Гонг ударил девять раз перед тем, как Хирка покинула Эйсвальдр и зашагала по улице Даукаттгата. Из-за воцарившегося мрака было легко оставаться незамеченной, хотя Хирка уже переоделась в свои вещи – поношенные, но приятно знакомые.

Праздник всё ещё не закончился. Легко одетые женщины липли к кричащим мужчинам у дверей таверн. Некоторые уже завершили отмечать день Ворононосца и были готовы вернуться домой. Другие валялись на скамейках – завтра они проснутся с похмельем. Она могла бы им помочь. Она могла бы подать им луковый суп и травы в самый нужный момент, но завтра её уже здесь не будет.

Хирка плотнее закуталась в тяжёлый шерстяной плащ цвета еловой хвои – подарок Ярладина. Сначала член Совета показал ей плащ, достойный Ворононосца, из чистого шёлка, расшитый серебряными нитями и синими камнями. Такой плащ будет привлекать внимание, в какой бы мир она ни попала. Она поблагодарила и отказалась, и в редкий момент понимания член Совета принёс ей этот простой плащ. Хирка испытала облегчение от его полной обычности. Его единственной задачей было греть и скрывать её. Вот и всё, что надо. Никто не видел, что у неё нет хвоста, а капюшон скрывал рыжие волосы.

На углу у тёмной мастерской набивщика мебели Хирка свернула с Даукаттгаты. На берегу реки чёткая сеть улиц превращалась в лабиринт переулков. Хирка недолго прожила здесь, но она знала их как свои пять пальцев. Чайный дом находился на реке и был похож на плот. Фонарь снаружи был потушен, но внутри виднелся свет очага. Вокруг низких столов было пусто, но чаши и подносы ещё не убрали. Заведение Линдри тоже было открыто допоздна. Наверное, это неудивительно. Смена Ворононосца происходит не каждый день. Особенно если новый Ворононосец ни дня не просидел на своём кресле.

Хирка открыла дверь, и ветер, залетевший в помещение, глухими звуками поведал о её приходе. Линдри оторвал взгляд от коробочек с чаем, чтобы сказать, что заведение закрыто, но увидел Хирку и замер. Из-за морщин на его лице можно было подумать, что он улыбается, даже когда он этого не делал.

Она прошла между столами и подошла к нему. Линдри одной рукой облокотился о составленные ящики с чаем, а другой упёрся в бедро. Попытка показаться строгим провалилась. Хирка прикусила нижнюю губу, чтобы заглушить горе, которое испытывала. Горе от того, что ушла от него, не сказав ни слова, и от того, что ей придётся поступить так ещё раз. Он кивал безо всякой цели и смысла. Так делают старики, чтобы подчеркнуть, что дела обстоят именно так, как обстоят. А потом он дрожащими руками притянул Хирку к себе и тихо похлопал по спине. Он, наконец, заговорил хриплым голосом:

– Почему ничего не сказала, Рыжая?

Хирка не ответила. Она положила подбородок ему на плечо и закрыла глаза.

– Надо было сказать, Рыжая. Надо было сказать, – он сделал шаг назад и оглядел её. Хирка улыбнулась. Оба они знали, что она ничего не могла сказать. Он поставил чайник и раздул искры в очаге. Она вынула из мешка льняной мешочек и протянула ему.

– Завари вот этот. Он растёт в Блиндболе. Ничего подобного ему не существует.

Он взвесил мешочек в руке, не отводя взгляда от Хирки.

– Говорят, что ты – потомок Одина. Что ты убила стражей и сбежала в Равнхов. Кое-кто говорит, что ты начала там войну, кто-то говорит, что ты её остановила. Ты разбудила дракона в Бромфьелле и разделила равнины пополам. А потом явилась сюда и разрушила зал Ритуала и подняла восстание против Всевидящего. Кое-кто утверждает, что ты Его убила, кто-то говорит, что это сделал Ример Ан-Эльдерин. Некоторые говорят, что Его там вообще никогда не было. Так что если ты хотела остаться незамеченной, то на самом деле тебе это не удалось, Рыжая.

– Мне многое не удалось, Линдри.

Он заварил чай, и они вышли в садик на заднем дворе. Хотя, конечно, никакой это был не садик, а площадка в реке, поросшая вьющимися растениями. В темноте Ора казалась чёрной. На реке виднелась пара лодочных фонарей. Звёзды так чётко отражались в воде, что невозможно было сказать, где кончается вода и начинается небо. Есть ли звёзды там, куда она отправляется? Те же самые звёзды или другие?

