1. Крещение Ольги
1.1. Поездка Ольги в Царьград
Игорь, как и Олег, оставался язычником — его смерть у восставшего славянского' племени древлян, языческая тризна (и могила — курган) подробно описаны Нестором. Совершившая страшные языческие поминки по мужу вдова Игоря Ольга, расправившись с древлянами (принеся их в жертву на похоронах), осознала необходимость не только правовых реформ, но и реформ религиозных. Религия и право не были разделены в архаический период истории — недаром религия именовалась в Начальной летописи Законом. Ольга отправилась в Царьград не только для того, чтобы уладить отношения с Византией после смерти мужа: там, по летописи, она приняла крещение от самого императора Константина Багрянородного. Дата этой поездки вызывает споры, летописный рассказ окрашен легендами: по летописи, Ольге должно было быть не меньше 60 лет, но император прельстился ее женской красотой, предложив ей брак. Константина можно было заподозрить здесь во «льстивости» (в чем постоянно упрекали греков и русские, в том числе сам летописец, и латыняне) — ведь император был женат. Но Ольга не прельстилась столь престижным замужеством: она настояла, чтобы император сначала крестил ее. Константин выполнил просьбу, но когда он напомнил об ожидаемой благодарности, Ольга ответила «каноническим» отказом: брак между крестными отцом и дочерью был запрещен. Сластолюбцу пришлось признать, что его крестница «переклюкала» (перехитрила) царя; тому пришлось отпустить Ольгу со многими дарами и благословением патриарха. Благочестивое хитроумие свойственно многим библейским героям. Авраам, укрывшийся от голода в Египте, вынужден был отдать в дом фараона красавицу Сарру, выдав ее за свою сестру: Господь поразил фараона, и тот призвал Авраама, упрекая его во лжи — ведь Сара была женой праотца. Но Авраам не лгал: Сарра была и сестрой ему. Так или иначе, при крещении Ольга получила христианское имя жены Константина — Елены.
В истории отношений Востока и Запада, особенно в истории дипломатических браков, возраст партнеров не играл решающей роли. Карл Великий, короновавшийся императорской короной в Риме в 800 г., стремился обустроить свои отношения с восточной Ромейской империей, предложив брак правившей тогда в Византии императрице Ирине: предполагаемым партнерам было за 50. Утопическому плану единения двух империй не суждено было сбыться: Ирина была свергнута и отправлена в ссылку.
В книге «О церемониях византийского двора», составленной Константином Багрянородным, подробно рассказывается, как Ольге и ее придворным дамам, послам и купцам дважды был устроен торжественный прием императором и императрицей. Оказанные Ольге почести не были случайными: Византия нуждалась в поддержке Руси, ей нужны были опытные воины, привычные к далеким походам. Ольга, очевидно, стремилась подтвердить мирный договор 944 г., дававший торговые и иные льготы Руси в Византии. Но о крещении княгини ничего не говорится.
Из книги следует при этом, что в свите Ольги был священник (княгинин духовник?) Григорий, в императорском дворце уже несли службу крещеные росы, а погребения первых христиан, датируемые серединой X в., археологи находят не только в Киеве, но в Гнёздове под Смоленском — крупнейшем русском погосте, контролировавшем переход с Днепровского речного пути на Волховский. Сходные погребения середины X в. с такими же «греческими» равноконечными крестами обнаружены в начале великого пути из варяг в греки — в скандинавском городе Бирка в Средней Швеции. Интересно, что большая часть таких крестов найдена в богатых женских погребениях, часть которых могла принадлежать дамам, сопровождавшим Ольгу в Царьград. Это не свидетельствует, конечно, о «феминистическом» начале христианства в Восточной и Северной Европе: кресты входили в состав женских ожерелий, мужчины могли не носить крестов-тельников. Хотя предполагают, что у знатных дам было особое стремление покончить с языческим прошлым, ведь по варварским обычаям руси и варягов (восходящим к индоевропейской древности) верная жена должна была последовать на тот свет за мужем. Однако для истории начального христианства на Руси это разделение «мужского» и «женского» оказывается все же симптоматичным.
