Горы были покрыты растительностью. Хирка повела носом и различила запахи местешипа и солнцеслёза. Она проснулась рано. Равнхов ещё спал далеко внизу, защищённый крутыми скалами, по которым не сможет забраться имлинг. Он совершенно прав, тот дикарь. В Равнхов больше никто не ходит через лес.

Он называл её «той бесхвостой», как будто заранее знал о её приходе. А что ещё ему было известно? Хирка помедлила. Возможно, ей лучше остаться на ночь здесь, наверху… Страх – старый знакомый, и к нему трудно не прислушиваться. Ей приходилось напоминать себе, что дикарь никогда не зашёл бы в купальню, если бы знал, кто она. Кроме того, её здесь хорошо приняли. Так хорошо, что отца в Шлокне наверняка терзают разные подозрения. Никто не даст, не надеясь вернуть вдвойне, всегда повторял он. Хирка больше не была в этом уверена. Она знала наверняка, что ей дали еду, тёплую ванну и постель. И это несмотря на то, что город кишит приезжими и все постоялые дворы переполнены. Неужели она обрела дом, из которого ей не придётся убегать?

Она услышала крик ворона. И ещё два. И ещё несколько. Хирка посмотрела вниз, на усадьбу хёвдинга. Она располагалась на плато над городом и представляла собой нагромождение каменных домов с балками и остроконечными соломенными крышами. Вновь раздались крики воронов, и внезапно чёрное облако вылетело из ущелья, через которое она прошла вчера вечером. Облако росло, поднимаясь над крышами. Хирка разинула рот. Вороны Равнхова. Тысячи воронов. Десятки тысяч. От них небо над ней потемнело. Зрелище, достойное богов. Грудь распирало, Хирке хотелось последовать за птицами на самый край света. Но вороны улетели на север, а она осталась стоять на земле. Настолько же бескрылая, насколько бесхвостая. В любом случае, лучше вернуться назад. Вороны наверняка уже разбудили весь город.

Она прошла немного, как вдруг заметила узкую тропинку, ведущую к расселине в горной стене. Ей следовало спуститься вниз, но искушение было слишком велико. Гора манила внутрь. Ширина проёма была такова, что Хирка могла коснуться её стен разведёнными в сторону руками, а вот высотой была в пять взрослых мужчин. Небо высоко над головой казалось голубой змейкой. Становилось всё прохладнее. После двух пологих поворотов расселина расширилась и показался зал, вырубленный в скале. Его окружали вертикальные каменные стены. Хирке показалось, что она попала в шахту, над которой виднелось небо. Зал был почти идеально круглым, диаметром шагов в пятьдесят. Вдоль стены шла тропинка. Хирка остановилась.

Посредине зала стояла статуя, которая не могла представлять никого иного, кроме божества. Хирка испугалась, что кто-нибудь её заметит, и попятилась. Всевидящий запрещал изображать божеств. Говорят, такие вещи привлекают слепых. Должно быть, это место было построено ещё до рождения всех, живущих ныне. Она пошла по тропинке вдоль стены, чтобы не смотреть на изображение бога. Законно или нет, но для кого-то это место было святыней. Хирке казалось неправильным приближаться к статуе слишком близко.

Кто-то вырезал рельефы в скале вокруг всего зала. Здесь имелись картины имлингов, которые собирали урожай, забивали скот и охотились. Была женщина, окружённая воронами. У её ног лежал мертвец. С дерева свисал мужчина. Армия имлингов, у которых… Хирка остановилась. У них не было хвостов! Она подошла поближе и провела пальцами по рельефу. Они были такими же, как она? Детьми Одина? Нет… Их пальцы были подобны когтям, глаза – пустые дыры на лицах. Слепые.

Что это? История? Сколько ей может быть лет? Она почти полностью обошла зал по кругу. Последние рельефы были более отчётливыми и не такими старыми. Мужчина с мечом в спине. На троне перед ним сидит другой мужчина. Хирка безо всяких проблем узнала ворона Совета у него на лбу. Как там Тейн назвал Совет? Предатели?

