МОСКВА
«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»
1991
Литературная судьба М. С. Петровых сложилась нелегко. При жизни она была известна прежде всего как великолепный переводчик и, хотя ее стихами восхищались А. Ахматова, Б. Пастернак, О. Мандельштам, в свет вышла всего одна книга ее стихов «Дальнее дерево». Посмертные издания мгновенно разошлись.
Лирика М. Петровых исполнена драматизма, раскрывает характер сильный и нежный.
О МАРИИ ПЕТРОВЫХ
Неловко разговор о русском поэте начинать с его переводов, и все же приведу один — и не потому, что считаю его лучшим. Печать личности Марии Сергеевны Петровых, при сознательном и полном подчинении подлиннику, лежит на многих ее переводах, но в этом, мне кажется, проступило и что-то биографическое.
Этот притягательный образ — заброшенного тайника — возникает при мысли о Марии Сергеевне как метафора ее судьбы, литературной и не литературной (по крайней мере в ту пору, когда мне посчастливилось узнать ее, — в конце 60-х, еще до выхода ее прижизненной книги).
Хозяева действительно не подозревали либо, заметив, принимали за что-то другое. Поэзия Марин Петровых тогда существовала как-то замурованно — не явно и не подпольно, а в ином, четвертом измерении, доступном лишь для считанных друзей. Вообще друзей было много, и, наверно, очень разных, но те, кого я знал, действительно были людьми бродяжьего склада, вольными и неприкаянными, менее всего благополучными, нередко обреченными. Одни становились изгоями, другие — изгнанниками или гибли. Погиб Анатолий Якобсон, любимый ученик и человек для Марии Сергеевны родной. Он был последним в ее долгом поминальном списке. Через год не стало и Марии Сергеевны.
В ее прижизненную книгу вошло далеко не все, а после нее Мария Сергеевна за десять лет не напечатала ни строки. Неизвестные стихи прозвучали на вечерах ее памяти, но очень немногие. И нельзя сказать, что сегодня все обстоит иначе. Еще не все ее стихи дошли до поэтов, о широком читателе не говорю.
Однако не я один помню первое впечатление от той давней, ереванской книги: это немногое — классика. Уже классика, хотя и типографская краска еще не просохла. Звучит восторженно, но время подтвердило трезвость оценки. У стихов, которые не слишком уклюже называют «классическими» и которые проще бы назвать настоящими или живорожденными, есть общая природная черта. Они живут и меняются для нас. Это не плоская поверхность, которая блестит или тускнеет — и только. Они растут как деревья, и всякий раз их видишь по-новому и, хочется думать, зорче.
Сегодня я читаю стихи Марии Петровых иначе, чем десять или двадцать лет назад. Отчасти потому, что меняюсь сам; отчасти потому, что до сих пор еще не знаю всего ею созданного, Но прежде всего — потому, что это стихи живорожденные.
Мне кажется, внутренний строй поэзии Петровых — мелодический, одноголосый. Может быть, близкий русской песне и народным плачам. И есть мелодические повторы, которые возникают в ее стихах, исчезают и возвращаются как вариации. Они настойчивы, но не сразу узнаются. Иногда ловлю себя на том, что прежде для меня разрозненные или невнятные звуки складываются в мелодию настолько новую, что невольно спрашиваешь — да верно ли слышал тон? Может быть, и верно, но дело в том, что мелодия — не отдельное стихотворение, не его рисунок. Она проходит через всю жизнь поэта.
Такими разрозненными нотами для меня долго были рассыпанные по стихам Петровых понятия, для нее ключевые, — правда, несвобода, немота, речь. Возможно, ясность почерка притупляла читательское зрение. Мария Сергеевна не любила недомолвок. Мне кажется, она не признавала за собой права ни на поэтические заблуждения, ни на поэтические блуждания, тем более — на их демонстрацию. Думаю, даже не доверяла их бумаге.
Однажды в разговоре о чьих-то стихах — помнится, нехитрых, но для интересности запутанных — Мария Сергеевна обронила:
— Я все-таки люблю, когда пишут прямо.
Такую мысль не сразу принимаешь, поскольку не сразу понимаешь. Что значит прямо? Понятно? Но Хлебников прав: «Вывески понятны, но это не поэзия…»
Говорилось, конечно, о другом. Пастернак называл это «прямым назначением речи»: «Настойчивость сказанного, безусловность, нешуточность».
