Аканы: культ предков в тропической Африке

У народов акан (ашанти, аньи, ачем и др.) существовали представления о целой иерархии сверхъестественных существ, которую возглавляли боги. Хотя творец Вселенной Ньяме, создав мир, отдалился от повседневной жизни, она целиком зависела от духов предков, которые были хранителями земли и обеспечивали благосостояние рода. Оказавшиеся в мире сверхъестественного, духи людей были призваны стать там «агентами» живых сородичей. Но эти «агенты» ревниво следили и за тем, чтобы в мире живых выполнялись все необходимые ритуалы, в том числе ритуалы поминовения и жертвоприношения — кормления предков.

Культ предков у аканов не был анонимным: лучше помнили вождей и старейшин (как мужчин, так и женщин), то есть тех, кто имел власть и почет при жизни. Весь календарь был подчинен культу предков. Каждые шесть недель в их честь устраивали праздники — большой и малый Адаэ (что означало «место успокоения»).

Ритуал проходил в святилище, где хранились церемониальные скамеечки предков. Вождь перечислял имена своих предков и кропил пол святилища водой, чтобы предки могли омыть руки перед едой, кормил предков кашей и поил, капая пальмовым вином на скамейки. Затем он приносил в жертву овцу или козу, кровью и нутряным жиром которой обмазывал скамеечки, произнося подобие молитвы, в которой просил предков обеспечить плодородие земли и рода. Мясо жертвенных животных раскладывалось на каждой скамеечке, а голова предназначалась самому почитаемому из предков. Совершались также обходы селений со скамеечками предков, чтобы те видели, что селения содержатся в чистоте и порядке.

Во время большого Адаэ после совершения этих обрядов устраивалась общая церемония с танцами под аккомпанемент барабанов. Церемония, связанная с почитанием вождей, длилась десять дней, весь народ должен был очиститься от скверны и освятить новый урожай ямса. Кормление предков плодами нового урожая также сопровождалось очистительными омовениями в источниках.

У ашанти правящий вождь возглавлял торжественную процессию, движущуюся к мавзолею вождей, где располагалась сокровищница и особо почитаемый Золотой трон. Даже вождь не мог восседать на этом троне — во время интронизации вождя он только делал вид, что присаживается на священное седалище — это считалось достаточным для того, чтобы души предшествующих правителей вошли в нового вождя. Здесь, кроме возлияний пальмового вина и жертвоприношения овец, требовались человеческие жертвы: многие десятки, если не сотни пленных должны были погибнуть у мест погребения вождей (вспомним похороны Патрокла, где Ахилл приносит в жертву троянских пленников).

Ясно, что предки обитали в загробном мире, но вот где конкретно он находится, было не совсем понятно. Большинство аканов думало, что предки живут в преисподней — там, где заходит солнце. Но верили также, что они обитают на небе, куда ведет Млечный Путь.

Еще сложнее были представления о посмертном существовании души.

Считалось, что в духа предка превращается душа-кровь (моджа); душа-личность (нторо) отделяется от моджа и сливается с общим предком рода, ожидая воплощения в новорожденном. Душа-дыхание то ли возвращается к всетворцу Ньяме, то ли превращается, как и душа-кровь, в предка (осаман). Не ясна и судьба души-тени: по некоторым верованиям, она погибает вместе с человеком, но может превратиться в предка.

Но самое опасное, когда душа-дыхание превращается в духа саса. Это случалось с душами умерших неестественной смертью, к которым относились убитые, самоубийцы, умершие вдали от родины и не получившие нужного погребения, а также умершие до срока — младенцы, или люди, не оставившие потомства. Их души считались неприкаянными. Таких людей нельзя было хоронить на родовом кладбище — их относили на свалку мусора за пределы селения и хоронили без особых обрядов и траура.

Саса были враждебны людям, могли превратиться в лешего и губить охотников. Особенно опасны они были для жрецов, заботящихся о ритуальной чистоте, и для вдовых — на время траура те должны были ограждать себя специальными охранительными венками и гирляндами. Превращались они и в лесных карликов (наподобие европейских эльфов) черного, белого и красного цвета — помощников колдунов.

