Желтый, красный и оранжевый – плывущие внизу облака были раскрашены в цвета заката. Выпрыгнув из флаера, Стив Роджерс нырнул вниз. Он мог бы испытывать опьяняющее чувство свободы, но данное ему поручение не давало наслаждаться видом.

Ему велели убить.

Он не возражал против вердикта суда. Не существовало более высокой политической власти, и ставки не могли подняться еще выше, – а Шмидт был подлой гнусной тварью. Но даже если Череп болен и умирает, а вирус угрожает человечеству, все-таки тут есть над чем подумать, не так ли?

Будь у него такая возможность, убил бы он даже Гитлера? Для Стива Роджерса этот вопрос вовсе не был абстрактным, в отличие от гипотетического крушения поезда, изобретенного Кейдом. Союзники и их генералы делали такие попытки, но им никогда и в голову не приходило просить Капитана Америка быть убийцей. Они точно знали, что он откажется. И, кроме того, даже самые циничные военные деятели хорошо понимали ценность Капитана как символа.

Он носил звание капитана, но никогда не был рядовым. Он принимал на себя миссии, которые имели для него смысл, но служил только американской мечте. Это значило больше, чем подчинение каким-то конкретным людям или приказам…

Когда он погрузился в облака, их первозданная красота исчезла. Как и в любой мечте, дьявол прячется в деталях. Вблизи потрясающие цвета слились в сырой серый туман. Он быстро проносился мимо, делая влажной униформу и мембрану.

Ему вспомнился вопрос Кейда: «Цените ли вы жизнь Черепа больше, чем всех тех, кого может унести пандемия?»

Если бы Иоганн Шмидт нацелил оружие на человека, или собирался взорвать бомбу, и единственным способом остановить его было бы прикончить, Кэп бы не заколебался. Но тогда это было бы сражение, а не казнь.

Достаточная ли это разница?

Вскоре они встретятся, и Стив Роджерс поймет, что ему делать. В горячке боя это может даже не быть проблемой. Он участвовал во многих боях, когда враг не уходил от него.

Облака рассеялись, и показался замок – кусочек старой Европы, заброшенный в Новый Свет. Инстинкт подсказал Кэпу, что пора дергать вытяжной трос, но он медлил. Приземление могло стать не таким мягким, но он хотел оставаться незаметным как можно дольше.

Весь мир видел его в защитном костюме, а также как он использовал доспех Железного Человека с голограммой лица на стекле шлема. Другие могли гадать о причине, но Череп знал, что это из-за вируса, которым оба они были заражены. Он ожидал кого-нибудь, может быть, но только не своего старейшего врага во плоти.

Пока все увеличивающаяся скорость не обеспечила ему что-нибудь помимо синяков при приземлении, Стив дернул трос. Параплан развернулся, его маскировочная ткань отразила темнеющее небо. Коптер правильно выбрал точку сброса: несмотря на скорость, ему почти не пришлось править, чтобы достичь наклонной крыши.

Совершив маневр, от которого сломались бы все кости в обычном теле, Кэп подождал, пока не окажется в пяти ярдах над крышей, и освободился от подвески, предоставив ее вместе с парапланом воле ветров. Он ударился о черепицу немного сильнее, чем ожидал, и покатился под уклон к основанию высокого каменного дымохода. Пока он скорчился в его тени, поломанные куски черепицы скакали мимо и летели три этажа вниз, чтобы шлепнуться в кусты.

Из трубы поднялся лафет, оружие на нем разразилось автоматическим огнем. Но нацелено оно было не на Стива, а на все еще развевающийся параплан, который и был искромсан в клочья. А у старого замка был далеко не один дымоход, а шесть – и на каждом уже было видно похожее оружие. Красные точки лазерных прицелов скакали по крыше и вокруг. Отсутствие огня говорило о том, что его еще не засекли.

