§ 1. Что такое оправдательный приговор

Оправдательный приговор — акт судебной власти, которая официально провозглашает и гарантирует невиновность подсудимого, и ее решение о невиновности имеет законную силу.

Путь к оправдательному приговору извилист и труден как для обвиняемого, так и для обвинителя. Казалось бы, следователь был убежден, что он нашел и изобличил преступника, собрал все необходимые доказательства, с полным основанием произвел арест, обыск, применил другие меры уголовно-процессуального принуждения. Прокурор, изучив уголовное дело и утвердив обвинительное заключение следователя, был уверен, что предварительное расследование произведено успешно, преступник найден и привлечен к ответу, государственный обвинитель гневно изобличал подсудимого, требуя вынесения обвинительного приговора. И вдруг... оправдательный приговор.

Для обвиняемого оправдательный приговор — это подтверждение уже гаснувшей веры в справедливость правосудия и в то же время — тяжелые воспоминания о днях и годах, проведенных за решеткой, о домогательствах и требованиях следователя признать вину, об обысках в жилище, позоре на работе и осложнениях в семье.

Оправдательный приговор — явление редкое, неожидаемое. И обвиняемый, и прокурор шокированы оправдательным приговором. Публика потрясена, раздаются аплодисменты, радостные возгласы или, наоборот, неодобрительные выкрики тех, кто не согласен с приговором. Впрочем, во многих случаях оправдательный приговор не вызывает столь ярких эмоций, поскольку многие ограничения гласности судебного процесса не позволяют прийти в суд всем желающим.

Но если выражаться юридическим языком, то оправдательный приговор — это акт "самоограничения государства". И следователь, и прокурор, и суд — органы государства, выражающие его волю, но при вынесении оправдательного приговора они поставлены в отношения субординации: суд устанавливает, что следствие проведено необъективно, предвзято, виновный не установлен, подсудимый не виновен. Правоохранительные органы, хотя и недовольны оправдательным приговором, вынуждены ему подчиниться.

По истечении срока на обжалование приговора он вступает в законную силу, которая означает, что, во-первых, оправдательный приговор имеет обязательную силу для правоохранительных и других органов государства и подлежит неукоснительному исполнению, во-вторых, оправдательный приговор в отношении ареста исполняется немедленно после оглашения (или оглашения вердикта присяжных) — подсудимый освобождается из-под стражи прямо в зале суда; в-третьих. отменить оправдательный приговор не может ни один орган государства, за исключением вышестоящего суда в случаях, предусмотренных законом.

Употребляя понятие "законная сила приговора", законодатель подчеркивает разницу между приговором и другими правоприменительными решениями государственной власти. Судебная власть, таким образом, выступает в качестве контролера по отношению к другим, прежде всего правоохранительным, органам власти.

Освобождение из-под стражи подсудимого сразу после провозглашения приговора (вердикта) придает этому акту характер торжественной процедуры и подчеркивает властные полномочия суда. Но если дело рассматривается судом присяжных, то освобождение подсудимого из-под стражи производится не после вынесения приговора, а после того, как судья ознакомится с вердиктом, не увидит в нем дефектов, и старшина присяжных огласит вердикт. Таким же образом следует поступать, когда в отношении подсудимого избрана мера пресечения в виде домашнего ареста.

Вынося оправдательный приговор (вердикт), суд выполняет социальную функцию отправления правосудия и предотвращает осуждение невиновных. Справедливо сказано, что "по отношению к приговору как важнейшему акту правосудия решения, принятые в предшествующих стадиях, носят вспомогательный характер".

Оправдательный приговор следует рассматривать как одну из право-восстановительных санкций, относящихся к мерам защиты правопорядка, в виде аннулирования незаконных и необоснованных процессуальных актов. В данном случае аннулируются обвинительное заключение и ряд других процессуальных актов, принятых в стадии предварительного рассмотрения, и восстанавливается положение, предшествующее привлечению лица к уголовной ответственности.

