Светлана Петрова

Беспамятство

роман

ИСТОРИЧЕСКАЯ

КНИГА

УДК 821.161.1 ББК 84(2Рос=Рус) ПЗО

Петрова С.

ПЗО Беспамятство: Роман / Светлана Петрова. — СПб.: Алетейя, 2010. — 344 с.

ISBN 978-5-91419-344-4

...Люди — такие, как они есть: недобрые, добрые и очень добрые, и не сразу понятно, от каких больше зла. В реальности многие мне бы не понравились, но в книге я нежно люблю их всех, они раскрыли передо мной свои души и мысли, и я благодарна им за непротивление писательскому насилию.

Государство, где этим людям судьбой назначено быть, не стоит и доброго слова, но я всё равно говорю о нём, потому что наболело и потому что мы все каждый день имеем с ним дело.

Слава Богу, что есть любовь, над которой не властны ни начальство, ни глупость, ни время. Любовь — везде и во всём. Пока она есть — жизнь продолжается, её можно терпеть и даже быть счастливым.

Больше я ничего не могу сказать об этой книге. Разве только ещё одно: когда я её писала, мне было легче жить. Теперь опять наползает тоска и требует новых слов.

УДК 821.161.1 ББК 84(2Рос=Рус)

ISBN 978-5-91419-344-4

Я не знаю, жизнь - благо или нет.

Варлам Шаламов

От автора

Писателя всегда что-то толкает в спину: нежный ли смех, злобный плевок, кичливая власть сильного или горе слабого. Для меня в последнее время мучителен разрыв между прогрессом и жизнью души в бренном теле. Той самой неповторимой жизнью, которая кем-то и зачем-то нам дана в се бесчисленных и неожиданных проявлениях.

Смотришь, смотришь, радуешься, болеешь и страдаешь, и вдруг - приходят слова, слагаются в лад и начинают материализоваться в книгу. Тогда остается надеяться, что сумеешь выразить в ней чувства, похожие на чувства других.

Страсть, измена, предательство, гордость. Вера и неверие, отчаянное желание жить и скверное желание умереть, как попытка избежать испытаний. И, конечно, иллюзия, что забвение избавляет от боли, а признание вины - от страданий.

Люди — ни плохие, ни хорошие, а такие, как они есть: недобрые, добрые и очень добрые, и не сразу понятно, от каких больше зла, В реальности многие мне бы не понравились, но в книге я нежно люблю их всех, они раскрыли передо мной свои души и мысли, и я благодарна им за непротивление писательскому насилию.

Государство, где этим людям судьбой назначено быть и где они слишком часто чувствуют себя униженными и беззащитными, нс стоит доброго слова, но я всё равно говорю о нём, потому что наболело и потому что мы все каждый день имеем с ним дело.

Слава Богу есть любовь, над которой не властны ни начальство, ни глупость, ни время. Любовь - везде и во всём, в каждой щёлочке, в самом заброшенном месте, чтобы оно не оставалось пустым и холодным. Пока есть любовь — жизнь продолжается, её можно терпеть и даже быть счастливым.

Больше я ничего нс могу сказать об этой книге. Разве только ещё одно: когда я её писала, мне было легче жить. Теперь опять наползает тоска и требует новых слов.

Часть первая

Глава 1

Районный суд размещался в трехэтажном безликом здании, затерявшемся в старом московском дворе. Ветхим дом не назовёшь из-за крепости стен, выложенных ещё при царе-батюшке, когда кирпичи обжигали из качественной глины и цемент не замешивали с песком пополам, поэтому сносу дом не подлежал, но и на капитальный ремонт тратиться нс стали, сделали косметический, с обязательными железными прутьями на окнах. Постсоветская Москва обрешетилась молниеносно и фундаментально. Сначала тюремные переплёты резали глаз, потом к ним привыкли, как к части современного пейзажа, позже кое-где на европейский манер появились металлические жалюзи - тоже нс Бог весть какое изящество, но от кражи спасает. Создаётся впечатление, что воровство как явление нагрянуло в Россию лишь на исходе двадцатого века.

Разумеется, воровали и раньше, хотя не так крупно, массово и нагло. Ворами были щипачи, форточники, медвежатники, мелкие мошенники, но не высокие чиновники. Даже не средние. И не потому, что за воровство служащий навсегда вылетал с должности и из общества себе подобных, но не погубленных этой низменной страстью. Воровство считалось настолько аморальным, что человеку небедному воровать оказывалось себе дороже.

Нынче в силу вступали иные нравы и другие правила, по которым крупное воровство, получившее для затемнения истинного смысла латинское название «коррупция», что по-русски значит «порча», сделалось узаконенным. Чиновно-олигархическая власть, поправ дырявые законы грудничковой демократии и сделавшись самым масштабным расхитителем народного достояния, развязала руки жуликам всех степеней и калибров, увеличила ставки на кону: чем больше украл, тем больше шансов выйти сухим из воды. В сети правоохранительных органов, которые сами подгнили основательно, солидная добыча попадает случайно или попутно, и чаще всего до суда дело нс доходит, рассасывается но дороге.

Безнаказанность и избыток цинизма подтолкнул верхи объявить борьбу с коррупцией внизу — ну, это уж для очень наивных: как известно, рыба гниёт с головы, В первой судебной инстанции такие дела обычно не рассматриваются, здесь решаются вопросы мелкие с точки зрения государственной значимости, а для конкретного лица зачастую трагические, если уж оно рискнуло но собственной инициативе обратиться в организацию, стойко нелюбимую народом как продажную и неправедную. К тому же русский человек уважает нс закон, а справедливость, поэтому идёт не в суд, а бьёт морду соседу собственноручно. Обиду от властей - из-за невозможности ответить - глотает и копит. Сколько будет копить - нс знает никто.

Весь облик казённого помещения, где гражданина имели право назвать преступником или невиновным, своим показным неудобством и убожеством, унылой административной атмосферой являл небрежение к судьбе человека. Поэтому, даже при благополучном исходе, выигравший не чувствовал радости, а только неосознанное пока облегчение и стремление вырваться на свежий воздух.

Внутри здания районного суда, в который приехала Ольга, но обе стороны от входа, тянулись длинные коридоры, вдоль стен, в полутьме, поблескивали узкие деревянные скамьи, отполированные седалищами бесконечной череды истцов и ответчиков, В этом отблеске было что-то нехорошее, почти мистическое, связанное с липкой преемственностью несчастий, сломанных судеб и несправедливых приговоров. Вполне возможно, по бедности всех отечественных госучреждений, назначенных для массового обслуживания населения, деревянные диваны перекочевали сюда из дореволюционных присутственных мест.

Служебные кабинеты судий располагались на двух верхних этажах, и там стояли простые жёсткие стулья, в очень малом количестве, чтобы просители нс засиживались и не беспокоили занятых по горло юристов. Промучившись несколько часов на ногах, даже искушённые искатели правды теряли бойцовский ныл и склонялись к компромиссу. Главное — поскорее покинуть гнусное учреждение.

Ольга ожидала своей очереди возле двери в зал судебных заседаний уже полтора часа. Только бы не потерять сознание - она недавно выписалась из больницы и была ещё слаба. Бежевые губы и подведенные зелёным карандашом глаза, лиловый английский плащ нараспашку поверх шоколадного платья из струящегося шёлка - женщина тщательно выбирала цвета и вещи, которые ей шли, но сейчас они лишь подчёркивали болезненную бледность лица. Ольга всегда одевалась дорого и со вкусом, но нынче даже себе не призналась бы, что хочет произвести впечатление на того, с кем собиралась расстаться официально. Навсегда.

Она сидела прямо, касаясь затылком холодной стены: в духоте присутственного места это приносило хоть какое-то облегчение. Когда спина уставала, прохаживалась по коридору, стараясь не стучать высокими каблуками - у торцевого окошка курил в форточку Максим. Пока ещё муж. Длинные волнистые волосы, зачёсанные назад, открывали высокий чистый лоб и аккуратные уши, посеребренные виски придавали элегантности. Рано он начал седеть. Гены или страсти? Неуравновешенный, бесхарактерный, довольный положением узника любви - так ей казалось. Научился тайно отворять заветную дверцу, протоптав дорожку в обе стороны, а пойманный за руку, заметался, не зная, где лучше. Слабак. Смотреть на него не надо, особенно на уши - она так любила целовать их, покусывая мочку - действие, вызывавшее у обоих чувственный озноб.

Ольга тряхнула головой, отгоняя видение. Этот человек её больше не интересовал. Не интересовал. Нс интересовал... Совсем недавно она подала на развод - верная дочь президента строительного холдинга Большакова отличалась решительностью и нс желала далее терпеть измену и неопределенность: муж ночевал то дома, то в другой семье, Однако она была достаточно умна и сознавала, что ее чувство к Максу не подчиняется доводам разума, если оказалось сильнее даже страха небытия. Жизнь в отсутствие любимого человека представилась такой ужасной, что Ольга пыталась покончить с собой, выпив горсть снотворного. Её спасли, хотя здоровью был нанесен серьёзный урон. Максим правды нс знает: проявить перед ним слабость - унизительно. На работу в институт сообщили: тяжёлое пищевое отравление. Через пару недель она понравится окончательно и продолжит читать лекции.

Мысли Ольги прервала гудящая толпа, которая вывалилась из зала заседаний - участники процесса, свидетели с обеих сторон, просто сочувствующие и любопытные: дело слушалось имущественное, наследственное и привлекло много заинтересованных лиц. Секретарь объявила перерыв иа пятнадцать минут, оставив двери открытыми, чтобы хоть немного рассеять человеческие испарения.

Ольга прошла внутрь — здесь нет нужды отводить глаза от мужа, который остался в коридоре. К тому же и воздуха больше, хотя все окна закрыты: многие старые дома строились так, что рамы распахивались наружу, но теперь им мешали решётки.

За воздух Ольга, скорее всего, приняла пустоту помещения, согласную с пустотой у нес внутри. Покинутая людьми куцая комната показалась ей просторной. Пара видавших виды жёлтых канцелярских столов и простые скамейки у дальней стены занимали мало места. Единственно, что раздражало глаз, это обитые потрескавшимся дерматином три неестественно высоких судейских стула, спинки которых формой напоминали крышку гроба. Ольга содрогнулась и перевела взгляд во двор, такой бестолковый, милый, с кривыми липами и каштанами, кто-то сердобольный подсадил на смену уходящим деревьям пару стройных дубков. Липы уже окончательно облетели, вызолотив землю вокруг, каштаны еще раздумывали и раздевались нехотя, а ржавые дубовые листья держались прочно, может потому, что молодые.

День был удивительно тёплый и солнечный.

Встать, суд идёт! — заученно произнесла секретарь.

От неожиданности Ольга вздрогнула и встала, краем глаза отметив, что где-то сзади поднялся Макс.

Садитесь!

Судья пенсионного возраста явила расплывшуюся фигуру, прикрытую чёрной мантией, лицо в старческих пигментных пятнах со множеством бородавок, небрежно заколотые жирные, с проседью, волосы. Но усталые глаза смотрели умно и сочувственно.

Большакова, Есаулов — двигайтесь поближе. Нам же разговаривать надо, а пс кричать. Вы в который раз у меня?

Ольга молчала.

Во второй, - ответил Максим и аккуратно прокашлялся.

Мириться нс будем? Такая красивая пара, давно вместе, наверняка вас гораздо большее связывает, чем отталкивает. Ответчик, у вас есть возражения? Да? Нет?

Да.

Что да?

Я не согласен, - осторожно откликнулся мужчина.

Судья подняла брови.

?

Разводите, — быстро и решительно сказала Ольга, — Вы нс имеете нрава тянуть дальше.

Судья вздохнула, полистала дело,

Ну, ладно. Воля ваша. Хорошо детей нет. Хотя чего в этом хорошего? - Судья опять вздохнула и ткнула потемневшим от чистки картошки пальцем в бумаги.

- Распишитесь.

Они расписались.

Всё! Ольга выбежала на крыльцо и остановилась, чтобы отдышаться. В висках стучало. «Слава Богу, конец этой муке. Теперь надо вырвать из памяти привычки, слова, касания. Выбросить из жизни пятнадцать лет, словно их не было вовсе. Нельзя страдать вечно. Он думал, она не решится — не на ту напал!»

Сзади хлопнула дверь, она не обернулась, но руки Максима сразу взяли её в кольцо. Он зарылся лицом в густые, темно-золотые волосы уже бывшей жены. Волосы были тяжёлые и блестящие, словно живые, они существовали отдельно и чувствовали самостоятельно. Мужчина целовал их отчаянно. В его голосе звенели слёзы, он их не скрывал.

Ляля, я люблю тебя! Зачем ты это сделала?

Она попыталась сдержать дрожь, охватившую её от соприкосновения с телом, которое можно забыть, только потеряв память. Родной запах. Это невыносимо. Хотелось отдаться ему прямо тут, на улице. Ответила через силу:

По-моему, это ты сделал, а не я. Как мусульманин - живёшь с двумя жёнами...

Ну, виноват, виноват! Виноват перед тобою, перед нею, перед всеми. Кругом виноват - так случилось! Но без тебя я нс могу.

Почти бессознательно он ласкал знакомое тело.

Убери руки... Люди смотрят. Отойдём к машине.

Двигаясь словно в тумане, она села за руль тёмно-синего

«БМВ», подождала, пока Максим устроится рядом, и поехала домой, на Кутузовский проспект. Они вместе, молча, прошли мимо консьержки, которая вежливо поздоровалась с обоими, назвав по имени-отчеству, молча вошли в лифт, потом в квартиру, проследовали в свою спальню и так же молча, прямо в верхней одежде, упали на кровать, притянутые друг к другу неведомой силой. Ольга испытывала обморочную истому: казалось, полчаса назад они нс развелись, а расписались, чтобы назваться мужем и женой. Внутри горела, пухла, готовая взорваться шаровая молния. Полгода Ольга лежала здесь одна, рыдая в подушку от тоски и ревности, воткнула в запястье нож, пытаясь физической болью заглушить боль сердечную. Шрам еще нс побелел, а Максим опять обнимал сё. Чужой муж. Но он рядом, он с нею. Знакомое жжение страсти, неуправляемые порывы сплетённых тел. Только бы не потерять рассудок от счастья.

Одежда валялась на полу вместе с подушками и одеялом. Задохнувшиеся, потные, бывшие супруги, нс отрываясь, смотрели друг на друга, ничего не говоря и, возможно, ничего не думая, а только переживая радость узнавания, приправленную горечью пережитой разлуки.

Максим поцеловал её, она нс ответила. Вздохнула глубоко, со всхлипом, может быть, с обидой.

Ты жалеешь? - спросил он с тревогой.

Только о том, что мужчина, закончив, нс может сразу начать всё сначала.

Они еще долго лежали на спине, не в силах добраться до ванной комнаты. Ольга никак не могла прийти в себя. Потолок над нею вращался так сильно, что казалось, был слышен звон хрустальных подвесок на люстре. Вспыхнули картинки счастливого начала совместной жизни и понеслись по кругу. Наконец верчение замедлилось.

Ты помнишь, как мы встретились впервые, на обочине Ярославского шоссе? — спросила она.

Я помню, как ты мне отдалась.

В грязном пенале общежития, откуда ты выставил двух студентов, купив им бутылку дешёвого портвейна?

Таких подробностей моя голова нс сохранила.

Прежде ты не страдал забывчивостью.

Память избирательна. Зато во мне навсегда отпечаталось ощущение улёта в твою раскалённую глубину. Я потерялся там надолго. Навсегда. Любимая...

Слова, которые должны были вызвать возмущение двуличьем, пробудили лишь нежность, так долго не имевшую выхода. Ольга гладила пальцами щёки мужчины, крутые дуги бровей, целовала знакомое до мельчайших подробностей тело - от тёмных сосков до огромных ступней, и особенно нежно - такую сексуальную женственную родинку над верхней губой. Он был нестерпимо хорош — смуглый, высокий, с широком грудью и узкими бёдрами. Теперь это все чужое, во всяком случае так определено официальной бумагой с гербовой печатью. Старая обида опять подступила к горлу.

Почему ты за иолгода ни разу мне нс позвонил?

Как только ты приняла решение развестись, твой отен услал меня подальше, где нет стационарной связи. А мобильник ты вырубила.

Я? Неправда, папа ежедневно вечером приходил ко мне в больницу, а утром звонил.

Кто ещё?

Больше никто. Я сама связывалась, с кем хотела.

Максим задумался.

Ну-ка дай трубку. - Он набрал код собственного номера и показал Ольге. - Смотри, отец заменил твою сим-карту на новую, чтобы я нс мог дозвониться.

Ляля растерянно смотрела на дисплей — подобное ей в голову не приходило.

Попахивает подлостью, да? — подсказал Максим.

Но она уже опомнилась.

Не смей так говорить. Он боялся за меня, хотел как лучше. Отчего ты всегда видишь подвох?

Интуиция, Виталий Сергеевич человек с двойным дном. Очень опасный. Для начала отобрал у меня жену, которая, по несчастью, его дочь.

Нс приписывай другим свои проступки. Я для него важнее всего на свете, а для тебя - нет. Нс он, а ты подтолкнул меня к разводу.

Оставим поиск виноватого хотя бы в постели. Правдоискательство - это какой-то вывих личности. Одной правды на всех всё равно нет. Есть правда каждого. И от нес порой больше вреда, чем пользы. Ты же любишь меня таким, как я есть. К чему теперь этот анализ?

К тому, что всё изменилось, рухнуло, и надо искать новую точку опоры.

Но я же люблю тебя по-прежнему!

Ей опять послышались слёзы.

Мне казалось, ты не глуп. Ошибалась?

Да нет же! Я действительно тебя люблю!

Ты хуже фашиста! Эту боль невозможно терпеть!

Он закрыл ей рот поцелуем. Протестуя, она уперлась ладонями в мускулистую, такую узнаваемую грудь, где к центру стягивались тёмные шёлковые колечки и извилистой дорожкой убегали вниз живота, под одеяло. Ляле вдруг почудилось, что волосы стали гуще, особенно вокруг сосков. За полгода? Вряд ли. И вообще, изменяется ли растительность на теле в таком возрасте? Она поймала себя на том, что всё время ищет в Максе какую-нибудь черту, просто деталь, ей ещё нс известную, словно это как-то могло его оправдать. И тут он сам пришёл ей па помощь.

Как многие физически сильные мужчины, Максим в минуты близости с женщиной страдал сентиментальностью. Он тихо произнёс:

Я помню вкус солёных губ - На них слеза твоя пролилась.

А счастье длилось, длилось, длилось...

И я был нежен, страстей, груб.

Ломая тайные печати,

Не мог желанья унять И эту судорогу объятий,

Которых силой не разъять.

Всё это было, было, было...

Как больно счастье вспоминать!

О, если б память изменила,

И повернула время вспять.

Что это? - после долгой паузы озадаченно спросила Ольга.

Он немного смутился и не сразу подобрал слова:

Крик души.

Определение явно было смешным, и Максим разозлился, растеряв романтическое настроение. Как нарочно, Ляля зацепилась за эту фразу и язвительно повторила:

Крик души? Твоей?! Не подозревала в тебе склонности к стихосложению.

Как видишь. Я не железный.

Да уж, любвеобильный, но не железный — это точно, - согласилась Ольга нехотя.

Она расстроилась - новое открытие не из приятных, Макс всегда представлялся ей воплощением силы. Всякой - душевной, физической. Нс мог же он так переродиться за время разлуки? И раньше были моменты, когда она смутно догадывалась, что муж слабый, но старалась не задерживать на этом внимание и тем более не думала, что до такой степени. Она боялась его слабости — слабые жестоки и способны предавать тайком. Стихи, слёзы... Чего еще она о нём не знает?

Осведомилась с возмущением, которое наконец прорвалось наружу:

Тебе что — не хватало меня? Допускаю. Надо было сказать открыто: пойду, трахну другую бабу - я бы поняла. Но лгать, и лгать продуманно? А та - смотрела на меня, разговаривала со мной и знала, что я обманута и ни о чём не догадываюсь... А ты спокойно сводил нас вместе, считая себя удачливым ловцом. Боже, как унизительно! Я тебя ненавижу.

Не говори так. Я попал в дурацкую ситуацию, а ты ничего нс хотела слушать, играла в свои игрушки!

Зато другая с восторгом внимала рассказам, какая дура у тебя жена. Ты ей тоже стишки посвящал?

Перестань! Мы опять поссоримся. Забудь обо всём, кроме нас. Мы вместе!

Я так устала сопротивляться, - простонала Ольга.

Глупая, я же люблю тебя! Одну тебя. Люблю смертельно! - воскликнул Максим и снова обнял жену.

Она приникла к нему и вдруг отчётливо осознала, что любила его вовсе не за силу или за что-то ещё, она просто любила, как дышала. Ревность, обиды, доводы в пользу возможности жить без этого человека рассеялись, точно мираж. Ум пытался строить убедительные силлогизмы, но чувства противились. Чувствам проще — им не нужны аргументы, только ощущения. Карета снова стала тыквой, всё вернулось на свои места, их с Максимом любовь никто не отменял.

Он позвонил своей секретарше, коротко с нею переговорил. Доложил Ляле:

Сутки я свободен.

Вес эго время они провели в постели, изредка делая вылазки на кухню, чтобы чем попало утолить зверский аппетит. К Ольге возвращались силы. Впервые за пол года она заснула без лекарств, на руке обожаемого мужчины, и во сне, в легком радостном сне, увидела себя маленькой, а свое прошлое таким упоительным, таким светлым, когда до слёз хочется жить и никогда нс умирать.

Глава 2

Девочка появилась на свет в ностальгические времена застоя, интернационализма и дружбы народов пятнадцати республик, в отдельной палате Кремлёвской больницы, оснащённой новейшей аппаратурой, в присутствии врача, акушерки и медсестры. В тот год по большинству столичных роддомов гуляла стафилококковая инфекция, от которой умерло много малышей, особенно мальчиков, как более слабых генетически. Но здесь все сверкало стерильной чистотой и новорожденные, казалось, просто обречены на здоровье. Если что-то шло не по плану, превентивно принимались действенные меры. Случись надобность, могли даже доставить спсцсамо- лётом нужное медицинское светило из-за границы. Такими привилегиями пользовался лишь узкий круг вершителей судеб страны — представители власти, или приближённые к ней, или знаменитые ученые и артисты, известные народу, который сам ни о чём подобном не знал, а если и слышал, то уж точно не представлял. О том, чтобы попользоваться, и речи идти нс могло, тут уж придётся ждать коммунизма. Наступит же он в конце концов, если власть обещала и в книгах всё так детально прописано, будто авторы щупали коммунизм собственными руками и восхищенно прищёлкивали языком: вот это матерьял так матерьял!

Ребёнка с невидимой печатью избранности на лбу обмыли и положили в детскую кроватку возле матери. Роженицу тоже привели в порядок, напоили сладким горячим чаем с лимоном и связали с мужем по белому аппарату, стоявшему на белой тумбочке.

Молодой отец поздравил драгоценную половину с новорожденной, которую супруги уже не надеялись обрести. Надежда Фёдоровна заплакала от переполнявшей её гордости, а абонент на другом конце провода высморкался. Жесткий и грубоватый - нс столько по природе, сколько от многолетней привычки повелевать большим количеством людей — Большаков тоже расчувствовался. Рисковая у него жена. Правильно он её выбрал, как знал, что обеспечит все его хотения. После женитьбы никаких домашних проблем нс возникало. Конечно, из нищенки в одночасье королевы нс сделаешь: то там, то сям сермяга вылезает, но Надежда старается, наконец для полноты семейного счастья и дочь родила. А ведь как врачи запугивали! Конечно, лучше бы сына, но и девочка сойдёт. Он сказал в трубку:

- Целую тебя, дорогая, до встречи.

Надежда Федоровна закрыла глаза. Она почувствовала страшную усталость, почти безразличие, которое обычно венчает победу, когда ее так долго и упорно добиваешься, прилагая нечеловеческие усилия. О том, что любая победа горчит, она ещё не осознала. Волнения, пережитые во время беременности и родов, закончились. Выполнена фантастическая программа, поначалу даже нс ночевавшая в Надиных мыслях. «Подфартило», как выразилась бы деревенская подружка Люська. Только, кроме фарта, Надежда проявила железную цепкость, чтобы удержать в руках голубое перо жар-птицы, случайно спланировавшее рядом.

А ведь судьба Нади была обозначена чётко уже хотя бы местом рождения - в небольшой деревеньке, недалеко от древнего и глубоко провинциального городка Юрьсв-Польской на тихой реке Колокша (именно Польской, по окружавшим город широким полям и безлесью, а не Польский, как пишут сейчас), от областного Владимира по шоссе - меньше ста километров. Надя - единственный ребенок в семье тракториста Фёдора Чеботарёва, между прочим нс какого-нибудь, а передового. В 17-м году до хрипоты кричал «свобода, свобода!», в 20-е тянул с парнями веревку, сшибая церковную маковку в соседнем селе. В начале 30-х активно помогал раскулачивать крепкие крестьянские хозяйства, за усердие на мирных фронтах социалистического строительства награждён трудовой медалью. Жизнь катилась в будз^щее без происшествий, но и особой радости или перемен к лучшему не приносила. Потом война — целых четыре лихих года, навсегда с кровью вынутых из жизни, но не из памяти. Вернулся сильно помятый, с тремя нашивками ранений на гимнастёрке - две жёлтые, одна красная, но ведь всрн}'лся, с руками и ногами, чтобы опять бороться за лучшее б}'Д)'щее, а заодно с послевоенной разрухой. Пашй, засевай, жни! Как они там, в окопах, истово дожидались этой возможности трудиться на родной земле! Вот она, свобода! Наступила, Полная, Даже паспорта отобрали. Теперь вернули - и что с ними делать? Работы нет. Куда податься, на какие шиши и зачем? Для Фёдора свобода теперь начиналась и кончалась выпивкой.

Дочка, родившаяся после войны, проиграла, ещё не ступив на игровое поле, которое называется жизнь, - ей сразу сдали плохую карту. Кое-как закончила семилетку в селе Фимы, куда свозили детишек с малых окрестных деревень, и стала вместе с матерью работать на ферме дояркой. Зимой Надя носила телогрейку и серый платок, летом сарафан и глубокие калоши - шлёпать но коровьему навозу да бездорожью. Красавицей сё никто не считал. В школе дразнили пучеглазой - глаза на по л-лица, сама тощая и ноги, как у журавля, С парнями ещё не гуляла, только в кино до поту жались руками. Но клуб вскоре закрыли - колхоз дышал на ладан. Семья жила садом-огородом, грибами и ягодами, молоком с фермы. От отцовских трудодней, что числились на бумаге, толку выходило мало. Реально тракторист получал на пару-тройку бутылок водки, достать которую тоже считалось большой удачей. Когда в сельпо завозили спиртное, дело доходило до смертоубийства, потому многие, хоть и остерегались милиции, тайно варили брагу. Летом в выходной, а зимой каждый день Фёдор до бесчувствия глушил мутный, плохо очищенный самогон из томатной пасты. Он пил, боясь оглянуться на свою пропащую жизнь, от которой осталось ничтожная малость, а он так и не понял смысла.

Нс всё ведь так просто, и человек он не без таланта - разбирался в механизмах, бойко играл на баяне, лепил из глины свистульки. Только кому это надо в деревне, нацелившейся умирать. Здоровые одинокие парни и девки перебрались в города, остались калеки, законченные алкаши да старики — не с кем поговорить по душам. Чтобы залить тоску и забыть свои страхи, лучше средства, чем выпивка, не сыскать. Лекарство простое и практически доступное, если немного постараться, Фёдор старался,

В трезвом состоянии незлобивый, крепко набравшись, он нещадно, до крови, бил жену, даже беременную, потому и детей у них больше не было, а когда дочь подросла, то стал бить и её. Мать закрывала девочку своим отощавшим телом, отчего на орехи доставалось обеим. Потом Федор впадал в беспамятство, лёжа на полу, мочился под себя, а проспавшись, плакал, просил прощения, стоя на коленях, божился, что бросит пить, и честно пытался, по никогда дольше недели продержаться нс мог, Пропил даже довоенную медаль за доблестный труд, которой давно перестал гордиться. Однако хуже всего, что мать, кручинясь от тяжести женской доли, начала выпивать вместе с отцом. Защищать дочь стало некому.

Когда пьяный родитель попытался её изнасиловать, Надя сбежала из дома, да не куда-нибудь, а напрямки в Москву - меньше шансов, что папаша разыщет и прибьёт насмерть. Шумный город шестнадцати летнюю девушку сильно напугал, загнав в пятки юношескую решительность. Она почувствовала себя щепкой в штормовом океане и вернулась бы домой, по побоялась отцовского гнева. Сперва ночевала на вокзале, йотом в подъезде большого дома под лестницей, благо стояло лето. Неделю питалась одной булкой за 13 копеек, а завидев стража порядка в форменной фуражке или красные повязки добровольных дружинников, быстро ныряла в толпу. На бульварном стенде под стеклом прочла в газете «Вечерняя Москва» объявление, по которому нанялась ухаживать за одинокой полуслепой старухой - говорит, раньше работала известной артисткой. Может, и правда, какая разница. Надя так старалась, так гнулась, ела мало и вела себя тихо, как мышь, что хозяйка через полгода выправила ей паспорт и временную прописку, а работать Надя устроилась курьером в строительную контору. Рада была новой жизни до невозможности.

Однажды сё с бумагами отправили в союзное министерство, где она никак не могла отыскать в запутанных коридорах нужную комнату, и шедший из буфета в хорошем настроении Виталий Сергеевич Большаков, мужчина спортивного сложения, заведующий важным отделом, сжалился, проводил девицу в канцелярию. По дороге у неё из-под простенького платка вывалился на спину медный жгут тугих волос, он потрогал его пальцами. Волосы были живыми и возбуждали чувственность, как будто он положил руку ей на грудь или между ног. Большаков не сдержался и погладил девушку но голове. Надя смущённо поёжилась, засмеялась.

Сев за рабочий стол, Большаков с удивлением смотрел на ладонь, которая продолжала покалывать, словно к ней подвели слабый ток. Он позвонил в канцелярию и велел, когда освободится, направить девицу к нему в кабинет. Курьерша явилась: для неё

все начальники, А он закрыл дверь на ключ и толкнул Надю на диван. На ногах девушки были поношенные мальчиковые ботиночки, под куцей юбчонкой - байковые штанишки с начесом и хлопчатобумажные чулки, пристёгнутые к тряпичному поясу резинками. Виталий Сергеевич брезгливо освободил свою жертву от этой дребедени и с редким наслаждением целый час занимался любовью. Девица была нетронутой, удивительно свежей и приятной. Она пробуждала в Большакове забытые ощущения юности и мужской неограниченной силы. Он подозрительно относился к изменчивой и жадной женской породе, в каждой знакомой подозревая охотницу за штампом в паспорте, поэтому до сих пор нс был женат, а бегал, когда случалось свободное время, по девкам, но девки, они и есть девки, не более того, А эта девочка, кусавшая губы, чтобы не заплакать, не подать голоса, пришлась ему по сердцу,

Тебя как зовут, - спросил он, заправляя рубашку в брюки.

Откуда?

Надежда Чеботарёва. Деревня Филькино.

Это что возле Фимы?

Она кивнула. Большаков удивился - бывают же такие совпадения! Он сам из тех мест, по-своему знаменитых: здесь, в имении друга и родственника Бориса Андреевича Голицына, женатого на знатной грузинке, от раны, полученной в Бородинском сражении, умер Багратион. Об этом событии знали так или иначе все сельчане, поскольку в наличии имелась улица имени грузинского князя, которого поколение, ещё внимательно читавшее «Войну и мир», справедливо считало русским полководцем. В музее Юрьсв-Польского хранилась карета, па которой раненого привезли во Владимир. Если бы в школе преподавали историю отечества, а не революций и войн, или Витя Большаков самостоятельно поднялся до начальных ступеней патриотизма, то знал бы, что его родное село, стоящее на притоке речки Нсрль, имеет историю, уходящую в седую древность XV века. Одно время оно принадлежало Ивану Грозному и именовалось царским, поскольку на Воловьем дворе откармливали бычков для государева стола. Пётр Первый пожаловал село Фимы (так, во множественном числе, оно значилось прежде) вместе с крестьянами генерал-фельдмаршалу М. М. Голицыну за заслуги в Северной войне. Тогда и была заложена усадьба, талантливым крепостным архитектором построены каменные конюшни с полуколоннами и внушительные мучные лабазы, Стоял в селе и храм Богоявления, приспособленный после большевистской революции иод овощной склад, а несколько позже начал бесперебойно выдавать государственную продукцию ликёро-водочный завод. Так что пили в Фиме не только потому, что русская душа горит (а горсть она всегда имеет какую-нибудь причину), но и но абсолютно законному поводу - для поддержания местного производства. Многолюдное и весёлое было село, пока не спилось и нс захирело на волне перестройки девяностых годов двадцатого века, но пути от тоталитарного режима к демократическому.

В оправдание нелюбознательности и даже больше - стыдного отсутствия любви Виталия Сергеевича к малой родине - можно сказать, что хотя его предки и вели происхождение непосредственно из Фимы, сам он там только родился, а школу окончил уже в детском доме под Юрьев-Польским, С детства занимался спортом - единственно, чем можно было заняться в их посёлке. Преподаватель физкультуры ветеран Отечественной войны Данила Иванович оказался умелым воспитателем и добрым человеком, опекавшим брошенных детей. Если бы таким же интересным оказался учитель истории или химии - Виталик увлёкся бы историей или химией, но ему выпала карта физкультурника, хотел он того или нет. Так распорядилось стечение случайных обстоятельств, именуемое судьбой.

Детдом дал рекомендацию своему ученику в областной пединститут, рассчитывая, что воспитанник повторит путь Данилы Ивановича и вернётся в родные пенаты. Но в кино мальчик видел другую жизнь и решил с судьбой поспорить. Кроме замечательных физических данных и крепкого здоровья, он обладал ещё природным умом, крутым характером и недюжинными душевными силами, которым стало тесно в ограниченных возможностях провинции. Проучившись год на факультете физической культуры, Виталик без денег, без тёплой одежды, а потому но весне, нс осенью, рванул в Москву, где как кандидат в мастера спорта без экзаменов поступил на вечернее отделение строительного института и получил место в общежитии.

После диплома Большаков отработал три положенных молодому специалисту года в Новосибирске и, несмотря на отличные перспективы, вернулся к своей цели - в Москву. Сделав быструю, головокружительную карьеру и достигнув высокой чиновничьей должности, Виталий Сергеевич не любил вспоминать о своём деревенском генезисе, даже в анкетах указывал, что его предки родом из столицы Сибири, которая его впечатлила. Но, странно — теперь, узнав, что Надя из Филькино, Большаков вдруг почувствовал связь с этой лупоглазой малышкой гораздо более прочную, чем во время безраздельного обладания се хрупким, беззащитным телом, словно древняя Владимирская земля была одной молочной грудью, вскормившей обоих.

Мать, отец есть?

Надя решила схитрить и всей правды не выкладывать, да от неё никто правды и нс требовал.

Бабушка. Неродная. У неё живу, ухаживаю,

Не лежи как пришибленная. Оденься. Место работы?

Она сказала. Через неделю сё оформили в отдел Большакова - курьеров всегда не хватало из-за ничтожности оклада. На новом месте мотаться по городу Наде почти нс приходилось, носила бумажки из отдела в отдел, с этажа на этаж, в охотку катаясь на лифте. Когда встречалась с непосредственным начальником, глаза её, и без того большие, делались огромными, а лицо и шея нежно розовели, Виталий Сергеевич частенько звал курьершу в кабинет, она не сопротивлялась, однако сильно дрожала, то ли от страха, то ли от почтительности. Потом вдруг исчезла. Он поинтересовался у секретарши:

Где эта новенькая растяпа?

В больницу попала.

В какую?

В Первую градскую.

С чем?

Секретарша пожала плечами.

Откуда в вас, молодых, это равнодушие? - сердито буркнул В ита л и й С с ргсе ви ч.

Вечером на служебной машине подъехал к больничным воротам. Договоренность была на соответствующем уровне, и машину пропустили внутрь, а его сопроводили до самого места. Надя лежала скрючившись на узкой койке в коридоре, закутанная до подбородка в изношенное байковое одеяло. Увидев начальника, сжалась ещё больше, а из огромных глаз посыпались огромные слёзы.

Не реви, — сказал Большаков и неловко сунул ей под подушку коробку конфет. Это желание откупиться шоколадом от беспомощной девочки, которая только но случайности не умерла, показалось ему самому отвратительным. Жалость подступала к горлу. Сказал с лёгкой укоризной:

Врач доложил - тебя еле спасли. Ты сделала подпольный аборт. Зачем?

Надя молчала, но плакать перестала, раз приказано. Большакову еще острее стало сё жаль.

Дурочка. А я на тебе жениться надумал.

Сказал, хотя минуту назад об этом, казалось, нс помышлял. Но вдруг так захотелось наследников - не от тонконогой манерной фифы с претензиями, а от нормальной деревенской девки. Он ее подчинит настолько, что все дети пойдут в него.

Между тем глаза несчастной снова наполнились слезами. Слабо отозвалась:

- Не надо.

Чего нс надо?

Не надо больше меня... И насмехаться не надо.

Большаков встал, прошелся туда-сюда по протёртому местами

до досок линолеуму своими крепкими ногами в щегольских полуботинках, опять сел, наклонился к заплаканному личику.

Я договорюсь, чтобы тебя перевели в отдельную палату и начали как следует лечить. На работу не возвращайся и к бабке тоже. Сниму квартиру, будешь там жить, пока я тебе московскую прописку оформлю. Потом распишемся. Завтра пришлю фрукты, соки и все остальное.

Решение о женитьбе было, несомненно, спонтанным, если рассматривать его применительно к данной ситуации. Однако принципиальная возможность такого шага давно зрела в сознании Большакова. В удачно продвинутом по служебной лестнице советском служащем, давно оторвавшемся от своих корней, обладание властью ещё не успело до конца нивелировать нравственность и мораль, а город — уничтожить крестьянскую тягу к нормальной семье, к ласковой хлопотливой жене, к домашнему уюту. Он точно знал, что Надю не прельщают его статус или деньги. Это важно. И не его поймали в невидимые женские сети, как обычно происходит, хотя мужчины в том не признаются под пыткой. Выбор сделан им самим и вполне осмысленно. Эта девочка подходила ему по всем статьям, включая влечение, которое он к ней испытывал. Молодое, не отравленное мыслями тело, вызывало у него физическую радость.

Большаков умолчал, что поинтересовался у гинеколога: сможет ли пациентка теперь иметь детей? Он принадлежал к тем людям, которые предусматривают любые мелочи. Странно было бы нс позаботиться о главном.

Сможет, - сказал районный эскулап.

Про себя врач подивился заботе о блудной девке, но понял, какого ответа от него ждут, а также и то, что за негативную информацию хрен получишь мзду. Впрочем, он нс сильно кривил душой, потому что особой патологии не заметил, а за остальное в ответе только природа или Господь Бог - кому как нравится думать.

Через три месяца Виталий Сергеевич Большаков, тридцати двух лет, уроженец села Фимы Юрьсв-Польского района Владимирской области женился на девятнадцатилетней Надежде Федоровне Чеботаревой, из соседней деревни Филькино. Перед этим событием Надю впервые постригли в парикмахерской, сделали маникюр и педикюр, намазали кремом и напудрили. От туши для ресниц она отказалась — и так глаза словно плошки. На выданные деньги купила себе тонкие колготки, нейлоновую комбинацию с кружевами и крошечные трусики, подчёркивающие крутизну ягодиц. Стала в профиль, посмотрела в зеркало и ухмыльнулась: ни-че-во себе! Интересно, что сказала бы Люська?

Свадьба справлялась для узкого круга. В белом коротком, но последней моде, платье, сшитом на заказ в спецателье, невеста выглядела маленькой девочкой, случайно затесавшейся в волшебный пир королей, а огромные глаза, распахнутые в восторженном смятении, это сходство только усиливали. Надя себя так и ощущала: из прислуги - в принцессы.

Где взял? — с чисто мужской завистью спрашивали сослуживцы, не узнавая в молодой суженой неприметную курьершу.

Судьба деревенской беглянки круто переменилась. Она узнала, что существует достаток, о котором не ведала и не мечтала. Что, делая покупки, не надо заботиться, хватит ли денег на завтра. Что мыться можно ежедневно, а мыло и воду не экономить. И каждый день есть мороженое - эту свою неутолимую жажду она ублажала тайно. Стеснялась.

Большаков смотрел на неё с улыбкой. Хорошая девочка. Нарожает ему детей, а больше ничего и не надо, У него и в мыслях нс было толстовского бреда — что-то из юной жены лепить, но адаптировать к незнакомой среде придётся. Он приучал её к хорошим манерам, возил в магазины, в рестораны, в Большой театр, брал на приемы и праздничные застолья. Вскоре внешне Надя, если и выделялась среди других чиновничьих жен, то в лучшую сторону. Она достаточно быстро освоила всё, что касалось бытовой сферы, но проникнуть в интеллектуальную оказалась не в состоянии. Пристроить супругу хотя бы в библиотечный техникум или на курсы бухгалтеров у Большакова не получилось. Писала она с грубыми ошибками, а о точных науках имела смутное представление, даже сдачу в магазине подсчитывала с трудом: не отходя от кассы, долго мусолила деньги в руках и шевелила губами.

В конце концов Виталий Сергеевич отступился, оставив жену на домашнем хозяйстве, с которым та управлялась без особого блеска, вынеся из предыдущей нищенской жизни нулевой кулинарный опыт. Так, стряпала кое-что, не всегда съедобное, и наконец догадалась нанять женщину из Подмосковья, молодую, крепкую и простую, умеющую хорошо готовить — в то время ни один приличный дом не обходился без прислуги. А квартира у Большаковых громадная, на английский манер — в два этажа. Первый занимала кухня, гардеробная, подсобка для стиральной машины, пылесосов, гладильной доски и прочих хозяйственных атрибутов, столовая, гостиная, библиотека, в которой стоял бильярдный стол, две спальни. На втором разместилась малая столовая, детская, хозяйский кабинет и большая супружеская спальня. Но самое поразительное - на каждом этаже имелся туалет и ванная комната, тогда как в Филькино дощатый сортир был один на всех жильцов дома и стоял во дворе, возле внешнего забора, чтобы могла подъезжать машина, выкачивающая говно. Впрочем, сколько Надя себя помнила, машина нс появлялась - процедура стоила денег, хоть и небольших, а их не было. Поэтому время от времени отец переносил лёгкое смрадное строение с места на место, присыпав прежнюю яму землицей, В общем, слово «комфорт» Наде ничего не говорило, и связать его с чем-то зримым нс получалось. Новую жизнь приходилось осваивать заново на всех рубежах. Нс имея опыта или хотя бы примера, Надежда делала это по наитию и не всегда удачно.

Домработницу за глаза для краткости называла домрабой, а в глаза Антониной, относилась строго, задачи ставила конкретные, инициативу не приветствовала. Пищу, приготовленную сверх нормы или, по мнению хозяйки, неудачно, домраба должна была доедать сама, За пределы огромной кухни Тоню выпускали редко, поставив ей там же, за ширмой, раскладушку — нс барыня, условия получше, чем были у слепой бабки в коммуналке (короткий и горбатый сундук Надины бока запомнили надолго).

Большаков заметил:

Помощница по хозяйству должна есть с хозяевами за одним столом. И спать на кухне нет необходимости - можно отдать ей одну из гостевых комнат. Неудобно как-то, мы же при социализме живём, значит все равны.

Он сызмальства говорил, как надо, а думал своё, К тому же ныне всё несколько упрощал, чтобы жене было понятней, но та уверенно возразила:

Как же она может одновременно сидеть за столом и подавать еду? Пусть потом нормально поест на кухне, без спешки. И нечего ей перед сном в гостевую шастать, может на нас наткнуться — ты же сам не всегда спальню предпочитаешь, — многозначительно улыбнулась Надя. - А насчёт равенства: не думаешь же ты всерьёз, что наша Тоня равна тебе? Зачем же так говорить?

В её словах был резон, с которым трудно не согласиться, А укор в ханжестве, если не во лжи, Виталия Сергеевича просто обескуражил, и больше он эту тему не поднимал.

Прежде чистоту в квартире Надежда наводила, на коленках ползая по коврам с влажной тряпкой в руке, поскольку пылесосу нс доверяла, да и побаивалась шумной машины. Теперь сбор пыли хозяйка передала домрабс - не напрасно же щедрые деньги получает. В собственном ведении оставила одежду супруга - предмет очень личный, лишь ей понятный. Вещи мужа она содержала в идеальном порядке, часами перебирала стопки сорочек в платяном шкафу, те, что немного замялись от долгого лежания, заново переглаживала на специально приобретенной гладильной доске со сменными чехлами, утюг занятно настраивался на определенную ткань. Эта работа, как и стирка в автоматической машине, доставляла ей удовольствие. Но самое главное, на что было направлено внимание - желания Виталия Сергеевича, их Надя старалась не только исполнять безотказно, но и угадывать.

Большакову налаженный быт и строгая гармония домашней системы не просто нравились, как нравится архитектору воплощение в материале конструкции, рождённой первоначально лишь игрой воображения. Однако не одно тело и мысли, но и душа его, нетерпимая к давлению и противостоянию, находила в жене успокоение. Он испытывал физическую потребность видеть и чувствовать рядом юное существо, глядящее на него, как на бога. Ещё более хотел этого потому, что редко выпадало свободное время для такого удовольствия. Служебный график Виталия Сергеевича был предельно плотным. Он часто уезжал в командировки, являлся домой заиолночь, зато мог нагрянуть среди бела дня и велеть жене быстренько залезть в ванную или, как вчера, с порога:

А ну, раздевайся и ложись быстренько на ковёр в кабинете.

Ковер белый, пушистый, щекотный, хозяин ласковый. Надя

повизгивала от удовольствия, с энтузиазмом выполняя супружеские обязанности. Виталий Сергеевич вообще ей по сердцу: пьет только в праздники, ие сквернословит, не дерётся. Все его уважают, Надежда уважала тоже и, потому совсем неудивительно, любила, как любят лучшее, что у тебя есть. Собственно это была не любовь, как ее принято понимать традиционно, а осуществлённая мечта о другой жизни, ибо та, что совершалась в родительском доме, на жизнь походила мало. Нс избалованная в детстве нежностью, нс испорченная классической литературой, Надя смутно представляла многомерность слова «любить». Поначалу думала, что «любить» и «иметь» - одно и то же.

Я люблю тебя, - говорил ей на ухо разгорячённый интимными ласками Большаков.

А я тебя как люблю-ю! - повторяла она за ним, вкладывая в эту фразу чувство собственника, нашедшего на дороге пухлый кошелек с деньгами.

Кошелек Наде нравился, она крепко прижимала его к себе обеими руками и уступать никому не собиралась. В конце кондов, её тоже купили и использовали по прямому назначению. При этом жертвой она себя не ощущала, напротив, потребуется — на уши встанет. А то! Если бы не удачное замужество, уродовалась бы задешево где-нибудь в подворотне. Так постепенно и вжилось в сознание - она счастлива и благоденствует благодаря мужу.

Жаль, Виталий Сергеевич годами старше и много работает. Иногда ему не до любовных утех, не до позднего сытного ужина — выспаться некогда, придёт заполночь и падает на кровать в изнеможении, а но ночам сучит ногами и валокордин пьёт. Чтоб так работали, она прежде не видела и даже вообразить ис могла, потому считала ненормальным. Быстро износится, может даже помереть раньше времени. Тогда всё, что вокруг, и ещё много чего, будет принадлежать ей, жене. Что с этим делать, она никогда нс думала, как не смущалась мыслям о смерти мужа, не находя в них ничего предосудительного - жизнь есть жизнь, и любая, даже богатая и красиво устроенная, имеет законный конец. Но пока силёнок у Большакова хватало, даже на занятия в спортзал ходил, и это время было снято. По определённому графику посещал он и врачей, особенно зубного, в общем, о здоровье заботился. И то хорошо, потому что новое бытие Наде шибко нравилось. Много в него вмещалось интересного, даже захватывающего.

Первой настоящей страстью стали магазины. Сначала те, что на своей улице, потом чуть подальше, центральные. Пообвыкну в в городе и осмелев, Надя брала такси и ехала в ГУМ — самый большой торговый комплекс в три этажа, с фонтаном посередине и витринами, выходившими на Красную площадь. На первых порах, она, толкаясь в очередях, приобретала много ненужных вещей, дорогой еды, которая быстро портилась. Потом заскучала: везде одно и то же, никакого разнообразия, а главное, нет ничего такого, чего она ис могла бы себе позволить. Неинтересно. Ощутив вполне это свежсириобрстснное качество, Надя стала обходиться министерскими продуктовыми заказами, которые предусматривали, причём но льготной цейс, абсолютно всё, что поступает и даже нс поступает на магазинные прилавки.

Однако жила в ней слабость простой бедной женщины - дешевый рынок, на котором можно толкаться целый день, примерять, пробовать и слушать сладкие уговоры купить хоть что-нибудь. Свиные головы при свежайших потрошках и розовые отбивные, тёплая телячья печень и серые пупырчатые говяжьи языки, жёлтые от подкожного жира куры. Целый торговый ряд эмалированных вёдер с квашеной капустой, которую каждая хозяйка готовила на свой манер: розовую от моркови, сладкую или кисленькую, с ароматом антоновки, с половинками небольших кочанчиков. Пока до конца прилавка доберёшься — напробуешься досыта! Сметану для проверки вкуса капали на тыльную сторону руки, а творог шлепали с деревянного половника в ладонь от души.

На рынок Надя надевала сиреневую куртку из плащёвки, которую поначалу, нс имея опыта покупок, задёшево приобрела на барахолке и которую сразу категорически забраковал муж. Велел выбросить. Как же! Вот, понадобилась. В этой куртке она нс стеснялась подбирать с земли наманикюренными ногтями оброненные покупателями металлические деньги, пряча монеты в носовой платок - дома отмоет горячей водой с мылом. А чего тут стыдного? Нс она, так другой подымет. Однако понимая тягу к базару, как несоответствующую своему нынешнему положению, бывшая нищенка от мужа эти походы скрывала, что было несложно при таком обилии свободного времени.

Наде бы за книжки взяться, но читала она неохотно — нетренированные мозги проворачивались с трудом. Большаков же, как известно, идею культурной революции в голове супруги забросил в самом начале, убедившись в бесперспективности маневра. Как- то в гостях собралась компания крупных чиновников, которые но необходимости засветиться перед ещё более высоким начальством, выглядеть современными и даже просвещёнными, посещали театральные премьеры и в «ящик», когда время позволяло, заглядывали. Речь зашла о модном актёре, неудачно сыгравшем Пушкина в телеспектакле.

А удачи были? — сказал Большаков. - И нс будут. Воплотить столь неповторимого человека невозможно. Каждый из нас сжился с собственным обликом великого Сашеньки. Любой, кто пытается его изобразить, вызывает если нс смех, то улыбку.

Надя закивала головой - про Пушкина она что-то помнила ещё со школы, учила наизусть и спектакль тоже смотрела.

Ему приклеили очень густые бакенбарды, - сказала она, - поэтому он сделался похож на обезьяну.

Виталий Сергеевич пнул её ногой под столом, и она на всякий случай умолкла, но недовольство затаила. Дома, когда муж помогал ей в передней снять шубу, Надя с обидой спросила;

Почему я всё время должна сидеть как немая? У меня тоже есть мнение. Вот, про бакенбарды. Мне так показалось. Что я, нс знаю Пушкина?

Большаков грустно вздохнул. Он слишком быстро пошёл в гору, а наверху другие требования к жёнам. Спросил почти обречённо:

Ну, и кто же такой Пушкин?

Надя удивлённо подняла выщипанные брови.

Писатель. Ну... тот, который застрелился па дуэли.

Муж расхохотался:

Вот поэтому впредь держи своё мнение при себе.

Надя ничего нс поняла, но книги ей стали втройне противны. Она предпочитала кино, благо кинотеатр находился через дорогу. Нс пропускала ни одного нового фильма, а старые смотрела но многу раз с неубывающим интересом, часто по два сеанса подряд. Сидела днём, в полупустом зале, распространяя запах любимых духов «Жди меня» — слабый, но приятный. Глядя на экран, она полностью отдавалась сопереживанию. Среди персонажей чаще всего встречались свои, попятные - доярки, трактористы, конюхи, которые преодолевали жизненные трудности в упорной борьбе, и, как бы героям ни было плохо по ходу действия, всё заканчивалось наилучшим образом: правительственной наградой или свадьбой. Значит, не одна она такая, другим тоже везёт, иначе про это не снимали бы кино. Когда в «Хронике дня», предварявшей любой сеанс, показывали толпу весёлых счастливых людей, шествующих с флажками и искусственными цветами мимо трибун мавзолея или отмечающих День пограничника, День шахтёра и всякие другие дни, отведенные государством для коллективного праздника, Надя плакала от переполнявших её хороших чувств, от того, что родилась в этой прекрасной стране.

Довольный жизнью ликующий парод, красиво одетые влюбленные колхозники, задорные заводские парни и девчата постепенно выдавили из сознания Нади прежнюю действительность, нс имевшую ничего общего с нынешней, к которой она уже крепко привязалась. Кино только подтверждало прочность новых ощущений.

Прошлое старалась не вспоминать, не пыталась узнать, что сталось с родными, опасаясь — вдруг явятся в Москву и начнут требовать от Виталия Сергеевича денег или квартиры, или ещё чего. Он может рассерчать, да и стыдно за голь перекатную. Что было, то уплыло, быльём поросло. Никакой связи с прежними заботами, мыслями Надя нс чувствовала. Филькино, и даже Фима, да и сам

Юрьев-Польскбй, город, где она была всего-то пару раз, остались на одной планете, а Москва разместилась на другой. Вокзал с вонючими туалетами и злыми мильтонами, с толпами людей, ночующих на чемоданах и мешках, подслеповатая актриса, которой она усердно прислуживала, - хоть и находились в Москве, но к столице имели слабое отношение, а сдвигались ближе к северу, к зоне рискованного земледелия, откуда ей чудом удалось вырваться.

Отныне сё окружали совсем иные люди, они говорили и поступали нс всегда понятно. Сблизиться с ними сходу не удавалось. Шофера, который возил Большакова, а если надо, и её, законную жену, Надя слегка побаивалась: уж очень серьёзный, на слова скупой, с огромной, сверкающей никелем машиной управляется легко, словно это велосипед. Соседи по лестничной клетке на радостное Надино «здрасте!» делали удивлённое лицо и в растерянности еле кивали головой. Ну, ясно — в деревне принято здороваться даже с незнакомыми, а тут большой город, сам из себя важный. В компании приятелей мужа Надежда, помня урок, в основном помалкивала, ис всегда разумея, о чём идёт речь. Старалась словечки отдельные, фразы умные запоминать, а от своих корявых - отвыкать.

Надя внимательно рассматривала глянцевые иностранные журналы, которые приносил муж: как выглядит приличный дом, кухня, сад. Хорошие журналы, картинки яркие, понятные без текста, написанного на чужом языке. Долго прикидывала, примерялась и сменила плюшевые занавески на шёлковые, в кухне по стенам развесила сковородки и жостовские подносы, расставила на резных деревянных полках модный голубой фаянс из Гжели, с полированного стола в гостиной содрала скатерть и водрузила посередине тяжёлую хрустальную вазу, в которой собственноручно меняла вянущие цветы на свежие. Однако настоящего уюта, тем более стильного, Надя в доме так и не создала. Ей нравились панбархатные халаты, в которых она щеголяла по дому с утра до вечера, вызывали восхищение шубы из чернобурки и соболя, могла приволочь из комиссионки старинный торшер, переделанный из напольного канделябра, но не понимала, что значит модные обои и зачем стелить на кухонный стол скатерть, когда клеёнка и красивее, и практичнее.

Друзей Надя не завела, так, нескольких приятельниц, которых в душу нс пускала - настороженность изгоя вытравить сложнее, чем приобрести внешний лоск. Жизнь приучила её к одиночному противостоянию невзгодам, поэтому с людьми она всегда сходилась туго. В школе числилась пришлой — из чужой деревни, одна соседская Люська прилепилась к ней со своими рассказами про игривые отношения между девками и парнями, с мечтами о городской жизни. Но куда Люське оторваться от больной матери да старой бабки - характера нс хватит. А у Надежды хватило. Да гори это прошлое синим пламенем! Теперь у неё новые задачи и другие ощущения.

Между тем пережитое в детстве и юности совсем уж бесследно пройти не могло. У Нади рука не поднималась выбросить щербатую чашку или тарелку с трещиной. Из обихода они изымались, ио продолжали храниться в кухонном буфете. На случай. На какой? На всякий.

Бывали и конфузы. Нижнюю рубашку мужа, спустившую петли по вороту, она аккуратно зашила, а Виталий Сергеевич обнаружил и швырнул жене под ноги.

Это что за новости? Может, ты еще носки мие штопать станешь?

С тех пор Надя ношенное мужское белье чинила и складывала в отдельный пакет, а когда набиралось прилично, зашивала в наволочку и отправляла по почте в Филькино, отцу. Знала, что он никогда шелковых трикотажных кальсон и рубах не видел, носил бязевые, заплатка на заплатке. А тут - почти новое. Вот уж рад будет! Плохой отец, но другого у неё нет. А вдруг и пожалеет, что бил?

Как-то, зайдя на кухню, Виталий Сергеевич обнаружил, что жена с остервенением хлопает крышкой закипающего чайника. Вода из носика выплескивалась на плиту, но, оказывается, это и было целью странной операции. Старая актриса, у которой Надя прежде жила в работницах, утверждала, что в носике вода нс кипит, остаётся сырой, и мы льём опасный для желудка чай.

Получив такое экзотическое объяснение, обескураженный Большаков сказал:

Вряд ли твоя бабка соображала в физике. Просто выжила из ума. Впредь так не делай.

Надя пожала плечами. Она считала, что московская старуха наверняка понимает больше нес, деревенской женщины, и накрепко усвоила глупую привычку. Откуда ей знать, кто прав? К тому времени оиа уже успела понять, что важнее не тот, кто прав, а у кого власть.

В другой раз Большаков заметил, как после банкета в ресторане жена украдкой собирает с тарелок в фольгу куски мяса и рыбы. Он опешил:

Это кому?!

Надежда, пойманная на месте преступления, недовольно буркнула:

Не бойся, нс нам. Собачкам и кошечкам.

К счастью, Виталий Сергеевич нс имел привычки заглядывать в домашний холодильник, где хранились обкусанные кружки колбасы, недоеденные куски курицы, уголки пирожных. И совсем нс для уличных животных - после мужа Надежда доедала сама. Она крепко помнила голод, испытывала слабость к брошенным тварям, к убогим и нищим. Милостыню подавала немалую, от души, надеясь искупить грех. В чем он заключается, представляла смутно, хотя десять заповедей слыхала от деревенских старух, оставшихся верными православию даже в отсутствие действующих храмов. В журнале «Огонёк» Надя видела репродукцию полотна «Кто без греха?». Вот и они с матерью молоко на ферме воровали, комбикорм курям тоже брали помаленьку. В Москве Надя беззаконно под мужчину легла и ребёночка вытравила. Можно и ещё чего вспомнить. Только зачем бередить себя памятью о дурных поступках? Ну, случилось, с кем нс бывает, обратно всё равно не вернёшь. Может, и чище бы жила, если б не безденежье да отец с матерью не пьянствовали. Хорошо тем, кто родился в большом городе, с газом, с водопроводом, в справной семье - им какая причина воровать или прелюбодействовать?

Но как ни удачно притулилась Надежда к сладкой жизни, сё нс покидало ощущение временности счастливого бытия, которое с годами только усиливалось. Уже сколько раз муж спрашивал, ис беременна ли? Хотел ребёнка. Значит, ей тоже надо хотеть, однако следствием раннего криминального аборта явились несколько выкидышей подряд, и Большаков выглядел недовольным. К тому времени он еще выше поднялся по служебной лестнице. Хотя жена не разбиралась в табели о рангах, но по возросшей зарплате и льготам почувствовала, что невольно связала жизнь с важным для государства лицом. Это увеличивало ответственность. Желания такого человека были священны.

Надя запаниковала, почуяв шаткость семейного благополучия, готового рассыпаться в любую минуту. Усердно лечилась у знаменитых гинекологов, даже ездила в Чехословакию. Без толку

выкидыши продолжались, тяжелые, с большой потерей крови. В конце концов, врачи категорически запретили пациентке беременеть, видя в этом угрозу жизни. Откуда же наивным эскулапам знать, что поставлено на карту? Лучше рискнуть, чем вернуться к прежнему существованию. Хоть и не в деревню, но просто на низший уровень, от которого Надежда успела отвыкнуть и даже вспоминать себе запретила, словно ничего такого в её жизни не было. Чтобы иметь право на забвение, пришлось поступиться здоровьем: полгода пролежала на сохранении, почти нс вставая и подписав согласие на кесарево сечение. Терпела болезненные уколы, пила гормоны, сильно растолстела и, наконец, - родила. Причём сама. Врачи её мужеству дивились,

И вот долгожданная дочь лежала рядом, спелёнатая, и спала, причмокивая слюнявым ртом. Надежда смотрела на крошечное красновато-оранжевое создание скорее с гордостью, чем с любовью,

как на мандат в удобный и светлый мир, прочно огороженный от безрадостного мира низменных забот и борьбы за выживание. Она сделала всё, чего хотел муж, и нутром ощутила свой новый статус внутри очерченного круга, отделяющего счастливых от несчастливых. Вместо качающейся палубы, ноги наконец обрели земную твердь. В сознании что-то сдвинулось: теперь она с кем угодно может разговаривать на равных — не хватит знаний, хватит наглости, завоёванной в опасной борьбе, где цена выигрыша - сладкая жизнь, а проигрыш означал смерть. И даже мужа с нынешнего дня начнет называть по имени, без отчества, на что до сих пор не решалась. Надя заснула с ощущением нс только выполненного долга перед супругом, но и себя, как женщины, достойной занимаемого места.

Проснувшись, роженица несколько раз настойчиво надавила на кнопку вызова. Сестра прибежала с некоторым опозданием, виновато улыбаясь. Эта виноватость напомнила Наде, как ещё совсем недавно, попав в Москву, она испытывала беспричинное чувство вины перед всеми, кто стоял выше неё на общественной лестнице, как заискивающе улыбалась людям, которые ждали от неё смирения, подчинения, готовности унизиться. Большаков тоже был из тех, кто мог делать с нею всё что угодно. Смириться с этим возможно, только требуя того же от других. Теперь она такое право заслужила, она мать его ребёнка.

Принесите жареную куриную ножку с картофельным пюре и свежий огурец, - произнесла она строго,

С тех пор как она сделалась безобразно толстой, её постоянно мучил голод.

У нас обед через час. Будет на выбор: мясная запеканка или...

Надежда не стала слушать дальше.

У вас может быть что угодно. А мой организм хочет курицу, и побыстрее.

Сестра опустила голову и вышла. Примчалась врач.

Если вы пришли оспаривать меню, то напрасно, — сказала Надежда с таким выражением на лице, что акушерка замахала руками:

Я пришла помочь вам приложить малышку к груди - наступило время кормления. Позвольте ощупать вашу молочную железу. Видите, молозиво уже выделяется. Оно очень полезно для новорожденного.

Молодая мать капризно надула губы:

Нельзя ли покормить девочку из бутылочки? Я еще слаба. Хотя мне и не делали кесарева, согласитесь, всё-таки это неординарные роды.

Конечно, конечно.

И не пеленайте ребёнку ручки, в Америке давно так не делают. Спок пишет, что это затрудняет кровообращение, И ещё передайте сестре, чтобы приготовила вазу для цветов. Вечером придёт муж. Воду пусть нальют заранее, чтобы хлор вышел.

Врач угодливо кивнула:

Передам.

Букет, который принес Большаков ни в какую стеклянную ёмкость не поместился. Поставили в ведро, обернутое простыней.

Надя заранее подготовилась к встрече. Потребовала зеркало и косметичку, как могла, привела себя в порядок. И нс напрасно. Виталий Сергеевич сначала поцеловал её, показал кожаный футляр, где на белой шёлковой подкладке лежало изумрудное ожерелье — подарок за дочь, и только потом подошёл к детской кроватке, Затаив дыхание, он всматривался в крошечное личико с розовыми складочками закрытых глаз — девочка, вброшенная в мир волею двух людей, взявших на себя ответственность за ее жизнь, безмятежно спала. Он смотрел, не в силах отвести взгляд, испытывая прилив незнакомого чувства, похожего на любовь к себе, только намного сильнее и нежнее.

Жена нетерпеливо зашевелилась: сколько можно стоять возле новорожденной? Смотреть пока нс на что - кусок бессмысленной плоти в три с половиной килограмма.

И она сказала:

- Витя, дорогой, ты доволен? Я так счастлива.

Муж не слышал, он глядел на дитя, а в голове его теснились разные мысли. В последнее время Большаков тайно подумывал о разводе - пять бездетных лет! А ведь он уже нс мальчик. Теперь Надя снова завоевала право на любовь и уважение. Но он так долго и страстно ждал, что неудивительно — отныне в его сердце главное место занял ребёнок. Воспитывать дочь будет сам, и она вырастет такой, как он задумал, преданной ему навсегда. Его собственная жизнь, работа, напряжение телесных и душевных сил обретали прежде скрытый смысл. Связь времен сделалась осязаемой. Сначала дочь, потом народятся внуки, и мир станет для него вечен.

Даже умным людям свойственно преувеличивать свою роль в историческом процессе. Никому не ведомы ни начало, ни конец.

Глава 3

Ровно в девять утра Виталий Сергеевич Большаков сидел в любимом рабочем кресле, очень похожем на стул с жёсткими подлокотниками. Как и прочая мебель в служебном кабинете, стул был по-современному удобен, но в то же время нс располагал к отдыху или созерцанию. Сколько себя помнил, Большаков не испытывал тяги к лености и тем более не терпел, когда ленились другие. Бездельники рядом с ним не задерживались. Даже в молодой жене наклонность к праздности стала его тихо раздражать. Обнаружить подобное в деревенской девчонке, сызмальства привыкшей к тяжёлому труду, он не ожидал. Ну, да ничего, народившаяся малышка всё исправит.

Сам он являл наглядный пример человека, который, не имея ни родственных связей, ни денег, ни гениального ума, сделал себя, как принято говорить, собственными руками. Комбинация из трех ключевых слагаемых: энергии, честолюбия и везения. В качестве приложения фигурировало много частных, но не менее важных составляющих. Например, комбинационное мышление, смелость, дар предвидения, нечеловеческая трудоспособность при олимпийском здоровье, умение сосредоточиваться на главном, обязательность, бесстрашие ответственности, знание человеческих слабостей - перечислять можно долго. Теперь этим качествам учат, и в том есть резон, хотя ограниченный. Любого можно научить кое-как играть на рояле, некоторых сносно, других даже отлично, но Рихтера нс получится, Рихтером надо родиться.

Большаков родился крупным государственным деятелем, но предстояло им ещё стать. Уже в детском доме он заметно опережал сверстников способностями и дисциплиной, но в столице без моральной и материальной поддержки жить было трудно, с другой стороны — отсутствие семейных уз, традиций и обязательств обеспечивали ему полную свободу действий. Свобода, как известно, оружие обоюдоострое и нужна только тем, кто умеет ею пользоваться. Большаков умел. Перевёлся на вечернее отделение и, не бросая учёбы и спорта, нанялся на стройку разнорабочим, а закончил, параллельно с институтом, уже прорабом. Пришлось сконцентрировать всю деятельную природную силу и настойчивость, чтобы достичь кое-чего сверх возможного. Ещё в вузе он проявил себя напористым и умелым организатором и стал комсомольским, а потом и партийным вожаком, точно нащупав дорогу к карьерному росту, а впоследствии и к власти. В конце шестидесятых он уже числился референтом союзного министра по жилищному строительству.

Шли годы, Большаков занимался то производством строительных материалов, то культурными и спортивными сооружениями, то возведением крупных промышленных объектов, но дальше замминистра не продвинулся. Причиной являлся не профессиональный или личностный изъян, а напротив - яркий организаторский талант, который позволял Виталию Сергеевичу блестяще справляться с самой трудной и коварной частью работы - исполнительской. Он пришел в правительственный аппарат со стажем руководящей комсомольской деятельности и с высшим образованием. Последнее само по себе являлось большим плюсом, поскольку старые кадры зачастую прикрывались липовыми бумажками вроде диплома двухгодичной Торговой академии, которую якобы закончил Никита Хрущев, или корочек Кишиневского пединститута, где Брсж- нев даже не появлялся. Считалось, что партийный руководитель способен разбираться во всём, Большаков и разбирался, к тому же грамотно, поэтому, меняя многочисленные строительные министерства, всегда оставался вторым человеком по должности, но первым по активной нагрузке. Он нс роптал. Ему нравилось быть всесильным в тени министра, и это всесилие, которое росло за счёт крепнущих деловых и дружеских связей, он с каждым годом расширял до возможных пределов.

Большакову достало нравственной силы, чтобы подавить тщеславие, а ума, чтобы понять - такой расклад удачен во всех отношениях и сулит огромные преимущества. Головы министров летели часто - за свою или чужую провинность, а чаще по идеологическим или кабинетным соображениям, когда требовалось освободить кресло для более высокого номенклатурного лица, которого надо пристроить после провала на предыдущем поприще. Менялись министры, секретари компартии, главы государства, а Виталий Сергеевич оставался, как Талсйран, был востребован и имел в верхах отличную репутацию.

С рождением дочери тылы замминистра также приобрели устойчивость. Большаков и прежде полагал, а теперь убедился на собственном опыте, насколько во всём важно равновесие. По вечерам, после утомительного трудового марафона, он брал на руки своё продолжение и носил из комнаты в комнату. Ему не важно было - спала малышка или гукала. Он красочно расписывал ей пережитые за день ощущения и излагал служебные дела, маленькие и большие победы, конфликты, спорные вопросы. Загнанный глубоко внутрь повседневной суетой страх одиночества, что сидит в каждом человеке, дожидаясь своего звездного часа, растворялся под сладким бременем родства души с другой душой, пусть пока и незрелой.

Надя подстерегала у дверей, не сильно прислушиваясь к подробностям из той части жизни мужа, которая протекала вне дома, была ей малопонятна и неинтересна. Но исповедь, обращенная нс к ней, а к неразумному существу, зависимому от питающей материнской груди больше, чем от касаний и бормотаний родного папаши, вызывала обиду и даже зависть, В своем детстве она никогда не знала нежности, и в ней нс выросла потребность отдать душевное тепло ребёнку. Первый человек, который сё пожалел, получил всю её любовь без остатка, ребёнок тут ни при чём.

Она, обмылок вымирающего Филькина, завоевала Большакова ценою жизни, а эта фигнющка, только явившись на свет, уже отнимает внимание, принадлежащее законной жене* Каждый день Надя ревниво наблюдала, как малышка медленно, но уверенно вытесняет се из сердца любимого мужчины. Пыталась бороться: купила несколько полупрозрачных пеньюаров и ходила в них постоянно, подстерегая случай.

Большаков старался хоть на часок вырываться домой днём. В коридоре, помогая ему снять обувь, Надя присаживалась на корточки, разводила голые круглые колени, обнимала мужа, нежно шепча:

Пойдём?

Но вместо того, чтобы утихомирить мятеж женской плоти, Виталий шутливо шлёпал супругу по крепким ягодицам и целовал мимолётно:

Вечерком, ладно? Сейчас мало времени.

И устремлялся в детскую, где носился с дочерью, как с писаной торбой. Если Лялька болела, он ночи напролёт нс спускал дитя с рук. Время, которое муж и жена проводили наедине, сократилось, а любовь стала поспешнее, однообразнее и утратила радость. Впрочем, возможно, Надежде так только казалось. Большаков по- прежнему относился к ней нежно, особенно когда она занималась ребёнком. И всё-таки что-то менялось, уходило безвозвратно. Несправедливость душила женщину и делалась ещё болезненней оттого, что высказывать своё неудовольствие она боялась. Просто нс считала возможным. Почему? Во всём этом было что-то не так, но что? Она нс знала.

Когда муж наконец засыпал рядом, усталый и довольный, нс осчастливив её лаской — а в чём же ещё должна выражаться супружеская любовь? - Надежда до рассвета безжалостно терзала свой несложный мыслительный аппарат и наконец придумала.

Я устала вставать к ребёнку по ночам для кормления, катать коляску в сквере но полдня, - сообщила она. - Надо взять няню и кормить Лялю из бутылочки. В Кремлёвской поликлинике выдают полноценное, проверенное материнское грудное молоко, каждому от одного донора — их там целый штат. На пробках даже свинцовая пломба стоит, представляешь? Как в поезде на мешке с постельным бельём. Говорят, искусственно вскормленные дети гораздо спокойнее.

Большаков в мотивах слов и поступков жены разбирался лучше неё самой. Услыхав про няню и бутылочку, впервые рассвирепел не на шутку:

- А ты чем будешь заниматься? Цветочками-вазочками? Портнихами и парикмахерами? Родная дочь се, видите ли, обеспокоила! Кормить грудью будешь до году! Ясно?! И ухаживать сама. Нс желаю доверять собственного ребёнка чужим бабам! Еще раз спрашиваю - ясно?

Куда уж яснее. Давно известно, кто тут хозяин. Но время, прожитое в замужестве, кое-чему Надю научило. Она приобрела по блату полторы сотни метров марли и нарезала из неё подгузников, которые нс стирала, а просто выбрасывала. Начала прикармливать малышку соками, вкусными кефирчиками, сладкими кашками. Через полгода Лялька выплевывала материнский сосок с яростью вольного человека, которому навязывают трудоёмкий процесс с низким коэффициентом полезного действия. А потом и вовсе отказалась от груди. Отомстила Надежда мужу - не придраться. А толку что?

Прежние отношения, когда Большаков бурлил от страсти, не возвращались. Вроде бы и теперь жизнь текла нормально, Витя регулярно спал с нею, но что-то неуловимо и неумолимо исчезало. Скоро стало понятно: дитя заняло сё место в сердце мужа. Страсть Большакова получила иную цель и направление, обратившись на новорожденную. Должно так быть или нет, Надежда не знала, но ей это не нравилось.

Чем быстрее подрастала дочь, тем больше интереса проявлял к ней отец. Интуитивно, а то и намерено он действовал по методике дрессировщика зверей Дурова: каждый вечер девочка вытаскивала из кармана отца какую-нибудь мелочь - карандашик с резинкой, конфету, жвачку. Это была предоплата за союзническое поведение, награда за понимание, маленькие знаки большой любви. Иногда отец днем подскакивал на машине, только затем, чтобы обнять и поцеловать, подарить очередную игрушку, а то командовал быстрее одеваться, чтобы ехать в цирк или зоопарк, со временем в ход пошли теннис и бассейны - сам замминистра активно поддерживал спортивную форму, иначе не выдюжить лошадиных нагрузок.

Дни рождения дочери Виталий Сергеевич справлял обязательно в дорогом ресторане, приглашая туда всех, кого она хотела, а

Ляля из тщеславия звала полкласса, Надя еле сдерживала обиду: на жену у него времени не хватало - подарит на именины цветы, конфеты, серьги или колечко, поцелует в нос — будь здорова и счастлива. С ним будешь! Однажды не выдержала, за поздним ужином вдвоем сказала:

Знаешь, Витя, может, нс стоит каждый год устраивать девочке такие богатые праздники? Тем более в ресторане. Дома обойдется дешевле. Я тут прикинула: подарки не покрывают затрат.

Надежда Фёдоровна невольно посягнула сразу на две священные вещи: дочь и финансовый статус мужа. Большаков вспомнил классическую литературу, вынул сторублёвку и запалил её с помощью золотой зажигалки. Пламя весело плясало в расширенных зрачках жены. Бросив обгорелый угол ассигнации в фарфоровую миску с салатом, Виталий Сергеевич спросил:

Поняла?

Поняла, - ответила она коротко.

На этом показательная норка закончилась.

По вечерам Ляля взяла за правило нс спать, пока не придёт с работы отец, а он нередко возвращался поздно. Загнанная матерью в постель насильно, паршивка воплями вырвала право включать торшер и читать книги. Читала она много, бессистемно, но с упоением, ожидая, когда папка, вымыв руки и переодевшись в пижаму, завернёт её в одеяло, словно маленькую, и понесёт за стол пить взрослый чай под ворчание супруги,

Ты портишь ребёнка! Это не только баловство, но вредно для здоровья. Девочке давно пора спать!

Пожалуйста, нс шуми. Я слишком мало с ней общаюсь. Здоровым должно быть нс только тело, но в первую очередь душа, - мягко убеждал жену Большаков, продолжая поступать, как считал нужным.

Если нс был занят, он сам укладывал Лялю спать, садился в изголовье детской постели и рассказывал забавные истории с отложенным продолжением. Следующим вечером она напоминала, на чём остановились, и отец сочинял дальше, благо воображения у него хватало, книг в детдоме успел начитаться, да и теперь покупал много.

Когда муж уехал в командировку, Надя попробовала заменить его в роли ночного сказочника. Взяла на полке в кабинете томик Андерсена и явилась в детскую. Она видела, что Витя чаще других читает дочери эту книгу, но нс знала, что сказки чудаковатого датчанина по-настоящему им любимы, тем более нс догадывалась - почему. Самое удивительное, что и сам Большаков нс мог бы ясно ответить на этот непростой вопрос. Откровенное напоминание, что все смертно - от цветка до человека? Что страдания нс отменяют сладости любви и красоты мира? Счастливая вера в помощь Бога, которой у номенклатурного чиновника нс было? Он соглашался с автором, что «самое невероятное» — когда нет ни одного завистника, однако довольство судьбой нс признавал «талисманом». Фатализм оловянного солдатика, превращённого в кусочек олова, вызывал лишь жалость: за место под солнцем надо бороться всеми дозволенными, а если не получается, то и запрещёнными методами. Сильный человек не имеет права на печаль, но выраженная столь наивно и незамысловато, она проникала в самое сердце и возвращала Большакова в военное детство — сиротское, не очень радостное, часто голодное. Совсем как героев у Андерсена.

Ляля не полностью разделала папины литературные вкусы. Если очередная сказка оказывалась длинной, и отец, взглянув на часы, закладывал между страницами ленточку, чтобы завтра начать с того же места, девочка долго нс могла уснуть, а тень от настольной лампы за шелковой занавеской, представлялась одноногим колдуном в широкополой шляпе. Странные сочинения её завораживали и пугали одновременно. Персонажи Андерсена много страдали и почти всегда умирали. Смерть представлялась злой, настырной и противной. Это было так нс похоже на взаправдашную жизнь, сё жизнь, веселую, беззаботную и безоблачно счастливую. Может, потому эти истории и называют сказками? Прослушав их по нескольку раз, Ляля заказывала отцу только те, которые кончались благополучно.

Увидев маму со знакомой книгой в руках, девочка немного удивилась, подложила ручки под щечку и приготовилась слушать. Мать читала медленно, невыразительно, спотыкаясь на незнакомых словах. Вскоре дочь категорично прервала сё на середине фразы:

Про Иду я уже слышала - там в конце похороны. Давай другую.

Тогда «Ромашку»?

Нет, нет, - запротестовала Ляля. - Птичку и цветок уморили, им не давали пить.

Надя начала «Аистов», соблазнившись нейтральным названием, но девочка и третью сказку отвергла:

Разве ты не знаешь, какие недобрые эти птицы? Чтобы отомстить мальчику, который их дразнил, они принесли ему мёртвого братика!

И вдруг Ляля решилась на вопрос, который стеснялась задать папе, чтобы нс показаться глупой:

Мам, а я тоже умру?

Та раздраженно отмахнулась:

Умрёшь, но не сейчас.

Тогда прочти, что хорошо кончается.

Дочь помнила все любимые названия, но нарочно нс говорила — пусть мама сама догадается. Вздохнула:

Не знаешь? Жаль. Придётся ждать папу, А ты иди спать.

Надя от обиды закусила губу. В детстве ей вместо сказок доставались тумаки, а если вечер обходился без битья, то это и было самым настоящим сказочным чудом. Безотрадное детство подрезало в ней какую-то важную жилу, и она все хромала от радости к печали, как подбитая камнем утица. Этой ночью, одна в спальне, Надя наревелась вдоволь. Что она оплакивала, кто бы ей подсказал? Богатая жизнь, добрый любящий муж, здоровый ребёнок. Уже запамятовала, как вставала затемно и в любую погоду тащилась за пять километров на молочную ферму в Фиму, как буянил пьяный отец, корчилась от побоев мать. Городские руки, умащенные дорогим кремом, давно позабыли о мозолях и трещинах. Все прекрасно, Наденька! Все путём! Но слёзы катились без остановки, нс облегчая души.

Детский сад дочь замминистра, разумеется, не посещала, на прогулки в парк её водила мама, которая предоставляла ребенку копаться в песочнице, а сама скучала на скамейке. Поскольку большая часть жизни мужа проходила на работе и соприкасалась с её жизнью домашней хозяйки очень скупо, то никаких проблем, даже семейных, супруги не обсуждали, да их, в общем-то, и не было. Одиночество, являясь привычным, особых терзаний Наде тоже не доставляло. Она ие испытывала потребности делиться к кем-либо своими сокровенными мыслями, которые к тому же, но недостатку знаний, могли оказаться неправильными и иметь непредсказуемые последствия, возможно даже комические. К чему создавать себе лишние трудности?

По прошествии лет, ни одно непродуманное слово не вылетало изо рта наученной горьким опытом жены высокого чиновника. Если бы он был разведчиком, то лучшей подруги не мог бы сыскать. Но благо внутреннего одиночества, чтобы стать для Нади удобством, требовало соблюдения одного условия — внешнего окружения. Надежде Федоровне пришлось обустроить личную нишу, чтобы прятаться от нанесенных мужем душевных обид, которые она боялась высказать, и завести собственный театр, где она играла главные роли, принимая других людей за зрителей, хотя, возможно, и они действовали по аналогичному сценарию.

Не отравленное этими догадками сознание позволяло жене Большакова чувствовать себя примадонной. Лица мельтешили, создавая видимость движущейся публики. Центром круга, столпом, к которому прибивались со всех сторон житейские волны, была сама Надежда Фёдоровна, При этом ей хватало актерского мастерства нс показывать, что чужие страдания её мало трогают. Наоборот, при внутренней холодности лицо ведущей актрисы выражало крайнюю заинте р сс ов а нн ость.

Недоступная грубым эмоциям, она казалась своим приятельницам, которыми со временем обзавелась, ну просто душкой! Такая внимательная, понимающая и, судя по словам, сопереживающая! Просто она очень сдержанная и воспитанная, с железной силой воли. Замечательная женщина. Конечно, чрезмерно толстая, но теперь существует столько способов похудеть, было бы желание. Видимо, желания нет или её супруг имеет простой, неиспорченный цивилизацией вкус. Большинство мужчин при созерцании больших грудей и крепких бедер испытывают абсолютно естественное восстание плоти, но делают вид, что им нравятся худые.

С подобными соображениями Надя знакома не была, а намеренное похудение воспринимала как нечто противоестественное. Необъятность женского тела в деревне никто к недостаткам нс относил. Напротив, тощие вызывали жалость соседок и брезгливость парней, тощая - значит голодная или больная. А кому такая нужна? Тощих обзывали щуками, а баба предназначена служить му- жику заместо перины, Витя, правда, как-то в шутку сказал, что нос у неё потерялся между щеками. Ну так это хорошо, когда нос маленький. Зато огромные глаза по-прежнему оставались главной примечательностью лица.

Новые приятельницы торчали в квартире Большаковых целыми днями, опустошая головы от слежавшихся мыслей, а холодильник от съестных припасов, которые Надежда приспособилась заказывать в ресторане, выдавая замысловатые деликатесы за блюда собственного приготовления*

Необыкновенно вкусно! - восклицали посетительницы, облизывая пальчики в прямом и переносном смысле. - Расскажите, как вы это делаете?

Ни за что! Любой рецепт является секретом, иначе какой интерес ходить в гости?

Дамы бросались уверять, что кулинарные способности хозяйки

не основное, главное - она сама.

Надежде Фёдоровне подобные заверения были вдвойне приятны оттого, что она лгала им в глаза, а они не способны уличить, Оттого, что их ум устроен ничуть не сложнее её собственного, а может быть, даже проще. Оттого, что она наверняка хитрее их всех вместе взятых, а Виталий - очень видный мужчина и занимает более высокий пост, чем мужья приятельниц.

Среди этих особ, тоже нс совсем уж неискушенных, как могло показаться на первый взгляд, надо было чем-то выделяться: портным, коллекцией кактусов, кошкой или собакой редкой породы. Особым вкусом к нарядам Надежда не обладала и одежду шила в спецателье ГУМа, полагаясь на советы главного закройщика. Горшков с растениями на окнах терпеть не могла - разрастаясь или засыхая, требуя постоянного ухода и полива, они возбуждали мало приятные воспоминания о деревне. Своенравие кошек её раздражало. За большие деньги она купила голос ничтожное существо но имени Фер, вечно дрожащее то ли от холода, то ли от страха. Назвать эту тварь собакой нс поворачивался язык: меньше крысы, с прозрачными кроличьими ушами, вылезающими из орбит глазами и редкими колючими усами.

Ах, какое чудо! - журчали гостьи. - Можно представить, какой за этой крохой нужен уход!

Надежда ухмылялась. Фера она не любила, а ухаживать за ним

тем более. Изредка, когда тот начинал странно себя вести, вызывала ветеринара. Протянув год, несчастный уродец благополучно скончался, осчастливив скорой смертью не только хозяйку, но и Виталия Сергеевича, который относился к карикатуре на животное брезгливо, поэтому и дочь не хотела с Фером играть, хотя мёртвое тело долго оплакивала. Ляля давно просила большую собаку, но предусмотрительный отец отделывался обещаниями: при лености жены и безалаберности дочери пришлось бы нанимать псу лакея.

В школу Ольгу отвозил папин шофёр на служебном автомобиле. Школа особая, за чугунной оградой, в старом саду. Большинство учеников тоже прибывало на машинах, которые год от года, в соответствии с развитием демократии, становились всё роскошнее. Эпохи дикого капитализма, когда охрана сопровождала учеников до самых дверей, школьница Ольга нс дождалась. К тому времени она уже училась в вузе и у нес был собственный автомобиль, жучок «Фольксваген», который она долго и преданно любила, возможно за то, что он был у нес первым. Впрочем, первенство - не всегда преимущество, особенно в любви. Во всяком случае, так говорят люди, имеющие насыщенный опыт сексуальной жизни. Это же впоследствии утверждала и дочь Большакова.

Подростком Ляля жила летом с мамой иа казённой даче в Серебряном Бору, куда Большаков приезжал на выходные. Он учил дочь играть в шахматы, в бильярд, который стоял в пустой комнате рядом с гаражом, и переплывать относительно неширокую в том месте Москву-реку, что после тренировок в бассейне не казалось таким уж сложным. Надя поначалу тоже пристраивалась рядом, но быстро уставала и поворачивала назад. Муж обидно смеялся, что она гребет по-собачьи и благодаря подкожному жиру может плавать в Ледовитом океане.

Девочка оказалась ближе к отцу, чем к матери, и, чтобы подавить досаду, Надя искала успокоения, пытаясь усмотреть в такой ситуации естественность - Ляля похожа иа отца, а сила тянется к силе. Нравственному давлению мужа ей противопоставить было нечего. Он не только старался завладеть временем дочери, но и полностью удовлетворить потребность ребенка в общении с родителями. Даже самые интимные секреты девочка без ложного стеснения поверяла отцу. Подруг задушевных не заводила — у каждой своя блажь, характер, с которыми надо считаться, а считаться с другими Ляля не любила, к тому же могут и подставить — элитная школа являлась нс столько оазисом дружбы, сколько зоной соперничества, начиная с набора авторучек и кончая статусом родителей. С папой - проще и надёжней.

Правда, симпатии у нес в классе всё-таки были, и первая среди них - Светик, по прозвищу Семицветик, бледная девочка, с жидкими бесцветными волосиками, носом бульбочкой, поражавшим двумя совершенно круглыми дырками. Печать задумчивости часто посещало худенькое личико. Светик морщила лоб, пытаясь сообразить то, что в отсутствие опыта трудно поддавалось анализу. Порой ей это удавалось. Происходила девочка из семьи профессора-гуманитария, где высокий уровень культуры обеспечивал очень скромный достаток. Профессор на спецшколу не тянул, но его жена работала в аппарате ЦК на Старой площади. В каждом слове и движении этой женщины сквозило бремя ответственности за важное государственное дело, поэтому школьная директриса вела себя с нею угодливо и осторожно. Машинистку возила на службу казённая машина, а муж и дочь довольствовались метро.