Статуя божества притягивала Хирку. Здесь никто не мог её увидеть, так что же будет, если она взглянет одним глазком? Она прошла к центру комнаты, остановилась перед скульптурой и посмотрела на женское лицо. Возраст женщины определить было трудно, хотя, возможно, время просто стёрло детали с её лица. Пышнотелая и обнажённая, она сидела верхом на двуглавом вороне. У неё были большие груди, и Хирка взглянула на свои, которые едва заполняли ладони. Казалось, ворон вот-вот разорвётся пополам, потому что каждая голова хочет улететь в свою сторону. Хирка прикоснулась руками к клювам и вздрогнула: один был холодным, другой тёплым.

Солнце. Должно быть, дело в солнце. Одна голова чаще находится в тени.

Статуя стояла в углублении, окрашенном кровью. Чем-то старым и ржавым. Чем-то настолько свежим, что до сих пор чувствовался его запах. Хирка не испытывала никакого отвращения, только зуд по всему телу. У камня есть память, говорил Ример. Хирка поймала себя на том, что скучает по Потоку. Ждёт встречи с ним. Молит о ней. Но Римера рядом не было. Потока не было. По крайней мере, для неё.

Голоса!

Хирка бросилась на землю за статуей, не успев толком подумать. Голоса доносились из расселины. Мужской и женский. Кто-то идёт сюда! Почему она спряталась? Она не сделала ничего плохого. Но подниматься уже слишком поздно. Эхо голосов исчезло, и она услышала разговор. Имлинги вошли в круглый зал.

Хирка сидела на корточках, прислонившись спиной к статуе. Оба голоса были ей знакомы. Раскатистый мужской голос невозможно не узнать. Это Эйрик. А второй…

Рамойя?! Что Рамойя делает в Равнхове?

– В этом нет сомнений, Рамойя. Он избрал свой путь. Теперь он убивает для тех, кого, как ты думала, он сумеет изменить. Кто должен был предвидеть это, если не ты? – Эрик говорил громко, но его слова прозвучали не как осуждение, а как утешение.

– Предвидеть, а не надеяться на изменения? – раздался горестный голос Рамойи.

– Изменения произойдут. Это так же точно, как существование Потока. Но решать нам, а мы уже долго ждали. Я был готов прождать полжизни ради тебя, Рамойя. Но он больше не может помогать нам. Мы можем ждать до тех пор, пока солнце не потухнет, но что хорошего это принесёт? – Эрик говорил, отдуваясь. – Пока мы сидим как пустоголовые и пялимся в скалу, Совет рассылает своих представителей и убийц по всей стране! Они сватаются или убивают, в зависимости от того, что им выгоднее! Они уже в пути. Равнхов не станет больше ждать!

Зазвенели браслеты Рамойи. Хирка представляла себе, как она опускает руку на плечо Эйрика, чтобы успокоить его.

– Эйрик… – голос её смягчился. – Это надо решать из Эйсвальдра, изнутри. Ты знаешь, что это так и я не подведу. Но тебе нужно время, чтобы отличить друзей от врагов. У тебя нет средств в одиночку противостоять Маннфалле.

Эйрик зарычал, и Хирка услышала его шаги по траве. Они перемещаются! Она сжала зубы. Эйрик и Рамойя делают то же самое, что и она. Они идут по тропинке вокруг комнаты. А она как дура сидит прямо посреди неё. Хирка ужом поползла вокруг статуи, чтобы оставаться невидимой для них.

– Мы не одни. У нас есть та бесхвостая, – сказал Эйрик. Хирка остолбенела.

– Мы мало знаем о ней, Эйрик. Ты не можешь рассчитывать на её помощь.

– Ты говорила, что она – спасение!

