Глава 1

Это была моя идея — каждой завести по летнему роману.

Может, немного необдуманная, учитывая, что шансы Шарлотты и Ханны практически равны нулю. На ночевке у Софи обе только об этом и говорили.

У меня замечательные подруги, я их обожаю, правда и иногда немного завидую: у них такие милые нормальные дома и милые нормальные семьи. Мама Шарлотты даже пироги печет! Моя мама подшучивает над этим, когда нам в очередной раз приходится сидеть на одних макаронах. Она говорит, при таком питании мне еще повезло с внешностью. Я унаследовала мамину стройненькую фигурку, потому и не жалуюсь!

В последний день семестра мы ночевали у Софи, это моя школьная подруга. Она немного похожа на Снежную королеву — высокая блондинка с голубыми глазами. У нас много общего. Она намного умнее меня, хотя до Ханны ей далеко. Ханна у нас заучка, невероятно способная, и в музыке настоящий профи. Она учится в шикарной школе для девочек, поэтому немного отстает в плане общения с… Ну, вы понимаете, о чем я. Шарлотта жутко стеснительная. Она была бы очень хорошенькой, если бы сбросила детский жирок. Скорее всего, так и будет. Ее старшая сестра когда-то была точно такая же, и надо видеть ее сейчас. Обалдеть! Шарлотта, конечно, живет в ее тени.

Вообще-то Шарлотта и подала эту идею о романе, потому что ездит, бедняжка, каждые каникулы в одно и то же место — к родственникам в Озерный Край. И единственная радость во всем этом — некий парень по имени Джош. Он живет, кажется, в соседнем доме или что-то вроде того, и Шарлотта с ума по нему сходит все то время, что я ее знаю. Мы разговаривали о нем, и я подумала — а здорово будет, если мы все на каникулах заведем настоящий роман. И никаких отговорок! Потому что потом, после каникул, каждой надо будет все рассказать остальным. Я смотрела «Гордость и предубеждение» по видику миллион раз, и мне по-прежнему нравится актер, который играет мистера Дарси. Я знаю, это именно тот тип мужчины, который я ищу. Понимаете, мужчины, а не парня, ну, или что считается парнем у нас в школе. Большинство из них — пустое место. Бен Саутвелл ничего, внешне как будто «я такой крутой, что самому страшно». Но мы-то знаем, что никакой он не крутой, хотя вполне симпатичный, хорошо сложен и безумно влюблен в Софи. Так, о чем это я? А, да. Я чувствую, что готова к отношениям с настоящим мужчиной. В конце концов, мне уже почти пятнадцать лет.

Я еду в самую потрясающую в мире поездку — с папой на Барбадос! Папа решил, что ему меня жалко, — из-за маминого последнего молодого человека, поэтому он и устроил эту поездку. Папа уже был на Барбадосе и говорит, что это жутко модное место, но все равно там здОрово. Там будут его знакомые, и он уверен, что я встречу целую кучу избалованных деток вроде меня. Если бы! Он и понятия не имеет, как мы живем: мама, я и моя младшая сестра. Папа по полгода проводит в Америке. Он сценарист и, по его словам, «идет туда, где бабки». Мама бросила его, и я иногда чувствую, что он меня тоже за это не простил, хотя я-то что могла поделать? Я хотела, чтобы он остался. Папа такой красавец, хотя уже и не молодой. Жду не дождусь, когда мы будем только вдвоем, и я снова стану его маленькой принцессой, как в старые добрые времена.

Конечно, этого я девчонкам не рассказала. Само путешествие на Барбадос — уже экзотика. Особенно в сравнении с французским кемпингом Софи и музыкальными курсами Ханны. Нечего об этом много болтать! И после видика, еды, капли алкоголя (когда же я наконец попробую настоящий тропический банана дайкири?!) и визажистских опытов (мы чудесно накрасили Ханну) мы все мирно заснули.

Мама ходит по дому с сентиментальной улыбкой на лице. Она сейчас постоянно в хорошем настроении, и это гораздо лучше, чем вечно плохое настроение полгода назад. Замечательно, что черная полоса позади! Элоиза, моя младшая сестра, все равно не может понять, что происходит, поэтому кажется, что она вообще обитает на другой планете. У меня странная семья, лучше объяснить. Мама была замужем за папой, и у них родилась я. Когда мне было семь лет и я ходила в первый класс (я хорошо это помню, потому что именно тогда познакомилась с Софи, Ханной и Шарлоттой), мама влюбилась в Газа. Он превратил ее в феминистку, социалистку, зеленую, в такую стареющую хиппи, готовую искать себя. К тому времени она уже давно и с радостью оставила сцену, чтобы сидеть дома и воспитывать меня, пока папа зарабатывает деньги. Папа ушел от нас взбешенный, это все было просто ужасно, и в дом въехал Газ. У мамы был Газ, а у меня — никого. Затем, для полноты картины, родилась Элоиза. Газ обожал ее и даже стал лучше понимать меня. Я много помогала маме, и с тех пор я для нее скорее подруга, а не дочь. Ее поиски себя благополучно завершились с появлением нового ребенка, и теперь она с увлечением следила за моими субботними занятиями танцами и драмой в театральной студии.

Все закончилось года два назад, когда мама познакомилась с Родди. По сравнению с Родди Газ — это мечта. Но Родди повернут на спорте, а Газ к тому времени стал постепенно заплывать жиром, видимо, из-за домашнего пива и многочасового сидения в Интернете. Потом Родди, наш сосед, пришел починить компьютер и между делом пригласил маму побегать — ну и вот. Газ был на работе, мы с Элоизой в школе, а мама сошлась с Родди. После нескольких чудовищных скандалов Газ уехал. Бедняжка Элоиза! У нее была психологическая травма. Родди, слава богу, не въехал к нам, потому что живет в соседнем доме. Но я думаю, еще и из жадности: не хочет, чтобы мама рассчитывала на его материальную поддержку. Мама зарабатывает какие-то гроши, озвучивая рекламу. Газ посылает деньги на Элоизу, и папа тоже всегда платит алименты, но денег все равно вечно не хватает. Я кое-что зарабатываю на свои мелкие удовольствия, помогая с маленькими в студии.

Барбадос — это совсем другое. Мама и Элоиза немного завидуют, но что поделаешь. Элоиза поедет к бабушке с дедушкой, тоже, по крайней мере, развлечение на каникулах. Папа заберет меня в восемь утра в субботу. Поэтому вместо того, чтобы, как обычно по пятницам, идти куда-нибудь веселиться допоздна, я в своей комнате, собираюсь.

Чемодан пришлось одолжить у Родди. У него целый набор чемоданов разных размеров. Этот — однотонный, темнозеленый, но Элоиза прилепила на него несколько блестящих наклеек из своей коллекции, чтобы легче было узнать его на ленте в аэропорту. Говорит, они с друзьями обсуждали это на детской площадке. Шестилетки такие продвинутые в наши дни! Элоиза — очень заботливая младшая сестренка. Она обожает мою косметику и одежду, и вот — помогала мне укладываться, как будто я одна из ее Барби, которой нужно подобрать полный комплект одежды в путешествие.

— Тебе понадобится много-премного купальников и много-премного хорошеньких платьев, чтобы ходить на дискотеки. И еще шорты. И красивые наряды для обедов.

Я обняла ее. Мы с Элоизой все никак не разберемся с «обеденной» концепцией.

— Ты же привезешь мне подарок, правда? — спросила она, когда я ее отпустила.

— Ну конечно!

Вряд ли Газ когда-нибудь сможет взять ее в такую волшебную поездку. Повезло еще, что его родители живут в таком классном месте, как Саутэнд.

Скоро Элоизе стало скучно смотреть, как я складываю нижнее белье, и она убежала к своим игрушкам. Но вскоре вернулась вместе с мамой.

— Счастливая! — Мама обняла меня сзади за шею. — Я бы тоже хотела поехать на экзотический остров. Но только не с Ричардом. И не сейчас, неважно себя чувствую. И кто-то ведь должен быть с Элоизой, правда, деточка?

Элоиза подошла и обняла нас. Я на минуту забыла, как ненавижу отвратительного Родди и неотесанного старого Газа. Я обожаю мою красивую маму и только хочу, чтобы она была постояннее с мужчинами. Я помню, как переживала Элоиза, когда ушел Газ. По крайней мере, ей не придется мириться с новым ребенком, как мне. Впрочем, новый ребенок превратился в Элоизу. А я сейчас ни за что на свете не согласилась бы жить без нее!

— Почитаешь Ло-Ло сказку на ночь? — спросила мама. — А я проверю, как ты уложилась.

— Спасибо, мам! Я люблю тебя! — и я поцеловала ее. Элоиза уже тянула меня за руку в свою комнату.

Когда Элоиза заснула и я вернулась в свою комнату, мама уже застегивала чемодан.

— По-моему, все в порядке. И если что-нибудь еще понадобится, пусть папа купит, он может себе это позволить! — с горечью сказала она. — Пойдем, выпьем чаю или кофе, и тебе надо пораньше лечь спать.

— Мне? Ни за что! Я уже сто лет не смотрела телевизор в пятницу. Многое надо догнать.

— Ладно. Давай еще раз проверим, все ли ты взяла. Фотоаппарат?

— Да.

— Паспорт?

— Да.

— Книга?

— Слова «Вестсайдской истории», да.

— Когда у вас прослушивания?

— Как только вернемся.

В следующем семестре будут ставить «Вестсайдскую историю», и я умру, если не получу роль. Я нормально пою и танцую, но слова мне приходится учить долго. О, скорее бы попасть в кино, когда надо говорить по одной маленькой фразе за раз! Вы, конечно, помните эту пародийную комедию про американскую мафию, с актерами-подростками, «Багси Мэлоун». Так вот, мы ставили ее в начальной школе, и я играла Талулу, шикарную певицу из кабаре. Мама часами гоняла меня со словами. Она говорит, у нее то же самое — хорошо, что ей надо произносить всего одно-два слова в ее рекламах! В последней ей вообще надо было сказать: «М-м-м! Мягко!» Это даже мне было бы не сложно! Песни — другое, здесь проблемы со словами нет. Конечно, я так хочу играть Марию…

— Крем от загара?

— Да, да.

— А что ты наденешь в дорогу?

— Вот эти тонкие брюки, майку и босоножки, — вещи лежали на стуле, — и этот пиджак со всеми важными документами во внутреннем кармане.

— Вот это моя девочка, хвалю!

— Пойдем, телик посмотрим. Ты будешь чай или кофе? Я сделаю.

— Чай. Что-то мне сейчас совсем не хочется кофе.

Она упала на диван и снова улыбнулась отрешенной улыбкой.

На следующее утро ровно в восемь папа позвонил в дверь. Он стоял на пороге, загорелый, красивый и довольный собой.

— Привет, принцесса! Ты готова?

Я крепко обняла его. Я не видела его четыре месяца — мы обо всем договаривались по телефону. Папа — телефонный маньяк, он любит звонить из очень странных мест. («Мэдди, это я. Угадай, откуда я тебе звоню?» — «Из туалета?» — «Да нет!..») По-моему, это детский сад какой-то.

Вышла мама. Они с папой обычно довольно холодны друг с другом и общаются очень официально. Но сейчас держатся как друзья.

— У тебя есть минутка выпить кофе или времени нет?

Пока мама говорила, из-за нее скромно выглянула Элоиза. Она привыкла, что мой папа — это человек, который всегда сердится на маму и никогда на нее, и она всегда чувствует себя не в своей тарелке, когда он появляется.

Папа присел на корточки, чтобы быть наравне с ней.

— Алло, Аллоиза! — типичная папина шутка. Но потом он выпрямился, посмотрел на часы и сказал маме, что нам уже пора.

Я напоследок обняла Ло-Ло, сказала, чтобы она вела себя хорошо, сбегала за чемоданом и пошла за папой к шикарной машине, взятой напрокат, чтобы доехать до аэропорта. Хоть бы кто-нибудь из моих подруг прошел мимо в этот момент! Но, конечно, для них был еще слишком ранний час. Потом мама поцеловала меня на прощание, и мы уехали. Мама и Элоиза махали нам вслед.

— Настроилась на отдых? — спросил папа, когда они исчезли за углом.

— Дождаться не могу!

— Ты не будешь разочарована, обещаю. Ну, как школа?

Папы, которые не живут со своими детьми, после долгой разлуки считают, что просто обязаны задать этот вопрос.

— Нормально. Справляюсь. Представляешь — у нас в следующем семестре будут прослушивания на «Вестсайдскую историю».

— Мария, это как минимум!

— Рада, что в этом мы согласны. У меня и сценарий с собой.

— Умница. Времени не теряешь. Впрочем, я хочу, чтобы у тебя были хорошие каникулы. Беззаботные. Забудь о своих домашних проблемах.

Значит, я могу об этом рассказать, но когда-нибудь потом. Не хочу плохо отзываться о маме и не хочу, чтобы папа делал поспешные выводы.

Мы много летали, когда были втроем — мама, папа и я, но с тех пор я и в Хитроу-то, по-моему, не была, уже забыла, как там здорово. Так много людей, и все говорят на разных языках. Маленькие дети снуют туда-сюда. Растерянные пожилые люди пытаются собраться с мыслями. Крутые студенты. Целая группа английских пенсионеров в желтых бейсболках. Папа нашел тележку, и я держалась рядом с ним. Он улыбнулся мне.

— Да, давненько меня не сопровождала девушка, которой столько народу восхищенно смотрит вслед, — сказал он после того, как несколько парней свистнули мне (я так привыкла к этому, что уже не замечаю). — Видимо, мне придется все время отбиваться от молодых людей. Впрочем, я страшен в гневе, когда добродетель моей дочери в опасности, — добавил он улыбнувшись.

— Вот спасибо, папа.

Где же он был последние два года, когда парни начали обращать на меня внимание? Все эти ночные вечеринки? Мой учитель по математике? Робби, мой бывший парень? Молчи, Мэдди, молчи. Мы встали в очередь на регистрацию.

Молодой человек за стойкой регистрации дважды проверил дату рождения в моем паспорте.

— Я думал, вам не меньше семнадцати, — сказал он с очаровательной улыбкой и тут же осекся, когда понял, что человек со зверским выражением лица — мой папа.

Мы сдали багаж, и у нас остался целый час свободного времени до того, как объявят посадку на самолет. Мы прошлись по магазинам, и папа накупил мне всякой всячины.

Наконец объявили наш рейс, и мы прошли в зал отправления. Я помню, как махала отсюда папе, когда была маленькая, и потом удивлялась, куда же он делся. Я думала, зал отправления — это комната прямо в небе, с диванами, сделанными из облаков. Ух ты! Парфюмерный прилавок моей мечты, и цены все дьюти-фришные.

— Я куплю бутылочку виски, — сказал папа, — а ты хочешь что-нибудь пахучее от Диор или еще что-нибудь?

Хочу ли я?! Что-нибудь пахучее от Шанель, или Кельвина Кляйна, или Поля Смита великолепно подойдет.

— Можно? Я бы очень хотела просто маленький флакон туалетной воды.

— Отлично. Выбери, что хочешь, и принеси сюда.

Я бродила между рядами, прыская духами на запястья. Как тут выбрать? У меня были маленькие пробники духов от Кельвина Кляйна, которые недавно раздавали в супермаркете. Но целый флакон! В итоге я выбрала «Шанель».

Наконец-то, наконец-то, объявили посадку! Папа пустил меня к окну, я сидела и наблюдала за последними приготовлениями на площадке.

А потом мы вырулили на взлетную полосу. Момент настоящего, чудесного ужаса, и тут мы со свистом поехали все быстрее и быстрее по полосе и — вверх, вверх! Потом был тот жуткий момент, когда самолет перед тем как выпрямиться как будто зависает в воздухе, а потом блаженное спокойствие, приветливые стюардессы предлагают что-нибудь поесть или выпить. Путешествие на самом деле начинается. Какой кайф! Больше в жизни ничего не надо!

До Барбадоса лететь долго — восемь часов сорок пять минут. К концу полета я успела познакомиться со многими пассажирами. Одна семья летела в тот же отель, что и мы: красивая пара с маленькой девочкой того же возраста, что и Ло-Ло, ее звали Бьянка. Очаровательный ребенок, только волосики у нее совсем реденькие. Оказывается, у нее лейкемия, и это почти наверняка их последняя семейная поездка. Так грустно и нечестно. Она славная малышка. Я чуть-чуть почитала ей — у нее много таких же книг, как у Элоизы, — и сказала, что будет здорово играть с ней, когда мы окажемся на месте. Чтобы дать ее родителям отдохнуть.

— Не вмешивайся, — сказал папа. Но мне хотелось.

Еще о полете. Показывали фильм, который детям до пятнадцати смотреть не рекомендуется. Папа, кажется, забыл, что мне исполнится пятнадцать примерно через месяц. Ну, в кадре несколько раз мелькнула голая грудь (мало чем отличается от школьной раздевалки), и он вспылил:

— Почему они крутят это барахло? Они должны показывать семейные фильмы!

По-моему, это смешно. Фильм хороший, и вряд ли какой-нибудь «Король Лев» понравился бы папе больше. Это было довольно забавно — в каждом месте с малейшим намеком на эротику он начинал кашлять и говорил:

— Думаю, тебе не стоит это смотреть, Мэдди.

Он что, и правда считает меня такой уж невинной? При том, что мне приходится терпеть маму и Родди в соседней комнате? Но это я вряд ли буду обсуждать с папой. Я же говорила, он понятия не имеет, как мы живем.

Мы поели, поспали, еще поели, поговорили и еще поспали. Странный, длинный день. Показалось, что прошла целая жизнь, когда командир корабля объявил по радио, что мы приближаемся к месту назначения и скоро пойдем на посадку. Сквозь облака уже был виден край острова. Потом мы протряслись через эти облака по воздушным ямам. И вот там, внизу, Барбадос — маленький и зеленый, в колечке белого песка, а вокруг — бирюзовый океан. Ух ты!

 

Глава 2

Первое, что замечаешь на Барбадосе, кроме жары, которая бьет, словно ударная волна, едва выходишь из самолета, это то, как там все похоже на Англию! Даже движение левостороннее! Из аэропорта мы добирались на такси. Наш микроавтобус вел симпатичный улыбчивый шофер. Мы ехали сорок пять минут мимо газонов, очень английских церквей, больших старых загородных домов, мимо крикетных полей и полей для гольфа. Мы проскочили через город, но большую часть пути слева у нас было море, а справа — холмы. Небо было потрясающе синее, с маленькими пушистыми облачками, и цветы такие яркие, а из деревьев — сплошные пальмы. А вот море совершенно не английское! Папа, как ребенок, вертелся на месте и постоянно что-то мне показывал.

— А вон сахарная плантация! Посмотри на эти деревянные домики! А сюда мы приедем кататься на подводной лодке! Смотри, катамараны!

Вот бы мама с Элоизой тоже были здесь! С другой стороны, я была так рада оказаться в тысячах миль от ненавистного Родди…

Мы ехали на западное побережье, и вид становился все роскошнее. Длина Барбадоса всего двадцать одна миля. Пляж тянется миль на десять, и на нем стоят первоклассные отели. Синее небо, синее море и белый песок казались бесконечными, а разноцветные цветы, зонтики, паруса на этом величественном фоне — особенно яркими. Да уж, это вам не Саутэнд!

— А вот и наш отель, — сказала папа.

Я увидела старое розовое каменное здание, окруженное группой строений с черепичными крышами, и два громадных бассейна. Если это не роскошь, то что?

По барбадосскому времени был еще день, когда мы регистрировались в отеле. Внутри была блаженная прохлада. Я оглядела вестибюль, ища Бьянку и ее родителей, но, наверное, они задержались в аэропорту. Загорелый папа в стильных солнечных очках выглядел здесь чуть ли не как дома, но я чувствовала себя как-то неуверенно. Мне казалось, что я жутко потная. Я была рада, когда нас проводили в наши великолепные апартаменты (апартаменты!) с двумя спальнями. Я распахнула балконные двери, выходившие в тропический сад. Это было почти как жить в собственной квартире с парадной дверью, маленькой гостиной с балконом и спальными по обе ее стороны.

Папа, конечно, занял «хозяйскую» спальню с балконом, телевизором и большой двуспальной кроватью. Моя комната была поменьше, с двумя односпальными кроватями и отдельным туалетом с душем. Балкона не было, но я не жаловалась. Я сразу распаковала чемодан и устроила все поуютнее. В комнатах стояли вазы с цветами, а в ванной лежала целая куча бесплатных тюбиков и баночек. В гостиной был еще один телевизор и мини-бар.

— Эй, потише с мини-баром! — осадил меня папа. — Можно прекрасно обойтись водой из-под крана. Мы же не хотим платить по лишним счетам за воду в бутылках.

— То есть я не могу налить себе пина-колада, пап?

— Я шучу, девочка моя! — Папа вообще-то не жадный. — Возьми кока-колу или что-нибудь в этом роде и шоколадки, если хочешь. Я быстренько заскочу в душ, а потом пойдем и посмотрим, что у них здесь да как.

— Пап, я так устала. А можно я просто погрызу это и хоть немного посижу у телевизора?

— Послушайся совета старого опытного путешественника, любовь моя. Надо дотерпеть и лечь спать вечером по барбадосскому времени, тогда не проснешься среди ночи и все будет хорошо. Разница во времени — всего четыре часа, или уже пять из-за летнего времени? Ну, ложись сегодня в десять, а не в одиннадцать. Посиди чуть-чуть, освежись и переоденься, сходим в пляжный ресторан и посмотрим на закат. Согласна?

— Конечно.

Я надела платье О’Нилл и кроссовки — скромненько, но вполне эротично — и уже наносила последние штрихи к макияжу. Послала себе в зеркало воздушный поцелуйчик.

— Называй меня старомодным, но, по-моему, в четырнадцать лет не красятся. — Папа уже собрался.

— Еще как красятся, пап! Ты с луны свалился?

— Извини, извини. Мне многое предстоит узнать. Да пойдем уже!

Я в последний раз оценивающе посмотрела на себя в зеркало. У меня кошачье лицо и светло-карие глаза такого странного оттенка — золотые, как мама говорит. Волосы противно вьются, длины они примерно до плеч и того же цвета, что и глаза. Я медовая блондинка, но каким-то образом мне достались папины темные ресницы и смуглая кожа. Ладно. Быстренько спрыснуться «Шанель» напоследок — и вперед.

Ресторан был недалеко — просто пройти через тропический сад. Внутри было темно и прохладно, но большие арки открывали вид на террасу с баром, а оттуда — на пляж и закат.

— Пойдем сначала в бар, — папа провел меня мимо столиков на террасу. Я вспомнила о Ло-Ло и о том, как она говорила про «наряды для обедов». Люди здесь были так одеты.

— Вон как расфуфырились, — вклинился папа в мои наблюдения. — Но никому не превзойти красивую, просто одетую девушку. У меня снова это ощущение поворачивающихся голов. В последний раз такое было, когда я женился на твоей матери.

— Пап, я ничего не могу с этим поделать.

— Я знаю, мне придется смириться, да?

И он посмотрел на меня с обожанием и тревогой, как грустный пес. Он смотрел так раньше, когда дразнил меня, а я говорила: «Непослушный папочка!» Я тогда была маленькая.

— Ты видел кого-нибудь из своих знакомых?

— Пока нет. Думаю, они все приедут через пару дней. Что будешь пить?

Я залезла на барный стул и стала смотреть на закат. Я понятия не имела, сколько может быть времени. И ничего удивительного: по ощущениям была уже полночь, а на самом деле — около семи вечера. Но тогда рановато для заката. Я сказала об этом папе, когда он принес мне попить. Мужчина, сидевший рядом со мной, опередил его и заговорил о тропических закатах. Потом протянул папе руку.

— Брайан Хайтер. Приехал сюда играть в гольф. Вы играете?

— Ричард Дюмон. Да, вообще-то.

— А ваша жена играет? — и он посмотрел на меня.

Мне стало смешно. Папа сделал каменное лицо.

— Мы с женой в разводе. Это моя дочь Мадлен. Ей четырнадцать лет.

Спасибо, папа. Всем расскажи, пожалуйста, никого не пропусти.

— Извини, старик. Они сейчас все так по-взрослому выглядят. Моя жена, знаешь, очень похожа на дочек, не говоря уже о том, как они волосы красят. Трудно уловить разницу.

Скоро мы поняли, что он имел в виду. В баре появились три женщины. Они были одинаково одеты в маленькие стильные платья, но двух дочек было почти не отличить друг от друга. Одна была с каштановыми волосами и лошадиным лицом, другая — рыжая и с лошадиным лицом.

— Девочки! — сказал Брайан. — Мадлен, познакомься — Корделия и Флавия. Ричард, это моя жена Джина.

Мы пожали друг другу руки. Джина зажгла очень длинную сигарету в мундштуке и начала заигрывать с папой.

— Неужели тот самый Ричард Дюмон! — первое, что она сказала. Надо запомнить.

Девушки заговорили со мной и заказали одинаковые навороченные коктейли с кучей фруктов, зонтиков и соломинок.

— Я Флавия, — сказала рыжая, — люди, к сожалению, думают, что мы близнецы, но я старшая.

— У нас ведь даже волосы разные! — добавила Корделия.

Но у вас одинаковые носы и подбородки, хотела сказать я, но стоп. Они же примерно мои ровесницы. Надо ведь с чего-то начинать.

— Вы раньше были на Барбадосе? — спросила я.

— Отдыхаем тут четвертый год подряд. В этом самом отеле, — Флавия зевнула.

— Расскажите, чем здесь можно заняться, — попросила я.

— Ну, мы ездим верхом, ходим на скачки, — ответила Корделия.

Ничего удивительного.

— Мы там все заляпались! — и Флавия засмеялась, как будто заржала.

— Джонти занимается водным спортом, — сказала Корделия. — Это наш младший брат. Сущее наказание.

Да, сомнительная компания.

Папа встал.

— Мы с Мэдди еще не ели, вы нас извините, мы сейчас пойдем в ресторан.

— Вы, должно быть, совсем оголодали, — сказала Джина. — Отпусти их, Брайан, старый зануда. Встретимся позже. А вы, девочки, покажете Мадлен что к чему, хорошо?

Я совсем сникла. Даже потрясающая еда была не в радость.

— Здесь можно отлично поиграть в гольф, — сказал папа.

Да, замечательно. Я поняла, почему мои подруги стараются как можно реже появляться на людях со своими родителями.

— Вот уж не знаю, что скажет мама, когда я ей сообщу, что ты занялся гольфом, — поддела я его.

— Это хорошая игра. Я был бы не прочь пройти несколько кругов с Брайаном как-нибудь на днях. А как тебе компания Флави-хи и Кордели-хи? — он произнес их имена со смешным придыханием.

— Пап, ты меня знаешь. Я не очень привередливая насчет компании. Но тебе не кажется, что они немного взрослые для меня? Они «там все заляпались!» — я передразнила голос Флавии.

— Правда? Сколько им, по-твоему, лет?

— Около пятнадцати и восемнадцати.

Но папа уже не слушал.

— Наверное, дороговато привезти сюда всю семью.

— Что-то мне подсказывает, что они могут себе это позволить, пап, а тебе так не кажется?

Когда мы поужинали, было уже почти совсем темно. Папа хотел вернуться в бар, но у меня в желудке плескалось уже достаточно кока-колы, да и глаза просто слипались.

— Я провожу тебя до наших комнат, детка. Ты прости меня, я пока не привык присматривать за девочкой-подростком. Я забыл, какая ты еще маленькая.

— Я просто устала, пап. За мной не надо присматривать, честное слово. Мне просто нужно поспать.

Мы пошли обратно через тропический сад. Он был освещен скрытыми фонарями и весь наполнен странным щебетом.

— Что это за шум? Он, кажется, не смолкает ни на секунду.

— Это древесные лягушки, ты скоро к ним привыкнешь. Они вопят всю ночь, забавно, да?

Около ресепшена был еще один бар. Неужели кому-то интересно пить без вида на бухту? И все же здесь было куда оживленнее. Папа посмотрел туда, где все явно толпились вокруг одного человека.

— Господи! — он толкнул меня, — это…

Но в эту секунду меня чуть не сбила с ног несущаяся на всех парах инвалидная коляска, в которой сидела маленькая девочка.

— Мэдди! — завопила она. — Ты как раз вовремя, чтобы почитать мне сказку на ночь!

Конечно, это была Бьянка. Она разговаривала прямо как Элоиза.

— Привет, Бьянка! — я присела на корточки, чтобы оказаться с ней наравне. — Слушай, я сейчас очень, очень устала, потому что не поспала в самолете, как ты. Так что отпусти меня, только сегодня!

Вмешалась мама Бьянки:

— Бедная Мэдди! Посмотри, Бьянка, она зевает! Не беспокойся, Мэдди.

— Хорошо, — смирилась Бьянка. — Спокойной-спокойной ночи, Мэдди! — обняла меня за шею и поцеловала.

— Она всегда целует незнакомых? — спросила я ее маму, смеясь и пытаясь высвободиться.

— Обычно да, — с улыбкой ответила она.

Я встала и поискала глазами папу. Он толкался с краю компании, которая собралась вокруг импозантного мужчины, блондина с модельной трехдневной щетиной и в стильных солнечных очках, явно богатого и знаменитого. На вид ему было лет сорок, но выглядел он очень хорошо. Зрелище было невыразимое — как будто пчелы вьются вокруг горшка с медом (или осы вокруг банки кока-колы — на моем опыте). Отчетливо слышалось жужжание! Папа оглянулся, и я поймала его взгляд. Он поманил меня рукой, я пожелала Бьянке спокойной ночи и пошла убеждать папу в том, что мне срочно надо в кровать. Он схватил меня за руку и зашептал, вернее, заорал на ухо:

— Это Оливер О’Нилл!

— Тот самый Оливер О’Нилл? — Конечно, я слышала о нем, это ведь один из самых известных в мире кинорежиссеров.

— Пап, а ты не думаешь, что бедняге хочется побыть подальше от бешеных фанатов хотя бы в отпуске? И вообще, я хочу спать!

— Да это его друзья, некоторые были здесь в прошлом году. Он такой человек, любит публику. Наверное, половина этих людей — его родственники. И я так понимаю, он оплачивает их отдых.

— Тихо, пап. Такое широкое вещание им точно не нужно!

— О, хорошо, моя маленькая начальница, — нежно сказал папа и повернулся к толпе спиной. — Но где-то здесь должен быть его сын. У него такое смешное имя, как у хиппи — по названию дерева. Линден?.. Нет, это дочь. Рэдвуд, что ли.

— Кто-то назвал мое имя?

О боже! Рядом с нами стоял шикарный молодой человек, загорелый, с заразительной улыбкой и отличными голливудскими зубами. Он протянул папе руку.

— Привет! Я Рэд О’Нилл, — он улыбнулся мне. — О’Нилл, как написано на твоем платье!

— Ричард Дюмон, — сказал папа, привыкший к такому американскому проявлению вежливости даже от подростка, — а это Мэдди, которая страдает от сбоя суточного ритма и которую надо срочно уложить в постель.

Я улыбнулась из-под ресниц этому божественному парню — лет шестнадцати-семнадцати на вид — и решила больше не искать кандидата на летний роман.

 

Глава 3

Когда я проснулась, по моим внутренним часам было уже почти время ланча, но, конечно, оказалось — всего семь утра! Я не стала вставать и валялась, слушая, как волны бьются о берег. Трудно было до конца поверить, что я наконец на Барбадосе — я так долго об этом мечтала. Я лежала примерно час, думая о путешествии и о людях в отеле. Я уже сильно привязалась к Бьянке. И было бы интересно узнать побольше о девушках с лошадиными лицами — Флавии и Корделии. Может, не такие уж они и ужасные. И хорошо было бы найти еще каких-нибудь ровесников — тусоваться с ними.

И потом, конечно, Рэд. Хм-м… Может, у него уже есть девушка, но почему-то мне так не кажется. Вчера, когда мы в первый раз увидели друг друга, нас словно током ударило — как будто мы уже давно знакомы. Он показался мне таким близким. Да и вообще парень что надо: подходящего роста, мускулистый — наверное, занимается спортом. Красивые губы и скулы.