Природную доброту и естественность Светика одноклассники ценили мало, но Ляле она нравилась - ие надо выпендриваться или напрягаться, чтобы не попасть на розыгрыш, часто обидный. А показать, что больно - нельзя, слабых активно презирали. Света слабой тоже не числилась, могла дать отпор, правда словесный, но очень действенный, потому что соображала быстро и говорила метко и едко. Ляля при необходимости предпочитала применять бойцовские приёмы, которым обучалась в спортивной секции. Девочки прекрасно дополняли друг друга и вместе чувствовали себя уверенней. Существа противоположного пола их пока не занимали. Исключение делалось для Ромки - крупного брюнета с мягкими, чуть расплывшимися чертами лица и яркими серыми глазами. В классе имелись ребята и поинтереснее, но Ляля нс терпела дураков и зазнаек. С Ромой она сидела за одной партой с первого класса, и с первого дня он смотрел на соседку влюблёнными глазами. Такими же взглядами награждала Рому Семицветик, но исподтишка: во-первых, стеснялась, во-вторых, попахивало соперничеством, а то и предательством. Таких грехов за Светиком не водилось.

Роман Брагинский был единственным ребёнком в семье известных московских адвокатов, людей очень занятых, поэтому воспитывала Рому тихая интеллигентная бабушка с твёрдыми понятиями, передававшимися из поколения в поколение.

- Что ты получил сегодня по алгебре? - деликатно спрашивала бабушка.

Четвёрку! — с гордостью докладывал внук, которому точные науки давались с превеликим трудом,

Старая еврейка сокрушённо качала аккуратной причёсанной седой головой:

Ты должен учиться лучше других и быть трудолюбивее других. Иначе нам нельзя.

Кому нам?

Гонимому народу. Эта земля нс наша. Наша земля — камни.

Бабуль, ты опоздала со своими правилами, - весело ответил внук. - Посмотри на маму с папой, на их друзей, обрати внимание на фамилии лучших врачей, шахматистов, музыкантов, композиторов. Да! Чуть нс забыл сатириков! Антисемитизм вышел из моды. Теперь евреи не только открыто гордятся, но даже кичатся принадлежностью к избранной нации. Пора забыть старые предрассудки, все эти обиды: черту оседлости, погромы, геноцид.

Старуха зажмурилась, как от боли, и покачала головой.

Свою историю забывают только глупцы. Нас слишком мало, и мы рассеяны по всем странам. Если забудем — вымрем. Чеченцы никогда не простят русских, но притворяются, потому что хотят сохранить свой род. А русские готовы всех простить, потому что пока — они всё ещё большая нация,

Ты что-то не то говоришь,

То.

Я не хочу этого слушать.

Не слушай. Ты свободный человек.

Я тебя не понимаю,

Когда-нибудь поймёшь. Ты умный ребёнок.

Несмотря на пристрастие к серьёзному чтению и раннее приобщение к жестоким историческим параллелям, Рома был свойским, беззлобным и, взлелеянный доброй бабушкой, обожал женское общество. На сестричку для него родители времени пожалели, а ему очень нравились девочки. В детстве Рому занимали нс машинки и автоматы, а исключительно куклы и животные, В третьем классе он подарил Ляле на день рождения свою лучшую игрушку - присланную папиным знакомым из Израиля серую замшевую крысу с большими ушами на шёлковой розовой подкладке. Он брал игрушку с собой в постель, целовал на ночь и несколько раз даже поливал слезами, поэтому крыса выглядела уже ис совсем новой, но оставалась жутко любимой и лишиться ес было отчаянно жаль. Целый год мальчик боролся с чувством собственника, а попросту говоря — с жадностью, однако через крысу соседке по парте передавалась частичка его нежности, и дарение состоялось.

Характером Рома вышел не боец, но Лялю защищал в любых ситуациях и от любых посягательств, без раздумья подставляя врагам своё мягкое тело. Его яростный порыв к самопожертвованию сбивал нападающих с толку, а девчонки лопались от зависти к первой красавице класса.

За долгие годы общения Рома с Лялей научились понимать друг друга с полуслова. Ей нравились его весёлый нрав и природное чувство юмора. Он всегда находил, над чем бы посмеяться, не исключая собственной персоны, и презирал лицимсрис. Учился плохо, откровенно скучая на уроках. Многое из того, что говорили педагоги, разумелось само собой, многое ему уже было известно из книг, остальное нс входило в круг его интересов. Зато в кабинете географии, ботаники и зоологии он мог просиживать часами. Его увлекали книги о путешествиях и животных, о древних цивилизациях, но вообще — он читал всё подряд, лишь бы была пища для ума. При этом что-либо делать ему претило, хотелось лежать, читать и мечтать. Умозрительные построения тонули в чудовищной лени. Только угроза классного руководителя пересадить неуспевающего ученика на заднюю парту, заставляла мальчика быть внимательным на уроках и выполнять домашние задания: расставание с Лялей он воспринимал как катастрофу, по силе ие меньшую, чем извержение Везувия, погубившее три города — Геркуланум, Помпеи и Стабию, о чём он узнал в подробностях ещё до школы.

По традиции парочку дразнили: «Тили-тили тесто, жених и невеста...», что означало всего лишь презрение и скрытую зависть к тем, кто хоть чем-то выделяется из общей массы. Ляля и Роман отличались равнодушием к мнению одноклассников. Ну, жених, ну, невеста, они находили это нормальным. Подружка Света была с ними солидарна. Втроём, в пустой адвокатской квартире они танцевали до упаду под музыку из модного проигрывателя и чуть ие каждый день крутили «Серенаду Солнечной долины» и «Большой вальс» - видеофильмы, которые вместе с новейшей аппаратурой подарил Ромкиному папе какой-то киношник, которого

Брагинский-старший защищал в суде но статье за изнасилование. Киношника оправдали.

Учебный год пролетал незаметно, разбавленный разнообразным и приятным послеклассным досугом, а вот летние каникулы были для Ромы настоящей пыткой. Его отвозили к родственникам в Винницу, Ляля же на один месяц отправлялась в «Артек» или в какой-нибудь комфортабельный санаторий для детей ответственных работников. Остальное время она проводила с отцом, даже ездила с ним на охоту. Ромка досадовал, что его отец с собой не берет, потому что сам никуда нс ездит - посидит недельку на подмосковной даче, искупается в узкой, заросшей травой Клязьме, и скорее за работу - отдыхать ему, видите ли, наскучило. Один раз бабушка хотела взять внука в Израиль, посмотреть на землю обетованную, но что-то не получилось с визой, Рома не жалел; обетованная земля была только одна - там, где жила Ляля, Рома мучительно, совсем нс по-детски переживал разлуку с любимой девочкой, как будто предчувствовал будущее и хотел насладиться общением впрок.

Глава 4

Когда Ляле исполнилось шестнадцать, Большаков стал брать три взрослых путёвки и проводить отпуск на Чёрном море, в санаториях Четвертого (медицинского) управления Кремля. Двадцать восемь календарных дней семейство блаженствовало на роскошно оборудованных пляжах, загорая под бдительным присмотром медперсонала. В просторном номере «люкс», именуемом по больничному палатой, одна из комнат отводилась под кабинет - вдруг позвонит высокое начальство и задаст вопрос? Обстановка должна соответствовать. Нередко важные отпускники, побросав врачебные назначения и процедуры, срочно улетали по вызову руководства в Москву. Там, на самом верху, не слишком пеклись о здоровье легиона государевых слуг, подчёркивая, что интересы общества превыше лечебных массажей, хотя простому народу от этой демагогической риторики мало чего перепадало, разве что на орехи,

С дочерью Большаков не расставался ни днём ни ночью. Они оккупировали спальню, обитую цветной тканью, с огромным балконом и двумя, сдвинутыми вместе, супружескими кроватями из карельской берёзы, застеленными красивым бельём. Естественно, что девочке хочется быть ближе к папе! Остальное во внимание нс принималось, в том числе интересы жены, её мнения ие спрашивали и без разговоров выдворяли на раскладной диван в гостиную. Надя натужно улыбалась, идя навстречу желаниям близких, а сама плакала по ночам, понимая, что ничем нс отличается от стола, стула, горки с чайной посудой и хрусталем - от всей этой вычурной казённой мебели, которая сё окружала. На утреннюю рыбную ловлю супругу тоже не звали и на прогулку в моторном катере допускали, если только случайно образовывалось лишнее место.

Между тем, пока Надя лелеяла собственные переживания, Виталий Сергеевич не позволял себе расслабиться и постоянно находился начеку, потому что на Лялю уже начали поглядывать парни, а мужчины, оборачиваясь вслед, смотрели откровенно и оценивающе. Высокий рост, отличная фигура. Но привлекательность заключалась нс в том. Что-то в облике девушки сразу цепляло внимание. Н епонятно, кому первому пришло в голову назвать её красавицей, ибо в строгом смысле таковой она нс являлась. Ни одна черта сама по себе нс была бесспорно хороша. Небольшая головка на длинной, припухлой возле ключиц шее вызывала в памяти портреты нидерландских художников Возрождения, короткий носик крючочком, капризно изогнутые губы, высокие розовые скулы и твёрдый подбородок. Вроде бы по отдельности всё незамысловато, но в целом производило впечатление чего-то неординарного, даже значительного. Особенно глаза - небольшие, нежные, коричневые в черноту: казалось, если их поцеловать, на губах останется вкус шоколада. И ещё эти тяжёлые темно-рыжие волосы необычайной густоты, какие редко бывают у женщин. Волосы Ляля унаследовала от матери, остальное - от отца, в том числе уши с большими мочками, которые принято считать знаком счастливчиков. Она это знала и любила повторять: «Мы, длинноухие с острова Пасхи...»

Большаков чем дальше, тем сильнее привязывался к этому женскому воплощению себя, позабыв о прадеде, могучем русском красавце, смекалистом и работящем, погубленном на сибирских просторах людьми, охмурёнными сладкоголосой идеей социального равенства. И то правда, что запечатлённых лиц предков нс сохранилось - кто тогда в деревне фотографировал? Если только случайно заезжий корреспондент, собиравший свидетельства переломных моментов эпохи. Может, потому и память Виктора Сергеевича лиц не удержала, а безглазая душа не сберегла.

С каждым годом дочь хорошела нестандартной притягательностью. На многочисленных любительских снимках рядом с отцом везде Ляля, Нади нет нигде - по команде супруга она нажимает на кнопку. Зачем портить кадры расплывшейся фигурой жены? По прошествии полутора десятков лет Большаков нс скрывал, что считает Надю существом низшего сорта, и относился к ней, как к вещи, приобретенной поспешно и нс совсем удачно, но полезной для удовлетворения физиологических потребностей, организации домашнего хозяйства и обслуживания дочери, воспитание которой он, при всей занятости, полностью замкнул на себя.

Важным моментом этой тактики было нравственное отчуждение Ляли ог матери, поскольку ничего полезного она ребёнку дать не могла. С этой целью материнские слова и поступки обсуждались и осмеивались, за глаза — впрямую, а в глаза — в виде шутки или удивления: ах, какая мама неловкая, неумная, нетактичная. Но и дочери отец не упускал случая указать на промахи, которые потом, во взрослой жизни, могут аукнуться непредсказуемо. Однако формы воздействия подбирал скрытые. Так, узнав, что Ляля нс пошла на очередные выборы партийного властелина, Большаков не стал ей выговаривать, он принял задумчивый вид,

Знаешь, мальчишкой я залез на дерево и порвал уже ветхие штаны. Мать увидела дыру и спросила: «Это ещё что?» Я ответил, нс запнувшись, сходу, неожиданно для себя, потому что, конечно, так не думал: «А ничего. Потихонечку идём к коммунизму». Откуда взялось, не знаю, наверное, слышал где-то. Жили мы ие бедно, и отец выпорол меня нс за штаны, за неправильное сознание. И считаю, был прав. Сейчас иные времена, но я бы нс советовал манкировать гражданскими обязанностями.

Дочь интуитивно чувствовала лукавство отца, но оправдывала необходимостью соблюдать правила, вбитые в сознание страхом перед инакомыслием — слишком дорого оно было оплачено. Миллионами человеческих жизней. Себя Ляля относила к новому поколению, которое ничего не боится. Сказала доверительно:

Тебе ли нс знать, что выборы у нас - чушь собачья? И так ясно, кого выберут. Без моей помощи. И председатели комиссий будут переписывать ночью протоколы столько раз, сколько нужно, чтобы совпали заданные показатели. Об этом все знают и молчат. Уже не от испуга - от лени и привычки терпеть, которая стала национальной чертой. На западе весело прут на демонстрации, а мы, наморщив лоб, возмущаемся полушепотом, на кухне, в узком кругу. Митинги на Пушкинской площади, организованные ряжеными народными радетелями, только щекочут власть, у которой всё решено и продумано, а шахматные фигуры давно расставлены на доске в нужной позиции. Наивные деревенские дурачки — вот мы кто, когда идём голосовать.

А чего ты хотела? Власть должна иметь ресурсы, чтобы решать главный вопрос — как сохранить власть. Но если ты ей служишь и живешь в этом государстве, не кусай руку, дающую хлеб.

Ляля прищурилась:

А обманывать власть можно? Прикидываться, что играешь в предложенную игру?

В устах дочери вопрос прозвучал неожиданно. Что-то она сообразила или где-то подхватила, скорее всего в школе. Подростки теперь много говорят такого, что нам в их возрасте в голову не приходило. Информированы слишком широко и понимают больше.

Но Виталий Сергеевич не сбился. Он поднял палец:

Умеючи всё можно. - И ещё раз подчеркнул: — Умеючи.

Это же рабская психология! - удивилась Ляля, поскольку подобного от отца не ожидала.

Полная свобода существует только на необитаемом острове, - сердито сказал Виталий Сергеевич и вышел, чтобы нс продолжать скользкий разговор, тем более притчу с порванными штанами сочинил по ходу дела. Успеха она нс имела, настолько далеко отстояла от действительности.

Отец Большакова был неграмотным крестьянином и в политике понимал мало, а то, что понимал (точнее, испытал на собственной шкуре), имело вектор, противоположный выдуманному эпизоду. Родителей и деда раскулачили, когда младшенький сын Витёк ещё под стол пешком ходил. Это его и спасло — успели пристроить в соседнее село к бедной троюродной тётке, которая вскорости сдала лишний рот в детдом. Но тётка была богобоязненной, а потому племяша навещала, даже тайком приветы передавала и письма от отца из Сибири, где здоровый работящий мужик с четырьмя взрослыми детьми и расторопной женой снова обзавелся крепким хозяйством и снова сделался зажиточным. Тогда семейство раскулачили вторично, и с тех пор больше весточек не приходило. Виталик, воспитанник детдома, перед Страной Советов оказался чист, а про родителей в анкетах писал - «отца с матерью не помню». Он, и правда, изгнал их из памяти. Нс он один. Так было принято, и совесть сш нс мучила. Близким рассказывал, что вся семья Большаковых в одну неделю померла от тифа, а он в то время у тётки гостил, потому и жив остался.

В своей биографии Виталий Сергеевич много чего насочинял и уже сам не отделял правды от вымысла. В пику той практике, когда чуть ли не на каждого человека в КГБ заводили досье, нынешняя власть прошлым своих граждан мало интересовалась, хотя не мешало бы, а то, глядишь, проходит депутат в Думу, а у него три судимости, и хорошо, если только за воровство. В подведомственной Большакову организации такие проколы случались редко, у него в правоохранительных органах свои люди прикормлены, сразу пробьют по базе данных полную информацию. Осмотрительность Большаков ценил, а сам попался как маленький, когда надумал жениться на односельчанке. Докторишке ничтожному поверил, размечтался, что тот за тридцать серебреников правду скажет. Но правду за деньги нс говорят, правду меняют на крупный интерес или сливают по старым долгам, редко — по дружбе. Поэтому Надя оказалась с гнильцой. И психика не в порядке и с физикой нс лады. Приходится жене изменять, хотя для кошачьей беготни по крышам

ни времени, ни желания. Однако и альтернативы нет: жениться вторично Большаков нс планировал. Капитель с разводом - раз, новый выбор при наличии цейтнота может оказаться новым промахом

два, ну, а самое главное три - Ляля. Подарить ей мачеху - значит потерять доверие. Отношения дочери с матерью, не без его помощи, оставляют желать лучшего, зато у него развязаны руки.

Здоровье супруги замминистра за последние годы и вправду заметно ухудшилось. Боли в пояснице и нерегулярность месячных явились симптомами болезни, которую стали лечить входившими в моду гормонами, У сорокалетней женщины ещё больше увеличился вес, огрубел голос, на месте родимых пятен появились огромные серые бородавки, а на лице стали расти волосы, она их выщипывала пинцетом, как только проклёвывались маленькие чёрные точки. Это породило нервную привычку ощупывать пальцами подбородок и верхнюю губу. Особенно Надежда Фёдоровна переживала, что ей противопоказаны поездки на юг, куда муж отправлялся ежегодно вместе с Лялей, чтобы поплавать в тёплом море. Вряд ли он целый месяц живёт схимником. Но что-либо доказать или воспрепятствовать невозможно. От собственных проблем жену Большакова отвлекли выходки повзрослевшей дочери.

Уже десять лет Ляля дружила с Романом Брагинским, они ходили в кино, в бассейн, часто вместе делали уроки, и Надя кормила их ужином, приглядываясь к гостю, лёгкий нрав которого удачно уравновешивал Лялину серьёзность. Надя узнала, кто родители мальчика, и ничего против этой дружбы нс имела, но, кажется, отношения начали переходить дозволенные границы. Однажды она застала парочку, сидящую в обнимку перед телевизором. Дети слишком резко отпрянули друг от друга, похоже, целовались. Надя сделала вид, что не заметила, но вечером рассказала мужу, интуитивно желая вызвать его неудовольствие дочерью. Применить к строптивой девице средства из собственного арсенала наказаний - вроде ругани и пощечин - она нс решилась. Разлучить подростков тоже нс получится - они вместе учились, а целоваться смогут и в любом другом месте.

Выслушав доклад жены, Виталий Сергеевич сказал в раздумье:

Как фамилия? Брагинский? А, помню: папаша часто мелькает на телевидении, имеет слабость к дешёвой популярности. Ладно, пусть целуются, и лучше дома, чем в подворотне. Молодость и влюблённость - это нормально. Скорее всего, пройдёт. Но ты приглядывай.

Обязательно, - ответила жена, гордая поручением.

О том, что Ляля уже рассталась с невинностью, матери и в дурном сне нс могло присниться. Она была человеком другого времени и иной морали, внутренний мир дочери оставался для неё нс только закрыт, но непостижим. Надежда видела ситуацию упрощенно: сё ребёнок - он весь и есть её, что там может быть такого особенного, ей неведомого?

Между тем унаследованная от отца кипучая энергия созидания заставляла Лялю строить далеко идущие планы. Для этого нужно шагать в ногу со временем и реально осознать совершающийся в стране жёсткий открытый перелом со смещением костей, который пришелся на конец тысячелетия. Ляля стандарты презирала, но, не желая быть белой вороной, соблюдала модель поведения молодежи своей эпохи. Она ещё в девятом классе с помощью влюблённого Романа лишилась девственности, о чём с гордостью оповестила одноклассниц. Те отнеслись к информации нейтрально: поступок выделялся из массы таких же ординарных подвигов только тем, что совершён первой красоткой школы. Да егце выбор партнёра выглядел несколько странно - в старших классах много мальчишек поинтереснее Романа и с репутацией опытных кавалеров.

Одна Семицветик покачала головой, но от комментариев воздержалась - и нс спрашивали, и были свои причины молчать. Однако прошло время, Ромка с Лялей продолжали встречаться, и любопытство всё-таки взяло верх.

Ну как? — спросила Света и от волнения прикусила нижнюю

губу.

Никак.

Совсем-совсем?

Ну, почти. Больше болтают. Можешь сама попробовать.

Я не хочу.

И правильно. А я дура.

Светик обиделась за подругу.

Почему дура? Ты — как все.

Потому и дура.

Светик подумала про себя: богатая дура - уже не дура. Белобрысая девочка с детства знала силу денег, вернее, бессилие их отсутствия. Честолюбие уже пускало первые ростки в ее душе. Когда-нибудь она будет богатой и замужем за Ромой. Как это случится - она не знала, по верила в свою мечту нс меньше, чем дочь Большакова в неординарность собственной судьбы.

Не получив особого удовольствия от первых интимных актов, Ляля впоследствии из сухого интереса и для чистоты эксперимента негласно переспала ещё с парой продвинутых старшеклассников и потом, в институте, с дипломником, с сотрудником одной из кафедр, и, кажется, ещё с кем-то, она позабыла. Но и с новыми партнёрами уровень эмоций нс менялся, поэтому Ляля остановилась на привычном Ромке.

Его лень имела широкий диапазон, но не распространялась на всё, что касалось кровати - будь то сон, чтение или секс. Кровать была тем пространством, в котором он чувствовал себя не только уверенным, но ещё и свободным, почти как в пустыне - своей идеальной мечте. Если в кровати находилась любимая девочка, удовольствие усиливалось до крайнего предела. Лялю несколько смущало, что на пике наслаждения в лице приятеля отчётливо проступали женские черты - оно бледнело, смягчалось, тёмные брови казались нарисованными карандашом, а губы становились ярко- малиновыми. Выглядело это странно и малоприятно, поэтому Ляля заранее закрывала глаза. Но к любви это, скорее всего, отношения не имело, она успела убедиться, что все мужчины, с которыми ей пришлось иметь дело, в момент экстаза нехороши. Рома оказался даже лучше других, потому что был нежен, а главное, не слюняв, как некоторые случайные парни постарше. Со временем она стала испытывать к нему вполне осознанное влечение.

Влюблённость юноши росла, и он уговаривал подругу пожениться, чтобы иметь возможность заниматься сексом на законных основаниях и каждый день, а нс урывками. Ляля была склонна согласиться. В конце концов, семья так семья, Ромка будет блюсти ее интересы, многие проблемы брак упростит, а карьерных планов не нарушит. Жених из знакомой среды, и уж если маме нравятся родители, то папа возражать не станет.

Отцу, который был ей так близок, что до десяти лет собственноручно измерял девочке температуру градусником в попке, Ляля впервые нс рассказала об отношениях с Ромкой, внезапно почувствовав невидимую границу между мужчиной и женщиной, требовавшую особой этики поведения. И, как ни странно, именно отец отнёсся к свадебному проекту отрицательно, поскольку имел собственные виды на будущего зятя и отца своих внуков.

Зять должен войти в дело, которому Большаков отдавал все время и силы. Пока ещё строительный комплекс числился государственным, но шестую статью Конституции о направляющей роли КПСС нс сегодня-завтра отменят, а тогда уже всё быстро покатится с горки, только успевай подхватывать. Такой многоопытный деятель, как Большаков, раньше других улавливал социальные колебания и в обозримом времени ждал кардинальных перемен - тогда понадобятся верные помощники. Сопливый шутник и баловень судьбы Роман Брагинский - фигура для грандиозных планов Большакова однозначно неподходящая. Правда, есть надежда, что дочь быстро родит внука, которого он успеет воспитать соответствующим образом, или Ляля ещё не раз выйдет замуж, и в результате найдётся достойный кандидат. Соображения эти Виталий Сергеевич оставил при себе. Сказал:

Мама против,

Надежда Сергеевна от неожиданности порозовела, даже не вникая в смысл сказанного. Обычно её мнение мужа не интересовало, а в данном случае она как раз не возражала. Но это нс главное, главное, что с тобой считаются и берут в союзники.

Мама? - удивилась Ляля.

Как женщине, ей виднее. Рано тебе замуж. Недавно школу окончила, хоть и с медалью. Но мало в жизни видела.

Такая позиция девушку озадачила. Что отец имеет в виду? В составе молодёжных организаций она не раз бывала в Европе, английский и французский знает прилично - педагог приходит домой ежедневно, даже ужинают вместе, разговаривая то на одном, то на другом языке, что очень злит маму, которая пыжится, чтобы нс показать свою серость. Если же папа намекает на сексуальный опыт, то в этих мужских секретах нет ничего, достойного волнения. Куда интереснее заниматься наукой. Её тягой к точным дисциплинам отец гордится более всего. Вслед за ним дочь не мыслила себя гуманитарием и собиралась получить техническое образование. Ляле нравилось представлять, как молодая, элегантно одетая дама защищает диссертацию перед учёным советом, где сплошь сидят знаменитые технари, среди которых женщины - редкость, как она ездит на международные симпозиумы, как общается с интеллектуальной элитой. Кругом мужчины, и всё внимание к ней, такой умной и красивой.

Честолюбия ей не занимать, а наука намного увлекательнее, чем траханье с вечера до утра. Мужские члены бывают разного калибра, но удовольствия от них слишком однообразны, чтобы претендовать на серьёзное место в жизни. Досуг Ляля посвящала плаванию, теннису, вечеринкам в узком кругу отпрысков крупных чиновников. На рестораны, туристические путёвки, наряды отец денег не жалел - дочь должна выглядеть лучше всех. В общем, скорее всего папа прав: выходить замуж сразу после школы действительно нс к спеху, тем более в реальной ситуации это мало что меняло, они с Ромкой как встречались, так и будут встречаться, квартира Брагинских всегда в их распоряжении — адвокаты слишком заняты заколачиванием денег.

Пришло время определиться с вузом. Строительный Ляля отвергла сходу: папина фамилия всегда будет играть роль - и хорошую, и плохую, а она не хотела никакой. Поэтому подала документы в институт железнодорожного транспорта, где большой спортзал и собственный плавательный бассейн, можно без ущерба совмещать тренировки с учёбой. Большаков не перечил, уважая выбор девочки - сам воспитывал самостоятельность в принятии решений, но нужные звонки втайне от Ляли сделал. Конечно, он предпочел бы последовать новой моде и отправить дочь учиться за границу - в Париж или Лондон, однако расстаться со своей любимицей надолго, а главное, выпустить из-под контроля в ответственный период становления, побоялся. Кто знает, каких она там идей нахватается, да и нравы в старушке Европе сильно упали. Ещё приволочёт сюда какого-нибудь хиппи, байкера или нищего художника, а то и сама останется там на жительство. Нет уж, не стоит экспериментировать.

Взрослого Рому проблема высшего образования не слишком волновала, он вообще не признавал его обязательной необходимости. Продолжал любить животных, дореволюционный десятитомник Брсма знал почти наизусть, Джеральд Даррелл был его кумиром. По квартире адвокатов между кошкой с котятами спокойно разгуливали, стуча костяными коготками, разновеликие черепахи. Рома держал три аквариума, террариум, белых мышей, которые неожиданно высовывали любопытные мордочки то из его рукава, то из-за пазухи. Он их дрессировал, а потом безжалостно скармливал змеям.

Тебе надо в МГУ, на естественный факультет, - сказала Ляля.

Роман скорчил мину:

Не уверен.

Он действительно не знал, куда приложить напичканную отрывочными знаниями голову. Запас самых разнообразных сведений оседал в ней, заставляя бросаться от истории к физиологии, от естествознания к философии. Родители кроме юриспруденции ничего посоветовать нс могли, а она его уж точно не вдохновляла.

Насмотрелся, - говорил он Ляле. — Ставить ловушки, копаться в психологии и подзаконных актах — не но мне, я сторонник простой и ясной справедливости.

Исповедуешь идеалы коммунистов: всем понемногу, зато поровну?

Это миф. И не всем, и далеко не поровну. Советская власть была казённой справедливостью вопреки добру и милосердию, хотя и умело прикрывалась христианскими идеями. Сейчас мало что изменилось. Узкая часть способна себя реализовать, а толпе обещано счастье, до которого она не доживёт, потому что его неоткуда взять. Но разве задача государства нс есть счастье толпы середняков, а нс отдельных одаренных личностей? Я нс настолько уязвлён гордыней, чтобы бороться в одиночку с системным явлением, — произнёс симпатичный сангвиник не совсем, впрочем, серьёзно, что не выходило за рамки его обычной манеры.

Может, займешься литературой? - домогалась Ляля, понимая, как далёк её избранник от математики, тем более от железных дорог.

Да, хорошо бы стать писателем, - мечтательно произнёс Рома, — сочинил бы роман «Хроники любви и смерти» и подарил тебе на 8-е Марта.

Про смерть? К празднику? Это круто.

А в жизни важнее любви и смерти ничего нет.

Напиши только про любовь.

Нельзя. Без смерти - всё дозволено и даже любовь не спасёт. Любовь имеет смысл только в присутствии смерти. Но чукча не писатель - таланта нет, чукча читатель.

Чего же ты хочешь?

Того, чего нет.

Это неконструктивно.

Рома удивлённо поднял брови и понарошку надулся:

Неужели ты ждала от меня такой глупости? У тебя мозги будущего кондуктора, Я иррационален.

А Семицветик намерена стать адвокатом.

Ей подходит. Чтобы спасти ближнего, даже виновного, она любой закон наизнанку вывернет. Из сё доброты одеяла можно шить. Мне до неё далеко - я добр только на ограниченном пространстве. Меня устроила бы должность твоего мужа и свободного художника, Я человек уравновешенный, спокойный, но общество зубами держится за напутствие Бога Адаму: «Иди и в поте лица зарабатывай хлеб свой». Значит, содержать семью полагается мне. А тебе - рожать. Плохо продумано: бывают разные женщины и разные мужчины.

Намек понят. Устроюсь после института на денежную работу, а тебя найму домашним поваром и уборщиком. Но тогда, по логике вещей, еще одного дяденьку придётся призвать для исполнения обязанностей любовника и няньки.

Роман запротестовал:

Э, нет! Уж лучше я наступлю на горло лени и возьму все обязанности на себя. Главное, имея свободный доступ к твоему телу, не умереть от счастья, а к холодильнику — не лопнуть от обжорства,

- Займешься спортом. Это поможет сбросить лишний вес.

Спорт - слишком большая жертва, на которую я нс способен даже ради любимой женщины. Иначе моей бренной оболочке обеспечен летальный исход.

Хорошо, обойдёмся утренней зарядкой и наукой. Любой.

Наука неопределенна и многослойна. Если тебе позарез нужно, чтобы я что-то делал, предпочитаю ясность и однозначность, поэтому руководить рытьём котлованов — как раз по мне. Поплыву по течению в твоём фарватере - будем учиться в одном институте.

На том и порешили, объявив родителям, что поженятся после получения диплома.

Надежда Федоровна оживилась, обретя наконец интересное и долговременное задание. К свадьбе дочери надо хорошо подготовиться, а четыре года — совсем не так много, как кажется на первый взгляд. Это когда денег нет, тогда все просто, а если средств достаточно, голова идёт кругом. Выбрать лучшее, эффектное, стильное, пристойное, ничего не забыть и не нагородить лишнего — не так легко. Будущая сватья, заваленная адвокатскими делами, к взаимному удовольствию перепоручила обязанности хозяйки- распорядительницы мамаше невесты, обещав оплатить половину расходов.

Сама Ляля и вовсе не беспокоилась о предстоящем мероприятии, поскольку не придавала значения мещанским обрядам. Но радовало, что расцветает мама, готовясь к чужой свадьбе, словно к празднику собственного сердца. Было приятно видеть ее оживлённой, забывающей хмурить брови, рассуждать про болячки и нудить, что все её бросили. Придётся выкроить время и подарить родителям наследника, это окончательно закрепит в маме чувство востребованности. За ужинами дочь весело и чуть насмешливо переглядывалась с отцом. Большакова такая Надя, отдалённо походившая на прежнюю, тоже устраивала.

Роман, время от времени встречавшийся с будущими родственниками, говорил невесте:

Твоя мать, кажется, не вполне понимает, с кем имеет дело. Она видит во мне только сына известного адвоката.

А ты кто? — смеялась Ляля.

Я - высынок, по аналогии с выродком. Боюсь, грядущая тёща разочаруется,

Странные у тебя заботы. Главное, чтобы я не разочаровалась.

Мы столько лет вместе - зачем смешить самих себя? Всё должно иметь причины. Ты относишься лояльно к моим недостаткам, я даже с лупой не нахожу в тебе несовершенства и поддерживаю любые начинания. Занимайся своим делом, а я буду тебя любить.

Ляля не преувеличивала пристрастия к научной деятельности. Она с головой ушла в учёбу, посещала факультативные занятия, участвовала в выездных семинарах и олимпиадах, Рома не напрягался. Единственный сын богатых родителей не боялся будущего и презирал карьерные потуги, но, вопреки логике и заверениям в безразличии к общественному мнению, успехи женщины, которую он считал своей, задевали. И, возможно, не столько любовь, сколько неудовлетворённое честолюбие Романа стало причиной того, что на четвёртом курсе Ляля забеременела. Поскольку травиться таблетками она нс хотела, обеспечение безопасности секса лежало полностью на мужской стороне.

Что за подлость ты мне устроил! — взвилась обманутая невеста,

Я нс при чём! Это тайная операция американских спецслужб, — шутливо отбивался Роман, и показал Ляле красочную упаковку импортного презерватива. - В крайнем случае, технический брак. Можно подать иск на компанию и получить компенсацию за моральный ущерб.

Тебе всё хаханьки, а мама теперь не отвяжется от брака на бумажке!

Ну и чето расстраиваться? Всё равно мы скоро должны пожениться.

Как раз в этом Ольга уже нс была так уверена, как несколько лет назад. На молодость, на лучшее время жизни у неё были совсем другие виды: продвижение в науке, развлечения, удовлетворение тщеславия. Роман по-прежнему сё устраивал, но выходить замуж принципиальной необходимости нет. В цивилизованных странах, где государство предоставляет своим гражданам больше независимости, стало модно не регистрировать браки, даже при наличии детей. Обеспеченные самостоятельные женщины выбирают свободные связи, потому что они не мешают реализации личности. Как прекрасно и заманчиво! Подвижная семья, когда перемены возможны без лишней затраты нервов, без катастроф и имущественных претензий, однозначно предпочтительнее традиционных вериг, которые расторгнуть имеет право только суд. Штамп в паспорте, запись в церковной книге - отжившие акции, не способные удержать ни любовь, ни уважение. Ляля ощущала себя лидером и уступать главную роль в парс мужчина-женщина нс собиралась, а ко всякого рода умалению, тем более унижению на основании физиологических свойств пола, относилась с возмущением.

У меня вся программа летит к чёрту! Ты же знаешь, мне дали тему диссертации и прекрасного научного руководителя. Но до аспирантуры надо сдать госы и защитить диплом. А я - нате, с брюхом!

Так тебе же нс сегодня рожать. Ты все успеешь, а твоя мама будет прекрасной нянькой. Хочешь, я вместо тебя возьму отпуск по уходу? Мне институт до лампочки, ты знаешь.

Обойдёмся без жертв. Маман, действительно, спит и видит нашу свадьбу и внуков. Отец, конечно, тоже будет рад. Достаточно вспомнить, как он со мною маленькой возился!

Он и сейчас тебя обожает, - с некоторой долей зависти сказал Роман, которому родители никогда ни в чём нс отказывали, кроме внимания, Вникать в проблемы сына, тем более демонстрировать телячьи нежности, вечно занятые адвокаты ис привыкли. Может быть, поэтому Лялина интимная сдержанность, которая сопровождала их отношения с самого начала, казалась Роману естественной. И по той же причине собственное растворение в личности возлюбленной выглядело оправданным: хотелось наверстать недополученное тепло,

В восторженной реакции близких на незапланированную беременность Ляля нс ошиблась. Нс только мать, но и отец приветствовал скорое продолжение рода: если родится мальчик, он сам его воспитает и осуществит задуманное. Если девочка... Большакову даже помышлять нс хотелось о такой возможности. В конце концов, судьба должна быть к нему благосклонна - он же не для себя старается!

Со свадьбой решили поспешить. Заласканная со всех сторон Ляля почувствовала, что новомодные матримониальные суждения, щекотавшие её самолюбие, лучше попридержать - вряд ли в нынешней ситуации можно рассчитывать на понимание. Постмодернистскому бунту обстановка нс содействовала, И образ жизни, и учёба были завязаны в один узел и пока сильно зависели от родителей. Лишиться их поддержки только из принципа, даже не из убеждения - откровенная глупость. Хотя новизна и заманчива, но радикально изменить жизнь она нс готова. Все, что Ляля смогла - оттянуть регистрацию брака на три месяца. Зачем? Она сама нс знала. Но в неё вдруг вселилось смутное предчувствие перемен. Перемен, которые наполнят чаши весов совсем иными ценностями. И она напряженно затаилась перед тем, как упасть в железные объятия судьбы.

Глава 5

В стране явно что-то происходило. Надежда Фёдоровна нс понимала ни громких лозунгов, ни речей но телевизору, ни людей, которые сегодня говорили не то, что вчера. Это непонимание вызывало такую же неясную тревогу. Однако Виталий напротив ходил довольный и даже время от времени потирал руки, словно забыл их вымыть,

Что значит иметь крепкую голову на плечах и вовремя подсуетиться, - говорил он дочери, — В революциях выживают стратеги.

Ляля удивилась его радости:

Революция — это кровь. Защищая Белый Дом уже погибли три человека.

Человека? Неосторожных чудака! Погибли по глупости, которую журналисты возвели в степень геройства. Их жизни ничего нс решали. Это символы, А кровь, к сожалению, будет, и ещё какая! Передел без крови не обходится.

За себя не опасаешься?

Буду ездить с охраной.

Я в другом смысле.

А! Волков бояться - не пить шампанского. Ты ведь любишь «Новосветскос» полусухое? Кстати, пора твоего «жучка» поменять хотя бы на «Форд», он нонадёжнее.

Меня коробят шутки по такому серьёзному поводу, - сказала Ляля. - У нас в институте творится что-то невообразимое. Создаются ассоциации, зовут вступать в какие-то союзы, партии, захватывают должности. Этот новый идеологический запой мне нс но душе. Он мало похож на западную демократию, которая сама-то прихрамывает, а на Востоке её никогда не было. Кажется, мы так и останемся посередине.

Сидеть между двух стульев невозможно. Чем мы Восток? Только тем, что не до конца Запад. Но Запад - наш путь, ведь мы по менталитету государство христианское. У церкви более глубокие корни, чем у атеизма, и вера скоро заполнит пустоты в сердцах. И наше искушенное священство с воодушевлением поддержит демократию, раз за нею сила. Просто демократия — не редиска, за одно лето не вырастишь. Пока это лишь декларация демократии. От неё прямой путь в Чикаго тридцатых годов, а там — видно будет. Единственно, коммунисты к власти точно не вернутся. Эта карта бита.

Ты же сам из них.

Только потому, что иначе нельзя было подступиться пи к одной приличной должности. Но в душе я беспартийный производственник, - сказал Большаков и подумал, что упустил в воспитании дочери важный момент — если не жестокость, то хотя бы эгоизм. Он продолжил: - Надо выстоять в хаосе и выбрать верное направление. Грядёт новая эпоха, неосвоенная, жёсткая. Я нс хочу видеть тебя жертвой.

Но альтернатива жертве — палач.

Большаков от волнения забарабанил пальцами по столу:

Нс будем играть словами. Реальная жизнь состоит не только из белого и чёрного. Но брать от неё нужно всё. Она единственная, и должна быть выпотрошена подчистую.

Первым доказательством кардинальных перемен в стране стали не новые заводы или социальные улучшения, а невиданные нынешним поколением магазины, невоздержанно кичащиеся роскошью витрин и вещей. Людям с деньгами, которых прежде презирали, стали завидовать. Семьдесят пять лет на одной шестой части суши богатство считалось злом. Теперь приходилось соображать самому: правда это или нет. И ответ ие был однозначным.

До замужества Надя к деньгам относилась прохладно, как к чему-то отвлечённому. От того, мало их или очень мало, - ничего не менялось. Познав силу больших денег, их способность приносить незнаемые прежде удовольствия, Надя стала деньги уважать. Она ходила по бутикам, часто покупала ненужные, но красивые вещи. Однако очень быстро неудовлетворённых желаний нс осталось, а главное достояние ее жизни - любовь мужа — управлялось каким-то иным средством, которым она не владела. И деньги снова потеряли для нее смысл. Зачем роскошные платья, если они ие могут вернуть счастье?

С некоторых пор Надежда Фёдоровна перестала доверять мужу, нутром чувствовала - завёл девку на стороне, но поймать с поличным нс имела возможности. Зная характер супруга, терпела молча. В конце концов, она оставалась хозяйкой дома, семьи, только ревности это не умаляло. Ревность была болезненной и имела более глобальный масштаб, чем любовь. Всем своим существом Надя пыталась противостоять разрушению добытого честным трудом душевного комфорта. Мучительно напрягаясь, брезгливо кривясь и гримасничая, она тайно шарила у мужа в карманах, копалась в письменном столе, даже ие зная толком, что ищет. Попадались групповые фотографии, где рядом с Большаковым оказывались женщины - иа корпоративных вечеринках или в командировках. Надя снимки уничтожала. Вымарывала незнакомые телефоны из домашней записной книжки, опрометчиво считая, что недоступная ей служебная, отражает только деловые связи. Попутно нашла тетрадь, которую муж вёл, когда Ляля училась говорить: лист был разграфлён на две части, с одной стороны написано «разбойник» (так Виталий, играя, называл дочь), а с другой — «ябоник», «чёлка» - «пчёлка», «подмела» - «подметла»... Она уже и забыла! А тут опять с обидой вспомнила, что с рождения дочери всё и началось. Записки полетели в мусоропровод вместе с фотографиями.

Следы тайных ревизий скорее смешили, чем сердили Большакова. Жена хотела от него невозможного — абсолютной верности. Объяснять ей ситуацию бесполезно, она примет правду за уловку. Пока Надя ревность пыталась скрывать, хотя стала неуравновешенной, нервной, часто запиралась в ванной комнате, рыдала но пустякам. В перспективе ничего хорошего это нс сулило. Но Виталий Сергеевич был уже немолод и занят слишком серьезным делом, чтобы растрачиваться на ничтожные проблемы. Расслабляясь на стороне, он виноватым себя не чувствовал.

Первой его параллельную жизнь обнаружила дочь. Как-то Ляля вспомнила, что забыла в загородном доме тетрадь с лекциями но сопромату. День был весенний, солнечный, в будни на шоссе машин не так много, и она решила смотаться на полдня за город, полежать голышом между кустами смородины - ведь загар ей шёл, а двухмесячному зародышу весеннее подмосковное светило нс угроза. Да она нс очень-то о нем заботилась, а сидеть за рулём по- прежнему доставляло ей удовольствие.

Не заезжая во двор, Ляля открыла калитку своим брелоком и увидела под навесом знакомую машину, а в гамаке на террасе небрежно брошенный отцовский плащ. В рабочее время? Впрочем, разве он не приезжал к ней средь бела дня, чтобы повозиться полчасика в детской, почитать новую книжку? Папа все может.

Она прошла мимо шахматного столика с несколькими фигурами на доске - в прошлый раз партию выиграл отец, хотя обычно он ей поддавался, и тогда Ляля плакала от обиды - нс любила, когда се считали слабой.

- Ты где? Ау! - громко крикнула она, и голос гулко разнёсся но холлу. Никто нс ответил. Быстро поднялась на второй этаж, потом на третий и здесь, в родительской спальне, на ковре, увидела два голых тела в момент соития. Мужчиной был отец, а женщину она разглядеть не успела, потому что пулей выскочила из комнаты, чуть не кубарем скатилась с лестницы в кухню и села у стола, обхватив голову руками. Сердце выпрыгивало из груди, и никаких мыслей, соображений - жгучая пустота. Мир если не опрокинулся, то сильно скособочился.

Наверху долго было тихо, хотя вторжение нс прошло незамеченным. Логика мышления восстанавливалась с трудом, но Ляля поняла: отец давал ей время прийти в себя и сориентироваться.

Наконец Большаков вошел в кухню — замшевые тапочки на босу ногу, шелковый халат, который обычно надевался поверх пижамы, а сейчас оставлял нескромному взору волосатые голени. Отец не спеша открыл дверцу холодильника, налил себе в хрустальный стакан минеральной воды и выпил залпом. Подумал и сказал:

Извини, неаккуратен, допустил промах — сделал тебя свидетельницей своей частной жизни вне семьи. Вынужден признаться, что с некоторых пор у нас с твоей матерью сложные отношения. Я долго был верным мужем, но ее болезни заставили меня вести двойную жизнь. Она что-то чувствует и страдает. Неприятно, но иного пути нет. Это мои трудности и проблемы. Разрушение семьи - катастрофа для детей любого возраста, поэтому семью я намерен сохранить: дороже тебя у меня никого нет и не будет.

Дочь смотрела на этого нового отца со смешанным чувством, в котором осквернение образа мешалось с поклонением. Перед нею стоял крепкий, хорошо сложенный человек, с крупными выразительными чертами лица и твердым взглядом карих глаз. Он уже восстановил дыхание после любовных объятий, хотя волосы на висках еще блестели от пота. Энергия и непоколебимая воля сквозили в каждом движении. Ему бы быть феодалом, собирателем славянских уделов. Его ноги крепко стояли иа земле, а голова всегда знала, чего хотела. Безжалостный к предателям и ласковый с теми, кого любил. Обаяние его личности признавали даже недруги.

Для тебя я могу сделать всё. - Он показал глазами на потолок. - Хочешь, расстанусь с нею?

Ляля свято верила - отец всегда говорит ей правду. Она еще нс понимала, как он искушён, но верно оценивала его подавляющую силу. Ответила:

Не надо. Раз тебе это требуется, позовешь другую.

Логично.

Делай, как считаешь нужным, только чтобы мама нс узнала. Она не переживёт.

Большаков посмотрел на дочь исподлобья: она опередила его просьбу - держать происшествие в секрете. Странно, что девочка беспокоится о матери, которую нс уважает. Умна. Или он правильно сё воспитал. И она любит его так же сильно, как он её. Это самое ценное.

Договорились. Будь осторожна на дороге.

Он обнял дочь, и она уехала, удручённая и одновременно гордая своим единением с родителем. Повязанная общей тайной, их дружба сделалась еще крепче. Но и к матери Ляля стала нежнее, насколько позволяла давно сложившаяся практика лёгкой насмешки над всем, что делала и говорила Надежда Фёдоровна. Непризнанная вина, союз против слабого - если нс скребли кошками на сердце Ляли, то доскрёбывали. Возможно, поэтому она не ответила отказом на просьбу съездить в Филькино.

Ещё зимой, отравившись палёной водкой, умерли старики Чеботарёвы, и скоро заканчивался полугодовой срок, отведенный для нотариального оформления наследства. Надо ехать в Фиму.

Если бы я водила сама! — сетовала Надежда. — А у тебя перед экзаменами как раз есть время. Потом, в свадебной суете, его не станет. Опоздаем с бумагами.

Ляля удивилась:

Попроси у отца машину с шофёром и езжай.

Не хочу сплетен. Дело семейное, чужим глазам и ушам там делать нечего. Папино положение обязывает.

Ну, тогда поедем вместе. Заодно памятник поставишь. Деньги, что ты послала на похороны, скорее всего пропили.

Пришлось Надежде Фёдоровне открыться перед дочерью:

Не могу. Боюсь прошлого. Мать жалко, а отец урод. Как вспомню - тошнит. Пусть лежат, как положили. Мне все равно.

Бабушку с дедушкой Ляля никогда не видела даже на фотографиях, знала об их существовании только потому, что время от времени отправляла по поручению матери посылки и переводы. Всегда удивлялась:

Отчего такие мизерные суммы?

Больше нельзя, упьются насмерть.

Упшшсь-таки.

Безработные, - пыталась оправдать родителей Надежда Федоровна.

Ляля пробовала рассуждать логически:

Какие в деревне безработные, когда есть земля? Земле нужны только руки.

Ей много чего нужно, земле-то: и лошадка, и удобрения, и любовь. А наши привыкли, что их в колхоз из-под палки гоняли, потому всячески отлынивали. Палку убрали, они и обрадовались: гуляй Вася! Догулялись.

Ляля вес пыталась отвертеться от бессмысленной, как ей казалось, поездки.

Зачем тебе деревенская изба? Смешно. Квартира в столице, коттедж, казенная дача. Представляю тамошнее наследство!

Надежда Федоровна стала перечислять:

Дом рубленый со скотным двором. Сарай. Курятник. Баня. Колодец в конце улицы, общий. Тридцать соток приусадебной земли — это немало. С одной стороны поле, с другой - лесок, мелкий ручей после войны запрудили - можно купаться, хотя дно пс очень приятное, илистое. В шести километрах большое село, где до сухого закона был спиртзавод, молочная ферма, конюшни, МТС. Этого, наверно, ничего не осталось.

Брось ты свою развалюху! Ведь никогда же нс понадобится!

Не ленись, пожалуйста, доченька, съезди, запиши на себя. Никто не знает Божьего промысла.

Когда разговор заходил о Боге, Ляля сдавалась, нс желая вступать в спор: логика против религии бессильна. Хотя мать и не ходила в церковь, и не отличала веру от суеверия, но в детстве от бабок-прабабок какие-то азы Библии и десять заповедей усвоила, В её голове хранилось не так много, но что угнездилось, сидело крепко. По утрам Надя, отвернувшись, чтобы не видел муж, осеняла себя крёстным знамением и шептала:

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа - аминь.

А если позволяло время и никого не было поблизости, то возносила Святой Троице короткую молитву. На ночь читала про себя «Отче наш» - остальное позабыла. Бубнила без смысла и безо всякого религиозного чувства. Так, память предков. Пустая надежда на то, что хорошее где-то существует. Но что может быть лучше того, что есть у нес сейчас? О каком ещё счастье мечтать? Нс раз голодная, холодная, битая, лежа в одиночестве на сеновале, она пыталась представить, как выглядит счастье, а теперь, сытая и при важном муже - вот оказия-то — не чувствовала себя счастливой. Разве это счастье, когда тоска забирает так, что впору повеситься? А Бог... Что Бог? И просить-то нечего - всё есть, но вдруг сообразит, почему ей худо. Ведь ни в чём она не повинна, только в том, что родилась, терпела и надеялась. Вот и сейчас ещё надеется.

Может, и нс напрасно - дочка вдруг внимательнее сделалась, даже в Филькино ехать согласилась.

Как нс хотелось Ляле тащиться в глушь и заниматься бумажной волокитой, но после измены отца отказать матери не смогла. Загрузила на всякий случай в багажник подушки, одеяло, матрас, постельное бельё, пару кастрюль и сковороду, немного посуды и тронулась в путь. От Москвы до Филькино, которое она намеревалась посетить прежде Фимы, чтобы хоть иметь представление, о чем пойдет речь в сельсовете, километров двести с гаком. Последние пятьдесят - дороги никакой, яма на яме, песок хрустел на зубах, а уж если встречка попадётся - от жёлтой, мелкой, как прах, ныли из-под колёс в полуметре ничего не видно. Хорошо, взяла отцовский внедорожник, иначе села бы на брюхо или оторвала выхлопную трубу.

В конце пыточного пути замаячила деревенька с единственной улицей без названия, отмеченной столбами без электрических проводов. Частью уже наклонившиеся, подгнившие, они были похожи на заранее заготовленные для жителей виселицы и навевали нехорошие мысли. По краям улицы, ближе к жилью, пролегала широкая обочина, заросшая травой, по ней вилась тропинка, теперь уже мало заметная за недостатком ходоков. Посередине горбатилась глубокая глинистая колея, и редкие машины старались объезжать её по обочинам, потому и трава здесь была неопрятная, перемазанная подсыхающей землей. Вдоль дороги с каждой стороны, в линеечку, стояло по дюжине старых пятистенок. Из них только несколько домов выглядели относительно ухоженными - их купили для летнего отдыха почти задаром небогатые дачники из столицы ещё в советские времена. Другие - приобретены позже не для жилья, а из-за временной дешевизны земли, которая обязательно подорожает, когда в стокилометровой зоне всё расхватают и рвущаяся вширь Москва придвинется ближе, - эти дома стояли немые и безглазые. Часть строений оказалась просто брошенной на произвол судьбы - старики вымерли, молодежь, если и была, ушла в город. В палисадниках не видно привычных цветов. Правда, и мусора, который так уродует сельские пейзажи России, под заборами гоже не встретишь. Обычно у нас норовят сделать свалку прямо возле жилища или отступя, но ненамного. Только нс зря начало Филькину, по слухам, положил немец. Иначе трудно объяснить, почему в деревне, где живут одни дряхлые старухи, так чисто, а мусор они по многолетней привычке, взятой у родителей, закапывают в глубокие ямы под огородами. С одной стороны — гигиена, с другой - гниющие останки отлично согревают почву для растений, что в средней полосе, где погода теплом балует редко, нс последнее дело.

Отсутствие мусорных куч, пожалуй, единственное, что радовало глаз приезжего человека, оказавшегося в глухом углу, в стороне от цивилизации. Возле крайней избы, на хлипком, готовом в любую минуту упасть одноногом столике ещё стояла пыльная трехлитровая банка, прежде наполненная водой для путников. Нынче ни воды, ни алюминиевой кружки - её сперли сдатчики металлолома.

Оставленные хозяевами дома и эта банка, свидетельница иных времён, когда в деревне жили по заведенному предками порядку, произвели на Лялю гнетущее впечатление. Теперь все свободны поступать как хочется. Но чтобы хотеть, надо знать чего. А ничего эти последние филькенские могикане, лишенные смысла и стержня существования, не знают и нс хотят. Доживают век в недоумении и слабой надежде на непонятные перемены, которые придут откуда- то со стороны, потому что изнутри уже ничего не изменишь - кончилось старое время.

Многие деревни Нечерноземья, где сельское хозяйство не даст больших, а тем более быстрых доходов и всегда было скорее натуральным, для собственного прокорма, потихоньку исчезают с административных карт. Видно, и Филькину истаивать уже недолго. «Как же можно так забыть срединную Россию? - глядя на признаки запустения, с горечью думала Ляля. - Никаких денег нс жалко, чтобы её поднять, иначе себя потеряем. Видно, девяностые годы напугали власть пустой казной больше, чем народ - народ у нас бывалый и терпеливый. Теперь федеральные закрома будут пухнуть, пока не взорвутся, но людям, которые эти богатства создали, не дадут ни копейки. И всё сгинет. А ведь пока ещё есть возможность спасти. Но нс хватает ума и политической воли. Москва раздулась от денег, как клоп, но Москва - нс Россия, это ещё Кутузов сказал».

Ляля поняла, что мать, живя больше двадцати лет в столице, плохо представляла, куда её посылает. Надежда и сама обнаружила бы тут мало знакомого. Дом Чеботарёвых стоял несколько на отшибе из-за того, что два соседних сгорели и, видимо, давно - фундаменты щедро заросли крапивой. Жилище предков, похожее на потерявшее форму, брошенное птичье гнездо, неожиданно вызвало у Ольги щемящую жалость. Отовсюду торчали какие-то палки, ветки, лохматились ошмётки рубероида, крыша бугрилась прижившимся мхом и даже чахлым деревцем, темнели пятна неряшливых заплат. Ступеньки крыльца прогнили и нс просыхали от дождя до дождя.

Но снаружи оказалось даже лучше, чем внутри, где в кислом запустении валялось лишь неисчислимое количество порожних поллитровок. Что из вещей или мебели нс успели пропить хозяева, вынесли соседи или воры. Впрочем, между этими двумя категориями деревенских жителей вполне можно поставить знак равенства. Тут привыкли таскать друг у друга, что плохо лежит, а если хозяева отсутствовали зиму - забирали и то, что лежало хорошо и даже казалось надежно припрятанным. Воровали, конечно, пьянчужки, забывшие Бога и совесть, а таких, почитай, вся деревня, так сверх того еще из Фимы зимой являлись любители поживиться и, шныряя свежим глазом по нищим избам, порой что и выискивали. Главное - собрать на бутылку.

Ляля постучалась в дом, во дворе которого висело белье - значит кто-то есть. Внутри прибрано, но пахло нежилым. Старая хозяйка, несмотря на летнюю погоду одетая в телогрейку и глухо повязанная платком, сидела у маленького оконца, подперев щёку рукой, и без выражения глядела на пустую улицу.

Незваная гостья поздоровалась, представилась. Сказала вежливо, даже с непривычки немного заискивающе:

Нет ли тут кого - за деньги в избе прибраться? Да и тараканов вывести, я тараканов боюсь панически.

А мышей? — спросила старуха, следуя неведомыми путями собственных мыслей.

Мышей нс боюсь.

К мышам Ляля действительно относилась почти с нежностью: в детстве отец читал ей сказку, где кошка нанялась к мышатам няней, и пока мама-мышка ходила по делам, съела беззащитных малышей. Сказка вызывала бурю эмоций и жалость к мышатам. Любимой игрушкой была подаренная Ромой большая бархатная мышь.

Тараканы разве мешают? - подивилась старуха. - Правда, маманя моя их не жаловала и часто тараканичала.

Это как?

А просто. Зимой вся семья на неделю перебиралась к родным или соседям, а двери и окна открывали. Изба вымораживалась вместе с насекомыми, одни клопы оставались, этих только паяльной лампой достанешь. Твои дед с бабкой в зиму померли? Так? С тех пор никто печь нс топил, а мороз в этом годе стоял за тридцать. Так что тараканов там нет, нс беспокойся.

А крышу починить? - не отставала Ляля.

На это у нас охотников ис найдешь. Старики почти все вымерли, остатние давно своего часу ждут. Ты лучше в Фиме по- спрашай.

Ляля нс стала загонять машину во двор, только прогулялась по заросшему сорняками саду, открыла настежь окна — в доме пахло плесенью и было знобко от сырости. Потом сразу подалась в близлежащее село, где, щедро заплатив, договорилась с администрацией оформить нужные бумаги в один день — обещали к вечеру, в крайности завтра до обеда. Возвращаться в Филькино Ляле не хотелось, и она решила сходить на кладбище, отдать дань — чему, не знала, никаких чувств к неизвестным бабкам и дедкам не испытывала - ну, значит, дань традиции. Она напомнила председателю сельсовета, что мать переводила сюда деньги на похороны и на могильный крест.

Тот поморщился.

Крестов мы не ставим, только железные пирамидки со звездами, Может, и был перевод. Да как теперь узнать? Бухгалтер уволился. Актив собирать, так неделя пройдёт, да и не полагается - причина мелкая.

А Большаковы? Они местные. И семья была многодетная.

Таких я вообще нс помню. У стариков спросите, хотя тоже ие факт. Тут ведь многих революция с корнем из нашей землицы повыдёргивала: кого арестовали, кто сам драпанул, а кого в Сибирь сослали. Где их могилы? Страна большая.

Время шло к обеду, Ляля только и успела, что купить в сельмаге до закрытия бутылку кефира и слойку с повидлом. Села на скамейку, поела с аппетитом на свежем воздухе, но до назначенного делопроизводителем времени ещё далеко. Она бесцельно пошла вдоль широкой улицы и уже собиралась возвращаться, когда увидела в стороне погост. «Ну вот, — подумала Ляля, - а говорят, мистики нет. Или ноги порой умнее головы?»

Неподалеку стояло неказистое строение: будка ли сторожа, отхожее место, контора? Не понять. Но маленькое окошко склоняло все- таки к последнему соображению. Ольга вошла и увидела за тумбой от канцелярского стола согбенного старика, смолившего очередную вонючую папироску возле консервной банки, полной окурков.

Здесь можно узнать о старом захоронении? - спросила гостья, забыв, как требовали того деревенские приличия, поздороваться.

Здравствуйте, милая, - старичок без укора вопросительно уставился на городскую посетительницу.

Где могилы Чеботарёвых?

Чеботарёвых? - повторил старик и закашлялся.

Вытерев глаза и рот мятым грязным платком, сказал:

Не знаю. Всех запомнить нельзя. Вот раньше тут часовня стояла, при ней монах жил, тот точно знал и сам показывал. Советская власть часовню велела снести, а попика мимоходом прибили, чтобы людей Богом не смущал. Теперь порядка мало. Мне зарплату нс платят, я тут от скуки сижу, хотя и на должности сторожа. Только чего покойников сторожить? У нас нс город, цветы с могил нс воруют. Дачники рассказывали, в Москве, в крематории из гробов цветы вынимают и продают. Называется цветочная мафия. Слыхала?

Не знаю, теперь всё продают, — отмахнулась Ляля и вернулась к своей теме. — Вы же регистрируете захоронения? Номера присваиваете?

Ну, вроде. - Сторож вынул из тумбы потрепанную амбарную книгу. - Только нужно точно знать дату, иначе не найти. Старые бумаги вообще крысы поели.

А могилы Большаковых?

В каком годе умерли?

Не знаю. Давно. От эпидемии тифа.

Сторож неодобрительно покрутил головой:

Чего же от меня хотите, если сами своих кровных нс помните? А тифа у нас отродясь не было. Вы погуляйте по правому краю, который заселялся раньше. Может, кого встретите.

Они вместе вышли иа крыльцо из двух ступенек, и старик махнул цигаркой куда-то в сторону.

Ляля устремилась мимо новых могил, с крестами и висящими на них усохшими венками, к осевшим холмикам, долго бродила между ними, разгребая осоку и повитель руками и вглядываясь в стершиеся надписи на железных и деревянных столбиках, но никого из родных не обнаружила. Могилы, заросшие травой, выглядели тоскливее, чем заколоченные окна и уходящие в землю срубы Филькино, Дома способны оживать, могилы умирают навсегда.

Настроение у москвички испортилось. Так хорошо все начиналось, а теперь невольно думается про распад плоти, и нс чужой, а собственной. Зачем дана жизнь, если в конце всем назначена смерть? Злым, щедрым, горбатым, красивым. Всем, без исключения. И не позволено знать, легка или тяжела она будет. Зато смерть - единственно, о чём нам известно наверняка. Отмените смерть — и наступит хаос. Страшно представить, на что по жизни способны бессмертные, если смертные живут без страха и совести.

Ляля давно не видела открытого горизонта, не была на таком бедном погосте — без памятников и каменных надгробий. Тишина и простор навевали грусть, одна печальная мысль догоняла другую. Вот, например, какой странный кладбищенский ритуал — поклоняться мёртвому телу, покинутому душой. К нему и подойти-то страшно - холодное, другое, но очень похожее на прежнее, тёплое и любимое. Человек закончился, а ты на него смотришь. Некоторые бросаются целовать, не сознавая, что обнимают кожицу исчезнувшего плода, а потом — ходят, сажают цветы, жгут свечи возле кусочка земли, в которой нет ничего, кроме тлена. Какая нерациональная культура погребения. Стоит ли вообще заботиться о таком бесполезном предмете, как могилы предков? «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» - звучит красиво, даже сердце сжимается и слёзы подступают, но это заслуга гения - умение писать проникновенно. А мы уже совсем другие люди, без двух минут марсиане. Да и не поручали ей по кладбищам болтаться. Мать промолчала, а отец даже слегка рассердился, и сама она сюда больше не вернётся. Всё тщета.

На этом скорбный визит завершился. Пока Ляля получала бумаги, пошёл щедрый густой дождь, лужи запузырились, дорога раскисла вмиг и стала годной только для трактора. К счастью, Фиму с Филькино соединяла узкая насыпь из гравия. В другую сторон}', до Ярославского шоссе, по раздолбанной дороге местного значения в такую погоду не добраться. И Ляля направилась в свои новые владения, купив в хозяйственном магазине десяток оцинкованных вёдер и тазов, не без основания полагая, что крыша в избе течёт. Еще прихватила нехитрой еды и наняла мужика с бабой убраться в доме. Сколько дней сидеть теперь в этой глуши, определить невозможно - серые тучи уходили за горизонт.

На пороге заброшенной избы, сказала от стыда ли, от неприятия или брезгливости:

Как можно так жить?

Эх, милая дамочка, многого вы ещё нс видели, - с укором сказал прибывший с нею мужик. - Жить можно. Плохо, что электричества нет. Уже года два, как пьяницы провода на металлолом срезали. Ни тебе радива, ни телеку. Хотя без его даже лучше - говорят непонятно про что, а уж показывают такой срам, какого тут сроду нс видали.

Он аккуратно сложил в мешки пустую тару из-под водки и спрятал в сарае, весь оставшийся хлам, включая сломанную мебель, вынес на зады, в бывшее картофельное поле, и запалил кострище. В доме остались древняя струганная лежанка, стол, да радовали глаз новенькие цветные табуретки из магазина. Баба вымыла иолы, обмела паутину, подмазала и даже побелила плиту. Чинить худую крышу без новых листов шифера мужик нс взялся, но принес из скотной пристройки дров, которые лежали под сеновалом и оставались относительно сухими. Парочка рассчитывала после работы выпить и поесть, а может, и переночевать, но Ольга, заплатив за труды, уверенно выставила чужаков за дверь. И они, зло поджав губы, зачавкали под дождем драной обувкой, ориентируясь в темноте на жидкие и далёкие сельские огни.

В самой большой, последней по счёту комнате, которая вопреки логике в деревне зовется передней, было холодно и с потолка ритмично капало. Ольга осталась на кухне, растопила русскую печь - сразу стало веселее — зажарила яичницу с салом и хлебом. Свечи купить забыла, и кухня освещалась только огнём из приоткрытой дверцы. Несмотря на промашку, новая хозяйка маленького экзотического мирка осталась довольна своей расторопностью, укрылась пуховиком, без которого в северном климате и летом в постель ложиться опрометчиво, да вскоре так согрелась, что сняла и вытолкнула ногами из-под одеяла одежду. Перед лежанкой красовался внушительных размеров половик, сплетенный из старых колготок и ярких полосок ткани, нарезанных из пришедших в негодность вещей. Самодельный ковер продавался на базаре в Фиме, выглядел совершенно сюрреалистически и так понравился Ляле, что она решила взять его в Москву.

Уже расслабилась и готовилась уснуть, когда почувствовала неясное беспокойство, разомкнула веки и чуть не вскрикнула: но столу, подбирая крошки, медленно двигалась большая, величиной с кошку, серая крыса, волоча за собой длинный и толстый розовый хвост, такой же длины, как она сама. На хвосте, в свете из печи, серебрились длинные редкие волоски. Довольно большие, почти прозрачные уши мелко вздрагивали. Какая мерзость! Ничего общего с бархатной игрушкой.

Крыса, почувствовав, что ее заметили, замерла и уставилась на женщину внимательным чёрным глазом, не круглым, как у мышей, а продолговатым. Что этот взгляд обозначал, Ляля не улавливала, но готова была руку дать на отсечение, что в глазу светился ум. Некоторое время человек и крыса смотрели друг на друга, боясь пошевелиться. Животное первым прервало оцепенение, забавно подняв к носу лапки, словно благодарило за угощение. Потом крыса захватила зубами большую корку хлеба, не спеша, даже с каким-то показным достоинством, спустилась на пол но ножке стола - будто ходить по вертикали ей не составляло никакого труда - и исчезла в тёмном углу.

Ляля была слишком переполнена впечатлениями, чтобы спать, и слишком устала, чтобы бодрствовать. Несколько раз, предварительно оглядевшись, она опасливо ставила босые ноги на коврик и подбрасывала в печь дрова, боясь, что огонь погаснет. Наконец, се вязко обняла дрёма - любительница распускать цветы воображения. Явилась знакомая крыса и явственно произнесла:

Наконец-то ты явилась взглянуть на свой последний приют.

Разум Ольги не смутился, словно разговор с этой пакостной

тварью был вполне уместен.

Я приехала по просьбе матери, и вряд ли ты увидишь меня

ещё раз.

Крыса повернулась к собеседнице анфас, шевеля усами и внимательно разглядывая новую хозяйку избы.

- А ты увидишь - нс меня, так моих потомков. Обязательно. Между прочим, вся твоя родия скверно кончит, - призналась серая собеседница с незвериной грустью.

Что значит скверно? — возмутилась Ляля и внезапно почувствовала приступ тошноты.

То и значит. Исчерпаете горе до донышка и никто не утешится, у тебя у одной есть шанс, очень призрачный. А ведь жизнь совсем неплохая штука, если вдуматься. Только для этого нужно принимать ее так, словно завтра не будет.

Почему столько крыс развелось?

Нас тем больше, чем вы сильнее увязаете в материальном. Люди без перерыва делают миру какую-нибудь бяку: войну, сливают нефть в воду, вырубают леса. Мы же помогаем природе - подчищаем за вами отбросы.

Вот тварь! Так ты еще считаешь себя лучше людей? И предсказаниям твоим я не верю, У нас, кстати, благополучная семья, ты таких здесь не встречала.

Крыса поиграла миндалевидными глазами, вздохнула лукаво:

Нс верю... И не верь. Неведение дано людям во спасение. А тварь - не ругательство. Творец, творение, тварный, творило...

И вещунья растворилась в воздухе,

Поутру сон продержался не более минуты и забылся. За окном ещё моросило, но в тучах уже наметились разрывы. Ляля наведалась к колодцу с частично осыпавшимся срубом, повернула ворот и вытянула темную, мятую, словно лист бумаги, посудину, отдалённо напоминавшую ведро, Сквозь худое днище хлестала мутноватая вода. «Как они пьют эту дрянь без фильтра? Говорят, раньше собирали дождевую, мягкую, она не только вкусная, но и волосы от неё хорошо росли. А теперь, что в небе, что в колодце - всё едино.» Оля вынесла из дома новое цинковое ведро и стала привязывать его колодезной цепью вместо старого. Пришли три старухи, одна древнее другой, поздоровались, сложили руки на груди и стали наблюдать за действиями чужой женщины в городском платье молча, с некоторым любопытством, но явно осуждающе. Отчего? Загадка. Под отталкивающим взглядом старух было неуютно. Во всяком случае, крыса, подбиравшая объедки на столе, выглядела добрее. (Та, что привиделась во сне, уже забылась.)

Пока она мучилась с холодной мокрой цепью, подошла ещё одна женщина, помоложе, с гладким, удивительно чистым, даже каким- то ангельским лицом, аккуратно повязанная платками - нижним белым, скрывавшим пол-лба, и верхним, из плотной светло-коричневой ткани в клетку. За сё длинной тёмной юбкой прятался крошечный мальчуган с большой головой. Он неотрывно, не мигая, смотрел на Ольгу странными нездешними глазами цвета выцветших незабудок. Такие же необыкновенные сиреневые глаза были у матери.

Давайте я помогу, - с симпатией сказала женщина. - Мы привычные.

Она ловко развязала, вновь завязала цепь короткими грубыми пальцами и улыбнулась, а малыш, оторвался от мамкиной юбки и потрогал Лялю за ногу, словно хотел убедиться, что она такая же, как все - живая и тёплая.

Максимка, - с мягкой укоризной заметила женщина, - нс трогай тётю руками.

Мальчик засмеялся, скосил глаза к переносице и сильно нагнул голову к плечу.

Гы, гы.

Добровольная помощница зачем-то пояснила:

Говорить ие умеет.

Ольга обрадовалась диалогу с местной жительницей.

Какое имя хорошее. А сколько ему?

Шесть, седьмой пошел.

У мальчиков это бывает, - сказала Ляля, невольно стараясь понравиться. — Потом заговорит сразу целыми фразами. Он ведь всё понимает?

Это правда.

Улыбка неожиданно сошла с лица женщины,

Иди в дом, - нестрого приказала она малышу, но он не послушался и все стоял.

Извиняйте.

Женщина потащила его за руку, а странный мальчик, неловко вывернув головёнку, продолжал глядеть на Ольгу, как заворожённый,

К полудню неожиданным подарком проглянуло солнце, через пару часов глина затвердела. Ляля белыми руками с тонкими запястьями под присмотром тех же бабок, к которым добавилась еще парочка, заколотила горбылём наискосок окна и двери: она многое умела - отец научил, когда возил на рыбалку в Карелию. Теперь дом выглядел покинутым, но нс брошенным. Забив последний гвоздь, уехала, чувствуя спиной какую-то неясную тревогу, происхождения которой ие знала.

Преодолев полсотни километров корявой дороги, Ольга выбралась на Ярославское шоссе возле Переславль-Залесского, миновала знаменитое Плещссво озеро и развила приличную скорость, рассчитывая часа через четыре быть дома. Отцовская машина, хоть и большая, тяжёлая, в управлении оказалась удивительно послушной, в заднике стояли две канистры бензина, поскольку заправки редки, а очереди могут оказаться длинными. Легковушек днем в будни встречалось мало, всё больше грузовики и фуры, которые шли на приличной скорости, но Ляля обязательно их обгоняла - не нюхать же выхлопную вонь! Она любила быструю езду, и отец пресекал эту опасную страсть, но сейчас можно оторваться по полной.

Не доезжая до святого города Загорска, увидела на обочине возле белых «Жигулей» водителя с поднятой рукой. Появилось неосознанное желание остановиться, да передумала, В моторе она мало понимает, потому что обычно этим занимается знакомый слесарь в автосервисе. К тому же глупо и неосторожно оказаться одной на дороге рядом с незнакомым мужиком. Она его мельком рассмотрела - высокий, молодой, интересный. Тем более. Интересных много, но с этим покончено - у неё на носу свадьба, а в чреве будущий папин внук.

Прошел ещё час, как вдруг Ляля почувствовала, что скорость «Лендровера» падает. Напрасно она вдавливала в днище педаль газа — никакой реакции! Это оказалось полной неожиданностью, и она едва успела съехать с дороги — мотор заглох. Ну, папка! Машину надо держать в порядке! Или, может, пока она в сельсовете дела оформляла, местный весельчак какую гайку отвинтил? У нас это мигом - чеховский злоумышленник нынешним сборщикам металлов в подмётки нс годится. Уже рельсы крадут, а срезать провода под напряжением, раз плюнуть.

Ляля вышла из машины, открыла капот и, поскольку неплохо разбиралась в электротехнической части, долго возилась, проверяя каждый проводок, свечи, зажигание, но ничего не обнаружила. Прямо чудеса в решете! Оставалось голосовать. Стояла, размахивая сотенной, когда впереди затормозили те самые белые «Жигули», мимо которых она давеча проскочила.

- Ну что у вас? - спросил водитель, весело щуря ярко-синие глаза.

Загорелое, очень мужественное лицо, с кокетливой женской родинкой над верхней губой. Ляля пожала плечами и спрятала деньги в карман — не тот случай, В свою очередь задала вопрос:

— А свою уже починили? Я вас видела.

Да у меня просто бензин кончился. Нашелся один барыга, продал втридорога, и на том спасибо.

Ляля смутилась оттого, что могла, но нс подсобила брату- автомобилисту, и юркнула на пассажирское сиденье:

Попробуйте. Не знаю, почему встала. Похоже, топливо нс поступает.

Клапана нс стучали?

Нет.

Мужчина включил зажигание, и мотор сразу заработал чётко, мягко, без перебоев. Дела! Ляля покраснела: ещё подумает - нарочно остановила,

Странно, - бросила она, злясь на себя. - Ну, спасибо и доброй дороги.

Нет уж, проедем немного, вдруг опять засбоит.

И мужчина вырулил на асфальт, быстро набирая скорость. «Лендровер» катился, как по маслу, нарезая километр за километром. Но Ляля больше не думала о машине. Она не могла оторвать глаз от родинки на лице сидящего рядом человека. От него исходила странная вибрация, вызывавшая в ней ответный трепет, словно он втягивал ее в своё энергетическое иоле. Бешено колотилось сердце и сохло во рту. Между тем мужчина развернулся и приехал на прежнее место, где оставил собственную машину. Повернул ключ зажигания, вытянул ручник и приложил два пальца к виску в шутливом воинском приветствии:

Машина в полном порядке. Можете продолжать путь, Ольга Витальевна!

?!

Он блеснул голливудской улыбкой и показал глазами на пластмассовый щиток над передним стеклом, где лежал водительский талон.

Ляля хотела что-то спросить, но сознание затуманилось, силы иссякали, и она закрыла глаза. Хлопнула дверца, впереди отвратительно захрюкали, застучали, зачихали «Жигули» - видно, перекупленный бензин оказался плохого качества, да и машина нс лучшего. Услышав шуршание щебёнки под чужими колёсами, Ольга очнулась, судорожно врубила скорость и устремилась вслед за новым знакомым, боясь потерять его из виду. Тот, глядя в зеркало заднего вида, понял маневры спутницы и старался не затеряться в потоке машин. Они одновременно подъехали к институтскому общежитию на проспекте Мира, он молча предложил руку и повёл женщину в свою комнатушку, споро выставив оттуда соседей. Стыда, даже простой неловкости, Ляля нс испытывала.

Мужчина возбуждал в ней чувственность одним прикосновением, запахом загорелой кожи. Она повиновалась его рукам и движениям, словно в летаргическом сне. Глаза её расширились и остановились: казалось, рассудок, слепившись в один клубок с чувственностью, уходил вглубь, в ту болезненную точку, где рождалось и пульсировало наслаждение. Усеянное звёздными вспышками сознание металось в пляске счастья, о котором еще несколько часов назад она ничего не знала и даже не могла предположить, что такие ощущения возможны. Это открытие исторгало из самых недр сё существа восторженный стон.

Она слегка смущалась мощи этого порыва, но нс привыкла противиться желаниям, тем более оставлять их неудовлетворенными. Её тело стремилось к наслаждению, сметая на пути ненадёжные преграды, возводимые разумом. Смутное, почти бессознательное ощущение невозможности бесконечного счастья только подстёгивало чувства.

В перерывах между объятиями спросила «вы кто?», готовясь услышать самое невероятное — демон-искуситель, инопланетянин, божественный свет...

Бухгалтер. Студент Финансового института и лейтенант запаса Максим Есаулов.

Опять Максим, второй раз за день.

Есаулов? Говорящая фамилия... Казак?

Так точно. Из-под Ростова-иапы.

Захотелось покорить столицу?

Максим впервые подумал: и, правда, чего ему нс хватало в Ростове, большом, длинном и пыльном, как все речные города, но понятном, а понадобилась эта суматошная непредсказуемая Москва, где устроиться гораздо труднее? Но в самом этом слове, которое в провинции произносят с завистью и надуманным пренебрежением, заключалась магия первородства, когда многие десятилетия жизнь остальных российских городов, лишённых элементарных благ и внимания властей, тянулась сонно и была несомненно вторичной. Уже простая принадлежность к Москве давала смутную надежду выделиться из бесконечного пространства необъятной родины и утолить естественное тщеславие. У себя в Ростове он бы нс согласился стать бухгалтером, а здесь это выглядело как способ проникнуть внутрь более высокого организма, освоиться в нем, прижиться, а там - в городе таких возможностей - что-нибудь интересное да подвернётся. Поэтому он нисколько не смущался названия будущей профессии. Оно ему даже нравилось.

Почему бы и нет? Немало великих так начинали,

Ляля потрогала выпуклую родинку над губой мужчины и засмеялась:

Великий казак-бухгалтер. Тогда отчего бы не сказать более современно - финансист?

Потому что я бухгалтер. Кстати, удобно проверять знакомых на вшивость. Девушки с амбициями чураются будущих работников сберкасс и в любовники нс берут.

А в мужья?

Тем более. А вы что, хотите замуж?

Не так, чтобы сильно и только за вас, мой бухгалтер, или дворник, или дипломат - мне все равно.

Максим зорко посмотрел на новую знакомую, поцеловал, и они снова занялись любовью с еще большей страстью. Лицо мужчины и в экстазе оставалось прекрасным. Ляля блаженствовала.

Через час в дверь постучали:

Эй вы, Ромео с Джульеттой, скоро там?

Ляля, нс меняя положения, нащупала рукой в сумочке деньги, протянула Максиму:

Передай. Пусть потерпят.

Вернувшись домой, она бросила маме бумаги — «рассказы потом! устала!» — из последних сил заставила себя смыть под душем дорожную грязь и заснула мёртвым сном, как человек, совершивший работу, превосходящую его нравственные силы.

Утром мать нашла на кухонном столе записку: «Вернусь через два дня. Без паники. Вес о'кей».

- Безобразие, - вслух рассердилась Надя, комкая бумажку. - Как будто я пустое место!

Почему дочь так же, как и муж, отстраняет её от своей жизни? Что за наказание? На правах матери, хотя и тайно, стараясь запомнить, как они лежали, и вернуть на место в точности, Надежда Фёдоровна копалась в девичьих вещах. Разгадывала пометки на календаре, читала дневники, которые Ляля то начинала вести, то бросала, перебирала книги, бельё, примеряла шарфики и шляпки. Чужая жизнь (а жизнь дочери давно стала ей чужой) вызывала жгучее любопытство, хотелось понять, что в ней такого особенного, позволяющего быть счастливой? Но тайна нс поддавалась.

Вот сегодня Ляля исчезла, ничего не объяснив. Теперь сиди и переживай - что там случилось? И посоветоваться не с кем - Виталий опять в командировке. Подозрительно часто он стал отлучаться, как будто послать некого. А главное — безразличен, равнодушен, даже слезы его перестали трогать. Господи, что она сделала не так? Воротятся ли когда-нибудь золотые дни ее короткого счастья? Настоящее пугало. Вся надежда на будущее. Правда, дочь говорит, что смешно рассчитывать на будущее, в котором нас нс будет. А если доживём, оно станет настоящим. Поэтому настоящее важнее.

Надя не знала, что и думать.

Глава 6

Первой мыслью, живой картинкой в прояснившемся поутру сознании Ляли было безграничное, невероятное блаженство, которое она испытала в объятиях мужчины, ненароком встреченного на дороге. Им обоим было хорошо, она уверена. Похоже, они нашли друг друга и не расстанутся. Но прежде чем к нему вернуться, нужно кое- что предпринять. Дитя Романа, уютно пристроившееся внутри, мешало физически: как будто она проглотила муху, и хотелось поскорее её вытошнить. Спасибо папе - заложил в любимую дочку потребность к свободе, ответственность за собственные поступки и смелость.

Взяв побольше денег, дочь Большакова отправилась в гинекологическую клинику и через сутки вышла оттуда вполне готовая к повой любви. Период неопределённое™ и смутного неудовлетворения интимной жизнью завершён. Теперь она точно знала, что не случайно откладывала свадьбу, хотя вопрос «почему?» ответа нс имел. Кто-то вне сё, возможно, и вне зримого пространства направлял, подсказывал правильные решения. Она была атеисткой, но не агрессивной, а по образу бытия, поэтому улыбнулась: неважно, где есть добрый покровитель, видим он или нет, можно даже относиться к нему в меру скептически - важно, что он есть.

Любовники встретились на пустынном Алексеевской холме неподалеку от Финансового института. Спрятавшись от глаз редких в этом месте прохожих на ступенях полуразрушенного храма Во имя Тихвинской иконы Божьей Матери (табличка чудом уцелела), они целовались до потери сознания. Сбивчиво рассказывали о себе и снова млели в объятиях.

Пусти, - сказала Ляля через час. — Мне надо идти, отменять собственную свадьбу.

А наша когда?

Это не обязательно, Я вчера просто так сказала.

Заметив, что Максим нахмурился, поспешила добавить:

Впрочем, как хочешь.

Хочу. Штамп в паспорте, по крайней мере, гарантирует, что ты не исчезнешь, как мираж в пустыне, — пояснил Максим. — Если честно, боялся - не придешь. Я ведь ничего про тебя не знаю, кроме номера машины, а люблю, как младенец мамку, и панически боюсь потерять.

Он говорил просто и очень искренне. Ляля подумала, что не способна передать словами то, что испытывает. Люблю - слишком общо. Люблю - было раньше, с Ромой, а сейчас это что-то грандиозное, неисчерпаемое, может быть, самое главное из того, что нам дано испытать. Оно отделяет жизнь от смерти. Звучит немного напыщенно, но невозможно выразить по-другому силу нового чувства. Мужчине об этом сообщать опасно, надо продержаться сколько получится, и если не быть, то хотя бы выглядеть независимой. Страсть уже и так крепко схватила ее за горло.

Теперь нс потеряешь. Я не позволю, — решительно объявила Ляля. - Будешь жить в столице и не вернёшься прозябать в провинцию. История России делается здесь. Так было во все времена. Москва даже из республик всегда высасывала лучших людей, а оставшиеся поставляли стране хлеб и солдат. Много ли москвичей служит? Тут все или студенты, или отмазаны. Столица - вполне самодостаточное государство.

Да у нас на Дону всё как у всех, - обиделся Максим. — Девки тоже туфли на платформах носят.

Барахла теперь везде хватает, главная беда — маргинальное сознание. Провинциал - агрессивно невежествен, он нс знает о существовании большого мира за пределами своего ограниченного пространства, поэтому его мышление заужено.

Теперь уже знает, поэтому терпеть не может москвичей.

— А как же я? - кокетливо задала Ляля провокационный вопрос.

Ты нс москвич, ты москвичка, - улыбнулся Максим. - И очень красивая, хоть и заносчивая.

Он прижал её к щербатой стене храма сильным телом, чтобы она почувствовала восставшую мужскую плоть, и на прощание крепко поцеловал в губы. Расставались, будто разрывали на две части сросшуюся живую ткань.

Роману неприятную новость Ляля сообщила по телефону:

Извини, свадьбы не будет.

В городе эпидемия бубонной чумы?

Я люблю другого.

А.

Пауза длилась, Ляля ждала. Хорошо, что она не видела собеседника.

Наконец он признался недрогнувшим голосом:

Это для меня серьезная катастрофа. Почти глобальная,

Для меня тоже.

О! Тогда я почти счастлив.

И он как-то несерьёзно добавил:

Этот... другой... Намного лучше меня?

Откуда я знаю?

Тоже обнадёживает. Какую искреннюю женщину мне довелось любить!

Любовь многолика. Найдешь другую.

Вряд ли. Настоящая любовь слишком иррациональна, чтобы поддаваться манипуляциям. Она — сила необоримая. Чёрная дыра обратно добычу не отдает. Но это уже не твои проблемы. По крайней мерс, мы останемся друзьями?

Во всяком случае, я бы хотела. Ну, пока. Встретимся в аудитории .

Ну, вот это вряд ли! — с облегчением воскликнул Роман, - Единственная польза от того, что ты меня бросила, — можно оставить ненавистный институт,

С ума сошёл? До госэкзаменов месяц! II что ты будешь делать?

А ничего. Я всегда мечтал ничего не делать. Сбылось. Не зря говорят: нет худа без добра. Сам бы не решился. Радикальные перемены всегда напрягают, по течению плыть удобнее. Считай, ты мне здорово помогла. И еще - спасибо, что нс пришла, а позвонила. Я бы тебя не отпустил.

Каким образом? - засмеялась Ляля. — Связал?

Убил.

Смех оборвался.

Ты глупо шутишь.

Какие шутки. Но но телефону убить трудно. Так что, считай, пока обошлось. В общем, если понадоблюсь, звони в любое время.

И ты не забывай.

Ну! Разве такую женщину забудешь? - рассмеялся отвергнутый любовник.

Светку, которая по понятным соображениям свои чувства к жениху подруги тщательно, но безуспешно скрывала, Ляля навестила дома и рассказала о перемене судьбы во всех подробностях: раз хочет играть в прятки, пусть слушает. Та и слушала: внимательно, время от времени кивая, — то ли одобряла, то ли сочувствовала,

Ты, представляешь, какой фатум? На шоссе, за три дня до свадьбы! А ведь могла и мимо проехать. Да почти проехала! Но нет. У Макса энергетическое поле сильнее, он меня притянул. Боже, какое счастье!

Семицветик задумчиво произнесла:

Бедный Ромка.

Ой, правда! Я даже видеть его побоялась, по телефону говорила. Ты утешь его, как можешь, - сказала Ляля безжалостно.

Попробую. Если удастся — с тебя французский увлажняющий крем.

Замётано.

Дома дочь Большакова тоже не стала скрывать своих намерений и сразу попала в атмосферу скандала.

Свадьбы нс будет, - повторила она уже в третий раз за день.

Надежда Фёдоровна открыла и закрыла рот, не сразу сообразив, как реагировать. Сам Рома волновал её несравнимо меньше, чем его родные, которых она рассчитывала заполучить в качестве сватов и которые ей нравились - состоятельные, лёгкие, незаносчи- вые. Но одно без другого нс складывалось.

Наконец она выразила негодование:

Но дата назначена и ресторан заказан! Родители уже купили Роме двухкомнатную квартиру, импортный холодильник, сервиз из нсбьющегося стекла на двенадцать персон.

Господи! Ты рассуждаешь, как деревенская нищенка. У нас что, квартиры нет или посуды?

Они нс простые люди! Так нельзя. Мать Романа старалась...

По-моему, это не она выходит замуж,

Можешь хотя бы объяснить, что произошло?

Могу. У меня другой мужчина.

Надя трагически всплеснула руками.

И ты так легко об этом заявляешь, будто меняешь пару перчаток? Это безнравственно!

Ляля огрызнулась:

Читаешь мне мораль, а сама сделала аборт до свадьбы!

Откуда ты знаешь? — опешила Надежда Фёдоровна.

Папа рассказал.

Жена Большакова почувствовала укол в сердце: сообщить такое дочери! Как он мог? А главное - зачем?! Она так расстроилась, что чуть не забыла спросить, откуда взялся новый ухажёр.

Когда ты успела и кто он?

Повстречала два дня назад, когда ехала по Ярославке из твоей глуши. Студент, будущий бухгалтер.

Бухгалтер?! - большие глаза матери сделались ещё больше. - Ещё не хватало учителя или библиотекаря.

В финансовом оказался низкий проходной балл, как раз для провинциала с посредственным аттестатом. Но мозги у него отличные, просто так получилось.

Час от часу не легче! Даже не москвич! Теперь понятно,

Донской казак. И какое имеет значение профессия, происхождение, география? Главное - он любит меня, а я его, и мы поженимся, раз это для тебя так важно.

Надежду Федоровну вдруг осенило:

А он знает про подарочек? - поинтересовалась она вкрадчиво.

Какой подарочек? — не поняла дочь.

