В основании Эйсвальдра лежит компромисс. Город на краю города был домом Всевидящего и местом, открытым для молитв и труда. Городом для всех. И в то же время он должен был защищать двенадцать семей и тайны, которые они хранили. Город Совета. Крепость и базар в невероятном окружении. Сегодня ночью это сыграет им на руку.

Первая часть – сама Стена – не была серьёзной преградой. Имлинги свободно проходили под сводчатыми арками. Стражи патрулировали каждый свою сторону, встречались на середине прохода, обменивались парой слов и вновь расходились. Они никого не останавливали, и сегодня ночью они тоже не станут расспрашивать, кто с какой целью следует в Эйсвальдр.

Ночь – время для самых неприкаянных душ, для отчаявшихся и лишённых сна. Они ходят, надвинув капюшоны на лица, в одиночку или в сопровождении друга. Шагают по блестящим каменным плитам, ведущим к стене зала. Там они падают на колени, касаясь руками камней, или вешают молитвенные ремешки на деревянные доски рядом с десятками тысяч других ремешков, которые невозможно прочитать в темноте. Стена окружала зал Ритуала и оставшуюся часть Эйсвальдра со всеми его башнями и мостами. Преграда была высотой в несколько имлингских ростов и хорошо охранялась, поэтому Хирка с Римером не могли пройти через неё.

Хирка ощущала себя натянутой тетивой лука. Напряжённой. Переполненной вопросами. Ример оглянулся, чтобы удостовериться, что она следует за ним. Они ползли по горному склону на восточной стороне города и уже поднялись значительно выше, чем Хирка в ту ночь, когда её освободил Урд. Склон был крутым. Хирка крепко хваталась за ветки и подтягивалась вверх.

По плану им предстояло пройти по гребню кряжа со стороны Блиндбола и подобраться к красному куполу с внутренней стороны стены. Они двигались молча. Колкагги по-прежнему ищут её. Ример остановился. Сначала она подумала – он ждёт её, потому что она медленно идёт, но потом с облегчением поняла, что они добрались до вершины. Хирка остановилась и впервые оглядела Блиндбол. Место, куда никто не ходит. И даже если бы это было позволено, туда всё равно никто не ходил бы. Это место – врата в стародавние времена. Никаких дорог, никого вокруг. Но не дикость природы удерживала имлингов на расстоянии. Блиндбол был тем местом, откуда однажды появились слепые. Проклятые горы. Запретные горы. Сотни вершин тянулись прямо к луне. Они были больше, чем имлинги, больше, чем древние боги. Они были такими огромными, что вся жизнь Хирки свернулась бы и превратилась в ничто, если бы она пошла туда.

– А что там? Слепые?

– Нет, – прошептал Ример. – Это просто горы. И Колкагги.

Хирка вопросительно посмотрела на него. Он улыбался, и его серые глаза светились лунным светом.

– Там мы живём и тренируемся. Колкагги живут в Блиндболе.

Ну конечно. Едва ли найдётся лучшее место для невидимой армии, чем то, куда никто не ходит. По небу бежали облака. Сегодня ночью будет непогода.

Ример схватил её за руку и потянул в другом направлении, снова вниз. Они подошли к голому выступу, нависающему над садами Эйсвальдра. Хирка сглотнула. Они на внутренней стороне. Город выглядел не так, как ожидала Хирка, хотя она и не знала, чего именно ожидала. Эйсвальдр отделял магический Блиндбол от народа Маннфаллы. Долина по другую сторону стены должна была быть… пустынной. Пугающей. Что-то в ней должно было напоминать, как тысячу лет назад Всевидящий поборол там слепых. Но она не была похожа на поле битвы. Область за комплексом сооружений, которая врезалась далеко в долину, представляла собой покачивающийся ковёр из чайных кустов и разных трав. Тропинки и лестницы из белого камня скрывались в ночи.

Внизу, немного в стороне она увидела очертания дверей, вырубленных прямо в горной стене. Луна высветила заклёпки, и Хирка с содроганием узнала их. Двери в шахты. Там содержат пленников. А в скоплении башен неподалёку её, должно быть, допрашивали. Там её ударили в спину, поставив на колени с завязанными глазами, хотя единственной её виной было то, что она появилась на свет. Хирка почувствовала зуд в ранах, и мужество её пошатнулось. Власть, сосредоточенная здесь, никому не подотчётна. Члены совета могли обращаться с ней, как хотели. И если бы её поймали, то у них не возникло бы ни малейших сомнений, как с ней поступить.

Что, если Всевидящий уже знает? Он ведь раньше был одним из слепых. Он превратился в ворона и отвернулся от своего народа, чтобы спасти род Има от уничтожения. Что, если спустя тысячу лет Он передумал? Что, если теперь Он желает, чтобы слепые вернулись? Вторжение… Хирка поспешила избавиться от мысли, от которой у неё кружилась голова. Что может сделать простой имлинг, если у богов дурные намерения?

Ример прошёл по выступу. Она зашагала быстрее и снова схватила его за руку.

– Мой мешок, – прошептала она. Он вопросительно посмотрел на неё и придвинулся ближе. – Мой мешок! Стражи забрали мои вещи. Они лежат там, в сторожевой, в шахтах.

Ример недоверчиво посмотрел на неё и только спустя несколько мгновений спросил:

– Ну и что?

– Это мои вещи! Травы. Чаи. Всё, что у меня осталось от отца.

Его взгляд невозможно было истолковать двояко. Её вещи утрачены, а всё остальное смешно и неважно. Хирка жевала нижнюю губу. Мешок был всем её имуществом, всем, чем была она, и этот мешок у неё отобрали! Бросили в закуток. Но от вещей её отделяют всего лишь слабые стражи, наполовину погружённые в сон. Повысив голос, она сказала:

– Мешок залёный, а к шнуру привязана ракушка, и…

– Забудь!

– Он ведь прямо здесь, под нами!

– Тогда так. Ты можешь сама забрать его, – ответил он.

– Это не я – Колкагга, – пробормотала Хирка. – Это не я – таинственный воин невообразимой силы, который…

– Жди здесь, ведьма.

