Что такое деньги?

Это понятие станет ясным, если обратиться к его историческим истокам.

В первобытном обществе, как известно, человек непосредственно производил и потреблял блага, необходимые для своего жалкого и ненадежного существования. В первобытном сообществе — ибо, защищаясь от сил природы и от других животных, люди жили в сообществе — в соответствии с полом и возрастом существовало определенное разделение труда, которое содействовало умножению и сохранению продуктов охоты и рыбной ловли, сбору съедобных кореньев и плодов, а позднее — возникновению примитивнейшего сельскохозяйственного производства, однако продукт делился поровну между членами сообщества, так что объектов обмена не было.

В гл. 3 было показано, что обмен развертывается тогда, когда производительность человеческого труда возрастает. Это означает, что благодаря открытию огня, созданию и использованию определенных орудий труда, изготовлявшихся позже из металлов, одомашниванию животных и обработке земли, благодаря всему тому, что получило название неолитической революции, человеку удалось производить больше, чем это было необходимо для самого примитивного и убогого существования. В связи с этим возникают различия в занятиях между общинами и между людьми. Одни сообщества посвящают себя преимущественно охоте и рыболовству, другие — скотоводству, третьи — земледелию. Между членами одного и того же сообщества развивается социальная дифференциация и неравное распределение продукта. До тех пор пока человек не мог производить больше, чем это было необходимо для жалкого существования, он не мог оказаться объектом эксплуатации со стороны других людей, у него не было и запасов, которые могли бы привлечь внимание. Врага убивали, иногда съедали (так же поступали часто и с обессилевшими) или принимали в сообщество. Но как только труд позволил производить больше, возникла возможность сделать человека рабом и начать грабить богатства, накопленные сообществом людей.

Подобная дифференциация создает условия для появления различий в потреблении, для возникновения потребления, так сказать, более высокого уровня, свойственного господствующей группе, для формирования социальных слоев, специализирующихся на особом виде производства (столовой посуды, украшений, тканей и т. д.) и, следовательно, для возникновения обмена продуктами между сообществами и внутри одного и того же сообщества. Этот процесс развивался постепенно.

Возникает обмен между сообществами, уже претерпевшими дифференциацию и, следовательно, получившими в ходе исторического развития ту или иную специализацию. Такой обмен развертывается между общинами, преимущественно занятыми либо скотоводством, либо земледелием; кроме того, в обмен вовлекаются общины, которые обладают особыми богатствами (рудниками) или же самыми необходимыми продуктами (соль). Позже с развитием социальной дифференциации возникает самая настоящая торговля, т. е. покупка продуктов, служащих для потребления господствующими классами и теми социальными слоями, которые отделяются от сельскохозяйственного производства. Тогда возникает рынок и постепенно рождается ранее описанная денежная экономика.

Как идет развитие этого процесса? При первоначальных формах спорадического обмена продукты сопоставляются между собой и непосредственно возникает случайное отношение между двумя продуктами, которые нельзя еще назвать товарами, т. е. отношение, выражающее в зародыше простую форму стоимости.

Действительно, на первых порах обмен еще переплетается со специальными обрядами и получаемый продукт предстает в виде подарка от гостеприимных хозяев на празднике или сходке, когда члены различных племен собираются в установленном месте; также мог быть и так называемый молчаливый обмен, при котором в нейтральное место, расположенное, например, на возвышенности и считавшееся священным, доставлялись продукты, которые были предназначены для обмена. В таком случае зажигали огни, чтобы предупредить другое племя, и уходили. Члены другого племени быстро появлялись, выкладывали рядом предметы, которые они предназначали для обмена, и удалялись. Если обмен принимался, члены первого племени забирали предложенные продукты и оставляли свои. Конечно, подобное явление происходило в заранее установленные периоды, обычно связанные с тем или иным временем года, особенно часто обмен приходился на весну и осень.

Многие экономисты еще поныне обозначают этот тип прямого обмена особым термином baratto и показывают, что подобные отношения не могут считаться экономически определенными, т. е. этот тип сделки нельзя считать явлением, определяемым понятием «обмен», однако причины обмена могут быть разнообразными, а его формы могут варьировать в широких пределах. Недостаток такого анализа заключается, как уже отмечалось, в его абстрактном характере. В самом деле, термином baratto определяется обмен между двумя людьми, имеющими различные предназначенные для обмена предметы, независимо от экономической структуры общества, в котором происходит обмен. Иначе говоря, эти экономисты усматривают в baratto категорию, одинаково пригодную для описания и современных и прошлых событий.

Очевидно, что при таких случайных и примитивных формах обмена, как уже отмечалось, не могла бы возникнуть теория стоимости и равным образом стоимость не могла бы получить выражения в определенных количественных отношениях.

 

Возникновение финансово-кредитной системы капитализма

Маркс прекрасно описал возникновение денежной экономики в гл. I. т. I «Капитала». Как только обмен приобретает определенную регулярность, иначе говоря, как только разделение труда, несмотря на свои ограниченные масштабы, становится постоянным в рамках общества, раскалывающегося на классы, возникает рынок, и продукт человеческого труда превращается в товар. «Продукт труда во всяком обществе есть предмет потребления, но лишь одна исторически определенная эпоха развития превращает продукт труда в товар, — а именно та, при которой труд, затраченный на производство полезной вещи, выступает как «предметное» свойство этой вещи, как ее стоимость. Отсюда следует, что простая форма стоимости товара есть в то же время простая товарная форма продукта труда, что поэтому развитие товарной формы совпадает с развитием формы стоимости».

Когда обмен, пусть незначительный и ограниченный немногими продуктами, приобретает определенную регулярность, возникают отношения стоимости, проявляющиеся в простой, случайной форме стоимости, в таком случае один товар имеет в качестве своего эквивалента какой-либо другой товар.

С самого начала стоимость представляет собой результат человеческого труда, создавшего определенный продукт, который имеет потребительную стоимость; ведь в этом продукте запечатлелся или материализовался человеческий труд. Но стоимость продукта отражается в другой стоимости, т. е. в другом товаре, предложенном для обмена, в силу чего возникает количественное отношение, отношение обмена, количественное выражение величины стоимости. Указанное явление можно рассматривать также в историческом плане: оно представляет собой простую форму стоимости, другими словами, отдельную, случайную или условную ее форму, при которой товар выражает свою стоимость в другом товаре. Например, овечья шкура или мясо могут выражать свою стоимость в зерне или соли, так что:

1 овечья шкура = 1 кг зерна, или

1 овца (мясо и шкура) = 20 кг соли.

В этом случае 20 кг соли являются эквивалентом овцы, а овца может служить эквивалентом 20 кг соли.

По мере расширения и усложнения обмена множатся выражения стоимости. Дело в том, что количество возможных выражений стоимости зависит от количества видов товаров, являющихся объектом обмена. Следовательно, стоимость действительно обнаруживает тенденцию выступать в качестве сгустка человеческого труда, лишенного отличительных признаков, а количественное выражение стоимости, т. е. отношение обмена, стремится принять более четкую форму, соответствующую требованиям закона стоимости.

1 овца = 20 кг соли = 10 кг зерна = 1 м материи = 1 копью, и наоборот.

Когда выделяется один какой-либо эквивалент и в нем находят выражение стоимости всех остальных обмениваемых товаров, возникает всеобщая форма стоимости, при которой один товар играет роль всеобщего эквивалента.

Это теоретическое рассуждение подтверждается ходом исторического развития. Тот или иной продукт, который ценится особенно высоко и пользуется особым спросом, начинает выполнять функцию всеобщего эквивалента, создавая тем самым условия для развития обмена. Когда этот эквивалент консолидируется, т. е. когда товар, служащий эквивалентом благодаря его особым качествам, получает всеобщее признание, тогда осуществляется переход к денежной форме, иначе говоря, возникают деньги, играющие роль всеобщего эквивалента. Этот переход, сопровождающийся расширением торговли, представляет собой, таким образом, реально протекающий исторический процесс, а не плод абстрактных рассуждений или гипотез. Те же современные руководства указывают на практические затруднения, возникающие при обмене в случае отсутствия денег. Так, например, отмечается, что даже если бы существовало лишь 100 товаров, подлежащих непосредственному обмену товара на товар (относительная форма стоимости), то в таком случае в соответствии с формулами комбинаторики возникают возможности осуществления 4950 различных обменных сделок. Сообщается также (об этом рассказывают и путешественники, побывавшие в районах, не затронутых цивилизацией) о ряде обменов, которые необходимо совершить, чтобы получить желаемый товар. Если я имею овцу и нуждаюсь, например, в соли, может возникнуть ситуация, при которой я не смогу сразу получить ее в обмен; тогда придется сначала приобрести зерно, затем найти того, кто в обмен на зерно может дать ткань, а уже в обмен на ткань приобрести соль.

Всеобщий эквивалент и посредник облегчает задачу, делает ненужным все эти переходы и опосредствующие обмены: благодаря ему устанавливаются единое средство оплаты и единая меновая пропорция; сокращаются издержки обращения товара. Переход к денежной форме — это исторический переход, который совершался постепенно, путем медленной эволюции. Он был завершен уже в эпоху варварства, когда человек вышел из первобытной дикости. Этот переход представлял собой результат общественного развития, и его нельзя считать гениальным открытием тех или иных людей.

В тех местностях, где с глубокой древности концентрировался обмен, складывались привычные меновые соотношения между товарами и обнаруживалась тенденция к использованию во всех сравнениях наиболее ценного товара, обладающего особыми качествами. Вначале такой всеобщий эквивалент принадлежал к числу распространенных товаров. Наиболее ценными товарами, имевшими всеобщее хождение, были скот, рабы, зерно, соль, металлы и т. д. Но в результате исторического процесса металлы постепенно оттеснили все остальные товары. Металл можно хранить и легко перевозить, поскольку он содержит в малом объеме большую стоимость, его можно делить на доли, в отличие от животного или раба. Таким образом, в роли всеобщего эквивалента в преобладающем большинстве случаев выступают металлы, особенно некоторые давно известные сплавы, и обменные отношения связываются теперь то с бронзой, то с железом, то с серебром или золотом, а иногда — с несколькими металлами одновременно.

Весовщик (лат. libripens) в Древнем Риме отмерял количество металла, которое затем, после образования государства, могло быть официально закреплено с помощью чеканки. Так, деньги становились универсальным товаром, что влекло за собой важнейшие последствия для дальнейшего развития общества, а также для самого товара, выделившегося в качестве денег. Действительно, этот товар приобретал двойную потребительную стоимость — как товар (используемый, например, для изготовления драгоценностей) и как деньги.

Еще 100 с лишним лет назад Маркс отмечал, что каждый отдельный индивид обладает в деньгах всеобщей способностью к обмену, благодаря которой он определяет по своему желанию и усмотрению свою долю в общественном продукте. «Каждый индивид обладает общественной мощью в форме вещи. Отнимите эту общественную мощь у вещи — вам придется дать ее одним лицам как власть над другими лицами». Следовательно, без денег невозможно никакое промышленное развитие.

Связующие людей отношения должны быть организованы как отношения политические, религиозные и т. д. до тех пор, пока сила денег не превратилась в «nexus rerum et hominum».

Отсюда вытекает, таким образом, различие между всеобщей потребительной стоимостью, свойственной деньгам, и частной специфической потребительной стоимостью отдельных товаров, которым противостоят деньги; отсюда вытекает также двоякого рода спрос, который предъявляется на деньги.

Из этих свойств рождается не просто самостоятельное, но даже разъединяющее прямой товарный обмен функционирование денег, роль которых на этой первоначальной фазе выполняют исключительно металлические монеты, а не представляющие их знаки; вместе с тем происходит расчленение процесса обращения на две отдельные метаморфозы — явление, содержащее в зародыше возможность кризиса.

Так как деньги кристаллизуют в себе абстрактную стоимость всех товаров, они изолируются от массы других товаров и исключаются из обмена. Как отмечалось, деньги имеют потребительную стоимость в качестве специфического товара, но они приобретают также всеобщую потребительную стоимость, потребительную стоимость для всех. Деньги всегда могут превращаться в особые, частные потребительные стоимости, т. е. в другие товары, между тем превращение какого-либо товара особой потребительной стоимости в деньги не всегда возможно.

По этой причине деньги могут сохранять свою всеобщую потребительную стоимость и стать средством накопления сокровищ, носителем стоимости во времени. Поскольку деньги в любой момент могут непосредственно превращаться в другие товары, накопление денег приобретает особое значение уже в античном обществе; по мере развития торговли деньги выступают в качестве сокровища, в качестве средства накопления богатства, и, следовательно, они оказывались носителем общественной силы. В капиталистическом обществе деньги становятся также капиталом, а капиталистическое обращение требует, чтобы часть общественного капитала находилась постоянно в денежной форме; в связи с этим значение денег еще более возрастает.

В наше время эти характерные особенности денег и потребности капиталистического обращения вызывают к жизни теории «ликвидности», о которых речь пойдет ниже, а также новые классификации различных денежных средств. Действительно, с момента своего возникновения и до сегодняшнего дня деньги претерпели ряд существенных изменений. Первоначально они продолжали оставаться товаром с присущей ему стоимостью и, следовательно, подчинялись требованиям закона стоимости, затем в связи с новыми потребностями стали развиваться новые формы денег. В самом деле, расширение рынка вызывает более широкое использование денег: экономика приобретает «денежный» характер, сфера распространения натурального хозяйства сужается, потребность в деньгах растет.

Процесс развития денежных отношений носит диалектический характер; он не является каким-то стереотипом, одинаковым для любого общества. Различия в развитии этого процесса проявляются в географическом плане, ибо уровень развития народов неодинаков в социальном плане, т.е. в отношениях классов и социальных групп, составляющих общество. Указанные различия влекут за собой важные экономические последствия, которые изучаются, в частности, историей народного хозяйства и историей классовых отношений и которые находят отражение в современных исследованиях скорости обращения денег и анализа проблемы ликвидности.

Наша цель состоит в изучении современных форм функционирования денег в капиталистическом обществе в нынешней фазе его развития. Однако невозможно понять современные явления без учета их исторических истоков и без анализа всего хода развития отдельных функций денег. Ведь только в том случае, когда теоретический анализ последовательно опирается на реальные факты в их развитии, удается избежать многих допущенных ранее ошибок.

Тот факт, что деньги выступают в качестве всеобщего эквивалента, означает, что с момента возникновения деньгам присущи две основные функции — функции меры стоимости и средства обращения товаров, необходимого орудия обмена. Эти две первичные функции, проявляющиеся и в современном обществе, также следует рассматривать в их диалектическом развитии, ибо сегодня они проявляются иначе, чем раньше. Более того, в ходе исторического процесса развиваются новые функции денег: они выступают в качестве средства сохранения стоимости во времени (сокровища, средства накопления сокровищ), в качестве средства платежа и в качестве мировых денег.

Проследив общую линию исторического развития, мы выясним, почему деньги обрели новые формы, более сложные и развитые функции, почему они перестали быть только деньгами как таковыми, т. е. деньгами-товаром или заменяющим их знаком, и стали универсальным представительным средством, которое может выполнять присущие деньгам функции, и почему возникают и развиваются институты, связанные с реализацией расширяющихся функций денег.

Но даже без такого исторического анализа можно понять, почему в современных условиях, когда не существует отчеканенных монет, имеющих хождение по свободному курсу, деньгами являются денежные знаки, к которым относятся разменная металлическая монета и выпускаемые центральным банком банковские билеты, которые имеют совершенно свободное хождение. Эти компоненты представляют собой так называемые «обращающиеся деньги»; к денежным знакам относятся и «банковские деньги», т. е. чеки, выданные на основе банковских вкладов. Можно понять также, почему из-за растущей нехватки денег и обусловленного этим стремления сократить издержки обращения, и особенно в связи с функционированием денег в качестве платежного средства, развиваются иные средства платежа (порожденные операциями с имуществом), которые при необходимости не могут столь легко превратиться непосредственно в «обращающиеся деньги», но все же могут считаться своего рода деньгами, ибо они в состоянии выполнять некоторые присущие деньгам функции.

 

Деньги — товар

Если деньги являются товаром, возникающим на определенном этапе исторического развития и служащим для других товаров всеобщим эквивалентом, то очевидно, что сами деньги обладают стоимостью и что эта стоимость выражается в других товарах, в отношении которых они выполняют роль всеобщего эквивалента. Очевидно также, что стоимость денег подчиняется закону стоимости, содержание которого уже изложено в главе 3. Деньги приобретают функцию меры стоимости именно потому, что они также обладают стоимостью, т. е. являются товаром, произведенным человеческим трудом и содержащим в себе овеществленный человеческий труд.

Выражение стоимости любого товара в деньгах, выступающее в качестве конкретного отношения обмена, называется, как известно, ценой. Мы знаем, что общее количество цен равно количеству различных видов товаров, подлежащих обмену, т. е. каждый товар имеет свою цену. Иначе говоря, логически можно заключить, что во всей совокупности цен проявляется величина стоимости денег. Может показаться, что подобное утверждение выражает лишь формальное отношение, очевидную тавтологию. На самом деле уже здесь проявляется глубинное противоречие, различие между стоимостью и ценой. Как писал К. Маркс, «это различие отнюдь не есть только различие названий, ибо в нем сосредоточены все превратности, угрожающие товару в действительном процессе обращения». Необходимо проникнуть в глубину, выявить сущность этого формального отношения — необходимого проявления имманентной товарам меры стоимости — рабочего времени, т. е. денег, и в то же время освободить эту необходимую форму от всяких фетишистских представлений, согласно которым функции денег порождены не отношениями общественного производства, а самим товаром, выполняющим роль всеобщего эквивалента, — товаром, который как бы по самой своей природе обладает особыми качествами.

В виде более простой гипотезы, соответствующей историческим фактам, примем следующее предположение: существует товар, играющий роль денег, и этим товаром является золото. Для измерения необходимо установить определенный масштаб, т. е. единицу измерения; ею может быть грамм, фунт или любая другая единица. Нетрудно, конечно, понять, что весовое содержание золота — при существовании различных видов монет (отчеканенных или нет) — определяет единицу измерения и взаимное отношение между монетами. Если монета х содержит в 10 раз больше золота, чем монета у, она будет равноценна 10у, и цены товаров, равные у, будут в 10 раз ниже, чем цены, равные х.

Из истории известно, что первоначально монеты котировались так же, как любой другой товар, и подлежали взвешиванию при акте обмена. Развитие некоторых достаточно «высоких» цивилизаций (в Ассирии, Египте и доколумбовской Америке) так и не привело к возникновению чеканки монет, поскольку хозяйственная жизнь этих обществ не основывалась на частной собственности на средства производства и, следовательно, на товарообмене. Но чаще всего историческое развитие, приводившее к образованию государства, порождало новую тенденцию: стали наносить особые знаки на металлические слитки с тем, чтобы удостоверить таким образом вес и степень чистоты металла. Таким путем приходят к самой настоящей чеканке, состоящей, в том, что на металлическом слитке выдавливается какое-то изображение, которое вообще служит указателем принадлежности монеты государству. Чеканка имела важное значение для последующей эволюции денежной экономики, поскольку она способствовала упрочению функций денег. Конечно, с консолидацией государства запечатленная на монете правительственная гарантия приобретала особое значение, которое было связано с прерогативами государственного суверенитета. Однако это не мешало в прошлом, даже не очень отдаленном, хождению монеты, отчеканенной частными лицами (например, талер Марии Терезии, имевший хождение в Эфиопии).

Итак, предположим, что золото является единственным товаром, играющим роль денег. В таком случае золото обладает двумя потребительными стоимостями, и, следовательно, развиваются два конкурирующих вида спроса на этот товар: существует потребность в золоте как в материале для производства драгоценностей, украшений и для других нужд (сплавы, используемые в зубоврачебном деле) и спрос на золото как денежный материал. Цена грамма золота, используемого в качестве материала для украшений, не может отклоняться от цены денежного материала. Естественно, что цена золота может быть измерена не в золоте, а в других товарах, по отношению к которым оно выступает в качестве эквивалента.

В самом деле, предположим, что на 10 г золота-товара можно купить квинтал зерна, т. е. 10 г золота эквивалентны 1 квинталу зерна. Если на две монеты, содержащие по 5 г золота каждая, можно было бы купить 1 квинтал и 10 кг зерна, т. е. в случае, когда 10 г золота, содержащегося в отчеканенных монетах, эквивалентны 110 кг зерна, мне следовало бы превратить золото в монету. Когда золотоденежное обращение получило всеобщее распространение, подобная операция оказывалась вполне возможной: достаточно было принести золото на монетный двор. Здесь из него чеканили монету, причем очень часто чеканили бесплатно, а в некоторых странах за это взималась небольшая плата. Противоположное явление имело бы место, если бы на 10 г золота, содержащегося в отчеканенных монетах, можно было приобрести только 1 квинтал зерна, а на золото-товар — 110 кг. В таком случае надлежало бы совершить противоположную операцию — принести монеты к ювелиру и превратить их в товар.

Эти примеры, которые, впрочем, можно найти и во всех университетских руководствах по политической экономии, наглядно показывают, что металлические деньги представляют собой товар. Между тем стоимость, как таковая, в рамках капиталистического производства не может выпасть из сферы действия законов, которые регулируют стоимость товаров, т. е. от закона стоимости или закона цены производства. Таким образом, согласно теории, изложенной в предыдущих главах, стоимость монеты тяготеет к стоимости производства металла, к которой прибавляются расходы на чеканку.

 

Возражения против теории стоимости

Некоторые экономисты выдвигают ряд возражений против этой теории.

Первое возражение сводится к тому, что деньги — это особый товар, и уже при самом его появлении складывается двоякий спрос — спрос на золото как на товар и как на денежный материал. Этот второй вид спроса, конечно, играет преобладающую роль, он обнаруживает тенденцию к росту по мере превращения всей экономики в денежную экономику, упрочения капиталистического обращения, хозяйственного развития, которое расширяет сферу функционирования денег и, следовательно, увеличивает спрос на деньги.

Ответить на это возражение не составляет труда.

Из самого факта расширения спроса на деньги следует лишь, что потребуется возрастающее количество денег для удовлетворения потребностей хозяйственной системы. Это вызовет необходимость расширения производства денежного материала (предположим, золота), который обладает определенной стоимостью, и на ее основе сложится меновое отношение между деньгами и товарами, т. е. обнаружится меновая стоимость денег. Таким образом, проблема «спроса» на деньги, конечно, очень важна; мы рассмотрим ее в последующих главах и увидим, как она разрешалась при капитализме в результате создания банковских денег. Однако другой аспект этой проблемы сводится к выяснению того, как складывается предложение, соответствующее этому спросу, предложение, которое (до тех пор, пока существует золотая система) сопряжено с производством металлов, обладающих внутренней стоимостью. Этот факт, по сути дела, признается экономистами в тех случаях, когда они изучают систему цен, т. е. отношения между стоимостью металлов (золота и серебра) и других товаров.

Ясно, что если даже деньги и представляют собой особый товар, избранный в качестве всеобщего эквивалента благодаря тому, что свойства денежного материала позволяют сохранять и перевозить деньги, делить их на части и т. д., то все же их стоимость не постоянна, она определяется рядом факторов, как и у различных товаров на рынке.

Предположим, что стоимости товаров остаются постоянными и меняется лишь стоимость золота. Это изменение не создает препятствий для осуществления золотыми деньгами функции меры стоимости. Дело сведется к тому, что при уменьшении стоимости золота (т. е. при уменьшении «цены» его капиталистического производства), окажутся одновременно затронутыми цены всех товаров; теперь потребуется большая масса (большее количество) золота для приобретения других товаров. Другими словами, цены, выраженные в золоте, повысятся. Обратное явление будет иметь место, если стоимость золота поднимется, т. е. возрастут издержки его производства, например, вследствие того, что обнаружится необходимость добычи его в рудниках, где те же затраты труда на протяжении рабочего часа обеспечивают добычу меньшего количества металла. В таком случае меньшей массы (количества) золота, выступающего в денежной форме, окажется достаточно для того, чтобы приобрести другие товары, ибо цены, выраженные в золоте, уменьшатся. Естественно, что, когда речь идет о рыночном спросе на золото, нужно учитывать также отмеченное выше явление. Если цена золотых монет (т. е. золота, выступающего в качестве денег) окажется выше цены золота как товара, то, помимо дополнительной чеканки золотых монет, будет наблюдаться переход части золота-товара (украшения и др.) в золото-деньги. Это явление неоднократно имело место в истории, однако оно лишь подтверждает теорию стоимости применительно к деньгам. В самом деле подобные сдвиги и использование существующих резервов золотого материала в качестве денег определяются требованиями закона стоимости, «ценой производства» золота.

Многие экономисты хотели бы забыть об этой истине, но им не раз приходилось (даже если они не признавали этого открыто) вновь сталкиваться с ней при анализе реальных исторических процессов, а также проблем, связанных с достаточно близкой к ним эпохой. Как будет показано ниже, в условиях современного империализма на золото, разумеется, может быть установлена «политическая» цена, которая отличается от его стоимости; такая цена может даже сохраняться определенный период времени, другими словами, могут развиться «деньги», цена которых отрывается от действительной стоимости золота, как особого товара. Хотя это и влечет за собой ряд специфических экономических последствий, указанные процессы лишь подтверждают имманентность закона стоимости.

Историки, изучающие цены, указывают на связь между уровнем цен и размерами добычи золота (а также других металлов, использовавшихся в качестве денег), и, следовательно, между совокупной стоимостью производства денежного материала и уровнем цен. Они приводят данные, свидетельствующие о том, что в средние века производство золота было незначительным и что еще в XVI в. размеры годового производства золота и серебра ограничивались примерно 20 млрд. лир нынешней покупательной способности. Открытие американских месторождений привело к увеличению производства благородных металлов, вызвавшему в XVI в. известную революцию цен.

Когда были открыты золотые рудники в Калифорнии (1848 г.) и в Австралии (1851 г.), а позднее месторождения золота в Трансваале (1887 г.) и на Аляске (Клондайк), имели место аналогичные явления, хотя их воздействие оказалось менее значительным вследствие стремительного развития экономики.

В приведенной ниже таблице указаны размеры производства золота и серебра и рыночное меновое соотношение между золотом и серебром; данные охватывают период, завершающийся 1930 г.

Сведения, относящиеся к последующему периоду, содержатся в годовых отчетах международных финансовых организаций, и особенно в докладах Банка международных расчетов.

Когда разразился «великий кризис» (1929 г.), Лига наций образовала «комиссию по золоту» с целью изучения происходивших тогда процессов и обсуждения вопроса о том, следует ли сохранять опиравшуюся на золото систему международных расчетов. В уже цитировавшемся докладе, опубликованном в июне 1932 г., «комиссия по золоту» косвенно признала, что меновое соотношение между золотом и товарами, т. е. уровень цен в золоте, невозможно объяснить иначе, как с помощью гипотезы о стоимости производства, именно она обнаруживает себя на поверхности явлений в меновых соотношениях между золотом и товарами.

Те же явления можно было бы наблюдать и в том случае, когда вместо золота в качестве денежного товара выступает серебро. Известно, что серебро в качестве денежного материала длительное время предпочиталось золоту вследствие меньших издержек, связанных с его производством. Даже в сравнительно недавние времена некоторые страны еще использовали серебро в качестве основного денежного материала.

В прошлом веке многие европейские страны перешли к системе, основанной на биметаллизме. Какие формы принимают отношения стоимости денег при такой системе? Эти формы по существу не отличаются от рассмотренных выше.

При биметаллизме в его чистом виде, когда одновременно используются золото и серебро, из обоих металлов чеканятся полноценные монеты. Для нормального функционирования системы необходимо, чтобы существовало установленное законом твердое меновое соотношение между золотыми и серебряными деньгами. Каждый покупатель может платить как золотом, так и серебром. Творцы этой системы утверждали, что она не только облегчает торговлю с теми странами, которые в качестве денег использовали серебро, но обеспечивает большую стабильность цен и позволяет с большей легкостью насытить рынок нужным количеством денег. В действительности, однако, эта система не могла долго функционировать. Соотношение между золотом и серебром она закрепляла в законодательном порядке и в тот момент, когда это соотношение было установлено, оно соответствовало реальному соотношению стоимостей золота и серебра. Но именно в силу действия закона стоимости это отношение могло меняться; это и происходило в действительности, так что установленное в законодательном порядке отношение более не соответствовало реальным условиям. Например, итальянский закон 1862 г. о денежной системе, при разработке которого был использован французский закон 1803 г., (этот закон также лег в основу организации денежных систем в Бельгии и Швейцарии), вводил при чеканке твердое соотношение 1 : 15,5, т. е. 15,5 кг серебра 900 пробы принимались в уплату как эквивалент 1 кг золота 900 пробы.

Впоследствии уменьшение стоимости золота, связанное с открытием в середине XIX в. золотых россыпей в Калифорнии и Австралии, привело к снижению и рыночной цены золота. Иначе говоря, для того чтобы купить 1 кг золота, оказывалось достаточным 15 кг серебра (вместо 15,5 кг, как было установлено законом). В такой ситуации можно было нести на монетный двор золото, обменивать его на серебро, плавить последнее, и на металлическое серебро покупать золото. В результате этой операции, естественно, удавалось приобрести большее количество золота, в сравнении с тем, которое приносилось на монетный двор: на 15,5 кг серебра покупали не 1 кг золота, а 1 кг 33 г. Поэтому имело смысл покупать золото на внешнем рынке, чеканить из него монеты и обменивать их на серебро в соответствии с официальным соотношением, а получив таким образом 15,5 кг серебра, повторить свои операции.

Вследствие этого в странах с биметаллической системой обнаружилась тенденция к исчезновению серебра из обращения в соответствии с известным законом Грехэма, гласящим: «плохие деньги вытесняют хорошие» (эту закономерность можно наблюдать даже при оплате поездок в городском транспорте — потрепанные лиры циркулируют всегда чаще, чем новые).

Вслед за спекуляцией на серебре последовала спекуляция на золоте. Примерно в 1870 г. в Неваде были открыты богатые месторождения серебра. Рыночное меновое соотношение между двумя металлами вновь изменилось: теперь уменьшилась стоимость серебра. На 1 кг золота стало возможно приобрести 16 или 17 кг серебра в слитках вместо 15,5 кг. Серебро стало стекаться на монетный двор, где его превращали в серебряные деньги, ибо оказывалось достаточно 15,5 кг отчеканенного в виде монет серебра, чтобы иметь 1 кг золота. В результате золото стало исчезать из обращения, его вытесняло серебро. Латинский союз, заключенный между странами, использовавшими в своих денежных системах оба благородных металла, ввел некоторые ограничения на чеканку серебра (денежная конвенция 1878 г.), но затем вообще прекратил свое существование.

Эти факты подтверждают приведенные выше положения; не вызывает сомнений, что в случаях, когда деньги являются товаром, когда роль денег исполняют золото или серебро или то и другое одновременно, стоимость денег определяется общим законом стоимости или цен производства, несмотря на то, что деньги представляют собой особый товар, на который существует двойной спрос.

Другое возражение на первый взгляд выглядит более серьезно, оно может быть опровергнуто только при исследовании явлений, которые будут рассмотрены позже. Это возражение сводится к следующему. Теория, объясняющая стоимость денег, может соответствовать действительности в тех случаях, когда деньги являются товаром, обладающим внутренней стоимостью. Но эта теория не может соответствовать действительности в случае, когда обращаются бумажные деньги, внутренняя стоимость которых равна нулю или очень низка, т. е. когда деньги представляют собой лишь «знак» стоимости.

Это возражение, как мы увидим, не может иметь оснований, когда бумажные деньги в обращении являются представителем золота и могут быть в любой момент свободно обменены на золото. В таком случае деньги являются лишь знаком стоимости, а подлинными деньгами остается золото.

Возражения противников теории трудовой стоимости по вопросу о функционировании денег выглядят более серьезными, когда бумажные деньги не могут размениваться на золото. Указанный случай имел место, например, когда деньги обращались по «принудительному курсу»; однако раньше такие меры рассматривались лишь как временные, а в наши дни подобная ситуация стала типичной для современных денежных систем, хотя и не носит всеобъемлющего характера. Я не считаю эти тенденции всеохватывающими, потому что вплоть до нынешнего времени бумажные деньги никогда полностью не отрывались от золота. Деньги всегда сопоставляются с золотом — либо непосредственно и в различных (пусть даже ограниченных с точки зрения свободного размена на золото) формах, либо косвенно — через посредство меновых соотношений с деньгами, обеспеченными золотом. В наши дни в западном мире это сопоставление производится с долларом, имеющим фиксированные пропорции обмена на золото. Как известно, казначейство США до сих пор всегда готово купить любое количество золота по минимальной цене.

Таким образом, связь денег с денежным материалом-товаром никогда не прерывалась, она существует даже в современных условиях, хотя теперь эта связь не является прямой, а цена золота в долларах представляет собой политическую цену, т. е. не соответствует стоимости золота, выраженной в других товарах; наконец, золото продолжает использоваться для расчетов при сальдировании платежных балансов.

Конечно, такое положение не является окончательным; как известно, в условиях нестабильности современной валютной системы обнаруживается сильная тенденция, направленная на то, чтобы полностью вытеснить золото, заменив его какой-то другой, согласованной между странами основой международного денежного обращения. Но даже если это и произойдет, деньги всегда будут оставаться выражением стоимости товаров, т. е. содержащегося в товарах человеческого труда; иначе говоря, и в этих условиях стоимость денег подчинялась бы объективным законам, а не зависела бы от произвола властей.

С этой точки зрения следует отвергнуть номиналистскую теорию, согласно которой деньги — это просто знак, стоимость которого государство определяет совершенно произвольно.

Эмиссионные кредитные институты не могут воспрепятствовать тому, чтобы, согласно изложенным выше законам, деньги приобрели стоимость, которую им предписывает рынок и которая вытекает в соответствии с законом стоимости из общественно-экономических функций, выполняемых деньгами в современном обществе.

Все это, повторяем, остается в силе даже в тех случаях, когда историческая эволюция придает понятию денег на первый взгляд новые черты и делает его более широким, чем прежде. В самом деле, уже отмечалось, что под «деньгами» сегодня понимают средства обращения, которые включают билеты, выпускаемые центральным банком, и банковские чеки (то и другое включается в состав действительно обращающихся «денег»), а также те виды платежных средств, которые образуют «почти деньги».

Существуют, конечно, более широкие границы, которые позволяют осуществлять известное манипулирование в сфере денежного обращения, иначе говоря, оказывается возможным, руководствуясь политическими целями, воздействовать на «стоимость» или «цену» денег, которые, таким образом, все более отчетливо обнаруживают свой классовый характер; и тем не менее, как будет показано ниже, и в условиях современной денежной системы продолжают существовать объективные пределы выпуска денег — пределы, игнорирование которых влечет за собой крайнюю нестабильность хозяйственных отношений, а вместе с ней и глубокие нарушения в функционировании денег. Все эти проблемы будут рассматриваться в ходе дальнейшего изложения,

 

Процесс обмена: товар — деньги — товар

Начнем с анализа первой и наиболее важной функции денег, проследим ее историческое развитие и рассмотрим различные теории денег, в которых речь идет об этой их функции. И в этом случае будем исходить из простейшей гипотезы.

Мы уже видели, что появление денег было обусловлено необходимостью выполнения ими первой и наиболее важной функции — служить посредником в товарном обмене или средством обращения товаров. Иначе говоря, непосредственный обмен, например овцы на пшеницу, сопряжен с трудностями, поскольку нелегко тотчас же найти владельца пшеницы, готового взять в обмен овцу. Поэтому развивается опосредованный обмен: овца — деньги — пшеница. Другими словами, товар превращается в деньги, а деньги превращаются в другой товар; первый акт получает название продажи, а второй — купли. Подобную форму принимает любой обмен, даже если этот обмен совершается для непосредственного потребления, т. е. если человек продает товар X, который он произвел для покупки нужного ему для собственного потребления товара Y. Сущность этого процесса не изменяется и в том случае, когда он преследует иную цель — продать свой товар, чтобы купить другой не для собственного потребления, а для того, чтобы вновь продать его неизвестным потребителям. Однако как только подобный процесс принимает большие масштабы, возникает новая экономическая ситуация, а следовательно, изменяется и функция денег.

Таким образом, процесс обмена товаров можно описать следующей формулой:

Товар — Деньги — Товар Т — Д — Т .

Если даже целью этого обмена является превращение Т в Т, подобный процесс оказывается возможным и легко осуществимым лишь в случае использования посредника Д.

Предпосылкой развития такого обмена служит, как уже говорилось выше, разделение общественного труда, существование различных производителей-потребителей, которым именно в силу разделения труда приходиться прибегать к обмену своих продуктов. Чем большее развитие получает разделение труда, тем острей потребность в обменах и тем большее значение приобретает посредник, при этом деньги как бы наделяются сверхъестественными свойствами, а производство соответственно все в большей степени превращается в производство для рынка, не имеющее непосредственного контакта с потребителем. Иначе говоря, продукт все в большей степени приобретает черты товара, а деньги из простого «посредника, или средства обмена», все больше превращаются, как подчеркивал Маркс, в «средство обращения». На первый взгляд может показаться, что здесь речь идет о «казуистическом» различии, об академической тонкости. На самом деле все обстоит совсем иначе: различие, которое особо выделял Маркс, имеет чрезвычайное значение для анализа реальной действительности, для понимания качественно новой сущности «денег» и того автономного положения, которое они очень скоро заняли. Представители классической политической экономии, конечно, рассматривали категорию «деньги», но они считали первой и наиболее важной функцией денег функцию «средства обмена» (а не «средства обращения товаров», как более точно определил Маркс).

Представители классической политической экономии рассматривали деньги как простое вспомогательное средство, не имеющее активной функции, и видели в нем исчезающего в ходе обмена нейтрального «посредника» — своего рода «вуаль», скрывающую действительные экономические процессы.

Указанная концепция была тесно связана с теорией реализации; более того, она являлась денежным аспектом, или денежным выражением теории реализации. При этом имелось в виду некое абстрактное идеальное торговое общество, существующее лишь в представлении тех или иных авторов, а не исторически-конкретное общество, сотрясаемое классовыми конфликтами, тем более не капиталистическое общество, которое значительно сложней рассматриваемой абстрактной ситуации. Но еще Маркс доказал — мы упоминали об этом выше, когда речь шла о сущности денег, — что даже в обществе, характеризуемом господством торгового капитала, процесс обращения товаров имеет более сложный характер и что деньги как бы «раздваиваются», поскольку они обладают как собственной потребительной стоимостью, так и общественной потребительной стоимостью, вследствие чего метаморфоз Т — Д — Т (когда деньги функционируют как таковые) не может протекать без затруднений до тех пор, пока Д (деньги) не приобрели самостоятельной функции. Действительно, товары участвуют в процессе обмена (по определению представителей классической политической экономии) как потребительные стоимости; как меновые стоимости они могут получать выражение лишь в денежной форме, т. е. меновые стоимости могут приобрести форму цен. И уже в превращении Т — Д заключено первое серьезное противоречие. С другой стороны, деньги представляют собой всеобщий эквивалент, всеобщую потребительную стоимость, являющуюся средством сохранения стоимости, и в этом своем качестве деньги могут осаждаться до тех пор, пока они не превратятся вновь в Т, товар. При купле, т. е. при превращении Д в Т, инициатива всегда исходит от покупателя, и в этом уже заложены зачатки современного понятия «ликвидности».

Маркс отверг теорию реализации представителей классической политической экономии (об этом уже говорилось в главе, посвященной экономическим кризисам); причем, он исходил из простых, но глубоко обоснованных соображений о самостоятельном и «революционном» значении денег, рассматриваемых как средство обращения товаров, а не просто инертное «средство обмена».

По указанной причине обмен, который на первый взгляд не меняет своей формы, становится иным по существу. Первостепенное значение в этом случае приобретает «промежуточный» элемент Д. Обладание деньгами облегчает акт купли; процесс купли, как отмечалось выше, не встречает затруднений, но инициатива остается за покупателем, который выбирает наиболее удобный для себя момент при осуществлении этого акта, т. е. второго, метаморфоза Д — Т'. Более трудным, особенно в некоторых случаях, представляется первое превращение Т — Д, т. е. продажа товара. Это обстоятельство следует иметь в виду, если мы хотим понять одно из проявлений экономических кризисов. Следовательно, для обращения товаров требуется наличие определенного количества этого «промежуточного» элемента — Д —, функционирующего в качестве средства обращения_.

Маркс писал: «Таким образом, непрерывность движения свойственна только деньгам; и то самое движение, которое для товара распадается на два противоположных процесса, это самое движение как собственное движение денег, всегда представляет собой один и тот же процесс, в котором деньги меняются местами все с новыми и новыми товарами». Другими словами, деньги становятся целью выступающих на рынке участников хозяйственных процессов, что служит показателем перехода к иной стадии экономического развития, — стадии, характеризующейся, в частности, более сложными, свойственными именно капиталистической системе, отношениями денежного обращения.

 

Обращение денег

Сколько денег требуется для простого обращения товаров? Найти ответ на этот вопрос, вероятно, не так уж сложно, вместе с тем анализ указанного явления необходим для понимания сущности ряда экономических процессов.

Понятно, что требующееся количество денег зависит от интенсивности предстоящих обменов, т. е. от количества обменов и от стоимости отдельных товаров, участвующих в обменах.

Это простое положение остается справедливым для любой формы денежного обращения, и, следовательно, оно свидетельствует о том, что закон стоимости имманентен любой системе.

Итак, поступающие на рынок товары уже обладают стоимостью независимо от наличия «денег», и, таким образом, необходимое количество денег уже предопределено существованием этих товаров и вытекающими отсюда обменными отношениями.

Поэтому Маркс говорил: «...масса средств обращения, необходимых для процесса обращения товаров, уже определена суммой цен последних. В самом деле, деньги лишь представляют собой реально ту сумму золота, которая идеально уже выражена в сумме цен товаров. Следовательно, равенство этих сумм очевидно само собой. Мы знаем, однако, что при неизменной стоимости товаров цены их изменяются с изменением стоимости самого золота (денежного материала): пропорционально повышаются, если последняя падает, и, наоборот, падают, если последняя повышается. Вместе с таким повышением или понижением суммы цен товаров должна в той же пропорции увеличиваться или уменьшаться масса обращающихся денег».

Итак, масса необходимых средств обращения определяется суммой цен товаров, а она зависит, очевидно, от массы товаров, находящихся в обращении. Однако на основании практического опыта мы замечаем, что здесь вступает в силу иной фактор денежного обращения и в связи с этим развивается и другое теоретическое понятие. Дело в том, что одни и те же денежные единицы служат в качестве посредника не только в одном, но и во многих процессах обмена. В течение одного дня та же самая денежная купюра в 1000 лир, которую я уплачиваю мяснику за купленные у него 500 г мяса, будет отдана мясником бакалейщику при покупке 300 г кофе, а жена бакалейщика передаст эти деньги парикмахеру в уплату за укладку волос. Таким образом, купюра многократно переходит из рук в руки: количество таких операций выражает скорость денежного обращения.

Маркс подчеркивал, что необходимая масса денег равна сумме товарных цен, деленной на среднее число оборотов денег (последняя величина и представляет собой скорость обращения денег).

Избыточная денежная масса уходит за пределы обращения, т. е. превращается в сокровище, а золотые монеты часто переделываются в золотые украшения. При недостатке денег происходит обратный процесс, т. е. превращение в деньги золота-товара. Как мы уже отмечали, когда речь шла об эквивалентности золота-товара и золота-денег, это может обусловить производство дополнительного количества металла.

Исследуя изменения денежной массы в системе, основанной на функционировании металлических денег, Маркс сформулировал положения, справедливость которых подтвердилась всем ходом исторического развития; эти положения, впрочем, могут быть применимы к любой системе.

«При неизменных товарных ценах масса средств обращения может расти, если увеличивается масса обращающихся товаров...

При всеобщем повышении товарных цен масса средств обращения может остаться неизменной, если масса обращающихся товаров уменьшается... или быстрота обращения денег увеличивается...

При общем понижении товарных цен масса средств обращения может оставаться неизменной, если масса товаров увеличивается в том же самом отношении... или если быстрота обращения денег уменьшается...»

«Поэтому, особенно при рассмотрении сравнительно продолжительных периодов, масса денег (всегда имея в виду деньги-товар. — А. П.), обращающихся в каждой данной стране, обнаруживает гораздо более постоянный средний уровень и гораздо менее значительные отклонения от этого среднего уровня, чем можно было бы ожидать с первого взгляда; исключение составляют периоды сильных потрясений, которые вызываются промышленными и торговыми кризисами...

Закон, согласно которому количество средств обращения определяется суммой цен обращающихся товаров и средней скоростью обращения денег, может быть выражен еще следующим образом: при данной сумме стоимостей товаров и данной средней скорости их метаморфозов количество обращающихся денег или денежного материала зависит от собственной стоимости последнего. Иллюзия, будто бы дело происходит как раз наоборот, будто товарные цены определяются массой средств обращения, а эта последняя определяется в свою очередь массой находящегося в данной стране денежного материала, коренится у ее первых представителей в той нелепой гипотезе, что товары вступают в процесс обращения без цены, а деньги без стоимости, и затем в этом процессе известная часть товарной мешанины обменивается на соответственную часть металлической груды».

Выразим эти положения с помощью формул: уровень товарных цен Р, умноженный на количество товаров Q, т. е. PQ, должен быть равен количеству денег М, умноженному на показатель скорости их обращения V, т. е. на MV. Таким образом, переменная, определяющая необходимую сумму денег, вводится в том уравнении, которое характеризует размер произведенной продукции.

Здесь приведено одно из основных положений Маркса, из которого он исходил, подвергая критике количественную теорию денег. К. Маркс отвергал эту теорию, во-первых, потому, что в ней количество денег выступает в качестве независимой и самостоятельной переменной (вопреки закону стоимости, который, если речь идет о деньгах-товаре, вполне применим и к обращению денег); во-вторых, ввиду того, что в основу этой теории положена механистическая установка, исходящая, как мы уже видели, из представлений о нейтральной роли денег, а не из диалектического анализа роли денег — роли, в которой проявляется общественная, т. е. классовая, структура общества.

Тем не менее в представлениях количественной теории денег все же отражался какой-то аспект реальных отношений; она рассматривала определенные формальные тенденции, которые проявлялись особенно четко в случаях функционирования неконвертируемой валюты или выпуска на рынок значительных количеств монетарного золота.

 

Оборот капитала

Сформулированные К. Марксом основные положения теории денег остаются в силе и тогда, когда он переходит к рассмотрению вопроса об «обороте капитала» и, следовательно, вопроса о деньгах в этой их новой функции и о вытекающем отсюда «спросе на деньги». Этой теме Маркс посвящает большую часть второго тома «Капитала».

Это вполне логично, ибо Маркс исследовал капитализм, характеризовавшийся господством свободной конкуренции; в то время действовала система золотого стандарта, т. е. система, основанная на обращении денег, отчеканенных из золота.

Что же действительно нового содержит капиталистическое денежное обращение? Новым является, конечно, увеличение спроса на деньги как на средство обращения, и спроса на деньги как на средство платежа, о чем будет сказано ниже. Новыми оказываются и роль, которую приобретает денежный капитал, и денежная форма, в которую неизбежно облекается реализация прибавочной стоимости. Наконец, новое заключается также и в части процесса обращения Т — Д — Т — в обмене денег на особый товар, каким является рабочая сила.

В самом деле, новые черты в развитии капиталистического обращения порождаются тем фактом, что и рабочая сила также становится товаром и включается в процесс товарного обращения. Однако она представляет собой особый (одушевленный) товар — товар, который сам является потребителем и создает прибавочную стоимость, присваиваемую капиталистом. С точки зрения капиталиста кругооборот капитала ведет свое начало именно от денежного капитала Д; авансированный капитал затем превращается в товары — в средства производства, и, наконец, вновь возвращается к денежной форме, но теперь уже размеры капитала увеличились и составляют Д + д.

Следует внимательно прочесть гл. I второго тома «Капитала», в которой особенно рельефно выделена сущность денежного обращения при капитализме, отличающая его от простого товарного обращения. Вместе с тем и при капитализме простое товарное обращение продолжает существовать на рынке товаров, предназначенных для конечного потребления, т. е. в первую очередь потребительских товаров, приобретаемых трудящимися.

Гораздо большее значение приобретает при капитализме и функция денег как средства обращения. Действительно, «Пока теперь уже возросший по стоимости капитал остается в форме товарного капитала, пока он неподвижно лежит на рынке, процесс производства останавливается. Капитал не действует ни как созидатель продукта, ни как созидатель стоимости. В зависимости от различной степени скорости, с какой капитал сбрасывает с себя товарную форму и принимает денежную форму, или в зависимости от быстроты продажи, одна и та же капитальная стоимость будет в очень неравной степени служить и в качестве созидателя продукта и в качестве созидателя стоимости, и масштаб воспроизводства в зависимости от этого будет расширяться или сокращаться... Теперь оказывается, что процесс обращения приводит в движение новые потенции, обусловливающие степень действия капитала, его расширения и сокращения, независимые от величины его стоимости». И далее: «Итак, процесс кругооборота капитала есть единство обращения и производства, заключает в себе то и другое». В дальнейшем изложении Маркс вновь подвергает критике вульгарную политическую экономию, не отличающую капиталистическое обращение от простого товарного обращения, и количественную теорию денег. Наряду с этим он продолжает исследование активной роли денег как в процессе обращения, так и в процессе накопления капитала.

Наиболее ценный вклад в понимание проблем денежного обращения Маркс, несомненно, внес своим поразительно ясным и последовательным анализом процессов обмена и оборота капитала, а следовательно, и денежного обращения между двумя подразделениями, на которые, как мы уже видели, расчленяется общественное производство (I подразделение — производство средств производства, II — производство потребительских товаров), а также своими выводами относительно роли денег в процессах товарного обращения и накопления капитала. Эти выводы К. Маркса сегодня звучат особенно актуально в связи с появлением в последнее время теорий, рассматривающих инвестирование денег и проблемы ликвидности. Для ясности напомним некоторые основные моменты. Опровергая закон реализации Сэя, Маркс уточнил, что «никто не может продать без того, чтобы кто-нибудь другой не купил. Но никто не обязан немедленно покупать только потому, что сам он что-то продал».

Поэтому поток товарных метаморфозов, происходящих в рамках кругооборота Д — Т — Д', может оказаться прерванным в нескольких пунктах в результате продаж, не сопровождающихся соответствующими покупками (накопление денег, т. е. сбережение), и, соответственно, покупок, не сопровождающихся продажами (капиталовложения, т. е. накопление средств производства). В самом деле, тот факт, что всякий, кто участвует в процессе обращения, реализует один из метаморфозов, означает, что другой участник обмена в то же время имеет дело с противоположным товарным метаморфозом.

Пример: если Тит является покупателем по отношению к Каю, то в этом случае Тит реализует метаморфоз Д — Т (отдает деньги в обмен на товар), а Кай — метаморфоз Т — Д (отдает товар за деньги). Чтобы для каждого из них круг замкнулся, Тит должен вернуть себе денежный капитал, т. е. должен найти покупателя, которому он продаст свой товар, совершив акт Т — Д, а Кай должен купить товар, реализовав метаморфоз Д — Т, и т. д. Если такой кругооборот не завершается, это означает, что Тит совершает капиталовложения, а Кай осуществляет накопление денег.

Вернемся к проблемам, рассматривавшимся выше, и выясним, в какой мере можно использовать методы исследования двух подразделений общественного производства при теоретическом анализе денег.

Маркс сначала рассматривает процессы накопления внутри подразделения I. Пусть А будет продавцом (он может представлять собой группу продавцов), а В — покупателем (или группой покупателей). Допустим, что А продает В товар стоимостью в 600 денежных единиц. Эта стоимость будет складываться, например, следующим образом: 400с + 10Ov + 100m. Тогда А может возместить свои издержки производства (т. е. 500) и обратить в сокровище 100; эта сумма — 100 денежных единиц — представляет собой деньги, которые извлекаются из обращения: будут ли эти деньги храниться непосредственно у А пли он внесет деньги в банк — на данной стадии анализа не имеет значения. В то же время В приобрел средства производства, которые теперь находятся в его распоряжении и которые принесут плоды впоследствии; пока же он таким образом поместил свой капитал. Однако возникает вопрос: где же он взял необходимые деньги? Недостаточным был бы ответ, что ранее он накопил платежные средства, действуя по примеру А. Маркс показал, что внутри подразделения I А и В поочередно обмениваются друг с другом денежными средствами, реализуя при этом отдельные метаморфозы товарного обращения. Это оказалось возможным благодаря наличию денежной массы, которая постоянно увеличивается по мере расширения производства и пополняется не только за счет увеличения масштабов кругооборота, но также и с помощью «всего кредитного механизма», который благодаря системе всевозможных операций, методов и специальных институтов постоянно порождает тенденцию к сокращению до минимума реального металлического денежного обращения, причем относительная величина этого минимума неуклонно снижается. Иначе говоря, речь идет о капиталистическом обращении, при котором, как мы увидим ниже, деньги почти всегда функционируют в качестве платежного средства, выступая в форме банковских денег.

Затем рассматривается процесс накопления в подразделении II. А из подразделения I обращает в деньги свой прибавочный продукт I, продавая его В из подразделения II. Таким образом, А продает средства производства В, но не покупает у последнего средств потребления. Сохраняя у себя соответствующую долю средств платежа, А тем самым препятствует реализации части продукции В, и, таким образом, не вся продукция подразделения II оказывается реализованной, имеет место перепроизводство. Денежный капитал оказался избыточным в подразделении I и недостаточным в подразделении II. И здесь Маркс просто высказывает соображение (которое, если бы эта часть не осталась в виде заметок, может быть, получило бы дальнейшее развитие), представляющее квинтэссенцию всего наиболее интересного в современных дискуссиях о сбережении и инвестировании. В качестве предпосылки было принято, что часть прибавочной стоимости расходуется как доход, а остальная часть превращается в капитал. Ограничиваться рассмотрением прибавочной стоимости или массы прибылей было вполне допустимо в исследуемый период, когда сбережения вне предприятий (включая также страховые институты, страховые кассы и т. д.) могли считаться ничтожными. Итак, сбережения, которые должны предназначаться для инвестирования, имеют своим источником прибыли, за вычетом расходов получателей прибылей. Цель производства — накопление. Вот как об этом говорит Маркс: «...в действительности одна часть прибавочной стоимости расходуется как доход, а другая часть превращается в капитал. Только при таком предположении происходит действительное накопление. Утверждение, будто накопление совершается за счет потребления, рассматриваемое в такой общей форме, само по себе представляет иллюзию, противоречащую сущности капиталистического производства, так как оно предполагает, что целью и побудительным мотивом капиталистического производства является потребление, а не получение прибавочной стоимости и ее капитализация, т. е. накопление».

Приведем одну из схем, предложенных Марксом.

В этой схеме 1000v + 1000m, воплощенные в продукции подразделения I, равны 1500с подразделения II + 500m подразделения I. Эти 500m представляют собой избыточные накопления в подразделении I; отсюда следует, что в качестве отправного пункта взят процесс накопления капитала и расширения производства, поскольку при отсутствии накопления за счет прибавочной стоимости, т. е. при достижении равновесия в процессе простого воспроизводства, сложится, как мы уже видели раньше, следующее соотношение:

Маркс характеризует это соотношение исходя из предположения о том, что как в подразделении I, так и в подразделении II половина прибавочной стоимости направляется на накопление. Общие расходы предпринимателей как подразделения I, так и подразделения II составят 1000v + 500m (половина всей прибавочной стоимости, направляемая на накопление, остается в подразделении I для приобретения средств производства); в подразделении II доля накопления составляет 188 (376:2). Эта сумма соответственно распределится на увеличение с в подразделении II на 140 и v в подразделении II — приблизительно на 48. Для инвестирования прибавочной стоимости на указанную сумму в 140 ее необходимо израсходовать на покупку средств производства у подразделения I (для второго подразделения в данном случае будет иметь место покупка без продажи), при этом платежные средства предприниматели подразделения II получат от продажи продуктов своим рабочим (подразделение II производит товары, покупаемые на заработную плату). Однако основным источником получения денег для подразделения II в условиях золотого стандарта служит обмен продукции подразделения I на сумму I(v + m) на продукцию подразделения II на сумму IIс. В заключение Маркс говорит: «Элемент для предварительного образования сокровищ — в целях будущего расширения воспроизводства — оказывается при обмене между подразделениями I и II в следующих случаях: для подразделения I только в том случае, если часть Im продается подразделению II односторонне, без соответствующей купли и служит здесь, в подразделении II, в качестве добавочного постоянного капитала; для подразделения II в том случае, если подразделение I делает то же самое с целью превращения ее в добавочный переменный капитал; кроме того, в том случае, если часть прибавочной стоимости, израсходованной подразделением I в виде дохода, не покрывается посредством IIс, так что на нее будет куплена и таким образом превращена в деньги часть IIm».

Итак, мы видим, насколько сложным оказывается функционирование денежного обращения при капитализме и как должны развиваться в связи с этим новые формы, в которых выступают деньги, обретающие в процессе обращения между капиталистами специфические свойства платежного средства (более подробно этот вопрос будет рассмотрен ниже). В этой ситуации возникают новые виды платежных средств и инструментов денежного обращения.

Во всяком случае остается в силе основополагающее требование закона стоимости, согласно которому сумма «необходимых для обращения денег» и, следовательно, их стоимость определяется требованиями «реального» сектора, но никак не наоборот, вопреки упорно отстаиваемым еще в эпоху классической политической экономии утверждениям количественной теории денег; подобные утверждения, как отмечалось выше, подверг критике Маркс.

 

Количественная теория денег

Количественная теория денег, возникшая в период, когда деньги обладали внутренней стоимостью, т. е. представляли собой товар, получила более широкое распространение и обрела видимость истины в период, когда понятие «деньги» расширилось настолько, что в эту категорию стали включаться платежные средства, не имеющие зачастую прямой связи с денежным товаром.

В современных условиях речь не идет о том, что количественная теория просто полностью неверна; эта теория касается лишь внешней, поверхностной, стороны действительного положения вещей, в ней отражаются общие формальные и механистические отношения, но она не исследует подлинной сущности указанных формальных связей. Следовательно, данная теория не может дать исчерпывающего анализа экономических отношений, скрывающихся за формальными связями, напротив, положения количественной теории маскируют эти отношения. Кроме того, ограничиваясь поверхностным описанием процессов, количественная теория денег создает впечатление, что рассматриваемые ею взаимосвязи функционируют автоматически. Это не соответствует действительности. Следует помнить, что при исследовании экономических явлений, и в частности проблемы стоимости денег, следует рассматривать не только общее количество денег, но и конкретные формы распределения и использования денежной массы как в рамках всего общества в целом, так и в хозяйственных операциях отдельных социальных слоев. Ведь именно этот механизм в конечном счете регулирует потребление и производство, т. е. весь хозяйственный процесс, включая и изменение покупательной способности денег.

Тем не менее полезно ознакомиться с этой теорией и описываемыми ею соотношениями (полезно не только потому, что такие соотношения встречаются в учебниках, а во многих случаях и в жизни, но также и потому, что приводимые формулы в очерченных выше пределах отражают реальные отношения).

Из истории экономической мысли известно, что подобные утверждения встречались еще задолго до того, как количественная теория денег оформилась в качестве самостоятельного направления. Так, Жан Бодэн (1568 г.) пытался объяснить причины сильного роста цен, имевшего место в различных странах Европы в период, последовавший за открытием Америки, наплывом в Европу большого количества золота и серебра. Даванцати в своем «Трактате о деньгах» (1588 г.) достаточно ясно излагал принцип, лежащий в основе количественной теории денег. Эта теория была впоследствии разработана Локком, Юмом и Рикардо. Допустим, что деньги обмениваются на некоторое количество товаров, в таком случае уровень цен может представлять собой лишь частное от деления двух величин, а именно от деления массы денег на массу товаров. Здесь мы вновь сталкиваемся с рассуждением, противоположным изложенной выше теории денег Маркса; отправным пунктом, т.е. независимой переменной оказывается денежная масса, которая рассматривается как самостоятельная величина, т. е. MV = PQ, или M = P /V

Другими словами, масса денег равна сумме товарных цен, деленной на показатель скорости обращения.

Полагая, что на протяжении данного периода V остается постоянным, получим (учитывая лишь изменения цен):

M = PQ

т. е. P = M /Q . Это — исходное и простейшее соотношение, фигурирующее в количественной теории денег.

Если предположить, что величины Q (количество товаров, произведенных в данной стране) и V (скорость обращения) остаются постоянными, то окажется, что изменение Р прямо пропорционально изменению М, т. е. чем больше увеличивается М, тем больше увеличивается Р; поскольку же стоимость денег обратно пропорциональна уровню Р, то стоимость денег измеряется обратно пропорционально их количеству. В этом и состоит теорема количественной теории денег. На основе этой посылки Рикардо с помощью известных рассуждений хотел доказать, что для выполнения своей функции «посредника в процессах обмена» деньги не обязательно должны обладать внутренней стоимостью (т. е. быть товаром), достаточно лишь ограничить количество обращающихся денег. Этот тезис Рикардо, как будет показано ниже, верен только с формальной точки зрения, так как деньги, не имеющие собственной стоимости, исторически всегда выступали в качестве представителя денежного товара (золота) или всей совокупности товаров, поскольку они выполняют не только функцию посредника в процессах обмена, но и другие функции. Кроме того, как уже отмечалось выше, отправным пунктом для определения соотношения между товарами и необходимой массой денег является процесс общественного производства, количество подлежащих обмену товаров, их стоимость. Поэтому, если мы хотим, чтобы равенство M = PQ обладало каким-то содержанием, а не сводилось к простой тавтологии, следует исходить из анализа процессов, протекающих в сфере производства, и на этом основании определять количество денег, необходимое для нормального функционирования производства и обмена товаров.

 

Формула Фишера

Исходя из основных положений количественной теории денег И. Фишер сформулировал ряд количественных соотношений. Наиболее простым, как мы видели, может быть соотношение MV = PQ. Эта формула, выражающая отношения обмена, показывает, что общая стоимость товаров, обмененных за данный период времени на деньги, равна находящейся в обращении массе денег, умноженной на скорость их обращения. Фишер иллюстрировал приведенный тезис примером с весами. Действительно, рассмотрим весы, на одном плече которых находится груз № 1 (в нашем примере количество товара), на другом — груз № 2 (количество денег). Расстояние от точки опоры коромысла Р служит измерением индекса цен, а расстояние V — индекса скорости обращения. Для того чтобы весы находились в положении равновесия необходимо, чтобы PQ = MV. При росте веса М, т. е. при расширении денежной массы, для восстановления равновесия коромысло надлежит переместить вправо (в сторону груза Q), т. е. увеличить отрезок Р (цены), или же увеличить количество товаров.

Ясно, что подобная иллюстрация имеет такое же значение, как и предположение, что кривая предложения и кривая спроса пересекаются в определенной точке, которая характеризует равновесную цену; иными словами, это тавтология. Для уяснения истинного положения вещей необходимо понять, почему меняется денежная масса и почему изменяется количество товаров, а для того чтобы понять взаимосвязь цен и фактическое распределение массы денег, необходимо исходить из результатов анализа производственного процесса и процесса распределения доходов, т. е. обратиться к теории стоимости и цены производства.

Рассмотрим отдельные элементы вышеприведенного соотношения. Что представляет собой, например, первый член M — денежная масса? Включает ли он все возможные виды денег или только ту их часть, которая находится фактически в обращении?

Такой же вопрос можно задать и по поводу Q — показателя, характеризующего количество товаров.

Ясно, что под M и Q понимаются потоки денег и товаров. Деньги же, не находящиеся фактически в обращении, и товары, которые не предлагаются, не включены в состав реального потока. Что касается денег, то это обстоятельство так или иначе учитывается с помощью показателя V, характеризующего скорость обращения денежной массы: если V для некоторой части денежной массы равно 0, то эти платежные средства как бы не существуют с точки зрения обращения. Однако это не означает, что наличие платежных средств вообще не имеет значения; они представляют собой элемент потенциального денежного обращения, которое, следовательно, может быть быстро превращено в реальное обращение, если того потребует рынок. В то же время деньги выполняют при этом другую присущую им функцию — функцию средства образования сокровищ. Иными словами, если я держу под матрацем пачку банковских билетов достоинством 10 000 лир каждая, то эти лиры в любой момент могут быть пущены в обращение, даже если сейчас, поскольку скорость их обращения равна нулю, они как средство обращения как бы не существуют.

То же самое в принципе остается верным и применительно к товарам. Их обращение характеризуется определенной скоростью, зависящей от типа товара, от характера рынка и от сложившейся ситуации, хотя очевидно, что здесь мы имеем дело с явлением совершенно иного порядка по сравнению с деньгами.

Потребление некоторых товаров носит долговременный характер: например, дома нельзя менять, как платья, и все же жилая площадь может сдаваться в аренду, и эта операция может повторяться через более или менее короткие промежутки времени. С другой стороны, товары можно держать на складе на протяжении довольно длительного периода.

Эти краткие замечания мы сделали лишь для того, чтобы дать представление о сложности проблемы и тем самым показать, что количественная теория неприменима для объяснения экономических явлений; для этого надлежит вернуться к анализу сущности производственных отношений, т. е. к теории стоимости.

Если обратиться к элементарной формуле Фишера MV = PQ, нетрудно увидеть, что столь общая формула неизбежно содержит ряд упрощений. Другими словами, как М, так и Р и Q представляют собой объединение различных компонентов, подчиненных различным экономическим законам.

Так, М, т. е. денежная масса, состоит в данное время из различных видов покупательных средств, в частности из денег в буквальном смысле — банковских билетов, или банкнот, — и других форм платежных средств, выпускаемых банком. Таким образом, сумма будет состоять из М = М1 + М2 + ... + М n и т. д. Хотя эти различия имеют большое значение и их следует учитывать при изучении экономических процессов, все же на данном этапе, когда речь идет только о количественном определении понятия «стоимость денег» в его наиболее общих аспектах, от этих различий можно на время отвлечься. Так, например, V, скорость обращения, не есть что-то однородное, а представляет собой среднюю скорость обращения различных денежных знаков; поэтому V = ( V 1 + V 2 + ... + V n ) /n и т. д. Рассуждения такого рода и приводят нас к тому, что было сказано выше: каждая денежная единица по существу характеризуется особой скоростью обращения.

 

Методика расчетов

Категория скорости обращения денег, действительно, относится к числу сложных категорий, изучавшихся в различных аспектах.

Исходя из более общего определения, скорость обращения денег должна показывать, насколько часто денежная единица реализует товарные метаморфозы, т. е. определять, сколько раз обращается, например, лира. Следовательно, данный показатель представляет собой соотношение между общим числом платежей, произведенных за определенный период времени, и количеством денег, использовавшихся на протяжении того же периода.

Если сумму сделок или количество денег, израсходованных за определенный период на приобретение товаров, обозначить буквой S, а количество денег, находившихся в обращении в течение того же периода времени, буквой М, то не вызывает сомнений, что средняя скорость обращения денег составит V = S /M . Например, если были заключены сделки на общую сумму 10 тыс. млрд. лир, а масса средств платежа составляет 500 млрд., то средняя скорость обращения будет равна 10000/500, т. е. 20., Однако и в этом случае наши рассуждения носят тавтологический характер, поскольку сумма сделок зависит от уровня цен и от количества поступающих в обращение товаров, а количество требующихся денег — от скорости их обращения.

Особенно тесно с текущей конъюнктурой связана, как мы увидим ниже, скорость обращения банковских денежных знаков.

В предшествующем изложении использовался термин «средняя скорость обращения». Это значит, что такая скорость обращения выводится как средняя арифметическая из различных показателей. Так, например, различную скорость обращения имеют отдельные денежные купюры, в зависимости от их достоинства, от их типа и т. д. Объективные факторы, влияющие на скорость обращения денег, изучались по отдельным видам покупательных средств (например, скорость обращения банковских билетов или чеков, выписываемых против бессрочных вкладов в банке).

Предположим, что в течение недели купюра в 10 000 лир сменила владельца 100 раз, а одна купюра в 1000 лир — 500 раз. Тогда средняя скорость обращения обеих денежных купюр исчисляется следующим образом:

До сих пор речь шла о фактической скорости обращения платежных средств, определяемой исходя из функции денег как посредника в обменах и исчисленной по формуле средней арифметической взвешенной. Если же не принимать во внимание различия в достоинстве двух различных денежных купюр, то можно получить совершенно иной результат (исчисленный по формуле среднеарифметической невзвешенной). В таком случае скорость обращения составляла бы

При этом, конечно, всегда должны учитываться лишь отношения обмена денег на товары, т. е. Д — Т, а не размена денег на деньги, как, например, при обмене 10000 на 10 купюр по 1000 лир.

Если же речь идет о банковских денежных знаках, например о чеках, то для измерения скорости обращения этого вида денег применяют иной метод. Чек представляет собой средство депозитно-чекового обращения. Следовательно, скорость обращения банковских денег равна общей сумме операций за определенный период времени (исчисленной на основе данных расчетных палат), деленной на сумму вкладов. Поскольку в таких расчетах дебет и кредит суммируются, каждая операция фигурирует дважды, и, следовательно, фактическое движение денежной массы составляет половину суммы операций, деленную на общую сумму вкладов к началу рассматриваемого периода. Конечно, с помощью такого рода расчетов невозможно «совершенно точно» определить скорость обращения так называемых банковских денег по той причине, что данные, приводимые как в числителе, так и в знаменателе, никогда не бывают исчерпывающими.

Некоторые авторы исследовали скорость денежного обращения в операциях отдельных участников экономического процесса, причем в этом случае также предполагалось, что скорость обращения платежных средств на данном рынке представляет собой средневзвешенную, которая составлена из скоростей обращения денег, принадлежащих отдельным участникам хозяйственного процесса. Скорость обращения денег, измеряемая по различным секторам экономики, оказывается, по утверждению этих исследователей, минимальной в сельском хозяйстве и максимальной в промышленности. Следовательно, здесь речь идет о деньгах, которые находятся в обращении как доход, а не как капитал. Тем не менее и такое обращение денег зависит от характера разделения общества на различные классы и социальные слои. Например, служащий, который живет на свое жалованье и изо дня в день равномерно расходует его, должен совершить в течение месяца 30 покупок, т. е. 30 раз уплатить деньги. Предположив, что каждый день он расходует 1/30 часть своего жалованья, мы приходим к выводу, что в течение месяца он должен был бы иметь наличными в среднем пятнадцатидневный доход, а поскольку 30 : 15 = 2, то месячная скорость обращения его доходов равна 2 и, следовательно, годовая скорость обращения равна 24. Для рабочего недельная скорость обращения денег составит 2, а годовая будет равна 104. Скорость обращения денег у торговых и промышленных фирм представляет собой сумму заключенных сделок, деленную на величину капитала, представленного наличными деньгами; этот показатель обычно бывает довольно высоким. Такая скорость обращения может быть рассчитана банком по карточке клиента; ее часто называют движением денежных средств.

Следовательно, скорость обращения денег — условная величина, но она диалектически включена в экономический процесс и представляет собой одну из характеристик обращения. Иными словами, она отражает условия хозяйственного подъема или застоя в делах, интенсивность использования денежной массы в ее функции средства обращения и прежде всего, как это станет более ясным из последующего изложения, в качестве капитала. В то же самое время скорость обращения денег — это активизирующий фактор (в той мере, в какой ее увеличение стимулирует возобновление кругооборота).

В результате того, что деньги быстро теряют свою покупательную способность в периоды инфляции, владельцы денежных средств стремятся поскорее от них избавиться. Таким образом увеличивается скорость денежного обращения, что ведет к развитию инфляционного процесса и дальнейшему повышению цен, т. е. к дальнейшему снижению покупательной способности денег. Деньги «жгут руки», и все пытаются немедленно превратить их в товары. Когда инфляция достигает критического уровня, деньги уже не могут выполнять функцию средства обращения: их покупательная способность стремится к нулю.

По изложенным причинам при анализе хозяйственной конъюнктуры и выяснении основных тенденций экономического развития может оказаться полезным изучение скорости обращения денег. Новая версия количественной теории денег, представленная чикагской школой (как, впрочем, и сторонниками остальных направлений современной экономической теории), основана именно на анализе скорости денежного обращения. В ней уделено особенно большое внимание скорости обращения денег в операциях отдельных участников хозяйственного процесса. Экономисты, выдвигающие эту версию, пытаются доказать, что «спрос» и «предложение» денег не являются раз и навсегда заданными величинами, а меняются в зависимости от обстоятельств, которые невозможно предвидеть.

 

Уравнения Кэмбриджской школы

Показатели скорости обращения денег, а также соотношения, характеризующие денежное обращение, получили иное выражение в формулах Кэмбриджской школы.

«Ликвидность» в наиболее общем виде характеризует стремление какого-либо лица — будь то отдельный потребитель или любой другой участник хозяйственного процесса — хранить свои активы в «ликвидной», т. е. «денежной», форме. В самом деле, важнейшее свойство денег, как отмечалось выше, состоит в том, что они всеми принимаются в уплату. Анализируя метаморфозу Д — Т, Маркс отмечал, что деньги служат средством накопления — средством, которое можно в любой момент времени превратить в товары. Это свойство отличает деньги от всякого другого товара, который не обладает «ликвидностью», т. е. не принимается в уплату всеми, и поэтому осуществление метаморфоза Т — Д может натолкнуться на определенные препятствия.

Если принять во внимание, что на данной стадии понятие денег расширилось, станет очевидным, что ликвидность может иметь различный вид. Но как бы то ни было, во избежание излишней сложности, будем полагать, что речь идет о хранении активов в «подлинно денежной форме», т. е. в форме банковских билетов или в виде бессрочных банковских вкладов, против которых могут выписываться чеки на банк. Таким образом, можно сказать, что, если какое-либо лицо имеет месячный доход в 200 тыс. лир и хочет постоянно держать в ликвидной форме 20 тыс. лир, т. е. 1/10 часть общей суммы, это значит, что данное лицо хочет всегда иметь в своем распоряжении такое количество денег, которое позволило бы ему приобрести в любое удобное для него время товары на общую сумму в 20 тыс. лир.

