Музыка началась задолго до захода солнца. Праздник по случаю тинга в Равнхове был делом нешуточным. Если бы мир был таким, как прежде, то Хирка лежала бы сейчас в укрытии на какой-нибудь крыше и смотрела на имлингов с безопасного расстояния. Но ничто больше не было таким, как прежде.

Факелы освещали усадьбу хёвдинга. Флейты и арфы исполняли песни о войне, богах и любви. Целого ягнёнка жарили на вертеле над открытым огнём. Дети с грязными ртами носились повсюду и хватали еду с блюд, и никто не загонял их в кровати. Вечер пах мясом, пивом и специями.

Двери в высокий зал были открыты, и имлинги собрались вместе, чтобы зайти внутрь. Хирку окружили. Зажали со всех сторон. Она с трудом выбралась из толпы.

– Ты пытаешься попасть внутрь самым глупым способом, как я погляжу.

Хирка повернулась на голос. Тейн стоял, прислонившись к углу дома.

– Я пытаюсь не попасть внутрь, – сказала Хирка. Но она воспользовалась шансом выбраться из толпы и приблизилась к нему. Он махнул рукой, приглашая её следовать за собой. Они обогнули высокий зал и вошли в помещение с другой стороны через дверь для слуг.

Высота зала составляла более двух этажей. Здесь уже было полно имлингов, но они продолжали прибывать. Потолок поддерживали два ряда мощных брёвен числом не меньше пятидесяти. Кто-то украсил перила балкона цветами. Хирка насчитала четыре очага с жарящимися поросятами. Столы ломились от пива, фруктов, рыбы и медового хлеба. Имлинги толкались и теснились на скамейках.

– Здесь нет места, надо уходить, – с облегчением произнесла Хирка и развернулась. Тейн остановил её рукой.

– О, ну для нас-то всегда найдётся место, – сказал он с такой самодовольной ухмылкой, что Хирка заподозрила неладное.

– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РАВНХОВ!

Голос Эйрика прокатился по всему залу. Он взобрался на один из столов, и ответом ему стали радостные крики.

– Спокойно, спокойно! – пророкотал он. – Инге! И оставим, чёрт возьми, еду в покое, пока все не рассядутся! Мы не дикие звери, что бы о нас ни говорили в Маннфалле!

Имлинги расхохотались. Они топали ногами так, что пивные кружки подпрыгивали. Хирка улыбнулась. Неудивительно, что в Маннфалле боятся этого мужчину. Он завоевал её ещё во время первой встречи.

Эйрик глотнул пива и продолжил:

– Многие из вас собираются на Ритуал. Многие присутствовали на тинге. Многие из вас здесь впервые. Но не бойтесь! Я не стану утомлять вас речами, только скажу – мы здесь! Здесь Равнхов! Мы всегда были здесь. И здесь мы всегда будем.

Зал взорвался криками. Кружки сдвигались, так что пиво переливалось через края. Эйрик соскочил со стола, но продолжил говорить:

– Мы никого не боимся! Будь ты дикарь вроде нас или бледный маннфаллец – тебе здесь рады. Добро пожаловать в наш дом. В мой дом, в дом моей дорогой Сульфрид… – Эйрик обнял пышнотелую красавицу, сидевшую рядом с ним, – …и Тейна, моего сына и наследника!

Он вытянул руку. Тейн вышел на середину зала и обнял отца. Хирка спрятала лицо в ладонях. Он был сыном Эйрика. Она судорожно перебирала в голове все слова, сказанные Тейну. Стала бы она рассказывать ему то же самое, если бы знала, кто он?

Имлинги успокоились, и Тейн потащил Хирку за собой, за стол своей семьи. Он отрывал длинные полоски мяса пальцами и опускал их в рот, при этом не переставал улыбаться ей, даже когда жевал.