Череп был где-то внутри, дистанционно управляя пулеметами, или доверяя их системе автоматического прицеливания. Но где именно? У замка было два крыла. Роджерс приземлился примерно в центре короткого. Со всех сторон из наклонной крыши торчали слуховые окна. Убывающий солнечный свет осветил помещение за ближайшим из них, которое выглядело как пустой ветхий чердак.

Зная, что там, где замешан Череп, вещи редко бывают тем, чем кажутся, Кэп достал из-за спины щит и запустил его в стекло. Когда оно разбилось, иллюзия пустого чердака исчезла. Включились огнеметы в дальнем конце коридора, ударив на полпути во вращающийся диск.

Значит, прицеливание автоматическое.

Щит пролетел оставшееся пространство, разбил еще одно слуховое окно и вернулся в руку. На ощупь он был холодный. Внутри только запоздавшие язычки пламени лизали слегка закопченные лепные панели. Система была настроена открывать огонь, только если незваный гость был все еще в наличии.

Был ли Череп слишком болен, чтобы наблюдать за системами защиты, или готовил какой-то другой фокус?

Огнеметы сообщили ему и еще кое-что. По логике вещей, огонь должен прекращаться там, где находится то, что он защищает. В данном случае это была дверь в другое крыло. Роджерс посмотрел поверх крыши. За слуховыми окнами была видна стена с высокими окнами. Большая комната за ними выглядела заброшенной, но, скорее всего, это тоже была лишь проекция.

И это место было не хуже любого другого, чтобы начать оттуда свои поиски. Если он прижмется к крыше и будет двигаться быстро, может быть, сенсоры не сработают.

Не тут-то было.

В ту же секунду, как Стив добрался под прикрытие дымохода, все пулеметы повернулись и открыли по нему огонь. Пули крупного калибра ударялись в поднятый щит и черепицу вокруг, раскалывая ее и открывая глазу слой брони под ней.

Стив побежал, поливаемый огнем. Когда он достиг края западной крыши, окна восточного крыла были едва видны сквозь град пуль. Десятки их звякали о щит, и Кэп сделал прыжок наискось. Он думал, что пролетит сквозь стекло, но, пока он прыгал, на окнах выросли железные решетки.

Стив ударился об одну из них, крепко ухватился и рванул ее в сторону. Он мог бы и выдрать ее, но не под таким плотным огнем, который уже высекал осколки камня из стен замка в опасной близости от рук. Нужно было нейтрализовать пулеметы прежде, чем пытаться проникнуть внутрь, но это дало бы Черепу больше времени на подготовку.

Если только… он не сделает то и другое одновременно.

Перескочив к основанию ближайшего дымохода, Кэп приземлился так, чтобы оказаться в мертвой зоне для пулемета. Увы, от этого не перестали стрелять остальные – залп следовал за залпом, пока он лез наверх и заклинивал щит в лафете.

Неспособные больше поворачиваться, механизмы завыли, но пулемет продолжал стрелять. Подвигав щитом, Стив навел его. Первой целью был пулемет с наилучшим обзором на закрытые окна. Очередь – и дымоход, в котором он был установлен, завалился набок, а потом упал.

Оставшиеся пулеметы продолжали стрелять, но Роджерс не собирался давать Черепу еще больше времени на передышку. Следующей целью были не решетки на окнах, а то, что их окружало. Когда пули достаточно раскрошили камень, он прыгнул к ним еще раз и ударил ногами с такой силой, чтобы остатки оконной рамы обрушились. Решетка упала внутрь. С громким «бум» они приземлились на мраморный пол в большой темной комнате. За спиной продолжали звенеть стреляные гильзы. Кэп замер в облаке каменной пыли и штукатурки, готовый запустить щит в знакомую фигуру, так же неподвижно стоящую за треснувшим дубовым столом.

Череп говорил, но его слова тонули в шуме. Поморщившись, он стукнул по какой-то кнопке. Пулеметы замолчали.

