Мифы марийцев (черемисов), среди которых выделяются группы луговых и горных марийцев, одновременно близки и мифам удмуртов, и мифологии мордвы. Сильным было воздействие на марийскую мифологию тюркских традиций, развивавшихся уже под влиянием ислама в средневековых государствах — Волжской Болгарии и Золотой Орде. В начале XX в. марийскую религию и мифологию исследовал знаменитый финский религиевед Уно Хольмберг (Харва), в последнее время исследованием традиционного фольклора марийцев занимаются В.А. Акцорин и др.

 

Кугу Юмо — «Великий бог». Его противник Керемет

Согласно марийской мифологии, высший бог обитает на небе, где у него много скота. Сам Кугу Юмо («Великий бог») — обожествленное небо; ветер — его дыхание, радуга — лук. Его имя, Юмо, Йымы, напоминает нам имя общефинского небесного бога Юмала.

В мифах о творении сохранились древнейшие — прауральские — мотивы: утка прилетела на поверхность Мирового океана и снесла два яйца. Из них в облике селезней вылупились два брата — Юмо и Йын. Селезни попеременно стали нырять на дно океана и доставали оттуда ил: так была создана земля. На земле Юмо стал творить людей и животных, наделяя их судьбой, а Йын принялся мешать творению: за это Юмо навсегда изгнал брата под землю и запер в преисподней.

Имена демиургов у марийцев напоминают имена творца мира у коми — Ена — и его дочери Йомы. Правда, у коми Йома — злая земная богиня, а у марийцев Юмо — благодетельный небесный бог, но такая инверсия — переворачивание значения — характерно для мифов соседствующих народов.

В других мифах Кугу Юмо противостоит творцу зла — своему младшему брату Керемету (которого он, согласно некоторым мифам, изгнал с неба за непослушание). Кугу Юмо велел Керемету, который плавал в водах первичного океана в облике селезня, нырнуть и достать земли со дна. Керемет сделал это, но часть земли утаил в клюве. Бог своим дуновением сотворил землю с равнинами, пастбищами, лесами. Керемет же выплюнул утаенную часть и создал горы. Кугу Юмо сотворил человека и поднялся на небо за душой для него, оставив сторожем собаку, не имевшую шкуры. Керемет напустил мороз, соблазнил собаку шубой и оплевал человека. Возвратившись, бог проклял собаку, а человека вынужден был вывернуть наизнанку, и тот стал подвержен всевозможным болезням и греху из-за оплеванных Кереметом внутренностей.

В другом варианте мифа о сотворении человека еще более отчетливо прослеживается влияние библейской традиции. Люди, сотворенные из грязи — праха земного, были сначала покрыты роговой оболочкой. К ним явился Сатана и сказал, что Юмо велел им есть яблоки. Те послушались и лишились твердой оболочки, оставшейся лишь на ногтях. Женщина съела яблоко целиком, мужчина же — только часть, отсюда и возникли половые различия.

Кугу Юмо сотворил также добрых духов из искр, высекаемых огнивом; Керемет подсмотрел способ творения и создал злых духов — кереметов. Они расселились по земле и требуют от людей постоянных жертв.

 

Борьба за души

Нечистый не смог овладеть сотворенными людьми, но нашел способ заполучить их после смерти или даже при рождении. Когда родители проклинали плачущего младенца, он становился ребенком злого духа — умирал. Но добрый дух — ангел обнаружил коварство черта и рассказал об этом Юмо. Юмо запретил нечистому похищать человеческих детей — после смерти ему должны доставаться только самоубийцы да пьяницы. Черт также не мог проникнуть в тело человека, который поминал имя Юмо. Черт, однако, продолжает охотиться за грешниками, записывая каждое их прегрешение.

Нечистый не прекращал свои козни на земле: он появлялся там в образе вихря, но Юмо преследовал его в грозовых тучах и метал в него молнии, стреляя из лука-радуги. Поэтому, если приходится прятаться от грозы под деревом, надо поминать имя Юмо — ведь в дереве может скрываться черт, преследуемый небесным богом.

 

Распределение судеб

Юмо предопределил каждой твари ее судьбу и назначение: человек должен был сеять хлеб, лошадь помогать ему и радовать хозяина, утка должна была стать священной жертвенной птицей (ведь она принимала участие в сотворении мира). Каждому была назначена и пища: даже медведю положена была корова, которая заблудилась в лесу.

Сова стала жаловаться, что ей мало одной птицы в день для пропитания, и у нее мерзнет голова. Тогда Юмо велел ей охотиться ночью, а на голову дал шапку — пух, в который днем сова прячет свой клюв.

Коршун попросил у Юмо питья, и бог велел ему вырыть колодец. Но, когда колодец был готов, в нем искупался ворон, и коршун не стал пить оскверненной воды. Пришлось Юмо послать дождь, чтобы коршун смог напиться: с тех пор коршун кричит от жажды, когда долго нет дождя.

Почти такой же миф сохранился у мордвы. В нем хитрый коршун канюк ленится рыть колодец, чтобы напиться, но хочет обмануть бога. Канюк подговаривает ворона вырыть колодец и вымыться в нем, сам же после этого обмазывается илом и спешит к богу, чтобы показать, что это он копал колодец. Но обмануть бога невозможно: он наказывает хитрую птицу — отныне она должна пить только дождевую воду или росу.

Наконец, речь зашла и о нормах брачной жизни. Корове и прочим животным было заповедано случаться и приносить приплод раз в год. Но женщина стала возмущаться и кричать, так что пришлось снять для нее ограничения — пусть живет с мужем когда хочет всю жизнь.