Хирка ничего не скрывала. Она рассказала, что произошло и что ей снова надо уехать. Возможность поведать обо всём одновременно пугала и давала облегчение. У них с Линдри никогда не было повода для долгих разговоров, но они им и не требовались. Их связывало то, что оба они умели лучше всего.

Линдри слушал. Он утешал её вопросами, которые сама она никогда себе не задавала. А так ли она уверена, что собирается в иное место? Возможно, все места – это одно и то же место? И возможно, ей не потребуется Поток, если она когда-нибудь захочет вернуться. Возможно, там, куда она отправляется, есть другие способы пройти через врата. Нельзя сказать наверняка. До тех пор, пока у них там есть чай, она в безопасности. А Линдри совершенно уверен, что у них там есть чай.

В их распоряжении был весь вечер. Хирка поднялась, лишь когда гонг пробил одиннадцать раз. Она должна вернуться в каменный круг до полуночи – Хлосниан отказался ждать дольше. Он бормотал что-то о пульсации Потока, но Хирка думала, на самом деле ему хочется пораньше лечь спать. Они вернулись в чайный дом.

Хирка уже собиралась надеть свой заплечный мешок, как вдруг дверь резко распахнулась. Искры из очага подхватил сквозняк, и они осветили красным светом лицо Римера. Хирка почувствовала, как вокруг него бьётся тепло, подобное никому не видным языкам пламени. Он воспользовался Потоком, чтобы попасть сюда.

Линдри поставил чайные чашки на прилавок, осенил себя знаком Всевидящего и поклонился.

– Ример-отче, вы оказываете мне честь. Что я могу для вас сделать?

Ример не ответил, он не замечал присутствия Линдри. Он пристально посмотрел на Хирку и сделал три шага в её сторону.

– Ты собралась уйти. Ты собралась уйти и даже не подумала рассказать об этом мне.

Взгляд его посреди всего окружающего тепла казался ледяным. Он был полон обвинений. Хирка кусала нижнюю губу и тихо молила о ниспослании силы. Это всё значительно усложняет. Она попыталась улыбнуться.

– С тобой не пришли стражи? Я и не думала, что они отпустят Ворононосца на улицу без…

– Ты собиралась уйти. Сегодня ночью. Ничего не сказав.

Хирка положила руку на ладонь Линдри. Он всё ещё кланялся, не решаясь посмотреть в глаза Ворононосца. В этом случае она не могла порицать его.

– Поднимись, Линдри. Нам потребуется что-нибудь попить.

Он с благодарностью скрылся за прилавком, чтобы заняться тем, что умел лучше всего. Хирка указала на один из низких столиков, вокруг которого стояли табуретки, обитые овечьей кожей.

– Сядь, Ример.

Юноша упал на табуретку, как будто его швырнули на неё, и опустил голову. Свисающие по обеим сторонам лица волосы скрывали лицо, и Хирке пришлось сесть прямо напротив Римера, чтобы видеть его глаза. Его дыхание успокоилось. Она слышала каждый вдох. Его грудная клетка ритмично ходила под синей рубашкой, которую она никогда раньше не видела. Ему следовало бы одеваться теплее, зима близко.

Друг сидел с закрытыми глазами, по бокам торчали мечи, достававшие до пола. Руками он крепко держался за стол, как будто заставлял себя сидеть здесь.

К ним подошёл Линдри. Он вопросительно посмотрел на Хирку, и она кивнула на стол, куда можно было поставить поднос. По глубоким, спокойным вдохам можно было понять, что торговец сосредоточен. Он поставлял товары в Эйсвальдр, но, вероятно, никогда раньше ничего не готовил для Ворононосца. Высохшие руки обдали чашки и чайник кипятком, чтобы согреть их. Он насыпал чайные листья в холодную воду, потом добавил горячей воды и дал настояться. Он всё время украдкой бросал взгляды на Римера, который сидел неподвижно, как каменное изваяние.

Когда Линдри почувствовал, что листы настоялись, он разлил чай по двум чашкам, которые поставил перед Хиркой и Римером. Потом забрал поднос и оставил их наедине. Пар поднимался над чашками и обрамлял лицо Римера. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза белыми волчьими глазами, видными сквозь пар. На этот раз они жаждали крови из-за нанесённого оскорбления. Хотели сражаться. Чувствовали себя преданными.

Римеру не было нужды задавать вопросы, всё его существо ждало объяснений. И вся его поза говорила, что никакое объяснение не будет достаточно убедительным. Хирка провела рукой по лицу и оставила её на некоторое время на подбородке, собираясь с мыслями. Она вновь увидела боль в его взгляде. Когда ей показалось, она знает, что сказать, она открыла рот. Но снова закрыла. Сказать было нечего. Она отпила чай. Ример к своему не прикоснулся.