Приговоры могут быть обвинительными и оправдательными. Но в некоторых случаях одни обвинения отпадают, а другие подтверждаются и, таким образом, приговор в отношении одного лица может быть и обвинительным, и оправдательным. Это обстоятельство надо учитывать при ведении судебной статистики осужденных и оправданных. Таким же образом следует поступать в случаях, когда одни подсудимые осуждены, а другие оправданы на основании единого приговора. Высказано мнение, согласно которому при отпадении отдельных эпизодов обвинения фактического характера в рамках одного состава преступления выносится единый обвинительный приговор. Несколько утрируя эту позицию, можно вынести единый обвинительный приговор в случаях, когда из десяти предъявленных эпизодов обвинения подтвердился только один, а остальные признаны недоказанными. Представляется, что в таких случаях по недоказанным эпизодам обвинения подсудимый должен быть признан невиновным, что в сущности означает его частичное оправдание. Эти данные должны быть учтены при ведении статистики и обобщений судебной практики, а не "тонуть" в общей массе изменения обвинений в суде.

 

§ 2. Оправдательный приговор и цели правосудия

Достигаются ли цели правосудия при вынесении оправдательных приговоров? Для ответа на поставленный вопрос надо сначала разобраться в том, что такое цель вообще и в частности в сфере отправления правосудия.

Категория цели получила значительное развитие в связи с кибернетизацией научного знания. Целеполагание в кибернетике — средство управления сложными системами, условие их оптимизации. В сложных системах, каковыми, несомненно, являются общество и государство, под целью понимают "опережающее отражение действительности" или "идеальную модель будущего". Но в сфере отправления правосудия, являющегося подсистемой указанной системы, законодатель требует немедленного достижения целей судопроизводства по каждому судебному делу, но в то же время понимает, что такой абсолютный результат невозможен, и этим объясняется необходимость существования кассационных и надзорных инстанций, исправляющих ошибки следствия и суда первой инстанции.

Целям правосудия присущи две особенности. Первая — это формулировка целей правосудия в законе. Вторая — обращенное к суду требование достичь цели правосудия не только в будущем, но и теперь при рассмотрении всех судебных дел. Такой результат в настоящее время недостижим, но к нему следует стремиться. УПК РФ 2001 г. отказался от формулировки целей и задач уголовного судопроизводства и ввел термин "назначение", что вряд ли можно объяснить концептуальными соображениями. Ведь "назначение" — это объяснение того, для достижения каких целей ведется уголовный процесс. Дискуссия по этому вопросу малопродуктивна. Для лучшего понимания проблемы придется воспроизвести формулировку назначения уголовного судопроизводства, приведенную в ст. 6 УПК РФ.

"1. Уголовное судопроизводство имеет своим назначением:

1) защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений;

2) защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

2. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию".

Ценность этой формулировки в том, что законодатель на первое место поставил защиту прав и свобод личности; признал равное юридическое значение публично-правовых интересов преследования виновных, назначение им справедливых наказаний и защиты прав обвиняемого, а также других участников процесса; установил, что оправдание подсудимого имеет не менее важное значение, чем вынесение обвинительного приговора. Из УПК РФ устранены формулировки ст. 2 УПК РСФСР, ориентированные на розыскной тип уголовного процесса: 1) быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение и наказание виновных, поскольку это задача следственных органов, а не суда; 2) каждый совершивший преступление обязательно подвергается наказанию; 3) ни один невиновный не должен быть привлечен к уголовной ответственности (это нереально, если под этой ответственностью понимать привлечение лица к участию в деле в качестве обвиняемого).

Но в формулировках ст. 6 УПК РФ имеются спорные и сомнительные положения. На первое место поставлена защита прав и законных интересов потерпевшего, а на второе место — обвиняемого, подсудимого, осужденного. Это "обвинительный уклон" в формулировании предназначения уголовного процесса. Все-таки этот процесс ведется в отношении обвиняемого, который должен быть защищен от нарушения его прав в большей мере, чем потерпевший. Здесь принцип равенства сторон конкурирует с другим не менее важным принципом благоприятствования защите (favor defensionis) и правом обвиняемого на защиту. Обвиняемый имеет больше прав, чем потерпевший (случаи обязательного участия в деле защитника, право на последнее слово, запрет поворота к худшему при обжаловании приговора и др.), поскольку законодатель стремится уравновесить реальные возможности сторон (обвинитель имеет в своем распоряжении места лишения свободы, экспертные учреждения, ОРД и др., а защитнику предоставлено право лишь на заявление ходатайств и жалоб). Предоставление потерпевшему таких же прав, что и обвиняемому, усиливает позиции обвинения и нарушает сложившийся баланс сил в состязательном процессе. Повышенная забота о расширении прав и возможностей обвинения — характерная черта разыскного процесса.