Хирка смотрела ему вслед. Римера поглотила мгла. Хирка уселась на корточки и стала смотреть на уступ, но с трудом различала его в темноте. Ветер шумел в деревьях у неё за спиной, и Хирка внезапно осознала, что натворила. Она отослала свою единственную защиту от других Колкагг, от тех, что до сих пор охотились на неё.

Она заползла между деревьями и попробовала слиться с лесным грунтом. Как будто это могло помочь ей, если они явятся. А почему бы им не явиться? Они живут в этих горах, тренируются там. Девушка сидела и пережёвывала эту мысль, пока та не стала невыносимой. Она собралась уже криком позвать Римера, как вдруг на землю перед ней плюхнулся мешок. Хирка прижала его к себе. Вернулась её частичка, которую у неё отобрали. Это совсем малозначительно, но мешок – её собственность.

Она стала развязывать его, чтобы проверить, всё ли на месте, но тут терпению Римера пришёл конец. Он поднял Хирку, поставил на ноги и потащил к уступу. Счастливая девушка забросила мешок за спину, а он уже указывал на белый купол под ними. Потом он тыкнул в башню, опоясанную лестницей, и, наконец, в красный купол. Материнская грудь. Цель сегодняшней ночи.

Их план был дурацким. Высокомерный парень думал, что они смогут перепрыгивать с башен на купола, как будто у них имелись крылья. Хирка нервно засмеялась. Цели находились далеко внизу. Головокружительно далеко. Наставники воронов одолжили ей шерстяную кофту, и она плотнее закуталась в неё. Ример смотрел на Хирку. Она кивнула. Она в долгу у него за мешок. Но Римеру не повезёт, если он переоценивает силу Потока в себе. Она поколотит его. И плевать, что он Колкагга.

Он обнял её. Хирка сомкнула руки у него на шее и приняла в себя Поток, который был более сильным, чем раньше, и бежал по её телу и увеличивал всё. Росло расстояние между сердцем и лёгкими, в которые стало помещаться больше воздуха. Она могла шагнуть дальше, видеть больше, слышать всё. Из темноты начали показываться детали. Ветер стал ломким, как сухие листья. Казалось, он рассыпается на кусочки и пытается собраться вновь. Воздух вокруг них сгустился, запахло горелой землёй. Пепел и огонь.

Они прыгнули.

Поток не мог остановить панику, он лишь дал Хирке время ощутить свободное падение. Она могла разложить свой страх на кусочки, найти разные его части и снова сложить в то, что известно под названием «паника», но ощущается совсем иначе. Ример стал частью неё и чем-то совсем чужим. Тяжестью и опорой. Он был землёй и небом, которые использовали её, чтобы напиться досыта. Он стал жадным. Всё начиналось прекрасно, казалось, она снимает с себя всякую ответственность. Но потом пришёл страх. Она хотела закричать и велеть Римеру остановиться, но внезапно почувствовала, как Поток коснулся тверди и их скорость уменьшилась. Они медленно развернулись. Белый купол стал живым существом, которое отталкивало их от себя, чтобы они смогли благополучно приземлиться. Невредимыми.

Поток отпустил девушку, и она плотно прижалась к крыше, чтобы не свалиться. Сердце в груди колотилось так, будто она бежала сюда от самой стены. Она дышала. Она была жива. И это прекрасно!

Ример был готов спрыгнуть вниз, на мост между башнями. Его глаза сверкали. Два кружка света вокруг тёмных пропастей. Дикие. Жаждущие Потока. Он схватил её за руку, и они бросились вниз. Ример протянул Поток через неё. Воздух вокруг них двигался, тащил их за собой, изучал их, пока они летели, как будто не мог до конца решить, имлинги они или птицы. А потом они столкнулись с мостом. Хирка упала и поцарапала колено о расколовшуюся плитку, но ей не было больно. Она была слишком восторженна, чтобы ощущать боль. Она ухватилась за Римера.

– Я думала, это сказки! Я думала, только боги могут чувствовать такое! – произнесла она настолько громко, насколько осмелилась.

– Может быть, мы боги, – он потащил её за собой по мосту, и она услышала его смех. Его пальцы сплелись с пальцами Хирки. Юноша был сильным и знал, куда им надо. Он не отпустил её до тех пор, пока они не оказались у башни, которую опоясывала лестница. В ней не было окон. Сторожевая башня, где каждый час бил гонг. Они взбежали вверх по ступенькам до самой вершины. Хирка старалась не показывать, что задыхается, но этого и не требовалось – Ример всё равно на неё не глядел. Он стоял на верхней ступеньке лестницы и смотрел на красный купол. Купол был одной высоты с башней, на которой они стояли. И он был далеко. Очень далеко от них.

Ничего не выйдет. Они застряли. Может быть, им даже не удастся вернуться обратно. Она вопросительно посмотрела на Римера, потому что хотела получить подтверждение своей правоты. Им надо повернуть назад. Остановиться. Ример стоял и измерял расстояние взглядом. Его нижняя челюсть двигалась, как будто он пережёвывал свою мысль. Он развернулся, подпрыгнул и ухватился за край крыши у них над головами. В нижнем ряду черепицы имелось углубление для стока дождевой воды. Для того чтобы подтянуться и забраться наверх, ему большего и не требовалось. Всё это выглядело слишком просто. Он протянул руку Хирке. Она уставилась на него.

Она поняла, что он делает и что думает. Для того чтобы добраться до красного купола, ему надо залезть повыше. Ример не собирался поворачивать назад. Он действительно хотел довести дело до конца. Он сошёл с ума… И тем не менее Хирка взяла протянутую руку. Она оттолкнулась и позволила ему затащить себя на крышу. Перед ней раскинулась Маннфалла. Сзади находился Блиндбол. Исторические места. Легендарные места. Она никогда не хотела попасть в Эйсвальдр. Не хотела так, как Силья и многие другие. И всё же она стояла здесь и собиралась вломиться к Всевидящему, доверия к которому больше не испытывала. Почему?

Её жизнь не приобретёт бо́льшую ценность, если она будет на коленях молиться Ворону. И всё же ей предстоит броситься с этой крыши, возможно, разбиться насмерть, вместе с имлингом, посланным, чтобы забрать её жизнь. С Колкаггой. С сыном Совета, который приговорил её к казни. Почему?

