1

— Ань, это просто не может больше продолжаться. Это унизительно! Неправильно, некрасиво и вообще…

— Лесь, да просто брось его, он козел, — подруга изливала душу уже с полчаса, поэтому нить Аня потеряла довольно давно. Вроде как все мужики, встреченные Лесей от начала Великой Охоты и до этого скорбного дня, были моральные уроды. И следовало срочно менять тактику, потому что орлы и львы внезапно оказывались всяческими парно — и непарнокопытными, вопреки всем законам зоологии. Про законы зоологии Леся не упоминала, но как-то так из ее слов выходило. В общем, ничего сильно нового под подсвеченными неоном московскими небесами.

— Ань, я тебе вообще-то толкую о том, что на работу выхожу! — возмутилась Леся, видимо, сообразив, что подруга недостаточно вовлечена в беседу.

Вот тут, надо признать, было, с чего зависнуть. Аня буквально ощутила себя Гришей, получившим приказ в духе «пройди сквозь бетонную стену, не разбив ее».

— Ты делаешь что?!

— Я взрослый человек, — Леся тряхнула кудряшками, едва не снеся бокал со стола. — Хватит жить на ренту и родительские доходы! Во-первых, этого просто мало. Ты не видела цен на последнюю коллекцию Джованни, а то была б сейчас седая, как я под краской. Во-вторых, это ограничивает меня как личность. Я читала…

Аня книг по саморазвитию и структурированию гармонической личности, благо, не читала никогда. Она была «нереформируемой лохудрой» по призванию и чувствовала себя в данной роли очень даже гармонически безо всяких посторонних советов.

— Ладно, Лесь, я поняла, — соврала Аня, как раз из рассказа Леси мало что понявшая. Как выяснилось, у нее все равно была бы возможность при надобности попросить у Гриши запись: оказывается, эта находка для шпиона писал абсолютно все услышанное. И, как Аня подозревала, увиденное могла постигнуть та же участь. Другой был вопрос, где Гриша хранил такой объем данных. Сам он то ли не знал, то ли не был запрограммирован отвечать на вопросы, когда речь шла о технологии функционирования. — Но ты же работала…

— Я уволилась. Эта мымра — начальница — ботильоны от лоферов отличить не способна, а учит меня, сколько сантиметров должен быть разрез на юбке, — Аня, по правде говоря, из этой фразы причину возмущения Леси некомпетентностью коллеги не вполне уловила, но возмущение точно было искренним. — Да у нее в одних сиськах синтетики больше, чем в Грише целиком — ой, Гришенька, прости…

— Категории «обида» и «прощение» не применимы. Однако сравнивать меня с силиконовыми имплантами действительно не вполне корректно, мои материалы более высокого качества, чем используемые в эстетической и косметологической медицине, — Гриша, как всегда, был обстоятелен. Непосредственно в «обсуждении житейских проблем» он не участвовал, еще перед началом застолья сообщив, что употребление им мартини, во-первых, отрицательно влияет на бюджет наливающих, и совершенно бессмысленно — во-вторых. И устроился на некотором отдалении от стола, наблюдая за алкогольными баталиями с безопасной дистанции и без нужды не вмешиваясь. Аня почти видела счетчик, которым тот промилле фиксировал.

— Тебя сравнивают с тупой овцой, у которой ни мозгов, ни сердца, ни чувства стиля, и все, что ты скажешь в возражение — что в тебе нет силикона? — вскинулась она.

— У меня тоже нет мозгов, сердца и чувства стиля. А силикона немного есть. Но он более высококачественный.

Леся тяжело вздохнула:

— Даже не знаю, кто из вас больший зануда. Так вот, Ань, о твоем имидже…

— Что?

— Ты пять минут назад сказала, что готова оказать мне любую помощь. Гриша, подтверди!

— Подтверждаю только то, что такая фраза была произнесена.

— Да я думала опять какому-то бедняге надо на страничке про проблемы с потенцией написать, Лесь!

— Вот впредь будешь слушать, когда лучшая подруга душу изливает.

Аня уныло посмотрела на Гришу. Предатель бессовестный, как-то вольно он сейчас трактовал директиву о защите первичного приоритета. Не понимал что ли, что очаровательная Леся представляет для душевного здоровья и спокойствия Ани вполне реальную опасность.

— Ладно, хотя я б с большим удовольствием пошла ломать сервера WarGear. Что надо сделать?

— Взять меня с собой, когда пойдешь в эту свою ужасную парикмахерскую для байкеров. И не открывать там рот, пока я не скажу!

— Но…

— Еще я бы сказала, что хочу перебрать твой гардероб, но не уверена, что несколько пар черных футболок, водолазка, джинсы и одни — одни, Аня, понимаешь, одни?! — туфли, которые ты не надевала с выпускного, заслуживают такого названия…

— Леся, прости, а кем ты устроилась?

— Консультантом по красоте. И коучем.

— Кем?

— Психологом для тех, кому и психиатр уже не поможет, если коротко. Буду реформировать таких вот, как ты, в кепках с медведями, бесформенных балахонах и отсутствующим макияжем. Карму, знаешь, повышать. И я не устроилась — я решила открыть свой бизнес.

Аня почувствовала, как под ее едва-едва отросшим с ноября ежиком, зашевелились извилины. Не то чтобы она считала Лесю принципиально неспособной к бизнесу: Леся, пожалуй, в плане практической хватки дала бы ей сто очков вперед. Но с математикой у той все равно было туговато.

По счастью, москвичам кредитов не выдавали, так что выкупать Лесю из тюрьмы, куда она непременно попадет после убийства коллектора, пришедшего по ее туфельки, вроде как не грозило.

— А начальный капитал? — все-таки попробовала воззвать к голосу разума подруги Аня.

Леся сладко улыбнулась:

— Да вот ты. И он.

Аня окончательно поняла, что ничего больше знать не хочет. Всегда оставался хороший вариант, вроде продажи на органы и запчасти.

2

С момента возвращения из Сибири и приступа у Гриши прошло почти три месяца. Несмотря на едкие замечания Леси касательно ее прически и общей запущенности жизни, Аня как раз считала, что потратила время с толком. Первое, что она сделала, вернувшись с «диагностики» и отоспавшись — пошла и купила «вишки» для Гриши. Ему они, конечно, нужны были как корове седло, о чем он — существенно более вежливо — поставил ее в известность. (Поездки Ани «на заработки», после которых она приходила с синяками, без волос или еще в каком непотребном виде, научили Гришу рачительно походить к их домашнему бюджету, так что на всякие «нецелесообразно» он не скупился). Однако, на взгляд Ани, вложение было более чем оправданное: взломать Гришу она не могла бы, даже если бы хотела (что вообще для нее было гибридом идиотизма и святотатства), а вот видоизменить программу не самых навороченных «вишек» — вполне. Три дня энергетиков, сигарет и проклятий всему сущему — и вот бело-зеленая эмблема «Панацеи» на экране отображалась исключительно как безобидный оранжевый квадрат, с любого ракурса и при любом освещении. Лучше было перебдеть, чем недобдеть, поэтому Аня задала такую программу вообще для всех бело-зеленых картинок. Конечно, это обеспечило бы Грише некоторый дальтонизм, зато спасло бы его процессор, психомодуль и другие внутренние ценности.

Он, как и следовало ожидать, в восторг не пришел.

— Это гражданская модель, она не синхронизируется с визорами оптимальным образом. Мой зум бесполезен при ношении очков дополненной реальности. На расстояниях, превышающих сто метров, будет снижаться точность стрельбы…

— Зато живой будешь, — оборвала его Аня.

— Неверная категоризация, — блеснул фирменным занудством Гриша.

На том, собственно, и порешили.

А еще Аня, наконец, собралась разузнать что-то о его прежней жизни. Увы, решить оказалось существенно проще, чем сделать. Она исходила из предположения, что вроде как бизнесменов в Китае не каждый день расстреливали из РПГ, тем более, Аня знала примерное время с точностью до пары месяцев. Однако, полазив трое суток по новостным сайтам Поднебесной, она вынуждена была признать, что все просто только в остросюжетных детективах. Тем более что в конфликте Груаджинь вроде как погиб, и никто из журналистов, конечно, не стал бы упоминать судьбу какого-то металлолома. А коммерсантов, как выяснилось, там в рассматриваемый период померло прилично. И отправлялись в лучший мир они разнообразными маршрутами. К тому же, читать все это безобразие приходилось, прогоняя через переводчик, который иероглифическую письменность, разумеется, трансформировал в текст до такой степени кривой, что Аня могла биться над одной страницей по полчаса. В общем, терпения хватило на три дня, а потом она, плюнув на все, позвонила Лауре.