Проблеме целей правосудия посвящены публикации ряда авторов. Наиболее полно она исследована в трудах И.Б. Михайловской, которая различает цели всей системы уголовной юстиции — разрешение конфликтов между государством и лицом, привлеченным к уголовной ответственности, и цели уголовного судопроизводства — защита невиновного от уголовного преследования; достоверное установление вины лица в совершении преступления и назначение ему справедливого наказания; соблюдение процессуальной формы как самостоятельной социальной ценности.

Особенности этой классификации — в признании особой ценности прав личности, привлеченной к уголовной ответственности; отказе от признания целями уголовного судопроизводства борьбы с преступностью и достижения истины по уголовным делам; включении процессуальной формы в охраняемые законом ценности.

Приведенная классификация не стандартна и соответствует концепции ее автора. Но хотелось бы сделать ряд оговорок. Автор сузил круг лиц, права которых подлежат защите (обвиняемые, подсудимые). Автор в сущности не возражает против широко распространенного мнения, что уголовный процесс ведется ради достижения двух конкурирующих целей — защиты прав обвиняемого и других лиц и достоверного установления фактических обстоятельств, включаемых в предмет доказывания по уголовному делу (автор не именует их "истиной" по принципиальным соображениям, о чем пойдет речь в главе V).

Рассматривая эту проблему, автор не без основания напоминает: в состязательном процессе приоритетными оказываются права личности, в разыскном — карательные интересы государства. Приоритет прав личности выражается в повышении стандартов доказывания обвинения и росте числа оправдательных приговоров, а карательные интересы государства влекут большую распространенность обвинительных приговоров.

Представляется, что цели, указанные в ст. 6 УПК РФ, относятся не ко всем стадиям уголовного судопроизводства. Уголовное преследование обвиняемого — цель предварительного расследования, поставленная перед органами, выполняющими функцию обвинения, а защита прав личности — цель, достигаемая преимущественно судом. Органы расследования раскрывают преступления, изобличают обвиняемого, преследуют его, а задача суда — контроль за раскрытием преступлений, защита прав личности (прежде всего обвиняемого) от нарушений его прав и законных интересов, допускаемых на дознании и предварительном следствии. Оправдательный приговор — радикальное средство такой защиты. Вынося оправдательный приговор, суд осуществляет защиту личности обвиняемого (подозреваемого) от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения его прав и свобод (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК РФ).

Таким образом, взаимодействуют два блока: один "работает" на раскрытие преступлений, а другой защищает личность от допущенных нарушений. Судебный контроль осуществляется и в стадии предварительного расследования, так как от суда зависит, дать ли разрешения на производство арестов, обысков и других следственных действий, ограничивающих конституционные права личности. Суд обеспечивает защиту прав личности (прежде всего подсудимого) и в ходе судебного разбирательства, а также при рассмотрении дел в апелляционном, кассационном (надзорном) порядке. Разумеется, и следователь обязан защищать права личности, вовлеченной в уголовный процесс, но ему трудно эффективно выполнять такого рода обязанность, поскольку в соответствии с законом (ст. 38 УПК РФ) он осуществляет функцию обвинения.

Деятельность следователя опирается на публично-правовые начала, характерные для уголовного процесса разыскного типа, который больше всего заботится об изобличении преступника и не уделяет такого большого внимания личности обвиняемого, тогда как для суда важнейшей задачей является защита личности обвиняемого. Соединение этих двух начал, лежащих в основе деятельности двух разных органов государства, позволяет утверждать, что наш уголовный процесс относится к "смешанному" типу (неоинквизиционный розыск на предварительном следствии и забота о правах личности, гласность, состязательность в суде). Кроме России к этому типу относятся правовые системы многих цивилизованных стран — Франции, ФРГ и др.