Ветер обдувал их. Воздух, казалось, истончился. Она моментально почувствовала себя лёгкой, как пёрышко. В любой момент её могло унести с крыши. У Хирки закружилась голова, она закрыла глаза, но тут же открыла, потому что так было ещё хуже. Холод шёл изнутри и добирался до самых кончиков пальцев. Она никуда не двигалась: ни вверх, ни вниз. Она застыла. Что ей делать? Что она делает здесь?

Хирка уставилась на Римера. Он знал с убийственной уверенностью, что она здесь делает. Как долго она его любит? Хирка молила о помощи, но не могла произнести ни слова. Они находились так невообразимо высоко, а он был недосягаем. Он был Римером Ан-Эльдерином, а ей было нечего здесь делать.

– Садись, – прошептал Ример и помог ей опуститься на крышу. Он сел на корточки перед ней и попросил дышать глубже. Медленнее. Ещё медленнее. Его голос сливался с ветром, но она слышала его слова.

– Мы высоко. Это совершенно нормальная реакция. Просто расслабься. Мы в безопасности. Я знаю, что делаю, Хирка. Мы справимся. С тобой ничего не случится.

Она судорожно помотала головой и сглотнула. Он не понял.

– Почему с тобой ничего не случится, Хирка?

Она сумела улыбнуться.

– Потому что я уже умерла?

Девушка глубоко вдохнула пару раз. И ещё пару раз. Это просто приступ. Она стала думать о совершенно других вещах. О вещах, о которых не должна думать. Она – гниль. Он не для неё. И никогда не сможет принадлежать ей. Она поднялась. Красный купол притягивал её взгляд. Это будет самоубийством. Но почему бы не воспользоваться шансом, раз уж она всё равно не может получить то, что хочет? Она провела рукой по лицу.

– Когда ты так делаешь, то становишься похожей на отца, – улыбнулся друг. Хирка хохотнула. Можно ли быть похожей на отца, который не был отцом? Ример взял её лицо в руки.

– Я знаю, что смогу, Хирка. Я чувствую это всем телом. Мы не можем сдаться сейчас. Если ты сделаешь это, то сделаешь ради правды. Ради справедливости.

Нет. Я сделаю это ради тебя.

Но она лишь кивнула в ответ. Ример попросил её забраться ему на спину и крепко обхватить руками за грудь. Он понесёт её, как рюкзак. Он слился с Потоком и с ней, совершил короткий разбег, и они перелетели через край крыши.

Ужас разделился надвое. Хирка могла свалиться на землю и разбиться или могла остаться здесь, плотно прижимаясь к Римеру, и разбиться изнутри. А он ещё думает – он знает, что делает…

Всё произошло быстро. Она ощущала ветер и волосы Римера, которые хлестали её по лицу. И вместе с тем время текло так медленно, что если бы она захотела, то могла бы пересчитать все огни под ними. Его Поток проносился сквозь неё. Очищал. Выдувал пыль изо всех уголков тела. Принимать его было непросто, а в сердце Хирки были места, которые она хотела бы скрыть. Иметь секреты от Потока становилось всё труднее. Он был сильнее ветра. Водопад, несущийся по венам. Каждой каплей крови она ощущала неудержимую силу, входившую и выходившую из неё.

Чувства, которые ей не принадлежали, били в ней ключом. Воля и сила Римера. Его сомнения. Сомнения? В чём он сомневается? Её голову пронзила боль. Слишком много Потока. Это уже чересчур! Хирка могла открыться ещё больше, но это опасно. В таком случае она совершенно обнажится, выставит напоказ всё, чем она является. Всё, что она чувствует. Они упадут.

Ример изо всех сил бросился на купол. Его лопатки разошлись под ней в разные стороны, пальцы ухватились за край. Поток затаил дыхание, когда они ударились о поверхность. Хирка хватала воздух ртом. Она разомкнула руки и стала соскальзывать по телу Римера. Мешок тянул её вниз. Девушка упала. Её руки размахивали в разные стороны в поисках того, за что можно ухватиться. Ример ухватил её за предплечье. Оно дёрнулось, и Хирка замерла в воздухе. Плечо горело. Локоть горел.

Она свисала с красного купола над Маннфаллой. Полушарие горой возвышалось за спиной Римера. Кажется, он перепугался. Хирка начала выскальзывать из его рук, и он ухватил её крепче. Девушка сглотнула.

– Зарубка тебе, если затащишь меня наверх, – она улыбнулась, чтобы скрыть страх в своём голосе. Прошло немного времени, прежде чем она увидела, что он вспомнил.

В его глазах вновь появилась надежда. Он затянул её наверх. Хирка пыталась отталкиваться от стены, чтобы помочь ему, и в конце концов оказалась наверху, прижимаясь всем телом к своду купола. Она нащупала опору под ногами и осмелилась посмотреть вниз. Кромка купола была у́же её ступни, до смешного маленькой. Ример улыбнулся ей.

– Ты по-прежнему думаешь, что умеешь летать?

Точно такие же слова он сказал ей у Аллдьюпы. Он рассмеялся. Хирка улыбнулась и попыталась шикнуть на него, но рассмеялась сама, так что ничего не вышло. Смех сейчас казался настолько неуместным, что они не сразу смогли остановиться.

– Конечно, умею! Я и раньше карабкалась по горам, ты должен помнить, – удалось ей выдавить из себя.

– И не раз падала, – ответил он.

Хирка вытерла слёзы и с трудом сдержалась, чтобы не разрыдаться. Она жива.

– До этого лета я думала, что самое плохое, что может со мной случиться, – меня отправят домой с Ритуала и велят приехать на следующий год. Потому что у меня не хватает силы. Всего два месяца назад я была такой же, как и все остальные.

– Ты никогда не была такой же, как все остальные.

– Во всяком случае, я принадлежала к роду Има! Была имлингом. Была частью народа!

– Что может быть хуже народа? Возможно, тебе повезло, что ты человек.