Культ предков в Африке регулировал не только отношения с миром сверхъестественного, в том числе с загробным миром, но и отношения внутри общества, особенно общества стратифицированного. У калабари в дельте Нигера жизнь общины определяют три вида духов. Во-первых, первопредки — основатели селений, ответственные за порядок во всей общине. Во-вторых, духи отдельных родов, которые заботятся о своих сородичах. В-третьих, «водяные люди», постоянно алчущие подношений: у калабари главным занятием было рыболовство.

Такое сообщество духов способствовало урегулированию внутриобщинных конфликтов: поскольку межродовая рознь и вражда не могли разрешиться при помощи родовых духов, каждый из которых поддерживал собственных сородичей, то приходилось обращаться к суду первопредков. Индивидуальные усилия рыболовов поддерживали «водяные люди» в зависимости от того, насколько щедрыми были пожертвования.

Почитание предков естественно приводило к поклонению старейшинам, особенно из аристократических родов: старцы, стоящие «одной ногой в могиле», воплощали связь с предками и миром сверхъестественного. В селениях тура в тропической Африке в каждом квартале, населенном представителями одного рода, имеется усадьба почитаемого старейшины, хранителя реликвий и знатока ритуалов. Перед смертью он должен назначить преемника — им становился один из его сыновей. Так формируется цепочка поколений, связующая род с его предками.

Во время церемоний старейшина выступает от лица всех предков. Он поименно называет представителей ближайших поколений, имена которых сохраняются в фольклорной памяти и с которыми старейшина находится в сверхъестественном контакте: они должны передать мольбы сородичей древним поколениям предков. Генеалогии предков оказываются важным инструментом стабильности коллектива, осознания им своего места в мире: в полинезийских преданиях, к примеру, сохраняется память о десятках таких поколений.

Но не только генеалогия служила залогом связи живых с предками. Предки должны быть рядом и духовно и телесно. Это стремле-ние приводит к ритуалам, сходным с мумификацией (иногда сохраняли части тела предка, прежде всего черепа), и к более экзотическим обрядам.

Так, у тура смерть старейшины приводила к общественному кризису: поначалу ее скрывали, сообщая лишь о болезни почитаемого старца. Если перед смертью старейшины не выяснялось, что он занимался колдовством, то тело его подлежало ритуальному расчленению другими старейшинами. Они отчленяли часть половых органов, левую руку, нижнюю губу, с середины лба срезали кусок кожи. Эти части симво-лически воплощали целое: половые органы — воспроизводство рода, левая рука — нечистоту (левое в разных традициях ассоциировалось со злыми духами и т. п.), нижняя губа — производство заклинаний, кожа со лба — разум. Все части коптились на огне и собирались в священный мешочек, который хранился в реликварии, где были собраны «мощи» всех старейшин — предшественников умершего. То была главная святыня тура.

 

Лары, маны и пенаты

В русском языке латинское слово «пенаты» означает «малую родину», родной дом, домашний очаг. А у римлян пенатами называли духов — хранителей дома и домашнего хозяйства. По преданию, их изображения привез в Италию предок римлян Эней; они хранились в храме Весты — богини домашнего очага. Пенаты могли ассоциироваться с высшими богами античного пантеона, но больше они походили на другую категорию духов — ларов, сходных с ними по функциям покровителей общин и их земель.

Фамильные — семейные — лары считались воплощением предков. Они были связаны с домашним очагом, им посвящали рощи в усадьбах. К ним обращались за помощью при родах, в связи с бракосочетанием или смертью. Лары следили за соблюдением всех норм общежития, включая отношение к рабам: те спасались от гнева хозяев у домашнего очага или алтаря ларов.

Особым местом почитания ларов были перекрестки: перекресток (компита) считался местом, откуда открываются пути во все сферы космоса, в том числе на тот свет. Недаром именно на перекрестках появлялась богиня смерти и колдовства Геката. На перекрестках сооружались святилища с числом отверстий, равным числу примыкающих к перекрестку усадеб. Главы семей, которые считались жрецами ларов, развешивали в этих святилищах куклы и шерстяные шары, которые символизировали свободных членов общины и рабов: лары должны были предохранять их от болезней и смерти. В честь этих ларов устраивался специальный праздник компиталий, сопровождавшийся общим пиром, весельем, пением, плясками и состязаниями. В этом празднике принимали участие и рабы.