1.2. Между Константинополем и Римом
Хитроумная Ольга осталась, однако, недовольной визитом в Царьград. Летопись сообщает, что когда в Киев к княгине явились греческие послы, она не велела сразу принимать их, но оставила стоять в киевской гавани, как и ей пришлось дожидаться приема в Константинополе. Послы напоминали Ольге о дарах, полученных в Царьграде, а в обмен просили воев в помощь — о боеспособности руси греки знали не понаслышке. А конфликты с арабами требовали привлечения все новых воинских контингентов, способных драться на море и на суше. Видимо, от Византии Ольга ждала большего, ибо не преминула обратиться к дипломатической игре.
«Продолжение хроники Регинона Прюмского», составлявшееся в Немецком королевстве, сообщает под 959 г. о том, что «послы Елены, королевы ругов (немцы по созвучию отождествляли русь с германцами-ругами, обитавшими на Дунае в середине 1-го тыс н. э.), крестившейся в Константинополе при императоре константинопольском Романе, явившись к королю, притворно, как выяснилось впоследствии, просили назначить их народу епископа и священников». То, что не сделали Константин Багрянородный и его сын Роман, правивший с ноября 959 г., должен был сделать Оттон I, благо он претендовал на то, чтобы восстановить Западную Римскую империю, подобно Карлу Великому. Епископ Адальберт (который, возможно, и был автором «Продолжения хроники Регинона») отправился на Русь лишь на следующий год, и Оттон «снабдил его всем, в чем он нуждался».
Эти сведения вызвали длительную дискуссию о времени и обстоятельствах крещения Ольги. Летописная дата ее поездки в Царьград — 955 г. — не удовлетворяет историков, ибо если верить дате, вычисляемой на основании греческого трактата (обрядника) «О церемониях», то Ольга была принята в Царьграде 9 сентября 957 г. В литературе распространилась гипотеза о двух поездках Ольги в Константинополь: одна состоялась в 946 г., когда княгиня сразу после смерти мужа должна была подтвердить условия мира, продиктованные Игорем грекам в результате похода 944 г., но первая поездка была не вполне удачной, а во время второй Ольга приняла крещение. Но в таком случае почему в ее свите, согласно византийскому обряднику, уже был священник? Кроме того, в том же обряднике Ольга названа еще своим скандинавским языческим именем — Хельга. Наконец, немаловажным для церемониала обстоятельством было устройство стола во время приема — с единоверцем можно было делить трапезу, иноверцу нужен был отдельный стол. Ольга была удостоена совместной трапезы с самой императрицей, значит, по крайней мере на момент приема она была крещена. «Официальным» же именем правящих русских князей и в христианское время оставалось «светское» — языческое.
1.3. Немецкие миссионеры
Когда же могла креститься Ольга? Предположительно ответить на этот вопрос позволяет история с крещением ее внука — Владимира Святославича, о котором речь пойдет ниже. Уже в древнерусской традиции не прекращались споры о времени и месте его крещения. Дело, видимо, было в том, что сам акт принятия христианства в Средние века проходил две стадии, первая из которых — «оглашение», намерение принять крещение после катехизации и следовать христианским обычаям; «оглашенные» могли присутствовать на богослужении, но не допускались к участию в литургии. Вероятно, Ольга заявила о своем намерении креститься перед поездкой в Царьград, благо в Киеве был священник — ведь в среде русской дружины Игоря уже была христианская община.
Христианка Ольга, удостоившись чести стать «дщерью» императора, однако, не смогла крестить всю Русь, ибо ее сын Святослав, князь-воин, не препятствуя крещению отдельных семей, намеревался продолжить завоевательную политику предков. Не случайно немецкие миссионеры сетовали на то, что намерения Руси принять христианство оказались притворными — епископу Адальберту едва удалось бежать от преследования язычников.
Почему Ольга обратилась к королю Оттону, а не к папе? Очевидно, на Руси знали о зависимости папского престола от возвышающихся немецких королей, равно как и о деятельности миссионеров Гамбургской архиепископии, которая не прекращалась после упомянутой миссии Ансгария на Севере и Востоке Европы.
Казалось бы, стремление Ольги к введению христианства на Руси должно было встретить сочувствие в Царьграде, но, по летописи, Ольга осталась недовольной результатами визита. Недаром поначалу она отказала прибывшим в Киев греческим послам в отправке «воев» на помощь Византии. Более того, она отправляет в 959 г. послов к германскому королю Оттону I, сопернику Византии, с просьбой прислать на Русь епископа и священников. Вероятно, греки не усердствовали в устройстве самостоятельной русской церкви, и не только потому, что греческая церковь (в отличие от латинской) вообще не усердствовала в миссионерской деятельности среди далеких от ее границ «варваров». Сама Ольга, наследница той правовой традиции, которая основывалась на договорах Руси с греками — с позиции силы, явно не готова была признать себя вассалом империи, занять то место, которое отводила Русскому государству и другим «варварским» государствам официальная византийская доктрина «содружества народов».