Я совсем проснулась. Пришлось встать. Я с удовольствием приняла душ со всеми этими бесплатными гелями и шампунями. Примерила бикини. Все отлично. Кто-то из девчонок — то ли Ханна, то ли Шарлотта — как-то сказал, что у меня цельная фигура, и она никогда не кажется нескладной, даже если на мне ничего нет. Кожа у меня сама по себе смуглая, почти такого же золотистого цвета, как волосы и глаза. Я среднего роста, грудь у меня небольшая, ничего сверхординарного. И в одном купальнике мне просто удобно, никакой неловкости.

Поверх бикини я натянула шорты и блузку, высушила волосы и позаботилась о лице. Уложила волосы так, чтобы прикрыть уши. Они торчат в стороны, прямо беда. Наконец, немного косметики, и я готова к завтраку. В мини-баре был сок, а в вазе — фрукты, но мне хотелось поесть по-человечески. Я вышла в гостиную. Естественно, папы там не было. Я приложила ухо к его двери — оттуда раздавался богатырский храп! Слава богу, нам не приходится слушать это дома! Я открыла дверь на балкон. Море так близко! Семьи, правда, в основном с мелкими детьми, шли к столовой. Может, семья Бьянки уже там. В любом случае, мне очень хотелось есть. Я нашла на столе бумагу и карандаш и написала:

«Доброе утро, соня! Пошла есть. Увидимся позже. М.».

Я немного смущалась идти в столовую одна, но там можно было познакомиться с целой толпой людей. И, кроме того, не проводить же все время с престарелым родителем! Огромные столы для завтрака ломились от кувшинов сока, свежих фруктов, булочек, йогуртов, круассанов, блинчиков и вафель, и каждый мог брать что хочет. Я налила себе сока, наложила в тарелку ломтей ананаса, манго и персиков, взял йогурт и оглядела столовую в поисках свободного места. Бьянки и ее родителей не было видно, но, к моему удивлению, кто-то махнул мне с террасы около бара.

Это была девушка с собранными в пучок каштановыми волосами и в коротеньком платье. Она сидела с мальчишкой лет четырнадцати. Я пошла к ним и уже по дороге узнала Корделию. Сегодня она выглядела вполне нормально — с волосами, убранными с лица, не разряженная и без сестры. А парень, наверное, и есть их брат, «сущее наказание».

Корделия выдвинула для меня стул.

— Здорово! Еще одна ранняя пташка. Не понимаю людей, которые по полдня валяются в постели. Подвинься, Джонти. Дай место, как, еще раз, тебя зовут? А меня, кстати, называют Корделией только когда сердятся. Лучше просто Дилли.

Я села и попыталась разобраться с этим потоком информации.

— Мэдди. Спасибо, Дилли. Привет, Джонти. Я просто еще не привыкла к местному времени, поэтому и встала так рано. Здесь здорово! И хочется поскорее узнать, что к чему.

— Смотря чего ты сама хочешь, — сказал Джонти. — Девчонки катаются верхом, а мне больше нравится водный спорт — тут столько всего можно делать! Ты когда-нибудь этим занималась?

— Серфингом немного, — осторожно ответила я.

Я правда пробовала во время школьной поездки в Дорсет. В любом случае, танцорам такое легко дается.

— Мэдди не захочет таскаться с четырнадцатилетним! — вмешалась Дилли. Я промолчала.

— Может, Мэдди не такая, как ты! Если ей нравится виндсерфинг, то ей не важно, с кем идти. И вообще там каждое утро загорает целая школьная крикетная команда, и им всем по пятнадцать лет.

Дилли встрепенулась:

— Правда? А почему ты мне не сказал?

— Буду я тебе все рассказывать! В любом случае ни тебе, ни Флавии не интересно.

— Целая крикетная команда?

— Они из какой-то лондонской школы.

— Я тоже из Лондона, — вставила я.

— Везет, — вздохнула Дилли, — а мы живем в таком захолустье! И учимся в пансионе.

— В разных пансионах! — подчеркнул Джонти, как будто мальчикам и девочкам категорически противопоказано учиться вместе.

— Лондон — это круто, — я решила закрыть школьную тему. — А во сколько у тебя все начинается, Джонти?

— Скоро, хочешь пойти?

— Почему бы и нет? Только сначала с папой договорюсь, чтобы он знал, где я. Ты пойдешь, Дилли?

— Не сегодня, я не могу отделаться от Флавии. У нее грандиозные планы. Собирается целый день торчать у бассейна, сторожить парня, который ей нравится. Он американец. И красивый.

— И ему совершенно наплевать на нашу кошмарную сестру, — добавил Джонти.

— Джонти! — с внезапно пробудившейся снисходительностью к сестре воскликнула Дилли. — Впрочем, ты прав, — вся снисходительность испарилась, — но может, ему понравлюсь я?

— Ты тоже уродина! — сказал Джонти и пригнулся.

Это он, наверное, чересчур загнул, хотя не знаю, у меня нет братьев. Но Дилли, конечно, не была такой простоватой дурехой, как Флавия. Она легонько стукнула Джонти кулаком и улыбнулась мне.

— Я же говорила, что он сущее наказание. Младшие братья такие грубияны. Никакого уважения к старшим.

Мы встали.

— Встретимся через полчаса у бара, — сказал Джонти. — Тебе обязательно нужно прокатиться на банане, даже если мы больше ни на что тебя не запишем.

— Да уж, — в голосе Дилли звучала тоска, — зря я пообещала Флавии. Ну ладно. Еще увидимся!

Я вернулась через сад в наши комнаты. День разогревался, но легкий бриз слегка шевелил листья на деревьях. Я вошла тихонечко — вдруг папа еще спит. Какое там! Едва я ступила на порог, как раздался дикий вопль:

— Где тебя носит? Я все комнаты обыскал! (Молодец, папа, все три.) Как ты смеешь так исчезать?

Глубокий вдох. Наверное, у него похмелье. Я спокойно показала на записку и заговорила умиротворяющим тоном:

— Я просто пошла позавтракать, пап. Я сто лет назад уже проснулась, и мне очень хотелось есть.

— Ты одна ходила?

— Почему нет?

— Ну… Как же я буду за тобой присматривать, если я не знаю, где ты?

— Я оставила тебе записку, пап, и я давно не ребенок. Я уже много чего делаю самостоятельно — хожу в школу, по магазинам, гуляю…

— Ладно, ладно. Но я еще не привык.

— Ты это уже говорил.

— Ну да, верно. Мы должны с тобой кое о чем договориться.

— Точно. В конце концов, ты же не счел нужным сообщить мне, где именно ты был вчера вечером?

— Я был в баре.

— Я не знала.

— Это другое. Я взрослый.

— Нет, не другое, папа.

— Но я хочу, чтобы мы вместе что-нибудь делали.

— Угу. Например, поиграли бы в гольф?

— О’кей, деточка. Твои варианты?

— Ну, я уже договорилась кое с кем, схожу к морю, посмотрю, чем можно заняться.

— Кое с кем? — заорал он снова.

— Успокойся, пап. С Джонти, сыном Хайтеров. Все это при отеле, все под присмотром. Хочешь, и тебя возьмем?

Но такие развлечения не для папы. Цивильная поездка вокруг бухты — еще куда ни шло, но что-нибудь поэнергичнее — нет. Мама как раз наоборот, она стремится попробовать все.

— Нет, иди одна, дорогая, и встретимся за ланчем. Будь осторожней. Я посижу у бассейна. Посмотреть, кто приехал, запланирую какие-нибудь экскурсии…

Я взяла полотенце, крем от загара, нашла солнечные очки и обняла папу.

— Не беспокойся ты обо мне, папочка. Я делаю то же самое, что и ты. Просто у меня побольше энергии. Уверена, с Джонти я буду в полной безопасности. Увидимся за ланчем. Кстати, завтрак очень вкусный. Да, и дай мне, пожалуйста, денег на всякий случай.

Папа полез в карман.

— Держи. Значит, за ланчем?

— Спасибо, папочка! — Я еще раз обняла его. — Я люблю тебя!

Бедный папа. Но он должен понять: нельзя исчезнуть на семь лет, а потом ждать, что я буду терпеть его поучения, когда он внезапно решит вернуться в мою жизнь.

Джонти меня уже ждал. У него, в отличие от мамы и сестер, лицо не лошадиное. Он точная копия отца, и волосы у них одинаковые. «Рожа, как лепешка», сказала бы Софи, — лицо немного приплюснутое и как будто вечно удивленное. Хотя он ничего. Я бы не стала знакомить его с некоторыми ребятами из нашей школы, но никто меня и не просит.

— Классные у тебя очки, — заметил он.

Мы прошли в тени пальм и спустились к пляжу мимо огромного бассейна. Я и не думала, что он такой гигантский. Он повторял изгибы здания отеля. С одной стороны были магазины и киоски. Местами бассейна совсем не было видно из-за цветущих кустов, а где-то он весь плескался из-за фонтанов и каскадов. Семьи сидели под зонтиками, куча детей плавала. Странные люди — торчать у бассейна, когда рядом море. Ведь эта часть пляжа наверняка принадлежит нашему отелю, значит, никуда не надо специально идти.

Джонти как будто прочитал мои мысли:

— Мне очень нравится сидеть на пляже. Мы приезжаем сюда уже много лет подряд, и сам отель мне надоел. О! Вон банановая лодка! Тебе понравится!

Когда он сказал про «банановую лодку», я решила, что он имеет в виду традиционную вест-индийскую лодку для перевозки бананов, но нет! Это была лодка в виде банана! Она подошла к берегу, и вокруг тут же собрались люди.

— На эту мы уже не попадем, — сказал Джонти, — но на следующую будем первыми. А сейчас просто смотри.

— А одежда? На них только плавки и купальники.

— Сейчас поймешь. Извини, я забыл. У меня вон под тем зонтиком друзья. Давай свою сумку, я попрошу их присмотреть за ней. А ты постой в очереди.

Я сняла одежду и затолкала ее в сумку. Джонти пошел к группе ребят — без сомнения, это и была крикетная команда. В основном мальчики и всего несколько девочек.

— Если это крикетная команда, то откуда там девушки? — спросила я, когда Джонти вернулся.

— Сестры и дочки учителей, наверное. Они живут там, в шале, — он махнул рукой куда-то вдаль. — Они тебя тоже заметили. Познакомишься, когда покатаемся. Они-то, конечно, повеселее моих кошмарных сестер!

Но я не особо его слушала. Я наблюдала за ребятами на лодке. Они уселись на банан верхом, и их потащили на буксире по волнам, а потом лодка заложила крутой вираж через бухту. Все свалились в воду, но там было мелко, и они встали и попытались снова забраться на банан, когда он проезжал мимо. Круто!

— Он едет к берегу, — сказал Джонти. — Ты готова?

— Конечно!

Мы заплатили и вошли в чудесную теплую воду. Остальные ребята были совсем маленькие. Может, как-нибудь удастся прокатить здесь Бьянку? Мы поехали. А-а-ах! Я почти сразу упала, но быстро поднялась, и Джонти затащил меня обратно. Я изо всех сил вцепилась в банан, но под самый конец водитель особенно круто повернул, и пассажиры с визгом свалились в море.

— Он всегда так делает, — сообщил Джонти, — нет смысла забираться назад.

Мы прошлепали по мелководью обратно к пляжу. Джонти посмотрел на свои шикарные водонепроницаемые часы:

— У меня через двадцать минут виндсерфинг. Может, пойдем и тебя запишем?

— Не знаю, Джонти. Я лучше выясню, чем вообще здесь можно заняться, а потом уже решу, ладно?

— Конечно, — галантно сказал Джонти. Он вообще-то очень милый.

Мы прошли по горячему белому песку туда, где на шезлонгах и полотенцах под пляжными зонтиками развалилась компания ребят.

— Привет, Джонти! — крикнул один из них. — Ты где нашел это прелестное создание?

Надо же, какой подхалим, надо будет с ним поосторожнее.

— Это Мэдди, она прилетела только вчера, надо ей все здесь показать и избавить ее от моих сестер.

— Привет! — Я остановилась и рассматривала их. Это и вправду была настоящая крикетная команда из лондонской школы. Они пялились на меня немного смущенно, но дружелюбно. С первого взгляда мне никто не понравился — какие-то маленькие и неуклюжие, но я всегда готова просто дружить с мальчишками. Девушки были поинтереснее ребят. Они окидывали меня спокойными оценивающими взглядами: хм-м, ладно, ты красивая, но, наверное, жуткая безмозглая стерва, а волосы явно крашеные и в лифчике, скорее всего, сплошной поролон. Ну, сами знаете. Все так смотрели, кроме одной. Она встала и подошла ко мне.

— Привет, Мэдди, — у нее был явный американский акцент. — Я Линден О’Нилл. Рэд, мой брат, рассказывал о тебе.

Она была ниже меня и примерно моего возраста.

— Привет, — сказала я. — Я только мельком видела Рэда вчера вечером. Просто с ног валилась от усталости!

— Значит, ты произвела на него впечатление. Он все уши мне прожужжал этой потрясающей девушкой-англичанкой, с которой только что познакомился.

Я мысленно улыбнулась. Хорошие новости! Но прямо сейчас хотелось подружиться с этими ребятами из команды. Рэд подождет. Джонти торопился на виндсерфинг, и несколько человек из компании шли с ним. Я спросила, где мое полотенце и вещи.

— Тут! — помахал рукой мистер Подхалим. Линден подошла к нему вместе со мной. — Я Чарльз, — представился он. — Вы похожи на сестер, не заметили?

Мы с Линден переглянулись и засмеялись.

— Вообще-то, мы не сестры, — сказала она. — Чарльз, отдай Мэдди ее вещи, быстренько! — Он сделал вид, что обиделся, и протянул мне сумку. — Так, — продолжала Линден, — сядем от него подальше. — И увела меня от Чарльза, улыбнувшись ему через плечо. — Он нормальный, просто чересчур задирает нос — не мешало бы слегка по нему щелкнуть. Он изо всех сил ко мне клеится, но только потому, что мой папа такой знаменитый, а я так этого не люблю!

Мы сели рядом с девчонками.

— Ты, наверное, очень богатая, раз живешь в этом отеле! — сказала одна из самых младших.

— Заткнись, Эбби, — перебила другая девчонка, по-видимому, ее старшая сестра. — Прости ее, — обратилась она ко мне. — Мы здесь только потому, что наш папа — учитель в школе, которая отправила сюда эту команду. И мама постоянно говорит, сколько же, мол, денег у тех, кто приехал сюда просто отдыхать. И почему бы ей просто не ловить кайф, раз уж нам так повезло? Вот я ловлю. Меня зовут Холли, кстати. Еще одно дерево, да, Линден?

Холли мне понравилась. У нее длинные темные волосы, как на полотнах прерафаэлитов, и большие яркие глаза.

— Я приехала с папой, — сказала я. — Они с мамой в разводе. Мы с мамой и младшей сестрой живем в смертном страхе перед счетом на газ, а папа ездит в отпуска вот в такие места. — И тут же добавила, чтобы меня правильно поняли: — Но я не жалуюсь.

— Наш отель — это нечто! — сказала Линден. — Они даже указывают, как одеваться — «элегантно, соответствующе случаю» — прямо так в брошюре и написано! Представь себе! Знаешь, тут есть тетки, которые по три раза в день меняют купальники, честное слово. Ну да, и еще саронги под цвет и платочки на головы. — У нее была симпатичная улыбка, как и у ее брата. — Мы тоже приехали с разведенным папой, родители разошлись из-за него, но это история всей нашей жизни — маленькие люди в большом Голливуде. Поэтому вы, англичане, мне очень нравитесь: вы такие земные и — нормальные!

— Вот спасибо, Линден, — сказала Холли.

Я должна была заступиться за папу:

— Папа не был виноват в разводе, это мама от него ушла. Но мама у меня классная.

Мне и за нее захотелось заступиться. Хотя было странно делиться такими вещами с ребятами, которых я едва знаю.

— Мама просто святая, она всегда с нами, — сказала Линден. — Наверное, поэтому мы с Рэдом нормальные. Но с папой вроде нашего приходится быть святой.

— Почему? — спросила Холли. — Вас послушать, так моя семья такая скучная!

— Скучно — это хорошо, — сказала Линден. — Ты когда-нибудь слышала о постельном кастинге? Ну, как можно получить работу или роль через постель? — Мы с Холли кивнули. — Этим папа и занимается все свое время, когда не снимает фильм. Так что держитесь от него подальше! Не попадайтесь ему на пути! Вы, может, хотите роль в его фильме? Он собирается снимать подростковую киноверсию «Вестсайдской истории». Но поверьте мне, вы не настолько этого хотите. Он совершенно бессовестно ведет себя с женщинами любого возраста. Аморальный тип. Он удивительный, умный, это да. Но строго для взрослых. Своих подруг я к нему не подпускаю.

— Какой кошмар! — ужаснулась Холли. Это прозвучало очень по-британски. Она была по-настоящему потрясена. Эбби смотрела на нас во все глаза.

— А Голливуд и есть кошмар, — Линден поднялась.

Я ушам своим не верила.

— У меня прослушивание для школьного спектакля «Вестсайдская история»! Ну и совпадение!

— У нас ее тоже ставят в этом году, — отрезвила меня Холли. — Никакого тут нет совпадения, она идет по программе.

— Лучше ставьте спектакли в школе, — сказала Линден, — фильмы — такой отстой!

Потом Линден, Холли и Эбби посмотрели на меня.

— Банан? — спросила Холли.

— Пойдем! — Эбби уже тянула ее за руку. — Скорее, а то не успеем!

— Меня ничто не остановит! — сказала я, и мы побежали.

Мы с Линден шли вдоль бассейна. Еще издалека мы заметили моего папу и Брайана Хайтера в шезлонгах. Там же была мамаша Хайтер с дочками. И на корточках около Флавии сидел Рэд. Вот оно что! Он и есть красивый американец Флавии! Меня как будто что-то укололо — ревность?

— Эта девка! — зашипела Линден. — Неужели она правда думает, что у нее есть шансы заполучить моего обожаемого брата? Джонти нормальный, а эта! Волосы у нее, конечно, красивые, но лицо! Как у кобылы. Она даже не симпатичная! — Линден посмотрела на меня. — Ой! А она не твоя подруга случайно?

— Я только вчера приехала, — напомнила я. — А рядом с ними мой папа.

— А, тогда понятно, почему здесь Рэд, — сказала Линден. — Может, он спрашивал твоего папу, где ты. Братик времени не теряет. Пошли к ним. Очень хочется посмотреть на физиономию Рэда и этой страшилы, когда ты подойдешь. Погоди! — Она выудила из сумки мобильник и набрала номер. Где-то поблизости затренькал телефон, и Рэд полез в задний карман шорт. — Рэд! Приготовься, дорогой братик. Угадай, кто будет к обеду! — Линден сложила телефон и торжествующе улыбнулась. — Вот! Я же говорила, что их лица будут — чистая картинка!

 

Глава 4

Не знаю, что Линден хотела всем этим сказать. Лицо Рэда никакой картинкой не было. Он положил мобильник в карман, встал и помахал нам. Флавия вообще не поняла, что произошло, и просто посмотрела в нашу сторону. Дилли вскочила на ноги и побежала нам навстречу.

— Привет, Мэдди! — крикнула она, как будто мы дружим уже сто лет. — Лучше бы я пошла с тобой на пляж. Флавия такая зануда! Она никуда не хотела идти, а вдруг Рэ… — она поняла, что рядом хмурая Линден, — твой брат придет.

— Не волнуйся, — отрезала та, — я за ним не слежу.

И пошла к Рэду.

— Ох-ох-ох. Эта мисс маленькая дочка режиссера думает, она такая крутая. Рэд, по крайней мере, нормально разговаривает. — Она грустно усмехнулась. — В этом и проблема. Даже я знаю, что он вежливый просто потому, что человек хороший. А Флавия уверена на все сто, что это ради нее.

Папа чувствовал себя у бассейна как дома. Тщательно намазан кремом от загара, рядом толстая книжка в бумажной обложке и холодный напиток — бремя заботы о дочери-подростке, по-моему, больше не тяготило его так неумолимо.

Брайан что-то ему рассказывал, и папа время от времени кивал, но, насколько я его знаю, он так делает, когда не слушает. Джина Хайтер встала с шезлонга, когда мы подошли. Может, у нее и лошадиное лицо, но тело красивое и загорелое. В отличие от бедной Флавии — с ее светлой кожей невозможно сидеть на солнце без прозрачной накидки.

— Вот это точность! — воскликнула Джина. — Мы как раз пытаемся убедить твоего папу спуститься в пляжный бар к ланчу. Джонти придет прямо туда. Смотри, Ричард! — позвала она. — Твоя дочь пришла как раз вовремя!

— Значит, голод наконец привел тебя сюда?

Ах, папа, ну что ты в самом деле!

— Неправда, папа. Я сказала, что приду сюда к ланчу, вот и пришла.

— О-о-о, прошу прощения. — Папа усмехнулся Джине и Брайану. Я поймала взгляд Рэда — «родители, что с них возьмешь?» — и мне вдруг так захотелось, чтобы все остальные взяли и исчезли. Кстати, что он здесь делает?

— Пойдемте поедим все вместе, — предложил Брайан. — Рэдвуд, надеюсь, вы с Линден с нами. Джонти хотел с тобой поговорить.

Линден сникла, но Рэд обрадовался:

— Конечно! Спасибо, сэр.

Ну надо же! Даже не верится!

И мы пошли обратно к пляжному бару под пальмами. Блаженство.

Джонти уже был там, он сидел в одних шортах на барном стуле и пил через соломинку фруктовый коктейль. Волосы у него были мокрые, ноги в песке. Полотенце валялось на полу. Он выглядел совершенно счастливым.

— Боже, Джонти, на кого ты похож! — взвизгнула Флавия и села подальше от него. — Папа, мне, пожалуйста, банана дайкири.

Брайан весело улыбнулся.

— Всем леди по банана дайкири?

Тут вступил папа:

— Но они же с алкоголем, Брайан, разве нет?

Не хватало еще, чтобы он прямо там растрезвонил о моем возрасте. Да и вообще мне хотелось фруктового сока с кучей льда.

— Мне, пожалуйста, ананасовый сок, — быстро сказала я.

Дилли заказала банана дайкири, Джина — джин с тоником.

— А вам? — спросил Брайан у Рэда и Линден.

— Нам сока, сэр, спасибо большое, — ответил Рэд. Он сел рядом с Джонти и Линден, и я присоединилась к ним. Дилли поколебалась и подсела ко мне, взрослым пришлось втиснуться между нами и Флавией. Бедняга сама себя наказала, когда отодвинулась подальше от Джонти, ведь Рэд хотел поговорить именно с ним.

— Тут набирают группу виндсерферов — ехать на восточное побережье, — начал Джонти. — Там волна круче. Я думаю, стоит записаться.

— А я уже там был, — сказал Рэд. — Папа возил меня пару лет назад, но здорово, если это все организует клуб. Я с тобой. А ты, Лин?

— Может быть, — Линден не стала вдаваться в детали.

— А вы, значит, все бывали здесь раньше? — спросила я.

— Я хотел у тебя спросить то же самое! — воскликнул Рэд.

Что ж, приятно: он явно пытался найти повод, чтобы заговорить со мной.

— Я с Рэдом познакомился в прошлом году, на виндсерфинге, — сказал Джонти. — Он классно катается. Я по сравнению с ним вообще новичок. А еще был тот парень из отеля, Мэтт. Мой ровесник.

— С тех пор ты здорово продвинулся, — улыбнулся Рэд и дружески стукнул Джонти кулаком в бок.

— Интересно, а Мэтт приедет в этом году? — спросил Джонти.

Вмешалась Линден:

— Надеюсь, нет. Он мне не очень-то нравился.

— Это только потому, что он был лучше тебя во всем, — сказал Рэд.

— Да нет, не поэтому. Он везде таскался с тобой, и вы вечно меня бросали. И мне не нравилась его мама. Все эти «бедный мой несчастный Мэтти-Мэтт, как для него славно быть лучшим».

Джонти засмеялся:

— «Бедный мой несчастный Мэтти-Мэтт» был тот еще хитрец, помните? Он становился абсолютно нормальным, если мамочка не торчала рядом. Сестры ее тоже не любили. Говорили, что ей не нравятся девушки — слишком большая конкуренция.

Линден вдруг аж перекосило.

— И еще все эти дурацкие мелочи, вроде «ах, Линда, ты будешь очень против, если бедный несчастный Мэтти-Мэтт один-единственный раз поедет на банане вместо тебя? Как славно, что они с Эдвардом подружились». Да, и постоянно называла нас Линда и Эдвард. Это меня буквально до белого каления доводило. Ее вообще ничего не заботило, кроме Мэтти-Мэтта.

Дилли придвинулась к нам.

— Он жульничал в теннисе. Говорил, что был аут, хотя все мы видели — никакого аута не было! Ему просто надо было выиграть. И его мамаша кудахтала: «Бедный несчастный Мэтти-Мэтт! Как славно, что он хорошо играет в теннис!» Как будто вся остальная жизнь у него просто невыносимая.

— Наверное, так и есть, — сказала Линден. — С такой-то мамашей!

Брайан принес наши напитки.

— И над чем это вы так весело смеетесь? — поинтересовался он, раздавая бокалы.

— А над прошлогодним Мэттом, пап, — сказала Дилли, — и его кошмарной матушкой. Они были здесь в нашу первую неделю. Помнишь?

— Как не помнить? Чудесная фигура, если это та, о ком я думаю.

— О ком, о ком ты думаешь, дорогой? — спросила Джина, закурила длинную сигарету и начала пускать дымные колечки.

— О маме Мэтта, — сказала Дилли.

— А, об этой! Как там ее звали?

Папа поднял голову. Он улыбался, глядя поверх своего рома на Брайана, потом на Джину, пока они напрягали мозги.

— Я знаю…

— Ее звали…

— Фэй! — хором воскликнули они.

Почему-то в этот момент папа поперхнулся ромом и забрызгал им свою гавайскую рубашку.

— Мам, мы будем сегодня есть или нет? — напомнила Флавия.

— Ой, и правда, — спохватился папа, — еда, еда. Нам нужна еда. Так, в прошлом году я подсел на барбекю из рыбы. Тебе обязательно надо попробовать, Мэдди.

До сих пор не могу привыкнуть! Хотелось послать маме и Ло-Ло фотографию по спутнику, чтобы они разделили мою неземную радость: быть в этом потрясающем месте, у синего, синего моря, в прохладной тени пальм, есть всякую вкуснятину и не волноваться, сколько она стоит.

Еда плюс жара — меня сморило. Вдобавок несколько часов разницы во времени — в общем, мне срочно нужно было поспать. Хотелось темноты и прохлады, как в моей комнате, например.

— Пап, ты не возражаешь, если я сейчас пойду в отель и немного посплю?

У него лицо вытянулось.

— А я хотел посидеть на пляже, дорогая, или около бассейна.

— Да я недолго — часик или два. И вообще, — я вдруг поняла, что солнце скрылось и собираются облака, — сейчас, по-моему, дождь пойдет!

Вот так сюрприз. Дождь?! Здесь?!

— А, ерунда, — отмахнулся папа, — все рассеется через десять минут. Да, правда, иди поспи, дорогая. Отдохни. Я приду за тобой, скажем… через час или два?

— Давай через два, пап. Чтобы еще в душ успеть.

Вдруг рядом оказался Рэд.

— Я тебя провожу, Мэдди. Надо захватить кое-что в номере.

Линден разговаривала с Джонти, и мне показалось, что Рэд хочет смыться, пока сестра ничего не заметила. По-моему, он что-то задумал.

Мы не успели далеко уйти, когда на землю упали первые огромные капли дождя. После жары это было просто блаженство.

— Хочешь спрятаться? — спросил Рэд. — Или намокнуть?

— Конечно, намокнуть!

— Давай! — и он потащил меня в глубь тропического сада. Поднял лицо к небу, раскинул руки и завопил:

— У-ху-у-у! Ху-у-у!

Дождь был как теплый душ. Я сразу насквозь промокла. Рэд схватил меня за руку, и мы сплясали шуточный танец. Какие-то люди, которые прятались под деревьями, нам даже похлопали, а мы им поклонились.

Дождь уже стихал.

— Мне кажется, что я тебя знаю уже сто лет, — сказал Рэд, — а мы еще ни разу толком и не поговорили. Да, и не обращай внимания на Лин.

— Как это — «не обращай внимания»? Она мне очень нравится.

— Видишь ли, иногда она перегибает палку. И еще она липнет ко мне — старший брат, ну, ты знаешь.

— Да я сама старшая сестра.

— Она иногда, ну, «расширяет» правду. Как это сказать-то? Ты просто не верь всему, что она говорит. Это из-за того, что она выросла в Голливуде. Мы не всегда можем увидеть разницу между реальностью и фантазией. Я надеюсь, что вижу, но насчет Лин не уверен. Ты мне нравишься, и я боюсь, ты что-нибудь не так поймешь.

— Очень длинная речь от мокрого, как курица, человека.

— На себя посмотри! Хотя нет, ты похожа на русалку.

Я покраснела. Рэд выглядел великолепно, мускулистый, мокрая рубашка прилипла к бронзовой коже, выгоревшие волосы потемнели от воды. Он встряхнулся, как собака, перед тем, как мы вошли в фойе.

— Тут не хотят, чтобы мы одевались как попало, — сказал он, — занижали тон.

— Мэдди! Ты вся промокла! — Я узнала этот тоненький голосок. Это была Бьянка. Папа нес ее, в купальнике, на руках. — Я иду купаться, Мэдди! Смотри — у меня нарукавники и круг!

— Здорово! — сказала я. — Лучше никому не попадаться тебе на пути!

— А ты пойдешь плавать?

— Я сейчас иду немножко отдохнуть, золотко, может, завтра?

— Не беспокойся, Мэдди, — сказал папа Бьянки. Он был такой же сонный, как и я.

— Вот что, Бьянка, хочешь, мама и папа пойдут сегодня вечером попьют коктейль, а я пока почитаю тебе сказку на ночь? Согласна?

— Да, пожалуйста!

— А ты сама-то не будешь пить коктейли и общаться с ребятами в это время? — спросил ее папа.

— Вряд ли! Я знаю по маме и младшей сестре, что родителям иногда надо отдохнуть от детей. И мне нравится читать Бьянке, она напоминает мне Элоизу.

— Это очень любезно с твоей стороны. Она ложится спать около полвосьмого.

— Тогда увидимся, Бьянка! Счастливо тебе поплавать!

Я совсем забыла о Рэде.

— Что это за история? — спросил он. — И что у малышки с волосами?

Я уже привыкла к Бьянке, но, рассказывая о ней, чуть не расплакалась.

— У нее лейкемия. Она умирает. Возможно, это ее последнее путешествие. Бьянка сейчас очень бойкая, но ей приходится много отдыхать.

— Тебе все-таки стоит поспать, — сказал Рэд. — Придешь вечером? До сказки на ночь? Я буду целый день кататься с Джонти, а давай-ка с тобой встретимся в шесть? У бара на пляже?

— Надо будет завести ежедневник! Конечно, давай. В любом случае все будут там, да?

— Пока ты здесь, мне ни до кого нет дела! — И он пошел к себе в номер.

Я потопала в наш. Вот это да! Рэд действительно не теряется! Хотя все получилось очень мило. Я была польщена. Я задернула занавески, вытянулась на своей прохладной постели — и провалилась в сон.

Меня разбудил легкий стук, а потом папа просунул голову в дверь:

— Пора вставать, спящая красавица. Я намешаю тебе чудесный напиток с кучей льда, поднимайся, принимай душ. Жду тебя через десять минут.

— М-м-м… Спасибо, пап.

Я попыталась прийти в себя. Потом приняла душ, переоделась и вышла к папе. Он протянул мне бокал.

— Что ты собираешься сейчас делать, детка?

— Не верится, что мы приехали меньше суток назад. Я уже столько всего переделала, со столькими людьми перезнакомилась. С ума сойти, сколько всего может случиться за такое короткое время, правда? Сейчас я хочу просто посидеть у бассейна или на пляже. Ты не знаешь, где остальные ребята?

— Дочки Хайтеров пошли куда-то к лошадям, это я точно знаю. А юный Джонти ушел с Рэдом. У них в хвосте плелась сестра Рэда. Есть еще кто-нибудь?

— Утром на пляже было очень много народу. Целая крикетная команда из лондонской школы плюс их семьи. Там еще была девчонка, зовут Холли, очень симпатичная. Хотя они, наверное, сейчас играют в крикет.