– Так-то лучше, – сказал Шмидт и, прищурившись, наклонил лысую голову. – Значит, это ты, а не какой-то суррогат. Но ты совсем не выглядишь больным. Почему?

– Думаю, это от честной жизни.

Череп ухмыльнулся.

– Я понимаю необходимость в остроумии, которое есть у некоторых из твоих кретинов-дружков, но твой наивный идеализм всегда заставлял меня думать, что ты не умеешь шутить. Если честная жизнь может сохранить здоровье, как ты объяснишь, почему все эти тихие невинные овцы умирают от болезней? Их жизнь была недостаточно честной для тебя?

Шмидт все еще не двигался. Свет мониторов из-за спины не давал как следует разглядеть его лицо. Был ли он слаб, или выжидал благоприятного момента?

– У них не такое тело, как у нас.

– Ах, да, – слегка поклонившись, Череп изобразил гостеприимного хозяина, приветствующего старого друга. – Туше.

К Шмидту вернулся его немецкий акцент. Роджерс не слышал его уже очень давно. Действие вируса?

– Ладно, у меня уже было достаточно философских споров, – отвратительные тонкие губы издали звук вроде «ц-ц-ц». – Как это должно быть утомительно для простофиль вроде тебя.

Когда Иоганн вышел из-за стола, Роджерс напрягся. Череп двигался медленно, держа на виду руки в перчатках. Его осанка была идеальной – никаких нервных подергиваний, пошатывания, непроизвольных движений, по которым можно было бы угадать его намерения, или дрожи, сигнализирующей о болезни. Судя по степени самоконтроля, здоровье Красного Черепа было безупречным.

Но вот лицо, когда Роджерс наконец его увидел, говорило о другом. Не тонкая алая кожа или схожесть с черепом, не трупное выражение лица или злобный взгляд, а бледные пятна на висках и краснота между зубов.

Все было ясно. Вирус активен.

– Одно время я думал, что стоило бы умереть только для того, чтобы избавиться от ассоциации между мной и тобой. Но, видя, как ты здоров и бодр, не могу не спросить: лекарство уже нашли?

Роджерс покачал головой:

– Нет. Пока нет. Я тоже заражен, но во мне вирус неактивен.

Услышав это, Череп долго и звонко хохотал.

– Ты хочешь сказать, что сражался со Спящими таким нелепым образом только из-за того, что могло произойти?

– По нашим данным, он мог…

– Ja-ja, знаю. Угрожать виду. Но, бездействуя столько лет, он активировался только во мне. Я даже начал подозревать, что Вселенная подчиняется какому-то плану.

Шмидт выглядел необычно самоуглубленным. Может быть, если бы удалось легко захватить его, Роджерс смог бы убедить Кейда и суд, что было бы полезно для поисков лекарства оставить преступника в живых.

– Ты должен знать, что у нас все над этим работают. Сдайся, подчинись карантину, позволь им исследовать себя. Не думаю, что тебя заботит чье-то еще спасение, но это единственный путь, чтобы спасти тебя самого.

Череп помахал рукой в перчатке в воздухе, сделал губы дудочкой и подошел на несколько шагов ближе. Сначала он говорил медленно и обдуманно:

– Nein. Этого не будет. Должен признаться, я думал об этом. Но теперь, когда ты здесь? Нет, я этого не сделаю. Не для тебя. Никогда. – Внезапно он завизжал: – Лекарство или нет, я никогда не унижусь перед тобой!

Череп бросился вперед. Роджерса ошеломили его скорость и свирепость. Он думал, что враг мог самое большее быть так же быстр, так же силен, как и он сам.

Но Иоганн Шмидт как-то умудрялся быть быстрее. И сильнее.

Стив поднял щит, но Череп отбил его в сторону. Он ударил правой, но враг заехал ему головой в нос еще до того, как этот удар был завершен. Неожиданная энергия атаки лишила Кэпа равновесия. В горло лилась соленая жидкость. Он вдыхал собственную кровь.