Хирка ела, не произнося ни звука. Дело не в том, что Тейн не рассказал ей, кто он. Это она могла понять лучше большинства присутствующих. Это легко простить. А вот усадить её сюда, за стол хёвдинга, на обозрение гостей, прибывших из половины земель Имланда… Щёки Хирки горели на протяжении бесчисленных смен блюд и песен. Имлинги пьянели, слова песен становились более смелыми. Тейн склонился над столом. Он стукнулся своим лбом об её лоб и подмигнул ей. Хирка улыбнулась ему и его поступку.

А потом зазвучала песня, которую она слышала раньше. Её улыбка померкла. Слова вгрызлись в грудь.

Голоса и лица имлингов растворялись, словно в тумане. Она слышала только песню. Почему больше никто не обращает на неё внимания? Почему они просто сидят, пьют и горланят? Куплет за куплетом девушка продолжала отказывать.

Мужчины – это одно, а пьяные мужчины – совсем другое, говорил отец. Сегодня Хирка поняла другое. Мужчины – это всего лишь мужчины. Это она опасна. Отец вёл напрасную борьбу за то, чтобы она оставалась невидимкой. Чтобы гниль никому не досталась. Насколько глуп может быть имлинг? Неужели он думал, что Хирка сможет прожить целую жизнь, не ложась ни с кем в постель, как все остальные? Как, например, Силья?

Силья и Ример?

Нет. Она бы знала. В любом случае, это не имеет значения. Хирка никогда не посмеет прикоснуться ни к Римеру, ни к другому мужчине. Она – чудовище. Болезнь. Она подобна слепым, которых постоянно упоминали в многочисленных застольных разговорах.

Хирка встала и побежала к дверям. У неё за спиной раздались крики Тейна, но она сделала вид, что не слышит их. На улице было ещё больше народа, чем внутри, но никто не обратил на неё внимания. Все танцевали, ели и пили. Какая-то парочка сидела на столе и обнималась, одна из повозок подозрительно раскачивалась. Хирка бежала. Она пересекла жёлтый мост. Факелы потухли. Она остановилась и зажмурила глаза. Надо взять себя в руки. Ничего ужасного не произошло. Она ела вместе с имлингами. Вот и всё.

Проклятый идиот!

Хирка надеялась, что больше никогда его не увидит. Но о таком мечтать не приходилось, потому что позади неё раздались шаги. Тейн прошёл мимо, потом повернулся к ней и улыбнулся, продолжая двигаться спиной вперёд.

– Ты ещё не видела обитель воронов.

Обитель воронов. Только сейчас она расслышала тихое карканье. Хирка проследовала за Тейном к каменной лестнице, ведущей прямо вниз, в ущелье. Как только они начали спуск, стало холодать. Вороны закаркали чуть громче, но вскоре затихли. Что там говорила Рамойя?

Она успокаивает воронов. Они чуют иную кровь.

Обитель воронов в Равнхове. Легенда.

Покрытое лесом ущелье служило домом для десятков тысяч воронов. Её окружали чёрные тени. Узкие глаза разглядывали её. Между деревьями было проложено множество тропинок, Хирка с Тейном пошли по одной из них. Тропинка привела их к обрыву, которым заканчивалось ущелье. Отсюда открывался вид в сторону Блиндбола и Маннфаллы. Над лесом висела почти полная луна. Хирка подошла к краю обрыва, чтобы посмотреть, что там, но Тейн схватил её за руку.

– Что случилось с твоим хвостом?

От облегчения плечи Хирки опустились. Значит, больше он ничего о ней не знает. В таком случае Эйрику и Рамойе тоже больше ничего неизвестно. Никто ничего не знает.

– Волк, – сказала она. Короткие предложения – лучший вариант в разговоре с Тейном, так он не сможет её перебить. Он улыбнулся и подошёл к ней. Он стоял так близко, что Хирка чувствовала тепло его дыхания. Глядя на него, она не могла понять, как она раньше не догадалась, кто он. У него глаза отца, только голубой цвет не такой яркий. И его взгляд горел. Хирка знала, что это означает, но никогда сама его не видела. Она никогда не была ни с кем настолько близка.