— Значит, пойдем просто к бассейну или на пляж? Возьми что-нибудь почитать! Брайан и Джина, скорее всего, у бассейна. А для экскурсий у нас еще куча времени.

— Целых две недели! Это просто замечательно, пап. Спасибо тебе, что вырвался из своего жуткого расписания, чтобы побыть только со мной!

Мы обнялись.

— Ну, — сказал он, — всем нужно отдыхать.

— Ты, по-моему, еще никого здесь не нашел из знакомых.

— Нет, но они появятся на следующей неделе.

— А классные ребята будут?

— Нет, — быстро сказал он, — на этот раз не будет. Хм. Хотя подождем — увидим, правда?

— Здесь уже есть классные ребята! Во всяком случае!

Я засмеялась. Пусть папа знает, что мне нравится Рэд.

— Если ты о Рэде — я уже заметил, что он глаз от тебя отвести не может! Так что потише, юная леди.

— А я-то тут при чем? Я не виновата, пап.

— Хотя он довольно симпатичный.

— Все равно у него тут соперников нет. Если не считать целой крикетной команды! И его папы, конечно. Он очень даже ничего для пожилого человека.

— Совсем он не пожилой, спасибо тебе большое. Ему едва за сорок — как и мне.

— Я же сказала, что он ничего, — я решила ему польстить. — Да, как ты, папа.

Мы с папой повалялись на пляже под зонтиком — иначе под этим солнцем можно обгореть за десять минут. Папа читал книгу. Я взяла с собой «Вестсайдскую историю», но не часто в нее заглядывала. Смотрела, как по бухте носятся водные лыжники, серфингисты — и банановая лодка. Мне пока было лень всем этим заниматься. Когда мы перегревались, то по очереди шли остудиться в прохладное море. Вот это жизнь! Папа Рэда и его свита были неподалеку, и я с удовольствием их рассматривала. Оливер, кажется, ни на минуту не отрывался от мобильника. Явный трудоголик. Я вспомнила совет Линден держаться от него подальше и предостережение Рэда о «расширенной правде». А потом увидела толпу ребят и Холли вместе с ними. Они бежали в море чуть подальше по пляжу, и сразу забыла об О’Ниллах.

— Пап, смотри, вон крикетная команда. — Я показала в их сторону. — Схожу, поздороваюсь. Скоро вернусь!

Я побежала и стала звать Холли.

— Привет, Мэдди! Ребята только что продули матч, вымещают злость на волнах. И охлаждаются. Им очень жарко, когда они играют. Что ты сегодня делала весь день?

— По большей части спала.

— А где Линден?

— Ушла, наверное, с Джонти и Рэдом на виндсерфинг.

— А ты уже познакомилась с Рэдом? Он похож на киноактера.

— Ну еще бы, он же из Голливуда! Познакомилась, он, кажется, очень славный парень. Я встречаюсь с ним скоро у пляжного бара.

— Правда? Вот повезло! Хотя ничего удивительного, ты ведь такая красавица! Он не намного старше нас — ему шестнадцать, по-моему?

— Трудно сказать. Я вот не могу понять, сколько лет Линден.

— О, ей четырнадцать, как и нам. Тебе ведь тоже четырнадцать?

Ровесницы лучше разбираются в таких вещах. Их не проведешь.

— Мне в следующем месяце исполняется пятнадцать, но моего поддельного паспорта раньше никто не спрашивал!

— Ага, значит, если Чарльз или еще кто-нибудь спросит, то тебе уже есть шестнадцать?

— Почему нет? — спросила я, и мы обе засмеялись. — А ты где живешь? Твоя школа недалеко от моего дома.

Она ходит в такую же школу, что и я. Наши ребята играют против них в футбол (не в крикет!). Как будто тут вдруг появилась Ханна или Шарлотта, чтобы не дать мне слишком втянуться в жизнь высшего света.

— Слушай, мне пора, — сказала она, — надо возвращаться домой, ужинать с ребятами. Может, увидимся завтра утром на пляже?

— Наверное. — И тут я увидела, что уже почти шесть часов. — Ой, мне надо бежать — встречаюсь с Рэдом около бара.

— Ну, старушка, повезло тебе!

Мы с Холли определенно одинаково мыслим.

Я бегом вернулась к папе. Его нашел Брайан Хайтер, и они говорили о гольфе. Фи! Я схватила полотенце и сценарий.

— Пап, я договорилась встретиться с Рэдом в шесть, увидимся позже?

— Что? Извини, Брайан. Отлично. Ну, тогда до ужина, Мэдди?

— Ага.

Первой в баре мне на глаза попалась Линден. Потом Джонти. Рэд покупал напитки. Он оглядывался по сторонам, наверное, высматривал меня.

— Можно мне старой доброй кока-колы, пожалуйста? — сказала я и выскочила из-за его спины.

— Мэдди! Ты здесь, — его глаза благодарно вспыхнули. — Еще одну кока-колу, пожалуйста. Ты была права, остальные тоже здесь. Вот не повезло!

Линден и Джонти обрадовались, увидев меня — вряд ли им было очень весело вместе. Я смотрела теперь на Линден немного по-другому — а жаль, мне хотелось, чтобы она мне нравилась. Да она мне и так нравится! Она заговорила о виндсерфинге и сказала, что мне обязательно нужно попробовать.

— Это обалденно, — восхищался Джонти. — Все должны попробовать. Научи ее, Рэд!

— У меня квалификация только по подводному плаванию с аквалангом. Начинающим нужны настоящие взрослые инструкторы, — сказал Рэд. — Но все это входит в программу мероприятий отеля.

— Может, Дилли сможет пойти со мной туда? — спросила я.

— Если Флавия ее отпустит. Я спрошу ее, если хочешь.

Рэд сел рядом со мной. Он оказался левшой. Его рука лежала рядом с моей, и волоски на ней касались моей кожи, когда он поднимал и ставил на место бокал. Я притворялась, что не замечаю, вряд ли он делал так нарочно, но ведь никогда не знаешь наверняка… В любом случае, это было приятно, и отодвигаться я не собиралась. Но вот поговорить с Рэдом так и не удалось — как только мы сели, его оккупировал Джонти, а меня — Линден.

— У тебя виндсерфинг легко пойдет, да и любой другой водный спорт тоже. В нашем отеле лучшие инструкторы. Ты занимаешься каким-нибудь спортом? У тебя подтянутая фигура.

— Я много танцую, занимаюсь в драмкружке. Нужно быть в форме и быстро учиться новым движениям. Просто раньше мне было негде заниматься водным спортом. В школе мы обычно прогуливаем физкультуру и спортивные игры. Футбол для девочек меня как-то не прельщает!

— Могу себе представить, как ты здорово танцуешь. Фигура у тебя что надо. И ты хорошенькая. Может, тебе стоит поговорить с моим папой? Нет! Даже не думай об этом! Ты помнишь, что я тебе раньше говорила.

— Что ты говорила Мэдди о папе, Линден? — Рэд в мгновение ока повернулся к нам.

— Я просто пошутила, Рэд. Представляешь, Мэдди разучивает «Вестсайдскую историю» для школьной постановки!

— Хей! — воскликнул Рэд. — А ты знаешь, что папа собирается снимать фильм с актерами-подростками, вроде «Ромео и Джульетты» Дзефирелли?

— Мне Линден сказала, — осторожно ответила я. — Для меня и школьная-то постановка — большое дело.

Солнце садилось. Здесь это происходит так быстро, что даже жутковато.

— Посмотрите на закат! — сказал Рэд. Про «Вестсайдскую историю» все, слава богу, забыли. — Ребята, я хочу это снять. — Он достал камеру. — Берите бокалы, идемте к воде. Давайте, скидывайте шлепанцы, попрыгайте по воде! Получаются красивые силуэты.

Мы сделали, как было велено.

— Давай станцуем танго! — предложил Джонти.

Я очень удивилась, а он схватил меня и закружил в латино. Ну, я-то еще могу это сделать, но Джонти! Он вел просто в совершенстве, не пропуская ни одного поворота. Он был потрясающе хорош! Особенно если учесть, что мы танцевали прямо в воде!

— Ты где научился так танцевать, Джонти?

— Ой, не зря родители платят астрономические суммы за мою школу. Поворот. Мы весь прошлый год занимались бальными танцами с девчонками из соседней школы раз в неделю. Поворот головы. А если что-то делаешь, то стоит делать это хорошо — так всегда папа говорит. Прижаться друг к другу. Вообще-то, мама с папой заставляют нас ходить на уроки танцев и на каникулах, у Флавии будет бал весной. И еще.

— Я не знаю, о чем ты там болтаешь, Джонти, — сказала Линден, — но ногами ты работаешь просто потрясающе! А ты, Мэдди! Тут, в отеле, раз в неделю проводится вечер танцев. До двадцати пяти лет туда не пускают!

Рэд суетился вокруг своей камеры.

— Это совершенно невозможно! Просто нереально! Кто бы мог подумать! Дети, танцующие танго на фоне заката! Ух ты! Даже папе такое никогда не удавалось!

— Джейси! Джонти! Джонатан! — это была Флавия. — Мама велит пойти и переодеться к ужину. Что ты делаешь?

— А ты танцуешь, Флавия? — спросил Рэд.

Та вспыхнула, как заходящее солнце.

— А ты приглашаешь? — спросила она, застенчиво глядя в землю.

— Да вообще-то нет! — Рэд судорожно соображал, как выкрутиться. — Мы просто тут в полном восторге от подвигов Джонти на танцполе. Особенно учитывая, что это не пол, а пляж.

— Ну, ты знаешь, мы же ездим на балы, — сказала Флавия. Как будто это что-то объясняло. — Там обычно давка, но все равно надо ходить. Мой бал будет весной.

Так значит, Флавия — дебютантка! Первый раз вижу. Она поняла, что Рэд ее не приглашал, и быстро взяла себя в руки.

— Пойдем, Джонти. Родители ждут.

Я посмотрела на часы. Было пятнадцать минут восьмого.

— Мне тоже надо идти. — Я, извиняясь, посмотрела на Рэда. — К Бьянке! Может, позже еще увидимся!

И я побежала за Флавией и Джонти.

Бьянка уже лежала в кровати, замотанная в одеяла и окруженная мягкими игрушками. Часть из них она получила в подарок от отеля, часть привезла из дома. На полке около кровати стоял длинный ряд флаконов, склянок, коробок с таблетками, баночек и бутылочек. Бедная крошка. Она была бледная и изможденная, увидев меня, обрадовалась.

— Она уже приняла все свои таблетки, — сказала ее мама. — Мы очень тебе благодарны, Мэдди. В отеле можно нанять нянечку, но мы не хотим оставлять Бьянку с незнакомыми. И она так тебя любит, правда, милая? Мы вернемся через сорок пять минут, но если что, звони, вот номер мобильного. Мы будем недалеко!

Они вышли, и я села к Бьянке на кровать.

— Я выбрала, что почитать, — сказала она. — Веселые сказки, потому что мне сегодня вечером было грустно.

— Бьянка, зачем же ты грустишь в таком веселом месте?

— Мне было грустно, потому что мамочке и папочке грустно. Им грустно из-за меня, потому что я умираю.

— Бьянка!

Ну что здесь скажешь?

— Это ничего, что я умираю. Я люблю Боженьку и я правда хочу встретиться с ним, понимаешь. Но я мамочку и папочку тоже люблю.

— Я тоже тебя люблю, Бьянка. Когда я смотрю на тебя, я вспоминаю свою младшую сестренку. И я почитаю тебе чудесную веселую историю, чтобы ты улыбнулась. Ну, что ты тут приготовила? Ага, «Винни Пух», здорово!

— Тигра веселый!

— А еще «Кот в сапогах».

— Я над этим Котом всегда смеюсь. И еще…

Я подумала, что трех сказок вполне хватит.

— У тебя есть «Маленький принц»? Это любимая книжка Элоизы.

— Конечно, есть! Я тоже когда-нибудь улечу на другую планету. А ты правда почитаешь мне все три сказки?

— Ага, по чуть-чуть. Ты удобно устроилась?

Вот дети! Делают с тобой, что хотят! Любовь и жалость к Бьянке застали меня врасплох. Малышка уже спала с улыбкой на губах, когда я закончила «Маленького принца». К тому времени у меня к горлу подкатил ком, а к глазам подступили слезы. Сами почитайте — поймете почему. Я сполоснула лицо холодной водой, вытерлась, и тут услышала, как открывается замок.

— Вы как раз вовремя! — прошептала я, когда родители Бьянки вошли. — Она только что заснула.

— Как она, нормально? — спросила мама. — У нее сегодня были сильные боли.

— Бедняжечка, — сказал папа, — но ты знаешь, дети никогда не унывают, они такие жизнерадостные и смелые. В конце концов она сама пыталась нас приободрить.

— Она выбрала веселые книжки.

— Да, спасибо. Очень здорово было немного отвлечься.

— Я была бы только рада читать ей почаще по вечерам. Да, и еще вот что. Может, попробуем прокатить Бьянку на банановой лодке? Бьянке должно страшно понравиться. А я буду ее держать.

— Ну, я не знаю, — сказал ее папа. — Может быть. Но тебе придется привязать ее к себе. Знаешь, давай посмотрим. Я бы не отметал с ходу этой возможности.

— Ну, я пошла.

Было уже полдевятого. Я надеялась, папа подождет и не будет ужинать без меня.

 

Глава 5

Я проснулась с таким чувством, будто живу здесь уже всю жизнь. Мы с папой одновременно вышли из своих комнат, приняли душ и приготовились к активным действиям. Он обрисовал наше расписание на сегодняшний день (папа обязательно должен все планировать, иначе он не может), пока мы шли на завтрак по тропическому саду.

— По совету Дилли я записал тебя на занятия водным спортом сегодня днем. Это будет урок подводного плавания с аквалангом. Другие ребята тоже туда собираются. Может, я и сам нырну как-нибудь, в прошлом году так и не добрался. Но точно не сегодня — поеду играть в гольф с Брайаном Хайтером. Джина и Флавия пойдут кататься верхом, по-моему.

Мы наполнили тарелки чудесными фруктами — ломтиками манго, ананаса и папайи.

— А сегодня вечером будет такое старомодное развлечение, как говорит Джина, «очень для туристов, но жуткая веселуха». Немного подальше вдоль берега около одного из отелей прямо на пляже делают барбекю. Местный оркестр, вкусная еда. Лимбо для всех желающих, ну знаешь, этот танец, когда нужно выгибаться все ниже и ниже. Я думаю, стоит пойти, а ты?

— Ну, мы же и есть туристы. Я бы сходила. А остальные?

— Уверен, остальные пойдут за тобой, куда угодно.

Все утро я плескалась в бассейне вместе с Бьянкой. У нее был хороший день. Я возила ее по детскому бассейну, а она сидела и распоряжалась, прямо как Ло-Ло. Дилли и Джонти появились примерно во время ланча узнать, иду ли я на занятия по водному спорту.

— И мы все идем на лимбо сегодня вечером, — добавил Джонти. — Каждый год родители притворяются, что для нас это слишком простецкое развлечение, но они его обожают.

— Особенно мама — там есть огромный мужик в зеленой рубашке, он помогает пролезать под планку, когда танцуешь. И мы думаем, что мама втайне в него влюбилась, — сказала Дилли. — И ты представляешь — Чарльз и другие крикетисты тоже придут. Мне Холли сказала.

— Чарльз и прочий народ… — Джонти состроил гримасу. Дилли треснула его по голове. Я порадовалась, что у меня нет братьев.

— Флавия ужасно хочет, чтобы с нами пошел Рэд, а значит, и Линден. Как ты думаешь, мы сможем их уговорить?

— Думаю, Мэдди может уговорить Рэда сделать все что угодно, — сказал Джонти. И хоть он и не мой брат, но я с удовольствием треснула его по башке а-ля Дилли.

— Мы ведь увидим их сегодня днем? — спросила я. — А кто еще идет нырять?

— Мы с Джонти, Линден тоже очень хотела. Вместе с тобой будет две пары.

— Рэду не нужны уроки, у него уже есть сертификат инструктора, — сказал Джонти. — Он ныряет прямо со своей камерой — очень интересуется подводной жизнью. У Линден тоже большой опыт, хоть ей и придется время от времени проходить дурацкие инструктажи, которые ничего нового не дают.

К ланчу папа вышел одетый для гольфа. Зрелище так себе. Мы с Дилли пошли на пляж. Люди летали за катером на парашюте — с виду захватывающе, но страшновато, особенно из-за этих маньяков — водных мотоциклистов, которые носились туда-сюда. Один из них выехал на берег. Это был Рэд. Он подошел к нам.

— Мэдди! Привет! Вы чего ждете?

— Ныряния с аквалангом.

— Сейчас Линден тоже придет. Тебе понравится! Там так красиво! — Он показал на бухту: — Вон ваш катер, уже скоро.

Дилли дождалась, пока он замолчит, чтобы перевести дух, и вклинилась:

— Рэд, а вы с Линден придете сегодня вечером на барбекю? Мэдди пойдет, правда, Мэдди?

— Конечно, если туда можно всем. Когда вы выходите? — спросил он меня.

— Не знаю, а давай встретимся у пляжного бара в шесть? Снова?

Джонти угораздило появиться именно в этот момент.

— Тайная встреча? Или мы все можем прийти?

— Да это чтобы мы могли встретиться с Рэдом и Линден перед тем, как идти на барбекю вечером, — сказала Дилли.

— Ха! Значит, тебя уговорили-таки идти плясать лимбо! — хмыкнул Джонти.

— Никто не говорил про лимбо! — оживился Рэд. — Теперь я просто дождаться не могу! — К нам подбежала Линден. — Привет, Лин. У тебя, значит, курс повышения квалификации?

— Ага, точно.

Наконец подошел инструктор, а Рэд направился по пляжу к отелю.

Линден, Джонти и Дилли спокойно ждали урока, они ведь уже не раз погружались. Я хоть и прогуливаю в школе физкультуру, но плаваю хорошо. Мы с папой занимались плаванием, пока он еще жил с нами, а потом — когда встречались по воскресеньям.

У нас был прекрасный инструктор. Благодаря ему я чувствовала себя в полной безопасности: он проверил, хорошо ли мы плаваем и ныряем. На нас были купальники и плавки — гидрокостюм в такой теплой воде не нужен. Инструктор рассказал, что надо нырять и двигаться под водой парами, это для безопасности. И еще есть сигналы, которые нужно подавать друг другу — подняться, опуститься и так далее. Я слушала очень сосредоточенно.

И вот — момент настал! Мы взяли снаряжение и сели на катер. Мы доплыли по бухте к коралловому рифу, надели ласты, маски и зажимы для носа, проверили дыхательные аппараты и вперед спиной плюхнулись в воду. Я была в паре с Линден. Она наотрез отказалась идти с кем-нибудь другим, и хорошо, потому что она знала, что делать. Это было потрясающе. Как будто я очутилась в совершенно другом мире. Превратилась в морское чудо-юдо, которое медленно кружит над коралловым рифом в облаке серебристых пузырьков. Или танцевала в сказочно поставленном подводном балете — я словно слышала волшебную музыку.

Я не отставала от Линден. И вдруг с ужасом обнаружила, что мы потеряли остальных. Нам было пора подниматься. Я посигналила Линден, но она не обратила на меня никакого внимания. В конце концов я бешено заболтала ластами, догнала ее и схватила. Она обернулась, мы быстро нашли остальных и поднялись на поверхность. Инструктор уже начал волноваться и даже отругал нас. Линден притворилась, что ей все равно, но все же смутилась. Я попыталась извиниться, чтобы никто не винил Линден, но, думаю, инструктор и так все понял.

Но в целом было просто здорово. Хочу еще! В голову маленькая тихая мыслишка прокралась: как чудесно было бы нырнуть с Рэдом. Я эту мыслишку отложила до поры до времени. А пока остальные обменивались впечатлениями.

— Тут нам нужен Рэд, — Линден как будто прочитала мои мысли. — Он классно в этом разбирается. Он хорошо знает риф.

Мне казалось, мы просидели под водой целую вечность, но была лишь середина долгого дня. Мы зашли в пляжный бар попить.

— Куда вы обе делись-то? — спросила Дилли. — Я и не думала, что за такое короткое время можно потеряться.

— Может, Линден просто захотела пустить всем пыль в глаза? — Джонти, видимо, решил обращаться с Линден, как с собственной сестрой.

— Я просто ловила кайф, — ответила та. — Я подумала, вы, ребята, сами прекрасно справитесь.

— Да? А Мэдди? — Дилли обиделась за меня. — Ты ее, наверное, страшно напугала.

— Мэдди молодец, — сказала Линден. — Она не возражала, правда, Мэдди?

Я предпочла сменить тему:

— Кто что будет пить?

Я зашла ненадолго к себе в комнату. Хотелось еще немного погулять, потом принять душ и как следует накраситься перед встречей с Рэдом. Чем больше времени я проводила вдали от него, тем сильнее ждала нового свидания. Мне нравилось общаться с Линден, она была как ниточка между мной и Рэдом, но с ней иногда случались сложности. Она как будто считала брата своей собственностью. Мне обязательно нужно сохранить хорошие отношения с ней, иначе она будет мешать мне встречаться с Рэдом. И еще Линден была жуткая привереда в общении. С папой она время проводить не желала, с Дилли — тоже. Она вроде бы неплохо общалась с ребятами из крикетной команды — может быть, потому, что они были благодарной аудиторией для ее сольных выступлений. О-ох, Мэдди! Я мысленно шлепнула себя по руке. Не годится так плохо думать о Линден!

Я надела зеленую майку и короткую белую юбку — в надежде, что не придется потом переодеваться для барбекю. Хотя вдруг Хайтеры придут прямо в бальных платьях?

Я посмотрелась в зеркало. Скороспелый барбадосский загар ложился на кожу ровно, и даже волосы начали выгорать прядями. Я наложила немного тонального крема. Из-за загара цвет получился странный, но зато исчезла пара прыщиков, которые начали вылезать на лбу. Затем коричневые и золотые тени, очень темная подводка для глаз и черная тушь. Блондинкам противопоказан черный, но у меня ресницы темные и такие длинные, что иногда даже мешают, так что все нормально. Потом я подмахнула щеки румянами, чтобы выделить скулы. И откинулась на стуле — полюбоваться конечным результатом.

Ах, нет. Чересчур! Я же встречаюсь с ними, чтобы просто посидеть в баре. Наверняка кто-то из них только-только вылез из воды. Я схватила ватные диски и принялась оттирать косметику. Когда пол-лица было чисто, а все остальное ужасающе размалевано, зазвонил телефон. Кто бы это мог быть? Я пошла в гостиную и взяла трубку. Это Линден звонила с мобильного.

— Ты где, Мэдди? Уже шесть, все пришли и твой папа тоже.

Я и не знала, что уже так поздно.

— Да, иду-иду.

Я все стерла с лица, мазнула губы блеском и брызнула на себя «Шанель». Даже немного занервничала — и мне это так понравилось! Романтика! Рэд, я уже иду…

Барбекю начиналось довольно рано — все же семейное мероприятие. Мы решили пройтись по пляжу.

— А ваш папа придет? — спросила я Линден и Рэда.

— Ни за что! — сказала Линден насмешливо. — Вы не увидите его среди масс!

Флавия обиделась. Она явно хотела сказать, что на такие мероприятия они обычно не ходят, но Рэд ее опередил:

— Он такой ленивый! Если ему не обязательно выходить из отеля во время отпуска, то он и не будет. Я специально взял камеру — покажу ему потом, что он пропустил! — Он посмотрел на меня и Джонти. — Вы здорово танцевали! Я сниму все танцы, какие здесь увижу. Папа одобрил. Он сейчас увлекается танцами — из-за «Вестсайдской истории».

— Что такое? Что это вы натворили с Джонти? — спросил папа, снисходительно улыбаясь. Он явно одобрял нашу дружбу, ведь мы вроде одного возраста (хоть Джонти и не знает).

— О, да просто станцевали танго на пляже, — самодовольно ответил Джонти.

— Джонти! — укоризненно сказала Флавия. — Почему ты всегда ведешь себя так… бессовестно?

Она болезненно поморщилась при воспоминании о том, в каком виде Джонти предстал перед всеми в пляжном баре.

Папа удивился.

— Пап, Джонти шикарно танцует латино. Жизнь полна сюрпризов, правда?

Джонти сделал элегантное па, и как раз в это время появились Брайан и Джина. На ней было трико в обтяжку — без сомнения, для лимбо — и очень много косметики.

— Джина хочет танцевать, — угрюмо сказал Брайан.

— Вот и здорово, — воскликнула Дилли. — Пойдемте! Холли сказала, крикетисты будут там в шесть тридцать. Всем вместе будет намного веселее!

Мы сбросили туфли и пошли по пляжу к отелю, который находился менее чем в миле от нашего. Рэд старался идти рядом со мной. Первый раз за все это время Линден оказалась немного в стороне. Она говорила с Дилли о Чарльзе из компании крикетистов.

— Ну, как тебе погружение с аквалангом? — спросил Рэд, когда поравнялся со мной. — Я уже слышал от инструктора, Линден такая безответственная! Она вообще-то прекрасно знает, что делает, и ты не была в опасности, но я сам ее отругал. Я пообещал не говорить папе. Иначе будет страшенный скандал, он вообще запретит ей нырять. В следующий раз я хочу спуститься с тобой сам. Тебе понравились рыбы? Ты видела рыбу-ангела?

— Это было потрясающе, только вот не знаю, что я видела, а что — нет. Я их не различаю.

— Тогда тебе точно нужен я. — Он улыбнулся, когда понял, что именно сказал.

Он посмотрел на меня сверху вниз — поняла ли я. Мы шли по кромке моря в вечернем свете. Теплый ветер трепал волосы Рэда, его фигура отбрасывала длинную закатную тень. Он напоминал голливудского викинга, только Рэд не был актером: тепло в его голубых глазах было на сто процентов настоящее.

На барбекю было весело. Мы постояли в очереди за едой, а потом устроились за одним из длинных столов прямо на пляже. Рядом со мной сидел Рэд, внимательный и заботливый. Флавия тихо злилась, Линден тоже, но это были уже их проблемы. Мне-то как раз все очень нравилось. Мы говорили на общие темы. Мне, конечно, хотелось узнать побольше о Рэде, но ведь за две недели время найдется. К нам подошла Холли и показала, где сидит их группа. Мы решили идти на лимбо вместе. Дилли выгибала шею, пыталась разглядеть подхалима-Чарльза. Она постоянно вытаскивала косметичку и подкрашивала губы, глядя в маленькое зеркальце.

Все время звучала живая музыка, но вдруг заиграли громче, и молодой человек с приятным низким голосом объявил, что танец лимбо вот-вот начнется. Джина вскочила одной из первых и пошла к нему. Она даже затушила и выбросила сигарету, а мундштук спрятала в сумочку. Конечно, они с Брайаном прекрасно танцевали, но, боже мой, как же ей нравилось подлезать в танце под планку! Я поняла почему. Это была действительно та еще задачка — и на несколько мгновений каждый участник приковывал внимание всех зрителей. Рэд направил на нас свою камеру.

Первый круг занял целую вечность. На барбекю пришло около сотни людей, и по крайней мере половина из них хотела станцевать лимбо, а заодно — позажигать под живую музыку. Жаль, что Рэд все время снимал и мы так и не станцевали. Но не беда — Джонти и крикетная команда в полном составе охотно меня приглашали. К сожалению, папа и Брайан Хайтер тоже. Планка опускалась все ниже. Я ее сбила и отошла постоять немного с Рэдом.

— Ты всех снимаешь?

— Нет! Только когда особенно интересно. Но я не хочу, чтобы люди думали, будто я обращаю на них особое внимание! Например, ты!

— Рэд!

— Ты так здорово танцуешь! И там тоже. Хорошо, что иногда приходится отвлекаться и снимать это!

Под планку сейчас подтанцовывала Джина. Надо сказать, у нее замечательно получалось. Мышцы живота у нее были просто стальные. Мы подошли к папе и Брайану. Тут еще одна пара приветствовала их.

— А эти люди, которые сейчас говорят с моим папой и Хайтерами, тоже были здесь в прошлом году, Рэд? — спросила я.

Он повернул камеру в их сторону.

— Да, и они жили в нашем отеле. Наверное, в этот раз остановились где-нибудь еще.

— Интересно, о чем это они с папой говорят?

— А я сейчас приближу, если хочешь, и попробую прочитать по губам. А хочешь сама?

— Давай.

Он показал мне, как пользоваться камерой, — это дало ему повод отвести мне волосы с лица, чтобы мне было удобно смотреть в глазок. И снова я захотела, чтобы все эти люди исчезли. Но я направила камеру на папу и его приятелей.

Читать по губам не пришлось — у женщины был оглушительный голос:

— Ричард! Ты на этот раз один?

Я ждала, что папа покачает головой и покажет на меня. Но нет. Он посмотрел в мою сторону, увидел, что я снимаю его на камеру, и повернулся ко мне спиной. И тут я услышала имя, которое уже звучало раньше.

— А когда приедет Фэй? — спросила женщина, но папиного ответа я не услышала.

— Интересно, — отчего-то я была потрясена. Я отдала камеру Рэду.

— Что?

— Они говорили о Фэй. Это случайно не печально известная мама Мэтти-Мэтта?

— Да. По-моему, в прошлом году эта мадам и Фэй отдыхали в одно время с нами, а твой папа, наверное, уехал еще до нашего появления.

— Это я понимаю. Меня просто терзает смутное сомнение, что папа приехал сюда не только ради меня. Знаешь, чем заканчивается, когда случайно подслушаешь разговоры родителей?

— Я давно оставил папу в покое. Хотя Линден до сих пор не сводит с него глаз, как ястреб. Забудь об этом. Надоело мне снимать, давай лучше потанцуем.

И я забыла о папе. Рэд оберегал меня от танцующей толпы. И наклонялся ко мне близко-близко во время разговора — так было лучше слышно. А какое блаженство было незаметно прижаться друг к другу! Флавия и Линден пожирали меня ревнивыми взглядами. Впрочем, у Линден была и другая забота: она пыталась умыкнуть Чарльза у бедняжки Дилли. Что-то, похоже, намечалось между Джонти и Холли. Всего три дня на каникулах, а мы все уже как одна семья…

* * *

Семейная часть барбекю закончилась. Крикетную команду увели. Флавия терзала Дилли, которая была на грани истерики, и Джонти, который с тоской во взоре смотрел вслед уходящей Холли:

— Джонти! Ну что «что»? — И она тыкала его в бок кулаком. — Ты слишком маленький, тебе еще рано интересоваться девушками.

Джина окутала папу кольцами дыма и смотрела на него сквозь эту завесу, а он не мог сбежать. Линден, благополучно испортив Дилли вечер, принялась утешать ее. А мы с Рэдом поплелись в хвосте толпы, которая тянулась вдоль пляжа к нашему отелю. Мы отстали от остальных, почти не заметив этого.

Когда нас точно не было видно — все наши зашли за поворот бухты, — Рэд остановился и прислонился к пальме. Волны, шипя, плескались о берег, и по воде тянулась лунная дорожка. Такая романтика — и не нужно слов.

— Иди сюда, Мэдди, — Рэд протянул ко мне руки. Я двинулась к нему. И тут одновременно у него зазвонил мобильник, а из-за поворота выскочил взъерошенный папа.

— Да, Линден, я уже иду, — сказал Рэд в телефон.

— Мадлен! — заорал папа. — Я думал, ты потерялась. Хватит плестись еле-еле, иди за мной сейчас же!

 

Глава 6

Я ни словом не обмолвилась с папой, пока мы шли в отель. Рэд очень извинялся.

— Извините, — говорит, — сэр, мы думали, что не сильно отстали…

И так далее, и так далее.

Папа мрачно кивал, но когда мы дошли до нашего номера, практически втолкнул меня внутрь и буркнул:

— Да, да, уже все равно поздно.

Когда за нами закрылась дверь, я взорвалась: да что он вообще творит? Ведет себя как тюремщик! И неужели мне нельзя завести летнего романа, может, это запрещено? Мы с Рэдом ничего такого не делали!

Все, что он мог на это ответить: мне всего четырнадцать, а Рэду семнадцать, и мы его совсем не знаем. В таком случае он «совсем не знает» Брайана Хайтера, но им же это не мешает общаться! Еще я ему напомнила, что мне уже через несколько недель будет пятнадцать, а Рэду только-только исполнилось семнадцать.