УПК РФ 2001 г. иногда обвиняют в излишней демократизации процедур, преувеличенной заботе о правах личности и называют его криминогенным, иными словами, порождающим преступность. К такому выводу пришли организаторы конференции криминологов, посчитавших себя компетентными обсуждать и оценивать новый Уголовно-процессуальный кодекс России. Так, B.В. Лунеев утверждал, что человек, его права и свободы — лишь средство в борьбе с преступностью. По мнению А.Д. Бойкова, многие юристы преувеличивают значение процессуальной формы, что ведет к развалу уголовных дел. О.Н. Ведерникова бездоказательно заявила, что в практике Европейского суда по правам человека якобы обнаруживается такая тенденция: "Ограничение процессуальных прав обвиняемого и подозреваемого, отказ от традиционных принципов уголовного судопроизводства, вмешательство в частную жизнь...", и призвала нас следовать этому примеру.

Все эти высказывания направлены на дискредитацию основополагающих идей УПК РФ о приоритете прав и свобод личности в судопроизводстве, роли процессуальной формы в достижении целей правосудия, совершенствовании гарантий права обвиняемого на защиту.

В книге В.В. Лунеева отмечается: "Некорректен вопрос, что важнее — контроль над преступностью или судебная защита прав личности". Если предпочтительно второе, то "получается, что система уголовной юстиции существует для защиты прав подозреваемых, обвиняемых и подсудимых". И далее: "Борьба с преступностью является целью системы, а соблюдение прав — одним из очень важных, но средств ее достижения". Но соблюдение прав человека не может быть однозначно средством, повышающим эффективность борьбы с преступностью. Оно и затрудняет эту борьбу, поскольку значительно ограничивает применение мер уголовно-процессуального принуждения. Поэтому приходится искать баланс между достижением двух целей — защитой прав человека и контролем над преступностью. Нарушение этого баланса в ущерб правам человека порождает полицейские тенденции в деятельности соответствующих государственных органов.

В теории уголовного процесса до сих пор распространен взгляд, согласно которому цель этого вида деятельности — установление истины, а не защита прав человека. Под установлением истины понимают раскрытие преступления, изобличение виновного и назначение ему уголовного наказания. Для установления истины широко применяется государственное принуждение — задержание, заключение под стражу, обыск, выемка и др. При этом, естественно, ограничиваются конституционные права граждан на неприкосновенность личности, тайну частной жизни, неприкосновенность жилища и др. Перед законодателем стоит непростая задача — минимизировать процессуальное принуждение с тем, чтобы защитить, насколько возможно, права и свободы человека.

Контроль над преступностью или права человека — эта дилемма издавна по-разному решалась во многих странах. Тоталитарные системы предпочитали истину, добывавшуюся ценой ограничения прав личности, а в демократических странах на первое место ставят права граждан, которыми нельзя чрезмерно жертвовать даже во имя достижения истины. При этом расследование преступлений становится более трудным делом, требующим уважения прав граждан. Даже в одной отдельно взятой стране соотношение между достижением двух целей — истина или права человека — менялось вслед за изменениями социально-политической обстановки.

В России наметилась тенденция ограничения прав личности при поисках истины по уголовным делам. В этом отношении характерно понимание некоторыми юристами правового государства как власти, для которой человек и его права якобы не являются главной ценностью. "Когда правовое государство, — указывает А.Д. Бойков, — односторонне и назойливо подается только с позиции обеспечения и защиты прав человека, возникает резонный вопрос: разве нет более высоких ценностей... нежели индивидуалистические интересы отдельной личности". Рассуждение А.Д. Бойкова напоминают до боли знакомую идеологическую установку, согласно которой общественный интерес всегда выше, а человек — лишь средство достижения этого интереса. Автор явно не в ладах с российской Конституцией, провозгласившей, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2). Разумеется, общественный интерес существует, но он не что иное, как сознательное самоограничение отдельных личностей, договорившихся ради общего блага о возможности ограничения государством индивидуальных прав и свобод. Государственное принуждение, рассматриваемая с этих позиций теория общественного договора есть средство защиты интересов человека, права которого нарушены другим человеком или органами государства.