Ясно, что между понятиями «ликвидность» и «сбережение» существует различие, касающееся не только сроков, но и самой цели использования денег. Например, студент, живущий на 70 тыс. лир в месяц, может, конечно, располагать какой-то ликвидностью (и если он израсходует в первый же день все свои деньги, то просто не сможет прожить до конца месяца), но она, конечно, не будет «сбережением». Если же человек имеет высокий доход, а ликвидность зависит также от уровня дохода, то он может часть своего дохода сохранять в ликвидной форме, т. е. в такой форме, которая позволяет в любой момент осуществить нужные расходы; другую часть своего дохода он может превратить в различные сбережения (например, может поместить в банк в качестве срочных вкладов, приобрести различные виды ценных бумаг, непосредственно вложить деньги в производственную деятельность и т. д.). Все эти сбережения откладываются либо с целью получения в последующий период большего дохода, либо для покрытия чрезвычайных расходов, которые предстоит осуществить через длительный промежуток времени. То, что применимо к отдельному потребителю, естественно, применимо и к любому другому участнику хозяйственного процесса, будь то промышленник-капиталист, коммерсант или банкир, для которых определение размеров капитала, который они хотят хранить в ликвидной форме, также зависит от размера будущих доходов и от общей оценки экономической конъюнктуры. В зависимости от этой оценки решается вопрос о том, насколько целесообразно держать в состоянии ликвидности тот или иной капитал. Иначе говоря, ликвидность всегда представляет собой явление сложное, требующее изучения во всех его диалектических взаимосвязях. Это относится и к отдельному потребителю (например, человек может оттягивать момент покупки, считая, что цены имеют тенденцию к понижению, поэтому он будет хранить свои средства в ликвидной форме), и еще в большей степени — к другим участникам хозяйственного процесса. Например, предприниматель не будет «вкладывать капитал», если только он предвидит, что не получит той прибыли, которую, по его расчетам, он должен был бы получить; банкир не будет осуществлять операций, которые могут «заморозить» ресурсы банка, если не уверен в общей стабильности экономической ситуации и в кредитоспособности своих клиентов и т. д. В этом случае та или иная степень ликвидности окажется следствием всей хозяйственной конъюнктуры; при определенной конъюнктуре значительная часть денежных ресурсов не используется, хотя и имеется в наличии. Конечно, при существующей ныне денежной системе на степень «ликвидности», как мы увидим дальше, влияют масштабы денежного обращения и, следовательно, предложение денег, а последнее регулируется масштабами эмиссии банкнот Центрального банка и выпуском денежных знаков другими банками, которые в свою очередь действуют в зависимости от потребностей всей хозяйственной системы, от финансовых нужд казначейства и т. д. Заметим здесь, что ликвидность служит объектом регулирования, осуществляемого в централизованном порядке. О диалектической взаимосвязи между различными явлениями речь будет идти ниже, пока же ограничимся определением общего понятия ликвидности и укажем, как оно выводится.

Если попытаться ввести некий показатель «средней ликвидности», то он будет характеризовать долю реального дохода, которую все участники хозяйственного процесса хранят в среднем в форме наличных денег. Обозначим эту долю буквой К; реальный доход, т. е. масштабы товарной массы, поступающей в обращение, буквой Q, а уровень цен — буквой Р; в таком случае мы получим следующее соотношение:

Таким образом, если уменьшается степень ликвидности, т. е. К, то при прочих равных условиях уровень цен повышается, и наоборот.

Кейнс в своей книге «Денежная реформа» выражает это положение следующей формулой:

Здесь M характеризует масштабы находящейся в обращении денежной массы, Р — уровень цен, К и К1 — активы, которые исчислены в единицах потребления и хранятся в ликвидной форме, т. е. в форме наличных денег и банковских вкладов, r — соотношение между суммами, которые банки держат в наличных деньгах, и общей суммой их потенциальных обязательств по отношению к клиентам (главным образом задолженности в виде банковских вкладов).

Возможности использования приведенной формулы станут яснее после того, как будут изложены особенности функционирования экономической системы на современном этапе развития империализма и используемые методы регулирования денежного обращения. Во всяком случае, уже из сказанного ясно, что, в соответствии со всей субъективистской теорией, приведенная формула имеет целью подчеркнуть то значение, которое приобретают решения отдельных участников хозяйственного процесса относительно поддержания большей или меньшей степени ликвидности, и особенно решения, принимаемые в этой области банкирами (rK1), а также эмиссионным банком.

Отсюда следует, что приведенная трактовка формально вытекает из формулы Фишера, хотя в ней заложены, как уже отмечалось, совершенно иные и не менее важные теоретические идеи. Концепция ликвидности позволяет лучше понять активный характер деятельности участников экономического процесса; ведь уже из формулы Фишера следует, что если деньги находятся в неподвижном состоянии и скорость их обращения равна нулю, то, следовательно, владельцы средств держат их в ликвидной форме и не обменивают на товары.

В самом деле, от одной формулы легко перейти к другой. Если в наших соотношениях ликвидность оказывается обратно пропорциональной скорости обращения, т. е. K = 1/V или V = 1/K , то, чем меньше ликвидность, или, другими словами, остатки наличных денег в кассах, тем больше скорость обращения.

MV = PQ, a M = PQ /V , и, следовательно P = MV /Q ; поскольку К (показатель ликвидности) обратно пропорционален скорости обращения, т. е. равен 1/V , M равно KPQ, и, следовательно, P = M /KQ . Если же предполагается, что на протяжении короткого промежутка времени Q остается постоянным, то при расчете изменений цен можно пользоваться следующей формулой:

P = M / K

Таким образом, предпочтение ликвидности в данной формуле отражает спрос на деньги и измеряется произведением KY (Y — размеры национального дохода), т. е. представляет собой ту часть национального дохода, которую в среднем участники хозяйственного процесса хранят в ликвидном состоянии.

Из всего сказанного следует, что формула M = KY характеризует необходимое условие равновесия между предложением денег (эмитируемых существующей кредитно-денежной системой) и спросом на деньги, выраженным величиной KY.

При увеличении M равновесие может восстановиться в соответствии с формулой Фишера, при изменении К или Y величина К остается постоянной, и размеры реального дохода не меняются, а с увеличением M повышается и уровень цен.

Из соотношений, разработанных количественной теорией денег, следует, что стоимость денег обратно пропорциональна уровню цен. Действительно, в отношениях между деньгами и товаром стоимость покупательных средств выражает количество товара, которое можно купить с помощью определенной массы денег, например с помощью денежной единицы. Иными словами, стоимость денежной единицы означает ее покупательную способность. Изменение покупательной способности определяется движением общего уровня цен, поскольку покупательная способность обратно пропорциональна общему уровню цен (т. е. стоимость одной денежной единицы = 1/P , и с формальной точки зрения это действительно справедливо) независимо от типа находящихся в обращении денег, будь то деньги, являющиеся товаром (металлические монеты), бумажные денежные знаки или банковские деньги.

 

Стоимость, покупательная способность

Изложенная концепция представляется простой лишь на первый взгляд; однако вслед за этим возникает вопрос: что же представляет собой стоимость денег, если ее понимать в вышеописанном смысле? Допустим, что покупательная способность денег выражает их стоимость и ее можно описать с помощью общей формулы Фишера Р а = Q /MV или формулы Кейнса Р а = K /M ; можно выбрать и более простой путь: оставляя в стороне вопрос о происхождении этих понятий, скажем только, что покупательная способность обратно пропорциональна уровню цен. Во всех случаях исчисление стоимости денег наталкивается на очевидные практические затруднения. Если деньги обладают собственной стоимостью, то она определяется ценой производства золота; однако и в этом случае всегда возникает трудность, поскольку речь идет о выражении стоимости золота по отношению к другим товарам. Но по отношению к каким товарам? В этом-то и заключается вопрос, требующий более сложного ответа, ибо стоимость денег, не обладающих внутренней стоимостью, а представляющих собой лишь денежный знак, может быть определена только в соотношении с другими товарами, то есть может измеряться покупательной способностью денег, выраженной в других товарах. Поскольку рынок находится в руках горстки капиталистов и уровень цен на отдельные товары в различных секторах экономики находится в зависимости от сложной рыночной стратегии, осуществляемой «с позиции силы», особенно большое значение приобретает вопрос о критерии измерения покупательной способности денег.

Отношения на рынке непрестанно меняются, причем цены на одни и те же товары не могут интересовать в равной степени различных индивидуумов и различные социальные слои; так, рабочего интересует цена на хлеб, одежду, масло, то есть стоимость денег, выраженная в хлебе, одежде, масле, тогда как капиталиста интересуют цены на хлопок или чугун, то есть стоимость денег, выраженная в хлопке, или чугуне, или же в других видах сырья и иных средствах производства.

Эта проблема всегда имеет практическое значение, и ее решение всегда, и особенно теперь, на стадии империализма, связано с определенными классовыми интересами.

Обратимся, например, к неоднократно возникавшим в ходе исторического развития хозяйственным ситуациям. Так, допустим, что речь идет о «стабилизации» стоимости денежного знака и, следовательно, о том, чтобы «привязать» его к какому-либо товару, имеющему собственную стоимость, например к золоту. На каком же уровне должна быть «стабилизирована» денежная единица? Иначе говоря, какую стоимость установить для данного денежного знака? Можно вовлечь в наши рассуждения лишь один товар, например золото, и заявить, что в течение января 1970 г. один грамм золота будет эквивалентен 770 бумажным лирам. Отныне такова будет стоимость этих денежных знаков, которые — в случае отклонения от намеченного соотношения — могут быть превращены в золото. На указанное реальное соотношение должны опираться все рыночные цены товаров, то есть этому общему соотношению стоимостей должны соответствовать все стоимости, и на этом уровне должны быть «стабилизированы» соотношения между золотом и всеми остальными товарами.

В то же время можно пытаться регулировать и другие соотношения, например «стабилизировать» нынешнюю стоимость денег по отношению ко всем другим товарам, имея в виду при этом так называемый «общий уровень цен». Но это, конечно, было бы нелепой затеей, поскольку цены постоянно колеблются, отражая соответствующие изменения товарных стоимостей. И кроме того, возникает вопрос: каким образом следует исчислять этот всеобщий уровень цен? Никогда не удается, разумеется, принять в расчет все товары; следовало бы включать в наш набор только некоторые из них, то есть мы бы приняли в расчет лишь некоторые соотношения, предположим, 2—3 тысячи товарных цен. Но как отбирать эти товары? И каково должно быть их количество, чтобы можно было вывести среднюю величину, характеризующую общий уровень цен, и соответственно покупательную способность денег?

Все эти проблемы трудноразрешимы.

Кроме того, возникает следующий вопрос: какой уровень цен надлежит принимать в расчет?

Ведь сами товары проходят различные стадии процесса обращения, причем их продвижение по каналам обращения сопряжено с непроизводительными издержками, и процессы ценообразования, протекающие в условиях капиталистического рынка, предполагают, что эти издержки добавляются к «реальной стоимости».

Обратимся к общепринятой терминологии: всем известно, что оптовые цены отличаются от розничных, или потребительских, цен, складывающихся на последнем этапе капиталистического обращения товаров; при этом оптовые цены, понятно, ниже розничных. Как же быть со «стоимостью» денежной единицы, определяемой по покупательной способности этой единицы? Поставим ли мы ее в связь с уровнем оптовых или потребительских цен? Либо же со средней из уровней тех или других цен? И надо ли зафиксировать какой-либо момент в реальном развитии событий или же рассматривать реальные процессы как динамические?

Ответ на этот вопрос должен исходить из «политических», то есть классовых, позиций, поскольку любое принятое решение будет иметь весьма значительные последствия экономического и социального характера.

В силу всех изложенных соображений на поставленный нами вопрос в теоретическом плане нельзя дать определенного ответа, он должен рассматриваться в контексте всей экономической политики.

Эти же соображения надлежит иметь в виду и в тех случаях, когда речь идет не об определении «стоимости» денег — с точки зрения Парето, такая постановка вопроса не имеет смысла, — а об изменении цен, то есть об изменении цен в рамках того или иного набора товаров. Абстрактно такая проблема вполне разрешима; однако возникает вопрос: какое хозяйственное значение будут иметь впоследствии указанные изменения цен?

Какие товары надлежит отобрать для изучения?

Сохраняются или изменяются соотношения между ценами этих товаров (то есть изменяются ли их стоимости) или же эти взаимоотношения следует считать постоянными?

Сохраняется или изменяется удельный вес выбранных товаров в потреблении? И какие соотношения между ними следует использовать в качестве основных весов при составлении соответствующих индексов?

При этом выдвинутые проблемы вовсе не следует рассматривать лишь с точки зрения их практической разрешимости, то есть исходить лишь из того, насколько сложны требуемые расчеты и чем руководствоваться при выборе надлежащих математических формул. Подобные вопросы носят практический характер и более или менее подходящий и полный ответ на них дает, как известно, статистика, изучающая методы исследования и конкретного измерения различных экономических и социальных явлений. Поставленные нами вопросы, по существу, должны рассматриваться в методологическом, или, другими словами, в теоретико-экономическом плане, поскольку, прежде чем начинать что-либо считать, надо знать, что именно следует исчислять.

 

Методика расчета индексных показателей

Приведенные выше краткие замечания имеют целью породить у читателя определенные сомнения насчет всевозможных систем определения «стоимости» или покупательной способности денег и показать, что выбор исходных данных для исчисления подобных показателей не является единственно возможным. Такой выбор всегда основывается на критериях, которые не могут быть однозначными, не могут отражать реальную систему хозяйственных отношений во всей ее совокупности, а выражают лишь какие-то элементы фактической ситуации, выражают действительность, представленную с тех или иных классовых, т. е. с политических, позиций или же исходя из критериев, выгодных для одной и невыгодных для другой социальной группы.

Вполне понятно, что, рассматривая проблему индекса цен, мы будем исходить из опыта повседневной жизни.

До тех пор, пока речь идет только об одном товаре, проблема легко разрешима: достаточно определить стоимость денег, выраженную по отношению к этому товару. Допустим, что рассматриваемый товар — это пшеница и что она стоит, скажем, в 1970 г. 6000 лир за квинтал. Этот уровень цены будем считать исходным и проследим ее изменения во времени. Для простоты расчетов будем полагать исходный уровень индекса равным 100. Таким образом, будем считать, что 6000 лир = 100.

Допустим, что цена пшеницы в 1938 г. составляла 150 лир, а в 1971 г. повысилась до 8000, т. е. имели место следующие изменения (в лирах):

1938 г. — 150; 1970 г. — 6000; 1971 г. — 8000.

Положим 6000=100 и будем определять изменения по отношению к базисному уровню, равному 100. В таком случае, проведя простейшие вычисления, мы получим:

Однако проблема усложняется, если приходится, как мы уже отмечали, исчислять сложные индексные показатели и отыскивать среднюю величину совокупных изменений.

Эту проблему детально исследовал Ирвинг Фишер, предложивший ни больше ни меньше, как 134 возможные формулы. Выше уже отмечалось, что здесь требуется определить, как выбрать исходные данные для расчетов (например, какие товары считать «типичными») и как отыскать соответствующие математические операции (например, как определять среднюю: по формуле средней арифметической простой, средней арифметической взвешенной, средней геометрической или средней гармонической)?

К этому надлежит добавить, что к индексным показателям следует относиться весьма осмотрительно. Очень часто центральные статистические институты меняют исходную базу исчисления либо по времени (например, меняют базисный год), либо в отношении круга анализируемых товаров (например, меняют состав товарного набора), обычно включая в него все новые товары, либо изменяют удельные веса, принадлежащиё отдельным товарам. Ясно, что в таком случае приведенные данные оказываются несопоставимыми. У нас такие ситуации встречаются достаточно часто.

Использование наиболее простого метода индексных расчетов проиллюстрируем с помощью следующего примера: предположим, что имеются 4 товара, цены на которые за период с 1970 по 1971 г. претерпели следующие изменения:

Поскольку покупательная способность денег обратно пропорциональна уровню цен (т. е. она изменилась с 1/lOO до 1/139), мы приходим к выводу о том, что покупательиая способность денег снизилась по отношению к предыдущему году до 72%.

Не будем более подробно рассматривать указанный вопрос, поскольку он обычно излагается в учебном пособии по статистике, и ограничимся лишь этим примером. Оставаясь в рамках экономической теории, мы хотели только отметить сложность указанной проблемы и возможные пути ее исследования.

Ряд экономистов (например, Баки) предпочитали в данном случае использовать простые среднеарифметические величины, другие (например, Палгрэйв) — средневзвешенные; иные (в том числе Джевонс) — средние геометрические (этот метод применяется, в частности, Миланской торговой палатой).

Итальянский Центральный институт статистики исчисляет индексы оптовых цен на основе данных о ценах, предоставляемых статистическими отделами провинциальных торговых палат, причем индексный набор формируется из числа товаров, наиболее типичных для оптового рынка. Расчет индексов производится следующим образом. Сначала исчисляются индексы цен на каждый отдельный товар (с соответствующим подразделением по качеству или сортам). От исходных индексов затем переходят к индексам, составляемым для отдельных групп товаров, и к общему индексу, применяя при этом формулу средней геометрической взвешенной. При исчисленнии средневзвешенных показателей используют совокупную стоимость товаров, произведенных и импортированных в базисном году (в таких случаях избегают повторного счета). Затем выводятся индексные показатели для цен на потребительские товары и определяются индексы стоимости жизни, которые характеризуют изменения цен на товары, потребляемые семьями рабочих и служащих.

И здесь очень большое значение имеет выбор базисных товаров и методов, используемых для определения изменений в ценах; разные методы и неодинаковые базисные товарные наборы дают различные результаты.

Кроме того, статистики рассчитывают индексы изменений в семейных бюджетах.

Во всяком случае, индексы оптовых цен, исчисленные Центральным институтом статистики (ISTAT), относятся к торговле между предпринимателями и характеризуют только цены на производимые товары, т. е. исключают стоимость услуг.

В то же время индексы цен на потребительские товары относятся к розничной торговле потребительскими товарами, они включают стоимость товаров и услуг.

Что же касается индексов стоимости жизни, то они исчисляются на базе цен на особый набор потребительских товаров и услуг, этот набор включает материальные блага и услуги, которые приобретаются воображаемой «типичной» семьей. Такая «типичная» семья по количеству, возрасту и полу своих членов, а также по сложившейся структуре потребления может рассматриваться как представительная семья для рабочих и служащих, относящихся к среднему слою городского населения.

Индексы оптовых цен — как совокупные, так и по отдельным группам товаров — характеризуют изменения цен на те товары, которые приобретают предприниматели (как в сельском хозяйстве, так и в других отраслях), а также торговцы.

Индексы цен на потребительские товары позволяют измерить изменения в ценах на основные материальные блага и услуги, приобретаемые всем населением страны; общий индекс цен на потребительские товары исчисляется следующим образом: цены на каждый вид товаров и услуг берутся в соответствии с удельными весами расходов всех итальянских потребителей на данный вид товаров (или услуг) за исходный период в общей сумме национальных расходов в сфере личного потребления.

Что же касается индекса стоимости жизни, то, как уже говорилось, расчеты этого индекса основываются на ценах на товары и услуги, приобретаемые «типичной» семьей; поэтому цена каждого вида товаров или услуг входит в состав общего индекса с весом, соответствующим средней доле расходов на приобретение этих товаров (или услуг) во всей сумме расходов таких семей, осуществленных на протяжении исходного периода некоторыми семьями рабочих и служащих. По этой причине указанный индекс несколько отличен от индекса цен на потребительские товары.

Тем не менее как выбор «типичных» товаров, так и относительные доли потребительских расходов меняются во времени. В силу этого подобный индекс вряд ли может точно отражать реальные изменения «стоимости жизни» (это, впрочем, можно заметить и на личном опыте).

Все вышеизложенные соображения приводят к следующему выводу: стоимость денег вряд ли поддается выявлению и измерению и все же даже в настоящее время, когда деньги не являются уже больше «товаром», стоимость их, во всяком случае, нельзя устанавливать произвольно; ее движение подчиняется требованиям закона стоимости, поскольку покупательная способность денег меняется обратно пропорционально ценам на отдельные товары.

 

Происхождение и развитие

До сих пор мы исходили из прямо сформулированного или подразумевающегося предположения о том, что деньги функционируют в качестве простого средства обращения, участвуя в непрерывно продолжающемся процессе обращения товаров (хотя при этом отмечалось, что непрерывность во времени на различных этапах обращения может нарушаться и деньги, функционирующие в качестве средства обращения, могут «осаждаться»); мы приводили формулу простого обращения товаров Т — Д — Т, т. е. товар — деньги — товар.

Однако из собственной практики, а также из исторического опыта мы знаем, что бывают случаи, когда метаморфозы товар — деньги и деньги — товар не осуществляются мгновенно: первую часть метаморфозы от второй в обычных условиях может отделять какой-то промежуток времени. Подобное явление может иметь место либо при превращении денег в товар (когда покупатель может немедленно уплатить деньги и ожидать некоторое время, пока не получит товар), либо при превращении товара в деньги (когда покупатель может получить товар немедленно, а оплатить его, то есть израсходовать деньги, лишь по прошествии некоторого времени). Здесь мы имеем дело с явлением, отличающимся от «осаждения» денег, о котором шла речь выше, поскольку такой разрыв во времени был предусмотрен еще в момент совершения обменной сделки.

В данном случае деньги функционируют как средство платежа, и перерыв в процессе товарного обращения носит временный характер. Столь простое на первый взгляд явление оказывается в реальной жизни весьма сложным. Дело в том, что исторически, по мере развития капиталистического общества, форма подобных сделок все более усложнялась, что и привело к возникновению целого ряда новых экономических процессов, которые следует подвергнуть особому исследованию с тем, чтобы лучше понять действительное положение дел, понять диалектические взаимосвязи между указанными сложными процессами.

В чем же состоит важнейший аспект исследуемого явления, представляющийся совершенно очевидным с самых древних времен?

Это, прежде всего, появление фигур должника и кредитора, персонифицирующих одну из форм связанного с классовыми отношениями разделения общества на группы. Должником оказывается тот, кто купил, не заплатив, или наперед получил некоторое количество товаров либо денег, а кредитором — тот, кто в соответствии с господствующими общественными отношениями отдает в долг некоторое количество товаров или денег другому лицу.

Обе эти фигуры появились еще в древности: сначала отношения между ними выражали не столько акт покупки с отсроченным платежом, сколько непосредственно классовые отношения. Случалось, например, что земледелец, получивший из-за засухи плохой урожай, должен был для того, чтобы прокормиться, прибегать к ссуде зерна, которую он обещал покрыть из будущего урожая; таким же путем он обеспечивал себя семенами. Правда, как только в экономике получили распространение денежные отношения, займы уже могли предоставляться в денежной форме, то есть в деньгах. Кроме того, крупные землевладельцы стали прибегать к покупке ценных товаров с отсрочкой платежа; однако чаще всего массовое распространение получали налоговые и прочие обязательства,т. е. возникала задолженность, которую в соответствии с установившимися общественными отношениями земледелец был обязан выплачивать государству (и в том случае, когда налоги взимало государство-город) или же землевладельцу, т. е. обязательство появлялось без всякого товарного эквивалента. Но как бы то ни было, этот платеж должен был производиться в определенный срок товарами (натурой) или — по мере развития и укрепления денежной основы хозяйства — деньгами.

С древних времен возникает также и другое экономическое явление; если имеет место задержка платежа, она влечет за собой уплату не только суммы, которая эквивалентна стоимости товаров, намеченных в данный момент для продажи или отдаваемых взаймы, либо полученной в данный момент в ссуду суммы денег, но и некоторой надбавки, в дальнейшем получившей название процента.

Подобная практика также установилась с давних времен, и законы в защиту кредитора (который, как правило, относился к господствующему классу) были чрезвычайно строги. Достаточно вспомнить «Закон XII Таблиц», в соответствии с которым за кредитором признавалась власть над должником, право кредитора держать должника в цепях, выставлять для продажи на рынке, продать за Тибр или убить его, а в случае, когда имелось несколько кредиторов, — право поделить между собой его тело!

Однако экономическое значение таких явлений, которые называются ныне кредитом, займом под проценты и т. д., менялось вместе с развитием социальной структуры и хозяйственной жизни общества в целом; при этом возникли и получили распространение соответствующие экономические средства и институты: кредитные деньги, банки, системы денежной эмиссии и др.

Мало-помалу именно благодаря функционированию денег в качестве платежного средства система денежного обращения стала обнаруживать существенные изменения; она обслуживала уже не простое товарное обращение, а обращение капиталистическое, характеризовавшееся уже совершенно иными свойствами и функциями. Если говорить более точно, обе формы денежного обращения сосуществовали одновременно, но преобладающую роль играло капиталистическое обращение. С другой стороны, в развитии капиталистического обращения наметилась следующая тенденция: деньги, по существу, все больше функционировали в качестве расчетного средства, т. е. выступали в качестве меры стоимости, так как при платежах, которые взаимно компенсируются по бухгалтерским счетам, с помощью наличных денег в случае надобности оплачивалась именно разница по балансу — сальдо; однако и эта сумма могла, быть просто перенесена на новый счет, без сальдирующих платежей наличными.

Наряду с этим сразу же может обнаружиться и другое явление, связанное с функционированием денег в качестве средства платежа. Если имеет место временной разрыв при переходе от Т к Д (или от Д к Т), на протяжении этого периода может произойти изменение в соотношении между стоимостями товаров и денег, другими словами, может измениться уровень цен.

Ведь, как уже отмечали, экономические взаимоотношения меняются во времени, и события могут сложиться таким образом, что цены на все товары повысятся или понизятся в результате изменения стоимости денег. Это непосредственно скажется на положении должника или кредитора. Когда покупатель приобретает товары, не оплачивая их, то денежные обязательства, подлежащие оплате, устанавливаются исходя из текущих цен и сложившихся к этому моменту соотношений между стоимостями товаров. Может случиться, что за время, истекшее от момента покупки до момента оплаты, цены на товары понизятся, то есть увеличится стоимость денег. Когда покупатель будет оплачивать товар, ему придется выплатить сумму денег, эквивалентную большему количеству товаров, чем он действительно купил. Может сложиться также и противоположная ситуация: цены повысятся, и в этом случае денежные платежи будут эквивалентны меньшему количеству товаров. Аналогичные явления будут иметь место и в том случае, когда осуществляется переход от Д к Т, то есть покупатель сегодня расходует ту или иную денежную сумму, чтобы получить в будущем определенное количество товаров.

Предположим, например, что покупатель наперед выплатил денежную сумму Д исходя из нынешнего уровня цен. Если цены повысятся, заемщик продаст ему меньшее, а если упадут — большее количество товаров. Это становится еще понятней, если мы рассматриваем оборот средств в денежной форме, т. е. если и авансирование средств и их возврат осуществляются в одной и той же форме — в деньгах.

Неодинаковое влияние изменений цен на положение должника и кредитора также приобретает особенно важное значение в некоторых ситуациях, складывающихся в современном мире. Подобное явление заложено в самой функции денег как средства платежа; приводя к изменению экономических отношений, оно тем самым расширяет возможности возникновения кризисов в экономической системе.

Экономические явления всегда переплетены между собой; в результате этого усиление одного из них может означать одновременный рост (или упадок) другого. Например, развитие «кредитных денег» предполагало также возникновение и постепенное распространение «банков», формирование условий функционирования торгового капитала, а затем капиталистической системы производства, в связи с чем экономические явления приобретали новые характерные свойства.

И если в нашем изложении для большей простоты эти явления иногда будут рассматриваться в отрыве друг от друга, то все же никогда не следует упускать из вида существование всеобщих взаимосвязей между явлениями.

В самом деле, хотя деньги, являющиеся товаром, могут функционировать в качестве средства платежа уже при простом и ограниченном обращении товаров, ясно, что эта функция денег не может получить дальнейшего развития до тех пор, пока натуральное хозяйство занимает господствующие позиции, а функционирующий в узких рамках обмен ставит своей целью только непосредственное потребление.

Исключая случаи узаконенных денежных обязательств (налоги и т. д.), для отсрочки платежей за предоставленные товары требуются либо отношения прямого господства и подчинения, которые не позволяют сказать «нет» (например, по отношению к средневековым сеньорам-феодалам), либо наличие особых, доверительных отношений, всегда охватывающих лишь ограниченный круг лиц; во всяком случае, распространение таких отношений сопровождается выдачей специальных гарантий и очень часто — заключением нотариальных актов. Впрочем, даже и теперь, как это может быть известно читателю из личного опыта, в сфере обращения потребительских товаров деньги лишь в ограниченных масштабах могут функционировать в качестве средства платежа; они выступают в данной функции при так называемых продажах в рассрочку, но и в этом случае требуется ряд специальных гарантий. Между тем в сделках между капиталистами или, как принято писать в нынешных учебниках, между фирмами деньги функционируют почти исключительно как средство платежа.

 

Появление новых форм денежного обращения, связанных с функционированием денег в качестве платежного средства

Функционирование денег в качестве платежного средства восходит к древнейшим временам, а потребность в развитии соответствующих форм денежного обращения возникает в тот же период, когда складываются общественные отношения, вызвавшие к жизни капиталистическую систему торговли. И все же вплоть до развития капиталистического способа производства денежное обращение сохраняет весьма примитивные формы.

Так, например, еще в Афинах меняла предоставлял мореплавателю денежную ссуду, необходимую для того, чтобы обеспечить команду корабля припасами на время плавания вплоть до возвращения домой. Вернувшись в Афины, мореплаватель отдавал такому «банкиру» полученные в ссуду деньги с процентами, а проценты в те времена были чрезвычайно высоки (достигая, например, 33%). Подобные функции выполняли и римские торговцы серебром; отношения такого рода фигурируют в контрактах, заключавшихся во времена Древнего Рима. В средние века важный стимул для развития торговли обеспечили крестовые походы, а также различные формы организации предприятий, основывающиеся на долевом участии; такие предприятия создавались купцами как в северных странах, так и в городах-республиках на побережье Средиземного моря. В связи с тем, что приходилось совершать платежи в различных деньгах и в различные сроки, возникали новые формы платежа и новые профессии. Требовалось, например, разрешить следующую элементарную проблему. Крестоносец отправляется в «Святую землю». У него имеются сокровища, которые он должен оставить кому-то на хранение — венецианский, генуэзский или пизанский меняла будет сохранять эти ценности до возвращения крестоносца или же передаст их его наследнику. Однако часть этого имущества крестоносец хотел бы использовать в тех землях, куда он направляется. Он располагает, скажем, серебряными деньгами (французские средневековые монеты большого достоинства), английскими или ганзейскими шиллингами, а в местах, куда он направляется, ему потребуются местные золотые монеты (византийские сольди или арабские динары).

Торговец, который посещает известные сезонные ярмарки в Шампани и продает там пряности, восточные парчовые ткани или кустарные изделия и кожи Ганзейского союза, выручает за них местные деньги. Если этот купец отправляется в путь вместе со всем караваном, он может взять ценности с собой. Но как быть пизанскому или венецианскому мореплавателю — единоличному владельцу судна или совладельцу, — если ему доверили какой-либо товар для продажи в далеких странах, где имеют хождение другие деньги? Что он будет делать с местными деньгами, представляющими эквивалент проданного им товара?

Ясно, что во всех этих случаях возникает необходимость и в «меняле» (если можно так выразиться), и в специальных документах (долговые расписки, тратты, векселя), которые удостоверяли бы, что такая-то сумма денег вверена человеку, выдавшему этот документ, — меняле, причем в месте назначения торговца или крестоносца меняла должен иметь своего корреспондента, и последний должен выплатить владельцу документа ту же сумму в других деньгах.

Конечно, перевозка такого документа сопряжена с меньшим риском, чем перевозка наличных денег.

И легко представить себе — как это и происходило на самом деле, — что меняла или банкир в качестве вклада принимает ценности, или непосредственно участвует в торговом предприятии, или же дает деньги взаймы купцу, а затем составляет документ, удостоверяющий предоставление займа в той или иной форме. Мог иметь место и другой вариант: документ свидетельствовал о наличии долгового обязательства, которое относилось, однако, уже не к вкладчику, а к какому-то «третьему лицу», при этом указывался срок платежа; такой документ представлял собой вексель.

Наконец, появляются торговцы векселями. Этот исторический процесс означал уже развитие денежно-торгового капитала, значение которого увеличивалось по мере расширения сферы товарного обращения; наиболее полного выражения эти отношения достигают лишь при капиталистическом способе производства.

Благодаря развитию мануфактурного производства капитализм начиная с XVII века активно утверждает свои позиции, особенно в Голландии и Англии. Указанный процесс неизбежно должен был повлечь за собой не только быстрое развитие отношений, базирующихся на функционировании денег в качестве средства обращения и средства платежа, но также формирование отношений, связанных с накоплением и продажей денег как капитала. Иными словами, он должен был повлечь за собой превращение менял из посредников обмена в капиталистов и вызвать появление новых, усовершенствованных кредитных документов — чека и банкноты.

В силу внутренней логики описываемых событий оба процесса — усовершенствование кредитных орудий обращения и возникновение новых кредитных институтов — развиваются одновременно.

 

Кредитные орудия обращения

Читатель, который интересуется всеми деталями исторического развития кредитных операций и современной практикой банковского дела, может обратиться к курсам истории национального хозяйства и учебникам по технике торгового и банковского дела. В данном изложении мы ограничимся лишь краткими замечаниями, которые могут дать представление об общей хозяйственной роли кредита.

Кредитные документы представляют собой ценные бумаги, содержащие обязательство об уплате определенной денежной суммы. В настоящее время получили распространение следующие виды кредитных обязательств.

Векселя. В их состав входят: простой вексель (прямой вексель или вексель к оплате), в котором заемщик обязуется уплатить в тот или иной срок определенную сумму кредитору или направить эти деньги в соответствии с его распоряжением; вексель-тратта, который содержит предписание кредитора (трассанта) заемщику (трассату) уплатить в определенный срок указанную сумму «третьему», названному в векселе лицу (получателю) или направить эти деньги в соответствии с его распоряжением.

Залоговое или складское свидетельство (варрант), удостоверяющее сдачу на хранение товаров или продовольственных продуктов.

С развитием банков (о которых речь пойдет несколько дальше) появляется банковский чек, содержащий предписание лица, поместившего деньги в банк, или лица, которому банк открыл кредит, уплатить указанную в чеке сумму ему самому или «третьему» лицу. Перечислим основные виды чеков: расчетные чеки выписываются банком в соответствии с внесенной суммой наличных денег (эта сумма может быть выплачена по предъявлении расчетного чека); банковские чеки, которые выписываются самим вкладчиком против денежных средств, хранящихся на его текущем счету (следовательно, чековое поручение может оказаться «необеспеченным», и поэтому, прежде чем оплатить чек, банк может прибегнуть к «контролю», то есть произвести проверку); переводный и другие виды чеков. Все эти денежные документы выражают в той или иной форме обязательство банка выплатить в соответствии с условиями, записанными в документе, определенную сумму денег.

Благодаря расширению операций торгового капитала указанные кредитные обязательства получили весьма развитые формы.

С ростом капиталистических отношений появляются еще два вида кредитных обязательств; постепенно эти обязательства приобретают очень большое значение. Речь идет об облигациях и акциях, которые отличаются от перечисленных выше кредитных документов как по своим свойствам и функциям, так и по степени «ликвидности», то есть по своей способности тотчас же превращаться в деньги. Облигациями называются ценные бумаги, свидетельствующие о ссуде, которая может быть предоставлена на различных условиях (долгосрочный заем; заем, который может быть погашен досрочно, по предъявлении облигации и т, д.) либо государству, либо государственным учреждениям или частным фирмам. Облигации содержат обязательство погашения суммы займа в указанный срок и ежегодной выплаты процентов; если же речь идет о бессрочных займах (консолях) — только обязательство выплаты процентов.

Акции также представляют собой ценные бумаги, но они удостоверяют право собственности владельца акций на определенную долю акционерного капитала и право его участия в прибылях акционерного общества (в дивидендах).

Ценные бумаги могут быть именными, если они выписаны на определенное лицо. В этом случае для перевода обязательств на другое лицо требуется соблюдение некоторых формальностей и участие в них того человека, на которого оформлен данный документ. Они могут быть переводными; в таком случае их можно переводить на другое лицо в процессе взаимных расчетов, для этого на оборотной стороне документа ставится передаточная надпись, указывающая имя другого получателя. Ценные бумаги могут быть также выписаны на предъявителя. Тогда получателем считается владелец ценной бумаги, предъявляющий ее к оплате. Вексель, чек и другие кредитные документы переводятся на другое лицо в процессе взаимных безналичных расчетов. Акция, облигация, свидетельство об открытии кредита могут быть как именными, так и «на предъявителя». Некоторые кредитные обязательства могут представлять собой платежные средства; так, векселя «образуют собственно торговые деньги», обращение которых осуществляется с помощью передаточной надписи. Однако готовность участника расчетов принять эти ценные бумаги в качестве средства платежа зависит от того, в какой мере кредиторы доверяют первоначальному заемщику и лицам, сделавшим последующие передаточные надписи. Наибольшее значение с точки зрения денежного обращения приобретают банковские чеки и обязательства банка, выставленные на предъявителя к оплате в любой момент, то есть банкноты; потребность в этих банковских деньгах порождена самим функционированием товарного обращения и кругооборота капитала в условиях капиталистического способа производства.

Чтобы понять, как осуществляется в настоящее время кругооборот капитала, необходимо обратиться к развитию другого важного фактора обращения платежных средств, а именно к операциям банка.

Как уже отмечалось выше, возникновение банков было связано с хранением наличных денег.

Первыми банкирами оказывались торговцы и золотых дел мастера; им доверялось хранение определенных ценностей, которые они обязаны были впоследствии возвратить. С расширением таких операций стала развиваться определенная специализация. Торговцы теперь принимали только те вклады, которые имели непосредственное отношение к их торговым операциям; а банкиры, другими словами, частные банки, продолжали принимать и использовать любые вклады, они-то и осуществляли для своих клиентов те коммерческие и платежные операции, о которых упоминалось выше. Например, если заемщик и кредитор вносили свои вклады в один и тот же банк (являлись вкладчиками одного и того же банка), то первый из них мог просто дать распоряжение банку произвести платеж путем перечисления средств с его счета на счет кредитора (так называемый банковский жирооборот, в связи с чем некоторые банки получили название жиро-банков).

В других случаях платеж производился следующим образом: заемщик передавал кредитору — часто просто с помощью передаточной надписи — свидетельство, удостоверяющее наличие вклада в банке. Благодаря распространению различных кредитных орудий обращения во времена, когда имели хождение многообразные денежные знаки, не обладавшие устойчивой покупательной способностью, появились «расчетные деньги». Их функционирование основывалось на том, что банки принимали монеты различных государств в качестве вкладов и выражали сумму вклада в расчетных денежных единицах, выдавая вкладчикам свидетельства, достоинство которых измерялось в расчетных деньгах.

На этом этапе банки, в общем, продолжали оставаться учреждениями, производящими денежные операции. Дело в том, что, хотя банки и не были обязаны возвращать вкладчикам те же металлические монеты, которые получали на хранение, тем не менее они не могли по своему усмотрению распоряжаться этими денежными ресурсами; поэтому банки не только не платили вкладчикам процентов, но, напротив, требовали компенсации за хранение вклада и за осуществление расчетных операций. Иными словами, хранение вклада оказывалось активной, а не пассивной операцией.

С развитием товарно-денежных отношений и с появлением капиталистической формы производства депонирование все чаще имело целью уже не хранение денег, а совершение платежных операций. Ясно, однако, что для платежей — для взаимных расчетов и оплаты различных срочных обязательств — использовалась лишь часть вклада, а другая часть оставалась в бездействии. В то же время все более остро ощущалась нехватка капиталов. Усилились позиции предпринимателей, совершающих свои операции с целью получения прибылей; банкиры стали ощущать необходимость использовать бездействующие суммы. На сей раз уже речь шла о том, что эти деньги будут непосредственно пущены в дело не самими вкладчиками, а их банкирами. Таким образом, постепенно стали появляться капиталисты-банкиры, столь же мало похожие на средневекового «банкируса», как категория ссудного процента при капитализме — на ростовщический процент, который взимался с получивших ссуду потребителей.

Перейдя к рассмотрению вопроса о том, как банк распоряжается депозитами, принадлежащими вкладчикам, мы сразу же сталкиваемся с первой простейшей операцией — учетом векселей. Эта операция связана с покупкой векселей и хранением их до того момента, когда наступает срок погашения. Рассматривая активные операции банка, столь же легко понять эмиссию банком нового вида обязательств, выставленных к оплате на предъявителя в любой момент, иными словами, эмиссию банкнот, представляющих собой особый вид векселя на банкира. Действительно, банк покупает вексель, который будет оплачен, когда наступит срок его погашения; причем, приобретая вексель, он, конечно, «удерживает» у продавца определенный процент (учетный процент). А покупатель получает взамен кредитные обязательства, которые банк в любой момент по предъявлении готов оплатить, банковские билеты или же наличные деньги в виде золотых или серебряных монет.

Здесь мы, по существу, подошли к вопросу о банке капиталистической эпохи, банке, функционирование которого носит отчетливо выраженный капиталистический характер, поскольку, как уже говорилось, все обращение опосредствует движение капиталов, т. е. становится, по сути дела, капиталистическим обращением.

 

Банковские операции

В учебниках, по которым учились еще не так давно, банк рассматривался как институт, который выполняет функцию «посредника» в кредите; банк, согласно этим представлениям, «мобилизует» сбережения, т. е. привлекает деньги, принадлежащие тем, кто не желает производительно употреблять их, и передает тем, кто предъявляет спрос на них с целью производительного применения. Банк рассматривался по преимуществу с точки зрения своей пассивной, посреднической функции. Подобные представления о функциях банка не могли отражать подлинной сущности этого экономического института даже в прошлом, и они тем более не соответствуют действительности в современных условиях. Поэтому сейчас такие представления отвергаются многими авторами.

Для того чтобы лучше понять историческое развитие функций банков и значение кредита в современной экономической жизни, мы полагаем целесообразным предварительно описать в общих чертах (не вторгаясь в сферу банковской техники) хозяйственные операции банков. Такое описание облегчит нам последующий переход к теоретическим обобщениям.

Банк — это предприятие, покупающее и продающее деньги, средства платежа.

Коль скоро банк является предприятием, то отсюда сразу же следует вывод: в капиталистической хозяйственной системе банк должен быть капиталистическим предприятием.

Очевидно, что банк должен обладать первоначальным, или учредительским, капиталом. Он нуждается в конторских помещениях, в служащих и т. п., и ему нужен гарантирующий его операции денежный капитал. Если бы Вы захотели повесить у входа в свой дом табличку с надписью «Банк. Принимаются вклады и предоставляются ссуды», то, конечно, никто не поверил бы Вам, и никто, даже Ваша собственная невеста, не захотел бы внести Вам в качестве вклада свои деньги.

Банк, как и любое другое капиталистическое предприятие, должен получать прибыль, которая в эпоху преобладания конкуренции была подчинена законам образования средней прибыли (о них уже шла речь выше).

Банк покупает и продает особый товар: деньги. Следовательно, он должен обеспечить себе прибыль, покупая деньги и затем продавая их по более высокой цене. Мы уже рассматривали проблемы происхождения такой прибыли, и, следовательно, в настоящий момент достаточно лишь напомнить, что прибыль — это часть прибавочной стоимости, созданной неоплаченным трудом в процессе производства и перераспределенной между капиталистами различных секторов в соответствии с общей суммой авансированного капитала.

Каким образом банк привлекает деньги? С помощью операций, которые с точки зрения банка определяются как пассивные операции. В них банк выступает в роли должника. Продажа денег осуществляется с помощью операций, которые на банковском языке называются активными операциями.

Эти два типа операций, разумеется, должны быть связаны, скоординированы друг с другом.

Ясно, что в тех случаях, когда вклад — т. е. основная пассивная операция — сопряжен с обязательством банка возвратить полученные деньги по первому требованию вкладчика, т. е. когда вклад является бессрочным, то банковская ссуда не может быть долгосрочной.

Вклад имеет древнее происхождение и представляет собой по преимуществу пассивную операцию.

Принимая вклад, или депозит, банк обязывается вернуть его по требованию вкладчика. Вклады могут быть предъявительскими или именными, свободными или связанными с выполнением тех или иных условий. Свободные вклады изымаются по усмотрению вкладчика; связанные, или обусловленные,— по истечении срока вклада или после предварительного уведомления. Вкладчик может непосредственно изъять свой вклад или же может дать банку распоряжение об оплате. Такое распоряжение обычно имеет форму документа, называемого банковским чеком. Банковские чеки подразделяются на расчетные и контокоррентные. Расчетный чек выдается банком в тех случаях, когда деньги переводят клиенты, которые не имеют в данном банке постоянного вклада. Контокоррентный банковский чек выдается вкладчику, который к данному времени располагает депонированным в банке вкладом, или же клиенту, которому банк открывает кредит. Изъятие средств с помощью банковских чеков, разумеется, возможно только с неиспользованных остатков вкладов на текущих счетах, или же, как принято говорить в Италии (например, в Межбанковском соглашении), со «счетов свободного депозита». Таким образом пассивная операция банка оказывается связанной с созданием нового платежного средства — кредитного орудия обращения, которое образует еще один составной компонент денежного обращения, или, иначе говоря с созданием нового типа «денег».

Взаимоотношения между банками по расчетным и эмиссионным операциям, связанным с выпуском и погашением чеков, ведут к установлению корреспондентских отношений. На основе последних банки вводят корреспондентские текущие счета по взаимным расчетам.

В записях по текущим счетам вкладчиков активные и пассивные операции, приход и расход, разумеется, обособлены друг от друга. Банк также берет на себя расчетные операции, связанные с платежами от имени клиентов (тратты и др.) и получаемыми ими ссудами.

Такие особые счета в Межбанковском соглашении итальянских банков названы пассивными контокоррентными счетами, или контокоррентными корреспондентскими счетами кредиторов. Владелец вклада может в любой момент затребовать и получить информацию о состоянии своих текущих счетов. Как правило, раз в 6 месяцев банк посылает на утверждение владельцу вклада выписку из его счетов.

По мере развития капиталистической системы обнаруживается тенденция к возрастанию роли корреспондентских контокоррентных счетов.

С самого начала существования вкладов было замечено, что помещенные в банке суммы никогда не изымаются вкладчиками полностью сразу же после депонирования; на счетах всегда сохраняется какой-то остаток денег, или, другими словами, средства, изымаемые из банка, составляли лишь часть суммы вкладов. Далее, было замечено, что изъятия, в общем, компенсируются потоком новых вкладов.

Отсюда следует, что для удовлетворения требований о возврате средств достаточно сохранять в ликвидной форме, т. е. держать готовой к возврату, только некоторую часть денежных вкладов. В процессе развития капиталистической системы хозяйства эта доля постепенно снижалась и в наиболее развитых странах опустилась до уровня ниже 10% (хотя закон фиксирует более высокий уровень соотношения между резервами и банковскими вкладами). Так возникает, как мы увидим дальше, возможность предоставлять кредит на суммы во много раз больше, чем вклады на банковских счетах.

Логично, что с течением времени меняются также состав и категории вкладчиков. Прежде всего это капиталисты, промышленники, торговцы, депонирующие свои денежные поступления. Их денежные поступления используются не сразу, так как каждая статья расхода имеет свой цикл — недельный для выплаты заработной платы, месячный для выплаты жалованья, циклы различной периодичности для затрат на покупку сырья, на эксплуатационные расходы и амортизационные отчисления. Прибыли могут быть отложены для создания денежных резервов с целью отложенных на будущее инвестиций и т. д. Следующая категория вкладчиков — это банки и правительства. Далее идут частные лица, которые вкладывают в банки часть своих доходов. Это владельцы сбережений из некапиталистических слоев населения, которые накапливают сбережения, чтобы уплатить долг, или осуществить разовую затрату, или для других жизненных потребностей, и хотят сохранить часть своих денежных средств в ликвидной форме. Движение и изъятие вкладов у каждой из этих категорий вкладчиков обладает специфическими характеристиками, которые внимательно изучаются банками.

Основываясь на выводах, полученных в результате изучения движения вкладов, банки получают возможность проводить активные операции, т. е. возможность ссужать деньги. Разумеется, банки не ссужают деньги просто так, без гарантий: гарантиями служат различные представительные ценные бумаги, которые переходят в этом случае в портфель банков.

Таким образом, например, Тит отправляется в банк и заявляет там, что он располагает векселем, по которому Кай обязуется уплатить ему сумму в 100 000 лир не позже чем через два месяца; в этом случае банк определяет, является ли должник персоной, заслуживающей доверия, т. е. будет ли оплачен вексель по истечении его срока, и затем покупает вексель, т. е. учитывает его. При покупке векселя в таком случае применяется соответствующая процентная ставка, называемая учетной ставкой.

Мы видели, что векселя развивались в процессе обращения товаров между торговыми капиталистами или зависимого от них обращения. При продажах в рассрочку, потребители также выдают векселя, гарантируя оплату в рассрочку приобретенных потребительских товаров. Векселя могут представлять собой и фиктивные долги, т. е. долги, за которыми не стоит никакой действительной товарной сделки («дружеские», или безденежные, векселя); следовательно, они выражают только обязательство платежа и представляют собой, таким образом, средство платежа.

Кроме векселей, банк может приобретать и учитывать и другие ценные бумаги: например, казначейские обязательства, купоны государственной задолженности, ценные бумаги, выпущенные индивидуальными предпринимателями (размещение таких ценных бумаг знаменовало также важный этап в развитии банковских операций), или ценные бумаги акционерных обществ, а также складские обязательства (варранты), выпущенные теми или иными складами, платежные распоряжения, государственные аннуитеты и т. п.

Вместо того чтобы брать на себя право реализации обязательств, зафиксированных в тех или иных ценных бумагах, банк может потребовать данную ценную бумагу только в залог и выдать под залог (который может быть представлен государственными или какими-либо иными ценными бумагами, складскими и товарными документами) аванс или ссуду. Однако, поскольку банк опасается понижения рыночного курса ценных бумаг, он выдает ссуду не на всю стоимость залога, а только на ее часть, например одну треть или половину суммы, обозначенной в ценных бумагах.

И наконец, банк может открыть кредит, т. е. записать в кредит на счет клиента определенную денежную сумму, как если бы клиент действительно внес в банк вклад на эту сумму. Подобная ссуда предоставляется не под какой-то конкретный вид залога, а на основе общего доверия к хозяйственному положению клиента в тех случаях, когда банк уверен в том, что клиент выполнит свои обязательства.

На основе вышеописанных операций появляются соответствующие депозиты, против которых клиент точно так же выписывает платежные распоряжения (чеки), как и против фактически помещенных в банк вкладов.

Таковы основные активные операции банка; с техническими аспектами этих операций читатель может ознакомиться, прочитав руководство по технике банковского дела. Эти руководства содержат также сведения о второстепенных активных операциях банков (активные репортные операции, поручительства).

Одновременно со всеми этими активными операциями осуществляется и ряд важных пассивных операций. Предоставляя какой-либо кредит, банк уполномочивает клиента на выставление на него, т. е. на банк, чека или же передает в его распоряжение банковские деньги — банковские билеты (банкноты).

На заре капиталистического развития любой банк мог эмитировать банкноты, поскольку банкноты представляли собой просто ценные бумаги на предъявителя. В таких случаях банк брал на себя обязательство по предъявлении банкнот оплатить их настоящими деньгами, т. е. золотыми или серебряными монетами. Билеты Английского банка достоинством 5 ф. ст. до недавнего времени являлись в точном смысле этого слова банковским чеком на предъявителя; они несли надпись: «Английский банк выплатит предъявителю сумму в 5 ф. ст.». Впрочем, подобные надписи имеются на всех банкнотах, в том числе и на итальянских, несмотря на то что эти банкноты различаются между собой по форме.

Постепенно, по мере фактического подрыва отношений свободной конкуренции, эмиссия банковских билетов концентрировалась в руках наиболее сильных банков, пользовавшихся большим доверием; позднее право такой эмиссии стало привилегией одного или немногих контролируемых государством банков. Это было вызвано как тем обстоятельством, что создание банковских денег приобретало все большее значение, так и расширявшимся обращением титулов государства, т. е. ценных бумаг государственного долга.

Однако экономическая суть банкноты не изменилась: мы в этом сможем убедиться, когда будем рассматривать существующие в настоящее время денежные системы. И когда остается только один эмиссионный банк, он обслуживает всю банковскую систему, а отдельные банки выдают теперь клиентам не свои собственные банковские билеты, а билеты центрального эмиссионного банка; с другой стороны, банкноты выполняют те функции, что и золото или другие платежные средства, обращение которых лежит в основе данной денежной системы. Банковские билеты в настоящее время выступают в качестве резерва, и обычный банк оперирует банковскими чеками, содержащими обязательство обмена по требованию предъявителя чека на банкноты так же, как когда-то оперировал банкнотами, содержащими обязательство размена на золото.

Во всех описанных операциях можно отчетливо проследить две функции банка: эмиссионная функция, заключающаяся в создании банковских денег, и кредитная функция. Эти функции тесно связаны между собой. По мере развития капиталистической системы развивается также функция инвестирования капиталов — третья важнейшая функция банка.

 

Капиталистическое обращение

Для лучшего понимания этих функций банка и соотношения между ними необходимо рассмотреть характерные черты оборота капитала и его взаимосвязь с процессами денежного обращения.

Исходный пункт капиталистического производства — это владение капиталом. Тот, кто не обладает капиталом, не может производить, он не относится к числу производителей с точки зрения буржуазных экономистов. От размеров капитала зависит выбор как вида производства, так и размеров предприятия.

Из этого логически вытекает необходимость располагать определенной суммой капитала. Капитал может быть собственным — он может представлять собой плод предшествующего накопления, т. е. результат аккумуляции и «депонирования» в банке прибылей, которые таким образом приобретают форму банковских денег, или же он может оказаться чужими денежными средствами взятыми в ссуду. Очевидно, что капиталистическая ссуда имеет иную природу по сравнению с некапиталистической. Некапиталистическая ссуда носит потребительский характер — это заем, который Тит предоставляет Каю в форме денег или товаров для того, чтобы Кай мог потреблять и поддерживать таким образом свое существование, или, скажем, прокутить его, или даже с его помощью выплатить предшествующий долг. Но каким образом Кай сможет погасить свою задолженность? Естественно, что такая выплата долга может быть результатом ограничения будущего потребления Кая, или интенсификации его труда (если речь идет о ремесленнике или крестьянине), или следствием уступок со стороны заемщика. Докапиталистическая ссуда не служит целям расширения производства. В лучшем случае речь могла идти о поддержании предшествующего уровня производства с помощью ссуды (например, ссуда семян), о кредитах, обеспечивающих минимальный уровень потребления или предназначенных для покупки предметов роскоши (в долг брали деньги и знатные люди, которые отправлялись ко двору и должны были нести расходы, приличествующие их положению). Поэтому с этической точки зрения заем приобретает одиозный характер, тем более что вернуть его оказывается трудно, в особенности при высоком проценте. Во времена средневековья и в эпоху перехода от простого товарного производства к капиталистическому католическая церковь, а позднее Лютер требовали ограничить процент и осуждали ростовщичество, выражая требования дворянства, разоряемого торговцами, и потребности нарождающегося класса капиталистических предпринимателей, которые нуждались в уменьшении платы за предоставленные ссуды (а последние превращались теперь в ссуды капитала).

Разрушая феодальную форму собственности, ростовщический капитал вместе с тем оказывался препятствием на пути развития капиталистической формы собственности. Поэтому все чаще (в особенности начиная С XVI в.) появляются законы, фиксирующие более низкие процентные ставки. Но, как хорошо показал К. Маркс в «Теориях прибавочной стоимости», только создание кредитной системы подчинило промышленному капиталу денежный капитал, ссужаемый под проценты.

Как только производство приобретает капиталистический характер, меняется и форма ссуды. Ссужаемая сумма становится капиталом, т. е. необходимым элементом производственного процесса; она дает возможность покупать рабочую силу и использовать ее в процессе производства и, следовательно, позволяет капиталистическому предпринимателю присваивать создаваемую в процессе производства прибавочную стоимость, или прибыль. При этом кредитор, понятно, требует часть дохода, создание которого стало возможным благодаря существованию ссудного капитала, т. е. требует уплаты «процента».

 

Процент

Следовательно, процент возникает как капиталистическая категория, которая отлична от ростовщического процента. Законы, регулирующие величину ссудного процента, уже были изложены в общих чертах; эти законы, как мы увидим далее, эволюционируют по мере возрастания роли ссудного процента и усиления автономности его экономических функций. Любая ссуда становится ссудой капитала, и даже некапиталистическая ссуда теперь относится к ссуде капитала, как подчиненная категория к господствующей категории.

Поскольку процент по самой своей сути оказывается частью прибыли — причем «прибыли» в том значении этого термина, какое вкладывали представители классической политэкономии, т. е. оказывается частью прибавочной стоимости, созданной в процессе производства, ясно, что существует тесная связь между двумя категориями, которые в прежние времена рассматривались раздельно — между процентом и прибылью. Очевидно также, что обе они представляют собой части прибавочной стоимости и что в нормальных условиях, например, средняя норма прибыли может рассматриваться ках максимальный предел нормы процента. Не вызывает сомнения также, что норма процента иногда может претерпевать значительные колебания и что существует тенденция к понижению нормы процента, которая прогрессирует по мере развития капитализма. Отсюда же следует, что изучение нормы процента имеет важное значение, поскольку величина ссудного процента оказывается одним из факторов, определяющих норму прибыли в промышленности, и тем самым стимулом к инвестированию капитала, а также фактором, регулирующим спрос на деньги. На этом базируется вся современная экономическая теория. С другой стороны, в настоящее время, т. е. в эпоху империализма, как будет показано ниже, норма процента представляет собой цену, находящуюся в зависимости от проводимой политики, т. е. цену, регулируемую эмиссионными кредитными учреждениями. В любом случае если правильно положение, что любая ссуда становится капиталом, то капиталисты, занимающие господствующие позиции в производственном процессе, способны превращать в капитал то, что не является капиталом, в том числе превращать в капитал любые некапиталистические сбережения; часто это осуществляется в форме так называемых «вынужденных сбережений». Банк как раз и служит важнейшим орудием для достижения этой цели. Маркс справедливо говорил: «Говоря вообще, банкирское дело с этой стороны состоит в том, чтобы концентрировать большими массами в своих руках ссудный денежный капитал, так что вместо отдельного денежного кредитора промышленным и коммерческим капиталистам противостоят банкиры как представители всех денежных кредиторов. Они становятся общими распорядителями денежного капитала».

 

Функция кредита

Все сказанное выше позволяет лучше понять происхождение теорий производительности самого капитала, — теорий, которые одно время пользовались немалым успехом. Соотношения между ссудным капиталом и капиталом, применяемым в процессе производства, в настоящее время привлекают внимание многих современных экономистов.

Анализом подобных соотношений открывается большая глава в «Капитале» Маркса; он предвидел то, с чем только теперь согласились современные экономисты: в процессе экономического развития может возникнуть разрыв между накоплением «ссудного капитала» и действительным накоплением, между спросом на ссудный капитал и спросом на производительный капитал.

Денежный и ссудный капитал отличаются от действительного капитала, который выступает в производительной и товарной форме и используется в процессе воспроизводства. С развитием капитализма растет как действительный, так денежный и ссудный капитал. Однако темпы их роста различны. Ссудный капитал накапливается быстрее, чем действительный капитал; одна из причин такого опережения заключается в следующем: возрастает масса произведенной прибавочной стоимости, которая сохраняется в форме денег и квазиденег, а вместе с тем возникает и получает развитие предложение ссудного капитала, частично независимое от предложения действительного капитала. По мере того как развивается кредитная система, этот процесс приобретает все большее значение. В связи с этим заемный, или ссудный, капитал оказывается избыточным при том или ином количестве обращающихся денег. Соотношение между; размерами денежного обращения и массой ссудного капитала в течение определенных периодов времени может меняться. Такие изменения имеют место и в Италии; об этом свидетельствуют данные, публикуемые в «Бюллетене» Итальянского банка.

Движение ссудного капитала в экономическом цикле отличается также и от движения действительного капитала. Вообще рост спроса на заемный капитал и повышение процентной ставки происходит в тот период, когда производство достигает своего максимального уровня, а не в начале возобновления цикла, когда спрос на денежные ресурсы, необходимые для увеличения действительного капитала, в основном удовлетворяется за счет собственных средств. Спрос на заемные средства растет быстрее, чем производство. Различия имеют место и в фазе кризиса. Спрос на заемные средства для увеличения действительного капитала сокращается, опускаясь до нуля, в то время как спрос на деньги не прекращается, процентная ставка не уменьшается, а часто даже возрастает из-за потребности в средствах платежа, необходимых для ликвидации диспропорции между предложением товаров и спросом на них. Маркс говорил, что в экономическом цикле «движение ссудного капитала, как оно выражается в колебаниях процентной ставки, в целом протекает в направлении, обратном движению промышленного капитала».

В данном случае мы имеем дело с большой и сложной проблемой, анализ которой выходит за рамки учебного курса. Поэтому здесь мы только упоминаем об этой проблеме, в последующем изложении мы вернемся к ней еще раз.

При исследовании капиталистического обращения становится очевидной еще одна закономерность.

Мы имеем в виду здесь следующий момент: цель капиталистического производства, которое является производством на рынок, — это получение в конце производственного процесса «прибыли», дополнительного дохода сверх авансированной суммы капитала. Такой прирост капитала облечен в денежную форму вследствие того, что все хозяйственные отношения носят денежный характер: деньги обладают возможностью немедленного превращения в товар. Отсюда следует, что если процесс капиталистического производства можно представить формулой Д — Т — Д' (где Д — это деньги, выступающие в качестве денежного капитала, Т — товары, представленные сырьем, зданиями, оборудованием и рабочей силой, а Д' = Д + д — денежная выручка), то первое превращение Д — Т вообще не сопряжено с особыми трудностями. Большие или меньшие трудности всегда возникают при втором превращении, завершении цикла движения или кругооборота капитала, т. е. при метаморфозе Т — Д', причем здесь Д' должно быть больше Д, или Д' = Д + д, где д представляет собой прибыль.

Функция кредита, выступающего в качестве махового колеса кругооборота капитала, должна заключаться прежде всего в возможно более полном превращении всех денежных ресурсов в капитал, в том числе и некапиталистических сбережений. Тем самым кредит должен обеспечивать максимизацию Д, первоначально вложенного капитала; кроме того, функцией кредита оказывается «смазка» всего механизма кругооборота, удаление препятствий в движении капитала, обеспечение оборотного капитала и, наконец, содействие последнему превращению Т — Д', т. е. денежной реализации произведенной продукции.

Сама капиталистическая структура хозяйства и различия между постоянным и переменным, основным и оборотным капиталом, собственно, и должны определять структуру кредитной системы; ведь последняя обязательно включает отдельные денежные рынки и кредитные институты, с помощью которых удается получить в ссуду первоначальный основной капитал (долгосрочный кредит), а также удовлетворить текущие потребности в оборотном капитале.

И наконец, развитие кредита должно во все большей степени сообразовываться с присутствием особого участника хозяйственного процесса, загребающего себе все большую массу национальных сбережений, т. е. с присутствием государства, которое порождает новые, более сложные формы хозяйственного оборота. Движение средств в рамках государственного сектора в некоторых отношениях аналогично кругообороту капитала, а в других отношениях отлично от него; поэтому такие проблемы требуют специального исследования.

Роль кредита и его функции нельзя рассматривать абстрактно, они должны изучаться в связи с той экономической структурой, частью которой они являются. В процессе экономического развития может преобладать то одна, то другая функция кредита.

Маркс отмечал, что функцией кредита является содействие движению капиталов, а тем самым выравниванию нормы прибыли и вследствие этого — содействие установлению средней нормы прибыли, являющейся ориентиром капиталистического производства в период преобладания конкуренции.

Значение этой функции уменьшилось с переходом капитализма к экономике, характеризующейся преобладанием монополии, и к современной концентрации денежного капитала и кредита; это станет более очевидным при анализе сегодняшнего рынка капиталов.

Другая экономическая функция кредита заключается в снижении издержек обращения, и в особенности в экономии денег, достигаемой путем: а) взаимного зачета платежей; б) роста скорости денежного обращения; в) создания различных форм банковских денег. Это, согласно оценке Маркса, одна из наиболее важных общественных функций кредитной системы.

Указанные процессы служат ускорению процессов материального производства и воспроизводства.

И наконец, кредит сам по себе — важный инструмент централизации и концентрации капиталов. Его значение в этой сфере возрастает с развитием акционерных обществ, которые вводят в капиталистический оборот такие хорошо известные ценные бумаги, как акции и облигации частных компаний.

Таким образом, кредит постепенно приобретает необходимые и незаменимые функции. Но это не дает нам никаких оснований забывать о том, что кредит всегда обеспечивает лишь более эффективную мобилизацию богатства, уже существующего в материальной форме, и что обращающиеся на рынке ценных бумаг различные титулы собственности, т. е. частные обязательства, являются не чем иным, как представителями реального богатства. Таким образом, функции кредита носят активный характер, но они могут реализоваться лишь в определенных границах: подлинной основой экономического развития и действия рыночных законов остается материальное производство в тех пределах, которые ставят им действительный капитал и общественная структура, определяющая экономические категории производства. Категории капиталистического производства — заработная плата, прибыль, рента — уже рассматривались в предшествующих главах.

В любом случае функционирование кредита с его специфическим миром денежных отношений может привести к тому, что нарушение хозяйственных пропорций не будет замечено с первого взгляда. Следовательно, кредит будет содействовать формированию неустойчивости, диалектически отрицая таким образом свою собственную функцию, которая должна заключаться в обеспечении регулярного и лучшего функционирования системы производства.

Это было точно подмечено Марксом. На возможностях такого «автономного» воздействия кредита, значительно возросших с установлением монополистической структуры хозяйства, и сосредоточивают все внимание, как мы увидим в дальнейшем, современные монетаристские теории, и в особенности кейнсианская школа.

 

Два типа обращения

В функционировании капиталистической системы хозяйства важную роль играет еще один феномен. Речь идет о тенденции к формированию двух систем или двух типов обращения. Денежное обращение в целом тяготеет к выражению в форме обращения дохода и в форме обращения капитала. Обращение дохода выражает объем потребления. Изучение этого обращения и его особенностей очень важно, поскольку оно раскрывает характер распределения дохода. Но известно, что распределение дохода в капиталистическом обществе в свою очередь является выражением системы производства и его категорий (прибыли, ренты, процента и заработной платы). При всех своих общих чертах распределение доходов при капитализме различается по странам: наблюдаются большие или меньшие различия в размере среднего дохода, идущего на потребление. Кроме того, показательны не только величина отклонения от среднего дохода, но и число лиц в том или ином классе, которые имеют доход, не соответствующий среднему доходу. Существующая в Италии, например, большая неравномерность в распределении дохода порождает внутри сферы обращения дохода, используемого для потребления, различные рынки: рынок бедняков, обширный по числу потребителей, но характеризующийся сравнительно меньшей покупательной способностью и, как правило, жесткими ценами, и узкий рынок богачей, обладающих более обширной покупательной способностью. Разумеется, этот тип распределения оказывает воздействие на конкретную структуру производственной системы, стимулируя, например, производство предметов роскоши и, следовательно, менее полезное с общественной точки зрения использование капиталов.

«Различная определенность денег — функционируют ли они как денежная форма дохода или как денежная форма капитала — прежде всего ничего не изменяет в характере денег как средства обращения; они сохраняют этот характер, выполняют ли они ту или другую функцию. Впрочем, если деньги выступают как денежная форма дохода, они функционируют больше в качестве собственно средств обращения (монеты, покупательного средства), вследствие раздробления этих покупок и продаж и потому что большинство расходующих доход — рабочие — сравнительно мало могут купить в кредит, (в настоящее время распространяется, однако, метод продаж в рассрочку. — Прим. авт.), тогда как в оборотах торгового мира, где средство обращения представляет собой денежную форму капитала, деньги, частью вследствие концентрации [капитала], частью вследствие преобладания кредитной системы, функционируют главным образом как средство платежа».

Следовательно, капиталистическое обращение — это обращение денег как капитала, обращение денег в функции капитала. Здесь речь идет скорее об обращении кредитных инструментов, кредитных денег, чем об обращении наличных денег, и этот факт известен всем тем, кто сталкивался с операциями делового мира. Обе сферы обращения внутренне связаны, потому что, с одной стороны, сумма подлежащих израсходованию доходов выражает размеры потребления, а с другой — величина обращающихся в производстве и торговле капиталов выражает размеры и быстроту процесса воспроизводства.

Изучение соотношения между этими двумя типами обращения имеет очень важное значение, в особенности в нынешнее время. В последние годы экономисты особенно внимательно следили за указанными соотношениями; в их работах (в особенности в работах Робертсона) показано, как руководство кредитной системы с помощью определенной денежно-кредитной политики может вызвать к жизни вынужденные сбережения и в то же время сохранить прежние формы обращения доходов в сфере движения капиталов.

 

Действительное накопление и денежное накопление

Мы должны остановиться еще на одном вопросе, который мы уже затрагивали раньше: ведь накопление денежного капитала представляет собой — и всегда должно быть — выражением действительного накопления, порождаемого процессом производства. Однако, будучи выражением действительного накопления, накопление денежного капитала не тождественно ему. В соответствии с выполняемыми функциями денежный капитал стремится принять те или иные формы; различия существуют даже в том случае, если этот капитал в процессе производства один-единственный раз принимает форму денежного обязательства. Денежный капитал часто продолжает существовать в представительных ценных бумагах и тогда, когда ему вообще не соответствует действительный капитал. Во многих книгах приводится следующий пример: растет масса ценных бумаг, представленных правительственными обязательствами, выпускаемыми не для финансирования капиталовложений, а для покрытия расходов, связанных с текущим потреблением. В таком случае денежный капитал представляет только вытекающее из самого отношения денежной ссуды право Тита на продукт Кая, но не рост реального продукта. Однако для Тита такое обязательство представляет собой капитал. Часто эти кредитные документы представляют собой основание, на котором воздвигается «кредитная пирамида» (например, ссуды под обеспечение ценных бумаг). Отсюда происходит фиктивный капитал; нужно уметь различать действительный и фиктивный капитал, чтобы правильно оценить размеры действительного капитала страны, не допуская статистических ошибок и не завышая подлинных размеров реального капитала.

Значение фиктивного капитала, а также и его поведение, как мы уже отмечали, исследовал Маркс, давший яркую характеристику тенденций развития капиталистического кредита. Другие марксистские авторы (в особенности Гильфердинг) подвергли эту проблему еще более детальному анализу. Ее значение было признано в прошлом также и итальянскими экономистами.

В эпоху империализма фиктивный, или воображаемый, капитал увеличивался особенно быстро; темпы его роста значительно превосходили темпы увеличения действительного капитала. К такому заключению можно прийти на примере любой капиталистической страны, сравнивая темпы увеличения фиктивного капитала с показателями роста материального производства и движимого имущества.

Это влечет за собой важные последствия, проявляющиеся в функционировании рынка капиталов и формах развития экономического цикла. Вместе с тем рост фиктивного капитала является выражением усиления паразитических черт капитализма, развития новых форм косвенной эксплуатации, сосредоточения все большей массы доходов в распоряжении господствующих капиталистических групп и одновременно непрерывного изменения численности получателей доходов по ценным бумагам; увеличивается число людей, чьи доходы не связаны непосредственно с производственным процессом, а вместе с тем расширяется масса прибавочной стоимости, предназначенной для непроизводственного потребления.

Все сказанное позволяет лучше понять функции банков, проявляющиеся в описанных выше операциях.

Как будет показано далее, благодаря ссудам капитала получает развитие капиталистическое участие в форме прямого инвестирования; в таких случаях банки берут на себя лишь финансирование дополнительных вложений капитала (добавочных инвестиций) или фактически вообще не вмешиваются в процесс инвестирования. Точно так же существуют и заимодавцы, которые не являются банкирами, что с практической точки зрения представляет собой малораспространенное явление — скорее исключение, чем правило. Но положение Маркса, гласящее, что банк представляет собой концентрацию денежного капитала, в целом и сегодня сохраняет полную силу. Этот тезис практически находит признание и в схемах национальных счетов.

Именно для осуществления этой задачи банк, собственно, и прибегает к созданию денег, посредничеству в кредите, становится не только орудием, но и движущей силой капиталистического инвестирования; но все это можно будет лучше показать в последующих главах, посвященных рассмотрению денежных систем.

Приведенные выше краткие замечания общеэкономического характера позволят лучше понять функционирование кредитной системы в прошлом и настоящем и объяснить наблюдаемые различия с помощью выдвинутых нами гипотез о формах денежного рынка. Эти гипотезы соответствуют действительному ходу исторического развития: ведь эпохе капитализма преобладающей конкуренции соответствовала денежно-кредитная система, основывающаяся на обращении золотых денег, а современной эпохе — эпохе капитализма преобладающей монополии — соответствует денежно-кредитная система, основанная на функционировании «регулируемых денег».

В настоящее время деньги представляют собой очень широкую категорию, которая пронизывает всю экономику и как бы господствует над ней. Поэтому следует вернуться к рассмотрению различных экономических категорий под новым углом зрения; эти явления должны быть рассмотрены в их денежных аспектах. В результате этого станет более понятным, почему в условиях усложняющейся хозяйственной жизни продолжают функционировать уже описанные выше важнейшие экономические законы.

 

Международный обмен

Прежде чем приступить к описанию реально существовавших в прошлом денежных систем, необходимо выяснить еще одну очень важную функцию денег. Речь идет о функционировании денег в качестве средства обращения и средства платежа на мировом рынке, т. е. о мировых деньгах.

Начнем анализ международного обмена с условий, уже сформировавшихся к моменту зарождения капиталистической системы. До капитализма системы международного обмена (как мы ее теперь себе представляем) не существовало. Лишь некоторые купцы, подобно теперешним коммивояжерам, посещали ярмарки, приобретали сами или через своих поверенных небольшие количества товаров, обычно ценных, и перевозили их на собственных или арендуемых судах. Торговля носила ограниченный характер. Достаточно сказать, что годовой внешнеторговый грузооборот средневековой Венеции можно было бы выполнить одним рейсом современного судна среднего водоизмещения.

Обмен в эпоху капитализма основан на постоянно растущих интенсивных торговых отношениях между «импортерами» и «экспортерами». Он распространяется на товары массового потребления. Для обмена требуются значительные транспортные средства. Обмен ведет к появлению различного рода услуг, выполняемых страховыми обществами и банками.