Германская миссия епископа Адальберта (961 г.), однако, закончилась неудачей, которая не в последнюю очередь могла быть предопределена политическими амбициями германской церкви и имперскими амбициями короля — видимо, у автора «Продолжения хроники Регинона» были основания упрекать Ольгу-Елену в лицемерном намерении назначить ее народу епископа. Русь в. политическом, экономическом и культурном отношении оставалась ориентированной на Византию: возможно, поэтому усилия немецких миссионеров встретили сопротивление не только среди языческой части русской дружины, но и среди киевских христиан, придерживавшихся восточнохристианского обряда.
2. Воинственный князь Святослав
2.1. Нехристианские нравы
Христианство с проповедью мира было чуждо князю и его дружине: Святослав разгромил Хазарию и собирался утвердить центр своей новой державы на Дунае, взимая дань с Византии и окрестных христианских земель. Формально поход 968 г. начинался в интересах Византии: Святослав атаковал Болгарию, находившуюся в конфликте с империей. Одновременно эта кампания задевала и интересы формирующейся Западной Германской империи — главной геополитической соперницы Византии.
Византийский историк Лев Диакон, описывающий войны Святослава на Балканах, с ужасом рассказывает о жертвоприношениях, которые совершали тавроскифы или скифы, как называл он русь: ночью после битвы с ромеями «скифы» вышли из укреплений, чтобы подобрать и похоронить своих мертвецов; «они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин». Этот воистину варварский обычай известен у многих народов мира: убитые на похоронах должны были сопровождать умерших на тот свет в качестве слуг. Поэтому сами русские предпочитали смерть на поле боя плену, чтобы не оказаться рабами в загробном мире. Истребление пленных напоминает описание (начиная с Фотия) убийств, чинимых росами под стенами Царьграда.
Смысл последующих обрядов, столь же жутких, менее ясен: русские задушили несколько младенцев и петухов, утопив их в Истре — Дунае. Сходный обычай описывал ученый император Константин Багрянородный в другом своем трактате — «Об управлении империей», рассказывая о пути русй из Киева в Константинополь. Миновав днепровские пороги и угрозу печенежского набега, росы устрайвали жертвоприношение на острове Хортица, чтобы выяснить, насколько удачным будет путешествие: там рос огромный дуб, вокруг которого росы втыкали стрелы (ритуал, связанный с громовником Перуном), а потом бросали жребий о жертвоприношении петухов — зарезать их и съесть или отпустить живыми. Видимо, с гаданием о грядущем были связаны и страшные ночные жертвоприношения не только петухов, но и младенцев («чистая» жертва) на Дунае.
«Тавроскифы и теперь еще, — заключает Лев Диакон, — имеют обыкновение разрешать споры убийством и кровопролитием. О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч, он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие: говорит об этом и божественный Иезекииль: Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос».
Сама смерть разбитого на Дунае греками князя (описанная Нестором) показала, насколько он следовал своей воинской максиме: «Мертвые сраму не имут». Он принял героическую смерть на днепровских порогах, отправившись в печенежскую засаду, — так этот князь, следовавший обычаям викингов, мог достигнуть воинского рая (Вальхаллы).
Ольга не смогла уподобиться своей святой патронессе — Елене, матери Константина Великого, крестившего Римскую империю: для Руси вторым Константином стал не ее сын — закоренелый язычник, а внук — Владимир.
Ольга, став первой христианской правительницей Руси, отказалась от традиционных языческих «ценностей». Княгиня, расправившаяся с древлянами на тризне по мужу и насыпавшая курган над его могилой, после крещения «заповедала не творити трызны над собою». В раннем списке Жития Ольги (XIII–XIV вв.) княгиня завещает Святославу «погрести ся с землею равно» — не насыпать кургана по языческому обычаю.
2.2. Упорство Святослава
Русь не стала христианской, но внешняя политика Ольги была успешной — великие державы стали соперничать, претендуя на союз с Русью, как с равной христианской страной. Но серьезные трудности с распространением христианства возникли у Ольги внутри Руси, в самом Киеве и даже в собственной семье.