Ример улыбнулся широкой улыбкой, в глазах его плясали искорки, а потом ужом пополз по куполу. Купол был покрыт плитками размером с ноготь большого пальца. Плитки всех оттенков красного плотно прилегали друг к другу: тёмно-красные, медные, алые. В некоторых местах красный побледнел под воздействием непогоды. Хирка заметила над собой тёмное отверстие. Она пощупала его пальцами. Подоконник.

– Ример…

Он остановился. Хирка подтянулась и забралась на подоконник, напарник последовал за ней. В куполе имелось несколько высоких окон. Подоконник был настолько широким, что на нём можно было сидеть. Ример вынул из ножен кинжал и принялся отковыривать от окна кусок стекла. Их были сотни, они были составлены в случайном порядке. Внутри купола стояла темнота.

– А разбить его нельзя? – прошептала Хирка, хотя от стены зала и ничего не подозревающих стражей их отделяла целая вечность.

– Они могут нас услышать.

– Кто? Они спят сном младенцев! И в любом случае, вся Маннфалла узнает, что мы здесь, ещё до наступления утра.

Ример продолжал выковыривать стекло. Хирка нетерпеливо ёрзала.

– А ты не можешь воспользоваться Потоком?

Ример прекратил своё занятие. Он посмотрел на неё так, словно она предложила удалить окно силой мысли. Потом взял её за руку. На этот раз Поток пришёл, как старый друг. Она чувствовала, как Ример протягивает Поток через неё и забирает обратно кончиками пальцев. Она стала его рукой. Его рука превратилась в кинжал. Кинжал стал сталью. Они слились воедино. В этот самый момент она могла изменить мир, если бы захотела. Тепло проносилось по телу, раскладывало железо на части и собирало вновь. Ример поддел витраж кинжалом. Железо расплавилось и свисало с лезвия, как варёный угорь. Пара жёлтых кусочков стекла вылетела из окна, освободившись от жизни в раме. Ример остановил Поток.

Хирка усмехнулась, когда он поднял кусочек стекла и повертел его в руке, как будто никогда не видел ничего подобного.

– Ты ведь не знал, что так можно, да?

– Я подозревал, – соврал он.

У Хирки ладони были более узкими, поэтому она смогла просунуть их в отверстие, из которого они удалили стёкла, и открыть щеколды с внутренней стороны, и они, наконец, пробрались в зал Совета. Хирка даже не успела испугаться, что в зале можно на кого-нибудь наткнуться. Она просто была благодарна за возможность поставить ноги на пол. И за то, что её снова окружали стены.

Комната была внушительной. Внутри купола располагался богато украшенный потолок, но рисунков на нём было не разглядеть – они находились слишком высоко и скрывались в темноте. Вдоль наружной стены шёл ряд колонн. В середине помещения виднелись очертания стола и двенадцати стульев. Она подошла к столу – устоять было невозможно – и опустила ладонь на спинку одного из кресел. Если бы отец мог её видеть! Или Силья. Сколько имлингов за пределами Совета видели эту комнату? Кожа на руках покрылась мурашками. Что-то сверкнуло, и девушка обратила внимание на позолоченные имена на столешнице. Её пальцы забегали по буквам.

Ан-Эльдерин.

– Вот здесь должен был сидеть ты… – Хирка посмотрела на друга. В её глазах он мгновенно вырос. Его лицо скрывала тень, и невозможно было сказать, кивает он или нет. – Как думаешь, они могли бы написать «Бесхвостая» и поставить дополнительное кресло?

Ример не рассмеялся её шутке.

– Думаешь, они готовы принять в компанию свежую кровь?

Хирка посмотрела на имена, написанные по кругу.

Кобб, Ан-Эльдерин, Ан-Сарин, Таид, Саурпассарид, Клейв, Ванфаринн, Даркдаггар, Екенсе, Фелль, Якиннин, Глеймдхейм.

Они написаны на этом столе с незапамятных времён. Всем известные имена. Она поняла, что хотел сказать Ример. Золотом пишут только те фамилии, что должны находиться на столе. Раньше это было просто: существовали старые семьи, семьи, способные толковать Всевидящего, у членов которых в венах течёт голубая кровь. Они хорошо владели силой Потока. И вполне очевидно, что немногие могли с ними сравниться. Теперь Хирка была не так уверена. Если Ример прав, то бросить им вызов могли многие, но этим имлингам начинали мешать уже во время Ритуала.

– Иди сюда.

У Римера появилось больше пищи для размышлений. Он осторожно открыл единственную в помещении дверь, и они очутились в тёмном коридоре со сводчатым потолком. Ример провёл Хирку вниз по лестнице в какой-то зимний сад. Он остановился позади ряда деревьев, притянул её к себе и шикнул на неё до того, как она успела задать свой вопрос. Прошло совсем немного времени, и по коридору тяжёлыми шагами прошёл страж. Дойдя до конца, он развернулся и направился обратно. Хирка порадовалась, что Ример вырос тут. Они прошмыгнули в более широкий коридор, который заканчивался знакомой дверью. Красной. Блестящей. Она бывала здесь раньше. Всё её существо наполнилось беспокойством. Она хотела повернуть назад – это не лучшее место.

Хирка вытянула руку, чтобы остановить Римера, но он ушёл слишком далеко вперёд. Ей не оставалось ничего другого, как войти в дверь следом за ним. Она оказалась в зале Ритуала. Когда-то она стояла на сцене над орущей толпой, но сейчас здесь никого не было. Все голоса оказались лишь эхом. В темноте зал казался пустым и бесцветным. С того самого места, где она стояла сейчас, её уволокли как скот на бойню. Чудовище. Гниль. Надо дышать глубже, как учил Ример.

Помни, что к этому моменту ты уже должна была умереть.

Они уволокли её отсюда и с того самого времени хотели лишить её жизни. Но вот она здесь, в их святилище. Хирка почувствовала, как по лицу расползается улыбка. Они обращались с ней, как с чудовищем. Как со слепой. Но они не знали, на что способен потомок Одина. Сама она тоже этого не знала. До сего дня.

Хирка повернулась к Римеру. Он стоял у двойных дверей, которыми во время Ритуала пользовались члены Совета. На них не было ручек, поэтому он положил ладони на створки, осторожно надавил, а затем отступил на шаг назад. Хирка услышала три механических щелчка в стене, и двери сами открылись.