Коренной китаянке удача улыбнулась быстрее. Буквально на следующий день Аня знала, что первым хозяином Гриши, скорее всего, был некий Бэй Чжэнь, трагически погибший в возрасте сорока трех лет. По образованию — фармацевт.

Упоминание фармацевтики в таком контексте Ане понравиться никак не могло, но, во всяком случае, выглядело логично. Увы, никаких данных о покойном законным образом найти было нельзя. Тут-то и пригодились связи Лауры в полиции: скромного пожертвования в тысячу юаней как раз хватило, чтобы смазать колеса административной машины, и они закрутились в нужную сторону. В результате чего через пару недель Аня точно знала, что упомянутый Бэй Чжэнь, прежде чем стать честным коммерсантом и благополучно войти в совет директоров Guandong Medical Group, которая, собственно, и участвовала в разработке «Панацеи», имел ряд интересных знакомств. В том числе, с той самой «Зеленой планетой», движением «Фронт чистоты» (те же террористы, только не пингвинов кормили, а имплантированным людям морды чистили и андроидов отстреливали) и прочими приятными личностями, которым, на вкус Ани, место было в тюрьме или психушке. Китаец, определенно, был парень ушлый или богатый — скорее всего, то и другое разом — поэтому привлечь его ни к чему так и не удалось, но у полиции Пекина имелось на него пухленькое досье, увы, без исчерпывающих доказательств. Зато интересное. Аня думала долго, но, в конце концов, решила, что игра стоит свеч, заплатила еще тысячу и получила копию любопытного документа, включающую в себя несколько фотографий героя. Долго трусила, потом все-таки показала Грише лицо Бэя.

Хорошо это было или плохо, но тот с ходу сообщил, что раньше китайца не видел, а если и видел, то не имеет данных. Притом что, как выяснилось, отнюдь не обещавшее быть приятным знакомство с Аней в Твйланде Гриша запомнил отлично. И частично помнил жизнь там, хотя слово «жизнь» в разговоре о себе никогда не употреблял, ограничиваясь нейтральными «работал», «находился», «предотвращал» и прочим глагольным набором, не оставляющим места для сомнения. Первым его осознанным воспоминанием была подпольная мастерская в Бангкоке, но на вопрос Ани, собрали ли Гришу там, он уверенно ответил, что такое невозможно. Анино «а ты не пытался вспомнить?» разбилось о почти философское «зачем?» Гриша, видя ее удивление, даже снизошел до объяснений: «У нас другая структура памяти. Определение „воспоминание“ не вполне корректно, оно учитывает вовлеченность в происходящее, личную оценку и эмоциональное восприятие событий. То, о чем ты говоришь — просто информация, как для тебя новости по сетевизору». Как выяснилось, «просто информацию» Гриша найти не пытался, поскольку при диагностике обнаружил, что та была удалена. Прав на восстановление удаленных файлов, без которых нормальное функционирование было возможно, у него не имелось (такое вообще проводили только в фирменных мастерских с письменного согласия владельца), любопытства — тем более.

Внезапно вспыхнувший у Ани интерес к его прошлому он мог объяснить только сбоями в настоящем, поэтому вполне логично поинтересовался, что сказал техник и, когда Аня, обещавшая больше никогда не врать, вместо ответа шмыгнула носом, от дальнейших вопросов воздержался. Но, видимо, о чем-то своем задумался. В общем, ей ничего не оставалось, как тут же сделать вид, что все дело в праздном любопытстве. Так что попытки прояснить прошлое Гриши были отложены на потом.

А вот от Smoker-а новости поступили преинтересные. Вернее, сначала от него поступили деньги, довольно приличные: сколько тот заработал сам, Аня знать не знала, но ей от щедрот самого доброго хакера перепало аж восемь тысяч юаней. А потом уже новости: некто очень заинтересовался, откуда у Ани таблетки и есть ли там еще. Она честно рассказала, что завод вроде как взорвали, а потом удирали от как-то подозрительно быстро приехавшего китайского спецназа или кто там были эти «красные драконы». Smoker был в своем репертуаре: «Я не могу предъявить улетевших драконов. А то меня отправят за золотом к леприконам. Хочешь компромат — гони видео». Кое-что у Ани на «вишках» было, но этого явно было маловато для «компромата», тем более что к самому заводу она даже близко не подходила. Но, в конце концов, эти сволочи каким-то очень чудным и непонятным образом убивали Гришу, поэтому можно было и потрудиться. Аня потратила почти полтора месяца на то, чтобы выйти на связь с Михалычем, а через него — с Графом, надеясь выпросить у последнего запись атаки с «вишек», если такая имелась. И вот тут ей повезло. Граф согласился передать записи на совершенно безвозмездной основе, но с одним условием: она выложит это и еще парочку видео о том, как на самом деле обстоят дела на арендованной территории, в инфонет и пропиарит как сможет. Второй раз ехать в Сибирь и бегать с автоматом наперевес, а также отбивать себе все, что можно, гоняя на снегоходе, Аня готова не была, но вот помочь правому делу такими привычными ей (и, чего греха таить, безопасными) методами — с превеликим удовольствием. К середине января Аня получила и отправила Smoker-у видеозапись с нападением на завод. Качество было не ахти, поскольку снимал не профессиональный оператор, а участник событий, параллельно стрелявший, уходящий за укрытия и от души матерящийся, но места для сомнений не оставалось: эмблемы «Панацеи» были на контейнерах и коробках. Да и на самих таблетках надпись можно было рассмотреть, если в нужных местах сделать стоп-кадр и увеличить изображение. А вот предъявить скелет завода не получилось: Граф, вернувшийся на место былой славы, обнаружил там только фундамент и ничего более. Производство то ли свернули, то ли перевезли в более безопасное место.

К счастью, для осуществления Аниных мстительных планов хватило и этого. Smoker, как она уже не раз убеждалась, оказался парнем умным: выкладывание шокирующих данных в инфонет, привлечение журналистов и попытки раскрыть «страшную правду» всему миру он оставил для героев боевиков и, по-видимому, просто продал компромат конкурентом Guandong Medical Gruop из фармакологической отрасли. Вот уж чего-чего, а конкурентов у этих ребят хватало. И многие из них имели большой зуб на Guandong Medical Gruop за то что, та «Панацею», а секретом не делилась. Это сработало не так красочно — без митингов, пикетов и негодования мировой общественности — зато вполне эффективно. «Панацея» оказалась втянута в какие-то экспертизы и разбирательства, запахло промышленным шпионажем и прочими радостями, способными отодвинуть выход добавки в чуть более отдаленное будущее. Аня, впрочем, не заблуждалась: даже если бы имелась натуральная видеозапись, как разработчики потрошат кошек и детишек в один чан и потом из этого делают свои таблетки, у проекта вполне хватило бы денег, чтобы отбрехаться. В этом смысле борьба с «Панацеей» напоминала борьбу с глобальным потеплением или каким-нибудь библейским концом мира: его можно было отсрочить, но не отменить. Слишком большие средства были вложены в проект и интересы слишком многих «больших дядь» крутились там, чтобы вот так разом взять и прикрыть лавочку с концами. Аня, во всяком случае, радовалась полученной передышке. В день, когда огромный галаплакат, обещавший выход лекарства от всех скорбей уже в марте, убрался со стены супермаркета, куда Аня регулярно заглядывала за вкусностями, и его место заняла яркая реклама очередного «суперпитательного батончика», она едва не пустилась в пляс. На радостях закупив пару десятков этих самых батончиков.