— Что ты хочешь этим сказать «что за молодой человек этот Рэд»? — Чует мое сердце, без Линден тут не обошлось.

— Ну, по словам его сестры, он… вроде…

— Ну-ну, — устало сказала я, зная, на что способна Линден.

— «Сексуальный маньяк» — вот ее формулировка.

— И ты доверяешь ее суждению больше, чем моему?

— Я всего лишь пытаюсь защитить тебя, дорогая.

— От чего, собственно?

— Ну, ты знаешь…

— Нет, не знаю! — заорала я. — Ты просто не хочешь, чтобы мне было весело и интересно! Ты взял меня в эту чудесную поездку и теперь ждешь, что я стану этакой милой куколкой и буду благодарить тебя на каждом шагу! Но ты понятия не имеешь, как обращаться с обычной, нормальной девочкой-подростком! Посмотри на меня, папа! Я — девочка-подросток! И ты знаешь, мне иногда нравятся мальчики-подростки! Это нормально!

Папа с грустью посмотрел на меня.

— Прости меня, деточка. Обними своего старого глупого папу. — Я быстро прижала его к себе. Не люблю его расстраивать. — Я не хочу портить тебе каникулы, правда. Просто ты еще такая маленькая.

— Не такая уж и маленькая, пап. Я смотрю телевизор. Хожу в кино. Слушаю новости. Учусь в большой школе. Ты не можешь защитить меня от жизни, от мира.

— Это-то меня и печалит, — сказал папа и отвернулся.

— Пойду-ка я спать, увидимся утром, папочка. Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю.

Я проснулась злая. Я почти совсем простила папу, но он ведь все-таки помешал нам с Рэдом! Мы оба ждали этого поцелуя весь вечер! И тут — такое разочарование… Я с удовольствием вспомнила все — до папиного появления.

Черт подери Линден! С ней интересно, она просто замечательная в компании, но доверять ей после всего, что случилось, точно нельзя.

Я подумала о предстоящем дне. Меня ждал урок виндсерфинга для начинающих. Дилли собиралась со мной, Джонти и Линден новичками уж точно не были. Но сначала — как следует прожариться на пляже. А там, наверное, будут Холли и крикетисты, они мне нравились, потому что напоминали о доме. И, конечно, я хотела увидеть Рэда, но не планировать встречу — пусть она просто случится. И еще Бьянка. И когда только моя жизнь успела стать такой насыщенной?

Мы с папой вместе спустились к завтраку.

— Даже не знаю, как тебе и сказать после твоего вчерашнего выступления. — Папа выглядел растерянным. — Брайан просил меня поехать с ним на новое поле для гольфа, с восемнадцатью лунками. Сегодня днем. Ты не возражаешь, если я оставлю тебя одну?

— Но, папа, — поддразнила я, — мы же едва знаем этого человека. И ты уверен, что меня можно бросить одну? Мне ведь всего четырнадцать лет…

— Боже мой, ребенок, да тебе уже почти пятнадцать!

— Ага, когда тебе это выгодно. А кто же позаботится обо мне, если я ушибусь доской на виндсерфинге?

Папа испугался.

— Ой, детка, я об этом не подумал. Может, я лучше попрошу Джину? Плохой из меня папа, да?

— Замолчи, пап. Я просто мщу тебе за вчерашний вечер. Ничего мне не грозит. Разве что, конечно, придет сексуальный маньяк Рэд и утащит меня!

— Я вернусь к ужину.

— Давай уж!

Было еще рано, и ребята играли в крикет на пляже, пока он был относительно пустой. Холли и Эбби побежали мне навстречу.

— По-моему, ты неплохо провела вчера время, — сказала Холли.

— Ты тоже. Джонти и Дилли сейчас придут…

— О чем это вы говорите? — спросила Эбби, которая не была на барбекю. — Никто мне ничего не рассказал!

Холли поймала мой взгляд и приложила палец к губам.

— Хорошее было барбекю, — сказала я Эбби. — Еда очень вкусная.

Холли благодарно улыбнулась, но тут появился Джонти, и она покраснела как маков цвет.

— Привет! — На этом красноречие Джонти иссякло. Наверное, в первый раз в жизни забыл все слова.

— Привет, — ответила Холли.

Вот и поговорили.

Потом прибежала взмыленная Дилли и плюхнулась в тени пляжного зонтика перевести дух.

— Джонти, мама говорит, ты должен сейчас покататься с нами верхом, если хочешь завтра поехать на восточное побережье. Не спрашивай меня почему. Может, она по тебе соскучилась. О’Ниллы тоже куда-то едут, в Бриджтаун, по-моему, так что Рэда в любом случае не будет. Ой, Мэдди, — она повернулась ко мне, — не знаю, что там у Линден с головой. Ей было мало испортить вечер мне. Она еще и о тебе позаботилась. Я слышала, как она капала твоему папе о том, что ее брат — сексуальный маньяк. И это она о Рэде, таком джентльмене!

— О чем это вы? — у Холли был такой же удивленный взгляд, как у Эбби.

— Пусть Мэдди сама расскажет, — сказал Джонти, — а мне пора. Увидимся позже.

И он вдруг бросился вперед и молниеносно чмокнул Холли в щеку. А потом помчался к отелю вслед за Дилли.

— Да уж, есть о чем поговорить, — сказала я.

Холли поднесла руку к щеке, куда ее поцеловал Джонти. Мы разлеглись на шезлонгах.

— Беги отсюда, Эбби, — сурово сказала Холли.

— А почему?

— Разговор для больших девочек. Пойди поиграй, поищи маму.

Прогнав Эбби, Холли уселась поудобнее. Я рассказала ей о ссоре с папой.

— Да уж! — сказала она. — Иногда я думаю, что она влюблена в собственного брата! А на тему пап — мой вообще, как найдет у меня какой-нибудь девчачий журнал, истерику закатывает. Кажется, они думают, что стоит нам узнать, что такое секс — сразу убежим и забеременеем. И если ты подросток, то у тебя нет головы на плечах. Родители никогда нам не доверяют.

Папа вместе с Брайаном Хайтером пришел попрощаться перед отъездом. Брайан сказал мне, что Дилли вернется к занятиям по виндсерфингу, и они уехали, как двое нетерпеливых школьников. Я обедала в гордом одиночестве.

Дилли заметила, что мне очень легко дается виндсерфинг. Да, получалось просто здорово — я свалилась всего один раз. Тут все дело в балансе — а с этим у меня проблем нет. Солнце палило, и как только мы выходили из воды, сразу приходилось мазаться кремом от загара. Но море и бриз были чудесные. Инструктор тоже очень меня хвалил — может, потому, что я ему понравилась. Наверное, он был удивлен: благодаря моим танцам я куда сильнее, чем кажется. Вот что еще я страшно хочу сделать вместе с Рэдом! Теперь я знаю, почему они с Джонти так любят виндсерфинг: чувствуешь себя свободным — в мире только ты, море и ветер. Дилли говорит, немного похоже на верховую езду: ты независим, держишь все под контролем, и в мире только ты и лошадь. Хорошо, когда у родителей хватает на все это денег. Всем бы детям так везло!

Потом мы шли вдоль пляжа, и кто-то яростно замахал мне из тени пальм.

— Пойдем, познакомлю тебя с Бьянкой, — сказала я Дилли. — Она, наверное, сегодня хорошо себя чувствует, раз они принесли ее на пляж!

— Мэдди! — завопила Бьянка. — Мама говорит, что мне можно поехать на банане с тобой и папой! Я уже замучилась ждать, когда кончится твой урок!

Вот ведь маленькая начальница! Я посмотрела на ее папу.

— Мы тут придумали что-то вроде упряжи для Бьянки — ты сможешь привязать ее к себе перед спасательным жилетом. Я сяду впереди — если свалимся, то вместе. Ну, что думаешь?

— Он только об этом и говорит в последнее время, — улыбнулась мама Бьянки. — А ей так просто не терпится. И мы решили попробовать.

— Вот и отлично! А если Дилли — это моя подруга Корделия Хайтер — тоже поедет с нами, банан будет весь наш.

— Я бы тоже поехала, — сказала мама Бьянки, — но мне даже смотреть на это страшно! Я плохо плаваю.

— Ну, пойдем! — Бьянка чуть не лопалась от нетерпения.

И мы пошли к банановой лодке. Водитель нашел маленький спасательный жилет для Бьянки, и мы привязали ее ко мне. Малышка буквально дрожала от возбуждения, когда мы поехали по бухте. Водитель лодки был очень осторожен и поворачивал аккуратно, чтобы мы не упали. Но Бьянка так просила сделать все «по-настоящему», и я решилась. Обычно кто-нибудь начинает прыгать, тогда банан выгибается, как змея, и на нем почти невозможно удержаться. Когда мы уже возвращались к берегу, я несколько раз подпрыгнула и скатилась в море, увлекая за собой Бьянку. Я много возила ее по бассейну и знаю, на что она способна. И ей страшно понравилось — она дрыгалась у меня на руках и вопила: «Смотрите на меня! Смотрите на меня!» Там было мелко, я встала на ноги и отстегнула от себя Бьянку, а потом подтащила ее к берегу, прямо как в бассейне.

— Ты меня напугала, — сказал папа Бьянки, когда мы все вышли и сели на берегу.

— Меня тоже, — подхватила ее мама, — я была уверена, что она вот-вот утонет.

— А мне так понравилось! — Бьянка была в восторге. — Это лучше всего в жизни!

— Потому ты это и сделала? — спросила Дилли, когда мы уже сидели в пляжном баре.

— Угу, она жутко хотела, чтобы все было по-настоящему. А ты сама не хотела бы, если бы знала, что тебе недолго осталось жить? — У меня на глазах еще стояли слезы от слов Бьянки. — Родители обращаются с ней, как с фарфоровой вазой, а ей не этого надо.

— Но они ведь хотят как лучше…

— Думаю, все родители так, — сказала я, вспомнив о папе.

Мы с Дилли вернулись в отель. Я мечтала залезть в душ после такого активного дня.

— Как спокойно без Линден, правда? — сказала Дилли.

— А она тебе не нравится?

— Мы с ней очень разные, — дипломатично ответила Дилли.

— Она очень забавная, — вступилась я за Линден. Все-таки она сестра Рэда.

— Со мной она вообще не считается. И я ей не доверяю. Ну, помнишь хотя бы, что она сказала о Рэде твоему папе? А ее вчерашние попытки закадрить Чарльза? Между прочим, Флавия в глубоком шоке — она считала, что между ней и Рэдом все так серьезно. Хотя ясно же, он по тебе с ума сходит. Но она никак не примирится с тем, что ее мелкие брат и сестра тоже могут нравиться людям. Ныла все утро, пока мы катались!

— Ты не знаешь случайно, когда вернутся О’Ниллы?

— Понятия не имею.

— А ты знакома с большим дядей?

— По-моему, мы в прошлом году как-то ужинали вместе. А что?

— Какой он?

— Абсолютно такой же, как и все остальные здесь. Да, он, конечно, самый известный в мире режиссер, как не устает повторять Линден. И у него мало общего с мамой и папой, если честно. Но вряд ли вообще у кого-нибудь есть что-то общее с моими родителями — для этого нужно жить в таком же углу Уорикшира, как мы. А поскольку почти весь Уорикшир принадлежит нам…

— Мне нравятся твои родители. Никогда не встречала таких, как они. А твоя мама напоминает мне Пенелопу Кит!

— Да, они нормальные. Не ссорятся, ничего такого. Просто какие-то допотопные — как будто заморозились где-то в тридцатые годы. Вот что получается, если семья поколение за поколением не вылезает из своего угла Уорикшира. Флавия здорово умеет рассуждать на тему: зачем меняться, если это не обязательно. И я тоже иногда так рассуждаю. Но я не желаю быть такой, как Флавия!

Тут наши пути расходились.

— Ну, увидимся позже, — сказала Дилли. — Надеюсь, ты найдешь Рэда. А мне придется ждать до утра, чтобы увидеться с Чарльзом. Холли сказала Джонти, что они будут на пляже рано, а потом куда-то уезжают.

— Увидимся, — и я пошла в наш номер.

Там было очень прохладно. Я взяла банан из вазы с фруктами и открыла дверь на балкон, жевала и смотрела на тропический сад, бассейн и море. Люди возвращались с пляжа к отелю, в основном — чтобы переодеться к ужину. Судя по виду, они собирались на прием к королеве! Ах, как жаль, что я забыла свою диадему! У Хайтеров наверняка есть куча пафосных нарядов и фамильные драгоценности, конечно. Надо будет как-нибудь спросить Дилли. Она из семьи таких богачей и при этом абсолютно нормальная и очень симпатичная. Вот Флавия — совсем другое дело. Здорово, конечно, владеть почти целым Уорикширом и приезжать сюда каждый год! А на Пасху ездить кататься на горных лыжах куда-нибудь в Альпы. А на Рождество можно и в Нью-Йорк — или в свою квартиру в Челси. Невероятно. Надо будет рассказать обо всем этом маме и Элоизе. Мама будет в шоке.

И еще я очень хотела увидеться с Рэдом наедине. Хотя бы на пять минут. Интересно, это возможно?

Я приняла душ и переоделась в маленькое клубное платье — в обтяжку и мерцающее, мягко-розового цвета. Оно мне идет, особенно когда я загорю. Для ужина с папой стоило приодеться и вообще быть красавицей, чтобы загладить впечатление вчерашнего вечера. Папа ведь старался. И я так благодарна ему, что он организовал эту потрясающую поездку для меня одной…

Я надела драгоценности, которые мне подарил мой бывший парень — у него на удивление хороший вкус. А на загорелой коже все это смотрится еще лучше. Я спустилась в бар ждать папу и заказала себе маленький фруктовый коктейль. Был великолепный закат, пальмы слегка покачивались на легком ветерке. Рекламные проспекты не врут! Я уже разделалась с коктейлем, а папы все не было видно, да и никого из знакомых тоже. Хайтеры, наверное, пошли куда-то еще, а О’Ниллы до сих пор не вернулись. Я подождала еще немного, потом решила узнать — может, папа оставил для меня сообщение на ресепшене.

Я подошла к стойке, и дежурный попросил меня взглянуть в нашу ячейку. Там лежал факс! Но сообщение было не от папы, а для него от кого-то по имени Ф. Марчант: «Настанет ли когда-нибудь суббота? Грентли Адамс, пять часов вечера». Я перечитала еще раз. Кто его знает, что это значит, наверняка что-то по работе. Но тон письма мне почему-то не понравился, и, стыдно сказать, я скомкала лист и выбросила в ближайшую урну. Папа сам виноват, что его все еще нет.

— Мэдди!

Я оглянулась и увидела Рэда. Он, наверное, только что меня заметил, потому что Линден и Оливер в это время проходили мимо ресепшена.

— Ты уже ужинала?

Его глаза так ярко горели, когда он говорил, — просто здорово. Я была так рада его видеть!

— Нет еще. Жду, когда папа вернется с гольфа. Он уже давно должен был приехать. Я так есть хочу!

— Так, Мэдди, быстро. Идем со мной, — он проверил свой задний карман. — Мобильный. Деньги. — Потом схватил меня за руку и потащил на улицу. У дверей стояло такси. — Хорошо. На нем мы только что приехали. — Он втолкнул меня внутрь. — В «Карамболу», пожалуйста, — а потом сел сам и набрал номер отеля. — Алле! Сообщение для Ричарда Дюмона от его дочери: уехала в «Карамболу» с Рэдом. Вернусь около одиннадцати. — Он засмеялся, глядя на мое удивленное лицо. — Недаром я сын Оливера О’Нилла. Люблю, когда жизнь кипит, — и набрал другой номер. — Пап, это я. У меня поменялись планы, поужинаю в городе. Увидимся около одиннадцати. — Он оценивающе посмотрел на меня: — Ты потрясающе выглядишь! А теперь слушай. Мне из достоверных источников известно, что партия играющих в гольф немного задержалась и в отеле они будут самое раннее в девять. Джонти сказал.

У меня перехватило дыхание.

— Что такое «Карамбола»? Мне пора визжать? А ты знаешь, что Линден вчера сказала моему папе…

— Хоть мне и неловко в этом признаваться, но да, я знаю. Мне Джонти и это сказал. А «Карамбола» — это очень стильный ресторан, но главная его прелесть — это лучшее место, откуда можно увидеть летящих скатов. Объяснять пока не буду, сама увидишь. По дороге в отель шофер сказал нам, что они сегодня особенно хороши. Так что можешь визжать, если хочешь, но я бы на твоем месте не стал. Тем более мы уже почти приехали.

Машина поднялась на горку и подкатила к ресторану, который стоял прямо на краю обрыва. Мы вышли. Рэд заплатил шоферу и попросил его вернуться в половине одиннадцатого. Как элегантно и умело! Ни в какое сравнение не идет со всеми моими бывшими!

— Папа взбесится.

— Он не имеет права. Он опоздал и не предупредил тебя. И он знает, где ты. Так что забудь! Просто наслаждайся!

И он обнял меня за плечи и ввел внутрь. Мы нашли столик с видом на море. Рэд быстро все заказал, и мы пошли туда, куда показывали все остальные. Там были скаты! Гигантские, с серебряными спинами, они выскакивали из воды и прыгали в волнах. Сначала видишь лишь темное море, потом вдруг появляется один скат, за ним другой, третий — это просто волшебно, словно звезды загораются в вечернем небе.

— Они как будто не из этого мира! — сказал Рэд со счастливым вздохом. — В последний раз я их видел, когда был еще слишком маленький, ничего не понимал. А потом уломал папу, но мы приехали слишком рано. Линден была еще совсем малышка, и нам пришлось уйти. Я очень злился. — Он улыбнулся мне. — Надеюсь, ничего, что я тебя похитил, Мэдди. Ты была такая красивая и одинокая, что мне захотелось тебя утащить. Особенно после вчерашнего вечера. — Он взял мою руку в свои.

И тут, представьте себе, зазвонил его мобильный!

— Да, Линден. Ну конечно, я соображал, что делаю. Да, я мог тебя взять, но сейчас не тот случай. Теперь ты знаешь, где я и с кем, так что больше звонить не обязательно. И вообще, Линден, слышишь? Я отключаюсь. Только эсэмэски, о’кей? Ну, пока.

Нам принесли заказ. Еда была изящно разложена на тарелках, а напитки подавались в ведерке со льдом. Мне пришлось ущипнуть себя (прямо под коленкой, где по-настоящему больно), чтобы поверить в эту сказку. И напомнить себе, что я вернусь к тарелке макарон, когда все это закончится. Мы оба сильно проголодались и некоторое время ели молча.

Потом Рэд посмотрел на меня.

— Ты знаешь, до сих пор не могу поверить, что я тебя похитил.

— Не переживай, можешь похищать меня, когда захочешь.

— Я так не хотел пропустить скатов и просто мечтал посмотреть на них вместе с тобой, а ты тут как тут!

Хей! Он тоже хочет делиться со мной своими любимыми вещами, как и я с ним!

— Мне очень жаль, что вчера вечером так получилось. Папа думал, что защищает меня.

— После тех слов Линден я совсем не удивлен. Кажется, она думает, что по-своему защищает меня и папу, отпугивая от нас людей. Может, ее рассказы о папе отчасти и правда, он любит извлекать выгоду из своего положения и не скрывает этого. Поэтому мама и переехала от нас и живет теперь в нескольких кварталах. Они с папой очень разные.

— А кем она работает? Она актриса, как моя мама?

— Мама? Нет. Хотя в Голливуде ей всегда работы хватит — она детский психолог. Ирония судьбы, как говорит Линден.

— Что ты имеешь в виду?

— Мама спокойная и здравомыслящая, ха! Я, наверное, такой же. А папа — полная противоположность. Линден очень на него похожа. Она была трудным ребенком, а лет в двенадцать ни с того и с сего буквально возненавидела маму и переехала к папе. Мама не стала ее останавливать, но это был кошмар. Папина новая девушка не хотела, чтобы Лин там жила. И она вернулась, но еще какое-то время разговаривала с мамой исключительно через меня. Мама решила, что самое мудрое — дать ей перебеситься. Сейчас они прекрасно ладят. Но Линден почему-то считает своим долгом следить за мной и папой целыми днями. По-моему, ей пора бы уже вырасти из этого и стать нормальным человеком.

— А мне она нравится.

— Это скорее говорит о тебе. Нет, Линден нормальная… Ну да хватит о ней. Я хочу узнать побольше о златоглазой англичанке с ангельским личиком, которая танцует, как мечта. Где ты была всю мою жизнь, Мэдди?

— Жила с мамой и младшей сестрой в пригороде Лондона, ходила в обычную школу.

— А твой папа? Он женился снова?

— Нет. Мама ушла от него к другому молодому человеку, так и родилась моя младшая сестра.

— А кто тогда твой отчим? Он симпатичный «молодой человек»? Мне нравится это словосочетание — «молодой человек». — Рэд засмеялся.

— Ну, знаешь, такой… непростой. Мама его тоже бросила. У нее новый молодой человек, он живет на нашей же улице. Я его не очень-то люблю.

— Нынешним детям многое приходится терпеть от родителей, правда? Хотя я не жалуюсь. У моей мамы все хорошо и у папы тоже.

— А каково это — быть сыном такого знаменитого отца?

— Меня часто об этом спрашивают. Для меня он просто папа. Когда-то я немного его стеснялся, но теперь по-настоящему горжусь тем, что он делает. Он предан своему делу и работает взахлеб. Смотреть на него в это время — просто кайф! И ему очень понравилось ваше с Джонти танго.

— Ты что, показал ему?

— А почему нет? Кадры фантастические! Ну Джонти, конечно, зажег! Когда я только с ним познакомился, думал, он совсем глупый и скучный. А теперь вижу, что он молодец. Такой весь британский. Чистопородный.

— Они очень богатые.

— Ну и что? Я тоже. Иначе мы бы здесь не ужинали. Тебя это так волнует?

— Нет, мне завидно. Потому что я очень бедная.

— И очень, очень красивая.

Он погладил мою руку. Я все не могла поверить своему счастью — этот потрясающий парень мне безумно нравится — и, похоже, я ему тоже! Это же чудо! И мы наконец одни — ни папы, ни Линден.

— А давай выйдем наружу и полюбуемся видом оттуда? — Синий взгляд Рэда пронизывал меня насквозь. — Скоро уже приедет такси.

Мы вышли на улицу. Там было темно и душно: облака закрыли луну, собирался пойти дождь. Древесные лягушки орали как сумасшедшие. Рэд держал меня за руку, пока мы стояли и смотрели на море, а потом притянул к себе.

— Не возражаешь, если мы продолжим с того, на чем остановились вчера вечером? — спросил он. Вот это джентльмен!

— Я буду гораздо сильнее возражать, если мы этого не сделаем. — И я потянулась, чтобы поцеловать его.

…Рэд такой сильный, у него широкие плечи и потрясающая грудь виндсерфингиста. Мне пришлось прислониться к дереву, чтобы не упасть! Я могла бы целовать его бесконечно! Казалось, так и будет. Но Рэд зашептал что-то мне на ухо. Сначала, мол, хорошо, что мы в общественном месте, а то он подтвердил бы слова Линден. А потом:

— Не оглядывайся, но, по-моему, нас выследили. Там твой папа.

Это просто смешно. В самый интересный момент!.. Рэд еще раз страстно обнял меня, а потом отступил на шаг и поправил одежду.

— Беги в дамскую комнату и приведи в порядок свое милое личико и взъерошенные волосы, — сказал он, — а я пойду навстречу твоему папе и заверю его, что все в порядке. Мы же не хотим его сердить.

— Как они все надоели!

— Это точно. Иди, а то на тебя снова нападет сексуальный маньяк, и твоему папе всерьез будет о чем беспокоиться!

Я прошла в туалет и посмотрела на себя в зеркало. Я была красная, как рак. Плеснула в лицо холодной водой. Вот, так лучше. Глубокий вдох. Фу-у-ух. Надо следить за собой, когда я с Рэдом, я не о нем беспокоюсь. Роман — одно, но это — нечто совсем бешеное, огромное и безжалостное. Что же делать, если тебе кто-то понравился и ты ему тоже — очень? Так хотелось оказаться вдвоем с Рэдом где-нибудь на той скале и сидеть всю ночь, прижавшись друг к другу. Так, все. Это не-воз-мож-но. Я не буду подгонять события, папа. На этот раз.

 

Глава 7

Справедливости ради надо сказать: папа приехал в «Карамболу» не за тем, чтобы меня отчитывать. Во-первых, его слегка мучила совесть: не явился вовремя, бросил меня на произвол судьбы. А во-вторых, он хотел узнать, что было в сообщении, которое я забрала.

— Пап, они обязательно пошлют факс еще раз, если это так важно. Я честно не помню, что там было написано. А ты знаешь кого-нибудь по имени Грэнтли Адамс?

Мы с Рэдом уже попрощались, и галантный папа даже дал нам пару минут, пока платил таксисту. Теперь мы были в номере, пили что-то из мини-бара.

— Это название аэропорта, глупенькая! — сказал папа, хотел добавить что-то еще, но передумал. — Ну как тебе скаты из «Карамболы»? Я их видел в прошлом году, потрясающее зрелище, правда? И очень романтичное! — Он улыбнулся мне. Старается! — Молодой человек, который специально поехал посмотреть на них, мне определенно нравится.

— Рэд вообще очень интересуется дикой природой. Линден говорит, он занимается подводной фото- и видеосъемкой. Представляешь, любая аппаратура к твоим услугам, только захоти. Прямо нечестно — не всем же так везет.

— К слову о большом дяде — я встречаюсь с ним во вторник, вместе поедем играть в гольф.

— Вот это да, пап. Как ты думаешь, он может заказать тебе сценарий?

— Другой уровень, дорогая. Вряд ли он даже знает мое имя.

— Но ведь Джина Хайтер знала.

— Это по другой причине. И, как правильный папа, я, наверное, должен сказать, чтобы ты немедленно шла в кровать. Но вообще делай что хочешь — пока ты здесь, со мной. Я замучился и ползу спать.

— Я еще посижу немного, просто хочу посмотреть на море. Мне так нравится наш номер, пап, тут только ты и я. А ты завтра можешь расслабиться! Рэд и Джонти поедут на восточное побережье на виндсерфинг — обо мне совсем не придется беспокоиться. Я буду на пляже с Холли и компанией.

Я проснулась рано, лежала и думала о моем милом Рэде. Он такой красивый, добрый, привлекательный и вообще такой… Похоже, я и правда влюбилась. С одной стороны, я хочу быть с ним все время, а с другой — совершенно спокойна, когда его нет рядом, если знаю, что мы встретимся позже. Нет этого вечного беспокойства, как с другими парнями: а вдруг он найдет себе другую? Или бросит тебя — если не будешь ходить за ним тенью?

Я встала и экипировалась для утра на пляже. Ой, Дилли же говорила, что крикетисты придут рано. Я поспешила в столовую. Дилли уже вовсю уминала свой завтрак.

— Хочу сбежать туда до того, как придет Линден, — сказала она. — Ты со мной?

Я завернула в салфетку каких-то фруктов, схватила круассан и побежала за Дилли. Приличные туристы, конечно, так не поступают, ну и ладно. Наши старания были вознаграждены. Холли с ребятами были на пляже, а Линден — еще нет.

— Какая ты счастливая, Холли, — вздохнула Дилли, — все время с этими ребятами.

— Ты бы на моем месте так не думала, — ответила та. — В любом случае, могу то же самое сказать про тебя и Джонти!

Дилли озадаченно хмыкнула, и обе рассмеялись.

Дилли, загорелая, с самыми скромными золотыми украшениями и в дорогущем бикини, все меньше и меньше казалась похожей на надменную лошадь, как я подумала при первом знакомстве. И она мне нравилась — веселая и самодостаточная.

— Помогите мне, а? — сказала она. — Чтобы Чарльз уже точно никуда не делся!

— Чарльз очень неравнодушен к похвале, — взялась за дело Холли. — Он сам щедро расточает ее направо и налево, и уж просто тает, когда хвалят его. Так что как насчет… ну… «Мне очень нравятся твои солнечные очки/шорты/стрижка/глаза… загар»?

— Мне все это нравится, — потупилась Дилли.

— Попроси одолжить тебе маску, — предложила я.

Надо было как-то свести их наконец.

— Чарльз! — позвала я. Дилли вздрогнула. — Чарльз, иди сюда! Дилли хочет попросить тебя кое о чем!

— Мэдди! — зашипела Дилли.

— Просто быстро придумай что-нибудь, что угодно, — Холли еле сдерживала смех.

— Что? Вы чего-то хотели? — с подозрением спросил Чарльз. А потом, слава богу: — Симпатичный у тебя купальник, Дилли.

Дилли открыла рот, но не произнесла ни слова. Чарльз сел рядом с ней, а Холли, подняв песчаную бурю и опрокинув все флаконы с кремом от загара, вскочила, схватила меня за руку, и мы убежали, оставив их вдвоем. Мы примчались к двум пустым шезлонгам под пляжным зонтом и плюхнулись в них.

— Какие мы молодцы! — сказала Холли. — Им просто был нужен небольшой толчок, да?

— Надеюсь, они договорятся до того, как появится Линден. Она сегодня неприкаянная — Рэд и Джонти уехали на восточное побережье.

— Не забудь, что через час мы уезжаем в пещеры Харрисона. Ни Чарльза, ни меня. Вам с Дилли принимать удар!

— Справимся. Пойдем к бассейну, Дилли побудет с Флавией, а я — с Линден.

Мы посмотрели в сторону Дилли и Чарльза. Они вместе шли к воде.

— Гляди! — вскрикнула Холли. — Вместе идут купаться! Прикольно!

Они исчезли в волнах и вынырнули уже через несколько метров. Чарльз гнался за Дилли.

— Вот счастливчики! — вздохнула Холли. — Ну почему Джонти и Рэда здесь нет — мы бы тоже дурачились с ними там, в море!

— Ну, по крайней мере, можем поговорить спокойно, это почти так же весело.

— Почти. Особенно если ты мне расскажешь все-все про вчера.

И я рассказала — о том, как Рэд меня похитил, как мы поехали в ресторан и смотрели на скатов.

— А потом? — спросила Холли. — Ты его поцеловала? Он такой привлекательный! Красивый и фигура что надо — прямо хоть сейчас иди и фотографируйся для журнала. Ну? Целовались?

— Ага.

— И?..

— Он потрясающий, — сказала я и понарошку упала в обморок на шезлонге.

— Мэдди! — Она рассердилась, тоже понарошку. — А дальше? Что-нибудь еще было?

— Не твое дело, — я шлепнула ее. — Это ведь была терраса на скале, возле ресторана, а там кроме нас была еще куча людей! Общественное место.

— А-а… — разочарованно протянула она. — Вот бы я хотела оказаться с Джонти в каком-нибудь не общественном месте. Ты бы поделилась со мной опытом…

— У всех по-разному. — Прозвучало очень авторитетно. — Меня немного смущает, что у нас с Рэдом все развивается чересчур быстро. Как-то от этого неуютно. Нет, он меня не торопит, ничего подобного. Но мы безумно нравимся друг другу, и я не знаю, нужно ли нам сдерживаться? Да еще папа и Линден постоянно околачиваются рядом!

— Как будто сами обстоятельства вас сдерживают. Во всяком случае, пока. Но вот сейчас Рэда вообще нет, а Линден все равно везде таскается за тобой. О папе я вообще молчу. У меня другая проблема: просто побыть с Джонти. У ребят плотное расписание, да и у него разные дела с Рэдом. И сможем ли мы вообще видеться, когда вернемся домой? Мы ведь живем в разных мирах… Но хотя бы в одной стране!

Дилли и Чарльз выходили из воды, держась за руки.

— Ах! — Холли толкнула меня в бок. Остальные крикетисты уже уходили. — Так, похоже, его время истекает! — Она встала. — Вряд ли мы увидимся до завтрашнего утра, но ты мне обязательно все расскажешь! И ты тоже! — она повернулась к Дилли, которая вся светилась от счастья.

И даже появление Линден не омрачило ее радости.

Мы втроем — я, Дилли и Линден — пошли обратно к бассейну. Там были папа, остальные Хайтеры и Оливер О’Нилл со свитой.