Про будущего ребёнка от Романа? Мы все ждём внука с нетерпением .

Дарлинг, - язвительно сказала Ляля, зная, что мать коробит такое обращение. - Я вам сочувствую - всем вместе и каждому в отдельности. Внук испарился вместе с любовью к Роме.

То есть как?

Так. В прямом смысле слова. Как испаряются ненужные дети. Маленькие обреченные эмбрионы.

Надежда Фёдоровна долго не могла прийти в себя, хватала ртом воздух, громко пила воду.

Трагедия! Какая трагедия!

Ляля фыркнула:

Не произноси слов, значения которых не знаешь: трагедия с древнегреческого переводится как «песнь козла».

Надя заплакала:

Лялечка, ты же знаешь, ранние аборты опасны. Тебе мало моего примера?

Чужие примеры, мамочка, не играют никакой роли даже в исторической перспективе, а тем более в личной жизни. И чем плох твой, вообще непонятно. Папе одной меня — выше головы, при такой отдаче на других детей у него просто не хватило бы времени.

Надя призадумалась. Таяла надежда на новый стимул разъезжающейся по швам личной жизни. Виталий спать с нею практически перестал, но и выступить в почётной роли бабушки ей в ближайшее время нс удастся. Правда, Ляля обещает нового зятя, но каким он окажется, что там за родственники, найдет ли она с ними общий язык, народят ли молодые детей - неизвестно. Посоветоваться, просто поговорить - не с кем. Кумушки для серьезных тем нс годились, дочь же всегда была далека, мыслила непонятно, к тому же Ляля и есть невольная виновница всех ее несчастий, что постоянно подтверждалось ходом событий. Сегодня она отняла у матери, возможно, последний шаис найти общий интерес с мужем и стать ему нужной. Надя заплакала снова, но уже слезами не горькими, а злыми.

День был воскресный, и в три часа семья по традиции собралась на обед за большим столом, накрытым в соответствии с рекомендациями глянцевых журналов. Надя, педантично сверяясь с кулинарной книгой, сотворила украинский борщ и, кажется, недурно* В ярком праздничном цвете душистого блюда доминировали протёртые сквозь сито помидоры, Испечь пампушки она не решилась, купила готовые, но щедро натерла их солёным салом и чесноком. Отдельно лежали в розетках длинный узкий стручок жгучего красного перца и сухие бутоны гвоздичного дерева, которыми Большаков отбивал чесночный запах изо рта - завтра на работу. А пока, для начала, он выпил рюмку можжевеловой водки — уважал настойки — и закусил белорыбицей.

Суровое лицо его смягчилось. Выросший в бедности, он любил и ценил хорошую еду, оттого и был несколько грузен. Но сейчас блаженствовал, и Надя решила, что лучшего момента не найти. Она первая, во всех подробностях, доложила о случившемся и в конце воскликнула с напором;

Виталий, ты должен образумить свою любимую дочь! Кидается от одного мужчины к другому. Я просто нс знаю, что делать. Главное, все так ждали внука! Ты тоже, не правда ли?

Ляля вспыхнула и поспешила опередить ответ отца:

Внука поздно оплакивать. А со своими личными проблемами я разберусь сама. Вынуждена напомнить - я уже не школьница, которой можно запретить выйти замуж за собственного избранника. Мне двадцать три года.

Она прибавила год! С ума сойти! — в радостном ужасе воскликнула Надя.

Было бы с чего сходить, - разозлилась дочь.

Надю охватил гнев.

Ты видишь, что эта хамка себе позволяет? Надо пресечь! Это только в твоих силах.

Она обращалась к мужу, но безрезультатно, он молча ел, недовольно наблюдая за женщинами. Похоже, известие его не обрадовало.

Поменять сына известного адвоката на какого-то безродного казака! — не унималась супруга,

Ляля вспылила:

Может, у тебя графский титул? На днях имела счастье лицезреть развалины замка твоих предков, откинувших лапти с перепоя.

Надежда Федоровна мгновенно схватила вилку и изо всей силы метнула через стол в сидящую напротив дочь. По счастью, острые железные зубья ударились о бусы из аметиста, висевшие на шее Ольги, и потому не вонзились глубоко в плоть, а лишь скользнули, оцарапав кожу. Вилка со звоном упала в супник и брызги борща, похожие на пятна крови, расплылись по белоснежной скатерти. Миг тишины - и комната наполнилась множеством звуков - падающих стульев, всхлипов растерянной хозяйки, утробного рычания Большакова, который кинулся к дочери.

Лялю трясло. Виктор Сергеевич, промокая салфеткой выступившие на открытой девичьей груди гранатовые капельки крови, взволнованно приговаривал:

Ничего, ничего, все в порядке...

И обернувшись к жене, которая сжалась в комок, ни жива ни мертва, процедил сквозь зубы:

Пошла вон, идиотка.

Отец долго обнимал дочь, гладил по голове, иаконсц, успокоил ее и успокоился сам. Потом повел в кабинет и начал доверительный разговор.

Мать не в себе, ты поосторожней в выражениях. А с новым парнем - это серьёзно?

Да! Я люблю, как сумасшедшая.

Большаков умилился: дорогая девочка, она даже чувственностью пошла в него! Убеждали не слова - слова можно придумать и покрасивее, а тон: так Ляля говорила впервые. Как всегда, самые важные вещи случаются неожиданно. Свершилось что-то, над чем люди не властны. Если он хочет сохранить дочь, то должен быть с нею заодно.

Моя помощь нужна?

У Ляли отлегло от сердца: есть, есть человек, который её понимает! Отец просто чудо. Им нельзя не восхищаться, он единственный всегда поможет, что бы ни случилось. Она бросилась ему на шею. Она так боялась разговора с ним. Господи, какое облегчение! Сказала:

Папуля, сделай нам с Максом на недельку путёвку в Барвиху, а свадьбы не надо, просто распишемся.

Хорошо. Жить будете здесь?

Если нс возражаешь. У него общага.

Живите.

Всю неделю молодые супруги почти нс выходили из санаторного номера. Стоило мужу прикоснуться к ней, она обмирала, всякий раз, как в первый. Он словно нёс в себе электрический заряд, который прицельно взрывался в недрах её тела. Оно выгибалось и сладко содрогалось. Ляля была безмерно счастлива и верила — это неизменно.

Она позабыла о родителях, даже ие звонила им, а Большаков счёл психологически правильным не напоминать. Видно, дочерью завертел вихрь страсти. Сам был такой, пока нс научился собой управлять. Девочка — в него, пройдёт время и тоже научится. Другие сферы жизни, с которыми она прочно связана, потребуют своих жертвенных коров.

За это время Виталий Сергеевич перебрался из квартиры в коттедж, чтобы не выслушивать каждый день покаянных речей жены. Совершив дикий поступок, который мог иметь ужасные последствия - а вдруг не было бы бус или вилка попала в глаз? - Надежда стала ему нс просто безразлична, по и неприятна. Причин се поведения он даже не анализировал — она потеряла право на его сочувствие.

После медовых каникул Ляля вернулась домой в состоянии эйфории. Печальное, замкнутое лицо матери резко диссонировало с ес собственным приподнятым настроением и вызывало жалость, но более всего поразила почти седая мамина голова. Что нужно пережить, чтобы так ужасно выглядеть в сорок пять лет? Невольно вспомнился казус в коттедже. Отец и теперь живёт там, возможно, не один.

Мама, мамулечка, прости меня! - бросилась к ней Ляля. - Это я виновата! Вилка была мис поделом.

Ну, что ты, деточка моя единственная! Я, я должна каяться, хотя простить такое невозможно! Словно разум помутился! - плакала Надя, становясь на колени рядом с дочерью. - И скатерть никак не отстирывается.

Да брось ты её!

Новая.

Тем более.

Надежда Фёдоровна удивлённо подняла заплаканные глаза.

Ну да, — пояснила Ляля. - К старым вещам привыкаешь, как к давним знакомым, они чем-то нравятся. А с этой ещё нс жаль расстаться. Выброси!

Мать и дочь обнимались с таким пылом, как никогда прежде. Казалось, непонимание окончательно утонуло в слезах, Ольга позвонила отцу и попросила вернуться домой, не задумываясь, что будет происходить за дверями родительской спальни. В своем безудержном счастье она хотела жить в счастливой семье среди счастливых близких.

С водворением мужа на старые позиции Надежда Фёдоровна вела себя тише воды, ниже травы, но медленно, очень медленно, почти незаметно забирала отнятое пространство для манёвра. Виталия, который держался несколько отчуждённо, она не тревожила, зато каждый разговор с дочерью заканчивался размолвкой - то маленькой, то большой.

Мне так стыдно, — доверительно говорила она, — Все спрашивают: где Рома и кто этот чёрный мужлан? Неужели Лялечкин избранник?

Ольга сдерживалась изо всех сил, тупо повторяя про себя: не реагировать, не обращать внимания, любить или хотя бы жалеть. Получалось плохо, а часто не получалось совсем.

Как ты надоела с твоими криво усвоенными политесами, - отвечала дочь. - Это мой выбор, понимаешь, мой! Он ни к кому нс имеет отношения. Наплевать мне, что говорят твои приятельницы. Что б они все одновременно и насмерть подавились сплетнями!

Ляля! Ты ужасна! Разве можно желать смерти!

Я сказала гипотетически,

Надежду Фёдоровну раздражали неосвоенные слова.

Я тебя злой нс воспитывала.

Меня вообще воспитывал папа. Смирись и нс возникай.

Но Надя и так всю дорогу только и делала, что смирялась. В молодости терпится легче. Теперь же внутри неё всё кипело, замордованное «я» топорщилось и подчиняться приказам не хотело. Она сама стала относиться к себе с некоторой опаской. Мучительно металась в поисках точки опоры и неожиданно нашла ее в спиртном. Возможно, но этой причине или затем, чтобы не терзаться ночами, лежа рядом с бесстрастным мужем, супруга Большакова выбрала себе небольшую комнату с раскладным диваном и поселилась там. Закрывала дверь и проводила взаперти не только ночи, но иногда и целые дни, всё чаще прикладываясь к бутылке и всё реже выходя к ужину. Виталий Сергеевич вопросов нс задавал. Выполняя обещание, данное дочери, он каждый день после работы возвращался на Кутузовский. Перед этим звонил Ляле, Если Максим ещё не явился, дочь с отцом шли ужинать в ресторан, а когда оказывался дома, то донской казак сам кормил их, причем готовил отменно. Он вообще всё умел делать, не чурался никакой домашней работы и терпеть не мог, проснувшись, валяться в постели. Полное неведение и даже презрение молодой жены к практической повседневной жизни поначалу его сильно удивляло, потом возмущало, в конце концов он к такому положению вещей привык. Тёща готовила примитивно, а в обязанности новой домработницы входил только завтрак.

Прежнюю, Антонину, Надежда Фёдоровна недавно рассчитала. Заметила, как та, словно ошпаренная кошка, отскочила от Виталия Сергеевича. А что вдруг мужу могло понадобиться на кухне? Значит, тихоня домраба завела с хозяином шашни. Надя даже вспотела от мыслей, которые завертелись у неё в голове. Мало того, что мужик на стороне шкодит, так ещё и дом поганит! В тот же день Антонина была уволена, а вместо неё три раза в неделю стала являться немолодая женщина, рекомендованная соседкой. Она жила у себя дома, называлась приходящей и выполняла лишь оговоренный набор услуг. Большаков делал вид, что перемены его не трогают.

Накануне последних студенческих каникул перед летней сессией, за поздней семейной трапезой в полном составе, обсуждали, как лучше провести выходные.

Может, слетаем на пару денечков в Сочи? - сказала Ляля, - И ты, пап, с нами. Поплаваем в бассейне, покатаемся на лыжах в Красной Поляне. У Макса по горным лыжам разряд!

Большаков поднял брови:

Где научился?

В Барнауле. Несколько лет ездил со студенческим стройотрядом. Потом даже на соревнования посылали.

Хорошо. Сделаем.

Ляля захлопала в ладоши, а Надежда Фёдоровна произнесла недовольно:

Опять в эти безнравственные Сочи! Чем вам собственный подмосковный дом нехорош? Детей заводить надо, вот что я вам скажу. Порхаете, как любовники!

А ты завидуешь, - бездумно парировала Ляля и увидела, как побледнела мать.

Любовь не может заменить семью.

Смотря какая любовь, - ответила дочь, - Ты любишь папу пассивно, как рабыня. А я — личность, И потом - у нас страсть. Совсем другая материя. Страсть нс угаснет никогда.

Виталия Сергеевича перепалка как будто нс касалась - он старательно выскребал особой ложечкой мясо из огромной клешни краба и, элегантно причмокивая, всасывал в себя розовое мясо, запивая ледяным белым вином. Но, наконец, женщины его достали и он обронил:

Что вы как две кошки!

Надежда Федоровна, посчитав замечание мужа за поддержку, спросила, со значением глядя на зятя:

Может, ты уже не способна иметь детей? Я тебя предупреждала о печальных последствиях аборта.

Максим не поднимал глаз от тарелки. Какая неэтичная женщина — его тёща. Даже если его не волнует сексуальное прошлое жены, вряд ли такое приятно слушать.

Ляля мужу о Романе не рассказывала и теперь зло уставилась на мать:

Да что ж ты ко мне пристала! Я давно пытаюсь тебе втолковать, что моя личная жизнь не твоего ума дело. У тебя трехклас- сиос образование, а я без пяти минут кандидат наук.

Это ты в своем институте будешь кандидат. А здесь — моя дочь. От большого ума у вас и детей нет,

Надежда Федоровна искренне думала, что, лишь подчинив, можно удержать, заставить уважать и даже любить. Так диктовал ей опыт жизни.

Большаков покончил с крабом, вытер губы салфеткой и как-то между прочим обронил:

Одна извилина, и та не в голове. Мужчины, которые говорят, что глупые жены предпочтительней умных, по-видимому, никогда не имели дела с настоящими дурами.

Жена сделалась пунцовой:

Это что, намёк?

Она выскочила из-за стола и побежала в свою комнату. Но к сё выходкам уже привыкли и сострадать перестали.

Кстати, мать права, - совершенно неожиданно для Ляли произнёс Большаков. - Почему бы нс обзавестись потомством? Ты у меня одна, а я собираюсь оставить внукам крепкое наследство.

Максим с самого начала чувствовал себя не слишком уютно в доме высокого чиновника. Любовь увела его далеко от привычной среды, но он не видел причин, чтобы поступаться достоинством.

Детей должен обеспечить отец, - твёрдо сказал будущий бухгалтер. — Я к этому пока не готов. Но только пока. А вы рассуждаете, как заправский магнат. Еще добавьте родовое имение и земли с водоёмами, - добавил он с почти неощутимой усмешкой.

Однако Большаков намёк понял.

Уже добавил и не вижу в том ничего худого.

Но па! — воскликнула испуганная Ляля. — Вы говорите обо мне, словно об отвлечённом детородном органе! А предстоит ещё закончить институт, потом аспирантуру, защититься, несколько лет поработать, чтобы укрепить авторитет, только тогда можно говорить о детях! Или ты хочешь превратить меня во вторую маму?

Нет, конечно. Поступай, как считаешь нужным. Просто нс терпится стать дедом. Ведь я далеко не молод, если уже не стар.

Большаков, который выглядел отлично, всегда слегка кокетничал возрастом, но главное, он умел убедительно говорить нужные вещи. Дочь чуть не расплакалась, обняла дорогого папку и наобещала ему целый выводок маленьких мальчиков и девочек.

Они все будут похожи на тебя, обещаю! Я даже попрошу тебя их воспитывать.

Но Ляля была дочерью своего отца. Глупо менять Макса на какого-то маленького засранца. Дети отнимают много сил и требуют внимания. Пока она будет ходить беременной, а потом кормить грудью, что станет с их любовью? Сможет ли такое яркое чувство удержаться на прежнем уровне? Заранее ответ неизвестен, а испытывать судьбу опрометчиво. Да и кто ей дышит в затылок? Она молода, впереди целая жизнь, и ещё будет много возможностей родить, нужно только желание. Пока его точно не было и вряд ли оно возникнет в обозримом времени.

Оставшись вдвоём с мужем, Ляля прильнула к нему.

Надеюсь, ты не принял мои слова о детях всерьез? Мне достаточно тебя и карьеры. Ребёнок — это домашние заботы, обыденность. Нормальная мать всегда жертвует мужчиной ради дитя, она так устроена, что будет любить своего ребёнка больше, чем мужа. Я этого не желаю. И нс стремлюсь быть как все. Я хочу любить только тебя. Мы необычная, даже идеальная семья, нс совсем традиционная; нам не нужен третий, который украдёт время, предназначенное для любви двоих. Жизнь слишком коротка! Если оголить смысл бытия, то всё-таки оно - удовольствие, причем сиюминутное, потому что дальше ничего нс будет. Кто нс получает удовольствия в настоящем времени, тот не живёт. Значит, позволительно все, что доставляет радость.

Понятия о радости у людей разные, - коротко отозвался на этот гимн Максим.

Вот и прекрасно! Есть из чего выбирать.

Поэтому ты Брагинского заменила мной?

Ляля ахнула, но как-то легкомысленно:

Ты знал про Рому? Что я с ним спала со школы?!

Я всегда знаю то, что мне нужно. Но готов забыть, что было до меня, если ты простишь мои связи до твоей эры.

Ну конечно, только так могло разрешиться это маленькое недоразумение! Ляля чувствовала себя счастливой, как ребёнок, который даже не знает, что счастлив. Ей было просто бесконечно хорошо рядом с любимым.

Максим видел в полутьме спальни блеск сияющих глаз. Женщина выглядела завораживающе прекрасной в проявлениях своей страсти, он сам был слишком молод, чтобы взволноваться перспективой отцовства, которая замаячила было в разговоре дочери с отцом. Всему своё время, оно меняет не только обстоятельства, но и потребности. Пока же Ляля определённо нс годилась для дома или кухни, а исключительно для магии любви. Хотеть от неё детей - все равно что желать потомства у античной копии со статуи Праксителя. Поэтому Максим нс стал возражать, он вообще избегал лишних слов и бесплодных споров.

Глава 7

К началу лета, исключая вечно тоскующую хозяйку, у всех дел было невпроворот. Молодые заканчивали вуз и жили в доме тестя на полном обеспечении. Деньгами на личные расходы парочку щедро снабжал отец. Максим сохранил приятельство с двумя однокашниками, встречался с ними в компаниях, участвовал в студенческих вечерах, но жену с собой не брал: ребята малообеспеченные,

для них Ляля была чужой, существуя в параллельном мире. Она же лишь знала, что одного зовут Петя, а другого Эдик, и надо признаться, оба мало её интересовали. Казак продолжал ездить на разбитых «Жигулях», упорно отказываясь от новой машины.

Папе ничего нс стоит сделать тебе хотя бы «девятку», - настаивала Ляля, которая привыкла к красивым авто и сама колесила ио городу на иномарке.

Заработаю - куплю. Нс терплю быть должником.

Ты же мой муж!

Тем более.

Ляля уважала мужскую гордость, и хотя в данном случае, с её точки зрения, это больше походило на фанаберию, заниматься воспитанием возлюбленного остерегалась после одного случая. Как-то за столом тихо, на ухо, она сделала ему замечание; «Когда режешь мясо, нс держи вилку вертикально». Максим от унижения даже побледнел и потом долго хмурился, на вопросы отвечал дежурными фразами, отчуждённо. Между ними словно кошка пробежала. Примирила постель, и то не сразу. С тех пор Ляля твердо усвоила, что нельзя давать мужу советов, если нс спрашивают, тем более поучать. В конце концов сам разберётся, освоится на Кутузовском, войдёт во вкус и отвыкнет от станичных замашек, В драматическую историю с метанием столовых приборов Максима нс посвятили, казалось, о ней позабыли вообще, к тому же это сугубо семейное дело, совсем нс простое, со стороны оно может быть понято неверно, возникнет неприязнь к тёще, а то и к тестю. Ляля ограждала свою новую любовь от любых ветров - бережёного бог бережёт.

Большаков вначале на зятя посматривал подозрительно - наверняка хочет получить московскую жилплощадь, дармовую жратву и помощь в устройстве на работу. Регистрировать его в своей министерской квартире он отказался иод удобным предлогом.

Надя стала неуправляемой и, боюсь, не даст вам спокойно существовать, - заявил Виталий Сергеевич дочери. - Я куплю на твоё имя кооператив но соседству, пропиши в нём мужа, и живите в своё удовольствие, где хотите,

А ты останешься здесь?

Да. Успокойся. Я обещал и никогда ис брошу твою мать, пока она жива. А тебя, если переедешь, буду навещать ежедневно.

Конечно! Папка, как ты замечательно всё придумал! — воскликнула Ляля искренне, хотя фраза «пока жива» её сильно покоробила, словно узаконивала, что мама умрёт раньше всех.

Интуитивно она чувствовала — совершается какая-то несправедливость. Мама страдает невыносимо, в том нет секрета, но почему? Слоняется целыми днями но квартире с замкнутым лицом, не находя себе места. Ляля вспомнила любовницу в загородном доме и тайный договор с отцом, нарушить который ей в голову нс приходило, значит, об измене мама нс знает, и причина её терзаний в другом.

После эпизода с вилкой они помирились. Ее собственное поведение небезупречно, но нс настолько, чтобы причинять маме такие мучения. Однако ощущение беды висело в воздухе, поселилось в щелях антикварной мебели, между шелковых штор н мягких ковров. Ляля старалась не реагировать слишком остро: мама сама изначально во всем виновата - неумная, нетерпимая, нс способная увлечь отца, который на всё готов ради семьи.

Впрочем, гораздо больше, чем проблемы матери, ее теперь занимала судьба мужа. Пока отец только приглядывается к Максиму, но пришло время позаботиться о будущем.

Я тебя никогда ни о чем не просила, — начала она издалека.

Большакова мало кому удавалось застать врасплох.

Просто я опережал твои желания. Как насчёт «Фольксвагена» к семнадцатому дню рождения?

Ляля засмеялась и обняла отца:

Прости, забыла.

Он нс упустил момента:

Зря. Я мог бы подарить тебе французские духи, но знал, что ты очень хочешь машину. Нельзя быть такой забывчивой. Добро, как и зло, нужно помнить крепко. Это лежит в основе человеческих отношений.

Ну, па, хватит упражняться в воспитании, нс маленькая уже! На карту поставлено моё счастье. Умоляю, устрой Макса в свой холдинг на хорошую ставку, чтобы, живя в нашей семье, он не чувствовал себя бедняком.

За все надо платить. Что я получу взамен?

Хорошего работника. Он очень трудоспособный и организованный. Используй его на всю катушку. Макса распределили в

Подмосковье, обещали угол в общежитии. И работа хреновая, и зарплата тем более. Оттуда в Москву не наездишься, а мы не можем жить врозь.

Перебирайся к нему, поступись своей карьерой и удобствами, если такая любовь.

Ольга недоверчиво посмотрела на отца:

Ты шутишь? Я - и в коммуналке! Вместо институтской кафедры - преподаватель математики в мытшцснской школе. Ты хочешь от меня этой жертвы?

Разумеется, нет. Тем более что любовь - дело хрупкое, нс стоит лишний раз испытывать на прочность. Но человек обязан знать, что жизнь бывает разная и земные блага имеют цену.

Догадываюсь,

Уже хорошо. Красивую судьбу надо заслужить.

Ляля виду нс показала, но, кажется, впервые разозлилась на отца: учит, словно школьницу. Потерял чувство меры и времени. Вот он, конфликт поколений! Никогда не верила, что это их коснётся. Придётся приспосабливаться.

Поцеловала родителя в нос н изобразила пуделя-попрошайку:

Готова встать перед тобой па задние лапки.

Большаков растаял:

Знаешь, плутовка, что я ни в чём не могу тебе отказать!

Он, действительно, не отказал бы ей ни в каком случае. Вопрос заключался в том, где и как лучше употребить нового члена семьи.

За воскресным обедом в ресторане по поводу завершения молодыми высшего образования Виталий Сергеевич, поднимая бокал сухого вина — он с юности носил в себе запрет на крепкое спиртное в общественных местах, несовместимое с карьерой важного чиновника, - проникновенно сказал:

Поздравляю от всего сердца. А тебя, Максим, особо - надеюсь, нашего полку прибыло. Приглашаю работать к себе, на серьёзную должность. Кроме того, убедившись, что ваш союз с Лялей основан на серьёзном чувстве, делаю, несколько запоздало, свадебный подарок — двадцать процентов акций моей корпорации,

Ольга победно запищала. Ей было невдомёк, что щедрое предложение последовало нс спонтанно и отнюдь не по сё просьбе, хотя Большаков позаботился, чтобы это выглядело именно так.

Случайностей в делах он не допускал. Целый год внимательно присматривался к зятю и параллельно велел своим клевретам собрать на него подробное досье,

«Потомственный донской казак, из большой семьи — родители, три сына и две дочери, живут в достатке, в двух соседних добротных сельских домах. Максим — младший. Школу окончил кое-как. Способный, но хромала дисциплина, уроки пропускал, зубрёжкой нс утруждался, на экзаменах списывал. Посещал кружок вольной борьбы, где делал успехи. Женским полом избалован, до денег нс жаден. В армии отслужил по призыву и еще два года оставался на сверхсрочной — никак нс мог выбрать, чем заняться на гражданке. Слишком энергичный, чтобы сидеть в станице под Ростовом, его притягивала Москва. Но в престижный вуз не попал, подготовка подвела, поступил куда удалось, в финансовый, для тех времён непопулярный, на самый непрестижный факультет. В институте учился прилично, от общественной работы отлынивал, зато в стройотрядах участвовал с удовольствием. Продолжает увлекаться спортом.»

Большакова на работе окружали сокурсники, юристы, приятели но бильярду и сафари - люди проверенные временем и обстоятельствами. Обычно у крупных воротил в число приближенных входили многочисленные родственники, что при советской власти было строжайше запрещено законом. Но советская власть агонизировала, а у Большакова родственников не водилось, даже дальних. Дочь - не в счёт, он нс собирался привлекать девочку к своему делу. Вообще, жёсткие вещи с сомнительной подноготной не для женщин, тем более любимых, хотя характера у Ляли хватило бы. Нет, это должен быть внук, а как промежуточное звено — отец внука, то есть зять. Он давно его ждал, именно такого, сдержанного, с внутренним стержнем, а не размазню Романа Брагинского.

Окончательное решение вопроса зависело от того, насколько сильно и искренне Максим любит Лялю и как долго это продлится. Показатель сложный и трудно измеримый, особенно в нынешние времена, когда в отношениях между полами царит легкость необыкновенная. Что дочь от казака без ума — сомнению не подлежит. Пока, насколько можно судить, он отвечает ей полной взаимностью. Как у любого достойного представителя сильного пола, у Есаулова сильно развито свободное мужское начало. Но то, что Большаков ценил и в принципе, и в себе самом в частности, не годилось для мужа дочери. Где-то глубоко в зяте застряли прямолинейность и безрассудное упрямство, когда порой элементарная справедливость становится дороже цели, В обиходе эти черты характера пока нс проявлялись, но как опытный стратег Большаков предчувствовал их скрытую опасность для дела, которое со временем собирался поручить будущему отцу своих внуков, а значит, совладельцу быстро накапливаемых богатств. Акции должны повязать нового члена семьи по рукам и ногам, чтобы не дёргался. Деньги вкупе с властью и нс таких непорочных лишали невинности.

Главная задача и задача решаемая — девочка должна быть счастлива. Охранять благоденствие дочери входило в отцовские обязанности, и всё, что бы Большаков ни делал, приобретало этот чётко выраженный смысл, А к своим шестидесяти годам сделать он успел много.

Пока другие ещё глотали пыль хаоса, пытаясь сообразить, откуда ветер дует, такие, как Большаков, уже перекладывали государственную собственность в личный карман. Метаморфоза была подготовлена усилиями всей его жизни. С падением советского строя и проведением ваучерной приватизации крупное государственное учреждение, имеющее сеть богатейших реальных производств, по отмашке сверху без всяких переходных фаз превратилось в акционерную компанию. Отныне на принятие решений влияли не директивы, а только грамотная промышленная политика и деньги, плюс напор и воля руководителя, умение везде и всегда опередить конкурента. Поэтому главой холдинга стал вечный зам, а не бывший министр, который только и умел, что брать под козырёк. Теперь Большаков ис был вторым, он был первым, даже первым над первыми. Весомая часть акций лежала у него в сейфе, государство пока владело для виду небольшим (не контрольным!) пакетом, но это лишь вопрос времени. Аппарату с его бесчисленными чиновниками нужны живые деньги, полученные за протекцию нс всегда легальному бизнесу. Очень скоро распоряжение многомиллионным имуществом крупной строительной корпорации полностью перейдет в руки Виталия Сергеевича и - для проформы — к небольшой кучке акционеров, поспешивших доказать личную преданность.

Большаков выходил в тяжеловесы. Он сосредоточил в одних руках все нити управления, а значит, и власть. Власть - вот истинное упоение, сладость и кровь жизни! Привычка держаться в тени обернулась большим удобством. Ах, это несравненное умение находиться за спиной тех, кому назначено отдуваться! Разумеется, для подчиненных он олицетворял вершителя судеб, Вседержителя, но перед соперниками и клиентами бесцеремонно выставлял своих помощников, что позволяло увернуться от скользких предложений, откреститься от некрасивых поступков, якобы совершённых без его ведома. Демократия! Сами же за неё боролись.

Мысленный обзор Большаковым собственных достижений и тактик прервал Максим:

Работать на вас? - спросил он, поднимая голову от тарелки. - Не понял. Я вроде бы бухгалтер, а вы - строитель.

Ляля толкнула его коленкой под столом, а Большаков, проглотив «на вас» вместо почтительного «с вами», пояснил:

Ну, во-первых, у тебя есть студенческий опыт строительной площадки, хотя подучиться и придётся, А потом - свои люди мне нужны независимо от профессии. Не могу сказать, что ты мне нравишься безоговорочно, есть у тебя общественная дурь в башке. Но есть и то, что мне импонирует: упрямство, сила воли, мужественность. Успех воспитывается жесткостью и презрением к слабости побежденных. Раздавишь парочку конкурентов и почувствуешь кайф,

Я не умею быть подлецом.

Научишься. Это гораздо проще, чем быть законопослушным гражданином с дырой в кармане. Говорю как есть только потому, что ты муж моей дочери, и она тебя любит. С чужими я не откровенничаю, имей в виду.

Глубоко тронут, - сказал Максим безо всякого выражения, но Большаков иронию уловил: «Хам трамвайный. Ну, молись, чтобы Ляля тебя не разлюбила!»

А зять задал очередной вопрос:

Можно уточнить, что значит «свои»?

Виталий Сергеевич медленно осушил бокал и задумался, как выразить сложную мысль, чтобы выглядело внушительно, красиво и похоже на правду,

Видишь ли, чтобы хорошо вести большое дело, среди массы служащих огромной корпорации, пекущихся - по недостатку ума или переизбытку жадности - в первую очередь о шкурном интересе, необходимо иметь верных людей, способных защитить любые корпоративные сделки, даже сомнительные, и если надо — уметь поступаться любимыми принципами. Когда пообвыкнсшься, войдешь в дело, тоже получишь право на секреты фирмы. Уж если я доверил тебе свою дочь...

Маленькое техническое уточнение, - перебил Максим со сдержанной улыбкой, - я вашего доверия не спрашивал, за что приношу запоздалые извинения.

Извиняю.

Большаков нс любил, когда его прерывали. Недаром казак интуитивно ему не нравился. Интуиции он привык доверять, но мужа выбрала Ляля, и с этим приходилось считаться. «И нс таких объезжали», — рассудил Виталий Сергеевич, потому что ничего иного придумать нс мог. Он пожевал тёмными старческими губами и продолжил:

Свои являются держателями акций, заботятся о холдинге ретивее, чем о собственном здоровье, и относятся к нему, как к любимой женщине. Среди этих своих людей родственники - свои в квадрате. Они выгодно отличаются от остальных существенным качеством - их нельзя перекупить ни за какую, самую заоблачную сумму. Но работа у меня не для слабонервных. Тяжело и физически, и морально, потому что со временем тебе самому на своём уровне придётся принимать решения. Иногда они касаются людей, которые совершили ошибки. От таких надо избавляться. Мы не учреждение по перевоспитанию. Слишком велика плата за промахи. Поэтому завтра же начнёшь учиться — полгода минимум, затем поболтаешься в главном офисе, ознакомишься со структурой, системой внутренних и внешних связей и противовесов, а потом пойдёшь на строительство крупного торгового комплекса на севере столицы - я недавно выиграл тендер. Будешь главным.

Квалификации нс хватит.

Чтобы быть моими глазами - хватит. Специалистов без тебя там достаточно: конструктор, архитектор, инженеры, прорабы. Твоё дело смотреть за людьми и процессом, за соблюдением законности, вникать в конфликты, о непорядках на первых порах докладывать мне, пока не будешь готов распоряжаться сам. Ну как?

Большаков пристально, не мигая, смотрел зятю в глаза. Тот взгляда не отвёл:

Пойдет.

Ляля сияла. Максим выдержал первый экзамен у отца, что совсем нс просто, И при этом нс утратил благородства. Её любовь к мужу нс стала больше, поскольку не поддавалась количественному измерению. Но неожиданно это чувство по силе оказалось сравнимым с чувством к отцу, только другого качества. Прежде чего-либо подобного она даже предположить не могла.

На следующее утро, в половине седьмого, мужчины уже были на ногах. Выбритые, с влажными от душа волосами и запахом крепкого дорогого парфюма, они съели по яйцу всмятку и выпили кофе. Затем каждый на собственной машине отправился в офис, где Есаулова подхватила деловая дама, ведающая повышением квалификации сотрудников. Получив устное распоряжение шефа, она закрутила новеньким, как веретеном. Казалось, не существовало таких дельных курсов, самых дорогих, с самыми классными преподавателями, в основном зарубежными, куда бы Большаков не посылал зятя за опытом и знаниями, возможно такими, каким и сам нс обладал. Он отдавал себе ясный отчет, что уже не может быть так восприимчив к новому, как молодой мужчина. Именно способность к критическому самосознанию делала из Виталия Сергеевича блестящего руководителя.

Максим диву давался, как много практических знаний и уникальных сведений можно получить за минимальный срок, хотя но объему и важности они соперничали со всеми предыдущими. Он легко учился по пятнадцать часов в сутки, благо ещё нс утратил студенческих навыков. Оставшиеся минуты, секунды властно присваивала Ляля, которая, казалось, никогда не насытится.

Она словно переживала второе рождение. Жизнь стала праздником. Никогда прежде она вообразить не могла такую всеобъемлющую страсть. Объятия приносили не только томление и тягучую сладость, но и напряженное ожидание потрясения, болезненного, как удар электрического тока. Максим превращал её в сгусток яростной силы, вырывавшейся в безразмерное пространство. Когда полёт заканчивался, оставалось отчётливое, благостное чувство полноты.

Её друзья, любовники, родители — она и они - жили вместе, заботились друг о друге, но суть каждого существовала в отдельности. Хотя по молодости лет Ляля не успела до конца осмыслить обреченность человека на одиночество, этот страх существовал генетически. Отныне она уверилась, что никогда не будет одна. Душа и плоть, которые в человеке не просто разобщены, но противостоят друг другу, сошлись вместе в любви к Максу. Это важнее и удивительнее всего — он внутри тебя, а ты вокруг него. Нет одиночества, и значит, нет страха смерти. Даже смысл жизни начинает проясняться, а может, когда-нибудь и откроется. Только бы длилось это счастье.

Природа нс дала Ляле таланта писателя, живописца или музыканта, чтобы выразить себя и насладиться миражом бессмертия. Только чувство. Страсть рождала гармонию с окружающим миром. В любви тоже можно быть художником - эта мысль её занимала. Она вдруг поняла, что значит «Блаженны нищие духом» - отдай всего себя без остатка и взамен получишь благодать.

Ляля так любила, что заранее готова была простить мужу мимолетные увлечения. Он же мужчина! И какой! Пусть чувствует себя свободным, тогда их любовь нельзя будет разрушить. Напрасно они официально зарегистрировали брак.

Максим, который в сложившейся ситуации ни о каких других женщинах даже нс думал, очень удивился такой мысли:

Ты и сама хочешь получить полную свободу?

Ляля рассмеялась:

Я её давно имею, И даже пользуюсь вовсю, — Она обняла мужа за шею и прильнула щекой к щеке. — Кроме тебя мне никто не нужен. Такие вещи обычно говорить не принято, но я не боюсь признаться - ты заменил мне целый мир. Свобода - это любить тебя без ограничений сегодня и всегда.

- Никто из нас не свободен и никогда таким нс был. Прежде мы жили в рабстве идеологическом, теперь в рабстве денег. Но рабство денег более жестокое. Для него даже подполья не предусмотрено, нс говоря об оппозиции. Только отстрел инакомыслящих.

Ляля с недовольной гримаской откинулась на подушки:

Почему тебя всё время ведёт в сторону? Какие деньги? Тебе что, денег нс хватает? Какая политика? Я говорю только о нашей любви, которая для меня выше всех других жизненных смыслов. Ты разделяешь мои ощущения?

Да, — ответил Максим, почти не кривя душой, хотя уже начинал подспудно чувствовать себя невольником. Кто-то из известных сказал для красного словца: при определенных условиях рабство тоже может быть приятным. Вот уж неправда!

Они так часто и неуемно занимались любовью, что Максим опасался однажды предстать голым перед глазами тёщи, часто нетрезвой, со скуки нарезающей бесконечные, бессмысленные круги но огромной квартире и толкающейся во все двери. Поэтому он приспособил в Лялиной комнате аккуратную, маленькую, но крепкую задвижку. И нс зря.

Как-то в выходной Надежда Федоровна ткнулась в комнату дочери и очень рассердилась, что дверь заперта.

Что за новости в моей квартире? - крикнула она строго. - Вы там случайно не любовью среди бела дня занимаетесь?

Любовью, любовью, как бы это ни было вам противно, — ответил Максим, которого достали тещины выходки.

Неприязненный тон Лялю покоробил:

Ты не любишь мою мать.

Подскажи, за что я мог бы её любить.

Хотя бы за то, что она меня родила.

Не думаю, что это тянет на побудительную причину. Ты сама к ней отвратительно относишься.

Ляля не ожидала такого поворота, но нашлась быстро:

Скажем так: я к ней равнодушна.

Обманывать мужа нехорошо, а себя - глупо.

Она вздохнула:

Ты прав. С матерью мне не повезло. Зато всё компенсирует отец.

Не знаю, нс знаю. Виталий Сергеевич меня настораживает. Строительная корпорация в его понимании очень близка к мафиозной семье.

Большей глупости выдумать трудно, — возмутилась Ляля. - Они же не убивают!

Мафия тоже не стремится убивать. Только по необходимости. А завтрашняя необходимость непредсказуема.

В отношении отца ты заблуждаешься. Скоро увидишь сам, что он достоин пс просто уважения и поклонения, а любви.

Максим сумел ответить так, что не придерёшься:

Он мой босс, а любить босса против правил.

Тебя пугает, что он сильный.

А ты отдаёшь себе отчёт - сильный в чём?

Во всём. У него власть.

К сожалению, власть несовместима с нравственностью и моралью* А если вдруг где-то пересекутся, это кончится трагедией.

Не надо меня стращать. Я знаю своего отца. Он самый добрый и порядочный человек. Знаешь, в конце концов мне истина нс интересна, меня устроит счастье. И давай договоримся, - произнесла Ляля решительно. - Впредь ты никогда ничего плохого не будешь говорить о моём отце. Лучше вообще молчи.

Согласен, — кивнул Максим.

Неплохой выход. Он и так сказал больше, чем хотел. Его многое смущало, а с началом практической работы на объекте вопросов появлялось всё больше. Они его терзали, лишали сна. Но с женой обсуждать эту тему невозможно, она слепо верит отцу. И что делать? Бросить любимую женщину потому, что ее папочка крупный воротила? Щелкать калькулятором в какой-нибудь конторе, получая нищенскую зарплату из принципа? Глупее не придумаешь. Чистенький и одинокий. Но разве лучше жить так, словно он наемник в богатом доме для оказания интимных услуг молодой госпоже?

Как ни поворачивай - всё плохо, а ложь неизбежна. В конце концов он участвует в семейном деле, нс более того. Всё равно придётся добывать деньги - не этим способом, так другим, и в тех же реалиях. Эпоха диктует правила. Они могут не нравиться, но уже действуют. Понятия греха в общественном сознании более нс существует. Разрешено всё, что не запрещено, а что запрещено, можно купить.

Глава 8

Рационально объяснить любовь к Роме Брагинскому Семицветик нс могла. Любовь эта многое в сё жизни определяла, но девочка росла сдержанной и никому не рассказывала о своих чувствах. Тем более что закадычная подружка по нелепому стечению обстоятельств оказалась счастливой соперницей. Если бы не Роман, Света никогда не дружила бы с Лялей, настолько они были разными по складу характера и мироощущению, у них прямо противоположные ценности и пристрастия, да и что за радость всё время находиться в чужой тени? Но это жуткое состояние влюблённости нс оставляло выбора. И вопреки тому, что Роман и Ляля собирались пожениться, что подруга уже беременна, Света упрямо надеялась - когда-нибудь Роман достанется ей. Интуиция подсказывала — для Ольги это слишком скромная добыча, она ею не насытится.

Свою тайную любовь, болезненную, сладкую, но терзавшую сердце не хуже горького несчастья, Семицветик переживала в одиночестве. Ей и невдомек, что на самом деле никакой тайны не было. Все одноклассники, знакомые и приятели догадывались о влюблённости белобрысой веснушчатой Светки, но кого это могло интересовать на фоне открытого союза Романа с красавицей Лялей. Для Ляли, конечно, тоже секрета не существовало, однако приходилось делать отвлечённый вид, чтобы нс испортить отношения с подругой. Теперь ситуация изменилась, и она со спокойной совестью поручала верного Ромку дружественной стороне, хотя в глубине души не верила, что он отважится на такую замену. Во всяком случае не так быстро и легко. И вот, после стольких лет преданности и горячих клятв он сдался на удивление скоро... В этой поспешности было что-то обидное.

Между тем Семицветик отсутствием сообразительности ие страдала. Ляля выходит замуж за другого и от зачатого от Ромки дитя избавилась. Надо спешить, пока объект се мечтаний находится в состоянии прострации. Как только у Светы оказались развязаны руки, она отбросила нюансы этикета, забрала любимого мужчину из адвокатского дома и мгновенно пристроила на свой диван.

Сказала подруге, вес ещё стыдливо скрывая истинные намерения:

Мне так жаль беднягу.

Ляля горячо поблагодарила - ведь беднягой Рома стал из-за нее.

Предки его уродуют, - докладывала Света, — пытаются утешить деньгами, а он к деньгам равнодушен, он по-настоящему добрый, он из другого времени. Из будущего.

Рома из будущего? Ляля чуть не прыснула, но сдержалась, настроилась на серьёзный лад.

Вся история цивилизации противоречит тому, что в будущем станет лучше.

Можешь смеяться, но я верю в катарсис, - глубокомысленно произнесла Света.

Научишь?

Та грустно покачала головой:

Вряд ли. Это приходит само. Или не приходит. Почитай Библию.

Пока она нс рисковала посвящать подругу в свои проблемы. Сначала надо разобраться самой и самой же попробовать их разрешить. Собственно, проблема была одна: брошенный жених демонстрировал полное безразличие к окружающему миру, поэтому и к Семицветику перебазировался без сопротивления. Здесь никто нс мешал ему страдать, лежа на диване, и пить водку — бутылку за бутылкой. Водку без лишних слов приносила Светка по его просьбе, убедив своих родителей, что так се избранник выходит из стресса.

Папа-профессор и мама-машинистка считали дочь здравомыслящей и, несмотря на невзрачную внешность, способной практично устроиться в этом сложном мире без посторонней помощи. И она их нс разочаровала: вместо юридического со смутными перспективами поступила на экономический, очень ныне востребованный, причем на вечерний, и устроилась работать, да ие куда-нибудь, а в Центральный банк, пока учится -на маленькую должность, но у таких упорных натур все совершается поступательно, по тщательно начертанному плану. Вот уже и мужчину себе приспособила — доброго, мягкого, и без претензий, а ведь, казалось бы, никаких шансов. Правда, у Романа ни специальности, ни желания работать, зато адвокаты щедро помогают деньгами, и ещё нс известно, что лучше.

Роман пил непомерно много и бесконечно долго, но имел в организме тот самый хитрый ген, который оберегает от алкоголизма, а Светик-Семицветик, ко всем прочим достоинствам, отличалась терпеливостью. Подхватив свою любовь на краю бездны, она вернула её к жизни с помощью частных врачей, проплаченных Брагинскими, и собственной неистощимой жертвенной силы. Когда заной кончился, обнаружилось, что постель у них общая. Выяснение отношений прошло сравнительно мягко, хотя каждый гнул свою линию.

Тебе будет со мной хорошо, — твердила новая женщина.

Мужчина, прислонясь к тёплому податливому телу, философски размышлял:

Очень может быть. Возле Ляли я чувствовал себя ничтожеством, с которым спит Венера Милосская, только с руками.

Женщина поджала губы:

И тебя это устраивало?

Да, Поскольку так и есть, Но не шепчи в ухо, что я необыкновенный — ложь меня унижает,

Возможно, ты прав во всём, кроме одного - Ляля тебя не любила, она тобой пользовалась,

Значит годен. Самое страшное - быть ненужным.

Света жестом отчаяния, как в театре пантомимы, прижала к груди сплетённые розовые пальцы с коротко остриженными ногтями и спросила плачущим голосом:

А мне ты разве не нужен?!

Только для того, чтобы повысить твой статус благодетельницы. А в принципе — ты самодостаточна.

Она разомкнула руки, высоко подняла их и изобразила жест отчаяния.

Ужасно. Все понимают меня навыворот, и я ничего не могу сделать!

Но это было лукавством. Получив Романа, белобрысая Света обрела второе дыхание, крепко держа судьбу, если нс за горло, то за талию, нс оставляя ей ни малейшего шанса освободиться. Родители в жизнь дочери нс вмешивались, иначе в семье творился бы ад, Света во всём соглашалась и с ними, и с мужем, пока гражданским. Фактическое это согласие или мнимое — роли нс играло, потому что являлось самым коротким путём к семейной жизни, в которой ей уготована роль ведущего. Самоутверждение через противостояние — слишком затратный процесс, а она хотела быть независимой и счастливой одновременно. На этом пути сделан первый шаг - Света забеременела и предложила по такому случаю оформить брачный союз.

Роман не любил принимать решений, особенно теперь. Покинутый Лялей, он демонстрировал полное безразличие к окружающему. Зачем ему ответственность? Будущее прозреть невозможно, а значит, легко ошибиться. Но решение принимала Света, и это его вполне устраивало. Брак так брак. Главное, ему обеспечен покой и сон. Он даже придумал объяснение, которое трудно оспорить: самое позитивное занятие — спать, потому что во сне ты не вносишь в мир ничего отрицательного. Просыпался Роман с тоской - пока вчерашний хлам из головы вытряхнешь! Тоже работа, но необходимая. Прочистив мозги от обманной мишуры, если и нс захочешь пламенно отдать жизнь за правое дело, то, по крайности, с удавкой можно повременить.

Если бы я не был пьяницей, ты бы на мне нс женилась — стимула нет, - говорил Рома, так и не догадавшись, что любим Светиком с первого класса. - Я невспаханное ноле для твоего добра.

Семицветик смеялась:

Нс женилась, а вышла замуж!

Боюсь, тут ты ошибаешься. Одно могу обещать — недостатки во мне никогда не переведутся. Засучивай рукава!

Фу! Засучивай! Надо же придумать такую жуткую форму глагола. Недаром у тебя по русскому тройка была.

Как и но остальным предметам. А как сказать?

Никак. Помолчи лучше.

Он замолкал с удовольствием. Согласие с обстоятельствами в нём постепенно укреплялось. Правда, он очень не хотел первого ребенка, но Света нс спрашивала: и беременная ходила, и родила как-то незаметно, без проблем, нс требуя к себе повышенного внимания, возможно потому, что нс рассчитывала его получить.

Всё не так плохо. Ляля постоянно от него чего-то хотела, а Светка так долго не трогала, что успела родить второго сына, нс бросая работы. Однако этого ей было мало. На выходные она брала у жилищных кооперативов составление баланса. Платили хорошо, а ей нужны дополнительные средства — родители Романа помогали уже не так щедро, как вначале, в основном обеспечивая внуков. Между тем Светик упорно стремилась к независимости. Она нуждалась в ощущении, что весь близкий круг держится на ней, и она - самое главное звено. Чтобы быть счастливой, требовалось собственноручно возвести себя на жертвенник, играющий бескровную роль пьедестала. Кому красота, а кому и честь.

В результате у Романа пробудилась так уютно спящая совесть, а может, пресытился бездельем. На первом этапе отрезвления он снова взялся за книги. Кроме привычных сочинений о животных и о путешествиях, пристрастился к чтению философов, но религиозные его не убеждали, поскольку истинной веры не было — так, общее увлечение сакральными символами, а светские философы, казалось, сами порой не понимали, о чём пишут. Среди беллетристов попадались авторы серьёзные, перед судьбой которых собственные переживания выглядели мелочно до неприличия, и это действовало, как лекарство. Так Рома Брагинский открыл для себя Шаламова,

Удивило, что он раньше даже фамилии такой нс слышал, а путь писателя на лагерную голгофу без оговорок превосходит муки Христа. Эти рассказы нельзя читать несовершеннолетним, беременным и слабонервным. Православная Россия всегда останется Востоком, с его крайней жестокостью. Непристойная зависимость нравственного состояния от физического в обыденной жизни сильно смазана, а в крайних страданиях человек уже нс отличает добра от зла. И если распятие Иисуса имело конкретный смысл, к тому же Сын знал, что через три дня будет сидеть в раю у престола Отца своего, то тут - чудовищное отсутствие цели! Возможно ли Богу любить человека и так его терзать? Жизнь в огромном городе тоже выглядела нс иначе как наказанием за первородные грехи. Народу в мегаполисах стало много до противности. Множественность мешает убедиться, что каждый - отдельная драгоценная личность, люди даже сами себя забывают считать таковыми. На природе счастье нс осознается в виде категории душевного комфорта, а добро становится сутью. Жизнь в толпе, колхозом, коммуной, в коммунальной квартире - всегда отвратительна: зависть, ненависть, драки как реакция на невозможность уединиться. Ежедневный бег по протоптанной дорожке рядом с такими же рабочими особями,

Рома не заметил, что мыслит вслух. Он положил книгу, которую читал, на живот и заложил страницу указательным пальцем.

Не желаю делать то, что делают все, - сказал он жене, - носиться, как муравей, туда-сюда. Я сворачиваюсь, как прокисшее молоко, когда на меня смотрят и осуждают за остановку. Хочу, чтобы никто нс мешал размышлять, кто мы и почему несчастны. Мне безумно жаль людей: каждый думает, что он главный герой в пьесе «Жизнь», а он нс более чем пылинка во Вселенной. Вероятно, мы переступили роковую черту количества, и теперь спасение только в одиночестве.

Но человек — существо общественное, — возразила жена.

Враки. Наработки цивилизации.

Но ты же любишь книги, а они без социального опыта не появились бы.

Если жить в лесу и общаться с животными, не станет нужды читать Достоевского, Природа существует но чистым законам Бога.

Там тоже полно жестокости.

Это жестокость естества, без зависти, без ненависти, которые присущи лишь развращённому человеческому разуму.

Свете стало неуютно.

Нс может быть, что те, кто ходит в церковь по потребности души, могут ненавидеть.

Вера не есть церковь. Конфессий много, а ощущение веры едино. В непознаваемом мире альтернативы вере не существует. Хотя прямых доказательств присутствия Бога нет, но, заметь, нет и обратного - задачка не для слабого ума. Нас создала какая-то высшая сила, и она единственная знает, с какой целью. Церковь же только социальный институт, один из способов организации толпы, нс во всем удачный. Я недавно зашел в храм, хотел по дурости, но магии общего поветрия исповедаться и причаститься, а там - очередь к духовнику, как в магазине. И как я должен говорить о сокровенном, когда слышно за версту и мне в спину дышат? Все равно, что оголиться на виду у толпы. Иисус был без одежды на кресте и то стыдился, но он сын Бога, а мы - люди. И облизывать ложку после других ртов, возможно с нечищеными, даже гнилыми зубами, я тоже не могу. Да и укрепляет ли веру ритуал, который выполняется механически? Не уверен.

Почему же сегодня народ повалил в церковь? — лукаво спросила Света.

Да потому, что его туда долго не пускали. Большинство ходит в церковь даже нс осознавая до конца, что совершает сделку: они помолятся, свечечку поставят, а Бог отпустит грехи и осуществит желания. Я же бескорыстен, когда прошу Господа объяснить мне смысл пребывания на земле, потому что смысл страшен, оттого и сокрыт.

Но зачем Всевышнему утаивать от людей их же собственное назначение?

Из любви к своему творению — не всякий выдержит истину. А когда узнает, захочет ли жить так, как живёт?

Светик нс относилась к религии отвлеченно. Она вообще была человеком практичным и основательным.

Какая тогда вообще польза от веры?

Польза! Вот жуткое словечко из лексикона современного человека!

Рома даже привстал на локте от раздражения, что жене присуща такая крайняя утилитарность мышления.

А ты знаешь, что психоаналитики определяют религии человечества как массовые безумия? И они тоже по-своему правы, я видел интересные научные доказательства.

Рома опять улёгся и собрался читать, но снова опустил книгу - никак не мог закончить мысль, и она ему мешала.

Бог нас любит. Разве? Позволить человеку насладиться красотами природы, нежностью, оргазмом творчества и быстренько все забрать назад вместе с жизнью? Всё равно, что показать ребенку конфетку и не дать съесть; когда-нибудь на небе тебе, детка, предстоит узнать более вкусные вещи. - Ромка взял паузу и поднял палец. — Это если Господь призовёт тебя к своему престолу. А вдруг не призовёт? В Библии прямо сказано, что завоевать сердце Господа добрыми делами нельзя, кого карать, а кого миловать Бог решает по своим, ему одному ведомым установлениям. Нехило. Так можно отвести любой вопрос. Мир) полон неразрешимых загадок и парадоксов, поэтому меня манят нс храмы и христианские святыни, я хочу в Меса-Всрде, в Тунис, в Эль-Джем - пространство и древние римские камни. (Он вдруг вспомнил, как очень давно бабушка говорила ему; «Наша земля - камни».) Может, в пустыне меня осенит. Пока вместо этого мой плацдарм для размышлений — диван.

Света нс мешала мужу философствовать. Поиски истины хотя и не совсем уж безопасны, но лучше пьянства. На всякий случай вздохнула;

Забиваешь голову избыточной ерундой, которая к реальности бытия отношения не имеет. Так и жизнь проспать недолго. Для разнообразия телевизор бы посмотрел. Новости. Ты же ничем нс интересуешься!

Очень даже интересуюсь, просто не даю засирать себе мозги. Наблюдать, как президент, всего лишь лучший из средних, делает то, что может, а не то, что надо? Сыт но горло. Даже известия подаются с гарниром из лапши для ушей, нс говоря о разнообразных политических шоу. Политикой надо или заниматься профессионально, или отстраниться вообще. Усилия общественных энтузиастов только создают для политиков необходимый антураж. Декабристы, петрашевцы, социал-демократы, коммунисты, диссиденты — все внесли свою ложку дёгтя в российскую действительность, которую кто называет рынком, кто демократией. Но между ними нет разницы. По сути никакой демократии, то есть власти народа, нет и не может быть в принципе. Массы ничем управлять не способны, а выборы построены на соревновании лживых обещаний. Сначала тебе втемную подсовывают каких-то типов, рассказывая сказки про их замечательные способности и любовь к простому человеку, потом отработанными технологиями оставляют нужную властям фамилию. И, нс краснея, сообщают, сколько процентов проголосовало за данного кандидата! «Эта зубная паста защищает ваши зубы на тридцать семь процентов!» Кучка ловкачей, пробившихся наверх, тасует одни и те же карты; сегодня ты король, а завтра - я, ловите миг удачи, пусть неудачник плачет. Вот мы и плачем от такой политики, которую лишь с большого бодуна можно назвать демократией. Радетели России пытаются спасти Отечество разными путями, но нельзя построить Православное Царство в одной отдельно взятой стране, если весь мир съезжает в пропасть.

Светик слушала мужа не без интереса, она вообще очень многое узнавала именно от него и в его оригинальной интерпретации — на свою не хватало времени. Но не забывала гнуть собственную линию, поэтому на длинный монолог ответила короткой фразой:

Ну, нс нравится политика, займись хотя бы йогой, зарядку делай.

Ой, ты, как Ляля, которая считает спорт источником душевного равновесия. Для зарядки нужна цель. Не приставай, милая.

Однако милая упорно стремилась возродить в супруге интерес к жизни. Постепенно вовлекала в домашние заботы: забрать младшего из садика, проверить у старшего таблицу умножения, принести упаковку молока, сетку картошки, чтобы самой нс таскать тяжести. Наломалась! Потом стала позволять себе шутки, похожие на правду:

И долго будешь лежать, как медведь, дожидаясь с работы кормилицу?

Муж реагировал вяло.

Меня эта роль не оскорбляет. Можешь послать меня на курсы повышения квалификации работников ритуальной службы, на уборку мусора, к любым чертям собачьим, и я пойду, чтобы потом иметь право вернуться и завалиться на диван, В деньгах мы не очень нуждаемся, так какая разница, что я делаю, пока тебя нет? Сплю, читаю, с детьми гуляю. Но таскаться каждый день на службу, когда в холодильнике есть продукты, системный идиотизм. Еще Фрейд писал, что неприязнь людей к труду является прирождённой.

- Значит, я в число этих счастливчиков не попала. Мы не нуждаемся, пока я, как лошадь, вкалываю в банке, - решилась Света на последний, как ей казалось нс слишком этичный, аргумент. - Твои родители забывают индексировать свои подачки, а цены выросли в разы. Извини, я без упрёка, просто, чтобы ты был в курсе.

Лежебока глубокомысленно уставился в потолок. Наступил второй этап отрезвления. Под неявным, но вязким давлением жены он всё же оторвал свои телеса от пружинных подушек и поступил на работу. Должность инженера жилищного ремонтноэксплуатационного участка была сволочной и ответственной - коммуникации в домах давно отслужили по два срока, сами дома нуждались в капитальном ремонте, средства, милостиво отпущенные конторе чиновниками сверху, доходили уже настолько ощипанными предшествующими инстанциями, что их не хватало даже на латание текущих протечек. Сварщика приходилось нанимать со стороны, он ломил большие деньги, поэтому новых труб нс клали, а ставили хомуты на старые. Когда-нибудь это хозяйство на соплях рванет всё сразу и будет катастрофа. Но не сейчас.

Сказать, что коммунальные проблемы Романа Брагинского не трогали, значит вообще ничего нс сказать. Работа навевала на него скуку, такую томительную, что от зевоты сводило челюсти. Переложив свои обязанности на заместителя вместе с большей частью собственной зарплаты - а иначе стал бы тот вертеться, - Роман линял на полдня по каким-то «особо важным делам». Он сидел в библиотеке и читал любимые книги или уезжал в Сокольнический парк, забирался вглубь Лосиного острова, где слушал пение птиц, белки его узнавали и брали орехи с рук. Рома свободно общался с чужими псами и вступал в занимательные собачьи беседы с их владельцами. Ещё в школе он почти спас маленького Фсра Надежды Фёдоровны, но животное было уж очень экзотическим и слабым, а хозяйка не выполняла лечебных предписаний. Крохотная собачка тихо угасла, и они с Лялей тайно, при свете фонариков, похоронили несчастную в дворовом палисаднике. Оба плакали навзрыд. Это время душевного единения и полного взаимопонимания с любимой девочкой Роман старался вспоминать как можно реже, чтобы нс тянуло выпить.

Муниципальное начальство, недовольное положением инженерного хозяйства на участке, понизило Брагинского до техника- смотрителя. Эта должность, хотя и не требовала ни высшего, ни среднего специального образования, а если честно - то вообще никакого, перманентно числилась вакантной из-за ничтожного размера зарплаты. Перемена служебной участи вовсе нс унизила романтика водопроводно-канализационных сетей, напротив, у него стало больше свободного времени, а чтобы восполнить недостаток средств, он стал брать взятки за свою подпись под актами, которые не соответствовали действительности и нарушали строительные нормы и правила, начиная с перепланировок со сносом капитальных стен и заканчивая фиктивными справками о ремонте лестничных маршей - перечислять устанешь, в какой щели могут скопиться денежки.

Шелест левых купюр оказался приятным на слух. Глупо нс брать, если дают. Система взяток оказала Роману плохую услугу. Пить он, к счастью, не возобновил, но подсел на игральные автоматы - азарт отключал сознание от реальности. Он мог дёргать за рычаги круглые сутки, пока нс кончались монеты. Самоотверженная Света, беременная в третий раз — ей казалось это способом пробудить в Роме ответственность, — вытаскивала мужа из дорогих казино, из дешевых подвалов и полу подвальчиков, обняв, заталкивала в такси, а дома кормила вкусным ужином и, обласкав, укладывала спать. Ей казалось, так она вырабатывает в нем рефлекс на домашнее счастье. Она ошибалась. Рому привязывали к ней совсем нс дети или котлеты, а то, что ему некуда идти: родители махнули на него рукой, Ляля разлюбила, другая женщина просто нс стала бы его терпеть. Поэтому дрессировка давала неустойчивый результат. Иногда Роман срывался, и лечение добром начиналось по новой, пока Семицветик не догадалась устроить мужа на работу в зоопарк. Эврика! Он увлекся, а начальство не могло новым сотрудником нахвалиться.

Света взахлёб сообщила Ляле:

— Ты никогда не догадаешься, где сейчас трудится Ромка! Да, да! Занимается птицами! У нас дома вся лоджия заставлена клетками. Спозаранку щелкают, свиристят, щебечут. Детям так нравится!

Ляля подумала: дети, птицы,.. Какая глупость! Разве можно этим жить?

Еще как! Только немного подросли старшие, как появился на свет очередной младенец. Света взяла длительный отпуск по уходом за новорожденной дочкой (теперь многодетную мать не могли уволить из банка ни под каким предлогом). Рома к третьему ребенку отнёсся как к неизбежному злу, которое вознамерилось сопровождать его но жизни, и отправился спать в соседнюю комнату на диван. А он-то по наивности вообразил, что пытка сосунками закончилась. Маленькие дети ничего, кроме раздражения, у него нс вызывали. Возможно, он полюбил бы обоссанных, обкаканных, требующих уйму внимания и терпения созданий, если бы их родила Ляля. Но нс этих. Крики мешали ему думать.

Чего орут? — спрашивал Роман жену.

О, Господи! Да как же им ещё выражать свои чувства, когда они нс умеют говорить?

В отсутствие Семицветика он с детьми не церемонился. Старшему сыну, хныкавшему в детской кроватке, так шлёпнул ладонью по затылку, что тот выбил передний зуб о деревянную спинку. Для жены Рома сочинил какую-то небылицу. Она не сокрушалась: зуб молочный, а дети часто падают. Рома рукоприкладством больше нс занимался, но снисходил до общения с детьми лишь после того, как те начинали соображать. Однако тогда уже они его сторонились. В общем, каждый остался при своём интересе,

Когда двое пошли в школу, а младшая в садик, Светик вздохнула свободнее, только ненадолго: тяжело заболел отец. Дочь очень любила своего замечательного папу и была обречена за ним ухаживать, поскольку мама работой дорожила едва ли не более, чем собственной жизнью, жизнь мужа таких жертв нс стоила. Но папа был и вправду чудесный. Изредка попадаются такие мужья и родители, которые умирают вовремя, вот и отец Семицветика тоже болел недолго. Какое облегчение! На всех - на детей, на папу и на Рому вместе с домашним хозяйством - Светика давно хватало с трудом. А тут и мама оказалась выше всяческих похвал — быстренько вышла замуж за своего сослуживца и переехала к нему, оставив дочери приличную квартиру. Наконец измордованная житейскими задачами женщина могла опомниться и вкусить от плода своих многолетних трудов.

Для Романа ничего не изменилось. Невозможность взаимной любви с Лялей он воспринимал за отсутствие иной любви как таковой. Любовь Светки казалась ему всего лишь привязанностью, лёгкой забавой но сравнению с тем беспредельным неутолимым чувством, которое он испытывал к Ляле. Рома ощущал себя сиротой, одиноко стоящим посреди толпы. Вокруг толкалось, ходило, пело, рассуждало, блевало и испражнялось множество подобных, но абсолютно чужих, иначе мыслящих и чувствующих существ. У них были свои радости и печали, не такие, как у него. Никто и нс старался вникнуть в суть его горя, может, и к лучшему - значит, не мог коснуться грубыми руками незаживающей раны - любви к Ляле.

Он понимал всю нелепую театральность любви без взаимности, и это понимание своей неприкаянности тоже входило в нелепость бытия, в котором ответом на пламенную любовь почти никогда нс бывает благо. Большего издевательства Создатель не мог и придумать. Всякое наслаждение предполагает наказание, как в физике - сила действия равна силе противодействия. Но какое удовольствие получил он? Земная жизнь принесла ему столько разочарований, что должна быть расценена как превентивная кара за грехи, которых он не совершал. Ну, ладно бы ад на земле сулил рай на небе — так и это не обещано. Так ни в философии, ни в религии Рома утешения не нашёл.

Годы бежали без остановок. У старшего сына начал ломаться голос и пробились мягкие усики. Света с изумлением сообщила мужу:

- Дети как выросли! Жизнь быстро проходит.

Нет, медленно, - возразил Рома, - но проходит, это ты удивительно точно подметила. И каждый день похож на другой. Вся наша жизнь - простое перемещение от того, что было, к тому, что будет.

Светик весело рассмеялась, вспомнив, как много успела за каких-то пятнадцать лет. Но мужу возражать не стала. Она снято верила, что добро когда-нибудь отзовётся. Ей в голову не приходило, что «когда-нибудь» — это не завтра и не послезавтра. В масштабе человеческого времени - скорее всего никогда.

Глава 9

Покинутый Рома в минуту сентиментальной откровенности сказал: «Моя душа - сплошная рана». Так Ляля ощущала себя сплошной любовью. Плавные движения выдавали томительную негу, глаза сияли и ловили своё отражение в зрачках прохожих. Понимают ли они, какой потрясающей может быть жизнь? Да, они понимали, что такие улыбки блуждают лишь на губах зацелованных счастливиц, и стремились хотя бы по касательной задеть этот круг восхитительной благодати. Аура удачи притягивает так же, как отталкивает печать невезения, и даже искушённой женщине никакими уловками, кокетством или многозначительным молчанием не скрыть, что её бросил человек, которого она всё ещё любит. Но Лялю бросать никто не собирался.

Любовь - это чудо, дарованное ни за что. Никакие заслуги чуду не предшествуют. И кто сказал, что чудеса в материальном мире невозможны? Запамятовали скептики об открытии отца квантовой теории Планка, который еще сто лет назад считал, что чудеса имеют научное объяснение, а законы природы - божественное происхождение. Наш современник, белорусский профессор Виктор Вей- ник, методами физики доказал первичность духовного и вторичность материи. Нынешние учёные-традиционалисты с ним не согласны. По- видимому, они никогда нс испытывали сверхсильных чувств, к тому же революционные построения имеют подлое свойство развенчивать старые авторитеты, а на их место тут же устремляются новые, вроде наглых критиков хронологии древнего мира, низвергателей теории относительности и многих других стойких доктрин. И вот уже целые научные школы, так долго лелеемые и пригревшие несметную рать мудрецов, летят псу под хвост. Поэтому и держатся учёные мужи за родные постулаты сколько возможно. В этом они удивительно напоминают служителей православной церкви, которые сопротивляются даже переводу Библии со старославянского языка - апостолам нс родного — на русский. Логика тут близко не лежала, в борьбу вступают иные мотивы, которые только кажутся сложными, а иа самом деле есть обывательское стремление к постоянству. Незыблемость видится спасением, а оборачивается застоем и смертью.

Некоторое время назад Ляля тоже представить нс могла, что центр её весёлого и разнообразного мирка, давно устоявшегося и удобного, может переместиться в область одной лишь любви — чувства неоднозначного и опасного по последствиям. Однако переместился. При этом чудом оказался не сам возлюбленный, а та возвышенная страсть, которая вспыхнула между ними и не угасала, а только разгоралась. Карьера и диссертация отодвинулись на второй план. С красным дипломом Ольга без проблем поступила в аспирантуру и, хотя намерения защититься и стать доцентом не оставила, занималась без прежнего рвения, приспособив своё расписание к рабочему графику мужа, чтобы использовать каждую свободную минуту для общения. Однако Максим вкалывал на Большакова честно, по полной программе, и у Ляли образовывалось много лишнего времени. Она спала до полудня, занималась пополнением гардероба, посещала спорт-клуб, фитнес-студию, приобрела отличный искусственный загар. Хотелось выглядеть привлекательной, модной, неповторимой в глазах любимого человека и в своих собственных тоже. Чуду надо соответствовать.

Нина Фёдоровна, которая должна бы радоваться, что дочь много времени проводит дома и скрашивает ее одиночество, с трудом сдерживала раздражение:

Встаешь в двенадцать, завтракаешь кое-как. Это ненормально.

Какая разница? Вот умру, кому будет интересно, когда я вставала, что ела? - сказала как-то Ляля, не задумываясь, с единственной целью — отвязаться от матери.

И сама себе удивилась: безмятежно счастливая, даже несколько расслабленная от того, что с рождения всё желаемое свершалось, как в сказочном сне по мановению волшебной палочки, она ни с того ни с сего вспомнила о смерти. По спине пробежал неприятный холодок: с языка просто так ничего не срывается. Она нс была суеверной, как мать, и не очень верила в знаки, но тем не менее. Над кем-то в этом доме пролетел черный демон, вбросив в сознание неожиданное слово.

С чего тебе-то умирать? - спросила Надя тоном, не оставлявшим сомнений, что если кому-то и плохо, то только ей.

Все умирают. Помнишь сказки Андерсена? Без смерти невозможна жизнь. Если смерти нет, всё дозволено, а это — хаос.

Мудришь, как всегда. Надо жить, как живут остальные, и кушать вовремя. Должен же быть какой-то порядок, смысл?! - возмущение, наконец, прорвалось наружу.

- Должен. Но его нет, — тихо сказала Ляля.

Странно, смыслом её жизни давно стала любовь к Максу, это не подлежало сомнению. Отчего же вдруг сегодня возникла неуверенность? Однако матери она сострадала искренне. Нежность и ласки, которых они давно друг другу не дарили, требовалось чем-то компенсировать. Откровенность - вполне достойная замена. Ляля, познавшая мир лишь с красивой, радостной стороны, вряд ли сознавала, что правда не всякому по плечу и часто похожа на лекарство, которое, врачуя, убивает.

Надежда Фёдоровна собралась возразить дочери, но вдруг какая-то смутная, но обжигающая мысль пронеслась в её голове. Хозяйка дома замерла с полуоткрытым ртом, словно провалилась в себя додумывать. Так и не ответив, она развернулась и пошла через анфиладу комнат неверной походкой слепца.

Ляля сочувственно вздохнула и направилась в институтский плавательный бассейн. С модной спортивной сумкой через плечо, в иностранных кроссовках, она печатала упругий шаг и размышляла о родителях. Их обособленная жизнь в последнее время мало её касалась. С отцом тёплые отношения продолжались, хотя он, вопреки обещанию, часто ночевал вне дома. Мама все больше замыкалась в себе, а если начинала о чём-нибудь говорить, то только портила всем настроение. Ну ничего, квартиру отец купил. Её долго подбирали: обязательно рядом с родительской, небольшую, но с нежилой площадью, почти равной жилой, потом оформляли, потом ремонтировали, а точнее, всю в корне перестроили. Но уже скоро они с Максимом туда переедут, а отец с матерью пусть в личных проблемах разбираются сами. Трещина слишком глубока, и дочь тут ничем не может помочь.

Диссертацию Ляля писала нс спеша, в свободное от любви и спорта время. Появились сомнения — зачем ей наука, институт, педагогические заморочки? Чем дальше, тем больше хотелось оставаться зависимой только от Максима и красоваться единственно перед ним. Копеечная институтская зарплата и прежде не прельщала — денег заработано отцом на несколько поколений вперёд. Для неё заработано, для единственной и обожаемой дочери.

Без особого труда и энтузиазма за три года она составила добротную компиляцию по сигнальной блокировке электропоездов, высосав из пальца «оригинальные» выводы, заплатила библиографу, который грамотно оформил список использованной литературы, а заодно составил автореферат, и, наконец, представила диссертацию к защите. Напрасно она когда-то честолюбиво надеялась остаться инкогнито в железнодорожном ведомстве. Это всё сказки для несмышлёнышей. К дочери Большакова здесь относились внимательно, и положительный результат был предрешён. Её не слишком волновало, что отзывы экспертов отец знал заранее. Так устроена эта часть мира. Как оказалось, совсем нс главная.

Однако праздник есть праздник. Есть возможность себя показать. Ольга оделась очень модно, очень дорого и с таким вкусом, когда богатство нс режет глаз и невозможно точно определить, что именно вызывает восхищение. Причёска гладкая, маникюр бесцветный, Выглядела она замечательно, именно так, как мечтала сше во времена тотального увлечения наукой, иначе говоря, до пришествия великой любви. Виталий Сергеевич заказал несколько корзин цветов, чтобы украсить помещение, но сам не пошёл, нс хотел смущать девочку и синклит, с которым имел деловую встречу накануне. Максим обещал вырваться с объекта хоть на полчаса. Несколько знакомых по спорту собирались явиться, но их собственному выражению, из солидарности, но скорее из любопытства.

Естественно, институтские набегут поглазеть, как баба справится с традиционно мужской темой. Особо близкие отношения Лялю с коллегами не связывали. Были два-три симпатичных человека, с которыми оиа общалась охотно, почти на дружеской ноге, но в целом на кафедре сё нс любили - она была другая, из другого круга, и проблемы там возникали и решались на другом уровне. Кроме прочего, деканша явно благоволила к Большаковой, естественно, в ущерб остальным, что ни той ни другой не прибавляло симпатии. Поэтому получить одобрение своих, институтских, казалось Ольге труднее всего. Конечно, можно и обойтись, а проще говоря, наплевать - от них ничего не зависит, но именно эта победа выглядела наиболее желанной и сладкой. Легко казаться умной в глазах друзей, не быть дурой в глазах недоброжелателей — требует усилий.

Брагинским Ляля тоже позвонила. Они теперь редко общались: осталось слишком мало общего. Заботы банковской служащей и по совместительству многодетной матери, отвлечённые рассуждения инфантильного Ромки плохо сочетались с жизнью Ольги, полной бешеных страстей. У нес везде удачи, всегда хорошее настроение, а у Рамки со Светой — неизвестно что. Нс очень-то хотелось их видеть, ио тут особый случай.

Услышав но телефону название диссертации, Роман — по старой дружбе - высказался откровенно:

Ты извини, но я нс очень понимаю, зачем великий Большаков заставил дочь заниматься грубым мужицким делом? Денег, что ли, мало?

Твой сарказм неуместен. Отец тут ни при чём. Я сама.

Это только кажется. Тебе бы изучать геополитику, российский суперэтнос, живучесть идей славянофилов и евразийцев. А изобретаешь способы починки электросетей под напряжением. Ты! Роскошная волнодумная женщина! Полный оксиморон.

Ничего подобного. Именно желание быть свободной не только в поступках, но и в мыслях завело меня подальше от политики и истории. Общественные науки - лживые, приспособленческие, да и науки ли? Скорее способ оправдания настоящего через прошлое. Техника же, по крайней мере, конкретно полезна. Короче: на защиту придешь? - злясь на себя за этот звонок, спросила Ляля.

Разумеется, — поспешил заверить Роман вечную возлюбленную, но не удержался, добавил: - Не припомню, когда ты заботилась о такой низкой материи, как польза.

Просто мы давно не виделись.

Это верно, — с трудом удержал вздох Рома.

А Светику сказал:

Лучше на диване полежу. Каждый развлекается по-своему. Ей это по плечу. А ты иди вместо меня. Иди. И цветочки купи. Ты же добрая.

Но ведь и ты не злой.

Моя доброта пассивна, и в этом её прелесть.

Защита, как и ожидалось, прошла блестяще. Ольга вошла в аудиторию, где уже висели диаграммы, взяла указку и медленно обвела сидящих глазами, как опытный актёр, выдерживая паузу, - так учил отец. Кругом мужики, мужики, одни мужики. От совсем юных мальчиков, которые с нескрываемым интересом рассматривают красивую женщину, до старых спецов, настроенных скептически, но тайно сраженных молодостью и обаянием. И она одна - против всех, вооруженная нс только стильным строгим платьем и каскадом тяжёлых медных волос, спускающихся на плечи, но и знаниями. Злые языки будут трепать, что и фамилией тоже. Пусть! Умные знают, что одной фамилии недостаточно, нужно иметь ещё кое-что в голове, а на глупых - наплевать.

Из-за волнения она говорила на автопилоте. Не ожидала, что пересохнет во рту и вспотеют ладони. Наконец, заключительные фразы. Секундная тишина - и взрыв аплодисментов. Победа! Поздравления, поцелуи рук. Но главное - глаза Макса, который успел почти к началу. Кроме восхищения и уважения, Ляля прочла в них удовлетворенное честолюбие мужчины, владеющего успешной женщиной, и поняла, что вес сделала правильно. Теперь не будет приставать с глупостями вроде той, что прозвучала недавно: «Светка, не увольняясь с работы, нарожала твоему приятелю кучу детей, а ты мне одного нс хочешь». Фигушки! Не дождётся: у меня теперь индульгенция - научный диплом,

А вот и Семицветик собственной персоной подошла поздравить. Обнялись, расцеловались - сколько лет прошло? Ляля даже нс сразу узнала подругу - всегда была бесцветной, неприметной, никакой, а сейчас темно-русые волосы уложены в красивую прическу, модный костюм сидит ладно. В руках — дорогущий букет жёлтых роз, которые в последние годы стали почему-то олицетворять успехи в денежной сфере. Светка выглядела совсем неплохо для матери троих детей и банковского эксперта по кредитам. Ляля ничего подобного не ожидала, и интуитивно сработала защита от чужого благополучия,

Впервые вижу перекрашенную блондинку, - сказала она, маскируясь шутливым тоном. - А где же драгоценная половина?

Отказался ехать.

Сочиняешь.

Он так и знал, что ты не поверишь, и велел напомнить про черную дыру. Сказал: второй раз нс вырваться.

Никогда не думала, что Рома эгоист.

А неэгоистов не существует.

А ты?

Не бросайся словами, если не знаешь. Я - как все.

Брови у Ляли поползли наверх: она не знает Светика? Сказала, но уже без апломба, скорее вопросительно:

Ты же не предавала меня?

— Повода не было. Никогда не говори никогда. Между нами лишь та разница, что твой эгоизм видит только себя, а я выбираю путь, который дарует мие благо. Суть едина.

Обмен колкостями между подругами сгладился торжеством момента: кроме удачной защиты все остальное вроде бы нс всерьёз.

Ольгу зачислили на кафедру техники безопасности. Электротехнический ремонт на действующих линиях - работа специфическая, очень опасная, требует аккуратности и изящества исполнения. И Большакова читала курс красиво, по-женски рационально, толково. Талантливо. Просто так удержать аудиторию нельзя, а ее слушали внимательно. Так Ольга доказывала своё превосходство над многими преподавателями-мужчинами и ставила под сомнение преимущество отбора педагогов по половому признаку.

Между тем, оказавшись по собственной воле в агрессивном мужском коллективе, она на первых порах струхнула. Мелькнула капитулянтская мыслишка: успех успехом, но здесь ей не выдюжить, несмотря на хорошую профессиональную выучку. Вспомнилось предостережение Романа — и очень кстати. Оно разбудило самолюбие, которое заставило Лялю бешено сопротивляться собственной слабости. Помощь пришла с неожиданной стороны.

Деканша, Галина Петровна Чёрная (среди посвященных просто ГэПэ), редкая женщина в институте и редкостная стерва. Жгучая брюнетка, похожая на наглую помоечную птицу, она внешностью оправдывала имя и фамилию, а поведением так подозрительно напоминала мужика, что хотелось заглянуть ей в штаны. Какой случай помог ординарной училке физики из средней школы занять эту должность, одному Богу известно. Маленькая, с короткими ручками и ножками, она, как все недоростки, отличалась повышенной энергетикой. Помешанная на собственной властности, дрессировала студентов, а преподавателей изводила нравоучениями. И начальство, и подчинённые старались с нею нс связываться. Мужа ГэПэ давно загнала под каблук, дочери сломала жизнь, давая отставку всем женихам по очереди как бесперспективным.

Деканша делила людей на два типа: полезных и бесполезных. К слабым местам первых умело прикладывала примочки - духи, билеты в Большой театр, талоны на закрытые выставки, на посольские приёмы. Естественный вопрос — где брала. Вот тут-то и зарыта собака. Умела доставать. Но достать - лишь полдела, надо знать, кто в чём нуждается, уметь дать так, чтобы человек испытал не унижение, а удовольствие и чтобы сознание моральной зависимости пришло намного позже, когда подарок будет съеден, надет, иначе говоря, каким-то образом использован. На обращения никчемных людей у ГэПэ был один ответ:

- Мелочами нс занимаюсь, я вам нс какая-нибудь сторублёвая женщина.

Двусмысленность этой фразы се нс волновала. И действительно, тип бесполезных понимал только одно - такими деньгами наверху нс разбрасываются, если назначили и дали оклад, значит, так надо, и не нашего ума дело - кому надо и почему. Девиз ГэПэ: строить отношения с людьми, которые никаким образом в тебе нс заинтересованы, — потеря времени. Симпатии годятся для тра-ля- ля-тополя, а для серьёзных дел они помеха. Благодаря такой стратегии в своём кресле деканша сидела крепко.

Кто отец Ольги, она пронюхала давно - это задачка для первоклассника. Большаков и следовательно его дочь относились к людям полезным, поэтому Ляля в своё время без проволочек была зачислена в аспирантуру, а по окончании, всего через пару лет, получила кафедру. За спиной судачили: как-то уж очень быстро, слишком молодая, не обошлось без папашиной руки. Ляля допускала. Во всяком случае, личное знакомство отца и ГэПэ в дорогом ресторане имело место. Дочь тоже была неплохим психологом, хотя и просмотрела, что отец и деканша знают друг друга нс первый день. Однако понимала, что ГэПэ из той породы людей, что помнят добро, которое в нужный момент используют в собственных интересах, поэтому поддержка на самом трудном, начальном, этапе молодому доценту была обеспечена.

Так Ляля снова занялась наукой, руководила аспирантами, писала планы и отчёты работы кафедры, участвовала в симпозиумах, волей-неволей вернувшись к тому, что в определенном смысле потеряло для нес прежнюю притягательность, однако неожиданно приобрело новую ценность. Она адаптировалась к мужскому обществу, и взгляды окружающих, которые на первых порах её смущали, стали стимулом. Хотелось покрасоваться, продемонстрировать независимость, заработать иа булавки собственным интеллектом.

Оказалось, Максиму нравится то же, что и всем остальным: он гордился женой, которая постоянно находится в центре внимания многих мужчин. Среди них были и умные, и красивые, и даже знаменитые, это придавало отношениям супругов определённую остроту. Все выглядело естественным, прочным, почти вечным. Сомнения у Ляли не мелькали даже в отдалении. Только бы счастье длилось! Но куда оно могло деться? Красивая любящая жена, шикарная квартира, дорогая машина (наконец-то Макс купил на собственные деньги «Ниссан»), интенсивная работа, отдых в лучших отелях за рубежом. Какой дурак от этого сбежит? А Макс не дурак. Ляля гнала от себя пораженческую мыслишку, что страсть нс угасает потому, что ритмично обставлена разлуками: папа, как искушенный кукловод, постоянно отправляет мужа в командировки, подолгу задерживает на ответственных объектах. Глупости. Просто бывший бухгалтер, судя по всему, становится правой рукой отца.

Недавно корпорация Большакова выиграла тендер на строительство аквапарка за северо-западе Москвы, и руководить всем этим огромным хозяйством босс поручил зятю. Причём еще на начальном этапе доверил подписать все разрешительные документы, поскольку сам находился в длительной зарубежной командировке. В непреднамеренность такого совпадения верилось с трудом. Конечно, в бумагах Есаулов мало что понимал, готовили их юристы, но ответственность ложилась непосредственно на поручителя. Он уже давно подписывал товарные чеки на стройматериалы, которых не видел, и договора, которых не заключал, ведомости на зарплату персоналу и рабочим, хотя не знал, кто и сколько получает в конвертах. На первых порах это вызывало у него разумное сопротивление.

Однажды позвонил Бачслису, юрисконсульту корпорации и доверенному лицу босса, даром что молодому. Сообщил как бы исключительно для информации:

Тут уже есть подпись главного инженера и главного экономиста, еще какие-то, даже не знаю чьи. Моя вроде не предусмотрена.

Так и вашей должности до недавнего времени не было, - с едва уловимой насмешкой ответил Юрий Львович, — А теперь вы отвечаете наравне со всеми за всё. Без подписи ответственного за данный объект банк не переведёт денег.

Максим махнул рукой и с тех пор подписывал что дадут, не глядя. Теперь ещё и это. Новая стройка становилась как бы его личным детищем. Он во всей полноте ощутил свою роль, как главного

исполнителя проекта. От него зависит, чтобы процесс не останавливался ни на минуту и был вовремя обеспечен исходными материалами и рабочей силой.

За годы практической работы на тестя Максим многому научился. Знал, как устраиваются подряды на выгодное строительство и какая за это полагается благодарность, какие поставляются материалы, какими поставщиками, насколько превышена цена и занижено качество, каков откат. То же касалось стоимости землеотвода и рабочих, в основном нелегалов из бывших республик Средней Азии, тогда как документы оформлялись на москвичей, сведения о которых продавали паспортные столы милиции. Бухгалтерия работала виртуозно, и денежные потоки столько раз меняли направление и мифических хозяев, что найти витой кончик нс представлялось возможным. Схема была давно отработанной и высокоэффективной, ею пользовались и всесильные монстры, и хлипкие недолговечные фирмочки. Об этом знали все: от прораба до лоббирующих интересы строительных корпораций членов Государственной думы, среди которых Гай Гракх пока не родился. Поэтому система благоденствовала уже второе десятилетие.

Максим понимал, что хитроумное устройство функционирует автономно, он только робот-муравей, не влияющий на стратегию, а лишь выполняющий заданные функции. Поначалу все его нутро противилось подобной роли, подразумевающей к тому же максимум ответственности, и он пустился выяснять отношения с самим Большаковым, назвав вещи своими именами, В тот период Есаулов строил свой первый жилой квартал в спальном районе столицы, и нарушений было хоть отбавляй: цемент марки «двести» вместо «пятисотки», завышенная доля песка в замесе, ржавая арматура из низкосортного железа, бракованная сантехника и линолеум, битый кирпич, неквалифицированные рабочие, липовые акты приёмки готовых объектов. Но это всё мелочи, большие деньги делались нс здесь и даже нс на стадии проектирования. Главное - умело «распилить» бюджетные фонды, выделенные под строительство. По природной неиспорченности Максиму хотелось верить: а вдруг босс чего-то не знает? Невольно вспомнились рассказы старых большевиков, которые и в лагерях считали, что Сталин нс знает об арестах и расстрелах. Но он отбросил исторические параллели, собрал папочку с доказательствами и нс без волнения предстал перед Виталием Сергеевичем — своим хозяином и отцом любимой женщины,

Большаков смотрел в глаза явившегося на доклад родственника нс без тревоги. Предчувствия начинали оправдываться. И дураку ясно: зарабатывать лучше, чем воровать, но воровать проще и выгоднее, чем зарабатывать. Служа в советских министерствах и госкомитетах, Виталий Сергеевич получал солидную зарплату - по ведомости и в конверте, пользовался льготами, превосходящими по стоимости денежное вознаграждение за труды, даже брал подарки, но никогда не занимался махинациями: и опасно, и не соответствовало общепринятой идеологии. В нынешние времена отголоски того, что воровать плохо, ещё звучали. Но взятки, откаты, плата за лобби, за место во власти, да и просто незаконный отъем собственности сильным у слабого стали нормой. Чиновник, нс исповедовавший современной морали, считался чужаком и выдавливался из среды, выбрасывался, а то и уничтожался. Колёса времени шутить не любят.

Тесть поднял на Максима тяжёлый взгляд:

Что доложил - хорошо, а теперь забудь навсегда, словно у тебя напрочь отшибло память. Я в курсе, и даю слово - все в пределах нормы.