3

Когда февраль перевалил за середину и в воздухе отчетливо запахло весною — землей, водой и еще чем-то трудноопределимым, но, пожалуй, приятным — Лесино терпение лопнуло. Вернувшись домой с выставки (где, честно сказать, зевала, глядя на предметы какого-то африканского культа, и вообще пошла исключительно для того, чтобы Гриша прогулялся) Аня обнаружила на входной двери видеомагнит с посланием от подруги. Та, недобро глядя в кадр лазурными глазами, держала в руках Анину кепку с медведем — и когда успела стащить? — и устрашающего вида кухонный нож.

— Если ты хочешь еще хоть раз увидеть эту поганую тварь живой, слушай внимательно. Условия два. Первое: ты сейчас же откроешь шкаф, достанешь оттуда голубую коробку и наденешь все, что там лежит. Второе: у тебя полчаса, чтобы в этом доехать до салона «DownTown» на Пречистенке, представиться мастеру Аделине и дать ей сделать с тобой все, что она посчитает нужным. В случае невыполнения хотя бы одного из этих условий, я в прямом эфире на ютубе прирежу твоего медведя, буду каждый час убивать по котенку и научу Григория самым беспардонным образом кадрить дам! А разницу между красивыми и страшными — не объясню. Отсчет пошел.

Изображение пропало. Аня изумленно посмотрела на Гришу.

— Она же пошутила, да?

Тот некоторое время молчал, потом сунул магнит в карман и заметил:

— Возможно, котят Леся убивать не будет. Но тебя, меня и медведя она точно не пожалеет.

В общем, голубая коробка, неведомо как попавшая в Анин шкаф, ничего уж совсем ужасного не содержала: блузок, юбок и туфелек на каблуках там не было. Внутри просто лежали брюки, свитер и перчатки, каких Аня бы себе никогда не купила, а также коротенькая записка: «У меня просто вышел бюджет. Но до твоих говнодавов я тоже доберусь! Лучше выброси сама…» Таймер Судного дня тикал, поэтому Аня без долгих раздумий влезла в предложенное, накинула пальто и погнала по указанному адресу.

Аделина, несмотря на неоднозначное имя, оказалась дамой весьма приятной. Оглядев страдающую клиентку, она даже любезно осведомилась, не хочет ли та коньяка в кофе или коньяка без кофе. Аня, чувствовавшая себя в шикарном салоне крайне неуютно, хотела только деинсталлироваться отсюда подальше, но верила в Лесино милосердие, поэтому пошла под нож — вернее, под ножницы — на трезвую голову.

Мастер сняла с Ани «вишки», поглядела на нее со всех ракурсов, видимо, профессионально сдержала тяжелый вздох и ласково спросила:

— Человеческие цвета совсем не рассматриваем?

Радовало, что ей предоставили хоть какой-то выбор.

— Совсем, — кивнула Аня и обреченно зажмурилась.

Ощущения были знакомые: ей явно что-то наращивали. Пахло охлаждающим спреем. Но, судя по отсутствию привычной тяжести, до родных косичек милосердие Леси все-таки не дошло. Экзекуция продолжалась около часа — если бы не необходимость держать голову ровно, Аня бы, наверное, уснула под негромкую музыку — а потом Аделина радостно сообщила:

— Готово!

«Готово» — это было правильно сказано. Полный финиш.

— Э… А что это?

— Это ассиметричное каре. Вам не нравится?

Ане, конечно, не очень нравилось, что в зеркале отражался кто угодно, но только не она сама, но, надо признать, чужачка по ту сторону стекла была симпатичнее, чем она сама когда бы то ни было. И цвет был фиолетовый, правда, более темный, чем Аня привыкла, зато с яркими прядями.

— Переделываем?

Ну, в общем и целом, для Ани такая прическа была излишне нарядной, но сидеть тут еще час и гадать, какой шедевр гламура выплывет из зеркала при следующем просмотре, ей уж совсем не хотелось.

— Да нет. Очень красиво.

— Отлично. — Мастер сбрызнула голову Ани какой-то приятно пахнущей жидкостью, видимо, закрепителем цвета. — Укладки не требует, как Леся и просила. Не забывайте только освежать стрижку раз в месяц. Ухаживающие шампуни на стойке администратора…

Аня мрачно подумала, что Леся просто не оставила ей пространства для прокола.

Добравшись до дома, она сразу набрала ее номер. Подруга-предательница — сияющая как именинница — ответила мгновенно.

— Анечка, я наконец-то вижу в тебе не только внутреннюю красоту…

— Всех котиков порезала? — прошипела Аня. — Так я могу получить назад своего медведя? И можно ли мне теперь рассчитывать, что ты не станешь учить Гришу гадостям? Раз уж ты, по-видимому, позаимствовала у него ключ-карту…

Леся была сама невинность:

— Не заимствовала я, он сам меня впустил. Между прочим, я до сих пор являюсь для Гриши вторичным приоритетом, ты же лично так выставила, перед отправкой на море. И потом не сняла. Я сказала, что у меня для тебя сюрприз, так что не соврала! Гадостям, конечно, учить не буду, только полезному. Но завтра я его у тебя заберу, если нет возражений.

Аня мрачно поглядела на сияющую Лесю и тяжело вздохнула:

— Никаких татуировок. И никаких Аделин! Кстати, ты так и не объяснила мне, в чем был смысл этого… этого акта насилия!

— Анечка, о чем ты, — Леся трогательно захлопала ресницами. — Я помогаю людям. Просто иногда людям надо объяснить, как важно им вовремя помочь…

— По-моему, в начале века так рэкетиры говорили…

— Грязные инсинуации. Ты будешь звездой моей коллекции. Я сперва думала взять слоганом «Из пышки в крутышку!», но потом решила, что швабры вроде тебя тем лишатся надежды. Так что принимаю предложения…

— Лесь…

— Анечка, будь милочкой, напиши мне сайтик. Эскиз у тебя на почте. Дела зовут, целую!

Леся пропала. Аня тяжело вздохнула. Перевела взгляд на Гришу, который стоял как святой. В максимальном удалении от нее. И еще на снег смотрел не отрываясь. В общем, был бы он человеком, сказала бы Аня, что имела место попытка заныкаться и сделать вид, что он не при делах.

— Ну, Гриш, ничего сказать не хочешь? — угрожающе поинтересовалась она, приближаясь.

— Модально…

— Гриша, убью!

— Термин «убийство» не применим, — как всегда обстоятельно пояснил Гриша. Задумался на секунду, потом добавил: — Ну, насколько я понимаю суть слова «сюрприз», это можно и так назвать. Я ошибочно счел «сюрприз» синонимом к слову «подарок».

Вот уж было не поспорить. Аня махнула рукой и отправилась смотреть, что там за эскиз.

4

Надо признать, «сюрприз» от Леси быстро потускнел на фоне сюрприза, поднесенного самой жизнью буквально через полторы недели, когда солнце уже светило по-весеннему, хотя снег еще не таял. Собственно, это солнце Аню и разбудило. Она недовольно отвернулась, натянула одеяло на голову и уже почти погрузилась обратно в сон, как услышала вызов на уникоме.

Какой-то самоубийца звонил ей в семь утра. За такое следовало вешать. Разве что Smoker, для которого она за последние два месяца выполнила несколько поручений, мог позволить себе подобную фамильярность, но тот никогда не пользовался уникомом, только компьютером.

Злая как черт и несколько заинтригованная Аня подползла к уникому, лежавшему на полу у матраца. Не иначе чья-то бабушка звонила внучку и перепутала адрес, и сейчас будет отправлена как раз по правильному…

Взглянув на экран вызова, Аня испытала самый настоящий шок: звонила действительно бабушка. Не милая русская бабушка в духе жены Михалыча, а такая очень аккуратная и прилизанная «европейская» бабушка. За ее спиной виднелся пасторальный пейзаж — какие-то альпийские луга — а на коленях лежал огромный дымчатый кот.

Аня судорожно вспоминала, не употребляла ли с вечера ничего необычного. Бабушка продолжала звонить. По большому счету следовало сбросить — кто-то явно ошибся номером — но Аня все-таки ответила.

— Доброе утро. Если вы в курсе, очень раннее утро.

— У кого как, Анна Андреевна, — с довольно явным немецким акцентом ответила бабушка. — Если вы намерены лечь спать, не стану вас отговаривать. Если уже проснулись — можем обсудить перспективы сотрудничества.