— Ну, скоро увидимся, — Дилли бросила на меня выразительный взгляд — не хотела обсуждать Чарльза при Линден. Я помахала папе и прыгнула в воду вместе с Линден. Она так похожа на Рэда — прямо жутковато. Но сейчас она — моя единственная связь с ним!

Мы вылезли и сели, свесив ноги в воду. Линден отпускала типичные американские шуточки. И еще не знала, что Дилли наконец увела Чарльза — если ей вообще было до этого какое-то дело. Все оставшееся утро мы проболтали — было очень интересно послушать о ее жизни, это ведь и жизнь Рэда тоже.

Мы пообедали прямо около бассейна, а потом пришли родители Бьянки. Они оставили девочку спать в номере под присмотром отельной няни.

— Нельзя же сваливать на тебя все заботы! — сказал папа Бьянки. — Бедняжка, она еще со вчерашнего дня устала. Но радости сколько! Я и не помню, когда наша девочка в последний раз была такой веселой и счастливой — и все благодаря тебе, Мэдди.

Я пообещала прийти вечером и почитать ей. Люди почему-то не верят, но мне это действительно нравится! После обеда мы с папой и Линден пошли кататься на доске. И оказалось, что у папы тоже неплохо получается! А потом мы просто сидели на пляже и время от времени окунались в море. День тянулся медленно и лениво — как и положено на каникулах.

Перед ужином я пошла к Бьянке.

— Мэдди! — она прижалась ко мне. — Расскажи мне сегодня сказку про Бьянку и банановую лодку!

— Ладно, золотко.

Мама и папа Бьянки помогли мне сочинить сказку. Хорошо, что у меня тогда хватило мужества: эта поездка стала совсем особенной для Бьянки. В тот вечер не говорили о смерти. Хотя мысль о ней, наверное, постоянно висела над ними, как туча. Однако они так старались поймать и сохранить последние крупинки счастья… Когда-нибудь все это превратится в маленькую золотую эру Бьянки, запечатленную на фотографиях, видео и в памяти.

Я пошла искать своих, чтобы вместе идти на ужин. Во мне кипели противоположные чувства: какое-то светлое волнение и боль. И вдруг я увидела Рэда — он ждал меня! Ох! Он обнял меня так чудесно — тепло и твердо. Он пах лосьоном после бритья.

— Пойдем погуляем вдоль берега, посмотрим закат. Думал об этом весь день, пока катался по волнам. Давай побудем немного вместе, а потом уже вернемся к остальным, хорошо?

— Отлично, а как мы от них сбежим?

— Легко! Выйдем из главной двери и обойдем отель кругом.

Так мы и сделали. На каждом шагу мы останавливались и целовались. И это казалось естественным — когда Рэд обнимал меня, мы были как две половинки одного человека. Мы сбросили обувь и пошли по мелководью, глядя на закат. Все уже ушли ужинать, и пляж был только для нас. Этот вечер я запомню на всю жизнь. Рэд отстранил меня на расстояние вытянутой руки и улыбнулся.

— Я такой счастливый! — просто сказал он, а потом снова прижал меня к себе, и мы стояли по щиколотку в теплой воде. — Конечно, мы совсем недавно познакомились… Но со мной никогда такого не было.

— Со мной тоже, — прошептала я, уткнувшись в его плечо.

Мы еще долго простояли в обнимку. Так хотелось уйти с Рэдом куда-нибудь, но мы не могли. Папа ждал меня, да и Линден что-то подозрительно долго молчала.

И точно — в эту секунду у Рэда зазвонил телефон.

— Скажи папе, я буду через пару минут, — и он повесил трубку.

— Се ля ви, — вздохнула я.

В любом случае было самое время уйти с пляжа — из воды начали выбегать по каким-то своим делам целые стаи крохотных крабиков. Неужели все в заговоре против нас?

— Завтра, — сказал Рэд, — я никуда не еду. А наши папы играют в гольф. Давай просто проваляемся весь день на полотенцах? Ты будешь намазывать спину мне, а я тебе. Вместе будем окунаться в море. Идет?

— Звучит как сказка, — мой голос задрожал от радости.

Рэд сжал на прощание мою руку и пошел к Линден — она махала нам. Я побежала навстречу папе и Хайтерам.

И следующий день был просто великолепный! Мы с Рэдом поставили шезлонги вплотную друг к другу. Купили крема против загара и натирали друг другу спины — это так сексуально! А когда становилось жарко, шли в море и обнимались под водой. Тоже потрясающе! Конечно, проблем с Линден было не миновать, но мы забыли обо всех почти на целый день. У крикетистов был выходной — настоящий праздник для Холли с Джонти и Дилли с Чарльзом. Ой, что, наверное, творилось в море!.. Наведалась Флавия, чтобы испортить настроение Дилли и Джонти, но ее начисто проигнорировали, она рассердилась и гордо ушла к матери.

Рэд рассказал о себе: о детстве, о планах на будущее. Он собирался снимать документальные фильмы о дикой природе. Или открыть школу водных видов спорта. Мне в нем нравилось абсолютно все. И лучше было даже не думать о том, что каникулы когда-нибудь закончатся.

Я все ему рассказала о себе и маме, об Элоизе, Газе и Родди и даже о моих старых подругах Софи, Ханне и Шарлотте. Рэд сказал, что мечтает приехать в Англию и познакомиться с ними. Он очень много путешествовал, но в Великобритании не был. Он так ласково смотрел на меня, пока я говорила, и все гладил мои руки, волосы или лицо, как будто не мог оторваться. Мы не потрудились даже встать и пойти на ланч. Просто уснули в тени. Потом я открыла глаза — и Рэд был совсем близко. Он спал так спокойно, что я даже боялась пошевельнуться, чтобы его не потревожить. Но тут нам все испортили — примчались Джонти с Холли, засыпали нас песком и начали приставать с какими-то дурацкими вопросами. Потом зазвонил телефон Рэда. Я взяла трубку. Это была Линден, подозрительно благожелательная, сказала, что заняла нам места в пляжном баре. Я ответила, что Рэд спит, так что увидимся позже, но, ясное дело, она осталась недовольна. Хотя это уже ее проблемы.

Джонти и Холли принесли нам попить. Рэд сел и протер глаза.

— Надо окунуться в море и проснуться. Может, чуть позже на виндсерфинг сходим?

Джонти оживился, но Холли его опередила:

— С Мэдди?

— Конечно, с Мэдди, — улыбнулся Рэд, — я все хочу делать с Мэдди.

— Иди ты, Рэд, — сказал Джонти. — Спасибо, конечно, что поделился с нами информацией, но это совершенно не обязательно.

Холли ткнула его локтем:

— Ты же знаешь, он не это имел в виду. Я бы двадцать раз подумала, если бы знала, что у тебя есть такие грязные мысли. — И она утащила его, оставив нас с Рэдом наедине. Мы взялись за руки и пошли к воде.

Позже мы катались на досках. Рэд помогал мне, и у меня получалось все лучше и лучше. Он был хорошим учителем.

— Я хочу нырнуть с аквалангом как-нибудь на днях, с тобой, — сказал Рэд. — Там есть на что посмотреть. Мы на большую глубину погружаться не станем. Просто хочу тебе все показать.

Теперь мне есть чего ждать.

Мы вернулись к шезлонгам под пляжными зонтами. И обнаружили там Линден. Все хорошее когда-нибудь кончается. Линден отличная девчонка, плохо только, что она там была. А вскоре пришли Джонти и Дилли, и мы все дружно побрели в отель. Линден чуть не наступала нам с Рэдом на пятки. Мы уже расходились по комнатам, как она снова принялась за свое:

— Рэд, а почему бы тебе не заскочить к Мэдди, а? Папы все равно нет! Он бы, наверное, этого не одобрил, а, Мэдди?

— Мне бы такое и в голову не пришло. — И это была чистая правда.

— Ай, да оставь ты нас в покое, не лезь со своими пошлостями! — Рэду явно было неловко.

— Я пошла. — Пора было прекратить этот разговор.

— Я тоже, — сказала Дилли, — папы сегодня рано вернутся с гольфа. Площадка недалеко отсюда. Ну пока, увидимся!

Скоро пришел папа. Я сушила волосы после душа.

— Потрясающе! — он с усталой улыбкой рухнул на стул. — Ну за исключением того, что я почти не вижу свою любимую доченьку!

— У меня тоже был очень хороший день!

— Правда, детка? А кстати, у тебя появился поклонник!

— Ну да, Рэд.

— Нет, я не о нем. Не воспринимай слишком серьезно, но это сам Оливер О’Нилл!

— То есть он одобряет девушку своего сына, что ли?

— Я не знаю, в курсе ли он, что ты девушка Рэда. Но он видел пленку, где ты танцуешь, и думает, что ты… как он там сказал… Сенсационная! Да, именно так. Спросил, не я ли отец сенсационной девочки-англичанки! Не удивлюсь, если он захочет посмотреть тебя еще до конца каникул.

— Он меня уже видел, пап. Ты о чем?

— Ну, ты понимаешь, посмотреть тебя. Кастинг. «Вестсайдская история» и все такое.

— Не будь глупым папой. То есть будь каким хочешь, конечно, но не говори мне ничего такого! Мне и про школьный-то спектакль думать страшно! И я все знаю об Оливере О’Нилле и его постельных методах кастинга.

— Что ты имеешь в виду? — Тут папа вдруг понял, что. — Мэдди! Честное слово, я уверен, что Оливер не такой. Он слишком большой профессионал.

— Да какая разница. Я рада, что вам нашлось о чем поговорить.

— А знаешь, я тут подумал, пора бы уже свозить тебя куда-нибудь на острове, хватит в отеле сидеть. Давай завтра?

— Я надеюсь, это не уловка — чтобы держать меня подальше от Рэда, а, пап?

— Нет, вовсе нет, что ты. Можешь позвать с собой друзей. Просто я хочу побыть только с тобой, пока… пока каникулы не закончатся.

Ах, мой милый папа! Часто же мы бываем вместе…

— Только если я смогу встретиться с Рэдом вечером! Давай тогда поедем вдвоем, папочка. Дилли с Чарльзом и Холли с Джонти наверняка будут вместе, если получится. А Линден злится, когда я с Рэдом. Наверное, тут уже ничего не поделаешь, но если она проведет весь день с ненаглядным братиком, то, может, отойдет немного.

— Делай как хочешь, бери кого хочешь, все будет лучше не придумаешь. Но мы поедем в пещеры Харрисона, а все остальные уже там были. Я тоже был в прошлом году — то еще переживание.

 

Глава 8

Рэд так расстроился (и это мне втайне очень польстило), когда я сказала, что проведу весь следующий день с папой. Но согласился, что пещеры Харрисона я должна увидеть. И просветлел от перспективы провести весь вечер вместе.

— Разве что… — начал он и осекся.

— Что?

— Ну, Линден посмотрела, как танцует Джонти, и ей взбрело в голову пойти всем вместе на эту роскошную вечеринку для взрослых. Ты, я, Линден, Джонти и, наверное, остальные Хайтеры. Что скажешь?

— Папа не поймет, что на меня нашло, но хорошо. Я пойду. Мне хочется там поужинать и я люблю танцевать. Особенно с тобой.

— Подписываюсь под каждым твоим словом. А прижать тебя к себе в полутемном помещении — да еще и легально… Если ты, конечно, не пойдешь обниматься с кем-нибудь еще.

— О да, Рэд. Не подскажешь, с кем?

После завтрака мы с папой вышли из отеля и сели в автобус. Я уезжала оттуда в первый раз с тех пор, как Рэд похитил меня и увез в «Карамболу». Мне нравилось смотреть на местных жителей, которые спокойно занимались своими делами. Куда приятнее, чем любоваться на ужасно испорченных белых людей, которые целыми днями напиваются и обгорают на солнце. Ладно, это не про всех туристов, но иногда кажется именно так. Папа сказал, что я не должна забывать: Барбадос живет туризмом. Но мне все равно было противно. Политика — не мое дело, но ведь всех можно понять, и этих бедняков тоже.

Стоит отъехать от побережья, — сразу забываешь о море и песке, вокруг сплошь зелень. Мы въехали в город. И вдруг полил дождь! Он шел стеной, и автобус с плеском пробирался по узким улочкам. Местные на велосипедах мгновенно промокли насквозь, но, казалось, не были ни удивлены, ни расстроены. Я смотрела через мокрое окно на мокрый мир. Ритмично стучали дворники. На меня напала меланхолия. Эта шикарная поездка закончится и станет лишь ярким воспоминанием, и Рэд будет в нем как сияющая звезда. Хотя для родителей Бьянки эти воспоминания будут в миллион раз больнее. А потом я задумалась о маме и Ло-Ло, о нашей серой и довольно трудной жизни. Впрочем, такой же, как у большинства людей. И тут меня словно волной накрыло: как же я благодарна папе, ведь эти две недели у меня был только он. Как я его люблю! Я схватила его за руку и потерлась головой о его плечо.

— Эй, ты чего?

— Я так люблю тебя, папочка. Мне вдруг стало грустно: нам с тобой осталась всего неделя, и я больше никогда не увижу Рэда, и…

— Блюз середины каникул! — снисходительно сказал папа. — А своего Рэда ты забудешь. С летними романами всегда так.

Я отодвинулась от него.

— Вот спасибо за сочувствие, пап! Может, я и тебя должна забыть?

— Нет, дорогая. Давай не путать понятия. Я твой отец. Рэд — всего лишь парень, которого ты встретила на каникулах.

Вот, оказывается, какой толстокожий у меня папа.

— Двое моих любимых мужчин, — тихо произнесла я и снова отвернулась к окну и дождю. Мне было больно.

* * *

Конечно, скоро опять выглянуло солнце, и я больше не могла сердиться на папу. Он казался озабоченным какими-то своими проблемами, зачем было окончательно его загружать? Автобус спустился с холма, и мы въехали под большую кованую арку с надписью «Добро пожаловать в пещеры Харрисона».

— Это стоит сотни уроков географии, — сказал папа. Мы надели каски и влезли в специальный экскурсионный поезд.

Я не люблю замкнутых пространств, но папа оказался прав: было так интересно, что я и не вспомнила о своей клаустрофобии. Просто что-то потустороннее, фантастическое! Поезд с грохотом тронулся, и мы оказались в настоящем подземном дворце с замысловатыми арками, террасами и колоннами. Шумели водопады и каскады, таинственно поблескивали озера. Всюду лежали загадочные тени. Заостренные штуковины, пардон, сталагмиты (растут вверх) и сталактиты казались вырезанными из дерева. Было просто потрясающе и совсем не страшно. Как будто мы с папой попали в другой мир — в сказочное подземелье, как в «Хоббите» — и никогда не сможем оттуда выбраться. Папа будет королем, я — принцессой, а все эти люди — нашими верноподданными, но мы никогда больше не увидим наших родных и друзей — ни мамы, ни жуткого Родди. Ни Рэда, ни противной Линден. Странные мысли в странном месте.

Страшно гудел стремительный подземный поток. Гид рассказывал, как вода вырезала все эти фигуры в известняке и как долго росли острые пещерные колонны. Все вокруг ахали, щелкали фотоаппаратами и крутили камерами туда-сюда. Мне становилось все более не по себе.

— Изумительно, правда? — спросил папа. — Ты рада, что поехала?

— Да, но здесь так странно. Как будто другая планета.

— Понимаю. Как будто реального мира нет, а небо и облака ты просто выдумал.

Мы с папой часто думаем одинаково.

Наконец мы поднялись на поверхность. Под землей мы проехали одну милю, но путешествие показалось очень длинным. Жара и яркий солнечный свет оглушили нас.

Мы пошли в ресторан.

— Можно мне пиццу, пап? Пожалуйста. Чтобы снова почувствовать реальность. Сегодня все так непостижимо — мы с тобой на крохотном острове, ужасно далеко от дома. Даже не знаю, что со мной творится. Все вдруг показалось таким… хрупким, ненадежным.

— Садись, крошка. Я пойду и закажу нам по пицце. Через секунду вернусь.

Он говорил со мной, как с маленькой. И мне это помогло. Но почему-то с Рэдом я чувствовала себя даже в большей безопасности, чем с папой. Почему? Я не могла объяснить. Я казалась себе крохотной, такой малюсенькой, как будто сидела в чьей-то ладони.

Вернулся папа с пиццей.

— Вот! Старая добрая пицца. Сразу почувствуешь себя как дома. Может, ты ешь слишком много морепродуктов или других экзотических блюд? Тебе получше?

— Да, да. Я в порядке, мне не физически плохо, просто все это очень странно. Хотя ощущение нереальности уже прошло. Что мы дальше будем делать?

— Давай поболтаемся в округе? Покатаемся на автобусе, попьем где-нибудь чаю?

— Отлично. Ты же в курсе вечера, да?

— Я так понимаю, вы, молодежь, решили украсить танцевальный вечер своим присутствием. Одобряю. Я за тебя заплачу. А ты знаешь, что это ужас какая пафосная вечеринка? Если я пойду, то придется влезть в смокинг.

— Круто. Значит, Рэду и Джонти тоже придется?

— О да.

— Я одолжу что-нибудь у Дилли или Флавии, или даже у Линден.

— Ты в любом платье будешь смотреться шикарно.

— Ладно, пап, тогда я пойду в своем маленьком клубном платье?

— Лучше держаться дресс-кода — на случай, если есть возрастное ограничение. Хотя ты сможешь пройти туда в чем угодно. Не представляю, как вообще можно тебя куда-нибудь не пропустить.

— Так, где мои длинные перчатки? Ах, я забыла их вместе с диадемой, о нет! Пап, тебе надо будет меня сфотографировать для Ло-Ло.

— Конечно. Я и себе такую фотографию хочу, что, нельзя?

* * *

Мы прокатались на автобусах чуть ли не весь день, но мне понравилось. Некоторые были битком набиты, и только на обратном пути к отелю нам с папой снова удалось сесть рядом. Он нагнулся ко мне и откашлялся.

— Сегодняшний день — ни в коем случае не попытка держать тебя подальше от Рэда, Мэдди. Ты это поняла?

— Да я же сама решила поехать.

— Но… — он снова откашлялся. — Ты же осторожно ведешь себя, дорогая моя девочка?

— Папа! Ты это о чем?

— Ну, я позволяю вам немного побыть наедине…

— И это прекрасно — для нас обоих.

— Ну да. Но ты же… ты же не злоупотребишь тем, что меня нет рядом, правда ведь? Ну, ты же не попытаешься подняться с Рэдом наверх…

— Папа! Мне такое и в голову не приходило! Во всяком случае, пока Линден ни с того ни с сего не заговорила об этом вчера.

— А-а…

— Пап, это она подала тебе эту идею?

— Ну, она что-то такое сказала… не напрямую, я даже не все расслышал.

— Папа, послушай. Ты можешь поставить себя на мое место? Просто на секунду. Смотри — мы с Рэдом только что познакомились. Мы очень друг другу нравимся. Мы с каждым днем все больше и больше узнаём друг друга. Нам иногда нужно оставаться наедине. Для меня это совсем новое. И я не знаю, куда все это ведет! Не знаю, будет ли продолжение! Но я терпеть не могу, когда другие начинают рассуждать за нас. Это не твое дело и не дело Линден! Неудивительно, что мы хотим побыть одни.

— Мэдди! Мы ведь оба знаем, что речь о сексе.

— Точно. И это никого, кроме нас с Рэдом, не касается. Пап, нам читают лекции в школе, я разговариваю с мамой, читаю советы в журналах! Я все прекрасно понимаю! Рэд — не первый мой парень. Просто поверь мне, хорошо? Это мой выбор. Какие отвратительные эти взрослые, у которых появляются грязные мысли о моей личной жизни! Ты-то хоть не будь таким, как они!

— Пока ты несовершеннолетняя и такая неопытная, это мое дело! Что я скажу маме?

— Ах, пап, отстань ты от меня, ради бога! Я человек, и у меня есть права. Я не твоя очередная проблема! Мама всегда говорит, что все люди и все отношения разные, нельзя ко всем применять одни и те же стандарты. Это как ограничение скорости. Если ты один на автомагистрали, то все равно будешь ехать со скоростью девяносто километров в час, я-то знаю.

— Это совсем другое. Никто еще не забеременел на скорости девяносто километров в час.

Папа, конечно, был жутко серьезен, но мне стало смешно. А потом и он понял, что сказал, и мы уже смеялись, когда автобус подкатил к отелю.

Мы пошли искать остальных. Они были на пляже. Джонти, Рэд и половина крикетной команды нагло снимали с себя футболки и при этом распевали какие-то глупости. Люди вокруг, в том числе Бьянка и ее родители, валялись от истерического смеха. Мой папа переглянулся с папой Холли.

— Ого! Ну и детки пошли!

Мне казалось, я не виделась с Рэдом целую неделю.

— Я так по тебе соскучился, — сказал он. — Думал о том, что будет, когда каникулы закончатся.

— Я тоже. — Мы шли по пляжу. — Давай не будем портить наше с тобой время, Рэд. Мы, наверное, думаем об этом, как родители Бьянки, только у нас есть будущее.

— Да, кстати, к слову о юной леди. Мы с ней очень подружились. Она танцевала для меня на пляже, и я ее снимал. Она замечательно работала на камеру.

— Она, наверное, хорошо себя сегодня чувствует!

— Да, ее родители сказали, у нее сегодня хороший день. И еще — как дела у моей танцовщицы?

Он обнял меня за талию и легко приподнял с земли.

— Я рада, что вернулась. Было очень интересно. Тем более вместе с папой. Но он, если честно, на меня довольно сурово наехал по поводу нас с тобой, даже противно.

— Как это — наехал по поводу нас с тобой?

— Ай, да не важно. — Не хватало еще Рэда втягивать в эти разговоры. — Мне так хочется посмотреть на тебя в смокинге! Он у тебя правда есть?

— Униформа членов семьи знаменитого режиссера. А у Линден есть пара вечерних платьев.

— Я прямо как Золушка! У меня ничего такого нет! Пойти что ли попросить у Дилли или Флавии?

— У Трисии, папиной подруги, наверняка есть. Она симпатичная, у нее хороший вкус и, кажется, такой же размер, как у тебя. Может, потому она мне и нравится! Она будет только рада оказать услугу сыну большого дяди.

— Рэд!

— Ну должны же быть какие-нибудь плюсы у моего положения! Она, скорее всего, около бассейна. Пошли, найдем ее.

Трисия оказалась стильной китаянкой из Нью-Йорка. Она была тоненькая, как гончая. Понятно, почему она нравилась Рэду: спокойная, умная и потрясающе красивая. И Рэд был для нее не сыном большого дяди, а просто другом.

— Конечно! — она мгновенно согласилась мне помочь. — Мэдди, ты такая красивая, на тебя хоть картофельный мешок надень — все хорошо будет, но мы сходим и подберем тебе что-нибудь. Хочешь, прямо сейчас?

— Давай, Мэдди, — сказал Рэд. — Так хочется поскорее на тебя посмотреть!

Он радовался, как ребенок. Я даже подумала — посмотри на нас, папа: Рэд так счастлив, потому что я сейчас надену красивое платье, позволь нам и дальше оставаться такими же невинными.

Мой отельный гардероб стоял почти пустой — всего несколько маечек и маленьких платьев одиноко болтались на вешалках в углу. У Трисии шкаф чуть не лопался от платьев, блузок, юбок, разнокалиберных костюмов — брючных, юбочных, теннисных. И, конечно, бальные платья! Очень похоже на гардероб Барби у Ло-Ло. Куча «одежды для обедов».

— Вот это да! — только и сказала я.

Трисия снимала вешалки с перекладины и раскладывала их на кровати.

— Так, ты вроде как золотая, хм-м… Медовым блондинкам идет зеленый, да и красный тоже. Как насчет этого?

Платье было божественное — простое, с тонкими-претонкими бретелечками, а на талии стягивалось корсетом.

— Оно тебе точно подойдет, примерь.

Я пошла в ванную и влезла в платье, а потом вернулась в комнату, к зеркалу в полный рост. На глазах выступили слезы, когда я увидела свое отражение — это ведь было красное платье, красное платье для Рэда. Никогда в жизни я не казалась себе такой красивой.

— Моя очередь говорить «вот это да», — сказала Трисия. — Надо бы присесть. Просто шикарно, Мэдди! Рэд, мой самый любимый молодой человек в мире, просто с ума сойдет. По-моему, вы идеально подходите друг другу.

— Значит, я могу одолжить платье?

— Ну конечно!

Когда я вошла в номер, папа поправлял узел на галстуке.

— Ой, папа! Ты такой импозантный!

— Не так уж и плохо для старичка, а?

— Со-овсем не плохо. Подожди, сейчас увидишь свою маленькую девочку в этом платье.

— Настоящая принцесса, да?

— Подождешь, пока я приму душ и оденусь? А то как-то не по себе ходить одной в таком виде.

— Конечно, я с радостью буду сопровождать тебя.

Я приняла душ, помыла голову, втерла в себя полтонны молочка для тела, высушила волосы, надела платье и немного подкрасилась. Вот так задачка: какая помада подходит к красному платью? В конце концов я ограничилась блеском для губ. Потом сбрызнула блестящим лаком волосы, духами — шею и запястья.

— Ты где там? — папа постучал в дверь.

— Пап, придержи лошадей.

Последняя проблема — туфли. Ладно, босоножки на ремешках отлично сгодятся. Я отступила на шаг — полюбоваться собой в зеркале в полный рост. Ух ты, в таком платье я с Рэдом могу и на церемонию вручения Оскара смело идти!

— Опа! — я открыла дверь.

Папа посмотрел на меня долгим и грустным взглядом. Покашлял и наконец изрек:

— Твоей матери всегда шел красный, а это для женщин редкость. Ты выглядишь просто потрясающе, дорогая!

— Честно?

— Честнее не бывает.

* * *

Рэд в смокинге был такой красивый, что я чуть в обморок не упала. И у него глаза заблестели — это потому что я выглядела потрясающе! Но на самом деле все были хороши. Дамы Хайтеры явно попали в свою стихию. Джина и Флавия переливались драгоценностями. Флавия навертела высокую прическу и выглядела прямо-таки монументально — в ушах и на шее у нее висела, наверное, половина Уорикшира. У Дилли оказался хороший вкус — на ней были скромные золотые украшения…

Оливер О’Нилл был похож на кинозвезду. Костюм сидел на нем так, словно он носил его каждый вечер. Он со своей свитой занимал отдельный столик, но Линден и Рэд сели с нами. Линден очень хорошенькая в любой одежде, но ее сегодняшний туалет смотрелся немного аляповато. Я была куда элегантнее в своем простом красном платье.

Все шло чудесно. Рэд неплохо танцует, и еще я прошла несколько кругов с Джонти, просто чтобы показать класс, и с папой. Удалось даже потанцевать с большим дядей.

— Значит, маленькая исполнительница танго и есть та юная леди, что повергла моего сына к своим ногам, — сказал он. — И теперь я понимаю почему.

Он улыбнулся мне, и вокруг его глаз собрались глубокие морщины. Рэд был очень на него похож, хотя почему-то казался честнее. Оливер довольно сильно прижимал меня к себе во время танца — и я была рада наконец сбежать от него.

— Со мной папа никогда не танцует, — заметила Линден. — Можешь гордиться.

Мы с Рэдом улучили минутку и выскользнули на улицу.

— Я мысленно фотографирую тебя, — сказал он (когда мы оторвались друг от друга, чтобы вздохнуть), — но ни одна пленка не сможет запечатлеть запаха твоей кожи. — Он понюхал мое плечо. — Или золотую мягкость твоей кожи, — погладил мою шею.

— Ты старый романтик, Рэд.

— Нет, я честно, Мэдди. Я с ума по тебе схожу. Иногда это просто невыносимо. — Его глаза наполнились слезами. Мои тоже. Я не верила своему счастью. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он снова поцеловал меня, и мы постояли еще немного, пока нас не нашла Линден:

— Пойдемте обратно, не бросайте меня с Флавией и Корделией.

— Еще Джонти, — сказала я. — Подумай, как сейчас завидует Холли!

Но все-таки пришлось вернуться. Музыка сменилась, и мы вместе со всеми танцевали буги, а потом плюхнулись за стол отдохнуть. Линден слегка выпила, а Флавия вообще отличилась — прическа растрепалась, помада размазалась, вид был очень пьяный. Папа и Хайтеры веселились вовсю. В стальных глазах Джины мелькал яркий огонек, она глубоко затягивалась сигаретой в мундштуке. Музыка стала медленнее и лиричнее. Мы с Рэдом уже собрались танцевать, как Линден вдруг наклонилась ко мне:

— Слышишь, Мэдди? Тебя сегодня не было, ты и не в курсе. Угадай, кто завтра приедет?

— Как? Я же никого не знаю.

— Пойдем, — прервал нас Рэд. — Пойдем потанцуем, а то скоро все закончится.

— Ну, по крайней мере, мы избавлены от Мэтти-Мэтта, да, Ричард?

И она посмотрела на папу. Интересно, с каких это пор он для нее просто Ричард?

— Я… э-э… уверен, что Фэй Марчант приедет одна, — промямлил папа.

— Мэдди, идем танцевать, — нетерпеливо сказал Рэд, — пожалуйста.

И еще несколько часов я жила спокойно, не зная, о чем говорила Линден.

 

Глава 9

Я проснулась довольно поздно и услышала, как по номеру с топотом бродит папа. Как будто делает уборку или переставляет мебель. Я перевернулась на другой бок и попыталась вернуться в мир своих мечтаний. Но как бы не так. Папа постучал в дверь. Я что-то промычала. Он воспринял это как приглашение войти.

— Мэдди, уже почти одиннадцать!

— Ну и?

— Давным-давно пора уже встать, девочка моя.

— Ну, па-а-апа!

— У нас много дел.

— Пап, у меня каникулы. И мы вчера очень поздно легли.

Он оглядел мою комнату. Яркий солнечный луч пробивался в щели жалюзи и освещал косметику и ватные шарики на трюмо, потом одежду, которую я вчера скинула, и брошенные еще во время сборов полотенца, щетку для волос, фен. Все как обычно.

— Это просто позор, а не комната!

— Папа, уймись. Я приберу. Как всегда.

— Завтрак уже давным-давно убрали.

Он был как противная заводная игрушка. Ходил и бурчал, бурчал, бурчал.

— Пап! Сядь на минуту. Я уже проснулась, хотя не очень-то и хотелось. Что с тобой? У нас что, будут гости?

Папа сел. Вдруг меня охватило странное холодное ожидание. Что-то было не так. Я о чем-то не знала. Факсы. Недоговоренные фразы.

— Папа, ты мне о чем-то не сказал?

— Нет-нет, не беспокойся, детка.

— По-моему, это ты беспокоишься. И очень сильно. Так что случилось?

— Ну ладно. В общем, так. Сегодня прилетит моя подруга Фэй. Я поеду в аэропорт встречать ее.

— А при чем тут уборка в моей комнате?

— Я хочу… чтобы комнаты… ну, выглядели прилично, когда она приедет, — осторожно проговорил он.

— Так в мою-то комнату она не пойдет?

Он не ответил. Я села в кровати. Мне стало плохо.

— Папа, я поняла. «Твоя подруга Фэй» — твоя женщина? Так? Она приедет к нам не в гости, а жить!

И я взмолилась про себя, чтобы он возразил мне.

Но он не стал возражать, а только мялся и наконец выдавил из себя:

— Ну, в общем, да. Она будет жить здесь, но тебя это никак не коснется, дорогая.

Боже, как грубо!

— Ну подумай, ничего же не изменится. Ты будешь со мной и своими друзьями. Все будет как раньше, только Фэй будет… ну, ночевать здесь.

Я сидела по-турецки на кровати, раскачиваясь взад-вперед и мотая головой, как бешеный бык. НЕТ, НЕТ, НЕТ!!! Мои суперканикулы вдвоем с папой! Его маленькая принцесса. Милые комнаты только для нас. Как он мог подумать, что ничего не изменится?! Как он… Я заплакала.

— Мэдди, золотко!

— Как ты мог, папа?! Сначала обещал, что это все только для меня, а на самом деле… Для нее!

— Я хотел, чтобы вы познакомились, — вяло защищался папа. — И она тоже хотела. — Он обнял меня и попытался утешить. Я вся тряслась от рыданий. — Пожалуйста, не расстраивайся так, Мэдди. Я хотел приехать сюда, провести отпуск с тобой и снова увидеться с Фэй. Это что, так ужасно?