– Ты сейчас уйдёшь. Сегодня ночью. Разве не так? – Его хриплый голос был полон извращённой радости от сознания собственной правоты.

– Я уйду.

– И ты не собиралась об этом рассказывать.

– Нет. Нет, я не собиралась об этом рассказывать.

Ример вскочил так резко, что стол опрокинулся набок. Чашки упали на пол. Он указал на неё. Его глаза стали чужими, как будто Ример ушёл, а в его теле поселился кто-то другой. Она не находилась в такой близости от него с момента падения зала Ритуала. С того момента, как Поток разорвал её на части. Может быть, его он тоже разорвал? Может быть, разорвал до такой степени, что он хочет её убить? Это был бы лучший способ уйти. Всё лучше, чем то, что она собиралась совершить.

– Что ты будешь делать, Хирка? Спалишь лачугу и побежишь через лес в Равнхов? После всего, что мы сделали?! – он замолчал и вновь посмотрел ей в глаза. – И что же в таком случае делать мне?!

Этот простой вопрос тяжким грузом лёг на лечи Хирки. Речь не о ней. Речь о тяжести мира. Ример нёс её на своих плечах, но не знал, что с ней делать.

Она встала. Его взгляд стал блуждающим и смягчился.

– Они попросили тебя уйти. Они вынудили тебя. Так обстоит дело, – в его голосе послышалась тень надежды. Она покачала головой, подошла вплотную к нему и порадовалась, что друг не попятился. Поток узнал её и потёк по ней спокойными волнами. Он был грустным и всезнающим, способным стереть острые углы. Он обнажил беспокойство, и от этого с ним стало легче справляться.

– И что же в таком случае делать мне? – повторил юноша более равнодушно. Устало. Позади него ветер плакал вместе с Потоком. Она коснулась ладонью его скулы и внимательно на него посмотрела. Выжгла его в своей памяти, чтобы забрать с собой этот образ.

– Кто ты, Ример? – спросила она.

Он положил ладонь ей на щёку, как изголодавшийся, и прижался носом к её виску.

– Я Ример. Ример Ан-Эльдерин.

Когда он шептал, его губы рисовали произнесённое на её щеке. Он мог бы говорить беззвучно. Она кожей могла бы распознать его слова.

Говори. Говори что угодно.

– Ты была бы здесь в безопасности, Хирка. Никто и ничто не причинило бы тебе вреда. Я бы уничтожил всё, что попыталось бы убить тебя. Ты бы вела хорошую жизнь в Эйсвальдре.

– В качестве диковинки? Чтобы богатеи платили деньги за возможность посмотреть на чудовище? Или в качестве источника страха и хаоса? Я не принадлежу этому миру, Ример.

Он крепче прижал её к себе.

– Я Ворононосец. Я мог бы запретить тебе уходить.

– Но ты не смог бы запретить имлингам обходить меня стороной или осенять себя защитным знаком при виде меня. Или ненавидеть меня за то, что слепые могут найти дорогу сюда, пока я здесь.

Сердце её горело желанием услышать, что он смог бы. Невыполнимое обещание, но если бы он его дал, она, возможно, смогла бы остаться. Хирка поняла, что её воля тает рядом с ним. Этого не должно произойти. Сейчас или никогда.

Она отошла в сторону и надела мешок. Что-то в ней кричало «нет». Это что-то хотело скинуть мешок и попросить его дать обещание. Попросить его дать ей хорошую жизнь здесь. Но она знала, что ни у кого нет власти это сделать.

– Ты можешь многое совершить, Ример. Но ты никогда не сможешь запретить имлингам быть имлингами. Возьмём Всевидящего. Ты можешь сказать им, что Его нет, но многие из них никогда не перестанут поклоняться Ему. И так же они никогда не перестанут бояться гнили.

– Никакой гнили не существует, Хирка! Как крепко я должен поцеловать тебя, чтобы ты поверила мне? Ты позволишь старинному суеверию руководить тобой? Ты-то? Я его не боюсь! Останься здесь и дай мне шанс доказать, что это ложь! – он вновь подошёл к ней и взял за подбородок, как будто собирался поцеловать. Она опустила голову.

– Я видела её, Ример…

– Что? Что ты видела? – он остановился.

– Я видела гниль. Она была у Урда. Начальная стадия. Его горло разъедало изнутри. И он сказал, что гнилью его наградил мой отец.