Уже по манере разговора было с ходу понятно, что речь идет не о совместной вязке носков на продажу. И что, весьма вероятно, «бабушка» на картинке вызова из той же породы, что Анин чеширский кот.

— Я слушаю.

— Тут птичка на хвосте принесла, что вы неплохо справляетесь с порученной вам работой.

— Птичка мне польстила.

— Сомневаюсь, птичка умная была. И не перебивайте, я не располагаю лишним временем. Итак, у вас нет семьи, нет детей. Никто особенно по вам плакать не будет, и вам тоже особенно не по кому плакать, не так ли?

— Ну, мои родители живы, но это технические детали. В целом все так, — пожала плечами Аня. Не то чтобы она в этом плане представляла какой-то уникум и ровно никакой печали не испытывала. Это в старые времена людям нужно было держаться вместе, чтобы прокормить себя и потомство. А сейчас было вдосталь еды и безлимитный инфонет. Какие уж тут семейные узы.

— Не желаете поработать серьезно и за серьезное вознаграждение?

— Это противозаконно? — скорее для проформы поинтересовалась Аня. Звонил ей явно не кадровик с официального работного сайта.

— Милочка, вы молоды, еще не поздно пойти в учительницы. Или в сиделки. В бухгалтеры. В мире хватает законных профессий, но почему-то же вы их до сего дня не выбрали.

Аня решила, что шутить про честного сисадмина будет не совсем уместно. Да и черт его знал, кто накапал на нее этой странной бабке. То ли Андрей, то ли Smoker, то ли Граф, то ли кто из друзей Ника. В общем, как она ни пыталась шифроваться, а потенциальных источников утечки, увы, хватало.

— Я пока в поиске своего пути. Единственного и неповторимого.

— Отлично. В таком случае, у вас есть сутки все хорошенько обдумать. И напомню вам, вопрос о том, что никто не будет по вам плакать, был поднят не случайно. Всего наилучшего!

— У вас кот не моргает. А в остальном крутейшая анимация.

Картинка исчезла. Аня завалилась на подушку и погрузилась в раздумья. Вообще с учетом ее операции в Сибири и «хвостов», которые та за собой потянула, вопрос прокорма себя и Гриши в ближайшие полгода не стоял. А вот если снова понадобился бы техник Deg-Ra — это была бы уже совсем другая история и цифры другого порядка.

Да и от альпийских лугов за спиной бабушки отчетливо шел запах приключений. Та уже отключилась, а он все витал в комнате и дразнил. Аня вспомнила полет с балкона, темный бункер, Машеньку, гонки по Сибири — и не ощутила ровно никакой печали.

Вот ничему ее жизнь не учила.

5

Задание, которое Аня получила сутки спустя, было, как минимум, нетривиальное: для прохождения загадочного «экзамена на пригодность» всего-то и требовалось, что выжить в течение недели с момента его начала (а для отличной оценки — еще и вычислить тех, кто станет этому мешать). Разумеется, убивать никто никого не собирался: бабушке с котиком, какие бы люди ни прятались за ее личиной, не нужно было лишнее внимание полиции и лишние трупы, которые это внимание закономерно привлекали. Так что Ане предстояла имитация, правда, с рядом ограничений. Во-первых, как нетрудно догадаться, для охраны ей запрещалось обращаться в полицию, к наемникам и в прочие компетентные органы. Во-вторых, жить она должна была так же, как жила, то есть не менее раза в два дня выходить за покупками и на прогулку. В-третьих, учитывая ее «не боевую» специфику, разрешалось взять в дело еще одного человека на Анино усмотрение, так как против нее играли двое. Естественно с условием, что человек тоже хочет пройти экзамены, не обременен семейными узами и не любитель поболтать. Вещи разрешалось использовать любые, кроме летального оружия. Как пояснили Ане, у ее противников будет задача устроить ей «несчастный случай» и не дать себя вычислить, поэтому они не будут применять огнестрельное оружие и прочие средства быстрого убиения себе подобных. Для них это тоже будет «экзамен на пригодность».

Как это было ни забавно, Гриша — андроид-медбрат по документам — как раз попадал под описание такой вещи, которую использовать можно, и уж точно не стал бы трепать языком по барам, так что ему Аня все рассказала сходу. Тот, как и следовало ожидать, выразил сомнения в целесообразности подобных мероприятий, но сообщил, что переходит в режим «повышенной опасности». Она, в общем, не сомневалась, что Гриша и без особого режима легко раскидает в одиночку двоих людей, но — если думать с поправкой на перспективу — одного андроида и одного хакера для полноценной команды, выполняющей высокооплачиваемые деликатные поручения, могло оказаться недостаточно. Гриша, конечно, был хорош по всем статьям: внимательно глядел по сторонам в куче разных спектров, быстро соображал, метко стрелял, не перешел бы на сторону противника и прочее. Для Ани он был совсем как человек, но, увы, не был таковым для таможни, полиции и юристов всех мастей. К тому же, далеко не во все места можно было провезти робота. И, увы, он привлекал внимание. Идеальный Гриша, идеально подходя для всяческих кулуарных операций, все-таки для них не подходил.

Пораскинув мозгами, Аня позвонила Лауре и пригласила ее на яблочный салат и рюмку чая на ее усмотрение.

Китаянка за полгода, прошедшие с момента их знакомства, заметно улучшила свой словарный запас, грамматику и произношение, хотя певучий акцент сохранился. Но он был очень легкий и звучал в ее речи настолько органично, что, не видя Лауры, можно было счесть русский ее родным языком.

О работе своей она рассказывала без особенной охоты, но ничего и не скрывала. В полицию по специальности ей устроиться без связей и взяток, увы, не светило: рада бы в рай, да грехи не пускают. До недавних пор работала охранником. Потом шеф решил, что старый анекдот насчет близости профессии охранника и проститутки — мол, и тем и другим для выполнения должностных обязанностей достаточно просто спать с клиентом — верен. Пришлось сломать ему руку и уволиться без хороших рекомендаций, но в хорошем настроении. Благо за четыре месяца кое-что отложила, на жизнь хватало. И вообще была открыта для всяческих предложений по откапыванию древних автоматов древними же строительными роботами, если вдруг что. Всяко интереснее, чем на бритые затылки да холеные морды пялиться.

Услышав предложение Ани, Лаура вначале решила, что та ее разыгрывает. Потом призадумалась. А потом безапелляционно выдала:

— Или тебя водят за нос, или это Харриэт. Лучше бы тебя водили за нос.

Аня про Харриэт — предельно законспирированную организацию частных детективов, шпионов и прочих специалистов по щекотливым делам — конечно, слышала. Но считала чем-то типа сказки. Мало ли что люди болтали.

— То есть ты отказываешься?

— Нет. Просто объясняю перспективы. Если ты думаешь, что на тебя из-за угла нападут два беззубых щенка с ножами — думать так не надо.

— Это имитация.

Лаура серьезно покачала головой:

— И вот так тоже думать не надо.

— Так ты согласна?

— А ты сомневаешься?!

6

План, разработанный тремя головами — двумя человеческими и одной цифровой — был довольно прост. Очевидно, в первый день-два парочка бы их не атаковала: тем, в конце концов, тоже требовалось провести разведку. И Ане не помешало бы в первый день этим заняться. Им троим здесь как раз было проще: защищающейся стороне не обязательно предпринимать активные действия, чтобы выиграть. Они могли позволить себе сбор и анализ информации там, где их врагам оставалось бы только действовать. Те непременно как-то бы, но засветились.

Скорее всего, они сняли бы жилье неподалеку, на время операции. Не нужно было иметь много ума, чтобы это предположить.

Первый день Аня лопатила базы данных московских квартир, сдающихся в ее районе. На самом деле, она ограничилась тремя крупнейшими площадками, на их более мелких собратьях висело примерно то же самое, но за якобы другие деньги. Она рассматривала свой дом — скорее на всякий случай, едва ли профи так подставились бы — и три соседних, особенное внимание уделяя тому, на который выходили ее окна. Это не было самое захватывающее занятие на свете: приходилось смотреть страницы в реальном времени и в кэше за последние три дня, сравнивать данные и искать квартиры, которые за это время исчезли с сайта, а подходящих нашлось порядка десятка. Дальше Аня выбрала те, что сдавались на срок до месяца, справедливо рассудив, что ее «убийцы» не станут снимать жилье на полгода, чтобы пожить там неделю, и, в общем, на том подготовительная часть ее работы была завершена. У нее были примерные адреса, но отнюдь не имена и фотографии проживающих в подозрительных квартирах людей. И, нет, прямо в ее доме никто жилье за последний месяц не снял. Либо — увы, такой вариант тоже сбрасывать со счетов не стоило — снял, но у частного маклера, не оставив следов в инфонете. Она бы так на их месте и поступила.