Я так плакала, что не могла ответить. Да и какой толк было ему что-то говорить? Он не предупредил меня с самого начала. Он меня предал и даже не понял этого! Я снова залезла под одеяло и свернулась там калачиком, всхлипывая. Папа вышел из комнаты на цыпочках. Проблема с уборкой отпала.

Через полчаса папа снова постучался ко мне и вошел с целым подносом фруктов и булочек.

— Я не знаю, что сказать, дорогая. Пожалуйста, просто дай Фэй шанс. И твоему старому папаше тоже. Хорошо?

Он поставил поднос и ушел.

Я взяла телефон, который стоял у кровати. Мобильный номер Рэда был записан у меня на руке.

— Рэд, ты мне нужен. Ужас какой-то творится. Ты где? У бассейна? Я приду через пять минут.

Я наплевала на душ. Просто стерла с лица остатки вчерашней косметики — хотя это надо было сделать еще с вечера, — надела купальник и шорты и выбежала вон. Глаза были красные, как будто я ревела всю ночь. Рэд должен был меня спасти — стоило лишь на него посмотреть.

Рэд поднялся мне навстречу и обнял меня. Он был весь липкий.

— Так обнимаются, намазавшись кремом от загара! — Рэд попытался меня рассмешить. — Что случилось? Не с Бьянкой, я надеюсь?

— Нет. Все не так ужасно. В общем, дело во мне, но потом, наверное, будет еще хуже.

— Ну?

— Эта женщина, Фэй. Она, оказывается, папина подружка. Она сегодня приедет и будет жить в нашем номере.

— Да уж, могло быть хуже, — Рэд попытался улыбнуться. — Она же могла и Мэтти-Мэтта прихватить.

Но я не смеялась. Иметь даже самое отдаленное отношение к Мэтти-Мэтту — какая мерзость! Об этой парочке даже думать было невыносимо, до того они оба противные. Я старалась не вспоминать тот наш разговор о них в пляжном баре. Мы с Рэдом сели у бассейна. Дилли и Джонти были так рады меня видеть, что я даже немного развеселилась.

— Хорошо вчера потанцевали, — сказал Джонти.

— Ты суперски смотрелась в красном платье, — добавила Дилли.

Мне вчерашний вечер казался уже давним-давним прошлым.

— У Флавии кошмарное похмелье с утра, — Джонти кивнул в ее сторону. Флавия сидела в тени, полностью одетая, да еще в тюрбане и солнечных очках. Вид у нее был совсем больной. Рядом с ней на столе стояли две бутылки с водой и валялись таблетки от похмелья — несколько видов.

— Линден тоже досталось, — сказал Рэд, — она теперь еще капризнее, чем обычно.

— Мы сейчас идем на пляж, — сообщила Дилли, — к Чарльзу и Холли. Пока!

— Пошли окунемся, — предложил Рэд, — освежимся и поговорим нормально.

Мы одновременно скользнули в воду и поплыли на другую сторону бассейна, где было пусто.

— Может, я веду себя с папой, как эгоистка, — начала я, — но мне обидно, что он не сказал раньше. Нет, даже так — мне больно, обидно и точка.

— Я не люблю, когда ты грустишь, я тебя такой не представлял.

— Нельзя же все время светиться от счастья.

— Конечно, нельзя. Я видел тебя серьезной, но грустной — никогда. Мне еще многое предстоит о тебе узнать.

— И у тебя на это осталось не так много времени! — я плеснула в него водой и нырнула, чтобы он погнался за мной. Он и погнался, и мы вынырнули вместе, смеясь.

— Вот так гораздо лучше, — сказал он. — Забудь о папе, пока ты со мной. Пожалуйста!

— Я и сама хочу, — ответила я и снова уплыла от него, а он — за мной по пятам.

Я правда хотела забыть, но, когда мы вылезли из бассейна, пришла Линден и села с нами. Она не собиралась оставлять меня в покое.

— Значит, ты сегодня увидишь мамашу Мэтти-Мэтта? Ух ты!

— Я подожду с выводами, — отрезала я.

— Ну, всем известно, она обожает девушек-подростков!

Вот бы Линден испарилась! Но она все сидела и говорила:

— Я вроде бы помню твоего папу и Фэй вместе.

— И когда это ты успела, Линден? — нетерпеливо спросил Рэд. — В прошлом году мы и папа Мэдди были здесь в разное время. Вот Хайтеры как раз были вместе с ним.

— Ну, кажется, папа что-то говорил, — сказала Линден неопределенно.

— Отлично! — окончательно рассердилась я. — Значит, все, кроме меня, знали, что Фэй — папина подружка. И что она приезжает сегодня.

— Ну да, я знала, — кивнула Линден.

Мне захотелось ее ударить. Вместо этого я с разбегу прыгнула в бассейн, она следом, я вылезла — и она за мной. И давай пилить дальше:

— Я только не понимаю, чего ты так расстроилась. У моего папы постоянно живут женщины. И часто меняются.

— А у моего папы — нет! Понятно?

— Брось, Лин, — вмешался Рэд, — что ты пристала к Мэдди, не видишь, ей и без тебя плохо?

— Мне бы тоже было плохо, если бы Фэй собиралась стать моей мачехой, — сказала Линден.

Я уже была готова ее убить.

— Заткнись, — ледяным голосом проговорила я, — ты сама не знаешь, о чем говоришь. Уйди, оставь нас.

Она посмотрела на меня, потом на Рэда.

— Пошла вон, — сказал Рэд.

Я бы могла сказать еще чего похуже, но этого не потребовалось: она вскочила с горящими глазами, резко развернулась и удалилась.

Я снова заплакала.

— Извини за Линден, я же говорил, она сегодня злее, чем обычно. — Рэд обнял меня. — О, смотри-ка, кто идет! Сейчас ты развеселишься. Привет, Бьянка!

Бьянку несли вниз, к бассейну. Увидев нас, она замахала как сумасшедшая и завопила:

— Мэдди! А Рэд теперь мой любимый мальчик! Я стану звездой и выйду за него замуж!

— Она смотрит далеко вперед, правда? — прошептал Рэд. — Привет, любимая девочка! Идешь купаться?

Рэд был прав. Бьянка всегда смотрит вперед. И хотя слово «мачеха» засело у меня в голове, как заноза, мы от души повеселились с Бьянкой, а потом пошли на ланч в пляжный бар.

Папа был там. Он сидел среди полуголых отдыхающих, одетый в рубашку и брюки и свежевыбритый. Он явно нервничал.

— Что будете пить, ребята? — спросил он нас. — Я закажу, пока вы выбираете еду. Возьми деньги, Мэдди.

— Спасибо, пап. Ты очень элегантный! Не такой, как вчера вечером, конечно, но все же…

— Я еду в аэропорт на такси. Ну, веди себя хорошо, а я пошел.

Он поцеловал меня на прощание, как будто уезжал навсегда. В какой-то степени так оно и было. Наш отпуск вдвоем закончился.

— Встретимся за ужином. Фэй сначала надо будет разместиться, так что давай, скажем, в семь тридцать? В отельном ресторане?

— Рэд, ты знал, что Фэй приедет?

— Вчера папа взял нас с Линден на ланч с Мэрил, помнишь, та женщина, которая говорила с твоим папой на барбекю. Она сценарист, папина коллега, они вместе работают. Она и сказала что-то типа «а вы знаете, что завтра приезжает Фэй?» Но в тот момент я вышел, а она, наверное, как раз говорила что-то о ней и твоем папе. Линден упомянула об этом по дороге домой.

— Значит, ты все-таки слышал?

— Ты же знаешь Линден! Она так и причитала: «Фэй и Ричард, ох, бедняжка Мэдди!» Я просто подумал, что она снова меня подначивает. Она постоянно так. Да, я знал, что Фэй приезжает. И что у нее было что-то с твоим отцом, но не знал, что она собирается у вас жить. Ну? Я прощен?

— Мне просто противно узнавать об этом последней!

Мы дошли до пляжа. Я пыталась не думать о папе, но это было невозможно. Мысли просто не уходили. Холли и Джонти жарились на солнышке. Дилли и Чарльз тоже. Счастливые такие.

— Погоди секунду! — сказал Рэд. — Я найму для нас лодку. Сейчас вернусь.

— Классная мысль! Я с тобой! — и Джонти убежал за ним.

— Привет, Мэдди, — Холли дружески обняла меня, — я тебя как будто сто лет не видела. Ну, как тебе пещеры Харрисона? А шикарный вечер танцев? Я уже все знаю! Линден сказала, что ты произвела фурор — пришла такая умопомрачительно красивая и великолепно танцевала. Все просто дар речи потеряли. Она еще сказала, что ее папа не спускал с тебя глаз и что он хочет дать тебе роль в своем фильме.

— Холли! Ты же прекрасно знаешь, словам Линден доверять не надо! Она же просто дразнила тебя, потому что тебя там не было рядом с Джонти. А она была!

— Дилли тоже сказала, что ты здорово выглядела.

— Да, я одолжила чудесное платье. Красное, Холли! Это же так романтично, правда? Красное платье для Рэда! Я была с ним почти весь вечер, ах, как он хорош в смокинге! Представляешь?

— Ага! А Джонти?

— Как будто родился в смокинге. Он обязательно должен пригласить тебя на бал Флавии!

— Думаешь, пригласит?

— А что, думаешь, нет?

— О-о-ох, — глаза Холли засияли.

— Линден меня сейчас тоже достает, — сказала я.

— Правда? Как?

Вдруг я поняла: Холли — именно тот человек, которому я могу все рассказать.

— Холли, у тебя есть пять минут? Час? Вся жизнь?

— Мне все равно нечего делать!

— Ну… Ты же знаешь, как я балдела от этой поездки, как ждала этих каникул — только вдвоем с папой? И теперь, ты представляешь, приезжает какая-то женщина и будет жить в нашем номере всю оставшуюся неделю. Его подружка. Я даже не знала, что у него есть подружка.

— Что? Он тебе не говорил?

— Ни разу!

— Во дает!

— И тут обо всем этом как-то узнала Линден. Фэй, эта женщина, была тут раньше, я даже думаю, здесь папа с ней и сошелся. Все остальные говорят, она просто ужасная. У нее еще противный сыночек Мэтт.

— А, да, слышала рассказы о Мэтти-Мэтте. Он был тут вместе с Джонти и Рэдом в прошлом году, так? — И вдруг она открыла рот и поднесла руки к щекам. — О нет! Так она и есть эта мамаша?

— Вот спасибо, Холли!

— Фу ты!

— В том-то и дело. А Линден ходит и зудит, мол, не хотела бы она, чтобы мать Мэтти-Мэтта стала ее мачехой!

У меня снова перехватило дыхание и на глазах выступили слезы. Холли это заметила.

— Ой, Мэдди, — она обняла меня, — невесело, да?

Я прерывисто всхлипнула.

— Да уж. Это вообще кошмар.

— Ах ты, бедная.

— Рэд попросил меня забыть об этом, пока я с ним. Но я не могу, Холли! Папа тоже хорош, говорит, что это никак не коснется меня! Из чего эти мужчины сделаны-то?

— Они просто не хотят, чтобы женщины беспокоили их своими переживаниями. Ничего нового.

— Но, с другой стороны, Рэд очень добрый. И я не хочу портить наше с ним время.

— Знаешь, вы просто идеально подходите друг другу.

— Ты уже второй человек, который это говорит. Я тоже так считаю. Как ты думаешь, может, мы с ним встретились слишком рано в этой жизни?

— Нет-нет! Ты прекрасно можешь выйти за него замуж! Я лично собираюсь за Джонти!

— И стать страшно богатой?

— И стать страшно богатой!

Тут прибежал Джонти и сказал, что они нашли лодку на шестерых — Рэд ее готовит. Мы чудесно проплавали весь день. Рэд управляет лодкой так же хорошо, как я танцую, смотреть на него — одно удовольствие. И представьте себе — я даже не вспомнила о Фэй. Может, папа все-таки наполовину был прав. Я, как и раньше, могу проводить время с друзьями. Они почти так же важны для меня, как он. И прости, папа, но Рэд сейчас для меня важнее всех на свете.

Я переоделась к ужину. Переоделась к ужину! Перед встречей с этой Фэй я нервничала так же, как папа. Я ждала его в баре и, чтобы провести время с пользой, взяла с собой «Вестсайдскую историю». Я сидела над своим фруктовым коктейлем и читала монолог Марии. Вся эта история про любовь… Прямо как у меня в эти дни. Кто-то сел рядом со мной.

— Папа!

Но это был не папа, а Оливер О’Нилл.

— Хочешь выпить?

— Спасибо, у меня есть. (Хм…)

Оливер смотрел на меня с улыбкой. Он похож и не похож на Рэда. Ну, во-первых, он уже очень старый.

— А что ты читаешь?

А-а-ах.

— «Вестсайдскую историю».

— Сценарий!

— Да, это потому что…

— Видишь ли, я всегда беру только профессионалов.

— Да это никак не связано…

— Рэд об этом знает?

И в этот самый момент появились папа и Фэй, а за ними Рэд и Линден. Рэд сочувственно мне улыбался. Линден передразнивала походку Фэй у той за спиной. Оливер опрокинул рюмку, кивнул папе и Фэй и увел детей из бара. Чудо-парочка подсела ко мне.

— По-моему, это тот самый паренек, у которого в прошлом году все получалось лучше, чем у бедняжки Мэтти-Мэтта, — сказала Фэй, глядя вслед О’Ниллам. — У него еще такое забавное имя… — И она засмеялась с каким-то подхрюкиванием.

Фэй была миллион раз крашенная-перекрашенная блондинка с какой-то хомячьей физиономией. Плюс тонна косметики и неестественно сильный загар. Я возненавидела ее с первого взгляда.

 

Глава 10

За ужином я в основном молчала. Папа и Фэй еще возились с кофе, а я извинилась и побежала в свою комнату. Запах Фэй плавал в воздухе. Ее жакет валялся на спинке дивана. Как будто вторглись на мою личную территорию. Я позвонила Рэду.

— Встретимся перед входом через пять минут, — сказала я, схватила деньги, оставшиеся с ланча, черкнула папе записку и вышла ждать Рэда, молясь в душе, чтобы он пришел без Линден.

Он пришел один.

— Что случилось?

— Забери меня отсюда. От нее. Давай просто зайдем куда-нибудь в бар?

— Конечно. Можем пойти пешком или поймать такси.

— У меня есть деньги.

— Хорошо, тогда такси!

Мы поехали к Хоултауну и вышли у бара, в котором Рэд как-то уже бывал с Оливером.

— Они не продадут нам алкоголь.

— Ну и ладно. Мне хватит кока-колы. Просто надо было уйти подальше от этой идиотки.

Мы заплатили шоферу и вошли в бар. Там, к счастью, было почти пусто, тихонько играли двое музыкантов. Хорошо было для разнообразия посидеть в закрытом помещении, без вида на море и этих показных атрибутов роскошной жизни. А то я уже начала привыкать к ним и принимать всю эту мишуру как должное.

— Так, признаки ревности налицо! — сказал Рэд, улыбаясь.

— К Фэй, которой папа постоянно оказывает знаки внимания — да. Но если их начнешь оказывать ты, то нет!

— Ты снова шутишь, это хорошо. С возвращением!

Он обнял и поцеловал меня прямо в баре. Какие-то старики начали смеяться и свистеть. А потом Рэд заказал нам по кока-коле.

— Хотите, капну туда рома? — спросил бармен.

— Нет, сэр, спасибо, не надо. — Мы прошли к столику и сели. — Славный бармен, — улыбнулся Рэд. — А ты сегодня здорово выглядишь!

— Я переоделась к ужину. Подумала, стоит сделать это усилие. Все, что вы говорили о Фэй, правда? Она отвратительная. Не понимаю, что папа в ней нашел.

— Мужчины с возрастом теряют вкус. У моего папы, когда он женился на маме, вкус был отличный, но, по-моему, уже весь кончился.

— Та же история с моими родителями.

— Если ты похожа на маму, то папа, наверное, ею очень гордился!

— Не знаю. Почти все ее фотографии в моем возрасте черно-белые. Вдобавок у нее были длинные волосы и челка — лица толком не разглядеть.

Мы с Рэдом сидели, прижавшись друг к другу на скамейке, покрытой какой-то клеенкой. Пока я говорила, Рэд просто смотрел на меня. Потом осторожно опустил мою руку со стаканом на стол, взял меня за плечи и поцеловал. Старички снова засвистели и завопили с жутким акцентом:

— Красивая женщина ты имеешь, па-арень!

— Правильно делаешь, па-арень!

— Мне все равно, что они смотрят, — сказал Рэд. — Хотя нет, не все равно. Ты у меня красивая, и с тобой надо обращаться достойно. Идем-ка отсюда, Мэдди.

Нам вдогонку неслись восторженные крики и свист. Уже стемнело. Мы присели на пустую скамейку. Мимо шли люди.

— Нет папы, — сказала я, — и нет Линден. И все равно некуда податься.

— А давай просто пойдем, — предложил Рэд, — и сядем на автобус где-нибудь по пути к отелю. Сейчас еще не поздно.

И мы пошли в темноте, и все время останавливались, чтобы прижаться друг к другу и поцеловаться. Это было очень здорово.

Мы добрались до остановки, как раз подъехал автобус, и показалось как-то глупо в него не сесть.

— Завтра пойдем нырять, — сказал Рэд. — Ты в курсе, что это самый сексуальный спорт?

— Так вот почему у нас с Линден неважно получилось! С удовольствием пойду. Все что угодно, лишь бы подальше от папы и Фэй!

— Давай пойдем прямо с утра — вот тебе и повод встать пораньше.

Мы подъехали к отелю.

— Я бы до утра с тобой осталась — не хочу идти в наш номер, туда, где она.

— Надо, Мэдди. Представь, что начнется, если ты не вернешься — хотя мои-то вряд ли заметят, что ты пришла со мной.

— Линден уж точно заметит.

— Ну да. В любом случае — увидимся за завтраком. — В фойе он поцеловал меня на прощанье. Хорошо? За завтраком, не раньше.

— Есть, сэр!

Я прокралась в свою комнату. Из папиной комнаты слышался хрюкающий смех Фэй. Я громко хлопнула дверью — пусть слышат, что я пришла — и поставила будильник на утро. Мне приснился сон о Рэде. Как будто мы нашли место, где можно побыть одним. Это был рай, но когда я проснулась, мне пришло в голову: чтобы попасть туда, надо умереть.

Папа и Фэй еще не встали, когда я спустилась завтракать. Я оставила им записку:

«Ушла нырять. Увидимся позже. М.».

Рэд уже ждал меня.

— Пойдем сразу. Я снова бросил бедняжку Линден — сказал, что встретимся на пляже, так что надо спешить. Я захватил камеру для подводной съемки.

Он заказал нам катер и снаряжение, а потом объяснил мне все правила так же тщательно, как официальный инструктор, — почти жестко.

— Так. Там, внизу, мы полагаемся только друг на друга. Мы не сможем позвать на помощь, если что-то пойдет не так. Мы не сможем говорить, так что давай еще раз повторим знаки.

А потом еще — и так раз пять. Но я чувствовала себя с Рэдом совершенно спокойно. Он ведь такой опытный. Катер отвез нас на место, и мы вместе нырнули. Просто потрясающе — двое людей в мире разноцветных рыб. Там были даже две маленькие акулы. Страшно! Но Рэд заранее предупредил, что они нас не тронут, если мы будем спокойно плыть. Мы бок о бок парили над коралловым рифом — Адам и Ева в осьминожьем раю! Когда мы поднялись наверх, казалось, произошло что-то особенное, и это еще сильнее нас сблизило.

— Твоя жизнь была в моих руках! — сказал Рэд, когда снял баллоны со сжатым воздухом.

— А твоя — в моих! Это было чудесно, Рэд! А еще раз можно?

— Конечно! Мы должны как можно больше успеть!

Линден ждала на пляже. Она посмотрела на нас с укором.

— Почему вы не сказали, что идете нырять? Я тут торчу совсем одна. Мне с трудом удалось смыться от твоего папы, Мэдди, и этой кошмарной женщины. — Ну вот, опять она за свое! — Они о тебе очень беспокоились. Она капала твоему папе на мозги, что никогда не позволила бы Мэтти-Мэтту жить, как дикарю. А нас папа позвал на ланч, Рэд. Хочет с тобой поговорить. О Мэдди, по-моему. Думаю, Фэй и его успела достать.

— Я с этим разберусь, Мэдди. Пошли, Лин. А там Холли. — Он махнул рукой. — Ладно, увидимся в два тридцать, если не раньше.

Холли была одна — сидела на полотенце, обняв колени.

— Что с тобой, Холли?

— Да Хайтеры в полном составе свалили в двухдневную поездку.

— А, тогда понятно, почему Линден скучает. Она говорит, что не любит их, но ей нравится придираться к Дилли, да и с Джонти она ладит.

— Как дела?

— Если ты про папину подружку, то плохо. Хорошо хоть я не сталкивалась с ней со вчерашнего ужина.

— Как ты ухитрилась?

— Вечером мы с Рэдом уехали в бар около Хоултауна, а сегодня утром ныряли вместе.

— Ну и замечательно!

— Да, только вот Линден все зудит. Но мне все равно. Эти взрослые такие лицемеры! Папа с Фэй были слишком заняты друг другом вчера вечером, даже не заметили, во сколько я вернулась.

— Ну да! Мама начала наезжать на меня из-за Джонти, представь себе! С тех самых пор, как я стала интересоваться мальчиками, она твердит, что я должна искать себе друзей среди симпатичных ребят из папиной школы. А теперь Джонти для нее слишком шикарный. «Ой, мне кажется, вы в конце концов обнаружите, что у вас так мало общего, дорогая!»

Мне было так хорошо с Холли.

Она перекатилась на спину.

— Он такой славный, Мэдди. И, по-моему, раньше у него не было девушки. И у меня не такой уж большой опыт. Мы равны, никто ни на кого не давит. Нам так здорово вместе. Ой, что только можно вытворять под водой!

— Холли!

— Да ладно, сама же видишь, от вас прямо дым валит. Это Джонти так сказал. И еще — что вы с Рэдом «вспыхиваете, как угли», когда бы ни оказались рядом, хоть ожоги ищи!

Я вздохнула.

— Да уж. Мне иногда кажется, мы вот-вот одновременно загоримся! Хоть и не все так просто. Взрослые твердят, что нам еще слишком рано. А я думаю, если любишь, значит, любишь. Все равно, сколько тебе лет — чувства те же. Вот, к примеру, Ромео и Джульетта. Им, по-моему, было лет по тринадцать или четырнадцать. Нам — пятнадцать, ну почти, и семнадцать. Старенькие уже!

— Ни в какое сравнение с твоим папой и Фэй.

— Ой, не напоминай.

Мы с Холли пропустили ланч, но потом я пошла на встречу с Рэдом, а Холли — проведать своих ребят. Я так надеялась не наткнуться на папу и Фэй. И все же наткнулась — папа как раз просил Рэда передать мне, что они с Фэй уезжают играть в гольф (значит, она еще и муза гольфа). Оливер тоже ушел. Рэд был до странности серьезный.

— Что случилось?

— Мэдди, — он сглотнул, — просто скажи… Ты встречаешься со мной не потому, что мой отец — известный режиссер?

— Что? — Никогда его таким не видела.

— Я не знал, что ты просила его прослушать тебя.

— Что?

— Ты говорила с ним об этом вчера вечером в баре. У тебя был с собой сценарий. А потом Линден сказала…

— Погоди! Погоди! Линден сказала… С каких пор ты веришь тому, что говорит Линден?

— Она сказала, ты говорила ей, что хочешь роль в его фильме.

И он испуганно посмотрел на меня.

— Рэд, ты правда думаешь, что я бы так поступила? И все, что между нами, — это притворство, обман, просто, чтобы связаться с твоим папой?

— Это был бы не первый случай.

— Рэд!

Я была в ужасе. Неужели он правда так думал?

— Прости, Мэдди. — Он был такой несчастный. — Я не хотел ей верить.

— Послушай, — я трясла его за руки. — Я взяла сюда «Вестсайдскую историю», чтобы подготовиться к прослушиванию к школьной постановке в следующем семестре. Спроси папу, Холли, Дилли — кого хочешь. Поверь мне! Я хорошая танцовщица и актриса, но плохо запоминаю слова. Я и не мечтала о прослушивании к фильму Оливера О’Нилла! Мне бы и в голову не пришло!

Рэд был подавлен, но мои слова его обрадовали.

— Я так боялся, что все это правда! Линден все вывернула наизнанку. Ну когда она наконец успокоится?!

— Рэд, давай побудем сегодня на пляже, а?

— Отлично… Мэдди, еще кое-что. Папа сказал мне, что, увидев тебя на пленке, он решил… ты действительно можешь подойти…

Может, слова Оливера и зацепились бы у меня в голове. Но мне так хотелось поскорее окунуться в воду.

Как ни хотелось, все-таки пришлось возвращаться к себе в комнату: надо же хоть иногда вылезать из купальника, да и душ не помешал бы. Я надеялась, что папа и Фэй до сих пор играют в гольф. Но не было никакой гарантии, что, открыв дверь, я не услышу кошмарного смеха этой страшилы. Мне повезло: они вернулись с гольфа, а потом снова ушли. Запах ее духов по-прежнему наполнял комнаты. Повсюду валялось ее барахло — фотоаппарат, книга, туфли, сережки. Слава богу, не в моей комнате.

Мне вдруг так захотелось позвонить маме… Знает ли она о Фэй? Как она к этому отнесется? Я посмотрела на часы. Там на пять часов позже, уже полночь. Я набрала код Великобритании, потом наш домашний номер. Телефон звонил, звонил и звонил. Мамы не было дома. Она даже не включила автоответчик.

Папа и Фэй сидели за столиком на троих. Один стул пустовал. Хайтеров не было, О’Ниллы ужинали в шумной компании на террасе. Линден увидела меня и помахала. Рэд сидел ко мне спиной. Даже на таком расстоянии было видно, что он пытается очаровывать Трисию. Так. Папа и Фэй, я иду.

— Садись, дорогая, — зачем-то сказал папа, — мы только собираемся заказывать.

— Да, милая, садись, — еще непонятнее зачем сказала Фэй. Я прикусила язык, хотя возражения так и рвались наружу.

— Я буду просто суп, пап. Я не очень голодная. — Я огляделась и поняла, что целый день не видела Бьянку. А сейчас уже слишком поздно. Бьянка. Элоиза. Мама. — Пап, я только что пыталась позвонить маме, но ее не было дома.

Фэй поджала губки — ей, очевидно, не понравилось, что я заговорила при ней о маме.

— А ее и нет, — сказал папа.

— А ты откуда знаешь?

— Она звонила вчера вечером.

— А почему ты мне не сказал?

— Так тебя не было. Она хотела что-то сказать тебе лично, обещала перезвонить.

— Я так здорово сегодня поплавала с аквалангом, пап. — Лучше сменить тему.

— А, да. Нам с тобой нужно об этом поговорить, Мэдди. Фэй считает, что ты должна погружаться только с опытным квалифицированным инструктором.

Фэй тут же понадобилось вклиниться:

— Да, я сказала Ричарду, что никогда, ни при каких обстоятельствах не выпустила бы четырнадцатилетнего сына из поля зрения. Особенно ночью. И, разумеется, никогда, ни за что — в воду.

Она шмыгнула носом и отхлебнула из своего бокала.

Я сердито посмотрела на папу.

— Мы с папой по-своему смотрим на такие вещи, — сухо сказала я. — И, к вашему сведению, Рэд и есть квалифицированный инструктор — уже больше года.

Теперь мы ели в почти полном молчании. После ужина папа предложил всем вместе пойти в бар, а потом пораньше лечь спать. Видимо, они всерьез решили не выпускать меня из поля зрения. Я была злая до чертиков, но слишком расстроенная, чтобы спорить.

 

Глава 11

Мама. Мне нужно поговорить с ней. Я хотела рассказать ей о Рэде, Бьянке и еще — о папиной чудовищной женщине. Услышать мамин голос. По барбадосскому времени было семь. Уже совсем светло, птички поют, волны с шумом бьются о берег. В номере, слава богу, тихо. В Англии сейчас полдень. Я набрала наш домашний. Включился автоответчик. Мамин голос, даже в записи, меня немного утешил. Я оставила сообщение:

— Мама, перезвони, пожалуйста, мне надо с тобой поговорить. Не волнуйся, никто не заболел. Я тебя люблю, мам. И Ло-Ло люблю.

Теперь оставалось только ждать. Я походила по номеру в ночнушке, пощипала фруктов, попила минералки, включила телик — отчасти чтобы не было слышно, как там просыпаются папа и Фэй. Папа вышел в гостиную на звук телевизора.

— Доброе утро. А что ты так рано? Идешь на завтрак?

— Извини, пап. Я жду, когда мама перезвонит — я оставила сообщение на автоответчике. Так что я никуда не иду.

Папа обдумал мои слова, буркнул что-то нечленораздельное и вернулся в комнату. Конечно, ему не хотелось, чтобы я разговаривала с мамой, пока рядом Фэй. Я услышала, как они встали, как включился душ, а потом появилась сердитая Фэй. Она уже успела жутко накраситься, но глазки у нее были маленькие и поросячьи со сна, а щеки еще более одутловатые, чем обычно. Я очень хотела описать ее маме — она мне посочувствует.

— Доброе утро, Фэй! — радостно сказала я. — Вы с папой решили пораньше позавтракать?

— Да, вот именно. Я хочу провести здесь время с максимальной пользой. Жизнь в городе такая нервная, особенно у одинокой мамы, а я хочу быть свежей, как ромашка, когда вернусь к Мэтти-Мэтту.

— Да, у мамы тоже жизнь нервная.

На этом Фэй заткнулась.

Появился папа, весь взъерошенный после душа и вытирания:

— Какие у тебя на сегодня планы, Мэдди?

— Никаких, пока с мамой не поговорю. Буду здесь. Не беспокойся обо мне. У меня тут куча еды и питья.

Они успели сходить на завтрак и вернуться, а мама все не звонила. Они собирались по-быстрому сыграть в гольф, потом покататься на катере и там же пообедать.

— А я думал, ты поедешь с нами, — неубедительно сказал папа.

— Вам будет гораздо веселее без меня.

— Так ты хочешь просто оставить ее здесь? — спросила Фэй, как будто меня не было в комнате. — Да она же может выкинуть что угодно! Я бы никогда не оставила Мэтти-Мэтта одного, в чужой стране, на целый день!

— Папа мне доверяет, — процедила я сквозь зубы, — правда, пап? У меня все будет отлично. Желаю вам хорошо провести время. Увидимся, когда увидимся.

— Ну Ричард! — Фэй не могла остановиться. — Я думаю, Мадлен следует быть у бассейна, когда мы вернемся.

— Я жду звонка от мамы, — сказала я, — увидимся позже.

Папа попытался ободряюще похлопать меня по плечу, но я сбросила его руку. Пусть наслаждаются обществом друг друга.

Снова одна в номере — красота! Я побродила по комнатам — даже, страшно сказать, зашла к папе. Осмотрела вещи Фэй. Кошмар! Ее одежда, обувь, косметика — мы с мамой никогда бы такого не купили. Вульгарные цвета. Аляповатые башмаки. Ярко-голубые тени. Фу, ненавижу, ненавижу, ненавижу! Я посмотрела телевизор, поела фруктов из вазы и шоколадок из мини-бара.

Зазвонил телефон. Мама! Но это был Рэд.

— Мэдди! Я звоню из бассейна. Твой папа сказал, что ты не хочешь выходить! Ты же не можешь провести все утро в номере! Я соскучился! Спускайся, искупаемся хотя бы. Пожалуйста! Линден тоже тебя зовет.

— Рэд, я очень хочу, но мне надо поговорить с мамой. Она должна перезвонить с минуты на минуту, и я сразу спущусь. Честное слово.

Я очень хотела к Рэду, особенно после того недоразумения вчера вечером.

— Ну тогда приходи на пляж после ланча. Да, и Бьянка здесь. Она хочет с тобой поговорить.

— Мэдди! Мэдди! Рэд таскал меня по всему бассейну! Я собираюсь на нем жениться! Ты мне почитаешь вечером? Я рано пойду сегодня спать, потому что мне завтра к врачу.

— Конечно, приду, золотко.

— Все, даю Рэда. Пока-а-а!

— Видишь, что происходит, стоит тебе не появиться! — это снова был Рэд.