 

Почему в мире все стало кривым

Закончив творение, Юмо собрал всех тварей на совет — как обустроить землю. Коротколапый еж опоздал на совет, да еще споткнулся о порог дома Юмо и покатился с него кубарем, чем вызвал смех прочих зверей. Тогда еж обиделся и, ворча, покинул собрание. Звери же не могли договориться, как им устроить жизнь на земле, и решили послать хитрую лису подслушать, что там бормочет про себя рассерженный ежик. Лиса и услышала слова-заклятия: «Пусть все реки текут криво, деревья растут криво, изгороди будут кривыми, дороги и улицы также искривятся». Лиса передала эти слова собранию зверей, и мир с тех пор стал кривым…

Перед нами обычный этиологический миф о том, как из-за ошибки или злой воли какого-нибудь персонажа начальных времен мир оказывается несовершенным, человек — смертным и т. п. Интересно, что и в русском духовном стихе о «Голубиной книге» говорится о том, что правда и кривда сражались друг с другом в виде двух зайцев, и после этой борьбы правда ушла на небо, а кривда осталась на земле.

 

Почему кончился Золотой век

В начальные времена небо было так близко от земли, что до него можно было дотянуться рукой, а колос начинался прямо от земли, и рожь была ветвистой. Но люди оскорбили небо — юмо, когда неопрятная мать подтерла своего младенца хлебом (сравните сходный миф у коми) или запихнула испугавшего ее уродливого младенца на небо прямо с грязными пеленками. Небо стало отдаляться от земли: 7 дней и ночей с грохотом поднимались вверх небеса, этот грохот и стал первым громом. Мать-земля (Мланд-ава) поглотила неопрятную женщину. Разгневанный бог хотел совсем лишить людей хлеба, но собака умолила его оставить хлеб хотя бы ей на пропитание. Люди же с тех пор должны обретаться в грязи и питаться малым куском хлеба, потому что именно с тех пор хлебный колос стал таким, каким мы знаем его сейчас.

В начале времен марийцы жили по 250 лет. Черт не мог дождаться, когда они начнут умирать, и принялся подбивать Юмо на спор: если он сможет быстро выкорчевать целый лес, бог позволит ему убивать людей. Сатане удалось справиться с задачей, и он принялся истреблять население земли. На земле оставались одни глубокие старики, которые не могли дождаться смерти. Тогда Юмо сократил срок человеческой жизни, и земля стала снова постепенно населяться людьми.

Кугу Юмо не оставлял людей своими заботами: он спускался на землю и ходил по межам на полях (подобно удмуртскому Кылдысину). Это способствовало порядку в отношениях между людьми и росту урожая. Люди принимали бога с почестями, принося ему жертвы на 77 кострах (священное число в финно-угорской традиции). Белый цвет был символом бога, поэтому он спускался в березовую рощу, которую окружали белым полотнищем, чтобы в святое место не проникла нечистая сила.

 

Почему случился Потоп

Марийцам были известны библейские легенды, в том числе о всемирном потопе. Рассказывают, что до потопа люди приносили человеческие жертвы. Юмо, однако, сжалился над людьми и разрешил вместо парня, которого отец хотел принести в жертву, заклать жертвенное животное. Спасенного парня бог взял на небо. Там он наказал новому небесному жителю, чтобы тот не касался без нужды серебряного посоха бога и бочки с водой. Только когда приблизится туча, парню можно было сначала побрызгать из бочки, а потом уж поливать землю из ковшика. Но бойкий небожитель тут же ухватил посох, от чего загремел гром; парню надоело также брызгать на землю, и он опрокинул всю бочку разом — от этого на земле произошел потоп.

Другой рассказ явно восходит к библейским апокрифам. Юмо сообщает о грядущем потопе некоему старцу — Кузе Кугыза, который начинает тайком строить ковчег. Крутившийся здесь же нечистый — Ия (тюркское обозначение злого духа) хочет выведать, что делает старик. Он дает старухе — жене Кузе Кугыза — хмель, чтобы она наварила пива. Хмельной хозяин проговаривается, зачем ему нужен ковчег, черт же замышляет проникнуть в убежище и погубить его. Он внушает старухе, что необходимо поупрямиться, когда муж будет звать ее в ковчег. Та, действительно, долго не откликается на призывы мужа, пока тот в сердцах не поминает черта. Нечистый — тут как тут и оказывается в ковчеге. Он превращается в мышь и уже прогрызает дыру, но, на счастье, в ковчеге оказывается и кошка. Кошка не только съела мышь, но и заткнула ее хвостом течь — так все твари спаслись от потопа.

 

Как марийцы получили свою веру

Согласно легенде, Керемет задержал старейшину марийцев Бедоя, когда тот шел к Юмо, распределявшему религии среди народов мира; за это Юмо и заставил марийцев поклоняться Керемету. Его воинство злых духов пополняется за счет вредоносных покойников — колдунов, разбойников, умерших неестественной смертью.

В другом мифе марийцы и удмурты пострадали из-за деликатности их предков. Юмо призвал к себе представителей всех народов с семьями, и каждым велел молиться своему богу: русским — Христу, татарам — Луне в мечети. Удмурт же и мариец постеснялись явиться к богу со своими семьями — они казались им слишком большими. Мариец даже спрятал свое семейство в лесу за деревьями. За это всевидящий Юмо наказал не в меру стеснительных марийца и удмурта: он велел им поклоняться обгорелым пням — кереметам, в которые обратились их жены и дети. Превратившиеся в кереметов родственники без конца просят есть — им надо приносить жертвы, иначе они могут послать болезни и смерть.

