В 1054 г. Ярослав умер. Этот князь, подражавший (как и его отец Владимир, женатый на византийской царевне) византийскому императору, чеканивший свою монету с царскими инсигниями и добившийся единовластия, не мог преодолеть древнерусской государственной традиции и разделил землю между своими сыновьями. По этому «завету» трое старших — Изяслав, Святослав и Всеволод — получали главные русские земли с главными городами в Среднем Поднепровье и их волостями: Изяслав — Киев и Новгород, Святослав — Чернигов и соседние муромские и рязанские земли, Всеволод — Переяславль и Верхнее Поволжье с Ростовом. Младшие братья — Вячеслав и Игорь — получили Смоленск и Владимир Волынский. Эти земли не были «отчинами», передаваемыми по наследству от отца к сыну: на Руси сложилась т. н. очередная, или лествичная, система, когда младший брат наследовал старшему в княжеском роде, передвигаясь как бы по ступенькам лестницы с одного стола на друг ой. Главными наследниками были старшие три сына — недаром летописец сравнивал их с тремя сыновьями Ноя, поделившими в библейском предании всю землю. За ними на главный стол мог претендовать старший в поколении князей-братьев племянник. Младшие сыновья князей неизбежно вступали в конфликт с детьми старших братьев — своими племянниками. Перемещение князей с их дружинами «по лестнице» с одного стола на друг ой приводило к постоянным усобицам.

Киевская Русь во второй половине XI — первой трети XII века

Всеслав Брячиславич Полоцкий (ум. 1101). Первым начал усобицу тот князь, который не получил ничего по «ряду» Ярослава. Это был Всеслав Полоцкий — правнук Рогнеды, которой вернул ее отчину еще Владимир Святославич. Княжа в земле кривичей, он претендовал еще на Псков и Смоленск (где тоже жили кривичи) и на Новгородскую волость — землю словен: ведь кривичи и словене входили в то объединение племен, которое участвовало в призвании князей. Летописец замечает, что Всеслав был «немилостив на кровопролитье» — воинствен, ибо рожден был от волхования — волшебства. Считается, что память о нем сохранилась в русском былинном эпосе в образе князя-кудесника Вол- ха Всеславьича. Всеслав «заратился» против троих Ярославичей в 1067 г., но те вместе вступили в Полоцкую землю, взяли Минск и разбили Всеслава. Ярославичи позвали князя на совет, поцеловав при этом крест — дав клятву — не творить ему зла. Всеслав явился под Смоленск в их шатер, но был схвачен, увезен в Киев и заключен там в «поруб» — сруб, не имевший двери. Освобожденный восставшими киевлянами, он вернул себе Полоцк и продолжал воевать с потомками Ярослава, в том числе с Владимиром Мономахом.

Конфликтную ситуацию усугубляла позиция общин главных русских городов, которые считали князей обязанными править и судить по «ряду» — договору. Когда в 60-е гг. XI в. на смену разбитым Ярославом печенегам пришла новая тюркская кочевая орда — половцы, Ярославичи не смогли организовать отпор и побоялись дать оружие киевлянам. Тогда жители Киева в 1068 г. изгнали Изяслава и посадили на стол захваченного Ярославичами в плен полоцкого князя Всеслава. На следующий год Изяслав с помощью поляков вернул Киев, но восстания, санкционируемые вечевыми сходками горожан, с тех пор потрясали Русскую землю в периоды кризисов княжеской власти.

Волхвы. Народные движения охватили в конце 60-х — начале 70-х гг. XI в. не только Киев. Летопись рассказывает, что во время неурожая и голода в 1071 г. в Ростовской волости объявились два волхва, родом из Ярославля. Волхвами в Древней Руси называли языческих жрецов и вообще прорицателей (вспомним летописный сюжет о смерти Вещего Олег а). Волхвы обещали голодающим указать на тех, кто колдовством отобрал у них урожай и добро. Они называли знатных («нарочитых») жен, которые якобы скрывали у себя — кто жито, кто мед, кто рыбу, а кто меха. Следовавшие за волхвами триста человек принимали участие в грабежах и дошли до Белоозера. Здесь воевода князя Святослава — среднего Ярославича — явился со своими отроками (дружинниками) в Белоозеро и пригрозил, что если они не выдадут волхвов, то он будет кормиться у них целый год. Белозерцы схватили волхвов, и воевода начал разбирательство: он сказал, что человек не может колдовством отобрать урожай, но волхвы настаивали на своем, заявляя, что им известна природа человека. Они рассказали воеводе миф о сотворении человека: Бог мылся в бане, отерся ветошкой и бросил ее с небес на землю. Сатана сотворил из нее человека, Бог же вложил в него душу. Это — едва ли не единственный миф, пересказанный русским летописцем: монахи, составлявшие летописи, не могли рассказывать о деяниях бесов, каковыми считались языческие боги.

Но миф о сотворении человека, рассказанный волхвами, нельзя считать языческим: такая дуалистическая мифология, где сатана принимал участие в сотворении материального мира, характерна для движения еретиков-богомилов, распространившегося в Болгарии, а затем и во всей Европе в XI в. Недаром воевода обличал волхвов — те поклоняются не Богу, а сатане.