Как и все существа, связанные с загробным миром, лары считались одновременно и благодетельными и опасными: их матерью была Ларента — Мания, богиня безумия, болезни, насылаемой потусторонними силами. Лары могли отождествляться также с героями древности — в одной из римских жертвенных надписей ларом именовался первопредок Эней.

Собственно духи загробного мира назывались манами, к ним обращались в эпитафиях с просьбой даровать умершему блаженство на том свете. Они также были связаны с Манией и сливались в религиозных представлениях с ларами, считаясь благодетельными духами. На празднике в их честь отваливали камень, который, как считалось, закрывал вход в преисподнюю, а сами маны приглашались на общую трапезу: угощение приносили и на могилы, украшавшиеся цветами (как и очаги, связанные с преисподней).

Овидий описал праздник фералий (21 февраля), посвященный манам, в своих «Фастах» (кн. 2):

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

От манов отличались лемуры, или ларвы, — духи тех, кто не получил должного погребения. Они бродят по земле и насылают безумие. Согласно мифу, первым лемуром был дух убитого Ромулом Рема, явившийся в Рим. Во время праздника лемурий (9, 11 и 13 мая) закрывались все храмы и не совершались браки. Глава семьи должен был совершить специальный обряд, чтобы изгнать духов из дома: набрать в рот черных бобов и бросать их, не оборачиваясь, через плечо, говоря, что этим он искупает семью; затем, ударяя в медный гонг, он призывал манов удалиться.

Наконец, духом — покровителем рода у римлян считался гений, прародитель рода. Само слово гений происходит от латинского gens, «род». Гения имели не только люди (каждый человек имел доброго и злого гения), но и города. Особенно почитался гений города Рима, имя и даже пол которого хранили в тайне. Римляне опасались, как бы их гения не переманили дарами другие общины — тогда они лишатся удачи, осенявшей мировой город.

Сходные представления о благодетельных предках, покровительствующих роду и хозяйству, и вредоносных покойниках, бродящих в мире живых, свойственны были всем народам Европы, в том числе славянам.

 

«Деды» и «заложные»: культ предков у восточных славян

Читатель не раз уже мог убедиться, насколько схожими могут быть формы культа и мифы у самых разных народов мира. Культ предков был характерен и для славян. В. Я. Пропп отмечал, что этот культ непосредственно был связан с аграрными культами, и чем ближе приближалась страда сбора урожая, тем интенсивнее поминались и призывались на помощь предки.

Поминальные праздники устраивались несколько раз в год и именовались у украинцев и белорусов «дедами». В канун субботы на Масляной неделе и перед неделей Троицкой, в канун некоторых осенних праздников устраивали ужин с кутьей, киселем, блинами (это были обрядовые кушанья), на который приглашали «дедов» (иногда и «баб»). Пекли обрядовое печенье, которое оформляли в виде животных и птиц, своего рода жертвоприношение предкам. Некогда им приносились в жертву и живые существа; при этом животные и птицы были воплощением разных космических зон и обозначали путь в иной мир, мир сверхъестественного.

Считалось, что умершие покидают свои могилы и приходят на ужин, при этом осматривают дом и все хозяйство — правильно ли оно ведется. Грешные же души, являющиеся из пекла, могут лишь заглянуть в окна хаты. Тому, кто не справляет «дедов», грозят беды в хозяйстве, мертвые напоминают о себе стуком в окна, незримым хождением по дому, являются во сне.

Перед ужином следовало помыться в бане, но нельзя было засиживаться там — ждали «дедов», которым также оставляли веник и ведро воды для мытья.

В апокрифическом древнерусском «Слове святого отца нашего Иоанна Златоустого о том, как первое погани веровали в идолы и требы им клали» упоминается ритуал жертвоприношения навьям (духам предков), который в нарушение христианских канонов совершали славяне: «Навемъ мовь творять. И попелъ [пепел] посреде сыплють, и проповедающе мясо и молоко, и масла и яица, и вся потребная бесомъ, и на печь и льюще въ бани, мытися имъ велят. Чехолъ [покрывало-простыню] и оуброусъ [полотенце] вешающе въ мовници. Беси же [христианский автор именовал предков дохристианских верований бесами] злооумию ихъ смеющеся, поропръщются в попелу том, и следъ свои показають на пролщение имъ».