Эта странная история, конечно, могла возникнуть тогда, когда традиционная «языческая» религия марийцев стала проигрывать наступающим исламу и христианству. Вместе с тем она отражает и исторические реалии: у марийцев и удмуртов, действительно поклонявшихся богам в святилищах-кереметах, были долго распространены семьи, включавшие три-четыре поколения родственников. Численность семьи могла достигать 40 человек — у соседних народов не было таких больших семей.

 

Небесные стада

Небесная картина мира марийцев схожа с представлениями других финно-угорских народов. Полярная звезда именовалась «Небесным столбом». Вокруг этого Мирового столпа вращались созвездия Лося — Шордо (вспомним мифы о небесной охоте), Небесного лебедя — Юмын кайык и Небесного барана (который представлялся в виде фантастического существа — барану приписывались внешние черты птицы бекаса).

На эту архаичную картину наслоились представления, связанные с развитием скотоводства у марийцев. На небе появляется небесная дева — Юмын удыр («Дочь неба»). Небесный лось становится небесным конем — Юмын имне. Появляются на небе и небесный бык или корова: они и составляют вместе с небесным бараном звездное стадо, которое пасет вокруг Полярной звезды небесная дева — пастушка. На небе помещается и небесный хлев, и Небесная река — Млечный путь.

В народной поэзии, в том числе в заговорах, Небесный столб предстает в виде веретена, которое вращает небесная дева: созвездия — это ее прялка, серебряные нити, клубок. Известен и миф о лунной деве, которую преследовала на земле злая мачеха, заставлявшая несчастную носить воду ситом или решетом, раздетой, в зимнюю стужу. Луна сжалилась над ней и взяла девушку на небо, подняв ее на серебряных или шелковых качелях. В другом мифе сам Юмо посылает за ней Луну в своей колеснице, запряженной огненным конем: в земной деве угадывается образ невесты небесного бога, мифы о которой хорошо известны у соседней мордвы. С появлением на небе девы, шедшей по воду, Лось стал именоваться Ковшом (Коркашудыр, Большая Медведица), Орион — Коромыслом, Плеяды — Решетом (Шоктешудыр).

Обозначение Плеяд как «Сита» известно не только финно-уграм (в том числе эстонцам), но и славянам, и тюркам: миф о лунной деве также был широко распространен в Восточной Европе.

Млечный путь и у марийцев именовался «Дорогой птиц»: гуси, самые сильные из перелетных птиц, оставляли на своем пути перья, чтобы прочие птицы не потеряли дороги на юг.

 

Семья Кугу Юмо и марийский пантеон

Кугу Юмо пребывает в своем небесном доме на золотом престоле, откуда ему видны все дела людей. В былые времена, когда открывались небесные ворота, он являлся людям сидящим на облаках и играющим на гуслях — вот тогда ему и молились.

В семью высшего бога входили Юман-ава — «Мать бога» (или Шочын-ава, «Дающая рождение»), покровительница рождений и свадеб; у Кугу Юмо был и сын по имени Эрге-Пугощ-юмо (он предопределял, у кого родится мальчик). Верховный бог стоял во главе целой иерархии небесных существ, представления о которой сложились у марийцев под влиянием ислама и христианства. Имена «юмо» («небо») и «кугу-юмо» стали обозначать всякого бога вообще. К высшим богам причислялись: Туня-юмо, бог всего сущего, также управляющий ветрами и облаками; Ош-кече-кугу-юмо, «белый» бог солнца и света; Кава-юмо, бог небосвода; Мэр-кугу-юмо, покровитель людей, Пурышо-юмо, предопределитель судьбы; Сакче-юмо, бог-хранитель. Волгенче-юмо был богом молнии, а Кудырчо-юмо — громовником, побивающим злых духов, защитником урожая, человека и скота.

Рассказывают, будто гром происходит оттого, что Юмо скатывает с неба камни. Такие камни, падающие на землю, называют «молниевыми камнями»: их можно потушить молоком, а не водой.

Богов насчитывалось 77: столько же было на земле языков и народов, целебных трав, перечисляемых в заговорах, и т. п. Священное число 77 было общим для марийцев, удмуртов, мордвы, обских угров и венгров. Оно восходит к космогоническим символам: четыре стороны, света и три яруса Вселенной дают число 7, семидневной была лунная неделя. Считалось, что по 7 богов покровительствует хлебу, пашне и пчеловодству.

В услужении у высших богов находился целый штат духов, сформировавшийся под влиянием ислама и государственных традиций Золотой Орды и Казанского ханства: недаром одним из наиболее почитаемых духов (и святилищ) был Султан-керемет, носивший тюркский царский титул. Духи пиямбар были посланниками богов; суксо или сакче — ангелами-хранителями; пурышо или пуйыршо предопределяли человеческие судьбы (все эти термины в основном тюркского происхождения). Витнызе (также от волжско-болгарского слова «писарь») или алак (Аляк-инмар был известен и удмуртам) сообщали обо всем, что творится на земле, и были посредниками между богами и людьми при жертвоприношениях. Имелись даже юмын казначи — «небесные казначеи» и юмын асаш — собственно «небесные писари». К духам — покровителям человека относились также: суртым-бал — охранитель дома; серлагыш — охранитель от пожаров, ранений железом и несчастий в пути; турасер, оберегавший от глубоких мест, капка-орол — охранитель ворот от воров.