Существует разница между международным обменом и обменом внутри одной и той же страны, внутри единого национального рынка. Эта разница, особенно в период капитализма преобладающей конкуренции, определялась в сущности недостаточной мобильностью так называемых факторов производства, а точнее, элементов производства, которые составляли первоначальный капитал капиталистического производства. Недостаточная подвижность факторов производства проявлялась в реальной жизни и естественно, усиливалась по мере того, как вступали в действие препятствия, порожденные экономической политикой. Недостаточная подвижность факторов нашла свое отражение также и в теоретических концепциях эпохи капитализма свободной конкуренции. Речь идет, во-первых, о трудностях, связанных с перемещением рабочей силы. В процессе развития капитализма происходили значительные передвижения людей, и не только на новое, постоянное место жительства, но также и временные и даже сезонные перемещения, в особенности из одной европейской страны в другую. Все же такие миграции наталкивались на серьезные трудности, особенно на начальной стадии капитализма (во времена Рикардо), когда перемещения затруднялись несовершенными средствами связи. Подобные трудности существуют и сегодня, но в силу причин другого характера. Вообще всегда трудно (да так и должно быть) покинуть свою родную страну.

То же самое можно сказать и в отношении сырья. К тому времени определилось и размещение промышленности в пределах одного и того же рынка в зависимости от наличия сырья. Это было особенно заметно на международном рынке. Вложения капитала за границей сдерживались противодействующими факторами, в особенности в начальный период капиталистического производства, когда капитализм развивался вширь и норма прибыли была высокой. Указанный процесс в соответствии с закономерностями диалектики превратится в противоположный на стадии империализма. Здесь речь пойдет о вывозе монополистического капитала, что повлечет за собой совершенно иные экономические последствия, чем это было в период капитализма свободной конкуренции.

И наконец, каждый национальный рынок имеет свою специфическую экономическую структуру, собственную денежную систему. Каждая страна представляет определенную административную территорию с различными формами политической и экономической организации. Каждая страна характеризуется специфическим размещением ресурсов, климатом и природной средой, причем все эти условия не могут перемещаться.

Из предварительных замечаний ясно, что проблема международного обмена не может рассматриваться так же, как проблема обмена внутри одного и того же рынка, и это было учтено экономистами в их исследованиях.

 

Гипотеза Рикардо

Наиболее важными с научной точки зрения являются положения теории Рикардо, опирающиеся на анализ реальных фактов, относившихся к началу XIX в. Его гипотеза касается международного товарообмена. Международные миграции рабочей силы и капиталов, как мы уже говорили, начали развиваться лишь начиная с 1840—1850 гг., в то время как торговля достигла определенного уровня развития уже в начале века.

К тому времени уже существовали четкие экономические границы и различия между нациями, имевшими свои собственные денежные системы; однако это разделение еще не распространялось на весь мир, находившийся на стадии перехода к капитализму. Поэтому отдельные внешнеторговые, т. е. экспортные и импортные, операции, например, страны А и страны В происходили на основе денежного обмена. Деньги обладали внутренне присущей им стоимостью, т. е. они являлись товаром: золото стало по преимуществу денежным товаром. Следовательно, товарообмен приводил к движению товаров, т. е. к потоку товаров в том или ином направлении и к перемещению денег.

Однако стали появляться и развиваться другие средства регулирования международных платежей, которые мы уже упоминали выше, а именно предоставление одной страной другой денежных обязательств, выраженных в национальной валюте (векселей), т. е. появились обязательства, называемые девизами. Деньги стали выполнять преимущественно функцию меры стоимости, т. е. с их помощью удавалось выразить уровень различных цен. Деньги начинали использоваться для оплаты разницы между текущими поступлениями и платежами при импорте товаров, положив тем самым начало международному перемещению золота. Ясно, что обмен с заграницей можно рассматривать теоретически в двух аспектах: с точки зрения «реальных» и денежных операций. Изучая «реальные» отношения, Рикардо сформулировал закон сравнительных издержек, а анализируя второй аспект проблемы, он вывел закон распределения благородных металлов между нациями.

Оставим пока в стороне денежные аспекты обмена, чтобы ограничить себя анализом только реальных отношений, т. е. только импорта и экспорта товаров, и анализом стоимостей товаров, выраженных в рабочем времени, а не в деньгах, включая золото.

Однако в ходе исторического развития наметился определенный разрыв в уровнях производства различных стран. Некоторые из них, и в особенности Англия, обладавшая почти абсолютной монополией на производство железа и угля, на основе которых формировалась промышленная цивилизация прошлого века, вырвались вперед, опередив другие страны по технике производства и развитию капиталистических отношений в промышленности, а следовательно, обеспечив низкий уровень цен производства. Другие страны, главным образом сельскохозяйственные, с точки зрения производства, отставали от них.

 

Теория сравнительных издержек производства

Рикардо исходил из анализа реальной действительности своего времени. Однако он распространял исходные условия для своего анализа на все времена, т. е. рассматривал их вне конкретных исторических условий. Не анализируя перемещения факторов производства на мировом рынке, он утверждал целесообразность устранения препятствий для свободного перемещения товаров, целесообразность международной торговли вообще и вытекающего отсюда международного разделения труда. Наконец, он показал, что обмен происходит и является целесообразным даже в тех случаях, когда страна А производит все товары при более высоких издержках производства, чем страна В, если только разница между сравнительными издержками в стране А больше, чем в стране В.

Тем самым Рикардо сделал шаг вперед по сравнению со Смитом. Последний объяснял существование международной торговли и ее полезность разницей в абсолютных издержках производства некоторого товара, т. е. общей целесообразностью международного разделения труда и специализации, исходя из того, что в каждой стране существуют особые условия и особые ресурсы, обеспечивающие ей преимущества в сравнении с другими странами и обеспечивающие возможность производить некоторые товары при меньших издержках производства. Смит говорил, в сущности, следующее. Рассмотрим какие-либо две страны, А и В, и некоторый товар Т. Если издержки производства товара Т в стране А ниже, чем в В, то для страны В целесообразно импортировать товар Т из страны А, вместо того чтобы производить его самой. Это означает, что она будет экспортировать в страну А другой товар своего промышленного производства, издержки производства которого ниже, чем в стране А. Очевидно, таким образом, по Смиту, что разница между абсолютными стоимостями является нормальным условием международного обмена.

Теория Рикардо исходит из предпосылки существования свободной конкуренции и условий производства, при которых издержки производства остаются неизменными, вследствие чего цены на внутреннем рынке, как мы видели в предыдущих главах, образуются на основе издержек производства, а распределение капиталовложений происходит таким образом, что уравнивает доходы и прибыли.

В отношениях же с другими странами, напротив, из-за упомянутой недостаточной подвижности «факторов производства» могут устанавливаться различные уровни стоимости, что, однако, не препятствует международной торговле.

Пример, с помощью которого Рикардо показывает, к чему приводят различия в сравнительных издержках, прост; более того, он слишком прост, и это породило критику, которая не учитывала, что речь шла лишь о наглядном примере.

Предположим, пишет Рикардо, что в Англии, для того чтобы произвести определенное количество сукна, требуется труд 100 человек в течение года, а чтобы произвести некоторое количество вина — труд 120 человек в течение года. В Португалии требуется соответственно труд 90 человек для производства сукна и 80 — для производства вина.

В приведенном примере Португалия располагает более выгодными условиями производства как одного, так и другого товара. По Смиту, следовало бы ожидать, что из Португалии в Англию устремятся потоком первый и второй товары. Англия смогла бы экспортировать в Португалию лишь те товары, у которых абсолютные издержки производства ниже (например, машины).

Рикардо указал, однако, что здесь наблюдается специфическое явление, которое он назвал парадоксом обмена. Этот парадокс заключается в том, что Португалии целесообразно произвести в Англии закупки сукна, хотя Португалия и могла бы сама производить одежду при более низких по сравнению с Англией абсолютных издержках производства. Это происходит потому, что превосходство Португалии в производстве этих двух товаров не одинаково: в изготовлении вина оно больше, чем в производстве одежды.

Следовательно, Португалия располагает преимуществом в производстве обоих товаров, причем сравнительно большим преимуществом — в производстве вина. Португалии целесообразно специализироваться на производстве вина, где она затрачивает меньше труда, и приобретать сукно в Англии, которой следовало бы специализироваться на производстве этой ткани. Таким образом, говорит Рикардо, даже если Португалия «могла изготовить сукно трудом 90 человек, она будет ввозить его из страны, где на производство его требуется труд 100 человек. Для нее будет выгоднее употреблять свой капитал предпочтительно на производство вина, за которое она получит больше сукна из Англии, чем она произвела бы сама, если бы переместила часть своего капитала из виноделия в производство сукон.

Таким образом, Англия отдавала бы продукт труда 100 человек за продукт труда 80». Тем самым Португалия сможет сократить количество труда, необходимого для того, чтобы обеспечить себя тканями.

Итак, решая вопрос о целесообразности обмена, не следует исходить из того, что товар в стране А стоит меньше, чем в стране В; также не нужно сравнивать издержки производства в стране А и в стране В, решая вопрос о целесообразности производства товара, хотя эти соотношения, конечно, имеют существенное значение (тем более что они определяют различия при сопоставлении соотношения между стоимостью товара X и стоимостью товара Y в стране А с аналогичным соотношением стоимостей тех же товаров в стране В). Иными словами, под сравнительной стоимостью понимается соотношение между стоимостями двух товаров, производимых внутри одной и той же страны.

Сравнение, следовательно, происходит между соотношением Y /X страны А и соотношением Y /X страны В, т. е. выясняются соотношения между стоимостями двух товаров в одной и другой стране, а затем уже эти соотношения сравниваются между собой. Конечно, в условиях конкуренции предполагается, что соотношение между стоимостями или ценами производства равно соотношению между ценами товаров. Эти соотношения стоимостей определяют направление движения товаров или специализацию соответствующих стран. Движение товаров приведет впоследствии к изменению исходных цен, т. е. к изменению отношений обмена. Но это уже другой вопрос, он нас пока не интересует. В примере Рикардо эти соотношения следующие:

90/80 = 1,125 для Португалии и 100/120 = 0,833 для Англии.

Эти соотношения различаются между собой, значит, обмен целесообразен. Мы не будем здесь более подробно рассматривать конкретные условия целесообразности обмена, которые фигурировали в рассуждениях Рикардо и явились предметом дальнейшего исследования в работах Милля и Маршалла (читатель может обратиться к указанным источникам); для нас важен не столько абстрактный анализ данного вопроса, сколько основное содержание и общая логика теоретических доктрин, а также степень их соответствия реальным условиям капиталистического общества.

Рикардо доказывает, что обмен выгоден всем. В этом можно убедиться, если сопоставить издержки производства, скажем, двух видов товаров (вина и одежды) по две единицы каждого в случае закрытых, отделенных друг от друга, рынков и в случае открытого рынка, когда имеют место обмен и специализация. Мы увидим, что в последнем случае при обмене достигается общая экономия и обеспечиваются выгоды для всего общества.

Когда рынки не сообщаются между собой, совокупные издержки производства равны 390 единицам рабочего времени, в противоположном случае совокупные издержки составляют 360 единиц, хотя при этом в соответствии с парадоксом Рикардо затраты на производство одежды в Португалии возрастают. С абстрактной точки зрения тезис Рикардо неопровержим. Однако он исходит из предпосылки, что рынки сообщаются между собой только в результате движения потребительских товаров и не сообщаются посредством движения средств производства и рабочей силы; Рикардо также не принимает во внимание различную динамику производства в отдельных отраслях и неодинаковый уровень чистого дохода.

Положения, выдвинутые Рикардо, выражали интересы Англии в эпоху, когда она опередила другие страны в развитии капиталистического промышленного производства. В то время Англия была заинтересована в свободном от ограничений международном обмене для приобретения продовольствия и сырья для промышленности по наиболее низким ценам, снижая, таким образом, ренту землевладельцев и повышая доходы промышленников,

Одновременно она была заинтересована в экспорте своих промышленных изделий. Англия, таким образом, специализировалась на промышленном производстве, предоставляя другим странам оставаться аграрными, хотя и переходящими к усовершенствованной технике и возросшей производительности труда.

Концепция Рикардо обладает внутренней стройностью. Однако слабое место составляют ее предпосылки (в том числе предпосылки, которые Рикардо даже не упоминает).

В самом деле, Рикардо предполагает, что у всякой страны, как бы она ни была мала и плохо обеспечена ресурсами, всегда имеется некоторый продукт, который она может предложить на мировом рынке и, таким образом, получить взамен все то, что необходимо для функционирования собственной экономики. Данное предположение в действительности оказалось нереальным. Более развитые страны осваивали все новые виды производства, не отказываясь при этом от тех отраслей, сравнительные издержки производства в которых показывали худшее соотношение. Международный обмен в капиталистическом мире становился все более непонятным с позиций формулы Рикардо. Условия международного обмена для слаборазвитых стран, народное хозяйство которых производило небольшое количество продуктов, ухудшались независимо от политического подчинения, в котором они почти всегда находились. Это особенно отчетливо проявилось в последнее время.

 

Недостатки гипотезы Рикардо и последующие теории

Практические выводы из концепции Рикардо не могли поэтому соответствовать реальному ходу событий (это соображение остается справедливым и в том случае, если мы отвлечемся от тенденций капитализма подчинять своему господству слаборазвитые страны).

Условия образования и развития чистого дохода, определяемые динамикой производительности труда, неодинаковы в промышленности и сельском хозяйстве.

Экономическое развитие тесно связано с развитием промышленного производства, в отношении которого еще в прошлом веке теорией был разработан закон снижающихся издержек производства. Для сельскохозяйственного производства, напротив, обосновывался закон повышающихся издержек производства. Не входя в рассмотрение вопроса об общей или только исторической применимости этих двух законов, несомненно, что экономическое развитие, т. е. постоянный рост чистого дохода или прибавочной стоимости, было связано с промышленным производством.

Различные темпы развития отдельных отраслей и стран влекли за собой увеличивавшийся разрыв в соотношении сил между странами. А поскольку отношения между капиталистическими странами основывались и основываются на принципе эксплуатации с целью получения максимальной прибыли, то очевидно, что более развитые капиталистические страны стремились и стремятся держать в экономическом и политическом подчинении менее развитые страны, превращая их в колонии и полуколонии, рынки сырья и сбыта готовых изделий, препятствуя развитию капиталистического промышленного производства в этих странах. И даже когда позднее, в XIX в., началось перемещение капитала и рабочей силы из одних стран в другие, эти перемещения носили односторонний характер, в результате чего хозяйственное развитие остальных государств определялось интересами господствующей страны (строительство железных и шоссейных дорог, открытие банков, развитие некоторых видов производства) и в большинстве случаев обеспечивало ей получение доходов. Именно это произошло со странами Латинской Америки, а в еще большей мере с Индией, Египтом, Китаем и некоторыми другими странами.

Эти утверждения, в свое время выдвигавшиеся только представителями марксистской теории, сегодня широко распространены; более того, можно сказать, что они общеприняты.

Их можно встретить, как будет отмечено ниже, у Вейлера в тезисах об отношениях между «центром и периферией», у Перру в его концепции «доминирующей экономики», наконец, в очень распространенной концепции «кумулятивного эффекта» Мюрдаля.

Еще раз подчеркнем, что сама история дает нам практическое опровержение концепции Рикардо. В самом деле, европейские страны, располагавшие известными традициями и опытом капиталистического развития, вопреки положениям Рикардо избрали другой путь, который нашел отражение и в экономической теории. Они установили таможенные барьеры для защиты формирующихся отраслей промышленности. Конечно, следует принять во внимание тот факт, что такие барьеры могли вначале привести к повышению стоимости рабочей силы, однако это влекло за собой (разумеется, в определенных пределах) более быстрое развитие экономики, а также вело к исчезновению отсталости, поскольку ограничения международного обмена обеспечивали использование существующих в данной стране ресурсов, которые в противном случае остались бы нетронутыми (см. гл. 27).

И все же, когда теория Рикардо утверждает целесообразность международного разделения труда в соответствии с условиями природной среды, определяющими различную производительность труда в отдельных отраслях производства, то она в некоторых пределах верна и полностью приемлема. Однако практически использовать теорию Рикардо можно не при капитализме, основанном на эксплуатации человека человеком, а при социалистическом способе производства, основанном на новом типе сотрудничества между народами, — сотрудничестве на началах равноправия.

Однако с течением времени условия международного обмена изменились, выйдя за рамки исходных условий Рикардо. Начала реализоваться мобильность капитала, и появились инструменты экономической политики, искусственно изменявшие на международном рынке соотношение между ценами производства.

Вместе с тем был сделан шаг вперед в развитии теории международного обмена: с одной стороны, были обогащены положения Рикардо, с другой стороны, исследованию подверглись новые аспекты этого вопроса. Тауссиг, Милль и итальянский экономист Кабиати, развивая идеи Рикардо, углубили анализ международного обмена. Вскоре после них благодаря трудам Маршалла анализ международной торговли стал включать изучение спроса, а следовательно, и дохода. Экономическая теория, таким образом, выдвинула в центр своего анализа проблемы спроса и со времени выхода в свет работ Милля и Маршалла — представителей неоклассической школы, — а также работ сторонников маржиналистской концепции стремится использовать категории дохода и затрат всех «факторов производства», а не только категорию затрат труда, как это делал Рикардо.

Отправная точка Милля — уравнение мирового обмена, согласно которому: «Продукция одной страны обменивается на продукцию других стран в таких меновых пропорциях, которые требуются для того, чтобы общий объем экспорта данной страны был достаточен для оплаты всего импорта».

В исследованиях появляются понятие условий торговли — terms of trade (соотношение импортных и экспортных цен), т. е. понятие стоимостных пропорций, складывающихся при обмене, а также категории эластичности совокупного предложения и совокупного спроса. Отсюда были сделаны очевидные выводы о том, что чем более разнообразен ассортимент продукции, тем больше эластичность совокупных спроса и предложения, а следовательно, и более устойчивы условия торговли. Таким образом, экономисты пришли к выводу, который лучше отражает действительность и который к этому времени можно было сделать исходя из исторического опыта: различным странам целесообразно выступать на рынке с широким ассортиментом товаров, а не ограничиваться производством какого-либо одного или нескольких видов продукции (к чему господствующие страны принуждали зависимые от них страны). Классическая теория не изучала спрос на товары, поскольку предполагалось, что эластичность спроса равна одной и той же величине и, следовательно, спрос изменяется постоянным образом при каждом изменении цены. Без сомнения, классическая теория игнорировала очень важный элемент экономического анализа, Последующие экономические разработки внесли скудный вклад в теорию этого вопроса, разбившись на ряд частных исследований. Теория дохода представляет собой более адекватную форму теории взаимного спроса. Ее предшественницами, как уже отмечалось, были концепции, излагавшиеся Миллем и Маршаллом, а затем и Вайнером. Эта теория появляется в период, когда приобретают важное значение международное движение капиталов (т. е. «внешние займы») и его экономические последствия. Более полное объяснение внешней торговли с помощью механизма дохода принадлежит шведскому экономисту Б. Олину, выступившему против Кейнса по вопросу об уплате репараций Германией в период между двумя войнами.

Теорию дохода можно вкратце изложить следующим образом. Движение капиталов и дохода вообще влечет за собой перемещение покупательной способности, что само по себе уже позволяет осуществить новые закупки товаров. При этом вовсе не обязательно изменять цены и, следовательно, условия торговли, т. е. соотношение цен на экспортные и импортные товары.

Данная теория изучает главным образом механизм изменения «кривых спроса» (change-in-demand schedules mechanism), так как принять во внимание доход означает обратиться к спросу на товар, который может быть реализован с помощью указанного дохода.

В современном анализе, следовательно, приобретают значение некоторые ранее не рассматривавшиеся факторы: международные движения капиталов, определяемые необходимостью покрытия дефицита платежного баланса некоторых стран, а также эластичность спроса на импортные товары как по ценам, так и по доходу. Представители классической теории рассматривали эти перемещения капиталов как автономные, т. е. как движения, продиктованные лишь целесообразностью капиталовложений, а продажу товаров и услуг — как продажу за наличные.

Анализ эластичности импорта приводит к выводу о том, что, хотя в целом остается в силе зависимость между ухудшением условий торговли и увеличением объема экспорта, все же это отношение нельзя трактовать вслед за представителями классической теории как некий абсолютный закон. Поэтому были уточнены условия эластичности введением в анализ теоремы о «критических точках» эластичности, при этом предполагалось сохранение вышеуказанного отношения при стихийных изменениях цен или девальвации национальной валюты и, следовательно, сокращение дефицита. Словом, как и утверждали классики, если цены в какой-либо стране падают (в настоящее время это достигается путем девальвации), то экспорт этой страны увеличивается.

В настоящее время различаются два случая: когда снижение цен сопровождается или не сопровождается ростом объема продаж (в зависимости от расположения критических точек эластичности).

Сравнение двух теорий внешней торговли позволяет наиболее отчетливо показать различия между ними, так же как и присущие им общие положения. Классическая теория объясняет изменение товарообмена с помощью цен: если в стране повышаются цены (например, в результате дополнительных денежных поступлений из-за границы), то эта страна увеличивает свои закупки в других государствах и, следовательно, направляет за границу излишек денежных средств для покрытия возросшего импорта товаров, что снижает количество денег в обращении, вызывая таким образом падение цен. Исчерпав свои денежные излишки, данная страна должна будет сократить свой импорт для обеспечения прежнего равновесия. В стране, предоставляющей денежный капитал, происходит ряд противоположных явлений. В основе объяснения этого процесса классической теорией остается, следовательно, движение цен и последующие изменения в условиях торговли. В структуре хозяйственной системы цены оказываются самым эластичным компонентом, смягчающим возникающие диспропорции.

В теории дохода основную роль играет тезис о том, что размеры импорта определяются движением спроса и наличием платежных средств, необходимых для финансирования импортных операций, а не только более выгодными ценами. Если имеет место превышение экспорта над импортом, оно означает рост реального спроса и, следовательно, рост дохода, что позволяет увеличить импорт. Там, где имеет место превышение импорта, происходит снижение реального спроса, а вместе с тем уменьшение дохода: сокращаются накопления и импорт.

Поэтому особенно большое значение придавалось расчетам эластичности импорта по доходу

и по ценам

Тем не менее роль цен в этом механизме не исключается. Действительно, здесь принимаются во внимание изменения цен и влияние этих изменений на решения импортеров, хотя этому вопросу теперь придается меньшее значение.

Обе теории исходят из того, что регулирование дефицита платежного баланса осуществляется путем увеличения экспорта; при этом, согласно классической теории, расширение экспорта обеспечивается снижением цен, согласно современной теории — с помощью имеющихся в наличии платежных ресурсов.

Однако указанные положения носят слишком абстрактный характер, они не учитывают реального соотношения сил между различными капиталистическими странами, — соотношения сил, которое обусловливает отношения экономической зависимости. Эти явления, как мы уже отмечали, приобретают все большее значение на стадии империализма.

Разумеется, обстановка меняется. На развернувшемся в настоящее время третьем этапе общего кризиса капитализма, характеризующемся преобладающим весом социалистической системы на международной арене и упрочением позиций развивающихся стран, освободившихся от колониального гнета и проводящих благодаря поддержке со стороны социалистических стран свою собственную хозяйственную политику, международные экономические отношения все более обусловливаются факторами экономического характера. Относительная стабильность отдельных валют облегчает возможность анализа этих отношений исходя из теории сравнительных стоимостей, являющейся составной частью современной теории дохода.

Следует отметить, что, анализируя неустойчивость валютных курсов, шведский экономист Густав Кассель уже в 1922 г. выработал теорию, согласно которой меновые пропорции, складывающиеся между отдельными валютами, в конечном итоге складываются на основе отношений между покупательной способностью этих валют. С другой стороны, спрос и предложение денег той или иной страны, определяющие в конечном итоге цену этой валюты, зависят от состояния платежного баланса, и в особенности от состояния торгового баланса, т. е. от соотношения импорта и экспорта. Любое изменение условий торговли определяется в конечном итоге покупательной способностью различных валют. Когда же речь идет об относительно устойчивой валюте, наиболее полное объяснение вопроса, согласно господствующей точке зрения, может дать, как полагают, теория дохода.

 

Платежный баланс

Приведенные выше положения станут ясней, если мы еще раз обратимся к функционированию мировых денег как международного платежного средства. Необходимо учитывать, что расширение товарообмена, обмена услугами и движения капиталов вызвало появление самых разнообразных платежей, совокупность которых и образует так называемый платежный баланс страны. Поэтому определим прежде всего, из чего слагается данный баланс.

Другими словами, рассмотрим реальные движения товаров, услуг и капиталов, а затем и их денежное выражение.

Платежный баланс состоит из торгового баланса и так называемых невидимых статей баланса.

Актив торгового баланса представлен экспортом товаров, а пассив — импортом товаров. Речь идет, естественно, о совокупном импорте и экспорте товаров.

Сторонники традиционного направления экономической теории обратили внимание на то, что нарушение торгового баланса страны А должно вызывать тревогу в том случае, когда это касается торговых связей со всеми странами, а не только со страной Б. Представители этой школы разработали, как мы уже отмечали выше, определенную теорию автоматического восстановления равновесия.

Однако в ходе исторического развития капиталистической системы развилось движение капиталов и услуг, что повлекло за собой появление дополнительных расходов и доходов, не связанных с товарообменом. Их совокупность и составляет невидимые статьи баланса товарообмена различных стран.

Если страну А посещает большое число туристов, то они покупают в стране А товары, расходуя при этом валюту своих стран, например стран Б, В, Г и т. д.

Если торговый флот страны А транспортирует товары в страну Б, то поступлением для этой страны оказывается оплата стоимости перевозок и т. д. Другими словами, появляются новые статьи доходов и расходов, связанные с такими явлениями, как, например, туризм, перевод денег эмигрантами, использование транспортных, банковских или страховых услуг.

Все эти рассуждения можно для простоты свести к следующему: платежный баланс включает приход и расход, т. е. актив и пассив (или же пассивные статьи баланса).

Платежный баланс включает торговый баланс, в котором различается актив (или активные статьи баланса), образующийся в результате экспорта, и пассив (или пассивные статьи баланса), образующийся в результате импорта, причем речь идет только о ввозе и вывозе товаров. Сальдо такого торгового баланса может быть положительным, если экспорт превышает импорт, или отрицательным, если импорт превышает экспорт (дефицит торгового баланса). Поскольку торговый баланс является лишь составной частью платежного баланса, последний в обоих случаях, разумеется, можно выравнять за счет положительного сальдо или дефицита по статьям, образующим другие составные части платежного баланса. Кроме того, в состав платежного баланса входят операции в так называемом секторе услуг. В актив платежного баланса входят, например, расходы иностранных туристов в Италии, переводы денег родственниками, живущими за рубежом, в Италию или же сбережения, которые итальянские эмигранты привозят с собой при возвращении на родину, фрахтовые поступления от итальянских судов (железных дорог или других средств транспорта) за перевозки иностранных пассажиров или товаров, плата за банковские или страховые услуги, проценты по вкладам, дивиденды и другие доходы итальянских граждан, получаемые от капиталовложений за границей и привозимые на родину. Соответственно статьи пассива включают следующие операции: расходы итальянских туристов за границей, плата за аренду транспортных средств, принадлежащих иностранным государствам, оплата банковских услуг, выплата дивидендов, оплата патентов, приобретенных за границей, и другие доходы, получаемые иностранными гражданами. Сальдо по этим статьям также может быть положительным или отрицательным.

Статьи торгового баланса в совокупности с невидимыми статьями составляют счет текущих операций. Однако в ходе исторического развития капиталистической системы получали распространение краткосрочные и долгосрочные операции в сфере движения капитала, которые обычно составляют особый раздел платежного баланса.

Этот особый раздел, который можно назвать счетом движения капиталов, включает активные операции, связанные с ввозом капиталов, и пассивные операции, предполагающие вывоз капиталов.

Часто в этом разделе появляется особая статья, которая иногда, в соответствии с рекомендациями Международного валютного фонда, может фигурировать и в другом месте — среди сальдирующих статей баланса. Это движение капитала только в одном направлении, т. е. «даровая», безвозмездная помощь, которая еще совсем недавно играла существенную роль в балансе многих стран.

Проще всего вышесказанное можно представить следующим образом:

 

Производные валютные операции

Всякие внешние расходы, понятно, связаны с предложением своей валюты для удовлетворения спроса на иностранную валюту, а всякая статья доходов есть результат предложения иностранной валюты и приобретения валюты данной страны.

Предположим, как это и было в действительности в течение всего XIX в. и в начале XX в., вплоть до первой мировой войны, что валюта разных стран имеет золотой паритет, т. е. имеет определенную внутреннюю стоимость, выраженную в золоте, и что как товарооборот, так и движение капиталов являются свободными.

Стоимость товаров и услуг, то есть все соответствующие доходы и расходы, выражается в денежных единицах разных стран: в Италии — в лирах, во Франции — во французских франках, в Англии — в английских фунтах стерлингов и т.д., и каждая из этих валют соответствует определенному количеству золота. Если английский фунт стерлингов имеет золотое содержание, которое в 25 раз больше золотого содержания итальянской лиры (как это и было до 1914 г.), то обменный курс этих валют определяется, естественно, соотношением между их золотым содержанием, т. е. будет составлять 1 : 25. Если золотое содержание французского франка равно золотому содержанию итальянской лиры, то их отношение составит 1:1.

Обменный валютный курс, следовательно, представляет собой цену валюты одной страны, выраженную в денежных единицах другой страны. Если такой обменный курс соответствует пропорции между золотым содержанием обеих валют, то валюты обмениваются по золотому паритету, т. е. обменный курс равен паритету. На практике обменный курс в условиях золотого стандарта, хотя и имеет тенденцию держаться около золотого паритета, но все же отклоняется от него в некоторых пределах и принимает форму текущего обменного курса. Представим себе для простоты, что существуют только две страны А и Б, между которыми установлены взаимные экономические связи, и что валюта страны А имеет золотое содержание, равное золотому содержанию валюты страны Б (например, валюты Италии и Франции в период до 1914 г.).

Оплачиваются ли в таком случае текущие операции золотом? Нет, это было бы неудобно; золото используется только при сальдировании баланса. Расчеты, не требующие золота, становятся возможными благодаря существованию целой системы банковских и других кредитных учреждений, имеющих иногда очень узкую специализацию (коммерческие банки, акцептные дома), а также благодаря использованию такого классического средства, как вексель, или других кредитных орудий обращения.

Предположим, например, что экспортер продает свои товары в кредит, выставляя вексель на индивидуального покупателя, или же на фирму, или на банк, который был назван экспортеру в качестве акцептора переводного векселя (тратты). В этом случае имеет место акцепт переводного векселя за счет третьего лица, не участвующего непосредственно в платежной операции, т. е. за счет импортера, который оплатит расходы акцептора. В результате такой вексель становится легко реализуемым кредитным орудием обращения. Это позволяет экспортеру сразу же предъявить вексель к учету и тотчас получить деньги за свой товар. Все это способствует широкому обращению этих ценных бумаг. Предположим, например, что некий итальянский экспортер А продал во Францию покупателю Б те или иные товары общей стоимостью 20 млн. лир и выставил переводной вексель на данную сумму. В это же время итальянский импортер В получил товары из Франции от продавца Г на ту же сумму в 20 млн. фр. Для оплаты этих двух операций совсем не нужно дважды переводить валюту; сначала, скажем, из Франции в Италию, а затем из Италии во Францию; достаточно, чтобы итальянский импортер В купил у итальянского экспортера А переводной вексель, выставленный на Б, перевел этот вексель на себя и послал его Г для погашения своего долга. В свою очередь Г получит деньги у своего соотечественника Б, вместо того чтобы получить их у итальянского предпринимателя В, точно так же как итальянец А получил их у своего соотечественника В, а не у французского предпринимателя Б.

Подобные операции становятся возможными благодаря функционированию банков, приобретающих такие векселя, называемые девизами.

Цена таких девиз не должна сильно отличаться от их номинальной стоимости по золотому содержанию. Эта цена, конечно, может колебаться, но она не должна выходить за пределы так называемых золотых точек, т. е. затрат на перевозку золота, на фрахт и на страхование. Другими словами, если мне предстоит купить вексель на сумму 1 млн. франц. фр., уплатив при этом уже не 1 млн., а 1 млн. 50 тыс. итальянских лир, то мне выгодней отослать золотые монеты во Францию, погасив тем самым свой долг. При этом предполагается, что расходы на транспортировку плюс страховой сбор составляют меньше 50 тыс. лир за 1 млн., они равны, скажем, 30 тыс. лир (золотая точка при отправке). И напротив, если я должен получить 1 млн. франц. фр., то вместо векселя на эту сумму, который в Италии стоит лишь 950 тыс. итальянских лир, мне выгодней запросить из Франции золота на сумму в 1 млн. франц. фр., что соответствует 1 млн. итальянских лир, и оплатить расходы по перевозке этого золота в Италию (эти расходы характеризуют золотую точку при доставке).

Дело обстоит примерно также и в том случае, когда в подобных операциях участвует сразу несколько стран. В этом случае производятся так называемые арбитражные операции, к которым банкиры прибегают при международных платежах, в результате которых курсовая стоимость валюты какой-либо страны приближается к ее реальной стоимости. Другими словами, банкиры покупают девизы там, где цена на них вследствие какого-либо стечения обстоятельств оказывается самой низкой. Сначала приведем пример, рассматривающий валюты только двух стран. Если покупателю, находящемуся, скажем, в Риме, требуется выплатить определенную сумму во французских франках, то и здесь ему предстоит прежде всего выбрать между двумя возможностями: купить ли франки в Риме или продать лиры в Париже. Покупатель, о котором идет речь, поступит так, как ему выгоднее, и таким образом будет способствовать сближению рыночного обменного курса валют с их паритетным соотношением. Но он может пойти и на тройную операцию: купить, например, швейцарские франки, а на них уже приобрести французские франки, если в тот момент в Риме можно по дешевой цене купить именно швейцарские франки, а за них получить больше французских франков, чем за итальянские лиры.

Таким образом, выравнивается соотношение валютных курсов различных валют на международном денежном рынке в соответствии с их золотым паритетом и международными расчетами, сальдирующими балансы активных и пассивных операций каждой отдельно взятой страны.

Однако полная выплата задолженности какой-либо страной осуществляется только в едином международном платежном средстве, каким и является золото. Золото, другими словами, представляет собой мировые деньги. Выплата задолженности государства золотом действительно имела место на практике.

Таким образом, текущий обменный курс не может в течение длительного времени отличаться от тех пропорций, которые складываются на основе золотого содержания валюты. Однако согласно теории равновесия, разработанной представителями классической политической экономии, использование золота как единственного платежного средства при сальдировании международных расчетов влечет за собой целый ряд последствий, которые станут более понятными далее при рассмотрении различных денежных систем, но о которых стоит кратко упомянуть и сейчас.

Учитывая два условия товарообмена между различными странами, сформулированные Рикардо, а именно наличие свободы торговли и существование валюты, имеющей реальную стоимость и свободное хождение, мы видим, что из них логически вытекает закон Рикардо, определяющий распределение благородных металлов между разными странами и описывающий влияние, оказываемое перемещением металлических денег на уровень цен.

Рикардо, предшественником которого в данном вопросе был Д. Юм, высказал следующую мысль (приводим ее в максимально упрощенной форме). Если вследствие понижения валютного курса, вызванного дефицитом платежного баланса, и падения текущего обменного курса ниже соответствующей золотой точки происходит утечка золота из страны А в страну Б, то в стране А количество денег в обращении уменьшается, а в стране Б увеличивается. Уменьшение количества денег в обращении приводит к тому, что цены в стране А снижаются, в то время как в стране Б наблюдается обратное явление. Снижение цен в стране А будет способствовать вывозу из нее товаров, а в стране Б, напротив, увеличится ввоз. В сфере денежных отношений возрастет спрос на валюту страны А и предложение валюты страной Б, а это повлияет на текущий валютный курс и приведет его к нормальному уровню, обеспечивающему равновесие. Указанный тезис Рикардо предполагает, как мы уже сказали, существование эквивалентности между издержками производства и ценой товара и беспредельно гибкую систему цен, регулируемых в соответствии с «количественной теорией денег», а также автоматически действующий механизм возврата к положению равновесия. Многие из этих предпосылок, хотя и не в таком чистом виде, как в данной теории, действительно существовали в капиталистическом обществе XIX в., в условиях, когда преобладала свободная конкуренция. Центр всех валютных операций находился в Лондоне. Поэтому теоретические конструкции Рикардо с достаточной полнотой отражали действительное положение дел. Но мало-помалу эта действительность менялась, становясь все более сложной. Лондон перестал быть единственным валютно-финансовым центром, а деньги утратили непосредственную связь со своим золотым содержанием. Тогда указанные теоретические положения Рикардо перестали отражать процессы, действительно происходящие в валютно-финансовой системе. На смену автоматически восстанавливающемуся равновесию пришло равновесие временное и непрочное, возникающее при стечении разного рода факторов и все менее основанное на первоначальном соотношении валютных курсов. Однако до сих пор, экономистам не удалось ни опровергнуть теорию Рикардо, ни дать теоретическое объяснение новым фактам действительности. Этого не смогли сделать ни самые современные теории дохода, о которых мы упоминали выше, ни исследования преимущественно описательного характера, в которых рассматривались изменения обменных курсов различных валют после 1914 г., а также влияние этих изменений на платежный баланс и вообще на экономические связи между странами в эпоху империализма и общего кризиса капитализма. Все эти сложные вопросы мы будем рассматривать ниже.

 

Общие положения

Теперь мы можем рассмотреть, как образовались и как функционируют различные кредитно-денежные системы.

Обычно под «кредитно-денежной системой» понимается единая регламентация денежного обращения на основе:

а) денежной единицы и соотношения ее номинала с содержанием в ней благородного металла;

б) кредитно-банковской системы и ее регламентации.

Рассмотрим в соответствии с выдвинутой гипотезой положение дел, которое сложилось исторически и существовало на протяжении прошлого века до 1914 г. Как известно, различные деньги имели определенное золотое содержание, золотой паритет в соответствии с особой шкалой. В некоторых странах золотые монеты находились в обращении наряду с разменной медной и серебряной монетой, служившей для мелких платежей. Вместе с монетами в обращении находились также банковские билеты, бывшие денежными обязательствами, т. е. заменителями золота.

Банковские билеты выпускались в связи с коммерческими операциями, а именно в связи с займами, ссудами, платежами банков деловым людям, а позднее и государству. Банковский билет представлял собой вексель на предъявителя, который банк-эмитент выставлял на себя; другими словами, банковский билет был своего рода долговой распиской. Это значит, как уже говорилось, что банк брал на себя обязательство выплаты денег предъявителю по предъявлении банковского билета в той сумме, которую представлял билет. Таким образом, существовала смешанная система платежей, но она всегда была основана на золоте. У банковского билета были те преимущества, что он мало весил, был транспортабелен и мог представлять крупные денежные суммы. Так, в Англии банковский билет не мог быть достоинством меньше пяти фунтов стерлингов.

Эта система развивалась, и возникавшие в ходе ее развития проблемы постепенно преодолевались. Одна из проблем заключалась в следующем: можно ли считать эмиссию банковских билетов обычной кредитной операцией и разрешать ее всем банкам или же эта операция могла производиться только одним или несколькими банками, контролируемыми государством. Практика показала, что «свободная конкуренция» при эмиссии банковских билетов приводила к их излишку, поскольку банку было выгодно увеличивать суммы займов. В результате банк не мог выполнить взятые на себя обязательства, что вело к банкротству и потере доверия также и по отношению к другим банкам, т. е. по отношению ко всей банковской системе.

Мало-помалу почти повсеместно была установлена монополия на эмиссию банковских билетов, предоставлявшаяся государством какому-либо одному банку (в Англии с 1833 г., во Франции с 1848 г. и в Италии с 1926 г.). В Соединенных Штатах есть 12 резервных банков, деятельность которых координирует Совет управляющих Федеральной резервной системы в Вашингтоне, при этом золотой запас находится в руках правительства.

Следует кратко напомнить о том историческом пути, который привел к эмиссии банковских денег в эпоху капитализма. Это поможет понять, почему была установлена монополия на эмиссию банковских билетов.

Мы уже видели, что банк в период средневековья и в начале эпохи мануфактурного производства осуществлял функции по обмену денег, принимал вклады в различных обращавшихся в то время деньгах, превращал их в учетные деньги с последующей эмиссией знаков, представлявших деньги. Люди стали все больше предпочитать использование этих билетов вместо металлической монеты. Таким образом, обращение банковских билетов ведет свое происхождение от вкладов в металлических деньгах, которые и заменялись в качестве средства обращения билетами при обслуживании деловых операций. Здесь еще нет кредитной операции, имеет место всего лишь простое замещение: общая стоимость эмитированных билетов равна стоимости вкладов в банке. Операция сводится, следовательно, к «обмену» металлических денег на бумажные. Эта простая замена билетами депонированных в банке денег представляет собой почетное право банка, но не приносит ему прибыли. Банк должен изготовлять билеты и хранить деньги. Соответствующие расходы оплачиваются за счет вкладчиков.

Такое положение сохраняется до XVIII в., когда с ростом мануфактурного производства и с развитием капитализма происходят большие перемены: банки, выпускающие банковские билеты, становятся кредитными учреждениями и, как таковые, эмитируют билеты в ходе кредитных операций. Мы уже говорили о различных кредитных операциях. Например, банк, осуществляя операцию по учету векселей, выплачивает стоимость учитываемого векселя банковскими билетами. Когда истекает срок векселя, то, как это и должно быть, вексель оплачивается должником и билеты возвращаются в банк. Так же обстоят дела, если банк предоставляет ссуду под обеспечение товарами или государственными ценными бумагами. Ссуды также предоставляются на короткий срок, по истечении которого выпущенные билеты возвращаются в банк. Наконец, банк может приобрести надежные, легко и быстро реализуемые ценные бумаги в свой собственный портфель: например, государственные бумаги, и особенно векселя казначейства.

Почему банк осуществляет эти кредитные операции или приобретает ценные бумаги? Потому что он на этом зарабатывает: и на учете векселей, и на процентах по ссудам, и на процентах и дивидендах по ценным бумагам, находящимся в собственности банка.

Таким образом, баланс эмиссионного банка может, например, состоять из следующих статей:

Совершенно очевидно, что банк испытывает искушение расширить активные операции, на которых он зарабатывает, и увеличить эмиссию банкнот. Но при этом возникают проблемы:

а) соотношения между золотым запасом банка и эмиссией банкнот;

б) государственного контроля за золотым запасом и эмиссией банкнот;

в) монополии на эмиссию банковских билетов.

Нужно учитывать, что банковский билет по-прежнему заменяет в обращении металлические деньги и может быть обменен на них в любой момент. Банк обязан обменивать банкноты на металлические деньги в любой момент, а следовательно, он должен обладать достаточным запасом металлических денег. Уже в XVIII в. в Английском банке возникла на основе опыта традиция, согласно которой запас металлических денег должен был составлять не менее 1/3 от суммы банкнот, находящихся в обращении. Другим словами, такое соотношение считалось достаточным для обеспечения конвертабельности банкнот. Но это соотношение зависело также и от размеров активных операций банка, которые влекли за собой эмиссию банкнот.

 

Две школы

В связи с решением вопроса о покрытии эмиссии в финансовой науке сложились две основные школы. Об этом стоит вспомнить, так как с позициями указанных школ связаны практические меры и решения о передаче исключительного права на эмиссию банкнот одному или нескольким банкам. Одна из школ основывалась на так называемом банковском принципе, другая — на денежном. Оба принципа были сформулированы в Англии во время дискуссии, предшествовавшей принятию в 1844 г. Акта Пиля (Peel Act), в соответствии с которым был реорганизован Английский банк. Однако эти принципы и аргументация представителей обеих школ, имели значение, выходящее за рамки того конкретного вопроса внутренней жизни Англии, который послужил поводом для дискуссии. Обе школы объединяло убеждение в необходимости обязательной конвертабельности банковских билетов на золото.

Школа, защищавшая денежный, или монетный, принцип, вслед за Рикардо обращала внимание исключительно на количественную сторону вопроса. В те годы крупнейшими представителями ее были лорд Оверстон (Lord Overstone), Торренс (Torrens) и др. Эта школа основывается на принципах, изложенных в 1810 г. в знаменитом Докладе о слитках (Bullion Report). Доклад о слитках был подготовлен в период наполеоновских войн парламентской комиссией, которая была создана для «расследования причины высокой стоимости золотых слитков и рассмотрения состояния денежного обращения, а также обменных курсов валют Великобритании и иностранных государств». В Англии начиная с 1797 г. банкноты на золото не обменивались. На основании практического опыта тех лет и в соответствии с работами Рикардо представители «денежной, или монетной, школы» утверждали, что для обеспечения стабильности денежного курса и конвертабельности банкнот нужно по закону точно установить предельное количество находящихся в обращении металлических денег и что такое ограничение не может создать неудобств и не помешает развитию экономики. Согласно воззрениям представителей этой школы, даже если бы в обращении в стране находились только металлические деньги, недостатка денег в обращении все равно бы не возникло. В случае нехватки денег сразу же начался бы стихийный приток золота из-за границы, поскольку, как мы уже видели, недостаток денег привел бы к снижению цен, а это вызвало бы рост экспорта, и, таким образом, равновесие восстановилось бы. Если бы возник избыток золота, то произошли бы обратные явления. Излишек денег привел бы к повышению цен, увеличился бы импорт различных товаров и вывоз золота за границу. Если бы в обращении находились также банкноты, то опасность заключалась бы не в нехватке денег, а в том, что их слишком много. Но в этом случае поднялись бы снова цены, возрос бы импорт и уменьшился экспорт товаров, наблюдалась бы утечка золота за рубеж. В какой-то определенный момент невозможно было бы сохранить и гарантировать свободный размен банкнот на золото.

Возможно ли это? «Денежная школа» отвечает на этот вопрос утвердительно. Это стало бы возможно, если не установить предельного количества денег в обращении, потому что банки заинтересованы в расширении банкнотного обращения, что является отражением (в пассиве) активных операций банка.

«Банковая школа», крупнейшими представителями которой были Тук (Tooke), Ньюмарч (Newmarch), Фуллартон (Fullarton), отвечает на поставленный вопрос отрицательно. С ее точки зрения нет необходимости в жестком ограничении числа выпускаемых банкнот. Сам рынок регулирует эмиссию. Банкноты при сохранении их конвертабельности выпускаются не по капризу, а для удовлетворения потребностей рынка, для учета векселей, для разного рода ссуд, т. е. для «обслуживания торговли». Другими словами, это кредитные бумаги, которые предваряют поступление в будущем доходов в денежной форме. Фуллартон добавлял к этому: банкноты немного спустя возвращаются в банк, поэтому невозможно выпустить слишком много (теория оборота). Банкноты лежат без всякого движения, с нулевой скоростью обращения, если они лишние, а значит, в этом случае они не оказывают никакого влияния на рынок, на цены.

Таким образом, в конечном счете представители «банковой школы» отвергали количественную теорию денег в ее механистическом толковании. С их точки зрения, государство не должно было вмешиваться со своими суровыми и вредными ограничениями. Им возражали сторонники «денежной школы»: банк заинтересован в росте потребностей рынка, которые количественно не определены заранее. Сами «потребности торговли» зависят от цены, устанавливаемой банком за кредиты с помощью учетных операций и процентной ставки.

Если цены растут из-за избытка кредита и банкнот, то каким образом можно увидеть, что именно банкноты в излишке и нет других причин, вызывающих такое повышение цен? Мы узнаем, что денег слишком много, только тогда, когда поток банкнот устремляется для обмена на золото. Но тогда уже слишком поздно и невозможно обеспечить конвертабельность банкнот.

Эти идеи, доказываемые при помощи хорошо разработанной аргументации, являлись выражением разных объективных процессов; все они в определенной мере были оправданы и в той или иной форме повторяются до сих пор.

 

Золотомонетные системы XIX в.

Исторические события сложились так, что в течение прошлого века в Англии безраздельно господствовала «денежная школа» и различные кредитно-денежные системы находили обоснование в идеях этой школы. Очевидно, именно с «денежной школой» связан принцип монополии на эмиссию банковских билетов независимо от того, предоставлена ли эта монополия одному какому-либо банку или нескольким наиболее важным банкам.

В Великобритании Английский банк, возникший в 1694 г., получил монополию на эмиссию банкнот в 1833 г. — по этому же закону его билеты стали обязательными к приему по всем платежам. А обязательность приема при всех платежах является характерной чертой настоящих денег. Акт Пиля окончательно устанавливал принцип единства банковской системы, поскольку, хотя акт и допускал существование нескольких банков, имевших право на эмиссию банкнот, количество банковских билетов ограничивалось. В соответствии с Актом в случае закрытия одного из эмиссионных банков его право на эмиссию определенного количества банкнот переходило к Английскому банку.

Английский банк мог выпускать в обращение без покрытия, т. е. без обеспечения золотыми резервами, банкноты только на сумму 14 000 000 ф. ст. Покрытием банкнот на эту сумму служил долг государства банку в размере 11 015 000 фунтов. С закрытием провинциальных эмиссионных банков обращение без покрытия расширялось и в канун первой мировой войны достигло 18 450 000 ф. ст.

В качестве покрытия банкнот на сумму, унаследованную от старых банков после их закрытия, постепенно были эмитированы государственные бумаги на ту же сумму. Это означало, что все банкноты, выпускающиеся сверх суммы фидуциарного обращения, должны были обеспечиваться золотом. Цена золота была фиксирована на уровне 3 ф. 17 шилл. 9 пенсов за унцию.

В Английском банке были образованы два отдела: эмиссионный и банковский. Эмиссионный отдел занимался только выпуском банкнот, банковский отдел — обычными банковскими операциями.

Эмиссионный отдел занимался только выдачей золота в обмен на предъявляемые билеты и билетов в обмен на золото. В свою очередь банковский отдел мог получать необходимое ему количество банкнот для кредитных операций только в обмен на передачу в эмиссионный отдел соответствующих количеств золота. Естественно, у банковского отдела должен был быть свой запас банкнот, и в него входили также банковские билеты, высвобождавшиеся после совершения банковских операций. Со временем отдельные банки, нуждавшиеся в банковских билетах для своих кредитных операций, начали передавать Английскому банку часть своих резервов.

Эта система была, само собой разумеется, довольно-таки жесткой; устанавливалось, в сущности, самое жестокое золотое обращение. В периоды кризисов кредит сокращался, требовалось большее количество ликвидных средств в банкнотах, и на банк оказывалось давление с целью расширения банкнотного обращения.

Чтобы облегчить эмиссию банкнот сверх установленных пределов, действие Акта Пиля было временно прекращено во время кризисов 1847, 1857 и 1866 гг.

Когда позже получили распространение расчеты при помощи чеков, выдаваемых под растущие вклады в банках, жесткость данной системы не приносила никакого вреда. Она рассматривалась как гарантия обмена билетов на золото.

Для лучшего понимания всего вышеизложенного ниже приводится отчет, опубликованный Английским банком 29 июля 1914 г., накануне первой мировой войны.

Остаток (статья «ж») формируется на основе нераспределенных прибылей; из него акционеры получают дивиденды. В статье «з» указаны государственные вклады, образовавшиеся в результате исполнения банком поручений казначейства. В статье «и» представлены вклады других банков или клиентов; эта статья подразделяется на две подстатьи — вклады банков и частных лиц, и по ней можно судить о «ликвидности» рынка. Статья «л» представляет ссуды, предоставленные государству; статья «м» представляет портфель ценных бумаг, приобретенных банком с целью вложения капитала или в результате маневрирования на денежном рынке. Позднее эта статья была разделена на две подстатьи — для учетных и ссудных операций. Статьи «н» и «о» представляют кассовый фонд банка и являются «резервом»; соотношение между суммами в кассовом фонде и обязательствами банка по статьям пассива «з», «и», «к» и есть то «отношение», которое обычно должно быть не менее 30%. Это типичное положение дел, которое существовало на протяжении целого века.

В других странах ограничения банкнотной эмиссии и контроль за нею производились иначе. Во Франции и Германии устанавливалось предельное количество выпускаемых банковских билетов. В других странах фиксировался минимальный процент золотого резерва.

 

Американская система

Особой была и остается американская система, окончательно сложившаяся совсем недавно. Мы рассмотрим ее здесь вкратце. Рассматривая американскую систему, мы вынуждены прибегать к понятиям и институтам, о которых более подробно мы расскажем далее, при описании других систем.

До 1861 г., т. е. до начала гражданской войны, право эмиссии банкнот принадлежало отдельным лицам и организациям, у которых было вложено в ценные бумаги по меньшей мере 100 000 долл. Во время войны федеральное правительство объявило о введении принудительного курса банкнот (green backs).

После принятия в 1863 г. Акта о национальных банках (National Banking Act) свобода эмиссии сохранялась при наличии некоторых ограничений, которые, однако, существенно не затрагивали принцип децентрализации банковской деятельности. Был создан аппарат, контролирующий обращение, представленный федеральным бюро при министерстве финансов, просуществовавшим до 1913 г. Были учреждены национальные банки, которые могли выпускать банкноты, обращающиеся на всей территории Соединенных Штатов, в то время как существовавшие ранее банки штатов, деятельность которых регулировалась нормами отдельных штатов, могли выпускать банкноты, обращающиеся только в тех штатах, на территории которых они были эмитированы. Наконец, вошло в силу формальное обязательство обеспечения резервов при эмиссии банкнот.

Принятием Акта о Федеральном резерве (Federal Reserve Act) от 23 декабря 1913 г. банковская система США была обновлена. Эта система, несмотря на происшедшие впоследствии изменения, сохраняется в своей основе и сегодня и служит хорошо развитой капиталистической экономике и на стадии империализма.

Эта система зиждется на двух основных принципах:

а) наличие Центрального банка, концентрирующего резервы (поэтому она и называется Федеральной резервной системой, т. е. системой федерального резерва). Такая концентрация, однако, формально не нарушала традиционного принципа определенной децентрализации; поэтому совершенно справедливо говорилось, что была осуществлена скрытая централизация;

б) эмиссия банкнот была тесно связана с движением коммерческих ценных бумаг, предъявляемых для учета, поскольку от обеспечения ими зависела эмиссия банкнот (впоследствии в качестве обеспечения выступили и другие ценные бумаги). В связи с этим эмиссия опиралась на обширный рынок учитываемых ценных бумаг, а обращение стало функцией объема деловых операций. Заметим попутно, что подобную гибкость системы многие считали вредной из-за кумулятивного накопления отрицательных эффектов в периоды кризисов.

Для освещения должным образом пунктов а) и б) и для того, чтобы показать, хотя и в общих чертах, как сегодня действует Федеральная резервная система, необходимо учитывать изменения, происшедшие во время первой мировой войны и в последующие годы, даже если они и выходят за пределы периода, охватывающего существование золотомонетного стандарта. Среди наиболее важных мероприятий напомним Закон Гласса — Стигала (Glass — Steagal lAct) 1932 г., изменивший структуру резервов, Акт о золотом резерве (Gold Reserve Act) 1934 г., согласно которому золото было «стерилизовано», т. е. изъято из обращения, и были введены золотые сертификаты, Акт о банках 1935 г. (вошедший в силу в 1936 г.), реформировавший Акт о банках (Banking Act) 1913 г., и закон от 12 июня 1945 г., в соответствии с которым были изменены резервы федеральных банков. В 1968 г. была упразднена необходимость покрытия эмитируемых банкнот золотыми сертификатами, которое в 1945 г. равнялось 25 %.

 

Фидуциарное обращение в США

Органами американской банковской системы являются: Совет управляющих федеральной резервной системы, обладающий функциями регулирования и контроля; он представляет собой центральный руководящий орган и, следовательно, является самым настоящим Центральным банком; 12 резервных банков (federal reserve banks), являющиеся периферийными органами и обладающие компетенцией в одном из 12 территориальных банковских округов, на которые подразделяется территория США; банки — члены федеральной резервной системы (member banks), т. е. все банки, изъявившие желание присоединиться к системе (для национальных банков, учрежденных в 1863 г., присоединение носило обязательный характер) и участвовавшие в капитале резервных банков в размере 6% своего чистого капитала. Помимо национальных банков в федеральной резервной системе на тех же условиях участвуют банки штатов. При каждом федеральном банке существует должность уполномоченного федеральной резервной системы, являющегося представителем Совета управляющих.

Функционирование системы фидуциарного обращения банкнот может быть схематически представлено следующим образом.

Банки-члены предоставляют своей клиентуре кредиты непосредственно или через банки, неприсоединившиеся к системе, используя соответствующие кредитные орудия обращения или свои долговые обязательства. Таким образом, появляются гарантии, при наличии которых Федеральный банк получает от федерального уполномоченного банкноты; другая форма эмиссии банкнот связана с непосредственными операциями федеральных банков на рынке (непосредственный учет ценных бумаг или покупка государственных ценных бумаг), которые называются операциями на открытом рынке.

Банкноты возвращаются в федеральные банки при погашении кредита по вышеописанным кредитным операциям или в результате операций на открытом рынке в противоположном направлении (продажа государственных ценных бумаг и коммерческих векселей).

С учетом изменений, внесенных в систему в 1932 и в 1945 гг., федеральные резервные банки для того, чтобы получить банкноты от федерального уполномоченного, который имел на хранении банковские билеты федеральной резервной системы, должны были представить обеспечение в форме коммерческих бумаг, полученных от банков-членов при их переучете или в результате операций на открытом рынке; прямых векселей банков-членов, выставленных ими в качестве обеспечения под прямые займы, предоставленные им, при условии, что эти операции были обеспечены облигациями Соединенных Штатов; золота и золотых сертификатов (существуют два вида этих сертификатов, однако в данном случае речь идет о сертификатах, представляющих золото и, следовательно, обеспеченных золотым покрытием на 100%); обязательств Соединенных Штатов (ценные бумаги государственного долга, банковские билеты федеральной резервной системы и т. д.).

В отношении золота необходимо иметь в виду, что после принятия Акта о золотом резерве 1934 г. была введена обязательная для всех физических и юридических лиц передача золота федеральному казначейству, которое эмиттирует под обеспечение сдаваемого золота новую серию золотых сертификатов. Когда американские граждане становятся обладателями вновь добытого золота, они должны сдавать его в казначейство. Золотые сертификаты обращаются только между федеральными резервными банками и федеральным казначейством. Банковские билеты федеральной резервной системы, находящиеся в обращении, должны быть обеспечены золотыми сертификатами по меньшей мере на 25%. В 1968 г. это обеспечение золотом было упразднено.

 

Кредитная система

Забегая вперед, необходимо уделить, учитывая своеобразность американской системы, особое внимание кредитной системе и ее влиянию на денежную.

Актом о федеральном резерве было установлено, что банки, предоставлявшие обычные кредиты и подразделявшиеся в соответствие с законом 1863 г. на сельскохозяйственные банки, на городские резервные банки (около шестидесяти) и центральные городские резервные банки (Нью-йоркский и Чикагский) в зависимости от их местонахождения в центрах сельскохозяйственных, промышленных или финансовых округов, резервы передавали в сумме, зависящей от объема полученных вкладов, в резервные банки, обладавшие компетенцией на данной территории. В настоящее время Совет управляющих в поправке к Предписанию О, касающемуся резервов от 30 ноября 1959 г., определил объем передаваемых в резервные банки резервов следующим образом: для сельскохозяйственных банков 11%, для городских резервных банков 16,5, для центральных городских резервных банков 18 от суммы вкладов до востребования и 5% от суммы срочных вкладов для каждой из трех категорий банков.

Резервы, передаваемые в резервные банки, заносятся последними в кредит на так называемый «резервный счет», открытый на имя банка, внесшего средства. Сами резервные банки должны держать в резерве на своих «резервных счетах» суммы, равные 25% их депозитов в золоте или в законных платежных средствах.

Резервные банки практически обязаны финансировать банки-члены, когда последние кредитуют клиентуру и представляют для переучета коммерческие ценные бумаги, или прямые векселя; прибыль от этих операций заносится на резервный счет. Таким образом, резервные банки увеличивают свои резервы и вместе с этим свою кредитоспособность.

Поэтому, в общем, резервы, на основе которых банки строят совокупное обращение (законные платежные средства + банковские деньги), образуются из золота и кредита, предоставленного резервными банками в виде займов или под обеспечение покупаемых ими ценных коммерческих или государственных бумаг.

Для того чтобы показать, хотя и абстрактно, разбухание (мультипликацию) обращения в системе Соединенных Штатов, будем исходить из следующих гипотез: а) что кредиты, предоставленные банками-членами, уравновешиваются вкладами в эти самые банки, б) что резервные банки производят два вида депозитных операций, которые в соответствии с размерами эмиссии денег и объемом предоставляемого кредита обеспечиваются на 25% исключительно золотом, и в) что банки-члены имеют резервы, равные 15% от суммы вкладов до востребования (т. е. вкладов, которые служат основой для банковских чеков и, следовательно, для обращения платежных средств). 15% — это среднее арифметическое от норм, установленных для различных банков, как было сказано на предшествующей странице.

Исходя из таких условий, легко увидеть, что, согласно пункту «б», на каждый доллар резерва в золотых сертификатах резервный банк эмиттирует 4 долл. в билетах федеральной резервной системы (или в федеральных резервных билетах) или же представляет кредит банкам-членам в 4 долл. Банки-члены, согласно пункту «в», с 4 долл. в резерве имеют право на предоставление кредита до 26,66 долл. (4 X 100 : 15).

Итак, обращение опирается на золото и кредит резервных банков и в результате может стать банкнотным обращением или обращением банковских денег. Но в целом система обращения остается связанной с золотом. Вышесказанное тем более верно, что в 1946 г. именно с целью расширения обращения было снижено процентное соотношение между резервами в резервных банках и суммой эмиттированных банкнот, а также между резервами и вкладами соответственно с 40% до 25 и с 35 до 25%.

В настоящее время в США в обращении находятся федеральные резервные билеты (federal reserve notes), а все другие виды банкнот были изъяты из обращения или изымаются. Кроме того, у частных лиц были изъяты серебряные и золотые сертификаты старых образцов и металлические деньги, которые практически не использовались в обращении, а золотое обеспечение было упразднено.

 

Итальянская кредитно-денежная система

Итальянская система образовалась на основе закона от 24 августа 1862 г. № 786. Золотое содержание лиры устанавливалось в 0,32258 г чеканного золота и 0,29032 г чистого золота. Национальному банку Италии предоставлялось право эмиссии денежных знаков по установленному законом курсу. Шесть банков обладали правом эмиссии банкнот: Национальный банк, Тосканский кредитный банк и Тосканский национальный банк, Римский банк (бывший банк Ватикана), Неаполитанский банк и Сицилийский банк. После известного «скандала с Римским банком», последний был ликвидирован; Национальный банк поглотил два тосканских банка и стал называться Итальянским банком. Закон о банках от 10 августа 1893 г. оставлял право эмиссии банковских билетов за тремя банками — Итальянским, Неаполитанским и Сицилийским. Эта система сохранялась до 1926 г.; с этого года эмиссия денежных знаков была сосредоточена только в Итальянском банке. Для контроля над эмиссией были установлены предельные суммы эмиссии банкнот, которые сохранялись до 1914 г. Они составляли 660 млн. для Итальянского банка, 200 — для Неаполитанского банка и 48 — для Сицилийского банка с минимальным металлическим покрытием в размере 400 млн. — для Итальянского банка, 120 — для Неаполитанского банка и 28 млн. — для Сицилийского банка. При превышении этих лимитов вступал в силу налог на обращение.

 

Соотношение между золотыми резервами и обращением, между денежной и кредитной системами

Таким образом, различными методами в разных банковских системах устанавливалось соотношение между золотом, составлявшим резервы системы, и количеством денег в обращении. Каким образом могло поддерживаться это соотношение? Как функционировала система? Это можно увидеть, рассматривая систему как перевернутую пирамиду (рис. 34), состоящую из различных, но сообщающихся друг с другом частей, и таким образом изучая соотношение между золотыми резервами, денежным обращением в узком смысле этого слова и обращением кредитных или банковских денег.

Функционирование денежной системы основывается в действительности на функционировании кредитной системы, которая в свою очередь основывается на движении резервов. Последние могут быть общими или специальными, они могут образовываться стихийно или устанавливаться законом, но назначение их всегда сводится к обеспечению гарантий для банковской системы, а их размеры обусловливаются привычками тех, кто пользуется услугами банка и эффективностью банковской системы. Обычно если платежи осуществляются банковскими чеками и система является эффективной, то количество резервов может быть ниже. Однако необходимо учитывать, что эти условия складываются исторически.

Критерий определения суммы резервов заключается в знании того факта, что вкладчики снимают ежедневно лишь часть сумм, находящихся во вкладах. После констатации этого факта для более полного определения функции кредита, т. е. того как сумма кредитов, предоставленных банком, легко может в несколько раз превосходить сумму вкладов в банке, необходимо рассмотреть всю проблему с двух точек зрения: с точки зрения одного банка и с точки зрения всей банковской системы, т. е. банков, взятых в совокупности.

   1. Если какой-то банк какой-то банковской системы получает дополнительные вклады на общую сумму в 100 млн. лир и должен в целом располагать резервами, равными 20% вкладов (эта цифра взята лишь для облегчения подсчетов), то он может свободно предоставлять кредиты на сумму 80 млн., оставляя у себя в кассе или депонируя в другие банки (в Центральный банк или в другие надежные финансовые учреждения) оставшиеся 20 млн.

Если все кредиты, предоставленные на сумму 80 млн., или, как чаще бывает, часть их, вновь депонируются в банке, то образуется дополнительный депозит, с которым повторяется та же операция.

   2. В этом случае суммы, депонированные в различных банках, рассматриваются все вместе, т. е. в их совокупности, как если бы речь шла об одном едином банке.

Следовательно, в данном случае значение имеет лишь поведение всей совокупности вкладчиков и всей совокупности банков, рассматриваемых глобально, т. е. увеличение или уменьшение депозитов в зависимости от воли вкладчиков. Другими словами, не имеет значения, если вкладчики вкладывают полученные займы в другой банк вместо того, чтобы вновь вкладывать их в банк, предоставивший займ. Следовательно, если имеет место чистое увеличение депозитов, то это распространяется на всю систему в целом, и если существует соответствующий спрос на кредит, то это увеличение депозитов превратится в рамках системы в резервы и создаст кредит на сумму, в несколько раз превышающую обязательный резерв. Рассмотрим следующий случай применительно ко всей банковской системе.

Итак, не имеет значения то, что клиент первого банка, получив заем в 80 млн., положит эти деньги на счет во второй банк и т. д., поскольку банковская система рассматривается как единое целое, и поэтому чистый дополнительный вклад в размере 100 000 000 целиком превращается в резервы и, следовательно, учитывая соотношение резервов и вкладов, равное 1 : 5, сумма кредита увеличивается в четыре раза, т. е. до 400 000 000.

То, что происходит внутри банковской системы отдельной страны, невозможно для одного банка, потому что он из-за необходимости сохранения банковской ликвидности вынужден предоставлять займов на меньшие суммы, чем он получает по вкладам. Это вызывается тем, что не все деньги, выданные в кредит, возвращаются в банк в виде вкладов, в то время как это неизбежно происходит в банковской системе, рассматриваемой в совокупности. Это парадоксально и для неспециалиста представляется чем-то загадочным, поэтому было полезно рассмотреть данный вопрос.

 

Образование и пределы эмиссии банковских денег

Теперь рассмотрим с помощью графического изображения пирамиды, как проходит весь процесс образования банковских денег в системе золотомонетного стандарта.

В основании перевернутой пирамиды находятся золотые резервы, размер которых установлен законом. Количество банкнот по отношению к золоту или другой фиксированной величине не может, как мы уже сказали, превышать отношения 3 : 1. Но банкноты, находящиеся в обращении, являются в свою очередь основой для других видов банковских денег и для вкладов, от которых ведут свое происхождение банковские деньги. Кредит, как мы видели, не создает капиталов, но распределяет и приводит их в движение, воздействуя на ценные бумаги, представляющие капитал, и создает свои собственные, кредитные деньги, свои собственные платежные средства: банковский чек, присоединяющийся к банкнотам в обращении.

Основу денежной наличности банков составляют, как мы видели, депозиты. Как образуется депозит? Депозит образуется в результате того, что вкладчик идет в банк и вносит на счет определенную сумму денег. Эта сумма денег может быть представлена банковскими билетами или другой формой банковских денег — банковскими чеками. Депозит, как мы видели, может также образоваться в результате активной деятельности банка, который предоставляет клиенту кредит под обеспечение ценных бумаг или даже кредит без обеспечения. При этом банк всегда обязан по требованию вкладчика выплатить ему сумму, вклада банковскими билетами.

Обычный банк может ускорить обращение имеющихся денег, воздерживаясь от применения банковских билетов; он может также создавать новые деньги, но эти операции имеют пределы, часто устанавливаемые законом.

Чеки позволяют сократить использование денег и увеличивают скорость их оборота с помощью системы взаимных расчетов, в рамках которой существуют специальные расчетные палаты. Система проста. Если в одном городе находятся четыре банка, связанные с расчетной палатой, то в нее ежедневно поступают чеки, выставленные на каждый из банков. Допустим, речь идет о банке А. Он ежедневно получает определенное количество выписанных на него чеков, которые он должен оплатить, а также чеки на три других банка, суммы с которых записываются банком А в статьи кредита на счета его клиентов. Эти различные чеки разбираются в расчетной палате и распределяются по отдельным банкам. Банк А получит определенное количество чеков, выписанных на него и представляющих собой его долги, а также перечень предоставленных им кредитов в форме чеков на другие банки, принятых им от своих клиентов к оплате, подлежащих погашению другими банками. В подобной же ситуации находятся и банки В, С, Д. Каждый банк подсчитывает суммы собственного долга и кредита и передает счет служащим расчетной палаты. Так как чеки, поступившие в расчетную палату, должны быть погашены в расчетах между четырьмя банками, то их общая сумма должна взаимно уравниваться. Разница между активом и пассивом каждого банка заносится в дебет или кредит текущего счета в расчетной палате.

Хотя эта система и сокращает до минимума обращение денег и банковских билетов и, следовательно, позволяет отдельным банкам сократить до минимума денежные резервы, ясно, что необходимо все же обладать некоторой ликвидностью, ибо вкладчики всегда могут потребовать у банка со своего вклада деньги, а не чеки.

Обычный кредитный банк должен, следовательно, иметь определенные резервы, состоящие из банкнот эмиссионного банка, его обязательств и из ценных государственных бумаг, реализуемых по предъявлении. Естественно, что банк обладает и другими резервами в соответствии с характером его банковских операций и образованными различными ценными бумагами, поступившими в его портфель под обеспечение его активных операций (векселя и т. д.), однако эти резервы не являются ликвидными и не могут быть немедленно реализованы в ликвидные средства.

Во многих странах минимальное соотношение денежных или другого рода резервов и вкладов установлено законом, однако фактически банк должен соблюдать определенные пропорции, диктуемые опытом и варьирующиеся, как мы уже отмечали, в зависимости от степени развития капитализма, от повседневного поведения экономических агентов при пользовании ими услугами банков в их платежных операциях, а также от изменений экономической конъюнктуры. Пирамида, таким образом, расширяется кверху, но всегда с соблюдением определенных пропорций.

Эти различные части пирамиды постоянно взаимосвязаны. Экономический мир (состоящий из промышленников и коммерсантов) давит на основание пирамиды с тем, чтобы оно расширялось, чтобы увеличивался кредит и, следовательно, капиталистическое обращение (рис. 34).

Банковская система в определенной степени способствует этому расширению, даже путем «открытия кредита», поскольку это в ее интересах, так как продажа денег приносит банковской системе доход. Но банковская система не может выйти за определенные границы как при предоставлении кредита, так и еще в большей степени при так называемом «создании кредита». Она должна учитывать время оборота банкнот, реальные возможности расширения производства, сохранение ликвидности на уровне, который необходим для удовлетворения возможных требований вкладчиков.

Все эти факторы проявлялись по мере исторического развития. Они породили банковские кризисы, которыми богата история, в том числе и история Италии, и которые завершались то крахами, то спасениями, то мораториями в зависимости от конкретных обстоятельств.

Пирамида, таким образом, может расширяться, но, как мы уже говорили, лишь в определенных пределах.

Другой цифровой пример, возможно, сделает еще более ясным и наглядным все вышесказанное относительно сложного процесса образования банковских денег. Предположим, что клиент положил на депозит в банк 100 денежных единиц. Банк использует из них 90 единиц для учетных или других операций и 10 единиц оставляет в качестве резерва. Но, с другой стороны, вкладчик может выписать чеки на все 100 единиц.

Обращение платежных средств, следовательно, увеличится на 90 единиц в банкнотах, выданных клиентам при учете их ценных бумаг, и на 100 единиц в чеках.

Если впоследствии банк открывает кредит клиенту, не имеющему денежного вклада в банке, например, в размере 100 единиц, то банк должен положить в резерв еще 10 единиц, которые будут взяты из фонда, предназначенного для учетных операций, но при этом в обращении появятся еще 100 единиц в чеках.

Естественно, что при этом сократится на 10 единиц количество банкнот, выданных в результате учетных операций; они будут оставлены в банке в качестве резерва.

Вновь созданное количество платежных средств будет, следовательно, равно 90. Можно также рассмотреть случай со сберегательным вкладом, несмотря на то что эта форма вкладов представляет собой сегодня незначительную часть от суммы вкладов в целом.

В этом случае вкладчик не может выписывать чеки. Однако его вклад спокойно может быть использован банком для учетных или ссудных операций, так как обычно эти вклады свыше определенной суммы могут быть истребованы с предварительным предупреждением.

Вышеназванные случаи можно проиллюстрировать следующей таблицей.

Таким образом, с помощью 200 единиц, находящихся на реальном вкладе, могут быть созданы платежные средства в размере 370 единиц.

При рассмотрении не отдельного банка, а всей системы в целом данный процесс, как мы видели, не меняется, только в случае системы соотношение между банкнотами, находящимися в обращении и созданием банковских денег, становится более очевидным.

Банк, как уже было показано, при отсутствии реальных вкладов вынужден ограничивать активные операции и особенно операции по открытию кредитов, и поэтому он должен иметь определенные резервы (иногда устанавливаемые законом, например, в 22,5%), и, следовательно, когда ему необходимы денежные средства в банкнотах — помимо тех, которые возвращаются к нему в результате уже проведенных операций, — он должен обращаться в центральный эмиссионный банк, либо сокращая свои резервы, находящиеся там, либо «переучитывая у него» векселя, либо требуя от него предоставления ссуды.

 

Переучет векселей в центральном банке

Что такое переучет векселей и каково его значение?

Источником законных денег является эмиссионный банк. Он представляет собой источник кредита и лимитирует соотношение, которое должно существовать между банковскими билетами, составляющими резервы банковской системы, и кредитами, которые могут предоставить банки.

Предположим, что в определенный момент в обращении находится X денежных единиц.