В них ворвался ветер, пролетел мимо Хирки и Римера и помчался по залу. Он выл в сводах галерей у них за спиной. Их глазам предстал узкий мост с зубчатой оградой с обеих сторон. Насколько Хирка помнила, этот мост должен привести их в башню Всевидящего, в башню, которая парила, не имея иной опоры, кроме этого хрупкого моста. В башню, которая демонстрировала Его непостижимые силы. Кто-то утверждал, что Он удерживается там, наверху, с помощью Потока. Другие говорили, что Поток ему не требуется – протекая вокруг Него, Поток набирал такую силу, что начинал сам формировать себя. Всевидящий сам был Потоком.

Ример постоял в дверях и немного помедлил. Он пристально смотрел на парящую чёрную гору, украшенную золотыми колоннами. Колоннами, которые не доставали до земли. Можно было подумать, что гора стала падать с неба на землю, но не долетела и решила зависнуть, а потом имлинги нашли её, украсили золотом и стеклом и превратили в Чертог Всевидящего. Ни один из других чертогов, что повидала Хирка, не походил на этот. Колонны и жёлтое стекло между ними были похожи на лампу. На невероятно большую лампу. На висячую лампу.

Ример опустил руку ей на плечо, но не для того, чтобы успокоить. Ему требовалось удостовериться, что она всё ещё рядом, ведь здесь был его мир, а не её. Он вырос здесь, но ни разу не переходил через этот мост. Никто, кроме членов Совета, не пересекал его. Может быть, из-за этого он и стал Колкаггой? Из-за того, что ему было слишком страшно встретиться с Ним?

Я не боюсь.

Она действительно не боялась.

Хирка сделала первый шаг, и они перешли мост. Всю дорогу она ждала, не случится ли что-нибудь. Не начнёт ли мост трястись так, что они упадут. Не загорятся ли огни. Не начнёт ли башня говорить с ними. Не раздастся ли всеобъемлющий голос, которому будет известно, что они здесь делают. Но ничего такого не произошло. Они подходили всё ближе и ближе. Между колоннами располагались самые высокие окна из всех, что Хирка видела в своей жизни. Витражи из кусочков стекла каплевидной формы, окрашенных в огненный цвет, уходили вверх и терялись вдали. Высота окон была не меньше роста двадцати имлингов. Золотые двери имели неровную поверхность. Наверное, в этом месте рождается вся роскошь, а этот дом построен для солнца. Для Него.

Хирка положила ладони на створки дверей и легонько толкнула. Она ждала, что и сейчас случится что-то значительное, но двери просто отворились, как и предыдущие. Как будто Он их ждал. Хирка повернулась к Римеру, улыбнулась и вошла.

Древо Хлосниана!

Помещение, в котором они оказались, было огромным, как они и ожидали, но к появлению древа Хирка не была готова. Древо Всевидящего. Оно было не таким, как все остальные. Оно находилось посреди помещения и вырастало прямо из пола, поднималось вверх и раскидывало ветви так, что они заполняли весь зал узором разлитых чернил. Чёрное, как ночь. Отполированное и блестящее. Неужели это камень? Или обожжённое стекло? Или и то, и другое? Девушка шагала вокруг дерева и смотрела вверх, и оно, как ей казалось, менялось. Буря, окаменевшая и повисшая в воздухе. Случайная, но несущаяся всегда в одном направлении.

Хирка вспомнила горечь в глазах камнереза. Отчаяние от того, что он не может создать ничего подобного. Хирка поняла. Она уставилась на потолок. Он искажался. До невозможности тонкие ветви тянулись к внешним стенам помещения, уходя всё выше и выше. Всевидящий помоги им, помоги каждой ветке. Их были тысячи. Никто не смог бы вырезать их из камня. Это невозможно. Что там говорил Хлосниан? Это Поток, каким он был раньше. Древние силы. Что ещё он говорил?

Ты не должна быть здесь.

Раньше она полагала, камнерез говорит о том, что она не должна приходить к нему домой, что он занят работой, скульптурами. Но, возможно, он хотел сказать совсем иное. Что, если Хлосниан сквозь камни увидел, как она явилась в этот мир? Хирка приблизилась к дереву. Краем глаза она заметила, как Ример поднял руку, будто хотел остановить её, но остановить её было невозможно. Она позволила рукам прикоснуться к поверхности ствола. Камень оказался холодным, он успокаивал и что-то нашёптывал ей. Манил. Она вспомнила дерево, на котором сидела и пересчитывала листья, пока не пришёл отец и не срубил его. Она полезла вверх.

– Хирка!

Она обернулась и посмотрела вниз на Римера. Он бы никогда не сделал того, что она делала сейчас, – это понятно. Он явился сюда, но дальше не пойдёт. Для него Всевидящий слишком силён, слишком свят. Ему нельзя бросать вызов. Значит, эта работа предстоит ей. Не за этим ли они здесь?

– А как ещё ты сможешь встретиться с Ним? – сказала она и полезла дальше. Казалось, она карабкается по холодному стеклу. Хирка снова взглянула вниз, на Римера. – Кроме того, я же уже умерла.

Но она больше не считала, что Всевидящий желает ей смерти. Она добралась до центра дерева, до того места, где ствол разветвлялся и пускал ветви во все стороны. До места, где жил Он. Девушка перекинула тело через край и оказалась в центре ствола.

Здесь было пусто.

Хирка поняла, что не испытывает удивления. Какая-то часть неё никогда не верила, что она увидит Его. Неужели они проделали весь путь зря? Неужели Он покинул башню? Покинул собственное дерево? Ример говорил, что Совет собирался без Него. Неужели Он улетел? Или заболел? Умер? Может, Его куда-нибудь перенесли? Или…

Хирка перевесилась через край и посмотрела на Римера, который стоял на коленях и глядел на неё.

– Его здесь нет.

Ример встал. Она чувствовала, что должна повторить свои слова, поэтому Хирка раскинула руки в стороны и произнесла громче:

– Его здесь нет!

– Но где… Где Он?

Дурацкий вопрос, но сейчас не время указывать на это. Она пожала плечами.

