Земля, 2318 год

Когда Анна перебралась через высоченный рубец живой изгороди и, отключив флаер-полоски на сандалиях, села в траву, солнце уже стало золотым, а не испепеляющее белым. До вечера было еще далеко, но здесь, среди прохладной тени пышного кустарника, становилось ясно, что через несколько часов стемнеет. И тогда за Анной приедет маршрутный полетный модуль, чтобы забрать ее в лингвистическую академию звездного флота.

Анна откинулась на спину и несколько долгих минут смотрела в небо. Конечно, отсюда не было видно гигантскую космическую станцию, что плывет в космосе, лениво дрейфуя от одной планеты к другой, но Анна знала, что академия именно там.

Она сдала все экзамены на «отлично». Пять лет учебы — и какой-нибудь исследовательский крейсер примет на борт нового корабельного переводчика.

Запах темно-красных плетистых роз усилился, словно кто-то перевел рычажок аромата на максимум. Но Анна знала, что никто не колдовал над пультом управления этим полудиким садом. Вскочив, она приняла боевую стойку: сжатые кулаки выставлены вперед, ноги согнуты — ну, подходи, коварный враг!

— Эй, Лаверн! — прокричала она. — Выходи! Я знаю, что ты тут!

Раздался негромкий мелодичный смех, и гроздья роз раздвинулись, выпуская молодого человека. Высокий, изящный, одетый в простую рубашку и узкие брюки, он выглядел, словно модель с экрана визора.

Как же Анна его ненавидела!

— Что тебе нужно? — сухо спросила она, придавая лицу такое выражение, от которого ее давний враг должен был удрать неведомо куда. Но Лаверн со своей обычной грацией танцора и фехтовальщика преодолел небольшое расстояние между Анной и кустарником — девушка ткнула кулачком в направлении мерзавца, но вполне предсказуемо поразила лишь пустоту.

— Что тебе… — начала было она, но Лаверн тотчас же заключил ее в объятия ленивым непринужденным движением, и через пару секунд Анна уже кружилась в вальсе по лужайке.

— А что мне? — Лаверн одарил девушку очаровательной улыбкой. — А мне нравится тебя мучить.

С этими словами он крепко прижал Анну к себе и поцеловал ее в губы. Девушка замычала, стукнула его по плечу, но Лаверн, похоже, не заметил этого.

— Зараза! — воскликнула Анна, когда Лаверн оторвался от нее. Тот засмеялся и произнес:

— Да брось ты! Неужели тебе не нравится?

— Ненавижу! — прокричала Анна, отлично понимая, что ее крика не услышат.

— Даже сейчас? — Лаверн осторожно взял ее лицо в ладони и быстро поцеловал в висок, переносицу и кончик носа. Анна презрительно фыркнула, дернулась, пытаясь освободиться.

— Ненавижу фейери, — мрачно сказала она. Лаверн усмехнулся и произнес:

— Я последний фейери. И я не виноват, что ты решила разбить сад на моих холмах, срубила мою ольху и насадила эти ужасные розы. Как тебя не наказывать, несносная девчонка?

На шестнадцать лет отец подарил Анне большой участок земли — девушка любила возиться с цветами и деревьями и, получив такой роскошный подарок, буквально прыгала от счастья. Кто бы мог подумать, что заброшенная земля обитаема, принадлежит существу, называющему себя последним королем фейери, и это существо очень сильно разгневано тем, что Анна принялась хозяйничать в его владениях. Обустроенный новейшими программами сад одичал почти мгновенно, Лаверн пакостил Анне изо всех сил своей обидчивой души, а затем решил, что мелкими гадостями не обойдется, и их отношения постепенно превратились в такую вот нарочитую войну.

Сперва Анна хотела рассказать отцу, что на подаренных землях обитает существо из пятого измерения, но потом подумала и не стала. Лаверн ей… она долго не могла подобрать нужного слова, а потом еще дольше не могла примириться с правдой — но Лаверн ей нравился, и нравились его остроты и ядовитые уколы. Это пришло не сразу, и Анна до сих пор предпочитала прятать правду под слоем неприязни. Ведь не признаешься, что фейери — единственное живое существо, которое тобой интересуется.