Наибольшую распространенность получила точка зрения, согласно которой, хотя на первое место в ст. 6 УПК РФ поставлена защита прав личности, "уголовный процесс был, есть и будет в первую очередь узаконенным способом (средством) борьбы с преступностью и осуществления правосудия по уголовным делам".

Эту позицию подтверждают доводом о том, что, вынося обвинительные приговоры, суд принимает участие в сдерживании преступности и поэтому входит в систему уголовной юстиции. Но при этом забывают о том, что суд выносит и оправдательные приговоры. Не учитывают также, что сдерживание преступности — это цель системы более высокого уровня — общества и государства в целом, в том числе всех правоохранительных органов. Для измерения эффективности правосудия по уголовным делам необходимо определить его специфические цели, а иначе выводы могут быть ложными. В частности, суды нередко обвиняют в росте преступности или хвалят за ее снижение, но на уровень преступности влияет не столько сила репрессии, осуществляемой правоохранительными органами через суды, сколько действие факторов социально-экономического, культурологического, социально-психологического и другого характера. Рассматривая уголовные дела, суды не борются с преступностью, не раскрывают преступления, а осуществляют контроль за такого рода деятельностью правоохранительных органов.

В недалеком прошлом суды были вовлечены в систему уголовной юстиции и отнесены к правоохранительным органам. Это объяснялось общностью целей, достигаемых судами, прокуратурой, следственными и другими правоохранительными органами. С другой стороны, в Федеральный закон "О прокуратуре Российской Федерации" была включена глава о защите прокурорами прав и свобод личности (ст. 26-28), хотя она не предусматривала ничего нового. Причем появились публикации о том, что прокурор в этой сфере не только обвинитель (ст. 37 УПК РФ), но и орган надзора за соблюдением прав человека как на следствии, так и в суде, хотя эта функция принадлежала суду.

Произошло некоторое смещение целевых функций разных государственных органов (суд не борется с преступностью, прокурор же стоит во главе органов уголовного преследования, нацеленных на борьбу с преступностью).

Этимологически суд "охраняет право". Почему же тогда его перестали относить к правоохранительным органам? Дело в том, что после принятия в 1993 г. Конституции РФ существенно изменилось соотношение целевых функций судов, прокуратуры, органов расследования. Судебная власть возвысилась над другими органами правоохраны и стала контролировать их процессуальную деятельность. Суды вышли из состава межведомственных комиссий по координации мер борьбы с преступностью, где ведущая роль принадлежит прокуратуре. Суды перестали нести ответственность за состояние преступности в стране. Наконец, возобладала идея, согласно которой рост преступности обусловлен не плохой работой судов, а влиянием многих неправовых детерминант.

Однако и в наши дни многие юристы считают, что усилия судов и правоохранительных органов направлены на достижение единой цели — сдерживание преступности. На этой почве существует такое явление, как "профессиональная солидарность" — понимание судьями трудностей следственной работы, желание как-то способствовать преодолению этих трудностей.

Многие судьи и в наши дни поражены этой идеей. Профессора Академии правосудия Н.В. Радутная и Л.Б. Алексеева, повышающие образование судей, пишут, что происходит "формирование у судей убеждения, что суд борется с преступностью совместно с прокуратурой, органами МВД — по одну сторону этой борьбы "мы", а по другую сторону — "они", пытающиеся уйти от карающего меча правосудия".

Отсюда — необоснованные отказы в применении правил о недопустимости доказательств, возвращение на доследование уголовных дел при отсутствии к тому оснований, снижение стандартов доказанности обвинения, невыполнение требований закона о равноправии сторон и, конечно же, уклонение от вынесения оправдательных приговоров, когда обвинение не доказано.

Таким образом:

1) вынесение оправдательного приговора при наличии к тому оснований соответствует целям правосудия;

2) разрешение правовых споров между обвиняемым и государственными органами обвинительной власти — цель всего уголовного процесса;

3) уголовное преследование, раскрытие преступлений — цель правоохранительных органов;

4) защита прав подозреваемого, обвиняемого и контроль за соблюдением законности на предварительном следствии и дознании — цель правосудия по уголовным делам;

5) борьба с преступностью не является целью правосудия по уголовным делам, поскольку суды не выполняют функцию уголовного преследования.