«Очень хорошо, что мы с Костей очутились на заставе дней за десять до приезда Марии Васильевны Горностаевой. Из ныне здравствующих пограничников только двое знали ее: Ефросинья Никитична да ее сын Василий Николаевич, нынешний замполит заставы. Не только знали, но и вместе были все те первые трагические дни войны. Вместе воевали, вместе хоронили погибших друзей, вместе пробивались из смертельного кольца окружения.

Все дни, пока ждали Марию Васильевну, были наполнены не просто ожиданием и разговорами. Пограничники много работали, украшали свою заставу, усиленно занимались строевой подготовкой, тренировались на турниках и брусьях, репетировали разные номера художественной самодеятельности. И все это — в часы, свободные от пограничной службы.

И Костя был не просто свидетелем, а самым активным участником этой большой, нелегкой, но радостной работы. Только не ходил в пограничные наряды, а так делал все, что делали солдаты. И оказалось, что не такой он хрупкий: может в одних трусиках бежать по утреннему холодку на речку и при этом не только воспаления легких, но и пустякового насморка не прихватить. Оказывается, он создан не для того, чтобы тонуть в воде, а по-настоящему плавать и даже прыгать в речку с высоких мостков. Оказалась не страшной для него и физическая перегрузка. Тепличную синеватую бледноту на его коже сменил прочный коричневый загар.

Рано или поздно это, вероятно, произошло бы с ним. Но деятельная жизнь заставы накануне приезда Марии Васильевны ускорила его физическую перековку.

Как-то утром на спортивной площадке появились Костя и Саня, только что вернувшиеся с речки. Ребята вроде бы должны были переутомиться: все-таки от речки, все эти восемьсот метров, бежали бегом. Саня с ходу повесил полотенце на забор спортплощадки и стал легко и ловко лезть по канату. Костя, вскинув голову, с завистью наблюдал за ним.

Добрая зависть — хороший помощник.

Потому что потом и Костя стал пробовать свои силы. Только пробу эту никак не назовешь успешной: уцепившись за канат руками, Костя болтался вялой сосиской. Саня что-то говорил ему, по-командирски строго, потому что беспомощное болтание прекратилось, — Костя охватил ногами канат и с большими усилиями стал продвигаться вверх. Он и до половины каната не добрался, обессиленный, соскользнул на землю и, морщась от боли, стал разглядывать ладони. Саня и тут ему выговаривал что-то строгое. Костя слушал и согласно кивал головой… Что ж, сегодня не одолел канат, а завтра обязательно одолеет…

Так, наверно, учил его Саня бегать, плавать, прыгать в воду с высоких мостков — всему тому, без чего не может быть хорошего солдата.

Это очень важно.

Но главное — в другом.

И об этом другом я хочу сказать подробнее.