Мать умерла, когда Анне было полтора года. Отец был постоянно занят в дипкорпусе, а со школьными подругами Анна обсуждала модные коллекции и молодых смазливых актеров, не больше. Лаверн задавал Анне вопросы о ней самой, и это было необычно и притягательно.

Иногда Анна думала, что фейери относится к ней, как к кошке, прибившейся к его дому. Обнимает, гладит, ласкает и таскает за хвост, если захочет. Конечно, Лаверн раздражал ее — но сейчас Анна вдруг подумала, что ей будет не хватать этого невыносимого типа.

— Наказывать? Меня? Это моя земля, вообще-то… — сказала она, но ее голос прозвучал не слишком убедительно.

Лаверн завел глаза к небу.

— Твоя земля? Невозможная девчонка! Вот тебе!

Фейери хлопнул в ладоши, и розовые кусты пришли в движение, зашевелились, выбрасывая новые и новые плети гибких стеблей. Несколько мгновений — и Анна была заключена в клетку из розового куста, а Лаверн довольно захохотал.

— Ну вот! Выберись, попробуй! «Моя земля»… Дивный народ жил здесь, когда твои предки еще скакали по деревьям.

Анна села на траву и, обхватив руками колени, уставилась на фейери — его невероятно забавляла вся ситуация с пленением девушки. В другой день Анна уже кричала бы от злости, но сейчас все это почему-то показалось ей милым. Милым и трогательным. Сегодня она улетает, и детство с юностью останутся далеко позади.

Во взрослой жизни не бывает фейери. Вот и хорошо.

— А ты их видел? Моих предков?

— Видел, — кивнул Лаверн, привалившись к живым розовым прутьям. — Волосатые лохматые обезьяны. Они мне не мешали. Было даже весело.

— Я уезжаю, — сказала Анна и вдруг добавила с такой грустью, которой сама от себя не ожидала: — Тебе больше никто не будет мешать. Прости, что срубила твою ольху.

Лаверн обернулся и некоторое время пристально смотрел на Анну, словно пытался понять, шутит ли она или же говорит серьезно.

— Куда это ты собралась, девчонка? — сварливо осведомился он. Плети роз скользнули в стороны, пропуская фейери в клетку. — Кто тебя отпустит?

— Еду учиться на переводчика. В лингвистическую академию звездного флота. Огромная космическая станция, которая дрейфует по всей Солнечной системе. Так что ты заживешь спокойно.

Лаверн усмехнулся и, сев в траву, крепко обнял Анну. Она вдруг поняла, что фейери очень худой и сильный, и от его тела веет жаром и запахом сухих трав. Раньше она не замечала этого, а теперь вдруг поняла.

— Невыносимое создание, — мягко сказал Лаверн и вновь поцеловал Анну в щеку. — Говорю же тебе: кто тебя отпустит? Пришла, расковыряла мои исконные земли, а теперь собираешься смыться на другую планету?

— Собираюсь, — кивнула Анна. — Буду переводчиком.

— Какие глупости, — фыркнул фейери. — Никуда ты не поедешь без меня. Во сколько вылет?

Анна толкнула Лаверна и вскочила. Неужели он действительно собирается лететь с ней?

— Собираюсь, — ответил фейери на незаданный вопрос. — Ты же меня любишь всей душой, зачахнешь без меня и умрешь. И выкинут тебя в космос, вот так — ффу!

Лаверн дунул на ладонь, и Анна почувствовала, что на голову опустился венок из осенних роз.

— Не смей! — воскликнула она и хлопнула по щиколотке, активируя флаер-полоски. Сейчас они вынесут ее из клетки, надо только глаза закрыть, чтоб не выстегало. — Не смей, зараза!

Лаверн рассмеялся и снова дунул на ладонь. Цветочная клетка опала на землю, и Анна вылетела на свободу.

— До скорой встречи, чудовище! — услышала она насмешливый голос фейери. — Увидимся!

Марс, Новый Ленинград, 2318 год

Когда из гостиной донеслись восторженные вопли и топот, то Лиза недовольно посмотрела на часы: надо же, первый гол забили всего через полчаса. Она не успела позлорадствовать по поводу футболистов, у которых ноги растут не с той стороны — отец и дядька заорали хором:

— Лизка! Пива принеси!

