Хирка сидела на берегу реки и похлопывала себя по плечам, чтобы согреться. Стояло раннее утро, минувшей ночью она немного поспала под мостом. Дымка плыла над рекой, а жёлтые фонари рыбацких лодок мерцали, как звёзды. Из домов за её спиной долетали разрозненные звуки. Лавки готовились к открытию. Кто-то растревожил курятник. С башни у Эйсвальдра раздалось шесть ударов гонга. Другие башни одна за другой принялись вторить ей. Все эти звуки она слышала каждый день с тех пор, как приехала сюда. Ничего не изменилось, и изменилось всё. Настал день её Ритуала.

Хирка подобралась поближе к реке и опустила лицо в холодную воду. Она попила, но немного. У воды Оры был нечистый привкус. Не как в Равнхове, где ручьи стекали прямо с ледников. Она увидела своё отражение и вспомнила, что так же смотрелась в море в Эльверуа. Казалось, это было целую жизнь назад. Тогда она ожидала увидеть в отражении что-то другое, не себя. Что-то звериное, пугающее. Но не увидела. Как не видела и сейчас.

Она подумала о Силье и о том, как она будет выглядеть в этот день, ведь Силья не говорила ни о чём другом, кроме Ритуала, с тех пор как Хирка с ней познакомилась. Подруга наденет платье с широкой юбкой, расшитой золотыми нитями, золотые хвостовые кольца и заплетёт косы, которые будут пахнуть лавандой. Хирка уставилась на свои рыжие космы. Она попробовала пригладить их мокрыми ладонями, но волосы сопротивлялись.

Хирка пошла вверх по улице Даукаттгата. В городе стояли тишина и покой. Ещё не проснулись те, кому не было необходимости вставать так рано. Она купила ломоть хлеба и два кубика мягкого сыра у мальчишки моложе неё. Он вёз свои товары вверх по улице и продавал их лавочникам, которые позже перепродадут их. У него были грязные пальцы, но он широко улыбался. В его карманах звенели монеты. Она отдала Линдри почти всё, что заработала в последние дни, но голодать в ближайшее время ей точно не придётся. Хирка присела на скамейку у лавки седельщика и поела. Куро ожидаемо появился ниоткуда и опустился рядом с ней.

Девушка подумала о том, насколько непривычны ей мысли о деньгах. В последние месяцы она не думала ни о чём, кроме Ритуала. За исключением сегодняшнего дня. Как будто после него время остановится. Но оно не должно остановиться. Скоро всё закончится. Всевидящий поймёт, что она не сделала ничего дурного. Может быть, после Ритуала Хирка сможет начать свою жизнь? Или же сейчас она проживает свои последние часы? Возможно, у неё в запасе больше нет времени.

Будет ли Ример последним, что она увидит?

Дверь лавки открылась, и Хирка вздрогнула. Это всего лишь седельщик. Он был маленьким, а его миндалевидные глаза – такими же, как у Рамойи. На торговце были широкие штаны, рукава рубашки закатаны до локтей. Он кивнул ей и привычными движениями начал подметать тротуар перед своей лавкой. Хирка сидела и смотрела на него до тех пор, пока он не скрылся в доме. Наверняка он владеет этим делом всю жизнь. Может быть, до него лавка принадлежала его отцу? Хирка ощутила ком в горле, поднялась и пошла дальше.

Гонг пробил восемь раз.

Найти дорогу было просто. Улица Даукаттгата вела прямо в Эйсвальдр. К тому же на Ритуал стекались имлинги со всех концов города, поэтому надо было просто идти туда, где самые широкие улицы и самые красивые дома, и рано или поздно окажешься у Стены. Хирка на мгновение остановилась на месте расставания с Рамойей и Ветле в день приезда. Тогда заглядывать в Эйсвальдр ей было страшно. Позже она ходила туда с Линдри. Видела спящего дракона, дворец Римера.

Сейчас она предстанет перед Всевидящим под красным куполом, который сверкал в первых лучах солнца прямо перед ней. Девушка прошла мимо цветочных островков. Имлинги со всего мира оставляли здесь подарки и молитвы Всевидящему. Их было значительно больше, чем всего пару дней назад. У Хирки никаких подношений с собой не было. Ей что, надо было что-то принести? В этом смысл? Никто не предупреждал её об этом. И куда ей идти? У Хирки засосало под ложечкой от тоски по отцу, которому можно задать все свои вопросы.