Во главе земных богов более низкого ранга, чем боги небесные, стоял Мланде-кугу-юмо («Великий бог земли»); к земным богам причислялись: Тул-он-кугу-юмо — бог огня; Перке-кугу-юмо — бог достатка, изобилия; Кинде-мочин-кугу-юмо — бог урожая; Вольык-кугу-юмо — бог скота; Сурт-кугу-юмо — бог домашнего очага и другие.

Каждое божество имело свое место слева или справа от престола Кугу Юмо. В этом видят влияние древней тюркской традиции. Многие имена богов, преимущественно второстепенных божеств (Пурышо, Кудырчо, сакче и др.) также имеют тюркское происхождение. Возможно, марийский пантеон земных и небесных богов формировался во времена, когда марийские земли входили в состав раннесредневекового государства Волжская Болгария.

 

Небесная дева

Марийский миф повествует о дочери Кугу, которая жила у Юмо на небе. Красавица тосковала в небесной обители — ведь там не было женихов: помощники отца были похожи скорее на ангелов, чем на мужчин. Имелся, правда, младший брат небесного бога — Керемет, он был даже влюблен в небесную деву, но ведь он родственник божьей дочери и вдобавок известен своими злобными деяниями.

Небесным стадам негде было пастись на небе — ведь там нет травы. Однажды небесная дева спустилась по розовой дороге — заре — на землю, чтобы выпасти небесный скот. У родника она встретила человека, вышедшего из лесной землянки. Земной парень и небесная дева полюбили друг друга, но божья дочь понимала, что ей не дождаться благословения от родителя. Тогда она уговорила своего возлюбленного умыкнуть ее тайно: с друзьями на лошадях парень увез небесную деву (в соответствии с древним марийским обычаем). На березе они оставили девичий платок, чтобы Юмо подумал, будто его дочь пропала.

Юмо действительно решил, что дочь погибла: он впал в такое горе, что на земле наступил неурожай, и люди стали гибнуть. Но горе вскоре притупилось, а когда молодые сами вернулись на небо, да еще принесли новорожденного ребенка, бог простил их и ради примирения устроил пир.

Тут-то Керемет и явил свой злобный нрав. Он напился на пиру допьяна и затеял ссору с нежеланным зятем. Керемет сбросил несчастного с неба: из его разбившегося тела выросли священные деревья — дубы и березы. Но Керемету не суждено было торжествовать победу: разгневанный Юмо сбросил с неба и самого Керемета — на земле тот стал злобным духом, требующим жертв от людей.

Эта романтическая история сохранилась только в русской записи. В марийской сказке небесная дева остается в доме земного жениха, но потом начинает грустить по небу. Она уходит подальше от мужа со своим небесным стадом и на пастбище начинает раскачиваться на шелковых качелях. Качели поднимают ее все выше, пока она не исчезает в небесах. Небесная дева, посредница между небом и землей, в марийском фольклоре может носить имена небесных посланников — Пиамбар, или даже Пуйыршо — имя божества судьбы.

Известен марийцам и миф о земной невесте небесного жениха: сын Юмо спускается на землю и берет в жены девушку, с которой поднимается на небо. Проходит время, и молодые спускаются на землю, чтобы навестить родителей невесты (такие рассказы были распространены и у мордвы).

 

Кугурак и небесная невеста

В верованиях некоторых групп марийцев духов-покровителей дома, ворот, стола и т. п. возглавляет Кугурак («Старейшина») или Курык кугыза («Горный старик»); иногда считалось, что ему подчиняются Азырен, водыжы и злые духи (шырты). По преданиям разных групп марийцев, некогда Кугурак был их предводителем-родоначальником и культурным героем (подобным упомянутому Бедою или мордовскому Тюштяну), имел укрепленный город и войско. У каждой группы был свой кугурак или курык кугыза, в зависимости от названия местных урочищ. В предании об одном из таких «стариков» («Старик горы Немда») рассказывается, как он предводительствовал марийцами в войнах, ездил на белом коне. Перед смертью он ушел под камень, наказав марийцам призывать его в случае войны: для этого нужно было трижды объехать священный камень. Марийцы однажды призвали его без повода, и разгневанный дух сделал их всех своими рабами: они должны были жертвовать ему ежегодно жеребенка. Жертв требовали его жена и множество слуг в сакральном урочище, где были и книгочей, и страж ворот, и страж моста.

Кугурак остается защитником марийцев перед богами, покровительствует земледелию и скотоводству, защищает поля от засухи и града.

Рассказывают, что во времена, когда марийцами правил Кугурак, они жили хорошо, ходили в белых одеждах, но самая красивая одежда была у вождя. Дочь Юмо, Пиамбар, спустилась на землю и влюбилась в Кугурака, но влюбленные не дождались благословения небесного бога. Юмо же призвал предводителей всех народов, чтобы дать им веру. Русские, татары, удмурты, мордва пришли в бедных одеждах, Кугурак же красовался в своих нарядных одеяниях. Это рассердило бога, и он дал всем народам своих святых: русским — Христа, татарам — Магомета, лишь марийцев оставил без своего покровителя. Они стали поклоняться Кугураку и дочери Юмо Пиамбар, как покровительнице женщин (ей приносили в жертву женские одежды). Так они стали кереметами.

