На следующее утро Моника уходила на работу, отдавая Пандоре на ходу указания:

— Нечего шататься по дому без дела. Снимай ночную рубашку и начинай уборку. Да, и постарайся к моему возвращению изменить свое кислое выражение лица на улыбку. А я по пути домой загляну к Норману и проверю, как он там поживает.

— Спасибо, не надо этого делать, ма, — ответила Пандора. Она как раз мыла руки. — Я, пожалуй, сама к нему схожу.

— Не глупи, девочка. С Норманом я смогу справиться. Ему просто надо подсказать, где он перебарщивает. К тому же, я тебе не разрешу тут оставаться больше чем на несколько дней. Молодожены могут и поссориться. Но это не означает, что их браку пришел конец. Так что приберись тут, а я после работы навещу твоего бездельника да как следует припугну его.

— Он вовсе не бездельник, ма. Он здорово вкалывает на ремонте грузовиков. И хорошо умеет это делать. Норман просто довольно вспыльчивый. Вот и все.

— Вот твой отец никого и никогда пальцем не тронул.

— Я знаю, ма. Но однажды он просто вышел вот в эту дверь и никогда уже больше не вернулся. — Мыло вдруг выскользнуло из рук Пандоры и, прокатившись по краю мойки, упало на пол. — Мой муж никогда не уйдет от меня так, как ушел от тебя отец. Если я, конечно, буду правильно себя с ним вести, что я и намерена сделать.

— Ты что же, хочешь сказать, что я плохо обращалась с Фрэнком, девочка моя?

Пандора вздохнула. Ей не хотелось опять вступать в нескончаемую невыносимую дискуссию на эту тему.

— Вот что я тебе скажу. Твой папа любил меня до тех пор, пока не появилась ты, пока из-за твоего рождения у меня не вырос живот и не вздулись вены на ногах. С тех пор я не могу больше носить коротких юбок. Это ты погубила мой брак с твоим отцом, ты, визглявая потаскушка. Что, забыла, как мне приходилось буквально стаскивать тебя с Фрэнка?!

— Ничего такого никогда не было, ма! Мы просто играли вместе. — Пандора замерла. Впервые мать упомянула при ней тот случай. Сейчас они обе стояли на кухне, а за их спинами была открытая дверь как раз в ту комнату, где отец обычно сиживал, расстегнув ремень на брюках и вытянув вперед ноги. Пандоре вдруг показалось даже, что она уловила его запах, похожий на чуть прокопченый аромат прохладного воздуха, который всегда как бы витал вокруг седой шевелюры отца.

Моника сверлила глазами дочь, думая о том, как бы побольнее уязвить эту гадкую девчонку, которая так обворожила когда-то ее тихого доброго мужа, что он додумался до того, что бросил-таки свою сварливую женушку. То, что она сварлива, Моника прекрасно знала. Не было это секретом и для посетительниц парикмахерской, которой она заведовала. «С Моникой лучше не связываться» — это понимали все вокруг. Поэтому и в самой парикмахерской жизнь текла в четком ритме, напоминающем движение поездов. Строго по часам, по минутам, указанным в некоем парикмахерском расписании. Быстро и организованно дамочки-клиентки сменяли друг друга под сушильными колпаками, потому что знали, что Моника — это «гнев Господний» и на себя его лучше не навлекать. Моника всегда носила в кармане распятие и не прочь была угрожающе сотрясать им, если вдруг оказывалась раздражена. Особенно близкой она считала себя к Деве Марии, поэтому всякое с ее стороны поминание этой святой должно было рассматриваться окружающими как приказ тому или иному смертному в два счета выполнить то, чего хотела от него Моника.

На этот раз, правда, Моника решила, что свое дурное настроение ей стоит излить не здесь, а в доме Нормана. Поэтому она неожиданно улыбнулась.

— Мне пора идти, — сказала она, проигнорировав последнее заявление Пандоры. — А ты лучше приготовь нам на вечер салат из консервов с редиской. Нет ничего лучше холодного салата после тяжелого рабочего дня.

Дверь за Моникой захлопнулась, и Пандора осталась одна в тишине комнат. Может, еще раз позвонить? Или не надо? Все равно ведь мать зайдет к нему после работы.

Пандора принялась за уборку на кухне. Грязи особой вокруг не было, потому что ее мать была не из тех женщин, что могут жить в грязи. Просто дом был уже довольно старый, и это заметно во многом, например в неоднократно перекрашивавшихся стенах, мебели. Причем перекрашивали неаккуратно, нетщательно, и это сразу бросалось в глаза. «Отец в свое время делал это совсем по-другому», — думала Пандора, уставившись на стену, покрытую рытвинками и ложбинками с забившейся в них грязью.