Она присоединилась к широкому потоку имлингов, бредущих к красному куполу. Они направляются туда же, куда и она. Сейчас это случится. А вдруг она встретит кого-нибудь из дома? Здесь должны быть и Силья, и Колгрим, и ещё несколько ребят с северной стороны, которых она знала не слишком хорошо. Последнее, что она сделала, – спалила хижину и исчезла. Хирка не думала, что когда-нибудь вновь встретит кого-нибудь из односельчан. Она постаралась затеряться в толпе. Это искусство она прекрасно освоила.

Чем ближе она подходила, тем больше увеличивался в размерах красный купол. Имлинги неумолимо двигались вперёд. Улица превратилась в широкую лестницу со ступенями белее кости. За тысячу лет ноги имлингов протоптали в её центре углубление. По обеим сторонам до самого верха стояли стражи в чёрной одежде и золотистых кольчугах и шлемах, которые скрывали их лица. Казалось, каждый из них пристально разглядывает Хирку. А что, если Римера здесь нет? Что, если они её окружат? В чёрных ножнах они носили мечи, рукоятки которых были обвязаны золотистыми лентами. Девушка поискала глазами Куро, но его не было видно.

Она постаралась подавить нарастающую панику. Хирка сделала свой выбор. Она не могла жить в лесу, как зверь, даже не зная, кто она и что из себя представляет. Неужели ей всю жизнь за каждым кустом будут мерещиться Колкагги и не найдётся места, которое сможет называть домом? Как ей жить в мире с собой, когда из-за неё умирают другие? Отец. Эйрик.

Нет, Эйрик выживет. Должен выжить.

Раздались гулкие удары гонга. Хирке показалось, что у неё под ногами задрожала земля. Каждый шаг приближал её к вибрирующему центру, к месту в середине круглого здания с красным куполом. Материнская грудь. Распахнутые настежь двери принимали поток имлингов. Хирка почувствовала, что её затягивает внутрь, как только вошла в тоннель, который был длиной шагов в восемь, что свидетельствовало о том, какие толстые у зала стены. Проход вёл всех через тьму в зал, где было слишком светло, и Хирка прикрыла глаза рукой, привыкая к свету. Входящих принимали мужчины и женщины в серых мантиях с тяжёлыми книгами в руках, где они делали пометки. Имлинги, стоявшие перед ней, называли своё имя и место, откуда они прибыли. Некоторых направляли на левую, других – на правую сторону круглого зала. Это западня. Клетка, из которой не выбраться. Оглядываясь в поисках выхода, Хирка внезапно оказалась перед одним из одетых в серое мужчин.

Она назвала своё имя, но слишком тихо, и ей пришлось повторить его. Потом сказала, что приехала из Эльверуа. Бледной рукой он указал направо, и Хирка пошла вслед за другими. Быть одной из многих – это облегчение. Одной из толпы.

Где Ример? Она должна отыскать его.

Низкие скамьи, подобно годичным кольцам деревьев, сходились в центре зала. Девушка села сзади, где было больше всего свободных лавок, в то время как все остальные стремились занять места как можно ближе к центру. Монотонный гул голосов сливался со звуками гонга. Хирка видела источник звуков, которые, казалось, заполняли всё пространство зала. Пахло незнакомыми ей благовониями. Всё было новым. Ненастоящим.

Она ожидала, что потолок в помещении окажется сводчатым, но он оказался плоским. Наверняка над ними под куполом есть ещё один зал. Но и здесь потолок был высоким и нависал подобно солнцу, поскольку был покрыт плитками из сверкающего золота с яркими узорами. Девушка подняла голову и стала разглядывать детали. Чем больше она вглядывалась, тем больше находила. Их было так много, и они были так искусно переплетены, что Хирка и не подумала бы, что такое возможно. Ей захотелось скрыться там, наверху, слиться с фигурами и растениями. Но удастся ли когда-нибудь подняться туда? Может быть, встать на скамейку самого заднего ряда? Оттуда можно дотянуться до креплений, на которых держатся масляные лампы, развешанные вдоль стены. Они почти парили, как блюда со светящимися камнями. Каждая из них больше походила на костёр, чем на лампу. Если удастся забраться туда, то можно подтянуться к окнам, через которые в центр зала падали колонны света. Оттуда путь будет сложнее. Она окажется посередине гладкой стены, сверкающей белым перламутром, где тоже имелись узоры, но бледные, почти неразличимые.