 

Жертвы и жрецы

Боги требовали жертвоприношений, которыми занимались жрецы-старейшины карты в священной роще керемет: высшему богу приносили в жертву лошадей, богине-матери — коров, иным — овец и птиц. Считалось, что в своих странствиях по небу кони Кугу Юмо стирают свои ноги, поэтому ему нужны свежие кони-жертвы — небесные кони (юмын оргамак). Каждый мариец должен был принести за свою жизнь четыре жертвы: первую по достижении совершеннолетия — богу Икшевюрше, создателю детей, еще две — богине плодородия и рождения Шочын-аве, наделяющей судьбой каждое живое существо, и покровителю всего живого Кугу-вюрше (перед свадьбой). Наконец, четвертую — самому Кугу Юмо. Жертву высшему богу мог приносить лишь отец семейства, достигший сорокалетнего возраста и родивший не менее 3 детей. Если отец не успел принести всех жертв, его задолженность перед божествами передается сыну.

Богов молили о том, чтобы земные и небесные силы вновь объединились, вернулся Золотой век, людям открылись бы несметные небесные хранилища, богатство, счастье.

О карте-сновидце рассказывают материалы следственного дела о коллективном молении новокрещеных марийцев в 1828 г.: марийцев обвиняли в отступничестве от православия. Карт рассказывал на следствии, что ночью ему привиделось, будто он с множеством марийцев шел по некоей равнине; вдруг они рухнули в ужасную пропасть. Тогда карт взмолился Юмо, и все стали подниматься в гору, где сиял необыкновенный свет, все цвело и росли невиданные деревья. Услышавшие об этом сновидении марийцы решили провести моление с традиционными жертвоприношениями. Этот рассказ напоминает шаманские видения того света, со спуском в преисподнюю и подъемом на Мировую гору.

Особый культ имели Ош-кугу-юмо, Пурышо-юмо и Кудырчо-юмо: в священных рощах им посвящались три дерева, как правило, дубы или липы. Эти деревья опоясывались священным поясом из лыка, а в пояс вдевались ветви деревьев-оберегов — липы и рябины.

Умилостивительные жертвы приносились и Керемету; ими руководили старейшины или знахари-мужанг или мужедше, лечившие марийцев от болезней (муж). Больные должны были произносить мольбы в родовом святилище кудо, прочие же марийцы собирались на коллективные моления в священной роще — керемет. Керемета молили о том, чтобы не было болезней и падежа скота, закалывали жертвенных животных, мясо которых съедалось на жертвенном пиршестве, кости и шкуры зарывали в землю, а черепа вешали на изгородь, которая окружала священную рощу.

Знахарки требовали плату за лечение. Случалось так, что бедняк не мог заплатить мужедше; тогда он призывал колдуна локтызо, и тот произносил заговор-порчу, так что болезнь переходила на более состоятельного марийца, способного от нее избавиться.

 

Духи-матери и духи-хозяева

Наряду с божествами отдельные явления природы воплощали духи-матери — ава (подобные духи были и в мордовской мифологии): Юмын-ава («Мать неба») почиталась главной, но не имела специального культа. Кече-ава («Мать солнца») была также покровительницей семьи, мать плодородия Шочын-ава причислялась к высшим божествам (Кугу-шочын-ава); как дух земли почиталась Мланд-ава, как дух воды — Вют-ава, духом огня была Тул-ава, ветра — Мардеж-ава и т. д.

Мланд-ава почиталась наряду с другими богами природы: в жертву ей приносили коров и быков темного цвета; кости жертв закапывались в землю, чтобы росли трава и злаки.

Перед началом земледельческих работ устраивали праздник пашни Агавайрем: молились божествам плодородия, бросали кусочки обрядовой пищи в огонь. В период цветения растений марийцы считали Мать-землю беременной (сынкса). В это время были запрещены все работы, которые могли потревожить Землю: нельзя было строить, копать, вывозить навоз, даже красить холсты. Работы разрешались у луговых марийцев после летнего праздника Сюрем, когда изгонялись злые духи мужо. Молодежь верхом объезжала священную рощу и затем, с благословения стариков, скакала по деревням, хлестала встречных ветвями, стегала нагайками по воротам, изгоняя нечистую силу. Под игру на обрядовых трубах устраивали моленья перед культовыми деревцами. Покровителями полей были Нур Кува-Кугыза — «Старуха-Старик поля», которые охраняли межи так же, как следил за ними удмуртский Кылдысин.

Духи воды, как и повсюду, считались связанными с чадородием и женскими работами. После свадьбы молодая приносила в жертву Вют-аве три бисеринки (или монеты) и раковину каури, приговаривая при этом: «Ходить мне за водой да будет спокойно, да не пристанет зло». Марийцы поклонялись также мужским духам-хозяевам: хозяином домашнего очага был кудо-водыж или кудо-вадыш («хранитель дома»), который оберегал семью от болезней, но мог и наслать болезнь на непочтительных домочадцев: его фетишем был пучок ветвей, хранившихся в специальной постройке — кудо (вспомним удмуртского воршуда). Сохранились представления о том, что кудо-водыж мог появляться в виде человека (часто в снах), а иногда — в виде лося или оленя, которому поклонялись прочие звери. Весной (после христианизации марийцев — на Вербное воскресенье) молодежь верхом на лошадях устраивала очередное обрядовое изгнание злых духов: старые пучки прутьев, воплощавшие кудо-водыж, выбрасывались в поле, вместо них привозили новые пучки.