Это количество денег частично находится в руках частных лиц, использующих их для обращения потребления, частично в банках и частично в центральном эмиссионном банке. Часть денег, находящаяся в банках, состоит из обновляющихся вкладов за вычетом изъятий вкладов (непосредственные изъятия и оплата чеков) и из денежных поступлений при погашении кредитов за вычетом вновь предоставленных кредитов.

Если в момент А в банках находится X денежных единиц, то они могут предоставить только Y кредитов, даже с учетом полного использования всех возможностей.

Предположим, что экономическая система нуждается в новых кредитах, которые превышают возможности банковской системы в момент А. Банки должны обеспечить себя новыми банкнотами.

Они получают эту возможность, обращаясь в центральный банк и предоставляя ему векселя для переучета или ценные государственные бумаги в качестве обеспечения под требуемые ссуды. Таким способом центральный банк обеспечивает банки ликвидными фондами.

Банковские законы, однако, устанавливают, какие векселя, учтенные частными банками, допустимы для переучета в центральном банке. Речь идет при этом только о коммерческих векселях (поскольку финансовые векселя не подлежат переучету) с определенным установленным законом количеством подписей.

В Великобритании в таких случаях банки обычно действовали через билль-брокеров, не прибегая к посредничеству Английского банка.

Билль-брокерские конторы, учитывающие векселя и получающие от банков краткосрочные кредиты и, следовательно, необходимые им средства для совершения операций. Если банки сокращают кредиты билль-брокерам, то последние вынуждены переучитывать векселя в центральном банке.

Переучет и, как мы увидим ниже, регулирование учетной ставки представляли собой в прошлом веке основное орудие в регулировании отношений между центральным банком и банковской системой кредита.

 

Операции на открытом рынке

Уже в конце прошлого века, особенно в Соединенных Штатах, где, как мы уже отмечали, резервы эмиссионных банков включали также и ценные государственные бумаги, было введено в практику «регулирование денег», новый инструмент денежной политики, который позднее, на стадии империализма, приобрел решающее значение для расширения обращения государственных ценных бумаг.

Речь идет о предоставлении ссуд под обеспечение различных государственных ценных бумаг, что позволяет широко проводить так называемые «операции на открытом рынке».

Система проста. Если центральный банк по требованию других банков приобретает у них государственные ценные бумаги, то он либо непосредственно выдает им банкноты, либо, что по сути то же самое, заносит соответствующие суммы на текущие счета банков в центральном банке, которые представляют их ликвидные резервы; в результате банки увеличивают свои возможности предоставления кредита.

Обратное явление происходит в том случае, если центральный банк продает ценные бумаги на рынке, извлекая таким образом банкноты из обращения. Эти операции могут быть обусловлены требованиями рынка, воздействию которых подвергается центральный банк, но чаще они возникают по инициативе центрального банка, направленной на ограничение или расширение обращения кредитных денег. Эти операции с ценными бумагами оказывают непосредственное влияние на цену ценных бумаг и на доходы от них и косвенным образом влияют на цену денег. Приобретение государственных ценных бумаг и других «ценностей» (закладных листов по ипотекам иностранной валюты и т. д.), в том числе долгосрочных, является более удобной, нежели переучет векселей, основой для расширения денежного обращения на длительный срок, хотя эти операции вообще-то являются дополнительными по отношению к операциям по переучету. Эти операции получили развитие после первой мировой войны и наибольшее значение приобрели в Соединенных Штатах, потому что именно там, как мы уже видели, государственные ценные бумаги с некоторого времени составляли часть обязательных резервов.

Существуют и другие системы, т. е. системы с более непосредственным вмешательством государства, характеризующиеся применением изменяющихся норм обязательных резервов (в Италии в 1962 г. норма резервного обеспечения снизилась с 25% до 22,5%), или особыми правилами и положениями, регулирующими деятельность банковской системы (как, например, в Италии). Но эти системы появились в последнее время, решающую роль в них играют регулируемые деньги, о которых речь пойдет ниже.

Когда банки вынуждены обращаться в центральный банк, говорят, что в данном случае рынок принадлежит банку.

Следовательно, для типичной современной денежной системы, основанной на золоте, характерны три основных момента. Первое — это золотые резервы: они регулируют банкнотную эмиссию центральных или эмиссионных банков. Второе — обязательные ликвидные резервы банковской системы, размеры которых должны определяться законами или обычаями. Третье — это использование кредитной системой услуг центрального банка.

Теперь мы можем ясно представить себе пирамиду и смотреть на нее с разных точек зрения.

Движение в пирамиде, как прямое, так и обратное, можно рассматривать двояко. «Деловой мир», т. е. капиталистическая экономическая система, может требовать денежный капитал по самым различным причинам, о которых мы уже говорили: капиталовложения, оборотный капитал, торговый капитал, платежные средства.

Таким образом, на кредитную систему оказывается давление снизу с тем, чтобы она приобретала и размещала ценные бумаги, открывала кредиты, предоставляла ссуды, учитывала векселя. (В этом случае расширяется основание пирамиды.) Кредитная система удовлетворяет эти требования, пока у нее есть возможность, и в соответствии с резервами расширяет свои кредиты. Но она при этом достигает предела своих возможностей. Для того чтобы преодолеть его, кредитная система должна расширить свои резервы, обратившись в центральный банк.

Последний удовлетворяет ее потребности в пределах своих возможностей. Он эмиттирует новые банкноты до того момента, пока его золотые резервы и объем банкнотного обращения не достигают предписанного законом соотношения.

Движение в пирамиде можно рассматривать и иначе, т. е. начиная с золотых резервов и с Центрального банка, учитывая при этом, что последний не подчиняется пассивно требованиям рынка, а проводит свою автономную политику, управляя ликвидностью.

 

Движение золота

Золотой запас может увеличиваться или уменьшаться.

Каковы причины, вызывающие его изменение? В начальный период существования капиталистической системы такой причиной мог быть обменный курс банкнот на золото, складывавшийся на внутреннем рынке. Если существовал лаж на золото, или, что то же самое, стоимость пятифунтовой банкноты в золоте была ниже ее номинальной стоимости, т. е. если цена золота росла, было выгодно обратиться в банк, представить туда банкноты и потребовать взамен этих банкнот золотые монеты. Там, где не существовало золотомонетного обращения, лаж появлялся в связи с международной торговлей, т. е. в связи с функцией денег как мирового платежного средства. Мы уже видели, что активное и пассивное сальдо платежного баланса регулировалось золотом. Торговый и платежный балансы в свою очередь не являлись, как мы отмечали, независимой переменной. Они были также и функцией уровня издержек производства и цен.

Как мы уже указывали, при изложений концепции Рикардо, если цены в стране А были выше цен в стране Б, то ясно, что это вело к увеличению импорта страны А из страны Б и, наоборот, к уменьшению экспорта из страны А в страну Б. Если такое положение сохранялось в течение длительного времени, образовывалось пассивное сальдо, которое следовало урегулировать путем перемещения золота из страны А в страну Б. А это приводило к уменьшению золотого запаса страны А.

Но повышение цен (выражавшееся на мировом рынке не в соотношении между товарами и золотом, которое регулировалось законом стоимости, а в соотношении между товарами и деньгами, включая банкноты), в свою очередь, внешне зависело от количества денег в обращении, т. е. от политики эмиссионного банка. Таким образом, сокращение золотого запаса было для центрального банка сигналом, свидетельствовавшим об избыточном денежном обращении, а также о том, что уровень внутренних цен превышал уровень мировых. Это сокращение должно было автоматически вызывать уменьшение количества банкнот в обращении. Обратное явление — обратный сигнал — должен был иметь место, если золотой запас увеличивался в результате того, что сальдо платежного баланса было активным. Большее количество золота должно было служить показателем того, что уровень внутренних цен был ниже уровня мировых цен и что существовала возможность расширения банкнотного обращения и кредита.

Таким образом, если рассматривать направление движения в пирамиде от золотой основы вниз, то мы видим, что при ее расширении расширялась и вторая ступенька пирамиды, а вместе с ней — и третья.

Естественно, нужно было, чтобы деловой мир поглощал это возросшее количество денег, т. е. нуждался в нем; в противном случае эти деньги не вовлекались в операции, оставались инертными, обладали нулевой скоростью обращения, увеличивая ликвидность. Следовательно, и сегодня сигналом служит состояние резервов, а оно зависит от состояния платежного баланса. Итак, мы уяснили себе это явление; но что же служило главным орудием регулирования кредитно-денежной системы?

 

Регулирование учетной ставки

Это было регулирование учетной ставки.

Учетная ставка — это процент, который взимался при «учете» векселей.

В силу подвижности, присущей денежному капиталу, учетная ставка логически влияет на общий уровень процентных ставок по краткосрочным операциям. Центральный банк официально устанавливает учетный процент, который он взимает за переучет векселей, и, таким образом, определяет учетные ставки отдельных банков. Если изменение учетной ставки соответствует реальному положению на денежном рынке, разницы между официальной и свободно складывающейся ставкой учетного процента не существует.

Следовательно, учетный процент представляет собой цену кредита. Что же происходит, если эта цена растет, т. е. если банк повышает учетную ставку?

Об этом легко догадаться. Если учетная ставка повышается с 4 до 5%, может случиться, что какая-либо операция, которая могла быть выгодной при ставке в 4%, при ставке в 5% таковой уже не является. Следовательно, эффект прежде всего состоит в том, что к учету предъявляется меньшее количество векселей, и вследствие этого банк эмитирует меньшее количество банкнот. В результате сокращается спрос на другие ссуды. Далее, векселя, по которым наступил срок платежа, могут не продаваться, и, таким образом, банкноты будут возвращаться в банк.

С другой стороны, капиталист, вынужденный прибегнуть к кредиту, встретится с ростом издержек производства; он попытается избежать этого, компенсируя увеличение стоимости кредита снижением стоимости других факторов производства (одним из таких факторов для капиталиста является заработная плата). При уменьшении количества денег в обращении и снижении скорости их обращения происходит снижение цен, так что наличное количество денег становится достаточным для того, чтобы обеспечить обращение. Наряду с этим изменяется соотношение цен на мировом рынке. Это приводит к выравниванию торгового баланса.

Платежный баланс выравнивается и в силу других причин.

Иностранный капитал, инвестированный в стране, заинтересован в том, чтобы остаться в ней, так как ставка учетного процента возросла; по этой же причине прекращается утечка национального капитала за границу.

Более того, в страну могут быть привлечены новые краткосрочные капиталы в форме международных векселей.

Векселя и различные ценные бумаги, подлежащие погашению, понижаются в цене, и это способствует тому, что они покупаются иностранным капиталом, т. е. во многих аспектах изменяются источники денежного спроса и предложения.

В целом происходит сокращение обращения, снижение цен, улучшение платежного баланса. Это продолжается до тех пор, пока не восстановится нарушенное равновесие.

Обратные явления имеют место, если ставка учетного процента снижается. В этом случае увеличивается количество предъявляемых к учету векселей, расширяется обращение, растут цены, утекают из страны краткосрочные капиталы. Естественно, что регулирование учетной ставки дает эффект при условии существования и функционирования золотомонетной системы.

Как мы увидим позднее, в период империализма многие условия, связанные с золотомонетной системой, утрачивают силу, и поэтому эффективность дисконтной политики значительно снижается и предпочтение отдается политике операций на открытом рынке и прямому вмешательству в деятельность банков в форме прямого регулирования их деятельности.

Таким образом регулируется соотношение между различными ступеньками пирамиды.

В заключение следует напомнить, что еще в рамках золотомонетной системы появляются также казначейские билеты — бумажные средства обращения, эмитируемые Государственным Казначейством. Но в рамках этой системы количество казначейских билетов остается незначительным, и служат они в качестве разменной монеты для совершения мелких покупок, так же как медные или серебряные монеты.

 

Возникновение и функционирование Лондонского денежного рынка

Для того чтобы сделать понятия, введенные в предыдущей главе, более конкретными, рассмотрим в общих чертах функционирование впервые сформировавшегося золотого стандарта в его классическом отечестве. Золотомонетная система, т. е. система, предполагающая эффективное обращение золотых монет (золотой стандарт), возникла в Великобритании, как уже указывалось, отнюдь не в результате применения какой-либо денежной теории, а в процессе стихийной эволюции денежной системы.

Стандартной, или основной, монетой, на которой базируется любая денежная система, может быть только одна какая-либо денежная единица. В Великобритании до начала XVIII столетия в качестве стандартной монеты выступала серебряная монета (сначала пенс, затем шиллинг), хотя одновременно с нею в обращении находились и золотые монеты. С начала XVIII в. после падения цены золота в результате интенсивного притока этого металла в страну функции стандартной монеты перешли к гинее. В 1717 г. гинея была приравнена к 21 шилл., а официальная цена золота была зафиксирована на следующем уровне — 3 ф. ст. 17 шилл. и 10 1/2 пенсов стоила тройская унция стандартного золота, составлявшая по весу приблизительно 31,10 г. (Под стандартным золотом понималось золото, состоящее на 11/12 из чистого золота и на 1/12 из лигатуры, т. е. примеси малоценного металла.)

На этом уровне цена золота сохранялась до 1931 г., исключая «чрезвычайные» периоды — 1797—1821 гг. и, как далее увидим, 1914—1915 гг. Цена, по которой золото покупал Английский банк, была несколько ниже (до 1914 г. — 3 ф. ст. 17 шилл. 9 пенсов).

После временного прекращения действия золотого стандарта в 1797 г. он был восстановлен законом, принятым в 1816 г. и вступившим в силу в 1821 г. Цена золота была также восстановлена. Но гинея в качестве стандартной денежной единицы была заменена совереном, приравнивавшимся к 20 шилл.

Английский банк был основан как частный банк в 1694 г. группой банкиров под покровительством Вильгельма III; этот банк, имевший привилегию финансирования королевской казны, а в порядке компенсации за такие услуги — и ряд льгот, постепенно превращался в Центральный банк Великобритании. Он упорядочил чеканку монет (прибегнув для этого к услугам королевского Монетного двора). Обеспечивая бесперебойное функционирование денежного обращения, Английский банк принимал на хранение предоставляемые в его распоряжение денежные резервы и обеспечивал выдачу ссуд различными мало-помалу получившими распространение кредитными орудиями обращения. Но те функции, которые Английский банк реализует в настоящее время, развились лишь в результате длительной последующей эволюции. Параллельно с этим процессом наметились изменения и в межгосударственных денежных операциях Банка. Еще во времена Тука стало очевидным, что Английский банк выполнял функции международного клирингового банка.

Одновременно с начальной фазой формирования денежного рынка развивался и рынок золота. Лондонский рынок золота имеет давнее происхождение. Можно полагать, что он был организован частными брокерами, которые раз в неделю собирались в конторе Шарпа и Уилкинса, одной из четырех крупнейших брокерских фирм, с целью установления цены на золото и серебро. Такой совершенно свободный, организованный частным образом рынок золота существовал до тех пор, пока Английский банк не стал фиксировать покупные и продажные цены на золото и серебро; затем формы рыночного оборота золота изменились. И все же свободные продажи золота на денежном рынке продолжались до тех пор, пока существовал золотой стандарт, и на всех этапах развития разделяли с ним свою судьбу.

Движение золота, если отвлечься от использования золота при тезаврировании или для промышленных целей, происходило в результате арбитражных сделок; так, крупнейшие банки могли приобретать золото с целью пополнения своих резервов. Золото меняло своих владельцев либо вследствие простого увеличения банковских резервов, либо в результате перевода золота при сальдировании взаимных платежей (если при этом не использовались иные методы расчетов). Движение золота таким образом выполняло функции стихийного регулирования процессов обращения. В 1925—1931 гг. рынок золота служил как бы первой линией обороны английского золотого стандарта, поскольку компенсационные закупки и экспорт золота, осуществлявшиеся через Лондонский рынок золота, предохраняли Английский банк от потерь золота.

В настоящее время Лондонский рынок золота вновь функционирует, но наряду с ним сформировались и другие рынки — прежде всего не менее активный, Нью-Йоркский золотой рынок, строго контролируемый и регулируемый Федеральным резервным банком Нью-Йорка, а также ряд менее значительных рынков золота.

Наша задача — на уровне современной науки разобраться в условиях, позволивших создать в Великобритании денежную систему, известную под названием золотомонетного стандарта, и давших возможность Английскому банку выполнять, как правильно заметил Тук, функции международного клирингового банка. Для этого необходимо принять во внимание следующие особенности развития английской экономики того времени:

во-первых, промышленную мощь Англии, намного превосходившую мощь любой другой страны мира и позволившую после того, как промышленная буржуазия нанесла поражение аграриям и ликвидировала протекционистскую защиту сельскохозяйственных продуктов, в течение десятилетий пренебрегать любой конкуренцией; достигнутая хозяйственная мощь Великобритании порождала заинтересованность в торговом либерализме;

во-вторых, это — формирование рынка золота, необходимого для нормального хода операций на товарном рынке; золото должно было функционировать в процессе обмена и, прежде всего, международного обмена, как всеобщий эквивалент, как единственное покупательное средство, противостоящее многообразному потоку товаров;

в-третьих, упорядоченную и внушающую доверие денежную систему, которая базировалась на установлении фиксированной цены на золото, и развитие кредитных операций, осуществляемых уже не золотых дел мастерами, а системой банковских учреждений; все это создавало лучшие условия для выполнения золотом денежных функций.

Таковы были важнейшие «обручи», которые стягивали различные экономические операции в постепенно формировавшуюся в то время в Великобритании единую капиталистическую хозяйственную систему.

Согласно распространенной теоретической интерпретации сама «невидимая рука» (как выражался Адам Смит) провиденциально направляет все к лучшему, определяя устанавливающиеся в ходе рыночной деятельности хозяйственные отношения. В действительности же они определялись дельцом лондонского Сити, по преимуществу спекулянтом, который пускался в любые рискованные операции во имя своей личной выгоды.

В конечном счете суть процессов сводилась к тому, что английские дельцы продавали товары и получали золото, поэтому цены покупаемых товаров фиксировались в золоте; золото охотно брали в уплату в связи с тем, что его можно было продать как в Великобритании, так и за ее пределами. Если монетарное золото оказывалось в избытке, цены обнаруживали тенденцию к повышению и покупательная сила золота по отношению к товарам уменьшалась. Таким образом развивался механизм стихийного рыночного регулирования, обеспечивавший установление хозяйственного равновесия в результате изменений в масштабах экспорта и импорта золота и товаров. Находясь в авангарде промышленного прогресса, Великобритания сводила свой платежный баланс с превышением доходов над расходами; это обеспечивало ей накопление золота и наиболее надежной валюты, которую охотно использовали в международных платежах. Благодаря этому магнаты лондонского Сити могли навязывать всему миру формы организации денежной и банковской техники.

 

Механизм золотого стандарта

Представители экономической теории следующим образом сформулировали задачи, стоящие перед системой золотого стандарта:

1) основная задача состояла в поддержке рыночного курса соверена по отношению к остальным валютам, другими словами, она требовала операций, направленных на поддержание соответствия между рыночным курсом валют и валютным паритетом;

2) подчиненная цель — поддержка покупательной силы соверена на внутреннем рынке.

Если система золотого стандарта преследует такие задачи, количество денег, находящихся в обращении, зависит от рыночного паритета своей валюты по отношению к иностранным валютам.

Подобная интерпретация полностью исходит из предпосылок количественной теории денег; в свою очередь она используется для обоснования тезиса о пресловутом полном автоматизме функционирования системы золотого стандарта. Следует учитывать, однако, что функционирование золотого стандарта ускоряет введение централизованного контроля и, следовательно, развитие механизма регулирования, осуществляемого центральным кредитным учреждением — в данном случае Английским банком. Главным орудием такого регулирования служила учетная ставка.

Если фунт стерлингов обесценивался по отношению к другим валютам, его курс мог опуститься до «экспортной» золотой точки; тогда происходила арбитражная сделка, о которой мы уже говорили выше. Для того чтобы сделать наши представления о сделках такого рода более понятными и конкретными, приведем другой пример.

Допустим, например, что валютный паритет фунта стерлингов по отношению к германской марке характеризовался следующим соотношением: 1 ф.ст. = 20,43 марки, а расходы, связанные с пересылкой и страхованием золота, составляли 0,5%; в таком случае снижение текущего рыночного курса обмена в Лондоне до уровня 1 ф. ст. = 20,23 марки означало, что фунт стерлингов обесценился по сравнению с маркой на 1% (т. е. на 0,20 марки). Исходя из того, что затраты на пересылку золота в общей сложности составляли только 0,10 марки, делец лондонского Сити старался приобрести золото (по фиксированной цене Английского банка или, если это было более выгодно, по цене рынка, на котором котировались золотые слитки), вывезти его в Германию, продать там и получить марки, а затем привезти марки в Великобританию и в конце концов обменять марки на фунты стерлингов, платя за каждый фунт стерлингов меньшее количество марок. Таким образом, сделка на 100 ф. ст. включала бы следующие операции:

а) в Англии приобретают золото на 100 ф. ст., которое затем переправляется в Германию;

б) в Германии в обмен на золото получают 2 043 марки, которые затем переправляются в Англию;

в) в Англии 2 023 марки из полученных 2 043 марок вновь обменивают на 100 ф. ст.; из оставшихся 20 марок 10 марок (0,5%) направляют на покрытие расходов по осуществлению операции и 10 марок составляют чистую прибыль.

Цифры, приведенные в примере, невелики, но в действительности операции осуществлялись на крупные суммы и быстро, поэтому фактические доходы могли быть более высокими, чем в рассмотренном примере.

Английский банк поднимал учетную ставку (например, с 3 до 4%), когда он опасался приближения текущего рыночного курса фунта стерлингов к «экспортной» золотой точке. Такой маневр, связанный с повышением учетной ставки, вызывал следующие процессы, которые в конечном счете должны были повести к урегулированию ситуации:

а) в Лондоне увеличивались процентные ставки по всем ссудам (изменение учетной ставки непосредственно отражается на величине процента по краткосрочным кредитам);

б) ликвидные средства, высвобождавшиеся на короткий срок, притекали в Лондон (с тем чтобы получить по ним более высокие проценты);

в) одновременно приток иностранных векселей для учета их в Лондоне сокращался, поскольку учетные операции в Английском банке стоили теперь дороже (в новых условиях за дисконтируемые ценные бумаги на сумму в 100 ф. ст. получали 96, а не 97 ф. ст.); ценные бумаги направлялись для учета в банки других стран;

г) в указанной ситуации, во-первых, должен увеличиться спрос на фунты стерлингов для образования стерлинговых депозитов в Лондоне (это вытекает из п. б) и, во-вторых, должен сократиться вывоз фунтов стерлингов из Англии (это вытекает из п. в); в результате спрос на фунты стерлингов на международных денежных рынках будет расширяться и текущий обменный курс фунта стерлингов повысится, возвращаясь к установленному валютному паритету, т. е. в нашем примере к соотношению 1 ф. ст. = 20,43 немецкой марки. После этого учетная ставка Банка Англии могла быть снова снижена.

Регулирование такого типа, действенное в условиях золотого стандарта, было направлено на поддержание фиксированного внешнего курса фунта стерлингов (внутренний курс фунта стерлингов, т. е. его покупательная способность, зависел от внешнего курса). После крушения системы золотого стандарта фунт стерлингов оказывался в еще большей зависимости от денежно-кредитной политики, проводимой центральным банком с целью регулирования его покупательной силы на внутреннем рынке; при этом, как мы уже отмечали выше и как будет более детально показано в последующих главах, получили развитие и новые методы денежно-кредитного регулирования.

Система «чистого» золотого стандарта допускает одновременное обращение и золотых монет, и банковских билетов, которые представляют собой не что иное как обязательства банка обменять в любой момент эти банкноты на соответствующее количество золотых монет. При этом сумма денег, находящихся в обращении, никем заранее не устанавливается. Можно согласиться со следующим вульгарным по существу, но не лишенным смысла с практической точки зрения положением количественной теории денег: если общая масса золота и, следовательно, количество денег в обращении увеличиваются, а рыночный валютный курс при этом остается без изменений, такое расширение масштабов золотомонетного денежного обращения диктуется расширением потребностей производства и увеличением поступающей в обращение товарной массы. Если же рыночный валютный курс ухудшался, то, как мы видели на примере изменения соотношений между фунтом стерлингов и маркой, это предполагало отлив золота из страны.

В этот исторический период — с начала XIX в. и до 1914 г. — система, основанная на свободном ввозе и вывозе товаров и золота, представлялась Великобритании, которая неизменно сводила свой платежный баланс с превышениём доходов над расходами, наиболее приемлемой и подходящей системой международных хозяйственных отношений.

Нужно отметить, что даже минимальное изменение учетной ставки оказывало весьма существенное влияние на внешнеэкономические операции и, несмотря на то что такая политика отрицательно влияла на размеры прибыли, получаемой внутри страны (пользуясь кейнсианской терминологией, такие меры оказывали неблагоприятное воздействие на предельную эффективность капитала), этот сдерживающий эффект был невелик и непродолжителен, поэтому он не мог помешать расширению производства в Великобритании.

В других странах существовали иные системы, регулировавшие масштабы денежного обращения:

во-первых, система с фиксированным соотношением между массой обращающихся банкнот и выступающими в качестве обеспечения резервами золота; в Италии эта норма составляла 40% суммы обращающихся банкнот, т. е. каждые 100 лир банкнот, находившихся в обращении, Итальянский банк должен был обеспечивать резервами золота, равными золотому содержанию 40 лир (содержание лиры перед 1914 г. было зафиксировано на уровне 0,290 г золота, и, следовательно, золотое обеспечение каждой находящейся в обращении лиры резервами Итальянского банка составляло 0,116 г золота);

во-вторых, система с зафиксированной верхней границей эмиссии банкнот. Эта система существовала во Франции до 1914 г. После отмены золотого стандарта в 1931 г. Великобритания, в соответствии с рекомендациями комиссии Макмиллана, прибегла к аналогичной системе банкнотной эмиссии.

Нужно отметить также, что в Лондоне по мере развития коммерческих и финансовых потребностей постепенно формировалась разветвленная система узко специализированных кредитных учреждений, которые до 1914 г. обслуживали большую часть мировых финансовых операций. Лондонский рынок был, без сомнения, крупнейшим денежным рынком мира. Фунт стерлингов превратился в денежную единицу, использовавшуюся в договорах со многими другими странами, а также в урегулировании финансовых операций этих стран между собой.

Общая картина функционирования Лондонского денежного рынка характеризовалась следующими чертами: любой предприниматель, продававший свои товары в Великобритании, получал от покупателя в уплату переводной чек; часто он хранил все или часть вырученных средств в каком-либо из лондонских банков, поскольку английский фунт стерлингов мог быть использован для любых международных платежей, а также для краткосрочных (как правило, до 3 месяцев) вложений. Если получатель денег должен был при этом оплатить покупки, он погашал свои обязательства переводом необходимой суммы с банковского счета. А английский экспортер требует оплатить поставленные товары в фунтах стерлингов, тем самым доминирующее положение английской стороны на мировом рынке проявлялось, в частности, в требованиях платежа валютой своей собственной страны. Впрочем, при признаваемой всеми гегемонии английского фунта стерлингов это условие естественно подразумевалось.

 

Банковские учреждения

Выполняя функции мирового банкира, Великобритания обладала развитой банковской системой. При схематичной классификации можно выделить следующие группы банковских учреждений, входивших в эту систему:

а) Английский банк, традиционно обладавший контрольными функциями в денежно-кредитной сфере.

б) Клиринговые банки (в Лондоне и провинциальных центрах насчитывалось 11 клиринговых банков); к их числу относились крупнейшие английские банки (часто эти банки называют еще акционерными, поскольку они были организованы в форме акционерных обществ). К клиринговым банкам примыкали банки того же типа (неклиринговые банки), которые представляли собой коммерческие банки в полном смысле этого слова; главными видами деятельности этих банков были депонирование вкладов и выдача краткосрочных ссуд.

в) Акцептные дома — специальные кредитные учреждения, которые акцептировали переводные векселя (тратты), выставленные английскими поставщиками на малоизвестные иностранные фирмы. Последние просто не получали бы кредита от поставщика без предварительно согласованного с указанными кредитными учреждениями акцепта.

г) Дисконтные дома, которые занимались учетом коммерческих и некоммерческих ценных бумаг (например, коммерческих векселей, казначейских векселей, облигаций правительственных займов).

д) Кроме вышеперечисленных кредитных учреждений, в Великобритании насчитывалось большое число специализированных посредников в операциях на денежном рынке, в том числе так называемых брокеров, джобберов (или дилеров) и т. п.

Средства, которые резиденты или иностранцы хранили в английских банках, часто использовались для краткосрочных вложений, в особенности для покупки казначейских векселей (сроком до 3 месяцев), т. е. краткосрочных правительственных обязательств. Кроме того, коммерческие банки предоставляли специальные займы биржевым маклерам и дилерам (такие ссуды известны под названием займов до востребования), подлежавшие погашению на следующий день или специальному ежедневному продлению.

Использование аккумулированных средств для краткосрочных вложений или для предоставления краткосрочных займов маклерам и дилерам представляло собой одну из форм связи между денежным рынком и рынком ценных бумаг. Связи между этими двумя рынками осуществлялись также через воздействие на процессы управления в компаниях как со стороны банков (краткосрочное воздействие), так и со стороны фондовой биржи (долгосрочное воздействие). Такие связи реализовывались и благодаря деятельности тех капиталистов, которые скопили состояние в различных спекулятивных операциях и помещали значительную часть этих денег заграницей, подписываясь на ценные бумаги, выпускавшиеся иностранными компаниями и правительствами других стран; операции такого рода в XIX столетии получили значительное распространение. Рынок капитала питали покупки акций и облигаций, которые представляли собой долгосрочное помещение капитала, принадлежавшего денежным капиталистам и частным банкам (так называемым деловым банкам).

Таким образом, мы попытались перечислить все мотивы, которыми руководствовались деловые люди всего мира, храня свои денежные средства в Лондоне:

во-первых, потребности, связанные с торговыми операциями;

во-вторых, необходимость погашения полученных кредитов и выплаты процентов или дивидендов;

в-третьих, стремление получить более высокие проценты (по краткосрочным ссудам, предоставлявшимся в Соединенном Королевстве) ;

в-четвертых, это боязнь обесценения других валют (в этом случае авуары конвертировались в фунты стерлингов, обладавшие репутацией надежнейшей валюты).

Что же касается последней из указанных причин, то в заключение следует более подробно остановиться на специфическом типе валютной операции — репортной операции; такая сделка представляет собой как бы сочетание кассовых расчетов или сделки наличными и договоренности на срок. В ходе репортной операции осуществляется продажа той или иной валюты за наличные, предполагающая оплату в течение дня (например, продажа английских фунтов стерлингов за швейцарские франки), причем продавец берет на себя обязательство купить у данного покупателя фунты стерлингов в определенный договором срок за швейцарские франки, но по тому обменному курсу, который устанавливается в договоре.

Рассмотрим следующий пример репортной операции. Предположим, что рыночный курс обмена фунта стерлингов на швейцарские франки в сделках наличными выражается следующим соотношением: 1 ф. ст. = 12,1545 швейцарских франков, а рыночный курс в сделках сроком на 1 месяц таков: 1 ф. ст. = 12,1500 швейцарских франков. Если рыночный курс обмена в срочных сделках ниже, чем в сделках наличными, это означает, что фунт стерлингов получает премию по отношению к швейцарскому франку. Размер премии определяется курсовой разницей, другими словами, по своим абсолютным размерам 0,0045 швейцарских франка; для того, чтобы выяснить относительную величину этой премии, умножаем полученную курсовую разницу на 12 (месяцев) и затем на 100 (%) и делим рыночный курс на (12,1545), в результате получаем 0,444%. Таков годовой процент премии фунта стерлингов по отношению к швейцарскому франку, рассчитанный на основе месячного изменения курса; этим показателем измеряется доход того лица, которое заключает срочную сделку. При этом доход обычно выражается годовым показателем, который сопоставим со стандартной процентной ставкой.

Срочные сделки могут заключаться со следующими целями: во-первых, коммерческие сделки такого рода могут быть рассчитаны на уменьшение риска, связанного с изменением курса валюты. Например, английский коммерсант, который покупает товары в Швейцарии, хочет получить гарантию, что рыночный курс фунта стерлингов по отношению к швейцарскому франку в момент платежа за поставки будет таким же, как в момент заключения коммерческой сделки, скажем, на 10000 ф. ст.

В этом случае он выступает на английском денежном рынке в качестве покупателя швейцарских франков, предлагая заключить сделку сроком на один месяц. Тотчас же на денежном рынке ему предложит свои услуги посредник, специализирующийся на операциях по обмену валюты: например, с ним в сделку вступит один из банков, занимающихся валютными операциями. Этот банк заключит сделку на срок, который предполагает продажу через месяц швейцарских франков, а сейчас он приобретет швейцарские франки за наличные у того же самого покупателя.

Логика этой операции такова: английский покупатель швейцарских товаров стремится лишь к тому, чтобы оградить себя от расходования в конце месяца суммы, большей, чем 10 000 ф. ст. Посредник, ведущий свои операции на денежном рынке, продает за эту цену швейцарские франки со сроком исполнения в один месяц, т. е. он берет на себя обязательство за уплату наличными 10000 ф. ст. выплатить через месяц (используя обменные соотношения, указанные в приведенном выше гипотетическом примере) 121 500 швейцарских франков. Вслед за этим посредник приобретает на, полученные наличными 10000 ф. ст. другую валюту — 121 545 швейцарских франков наличными, которые он пока помещает в банк. Когда через месяц наступает срок исполнения договора о продаже швейцарских франков английскому импортеру, посредник переводит ему только 121 500 швейцарских франков, оставляя себе разницу в 45 швейцарских франков в качестве дохода, а заодно присваивая набежавшие за месяц проценты.

Во-вторых, сделки на срок могут преследовать спекулятивные цели. Такие операции имеют место в тех случаях, когда репортная сделка оказывается удобным средством накопления к нужному моменту наличных запасов валюты, причем объектом операций служит валюта той страны, в которой увеличивается процентная ставка, или та валюта, повышение (или понижение) рыночного курса которой представляется наиболее вероятным.

В свете всего сказанного становится ясным, каким образом существование единого центра движения финансовых ресурсов обеспечило возможность функционирования золотого стандарта в международном масштабе, в рамках всего капиталистического мира. Крах этой системы был вызван не только изменениями в капиталистической системе, обусловившими переход к фазе империализма, и не только влиянием этих изменений на формы денежного обращения, о чем мы еще будем говорить, но и утратой Лондонским денежным рынком своего монопольного положения в соответствии с законом неравномерности развития капитализма, расколом единого мирового рынка и возникновением новых финансовых центров, интересы которых сталкиваются между собой.

 

Изменения в хозяйственной системе

Теоретические посылки предшествующих глав отражают положение, которое ранее существовало в капиталистическом мире. Они предполагают условия «свободной конкуренции», и в частности существование конкурирующих друг с другом средних по размерам капиталистических предприятий, свободное перемещение капиталов и рабочей силы внутри страны, «нейтральное влияние» государства и денежной системы на процессы капиталистической хозяйственной деятельности. Подобные условия, конечно, никогда не существовали в чистом виде, и тем не менее, если речь идет о теоретическом исследовании капиталистических хозяйственных отношений, существовавших до середины прошлого века, можно исходить из этих предположений, не отклоняясь значительно от истины.

Однако, как уже отмечалось выше, в действительности развитие хозяйственных отношений обнаруживало тенденции, все менее походившие на эту логическую схему. В течение XIX в. в международном обращении товаров, движении капиталов, а следовательно, и хозяйственных функциях золота произошли существенные изменения: таможенные пошлины и демпинг, не будучи принципиально новыми явлениями, в конце XIX столетия настолько отличались от аналогичных явлений в прошлом, что это порождало сомнения в исходных предпосылках анализа классической школы и Рикардо; такой подход теперь уже не соответствовал действительности. Усиливающаяся концентрация и централизация капитала, получающая вследствие этого все большее распространение новые кредитные орудия обращения — акции и облигации — и их растущее значение создавали иные условия, и анализ хозяйственных отношений, в том числе их исследование с точки зрения денежной экономики, уже не могли пройти мимо этих новых явлений. Сначала бурно развивался особый рынок капиталов — биржа, затем, в силу диалектического характера процессов такого развития, значение биржи уменьшилось; все большую роль в финансировании инвестиций стали играть банки, причем в самой банковской системе наметился процесс централизации капитала и, наконец, развилось самофинансирование, повлекшее за собой важные экономические последствия. Появление новых платежных средств, представленных кредитными деньгами, и растущее вследствие этого значение денежной экономики означало, что «деньги» приобретают все более активную роль.

Концентрация денежного капитала делала возможным регулирование денежного обращения. Начиная с середины прошлого века все эти процессы получили стремительное развитие. Когда они приобрели устойчивость и достигли определенного уровня, это означало, что в действительности модифицировался базис, т. е. вся существующая структура производственных отношений. Исходя из этого, марксисты справедливо полагают, что в недрах капитализма произошли серьезные изменения — изменения, которые дают основания полагать, что в развитии капитализма наступила новая фаза. О новой фазе капитализма — империализме — речь пойдет несколько дальше.

Позднее, в период первой мировой войны, описанные явления получили дальнейшее развитие и достигнутое ранее равновесие резко нарушилось; при этом в денежной сфере хозяйственной деятельности наступила совершенно новая фаза — фаза регулируемых денег, характеризующаяся более тесной взаимозависимостью между денежной и реальной сторонами экономических процессов и явлений. Иной характер приобретают и сами денежные явления и процессы. Можно было бы, конечно, и сейчас непосредственно перейти к анализу изменений в структуре реального производственного процесса, а затем — к характеристике современной фазы развития капитализма — империализма. Однако, по нашему убеждению, не следует прерывать изучения денежной экономики, хотя при этом придется касаться некоторых вопросов, которые будут более детально рассмотрены в последующем изложении. К тому же, учитывая наличие диалектических взаимосвязей между явлениями, характерные признаки империализма станут более понятными читателю, если предварительно будет описана эволюция денежной экономики. И кроме того, учитывая определенную автономию явлений и процессов, развивающихся в денежной сфере, и их относительную простоту (по крайней мере на первый взгляд), изложение этих вопросов не покажется трудным читателю.

По существу, задача состоит в том, чтобы разъяснить особенности функционирования денежно-кредитной системы, ее экономическую роль в период империализма вообще и на данном этапе развития империализма в частности. Для того, чтобы лучше выполнить эту задачу и при этом следовать нашему методу, мы считаем удобным начать анализ прежде всего с возникновения и развития некоторых кредитно-денежных институтов, которые облегчили переход к империализму, а затем перейти к изучению исторического развития денежной экономики, и в частности начать с анализа «биржи», с развития функции инвестирования капиталов в рамках банковской системы и нынешней структуры банковской системы, вслед за этим затронуть вопросы модификации внешнеэкономических отношений, усиления концентрации денежного капитала и, наконец, коснуться инфляционных явлений, рассмотрев исторический опыт развития инфляции в некоторых странах.

 

Акционерное общество и фондовая биржа

Акционерная форма организации, как уже было сказано, оказывалась важнейшим орудием аккумулирования средств, концентрации и централизации капитала.

Индивидуальное частнокапиталистическое предприятие (или капиталист) начала XIX в., пытаясь обеспечить себе возможно большую прибыль, стремилось, как мы видели, к более высокому органическому строению капитала и к увеличению авансированной суммы капитала. Это достигалось, во-первых, на путях использования ссудного капитала (который в этот период уже мог быть предоставлен банковской системой) и, во-вторых, в результате применения дополнительного капитала, накопленного из произведенной прибавочной стоимости, другими словами, в результате инвестирования части прибыли. Акционерное общество возникло как логический и необходимый экономический результат процесса увеличения размеров первоначального капитала, т. е. увеличения денежной суммы, позволяющей непосредственно приступить к производственному процессу; рост размеров первоначального капитала в свою очередь был обусловлен значительно повысившимся к тому времени органическим строением капитала. В акционерном обществе первоначальный капитал составляется как из капитала капиталистов-учредителей, так и из капитала, непосредственно собранного в результате размещения акций или облигаций среди мелких капиталистов или таких владельцев сбережений, которые не относятся к числу капиталистов, а также из ссудного капитала, предоставленного банковской системой. Мы уже говорили о том, как группа капиталистов-учредителей с помощью акционерной формы организации может поставить под свой контроль громадные суммы капиталов и накапливать колоссальные прибыли. В данный момент речь идет о другом. Акционерная форма организации вызывает к жизни два вида кредитных орудий обращения — акции и облигации различных видов. Акция представляет собой свидетельство об участии в совокупном капитале компании, и, следовательно, по ней выплачиваются дивиденды; уровень дивидендов меняется в зависимости от экономической ситуации и от размеров прибыли, полученной в данный период компанией. Акция может допускать потерю вложенного в нее капитала. Облигация же является только кредитным документом. Распространение этих видов ценных бумаг позволяет не только собрать необходимый капитал, но также сделать его мобильным и делимым. Большой станок не мобилен и не делим, и отдельный капиталист, владеющий им, не может отчуждать его до тех пор, пока не найдет другого капиталиста, нуждающегося в этом станке. Но если стоимость этого станка представлена некоторым количеством ценных бумаг, легко найти такого покупателя, который, стремясь к получению дивидендов или процентов, приносимых акциями или облигациями, или же побуждаемый другими мотивами, приобретет эти ценные бумаги, реализует их в качестве объекта купли-продажи и тем самым приведет в движение часть капитала. На этой основе образуется особый рынок — рынок капитала, или фондовая биржа. Максимум мобильности достигается тогда, когда ценные бумаги выпускаются с оформлением на предъявителя. Именные ценные бумаги перемещаются только посредством индоссамента (совершения передаточной надписи), причем такое перемещение должно быть зафиксировано в регистрационных книгах акционерного общества, по крайней мере, в момент выплаты дивидендов. В последнее время во многих странах все более широкое распространение получают именные ценные бумаги (т. е. в самих ценных бумагах в обязательном порядке фиксируется имя владельца); такое требование преследует главным образом фискальные цели, иначе говоря, оно позволяет установить имена собственников ценных бумаг акционерных обществ и переход этих видов имущества из рук в руки в целях налогообложения.

 

Фондовая биржа и ее операции

Кроме акций и облигаций акционерных обществ, издавна большую роль играли, разумеется, облигации государственного долга, или, другими словами, облигации государства и различных публично-правовых административных учреждений, например общин, — облигации, функции которых отличаются от функций частных ценных бумаг. Постепенно развивается специфический рынок, на котором все ценные бумаги покупаются и продаются, благодаря этому обеспечиваются средства, необходимые для финансирования капиталовложений, причем купля-продажа ценных бумаг на рынке способствует концентрации капитала. Таким специфическим рынком и является биржа.

Для понимания экономических функций этого рынка следует сначала получить некоторое представление об осуществляемых на бирже операциях.

Что представляет собой стоимость, или курс, или цена различных ценных бумаг?

Допустим, что речь идет о ценных бумагах с фиксированным доходом (т. е. о частных облигациях и государственных ценных бумагах). В таком случае не вызывает сомнений, что их стоимость определяется, исходя из приносимого ими ежегодного дохода, причем коэффициентом дисконтирования обычно служит величина, обратная текущей процентной ставке. Например, если текущая процентная ставка равняется 5%, то коэффициент дисконтирования составляет 20. Таким образом, если облигация номинальной стоимостью в 100 лир приносит в качестве процента ежегодно 6 лир, то рыночный курс этой ценной бумаги достигает 120 лир (разумеется, если речь идет о достаточно надежных ценных бумагах).

Наибольшие колебания испытывает рыночный курс акций. Дело в том, что предприятие ежегодно подводит свой баланс и распределяет часть прибылей в качестве дивидендов по акциям. Поэтому курс акций в первую очередь зависит от высоты дивидендов. Будучи отнесен к номинальной стоимости акции, он показывает относительные размеры дохода, получаемого первоначальным владельцем акции. Но первоначальный владелец вполне мог уже продать акцию, положив в карман разницу между номинальной и новой, рыночной, стоимостью; поэтому дивиденд следует относить не к номинальной стоимости, а к среднему курсу акции за предшествующий год. Например, акция номинальной стоимостью в 100 лир, принесшая дивиденд в 30 лир, обеспечивает доход в 30%, если исходить из соотношения между дивидендом и номинальной стоимостью акции. Но рыночная стоимость акции уже поднялась до 300 лир, и тот, кто приобрел ее за 300 лир, соотносит свой доход с этой суммой — с 300 лир, следовательно, для него уровень фактического дохода равен 10%. При этом если текущая процентная ставка на рынке капиталов составляет, допустим, 6%, то курс акции должен подняться еще выше, поскольку вложение капитала в эту акцию оказывается выгодным; действительно, при 6%-ой ставке сумму в 30 лир приносят не 300, а 500 лир; следовательно, курс акции должен был бы подняться до 500 лир. Однако, когда речь идет о курсе акций, точные оценки предполагают учет ряда других условий. Во-первых, принимается во внимание степень непостоянства, изменчивости дохода: ведь размеры дивиденда зависят от прибылей, т. е. в конечном счете от экономического положения фирмы (вышесказанное имеет смысл, разумеется, только на данной ступени теоретического анализа; на практике компании в настоящее время распределяют только часть прибылей и вообще придерживаются принципа, согласно которому дивиденды должны поддерживаться примерно на одном и том же уровне). Далее, велик риск падения курсовой стоимости акций. Ведь, как свидетельствуют факты, колебания курса акций от года к году и в течение года действительно велики. При этом речь идет пока о колебаниях в «нормальные» времена и при условии стабильности валюты. (На прогнозах этих колебаний собственно и основаны спекулятивные сделки). Курс акций, следовательно, должен отражать также изменчивость этих условий (при анализе все еще не принимаются во внимание изменения в денежной сфере и спрос на особо надежные ценные бумаги акционерных компаний). При этом факторами, влияющими на рыночный курс акций, оказываются все формы выгод, отличные от дивидендов (например, бесплатное распределение акций и другие льготы, увеличение основной стоимости акции и т. п.).

«Спекуляция», как особый вид деятельности, должна предвидеть и упреждать реальный ход экономических процессов; ее цель — извлечение дохода из колебаний курсов ценных бумаг. В этом смысле она не обусловлена непосредственно производственной деятельностью; другими словами, в данном случае новый капитал не используется для расширения операций предприятия, имеет место только переход ценных бумаг из рук одного владельца в руки другого, характеризующий движение фиктивного капитала. Защитники подобной деятельности утверждают, что спекуляция ценными бумагами играет полезную экономическую роль, способствуя правильной ориентации реальных сбережений, поскольку она направляет их в те сферы хозяйства, где они оказываются более выгодными, — в инвестиции, которые могут обеспечить более высокий чистый доход, иначе говоря, благодаря спекуляции сбережения направляются в те сферы экономики, в которых человеческий труд создает большие количества прибавочной стоимости. Далее они утверждают, что благодаря фондовой бирже и спекуляции достигается значительная подвижность капитала, и, следовательно, они способствуют уравниванию нормы прибыли; владельцам сбережений фондовая биржа и спекуляция обеспечивают более высокую ликвидность их сбережений.

Чтобы правильно оценить подобные утверждения, необходимо вновь обратиться к анализу технических аспектов и исторической эволюции функций фондовой биржи.

Существует только одна операция фондовой биржи, которую можно рассматривать как производительную (если называть производительными операции, превращающие сбережения в капитал). Речь идет о размещении новых ценных бумаг. В тех случаях, когда государство размещает заем или когда создается новое акционерное общество (заново или путем реорганизации существующих индивидуальных капиталистических фирм), происходит инвестирование капитала; подобные операции обычно влекут за собой также усиление процессов концентрации и централизации капитала. Уже с давних пор операции размещения ценных бумаг практически опираются на прямую или косвенную поддержку кредитных учреждений. Банк — а во многих случаях консорциум банков или объединение банкиров — приобретают для себя или для своих клиентов акции нового общества (финансируя таким образом увеличение капитала в производительной форме — как основного, так и оборотного); при этом они авансируют свой денежный капитал для того, чтобы нажиться на разнице между номинальным и рыночным курсом ценных бумаг — акций и облигаций. К рассмотрению этой важной операции мы вернемся позже, когда приступим к анализу функций банка, связанных с осуществлением вложений капитала. Эта операция, следовательно, не предполагает с самого начала обязательную куплю-продажу ценных бумаг на фондовой бирже. Банк непосредственно приобретает ценные бумаги в момент учреждения акционерного общества, предоставляя тем самым часть учредительного капитала, или же прямо размещает их среди своих клиентов, выступая в роли посредника при продаже ценных бумаг. Конечно, новая акция или облигация может также котироваться на бирже, т. е. практически с момента эмиссии может стать объектом купли-продажи на бирже. Некоторые владельцы сбережений покупают новые акции на бирже, помещая в них свой капитал или сбережения.

В любом случае эта функция аккумуляции нового капитала не является преобладающей. С самого начала биржа выполняет главным образом функцию купли-продажи тех ценных бумаг, в которые капитал в основном уже был помещен ранее; а размещение новых акций или облигаций на бирже не играет существенной роли. Поэтому фондовая биржа — это рынок ценных бумаг, уже размещенных среди публики или «осевших» на время в портфелях банков. Таким образом, в результате купли-продажи акций или облигаций на бирже происходит только смена собственности, переход ценных бумаг из одних рук в другие. Биржевые операции с ценными бумагами могут быть кассовыми и срочными. Кассовые операции, как правило, осуществляются теми, кого на бирже называют инвесторами, т. е. теми, кто приобретает ценные бумаги для того, чтобы поместить в них свои сбережения; основное содержание кассовых операций — обмен денег на ценные бумаги. Для спекуляции здесь остается немного места.

Спекулятивный характер носят чаще всего срочные сделки, при которых ценные бумаги покупаются или продаются на условиях передачи этих бумаг и осуществления платежа через определенный срок, т. е. с фактическим исполнением сделки в будущем (обычно к концу месяца) по цене, устанавливаемой в момент заключения срочной сделки. Покупает ценные бумаги на срок, например, тот спекулянт, который в будущем ожидает повышения курса приобретаемых акций или облигаций; указанные бумаги приобретаются по цене ниже той, которую спекулянт рассчитывает получить за них в день фактического исполнения сделки. Подобная операция возможна только в том случае, если на рынке ценных бумаг удается найти и такого владельца акций или облигаций, который в силу необходимости вынужден продать свои бумаги или же рассчитывает на противоположное движение рыночных курсов и, предвидя (или желая вызвать) понижение курса соответствующих ценных бумаг, готов немедленно продать свои акции или облигации по существующей цене, даже если фактическая передача ценных бумаг произойдет позднее, в сроки, обусловленные заключаемым соглашением. Стремясь уменьшить риск, спекулянт может заключить договор на срок с премией; в таком случае при покупке ценных бумаг он оставляет за собой возможность не приобретать их, а если речь идет о продаже ценных бумаг, он сохраняет за собой возможность не сдавать их, выплачивая, однако, и в том и в другом случае установленную договором премию. Спекулянт может также резервировать за собой в соответствии с заключенным договором право оптации, т. е. при исполнении договора он может сохранять за собой выбор, позволяющий ему выступать как в качестве покупателя, так и в качестве продавца тех или иных ценных бумаг.

Совершенно ясно, что такого рода контракты могут привести и к развитию операций купли-продажи без соответствующего покрытия, т. е. к сделкам, участники которых даже не обладают соответствующими бумагами или не продают их друг другу. Ставкой в игре является только курсовая разница, и при исполнении договора выплачивается лишь разница в курсовой стоимости.

Здесь уместно напомнить также и о специфическом типе денежного займа, к которому прибегают биржевые маклеры, заключая срочные сделки по покупке ценных бумаг. Это так называемая репортная сделка. При репортной сделке «репортант» — капиталист или банк — покупает ценные бумаги с обязательством по истечении срока договора продать прежнему владельцу акции или облигации того же вида и на ту же сумму. Эта операция в каком-то отношении аналогична кредитованию под обеспечение ценных бумаг; основные различия заключаются в том, что при репортной сделке имеет место переход собственности на ценные бумаги из одних рук в другие, в то время, как кредитование влечет за собой только залог ценных бумаг. Естественно, что репортная сделка имеет смысл только в том случае, если рыночный курс ценных бумаг по истечении срока сделки действительно окажется выше, чем в момент заключения сделки: такая курсовая разница называётся репортом; она-то и составляет доход биржевого маклера. Название сделки — il contratto di riporto — происходит от понятия riportare, т. е. вернуть, возвратить.

Банки прибегают к такой операции с ценными бумагами, заключая репортные сделки с частными лицами. Поскольку подобная сделка означает краткосрочное вложение капитала, репортная ставка обнаруживает тенденцию к сближению с учетной ставкой.

С другой стороны, владельцы ценных бумаг (как правило, спекулянты), испытывающие на короткий срок потребность в деньгах и стремящиеся затем возвратить свои ценные бумаги, обнаруживают интерес к такой форме денежного займа. Может иметь место и обратная ситуация. В этом случае участник сделки, располагающий свободной денежной наличностью, купит ценные бумаги за наличные с обязательством впоследствии вновь продать их другому участнику сделки. (Такую сделку в практическом обиходе неточно называют депортной сделкой.) В этом случае второй из участников, разумеется, предполагает, что рыночный курс ценных бумаг в момент заключения сделки окажется выше их курса при истечении срока сделки, т. е. розничная цена ценных бумаг с течением времени снизится: ведь продавец ценных бумаг должен получить прибыль, иначе он бы не уступил их. Подобная сделка выгодна и для первого из участников в том случае, если он может рассчитывать на падение курса покупаемых ценных бумаг ниже того уровня, по которому они в соответствии с контрактом должны быть впоследствии проданы их прежнему владельцу.

Данные сделки часто совершаются в кредит, причем биржевые маклеры получают такую ссуду без покрытия. Биржевые маклеры спекулируют на повышении или на понижении рыночных курсов, т. е. заключают крупные сделки, устанавливая на момент исполнения срочных сделок более высокую или более низкую цену по сравнению с рыночным курсом в момент заключения контракта. По истечении срока сделки они прибегают к услугам банка, чтобы обеспечить себе денежные средства. Те маклеры, которые купили ценные бумаги и оказались без денег к моменту платежа, обращаются за займом в банк. При этом банк получает ценные бумаги и сохраняет их, скажем, до конца следующего месяца; после того, как срок сделки истек, соглашение может быть возобновлено. Таким образом, устанавливаются связи между банками и биржей, при которых банки предоставляют кредит бирже. (Финансирование промышленности обычными банками, как мы увидим дальше, запрещено даже в настоящее время.)

Понятно, что описанные сделки, совершаемые в пределах «обычных» норм спекуляции, характерных для процессов реального хозяйственного развития, облегчают функционирование капиталистической системы. Но чаще — и это характерно в особенности для условий нестабильного денежного обращения и для периода империализма — с помощью подобных сделок осуществляются крупные хозяйственные маневры, направленные на то, чтобы обеспечить «подъем» промышленности или добиться падения курса ценных бумаг с помощью биржевого ажиотажа и распространения фальшивых известий, преследующих цели, которые не имеют ничего общего с производственно-хозяйственной деятельностью; в этих случаях они приобретают особенно опасный характер, фальсифицируя действительность и порождая опасные иллюзии.

Постоянные спекуляции на повышении рыночных курсов могут, например, породить иллюзию, что экономика в данное время находится в фазе подъема и что акционерным обществам, бумаги которых котируются на бирже, в будущем обеспечены высокие прибыли. Когда обнаруживается, что эти иллюзии не соответствуют реальной действительности, искусственно поддерживаемая ситуация приходит к концу, кредит для спекулянтов прекращается, наступает биржевой крах.

Законы предусматривают различные ограничения в сфере биржевой игры (включая уголовную ответственность за ажиотаж). Эти ограничения могут предусматривать определенные нормы покрытия сделок, осуществляемых в кредит, финансовый контроль, введение особых налогов, кредитные рестрикции, повышенные процентные ставки по репортным сделкам, прямые количественные ограничения.

Не подлежит сомнению, что значение фондовой биржи меняется с переходом от эпохи капитализма свободной конкуренции к эпохе преобладания монополистической конкуренции, когда появляются колоссальные предприятия, мобилизующие большую часть своего капитала без помощи денежного рынка. Постепенно развивается концентрация капиталов, а вместе с тем возникает новый рынок капиталов монополистического типа. Постепенно ослабевают функции фондовой биржи, связанные с мобилизацией нового капитала; за этим рынком ценных бумаг остается только одна функция — спекулятивная. Но и эта функция обнаруживает тенденцию к изменению и вырождению: если вначале она содержит некоторые позитивные элементы, то постепенно в ней начинают превалировать негативные факторы. Эти тенденции получают особенно большой размах в условиях нестабильного денежного обращения — биржа становится подлинным центром спекулятивной игры, которая не отвечает реальной экономической необходимости, но все в большей мере оказывается орудием ограбления получателей мелких доходов, неопытных владельцев сбережений и обогащения хищных объединений капиталистов.

Итак, если Ф. Энгельс признавал за биржей важное значение, современная оценка, как в свое время отмечал В. И. Ленин, должна быть иной. При этом биржа, разумеется, все время сохраняла большое значение в спекуляции ценными бумагами, и известный кризис, разразившийся на Уолл-стрите осенью 1929 г., знаменовал начало великого мирового кризиса 1929—1933 гг. В заключение следует отметить, что современный капитализм мог бы отказаться от фондовой биржи, по крайней мере от тех ее услуг, которые связаны с удовлетворением спроса на денежный капитал внутри страны. Что же касается международного рынка капиталов, то здесь, напротив, за биржей по-прежнему сохраняются ее экономические функции, связанные с установлением валютных курсов и рыночного курса некоторых иностранных ценных бумаг.

 

Сбережения

Начнем с первого понятия — сбережения. Под этим названием часто объединяются два различных и к тому же часто смешиваемых понятия: фонд денежных ресурсов, находящихся в распоряжении общества и представленных всеми видами находящихся в обращении платежных средств (т. е. первичными и вторичными платежными средствами), и реальные сбережения страны.

В фонд денежных ресурсов входят все платежные средства, которые созданы на основе экономической деятельности не только кредитной системой (банковские билеты, чеки и т. п.), но и всей хозяйственной системой страны в целом (векселя, акции, облигации и т. п.). Фонд денежных ресурсов в свою очередь представляет собой основу пассивных операций, на которых зиждется вся кредитная деятельность банков.

Часть фонда денежных ресурсов всегда свободна и может быть предоставлена одними лицами в распоряжение других на более или менее короткий срок. Мы уже упоминали о том, что весь оборотный капитал (текущий капитал), необходимый для осуществления кругооборота капитала, с точки зрения денежных ресурсов потенциально представлен банковскими депозитами, банковскими билетами и другими кредитными деньгами, находящимися в обращении. Движение этого капитала характеризуется особым циклом оборота и варьируется в связи с различной ролью отдельных видов затрат, в частности затрат на заработную плату, на приобретение сырья, на эксплуатационные расходы. Этим видам денежных затрат предприятия соответствуют определенные формы денежных поступлений, которые также характеризуются различными циклами оборота, зависящими как от отрасли производства (т. е. от продолжительности оборота промышленного капитала), так и от вида поступлений внутри одного и того же сектора. На основе фонда этих денежных ресурсов могут расти банковские депозиты, главным образом вклады до востребования, и, следовательно, как мы уже увидели, может иметь место эмиссия банковских чеков, т. е. выпуск денег. Данные депозиты используются для предоставления краткосрочного кредита, т. е. для кредитования оборота капитала (такие вклады и не должны использоваться для каких-либо иных целей).

Является ли определяемый таким образом фонд денежных ресурсов «сбережением»?

В узком смысле этого понятия фонд денежных ресурсов нельзя рассматривать как «сбережения». Это циркулирующий в процессе производства капитал, т. е. уже инвестированный капитал, который временно принял денежную форму. Фонд денежных ресурсов представляет собой в таком случае момент оборота уже инвестированного капитала, капитал, который в данное время находится в более или менее ликвидной форме. Функция кредита заключается в том, чтобы извлечь этот капитал из состояния временного бездействия, по возможности сократить сроки такой «передышки» вплоть до полной ее ликвидации. Другими словами, функция кредита состоит в том, чтобы увеличить скорость обращения этого необходимого для процесса производства фонда денежных ресурсов и, следовательно, по словам Маркса, как бы увеличить размеры капитала.

Если рассматривать понятие фонда ресурсов более широко, то по крайней мере часть этого фонда, представленная денежными поступлениями, временно отложенными для последующего обновления постоянного капитала, может рассматриваться как сбережения, но это может внести искажения в само понятие сбережений, если следовать точному смыслу этого слова.

Сбережения в точном смысле, или, другими словами, реальные сбережения общества внутри страны, могут иметь только два источника: прибавочную стоимость, созданную в процессе производства, и сокращение доли потребления в доходах, предназначавшихся для личного потребления.

Прибавочная стоимость, созданная в процессе производства и принимающая (как уже было показано) две формы — ренты и прибыли, а также содержащая и более дробную форму дохода — процент, представляет собой денежную форму реальных сбережений общества; с ней связаны процессы капиталистического накопления. Следовательно, прибавочная стоимость лежит в основе кредита, используемого для расширения производства, т. е. представляет собой базу капиталистического инвестирования.

Другим источником сбережений, несравненно менее важным и к тому же оказывающим противоречивое воздействие на экономическое развитие, служит временное сокращение доли потребительских затрат в доходе, предназначенном для потребления. Источником сбережений при этом служат различные личные доходы. Некапиталистические владельцы мелких сбережений, которым тот или иной доход приносит их хозяйственная деятельность в качестве зависимых работников (рабочие, служащие, менеджеры), а также представители свободных профессий, ремесленники или мелкие собственники могут не тратить немедленно весь полученный доход, а отложить на время расходование части денег, преследуя при этом почти всегда потребительские цели (за исключением тех случаев, когда служащий стремится стать и «предпринимателем»). Речь идет, например, о покупках, которые работники наемного труда не в состоянии произвести сразу, без предварительных сбережений (например, покупка автомобиля, квартиры, накопление приданого для дочери, различные другие затраты на приобретение личного имущества, накопление сбережений на случай болезни и т. д.). И в тех случаях, когда владельцами сбережений оказываются не работники наемного труда, а другие некапиталистические классы и слои населения — лица свободных профессий, ремесленники, мелкие собственники, — их сбережения в большинстве случаев также предназначаются для потребительских целей. Но они могут использоваться и для совершенствования орудий труда — идет ли речь о кабинете или бюро лица свободной профессии, мастерской ремесленника или земельном участке мелкого собственника со всеми постройками и оборудованием, необходимыми для сельскохозяйственной деятельности. В этом случае сбережения представляют собой — по аналогии с капиталистическим производством — прибавочную стоимость, созданную в производстве.

Система распределения индивидуальных доходов ставит границы личным сбережениям подобного типа. Очевидно, что низкий уровень доходов не позволяет делать личные сбережения, или, как принято говорить в настоящее время, семейные сбережения. Такого рода сбережения отличаются от капитала в ликвидной форме как своими реальными чертами, так и денежными формами и главным образом целями и продолжительностью хранения. Обратимся к различиям в реальных чертах между сбережениями и ликвидными средствами; здесь речь идет о том, что, во-первых, владелец сбережений не имеет намерения использовать свои деньги или свой вклад в банке в течение довольно длительного периода времени — несомненно, более длительного, чем продолжительность одного цикла оборотов, и, во-вторых, он намеревается позднее превратить свои сбережения в личное имущество или реализовать другие личные цели (купить жилище, получить различные звания, дипломы и права на занятие какой-либо профессиональной деятельностью и т. п.), а также использовать их для увеличения страхового фонда, или реализации отложенных на будущее значительных затрат, или накопления своего богатства.

Владелец капитала в ликвидной форме, напротив, хранит свои средства таким образом, чтобы иметь возможность быстро мобилизовать их для финансирования затрат в ближайшем будущем и прежде всего текущих затрат, возможно не всегда предвидимых и точно определимых. Это «ликвидные резервы». Характер откладываемой денежной суммы — сбережения или капитал в ликвидной форме — обычно определяет и виды банковских депозитов, поскольку сбережения хранятся в форме вкладов, использование которых предполагает те или иные условия, а капитал в ликвидной форме — на текущих счетах. При этом часто различаются и финансовые институты, в которые попадает вклад (сберегательные кассы, почтовые кассы и т. д.).

Четкие представления об этих различиях позволяют лучше разобраться в реальных хозяйственных отношениях, а также в новейших теоретических доктринах (которые мы позднее рассмотрим), трактующих взаимоотношения между сбережениями и потреблением, сбережениями и инвестициями. Нельзя ни на минуту забывать также и о том, что все эти явления претерпели существенную эволюцию в процессе исторического развития. Накопление личных сбережений некапиталистического характера было просто невозможным в условиях, когда средний уровень доходов трудящихся слоев населения был исключительно низок. Отчисление сбережений становится невозможным и после прекращения трудовых отношений. Повышение среднего уровня доходов порождает возможность личных сбережений. Здесь же следует заметить, что описанные выше явления и процессы можно измерить с помощью статистических показателей. Однако их не удается измерить совершенно точно. В различных капиталистических странах обычно существуют лишь примерные оценки этих величин. Точные данные трудно получить также и потому, что господствующий класс не заинтересован в том, чтобы публиковать данные о присваиваемой им прибавочной стоимости. Поэтому в статистике предпочтение отдается формальным различиям между сбережениями предприятий и сбережениями семей.

 

Значение реальных сбережений

Базой капиталистического инвестирования, т. е. расширения производственного процесса, очевидно, могут быть только реальные сбережения. С денежной точки зрения, однако, не существует разницы между новыми реальными сбережениями и сбережениями, отложенными в прошлом и уже инвестированными в производство, т. е. между старым и новым капиталом, между фондом денежных ресурсов и сбережениями (если только при этом не исходят из необоснованного предположения о совпадении новых «сбережений» и связанных вкладов или долгосрочных кредитных орудий обращения). Банк, принимающий вклад капиталиста-промышленника, не знает — если, конечно, ему не сообщит об этом сам капиталист, помещающий свои сбережения в форме связанного вклада, — является ли депонируемая денежная сумма ранее циркулировавшим или новым капиталом, иными словами, представляет ли она сумму, откладываемую для выплаты заработной платы (переменный капитал), или же прибыль. Чем же в таком случае может руководствоваться банк, решая вопрос об использовании этих средств для предоставления кредита? Каковы предельные сроки и суммы предоставляемого кредита? Однако прежде, чем ответить на эти вопросы, нужно рассмотреть проблему, которая может трактоваться с различных позиций.

 

Может ли банк создавать сбережения?

Вопрос о том, может ли банк создавать сбережения и, следовательно, может ли он создавать капитал или только перераспределяет его, с давних пор служит предметом оживленной дискуссии. В Великобритании перед второй мировой войной вокруг этого вопроса развернулся спор между Лифом и Робертсоном. Лиф полагал, что банк не может предоставить клиенту и всей хозяйственной системе в целом больше того, что сам банк получает. Согласно концепции Лифа, функции банка носят главным образом пассивный характер. Однако уже давно было замечено, что, предоставляя кредит без покрытия, банк создает деньги, и по крайней мере в данном случае кредит создает вклад, а не наоборот. Иначе говоря, банк все же может создавать вклады. В этом случае кредит приобретает форму аванса по отношению к будущему производству и к сбережениям, которые будут созданы на основе предстоящего процесса производства. К такому заключению нетрудно прийти, если не различать между собой понятия «сбережения» и «фонд денежных ресурсов». И с субъективной точки зрения, т. е. с точки зрения капиталистического предпринимателя, данное утверждение также могло бы считаться верным. Ведь в данном случае капиталист получает на фидуциарной основе, т. е. без покрытия, деньги, хотя соответствующего богатства он пока не имеет, а будет иметь в будущем (если производственный процесс, который начинает капиталист, оправдает его надежды). Но с точки зрения всего общества, с точки зрения национальной экономики в целом подобная концепция неточна. Банк не может предоставлять кредиты на сумму, превышающую существующие в стране потенциальные сбережения, не вызвав при этом инфляционный процесс, о котором речь пойдет ниже. Следует принять во внимание существование неактивных тезаврированных денежных ресурсов и сбережений, которые до поры до времени не вступают в производственный оборот в качестве капитала, а существуют только как потенциальный резерв. Банк может исходить из следующего положения: если бы эти сбережения получили иную характеристику, если бы они выражали такое общественное отношение, как капитал, или, другими словами, эти «сбережения» были бы использованы в производственном процессе, то они могли бы послужить расширению производства и тем самым обеспечить новые доходы. Иначе говоря, банк может исходить из того, что хозяйственная система не использует все имеющиеся в стране реальные ресурсы, и, следовательно, банк может подталкивать производство за те границы, которые определяются масштабами используемых в данный момент ресурсов; для этого банк привлекает резервы и передает их в распоряжение капиталистического предпринимателя. (В свое время Маркс с присущей ему проницательностью уже отмечал такую возможность.) В таких пределах — пределах, определяемых дополнительными ресурсами, — открытие кредита допустимо; предоставленные ссуды могут быть погашены по окончании производственного процесса, если они будут использованы для расширения производства. В хозяйственной системе со стабильной денежной системой, т. е. системой, опирающейся на обращение золотых денег, подобное перемещение денежных ресурсов имеет место в пределах реальных, уже существующих сбережений, но не создает новых сбережений. Если же речь идет о периоде, характеризующемся регулированием денежного обращения, то как будет показано ниже, происходит не только перемещение реальных сбережений и их использование в капиталистическом процессе производства, но в результате образования «вынужденных сбережений» имеет место также перераспределение личных доходов в пользу капиталистов-предпринимателей. Это оказывается следствием, во-первых, утраты сбережений некапиталистическими слоями населения и присвоения этих сбережений капиталистическим классом и, во-вторых, вынужденного сокращения личного потребления.

Любое теоретическое положение необходимо рассматривать в связи с той экономической системой, которая его породила. И поэтому прав Робертсон, публиковавший свои работы в период империализма, когда в сфере эмиссии кредитных денег господствующее положение занимают несколько банков, и в развитой стране, в которой использование банковских платежных средств стало всеобщим. Он утверждал (в частности, в своей работе о деньгах), что банк, создавая новые орудия обращения, тем самым сокращает покупательную силу денег и, следовательно, навязывает обществу вынужденные сбережения. (Здесь Робертсон в отличие от Лифа исходит из того, что банк может создавать сбережения.) В таком случае имеет место не только мобилизация реальных сбережений, но и принуждение к сбережениям и ограбление одних социальных групп другими. Реальное накопление при этом осуществляется следующим образом: кредитная система может способствовать производительному использованию сбережений, а производительное использование при капитализме обязательно носит капиталистический характер; тем самым кредитная система может расширить масштабы производственного процесса, стимулировать хозяйственную экспансию и, следовательно, способствовать увеличению национального дохода и росту будущих сбережений, другими словами, она может стимулировать расширение будущего накопления. Однако увеличение действительных сбережений невозможно без принуждения потребителей к сбережениям, причем к таким сбережениям, которые используют не они сами, а капиталисты. Оно невозможно без лишения трудящихся части дохода и превращения этой части дохода «в капитал» путем повышения уровня цен и, следовательно, сокращения реальной заработной платы.

 

Двойственная кредитная функция банков

Исходя из всего вышесказанного нетрудно вывести двоякую кредитную функцию банков. Предоставляя предпринимателям оборотный капитал, банки могут использовать фонд денежных ресурсов, т. е. уже инвестированный, но находящийся в состоянии временного бездействия капитал. Банки аккумулируют этот фонд денежных ресурсов с помощью системы вкладов и используют его в краткосрочных кредитных операциях.

Обеспечивая предпринимателей первоначальным капиталом, или, другими словами, предоставляя в кредит денежные суммы на длительный срок, банки мобилизуют реальные сбережения и выступают с точки зрения капиталистических предприятий в качестве посредников, осуществляющих функции прямого сбора капитала для этих предприятий. В этой роли банки функционируют наряду со специальными финансовыми учреждениями-посредниками, причем деятельность банков тесно связана с этими специальными учреждениями. Ясно, что двоякая функция подобного рода свойственна банкам с самого начала существования капиталистической системы хозяйства. Рассматривая более конкретно историческое развитие кредитной системы, следует заметить, что две стороны кредитной функции банков позднее начинают обособляться; этот процесс прогрессирует по мере того, как появляются различные типы банков, развивается специализация кредитных институтов и возникают особые кредитные учреждения, используемые финансовым капиталом. Такой процесс развития кредитно-финансовой системы и специализации ее отдельных институтов развертывается параллельно с эволюцией всего капиталистического строя, с ростом органического состава капитала и, следовательно, с увеличением первоначального капитала, необходимого для того, чтобы организовать производство. Практические возможности для развития этого процесса расширяются с появлением акционерных обществ и распространением соответствующих кредитных орудий обращения. Указанные тенденции принимают различные формы в отдельных странах в зависимости от специфических условий их исторического развития и масштабов первоначального накопления капитала.

В начальный период развития капитализма оборотный капитал (состоящий из авансированного переменного капитала, затрат на сырье и т. д.) преобладает над постоянным капиталом. Предприятия были небольшими, и, следовательно, капитал, необходимый для того, чтобы организовать производство, был тоже невелик. Предприятие принадлежало частному «капиталисту», последний мог иметь одного-двух компаньонов, но это обстоятельство не меняло частнокапиталистического характера предприятия.

Число банков было велико. Банковские операции, связанные с предоставлением коммерческого кредита, осуществлялись почти исключительно эмиссионными банками и частными банкирами. В такой капиталистической стране, как Великобритания, где процесс первоначального накопления капитала получил особенно широкий размах, были накоплены значительные свободные сбережения; эти сбережения можно было использовать в качестве капитала непосредственно на тех же предприятиях, где они накапливались, не направляя их на рынок и вместе с тем не прибегая к услугам посредников на рынке капиталов, другими словами, не прибегая к услугам банкиров, выступающих в функции агентов по размещению капитала на комиссионных началах.

В то время преобладало самофинансирование, т. е. накопление собственных прибылей с целью увеличения капитала. Очевидно, что данная ситуация обусловила раннюю специализацию банков, и в частности обособление обычного или коммерческого кредита, предназначенного для краткосрочного кредитования оборотного капитала, от долгосрочного кредита, предназначенного для финансирования капиталовложений, и от кредитования коммерческих операций с заграницей.

Этот второй тип кредитных операций, т. е. долгосрочный кредит, как уже отмечалось в главе о Лондонском денежном рынке, быстро сконцентрировался в крупных банкирских домах (вспомним династию Ротшильдов) и в специализированных кредитных институтах. Позднее, с развитием капиталистической концентрации и акционерных обществ, а также по мере того, как увеличивался вывоз капитала за границу, появляются инвестиционные тресты и инвестиционные фонды различных видов.