Попасть в центр зала можно было по трём проходам между скамьями. По обеим сторонам неподвижно стояли стражи.

Как мне отыскать Римера?

На скамью рядом с Хиркой села какая-то девочка с мамой, одетая в блестящее оранжевое платье. Хирка улыбнулась, но девочка словно не заметила этого. Она сидела с высоко поднятой головой и на удивление медленно ворочала ею, будто боялась, что уложенные в высокую причёску волосы рассыплются.

Тело Хирки налилось свинцовой тяжестью. Если её сейчас попросят встать, она не сможет. Девушка опустила глаза к полу, который казался очень старым. На нём тоже имелись рисунки, выложенные из мелких плиток, размытые в некоторых местах настолько, что уже невозможно было понять, что на них изображено. Хирка скользнула взглядом по рядам скамей и заметила, что темы рисунков меняются. Сказочные животные, растения, слова и создания, которых она никогда раньше не видела.

Звуки гонга прекратились. Имлинги расселись по скамьям, разговоры стихли до шёпота. Хирка смотрела на помост на другом конце зала. На сцену, которая возвышалась над морем имлингов на рост взрослого мужчины. Подняться на неё можно было по двум лестницам, расположенным по обеим сторонам помоста. На сцене полукругом стояли двенадцать кресел. В стене за креслами находились три двери. Большая кроваво-красная двустворчатая посередине, окружённая двумя дверями поменьше. Оттуда выйдут они. Члены Совета. Ворононосица. Всевидящий.

Где же Ример?!

Хирка стала пробираться вдоль скамьи ближе к выходу. Может случиться, она передумает. Если она не найдёт Римера, то…

Звук закрывающихся входных дверей оборвал цепочку её размышлений. Слишком поздно. Теперь ей придётся пройти Ритуал, несмотря на то, что мужество её оставило. Хирка похолодела.

Красная двустворчатая дверь на сцене открылась, и все разговоры мгновенно стихли. В зале слышался только медный гул, звучание его стало громче и выше. Имлинги склонились перед Советом. Скамьи были настолько низкими, что некоторые умудрились коснуться лбом пола.

В открытые двери она увидела другую сторону Эйсвальдра. Блиндбол. Начало лесистой горной страны. Члены Совета шли к ним по узкому мосту, который тянулся от дверей зала до башни Всевидящего. До башни без цоколя, которая парила в воздухе, связанная с этим миром хрупким переходом. Невозможно. Мост был слишком длинным и слишком узким, чтобы поддерживать эту махину. Он скорее походил на ремень, который не даёт ей улететь прочь. Это башня Всевидящего, и удерживает её исключительно Его воля.

Хирка не решалась даже вдохнуть. Двенадцать имлингов один за другим заняли двенадцать кресел. Они почти парили над полом в своих чёрных мантиях. Капюшоны свободно висели у них на головах. Их одеяния были отделаны золотом, в котором отражались падающие из окон солнечные лучи. Яркий свет окружал их лица, и из-за этого было практически невозможно понять, как они выглядят на самом деле. Хирка видела портреты нескольких членов Совета, но, вполне возможно, в действительности они выглядят совсем иначе. Но одного из них она прекрасно знала. Илюме. Красная дверь закрылась, и по залу пробежало металлическое эхо.

Ворононосица сидела в середине. Она выглядела так же, как и остальные, за одним самым важным в мире исключением: она держала в руках чёрный посох, на котором восседал Он. Всевидящий. Иссиня-чёрный и блестящий. Больше и сильнее Куро. Он сидел слишком далеко от неё, и Хирка не могла разглядеть его глаз, но чувствовала, как его взгляд проникает глубоко ей в душу. Она искала в себе мысли о хорошем и правильном. Обо всём, что она сделала верно. Обо всём, что она сделала для других.

Я не совершила ничего плохого! Я не чудовище! Где Ример?!

Один из одетых в серое выкрикнул названия посёлков:

– Синнабукт, Мильде и Ханссхейм!

Несколько имлингов поднялось со своих мест. Она увидела, как матери и отцы с надеждой обнимают своих отпрысков и отправляют их к Совету. Подростки шли между стражами к лестницам, где повторяли свои имена одетым в серое, после чего поднимались на сцену и опускались на колени перед членами Совета.