Но СНиПы-то как раз и не соблюдаются! - возмущённо перебил жалобщик,

Большаков поморщился:

Ты бы еще ГОСТы вспомнил. Мы же нс стадион строим. Эти панельки для бедных рассчитаны на тридцатку, за это время песок из них не посыплется. То, что в российском мироустройстве им стоять пятьдесят, если нс все сто лет, уже нс наша забота. У нас хозяйство так отлажено, что и через год концов не найдешь, а потом и спрашивать будет нс с кого. Главное, мы строим быстро, значит, люди завтра, а не после жизни получат отдельные от соседей метры. Тебя смущает что-то конкретное? Обратись к инженеру, он объяснит, почему делается так, а нс иначе, насколько можно менять технологический процесс без ущерба для конечного результата,

Дело не в частностях. Мы в принципе не правы и наживаемся на собственном народе,

Большаков всеми силами старался подавить ярость.

Да неужели? Нет, мы правы! Мы — элита, потому что у нас сила и деньги. А народ - стадо мартышек, которые будут нам подражать и завидовать, тем самым утверждая нашу правоту. Неверующие, вроде тебя, остались в одиночестве. Ты дурак, которому протянули кусок пирога, а он кусает руку дающего.

Зять молчал, и по лиду было неясно, что решит этот праведник. Нужно дать ему отмашку, что они заодно. И Большаков добавил мягче:

Я тебя понимаю. Честным быть приятно, но трудно, особенно когда деньги сами лезут в карман. Честными обычно становятся люди законопослушные, помнящие заветы хороших воспитателей, они сейчас не востребованы. Или, наоборот, слишком трусливые, чтобы сделать шаг в сторону - от них лучше держаться подальше. Очень редко честность бывает природной и неизменной. Такие исключительные субъекты ведут жизнь, выходящую за рамки общественной нормы и называются блаженными. Быть честным сознательно может позволить себе только очень богатый и независимый человек, который уже всё повидал, испытал и начал скучать. Надеюсь, мы с тобой на такую честность заработаем. А за юридическую сторону не волнуйся, уж ты-то знаешь - у меня всё схвачено.

Знаю, - сказал Максим и встал. - Ваша взяла. Но опасно думать, что возмездия нет.

Больше они этот вопрос нс поднимали. Любые объяснения бессмысленны, Максим припомнил свои подписи под документами, хотя и следовавшие после росчерков других специалистов, и понял, что ловушка захлопнулась давно. Но ощущение компромисса с собственной совестью оставалось мучительным. Это были уже нс интеллигентские сомнения - этично ли работать на отца своей жены. Речь шла о незаконных махинациях. Максим нервничал, плохо спал. Сделал попытку поговорить с Лялей, которая однажды уже дала понять, что личность отца - табу. Однако должен же быть выход?

На ритуальный вопрос жены за ужином: «Чем сегодня занимались?» ответил нестандартно, надеясь на развитие темы:

Как всегда, элементарно жульничали.

Она положила вилку.

Макс, я тебя слишком уважаю, чтобы ссориться, но отец - моя первая любовь, а это нс проходит. Поэтому, прошу, нс говори о нём плохо.

Ты мне не веришь?

Просто не хочу обсуждать данную проблему. Можно подумать, ты до такой степени наивен и не знал, будто действие в обход законов - обычная бизнес-практика, которая нс предполагает угрызений совести. При советской власти предпринимателей называли спекулянтами и ловили с милицией. При демократах иметь прибыль естественно, и чем она больше, тем лучше, а методы - вопрос второстепенный.

Спекулянты — это слабо. Бизнесмены стали бандитами, а бандиты - бизнесменами. И те и другие довольны, поскольку в сухом остатке - деньги. Разбитые судьбы и трупы - лишь побочный продукт. А ведь можно делать деньги честно.

Ой, держите меня трое! Какое изумительное открытие! Я тебя обожаю. Обними покрепче. Всё остальное - хрень! Крепче! Ты - моя жизнь.

Последние слова Ляля произнесла шепотом, нежно касаясь губами чувствительного места за ухом. Максим подхватил её на руки и понёс в спальню.

Любовь этой женщины была воистину упоительна. Прежние любовницы (не случайные, а те, с которыми он жил более или менее долго, к чему был склонен по натуре) подчинялись его частым сексуальным призывам, но он чувствовал — хотели нс всегда, а чаще всего не хотели, просто покорялись превосходству мужского желания. А эта вспыхивала встречно, как порох.

Не это ли чувствовали мужчины, которые оглядывались Ляле вслед, пытаясь глазами раздеть, пощупать, поцеловать, определить самое слабое и сладкое место. Максим никогда нс испытывал ревности, он-то знал, что жсиа вся принадлежит ему и для него одного сделает всё, что он захочет, стоит только пощекотать сё губами или провести пальцами вдоль позвоночника - от шеи до самого конца.

Проблема заключалась в том, что для Максима любовь была ещё не вся жизнь. Любовь занимала слишком много места не потому, что он легко возбуждался, просто до сих пор ему никак не удавалось выстроить другие составляющие бытия. Возможно, наступит время, в котором он станет чувствовать себя полноценно, но пока ощущение натянутой тетивы не отпускало. Хотелось с кем-нибудь разделить свои волнения, посоветоваться, обсудить, чтобы поняли, ещё лучше поддержали в желании разорвать порочные связи. Но тогда он потеряет Лялю. Она отца боготворит и ничего слушать нс желает. И правильно. Что он может дать ей взамен?

События продолжали двигаться в заданном направлении, нс прерываясь, и в темпе марша. После жилых домов Максим три года строил стадион, возводил на берегу Москвы-реки серию высоток, теперь отвечал за сооружение аквапарка, но отработанные нечестные приёмы повторялись, словно в дурном сне. В конце концов, он не строитель, чтобы глубоко вникать в технологии. Его совесть застыла, как гипсовая форма на лице покойника. Иллюзии рассеялись, чувства притупились. Он не так прожил лучшие годы своей жизни, а другой уже не будет. Мог шире, интереснее, ярче, вместо этого с утра до вечера, в любую погоду на стройках, в командировках, даже с институтскими друзьями стало некогда пообщаться. Всякую свободную минуту Ляля тащила его или на светский приём, или в постель, это начинало тяготить, словно они поменялись местами: она - мужчина, а он — женщина.

Опутанный разочарованиями, Максим жил машинально, удовлетворяя самые обычные человеческие потребности. Осенью ненадолго поехал в Ростов навестить родных: примерный сын, он и прежде частенько к ним наведывался. Лялю никогда нс звал - вряд ли московская дива придётся там ко двору. Она и сама не рвалась, ссылаясь на расписание лекций. Максим неохотно признавался себе, что специально выбирал время, когда жена занята.

На этот раз вместо нескольких дней он пробыл в донской станице неделю и вернулся не один.

Глава 10

Ляля с тревогой стала замечать, что но вечерам муж приходит домой слишком усталый, вяло реагирует на предложения пойти в ресторан, в гости или театр. Его раздражали телевизор, болтовня о покупках, об институтских интригах. Как-то проснувшись ночью и не обнаружив Макса рядом, она пошла на кухню и увидела, что он сидит за столом против свекрови, а рядом - полные рюмки. Сблизив головы, они тихо беседовали. Поутру в помойном ведре Ляля приметила пустую бутылку из-под коньяка.

Спросила недовольно:

- Нашли общую тему для ночных разговоров?

Представь себе,

И что же это?

Я не сексот.

Да, нервишки супругу надо лечить. Впрочем, Ляля знала причину - неудовлетворение работой. Причём сам процесс ему нравился, но постоянно происходили разногласия с архитектором, конструктором, со снабженцами, а главное - с Бачелисом. Сорокалетний лощеный, очень современный юрисконсульт тоже был ей мало симпатичен - он обладал слишком значительной властью в корпорации, и уже одно это вызывало ощущение подвоха. Отец, вопреки устойчивой привычке контролировать даже себя, Бачслису доверял безгранично. Похоже, Макс ие разделяет папиного оптимизма и убеждённости в порядочности юриста.

Однако основная причина недовольства, конечно же, упрямство казака, нс желающего подстраиваться под современные производственные отношения. Ну, тут уж ничего ие поделаешь. Должность, которую ему предложил папа, обеспечивает им нормальную, красивую жизнь. В конце концов, она тоже нс свободна и часто вынуждена выполнять желания других. Все так делают, потому что нет другого способа общежития, как только считаться с чужими мнениями, и не обязательно тех, кого любишь. Она же терпит каждый день ГэПэ - ещё тот подарочек! Придётся и Максу приспосабливаться. Гораздо важнее, что любовь между ними не угасает, хотя бешеные порывы страсти постепенно утихли, и это тоже естественно. Чувства обязаны видоизменяться, приобретать новые формы, главное, чтобы прежними оставались взаимная радость и восторг. Так и было - она обмирала от каждого прикосновения мужа, как в первый день. А вообще, их браку уже скоро пятнадцать лет, и Макс ничем за всё время её нс разочаровал. Даже то, что привёз с Дона сестру Валю и всячески старается ей помочь, - только прибавило к нему уважения.

Валя — маленькая, чернявая, крепкая физически, неглупая, но необразованная. Простое, ничем не примечательное существо. Молчунья, глаза в пол, но Макс рассказал, что родители строгих нравов, дочь с дитём, прижитым от проезжего молодца, ели поедом. Вот он и забрал сё в Москву. Ляля нс возражала, напротив, предложила поселить иа время Валю в отремонтированной квартире. У них с Максом над головой не капает. Конечно, мама. А что мама? Как-то же уживались раньше? Может, всё и к лучшему — маму ужасно жалко, нить стала много, а отцу безразлично. Недавно мама сказала:

Мне не хватает воздуха. Словно петля на шее.

Не надоело быть несчастной? - спросила Ляля.

Ты нс понимаешь, ты сильная, нс то, что я - обречена с первого дня, - сказала Надя, понизив голос, как заговорщица.

Почему обречена? И кто отнимает у тебя воздух?

Папа. Он каждый день уносит его с собой по кусочку. К другой женщине.

Мать посмотрела на свои ладони так, будто там что-то лежало, а потом исчезло.

Бредишь! - испугалась дочь,

Нет. Он до меня больше не дотрагивается. А когда заденет случайно, вздрагивает от брезгливости. Может, это потому, что на мне грех? Как ты думаешь?

Что еще за грех? Нс выдумывай!

Я не выдумываю, - медленно, с выражением ужаса в глазах, произнесла мать. — Ты же была там.

Где?!

В деревне, Я оставила их одних умирать. Отца с матерью - ради мужа, а муж взял и разлюбил меня.

Надежда Федоровна тяжело повернулась своим оплывшим телом и вышла, не желая продолжать разговор. Если Ляля и поймет, ничего не изменится, такому проступку прощения нет, а Витю сейчас нс остановит даже привязанность к дочери, которой тоже всё равно. Сочувствует лишь на словах. А у неё горло пересохло, и нет источника живительной влаги. Жизнь пуста, как битое колодезное ведро - через прорехи вытекают последние капли.

Глядя матери вслед, Ольга обеспокоилась нс на шутку. Она тоже обратила внимание, что в последнее время пана необычайно оживлён. Возможно, действительно завел новую любовницу, но скорее всего просто хорошо идут дела. Мама всегда страдала болезненной ревностью, теперь ещё эта мания греха. Лучше бы, конечно, переехать в дом напротив и не отравлять себе жизнь, но куда девать Валю? Она там прижилась, как-то неловко се выставлять.

Тут Максим сам поднял неудобную тему:

Ляля, хочу с тобой посоветоваться. Надо бы купить сестре однокомнатную квартиру, но теперь слишком дорого, даже моей зарплаты не хватит.

Попроси у папы кредит.

Я не умею просить.

Ну, укради. Ты же каждый день соприкасаешься с такими суммами...

Я этого не слышал.

Шучу. Пусть твоя сестра со своим ребёнком и дальше живёт у нас.

Нельзя. Её надо прописать.

Какие проблемы? Пропиши. Ты же знаешь, у отца есть специальный отдел по взаимодействию с госструктурами. У них все чиновники прикормлены, от тебя потребуются совсем небольшие деньги,

Ты говоришь так, словно это нормально.

А разве нет? Такова система, а с системой в одиночку бороться бессмысленно, под нес лучше подстраиваться.

Всё равно неловко. Это твоя собственность.

Разве ты не мой муж?

Но квартира твоя,

Ольга поняла: мужчина, которого она любила больше жизни, испытывал унижение неравенством. Допустить этого нельзя, а устранить легко. Черт с ней, с квартирой! Если потребуется, отец подарит другую. Через месяц она принесла Максиму свидетельство на право собственности, где теперь значилось его имя.

Он побагровел.

Я не просил.

Естественно. Ты же не умеешь. Слушай, тебе нс угодить!

Мне нс нужно угождать - я мужчина.

Ляля обняла его за шею, поцеловала за ухом их особым тайным поцелуем.

Ей показалось, постель сгладила возникшую шероховатость в отношениях. Она сама купила Вале необходимую одежду, выбрала мебель, шторы, иногда, в свободное время, заходила выпить чаю, поиграть с малышом, Ребёнок нс вызывал у Ляли желания самой стать матерью, но видеть личико, так похожее на лицо мужа, было приятно. Однажды Максим сказал:

Не ходи к Вале одна. Она стесняется, чувствует себя обязанной — ты же выступаешь для неё в роли благодетельницы,

Какая ерунда, - возразила Ляля,

Нс понимаешь деревенского воспитания. Я прошу. Если хочешь, предупреди меня, навестим вместе.

Хорошо.

В один из таких визитов Ольга приметила женским глазом, что животик у Вали подозрительно округлился. По дороге домой спросила мужа:

Тебе известно, что твоя сестра беременна? Странно, ведь она, кроме продуктового магазина, нигде не бывает и знакомых у неё тут нет!

Максим нахмурился, с трудом подбирая слова, будто считал себя главным виновником;

Это я прошляпил. Явился прежний парень, я разрешил свидание, думал, может, женится, а он опять слинял.

Чего и следовало ожидать! Хоть бы со мной посоветовался.

Не догадался. Но ты ей теперь ничего не говори, и так переживает.

Да ладно уж, психологи липовые! Но она-то - дура дурой: почему аборт не сделала?

Боялась мне сказать и пропустила срок.

Ну, вы даёте! Средневековье какое-то. Денег ей подбрось - фрукты нужны, соки,

Спасибо.

За что? Ты сам зарабатываешь.

Но это же наши семейные деньги.

Ляля зажала уши ладонями.

Чтобы я больше о деньгах нс слышала!

Каково же было удивление, когда Максим выложил перед нею золотую валютную карточку:

Это стоимость твоей квартиры. Я взял кредит в банке.

Ну, и дурак, — сказала Ляля, с досадой бросая пластик в сумку.

Подумала, что подтолкнула мужа к этому решению, когда переоформила на него свою недвижимость. Сейчас за меньшую сумму он купил бы сестре однокомнатку. А почему раньше сам нс сообразил?

Что дурак, это я осознал давно, - сказал Максим, насупившись.

Ляля бросилась исправлять положение.

Извини. Я просто не понимаю, зачем постоянно доказывать свою финансовую независимость? Болезнь какая-то. Раньше нс замечала. Ладно. На эти баксы мы с тобой осенью поедем на Сейшелы, на целый месяц. Должен же ты, наконец, отдохнуть по-настоящему, как буржуй, а нс как офисная секретутка - на недельку в провинциальную Турцию и опять хомут на шею. Знаю, папа ни себе, ни другим расслабиться нс даёт. Но это я беру на себя. Нам давно пора вспомнить время беззаботной любви, а то тебе скоро «виагру» пить придётся.

Максим промолчал. В начале сентября они улетели. Большаков решил использовать случай и перебрался в коттедж с новой пассией, тридцати летней пресс-секретаршей, оформленной на должность референта. Она окончила Иняз, свободно владела французским и английским, умела заболтать настырных корреспондентов и вести переговоры с редакциями. Звали секретаршу поэтично - Вероника.

Тощая фигура манекенщицы со специфической походкой «нога за ногу», вытравленные перекисью волосы и узкая красивая мордочка, которую немного портило щучье выражение, застывшее в неподвижности, Вероника не смеялась, даже нс улыбалась приятному, как не хмурила бровей, испытывая неудовольствие, - опасалась морщин. Небольшие, но яркие выразительные глаза компенсировали недостаток мимики.

Чувства она обозначала без жестов, одними словами и очень скупо. Во время еды рот приоткрывала незначительно, поэтому любую жидкую пищу, включая суп, вкушала с чайной ложки, а твёрдую резала на микроскопические кусочки и аккуратно просовывала в дырочку между слегка округленными губами. Жевала почти незаметно. Да и были ли у нес зубы? Никто не видел, но легко представить, как Вероника ненавидела стоматологов, растягивающих рот клиентов до пределов невозможного.

Маска лишала лицо живости и обаяния, так нужных сегодня, а в будущем, для которого Вероника надеялась сохранить красоту, они потеряют значение независимо от качества кожи. Старость нс в морщинах, а в прожитых годах. Но у секретарши были на этот счёт свои стойкие понятия. Большакова маска завораживала и мешала понять сущность любовницы, но привычная амбициозность и опыт завзятого «ходока» рождали мнимую уверенность, что он знает все ипостаси женщин. И в этой тоже нет ничего нового, кроме формы.

До Большакова Вероника уже неоднократно была чьей-то женой: то вдовой, то разведёнкой, каждый раз поднимаясь на более высокую ступеньку в круге состоятельных людей. Любовников она терпела только в том случае, если видела перспективу. Ее тщеславные замыслы, тщательно замаскированные неподвижностью лица, не имели границ. С этим старым сластолюбцем ей, похоже, повезло по-крупному, и она целиком сосредоточилась на подчинении его желаний своим. Лет двадцать назад у неё с ним вряд ли бы что выгорело, но мужчина в шестьдесят уязвим, потому что жаждет продлить молодость,

Виталий Сергеевич очень жаждал. Прежде он знал твёрдо: или власть, или большая любовь к женщине. Следуя этой установке, он много лет пользовался представительницами слабого пола исключительно как сексуальными партнёршами. Но час настал, дряхлеющее тело потребовало нестандартной дозы допинга, и он влюбился со всей пылкостью юноши, готового живот положить за возлюбленную, а не только поступиться неписаными правилами. За много лет Большаков так прижился в верхах и привык к положению хозяина жизни, что считал власть неотъемлемой частью себя самого. Конечно, надоесть власть не могла, таким свойством она нс обладает. Но куда она денется? А вот упоительные радости любви были, несомненно, закатными, они путали сознание и склоняли к рискованным решениям, которые вовсе не казались опасными, а лишь необходимыми для полноты наслаждения. Тем более Вероника для себя ничего не требовала, кроме большой зарплаты.

Ещё бы! Рано. Она имела разнообразный опыт и хорошую ассоциативную память. К тому же давно усвоила, что собственных слабостей — по разным причинам - люди нс замечают или не признают, Старость же — при любой мудрости, власти, пресыщенности — всё равно слабость. А чужие слабости всегда были её козырями.

Между тем Виталий Сергеевич, даже воспылав поздней любовью, нс мог в одночасье поглупеть и растерять жизненные навыки. У него тоже была своя стройная схема и реальная цель. Ясно, что женщина в два раза моложе него влюбиться в старика не может. Деньги тоже не много значат для честолюбивых натур, следовательно, Вероника рассчитывает заполучить его в мужья. Ей важно положение. В обмен ему откроется неограниченный доступ к сё умелому свежему телу. Прекрасно! Никаких возражений! Но было одно препятствие - Надя, которое он решил устранить пока Ляля загорает со своим строптивым казаком под пальмами на белых песках Сейшельских островов.

Оформить развод с женой - не проблема, но нужен серьёзный предлог, позволяющий остаться в глазах дочери героем сказки. Любовь к Веронике уже произвела в приоритетах Виталия Сергеевича некоторые перестановки, но он слишком много вложил в дочь и любил ее как собственное воплощение, как самое важное достижение в жизни, едва ли не большее, чем карьера, хотя они и тесно связаны. Вероника — другое, Вероника женщина, а Ляля — его девочка. Однако даже она не осудит, если ои оставит психически ненормальную жену. Только действовать надо тонко.

Посоветовавшись со знакомым врачом, Большаков в один из выходных приехал домой, позвал Надю в кабинет, дверь которого запиралась на замок, а ключ предусмотрительно положил в карман.

— Сядь, — сказал он, - нам надо серьёзно поговорить.

Она тяжело опустилась в глубокое кресло, испуганно глядя на него большими глазами. Полные щеки студенисто дрожали, а рот открывался и закрывался, как у рыбы, вытащенной иа сушу.

Пересиливая неприязнь, Виталий Сергеевич начал:

Я к тебе хорошо отношусь, но нежных чувств давно не испытываю. Мне седьмой десяток, я много работаю и нуждаюсь в притоке молодой энергии. Поэтому мне необходимо расслабляться на стороне.

Надежда приложила ладони к вискам:

Я теряю рассудок... Что значит «расслабляться»?

Не обращая внимания на реплику, Большаков продолжил тоном наставника, вразумляющего тупого ученика:

Перестань мне мешать: следить, укорять, допрашивать, копаться в бумагах. Когда-то ты не умела есть ножом и вилкой - справилась, переняла манеры светской дамы, даже пыталась любить, а не просто отдаваться. Теперь научись последнему и самому важному — прощать. Иначе я не смогу бывать в этом доме, Я волен развестись и поселить тебя отдельно, но из-за дочери предпочитаю оставить всё как есть. Не хочу огорчать Лялю и принуждать её выбирать между нами. Любая мать лучше чужой. Но отныне ты - декорация. Я буду жить в коттедже с другой женщиной. Денег будешь получать, сколько понадобится...

Да наплевать мне на твои деньги! - неожиданно закричала Надя с надрывом, пропустив сомнительный отзыв о себе как о матери: сейчас важнее Виталий. - Лучше бы ты был скотником из Филькина, тогда бы не разлюбил меня!

Он содрогнулся: скотник! Деревенщина. Из грязи не сделать князя.

Надя продолжала кричать:

Проклятые деньги! Они мне даже счастья не принесли!

Разве мы не были счастливы? — несколько наивно удивился Большаков,

Жена сбавила тон, а потом и вовсе сникла:

Не помню. Всё кончилось так давно.

Супруг пожал плечами.

Привыкай относиться к жизни философски: всё когда-нибудь кончается. Вечного нет ничего. Семейные восторги и взаимная любовь обычно больше десяти лет не выдерживают, а мы пилили целых тридцать, Ты нс зря ревновала — у меня были любовницы, и нынешнюю ночь я провёл с привлекательной женщиной, какой когда-то была ты. Только ты ничего не умела, а эта способна оживить мертвеца. Откровенно пользуюсь моментом, пока ещё что-то могу. Твоё время, к сожалению, рано ушло. Впрочем, может, я ошибаюсь? Даю полную свободу. Если найдешь любовника, о котором не будет знать каждая шавка в подворотне, возражать нс стану.

Предложение прозвучало издевательски. Надя опять возбудилась.

Странно, что я тебя люблю, ты достоин лишь ненависти!

Это хорошо, что меня можно ненавидеть, значит, я нс ничтожество.

Да, ты большое, ты очень большое зло. Такое, как фамилия.

Твоя депрессия слишком часто стала сменяться агрессией, и поскольку ты остаёшься жить с дочерью, я настаиваю - пока она в отъезде, пройди обследование и курс лечения в частной клинике. В том числе и от наследственного алкоголизма.

Надя неожиданно оживилась, даже обрадовалась, что мысли, так терзавшие в последнее время её бедный мозг, оправдались.

Спохватился! А я-то все ждала, когда же ты упечёшь меня в психушку! Нс выйдет!

Лицо её странно исказилось, верхняя губа приподнялась, обнаружив недобрый оскал. Она резво для своего веса выскочила из кресла, схватила с письменного стола статуэтку Дианы-охотницы и замахнулась, но Виталий Сергеевич нс менее проворно метнулся в другую комнату, захлопнул за собой дверь и повернул ключ в замке. Жена истошно закричала и стала изо всех сил колотить бронзовой Дианой но филенкам, разрисованным золотыми завитушками.

Большаков позвонил врачу. В голосе звучало неподдельное волнение:

Приезжайте, как договорились. Жена совершила на меня нападение, пыталась убить.

Гад! Сволочь! Чтоб ты сдох! - ещё долго доносилось из кабинета. Потом но ту сторону воцарилась тишина.

Когда приехала специальная «скорая» и дверь открыли, Надежда Фёдоровна лежала на полу без сознания. На всякий случай ей сделали укол, прямо в домашнем шелковом халате уложили в тёплый мешок, пристегнули ремнями к носилкам. Два дюжих санитара понесли больную вниз по лестнице, а Большаков протянул врачу пачку зелёных купюр. Её толщина несколько смутила мздоимца - видимо, договаривались о менее значительной сумме, и он с фальшивым вздохом укоризны положил деньги в медицинский чемоданчик.

Накануне возвращения Ляли с мужем из отпуска Большаков навестил Надю в клинике, попросив врача отменить на несколько дней уколы, чтобы больная была адекватной, если вдруг дочь захочет увидеть мать. Его встретил старый знакомый, который тут же получил очередную порцию финансовой благодарности сверх того, что оплачивалось в больничную кассу.

Условиями содержания жены Виталий Сергеевич остался доволен, Вполне приличная одноместная палата, светлая, с туалетом и душем, только на окнах решётки и нет дверных ручек — ручки персонал носил в карманах докторских халатов. Но Наде это должно быть безразлично, ей проводят интенсивную лекарственную терапию. Да и осень нс время для прогулок, а летом тут вполне можно посидеть на скамейке в садике, под присмотром медперсонала. Конечно, это выльется в кругленькую сумму, но за переход от одной женщины к другой всегда приходится платить.

Надя, как и помещение, его порадовала - выглядела покорной, сидела тихо, не плакала. Лицо слегка отёчное, спокойное, глаза смотрели куда-то за спину Большакова, словно там находилась нс стена больничной палаты, а простиралась бесконечная даль, которая всасывала в себя сё отрешённый взгляд. Одни только пальцы, подрагивая, то разглаживали, то скручивали поясок шёлкового халата. Потом и они замерли.

Три недели лечения действовали положительно. Виталий Сергеевич вздохнул с облегчением и начал заготовленную речь:

Завтра возвращается из отпуска Ляля. Здесь ей делать нечего, ие надо травмировать девочку. Потом, когда ты поправишься...

Девочка? Сколько ей лет? — вдруг перебила жена.

Голос звучал по-деловому и требовательно, что никак не вязалось со смиренным видом и потому было неожиданно. Хитрая бестия, научилась прикидываться безропотной!

Тридцать шесть. Не перебивай, - строго сказал Большаков.

Я хочу её видеть.

После того что произошло, не думаю, что у тебя есть право что-то требовать.

Мне страшно одной.

Ты живёшь в дорогом санатории. Хочешь в городскую психушку, где в палате стоят двадцать пять коек, кормят перловой кашей и половина сумасшедших гадит под себя? Наслаждайся привычным бездельем и веди себя разумно. Если Ляля к тебе все же прорвётся, нс смей обсуждать меня с моей дочерью.

Она и моя дочь тоже.

Только биологически. Нс очень-то вы ладили.

Большакову надоели бессмысленные препирательства, он повысил голос:

Предупреждаю! Нарушишь запрет - пожалеешь! Отправишься прямиком в Кащенко. Ты меня знаешь: я никогда не шучу, когда речь идёт о Ляле.

Неожиданно подбородок больной заходил ходуном. Надя подняла руки ко рту, словно пыталась вынуть оттуда застрявшие слова. Огромные глаза, полные непролитых слёз, словно поймали наконец фокус и смотрели распорядителю се жизни прямо в душу,

Ну, что ещё? - спросил он раздражённо, отводя взгляд.

Жена, наконец, судорожно вымолвила:

Витя. - она передохнула, собираясь силами: - Витя, я хочу умереть.

Ой, только нс пугай меня!

Я не пугаю. Просто я хочу умереть.

Большаков с досадой хлопнул ладонями по коленям и встал:

Ну и чёрт с тобой, умирай. Это твоё право. Но пока живёшь, помни про Кащенко.

Этой ночью Надежда Фёдоровна повесилась.

Часть вторая

Глава 11

Самолет, на котором Ольга с Максимом возвращались в Москву, задержался - на Сейшелах свирепствовал ураган. Они едва успели на похороны. Процессия была невероятно пышной и, возможно, соответствовала статусу покойной как супруги Большакова, но совсем не тому месту, которое Надежда Федоровна занимала в его жизни и сердце в последнее время. Груды венков и духовой оркестр выглядели неожиданно и несколько сбили Лялю с толку - мама всегда мало значила для отца. Но гораздо сильнее поразило дочь растерянное папино лицо, по-стариковски вытянутая вперёд шея. Прежде, благодаря занятиям спортом, Большаков всегда находился в форме и держался ровно. И вдруг эта старческая согбенность. Что могла изменить смерть женщины, которую он давно разлюбил? Да и любил ли вообще?

Между тем Виталий Сергеевич чуть нс плакал. Лицо мертвой Нади было совсем маленьким, почти детским, и он поразительно отчётливо, со всеми деталями, штанишками и ботиночками, представил, как силой взял сё, беспомощную, в своём служебном кабинете. Сколько до неё там перебывало девок, он не считал и, конечно, предположить не мог, что память сохранила такое ничтожное в его жизни событие. Но нет же, случившееся много лет назад пряталось в глубинах сознания, чтобы сегодня укорить и напомнить - он живёт долго и неправедно. И самое ужасное, что нс только ничего нельзя вернуть, но и дальнейший путь уже начертан по лекалам прошлого, и изменить траекторию собственного падения он не властен.

Народу на Новокунцевском кладбище собралось порядочно. В основном приятели и сослуживцы Большакова: кто из сочувствия, кто из любопытства и пристрастия к похоронам (ещё нс я!), но больше в силу корпоративной этики и лизоблюдства. Впрочем, на этот раз старались они зря: муж покойной никого нс замечал и вряд ли мог оценить верноподданнические потуги.

Вероника в шикарной, на английский манер шляпе с вуалью, несомненно заказанной исключительно для данного случая, вместо того чтобы стоять за спиной любовника, не привлекая внимания, вылезла вперёд и поправляла руками в замшевых перчатках накидку и цветы на груди покойницы,

Сразу стало ясно, чьё место заняла эта женщина с маской вместо лица,

Ольга сквозь зубы сказала с другой стороны гроба:

Руки уберите.

Вероника подняла на неё непонимающие глаза.

Уберите руки, - громче повторила Ляля.

Её трясло. Кто-то рядом смущенно улыбнулся. Наплевать!

Психологически референтка уже распоряжалась в душе Виталия Сергеевича как заботливая, но суровая хозяйка, и он с этим смирился. Осталось только предать забвению картинки прошлого, так некстати выплывшие из беспамятства. Но любовь Большакова к дочери ещё длилась,

Да. Пожалуйста, не трогай, — тихо попросил он будущую супругу.

Ее зрачки сузились, как у кошки, вобрав вглубь жажду мести.

Я стараюсь как лучше. Что ты имеешь против? - спросила Вероника примиряющим тоном и сделала шаг назад - её время настанет очень скоро.

Да, да, конечно, — согласился подавленный чужим энергетическим полем Большаков, отвёл взгляд от дочери и незаметно положил под язык валидол.

Ляля жалела отца больше, чем погибшую мать. Не только потому, что он всегда был ей ближе. Маме уже всё равно, а что чувствует отец, узнав о такой ужасной смерти? На аэродроме она нежно обняла папу, целовала застывшее лицо, ища и нс находя на нём следов скорби. Ну, разумеется, он приучен сдерживаться и все переживания носит внутри! Теперь, увидев его виноватый взгляд и новую избранницу, уверенно державшую отца под руку, Ольга почувствовала себя глубоко и беспричинно обманутой. Обида усиливалась вместе с осознанием несправедливости, которую сотворили близкие люди. От этого кощунства мама искала защиты у смерти. Причина её жуткого поступка начала смутно проясняться. Но почему она оказалась в больнице?

Большаков скрыл от дочери, что не разрешил следователю её допрашивать - девочка и без того слишком страдает. Да, у жены и раньше были попытки суицида, она лечилась в частной психиатрической клинике, но он - публичный человек и не хотел этого афишировать. Большаков положил перед прокурором увесистую пачку долларов. Как обычно, это сработало безотказно. Дело не открыли — мало ли психов умирает по больницам. Из медицинской справки ясно: самоубийство совершено в состоянии депрессии, в момент помрачения сознания.

Ляля была сражена внезапностью несчастья и способом, которым мать рассчиталась с жизнью. Дома она долго рассматривала глубокие вмятины с внутренней стороны кабинетной двери, осторожно трогала пальцами ямки и торчащую щепу. Бронзовая Диана с копьем и собакой у ноги была местами сильно погнута. Мама гордилась этой фигуркой XIX века, которую отыскала в антикварной лавке на Старом Арбате. Когда-то она так любила ходить по магазинам! Ляля почувствовала, как ломит голову и подступает тошнота. Как же всё-таки это произошло? Что послужило толчком? Это оиа своим безразличием и насмешками подтолкнула мать к самоубийству!

Но признание вины не умалило страданий. «Господи, почему всё так, а не иначе? - вопрошала Ляля мысленно того, кому не верила. Да, веры не было, но скорее по недостатку духовного воспитания, из-за душевной лени, а не из взвешенного принципа, нс допускающего возможности существования высших нематериальных сил. И к кому же ещё можно обратиться в минуту отчаяния просто так, нс ожидая ответа и надеясь хотя бы на сопереживание, которого ни муж, ни отец в данном случае ей дать не могли. Между нею и мамой лежало пустое, необитаемое пространство. После смерти матери — казалось, нелюбимой, неуважаемой, всем надоевшей, - перед Лялей впервые мелькнула мистическая тень одиночества.

Поминок не справляли - Большаков запретил:

Терпеть нс могу этого языческого ритуала.

Он уже пришёл в себя. Крышку гроба закрыли, могилу засыпали землёй, черты лица бывшей жены стёрлись из памяти, а те, что нс стёрлись, он оттуда выбросил.

После кладбища Большаков заехал к дочери и зятю на Кутузовский, где на кухне, не чокаясь и не закусывая, они выпили по стопке «Столичной»,

Почему? - в который раз произнесла Ляля и заплакала.

Твоя мать была прекрасным человеком, - вздохнул Виталий Сергеевич, не ввязываясь в объяснения главного. - Прежде всего, она подарила мне тебя. Ну и ещё много чего хорошего. Правда, ревнива была без меры. Помнишь историю с вилкой? В период климакса ревность переросла в болезнь. Я тебе не стал говорить, но однажды она явилась прямо в офис с пистолетом, который неизвестно где взяла, и грозилась застрелиться на глазах у служащих. Тогда мне удалось се успокоить. Жаль, что все так печально закончилось. Пусть земля будет ей пухом!

Большаков был опытный стратег, разбирался в людях и умел ими управлять. Ляля с чувством благодарности прильнула к отцу, такому дорогому и теперь уже единственному родному по крови существу. Мысль о предательстве, которая внезапно пронзила ее на кладбище, выглядела глупой. Отец сё любит. Но откуда у мамы пистолет?

Максим пил молча, и тесть старался не смотреть ему в глаза — этот казак носом чует враньё. Может, поэтому извинился и вышел, оставив его наедине с Лялей. Какой деликатный! Впрочем, говорить больше нс о чем.

Ну, мне пора, - сказал Виталий Сергеевич и поцеловал дочь в макушку. - Вероника ждёт внизу, в машине. Мы возвращаемся за город, будем пока там жить. Как видишь, очень деликатная и воспитанная женщина.

С таким каменным лицом хорошо в покер играть.

Не будь к ней строга.

Ольга сразу напряглась.

Пусть знает своё место, раз моложе меня.

Она тебе нс нравится?

Думаю, это нс имеет значения, если она нравится тебе.

Вероника человек новой формации, поэтому не всегда понятна.

Времена меняются, а люди нет. Могут трансформироваться роли, но не суть.

Это философия, а жизнь проще и сложнее одновременно. Я дал тебе все: характер, профессию, независимость. Я оплачиваю роскошь, к которой ты привыкла. Нс на зарплату же доцента и даже не на деньги твоего мужа куплены норковые шубы и бриллианты в несколько карат, Я всю жизнь вкалывал, как грузчик. Под занавес мне тоже хочется пожить в своё удовольствие. Вполне естественное желание, не выходящее за пределы нормы. И с кем - решать мне.

Это уже была заявка на нового отца. Ответа он не ждал, И Ляля опять почувствовала, что её обманули. Боль была едва ли нс сильнее той, которую она испытала, узнав о смерти матери. Даже подумала: почему люди не умирают раньше, чем изменятся к худшему? Отца, прежнего, которого она любила как себя, было отчаянно жаль.

Через неделю Большаков пригласил дочь с мужем в ресторан на свадебный обед в кругу семьи.

Я плохо себя чувствую, - сказала Ляля.

Прошу тебя. Для меня это важно.

Она понимала - он лжёт. Важно нс для него - для новой жены: увидеть прежнюю, возможно, единственно настоящую любовь отца отодвинутой на второй план, униженной скоропалительной процедурой попрания матери и восшествия на престол новой повелительницы. Как у него повернулся язык озвучить такую просьбу?

Ты понимаешь, что мне тяжело? - Ляля чуть не сказала «противно», но сдержалась.

Я прошу, - повторил отец. - Очень прошу.

В его голосе звучали незнакомые нотки: он готов умалить свою гордость, лишь бы угодить чужой женщине. Неужели так низко пал? Надо его поддержать, но крайней мерс, пожалеть,

Ну, хорошо.

Она медленно положила трубку на рычаг и задумалась: папа, ау, где ты?

Максим в ресторан не пошел, как Ляля ни просила, хотя понимал, что бросает жену на растерзание хищникам. Уж очень ему были неприятны «молодожёны», но он нс стремился это обнаружить по причинам вполне прагматического свойства. Встреча может закончится скандалом: Вероника - не Большаков, ей дипломатические реверансы без надобности, наоборот, чем хуже отношения, тем для неё лучше. Влияние на нового мужа должно быть чистым, без примеси старых сентиментальных привязанностей. Слепота Ляли по отношению к отцу всегда раздражала Максима, Когда-нибудь истина должна обнажиться. Возможно, именно Вероника явится катализатором. Однако принимать участие в разоблачении иллюзиониста ему не с руки, достаточно роли утешителя дочери, кстати, очень непростой, поскольку обман длился всю Лялину жизнь и оттого обладал редкой устойчивостью.

Столик в дорогом ресторане был сервирован безукоризненно — ничего, кроме ослепительно белой скатерти, мягких салфеток и маленькой вазочки с веточкой мелких орхидей. Кушанья, тарелки и приборы к ним, а также специи подавались по мере надобности. Мальчики-официанты демонстрировали блюда, сгибаясь пополам и поражая ровностью проборов в склеенных гелем волосах. Они старались нс дышать, понимали, что клиенты опытные и размер чаевых непредсказуем.

Ляля оделась подчёркнуто просто и настроилась на иронию. Отец выглядел излишне настороженным и слегка торжественным, с дурацким цветком в петлице: ни дать ни взять Эркюль Пуаро. Вероника надела зелёное платье для коктейлей, жирафью шею украшало изумрудное колье, подаренное Виталием Сергеевичем Наде в благодарность за рождение дочери. Ляля сразу поняла, что это нс случайность, а знак — мамины драгоценности унаследованы новой женой. Так не полагается. Если ис половина, то хоть что-то должно было перейти к дочери как память. Ладно, ведь ему нужно чем-то покупать любовь этой тонконогой серны. Бедный папа! Как могло случиться, что он выбрал себе подобную женщину? Впрочем, похоже, она его выбрала. Отец - мужчина, ещё не потерявший способности доставлять удовольствие партнерше, но мужчина стареющий, потому слишком сильно отравлен ядом молодой змеи. Бороться с этим бессмысленно. Со временем наступит привыкание, действие отравы ослабеет, и папа, прозрев, обретёт прежнюю независимость.

Внимательно разглядывая вблизи безжизненное лицо отцовской избранницы, Ляля убедилась, что его статичность удачно скрывает отсутствие эмоций. Подобных людей ничто не трогает, поэтому они способны на жестокость. Дочь ощутила почти мистический страх за отца. Он всю жизнь её опекал и вправе рассчитывать на поддержку.

- Вам повезло с моим папой, - сказала она. - Всё в наличии, и нечего желать. Наверное, это ваш идеал?

Вероника посмотрела на бывшую примадонну Большакова исподлобья и не сочла нужным ответить. Слова лишь бирюльки по сравнению с деянием. Она сделала всё, как хотела. Забавно препираться с повергнутым противником. Застывшее лицо референтки вдруг приобрело выражение самодовольства, чётко обозначившее, что она празднует не заключение брака, а победу над ценностями, из которых складывался прежний мир Большакова. Неправедную и скорую, но победу. Теперь этот некогда сильный человек будет подчиняться не дочснъкиным, а се желаниям и даже прихотям.

Между тем Ляля старалась во всю.

Пана сильно устаёт и привык к вниманию. Он любит тихую музыку и природу. Ещё борщ. Нс выносит, когда цветы в вазах сильно пахнут. И не разрешайте ему долго париться в сауне, хоть он и хороший спортсмен, но сосуды уже требуют бережного отношения.

Вероника снова нс ответила, словно обращались не к ней. Большаков улыбнулся дочери, но тему не поддержал, показалось, что она ему в какой-то степени даже неприятна.

Ужин закончился в молчании. Участники представления любезно распрощались и разъехались по домам. Не увидев на стоянке возле дома автомобиля мужа, Ляля из машины позвонила ему на работу, чтобы поторопить. Обычно Макс являлся поздно, а у неё сейчас так тяжело на сердце, что одиночество невыносимо.

Трубку взяла секретарша, почти приятельница - знакомы двадцать лет.

Леночка, а где мой?

Сказал, на объекте.

А почему мобильный не отвечает?

Не слышит, наверное, там грохот, как на войне,

Этот аквапарк его совсем замордовал. Поужинает - и спать. Так мне мужика импотентом сделают.

Ничего. Отдохнёт - злее будет.

Злее некуда.

Вот видите. Значит, я права.

Ну, пока.

Будьте здоровы.

Постараюсь, - ответила Ляля и прислушалась к головной боли, которая время от времени наваливалась на неё без пощады.

Пока можно терпеть. Но она представила, как будет ходить из одной пустой комнаты в другую, томясь в ожидании мужа, поэтому нс стала подниматься к себе, а пошла к Валентине. Там уютно pi спокойно. Милая глупая сестра Макса, с её тяжёлыми грудями pi по- деревенски распущенным животом, с примитивными потребностями и наивным представлением о счастье. Ей даже муж не нужен - нашла себя в детях. А что она ещё может?

Ляля нажала кнопку звонка. Дверь открылась почти мгновенно, словно Валя караулила, но явно нс её. Кого же? Своего любовника? Так тот вроде уехал. Нового завела? Но кто на неё польстится? Растолстела после вторых родов, обабилась. Они давно не виделись - отпуск, потом похороны, все эти переживания. Но почему так испугана?

Необязательные мысли пронеслись метеором и вернулись к печальным событиям последних дней.

Ты знаешь, моя мама умерла? - сказала Ляля, бессильно опускаясь на пуфик прямо в прихожей.

Валентина молча кивнула.

— Ужасно, ужасно! Мама была незаметным человеком, а без неё жизнь словно перевернулась. Сейчас обедала с отцом и мачехой (последнее слово Ляля произнесла брезгливо). Отвратительная баба, а он очарован и повергнут. Разве что ноги ей при всех нс целует. Жаль его до слёз. И нс представляю, что можно сделать. Такое впечатление, что он вполне счастлив. Но нормально ли эго? Он же умный! Мне так тоскливо, муторно, а Макс еще на работе. Я подожду здесь, можно? Наверняка он позвонит, будет меня искать.

Валентина испуганно заморгала и ничего нс ответила, В наступившей тишине из кухни доносилось, как малыш кряхтит и колотит пластмассовой погремушкой по столу. Потом выбежал старший, пятилетний Славик, и схватился за материнскую юбку. В это время в замке повернулся ключ - вошел Максим, нагруженный продуктовыми пакетами.

Ребенок бросился к нему с радостными воплями:

Папа! Пана пришёл!

У Ляли непроизвольно задёргалось веко. В конце концов, мальчик мог назвать своего дядю как угодно, но она увидела округлившиеся глаза мужа, и в голове словно лопнула струна. Жалобный звук ещё длился, а она уже бежала вниз но лестнице. На улице оглянулась - нет, это невозможно! — но её никто не догонял, чтобы разубедить. Значит, правда. Ноги, а следом и всё тело отяжелели, словно налились свинцом. Она с трудом перетащила груз отвергнутой плоти на другую сторону улицы и оказалась на кровати в собственной спальне. Как нашла подъезд, села в лифт, вошла в квартиру — не помнила. В ушах продолжал раздаваться голос ребёнка: «Папа, папа, папа!»

Ляля накрыла голову подушкой. Какая жгучая боль! Еле успела в туалет - сё вырвало. Ужин из дорогого ресторана был горько- кислым. Хотелось выть.

Из неё словно вынули душу, и тело, лишившись стержня, превратилось в аморфную массу. Необоримая слабость охватила мозг, мышцы, суставы. Как подкошенная, не раздеваясь, она повалилась на одеяло, судорожным движением подтянула колени к груди и провалилась в обморочный сои.

Глава 12

Ляля очнулась с ясным ощущением свершившейся беды. Была ночь, в окна проникал голубоватый, призрачный свет уличных фонарей. Обстановка вокруг напоминала театральные декорации к бытовой пьесе. Стильная мебель, картины в золоченых багетах, слабо мерцающий хрусталь - вещи, которые она так тщательно подбирала, с таким азартом приобретала. Зачем? Невольно вспомнилась любимая мамина статуэтка Дианы-охотницы, с помощью которой та пыталась достучаться до совести отца. Вещи. Кому они нужны, если нет счастья? Парик на лысую голову.

Какая же она дура! Но было просто невозможно заподозрить в Валентине любовницу! Если мужчина уходит от одной женщины к другой, та, другая, должна быть чем-то лучше - красивее, умнее, уж во всяком случае, моложе. Да, обязательно моложе, молодость чаще всего является единственным преимуществом новой жены, на которую обменивалась прежняя. А они с Валей ровесницы. Что же он нашёл в толстой деревенской бабе? После французской парфюмерии родного говна понюхать захотелось! Одно слово - Есаулов. У него душонка безземельного казака, влюблённого в потную лошадь.

Ах, как ломит затылок! Ольга выпила несколько таблеток тазс- пама и снова на время отключилась, а когда вернулась к действительности, кожей ощутила, что Макс лежит рядом. Может, весь этот бред ей лишь приснился? Но посмотрев в лицо мужа, искаженное гримасой болезненного знания, Ляля заплакала. Они обнялись и теперь плакали уже оба, пытаясь смыть слезами презрение к себе.

Она стыдилась слабости, позволяющей любить лживого мужчину, он ненавидел своё неумение лгать и фатальную невезучесть, Слёзы сбили с толку обоих, Максим думал, что жена рада его возвращению и готова смириться, а Ляля думала, что Макс осознал вину и намерен исправиться. Почувствовав, как рука мужа ищет под одеждой ее голос тело, она застонала: «Нет, пет...» Но сил сопротивляться не было.

Потом они пили чай. Ляля сидела напротив, и мелкие слезинки без остановки катились по сё странно и быстро исхудавшему лицу, капая прямо на скатерть.

Я так тебя любила. Как ты мог столько лет обманывать?

Он отвечал, страдательно кривя рот и прихлёбывая маленькими глоточками обжигающую жидкость:

Просто попал в безвыходное положение, В станице Валя считалась моей невестой, я с ней гулял, уезжая в Москву, дал клятву жениться. Она забеременела и родители пригрозили выгнать. Они нс казаки, пришлые, к тому же адвентисты седьмого дня, на них и так православные станичники косились, а тут такой позор! Не мог я бросить ее с ребёнком. Ты успешная женщина, ты сильная, а она такая незащищённая, мягкая, нс способная бороться. Она без меня пропадёт, и дети пропадут. Детей жалко.

Надо было всё объяснить мне с самого начала.

Вряд ли тогда ты пошла бы за меня, а я влюбился без памяти, Да и чем лучше правда? Она разрушила нашу жизнь, которая могла длиться и длиться.

Втроём?

В этом нет ничего особенного, если женщины нс возражают.

Ольга покачала головой.

- Конечно, всякая норма - лишь условное общественное соглашение. Но мы же нс мусульмане - тысячу лет назад Владимир Красно Солнышко выбрал православие.

И зря, многие проблемы страны сильно упростились бы. Что касается меня лично, хоть я и казак в энном поколении, но по духу протестантская церковь мне кажется приемлемее других — проще, больше ума, внимания к человеку и полное отсутствие мишуры. Веру надо выбирать сознательно.

Что-то концы с концами нс сходятся: выбрать сознательно, а верить неосознанно, ведь в вере логики нет. Во всех религиях главное — принимать на веру учение своего бога, и совсем не важно, как верить.

Ольга вдруг хлопнула себя ладонью по лбу: как же она сразу не догадалась, когда узнала, что Валя адвентистка? Ведь адвентистка нс может быть казачкой!

Сказала с укором:

Не думала, что влияние Валентины так глубоко, что ты готов забыть даже веру предков.

Да какая вера, когда я только формально крещён, а на самом деле живу и чувствую как атеист! Я люблю и тебя, и Валентину, но там - без страсти, понимание и отцовство.

Ляля вспылила:

Ах вот оно что! Лузсры разумеют друг друга без слов. И еще дети. Никогда не думала, что тебе так нужны дети. Их можно делать без страсти?

Еще как! Ты ведь нс хотела...

В общем, здесь у тебя страсть, а там - покой, семья, укрытие от штормов. Комфортно устроился. Случайную измену я могла бы простить, но этот продуманный многолетний обман... Считаешь меня безучастной куклой? Не-с-т, скорее я идиотка!

Ты прекрасна, и я люблю тебя.

Она прочла печаль на его лице, и душа у неё перевернулась в предчувствии того, что ждёт их дальше.

Любишь... Ну и что? Я тоже тебя люблю, - сказала Ольга устало. - Ты заходи ещё, мы поговорим, поплачемся друг другу в жилетку, чаю выпьем, но близости больше не будет. Невозможно. Несбыточно. - Она сделала какой-то неповторимый, лёгкий и вместе с тем отчаянный жест рукой возле своей головы. Как будто была пьяна. - Всё. Улетело.

Максим не верил своим ушам: и это говорит его Ляля, которая выгибала спину, как кошка, и изнемогала в истоме от одного прикосновения руки? Но и он любил яростно, как нс любил никогда, хотя, надо признать, что её сексуальный огонь горел ярче, чем его собственный. Тем сильнее она ему нравилась. Да, предпочтительнее иметь в тылу женщину без карьерных устремлений, рожающую детей, а не избалованную, самовлюблённую дочь жестокого отца, который супругу засунул в психушку, чтобы не путалась под ногами, а зятя задумал выдрессировать под себя. Жизнь, с виду благополучная, вдруг представилась Есаулову цепочкой невезений, задавленных обид, неотомщенных оскорблений, Ляля права, Валентина - спасительный якорь, тихая гавань, где чинят потрёпанные бурями жизни паруса,

Максим благодарно поцеловал жену и вернулся к любовнице, но почти каждый вечер после работы продолжал являться на Кутузовский, вздыхал, пил водку, закусывая балыком и икрой, сетовал на душевную неустроенность, на постоянные вопли малыша и невозможность выспаться. Заполночь, когда наставала очередь зелёного чая с мятой, варьировалась и тема жалоб: на улице мерзкая погода, много работы, целый день на стройках, порой присесть некогда да еще старик придирается - стариком Есаулов называл тестя — похоже, собирается уволить,

- Не уволит, — успокоила Ляля. - Я не разрешила.

Максиму сделалось стыдно, что она просила за него отца, и он стал твердить, как она добра и как ему без неё плохо. Ольга терпеливо слушала эту галиматью - нужно же было чем-то заполнить время, которое они раньше проводили на ложе любви, нс нуждаясь в словах. Конечно, затащить себя в постель она не позволит, но хоть попытаться он мог? Вдруг не устояла бы? Странно видеть рядом мужчину, который столько лет дарил ей умелые ласки и не отличался осторожностью, а теперь боится даже приблизиться.

Но Ольга ошибалась; то была лишь передышка организма, неожиданно получившего контузию. Максиму нужна была пауза, чтобы приноровиться к новому ритму. Сохранялась также надежда вернуть ситуацию к первоначальной позиции, когда обе женщины играли в его жизни чётко обозначенную роль. Валя возражать нс станет, да и кто её спрашивает? Ляля амбициозна, но сильно любит - веский аргумент в его пользу. Любовь приручает натуры и посильнее.

Действительно, оставшись без мужа на пике женской зрелости, Ольга была в отчаянии. Лучше бы она никогда не узнала демона страсти, который теперь не давал ей ни минуты покоя, демонстрируя остроту зубов и когтей. Ночами, распалив воображение, она пыталась представить, что испытывает Макс, когда хочет ту, др}?- гую, женщину, прикасается к мягкому телу, находит губами губы, чувствует языком язык. Ляля стонала от боли. Засыпала на рассвете, и в коротком тревожном сне муж, молодой, загорелый, весёлый, обнимал её, доводя до исступления, но ии разу тела их не соединились - в решающий момент сон обрывался* Она протягивала руку и нащупывала в темноте стылую подушку на другой половине кровати* Потом горстями пила транквилизаторы, чтобы притупить зов гормонов и тоску одиночества* Получалось плохо.

Страшило, что завтра опять будет утро, когда надо встать, умыться, заварить кофе и выпить его, как это было вчера, позавчера, позапозавчера и будет завтра. А может, всегда. Потом она наденет пальто, сапоги и выйдет на улицу, где станет бессмысленно брести под дождём от дома к дому, вглядываясь в лица прохожих, безразлично устремлённых мимо неё по каким-то только им интересным делам. Но она-то знает, что и эти люди сегодня делают то же, что вчера, они вышли утром и пойдут той же дорогой вечером, но скрывают от окружающих ощущение вечного верчения, чтобы ие задумываться глубже и не впасть в отчаяние.

А она привычно заведёт машину, доедет до института, механически прочтёт очередную лекцию, с кем-то поговорит заученными стёртыми словами, вернётся домой, поднимется на лифте, повесит пальто на вешалку, а сапоги бросит прямо посередине прихожей, пойдёт и упадёт на постель, не чувствуя ни усталости, ни голода, а лишь желание потерять память. Ночь страшнее всего. Кровать похожа на могилу, где каждый обречён лежать один. Она и будет лежать в полузабытьи, пока нс наступит новый день, такой же как все предыдущие и последующие* Можно ли назвать это жизнью?

Люди живут только потому, что родились и ничего иного нс умеют. В этой неодолимой тяге к жизни заключена какая-то безумная тайна. Такая же, как в звездном небе, течении вод и страхе перед смертью. И она сама - одно из безумных созданий, которые замечают только себя - остальные плавно скользят мимо и говорят голосами, похожими на шорох листьев.

Иногда в эти звуки неожиданно врывались телефонные звонки, похожие на колокольный набат, или никчемные визиты знакомых, и она просыпалась на время, и делала вид, что тоже жива. Большаков, несмотря на увлечённость молодой женой и плотный рабочий график, все ещё выкраивал время для дочери. Изредка они обедали или ужинали вдвоем в ресторане, хотя без прежнего доверия это превращалось в муку.

Виталий Сергеевич сразу заметил страдальческие складки у рта и странности в поведении своей девочки.

А где мой драгоценный зять? — спросил он при очередной встрече на Кутузовском.

Это точное попадание в цель сломило Лялину гордость. Её нравственные силы были на исходе. В слезах она бросилась на шею отцу и, словно отношения между ними не были подпорчены последними событиями, поведала всё без утайки. Кому же еще она могла высказать всю горечь от измены Макса? До своей новой женитьбы отец безраздельно врачевал сё душевные раны и пока оставался единственно близким человеком.

Папа, я в отчаянии! Я не знаю, что делать! Я погибаю! Мне жизнь не мила.

Узнав об измене зятя, Большаков подивился не тому, что Максим завёл бабу на стороне, а тому, что настрогал детей и незаконную семью нахально поселил в квартире Ляли. А когда она сообщила, что и квартира поменяла собственника, взъярился:

Как ловко всё обтяпал, деревенский правдолюб! Плохой я психолог. Но кто ждал от ершистого провинциала такой прыти?

А про себя подумал: похоже, внуков, на которых он рассчитывал, ему не видать, так почему бы не заиметь собственного сына? Вероника молодая, гибкая и пользу свою блюдёт крепко, а дети во всяком деле, тем более наследственном, веский аргумент. Но сейчас надо помочь дочери.

Я предостерегал тебя от связей с чуждым нашему кругу человеком, - сказал Виталий Сергеевич. - Ну, это дело прошлое. Разведись и брось о нём думать! Он ведь здесь уже не живёт.

Ляля зарыдала ещё горше:

Я люблю его, я всё равно его люблю!

Отец обнял дочь и, гладя по голове, сказал:

Милая, ну надо же хоть немного уважать себя. Помни, что ты Большакова, и не теряй достоинства. Ты красивая, обеспеченная женщина, у тебя появится масса поклонников, мужей, любовников - кого только захочешь,

Люблюююю...

Виталий Сергеевич вытер дочери нос своим платком и вздохнул.

При сложившихся обстоятельствах развода всё равно нс избежать. Только зря будешь терзаться. Лучше обрубить сразу.

Завтра же уволю его к чертям собачьим! Надеюсь, акции хранятся в доме?

Ляля словно не слышала вопроса.

Умоляю, не увольняй! Тогда - конец! Я еще к этому не готова! Обещай мне!

Хорошо. Сама подашь сигнал. Условились?

Да.

Разговор с отцом хоть и не мог дать никакой надежды на восстановление отношений с Максом (Ляле казалось, что она и сама этого не хочет, слишком уж в унизительное положение её поставил муж), но вселил уверенность, что она противостоит своей беде нс одна. Чем далее, тем яснее делалась неотвратимость полного разрыва, но она тянула время, надеясь смягчить болезненную остроту предстоящего шага. Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, стала сутками блуждать в Интернете. Интернет, уверяла реклама, упрощает жизнь, снимает эмоциональный накал; кончилась эпоха перехода от устного языка к письменному, теперь и книги, и почтовая связь становятся анахронизмом; выдать сообщение можно, нажав кнопку; от текста мы переходим к внутреннему диалогу; человек всё больше погружается в себя; тому, кто сидит за компьютером, мало что и мало кто нужен реально.

Задачи совпадают, подумала Ляля. Надо попробовать.

Быстро менялись разделы, картинки, но клиповое мышление не увлекало. Зашла на сайт знакомств, начала читать бесконечные послания ищущих себе пару - от предложений иерепихнуться в свободную минутку до серьезных матримониальных намерений. Попадались любопытные тексты, составленные со знанием психологии, но больше шелухи, стандартных фраз, за которыми зияла пустота и боязнь одиночества. Начать переписываться самой? Если бы ей, как основным пользователям блогов, было лет пятнадцать- двадцать, можно было бы попробовать, но к сорока отчётливо понимаешь, как мало значат слова. Даже более того — слова скрывают истинный смысл сказанного, речь и оформилась для того, чтобы передавать прямое значение действий, а не то, что за ними подразумевается. Подтекст уже есть продукт развитого воображения.

Ляля отключила компьютер. Несмотря на то, что Интернет умножает выбор, возводя его в степень социальной проблемы, базовые качества человека остаются прежними. Цифровые технологии нс способны удовлетворить потребности души, разве что искалеченной* Лично для неё собственные переживания важнее парадигмы поколения, запутавшегося в мировой паутине. Молодых можно понять: они ещё не способны всерьез думать о смерти и строят долговременные планы, но генетически в каждом человеке заложено стремление докопаться до смысла жизни. Поскольку это путь тупиковый, молодые уходят в виртуальное пространство, возможности которого еще нс изведаны.

Пожалуй, наука ей ближе, и Ольга начала собирать материал для докторской диссертации. Пригласила дополнительно десяток аспирантов, которыми руководила не так небрежно, как раньше, а по максимуму, обновила текст лекций, с готовностью брала часы отсутствующих преподавателей, принимала активное участие в заседаниях учёного совета. Зав. кафедрой нс мог нахвалиться, а ГэПэ - дьявол в юбке — насторожилась: что-то тут не так. Впрочем, она никогда не принимала поспешных решений - время покажет.

Несколько раз Ляля ездила на зарубежные курорты, флиртовала все больше с женатыми мужчинами, утешаясь тем, как злятся их жёны. До серьёзных романов дело нс дошло — она была слишком яркой и самостоятельной личностью, и желающих впутаться в капитальную историю не находилось. К тому же никто не мог заменить ей Макса. Тело должно быть родным и пахнуть, как родное, но такое существует в единственном числе. А для курицы, которая с ним спит, он классический носитель семени, глава семьи. Для неё главное - наковырять жратвы, собрать иод крыльями цыплят с тонкими ножками. Она вьет гнездо из ничтожных вещей - сытного обеда, накрахмаленных носовых платков, жалостливых слов, тогда как существует только один язык - язык тела. У Валентины тела нет: кости, мускульная масса, жир, запечатанные в мешок из растянутой кожи. Рухлядь, нс наделённая сексуальной энергией. Что он с нею делает, почему встаёт его член, вместо того чтобы поникнуть от тоски? Ляля терялась в догадках. Где это маленькое колёсико, которое сообщает направление всему механизму? Похоже, оно так умело спрятано от любопытствующих глаз, что женщине никогда не понять мужскую суть.

Минуло нолгода, возбуждение улеглось, и хотя страдание окончательно не ушло, однако притупилось, мысли упорядочились, образовав логический ряд. Развод даст хотя бы иллюзию свободы от

прошлого, а с этим, возможно, придёт и физическое облегчение — жестокие головные боли ие отпускали. Минувшее невозвратимо, значит, с ним надо расстаться. Да и Максим, который забегает к ней по вечерам, как на дежурство, совсем нс тот, что прежде. Валя его испортила, размягчила, расслабила. Куда делись гордость, строптивость? Даже грубость больше украшает настоящего мужчину, чем внутренний разлад. Он стал неполноценен, как щербатая чашка. В нём отсутствовала часть, изъятая другой женщиной. Его нельзя восстановить и ощущать по-прежнему - щербинка цепляла язык до крови, оставляя привкус сладкой горечи.

Казалось, любовь к такому человеку должна пройти сама собой, но, вопреки всем аргументам, нс проходила и даже не становилась меньше. Ляля каждый раз собиралась сказать мужу вслед — «нс приходи», но слова застревали в горле. Единственный разумный выход - разойтись официально, объявить об этом всем, чтобы закрыть сознанию самые малые лазейки.

Получив из суда извещение о разводе, Максим пришёл в бешенство.

Хочешь зачеркнуть всё, что было? Не посмеешь! - кричал он Ляле, отвлекавшей себя процедурой заварки чая.

Вот именно «было»! Только ведь уже нет. Разве ты муж мне? Ты муж той, от которой у тебя дети.

Какой бред! - воскликнул Максим, не зная, что ответить.

Он притиснул Лялю к кухонному шкафчику и впился губами в

знакомые губы. Она обмякла и уже готова была сдаться.

Ты мне мстишь? - зло спрашивал он, стаскивая с нес одежду.

Какая месть, глупый, - бормотала она с облегчением поддаваясь грубому напору. - У меня просто нет сил на такую жизнь. Воображаю, как ты обнимаешь другую, и будто грудь прижигают калёным железом. Лучше женись на Вале и приходи сюда, изменяя ей, а не мне.

Эти слова неожиданно вызвали у мужчины новый приступ ярости,

Ах, вот, что тебя волнует! Как же я сразу не догадался: ты дочь своего отца. Извращенка! Да уж женюсь, не сомневайся! - крикнул он и ушёл, хлопнув дверью.

Его трясло от бешенства. Сколько лет молодой жизни он загубил ради процветания империи тестя! Жаль потерянного времени, ночных тревог, противостояния грязной, изнуряющей мозг системе. Позволил втянуть себя в незаконные делишки, и только любовь к Ляле удерживала от того, чтобы не бросить в лицо этому стареющему клоуну Большакову и его прихвостню Бачелису - «подонки»! И что в итоге? Его уволят, как только папаша узнает о разводе. Хорошо, если нс повесят какую-нибудь липу — растрату, например, или употребление наркотиков. Ну, это мы ещё посмотрим! У него двадцать процентов акций корпорации, сам же дорогой тестюшка подарил на свадьбу, рассчитывая на благодарную преданность. Так что поостерегутся, но обязательно сообщат по цепочке, что появился изгой, чтобы друзья и соперники на работу нс брали. Устроиться же на новое место по другому профилю с отрицательным отзывом - нереально, к тому же пошла мода после сорока лет даже на собеседование нс приглашать. А за спиной Валя, ожидающая третьего ребёнка. Но кто ж знал, что всё так обернётся? Хорошо хоть, что отдал Ляле деньги за квартиру - как чувствовал. По крайней мере, есть крыша над головой.

Последний демарш Максима показал Ольге, что характер мужа не изменился. Он просто долго пытался взять сё на жалость. Мужчины свято верят в эту женскую слабинку. Только кто из них троих несчастней? Наверное, всё-таки она. Хотя бы потому, что у него есть утешение — Валя, дети, а у Вали - верный клятве казак. У неё же не осталось никого кроме папы, да и тот в последнее время сильно переменился иод влиянием Вероники. Всё равно нужно сделать так, чтобы отец не казнился, нс брал на себя вину за неудав- шуюся семейную жизнь дочери - ведь он встал на её сторону, когда мама возражала против свадьбы с Максом. В последнюю встречу папа очень помог морально, подбодрил. Хорошо бы почаще с ним встречаться, но когда? Теперь он появляется совсем редко, главным образом остается с молодой женой ночевать после посещения оперы, когда спектакли кончаются слишком поздно: Большаков нс изменил привычке - в девять ноль-ноль сидеть в служебном кресле, Иногда Вероника выражала желание развлечься в ресторане элитного клуба, куда важную чету обычно сопровождал Бачслис. Поговорить с отцом, тем более по душам, возможности не находилось. Её замечательный, необыкновенный, единственный в своём роде папка стал удаляться, ускользать всё быстрее, унося с собой ощущение защищённости и бесконечности любви. Она давно это чувствовала, но боялась себе признаться, И вот время истины настало. Невероятно, но это случилось: она, которую все вокруг любили, осталась совсем, совсем одна на целом свете.

От жуткого открытия Ольга, так долго противостоявшая несчастьям, потеряла опору. Всего одну маленькую точку среди многих других, но важную, а может, и последнюю. Обрушилось всё, что составляло дом её души: чувства, мысли, надежды. Странно, но в кризисный момент она, вопреки обыкновению, ничего нс анализировала. Сознание как бы выключилось, сохранились лишь эмоции и нестерпимая боль отчаяния, такая острая, что нс жаль было жизни, лишь бы от неё избавиться.

У каждого человека хоть раз возникает почти неодолимое желание узнать вкус смерти до того, как она явится по собственному расписанию. Хоть раз ощущение бессмысленности и необязательности именно данной конкретной жизни становится сильнее всех других чувств, даже инстинкта самосохранения. Хоть раз отвращение к насильственно вменённой форме бытия превосходит стремление проснуться поутру и увидеть восход солнца. Хоть раз давление обстоятельств оказывается сильнее страха вечного забвения. Хоть раз безразличие побеждает любопытство.

Ольга не успела подумать, что делает, или не хотела успеть, иначе никогда бы не выпила пачку снотворного. Женщина, которая приходила но утрам убираться, обнаружила хозяйку без сознания, вызвала «скорую» и позвонила Виталию Сергеевичу.

Придя в себя иа больничной койке, Ляля, ещё нс открыв глаза, пожалела о содеянном. Болес того, она была в полной растерянности: как такое могло случиться? Сейчас она радовалась любому ощущению: слабости, неверному стуку сердца, рези в желудке. Жизнь возвращалась в неё, заполняла каждую клеточку. Почему так хочется жить? После всего, что произошло, после ужасных потерь и страданий — всё равно хочется! Боже, как хорошо в собственном теле!

Первое, что Ляля увидела — было любящее и любимое лицо встревоженного отца. Врачи стояли вокруг, а он сидел рядом и держал её руки в своих больших руках. Утраченный мир вернулся и был прекрасен. Она заплакала облегчающими слезами. Влияние Вероники нанесло урон папиной уникальности, но, к счастью, свою девочку он любит по-прежнему. Как она могла усомниться?

Большаков навещал дочь каждый вечер, но пока говорить больной запрещалось,

Прошло несколько дней, и восприятие изменилось, Ляля выглядела помятой, но несломленной. Она пережила личную катастрофу, клиническую смерть и воскрешение. Это многое меняло. Оттуда все земные печали выглядели суетными и ничтожными. Во второй жизни акценты были расставлены несколько иначе.

К счастью. Потому что когда врач позволил разговаривать, Большаков, вместо слов утешения, неожиданно жёстко произнёс:

Хотела пойти но стонам мамаши?

Новая ипостась отца проступила отчётливо, но уже нс казалась бедствием. И Ольга впервые осознанно и бесстрашно возразила кумиру с поблекшим нимбом:

Мама не была сумасшедшей, и ты это знал,

Он слегка растерялся, потом рассердился:

Молчи. Здесь не место.

Отец никогда не говорил с нею так грубо. Она заупрямилась:

Почему же? Тут ты не главный, ты просто посетитель, а я пациентка.

Обычные пациенты лежат в районных больницах, в вонючих многонаселённых палатах, а здесь дорогая клиника, где тебя, почти безнадёжную, спасли, потому что ты — моя единственная и любимая дочь, хоть и дура, А твоему мужу это даром не пройдёт!

Отец упрекал ее в денежных тратах - это тоже было внове, но есть вещи поважнее.

Пана, запомни: я люблю его, и очень прошу за меня не мстить. Обещаю, мы разведемся, но я его люблю, это сильнее меня.

Нс смеши. Что ты в нём нашла, кроме киношной внешности? Жил в моём доме, ел мой хлеб, работал в моей команде, получал высокую зарплату, норовя учить меня морали. Теперь уволю - я держу возле себя только верных людей.

Ты обещал, а я ещё сигнала нс давала. Слово надо держать, даже если колется,

Ладно. Но завтра же пришлю психиатра, экстрасенса, гипнотизёра, всех, кого найду! Они избавят тебя от дурацкого наваждения,

Согласна. Я сама этого хочу.

Ляля говорила искренне. И правда - соблазн, внушенный силой злого рока! А как ещё назвать нсугасающсе чувство к человеку, за целый месяц ни разу не навестившего умирающую в больнице? Даже Рома со Светой пришли, на этот раз вместе, с цветами и улыбками,

Всё за ручки держитесь? - спросила Ляля, прикрывая насмешкой лёгкую зависть: союз ее бывшего любовника и подруги выглядел нерушимо.

Со дна души поднялась муть горьких ассоциаций. Света все поняла и, конечно, не обиделась.

В этом мире нельзя одному. Если только очень сильный. А мы с Ромой обыкновенные.

Я теперь тоже одна, и сил совсем никаких нет. Дашь мне за него подержаться?

Семицветик уже не улыбалась,

Если он захочет.

Захочет.

Ляля взяла Рому за полную вялую руку и ничего не почувствовала. У Макса рука сухая, горячая, с чуткими, длинными, как у пианиста, пальцами. Почему он даже не позвонил?

Медики и знахари кое-что умели, тем более за большие деньги. Транквилизаторы и медитации привели организм Ольги в некоторый порядок. Безумие последнего времени стало представляться ей неестественным, недостойным. Успешная интересная женщина вечно модного бальзаковского возраста, кандидат наук, доцент, владелица многокомнатной квартиры и автомашины за сорок тысяч долларов, окружённая студентами и поклонниками не имеет права пасть жертвой такого тривиального чувства, как любовь. Исключительность Медеи или Джульетты лишь подчёркивает необходимость нормы. Мир и человеческий род существуют благодаря тому, что любовь повторима. EI нс обязательно снова выходить замуж. Свобода действий привлекательнее не только прежних терзаний, но и новых обязательств, Любовь умерла — да здравствует независимость!

Развод состоялся, но оказался не таким лёгким делом, как представлялось до тех пор, пока она не увидела мужа. Встреча с ним, которую Виталий Сергеевич умело отодвигал целых нолгода, закончилась сразу после суда взрывом страсти и постелью. Болезнь ли подточила силы к сопротивлению, любовь ли только делала вид, что уступила, но Ляля неожиданно сдалась, испытывая облегчение и радость. Иная женщина многое бы отдала, чтобы изведать нечто подобное, а ей всего-то и нужно было позволить себя любить. Оказывается их чувство не угасло, даже обострилось. Теперь Макс никогда се нс покинет.

Мы больше никогда не расстанемся? Новой разлуки я не вынесу, - жалобно сказала Ляля.

Никогда, - отозвался вновь обретенный супруг.

Парадокс, но иногда развод соединяет. Сутки они провели, нс

размыкая объятий. Она уснула умиротворённая, полная радужных надежд, однако на утро, протянув руки, чтобы обнять мужа, встретила пустоту. Подушка на которой он лежал, уже остыла. Может, это был только сон? Нет - она все еще явственно чувствовала присутствие Макса внизу живота. Значит, он снова исчез. Растворился в пространстве. Она даже знала в каком: в её бывшей квартире, провонявшей пелёнками и грудным молоком. Там обитала ещё одна идиотка, слабая на передок, живородящий механизм по имени Валентина с пятилетним сыном, двухлетней девочкой и ненавистным животом, в котором дожидался появления на свет третий отпрыск рода Есауловых.

Во рту пересохло, голову сдавило, как обручем. Всё! Больше она на эту удочку не поймается, номер телефона, имя и лицо Макса забыты навсегда. Ляля подавила приступ нервной тошноты и сжала зубы, физически ощущая возврат в пройденную точку.

Тем удивительнее показался через неделю звонок Валентины, которая с извинениями, заикаясь, просила подозвать к телефону Максима.

С какой стати он должен быть у меня? - холодно спросила Ольга.

Так сказал, что едет с вами в суд и с тех пор нс появлялся. Сегодня пятница, нужно везти Славика к врачу, гипс снимать — во дворе с гаража прыгнул и ногу сломал. Он нс мог забыть. А вчера, пока я с детьми гуляла, кто-то приходил со своим ключом и рылся в шкафах. Я подумала, может Максим взял какие вещи и остался у вас? Но всё на месте , а деньги у меня и так закончились.

Здесь вашего Максима нет и никогда больше не будет. Мы развелись. А денежные вопросы меня уж точно не касаются. Позвоните ему на работу.

Валя замялась.

Неудобно как-то. Да я и телефона не знаю.

Могу дать — прямой и секретаря,

Нет, я лучше подожду.

Ну, ждите, ждите.

Ляля повесила трубку и задумалась: неужели Макс их обеих обманывает? Абсурд. Однако с какой стати беспокоиться? Кто он ей? Бывший муж. Бывший. Этим все сказано. Забыть, забыть... Забыть только потому, что нет другого выхода? Слишком просто. Но нужно хоть немного себя уважать.

Она поехала в институт, потом в парикмахерскую, по укоренённой годами привычке старательно заботясь о своей внешности. Выглядеть ухоженной требовалось при любых обстоятельствах. Вернувшись домой, обнаружила что в ее отсутствие в квартире побывали посторонние. Она вспомнила слова Вали о странном посещении, Сердце застучало в горле: Макс! Нет, и тут не похоже: ящики письменного стола не открывали, а взламывали, хотя и осторожно, почти незаметно, а вот бумаги внутри беспорядочно перемешаны - она-то знала, какой аккуратностью отличался муж. На кухне в шкафчиках переставлены на новые места баночки с кофе и чаями, ковры тоже явно поднимали - на них остались старые вмятины от ножек мебели, одна картина висела криво — под неё заглядывали, видимо, в поисках сейфа, Ляля знала секретное место, где Макс держал акции, банковскую книжку с крупной суммой денег и доверенностью на её имя. Она ещё над ним смеялась - вот деревня! Зачем и от кого прятать? Все свои.

Ольга полезла в антресоль, где валялась вышедшая из моды почти новая обувь, отвинтила потайной шурупчик, сдвинула на сторону двойное дно полки - банковская книжка лежала на месте, рядом загранпаспорт, акции холдинга и пластиковая папка. Заглянула внутрь - копии актов приёмки-сдачи, накладных, финансовых планов, бухгалтерских отчётов. Значит, что-то очень важное, если хранится здесь. Одно ясно - в дом приходил не Макс. Ключи есть у отца, теперь ещё у Вероники, только вряд ли они тут рыскали. Но кто? Ляле стало страшно в огромной пустой квартире, где столько гардеробных, раздвижных шкафов, тяжёлых штор, за которыми мог прятаться преступник. Как она себя ни успокаивала, странное исчезновение Макса и ещё более странный обыск вызывали нарастающую тревогу. Разумнее всего позвонить отцу, но он наверняка сердится — соглядатаи не преминули донести, что из суда бывшие супруги приехали на Кутузовский и ночевали вместе. Лучше спросить у Лены. Правда, там тоже везде уши — это Бачелис завёл такой порядок, организовал службу безопасности, которая ему же и подчиняется. Однако томиться в неведении становилось невмоготу.

Из разговора с секретаршей выяснилось, что ранним субботним утром Есаулова срочно вызвали в Ярославль, где в прошлом году корпорация выиграла тендер на строительство дорогой гостиницы в комплексе Золотого кольца. Нулевой цикл пройден еще осенью, а сейчас там обвалилась стена и насмерть задавила двух рабочих. Вот несчастье! Теперь у него будут неприятности. Дура, дура набитая, корила себя Ляля, возвела на человека напраслину. Макс, действительно, мотался в Ярославль не реже раза в неделю, и они постоянно перезванивались. Он любит меня. Но почему не сообщил про отъезд хотя бы Вале? Она спохватилась, сообразив, что подумала о сопернице сочувственно. Хотя, в конце концов, тоже женщина и тоже страдает не по своей вине.

Номер ярославского офиса значился в домашней телефонной книжке. Ответил прораб, Ольга даже голос его помнила, хотя никогда не видела. Он очень удивился: все стены на месте, Есаулова тут ждали вчера, но он не приехал, и в Москве о нём тоже не имеют никакой информации — в понедельник на работу не вышел. Ляля дрожащей рукой положила трубку на рычаг. Какая-то чертовщина! Наверное, случилось что-то серьёзное. Она вторично соединилась с Леной, и та подтвердила, что шефа действительно нет всю рабочую неделю, а информацию о Ярославле ей сообщил Бачелис.

Было слышно, как секретарша прерывисто дышит.

Лена, ты одна?

Да.

Можешь мне быстро сказать, что там произошло?

Сейф Максима Степановича вскрыли, бумаги забрали. Ис- кали акции, но их там не оказалось.

Лена, кто?

Трубка молчала.

Лена!

Да?

По старой дружбе. Умоляю. Кто?

Баче лис, — еле слышно ответила секретарша.

Опять Бачелис! Что-то слишком часто по разным поводам стала возникать его фамилия. Дело нечисто. Выхода нет, как спросить отца.

Тот был явно занят, нс в настроении и говорил отрывисто:

Какое тебе дело до чужого мужика? Ои больше нс твой муж.

Муж - нс муж, но человек пропал! И кстати, твоя правая рука. Как ты без неё?

Шутишь, значит перезимуешь. Есаулов в Ярославле.

Я звонила, там его нет, и стена нс обрушилась.

Обрушилась. Мне лучше знать.

Я только что говорила с прорабом.

А я с прокурором! В следующий раз не будешь звонить, куда не надо, и с кем попало беседовать! — Большаков явно злился и не смог удержаться от непристойности: - Твой блудливый кот поехал в Ярославль, и точка! Забудь о нем, и к этой теме больше меня не возвращай!

Ольга бросила телефонную трубку, словно обожглась о печную головешку. Значит, все-гаки Макс обманул, и прораба подговорил. Какая подлость! А смысл? Она вспомнила, что забыла сообщить папе про обыск, впрочем, в таком расположении духа он наверняка сказал бы, что ей померещилось, и посоветовал обратиться к психиатру.

Мир, которому Ляля так обрадовалась в больнице, когда увидела отца, недобро щетинился. Новая жизнь оказалась не лучше прежней. Из какого злого короба посыпались несчастья? Или ложь и жестокость всегда были рядом, по она не замечала, наслаждаясь не жизнью, а лишь её призраком?

Изнемогающий мозг подбросил спасительное имя: Рома. Вот кто никогда бы её не обидел и ни на кого не променял.

Глава 13

Телефонная трель раздалась ближе к полуночи. Сам Брагинский обычно к аппарату не подходил. Лень вставать, да ему никто никогда и не звонил. А тут его словно подбросило на диване. Мигом выхватил трубку из рук Семицветика и услышал Лялин голос сквозь слёзы:

Рома, мне плохо.., Я развелась с мужем. Он ушёл. Совсем,

Хочешь, чтобы я тебя поздравил или пожалел?

За шуткой Роман пытался скрыть свою радость. В душе он всегда надеялся, что когда-нибудь это произойдёт и он снова будет призван.

— Нс смейся. Мне, правда, плохо. Я уже неделю одна.

Значит, чтобы утешил.

Он размышлял недолго. Бедняжка, вытерпела в одиночестве семь дней. Это много.

Погоди, не плачь, сейчас приеду, - сказал Роман и начал собираться.

Одна сорочка, одна майка и одни трусы, носок - две пары, ещё пижама и тапочки. Удивительная практичность для человека, живущего в мире собственноручно сконструированных иллюзий. Вещи легко поместились в дипломат. О семье он, казалось, забыл напрочь. Уже в дверях обернулся.

Ну, я пошёл. Если что потребуется - брякни, — сказал Рома жене, хотя знал, что ей от него ничего не надо, кроме него самого.

Света, которая хладнокровно следила, как он собирается, не выдержала:

Что ты за мужик - она же тебя не любит!

Главное...

Рома чуть не сказал «Главное, я её люблю, но вовремя остановился. Жена знала это наверняка, ио врезать так, в лоб, жестоко и глупо. И он продолжил иначе:

...Главное, надо помочь. Она мне нс безразлична.

Света спохватилась: прямота и честность мужа грозили перевесить ее жертвенность.

Конечно, помоги. Но я тебя жду, как всегда.

Спасибо. Не думаю, что это надолго, но кто знает, — неопределённо сказал Рома и поцеловал Семицветика в наморщенный мыслью лоб. - Ты лучше меня. Иногда это угнетает. Дети у нас хорошие, в тебя.

А кто отведёт Машеньку утром у детский сад? — к месту вспомнила жена.

Рома принял задумчивый вид: Машке недавно исполнилось три года, отпуск но уходу закончился и Светик вышла на работу. Она провожает в школу среднего, а забота о младшей лежала на нём.

Может, Дима?

Ты что! — вскинулась Светка, - за ним самим надо следить в четыре глаза! Шестнадцать лет — опасный возраст, и откупать от армии пора начинать уже сейчас. Ты давно собирался Димой заняться.

А ведь, действительно, обещал. Старший сын совсем отбился от рук. Рома почувствовал укол совести и сказал решительно:

Ладно, Машка останется за мной. Буду заезжать в полседь- мого, а потом в зоопарк. И из садика после работы тоже заберу, заодно зайду зверей накормить. Ты не волнуйся.

Я больше за тебя волнуюсь - тебе перед Лялей нс устоять.

А я и нс собираюсь, - сказал Рома и ругнул себя за излишнюю откровенность. Однако юлить надоело — уж очень противно.

Но ведь мы женаты!

Светик, ты умная женщина, не придавай такого значения атрибутам ушедшей эпохи. Пока.

Рома нашел Лялю в плачевном состоянии. В банном халате, с распущенными по плечам влажными волосами, со страдающими глазами она по-прежнему выглядела красивой, но совершенно потерянной. Давно приняв снотворное, так и не уснула, двигаясь, как лунатик.

Они легли лицом к лицу. Ляля смотрела на густые брови, гладкие щёки Романа, пухлые губы, много лет целовавшие только её. Он всегда принадлежал ей, и теперь она берёт его обратно, делая Роме добро. И себе тоже. Почему себя нужно сбрасывать со счетов? Чтобы выглядеть лучше в собственных глазах? Какое лукавство. Им обоим восстановленная близость принесёт благо. Наслаждение способно утолить любую боль, хотя бы на время. Светику придётся смириться.

Ляле было так хорошо, что она расслабилась, и снотворное подействовало. Ее разбудил влажный, булькающий храп мужчины, обременённого лишними килограммами и искривлением носовой перегородки. Только этого не хватало! Хрупкий сон и больная голова Ляли нуждались в полной тишине. Придётся Роме перебазироваться на диван в малую гостиную. В юности он не храпел, а у Макса было лёгкое дыхание поджарого, физически развитого человека.

Когда утешитель явился на кухню, кофе уже остыло.

Не спешишь на службу? — спросила Ляля, чтобы избежать объяснений о прошедшей ночи. — Ты ведь, кажется, работаешь?

В зоопарке.

И что?

Он пожал плечами.

Вначале было интересно, теперь стало надоедать. Слишком однообразно. Зарплата — чистая фикция. Пожалуй, больше нс пойду, а то отвыкну думать. Света получает достаточно, а я нужен здесь.

Ляле хотелось заметить - «Не в такой степени», но она спросила:

Светка не мешала тебе философствовать?

Её можно не замечать, и она считает это нормальным. Неслышно идёт сзади след в след. Единственная брешь в моём мироощущении — ты. Ты притягиваешь всё, что с тобой соприкасается.

Значит, со Светой тебе было легче, чем со мной?

Легче мне только с собой. У процесса мышления горизонтов пет. - Неожиданно он хлопнул себя ладонью по лбу, заставив Ольгу вздрогнуть. - Ах, да! Совсем забыл! Мне надо было отвести Машку в детский садик! Ну, ничего, за один прогул меня Светка не убьёт.

Ляля скривилась, как будто Рома сказал что-то неприличное.

Пожевать найдётся? - поинтересовался добровольный спасатель,

Всё на столе. Масло в холодильнике,

А яйца есть? Утром Светик всегда жарит мне яичницу с ветчиной.

Тень подруги упорно витала рядом.

Я жарить точно нс буду. Как-нибудь сам, - произнесла Ляля с отвращением.

Она старалась не прислушиваться к тому, как Ромка, мотая головой и обжигаясь, смачно прихлёбывает горячий переслащённый чай, поглощая одну ватрушку за другой. По тарелке, зеркальной от жира, был размазан быстро подсыхающий желток, Ляля почувствовала сначала брезгливость, а потом стыд: с этим человеком она спала несколько лет, а знала так давно, что он стал как брат! Но всё равно противно.

Ольга встала из-за стола. Он с удивлением оторвался от еды:

Ты чего?

Я уже завтракала.

Когда она ушла в институт, под предлогом заботы о подруге Роме позвонила Семицветик.

-Ну как она там?

Никак. Жаль се. У нее даже иконка висит и свечечка заготовлена, наверное, в церковь ходила.

Мало ли кто теперь туда ходит, а вместо Бога самого себя в душе носит. Ей и с тобой лучше нс будет.

Посмотрим. Рано говорить.

Сама виновата, что осталась одна.

По крайней мере, она способна на поступок.

Никакой это нс поступок — игра в прятки с реальностью. Ты завтра про Машку не забудешь?

Ой да, извини. Будильник поставлю. Пока.

Прошла неделя. Званый гость оккупировал широкий диван в гостиной первого этажа. Ляля перешла из верхней спальни в нижнюю, но каждый ночевал в своей комнате. Она поняла, что не может вернуться на двадцать лет назад. Этот эрзац близости устраивал женщину, поскольку спасал от безумия. Устраивал ли мужчину? Значит, устраивал, если он оставался.

Рома никогда не был жарким любовником, и единственная женщина, которую он сильно желал, звалась Лялей. На вынужденную роль наперсника он согласился без церемоний; хотя бы видеть ее постоянно — уже большая удача. Но находиться рядом и ис обнять... Каждый вечер, засыпая на чужом диване, Роман спрашивал себя: «Почему я здесь? Ведь она нс любит меня и никогда нс любила. По молодости я заблуждался, а сейчас, чтобы терпеть эту чудовищную муку дружеского соседства, нужно избавиться от наплывающих воспоминаний о прошлом наслаждении. Господи, дай мне забвения!»

Роман вставал затемно, когда Ляля еще спала, ехал к себе и отводил Машку в садик, а вечером доставлял обратно. Его день проходил в метро, благо он ехал по прямой и умудрялся читать книжки на ходу. Но Семицветику этого было мало, в воскресенье она явилась на Кутзовский собственной персоной, якобы затем, чтобы привезти мужу необходимые вещи, словно он нс бывал дома два раза на дню.

Заодно посмотрю, как вы тут живёте, — защебетала она как ни в чём нс бывало.

А мы не живём, мы сосуществуем, - уточнил Рома, а Ляля подумала: какой же он умница — всё понял, и теперь не надо искать слова, чтобы нс пускать его в свою постель. А Светке сказала наедине:

Пойми, я не держу его.

Понять можно, простить нельзя, подруга дорогая. Ты ведь, когда звонила, знала, что он к тебе побежит. Простить не получается.

А я и не прошу. Это твоя совесть корячится - что бы еще такого добренького совершить, чтобы мне совестно стало. А мне нс совестно. Мне - никак. Ты зачем приехала? Укорять?