– Я стану королём, – сказал он. Голос его был низким, и он улыбался, будто победил в состязании. В таком, какие были у неё с Римером. Хирка отступила на шаг назад.

– Королей больше не существует, – ответила она и посмотрела в другую сторону. Он тихо рассмеялся, но ей показалось, что ему совсем не весело.

– Как ты думаешь, с чего начинается род хёвдингов? – мышцы на его руках поигрывали под белой рубашкой. Он стал ходить вокруг неё, как будто им предстоял поединок. Голос его стал резче.

– Ты думаешь, короли проснулись в один прекрасный день и решили исчезнуть? Фоггард, Норрварье, Бриннланда… Ты думаешь, Маннфалла всегда владела миром, девочка? Короли существовали задолго до Совета, и ведь это король Фоггарда сдержал слепых. Мы! Это были мы! И мы заплатили кровью! Совет укрепился, а мы потеряли земли, вождей и жизни!

У них над головами беспокойно зашевелились вороны. Хирка посмотрела на Тейна и внезапно осознала, что она знает, кто он. Знает его. Дикарь, подумала она поначалу, даже не догадываясь, насколько она права. В нём было что-то чистое, и это одновременно страшило и восхищало. Он был волевым и гордым. Но Тейн помнил вещи, которые произошли задолго до его рождения, задолго до рождения Эйрика. Он нёс бремя тысячелетней несправедливости. И всё же Хирка решилась сказать:

– Это Всевидящий отправил слепых обра…

– Всевидящий?! – парень сплюнул. – Может, он и спас Маннфаллу, но кому помог здесь? Мы сами всё сделали, как всегда.

Голос его стал тише, как будто он испугался, что кто-то мог услышать его насмешку. Он повернулся к ней спиной. Тейн говорил с ней так, будто тоже многого ожидает от Хирки. Он был ненамного старше неё, но хотел, чтобы все взялись за оружие и бросили вызов Маннфалле, и чтобы он смог вернуть себе утраченное королевство, о котором знал лишь по рассказам. И он хотел, чтобы она помогла ему.

Но Тейн не знал, что Хирка уже сбежала от Совета и никак не может помочь. И что она даже не догадывается, почему Эйрик и Рамойя верили в неё. Но ей надо что-нибудь сказать, надо попытаться.

– Если вы всегда спасали себя сами, над этим не стоит горевать. Этим надо гордиться.

Он выпрямился, но не повернулся к ней, поэтому Хирка не знала, правильную или неправильную вещь она сказала.

– Они вернулись, – произнёс он.

– Кто они?

– Набирны. Трупорождённые. Слепые.

Хирка не ответила. Прошлым вечером он отрицал их существование, несмотря на то, что уже тогда должен был знать. Во время праздника истории расходились быстрее, чем пиво.

Внезапно она поняла все разговоры о том, что надо спасать себя самим, о слепых, об утраченных королевствах. Тейн был не просто зол, он был напуган. Он стал первым представителем Равнхова, кто не поехал на Ритуал. Чего он боялся больше? Маннфаллу или слепых?

– Пусть приходят, – сказала она, более уверенно, чем чувствовала себя. – Равнхов здесь. Он всегда был здесь и всегда будет здесь.

Он повернулся к ней. Тяжесть спала с его плеч, он плотоядно улыбался. Тейн запустил руку ей в волосы, встретился с ней взглядом и стал искать в нём позволения, которое надеялся получить.

Тейн был живым, тёплым и нетерпеливым. Голодным до жизни и ужасно простым в общении. Но он был полной противоположностью Римеру. Хирка горестно осознавала, что не приняла бы ухаживания сына хёвдинга, даже если бы могла.

Она сделала шаг назад, но улыбнулась, чтобы смягчить свой поступок.

Тейн улыбнулся ей в ответ, словно она дала ему обещание.