У Марии Петровых не часто звучат поэтические обеты. Вот один из них:
И другие такты той же мелодии:
И, наконец, законченная мелодическая фраза:
Трудна всерьез, настолько, что даже говорить о ней без тени дидактики, взывать к ней без тени ханжества трудно и дано немногим,
Мне кажется, эти стихи созвучны убежденности Пастернака: «Неумение найти и сказать правду — недостаток, которого никаким умением говорить неправду не покрыть». Это написано в 1922 году, когда провинциальная девочка Мария Петровых вряд ли подозревала о существовании поэта, который станет для нее одним из любимейших. Но по мере того как она взрослела, найти правду делалось все трудней, а сказать ее — все опаснее.
Есть у Петровых стихотворение: «Одно мне хочется сказать поэтам: «Умейте домолчаться до стихов». Дидактика, правда, редко достигает цели, да и мало кто следует добрым советам. Но стихотворение звучит как разговор с собой и по-своему высветляет молчаливый путь Петровых, ее особую судьбу.
А вот голос уже самой судьбы:
Вспомним, что молодость Петровых и расцвет сил пришлись на 30-е годы, потом была война — годы горя, общности и надежд, и снова все повернулось по-старому, «А время шло, и старилось, и глохло…» Одна из личных драм, запечатленных в поэзии Петровых, — это драма художника.
Здесь не хотелось бы упрощать и политизировать. Мне, повторяю, кажется, что природа поэзии Петровых — мелодическая и стихи, как песня, рассказывают не событие, а судьбу. Думаю, отношения Петровых с миром вообще строились на разных уровнях. Была действительность высшего порядка — искупление, страдание, душа. Не душевность, а душа, тяжкий и грозный дар, который огромней ранимого и смертного человеческого сердца и требует человека целиком: ввериться ей — самоотречение, изменить — самоубийство. И стихи об этом -
полны магической силы.
Или, казалось бы, совсем другое. Помню, как однажды у Марии Сергеевны тоскливо вырвалось:
— Господи, как же хочется дождя! Нет и нет… Не будет урожая!
Так странно это прозвучало душным московским вечером, на московском дворе. Где он, урожай? Кругом асфальт, не то что земли — даже пыли нет. «А там, во глубине России..» — для нее это «там» было реальностью, смыслом, бытием.
И была реальность уже другого порядка, двусмысленная. Помнится, когда американцы долетели и Армстронг прыгал по Луне, у меня, как и у многих, сердце тоже подпрыгнуло — се человек! А Мария Сергеевна грустно сказала:
— Вот и Луну осквернили…
Кому-то покажется забавным, но сказано, боюсь, провидчески.
Молчание Марии Петровых, определившее ее творческую судьбу, неоднозначно. В нем можно расслышать и ахматовское:
и тютчевское: «Как сердцу высказать себя?»
Мысль изреченная есть ложь, а ведь искусство, по Пастернаку, — это умение сказать правду. Буквально абзацем выше у него стоит: «Единственное, что в нашей власти, — это суметь не исказить голоса жизни, в нас звучащего».
Не солгать перед жизнью было заботой Марии Петровых в поэзии, да и вне ее. Подолгу и, как мы знаем из ее стихов, мучительно вслушиваясь в свое молчание, она ждала, когда вся ее жизнь скажет за нее. А на много ли откровений хватает одной человеческой жизни? Не на сорок же сборников! Права на иные стихи, не продиктованные судьбой, Мария Петровых за собой не признавала.
Ее слова промыты молчанием, как в старательском лотке, и лишь самые веские остались на дне. Это тютчевское молчание.
Но было и другое — «молчанье горькой родины». Почти еще девочкой Мария Петровых стояла у гроба Есенина. Наверно, то был первый оплаканный ею поэт. Потом она потеряла им счет, поэтам и не поэтам, близким и неведомым.
Поэт не выбирает свое время. Его никто не выбирает, но поэт не мог бы выбрать даже чудом — такого времени нет. При любом «чувстве земной уместности» (выражение Пастернака) поэт везде и всегда — герой не нашего времени. Вспомним еще раз: «Единственное, что в нашей власти, — это суметь не исказить голоса жизни…»
У Марии Петровых это звучит как клятва:
Но ведь поэт и есть голос жизни и, пока она теплится и даже когда агонизирует, обречен звучать.
Это стихотворение 38-го или 39-го года. Уже нет в живых Мандельштама.
Не знаю, все ли стихи тех лет уцелели; надеяться не приходится. Но в них берут начало два сквозных мотива поэзии Петровых — мука немоты и тоска по свободе. И затихнуть им уже не суждено.