В глаза посмотреть,

Ну, смотри. Плохо мне, Семицветик, А Ромка к тебе вернётся. Всякая неестественная ситуация рано или поздно должна разрешиться.

Лучше рано. Ладно, Живи как живёшь.

Да не живу я. Не живу! — вдруг закричала Ольга так страшно, что Света зажала уши ладонями, логом обняла подругу.

Ну, не надо, не надо, успокойся.,.

Что за шум, а драки нет? — спросил Рома, влетая в комнату,

Да всё в порядке, — успокоила его Света. - Ну, я поехала — дел невпроворот,

Рома проводил жену до машины и вернулся, улёгся с книгой на диван в кухне. Покладистый, всё понимающий - как же он раздражал Лялю. Когда по телевидению транслировали футбол или хоккей, он ничего вокруг не слышал, не видел и только непрерывно, почти машинально ел, нервно сметая всё подряд, в основном полуфабрикаты. Готовить он не умел - нужды нс было учиться.

- Неужели, хотя бы из уважения ко мне, ты не можешь пользоваться ножом, а нс кусать от куска, как делал в детстве, чтобы позлить родителей!

Детство — великое время формирования привычек, - отвечал Рома в перерыве между таймами, — Если Светка меня не переделала, тебе нс справиться.

Опять вечный укор добродетельным Светиком. Он даже нс замечает, что мыслями постоянно возвращается к семье. Это становилось невыносимым. «Пора отправить его назад», — всё чаще думала Ольга, но однажды, возвращаясь вечером из института, подняла глаза, увидела свет в своих окнах и расплакалась, В конце концов, не такие уж страшные у Ромки недостатки. Подружка его распустила, а она приберет к рукам. Зато нс надо маяться весь вечер, втайне от самой себя ожидая уже почти невозможного звонка от Макса, а потом пить снотворное. Когда старый друг рядом, на душе спокойнее.

Рома, как всегда, встретил ее в прихожей, чмокнул в щёку, снял шубу, стянул сапоги, обул в тапочки. Милый. Жаль, что она к нему ничего нс чувствует. Странная судьба.

Как прошёл день? - нежно и расслабленно спросила Ляля.

Отлично. Читал, в магазин сходил, прикупил пошамать — колбаски, сыру, пельменей. Ты забыла, что в холодильнике пусто. Кстати, денег оставь, а то у меня последние. Не у Светика же просить,

Упаси Господь. Оставлю. Кто-нибудь звонил?

Нет, - соврал Рома, которому всегда раза два-три в день звонила жена. - Приходила девица убираться. Я сначала не хотел пускать.

А, это Лиза приехала - она на каникулы домой в Краснодар моталась. Подрабатывает в трёх квартирах. На учёбу не хватает.

А помнишь, как мы с тобой поступали в институт: знаешь — не знаешь,

Ностальгируешь но старым временам?

Да нс очень. Там тоже было мало хорошего, но не такое безумие, в котором мы сейчас живем. Врачи нс будут лечить, если нет денег, пенсионеры умирают, потому что слишком дороги лекарства, художник пишет картины, которые продаются, а не те, что ему хочется. Деньги, деньги, деньги. Пусть они останутся, но нс вместо души, радости, благодарности, дружбы.

Что всё зло от денег - думают только бедные. Деньги - это хорошо.

Когда они есть. Ты замечала, сколько народу роется в помойках?

Всегда есть другой способ заработать, Не хотят. Попрошайничать проще. Да, раньше в помойках никто не рылся, а на чём всё держалось, запамятовал? Забыл километровые очереди и шмотки из-под полы? Честнее заплатить, чем использовать связи. Я, например, к своему стыду, знаю точно, как много для меня сделал папа, его имя и возможности, С Максом я поступила по-своему усмотрению, И что хорошего?

Это только кажется, что сама. Сдаётся, Виталий Сергеевич все в твоей жизни разыграл по собственному сценарию. И начало, и тем более конец.

Почему ты так думаешь?

Иногда для разнообразия я нс думаю, а чувствую.

В Ляле поднялось, задергалось, застучало утихшее было беспокойство. Она схватила Рому за руку.

Знаешь, Макс вообще исчез! Пропал. Его нет на работе, а мне врут, что он в Ярославле. Но туда он точно нс приезжал и уже вторую неделю никому не звонил,

Рома насторожился:

Кто врёт? - он всегда смотрел в корень.

Выходило, что врал отец. Почему — Ляля так и нс разобралась. Скорее всего, его неправильно информировал Бачелис. А ссылка на прокурора? Нет, непонятно. Пропустив вопрос, сказала:

В конце концов, какое мне дело? Я Максу никто.

Не юродствуй.

Ляля отвела глаза,

У Валентины он тоже не появлялся. А там двое детей без средств остались и сама на сносях,

Роман задумался. Когда же узнал про обыск, лицо его сделалось мрачным.

Попахивает жареным. Надо бы в милицию позвонить. Если нс тебе, то ей.

Разговор заново всколыхнул тревогу, но других последствий нс имел. Ляля считала нс вправе заявлять о пропаже сотрудника отцовского холдинга, а Валя боялась. Несмотря на то, что стояла зима, она снесла в ломбард свою кроличью шубу, а к букинистам

дореволюционное издание Библии в кожаном переплёте с золотым тиснением, подарок отца к семнадцатилетию. Оно совпало с окончанием школы, но за это событие Валя не получила ничего

отметки в аттестате стояли сплошь посредственные. Таким образом родители как бы вознаграждали себя за то, что произвели дочку на свет, а нс за сё мужество жить по законам, которых она нс выбирала.

Валентина была ни глупа, ни проста, как могло показаться на первый взгляд. Она много читала, хотя при плохой памяти иной раз и выглядела неучем. Но даже зная и понимая более написанного, стеснялась высказаться, так как воспитывалась в большой строгости и послушании, характерном для адвентистов седьмого дня - таких чрезвычайно много в Ростове и Ростовской области. К этой протестантской церкви, или, как говорят с подачи православных священников, секте, принадлежала вся семья Вали. От других христиан адвентисты отличаются тщательным изучением библейских текстов, педантично следуют каждому слову и букве священных книг, не носят крестиков и нс молятся изображениям Спасителя и святых, приравнивая эти изображения и мощи к языческим идолам. Крещение принимают полным погружением в воду в возрасте, когда человек способен сознательно выбирать вероисповедание. Десять заповедей, записанных Моисеем со слов Создателя на двух каменных скрижалях, истинно верующими адвентистами соблюдаются неукоснительно, в соответствии с четвёртой заповедью, не работают в субботу - но Старому Завету суббота последний, седьмой, день недели, - посвящая сё Богу и молитве. Отсюда и суровость в воспитании молодежи. Некоторые родители своих детей нс то что на танцы, даже в кино не пускают и телевизор смотреть запрещают, но такой фанатизм скорее исключение, чем правило, и верующая сельская молодежь, где она ещё есть, внешне мало отличается от городской, хотя внутренне - несомненно.

Для Вали картинки на телеэкране плохо совмещались со станичной реальностью. Если бандитские разборки, депутатские драки, ушлые следователи, купленная взятками милиция и есть жизнь в большом городе, то чур меня чур! Однако любовь распорядилась её судьбой, не спрашивая предпочтений. Максим был атеистом, хотел учиться и работать не просто в городе, а в столице. Родители Вали, скрсня сердце, смирились с таким женихом, но когда дочь, нарушив все каноны и запреты, ещё до свадьбы потеряла девичью честь, да так, что срам стал виден единоверцам воочию, они выгнали ее из дома. Приходилось жертвовать одной дочерью ради трех других, что подрастали и нуждались в нравственном примере.

Столица показалась Валентине суетной, неразумной и бессердечной. За несколько лет она к ней так и не привыкла. Даже горячая вода из крана и стиральная машина не примирили с жёсткой городской сутью, В громадах каменных домов нс было ни удобства, ни красоты. Невозможность сравнить эти скалы, пики, скорлупы, тонкие ломти, опоясанные стеклом, с уютом привычного жилья, вселяла страх. Рассованные по бесчисленным этажам и ячеям люди, отделённые дверями, углами и стенами, друг с другом не здоровались, за жменей соли или стаканом постного масла взаймы к соседям нс ходили, если случалось несчастье, хотя бы словами сочувствия не помогали, не праздновали всем миром свадеб и рождения детей. Валя скучала по здоровому свежему воздуху, по земле, зелени, лесам и быстрой реке, по летним заготовкам и съестным припасам в погребе, без которых не прожить долгую зиму. Особенно трудными, если не голодными, были в станице последние годы, когда приходилось батрачить на бывшего председателя совхоза, скупившего за бесценок крестьянские земельные паи в смутное время реставрации капитализма. Но Валя не боялась работы, работа на земле была понятной, естественной деятельностью, производством еды, служившей основой жизни.

Из-за огромности и скрытности города она не видела, чтобы еду изготовляли, зато на каждом шагу продавали. Валя жила в районе дорогих магазинов, где цены приводили в ужас. Как ни пыталась, она никак не могла соотнести их с теми затратами труда, которые хорошо представляла. Лёгких денег Валя не знала никогда, и её ставило втупик, что здесь никто не уважал металлические монеты: кассирши зачастую мелочь просто не сдавали, а попросить Валя робела - другие покупатели медь не брали. Правда, Максим снабжал се деньгами, нс считая, и даже не требовал отчёта, что тоже выглядело ненормальным. Продукты большей частью привозил сам, ведь у него машина, а у неё - живот до носа, и почти постоянно. По-деревенски не сведущая в хитростях, позволяющих городским женщинам спать с мужчинами и не беременеть, с вбитым в голову понятием, что детей посылает Бог и избавляться от них есть убийство, иначе говоря - смертный грех, Валя боялась абортов, а Максим никогда не предлагал. Вот она и рожала.

Вся жизнь Валентины, выбитой из привычного уклада, сосредоточилась на Максиме. Она подчинялась его желаниям безоговорочно не только потому, что любила, у неё и выхода другого не было. Мужчина - единственная опора и защита в чуждом мире. И вот он исчез. Она замерла в напряжённом ожидании известия о большой беде, не сомневаясь, что с любимым случилось что-то ужасное, неодолимое. Ничто другое не могло заставить его забыть детей. Но что теперь с ними станет? В Москве друзей или близких у неё нет. Была в гостях у Ольги, когда ещё считалась сестрой Максима, несколько раз встречала там Брагинских, Виталия Сергеевича Большакова. У них взаймы не попросишь. Кто она им? И чем отдавать? На работу не берут - специальности никакой, в палатке торговать - сказали, надо большую взятку для начала дать. Если повезёт, могла бы устроиться уборщицей - так через месяц рожать. Валя вспомнила вместительный подпол в родном доме, забитый банками с овощными и грибными соленьями, фруктовыми и ягодными компотами, вареньями, жареным кроличьим мясом, залитым собственным жиром в глиняных крынках, бочонок солонины, закут с горой картошки. Вспомнила и заплакала. Но слезами детей не накормишь.

Денег хватило на месяц. Она растягивала продукты, как могла, сама почти ничего не ела, всё малышке и Славику, но тот, который ждал выхода в недобрый свет, тоже требовал пищи. День, когда кончился последний кусок хлеба, пришёлся на субботу. С тяжёлым сердцем Валя одела детишек потеплее, сама - кофту на кофту, платок и демисезонное пальто: в десять градусов мороза сколько- нибудь да выдержит. Стала в ближнем от дома подземном переходе через Кутузовский проспект и, сделав над собой нравственное усилие, выставила вперёд ладонь. Рядом тоже стояли люди, но они были заняты делом. Одна тетка в толстой куртке из плюша торговала хрусталём, другая, тоже тепло одетая, ночными рубашками и полотняными бюстгальтерами гигантского размера — эти реализовывали натуральный продукт, полученный на родном производстве вместо зарплаты. Во всяком случае, так они громко сообщали прохожим, стараясь привлечь внимание к товару и к бесстыжему государству, страдавшему беспамятством, когда дело касалось простого человека. Подальше стояла совсем молоденькая девушка, подросток и, держа красными пальцами у губ музыкальный инструмент, выдувала из него жалобные звуки, которые отдавались в сердце щемящей безысходностью. На полу лежал футляр с мятыми бумажками и мелочью. Девочка была одета в куцее тряпичное пальтецо, наподобие Валиного. Валя подавила дрожь, свободной рукой крепче прижала к себе малышей и закрыла глаза.

Подавали плохо, да еще какой-то бомж прицепился, стал кричать, что чужое место заняла, но она молчала, как неживая. Потом подошёл милиционер с двумя звёздочками на погонах, потребовал документы, глаза у Вали с испуга округлились - паспорт остался дома - нс думала, что в нищенском деле понадобится. Она поборола робость и решилась сказать:

У меня муж пропал. Я хочу заявление написать.

Ты бы что-нибудь новенькое придумала, - скучно произнёс служитель порядка и посмотрел на детей. - Свои или в аренду взяла?

Что? - не поняла Валя.

Лейтенант сделал задумчивое лицо.

В общем так, женщина. Вижу, ртов у тебя много. Сегодня стой за так, ладно уж, а с завтрсва — сотня в день. Это тебе со скидкой, как многодетной и новенькой, А там посмотрим. Ясно?

Нет, - тихо ответила беременная и облизала пересохшие от волнения губы.

Тогда больше здесь не показывайся.

На собранные гроши Валя купила пакет молока и полкирпичика дешёвого серого хлеба. Ночь прокашляла - простудилась, но на другой день опять пошла, в дальний переход, чтобы не встретить вчерашнего милиционера. Тут оказалось ещё хуже - народу разного полно: кто играет на баяне, кто поёт, кто молча картонку показывает, но все просят. Женщина цыганского вида стала гнать новенькую прочь с громкой бранью и проклятиями, пустив в ход грязные кулаки. Валентина струсила, побежала тяжело, волоча за собой детей, и поскользнулась на обледенелых ступенях. Словно раскаленная спида вошла в поясницу, нездешняя боль переломила спину, Валя рухнула на лестницу грузно, как куль с картошкой, и потеряла сознание.

Пришла в себя в послеоперационном блоке. Одуревшая от наркоза, с безразличием выслушала врача, который сообщил, что ребёнок родился мёртвым, но когда узнала, что двое других, безымянные, находятся в детском учреждении временного содержания, и начала истерически кричать, не останавливаясь до тех пор, пока ей не дали адрес приюта. Через несколько дней Валю перевели в общую палату, и ей удалось уговорить гардеробщицу выдать пальто, якобы для обмена на шубу - мама ждёт в вестибюле.

Где та шуба и где та мать? Поздно вечером, в больничных тапочках на босу ногу, Валя доехала зайцем на троллейбусе до

Кутузовского, позвонила в квартиру Большаковых, и когда Ольга открыла дверь, упала на колени. Ударилась непокрытой головою о порог, рыдая и протягивая бумажку с адресом:

Простите меня, простите! Я виновата, я уйду, сгину навсегда, только спасите детей! Мне нечем их кормить. Век молиться за вас буду, ноги целовать - детей спасите!

Глава 14

С помощью Ромы Брагинского дела Валентины устроились в несколько дней, малышей вернули, и вместе с матерью он отвёз их на квартиру. Ему же досталось приводить несчастную женщину в чувство. Она выглядела совершенно помешанной, всё время плакала и казнилась:

Это Господь меня покарал за то, что жила без родительского благословения, в грехе прелюбодеяния, что за милостыней и в магазин ходила в субботу!

Я её успокоил, - докладывал Роман Ляле. - Напомнил, что Иисус в Новом Завете сказал, что суббота для человека, а не человек для субботы. А она мне - да что вы такое говорите? Это Сын Божий сказал фарисеям, которые исказили смысл заповеди и не помогли умирающему, поскольку дело происходило в субботу, то есть всего лишь послабление на экстренный случай. А я ей - а думала ли ты, моя дорогая, почему Евангельские тексты написаны в форме притчи? Она только глазами хлопает. Я ей поясняю, что притча не фиксирует конкретный случай, а является примером, который можно распространить на другие события в пространстве и времени. В притче, как и в соблюдении законов, важна не форма, не буква, а суть. А суть есть любовь. Ты из любви к своим детям нарушила субботу, поэтому и греха на тебе нет.

Ну, ты даешь! - поразилась Ольга. - И откуда только всё знаешь?

Нс всё. Мало. Но кое-что читал и способен мыслить логически, - скромно потупился Рома.

А на мне есть грех?

Ляля спросила очень серьёзно, с искренней печалью. От неожиданности и сложности нс вопроса, но ответа, Рома смутился.

С моей точки зрения, ты просто святая.

А вообще?

А вообще — вопрос не ко мне. У каждого своя правда. Я необъективен.

Ляля медленно подошла к тёмному окну и стала смотреть на улицу, сплошь запруженную машинами. В одну сторону светляками летели белые огоньки подфарников, а в другую - красные дьявольские глаза задних фонарей.

Правда, правда... Что есть правда? - задумчиво вопрошала она стекло.

Рома обнял её сзади за плечи. Она нс пошевелилась. Тогда он стал целовать тяжёлые волосы. Ляля продолжала молчать, по он не решился на большее, только спросил:

Неужели в тебе ничего не отзывается?

Она снова не ответила, и он подумал, что женщина прислушивается к себе.

Что мне сделать, чтобы вернуть прежнее? - спросил он с робкой надеждой.

Бедный, бедный Рома...

Вернуть ничего нельзя, а что можно - нс принесёт прежней радости.

Почему вы не разминулись с ним там, на шоссе? - сказал он с недоумением. - Ведь ваша встреча - случайность.

Ах, Рома! Всё видимое и невидимое есть одна великая случайность, И ты, и я тоже явились в мир случайно, тебя и меня могло просто не быть.

Но ты есть, и я умираю - хочу тебя, - сказал он.

Ляля прочла его мысли: Макс пропал, исчез, он больше никогда нс встанет между ними. И, нс оборачиваясь, ответила громко и недвусмысленно:

А я умираю - хочу другого. И это не важно, жив он пли нет.

Больше Роман не пытался возобновить близость.

Ольга сняла со счёта Максима большую сумму, полагая, что именно его дети имеют право на эти средства, и даже посоветовала растерявшейся женщине, в каком надёжном банке их разместить. Сказала:

На твой век хватит. Детей вырастишь, а там они уже сами заработают на прокорм. Это будет другая жизнь, и они в ней худо-бедно разберутся. Тут мы им нс помощники.

К собственному удивлению, Ольга не испытывала к Валентине неприязни, хотя именно она являлась причиной всех несчастий. Но

сейчас не время искать виноватых - от Макса по-прежнему не было вестей, и это выглядело пугающе. Вопреки детективной ситуации, Ляля надеялась, что он жив, поэтому оставила немного денег на счету - вдруг ему понадобятся.

От друга она ничего не скрыла, но просила нс сообщать подробностей Светику. Увидев, какую сумму хранил пропавший муж Ляли, Рома покачал головой:

Всё-таки надо заявить в милицию. Просто так люди ие исчезают. Чем дальше, тем подозрительнее выглядит молчание твоего папаши. С трудом верится, что он ничего не знает. Тут наверняка замешаны очень большие деньги. Знаешь, ничего нет страшнее больших денег, потому что они всегда есть производное большой несправедливости по отношению к тем, у кого их отняли. И пусть победитель умнее и ловчее, это не меняет нравственной оценки. Никакое оружие с ними нс сравнится, потому что оружие тоже имеет стоимость. У денег нет ни запаха, ни морали, ни жалости. Они самодостаточны и владеют теми, кто ими владеет. Нс власть имеет деньги, а деньги имеют власть, как блудливую бабенку.

Ромка, да ты оппозиционер!

Ага. На диване,

И откуда это у тебя, никогда не добывавшего в поте лица хлеб свой?

Он пожал плечами и показал пальцем на потолок:

Оттуда.

Ляля почувствовала, как со скрипом провернулись жернова совести. Надо забыть обиды и использовать все возможности, чтобы выяснить судьбу Макса.

Хорошо, я попробую поговорить с отцом.

Она дождалась вечера и позвонила в коттедж, Большаков сам снял трубку и, конечно, был недоволен вопросами:

Не понимаю твоего настырного интереса к отыгранной фигуре, - откликнулся он раздражённо, - Чтобы ты наконец успокоилась, могу сообщить: есть данные, что Есаулов смотался за бугор — пропали его загранпаспорт и принадлежавшие вам акции холдинга. Странно, что после развода ты их у него нс отобрала. Непростительное легкомыслие. Если твой бывший муж продаст акции на бирже, а сделать это можно через подставное лицо, получится огромная сумма, но главное — но целостности корпорации будет нанесен серьёзный удар.

Уверена, он никуда не уехал, - сказала Ляля благоразумно промолчав о тайнике. - Макс не бросит меня.

Ну, дорогая, ты слишком высокого мнения о своей особе. По-моему, вы и развелись потому, что у твоего хваленого казака оказалась вторая семья.

Это не имеет значения.

Вот как? - насмешливо заметил Большаков. - Теперь уже нс имеет?

Да, - повторила Ляля. - Он любит меня, а я его.

Ты неизлечима!

И очень рада. А ты излечим, и мне безумно жаль.

Разговор, кроме новых загадок, ничего не принёс. Она испытывала всё нарастающее беспокойство. Акции и паспорт искали, поэтому и обшаривали квартиру. Действительно ли сыщики Ба- чслиса думают, что Макс сбежал с ними за границу, или что-то скрывают? Что совершил Макс - преступление, предательство? Или стал жертвой случайности - роковой, а может быть, рассчитанной? Вопросы, вопросы и ни одной догадки. Где найти ответ, она не знала, но идти в милицию или в прокуратуру нс хотела. Эти органы вышли из доверия. Слишком много примеров, когда они не защищали жертву, а прикрывали правонарушителя, а то и сами совершали преступление. Советский слоган «Моя милиция меня бережёт» давно выглядел, если не издевательством, то насмешкой.

В воскресенье забежала Светка, как обычно решительная, а на этот раз ещё и оживленная. У нес всегда был нюх на чужие несчастья, но возможно, Рома доложил о злоключениях Валентины.

Возьму над нею шефство, - сказала добрая самаритянка.

Ляля попробовала охладить её пыл.

Не нужно, я дала ей денег.

Ой, всегда только деньги! А душа? Ты только подумай: отец её детей пропал! Непонятно, почему Виталий Сергеевич не займётся этим вопросом? Они же столько лет вместе работали.

Отец Валиных детей! Почему дети важнее любви? И Ляля сказала, меняя тему:

Нс понимаю, почему ты счастлива, а я нет?

Свету нс собьёшь, Света умела быстро переключаться.

Потому что я просто живу, а ты постоянно чего-то хочешь.

Ничего особенного я не хочу. Даже детей от Макса не хотела, чтобы они не мешали его любить.

Подруга радостно вскрикнула, словно любимая футбольная команда мужа забила гол:

Вот! Это неестественно! Нельзя нарушать порядок вещей! Поэтому ты, красивая, с детства благополучная, подыхаешь от тоски и одиночества, а я, замотанная бизнесвумен - а некрасивой была всегда, даю тебе попользоваться своим мужем.

Как ты похожа на мою мать! - с горечью сказала Ляля. - Мама тоже считала, что порядок всему голова. Порядок нарушился, и она повесилась. А жить надо до конца.

Почему?

Для того кто умирает, смерть ничего не решает, она просто снимает вопрос с повестки дня. Я уже умирала: как будто заснула и не проснулась.

Так просто?

Да. Нс страшно, но очень неприятно.

А я к смерти отношусь с трепетом. Что-то там, за гранью, еще должно быть. Нельзя примириться с тем, что мы все только простейшие организмы на теле планеты, лишайники, которые воображают, что думают. Нами руководит высшая сила.

- Если бы руководила, ещё полбеды, а то дела вершатся несправедливо, неразумно, в непонятной последовательности,

Не знаю, не знаю, - хитро прищурилась Светик, - по-моему, все нормально. Каждому по делам его.

Ты говоришь словами из Библии.

Кстати, полезное чтение. Там много мудрости. Мы голову ломаем, а две тысячи лет назад уже всё было сказано. Я тебе пришлю.

Ольга отмахнулась, но от Светика так просто нс отделаешься. На другой день с книгой явился Дима, старший сын Брагинских, и, поедая тирольский пирог с ежевикой - единственную сладость, которую Ляля себе позволяла, — безапелляционно заявил:

Мама сказала, чтобы я тут у вас пока пожил. Она от меня устала.

Вот здорово, — фальшиво обрадовался Рома, а Ольга подумала, что окончание сеанса врачевания её души старым другом гораздо ближе, чем можно было полагать.

Светику с самого начала элементарно не хватало на сына времени, приходилось его просто баловать, благо зарплата позволяла, Муж жил своими собственными потерями и обретениями, мало интересуясь жизнью вокруг, кроме того, он считал принципиально вредными все системы воспитания детей. Теперь Рома с удивлением и даже с некоторой опаской смотрел на шестпадцатилетнего оболтуса: тот был выше па голову, говорил басом и называл его палаткой. Пушистый котёнок вымахал в молодого зверя, а что это за представитель фауны и как с ним обращаться, папашка не знал, поэтому иногда покрикивал и даже отвешивал подзатыльники. Из класса в класс мальчика переводили за взятки, которые так ловко умела давать Светик - это было проще, чем проверять тетрадки, и существенно экономило дефицитное время. Теперь предстояло спасти великовозрастного ребёнка от армии. И спасут, кто бы в этом сомневался. Во всяком случае, нс Дима. Он являл собой ярчайший пример эмоциональной глухослспоты. Диму ничего не смущало, не трогало, жалость была ему так же чужда, как и ответственность, он с детства привык тратить деньги, не утруждаясь вопросом, откуда они взялись. Он знал, что булки и ассигнации не растут на деревьях, но это было непринципиально. Жил, нс напрягаясь, по живому примеру отца, с упоением смотрел по телевизору спортивные передачи и часами разговаривал по мобильному телефону, щедро оплачиваемому матерью.

Этот постоянный бубнеж Лялю раздражал. Как-то она не выдержала, спросила, перефразируя Лермонтова:

Рука бойца держать мобильник нс устала?

Замри, - сказал Дима кому-то в трубку. - Тут отцовская зануда топорщится.

Он лениво повернул голову.

- Ну, чего опять? Ой, ой, только не гневайтесь и не командуйте. Вы же папашке не жена, а любовница. Пока он здесь, я имею право находиться рядом.

В его словах, кроме хамства, присутствовала логика.

Это не твоего ума дело, — сухо парировала Ляля. - Если живешь в моём доме, изволь вести себя прилично.

А я что, голый зад показываю?

К экзаменам надо готовиться, а то в армию загремишь.

А мать для чего? Надеюсь, кошель у неё нс треснет.

Твоя мать вкалывает за троих, а дед погиб на войне не для того, чтобы ты стал лоботрясом.

На какой войне?

Ляля не сразу поняла вопрос.

На Отечественной.

Дима ухмыльнулся:

Двенадцатого года? А то еще был Афган, Чеченская, ну, там Япония, Вьетнам, много всего. И чего вы всё воюете? Я вот точно - пушечным мясом быть не хочу. Отстаньте от меня со своей вшивой политикой и моралью! Дайте жить свободно!

И что ты подразумеваешь под свободой?

Да отвязку от вас! В другой плоскости, в параллельном мире. Математичка учила: параллельные прямые никогда не пересекаются, Значит, и нам не грозит.

Школьного курса геометрии не усвоил, а берешься философствовать.

А вы усвоили. И что, легче жить стало?

По-крайней мере, я существую осмысленно.

Да не врите! Все вы - хлам из отживших слов, который хламом себя признать стесняется. Согласен: в нашем мире вам неуютно, непонятно, но не я виноват, что ваше время кончилось. Когда-нибудь, уплывёт и моё — если вас это утешает. Только скоро не ждите.

От таких, как ты, ждать нечего.

А мы деток наплодим, свободных от дурацких традиций, без границ в голове. Житуха, обещаю, будет стильная. И кто нам помешает? Старые умники? Ваши детки-то, тётя Оля, где?

Она вздрогнула, резко повернулась и вышла. Дима дунул в трубку:

Ты здесь? Ага. Правды в глаза никто не любит. Да, ушла, распалась, как античастица. Да, богатенькая. В девяностые се панаша хапанул по-крупному. Квартира в два этажа, а она со скуки мается, пытается меня воспитывать. Совсем не шарит! Меня. Воспитывать. Как будто я на горшке сижу!

С тех пор с младшим Брагинским Ляля разговаривать перестала, но поскольку общие темы для бесед отсутствовали, то Рома ничего нс замечал. Однажды она застала парня в странном состоянии: глаза закатились, мышцы расслабились, он съехал со стула и распластался на ковре. Ольга всполошилась, сильно тряхнула Диму за плечи.

Ты чего нанюхался?

Колёса выпил, — просипел он, с трудом ворочая языком.

Вот дурак!

Ольга с трудом оттащила подростка в ванную и засунула ему два пальца в рот, чтобы вызвать рвотный рефлекс. Он чуть не откусил ей руку. К счастью, таблетки нс успели полностью всосаться. Закончив процедуру, Ляля смыла сопли и слёзы с лица бедолаги, потом напоила крепким чаем с лимоном.

Я только попробовать хотел.

Ну и как?

Вы паиашке не говорите, - шмыгая носом, жалобно попросил герой нашего времени. - Он меня прибьёт.

Откуда такая уверенность?

Странный он. Я его не понимаю.

А ты пытался?

Дима не ответил, а на другой день вернулся домой, поближе к маме.

Ляля долго колебалась, но всё-таки решила, что не имеет права утаивать происшествие от отца мальчика — мало ли как будут развиваться события. Рома разволновался нс на шутку и прямиком направился к холодильнику. Произнёс извиняющимся тоном:

Универсальное средство от тоски и чувства вины. Бутерброд с колбаской съешь - и полегчает, можно жить дальше,

Счастливчик.

Уже успевший проглотить несколько крупных кусков, счастливчик откинулся па стуле и сказал грустно:

Нет, Лялечка, я человек пропащий. Бесплодная смоква. Дети - Светкины, я к ним равнодушен, и они это знают. Да и какой из меня отец - без идеи, без интереса к бытию. Повзрослевшие дети вообще хорошо обходятся без взрослых. Мы только мешаем им, навязывая своё представление о мире, который, пока мы старели, уже успел измениться.

Откуда такой пессимизм? По-моему, ты сильная личность,

Среди жертв безответной любви - сильных нет. Сильные или её не допускают, или способны стереть из памяти, Я тебя забыть нс могу, а ты меня не любишь.

Да, Рома. Нс люблю.

И я тебе больше не нужен.

У Ляли сжалось сердце: кто кому должен помогать?

Очень нужен* Не уходи.

Зачем она солгала? Зачем мы вообще лжём, ищем для выражения чувств окольные пути, отодвигаем момент истины? Неужели правда так ужасна и разрушительна? Тут надо решить, что важнее: нс лгать из нравственного принципа, умиляясь собственным стоицизмом, или пожалеть другого? Но разве не фарисейство - все понимать, мучиться мерзостью вранья и поступать вопреки? Да и шильце всегда найдёт в мешке дырочку. Макс так гордился прямотой, а запутался в обмане. А ещё, может быть, правда потому опасна, что мы владеем только её маленьким кусочком, отражением в кривом зеркале собственного сознания, но как узнать всю правду, и такая, вся, по силам ли каждому?

Ляля вздохнула, не находя в себе согласия, и повторила:

Очень нужен.

Рома остался, и скоро она пожалела о своей слабости - из коттеджа на городское житье вернулись «молодожены», С какой стати? С бьющимся сердцем она наблюдала, как шофёр, понукаемый Баче лисом, таскает чемоданы, бесконечные коробки с туфлями и пластиковые мешки с одеждой. Юрисконсульт довольно долго находился в комнатах начальственной четы, потом прошел мимо дочери шефа и откланялся, не вступая в разговор. «Он всё ближе к отцу, — подумала Ляля, чувствуя в этом факте ускользавший от формулировки негатив, - и к его хитрой мерзавке с непроницаемым лицом, что тоже нс выглядит случайностью — они вместе работают, и, помнится, папа говорил, что именно Бачслис ее рекомендовал.»

Обитатели квартиры иа Кутузовском старались избегать прямых контактов, что получалось не всегда. Виктор Сергеевич с женой заняли верхний этаж, но кухня-то, хоть и просторная, была одна. В семье, где все кормятся кое-как готовыми продуктами, а не сидят чинно за обеденным столом в ожидании, если не лакея, то кухарки или домработницы, кухонное пространство оставалось неизбежным местом пересечения, К тому же надо учесть, что угловой диван под торшером напротив телевизора и по соседству с холодильником давно облюбовал Роман. Несмотря на большой физический объём, он никому мешать не мог, но, как оказалось, раздражал. Скорее всего, не отца, а его жену, и выяснилось это очень скоро.

В тот вечер старшие жильцы застали младших за ужином иа общей кухне. Роман трудился над птичьей ногой, смахивавшей внушительностью иа мускул страуса, Ляля пила зелёный чай с сухим печеньем. Пары обменялись невнятным приветствием, после чего Виталий Сергеевич занял свое место у торца стола, а Вероника стала доставать из холодильного шкафа разную снедь. Она долго шуршала упаковками, пока не захлопнула дверцу с громким возгласом:

Так и знала, что обезжиренного французского сыра опять нет! В конце концов, мне это надоело! Придётся завести второй холодильник и вешать на него замок.

Ольга нобледнсла.

Я не употребляю такой дряни.

Зато ваш приятель, кажется, отсутствием аппетита не страдает. Не сомневаюсь, что он метет мой сыр заодно со всем остальным. Кстати, вчера исчезла целая упаковка ананасного йогурта, который я употребляю на ночь для сжигания калорий.

Отец опустил глаза, Рома молчал, поскольку сыра не любил с детства, а йогурт к разряду еды нс относил. Стул с грохотом вылетел из-под Ляли - сравнявшись рослом с Вероникой, она почувствовала больше уверенности.

Вы вошли в приличную семью, так извольте соблюдать элементарный этикет!

Милая, очнитесь! — воскликнула референтша с явным удовольствием в голосе, при этом ни один мускул не дрогнул на её лице. — Какая вы семья? У вас нет ни матери, ни мужа, ни детей. Теперь мы с Виталием Сергеевичем семья, а вы жалкая иждивенка, которая ест наши продукты.

В тот же вечер Роман засобирался домой.

Не обращай внимания, она обычная сволочь, - сказала Ляля.

Что это меняет?

Ничего. А мне куда бежать? В Филькино?

Почему бы и нет?

Он уехал, и Ольга осталась одна, но Вероника войны не прекратила. Она давно строила обходные, долговременные проекты отторжения дочери Большакова от семейных владений. Развод падчерицы с Есауловым очень облегчил ей манёвры, которые были только частью грандиозного плана, созревшего в её не слишком красивой для большого ума головке - дирижёрской палочкой размахивал всё тот же Бачелис.

Во избежание мимических морщин, выразителем своих претензий к Ольге Вероника сделала супруга,

Виталий Сергеевич перед сном явился в спальню дочери, чему та вначале обрадовалась, но, как выяснилось, напрасно.

Я тут подумал и решил, - начал отец, - что пора тебе обрести самостоятельность. Квартиру я буду оплачивать, по праздникам подбрасывать тебе па булавки. Думаю, этого более чем достаточно, чтобы ты могла найти достойного мужа. На хлеб заработаешь сама.

Хлеба я не ем. Но как в твоей голове могла родиться подобная идея? Ты же богат.

Ну, в «Форбсе» моя фамилия пока не фигурирует, а вопрос с двадцатью процентами акций так и остался открытым. Если они всплывут, мне придётся несладко, И потом, средства лежат не в кармане, а в деле, и расходы соответствуют положению. Недавно Вероника захотела виллу на Кипре и небольшую яхту — игрушки дорогие, а содержание и того дороже. Ещё я прикупил очень нужный завод железобетонных изделий, недорого, но там нужна реконструкция и обнаружились долги,

Куда же смотрел юрисконсульт? — язвительно спросила Ляля.

Но Большаков нс удостоил замечание вниманием.

Предстоит большая работа по переоборудованию и подготовке персонала. Пока предприятие начнёт давать ощутимую прибыль, не один год пройдёт. Да и конкуренты серьёзные подрастают.

И на чьё имя оформлены новые покупки, в том числе заводик? На Веронику? Я так и подумала. Молчишь. Да что с тобой случилось, папа? Такой опытный психолог - ты ослеп?

Большаков нервно сглотнул.

Я её люблю.

Дочь обняла отца и грустно сказала:

Ах, как это знакомо! Бедный папка. Мы с тобой — два сапога пара.

Но Виталий Сергеевич сочувствию не поддался и от объятий отстранился - его миссия ещё нс завершилась.

Занятия серьезным делом отучили меня демонстрировать чувства* Я рационалист* Соблюдая этикет и правила общежития, мы можем по-прежнему мирно обитать в этой квартире, места хватит, но если твой никчёмный любовник не вернётся, будет лучше*

Он нс любовник, а друг.

Верится с трудом. Кстати, машину я тебе оставляю, впрочем, она и так оформлена на твоё имя, как и солидный банковский вклад, который мы с мамой сделали, когда ты пошла в школу. Правда, его съел дефолт, но государство что-то там обещало возместить.

Ну, если это государство - наше, то вряд ли даже твои правнуки получат на молочишко. А как коттедж?

- Коттедж подарен Веронике на свадьбу. Разве я тебе не говорил? Пока она там жить нс хочет, и мы его сдали в доверительное управление своему же холдингу. Никаких расходов, только чистая прибыль* Вот, кажется, и всё.

Нет не всё, - сказала Ляля горько* - А наша любовь? Её ты кому сдал в аренду и иод какие проценты?

Большаков взглянул растеряно.

Разве я не люблю? Просто уже нс тебя одну. Произошла короткая рокировка.

Память Ольги зацепилась за то, что когда-то их объединяло:

Мы давно не играли в шахматы.**

Но Виталий Сергеевич и на этот раз не сбился:

Да что ты? Играем каждый день и всегда новую партию. Вся жизнь, - он новел рукой, - большая шахматная доска* Раньше ты это понимала.

Раньше и ты меня понимал.

Он пожал плечами. Их духовная близость истаивала.

Выходи за Бачелиса, - вдруг сказал отец. - По-настоящему свой человек. Его воспитывала мать и хорошо преуспела. Помнишь, на десятилетии холдинга я вас знакомил? Такая крепкая старушенция.

Смутно. Но вряд ли меня увлечёт франт с ушами Чебурашки.

Напрасно, напрасно. Внешность имеет значение для любовника, и то не всегда, а никак не для мужа. Семья - это островок, на котором можно защититься от бурь и встретить старость.

Мне рано думать о старости. И что мне острова? Мне нужен целый мир, который больше не существует!

Вот как раз Б а челне может положить к твоим ногам все прелести Вселенной, Несмотря на должность, он почти такой же акционер, как я. Объединить капиталы — мудрый шаг,

И сколько у него процентов?

Секрет, Много, Он пришел ко мне в трудную минуту с большими деньгами. Где-то нарыл. Пришлось уступить, не жадничая.

Какой ты щедрый. Ещё Тацит сказал: у кого нет врагов, того погубят друзья. Не опасаешься?

Его? Нет. Бачелис свою пользу знает - пока я жив, он на коне.

Боюсь, он и жену подбирает по принципу выгоды, потому до сих пор холост.

Жены у Юрия Львовича, действительно, никогда не было, даже о любовницах сплетни не доходили, словно он дал обет целомудрия или, как холодная женщина, терпеливо ожидал выигрышной партии. При его-то капитале? Это невольно вызывало недоверие: нс мог такой тщательно отлаженный механизм служить простым целям. Но если не простым, то каким?

Ляля вспомнила, как много лет назад Бачелис ловко скрыл разочарование, услышав от босса, что дочь выходит замуж. Неужели сам рассчитывал оказаться на месте жениха? Но, может, и померещилось, - тогда казалось, все окружающие в неё влюблены. С тех нор взгляд Бачелиса затвердел, словно под бархатом густых ресниц скрывается нож. Впрочем, возможно, она судит предвзято — ей нс нравились люди, которые имеют влияние на отца.

Сказала невесело:

Нс узнаю своего замечательного папку в роли свахи.

Что делать, если ты не знаешь, что для тебя лучше.

Может, это и правильно? По-крайней мере, душу не надо насиловать. Лучше для меня - значит хуже для другого. Ты же знаешь закон сохранения веществ: если в одном месте прибыло, то в другом убыло.

Кому нужна твоя девственная душа? Что-то не вижу охотников.

Ляля отшатнулась, словно получила пощёчину.

Мне нужна. Мне,

Странно и неприятно было видеть отца жестоким и не вообще, а к ней. Ольга почувствовала отчуждение и испугалась. Как она

раньше не замечала? Под ногами неожиданно разверзлась земля и образовался овраг, который не перейти. Теперь они но разные стороны, и на том берету вместе с отцом осталась часть её души. Но как и когда всё изменилось? Неужели манерная Вероника способна так исказить личность мужчины - нс простого, а властного, независимого, самоуверенного. Нет, нс то. Но что? Ольга не находила ответа.

Вспыхнула безумная мысль - а сама она любит ли отца, как любила прежде? Она ведь считала, что истинная любовь не умирает. Романтические бредни, аксиомы воображения! Любовь слишком нежная субстанция, сё даже подвергать испытанию опасно, а уж убить — ничего нс стоит, требуется только одно условие для палача - не иметь сердца. Но ведь сердце у отца было, было! И очень большое! Она слышала его биение, когда папа маленькой носил её на руках. Как оно катастрофически съёжилось, вынужденное переживать двуличие необходимости!

Но пуповина родовой связи ещё держалась. Чтобы оборвать се окончательно, понадобится потрясение недюжинный силы. Да разве ж за этим дело станет? Судьба уже замахнулась и замерла в ожидании удобного момента.

Ольга возвращалась из института домой поздно, на метро. Машину ещё вчера загнала на техосмотр, должны были вернуть, но как всегда задержали. Вечер стоял тёплый, пахло мокрым снегом и приближающейся весной. От метро до дома хорошим шагом минут десять. Тротуары Кутузовского проспекта, где с лёгкой руки партийной верхушки всегда обитали важные столичные чиновники, рабочие хозяйственной службы выскребали тщательно, до асфальта, но с утра, и к концу дня легко поскользнуться на тонкой ледяной корочке. В сапогах с высокими каблуками Ляля шла медленно. Она мысленно перебирала несчастья последнего года и удивлялась, какой густой полосой они повалили: смерть мамы, женитьба отца на жуткой женщине с маской вместо лица, измена Макса и развод, ето загадочное исчезновение, В довершение — эти головные боли, которые продолжались и с каждым разом длились всё дольше. После очередного приступа из мозаики сознания стал напрочь вываливаться больший или меньший кусок. Сначала она напряглась, пытаясь восстановить провалы, но потом пришла к выводу, что так даже лучше. Вместе с памятью уходили боль и желания. В конце концов, может она забудет прошлое и останется наедине лишь с безразличным настоящим. Поскорей бы.

Она уже была недалеко от дома, всего за квартал, когда увидела у тротуара темно-синий «Лексус», очень приметный, чтобы нс признать автомобиль Юрия Львовича Бачелиса. Почему он здесь? Ляля умерила шаг, не желая встречаться с юрисконсультом, и невольно заметила внутри силуэты целующихся. Слишком надолго они приникли друг к другу, чтобы считать поцелуй дружеским. Несомненно, любовный. Ольга невольно отступила назад, к подворотне, и замерла. Вскоре дверца распахнулась и выпустила даму в собольей шубе, а автомобиль поехал дальше.

«Вероника! Подлая тварь», - подумала Ляля. Теперь многое встало на свои места, в том числе охота за семейными акциями, преподнесенными ей и Максу отцом. Если сложить их с долей Бачелиса, получится решающий пакет. К тому же папа мог свою часть завещать, а еще хуже — подарить Веронике. Тогда его просто вышвырнут из кресла генерального директора.

Лялю бросило в жар. Отцу, единственно близкому человеку, любимому несмотря ни на что, грозила опасность.

Глава 15

Мать Бачелиса, крупная некрасивая женщина, была дворником. Не теперь, разумеется, а когда растила Юрочку. В молодости - передовая комсомолка Зоя Сидорчук, ученица рабфака и участница художественной самодеятельности, тянулась к активной жизни. Она решительно оставила маленький тихий и славный городок, из которых и состоит по преимуществу Россия, и переехала в столицу, поступать на факультет культнросветработы Библиотечного института им. Надежды Константиновны Крупской (жена Ленина, среди прочих просветительских задач, одно время занималась и библиотеками, сочинив ряд незамысловатых инструкций). Зоя рассчитывала вернуться в родные места директором фабричного клуба, в крайнем случае, кинотеатра — единственного в городе. Это ли не предел мечтаний провинциальной энтузиастки? Теперь бы сказали - хилые карьерные устремления, но нынче за окном другие времена. А тогда Зоя нс без оснований чувствовала себя патриоткой.

Конкурс в столь малопрестижный московский вуз, к тому же располагавшийся в то время за городской чертой, на железнодорожной станции Левобережная, был невелик, и девушка поступила без проблем, заселилась в общежитие (комната на двенадцать человек), кое-как перебивалась с хлеба на воду, поскольку из дома ей помочь не могли. Через год престарелые родители умерли, а Зоя даже на похороны нс поехала ввиду полного отсутствия денег. Она погоревала, но унывать себе не позволила, выдвинулась в старосты группы, летом организовала девчат на прополку овощей и окучивание картофеля в подмосковном колхозе - там кормили бесплатно, зимой подрабатывала в институтской канцелярии, а до начала лекций разносила но почтовым ящикам жителей Библиотечной улицы газеты и письма, В свободное время репетировала в театральном кружке и до самозабвения любила танцы, которые по выходным и в праздничные дни устраивались во всех московских вузах. В середине прошлого века, в отсутствие телевидения и компьютеров, танцевальные вечера были самым массовым и любимым развлечением молодёжи, попутно заменяя клуб знакомств.

Живая, энергичная, всегда весёлая, Зоя пользовалась успехом у парней, невзирая на грубую ленку непривлекательного лица. От женихов не было отбоя, в том числе перспективных, с отделения общественно-политической библиографии, среди них попадались даже партийные. А она выбрала щуплого, слабого здоровьем студента университетского юрфака Лёву Бачелиса, интеллигента в третьем поколении и интернационалиста по складу ума. Зое казалось, он больше других нуждается в сильной опоре, однако дальнейшая жизнь обнаружила в некрепком теле Лёвушки стоический характер. Он и без жёсткой пробы на доблесть мог счастливо пройти опасными земными тропами до самой старости, но не получилось. Его ожидала иная участь.

Когда Зоя забеременела, Лёва повёл сё в загс, а оттуда к родителям, старым московским юристам, честным, скромным и потому не слишком преуспевающим. Бачелисы были обескуражены - они ждали нсвестку-еврсйку, а не здоровую, хоть и худющую курносую деваху, но вида нс подали и приняли некрасивую русскую Зою как дочь. Прожили вместе недолго, но добра и любви, которыми в этой семье сё одарили, хватило Зое на целую жизнь. Юрочке исполнилось полтора года, когда мужа арестовали за участие в студенческой группе правозащитников, выступивших против подавления советскими войсками Пражского восстания. Следом забрали и его родителей, возможно, лишь для того, чтобы выбить из сына фамилии сообщников, которых он упорно отказывался называть. По прошествии некоторого промежутка времени - нс слишком большого, но вполне заслуживающего определения «исторического» - поступок Левы Баче лиса называют героическим, а в те годы считали идеологически безобразным и предательским.

Через два года Лёва умер от туберкулёза в следственном изоляторе, родители куда-то сгинули без суда и следствия, а Зою с ребёнком вытряхнули из квартиры прямёхонько на улицу. Вот тогда-то она и устроилась в домоуправление дворником. Зарплата была маленькой, каморка под лестницей — без окна, но с батареей парового отопления. Именно это убогое жилище и явилось для бездомной матери островком спасения. Днём она старательно, как делала вообще все, что ей поручали, махала метлой из берёзовых прутьев, ночами, когда малыш спал, мыла в подъездах бесконечные лестничные марши. Она никогда нс считала ступенек, чтобы не сойти с ума, а старательно протирая мокрой тряпкой углы и стены возле мусоропровода, читала вслух стихи: Свободы сеятель пустынный// Я вышел рано, до звезды... Шлёп, шлёп половой тряпкой. Рукою чистой и безвинной// В порабощённые бразды// Бросал живительное семя. Шлёп, шлёп.,. Но потерял я только время//Блате мысли и труды. За лестницы платили тоже мало, но дополнительно. Важно было сохранить, вырастить и дать юридическое образование единственному потомку Бачслисов, духовному наследнику Лёвушки. Так Зоя понимала свою миссию.

О новом замужестве она нс мечтала, хотя претенденты нашлись быстро: слесарь-сантехник, от которого несло перегаром, разбавленным с утра свежей струёй алкогольного запаха, и пожилой счетовод жилконторы, сильно пьющий только по праздникам, а по будням - в меру. Счетовод один обладал двухкомнатной квартирой - дети выросли и разъехались, жена умерла, а стирать и готовить он нс умел, поэтому намеревался жениться вторично. Жить иод лестницей Зое было тяжело и тоскливо, но совершенно непонятно, как чужой грубый мужик может заменить нежного и стеснительного Лёвушку, да ещё оказаться хорошим отцом Юрочке. Так, напрягая жилы, и тащила Зоя в одиночестве воз забот и ответственности за жизнь сыночка, баловала его, как могла, во всём себе отказывая и думая только о главной цели - поставить Бачелиса-младшего на крепкие ноги юриста,

Чтобы мальчик не чувствовал себя ущербным, мать, отказывая себе в необходимом, покупала ему дорогие вещи и игрушки, без которых он вполне мог бы обойтись, но это позволяло ему хвастать перед теми, кто хвастался перед ним. Испортить ребёнка подарками Зоя не боялась: хорошего нс испортишь, а Юрочка казался ей замечательным. Правда, по дому не помогал, иногда мусор вынесет, наморщив нос, так ведь мужчина. Да и откуда ему время взять? Учился он на одни пятерки, шахматный кружок посещал и делал успехи, потом, правда, бросил, променял на спортивную секцию.

На вопрос классного руководителя, где работает мама, юный Бачелис, нс моргнув бархатным глазом, ответил: в бухгалтерии домоуправления — самая низкая должность, которую он мог придумать, чтобы не слишком кривить душой, но и не самая стыдная, а дворничиха - звучало отвратительно. Если бы Зоя и прослышала об этой лжи, то наверняка оправдала сына - ребёнок защищается от презрения сверстников, которым лишь бы за что-нибудь зацепиться. Сам обороняется, маму на помощь нс зовёт — гордый и независимый. Это лучше, чем слабый и ябеда.

Мальчик рос некрасивым, за оттопыренные уши его дразнили зайцем, но недолго - Юра начал заниматься боксом и научился давать отпор даже старшеклассникам, причём бил ие до первой крови, как полагал неписаный кодекс школьной чести, а до до тех пор, пока противник не попросит прощения. Без унижения врага он не чувствовал себя победителем. На мелкие тычки и обидные слова сразу никогда нс отвечал, напротив, делал вид, что не обращает внимания, он сам выбирал удачный для мести момент и тут уж старался расквитаться по полной, чтобы навсегда отбить у забияки охоту дразнить и задевать его, Юрия Бачелиса.

К наукам Зоин сынок оказался способным и окончил школу с медалью, а институт с красным дипломом. В выборе профессии уступил желанию матери, впрочем, его самого привлекала юридическая казуистика. Но из-за пятого пункта поступить оказалось проще в ленинградский вуз. Зоя в память о принципиальном Левушке записала сына евреем - в те годы в паспорте имелась графа «национальность», позволявшая не только более или менее грамотно вести статистику, но потомкам сохранять историко-культурную идентификацию с братьями по крови и гордиться предками. Заносчивый Юрочка, воспитанный на культе отца, ощущал себя скорее евреем, чем русским. Возможно, еврейская половинка подавляла русскую потому, что русская являлась обычной, ничем не примечательной, вполне уверенной в себе, а у еврейской были проблемы, и она нуждалась в защите. А может, это было нечто более сложное и высокое, и Юра, как представитель народа, рассеянного по миру, бессознательно испытывал давление исторической предопределённости.

После успешного окончания института новоиспечённый юрист несколько раз менял работу, не находя приложения своим талантам и амбициям. Чтобы вырваться вперёд, он, втайне от матери, провернул с институтскими приятелями аферу — создал небольшую недолговременную пирамидку, мифическую финансовую группку «Полная чаша», юридически вполне законную в беззаконную эпоху первоначального накопления капитала на постсоветском пространстве.

Общество арендовало пару небольших комнатёнок в одной из почивших в бозс государственных контор, и занимало деньги у населения под огромные проценты, якобы для вложения в ценные бумаги и производство. Обыватели (можно назвать их глупыми и жадными, но правильнее - несчастными гражданами своей большой и безалаберной державы), которые прежде никогда ни о каких ценных бумагах, кроме государственных облигаций, не слыхали и банковских структур кроме сберкассы не видели, давились в очереди, чтобы отдать свои кровные в руки мошенников. Очень существенно, что проценты выплачивались ежемесячно. Из окошка во дворе, запруженном людьми, первые счастливчики уже получали реальные деньги, что действовало лучше всякой рекламы, создавая нездоровый ажиотаж. Получившие дивиденды как настоящие игроки не останавливались, нс прятали деньги в карман, нс уносили с собой, чтобы закрыть брешь в семейном бюджете, а тут же, не отходя от кассы, снова отдавали их в рост. За два года работы группа «Полная чаша» принесла устроителям баснословные суммы и растворилась в неконтролируемой массе подобных махинаторов, оставив разогретых вкладчиков с носом. Они взывали к любимым властям, но те лишь пожимали плечами: во-первых, вы не одни такие дурные, во-вторых, деньги отдавали добровольно.

Сколотив капиталец, Юрий Львович вернулся в столицу, где долго присматривался к обстановке, пока не встретил Большакова* Два честолюбца, целеустремлённые, мыслящие конструктивно и малощепетильные, быстро нашли общий язык* Однако Бачслис, более молодой, чем его начальник, лучше чувствовал возможности нового времени и смотрел дальше. Вместе с тем он хорошо понимал, что плод должен созреть и выдержка - важная составляющая успеха* Умение глубоко скрывать свои намерения, приобретенные ещё на школьной скамье, оказалось бесценным качеством.

Деньги и положение преобразили Юрия Львовича. Высокий, стройный, одетый дорого и красиво, он вёл себя легко и раскованно, руки держал в карманах брюк, небрежно зажав локтями иолы расстёгнутого пиджака и выставив на обозрение традиционную для еврейского костюма жилетку* Жилетки он заказывал у лучших портных, в больших количествах и самые разнообразные, а относился к ним, как английская леди к шляпкам. Ещё до выхода очередного номера мужского глянцевого журнала мог назвать, какой узел и рисунок галстука будут нынче в моде. Регулярно посещал фитнес-клуб, синагогу, слыл вегетарианцем и любителем русского бильярда.

Бачелис не был вовсе лишён чувств, чувственности, даже в какой-то мере чувствительности* Но над эмоциями всегда брал верх разум: его характер, очень цельный, лепился вокруг стержня рациональности. На поведение наложили отпечаток учёба и работа в городе на Неве. Народец там, что ни говори, особый - питерское интеллигентское чистоплюйство не тянет против столичной спеси. Юрий Львович был приверженцем правил, но верный подход применял с умом. Как на рентгене, видел конструкцию законов и дыры, оставленные в них депутатами иод давлением лобби или собственных интересов. Использовать эти лазейки на благо компании считал делом чести. Блестящий профессионал, он свободно ориентировался в политических нюансах и биржевых показателях. Казалось, нет вопроса, на который Бачелис не знал ответа, но в голове держал только то, что опасно хранить в компьютере. Он пользовался благосклонностью и полным доверием хозяина, который и себя-то проверял постоянно. Это исключение из правил отец объяснял дочери так: «Я могу надавить, прихлопнуть, заплатить, а он владеет более тонкими комбинационными схемами и великолепно их реализует.

Этот молодой человек для меня незаменим, поэтому получает самую высокую зарплату, чтобы не переманили».

На самом деле корни доверия к юрисконсульту лежали гораздо глубже. Его досье Большаков изучил вдоль и поперёк. Интересовался, откуда у молодого человека взялись огромные деньги, которые он вложил в корпорацию, но ничего компрометирующего не узнал, видно, грамотно зачистили концы, что тоже говорило в пользу юриста. Виталий Сергеевич перманентно устраивал Бачелису тайные испытания - и так и этак, и на взятки и на слухи - чист как стеклышко. Жизнью не избалован. Это хорошо. Крайне сдержан, при том что оживленное улыбчивое лицо всегда радостно устремлено навстречу собеседнику. Прочесть на нем что-либо, кроме благожелательности, ещё никому нс удавалось. Физически крепок, как сам Большаков в молодости, всё-таки - минус двадцатка. Внешность запоминающаяся, но, к счастью, не красавец — красавцы и люди маленького роста интуитивно вызывали у Большакова подозрение. Небольшая круглая голова Бачелиса с глубокими залысинами и сильно оттопыренными ушами выглядела забавно, если бы нс одно но - лицо, которое точнее было бы назвать обезьяньей мордочкой, украшали выразительные карие глаза, которые сделали бы честь любой женщине. Впрочем, всё это побочные атрибуты, главное - предан до печёнки и без лести. Если не ему верить, то кому же?

Со своей стороны, Бачелис видел, что Большаков относится к нему как к близкому человеку, но ничего трогательного или заслуживающего особой благодарности в этом нс находил. Если бы в своё время жена родила боссу парня, а нс девку, или зять нс оказался упёртым глупцом, то ситуация могла выглядеть иначе. А так, преемник фактически отсутствовал. Значит, ему, наследнику диссидента и дворничихи, повезло. Нюх нюхом, но удача - категория намного выше, а она пока ни разу не изменяла. Оставалось только аккуратно, не делая резких движений, подхватить холдинг. Без крови. Крови Юрий Львович не любил - всё-таки юрист. К тому же грубые методы устарели. Кончилось Чикаго тридцатых годов. На дворе третье тысячелетие, и мозги ценятся выше силы. Так что, извините, уважаемый Виталий Сергеевич, мы, как сказал один картавый честолюбец, пойдём другим путём.

Для воплощения своих нсхилых замыслов Бачелис выбрал инструмент, испытанный веками, хотя и коварный — женщину, полагая, что в руках опытного настройщика она не подведёт. Возможно, кому-то Вероника казалась умной или хитрой, только не ему. Юрий Львович считал её «себе на уме», что указывает на определенную ограниченность, и собирался это качество выгодно использовать. Впрочем, заинтересованность оказалась взаимной, поэтому события развивались по восходящей.

Старая Бачелис доподлинно знала о сыне только одно: работа интересная, денег платят много. По её понятиям - слишком много. В глазах бедняков такие деньги всегда подозрительны, а она большую часть жизни считала копейки. Правда, настали иные времена, которые в голове бывшей комсомольской активистки нс укладывались. За тяжелыми рабочими буднями и такими же трудовыми выходными она нс заметила, как преображался мир, да и теперь не могла толком разглядеть результатов перемен из окна загородного особняка. Продукты привозил шофёр, дом убирала приходящая женщина, бывшая учительница младших классов, тоже немолодая, которая жила на одну пенсию, да ещё и дочке, бюджетнице, старалась помочь. Каждый месяц после оплаты квартирных счетов женщина, покрепче зажав оставшееся в кошельке, ездила на оптовый рынок за дешевыми продуктами, однако денег всё равно не хватало. Вот повезло - знакомые пристроили подрабатывать. Зоя Ивановна бывшую учительницу очень жалела, дарила свою одежду и сумки набивала продуктами для внуков - у домработницы их было трое.

Сама Бачелис о внуках только мечтала. Очень хотелось увидеть, как продолжится Лёвочка! Она рассказала бы внукам про деда, они - своим детям, те - своим. Зоя Ивановна чувствовала ответственность перед погибшим мужем за сохранение родовой памяти и тревожилась — скоро помирать, а она не успела связать живым узелком прошлое с будущим. Юрочка всё не женится и ничего о себе не рассказывает. Живет в Москве, в большой квартире, неизвестно с кем и неизвестно как. Правда, обижаться грех - очень к матери внимателен, ничего нс жалеет. Говорит: «Ты обеспечена? Вот и отдыхай», А от чего отдыхать, от безделья? «Хочешь, спрашивает, я тебе путёвку на заграничный курорт куплю? Или собственный дом в Испании?» О, Господи! Зачем ей Испания? Лсвушкина-то могила в России. Лучше бы почаще к матери наведывался, а то нс допросишься. Если б нс учительша, которая ей по вечерам о своих детках рассказывает, и вовсе извелась бы с тоски.

Обычно Зоя Ивановна звонила Юрику по сотовой связи — дома или в конторе его не застать, всегда в бегах; «Волка, мама, ноги кормят». Какой он волк? Добрый, ласковый мальчик.

Сына, приезжай, я очень скучаю.

Прости, мама, некогда. Давай, пришлю шофера, он отвезёт тебя в магазины или в театр.

Как я пойду в театр одна?

Надо было тебе по молодости замуж выйти.

Тогда бы ты не стал тем, кто есть.

Нс преувеличивай. Мне никто не помеха. Я свое и раньше брал и теперь мимо меня не пролетит.

Но тогда я изменила бы папе, - выдвинула старуха более весомый с ее точки зрения аргумент.

Изменить можно живому, а не мертвому.

Что ты такое говоришь, Юрочка?! Ты же умный! Стыдно слушать.

Не слушай. Извини, ко мне пришли.

Старая Бачелис была уверена: если она плохо представляет, чем ее сын занимается, то уж точно в курсе, о чём думает. Стандартная ошибка воспитателей - видеть в воспитанниках себя. Поэтому мать всё прощала сыну, но многого попросту не знала. Да и откуда? Её мало кто навещал. Прошлая жизнь осталась на другой, суровой планете. Какие подруги могли быть у бывшей дворничихи? А новые соседи - за высокими заборами, всё больше молодые, занятые, богатые, у них и нс принято ходить в гости без определённой цели, тем более к незнакомым людям. Поэтому, когда позвонила дочь главного Юрочкиного начальника (так, по-простому, она называла Большакова - начальник) и попросила разрешения приехать, Зоя Ивановна настолько обрадовалась, что позабыла спросить - зачем? А впрочем, какая разница, может, хочет посмотреть загородный дом или сад, чаю с земляничным вареньем попить. Она помнила высокую медноволосую девушку со смеющимися губами и шоколадными глазами,

Ольга к встрече подготовилась: надела английский костюм, синий в белую полоску, который ей шёл, и белоснежную блузку с отложным воротничком, захватила черничный торт — старики любят сладкое, даже если в детстве его ненавидели. Надо во что бы то ни стало понравиться матери Баче лиса. Как и какие слова будет говорить, визитёрша представляла смутно. Решит по обстановке.

Основательность и богатство загородного дома юрисконсульта, а также огромная территория, заросшая корабельными соснами, поразили даже много видавшую дочь Большакова. Недаром Бачелис принимал гостей в московской квартире - к чему лишние завистники? Видно, что в имение вложены нс просто большие деньги, а огромное состояние. И при этом Юрий Львович много лет работает на отца, властного, порой строптивого, нс жадного, но и нс слишком щедрого. Трудно сходу решить, по средствам ли папе такой дворец?

С новой загадкой тревога Ольги только возросла. Но старая хозяйка дома покорила, и прежде всего тем, что ни одной черты сына гостья в её внешности не нашла. Лицо совершенно круглое, под седыми волосами на прямой пробор — добрые серые глазки со старческой слезинкой, широкий короткий нос копытцем и красноватая, пористая, навечно обветренная кожа. Натруженные руки с искривленными артритом суставами радостно пожимали ухоженные пальчики Ляли:

Вот спасибо, что заехали навестить! У меня тут почти никто не бывает, только прислуга. Юрочка тоже редкий голубок, вечно занят. Я всю жизнь работала день и ночь за маленькие деньги, он - за большие, а результат один - лучшие годы пролетают в заботах, а потом уже многое неинтересно или физически недоступно, Я вас помню - такая милая барышня, замуж собирались. Вышли?

Да, конечно. Недавно развелась.

Как? - ахнула Зоя Ивановна. - Вы выглядели очень счастливой, я запомнила. Ах, простите за неуместные вопросы, тем более семейного опыта у меня никакого. Мы с мужем всего два года прожили, и уже скоро полвека, как я - вдова. Давайте лучше чай пить. Или клумбы посмотрите? Садовник первые цветы посадил, как только снег сошёл.

Чай, - коротко ответила Ольга.

Кухня в нижнем этаже напоминала дорогой ресторан, с баром и стойками, несколькими столами и самой новейшей техникой. Видимо, Юрий Львович полагал провести в веселье и роскоши, возможно с Вероникой, ту часть жизни, о которой его мать сказала — неинтересно, и ей стоит верить, поскольку она в эту часть уже вступила.

В новомодном электрическом устройстве вода вскипела мгновенно, и Ляля предположила, что старой женщине это, наверное, скучно, гораздо приятнее ждать, когда чайник сначала начинает шуметь, потом рокотать и посвистывать паром, подавая знак, что сейчас закипит, а затем и крышка станет весело подпрыгивать.

Она задумчиво вертела в руках дорогую, японского фарфора, чашку, почти нс прикоснулась к варенью в тяжёлой розетке из баккара. Хозяйка забеспокоилась:

Прошлогоднее, лесная земляника. Нс нравится?

Я, Зоя Ивановна, к вам с неприятным разговором. Наверное, и с просьбой. Нс знаю, с чего начать.

Мать Бачелиса перестала улыбаться. Серые глазки смотрели остро, но доброжелательно.

Да вы не стесняйтесь. Чем могу помогу, Если надо денег в долг — у сына попрошу, ои мне никогда не откажет. Заботливый мальчик, золотой. Теперь таких детей нет, я телевизор смотрю от скуки, вижу, как люди друг друга из-за денег убивают. Да вряд ли вам деньги нужны, Юрочка сам у вашего отца служит. Ума не приложу, чем вам может оказаться полезной одинокая старуха?

Моя мама, — начала Ляля сразу с главного, — осенью умерла, и отец снова женился. На своей сотруднице. Очень красивая, молодая. Он влюблен в неё, как может влюбиться пожилой мужчина в последний раз. Папа честолюбив, и унижение может плохо сказаться иа его здоровье. Просто погубить.

Ольга остановилась, надеясь иа вопрос-подсказку. Между тем хозяйка молчала в напряженном ожидании. Похоже, на материальную подоплёку связи юрисконсульта с Вероникой даже намекать нельзя, и не только потому, что пока это только логические умозаключения и нет доказательств. Мать не готова к восприятию информации, меняющей облик сына с положительного на отрицательный. К тому же рано открывать карты перед Бачелисом, ведь интрига только в начале развития. Задача максимум — разрушить любовную связь. Ольга слабо надеялась, что старой женщине это иод силу, но попытаться надо. Как ещё помочь отцу, она просто не знала. И, доверительно склонясь к собеседнице, сказала:

Проблема в том, что жена отцу изменяет. Изменяет с вашим сыном.

Зоя Ивановна продолжала безмолвствовать, крепко сжав сухие губы, словно для того, чтобы не выпустить наружу необдуманные слова. А может вопль? Во всяком случае, лицо у неё сделалось страдальческим, но у Ольги не было другого выхода, как перейти к нравственному давлению.

Я слышала, что вы воспитывали сына одна и имеете иа него влияние. Нс знаю, что тут можно сделать, но не думаю, чтобы у Юрия Львовича были сильные чувства к моей мачехе - ведь он знает её давно и сам пригласил работать в холдинг. Почему вдруг теперь понадобилось отбирать женщину у пожилого человека, своего патрона, даже больше - партнёра и друга? Отец всегда тепло относился к вашему сыну. Конечно, страсти нс прикажешь, она может вспыхнуть неожиданно. И всё-таки странно.

Бачелис сглотнула н промокнула пальцем старческую влагу в углу глаза. Ольга продолжила монолог;

Поговорите с сыном. Если это случайная интрижка, пусть снизойдет к возрасту моего папы и прекратит встречи с Вероникой. Не исключаю, что она порочная женщина и это ее инициатива, тем Юрию Львовичу будет проще. Обещаю, что мой отец ничего не узнает.

Последняя фраза была заведомой ложью, но так подсказывала интуиция. Ещё вчера Ляля сообщила отцу о поцелуе в машине, после чего Вероника устроила скандал, обозвав её сплетницей, которая из зависти хочет разрушить такой удачный во всех отношениях брак. Отец, как Ольга и полагала, в измену новоиспеченной жены нс поверил, слишком чудовищно, почти нелепо это выглядело, ио цель наверняка достигнута — к Веронике, а главное к Бачелису, пана станет относиться настороженно, что убережёт его от дальнейших посягательств гнусной парочки.

Зоя Ивановна так ничего, не спросила, и не ответила, лишь прощаясь, посоветовала не волноваться — всё, мол, будет хорошо.

Она вернулась на кухню, к шкафчику с лекарствами, накапала тридцать капель валокордина, позвякивая флаконом о край мензурки, выпила и немного полежала на шёлковом канапе, чтобы успокоиться. Потом позвонила Юрочке.

Сынок, нам надо поговорить.

Ну, говори, мама, у меня есть пять минут.

Пять минут мне мало. Наспех о таких вещах не говорят.

О каких таких?

Зоя Ивановна понимала, что телефон — не для душеспасительных бесед, и облекла свою мысль в общую форму:

О твоей жизни.

Я о ней сам все знаю.

Вот ты мне и расскажешь, - упрямилась мать, но голос предательски завибрировал.

Бачелис насторожился.

Как ты себя чувствуешь? Может, вызвать к тебе врача или массажистку?

Мать даже немного рассердилась:

Да что ты мне все подсовываешь кого ни иопадя! Мне нужен ты! У меня была Ольга Большакова.

Кто?!

Боль-ша-ко-ва, — повторила мать по слогам и услышала в ответ короткое:

ЕДУ-

Юрий Львович был взбешён. Об источнике материнского беспокойства он догадывался: Вероника тут же ему доложила, что их засекли в машине. Дурная баба - обязательно надо целоваться на прощание, но кто же рассчитывал на такой казус? Однако причина — ерунда, главное смысл. Не будучи глупым, юрисконсульт и за другими оставлял право мыслить рационально. Появление любовника вскоре после замужества вполне может навести на соображение, что, скорее всего, связь существовала ранее и, значит, брак Вероники имеет какую-то скрытую задачу. Не исключено, что болынаковская также связала воедино его роман с секретаршей и пропажу Есаулова. Наверняка также ей известно место хранения акций. Хитрая бестия. Да, когда-то он имел на нес виды, но отказался от заманчивой перспективы, поскольку нс привык плясать под чужую дудку. Теперь она сама вмешивалась в его личную жизнь, и этого он нс потерпит. Жаль, нельзя применить к дочери те же методы, что и к зятю, впрочем, существует невероятное число способов добиться желаемого.

Когда Зоя Ивановна рассказала сыну содержание разговора с Ольгой, он не утерпел, бросил с досады:

Курва!

Бывшая дворничиха вздрогнула. Левочка никогда бранных слов нс употреблял, она тоже, даже когда работала в жэке и ежедневно слышала мат-перемат.

Увидев испуганные глаза матери, Юрий Львович осекся:

Извини, сорвалось. Но это же нужно такое придумать! Какое она вообще имела право сюда являться? Здесь нс холдинг её папочки, а частная территория! Ты веришь Большаковой?

Мать подумала и сказала решительно:

Бесспорно верю. Ты слишком быстро приехал и очень хочешь замять дело.

Сын отдал должное такой проницательности и невольно отмстил, что унаследовал интеллект не только от папы-юриста, но и от мамы-дворника. Лучше покаяться.

Всё правда.

Тогда зачем?!

По дурости.

Седая старушечья голова с ровным пробором несколько раз недоверчиво качнулась из стороны в сторону,

Тебе нс восемнадцать лет! И ты знал, что она жена человека, который дал тебе прекрасную работу и относится как к сыну.

Да брошу я эту бабу, какие проблемы? А насчёт работы знай: половина того, что Большаков имеет, он получил благодаря мне, моему уму. Придёт время, я этого бывшего министра вместе со всей корпорацией в бараний рог согну. Вот он у меня где!

Бачслис вытянул руку и крепко сжал пальцы перед лицом матери. Она посмотрела на кулак сына и произнесла, обмирая от проблеска истины:

Я впервые тебя не одобряю.

Потому что не понимаешь: это нормальная конкуренция. В Россию наконец пришла долгожданная эпоха цивилизации потребления, позволяющая развернуться инициативным людям, и она диктует свои законы. Я тоже действую исключительно в рамках закона - честным путём приобрёл большую часть акций холдинга и знаю, как получить остальные. Тогда Большакову дадут отставку, а я займу его место. Рынок — вещь жёсткая, если не жестокая. Нс съем я, съедят меня. Ты же этого не хочешь?

Я хочу, чтобы ты был достоин фамилии, которую носишь.

Зоя Ивановна была женщиной с сильным характером, иначе

она не вынесла бы полвека одиночества и нс вырастила образованного сына. Но то, что приоткрылось в нём, показалось ей бездной.

Вспомнились десятки лет лишений, тупой борьбы за право жить — неужто всё брошено в пасть дьявола? Могла ли она думать, что жертвенная любовь к единственному чаду обернётся злом? Или это удел всех, кто любит сверх меры? Как же непрочен оказался её замкнутый мирок! Стоило вторгнуться в него несчастной женщине с заботами о старом отце и спокойная, даже скучная жизнь превратилась в адскую гримасу. Почему ей не дано умереть в счастливом неведении? Неужели Лёвочка, проживи он дольше, мог разлюбить ее и бросить или, ещё хуже, обмануть? Разве теперь узнаешь?

От такого неожиданного разворота мыслей старой Бачелис стало тошно. Душевные страдания невольно отразились на ее лице, и сын понял, что переборщил. Вот она, цена эмоций - слишком легко он сегодня теряет контроль над собой. Это всё из-за папенькиной дочки, которая пытается испортить ему такую интересную игру. Нс выйдет! Свой грандиозный замысел он доведёт до конца.

— Мама, ты витаешь в облаках, - сказал он примирительно. - Не вмешивайся в чужие дела. Мы всегда жили дружно, но каждый в своём мире.

Поведение собственного ребенка - чужое? Ты весь пропитался делячеством, разучился любить людей. Как я раньше нс замечала — глупая слепая старуха!

Юрий Львович опять начал злиться.

Живёшь как у Бога за пазухой. Что ещё-го надо? По-моему, я вернул тебе все долги с процентами.

Лицо матери побледнело. Сын, которого она, казалось, знает, как себя, потому что одна была ему примером, рассуждал чудовищно.

Она попробовала остановить его упоминанием святого имени.

Но ты забыл про папу.

Покойники нс в счёт.

Зоя Ивановна охнула. Назвать Лёвушку покойником у неё никогда язык не поворачивался. Умер, погиб, а покойник - это что-то неопределённое, обобщённое, Лёвушка таким никогда не был, он был особенным, единственным, и в сё сердце всегда оставался жив. Если закрыть глаза, его можно так отчётливо представить, что хочется потрогать. Она помнила всё и хотела думать, что сын чувствует так же.

Юрисконсульт понял, что сильно обидел мать, а ведь, как бы ни складывались обстоятельства, оиа оставалась для него самым дорогим существом, Сказал в оправдание:

Я был слишком маленьким, когда его не стало, Я его совсем нс помню. Он меня обнимал и целовал, а я не знаю, как это бывает, когда тебя целует отец. Ты прекрасная мать, но я всё-таки безотцовщина, и это печально. Мне его не хватало, я учился защищать себя сам. Это очень нс просто. Иногда теряешь чувство меры. Прости.

Но и эти слова, которые он так аккуратно подбирал, оказались не те.

Память о людях, давших нам жизнь, - устало произнесла Зоя Ивановна, — должна существовать независимо ии от чего. А защищаться, оскорбляя других, безнравственно,

Ты идеалистка.

Нет. Идеалист был папа. И это прекрасно, но для тебя недостижимо .

«Вот и слово найдено! Вот и договорились», - горько подумала старая женщина и почувствовала боль в груди, но не там, где сердце, а глубже. Хотя по комсомольским канонам никакой души нет, болела всё-таки душа. А сердце, тренированное танцами и каждодневным физическим мужицким трудом, было крепким, и теперь оиа об этом искренне жалела, Жить ей, судя по здоровью, ещё долго, а жить так она не хотела.

Глава 16

Положение в квартире на Кутузовском оставалось несносным: Вероника демонстративно не здоровалась, отец молча кивал головой - ни привычного поцелуя в лоб, ни касаний, ни разговоров. Ляля растерялась. Мало того что она осталась без матери и без мужа, но самый надёжный и любимый, самый близкий нс только по крови, ио по духу человек, самый обожаемый с тех пор, как она себя помнит, а помнит она себя, казалось, с пелёнок, ей изменил. Невозможно понять! Это что-то дикое. На папу нашло временное затмение. Нереально, чтобы её многолетнее сродство с отцом разрушила какая-то посторонняя женщина, которой ещё и в помине не было, когда они уже любили друг друга! Он, конечно, тоже мучается, только виду не показывает, иначе эта маска в юбке станет верещать, словно ей наступили на хвост. Надо пойти отцу навстречу, пересилить себя, поплакать и повиниться, хотя никакой вины нет, но это сломает лёд недоверия. Отец же мужчина - от слез растрогается, нс может не растрогаться, и поймёт, что их отношения не имеют касательства к новой жене и находятся совсем в другой плоскости.

Когда всё наладится, возможно, что-то удастся узнать про Макса. Полное отсутствие сведений о судьбе любимого человека нс просто угнетало - ставило втупик. Трудно поверить, что в наши дни мыслимо что-то подобное. Хотя газеты и телевидение пестрят сообщениями о пропаже людей. Но их хотя бы ищут! Она нс сомневалась, папа, если захочет, сможет помочь, ещё не было такой ситуации, которую он не решил. Но для этого нужно вернуть его любовь,

Ляля усиленно обдумывала выход из сложившегося противостояния, когда случилось непредвиденное: позвонила Валя и попросила срочно прийти. Голос дрожал от волнения.

Ольга уже смирилась с тем, что самые плохие вести являются с той стороны улицы, хотя на роковую женщину Валя явно нс тянула, Большакова никогда бы не пошла в квартиру Есаулова по своему хотению — слишком густой поток отрицательных эмоций вызывало общение с любовницей, матерью его детей, женой — кем она там ещё ему приходилась? Но и Валя не решится позвать к себе, если не возникнут важные обстоятельства, которые касаются их обеих. Причина могла быть только одна - Макс. И Ляля помчалась в свою бывшую квартиру, сломя голову.

Она сразу поняла, что права, как только увидела Валино лицо. Оно смеялось и плакало:

Жив! Он жив!

Говори толком.

Да нечего говорить. Велел записать номер телефона и передать, чтобы вы позвонили, но только из автомата,

И все?!

Всё, — Валя от радости бегала по квартире, не находя себе места. - Вы скорей звоните!

Он сказал - скорей?

Нет, он сказал - помалкивай.

«Вот деревенщина, — подумала Ляля, сразу уловив, что помалкивай — ключевое слово,

С ума не сходи. Давай номер,

И, положив записку в карман, отправилась к ближайшим автоматам на станции метро.

Трубка вспотела в руке, сердце колотилось с перебоями, и вдруг родной голос закричал: «Ляля! Это я!»

Дыхание так перехватило, что она ответила не сразу. Слёзы текли прямо в рот.

Где ты? Что случилось?

Случилось. Приедешь, узнаешь. — Макс назвал адрес. - Возьми левую машину. Привези из нашего тайника немного денег и панку, остальное пока нс трогай. Да, еще захвати ботинки — тут ни у кого нет сорок шестого размера. Купи мне новый мобильник, зарегистрируй на вымышленную фамилию. Учти, за тобой могут следить. До встречи.

Дом, указанный Максом, находился в переулке, недалеко от Курского вокзала. Войдя в обшарпанный подъезд довоенной многоэтажки с расхлябанным лифтом в железной сетке, Ляля узнала разрисованные самодеятельными художниками стены - бывала тут пару раз в гостях у институтского приятеля мужа. А вот Макса в полутьме коридора сразу узнать не смогла. Сначала сё схватило клещами какое-то тощее подобие человека с багрово-синим, в засохших струпьях лицом и сумасшедшим блеском в глазах. И только когда Кощей приник к ней шершавыми губами, память вернула дорогой образ. Лялю трясло, как в лихорадке. Макс! Это Маке! Наконец-то! Где он находился почти полгода и что с ним сотворили? Она дотронулась до грубых ссадин и шрамов губами, стараясь нс зарыдать в голос. Никогда нс чувствовала себя такой несчастной и счастливой одновременно.

Он сам был весь в слезах.

Бедная моя! Я виноват перед тобой, — шептал Максим, покрывая поцелуями лицо жены.

Не надо. Мы были счастливы, И опять будем. Это важнее. Откуда только брались слова? Голова и тело горели, словно

в огне. Как сильно она его любила и поэтому чуть нс потеряла. Но что меняет это знание, если невозможно любить меньше?

Его рассказ напоминал дешевый детективный роман, последняя глава которого ещё не написана, Ольга выслушала до конца, почти не перебивая.

- В выходной день, рано утром - я не хотел тебя будить — меня срочно вызвал в кабинет Большаков - якобы произошла трагедия на стройке в Ярославле. В холле холдинга несколько охранников в черных масках сразу набросили мне на голову мешок и затолкали в автомобиль. Везли около часа и освободили в глухом каменном помещении, куда мы спустились но длинной каменной лестнице. П ахло сырым цементом и древесиной — но-видимому, глубокий подвал строящегося дома. Маски тут же принялись меня нещадно избивать, задавая лишь один вопрос - где акции и компромат? Я вспомнил, что как-то сказал Виталию Сергеевичу после развода с тобой: «Если надумаете меня подставить — прокуратура получит интересные документы». Он еще засмеялся: «Ты?! Да у тебя кишка тонка». Но при чем тут акции? Ведь отец мог узнать о них и у тебя. Меня почти не кормили, а били регулярно, даже пробовали пытать и держали в наручниках. Одного истязателя я узнал но характерному разрезу глаз - он приближённый Бачелиса. Через месяц сообразил, что живым нс выйду, а акции нужны юрисконсульту, чтобы завладеть контрольным пакетом и прибрать холдинг к рукам. Ещё через пару месяцев им тоже стало ясно - из меня ничего не выбьешь, а что делать дальше, они нс знали или пока нс решили, видно, убийство в первоначальный план не входило. Тогда меня начали выводить на работу. Строительная площадка - несколько гектаров хвойного леса в окружении высоченного кирпичного забора. Уже возведены подсобные помещения, заканчивалась обкладка мрамором бассейна. Основное здание, в подвале которого меня держали, судя но всему должно иметь четыре этажа, пока дюжина каменщиков трудилась над вторым. Всего на стройке занято с полсотни людей - таджики, узбеки, вьетнамцы. Запуганные, грязные, но сути - рабы: за территорию никого нс выпускали, на ночь загоняли во времянку. Охрана круглосуточная, и по забору — камеры видеонаблюдения. Я прикинул — похожий заказ был оформлен в Болшево на Ярославке для очень видного олигарха, бывшего крупного спекулянта недвижимостью, а ныне депутата Госдумы. В моей папке есть документ, подписанный официальными лицами, по переводу пяти гектаров заповедного леса в обычную дачную землю, а вековые сосны названы кустарником, подлежащим вырубке. Это преступление, впрочем, нынче вполне стандартное, даже массовое. Меня к этому заказу в своё время не подпустили. Все-таки не доверял мне Виталий Сергеевич, и правильно делал. А если ты до сих нор думаешь, что он нс в курсе всего - эдакий любимец простого народа дедушка Ленин, — должен тебя разочаровать. Другое дело, что Большаков не ведает, кто им манипулирует, в какую игру втянут и чем она для него может кончиться. Слишком высокого о себе мнения.

У Бачелиса роман с Вероникой, - вставила Ольга, уловив подтекст.

Значит, дело ещё серьёзнее. — Максим отвлёкся только на секунду и продолжил, - В общем, я работал внизу, а с закатом личные стражи возвращали меня в подвал с очередной порцией побоев, уже не слишком жестоких, так, по инерции. Они сами устали, но надеялись, что теперь я сломаюсь от голода. Бежать теоретически невозможно, только тюремщики нс учли, что среди инженеров оказался мой старый знакомый по сибирской стройке, он незаметно вывез меня днём в багажнике своей машины. Так обычно и бывает - всего предусмотреть невозможно, вот и прокололись. Конечно, меня ищут. И ищут активно. Я бы сказал яростно. Теперь я представляю опасность гораздо большую, чем раньше. Друзья на всякий случай сегодня переправят меня на ночь в другое место. Завтра в двенадцать назначена встреча со следователем в Генеральной прокуратуре, они меня доставят. Все тайно. Возьми чью-нибудь машину и жди по соседству в Козицком переулке, повезешь обратно - ребята сняли в Нагатино надежную квартиру. Дорожную карту посмотри. Сколько ты принесла денег?

Здесь немного - пятьсот тысяч. Остальное, когда ты пропал, я отдала Вале - она была на мели, велела ей открыть счёт в банке, под проценты.

Максим благодарно поцеловал руку бывшей жене.

Но я достану сколько надо, не беспокойся, — сказала она,

Ну, иди,

А что потом? — спросила Ляля растеряно.

Не знаю, По обстоятельствам.

Они посмотрели друг другу в глаза и крепко обнялись. Сквозь чужую рубашку и костюм пробивался запах, от которого шла

кругом бедная Лялина голова. Макс был и оставался её мужем, единственным возлюбленным, жизнь без которого теряла всякий смысл, В самую трудную минуту он позвал именно сё, и все прежние обиды показались ничтожными. Валя, Маша, Даша,,, Какая ревность? Ревность к любви нс имеет никакого отношения. Ревность — уязвлённое чувство собственника. Мы говорим: моя любовь, мой муж, моя возлюбленная и лучшая половина. И неважно, уводят твою половину навсегда или грахают в тёмном коридоре. Твоё личное достояние присвоено чужаком, тебя нагло обокрали — вот где корень обиды. А она не жадная, согласна быть женой в гареме Макса. Если у него хватает любви на всех - какая разница? Когда закончится этот ужас, они снова соединятся и уже нс расстанутся никогда.

«Никогда нс говори никогда,» Где она это слышала? Кажется, был такой американский фильм. На всякий случай Ляля трижды сплюнула через левое плечо.

Машину взяла у Романа и в назначенное время стояла в назначенном месте. Она так нервничала, что верный друг сам сел за руль. Сейчас, чтобы скрасить время ожидания, Рома толкался возле витрин Елисеевского магазина. Он тут не был давно и подивился хитроумию торговцев, мелкими буквами приписавших на продуктовых ценниках — «за сто грамм», а не то какого-нибудь заезжего провинциала, решившего поглазеть на роскошь старинного убранства и бронзовый бюст отца-основателя, хватит апоплексический удар. Даже Брагинский, человек далеко нс бедный, стеснялся несоответствия стоимости товара своим возможностям.

Прошёл час, другой, а Макс нс объявлялся. Ляля только сейчас заметила, что день душный и нечем дышать. Не выдержала, вышла из автомобиля, хотя знала, что нарушает условие, и свернула за угол направо. Сначала сделала вид, что читает афиши на стене оперного театра, потом спустилась вниз, до пересечения Большой Дмитровки со Столешниковым переулком, и достигла железной решётки, За нею, в глубине двора, в который можно проникнуть, только минуя милицейский пост, находилось ничем не примечательное и не очень высокое здание с гладкими стенами, без балконов и других архитектурных украшений. Похоже на тюрьму, только чистенькую и бледно-жёлтого цвета. За одним из стандартных немых окон без переплётов в кабинете следователя по особо важным

делам сидел человек, которого она любит так сильно, что трясётся от страха — что с ним, как там дела, почему так долго?

Неожиданно заметила, что всё время молится про себя: «Господи, помоги, Господи, спаси». Но вряд ли она обращалась к Богу, просто должна была что-то делать, хотя бы бормотать, чтобы нс думать. О чём думать - непонятно. И страшно. «Господи, помоги, Господи, спаси!» - твердила Ляля беззвучно. Господь нс помогал - Макс оставался внутри, но Ляля нс обижалась: может, в этот момент Он его спасает.

Она перешла на другую сторону улицы, зашла в обувной магазин на углу и, вертя в руках первую попавшуюся туфлю, следила через витринное стекло за будкой дежурного. Никто не выходил, но через ворота медленно выползли, одна за другой, две тяжёлых чёрных машины с сильно тонированными стёклами. А что если Макса увезли? Мобильник молчал. Ляля вернулась к оперному театру, когда в сумке затренькало. Она выхватила трубку и, услышав: «Всё в порядке. Иду к тебе «невольно оглянулась. Знакомая фигура виделась отчётливо. Макс и без того очень высок, а из-за худобы казался ещё выше. Он вообще сильно изменился за полгода заточения, и Ляля подумала, что не каждый способен его сразу узнать. Это почему-то успокоило.