Отплевавшись, Роджерс пообещал себе никогда больше не попадаться врасплох.

Хихикая, как сумасшедший, Череп атаковал, и, сделав ложный выпад в корпус, ударил с разворота ногой. Он был очень быстр, но все же промахнулся – Роджерс прыгнул, и нога Черепа просвистела в воздухе. Думая поймать его за полы развевающегося черного кожаного плаща и прервать движение, Роджерс прыгнул на одну из них. Как в лужу масла! Ноги мгновенно потеряли опору.

Череп фыркнул.

– Ты думал, такое длиннополое одеяние должно мешать рукопашной схватке? Но мое сделано по образу и подобию хищного насекомоядного растения, чьи жертвы беспомощно сползают по скользкой поверхности к пищеварительным сокам.

Преимущество было недолгим: Роджерс легко восстановил равновесие. Микроскопическая задержка не давала Черепу времени встать – но он сделал это. Как?

Каким бы телом он ни обладал, какие боевые искусства ни изучил, в душе Череп был уличным забиякой, отморозком, полагающимся в основном на подлые приемы. А здесь происходило что-то другое, что-то за пределами даже способностей Стива, усиленных сывороткой Суперсолдата. Лучший способ выиграть этот бой – это выяснить, что происходит.

Надеясь лучше изучить тактику врага, Кэп позволил Шмидту удержать преимущество. Череп напал любительски: ударом сбоку наотмашь. Роджерс шагнул вбок, схватил его за запястье и использовал инерцию движения, чтобы натянуть скользкий рукав на руку Черепа. Он легко заскользил, но порвался от внезапного рывка.

Череп извернулся и освободился, однако за краткий миг, в который рука Роджерса держала его предплечье, он почувствовал, что вены под кожей бьются так, будто сейчас лопнут.

Наркотик. Он принял какой-то наркотик.

Еще доктор Эрскин предупреждал Кэпа давным-давно, что, в отличие от алкоголя, эффект любого стимулятора в его улучшенном теле будет во много раз сильнее. Это подразумевало неприятный побочный эффект: повышенную возбудимость, которая могла бы помешать концентрации. Которая, в свою очередь, объясняла дилетантский удар.

Шмидт был слишком зол, чтобы мыслить отчетливо. Все, что Роджерсу оставалось сделать – это привести его в ярость, и тогда ошибок будет еще больше.

Череп развернулся к нему, пытаясь левой рукой опять оттолкнуть щит в сторону. От этого его голова и верх торса остались неприкрытыми. Подавив желание контратаковать правой, Роджерс вонзил край щита в скулу Черепа, зная, что это причинит еще больше боли.

Враг с воем отшатнулся.

– Никогда не унизишься? Кого ты хочешь провести? – сказал Роджерс. – Ведь это только видимость. Ты едва дерешься. Ты, как и любой обыкновенный хулиган, трус в душе. Ты провел всю жизнь в страхе. Страх – единственная сила, которая когда-либо тобой двигала.

С глазами навыкате, Шмидт напал.

– Побереги свою грошовую психологию для нытиков!

Роджерс не сопротивлялся, позволяя ударам сыпаться на грудь и бока.

– Вот это, по-твоему, похоже на страх? – гаркнул Шмидт.

Нет, не похоже. На самом деле, было даже больно. Очень больно. Но удары были настолько же сильны, насколько беспорядочны, бесцельны. А желтоватые глаза врага стали еще шире.

– Разве тигр боится своей жертвы? – Шквал ударов достиг пика и продолжался, но Роджерс слышал заклинания Шмидта за звуками ударяющих кулаков. – Разве это страх, когда хищник дрожит, ощущая вкус жертвы, трепещущей в его зубах?

Кэп вытерпел, сколько смог. Череп оставлял себя открытым. Стив уже собирался контратаковать, надеясь вырубить злодея одним ударом, когда сверхъестественная сила того начала слабеть, и Суперсолдат приостановился, выжидая момент. Застигнутый каким-то припадком, Шмидт с трудом дышал, вдыхая и выдыхая все быстрее.