Порт водыж — домовой, дух предка, также требовал жертв: ему готовили специальный пирог с зайчатиной; курык-водыжи считались хозяевами гор; вют-водыжи — хозяевами водных источников (могли показываться людям в виде коня); мланде-водыж — хозяином земли; корно-водыж — хозяином дорог и т. д. У марийцев существовало поверье о домовой змее — сурт кишке — воплощении духа предка, основателя усадьбы, обитавшем в каждом доме в облике змеи.

Особым духом-покровителем была кудерт-кува: если в сенях зимними вечерами слышалось жужжание веретена, считалось, что это она прядет серебряную нить (подобно небесной пряхе), а значит — хорошую долю, достаток в доме. Специально почитались банные духи — банные старик и старуха (моча кува-кугыза), которых просили избавить от угара и действия злых сил.

Вспомним, что многие несчастья приключались с героинями финно-угорского фольклора, когда те шли по воду: вода была одновременно и очистительной, и опасной стихией — границей между тем и этим светом. У любого колодца (реки) девушка могла встретить жениха или быть похищенной (как саамская Акканийди, похищенная когда-то медведем).

 

Киямат и Азырен — боги загробного мира

Злых духов загробного мира возглавлял его владыка Киямат (Киямат-тора); его образ сформировался у марийцев под влиянием мифов ислама: в арабском языке близкие слова означали Судный день, день Страшного суда. Киямат считался судьей умерших. Загробный мир был разделен на светлую и мрачную части, и от Киямата зависело, пройдет ли умерший по узкой жердочке-мосту в светлый мир, где правит Киямат, или упадет в пропасть с кипящим котлом на дне. Марийцы клали цветные нити в гроб умершего (вспомним сходный обычай у карел), чтобы он мог привязать себя к загробному мосту и не сорвался в пропасть, или спустился на этих нитях, как на качелях, в преисподнюю. При похоронах родственники клали на гроб моток ниток и вытаскивали по одной с приговором: «Нас с собой не бери, я вот какую длинную нитку вытянул, не заставь меня умирать не вовремя». С покойным клали и ветки рябины и шиповника — проверенных оберегов от злых духов и псов преисподней.

Марийцам, как и другим угро-финским народам, известно было представление о нити жизни — воплощении судьбы; удмурты для предотвращения дурного глаза повязывали нить на ручку младенца — оборванная нить означала прерванную жизнь. Своеобразное гадание устраивали и марийцы после выноса умершего. На место, где стоял гроб, клали нити разной длины: каждый тянул свою нить, обращаясь к умершему с просьбой продлить его жизнь. Нити, упоминания о которых мы уже встречали в погребальных обрядах разных финно-угорских народов, здесь воплощают и нить жизни (чем длиннее нить, тем длиннее жизнь), и путь на тот свет.

Киямат волен отпускать души людей, тоскующих по земле, — тех, кого не поминают родственники. Они являются на землю в ночные часы — от вечерних до утренних сумерек, напоминая родственникам, что неплохо бы их накормить и поставить им свечу. К ним присоединяются и те несчастные души, у которых не осталось живых родичей — они ищут, не помянет ли кто-нибудь и их. Особенно опасны эти духи, а также духи колдунов, убитых конокрадов и прочих злодеев, в период между Страстной неделей и Троицей. Поэтому марийцы во время еды усердно поминают умерших — своих и безродных, откладывая им по куску блина и отливая по несколько капель пива.

У Киямата были особые помощники (савус, управитель) — страж ворот, змеи и собаки — обитатели загробного мира. Посланник Киямата — бог смерти Азырен (его имя восходит к имени мусульманского ангела смерти Азраила). Подобно ангелу смерти в мусульманской мифологии, он являлся в облике могучего мужа с кинжалом, которым перерезал горло умирающему. Марийцы ставили перед умирающим чашу с водой и полотенце, чтобы ангел смерти мог ополоснуть свой нож. Там же должна очиститься и вышедшая из тела душа. В руку умершему вкладывали тяжелый посох, чтобы он смог отбиться от собак — стражей того света — и змей, обитающих в преисподней.

Распевая заклинания, саамские шаманы неистово били колотушками из оленьего рога в бубны, на которых изображались все ярусы Вселенной и все божества, животные — помощники шаманов, а в центре — солнце Пейве, иногда — с оленем или человеком. Нередко на бубнах встречается изображение космической битвы Солнца и Луны, которое одновременно является описанием устройства Вселенной.

Так выглядели марийские шаманы — карты.

Марийцы собирались на коллективные моления в священных рощах — кереметах. Они молились о том, чтобы не было болезней и падежа скота, благодарили за хороший урожай.

Перед началом земледельческих работ марийцы отмечали Праздник пашни Агавайрем: молились богам плодородия, кидали в огонь кусочки обрядовой пищи.

Народный костюм мордовской невесты — красочный, самобытный (вторая половина XIX в.). Слева — мордва-мокша. (Краснослободский р-н). Справа — мордва-эрзя. (Кочкуровский р-н).

Обрядовый костюм мансийского шамана, сшитый из шкуры оленя. XIX в. Привезен в Пермский областной краеведческий музей с севера Тюменской области. Кожа, волосы, бисер, железо.

Менквы — лесные людоеды, которые имеют человеческий облик, только головы у них заострены. Они сильные и злые, но глупые. Считается, что в менквов могут превращаться погибшие в лесу люди.

Йибы-ойка (Филин-старик) — особо почитаемый дух мансийской фратрии Пор. Считалось, что он вместе с женой жил в огромном гнезде на Мировом древе. Некогда он воевал с лесными духами, но в бою повредил ногу и упал в реку Ляпин. Жена вытащила его на берег; с тех пор на этом месте — святилище духа Филина. Это общий вид культового места Йибы-ойки.