– Конечно, Он здесь, – сказал Ример и принялся обходить комнату в поисках Него, хотя было совершенно очевидно, что в ней нет ничего, кроме ещё одной двери прямо напротив той, в которую вошли они. Хирка спустилась вниз. Беспокойство вернулось и усилилось. Она должна что-нибудь сделать, но что? Тревогу было не остановить: это не страх, это знание. Как то знание, что пришло к ней на крыше башни, опоясанной лестницей. Когда ты осознаёшь, что есть вещи, которые ты должен был знать всегда. Когда появляется ощущение, что ты видишь нечто настолько ужасное, что лучше бы тебе этого никогда не видеть. Вроде открытой до кости раны или рождения мёртвого ребёнка. У Хирки возникла острая потребность повернуть время вспять, чтобы не двигаться дальше.

– Ример…

– Он здесь, – Ример схватил стоявший у стены посох. Посох Ворононосицы, который стоял у покрытого чёрным стола, единственного предмета мебели в этом помещении. На столе виднелись пара маленьких бутылок и чаша. Хирка поняла, что это такое, ещё до того, как уловила запах. Ей хотелось бы ошибаться, но это было не так.

– Ример…

– Он здесь! – Ример отбросил посох и распахнул дверь. Комната за ней оказалась похожа на пещеру, вырубленную в скале. В ней было полно воронов, может быть, штук пятьдесят. Они спали и принялись беспокойно каркать, когда двери распахнулись. Птицы сидели на балках, пересекающих комнату на разных уровнях. Вдоль стен стояли знакомые полки с бумагой и чехлами. Обитель воронов. Совершенно обычная обитель воронов.

– Где Он? Кто из них Он? – Ример смотрел на подругу, но ответа у Хирки не было. Она не хотела отвечать. Он закричал: – Где ты?!

Вороны закаркали громче, некоторые стали беспокойно перелетать на другие балки. Хирка ощутила холодный поток воздуха, идущий от распахнутых люков на потолке, которых не было видно в темноте.

– ГДЕ ТЫ?!

Ример орал. Вороны кричали. Несколько птиц стали летать по комнате, прежде чем затихнуть на верхних балках. Никто из них не ответил. Никто не приблизился к Римеру. Это простые вороны, и ничего больше. Хирка сжала зубы от боли, что Ример никак не мог осознать этого. Он вернулся к дереву, бормоча себе под нос:

– Он должен быть здесь. Он здесь. Что они с Ним сделали? – он повторял эти слова снова и снова. Хирка шла за ним.

– Ример… – она подняла чашу со стола. – Ример, это дремотник.

Он рассеянно посмотрел на неё.

– Дремотник. Такое растение. Оно может усыпить имлинга на несколько часов. Если бы ты получил удар мечом в бедро и тебя надо было бы зашивать, то тебе сначала дали бы дремотник. Не в Эльверуа, потому что там лекарство стоит очень дорого, но здесь не бывает ничего слишком дорогого. Именно им Урд пытался накормить меня, когда…

– Какое это имеет отношение к делу? – Отчаяние в его голосе кулаком ударило её в живот. На красном куполе Ример боялся, что она не перенесёт событий сегодняшней ночи. Но эта ночь принадлежала не ей. Она принадлежала ему.

– В малых дозах растение делает имлингов слабыми, сонными. Они могут долгое время сидеть пассивно и неподвижно. Имлинги. Или вороны, – она осторожно сделала шаг в его сторону. – Совершенно обычные вороны, Ример.

Он понял. Он знал. Всё, что отавалось, – это смотреть, как земля уходит у него из-под ног. Ример подумал, что упадёт, но нет. Он смотрел мимо неё. Мимо неё, внутрь себя самого. Его взгляд остекленел, исчез. Внезапно юноша выхватил меч.

Сошёл с ума!

Но потом Хирка тоже услышала шаги на мосту. Кто-то остановился, увидев распахнутые двери, но только на краткий миг. По шагам можно было определить, что это не страж, а одинокий имлинг. Ример поднял меч и оттолкнул Хирку за спину. Она влетела в комнату воронов и спряталась за дверью. В щель между петлями ей был виден Ример. Он даже не сделал попытки скрыться. А что, если сюда идёт Урд? Она хотела позвать друга, но было уже поздно. В помещение с моста вошёл имлинг.

– Ты просто не в состоянии держаться вдали от неприятностей, так ведь?

Даже голос Илюме был не в состоянии заполнить это помещение. В её речи не слышалось ни капли удивления. Она не спросила, ни как он попал сюда, ни что здесь делает. Похоже, она ждала такого развития событий. Возможно, с того момента, как увидела открытые двери? А может быть, всю свою жизнь.

Бледная мантия ровно висела вдоль её тела, как будто Илюме не имела формы, была каменным изваянием. Ример стоял, разведя руки в стороны. Его меч был болезненным продолжением руки, спина согнулась. Он скалил зубы. Волк и каменное изваяние. Что может зверь против горы?

– Что ты здесь делаешь? – прохрипел он.

Только теперь Хирка убедилась, что Ример признал правду. На самом деле он спрашивал, что бабка делает в Эйсвальдре и в Совете, когда у неё не было никаких причин находиться здесь. Что она делает здесь, где нет никакого Всевидящего? Илюме показала свёрнутый свиток.

– Посылаю письмо. Именно этим занимаются в обители воронов, – она зажгла факелы по обе стороны от двери и прошла к птицам. Хирка вжалась в стену, чтобы Илюме её не заметила. Та спокойно положила письмо в костяной чехол и закрепила его на лапе одного из воронов. – А если хочешь сделать что-то незаметно, то лучше всего сделать это ночью. Но, насколько я понимаю, тебе это уже известно, – сказала она, после чего прошептала что-то на вороньем языке. Чёрная птица взлетела и исчезла в темноте в направлении люков.

Некоторое время Илюме смотрела ей вслед, потом тяжело вздохнула и вышла из комнаты воронов. Хирка видела Римера перед чёрным деревом. Из-за света факелов ветви мерцали, и казалось, что за деревом горит огонь. Глаза Римера блестели. Он выглядел так, будто разрывается от обилия слов, но не может выговорить ни одного. Хирка понимала его. Вот он здесь, в башне Всевидящего, перед Его троном, а Его просто-напросто нигде нет. При этом Илюме, судя по всему, не удивлена и не горит желанием что-либо объяснять. Она просто стоит перед ним каменным изваянием.