Она сунулась в большую холодильную камеру, вынула упаковку из дюжины бутылок и, подумав, добавила ледяные ломтики лосося. Когда шел чемпионат системы по футболу, то отец и дядька становились натуральными психами — пили пиво, горланили кричалки и забывали о хозяйстве и делах, интересуясь только «Ленинградским темным» и чем его закусить.

Пива было в достатке. Закусок — тоже.

— В небе звездочка горит — это наш родной «Зенит»! — летел из гостиной согласный рев двух глоток. — Если ты «Зениту» рад — значит, ты мне друг и брат!

Хозяйством занималась Лиза — не только во время чемпионата, всегда. Она кормила худосочных коров, засыпала корм свиньям, убирала за животными грязь и возилась в огороде. Работы хватало. Те фермеры, которые побогаче, покупали роботов и лишь нажимали на кнопки, сидя дома, но отец считал, что это блажь. Зачем тратить деньги, когда есть дочь?

В один прекрасный день мать плюнула на все и уехала в Новый Амстердам. Теперь к рассуждениям о том, что место бабы на кухне, добавились и разговоры о том, что все бабы шлюхи. То, что мать не раз и не два получала тумаки и затрещины — просто потому, что «бесила своим постным видом» — к делу не относилось.

— Вот, — хмуро сказала Лиза, внося в гостиную пиво и рыбу. Хотела добавить что-то по поводу клятых алкашей, но не стала.

Сейчас надо было выглядеть тихой и послушной, чтоб ничто не помешало выполнению ее плана.

— Свиньям корма задала? — осведомился отец, даже не глядя в сторону Лизы. Его сейчас интересовали бело-голубые фигурки на поле. Сегодня «Зенит-Нова» играл со своим вечным соперником, клубом «Тринада» с Ганимеда.

— Задала, — негромко ответила Лиза, и отец тотчас же заорал: — Да куда ж ты пасуешь-то?!

— Понакупили уродов, — поддакнул дядька. Разговоры о том, что за «Зенит-Нову» играет слишком много покупных легионеров из системы Жука, были в доме Аварцевых в порядке вещей.

— У Карапетянов корова отелилась, — подала голос Лиза. — Я схожу посмотрю.

— Ага, валяй, — ответил отец, не отрываясь от экрана.

Лиза бесшумно выскользнула из гостиной и, вернувшись на кухню, позволила себе вздохнуть с облегчением. Все шло по плану. Сейчас она возьмет сумку, в которую уже уложены документы и деньги, и выйдет из дому.

Верная подруга Лелька уже ждет. Лиза носила к ней свои вещи в течение трех недель. По одной, по две, чтоб никто не заметил. Сертификат о сдаче экзаменов тоже хранился у Лельки. Если б отец его увидел — прибил бы. Он считал, что место бабы — на кухне и на ферме, а никак не в академии.

Лиза сдавала экзамены, притворяясь, что ездит в город на ветеринарные курсы. Это отец одобрил: раз уж баба занимается хозяйством, то пусть везет его, как надо. Лелька нарисовала в планшете поддельный сертификат, и отец остался доволен. Подделки он, разумеется, не заподозрил…

Из гостиной вновь послышались вопли, на этот раз разочарованные. «Тринада» забила гол.

— И хрен с вами, — прошептала Лиза и, перебросив сумку через плечо, выбежала из дома. Несколько минут через двор и участок — и ферма осталась позади. Лиза обернулась и окинула прощальным взглядом низенький дом с антеннами на крыше, хозяйственные постройки и деревья в саду — нет, она точно не будет скучать по всему этому.

Лелька, умница, уже все приготовила. Ее родители придерживались другого мнения по поводу обучения девочек, так что Лелька спокойно сдала экзамены и поступила в Новоленинградский политехнический. Она упаковала вещи Лизы в глубокодонную сумку — с виду маленький клатч, который вмещал в себя больше центнера — протянула ее подруге и сказала:

— Пиши, ладно?

Лиза кивнула и вдруг шмыгнула носом. Вот с Лелькой ей не хотелось прощаться. Подруга предлагала поступать вместе, но Лиза понимала, что в политехническом отец ее обязательно достанет. Достанет и вернет на ферму, к коровам и свиньям. А гигантская космическая станция, на которой расположена академия, улетит к Ганимеду, забрав студентов.