Очень архаичными следует считать представления о том, что человек умирает семь раз, переходя из одного мира в другой, пока не превратится в рыбу в самом нижнем мире (сходные поверья известны обским уграм).

Загробный мир считался источников болезней: таргылтыш — одноглазые духи умерших от болезней — являлись из преисподней, подчиняясь заклинаниям колдунов, и насылали на людей порчу. Еще опасней были упыри (вувер): они не только насылали болезни на людей и домашний скот, но могли съесть луну или солнце (так объяснялись солнечные затмения). Старые девы превращались после смерти в духов лихорадки.

 

Как был обманут бог смерти

В некоторых мифах Киямат считается братом Юмо (вместо Керемета): родители невзлюбили черного Киямата и прогнали его в преисподнюю. Юмо стал покровителем людей, Киямат же стал мучить их после смерти — запрягал в воз вместо лошадей, жег на костре (таковы наказания грешников в аду в представлениях христиан). Не удовлетворяясь властью над умершими, Киямат зазывал людей к себе в гости и усаживал на железный стул: это была ловушка-капкан; севший на него уже не мог освободиться. Тогда Юмо призвал мудрого старца ибо, который побывал уже и на небе, и в преисподней, поэтому знал о хитростях Киямата. Старец пришел на зов Киямата, но, когда злой дух предложил ему сесть, прикинулся, что не знает, как это сделать. Коварный владыка преисподней сам попал в свою ловушку: он сел на стул, а старец приковал его к этому стулу навечно. Он освободил всех людей, которых заманил к себе Киямат. С тех пор в преисподнюю стали отправляться только грешники.

Рассказывают также, что однажды хитрый плотник решил избежать смерти: когда к нему пришел Азырен, тот притворился, что не знает, как лечь в гроб. Тогда Азырен сам лег в гроб, а плотник захлопнул крышку и опустил гроб на дно реки. Люди перестали умирать, но, измучившись от болезней и старческой немощи, сами стали искать смерть. Луна открыла людям место, где был сокрыт Азырен, и те выпустили смерть на волю. Азырен умертвил хитрого плотника, всех больных и старых, сам же стал невидимым, чтобы снова не попасть в руки к людям.

Мечта о том, чтобы избавиться от смерти, никогда не оставляла людей: способность заключить смерть в магический ларец или гроб приписывалась умельцам — культурным героям, чье ремесло считалось сродни колдовству — плотнику или кузнецу (вспомним карельского героя Ильмаринена).

 

Культ предков и свеча-солнце

Во время поминальных обрядов марийцы, как и прочие народы, зазывали на поминки самого умершего (его изображает «заместитель», одетый в одежду покойника), всех предков и даже Киямата с его помощником, чтобы они отпустили «старых людей» — тошто марий («старые марийцы») — на пир. При этом умерших встречали особой зажженной свечой, чтобы на том свете им жилось так же, как при солнце — на этом.

После поминок провожают умершего с пира на кладбище; если покойник был неженатым парнем, процессия едет с весельем и бубенцами. Иногда даже плясали, причем в плясках принимал участие и заместитель покойного: предки должны были уходить на тот свет с легким сердцем, не держа зла.

Поминальный «праздник свечи» — сорта пайрэм — устраивался во время весенних поминок в Великий четверг на Страстной неделе. Марийцы топили для предков баню и зазывали их на пир, то же делали удмурты и мордва. Марийцы для каждого покойника (даже «безродного» — оставшегося без потомков) зажигали свечу, чтобы они «при светлом солнце ходили». Накрыв поминальный стол, обращались к предкам: «Старые мари! Темный мир ваш пусть будет светел, блаженство да будет. Щи-то, яичницу-то ешьте, хлеба и соли довольно да будет. Голодными не уходите. Пусть дойдет до вас эта пища. Дайте счастье, удачу, богатство. Умножьте число голов нашего скота… Хлеб на поле хорошо уродите. Пошлите хороший ветер. В изобилии жить помогите». Но мертвые не должны оставаться с живыми. Предков вежливо выпроваживали после поминок: «Старые мари! Бранясь не уходите… вот мы во имя ваше праздник устроили; хорошо поевши, попивши, тихо, а не бранясь, уходите».

 

Кереметы и родовые покровители

Отношение к низшим духам — кереметам — было двойственным: их почитали как местных и родовых покровителей и даже предков (ведь в кереметов, по мифу, превратились семьи древних марийцев и удмуртов) и одновременно боялись как нечистую силу, способную причинить болезнь и смерть. С представлениями о кереметах сливались и легенды о древних вождях вроде Кугурака. Рассказывают, как марийцы одного из сел перестали почитать своих кереметов — Моржана и Лебедя. Когда духи стали требовать жертв, люди пригрозили им, что выкурят их можжевельником, а в жертву принесут лишь дохлого поросенка. В ответ кереметы прокляли этих марийцев: они были обречены на бедность, и в их селении не могло быть больше семи хозяйств. Сами же кереметы полетели прочь за реку Вятку, и их полет навсегда запомнился марийцам: от взмахов их крыльев возникали горы и курганы, а в том месте, где они нырнули в Вятку, возникло урочище Шишкин яр.

Птичий облик кереметов напоминает не только о космогоническом мифе, где птицы были демиургами, но и о схожих образах родовых и территориальных покровителей у обских угров (см. Мифы обских угров).