И только иногда, в редкие минуты — просвет, даль и «самозабвенный воздух свободы».
Обе темы возникают настойчиво, непроизвольно и часто неожиданно, как обрывок неотступной мелодии, и буквально пронизывают, прошивают стиховую ткань, порой сталкиваясь в неразрешимом, казалось бы, диссонансе.
Ответ беспощаден:
И все же вначале — и это врезается в память — «самозащита немой свободы». Это позднее стихотворение, но в поэзии Петровых «немая свобода» возникает рано — к несчастью, слишком, может быть, рано. Вот стихи 39-го года:
Таков «тихий лиризм» Марии Петровых. «Ни ахматовской кротости, ни цветаевской ярости»…
Может ли свобода быть немой? И надолго ли ее хватает? Одно из поздних стихотворений Марии Петровых — «Немого учат говорить» — завершают строки:
Наверно, только так, «единственным неповторимым сердцем, таинственной единственной душой» и домалчиваются до стихов.
Стихов непритворных и порой настолько непроизвольных, что кажется, будто возникли они без ведома автора — созрев, сами разбили скорлупу и вылетели на свободу.
Анатолий Гелескул
Стихотворения
Стихи тридцатых — семидесятых годов
«Кто дает вам право спрашивать»
25. VIII.35
«Стихов ты хочешь? Вот тебе»
1935
«Помнишь ночь? Мы стоим на крыльце»
1935
«Когда на небо синее»
1937 - 1938
«Без оглядки не ступить ни шагу»
1939
«Есть очень много страшного на свете»
1938–1942
«Когда я склонюсь над твоею кроваткой»
1940
«Вы — невидаль, Вы — злое диво»
1940
«Светло ль ты, солнце, и лучисто ли»
1940
«Ты думаешь, что силою созвучий»
1941
«Не взыщи, мои признанья грубы»
1941
«Проснемся, уснем ли — война, война»
1942
«Завтра день рожденья твоего»
1942
СЕВАСТОПОЛЬ
[ 1942 ] [3]
«Ветер воет, ветер свищет»
1942
«Год, в разлуке прожитый»
1942
АПРЕЛЬ 1942 ГОДА
1942
«Не плачь, не жалуйся, не надо»
1942
«Глубокий, будто темно-золотой»
24/VIII.1942
«Лишь в буре — приют и спасение»
1942
«Я думала, что ненависть — огонь»
29/X1.1942
«Мы смыслом юности влекомы»
[ 1942 ]
«Ревет, и воет, и дымится»
1943
ЧИСТОПОЛЬ
1943, март
«Мы начинали без заглавий»
1943
«Какое уж тут вдохновение, — просто»
1943
НОЧЬ НА 6 АВГУСТА
1943
ПРОЩАНЬЕ
1943
«У меня большое горе»
Июль 1943
«Хоть не лелей, хоть не голубь»
«Не нынче ль на пороге»
«Жил тигренок, числясь в нетях»
8 апр. 1943
«Говорят, от судьбы не уйдешь»
1943
«Но в сердце твоем я была ведь?»
1943
«Молчи, я знаю, знаю, знаю»
1943
ПОЭТУ-ГОРЦУ
1943
ОСЕННИЕ ЛЕСА
1
2
3
1943
«Знаю, что ко мне ты не придешь»
5–6 авг. 1943
«Но разве счастье взять руками голыми?»
17. III. 1945
«Что же это за игра такая?»
1949
«Люби меня. Я тьма кромешная»
«Весна и снег. И непробудный»
«Назначь мне свиданье»
1953, Дубулты
«Новый год тайком, украдкой»
1954/1955
«Зима установилась в марте»
Март 1955
СКАЗКА
15 авг. 1955
«За окном шумит листва густая»
20/VIII 55
«Что ж, если говорить без фальши»
1955
«Не беда, что жизнь ушла»
1955, авг.
НАДПИСЬ НА ПОРТРЕТЕ
(Мадригал)
1956
«Смертный страх перед бумагой белой»
1956
«Какой обильный снегопад в апреле»
1956
«Бредешь в лесу, не думая, что вдруг»
1956
«Дни мелькают — чет и нечет»
1956
«У твоей могилы вечный непокой»
1/VII1 56
«Мы рядом сидим»
4/VIII 56
«Скорей бы эти листья облетели!»