Есаулов шёл очень быстро, размашисто и уже пересекал узенький Гленищевский переулок, когда оттуда стремительно вылетела серебристая иномарка, сбила его, не снижая скорости, круто вырулила направо и скрылась в направлении Петровки. Макс отлетел на середину мостовой.

Ольга стояла как вкопанная, а он лежал совсем рядом. Мелькнула мысль: может быть, всё-таки не он? Макс красивый, а у этого неестественно подогнуты длинные ноги и голова вывернута на бок, а под нею расплывается тёмное пятно. Ляля медленно, словно во сне, приблизилась и осторожно заглянула через плечи откуда-то мгновенно набежавших людей. Молодой парень, сидя на корточках, приложил два пальца к шее пострадавшего и громко воскликнул: «Готов»! Так делают в кино. Конечно, кино! Идут съёмки. Она сразу догадалась! А эти зеваки нс понимают!

Ляля протиснулась в первый ряд. Лежащий на асфальте человек с серо-жёлтым лицом вблизи еще меньше походил на Макса. Родинка? Родинку ему наклеили, в кино ведь гримируют. Да, это

определённо нс он. Так и хотелось крикнуть им всем: «Не он! Разве вы нс видите, что это не он?!», но слова застряли в горле. Она ещё некоторое время то ли мычала, то ли стонала, между тем родинка над верхней губой мёртвого мужчины проступала всё отчётливее, увеличивалась, разбухала, заслоняя перспективу.

«Господи, Ты и нас покинул», - было последней мыслью. Свет стал меркнуть, наступила тьма, и Ольга с облегчением опрокинулась в беспамятство.

Глава 17

Там было покойно, темно и отсутствовало время. Это Ольга поняла, как только пришла в себя. Никаких других ощущений. Непонятно только, как она очутилась на диване у Брагинских? Как неудобно спине - пружины торчат в разные стороны. Видно, этот диван давно служил хозяину дневной и ночной постелью. Сам Рома сидел рядом и держал сё за руку, на периферии зрения мелькала Света. Ну, естественно, Рома и Света давно женаты, и это их квартира. Но всё равно что-то нс так. Ляля наморщила лоб, мучительно пытаясь вспомнить, почему лежит в чужой комнате, без туфель, укрытая пледом? Не могла.

Очнулась? Чудесно, - сказала подруга. — Я дозвонилась до своего невролога, он кладёт тебя к себе в клинику, Сейчас повезём,

Ольга недоумевала: зачем в клинику? Стала протестовать, но с ужасом услышала набор звуков и обрывки случайных слов, совсем нс тех, которые она пыталась сказать.

Ты чего-то хочешь? - мягко спросила Светик. — Напиши.

Подруга выглядела уверенно, говорила спокойно. Нс суетясь,

разыскала карандаш и лист бумаги. Ляля дрожащей рукой вместо букв стала выводить восьмерки - рука тоже ничего не помнила.

Не мучай её, - посоветовал Роман жене.

Пока ехали, речь восстановилась,

Я не хочу в больницу, я здорова, — медленно, хоть и с некоторой натугой, выговорила Ольга. — Подумаешь, упала в обморок. Где? На работе?

Светик выразительно посмотрела на мужа и сказала:

Нет, у нас в гостях. Но обмороки могут повториться, надо подстраховаться.

Тебя будет лечить заведующий отделением Оган Степанович Асратян,

Боже! Нельзя ли кого-нибудь с фамилией поблагозвучнее? - капризно и уже вполне отчётливо произнесла Ляля.

Вновь прибывшую поместили в палату с тремя пустыми койками. Она огляделась и спросила Светика:

Сколько ты ему дала?

Подруга сделала круглые глаза:

Ты что? Это муниципальное научно-исследовательское учреждение. Да у меня и нет.

Ладно. Выживу — отплачу.

Не болтай лишнего.

Откуда только берутся такие замечательные люди, как Светик?

Где-то глубоко внутри, в самом-самом дальнем закоулке, в тайной темноте души, Ляля с детства считала себя лучше Светика. Не в чём-то конкретном, а вообще. Это не обсуждалось, а подразумевалось. И только сейчас, когда что-то вдруг переменилась - она еще не знала, что именно - и восприятие обострилось, Ляля, хотя по инерции и снисходительно, подумала: хорошо, если бы все были, как Светик! В мире было бы много детей, мало скандалов, все были бы довольны. Но были ли счастливы?

Что же происходит, почему люди не могут стать счастливыми? Почему случаются болезни, катастрофы, убийства? Эта странная обречённость, когда от тебя ничего нс зависит и в любой момент на голову может упасть кирпич, мучила своей неразрешимой загадкой, несправедливостью чужого выбора. За что одному лишь кирпичи, а другому вся нежность? Мысли путались. Очень хотелось плакать, Ляля пыталась сдержаться, но слёзы неудержимо текли по лицу. Нс из благодарности же к Светику? И не потому, что заболела. Подумаешь, какое горе! Поправится. Нет у неё никакого горя. Или есть? Она не могла вспомнить. Одни глупые слёзы бессилия, больше ничего.

Пришёл врач, крупный, тяжеловатый брюнет за пятьдесят, с большим сочным носом над толстыми фиолетовыми губами. Он с явным удовольствием смотрел живыми чёрными глазами на интересную женщину, постучал никелированным молоточком по локтевым

сгибам, по белым коленям длинных красивых ног, заставил дотронуться до кончика носа пальцем. Сообщил безапелляционно:

Транзиторный инсульт.

Что за зверь? - полюбопытствовала Ляля, перестав плакать и обретая некоторую собранность, которая сопутствовала ей при общении с мужчинами.

Пришёл и ушёл. Не развился. Но сосуды плохие. Знаете, женщины страдают такими болезнями реже, чем мужчины, но протекают они тяжелее.

И здесь вы нас обскакали.

Врач улыбнулся, показав длинные прокуренные зубы.

Молодец! Юмор помогает в любых случаях. Некоторые пугаются смертельно.

Ах, доктор, я столько пережила, что меня трудно испугать, Смерть не всегда зло, бывает и благо.

-Ну, о смерти говорить рано. Надо серьезно лечиться. Нам запрещено рекомендовать больным лекарства, которыми нс располагает больничная аптека, тем более городская. Но вам, как подруге моей хорошей знакомой, скажу - есть новейшие, суперэффективные препараты, очень дорогие. Я могу достать по своим каналам из-за рубежа. Курс лечения обойдётся в двадцать тысяч долларов. Зато гарантия на много лет, что инсульт не повторится,

Ольга потёрла пальцами виски,

Я попробую раздобыть денег. Раньше с этим проблем не было, но сейчас не могу вспомнить, куда их положила.

Вспомните, - пообещал Асратян и нежно похлопал женщину но руке.

К вечеру соседние койки были заняты другими больными.

Светик приходила почти каждый вечер - и как только находила время? — но Рому к Ляле нс пускала. На всякий пожарный случай: у одной крыша поехала после гибели Максима, другой вообще без царя в голове, кто их знает, на что они способны вместе.

Принесла Библию, положила на тумбочку рядом с соками и фруктами.

Читать много тебе пока вредно, а ты и не читай, это не роман, Одну мудрую мысль глазами пробеги - и размышляй целый день, тренируй серое вещество. Оган Степанович сказал: надо прокладывать новые связи в обход повреждённых участков.

Библия как физкультура для мозгов?

Светик рассмеялась;

Нечто вроде* У тебя их всегда было много. Поправишься.

На второй день явился Большаков. Ляля вспыхнула от радости

и погасла, с грустью обнаружив, что контакта по-прежнему нет и говорить им нс о чем. Смотрела на отца, как на любимую драгоценность, которую украла и теперь носит посторонняя женщина. Но всё-таки попробовала вести себя, как раньше, и сказала даже чуть требовательно:

Папа, дай врачу двадцать тысяч баксов. Он меня спасёт.

Ты что, моя дорогая, рехнулась? Это же нс операция! Терапия столько не стоит. Тысяча - красная цена.

Тысячу я сама могу заплатить.

Ну и плати,

Ах вот как! Ты сильно переменился в последнее время, - гневно воскликнула дочь. - Я больше никогда у тебя ничего не попрошу!

О тец у с м сх н у л ся:

Попросишь, когда припрёт.

У Ляли заблестели глаза.

Апокалипсис читал?

Виталий Сергеевич от неожиданности дёрнулся.

Это ещё зачем? — Он скользнул глазами по чёрной обложке Библии, - Мне не нравится твоё увлечение религией. Может, от евангельских сказок какому-нибудь дураку и полегчает, но не тебе. Ты умна и на других примерах воспитана.

Вера обращена не к разуму, а к сердцу. Все, что со мною случилось, не поддаётся логике.

Я материалист и твои страдания мне непонятны.

Дай Бог, чтобы не пришло время, когда ты не поймёшь своих, и прошу меня больше не навещать. Не имеет смысла.

Смысла нет, но, оказалось, была польза.

Ещё за несколько дней до визита Большакова она сказала врачу, что, наверное, поправилась:

Ничего ведь не болит, и я совершенно спокойна. Или мне всё равно.

Отсутствие боли и равнодушие - это плохо, - ответил Оган Степанович. - Значит, организм не борется.

И вдруг, после ухода отца, Ляля сильно разнервничалась, а на исходе дня из палаты, где она лежала, раздался жуткий животный крик. Медсестра бросилась туда со всех ног: больная с амнезией сидела на кровати, закрыв лицо руками и безостановочно кричала. Другие пациентки в ужасе сбились у окна.

Сделать успокаивающий укол? - спросила медичка у Асратяна, который тоже пришел и спокойно стоял в дверях, сунув руки в карманы халата.

Нс надо, - ответил мудрый эскулап. - К ней вернулась память.

По распоряжению заведующего отделением, пережившую кризис Большакову, перевели в единственную отдельную комнатушку, именуемую боксом для умирающих, хотя обычно обречённых от живых просто отгораживали полотняной ширмой, а комнату использовали как палату люкс. Светик взяла недельный отпуск и целые дни проводила в больнице, возле подруги. Первые дни Ляля упорно молчала и на контакты нс шла, се терзали какие-то жуткие мысли, она хваталась за голову и подолгу лежала с закрытыми глазами. На медсестру, которая три раза в день предлагала больной сходить в столовую поесть, смотрела с ненавистью. Потом беспокойство прорвалось наружу, и Ляля заговорила без умолку, вспоминая эпизоды из жизни с Максом, болезнь матери, странное поведение отца. Потом из этой каши выделилась фигура Вероники как первопричины зла.

Надо что-то делать, нельзя оставлять се безнаказанной, - горячо говорила Ляля Светику. - Может, подать на нес в суд? Пойдешь свидетельницей?

Свидетельницей чего?

Помнишь, я тебе рассказывала, что она надела колье из изумрудов? Допустим, ты видела, как мама подарила колье мне, но когда Вероника появилась в доме, то взяла его, не спросив, и присвоила. Попросту украла. Я подам иск о возврате колье, возмещении морального ущерба и наказании за воровство.

Но я ничего не видела.

Естественно. Но без свидетеля мне не выиграть. Чего ты боишься? Это же гражданский суд, нс уголовный. Никто проверять не будет.

Извини, я врать не могу.

Ради дела.

Светик потрясла головой,

А ради меня?

Не могу,

Ляля посмотрела на нес с брезгливой жалостью,

И ты вообще никогда нс врала? Бедняжка - у тебя все впереди.

Между ними словно невидимая кошка промелькнула, хотя ни

одна из них даже в мыслях в этом не призналась, считая себя правой. Тут как раз отпуск у верной подруги закончился, и она теперь забегала лишь вечерами и то нс всегда и ненадолго - дела накопились и на работе, и дома.

Зато выздоравливающую Большакову стал усердно навещать сам Оган Степанович. Во время ночных дежурств он садился на край кровати, брал руку пациентки в свою, разглядывал тонкие пальцы с аккуратными ногтями модной формы, гладил, касался толстыми губами. Говорили больше об отвлечённом, философствовали. Иногда Ольга рассуждала о потерянном времени, о пережитых обидах, о страхе перед будущим, в котором от счастливого прошлого остались только пустые знаки, неживые атрибуты.

Я поняла, что заботы, в которые мы повседневно погружены, имеют лишь ничтожное сиюминутное значение. Такое ощущение есть в каждом, но оно храниться в оболочке, и нужны особые условия, чтобы оболочка лопнула и знание родилось. Плод должен созреть, В противном случае человек остается в плену иллюзий и вечных вопросов, на которые нет ответа.

Врач слушал внимательно, направляя разговор как опытный психотерапевт. Эти беседы, вместе с правильно подобранными медикаментами, снимали нервное напряжение, и Ляля стала понемногу успокаиваться.

Однажды Асратян сказал:

Я хотел бы вас поцеловать.

Пожалуйста. Какие проблемы? Подавайте заявление в двух экземплярах в ближайшее отделение милиции.

Я серьёзно,

Куда уж серьёзнее, если нужно разрешение правоохранительных органов.

Шутите. А я влюблен, словно мальчишка. Такие женщины, как вы, встречаются раз в жизни.

И чего во мне такого особенного? Не выдумывайте. Считайте, что мы разминулись.

Это пахнет кощунством.

Случается, пахнет и похуже. Иначе я не оказалась бы в больничной палате.

Вы женщина молодая. Не надо из неудач делать трагедию.

А жизнь - это вообще трагедия, исход которой предрешён.

Поменьше бы хлёстких фраз.

Это не фраза, это Хемингуэй.

Гении жестоки, на них нельзя равняться. Даже несчастье при определенных условиях перестаёт быть таковым. Но нужна соответствующая обстановка. Мы вас здесь, что называется, привели в чувство, однако возвращаться к действительности вес равно будет трудно. Любая мелочь всколыхнёт воспоминания, и с ними придёт отчаяние. А теперь посмотрите на меня. Я заботливый, люблю лелеять женщин, лечить. Вы уже определились - нервы. Тонкая, чувствительная и непредсказуемая болезнь, а главное — нескончаемая. Вы будете постоянно пребывать в моей нежной власти. Делаю вам предложение сердца.

О, Господи, чудны дела Твои! — вырвалось у Ляли: она вовсе не хотела ему нравиться, а хотела быть всего лишь понятой, - Весьма польщена. Вы мне тоже симпатичны,

Это обнадёживает. Я для вас самый оптимальный вариант: врач по профилю заболевания и богат.

Богат - в городской больнице?

Ну... - Асратян не смутился. - Если слегка приподняться над ординарной моралью, тут имеются свои возможности. К тому же я практикую частно.

А семья есть?

Да. Но это не ваши заботы.

Казалось бы. Мне надоело платить за чужие горшки. Из своих-то ни одного целого нс осталось. Увольте.

Это конец?

Если перевести на язык медицины — летальный,

Асратян резко встал и вышел, не попрощавшись. Через день зашёл во время утреннего обхода в составе бригады врачей и дал указание на выписку. Ляля вздохнула: вот она, суть мужского эгоизма, нс дали игрушку - пошла вой! А прикидываются сочувствующими.

Рассказав Свете про сватовство ее приятеля, спросила:

Как ты думаешь, почему я нравлюсь идиотам?

Подруга удивилась, подняла крашеные бровки:

Он нс первый?

Второму, в Филькино, было шесть лет. Но идиоты нс различаются по возрасту. Где ты его подцепила?

Жена у нас работает.

Бедная женщина.

Подписывая Ляле эпикриз Асратян посоветовал:

Сосуды плохие, я уже говорил. Поэтому с сердечком тоже поаккуратнее.

Напутствие звучало двусмысленно. Губы Ольги сложились в ироническую усмешку:

Да? Может, вы знаете способ, как без сердца любить или ненавидеть?

Слишком сильные эмоции губительны для организма.

А жизнь без эмоций возможна? А если возможна, то нужна ли?

Врач натужно улыбнулся:

Снизьте хотя бы накал.

Лядя вернулась на Кутузовский. Как хорошо, что вещи Максима после развода она отвезла к Вале, но и без того всё вокруг было пропитано прошлым, а прошлое причиняло страдания — Асратян хороший профессионал, знал, о чём говорил. Порой предательски кружилась голова, она забывала названия, фамилии, тем более номера телефонов, которые раньше запоминались сами собой. Ольга стала панически бояться встреч с Вероникой, проявлявшей необъяснимую тягу к громким скандалам по самому малейшему поводу. Эта «мёртвая голова» очень умело отравляла ей существование, которое и без того выглядело омерзительно. Теперь Ляля поняла маму: наступает момент, когда смерть страшит меньше, чем жизнь.

С отцом она практически не общалась, удивляясь и обижаясь, что его это, видимо, устраивает. Скорее всего, Вероника запретила мужу близкие отношения с дочерью, и он, бедняга, подчинился. Но чего жена этим добивалась? Завещания в свою пользу? Не знает про отцовский пунктик: пана считал, что стоит только составить этот нормальный для всякого цивилизованного человека документ,

как тут же помрёшь. У отца было много других предрассудков - черные кошки, цифра три, понедельник. Суеверие заменяло ему веру. Он любил подражать жестам и интонациям знаменитостей, но если тем случалось умереть, он тут же избавлялся от заимствований, словно они несли в себе бациллу смерти. А он хотел жить. Смерть нс должна была иметь к нему никакого отношения.

В каждом сильном человеке гнездятся эксклюзивные слабости, дело не в этом. Пана и так уже почти всё отдал молодой жене. Осталась эта квартира, в которой Ляля прописана с рождения. Однако чётко вырисовывалось, что планы Вероники шире видов на жилплощадь уже хотя бы потому, что в этих планах замешан Ба- чслис. Наверное, предстоит какая-то борьба. Борьбы не хотелось - пусть берёт всё даром. Хотелось только знать - кто убил Макса?

Брагинским Ляля старалась звонить как можно реже: она у Светика с Ромкой в неоплатном долгу, а сейчас не может зайти к ним в гости - нс на что купить коробку конфет, являться же с пустыми руками нс приучена. Отсутствие денег угнетало. Ляля никогда нс думала, что это может быть так унизительно. По больничному листу выдали сущие копейки, надо выходить на работу — и без того несколько месяцев потеряно, скоро зимняя сессия, а она студентов в глаза не видела. Но как читать серьёзную техническую дисциплину, когда из памяти неожиданно вываливаются целые куски недавних событий? Оформить группу нетрудоспособности через врачебную экспертную комиссию - долго и хлопотно, могут и не дать, а если и дадут - тоже не выход. На пособие по инвалидности способен прожить только комар, да и то, если вместо крови будет пить воду.

Нс имея другого источника дохода, кроме преподавания в институте, Ольга тянула с решением, пока выбор за неё нс сделала коротышка-дсканша. Галина Петровна Черная не страдала излишней чувствительностью, поэтому рядом с нею всегда находились исключительно люди нужные или полезные. Правда, у неё был сын - инвалид с детства, которого ГэПэ обожала и из-за которого от иеё ушёл муж, но она об этом никому не рассказывала: то была её другая жизнь, личная, а не общественная.

- Знаете, Ольга Витальевна, - твёрдо сказала маленькая женщина, - на заседании деканата мы решили не продлевать с вами контракт. Вы долго отсутствовали - лежали в больнице, а у наших

больниц и репутация, и возможности одинаково низкие. Теперь наверняка станете часто прихварывать, пропускать занятия, дела кафедры вы ещё прежде забросили. Ко всему прочему недавно развелись, причём, как мне известно, именно вы выступили инициатором развала семьи, а ведь мы доверяем вам воспитание молодежи. Если хотите, можете остаться почасовиком.

Как быстро разносится информация! Стоило ей поссориться с отцом - и результат налицо.

- У вас нет отрыжки компартией или где вы там теперь состоите - в «Единой России»? Медвежатина - слишком жирное мясо. Может, хотя бы изжога, а? - с мстительной надеждой спросила Ольга.

Впрочем, она не очень расстроилась — на фоне последних событий институт выглядел крошечной точкой в пространстве, где у неё больше не было интересов, Ляля пошла в ломбард и заложила украшения - все, кроме обручального кольца с выгравированным изнутри именем мужа. Когда-то ей нравилось покупать и получать в дар от родителей и Макса «побрякушки», потому и накопилось порядочно. При тотальном советском дефиците драгоценности были эквивалентом денег, в них вкладывали не только целые состояния, нажитые криминальным путём, но и честные деньги, если их чудом удавалось заработать, в основном за границей. Подарив Ляле на день рождения очередную подвеску или серьги, мама повторяла: мало ли что бывает - продашь и никогда нс будешь нуждаться. Нс представляла (и не одна она, а люди и поумнее, и поопытнее в делах), что кардинально изменится уклад жизни и бриллианты потеряют ценность - не на ярлыке в магазине, где они по-прежнему баснословно дороги, а в реальном быту. Теперь прилавки завалены ювелирными изделиями на все вкусы, сбыть с рук можно только антиквариат, ломбарды же предлагают половину стоимости и то по цене лома.

Вырученных денег Ляле хватило на всю зиму, которую она прожила в тоске и безделье, почти не выходя из дома. Вначале сотрудники кафедры прилагали нс слишком утомительные усилия, чтобы вытянуть её из трясины депрессии, носили грейпфруты, полезные для восстановления физической энергии, рассказывали институтские новости. В слухи об увольнении никто не хотел верить, памятуя, что Большакова — любимчик ГэПэ. Но когда на стене

б деканате появился приказ, подписанный ректором, сослуживцы исчезли с горизонта бывшей завкафедрой молниеносно. Их можно понять; нет более общих интересов, трудно выражать сочувствие, когда у самого ничего не болит, а дома, после дня всухомятку, ждут на обильный ужин. Прежде многие в Большаковой откровенно нуждались: то денег занять, то родственника на работу пристроить, то лекарство достать. Кому она интересна теперь? Сама в гости ходить перестала, валяется на диване в прострации, а у людей времени в обрез - в выходные детей воспитывают, недельные домашние дела пытаются разгрести да мотаются по сетевым супермаркетам и дальним рынкам, где продукты дешевле. Ольга и бывшие коллеги вновь существовали на разных планетах, неважно, что с другим названием.

Одно время она посещала ближайшее кафе, где часами сидела у застеклённой стены, выходившей на улицу, пила капучино, ама- ретто и беспрерывно курила. Она была хотя уже и не супермодно, но элегантно одета, не стара и нс дурна, но кроме официанта к ней никто никогда нс подходил. Возможно, мужчины боятся женщин, от которых пахнет пустыней, как сыростью из подвала. Подцепить в кафе бабу - куда ни шло, но бациллу одиночества — нс дай Господь! других проблем хватает.

Потом и походы в кафе стали раздражать. Откуда столько людей, далеких друг от друга, как звёзды? Мы видим только отражённый свет, но что у них внутри? Ненависть, любовь, равнодушие? Или все счастливы? Нет, взгляды пугливо скользят в сторону, чтобы нс выдать ужасную тайну. У каждого что-то случилось - страшное или ерундовое, но свое, неповторимое. Каждый чего-то хочет, недоволен, болен, влюблён. Огромное количество людей, совершенно неизвестных, непонятных, с разными запахами и целями - это, в конце концов, невыносимо. Даже дома она нс одна: во всех зеркалах - интересная женщина, но совсем незнакомая, не вызывающая сочувствия. Что за низменная наклонность вешать в каждой комнате зеркало! А в ванную зайти страшно - четыре человека вместо одного, к тому же голого. Все сказки связывают зеркала с несчастьями, Только почему-то, когда была счастливой, она их нс замечала.

На дальние прогулки не хватало сил, на хороший театр - средств, да и нс волновали се выдуманные трагедии, когда собственное нутро

корчится с утра до вечера от невидимых мук. Здоровье нс улучшалось, а тоска прирастала. Ближе к весне она сделала вылазку на Митинское кладбище. Место захоронения Макса узнала у Вали, и та взялась её сопроводить,

Сами не найдёте. Оно такое большое, больше нашей станицы. Даже микроавтобус внутри ходит.

Найду, не беспокойся.

Добираться на трех видах транспорта Ляля не стала, да и билеты дороги. Поехала на своём «Форде Фокусе», приобретённом незадолго до развода, но добиралась долго, попав в автомобильную пробку возле радиорынка, потом пропустила поворот с Пятницкого шоссе, пришлось возвращаться. А могилу действительно нашла очень быстро, тем более Валентина уже поставила мраморную стелу с портретом. Быстро управилась! Ольга горько усмехнулась

забыла, что когда есть деньги, нет проблем, а она за бензин отдала последние и купила четыре хризантемы. Все. Завтра нужно решать, на что жить дальше и жить ли вообще.

Жить. После первой клинической смерти, она поклялась себе, что на самоубийство больше нс пойдёт. Почему? Сама не знала ответа. Выкручиваться, как бедняки, ис умела, а придётся привыкать. Привыкла же обходиться без парикмахера и маникюрши, без бассейна, без фруктов - последнее наиболее чувствительно, но так живёт, или точнее — существует, половина россиян, а может, больше. Раньше она об этом не задумывалась.

Странные мысли посещали Ольгу на кладбище - нс подходящие моменту. Где священный трепет, где волнение? Этот город мертвых - временный, как всякая свалка — вызывал внутренний протест. Здесь поклоняются праху, а в Библии сказано

нс сотвори себе кумира. Лучше бы живых жалели, зачем им наша любовь после смерти? Что мёртвым земная красота вперемешку с запоздалыми слезами? Да и плачем не о них, ушедших, а о себе, лишний раз убедившись - нет бессмертия, ну, нет, хоть ты тресни! Кто следующий? Жизнь — подлянка, а умирать нс хочется, вот парадокс! Кому жизнь в радость, расстаётся с нею легко, ибо знает, что вкусил сполна и цена невысока. А кто прожил в маятс и благородной нищете — какое у него утешение? И разве нс заслужил бессмертия хотя бы тем, что не наложил на себя руки?

Ни само место упокоения любимого, ни его удачное изображение на чёрном мраморе с голубой искрой нс возбуждали особой печали. Новая боль оказалась не сильнее той, что уже получила постоянную прописку. Ольга лишь судорожно, всухую, всхлипывала

слёз тоже нс было, их не было давно, с того момента, когда она закричала в больнице, вспомнив, наконец, что Макс погиб. Какой- то участок мозга, отвечающий за впечатлительность, запекся, словно от тысячевольтного разряда молнии, и перестал испытывать жалось к собственной участи. Она знала, что Макса больше нет, но обходила в сознании этот факт стороной, чтобы сберечь мужа в памяти живым. Она хранила в себе множество деталей его облика, мучительно сладкие ощущения от соприкосновения тел, даже запахи его помнила - один от головы, другой от кожи, третий подмышками. Так нюхачи хранят в памяти оттенки духов. Но память

это то, что внутри неё, а всё, что вне, - бутафория. Напрасно она приехала на кладбище.

Ольга собралась уходить, когда её окликнула Валя, которая всё это время стояла со старшими детьми в сторонке, стараясь нс мешать. Как женщина простая и воспитанная по старинке, она с достоинством несла свой вдовий крест. Держалась по-прежнему скромно, но хорошая, хоть и чёрная одежда и банковский капитал придали ей уверенности. Она первой вступила в разговор:

Мы обе его любили. Теперь Максима нет и делить нам нечего. Давайте подружимся - вместе будет легче переносить горе.

Нечего делить! Вале в голову нс могло прийти, что недоступная и прекрасная Большакова - нищая, иначе Валя отдала бы ей все, что возможно отнять у детей. Но Ольгу деньги как таковые заботили лишь постольку-поскольку: чтобы нс умереть с голоду, надо есть и пить. Если отцу безразлична нужда дочери, почему это должно волновать постороннюю женщину?

Между тем Валентина, не теряя надежды добиться сопереживания, подтолкнула вперёд старшего мальчика.

Это же его дети!

Она подчеркнула: его! Как будто принадлежность к Максу делали их нужными Ольге.

Ляля молчала. Скользнула равнодушным взглядом по маленьким личикам, каким-то стёртым, похожим друг на друга, возможно, общей печатью скорби, которой они нс осознавали,

но подчинялись настроению матери. Невзрачные дети. Ничего общего с Максом. Неужели он любил их? Или были какие-то ещё другие дети, с веселыми смехом, розовыми щеками и улыбками до ушей? Могла ли эта унылая женщина привлекательно выглядеть в постели и обжигать тягучим дыханием страсти? Неужели она умела любить его лучше?

Мы теперь обе одиноки. Приходите к нам в гости, - сказала Валя, тушуясь от своей дерзости.

Это стремление к единению начинало действовать на нервы. «Почему она считает, что я одинока? Может, у меня каждый день по новому любовнику! - подумала Ольга раздраженно, а сказала совсем другое, то, чего говорить нс собиралась, потому что эта мысль только сейчас высветилась:

Вряд ли вам будет приятно общение со мной: ведь мой отец виноват в гибели Максима.

Повернулась и стала пробираться между могилами к выходу.

Глава 18

Для самой Ольги оставалось загадкой, почему она так сказала. Какие подспудные соображения тайно, долго и упорно кружили в её сознании, пока наконец не слепились вместе и не выстроились в определённом порядке, чтобы получился подобный вывод? Обвинив отца, она скорее имела в виду его покровительство Бачелису, который, несомненно, руководил этим гнусным преступлением. Но слово вылетело и зажило самостоятельной жизнью, и теперь Ляле стало казаться, что роль отца не так уж мала. Бачелис, хоть и выглядел злодеем, был слишком изощрен в юриспруденции, чтобы впутаться в уголовное дело. Заострённый подобным образом ум всегда выбирает обходные маневры и вряд ли предпочтёт физическую ликвидацию конкурента. С другой стороны, как советуют популярные автры детективов, ищи, кому выгодно. В смерти Макса были заинтересованы оба, но не в равной степени. Бачелис хотел получить акции, чтобы стать во главе корпорации. Правда, если у Макса их не оказалось, зачем его убивать? А отцу угрожал всего лишь компромат. Махинации - не обязательно уголовно наказуемое преступление, тем более когда есть многолетние связи в больших кабинетах. Смешно думать, что из-за каких-то бумажек

отец - сё отец! всё-таки она знала папу очень хорошо - согласится закрыть глаза на убийство. Надо узнать фамилию следователя прокуратуры, где перед смертью был муж (она не заметила, как снова стала называть про себя Макса мужем), и спросить, дали ли делу законный ход?

Получается, что ни отцу, ни Бачелису смерть Есаулова нс была нужна позарез. Так кто же приказал убить? Конкретный исполнитель интересовал Ольгу менее всего, им мог стать любой специальный сотрудник созданной Бачелисом секретной службы или наёмник, который даже нс знает имени жертвы, а видел только портрет. Поиск этого человека в компетенции уголовного розыска, и результат ей не важен. Найти же того, кто дёргал за ниточку, правоохранительные органы чаще всего не способны, а ещё чаще - не заинтересованы. Вполне возможно, существует третье действующее лицо, так сказать протагонист, цели которого ей неизвестны. Каким образом это выяснить, кто тут поможет? На частного детектива элементарно нет денег. Впрочем, если продать последнее свидетельство отцовской щедрости - машину, то проблему можно решить.

Хорошо. Допустим, она узнает, что хотела. А дальше? Какова ее цель? Месть? Варианты: 1, Наймёт палача (сомнительно), 2. Убьёт сама (невероятно), 3. Заявит в прокуратуру (скорее всего, хотя вряд ли эффективно).

Внутренний голос подсказывал, что предпринимать что-либо подобное нс придется, поскольку результат расследования будет ужасным, и эта трагическая правда, которая уже висит в воздухе, словно лавина накроет её с головой. Но остановить в себе заведенную до отказа пружину, которая уже начала обратный ход, Ольга не могла, да и нс хотела. Бездействие угнетало сильнее любых бессмысленных действий. Действия означали, что она ещё способна чувствовать и защищать свою любовь. Ведь любовь нс ушла вместе с Максом. Возможно, когда-нибудь придёт новая, но пока он, умерший, один занимал се сердце.

Готовность рисковать обрыдлой, никому нс нужной жизнью стала потребностью. Ляля испытывала незнакомый прежде азарт, который, как всякое крайнее напряжение нравственных сил, требовал выхода. Она продала-таки свой дорогущий «Форд Фокус» и купила, чтобы нс терять мобильность, сильно подержанные «Жигули», очень похожие на те, что были у Макса, когда она его

встретила впервые на Ярославском шоссе. Родители Ромы смогут порекомендовать дельного юриста, а институтский приятель мужа, у которого он провёл первые дни после побега, наверняка в курсе, как Макс вышел на следователя — остался телефон, или он слышал фамилию, или помогал связаться.

Но опять события бежали впереди Ольги. Она еще только раздумывала, а кто-то неназванный и невидимый уже выполнял ее намерения. Причём события раскручивались настолько быстро и неожиданно, что ничего подобного она даже представить не могла: вдруг позвонил Бачелис и предложил встретиться на нейтральной территории, в спокойном месте, например в клубном ресторане «Собрание» сада «Эрмитаж».

Ляля растерялась: если юрисконсульт идет на контакт, то получается, что марионетку двигал не он. Это путало карты, отметало все допущения и догадки. Между тем отца и мифического третьего она держала в глубоком арьергарде, в душе надеясь, что в бой они так и не вступят.

На свидание согласилась сразу, хотя но здравому размышлению пришла к выводу - надо бы отказать, нс ей тягаться с прожжённым дельцом, можно больше потерять, чем обрести. Однако что-то ему от неё очень нужно, иначе бы он никогда не сделал такого шага, а значит, можно услышать много интересного, не исключено — важного или даже самого важного. Конечно, она неопытный игрок, да игра-то стоит свеч!

Ольга прикинула - ничего интересного для Бачелиса, кроме акций, у нес нс было. Возможно, именно они станут разменной картой в предстоящем разговоре. Она изъяла акции из тайника и положила в сумку. Шаг чрезвычайно опасный - се могли ограбить ещё по дороге. В последнее время она совершала много необъяснимых поступков, словно смерть Макса и пережитый шок пробудили в ней интуицию и смелость. Бачелис нс знает, где находятся бумаги в данный момент, а уж тем более что она возьмет их с собой. С Максом они развелись, и половина акций вполне могла перекочевать к Валентине и детям, хотя там их не нашли, впрочем, как и на Кутузовском. Поэтому бояться нечего - юрисконсульт рисковать не станет, он будет действовать только наверняка.

Она правильно рассчитала, что, как ни парадоксально, её главный оберег - хитрость самого Бачелиса. Он всех меряет но себе,

и уж никак не подумает, что дочь Большакова способна на такую глупость. По дороге в Эрмитаж Ольга вдруг сообразила, зачем взяла акции — это единственная ценность, которой можно оперировать в сделке, а что Бачелис хочет заключить с нею сделку, она почти не сомневалась.

Пять часов дня - время между обедом и ужином, и ресторан был пуст. Юрий Львович, видимо, пришёл заранее, поэтому стол уже сервировали, середину занимало большие продолговатое блюдо с дорогими закусками - рыбы, кальмары, мидии, раковые шейки. В серебряном ведерке со льдом охлаждалось шампанское. Ляле достаточно было короткого взгляда, чтобы узнать бутылку «Дон Периньёна».

Нам есть что праздновать? — спросила она вместо приветствия .

Тон вызывающий, резкий. Ничего, пусть знает, что сопли тут никто распускать не станет.

Ее визави как всегда был элегантен, в меру надушен, и перчатку вражды не поднял. Посетовал:

Тут не слишком большой выбор хороших напитков. Потом, Виталий Сергеевич, помнится, говорил, что вы предпочитаете шампанское,

Новосветское.

Ох, это теперь гораздо большая редкость, чем французское.

Я шла сюда нс есть и пить. Зачем вы меня позвали?

Отчего бы нам не совместить полезное с приятным? - не сдавался Юрий Львович. Бархатные глаза смотрели благожелательно.

Приятного в моей жизни осталось очень мало, - сказала Ольга жёстко, - и оно уж точно никак не связано с вами. Займёмся делом или я уйду.

Хорошо, — согласился Бачелис, не меняя дружеского тона, подозвал официанта и велел убрать со стола. - Хорошо, перейдём к делу. Сначала я изложу свою позицию, потом вы подумаете и ответите. Можно не сегодня. Итак, мне известно, что ваши отношения с отцом испорчены, вас уволили из института, вы не имеете средств к существованию, не только тех, к которым привыкли, но и самых элементарных. Нс выкупили из ломбарда заложенные драгоценности и продали иномарку. Ваше здоровье оставляет желать

лучшего, но импортные лекарства недоступны по цене. Я ничего не забыл?

Продолжайте, — сухо ответила Ольга и подумала, что соперник детально осведомлен о сё быте, но пока не разобралась, куда он клонит*

Что касается меня, то я много лет занимаюсь нс только юридической практикой, но и бизнесом, позволяющим мне утолять самые невероятные желания. Однако в детстве я был слишком беден, чтобы теперь остановиться на достигнутом. У меня так много денег, что это само по себе становится неинтересным. Но деньги, даже колоссальные, в нашей младодемократической стране, где к собственности ещё нс научились относиться с пиететом, могут однажды исчезнуть. Возьмите Ходорковского. А? Во все эпохи самым надёжным инструментом добычи личного блага была власть. Я хочу получить свой кусочек власти и получу, И никому не советую становиться у меня на пути.

Юрий Львович обласкал собеседницу бархатным взглядом и благодушно заметил:

Последнее - нс угроза, а так, нс более чем ремарка.

Он сделал паузу, чтобы отделить несущественное от существенного, и продолжил: - Для реализации моих планов нужно многое, в том числе и акции, которыми вы владели вместе с покойным супругом. Они позволят мне управлять холдингом. Как видите, я своих целей не скрываю, впрочем похоже, вы сами во всём успели разобраться.

Но при такой фантастической информированности вам следовало бы знать, что холдинг с некоторых пор под колпаком прокуратуры. Стоит ли он теперь обедни?

Юрий Львович улыбнулся наивности женщины, которая, как ему недавно померещилось, начала что-то соображать.

Папку с компроматом, собранным вашим мужем, я выкупил у следователя по дешёвке: без свидетелей эти бумажки ничего не стоят, а свидетель на кладбище, — Он спохватился и опустил глаза в пол. - Извините, Так что холдинг в порядке,

Ольга не дрогнула.

Но почему вы думаете, что акции у меня?

Потому что за время нашей совместной деятельности я хорошо изучил покойного господина Есаулова.

Ладно, Примем уверенность за возможность. Но тогда с какой стати я должна содействовать вашим планам?

Действительно, глупо вам радеть о моей выгоде, Но позаботиться о себе, по-моему, самое время. Денег за автомобиль вам хватит на год, если здоровье позволит обходиться без дорогого лечения. Вам же нет сорока! Для современной женщины - возраст ничтожный. У вас. впереди больше, чем прожито, и умереть из-за недоступности каких-нибудь таблеток - не самый остроумный вариант. А я готов заплатить за акции баснословную сумму, на которую смогут жить ещё ваши внуки.

Ляля обратила внимание, что у Баче лиса порозовели уши - так он старался её убедить.

Акции стоят во много раз меньше, — заметила она скептически, - и, насколько я разбираюсь в психологии, благотворительность - не ваш конёк.

А вам никогда не случалось переплачивать за вещь, которой очень хочется обладать? Я не должен допустить, чтобы эти бумаги попали в другие руки.

Вы имеете в виду руки моего отца?

Не только. Вероники тоже.

Из этих слов Ольге стало ясно, что Бачелис использует любовницу втёмную. На здоровье.

О, Вероника их не получит. Но мой отец,.. Они принадлежат ему но праву,

Он ничего вам за них не даст. Даже если захочет, У него нет таких денег, как у меня.

Но он мой отец - это важнее стоимости.

Когда мы становимся взрослыми, родители мало что значат.

Ляля покачала головой:

Какой цинизм. — И вдруг её осенило. - Я продам акции за услугу: скажите, кто приказал убить Максима? Даже если заказчик - вы сами, сделка состоится, можете мне верить.

Бачелис прикрыл ресницами блеск глаз — наконец события начали развиваться в нужном направлении. Он выдержал длинную паузу и произнёс очень медленно, чтобы собеседница успевала усваивать сказанное по ходу озвучивания мысли:

Я вам верю, и, допустим, вы мне тоже. Однако слова есть слова. Предлагаю единственно разумный вариант: я вам - информацию

и безупречные свидетельства, с которыми можно идти прямо к прокуратуру, и виновник обязательно понесет наказание, а вы мне акции - бесплатно. Как принято говорить - баш на баш,

Ольга поняла, что юрисконсульт точно взвесил обоюдные желания сторон — каждая жаждала своего в равной степени жгуче. Но если этот лощёный интриган может дать ей то, чего она добивалась, цена не имеет значения.

Я согласна, - сказала она без пафоса. - Когда вы можете предоставить мне доказательства?

Прямо сейчас. А как скоро будете готовы вы?

Через минуту.

Ольга достала из сумки пластиковую папку и положила на стол возле себя. Содержимое можно было рассмотреть невооружённым глазом. Бачелис облизал тонкие губы и вынул из кармана миниатюрный плеер.

Это ваше. Прослушайте здесь, чтобы убедиться, что я вас не обманываю.

Ляля воткнула в уши крохотные кнопки наушников и нажала кнопку «play». Юрий Львович интеллигентно смотрел в сторону, чтобы не мешать дочери Большакова спуститься в ад. Он терпеливо ждал, когда запись на диске опрокинет лицо женщины, и вместо гордыни оно отразит боль и стыд. Увидеть это было бы занятно, но иногда для того, чтобы получить удовольствие, достаточно просто знать. Между тем, подними Бачелис глаза, он был бы разочарован: черты Большаковой не исказились, напротив, затвердели.

Прошло минут десять, когда он уловил движение - это Ольга кинула плеер в сумку и подвинула к юрисконсульту папку с акциями.

Мы в расчёте.

Она встала и уверенной походкой двинулась к выходу, показав ему прямую спину и гордо поднятую голову. Неужели он ошибся, и у неё в рукаве ещё какие-то козыри?

Да, он ошибся, но только в одном — Ольга умела держать себя в руках, особенно под взглядом неприятеля. Она села в свои разбитые «Жигули», которые выглядели бомжевато среди роскошных машин, примчавших любителей вокала на вечерний спектакль недавно вошедшей в моду «Новой оперы», проехала мимо бывших каретных рядов, свернула в тишайший Успенский переулок

и заглушила мотор. Положив лоб на сцепленные на руле пальцы, Ольга содрогалась от пустоты, которая раскрывалась внутри неё, как холодный цветок. Отныне она и отец будут жить и страдать по разные стороны реки времени. Она уже ступила в воду и вышла на другом берегу в новом качестве. Но это нс сё выбор.

Отец всегда был сё частью, очень большой и очень важной. Сейчас он нс просто оставался позади, уходил из её мироощущения, и уходил безвозвратно, его предстояло выдавить из памяти, растоптать, уничтожить - иначе трудно дышать. Без своей погибшей части она станет хуже той, прежней, женщины, которая звалась Лялей, а осталась только Ольгой. И всё вокруг тоже станет иным, как будто ей сделали операцию на глазах, и через новые хрусталики мир выглядел иначе. К этому новому зрению ещё надо привыкнуть.

Наконец, она немного успокоилась и смогла вернуться домой. На верхнем этаже слышались шаги - там шла привычная жизнь, заполисиная своими пристрастиями и интересами. Бытие, которое должно измениться кардинально, потому что она владеет смертельным знанием и собирается предъявить это знание виновнику.

Только вот не учла бывшая Ляля, что смертельное для неё вполне может оказаться безопасным для других, В горячей пелене ненависти она не заметила этого различия.

Сердце противно и громко стучало в висках, но потребность отомстить была сильнее волнения и неприязни. Ольга решительно поднялась на второй этаж, в гостиную, громко двинула стулом и села. На шум примчалась Вероника, нс сумевшая сдержать удивления, и собралась уже сделать падчерице выговор за неурочное вторжение на запретную территорию, но та сё опередила, сказав в запале:

- А ты, стервятница, помолчи и выйди вон, да позови сюда отца. У меня к нему неприятный разговор. Пусть запасётся валидолом.

У Ольги даже голос изменился, стал жёстким и прямым, без модуляций, которые его украшали и делали чувственным.

От подобной дерзости и агрессии Вероника откровенно растерялась, к тому же она всегда сторонилась бурных эмоций, которые обязательно отразятся на лице, поэтому выкатилась из комнаты на удивление быстро. Большаков, напротив, появился не сразу,

видимо, получал суровые напутствия от разгневанной супруги, но Ольга не дала ему и рга раскрыть:

Зачем ты приказал убить Макса?

Виталий Сергеевич никак нс ожидал, что шило вылезет из мешка.

Белены объелась.

Я же тебе говорила - я его люблю. А ты убил... Не понял. Всегда любил только себя и для себя.

Когда на первом месте любовь к другому - это заведомый проигрыш, по Есаулову я сделал много добра. Слишком много. Как сыну. А он гнул свое. Он стал вреден для дела. Опасен.

— И ты решил его устранить.

Большаков насторожился. Кто сообщил дочери о команде убрать Есаулова? Правду знал еще только один человек, выходит, безоговорочное доверие к Бачслису было ошибочным? Ах, старый дурак! Мог бы сообразить, что обладатель таких денег и талантов не ограничится материальными благами, а захочет властвовать, но когда речь идёт о власти, своих нс бывает по определению, все чужие. И если связь Бачелиса с Вероникой, о которой говорила Ляля, правда, это означает крах империи. Он, старый похотливый козёл, бросил к сё ногам всё, что добыл трудами, компромиссами, грехами целой жизни! Но как проглядел? Сам виноват, не надо было расслабляться. Французы говорят — ищи женщину. Казалось бы, при чём тут русские бабы? Ан нет, они везде поспели. Мог ли он представить, что Вероника предпочтёт его ничтожной мартышке? Конечно, Бачс- лис на тридцать лет моложе, при полном отсутствии принципов и с перспективой. Смазливая дурочка! Просчиталась. У меня имела бы золотые горы, а у Бачелиса будет на подхвате и то до поры до времени, потом ои не заменит её на менее красивую, но уже из элиты. Впрочем, пока это только догадки. А вот Есаулова ему нисколько не жаль. Осиротели трое детей? Но ведь это чужие внуки.

И Виталий Сергеевич сказал без эмоций:

Каждый день тысячи погибают под колёсами машин, десятки сотен убивают по заказу, из ревности, из жадности, по глупости. Какая тебе забота? Максим ещё при жизни давно был не твой, а теперь тем более,

Ошибаешься, я буду любить его и мёртвого, до последнего вздоха. Но ты жив, и ты - мой отец! Какой пассаж: мой родитель

убийца! Бездушный строитель домов, которые развалятся раньше времени и кого-нибудь задавят, Больше всего я ненавижу тебя за обман, Ты всю жизнь обманывал, что ты — другой, и я тебя, другого, любила. Ты прикидывался пушистым кроликом, а был монстром. Я тебя обожала, а ты носил в себе смерть. Нет, ты должен был стать кем угодно, только нс моим отцом! Мне хочется перерезать себе вены и выпустить твою испорченную кровь. К счастью, это ещё и кровь моей мамы. Её ты довёл до самоубийства, теперь я уверена, что она ушла из жизни не без твоей помощи.

Ты же мать всегда презирала.

Из-за тебя. Это ты украл сё у меня!

Не выдумывай! Мать тут не при чем. Не можешь смириться, что я люблю уже не тебя одну. Ну, признайся себе, признайся, что не было бы моей новой женитьбы, тебя бы всё устроило и никаких вопросов ие возникло,

Раньше я ни о чем нс задумывалась, потому что доверяла тебе.

Доверять опасно. Тем более когда страсть кружит голову,

заметил Большаков, думая о Веронике. Неужели, она всё-таки сучка? — Мама была больна, а я здоровый мужчина.

Слишком здоровый. Сомневаюсь, что в тебе есть органы, способные испытывать боль. Но человек без боли — терминатор.

Голос Ольги вдруг странно изменился, стал нежным и слегка дрожащим, как когда-то был у Ляли. Она посмотрела отцу прямо в глаза. - Меня мучает вопрос - ты любил меня? Раньше, когда я была маленькой? Тогда хоть что-то оправдано!

А ты вспомни: кто был тебе более предан, чем я? Твой папка всегда делал, как лучше для дочки, — так же проникновенно откликнулся Большаков. - Запамятовала, как мы играли в шахматы, переплывали Москву-реку?

Казалось, они сейчас обнимутся. Но Ольга опомнилась первой. Сказала медленно, через силу:

Я ничего не забыла, тем страшнее превращение человека в зверя. Как ловко в обманные одежды добра рядится зло.

Пучина несчастья, в которую отец её низверг, позволяла говорить без обиняков. Но он продолжал сопротивление.

Зло? А тебе нс приходит в голову простая мысль: я тоже страдаю, потому что завишу от обстоятельств, что на мне огромная

ответственность за развитие отрасли и благополучие тысяч строителей?

Строителей-рабов?

Где ты вообще всё это накопала?

Там, откуда тебе грозит опасность. Но все доказательства у меня, а я не засажу в тюрьму отца, пусть и преступного. Хотя, думаю, ты своё получишь. Получишь то же, на что обрек меня - тоскливое одиночество в нищете.

Большаков вытер крахмальным платком испарину, выступившую на лбу и в подглазьях.

И мне тебя нс жаль, - добавила дочь и запоздало удивилась: отец выглядел, как обычно, а она думала, что человек, совершивший преступление, должен выглядеть как-то иначе.

Она повторила возбуждённо и громко:

Ты слышал? Мне тебя нс жаль! Ни капельки!

Слышал. Не кричи. Лучше подумай, что акции, которые я подарил вам с мужем иа свадьбу, теперь твои. Ты знаешь, где они?

Так, походя, Большаков пытался выведать нужную информацию, словно минуту назад дочь нс обвинила его в тяжком злодеянии .

Знаю. И ты узнаешь, когда придёт время. Но сейчас речь нс об этом, Я объявляю тебе странную войну: не хочу жить вместе, не хочу тебя видеть. Твои руки, которые носили меня в детстве, теплую шею, которую я обнимала, сказки и поцелуи перед сном - всё это я обязательно забуду. Обещаю. Могут измениться обстоятельства, но не природа человека, значит, ты всегда был дьяволом. А такого я тебя не люблю. Нс проклинаю только потому, что, уверена, ты уже проклят мамой.

Большаков молчал, глядя в одну точку, и нс повернул головы, когда хлопнула дверь. Выходит, ои предал дочь? Такого Большаков от себя не ожидал. Да нет же, какие глупости! Просто она очень гордая. Вся в него, вот и ушла. Сама ушла, он ее не выгонял. Проклинать отца! Это же надо такое придумать! Дрянь.

Старик ещё посидел неподвижно некоторое время, потом тихо произнёс:

Катись.

И заплакал: дочь была его плотью - он, словно скорпион, ужалил самого себя. Как сказал ему Есаулов? «Нельзя думать, что

возмездия нет». Вот оно, возмездие. И он продолжал плакать, не заботясь о том, что Вероника вернулась, стоит в дверях и смотрит на него с презрением.

Внизу Ольга укладывала вещи. Брала только самое необходимое, но такого оказалось немало - ведь придётся устраивать быт с нуля. Наконец чемоданы закрыты, сумки упакованы, коробки замотаны липкой лентой. Осталось снести их в машину.

Прощай дом, где она жила с детства и где потеряла всех близких. Мосты сожжены, впереди неизвестность, которая лучше, чем действительность в квартире на Кутузовском. Проклятое гнездо - ни один человек не покинул его счастливым, и новые жертвы ещё впереди. Этого она уже не увидит. Так она решила — отречься и вытравить из памяти. Надо попытаться отделить прошлое от настоящего, прозреть будущее или окончательно убедиться, что будущее

не сё время, оно для тех, кто ещё не хлебнул лиха и по-детски верит в возможность рая па земле.

Ольга взглянула на часы - без четверти два. Зачем уезжать ночью? Можно перед дальней дорогой в последний раз отдохнуть на своей кровати, где они так часто лежали с Максом. Странно, что без него свет померк ненадолго. Жизнь снова возвращалась на круги своя. И когда остановятся ее собственные часы, жизнь тоже продолжится. Хорошая жизнь. Лучше, чем была у неё. Впрочем, откуда ей взяться, хорошей жизни? Достаточно посмотреть вокруг

разве у этих людей есть завтра? У одного скучное лицо - он устал выживать на копейки, другая с озлоблением лупит на улице ребенка за пустячную шалость, третий добродушен, потому что успел опохмелиться спозаранку. Где нормальные лица? Добро и зло - внутри нас, и жизнь такая, какой мы стоим.

Несмотря на нсвссёлые мысли, в сон она погрузилась на удивление быстро, как человек, который завершил работу, требовавшую большого напряжения физических и нравственных сил. Зато поутру, ещё не проснувшись окончательно, но уже утратив ощущение немости временного отсутствия, она с паническим ужасом поняла, что сейчас наступит день, воспрянет память и надо будет снова принимать решения. Попыталась приободриться: ну и что? Выбора, который предполагает максимум свободы, может и нс найтись, а выход всегда есть, даже если ои один-единственный. У нес же целых два: в небытие и в деревню.

Ольга подумала, что небытие никуда не денется, и поехала в Филькино, Она там была и знала, чего ждать.

По стечению целого ряда объективных причин от Филькино отвернулся прогресс, поэтому оно не гнило, а умирало. Единственное известное Ольге место во Вселенной, где растерзанная душа теоретически способна обрести покой. Надо попробовать, хотя бы из уважения к маме. «Бедная моя, она ведь не была провидицей, даже старческого чутья обрести нс успела, но зачем-то настояла, чтобы я сохранила на чёрный день родительский дом в забытой Богом деревне. И вот этот день настал. Кто бы мог вообразить? А мой всезнающий мудрый отец создал империю имени себя и погиб, едва не утянув за собой любимую дочь. Получается, что инстинкт важнее ума», — рассуждала Ольга, машинально отжимая сцепление и переключая скорости.

По дороге, сделав небольшой крюк, свернула на Митинское кладбище, чтобы попрощаться с мужем. В неурочное время в этой гигантской юдоли мертвых было мало живых. Ольга потёрла мраморное изображение рукой в кожаной перчатке и сказала вслух:

- Я люблю тебя. Очень люблю. Жажда узнать правду и наказать виновных в твоей гибели поддерживала во мне жизнь. Но теперь что-то оборвалось, Я не чувствую больше ни злости, ни тоски, ни ненависти. Мне нс хочется ни жить, ни умереть. Я провалилась в равнодушие. Больше не приду. С такой бездной, которая мне открылась, невозможно оставаться прежней. Уезжаю, чтобы всё забыть, чтобы завтра, оглянувшись назад, я могла сказать - там больше ничего нет. Ни плохого, ни хорошего. Пусто. Прощай.

Часть третья

Глава 19

Деревенский дурачок Максимка нс знал, что жизнь должна иметь смысл, и это очень упрощало его существование. Был он невысок ростом, несколько кособок, но лидом пригож, как сказочный царевич. Главное украшение - глаза: редкостного сиреневого цвета, словно диковинные цветы, выросшие на куче хлама. Кособокий парень жил по Эмерсону, хотя и нс слыхал такой фамилии. Он чувствовал душу природы и се сродство с собственной душой, не умея, да и не испытывая потребности, обозначить свои чувства словами. Мог целый день наблюдать за облаками, причудливо меняющими форму, за трепетаньем листьев на ветру. Присев на корточки, следил за лёгким бегом мелкого ручья, освобождал руками проход воде от сучьев и мусора и смеялся, радуясь этой простой, но важной работе. Часто забывал поесть, но летом каждый вечер тёплой дождевой водой из большой железной бочки, что стояла иод водостоком, поливал огород, обращаясь к огуречной рассаде, к усиками земляники ласковым голосом, как мать разговаривала с ним во младенчестве:

Пейте, мои хорошие, растите большие и здоровенькие!

По весне гладил стволы деревьев в саду:

Вы ж мои деточки, ножки-то промокли за зиму, застыли. Вот солнышко на небе устроится повыше, землицу подсушит, почечки от счастья лопнут, пчелки прилетят, цветочки поцелуют, будем осенью яблочки твои кушать.

Природа отвечала ему взаимностью. Ни у кого в деревне нс было таких щедрых урожаев, как у Максимки. Он внимательно прислушивался к влажному шмяку плодов, падающих на другие плоды, устилавшие землю под кронами. Звук рождал в нём ощущение полноты жизни. Другое дело, что ни один самый жадный или просто рачительный хозяин не способен съесть, переработать или хотя бы собрать такую прорву фруктов. В Фиме на базаре яблоки, груши, сливы, черная смородина, вишня — прославленная владимирская вишня! — продавались вёдрами и стоили ерунду, себе дороже собирать. Вот в Москве, говорят, дают хорошую цену, но до Москвы из Филькино нс ближе, чем до луны, да еще

на столичных рынках, говорят, азербайджанская мафия командует, цены устанавливает, может и за прилавок не пустить, заломив взятку несусветную. Потому москвичи больше едят все заграничное из магазина - крупное, блестящее, без червоточинки. А поразмыслить чуток, так сразу станет ясно, что, если яблоком червь побрезговал, какая от того яблока человеку польза? Максимка с удовольствием наблюдал, как слизни и гусеницы едят падалицу - тоже живые существа, тоже кушать надо.

Странный малый. Однажды но весне все дворы скворечниками оборудовал, потом но яйцу из каждого взял и под курицу положил: говорит, скворчиха стольких нс высидит, пропадут, а я скворчат к рукам приучу. Чем кончился эксперимент — нс сказывал. А осенью бывало исчезнет на несколько дней, неизвестно где обитает. Кто-то видел в роще, кто-то на реке с удочкой: сидит с утра до вечера, не шелохнется, в воду уставится, как слепой, и рыбу подсекать забывает. Вернётся домой мокрый, грязный, с отрешёнными глазами и дрыхнет целыми сутками. Волчонка, издыхающего от голоду, из лесу принёс, спал с ним на печке в обнимку, из своей тарелки кормил.

Ближайшая соседка дурачка - Мария Спиридоновна - жаловалась товаркам:

Вырос зверюга страшенный, нс в конуре - в дому живёт, хозяина охраняет, везде за ним по пятам таскается. Я уж боюсь к забору близко подходить. Попробуй руку поднять — разорвёт в клочья. И обратно в лес не уходит, приспособился наших сук портить. А ещё Максимка, шельмец, сызмала до моей коровы бегат. Ухватит за сиську ртом и сосет. А она, дуреха, даёт ему, потому что он её нежно так гладит, как женщину.

Спиридоновну поддержала Катька Косая - это у неё такая фамилия, а глаза в порядке, хотя и нс шибко хороши.

Гладить — это он мастак. — Катька хихикнула. — Башкой слаб, а так-то охальник! В Фиму к девкам шляется. При мамке стеснялся, а теперь — вольный казак.

Катька образованная, неполную среднюю школу в Фиме окончила, оттого числится всезнайкой. Она намного моложе других баб - нс так давно шестой десяток разменяла, зато любопытная, как древняя Матвеевна. Хотя, если честно, до Матвеевны в этом деле ей далеко.

Спиридоновна пыталась склонить мнение о парне в лучшую сторону:

Все умеет. Если чего надо по-соседски — прибить али починить - с радостью, никогда не откажет, хотя и надежи на его мало. Пообещать пообещает, а выполнит ли? Это как ему в глупую башку стукнет. Но руки золотые...

Катька опять нс дала ей закончить мысль.

Ага, золотые. Меня нс раз ими за ногу хватал. Норовит повыше.

Так тебе бы спасибочки сказать, а ты жалишься. Твой-то пил, пил — не просыхал, а потом куды делся? Небось, в белой горячке где-нибудь под забором валяется, а то и концы отдал, — предположила Матвеевна, которая была не только любопытна, но и немного зловредна.

Не твоя забота, - огрызнулась Косая.

Во-во. А Максимка не пьсть, - с гордостью отметила Спиридоновна. - Ещё мальцом на поминках Платонихиного зятя бормотухи хватил, потом двое суток блевал. С тех пор в рот нс берёт. Ныне тверёзых днём с огнём нс сыскать. Совсем совесть потеряли, Бога не боятся. Правда, церкви-то у нас в деревне и раньше нс было — рылом не вышли, только в Фиме, да и та недавно отстроилась, а в советское время в ей картошку хранили.

Кто ж не помнит? — возмутилась Катька. - Ты так расписываешь, словно мы тогда и нс жили, одна ты тут всем колхозом заправляла.

Жили, жили. Да мало понимали, - отмахнулась Спиридоновна и закончила свою историю про Максимку, как ей казалось, главным штрихом к портрету:

А он и без церкви Богу ис изменяет, мамка приучила. Молится на домашнюю иконку, что Фене от родителей досталась. Долго святой образ при коммуняках но сундукам прятали, а нынче на место возвернулся - в окно видать, как парень вечером в углу горницы на коленях стоит, крестом себя осеняет.

Нс стыдно в чужие окна заглядывать? — то ли с укором, то ли с завистью спросила Матвеевна, снова встревая в разговор.

Тьфу! — сплюнула Спиридоновна. - Мы же рядом живём, окно в окно, а завссок у их на стёклах сроду нс водилось от бедности.

Она, хранительница местных традиций и баек, едва ли не самая старая жительница Филькина из тех, что еще живы, нс впервой все это рассказывала, но её всегда слушали с уважением и даже с интересом нс только потому, что событий вокруг происходило мало, а свободного времени было много. Спиридоновна но праву считалась избранницей судьбы, поскольку обладала двумя реликвиями деревни Филькино: коровой и живым мужем.

Корова была молодая, выращенная из собственного теляти, по счёту не первая, а муж - совсем плохонький, давно не годный ни к какому труду, тем более к постельному, но он смолил самокрутки из махры, и пот у него тоже был особенный - едкий, тяжёлый, оттого в избе пахло мужиком. Другие филькинские бабы ради этого фантома мужчины привечали редких проезжих, скрывающихся жуликов и алиментщиков, проходимцев, любящих пожить за чужой счёт, городских бомжей, которым требовалось перезимовать в тепле. В стране, где на каждого неженатого парня приходится по несколько девок, никому в голову не придёт осуждать случайные связи. Однако вместе с неуклонным увеличением возраста женского населения деревни Филькино зачахла и эта нечастая радость.

Что же касается мужа Спиридоновны, то диковинное заключалось не в том, что он имелся в наличии, а в том, что прожили супруги в согласии - иначе говоря, без крупных ссор и драк до крови - более полувека. Впрочем, секрета особого тут искать нс надо. Мария Спиридоновна была женщиной, широкой в кости и на голову выше Степана Порфирьевича, как она с почтением называла спутника жизни, и хоть была добра и неревнива, муж робел испытывать жену на прочность, потому на сторону нс ходил, довольствовался тем, что есть. Они вырастили всех рождённых детей, внуков и теперь доживали отпущенный срок одни, но все равно представляли собой семью, которой так пренебрегают нынешние молодые и за которую ведомое инстинктом самосохранения держится уходящее поколение.

Естественно, и жительницы Филькино к истаивающей во времени ячейке общества относились с почтением. Исключительность положения автоматически обеспечивала Спиридоновне весомость суждений: к человеку с подобным опытом каждый считал полезным прислушаться. А то, что Катька совалась со своими соображениями, так это по молодости. Вот и опять уела Спиридоновну, спросив с ехидцей:

— А сколько лет теперь твому соседу — в окно не видать?

И действительно, сколько - никто не помнил. Тридцать будет? Или меньше? Своих-то годков нс замечаешь, оглянешься - со счёту собьешься, а тут чужие - кому интересно считать? Он и сам не ведает. Дней рождения нс отмечает, паспорт получать нс ходил, зачем, говорит, меня и так тут всякий но нескольку раз на дню видит, а ехать мне некуда, да и неохота. Так ему потом документ на дом принесли, только расписаться заставили. Мать дурачка, конечно, знала, сколько Максимке лег, но она от болезни померла. Нс так чтобы давно — сын смотрел за ней очень старательно и теперь цветы на могилку носит исправно, любил мамку-то.

Явился он на свет Божий 19 февраля (по старому стилю 6-го), на тот день в святцах прописаны мученики Евиласий, Фсофил, Иулиан, Максим и еще преподобномученик отрок Ликарион, Молодая мать Каллисфения Сидорова настрадалась в школе от заковыристости собственного имени, потому для сына выбрала самое, как ей показалось, благозвучное из всех возможных. Это сейчас детей крестят верующие и нс очень, даже атеисты, следуя общему поветрию и возрождающимся традициям, и дают имена, мода на которые меняется каждое поколение. А в середине прошлого века муж и жена Сидоровы ездили с новорожденной дочкой аж в областной город Владимир (ближе действующей церкви не нашли) и согласились на первое имя, которое впопыхах назвал священник. И тем были довольны, потому что дитя родилось слабеньким, того и гляди Богу душу отдаст, а некрещёное создание Господь не примет, зато теперь - дорожка Каллисфении вела напрямик в рай. Однако девочка, которую деревенские прозвали Калей, умирать раздумала, и хоть здоровьем не отличалась, выросла доброй и лицом красавица, замуж вышла за совхозного агронома. Он-то и стал кликать сё Феней. Феня да Феня - так все и привыкли, только где тот муж? Выпивал он, конечно, порядком, но не буянил, жить можно, кто ж теперь в деревне нс пьёт, но оставшись без работы, без средств, а главное, от обиды за брошенные поля, зарастающие сорняками и никчёмным кустарником, агроном ушел в глубокий запой, потом уехал на Север за длинным рублём и канул в неизвестность.

Феня расстроилась, но ненадолго - времени на страдания нет, надо одной с хозяйством поворачиваться, пропитание добывать. Ребёнок стал смыслом ее жизни, светом в окне, рос, словно котёнок

заласканный. Отвечая матери сердечной привязанностью, ни на шаг от неё не отходил, во всём помогал, Дрова таскал, вначале по полешку, а потом, когда она слегла, и воду из колодца вёдрами носил, и мешки с картошкой в подпол спускал, оттого и спину малость погнул. Горб нс горб, а чой-го торчит.

Говорить начал поздно, после шести лет, уже решили, что немым уродился. Потом ещё долго не произносил многие звуки, вроде «эр» или «гца», а букву «ка» вообще опускал как трудную для выговора, потому сам себя называл Махсимхой. В девять лет его приняли в среднюю школу в Фиме, где мальчик просидел за партой до четвёртого класса, не научившись толком читать-писать, а таблица умножения так и осталась для него ребусом. К тому же он был упрям и несговорчив, по дисциплине имел тройку с минусом. Собирались перевести Максима в Юрьсв-Польской, в интернат для детей, отстающих в развитии, но он бычился, нс соглашался ни в какую. Тут как раз Феня слегла, ухаживать за ней кому-то надо, а из близких - один сынок, более никого. Пришлось отпустить неуспевающего ученика без аттестата. Да он ему без надобности.

Я бы всё равно убег, - заявил он матери. - За тобой досмотр нужен. Теперь я хозяин в доме. В школе мне всё равно не нравилось, одно командуют: делай так, нс делай эдак. А мне ни так, ни так не интересно. Ещё ребята дразнятся. А у нас тут свободно,

Ну, да, - согласилась Феня. - Начальство далеко, живём, как птицы, а время приходит - помираем без жалости. Порядок такой.

Хороший порядок, — сурово сказал мужичок с ноготок. — Ты нс бойся, я тебя не брошу.

Феня улыбнулась своему маленькому мальчику и большому счастью любви. Она бы и постаралась помереть пораньше, чтобы нс тяготить парнишку заботой, да поняла, что не созрел он ещё для печали одиночества. А что дурачок растёт - этого она совсем не замечала. Для неё он был самый умный, поскольку знал, что хорошо, что плохо, а чего не знал — сердцем чуял, А уж как он сё лечил, кормил, на руках носил! Так бы и жила вечно, но вечность нам нс дана.

Когда Максимка стал совсем взрослый и научился всему, что знала мать, Феня перестала сопротивляться болезни. Прсстави- лась сердешная. Любящий сын нс слишком горевал, потому что вины перед родительницей не имел, а что людям положено обязательно умирать, уже усвоил. «Все там будем», говорила маманька, значит, нс навсегда они расстаются, дай Бог, еще и свидятся.

Максимка деловито распоряжался похоронами, поминки устроил в лучшем виде, водки нс пожалел, хотя сам не пил. Зато бабы налились по самую макушку и пели песни до самого заката, сначала грустные, потом веселые, а ещё потом уже и все другие, которые знали, даже частушки, нс всегда приличные. Конечно, пением это действо можно было назвать с натяжкой: голосили по-русски — кто во что горазд, но важно, что сами получали от этого удовольствие, поэтому никак нс могли остановиться. Многих Максимка уже в темноте провожал до дому, чтобы нс свалились по дороге и нс заночевали в канаве.

А наутро Фенин сын, молодой хозяин Максим Сидоров, вышел на крыльцо, улыбнулся солнышку и начал новую жизнь. Тут-то он и углядел во дворе давно пустующей избы Чеботарёвых старенькие «Жигули», забрызганные грязью до самой крыши - видно, лужи часто попадались по дороге. Да откуда ж лужи? Неделю дождь нс шёл. Если только в глубоких ямах вода осталась, но тогда это на большой трассе. Значит, автомобиль прибыл издалека.

Что не дачники, ясно сразу. Те приезжали в субботу, выгружали провизию, подушки и одеяла, разговаривали между собой и смеялись громко, не стесняясь соседей. Ходили по участку полуголые, играли в мяч, дымно жарили шашлыки и в воскресенье уезжали обратно, забирая с собой все, что привезли и нс съели. С местными залётные нс смешивались, словно жители другой страны, говорящие на другом языке и молящиеся другим идолам.

А эта высокая тихая женщина приехала одна, в будснь, стала ломиком срывать горбыли с окон, выдёргивать плоскогубцами гвозди, распахивать настежь ставни. Веником обмела паутину но стенам и над крыльцом. Похоже, собирается тут обосноваться. У неё были тонкие, хотя сильные руки и длинные пальцы, каких у здешних нс увидишь. Екнуло Максимкино сердечко, потому что умишко он имел слабый, а память души крепкую.

Ему страстно захотелось поскорее бежать во двор к Чеботарёвым, поближе рассмотреть прибывшую, чтобы убедиться в своей волнующей догадке, но он, пританцовывая от нетерпения, ждал,

когда женщина войдёт в дом, чтобы проникнуть следом внутрь и поглядеть нс только на неё саму, а и чего там интересного она привезла. Оказия редкая.

Наконец, долгожданная минута наступила. Парень прошмыгнул вдоль забора Спиридоновны и ещё одного, уже завалившегося, решительно толкнул калитку, поднялся на крыльцо и без спросу шагнул в сени.

Ольга вынимала вещи из раскрытых чемоданов и картонных коробок, искала, куда пристроить, что в отсутствие мебели было задачей не из лёгких. Обнаружив на стенах огромные, с большими плоскими шляпками гвозди, повесила на них платья и пальто на плечиках. Был ещё сундук, пустой, со слабым запахом полыни и пыли, его тоже придётся использовать за неимением шкафа или комода. В сундук Ольга сложила постельное белье, полотенца и два шерстяных пледа, один - в зелёную и чёрную клетку, совсем старенький, купленный ещё до се рождения. Пледом давно не пользовались, но рука не поднималась его выбросить. Когда-то мама вышила в углу белыми нитками букву «В», что означало «верх», хотя имела в виду другое: этой стороной требовалось стелить плед к лиду, а не к ногам. Милая, смешная мама, она долго жила в мире, где ноги были, безусловно, грязнее головы и мыли их в исключительных случаях, а дорогие вещи берегли старательно, поэтому указание имело смысл. Вопреки данному себе зароку - избегать воспоминаний, Ольга нежно поцеловала и погладила вышивку, но ожидаемого тепла не почувствовала, а только жжение в груди.

Шум в сенях разрушил светлую грусть, вызванную образом покойной матери, и Ольга недовольно обернулась:

Кто здесь?

Она ехала в Филькино, с чётко обозначенной целью - слепить какую-никакую гармонию из осколков прежней жизни и начать с нуля. Одиночество казалось ей благом. Однако всякое вхождение в новую обстановку, привязка раненой души к месту будущего обитания требуют покоя и сосредоточенности, потому непрошеные гости и любопытствующие вызывали у неё протест.

- Я никого нс жду, — резко сказала хозяйка стоявшему в дверях парню.

Как ты можешь меня ждать, если нс звала? - удивился Максимка и добавил: - А я тебя знаю: ты к нам давно приезжала, ещё

маманька жива была, а я говорить не умел. Теперь вот вырос. Давай помогать буду.

Мне помощники не нужны. Иди домой и без приглашения и без стука больше нс входи.

Максимка словно нс слышал отповеди. Как завороженный смотрел на диковинные юбки, изящные сапожки, гладкие лёгкие сковородки, блестящие, как зеркало, кастрюли, маленький чайник из прозрачного стекла.

Э, — прищелкнул он языком, - у тебя много чего взять можно! Я люблю у соседей брать - чашку красивую или цветок с окна. Память - на вещи гляжу и людей вспоминаю. Давеча курицу взял у Прасковеи. А она в крик! И почто разоряется? У ей курей много, а мне только одну надо, на суп.

Так это ты память сварил и съел, — насмешливо подытожила Ольга,

Ага, за два дня, - чистосердечно признался дурачок. - Маленькая курка. Была бы побольше - и память подольше. Но ты нс бойся, я к тебе так буду ходить.

Зачем?

Смотреть. Больно ты мне нравишься.

Женщина усмехнулась:

- Нравлюсь. А не стара ли я для тебя?

Максимка покачал головой. У него была своя мера.

На наших непохожа, а потому лучше всех. Я тебя в невесты беру.

Ольга внимательно посмотрела на приятное, несомненно взрослое, но странное наивной детскостью лицо.

Ты сначала в армии отслужи. Жених!

Так нс взяли.

Больной?

Где я больной? Здоровый. Нс видишь, что ли?

Почему же не сгодился?

А я и сам нс догадываюсь.

Дурак пощупал свою голову, потом постучал по ней костяшками пальцев и выдал собственную версию:

Может, там чего и нс хватает, откуда мне знать? Пенсию по инвалидности плотят, и ладно. Но я в дому много чего умею: и сготовить, и постирать. Нс прогадаешь.

Мне надо крышу перекрыть. Сможешь? - спросила Ольга.

Крышу — нет, высоты боюсь.

Тогда замуж за тебя не пойду. Не люблю пугливых.

Ничего. Полюбишь. Даст Бог - наступит и завтра. Погодим. Я рыбак терпеливый, Это густсрка с краснопёркой каждый день ловятся, а добрую рыбу нужно долго ждать.

Ну, хорошо. Пока ждёшь - разрешаю тебе помыть мою машину.

Они вышли во двор и Ольга показала на заляпанные грязью «Жигули».

Вот и ладно, - обрадовался Максимка, пошел за ведром и пропал, видно, по дороге увлёкся чем-то другим, а может, мытьё машины пришлось ему нс по вкусу,

Что это он? Сам напросился, - с удивлением обратилась Ольга к старухе, с театральным интересом наблюдавшей сцену, опираясь на забор снаружи.

Та пожала плечами:

Да кто ж его, малахольного, знает?

Машину Ольга в два счёта вымыла сама, стёкла в массньких окнах - тоже, причем так ловко, словно занималась этим всегда. Однако с непривычки устала, села па скамью пред входом и огляделась. Сквозь гнилые доски порожка высоко пробивались грубые листья конского щавеля, которых не было в прошлый раз. Сорняки по всему двору вели себя вольготно, подчёркивая ощущение брошенности. Сердце заныло, как будто встретило знакомое лицо, уродливо постаревшее за долгую разлуку. Ольга нс раз замечала, что чем приятнее человек выглядит в молодости, тем безжалостнее искажает его облик время.

Она прошла в запущенный сад, разросшийся и тенистый. Яблони, сливы, груши роняли пустые завязи, в изобилии валявшиеся под кронами, но много крошечных плодов висело на ветках, а значит, осенью поспеют фрукты. И ягоды. Это было неожиданно хорошо. Ольга никогда нс видела, как вызревают плоды. Можно будет рвать и есть, стоя прямо под деревом, нс отмывая в трёх водах, включая кипячёную.

Она немного воспрянула духом. Дом снаружи тоже совсем неплох, да и внутри нс показался таким ужасным, как в прошлый приезд. Конечно, комнаты маленькие, неуютные, не по городскому

тёмные, но если купить минимум мебели и повесить клетчатые занавески, станет веселее.

Неожиданно быстро на землю упал вечер. Тёплый, с ощутимо вкусным воздухом, который сам собой проникал в лёгкие и растворял грудь. Воздух кружил голову, как шампанское, делая сё невесомой. Неведомые насекомые, что днем безжалостно драли глотки в траве, замолкли. Собаки не гавкали, спокойно дремля в своих будках на сене, защищённые от блох полынью. Да и на кого злобствовать? Кругом свои.

Тишина была почти осязаемой. Луна и звёзды еще нс вышли. Синий мир плыл в безмолвии, забыв про кровь и страдания.

Настала пора идти в пустой дом с таинственными углами и ложиться спать, Ольга, громко стуча каблуками но половицам и хлопая ставнями, чтобы подбодрить хрупкое мужество, прошлась по комнатам, плотно закрыла окна и двери, опасаясь нашествия комаров, которых почему-то не ожидала встретить в деревне, считая их принадлежностью подмосковных дач. Там местность лесистая, а здесь - открытое пространство, продуваемое со всех сторон ветрами, Но, видно, комаров это нс смущало. «Надо срочно купить в Фиме москитную сетку», — подумала Ольга.

Она кое-как устроилась на самодельной деревянной кровати, в которой дед с бабкой зачали её мать, подтянула колени к груди и поняла, что позорно, как в детстве, боится темноты. Казалось, этот страх давно остался в прошлом, но вот, почувствовав её неуверенность, просочился в новую жизнь, обернувшись липким ужасом. Ольга кожей ощутила, что совсем одна. Реально, а нс теоретически. Одиночество уже не представлялось таким спасительным. Одиночество желанно среди толпы, маня тишиной и призраком свободы, а вне общества бесплодно. Она встала и затеплила найденный на кухонной полке свечной огарок в пустой консервной банке. Желтый язычок пламени освещал лишь малый круг, кривлялся, как живой, и вилял вслед за непонятно откуда взявшимся сквозняком, В гулкой пустоте раздавались скрипы, странные шорохи, которые Ольга не могла объяснить.

Но было не только страшно. Она чувствовала тихую гордость от того, что смогла переступить некую грань, сойти с типовой стези, нарушив табу людей своего круга. Её желания и ракурс восприятия мира теперь зависели только от неё самой. Она сделалась

полностью вольна в своих мыслях и поступках, могла спать и не спать, есть и не есть, говорить или молчать. Вообще нс думать - ни о том, что было, ни о том, что будет, Ольга нервно вздрогнула, поймав суть: не вспоминать, не мечтать - вот ради чего она здесь! Вышло ли так против воли, под давлением обстоятельств, или у нес хватило характера - ис важно. И главное - отступать уже некуда. Это хорошо, а то ведь можно струсить и опомниться, тогда спасительное беспамятство обернётся фарсом.

Она нырнула под одеяло с головой. Прохладная подушка тут же нагрелась, нос уловил особенный запах чистой простыни, весь день висевшей на солнце во дворе вместе с другим московским бельём, и в груди разлилось что-то приятное, облегчающее. Ольга легла поудобнее, улыбнулась и на мгновение почувствовала себя счастливой. Настоящее давало лёгкого пинка прошлому.

Заснула быстро и спала глубоко, без сновидений, пока сквозь щели в ставнях не проник ясный утренний свет, а уши не наполнились бесцеремонными криками воробьев — рассохшиеся рамы свободно пропускали звуки снаружи. Ольга вскочила в панике, с мыслью, что проспала на работу (и откуда только вспомнилось - ведь она давно не ходила в институт), потом её пронзила боль оставленности, но тут она окончательно проснулась, с облегчением увидела, где находится, и вспомнила о неотложных делах, как о спасении, возможно временном, Дела предстояли очень важные, малознакомые, непривычные, но настоятельно требовавшие разрешения. Иначе пе перезимовать. Почему-то забылось, что она свободна и может ничего нс делать.

Дни стояли погожие, теплые, по климат средней полосы России ненадёжен, дождь даже летом способен хлынуть без видимых причин в любую минуту, а когда устанет идти - угадать трудно, может и нс остановится до самых холодов. Пока нет дождей, нужно спешить с крышей. Она съездила в Фиму и привезла мастера, тот сделал мелкую решётку из реек и укрыл скаты сначала плотной плёнкой, а по ней — искусственной черепицей. Закончил аккуратным коньком. «Какая прелесть!» — восхитилась хозяйка. Лёгкая и красивая крыша сидела на старом доме, как шляпка на английской королеве. Тот же плотник согласился за небольшую доплату починить ступени и перильца крыльца. Даже подкову, принесенную Максимкой, пристроил над входом по всем правилам

— нс повесил болтаться на гвозде, как делают несведущие дачники, а прибил рожками кверху.

Ольга обещала премию, если мастер закончит работу за неделю без перерыва на выпивку. Он работал всё светлое время суток с небольшими перекурами и закончил за пять дней - так у него горела душа. Даже до Фимы не в силах был добраться, купил бутыль самогона у Катьки Косой и выпил в один присест, закусывая солёными, еще крепкими прошлогодними огурцами да ржаным хлебом, купленным в Фиме несколько дней назад и сохраненным свежим в льняном полотенце.

Все бабы, способные передвигаться самостоятельно, пришли поглазеть на новейшее чудо - нс железное крашеное, даже нс оцинкованное, сверкающее на солнце, не привычный серый волнистый шифер, тем более не дешёвый и ненадёжный чёрный толь. И цветом, и формой материал более всего походил на красную черепицу, да только и не черепица тоже. Матвеевна подняла с земли гибкие обрезки и другим дала пощупать. Так пигмеи рассматривали первые в своей жизни стеклянные бусы. Проспавшийся у Катьки мастер сказал чуть хриплым, но счастливым голосом:

Металлочерепица.

Ишь ты! И не выговоришь, А красиво. Плотно так лежит, нс промокнет. Вот только мороз выдержит ли?

А как же! С гарантией. Хотите и вам сд,елз.к>.

Бабы зашумели - хотеть никто не запрещает, да платить

чем?

Сидевшая чуть поодаль рассудительная, обычно молчаливая старуха скривила губы:

— Ты про гарантию нам нс сказывай. Тут дачник бензиновую косилку для сена привёз. С гарантией. Так та косилка на другой день и сломалась.

Высказавшись, неспешно пошла восвояси, словно ради общего дела нарушила обет молчания - ну и будет на сегодня.

Звали эту аккуратно прибранную благообразную старуху (возможно, лет сорок-пятьдесят назад даже красавицу) Плагонихой - по имени мужа, настолько давно покойного, что иные и позабыли, как он выглядел, только и осталось от него, что прозвище жене. А ведь когда-то был Платон знатным совхозным комбайнёром, победившим на областных соревнованиях таких же, как он, стриженных

под бокс молодцов, сидевших в открытых солнцу, ветру и пыли кабинах своих грохочущих железных коней* За что получил грамоту и право вступить в партию без политического экзамена, которого из-за серости никогда бы не выдержал* Однако по моральным критериям Платон подходил под образ строителя коммунизма без оговорок - не пил, не курил, с чужими бабами не баловал. Такая достопримечательность в Филькино была числом одна, но, как всякое слишком положительное и выходящее из ряда вон явление, продержалась недолго. Платон умер совсем молодым.

Отчего? — спросила Ольга, выслушав подробный, в лицах, рассказ из уст Марии Спиридоновны.

Та пожала плечами.

Да кто ж знает. Может, со скуки — детей у их не было, а водка почему-то ему в горло нс шла. Бывает,

А другие отчего сильно пьют? — поинтересовалась Ольга, вспомнив своих предков.

А что им делать? Зима долгая, заняться нечем, вот и пьют, нс просыхая. Раньше хоть от посевной до уборочной перерыв делали, да и самогон варить запрещали, милиция по избам ходила. Нынче фляга с зельем на каждой кухне, над душой никто нс стоит, Начальства нету, чтобы за их думать, как жить, потому пьют круглый год — на то много ума не надо. Вот мужики в деревнях и мрут, как мухи, а деревня без мужика, что церква без попа.

Так, благодаря новой крыше состоялось более тесное знакомство Ольги с немногочисленными филькинскими аборигенами. Она помнила неприветливый приём в первый приезд, поэтому удивилась интересу к своей особе, готовности отвечать на вопросы и желанию водить знакомство. Нс догадалась, что прежде была чужой, а нынче стала своей, поскольку нацелилась тут жить. Значит, потянуло к родным корням - это уважалось. Любопытствующая Матвеевна даже пыталась пройти в дом, посмотреть, что там внутри, а то Максимка болтает сказки. Но молодая Чеботарева, как тут же окрестили новенькую, стояла в дверях, руки в боки, и в гости никого приглашать нс собиралась, видно, нс хотела делиться ни радостями, ни печалями, которых у каждого полны собственные короба. Сама себе кум королю. Однако разговаривала уважительно и вопросы задавала: почему света нет, где ближайший родник с чистой водой, нс продаст ли кто из местных молоко и яйца.

Куриное стадо держала Прасковся, а корову Спиридоновна. Дом Прасковеи стоял на другой стороне улицы, Спиридоновна жила рядом, и обе с радостью согласились поставлять товар за наличные.

А что нужно, чтобы нс замёрзнуть зимой? - спросила москвичка, обнадёженная доброжелательством деревенских.

Печку досыта кормить, — хором отозвались словоохотливые кумушки, нс лишенные языкового воображения.

Ольга поняла. Но чтобы топить печь каждый день три времени года, а то и летом, которое нс столько балует жарой, сколько изводит сыростью, нужны дрова. На полпути к Фиме, в бывшем мо- локосовхозе «Заря коммунизма», нашёлся мужик, когда-то дояр, а теперь сторож напрочь разоренного имущества. Он давно не получал от сельсовета зарплаты, и хоть был одинок, но за возможность заработать ухватился обеими руками. Две недели возил на ледащей лошаденке деревья из берёзовой рощи, что поднялась на месте пахотного поля - принесенные ветром семена упали на благодатную почву. За полтора десятка лет берёзы нарастили такие толстые стволы, словно стояли тут до Мамая. Однако ни на одной карте или земельном плане эта роща не была обозначена, а значит, никому не принадлежала, и мужик пилил и колол белую, как не- загорелое женское тело, душистую, влажную от сока, живую древесину, пока до половины ие забил ровными поленьями скотный двор — так здесь называли пристроенный непосредственно к дому большой сарай, удовлетворявший любые хозяйственные нужды, вплоть до зимнего туалета. Последний конструктивно ничем нс отличался от летнего, но избавлял от необходимости выходить из помещения в непогоду. Впрочем, от мороза скотный двор нс защищал, поэтому зимой деревенским жителям верой и правдой служило ведро, причем самое плохонькое - для такого грязного дела хорошего жалко.

Спиридоновна каждый день имела бесплатное развлечение — глядеть на работу пришлого дровосека. Не хуже кино. Под конец ие выдержала.

И зачем тебе стольки полешка? — спросила она Ольгу. - На три зимы потянет.

Три зимы! Какая бездиа времени и как его одолеть? Хватит ли у неё воли убежать от себя и нс податься в город? Но пока эта

самая зима, которой ждут, словно нашествия монголов, нс наступила, нужно капитально подготовиться, иначе в два счёта околеешь,

Дрова нс испортятся, только суше станут, пусть лежат, чтобы потом нс напрягаться, если силы оставят.

Куда ж они денутся? Ты наша, а филькинские бабы долго живут.

Вы тут всегда, а я непривычная.

Привыкнешь. Это скотине нс все по норову, а человек покрутится-покрутится, да и приспособится. На нас не гляди, мы старые, работа была тяжёлая, работали много, нс то, что теперь. Износились. Один винтик подкрутишь - глядь, другой разболтался. А уж когда все сразу, тогда конец, выгребай загашник на поминки! А твоё дело молодое.

Меня жизнь потрепала.

Эк вы городские хлипкие. Да ежели бы мы тута жалились, как нас жизнь пинает и в зад, и в холку, давно бы все перемёрли. А мы, вишь, ишшо держимся, зацепились - нс оторвёшь. Мужики - те да, нахилились рановатснько, но они завсегда на расправу жидкими были. Разве что в войну — откуда что бралось! Или в городе иначе?

Теперь — так, — честно призналась Ольга. — Настоящих мужчин, за которыми, как за каменной стеной, днём с огнём не сыщешь.

Вона! А ты говоришь.

Ольга купила в Фиме вещи, прежде знакомые ей только из литературы - ящик белых стеариновых свечей, керогаз, две канистры керосина, керосиновую же лампу с набором фитилей, сотню коробков спичек, два мешка сахару, по одному — муки, картошки, соли и ещё полмешка подсолнечника; картонную упаковку крупы, макарон, консервов, пятилитровый бидон растительного масла, резиновые сапоги до колен, валенки и корыто для стирки вместе с цинковой ребристой стиральной доской - таких Ольга даже на картинках не видела. Ещё серый вязаный платок из козьего пуха, как уверяли торговки, вещь незаменимая. И то верно - не ходить же за водой в шляпке из норки. Нс забыла огородных семян на весну - в распутицу не добудешь, а рассаду огурчиков-помидорчиков, как учили местные, нужно заблаговременно разводить на окне, в деревянных ящиках, благо ящики остались от родни.