Марийцы сохранили и предание о том, как племя меря (мере) в давние времена молилось больше не божеству судьбы Пурышо-юмо, а Шайтану, чтобы не вредил людям. Несмотря на то, что в культовой роще ему оставляли жертвы — серебряные монеты, завернутые в платки, Шайтан продолжал злобствовать и требовал все новых и новых жертв. Наконец, меря вооружились луками и пошли в лес, чтобы расправиться с Шайтаном. Но сколько ни стреляли лучники, они не могли попасть в духа: наутро выяснилось, что меря перебили друг друга. Богиня земли Мланд-ава с горя провалилась на том месте сквозь землю. В этой впадине и возникло Шайтаново озеро. В нем живет Шайтан, но люди больше не почитают его и не приносят жертв.

 

Нечистая сила

К низшим духам относились домовые, лешие, водяные и прочая нечисть.

Домовые в поверьях ассоциировались с чертями-ия. Рассказывают, что некий ия невзлюбил хозяина и принялся мучить его лошадь — наутро она была загнанной, вся в пене. На следующую ночь хитрый хозяин намазал лошадь смолой. Злобный дух прилип к смоле и насилу оторвался тогда, когда уже запели петухи. С тех пор он не мучил лошадь. Волки и собаки способны учуять нечисть: волки могут даже преследовать и разрывать чертей на части.

Как и прочие финно-угры, марийцы почитали лесные деревья: оставшийся в лесу охотник спрашивал у большого дерева разрешения на ночлег.

Овда или овыда (у коми обыда) в сказках представала как злобная лесная волшебница вроде бабы яги или речного злого духа албасты (у тюркских народов) с длинными волосами и грудями, которые овда могла закинуть за спину. Избавиться от нее можно, если притронуться к ее левой подмышке. Рассказывают, что овда принялась похищать зверей из силков одного охотника, но в конце концов сама попалась в сети. Охотник хотел расправиться с нечистью, но та напросилась к нему в жены и помощницы. Она действительно помогала ему по хозяйству и быстро работала на жатве, но не велела мужу подсматривать, как она спит. Как обычно, муж не утерпел и нарушил запрет чудесной жены: она спала, вытащив сердце наружу из левой подмышки. Овда узнала, что запрет нарушен, и покинула супруга — тот потерял и жену, и богатство. В некоторых преданиях овдами мог именоваться целый лесной народец, у которого были крылья и повернутые назад ступни, что означало принадлежность к нечистой силе: когда этот народ справлял свои свадьбы, свадебные поезда двигались по рекам — «дорогам овды». Повитуху, приглашенную на роды, овды могли озолотить. Но чаще они обитали в оврагах и любили кататься на лошадях, которых выводили на ночное пастбище: к утру лошади оказывались все в мыле.

Обидчивым нравом наделялись водяные. Водяной мог собрать в мешок и унести с собой целое озеро, если воду в нем осквернили — постирали грязные пеленки (вспомним миф об отдалившемся небе) или бросили в воду собаку. Рассказывают, что однажды водяной собрал в мешок озеро и направился с ним в другое село. Там как раз была свадьба, и подвыпившие гости принялись приставать к незнакомому старику. Рассердившись, тот раскрыл мешок, и озеро затопило все село. С тех пор в озерах нельзя ни плавать, ни стирать: озеро грохочет, если его воду хотят осквернить. В прежние времена домовые требовали человеческих жертв, но люди научились их обманывать — вместо людей стали бросать в воду соломенные чучела.

Нечистая сила — сурем мужо — была особенно опасна во время календарных праздников, прежде всего солнцеворотов, когда ее изгоняли специальными магическими действиями.

 

Онары — первобытные великаны

Как и в мифах прочих народов, в преданиях марийцев землю в древние времена населяли великаны. Иногда они считались прародителями марийских племен. Так, великан-богатырь по имени Ыж-мари считался предком марийцев, живших по реке Иж. О великанах — онарах или нарах — рассказывают то же, что и подобных им первобытных существах у удмуртов и тюрков (алангасары), прибалтийских финнов (сыны Калевы) и других: они перебрасывались огромными валунами или топорами с одной горы на другую, шагали прямо через реки и озера. Леса были им по колено, вековые дубы они вырывали с корнями — деревья казались им репейником, а из песка, который онары вытряхивали из обуви, возникли курганы.

Когда онар увидел впервые обычного человека — пахаря, он принял его за какое-то насекомое и отнес к своей матери. Та предрекла конец онарам — на смену им должны придти люди, обладающие навыками настоящей культуры.

В процессе христианизации марийцев, проводившейся с XVI в., в их пантеон были включены персонажи христианской мифологии: Николай Угодник стал именоваться Миколо-юмо, Иисус Христос — Кугече-юмо, Богородица — Шочын-ава, Илья-пророк был отождествлен с божеством Кудырчо-юмо.

Как и у других финно-угорских народов, у новокрещеных марийцев возникли синкретические формы верований и милленаристские движения, к которым относилось и движение «Кугу сорта» — «Большая свеча», охватившее марийцев в XIX в. Главным фетишем и жертвой у сторонников этого движения были большие свечи. Главным божеством они считали Ош Кугу Юмо — верховного Великого бога, который создал 17 низших демиургов, правивших миром: 10 на небесах, 7 на земле. Они почитали также Иисуса и библейских пророков, но ждали, что в конце времен вернется Золотой век, всеобщее равенство и изобилие, старая марийская вера. Это движение было подавлено правительством как сектантское (подобно древнему движению волхвов).