9/VIII 56
«Скажи — как жить мне, как мне жить»
1957
«Не за то ли, что только гроза»
[ 1957 ]
ЧЕРТА ГОРИЗОНТА
1957
«Как жить, когда владеют мной»
[ 1957 ]
«Не от жестокости, из милосердия»
«Ты не становишься воспоминаньем»
15/VIII 57
«Пылает отсвет красноватый»
22/VIII 57
«Кузнечики… А кто они такие?»
Авг. 1957
«В домах московских каждое окно»
6. X.57
СОН НА РАССВЕТЕ
27 дек. 1957 г .
ВСЕОБЩЕЕ
«О, глупомудрый, змеиногубый!»
50-е годы
РАЗМОЛВКА
«За что же изничтожено»
50-е годы
«Развратник, лицемер, ханжа»
«Ты что ни скажешь, то солжешь»
«Ты отнял у меня и свет и воздух»
1958
«Я равна для тебя нулю»
«Постылых «ни гугу»
В МИНУТУ ОТЧАЯНЬЯ
7. VIII 58
«Что ж ты молчишь из года в год?»
«Ты думаешь — правда проста?»
17. VIII 58
ДАЛЬНЕЕ ДЕРЕВО
1959
«К твоей могиле подойду»
17. VIII 1959
«Если говорить всерьез»
22. VIII 1959
«О чем же, о чем, если мир необъятен?»
8. Х 1960
ПЛАЧ КИТЕЖАНКИ
[ Начало 60-х годов ]
«Телу невесело без души»
«Сквозь сон рванешься ты помериться с судьбою»
1964
«День изо дня и год из года»
1962
Комарово
«Ахматовой и Пастернака»
19 августа 62 г.
Комарово
«Нет, мне уже не страшно быть одной»
27 авг. 1962
«Но только и было что взгляд издалёка»
31 авг. 1962
«Ты сама себе держава»
1963
«Куда, коварная строка?»
1 авг. 1963
«Не отчаивайся никогда»
1964, январь
ГОРЕ
13. 7. 64
АРМЕНИЯ
1966
«После долгих лет разлуки»
1967
«Давно я не верю надземным широтам»
1967
«Ужаснусь, опомнившись едва»
1967
«Тихие воды, глубокие воды»
1967
«Прикосновение к бумаге»
[1967]
СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
(Читая армянскую лирику)
1967
«Оглянусь — окаменею»
1967
«Подумай, разве в этом дело»
1967
«Черный ворон, черный вран»
1967
«Судьба за мной присматривала в оба»
1967
«О, какие мне снились моря!»
1967
«Что делать! Душа у меня обнищала»
1967
«Пожалейте пропавший ручей!»
1967
«Что толковать! Остался краткий срок»
«Одна на свете благодать»
1967
«Сердцу ненавидеть непривычно»
1967
«Пусть будет близким не в упрек»
1967
«Ни ахматовской кротости»
1967
«Никто не поможет, никто не поможет»
1967–1968
«Немого учат говорить»
[1967–1968]
«О, ветром зыблемая тень»
«А ритмы, а рифмы невемо откуда»
«Осень сорок четвертого года»
1968
«Есть художник неподкупный»
1968
«О сердце человечье, ты все в кровоподтеках»
1968
«Сверчок поет, запрятавшись во тьму»
1969, сент.
Переделкино
«Легко ль понять через десятки лет»
1969
«Я живу, озираясь»
1969
МОЛИТВА ЛЕСУ
1969
«Я здесь любила все как есть»
1969
«Нас предрассветная заря»
«Нет, не поеду я туда»
«Народ — непонятное слово»
1969
ЭСКИЗ К ПОРТРЕТУ
ЧЕТВЕРОСТИШИЯ
* * *
* * *
* * *
1969
* * *
* * *
* * *
1974
* * *
* * *
«Слова пустые лежат, не дышат»
[ 70-е годы ]
«По мне лишь так: когда беда настанет»
[ 70-е годы ]
«Ты говоришь: «Я не творила зла…»
«Взгляни — два дерева растут»
БОЛЕЗНЬ
1970
«К своей заветной цели»
О РЫБАХ
1970, сент .
«Когда слагать стихи таланта нет»
Окт. 1971
ИЗ СТИХОТВОРЕНИЯ «ЗАВЕЩАНИЕ»
1
2
70-е годы
«Пустыня… Замело следы»
30 ноября 71
«Одно мне хочется сказать поэтам»
1971
РЫЛЕЕВ
Ноябрь 1971
«Идешь и думаешь так громко»
1971
ТРЕВОГА
Ноябрь 1971
«На миру, на юру»
30 ноября 1971
«Сказать бы, слов своих не слыша»
Декабрь 1971
ЛЕТЕНЬ
Повеял летний ветерок;
Не дуновенье — легкий вздох,
Блаженный вздох отдохновенья.