Руки Римера упали. Он закрыл глаза и склонил голову набок, словно хотел отмести её слова в сторону. Хирка подошла к Линдри, который неумело прятался за раздвижной стеной в задней комнате. Он посмотрел на неё так, словно она спятила. Наверное, любой посмотрел бы так же. Любой, кто рос не так, как она.

– Ты проводишь меня? – сказала она Римеру.

Он подошёл к ней. Сейчас Ример был более спокойным. Он погрузился в проблему, которую никогда не разрешит. Они ушли из чайного дома. Хирка не оглядывалась. Звуки Даукаттгаты звучали приглушённо. Наступила полночь. Таверны пытались выставить за двери последних гуляк. Пёстрая кошка с поднятым хвостом прошмыгнула между стенами домов. Поднялся ветер. Они молча прошли через Стену и площадь. Никто из стражей не удостоил их взглядом. Цветочные лепестки с церемонии на бледных ступенях лестницы были похожи на кровь на костях. В темноте вырисовывались очертания каменного круга. На вершине одного из камней Хирка увидела замёрзшего на ветру ворона. Куро спрятал голову под крылом. Она не смела надеяться на это, но, возможно, он всё-таки уйдёт вместе с ней. Она поставила мешок на пол и посмотрела на Римера.

– Хлосниан придёт с минуты на минуту.

– Хлосниан не придёт. Он рассказал мне, что ты собираешься уйти, и я запер его.

Она отступила на шаг назад.

– Ты запер его?!

– Я не мог позволить ему помогать тебе. Не надо делать вид, что ты в шоке, он бы всё равно не пришёл. Камнерез был так пьян от пирожных и вина, что вырубился ещё до того, как я его запер.

Хирка засмеялась, но это показалось настолько неуместным, что смех быстро затих.

– Он умолял меня дать тебе это, – Ример снял с ремня кожаный мешочек. Она открыла его. Его содержимое было трудно разглядеть в темноте, но, во всяком случае, там была книга. Размером меньше её ладони, но толстая. Хирка села на корточки и положила её сверху в свой мешок.

– Кто, кроме Хлосниана, позаботился бы о чтении в дорогу? – она поднялась и посмотрела на Римера. – Тогда, значит, ты мне поможешь?

Она развернулась, чтобы уйти, но Ример схватил её и притянул к себе. Она откинула голову назад, ему на грудь, и порадовалась тому, что стоит к нему спиной. Что не видит его в этот миг. И что он её не видит. Ветер срывал с деревьев последние листья. Камни молчали. Ждали. Великаны, которые должны забрать её отсюда.

А потом внезапно нахлынул Поток. Всеобъемлющий. Листва шуршала по полу и исчезала между камнями. Перед лицом Хирки развевались белые волосы Римера, как в ту ночь, когда они летали над Эйсвальдром. Сквозь неё текла вечность. Земля. Камни. Спящая сила. Он сжимал её тело, и оно разбиралось на кусочки. Она распустила себя и смешалась с кусочками тела Римера.

Их накрыл купол. Купол исчез. Перед ними промелькнули тени. Тени имлингов, которые жили когда-то. Потом они тоже исчезли. Окружающий пейзаж пустел, времена года сменяли друг друга.

Только камни стояли неизменно. Она была всем, что когда-либо жило. Всем, что живёт. Всем, что когда-либо будет жить. Поток подбирался ближе к её сердцу, он жаждал добраться до всего, что она спрятала, и она отдала ему всё. Всё, кроме того единственного, о чём Ример никогда не должен был узнать: какой большой частью её сердца он владел.

Ример схватил украшение у неё на груди. Украшение, которое оставил ей в Блиндболе. Его горячая рука коснулась её кожи, и Хирка почувствовала, как пробуждается тело. Неистово. Опасно. Она закрылась от Потока и обрадовалась, что ей удалось сделать это без крика. Ример коснулся губами её уха. Его голос был шершавым, как камень:

– Урд нашёл способ. Я тоже найду способ. Я найду тебя. И я принесу с собой правду о гнили.

Хирка поняла, что он верит в свои слова. Она не верила, но позволила им согреть себя.

Она позвала Куро.

– Куро! Хрейдр!

Команда вылетела так естественно, что ей показалось, она никогда не употребляла другого слова для того, чтобы позвать ворона домой. Куро описал пару кругов у них над головами, а потом направился в пространство между двумя камнями и исчез.

Хирка против воли высвободилась из объятий Римера.

– Иди за воронами, – сказала она и пожала плечами. Ример не ответил. Она снова надела заплечный мешок и вошла в каменный круг.

А затем погрузилась в пространство между мирами.