И ничего больше не будет. Ни пространных рассуждений о том, что все бабы дуры и шлюхи, что дальше кухни им выходить не положено, а голова нужна только затем, чтоб воду не пить из ведра, когда полы моешь…

Не будет. Лиза станет человеком, а не вещью.

— Напишу, — ответила Лиза. — Лелька, спасибо тебе. И ты это… не забывай меня.

Лелька расплакалась и крепко обняла подругу. Так они и стояли на подъездной дорожке, пока откуда-то сзади не донеслось чириканье маршрутного полетного модуля.

***

— Мать же вашу перемать… — с чувством вымолвил Аберфорт Браун, декан факультета лингвистики и перевода. — Да провалиться бы этому всему, уволюсь и уеду.

Андрей Петрович Филин, заместитель декана Брауна, понимающе покачал головой. Ему тоже хотелось послать все к известной матери, забрать документы и зарплату и улететь куда-нибудь на Клостонский рай, лежать на пляже и тискать податливых туземок.

— Невозможно работать, — произнес он. — Невозможно.

— Чем они думают? — Аберфорт говорил вроде бы спокойно, но Филин прекрасно знал: когда у декана начинают краснеть кончики второй пары ушей, жди беды. Декан Браун был родом из лунных аксолотлей — в принципе, они были спокойными и флегматичными, но стоило им разогнаться, и с чистой совестью можно было выносить святых.

— Задницей, вестимо, — буркнул Филин. Декан и заместитель были давними друзьями и в приватном разговоре могли позволить себе называть вещи своими именами.

— Послезавтра начало занятий. Сегодня мы собираем студентов и отправляемся на первую базу. И нам нужен полный комплект преподавателей, — произнес Аберфорт, загибая коротенькие пальцы на пухлых лапках, покрытых розовым пухом. — И у нас нет псионика! Потому что Эвга положила заявление и была такова. И где я сейчас его возьму? Пресвятые яйца, где!

— Не кипятись, — начал Филин. — Министерство возложило подбор сотрудников на нас — ну и давай перенесем эту должность на андроидов! Делать-то все равно нечего, через три часа отправка.

Отсюда, с наблюдательного балкона над холлом, были видны первокурсники, которые входили через шлюзы прибытия, испуганно озирались и постепенно сбивались в кучки, находя приятелей. Все как обычно. Филин прищурился: надо же, парочка драков. Разрешили-таки рептилии обучаться своим детям.

— Пфф! На андроидов! — фыркнул Аберфорт. — Ты еще предложи роботов-уборщиков! Ну а что? Пол помоют, заодно и нервы первокурсникам протрут, делов-то… — аксолотль вздохнул и сказал: — Андрюха, ты не представляешь, как меня все это бесит.

— Представляю, — понимающе кивнул Филин и, всмотревшись в очередную партию прибывших, сказал: — Посмотри-ка вон на того, длинного. Это кто?

Аберфорт некоторое время всматривался в изящного молодого человека в черном, а затем произнес:

— Да бог его маму ведает… Не студент, это точно.

Человек в черном сориентировался почти сразу: скользнув взглядом по холлу, он увидел прозрачную пулю лифта и через несколько мгновений уже стоял на балконе. Филин и Аберфорт посмотрели на него с одинаковым недоумевающим выражением, и пришелец поспешил отдать им поклон и немедленно представился:

— Декан Браун, заместитель Филин — меня зовут Лаверн Фро. Эвга сообщила в министерстве о том, что увольняется, и если вы еще не наняли специалиста по псионике, то я готов приступить к выполнению своих обязанностей.

Филин и Аберфорт подумали примерно одно и то же, конечно, с разницей менталитетов: «Слава богу!» и «Пресвятые яйца, неужели!». Аберфорт протянул Лаверну Фро правую лапку и, обменявшись рукопожатием, произнес:

— Очень, очень рад. Позвольте документы?

— Разумеется! — Лаверн одарил декана белозубой улыбкой и извлек из своего щегольского портфельчика тонкую пластинку. Аксолотль дотронулся до нее, и на пластинке появился текст.

Филин понял, что в академию прибыла важная особа: кончики ушей Аберфорта дрогнули. Покосившись на пластинку, Филин увидел степени и дипломы таких университетов, что и сам ощутил невольный трепет.