Акционерное общество открывает возможности развития новых специфических форм кредитных отношений. Банки обычного кредита фактически используют и фонды денежных ресурсов и сбережения в точном смысле этого слова, осуществляя тем самым взаимодействие между краткосрочным и долгосрочным кредитом. Систематически возобновляемые ссуды под ценные бумаги, предоставление основанных на доверии к клиенту кредитов и отказ от строгого контроля за тем, как капиталист использует эти ссуды, и, наконец, кредитование репортных сделок и других биржевых операций или комиссионной финансовой деятельности — все это различные формы выхода обычных коммерческих банков на рынок капиталов.

 

Категория процента: ее растущее значение и обособление процента

В условиях развитого и богатого капиталами буржуазного общества, а еще в большей степени в условиях империализма можно обнаружить следующую характерную тенденцию; увеличивается значение категории процента, а вместе с тем растет и ее обособление. Указанный процесс уже давно нашел отражение в экономической теории, причем представления об этом со временем становились все более точными. В классической политической экономии, как указывалось выше, процент рассматривался просто как часть прибыли. Вначале предполагалось, что процент является составной частью прибыли и ведет себя, так сказать, пассивно, не влияя на общий ход экономического развития. Но уже Маркс неоднократно указывал на расхождение между процентами на денежный капитал банков лондонского Сити и процентами на промышленный капитал, т. е. на различия между капиталистическим процентом и прибылью. Позже, когда преобладающей формой капиталистического предприятия стала акционерная форма, обособленность процента и его резкое отличие от других форм капиталистических доходов были определены Марксом с особой четкостью.

Причина этого понятна: капитализм свободной конкуренции характеризовался массой мелких индивидуальных капиталистических предприятий, которые опирались в своей деятельности по преимуществу на собственный капитал, и соответствующей этой ступени развития капитализма массой мелких банков, оперировавших, как правило, в пределах ограниченной — в том числе и территориально — сферы действия, а также ссудными операциями, которые использовались главным образом для пополнения оборотного капитала. В таких условиях экономисты — по крайней мере английские экономисты — полагали, что центральные органы власти, осуществлявшие регулирование в сфере денежного обращения, не могли эффективно манипулировать процентной ставкой. Поэтому в Великобритании придавали значение не столько возможности воздействия на капитальные вложения, сколько влиянию на обращение товаров и на цены с помощью уже известного тогда маневрирования учетной ставкой.

Положение изменилось, когда на арену капитализма выступили другие страны, когда в самой Великобритании в связи с развитием концентрации в промышленности и банковском деле преобладающей формой предприятий оказались акционерные общества; теперь экономическая мысль активно стремилась к теоретическому выражению изменившейся ситуации. Ясно, что отношения между составными частями, на которые подразделяется прибавочная стоимость, всегда имели большое значение для развития реального хозяйственного процесса.

Известно, и мы уже упоминали об этом, что в начальный период развития капитализма наиболее важной проблемой была проблема соотношения между рентой и прибылью. Из анализа этого соотношения выросла теория ренты Рикардо. Значение теории ренты Рикардо соответствовало условиям той эпохи, когда сельскохозяйственное капиталистическое производство обнаруживало явный перевес над промышленным — перевес, который впоследствии исчез в результате более быстрого развития промышленности.

В отличие от соотношения между рентой и прибылью соотношение между прибылью и процентом считалось второстепенным. Но это не означало, что отдельные составные части, на которые распадалась прибавочная стоимость, не имели уже тогда четко определенной автономии. В связи с этим вспомним содержание уже цитированных нами выше положений Маркса, в которых он высмеял «триединую формулу», и другое, особенно важное, высказывание Маркса, в котором он напоминает о значении обособления доходов различных классов и категорий более низкого порядка, а также о растущем значении взаимоотношений между ними.

Вот почему правомерно утверждать, что в процессе капиталистического экономического развития исключительно важное значение приобретает постепенное обособление процента и увеличение роли этой экономической категории (или подкатегории). Усиление роли ссудного процента и рост его обособленности были обусловлены множеством причин, которые могут быть объединены в следующие 5 групп:

1) Процессы накопления и концентрации капитала, которые рассматривались выше, в условиях современного производства требуют большей массы первоначального капитала, увеличения оборотного капитала и последующих дополнительных капиталовложений.

2) В начальный период развития капиталистического способа производства предприниматель располагал главным образом собственным капиталом (полученным в результате первоначального накопления в сельском хозяйстве и в торговле) — капиталом, который увеличивался на базе высокой нормы прибавочной стоимости.

Расширение производства происходило преимущественно за счет использования части прибавочной стоимости для новых капиталовложений, т. е., употребляя современный термин, происходило на базе самофинансирования. Некапиталистические сбережения были, в сущности, очень ограничены по ряду причин: во-первых, из-за крайне низкой заработной платы, уровень которой на заре капитализма колебался вокруг прожиточного минимума, едва позволяющего выжить; во-вторых, в результате постепенной ликвидации слоя мелких независимых производителей, связанной с развитием капиталистического способа производства, и, в-третьих, вследствие медленного формирования новых промежуточных слоев (управляющих, служащих, лиц свободных профессий). Сбережения формировались почти исключительно на базе прибавочной стоимости (ренты или прибыли). Практически они непосредственно направлялись снова в процесс производства. Отождествление сбережений и реальных капиталовложений, на котором основывала свои доводы классическая школа, в общих чертах соответствовало реальной ситуации того периода. Сбережения рассматривались как элемент, производный от прибавочной стоимости (получавшие при этом распространение теории воздержания Маркс впоследствии подверг осмеянию); такие сбережения накапливались для инвестиций, другими словами, для увеличения размеров предприятия и, следовательно, для присвоения новых доходов в условиях высокой нормы прибыли.

Без сомнения, и в этот исторический период часть прибавочной стоимости (прежде всего рента и торговая прибыль) и часть фонда временно свободных денежных ресурсов переходили в кредитную систему и благодаря этому превращались в предлагаемый капиталистическим предприятиям капитал (как в основной, так и в оборотный), а также и в первоначальный капитал. Как уже отмечалось выше, здесь мы имеем дело с явлениями купли-продажи специфического товара — денег. Однако по отношению к общей массе создаваемой прибавочной стоимости удельный вес новых сбережений, переходивших в кредитную систему, был ограничен. Кредитная деятельность питалась за счет фонда временно свободных денежных ресурсов, который в силу приведенных выше соображений нельзя смешивать со сбережениями. С другой стороны, структура кредитной системы соответствовала структуре производства; другими словами, кредитная система состояла из большого числа банков, по преимуществу индивидуальных (в том смысле, что они не являлись акционерными компаниями) и конкурирующих друг с другом. Норма прибыли была высокой. Норма процента правильно рассматривалась как величина, производная от нормы прибыли (а процент, следовательно, как составная часть прибыли). В условиях свободной конкуренции предложение на рынке ссудных капиталов формировалось на основе неинвестированного капитала, а спрос — в связи с совершаемыми инвестициями. В возникновении спроса на капитал важную роль играло государство, размещавшее на этом рынке свои займы.

Ситуация радикальным образом изменилась с появлением акционерных обществ; в функционировании акционерных компаний обнаружились четкие различия между личным капиталом и капиталом, которым располагает компания (т. е., как отмечалось выше, располагают те, кто управляет этой компанией). Это явление во всей его сложности, как мы уже говорили, отчетливо предвидел Маркс.

По мере того как масса необходимого капитала возрастает, более мелкие капиталисты вступают в ассоциацию с господствующей группой, присоединяя свой капитал к капиталу компании. Одновременно в результате общего экономического развития возникает также промежуточный слой, состоящий из управленческого персонала в промышленности, работников свободных профессий и т. п., которые обладают собственными сбережениями и часто не имеют возможности непосредственно вкладывать их в процесс производства. Они доверяют эти сбережения кредитной системе, которая непосредственно или, действуя в качестве посредника на комиссионных началах, превращает указанные сбережения в капитал, предоставляемый акционерным обществам через систему размещения акций и облигаций. В результате ведущие группы капиталистов получают возможность распоряжаться не принадлежащим им капиталом; процент становится при этом доминирующей категорией, которая используется также применительно к собственному капиталу, исходя из следующих представлений: капитал порождает процент, а процент порождает капитал.

Процесс сбережения отныне не связан непосредственно с процессом инвестирования; теперь связь осуществляется через кредитную систему, операции которой в свою очередь подвергаются аналогичным качественным изменениям.

3) Одновременно происходит процесс роста органического состава капитала и падения нормы прибыли. А это влечет за собой увеличение роли процента и дальнейшее обособление этой экономической категории. Причину понять нетрудно: в условиях, когда распоряжение чужим капиталом (в том числе и капиталом акционерного общества) получает повсеместное распространение, а норма прибыли снижается, категория процента приобретает характер всеобщности. Эффективность использования инвестиций определяется разницей между нормой прибыли и нормой процента. Подобное определение эффективности использования (производительности) инвестиций также приобретает всеобщий характер. По мере роста органического строения капитала инвестиции все чаще рассматриваются как вложения в постоянный капитал (машины, сырье и т. д.). На этой основе и развивается концепция производительности капитала и производительности инвестиций.

Производительность капитала определяется соотношением между стоимостью продукции, произведенной за данный период, и суммой авансированного капитала и, следовательно, стоимостью продукта, приходящегося на единицу вложенного капитала. Предельная производительность капитала определяется масштабами прироста чистого продукта в результате увеличения инвестированного капитала на единицу. Средняя предельная производительность капитала, по существу, тождественна производительности инвестиций, т. е. дополнительного, или дополнительно вложенного, капитала (хотя полной тождественности между этими двумя понятиями нет).

Понятно, что капиталист имеет обыкновение обосновывать свои действия, исходя из понятия производительности капитала, игнорируя тот факт, что прибавочная стоимость создается человеческим трудом и что поэтому исходить следует не из предельной производительности капитала, а из возрастающей производительности труда. Исходя из таких представлений, капиталист принимает решения об инвестициях, измеряя производительность капиталовложений в стоимостном, или ценовом, выражении, а не в натуральных формах, в которых представлен капитал или готовая продукция. Подобное обоснование действий капиталиста, основывающееся на концепции производительности капитала, приобретает особо важное значение в современном обществе — обществе, характеризующемся господством монополий. Это станет яснее после ознакомления читателя с новейшими теориями в этой области. Но это положение становится понятным и на данном этапе изложения, если принять во внимание следующий факт: в условиях несовершенной конкуренции предельная производительность любого фактора производства выше его цены, иными словами, плата за любой фактор производства оказывается ниже чем обеспечиваемое им увеличение стоимости, если он вообще не опускается в расчетах. На этом вопросе мы остановимся позднее. (Указанное положение, кстати говоря, признает и Дж. Робинсон применительно к такому фактору, как рабочая сила.)

На эти различия опирается концепция, разработанная Кейнсом, — концепция предельной эффективности капитала. Последняя определяется в «Общей теории занятости, процента и денег» как отношение между доходом, ожидаемым от вложения дополнительной единицы капитала, и стоимостью этой дополнительной единицы капитала.

4) В условиях конкуренции цена предоставляемого в долг капитала, т. е. норма процента, определяется в рамках кредитной системы на основе спроса и предложения. При этом спрос определяется производительностью инвестиций или в конечном счете ожидаемой нормой прибыли, а предложение — так называемыми сбережениями.

В период монополистического капитализма одновременно развиваются два процесса. С одной стороны, как убедительно показал К. Маркс, уменьшается доля сравнительно мелких предпринимателей (и некапиталистических слоев населения) в прибыли, т. е. сокращается та доля прибыли, которая охватывается категорией процента. Указанный процесс становится еще более очевидным, если учесть, что дивиденд, распределяемый по акциям, по существу, также тяготеет к проценту. В результате доля прибыли, остающаяся за вычетом процента и достающаяся крупным капиталистам, постепенно увеличивается.

С другой стороны, в результате того, что в кредитной системе развивается процесс монополистической концентрации, появляется возможность установления монопольной цены на капитал, т. е. установления такой нормы процента на денежный капитал, которая отличается от «естественной», или реальной, нормы процента.

Вообще говоря, для капитализма необходимо, чтобы норма процента оставалась ниже «естественного уровня», который можно определить, исходя из так называемой производительности капитала (более подробно этот вопрос будет рассмотрен ниже). Это необходимо крупному капиталу для эксплуатации и грабежа рантье — иначе говоря, тех самых получателей доходов, которых с начала нынешнего столетия предают анафеме почти все экономисты. В результате всего этого, а также в результате деятельности кредитной системы и манипулирования на денежном рынке происходит медленное повышение общего уровня цен, т. е. развивается медленная инфляция.

При этом меняется соотношение между двумя частями прибавочной стоимости — между прибылью и процентом — в пользу прибыли и в ущерб проценту, иными словами, имеет место перераспределение богатства. С другой стороны, в условиях современной хозяйственной жизни для владельца денежных сбережений не может быть сомнений при решении вопроса о том, спрятать ли свои наличные средства «в чулок» или же доверить их денежному рынку, соглашаясь при этом на процентные ставки, устанавливаемые монополистами кредита. Тем самым еще раз подтверждается следующее положение: более или менее высокая процентная ставка не может стимулировать сбережения. И действительно, в одних случаях сбережения являются частью прибавочной стоимости, присваиваемой капиталистом, и, следовательно, не зависят от нормы процента. В других случаях сбережения — это необходимая страховка средних слоев на случай возникновения неожиданных расходов, затрат, заметно превышающих обычно получаемые доходы, или расходов, имеющих целью увеличение имущества.

И лишь владельцы сбережений последнего типа, или сбережений действительных, сбережений в чистом виде, действительно несут потери из-за установленных монополиями кредита низких цен на деньги, поскольку они не могут компенсировать свои убытки посредством присвоения большей массы прибавочной стоимости или прибыли, как это делают капиталистические владельцы псевдосбережений.

Одновременно с этим может обнаружиться и избыток сбережений, по отношению к требующимся инвестициям.

И действительно, многие фирмы не используют полностью потенциальных возможностей рынка капиталов; кстати говоря, это отмечает и М. Калецкий. Поскольку любое расширение хозяйственной деятельности означает и увеличение риска, или, другими словами, степень риска возрастает с увеличением инвестированного капитала, то, следовательно, расширение операций всегда зависит прежде всего от накопления капитала у самой фирмы за счет текущих прибылей. Недостаточные масштабы использования заемных средств могут быть связаны также со слабостью позиций фирмы на рынке ссудного капитала.

К. Маркс показал, что накопление ссудного капитала развивается более быстрыми темпами, чем накопление действительного капитала. Для периода империализма, и в особенности для периода общего кризиса капитализма, характерна тенденция к снижению темпов потенциально возможного развития народного хозяйства, а иногда — даже и к полной стагнации, хотя эту тенденцию часто удается преодолеть. Указанная тенденция обусловливает накопление избыточного ссудного капитала (сбережений), который, не находя применения в производственном процессе, направляется во все больших масштабах в сферу обращения и — что особенно важно — в сферу обращения фиктивного, или воображаемого, капитала, представленного различного рода ценными бумагами. Отмеченное развитие отражает характерное для капитализма противоречие — противоречие между развитием производительных сил, и в частности ростом производственных мощностей и возможностями реализации продукции. Категория ссудного процента при этом приобретает все более самостоятельную форму, ссудный капитал все более явно выступает в денежной форме, а вместе с тем все четче проявляются различия между расходуемыми на потребление деньгами и деньгами, сохраняемыми в ликвидной форме. При этом опять-таки исчезает из виду подлинный источник капитала — таким источником всегда служит создаваемая в процессе производства прибавочная стоимость — и забывается, что денежный капитал является моментом в процессе оборота промышленного капитала, т. е. капитала, используемого в процессе производства.

И наконец, нужно отметить, что норма процента частично регулируется той или иной системой распределения дивидендов, причем акционерные общества могут использовать системы, произвольно ограничивающие размеры прибыли, которая распределяется среди акционеров.

5) Рост значения категории процента объясняется также и тем обстоятельством, что монополистическая концентрация, как будет показано ниже, принимает форму главным образом концентрации финансового капитала. Группы предприятий, действующие в различных отраслях производства и народного хозяйства, объединяются финансовыми связями. Являющаяся целью капиталистических фирм максимальная норма прибыли все в большей мере приобретает специфические «финансовые» формы, иными словами, прибыль соотносится с вложениями капитала, выступающими в денежной форме и рассматриваемыми независимо от той или иной конкретной отрасли производства, где он применяется. В XIX в. индивидуальный капиталист обычно вкладывал часть прибыли в производство, с тем чтобы обеспечить его оснащение лучшей техникой, сокращение издержек, увеличение объема производства и сбыта; благодаря этому цена единицы реализуемой продукции снижалась. Современный капиталист, т. е. группа, осуществляющая контроль над большими акционерными компаниями и крупными объединениями, использует полученные прибыли для инвестиций в самых различных секторах народного хозяйства, в том числе и в тех отраслях, которые далеки от традиционных сфер деятельности данной группы. Подобную группу мало интересует сокращение издержек производства; важно лишь, чтобы новый вид производственной и непроизводственной (различные виды рекламы и т. п.) деятельности обещал более высокие прибыли и расширение сферы господства. Об этом могут свидетельствовать операции колоссальных холдинг-компаний во всех странах, в том числе и в Италии.

Таким образом, преобладание финансовых форм монополистической концентрации способствует росту значения категории процента. Все большее распространение получает фиктивный капитал, представленный различными ценными бумагами — акциями, частными и государственными облигациями и т. д., — капитал, который исключительно мобилен с денежной точки зрения; однако его динамика не всегда соответствует динамике действительного капитала. Складываются различные процентные ставки, которые определяют так называемые инвестиции. Такие вложения в сфере фиктивного капитала, как известно, представляют собой лишь переход титулов собственности, а следовательно, и права на получение доходов из рук в руки, но они не представляют дополнительных вложений реального капитала в производство. В действительности же инвестиции в фиктивный капитал представляют собой дезинвестиции с точки зрения накопления реального капитала, и наоборот. Процент все больше приобретает специфически денежную, т. е. обособленную от производства, форму. Именно поэтому все современные теории ссудного процента носят денежный характер.

 

Специализация банков

Разобравшись во всех перечисленных выше процессах, нетрудно понять, какую роль в современной капиталистической экономике играет процент. Исходя из этого, можно объяснить и теории, возникшие на базе изменений в реальных экономических отношениях (см. следующую главу). Указанные процессы объясняют общеэкономические, а также все специфически финансовые аспекты развития кредитно-денежных институтов в различных странах.

Растущая концентрация кредитных институтов позволяет им после установления тесных связей и картельных монополистических соглашений друг с другом обеспечить единое руководство и устанавливать единообразные процентные ставки, распространяющиеся на весь рынок ссудного капитала. При этом кредитные институты обнаруживают тенденцию к функциональной специализации своей деятельности.

Естественно, что этот процесс, движимый повсюду одними и теми же общими факторами, находит специфические формы проявления в зависимости от различий, характеризующих хозяйственное развитие тех или иных стран.

В странах континентальной Европы, и в особенности в Германии, позже других стран вступившей на путь капиталистического развития, а также в Италии, развитие капитализма характеризовалось рядом специфических черт. Период первоначального накопления в этих странах затянулся, они не имели длительного опыта развития крупной промышленности. В результате в этих странах самостоятельный рынок капиталов сформировался сравнительно поздно, и его дальнейшее развитие наталкивалось на серьезные препятствия. Поэтому здесь возникла необходимость мобилизации сбережений и фонда денежных ресурсов, принадлежащих некапиталистическим слоям населения, через систему банковских вкладов и последующего превращения их в капитал, в том числе в основной капитал. На более позднем этапе развития капитализма, когда органический состав капитала достиг довольно высокого уровня и получила преобладание акционерная форма предприятий, потребовалась и большая масса первоначального капитала. В подобных условиях появляется банк того типа, который в учебниках принято называть «Смешанным», или немецким, — банк, который мобилизует в форме вкладов и денежные ресурсы и сбережения в узком и точном смысле этого слова, объединяет их и наряду с предоставлением ссуд, предназначающихся для увеличения оборотного капитала, непосредственно кредитует процесс капиталистического инвестирования.

Несомненно, что банки такого типа выполняют функции активного фактора, инициатора капиталистического развития. Без такого рода банков некапиталистические сбережения и земельная рента оседали бы «в чулке».

Вскоре, однако, утверждается такой тип управления предприятием, для которого характерно преобладание финансовых аспектов управления, появляется финансовый капитал, который в эпоху монополистического капитализма наряду с другими формами капитала получает распространение во всех странах (более подробно этот вопрос будет рассмотрен ниже). Поэтому смешанные банки — это форма, характерная только для определенного периода исторического развития и только для отдельных стран.

В эпоху зрелого капитализма и его общего кризиса процессы специализации кредитных институтов и разделения их функций обнаруживаются и в тех странах, которые на определенном этапе своего развития нуждались в смешанных банках.

В этот период возникают специализированные кредитные институты, которые сосредоточивают свои операции в сфере мобилизации тех или иных денежных вкладов, или на предоставлении различных видов кредита; некоторые кредитные учреждения специализируются на посреднической деятельности в финансовой сфере или ведут посреднические операции с недвижимым имуществом.

Указанные тенденции можно проследить, обратившись к истории развития банковской системы различных стран. Первые серьезные шаги в направлении специализации банков относятся примерно к середине XIX в., иначе говоря, к тому времени, когда наметились серьезные изменения в сфере производства, характеризовавшиеся скачкообразным ростом органического состава капитала. Великий кризис 1929—1933 гг. завершил указанный период развития кредитной системы; после того как начался этот кризис, разделение функций между банками стало пробивать себе путь и в тех странах, где раньше преобладали смешанные банки.

 

Специализация банков в Великобритании

В предшествующих главах уже рассматривались особенности функционирования Лондонского рынка в период существования золотомонетной системы в Великобритании. Процессы специализации банков в этой стране развивались в условиях усиленной концентрации банковского капитала. При этом начиная с середины XIX в. крупнейшие банки, специализировавшиеся в сфере краткосрочного кредита, стали приобретать форму акционерных обществ. В настоящее время значительная масса денежных вкладов сконцентрирована у «большой пятерки банков», т. е. у «Барклейз бэнк», «Вестминстер бэнк», «Ллойдз бэнк», «Мидленд бэнк» и «Нейшнл банк» (Barclays, Westminster, Lloyds, Midland, National); однако и до сих пор процесс концентрации не завершился, напротив, он был особенно бурным в последние два года. В это время имел место и шумный эпизод с запрещением слияния «Вестминстер бэнк» и «Ллойдз бэнк».

В то же время значение Лондона как важнейшего мирового рынка иностранных обязательств и как центра транзитной торговли привело, как мы уже видели, к возникновению таких специальных институтов, как акцептные дома, или коммерческие банкирские дома, которые учитывали иностранные векселя, а также занимались другими операциями с иностранными обязательствами. (Учитывать иностранные векселя могли, конечно, и обычные банки.) Приобрели известность дома Бэрингов, Ротшильда, Клейнуорта, Эрлангера, Лазаров и др. (Barings, Rotschild, Kleinworts, Erlanger, Lazards). Указанные банкирские дома участвовали и в таких международных финансовых операциях как, например, эмиссия и размещение займов для иностранных правительств.

Но когда развитие капитализма и распространение акционерных обществ породили интенсивный спрос на ссудный капитал, а вместе с тем значительные масштабы приобрел экспорт капитала, появился новый специализированный кредитный институт — инвестиционный трест. Инвестиционный трест служит важнейшим орудием финансовой концентрации, мобилизации капитала и предоставления долгосрочных займов, экспорта капитала. Примечательно, что первый инвестиционный трест появился в 1843 г. и получил название «Интернэшнл файнэншл сосайэти» («International Financial Society»). Через 10 лет возникли еще три инвестиционных треста. Их деятельность концентрировалась в сфере финансирования железных дорог и телеграфа — этим занимались «Рейлуэйз дибентче» и «Глоуб телеграф» («Railways Debenture», «Globe Telegraph»), а «Шотландско-Американский инвестиционный трест» («Scottish-American Investment Trust») занимался операциями, связанными с вывозом капитала в Америку.

Максимального развития этот процесс возникновения инвестиционных трестов достиг в 80—90-х гг. XIX в. и после первой мировой войны; в этот период были созданы могущественные группы — «Роберт Флемминг» и «Бритиш траст ассошиэйшн», имеющая более 100 филиалов («Robert Flemming», «British Trust Association»), Позднее инвестиционные тресты приобрели различные формы, специализируясь на организации подписки на ценные бумаги акционерных обществ среди владельцев сбережений, принадлежащих к некапиталистическим и капиталистическим слоям населения.

В Великобритании возникли, разумеется, и сберегательные банки, занимавшиеся мобилизацией некапиталистических сбережений, специализированные институты «земельного», «строительного», «морского» кредита, страховые компании, пенсионные фонды; они располагали огромными свободными капиталами. В результате описанного процесса в Великобритании сложилась такая структура финансово-кредитных учреждений, которая, сохраняя определенные специфические черты, вместе с тем не очень сильно отличается во всех отношениях от структур, сложившихся к настоящему времени в других странах.

 

Специализация банков во Франции

Дискуссия о роли банков в содействии предпринимателям-промышленникам и в удовлетворении их спроса на капитал во Франции развернулась после революции 1830 г. — революции, которая означала приход к власти в этой стране денежной буржуазии и начало ускоренного процесса капиталистического развития. Братья Перейра, ученики Сен-Симона и сторонники «производительного» использования капитала, развернули в 1831 г. мощную кампанию против Французского банка и частных банкиров. Позднее они основали «Креди мобилье» — кредитный институт, способствовавший индустриализации Франции в период Второй империи, и в частности развитию железных дорог и судоходства (указанный факт может свидетельствовать о том, что ускоренное развитие транспорта играет особенно важную роль в процессах экономического роста и появлении новых организационных форм хозяйственной жизни).

Предприятие братьев Перейра потерпело крах в 1867 г., но новая экономическая ситуация требовала создания «деловых банков», и число их постепенно росло. К настоящему времени во Франции существуют большие банки, как, например, Парижско-Нидерландский банк, и крупные банковские дома (Ротшильда, Мирабо, Малле), которые специализируются на кредитовании промышленности; эти банки представляют собой самые могущественные звенья финансового капитала.

Развитие процессов банковской концентрации и дифференциации функций кредитных институтов привело к формированию во Франции финансово-кредитной структуры, которая была аналогична структурам, существовавшим в других странах.

 

Специализация банков в США

Развитие финансово-кредитной системы в Соединенных Штатах было еще более бурным. Но и в этой стране с развитием капитализма «обычные» и коммерческие банки начали увеличивать свой портфель ценных бумаг, выпускаемых промышленными фирмами, оформлять эмиссию этих бумаг, а также подписку на них и, таким образом, включились в процесс формирования первоначального капитала. Посредничество в эмиссии ценных бумаг и покупка таких бумаг коммерческими банками у промышленных корпораций были запрещены законом 1933 г.; эта мера была принята под влиянием развернувшейся депрессии и моратория по банковским обязательствам. Для кредитной системы США характерны два типа специализированных банков. К первому, более раннему, типу относятся большие частные банкирские дома, такие, как «Кун — Леб энд компани», «Морган — Стэнли энд компани», «Хелси — Стюарт энд компани». Но позднее, в особенности после первой мировой войны, когда вывоз капитала из США приобрел большие масштабы, крупные банки приступили к созданию финансовых обществ и инвестиционных трестов, которые в отличие от английских кредитных учреждений, носивших то же название, выполняли по преимуществу функции холдингов (т. е. институтов финансового контроля) и функции размещения специальных западноевропейских займов.

Так, «Нэшнл Сити бэнк» создал «Нэшнл Сити компани», «Чейз нэшнл бэнк» — «Чейз секьюритиз компани», «Гэранти Траст» — «Гэранти компани». Таким же образом возникли и многие другие инвестиционные тресты. Вместе с тем в процессе разделения функций между кредитными учреждениями, разумеется, выделились и банки специализированного кредита, т. е. банки сельскохозяйственного кредита, банки по кредитованию экспорта и т. д.

 

Специализация банков в Германии и Италии

Иначе происходил процесс специализации банков в Германии и Италии. В этих странах банки обычно предоставляли в распоряжение промышленности долгосрочный кредит. Позднее консолидировались другие формы финансирования промышленности — такие, как эмиссия промышленных ценных бумаг, которые затем длительное время оставались в портфелях банков, и учет векселей (такие векселя по внешнему виду напоминали обычный коммерческий документ, но в результате того, что банк по истечении срока соглашался продлить платежное обязательство, они, по существу, превращались в банковские векселя). Таким образом устанавливались тесные связи между банками и промышленностью. Отдельные банки были по преимуществу, связаны с теми или иными отраслями промышленности. При этом развивалась не только промышленно-отраслевая специализация банков; так, выделились банки, специализировавшиеся на финансировании международной торговли. Поскольку в Германии сложился «классический» образец подобной структуры финансово-кредитной системы, такую систему обычно называют немецкой.

Как в Германии, так и в Италии появлялись, разумеется, и специализированные кредитные институты. Примером специализированных кредитных учреждений такого рода в Италии был «Кредито мобилиаре», который потерпел крах в период кризиса 1904 г.

Но после «великого кризиса» 1929—1933 гг. и в этих двух странах развилась функциональная дифференциация и специализация кредитных учреждений, сопровождавшаяся появлением новых финансовых институтов и проникновением ранее функционировавших банков на английский и американский денежный рынок.

 

Вводные замечания

По мере развития капитализма, концентрации капитала и роста его органического состава ссудный капитал, представляющий собой экономическую базу финансового капитала, приобретает, как уже отмечалось в предшествующих главах, особо важное значение в хозяйственной жизни. Возрастание роли, играемой ссудным капиталом, а также дальнейшая концентрация банков и развитие кредитной системы делают возможным проведение «денежной политики», т. е. централизованное регулирование цены денег. Все это находит свое отражение — возможно, помимо воли самих теоретиков — в появлении соответствующих доктрин. Позднее мы подробно ознакомимся с системой теоретических представлений в этой области, но для того, чтобы лучше разобраться в них, нужно сейчас в общих чертах представить себе процесс их развития.

Ранее уже говорилось о том, что теории процента приобретают большое значение в общей политико-экономической системе после 1850 г. и в особенности в эпоху империализма и общего кризиса капитализма.

Нужно еще раз подчеркнуть исходный в данном исследовании момент — концентрация банков, происходившая параллельно с концентрацией промышленного производства, дала возможность монополистическому капиталу осуществлять эффективный контроль над всеми денежными ресурсами. Благодаря этому становится эффективным регулирование процентной ставки, т. е. центральным органам, осуществляющим кредитную политику, удается оказывать действенное влияние на ее движение; одновременно становятся возможными и «операции на открытом рынке» — механизм регулирования которых был описан выше и который во многих случаях оказывался более эффективным с точки зрения его воздействия на различные процентные ставки. Напомним при этом, что в начальный период развития капитализма в условиях, когда преобладала свободная конкуренция и существовало большое число средних предприятий и банков, денежные рынки также характеризовались преобладанием конкурентных отношений. Процентные ставки менялись от случая к случаю в зависимости от многих условий. Банковская система как единое целое с трудом могла унифицировать и контролировать эти различные процентные ставки (отмеченные тенденции относятся главным образом к системе коммерческого кредита). Как уже было сказано, начиная с середины XIX в. положение стало меняться, еще более важные перемены произошли в эпоху империализма.

Происшедшие изменения нашли отражение в новых теориях денег и новых теориях процента; ряд авторов теперь стал проводить различие между «естественной» и денежной процентными ставками, что без сомнения предвосхищало концепцию регулируемых денег — концепцию, появление которой было бы немыслимо в эпоху домонополистического капитализма.

Если представители классической политической экономии не занимались специально проблемой процента, то пришедшая после Рикардо на смену ей вульгарная политическая экономия проявляла особый интерес к проценту, причем представители вульгарной политической экономии извратили сущность этой категории. Классическая политическая экономия рассматривала процент как часть прибыли. Вульгарная политическая экономия, как мы уже видели, превратила процент в «автономный доход», рассматривая его в качестве основной экономической категории. Представители вульгарной политической экономии рассматривали процессы установления процентной ставки в связи с соотношением между спросом и предложением капитала, между сбережениями и инвестициями, вместе с тем они описывали влияние процентной ставки на формирование сбережений.

В буржуазной экономической теории XIX в. доминировали представления о проценте как о цене за ожидание, за жертву, за отказ от немедленного использования денег или любых других благ. Исходя из этого буржуазные экономисты полагали, что сбережения являются результатом субъективного индивидуального выбора. На этом же основании делался следующий вывод: чем выше процентная ставка, тем сильнее стимул к сбережениям.

Маркс подверг критике и осмеял подобные совершенно ошибочные представления. Утверждения такого рода проходят, в частности, мимо следующего факта: «сбережения»— это не что иное, как часть прибавочной стоимости, которая создана в процессе производства и зависит от объема производства. В них не учитывается также, что личные сбережения, которые образуются в результате отказа от потребления, в капиталистическом мире играли весьма малую роль, а функции «инвестора капиталов» и «владельца сбережений», как проницательно подметил Маркс, все более отделялись друг от друга, в особенности после того, как возникли и получили распространение акционерные общества. Неодинаковым оказывалось и хозяйственное поведение «инвестора капиталов» и «владельца сбережений». Тезис вульгарной экономической теории настолько не соответствовал действительности, что с определенной точки зрения указанное положение, скорее, следовало бы понимать в прямо противоположном смысле. Иначе говоря, чем ниже процентная ставка, или чем дешевле получаемые взаймы деньги, функционирующие в качестве ссудного капитала, тем больше прибыль, следовательно, тем сильнее стимул к инвестированию и к расширению производства — тем самым в конечном счете расширяется экономическая база будущих сбережений. Производство — абсолютно преобладающий источник сбережений. В то же время масса «сбережений», принадлежащих различным владельцам — это феномен, по своей сути не зависящий или почти не зависящий от процентной ставки.

В дополнение к вышесказанному ограничимся пока следующими соображениями. Излагаемая точка зрения ясно сформулирована у Кейнса, но, как будет показано ниже, она сформировалась в экономической теории не сразу.

Кейнс пишет: «Влияние изменения нормы процента на действительно сберегаемые суммы имеет огромное значение, но только действует оно в направлении противоположном тому, какое обычно предполагается. Если даже соблазн более крупного дохода, который можно будет получить в будущем при более высокой норме процента, приводит к уменьшению склонности к потреблению, мы все же можем быть уверены в том, что рост нормы процента приводит к сокращению действительно сберегаемой суммы. Общая сумма сбережений зависит от общей суммы инвестиций; рост нормы процента (если только он не компенсируется соответствующим изменением графика спроса на инвестиции) уменьшит инвестиции». И далее: «До сих пор умеренно высокую норму процента оправдывали необходимостью создания достаточного побуждения к сбережению».

Но мы уже показали, что общая сумма эффективных сбережений обязательно определяется масштабами предпринимаемых капиталовложений, а капиталовложения увеличиваются при низкой процентной ставке.

Как будет показано в ходе дальнейшего изложения, процентная ставка служит одним из факторов, участвующих в определении «рыночной стоимости» капитала (последняя представляет собой денежную сумму, с которой в будущем ожидается тот или иной доход).

Подобный ход рассуждений сам по себе правилен; вместе с тем в рассматриваемых явлениях отражаются общественные классовые отношения.

В капиталистическом обществе эпохи империализма, в особенности накануне общего кризиса капитализма, получает распространение многочисленный слой рантье, владельцев доходов.

На существование этого слоя в капиталистическом обществе обращал внимание Парето. Совсем с других позиций роль рантье рассматривал В. И. Ленин, в работах которого нашли дальнейшее развитие теоретические положения К. Маркса и Ф. Энгельса. Речь идет о владельцах «сбережений», которые приобретали ценные бумаги — акции или облигации, выпускавшиеся государством и частными капиталистическими предприятиями, но не участвовали в процессе производства, не интересовались им. Деятельность рантье сводилась к тому, что они только предъявляли к оплате купоны на получение процентов и дивидендов. Естественно, что представители активно функционирующего капитала были заинтересованы в сокращении той части прибыли, которую они должны были отдавать рантье и которая в действительности превращалась в «процент».

Позднее функционирующие капиталисты будут регулярно обирать этот слой рантье с помощью периодического обесценения денег, сдерживая снижение нормы прибыли и обеспечивая себе таким образом максимальную прибыль.

Сбережения слоя рантье — это по своей природе «личные» сбережения, результат сокращения потребления главным образом промежуточных слоев — крестьян, ремесленников, лиц свободных профессий, мелких буржуа. Но при этом нельзя сбрасывать со счетов и капиталистов, которые таким же образом инвестировали свои личные доходы, нужно принять во внимание и вложения банков и акционерных обществ.

Объем этих сбережений зависит от распределения доходов. Статистика (богатые данные на этот счет приводятся только в публикациях американского Института социальных исследований) показывает, что средние доходы, и в особенности доходы сельских семей, служат главным источником, питающим личные сбережения. Это те самые слои, которые больше всего страдают от развития капитализма. Поэтому-то и сокращается значение личных сбережений, несмотря даже на появление промежуточных слоев нового типа.

Резкие изменения в хозяйственном положении капиталистических стран, в хозяйственных отношениях и в развитии экономических теорий создали условия, благоприятствующие (а не препятствующие) развитию тенденции к падению процентной ставки, как, впрочем, и полагали представители классической экономической школы. Но и эту тенденцию нельзя рассматривать изолированно, в отрыве от других процессов и явлений. Например, нынешнее развитие процессов самофинансирования монополистического капитала и таких форм непосредственной мобилизации капиталов, как различного рода участия, приводит к дальнейшей модификации реальных хозяйственных отношений, которые отражаются в теоретических экономических концепциях.

 

Процент и цены

В период империализма, когда возрастает роль денег, под совершенно новым углом зрения начинает рассматриваться еще один аспект движения процентной ставки.

Предполагалось, как отмечалось выше, что повышение учетной ставки должно вести к повышению норм процента на рынке денег и капиталов, а затем к снижению цен, и таким образом, что особенно важно, должно способствовать выравниванию платежных балансов.

Экономисты периода империализма (прежде всего Викселль в своей классической работе «Процент и цены») более детально исследовали эти взаимозависимости.

Викселль следующим образом объясняет кумулятивный эффект влияния повышения или понижения учетной ставки на общий уровень цен.

Например, при 6%-ной годовой учетной ставке вексель сроком на 3 месяца учитывается по ставке 1,5%. Это значит, что за вексель на 1000 лир банк выплатит банковскими билетами сумму в 985 лир. И следовательно, если товар продан в кредит продавцом А покупателю Б, то цена товара составит не 1000 лир, но только 985. Если же учетная ставка снизится до 3/4%, то цена товара поднимется до 992,5 лир. Но в ходе последующих продаж продавец А прибегнет к дальнейшему повышению цены товара. Если раньше он продавал товар в кредит по расчетной цене 1000 лир, фактически получая 985 лир, то теперь он (или последующий владелец товара), имея возможность получить за свой товар наличными 992,5 лиры, окажется в состоянии продать его уже по более высокой расчетной цене — в нашем примере по цене в 1007,61 лиры (985:1000 = 992,5:х). Описанный процесс может повторяться. Увеличение процентной ставки вызывает аналогичный, но противоположный по направлению, процесс, результатом которого будет кумулятивное снижение цен.

Викселль заключает свои рассуждения следующим образом: «До тех пор пока положение на рынке остается без изменений, непрерывное падение банковской процентной ставки будет способствовать постоянному и более или менее единообразному повышению общего уровня цен...»

Данное положение Викселля имеет важное значение, поскольку экономическая роль процента рассматривается здесь в динамике: процент оказывается ценообразующим фактором, он влияет на оценку капитала и размеры прибылей; при этом нужно принять во внимание, что до Викселля экономисты рассматривали главным образом процессы сокращения (или расширения) массы учитываемых векселей и, следовательно, выводили падение (или рост) цен из уменьшения (увеличения) количества денег в обращении.

Теперь процент рассматривается Викселлем в иной экономической роли. При империализме «денежная олигархия», опираясь на контроль над всем денежным капиталом, может менять процентную ставку, может варьировать ею, обеспечивая таким образом повышение цен. Но повышение цен означает вместе с тем и повышение прибылей.

Другой исследователь — Хоутри — изучал влияние, оказываемое изменениями процентной ставки на товарные запасы. Он отмечал, что повышение процентной ставки порождает тенденцию к уменьшению товарных запасов и, следовательно, к сокращению производства. Понижение процентной ставки имеет противоположный эффект. Влияние изменений процентной ставки на товарные запасы и производство позволяет использовать на денежном рынке еще один инструмент, позднее получивший название «операций на открытом рынке»; механизм подобных операций уже был описан выше. Хоутри — один из наиболее известных теоретиков операций на открытом рынке.

Правильны ли приведенные выше положения Викселля и Хоутри?

Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть еще одно звено в рассуждениях Викселля и других представителей так называемой «шведской» школы,— школы, из которой, без сомнения, многое заимствовано в кейнсианскую концепцию. Более детально мы рассмотрим эту сложную и важную тему в конце нашей работы, в том разделе, где речь идет о современном этапе развития теории денег. Здесь же уместно лишь вкратце остановиться на моменте, который в своей наиболее элементарной форме достаточно прост и доступен для понимания и который стал всеобщим достоянием современной экономической теории. Речь идет о различии между денежной и естественной ставками. Викселль, впервые сформулировавший эту концепцию, писал: «Если бы не существовало денег и любая ссуда предоставлялась бы в форме реальных благ, или реального капитала, естественная процентная ставка определялась бы спросом и предложением капитала. Тогда эта процентная ставка устанавливалась бы в соответствии с производительностью реального капитала».

Использование денег и кредита приводит к появлению денежной и контрактной процентных ставок. Если денежная процентная ставка совпадает с естественной процентной ставкой, уровень цен стабилен.

Но в действительности денежная процентная ставка может отклоняться от естественной, поскольку банки, которые к настоящему времени достигли весьма крупных размеров, могут увеличивать массу банковских денег и скорость их обращения и тем самым могут предлагать дополнительный капитал. Если при этом денежная процентная ставка оказывается ниже естественной ставки, имеют место денежная экспансия, рост цен, стимулирование новых капиталовложений и в итоге — расширение производства.

Эта концепция была, по существу, поддержана Оли-ном. Кейнс присоединился к ней в своей работе «Трактат о деньгах» (вособенности это относится к гл. XIII упомянутой работы Кейнса). Мюрдаль также внес заметный вклад в разработку указанных проблем. В соответствии с представлениями Мюрдаля, естественная процентная ставка — это равновесная ставка. Кейнс, однако, прибегал здесь к широко использовавшемуся представителями Кэмбриджской школы (к которой принадлежал и сам Кейнс) понятию ликвидности. Как мы уже говорили, он сформулировал эту концепцию по-иному в работе «Денежная реформа».

Кейнс рассматривал выплату процента как результат победы, тенденции к инвестированию над тенденцией к ликвидности, присущей владельцу сбережений. Если процентная ставка низка, то владельцы предпочитают сохранять свои сбережения в ликвидной форме, не инвестируя их. Если же процентная ставка повышается, то владельцы сбережений оказываются заинтересованными в инвестировании своих денежных ресурсов, что должно обеспечить им более высокий доход. Таким образом, по Кейнсу, процентная ставка регулирует распределение денежных ресурсов между ликвидными формами сбережений и инвестициями. Значение категории ликвидности станет еще более понятным после того, как в конце данной работы будут изложены денежные модели Кэмбриджской школы.

Нельзя не отметить также следующее обстоятельство: в книге «Общая теория занятости, процента и денег» — работе, которая означала для Кейнса важный шаг вперёд, — он существенно изменил свои взгляды. Придерживаясь своего прежнего тезиса о том, что «владелец сбережений» реагирует на движение процентной ставки, изменяя соотношение между предпочтением сбережений в ликвидной форме и предпочтением инвестиций, Кейнс одновременно признавал правильным и другой подход: чем меньше процентная ставка, тем больше инвестиции капиталистических предпринимателей, тем выше цены и, следовательно, тем меньше безработица. Поэтому процентная ставка должна сохранять самый низкий уровень, но при этом одновременно следует принять во внимание и необходимость стимулировать вложения в ценные бумаги со стороны владельцев сбережений.

Указанные теории, которые представлены здесь в самом общем виде (выделены лишь направления эволюции некоторых важнейших концепций), необходимо рассматривать с двух сторон: во-первых, с точки зрения их научной значимости, иначе говоря, с точки зрения адекватного отражения реальных отношений и, во-вторых, с точки зрения их практической значимости, их использования в качестве инструмента экономической политики.

С теоретической точки зрения мы можем сразу же отметить: указанные теории абсолютно несостоятельны, если исходить из гипотезы о существовании на рынке конкурентных отношений. Их основная ошибка заключается в отрыве цен от стоимости; на деле теория стоимости представляет собой единственную теорию, которая может объяснить, в чем состоит экономическая основа различий в уровне цен, каковы размеры прибавочной стоимости и как прибавочная стоимость распадается на различные составные части. Отрыв цен от стоимости означает также отрыв «реальных» факторов от денежных, хотя деньги при этом не всегда являются полноценным товаром (это относится и к условиям конкуренции на рынке). Теория стоимости позволяет объяснить уровень цен и в условиях преобладания монополий. В масштабах всего общества сумма цен по-прежнему остается равной сумме стоимостей. Поэтому со статической точки зрения, или, иначе говоря, на какой-либо определенный, момент, «сбережения» включают в себя как сбережения в узком смысле этого слова, так и чистые инвестиции. Их уровень зависит от существующей «реальной» структуры, экономики. Однако в эпоху монополистического капитализма становится возможным маневр в сфере кредитных отношений, усиливающий игру реальных факторов. Варьируя цены (например, процентные ставки), а позже, получая в результате развития объективных процессов возможность регулирования покупательной силы денег (регулируемые деньги), финансовый капитал использует мощный инструмент перераспределения стоимостей, созданных в процессе производства. Экспроприация богатств у «владельцев сбережений», т. е. у некапиталистические слоев населения, а также ограбление всех трудящихся в результате неуклонного роста общего уровня цен, присвоение богатств капиталистами-предпринимателями, использование этих средств для капиталовложений и в конечном счете для увеличения прибыли — все это такие экономические процессы, которые в настоящее время можно наблюдать постоянно; в особенно большой мере это относится к перераспределению богатства через механизм денежного обращения. Указанные тенденции играют важную роль, оказывая воздействие на масштабы производственного процесса, на ход экономического развития и, следовательно, также и на взаимоотношения цен отдельных товаров.

С другой стороны, этот процесс оказывается необходимым для капитализма. В противном случае падение нормы прибыли сузило бы возможности капиталистического развития — развития, которое к тому же с прогрессом техники предполагает все более высокий органический состав капитала и нуждается во все больших массах первоначального капитала. Теория процента и относящиеся к последующему периоду денежные теории, которые были изложены здесь лишь в самых общих чертах и которые более детально будут рассмотрены позднее, отражают изменившуюся хозяйственную ситуацию, новую реальность; вместе с тем они отражают требования монополистического капитала и появившиеся новые возможности использования денежного капитала как одного из средств, обеспечивающих получение максимальной прибыли. Эти теории подготовили условия для распространения более сложной и более общей кейнсианской концепции.

Как мы уже говорили, ознакомление с наиболее общими положениями этих теорий нужно для того, чтобы облегчить понимание новых явлений в сфере денежного обращения, получивших распространение после краха золотого стандарта. Эти явления будут рассмотрены позднее, а их изучение в свою очередь поможет понять новейшие теории, которые будут рассмотрены в последней части нашей работы.

Но для того чтобы лучше разобраться в этих теориях, необходимо сначала исследовать результаты действия тех факторов и процессов, которые легли в основу новейших теорий.

 

Общие замечания

Выше уже были изложены проблемы функционирования денег в качестве мировых денег и теории международной торговли, при этом мы кратко охарактеризовали концепции Рикардо и некоторые более современные теории.

В течение прошлого века — века стремительного развития и географического распространения капитализма — изменились и те первоначальные условия, которые привели к появлению теории сравнительных издержек.

Мы уже говорили о том, что теория Рикардо основана на некоторых общих принципах — аксиомах, которые не нуждаются в доказательствах. Например, эта теория исходит из того, что разделение труда приносит выгоды также и в международном масштабе, поскольку разделение труда между различными странами увеличивает производительность труда и, следовательно, международный товарообмен оказывается выгодным для всех участников. Но наряду с этим теория Рикардо исходила и из предпосылок, носивших преходящий, конкретно-исторический характер. Например, на основании того факта, что, капиталы и рабочая сила не могли столь легко перемещаться из одной страны в другую, проблема международного обмена рассматривалась как проблема обмена между «закрытыми» рынками; единственной формой связи между такими рынками оказывались импортные и экспортные потоки товаров. Отсюда следовало, что сумма импорта была ограничена; она могла колебаться в границах, определяемых стоимостью экспортируемых товаров,— эта выручка и направлялась на оплату импорта.

И наконец, мы отметили, что концепция Рикардо не принимала во внимание динамику экономического развития. Она прекрасно отвечала условиям Великобритании того времени, другими словами, условиям страны, достигшей в те времена наивысшего развития капитализма, и утверждала ее превосходство над остальными странами; но она не была столь уместна для стран, находившихся на стадии промышленной революции и перехода к капитализму.

По мере того как в течение XIX в. капиталистическая система хозяйства распространяется на различные страны, борьба за рынки становится все более ожесточенной. К середине XIX в. развертывается подлинная революция на транспорте: железные дороги и паровое судоходство сократили расстояния и повысили надежность передвижения людей и перемещения имущества. Выше уже отмечалось, что транспортная революция породила необходимость колоссальных вложений капитала. Развитие централизованной банковской системы, обладающей международными связями, означало возникновение механизма, позволявшего осуществлять экспорт капитала. Масштабы экспорта капитала расширились, он приобрел важнейшее значение во всей хозяйственной жизни и стал характерной чертой империализма.

Мотивы экспорта капитала могли быть разными. Отсталые страны нуждались в капитале, не располагая средствами, необходимыми для финансирования больших, чем прежде, вложений в первоначальный капитал. Для наиболее развитых в экономическом отношении капиталистических стран вывоз капитала означал возможность получения повышенной прибыли на заграничные инвестиции и тем самым противодействие тенденции к падению нормы прибыли, а также установление экономического господства над сравнительно менее развитыми странами. При этом хозяйственное господство могло (хотя и не обязательно должно было) сопровождаться четко выраженным политическим господством. Нет необходимости напоминать читателю о том, что в XIX в. сформировались колониальные империи Франции и Великобритании, а к концу XIX — началу XX столетий весь мир оказался захваченным «великими державами». Но экономическое господство не всегда влекло за собой четко выраженное политическое господство. Существовали протектораты, но вместе с тем и многие страны, обладавшие формальной независимостью, фактически также находились в сфере господства экономически развитых капиталистических стран. Когда железные дороги, судоходные линии, банки, страхование и основные отрасли промышленности оказывались в руках иностранного капитала, политическая независимость, понятно, приобретала чисто формальный характер. Подобные отношения господства утверждались главным образом на основе экспорта капиталов. В результате такие страны, как Великобритания и Франция, а позже (и в меньшей степени) также Германия, Италия, Соединенные Штаты, Япония и некоторые другие страны могли располагать рынками, на которых было легко приобрести сырье, обеспечить себе гарантированный сбыт продукции и тем самым получить высокие прибыли (обладание которыми, следовательно, способствовало ускоренному накоплению капитала). Мир был поделен на сферы влияния. При этом некоторые районы мира, как, например, Китай, оказывались сферами влияния сразу нескольких государств.

Параллельно с этим процессом вывоза капиталов в XIX столетии развивается отчетливо выраженный процесс перемещения рабочей силы. Наиболее сильные в экономическом отношении капиталистические страны «экспортируют» в свои колонии и зависимые страны как кадры технического и военно-административного персонала, так и свой полупролетариат, создавая таким образом «отводной клапан» для излишков рабочей силы, порождаемых относительным перенаселением, которое увеличивается по мере развития капиталистической системы.

Наиболее типичный пример сочетания эмиграции «руководящего персонала» с эмиграцией в собственном смысле этого слова из депрессивных и отсталых районов дают Великобритания и Ирландия. Позднее развертывается массовая эмиграция неквалифицированной рабочей силы из неразвитых, отсталых стран, которые поздно и в трудных условиях вступают на путь промышленной революции. Италия и страны Центральной и Южной Европы представляют пример колоссальной эмиграции второго типа.

Система международных экономических отношений приобретает все большую сложность. Импорт и экспорт товаров составляют единое целое, а объем и структура экспорта и импорта полностью зависят от других форм хозяйственных отношений между странами.

Денежная форма проявления экономических процессов приобретает всеобщий характер. В основе подхода к любым экономическим явлениям отныне оказываются уже не натуральные формы («товары-продукты» или затраты труда), а «цены» и, как мы уже видели, денежный доход и рыночный спрос, определяемый величиной дохода.

Стоимость рабочей силы приобретает общий характер и воспринимается — в особенности в условиях обратимости валют — как некая сумма затрачиваемых денег или цена труда. При этом иногда забывают о самой сути отношений, утверждая вместо нее внешнюю форму проявления этих отношений.

В XIX в. можно было наблюдать также следующий процесс. Принципы Рикардо, как мы видели, фактически санкционировали ситуацию, сложившуюся в сфере международного разделения труда. Верно, например, что, если исходить лишь из существовавших в то время условий, для Португалии было выгодно специализироваться на производстве вина, а для Великобритании — на производстве тканей. Но подобный подход не учитывал различий в динамике этих двух типов производства. Как расширение абсолютных размеров сельскохозяйственного производства, так и повышение темпов этого развития наталкивалось на определенные границы; пределы ему ставились самим количеством и качеством земли. Опыт и здравый смысл приводят также к следующему заключению: чем богаче ассортимент продукции, тем легче обеспечиваются преимущества при обмене. Развивающееся международное обращение товаров должно вести, таким образом, не только к специализации, но одновременно и к расширению ассортимента производимой продукции. К этим чисто экономическим соображениям можно добавить, также соображения политического характера.

Исходя из своего собственного опыта, западноевропейские страны должны были усвоить, что для экономического развития необходимы национальное единство и национальная независимость; независимость же было трудно сохранить без единства рынка и не обладая рядом основных отраслей современного производства. Единство рынка и развитие основных отраслей производства были, следовательно, необходимы для того, чтобы не превратиться в хозяйственный придаток более развитой в экономическом отношении страны, которая стремилась бы воспрепятствовать гармоническому развитию своего более слабого партнера и, таким образом, сохранить источник постоянного снабжения дешевым сырьем и рынок сбыта своих готовых продуктов.

Требование независимости в прошлом должны были особенно активно отстаивать — в том числе и в теоретическом плане — две такие большие страны, как Соединенные Штаты и Германия. Это же требование, но в иной ситуации и в других формах, в современных условиях отстаивают страны, которые освободились от колониального ига.

 

Протекционистские системы

Некоторые экономисты, стремятся обнаружить совпадения между протекционизмом докапиталистическим, т. е. меркантилизмом периода перехода к капитализму, и протекционизмом в эпоху капитализма. Но это два не совпадающих между собой явления, имеющих различные исторические и идеологические основы.

Меркантилизм представлял собой систему экономической политики, преследовавшую цель «обогатить королевства золотом и серебром». Он выражал требования создававшихся централизованных государств и господствовавшего торгового капитала. Его экономической основой была система металлического денежного обращения.

Ясно, что в условиях хотя и расширяющегося, но все еще ограниченного международного обмена, в условиях, когда система платежных расчетов базировалась на металлических деньгах и намечался переход от средневековой системы производства к мануфактуре, когда господствующие позиции занимал торговый капитал, подчинивший себе производство, обладание деньгами имело особое значение и, как казалось в те времена, выражало экономическую мощь страны.

Меркантилистскую политику определяли два главных положения: во-первых, это объединение рынка, а во многих странах также и стимулирование национальной промышленности и, во-вторых, обеспечение постоянно активного торгового баланса и монополии на перевозку товаров под национальным флагом. Так называемый «договорный баланс» и «торговый баланс» представляли собой две различных формы баланса. Система «договорных балансов» практиковалась главным образом в Англии начиная с позднего средневековья и предполагала осуществление ряда мер, направленных, на установление контроля за контрактами между англичанами и иностранцами; а результатом такого контроля должно было явиться накопление обращавшихся в стране денег.

Были введены законы, которые запрещали экспорт золота и серебра и обязывали английских торговцев получать наличными часть выручки за товары, оплачивавшиеся иностранными покупателями. Иностранцы, продававшие товары в Англии, должны были, во-первых, израсходовать вырученные денежные суммы на покупку английских товаров и, во-вторых, обменять полученные иностранные деньги на английские.

Система «торгового баланса», использовавшая комплекс различных мер, стремилась обеспечить превышение стоимости экспорта над стоимостью импорта. Накапливавшееся положительное сальдо должно было служить увеличению «казны» страны-суверена. Такая система предусматривала стимулирование транзитной торговли, экспорта, захват колоний, использование национального флота для перевозок товаров и введение ввозных пошлин на иностранные товары. Наиболее последовательным и эрудированным защитником этой системы в середине XVII столетия был Томас Мэн.

Наибольшую известность получил Навигационный акт Кромвеля от 9 октября 1651 г. Согласно этому акту судоходство регламентировалось в соответствии с единым планом и самыми суровыми нормами. Каботажное судоходство разрешалось только для тех кораблей, у которых собственник, капитан и по меньшей мере три четверти экипажа были англичанами. Импорт европейских товаров в Англию был разрешен только под английским флагом или флагом страны изготовления товаров. Торговые посредники не должны были участвовать в сделках, что означало суровый удар по Голландии. Ввоз товаров, изготовленных в Азии, Африке и Америке, возможен был только на английских судах.

Во Франции Кольбер уничтожил многочисленные внутренние таможни, которые облагали высокими ввозными пошлинами готовую продукцию мануфактур, и провел в жизнь ряд мероприятий, благоприятствовавших импорту сырья. Он организовал строительство арсеналов и государственных фабрик и всячески поощрил «экспорт» французских товаров.

 

Протекционизм периода развития капитализма

Очагом реакции как в теории, так и на практике оказалась Германия. К концу наполеоновских войн Германия получила государственную независимость, но не добилась национального единства — этой необходимой предпосылки для капиталистического развития. Нужно было прежде всего ликвидировать внутренние таможнй. А их в Германском Союзе было 38. Таможенный союз, был создан в 1833 г. Наиболее известным экономистом, защищавшим идею единого рынка, был Фридрих Лист. Во время длительного пребывания в Англии и в Соединенных Штатах на протяжении 1825—1832 гг. он мог непосредственно наблюдать, как развивалась капиталистическая система хозяйства. Но одновременно он мог заметить и большие различия в исходных уровнях развития отдельных стран; последнее обстоятельство порождало необходимость учитывать не только ситуацию, существующую в данный момент, но и пути потенциально возможного развития.

Свои взгляды Фридрих Лист развил в работе «Национальная система политической экономии», опубликованной в 1841 г.

Лист выступил против попыток универсализации теории, развитой Смитом и Рикардо. Он утверждал, что существуют и специфические для различных наций и различных исторических периодов закономерности. Всю историю «наций» он схематически разделил на три периодам сельскохозяйственный, сельскохозяйственно-промышленный и сельскохозяйственно-промышленно-торговый. Лист считал, что свободная торговля полезна для нации в первый период, в то время как во второй и третий периоды полезна протекционистская система,

В Соединенных Штатах с аналогичными концепциями выступили Кэри и Паттен (особую известность получила книга «Экономические основы таможенной защиты»).

Поставленный ими вопрос можно коротко сформулировать следующим образом: что выгоднее, с чисто экономической точки зрения для страны, располагающей сырьем, — экспорт сырья или создание своей собственной промышленности.

Ясно, что, если исходить из потребностей будущего развития, а не из соображений текущего момента, то ответ мог бы быть только один — более выгодно создание собственной промышленности.

Но зарождавшаяся промышленность в такой стране должна была находиться в худших условиях, чем развитая промышленность других стран. Часто недостает капитала; необходимо импортировать оборудование; рабочие не обладают соответствующей технической подготовкой. Все это и создает необходимость защитить зарождающуюся промышленность.

Экономическая полезность защитных мероприятий в подобном конкретном случае была признана и Дж. Ст. Миллем, уточнившим концепцию Рикардо. Милль, писавший в. середине XIX в., не мог игнорировать процесс развития промышленности в ряде стран; он должен был признать, что единственный случай, когда только в силу экономических принципов можно защищать покровительственные пошлины — в особенности в стране, лишь недавно вступившей на путь промышленного развития, — это случай, когда такие пошлины носят временный характер и введены в ожидании развития в стране того же производства, что и заграницей, но приспособленного к условиям данного государства, поскольку превосходство одной страны над другой в производстве какого-либо товара объясняется только тем, что она первая приступила к производству указанных товаров.

Так утверждались все еще действенные принципы, исходившие из выгодности специализации и основанного на ней разделения труда в международных масштабах; выяснилось, однако, что эти принципы справедливы лишь при соблюдении следующего условия: ассортимент товаров, производимых в каждой из стран, должен быть достаточно обширен, причем он должен включать готовые изделия.

 

Рост международного обмена

По мере того, как усиливались связи внутри капиталистического мира, а развитие транспорта сокращало расстояния между странами, по мере того, как расширялись обмен и перевозки товаров, совершенствовалась система платежных расчетов и формировался единый мировой рынок, изменялись и те условия, которые определяли исходные положения и границы рикардианской концепции. Международная торговля приобретала черты, сближавшие ее с внутренней торговлей. С точки зрения экономической теории разницы не могло и быть. Даже в пределах одной страны существует локализация и специализация производства в различных районах в соответствии с принципом сравнительных издержек. Например, когда в Калифорнии в середине XIX столетия открыли золотые рудники, то вся хозяйственная деятельность в этом штате сконцентрировалась на добыче золота, а производство пшеницы, мяса и шерсти пришло в упадок. Перечисленные товары ввозились из других районов, несмотря на то, что абсолютная величина издержек, связанных с их производством, в Калифорнии была ниже. Однако разрыв в издержках производства золота в Калифорнии и других районах США оказывался сравнительно больше, чем разрыв в издержках производства остальных товаров. Международная торговля всегда приносила выгоду, способствуя разделению труда, стимулируя благодаря принудительной силе конкуренции снижение издержек производства, улучшая снабжение и т. д. Процессы эволюции капиталистической системы, предполагавшие расширение международного обмена и наличие единой мировой золотой базы, на которую опиралось денежное обращение различных капиталистических стран, привели к появлению «мировых цен». Отдельные национальные цены должны были сопоставляться с «мировыми ценами» и выражаться в них. Сравнение, т. е. определение разрыва в издержках производства, производилось также в мировых ценах, а не в «издержках производства». Теория в результате всего этого претерпела эволюцию.

Были произведены специальные исследования, изучены модели частичного равновесия, выяснена степень эластичности спроса и предложения для отдельных товаров.

Позднее выявилось значение роста доходов и, следовательно, расширения спроса. Таким образом, в научный оборот были введены новые понятия. Эти понятия приобрели особо важное значение не только потому, что давали возможность лучше объяснить последствия, которые повлечет за собой, например, введение таможенных пошлин, но и потому, что позволяли лучше понять и теоретически объяснить воздействие колебаний цен на уровень международной торговли. Последнее обстоятельство смогло сыграть особенно важную роль позднее, после крушения золотого стандарта, когда качественно новый характер приобрели постоянные колебания цен и соотношений между различными ценами.

Исследованию подверглась не только торговля отдельными товарами, но вся рыночная система и соответствующие ей формы платежного оборота. Экономическая теория претерпела существенную эволюцию. Поскольку в то время решающую роль играли уже денежные формы проявления хозяйственных явлений, на передний план в этой эволюции теории выдвигались денежные аспекты. Первостепенные функции приписывались дифференциации цен на отдельных рынках. Как уже отмечалось выше, получила распространение теория паритета покупательной силы денег Касселя, согласно которой обменный курс валюты оказывался в зависимости от состояния цен на товары. Появлялись новые понятия, менялось значение старых понятий. Например, понятие terms of trade — условия торговли, обмена — изменило свое прежнее значение и означало теперь соотношение между уровнем цен на импортируемые и экспортируемые товары. Это отношение могло быть измерено статистически. Уровень импортных цен, например, мог изменяться в ином ритме и в ином направлении, чем уровень экспортных цен в силу различных характеристик самих товаров (например, импорт мог состоять главным образом из сырья, нефти, олова, каучука, сельскохозяйственных продуктов, а экспорт — главным образом из готовых изделий). Это влекло за собой различия в эластичности спроса и в реакции на те или иные события «чрезвычайного» характера (политические кризисы, гонка вооружений и т. д.).

Если цены на экспортные товары опускаются, например, со 100 до 98 пунктов, а цены на импортные товары повышаются со 100 до 101 пункта, то имеет место ухудшение условий торговли. Среди исследований такого рода появились и упоминавшиеся уже теории, выясняющие, какую роль при объяснении изменений во внешней торговле могут играть колебания дохода.

Для понимания исторического и научного значения такой эволюции экономической теории мы предпримем еще одно небольшое, но необходимое отступление историко-технического характера.

 

Протекционизм в домонополистический период

Следует еще раз напомнить, что существовавшая в те времена экономическая и интеллектуальная гегемония Англии обеспечивала утверждение рикардианской теории, включая ее неотъемлемый элемент — концепцию «свободной торговли». Но очень скоро потребности национального экономического развития, о которых уже говорилось выше, заставили ряд стран пойти ра защиту формирующейся национальной промышленности. В этот период экстенсивного развития капиталистической системы цель протекционизма заключалась в содействии появлению национальной промышленности.

В Италии, например, либеральная система, введенная в Королевстве Сардинии Кавуром, была сохранена и расширена и в новом, государстве. Вновь заключенные торговые договоры, в том числе и наиболее известный торговый договор с Францией, заключённый в январе 1863 г., предусматривали принципы свободной торговли. Но уже 30 мая 1878 г. был принят протекционистский тариф. В 1887 г. были утверждены еще более высокие защитительные пошлины. В Германии также был введен в действие протекционистский тариф (1879 г.), причем таможенные пошлины были вновь повышены в 1895 г. В Соединенных Штатах был введен известный протекционистский тариф Мак-Кинли.

Существовали ли границы осуществления протекционистской политики в этот период?

Приверженцы протекционизма, разумеется, не могли отрицать, что подобная политика влечет за собой рост цен на товары в отраслях, защищаемых от иностранной конкуренции. Но исследуя «частичные равновесия», они стремились доказать, что рост цен, связанный с проведением протекционистской политики, мог оказаться временным и характеризоваться довольно скромными масштабами. Они рассуждали следующим образом: чтобы не потерять рынок, страны-поставщики могли в дальнейшем считать выгодным для себя снижение товарных цен (в результате чего прибыли сократятся и это будет означать не что иное, как частичное признание защитительной пошлины). Подобная аргументация часто приводилась в теоретических университетских курсах, и все же она не могла полностью противостоять правильной общей оценке, гласящей, что протекционизм влечет за собой рост товарных цен. Рост дороговизны означал серьезное национальное бедствие, бремя, возлагавшееся на плечи потребителей, иными словами, на народные массы, которые оказывались вынужденными отдавать часть своих доходов капиталистам и тем самым в конечном счете увеличивать их прибыли. Протекционизм, следовательно, означал перераспределение национального дохода в пользу капиталистов, которые по-прежнему стремились, к присвоению дополнительных прибылей, использовавшихся для необходимого накопления капитала и необходимых производственных инвестиций. Все приведенные соображения убеждают нас в том, что с теоретической точки зрения защитники протекционизма недалеко ушли от концепции Милля. А концепция Милля была направлена на то, чтобы обеспечить временную защиту вновь возникающим и жизненно важным отраслям промышленности, которые должны были стать костяком национальной экономики.

Отмечавшиеся выше границы протекционизма на практике были очень быстро преодолены. При этом чаще всего использовался следующий аргумент: отрасли, продукция которых необходима для обороны страны, должны возникать и развиваться независимо от их жизнеспособности и уровня издержек производства. Однако алчность капиталистов, их погоня за прибылью в последующий период не знала границ. Поэтому таможенной защиты, причем защиты с помощью все более высоких пошлин, требовали новые и новые отрасли. В результате протекционистские тарифы постепенно распространились на все отрасли производства; именно так и обстояло дело, например, в итальянской промышленности. (Хорошо известна дискуссия насчет таможенной защиты сахарной промышленности.)

Таким образом, конкретно-исторический анализ проблемы показывает, что протекционизм служил не всеобщим интересам, а интересам имущих классов. С классовой точки зрения он рассматривался как удобный и легко вводимый в действие инструмент, обеспечивавший получение исключительно высоких прибылей и тем самым быстрое развитие монополистической концентрации капитала. Наиболее влиятельные группы капиталистических предпринимателей оказывали давление на государство, стремясь вновь и вновь повысить уровень протекционистских барьеров.

 

Протекционизм в эпоху империализма

В последующий период — в период империализма — протекционизм приобретает новые свойства. Капитализм более развитых в экономическом отношении стран сохраняет заинтересованность в таможенной защите от иностранной конкуренции, иначе говоря, от конкурирующего влияния импорта. Но еще в большей мере он заинтересован в активном протекционизме, ставящем своей целью проникновение на иностранные рынки, завоевание этих рынков. От государства теперь требуются такие формы «защиты», которые стимулируют экспорт, другими словами, требуются различные формы премий или субсидий. Развивается так называемый демпинг товаров. Такая политика использовалась особенно часто, когда требовалось содействие вывозу капитала, который во многих случаях принимал формы кредитования экспорта средств производства.

И наконец, в период общего кризиса капитализма, после первой мировой войны, в дополнение к старым формам воздействия на различные статьи платежного баланса появились новые формы комплексного регулирования, связанные с установлением контроля над денежным обращением и с проведением политики хозяйственной автаркии. С другой стороны, многонациональные монополистические соглашения часто заменяли участникам таких соглашений таможенные пошлины в их защитительной функции.

 

Инструменты протекционизма

Для того чтобы лучше понять эволюцию протекционизма, изучим более детально некоторые технические инструменты протекционистской политики. Таможенная граница, которая почти всегда совпадает с политической границей, рассматривается как линия, отделяющая территорию государства от других рынков. Такая граница всегда находится под наблюдением. Когда ее пересекают товары, предназначенные для внутреннего потребления, продавцы этих товаров должны платить пошлину, добавляемую к цене товара. Не все товары подлежат обложению пошлиной. Степень защищенности отечественной отрасли зависит от высоты таможенной пошлины и от распространения ее на больший или меньший круг товаров. Пошлины взимаются на основе установленных тарифов в форме специфических пошлин, исходящих из количества провозимого товара, например пошлины на квинтал, на гектолитр и т. д., или в форме пошлин ad valorem, исходящих из стоимости товара, например пошлин в размере 10% от стоимости, или исходящих из общей суммы цен импортируемых товаров.

Пошлины предусматриваются и генеральным тарифом, который применяется по отношению к тем странам, с которыми не заключены торговые договоры. Торговые договоры могут вносить изменения в таможенные пошлины, определенные генеральным тарифом. На практике, таможенные пошлины модифицируются применяемыми тарифами (tariffe d'uso), предусматривающими такие изменения в генеральном тарифе, которые носят временный характер, и конвенциональными, или договорными, пошлинами, которые определяются в заключаемых между странами торговых договорах. В последнем случае во многие торговые договоры вводится пункт, предусматривающий условия «наиболее благоприятствуемой нации».

Условия «наиболее благоприятствуемой нации» обязывают партнера по договору распространить на страну, заключившую договор, все те дополнительные преимущества, которые предоставляются третьим странам.

Далее, генеральный тариф может предусматривать более жесткие дифференциальные репрессивные пошлины и преференциальные пошлины в пользу товаров, ввозимых из тек стран, которые связаны с данной страной особыми отношениями (колонии, Британское Содружество Наций). При создании таможенных союзов или экономических сообществ, таких, как, например, ЕЭС, внутренние защитительные пошлины отменяются (хотя при этом сохраняются различные ограничения административного характера). Для всех стран такого союза или сообщества устанавливается единый внешний тариф.

И наконец, в зависимости от целей, преследуемых таможенными тарифами, различают фискальные и защитительные пошлины. Фискальные пошлины должны обеспечивать только приток поступлений в государственную казну и распространяются лишь на товары, не производимые в стране. К ним относятся пошлины на кофе, чай, пряности и т. п.

Защитительными являются все прочие пошлины (они, разумеется, также могут преследовать и побочную цель — обеспечение поступлений в казну государства).

Соглашения могут предусматривать «свободные зоны», распространяющиеся за пределы таможенных границ или имеющие благоприятный таможенный режим, и «свободные пункты», которые используются в процессе транзитной торговли и предусматривают особое таможенное складское хозяйство.

Существует также система реституций, иначе говоря, возврата пошлин, при реэкспорте товаров, произведенных из импортного сырья. Эта система направлена на стимулирование транзитной торговли — существенного источника дохода для многих стран — и переработки импортного сырья для реэкспорта.

Могут быть введены (и в прошлом действительно использовались) экспортные пошлины, предназначенные для того, чтобы ограничить вывоз некоторых видов сырья; но экспортные пошлины имели сравнительно небольшое значение.

При этом следует иметь в виду, что в эпоху империализма, и в особенности в период общего кризиса капитализма, весь арсенал описанных выше инструментов протекционизма считался недостаточным для «защиты» платежного баланса и обеспечения его равновесия, а также для достижения стабильности национальной валюты.

Поэтому были введены и другие ограничения, прибегающие к «контингентированию», т. е. к установлению максимальных пределов разрешенного импорта товаров. Для ввоза контингентированных товаров требовались специальные разрешения, или «лицензии». Устанавливались также запрещения на импорт некоторых товаров.

Подобное лимитирование импорта было и продолжает оставаться связанным с ограничениями, которым подвергается система платежных расчетов. Поэтому они будут рассмотрены ниже.

 

Экономическая эффективность таможенных пошлин

Здесь мы хотели бы ознакомить читателя с некоторыми общими соображениями.

Таможенной пошлиной единообразно облагаются все товары, пересекающие таможенную границу. Такое обложение способствует повышению цен на товары, продаваемые внутри стран. Как происходит повышение цен?