И ещё одно значимое действо осуществила — прикнопила на все окна мелкие сетки, которые вызвали неожиданное оживление у публики, наблюдавшей за непонятным процессом* Как оказалось, в Филькино такого сроду не бывало, тем более ставни открывались наружу, значит, чтобы их закрыть, придется каждый раз на улицу выбегать. Неудобно. Да и зачем сетка-то?

От комаров, от мух, от всего, что летает, — пояснила Ольга.

Бабы поджали губы. Летает! На то у них и крылья, чтобы летать. Такова Божья милость. Нам вот нс дано - ногами шлёпаем.

Нынче год сухой, некомариный, насмерть нс загрызут, — мудро заметила наконец Матвеевна. - До комариного ещё дожить надо, зачем наперёд тратиться? А мухи что... Мухи завсегда кусаются только по осени и то от злости, да не все, все кусачими, как и люди, никогда не бывают, случаются и добрые, или слабые. — Она осторожно потрогала заскорузлым пальцем зелёную пластиковую сетку и неодобрительно покачала головой. — Вот до чего додумались, лишь бы деньги у людей выманивать.

Денег, действительно, у Ольги осталось негусто, но на молоко и хлеб лет на пять должно хватить. Она усмехнулась неожиданно свободным мыслям, нс замечавшим границ времени: после смерти Макса жила только настоящим, уверовав, что будущего у неё нет. Но условия, в которых она по собственной воле оказалась, диктовали иное: чтобы выжить сегодня, надо беспокоиться о завтрашнем дне.

Прорву магазинного товара нужно было как-то перетаскать из машины в дом и подпол. Тут пособил Максимка, который неотрывно наблюдал, что творится во дворе Чеботарёвых. Спиридоновна покровительствовала новенькой в силу своего статуса. Правда, физически мало чего могла, но командовала Максимкой толково.

Хорошо себя обеспечила, умно, - похвалила старуха соседку. - Денег, наверное, уйму ухлопала.

Ольга смутилась. Все почему-то беспокоились о сё деньгах.

Прилично. У меня осталось немного, но я всё же не такая бедная, как деревенские.

Это мы только по городским меркам бедные, а по здешним — как раз богатые. Всё с огорода да из лесу, гак ещё и пенсию стали платить. Когда это раньше в деревне живые деньги давали? Только натуральный продукт в обмен на палочки-трудодни. А на

что нам здесь пенсию тратить? Воды нет, телефона нет, магазина тоже. Даже власти нет, нс то мы собрали бы взятку, чтоб нам свет провели. Деньги! С одной стороны, хорошо, а с другой — плохо. Мужикам, сколько ни дай, всё на водку потратят, нахлестаются до белых чёртиков без закуски. Оттого раньше нас и мрут.

Женщинам труднее, - возразила Ольга.

Госсссноди! Бабы! Да кто об их когда думал? Этого добра во все века хватало с довеском. Из Филькина, конечно, молодые все утекли, а в Фиме пока ещё есть. Там и электричество, и кино. У моей племянницы троюродной в дому холодильник, машинка стиральная - чего ещё человеку надо? Живи — радуйся, только она все равно с мужем собачится. А у нас, кроме самогону, других развлечений нет, мужиков справных тем более негде взять. Про всю деревню один мой, неспособный, на печи парится. Спасибо твоему плотнику — Катька аж вся просветлела. Но Катьке тольки-тольки полтинник брякнул, а мы уже давно оттреиыхались.

Катька тут как тут, пришла посмотреть, кого Спиридоновна просвещает. Максимка к тому времени все покупки в дом перетаскал, получил кулёк дешёвых конфет и теперь бегал по двору, нацепив на голову газовую косынку с люрексом, которую обнаружил на вешалке в сенях.

Ну, паря, опять колобродишь? — спросила с улыбкой подобревшая Катя.

Максимка состроил ей рожу и с гиком убежал на улицу.

— Чудак, а ие простой, — сказала ему вслед Спиридоновна.

И чем же? - заинтересовалась Ольга.

Спиридоновна присела на деревянную лавку возле скотного двора — пока будет рассказывать, надо ногам дать отдохнуть. И начала неспешно:

В третьем от запруды доме прежде Маланья жила. Старика свово давно схоронила, а сама крепкая, об дорогу нс разобьешь, и выпить любила. Пошла как-то к Феньке, поглядеть - как там, скоро ли поминки? А та - совсем плоха. Вот и ляпнула Маланья дураку: чего, мол, нянчишься, пора ей на тот свет, все сроки вышли. Максимка незваную гостью в тычки выгнал да разорался на весь двор: «Сама первая помрёшь, потому как ты худая и всем худа желаешь, а мамка моя добрая, еще поживёт!»

Неужели угадал? Или наколдовал?

А вот думай, как хоть, только Маланья на Фенькиных поминках водки выпить не успела — первая преставилась. Полезла по весне в подпол картошку перебирать и померла. Наверх верёвкой вытаскивали. У Максимки голова пустая, вот Бог туда свои мысли и ложит. Что иному неведомо, ему открыто.

Тогда отчего вы его дураком зовете?

Спиридоновна пожала плечами:

Так ненормальный. А может, и нормальный. Только всё равно чудной.

От разговоров со старухами у Ольги поднялось настроение. Уж если они в этой глубинке, смахивающей на остров, населенный людьми-эндемиками, сохранили юмор и умение получать от жизни максимум возможного удовольствия, значит, и у неё есть шанс обрести здравый смысл.

Поблагодарив за помощь, она оставила соседей развлекаться самостоятельно. Может, но деревенским обычаям это и нс вежливо, но се ждала серьёзная работа. И без того она корила себя, что, погрязнув в неотложных делах, ещё ни разу нс ходила в поле, что начиналось почти сразу за околицей и тянулось до самого горизонта. Не зря бескрайние Владимирские просторы называют опольем. Помнится, там славно п пусто, хоть с Богом разговаривай. Дело за малым — поверить, что Бог есть.

Но прошла не одна неделя, пока Ольга выбралась за деревню - обустраивала жилье и приспосабливалась к незнакомому быту. Радикальность перемен сразу во всех составляющих означала долгое и непростое привыкание. В городской натуре из деревенского уклада не всё быстро находило своё место и обретало практические умения. Многое длительное время оставалось лишь на уровне понимания, но тут важно направление. Уверенность в правильности избранного пути помогала справляться с пещерным бытом, нс упрекая Создателя в несоразмерности греха и добровольного наказания.

Она с изумлением обнаружила, что для удовлетворения первостепенных нужд на самом деле требуется очень мало. Без особого ущерба можно умерить потребности и отказаться от множества лишних вещей и обыкновений, среди которых наберётся куча праздных, присущих только городу и определённому vip-стилю. Материальные блага, которые окружали Ольгу с рождения, она и прежде принимала за долженствующую обыденность, не вознося

слишком высоко. Ес устремления больше простирались в область чувственного.

Домашним хозяйством дочь Большакова никогда не занималась, и теперь это оказалось благом: нелёгкий деревенский труд вызывал в мышцах ощущение здоровой усталости, а необходимость постоянно решать большие и малые практические задачки отвлекала от неприятных воспоминаний.

Многих усилий требовала русская печь, за которой надо постоянно следить да еще регулярно выгребать золу в ведёрко специальным совком. Но все равно прах сожженного дерева разлетался во все стороны и попадал в нос. Чтобы нс пить подозрительную воду из давно нс чищенного колодца с обвалившимся местами срубом, Ольга ходила в лес к роднику — три километра в одну сторону, это занимало время до полудня, поэтому она наполняла прозрачной влагой бидон и небольшое ведерко, а экскурсии повторялись в ритме «через два дня на третий». Баня по-чёрному раз в неделю, для которой годилась и колодезная вода, доставляла нс меньше радости, чем ежедневное джакузи с французской душистой солью, а картофельная похлебка с кабачками казалась вкуснее супа из раковых шеек - нс исключено, что Ольга себя в этом убедила.

Хуже обстояло дело с сохранностью впечатлений — её блестящая память вернулась окончательно, что доставляло массу нравственных неудобств, Так, печку она растапливала мастерски, потому что её научил этому отец в доме егеря, когда брал с собой на охоту (Ольга себя одёрнула - никаких воспоминаний, всё забыть!), жарить яичницу наловчилась нс хуже Ромки, который каждый вечер готовил себе глазунью на электрической плите в шикарной кухне на Кутузовском (проклятая память!). Вот варить кофе на печных конфорках раньше нс приходилось, и душистая густая коричневая жидкость всё время убегала - трудно приноровиться к ровной силе огня, но она и этому научилась, то поднимая, то опуская турку над плитой. Этот вновь приобретенный навык успокаивал, поскольку никак нс был связан с прошлым.

Постепенно угомонилась потребность в телесных удовольствиях, модной одежде и красоте ногтей. Волосы, зажав концы в кулаке, стригла себе сама хозяйственными ножницами. Законченые прямым огнём сковороды и кастрюли сё нс смущали, ела она из глубокой тарелки, всегда что-нибудь одно — салат, картофельное

пюре или кашу, эту единственную тарелку и мыла дочиста в трёх водах. Ещё чашку, большую, фаянсовую, голубую с золотой надписью «Любовь моя Ляля», подаренную Ромкой на день рождения в десятом классе. Никаких вещей, напоминающих о Максе, она нс привезла - они были табу.

Наконец, система жизнеобеспечения сложилась, быт отработан до автоматизма, пора подумать о душевном равновесии. «На свете счастья нет, но есть покой и воля» - любимое пушкинское стихотворение всегда было у Ольги на слуху. Однако выход за деревенскую околицу вновь откладывался: пошёл дождь, который лил без устали и передышки, воздух резко похолодал, запахло стужей, но пока только запахло. До самой матушки-зимы ещё далеко, но уже страшновато. Как её пережить? Да как-нибудь. Другие же приспособились.

Глава 20

Зоя Ивановна решение приняла быстро, хотя с воплощением медлила. Закалённая в превратностях судьбы, она оставалась матерью и женщиной, поэтому предательство родной крови ради идеи далось ей нелегко, и если бы нс пример боготворимого Лёвушки и не внутренне неодолимое стремление к правде, возможно, ничего бы нс вышло. В глубине души она понимала, что идёт против человеческой природы, но истинная вера всегда сильнее любых прагматических соображений. Недавно учёные нашли даже место в коре головного мозга, которое отвечает за веру в божественное начало - височные доли. Если они неразвиты, человек становится убеждённым атеистом, что, впрочем, тоже является разновидностью веры ни во что.

Нс имеет значения, верила старая Бачелис в Бога или в конечное торжество справедливости, важно, что верила во что-то лучшее, чем окружающая действительность, и ради этого, ради спасения сына, заблудшего в царстве денег, готова была на самопожертвование. Собственно, вся сё жизнь представляла собой непрерывную жертву до того самого момента, как Юрочка обеспечил матери безбедную старость. Но та жертвенность служила пользе сына, а нынешняя была совершенно иной, поскольку являлась предательством его интересов, и он мог ей этого нс простить.

Между тем интересы сына оказались несовместимы с понятием порядочности. В прошлый раз он предупредил недвусмысленно — не лезь в мои дела! Старая женщина тяжко вздохнула: «Дела-то, может, и его, а сын мой, и я отвечаю за него перед людьми, перед памятью мужа, перед тем же Большаковым. Неважно, кто прав, кто виноват, кто из них хуже, а кто лучше. За поведение Виталия Сергеевича в ответе его родители. А я должна объяснить Юре, что он ис имеет права поступать бесчестно, иначе он нс мой сын. Справедливость важнее роскоши, которой он меня окружил».

Является ли вера в лозунги сокрушителей Бастилии иллюзией, пока никто убедительно нс доказал. И Зоя Ивановна, которая была на них воспитана, этого тоже нс знала, поэтому в один из хмурых осенних вечеров в домашнем кабинете Большакова раздался телефонный звонок.

Собственно, мать Бачедиса повторила то, что услышала от Ольги Витальевны, но честно, слово в слово, добавила содержание угроз, произнесенных сыном. Голые факты без оценок и эмоций имели, однако, эффект разорвавшегося фугаса. Большаков в волнении прихватил крепкими зубами нижнюю губу. Одно дело, когда ревнивая дочь сообщает о любовных шашнях молодой отцовской жены. В этом ещё можно усомниться, хотя опыт подсказывал, что без малейшего фактического посыла Ляля подобного разговора нс затеяла бы. Но если мать сообщает, что сё любимый сын подставил своего босса и хочет вытеснить из холдинга к чертям собачьим, следует отнестись к информации серьёзно, независимо от того, какие побудительные мотивы двигали старухой. Это поколение идеалистов порой ведет себя странно с точки зрения практической пользы, но с моральной - они всегда оказываются на высоте, правдоискательство в них развито гипертрофированно и по обыкновению в ущерб личному благу. Следовательно, нс доверять словам Зои Ивановны нет оснований.

Большаков задумался, какую тактику избрать. Он отдавал себе отчёт в том, что, подарив свои акции жене, лишился манёвра. И ежу понятно, что Вероника вышла за него по расчёту, но если она такая корыстная, то вряд ли уступила капитал любовнику. С какой стати? Если Вероника не хочет терять Бачелиса, то будет держаться за козыри обеими руками. Кроме того, где-то — скорее всего у Ляли - спрятаны ценные бумаги Есаулова. Это любовница

может изменить, а дочь, даже несмотря на испортившиеся отношения, нс предаст. Правда, неясно, куда она исчезла из дома, и даже кое-какие вещи забрала, но не за границу же уехала - на какие шиши? Новым любовником пока не пахнет. Скорее всего ютится у подружки. Ничего, без денег долго нс протянет, явится в конце концов. Он даже готов перед нею повиниться - ведь в отношении жены Ляля оказалась права. Родная кровь всегда останется родной кровью. Так что ещё не всё потеряно, и неверному соратнику нс скоро удастся осуществить захват власти, если удастся вообще.

Виталий Сергеевич слишком увлёкся Вероникой, чтобы мыслить трезво, поэтому представить нс мог, что жена отслеживает все входящие звонки по параллельному телефону. С этой целью в своё время мастер из охранного подразделения Бачелиса установил иа аппарат специальное устройство, которое делало неслышным щелчок подключения и записывало разговоры на миниатюрный чип. Именно такую запись Юрий Львович дал прослушать дочери босса в ресторане, за что и получил спорные бумаги. Об этом основополагающем событии Вероника нс догадывалась. Любовник допускал до женских ушей только отфильтрованную информацию, иначе эта красивая дуреха попытается начать свою игру и испортит ему диспозицию.

Первоочередная задача, стоявшая перед юрисконсультом, заключалась в том, чтобы акции, преподнесенные молодой жене в качестве свадебного подарка, легли в его портфель рядом с собственными и акциями Есаулова. С таким весомым пакетом разыгрываемая партия будет носить несложный технический характер. Веронике отводилась подсобная роль. Она нс устраивала Бачелиса ни как женщина — из-за весьма сомнительной свежести, ни как деловой партнёр, поскольку в данном качестве претендовала на масштаб, которого не имела. Она нс доросла даже до понятия, что с такими деньгами, как у него, неувядающая молодость любовницы гарантирована простой сменой объектов, нужно только нс забывать делать это регулярно. В ближайшем будущем от Вероники следует избавиться. О необходимых для этой цели средствах Бачелис позаботился заранее и держал их в сейфе до времени икс. Но пока ещё Вероника могла быть полезна.

Тщеславная красотка даже вообразить нс могла, что нс устраивает обезьяноподобного Юрочку. Никогда сама не испытавшая

искреннего чувства, она путала любовные фантазии мужчины со страстью. Большакова довела до кондиции за полгода, это и понятно — возраст, а Бачелис ходил у неё в любовниках много раньше, устроил на работу под свое крылышко и продолжал тайно поддерживать отношения. Она, как ни пыталась, нс смогла узнать, насколько он богат, но богат - точно. Из всей совокупности данных однозначно вытекало, что Бачслис в нес влюблён, а на днях вдруг намекнул, что нс прочь жениться, если она подаст на развод. Отсутствием прагматизма Вероника нс страдала, впрочем, и простаку ясно, что из двух богатых лучше тот, кто моложе. Заключение поверхностное. Прав был юрисконсульт — масштаба любовнице нс хватало.

Вероника тотчас сообщила Бачелису содержание разговора его матери с Большаковым. Юрий Львович чертыхнулся. Не то чтобы он увидел угрозу замыслу, но настороженность противника могла затянуть намеченную операцию. Большаков, человек недюжинного ума и поднаторевший в интригах, конечно, многое сообразил, поэтому сейчас главное, чтобы босс нс догадался растолковать суть Веронике, сделав таким образом се своим союзником. Значит, спешить следовало на этом направлении.

Ты приезжай ко мне, — сказал Юрий Львович, выслушав деловую часть. — Я соскучился.

Но это невозможно, — пыталась возразить чужая жена. - Вечер, и он дома! Как я объясню?

Придумай что-нибудь, не мне тебя учить.

Вероника, сославшись на внезапно возникшую невыносимую зубную боль, поехала к дежурному «зубному врачу». Виталий Сергеевич хотел было се сопровождать, но она отказалась:

Нет сил терпеть. Пока ты соберешься, я с ума сойду.

Через полчаса она упала в объятия любовника, но была разочарована. Он вел себя странно: не спешил уложить сё на излюбленное место — бильярдный стол, не заботился о впечатлении, которые производили его слова. Это и понятно: Юрию Львовичу нужен был немедленный результат. Игра перешла в открытую фазу, хотя несколько карт на всякий пожарный случай он прятал в рукаве.

Послушай, - начал Бачслис без предисловий. — Мне нужны акции пашей компании, которые муж подарил тебе па свадьбу. Срочно. Одно крупное дело горит.

Вероника опешила не столько от содержания, сколько от формы требования и насторожилась:

Не понимаю, при чём тут мои акции* Мои — это значит мои. И что за дело?

Долго объяснять. Но к кому же еще я мог обратиться в нужный момент? У меня ближе тебя никого нет. Мне показалось, ты нс возражала соединить наши судьбы. Или я ошибаюсь? Если вдруг раздумаешь, я возмещу тебе убытки, когда мероприятие завершится.

Вероника нс клюнула и неожиданно проявила строптивость - всё-таки она уже замужем, и неплохо, к тому же слишком о большой сумме шла речь.

Всё равно не возьму в толк, к чему весь этот разговор. Я нс готова сейчас к такому повороту событий. Акции — гарантия моей материальной независимости.

«Если сработал инстинкт самосохранения, тем хуже, - подумал Юрий Львович, - придётся идти напролом.» И переспросил:

Гарантия? Независимости? Ты уверена?

Уверена, — кивнула Вероника и, позабыв о неподвижной маске, поджала губы. На подбородке образовались две продольные морщинки.

Ладно, сама меня вынудила, — сказал юрисконсульт и небрежно бросил на стол перед женщиной большой конверт. — Смотри .

Вероника в крайнем удивлении вынула пачку фотографий. Её руки с наклеенными ногтями в стразах задрожали, а кровь медленно залила лицо и шею, окрасив их в неровный малиновый цвет. Судя ио всему, в комнатах квартиры Бачелиса, и даже в ванной, были установлены видеокамеры, которые включались по какому- то сигналу. На снимках, распечатанных с плёнки в последовательности мультяшной раскадровки, любовники были запечатлены в крайне непристойных позах и в самые унизительные для женщины моменты, поскольку Юрий Львович во время свиданий любил разогревать себя выдумкой.

Что всё это значит? — спросила, наконец, Вероника. — Что?!

Она искренне ничего нс могла понять. Казалось, у неё помутился рассудок или это дурной сон, который должен скоро закончиться, но нс кончался.

Бачелис выдал свою самую обаятельную улыбку.

Это, моя несравненная, доказательства твоей неверности. Большаков, когда увидит фото, с тобой разведётся, а суд отменит дарственную на акции как полученную обманным путем. В соответствии со статьёй гражданского кодекса. Это сумеет доказать даже самый неискушённый адвокат, а уж для такого дельца босс наймёт опытного.

Да нет никакой дарственной, - сказала неверная супруга. - Виталий просто дал их мне, они же не именные.

Тем проще! - вскликнул юрисконсульт. - Найдутся свидетели, которые подтвердят под присягой, что ты их украла. В результате останешься и без мужа, и без независимости, да ещё срок заработаешь. А если отдашь акции мне - получишь назад своего Большакова. Правда, уже развенчанного. Однако лучше, чем ничего.

А фото?

Фото останутся у меня в сейфе как страховка от того, что ты не взбрыкнёшь и не проговоришься никому, тем более мужу, о нашей сделке или нс устроишь мне какую-нибудь мелкую пакость. На большую у тебя ума нс хватит.

А квартира, коттедж?

О, действительно, как я мог забыть! А ты молодец, вспомнила. Что значит — расчётливая женщина! Недооценил! Квартира юридически принадлежит холдингу, так что оттуда я скоро всех вытряхну, а вот коттедж - твой. Или, ты думаешь, я польщусь на какой-то миллион долларов? Больше возни, чем толку. Да и надо вознаградить тебя за усердие. Ты ведь очень старалась, не правда ли? Фотографии это подтверждают.

Бачслис переборщил. Слишком грубые оскорбления привели женщину в чувство.

- Если ты сейчас замолчишь, - сказала она, вернув каменное лицо, - я привезу акции.

Молчу. Вези.

Юрий Львович тщательно пересчитал доставленные через полчаса бумаги, оказалось — всё точно. Он посмотрел на Веронику, которая расслабленно сидела на диване. Закинув ногу за ногу, она чуть вздёрнула юбку, демонстрируя красивые колени. Чтобы не чувствовать себя раздавленной, ей нужно было срочно восстановить свой статус хотя бы в одной номинации.

Бачелис с изумлением прочёл в глазах любовницы призыв. После всего, что произошло, хочет лечь с ним в постель? Просто нереально научиться до конца понимать женщин! Красивая, не голодная, нс нищая, не больная - она предлагала себя в обмен на призрачное утешение, на бездыханную надежду. Нет, дорогая. Вышедший из моды товар здесь нс покупают. Прежде ты чего-то стоила, а теперь не нужна даже задаром.

Подпиши, - сказал он ей, подвигая распечатанный на принтере текст.

?

Это расписка, что ты продала мне акции и деньги получила сполна. Теперь уже неважно, как они попали к тебе. По нашему законодательству я становлюсь добросовестным приобретателем,

Ты змей,

Не возражаю. Число не забудь.

А не боишься, что этот разговор тоже кто-нибудь может записать? Например я, на мобильный телефон.

Нс получится. Здесь спрятана блокирующая аппаратура. Иначе я нс был бы тем, кто есть. Чего ждешь? Свободна.

Вероника ушла, нс прощаясь. Ни в лифте, ни на улице плакать не стала, хотя очень хотелось — привычка беречь лицо взяла верх. В конце концов, кончена не жизнь, а лишь очередной акт одноименной пьесы, Сейчас следовало решить, куда ехать. Что-то подсказывало, что Большаков, который вчера готов был целовать подошвы се туфель, сегодня способен выгнать с позором. Второго унижения за один день она спокойно уже нс перенесёт. Лучше вернуться в свой роскошный коттедж. Средств на его содержание у нес пока хватит — вовремя подсуетилась и успела перевести деньги со счетов мужа на тайно открытый собственный. Вероника представила мину дорогого супруга, который обнаружит, что его обчистили почти до основания, и облегчённо улыбнулась: хоть какое-то утешение. Работу она потеряет завтра же, никаких двух недель, гарантированных трудовым кодексом. Это сволочной Бачелис завел такой порядок: каждый претендент вместе с заявлением о приёме на работу писал второе, с открытой датой — об увольнении по собственному желанию. Работодателю оставалось только проставить число, и сотрудник в тот же день вылетал из холдинга. Ну, тут жалеть нечего, и так перетрудилась.

Пора отдохнуть и начать охоту на новый кошелёк. И Вероника поехала за город.

На этот раз интуиция сё не обманула; когда она вернулась от «зубного» якобы за забытыми деньгами, настороженный Большаков не поленился послать вдогонку своего шофера, того самого, который сидел за рулём машины, сбившей Максима Есаулова. Вскоре верный вассал доложил сюзерену, что автомобиль жены остановился возле дома юрисконсульта.

В этот момент Большаков испытал два сильных разновекторных чувства. Первое - ощущение реальной опасности. Если жена гак плохо маскирует свои действия, значит, шарик рулетки запущен. Требуется срочно принимать контрмеры. Второе — мгновенное исчезновение любовного недуга. Болес того, Виталий Сергеевич совершенно нс понимал, как он мог столько времени обожать эту лживую куклу, которую подсунул ему Баче лис? Напрасно он отдал ей ценные бумаги - хотел прочнее привязать к себе. Привязал! Впрочем, отобрать их несложно, в конце концов, они хранятся здесь, в доме, он сам их видел неоднократно. Прихватив крепкий перочинный нож, Большаков поднялся в спальню. Убедившись, что ящик туалетного столика работы Чиппиндейля заперт, он безжалостно сломал замок. Но напрасно - акций в ящике нс было. Виталий Сергеевич опоздал всего на полчаса, но это, к сожалению, подтверждало, что опаздывать он начал нс сегодня.

Большаков не принадлежал к людям, терявшимся от несовпадения желаемого с действительным. Исчезновение бумаг — плохой признак, но нс конец. Отдать их любовнику Вероника не могла - в первую очередь она хищница, а потом женщина, и такой кусок по доброй воле нс уступит. Значит, перепрятала. Ну, это он быстро выяснит, как только жена возвратится. В конце концов, пригрозит разводом, а если упрется — отберёт силой. Слава Богу, нс такой он простак, чтобы, доверяя Бачелису, нс иметь собственную когорту преданных людей.

Но жена не вернулась. Это з^жс был не признак, а знак. Большаков вдруг вспомнил, что банковские счета за границей, сильно отощавшие за последнее время, но всё ещё значительные, почти без исключения имеют доверенность на жену. Завтра же утром он это распоряжение отменит. Если успеет - противник всё время опережал его на шаг. Как ни прискорбно, надо готовиться к войне,

возможно, последней в жизни, но неизбежной. Отступать он нс умел, да и некуда.

Спал плохо, но утром сделал привычный комплекс гимнастических упражнений, принял контрастный душ и тщательно выбрился, открыв новый флакон французского одеколона. Предстоящее сражение требовало сил, поэтому он нс поленился сварить себе два яйца всмятку и выпил чашку крепкого бразильского кофе. Всё. Большаков был собран и никакого волнения нс испытывал.

Сев в рабочее кресло, велел секретарше вызвать Бачелиса и никого больше в кабинет нс пускать. Юрисконсульт явился как ни в чём нс бывало - руки в карманах, полы пиджака, пошитого у дорогого портного, безжалостно смяты и отброшены назад, на первом плане — жилетка. Казалось, сегодня она выполняла функцию условной брони. Сотрудники, желавшие подражать неподражаемому Бачслису, обязательно носили жилетки, даже не подозревая ни их национального происхождения, ни того, какое значение придавал этой части костюма Юрий Львович. Единственно, кто в офисе нс терпел жилеток - сам Большаков. Он испытывал к ним бессознательную неприязнь, но только сегодня понял, насколько ненавистна ему эта жидовская одежка, в которую Ленин так любил закладывать большие пальцы рук,

Виталий Сергеевич и начал на этой злой ноте:

Ну, драгоценный мой партнёр и доверенное лицо генерального директора холдинга, выкладывай, какие гнусные интриги ты плетёшь за моей спиной!

То была последняя фраза, сказанная знакомым начальственным тоном, приводившим подчиненных в трепет. После получасового разговора с юрисконсультом прежний Большаков как личность более не существовал. Бачслис подробно рассказал и даже нарисовал на листе бумаги схему своего прихода к власти, указал число акций, которыми владел к настоящему времени, и перечислил но пунктам вытекающие отсюда организационные и юридические права. Он всё продумал и предусмотрел, не оставив противнику никаких шансов.

Вы получите отлучение на собрании акционеров. Это довольно унизительно после стольких лет диктатуры, Но есть более щадящий способ лишиться должности - вы сами проявите инициативу, мотивируя свой уход болезнью, семейными обстоятельствами или

пострижением в монахи — дело фантазии, А я уже потом предъявлю собранию акции, не объясняя, как они ко мне попали. Слово чести,

Бачелис встал и тут же засунул руки в карманы, выпятив жилеточную грудь. Большаков молчал, все больше мрачнея, и Юрий Львович продолжил:

Даю вам неделю на размышление. Теперь, когда карты раскрыты, время уже нс имеет особого значения. У вас нет вариантов. Если только меня убить. Я знаю, вы можете это устроить, а главное, способны. Но нс имеет смысла - таким путём бумаги обратно к вам нс вернутся, У меня, как прежде у вас, тоже имеются партнёры, которым я на данном этапе доверяю. Возможно, когда-нибудь они постараются меня обойти, руководствуясь тем же мотивом, что сейчас я. Такова диалектика. Но у меня есть небольшое преимущество - ваш опыт, в том числе отрицательный. За опыт — спасибо, я человек благодарный.

Он уже шел к выходу, когда у двери его остановил почти звериный рык:

Стой, мерзавец! Твоё слово, как и честь, ничего нс стоят, поскольку чести ты лишён напрочь! Но завтра я подам в отставку.

Юрисконсульт криво усмехнулся:

Нс сомневался, что мы договоримся малой кровью. Всё-таки я ваш апологет и в психологии кое-что секу.

Да, ты превзошёл своего учителя, но не в умении, а в безнравственности.

О, о, о, - театрально воскликнул Юрий Львович, - только не надо вешать мне лапшу на уши. Или нс вы приказали убрать своего зятя?

Много знаешь. Смотри, как бы это нс превратилось во многие печали.

С чего бы? Вы остались без зубов, других серьёзных врагов у меня нет, а далеко я нс заглядываю. Вдалеке всё будет по-другому. Нс лучше или хуже, а иначе, тогда и сориентируемся. Ну, хватит болтовни. Как говорят ваши киевские родичи: «Здоровеньки булы».

И Бачелис помахал ручкой бывшему начальнику и гуру.

Большаков не сразу сообразил, при чем здесь Киев, он и сам забыл сомнительный факт наполовину придуманной автобиографии, но сейчас дело нс в дурацких мелочах - его обложили со всех сторон.

Он плохо владел собой, поэтому не удержался:

А как говорят жиды?

Лицо юрисконсульта сделалось грустным.

Я всегда считал, что, если хорошо поскрести любого русского, увидишь антисемита. А евреи в таких случаях говорят: «Киш мир ин тухсс», что значит: поцелуй меня в зад.

И Бачелис любезно улыбнулся.

В этот день ему с лихвой хватило ярких впечатлений, поэтому выяснять отношения с родительницей он поехал через неделю. Он даже нс звонил ей, нс зная, с чего начать. Предстояло трудное, совершенно бессмысленное противостояние. Мама словно долго спала, а когда проснулась, увидела своего сына выросшим из детских штанишек, и это её обескуражило. Чем может обернуться эта встреча, когда и прошлая оказалась такой неприятной?

Юрий Львович всё откладывал и откладывал свидание и, чтобы нс иметь времени на угрызения совести, ночевал то у одной, то у другой из своих многочисленных, ио хорошо законспирированных любовниц. В конце концов, мама никуда нс денется. Единственный путь, по которому она может от него уйти, ведёт на кладбище. Но об этом думать нс хотелось, мама у него одна и одна любила его бескорыстно, поэтому, как он смутно догадывался, незаменима любыми другими женщинами, какие бы его прихоти они нс взялись исполнять за деньги.

Между тем Зоя Ивановна ждала сына нс без трепета, и то, что встреча оттягивалась, вызывало у неё тревогу. Это не был страх, но глубокое душевное волнение. Она представляла, как разгневается Юра, узнав, каким топорным способом мать решила восстановить попранную фамильную честь. Однако мир слишком сильно переменился, и представить, насколько низко пал се собственный ребёнок, она, как ни пыталась, нс могла. Что он с нею сделает — обругает последними словами, выгонит из дома, убьет? Лучше бы убил, это сразу закрыло бы все вопросы.

Неделю старая женщина с утра до поздней ночи сидела у окна, ожидая увидеть знакомую машину. Неужели она так навредила сыну, что с ним что-то случилось? Сердце сжималось, но позвонить Юре по телефону после того, что она узнала, не позволяло достоинство, а оно у бывшей дворничихи было врождённым.

Сын пришёл, когда она уже так измучилась, что слегла. Не от болезни, а от напряжения и усталости, и вид у неё был очень неважный,

У Юрия Львовича перехватило горло. Его личный компьютер, именуемый головой, щелкнул и погас, мысли - плохие и хорошие - улетучились, уступив место обжигающему чувству близости с матерью. Он бросился к кровати с воплем раскаяния:

Мама! Прости меня, прости! Что с тобой? Врача?!

Нет, нет, ты здесь, теперь уже всё хорошо, - сказала старая Бачелис и дала волю слезам. Она могла его осуждать, могла отвергнуть, но нс любить нс могла.

- Мама! Прости!

Она обхватила его голову обеими руками.

Мальчик мой!

Глава 21

В городе Ольга существовала по часам. Они висели или стояли в каждой комнате, иногда по нескольку штук - настенные, напольные, настольные. Это кроме тех, что неизменно находились на запястье. В городе день распределялся даже не по часам — по минутам, а здесь она и нс заметила, когда в часах-браслете села батарейка. Для деревенского жителя существуют только две обязательные вещи - земля и небесное светило. Так и Ольга: вставала вместе с восходом солнца, ложилась после заката. Случись атомная война, она узнала бы последней.

В тот раз, как и вся деревня, Ольга легла рано. Привычно прогнав подальше мысли и картинки прошлого, она собралась спать. После физического труда на свежем воздухе сон приходил без усилий. Кирпичная лежанка, пристроенная вопреки традициям к русской печи сбоку, была широкой и тёплой. Труба с горячим воздухом как-то хитро проходила внутри неё. Спиридоновна рассказывала, что дед Чеботарёв был знатный печник, с фантазией, пока нс спился. Много печей односельчанам понастроил, и в Фиме работал, а в имении ему даже поручили камин восстанавливать. Теперь каждый раз, ощущая нсостывающсс тепло камня, Ольга с благодарностью вспоминала деда. Почему начал пить, если был хорошим мастером? Хотя кому теперь нужны старинные печи?

В городах — газ, электричество, а по деревням скитаться, работу искать — это надо иметь характер бродяги. Дед, говорят, как большинство коренных деревенских, был домоседом. Получается, хорошее качество его и погубило.

В сентябре темнело быстро, избу освещали только пляшущие блики из открытой железной дверцы, и по углам, куда нс проникали короткие красноватые отсветы горящих дров, сгустились тени. Пламя колебалось, тени оживали, открывая простор воображению. Ольга услышала сквозь дрёму неясный шорох, открыла глаза и увидела сидящую перед нею на одеяле крысу.

- Здрасьтс, - удивлённо, но вежливо сказала молодая Чеботарёва и стала без страха и не без интереса разглядывать гостью, сверяя с реальностью свои детские представления.

Крыса была здоровенная, но не противная, а очень даже симпатяга, да чего уж там — просто красавица, серая с белым брюшком. Ольга улыбнулась ей, как старой приятельнице, хотя понимала, что, коль скоро крысиный век длится не долее трёх лет, в прошлый приезд видела другую особь. Потянуло погладить пальцем тёмную полоску вдоль спины, но слишком короткое знакомство такой фамильярности нс предусматривало — крыса от руки З'клонилась, однако без страха. Чуть раскосые глаза смотрели пристально, как будто даже понимающе, выдавая характер сатанинским огоньком.

Ольга почти слово в слово помнила, как Рома читал ей из Брэ- ма про своё любимое животное.

«Пасюк. Длина до 42 см, хвост 18 см. Передние ноги серые, глаза блестящие, зубы могут разгрызать железо. Нижние резцы длиннее верхних, загибаются и винтообразно прорастают через кожу щёк. На первом месте такое качество, как обоняние, потом слух и зрение. Умны, расчётливы, хитры и даже лукавы, игривы, а то и кокетливы. Каждая особь приносит в год до пятидесяти крысят. Необычайно живучи, при необходимости притворяются мёртвыми. Ничем нс болеют, не боятся ни холода, ни ледяной воды, бегают, лазают по совершенно гладкой стене, прыгают на большие расстояния. Обитают в грязных сырых подвалах, канализационных трубах, гнездо приготавливают из сена, едят все, что съедобно, а что нс могут съесть — разгрызают. Нападают на животных, но на человека - только в ответ на притеснение. Если им давать

воду и пищу, ведут себя скромно. Хорошо приручаются и играют с детьми, как собаки»,

Пожалуй, единственно зубы — слишком белые, словно реклама пасты «Колгсйт» - вызывали неприятные ассоциации. У людей зубы менее острые, но всегда противно смотреть, как девицы и парни щерятся с экрана, выдавая оскал за улыбку. Зубы надо прятать, а нс выставлять. Есть кашу и вареные овощи можно без зубов, зубы предназначены, чтобы разрывать мясо.

Крыса тоже с нескрываемым любопытством глядела на хозяйку дома. Наконец, убедившись в правильности первого впечатления, сказала:

Страдания сильно тебя изменили за двадцать лет. Красоты не прибавили, зато ты стала ближе к природе, к изначальной человеческой ипостаси, страдания тебя очистили, мозг избавился от разной шелухи вроде рецепта фондю или формул монолитного строительства и стал способен воспринимать магнитные поля мыслей. Поэтому не смущайся, что мы беседуем без слов.

То есть как без слов? — спросила Ольга и внезапно прикусила язык: крыса разговаривала? Не человеческим голосом, нс крысиным, но все совершенно понятно.

Крыса встала на задние лапки, всей позой, а не только дрожанием хвоста выражая крайнее недоумение:

Да разве я говорю? Ты чувствуешь мои мысли, а я твои.

Неужели, - ахнула Ольга. - Значит, телепатия?

Ничего подобного она не замечала. Только разговор шёл как-то неестественно быстро.

Удивляешься? Нс веришь? Если бы у тебя была собака, ты бы знала определённо, что она понимает тебя без слов.

Впрочем, серое создание напрасно беспокоилось, Филькино уже ничем нс могло удивить Ольгу. Говорящие крысы выстраивались в один ряд с дураками-ировидцами и исчезающей с лица земли российской деревней, с жизненным укладом, описанным лишь в книжках по этнографии. Но как крыса может помнить то, чего нс видела сама? Да и способен ли вообще ум животного к логическим построениям?

Ольга не успела задать свой вопрос, как получила ответ.

Зачем сравнивать наш мыслительный аппарат? Я же нс удивляюсь, что ты обходишься без усов или хвоста, хотя они были бы тебе нс менее полезны, чем мне. Жизнь основывается на опыте

предков и на том шестом чувстве, которое вы утратили по дороге к техническому переустройству мира. Каждому ум дан но его жизни, и в этом смысле я умнее тебя, потому что умею лучше выживать в предложенных обстоятельствах. Если у меня нс будет другой пищи, я съем тебя. Изначально крысы созданы очень рационально, а что касается знаний, то они могут передаваться нс только с помощью специальных волн. Есть генетическая намять. Поэтому хоть мой век в двадцать раз короче человеческого, я знаю, как твои предки тут жили. Славно жили, хозяйство вели большое. Хутор - немного правее, на пригорке, там теперь и фундамента нс сыщешь. И нс крепостные они были - вольноотпущенные помещиком-немцем. Он тут женился, потом из России уехал, а крестьянам вольную дал. Видишь? У нас генетическая память длинная, у вас короткая. Да и помнить вы умеете только хорошее, а плохое словно само стирается. Так вы выработали рефлекс, щадящий нервы, а получается социальная подтасовка. Выбор-то программы зависит от вас самих. Думаете - забыл, и вроде как нс было? Неверно. Именно плохое — квинтэссенция исторического процесса, рецепт самосохранения. Иначе совсем корни потеряете. Нет корней - нет дерева.

Ольга с грустью кивнула, а крыса, ободренная вниманием, продолжила:

Открою тебе ещё один интересный путь к знаниям, к сожалению, людям недоступный, В Фиме, в библиотеке Голицынского имения, где я родилась, стояли в шкафу старинные книги - Толковая Библия, «История государства российского» Карамзина 1842 года выпуска, Тибетская медицина, девять томов энциклопедического словаря братьев Гранат. Все щедро проклеенные старым добротным клеем. На исходе голодной зимы мы взялись за книги и доели то, что оставили нам наши заботливые предки, потому я кое в чём разбираюсь. Например, учёные поставили такой эксперимент: одну крысу научили нажимать на красную кнопку, чтобы достать подвешенный на нитке кусок колбасы, а потом скармливали ее тело второй особи, и та нажимала на кнопку уже без обучения. Это написано в монографии по физиологии мозга, очень недурной на вкус. Я много чего ела, не ленилась, хотя это плохо отразилось на желудке - в буквах много свинца.

Я тоже о чем-то подобном читала, но там речь шла о червях. Запамятовала название этого явления.

Дело не в терминах и дефинициях, - многозначительно заметила крыса, - а в результате, В общем, образование у меня, можно считать, университетское, хотя и несколько однобокое, к тому же старомодное. От природы я одареннее своих соплеменниц, поэтому возглавляю не только свою семью, но и род. У людей умные чаще всего подчиняются дуракам, у нас вожаки - нс самые хитрые и удачливые, как у вас, а самые рационально мыслящие, понятливые и памятливые. Без памяти - никуда. Нс зная прошлого не провидишь будущего. Вот вы спасаете больных и убогих и тратите на это половину всего, что добываете. А исторический опыт показывает, что жалость необходимо заменять помощью, причём только жизнеспособным. Для вас это безнравственно, хотя и очевидно. По-вашему, гуманизм - достижение цивилизации. Именно поэтому она так стремительно движется к краху, а люди - к деградации. Без медицины

без таблеток, уколов, скальпеля, замены органов и суставов — вы вообще уже выжить ие в состоянии. А там недалеко и до замены человека его здоровым клоном. Разве такую жизнь полагал Творец?

И что же делать?

О, это вопрос нс ко мне! Не мой уровень компетенции. Могу только предположить, что наступивший век будет к людям более жестоким. Слишком много лжи скопилось, ложь меняет магнитное поле земли, за ним тянутся климат и всевозможные природные катаклизмы, а следовательно, и социальные катастрофы. Ты приехала из большого города, там все процессы совершаются быстрее и нагляднее.

В Москве я жила в доме, где крыс нет.

Ошибаешься. В нашей стране сто сорок три миллиона крыс

но одной иа каждого россиянина. В больших домах мы живём обязательно, такой атрибут цивилизации, как мусоропровод, просто создан для крыс. Если бы мы по-чсловсчески бессмысленно обожали идолов, то поставили бы изобретателю мусоропровода памятник. Раньше нас травили одномоментно по всему городу, а теперь города стали слишком большими, да и откуда лишние деньги? Человечество нажило себе врагов пострашнес крыс. Но и мы понапрасну не лезем на глаза, а отживших свой век собратьев съедаем дочиста.

И нс испытываете никаких чувств? — невольно поразилась Ольга.

Пожалуй, ярость, когда нас преследуют.

А любовь?

Нет. Только жажда размножения. Любовь — выдумка неконтролируемого инстинктом сознания и главная слабость людей. Все ваши беды от любви.

А я считала — от жадности.

Жадность — разновидность любви к себе. Из-за любви совершаются поступки, совершенно бесполезные для мироздания, но оправданные с точки зрения вашей морали, которая нс более чем свод непродуктивных ограничений.

Нс в обиду будь сказано: может, поэтому я - человек, а ты — крыса?

Поскольку будущее за нами, не ухватываю преимущества,

А почему ты со мной беседуешь?

У крыс есть своя слабость - любопытство.

И ты меня совсем не боишься?

Что я, дура? Зато я знаю, чего боишься ты - одиночества.

Точно нс дура. Ты на свободе, а я в ловушке, опрокинута внутрь своего Я, а мысли и чувства — как непреодолимые решётки на городских окнах. Если бы ты знала, как меня угнетают эти железные переплёты!

Вот, вот. Некоторые наши тоже подались в города, там и библиотеки и помойки побольше. Самая жирная жизнь и самая большая сеть мусоропроводов в Москве, но воздух отвратительный и дохнут чаще.

Травят?

Да нет. От обжорства. Отходов много: нажившие богатство неправедным путём выбрасывают всё подряд - плохое и хорошее, часто совсем новое, чтобы завтра купить другое, тоже ненужное. Мне привычнее здесь, подальше от дурных примеров. Еда экологически чистая, крысята на просторе играют, рыбкой в пруду балуются. Чтобы добыть пищу, надо приложить больше усилий, значит, нс растут лоботрясами и есть шанс сохранить традиции,

Ольга удивилась:

— Зачем крысам традиции?

Традиции нужны всем. Выживаемость поднимают.

А выживать зачем, если смерть неизбежна?

Крыса насмешливо потрясла ушами:

Такого знания никому не дано — ни нам, ни нам. Тут мы равны.

Неправда. У нас есть Бог.

С богом вы перемудрили. Напридумывали разных, кому каких удобно. А православные нововеры еще разделили своего на три части - одного, что ли, мало? Утверждаете, бог создал вас по своему образу и подобию. Тогда откуда у человека мощные челюсти и тридцать два зуба, если бог нс грызёт кости и не ест мяса? И как быть с останками пралюдей, которых ученые откопали в разных местах? Внешность неандертальцев или питекантропов имеет мало общего с современным человеком и сильно отличается от отпечатка лица Иисуса на полотенце, которым он утёрся по пути на Голгофу. Выходит, Сын выглядел иначе, чем Отец, но это не сходится с тем, что Иисус одна из ипостасей Всевышнего. Таких нестыковок без счёту. Скажу тебе от сердца — когда объедков вдоволь, нора просторная, партнёр обеспечен на время течки, то бог нс нужен.

Ольга ужаснулась.

Хоть ты и съела в своё время Библию, но переварила плохо. О душевных муках и жизни духа понятия нс имеешь!

Я о своём племени пекусь. У нас вообще принято помогать друг другу. А ты, с твоими духовными запросами, кому нужна? Тебя все бросили.

Я сама их так попросила.

Утешение обманом - тоже путь. Только ведёт к печали. Ну, пока, заболталась. Дело к осени, забот много.

Крыса пискнула и исчезла.

Каждый вечер Ольга ставила в закуток за печью глубокую тарелку с молоком - кто знает, сколько их там? - выкладывала на газету остатки мяса, куриные кости, хлеб и домашний сыр, который делала из творога Спиридоновна. Поутру дары исчезали, а крыса пару раз являлась, благодарила без лизоблюдства, с чётко выраженным достоинством. Но длинного разговора не получалось - крыса спешила: пора заготовок на зиму нс оставляла ей времени, к тому же она недавно в очередной раз собиралась рожать. Пообещала — зимой побалакаем! Ольга улыбнулась — очень обнадёживающе!

Своеобычный собеседник, а все-таки живая тварь рядом, и очень неглупая. Теперь это была сё реальность. Её личная и очень

важная реальность, смягчавшая одиночество, к которому она так стремилась, живя в Москве, чтобы избежать свидетелей своих переживаний, Одиночество только маячило где-то впереди и ещё нс наступило всерьёз, а уже потеряло ореол чудодейственного средства от душевной боли. Пока ещё Ольга до конца нс осознала, что её натуре одиночество противопоказано, и вечерами интуитивно тянулась к старухам, даже к Таньке Косой и Матвеевне, рассказывала им про столицу и разные заграничные города.

Стояла бабья осень, последняя мягкая тёплая пора перед долгим ненастьем, Ольге в голову нс приходило, что осень в деревне окажется такой прекрасной и гак приятно будет сидеть перед палисадником на отполированной задами деревянной скамье без спинки. Столбцы уже подгнили, недавно Максимка поставил новые, но доску, на которой сидела ещё его прабабка нс тронул. Иногда Ольга безо всякого дела ездила в Фиму, хоть каждый раз польза от поездок была - привозила на всю деревенскую общину хлеб, мыло, свечи и вообще все, что заказывали.

Кажется, самое время выбраться в поле. Но она все отодвигала этот поход, придумывая разные мелочные предлоги. Так битые жизнью откладывают «на потом» единственное удовольствие, чтобы никакие случайные помехи не воспрепятствовали насладиться им в полную силу. Главным препятствием был глубоко спрятанный страх разочарования — а вдруг она выдумала этот простор, и ощущение освобождения от всего, что было и что будет, сё там не ждёт? Что тогда? Ведь в зависимости от этого ожидания оиа выстраивала свою новую жизнь. Возможно, глупо, по-детски, но нужно же ей к чему-то прилепиться, во что-то верить?

Наконец, в сухой ветреный день наследница фамилии Чеботаревых (о том, что оиа также и Большакова, Ольга запретила себе думать) собралась с духом, надела стеганку, резиновые боты, повязала голову мохеровым шарфом и направилась в ноле, которое вначале нс узнала — словно попала в чужую сторону. Та часть, хорошо распаханная, на которой прежде сеяли рожь, гречих}^ и овёс и которая была житницей края, заросла березами, а другую обитатели Фимы и близлежащих деревень заняли под личные, довольно внушительные, огороды, поделив землю на квадратики и полоски. Урожай давно убрали, картошку выкопали, почва осела, но знающий мог прочесть по характеру кочек, что тут росло. За

этим полем, если нс полениться и пройти километр-два но меже, открывалась голая земля, Тут давно не пахали, жёсткая дернина отвергала семена деревьев, поэтому пейзаж нс изменился с тех пор, как Ольга помнила сто по предыдущей поездке.

Тугой ветер пластал сухие стебли серой отжившей травы, бил Ольге в лицо, мешал дышать и смотреть, выдёргивал из-под шарфа длинные пряди волос. Справа вдалеке угадывались холмы, а впереди, за оврагами, до самого горизонта тянулась бескрайняя равнина. В огромности этого однообразного пространства таилось что-то первозданное, непостижимое, требующее принять себя на веру, как бесконечность в математике. Рождалось обманное ощущение вечности жизни. Поле лежало спокойно, будто ни на что не претендуя, но от него исходило торжество той самой силы, которую принято называть стихией. Человек в этой безмерности - былинка. Чтобы устоять, нс затеряться в вечности, нужен Бог.

Ольга подумала, что подобные мысли никогда не возникли бы у нес в Москве, Горожане давно утратили ощущение свободы духа, а Бога им заменили деньги. О деньгах кричали газеты, телевидение, реклама, финансовые пирамиды, на каждом шагу в крошечных забегаловках и больших банках меняли валюту. Деньги сделались религией, при этом для доказательства их вселенской силы не требовалось совершать чудеса. Деньги сами и чудо, и блаженство на земле, Небесный суд, если он есть, тоже можно купить, делая щедрые пожертвования церкви,

Ольга тряхнула головой, избавляясь от набивших оскомину образов, которые пребывали в диссонансе с окружающей природой. Она раскинула руки, чтобы почувствовать ветер всем телом. Казалось, ещё немного, ещё чуть-чуть - он подымет сё и понесёт. Ах, как хорошо было бы улететь за видимый край и приземлиться в другом измерении, оставив боль и утраты на грешной земле! Ольга долго стояла так, сначала в наивной надежде, потом уже без надежды, но всё равно чувствуя облегчение. А главное, исчезла боязнь, что кольцо ежедневной рутины есть последнее и окончательное состояние души и тела, вырваться из которого нельзя.

Прошло, наверное, не меньше часа, пока она вдоволь насладилась возрожденным интересом к миру. Потом нехотя развернулась и медленно двинулась назад. Возле рощи остановилась, сражённая волшебной картиной. Нежные берёзовые листочки пожухли и

словно измельчали, а частью уже и осыпались. Обобранные ветром тонкие ветви грустно, но доверчиво клонились к земле, словно ожидая от нес защиты. За белыми стволами просвечивало красное золото растущих позади клёнов и лимонная желтизна осин, но лес уверенно утверждал жизнь вечнозелёной хвоей и зеленью дубов, более стойких к ночным холодам. Растения медленно готовились к зимнему оцепенению, но пока ещё были полны соков и щедрых красок и исторгали такую радость бытия, что перехватывало дыхание. «Как в любовном порыве», — вспомнила Ольга и поразилась, что запретные для нес нынче слова нс вызвали привычной горечи. Может быть, эта красота и есть смысл всего сущего? Во всяком случае, он где-то близко, совсем близко. По телу прошел озноб — вот сейчас должно открыться, зачем она столько лет мучилась!

Не открывалось. Значит, ещё нс время.

Она опять повернулась лицом к полю: до самой дальней дали — ни души, только небо и воздух, напитанный густыми запахами уходящего лета с тонкой осенней горчинкой. «Господи, - громко сказала Ольга, зная, что человек её нс слышит, а услышит ли Бог, ей нс узнать. - Господи! Спасибо тебе, что позволил насладиться прелестью Твоего Творения. Я знала, что такая красота где-то есть, по крайней мере, должна быть, но никогда не видела её сердцем. Спасибо, Господи, за милость - открыть мне неведомое прежде счастье. И нет во мне больше ненависти, а есть одна любовь.»

Она услышала, как смолк её голос, и в наступившей тишине повисло удивление — неужели она обрела веру? Так внезапно и так легко? Или это еще нс вера, а только возрождающийся инстинкт жизни?

Ольга возвратилась домой, бережно неся в себе новый свет и предвкушение радости. Она была сражена открытием, что в ней, вопреки ударам судьбы, сохранилась жажда жить и способность чувствовать красоту мира. А как же Макс, предательство отца? Похоже, ей удалось забыть свое прошлое, в котором отрада всегда зависела от других людей, а не от неё самой. «О, если б навеки так было!» - мысленно пропела Ольга мелодию Массне.

На подходе к Филькино, возле старой запруды, она впервые рассмотрела вблизи подобие помещичьей усадьбы, сверкающий свежей древесиной трехэтажный загородный дом, обнесенный сплошным забором. Озеро тоже было огорожено серебристой

сеткой-рабицей — новые русские вовремя подсуетились, оформили аренду, в надежде, что скоро нужный закон подоспеет и возьмут озерцо в собственность. Вид жилья, приспособленного под праздность, возбудил в Ольге лёгкое раздражение, в причине которого нс хотелось разбираться, и она отстранила ог сознания выпадающую из пейзажа картинку, боясь испортить настрой на добро.

Даже ужинать нс стала, чтобы за вознёй со сковородками нс разрушить внутреннюю гармонию. Хотя ночь еще маячила вдалеке, Ольга с размаху бросилась на лежанку и по-детски закопала голову в подушку, испытывая какое-то всеобъемлющее счастье. Она закрыла глаза, чувствуя на лиде свою улыбку, мимолётную, беспечную, как до встречи с Максом, когда ещё жизнь казалась ужасно простой и вечной. Вот оно — утерянное наслаждение самим ощущением бытия. Лежать в тепле, слушать тишину, в которой потрескивают дрова, улавливать запах раскалённой железной дверцы и шипение берёзового сока. Какое блаженство! Случись сейчас здесь кто-нибудь, он тоже станет частью её радости.

Приняв деревенские обычаи, Олыа отвыкла запирать дверь. Зачем? Любое действие должно иметь хоть малейший смысл. Закрываться на замок резона не было никакого, тем более старухи знали, что москвичка не жалует незваных гостей, и без приглашения не заходили. Лишь Максимка, несмотря на предупреждение, продолжал поступать, как ему вздумается. Вот и сейчас в сенцах звякнула щеколда, потом скрипнули петли — одни, другие, и дурачок вошел в комнату, а вернее влетел, зацепившись за порог - то ли спешил, то ли волновался, но скорее всего из-за темноты.

Ты бы хоть свечу запалила, - сказал ои с укором. - Вишь, Махсимха спотакнулся. Чуть нс упал.

Даже этот приход - казалось бы некстати - нс испортил хорошего настроения.

Так ты Максим или Махсим? - засмеялась Ольга.

А хоть так кличь, хоть эдак, всё едино - ровнее нс стану.

Зачем пришёл? Я не звала.

А мне показалось,

Когда кажется, креститься надо, — рассердилась всё-таки Ольга. - Видишь, спать собралась. Иди к себе и без стука нс входи.

Зачем стучать? — удивился дурачок. - Разве ты глухая, шагов нс слышишь?

Так не для того стучат, а чтобы спросить: можно ли войти.

А почему ж нельзя? — никак не мог взять в толк Максимка.

Да по-разному. Ну, вдруг я нс одета.

Так оденься, я обожду. Вот причина! Я в Фиме раздетых девок сколько хочешь видел.

A-а, так ты мне изменяешь? - с шутливой грозностью произнесла Ольга.

Максимка расстроился:

Да ты что?! Я тебя в жёны зову, а эти просто бабы. Хотелка просит - куда ж денешься?

Слушай, ты со своей непосредственностью мне надоел. Иди. Хоть и рано ещё, да я, правда, спать надумала.

Спи, спи, — согласился гость, — Пусть тебе ангелы приснятся — так мамапька мне всегда па ночь говорила.

Наконец Максимка ушёл. Ольга опять нежно обняла подушку, желая продлить состояние сладкого покоя. Сон мягко обнял её и быстро унес в свои владения. Но это были странные чертоги радости — где-то по периферии бродили тени прошлого, напоминая, что забвения нет.

Глава 22

Наступила осень. Настоящая, среднерусская, сырая и холодная, без солнца и с нудными нескончаемыми дождями. Раз в три дня, набросив мужской прорезиненный плащ с капюшоном, Ольга ходила за молоком и яйцами. А так - надобности нс было, да она о разносолах и думать перестала. Вот книг привезти и йотом ещё в Фиме прикупить, хотя книги стали намного дороже еды, к счастью, нс пожадничала. Возможно, потому и глубокая осень пришлась ей по нраву.

Она любила, затопив крепко печь, лечь головой к окну и, грызя сушки или семечки, читать весь день, пока на стемнеет. Чего только она не испытала, следуя за воображением писателей, однако тщательно отстранялась от параллелей с собственной жизнью. Зато абзацы, которые, как ей казалось, наиболее правдиво описывали действительность или содержали какие-нибудь значимые

обобщения, она перечитывала по многу раз, пытаясь проникнуться ощущениями автора. У Ольги появилось чувство, что наконец она живет в соответствии со своими внутренними потребностями, а не по законам внешнего мира. Филькино как бы выпадало из общего пространства, и на него коллективные правила нс распространялись, потому нс страшил грядущий день. Здесь нс было силы, способной заставить сё сделать то, чего она нс хочет. Например, вспоминать.

Вечером Ольга жарила омлет или оладьи из тыквы, пила молоко или чай с домашним сыром и снова ложилась в тёплую постель, теперь уже спать. Шум дождя был единственным звуком, который она слышала и который ее успокаивал своей фатальной непреложностью. По характеру капель, падающих на крышу или в лужи, превратившиеся во временные озёра, она пыталась определить, хватит ли у туч дождя на завтра. Без дождя чтение не доставляло и половины удовольствия. Кроме того, она так устала от того, что всё время что-то случалось, а дождь служил гарантией того, что ничего нс изменится и ни одна живая душа в дождь не сможет проехать в Филькино, если только на танке. Танкистов среди Ольгиных знакомых нс водилось, значит, вспугнуть с таким трудом обретённое спокойствие никому нс удастся.

В середине октября выдалось несколько дней с лёгкими ночными заморозками, пути затвердели и днём оттаивали не до конца, так что затерянный филькинский мир стал опасно открыт не только лошадям с повозками, но и современным автомобилям. И, конечно, сразу явилась Светка на своём, словно игрушечном, розовом «Пежо», предназначенном для спецстоянки возле банка, а нс для российского бездорожья. Выбрала-таки время, однако хоть и опытный водитель, а нужна смелость. Ольга вздохнула печально: нс оставляет подруга ее блудную душу своими сердечными заботами. Светику интересны именно поверженные, больные и несчастные. Она всех спасает, потому что иначе нс может - гак устроена. Это её образ жизни, привычка, если не рефлекс. А может быть, так она спасает себя?

Ольга никогда до конца не понимала этой черты подруги, но в её наступательной доброте всегда скрывалось нечто угрожающее. Теперь прибавилось неприятное удивление, что тайна раскрыта, Филькино перестало быть местом уединения и всякий может её

отыскать. Единственное утешение - кому она нужна? Но ведь и ей никто не нужен, Без сожаления покидая Москву, она надеялась никогда более не видеть знакомые лица, чтобы нс возвращаться к образам прошлого. Визит Светки был явно некстати.

Как догадалась сюда наведаться? - вместо приветствия задала вопрос Ольга, подавляя раздражение.

Ромка сообразил. Ты ему когда-то что-то про деревню брякнула.

Возможно. Нс помню.

А он помнит. Рвался со мной, но я отбилась. С него станется здесь обосноваться, а он тебе ни к чему, правда? - спросила Света, внимательно ожидая ответной реакции. - Здесь супермаркетов нет, а его три раза в день мясом кормить надо.

Ни к чему, — призналась хозяйка деревенского дома, нс моргнув глазом. - Точно.

Рома сказал: ты красивая, только холодная, как статуя.

О! Это что-то новенькое! Никак ты, святоша, уесть меня хочешь?

Я нс вру! - обиделась гостья.

Нс врёшь. Только при желании и правдой убить можно. Но это не та правда, а я давно повержена нс тобою. Что до Ромы, то он действительно в пору близости не вызывал во мне энтузиазма,

Тем более. Пожил с тобой, проветрился и хватит. Против природы бессмысленно бороться, однако надо и честь знать, — назидательно сказала Света. - Бегает туда-сюда. Пора определиться. Нс мальчик. Отец семейства.

Видно было, что она давно в деталях проработала этот вопрос.

Да, стабильность крайне полезна, — согласилась Ольга. - Я вот за лето привыкла к деревне и чувствую себя отлично.

Она внимательно посмотрела на гостью. Когда видишь человека каждый день, многого нс замечаешь, а каких-то пару месяцев разлуки и на тебе — Семицветик-то, оказывается, постарела! Внешне все в ажуре: костюмчик сидит ладно, туфельки модные, тупоносые, со вставкой из крокодила, волосики мелированные. Глазки блестят оживленно, а вот иод ними кружочки, мешочки, морщинки мелкие. Но ведь они ровесницы, значит, и сама Ольга должна выглядеть нс лучше. Впрочем, какое значение имеет здесь,

как выглядеть? Это в Москве важно. Или мы сами всё выдумали? Ладно, когда стараемся, вкусам сослуживцев потрафить, но зачем приукрашивать себя перед уличной толпой, состоящей из совершенно незнакомых людей, перед продавцами в магазине, перед публикой в театре?

Между тем и подруга, увидев Лялю, внутренне ужаснулась. Худоба такая, что на носу образовалась горбинка, а пальцы - словно воробьиные лапки. Ногти неухоженные, кожа бледная, нездоровая. Роскошные волосы, которые подруга любила красить, придавая оттенки от баклажанного до тёмно-русого, приобрели естественный каштановый цвет, разбавленный серебряными нитями седины. Бабий платок на голове, резиновые боты. Совсем опустилась. Горе и чистым воздухом нс избудешь.

Заметив сострадательную гримасу подруги, Ольга решила её опередить.

Ты как, здорова? Что-то с личика спала.

Свете, которая приехала пожалеть и помочь, пришлось срочно перестраиваться.

Вкалываю, как лошадь. Работа, трос детей и Ромка четвёртый - хуже любого ребёнка.

Вот видишь. А ты ещё обо мне решила заботиться.

Ты — это святое! — отрезала Светик.

Ромкины предки внуков обеспечивают?

Грех жаловаться. Довольствие увеличили втрое. Теперь у них клиентские тарифы, как на Западе. Наши чиновники ничего решать нс хотят, отбрыкиваются, чуть что - обращайтесь, граждане, в суд. А простому человеку к адвокатам нс подступиться — двести пятьдесят евро в час. Но лишние деньги тоже плохо - теперь моим стервятникам ни в чём нс откажешь.

Лишних денег нс бывает. Брось работу.

И в кого я превращусь?

В нормальную женщину, а не в заезженную скотину. Чего упираешься?

Думаю о будущем. Мало ли что.

Зачем думать о будущем, если нам в нём не жить?

Дети все-таки, Ответственность,

Ольга прикусила язык. Когда речь шла о детях, у неё нс было аргументов.

— Да и станет ли Ромка уважать жену, которая слабее его? - добавила Светик.

Ольга тонко улыбнулась - это уже её территория. Ответ про- звучал иронично:

А ты уверена, что уважает?

Светик выпрямила спину и произнесла спесиво, пс смогла удержаться:

Представь себе. Тебя он только любил, а меня, да, уважает. Любит, конечно, тоже, иначе откуда бы детям взяться.

Ольге захотелось вернуть сё с небес на землю.

Ты что, совсем не ревнуешь? С твоим умом да нс знать, что любовь и дети редко связаны друг с другом. По большей части они появляются вне любви — как следствие инстинкта размножения, случайности, необходимости, традиции, насилия, заблуждения...

Света опустила глаза и губы у неё дрогнули. Ольга остановилась, как споткнулась.

Прости, подруга. Я слишком хорошо знаю, что такое любовь, и потому лежу здесь, в этой вонючей избе, брошенная всеми, а ты — замужняя, многодетная, выступаешь в роли благодетельницы. Отец не уставал повторять: за всё надо платить. Вот, плачу. И он, думаю, тоже.

Семицветик обрадовалась, что можно уйти от неприятной темы:

Я недавно заходила к Валентине и видела Виталия Сергеевича, он у неё живёт.

У Вали?!

Представь себе! Но трудно вообразить, что человек может так измениться! Куда девались манеры, лоск, походка Ширхана. Сгорбился, подошвами шаркает, выбрит плохо. Погасший взгляд.

Угол Ольгиной губы пополз куда-то в сторону, и рот скривился. Значит, Бачслис довёл свой гнусный план до победного конца. Она сама ему невольно помогла, и испытывать теперь угрызения совести по меньшей мере фарисейство. Смерть за смерть, кровь за кровь — хороший лозунг времён войны. Но разве теперь война? Конечно, война, всегда война - нескончаемая, берущая начало во тьме пещеры и уходящая в космос. С каждым тысячелетием всё более беспощадная и бескомпромиссная. Вероника с любовником оставили отца в живых, но убили в нём личность. В таком возрасте

терять статус настолько унизительно, что одновременно теряешь себя. Нравственная смерть хуже физической, поскольку не даёт единственной отрады — покоя, за который смерти можно многое простить.

Того человека больше нет, - задумчиво сказала Ольга. — Он никогда нс покается, а я никогда нс прощу.

А может, покается? Ты же сама говоришь - его нет, значит, появился другой.

Зачем новому - грехи прежнего? Он считает себя нс виноватым, а обманутым.

Тогда прости просто так, по-христиански. Тебе же легче станет.

Мне не станет. Гейнс шутил, что врагам надо прощать, но не раньше, чем они будут повешены.

А как же постулат «возлюби ближнего, как себя самого»? Я вижу, ты Библию с собой привезла.

Ольга смутилась. Она захватила Библию среди прочих вещей в тайной надежде вычитать в ней утешение, подумать в тишине и одиночестве над вечными истинами. Религия могла бы стать спасительным якорем в океане несчастий, которые обрушились на нсс, как девятый вал. Но это интимное дело, и Светку не касается. Она сказала:

Надо любить ближнего не как себя, а как он тебя любит, потому что любовь делает человека беззащитным, и если ближний — враг, я провоцирую его совершить зло. Это похоже на армию, которая повернулась к противнику задом. И потом, есть же прямая психологическая зависимость: когда тебе причиняют боль, трудно быть хорошим, и наоборот, когда ты счастлив, то готов облобызать весь мир. А об отце нс хочу говорить, бессмысленно. Давай лучше чаю попьём. У меня сырники есть, со сметаной. Сметана потрясающая, сама образуется на парном молоке, если его поставить в погреб. В три пальца толщиной. И голубцы с рисом и морковкой.

Ольга подложила в печь пару поленьев и зажгла свечи.

Нет электричества? - ужаснулась подруга. — Провода украли? Целая деревня без света в двадцать первом веке? Куда смотрят власти?!

%

Пахнуло столичным менталитетом.

Туда же смотрят, куда и всегда, — себе в карман. Что может правительство, если Россию забыл Бог? - спокойно ответила Ольга.

Нс представляю, как ты живёшь без телека!

И без микроволновки... — усмехнулась хозяйка. — На первых порах я тоже нс могла представить, как можно обходиться без холодильника. Но здесь просто нечего в нём хранить. Есть подпол — там овощи, соленья, варенья, сало. Мяса я нс см, яйца у соседки беру, а рыбу когда-никогда завезут в Фиму браконьеры с Плещеева озера, так сё сварил - и съел. No problem.

А я без телевизора нс могу. Утром иду на кухню готовить завтрак и сразу включаю первую программу.

И что смотришь?

Ничего не смотрю. Это как фон, как сигнал, что мир ещё существует.

Ольга повела рукой.

Как видишь, в этом можно убедиться и другим способом.

Но это иной мир.

Что правда, то правда. Уверяю, он не хуже. Даже лучше.

Она нс сказала, что однажды оконфузилась сама пред собой:

встав поутру и распахнув окно в палисадник, вдруг исвольио воскликнула с тоской: «Опять зелёная трава!» Какой-то рудимент памяти, сформированной в городе, безотчётно затосковал по асфальту, стенам каменных домов и потоку автомашин.

Нс понимаю, откуда берутся такие фантазии - жить в захолустье, в дикости, без общения с нормальными людьми? - скривила губы московская подруга,

Ольга взорвалась:

Если нс понимаешь, зачем приехала? Нет, ты скажи мне: зачем ты приехала?! Кто тебя звал? Что за дурная манера — лезть в душу!

Светик молчала. Но Ляля была сё подругой уже больше тридцати лет, и, за исключением нескольких щекотливых вопросов любовного треугольника, они доверяли друг другу. Поэтому Света призналась:

С тоски приехала.

Казалось, удивить Ольгу сильнее было трудно.

Тоска? У тебя?!

Нс могла же Светик сказать напрямую, что хотела вместе с удовлетворением инстинкта материнской заботы о ближнем удовлетворить любопытство. Да нс простое — важно знать, угрожает ли се семейной жизни новая агрессия со стороны подруги или она прочно закрепилась на новом месте. Это была правда, хотя и нс очень красивая. Однако дело обстояло сложнее: Светик неожиданно проговорилась о той, другой правде, которую она чувствовала, но о которой нс хватало досуга поразмыслить.

Она утвердительно кивнула головой:

Да, представь, настоящая тоска. Ну, добилась я должности начальника отдела. Удачная карьера, денег больше, чем могу потратить. А оглянешься — вспомнить нечего, одна суета и купюры даже во сне мелькают. Ромка весь день на диване валяется, дети летом сиднем сидят в городе — мне некогда с дачей возиться, а ему лень. Отправить их одних в какой-нибудь лагерь, санаторий боязно, да они ещё все разновозрастные, потом вместе не соберёшь. У тебя тут воздух - ножом резать можно, аж зависть берёт.

Ну, если это намёк, то извини, я за ними присматривать не возьмусь. У меня другие проблемы. Хочешь, сама на постоянное жительство переезжай. Домов пустых — с десяток на выбор,

Фу! До такой степени я ещё нс обвалилась.

Вот видишь. Вся твоя зависть - одно лукавство.

Зависть — может быть. А почему бы и нет? Где справедливость? Кто это так определил, что ты счастлива, а я счастье себе только придумываю?

У меня больше никакого счастья нет.

Но ведь было? А у меня и нс было никогда. Жизнь, которой я живу, которую единственно знаю и к которой привыкла, как к собственной коже, вдруг перестала меня устраивать. Поэтому, как только появляется время для раздумий, я тотчас начинаю что- нибудь делать, чтобы мысли крамольные не лезли.

Тут могут быть две причины: или жизнь говно, или живешь не по правде. Хотя последнее к тебе вряд ли применимо.

Светик зарделась от похвалы и сказала самокритично:

Я стараюсь делать добро, но собственные ощущения нс всегда могут совпадать с реальностью. Ведь так?

Не так. Они никогда нс совпадают. Каждый думает о себе лучше, чем он есть для других, Это естественно и не значит, что человек плох.

Светик задумалась. С подругой всегда интересно, хотя мыслит спорно. Бедняжка, здесь ей поговорить не с кем, И гостья спросила, позабыв, что Ольга на дух нс переносит жалости:

- Скучно тебе среди неграмотных старух?

Ну что ты! Они последние носительницы родового опыта. Потом, у меня жених молодой, хоть и придурок, а с крысами мы дискуссии разводим.

Света подумала, что ослышалась.

С кем?

С крысами. Между прочим, они добрее людей. Спроси у Ромки, какая у него была в детстве любимая игрушка?

Похоже, подруга совсем рехнулась. Всё-таки инсульт, хоть и транзиторный, не насморк. Можно ли беседовать с крысами? И добрая женщина переменила тему.

Я взяла на три дня отпуск. Хочешь останусь, помогу. Генеральную уборку сделаю. Я все умею, жизнь научила.

Ну ты прямо мать Тереза. Горшки готова за мной выносить. Нет, помощи не требуется. Я привезла сюда свои скелеты, чтобы захоронить собственноручно. Пойдём на крыльцо, подышим перед сном свежим воздухом. Небо увидишь настоящее, без проводов и фонарей.

Светик сначала испугалась непривычной для горожанина тишины и кромешной тьмы, потом глаза пригляделись и стали различать звёзды.

А луна где?

Спит. Красиво тут?

Ничего.

Завтра, спозаранку, после утренней дойки сходим вместе к Марии Спиридоновне за молоком. Потом, если дождя нс будет, уедешь.

А если дождь? — испугалась Света.

Тогда застрянешь,

Надолго?

Навсегда,

О, Господи!

Да успокойся, видишь, как вызвездило? И перистых облаков днём нс было, — тоном превосходства сказала Ольга. - Нс пойдёт дождь. Пошли спать.

На другой день, снаряжая подругу в путь, она дала ей авоську духовитой антоновки, которой регулярно снабжал будущую жену Максимка, лукошко домашних яиц и трехлитровый баллон парного молока.

Как раз сметанку и привезёшь, своих натуральным продуктом побалуешь.

Они крепко обнялись.

Света, прости меня! - неожиданно сказала Ольга.

За что?

За злые слова, за Рому.

Светик пожала плечами.

Ты всегда была такая, и я тебя любила. Ничего нс изменилось.

И она уехала, оставив после себя пустоту. Из двух на перроне всегда хуже тому, кто провожает. «Лучше бы нс приезжала», - подумала Ольга.

Между тем Семицветик покидала Филькино очень довольная собою. Она не зря потратила два дия. Уже одно только, что в этой занюханной деревеньке ей пришла в голову гениальная идея, позволяло считать поездку удовлетворительной. Кроме того, в машине Светик чувствовала себя отлично, езда поднимала ей настроение. По Москве, вначале экономя время, а потом потакая желанию, она вообще не передвигалась пешком, нс только в супермаркет, но и в магазин за два квартала ездила на автомобиле.

У тебя скоро ноги атрофируются, сказал ей как-то Рома, выбрав для замечания не совсем удачное время - они лежали в постели.

Света сразу поняла, что в этот момент он думал о Ляле, и не ответила. Хам. Но если Ромка хам, то все остальные мужики и подавно, В ней давно зрело желание проверить теорию практикой, только времени нс хватало. Впрочем, если все хамы, то какая разница.

Медленно продвигаясь по дороге местного значения без твёрдого покрытия, Света километров тридцать-сорок напряженно крутила рулём, чтобы нс угодить колесом в яму или нс зацепить днищем

за камень, а когда выехала на федеральную трассу, немного расслабилась. Правда, хороших дорог у нас нет нигде, поэтому зевать нс рекомендуется, но всё-таки появилась возможность обдумать идею во всех подробностях. Светик даже вспомнила, как возник этот удивительный замысел.

Подруга уступила ей на ночь каменную лежанку, но заснуть на жёстком горячем ложе с непривычки оказалось сложно. От тишины уши словно заложило ватой, ни фонарей за окном, ни шума машин. Если бы нс брехливый приблудный нёс, который боялся всякого шороха и потому гавкал всю ночь, а отсыпался днём, можно было подумать, что она ночует на кладбище. По тёмным углам шуршали мыши, которым Ляля оставила тарелку с молоком (если бы Светик знала, что это не мыши, а крысы, спала бы в машине), время от времени пугающе постреливали в печи дрова. Бессонными ночами мозг раскрывает свои кладовые, образуя неожиданные связи, и вещи, прежде несовместные, задачки, почти неразрешимые, начинают казаться простыми и приемлемыми.

Бесспорно у Ляли поехала крыша. Способен ли нормальный, образованный, светский человек запереть себя в такой глуши? Экзотика хороша до начала серьёзных трудностей, и если подружка просто мается дурью, то снова вернётся в Москву. Кому плакаться в жилетку? Конечно, опять Ромке, Скорее всего, так и будет. Нс допустить подобного безобразия — первый и главный аргумент в пользу нового плана. Второй довод выглядел не так убедительно, и Светик пыталась уверить себя, что желание отомстить подруге за оскорбление четвертьвековой давности и посетившее сё ночью решение никак друг от друга нс зависят.

Дело в том, что в многолетней дружбе Светика и Ляли был один неприятный эпизод. Как-то весной, ещё классе в шестом, кто-то принёс на школьный двор мяч, и небольшая компания, в том числе они с Ромой, стали играть в волейбол. В кружок случайно затесались две девочки младше на год. Одна — такая хорошенькая, что даже признанная красавица Ляля смотрела на неё с каким-то священным ужасом — не может быть в природе такой красоты. Девочка была хрупкой, худенькой, с руками-палочками и играла плохо. Казалось, если неожиданно послать ей крепкий мяч, она нс возьмёт его, а разобьётся на кусочки, словно фарфоровая статуэтка. Лучше всех играла Ляля, поскольку занималась

в волейбольной секции, а Светка по доброте своей, подыгрывала младшим, поэтому игра ис получалась, и Ляля в сердцах рубанула по мячу ребром ладони изо всей силы* Жёсткий грязный снаряд попал Светке прямо в лоб. Она упала навзничь, и слёзы, помимо воли, брызнули у нес из глаз. Все вокруг засмеялись. Это было унизительно, тем более при Ромке, который с удивлением уставился на Лялю:

Ты зачем?

А я её вышибла, - фыркнула та. - Это волейбол, а не поддавки.

Ему этого объяснения хватило, а подруги неделю нс разговаривали. Потом инцидент затёрся среди множества других событий юности. Неотомщенная обида не беспокоила, даже не вспоминалась, как вросшая заноза, но она была тут и теперь вдруг обнаружилась. Бессонной ночью в Филькино этот ничтожный эпизод предстал перед внутренним взором Светика так, словно всё случилось вчера. Даже презрительная Лялина интонация вспомнилась. Боль выглядела совсем свежей, и через столько лет подвернулся случай вернуть должок. «Теперь я тебя вышибу!» — подумала Света, испытывая нс мстительное чувство, а спокойное торжество справедливости. Так родилась идея сказать Роману, что Ляли в деревне нет.

Идея несла в себе добро. Одно большое добро всем сразу: и Ляле, и мужу, и даже себе. Да, да, и себе тоже! В конце концов, имеет право она, Света Брагинская, завотделом кредита крупного коммерческого банка, мать троих детей и официальная жена Романа, на элементарное семейное счастье, спокойное, а нс под дамокловым мечом, когда подруга - эгоистичная, сама себе изуродовавшая жизнь — опять поманит верного Ромку увядшими прелестями? Сколько можно? Между тем наивный, ни к чему нс обязывающий обман всем пойдет на пользу. Рома перестанет терзаться неопрсдс- лённостью и несбыточными грёзами, в результате она и дети получат вменяемого мужа и отца. Ляля же сама нс хотела, чтобы кто-то знал о её местопребывании. Вот пусть и станет невидимкой.

Семицветик победно улыбнулась: циничная формула современности «пет человека - нет проблем» удивительно точно подходила к ситуации, и казниться чувством вины у неё нс было никаких оснований. Однако Виталию Сергеевичу следует сообщить, что

Ляля одинока и нуждается в сочувствии. Возможно, подругу это рассердит, но она не понимает, как для неё самой важно простить, а если дочь и отец помирятся - это будет вершиной усилий верной подруги на поприще реального добра.

Светик находилась просто в восторге от своего грандиозного плана, как-то совсем позабыв, что убеждала Лялю в своем неумении врать. Но враньё ради благих интересов сильно отличается от того, которое совершается с нечистоплотной целью. Тут оно из категории лжи переходит в необходимость и даже приобретает нравственный смысл и приставку «во спасение».

Светик ещё раз основательно всё обдумала и убедилась, что никому такой обман вреда не принесёт, только пользу. Чтобы поставить точку и довести замысел до совершенства, сегодня утром, когда ходили за молоком, Света тайком передала Марии Спиридоновне записку со своим московским адресом и телефоном. Подругу она никогда нс оставит. Если что-то случится и Ляле понадобится помощь, старуха сообщит.

В общем, со своей совестью Светик договорилась. Вот просчитать реакцию супруга на изъятие из его жизни вечной любви нс сумела. Но не будет же он кричать и рвать на себе волосы? В конце концов, даже самая демократичная женщина не станет бесконечно прощать мужу расхлябанность и завуалированное двоежёнство. Так или иначе, надо положить конец этой истории, уходящей корнями в школьные годы, и случай представился - лучше нс придумаешь. Только дура такое может упустить.

Ну как съездила? - спросил Роман жену нарочито безразличным тоном, нс отрываясь от книги, которую читал. Впрочем, сейчас уже нс читал, а только делал вид.

Света эти фокусы изучила давно, поэтому старалась выглядеть как можно естественнее.

Представь, зря таскалась! Наша бесценная Ляля в своём репертуаре. Она, ещё уезжая из Москвы, сказала мне - хочу навсегда избавиться от воспоминаний, нс видеть ни людей, ни вещей из своего прошлого. Но ей оказалось мало сбежать от друзей и близких в деревенскую глушь, она решила вообще исчезнуть из нашей жизни! Познакомилась там с каким-то егерем из Сибири, который явился хоронить мать-старушку, и рванула с ним куда- то в тайгу, за Енисей. Так мне доложили местные жительницы.

Я всегда удивлялась, как легко она сходится с мужчинами! Тебя бросила ради Макса, потом и с ним развелась, теперь этот, сибиряк. Так и порхает по жизни без детей и без ветрил. Господи, как спина устала! Ухаба на ухабе, ночевала в какой-то жуткой избе на печке. Словно попала в русскую народную сказку - кругом одни дураки и старухи.

Рома положил раскрытую книгу на живот и закрыл глаза. Отчаяние опрокинуло его в темноту, и он со страшной скоростью повалился в душную глубокую яму, хотя, казалось, падать ниже было некуда. Кровь отхлынула от лица.

Ты что? — озабоченно спросила Светик, прервав красочный монолог.

В сон клонит.

Подожди немного, я приму душ и приготовлю ужин.

Хорошо.

Пока Света мылась и крутилась на кухне, Рома решал очень трудоёмкую задачу — подыскивал слова, которые могли бы объяснить жене, что домашняя суета, желание угодить и, вообще, её нескончаемая жертвенность напрасны. Больше нет смысла это скрывать. Самое плохое, чего он боялся и что было чудовищной несправедливостью, всё-таки произошло: Ляля исчезла из его жизни, их судьбы разорваны навсегда. Беззвучно лопнула ниточка, которая одна удерживала его в этом истерзанном мире. На многолетнем терпеливом ожидании чуда, на хрупких мечтах поставлен жирный крест.

Его женитьба была вынужденным шагом человека, безразличного к определённости. Он спал со Светой, как спал бы с любой другой женщиной, бабой, девкой, чтобы сбросить сексуальное напряжение. Одно время ему даже казалось, что он начинает испытывать к жене что-то похожее на жалость, прорастающую любовью. А может, созерцание такой цельной преданности высекало ответную искру? Но все эти интеллектуальные экзерсисы были возможны, пока на расстоянии нескольких троллейбусных остановок существовала Ляля и теплилась надежда, что она, наконец, поймёт - он, Рома, и есть её единственный и желанный мужчина. Они изначально были назначены друг другу, а потом явился этот грубый казак и всё испортил. Но даже во время бурного романа с Максом Ляля нс казалась потерянной совсем. Страсть, как костёр,

прогорит и погаснет. Только теперь, уехав с каким-то мужиком в сибирскую глубинку, Ляля напрочь выбрасывала на свалку годы, прожитые сначала вместе, а потом рядом. Она ушла, так и нс оставив разгадки себя, возможно, просто потому, что понять до конца другого человека невозможно в принципе. Все. Шарманка сломалась, мастер умер и музыки больше нс будет. Прояснилось окончательно и жестоко, что Света, дети, дом — все было лишь временной заменой несбыточных желаний, эрзацем счастья и благополучия, назойливым напоминанием о бесконечных днях и ночах, годах и десятилетиях упования на возврат к радостям истинной любви.

Он часто терзался мыслью: если для него так важна Ляля, разве это нс означает, что она и есть его искомая половинка, его женщина? Запахи, порывы, каждая выпуклость се гибкого тела точно соответствовала его впуклостям и наоборот, создавая впечатление единства естества. Но Ляля не испытывала к нему тех же чувств и, следовательно, являлась половинкой кого-то другого. Что это — исключение из правила или ошибка исходного умозаключения, и его частичка тоже вовсе нс Ляля, а какая-то другая женщина, которую он так и не встретил? А если бы встретил, то избежал бы душевных мук и был спокойно счастлив. Только нельзя даже представить кого-то, кто мог заменить Лялю.

Рома сразу и безоговорочно поверил выдумке жены. Во- первых, известно, что Светик никогда не врёт, во-вторых, он был готов к чему-то подобному. Всё должно иметь конец, и история его затянувшейся любви созрела для завершения. Причем на редкость удачного: никто нс посрамлен, джокер выпал неизвестному игроку и нет больше почвы для надежд.

Рома устал от жизни, которая никак нс хотела совпадать с его устремлениями. Сосуществование со Светиком являлось успокоительным снадобьем, вроде транквилизатора или наркотика. Теперь и оно уже не могло умалить рвущей боли, требовалось более сильное средство. Нс говоря никому ни слова, Брагинский оформился в археологическую экспедицию, отбывавшую в Центральную Азию. Он хорошо заплатил одному парню, рабочему, который прикинулся больным и рекомендовал Брагинского вместо себя. Что предстоит искать и где именно, Рому нс интересовало, его влекла близость пустыни и полная отрешённость от вопросов, волновавших его на протяжении многих лет. В новой обстановке поведение и мысли

должны измениться радикально. Образы святых отшельников и Иисуса Христа, размышляющих, сидя в одиночестве на камне, с юности манили ето загадкой. Ему нравилась гипотеза Зигмунда Фрейда: вопрос о смысле жизни существует постольку, поскольку существует религиозное мировоззрение, а нс наоборот. Рома нс был религиозным, но, возможно, собирался им стать. До сих пор его знания в этой обрасти оставались слишком поверхностны, скатываясь к обыденному восприятию. А вдруг именно религия способна дать забвение от сердечного недуга?

Для семьи он потерян, так или иначе. Рома постарался избежать разговора с женой, да и как можно объяснить необъяснимое? Побросав в рюкзак минимум одежды, он уехал в отсутствие Светика, ие простившись. Оставил лишь записку,

«О, прекраснейшая из женщин! Я совершенно искренен, когда говорю так. Ты стоишь, чтобы тебя любили. Но это должен быть кто-то другой. Ухожу навсегда. Оказывается, роковая любовь бывает ие только в книжках. Ты добрая, и знаю - ты простишь. Я понимаю слабость своей этической позиции, но найти согласие между своими желаниями и потребностями семьи не сумел. Пусть тебя утешит, что я был плохим образцом для детей. Меня же кое-как примиряет с действительностью то, что жизнь не вечна.

О твоем материальном благополучии ие тревожусь - мои родители никогда ие оставят внуков, ближе у них никого пет, а сына они давно списали со счёта. Передай им сердечный привет.

Спасибо за терпение. Целую твои руки. Только ие ищи меня и перестань делать мне добро.

Рома».

Глава 23

Визит Светика взбаламутил озеро чистой водицы, которое по капле собирала и лелеяла в душе Ольга. Не уберегла. Одно дело мысли — их можно приструнить, отключить делами или таблетками, другое — живое напоминание о прошлом. Светик была прочно вплетена в жизнь, оставленную Ольгой нс совсем уж без давления необходимости и нс так легко, как она пыталась себе внушить. Искусственно обретенное равновесие оказалось пугающе шатким.

С приездом подруги Ольга впервые ночевала в Филькино нс одна. Житейское дело, что ж тут такого? Ан нет. Возродились старательно отвергасмые ощущения: старой, хоть и не без изъянов, дружбы, принадлежности к сообществу людей, когда-то близких, хотя давно совершенно чужих и мало интересных, а это в свою очередь подняло со дна озерка муть нссбывшихся желаний и горьких потерь. Оседала взвесь воспоминаний трагически медленно.