– Может быть. Мы не знаем. Мы знаем только то, что я слышала и видела. Она успокаивает воронов! Они чуют в ней иную кровь, и у неё хватило мужества сбежать из Маннфаллы. Это дар, Эйрик. Я думала, она сгорела на пожаре.

У Хирки закружилась голова. Она скользнула вверх по статуе и между когтями божественных воронов смогла различить фигуры Эйрика и Рамойи.

– И ты считаешь, этого будет достаточно завтра? – спросил Эйрик. Он остановился и посмотрел на Рамойю. Она отвернулась от него, и Хирка быстро присела.

– Я не могу присутствовать на тинге, Эйрик. Ты знаешь это. Особенно сейчас. Кто будет отстаивать мою жизнь, если о моём участии станет известно? Не Ример же. Он потерян для нас.

Они пошли дальше.

– Если бы они только увидели тебя здесь, Рамойя! Это принесло бы нам больше союзников, чем всё остальное.

– Я невидимка на этой войне, Эйрик. Так и должно оставаться.

Какая ещё война? Никто ни с кем не воюет! Хирка проползла ещё немного. Когда она передвигалась, то задела камушек. Она посмотрела вверх, но, судя по всему, собеседники ничего не услышали. Они спокойно шли по направлению к расселине.

– Я слышала, Мередир приехал. Урмунай с нами? – с осторожностью спросила наставница воронов, как будто боялась услышать ответ.

– Мередир молод, да, – сказал Эйрик. – Он прожигает жизнь в крепости своего отца в компании женщин и вина. Или мужчин и вина, как я слышал.

Они скрылись в расселине. Хирка вытянула шею, чтобы расслышать их слова.

– Но он приехал на тинг, а это уже что-то, – сказала Рамойя.

– Этого недостаточно, – ответил Эйрик.

Эхо не позволило Хирке разобрать конец разговора. Она дождалась наступления тишины и встала. Однако ноги затекли, и ей пришлось встряхнуть их. Неверными шагами она пошла к тропинке. Что она слышала? То, что Равнхов противостоит Совету и Всевидящему, не было новостью. Но она узнала кое-что ещё. Равнхов планирует войну, и Рамойе было об этом известно! А сама она была частью плана! И она собиралась втянуть в это Хирку…

У нас есть та бесхвостая.

Они сказали, она может помочь. Откуда это безумное предположение? Как помочь? Что вороны рассказали о ней? Иная кровь? А Рамойя поняла, что это значит? Рассказала об этом хёвдингу Равнхова? Что они собираются использовать? Возможно ли это? Как кто-то вроде неё может вообще что-нибудь выиграть? Она ведь всегда пыталась избегать общения с другими. Она была слепа к земле и лишена связи с Потоком.

Что сказал бы Ример, если бы узнал обо всём? А Илюме! Илюме Ан-Эльдерин. Рамойя ведь работает на неё! На Совет! И что она имела в виду, когда говорила, что Ример потерян для них?

Хирка прислонилась к каменной стене. Всё не так, как она думает. Она слышала всего лишь отрывок разговора и не могла знать, о чём в действительности шла речь. Есть нормальное объяснение. Должно быть. И она обязана его найти.

Они упоминали завтрашний тинг. Собрание, на котором не могла показаться Рамойя. Но другие придут. И, возможно, они тоже будут говорить о той бесхвостой. О ней. Эти речи она должна услышать. Любой ценой.

Хирка выскользнула из расселины. Она отыскала ведущую вниз тропинку и вскоре увидела под собой город, где кипела жизнь. Ночью прибыли ещё несколько повозок. Мужчины и женщины в тёмно-синих фартуках сновали с водой, едой, льняным бельём и дровами в руках вокруг ели посреди двора. У стен сменялись стражники. Имлинги несли яйца из курятников, крыли крыши свежей соломой и запасались товарами с рынков. Изделия из кожи, выпечка, птичьи клетки любых фасонов, одежда, оружие. Щиты и мечи.

Равнхов собирался пробудиться от тысячелетней спячки.