Они казались очень спокойными. Все были её ровесниками, но шли выпрямив спины и подняв вверх глаза. Они предвкушали. Одни улыбались. Другие нервничали и склоняли головы, но им нечего бояться. Единственное, чего им стоило опасаться, – это разочарования от необходимости вернуться домой вместе с семьёй, после того как их не примут в школы Совета, на что многие из них рассчитывают. Это самое плохое, что может случиться с ними сегодня. Хирка будет рада, если сегодня она сможет уйти отсюда живой. Римера нигде не было видно.

У неё пересохло в горле. Закружилась голова. Казалось, всё вокруг происходит не на самом деле. Но всё было реальным. Она ощущала скамью, на которой сидела. Маленькие плитки пола. Могла видеть каждую неровную вспышку пламени масляных ламп.

Никого из Синнабукта, Мильде и Ханссхейма не взяли в школы. Участники Ритуала спустились со сцены по лестнице с противоположной стороны. Там стоял ещё один служитель, одетый в серое. Он опускал палец в чашу и прикладывал его ко лбу каждого, кто спускался. Теперь прошедшие Ритуал шли с чёрным отпечатком на лбу, который поблёкнет через несколько дней. Они получили благословение. Защиту. Одобрение.

На сцену вызвали новую группу, и Ритуал повторился. Все поднялись и опустились на колени перед членами Совета. Ворононосица переходила от одного к другому и возлагала им на головы руку, чтобы даровать им защиту Всевидящего от слепых. Хирка не знала, каким образом. Возможно, он направлял Поток через посох в Ворононосицу и дальше в каждого участника Ритуала.

Хирка беспрестанно молилась, чтобы появился Ример. Она искала его глазами по всем скамьям. Надежда переполняла её всякий раз, когда она находила светлые волосы, но ни у кого из присутствовавших не было таких белых, как у Римера. Его здесь нет.

– Эльверуа, Гардли и Варгбу! – закричал одетый в серое, и Хирка почувствовала, как у неё задрожали ноги. Она поднялась и очень удивилась тому, что удержалась на них. Сердце колотилось так, будто она проделала весь путь сюда бегом. Она протиснулась между сидящими на скамьях и вышла в проход. Это что, Колгрим там, впереди? А вон идёт Силья в окружении незнакомых ей лиц. Она была одета в платье и плащ тёмно-синего цвета и подпоясана ремнём из золотых пластин. Хвост был почти полностью закрыт украшениями и кольцами. Синие камни блестели. Её гладкие волосы были намазаны маслом, и только две тонкие косички свисали по обе стороны лица, как у Илюме.

Взгляд Сильи скользнул мимо Хирки, но быстро вернулся, как будто она не сразу поняла, что перед ней. Глаза подруги расширились, словно она увидела призрак. Хирка подмигнула ей, не осознавая, почему сделала это. Силья быстро отвернулась. Этот день занимал её мысли с тех самых пор, как она научилась ходить, поэтому Хирка сомневалась, что Силья позволит отвлечь себя. Даже если внезапно встретит друга, который явился ниоткуда, после того как сжёг свою лачугу и сбежал из дома.

Они выстроились в колонну по двое и направились к Совету. К Всевидящему. Ноги Хирки двигались сами по себе, а не по её желанию. Ей приходилось напоминать себе, зачем она здесь. Ведь независимо от того, что случится сегодня, жить, постоянно скрываясь от Колкагг, хуже. Если всё пройдёт гладко, она, наконец, успокоится. Она станет принадлежать этому миру. Всё будет хорошо. Всё должно быть хорошо. Скоро всё закончится.

Один страж схватил её за руку. Хирка вздрогнула и попыталась вырваться, но не смогла. Они заметили её. Нашли её. Она умрёт! Но потом ощутила, как тело наполняется колючим теплом. По нему лился Поток, пробирался к страху и сомнениям. Пытался узнать всё, что она скрывала.

Ример!

Она посмотрела в глаза за золотистым шлемом. Светло-серые волчьи глаза. Глаза Римера. Он был здесь и прикасался к ней. У неё гора с плеч свалилась. Хирка хотела напиться Потоком, сколько могла, но идущие сзади стали толкать её вперёд. Она схватилась за руку Римера, но вскоре была вынуждена отпустить её. Поток остался в её теле. Тёплое знание, влекущее девушку к лестнице. Внезапно весь зал показался ей очень живым. Он был похож на дышащую Потоком клетку. Хотелось снести стены и позволить Потоку литься свободно. Он был сильным. Диким. Он заставлял Хирку испытывать жажду. Она спасена! До тех пор, пока будет держаться среди первых, представших перед Советом.