Выше уже говорилось, что существуют специальные работы, посвященные исследованию этого вопроса. В таких исследованиях проводились аналогии между таможенной пошлиной и налогом; следовательно, ответ на вопрос о том, на кого ложится бремя таможенной пошлины, в точности совпадал с ответом на вопрос о распределении налогового бремени. Ответ, слёдовательно, предполагал наличие ряда гипотез и самые общие теоретические рассуждения. При этом считалось, что таможенная пошлина более вредна в том случае, когда она распространяется на товары, которые ввозятся в особенно больших масштабах. В этом случае считалось целесообразным снижение таможенной пошлины.

Кроме этого изучалась эластичность спроса на отдельные товары и их предложения; подобные рассуждения завершались следующим выводом: в некоторых случаях иностранный экспортер может выдержать пошлину, а для того, чтобы не потерять рынка, он просто снизит цены. При этом, разумеется, предполагалось, что чем выше пошлина, тем меньше ее воздействие на внутренний рынок.

Но значение всех этих исследований невелико. В лучшем случае они могут использоваться для подкрепления протекционистских концепций.

Действительно важное значение имеет только один единодушно признаваемый вывод — вывод о том, что таможенная пошлина влечет за собой появление дополнительной дифференциальной ренты и прибыли и благоприятствует развитию процессов монополистической концентрации.

Рассмотрим пример установления цен на сельскохозяйственные товары. Не вызывает сомнений, что в тех случаях, когда внутренняя цена, например цена на зерно, регулируется с помощью таможенной пошлины или, как это имеет место в настоящее время, с помощью монополизации импортных операций, причем цена поддерживается на уровне, покрывающем издержки производства «предельного» предприятия (т. е. предприятия, работающего в наихудших условиях), то тем самым прочим, «непредельным», предпринимателям обеспечивается за счет потребителей дифференциальная рента. Допустим, что цена зерна устанавливается на уровне 6000 лир за квинтал, в то время как цена зерна на мировом рынке составляет 4000 лир за квинтал. Чтобы воспрепятствовать импорту пшеницы, вводится таможенная пошлина в размере 2000 лир за квинтал или устанавливается, как это делается сейчас в Италии, монополия государства на ввоз пшеницы. Допустим, что существует ряд предприятий, которые производят пшеницу по ценам производства в 4000, 4500, 5000 и 6000 лир за квинтал. При цене 6000 лир производитель пшеницы, у которого цена производства составляет менее 6000 лир за квинтал, будет получать ренту. Размеры ренты зависят от количества продукции у каждого из таких предпринимателей. Допустим, что 15 млн. квинталов пшеницы имеют цену производства в 6000 лир, 30 млн. — цену производства в 5000 лир, 20 млн. — цену производства в 4500 лир, 6 млн. — цену производства в 4000 лир за квинтал. Общая сумма дифференциальной ренты, которая выплачивается землевладельцам, в таком случае будет складываться из следующих величин:

30 млрд. лир (1000 лир Х З0 млн.) землевладельцам выплатят предприниматели, производящие пшеницу по цене производства в 5000 лир за квинтал; 30 млрд. лир (1500 лир Х 20 млн.) выплатят предприниматели, производящие пшеницу по цене производства в 4500 лир за квинтал, и 12 млрд. лир (2000 лир Х 6 млн.) получат предприниматели, которые производят пшеницу по цене производства в 4000 лир за квинтал. Общая сумма ренты составит 72 млрд. лир.

Поступления на рынок указанного количества пшеницы можно добиться и иным способам, установив более низкую цену, не покрывающую индивидуальную цену производства пшеницы на предельных предприятиях. В этом случае предельные предприятия будут получать помощь. Если цена будет установлена на уровне, скажем, в 5000 лир за квинтал, а остальные величины остаются теми же, что и в предыдущем примере, то производителям, у которых цена производства пшеницы составляет 6000 лир, придется выплатить 15 млрд. лир субсидий или премий за то, что они продолжают поставлять свою пшеницу на рынок. Общая стоимость, которую потребителю придется дополнительно выплатить, в этом случае будет складываться из 15 млрд. лир субсидии, 10 млрд. лир ренты для производителей, выращивающих пшеницу по цене производства в 4500 лир (500 лир Х 20 млн.), и 6 млрд. лир ренты для производителей, выращивающих пшеницу по цене производства в 4000 лир (1000 лир Х 6 млн.). Предприниматели, у которых цена производства пшеницы составляет 5000 лир за квинтал, не будут в этом случае реализовывать ренты в цене товара. В результате возложенная на потребителя общая стоимость субсидий и ренты составит только 31 млрд. лир против 72 млрд. лир в первом примере.

Выбор того или иного решения в сфере экономической политики зависит от того, как распределены производители по группам с различными индивидуальными ценами производства, и от их социальной природы; иначе говоря, характер решения зависит от того, идет ли речь о крупных капиталистических предпринимателях или о мелких собственниках, и от того, какие сектора производят основную часть товарной продукции и т. д.

Но в целом все же премия (субсидия) более выгодна, чем таможенная пошлина или недифференцированная цена, устанавливаемая на высоком уровне.

Нужно учитывать также возможное влияние таможенных пошлин на монополистическую концентрацию и издержки производства, в особенности в промышленности. Страна, находящаяся в процессе интенсивного хозяйственного развития, как правило, будет стремиться не облагать сырье таможенными сборами. В Италии серьезная дискуссия по вопросам структуры таможенных тарифов развернулась после второй мировой войны.

Опыт последних лет свидетельствует о том, что в период империализма значение традиционных протекционистских средств уменьшается. И все же они продолжают существовать, а монополистическим группам, занимающим господствующие позиции, удается добиваться более высоких таможенных барьеров для тех секторов экономики, в которых недостаточно развита монополистическая концентрация. Ниже будут описаны средства как прямой, так и косвенной защиты таких секторов экономики, — средства, предполагающие возмещение налогов, «компенсацию» или специальные расчеты.

Преобладающую роль, однако, играют международные монополистические соглашения о разделе рынков, а также часто применяемые количественные ограничения импорта, предполагающие прямые запреты на ввоз, контингентирование и другие административные меры, регулирование денежно-кредитных отношений и ограничения в платежных расчетах. Такие методы оказываются предпочтительными, Поскольку они благоприятствуют наиболее сильным группам капиталистов и исключают из числа импортеров слабейших предпринимателей, которым не удается получить «лицензии» на импорт или приобрести платежные средства. В конечном счете эти методы оказываются выражением отношений, характеризующихся господством монополий, и в свою очередь способствуют дальнейшей экономической концентрации и повышению уровня внутренних цен.

 

Активная «защита» — демпинг

В период империализма, когда рынок расширяется более медленно, чем растут производственные мощности, и когда обостряется конкуренция на мировых рынках, развиваются формы активной «защиты», иначе говоря, стимулирование и форсирование экспорта путем предоставления помощи в различных формах (кредитные гарантии, премии, субсидии, налоговые компенсации и т. п.) и, как будет показано ниже, путем регулирования денежно-кредитных отношений. Еще в конце XIX столетия в Великобритании традиционный классический маневр получил название демпинга. Этот термин ввел в оборот Дж. Чемберлен, который под впечатлением проникновения Германии на мировые рынки вскоре после 1870 г. потребовал введения протекционистских мер и в Англии.

Механизм демпинга очень прост. Допустим, что металлургическая промышленность выпускает 1000 т. стали, имея издержки производства в 10 тыс. лир на тонну. Для покрытия производственных затрат отрасль должна выручить за 1000 т 10 млн. лир. Такая выручка может быть получена при продаже на внутреннем рынке 500 т стали по цене 13000 лир за 1 т и 500 т. на внешних рынках по цене 7000 лир за 1 т.

Для этого требуются следующие условия.

Внутренний рынок должен быть защищен таможенным тарифом, который делает невозможным для иностранных конкурентов продажу стали по цене ниже 13 тыс. лир за тонну. С другой стороны, на рынке не должны появляться и «внутренние» конкуренты, склонные продавать сталь по цене ниже 13 тыс. лир за тонну. Это значит, что рынок должен быть монополизирован на основе соглашения между капиталистическими предпринимателями.

Таким образом, для осуществления демпинга необходимы введение таможенных пошлин и монополистическая ситуация; только при указанных условиях становится возможной продажа продукции на внешних рынках ниже стоимости. С развитием империализма «классический» демпинг приобретал все более разнообразные формы. В условиях государственно-монополистического капитализма в арсенале средств правительственного воздействия появились также методы регулирования денежного обращения, направленные на создание искусственного разрыва между покупательной способностью денег на внутренних и внешних рынках. При этом цель заключается в создании такой ситуации, при которой внутренние цены, выраженные в национальной валюте, должны поддерживаться на сравнительно высоком уровне, тогда как в мировых деньгах (иначе говоря, в золоте) или в масштабе мировых цен они оказались бы ниже соответствующих цен в конкурирующих странах.

Позднее особое значение приобрел осуществляемый государством вывоз капиталов в открытой или скрытой формах (в последнем случае экспорт капитала предстает в виде государственных субсидий). Вывоз капиталов часто принимает форму экспорта инвестиционных товаров (отправка за границу целых заводов или производственных линий) при экономической поддержке государства.

Все капиталистические страны использовали законодательные меры, которые предусматривали «стимулирование» экспорта как путем гарантирования кредитов, связанных с вывозом заводов или других инвестиционных товаров, так и в форме возмещения налогов, выплачиваемых экспортерами. Сохраняли свое значение также открытые формы стимулирования вывоза — экспортные премии.

Активный протекционизм, таким образом, сочетался с пассивным протекционизмом.

В особых случаях (в особенности при подготовке к войне) протекционизм был направлен на хозяйствен: ную автаркию, другими словами на экономическую самообеспеченность, что вело к сокращению объема международной торговли.

 

Общие аспекты инфляции

Такое явление, как инфляция, известно уже много веков. В своем наиболее общем значении это понятие означает быстрый рост цен, т. е. быстрое изменениё соотношения «деньги — товар», характеризующееся уменьшением покупательной силы денег. Однако это определение, будучи слишком общим, объединяет самые различные экономические события хозяйственной жизни, имевшие место в истории; если мы хотим лучше разобраться в реальных экономических отношениях, мы должны отличать такие явления друг от друга. В противном случае совершенно различные события отождествляются друг с другом; подобное смешение, имеющее место в работах большинства экономистов, мешает пониманию современной инфляции как экономической категории, которая существенно отличается от инфляции в прежние времена.

До того как развилось обращение металлических денег, другими словами в докапиталистическую эпоху, имели место явления обесценения денег, или роста цен, вызванные так называемой порчей монеты либо снижением стоимости производства золота.

В случае порчи монеты денежная единица, например, серебряный фунт или золотой цехин, в действительности содержала меньшее количество металла, чем было вычеканено на монете, вследствие изнашивания монет или в результате изменения содержания металла в монете при чеканке носителем верховной власти (сувереном). Суверен всегда был заинтересован — с этим мы сталкиваемся уже в самой глубокой древности — в том, чтобы пустить в обращение монеты с несколько меньшим (по сравнению с официально установленным) содержанием металла. До тех пор пока такое уменьшение было незначительным, его не замечали. Поэтому покупательная сила денег не уменьшалась, а суверен, обладая монопольным правом на чеканку монеты, мог извлечь дополнительный доход в виде большего количества вычеканенных денег или в виде сэкономленного металла. Но когда уменьшение металла в монетах оказывалось значительным или практиковалось в течение длительного времени, доверие к таким монета оказывалось утраченным. В результате этого монеты с уменьшенным содержанием металла обесценивались по отношению к другим денежным знакам, находившимся в обращении, и по отношению к товарам. Стоимость монеты, определяемая стоимостью содержащегося в ней металла, в свою очередь определяла обменные соотношения между монетой и товарами, иначе говоря, определяла цены.

В процессе исторического развития обнаружилась тенденция к прогрессирующему уменьшению металлического содержания различных монет. Само название некоторых монет — например, лира (от libra — фунт) — указывает на вес, который первоначально имела соответствующая серебряная денежная единица.

Такая инфляция, разумеется, всегда развивалась постепенно и.никогда не носила стремительного характера.

Инфляция другого рода развернулась в эпоху открытия Америки. Открытие богатых месторождений благородных металлов и бесчеловечная эксплуатация туземцев привели к снижению стоимости производства золота и серебра и к последующему изменению менового соотношения между деньгами и товарами. Цены на товары поднялись; при этом следует учитывать, что одной из причин такого роста цен служил начинавшийся тогда переход к мануфактуре — предтече капиталистической промышленности.

Во всех случаях, однако, влияние инфляции было ограниченным, поскольку только часть продукции поступала на рынок и поскольку рыночные отношения не носили еще капиталистического характера. Изменения цен, в том числе изменения, получившие в период открытия Америки название «революции цен», были медленными и постепенными.

 

Инфляция в период домонополистического капитализма

В эпоху капитализма инфляция приобрела совершенно иное значение; это вызывалось следующими причинами. Во-первых, капиталистический рынок был несравненно шире рынка, существовавшего в прежние времена, а денежная форма капитала, как мы видели, играла существенную роль в процессах функционирования капиталистического производства. Во-вторых, получило развитие банкнотное обращение; невозможно было быстро изменить количество металлических денег в обращении, а масштабы банкнотного обращения можно было менять легко и быстро, прибегая во все больших масштабах к эмиссии банкнот.

Однако в нормальных условиях банкнота, как отмечалось выше, может служить только субститутом золотой монеты, которая обращалась параллельно с ней. Банкнота оказывалась денежным удостоверением, кредитными деньгами; и ее покупательная способность не должна была отличаться от покупательной способности металлической монеты, которую она представляла. Такая система денежного обращения оказывалась наиболее приемлемой, другими словами, она в наибольшей степени соответствовала условиям развития капиталистической системы хозяйства в период преобладания свободной конкуренции — системы, которая нуждалась в единой и «нейтральной» основе платежных расчетов. Однако в исключительных случаях (всегда исходя при этом из интересов капиталистического общества в целом) государство могло приостановить размен банкнот на золото и прибегнуть к их чрезмерной эмиссии, стремясь таким путем финансировать связанные с войной «чрезвычайные» расходы. Позднее оно перешло к эмиссии специальных казначейских билетов, т. е. бумажных денег. Ясно, что чрезмерная эмиссия банкнот неизбежно должна вести, как уже отмечалось в предшествующих главах при рассмотрении вопроса о стоимости денег, к росту цен, т. е. к снижению стоимости денег, или их покупательной силы.

Рассмотрим следующий пример. Пусть до того, как был временно прекращен размен банкнот на металлические деньги, в обращении находился 1 млрд. золотых лир и 1 млрд. бумажных лир, т, е. всего обращалось 2 млрд. лир. Вслед за этим было выпущено еще 2 млрд. бумажных лир; в таком случае общее количество денег в обращении достигло 4 млрд. лир. Ясно, что теперь соотношение между обращающимися бумажными и золотыми деньгами составляет уже не 1:1, а 3:1, т. е. одна золотая лира теперь обменивается на 3 бумажных. Закон стоимости полностью сохраняет свою силу.

При обмене на бумажные деньги золото приносит ажио, или лаж, т. е. излишек против его нарицательной стоимости, выраженной в бумажных деньгах, а бумажные деньги при обмене на золото, напротив, приносят дизажио, т. е. убыток против выраженной в золоте нарицательной стоимости. При всех сопоставлениях денежных единиц золото неизменно остается эталоном измерения.

В те времена существовала тенденция к восстановлению равновесия и ликвидации ажио или дизажио. Это оказывалось возможным, разумеется, потому, что чрезвычайные эмиссии были связаны только со специфическими, «чрезвычайными» потребностями государства — главным образом с потребностями, порождаемыми войнами. Этому способствовали также ограниченные масштабы эмиссии и всегда остававшиеся небольшими расхождения между стоимостью бумажных и золотых денег.

Поэтому считалось, что равновесие в меновом соотношении между деньгами и товарами может быть восстановлено не столько в результате воздействия на денежную массу, сколько в результате изменения количества обращающихся товаров, т. е. в результате увеличения производства и сокращения издержек; этот процесс должен был привести к такому изменению соотношения между стоимостью товаров и стоимостью денег, которое восстанавливало прежнее равновесие и ликвидировало дизажио бумажных денег.

Примеры подобного рода можно найти в истории денежного обращения любой из крупных западноевропейских стран в XIX в. начиная с периода наполеоновских войн. В истории Италии, позднее достигшей единства и несшей огромные расходы на ведение войн за независимость и на последующие государственные мероприятия, требовавшиеся для объединения страны, известны периоды, когда банкноты имели «принудительный курс», другими словами, периоды необратимости, или неконвертабельности денег. Можно сослаться, например, на развитие денежного обращения в период с 30 апреля 1866 г. по 1882 г. Периоды, когда золото имело ажио, можно обнаружить и в последующей истории Италии, но такое ажио никогда не превышало 20%.

Таким образом, в эпоху преобладания свободной конкуренции, т. е. домонополистического капитализма, инфляция, как мы видели, представляет собой исключительное явление, вызванное экстраординарными причинами.

Идеалом оставались нейтральные деньги, представлявшие собой единую основу для хозяйственных операций всех конкурентов на рынке. Нельзя сказать, что в период капитализма преобладающей конкуренции капиталисты не получали выгод от инфляции. Мы видели, что деньги в функции средства платежа приносят дополнительные выгоды капиталисту-должнику, что благодаря тому, что процесс производства продолжается определенное время, он обеспечивает преимущества капиталисту, который, авансировав денежный капитал, может извлечь выгоду из повышения цен к концу производственного процесса и, таким образом, реализовать заметное увеличение своего первоначального капитала в денежном выражении.

Но большое количество предприятий было особенно заинтересовано в стабильности денежных отношений, потому что норма прибыли была достаточно высока, в условиях расширения рынка издержки производства на единицу продукции сокращались и развивающийся капитализм нуждался в хозяйственной экспансии и в стабильном денежном спросе на предметы потребления.

 

Инфляция в период империализма

Ситуация меняется в эпоху империализма; основные экономические черты империализма будут рассмотрены в последующих главах, однако с развитием отношений, характерных для монополистического капитализма в денежно-кредитной сфере, мы уже могли ознакомиться в ходе предшествующего изложения.

Для того чтобы понять, почему в ходе первой мировой войны и после нее инфляция приобрела такой размах и такие специфические черты, которые положили начало новой фазе в истории денег, следует обратиться к анализу объективной экономической ситуации, складывающейся в эпоху империализма, — ситуации, которую господствующий класс осознает позднее.

Для этого нужно получить более широкое представление об инфляции, о ее экономических последствиях и противоречивых формах ее проявления.

К 1914 г. капиталистический мир достиг определенного равновесия. В недрах его развивались противоречия, которые предвидел К. Маркс и которые несколько лет спустя вскрыл В. И. Ленин в известной работе «Империализм, как высшая стадия капитализма»; однако эти конфликты тогда еще не развернулись в полной мере. В предшествующих главах уже шла речь о новых чертах, обнаруживавшихся в развитии денежно-кредитной системы. Вместе с тем ощутимым признаком существования равновесия было функционирование золотомонетного стандарта, о котором шла речь выше.

Однако 1914 г. оказался кульминационным пунктом в процессе развития капитализма. И до этого момента противоречия между капиталистическими странами порождали войны (как, например, англо-бурскую и балканские войны). Однако такие войны не перерастали в мировую войну. Участникам конфликта удавалось найти выход с помощью дипломатических средств, а торговая война еще не превратилась в войну между капиталистическими странами за раздел рынков. Но весь мир к этому времени уже был поделен и поэтому противоречия были особенно остры. В воздухе уже пахло мировой войной, и, когда она вспыхнула, существовавшее до этого момента экономическое равновесие было резко и надолго нарушено. Мир вступил в новую эпоху, которую марксисты определили как эпоху общего кризиса капитализма, характеризующуюся постоянной неустойчивостью капиталистической системы, а также, как будет показано в последующем изложении, возникновением и развитием новой экономической системы, системы социализма, и последующим расколом мирового рынка. С точки зрения рассматриваемой нами проблемы особенно показательным было крушение золотого стандарта.

Поэтому инфляцию и изменения в сфере денежного обращения, обнаружившиеся после 1914 г., нельзя смешивать с аналогичными явлениями и процессами, имевшими место в предшествующую эпоху.

Отметим основные особенности инфляции, разразившейся в ходе первой мировой войны и в послевоенный период. Во-первых, инфляция приобрела всеобщий характер и распространилась в той или иной степени на все капиталистические страны (в то время, как сфера распространения инфляции в предшествующий период была ограничена только отдельными странами).

Вторая особенность инфляции заключалась в том, что это была стремительная инфляция, которая в некоторых странах привела к нуллификации прежних денег.

Третья черта заключалась в том, что инфляция происходила в особых условиях, отличавшихся от условий, в которых развертывались предшествующие инфляции, т. е. в экономических условиях монополистического капитализма, империализма.

В условиях «классического» обращения золотых денег, существовавшего до 1914 г., золото было распределено между различными странами; при этом центральные органы кредитно-денежной системы, как мы видели, редко могли влиять на уровень цен. Уровень национальных цен зависел от уровня мировых цен, которые в свою очередь зависели от стоимости золота и соотношения между стоимостью золота и стоимостями отдельных товаров. Впоследствии правительства различных воюющих стран, в той или иной степени прибегавшие к эмиссии неразмениваемых на золото бумажных денег с целью финансирования военных расходов, должны были отказаться от обращения золотых денег. В каких конкретных формах проявлялся этот процесс?

Рассмотрим некоторые технические изменения в сфере денежного обращения. Во-первых, эмиттировались государственные казначейские билеты (в форме разменных денег, или купюр малого достоинства). В Италии, например, в годы первой мировой войны выпускались казначейские билеты достоинством до 10 лир, в Великобритании — до 1 ф. ст. Во-вторых, эмиттировались банкноты — такая эмиссия оказывалась результатом предоставления эмиссионными банками ссуд государству и выпуска (под обеспечение этих кредитов) неразмениваемых на золото банкнот. Таким образом, развивалось обращение денег, эмиттируемых «на базе операций государства», отличающееся от обращения денег, эмитируемых «на базе торговых операций».

Во многих странах обращение денег, эмиттируемых «на базе операций государства», проходило по особым статьям в банковских системах отчетности. Такое обращение свидетельствовало об инфляции, или, точнее говоря, о таком увеличении бумажных денег в обращении, которое вызвано непосредственными нуждами государства в финансировании военных расходов.

Формальных различий между указанными двумя видами денежного обращения очень часто не существовало: обращение, порожденное непосредственными требованиями государства, можно было выделить только при анализе статей банковской отчетности. Следовательно, и на рынке невозможно было различить происхождение банкнот: все они обращались по установленному курсу и все они не обменивались на золото. Все банкноты оказывались одинаковыми. Наряду с расширявшимся обращением бумажных денег, прямо вызванным к жизни государством, имел место и такой рост обращения бумажных денег, в котором операции государства играли косвенную роль, например дополнительная эмиссия бумажных денег, связанная с подпиской на государственные займы, а также расширение денежного обращения, вызванное повышением уровня цен.

Государственные займы, поступления от которых направлялись на финансирование военных расходов, представляли, с точки зрения общества, уничтоженное богатство, воображаемый капитал. Однако, с точки зрения отдельного владельца облигаций государственных займов, эти ценные бумаги представляли собой вложение капитала, которое давало право на процент, т. е. на участие в распределении общественного продукта. Еще более важно то, что облигации этих займов играли роль кредитных документов, которые могли служить фундаментом для пирамиды банковских денег, эмиттируемых путем описанной выше кредитно-технической операции — «авансирования под ценные бумаги», — или путем открытия кредита под залог ценных бумаг, или в результате операций центральных банков на открытом рынке. В конечном итоге денежное обращение еще более расширялось.

 

Развитие инфляции

С другой стороны, рост цен вызвал рост спроса на банковские билеты со стороны хозяйственной системы, т. е. рост обращения денег, эмиттируемых «на базе торговых операций». Это был, понятно, прогрессирующий процесс. Предположим, например, что на начальных стадиях инфляции (в 1914 г.) государство должно было уплатить за 75-миллиметровую пушку цену 10000 лир; но в 1916 г., когда общий уровень цен возрос, за ту же самую пушку ему пришлось бы платить уже, предположим, 20 000 лир и, следовательно, денежное обращение должно было увеличиваться более высокими темпами, чем в 1914 г.

Расходы на ведение войны с различной силой сказывались на отдельных воюющих странах. Это зависело от степени участия в военных действиях, от того, была ли оккупирована врагом территория страны или не была, и, наконец, от исходного экономического потенциала страны. Те государства, которые обладали обширными ресурсами и резервами (как, например, Великобритания) и гибкой и эффективной налоговой системой и которые вели войну не на своей территории, в меньшей степени прибегали к инфляционному финансированию во время войны и меньше использовали его сразу же после завершения войны (для ликвидации военной задолженности и для восстановления хозяйства). А другие страны, такие, например, как Франция, Италия, Германия и страны Центральной Европы, либо оказались вынужденными шире использовать инфляционные методы финансирования, либо преднамеренно, по политическим причинам, предпочли более интенсивную инфляцию. В самом процессе порожденной войной инфляции нужно различать фазу, приходящуюся на годы военных действий, и послевоенную фазу, когда имела место ликвидация военных долгов. Вторая фаза складывалась по-разному в тех странах, которые вышли из войны победителями, и в тех странах, которые не только были побеждены, но и жестоко пострадали от войны.

Распад австро-венгерской монархии привел к созданию новой государственной организации; при этом страны, ранее входившие в состав империи, испытывали тяжелый хозяйственный кризис. Поражение Германии означало для них потерю многих ресурсов. Экономические статьи Версальского договора принуждали господствующий класс Германии прибегнуть к дальнейшему развитию инфляции.

Поэтому и степень инфляции, достигнутая к началу периода стабилизации покупательной способности денег, была, неодинаковой для различных валют. Измерить ее, как мы увидим в следующей главе, нелегко. Основная причина заключается в том, что не существует, как мы уже отмечали, адекватной единицы измерения покупательной силы денег. Цена золота также не может служить эффективной мерой инфляции, поскольку в ходе повышения общего уровня цен меняются все экономические соотношения.

Данные, опубликованные Лигой Наций, могут свидетельствовать о том, что в различных странах инфляция развивалась неравномерно. Под степенью инфляции мы понимаем степень обесценения находящихся в обращении денег по отношению к довоенному золотому паритету. Полная нуллификация (марка, крона),обесценение на 50—75% (лира, французский франк, бельгийский франк) и, наконец, обесценение на 25% (фунт стерлингов) — таков был диапазон инфляции.

Здесь же следует заметить, что процесс инфляции, достигнув определенного уровня (критической точки), приобретает особые черты.

 

Механизм действия инфляции

Как на практике развивается процесс инфляции?

Все авторы, пишущие об инфляции, единодушно следуют количественной теории денег, и в их описании звучит осуждение «чрезмерной» денежной эмиссии, как таковой. При этом отдельные аспекты осуждаемого явления не уточняются, смазывается и классовый характер инфляции. Указанные авторы обычно используют весьма общие и неопределенные понятия, такие, например, как «дебиторы и кредиторы», заемщики и заимодавцы. Мы попытаемся представить процесс инфляции более четко и более реалистично, исходя из тех категорий капиталистической экономики, о которых уже писалось выше, иными словами анализируя категории прибыли, заработной платы, ренты, процента; примем во внимание также существование монополистического капитала и его воздействие на немонополизированный сектор экономики.

Предположим, что государство приостановило обмен бумажных денег на золото и после объявления войны эмиттировало (или заставило банк эмиттировать) 100 млн. лир казначейскими билетами и банкнотами для приобретения военных материалов и содержания мобилизованного личного состава. (В данном примере используются цены и масштабы операций 1914 г., когда все денежное обращение в Италии составляло 2,5 млрд. лир.) Из них 25 млн. лир были направлены, скажем, на питание и на транспортные расходы. В этом случае местные рынки товаров широкого потребления испытывают особое напряжение вследствие повышенного спроса на эти товары; происходящие при этом сдвиги в потреблении приносят выгоду некапиталистическому сектору экономики (крестьянам) и мелким предпринимателям, а также и развитым капиталистическим отраслям хозяйства (достаточно только вспомнить о поставках мясных консервов) — отраслям, которые к настоящему времени, как раз благодаря войне, достигли высокого уровня монополизации также и в Италии. Обратимся теперь к остальным 75 млн. лир, т. е. к наиболее значительной части денежной эмиссии. Куда они направлялись и где «оседали»? Они предназначались для приобретения пушек, военного снаряжения, обмундирования и других предметов военного потребления (в последующие годы более внушительные суммы направлялись на приобретение военных кораблей, самолетов и т. п.), т. е., если можно так выразиться, для покупки инвестиционных товаров и товаров длительного пользования в сфере военного потребления — продукции так называемой тяжелой промышленности, достигшей уже к тому времени высокого уровня органического состава капитала и особенно значительной степени концентрации. Предприятия этих отраслей принадлежат представителям ведущей группы капиталистического класса, они находятся под контролем финансового капитала.

Что же при этом происходит в первый момент? Цены на товары — железо, сталь, уголь, производственные постройки и оборудование остаются в это время на прежнем уровне; заработная плата трудящихся также фиксирована.

Поступающие на рынок 75 млн. лир не могут сами по себе изменить все эти цены сразу же, в день своего поступления на рынок. Если цены и меняются, то меняются под влиянием спекуляции, под влиянием попыток предвосхитить будущие события. Но кто может предвидеть будущие цены и пытаться влиять на них? Только те, в чьих руках находятся средства производства, другими словами, капиталисты, а точнее говоря, крупные капиталисты. Когда государство предъявляет спрос, скажем, на пушки, то капиталист — владелец «Ансальдо» — рассуждает следующим образом: «Пушка, находящаяся у меня на складе, стоила мне, допустим, 10 000 лир, такова ее нынешняя рыночная цена. Столько же стоила бы и та пушка, к производству которой я приступаю сегодня, располагая железом, которое уже хранится у меня на складе, и уже нанятыми рабочими. И все же, если я должен был бы сейчас покупать сырье (заметим, что вертикальная интеграция в отраслях тяжелой промышленности к тому времени уже была осуществлена), то мне пришлось бы платить за него ту же самую или несколько повышенную цену (и не столько из-за действительного расширения рынка, сколько вследствие предвидимого повышения спроса)». Но капиталист, даже если он вполне честен, должен будет продолжить свои рассуждения: «Меня интересует цена воспроизводства. Как при этом будут вести себя цены на протяжении всего производственного процесса, который может длиться один, два месяца или даже дольше? По какой цене я должен продать свои товары, чтобы обеспечить себе в будущем такой действительный капитал, который необходим для повторения производственного процесса, иными словами, для того, чтобы приобрести по крайней мере прежнее количество железа, стали, угля и т. д.?» И эту-то предвидимую цену капиталист немедленно фиксирует и навязывает ее государству-покупателю. Кроме этого, он еще заявит государству: «Мой производственный аппарат недостаточен для того, чтобы удовлетворить ваш спрос мне нужно построить новые производственные сооружения, приобрести новое оборудование и нанять новую рабочую силу». Ход его рассуждений таков (кстати говоря, подобные рассуждения не относятся к рабочей силе, а только к остальной части капитала): «Новые производственные сооружения будут стоить мне дороже, т. е. потребуют от меня большего первоначального капитала, чем производственные сооружения тех же размеров, построенные ранее. Но дело не только в этом. Ведь война продлится недолго. (В этом всегда коренилась наиболее важная проблема. Подобная иллюзия свойственна всем инициаторам войн.) Спрос на мою продукцию исчезнет. В результате производственные постройки и оборудование окажутся бесполезными или же их придется подвергнуть реконструкции». Лучшим решением проблемы, с точки зрения капиталиста, явилось бы списание нового предприятия в течение одного года, но для этого потребовалось бы такое повышение цен, которое позволило бы осуществить ускоренную амортизацию.

Инфляция, иначе говоря рост цен, в том числе и повышение цен в условиях войны, — дело рук капиталиста. При этом капиталист немедленно кладет в свой карман чрезвычайно высокие прибыли. Своим поставщикам он не сообщает о предпринятых им мерах, с помощью которых он надеется обезопасить себя от неблагоприятных последствий инфляции.

Если поставщики — крупные капиталисты, то и они смогут получить свой кусок сладкого пирога, а, как уже отмечалось выше, в Италии к началу первой мировой войны процесс монополистической концентрации и вертикальной интеграции получил значительное развитие; в еще большей степени он продвинулся к этому времени в других странах. Если же поставщиками оказывались не капиталисты (это было характерно для многих секторов экономики, где работали строители, ремесленники, надомники, крестьяне), тогда эти слои населения не принимали участия (по крайней мере в первый момент) в повышении цен; они несли на себе бремя этого роста дороговизны. В еще большей степени страдали от повышения цен рабочие. На последующих стадиях рассматриваемого процесса приходил в движение весь остальной капиталистический мир. И дело заключалось не только в том, что в обращение поступали новые порции денег,— указанное обстоятельство являлось просто формальным аспектом экономической проблемы. Но тот, например, кто торговал гражданской одеждой и обращался за товарами к производителю одежды, мог услышать от какого-нибудь Марцотто фразу насчет того, что «отечество требует», что шерстяные ткани предназначены для военных, а если и остальные хотят носить шерстяную одежду, они должны дороже платить за нее. Поэтому торговец готовой одеждой начнет беспокоиться по поводу состояния своих запасов (в таких условиях реальная стоимость запасов не может уменьшиться) и немедленно примет решение повысить цены на всю одежду. Найдутся, разумеется, предприниматели, которые будут не столь последовательны в своих действиях; они могут разделять, пользуясь термином Фишера, денежную иллюзию. И все же в действительности процесс инфляции развертывается именно таким образом.

Распространяя свое воздействие, инфляционный рост цен захватывает не только капиталистические круги, но постепенно и независимых некапиталистических производителей — мелких промышленников и торговцев, ремесленников, крестьян. При этом крестьяне могут получать высокие денежные доходы, порождаемые особой конъюнктурой — усиленным спросом на продовольствие и введением карточной системы, однако такое повышение, денежных доходов крестьян носит не реальный, а эфемерный характер.

Последним звеном в этом процессе оказывается пролетариат, работники наемного труда, которые требуют— но только после того, как повысились цены,— увеличения заработной платы и жалованья. Однако рост заработной платы и жалованья всегда отстает от повышения цен. Уменьшение покупательной силы денег никогда не удается полностью компенсировать, в результате чего происходит все большее падение реальной заработной платы и жалованья. В национальном доходе соотношение между долей заработной платы и долей прибыли меняется в пользу прибылей за счет заработной платы. Это вызвано главным образом ограничением прав профсоюзов в военное время. Есть еще один слой населения, который терпит ущерб от инфляции. Это рантье, получатели доходов, которые не участвуют в производственном процессе, а владеют денежными сбережениями, Их сбережения и доходы к концу инфляции утратят часть своей покупательной способности или просто будут полностью обесценены. Этот же процесс повторился в трагических формах и в период второй мировой войны.

В чем же суть инфляционного процесса, которую обычно стараются обойти молчанием в учебниках? В переходе богатства из одних рук в другие, другими словами, в лишении «владельцев сбережений», их денежного имущества и превращении этих средств в капитал. Это очень важное явление, которое обнаружилось с особой отчетливостью сразу же после окончания войны, когда прекратились разрушения и развернулся процесс, получивший название реконструкции (капиталистической реконструкции, которая включала также восстановление капиталистической структуры хозяйства). Если владельцы сбережений не капиталисты (а, вообще говоря, настоящие владельцы сбережений не относятся к числу капиталистов), они окажутся не в состоянии компенсировать потерю сбережений увеличением прибылей на капитал. В таком случае будет иметь место настоящее ограбление: богатства, ранее принадлежавшие этим людям, перейдут к капиталистам, которые используют эти средства в качестве капитала, усиливая или по крайней мере сохраняя свои экономические позиции. Часть богатств оказывается разрушенной в ходе войны, но инфляционный процесс продолжает развиваться и в последующие годы. Когда война окончилась, инфляцию уже нельзя больше оправдывать необходимостью «жертв для победы». Трудящиеся, рабочие и служащие, в ходе инфляции также несут материальные потери, они вынуждены уступать капиталистическим слоям часть своей заработной платы. После того как эти средства перешли в руки капиталистов, они используются для «восстановления реального капитала», который был разрушен во время войны, а также для его увеличения.

Инфляция — в особенности после того, как она достигла высокой степени развития, — приводит к серьезным изменениям в структуре капиталистического хозяйства, в международной торговле, вместе с тем она меняет соотношения между различными группами капиталистов.

Между тем в описанном выше процессе распространения инфляции цены растут неравномерно; различия в темпах роста определяются неодинаковой структурой издержек производства и разным органическим строением капитала. Оптовые цены — а они-то и играют особенно важную роль в развитии капиталистического рынка — на начальных стадиях инфляции растут быстрее, чем розничные цены. Но в последующем, на завершающих стадиях инфляции это соотношение оказывается иным. Часть промышленных отраслей в условиях инфляции обнаруживает тенденцию к гипертрофированному развитию, а некоторые отрасли — к упадку.

Конкретно-исторический анализ процессов инфляции показывает, что легкость получения прибылей и выгодность ускоренного превращения денежного капитала в действительный, т. е. в производительный капитал, по существу, означает увеличение капиталовложений, рост производственных мощностей и дальнейшее развитие капиталистической концентрации. Крупные фирмы, в особенности фирмы, относящиеся к тяжелой промышленности, легко могут завладеть пакетом акций меньших фирм, в том числе фирм, ведущих производство в других отраслях; в результате крупнейшие фирмы растут ускоренными темпами, распространяя сферу своего влияния на другие, казалось бы, «далекие» от них отрасли. С другой стороны, инфляция наносит ущерб тому сектору экономики, который имеет дело с денежными капиталами, т. е. с капиталами, которые не помещены в реальные богатства; речь идет, в частности, о банках и страховом деле. Поэтому относительное значение этого сектора во всей капиталистической экономике снижается. Этим же объясняются и изменения, происходящие в структуре «финансового капитала». Но об этом речь пойдет дальше. Указанные процессы нашли особенно отчетливое выражение в хозяйственном развитии Италии и Германии. Финансовый капитал Италии оказался подлинной осью развития всей экономики в годы первой мировой войны. Поэтому и корни итальянского фашизма уходят в годы мировой войны.

В сфере международных отношений складываются нестабильные ситуации, порождающие возможность так называемого «валютного демпинга», когда валютные курсы не успевают отражать изменения в покупательной силе денег. Неустойчивость экономического положения порождает также спекулятивное движение краткосрочного капитала, а последнее влечет за собой нестабильность платежных балансов и увеличивает размах колебаний валютных курсов на мировых денежных рынках.

Позитивные (с точки зрения монополистического капитала) аспекты инфляции сочетаются с негативными аспектами. Легкость получения прибылей и быстрые изменения в стоимости денег ослабляют необходимость учета действительных затрат и их сокращения. Постоянная хозяйственная неустойчивость создает неопределенность. Рынок потребления настолько сужается, что раньше или позже стабилизация покупательной силы денег оказывается настоятельно необходимой.

Анализ инфляции, как экономической категории, не может быть полным до тех пор, пока не рассмотрен вопрос о степени развития инфляции.

 

Измерение степени развития инфляции

Выше уже отмечалось, что степень развития инфляции трудно точно определить. Но поскольку это понятие потребуется нам в ходе дальнейшего анализа, следует еще раз вернуться к нему. В практической жизни дискуссии о степени развития инфляции развертываются с особой силой каждый раз, когда органы кредитно-денежного регулирования какой-либо страны пытаются перейти к «стабилизации» денег.

При измерении степени развития инфляции можно использовать в качестве показателя цену золота; но это предполагает существование «свободного» рынка золота. Значение такого показателя как меры инфляции зависит также от того, насколько распространено использование золота в качестве денег. Иными словами, если золото не используется в качестве денег или употребляется не как деньги, а лишь как некое их «обеспечение» (подобные явления можно было наблюдать после второй мировой войны) и служит только для сальдирования международных расчетов, цена золота может играть роль второстепенного показателя, который характеризует степень обесценения денег, примерно в той же мере, как, скажем, цена любого другого товара. Это в еще большей степени относится к ситуации, в которой цена золота фиксируется в административном порядке и становится «политической ценой». Золото всегда представляет собой особый товар, поскольку оно используется для сальдирования платежного баланса и служит надежной формой помещения для денежного капитала и денежных сбережений. На золото всегда существует особый спрос — спрос на товар, служащий средством сохранения стоимости (хотя стоимость самого золота меняется со временем в результате изменения затрат труда на его производство). Цена золота всегда более стабильна по сравнению сценой других товаров; ведь другие товары (как, например, сталь) в годы войны могут использоваться в военных целях, и в таком случае их цена будет иметь широчайшую амплитуду колебаний. Но золото, сохраняющее свои денежные функции (это можно было наблюдать в некоторых странах в годы первой мировой войны), представляет собой не просто товар, пусть даже особый товар; оно выражает отношения, связанные с функционированием мировых денег, с уровнем мировых товарных цен. Конечно, цены, выраженные в золоте, или, другими словами, меновые соотношения между золотом и товарами, не остаются постоянными, но они меняются так, как меняются мировые цены. В таких ситуациях обесценение бумажных денег по отношению к золоту может служить показателем обесценения денег по отношению к иностранной валюте, к ценам мирового рынка.

И все же этот экономический показатель сам по себе не может характеризовать степень развития столь сложного явления, как инфляция, потому что движение товарных цен характеризуется очень сильными колебаниями. Спрос на товары, в особенности в условиях порожденной войной инфляции, претерпевает, как уже отмечалось в предшествующем изложении, глубокие изменения. Пока идет война, например, наиболее интенсивно растет спрос на взрывчатые вещества, на продукцию тяжелой промышленности, на горючее и т. п. Когда война заканчивается, спрос на эти товары падает, зато быстро расширяется спрос на товары, необходимые для реконструкции оборудования и для восстановления запасов, которые расходовались на протяжении военных лет.

В ходе войны рыночный спрос на товары растет, хотя такой рост характеризуется крайней неравномерностью. Но в условиях капитализма удовлетворение расширившегося спроса опосредствуется операциями крупных торговых капиталистических организаций. Это означает, что быстрее всего реагируют на изменения в спросе оптовые цены. Движение розничных цен и индекса стоимости жизни (последний представляет собой комплексный показатель, составленный на основе цен некоторого числа потребительских товаров повседневного пользования) отличается от движения оптовых цен. Разрыв между этими показателями может достигать значительных размеров.

Поэтому-то столь трудно измерить степень развития инфляции, даже в том случае, когда под инфляцией понимается просто обесценение денег или рост общего уровня цен. При изучении инфляционного процесса особое внимание уделялось опыту приобретенному в ходе «большой инфляции» 1914—1927 гг. и более современным событиям — инфляции, развернувшейся после второй мировой войны.

Рассматривая инфляционный процесс, следует также принять во внимание следующие соображения: во-первых, каждая инфляция имеет свою специфическую историю; во-вторых, обе «большие инфляции», развернувшиеся после первой и после второй мировых войн, имели общее военное происхождение — последнее обстоятельство очень важно. Нельзя забывать и о том, что некоторые характерные проявления инфляции могут по своему внешнему виду резко отличаться друг от друга в зависимости от того, идет ли речь о постепенно развивающейся медленной инфляции, которая не была связана с финансированием военных расходов, или о стремительно развивающемся процессе, в особенности о такой инфляции, которая была вызвана к жизни огромными военными расходами. Эти замечания необходимы для того, чтобы предостеречь читателя от чрезмерных обобщений. По-разному действуют и факторы психологического порядка. Так, в период первой мировой войны инфляция была еще новым, незнакомым явлением. Поэтому и поведение некапиталистических слоев, прежде всего мелких производителей и владельцев небольших сбережений, существенно отличалось от их поведения, скажем, в годы второй мировой войны. Денежная иллюзия — эффект, которому Фишер посвятил специальное исследование, — связана с недостаточным учетом инфляционного роста цен. Во время первой мировой войны было широко распространено мнение о том, что к концу войны будут восстановлены золотой стандарт и старый золотой паритет. Из такого предположения и исходили в своем поведении многие участники хозяйственного процесса. Все вышесказанное должно предостеречь нас от чрезмерных обобщений в ходе последующего анализа.

 

Стремительная инфляция и ее последствия

Многие экономисты-теоретики в самой общей постановке проблемы различают две стадии инфляции: начальную и основную. Часть авторов различает постепенную и стремительную инфляцию. Под постепенной инфляцией подразумевается инфляция, которая проявляется в повышении общего индекса цен на два, три, четыре, даже пять процентов в год на протяжении длительного периода. Однако при этом важны не только масштабы повышения цен к концу инфляционного процесса; особую роль играет ритм инфляционного роста цен, развитие инфляционного процесса во времени. В этом отношении постепенная инфляция резко отличается от стремительной.

Не затрагивая наиболее глубоких экономических явлений, теоретики количественной школы в своем анализе инфляционного процесса пытались проследить взаимосвязь между изменениями величин, которые в формуле Фишера носят обозначение M (деньги) и V (скорость обращения), с одной стороны, и Р (цены) и Q (продукция) — с другой. При этом делался следующий вывод: в первый момент увеличение количества денег, т. е. рост М, стимулирует производство — иначе говоря, в результате увеличивается Q.

Расширение производства будет тем больше, чем больше имеется в наличии неиспользуемых факторов производства. «Полной занятости» всех факторов производства в капиталистической системе хозяйства почти никогда не бывает, причем степень их использования может меняться. Сторонники количественной теории денег утверждают, что расширение массы обращающихся денег ускоряет платежный оборот и способствует инвестированию дополнительного капитала. Погоня за реальным богатством стимулирует новые капиталовложения в сфере производства. Поэтому за ростом величины М, в соответствии с этими утверждениями, должно последовать увеличение Q, в результате чего установится равновесие; такое равновесие будет, конечно, характеризоваться более высоким уровнем цен, но рост цен, или инфляция, в результате окажется меньшим, чем увеличение количества денег в обращении. Современные защитники инфляции обычно повторяют подобные утверждения. В капиталистической системе хозяйства, основывающейся на погоне капиталистов за прибылью, такие представления не лишены реальных оснований. Но реальные основания заключаются не в формально выраженных количественных соотношениях между величинами M и Q. Они заключаются совсем в ином: дело в том, что инфляция, как будет показано далее, при конкретном анализе ее последствий, во-первых, влечет за собой увеличение денежных прибылей и расширение капиталовложений, а во-вторых, порождает тенденцию к обесценению того капитала, который оказался неиспользуемым. В результате этого инфляция меняет соотношение между прибылью и заработной платой в пользу прибыли. Но указанные соотношения зависят не только от типа инфляции, но и от степени ее развития. Если инфляция порождена военными расходами, а продукция, произведенная при этом, уничтожается, то, очевидно, что величина Q может увеличиться, поскольку растет общий объем производства. Но обычное гражданское производство сократится. И если принять во внимание уничтожение части продукции, другими словами, если учесть, что остающаяся часть продукции равна первоначально произведенной продукции за вычетом уничтоженных материальных ценностей, мы увидим, что получающаяся при таком подсчете часть продукции будет меньше первоначально произведенной. В результате обнаружится диспропорция, т. е. искажение соотношения между отраслями, характеризующиеся сокращением производства в одних отраслях и увеличением в других. Одновременно изменится и соотношение цен на продукцию соответствующих отраслей при одновременном повышении общего уровня цен. При этом рост уровня цен почти всегда оказывается большим, чем расширение массы обращающихся денег.

Таким образом, отношение между M и Q зависит от природы инфляции, от степени ее развития и от ее ритма. В определенный момент, когда инфляция набирает особенно большой размах и стремительность, она приводит к дезорганизации производства. Поскольку учет денежных затрат и поступлений от реализации становится трудным, появляются сложности и со снабжением через внешнюю торговлю. В результате, с одной стороны, уменьшается общий объем произведенной продукции, с другой стороны, оказываются «незанятыми» факторы производства, например рабочая сила.

Кроме того, ввиду угрозы растущего обесценения денег капиталисты вынуждены принимать меры предосторожности. Они требуют за свои товары все больше денег.

Проанализировав соотношение между величинами P, M и Q, можно сделать следующий вывод: при увеличении M Р растет в меньшей степени, чем M на начальной стадии инфляции или в условиях постепенной инфляции. И наоборот, Р возрастает в большей степени, чем M, в период, когда инфляция развивается быстро или когда она достигает следующей стадии.

Однако подобные выводы носят условный характер. Речь не идет о законе, определяющем формальные количественные соотношения; это просто символическое выражение реальных отношений, причем такие отношения всегда зависят от конкретно-исторических условий, в которых развивается инфляция.

Можно привести также аналогичные соображения насчет отношения между M и V, другими словами, о соотношении между количеством денег и скоростью их обращения. При этом была бы снова использована примерно такая же аргументация, а язык и методы формализации не отличались бы от языка и методов формализации современной количественной теории денег, представленной Чикагской школой; подобно другим современным концепциям, Чикагская школа исходит скорее из таких категорий, как доход и спрос, чем из реально существующего предложения товаров. Но существо дела от этого не меняется. В приложении, написанном Казарозой, читатель может найти более подробное изложение современной количественной теории денег.

В любом случае конкретно-исторический анализ функционирования рынка, особенно если иметь в виду функционирование рынка в период первой мировой войны, приводит к заключению, что в начальной стадии инфляции скорость обращения денег уменьшается. Это объясняется несколькими причинами. Ряд участников хозяйственного процесса предпочитает держать при себе наличные деньги (ликвидность возрастает). Развивается тезаврирование денег, особенно большой размах этот процесс получает в деревне. Тезаврирование денег подталкивается желанием скрыть свое обогащение, недоверием к банкам, иногда денежной иллюзией (которая играла особенно важную роль в процессе первой «большой инфляции»), а также распространенным мнением, что обесценение денег — это временное явление, которое; прекратится, как только исчезнет причина обесценения, другими словами, как только закончится война.

В условиях стремительной инфляции, в особенности в тот период, когда инфляция набирает быстрый темп, развертывается противоположный процесс. Скорость обращения денег увеличивается быстрее, чем количество денег в обращении. Все хотят избавиться от денег, доверие к которым утрачено. Возникает понятие горячих денег. Функционирование денег становится все более затруднительным по мере того, как развивается натуральный товарообмен и по мере того, как национальные деньги оттесняются иностранными или учетными деньгами, как это, например, наблюдалось в Германии после первой мировой войны. Инфляция тех времен в Германии представляет собой классический пример. Она была с большой проницательностью и тщательностью изучена в специальной работе Брешиани-Туррони.

Если принять, например, скорость обращения немецкой марки в 1913 г. за 1, то скорость обращения марки в декабре 1920 г. составляла 1,06; в июне 1922 г. — 2,33; в декабре 1922 г. — 6,85 и в октябре 1923 г. — 17,65.

Далее, согласно формулам количественной теории денег, общая стоимость обращающихся денег измеряется отношением M1/P (где 1/P характеризует стоимость или покупательную силу денежной единицы). При этом 1/P = Q /MV . Отсюда вытекает, что если уменьшается Q и увеличивается V, то общая покупательная способность, или стоимость обращающихся денег, уменьшается.

Возвращаясь к примеру инфляции в Германии, необходимо отметить, что, несмотря на колоссальное увеличение количества денег в обращении, их общая покупательная способность значительно уменьшилась. Накануне первой мировой войны общая сумма находившихся в обращении денег достигала 6 млрд. марок. Общая стоимость денег, находившихся в обращении в августе 1923 г., в громадной степени сократилась: будучи выраженной в марках 1914 г., она составляла только 80 млн. марок.

Было бы слишком поспешным делать обобщения исходя из этого специфического опыта развития инфляции. Инфляционный процесс, порожденный второй мировой войной, развертывался несколько иначе. Действие субъективных факторов также сыграло определенную роль, способствуя появлению ряда новых явлений в инфляционном процессе. Очевидно, что, когда инфляционное давление оказывается сильным, деньги сразу теряют почти все свойственные им функции — функции меры стоимости, средства сохранения стоимости, средства платежа и, наконец, функции средства обращения. Растут прибыли, и сокращается заработная плата работников наемного труда. Обесцениваются сбережения некапиталистических слоев населения. В какой-то определенный момент наступает дезорганизация производства. Участник экономического процесса, в особенности человек, недостаточно искушенный в практике хозяйственных операций, другими словами, представитель некапиталистических слоев населения, в большой мере поддается денежной иллюзии. Но уже в период второй мировой войны, наученный предшествующим опытом, он меняет свое поведение. Доверие к деньгам и, следовательно, увеличение ликвидности на начальной стадии инфляции уже не получили прежнего распространения. На смену им пришли иные явления, связанные с контролем над денежным рынком; более подробно этот вопрос будет рассмотрен в последующем изложении.

 

Критическая точка инфляции

Не абсолютизируя сформулированные выше положения, можно прийти к следующему выводу: появление тех или иных свойственных инфляционному процессу явлений зависит от степени развития инфляции и ее ритма. Кроме того, опыт показывает, что всегда существует критическая точка инфляции, характеризующая момент диалектического перехода от одного ряда явлении к другому, качественно отличному ряду.

Критическая точка инфляции может получать различные формы выражения, но раньше или позже она обязательно проявится в инфляционном процессе. В самом общем виде критическая точка представляет собой момент, когда реальная покупательная способность, или стоимость, находящихся в обращении денег начинает уменьшаться. Мы видели, что этот момент наступает, когда с ростом M увеличивается и V, причем последняя величина возрастает в большей степени, чем M. Q при этом может увеличиваться (хотя и в меньшей степени, чем V) либо же может уменьшаться. Другими словами в равенстве M = Q /V (эта формула получена из равенства MV = PQ при Р= 1) V начиная с некоторого момента увеличивается в большей степени, чем Q. С другой стороны, в силу вышеназванных причин спекулятивное повышение цен часто предшствует увеличению количества обращающихся денег и превосходит его. Но, как уже отмечалось выше, приведенные алгебраические формулы не означают точных и автоматически действующих соотношений.

Существуют и другие показатели, характеризующие критическую точку инфляции. В ежегодном отчете Банка Италии за 1947 г., например, значительное место было уделено соотношению между денежным обращением, с одной стороны, и бюджетными расходами государства и местных органов управления — с другой. Но такие показатели вызывают ряд возражений.

Понятие критической точки должно означать, что начиная с какого-то момента, несмотря на увеличение денежной суммы, удается приобрести меньше, чем раньше, товаров и услуг (допустим, например, что наша сумма денег увеличилась на 20%; в таком случае окажется, что покупательная способность возросшей суммы денег снизилась больше чем на 20%).

Не вызывает сомнений, что различные социальные слои населения с неодинаковой быстротой достигают-критической точки инфляции. Так, работники наемного труда — рабочие и служащие вступают в указанную полосу сразу же после начала инфляции, вскоре вслед за ними критической точки достигают мелкие производители, и лишь значительно позже в таком же состоянии оказываются капиталисты. Государство также сталкивается с критической точкой: в какой-то момент правительственные затраты в номинальном выражении начинают увеличиваться быстрее, чем реальный объем приобретаемых товаров и услуг. Поступления в бюджет уменьшаются; они, как свидетельствует опыт последнего времени, не следуют за инфляционным повышением уровня цен. Быстрее всего уменьшается реальная покупательная способность поступлений от прямых налогов, поскольку прямые налоги основываются на доходах или имуществе, оцененных в предшествующий период. Но и поступления от налогов на потребление, а также налогов, связанных с обращением товаров (формы обложения, которые вводятся как раз в этой ситуации), не следуют полностью за изменениями в стоимости денег по двум причинам — из-за запаздывания со взиманием налогов и из-за легкости уклонения от налогов в условиях вызванного стремительной инфляцией хаоса в хозяйственных отношениях.

В этом случае государство прибегает к новой эмиссии казначейских билетов и банкнот — эмиссии, которая с точки зрения государственных поступлений представляет собой недифференцированный налог. Общие доходы государства в этом случае измеряются разностью между покупательной силой эмиттированных денег и затратами на выпуск новых денежных сумм. Эта разность достигает максимальной величины в начале инфляционного процесса, в последующий период она обнаруживает тенденцию к снижению. Допустим, что в 1914 г. была предпринята эмиссия в 100 млн. лир, а затраты на эмиссию составили 1 млн. лир (издержки, связанные с печатанием денег и т. п.), такая операция приносила 99 млн. лир чистого дохода в текущих ценах. Предположим теперь, что в следующем году затраты на эмиссию удвоились (из-за увеличения заработной платы работников, печатающих билеты и пр.) и цены возросли на 100%, иначе говоря, повысились в 2 раза. В этом случае покупательная сила 100 млн. лир в 1915 г. равнялась бы покупательной силе 50 млн. лир в предшествующем году.

Следовательно, реальные поступления государства составили бы 48 млн. лир. Ясно, что в условиях галопирующей инфляции номинальная стоимость печатаемых денежных знаков становится все выше; указанную тенденцию можно было наблюдать в Германии после первой мировой войны, когда на последних стадиях инфляционного процесса выпускались в обращение купюры достоинством в тысячи миллиардов марок, вплоть до денежных знаков с номинальной стоимостью 100000 млрд. марок. Покупательная сила этих денег была настолько низка, что к концу инфляции она не могла полностью покрыть даже издержек печатания самих билетов.

Выше уже отмечалось, что критическая точка характеризует определенный момент, когда инфляция оказывается невыгодной. Этот момент не совпадает для различных социальных групп и для государства, которые стремятся к удовлетворению своих специфических потребностей.

В международной торговле в определенный момент также достигается критическая точка.

Что же происходит в случае инфляции? Явления и процессы, вызываемые к жизни инфляцией, зависят от многих факторов.

В самом процессе постепенного падения покупательной способности денег можно выделить следующие специфические стадии:

а) Особое место занимает случай, когда обесценение денег, другими словами, установление нового обменного соотношения с прочими валютами и с золотом, не вызвано эмиссией сколько-нибудь значительного количества денег. Это может означать, что в предшествующий период сложился такой уровень цен внутри страны, который был выше уровня мировых цен. Прежде имела место завышенная оценка национальной валюты, и обесценение ее в данный момент означает только признание реальной ситуации. Такого рода явления можно было наблюдать после «великой депрессии» 1929—1933 гг., но о них речь пойдет дальше. Здесь же следует только отметить, что если деньги обесцениваются больше, чем это соответствует их реальной покупательной способности, то устанавливается искусственно заниженный уровень внутренних цен (по сравнению с мировыми ценами) и на начальных стадиях этого процесса возникает стимул к экспорту, или «валютному демпингу».

б) Случай, когда имеет место инфляция, более сложен. Прежде всего конкретно-исторический анализ может свидетельствовать о том, что инфляция совпадала по времени с отказом почти всех стран от режима конвертабельности валют, иными словами, инфляция развивалась одновременно с крушением мирового золотого стандарта и ломкой прежней системы мировых цен. Неустойчивые равновесия складываются в сфере валютных отношений. Такие соотношения между валютами двух стран теперь зависят от многих факторов, включая, разумеется, и степень обесценения обеих денежных единиц.

Рассмотрим системы обращения, предполагающие функционирование бумажных денег, причем будем исходить из того, что деньги обладают стабильной покупательной способностью; в таком случае обменные соотношения между различными национальными валютами основываются, как показал Кассель, на «паритете покупательных сил».

Если раньше деньги — бумажные или какие-либо другие, это не имеет значения — сравнивались между собой, они были единственным учитывавшимся при сопоставлении фактором, то теперь соотношение между бумажными деньгами учитывает всю совокупность товаров, и в особенности те товары, на которые опирается внешняя торговля рассматриваемых стран. Поэтому обменные соотношения между валютами приобретают иной характер.

В условиях инфляции, однако, отсутствует стабильность покупательной силы денег (понятие достаточно условное и в обычных ситуациях). Поэтому при инфляции не может быть и стабильного уравновешенного обмена. Напротив, в такой обстановке развивается постоянно действующая тенденция к ускорению инфляционного процесса и более быстрому обесценению денег. Размах этой тенденции зависит также от товарной структуры импорта и экспорта — прежде всего от большей или меньшей устойчивости спроса на импортируемые и экспортируемые товары.

Допустим, ради удобства анализа, что существуют только два рынка, А и Б, и что только на рынке А имеет место инфляционный процесс.

Мы видели, что возможно такое положение, когда на начальных стадиях инфляционного процесса общий уровень цен возрастает в меньшей степени, чем количество денег в обращении; но при этом цены на некоторые товары возрастают намного быстрей, чем общий уровень цен. В результате накапливаются значительные денежные средства и происходит интенсификация производственного процесса. Инфляция, развивающаяся в стране А, не сказывается немедленно и полностью на обменном курсе валюты страны А по отношению к валюте страны Б; она ведет только к незначительному ухудшению рассматриваемого соотношения. Например, при увеличении количества обращающихся денег на 20% и общего уровня цен на 15% валютный курс может повыситься на 16%. При этой гипотезе предполагается, что увеличиваются как импорт, так и экспорт (вообще говоря, импорт должен возрасти в большей степени, если он обеспечивает сырьем процессы расширенного воспроизводства). Но «обменный курс» зависит от многих факторов. Дело в том, что совокупный платежный баланс фактически включает торговый баланс и баланс других поступлений и расходов. Некоторые из этих статей ведут себя аналогично статьям тортового баланса (например, статьи фрахтового баланса), другие статьи (например, статьи баланса финансовых операций) — иначе. Финансовые операции определяются факторами экономического и спекулятивного характера, другими словами, их характер в большой мере зависит от оценки перспектив дальнейшего развития инфляции.

В первое время распространены надежды на временный характер инфляции, на скорое восстановление прежней покупательной способности денег. В этом случае в страну, где начинается инфляция, могут притекать в поисках временного применения денежные капиталы. Известно, например, что после первой мировой войны доверие к марке не было сильно поколеблено и немецкие деньги — «марки» — скупались миллиардами. Приток капитала был облегчен тем обстоятельством, что, как мы уже отмечали, цены на отдельные товары повышались неравномерно. Например, цены на недвижимое имущество, учитывая фиксированные на длительный срок условия арендных отношений, оставались на искусственно заниженном уровне. Приобретение недвижимости оказывалось выгодным делом. Широкое распространение получили спекулятивные формы финансовых операций и спекулятивное движение капитала. Учреждались новые банки и торговые дома. Прибыли, получаемые при этом, носили эфемерный характер, это были денежные прибыли, но при умелом их использовании удавалось извлечь реальные выгоды.

В конце 1924 и в начале 1925 г., когда появилась уверенность, что фунт стерлингов вернется к довоенному золотому паритету, капиталы устремились на Лондонский денежный рынок.

Обратный процесс имеет место в случае возникающего недоверия к валюте. Начинается массовое бегство из страны как национальных, так и иностранных капиталов. За ним следует ухудшение обменного валютного курса, причем это ухудшение оказывается более сильным, чем степень развития инфляции внутри страны.

Далее, исторический опыт свидетельствует о том, что уровень цен на мировых рынках растет быстрее, чем внутренние цены. В этом случае появляется стремление сократить импорт. Возможности сократить ввоз в страну зависят от структуры импорта.

Описанные процессы стимулируют развитие экспорта, поскольку в условиях ускоренного ухудшения обменного валютного курса внутренние цены оказываются ниже мировых. Таким образом возникает «валютный демпинг» — термин, получивший распространение после первой мировой войны.

Однако подобный рост экспорта создает для страны-экспортера ложные, или фиктивные, прибыли. На самом же деле он означает реальное обеднение страны. Фактические поступления от экспорта, выраженные в реальных ценностях, сокращаются, несмотря на увеличение денежной, номинальной стоимости этих поступлений. Все меньшие количества товаров (как иностранных, так и отечественных) можно купить на эти денежные доходы.

Критическая точка инфляции в ее объективном смысле, т. е. с общенациональной народнохозяйственной точки зрения, быстро достигается и в сфере внешней торговли. В тот момент, когда ухудшение обменного валютного курса начинает опережать увеличение количества денег в обращении и рост внутренних цен, достигается критическая точка инфляции. Этот вывод распространяется и на тот случай, когда уровень внутренних цен растет быстрее, чем количество денег в обращении. Однако для экспортера денежная иллюзия сохраняется на протяжении более длительного срока, она длится до тех пор, пока инфляционный процесс не приобретает столь высокие темпы, что расстраивает внутрихозяйственные расчеты экспортера, т. е. нарушает соотношение между денежными поступлениями и затратами на его предприятиях.

В какой-то момент критической точки инфляции достигает и импортер. Раньше или позже критическая точка инфляции достигается в операциях каждого капиталистического производителя.

Верно, что инфляция ведет к «вынужденным сбережениям» у трудящихся и владельцев мелких сбережений, к использованию таких сбережений «капиталистами», превращению этих сбережений в капитал и, следовательно, к росту денежных доходов капиталистов. Вместе с тем следует принять во внимание, что производственный процесс продолжается на протяжении определенного времени и должен возобновляться. Конечно, для капиталиста увеличивается начальная сумма Д (иначе говоря, первоначальный денежный капитал), которую он должен вкладывать в приобретаемые средства производства и сырье, так как цены на эти товары растут быстрее, чем прочие цены. Но Д + д, т. е. денежный капитал, полученный капиталистом по завершении производственного процесса, при этом увеличивается в еще большей степени, причем особенно быстро возрастает денежное выражение д. Но в определенный момент рынок оказывается не в состоянии поглотить по новым, более высоким ценам возросшую продукцию, так как покупательная способность трудящихся и средних слоев уменьшилась. В результате возросшие денежные доходы (т. е. прирост д) оказываются недостаточными для расширенного воспроизводства реальных ценностей, — воспроизводства, которое сопровождается обновлением техники и оборудования. Исторический опыт может свидетельствовать, что инфляция разрушает действительный капитал страны и тем самым противоречит интересам развития национальной экономики; легкие прибыли не стимулируют процесс обновления оборудования. Но точно так же и с точки зрения отдельного капиталиста наступает момент, когда большая сумма прибылей, выраженная в деньгах, оказывается недостаточной, когда дезорганизованный и сузившийся рынок не поглощает более его продукции. К капиталисту позже других приходит понимание этих последствий инфляции, но критическая точка наступает и для него.

Это одна из причин, почему стабилизация покупательной силы денег раньше или позже оказывается необходимой и все слои капиталистического общества требуют ее.

 

Ревальвация и стабилизация

В предшествующей главе, рассмотрев вопрос о критической точке инфляции, мы пришли к заключению, что сильная инфляция, характеризующаяся быстрыми темпами развития, в определенный момент становится невыгодной для капиталистов, поскольку она ведет к дезорганизации экономической жизни.

Тогда и появляется необходимость стабилизации покупательной силы денег.

При этом могут возникнуть две различных возможности такой стабилизации, которые, впрочем, действительно имели место в истории денежного обращения:

а) деньги настолько обесценены, что их необходимо заменить;

б) национальные денежные знаки сохраняются, однако их покупательная способность стабилизируется на заданном уровне. Это может быть уровень, существовавший к началу инфляционного процесса. Но покупательная способность может быть установлена и на новом уровне, более высоком, чем в тот момент, когда инфляция достигла максимума. В таком случае имеет место ревальвация. Если же устанавливаемая покупательная способность денег совпадает с их фактической покупательной способностью в кульминационный момент инфляции, имеет место «стабилизация денег» без ревальвации.

Стабилизация может быть осуществлена и на более низком уровне по сравнению с уровнем, достигнутым в момент принятия решения о стабилизации. В таком случае в течение какого-то периода времени будет происходить дальнейший рост цен.

Очевидно, что для решения вопроса, происходит ли ревальвация или дальнейшее обесценение денег, необходимо определить степень развития инфляции, достигнутую во время принятия решения о стабилизации и к моменту самой стабилизации.

Мы уже отмечали трудность точного определения степени развития инфляции в текущий момент. Легче рассуждать об этом на основе опыта прошлого.

 

Ревальвация денег

В истории известны яркие примеры добровольной ревальвации денег. Наиболее известный из них — ревальвация фунта стерлингов и возвращение его к старому золотому паритету после первой мировой войны на основе закона от 28 апреля 1925 г.

Английский опыт в данном случае очень важен. Он был изучен в Англии и за ее пределами и вызвал принципиальные дискуссии, дав стимул к разработке кейнсианской теории.

Решение Великобритании ревальвировать фунт стерлингов и восстановить его золотой паритет 1914 г. определялось рядом обстоятельств. В случае ревальвации и восстановления золотого паритета Лондонский денежный рынок мог снова завоевать господствующее положение в системе денежных рынков. Великобритания импортировала 60% всех продуктов, входивших в список товаров, которые учитывались при подсчетах стоимости жизни. С другой стороны, обесценение фунта стерлингов по отношению к доллару, который сохранил свой золотой паритет, не превышало 12% в момент самого низкого падения стоимости фунта (его курс снизился с 4,85 долл. за 1 ф. ст. до 4,29 долл. за 1 ф. ст. в марте 1924 г.), хотя максимальное обесценение фунта по отношению к золоту достигало 30%. Разумеется, что на решение о ревальвации денег повлияла концепция, которая исходила из возможности восстановления во всем мире довоенного равновесия, основанного на конвертабельной валюте с золотой основой. Выражением этой концепции были отчет Комитета по валюте и банкнотной эмиссии Английского банка («Отчет Канлиффа»), появившийся в 1918 г. еще до окончания войны, а также «Отчет Брэдбери» 1924 г.

Против такого решения выступил Кейнс. В блестящем памфлете «О последствиях экономической политики Черчилля» («The economic consequences of Mr. Churchill») он подверг критике возвращение к золотому стандарту. Кейнс, написавший еще в 1923 г. работу «Денежная реформа», считал, что ревальвация вредна не только сама по себе, но и потому, что она означала прикрепление покупательной силы денег к фиксированной в золоте стоимости. Но его соображения в тот период не получили почти никакой поддержки. Еще в 1920 г. организованная Лигой Наций международная конференция в Брюсселе рекомендовала приостановить инфляцию и вернуться к золотому стандарту; этому должна была предшествовать осторожная и постепенная дефляция. Международная экономическая конференция, состоявшаяся в Генуе в апреле 1922 г., предложила программу действий, согласно которой каждая страна должна была определить стоимость своей денежной единицы в золоте. Это должно было последовать после установления равновесия в государственных бюджетах и только после того, как условия позволили бы предпринять эту меру. Программа не предусматривала ревальвации. Такой же совет исходил и от шведского экономиста Касселя, который позднее, после «великой депрессии», изменил свои позиции. В тот период все считали возможным возвращение к золотой основе.

Исходя из всего вышесказанного, мы должны разграничить эти два явления: простой возврат к золотому стандарту и ревальвацию.

Возвращение к золотому стандарту обязательно предполагает определение уровня, на котором фиксируется паритет. Паритет разделяет все превратности судьбы золота, т. е. изменяется в соответствии с изменениями стоимости золота по отношению к стоимости других товаров, поскольку золото в содержании денежной единицы определено и деньги прикреплены к золоту.

После кризиса 1929—1933 гг. Лига Наций созвала в Женеве Конференцию по золоту. В документах, представленных Конференции, указывалось, что ежегодного увеличения мировых запасов золота (добыча золота плюс поступление товарного золота на рынок) недостаточно для того, чтобы обеспечить стабильность мировых цен и необходимый уровень ликвидности. Этим объяснялось непрерывное развитие дефляции, т. е. падение уровня цен. Тезис о недостаточности мировых запасов золота был выдвинут независимо от других факторов, препятствовавших восстановлению золотого стандарта.

Некоторые экономисты полагали, что причину падения мировых цен, выраженных в золоте, следует искать не в недостаточной норме прироста золотых денег, а в неправильном распределении золота на мировом рынке. Причина такого распределения заключалась, по их мнению, в политике «регулируемой стоимости денег золота», или в «стерилизации» золота. Что касается нормы прироста золотых денег, то они были выше 3% в год, т. е. выше цифры, которая считалась необходимой для сохранения существовавшего уровня цен. Итак, среди экономистов развивалось сильное течение, направленное против золотой основы денежного обращения, как таковой. Но это течение получило распространение уже после того, как разразился великий кризис 1929 г., и после того, как стали ясны результаты эксперимента с послевоенной стабилизацией.

Такие же выводы, без сомнения, делались и на основе опыта специфической политики стабилизации, которая проводилась после первой мировой войны.

В Англии эта политика означала декларированную и сознательную ревальвацию денег на довоенном уровне.

Ревальвация денег, сопровождавшаяся в большей или меньшей степени дефляцией, произошла почти во всех странах.

В 1928 г. все страны фиксировали золотой эквивалент своих валют. Некоторые из них (Швейцария, Канада, Норвегия, Дания, Швеция, Голландия и, как уже было сказано, Великобритания) восстановили довоенный золотой паритет. Другие страны установили различные золотые эквиваленты своих валют, что означало «ревальвацию» более чем на 10% по сравнению с минимальными уровнями золотых эквивалентов, достигнутыми в период между 1919—1927 гг. Итальянская лира была ревальвирована на 35%. Установление золотого эквивалента означало большую или меньшую степень ревальвации денег, сопровождавшейся падением цен.

 

Стабилизация денег

Мы говорили о том, что нелегко определить все эти понятия, и в особенности понятие «мера ревальвации», потому что трудно определить показатели «стоимости денег»; ведь деньги — это экономическая категория, которая по сути своей выражает отношения между классами. Из этого вытекает, что существуют различные стоимости денег в зависимости от классовой точки зрения. Это значит, что для оценки степени инфляции недостаточно исходить только из стоимости золота, тем более что этот товар подвергся особым влияниям и колебаниям во время войны и инфляции.

С капиталистической точки зрения общий уровень цен, сложившихся на рынке к определенному моменту, инфляционного процесса, не дает достаточно полного представления о достигнутом уровне инфляции. Поэтому стабилизация денег на этом уровне означала бы для капиталистов ревальвацию с вытекающей из нее необходимостью перехода к дефляции, т. е. к снижению цен.

При господстве капиталистических отношений производство ведется на капиталистических началах; экономический расчет капиталиста лежит в основе будущего уровня цен. Уровень оптовых и розничных цен, валютного курса представляют собой факты, относящиеся к уже законченному производственному процессу. Они кладутся в основу экономического расчета для нового производственного процесса, но сами по себе представляют прошлое, а не настоящее.

В процессе инфляции всегда существует коэффициент инфляции, который представляет собой рост цен, предусматриваемый на период производственного процесса, т. е. до того момента, когда вновь произведенный товар поступит на рынок и будет продаваться по цене, которую капиталист сочтет прибыльной.