Уже на другой день после отъезда подруги Ольга проснулась в холодном ноту и с мыслью, что, если любишь человека больше себя, время бессильно. Картины утраченного счастья вновь жгли нестерпимо, побуждая желание грызть подушку, выть, резать вены. За окном брезжил немощный серенький рассвет, больше похожий на сумерки. Реальность то грозно сгущалась, выплывая из дрёмы, то снова с облегчением распадалась на куски. Полёт этих обморочных качелей не хотелось останавливать. Наконец, усилием воли Ольга затормозила очередное падение перед подъёмом и очутилась в тесной, убогой обители своих предков. Печь прогорела. На столе сидела крыса и доедала остатки вчерашнего ужина.

Болит чего? — спросила старая знакомая, всматриваясь в печать страдания на лице хозяйки дома.

Проволочные усы крысы шевелились, ио слова, как и в прошлый раз, Ольга услышала внутри себя. Ответила откровенно, обрадовавшись собеседнице, как заключенный в тюрьме нежданному посетителю:

Нечему болеть, всё выгорело. Понимаешь?

Соображаю.

Ты случайно не читала, в смысле - ие ела, как лечить любовную лихорадку? Один мужчина заразил меня вирусом. Теперь моё тело требует только его тела, другие нс подходят. Но его уже нет в живых. А вирус остался во мне. Нашел тёплое местечко и нс собирается сдаваться.

Психологи утверждают, что чувства, основанные на инстинктах, не меняются, на них не влияют ни гуманитарные науки, ни философия, ни тем более образ жизни. Изменилась только форма их проявления и нравственные ограничения, обусловленные непрерывной трансформацией общественных установок. Твой недуг неизлечим. Это как куриная чума. Чтобы от нес избавиться, нужно уничтожить сам больной организм. Другого пути нет.

Ольга беспокойно зашевелилась и даже села среди подушек. Сказала с досадой:

Так! Я с самого начала подозревала нечто подобное!

Она опять легла на спину и постаралась успокоиться. В конце концов, ничего нового ей не сообщили. Приговор известен давно, другое дело, что она инстинктивно ему противилась. Вот придумала временное убежище - бедное, забытое Богом и властями Филькино. Но суть последовала за ней.

А ты не слишком деликатна. Я бы сказала - безжалостна, - с некоторым удивлением добавила Ольга.

Нс со зла. Жестокость - свойство вида. Щепетильные в этом мире не выживают. Что толку пускать слезу, умиляясь красоте природы, которую вы убиваете. Надо не приспосабливать её к себе, а самим к ней приспосабливаться. Многие люди умирают от голода, а мы никогда нс страдаем от недостатка пищи, потому что едим всё, даже рог, древесную кору и пластмассу, разгрызаем железо, пьем отраву, способны переварить любые бациллы, для нас радиация нс вреднее, чем для вас пляжный загар. Мы хорошо плаваем и ныряем, ловим рыбу, бегая по дну водоёмов. Наша прародина - Индия и Иран, а мы расселились везде, кроме Арктики и Антарктики. Размножаемся с сумасшедшей скоростью, нас триллионы. Когда вы сами себя уничтожите, мир будет принадлежать нам, ну ещё некоторое время тараканам, но в конце концов мы их тоже схряпаем. Наша главная задача - продолжение рода, а не отдельного индивида. Иначе всем крышка.

Один за всех и все за одного.

Это ты очень верно сказала.

Нс я. Великий Дюма. Тебе нс попадались «Три мушкетёра»?

Не припомню, наверно, качество клея было плохое. Дюпена и Дюринга - на «Д» - я ела точно. Оба скучные. Однако меня ждут новорожденные крысята. Третьего дня сподобилась. Подрастут — приведу знакомиться. До встречи. Молочка не забудь налить.

И крыса скрылась с куском сушки в зубах.

Ольга вскочила с остывающей лежанки, добежала до железного ведра в углу, заменявшего ей унитаз, и снова метнулась под груду одеял. Она вздрагивала всем телом то ли от холода, то ли от безысходности. Вставать точно не имело смысла. Имело ли смысл жить — она снова сомневалась. Зачем затеяла побег от цивилизации, возврат к природе? Давно отброшенный человечеством за несостоятельностью путь. Впрочем, нет ничего общеполезного. Одному нс подходит, а другому окажется в самый раз. Нс все еще испытано, надо довести начатое до конца, потом делать выводы. Вот чего ей никогда нс одолеть - так это одиночества. Получалось, что быть кому-нибудь нужной и есть главный жизнеутверждающий постулат. Кто бы сказал ей - я люблю тебя и хочу, чтобы и ты меня любила - тогда стоит сопротивляться. Правда, существует Рома, но он чужой муж и отец, терзать его дальше негуманно. Еще есть Валентина и его дети. Нет, нельзя даже в мыслях падать так низко. Какая же она была дура, что не родила! Ольга испытала запоздалое, но от этого не менее острое сожаление.

Страдание, отодвинутое на время, грозило вернуться. Усилием, почти невероятным для раненой души, Ольга загнала тоску в дальний закоулок памяти и вновь забылась. И приснился ей сон — сладкий и ужасный. Она снова была Лялей, юной и успешной. Увидев Макса, говорит ему: отчего это вы с девушками любезничаете, а со мною нс хотите? Так вы замужем, мне неловко, отвечает он, и смотрит внимательно, а стоит совсем близко, так близко, что у неё от волнения пересыхает в горле. Но мы же нс можем друг без друга, говорит она, чувствуя, что обретает ускорение и стремглав летит в неизвестность. Не можем, соглашается он и прижимается щекой к ее щеке, а она, затормозив полёт, обмирает от нежности и детской доверчивости: несомненно, что из множества душевных состояний ей положено только счастье.

Ольга могла бы поклясться, что в действительности никогда нс испытывала ничего подобного. В этом чувстве нс было страсти, даже намёка на плотские желания - одна безграничная нежность. Хотелось прикоснуться, прильнуть - и умереть в объятиях. Она задыхалась, растворялась в нежности, тонула в ней, как тонут в реке или морс. Сладчайшее блаженство такой силы, от которого ноют зубы и останавливается дыхание. Утончённая, томительная, невозможная нежность, рождённая воображением. И уже во сне - мучительная, смутная догадка, что это только сон. Догадка делала сон беспокойным, но нс мешала ему длиться.

Наконец тягучая волна нежности достигла апогея и отступила, оставляя за собой обрывки сказочной мишуры и беспредельную пустоту. Ту самую пустоту, к которой Ольга так стремилась, чтобы позабыть душевную боль. Но пустота оказалась хуже страданий. Пустота утверждала, что смысл бытия отсутствует и ждать спасения напрасно. Ольгу охватил ужас: нежность уплыла, и она нс могла сс вернуть. Ей бы заплакать, забиться в рыданиях, освобождаясь от нервного напряжения, но горе давно высушило влагу глаз. «Господи, верни мне слёзы или я захлебнусь в печали!» Воздух со свистом втянулся в лёгкие, грудь судорожно поднялась - раз, другой - и изо рта вырывался жуткий, душераздирающий вопль, похожий на тот, что настиг сё в больнице.

Пронзительный звук оглушил и разбудил Ольгу, Она наконец проснулась, продолжая кричать наяву, уже сознательно, вмещая в этот крик тоску по Максиму, по обделённой любовью маме, по образу отца из детства, по Ромке со Светиком, которых она нс умела ценить, по самой себе, обманутой призраком удачи. По своей нелепой жизни. С надрывным криком, казалось, из неё выходили тёмные сгустки горя, и она кричала, пока нс осипла. Звук отдавался в ушах и пронзал мозг раскалённой спицей, но чем больше физических сил он требовал, тем настойчивее отвлекал от боли внутренней. Энергии на нравственные страдания уже нс оставалось.

Крича, Ольга не беспокоилась, что её услышит кто-нибудь из местных жителей - старухи глуховаты, да и ложатся с заходом солнца - темень, хоть глаза выколи. Задолго до полуночи полупустая деревня забывалась мёртвым сном. Ближайшая соседка, Мария Спиридоновна, обычно спала крепко и окна закрывала на ночь даже в редко выпадавшие душные недели лета, чтобы под покровом темноты в дом случайно нс проникла нечистая сила: как известно, несмотря на тысячелетнее православие, русские до сих пор нс расстались с языческими привычками и верят в разную ерунду. Но нынче случилась оказия: муж младшей внучки привёз из Переславля-Залесского арбуз. Накушавшись вечером мочегонного плода — гостинец был редкий и старуха от жадности всё никак не могла остановиться, наелась до отрыжки, — она проснулась в неурочное время, в темноте пошла до ветру и чуть нс свалилась с самодельного толчка, услышав странный звериный вой. В застывшей тишине он производил жуткое впечатление. На волка нс похоже, волков Спиридоновна за долгую жизнь поиаслышалась достаточно, да и не ко времени года им выть, к тому же луны нет, только мелкие звёзды. Она еще долго сидела в тревожной задумчивости, пытаясь определить, откуда идёт звук. Вроде на этой стороне, с правого краю деревни. Но там, кроме молодой Чеботаревой обитателей нет. Не станет же она среди ночи орать? С ума, вроде, пока нс съехала, хоть и жалуется на голову.

На другой день Спиридоновна нс дождавшись, пока соседка придёт за молоком, после второй дойки сама понесла бутыль, зашла во двор, с неожиданной ловкостью юркнула без спросу в сени и лишь оттуда постучала в кухню.

Входите, не заперто, - ответила Ольга надорванным от крика голосом.

Я вот баллон принесла, - сказала старая женщина, озираясь вокруг и нс находя никакой зацепки для объяснения ночных криков, кроме одной странности - москвичка далеко за полдень валялась в постели. - Пока тёпленькое, может попьёте? Здоровы ли?

Жива пока. Голова вот немного болит - прилегла.

А-а, - потянула Спиридоновна и, нс зная, что ещё сказать, нехотя поплелась восвояси.

Криков она больше нс слышала. Может они и были, но арбуз закончился, а слезать с тёплой печи осенней ночью из одного любопытства - себе дороже, она не Матвеевна, которая от страсти к чужим тайнам готова чёрту душу заложить.

Молоко оказалось как нельзя кстати - Ольга с жадностью выпила почти литр, налила крысе и снова легла в постель, забывшись тяжелым сном. Она нс вставала уже второй день — нс видела в том необходимости. Полешки в огонь подбрасывала, печенье жевала, запивая холодной водой - нс хотелось даже чаю согреть — смертная тоска одолела.

Регулярно заглядывал Максимка. Стучал в дверь — раз велели, но ответа нс ждал, входил сразу и всегда с одним вопросом:

Не надобно ли чего? Ты не стесняйся, я ж тебе не чужой. Может, воды принесть или в Фиму за лекарством сбегать?

Спасибо, пока не требуется*

А мне снилось — зовёшь ты меня ночью. Слов выговорить не можешь, как я в детстве, мычишь, глазами хлопаешь. И обнять хочешь.

Ошибся. Иди.

Ладно, пойду. Только сны у меня вещие, — задумчиво сообщил Максимка.

Отныне, с приходом темноты, Ольга с суеверным трепетом ждала возможности снова испытать во сне нежность. Но сон нс повторялся и нежность нс приходила. Тогда она опять кричала - страшно, во всю мочь, как раненый зверь. Кричала, пока хватало сил, разрушая пустоту. Это позволяло ей удерживаться от безумия до следующей ночи, до следующего крика.

Так длилось долго, но пришло время, когда напряжения голосовых связок для крика нс достало, Ольга уснула в изнеможении, нс видела никаких снов и, пробудившись, почувствовала если нс облегчение, то безразличие к своей дальнейшей участи. Так совпало, что в тот день пошёл снег.

Как известно, первый снег обязательно растает, но земля затвердела и манила чистой незамутнённой красой. Ольга поспешила одеться и, даже нс выпив кофе, рванулась в поле. Идти оказалось неожиданно трудно, Ослабевшие за время лежания ноги скользили и разъезжались, кочки, камни, намятая колёсами глина и кустики травы застыли и обманчиво припорошенные белым снегом вынуждали запинаться на каждом шагу. По степной равнине передвигаться стало легче, но выглянуло солнце, снег моментально подтаял, и серо-грязное пространство явило собой неприглядную суть. Ольга развернулась и быстро двинулась вспять, пока дурное настроение не завладело рассудком.

Ещё издалека она заметила возле дома громоздкий «Ленд Крузср». Прикатил по первопутку! Только этого не хватало. Как бывает всегда в жизни: тут ис повезёт, так и там схлопочешь. Первое желание - вернуться назад, в поле, ио ведь отец нс уедет нс повидавшись! Будет ждать. Сердце болезненно сжалось и выдало несколько перебоев в предчувствии нежелательной и неприятной встречи. Обрезать бы Светке длинный язык - нс сам же он догадался. И когда они все оставят её? Всё никак не могут успокоиться: надо же, вырвалась из лживой стаи, которую они считают своей ио закону, вырвалась, наплевав на мнение остальных и презрев их блага! Кружат, вынюхивают, хотят посмотреть, сколько она выдержит, когда сдастся, запросит пощады. У них? Никогда! Лучше подохнуть!

Большаков стоял возле машины, значит, уже проверил, что в доме сё нет, потому что дверь как обычно была не заперта. Один приехал. Всегда любил сам сидеть за рулём, теперь очень пригодилось — банкроту шофёр не по карману. Отец вызывал у Ольги омерзение - старый поверженный беззубый лев. Она больше обрадовалась бы известию о его кончине, чем ему самому. Знала, что так думать грешно, но думала, и думала ясно, нс скрывая от себя, хотя гордиться тут нечем.

Самос отвратительное, что придётся с ним разговаривать. Как и о чём? Ольга всё-таки кивнула головой и жестом пригласила отца в кухню. Подбросила в печь дров, поставила чайник. Виталий Сергеевич скинул прямо на лавку дублёнку, размотал длинный пушистый шарф — всё молча, мучаясь необходимостью произнести первые слова. Ольга обратила внимание, что у отца дрожат руки — мелко, жалко. Когда-то холёные, с аккуратными отполированными ногтями, они очень изменились — усохли, покрылись пигментными пятнами, лунки обросли заусенцами. И все-таки это были родные руки, тепло которых она помнила на своем детском теле. Жестокая память! Вид отцовских рук переворачивал душу. Зачем дана жизнь? Ольга отвернулась, чтобы нс выдать своих чувств.

Большаков действительно сильно изменился, и даже не внешне — внешность только отражала внутреннюю катастрофу. Он был сломлен, вырван из привычной среды и лишён возможности заниматься любимым делом. И пусть дело называлось не живопись, музыка или математика, а строительный бизнес - каждому своё. Первая жена Хемингуэя потеряла чемодан с его рукописями ранних рассказов, и он ей этого так никогда и нс простил, настолько болезненна была утрата. Всё, что Большаков создавал десятилетиями силой своего характера и интеллекта, нагло украли конкуренты. Пережить это и остаться самим собой оказалось невозможно. Отсутствие цели обязательно тянет за собой потерю интереса к жизни.

Когда двухэтажная престижная квартира на Кутузовском стала бывшей и Большакову пришлось срочно съехать, он битый час стоял возле дома, опираясь на палку с моржовым набалдашником в золоте - подарок сотрудников холдинга к шестидесятилетию — и ни о чём не думал. Нс хотелось. Рядом, у тротуара, была припаркована машина, набитая случайными, большей частью ненужными вещами, которые он побросал туда в растерянности, спеша покинуть уже чужую территорию* Надо куда-то ехать* Он не мог решить куда. Родственников нет, друзья богатого и влиятельного человека редко бывают «всепогодными», как автомобили, и имеют свойство быстро мимикрировать. Оставалась гостиница. Гостиниц он знал много, все дорогие, впрочем, ему всё равно. Имеет ли смысл экономить, если жизнь, по сути, закончилась? Он перестал осознавать собственное Я. Без богатства стал никому нс нужен, а от тех, кто мог его любить в любом качестве, он давно ушёл сам.

Так случайно — а может, и не случайно - совпало, что Валентина увидела Большакова возле подъезда дома на Кутузовском. Со стороны казалось, что очень старый, сутулый, почти сгорбленный человек предельно устал и теперь просто отдыхает. Но Валентина помнила отличную, как у кадрового офицера, выправку, лицо твёрдое, волевое, сосредоточенное и полное значимости собственной персоны - он знал себе цену. Пришибленную горем женщину ужаснуло выражение отрешённости в глазах, с которыми она прежде боялась встретиться взглядом. Валя прочла в них унижение - такое знакомое жгучее чувство, пожалела неприкаянного старика и увела к себе. Он не обрадовался, но и нс сопротивлялся, словно был безвольным мешком с костями. Полный разрыв Большакова с прошлой жизнью уже произошёл, и в новой среде, вернее в её отсутствии, он чувствовал себя псуверенпо, как неопытный канатоходец, балансирующий иад пропастью* Ему протянули руку, и он её принял, чтобы нс упасть. Впервые оказалось возможным, даже удобным, что решение принимают за него.

Дети встретили нового члена семьи с любопытством и вскоре уже называли дедушкой. Хотя привязанность чужих отпрысков была в меру приятна, а грех его нс мучил, душа оставалась бесчувственной. Большаков охотно смирился с новым статусом. У него ещё оставались счета, на половину которых по брачному контракту претендовала Вероника. Но даже эти последние деньги, которые он называл крохами, были немалыми, а по меркам среднего человека и вовсе большими — на безбедный обломок жизни хватит, и нс ему одному* С этой мыслью он и приехал в Филькино, зная со слов школьной подруги дочери, как бедствует Ляля, его вновь обожаемая дочь!

И вот он смотрел на нес, перестав что-либо понимать: чужая женщина, сухая и неприветливая, непонятно каким образом занявшая место маленькой славной девочки, которая всегда делала то, что он хотел. Чего хотела эта, немолодая, какая-то скукоженная тётка с неприязненным взглядом, он нс мог угадать. Но надо попробовать обнаружить в ней прежнюю Лялю, ведь у него больше никого нс осталось.

Болезненный вид и крайняя худоба дочери встревожили. Больна? Сердце отца вдруг заботливо затрепыхалось, почувствовав себя востребованным. В конце концов, он никогда нс переставал её любить, она сама его бросила. И напрасно, теперь очевидно, что ей требуется помощь. С этого он и начал разговор, посчитав повод уместным,

Ты похудела. — Голос у Большакова дрогнул. — Кожа совсем прозрачная, круги под глазами. Поедем в Москву, я квартиру куплю. У меня немного средств сохранилось, нам с тобой достанет.

Я туда не вернусь.

Ну, давай будем здесь вдвоем жить. Новый дом отстроим или этот переоборудуем. Твои предки тут обитали, простые русские мужики и бабы.

Хоть эти не подвели, спасибо, — сказала Ольга.

Против идеи совместного житья она даже возражать нс стала — настолько это смахивало на бред, Странно, что отец сам не понимает, Но раз так, значит, и объяснять бесполезно.

Твои деньги мне нс нужны. Поздно. Отдай лучше Вале с детьми, ты перед ними в неоплатном долгу.

То был поступок вынужденный.

Разве? Сталинская закалка! Слишком умен, чтобы отрицать очевидное. Зачем же сюда явился? Испугался? Чего? В расплату на том свете нс веришь, а на этом худшее уже свершилось: ты предал тех, кого любил, а остальные предали тебя. Всё вернулось на свои места. Редко случается, чтобы Бог наказал грешника без заминки, да видно, сильно ты ему досадил.

Бог, грех, наказание... Какая чушь! Чтобы верить в двадцать первом веке, нужно быть или олухом, или найти для Бога какое- нибудь иное объяснение. Не думаю, что ты серьезно относишься к этой галиматье, потому что слишком хорошо тебя знаю, сам воспитал.

При последних словах Ольга нервно передёрнула плечами. «Воспитал. Да. Тогда держи удар». И она сказала:

Сейчас ты пожалеешь, что не способен найти утешения в вере.

Большаков утратил многие старые навыки, но сердиться ещё нс разучился. Он нахмурил брови и пробасил неодобрительно:

И как, интересно, ты этого добьёшься?

Элементарно. Тебя приютила вдова Есаулова? Так? А тебе нс приходило в голову, что она в курсе, кто приказал убить отца её детей?

Ты ей сказала? Она знает?!

Виталий Сергеевич крайне изумился, причём совершенно искренне, он никак не мог уложить в голове, приученной к сложным многоходовым построениям, простую истину и свести сё с собственным пониманием вещей. Валя знала правду и пригласила его к себе жить?! Ухаживает за ним... В таком поступке таилось что-то ненормальное, во всяком случае необъяснимое. Нет, здесь какая-то ошибка. Но Ляля подтвердила:

Знает. В том-то и дело. Так что молись на свою жертву. Хотя грубые материалисты, по мнению гностиков, нс подлежат спасению.

Ольга машинально крутила ложкой, размешивая в кружке сахар, и думала, что, возможно, поступок Вали и есть знак Бога, которого она так безуспешно ищет. Его промысел выше человеческого понимания. Любовь и доброта сильнее ненависти, и нс на бумаге, а в самой что ни на есть реальной жизни.

Да, думать она умела, но то, что могла сделать глубоко верующая простая женщина, Ольге оказалось недоступно. Одно дело понимать, другое — чувствовать. Прочтя на отцовском лице некое подобие ужаса, дочь даже вздрогнула от удовольствия и добавила жёстко, без намёка на жалость:

Что заслужил, то и имеешь. Или ты надеялся, что смерть мамы и Макса никогда не отольётся?

Кто тебе внушил подобные глупости? - гневливо спросил Большаков.

Отец неисправим. Даже собственное несчастье не пробудило в нём совесть. Но что ей известно о чужой совести? Может, угрызения терзают его день и ночь. Ольга опустила глаза, чтобы сквозь маек}' этого отца не увидеть того, которого хотела забыть. Она любила его с рождения, любила беззаветно, но, возможно, он любил даже сильнее, а совершая преступление, думал в том числе и о её благополучии. Она принимала отцовскую любовь, нс задумываясь, пользовалась сю и всеми радостями бытия, которые эту любовь сопровождали. Неужели в ней нет ни капли сочувствия? Или хотя бы снисхождения? Почти вес, что она имела, дал ей отец, а она ис в состоянии взглянуть на него без ожесточения! Господи, как оказаться выше этого?

Папа, - произнесла она тихо, но очень внятно, - по- христиански, я должна тебя простить. Я тебя прощаю.

Вопреки ожиданию, Большаков ощутил внутри себя боль, рожденную какой-то огромной, ещё нс до конца осознанной потерей, в этой боли тонул слабый проблеск радости. Наклонился, чтобы благодарно поцеловать слабую руку дочери. И тогда она, повинуясь без желания ожесточённой своей душе, сказала ещё тише, почти ему в самое ухо:

Но ты нс верь - это только слова.

Глава 24

Ноябрь в средней полосе обычно уже нс шутит и возвращением тепла, хотя бы накоротко, не балуется. Ворота зимы распахнулись, и она не заставила себя долго уговаривать: снег лёг тонким, но уверенным покровом. В городе — от тепла домов и автомобильных выхлопов, от бега множества ног и дыхания толпы - снег быстро сделается рыхлым и неопрятным. Заляпанный грязной мазутной жижей, щедро выдавленной с проезжей части колёсами машин, он ещё неоднократно истает. А в деревне — кругом и до самой весны — белая пелена непорочности, прирастающая с каждым снегопадом. Редкое ведро грязной воды, выплеснутое у забора хозяйкой после мытья полов, нс меняет общей картины. Уже к вечеру смёрзшиеся льдышки припорошит свежим снежком, и первозданная чистота будет восстановлена.

Может, кому-то девственный пейзаж и по нраву, но не Ольге. Для нее, которая несла в себе страсти, пусть и связанные силой обстоятельств по рукам и йогам, мир застыл, потерял краски. Она никогда нс понимала, как можно в радостный день свадьбы рядиться б белое платье — б белом надо класть б гроб, а венчальное выбирать яркое: желтое, как солнце, красное, как любовь, розовое, как нежность,,. Зима несла в себе смерть, хоть и ограниченную во времени. Ветви яблонь в саду, пухлые от снега, сделались похожи на картинки с гламурных рождественских открыток — красиво, но нс трогает. Поля в белом саване выглядели траурно и безжизненно. Исчезли звуки - нс пели птицы, нс шелестели листья, нс шумел дождь. Дымы из труб беззвучно стояли столбом. Бабы прошмыгнут за водой к колодцу и с обледенелым ведром поскорей назад, в тёплое избяное нутро.

Этой неяркой покорной стылости нс хватало в шумном городе, а здесь тоска комом подступала к горлу. Хотелось молиться. Нс просить, не благодарить Всевышнего за то, что позволяет су шествовать как сумеешь, а просто шептать ритуальные слова, позволяющие не думать, а верить. Какой ещё есть способ успокоить сердце? Ольга не знала.

Декабрь, январь, с легкими морозами днем и покрепче ночью, с частыми оттепелями она пережила вместе с деревенскими терпеливо. Те привычно отсыпались и неспешно занимались домашним хозяйством, запущенным в летнюю страду, - убирались в комнатах, скребли столы, штопали, зашивали одёжку, наводили порядок в подполе и пристройке. Раз в педелю, как на праздник, отправлялись в баню, в основном парами: затрат меньше и веселее. Мало осталось в Филькинс жителей - по пальцам перечесть, потому жались по возможности друг к дружке, чтобы взбодриться и почувствовать себя живыми. После баньки стол накрывали и выпивали помаленьку. Лучше нет способа скрасить унылое время года, как водка или любовь. Ну, по любви женскому населению Филькина осталось только вздыхать, иное дело самогон, настоянный на сельдерее или смородиновых почках. Языки развязывал словно умелый мытарь. Распаренные, разомлевшие старухи по десятому разу пересказывали друг дружке байки, вспоминали всё, что сумела удержать дырявая память. А она - лоскут на лоскуте! — хранила и такие, что заставляла краснеть или ухохатываться до слёз.

Ольгу на подобные мероприятия нс приглашали, стеснялись. Вроде и своя она теперь баба, филькинская, но всё ж на особицу. Перед молодой да городской нс расслабишься, а тогда зачем собираться?

В феврале, как водится, повалил серьезный снег, замели метели, затрещали морозы* Февраль в средней полосе — месяц самый лютый. Но опять-таки дёргаться нет причин, когда весь харч в дому и дров в достатке. Разве что скука к концу холодов немного заедать стала. Намело сугробов - ни проехать ни пройти, а конца снегопаду нс видать, словно задумала зима похоронить землю заживо. Почтарь с пенсией и хлебный фургон уже три недели нс показывались. Филькинцы засели но домам и в гости ходить перестали: провалишься по пояс — кому выручать? Одна только дорожка к колодцу, протоптанная всеми ходячими ногами, какие имелись в наличии, извещала, что деревня пока жива. На этом важнейшем пути и встречались жители накоротке, чтобы и новости обсудить, и щёки нс поморозить. Впрочем, новостей никаких — пока все живы.

Даже Максимка в феврале заглядывал к Ольге нс каждый день. Да что ей с него толку, с Максимки? Ни поговорить, ни посоветоваться, ни поплакаться без слез. Привезенные книги прочитаны хоть и при керосиновой лампе, но на удивление скоро. Когда осталась лишь Библия, то и она пошла в ход, тем более без привычки требовала вдумчивого отношения, а значит, и времени. Раньше у Ольги, да и у других сё знакомых москвичей, времени вечно ис хватало. В мегаполисе люди всегда спешат — это уже в крови, Спешат даже те, кому некуда торопиться и кого никто не ждет дома или нс ценит на работе. Поразительное дело: время, которое в городе почитают дороже денег, тут ничего не стоило, даже руки чесались его подтолкнуть, чтобы шло побыстрее, а оно, как назло, упиралось, медлило.

В деревне Олыс сделалось поразительно ясно, что время придумали люди для простого удобства, как одежду для сохранения тепла тела или шампунь для мытья волос. Время всегда лично и существует, пока жив тот, кто заводит свои часы. Оно может двигаться с разной скоростью, а в пределах Вселенной, если что и измеряется солнечными, звездными или другими циклами, то только ие человеческая жизнь, и сколько бы человек ни прожил - много или мало — отпущенного срока ему всё равно не хватит и что-то обязательно останется незавершённым. Но живые об этом не думают, в конечность личного времени нс верят. Это и есть главная иллюзия.

Обычное для города приготовление пищи представлялось Ольге в новых условиях чудовищной фантазией гурманов. Здесь всё просто, однообразно, невкусно и полезно. Хуже с водой: зимой в старых колодцах она убывала, ведро скребло но дну и цепляло глину. Местные привыкли, а Ольга без чистой воды нс могла. До ручья недалеко, окрепший за короткие оттепели наст выдерживал худое тело москвички, но сначала требовалось натянуть тёплые рейтузы и сапоги, дублёнку, укутаться по самый нос в козью шаль - хорошо, что летом купила, послушалась доброго совета. Однако в феврале неглубокую прорубь затянуло толстым льдом, так что походы за водой отпали сами собою. Пришлось жить по общим правилам. Ольга неумело стёсывала топором намёрзший вокруг узкой колодезной дыры лёд, чтобы пропихнуть вниз ведро, потом дома долго отстаивала принесенную взвесь, которую использовала для мытья, а пила молоко, но и за молоком стало лень ходить регулярно, а Мария Спиридоновна в такую погоду сама сидела дома и из живительного напитка, щедро выдаваемого бурёнкой, варила домашний сыр, который страсть как уважал драгоценный супруг Степан Порфирьсвич.

Голод Ольгу нс мучил, она привыкла есть мало. Сухари, размоченные в сомнительной воде, не вызывали аппетита и не будоражили плоть, как это умела делать жирная, пряная и вкусная пища. Лёгкость тела придавала бесплотность мыслям. Ни запахов, ни желаний. Только бы лежать тихо, слушать, как скребутся крысы, и не думать. Главное - нс думать, забыть прошлое, всё, что было в нём соревновательного, возбуждающего, бьющего током. И усмирять, усмирять сердце до неспешного перестука, улыбаясь в темноту.

Долгое время коротать пустые дни и вечера Ольге помогало Священное Писание. Смысл пересказанного пророками доходил нс сразу, а евангельские притчи и вовсе требовали глубокого осмысления и каждый раз проступали новой гранью. Но всему есть мера. Вот и библейские сюжеты наскучили, и навалилось бесчувствие, Хотелось забыться до весны.

Чем короче становились дни и длиннее ночи, тем наглее давила тоска, которая прерывалась только визитами деревенского дурачка. Ольга устало выдворяла его прочь. Училась находить удовольствие в зимнем оцепенении и ощущать себя животным, впадающим в анабиоз — так легче пережить мёртвое время года. Страшно даже подумать, чтобы каждую неделю совершать так много трудоёмких действий — взгромоздить на печь ведро воды, нагреть, потом стать босыми ногами в ледяное корыто и скупо поливать себя из ковшика. Она же нс грязная — целый день ничего нс делает, лежит тихо, даже пыли нс подымает.

Чем безмятежнее вела себя Ольга, чем реже мылась, тем больше доверяла ей крыса, хотя и сетовала порой на отсутствие молока.

Мне надоел сухой хлеб.

Бери макароны, картошку. Нс стесняйся — всем хватит. Даст Бог день, даст и пищу, - сказала Ольга, начитавшись Библии. — Мне много нс надо. Я усохла словно праведник, соблюдающий затяжной пост. На практике убедилась, насколько голод притупляет страсти и просветляет сознание. Прежде моя жизнь была занята едой и чувствами. Теперь всё так ясно, будто случившееся приобрело прозрачность ключевой воды. Представь, какое совпадение — у меня дипломная работа была по водяным фильтрам! Мы мучаем воду механическими, химическими, биологическими методами, но идеальной чистоты она нс приобретает никогда. Никакими ухищрениями нельзя добиться того, чего нет в природе. Такой же невозможной является вечная любовь человека к человеку.

Из того, что ты рассказывала, мне казалось, что твоя любовь навсегда.

Нет. Я хочу его забыть. Вечности на доступном нам пространстве не существует.

Крыса несогласно потрясла прозрачными ушами:

Мы вечны. Мы, крысы.

Ольга прониклась снисходительностью философа к неразумному созданию.

Только Бог, если он есть, вечен, и вечна Его любовь. Остальное - тлен.

В городе такие мысли сё нс посещали, возможно потому, что там много лжи, а тут обнажилась простая истина, всем известная, но на которую живущие в суете нс обращают внимания: никому нс поведано, что впереди, что произойдёт завтра, в следующую минуту. Однако нс стоит по этому поводу грызть пальцы, надо жить спокойно, как живется и пока живётся. Так устроен наш мир, и этого нс преодолеть.

Ольга тихо улыбнулась; дураки ещё хлопочут, а умные поняли давно. «А мы с тобой вдвоём предполагаем жить и тут как раз умрём», — без видимой печали написал великий поэт. Знал провидец, что никому нс обещан завтрашний день. Гению такие истины доступны, как нам таблица умножения.

Не обещан. Ольга не легко и нс сразу, зато прочно усвоила смысл этого беспощадного в своей простоте суждения. И всё равно конец пути неожидан, сколько ни готовься и нс философствуй. И то: бежали сани, скрипели полозья, лошадям грезился тёплый сарай с ворохом душистого сена, ездоку - котелок обжигающих щей и мягкие груди жены. Внезапно дорога, которая в этом месте всегда имела продолжение, оборвалась. Открылся бездонный яр, в которой с размаху летят и сани, и мечты.

Так стылой февральской ночью, под самое Сретение, с Ольгой, женщиной сравнительно молодой и никакими хроническими болезнями, кроме жизни, нс обременённой, случилось неожиданное, на данный момент не предусмотренное - ишемический инсульт. Нс слишком тяжёлый (если так вообще можно сказать о болезни, называемой в народе ударом), но и нс такой беспечный, как прежний, который пришёл и ушёл. Этот уходить нс собирался. Его жертва оставалась в сознании и, хотя испытывала сильную головную боль и тошноту, происходящее понимала ясно. Тем страшнее оно представилось; речь пропала, нежный рот, который с такой страстью целовал Макс, перекосило, правая рука и нога перестали подчиняться командам разума. Ольга смекнула, что, похоже, на сей раз ей нс выкрутиться.

«Если Бог есть, он карает нас сильнее, чем любит, - размышляла она, лёжа одна в старом доме, окружённая мёртвой тишиной. - Наверное, мы того стоим. Нет, смерть — нс наказание, а только веха на пути человеческого духа. В смерти сходятся все линии жизни: к чему человек стремился, чего достиг, а чего нет, виновен ли он перед людьми и землёй. Смерть есть нс просто конец личного времени, но последний поворот судьбы и что-то в ней должна прояснять. Истина открывается лишь перед смертью, поэтому никому не успеваешь о ней сообщить и каждый узнаёт свою правду сам. Но главное, что всё-таки открывается!»

Эта мысль приносила облегчение и надежду на то, что весь человек нс уходит, нс растворяется в неизвестности, но обретает

невидимую прежде ипостась. Стремление продолжаться в любой форме выглядело трусостью — безумной и бессмысленной, однако избавиться от него Ольга нс могла, И вот парадокс: страх ли смерти - не умозрительной, не смерти как философского понятия, а настоящей, земной, отвратительной в своём обличье, или всегдашнее неприятие чужой воли, когда решение принимают за тебя, лишая свободы выбора, - только в Ольге возникла тяга к сопротивлению. Ясно, что воображать будущее бессмысленно, сё будущее есть беспомощное настоящее — наполовину парализованное тело, грязь, терпение, пока достанет физических сил. «Ну, вот и посмотрим, насколько их хватит. Даже интересно, — сказала себе Ольга. - Нс стадная же я овца!»

Вначале она не могла сесть на кровати, но упрямо поднимала здоровой рукой неподвижную руку и ногу — тренировала отключённые от управления головой мышцы, пытаясь возродить в них воспоминание о движении. Много часов дотягивалась и всё-таки дотянулась до стакана на столике в изголовье и напилась привычно невкусной воды, показавшейся бальзамом. Трудно вообразить, на что она рассчитывала в дальнейшем и рассчитывала ли вообще или действовала по наитию, но, рассудив, что для первого дня достаточно, приготовилась спать, как вдруг явился Максимка, запыхавшись, весь запорошённый снегом. Красивое лицо порозовело от волнения. Спросил недоверчивее обычного:

Опять не звала? А я вроде как совсем хорошо слышал.

Ольга замычала в ответ - речь ей нс подчинялась.

Ах, ты моя болезная, - радостно всплеснул руками дурачок, быстро скинул тулуп, валенки, пристроил на скамейку мешочек с сушеными травами и узел с тряпьём, будто заранее знал, что понадобятся, и занялся насущными заботами.

Первым делом выдрал из стула сиденье, подставил под него ведро и придвинул к кровати, чтобы больная могла пересесть на импровизированный туалет сама, но для начала помог, невзирая на сопротивление, сопровождаемое слабыми стонами. Затем, нс обращая внимания на негодование, написанное на лице немой, снял с неё ночную рубаху, отороченную кружевами, понюхал и отложил в сторону. Было похоже, что нагая Ольга не вызывала у него мужского интереса. Судя но всему, Максимка воспринимал наречённую невесту однозначно как больную. Занятому важной работой, ему было не до женских прелестей, и Ольга в конце концов перестала ёжиться и протестно мычать, отдавшись на волю неожиданно умелого врачевателя.

Тщательно, не пропуская ни одного местечка или складочки, он протёр худое тело мягкой тряпицей, время от времени обмакивая ее во внушительных размеров чугун с горячей водой, заваренной на травах. Сильными руками, нещадно растёр наполовину безжизненное тело от ключиц до пальцев ног какой-то лёгкой скользкой мазью, надел на Ольгу свою исподнюю рубаху, чистую, пахнущую ветром и застиранную до мягкости, потом укрыл простынёй, а сверху пуховиком.

Максимка битый час так старался и пыхтел, что раскраснелся, даже капля пота повисла у него на носу, предназначенному какому- нибудь древнему благородному греку и неведомыми путями возродившемуся на лице русского мужичка, Наконец, он вздохнул облегченно, больше обычного склонив голову набок и одобрительно окидывая сиреневым взором результаты своего труда. Поколдовав над кастрюлей, напоил подопечную с ложечки дымящимся отваром, горьковатым, но с приятным цветочным запахом, и сказал первую за весь вечер фразу:

- Мы твою болезнь одолеем. Скоро пойдёшь на поправку.

Спать, не спроеясь, улегся на лавке в кухне и с рассветом уже был на ногах. Вынес помойное ведро, накипятил воды и повторил вчерашнюю процедуру обмывания и растирания, опять надев на Ольгу свежую рубаху, на этот раз уже сё собственную. Успел- таки (за ночь что ли?) выстирать, высушить и прогладить. Так и менял ежедневно женскую на мужскую, а заглянуть в коробку, где лежало ещё несколько штук, - нс догадался, видно думал, что больше одной нс бывает. Если думал. Она же объяснить ничего нс могла.

Манную кашу Максимка варил умело, без комков, приятной густоты и сладости, и нс забывал дуть на ложку, которую подносил ко рту больной. На обед он усердно мял картофельное пюре, добавляя для разжижения мягкое деревенское масло н кипящее молоко — иначе в ейный косой рот не пропихнёшь, вечером подносил горькие отвары, покрикивая, чтобы пила до дна. Потом растирал ноги, руки, спину привычной скользкой дрянью и до красноты надраивал шерстяной рукавичкой.

Ольга морщилась, вскрикивала, ио лекарь не реагировал. Спокойное лицо человека, занятого важным делом и не искажённое бременем мыслей, было удивительно прекрасно, а уверенность Максимки в успех обнадёживала. Хотелось рыдать от благодарности к дураку, дарившему душевное тепло с такой щедростью, что щемило сердце. Но облегчающую влагу в се глазах навсегда высушила смерть мужа.

Однажды Максимка приготовил крепкий куриный бульон — нс иначе, как умыкнул курицу у Прасковси.

На самом деле бабка сама отдала молодого петушка, когда услышала, что молодая Чеботарёва сильно занемогла.

Выздоровеет, полтинник заплотит, так и передай, — строго наказывала Прасковея Максимке. — А если помрёт, сам отдашь.

Раньше тебя не помрёт, — убеждённо ответствовал парень, и старуха прикусила язык, вспомнив про Маланью. Кто его знает, этого ведуна, еще накличет беду.

Другие бабы тоже проявляли интерес к событию, тем более что сами в дом больной идти нс решались: Максимка врал, якобы болезнь у москвички сильно заразная и только его одного нс берёт, потому что он в детстве маманькой заговорённый.

Подкараулив дурачка у колодца, любопытные обитательницы Филькина требовали подробностей в обмен на помощь. От помощи он отказывался, брал только молоко (всё равно уплачено вперед) да ещё сливочное масло, которое подмешивал в лечебные мази, а вот собственные подвиги расписывал во всей красе, какую позволяло его куцее воображение. Старухи только ахали.

И нс стыдно ей молодого мужика? — интересовалась не Катька Косая, самая молодая старуха на десять вёрст в округе, а древняя Матвеевна. Почему-то именно сё этот вопрос волновал больше, чем других.

Откуда стыд? - не уставал изумляться Максимка — сразу видно, что бабы простых вещей нс разумеют.

Если бы он умел мыслить логически, сопоставлять и обобщать, да ещё толково изъясняться, то сказал бы старухам, что стыд может позволить себе только здоровый человек, Но он ничего похожего выразить нс мог, а главное, нс стремился, чтобы его понимали. Зачем? Он делал дело, которое приносило ему отраду. Но тут вдруг словно молния озарила бедного дурачка.

Она ж моя невеста! — торжественно заявил Максимка, Реакция была мгновенной,

Женихом заделался, а тулуп-то порватый, — едко заметила Косая, сильно тосковавшая по мужчине. Последней её отрадой был плотник, что клал крышу на доме Чеботарёвых, Так то когда было? Летом. С тех пор полгода минуло, хоть на стенку лезь.

Дура ты, Катька, даром, что старее моего, - снисходительно заметил Максимка. - Тулуп зашить можно. Меня маманька учила - человек всякой вещи дороже.

Какой из ей человек? Больная она, сам говоришь - молчит, нс соображает ничего.

Ещё как соображает. Говорить нс может, потому что слабшс котёнка стала, а понимает даже очень. У меня сердце большое. Я любить умею сильно. Как обниму сё сердешную, она вся горячая, ко мне прильнёт и мычит, И лучше, что немая, О чем бы я с городской балакал?

Врешь ты всё!

Максимка быстро согласился:

Вру. — Потом подумал и сказал: - Вру, но нс всё.

И откуда в убогом столько доброты? - подивилась Спиридоновна и крикнула начальственно: - А ну, бабы, по домам, не то носы поморозим,

Максимка продолжал топить печь, носить воду, кипятить чай, варить снадобья и мази. Болезнь отступала медленно, нехотя, словно обижаясь, что убогий человечек перехватил у нее инициативу. Через месяц больная уже делала первые неверные шаги по комнате, опираясь на руку своего спасителя и подтягивая за собой непослушную ногу, однако дальше дело нс двигалось. Порой Ольгу одолевала тоска и желание отдать себя на волю судьбе без сопротивления. В такие дни она несогласно вертела головой, пытаясь отказаться от еды, но деревенский знахарь был настойчив. Накормив её почти насильно, гладил волосы, улыбаясь фиалковыми глазами. По прекрасному лицу Ивана-царсвича разливалось безмятежное блаженство.

В отличие от хозяйки больного тела, его устраивал и её кривой рот, и невнятная речь, и повисшая плетью рука. Но Максимка чутко улавливал хандру. Однако что ещё можно сделать? Все свои умения он уже использовал, а выздоровление словно застопорилось.

Однажды ночью, ворочаясь в беспокойстве на печи, он нс столько нашёл, сколько вспомнил выход и сразу успокоился.

На рассвете, когда Ольга ещё спала, Максимка пропал. На столике возле лежанки стояла большая чашка с отваром и остывшая манная каша, а в печи - накрытый крышкой чугунок с варёной картошкой в мундире. До картошки Ольге показалось далеко, как до луны, однако дотянулась. За день больная съела и выпила всё заготовленное, нс думая, что надо бы оставить и назавтра. Максимка нс появился и поздно вечером, тогда недоумение больной превратилось в тревогу. Чудаковатый малый и раньше исчезал но каким-то одному ему известным причинам, но к ночи обязательно возвращался. Почему нс предупредил, что уходит, и куда? Ольга отвыкла находиться одна, её не оставляло настойчивое желание видеть ясное улыбчивое лицо, слышать тихий говорок из неясных слов, которым дурачок сопровождал свои действия. Она часто думала: что это? Потребность выразиться единственно доступным ему способом или колдовской заговор, а иногда, вроде, молитва. Даже во сне ей чудилось врачующее бормотание. Теперь в тёмном доме снова поселилась жуткая тишина, и уснула Ольга только потому, что слабость взяла своё.

Не пришёл Максимка ни следующим днём, ни вечером. Да вернётся ли вообще? Может, посчитал, что уже сделал всё возможное, а дальше она должна выпутываться сама? Разве не так поступил с нами Создатель? И с чего это соседский парень должен за нею ухаживать как больничная сиделка? Совершенно необъяснимо, отчего оиа вдруг положилась иа деревенского дурака, который по природной глупости объявил себя се женихом? Как назвался, так и сгинул, однако в критическую пору помог, и она эту помощъ приняла, хотя могла и отвергнуть. Вот соседские бабы ни разу нс навестили. Дико. И относились вроде к ней неплохо, а заболела - и наплевать. Неужели в деревне так принято?

Но гораздо более странным было продолжение сё собственной жизни, которой, судя но всем признакам, назначено закончиться, а вот тянулась с помощью Максимки, который старался изо всех сил. Даже начала она потихоньку выправляться телом и душой. Но если так, обязана и дальше трепыхаться. Зима на исходе, самое трудное позади.

Ольга невероятным усилием заставила себя подняться, привалилась к краю стола - голод давал о себе знать. Здоровой рукой открыла дверцу печи и сунула туда побольше поленьев из тех, что были предусмотрительно свалены неподалеку. Пока шевелилась, задохнулась от напряжения и захотела пить. В посуде, оставленной на самой малой конфорке, сохранялась горячая вода, а с краю плиты умостилась домашняя заварка, от которой пахло лепестком шиповника и мятой. Ольга нс смогла поднять большой медный чайник. Лишь наклонив носик заварного и брякая им о край фаянсовой кружки, медленно нацедила питье. Глотнула густой горячей горечи и в бессилии повалилась на лежанку прямо поверх одеяла.

Только сейчас, почувствовав чудовищную слабость и подступающую дремоту, больше похожую на морок, она поняла, как много значил для неё Максимка. Обидно всё-таки, что дурачок её бросил на полпути. Новых страданий ей не выдержать.

Но кто знает свою прочность, пока нс испытает?

Ольга проснулась от озноба и с трудом, помогая себе одной рукой, залезла под пуховик, чтобы нс застыть окончательно. Потом снова был день и снова ночь. Нс было только силы что-нибудь сделать. Закрыть вьюшку - нечего и помышлять. Дрова прогорели.

Во сне она живо видела, как плотно набивает березовыми поленьями печь — так хотелось тепла. Нежно-белая, пахучая, гладкая, как шелк, сердцевина быстро схватывается и весело горит. Но разлепив ресницы, Ольга попадала в холод и тьму. Опять ночь. Куда девались дни? Керосиновая лампа из последних силёнок слабенько желтела, нещадно коптя обгоревшим фитилём. Остывшие края чугунной дверцы стали неразличимы во мраке, изба медленно, угрожающе наполнялась стужей.

Шли третьи сутки неравной борьбы. Если покрепче сжать зубы и не бояться обморока, то можно растопить печь заново. Но зачем? Какой смысл продлевать нынешнее существование? Безъязыкая, почти бесчувственная, нс нужная даже деревенскому идиоту - можно ли подобную нелепость назвать жизнью? Она стояла на краю бездны, которая манила отсутствием боли и вины. Лучше погрузиться в беспамятство, чем лежать на мокрых простынях в ожидании неизвестно откуда чуда воскрешения. Снова жить? Любить? Страдать? И в конце концов всё-таки умереть? Да разве же это чудо? Вот если бы увидеть Макса или маму...

Однажды в полной тишине она вдруг явственно услышала шум реки, текущей с лёгкими всплесками вдоль каменных берегов. Стикс? Потрескавшиеся губы Ольги дёрнулись, означая улыбку: а почему бы и нет?

Страха или жалости к себе она нс испытывала. Вес уходят. Бессмертия нет, люди это прекрасно знают, но не понимают. Нс потому, что дураки, а потому, что так замыслены изначально. Только когда становишься стар или болей, делается всё равно — быть или нс быть. После лучших остаётся что-нибудь неоконченное — книга, дом, формула, после плохих - зло, а после нес нс останется ничего, кроме городских туфель и платьев, которые она здесь так ни разу и нс надела. Максимка соорудит из них огородное чучело и нарежет флажкн — отпугивать птиц. Не худший вариант — стать флажком,

Она легла на спину и перестала сопротивляться. Болезнь, казалось, только и ждала этой уступки. Сердце билось неясно, тело обмякло, словно из него выкачали воздух, и перестало беспокоить. Ольга наблюдала происходящее как бы со стороны, но крайне незаинтересованно. Лежишь, ну и лежи себе. Лежи тихо, все свершится само. За дальнейшее ты нс в ответе. А если и осталась кому обязана, так и тут тревога напрасна — сроки взыскания долгов прошли. И всякие другие сроки тоже иссякли, потому на душе так легко, как не было давно, а может, никогда. Мера жизни вычерпана до дна.

Тут Ольга физически почувствовала, что память заканчивается. Так вот, оказывается, как наступает забвение! И вдруг обожгло последней мыслью, да такой страшной, что она вздрогнула и широко распахнула ресницы: все! Дальше лишь темнота! А! Стало быть, ничто нс открывается. Напрасные надежды, наивные мечты. Ну и правильно. Даже великое знание никчемно на пороге небытия. Всю жизнь суетимся, ищем то, что, оказывается, нам совсем нс нужно. Мы рождаемся и умираем с этой тайной. Раскрыть сё, значит, убить в человеке человеческое и сделать его равным либо Богу, либо Дьяволу. Всё имеет смысл только потому, что нс имеет смысла.

Ольга вернулась к исходной точке своего потрясения и успокоилась, веки снова тяжело опустились на глаза, уставшие видеть мир. Она нс знала, сколько времени оставалась без сознания — изъятое из сё бытия, оно не существовало. Вокруг происходило то, что обычно происходит, но в ней никак не отзывалось. Словно на машинке швеи сомкнулись два края полотнища — прошлое и будущее, поглотив зияющую прореху настоящего. Когда она очнулась, светило солнце, между рамами назойливо жужжала и билась о стекло большая зеленая муха, наверняка прилетевшая прямиком из коровника Спиридоновны. За окном на деревьях колыхались молодые листья, доносились восторженно-сварливые крики беспокойных воробьев, купающихся в пыли за околицей. Жизнь. Странно: живой Ольга себя нс чувствовала, и последним воспоминанием были зима, холод и крыса.

Между тем хвостатая приятельница действительно давно сидела на постели, с интересом наблюдая за быстрыми движениями глазных яблок под закрытыми веками — женщина спала глубоко и пробуждаться, похоже, не собиралась. С каждым выдохом в холодном воздухе возле бледного лица с заострившимся носом образовывалось еле заметное облачко пара, свидетельствующее о том, что человеческая кровь ещё не остыла, но движется в замедленном темпе. Такой сон вполне способен перейти в небытие.

Убедившись в тщете своих ожиданий, крыса куснула неподвижную женщину за большой палец ноги, Ольга вернулась в действительность удивительно быстро, словно ждала сигнала, и, не разжимая кривого рта - благо для разговоров с крысой нормальная речь нс требовалась, — воскликнула с негодованием:

— Больно же! Неблагодарная! Запамятовала, как я тебе молоком кормила!

Тёмный раскосый глаз серой великанши смотрел насмешливо. Жёсткие усы шевельнулись.

Так го была моя старшая сестрица. Подохла намедни от старости. Теперь я за главную. Но тебя знаю и добро твоё помню. А укусила, чтобы привести в чувство, думала, накрылась, - сказала крыса. — Мы тоже, если надо, можем притворяться мертвыми, А ты зачем так сделала?

Ольга оглянулась вокруг, с усилием восстанавливая связь событий и вспоминая нсвссслую явь, которая, оказывается, еще длилась. Пояснила:

Это я нс специально. Сознание потеряла.

Эк тебя болезнь скрутила,

Да, видишь, И так неожиданно,

Чего ж ты хочешь? Это радость мы всегда ждём не дождемся, а плохое является без предупреждения. Бывают знаки, но люди разучились их читать - боятся, что им откроется завтрашний день, возможно худший, чем нынешний. А они ж привыкли к светлому будущему. Обещано!

Предсказание нс меняет судьбы. Я тоже нс стремлюсь заглянуть в завтра.

Если оно наступит. Может, сегодняшний день - твой последний, - нс слишком деликатно заметила новая приятельница. — Похоже, писец тебе, Маруся.

Ольга возмутилась из малых сил:

Не смей при мне ругаться матом! Терпеть не могу! Твоя сестра выражалась прилично, даже несколько наукообразно. Жаль ее, умная была тварь. А ты где набралась этой заразы?

У богатых дачников возле запруды. Прошлый год наше семейство там квартировало. Летом жратвы навалом — городские нс в пример деревенским расточительны, покупают больше, чем могут съесть, и выбрасывают много, а зимой, когда хозяева уехали в Москву и ничего после себя не оставили, нам крепко досталось. Пришлось вспомнить обычаи предков — благо молодёжь книжек навезла да побросала. Мне попалась одна модная писательница, лауреат. Молодая, симпатичная, и обложка у книги красивая, только клей поганый, синтетический, а уж слов матерных — как мусору. Вот и научилась. Иногда вставляю для впечатления. Теперь, надо понимать, все так треплются?

К счастью, нс все. Хотя не знаю: по улице идёшь — уши от похабщины вянут. Если за подобную литературу ещё и премии давать, скоро мы нормально говорить разучимся, тогда России, как ты выражаешься - писец, значит конец. Гибель культуры всегда предшествует гибели народа.

Не бзди, старушка. Тебе какая печаль? Твои деньки сочтены. Последний женишок тебя кинул. Умотал на лыжах кататься.

Что делать, — вздохнула Ольга, - что делать, если надёжные мужчины Ремарка перевелись как класс. В каждого его героя хотелось влюбиться...

И добавила с беспокойством;

Нс замёрз бы где дурак, С него станется.

Боязно одной?

Когда те, кого любишь, не вернутся никогда, смерть нс пугает. Одиночество, действительно, страшнее.

Тогда зачем ешь и пьешь, цепляешься за жизнь?

По инерции, но главное — из принципа. Из уважения к себе.

Скажи, пожалуйста, какая гордая. И надолго твоих принципов хватит?

— Да все, все, уже отбоялась. Жду откровения.

Мудришь.

Нет. Тебе нс понять. Ты крыса.

Серая предводительница обидчиво заверещала:

Между нами нет разницы — все сдохнем!

Это ты сдохнешь, а я преставлюсь. Но давай распрощаемся без взаимных упрёков. Какие счёты могут быть перед лицом вечности? Спасибо, что развлекла. Теперь иди. Поищи себе нового собеседника, а мне оставь холод и тишину.

Ольга очень устала. Мыслей не было, только недоумение: зачем ночь спустила свой чёрный полог, зачем за ночью обязательно явится призрачный рассвет, который нс лучше бесплодной ночи? Зачем эта бесконечная череда перемен, ничего нс меняющих? Она вдруг с облегчением осознала, что больше ничего не хочет. Совсем ничего. Желания угасли, и это незнакомое состояние было абсолютно блаженным, как непреходящее счастье.

Крыса ушла, но на следующий день явилась вновь - притащила сухарь из собственных запасов и положила на грудь женщине. Та лежала в прежней позе, на спине, и нс шевелилась. Крыса долго сидела, напряженно уставившись стеклянным глазом в лицо умирающей. Наконец наступил момент, когда изо всех щелей к лежанке начали подползать на брюхе сотни крысиных сородичей, рассчитывая на долгое пиршество. Предводительница развернулась к ним навстречу мордой, обнажив в оскале ярко-розовый рот с белоснежными иглами зубов. Жуткий предостерегающий визг на предельно высокой ноте заполнил комнату. Серые полчища словно сдуло ветром. Подлая толпа! Человечину есть - последнее дело, так можно и деградировать.

Главная крыса повторила сигнал чуть слабее, добавив в него шипящие звуки. После этого даже те, что задержались возле дыры в полу, рассчитывая переждать монарший гнев и поживиться свежатинкой втихаря, исчезли в укрытии. Убедившись, что приказ выполнен, крыса неслышно и плавно, словно насекомое, сползла с бесчувственного тела и исчезла в тени за печью - пошла готовить свою армию к завтрашнему марш-броску. Подальше от соблазна.

Глава 25

В тот день в Филькино случилась капель. Еще неделю назад злобно метался жёсткий снег. Сугробы намело по пояс, ступени и дорожки занесло так, что по двору без лопаты до дровяника не дойдешь. Потом в воздухе резко потеплело, а нынче с раннего утра и без того жидкие облака стали дружно таять. От яркого света каждая сосулька на крыше спешила обронить слезу. К полудню мартовское солнце расчистило небесное пространство от остатнего марева и заиграло водой и льдинками, слепя глаза. Напитанные влагой снега уплотнились и осели, как оседает в нечи слишком рано потревоженный пасхальный кулич.

Теперь нс только с сосулек, но со всех предметов и мест, где набилась за зиму хоть горстка снега, охотно текла струйками весёлая вода. Темную от сырости тропинку до колодца было видать издали, а вокруг штакетин и молодых деревьев в садах протаяли аккуратные лунки. След, продавленный в снегу валенком или калошей, обрастал по краям ледяными кружевами, такими тонкими и изящными, что хотелось их взять на ладонь. Но от тепла человеческого тела они мгновенно превращались в капли воды, нс позволяя разглядеть причудливое творение природы.

Спиридоновна протёрла тряпицей окошки изнутри, глянула сквозь чистое стекло и ахнула: как ярок мир! Так ярок, что глазам смотреть больно, приходилось щуриться, И хоть вершилась подобная оказия каждый год, старая женщина всегда дивилась прекрасному превращению зимней смерти в жизнь весны.

- Слышь, старый, - окликнула она мужа. - А ведь ещё одну зиму пережили!

Степан Порфирьсвич завозился на печи, закашлялся и поскорее запалил самокрутку, чтобы привести лёгкие в привычное состояние.

- За водой схожу, - доложила ему супруга, повязывая пуховый платок па большую голову.

Старик, все еще нс прокашлявшись, махнул в се сторону рукой, хотя его разрешения никто не спрашивал. Но уж так повелось, раз штаны на нём, а юбка на жене.

Спиридоновна, из-за многочисленной тёплой одежки казавшаяся ещё крупнее, чем была на самом деле, отставив для равновесия руку с ведром в сторону неверным шагом пробиралась к колодцу по скользкой тропе и вдруг остановилась, как вкопанная: бесконечная шевелящаяся серая лента, шириною в полметра, плавно и бесшумно перетекала на другую сторону улицы в направлении избы, где жила Прасковея.

Крысы двигались слажено, как единое целое, ни одна не выделялась на особицу, потому и разобраться в неожиданном препятствии слабая глазами Спиридоновна не смогла. Она перекрестилась, но что видит — всё равно не поняла. Подоспевшая по своим делам Платониха тоже ничего путного нс разглядела. И не мудрено: у одной катаракта, у другой чёрная вода. Да и годы немалые, иной раз и увидишь, так нс сразу сообразишь, а тут всё шевелится и быстро уплывает. Уплыло. И поди теперь узнай что.

Впервые после февральской стужи бабы собрались в аккуратно прибранной кухне Платонихи на посиделки, тем более и повод был незаурядный. Хозяйка и Спиридоновна, ставшие свидетельницами странного явления, поведали остальным про виденное осторожно, чтоб нс подумали - с ума стронулись. Если бы Спиридоновна оказалась в тот час у колодца одна, то и вообще распространяться бы нс стала - зачем народ смешить. Но четыре глаза, хоть и худых, нс два, уже нс отвертишься. Бабы выслушали товарок и стали высказывать разные предположения, порой самые фантастические, но пи одно им самим нс показалось убедительным, а на другой день, когда у Прасковеи стали исчезать куры, и совсем растерялись. Ни лиса, ни хорек в здешних местах отродясь не водились. Так и то - какие-никакие следы остались бы, а тут чисто - ни ноготка, ни пёрышка.

Меня там нс было, — не без досады на оказию прошамкала беззубым ртом любопытная Матвеевна, — я бы вмиг разобралась! А у тебя, Прасковся, не иначе как нечистый в доме завёлся. Справно живешь, а он хочет всех уровнять, чтоб не обидно. Ты всегда с ленцой была, я же за троих вкалывала, а кур держать нынче нс на что, комбикорм дорог, про кукурузу уж нс вспоминаю.

Завидущий у тебя глаз, нехороший! - обозлилась Прасковся. — Вон у Машки корова во дворе стоит, так что — теперь у ей скотину отнять?

Ещё чего! - испугалась Спиридоновна. — Корова нс курица. Москвичка за молоко деньги платит.

Платит, потому что дюже добрая, - неодобрительно заметила Матвеевна. — Богатому легко быть добрым. А ты вот сделай добро, когда денег нет и тебя самого унизили ниже некуда.

Я даром от жизни ии капелюшечки нс получила, всё своими руками содеяла, тебе ли нс знать? А ты меня курями попрекаешь,

обиделась Прасковся.

Но оставшуюся птицу на всякий случай продала Спиридоновне: пусть своему деду щи варит. Старые уже куры, несутся плохо. По весне на рынке в Фиме обратно же цыплят можно прикупить. А то ещё и, правда, Матвеевна сглазит — глаз у неё недобрый, тёмный, у неё и мужик как-то странно помер, говорили - приревновала к доярке из Фимы и отравила. Но точно никто нс знает, может, и враки.

В бесовские проделки хозяйка малого куриного стада верила нс шибко, однако зачем добру пропадать, пусть хоть деньги пока будут, деньги можно в банк положить, правда, и оттуда не раз без зазрения совести забирали последнее, даже «гробовыми» нс побрезговали. Старики во всём себе отказывали, рублик к рублику на книжку складывали, правительству верили. А что правительство? Тоже люди, тоже жулики, всё покрали. И так складно объясняют: мол, Россию надо было спасать. Ну, сами развалили, сами и спасли, закрома от богатства пухнут, так теперь должок-то возверните, пора! Вернули — на палку колбасы не хватит! Раньше, рассказывают, должники стрелялись. Так то, видать, другие люди были. А нынче сильные опять норовят у слабых копейку отнять. Цены-то скачут, будто им зад скипидаром натёрли! Купить

дорого, продать - дёшево, вот и живи. Прожиточный минимум какой-то выдумали, вот сами бы на него прожить и попробовали.

Никогда нс было хорошо, и теперь не лучше. Что ж поделать, когда упала смута на нашу и без того нищую жизнь, и не видать этой смуте конца. Деревни мрут, а она себе здравствует.

Долго вздыхала Прасковся, пока угомонила скорбные мысли и наладилась спать - ко всему мы привычные, чего уж там душу травить, переживём и это.

Только успокоились жители Филькина по поводу непонятного явления, как та же Матвеевна, которой до всего есть дело, первой обратила внимание, что из трубы Чеботарёвых дыма нс видать. Что за чертовщина! Хоть и март у порога, а топить надо, иначе околеешь: солнце на лето, зима на мороз. Встретившись с Косой Катькой, поведала про своё наблюдение. Обе долго стояли, всматриваясь в ярко-синее, но стылое небо, однако даже малого дрожания тёплого воздуха над домом не уловили,

Куда как худо, — заметила Катька. - И дурак пропал. Но к ему я каждый день хожу, печку понемногу поддерживаю, чтобы не погасла и пожару нс случилось. Просил. Жалко, что ли? А в какую сторону направился и надолго ли - не сказал.

Видать сам забыл, куда поехал.

Бабы еще пошумели, но дальше разговора дело нс пошло. Идти, прознать в чём причина, не решились, боясь неизвестной заразы, которой грозил Максимка. К тому же москвичка за год дальше порога никого, кроме дурачка, так и нс пустила.

Между тем Катька донесла про отсутствие дыма Спиридоновне, та - мужу: у соседей, мол, печь не топится и дорожка от порога до калитки свежим снегом присыпана. Конечно, зимой зачем каждый день по воду ходить? Двух ведер на неделю хватит. Живёт москвичка скромно, аккуратно, словно монахиня в скиту, а теперь и вовсе больна, размываться в корыте нс станет. Максимка за ней ухаживать взялся, да ведь только и Максимку давно никто нс видал, вот какая оказия!

Дед, хоть и сильно старый, но мозги нс бабьи и войну прошёл. Скомандовал:

В милицию надо заявить, в Фиму!

Ага, - сказала жена. — Ты первый с твоими опухшими коленками и побежишь - всю зиму с печи нс слазишь. Туда и на санях не проедешь. Участковый на газике уже месяц глаз нс кажет. То сугробы выше носа, а теперь колея протаяла, машина на брюхо сядет. Кому мы тут понадобились? Хоть режь, хоть грабь. Телефон кажный год обещают, да всё не ведут, говорят невыгодно, абонентов мало. Хоть бы свет дали, телевизор поглядеть.

Чего тебе в телевизоре хорошего покажут? Радиво вон слушай. Только о себе и думаешь. А если померла соседка? - нс унимался дед.

Все помрём.

Молодая она шибко.

Ой! Тебе бы только ноги, ты бы к ей давно пристроился!

Злая ты баба. И дура. Может, худо человеку, помощь требуется. Иди сходи, нс развалиссься.

Так там, верно, дверь после оттепели за ночь примёрзла, нс отдерёшь.

Фомку возьми, безрукая!

Спиридоновна вернулась от Чёботарёвых в снегу, а лицо и того белей. Выдохнула:

Преставилась, сердешная! На кровати лежит, голова в козьем платке, лицо серое, нос вострый. Закоченела. Я как увидела, так и выскочила, будто ошпаренная. С детства покойников боюсь!

А кто говорил! — торжествующе воскликнул дед. - Чего теперь-то?

А ничего. Пока холодно, что ей сделается. Снег улежится, лавка из Фимы продукты привезёт или почта доберётся, вот и сообщим ,

Крысы бы пока нс съели.

Крысы оттудова еще третьего дия ушли. До меня только сейчас дошло, что это целый крысиный род через дорогу пёр, они и кур у Прасковси пожрали. Видно, тогда и померла москвичка, а нам и ни к чему!

Надо что-то делать.

Может, в погреб снести или в снег для сохранности закопать? - предложила жена. - А, Стёпа?

Откуда я знаю? Обмозговать требуется. В бездорожье давно никто не мёр, все вовремя.

Он стал загибать искорёженные артритом пальцы с жёлтыми от табака ногтями:

— Фёдор помер по весне - земля уже подсохла, Васька - тот вообще летом, сводные родные дед с бабкой - в ноябре, грязюка

уже застыла. А эта, сразу видать, нс нашенской закалки, городская, одной зимы пережить нс сумела. Однако ж, человек все- таки, не собака. Действовать надо.

Дед закряхтел, спустил ноги с печи, но, пораздумав, убрал назад.

- Ы-ы, - кавалер задохлый! — презрительно сощурилась жена.

Сиди, нс рыпайся: будет только то, что будет. Другого нс предусмотрено, и мы тут — сбоку припёка.

Но слова словами, а на следующий день Спиридоновна, в тайне почитая себя местным духовным лидером, созвала всех ходячих жительниц Филькино идти в дом к Чеботарёвым, а там уж на месте решать, как быть. По одному просочились в дверь, накануне отрытую Спиридоновной, и пошли обшаривать бесцеремонными глазами чужую таинственную жизнь, ныне ставшую смертью. Подивились в кухне незнакомой утвари - никчемному в отсутствие электричества миксеру (так и не поняв, что за штука), набору блестящих, как зеркало, металлических кастрюль, смешному курносому чайнику со свистком (разве чайник забава?). В узкой первой комнате на стене красовалась картина в лепной золочёной рамс

так было бы на что посмотреть, а то три проросшие луковицы на голой столешнице! Срамота. Стол клеенкой застелен - это по- хозяйски — но какой-то непростой, тонкой, похожей на скатерть

долго ли прослужит? По стенам платья развешаны, как в магазине. В общем, есть на что поглядеть,

Кто-то ещё толкался в сенях, передние уже добрались до горницы, как вдруг оттуда раздался визг. Визжала самая шустрая, Катька Косая, которая шла первой и что-то узрела неожиданное, остальные же, еще не зная ничего толком, голосили за компанию. Спиридоновна хоть и была закопёрщицей похода, второй раз на покойницу глядеть не рвалась, потому топталась в арьергарде, а услышав крики, с перепугу - и откуда только прыть взялась! - вовсе выскочила из дома и даже на всякий случай забежала за калитку и стала жадно смотреть поверх штакетника, дожидаясь разгадки переполоха. Другие бабы, наоборот, напирая друг на дружку в узких дверях, ввалились наконец все в большую комнату и обомлели: лежанка возле холодной печи была пуста.

Усопшая исчезла.

Глава 26

В добром селе Теньки, что на реке Селекша, доживал свой тихий век пасечник, к которому Каллисфения Сидорова ходила с маленьким Максимкой за редким пчелиным снадобьем — пергой и маточкиным молочком. Если бы нс то молочко, которое стимулировало все функции организма и снимало напряжение, еще неизвестно, заговорил бы он когда-нибудь, а может, и вообще недолго протянул - таким болезненным уродился. Потом сынок сам нс единожды бывал в Теньках, кое-чему у старика научился, вместе с ним рой в новый улей сажал, мёд вручную откачивал, накручивая раму с сотами в деревянной бочке. В подарок получал важные продукты, произведенные умными пчёлами, чтобы врачевать любимую маманьку. Лечил успешно и продлил её дни до возможного предела и даже немного дальше.

К этому пасечнику и отправился через глубокие снега Максимка, страстно желая спасти женщину, без которой уже не понимал своей жизни. И если бы кто отнял сё у него, пусть даже сама смерть, с которой нс поспоришь, то он погиб бы с тоски. Можно было дождаться погоды получше, но дурачок нс умел планировать и делать выбор. Он видел, что невеста дальше на поправку не идёт

требуется организму добавочная сила. Такая сила была Максимке давно известна, просто он немного запамятовал, а как вспомнил

сразу засобирался в дорогу. Умело натёр воском широкие короткие лыжи, которыми, судя по их изношенности, пользовалось нс одно поколение Сидоровых, потуже прикрутил к валенкам кожаные ремешки креплений, бросил в рюкзак пяток картошек в мундире и ржаную лепёшку, им же самим на сыворотке замешанную и на поду испечённую, отпустил волка в лес на подножный корм, и вышел перед рассветом.

Шёл день, шёл ночь, спешил - ведь бросил больную без присмотра и догадывался, что дрова скоро прогорят. Но поручать кому свою невесту опасался — а вдруг ей кто другой больше понравится? Вроде бы и нету поблизости никого из мужского роду, но это только так кажется, а на сахар всегда мухи найдутся. Да вон хоть из Фимы набегут, И прогонит она Максимку, как гнала раньше. Такого оборота он никак допустить нс мог. Укрыл больную потеплее, питья и еды оставил. Дождётся. А он мигом.

Добрался до Тенъков немногим более чем за сутки, получил малую стеклянную баночку с маточкиным молочком, два спичечных коробка перги, большой кус прополиса и ярого воска для мазей, да меду липового, уже засахаренного, и намастырился тотчас бежать назад. Однако пасечник принудил парня заночевать — иначе сил на обратный путь нс хватит. Сказал, зная с кем имеет дело:

- Упадёшь в пути, помрёшь, а твоя невеста за другого выйдет.

Последние слова убедили Максимку сильнее любых иных. Он лег на тёплую печь, расслабился и заснул крепко и надолго — нс растолкать, а уже проспавшись никак нс мог вспомнить, зачем зимой в Тсньки подался? От усталости и перенапряжения и без того слабую память отшибло напрочь. Когда пасечник напомнил Максимке его же вчерашний рассказ о больной женщине, тот с воплем вскочил, путаясь от волнения, продел длинные руки в затёртые лямки рюкзака, схватился за лыжи и был таков.

Понёсся вперед безоглядно, с таким остервенением, что ни один стройный лыжник его, кривобокого, обогнать бы нс смог. Вот только съезжая с горки, нс заметил пня под снегом и сломал лыжу - почти пополам. Мог и голову сломать, да уберёг Господь, которому он всю дорогу в голос молился. А лыжа — эго испытание, испытаний Максимка не боялся, имея ясную цель, а была та цель слаще сладкого. Так и кандыбал ещё двое суток из последней мочи, проваливаясь по пояс и взмокнув от пота и снега до нитки. Рюкзак, в котором и трёх килограммов нс наберётся, чудился пудовым. Иногда, прямо на ходу, наваливался сон, похожий на беспамятство, но ноги работали сами и несли Максимку в нужном направлении. Один раз упал и, казалось, больше нс встанет - всё, выдохся. Лежа, забылся на минутку - как хорошо, покойно! Но в полубреду отчётливо увидел призрак - белое, без кровинки, лицо замерзающей от холода москвички — поднялся рывком, пальцами разлепил склеенные жгучей слизью веки. Нс мог он умереть, если должен спасти невесту! А как спасёт, станет она ему жена.

Между тем Ольга четвёртые сутки лежала тихо, неподвижно, без еды и питья, терпеливо ожидая избавления от никому нс нужной жизни. Крысы ушли, значит, уже скоро. Боль, ощущение беспомощности - растворились в утекающем времени и больше не терзали. Иногда, в забытьи, а может, в бреду, являлось ей мужское лицо - она не слишком настойчиво пыталась его узнать - то был ни Макс, ни папа, ни Рома. Нежный ангел, и облик ангельский, светлый. Ангел накормил сё манной кашей, натянул чулки и мягкие лапти из вычесок, надел одну на другую две тёплые кофты, повязал шерстяным платком, укрыл всеми одеялами и дублёнкой поверх, засунул в печь столько поленьев, сколько вместилось. Потом ангел улетел и оставил Ольгу одну, наказав ждать. Она и ждала, нс шевелясь, в полном бесчувствии. Жалости к себе нс испытывала. Сознание неторопливо угасало, нс полагая напрягаться наново.

Вечером четвёртого дня воротился Максимка, но сразу к Чеботарёвым нс пошёл, а первым делом направился в собственную тёплую, благодаря стараниям Катьки Косой, избу, нагрел ведро воды, тщательно вымылся и надел всё чистое, как надевают для свадьбы или перед боем, в котором можно встретиться со смертью. Телесно подготовленный и душевно собранный отправился наконец Максимка за невестой. Нс в пример бабам, побывавшим тут накануне, мертвой сё нс признал и полуживому состоянию совсем нс удивился - а какая она могла ещё быть, бедняжка? Завернул в одеяло и понес к себе, задами через четыре двора, чтобы старухи нс увидели ненароком и нс подняли шум. Хоть и не ихнее дело, а всё равно станут орать, требовать объяснения и мешать ему совершить, что положено.

Морозец, расслабившийся днём, к ночи набрал силёнок, окреп. Маленькая белая луна, высокая, но яркая, светила исправно. И нести вроде недалеко, однако уставший после многодневного марафона Максимка намаялся. Кто бы подумал: такая тощая, а тяжёлая. Длинная, конечно, и костей много. Ничего, своя ноша нс тянет, а кости мясцом обрастут, баба будет, что надо.

Он положил бесчувственную женщину на приготовленную постель, ближе к теплой печной стенке, раздел до белья и заботливо укрыл заранее нагретой самодельной периной из гусиного пуха, под которой всю осень и зиму спасался сам.

Волк, дождавшийся наконец хозяина, пластался в теплой кухне у двери. Учуяв чужую плоть, потянул длинным носом, приподнял верхнюю губу, показывая жёлтые клыки, и заворчал утробно.

- Молчать! — скомандовал Максимка волку. - Не вздумай

V

ревновать — это теперь хозяйка наша. Ты сё защищать должон, как меня.

Волк понял. Положил голову на вытянутые вперёд лапы и только время от времени нервно вздрагивал густым загривком, привыкая к новому запаху .

То-то, - довольно сказал Максимка.

В тепле больная пришла в себя, неохотно приоткрыла нездешние глаза и медленно оглядела ту часть помещения, которую, нс поворачивая головы, могла охватить взглядом. Комната была чужой, но в свете керосиновой лампы с длинным, аккуратно подрезанным фитилём и чистым стеклом, от печи к столу сосредоточенно металась знакомая кособокая тень. Вот и лицо ангела, которого Ольга видела третьего дня, опять прояснилось, он дал ей пол чайной ложечки белой вязкой массы неясного вкуса, напоил горячим чаем с мёдом. Она вздохнула глубоко, как нс дышала уже давно, и даже закашлялась.

Это из тебя болезнь выходит, - сказал Максимка, сменив ангела.

Ольга затихла, сомкнула глаза в блаженной дрёме, так непохожей на холодное беспамятство последних дней. Мыслей никаких нс было, было хорошо и неодиноко. Это пока человек здоров и успешен, он спесив и ни в ком не нуждается, и только физическая немощь выставляет истинную оценку одиночеству как рубежу крайнему и беспощадному.

Между тем Максимка без особой охоты пожевал немного соленого сальца - исключительно для восстановления растраченных физических сил, от души напился сладкой заварки из многотравья и ополоснул в алюминиевом тазике чашки. Закончив хозяйственные дела, обернулся лицом в красный угол, где неусыпно дрожал язычок лампады, зажженной ещё рукой Фени, опустился на коленки и стал тихо молиться:

Спасибо Тебе, Иисусе Христе, за все Твои благодати. Прости, если согрешил вольно или невольно, а больше нс буду. Житьё моё совсем переменилось. Мамке передай, что остепенился Махсимха, жану взял. Любовь у нас. Тапсря всё заладится, и станем мы с сю едины до самой смерти. Благослови, Боже, спаси и сохрани, потому что больше некому .

Деревенский дурачок помолчал, припоминая слова, заученные с детства, истово перекрестился и с чувством добавил:

И нс разлучи меня, Господи, с Твоей божественной милостью.

Потом скинул валенки, колкие шерстяные носки, вязаные на четырёх спицах, груботканые порты — местами потёртые, но еще добротные, и в одной исподней рубахе, едва прикрывавшей срам, полез под перину с весёлым возгласом:

Вмсстях теплее!

Больная вспорхнула длинными ресницами, испуганно округлила глаза и протестующе замычала.

Ты чего? - обиженно встрепенулся Максимка. - Нс боись, без спросу нс трону, окрепни сначала. Просто так смотреть буду. Радоваться. Давай, двинься.

Он лёг рядом с женщиной, оперся на локоть и принялся с увлечением разглядывать сё лицо вблизи. Вон оно какое: бледное, почти прозрачное, ноздри тонкие-е-е, лоб высокий и выпуклый. Диво. А местные пол лица платками кроют. Он осторожно коснулся губами прохладной щеки,

Бедняжка ты моя! Видать натерпелась по жизни, что так занеможила. Ты забудь всё. Забудь. Откинь от памяти, словно ничего и не было.

Он осторожно потрогал грубыми пальцами тёмно-рыжие волосы, дивясь их густоте и красоте.

Ольга испуганно следила за действиями чудаковатого мужичка. В ней вдруг пробудились запретные мысли и чувства, за ними потянулась боль. Забудь.,. Легко сказать! Если бы в прошлом осталось только плохое. Но как забыть хорошее? Забыть обморочный восторг, долгие годы безоблачного счастья? Нет, забыть вообще ничего нельзя, как нельзя ничего постичь до конца. А что, если именно это и должно было ей приоткрыться да нс успело? Или другое?

Голова горела. Она застонала. Максимка убрал руку, улыбнулся:

Говорю - нс боись, я не злой. Слышь, летось я могилку На- денькиных родителей нашёл. Не говорил прежде - гостинец тебе к свадьбе берёг. У нас ведь сегодня свадьба! Поняла? А Наденька - мамка твоя, так? Хорошая была девушка. Чего бровями шуруешь? Махсимха врать не станет. Думаешь: как я могу помнить, раз тогда ещё нс родился, когда она в Москву уехала? А вот помню! Потому что дано, я настырный. Надо бы сё в родные места нсрснссть да рядком со своими кровными положить. Там-то, в Москве, она, небось, никому не нужна»

Максимка увидел, как в уголке шоколадного глаза женщины начала медленно копиться слеза. Удивился:

Ты чего? Им же друг с дружкой веселее будет! Как нам с тобой. Мы к ним на могилку ходить станем, цветочки носить, беседовать. Ничего, ничего! Потихоньку-полегоньку пойдут твои ноженьки. Маточкиного молочка и перги покушаешь - сразу здоровья добавится. Недаром пчелиная матка, что молочком кормится, шесть лет живёт, а простая пчёлка только сорок дней. Ноги я тебе с завтрашнего дня бараньим салом растирать начну - от мамки моей еще осталось полбанки, а то новую намешаю. Весна настанет - в палисадник выводить буду. Солнышко пригреет - и оживешь. Солнышко всё оживляет - и деревья, и птиц, и человека. А слов не надо - я и так понимаю, чего ты хочешь. Ну, спи, спи» Ни о чём не тужи.

Ольга закинула здоровую руку на шею дурачку и промычала:

Мммммм

Потом собралась с духом и вытолкнула из перекошенного рта:

Ммм-аккк...с.

Тот обрадовался:

Во-во! Махе! Это ж меня так зовут! Правильно! Маманя — дай ей, Господи, теплого места в раю — правду говорила: никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Милая ты моя!

И он заключил свою добычу в крепкие мужские объятия.

Слеза в Ольгином глазу набухла и округлилась. Влага копилась так долго, что должна бы стать чёрной. Но нет, она была прозрачна, скользнула к переносице и пролилась. Как капля росы, сорвавшаяся под своей тяжестью с былинки, притулившейся на заброшенном Владимирском ополье.

Эпилог

Роман окончен, а мысли нс останавливаются, тянутся дальше, в безвременье. Для одного поколения происходящие изменения мало заметны, а в аспекте истории - и вовсе мгновенны. Нельзя управлять историческим процессом. Ему одному ведомо, что ждет брошеные поля, обезлюдевшие селения, народы, нс сумевшие сохранить духовные ценности, мир, конвульсивно дёргающийся в объятиях потребительской цивилизации.

Щемит сердце, что бескрайние и бесхозные российские пахотные просторы полулегально скупают и берут в аренду иностранные компании. Станут ли они ту землю обихаживать или выжмут из неё живительные соки? И гадать не надо.

Однако не всё так худо. Дошли до меня слухи, что в прошлом году в Фиме часть бывших колхозных наделов впервые за пятнадцать лет запахали. Приехала какая-то сильно располневшая, вышедшая из формы киноактриса, якобы родом из этих мест. Женщина ещё нс старая, с крутым характером, хорошо поставленным голосом и нерастраченной энергией. Взяла колхоз в крепкие руки и пообещала его поднять.

— Ну что ж, — почесали в потылице лентяи и скептики, — дело хорошее, пусть попробует, Бог ей в помощь, каких только чудес нс бывает.

Следующей весной должны появится первые всходы ячменя, белой гигантской свёклы на корм скоту, ржи и картофеля — это основной здешний продукт, а также и пшенички с гречихой. Строительные леса окружили разорённую до основания молочную ферму, уже и оборудование новое, купленное в кредит, завезли, под скотинку денежки заняли. Поднимается из руин ликеро-водочный завод — ну, как же без этого! Работают на стройке не одни бабы — молодые мужики откуда-то понаехали, среди них много чужих и даже не русских — таджики, кавказцы, корейцы. Да не суть! Важно, что семьями тут обзаведутся, деревня не город — дети появятся, значит, детсад и клуб откроют. Возрождается жизнь или приспевает совсем новая, которой нет дела до прежней? Может, доживающие век старики и старухи с корявыми, словно грабли, руками и успеют узреть лучшую участь? Пока неясно.

Но большое село Фима — одно, а деревенька Филькино, где никакого производства, кроме приусадебного, отродясь не было, нечто иное. Но и тут перемены: брошеных домов стало меньше, самые крепкие, опережая повышение цен на землю, уже скупили. Кто живет в них по старинке, кто возводит дачи, современные, многоэтажные, за высокими, по столичной моде, заборами. Отстроятся, станут наезжать по праздникам компаниями, жарить шашлыки, добавляя в чистый полевой воздух запах горелой плоти.

Дом Чеботарёвых под красной крышей из металлочерепицы пока пустует. Его московскую хозяйку видели во дворе деревенского дурачка Максимки. Ходит она тяжело, опираясь на палку. Ее охраняет волк, никого не подпуская. Летом на красивой машине приезжали к Ольге из столицы гости — Максимка в дом войти не разрешил, сказал: ничего тут вашего больше нет, Катька Косая оформляет пенсию, жалуется, что мало выходит. Старую Матвеевну схоронили, а Степан Порфирьевич всё ещё лежит на печи. Спиридоновне подкинули из Москвы на лето двух шустрых внуков - попить тёплого молочка, поесть яичек из-под курочки, подышать кислородом. Сорванцы носятся по безлюдной, безмашинной улице, рвут яблоки и вишни в заброшенных садах, бросают камнями в крыс, которых развелось превеликое множество. Мальчишки проделали дыру в заплоте, что вокруг озера, и купаются, когда хозяева вод в отлучке. Бабке нс помогают - нс приучены, но в звонких детских голосах вымирающим деревенским аборигенам слышится надежда.

Только сезонные люди - что птицы залётные. Вот если в пустых домах поселятся русские из ближнего зарубежья — пусть совсем отчаявшиеся, которые привлекательней Нечерноземья места себе нс сыскали, приютятся городские бомжи, нс потерявшие навыка к труду, тогда другое дело. А раз появятся жители, официально зарегистрированные, местные власти электричество, телефон проведут, автобусное сообщение восстановят. Однажды засверкают на солнце чисто промытые стёкла, запестрят цветами палисадники, запахнет пирогами,

Нормально в России когда-нибудь жить всё же станут. И, возможно, будут довольны. Но будут ли счастливы? Потому что между удовлетворением основных инстинктов и счастьем очень хрупкая зависимость, а временами её и вовсе не видно.

Появится ли народ, для которого любовь к отеческим гробам из крылатой литературной фразы перейдёт в разряд неспешной потребности души? Теперешние денежные людишки на старые могилы нс ходят. Заняты. Нет надобности. Или скверно воспитаны. На скольких кладбищах построены дома, проложены дороги, плещутся водохранилища — нс хватит пальцев, чтобы пересчитать. Да никто и нс считает - привыкли, а кости безмолвны и беззащитны.

Но, может, так и надо? Старое отжило, сгнило вместе с корнями, новое вырастет свободным от болячек прошлого. Может, беспамятство всего лишь ступень в развитии общества? Аукнется ли оно великим злом или вообще никак не отзовётся — этого нам, нынешним, узнать нс дано, Каждое поколение оставляет потомкам свои загадки, порою мучительные, мы ничем не лучше, хорошо бы - нс хуже.

И несётся за чередою череда высочайших свершений, катастрофических падений и вечных надежд, истинный смысл которых открыт только гениям или юродивым.

Москва-Хоста, 2008 г.

Оглавление

Часть первая

Часть вторая

Глава 18.,,.. 231

Часть третья

Глава 19..... 244

Глава 20..... 264

Глава 21.... 275

Беспамятство

Роман

Главный редактор издательства И. Савкин

Дизайн обложки И. Граве

Оригинал-макет О. Петрицкий

ИД № 04372 от 26.03.2001 г.

Издательство «Алетейя»,

192171, Санкт-Петербург, ул. Бабушкина, д. 53.

Тел./факс: (812) 560-89-47

E-mail: (отдел реализации),

(редакция)

Фирменные магазины «Историческая книга»:

Москва, м. «Китай-город», Старосадский пер., 9. Тел. (495) 921-48-95

Санкт-Петербург, м. «Чернышевская», ул. Чайковского, 55.

Тел. (812)327-26-37

Книги издательства «Алетейя» в Москве

можно приобрести в следующих магазинах:

«Библио-Глобус», ул. Мясницкая, 6.

Дом книги «Москва», ул. Тверская, 8. Тел. (495) 629-64-83

Магазин «Русское зарубежье», ул. Нижняя Радищевская, 2.

Тел. (495) 915-27-97

Магазин «Гилея», Нахимовский пр., д. 56/26. Тел. (495) 332-47-28

Магазин «Фаланстер», Малый Гнездниковский пер., 12/27.

Тел. (495) 749-57-21,629-88-21

Магазин издательства «Совпадение».

Тел. (495) 915-31-00, 915-32-84

Подписано в печать 18.02.2010. Формат 60x88 ‘/в

Уел. печ. л. 21,5. Печать офсетная. Тираж 1000 экз.

Заказ №