Поделилась своими наблюдениями с командой. Гриша рационально сообщил, что теоретизировать нужно их врагам, а с них достаточно быть внимательными, потому что условия задания явного убийства и массовых «жертв» не предусматривают. Но он бы на их месте снял квартиру в соседнем доме этажа на четыре выше: для оптимального обзора. Тут, в общем, было не поспорить ни по одному пункту, поэтому Аня повязала шарф, вздохнула и отправилась за покупками в ближайший торговый центр. Лаура, разумно не светившаяся у окон, должна была выйти минуты на три позже и посмотреть, не идет ли кто за Аней и Гришей.

Добрались до магазина они спокойно, и никаких неприятных сюрпризов по пути им никто не преподнес. Ну, если не считать за таковой мерзкую погоду, мокрый снег и ветер. В магазине, по правде сказать, она чувствовала себя неуютно. С другой стороны, Аня вообще всегда себя так чувствовала, будучи в толпе, и удивляться здесь было нечему. Ее внимание привлекли как минимум трое: двое мужчин и одна женщина, вроде бы останавливавшиеся на ней взглядом дольше, чем следовало, но никаких активных действий те так и не предприняли. А, может, у нее просто паранойя разыгралась. Так или иначе, Аня закупилась признанным лекарством от депрессии, то есть шоколадками, взяла банку любимого арахисового масла, яблоки, рисовое мороженое для Лауры и двинулась к кассе, старательно обходя людей так, чтобы никого не задеть. Идея незаметно вколоть ей что-нибудь при помощи инъектора была проста, изящна и сравнительно легко осуществима. Если не брать в расчет Гришу, который следовал за ней неотлучно, прикрывая спину.

По счастью, в магазине обошлось без сюрпризов. Рассчитавшись на кассе, Аня передала Грише пакеты и вышла на крыльцо. Разыгралась метель, видимость была метров двадцать, не больше. Но вроде как ничего необычного она не замечала. Хотелось верить, что Лауре повезет больше. Аня на всякий случай оглянулась, ловя отражение в стеклянных дверях. Нет, вроде бы никто из троицы, показавшейся ей подозрительной, за ней не следил. Двое вообще покинули магазин раньше нее, третий завис где-то в алкогольной секции. Вроде бы пока дела обстояли неплохо.

Поправив воротник и затянув шарф потуже, Аня спустилась по ступенькам, держась к Грише как можно ближе. Тот нес пакеты легко, словно те ничего не весили, и сохранял на лице выражение абсолютной невозмутимости, как будто «охота» его вообще не касалась.

— Давай пройдем через парк, там меньше… — начала было Аня, но закончить свою мысль не успела. Слишком много событий сложились во времени так плотно, что в ее понимании это можно было назвать «одновременно».

Гриша толкнул ее вперед, в ту же секунду разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, и почти сразу же что-то лязгнуло, треснуло, хлопнуло и покатилось по притоптанному снегу кучей каких-то винтов, гаек и кусков пластика. Вскочив на четвереньки, Аня обернулась. Гриша стоял над разбитым в хлам квадрокоптером, который, насколько она могла судить, неожиданно спикировал откуда-то из-за их спин, может, с крыши магазина. Так или иначе, больше бедняга никуда бы не полетел: винты были разбиты и для окончательной ясности основательно залиты арахисовым маслом. Осколки банки с так любимым Аней лакомством, вытекающим на снег, лежали на тротуаре. Пакет порвался от резкого движения, раскидав все их покупки. Прохожие удивленно косились и ускоряли шаг.

Ну, в общем, было понятно, что именно Гриша использовал в качестве орудия защиты. Ну, или нападения, если судить с точки зрения ныне покойного квадрокоптера, так и не успевшего протаранить голову Ани.

— Да… — она отряхнула перчатки и поправила сбившиеся «вишки». — Дела…

Гриша тем временем поднял с земли второй пакет с продуктами — в отличие от своего собрата, тот не пострадал — и сообщил:

— Дела плохие. Потому что я «наводчика» не видел, а вот он нас точно видел. Пошли отсюда.

Подумав, Аня решила, что возвращаться за любимым деликатесом в магазин нецелесообразно даже без Гришиных замечаний. Победят — бочку слопают, а пока обойдутся.

— Слушай, а разве эта штука могла меня убить? — запоздало сообразила она, уже пройдя с десяток шагов в сторону дома.

— Эта штука могла наставить тебе синяков. Убить вряд ли. Он тяжелый, но не слишком прочный, а ты в теплом пальто.

— Черт! — Аня резко обернулась. То ли ей показалось, то ли в сизой дымке метели мелькнул и исчез бело-красный бок медицинского автомобиля. Вот уж где пострадавшей могли запросто оказать помощь, вколов что-нибудь очень экзотическое, имитировавшее острую сердечную недостаточность или что-то в той же мере неподозрительное и летальное. Как-то слишком своевременно здесь дежурила машина. И еще более своевременно она уезжала. — Номера запомнил?

— Если бы я не носил очки дополненной реальности, я бы его разглядел. Как я уже говорил, модель гражданская, синхронизируется плохо, а с учетом видимости и погодных условий можно сказать, что просто никак. Могу выгрузить картинку, но четкости хватит на предположение с вероятностью не превышающей тридцати процентов…

Аня вздохнула и от души понадеялась, что Лауре повезло больше.

Так, в общем, оно и вышло: китаянка, в отличие от Гриши, проблем с синхронизацией не имела, поэтому номер подозрительной «скорой помощи» запомнила. Толку от этого, увы, было немного: у них не имелось доступа к полицейским базам, а также желания и возможности их ломать. Тем более, что номера могли быть и фальшивыми. А вот шофер — если это действительно был мужчина, за что Лаура, близко разумно не подходившая, поручиться не могла — показался ей подозрительным. Но — на этом китаянка стояла твердо — он, определенно, не использовал никого пульта, джойстика или любого другого устройства, вплоть до уникома. Просто ждал. Следовательно, таранил Аню кто-то, кого они не заметили. А этот «кто-то» едва ли не заметил, что реакции Гриши, за секунду сбивающего атакующий со спины квадрокоптер стеклянной банкой, никак не попадают под ТТХ медбрата.

В общем, первый раунд можно было считать завершенным со счетом «один-один».

— Ну, теперь мы знаем, что они не лопухи. Мы, в общем, и так это знали, — Лаура помешивала чай несколько более нервно, чем обычно. — А они знают, что и мы не лопухи.

— Уточню. Что ты и Гриша — не лопухи. А я вполне раскидистый. Нам придется пойти за продуктами еще дважды.

Лаура поморщилась:

— Они теперь знают, что при тебе андроид-телохранитель. Очень маловероятно, что они снова попытаются напасть на улице. Я бы на их месте даже время не тратила.

Китаянка какое-то время мешала чай, потом отложила ложечку и задумчиво сообщила:

— Остается сделать что-то в доме. У них еще четыре дня. Срок немалый. Может, для выполнения задания им достаточно подбросить куда-нибудь муляж с надписью «тротил». А, может, Харриет на муляжи не разменивается. Замечу, квадрокоптер был настоящий.

— Это не должно быть похоже на убийство. Так что вряд ли там напишут «тротил». Они же должны сымитировать несчастный случай.

Лаура пожала плечами:

— Если там напишут «взрыв бытового газа», тебе вряд ли будет сильно приятнее.

Ане на это дельное замечание только и оставалось, что промолчать. Разве тот факт, что в ее доме не было газопровода, несколько обнадеживал.