Стабилизация инфляции на данном уровне, т. е. без ревальвации, означает, таким образом, для капиталиста закрепление стоимости денег на таком уровне, который обязательно включает в себя существующий коэффициент инфляции. Следовательно, этот уровень будет всегда ниже стоимости денег в данный момент, независимо от того, рассчитывается ли она на основе уровня оптовых или розничных цен, или же на основе валютного курса, или «всеобщего уровня цен».

Оценивая фактический уровень, достигнутый инфляцией, необходимо далее учитывать сумму государственного долга. Инфляционное воздействие государственного долга зависит от источников его формирования и от его роли в финансировании государственных расходов и в банковской системе.

В условиях войны государственный долг используется не в целях созидания, а в целях разрушения богатства, даже если все производительные силы будут использоваться в максимальной степени.

Когда государство выпускает заем, оно может рассчитывать на три категории подписчиков: на население, банки, центральный банк. Если подписчик — частный гражданин, то он может передать государству часть своего дохода или своего капитала. В этом случае его платежеспособный спрос уменьшается; происходит перемещение богатства. Но при этом надо иметь в виду, что подписчик может потребовать от банка открытия кредита для подписки на заем. В том случае, когда государство обращается непосредственно к кредитным институтам, в том числе и к центральному банку, рождается колоссальная по масштабам операция открытия кредита. Она становится возможной, потому что государство использует кредит для оплаты поставок, передает поставщикам права на кредит; последние с помощью обычного индоссамента увеличивают собственные депозиты и, следовательно, ликвидность банков.

Государственный долг выражает разрушение капитала в ходе войны; после войны он все еще выступает как элемент стоимости производства и фактор дальнейшей инфляции. Государственный долг выступает как элемент затрат, так как он предполагает обязательную выплату процентов по займам и, таким образом, препятствует снижению затрат в сфере финансовой деятельности (даже в том случае, когда эти затраты имеют характер простой передачи богатства). Государственный долг сохраняет свое значение фактора инфляции, так как он представляет не действительное богатство, а воображаемый капитал и так как на его основе вырастает новая пирамида кредитных документов.

По этой причине политика стабилизации денег должна учитывать размеры государственного долга, чтобы определить степень инфляции и затем уровень стабилизации. Если при этом осуществляется ревальвация, то следует учитывать еще и необходимость сокращения суммы государственного долга.

 

Платежные средства: спрос и предложение

Спрос на платежные средства и их предложение — это основные элементы, определяющие степень инфляции; они часто подвергаются значительному воздействию факторов, имеющих временное значение. Мы видели, что спрос и предложение платежных средств, сочетание которых определяет цену денег в данный момент, зависят от многих экономических факторов, имеющих существенное значение, а также и от факторов случайного и спекулятивного характера.

Спрос и предложение платежных средств прежде всего можно рассматривать как явления, практически определяемые движением товаров и состоянием торгового баланса.

Спрос и предложение платежных средств в том случае, если валюта не конвертабельна, находятся под непосредственным воздействием уровня издержек производства у обеих сторон и мировых цен. На этой основе, как мы уже отмечали, развивается теория паритета покупательных сил.

Спрос и предложение платежных средств, определяемые движением услуг, или невидимым экспортом и импортом, фрахтом, денежными переводами эмигрантов, туризмом, обладают после войны значительно меньшей стабильностью и склонностью к равновесию.

Война нанесла ущерб флоту, ограничила движение людей, пассажирские перевозки и т. д. и привела в состояние кризиса все вышеназванные формы международных отношений.

Посмотрим далее, что произошло с движением капиталов. Во время инфляции и после войны оно также имеет нестабильный характер. Опыт показывает, что движение капиталов после полного или частичного перерыва во время войны увеличивается в своем объеме; восстанавливается вывоз капитала, так как капиталистические страны-победительницы стремятся закрепить свое господство экономическими методами. Однако это движение не обладает той регулярностью, которая была характерна для довоенного времени. Причина этого заключается главным образом в мотивах политического характера. Необратимая валюта и инфляция усиливают также движения краткосрочных спекулятивных капиталов, которые сами по себе служат источником неустойчивости и порождают спрос и предложение денег, отличающиеся значительной нестабильностью и подверженные серьезным колебаниям. На движения краткосрочного капитала влияет спекуляция на разнице в валютных курсах. Характер спекуляции определяется заявлениями правительства о намерении проводить новую денежную политику и движением валютного курса, независимо от того, происходит ли девальвация или ревальвация, предусматривается ли стабилизация, возврат к золоту или отказ от него, начинается ли паника или нет и т. д.

Как мы уже упоминали, опыт хозяйственного развития после первой мировой войны показал особенно большое значение этих спекулятивных движений капитала как для немецкой марки, так и для фунта стерлингов. Спекулятивные капиталы приходили в движение, как только появлялась уверенность, что валюта будет ревальвирована.

Банк международных расчетов опубликовал в 1934 г. очень интересные данные о движениях капиталов. Все это вновь свидетельствует, насколько трудно определить реальную стоимость валюты за продолжительный период времени на основе курса или цены денег, зафиксированных в какие-то моменты.

Поэтому установление нового равновесия на основе стабилизированных денег, стоимость которых соответствует изменившейся экономической реальности, — нелегкое дело. Более того, установить его практически невозможно, поскольку, как мы уже говорили, деньги — это экономическая категория, выражающая отношения между классами; и, следовательно, любой выбор будет выбором между интересами различных классов. Из всего этого следует, что ревальвация почти всегда сопровождает стабилизацию. Элементы ревальвации содержались почти во всех случаях стабилизации денежного обращения в 1924—1928 гг. Однако мы говорили и о том, что наступает момент, когда общие интересы требуют прекращения инфляции. Прекращение инфляции в условиях действия законов капиталистической системы означает, уменьшение беспорядка в функционировании системы. Это обстоятельство и определяет необходимость стабилизировать денежное обращение на том уровне обесценения денег, какой достигнут к данному моменту, избегая при этом ревальвации.

 

Эффект стабилизации и ревальвации

Стабилизация de facto также влечет за собой кризис, который может быть обострен или ослаблен под воздействием факторов, внешних по отношению к производственному процессу. Но стабилизация в меньшей степени, чем другие меры, меняет хозяйственные расчеты капиталиста; поэтому она менее опасна.

Кризис стабилизации зависит, таким образом, от преодоления инфляционного процесса, что меняет условия деятельности капиталиста, существовавшие до стабилизации. Прекращаются постоянные изъятия богатства у средних слоев населения; сокращается приток капитала в производственную сферу, прекращается рост цен. С другой стороны, производственный процесс приобретает более стабильный характер, кредитная система приходит в порядок, возвращаются ранее эмигрировавшие капиталы, появляются иностранные займы. Становятся очевидными разрушение богатства, обнищание народа, гипертрофия производственного аппарата по сравнению с возможностями потребления. И в то же время создается основа для обновления производства.

Пример такой стабилизации после первой мировой войны — стабилизация французского франка. Некоторые экономисты, обнаружив, что после стабилизации французского франка розничные цены продолжали расти, утверждали, что франк был стабилизирован на уровне более низком, чем естественный, и что это затягивало инфляцию. Однако тот факт, что розничные цены продолжали расти, не означал, что инфляционный процесс не закончился. Ибо рост розничных цен отстает по времени от развития инфляционного процесса. Это верно при условии, что рассматриваемый процесс не выходит за пределы средней инфляции. При этом мы не говорим уже о возвращении во Францию многих ранее эмигрировавших из нее капиталов, что также свидетельствует о прекращении инфляционного процесса.

Стабилизация, при которой в качестве основы стоимости денег был бы взят только уровень розничных цен, на самом деле означала бы ревальвацию. Поэтому французский пример служит подтверждением ранее сделанного вывода, что все стабилизации валют после первой мировой войны являлись на самом деле ревальвациями валют. Стабилизация итальянской лиры представляла собой также ревальвацию, которая учитывала уровень валютных курсов (90 лир за 1 ф. ст., 25 — за 1 долл.).

Ревальвация лиры происходила под сильным воздействием казначейства. Провозглашение ревальвации породило также валютную спекуляцию на повышение.

Но в любом случае классическим примером явной, официально провозглашенной ревальвации служит возвращение фунта стерлингов к золотой основе в 1925 г.

Каковы последствия фиксации стоимости денег в золоте на уровне, более высоком, чем действительный уровень, т. е. чем реальная покупательная сила денег на рынке? Отвечая на этот вопрос, нужно предварительно сказать о возможности проведения ревальвации валюты.

Политика ревальвации основывается на решении восстановить в течение определенного периода времени золотой паритет денег на уровне, более высоком, чем уровень, существующий в момент решения. Однако для этого необходимо, чтобы паритет, который предполагается восстановить, был действительным паритетом; а для этого необходимо, чтобы произошла «дефляция». При этом предпочтительнее, чтобы дефляция происходила не после, а до фиксации нового золотого паритета.

Завышение паритета по сравнению с действительной стоимостью денег влечет за собой целый ряд экономических последствий.

В международных отношениях это означает, что цены в стране с завышенным золотым паритетом денег оказываются выше международных цен.

В ранее упомянутой работе об экономической политике Черчилля Кейнс показал, что в период с июня 1924 по июнь 1925 г. внутренние цены в Великобритании, выраженные в фунтах, номинально почти не изменились. Но в то же время благодаря ревальвации фунта стерлингов по отношению к золоту и конвертабельным валютам реально (т. е. в золотом выражении) эти цены выросли. В валютах некоторых стран, они повысились следующим образом: в валюте Италии — на 31%, Франции — на 27, Германии — на 13, Японии — на 13 и в валюте Соединенных Штатов Америки — на 12%.

Выраженная в золоте стоимость жизни поднялась в Англии со 157 пунктов (1914=100) до 173, а уровень заработной платы — со 155 до 180 пунктов. За этот же период индекс стоимости жизни в Соединенных Штатах в золотом выражении поднялся со 156 до 158 пунктов.

Ревальвация влечет за собой также увеличение реального бремени долгов. Увеличивается реальный вес не только государственного долга, но и реальное бремя долгов частных дебиторов вообще в силу действующего во всех странах законодательно оформленного номиналистического принципа.

В ходе инфляционного процесса капиталисту и некапиталистическому производителю выгодно обращаться к кредиту. Впрочем, это же происходит и в фазе процветания, или в восходящей фазе цикла. Но в фазе падения цен, или в нисходящей фазе цикла, независимо от того, вызвано ли падение цен ревальвацией или кризисом, реальное бремя задолженности становится более тяжелым. Этот феномен подвергнут блестящему анализу в работе Фишера о кризисе в США.

 

Дефляция

Процесс капиталистического производства при падении цен входит в противоречие со своей природой. Первоначально вложенный капитал оказывается более высоким, чем выручка в конце производственного процесса.

Для капиталиста возникает необходимость сокращения издержек производства или различных статей затрат: платы за сырьевые товары (многие из которых иностранного происхождения), процентов, заработной платы. Это значит, что возникает необходимость осуществить политику дефляции. Политика дефляции почти невозможна, поскольку невозможно гармоническое сокращение всех вышеназванных статей расходов. Цены зависят от международной конкуренции, за издержками производства всегда стоят классовые отношения. Английский опыт показал, что невозможно действовать только в соответствии с желаниями капиталиста как из-за противоположности интересов в среде самих капиталистов, так и по причине справедливой борьбы пролетариата в защиту своих классовых интересов.

Опыт фашистской Италии показал, что дефляция приводит капиталистическую систему в состояние кризиса точно так же, как приводит ее в состояние кризиса и нисходящая фаза экономического цикла, несмотря на то, что в фашистской Италии были сокращены те статьи затрат со стороны капиталистов, которые идут на оплату рабочей силы (заработная плата и жалованье).

Капиталист в процессе дефляции всегда стремится сократить издержки производства, непосредственно выражающие отношения между трудом и капиталом, т. е. заработную плату и жалованье. Но этим самым он сокращает и покупательную способность рынка и вызывает справедливый экономический и политический отпор трудящихся, защищающих свои интересы.

Как мы уже говорили, наша цель состоит в том, чтобы показать трудности установления нового равновесия после инфляции и как эти трудности обостряются в условиях, когда процесс инфляции поразил в различной степени все капиталистические страны.

На практике стабилизация и возвращение к золотой основе приведут к установлению нового экономического равновесия внутри страны.

Поскольку критерии стабилизации и возвращения к золотой основе меняются от страны к стране, то за стабилизациями национальных валют с необходимостью должна следовать фаза установления нового мирового равновесия, в течение которой отдельные страны должны приспосабливаться к уровню международных цен, выраженных в золоте.

Но этот процесс приспособления на самом деле не был осуществлен в капиталистической Европе после первой мировой войны. Некоторые экономисты возлагают вину за это на экономическую политику отдельных стран, которые будто бы умышленно воспрепятствовали правильному функционированию золотого стандарта. И это верно. Однако основная, действительная причина заключается в том, что «нейтральные» золотые деньги более не удовлетворяли монополистический капитализм, и в особенности государственно-монополистический капитализм. Великий кризис 1929—1933 гг. ясно показал это, положив начало регулированию денег, которое основывалось на национальных режимах денежного обращения. Регулирование денег на основе национальных режимов денежного обращения вновь появилось в период после второй мировой войны.

Это явление, по нашему мнению, будет более понятно после того, как мы познакомимся с золотой системой, установленной после первой мировой войны.

 

Золотослитковый и золотодевизный стандарты; основные характеристики

Золотая система, существовавшая до 1914 г., основывалась на действительном обращении золотых монет и на конвертабельности банковских билетов. Мы уже видели, что задача эмиссионного банка заключалась в том, чтобы обеспечивать постоянство фиксированного соотношения между золотом и банковскими деньгами. Это означало, что денежная политика преследовала цель, которая достигалась главным образом путем регулирования учетной ставки и операций на открытом рынке.

Золотые режимы, установленные в результате стабилизаций после инфляции, вызванной первой мировой войной, отличались от довоенных золотых режимов. Они позволяли осуществлять регулирование денежного обращения, которое наряду с более глубокими экономическими причинами привело к краху традиционную золотую систему после кризиса 1929—1933 гг.

Довоенный золотой режим был «автоматическим» режимом. Свободное движение золота и наличие золота у частных лиц наряду с более свободным движением товаров через границы делали возможным образование мировых цен, выраженных в золоте, и вытекающее из этого перемещение различных золотых резервов. Послевоенный режим характеризовался концентрацией золота в центральных банках, исчезновением золота из обращения и разрешением обменивать деньги на золото в слитках только для международной торговли и только на значительные суммы денег.

В этих условиях становится возможным неизвестное при довоенном режиме регулирование золота.

Вместо довоенного золотомонетного стандарта устанавливается золотослитковый и золотодевизный стандарт.

Золотослитковый стандарт ведет свое научное происхождение от предложений Рикардо, представленных им в 1810 г., т. е. в период наполеоновских войн, специальному комитету, известному под названием «Золотослитковый комитет» (Bullion Committee), созданному для изучения условий и методов восстановления золотого режима, который был временно отменен в 1797 г. Предложения Рикардо тогда не были осуществлены. Но они были осуществлены во многих странах после первой мировой войны. При этом режиме банки обязаны обменивать предъявляемые им банковские билеты только на золото в слитках, но не на золотые монеты, и только для платежей за границей, не ниже установленного минимального предела. Разумеется, что банки покупают и продают золото по фиксированной цене, установленной законом. При такой системе устраняется не только опасность беспорядочного изъятия золота из обращения, но даже в тех странах, где продажа и покупка золота были неограниченны, т. е. где оно использовалось и для обмена на банкноты при расчетах внутри страны, золото, по существу, устраняется из обращения внутри страны. Его заменяет обращение только одних бумажных денег. Ведь нельзя даже вообразить себе, чтобы ходить с золотыми слитками в кармане весом 1 кг или хотя бы только 100 г, в особенности когда приобретаются товары широкого потребления.

Золотой запас, обеспечивающий обращение банковских билетов, остается в центральном банке. Его можно сохранять, так как он имеет значение только для международных расчетов. Это дает возможность проводить политику «стерилизации золота», т. е. не позволять золоту выполнять свойственную ему функцию автоматического регулятора уровня мировых цен. Эта политика не допускает, чтобы рост золотого резерва центрального банка, обусловленный, например, более низким уровнем внутренних цен по сравнению с международными ценами, вылился в рост обращения банковских билетов, ибо рост количества банковских билетов в обращении влечет за собой рост внутренних цен. А рост внутренних цен ведет к отливу золота из страны и восстановлению равновесия. С другой стороны, золотослитковый стандарт позволяет накоплять золото и, следовательно, в случае необходим мости дает возможность расширять эмиссию банковских билетов сверх пределов, допускаемых золотомонетным стандартом.

Подобной системой и является золотодевизный стандарт. Но последний дает еще больше возможностей накопления золота. При золотодевизном стандарте центральный банк обязан продавать и приобретать золото по фиксированной цене, как и при золотослитковом стандарте. Но он также имеет право вместо золота выдавать девизы, представляющие золото, т. е. девизы тех стран, которые обладают обмениваемой на золото валютой. Естественно, что девизы, представляющие золото, должны иметь фиксированную цену. Из этого вытекает также, что обязательные резервы центрального банка могут быть представлены не только золотом, но и золотыми девизами. При золотодевизном стандарте в точном значении этого слова центральный банк обязан поддерживать и сохранять фиксированный обменный курс только по отношению к иностранной золотой валюте, например в Индии после первой мировой войны обменный курс рупии по отношению к фунту стерлингов. Так что в этом случае устанавливается не прямая, а косвенная связь с золотом. Ясно, что такая интегральная форма золотодевизного стандарта свидетельствует об экономическом и политическом подчинении полуколониальной страны господствующей страной. Но возможна и более общая, описанная нами выше форма золотодевизного стандарта, которая предоставляет возможности лучшего использования золота на более широкой экспансии денежного обращения.

 

Неэффективность системы золотого стандарта в 1925—1931 гг.

В период 1925—1931 гг. после ревальвации фунта стерлингов (25 апреля 1925 г.) и стабилизации итальянской лиры, французского и бельгийского франка во всем капиталистическом мире, как мы видели, была восстановлена система золотого стандарта, хотя и в модифицированной по сравнению с 1914 г. форме. В побежденных странах и в новых государствах центральной Европы (Германия, Австрия, Венгрия, Чехословакия, Польша) в ту же самую эпоху и, предваряя стабилизацию, были осуществлены денежные реформы, заменившие предшествующие деньги на новые деньги, связанные с золотом.

Но эта система не функционировала.

После кризиса 1929 г. вину за плохое функционирование системы, как мы уже говорили, возлагали на причины денежного характера, на политику центральных банков, которые якобы препятствовали функционированию золотого автоматизма, а также на недостаточную координацию различных стабилизаций и на вытекающее отсюда различие в уровнях стабилизации денег, не соответствующих реальной покупательной силе денег внутри страны.

Различие в уровнях стабилизации привело к серьезным нарушениям экономического равновесия, к «валютному демпингу» в одних странах и к экспортным затруднениям в других, а также к трудностям в сохранении соответствия между установленной законом стоимостью денег и их реальной стоимостью внутри страны.

Аргументация защитников режима золотого стандарта, которая основывалась на банальной интерпретации количественной теории, сводилась к следующему.

В странах, где золотое содержание денег сильно завышено, внутренние цены будут превышать международные цены, импорт будет расти, а экспорт сокращаться. Золотые резервы уменьшатся. Страна с завышенным золотым содержанием денег (например, Англия) должна будет проводить политику дефляции, т. е. снижения цен и издержек производства. Это фактически вызовет необходимость снижения цен еще до снижения затрат. В то же время центральный банк, видя сокращение золотых резервов, будет вынужден ради сохранения фиксированного паритета сократить количество денег, находящихся в обращении (регулируя учетную ставку и проводя соответствующую политику на открытом рынке).

Противоположное произойдет, согласно интерпретации сторонников количественной школы, в тех странах (например, во Франции), где покупательная сила денег на внутреннем рынке в результате стабилизации будет выше фиксированной по закону стоимости денег. В этом случае внутренние цены будут ниже международных цен; золото будет направляться в резервы, денежное обращение увеличится, цены возрастут. В итоге восстановится равновесие.

В действительности значительное накопление золота имело место в Соединенных Штатах и во Франции. Однако за накоплением золота в этих странах не последовало уравновешивающего изменения в соотношении цен. На этом основании и делается вывод, что золото было стерилизовано, законсервировано в кассах Центрального банка, лишено возможности выполнять свою «естественную» функцию регулятора денежного обращения и цен. В Соединенных Штатах золотой запас увеличился к августу 1931 г. приблизительно до 5 млрд. долл. по сравнению с 1,8 млрд. долл. в декабре 1914 г. Золотой запас рос не только в период войны, что вполне объяснимо, но и после войны, в том числе после 1928 г., когда он увеличился на 2 млрд. долл.

Франция в период с конца 1926 г. по август 1931 г. импортировала золота на сумму более 36 млрд. фр. (Ее золотой запас возрос приблизительно с 19 до 58 млрд. фр.)

 

Причины

Причины плохого функционирования золотого стандарта после первой мировой войны лежали значительно глубже тех, на которые указывали защитники количественной теории. Несомненно, что лежащие на поверхности мотивы денежного порядка сыграли свою роль, но не они имели решающее значение.

Следует сначала сказать, что «нейтральные» золотые деньги несовместимы с монополистическим капитализмом, или империалистической фазой капитализма. Наряду с этой несовместимостью общего характера имели место также и специфические проявления нестабильности, вызванные неустойчивостью положения в результате первой мировой войны и спекулятивным движением капитала.

К числу наиболее важных экономических явлений, затруднивших функционирование золотого стандарта в период империализма и четко проявившихся после первой мировой войны, относятся:

а) очень быстрые сдвиги в соотношении сил между отдельными капиталистическими странами (в соответствии с законом неравномерности развития);

б) потеря Лондонским денежным рынком господствующих позиций в финансовой системе, разрыв единого мирового рынка и создание различных центров руководства;

в) действия монополистических групп на рынках, препятствующие снижению цен;

г) рост экономических противоречий капитализма;

д) систематическое вмешательство со стороны государства, т. е. решающее влияние государственно-монополистического капитализма.

Мировая война нарушила экономическое равновесие, сложившееся между капиталистическими странами. Причина этого заключалась не только и не столько в территориальных изменениях, сколько в различной экономической стоимости войны для отдельных стран.

Первая мировая война создала временную ситуацию экономического развала и упадка в Центральной Европе, из которой она вышла только к 1925 г. Война нанесла жестокий удар по экономической и финансовой мощи Англии и Франции, нарушила общую стабильность и вывела на мировой рынок в качестве крупнейшего экспортера капитала Соединенные Штаты Америки. Одновременно война дала толчок развитию национально-освободительного движения. Но самым важным событием, имевшим решающее значение в мировой истории, явилось создание в царской России нового социалистического государства, возникновение социалистической системы и социалистического рынка.

Нельзя забывать, что и людские потери были различными в разных странах.

Во время войны экономические отношения с заграницей были или прерваны, если это касается стран-противников, или затруднены и, во всяком случае, они развивались по правилам, отличающимся от правил конфронтации цен на свободном рынке (государственное снабжение, кредиты союзникам и т. д.).

Реальное соотношение экономических сил как с точки зрения сопоставления национальных экономик в целом, так и с точки зрения сопоставления отдельных отраслей изменилось не постепенно, а резко и очень сильно. (Достаточно вспомнить о неравномерном развитии производственных отраслей во время войны и о том, что территориальные потери, например потеря Эльзас-Лотарингии, могли сократить важные промышленные отрасли.) Отдельные статьи платежных балансов подверглись значительным изменениям. Война вызвала сильное сокращение некоторых поступлений: например, поступлений процентов или дивидендов из-за границы по причине меньшей (Англия) или большей (Франция) потери инвестиций за границей. Изменились также торговые балансы и фрахтовые статьи платежных балансов вследствие изменения объемов продукции и уровней цен, Инфляция обострила все эти проблемы еще больше в зависимости от степени ее развития в отдельных странах.

Система золотого стандарта требует, чтобы на международном рынке устанавливалось стихийное, автоматическое равновесие цен на товары и услуги — во-первых, и чтобы движение капиталов не подвергалось внезапным и сильным изменениям — во-вторых. Международное равновесие должно отражать реальные различия в экономическом положении отдельных национальных экономик.

В мирное время всегда происходят сдвиги в соотношении национальных экономик и отдельных отраслей народного хозяйства. Это явление было определено В. И. Лениным как закон неравномерного развития капитализма. Но эти сдвиги имеют, как правило, постепенный, относительно медленный, не бурный характер. Их последствия сглаживаются стихийно и без чрезвычайных потрясений, как это происходило, например, до 1914 г. Если же, напротив, сдвиги глубоки и внезапны, то восстановление нового равновесия, т. е. приспособление к новой ситуации стихийным путем, стоит тяжелых жертв и обязательно порождает кризис. Но с другой стороны, противодействие установлению нового равновесия означает отказ от признания новой реальности, нового соотношения сил и поддержку искусственного равновесия, которое не отражает реальных отношений, всегда находясь под угрозой краха. Поэтому экономическая политика отдельных капиталистических стран после первой мировой войны упиралась в эту дилемму и решала ее различными средствами, но всегда путем вмешательства государства, отвергая «фритредерство» и автоматизм. А фритредерство и автоматизм, как мы видели, являются существенными условиями функционирования системы золотого стандарта, автоматического восстановления равновесия и формирования мировых цен.

Другим препятствием для установления равновесия на национальных и международных рынках в соответствии с законом стоимости является господствующая монополистическая структура экономики. Различные монополистические соглашения, устанавливающие и поддерживающие определенные уровни цен, препятствуют установлению как на национальных, так и на международных рынках равновесия, соответствующего реальному экономическому положению отдельных отраслей производства и, таким образом, действию закона стоимости. Если капитализм считает невыгодным для себя следовать автоматизму свободной конкуренции, то очевидно, что он считает невыгодным также и сохранение таких денег, которые обладают определенной стоимостью и являются «нейтральными», т. е. отражают по существу закон стоимости.

Соглашения между монополистами, направленные против «стихийности» и «автоматизма», существовали и до 1914 г., т. е. даже в период функционирования системы золотого стандарта. Нужно иметь в виду, однако, что эта система после первой мировой войны существовала в силу инерции, как наследие прошлого. Она уже была неадекватна империализму и новой надстройке капиталистического общества (как мы уже писали в главе о новых теориях процента). С другой стороны, характерные особенности империализма бурно развивались во всех странах собственно после 1914 г., в том числе и под воздействием мировой войны, которая положила начало эпохе общего кризиса всей системы. Иные факторы неравновесия являются производными от этого основного факта.

Обострились также и присущие капитализму противоречия между развитием производительных сил и реальными производственными возможностями, с одной стороны, и рынком как выражением реальной способности к потреблению, с другой стороны; между ростом производительности труда (нормой эксплуатации) и заработной платой, между сельскохозяйственным и промышленным производством, т. е. между городом и деревней. В то же время усилившийся процесс накопления капитала и концентрации производства разорял обширные категории мелких независимых производителей города и деревни и принуждал их переходить в категорию лиц наемного труда. Но «противоречие» означает также экономическую диспропорцию и оно не всегда выливается в острую форму «кризиса». Возникал вопрос: не могут ли эти нарушения экономического равновесия уладиться стихийно путем взаимной нейтрализации или приспособления к новым равновесиям? Как известно, экономическая теория эпохи свободной конкуренции отвечала на этот вопрос утвердительно. Но по мере того, как нарушения или расстройства равновесия обострялись, становилось ясно, что нарушения равновесия не имели тенденции к взаимной самоликвидации. Наоборот, они имели тенденцию накладываться одно на другое, создавая, как говорят в настоящее время, кумулятивный эффект, и, следовательно, порождали тяжелые экономические и социальные последствия. Экономическая мысль отдавала себе отчет в этой реальности.

 

Вмешательство государства, или развитие государственно-монополистического капитализма

Цена стихийного приспособления к новому равновесию была бы слишком велика. («Великий кризис» 1929—1933 гг. доказал это со всей очевидностью.) Следовательно, возникла необходимость «вмешательства» против «автоматизма». Осуждение автоматизма обязательно предполагало и осуждение золотого стандарта в той форме, в какой он существовал до 1914 г.

Первая мировая война, как указывал В. И. Ленин, дала большой толчок развитию государственно-монополистического капитализма. Более развернутая характеристика этого явления будет дана в главах, посвященных империализму. Здесь же мы остановимся только на некоторых аспектах государственно-монополистического капитализма. Мировая война заставила капиталистические страны создать государственные органы по снабжению из-за границы, по распределению сырья между капиталистическими производителями и потребительских товаров среди населения с помощью «твердых цен» и продуктовых карточек.

Речь шла до сих пор главным образом об административном вмешательстве. Но в некоторых случаях, в частности когда это касалось приобретения за границей и накопления запасов, государство вмешивалось и в коммерческий процесс распределения товаров.

Административное и экономическое вмешательство государства было значительно расширено также и в сфере денег и денежного обращения. Центральные банки должны были открыть кредит казначейству на громадные суммы и предоставить свои золотые и валютные резервы на обеспечение снабжения из-за границы. Из этого вытекала необходимость государственного вмешательства как с целью регулирования эмиссии денег, так и с целью контроля за валютными курсами. Суровому контролю были подвергнуты движения капиталов и товаров. Были созданы учреждения по регулированию валютных курсов.

Но государство вмешивалось и непосредственно в сферу промышленности, расширяя и укрепляя арсеналы, создавая государственную военную промышленность, которой управляли частные капиталисты, или «субсидируя» частных капиталистов — военных поставщиков, создавая для этого соответствующие финансирующие институты.

Естественно, что этот комплекс мер по государственному вмешательству стимулировал процесс концентрации капитала, который значительно усилился в особенности в Италии. Поставки стали достоянием крупных предприятий, им же передавались права на сырье и на финансовые средства; к ним поступали и производственные «субсидии».

Этот процесс государственного вмешательства, взятый как целое и в совокупности с созданием государственных органов управления хозяйством, можно определить как государственно-монополистический капитализм в том смысле, что новые образования, хотя и находившиеся в государственной собственности, включались в господствующую капиталистическую структуру хозяйства, становились ее частью, подчинялись ее законам и служили интересам финансового капитала. В силу объективных обстоятельств процесс развития принимал диалектический характер: государство нуждалось в использовании и максимальном укреплении существующей структуры, т. е. господствующей монополистической структуры, и предоставляло ей новые экономические льготы.

Союз государства с финансовым капиталом укреплялся, а политическое господство монополистического капитала обеспечивало ему новые преимущества. Экономическое усиление монополистической структуры шло дальше, чем это требовало военное положение на самом деле.

Аналогичный процесс развивался и в международных отношениях. Военные «репарации», наложенные на побежденные страны (в целом очень высокие), и деятельность Лиги Наций, направленная на помощь странам Центральной Европы в восстановлении их экономики, породили серьезное движение капиталов государственного происхождения. Такого движения почти не существовало до 1914 г., когда мигрировавший капитал был почти исключительно частного происхождения.

После великого кризиса появились также формы прямого вмешательства государства в сферу промышленного производства и кредита, в Италии, например, ИРИ (Институт реконструкции промышленности).

Повсюду после войны происходили политические выступления народных масс против «акул» с требованиями широких экономических и социальных реформ.

Однако господствующий класс не располагал точной оценкой новой ситуации. Часть экономистов, а с ними вместе и часть государственных деятелей считали возможным восстановление довоенного равновесия пусть на основе иных соотношений, но на тех же самых критериях.

Англия ревальвировала, как мы видели, фунт стерлингов, вернулась в 1925 г. к золотому стандарту и к традиционной экономической и финансовой политике, которая основывалась главным образом на свободном импорте продовольствия и сырья и на налогообложении доходов. Другие страны также порвали наиболее тесные узы военной экономики и, как мы видели, стабилизировав свои валюты на различных уровнях, вернулись к системе золотого стандарта, пусть даже в модифицированной форме. Однако глубинные причины, делающие невозможным стихийное установление равновесия в мировом капиталистическом хозяйстве, скоро проявились во всей своей очевидности; их нельзя было не признать, Они обусловили крах различных валют и положили начало новой денежной политике, сначала робкой, а потом все более решительной и осознанной.

Возникновение в Советском Союзе социалистической системы производства имело грандиозное значение. И хотя вначале ее значение для мирового рынка имело скорее политический, чем экономический характер, и хотя социалистическая система производства начала воздействовать на мировой рынок и в экономическом отношении только после 1930—1931 гг., сам факт возникновения социалистической системы означал разрыв единого мирового рынка и возникновение социалистического рынка. Впрочем, единый мировой рынок распадался из-за обострения противоречий между капиталистическими странами, расширения «зон» защищаемых рынков, связанных с различными новыми финансовыми центрами, которые лишили Лондонский рынок его монопольного положения.

 

Специфические факторы нарушения равновесия

В период 1925—1931 гг. действовали следующие конкретно-специфические факторы, способствовавшие нарушению равновесия:

а) движения капиталов, вызванные экономическими и спекулятивными мотивами;

б) развитие своеобразного экономического цикла и глубокого экономического кризиса в крупнейшей капиталистической стране — в Соединенных Штатах Америки;

в) депрессия в странах с преобладанием сельского хозяйства в экономике;

г) диспропорции, возникшие на основе денежной стабилизации и недостаточной адаптации денежной системы к реальной ситуации.

Изменения в соотношении сил после первой мировой войны привели к серии движений капитала, к которым относились:

1) вынужденная ликвидация вложений капитала, в особенности вложений капитала Франции, Англии, Германии, главным образом в пользу Соединенных Штатов;

2) приток капиталов в Германию, который не был уравновешен противоположным движением капиталов из Германии в форме репарационных платежей;

3) перемещение капиталов из Соединенных Штатов в Европу;

4) спекулятивные движения «блуждающего» капитала;

5) изъятие Соединенными Штатами капиталов из Европы.

Англия и Франция потеряли в течение первой мировой войны значительную часть заграничных капиталовложений. Общая сумма заграничных капиталовложений Англии сократилась за этот период с 4 млрд. до 1 млрд. ф. ст. Франция потеряла вложений на сумму приблизительно 25—30 млрд. фр. (в том числе 20 млрд., инвестированных в царской России) из 40 млрд. фр. вложений накануне войны. Германия потеряла почти все вложения за границей, которые оценивались суммой в 25 млрд. марок.

Соединенные Штаты имели в 1914 г. чистых долгов загранице на сумму 3,7 млрд. долл. К концу первой мировой войны они стали кредиторами, и в десятилетие 1920—1930 гг. они достигли актива, т. е. превышения кредита над задолженностью, на сумму свыше 7 млрд. долл.

В Германию направлялся широкий поток капиталов. Согласно оценке Маккенна, в Германию поступило только в первый период инфляции от 7,6 до 8,7 млрд. золотых марок. Когда марка оказалась накануне краха, начался отлив немецких капиталов за границу, а приток иностранных капиталов прекратился. Но вскоре после введения новых денег, рейхсмарок, т. е. после 1924 г., немецкие капиталы были репатриированы. Начался большой приток иностранных капиталов. В период 1925—1929 гг. в Германии было инвестировано до 7 млрд. марок иностранных капиталов; кроме того, в Германию поступило значительное количество текучих, «блуждающих» капиталов. Сумма последних в 1928 г. достигла 6 млрд. золотых марок. На три четверти это были капиталы американского происхождения. Но заметным был и вклад Англии и Франции, особенно в сферу краткосрочных капиталов, поскольку в Германии была установлена более высокая учетная ставка, а на рынках капитала в Лондоне и Париже был избыток краткосрочного капитала.

В условиях такого притока иностранных капиталов Германия выплатила в период 1925—1929 гг., по данным генерального, уполномоченного по репарациям, сумму 7643 млн. золотых марок, из них 3732 млн. марок в иностранной валюте.

Приток капиталов в Германию резко сократился, когда в конце 1928 — начале 1929 г. Нью-Йоркская биржа вступила в самую интенсивную и спекулятивную фазу своей деятельности, и прекратился после того, как в сентябре 1929 г. разразился кризис. Но обязательства Германии платить по репарациям остались в силе.

Из Соединенных Штатов капиталы направлялись также и в другие европейские страны, в особенности во Францию и частично в Италию. В связи с изменениями в денежной политике Англии и в предвидении объявленной ревальвации фунта стерлингов в 1925 г. в Англию направился значительный поток капиталов. Но в наиболее критические моменты и в 1931 г. перед неминуемым отказом от золотого стандарта направление движения капиталов изменялось: происходил отлив капиталов из Англии во Францию и вообще во все страны капиталы направлялись в предвидении предварительно провозглашенной стабилизации.

Когда же в Соединенных Штатах произошла вспышка биржевой спекуляции и затем в сентябре 1929 г. биржевой крах, начался быстрый отлив капиталов, инвестированных в Европе.

Очевидно, что все эти движения капиталов, и не только внезапные его перемещения, но и нормальные инвестиции огромных масс капитала, вызывали тяжелые диспропорции и нарушение равновесия.

Выплата дивидендов и процентов по внешнему займу вызывает потребность в увеличении экспорта из страны-заемщика в страну, предоставившую кредит, чтобы восстановить равновесие. Но рост экспорта возможен только в том случае, если страна-кредитор и страна-дебитор соблюдают условия свободной игры рыночных сил и не препятствуют ей мерами, направленными на поддержку цен или на затруднение импорта с помощью таможенных пошлин.

 

Экономический цикл и кризис в Соединенных Штатах

Развитие экономического цикла в Соединенных Штатах Америки, которые после первой мировой войны стали самой важной страной капиталистического мира, имело большое значение для всего капиталистического мира.

В то время как в крупнейших капиталистических странах Европы уровень промышленного производства в течение первой мировой войны оставался почти неизменным, в Соединенных Штатах он возрос более чем на 10%. Рост цен на сырьевые товары в годы войны также приносил громадные прибыли этой стране.

Кризис реконструкции 1921 г. прервал на короткое время ритм быстрого развития американской экономики, но после 1924 г. стремительный ритм развития восстановился. Одновременно происходил процесс «рационализации», во главе которого стоял Форд, который первым теоретически обосновал этот процесс. Экономический цикл находился в длительной фазе подъема. В то же время расширялись экономические связи между Соединенными Штатами Америки и остальным миром благодаря колоссальному экспорту капиталов из США в период 1925—1928 гг., направлявшемуся прежде всего в Германию, где происходил аналогичный процесс капиталистической «рационализации». Но, как и во всяком процессе циклического капиталистического развития, в США происходило обострение противоречий, которое должно было породить катастрофу.

В первую очередь обострялись противоречия между сельским хозяйством и промышленностью. В то время как цены на сельскохозяйственную продукцию выросли на 30—40%, цены на промышленные изделия поднялись более чем на 80%. Покупательная способность фермеров сократилась. Бремя долгов, сделанных для приобретения тракторов, «благородно» предлагаемых в рассрочку, и бремя процентов становилось все более тяжелым. Цены на недвижимую собственность оставались неизменными с 1913 г., что означало сокращение ее стоимости почти на 100%.

В промышленном производстве снова обострились противоречия между ростом прибылей и развитием заработной платы. В то время как темпы роста производства равнялись 6% в год, а темпы роста производительности труда—4%, реальная заработная плата увеличивалась только на 1,5% в год.

В процессе роста органического состава капитала проявлялась диспропорциональность в развитии отдельных секторов народного хозяйства, обусловленная также и тем комплексом процессов, который совершался под названием «рационализации». Распространялась также продажа в рассрочку, которая стимулировала рынок потребительских товаров, а учитывая определенность заказов на продукцию, снижала потребность в товарных запасах.

Чем больше процесс подъема производства в американской экономике поддерживали и питали большие суммы ликвидных капиталов и обширные инвестиции, возвращавшиеся после 1928 г. из Европы, чем больше развивались процессы финансовой концентрации и биржевой спекуляции, тем грандиознее должен был стать назревающий крах. Последний разразился, как известно, вначале на фондовой бирже на Уолл-стрите 22 октября 1929 г. Нанеся удар по ценным бумагам акционерных обществ, он распространился на все производственные сектора и имел тяжелейшие последствия: сокращение производства, массовую безработицу, громадное падение цен.

При тех связях, которые установились между Соединенными Штатами и европейскими странами, было несомненно, что кризис распространится мощной волной и на Европу. Эпицентр переместился в Центральную Европу, в Германию; новая фаза кризиса началась с краха «Кредитанштальт» в Австрии, который уже с октября 1929 г. приостановил платежи.

Нельзя недооценивать также и тот факт, что как раз из-за различий в темпах движения цен уже в 1928 г., еще до того, как разразился кризис на Уолл-стрите, страны Латинской Америки, а также аграрные и слаборазвитые страны, находившиеся в полуколониальной зависимости и слаборазвитые в политическом отношение, обнаружили сокращение своих валютных поступлений. Цены на промышленную продукцию увеличивались быстрее, чем цены на сельскохозяйственные продукты. Цены на сельскохозяйственную продукцию начали падать, и ситуация стремительно ухудшилась, когда международный кредит пошел по пути спекуляций и когда, уже во время кризиса, потребовалось погасить кредиты.

 

Денежный кризис 1931 г.

То, что мы изложили здесь в общих чертах, служит только одной цели — показать читателю обострение неравновесия и диспропорций, присущих капиталистическому миру, и, следовательно, сделать более убедительным тезис, что система золотого стандарта перестала соответствовать своей традиционной функции восстановления равновесия.

Ее неспособность восстановить равновесие была усугублена тем фактом, что различные капиталистические страны, как мы уже видели, проводя политику стабилизации, избрали такие уровни золотого паритета, которые не соответствовали действительной стоимости денег. Но с другой стороны, сами установленные уровни являлись следствием существующего неравновесия, а не только его причиной.

Итак, мы видели, что для того, чтобы поддерживать фиксированный золотой паритет и идти в ногу с международным развитием цен, Англия должна была бы осуществить «дефляцию», снижение цен и издержек производства, выраженных в фунтах стерлингов. Капиталист всегда хочет начать снижение цен со снижения заработной платы и окладов, еще до того, как уменьшится стоимость жизни. Английский рабочий класс справедливо выступил против и в забастовках 1926 г. продемонстрировал свое организованное сопротивление. Ситуация, сложившаяся в денежной сфере, создавала большие трудности для устаревшей английской промышленной структуры в деле необходимого обновления производственного процесса. Постоянная и сильная безработица и большой государственный долг означали сохранение высокого уровня государственных затрат. По этой причине цены не могли быть упорядочены и продолжалось увеличение дефицита торгового баланса. Эти основные моменты ситуации дополнились спекулятивным движением капиталов, о котором мы уже упоминали. Когда разразился мировой кризис, положение стало невыносимым. Комитет по финансам и промышленности изучил различные возможности и в великолепном докладе, который опубликован и заслуживает того, чтобы его прочитали, предложил проведение различных мер экономической политики.

Для ликвидации неустойчивости денег открыто предлагались два альтернативных решения: девальвация фунта стерлингов или — по совету Кейнса — tariffs plus bounties, т. е. установление таможенных тарифов для сокращения импорта и соответствующих субсидий для стимулирования экспорта.

Таким образом, шесть лет нового режима золотого стандарта завершились вмешательством государства с целью проведения политики регулирования денег и денежного обращения.

Иное, но также кризисное, положение сложилось в других странах. Во Франции, как мы уже писали, после стабилизации, проведенной на заниженном уровне, цены внутреннего рынка оказались ниже международных цен, выраженных в золоте. В результате во Францию направился широкий поток капиталов, который привел к увеличению золотого резерва и к избытку ликвидных средств.

Боясь чрезмерного инфляционного повышения цен, французские власти отказались следовать правилам игры: они стерилизовали золото и сдерживали рост обращения денежных знаков и кредитных средств обращения.

После 1928 г. прекратилась репатриация французских капиталов во Францию. Прекратился также приток американских капиталов, которые направлялись во Францию в поисках возможностей их вложений. Перестали поступать и направлявшиеся из Лондона капиталы различного происхождения, которые английские финансисты вкладывали во Франции. С чисто денежной точки зрения стоимость франка стала больше соответствовать уровню международных цен, которые падали под воздействием разразившегося кризиса.

В отличие от франка валюты стран Центральной Европы и Германии оказались в более тяжелой ситуации. В Германии, как мы уже упоминали, направление движения капиталов сменилось на прямо противоположное. Кризис породил бурный процесс рационализации и концентрации в промышленности, следствием чего в свою очередь была массовая безработица. В результате денежный кризис в Германии проявился вначале как банковский кризис.

В придунайских странах в основе денежно-валютного кризиса лежал аграрный кризис и увеличивающаяся задолженность сельскохозяйственных производителей, которые воздействовали на банковскую систему. Эти специфические для придунайских стран причины действовали в том же направлении, что и основные, более глубокие причины.

В заключение следует сделать вывод, что система золотого стандарта была не в состоянии установить новое международное равновесие на стихийной основе и, следовательно, не могла противостоять ударам великого мирового кризиса.

 

Английская система

Когда 21 сентября 1931 г. в Англии был отменен акт 1925 г. о золотом стандарте и фунт стерлингов лишился узаконенного золотого паритета, денежные власти Англии немедленно объявили, что «фунт стерлингов должен найти свой естественный уровень», и ввели таким образом плавающий валютный курс фунта стерлингов.

Следствием было немедленное обесценение фунта по отношению к иностранным валютам приблизительно на 30%. Падение обменного курса фунта стерлингов привело к радикальному изменению ситуации: если раньше цены на внутренних рынках Англии были выше международных цен, то теперь они стали ниже. Оптовые цены, выраженные в фунтах стерлингов, упали со 119 пунктов в 1930 г. (1913= 100) до 104 в 1931 г., 101 — в 1932 и 100,9 — в 1933 г. Выраженные в золоте они упали еще больше: до 73,6 пункта в 1932 и 68,5 пункта в 1933 г.

Во Франции оптовые цены, выраженные в золоте, упали со 112 пунктов в 1930 г. до 80,9 пункта в 1933 г.; в Италии — со 111,6 до 76,9; в Швейцарии — со 112 до 91,0; в Соединенных Штатах — со 123 до 94,5.

Уровень английских цен, следовательно, был самым низким. К тому же Англия обладала таким преимуществом, как гарантированная стабильность цен, выраженных в фунтах стерлингов, на внутреннем рынке, в то время как на всех мировых рынках происходило обусловленное кризисом падение цен.

Следовательно, можно было осуществить первую цель политики обесценения фунта — стимулирование экспорта.

Такой ход событий нельзя было предвосхитить и подготовить теоретически. Его определяли несколько конкретно-исторических факторов. Важнейшими среди них были продолжавшийся экономический кризис и важная экономическая и финансовая роль Англии, благодаря которой многие страны (Скандинавские страны и страны, входившие в Британскую империю) привязали свои валюты к фунту стерлингов и создали вместе с Англией «стерлинговый блок».

Но что было подготовлено теоретически — так это экономическая и денежная политика, в основу которой были положены следующие цели: сохранение стабильности внутренних цен в условиях дефляции, стимулирование с этой целью денежной экспансии (которая называлась тогда рефляцией); обеспечение некоторой подвижности и гибкости валюты по отношению к обменным курсам иностранных валют при недопущении больших колебаний спекулятивного характера. Для достижения этих целей был необходим «маневр», чтобы регулировать валютный курс в соответствии с предложениями Кейнса и Маккенна в Англии и Касселя в Швеции, которые были приняты центральными органами власти.

Естественно, что денежное регулирование, отвечавшее вышеназванным целям, было невозможно без вмешательства государства в область спроса и предложения денег в интересах регулирования и внутреннего и международного обмена.

В Англии казначейство на основе закона о прекращении действия золотого стандарта немедленно издало ордонанс, запрещавший приобретение иностранной валюты (т. е. запрещавший спрос на иностранную валюту в обмен на предложение фунтов стерлингов) в случаях, когда превышались «нормальные потребности торговли», потребности исполнения действующих контрактов и разумные пределы затрат при поездках за границу. Эти меры должны были контролировать движение капиталов и, следовательно, предотвратить бегство капиталов из Англии.

С другой стороны, Актом 1931 г. об импортных пошлинах (Duty Act) в Англии были заново введены или повышены таможенные пошлины на некоторые товары (главным образом на овощи и фрукты) и был учрежден Комитет по тарифам. Такими мерами рассчитывали сократить спрос на иностранные товары, которые не считались необходимыми для экономического развития страны, и, следовательно, сократить спрос на девизы. Уже эти мероприятия показывают, что ни в коем случае нельзя говорить о «естественном» уровне валюты, в данном случае фунта стерлингов, поскольку уровень обменного курса валюты всегда регулируется экономической политикой.

Был установлен также определенный контроль над внутренними ценами. Продовольственный Акт (Food Staff Act) уполномочил Управление торговли (Board of Trade) предпринимать вмешательство в тех случаях, когда появлялась необходимость «предотвратить или устранить падение или неразумный рост цен на некоторые товары например на продовольствие и напитки». Цель такого вмешательства заключалась в том, чтобы избегать резкого повышения стоимости жизни, что вынуждало трудящихся требовать увеличения номинальной заработной платы. Однако необходимости в широком вмешательстве в ценообразование на продовольствие тогда не было, поскольку мировой кризис привел к падению цен на продовольствие, которое Англия импортировала, и поскольку валюты большинства стран-экспортеров продовольствия в Англию были привязаны к фунту стерлингов.

 

Фонд стабилизации

Точно также осуществляется и политика денежной экспансии, которая опирается на два института — Фонд стабилизации валюты (Exchange Equalization Account) и Центральный банк. Счет или Фонд стабилизации валюты был создан в Англии весной 1932 г. с первоначальным фондом 150 млн. ф. ст. в бонах казначейства, который позднее был увеличен до 350 млн. ф. ст. Создание Фонда было вызвано притоком иностранных капиталов в Лондон весной 1932 г., что угрожало возможностью нежелательного повышения курса фунта стерлингов. (В других странах позднее были созданы аналогичные институты.)

Цель этого и подобных ему фондов заключалась во вмешательстве на рынке капитала, т. е. в предложении фунтов стерлингов в обмен на золото или девизы в том случае, если спрос на фунты стерлингов угрожал вызвать повышение курса. В противоположном случае, когда на рынке возникало чрезмерное предложение фунтов стерлингов и участники хозяйственного процесса предъявляли спрос на девизы, задача фонда заключалась в повышении спроса на фунты, т. е. в приобретении фунтов в обмен на девизы или золото.

Такими методами, которые, впрочем, в большей или меньшей степени всегда применялись центральными банками, регулировался и де-факто стабилизировался обменный курс национальной валюты.

Однако эту цель дополняла и другая цель, как это показывает английский опыт. Фонд стабилизации мог передать центральному банку приобретенные им золото и девизы. В Англии Фонд стабилизации валюты приобретал золото по рыночной цене, например по цене 130 шиллингов, и передавал его Английскому банку, но по статутарной, т. е. фиксированной законом, цене 85 шиллингов. В результате происходило увеличение резервов золота и появилась возможность проведения политики денежной экспансии. (С 1939 г. статутарной ценой для Английского банка стала рыночная цена, а не 85 шиллингов, как раньше, которая равнялась 35 долл. за унцию в соответствии с паритетом и официальной ценой золота, установленной Валютным фондом.)

Выше уже говорилось о том, что Центральный банк выступал и раньше на рынке с подобными операциями. Но теперь был создан специальный фонд как постоянный орган денежной и банковской организации. Его создание было признано необходимым по следующим причинам:

1) большие движения капиталов требовали проведения соответствующего регулирования, а это делало необходимым наличие значительного фонда; воздействие на валютный курс представляло собой специфическую задачу по сравнению с множеством других задач центрального банка;

2) введение обособленных счетов представляло удобства. Фонд стабилизации валюты инвестировал деньги в краткосрочные операции и в операции с условием возврата денег по первому требованию (боны казначейства, девизы и т. п.);

3) банк был обязан периодически публиковать отчеты о своем положении; Фонд не обязан был делать это и, следовательно, мог действовать с большей степенью секретности и эффективности.

При режиме золотого стандарта не было необходимости в подобном институте, поскольку валютный курс регулировался, как мы видели, в пределах золотых точек и расширение или сокращение денежного обращения происходило автоматически, в соответствии с уровнем золотого резерва.

При регулируемых деньгах, когда стремятся сохранить предварительно фиксированный уровень валютного курса, подобный институт необходим, он является неотъемлемой частью денежной организации. Такие институты и с тем же названием — Фонд стабилизации — были созданы в Соединенных Штатах Америки в 1934 г., во Франции — в 1936 г., а также в других странах, но под другим названием.

Фонд служит, таким образом, и целям финансирования казначейства. После второй мировой войны, согласно Финансовому акту 1946 г., задачи Фонда стабилизации в Англии были расширены. Ему было поручено осуществлять контроль над иностранными платежными средствами.

 

«Дешевые деньги» и медленная инфляция

После обесценения фунта стерлингов в Англии были ясно сформулированы и провозглашены и другие цели политики регулирования денег, характерные для капиталистической страны.

Во-первых, это поддержка уровня цен, направленная не только на то, чтобы помешать их снижению, но также и на стимулирование легкого, постепенного повышения цен. Во-вторых, это кредитная экспансия как в количественном, так и в качественном значении этого понятия, т. е. кредитная экспансия, предполагающая снижение стоимости кредита и таким образом проведение политики дешевых денег.

Для осуществления этих целей нужна была комплексная политика, основывающаяся преимущественно на использовании денежных рычагов. Экономическое и социальное значение этих целей не нуждается в оценках.

Рыночная цена для капиталистического способа производства — это то же самое, что Полярная звезда для путешественника; это элемент, определяющий благоприятный или неблагоприятный итог производственного процесса и сумму прибыли. Утверждают, что в течение короткого периода времени производство на отдельном предприятии растет до того момента, пока предельные издержки не достигнут уровня рыночных цен, а при монополии — до того момента, пока предельные издержки не сравняются с предельной выручкой, или с предельным валовым доходом. Однако при капиталистическом производстве любое расширение производства означает рост прибыли, в том числе и при стабильных ценах, т. е. при неизменной стоимости денежной единицы, как мы уже видели это из предшествующих глав, так как дополнительные затраты будут обременять единицу продукции в меньшей, чем раньше, степени.

Но также и при стабильной валюте существует тенденция к относительному росту цен и, следовательно, к росту прибавочной стоимости, или прибыли. Эта тенденция относительна, т. е. она зависит от производительности труда и обусловлена по крайней мере ростом спроса, вызванного ростом населения.

При монополистическом капитализме к этому основному фактору присоединяется возможность со стороны предложения устанавливать и поддерживать завышенные уровни цен, значительно превосходящие затраты.

Как мы уже писали ранее, если деньги не имеют постоянной стоимости и цены регулярно увеличиваются по причинам, связанным с денежным обращением, то возникает разрыв во времени между денежными и реальными затратами. Этот разрыв при капиталистической организации всегда приносит рост прибылей, так как за этот период времени сокращаются и реальное вознаграждение рабочей силы (реально сокращается доля капитала, идущая на оплату труда), и цены, выплачиваемые поставщикам-некапиталистам. Далее уже произведенные в прошлом затраты оказываются на практике также сокращенными. Очевидно, что инфляция не может быть сильной и быстрой и легко переходить от форм легкой экспансии цен, т. е. от медленной инфляции, к формам инфляции в точном смысле этого слова. Легкая прогрессирующая экспансия цен не разрешает противоречий, присущих процессу капиталистического производства, не только вообще, но даже на сколько-нибудь длительный срок; наоборот, она обостряет их. Противоречия обостряются потому, что при возросшем уровне производства должны сохраняться и пропорции между отраслями. Далее возросшее производство должно найти соответствие в конце концов и в потреблении, но это невозможно при капитализме в течение длительного периода. Но в течение короткого периода времени имеются возможности развития, поскольку существуют неиспользованные сферы для расширения рынка как вширь, так и вглубь, а также существует такой стимул его расширения, как государственный спрос. Капиталист утверждает, что с точки зрения длительного периода все мы смертны, и интересуется только тем отрезком времени, в течение которого происходит его производственный цикл, мало беспокоясь о всем обществе или всей экономике.

Когда инфляция приобретает чрезмерно быстрые темпы развития или когда исчерпаны возможности медленной инфляции, тогда становятся очевидными симптомы кризиса перепроизводства, которые обостряются еще больше под воздействием денежных факторов. Вот тогда только капиталисту действительно становится страшно, и он требует контроля, чтобы преодолеть инфляцию.

Фон Гаек, немецкий экономист, позднее живший в Англии, взгляды которого во многих отношениях спорны, тем не менее подверг это явление правильному и убедительному анализу в работе «Цены и производство». Он писал, что цикл экономической экспансии, подгоняемый денежным регулированием, перераспределяет производственные факторы и увеличивает прибыли. Но одновременно этот цикл ведет и к росту инвестиций (благодаря капиталам, созданным с помощью кредита), т. е. к процессу, в особенности капиталистическому по своему характеру, означающему смещение соотношения между действительными и денежными затратами во вред трудящимся, которые представляют основную массу потребителей конечной продукции. Расширенный процесс производства, согласно взглядам Гаека, может поддерживаться на всех своих стадиях и со своими различными соотношениями, включая соотношения между производственными отраслями, только в том случае, если он доводится на всех стадиях до потребления, и в особенности до потребления на самой последней стадии, т. е. до потребления готовой продукции. В противном случае наступает перепроизводство и происходит разрушение вложенного капитала, т. е. разрушение капитала, созданного в ходе инфляционного процесса.

Данный анализ ведет к заключению, что монополистический капитализм подталкивает процессы медленной инфляции и роста цен и в этом же направлении действует на политику денежных властей. Когда такая политика создает трудности, то монополистический капитализм находит другие пути выхода. Среди них не последнее место занимают военные авантюры или даже мировые войны, если им не мешают стремление народов к миру и растущая мощь социалистической системы.

Очевидна и вторая цель денежной политики — предоставить в распоряжение капиталистического предпринимателя дешевый кредит. В гл. 25 мы показали различие между денежным фондом и сбережениями в собственном и точном смысле этого слова и напомнили, что одной из функций кредитной системы является трансформация в капитал некапиталистических сбережений городских средних слоев и крестьян.

Капиталист преследует при этом двойную цель: во-первых, получить в распоряжение максимально большие суммы кредита, сокращая период накопления сбережений, и, во-вторых, платить за кредит минимальную плату, т. е. платить по наиболее низкой процентной ставке.

Режим золотого стандарта не допускал регулирования в таком значении этого термина, несмотря на то что концентрация кредита достигла очень высокого уровня и была уже создана монополистическая структура кредита. При золотом стандарте на практике нужно было учитывать как международные перемещения капиталов, вызванные колебаниями процентных ставок, так и те границы эмиссии банковских денег, которые устанавливала сама система золотого стандарта. Отказ от обмена денег на золото и последующая отмена связанных с конвертабельностью денег обязательств позволили проводить политику дешевого кредита, которая была подвергнута анализу и теоретически обобщена Кейнсом и другими экономистами.

 

Деятельность Английского банка

Инструментом такой политики являлся Центральный банк.

Английский пример дает нам возможность проследить все фазы этой политики, начиная с самого начала. Пример этот ясен, он свидетельствует о радикальном разрыве с предшествующей политикой того периода, когда Банк был связан в своей деятельности узами золотого стандарта.

По законам 1928 и 1939 гг. Английский банк обязан публиковать еженедельные отчеты, которые позволяют проследить за изменениями в статьях банковского баланса.

Как известно, Английский банк имеет два отдела: эмиссионный и банковский.

Мы не будем рассматривать неизменные фиксированные статьи баланса, которые присутствуют в балансах как эмиссионного, так и банковского отдела и которые включают записи правительственного долга, простые кредитные записи, цифры правительственного долга в период действия закона 1844 г., собственный капитал и остаток. В балансах банковского отдела изменяются следующие статьи, отражающие изменения банковской политики:

В пассиве:

Государственные депозиты, которые подразделяются по двум подстатьям: 1) государственные счета, образующиеся за счет налоговых поступлений и других депозитов правительства; 2) в период действия плана Маршалла к этой подстатье государственных депозитов присоединился специальный счет казначейства («H. М. Treasury Special Account»), на который поступали суммы, образовавшиеся в результате реализации помощи по плану Маршалла, под наименованием специальных депозитов (special deposits).

Прочие депозиты были представлены: 1) банковскими депозитами, которые включали в себя все депозиты английских банков и выражали их ликвидность в Английском банке, под которую можно было получать банковские чеки; 2) прочими счетами, которые представляли вклады иностранных банков, включая вклады банков стран Содружества и важных коммерческих банков.

В активе:

   1. Правительственные ценные бумаги, которые Банк приобретает по собственной инициативе. Каждая покупка и каждая продажа этих ценных бумаг вызывают изменения в статье баланса. В настоящее время в эту статью включаются также ссуды правительству для покрытия бюджетных расходов.

   2. Прочие ценные бумаги, в состав которых входят учитываемые Банком векселя и ценные бумаги, получаемые под обеспечение ссуд. Эти ценные бумаги поступают главным образом по инициативе клиентуры и показывают, до какой точки доходит рынок, прибегая к переучету ценных бумаг и к ссудам. В этой же статье записывается движение всех других ценных бумаг (векселей, неправительственных ценных бумаг, но часто гарантированных государством, ценных бумаг колоний и т. д.), которые приобретает Банк.

   3. Банкноты, эмиттированные, но не выпущенные в обращение, которые вместе с незначительными количествами металлических монет, золота и серебра (в настоящее время только серебра) составляют резерв банковского отдела. Эта статья имеет значение, поскольку она определяет ликвидность Центрального банка. Большой резерв допускает более широкое обращение кредитных средств обращения. То же самое происходит и при увеличении банковских депозитов, которые представляют резерв банковской системы. Отчет Банка свидетельствует о политике кредитной экспансии, если увеличивается сумма банкнот, находящихся в резерве. Об этом же свидетельствует увеличение правительственных ценных бумаг в активе и банковских депозитов в пассиве.

В период 1925—1931 гг., когда действовала система золотого стандарта, а курс фунта стерлингов был завышен, Англия нуждалась в политике дефляции. Английский банк должен был считаться с двумя требованиями: одно из них, исходящее от денежных кругов, требовало проведения политики рестрикции банковского обращения; другое, исходящее от производственных кругов, требовало осуществления кредитной экспансии. А в итоге банковские резервы уменьшились на 11 млн. ф. ст. После отказа от режима золотого стандарта стало возможным, осуществление кредитной экспансии, которая осуществлялась как раз в тот момент, когда в других странах проводилась политика дефляции.

Благодаря притоку иностранных капиталов в Лондон золотые резервы Английского банка возросли с 25 млн. в 1931 г. до 141 млн. ф. ст. в марте 1933 г. Банковские депозиты увеличились с 73 млн. до 102 млн. ф. ст. за тот же период времени, а стоимость ценных бумаг на счетах Банка — со 107 млн. до 117 млн. ф. ст. Заметно увеличилась под воздействием этого процесса и сумма вкладов в клиринговых банках, увеличилась и их ликвидность.

Такое развитие сохранялось и стало еще более стабильным после девальвации доллара, которая открыла новую фазу в современной истории денег.

В результате появилась возможность снижения учетной ставки Английского банка и тем самым снижения процентных ставок на рынке капиталов, а также возможность приступить к успешной реконверсии 5%-ного военного займа еще летом 1932 г.

Очевидно, что отказ от режима золотого стандарта повлек за собой более широкое развитие «операций на открытом рынке», о которых мы уже говорили и которые были ограничены условиями режима золотого стандарта. Необходимость поддерживать соответствующий золотой запас для обмена на деньги являлась тем барьером, который режим золотого стандарта создавал против денежной экспансии.

Описанная нами английская система смогла функционировать без серьезных затруднений, по существу, вплоть до второй мировой войны. Официально она была оформлена законом 1939 г., который поднял потолок фидуциарного денежного обращения с 260 до 300 млн. ф. ст., предоставив парламенту полномочия на определение новых границ банковской эмиссии. Этот же закон установил, что оценка резервов, производимая ранее по статутарной цене 85 шиллингов за унцию, впредь будет производиться по рыночной цене золота.

Золото или ценные бумаги, оказывавшиеся в избытке по сравнению с обращением, должен был приобретать Фонд стабилизации или эмиссионный отдел Английского банка.

Таким образом, если раньше стоимость золота определяла цену фунта стерлингов, то теперь положение изменилось в обратную сторону: цена золота определялась стоимостью фунта стерлингов.

В итоге английская денежная система превратилась в разновидность эластичного золотого стандарта, характерного для денежного обращения Соединенных Штатов, сохраняя, правда, свои собственные, отличные от американской системы черты.

Эта система была воскрешена и после второй мировой войны, но с модификациями, относящимися к валютному контролю и к потолку фидуциарной эмиссии. Закон 1946 г. «национализировал» Английский банк, но не изменил его деловых характеристик. Закон 1954 г. упорядочил обращение банковских билетов.

Условия английской и международной экономики и неустойчивость той и другой после второй мировой войны снизили действенность системы и заставили провести две девальвации фунта стерлингов.

 

Система Соединенных Штатов

Систему денежного обращения в Соединенных Штатах можно определить как систему эластичного золотого стандарта. Она также ведет свое происхождение от великого кризиса, несмотря на то что экономическое положение в этой стране и экономические причины, породившие отказ от классического золотого стандарта, были иными, чем в Англии. В ситуации, сложившейся в Соединенных Штатах, отсутствовали те важнейшие черты, которые были характерны для кризиса в Англии. Следовательно, в США не было относительного ухудшения международного положения, не было сокращения заграничных инвестиций и вытекающих из этого последствий. Валюта США не была стабилизирована на завышенном уровне. Более того, как известно, финансовое положение Соединенных Штатов в результате первой мировой войны коренным образом изменилось, и золото поступало широким потоком в США благодаря платежам, которые пришлось производить европейским странам. Несмотря на то что кризис 1921 г. создал временные трудности, платежный баланс Соединенных Штатов оставался активным, а экспорт капиталов значительным. Бурное развитие производства, в особенности в промышленности, привело к сокращению затрат на единицу продукции.

Денежная и банковская система Соединенных Штатов, как мы уже говорили, была создана на основании Акта о Федеральном резерве 1913 г. По этому акту 1913 г. вся национальная территория была разделена на двенадцать округов, и в каждом из них был учрежден свой Федеральный резервный банк, который был подчинен Совету Федерального резерва (Federal Reserve Board). Система США предоставляла более широкие возможности регулирования кредитной экспансии, даже при сохранении золотого паритета валюты. Практически в Соединенных Штатах при этой системе было возможно обращение следующих различных типов банкнот: 1) банкноты федерального резерва (federal reserve notes), свободно обмениваемые на золото и на 40% обеспеченные золотым покрытием; 2) банкноты федеральных резервных банков (federal reserve bank notes), выпускаемые федеральными резервными банками и обеспеченные федеральными ценными бумагами, и 3) банкноты национальных банков, выпускаемые национальными банками — членами Федеральной резервной системы. Эмиссия билетов национальных банков лимитировалась суммой капитала, вложенного ими в федеральные банки. В настоящее время эти типы банковских билетов или банкнот из обращения изъяты.

Такая система облегчала регулирование взаимных расчетов между банками и более активное проведение политики «на открытом рынке», которая в практике Соединенных Штатов применялась в особенности широко, поскольку в Соединенных Штатах государственные ценные бумаги, включая федеральные ценные бумаги и ценные бумаги штатов и муниципалитетов, имели большое значение в качестве основы банкнотного обращения.

Но, конечно, деятельность этой системы не могла изменить реального развития экономического цикла. Никакое регулирование денежного обращения путем повышения учетной ставки и с помощью операций на открытом рынке не могло остановить биржевой бум 1928 г., точно так же как и никакое регулирование не могло предотвратить вызванного кризисом падения цен, несмотря на значительное увеличение имевшихся в распоряжении средств для осуществления кредитной экспансии, в особенности после обесценения фунта стерлингов и притока золота в Нью-Йорк.

Кризис в Соединенных Штатах вызвал тяжелейшие последствия и снова возбудил дискуссию о золотом стандарте. После того как разразился кризис, повышение цен стало главной целью экономической политики также и в Соединенных Штатах. Для достижения этой цели был осуществлен целый ряд мероприятий в области экономической политики.

Предложение на рынке было сокращено путем рационирования производства. Значительно усилился протекционизм. Развертывание общественных работ и кредитная экспансия стимулировали спрос. Но эти меры, к тому же противоречащие одна другой, как и вообще противоречивы капиталистические категории, были недостаточны.

Сокращение предложения вызвало сокращение доходов и, следовательно, сокращение спроса, который тщетно стимулировался искусственным расширением кредита.

Процесс концентрации производства и финансов, обострявшийся в моменты кризиса, порождал глубокие трагедии. В деревне перепроизводство и падение цен на сельскохозяйственную продукцию сделали невыносимым реальное и все более увеличивающееся бремя долгов и налогообложения. Развернулось массовое бегство из деревни, которое с преувеличенным натуралистическим веризмом было описано в литературе Стейнбеком и Колдуэллом в «Гроздьях гнева» и в «Табачной дороге». Фишер полагал, как мы уже упоминали, что такая ситуация представляла собой основной аргумент в пользу девальвации валюты. В промышленности падение цен и прибылей, массовая безработица вызвали рост концентрации и стимулировали капиталистов к сохранению средств в ликвидной форме. Эти процессы в особенности усилились, когда после резкого падения стоимости ценных бумаг и роста неустойчивости в промышленности кредитный сектор пришел в состояние неподвижности.

Недостаточными оказались также институты, созданные администрацией Гувера, и ряд других мер: это Корпорация по реконструкции финансов (Reconstruction Finance Corporation), созданная по закону от 22 января 1932 г. с целью «предоставления чрезвычайных льгот финансовым институтам и помощи в финансировании сельского хозяйства, торговли и промышленности»; закон Гласса — Стигала от 27 февраля 1932 г., разрешивший федеральным банкам для увеличения их ликвидности эмиссию банковских билетов сверх пределов обязательного 40%-ного золотого покрытия под обеспечение ценными бумагами федерального правительства; Федеральный внутренний акт (Federal Ноmе Act), изданный в июле 1932 г. и расширявший возможности эмиссии национальных банков; Товарно-финансовая корпорация (Commodities Finance Corporation), созданная с целью предоставления кредитов для приобретения товаров, ведет свое происхождение с той же эпохи, т. е. с августа 1932 г.

Реальная экономическая ситуация в стране толкала вкладчиков на изъятие вкладов. В этой ситуации 6 марта 1933 г. был объявлен мораторий, а 9 марта по Акту о чрезвычайных мерах в банковском деле (Emergency Banking Act) новому президенту Рузвельту были даны полномочия на применение чрезвычайных мер и девальвацию доллара. Официально девальвация была объявлена президентским декретом от 20 апреля 1933 г., которым было решено оторвать доллар от ранее установленного золотого паритета.

12 мая 1933 г. президент получил полномочия на обесценение доллара до 50% его покупательной силы. Вслед за этим была отменена золотая оговорка в платежных расчетах. Одновременно были санкционированы и другие экспансионистские меры.

После нескольких месяцев плавающего курса доллара Акт о золотом резерве (Gold Reserve Act), принятый в январе 1934 г., установил новую цену золота на уровне 35 долл. за унцию и, таким образом, новое золотое содержание доллара. Установление нового золотого содержания означало 59%-ную девальвацию по отношению к золотому содержанию доллара в предшествующий период и фактически декретировало стабилизацию.

Важное значение имело заявление Рузвельта о том, что отказ от золотого паритета в апреле 1933 г. был произведен добровольно и преднамеренно, а не под давлением обстоятельств «сильнее желания», как в других странах. Это означает, что денежное регулирование имело целью вызвать рост цен (предполагалось по меньшей мере до уровня 1926 г.). Новый режим золотого стандарта сохранял, по сути дела, эластичный характер в том смысле, что цена золота могла быть изменена на основе решения казначейства. Имевшееся в стране золото фактически переходило в руки казначейства, которое выдавало в обмен сертификаты. Свобода чеканки золота и обмена банкнот на золото была отменена. Все эти меры по регулированию денежного обращения входили в число мер, составлявших в совокупности «Новый курс». Основными законами «Нового курса» были Акт о регулировании сельского хозяйства (Agricultural Adjustment Act) и Акт о восстановлении национальной промышленности (National Industrial Recovery Act). В 1935 году Акт о федеральных банках (Federal Banking Act) преобразовал Совет федерального резерва (Federal Reserve Board) в Совет управляющих Федеральной резервной системы (Board of Governors of the Federal Reserve System), который назначался президентом в составе 7 членов.

В итоге федеральная система превратилась в прямое орудие новой денежной политики казначейства. Фонд стабилизации валюты, приобретая или продавая золото, мог осуществлять действия, направленные как на стабилизацию валютного курса, так и на стерилизацию золота в интересах внутреннего рынка.

Фиксация резервов, которые банки — члены федеральной системы были обязаны держать в федеральных резервных банках, позволяла регулировать время от времени базу кредитных денег. Система сохранялась в основном неизменной и в период второй мировой войны. Золото сохраняло свою «политическую» цену 35 долл. за унцию, несмотря на то что уровень цен к концу войны увеличился в 2 раза, т. е. несмотря на то, что доллар обесценился по отношению к другим товарам. Отсюда следует вывод, что в настоящее время доллар определяет цену золота, а не золото — цену доллара.

 

Немецкая система

Немецкая система, созданная на основании Девизных предписаний (Devisenverordnungen), в отличие от вышеописанных систем устанавливала монополию на спрос и на предложение денег и, следовательно, представляла собой иной тип денежного регулирования.

Великий кризис имел специфические особенности в Германии, в странах Центральной Европы и в придунайских странах. В сфере денег и денежного обращения он проявлялся в быстром изъятии капиталов, что привело к сильному давлению на деньги, а в придунайских странах еще и в резком и сильном падении сельскохозяйственных цен, что сделало невозможным для этих стран — экспортеров сельскохозяйственных продуктов — сальдирование торгового баланса.

Кредитный кризис начался в 1931 г. с краха банка «Кредитанштальт», за которым последовал крах многих других банков. В Германии за короткий период времени было изъято из банков два миллиарда марок, несмотря на то что учетная ставка поднялась в июле 1931 г. до 20%.

Германия и страны Центральной Европы испытали сразу же после первой мировой войны сильную инфляцию. Слишком свежа была память о ней, чтобы можно было избрать политику денежного регулирования английского типа с плавающим курсом валюты, которая регулировала соотношение уровней цен, действия фонда стабилизации и умеренный контроль за движениями капиталов и за внешней торговлей. С другой стороны, режим явно фашистского типа предпочитал решение, которое бы открыто концентрировало еще большую власть в руках господствующих монополистических кругов.