Едва подумав об этом, Хирка почувствовала, как боль пронзила её стопу. Кто-то наступил ей на ногу. Девушка увидела, что Силья поднимается по лестнице перед ней. Хирка различила высокие каблуки, какие женщины надевали, когда ходили на свидания к мужчинам.

Это случайность. Поторопись!

Хирка всё ещё ощущала тепло и жажду, но сердце её опустилось, когда она увидела, сколько имлингов уже склонилось перед Советом. Ей пришлось пройти в самый конец, прежде чем она смогла преклонить колени, как все остальные.

Ворононосица встала. Чёрный посох был выше неё, на его верхушке восседал Всевидящий. Но женщина с лёгкостью несла его. Все склонились до самого пола. Хирка тоже коснулась лбом холодных плит. Поток медленно и неизбежно вытекал из её тела. Подростки снова выпрямились. Ворононосица переходила от одного к другому. Медленно. До боли медленно.

Ради Всевидящего!

Хирка не решалась сомкнуть веки или посмотреть на членов Совета, сидевших в трёх шагах от неё. Краем глаза она видела лишь чёрную мантию, которая подходила всё ближе и ближе. Хирка похолодела до кончиков пальцев. У неё ничего не осталось. Тепло ушло. Поток иссяк. Осталась лишь пустота. Она – ничто. Девушка почувствовала, как увлажнились её глаза, но не могла вспомнить почему. Она больше не знала, что здесь делает.

Ворононосица возложила руку на голову имлинга, стоявшего рядом с ней, прошептала «Унги верья», что означало «Защити детей» на староимском, и сделала знак Всевидящего. Потом остановилась перед Хиркой. Та не осмеливалась поднять глаза на Всевидящего и уставилась на мантию. Мантия была чёрной, как ночь.

– Слейся с Потоком, – прошептала Ворононосица, как будто Хирка просто забыла об этом. Девушка закрыла глаза и почувствовала, как по щеке покатилась слеза. Она знала, о чём её просят, но ничего не могла поделать.

– Слейся с Потоком, дитя, – вновь прошептала Ворононосица.

Хирка помотала головой.

– Я не могу.

Слова казались тяжёлыми, как камни. Когда она их произнесла, то испытала облегчение. Вот она и призналась. Она не может сливаться, и призналась в этом. Вот так просто. Время замерло. Кто-то кашлял, но никто ничего не говорил.

Тем временем Ворононосица возложила руку на её голову, и по телу разлился холод. Покалывание Потока, который лишь отдалённо походил на Поток Римера. С этим разобраться было не так сложно. Он лился по её телу, но Хирка могла от него спрятаться. Перед Римером она была беззащитна.

Внезапно Поток отрезало, как ножом. Рука оторвалась от её головы. Ворононосица отступила на два шага назад. Хирка услышала сдавленное всхлипывание, как будто ребёнок собирался заплакать. Остальные подростки вытягивали шеи, чтобы увидеть, что происходит.

– Ты пуста… – произнесла Ворононосица, и её непоколебимое терпение пропало. Перед Хиркой стояла напуганная старая женщина. Один из членов Совета поднялся.

– Пуста? – переспросил кто-то. Илюме? Хирке показалось, что да.

– Пуста! Слепа к земле! – тяжело вздохнула Ворононосица. Одна из стоявших на коленях девочек начала плакать. Хирка открыла глаза и посмотрела на Ворононосицу. Она казалась старой и в то же время – молодой. Её нос был плоским, глаза – глубоко посаженными, но они были широко открыты. Женщина прикрывала рот рукой. Мизинец её дрожал. Она смотрела на Хирку так, будто та была слепой. Всевидящий беспокойно возился на посохе.

Хирке хотелось объясниться. Она протянула руку к Всевидящему. Он должен понять. Илюме? Илюме может объяснить. Лицо матриарха Ан-Эльдерин исказилось от недоверия, как и лица остальных. Как глаза отца, когда он понял, что больше никогда не будет ходить. Вот как она выглядела, Илюме. Как будто кто-то сказал ей, что она больше никогда не будет ходить. Несколько членов Совета встали. Одного из них она узнала. Чужак. Тот, что соврал ей на приёме в чайном доме. Сейчас у него на лбу красовалась печать Совета.