– Итак, ты хотела оказать мне честь своим присутствием? – прошипел Ример.

Хирке очень хотелось подойти к нему, его боль причиняла ей страдания. Ему так много надо сказать матери своей матери, а он не знает, с чего начать.

– Значит, ты принимаешь моё присутствие? И даже утруждаешь себя тем, чтобы открыть рот? Да это же историческое событие! Как и многое другое. Дай-ка подумать… История моих родителей. Вот ЭТО история! – Римера было не узнать. Он шипел. – Вся она выдумана! Они хотели сбежать, Илюме! И они погибли. Как они умерли, Илюме-матерь? Удостоишь ли ты меня ответом? Иначе мне придётся предположить, что я прав.

Илюме на мгновение прикрыла глаза.

– А ты примешь какой-нибудь ответ, кроме того, что, как тебе кажется, у тебя уже есть?

– Вряд ли, бабушка, я смогу найти причину верить тебе.

– Немногие могут. Именно поэтому нам необходим Всевидящий.

– Его не существует!

– И ЭТО НЕ ДЕЛАЕТ ЕГО МЕНЕЕ ВАЖНЫМ!

Только сейчас Хирка увидела, что Илюме вышла из состояния окаменения. Она была готова проявить эмоции, как и сын её дочери.

– Ты бесподобна! Вы все бесподобны! – Ример схватился за голову и закружился вокруг своей оси. – Вы отстаиваете Всевидящего, который… который никогда не существовал. И ты ведёшь себя так, будто я совершаю святотатство, когда говорю об этом вслух. Вы врёте! Врёте всему миру. Утверждаете, что есть спасение, когда есть только… вот это!

– Значит, ты хотя бы понял, почему мы это делаем.

– Почему?! Чтобы удержать гнилую власть, которая всегда принадлежала вам. Как падальщики! А чтобы помешать другим принять участие в празднике, вы убиваете в них Поток до того, как им исполнится шестнадцать!

Несмотря на то, что она стояла на порядочном расстоянии, Хирка заметила, что Илюме удивилась осведомлённости Римера о Ритуале. Такое знание невозможно раздобыть. Никто не стал бы рассказывать ему об этом, и никто не стал бы это записывать. И он никак не мог узнать об этом без помощи приговорённой к смерти дочери Одина, бесхвостой, которая могла чувствовать Поток в других.

– Вы убиваете Поток! Хотя вы знаете, что слепые свирепствуют и Поток – единственное, чем народ может защититься от них! Но ведь уже на протяжении целых поколений его никто не использует. Почему, Илюме? Что? Разве не ты жаловалась, что уже вечность не рождался имлинг с малейшими признаками сильного слиятеля? Вы истребили Поток и жалуетесь, что он пропал! Вы берёте… – Ример пошатнулся и позволил мечу сменить руку. – Вы берёте то, что вам не принадлежит. То, что не может принадлежать никому. Потому что только это защищает порядок, в соответствии с которым двенадцать семей заседают за столом. Вокруг… Него!

Ример рассмеялся пугающим смехом, указывая в центр пустого дерева.

– Мама из-за этого покинула тебя, да? Она пришла к тебе за помощью. За справедливостью, когда Рамойю взяли силой! А ты сказала «нет». Но маму это не устроило. Разве всё было не так? Она захотела поговорить с самим Всевидящим. Как я захотел. И она тоже явилась сюда. Она понимала, что за знание о том, что Его здесь нет, ей придётся заплатить жизнью, поэтому она сбежала.

Всё поведение Илюме изменилось во время речи Римера. Теперь она горестно улыбалась.

– Что бы я ни сказала, лучше не станет, – произнесла она. – Ничто не заставит тебя понять, потому что ты никогда не смотрел на вещи так, как на них смотрю я. Ты видишь мир по-другому. Ты знаешь, что слепые жаждут Потока. Ограничить Поток – значит обезопасить народ. Дать народу Всевидящего – это не ложь, это дар. А во что ещё им верить? Они верили в Него тысячу лет. Есть ли у нас право забрать Его у имлингов? Я дорого заплатила за то, чтобы у народа по-прежнему был Всевидящий. Дороже, чем ты можешь представить себе.

Ример смотрел на неё широко раскрытыми глазами.

– Ты… ты гордишься?

– Ример…

– ТЫ ГОРДИШЬСЯ?!

– Всевидящий учит нас, что…

– ВСЕВИДЯЩИЙ СЕГОДНЯ УМРЁТ!

Хирка чувствовала, как Поток кругами расходится от Римера. Он коснулся её, и девушка услышала, как вороны у неё за спиной заворчали от удовольствия. Она должна остановить Римера. Он поднял меч и с криком бросился на дерево. Раненый волк.

– РИМЕР!

Хирка подбежала к ним, но не успела остановить меч, который ударился о камень. Стало тихо. Клинок вошёл в ствол. Ример выдернул его, чтобы нанести ещё один удар. Но ствол раскололся. Трещина с треском поползла по всем ветвям, и они стали отваливаться и падать на пол, пылью разлетаясь по узорчатым плиткам. На стоявших внизу хлынул чёрный острый дождь. Хирка присела на корточки и прикрыла голову руками.

– Ример!

Вновь наступила тишина, только вороны кричали в соседней комнате. Хирка подняла глаза и огляделась. Дерева больше не было, от него остался лишь расколотый пень. Пол был покрыт чёрными каменными осколками. Ример стоял, склонив голову. Его грудь поднималась с каждым вдохом. Меч висел вдоль его тела. Илюме пристально смотрела на Хирку. Её глаза были шире обычного. На губах играла странная улыбка.

Что-то не так.

– Хирка? – Её голос был хриплым, вопросительным. Из уголка рта вытекла капля крови. Она ранена! Хирка сделала шаг в её сторону, но колени Илюме подогнулись, и она повалилась на бок. Позади неё стоял Урд.

Илюме лежала в неестественной позе, взгляд её был направлен на Хирку. Из спины торчал нож.

– Кол… кагга, – прошептала она, а потом свет исчез из глаз женщины.