Так возникла монополия на торговлю платежными средствами, преследующая цель строгого регулирования спроса и предложения национальных и иностранных платежных средств.

Разумеется, что проведение этой политики требовало применения решительных мер. В сфере движения капиталов это были моратории и трансфертные моратории. В первом случае приостанавливались платежи по внешним долгам; во втором случае платежи были дозволены, но в национальной, не экспортабельной валюте, которая должна была депонироваться на специальные счета. Далее был введен суровый девизный контроль. Вмешательство в область внешнего товарообмена осуществлялось путем ограничения импорта с помощью контингентирования и введения двустороннего клиринга.

Монополия (осуществляемая в целом Национальным банком) распространялась на все платежные средства, какую бы форму они ни принимали, т. е. на банкноты, чеки, банковские переводы и т. п., и на все виды денег, ценные бумаги, акции и т. п. Монополия была введена вначале в целях сохранения официального уровня обменного курса, установленного по закону о стабилизации.

На этом основании получатели иностранной валюты и вообще иностранных платежных средств должны были делать официальную декларацию. Иностранные платежные средства подлежали сдаче в национальный банк (или созданные специально для обмена валюты учреждения). Банк предоставлял иностранные платежные средства в пределах, установленных законом, и при обязательном предъявлении со стороны заинтересованных лиц коммерческих документов (торговых лицензий, счетов-фактур и т. п.) или документов о торговых соглашениях и операциях (например, о поездках за границу и т. п.), которые бы удостоверяли соблюдение установленных законом норм и действительно настоятельную нужду в таких средствах.

Разумеется, что с течением времени все больше и больше сокращалось предложение национальному банку иностранных платежных средств и, наоборот, все больше и больше рос спрос на выделение этих средств со стороны национального банка.

В результате сформировались два параллельных рынка девизов — официальный и черный рынки, курсы которых все более расходились, причем официальный курс становился все более завышенным. Время от времени «девальвация» официального курса восстанавливала на какой-то срок равновесие.

Разумеется, что в различных странах введенные нормы различались по степени строгости. Система «монополии» была распространена и в других странах, например в Италии, а во время войны, хотя и не в таких суровых формах, почти во всех воюющих странах.

Эта система позволила осуществлять еще один тип регулирования — введение «дифференцированных или множественных обменных курсов», или же дифференцированных валют. Так, например, было введено понятие туристических валют (для лиры, марки, динара), в обмен на которые иностранные туристы получали национальную валюту Германии по пониженному обменному курсу или по курсу с «премией». Цель введения туристической валюты — стимулирование туризма. Существовали также валюты различных счетов с различными обменными курсами для различных коммерческих соглашений. В частности, такую систему Германия применяла по отношению к наиболее слабым дунайским странам, создав в такой форме новый инструмент империалистической эксплуатации.

Таким образом, в двусторонних соглашениях марка имела различные курсы по отношению к свободному курсу доллара. В 1940 г., например, имела место «девальвация» марки в клиринговых расчетах с Румынией на 42%, с Югославией — на 32,4, с Грецией — на 23%. Подобная «девальвация» имела место и в других случаях.

В числе других вытекающих из системы монополии последствий — образование различных банковских «счетов»: свободных счетов, связанных счетов различного типа, и во внешней торговле введение в практику клиринговых соглашений.

Клиринговые соглашения основываются на компенсационных принципах во внешней торговле. Они регулируют двусторонние отношения на компенсационной основе, присущей только данным отношениям. Допустим, что клиринговое соглашение заключили страны А и Б. Стоимость экспорта страны А в страну Б занесена в статью кредита в балансе Национального банка или организации по обмену валюты страны Б. Стоимость импорта страны А из страны Б, наоборот, заносится в статью задолженности в балансе тех же самых учреждений страны Б. Записи в статьи как кредита, так и задолженности производятся на основании стоимости товаров, определенной в клиринговом соглашении. Эта стоимость может быть определена на основе официального стабилизационного курса, и, следовательно, она будет действенна для всех стран. Она может быть и иной (например, для различных типов марки).

Естественно, что такая система представляет собой серьезное препятствие для внешней торговли. Она имеет склонность к установлению «сбалансированного обмена» и, следовательно, к изменению сложившихся, наиболее выгодных направлений потоков международной торговли. С другой стороны, двустороннее равновесие между импортом и экспортом никогда не достигается, поскольку всегда оказываются остатки, с трудом поддающиеся переводу. Сезонные нарушения равновесия преодолеваются с помощью кредитов или с помощью устанавливаемого в отдельных соглашениях потолка (предела) для поставок в отдельные сроки. Но эти постоянные диспропорции преодолеваются только на основе контингентирования внешней торговли.

Еще одно препятствие заключается в задержке сальдирования по коммерческим операциям, даже если оно происходит в национальной валюте. Это проявляется в том, что каждый отдельный капиталист — участник операции должен ожидать не только того момента, когда на клиринговом счету появятся наличные средства, но и своей очереди в соответствии с предварительно установленным порядковым номером его сделки. Это заставляет капиталиста прибегать к кредиту и влечет за собой дополнительные затраты по сделке.

Жесткая система бывает часто смягчена различными мерами (например, принятием принципа частных компенсаций и т. п.). В разных странах эта система применяется по-разному. В целом же все ее формы и разновидности составляют один тип денежной политики, или политики регулирования денег.

Мы уже упоминали о том, что отдельные элементы различных типов политики обнаруживаются в любой стране, т. е. что не могут существовать в чистом виде отдельные типы политики регулирования денег.

Более того, многие страны применяют различную политику на протяжении своей истории. Денежные органы власти Франции, Италии, Бельгии в первое время считали выгодным для себя сохранение режима золотого стандарта при определенном уровне официальной стабилизации, составив в 1933 г. на Лондонской конференции «золотой блок».

Позднее, в 1934 г. в предвидении неминуемой итало-абиссинской войны, итальянская денежная система была приближена к немецкому типу. Но в 1936 г. произошла официальная девальвация лиры с одновременной фиксацией нового золотого паритета лиры.

Франция вплоть до второй мировой войны не прибегала к девизной монополии. В 1936 г. после принятия закона от 1 октября 1936 г. французская денежная система стала напоминать нечто среднее между английской и американской системами.

Франк мог плавать между двумя уровнями золотого содержания: максимальным, равным 49 мг золота, и минимальным, равным 43 мг. Был создан также фонд стабилизации валюты.

Последующие снижения золотого эквивалента произошли в 1938 и в 1940 гг., т. е. накануне второй мировой войны. После войны также происходили многочисленные девальвации, как мы увидим из следующей главы.

 

Положение накануне второй мировой войны

Мы уже видели, что после великого кризиса традиционная система золотого стандарта прекратила свое существование и была заменена системой регулируемых денег, регулирование которых осуществлялось на основе эластичного золотого стандарта или более или менее жесткой и полной валютной монополии. Новый денежный режим был выражением и в свою очередь одной из причин обострявшейся экономической неустойчивости капиталистических стран, т. е. выражением общего кризиса капитализма и орудием, в особенности в нацистской Германии и фашистской Италии, более комплексной экономической политики подготовки войны.

Новые денежные режимы со всей очевидностью показали тот вред, который наносила международному обмену нестабильность денежного обращения.

Время от времени «экономические конференции» или другие международные встречи пытались установить координацию как на региональном, так и на мировом уровне. (Многочисленные европейские и британские имперские конференции были организованы с целью региональной координации валютно-денежных систем.) В предвидении близкого и неизбежного наступления денежного кризиса в 1930 г. в Базеле был создан Банк международных расчетов главным образом с целью лучшего регулирования и контроля за движениями капиталов, порожденными репарационными платежами. Подписку капитала осуществил консорциум банков семи крупнейших капиталистических стран (Англии, Франции, Италии, Германии, Бельгии, Японии и консорциум американских банков). Позже к консорциуму присоединились банки еще 19 стран. Появление Банка международных расчетов было тесно связано с репарациями. Его первая функция — это опека и управление на доверительных принципах ежегодными репарационными взносами Германии, т. е., согласно Плану Юнга и Гаагским соглашениям, их получение, распоряжение ими и распределение. Позднее, когда начались денежные кризисы в различных странах, функции Банка международных расчетов расширились. Он начал выполнять, и до сих пор выполняет, как мы позже увидим, важную функцию администратора — распорядителя Европейского валютного соглашения, которая в особенности много значит в настоящее время. Он осуществляет связи между центральными эмиссионными банками, с помощью своих депозитных резервов помогает производить компенсационные международные расчеты. Банк международных расчетов стал чем-то вроде расчетной палаты для движения золота и девиз. Далее, Банк международных расчетов оказывает помощь центральным банкам в осуществлении кредитных операций и вносит свой вклад в поддержку валют в периоды кризисов, способствуя их стабилизации.

Но все эти международные средства согласования не могли заменить золото в той его функции, которую оно выполняло в международных экономических отношениях в период золотого стандарта. Необходимость же в международных средствах координации была очевидной.

Вторая мировая война и вызванные ею громадные разрушения привели к новым потрясениям и глубоким сдвигам в национальных экономиках и в соотношении сил между отдельными странами. Страны оси и у себя внутри и в оккупированных ими странах проводили суровую денежную политику, для которой были характерны абсолютные формы контроля. Но и многие страны демократической коалиции также создали строгую систему военной экономики, охватывавшую все отрасли народного хозяйства, включая и денежное обращение.

 

Последствия второй мировой войны

Общую ситуацию, сложившуюся после окончания войны, характеризуют явления и процессы, которые свидетельствуют об обострении основных противоречий империализма. В сфере денег и денежного обращения они обостряли противоречия валютно-денежных систем, созданных после великого кризиса, и, конечно, не способствовали восстановлению системы золотого стандарта и нейтральных денег.

Наиболее важными фактами с точки зрения экономики финансов и денежного обращения были: рост экономической и финансовой мощи Соединенных Штатов при более или менее обширных разрушениях производственного аппарата в европейских странах и сокращении их финансовых резервов; рост мировых цен на золото; беспорядок в денежном обращении и растущая, более или менее сильная инфляция во всех странах; временный разрыв международных экономических связей.

Мы не считаем уместным обременять здесь наше изложение статистическими данными, которые читатель легко найдет в многочисленных публикациях и статистических ежегодниках отдельных стран, ООН и других международных экономических организаций (МВФ, БМР и др.), а также в превосходных ежегодных отчетах нашего Итальянского банка. Достаточно только привести немного цифр, чтобы показать размеры послевоенного расстройства. В то время как в Соединенных Штатах промышленное производство почти удвоилось, а сельскохозяйственное производство возросло на 20%, в европейских странах уровень производства упал ниже уровня 1938 г. При этом в странах, наиболее пострадавших от войны, — в Польше, Германии, Италии — падение уровня производства было очень сильным — на 40—65%, в таких же странах, как Англия и Франция, падение производственного уровня было менее резким. В Соединенных Штатах почасовая производительность труда возросла в среднем за период 1939—1945 гг. на 25%. В Англии, которая не была оккупирована и, следовательно, пострадала от войны в меньшей степени, почасовая производительность труда упала на 30%. В других странах падение производительности труда было еще большим. Разумеется, что рост в Соединенных Штатах был значительно более высоким в производстве основных товаров (стали, угля, нефти) и в производстве средств производства, чем в сфере производства потребительских товаров. В результате рост доходов в расчете на 1 человека оказался более низким, чем рост производства в целом; но он был все-таки сравнительно высоким, в то время как в других странах уровень доходов упал.

Такое развитие в противоположных направлениях привело к росту неравенства в экономической и финансовой силе Соединенных Штатов и европейских стран, — неравенства, которое усиливалось под действием ряда других факторов, таких, как ликвидация резервов, накопленных наиболее богатыми капиталистическими странами в прошлом, и таких преходящих факторов, как трудность восстановления международного обмена. Доля Соединенных Штатов в мировом производстве и в международной торговле возросла как в абсолютных, так и в относительных показателях (т. е. в процентах).

Такое положение в экономике в целом не могло не сказаться и на денежном обращении. Спрос на доллары, в особенности в военный и послевоенный период, возрос в колоссальной степени. Он мог быть удовлетворен только путем предложения и передачи золота и надежных девиз в форме ликвидации капиталовложений или в форме займов.

Золотой запас США, сконцентрированный в казначействе после принятия Акта о золотом резерве 1934 г., как уже было сказано, увеличился с 14,5 млрд. долл. в 1938 г. до 22 млрд. долл. в 1942 г., в то время как остальной мир располагал в этот период золотыми запасами на сумму только 13 млрд. долл.

Изменились позиции США и в сфере вложения капиталов. В 1914 г. сумма иностранных капиталов, вложенных в Соединенных Штатах, в два раза превосходила сумму американских капиталов, вложенных за границей. После первой мировой войны положение изменилось. В 1929 г. капиталовложения Соединенных Штатов за границей поднялись до 16 млрд., а иностранные капиталовложения в США — до 10 млрд. долл. С 1919 по 1929 г. займы, размещенные в США, дали другим странам около 7,5 млрд. нового капитала, т. е. больше, чем дали займы, размещенные в Великобритании, Франции, Голландии и других странах — экспортерах капитала, вместе взятых. Незадолго до начала войны имел место приток иностранных капиталов, ищущих убежища, в США, но вскоре после этого общая сумма иностранных капиталов в США уменьшилась благодаря вывозу капитала в воюющие страны. Естественно, что сократился также экспортный поток частных капиталов, замененный государственным экспортом капитала. Заграничные капиталовложения Англии сократились с 19 500 млн. долл. в 1914 г. до 18 000 млн. в 1929 г. и до 10 800 млн. в 1945 г., Франции — с 3900 млн. в 1939 г. до 2800 млн. в 1946 г. Только в Соединенных Штатах и в Латинской Америке Англия дезинвестировала в период второй мировой войны 1100 млн. ф. ст., или, в долларовом выражении, 5 млрд. долл.

Но эта ликвидация иностранных капиталовложений была недостаточна, чтобы обеспечить поставки, необходимые для ведения войны. Кроме того, были страны, не располагавшие подобными резервами.

Соединенные Штаты, в том числе и в интересах военно-политической солидарности, пошли навстречу требованиям союзников во время войны, сначала на основе принципа cash and carry («плати и забирай»), т. е. на основе предварительной оплаты товаров до их забора покупателем, позднее на основе формулы lend and lease (ленд-лиз), т. е. передачи материалов и вооружения взаймы и в аренду. Опираясь на систему «плати и забирай» и используя свои заграничные резервы, европейские страны обеспечили поставки для антинацистской войны. На основе ленд-лиза, как это свидетельствует 23-й отчет Конгрессу об операциях по ленд-лизу, было экспортировано или предоставлено в аренду за границу товаров на сумму 48 млрд. долл. В то же время США получили от других воюющих стран в порядке взаимной помощи товаров на сумму почти 8 млрд. долл. Такая система, естественно, должна была иметь конец, и ее конец действительно наступил в сентябре 1945 г. Система ленд-лиза предусматривала поставки только по заказам заинтересованных государств.

Поскольку в годы войны Соединенные Штаты стали арсеналом воюющих стран Западной Европы, то очевидно, что после войны возник ряд тяжелых экономических и финансовых проблем. Сохранялся интенсивный спрос на доллары, которые должны были обеспечить приобретение товаров, необходимых для восстановления. Также очевидно и то, что Соединенным Штатам было необходимо поддерживать этот спрос. В противном случае производственный аппарат, выросший за годы войны, оказался бы избыточным, и в Соединенных Штатах начался бы тяжелый кризис перепроизводства.

Это открыто признавал отчет Экспортно-импортного банка за второе полугодие 1945 г. Предвидимый конец военных действий, говорилось в отчете, ставит «зависимые от Соединенных Штатов страны перед неизбежной необходимостью найти средства, отличные от получаемых по ленд-лизу, для обеспечения самых необходимых поставок и покрытия их потребности в долларах». Пострадавшие от войны страны нуждались в помощи для восстановления экономики и для того, чтобы вновь начать производство товаров и услуг для обмена на американские товары и услуги. Достижение этой цели возможно было только при восстановлении нормального финансирования, основанного на частных или государственных займах, которое должна была дополнять система перемещения капиталов на основе даров. И такие дары были действительно предоставлены в интересах американского империализма и «капиталистической реставрации» в европейских странах, но как раз по этой причине дары предоставлялись при соблюдении точно сформулированных требований военно-политического характера и требований, предъявляемых к направленности экономической политики.

 

«Помощь»

Первая система чрезвычайной помощи была создана в форме помощи ЮНРРА. Экономические функции ЮНРРА заключались в предоставлении бесплатных товаров в целях поддержания минимальной экономической деятельности в районах, опустошенных войной. Деятельность ЮНРРА вдохновлялась политическим духом Рузвельта и идеями сотрудничества между Объединенными Нациями. Это была международная ассоциация, в которой были представлены все страны, т. е. как те, которые помогали, так и те, которые получали помощь.

Было установлено, что те из Объединенных Наций, территория которых не была оккупирована врагом, вносят в фонд ЮНРРА 1 % национального дохода, полученного в течение года, предшествовавшего 1 июля 1943 Г; Считалось, что пожертвование минимальной части национального дохода будет более чем компенсировано теми экономическими выгодами, которые получат все страны от возрождения экономической деятельности. С другой стороны, этим случаем воспользовались и для того, чтобы избавиться от военных запасов и навязать устаревшее оборудование и бывшие в употреблении товары, осуществляя таким образом операцию, которую я в свое время назвал демпингом по нулевой цене.

На основе помощи ЮНРРА было поставлено всем странам, получавшим помощь, т. е. включая Китай, Югославию, Австрию и Италию, товаров и услуг на сумму 3695 млн. долл. Соединенные Штаты внесли 2700 млн., Британская империя — 900 млн. долл. Другой вид чрезвычайной помощи заключался в передаче военных излишков, т. е. военного снаряжения, не использованного во время войны, с оплатой в национальной валюте. Но очевидно, что такая чрезвычайная помощь не могла разрешить проблемы долларового голода, т. е. долларового дефицита, который необходимо было преодолеть, чтобы дать возможность европейским странам обеспечить себя всем необходимым для развития собственной производственной деятельности. С другой стороны, в интересах капиталистической экономики Соединенных Штатов было, чтобы их экспорт не упал бы резко, что привело бы к тяжелому спаду в производственной деятельности в США.

Этим было обусловлено предоставление займов казначейством одной страны казначейству другой, как, например, предоставление в 1946 г. Экспортно-импортным банком США займа английскому казначейству на сумму 3750 млн. долл. или же предоставление займов Международным банком реконструкции и развития после его возникновения, но уже в ограниченных масштабах.

Большая помощь была предоставлена также по двусторонним соглашениям Соединенных Штатов с отдельными европейскими странами: сначала в форме помощи на принципах ЮНРРА, или временной предварительной помощи, позднее в соответствии с планом, известным как план Маршалла, и еще позднее в форме военной помощи или других видов помощи.

По плану Маршалла, как мы уже говорили, предоставлялась помощь, сначала временная, на основании Акта о помощи зарубежным странам от 17 декабря 1947 г. (Foreign Aid Act), затем в окончательном виде в соответствии с Актом об экономическом сотрудничестве от 1948 г. На основании последнего акта были созданы Администрация экономического сотрудничества (Economic Cooperation Administration) и Программа европейского восстановления (European Recovery Program), а также европейские организации стран-участниц: Организация европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС) и Европейский платежный союз (ЕПС).

Мы не считаем нужным в данной работе убеждать читателя в большом значении этого плана, поскольку это касается главным образом вопросов экономической политики. Читатели могут получить полную информацию из многочисленных публикаций по данной проблеме.

Фактически оказалось, что потребность в стимулировании безвозмездного экспорта капитала не отпала с окончанием действия Программы европейского восстановления, предусмотренной на 1952 г. Поэтому появились новые различные учреждения под сокращенными названиями: MSA (Mutual Security Agency — Агентство взаимной безопасности), FOA (Foreign Operation Administration — Управление заграничными делами), являвшиеся, по существу, той же самой организацией, которая от имени американского государства осуществляла распределение экспорта капиталов, главным образом в форме удовлетворения военных заказов на перевооружение, или в форме предоставления военных материалов, или продажи излишков.

В результате всей совокупности вышеперечисленных мероприятий государственный экспорт капитала из США в форме помощи и займов за период с 1945 до конца 1955 г. достиг стоимости 45 млрд. долл. (включая 4,5 млрд. долл. займов Экспортно-импортного банка).

В отчете управляющего Итальянским банком от 31 мая 1957 г. опубликована нижеследующая таблица, которая содержит данные о помощи, относящиеся к периоду после 1949 г. Данные о помощи банковских учреждений не включены.

Торговый баланс США в этот период всегда сводился с очень большим активом. Платежный баланс был также активным вплоть до 1958 г., несмотря на колоссальные государственные капиталовложения за границей.

Однако положение менялось и изменилось радикальным образом с 1958 г., как показывают данные, приведенные в примечании. Соотношение сил между Соединенными Штатами и европейскими капиталистическими странами изменилось и сохраняется таким в настоящее время, как увидим позднее. Платежные балансы отдельных капиталистических стран нормализовались. Следовательно, были значительно смягчены ограничения, налагаемые на движение товаров, а частично и на движение капиталов и, следовательно, на валютные операции. В настоящее время, можно сказать, они исчезли совершенно.

Параллельно происходил процесс «либерализации» торговли, и одновременно валюты крупнейших европейских стран становились все более «конвертабельными». После 1959 г. была объявлена свободная обратимость для нерезидентов фунта стерлингов, франка, марки, лиры и других валют. Были заметно смягчены также и ограничения, налагаемые на движение капиталов.

Во Франции решению об обратимости франка предшествовала так называемая денежная реформа в декабре 1958 г., которая произвела дальнейшую девальвацию франка по отношению к доллару и ввела в обращение так называемый тяжелый, или новый, франк, эквивалентный 100 старым франкам. В августе 1969 г. была произведена следующая девальвация франка на 13% его стоимости.

Однако эти и другие события не изменили основные характеристики ныне действующих денежных систем, которые все еще регулируются Бреттон-Вудскими соглашениями.

К сказанному нужно добавить, что в основе системы предоставления даров и продажи излишков лежал простой механизм. Американские налогоплательщики предоставляли в распоряжение казначейства США через систему налогообложения ту утвержденную конгрессом сумму в долларах, которая требуется для оказания помощи. На эту сумму приобретаются товары на месте их нахождения (неважно, будут ли это сельскохозяйственные излишки или военные материалы), которые затем передаются стране, «получающей помощь» в соответствии с установленной конгрессом ее квотой на помощь. Страна, получающая помощь, получает товар и переводит сумму, эквивалентную стоимости полученного товара в долларах, в специальный фонд, который должен служить для организации общественных работ, финансирования других государственных расходов или же, как это делается в настоящее время, почти исключительно на укрепление своей собственной военной мощи.

 

Кредитно-денежная политика Соединенных Штатов после 1945 г.

Вышепредставленное вводное описание общего положения необходимо для понимания денежной политики различных стран после второй мировой войны, а также потому, что денежные системы отдельных стран не могли серьезно отклониться от того типа, который сложился в них в период 1930—1940 гг. Но прежде, чем приступить к анализу всей системы, созданной на базе Бреттон-Вудских соглашений, нужно познакомиться с системами некоторых стран и их отличительными чертами.

Соединенные Штаты, как и следовало ожидать, были той страной, которая без больших потрясений смогла снова вступить на путь, начатый в 1934 г. Цена золота оставалась фиксированной на уровне 35 долл. за унцию. Золотой запас заметно вырос. Но поскольку золото аккумулировалось теперь в федеральном казначействе, как мы уже писали об этом, на основании Акта о золотом резерве от 1934 г., то доллар 1945 г., как реальная покупательная сила на рынке, больше не равнялся доллару 1938 г.; он обесценился более, чем на треть. Рост цен продолжался и дальше, хотя и иными темпами, за исключением коротких периодов застоя, вызванного «спадами» — в соответствии с проводимой с 1933 г. политикой регулируемых денег. В последние годы темпы роста цен значительно ускорились. В 1945 г. была сокращена с 40 до 25% норма покрытия золотыми сертификатами, определенная для банкнотной эмиссии резервных банков Актом Гласса — Стигалла (Glass Steagall Act). Эта мера наряду с очень значительным ростом государственного долга (государственные обязательства составляли часть резервных средств банков) позволила осуществить широкую экспансию денежного и кредитного обращения. Однако каждый раз, когда наступал мировой денежный кризис и когда платежный баланс оказывался дефицитным, в Соединенных Штатах все громче раздавались голоса тех, кто требовал увеличения официальной цены золота, т. е. официальной девальвации доллара по отношению к золоту. Девальвации доллара еще не произошло, но искушение всегда было сильным, и оно становилось все сильнее.

17 марта 1968 г. Вашингтонское соглашение разделило рынок золота на два сектора: коммерческий или товарный сектор и денежный сектор, создав, по сути дела, два независимых рынка золота: свободный рынок и рынок, на котором цена золота по-прежнему была фиксирована на уровне 35 долл. за унцию. Это было сделано с целью сохранения старой официальной цены на золото, которую поставили под угрозу дефицит платежного баланса и сокращение золотого запаса, достигшее границы безопасности. Естественно, что Вашингтонское соглашение предусматривало джентльменское соглашение о мерах, направленных на прекращение дальнейшего отлива золота из Соединенных Штатов. Одновременно американское казначейство осуществило меры по полной стерилизации золотого запаса. Официальная цена на золото, как основу валюты, осталась прежней — 35 долл. за унцию; однако нельзя предсказать, надолго ли оно сохранит эту цену, в особенности в случае повторения денежного кризиса. В любом случае, однако, установление официальной цены на золото — это автономный акт американского казначейства, т. е. доллар по-прежнему определяет официальную цену золота, как мы уже говорили, а не золото определяет цену доллара. Этот факт влечет за собой важнейшие экономические последствия, поскольку доллар стал на основе Бреттон-Вудских соглашений резервной валютой западного, т. е. капиталистического мира.

 

Кредитно-денежная политика Великобритании после 1945 г.

Нельзя сказать, что в английской денежной системе произошли большие изменения. Если не считать ограничений в торговле валютой, установленных во время войны, и строгой карточной системы, то можно сказать, что Англия восстановила постепенно довоенную систему, сохраняя, однако, некоторые ограничения для обменных курсов и зональные различия в обращении фунта стерлингов.

Изменения носили преимущественно количественный характер и были вызваны серьезными трудностями с английским платежным балансом и ростом цен. В первые послевоенные годы дефицит платежного баланса был очень велик (в 1945 г. — 875 млн. ф. ст., в 1946 г. — 400 млн. ф. ст. и в 1947 г. — 575 млн. ф. ст.). Поскольку Англия не имела ни возможностей, ни желания проводить политику дефляции и в то же время не желала допускать падения цен и сокращения очень расширившегося фидуциарного обращения, то оставался открытым только один путь — путь последовательных девальваций. Девальвация произошла в сентябре 1949 г., когда курс фунта стерлингов по отношению к доллару упал с 4,03 до 2,80. Поскольку девальвация не обеспечила стабильного равновесия, то любая новая денежная буря несла с собой угрозу новой девальвации. В ноябре 1967 г. фунт стерлингов был девальвирован снова приблизительно на 15%, его курс по отношению к доллару упал до 2,40, но и этот уровень мог сохраняться только благодаря постоянной поддержке.

Национализация Английского банка в 1946 г. была единственной формальной новинкой. Держатели акций были лишены акций Банка с компенсацией в форме предоставления государственных облигаций. Акции Банка перешли в портфель реальных денных бумаг казначейства. Соответствующий закон устанавливал нормы, на основании которых казначейство получило полномочия давать директивы Банку в соответствии с государственными интересами и через Банк определять поведение всей банковской системы, но эти нормы не меняли действительного положения вещей.

Фидуциарное обращение значительно увеличилось и было вновь подвергнуто регулированию на основании закона 1954 г.

 

Обмен денег

В странах континентальной Европы потрясения были более тяжелыми. Разрушения, нанесенные войной, здесь были тяжелее, инфляция сильнее, она часто сопровождалась расстройством денежного обращения, которое было вызвано иностранной оккупацией и последующей эмиссией оккупационных денег. В некоторых странах, как, например, в Югославии, в обращении находилось до 7 видов денег.

Во многих странах была осуществлена, а в ряде стран обсуждалась первая мера — обмен денег. Цель этой меры, оздоравливающей денежное обращение, заключалась в проведении денежной переписи, при которой удалялись из обращения деньги, выпущенные в обращение, но фактически не обращавшиеся, т. е. спрятанные, уничтоженные или вывезенные неприятелем.

Далее, цель обмена денег заключалась также в восстановлении одной денежной единицы и изъятии из обращения различных видов денег.

Обмен денег производился неожиданно; сумма денег, разрешенная для обмена одному предъявителю, была ограничена; банковские счета блокированы. Этим самым наносился удар по коллаборационистам и спекулянтам.

В Бельгии операция обмена денег происходила в октябре—ноябре 1944 г., спустя месяц после окончания немецкой оккупации. План обмена денег был детально разработан и отвечал ярко выраженным дефляционистским намерениям. Была принята целая серия декретов-законов: 1) она предписывала частичный обмен денежных знаков, ограниченный максимумом в 5900 фр. на 1 жителя; 2) устанавливала свободную квоту для банковских депозитов, соответствующую общей сумме вклада перед войной, или же равную 10% от суммы вклада по состоянию на 8 октября 1944 г.; 3) замораживала остальную часть денежных знаков и депозитов, разделив их на две категории — временно и окончательно замороженных авуаров; временно замораживалось 40% знаков и депозитов, при этом предусматривалось их размораживание в зависимости от улучшения экономической ситуации в стране; окончательно замороженные 60% денежных знаков и депозитов подлежали конверсии в государственный долг; 4) обязывала декларировать авуары в золоте и в иностранных платежных средствах, 5) программа оздоровления денежного обращения завершалась введением чрезвычайных налогов на прибыли, полученные в результате сотрудничества с врагом, на военные сверхприбыли и на капитал и 6) объявила выпуск займа «освобождения».

Меры, подобные бельгийским как по целям, так и по методам, были приняты во Франции, где обмен денежных знаков был произведен в период между 4 и 15 июня 1945 г., в Голландии, Дании, Норвегии, Чехословакии, Австрии (где был создан новый австрийский шиллинг), а также в других странах.

Непосредственным последствием обмена было сокращение количества денег в обращении. Однако вскоре экспансия денежных средств возобновилась. Подтверждением этому служит следующая таблица (в млрд. национальных денежных единиц).

В Италии, как мы увидим дальше, обмена денежных знаков не произошло, несмотря на требования широких кругов общественного мнения.

В Западной Германии денежная реформа 20 июня 1948 г. изъяла из обращения старую рейхсмарку и заменила ее немецкой маркой (Deutsche Mark). Рейхсбанк еще в феврале 1948 г. был переименован в Банк немецких земель (Bank der Deutschen Länder). Курс новой марки по отношению к доллару позднее был фиксирован на уровне 4,20 немецкой марки за 1 долл. 20 июня 1948 г. был также произведен всеобщий обмен денежных знаков на базе соотношения, 1 немецкая марка = 10 имперским маркам. Количество, разрешенное для обмена, было ограничено и дифференцировано: 40 немецких марок для отдельных лиц, 60 немецких марок для предприятия и т. д. Закон от 1 августа 1957 г. заменил систему центральных банков (Bank der Deutschen Länder) более централизованной организацией — Немецким федеральным банком (Deutsche Bundesbank). В марте 1961 г. немецкая марка была ревальвирована на 5% по отношению к доллару; но поскольку сальдо платежного баланса ФРГ все время оставалось активным, то в 1969 г. была осуществлена еще одна ревальвация марки, но на этот раз на 8%.

Таким образом, обмен денег там, где он происходил, не означает еще изменения денежного режима в его существенных характеристиках.

Денежный режим во всех странах по-прежнему был основан на формуле косвенного и эластичного золотого стандарта. Такой золотой стандарт был основан на режиме меняющихся цен на золото. Он был связан с меняющимся обменным курсом валюты по отношению к доллару, который был установлен на основе соглашений в Бретон-Вудсе (о чем мы расскажем несколько позже).

Поэтому денежную политику определяли цели, менявшиеся в каждом конкретном случае, но всегда продиктованные заботой о недопущении падения цен и о предотвращении острой инфляции в одно и то же время. Наиболее обременительные военные ограничения были устранены, однако вплоть до 1958 г. оставались в силе и играли заметную роль вспомогательные инструменты регулирования: валютный контроль с обязательной (нередко частичной) сдачей валюты государству, контролируемый рынок обмена валют, ограничения движения золота и капиталов, контингентирование, лицензии и другие средства ограничения импорта, субсидирование экспорта. Следствием такой политики были проводившиеся время от времени официальные девальвации валют, явные или прикрытые (типичный пример такой девальвации показала Франция в 1957 г.), т. е. девальвации, сопровождавшиеся изменениями официального обменного курса по отношению к доллару и изменениями цены золота или введением эквивалентных им временных систем таможенного обложения и контингентирования импорта с субсидированием экспорта (tariffs plus bounties).

Национализация Французского банка по закону от 2 декабря 1945 г., на основании которого акционерный капитал Банка был передан Государственному казначейству, и национализация четырех крупнейших кредитных институтов (Crédit Lyonnais, Société Générale, Comptoir National de l'Escompte, Banque Nationale pour le Commerce et l'industrie) изменили и в этом случае только формальный аспект денежной системы, а не ее сущность. Поведение франка зависело по-прежнему от экономического положения и от политики Франции. С 1959 г., как уже было сказано выше, в европейских странах существовала почти полная свобода движения денег.

 

Бреттон-Вудские соглашения и их функционирование

Итак, теперь мы можем приступить к описанию структуры ныне действующей мировой валютно-денежной системы.

Основные принципы общей валютно-денежной системы капиталистических стран были определены соглашениями в Бреттон-Вудсе.

Ее развитие осуществляется путем растущей либерализации торговли и международных расчетов и расширения зон обратимости валют, а также путем роста валютно-денежной солидарности между капиталистическими странами с различными системами взаимной помощи. Однако она всегда сохраняет характер нестабильной системы, выражая острые противоречия современного капитализма; в настоящее время она находится в состоянии острого кризиса. Практика показывает, что каждый раз, когда происходит бурное обострение противоречий, валютно-денежная система проявляет тенденцию к развалу.

Соглашения в Бреттон-Вудсе основывались на планах реконструкции валютно-денежного обращения, которые разрабатывались двумя крупнейшими странами в период войны. 6 апреля 1943 г. Департамент казначейства Соединенных Штатов опубликовал схему плана Уайта, направленного на стабилизацию международного валютно-денежного обращения. На следующий день британское правительство опубликовало план Кейнса.

Английский план предлагал учредить Международный расчетный союз (International Clearing Union), в котором бы отдельные страны располагали квотами, пропорциональными объему их внешнеторговых оборотов и соответствующими 75% их среднегодового объема за три последних предвоенных года. Клиринговые расчеты по кредитам и задолженности должны были производиться, согласно этому плану, на основе расчетных денег или банкоров (bancor). Расчетные деньги должны были базироваться на золоте; однако, чтобы предотвратить колебания их курса, соответствующие колебаниям стоимости золота, предполагалось установить меняющееся соотношение между расчетными деньгами и золотом. Банки должны были принимать золото в обмен на расчетные деньги. План основывался на давно уже защищаемых Кейнсом концепциях регулируемых денег, которые служили бы делу стабилизации внутренних цен и были бы связаны с внешней торговлей в вопросах, относящихся к их международному паритету. План Кейнса соответствовал интересам Англии, для экономики которой внешняя торговля имела особо важное значение.

План Уайта, напротив, исходил из американской практики и из интересов Соединенных Штатов, которые владели более чем 70% мировых запасов золота. Поэтому этот план предусматривал учреждение Международного фонда стабилизации. Страны-участницы Фонда должны были внести в Фонд определенные квоты золота. Международной денежной единицей должна была стать унитас, равная 10 золотым долл. Таким образом, учитывая, что цена золота в долларах фиксировалась автоматически казначейством Соединенных Штатов, мировыми деньгами становился фактически доллар.

Валютно-финансовая конференция Объединенных Наций, на которой присутствовало 440 делегатов из 44 государств, открылась в Бреттон-Вудсе 1 июля 1944 г. Она приняла, по сути дела, американский план. На основе соглашений 22 июля 1944 г. были учреждены Международный валютный фонд стабилизации и Международный банк реконструкции и развития. В качестве целей были указаны: достижение стабильности торговли и обратимости валют; восстановление многосторонности торговли и предотвращение девальвации валют, преследующей цели валютного демпинга.

Таким образом, Международный валютный фонд становился депозитарием золота и девиз. Участие стран в МВФ определилось предоставленными им квотами в золоте или в долларах. Формально мировыми деньгами считалось золото, золотой паритет доллара был определен по состоянию на 1 июля 1944 г. и составил 0,88867 граммов чистого золота. Квота Соединенных Штатов была установлена в размере 3175 млн. долл., квота Англии — 1300 млн., СССР (который позднее не ратифицировал соглашение и, следовательно, не вошел в МВФ) — 1200 млн., Франции — 450 млн., Италии — 180 млн. долл. и т. д. В Фонд необходимо было внести 25% квоты или 10% обладаемых страной резервов. На основе квот устанавливалось право на участие в принятии решений, что имело очень важное значение, поскольку многие решения принимались не менее чем 80% голосов, а некоторые даже не менее чем 89% голосов. Такой порядок принятия решений отдавал решающую власть в МВФ в руки Соединенных Штатов и Англии.

Согласно статуту, главной операцией фонда является покупка и продажа девиз и предоставление краткосрочных займов нуждающимся в них странам, чтобы помочь им избежать временных валютных затруднений. Пределы, установленные для отдельных стран при получении кредита, определялись на основе их квот в МВФ и на основе объема внешней торговли.

Помощь предоставлялась для преодоления временных затруднений. В случае устойчивых и серьезных расхождений между уровнем внутренних и мировых цен допускалась девальвация валюты, т. е. изменение долларового и золотого паритета национальной валюты, который был фиксирован и официально сообщен при вступлении в Фонд.

При изменении паритета не более чем на 10% достаточно было информировать Фонд. Одобрения в этом случае не требовалось. В случае, когда изменение было больше чем на 10%, необходимо было получить одобрение девальвации со стороны МВФ, который не отказывал в нем, когда речь шла о преодолении глубоких нарушений равновесия. Так, например, Фонд одобрил в сентябре 1949 г. девальвацию фунта стерлингов на 31%, и, таким образом, предложение английского правительства фиксировать обменный курс фунта стерлингов по отношению к доллару на уровне 2,80 долл. за фунт вместо прежнего курса 4,03 долл. за фунт, МВФ одобрил также девальвации валют, последовавшие за девальвацией фунта, и девальвацию фунта в ноябре 1967 г., устанавливавшую новый обменный курс — 2,40 долл. за фунт. В 1957, 1958, 1969 гг. он одобрил девальвации французского франка. МВФ одобрял также и ряд девальваций других валют. Различные страны-участницы Фонда в момент присоединения к Фонду фиксировали долларовый паритет своих валют.

В качестве средства против тяжелой и затяжной неуравновешенности платежного баланса рекомендовалась отмена контроля за валютным курсом путем сближения официального валютного курса с реальным рыночным обменным курсом валюты и, следовательно, путем содействия многосторонним системам урегулирования платежных расчетов, таким, как, например, Европейский платежный союз.

Европейский платежный союз был создан на основе соглашения от 19 сентября 1950 г. «с целью облегчить возвращение валют к всеобщей обратимости и с намерением сохранять ее в действии с тем чтобы стало возможным установление иными методами многосторонней системы европейских платежей». Эта организация была порождением организации Европейского экономического сотрудничества и плана Маршалла. Любая страна компенсировала свою задолженность по отношению к другим странам с помощью своих кредитов в зоне действия ЕПС: активное или пассивное сальдо этой страны представляло собой, таким образом, соответственно кредит или задолженность только по отношению к ЕПС и было выражено в валюте на счету ЕПС, которая была эквивалентна доллару. В дальнейшем в результате последующей либерализации ЕПС был заменен Европейским валютным соглашением (ЕВС).

Разумеется, задолженность не могла превышать определенную квоту. Если же задолженность превышала квоту, то страна-заемщик должна была оплатить превышение в золоте или в долларах: ЕПС, связанный с планом Маршалла и с созданной на основе плана ОЕЭС, сохранялся до самого конца 1958 г., когда Организация Европейского экономического сотрудничества была заменена Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), а Европейский платежный союз — Европейским валютным соглашением. Тем временем появились новые внутриевропейские экономические организации — ЕЭС (Европейский общий рынок, объединивший первоначально шесть стран: Западную Германию, Францию Италию, Бенилюкс) и ЕАСТ, которые разрушили сравнительно единую организацию европейского рынка. Одновременно с этим в условиях изменяющейся экономической ситуации в Европе, переживавшей фазу интенсивного развития, начинал развиваться процесс либерализации и обратимости валют. Европейское валютное соглашение представляло собой механизм, необходимый для перехода к обратимости валют. Это соглашение, подписанное еще в 1955 г., вступило в силу 27 декабря 1958 г. и заменило ЕПС. На основе ЕВС были созданы разновидность многостороннего клиринга стран, подписавших это соглашение, и Европейский валютный фонд (ЕВФ). ЕВФ был связан с Международным валютным фондом, его функции заключались в предоставлении кредита по заявкам стран-участниц. Для кредита нужна была санкция Совета ОЭСР, заменившей ОЕЭС.

С послевоенного периода рекомендовались также такие меры, как снижение таможенных тарифов и сокращение практики контингентирования. 30 октября 1947 г. было заключено Генеральное соглашение о тарифах и торговле. В марте 1948 г. состоялась Гаванская конференция. В ГАТТ было предусмотрено, что каждая страна предоставляет таможенные льготы для всех прочих стран, включенных в специально утвержденные списки на принципах многосторонности, точно так же, как если бы это происходило на основе двусторонних соглашений. Конференции в Эннеси (Annecy) и в Торквее (Torquay)] в октябре 1951 г. расширили эти соглашения. Проводившиеся время от времени международные конференции — в том числе и часто организованные органами ООН — пытались противостоять возрождению протекционизма и смягчить прежде всего противоречия между Соединенными Штатами и Европой (раунды Кеннеди).

Либерализация торговли и валютного режима значительно продвинулась вперед, но контингентирование, лицензирование, таможенные пошлины и другие преграды для торговых потоков сохранились, в особенности в торговле многими сельскохозяйственными продуктами и промышленными изделиями, производимыми монополистическими группами. Мы не говорим уже о списках стратегических товаров, суженных или расширенных в зависимости от перипетий холодной войны, торговля которыми строго контролировалась в целях недопущения экспорта этих товаров в социалистические страны.

И наконец, с целью лучшего регулирования капиталовложений на основе соглашений в Бреттон-Вудсе был создан Международный банк реконструкции и развития (МБРР) с номинальным капиталом в 10 млрд. долл. (из них на подписной капитал приходилось 8,5 млрд.) по курсу и золотому паритету доллара по состоянию на 5 июля 1944 г. В качестве целей Банка были определены непосредственное предоставление и гарантирование займов, предоставленных частными организациями и лицами, в том числе и частным предприятиям. Но для гарантий МБРР необходима была также и гарантия центрального банка той страны, которая делала долги. Такие займы должны были служить финансированию специальных проектов или для развития депрессивных районов на основе специальных планов.

Как увидим, недостаток средств и слишком суровые условия для предоставления займов ограничивали функции Банка в организации общего движения капиталов. За первые 10 лет своей деятельности, т. е. начиная с 1946 г., Банк фактически предоставил в общей сложности займов только на 2 млрд. долл.; из них 884 млн. были предоставлены европейским странам. В июле 1956 г. на правах филиала МБРР была учреждена Международная финансовая корпорация (МФК), но и эта организация имела ограниченное значение. Появились также и другие международные организации как публично-правового характера (связанные с Общим рынком), так и частные. Все эти организации регулярно публикуют ежегодные отчеты, к которым читатели могут обращаться.

Стоит подчеркнуть, что образование и развитие ЕЭС имело большое значение и в области валютно-финансовых отношений, усилив позиции европейских стран, которые вместе имели 16% голосов в МВФ.

И в заключение следует сказать, что капиталистическая система, вышедшая из второй мировой войны с тяжелыми потрясениями, осуществила под экономическим и финансовым руководством США ряд мер, направленных на достижение «капиталистической реставрации» и на упорядочение отношений на основе валютно-финансовой системы, которая должна была стать стабильной.

Часть этих целей — «капиталистическая реставрация» и экономическое развитие капиталистического мира — была достигнута. Но можно сказать с полной определенностью, что не удалось добиться обеспечения стабильности и полной эффективности валютно-финансовой системы.

 

Кризис валютно-финансовой системы

Дефекты заключены в самой системе, созданной на основе соглашений в Бреттон-Вудсе, не говоря уже об известных причинах нестабильности, присущих общему кризису капитализма. Эту систему, как уже было сказано, можно определить как систему регулируемого и косвенного золотого стандарта, действующего через фиксированный долларовый паритет валют. Доллар лежит в основе системы, так как цена золота устанавливается казначейством США; до настоящего времени она сохраняется на уровне 35 долл. за унцию. Но доллар — это валюта, регулируемая американскими денежными властями в интересах правящего класса США на основе его политики внутренней экспансии и борьбы за мировое господство. Мы видели, что этот режим можно определить как режим регулируемого золотого стандарта, который в условиях денежной экспансии в действительности фиксировал всегда только новые уровни золотого содержания доллара и его постоянное обесценение, несмотря на то, что политическая цена золота сохранялась неизменной. Регулируемый золотой стандарт в США колебался от одного из этих уровней к другому, лавируя между двумя рифами — дефляцией и инфляцией, как, впрочем, происходило и в других капиталистических странах. Поскольку доллар являлся основой международной валютно-финансовой системы, то циклические волны американской экономики и отдельные акции экономической и военной политики Соединенных Штатов отражались на всей капиталистической системе. Такая валютно-финансовая система не могла создать серьезных затруднений, пока мир испытывал долларовый голод и капиталистические национальные экономики других стран не вступили на путь самостоятельного и бурного развития, т. е. в период между 1945 г. и циклическим кризисом перепроизводства в 1957—1958 гг. Но в ней сразу же обнаружились трещины, как только ситуация изменилась, а вместе с нею изменились и соотношения сил. Система, основанная в Бреттон-Вудсе на долларе, и действовавшая как мощный инструмент экономического господства американского империализма, вступила в эпоху кризиса. Специально принятые меры, такие, как соглашения о резервных и взаимных кредитах (stand by and swap accords), направленные на исправление системы и основанные на взаимной помощи, ни к чему не привели. Кризис был более глубоким.

Причины кризиса коренятся в том факте, что в условиях, когда доллар выполнял функции мировых денег и валюты, лежащей в основе международной валютной системы, растущий дефицит платежного баланса США не оставлял места, как это происходило в других странах, для «девальваций» и корректировок дефицита. Он порождал экспорт обесцененных долларов, которые становились повсюду принимаемым платежным средством и основой международной денежной ликвидности и специфического рынка капиталов (рынка евродолларов). Вскоре положение стало опасным: любое частное нарушение равновесия усиливало кризис в целом, все более и более угрожая доллару и тем самым всей валютно-финансовой системе. С течением времени проводились международные конференции, подготовлялись доклады экспертов, заключались международные соглашения и изобретались меры по поддержке системы. Речь идет о недавних событиях, поэтому читатель может получить нужную информацию из неоднократно нами упоминаемых отчетов банков, в частности из отчета Итальянского банка, а также из наиболее известных экономических журналов. Здесь же, по существу, упомянуты только некоторые факты, свидетельствующие о расширении и углублении кризиса и о некоторых мерах, предпринятых, чтобы заткнуть образовавшиеся в системе дыры. Кризис всей валютно-финансовой системы имеет в настоящее время тенденцию к обострению. Причины этого заключаются в том, что программа действий по приведению платежного баланса США в равновесие, провозглашенная в президентском послании 1968 г., не имела успеха и не была осуществлена. Впрочем, осуществление этой программы вызвало бы тяжелые расстройства другого типа и стимулировало бы рост неопротекционизма. Неудача программы объясняется тем фактом, что Соединенные Штаты не собираются отказываться от своей империалистической политики военно-политического и экономического вмешательства и пытаются, естественно, переложить часть экономического, социального и валютно-финансового бремени, порожденного такой политикой, на другие капиталистические страны, рассчитывая на их солидарность. Экспорт капиталов и обесцененных долларов продолжается. Вместе с ним ухудшается и реальное пассивное сальдо платежного баланса. Увеличение суммы пассива в платежном балансе объясняется также тем обстоятельством, что и торговый баланс США перестал быть активным из-за роста внутренних цен. Экономическое проникновение американского капитала, в особенности в Европу, усиливается, вызывая в ответ тревожные голоса. Однако в результате экономического проникновения значительно увеличивается поступающий в США поток прибылей и дивидендов. Прибыли и дивиденды от заграничных капиталовложений, реэкспортированные в США, увеличились с 1,8 млрд. долл. в среднем за год в период 1950—1956 гг., до 2,4 млрд. в 1957 г. и 2,6 млрд. в год в 1958—1960 гг., до 4,2 млрд. в год в период 1961— 1965 гг., до 5,2 млрд. в 1966 г., 5,7 млрд. в 1967 г. и 6145 млн. долл. в 1968 году.

Пассивное сальдо платежного баланса Соединенных Штатов, достигшее суммы 4 млрд. в 1967 г., сократилось до 2,1 млрд. долл. в 1968 г. Но это произошло только благодаря массовому импорту, как правило, краткосрочных капиталов, главным образом европейского происхождения и который за два года вырос с 3,2 млрд. до 8,4 млрд. долл., создав тем самым очень неустойчивую ситуацию. За это же время экспорт капиталов сократился только с 7,9 млрд. в 1967 до 7,1 млрд. долл. в 1968 г., а чистые доходы от вложений капитала возросли с 4,3 до 4,9 млрд. долл. Колоссальный экспорт капиталов из США, который происходил начиная с 1950 г. и о котором мы уже говорили, дефицит платежного баланса, влекущий за собой экспорт долларов, породили другой фактор нестабильности, значение которого быстро увеличивается. Это так называемый рынок евродолларов. Что представляют собой евродоллары?

Это доллары, находящиеся за пределами Соединенных Штатов. Функционирование рынка евродолларов заключается в приобретении долларов банками, расположенными вне Соединенных Штатов, естественно включая в их число и филиалы американских банков, как для краткосрочных банковских операций, так и для операций инвестиционных трестов по приобретению ценных бумаг. Это доллары лучшего качества, чем доллары, находящиеся в США, так как их использование не связано ни с какими ограничениями правового порядка. Рынок евродолларов, как уже было сказано, порожден дефицитом платежных отношений США с заграницей. Фонды поступают от коммерческих и промышленных предприятий, от частных лиц, от частных банков, но также и от центральных банков и правительственных организаций. Можно выделить три фазы в экспансии евродоллара с сентября 1957 г. до настоящего времени. Первая фаза начинается с осени 1957 г. и заканчивается к концу 1963 г. Для этой фазы характерно расширение спроса на доллары с целью последующего перевода за границу избытка ликвидности — как это было в ФРГ, или с противоположной целью — увеличения ликвидности и сокращения пассивного сальдо по банковской задолженности — как это было в Италии; для этой же фазы характерно и расширение предложения долларов, вызванное ростом пассивного сальдо платежного баланса США. Вторая фаза охватывает период 1964—1965 гг. Расширение спроса на доллары в этот период определялось отливом свободных средств из Италии и периодически повторяющимися кризисами Лондонского рынка. Третья фаза началась с 1965 г. и продолжается до настоящего времени. Это наиболее бурная фаза, для которой характерно массовое бегство капиталов — часто для инвестиций в евродоллары — из европейских стран, и особенно интенсивно из Италии.

Банк международных расчетов оценивал размеры рынка евродолларов, суммами 9 млрд. долл. в 1964 г.; 11,5 млрд. долларов в 1965 г.; 14,5 млрд. в 1966 г.; 17,5 млрд. в 1967 г.; 25 млрд. в 1968 г. и около 37 млрд. долл. в 1969 г. по состоянию на конец соответствующего года. Естественно, что параллельно развивался другой рынок, рынок «евродевизов», т. е. европейских валют (и в особенности немецкой марки). Общая стоимость ценностей этого рынка составляла, по оценкам на конец 1967 г., 3,5 млрд. и на конец 1968 г. — 3,9 млрд. долл. Рынок «евродевиз» развивался до настоящего времени вне пределов какой-либо национальной регламентации, как абсолютно свободный, поистине «интернациональный» рынок. Это было одной из причин его развития. Поэтому и спекуляция на этом рынке была свободна как от контроля, так и даже от налогообложения.

Такая ситуация, однако, породила опасную неустойчивость и способствовала развитию «войны» процентных ставок, основными очагами которой стали США и рынок евродолларов и которая развертывалась крайне опасным образом. На такую опасность открыто указывают отчеты управляющего Итальянским банком от 31 мая 1969 г. и 30 мая 1970 г. Процентные ставки быстро достигли уровня свыше 8%, превышая часто даже 10 и 11%, в особенности на рынке евродолларов. Положение не изменилось и в 1969 г.

С тех пор начал признаваться разлад в системе, появились различные предложения об изменении системы, затрагивающие как ее теоретические основы, так и ее механизм.

В августе 1964 г. был создан так называемый «клуб десяти» (т. е. десяти наиболее важных и наиболее развитых стран — Бельгии, Голландии, Канады, ФРГ, Японии, Великобритании, Италии, Франции, США, Швейцарии), учредивший также рабочую группу для обсуждения нескольких предложений, и среди них предложения о создании так называемых «специальных прав заимствования» (Special drawing rights). Окончательный текст соглашения, одобренный Советом управляющих центральных банков в июне 1968 г., еще не ратифицирован всеми странами — членами МВФ. Соглашение предусматривает предоставление новых льготных кредитов в форме обратимых национальных валют по требованию нуждающихся стран в том случае, если МВФ не менее чем 85% голосов признает их необходимость. Эти льготные кредиты получили название специальных прав заимствования. Они подлежат погашению по меньшей мере на 30% в течелие 5 лет.

Кредиты, полученные на основании «специальных прав заимствования», регистрируются на специальном счете и в Международном валютном фонде. Они будут предоставляться странам — членам МВФ в размерах, соответствующих их квоте в МВФ (потолок для «СПЗ» в два раза выше квоты), и поэтому без каких-либо особых условий. Предполагается, что они будут предоставляться для приведения в равновесие несбалансированных платежных балансов. Соглашение о «СПЗ» родилось в муках после кризиса фунта стерлингов и угрозы кризиса, нависшей над долларом. После встречи в Вашингтоне и в Стокгольме в 1968 г. и создания двух рынков золота «СПЗ» и уже упоминавшееся мартовское соглашение 1968 г., вступившее в действие в конце 1969 г., должны были создать новые международные валютные резервы. Под эгидой МВФ предполагалось увеличить ликвидность, избегая увеличения цен на золото.

Но очевидно, что эти соглашения не могли найти решения острых проблем; в конечном счете они привели к созданию расчетных денег или, используя терминологию Кейнса, к созданию денег типа «банкор».

Действительное решение проблемы заключается не в «возвращении к золоту», о желательности которого высказываются Рюэфф и французские власти, с учетом, роста его цены и соответствующего расширения базы денежной эмиссии. Несмотря на то что проблема увеличения цены золота приобретает все больший интерес, завоевывая сторонников, возвращение к какой бы то ни было золотой системе в нынешнюю, империалистическую эпоху, как мы уже говорили, невозможно. Действительное решение проблемы в условиях существования системы денег, регулируемых национальными органами власти, теоретически заключается в усилении гибкости валютных курсов и в координации национальных валютных политик.

Тезис о гибких валютных курсах находит широкую поддержку у теоретиков, но против него решительно возражают многие управляющие банков. Управляющий Итальянским банком Карли выдвинул в июле 1969 г. идею о возможности допущения меняющихся не более чем на 2% в год валютных курсов в качестве меньшего зла, предотвращающего опасные своими последствиями валютные бури.

Очевидно — и это показала Международная конференция экономистов в Монреале в сентябре 1968 г., — что здесь столкнулись различные интересы и ситуации и, следовательно, различные линии экономической политики. Позднее эти различные тезисы и интересы обрастут теоретической аргументацией. Примирение этих интересов и противоречий в какой-то разновидности сверхимпериализма, как уже предостерегал В. И. Ленин, возможно в абстракции, но не может произойти в действительности.

В настоящее время ясно, что желание проводить экономическую и валютную политику, не целиком подчиненную интересам США, должно сопровождаться в области валютной политики низложением и развеличиванием доллара, лишением его свойства валюты, лежащей в основе современной валютно-финансовой системы, отказом от принципов соглашений в Бреттон-Вудсе и заменой доллара в функции мировых денег какой-либо международной банковской валютой.

Однако этого не только не произошло, но после учреждения «специальных прав заимствования» развитие шло в противоположном направлении — к долларовому стандарту в полном и точном смысле этого слова, который больше не маскировался обязательной конвертабельностью доллара на золото по курсу 35 долларов за унцию.

Было представлено три альтернативных предложения:

1) ревальвация цены золота (Рюэфф, Харрод);

2) учреждение международного банка и возможное создание новых платежных средств (Кейнс, Триффин, Бернштейн и др.) ;

3) введение колеблющихся обменных курсов (Фридман, Лутц, Мид и др.).

Но вместо одного из этих трех предложений, по крайней мере к настоящему моменту, было найдено, по существу, комбинированное и отличающееся от них решение, опять-таки соответствующее нынешним интересам США.

Это решение направлено на создание комбинации на основе части из вышесформулированных предложений и трансформацию новой системы в систему долларового стандарта. Предполагается при этом:

1) не только отклонение какой-либо ревальвации золота как валюты, но и его дальнейшая стерилизация и лишение золота функции основы валютно-денежной системы;

2) принятие подвижных, или плавающих, паритетов (crauling peg) и создание с введением «специальных прав заимствования» новой формы ликвидности, в основе которой должен лежать доллар в функции мировых денег.

Все это направлено на создание еще более выгодной для Соединенных Штатов системы, на превращение доллара в мировые деньги по преимуществу (per eccelenza), в основу международной денежной системы и одновременно на освобождение его от обязательной обратимости в золото.

Естественно, что такие решения не могут быть окончательными решениями. Действительные противоречия мировой капиталистической экономики нарастают; платежный баланс Соединенных Штатов остается по-прежнему пассивным; противоречия между Соединенными Штатами и другими капиталистическими странами обостряются, а их временное решение не может быть длительным.

 

Медленная инфляция

Необходимо подчеркнуть еще один факт, подтверждающий появление новой характерной черты империализма, которая ярко проявилась уже в 1946 г.

Во всех случаях и во всех странах медленное обесценение денег и нестабильность обменных курсов различных валют лежат в основе политики регулируемых денег, что подтверждается всем вышесказанным на эту тему. На основе вышесказанного становится также ясной абсурдность утверждений об «инфляции издержек производства» или об «инфляции спроса». Эти утверждения представляют собой абстрактные академические упражнения, защищающие классовые концепции и скрывающие институциональный характер медленной инфляции. Конечно, в каждом сравнительно сильном инфляционном сдвиге могут быть обнаружены более близкие и более непосредственные причины. Нельзя, однако, забывать о структурных причинах и о том, что в основе медленной инфляции лежат действия господствующего монополистического капитала, направленные на изменение в его пользу соотношения между заработной платой и прибылью и процентом и прибылью и, таким образом, на сохранение высокой нормы прибыли; об этом, кстати, свидетельствуют также ведущаяся сейчас война процентных ставок и растущая мобильность капиталов. При современной структуре капитализма все это стало возможным благодаря, в частности, и непрерывному обесценению денег, которое усиливается как раз тогда, когда возрастают процентные ставки и когда в результате борьбы рабочего класса происходит увеличение заработной платы — чрезмерное с точки зрения капиталистов — или, наконец, когда финансовый капитал считает необходимым увеличить норму накопления. Как это отчетливо показывает опыт периода после второй мировой войны, требуемая монополистическим капиталом денежная экспансия устанавливает новое, всегда более низкое золотое содержание денег. На этом более низком уровне стоимости денег все время колеблется денежное обращение, колеблется между двумя рифами — дефляции и опасных последствий инфляции. Время от времени эти опасности воспринимаются господствующими кругами как неотложные, требующие проведения ряда рестриктивных денежно-кредитных мер.

В общем, таким образом и происходит, как мы уже говорили, прогрессирующее, более или менее замедленное обесценение денег, сопровождающееся ростом цен и иногда резкими скачками, вызываемыми официальными девальвациями. Девальвации, как мы уже говорили, ведут к реальному сокращению процентных ставок и заработной платы.

И не только. Они представляют собой одновременно и обесценение национального капитала в его совокупности. Как акционерное общество обесценивает свой капитал, оказавшись в кризисной ситуации и неся убытки, чтобы на новой основе получать достаточную норму прибыли, так и господствующий монополистический капитал обесценивает путем девальвации денег весь национальный капитал, производит внезапную дефляцию, сокращает одним ударом и реальную заработную плату и реальный процент, особенно по сравнению с международным уровнем заработной платы и процента. Мы видели это на примере отдельных стран, и в особенности на примере Англии. В такой форме монополистический капитал перекладывает убытки на общество в целом, главным образом на трудящихся и владельцев мелких сбережений, лишь бы только не допустить понижения нормы своей прибыли.

По данным Центральных статистических институтов таблиц, время от времени публикуемых в периодических отчетах Банка международных расчетов, ежемесячных изданий «Фёрст нэшнл сити бэнк оф Нью-Йорк» и других банковских бюллетеней, происходит регулярное ежегодное обесценение денег, колеблющееся в различные периоды и в различных капиталистических странах между минимумом в 2—3% и максимумом в 6—7% годовых. В случаях денежных кризисов в точном смысле этого слова показатели обесценения денег увеличиваются.

Что касается данных по Италии, то они опубликованы в неоднократно упоминаемых отчетах Итальянского банка, публикациях Центрального института статистики, в том числе и в публикациях о курсе лиры.

 

Экспорт капитала

Чтобы получить более ясное представление о нестабильности существующих валютно-денежных систем и лежащих в их основе международных экономических отношений, необходимо еще раз вернуться к новым аспектам в развитии экспорта капитала, этого характерного для империализма явления, краткое представление о котором мы уже дали.

Мы напомнили, что в период первой фазы империализма в экспорте капитала в целом абсолютно преобладал экспорт так называемых частных капиталов. Заграничные капиталовложения направлялись главным образом в отрасли, производящие сырье или услуги, и в значительной мере в развивающиеся страны. В тот период прибыли от заграничных капиталовложений были достаточно высоки, чтобы быстро оплатить инвестированный капитал и обеспечить активные поступления в страну, инвестирующую капитал.

Однако после первой мировой войны с наступлением эпохи общего кризиса капитализма более важное значение приобрели государственные или гарантированные государством вложения капитала; это еще одна форма проявления вмешательства государства, или государственно-монополистического капитализма. Такого рода займы со временем все больше сочетались с политическими условиями и преследовали не столько цели немедленного получения прибыли, сколько цели экономической выгоды в целом.

Отдельный капиталист производит частные вложения капитала с помощью государства; его интересы в качестве экспортера капитала гарантирует государство. Экспортируя государственный капитал, государство, как мы видели, получает средства для «займов» и «даров» загранице с помощью налогов, ложащихся бременем прежде всего на всех граждан, т. е. в том числе и на некапиталистов. Займы или дары, однако, всегда принимают форму товаров, которым предшествуют многочисленные заказы на эти товары, сделанные государством у совокупного национального капиталиста. Так возникает экспортный поток (или рынок), который не смог бы появиться без государственного экспорта капитала и который становится более удобным по сравнению с частными капиталовложениями, так как последние при своей нестабильности могут встретиться с неприятностями «национализации» или с другими потерями.

Поэтому государственные займы и дары, связанные с политическими условиями, приобретают заметное значение и их стремятся получить уже не отдельные предприятия, а целые страны и народные хозяйства целых стран. Если и брать данные за длительные промежутки времени, то они по объему превосходят частные капиталовложения: в особенности это характерно для США.

С 1945 по 1956 г. Соединенные Штаты предоставили более чем на 45 млрд. долл. даров, как мы уже говорили, и на 12 млрд. долл. займов, включая в эту сумму 4,5 млрд. долл., предоставленных Экспортно-импортным банком. В то же время частные капиталовложения за период 1945—1953 гг. не достигли суммы и 7 млрд. долл. И все это происходило в условиях, когда сальдо платежного баланса США из года в год все еще оставалось активным.

В последующие годы, как мы уже упоминали, экспорт капитала государственного происхождения держался на уровне около 3 млрд. долл. в год, а экспорт частного капитала — на уровне суммы такого же порядка, а иногда даже на более высоком; разумеется, эти цифры не учитывают военных затрат, производимых различными странами за границей.

И еще нельзя забывать, что реинвестированные за границей прибыли не всегда включались в общую сумму иностранных капиталовложений американских корпораций, которая за десятилетие 1957—1967 гг. достигла приблизительно 60 млрд. долл. (из них 18 млрд. в Европе). Американская собственность за границей в настоящее время (1969 г.) оценивается на основании балансовых данных суммой порядка 100 млрд. долл.; на самом же деле она несомненно выше.

Экспорт частного капитала стимулируется государственными льготами. Во всех странах существует законодательство, благоприятствующее экспорту капитала, в особенности когда экспорт капитала принимает форму экспорта промышленного оборудования с отсроченной оплатой, т. е. в кредит. Законодательство в этом случае предусматривает как дополнительные гарантии, так и участие в процентах.

Экспорт частного капитала совершается в различных формах: экспорт капитала в своей прямой, финансовой, форме осуществляется с помощью рынка капиталов через эмиссию акций или облигаций.

В последнее время с расширением рынка евродолларов эта форма экспорта капитала, как мы видели, бурно развивается снова после периода упадка. Однако продолжают преобладать формы прямого экономического вмешательства, т. е. непосредственное вложение капитала в создание предприятий или в уже существующие предприятия или в иной форме.

Далее, такой экспорт капитала имеет тенденцию к концентрации в предприятиях базовых отраслей или новых отраслей с хорошими перспективами на будущее, которые приносят высокие прибыли. Получаемые прибыли быстро компенсируют инвестированный капитал и порождают в результате обратный поток капитала.

Соотношение между инвестициями и получаемыми от них доходами в Соединенных Штатах показывает следующая таблица, составленная на основе официальных данных, приведенных в интересной публикации «The роlitical economy of amerïcan foreign policy», Holt, N. Y., 1955.

Как мы видим, реальная действительность оставила далеко позади себя прогнозы данной таблицы. Реальные данные свидетельствуют о возросшем экспорте капитала и о еще более значительном приросте прибылей от иностранных капиталовложений и их поступлений в США. В то время как экспорт частного капитала стабилизировался, как мы видели, на уровне 3 млрд. долл. в год, чистые поступления от иностранных капиталовложений в США выросли с 4,2 млрд. в среднем в год в период 1961—1965 гг. до 5,2 млрд. в 1966 г., 5,7 млрд. в 1967 г. и до 6,45 млрд. долл. в 1968 г.

Такое развитие, которое, впрочем, отмечено и в других исследованиях, обусловлено не столько существующими различиями в норме прибыли в США и в других странах, в том числе и в странах Европы, сколько общей экономической стратегией, которая направляет крупнейшие монополистические группы на завоевание мирового господства в некоторых важнейших отраслях, особенно в отраслях, находящихся в авангарде развития. Например, исследование о прибылях тридцати нефтяных компаний США, произведенное несколько лет назад «Чейз нэшнл бэнк», показало, что их инвестиции в нефтяной бизнес составляли 30% всех инвестиций, в то время как прибыли от инвестиций в нефтяной бизнес достигали 43% всех полученных прибылей. Это расхождение объясняется значительно более высокой нормой прибыли за пределами США. Этот вывод подтверждают следующие данные о результатах деятельности нефтяных корпораций США в 1951—1952 гг.:

Также и Отчет экономического комитета Организации Европейского экономического сотрудничества (ОЕЭС) о частных американских инвестициях в Европе подтверждает тот факт, что долгосрочные частные американские вложения капитала за период с 1948 по 1953 г. — общей стоимостью около 688 млн. долл. — принесли 1914 млн. долл. прибыли, т. е. норма прибыли составила 300%. Из них 904 млн. были реинвестированы на месте получения, а 1010 млн. были вывезены в США. Другие исследования подтверждают тезис, что около одной трети прибылей реинвестируется, остальная, часть вывозится в США.

Другое исследование показывает нам (проведенное «Société de Banque Suisse»), что одна четвертая часть импорта США приходится на американские предприятия за границей. Эти предприятия приносят более высокие прибыли, чем предприятия, расположенные в США. (По данным за 1959г., в США — 10%, заграницей в целом — 11, в Европе — 13%.) Последующие исследования показали, что объем промышленной продукции, производимой на основе американских капиталовложений за границей, выражается цифрой такого же порядка, как и объем производства в целом в ФРГ или в Японии.

Это означает, что различия в нормах прибыли на капитал не самый важный стимул для экспорта капиталов. Корпорации часто идут на более или менее временные убытки (как это делали, например, компании по торговле нефтью и нефтепродуктами) с целью завоевания рынка или получения доступа на него, чтобы добиться победы в монополистической конкуренции и, если это возможно, удалить конкурента с рынка или овладеть им. Впрочем, эти убытки снижаются в результате того, что общие затраты, затраты на пропаганду и т. п. ложатся на материнскую компанию и компенсируются высокими прибылями, полученными в других отраслях данной группы.

Изучение распределения инвестиций по производственным отраслям и географическим районам подтверждает их концентрацию по преимуществу в сфере эксплуатации природных ресурсов (на 60%). Концентрация инвестиций в этом секторе экономики раскрывает полностью деятельность крупнейших монополистических групп, направленную на установление господства на мировом рынке.

Доклад ОЕЭС, посвященный ценам на нефтепродукты и деятельности «семи сестер», т. е. 7 крупнейших международных нефтяных компаний, подтверждает наш вывод.

Далее на некотором расстоянии от нефтяных монополий следуют монополии кинематографической, химической и автомобильной отраслей.

В самое последнее время, особенно после бума американских инвестиций в Европе, которые возросли с одной седьмой всех иностранных инвестиций США в 1950 г. до одной трети в 1966 г., происходит более серьезное проникновение в развивающиеся отрасли, и в особенности в электронику (производство ЭВМ). Такое развитие, а также увеличение технического отставания, обусловленного в том числе и воздействием космических исследований, сконцентрированных в США и в СССР, вызвали серьезную озабоченность во всех капиталистических странах.

Две причины определяют возрастающую серьезность проблемы американских капиталовложений за границей.

Первая причина заключается в соотношении масштабов американских капиталовложений и национальной экономики страны, в которой размещены эти капиталовложения.

Вторая — в том, что американские капиталовложения могут найти путь через дефицит платежного баланса, поскольку доллар лежит в основе международной валютно-финансовой системы.

Что касается первой причины, то достаточно показать, что вложение одного миллиарда долларов в год в народное хозяйство, допустим, Италии, означало бы для нее вложение суммы, почти равной всем чистым капиталовложениям в ее промышленность. А для экономики США это означало бы только уменьшение или увеличение всех капиталовложений на одну восьмую их общего объема.

Относительно второй причины нужно сказать, что экспорт капитала, который породил бы дефицит платежного баланса, не смог бы продолжаться долго ни в одной другой стране, кроме США; он обязательно привел бы к девальвации валюты. США могут позволить себе экспорт капитала при дефиците платежного баланса, поскольку доллар — основа международной системы и США могут экспортировать обесцененные бумажные доллары во все большей массе, покупая на них реальные блага.

Проблема американских капиталовложений за границей — одна из наиболее важных проблем, учитывая ее экономические и валютно-финансовые последствия. Но нельзя забывать и тот факт, что другие капиталистические страны полностью восстановили свои функции экспортеров капитала, обгоняя даже Англию. В особенности это относится к ФРГ, имеющей с определенного момента активный платежный баланс, а также и к Италии, которая под действием общеэкономических, налоговых и политических причин пережила в последние годы очень сильное перемещение капитала из страны, о чем мы недавно упоминали.

С экономической и тем более с юридической точки, зрения инвестиции капитала за границей конкретизируются в форме приобретения прав на собственность и прав на предоставление кредита и подразделяются на прямые капиталовложения и портфельные инвестиции. В первом случае инвестор принимает участие в управлении производственной деятельностью, объектом своих собственнических прав; во втором — рассчитывает на получение прибылей, основанных на его праве на собственность. Четкое определение этого различия дается в публикациях ООН: «Под прямыми капиталовложениями, или капиталовложениями в предприятия, понимаются вложения капитала, производимые в предприятия (обычно в филиалы), которые контролируются предприятиями страны-экспортера капитала. Вложения капитала в ценные бумаги (чаще всего в облигации), которыми в большинстве случаев обладают капиталисты, не осуществляющие контроля над управлением, обозначаются словосочетанием «портфельные инвестиции», или «финансовые инвестиции» (placements)».

Это различие, с экономической точки зрения не во всем точное, в эпоху господства финансового капитала положено в основу законодательства об иностранном капитале во многих странах, например в Италии.

Вышеназванные формы экспорта капитала представляют собой долгосрочные вложения капитала. Но, как известно, имеют место также и краткосрочные вложения капитала; они осуществляются в форме движений капитала, сохраняющего высокую степень ликвидности и, как правило, определяются спекулятивными мотивами. Эта форма вложения капитала быстро увеличивается в объеме, особенно в последнее время.

Нельзя забывать также, что движения капиталов государственного происхождения в условиях нестабильности валютно-финансовой системы привели к созданию контрольных и финансовых государственных учреждений (ESA, MSA, FOA и др.), а в международном плане — к созданию особых международных институтов — Международного банка реконструкции и развития (МБРР), Международной финансовой корпорации (МФК), Международной ассоциации развития (MAP). Другие организации возникли в связи с функционированием ЕЭС.

Особенно важное и все более возрастающее значение приобрела программа финансовой помощи развивающимся странам, в сфере действия которой развертывается очень интенсивное мирное соревнование между двумя экономическими системами, на которые разделен мир. В 1960 г. возникла Международная ассоциация развития как выражение МБРР. В так называемые развивающиеся страны направляется все более возрастающая доля государственных вложений капитала. Различные институты, и фонды публикуют содержащие богатую информацию отчеты, за которыми должен следить читатель, чтобы быть в курсе этих важнейших экономических процессов.