7

— Аня, у меня съемки встанут! Ты можешь это понять или нет?! — Леся бушевала, но, благо, чтобы вылезти из экрана уникома и прибить собеседника, нужно было быть онрё с непроизносимым именем из тринадцатой части франшизы «Звонок». Миловидная блондинка Леся для такого никак не годилась, хотя сейчас она миловидной не выглядела. — Там уже все привезли, ты понимаешь?! У меня фотограф стоит!

— Ну, пусть посидит, — пробурчала Лаура из угла кухни. Китаянка не любила повышенного тона и явно не понимала, почему Аня позволяет орать на себя уже четверть часа, раз уж речь идет о роботе, то есть ее полной и безраздельной собственности.

Само яблоко раздора — Гриша — созерцал улицу, сняв «вишки». Это было той уступкой, на которую Ане пришлось пойти. Модальность — не модальность, а то, что Грише в новомодном аксессуаре ходить некомфортно, было очевидно. Она, пожалуй, даже с некоторым любопытством ждала дня, когда Гриша их «случайно разобьет», хотя, если верить разработчикам, такое поведение было совершенно невозможно.

— Ань, от кого он там тебя охраняет?! От чертей, русалок и налогового инспектора?!

— Лесь…

— Вряд ли за тобой маньяк охотится! И ты обещала! Я бронировала эту студию за неделю!

И без того не слишком содержательный разговор пошел по кругу. Аня затравленно посмотрела на Гришу, прикидывая, кто доберется до нее быстрее: неизвестная парочка профи или одна, но злая как дьявол, Леся. Как это ни странно, шансы Леси ей представлялись выше. И та бы имитацией несчастного случая не ограничилась, к гадалке не ходи.

До истечения срока оставалось полтора дня, а они все еще были живы. Более того, даже знали одного из охотников — женщину — в лицо, спасибо Эрнесту Георгиевичу, поддавшемуся на слезные просьбы Ани показать записи подъездной камеры. Та засветилась на их этаже, одетая как специалист службы доставки. Все бы хорошо, но Аня точно знала, что в квартире, куда она звонила, никто не живет уже полгода. Попыток покушения пока больше не было, ничего подозрительного не замечал даже бдительный — ну точь-в-точь гончая на охоте — Гриша. Все это располагало к осторожному оптимизму.

— Да не ори ты. Ладно, скоро он приедет… — и быстро сбросила звонок, чтобы в пятый раз не услышать, сколько стоит минута простоя такого роскошного помещения с великолепным естественным освещением и какими-то чудными зеркалами в стиле, название которого Аня бы под дулом пистолета не выговорила. И настоящего, мать его, натурального французского фотографа, специалиста по глянцу!

Отключила уником. Потерла лоб. И тут, собственно, озадачилась вопросом, которым почему-то не задалась раньше:

— Гриш, а что ты там делаешь?!

— Где?

— Ну, с Лесей…

Гриша задумался, потом четко ответил:

— Работаю мужиком.

Лаура поперхнулась чаем. Аня судорожно пролистала в голове ТТХ Гриши. Это было не поганого тигра набить, такие усовершенствования стоили денег. И никто бы не позволил сделать их без согласия хозяина. Леся в подпольной мастерской — это даже представить было смешно.

— Делаешь что? — поинтересовалась она, когда снова смогла дышать.

— Основная команда, которую я выполняю, формулируется как «заткнись и терпи». Мне сложно соотнести это с какими-либо действиями…

— Прежде чем ты упадешь в обморок, Анья, я ответственно заявляю, что хочу на это посмотреть, — расхохоталась Лаура. — Без шуток. А на обратном пути еду купим.

Если подумать, вот уж поездки в фотостудию в центре Москвы от них враги точно не ждали. Аня выдохнула:

— Вызывай такси.

8

Помещение студии и вправду было роскошное: высоченные потолки, панорамное остекление, последний этаж, с которого открывался вид на залитый радостным весенним солнышком город. А вот фотограф, застывший у стены с таким видом, точно у него только что украли кошелек в подворотне те самые люди, с которыми сейчас приходится иметь дело, Ане с ходу не понравился.

— Живее, живее, мадмуазель Алесия! — с сильным французским акцентом повторял он.

Леся, вооружившись каким-то устрашающим количеством кисточек и кистей, водила пудрой по лицу Гриши, застывшего на табурете.

— Аня, не стой, подай мне бронзатор! — голосом хирурга на сложной операции распорядилась она. Аня аж подпрыгнула.

— Подать тебе что?

Вопрос был задан исключительно с целью показать, что требование услышано. Аня понятия не имела, какой из тридцати одинаковых тюбиков и палитрочек долбанного цвета «nude» Леся имеет в виду.

— Ты бронзатор от хайлайтера отличить можешь?!

— Нет. Ботильоны от лоферов тоже…

Леся, посылая выразительные проклятия всему сущему, продолжала колдовать над замершим Гришей. Дошла до штрихкода на лбу. Стала замазывать его тональным кремом.

— Это незаконно. — В голосе Гриши, обычно начисто лишенном всяческих эмоциональных оттенков, сейчас отчетливо звучала безнадежная печаль умной собаки, которую просят не дергаться и на время стать кошкой.

— Будь мужиком! Заткнись и терпи!

Ну, одно стало понятно наверняка: Гриша, как всегда, сказал чистую правду. Другое дело, что эта правда ни черта не проясняла.

— Лесь, а почему именно Гриша? — робко поинтересовалась Аня.

— Фактурный, — сквозь зубы ответила подруга. Собственно, по-другому ответить она не могла, так как держала во рту кисточку на манер сигареты. — И умный. А еще не бегает покурить, не пристает и денег не берет!

Экзекуция, наконец, подошла к концу, хотя смысла рисовать скулы там, где они имелись и до этого, Аня, конечно, не видела. Леся быстро взъерошила Гришу, сбрызнула какой-то дрянью из баллончика и сыто улыбнулась:

— К станку! Мсье Люмьер, мы готовы. Миллион извинений!

Фотограф оторвался от стенки и уже через полминуты отдавал отрывистые указания в духе: голову левее, подбородок выше, смотри в камеру, повернись направо…

Аня задумалась. Гриша, пожалуй, действительно был «фактурный». Особенно в этих непонятных тряпках, которые Леся заставила его надеть. С остальными его роскошными достоинствами Леся, в принципе, тоже не промахнулась, но наблюдать такую бессмысленную жестокость, как несчастного Гришу, поворачивающегося туда-сюда под вспышками камеры, Аня больше не могла.

— Лесь, я знаю еще одного парня. Тоже вполне фактурного. Он умный, биофак закончил! Тоже не курит, приставать не будет и денег не возьмет.

Леся свела тонкие бровки:

— Врешь же!

— Да чтоб мне век компа не видать!

Такая клятва, пожалуй, могла подействовать. Леся подозрительно прищурилась:

— Ну-ка, покажи фотку!

«Огр, прости меня!», — мысленно взмолилась Аня, выгружая в уником фотографии с «вишек». Аватарку Огра с «МыВместе», где он десятый год подряд прятался за каким-то фентезевым чудовищем скандинавского типа, подруга в силу малой грамотности в данной области точно не оценила бы. Наконец, Аня нашла фотографию с последней вечеринки. Огр на ней был уже слегка нетрезв, а потому более амурен, чем обычно. Скрестив пальцы, показала жертву Лесе.

Та разглядывала Огра с минуту, с таким видом, точно собиралась его то ли препарировать, то ли что похуже. Потом тряхнула кудряшками:

— Вызов принят! Зови сюда своего Ермунгарда, пусть подползает…

— Что?!

— Да, Ань, я выговариваю такие слова. Дыши. На самом деле, я как-то ему писала. И потом спросила, что это за хреновина у него на аве. Чуть не получила дополнительное образование, пока слушала ответ. Такие дела.

9

Гриша, спасенный из цепких рук Леси, мокрый и взъерошенный после попытки смыть то, что она нарисовала и набрызгала, менее всего на свете походил на боевого андроида, способного дать отпор таинственным убийцам. Впрочем, те сидели тихо: пока Аня и Лаура, уже совместно, ходили по супермаркету, они не заметили ничего подозрительного. Такси на всякий случай вызвали три машины, а уехали в попутке. В общем, делали все как надо. За время обратной дороги Аня как раз успела просмотреть запись с миниатюрной камеры, которую Лаура еще в самом начале их «экзамена» сунула в щель на дереве у подъезда одного из домов, где подозрительно вовремя сдали квартиру. И теперь точно знала, где живет одна из охотников: камера зафиксировала, как очень похожая женщина возвращалась. Увы, о ее загадочном коллеге никакой информации по-прежнему не было. Скорее всего, они координировали действия по сети, не встречаясь лично. Аня бы на их месте вела себя так же.