Несколько по-иному представлен этот же ритуал в другом поучении — «О посте к невежам». Действо приобретает черты гадания, приуроченного к Великому четвергу на Пасхальной неделе: «Въ святый великий четверток поведають мрътвымъ мяса и млеко и яица, мылница топять и на печь льютъ, и пепелъ посреде сыплютъ следа ради, и глаголютъ: „Мыйтеся!”, и чехлы вешаютъ и убрусы, и велятъ ся терти [вытираться]. Беси же смеются злоумию ихъ, и влезши мыются и порплются въ попеле томъ, яко и куры, следъ свой показаютъ на попеле на прельщение имъ, и трутся чехлы и убрусы теми. [Гадающие] егда видятъ на попеле след и глаголютъ: „Приходили къ намъ навья мыться”. Егда то слышатъ бесы и смеются имъ…» Навьи в поверьях славян имеют куриные лапы. Вообще, представление о птичьей природе душ умерших (они улетают на тот свет — вырий — в виде птиц) довольно широко распространено у славян.

В ожидании «дедов» открывали окна и двери, печную задвижку — печь и очаг через очажный дым связывали мир живых на земле и мир мертвых на небе. Сначала все молились об усопших, затем следовало приглашение: «Мама, деду, прадеду и вси душечки, которые на сем свете пребывали, хлеба соли заживали, просимо до обеду! Святые деды, просим за почетный стол!» Затем в полном молчании вдали от стола ждали появления предков: скрип двери или залетевшая на свет бабочка считались приметами явления предков.

Для «дедов» выделялся первый блин и первые капли напитков: они должны отужинать первыми, затем начиналась общая трапеза. Часть поминальной еды иногда бросали за окно со словами: «Будь здоров, деду!» Ложку с кусочком еды оставляли лежать рядом с блюдом — для «дедов». Если ложка падала, ее не поднимали: то был знак явления предка. Эти застольные приметы дожили до наших дней. За ужином гадали о своей судьбе, ведь путь в иной мир, а значит, к знанию будущего, был открыт.

Иногда застолье завершалось обычаем выпроваживания предков: «Святые деды! Вы сюда прилетели, пили и ели. Летите теперь к себе!» Чтобы все были здоровы, на утро семья должна была отведать еды из дедовской миски; угощали ею и скот. Жидкие кушанья выливали на дрова, чтобы дым «до Бога» шел.

Предки были невидимы, но храбрец мог увидеть их после специальных ритуалов. Следовало весь день поститься и соблюдать молчание (то есть самому стать подобным мертвецу), а во время ужина для «дедов» сесть на печь (дымоход соединяет мир живых с тем светом) — тогда среди сидящих за столом можно увидеть мертвых. Этот ритуальный эксперимент был опасен, так как считалось, что решившийся на такое долго не проживет…

Характерны и запреты, которые следовало соблюдать в поминальные дни. Нельзя было прясть — «деды» могли запутаться в пряже; белить печь — чтобы не замазать «дедам» очи (печь, как мы уже говорили, соединяла мир живых и мир мертвых), подметать и выбрасывать мусор — чтобы не засорить глаза предкам.

У западных славян поминальные дни назывались задушками. Главным из них был День всех святых (2 ноября). Считалось, что души умерших возвращаются в свои дома, пытаются обогреться у печи, даже сходятся на ночную службу в костел — службу проводит умерший ксендз. Душа умершей матери в ночь перед задушками приходит взглянуть на своих детей. Для душ пекли специальное печенье, относили еду на могилы, зажигали там лампады. Кормление умерших должно было способствовать изобилию среди живых.

«Деды» считались обитателями далекого загробного мира, уже их имя свидетельствовало, что они относились к старшему поколению. К другой категории принадлежали покойники, которые не избыли свой жизненный срок: умерли молодыми, не успев вступить в брак, были убиты, покончили с собой, умерли от пьянства, младенцы, умершие без крещения, и т. п. Они не отправлялись на тот свет к «дедам», а оставались на этом свете, беспокоя живых, превращаясь в упырей, вампиров (которых А. С. Пушкин назвал вурдалаками, смешав таким образом, с другими представителями нечистой силы — волками-оборотнями волкодлаками, или волколаками). Самыми страшными были самоубийцы, лишенные правильных церковных похорон. Они были опасны для всей общины, могли стать причиной стихийных бедствий, болезней и неурожая. Н. А. Некрасов, хорошо знавший народные традиции, написал стихи, легшие в основу народной песни:

Не просто сочувствие к чужаку звучит в этих словах: противоестественное прерывание человеческой жизни угрожало нормальному ходу жизни всего космоса. Поэтому «небогатое село» в некрасовском стиховорении с ужасом ждало общей беды.