– Всевидящий сохрани! Дитя Одина. Дочь Эмблы. – Ворононосица ухватилась за посох. – Гниль! Гниль в Имланде!

– Эйр! – голос Илюме. Короткий лай. Приказ взять себя в руки. Кто-то взялся за посох, чтобы помочь Эйр. Её увели от Хирки. Слова «дитя Одина» разнеслись по рядам подростков, как огонь по сухой траве. Стоявший рядом с ней парень поднялся и попятился. Остальные поспешили сделать то же самое.

– Вы не понимаете… – начала Хирка, но не услышала собственного голоса. Разразился полный хаос. Имлинги повскакивали с мест. Кто-то бросился бежать из зала. Кто-то кричал. Она слышала эхо их слов. Слов, которые ей, как и всем остальным в этом зале, были чужды. Дочь Эмблы. Слепая к земле. Человек. Гниль.

Хирка поднялась. Она не чувствовала ноги, будто парила над полом. Толпа имлингов пялилась на неё. Показывала пальцами. Кричала. Как много глаз. Такому количеству имлингов невозможно что-нибудь объяснить. Если бы она могла объяснить одному из них…

Хирка слышала, как чёрные мантии громко переговариваются у неё за спиной. Один из членов Совета прикрыл рукой рот, чтобы скрыть рыдания. Ей показалось, это Ворононосица. Одна из самых могущественных и святых женщин мира плакала, потому что прикоснулась к Хирке. Прикоснулась к гнили. Бродила по её телу с помощью Потока.

Стражи окружили платформу. Хирка смеялась, покачивая головой. Как же они глупы. Разве они не понимают, что она не сделала ничего плохого? Всё это – одно большое недоразумение. Она никогда никому не причиняла вреда. Наоборот, спасала жизни. Вот чем она занималась. Так часто, как только могла. Хирка вздохнула. В воздухе носились запахи сотен разных духов и масел.

Это сон.

Отсюда, сверху, Хирка охватила взглядом весь пол, который раньше видела лишь фрагментарно. Теперь между бегущими имлингами перед ней предстала вся картина целиком. Звезда. Огромная звезда, украшенная невероятными рисунками. Лучи упирались в стены. Над ней наверняка долго трудились. Звезда лежала перед Хиркой, такая вечная и спокойная, в то время как мир вокруг неё рушился.

Остальные подростки убежали со сцены. Наверх с обеих сторон поднимались стражи. Ей казалось, они бегут. Трудно сказать наверняка, всё происходящее словно замедлилось. Нагрудные пластины стражей блестели. Они обнажили мечи. Хирка переглядывалась с членами Совета. Всё, что им требовалось, это отдать приказ убить её.

Хирка почувствовала, как у неё подкосились ноги. Она рухнула на колени. Она падала с крыши в Равнхове, глядя на чёрный, как ночь, силуэт с кинжалом в руках. Она падала в Аллдьюпу с Ветле на спине. Кто-то схватил её и потащил наверх. Им не надо тащить её, она согласна упасть. Но сначала она должна повидаться с Римером. Хирка вырвалась и выбежала на край сцены. Имлинги в зале закричали и подались назад, как будто она могла слиться с ними до смерти.

Ример!

Он стоял внизу и держал в руках шлем. Белые волосы рассыпались по плечам. Волчьи глаза пристально смотрели на неё, парализованные страхом. Может быть, он думает обо всех тех случаях, когда прикасался к ней. Прикасался к гнили. Силья заметила его и схватила за руку, как будто это могло спасти её от этого ужасного чудовища на сцене. От зверя. От потомка Одина.

Ример не реагировал. Он просто стоял, держа шлем в руке, как будто был один посреди поля боя. Она поймала его взгляд.

Зарубка тебе, если вытянешь меня наверх.

Она почувствовала сильный удар в спину. Боль пронзила её до кончиков пальцев, и Хирка стала падать вперёд, но так и не долетела до пола. Кто-то подхватил её и потянул назад. Подальше от имлингов. Подальше от Римера. Зал кипел, и она ничего не могла сделать, чтобы остановить это. Стражи удерживали её железными когтями, на них были перчатки из холодной стали. Она увидела, как закрывается красная дверь, и хаос сменился полной тишиной.