— О, прекрасно! — вернув документы Лаверну, Аберфорт указал в сторону коридора и объяснил: — Пятый этаж, налево от лифта — преподавательские каюты. Эвга занимала шестую и восьмую, так что можете обустраиваться там.

— С удовольствием! — Лаверн вновь ослепительно улыбнулся и пошел к лифту. Двигался он легко и плавно, словно танцевал под одному ему слышимую мелодию.

Почему-то Филину показалось, что в воздухе повеяло тонким запахом осенних цветов, который зовет к холмам с седеющей травой. Холмы прячут свои тайны, но до наступления холодов и первых заморозков на них можно танцевать, не опасаясь, что мертвые обитатели темных земель схватят за ногу…

Филин помотал головой, и наваждение исчезло.

— Слава мать небесная, — с чувством произнес Аберфорт. — Повезло, Андрюха.

После того, как последний маршрутный модуль высадил завершающую группу студентов, в холле появились старшекурсники с зелеными маячками на рукавах. Эти ребята всем своим видом показывали превосходство над первачьем, и Анне это не понравилось. Загорелая девушка, сидевшая рядом, тоже скорчила гримаску.

— Первокурсники, внимание! — высокий светловолосый юноша с маячком поднял руку, привлекая к себе взгляды вновь прибывших. — Сейчас на ваших посадочных талонах появятся номера комнат и палуб. Меня зовут Сергей, я староста палубы номер два. Проверьте номера и подойдите ко мне.

В холле стало шумно — первокурсники сверяли номера. Кто-то радовался тому, что оказался в одном блоке с новым товарищем, кто-то, напротив, огорчался. Увидев цифры 2 и 9, вспыхнувшие на посадочном талоне, Анна взяла сумку и подошла к Сергею. Загорелая сжала талон в кулаке и потянулась за ней. Девушка не слишком-то нравилась Анне. Простецкое круглое лицо, выцветшие на солнце волосы, грубая кожа рук — наверняка, селянка, которая всю жизнь крутила хвосты коровам. Что она, интересно, забыла в академии?

У селянки, между прочим, был очень дорогой глубокодонный клатч. Должно быть, всю свою ферму сюда привезла.

Группа, которая собралась возле Сергея, получилась очень разномастой. Здесь были и земляне, и бледнокожие ребята со спутников Юпитера, и даже двое рептилоидов, которые нервно озирались по сторонам, не выпуская из когтистых лап какие-то амулеты. Дождавшись, когда одна из собранных групп отошла к лифтам, Сергей окинул взглядом своих подопечных и сказал:

— Итак, как я уже говорил. Меня зовут Сергей, я староста вашей палубы. Все проблемы, которые будут появляться, вам предстоит решить вначале со мной, а уже потом с куратором. Сейчас мы все пойдем заселяться, через час станция отправится в полет. Занятия по традиции начнутся завтра, первого сентября. Утром я вас соберу в главном зале палубы, и мы пойдем на торжественное собрание. Вопросы?

Пока вопросов не было. Сергей кивнул и повел свою группу к лифтам.

К неудовольствию Анны ее и загорелую блондинку распределили в один блок. После того, как за ними с легким шипением закрылись двери, блондинка негромко, но твердо сказала:

— Меня зовут Лиза. И я не люблю, когда на меня так таращатся.

Анна сразу же стушевалась. Она испытывала неприязнь и страх к тем, кто сразу же шел в атаку. В семье потомственных дипломатов было принято обставлять все свои действия самыми деликатными фразами.

— Я не таращусь… — промолвила Анна. — Даже не думала.

Блондинка бросила свой клатч на одну из кроватей, села и принялась доставать свои пожитки, прямо скажем, скудные. Кружка из необожженного стекла, фотография в деревянной рамке — какая-то круглолицая женщина с ребенком — и сверток, который оказался широкой пижамой в крупную красную клетку.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась Лиза.

— Анна, — негромко откликнулась Анна и опустилась на соседнюю кровать. И что, вот с этой деревенщиной придется делить одну комнату, вместе делать уроки, возможно, сидеть на занятиях за одним столом?

Анна растерялась.