Самоубийц и опойц (умерших от пьянства) не принято было предавать земле, чтобы не оскорбить кормилицу — «мать сыру землю». Их забрасывали, «закладывали» хворостом и листвой, поэтому на Русском Севере таких покойников называли «заложными». Верили, что они бродят по земле, пугая близких, распространяют несчастья, болезни и неурожай. Если случалась какая-нибудь беда, люди принимались искать причину в неправильном погребении «заложных». Самоубийц выкапывали из могил, выбрасывали труп в безлюдное место, болото и т. п. Напрасно еще в XIII веке епископ Серапион Владимирский увещевал «маловерцев», напоминая, что грехи живых, а не мертвых — причина их бед.

С вредоносными мертвецами продолжали расправляться, перезахоранивая их на пустырях, вбивая осиновый кол в гроб, переворачивая труп лицом вниз. Иногда на могилу сыпали раскаленные угли, что напоминало о языческой архаике — обряде трупосожжения, самого радикального способа избавиться от опасного трупа и отправить «заложного» на тот свет.

Однако и с «заложными» можно было урегулировать отношения при помощи поминальных обрядов: общие поминки устраивались на Троицкую, или Русальную, неделю. Считалось, что весной, во время цветения ржи, умершие до срока девушки и дети — русалки выходят с того света и вредят живым. Они одновременно полезны и опасны: русалки защищают цветущую рожь и наказывают тех, кто работает в праздник в поле (могут вытоптать посевы и т. п.). Поэтому русские устраивали обряд проводов, или изгнания, русалки (сравните проводы «дедов»). Русалкам, как и «дедам», в последнюю ночь Русальной недели оставляли ужин, вывешивали на деревьях одежду. Сам праздник русалий имеет древние истоки. В античные времена розалиями назывались дни, когда поминали умерших до срока, увешивая их могилы венками только что расцветших роз.

Хотя «деды», родители, и считались предками-благодетелями живых родичей, они все же сохраняли черты опасных мертвецов: общение с тем светом было необходимым и опасным одновременно. Слово «дед» в фольклоре могло означать и представителя нечистой силы, домового, и просто мертвеца, и даже упыря, а во время календарных праздников — ряженого, каковым был святочный дед у русских. Образ новогоднего Деда Мороза связан с этой фольклорной архаикой. Мороза, как и предков, приглашали на ужин во время святок с ложкой кутьи или киселя. Иногда, влезая на печь, призывали: «Мороз, Мороз, не бей наш овес!»

Культ предков у славян можно сопоставить с древними традициями других индоевропейских народов. Среди таких предков древнеиндийские питары, что значит «отцы».

 

Культ питаров в Древней Индии

По верованиям еще индоариев, сохранившихся в знаменитом собрании гимнов — вед, сложение которых относят к XIII в. до н. э., питары — прародители, которые первыми проложили путь на тот свет.

«Господином над питарами» считался сам древнеиндийский бог смерти Яма — первый умерший (о котором еще пойдет речь). Согласно «Атхарваведе», питары населяют воздух, землю и небеса. Они пируют с Ямой и другими богами, участвуют в жертвоприношении священного напитка бессмертия — сомы. К ним обращаются с просьбами о богатстве, потомстве, долгой жизни. Питары бессмертны, и о них говорят как о богах. Иногда им приписывают и космогоническую роль: они украшают небо звездами, устанавливают тьму и свет, порождают зарю и т. д.

В похоронном гимне «Ригведы» (мандала Х, 16) бога огня Агни призывают не уничтожать умершего, а отправить его к предкам (в Древней Индии практиковалась кремация): «приготовить» из трупа — «сырого мяса» — и доставить на небеса жертву для богов и питаров, пригодную для существования в небесном мире (о противоположности сырого и приготовленного в архаической культуре уже говорилось выше). Если обряд проведен правильно, покойник должен слиться с космическими стихиями: «На солнце пусть идет твой глаз, в ветер — дыхание!» В специальном гимне «Ригведы» (мандала Х, 15) питаров, как и «дедов», приглашали на жертвенную трапезу, просили их «дать богатство из здоровых мужей», то есть мужское потомство, и не причинять вреда.