– Я – охотник! А весь мир – моя жертва!

Кулаки его уже больше болтались в воздухе, чем наносили удары, выпученные глаза готовы были лопнуть. К тому времени, когда он сделал несколько последних ударов, Роджерс распрямил спину.

– И этого не будет… никогда… чтобы я был… в зубах… умоляя… это будешь…

Шмидт снова занес кулак, но тут все его тело обмякло, и он согнулся пополам, сотрясаемый дрожью. Из его горла вырвался кошмарный хрип. Одна дрожащая рука уперлась в звезду на груди Роджерса, а другой он схватился за собственную грудь.

Потом Иоганн упал на колени.

– Это… будешь…

Роджерс шагнул назад, позволив ему упасть на пол. Руки Шмидта болтались в остатках рукавов, хрипение стихло.

Сейчас. Вот сейчас самое время. Судя по всему, он все равно не проживет долго. При том, какую боль выражало красное дергающееся лицо, может, это было бы даже милосердно. Стив мог бы закончить все прямо сейчас, быстро и полностью.

Но, как бы он ни пытался проникнуться такими мыслями, в глубине души Роджерс знал, что вопрос даже не стоял таким образом.

Он повернулся к поломанному столу и отключил защитную систему замка, включая и электромагнитное поле. На территории был режим, аналогичный опасной зоне четвертой категории, но ему нужно было предупредить Щ.И.Т. о пленнике. А потом пускай Кейд и Ниа придумывают, как того транспортировать.

Роджерс снял две скрепляющих ленты с пояса. Когда он наклонился над неподвижным телом, его посетила странная мысль: а если они положат в морозилку их обоих? Бок о бок. Почувствовав тошноту от этой мысли, он собирался уже связать лодыжки Шмидта, когда тот оттолкнулся от мраморного пола, руками, свободными от скользких рукавов, протащил себя по плащу и скрылся за столом. Потом, немного восстановив дыхание, встал, поднял половину стола и кинул ее в Кэпа.

Роджерс отклонился, но обломанным краем его задело, развернув боком. Это дало Черепу как раз столько времени, чтобы выстрелить два раза. То ли он все это время прятал оружие где-то на себе, то ли достал его из стола, это уже не имело значения. Первый выстрел срикошетил от щита. Второй прорвал униформу на плече.

Бронебойные пули.

– Ты победил. Почему ты не убил меня? – Череп больше шипел, чем говорил.

– Я не убийца.

– Трусливый пес! Ты довольно часто убивал. На войне твой огонь на подавление убил множество солдат, которые были больше озабочены тем, чтобы попасть домой, чем службой мне.

– Они выбрали сторону, когда взяли в руки оружие. Но я не думаю, что ты поймешь. Такие, как ты, никогда не заботятся о том, в кого они попали – в солдата или в гражданского.

Череп пожал плечами:

– Неэффективно, признаю. Но зато легче прицеливаться. – Он опять выстрелил и промахнулся. – Но ты так долго наблюдал за мной, что как минимум задумывался о том, чтобы пойти на сделку со своими любимыми идеалами.

– Ни на секунду.

Череп склонил голову, изучая его лицо.

– И кто здесь врет? Но те, кому ты служишь, гораздо прагматичнее. Они приказали тебе захватить меня живым?

Выражение лица Роджерса ничуть не изменилось, но Череп все равно что-то заметил.

– Конечно, нет. Я им нужен мертвым. А ты ослушался? Ха! – Его улыбка стала такой широкой, что маска смерти почти ожила. – Фюрер ошибался на твой счет. Ты всегда был больше похож на деревенского дурачка, чем на национального героя. – Он отбросил оружие и поднял руки. – В таких обстоятельствах, я сдаюсь – хотя бы для того, чтобы досадить тебе.