— Kiih’ammah’ascheree vit’hoo aven’h’vee, — вдруг произнесла Лиза на драко-лингве без малейших следов акцента. «Не такая уж я деревенщина», — автоматически перевела Анна и сказала:

— Откуда ты знаешь драко-лингву? Ну… настолько хорошо?

Лиза улыбнулась краем рта и принялась расстегивать рубашку. Рубашка выглядела так, словно в ней работали в поле. Причем несколько часов назад.

— Выучила, — сказала она. — Сама, в Сети есть ролики. И я не деревенщина.

— Я так не думаю.

— А тогда и нечего нос воротить.

— Да не ворочу я нос! — обиженно воскликнула Анна. Как сказал бы отец, это был ее первый социальный конфликт из-за классового неравенства, и Анна в нем проигрывала.

Лиза скептически посмотрела на соседку, потом стянула рубашку и нырнула в пижамную кофту. Девушка была стройной, но за этой стройностью была сила, а не хрупкое изящество, как у Анны.

— У нас, я так понимаю, сегодня занятий нет? — спросила Лиза, решив перевести разговор в другую плоскость. Анна отрицательно покачала головой.

— Тогда чего тут киснуть? — улыбнулась Лиза и предложила: — Пошли знакомиться с братьями по разуму.

Конечно, вот так сразу они никуда не пошли. Колючка — Лиза наделила Анну именно таким прозвищем — предложила сначала распаковать вещи и привести себя в порядок после полета, и Лиза признала ее правоту. Она не видела никакой обиды в том, чтобы согласиться с тем, кто мыслит в верном направлении — даже если этот кто-то не слишком приятен.

В конце концов, она прилетела сюда, в чем была. От одежды до сих пор пахло фермой, и вряд ли Лиза сумеет быстро найти друзей в таком виде.

Их блок выглядел очень современно и очень просто. Две кровати, застеленные белыми покрывалами, большой стол, книжный шкаф, в котором уже стояли учебники и тетради, да серебристый блок питания, если будет лень идти в столовую — вот и вся обстановка. Нажатие на приборную панель открывало дверь в санузел; после того, как вещи заняли свое место в стенной нише, Лиза отправилась в душ.

«Может, Колючка и не такая плохая, как показалась сначала, — думала Лиза, старательно натирая себя мочалкой. — Как там древние говорят, худой мир лучше доброй ссоры?»

Она подумала, что отец наверняка уже обнаружил ее исчезновение и поставил на уши весь поселок. Конечно, он в ярости: сбежала ценная работница. Отец не горел желанием самостоятельно убирать за собой и ухаживать за животными и огородом. Со временем, конечно, выяснится, что Лиза улетела учиться — да что там выяснять-то, полиция просто снимет данные с камер наблюдения — но ее уже не достанут.

Это радовало. Ради свободы можно потерпеть и постную физиономию Колючки.

Когда Лиза вышла из душа, то обнаружила, что в их блоке появился гость. Высокий, стройный, наполненный каким-то звонким очарованием, этот молодой мужчина был явно из тех, кого отец и дядька Лизы именовали очень четко и очень матерно, имея в виду склонность к однополой любви. Но Лизу удивил не сам гость, а Колючка. Растерянная, утратившая весь свой благородный гонор, девушка сидела на кровати и смотрела на красавчика так, словно он только что зарезал всю ее семью.

— О, это твоя новая подруга? — гость ослепительно улыбнулся, плавным шагом приблизился к Лизе и, осторожно поддев ее подбородок тонкими прохладными пальцами, заглянул ей в лицо. — Такая же несносная девчонка?

От гостя пахло ягодами. Замерзшими ягодами красноречника, покрытыми инеем — сорви ее с ветки, брось в рот и разгрызи: она брызнет ледяным соком, напоминанием о лете и признанием царства зимы.

Когда-то мама учила Лизу правильно выбирать красноречник. Если на боку темное пятнышко — бери. Ягода спелая.

На прикосновение Лиза отреагировала молниеносно. Деревенские парни, пытавшиеся зажать ее в углу, быстро раскаивались в содеянном и уходили бочком, лелея вывихнутые руки. Несколько быстрых движений — и гость уже летит в стену, прижимая к груди правую руку и бормоча забористые ругательства на незнакомом языке.