У древних индийцев существовало представление и о другой категории умерших — претах (буквальное значение «ушедший»). Это духи умерших, которые в течение некоторого времени после смерти (от нескольких недель до года) остаются жить среди людей, скитаясь по земле и испытывая муки голода и жажды. За это время родственники должны исполнить необходимые похоронные и поминальные обряды, чтобы преты не стали бхутами — злобными демонами из свиты Шивы, а соединились с «отцами», питарами, в небесном царстве. В народных верованиях, однако, преты часто отождествляются с бхутами и считаются враждебными людям.

По пути в мир Ямы прета путешествует через многочисленные города смерти, и облегчить это путешествие можно дарениями пищи, воды и предметов, совершавшимися как при жизни, так и родственниками после смерти. При помощи поминальных жертвоприношений создается новое тело преты и восполняются изъяны в исполнении им закона добродетели — дхармы: «Жертвоприношение ради мертвого, выполненное родственниками, есть основа для счастья умершего» (Гаруда-пурана. 8.14).

Не менее вредоносны древнеиндийские вампиры пишачи, питающиеся человеческим мясом и кровью: это проклятые души, которые не стали питарами. Триада благих существ: боги (дева), люди и питары — противостоят демонической триаде: асуров, ракшасов и пишачей.

 

Культ фравашей в Древнем Иране

Древнеиранская священная книга «Авеста» сохранила специальный гимн яшт, обращенный к духам предков, фравашам. Сам творец всего благого Ахурамазда повествует об их мощи пророку Заратуштре. На их силе держится весь космос, она очищает семя мужчин и дает легкие роды женщинам, соединяет все члены младенцев. На них держится земля и они дают плодородные воды и рост растениям. Каждое существо: живое, мертвое и еще не рожденное — имеет своих фравашей, и сильнейшие из них принадлежат праведным мужам. Они главные помощники Ахурамазды.

Святые и божественные фраваши — те, что принадлежат Нмании, божеству домашнего очага, Висье, божеству деревень, Зантуме, божеству всех селений (оседлых — праведных людей), Дахьюме, божеству стран. Эти четыре духа покровительствуют всем странам света. Наконец, фраваши Заратуштры покровительствуют всем сторонникам праведной веры, особенно жрецам. Они сражаются с демонами то ли в виде небесных коней, то ли как птицы, женские духи или воины в блистающих доспехах, дают победу праведным. Их множество — девятьсот тысяч.

Приписываемая Заратуштре религия — зороастризм — знала семь главных календарных праздников. Первый был связан с сотворением небес, последний — с сотворением человека и его покровителей, фравашей. В этот день, а точнее в последний вечер зороастрийского года, накануне весеннего равноденствия, было принято угощать предков.

Мы узнаем ритуал, который был посвящен «дедам» у славян. Напомним, что предков принято было кормить не только во время весеннего ритуала «дедов», но и на новогодние святки, которые приходились у славян на зимнее солнцестояние.

Как и славяне, иранцы верили, что в течение десяти дней предки, фраваши, возвращаются в свои жилища, а с наступлением Нового года на заре возвращаются на тот свет.

Сходные празднества известны были и древним грекам. Это позволяет предположить, что истоки культа предков у этих народов чрезвычайно древние — индоевропейские.

Фраваши созданы Ахурамаздой и существуют до рождения человека, наделенного также собственной душой урван. Она покидает тело после смерти, и первые три дня обитает возле трупа. Сначала она имеет вид младенца, и ей нужен покровитель, подобный повивальной бабке: это бог Сраоша, защитник людей и умерших, сопровождающий их на тот свет. Три дня после смерти следует совершать службу Сраоше, чтобы душа успела вырасти до взрослого состояния и отправиться в загробный мир, где Сраоша, как судья, будет определять ее место.