Вздохнул и лег вдали дорог
На травы, на древесный мох
И вновь повеет на мгновенье.
Не слишком наша речь бедна,
В ней все имеет имена,
Да не одно: и «лед» и «ледень»,
А ветерок, что в летний час
Дыханьем юга нежит нас,
Когда-то назывался «летень».
Декабрь 1971
ПРЕВРАЩЕНИЯ
1
2
3
1972
ПОЛЬСКИЕ ПОЭТЫ
3 авг. 1974
«Мой сын, дитя мое родное»
«И ты бессилен, как бессилен каждый»
[1974]
«У меня к тебе двойственное отношение…»
1974
Голицыно
РЕДАКТОР
«Разбила речка поутру»
1975
«Неужели вот так до конца»
1975
ВЕСНА В ДЕТСТВЕ
1975
О ПТИЦАХ
1975
О СОБАКАХ
1975
«Красотка, перед зеркалом вертясь»
1975
«Озираясь, в дверь пролез»
1975
«Не знаю, бьют ли там старух,
«Когда молчанье перешло предел»
1975
БЕССОННИЦА
1975
«Что печального в лете?»
1975
«Не приголубили, не отогрели»
1975
«Уж лучше бы мне череп раскроили»
1976
«Боже, какое мгновенное лето»
«Я ненавижу смерть»
1976
«И вдруг возникает какой-то напев»
1976
«Нет несчастней того»
1976
Из ранних стихов
НОЧЬ
27/XI 27
ЗВЕЗДА
29/X1 27
«Весна так чувственна. Прикосновенье ветра»
1927, весна
ВСТРЕЧА
27/1 1927
ОТРЫВОК
1928
«Полдневное солнце дрожа растеклось»
1929
РАННЯЯ УТРАТА
1929
«За одиночество, за ночь»
1929
ПОСЛЕДНЕЕ О ЗВЕЗДАХ
1929
МОРЕ
1929, Гурзуф
ИСТОРИЯ ОДНОГО ЗНАКОМСТВА
1929
СОЛОВЕЙ
1929
«А на чердак — попытайся один!»
1929
СТАРОСТЬ
1929
СОН
1930
РЬЯВОЛ
1930
ВОСТОЧНЫЙ КРЫМ
(Отрывок)
1930
МУЗА
1930
БОЛДИНСКАЯ ОСЕНЬ
1930
«В угоду гордости моей»
1931
ИЗ НЕНАПИСАННОЙ ПОЭМЫ
1931
«Мне вспоминается Бахчисарай»
КАРАДАГ
(Поэма)
1931
Тешково
АКВАРЕЛИ ВОЛОШИНА
Звенигород
11 авг. 1932
СКАЗОЧКА
«Неукротимою тревогой»
1931
Воронеж
ЛЕСНОЕ ДНО
1932
КОНЕЦ ГОДА
1932/1933
К ЖИЗНИ МОЕЙ
1932/1936
Переводы
ПОЭЗИЯ НАРОДОВ СССР
Из армянской поэзии
Григор Тха
(1133–1193)
СТИХОТВОРЕНИЕ ПОЛЕЗНОЕ И ЧУДЕСНОЕ
Ваан Терьян
(1885–1920)
«Был нелегким путь и далеким кров»
«Мне в этих памятных местах»
«В угрюмых безднах бесконечной ночи»
ВОЗВРАЩЕНИЕ
«Эта боль из года в год»
«О нежность, походящая на боль!»
Наири Зарьян
(1900–1969)
ПЕРВАЯ КОПНА
Амо Сагиян
(р. 1914)
ГОДЫ МОИ
«Мчатся бурные реки твои по-армянски»
ЗЕЛЕНЫЙ ТОПОЛЬ НАИРИ
«За старой садовой оградой»
Маро Маркарян
(р. 1916)
«Я в мир пришла как под хмельком»
«Умолкла душа, опустела душа»
«Но все ведь и было только затем»
«Что вижу в дальней дали дней?»
«Клочки тумана в сучьях дуба»
«Вот глинобитная хибарка»
«Что видела я»
«Часто снится, будто я»
«И сребролистый пшат»
«Порой услышишь в отдаленье»
«Что с детства помнится упрямо?»
«Зангу о берег бьет волной»