Волхвы рассчитывали на то, что воевода не сможет расправиться с ними — ведь они были смердами самого князя и подлежали его суду. Но тот помнил о нормах Русской Правды — он позволил казнить волхвов родичам тех женщин, которые были убиты восставшими, осуществить право кровной мести. Гибель волхвов должна была показать восставшим, или они были лжепророками, ибо не могли предвидеть даже собственной смерти.

Правда Ярославичей. Конфликты и восстания приводили в Древней Руси к правовым реформам, начиная с реформы Ольги после восстания древлян. Полагают, что после киевского восстания и движения волхвов в 1072 г. в Вышгороде, где братья князья с митрополитом и епископами торжественно перезахоронили мощи Бориса и Глеба, расширена была Русская Правда. Ярославичи на совете со старшими дружинниками-боярами — полностью отменили кровную месть, заменив ее штрафом — вирой. По главное, о чем заботились князья, — это о своих владениях (домениальном хозяйстве) и слугах, в первую очередь страдавших во время восстаний. За убийство княжеского огнищанина-домоправителя (от слова «огнище» — очаг) — или тиуна — сборщика податей и недоимок — устанавливалась вира в 80 гривен, жизнь же смерда — лично свободного крестьянина и холопа — оценивалась в 5 гривен. Если убийца не был обнаружен, ответственность несла вервь — община, на территории которой произошло преступление. Завершался свод законов перечислением той доли, которую имели от исполнения судебных функций мечник, князь и церковные власти (им положена была десятина от княжеских доходов).

Вопреки завету Ярослава, распря разразилась и между самими Ярославичами (несмотря на то, что именно они учредили культ Бориса и Глеба). Младшие Святослав и Всеволод в 1073 г. изгнали старшего из Киева. Тому удалось бежать со своими богатствами к свойственникам в Польшу, где князь надеялся нанять воинов, но поляки не оказали ему поддержки. Тот вынужден был бежать дальше, в Германию, но севший на киевском столе Святослав послал своему свойственнику, германскому королю, для укрепления союза столько золота и серебра, что немецкий хронист изумлялся такому богатству. Изгнанник Изяслав отправил сына к римскому папе и готов был отдать Русь под покровительство Рима. Он получил поддержку папы. В своей булле (послании) тот призывал польского князя к состраданию. Тем временем в 1076 г. Святослав умер в Киеве, а стол занял Всеволод.

Изборник Святослава. Князю Святославу принадлежит древнейший древнерусский сборник, переписанный в 1073 г. с болгарского оригинала. Византийский прототип этого Изборника — собрания выписок из библейских книг и изречений византийских богословов — был популярен во всем христианском мире. На миниатюре Изборника изображен сам князь, его жена Ода (родственница германского короля), сыновья Глеб, Олег, Давыд, Роман и младший Ярослав, изображенный рядом с матерью.

Изяслав вернулся с польским войском на Русь, и Всеволод вынужден был заключить с ним мир, вернув старшему брату Киев. Сам он, однако, остался княжить и в Переяславле, и в Чернигове. Старший сын Святослава Олег остался без стола — стал изгоем из княжеского рода. В 1078 г. он бежал в Тмутаракань и привел на Русь половцев, чтобы вернуть себе Чернигов, но был разбит дядьями — Изяславом и Всеволодом. Киевский князь погиб в битве, и младший из трех Ярославичей, Всеволод, вокняжился в столице Руси. В удерживаемый им Чернигов он посадил сына Владимира, рожденного от брака с византийской царевной из династии Мономахов. Изгнанный Олег Святославич занял отдаленную Тмутаракань.

Изгои. Изгоем (от слова «гоить» — «жить») называли в Древней Руси человека, который оказывался вне своей сословной группы. Изгоями считались попы, не знавши? грамоты и, значит, не могшие служить в церкви, холопы, выкупившиеся из холопства — избавившиеся от личной зависимости, но не входившие в крестьянскую общину — мир или вервь. Изгоями оказывались и члены княжеского рода — «сироты»: князь становился «сиротой» у если его отец умирал при жизни деда. Первым таким изгоем стал Ростислав Владимировичу потомок старшего сына Ярослава Мудрого, новгородского князя, умершего в 1052 г. Он вынужден был силой добывать себе стол на окраине Руси и в 1064 г. изгнал из Тмутаракани своего двоюродного брата Глеба, сына черниговского князя Святослава. Ростислав утвердился на Тамани и Северном Кавказе, подчинив касогов (черкесов) и окрестные земли. Это вызвало беспокойство греков, претендовавших на власть над Тмутараканью: прибывший из византийского Херсонеса посланник отравил князя-изгоя на пиру.

Всеволод продолжал внешнюю политику отца — он стремился укрепить связи с европейскими странами, женив сына Владимира на англичанке Гите, дочери короля Гаральда, погибшего в битве при Гастингсе, и выдав замуж дочь Евпраксию за германского императора Генриха IV (брак был недолгим и несчастливым — княжна вернулась на Русь и постриглась в монахини).

Княжение Всеволода сопровождалось раздачей «волостей» князьям-племянникам: по летописи, он приблизил к себе «юнцов» — младшую дружину, которая стала наживаться за счет поборов («продаж») с зависимых людей. Становление феодализма на Руси характеризовалось формированием иерархии княжеских волостей и административной иерархии (старшая и младшая дружина).