Люди стремились заранее сослужить службу Сраоше, чтобы он помог душе. Так возник обычай «прижизненных поминок», известный у ираноязычного народа таджиков (уже упоминавшиеся нами сходные обряды известны и другим народам; иногда их наивно возводят к обычаю добровольной смерти стариков). Старик, в честь которого устраиваются поминки, вовсе не торопится на тот свет: он не прикасается к поминальной пище, ведь прикоснувшийся к пище мертвых не может возвратиться в мир живых. Старец, прошедший этот обряд, почитается как человек, ставший посредником между миром живых и мертвых.

 

Антестерии у греков

Весенний праздник пробуждения природы у греков именовался антестерии (анфестерии) и с особенным размахом праздновался в Афинах в честь Диониса.

Второй и третий день антестерий считались поминальными. В эти дни прерывалось общее веселье праздника, связанного с возлияниями (первый день называли «днем открытия бочек») и пиршеством. Считалось, что покойники возвращались в свои дома. Закрывались двери храмов. Боялись, что мертвые, недовольные живыми, могли мстить им: для защиты от мертвецов косяки домов смазывали смолой, на могилы приносили обычные жертвы. Третий день именовался «днем горшков»: горшки с кашей из разного зерна выставлялись для покойников и богов преисподней. Совершая возлияния на могилах, говорили: «Прочь, керы, антестерии уже кончились!» Умершие отождествлялись здесь с керами, злыми духами, порождениями ночи, приносящими беды и смерть. Люди призывали их покинуть мир живых (так же, как славяне выпроваживали своих «дедов»).

Позднее враждебность стали приписывать отдельным категориям покойников — преждевременно умершим, умершим насильственной смертью, непогребенным. Считали, что они попадают в свиту Гекаты.

Античные погребальные обычаи стали частью европейской культуры. Например, слово «некрополь» (город мертвых) сохраняется в европейской традиции. Надгробные стелы с именами умерших также восходят к античным временам.

Община должна была заботиться о правильном соблюдении погребальных обрядов: если у умершего не было родственников, которые могли организовать похороны, эта обязанность ложилась на демарха, главу общины. Обнаруживший непогребенный труп обязан был хотя бы символически присыпать его тремя пригоршнями земли. Согласно мифу, в Аттике погребальные обряды ввел сам Кекроп — рожденный из земли первый царь. Он велел хоронить умершего в могиле, а чтобы приобщить его к матери-земле, высеивать на могиле хлебные семена. Непогребенный представлял опасность для живых — он превращался в бродячего мертвеца.

Покойника обмывали и клали на убранное ложе ногами к дверям, возлагали на него венок, а рядом ставили сосуды с маслом и благовониями. У дверей дома помещали ветвь кипариса (знак того, что в доме покойник) и ставили сосуд с водой, принесенной из чужого дома, чтобы могли омыться те, кто соприкасался с трупом. Покойника принято было оплакивать, но уже законы знаменитого Солона запрещали чрезмерное проявление скорби, царапанье лица, раздирание одежд, приглашение наемных плакальщиков и т. п. Это считалось варварством (вспомним австралийцев, разрушавших жилище умершего).

На третий день совершалось погребение. Вынести тело нужно было до восхода, чтобы солнце не было осквернено видом трупа. Похороны и кремация сосуществовали в античной традиции как у греков, так и у римлян. Сын умершего должен был собрать кости с погребального костра, положить их в урну и похоронить в могиле, над которой устанавливалась стела-надгробие. Перед убитым ближайший родственник нес копье в знак грядущей кровной мести — копье вонзали в могилу (вспомним историю о копье в «Саге о Гисли»).

Кладбища-некрополи должны были располагаться вне жилых кварталов, вдоль дорог: гробницы внутри города оскверняли поселение. Законом регулировалось и устройство памятников: запрещалось возводить роскошные гробницы. Известный английский археолог Гордон Чайлд писал, что уровень цивилизации можно измерять по тому, сколько сил общество тратило на сооружение погребальных памятников, а сколько на повседневный быт и удобства. К примеру, гробницы древних египетских царей были гораздо роскошнее, чем их дворцы.

После очистительных обрядов совершившие погребение собирались на поминальный пир, хозяином на котором считался покойник. Его должны были поминать добрым словом, превознося заслуги. На третий и девятый день яства положено было приносить на могилу, где также совершались возлияния. Кроме этого, поминания устраивали в день рождения покойного, 30 числа каждого месяца и в пятый день месяца боэдромион — общий поминальный день.