Когда я буду, умирая, Вцепляться пальцами в постель, Верни меня в предгорье рая, Скажи мне тихо: Коктебель. Я слабым слухом, мертвым взором Всей горестью, любовью всей Узнаю берег, на котором Бродил усталый Одиссей. Великой Мстительницы милость Он верным сердцем призывал, И дева светлая спустилась На голубые глыбы скал. Она отплыть ему велела, Враждебный ветер укротив, И парус он направил смело В послушно голубой залив. Она ж стояла здесь, блистая Смерчем бессмертной красоты. Кустов испуганная стая Металась у ее пяты, Змеенышем обвивши чресла, Подъяв копье, щитом звеня, Вдруг белым облаком исчезла… Ты помнишь, Коктебель, меня… О самом раннем знают скалы, О бурных судоргах земли, Когда огромные кораллы В нее невидимо вросли, Неукротимы, непрестанны — Шел, верно, родовой раздор, — В нее врубались ураганы И там остались до сих пор. Она собой отобразила Как бы побоище богов, Ее таинственная сила Похожа на беззвучный зов, На черновик забытый… это Недаром кажется таким: Сюда бог музыки и света Огнем вписал внезапный гимн. Как верный друг, мой спутник верный, Как прежде нежно (помнишь как?), Чтоб вытравились ветром скверны, Внеси меня на Карадаг. И перед демоном безглавым На камни тихо положи, Да будет вид сраженной славы Полезен для моей души. Но отойдем теперь скорее, Чтоб я запомнить не могла, Как, по лиловым дебрям рея, Меня манила тень орла. Я покорюсь, горя и стыня, Что гордость наша? Скудно с ней! Пахнула библией пустыня, Все та ж, но жарче и древней. О, палестинская долина, Ответствуй мне, не по тебе ль Шла так недавно Магдалина… Меня ты помнишь, Коктебель? Но мне роднее крови — море. Дрожит мирьядами сердец И, разгораясь в грозном споре, Швыряет берегу венец. Золотосиние! Поверьте, Я вас люблю до тьмы, до дна, Но надо мною знамя смерти, Вода ж к умершим холодна. В слова слагаясь еле-еле, Шли волны голосом твоим: Кто был однажды в Коктебеле, Всегда томиться будет им.

Меня оброс дремучий воздух, С душой смешался, втек в зрачки, В запекшихся на сердце звездах Мерцают мерные толчки. Как страшно мне кишенье жизни, Ужели это наяву? — В иной утраченной отчизне Мечтой мучительной живу. И в сходном с нею крае милом, Где рдеют огненные мхи, Я скалам, волнам и светилам Люблю подсказывать стихи, Не знавшие журнальной пыли, Надменные в шуменье дня, Но здесь их тучи полюбили, Сплываясь около меня. И вас, души моей созвучья, С трудом порою узнаю: Вы и просторней, и могучей, И радостней в родном краю. Наполненные плотью новой, Им накрепко окрылены, Иль гром, то синий, то багровый, Иль лунный свет внутри волны, Иль струны — вкручены до дрожи От солнца в хладный камень скал, И звук даете вы похожий На тот, что тщетно мир искал. Он — счастье. И ему все радо — И свет небес, и темень дна… О, нестерпимая награда. Ты свыше подвига дана.