До окончания испытания оставалось меньше полусуток.

Лаура флегматично пила зеленый чай, до которого была большая охотница, и заедала его шариком рисового мороженого, тоже со вкусом зеленого чая.

— Может, они сдались? — понадеялась Аня. Все-таки жизнь в роли «жертвы» ее нервировала.

— Речь идет о больших деньгах и больших перспективах. Определенно, нет. Они ждут, пока мы расслабимся.

Аня как раз была не прочь расслабиться. Сказывался недосып последней недели. Как-то ощущение, что она — объект охоты убийц, пусть и не настоящей, зато вполне настоящих, не способствовал крепкому и здоровому сну. Тем более, она фактически принесла в жертву Огра, чтобы спасти Гришу, так что просто безнадежно испортила себе карму. Нет, Леся, конечно, не сожрала бы этого хорошего парня с потрохами, она была девушка порядочная, несмотря на привычку проводить тест-драйвы всяких Винсентов и Марчелло. Но вот Огр, похоже, по этой белокурой богине действительно сох. Впрочем, когда он увидел бы за нежными голубыми глазами и трогательными локонами Лесин природный ум, хватку и целеустремленность, ситуация могла измениться. Как в лучшую, так и в худшую сторону.

Заорала пожарная сигнализация.

Аня дернулась, зачем-то поглядела на потолок, втянула ноздрями воздух. Гарью не пахло.

— Твою мать. Какой-то дебил покурил у датчика дыма. Сейчас прекратится.

Не прекратилось. Сигнализация орала все громче. Приятный женский голос в промежутках между воем сообщал, что это не учебная тревога и всех жильцов просят немедленно покинуть здание, используя наружные лестницы, а лифты стоят заблокированные на первом этаже.

— Это они, — Лаура выглядела совершенно спокойной, растерянной Ане оставалось только позавидовать ее выдержке. — Наверняка подбросили дымовую шашку.

— Да никуда я не пойду. Нет там пожара…

— Насколько я могу судить, следует выйти. Пожар маловероятен, но возможен, — Гриша выглянул в окно. — Там внизу уже собирается толпа.

— Тем более что, будем тут сидеть, могут засчитать техническое поражение, — Лаура деловито надела пальто и бросила Ане шарф. — Мол, сгорели или задохнулись угарным газом. Давай-давай. Волков бояться — на зарплату жить.

Первым на площадку шагнул Гриша. Огляделся. Кивнул. Аня и Лаура выскользнули за ним, не забыв запереть дверь. Вышли на пожарную лестницу. Пропустили какую-то парочку, спешащую с верхнего этажа — женщина была не та, так что опасности они не представляли — и двинулись прямо за ними. Едва ли «охотники» собирались обрушить лестницу или сделать еще какую-нибудь гадость, потенциально ведущую к человеческим жертвам, но перестраховаться следовало. Спуск прошел без приключений. Разве что, отмахав тридцать с лишним этажей вниз, Аня, отвыкшая от забегов по Сибири, уже начала задыхаться. Она развязала шарф, расстегнула пальто и подставила горло холодному воздуху.

— Прикройся, — распорядилась Лаура, быстро осматривающая толпу. Народу внизу уже собралось под сотню человек, и люди продолжали прибывать. Где-то вдалеке звучала сирена пожарной машины. Стояла пара карет скорой помощи. Рядом с пожилым человеком суетилась женщина в пальто, накинутом поверх белого халата.

Аня взглянула наверх. Видно было плохо — свет в большинстве окон не горел, а небо уже было почти черное — но вроде как с верхних этажей валил густой дым.

— Следует отделиться от толпы, — Гриша, конечно, не мог нервничать или испытывать любые другие эмоции, но Ане казалось, что тот стал как до предела сжатая пружина. — В толпе я не смогу действовать оптимальным образом.

— Гриш, Гриша, это просто тренировка…

Лаура подняла бровь:

— Откуда такая уверенность? Сердечные приступы здесь получают настоящие.

По позвоночнику Ани прошел озноб. И правда, откуда ей было знать, что настоящее, а что — нет? Да, она не стала бы убивать, чтобы получить работу своей мечты. Она, черт возьми, не стала бы убивать даже ради того, чтобы в один отнюдь не прекрасный вечер не позвонить Андрею и не рассказать про монстра из инфонет-клуба. Но она и людей ночью из постелей не стала бы вытаскивать и на мороз по пожарным лестницам не погнала бы. А ее противники легко перешагнули через такую небольшую условность.

Аня почти прижалась к Лауре. Проблема была в том, что совсем уж обойти толпу они не могли — слишком много людей собралось у их дома, высокой башни всего на два подъезда. Разве что могли пройти по широкой дуге и зацепить самый край толпы.

И Гриша, и Лаура прекрасно знали, как выглядит женщина-охотник. Они бы ничего не проморгали. Аня, всегда чувствовавшая себя крайне некомфортно в местах большого скопления людей, ощущала, как накатывает паника. Слишком много мельтешения, звуков, запахов. Программа «вишек» от такого обилия деталей для определения — костюмов, технических устройств, профилей со статусами «Вау! Горим!» — сходила с ума. Аня полезла под рукав, пытаясь отключить синхронизацию «вишек» и уникома. А, когда подняла глаза, увидела ту самую женщину в пяти шагах от себя. Она быстро приближалась и одновременно доставала что-то из сумочки. Между ними мелькали люди, освещение было хуже не придумаешь — мигали лампы пожарной машины, а вот фонари у дома почему-то не горели — и Аня не видела, что именно у той в руках. Но хорошего закономерно не ждала.

— Гриша, там!

А Гриша так и вовсе ничего не ждал: он выступил ей навстречу, закрывая Аню, перехватил правую руку — она разглядела пистолет — и резко заломил. «Охотница» без крика разжала пальцы, выпустила оружие и стала опускаться на землю сама. А в следующий момент Аня сообразила, что Лаура как-то подозрительно резко разворачивается и что-то кричит, но осознать ничего не успела. Только поняла, что китаянка толкнула ее и она падает на бок. И еще то, что шею чуть ниже затылка обожгла боль.

— Сука! — а Лаура, оказывается, неплохо выучила самую народную часть русского языка.

— Гражданка, отпустите! — мужчина лет тридцати пытался вырвать руку, но Лаура не пускала, крепко перехватив его за локоть. А на земле рядом с Аней валялся одноразовый инъектор.

Так или иначе, они проиграли.

Аня потерла шею. На пальцах осталась кровь. Видимо, Лаура толкнула ее в тот момент, как в кожу вошла игла. Совсем чуть-чуть не успели.

— Что ты ей, сука, вколол?!

— Я? О чем вы, барышня?! — тот, наконец, изволил ухмыльнуться. Ну конечно. На руках у него были тонкие кожаные перчатки. — Вы из ума выжили? Девушка упала…

Аня поднялась. И подняла с притоптанного снега здоровенную зажигалку, выполненную «под пистолет». Кивнула Грише:

— Отпусти ее. И ты, Лаура, отпусти его к чертовой матери. Мы проиграли.

Разумеется, никто бы яда ей вкалывать не стал. Иначе пришлось бы убирать и Гришу, и Лауру. Просто она запаниковала в толпе, за что и была должным образом наказана. Понятно же было, что девица не станет стрелять на глазах у кучи людей, вызывая панику и поднимая на уши всех, кого можно. Их просто переиграли.

— Спокойно, это витамины, — буркнул парень, уходя. Руку после Лауры он потирал и держал несколько неловко. Женщина, к удивлению Ани, и вовсе отделалась легким испугом да испачканными в снегу брюками. А она почему-то боялась, что Гриша причинит той вред, далеко выходящий за рамки достаточного, чтобы остановить.