— Тогда я приду на ланч в пляжный бар.

Я положила трубку и почувствовала, что мне просто физически не хватает присутствия Рэда. Как будто я только что обнимала кого-то и вдруг поняла, что хватаю воздух. Скорее бы мама позвонила! Дома уже, должно быть, часа два дня. Я взяла сценарий «Вестсайдской истории» и села на балконе учить слова. Отсюда бассейна не видно, но я представляла, что слышу, как смеется Рэд и как вопит Бьянка. Я сосредоточилась на тексте.

Настало время ланча, а дома было уже шесть. Что с мамой? Я снова позвонила и оставила еще одно сообщение:

— Мам, позвони мне после семи часов по вашему времени. Я буду ждать у телефона.

Потом быстро приняла душ, надела верх от купальника и шорты и вышла в яркий солнечный свет.

— У-у-у! — на меня напрыгнул Рэд. Он, оказывается, прятался в тени и поджидал меня. — Просто хотел побыть с тобой две минутки наедине. Пока вся семейка Хайтеров и семейка О’Ниллов ждут нас в баре. Хайтеры только что вернулись — и думаю, им страшно интересно узнать про Фэй.

В баре и правда все ждали меня.

— Ну, рассказывай все-все! — воскликнула Линден.

— Есть новости про Мэтти-Мэтта? — спросил Джонти.

— Да оставьте вы бедную девочку в покое, — вступилась Дилли, — ей, наверное, и без нас плохо. И… — она придвинулась поближе к нам, подальше от родителей, Флавии и какого-то молодого человека, — важные новости: Флавия нашла себе парня! — Я оглянулась на него. Он был очень маленький, с похоронным выражением лица.

— Говорят, он знаменитый жокей, — сказала Линден. — Папа его узнал.

— Он был на вечере танцев, — добавила жару Дилли, — но все смотрели только на Мэдди и Рэда, и его никто не заметил!

Мы прохихикали весь ланч, как глупые дети.

Я посмотрела на часы.

— Два часа, Рэд. Мне пора.

— Ой, не уходи! А ты не можешь позвонить маме с моего мобильного?

Меня разрывало на части: жаль терять хоть секунду нашего с Рэдом времени. Но тут по разные стороны от Рэда возникли Джонти и Линден.

— Он сказал, что пойдет со мной! — сказала Линден.

— Рэд, дружище, — Джонти пародировал собственную развязность, — ты, кажется, обещал пойти со мной сегодня на виндсерфинг или я что-то путаю?

Тут вступила Дилли:

— Джонти, отпусти Рэда с Линден. У крикетистов сегодня был утренний матч, а сейчас они, наверное, на пляже.

— А я? — спросил Рэд. — Моими планами никто не интересуется? Я просто пытался уговорить Мэдди остаться здесь, со мной, на солнышке, а не возвращаться в темный номер и ждать, когда позвонит ее мама.

— Темный номер, говоришь? — повторил Джонти. — А почему бы тебе не подождать с ней там, дружище?

Рэд посмотрел на меня в притворном отчаянии.

— Иди катайся с Линден, — сказала я, — тогда все будут довольны. Позвони, когда вернешься. К тому времени я уже успею поговорить с мамой. Пока! Пойду поучу слова! — И добавила: — Джонти, передавай привет Холли! Она будет очень рада тебя видеть!

* * *

Три часа. Дома восемь. Мамы до сих пор нет. Четыре часа. Телефон наконец зазвонил. Это Рэд вернулся с виндсерфинга.

— Мэдди, ты неправильно поступаешь — ну как можно тратить наши драгоценные дни?! Что ты там делаешь?

— Учу слова «Вестсайдской истории». Мама еще не звонила.

— А когда вернется папа?

— Точно не знаю.

— Я сейчас к тебе приду, Мэдди. Проверю, как ты выучила слова. Эй! Выгляни с балкона!

Он стоял прямо под балконом!

— Ромео! Ромео! — начала я. — Ой, подожди! Дай вспомню!

И я пропела первые две строчки арии.

— Вот это да!

Рэд спел те же слова на полтона выше, и я оглянуться не успела, как он уже постучал в дверь.

Я впустила его.

— Рэд… У меня будут большие проблемы, если вернутся папа с Фэй и увидят тебя здесь.

— Сдается мне, у тебя в любом случае будут проблемы с Фэй, так что успокойся, хорошо? — Он развалился в кресле и взял пассион. — М-м-м! Пас-с-с-сион! — хлопнул себя по руке и перешел на фальцет с английским акцентом. — Плохой, плохой мальчишка! Пас-с-с-сион, — снова зашипел он, — в этом номере дается только усохшим и сморщенным старичкам, Ричард. Мэтти-Мэтт знать не знает значения слова «пассион», и тебе не нужно. Мэтти-Мэтту ни в коем случае нельзя знать, что я не отказываю себе в таких вещах.

Я стала бросаться в него подушками.

— Брось в меня своим сценарием! — Он вскочил и начал гоняться за мной по комнате. Подушки, газеты, два манго и футляр для очков полетели на пол. Рэд набросился на меня, сжал в объятиях и принялся безудержно целовать. Сопротивление было бесполезно. Мы повалились на диван.

Зазвонил телефон.

— Если это Линден…

Но это был гостиничный телефон. Я подошла, а Рэд валялся на диване, свесив ноги через спинку и подложив руки под голову.

— Мама! Ну наконец-то!

А мы тут с Рэдом вовсю дурака валяем…

— Извини, золотко, я почти весь день была в больнице.

— В больнице? Мама! С Элоизой все хорошо?

— Да, да. Все прекрасно! Ты себе не представляешь, дорогая! У меня будет ребенок!

— Ой, погоди, мам! Погоди! Минуточку! Повтори-ка!

— Я подумала, лучше будет сообщить тебе новости из первых рук, пока с тобой не поговорила Ло-Ло!

Я все еще не понимала. Это ребенок отвратного Родди? Мне теперь что, терпеть мерзкого Родди так же, как мерзкую Фэй?

— Это будет ваш с Родди ребенок, мама?

— Конечно, дорогая! Родди так рад — это его первенец.

Я снова замотала головой в разные стороны. Рэд смотрел на меня с тревогой. Он уловил суть событий из моих реплик.

— Ну, мам… — Больше ничего мне в голову не пришло.

— А что там у тебя, моя милая? Давай скорее, я ведь плачу за разговор.

— Да ничего особенного, мам. Не то что у тебя. Я тебе в субботу сама все расскажу. Я люблю тебя, мамочка. И Ло-Ло тоже.

Я повесила трубку и поняла, что плачу. Рэд попытался меня утешить: посадил к себе на колени и стал убаюкивать, как ребенка. Он гладил меня по голове и подавал салфетки из коробочки на столе. Часть их падала на пол.

И тут в дверях возникли папа и Фэй. Ой, как нехорошо! Два полуодетых подростка сидят на полу среди разбросанных подушек, салфеток и газет.

— Ну, что я тебе говорила, Ричард? — сказала Фэй.

— Мэдди, что происходит? Тебе лучше уйти, Рэд. Я поговорю об этом с твоим отцом.

Рэд не утратил самообладания.

— Я был бы вам признателен, если бы сначала вы поговорили с вашей дочерью, сэр, — тихо сказал он и ушел.

— Предоставляю это тебе, Ричард, — фыркнула Фэй и ушла в спальню. Конечно, мазать кремом красное, как вареный рак, лицо. Завтра у нее будет шелушиться нос.

— Мэдди?

Вообще-то папа смотрел на меня с сочувствием. Дураку понятно, что я только что плакала.

— Это не то, что ты, может быть, подумал, — сказала я, шмыгая носом. — Поверь мне на слово, хорошо? — и я умоляюще на него посмотрела.

— А откуда слезы, золотко? — Он обнял меня за плечи и заглянул в глаза.

Я прижалась щекой к его — несмотря ни на что — отцовской груди.

— Это мама. У нее будет еще один ребенок, от Родди. Все сначала, пап, но еще раз я, наверное, этого не вынесу. С Ло-Ло в первое время было так ужасно. И Газ был противный, а уж Родди просто кошмар. А вдруг он к нам переедет? — Я снова затряслась от рыданий.

— Ну, ну, девочка моя, мне очень, очень жаль. Ты этого, конечно, не заслужила. Как же мы оба обошлись с тобой! Девочка ты моя бедная! — Папа тоже был в шоке.

— Рэд пришел, потому что знал, в каком я состоянии.

Это была почти правда. Зачем же еще усложнять?

— Да, теперь-то я понимаю. Слишком быстро мы делаем выводы, вот что. Пойду-ка объясню все Фэй. Мы же не хотим, чтобы она плохо о тебе думала?

Да мне плевать. Я нашла чистую салфетку, потом подобрала те, что были раскиданы по комнате. Рэд, наверное, вытаскивал по три штуки за раз, а мне давал по одной. Какой он все-таки заботливый и благородный.

Я пошла в свою комнату и позвонила ему.

— Рэд!

— Мэдди! Ты в порядке?

— Да, в порядке, просто злюсь. Спасибо тебе. Папа все знает и объяснит Фэй.

— Ты пойдешь читать Бьянке?

— О боже! Конечно! Давай встретимся после ужина? У детского бассейна, там в это время никого не будет. В полдевятого?

Я плеснула в лицо холодной водой, надела майку и длинные брюки. Постучала в папину дверь.

— Пап, я пойду почитаю Бьянке. Встретимся за ужином!

Папа высунул голову.

— Да, дорогая, отлично. Фэй слегка перегрелась на солнце и вряд ли пойдет с нами.

Лучшая новость за весь день.

Бьянка уже лежала в постели.

— Мэдди, почитай сегодня что-нибудь про больницу.

Рассказы «про больницу» в случае с Бьянкой полезнее веселых.

— Конечно. У тебя есть «Доктор Айболит»?

Когда я закончила, Бьянка сказала:

— Мама и папа ненавидят ездить в больницу, а мне нравится. Там все такие добрые. Но завтра они не будут такими добрыми!

— Почему ты так решила?

Она поманила меня поближе и зашептала на ухо:

— Потому что мне кажется, что мне лучше!

— Так это же здорово!

— Мама с папой мне не верят, но надо просто подождать и посмотреть, что будет завтра. Спокойной ночи, Мэдди! Сладких снов!

И она свернулась в клубочек под одеялом.

За ужином папа говорил мало. Видно, с Фэй у него не очень ладилось. И, зная, мое к ней отношение, он не стал ее со мной обсуждать. А я не хотела особо грузиться мыслями о маме. Мы молчали, и я почувствовала: папа так же близок мне, как и раньше, до приезда Фэй. Потом мы с Рэдом встретились у бассейна и пошли гулять, забрались куда-то на холм и долго смотрели на звезды. Тихий конец ужасного дня.

 

Глава 12

Странно. Папа и Фэй, Рэд и Линден, Джонти и я сидим в автобусе, который едет в Бриджтаун. Мы собрались за покупками, а потом — кататься на подводной лодке.

Видимо, Фэй чувствовала себя слегка виноватой за вчерашние слова и очень больной — оттого, что перегрелась на солнце. Ха-ха, так ей и надо! И вот она решила пройтись по сувенирным лавкам и предложила папе взять меня и кого-нибудь из моих друзей на подводную лодку — Мэтти в прошлом году это так понравилось. Они договорились об этом за завтраком, и папа разбудил меня чашкой чая и новостью: через полчаса я встречаюсь со своими друзьями на ресепшене.

Я совершенно не обрадовалась, что все решили без меня, но уже ничего не поделаешь. Я позвонила Рэду на мобильный.

— Странно, да? — говорю.

— Знаешь, твой папа сказал, что страшно извиняется за вчерашнее. И что они хотят загладить свою вину. Я на подводной лодке еще не плавал, это, наверное, классно. И Линден радостно согласилась.

Хайтеры собирались смотреть на жокея Флавии в действии, но Джонти был просто счастлив поехать вместо этого с нами. Кроме того, был маленький шанс, что он увидится с Холли в Бриджтауне — крикетисты тоже туда поехали. Короче, на общем фоне мои возражения казались слабыми и неубедительными, и пришлось их подавить.

Все началось замечательно. Мне нравилось сидеть рядом с Рэдом в автобусе, который трясся по улицам. Папа и Фэй расположились напротив и всю дорогу молчали. Джонти и Линден страшно расшумелись сзади. Они играли в «заметь банан» — увидев банан, надо было изо всех сил вопить. Бананов попадалось тьма!

Здорово было снова оказаться в городе: магазины, парковки — цивилизация! Правда, солнечный свет, отражаясь от металла и стекла, казался еще резче и нырнуть в магазин с кондиционерами было настоящим облегчением. Примерно через две минуты Рэду и Джонти стало скучно, и мы разделились на пары — я и Линден, папа и Фэй, Джонти и Рэд. Ребята пошли на пляж кататься на водных мотоциклах. Остальные — покупать подарки и сувениры. Мы с Линден пробежались по супермаркетам, но там не было ничего подходящего, и мы вышли на улицу, к рынку, где рядами стояли ларьки. Было жарко и людно, но я быстро нашла чудный саронг для мамы, прелестный маленький купальник для Элоизы и браслеты для подруг. Пока Линден рассматривала какие-то диски, я быстро купила кольцо для Рэда. Сентиментально, знаю.

Мы первыми подошли к месту встречи — кафе в гавани. Оно было плохое — неряшливое и шумное, с нахальными официантами. Мы с Линден купили по кока-коле и сели снаружи. Солнце светило прямо на нас, и у меня вдруг разболелась голова.

— Рэду не надо было ходить к тебе в комнату, когда твоего папы не было, — ни с того ни с сего завела свою шарманку Линден.

— Он не был у меня в комнате.

— Разве? Я слышала, Фэй закатила страшный скандал.

— Я не хочу об этом говорить. Тем более что эта поездка — папино извинение. Давай сменим тему.

Но Линден оседлала своего любимого конька и слезать не желала:

— Так ты пойдешь на прослушивание к папиному фильму?

— Нет, Линден. Я не подойду на эту роль.

— А папа думает, подойдешь. Он просил Рэда передать тебе, чтобы ты ему позвонила, если тебе интересно. Но я уверена, Рэд ничего такого тебе не говорил.

Нет, не говорил.

— Рэд, наверное, думает, что это плохая идея.

— Ну конечно! Он же хочет, чтобы ты была только его! — сказала она с хитрой улыбочкой.

— Линден, чего ты добиваешься?

— Ничего! — она шумно всосала остатки кока-колы. Потом погремела льдинками. — Хочешь еще?

— Да, пожалуйста.

Что угодно, только уйди отсюда! Что угодно, лишь бы прошла моя голова. Неужели Оливер О’Нилл действительно думает, что я подойду? Почему Рэд мне не сказал? Да не хочу я никакую роль! Так прямо и не хочу? А как мне позвонить Оливеру? У него ведь тоже есть мобильник.

Линден вернулась. Как будто она умела читать мои мысли, ведьма.

— Решишь позвонить папе — его номер легко запомнить, если знаешь телефон Рэда. У нас у всех номера отличаются только на одну цифру. Я могу позвонить ему за тебя.

— Нет!!! Линден, позволь мне самой решать.

— Извини! — Она откинулась на спинку и стала щелкать пальцами и отбивать ногой такт какой-то мелодии. — Эй! А вон ребята идут. Какие-то они невеселые.

— Фу ты! Нас просто ограбили — заломили жуткую цену, — сказал Джонти и плюхнулся на стул.

— Жаль, что так получилось, — Рэд обнял меня сзади. — Вообще водные мотоциклы — это здорово!

Джонти высыпал какую-то мелочь из кармана.

— Купите нам чего-нибудь попить! Это все, что у меня осталось. Иди, Рэд, это была твоя дурацкая идея.

— Хорошо, хорошо, иду.

— И твоя идея тоже, Джонти, — Линден встала на защиту Рэда.

— Да меня бесит, сколько они запросили! — кипятился Джонти. — Приняли нас за туристов.

— Так мы и есть туристы, — мне не понравился его тон.

— Но мы же не такие, как некоторые из них, — Джонти снял очки и почесал бровь.

Вернулся Рэд со стаканами:

— Готовься терпеть всю эту толпу! С подводной лодки мы от них никуда не денемся!

— Так, народ! — сказала я. Мы все были какие-то раздраженные. — Успокойтесь!

Потом пришли папа и Фэй. Она нацепила шляпку как-то чересчур кокетливо, и поэтому казалась немного того. Физиономия у нее была совершенно красная. У папы по лицу и шее ручьями тек пот.

— Вот мы и купили подарки для Мэтти-Мэтта, с этим все хорошо, — язвительно сообщил он.

Прозвучало странно: он ведь и сам хотел пойти по магазинам.

— А что вы ему купили, Фэй? — спросила я, сделав заинтересованный вид. Остальные глупо улыбались.

Она и сама горела нетерпением похвастаться — и гордо вытащила кошмарные шорты в пальмочку.

— Вот! И вот! — Футболку «Я — сердечко — Барбадос». — И вот! — Надувной банан.

— Банан! — заорали хором Джонти и Линден.

На нас оглянулись.

— Ну, на покупку всего этого у нас ушло целых два часа, — в папином голосе сквозил сарказм. — И мне надо выпить, — он посмотрел на Фэй. — Будешь пина-колада?

Фэй была настроена покапризничать.

— А тебе не кажется, что нам надо заказать ланч, Ричард?

— Это кафе. Здесь не готовят ланч.

О боже! Похоже, у них назревала ссора. Моя голова этого не выдержит.

— Пап, — сказала я, — давайте все встретимся около подводной лодки? Вы выпьете, а мы найдем какие-нибудь гамбургеры.

— А разве мы не должны все вместе… — День Фэй явно шел не так, как она задумала.

— Отличная идея, Мэдди, — перебил папа, — на тебе деньги. — Он протянул мне пригоршню барбадосских долларов. — Мы записаны на три часа. Увидимся там.

— Ричард! — вслед нам понесся голос Фэй. — Не слишком ли много денег на гамбургеры?

— Да, Мэдди, не повезло же тебе, — сказала Линден.

— Заткнись, Лин, — отрезал Рэд.

И пошло-поехало… От жары и духоты все стали особенно раздражительны. Я хотела быть только с Рэдом, но Линден постоянно крутилась рядом и изводила меня.

На катере, который подвозил нас к лодке, стало легче: мы спрятались под парусиновым навесом, прохладный ветерок дул в лицо — просто блаженство. Нам навстречу ехал другой катер, и мы еще не успели ничего сообразить, как Джонти вскочил, стал прыгать и размахивать бейсболкой.

— Холли! Холли-и-и-и! — заорал он. Потом сел. — Вот и повидались, — пробормотал он злобно.

Катер с крикетистами направлялся к берегу. Я первый раз видела Джонти в таком состоянии, обычно он уравновешенный.

— Им осталось здесь всего два полных дня.

— А нам всего три, — сказала Линден.

— Три? И все?

Всего три дня с Рэдом! Мы погрузились в глубочайшее уныние. Рэд крепко держал меня за руку.

Катер подошел к подлодке и мы спустились по ступеням. Как будто садишься на самолет, только трап ведет не вверх, а вниз. Внутри было очень тесно. Я пыталась не думать о клаустрофобии. Хотелось прижаться к Рэду и смотреть, как мимо проплывают рыбы, но он прилип к иллюминатору, как околдованный.

— Ух ты! Вот это да, вот это да! Никогда раньше не видел столько радужных рыб. Ты только посмотри! Посмотри!

На дне лежал и два затонувших корабля — огромные игровые площадки для рыб. От их вида мне стало грустно. Вдруг вспомнился «Титаник». Между папой и Фэй все еще висела напряженность — наверное, так и не разрешили свой спор по поводу покупок. Голова у меня болела все сильнее, и я изо всех сил боролась с клаустрофобией. Рэд все восхищался и восхищался этими проклятыми рыбами. Я взялась обеими руками за голову и закрыла глаза. Интересно, ребенок в животе у матери чувствует себя так же?

— Мэдди! Мэдди! Посмотри! Ах ты, черт, забыл камеру! — Рэд, по-моему, обезумел.

— Как эта называется, Рэд? — Линден оттеснила меня от него.

— Мэдди, тебе плохо? — Джонти заметил мое состояние.

— Нет, все нормально, — сказала я, не открывая глаз. — Просто очень хочется подняться наверх.

— Ах, как тебе не повезло! Такое пропускаешь! — Джонти снова прилип к иллюминатору. — Ух ты! Да их тут миллионы! Это кто, Рэд?

Я почувствовала себя совсем несчастной. Прошла целая вечность, прежде чем капитан объявил, что мы поднимаемся. Может, из-за того, что у меня были закрыты глаза, клаустрофобия мучила меня еще сильнее — с открытыми я, по крайней мере, отвлекалась бы на рыб.

Как же чудесно было наконец выйти на свежий воздух, хотя голова так и не прошла.

По дороге домой Рэд не умолкал, все говорил и говорил об этом рифе.

— Рэд, пожалуйста, — попросила я, — у меня голова раскалывается, а из-за тебя еще хуже.

— Прости, — коротко сказал он, — я не знал, что тебе скучно.

— Да нет.

— Прозвучало именно так.

И он отвернулся к окну.

— Рэд, не будь таким.

— Каким?

— Раздраженным.

— Знаешь, я чувствую себя полным идиотом. Я думал, тебе тоже интересно.

— Мне интересно, Рэд. Просто я все думаю о своих проблемах, и у меня болит голова.

— Боже мой, Мэдди, давай найдем тебе таблетку.

— Если бы все было так просто! — прозвучало капризно.

Рэд вздохнул.

— Пойду найду тебе аспирин.

Он встал и потопал прямиком к Фэй. Надо же, именно к ней! Она порылась в сумочке и протянула ему таблетки и бутылочку минералки. Он вернулся и снова сел рядом.

— Держи! Я видел, как она пила таблетки в кафе. Мэдди, пожалуйста, прекрати думать о своих родителях, хоть на эти три дня! Потом можешь грузиться, сколько хочешь!

Это он так пошутил.

— Ха! Спасибо! — У меня окончательно испортилось настроение. — Весь мой мир развалился, причем дважды, и ты полагаешь я могу не думать об этом?

Рэд не успел ничего сказать в свою защиту. Автобус затормозил у отеля, и мы вышли.

Наконец Рэд догнал меня:

— Мэдди, пожалуйста. Я так не хочу, чтобы мы…

— Рэд! Мэдди! Я уже вернулась от врача! — личико Бьянки было возбужденно-радостное, она сияла, но ее родители казались такими же измотанными и опустошенными, как я. — Мэдди, ты мне почитаешь? Пожалуйста! Мне сейчас нужно сразу ложиться спать, и я хочу сказку на ночь! Пожалуйста!

— Конечно, золотко.

— Мэдди, ты совершенно не обязана, — сказал папа Бьянки.

— Все нормально, я сейчас приду.

— Мэдди, пожалуйста! — Рэд удержал меня за руку. — Мы можем поговорить хотя бы минутку?

— Пусти меня, Рэд. Я обещала почитать Бьянке. Я ей нужна.

И я ушла.

— Бьянка думает, что ей лучше, — вполголоса сказала мне ее мама, — но это, конечно, не так. А мы, естественно, с ней соглашаемся. Так хочется верить, что хорошие мысли творят чудеса!

Она грустно усмехнулась.

— Так-так, юная леди! Что ты выбрала почитать сегодня?

У Бьянки было хорошее настроение — даже не верилось, что с ней что-то не в порядке. Разве что она очень устала. И уже крепко спала, когда я дочитывала третью сказку.

Я вернулась в наш номер. Папа и Фэй, оба очень вежливые, угощали друг друга напитками и орехами. При виде меня Фэй нахмурилась.

— Что это за девочка со странной прической, которая вечно орет и капризничает? Ее родители, очевидно, не знают, что такое строгость. Как будто ты ее собственность, Мадлен!

У меня отпала челюсть. Да как она смеет так говорить о Бьянке?

— Пап, скажи ей.

После такого Фэй не оправдаться в моих глазах.

— Я пойду лягу, голова раскалывается.

Как только я задернула шторы, зазвонил телефон. Это был Рэд.

— Мэдди! Хорошо, что ты вернулась. Пожалуйста, давай пойдем куда-нибудь и поговорим? Это просто ужас какой-то!

— Рэд, я серьезно. У меня очень болит голова.

— Но ты ходила к Бьянке!

— Рэд! Ты что, ревнуешь меня к ней?

— Только когда она мешает нам с тобой помириться.

— Рэд, я не могу. У меня жутко болит голова, а Бьянке нужно было, чтобы я ей почитала. Ну, пожалуйста.

— А мне нужно, чтобы ты сейчас поговорила со мной!

Я как-то сдержалась и не положила трубку, но ничего не ответила.

— Мэдди, я должен еще поговорить с тобой о деле, о папином фильме.

— Ты о том сообщении, что не передал мне? Можешь не беспокоиться, Линден мне уже сказала. Рэд, давай отложим на потом. Пока.

И я повесила трубку. Сначала папа. Потом мама. Фэй, конечно. И теперь еще Рэд. Все как будто сговорились меня доконать! Всех их ненавижу.

Через какое-то время телефон зазвонил снова. Я, не открывая глаз, взяла трубку.

— Мэдди, это Линден. Ты очень расстроила Рэда. Ты не знаешь, что он может натворить в таком состоянии. Он куда-то ушел. Если он не вернется, виновата будешь ты.

— Линден, я пошла спать, потому что мне было очень плохо, понимаешь? Рэд об этом знает. И мне до сих пор плохо, так что дай мне поспать спокойно.

— Кстати, он очень не хочет, чтобы ты говорила с папой о роли в его фильме. Боится, наверное, что ты поставишь себя в дурацкое положение. Он очень сердился за то, что я тебе сказала. Ну ладно, спи. Спокойной ночи.

Нечего и говорить, после этой маленькой тирады я не сразу смогла уснуть. Да, Линден я тоже ненавижу.

 

Глава 13

Утром у меня начались месячные. Это многое объяснило. Было уже поздно, папа и Фэй оставили записку — ушли играть в гольф на все утро. Я приняла чудесную ванну, нашла какие-то журналы, заварила чай, взяла фруктов из вазы и вернулась в постель. Иногда девушка должна себя побаловать.

Но вдруг я все вспомнила: 1. Я поссорилась с Рэдом. Как это могло случиться? 2. У мамы будет ребенок от кошмарного человека, который живет на нашей улице. Ужас! 3. Папа заставляет меня проводить каникулы с женщиной, у которой физиономия, как у хомяка. Надеюсь, хоть у нее уже не может быть детей.

Я хочу домой, но что меня там ждет? Да и здесь, с Фэй, я оставаться не желаю. Почему, ну почему взрослые так поступают с нами? Почему они все такие эгоисты? Бежать некуда. У меня уже от собственной жизни клаустрофобия!

Я села в кровати и обхватила колени. Даже нахмурилась, чтобы лучше думалось. И в конце концов поняла, что во всем мире есть только я. Одна. Чтобы ни делали мои родители, они ведь не смогут вечно мне помогать. Я — это все, что имеет смысл. Мысли были очень серьезные и глубокие. Я покрутила их в голове так и сяк. Они могли к чему-то меня привести и в результате привели — к Оливеру О’Ниллу и роли в его фильме. Я — кинозвезда! И это в моих силах! Хм-м…

Тут я вспомнила странный звонок Линден. Рэд, мол, ничего мне не сказал, чтобы я не поставила себя в глупое положение. А вот возьму и позвоню Оливеру сама, и гори все синим пламенем.

Номер на одну цифру отличается от номера Рэда. Я рискнула и набрала, с последней цифрой на один больше.

— Здравствуйте, это Мадлен Дюмон…

— Алле! Мэдди!

Черт! Это Линден! Я отключилась и набрала телефон еще раз, с цифрой на один меньше. Быстро-быстро, чтобы не передумать со страху. Ерунда какая, всего лишь звоню самому известному режиссеру в мире.

— Да!

Это определенно был решительный голос Оливера О’Нилла.

— Э-э… здравствуйте. Это Мадлен Дюмон. Мне передали, чтобы я вам позвонила.

— Кто?

— Мадлен Дюмон. Ваш сын… ваша дочь сказала, чтобы я позвонила вам.

— Да?

— Насчет «Вестсайдской истории». Я… я танцовщица.

— И?..

Он хоть понял, кто я?

— И вы сказали, что могли бы прослушать меня на какую-нибудь роль в вашем фильме. Так передала ваша дочь.

— И вы танцовщица, говорите?

— Мы с вами встречались, — осторожно сказала я, — мы живем в одном отеле.

— Мгм…

Он как будто что-то еще делал во время разговора. Пил кофе или читал газету, например.

— А когда мы сможем встретиться? — нечего проявлять застенчивость.

— В шесть у ресепшена, — он вдруг перестал ходить вокруг да около и решительно взялся за дело. — Заскочим куда-нибудь, чего-нибудь выпьем.

Я приняла душ и оделась. Внутренний голос настойчиво шептал: что-то не так. Может, он не понял, кто ему звонит? Я сказала, что я танцовщица — никакой реакции. Ничего вроде «а, девушка Рэда» или «сенсационная девочка-англичанка». А потом я вспомнила, что Линден болтала о нем и о молоденьких девушках. Но стоит ли ей верить? Теперь уже все — дело сделано. Шесть часов.

* * *

Было уже почти время ланча, а я все еще не решила, что делать. Я ждала, что позвонит Рэд, но он не звонил. Чем, интересно, занимаются остальные? Крикетисты и Холли? Хантеры? Все меня бросили.

Наконец я заставила себя выйти из номера и спустилась в пляжный бар. Прошла мимо ресторана и бассейна — ни одного знакомого лица. На пляже сидели Флавия и ее жокей. У него был по-прежнему похоронный вид, а она пила нечто кошмарного ярко-розового цвета и смеялась. Смех напоминал ослиный рев.

— А они все уехали на пиратском корабле, — сказала она. — По-моему, это просто повод напиться, но мама и папа настояли на том, чтобы взять всех. Пытаются развеселить моих мелких, наверное. Можно подумать, у них траур! А ведь их друзья-школьники еще даже не уехали!

— О’Ниллы с ними?

— Да. Кажется, и дети тоже.

— А мне ничего не сказали.

— Кто-то сказал, что тебе нехорошо. Твоя мама?

Ну ты, Флавия, и скотина.

— Ты имеешь в виду подружку моего папы?

— Ага.

Да-а. Какая же она толстокожая! Ну и что делать дальше? Пиратский корабль с большим крестом на флаге стоял на якоре в бухте. Люди поехали туда на какой-то праздник — пить ром и дурачиться. С Рэдом это было бы весело.

Я вернулась в номер, взяла полотенце и сценарий. Буду сидеть у бассейна и учить слова. А потом меня ударило как кувалдой. Рэд! О, Рэд, что же я наделала? У нас же осталось всего два дня! Неужели он и правда так рассердился? А я даже не помню, из-за чего мы поругались. Рэд всего лишь хотел, чтобы я думала только о нем и не парилась по поводу своих родителей. Неужели только из-за этого? Ну не могу я по команде забыть о них! Не каждую неделю узнаешь, что у папы кошмарная подруга, а мама собирается родить еще одного ребенка!

Я неважно себя чувствовала. Может, тихий день в одиночестве — то, что доктор прописал? Мама. Папа. Рэд. Я то успокаивалась, то снова тряслась от гнева. Как они могли? И Рэд ждал, что я от этого всего абстрагируюсь? Почему он не передал мне сообщение от Оливера? Ну надо же — я поставлю себя в глупое положение! Я ему покажу! Я им всем покажу!

Я взяла сценарий, пошла к бассейну, вытянулась на шезлонге под зонтиком, и вскоре тоска и боль Марии заглушили мои. Я и сама могла быть Марией, ее слова казались такими понятными и важными. Стоит Оливеру О’Ниллу услышать меня, он больше не захочет никого искать на эту роль.

К пяти часам я успокоилась и сосредоточилась. Вернулась к себе, приняла душ и переоделась в короткое клубное платье. Оно подчеркивает фигуру, но при этом не слишком вызывающе. Я по-прежнему надеялась, что позвонит Рэд, но увы… Может, Линден не преувеличивала, и он действительно сильно на меня обиделся? Ну, а я сильно обиделась на него. А может, он просто еще не вернулся с пиратского корабля? Без десяти шесть. Я надеялась ускользнуть, пока не пришли папа и Фэй. Гораздо проще оставить им записку с объяснениями. А то Фэй наверняка сочтет себя обязанной остановить меня. Я минут пять думала и в конце концов написала: «Ушла в бар, вернусь самое позднее в девять». Пусть поволнуются, если Оливер продержит меня больше трех часов.