— Грабки-то прибери, — посоветовала Лиза, едва успев подхватить падающее полотенце. Не хватало еще сиськами сверкать для нахала.

— Несносная… девчонка, — повторил незнакомец, и его глаза гневно сверкнули. Почему-то Лизе представилось жаркое лето, иссиня-черная туча, подсвеченная солнцем, и молния, бьющая в вершину холма. Выпрямившись, гость посмотрел на Анну и произнес: — Приятного вечера, еще увидимся.

Колючка ничего не ответила.

Когда он, по-прежнему сдавленно ругаясь сквозь зубы, вышел из блока, то Колючка упала на кровать и расплакалась. Это было совершенно неожиданно и выглядело ну очень неправильно. Лиза быстро затянула полотенце потуже, села рядом с плачущей соседкой и заботливо погладила ее по плечу.

— Ну все, все. Ушел он. Чего хотел-то?

— Это Лаверн, — всхлипнула Анна. — Я думала, он остался на Земле. А он… тут. Он теперь наш псионик.

— Елки-палки… — растерянно выдохнула Лиза. Недурно так учеба начинается, с вывихнутой руки преподавателя. — Кажется, я крепко влипла, да?

— Мы все влипли… — промолвила Анна. — Он ведь фейери.

— Кто? — изумленно переспросила Лиза. Она, конечно, читала сказки о земных хозяевах лесов и вод, но на то они и сказки, чтоб в них не верить и забывать, закрыв книгу. — Фейери? Это же сказочный персонаж!

— Не совсем, — Анна шмыгнула носом, провела ладонями по лицу, стирая слезы, и села на кровати. — Фейери это существа из пятого измерения. Вполне себе реальные. Мне отец землю подарил под сад, а оказалось, что Лаверн там живет. Что это его земля.

Лиза не сдержала усмешки.

— И что, он занервничал? — предположила она.

— Еще как, — вздохнула Анна. — Мне кажется, он меня воспринимает, как домашнего питомца. Я не верила, что он доберется сюда.

Лиза покачала головой. Чудные дела творятся!

— Похоже, вы любите друг друга, — уверенно сказала она. В таких вещах Лиза никогда не ошибалась — да тут никто бы не ошибся. Когда люди смотрят друг на друга так, как смотрели эти двое, то ясно, что тут замешаны высокие отношения.

— Что? — гневно вскинулась Анна. — Любим? Как ты могла такое подумать!

Лиза жестом миротворца выставила руки вперед и ответила:

— Да ладно, не кипятись ты. Подумаешь, смотрите друг на друга, как кот на сало.

В следующий миг в Лизу уже летела подушка, и девушка снова удостоверилась в своей правоте.

Главный зал палубы был заполнен народом. Первокурсники выделялись среди остальных нарочито бодрым видом, за которым они пытались скрыть смущение. Ребята со второго и третьего курсов держались важно, к «малышне» относились снисходительно и всячески подчеркивали то, что уже успели повидать разные виды. Четвертый и пятый курс проходили практику в Федерации каолингов и должны были приехать в академию только через три месяца, в начале универсальной зимы.

Анна и Лиза взяли по бокалу безалкогольного грога в импровизированном баре, и Лиза, сделав пару глотков, заметила:

— Вон наш староста. Пойдем, познакомимся поближе?

Анна согласно качнула головой. Будучи достаточно робкой по натуре, она никогда не подошла бы к парню просто так — компания обычно придавала ей смелости. Вот и теперь она шагнула за Лизой к старосте: бойкая селянка одарила молодого человека самой очаровательной улыбкой и непринужденно сказала:

— Привет, я Лиза, это Анна. Мы твои новые подопечные.

— Привет, девчата, — Сергей дружески приобнял девушек за плечи и поинтересовался: — Ты с Марса, да?

— Так точно, — бодро отсалютовала Лиза. Проходящий рептилоид посмотрел на нее со странной смесью похоти и страха. Наверно, думал, что с ней сделать: съесть или утащить в койку.

— А ты? — Сергей обернулся к Анне. — Землянка, да?

— Землянка, — улыбнулась Анна. — А что, такая бледная кожа?

— Я бы сказал, аристократически бледная, — подмигнул ей Сергей и, вынув из кармана плоскую флягу, уронил несколько капель коньяка в грог Анны. — Добавим ей румянца?