Взгляд Урда был диким, и поэтому Хирка решила стоять совершенно спокойно. Она бросила взгляд на Римера, но он не поднял головы. Воин потерял кожаные ремешки, которыми был завязан хвост, и его белые волосы рассыпались и скрыли лицо. Она видела, как он сжимает и разжимает пальцы на рукоятке меча.

Урд осторожно отступил на шаг к двери. И ещё на шаг. И ещё на один. Затем начал смеяться. Смех превратился во всхлипывания. Он закашлялся и схватился за воротник на горле. Ванфаринн смотрел на Римера.

– А ещё говорят, что никакого Всевидящего не существует! Ты только что совершил невозможное. Вломился в самое священное из всех священных мест. Помог мне избавиться от моего единственного противника в Эйсвальдре. Привёл бесхвостую прямо в мои объятия, как по приказу. И ты узнал ту единственную тайну, из-за которой они не смогут позволить тебе остаться в живых. Кровь не спасла твоих родителей и тебя не спасёт, – Урд добрался до дверей. – Всё даже слишком просто. Сын предателя сам стал предателем. Вместе с дочерью Одина он вломился ко Всевидящему в попытке убить Его. Он потерпел неудачу, но убил Илюме. О большем я не мог и просить! Ты – истинный всевидящий, Ример Ан-Эльдерин!

Ример поднял голову. Его глаза превратились в узкие щели.

– Ты не можешь этого позволить, – произнёс он сквозь сжатые зубы. – Ты не можешь позволить, чтобы мы рассказали всё, что знаем о тебе, Урд. И ты не можешь позволить схватить нас.

Ример подошёл к члену Совета, двигаясь невообразимо медленно, как будто Урд был дичью, которую он не хотел спугнуть.

– О, я будто вижу самого себя, Ан-Эльдерин. Я вижу это в твоих глазах. Я думал то же самое. Это как потерять всяческую надежду после преодоления всех препятствий, да? Теперь у тебя нет ни покровителя, ни спасителя, – Урд говорил так, будто ему было весело. Он взялся за двери. Ример прыгнул в его сторону.

– Сражайся со мной! Убей меня! У тебя нет выбора!

– Ты – Колкагга. Ты думаешь, я идиот?

Урд выскочил на улицу, двери за ним захлопнулись. Ример ударил по ним рукой, но они не поддались. Он судорожно шарил по стенам в поисках механизма.

– Ример, слишком поздно! – Хирка слышала, как Урд с другой стороны дверей созывает стражу. Издалека доносились крики. Очень скоро они окажутся в окружении. – Ример, послушай меня! – она схватила его за руку. Его взгляд горел белой ненавистью. Друг тяжело дышал, грудь его вздымалась. Он смотрел на неё, но не видел.

– Слишком поздно. Они уже на мосту. Нам надо убираться отсюда.

– Убираться? Отсюда нельзя убраться, Хирка. Нет никого, кто владеет мечом и луком лучше стражей Эйсвальдра. Мы уже мертвы.

– Ещё нет! – Она взяла его лицо в ладони и посмотрела на него. – Ример, ты должен проснуться. Мы ещё живы!

Ример закрыл глаза. Когда он открыл их, он показался ей полумёртвым. Усталым. Но пробудившимся. Его взгляд остановился на неподвижном теле Илюме. Они слышали топот множества ног на мосту. Металлический стук по камню. Хирка потащила Римера за собой к воронам.

– Нас изрешетят стрелами, Хирка…

– Нет, если они не будут нас видеть! Пошли! – Хирка стала карабкаться по балкам к потолку. Ример следовал за ней. Стража ворвалась в зал, у них за спиной раздался хруст разбитого камня. Кто-то поскользнулся и выругался. Она слышала, как Урд где-то кричит о том, что произошло. Об убийстве, которое они совершили. Ванфаринн кричал, что Всевидящий в безопасности, но бесхвостая должна за всё заплатить.

Хирка ползла всё выше и выше, Ример следовал за ней по пятам. Вокруг них каркали вороны. Она ждала нужного момента. Всё сработает. Должно сработать. Стражники ворвались в комнату воронов, и девушка знала, что сейчас на них хлынет дождь стрел. Она наполнила лёгкие воздухом и заорала изо всех сил:

– АРКА! АРКА! АРКА!

Она кричала так же громко, как Куро, когда на них напал гигантский орёл у Равнхова. Это простое слово спасло им жизнь. Вороны обезумели. Они вопили, как сумасшедшие, и кружили по комнате, чтобы прогнать несуществующего врага.

Хирка взглянула вниз. Стражи были едва различимы сквозь облако чёрных крыльев. Две стрелы вонзились в стену под ними, но больше стрел выпущено не было. Через крики воронов она слышала, как стражи ссорятся. Кто-то приказал прекратить стрельбу. Нельзя убить ворона и не лишиться жизни. Во всяком случае, в Эйсвальдре. Но ведь это, вероятно, исключение? Бесхвостая же сбежала.

Выяснение вопросов морали между стражами подарило Хирке и Римеру достаточно времени для того, чтобы добраться до люков на крыше. Ветер дул с другой стороны комнаты, ближайшие к ним люки оказались закрыты. Хирка послала тихую благодарность Всевидящему за свою способность хорошо видеть в темноте, но потом вспомнила, что Его не существует. Она открыла задвижку, но люк над ней давно не открывали. Девушке пришлось выбить его наружу, чтобы выбраться на свежий воздух. Ример вылез на крышу вслед за ней.

Сноп стрел вонзился в потолок под ними. Моральная дилемма, судя по всему, была решена. Одна стрела вылетела в люк, пронеслась мимо них и исчезла в небе. Хирка почувствовала толчок в спину. На какое-то мгновение она подумала, что её застрелили, но боли не было. Она оглянулась. Из заплечного мешка торчало оперение. Ример вытащил древко и принялся разглядывать.

– Ты готов? – спросила она.

Хирка посмотрела на него в ожидании Потока. Ример помотал головой, как усталая собака. Не для того, чтобы сказать нет, а для того, чтобы прийти в себя. Он спрятал меч в ножны, обнял Хирку и слился с Потоком. А потом они бросились с крыши во мрак.