Я спустилась к ресепшену и стала ждать. А что если придут папа и Фэй, или Хайтеры, или даже Рэд и Линден и спросят, что я здесь делаю? Ну, я им, конечно, скажу, почему бы нет? Оливер О’Нилл подумал, что я могу ему подойти, и, конечно, я была польщена. Ничего предосудительного, если я поговорю с ним о роли в фильме, где-нибудь в тихом месте, за стаканчиком сока.

Прошло уже примерно полчаса, и наконец Оливер появился на главной дорожке. Такой стильный — в светлом льняном костюме, простой черной рубашке и модных очках. И он шел ко мне на свидание! Я шагнула вперед, чтобы он меня заметил. Он кого-то искал глазами. Я помахала ему сценарием, но в эту секунду сзади быстро подъехала машина скорой помощи. Оливер отпрыгнул с дороги. Взвизгнули тормоза, из машины выскочили двое врачей и подбежали к ресепшену.

— Комната одиннадцать! Бэйли. Бьянка Бэйли.

И рванули в сторону номера Бьянки. Что случилось? А потом оттуда пронесли крохотную фигурку на носилках, с кислородной маской на лице.

— Что случилось? — спросила я маму Бьянки, но ей было не до того, она никого не видела и не слышала, кроме дочери и врачей. Я посторонилась.

И тут как будто из ниоткуда появился Рэд.

— О боже! — воскликнул он. — Что с ней?

— Я не знаю, Рэд.

К нам подошел Оливер. Он смотрел только на Рэда.

— У меня тут свиданьице с малюткой-танцовщицей по имени Дюмон. Ты не знаешь, где здесь она?

Рэд загораживал меня от Оливера.

— Нет, пап, не знаю. Мне кажется, она передумала.

Он оглянулся на меня со странным, холодным выражением лица, взял отца за локоть и пошел с ним к бару.

У меня подкосились ноги. Я опустилась на диван в фойе. Что я наделала? Что подумал Рэд? И Бьянка? Что с ней? Я не перенесу, если она умрет. Головная боль стала возвращаться. Снова клаустрофобия — здесь, в отеле!

Я поднялась, вышла на улицу и села на каменный выступ ограды в тени сладко пахнущего дерева. Попыталась разобраться в своих чувствах. Папина подружка, мамин ребенок — сейчас это было совсем не важно по сравнению с Рэдом и Бьянкой. Так отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь, кто меня поймет. Например, с Холли.

Недолго думая, я пошла по направлению к шале, на которые показывал Джонти в наше первое утро. Кто-нибудь там должен знать, где найти Холли.

Я хотела одного — увидеть ее. Все остальное было забыто. Я шла и шла. Минут через десять на небе собрались дождевые тучи, и я вымокла насквозь, пока добралась до шале. Я ходила вокруг домиков, заглядывая в окна, как старая сумасшедшая ведьма. Мальчики жили в комнатах по четыре человека, но все спальни были пусты. Наконец я нашла комнату, в которой ярко горел свет. Я прижалась лицом к запотевшему окну. Все ребята были там, ужинали. Мне осталось только войти.

Я проковыляла вокруг дома, нашла вход и двинулась на звук голосов в конце коридора. Дверь была открыта, и я вошла в столовую. С меня ручьями текла вода. Все резко замолчали.

— Мэдди! — меня увидела Холли. — Что случилось?

Она бросилась ко мне, и больше я ничего не помню.

* * *

Я пришла в себя и обнаружила, что лежу на кровати Холли в маленькой комнате, где они жили вместе с Эбби. Холли сидела на другой кровати. Кто-то замотал меня в одеяло и навертел тюрбан из полотенца вокруг мокрой головы.

— Мэдди, ты до смерти меня перепугала! Ты грохнулась в обморок! Что случилось? Мама звонит твоему папе, но они не могут его найти.

Я села. Под одеялом было тепло и мокро.

— Холли, ты мне не дашь во что-нибудь переодеться? — это было единственное, о чем я могла думать.

Холли быстро нашла мне полный комплект сухой одежды — белье, футболку, брюки, — выдала шлепанцы.

— Я принесу нам чая и что-нибудь поесть.

Поесть. Когда я ела в последний раз? За завтраком? Холли принесла подогретые сэндвичи. Подогретые сэндвичи! Блаженство. И апельсиновый мусс! Мне было очень плохо, но в то же время спокойно. И страшно хотелось есть и пить. Это был один из самых чудесных ужинов за все каникулы.

— Давай выкладывай, — сказала Холли.

— Я не знаю, с чего начать.

— С чего хочешь. Начни с конца.

— Мне очень надо было поговорить с тобой.

— А зачем?

— Затем, что Рэд посмотрел на меня так, как будто ледяной водой окатил. До сих пор страшно.

— Из-за чего?

— Мы поругались вчера.

— Вы с Рэдом? Не верю!

— Он хотел, чтобы я улыбалась и перестала мучиться из-за своих родителей.

— Что, из-за папы и этой женщины, которой без грима в ужастике сниматься можно?

— Да, и… Ой, Холли, мне столько надо тебе рассказать!

Мама Холли постучала в дверь и вошла.

— Привет, Мадлен, — у нее был приятный шотландский акцент, — я оставила сообщение для твоего папы, чтобы он позвонил нам, как только вернется. Но я не отпущу тебя отсюда, пока он сам за тобой не придет. Мне кажется, тебе нужен присмотр, дорогая.

Она сочувственно хмыкнула и вышла из комнаты.

— Дело не только в папе. Мама тоже. Понимаешь, она звонила, хотела что-то мне сказать, но мы не заставали друг друга, и потом я сама ей позвонила, и… она снова беременна.

— Какие безответственные эти взрослые, правда? — Холли нахмурилась, но еле сдерживала смех. — Это что, и есть плохие новости? Ты же обожаешь свою младшую сестру. А малыши вообще такая прелесть! Я бы с ума сошла от счастья, если бы у меня был ребенок, в смысле, маленький, с которым можно было бы играть!

— Да меня скорее не сам ребенок беспокоит, а его папаша, Родди. Он ужасный.

— Ты же вроде говорила, что он с вами не живет?

— Да, не живет. Но наверняка переедет, раз уж появится ребенок.

— А что ты заранее с ума сходишь? Вот вернешься, разберешься в ситуации, тогда и действуй. У тебя в запасе несколько месяцев, заставь их переоборудовать твою комнату — ну, пусть поставят тебе отдельный телевизор, телефон, чайник, купят запасной матрас для подруг. Это должно быть здорово.

— Да, наверное. Холли, ты чудо! Я знала, что ты мне поможешь.

— Ну да. Что еще?

Как будто одного этого мало!

— Я поругалась с Рэдом — вчера, после того, как мы вернулись с подводной лодки. Все были в кошмарном настроении. Потом Линден меня взбесила: позвонила и сказала, что я очень расстроила Рэда.

— Ну и дура.

— А потом, сегодня утром я проснулась с месячными, и к тому времени, как выползла на свет, никого из наших уже не было. И вообще, я сделала очень большую глупость. Линден капала и капала мне на мозги насчет прослушивания для «Вестсайдской истории» у Оливера О’Нилла.

— Ух ты! Думаешь, он даст тебе роль?

— Да в том-то и дело, что нет. Конечно, нет, — и я рассказала, как Оливер увидел меня со сценарием, а Линден и Рэд вконец все запутали…

— Ну и что это была за большая глупость? Уверена, это было не так уж и глупо, если вдуматься.

— Я позвонила на мобильный Оливеру О’Ниллу, сказала, что я танцовщица, и попросила встретиться со мной.

— А, значит, все же так глупо.

— Во всех отношениях! Но, Холли, знаешь, я просто так хотела сделать что-нибудь для себя. Все такие ужасные эгоисты! Я правда верила, что он ждал моего звонка. Хотя, если бы меня так не запутали, я бы в жизни не стала этого делать. Ну и, конечно, Оливер даже не понял, кто я, решил, что я какая-то дурочка-фанатка. Знаешь, что он сказал Рэду? «У меня тут свиданьице с малюткой-танцовщицей по имени Дюмон»!

— Он был недалек от истины.

— Ну да…

— Значит, Рэд был совсем не рад, что ты устраиваешь миленькие рандеву с его папочкой?

— Он так злобно посмотрел на меня. Но ты знаешь, что на самом деле помешало мне подойти к Оливеру О’Ниллу? За Бьянкой приехала «скорая помощь», ее пронесли на носилках и всю в проводах, и я не знаю, смогу ли повидать ее в больнице, представляешь?!

— Надо спросить маму, — сказала Холли, — она медсестра и должна знать, что там с Бьянкой. А вообще, я сейчас позвоню Рэду.

— Ты что?

— Я ему скажу, что ты здесь, в ужасном состоянии, и не выйдешь до завтра. Что все очень запуталось и все друг друга неправильно поняли, а ты по-прежнему на нем сдвинута. Ну как?

— Сдвинута?

— Угу.

— Ох. Ну хорошо. Спасибо, Холли.

— Вот и славно. Все, договорились. Напиши-ка его мобильный. Наверное, помнишь его наизусть. Ма-а-ама-а!

Она вбежала в комнату.

— Что случилось, дорогая?

— Расскажи маме о Бьянке, Мэдди.

— Это та девочка с лейкемией?

Холли пошла звонить Рэду, а ее мама в это время рассказала мне про больных лейкемией. Они могут подцепить инфекцию — похоже, именно это и случилось с Бьянкой, но это не смертельно опасно. Мама Холли была такая добрая. Даже не представляю, как она заявляет, что Джонти не подходит Холли. Но что мы понимаем в чужих мамах? С такими людьми, как Холли и ее мама, мир не так уж и плох. Я чувствовала себя у них совсем как дома. Такое облегчение — побыть для разнообразия среди нормальных людей! Дождь перестал, и вечернее небо было чисто и полно звезд.

Зазвонил телефон. Холли ответила, потом передала трубку маме и вернулась в комнату.

— Это твой папа. Я доверила переговоры маме. Она настаивает, чтобы ты осталась здесь на ночь.

— А как же Эбби?

— Ой, мама ее уже переселила к другой маленькой девочке.

— Значит, я просто останусь здесь?

— Конечно. Жаль, что только на одну ночь!

— Холли, мы же встретимся с тобой дома, правда?

— Надеюсь. А кстати, ты случайно не знаешь Ханну Гросс?

Забавно. Образ Ханны, ее напряженное лицо всплыли у меня в памяти. Она, Софи и Шарлотта казались частью совсем другой жизни.

— Ханна Гросс! Да она одна из моих лучших подруг! А ты-то откуда ее знаешь?

— Одна моя подруга занимается с ней вместе музыкой, а некоторые еще и ходят с ней в одну школу. Кажется, она живет где-то недалеко от тебя.

— Ничего себе, какое совпадение!

— Да, мир тесен. Что же ты не спрашиваешь про важный телефонный разговор?

И правда, что это я отвлеклась?

— Что он сказал?

Холли поднесла руку к уху, изображая, что говорит по телефону.

— «Рэд? Привет. Это Холли». — «Холли! Привет! Что случилось? Мэдди с тобой?» — Видишь? Ему не все равно. — «Она останется у меня на ночь, Рэд. С ней сейчас все хорошо, но чуть раньше она упала и потеряла сознание». — «Она что? А можно я приду и повидаюсь с ней?» — Я подумала, что его надо немного помучить. «Ну, не знаю. По-моему, она сейчас не в состоянии ни с кем видеться, Рэд. Она прошла сквозь эмоциональный ад».

— Холли, ты так и сказала?

— Да. Ты ведь и правда прошла через эмоциональный ад. В любом случае, эффект был достигнут.

Она снова поднесла к уху воображаемую трубку.

— Значит, Рэд: «Она очень расстроилась из-за своих родителей. Но мы же все через это прошли…» — «Может быть, Рэд, но она расстроена еще и из-за тебя и всей этой истории с твоим папой. Она и понятия не имела, что Линден все это время ей врала. Так что сам понимаешь, в каком она состоянии…» — «Да мне не лучше. Я должен был ее предупредить — папа работает только с агентами. Откуда ей было это знать? Холли, может, я все-таки зайду?» — «Нет. И к тому же мама не разрешит». — «Да уж. А Бьянка… Мэдди из-за нее тоже испугалась?» — «Да, а ей уже и без того было плохо». — Я не собиралась давать ему поблажек, Мэдди.

Мне даже стало жалко Рэда, попавшего в руки Холли.

— А ему правда нельзя прийти, Холли?

— Конечно, нет. Я не шучу, Мэдди. Ты уже натерпелась за сегодня. Пусть немного помучается. К тому же мама не может сказать твоему папе «нет», а Рэду «да»!

— И что он?

— Сказал: «Передай ей, что я прошу у нее прощения. Скажи, что я очень хочу ее увидеть. Скажи ей, нет, не надо, я сам при встрече. Она же сможет выйти завтра, а?» — «Завтра — да». — «Пусть позвонит мне, если будет желание. Я так хочу с ней поговорить». — «Ладно, Рэд. Я передам. Пока!»

И она положила воображаемую трубку.

— Так что, подруга, тебе нечего бояться. И не смей ему звонить. — Она встала и поправила резинку на хвостике. — Ребята пьют чай, присоединимся?

Я боялась привыкнуть к этой налаженной, расписанной по часам роскошной жизни. И как тогда снова привыкать к нищете с мамой — беременной мамой?

 

Глава 14

Утром мама Холли разбудила нас чашкой чая. Это было чудесно. Она села на кровать дочери, пока мы пили.

— Доброе утро, девочки. Я только что говорила по телефону с твоим папой, Мэдди, он приедет сюда примерно через час. Успеешь с нами позавтракать. А еще я звонила в больницу, узнать, есть ли новости о бедной маленькой Бьянке. Поговорила с ее мамой, и она сказала, что сейчас состояние стабильное. Можешь проведать ее днем, если хочешь. Но, к сожалению, ей придется оставаться в постели до тех пор, пока она не окрепнет, чтобы лететь домой, в больницу в Англии. Бедная малышка!

Моя одежда высохла на раннем утреннем солнце. Она была приятная и теплая и немного похрустывала, когда я ее надела. Я даже с удовольствием поела хлопьев на завтрак. Мне до смерти хотелось позвонить Рэду, но там был только платный телефон, а у меня не было денег. Вскоре подъехал папа на такси. Один. Мама Холли отвела его в нашу комнату и, наверное, прочитала ему лекцию (ясно же, что она считает его безнадежно безответственным). Когда он вышел, лицо у него было встревоженное. Но я была так рада его видеть!

— Папа!

Я крепко обняла его. Он прижал меня к себе.

— Деточка, — сказал он, когда мы сели в такси, — да что же такое произошло? Рассказывай!

И я рассказала ему все как было.

— И все это время меня не было с тобой! Я иногда думаю, что не создан для отцовства. Неужели все на самом деле так ужасно?

— Я думаю, Рэд все уже понял. Холли ему рассказала.

— Оливер просто отвратительно себя повел.

— Всегда легче свалить на кого-нибудь вину.

— Ну, он же сам сказал мне, что ему понравилось, как ты танцуешь.

— Да, понравилось, но ведь кастинг это совсем другое! И что на меня нашло?

— Не суди себя слишком строго. Твою ошибку вполне можно понять. Это только его вина. «Малютка-танцовщица», ну ничего себе! Сказал бы я ему все, что о нем думаю…

— Пап, не надо. Так будет в миллион раз хуже. Он ведь отец Рэда.

— Ну, а как же вы, юные голубки? Вы-то лучше всех выступили на этом шоу.

Мы подъехали к отелю. Я посмотрела на него другими глазами: это было место для очень богатых людей. Папа правда привез меня сюда, как свою маленькую принцессу. Он не хотел портить первую неделю разговорами о Фэй. Может, в глубине души он догадывался, что с ней все будет не так гладко, как хотелось бы. Я быстро поцеловала его перед тем, как вылезать из машины.

— Я люблю тебя, пап. Я сейчас в полном порядке. Все было просто замечательно.

— Беги, разбирайся со своим Ромео. Кстати, вон он, ждет тебя.

Рэд стоял перед входом. Вид у него был какой-то прибитый. Он даже казался меньше ростом.

— Мэдди! — он бросился ко мне и схватил за руки. Я немного отстранилась. — Мэдди, теперь у нас все хорошо, правда?

— Конечно, — легко сказала я. Впрочем, я не была на все сто процентов уверена. — Рэд, я пойду приму душ. Чувствую себя какой-то грязной.

Рэд посмотрел на меня с подозрением.

— Да, конечно, — кивнул он, — встретимся у бассейна?

— Где-нибудь в теньке.

— Я найду место у фонтанов.

— Через час.

Мне надо было разобраться что к чему, навести порядок в голове. Забыть, что я всерьез сердилась на Рэда, оказалось непросто. Но он ведь просто хотел, чтобы мы радовались, пока вместе. Похоже на папу, который не говорил мне о Фэй. Они оба хотели жить настоящим.

Если Рэда не в чем винить, то почему мне уже не так сильно, как прежде, хочется быть с ним? По-моему, тут дело в моих гормонах. Но не только же в них… Конечно! Мы же первый раз поссорились! И вовсе он не идеальный! Просто раньше я этого не замечала. Ведь до сих пор наш роман состоял сплошь из закатов и поцелуев. Настоящий летний роман. И не более?

Я надела саронг поверх бикини и села у туалетного столика, чтобы причесаться. Я безоглядно, слепо влюбилась в Рэда. А теперь радужный мыльный пузырь лопнул, и я не знаю, люблю я его или нет. Есть разница, правда?

Я собрала пляжную сумку. На дне лежал маленький бумажный пакетик. Это было кольцо, которое я купила Рэду на рынке, но так и не подарила. Может, никогда уже и не подарю? Я была совсем сбита с толку. И пошла к фонтанам.

* * *

Рэд занял для нас шезлонги. Он как всегда прекрасно смотрелся в пляжных шортах — даже не придется притворяться, что он мне по-прежнему нравится!

Рэд заказал мой любимый прохладительный напиток.

— Представляешь, они придумали это для нас!

— Кто? Что?

— Хайтеры. Для последнего дня Дилли и Джонти с Чарльзом и Холли. День на корабле, купание в открытом море и ужин на берегу, на черепашьем пляже. И музыканты. Хайтеры хотят взять и нас с тобой. И еще Линден.

— А где она?

— Где-то прячется от меня, наверное.

— Почему?

— Почему?

— Я чего-то не знаю?

— Мэдди, она из кожи вон лезла, чтобы нас с тобой рассорить. Все эти сообщения якобы от моего папы… В общем, я посоветовал ей держаться от меня подальше. Хотя бы на время.

Неужели Рэд свалил всю вину на Линден?

— А ты не слишком суров? Все-таки прощальный вечер.

— Хочу, чтобы она нам не мешала.

Рэд обнял меня и попытался поцеловать, но что-то было не так.

— Я не могу никуда ехать, Рэд. Я хочу навестить Бьянку.

— Я бы на твоем месте тоже не поехал. — Он выпрямился. — Мэдди, посмотри мне в глаза.

Я попыталась. Это оказалось непросто.

— Что-то изменилось, да, Мэдди? — встревоженно спросил он.

— Рэд, прости. — Мне на глаза навернулись слезы. — Что-то и правда изменилось, но я не знаю, что. Все было так хорошо! Теперь… просто все заканчивается…

Рэд отвернулся. Ему было больно от моей неожиданной холодности.

— Я думал… может… как-нибудь… — голос Рэда сорвался. Я обняла его, чтобы стало как-то легче. — Не надо, если не хочешь, — сказал он, пытаясь высвободиться.

— Рэд? — настала моя очередь. — Теперь ты посмотри мне в глаза! — Он попытался, хотя и часто моргал. — Послушай. Может, так будет лучше? Ведь мы все равно расстанемся через два дня. Давай… ну, начнем сначала? Как люди, которые знакомятся на курорте, а потом встречаются уже дома? Только когда люди встречаются осенью, в дождливом темном городе, для них это разочарование. А мы уже знаем, что мы обычные люди со своими недостатками, так что давай будем реалистами?! Пожалуйста, Рэд!

Однако он не собирался упрощать мне задачу.

— Но Мэдди, я все еще схожу по тебе с ума. Для меня-то ничего не изменилось. Ничего, кроме твоих чувств.

— Рэд, по-твоему, все, что происходит с моими родителями, — это не важно…

— Нет, важно. Я был такой идиот, даже неловко. Просто думал, что мы — гораздо важнее, а нам так мало довелось побыть вместе… — Я поймала его взгляд, и мы начали отчаянно целоваться, наши лица были мокрые от слез. Хорошо, что фонтаны так близко. — Ладно, — через некоторое время сказал Рэд, — давай начнем все сначала. Мне даже нравится эта мысль.

— Я уже ничего не понимаю, но мне, кажется, тоже. Пойдем к Бьянке, потом на ужин с Хайтерами, а завтра будет самый потрясающий день, и… — Я посмотрела на Рэда. — По-моему, я снова схожу по тебе с ума.

Какое-то время мы совсем не говорили.

Бьянка лежала в ярко освещенной палате, увешанной детскими рисунками. Легкий ветерок шевелил муслиновые занавески на окнах. Девочка спала. Ее родители были совершенно вымотаны.

— Завтра ты не сможешь повидать ее, — сказала мама Бьянки, — ей будут делать процедуры под анестезией, так что попрощайся сейчас.

Ох, как я выдержу эти последние несколько минут? Я присела около кроватки. Один ее бортик был опущен.

— Бьянка, девочка… — прошептала я, гладя ее покрытую пухом головку. Малышка пошевелилась, приоткрыла глаза и пробормотала:

— Мэдди! Ты пришла мне почитать?

— Да, ангел мой, — наврала я. А потом добавила: — Я пришла рассказать тебе сказку про Бьянку и банановую лодку.

— Хорошо, — невнятно ответила она, закрыла глаза и улыбнулась, — она мне нравится.

Я собралась с духом и начала.

— В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была красивая маленькая девочка, которая очень любила бананы, и звали ее Бьянка. (Неужели это все, чем я могу помочь?) Она ела бананы на завтрак, обед и ужин, и к чаю у нее тоже были бананы. Это потому, что она любила все желтое, цвета солнышка. Стоило увидеть ярко-желтый цвет, она вся светилась от счастья, как маленькое солнышко. Но больше всего она любила плавать на лодке-банане. Там, под солнцем и на ветру, она была как птица, она неслась, летела сквозь радугу брызг… — И тут я тихо запела колыбельную, вместо того чтобы закончить сказку.

Бьянка заснула, ее маленькое личико было таким беззащитным и спокойным. Меня душили слезы. Я отпустила ее руку, поцеловала кончики своих пальцев и прикоснулась к ее лбу.

— Пока, Бьянка, — сказала я и выбежала из палаты. Она не должна видеть мои слезы.

Рэд вышел через несколько минут и сел рядом со мной на скамейку в больничном коридоре. Мы взялись за руки и плакали, плакали, плакали…

— Пойдем на улицу, — сказал наконец Рэд. — Мы тут всех расстраиваем.

Рядом с больницей был маленький садик, мы с Рэдом присели там в теньке. Слов не было. Только невыносимый ужас: мы никогда больше не увидим эту чудесную девочку…

Прошло какое-то время, Рэд посмотрел на часы:

— До ужина еще долго. Что будем делать?

— Я постоянно твержу себе, что она жива. Нечестно вести себя так, будто ее уже нет, правда? — Рэд удивленно посмотрел на меня. — Нужно верить: может, мне удастся написать ей, или поговорить с ней по телефону, или еще как-нибудь с ней связаться, когда мы вернемся в Англию.

Рэд все смотрел на меня. Мы оба знали, что Бьянке осталось жить уже очень недолго. И тут мне пришла в голову мысль.

— Рэд, давай пойдем в наши комнаты. Я хочу написать Бьянке. Очень хочу. Я расскажу ей, что мы собираемся делать вечером, что мы наденем, и все-все, как будто она — это Ло-Ло. Она бы хотела все это знать. И еще про нового маленького, и о том, что папа и Фэй вряд ли останутся вместе. И про Джонти и Холли…

Рэд притянул мою голову к своей груди.

— Давай, напиши, — сказал он, а потом, тихо-тихо, прямо мне в волосы, прошептал: — Я люблю тебя, Мэдди.

Мы подошли к стоянке такси.

— А мне ты будешь писать такие письма? По электронке?

— Ты будешь не так далеко, как она.

Ужин был просто прелесть. Такой эмоциональный экстрим — то падение, то взлет! Слава богу, человек и такое может вынести. Я жила настоящим. Иногда это просто необходимо. Как же иначе справиться с горем, которое притаилось за углом? Я была вместе с Рэдом все время, и мы просто наслаждались друг другом, наши отношения определенно изменились, стали более глубокими. Прощание с Бьянкой как-то подготовило меня к прощанию с Рэдом. Холли, Джонти, Дилли и Чарльз точно знали, что еще обязательно увидятся. Но и здесь не обошлось без ливня поцелуев и слез.

Весь следующий день мы с Рэдом провалялись на пляже. Линден отиралась около Дилли и Джонти и не мешала нам. Как будто мы выжили после какой-то катастрофы, и она знала, что трогать нас не надо. Перед обедом в баре мы налетели на Оливера. Я жутко боялась, что он вспомнит о моих подвигах, но Рэд уверил меня, что «Мэдди, девушка его сына» и «малютка-танцовщица Дюмон» — понятия из абсолютно разных отсеков мозга его папы.

— Хотите выпить со мной?

— Давай, Мэдди, — сказал Рэд, — забудь обо всем.

И мы очень прилично посидели с Оливером О’Ниллом. Он по-отечески расспрашивал меня о семье и школе. А потом посмотрел на нас и спросил:

— И как же вы, голубочки, собираетесь жить, когда жестокая судьба вас разлучит?

— Папа! — смущенно воскликнул Рэд.

— Да нет, я не шучу, — сказал Оливер. — Всем ведь понятно, что вы просто с ума друг по другу сходите. Я вот думаю, а не пригласить ли юную леди к нам в Штаты?

Рэд был все еще смущен.

— Ну, мы посмотрим, как пойдет, папа.

— Вы такие славные ребята. Не хочется смотреть, как вы томитесь от тоски. Имейте в виду, что это можно устроить. Не бойся задавать вопросы, сын.

— Ой, пап. Спасибо.

— Большое спасибо, мистер О’Нилл.

— Называй меня, пожалуйста, Оливером.

Мы с Рэдом пришли на наш любимый холм под звездами. Папа просил меня вернуться не позже одиннадцати, потому что завтра рано вставать, и отчего-то я была даже рада, что есть эти рамки.

— Интересно, где сейчас Бьянка, — сказала я.

Рэд, как всегда, прочитал мои мысли.

— Примерно на полпути туда?.. А мы?

— Я так много думала, Рэд. Для родителей Бьянки вся ее жизнь будет как яркая вспышка. А для меня такая вспышка — эти каникулы с тобой. Сначала нам ни до чего не было дела, да? А потом вмешались мои дурацкие родители… А потом, когда появилась Бьянка, все стало как-то глубже, серьезнее. Не могу подобрать слова.

— У тебя хорошо получается, продолжай.

— Ну, наше с тобой время — как яркая вспышка. Этот свет никуда не уйдет. Я представить не могу, как попрощаюсь с тобой, но я знаю, что твой свет всегда будет со мной, где-то рядом со светом Бьянки. И мы же будем писать друг другу. И когда-нибудь мы встретимся, и…

— Я не хочу больше об этом говорить, Мэдди. Письмами не удержишь. У нас осталось всего полчаса — чтобы потом было что вспомнить.

Мы с Рэдом простились тем вечером. Чуть-чуть похоже на расставание с Бьянкой. Приятно было знать, что еще немного мы побудем под одной крышей. Утром папа, Фэй и я поехали в аэропорт. Фэй, слава богу, летела другим рейсом. При расставании они с папой сказали друг другу все нужные слова, но, по-моему, получилось как-то бесчувственно. Ох уж эти прощания — скоро еще и с папой. Я вспомнила, как расстроилась, когда он сказал, что Рэд — всего лишь летний роман. Но папа есть папа. Он уезжает, но всегда возвращается.

В конце каникул мы встретимся с девчонками, и я расскажу о своем «летнем романе». Идеальный роман с Рэдом балансировал на тонкой и сложной грани между «романами» с папой и Бьянкой. И еще кое-что, куда более постоянное. Холли. Я нашла потрясающую подругу, которая будет рядом, когда я вернусь домой. А кто в трудную минуту важнее подруг?

Но все это сложно. Потому что с Рэдом я прикоснулась к любви так, как никогда раньше. Я только-только уехала, а мне уже его не хватает. Его присутствие придавало миру яркость. И что бы я там ни говорила о вспышке света, сейчас мне этого было мало. Я вертела в руках забавное маленькое ожерелье. Это был подарок Рэда — три бусины на нитке: золотая — это я, красная — он, белая — Бьянка. Он купил его рядом с больницей в тот день. И, конечно, я подарила ему кольцо. Сначала беспокоилась — все-таки я купила его в тот кошмарный день, когда мы катались на подводной лодке. Но потом подумала: это все равно хорошее воспоминание. Именно тогда мы поняли, что наши отношения — это не только поцелуи под звездным небом.

 

Эпилог

Мы ночевали у Ханны. Сначала мне нужно было почитать Ло-Ло и поиграть в Барбадос с ее Барби. Я много рассказывала ей о маленькой девочке по имени Бьянка.

Бьянка умерла через две недели после возвращения домой. Ее родители написали мне. Я храню их письмо вместе с фотографиями Бьянки и фильмом, который прислал Рэд. Фильм совершенно потрясающий, особенно фрагмент с подводным плаванием! Рэд гениально снимает, впрочем, все остальное он тоже делает гениально. Я ужасно скучаю по нему, но теперь он уже часть прошлого.

Потом я заварила маме чаю и оставила ее отдыхать перед телевизором. Родди еще к нам не въехал. Он работает в компьютерной службе технической поддержки, и у него много вечерних заказов. А для меня лучше не придумаешь! Я потихонечку обустраиваю свою комнату. Мама очень рада, что у нее будет еще ребенок, а Ло-Ло страшно всем этим интересуется. Меня не покидает сентиментальное желание назвать ребенка Бьянкой, если родится девочка.

Я наконец докрасилась и сбрызнулась «Шанель». Я уже поговорила с Ханной и Шарлоттой, но не много рассказала им о Барбадосе — еще очень свежо было вспоминание о Бьянке.

— Мэ-э-эдди-и-и-и! — раздался дикий вопль, когда я переходила улицу. На другой ее стороне стояла Софи и махала мне как сумасшедшая. Я перебежала дорогу и обняла ее.

Мы быстренько сравнили руки.

— У тебя загар сильнее, это нечестно! — сказала я.

— Зато твой круче, Мэдди. Ну, выкладывай секреты!

— Ханна встретила парня, зовут Джонни, кажется. А Шарлотта почти ничего не рассказала, да, наверное, и нечего!

— Нет, дуреха! Ты! Что с тобой было? Он был прекрасен?

— А откуда ты знаешь, что я кого-то встретила?

— Перестань! Ты всегда кого-нибудь встречаешь. Достаточно на автобусную остановку выйти.

— Он был замечательный. А твой?

— Ну, мой тоже был замечательный, но там все сложно.

— У меня тоже. Хотя на самом деле сложно было как раз все остальное. А потом случилось настоящее горе.

— Ой, Мэдди!

Мы уже дошли до дома Ханны (по сравнению с нашим это дворец).

— Да. Я еще не пришла в себя после всего этого. Но я тебе потом побольше расскажу, только тебе, хорошо?

— Хорошо.

Мы позвонили и ждали, когда Ханна спустится.

— Ужас как интересно, что случилось с остальными. Честное слово, они превзошли все наши ожидания! Особенно Ханна со своим Джонни. Вот хитрющая!

— А я расспрошу Шарлотту об этом Джоше. Кажется, он приезжает в Лондон в этом семестре.

— А твой классный парень с Барбадоса?

— Он же американец. И он научил меня жить настоящим.