Анна почти беспомощно посмотрела в сторону Лизы — та поймала ее жалобный взгляд и утвердительно кивнула. Вздохнув, Анна поднесла бокал к губам и обнаружила, что вкус грога совсем не изменился.

— А старостам положено спаивать первокурсников? — поинтересовалась она, всеми силами делая вид, что шутит. Сергей снова улыбнулся и ответил:

— Это не просто три капли коньяка, дорогая землянка. Это…

Он так и не договорил: Лиза ойкнула и скрылась за спиной старосты, негромко вскрикнув:

— Ох, спрячьте меня!

Анна посмотрела в сторону дверей и тоже захотела спрятаться куда-нибудь: в главный зал палубы вошел Лаверн. Он уже успел сменить черный костюм на щегольской пиджак цвета фуксии, белоснежную рубашку и такие же белые брюки, и Анна услышала, как кто-то из девушек издал томный вздох. Сергей обернулся к Лизе и поинтересовался:

— А что случилось-то?

— Да так… — отмахнулась Лиза, — я ему чуть руку не вывихнула.

Сергей так и ахнул.

— Ты? Преподавателю?

— Я, — мрачно ответила Лиза. — Преподавателю. Ай!

Лаверн, который вроде бы только что улыбался очаровательной рыжеволосой барышне возле входа, неожиданно возник за спиной Лизы и взял ее под руку. Девушка вздрогнула, попробовала вырваться, но почти сразу же поняла бесполезность попытки. Сергей тотчас же принял важный и строгий вид.

— Добрый вечер, господин Фро, — важно сказал староста. Лаверн бросил на него заинтересованный взгляд, и Анна почувствовала, что в воздухе отчетливо запахло малиной. Переспевшей малиной в самой глубине зарослей.

— Добрый вечер, — очень официально откликнулся фейери. — Как знакомство с вновь прибывшими? Спиртное на борт не пронесли?

Лицо Сергея дрогнуло, словно он боролся с желанием выпрямиться во фрунт.

— Нет, не пронесли, — ответил он. — Я все проверил лично.

Лаверн одобрительно похлопал его по плечу.

— Замечательно, просто замечательно, — улыбка фейери стала настолько милой и дружелюбной, что Анне захотелось убежать, куда подальше.

На ее счастье в этот миг кто-то включил музыку, и Анна, неожиданно для самой себя, схватила Сергея за руку и повела танцевать. Молодой человек не отказался — видимо, ему тоже не хотелось оставаться в компании нового преподавателя.

Лиза тяжело вздохнула и обернулась к Лаверну.

— Может, все-таки выпустите меня? — устало поинтересовалась она.

— Ни за что, — фейери непринужденно заключил Лизу в объятия, и вскоре они уже кружились в танце. — Сперва расскажи, девчонка, почему от тебя так пахнет.

Лиза не умела танцевать — на ферме не до плясок, надо делами заниматься, а не хвостом вертеть — но сейчас она плыла по залу с легкостью лепестка, подхваченного ветром. Собственное тело ей больше не принадлежало: Лиза чувствовала себя невесомой и свободной. Студенты расступились, освободив место для их пары, из акустических панелей лилась невероятно красивая музыка, и на какой-то миг Лизе сделалось страшно.

Она больше не принадлежала себе. Это напугало ее чуть ли не до обморока.

— Ничем от меня не пахнет, — прошептала она, пытаясь поставить наглеца на место и понимая, что этого не произойдет. Фейери рассмеялся ей на ухо.

— Пахнет низким далеким солнцем, — сказал он. — Травой, которую вытоптал скот. Мелкими цветами в палисаде. Что это за место, девчонка?

— Марс, — ответила Лиза, и в это время музыка оборвалась, а вместе с ней пропало и наваждение. А фейери усмехнулся и сказал:

— Не Марс. Земля. На три века назад.

Лиза побледнела и отшатнулась от него, но фейери по-прежнему держал ее в объятиях. А люди на палубе застыли, словно время замерло.

— Откуда вы знаете? — растерянно выдохнула Лиза.

— Я вижу, — ответил Лаверн. — Я здесь, я везде, я всегда. Далеко же ты от дома, попаданка.