Ример бежал по Эйсвальдру. Он не привлекал к себе никакого внимания, такой уж выдался день. Слуги расступались по сторонам коридора и кланялись, когда он проносился мимо них. Он должен найти Илюме до того, как Совет соберётся вновь. Обязан посмотреть ей в глаза. Найти подтверждение тому, что всё так, как должно быть, что она не лишилась рассудка. Даже Илюме не может приговорить к смерти ребёнка во имя Всевидящего.

Он бежал через сады западной стороны города. В полированном камне отражались различные цветы, свезённые сюда со всего мира. Вечнозелёные хвойные росли безупречными группами. Если в этих садах неожиданно появится какой-нибудь случайный сорняк, он будет немедленно вырван из земли с корнем. В Эйсвальдре нет места случайностям.

Сегодня это стало пугающе очевидно. Ример услышал то, чего слышать был не должен, и чем больше он думал об этом, тем сильнее билось его сердце. Двенадцать имлингов приговорили Хирку к смерти во имя Всевидящего. Где был Он? Почему Он не остановил их безумие? Это просто смешно, их решение лишний раз свидетельствует о том, что Совет в отчаянии. А ведь они должны знать!

От таких мыслей кровь Римера вскипела. Они знали и всё равно приняли решение. Чтобы встряхнуть Равнхов. Чтобы угодить орущим на улицах. Чтобы поддержать иллюзию того, что у них всё под контролем. И они поступили так, не спросив Всевидящего, которому призваны служить.

А ещё таинственные слова Лейвлунга.

Следует ли отменить все Ритуалы при таких обстоятельствах? Слиятели могут нам потребоваться, как никогда раньше.

Бессмысленные предложения. Сильные слиятели встречаются редко, и их всегда выявляют во время Ритуала и направляют на обучение в Эйсвальдр вместе с не слишком сильными слиятелями, которые покупают себе места в школах.

А вот Урд, пока Ример висел под столешницей, боролся за жизнь Хирки. Подобный приступ любви к ближнему был по крайней мере подозрительным. Ванфаринн никогда не боролся ни за кого, кроме себя. Ример слишком много знал об Урде, чтобы верить во что-нибудь иное. Если Хирка останется в живых, он получит какую-то выгоду. Какую? Его мания величия уже подогрела конфликт с Равнховом. Зачем теперь смягчать его? Ример намеревался выяснить это.

Урд обладал тем, что отсутствовало у большинства остальных членов внутреннего круга. Прямотой. Он называл вещи своими именами, не упаковывая их в слова, которые меняли их смысл до неузнаваемости и лишали содержания. И он был хорошим тактиком. Он стал тем, кем стал, потому что был лучшим тактиком из всех них. И он открыто обвинил Илюме в том, что её дети были предателями.

Я? Мать? Брат отца Данкан?

Сады располагались на разных уровнях, и Ример подошёл к краю обрыва. Лестницы находились неподалёку, но времени у него не было. Он слился с Потоком и прыгнул. Ноги коснулись земли мягко и безболезненно. У него стало получаться лучше. Намного лучше. Отсюда были видны отверстия в горной породе, которые вели к тюремным шахтам.

Хирка.

Стражи охраняли одну из многочисленных башен. Значит, он оказался прав. Её просто забрали в ближайший зал заседаний для допроса. Ример прошёл под балконом и направился вверх по лестнице. Он оказался у широкого моста с надстройкой, который вёл в нужную ему башню. Двойная дверь из тёмного дерева закрывала вход в зал, который вечность назад наверняка был важнейшим местом заседания Совета. До того, как построили красный купол.

Перед дверьми на пьедестале стояла серебряная чаша, как и во многих других местах в Эйсвальдре. Мгновенное прощение Всевидящего и очищение, доступные где угодно в виде воды. Практично.

Дверь открылась, и из зала вышли четверо стражей. Они волокли рыжую девушку. Ример ощутил, как кровь отхлынула от лица. Хирка не двигалась. Хрупкое тело безвольно висело между четырьмя крупными имлингами, облачёнными в чёрную сталь. Они перетащили её через мост. Голова тяжело свисала вперёд, на глазах повязка, руки связаны за спиной, свитер разорван в клочья. Он всегда был более или менее рваным, но сейчас один рукав мог отвалиться в любой момент.

Стражи приблизились к Римеру. Один из них узнал его и кивнул, но юноша жестом попросил его не называть вслух его имени. Хирка не должна узнать, что он здесь. Как она воспримет, что он всё видел и ничего не сделал? Хирка была так близко, что он мог коснуться её. Ему с трудом удалось побороть соблазн, чтобы этого не сделать. Убить стражей можно играючи, а потом схватить её и исчезнуть отсюда. Отнести её туда, где никто не найдёт. Прочь от мерзостей Эйсвальдра.

Где? Где нет мерзости?

Стражи прошли мимо Римера, он обернулся и посмотрел им вслед. Тёмное пятно проступило сквозь свитер и окрасило связанные руки красным. В Римере нарастала злость. Она увеличилась до таких непостижимых размеров, что он больше не мог её контролировать. Он почувствовал, как подступает незваный разъярённый Поток.

Илюме!

Он перебежал через мост и рывком распахнул дверь. Слишком поздно. Совет покинул башенный зал. Две испуганные служанки замерли, когда он вошёл внутрь, потом поклонились ему и продолжили убирать фрукты и пустые кувшины из-под вина.

Он стоял в дверях и смотрел на красные пятна на полу. Следы её колен. Ример ошибался. Сильно ошибался. Он думал, что сможет воззвать к разуму, но разума у Совета не осталось. Эйсвальдр стал врагом самому себе. Змеиным гнездом. Юный воин ненавидел это место больше всего на свете. Он сжал кулак и сшиб серебряное блюдо с пьедестала, а затем услышал собственный рёв. Вода вылилась, а блюдо отлетело в сторону, упало на пол и завибрировало, соприкоснувшись с плитками.

Из зала тут же выбежали служанки, опустились на колени и принялись вытирать воду, но Ример приказал:

– ОСТАВЬТЕ ВСЁ ТАК! ПУСТЬ САМИ ВЫТИРАЮТ КРОВЬ!

Он должен найти Илюме, чтобы положить конец тому, чему ещё можно положить конец.