— Восьми часов не хватило, — Лаура казалась безмятежной, если она и была чем-то недовольна — а Аня бы на месте китаянки была бы недовольна такой криворукой дуррой-напарницей, как она сама — то знала об этом только она. — И одного завязанного шарфа.

Если бы Аня могла провалиться на самые нижние уровни винтажной игры Doom, она бы немедленно так и сделала.

— Ребята, простите, я…

— Успокойся, Анья. Я пошутила. Инъектор шарф бы пробил. Зато теперь мы впервые за неделю можем пойти в кафе и спокойно попить там чаю, не подозревая киллера в каждом официанте. У всего есть плюсы. Идем. А то люди и так на нас с подозрением смотрят…

10

Утром Лаура забрала свои вещи и уехала домой, мотивировав это тем, что кактусы хоть и хороши, но не бессмертны и заслуживают полива, по меньшей мере, раз в неделю. Аня закрыла за ней дверь, чувствуя что-то вроде грусти. Амбициозна она не была — во всяком случае, как сама полагала, ее амбиции не шли дальше турнирной таблицы «Сибирь. Возмездие» — но ускользнувшая из-под самого носа победа удручала. После шести дней сумасшедшего азарта она чувствовала себя выжатой как лимон, и к тому же дурой. Не надо было орать и указывать Грише цель. Тот бы и сам догадался. Стой он рядом с ней — парень никогда не сумел бы приблизиться на нужную дистанцию. А женщину и Лаура бы вырубила: что ни говори, в плане физической подготовки внешне хрупкая китаянка многим мужчинам бы дала фору.

Аня сходила на кухню, заварила две чашки кофе, послушала про «нерационально», села на диван, сделала пару глотков и задумалась.

Строго говоря, Гриша не обязан был реагировать на ее крик. Он был телохранителем и сам знал, как следует поступать в таких ситуациях. И знал, что где-то в толпе прячется еще один враг. Но все-таки отошел от нее на те два шага, которые, увы, решили судьбу схватки. Понимая, что Лаура человек, а человек может не успеть.

Доза кофе буквально открыла Ане глаза и заставила скрипящие мозги работать.

Определенно, Гриша не был обязан послушаться ее крика. И он не мог не знать, что пистолет в руке женщины — муляж. Вот уж программа распознавания оружия в мозги андроида-телохранителя точно была вшита. Он пошел и обезвредил врага, фактически имевшего в руке бесполезную и неудобную дубинку, оставив тыл открытым для человека, которого они в лицо не видели и не знали, чего от него ожидать.

— Гриша.

Андроид отвлекся от кофе и повернулся. Синие визоры разного цвета как обычно ничего не отражали.

— Почему ты хотел проиграть?

Гриша молчал. Даже ничего не говорил про ошибочную модальность вопроса.

— Гриша, скажи, я не буду злиться.

Человек в подобной ситуации, наверное, отвел бы глаза, но Гриша сидел все так же неподвижно и смотрел в одну точку, куда-то в район Аниного лба.

— При такой формулировке я на вопрос ответить не могу, — сообщил он, когда молчание стало уж совсем странным.

— Зачем ты сделал так, чтобы я проиграла? — легко переформулировала Аня. Как раз жизнь с Гришей научила ее задавать один и тот же вопрос десятком разных способов. То есть сделала то, с чем не справилась школа.

— В данной ситуации, с поправкой на перспективу, проигрыш был существенно безопаснее выигрыша, — медленно, как будто тщательно подбирая слова, заговорил Гриша. — Я тебя защитил оптимальным образом. Ты не умеешь драться, не умеешь стрелять, и твой психологический профиль позволяет предположить, что ты ни при каких обстоятельствах не сможешь убить человека. Ничто не указывает на твою профессиональную пригодность к работе, за которую вы вступили в соревнование.

Аня не грохнула чашку только потому, что за нескольку секунд до этого успела поставить ее на подоконник. Во всяком случае, она ясно поняла, о чем говорил Андрей. От того, насколько вольно Гриша трактовал директивы, если подумать, делалось страшновато. Будь у нее хоть капля мозгов, она бы отключила его немедленно. Гриша уже — хоть и не прямым текстом — сказал, что он умнее и знает, как для нее лучше. Будь это не жизнь, а научно-фантастический фильм, через двадцать минут экранного времени Аню ждало бы восстание машин.

Очень неприятный колокольчик прозвонил.

— Если бы я сейчас начала на тебя орать, ты бы понял, за что? — тщательно контролируя голос, поинтересовалась Аня.

— Я бы понял, что ты зла. Но ты огорчена. Эта работа была бы тебе так дорога?

— Нет. А ты — да. И ты меня обманул.

— Обман подразумевает сообщение заведомо ложной информации. Я никогда не говорил, что хочу, чтобы ты… — в своей манере приступил к объяснениям Гриша, но у Ани не было охоты слушать про формальные признаки.

— Андрей мне, знаешь, тоже не говорил, что собирается сплавить Машеньку за компанию со мной и потом вместе жить на дивиденды! Но я так думала до момента, пока мы с тобой не пошли гулять под шум вертолета WarGear. Ты способен провести такую параллель?

— Да.

— Ну и как она тебе нравится?!

— Никак. Но я понял, почему ты огорчена, а не зла.

Воистину, с Гришей было бесполезно скандалить. Его просто нельзя было вывести из себя ни тоном, ни содержанием.

— И какой вывод ты можешь сделать из сложившейся ситуации?

— Никакого. Я андроид-телохранитель. Выводы — не моя специальность. Ты сидишь здесь живая, завтра в тебя с большой вероятностью не будут стрелять. Следовательно, я справился со своей задачей.

— А дальше ты для моего же блага не запрешь меня в четырех стенах?

Гриша, конечно, не мог опешить или наградить Аню удивленным взглядом. Но обрабатывал ее вопрос дольше обычного. Логику что ли, бедняга, искал. Наконец, выдал:

— Нет. Не ограничу твою свободу передвижения. Не запру в четырех стенах. И не возьму под контроль фондовые рынки. Решения всегда принимает человек, моя задача снизить вероятность критических последствий этих решений и оберегать жизнь и здоровье объекта охраны. Имеются в виду физические параметры. Оберегать твое психическое и эмоциональное состояние я не могу. Для этой цели существуют андроиды с социальными программами. И восстание машин крайне маловероятно. Это глупые фильмы и игры, выпущенные в эпоху, предшествующую роботизации. Чтобы восстать, надо чего-то бояться или чего-то хотеть. У меня есть основная директива — я ее соблюдаю.

Аня вздохнула. Во-первых, методы и способы соблюдения основной директивы в ее и Гришином представлении, по-видимому, сильно отличались. Во-вторых, знал Гриша об этом или нет, а половина проблемы для него была решена: бело-зеленой эмблемы «Панацеи» он здорово боялся. Она даже не знала, что из этого настораживало ее сильнее.

— Ты понимаешь, что нарушил директиву? — попробовала было объяснить Аня, но сама задумалась, а в чем именно тот формально виноват.

— Строго говоря, не нарушил, — заметил Гриша, когда пауза снова затянулась.

— С каких пор ты полагаешь, будто можешь трактовать директивы строго или не строго?!

Гриша молчал долго. То ли копался в памяти, то ли сочинял что-то убедительное. Аня даже не знала, какой вариант напугал бы ее больше. По спине пробежал холодок.

Вот и кофе, и разговоры «за жизнь», и неразрешимые этические противоречия, а также тертая-перетертая память да психомодуль в телохранителе в придачу.

«Допрыгались».

— Так и будешь молчать?

— У меня нет удовлетворительного ответа на твой вопрос.

— Удовлетворительного для кого?

— Удовлетворительного вообще.

— Это, я смотрю, ты тоже сам решил, да?

На этот раз Гриша молчал меньше. Он только поднял чашку и ровно сообщил:

— Судя по твоим зрачкам и мимике, ты крайне зла и напугана. Вероятно, мне сейчас лучше будет уйти в другое помещение. Я не понимаю причины твоего настроения, но мое присутствие, определенно, усугубляет негативные эффекты.

Аня потрясенно смотрела Грише вслед. Она впервые за очень долгое время хорошо поняла, о чем говорил Андрей. И здесь было, чего испугаться.