Попытка Ольги обратить в христианство сына Святослава встретила отпор у князя, воспитывавшегося дружинниками отца: Святослав ссылался на сопротивление дружины, которая «смеятися начнуть», если князь один примет новую веру. В летописном рассказе Ольга находит исторически верный аргумент: «Аще ты крестишися, вси имуть то же створити». Действительно, дружина, ориентированная на социальные («вассальные»), а не родоплеменные связи, быстро усваивала новые ценности, особенно если их придерживался сюзерен — так было с крещеными «росами», служившими императору в Константинополе, так повела себя дружина и при Владимире Святославиче. Однако Святослав предпочитал традиционную систему воинских ценностей, которая соответствовала его целям не менее традиционной для Руси экспансии — разгрому Хазарского каганата и вторжению на Балканы. Во время балканских походов Святослава Ольга оставалась правительницей Руси и воспитывала трех своих внуков: Ярополка, Олега и Владимира. Крестила ли их Ольга тайно от отца, сказать трудно, но гипотезы, особенно относительно христианства старшего, Ярополка Святославича, распространены в современной историографии.
Ольга умерла 11 июля 969 г. Летописец помещает посмертный панегирик Ольге, которую разрешил по-христиански похоронить ее сын, вернувшийся с Балкан, чтобы отогнать осадивших Киев печенегов. «Радуйся, русское познанье к Богу, — обращается к почившей княгине Нестор. — Си первое вниде в царство небесное от Руси, сию бо хвалят русские сынове аки началницу: ибо по смерти моляше Бога за Русь».
Но жизнь Русской земли продолжалась, и Святославу, не желавшему сидеть в Киеве, а мечтавшему о новой столице — Переяславце на Дунае, которая должна была стать центром его новой земли, нужно было сначала урядить Русскую землю. Старшего сына Ярополка он оставил в Киеве, среднего — Олега — отправил в Древлянскую землю, где погиб его отец Игорь, младшего, сына Ольгиной рабыни ключницы Малуши Владимира, уговорили пойти к себе новгородцы, угрожая призвать князя со стороны. Новгород, первая столица Руси, стала периферией Русской земли.
2.3. Первые княжеские усобицы
После смерти Святослава в 971 г. между наследниками князя на Руси начинается распря. Дружинник Ярополка — сын воеводы Свенельда — вторгается во владения Олега, и древлянский князь велит убить его. Тогда Ярополк ради мести нападает на брата, и Олег погибает. Испугавшийся Владимир бежит из Новгорода за море к варягам, а Ярополк отправляет своих посадников в Новгород и остается править один на Руси.
Но Владимир возвращается с варягами, идет из Новгорода с войском из варягов, словен, кривичей и чуди сначала на Полоцк, потом на Киев и в 978 г. овладевает им. Варяги убивают Ярополка и требуют у нового князя «откупа» с захваченного ими Киева. Владимир же не дает им денег, а отправляет в Царьград на службу к византийскому императору (предупреждая его о злокозненности наемников): варяги становятся на Руси враждебными чужаками.
Владимир не случайно пошел на Полоцк перед тем, как двинуться на столицу Руси. Ведь Полоцк был городом кривичей, а земля кривичей, участвовавших в призвании варягов, должна была подчиняться русскому — новгородскому князю. В Полоцке правил самостоятельно варяг Рогволод, и Владимир хотел решить дело миром, посватавшись к его дочери Рогнеде. Но Рогнеда мечтала о браке с Ярополком: она помнила, что Владимир был сыном ключницы, и не желала «разуть робичича» — снимать обувь с сына рабыни перед брачной ночью (таков был древнерусский свадебный обычай). Владимир взял Полоцк силой, убил Рогволода и принудил Рогнеду к замужеству. В позднейшей летописи рассказана красивая легенда о Рогнеде, прозванной Гориславой, которая, уже родив княжича Изяслава, не могла простить Владимиру насилия — она хотела убить спящего князя. Владимир хотел было расправиться с гордой женой, но та дала меч в руки младенцу Изяславу, чтобы он заступился за мать. По совету бояр князь вернул Рогнеде ее «отчину» — Полоцк, но с тех пор, пишет летописец, Рогволодовы внуки поднимают меч против потомков Владимира.