Моника всю жизнь куда-то торопилась, а потому и делала все быстро, в спешке. Например, стол она не столько протирала, сколько наскоро смахивала с него крошки. Крошки эти, конечно, застревали по углам, в щелях поверхности стола и засыхали там маленькими шариками. В очередной раз подметив все это, Пандора решила переодеться в джинсы, взять средство «Клорокс» и как следует отдраить кухню. Может быть, решила она, если я сначала приберу на кухне, а затем займусь гостиной, то день пролетит быстрее. Быстрее вернется с работы мать и принесет известия от Нормана. «С Норманом нам надо попробовать еще разок. Ведь я просто так никогда не сдаюсь», — думала Пандора. Настойчивости ее научил отец, пусть даже он сам и вынужден был сдаться. Ну что ж, она-то не намерена сдаваться, во всяком случае, она не собирается жить в полном неведении о том, где в тот момент находится человек, кого она Господу Богу обещала любить до гробовой доски.

Липовый чай мисс Рози был удивительно освежающим. Бену, который принес его, пришлось в конце концов разбудить Пандору, прикорнувшую в гамаке. Он легонько толкнул гамак и поцеловал подругу в лоб.

— Ты что, гонялась во сне за ящерицами? — шутливо заметил Бен, рассматривая ее.

— Вовсе нет. — Пандора выпрямилась. — Мне приснилось, как я когда-то убирала на кухне у матери. В день, когда сбежала от Нормана сразу после нашей свадьбы.

Она отхлебнула чая.

— Хочешь рассказать мне об этом?— Бен присел на пол, скрестив ноги.

— А тебе не надоедают рассказы о вечных моих жизненных провалах да неудачах в отношениях с мужчинами?

— Да нет, совсем не надоедают. Все, кто приезжает на этот остров, обязательно рассказывают что-то подобное.

— А как ты думаешь, Бен, случаются ли вообще счастливые браки? А?

— Конечно случаются. Вот, например, мои бабушка и дедушка были счастливы. Конечно, не все время. Иногда им приходилось и трудновато. Но друг к другу они относились с любовью и терпением. Так что счастливые браки наверняка бывают.

— Ну что ж, мне такое счастье не подвернулось. В тот день, который мне приснился, мать действительно сходила к Норману, и он сказал, что я могу вернуться к нему, если захочу. Он не потребовал извинений, да и сам не извинялся. Просто сказал, что я могу вернуться. Что я и сделала. Упаковала чемодан, простилась с кухней, которая за все свое существование никогда не блистала такой чистотой, и пошла домой, к своему мужу. Впрочем, я зря все это рассказываю тебе, Бен. Ведь и дальше у нас с Норманом лучше отношения не стали. Так что давай займемся чем-нибудь более веселым, чем эти дурацкие воспоминания.

Бен встал, прикрыл глаза ладонью от солнца.

— Ветер меняется на южный, — сообщил он. — Хороший будет день для рыбалки. Я могу позвонить Окто, узнаю, здесь ли он. И мы с ним и еще кое с кем из ребят можем махнуть на пикник на Огненный остров. Хочешь?

Пандора допила чай, поднялась, обвила руками шею Бена.

— Это было бы просто замечательно, — ответила она.

— Тогда я пойду готовить катер, Пандора. А ты собери сумку-холодильник с пивом. И не забудь взять нож поострее. Если повезет, мы поймаем желтохвоста или дельфина. — Он заметил, как Пандора вдруг побледнела. — Да не того дельфина, глупышка, а рыбу-дельфина. Никто с острова никогда бы себе не позволил тронуть настоящего дельфина.

Пандора улыбнулась.

— Может, мы увидим хотя бы одного, а?

— В это время их здесь маловато. Они приходят обычно в марте, спускаются с севера, чтобы избежать холодных вод и ветров. Но, кто знает, нам может и повезти.

Пандора заторопилась в дом. Какое-то мгновение она ощущала себя как бы меж нескольких миров. Между тусклым, мрачным, опасным миром Нормана и миром, существовавшим на этом острове, напоминающем рай. При этом давал о себе знать еще более тайный, насыщенный ужасами и страхами, весь в пурпурных адских тенях мир Маркуса. А где-то поблизости присутствовал еще и мир Ричарда.

В Библии было одно место, которое неизменно заставляло Пандору плакать, особенно если она вспоминала в этот момент о Ричарде. Наизусть это место она не помнила, потому как и саму Библию ни разу не открывала с момента ухода из монастыря, где воспитывалась. Зато прекрасно помнила, как опечалился Господь, когда царь Давид сообщил ему о предательстве друга: «Да, мой близкий друг, — сказал, кажется, Господь, — кому я верил, с кем делил хлеб, выступил против меня». Как же много лет она потеряла! И вот только теперь получила возможность снять повязки с нескольких своих ран и открыть их лечебным прикосновениям морского воздуха и солнца. Может быть, когда-нибудь придет время и она совсем оправится от своих многочисленных ран. Мрачные мысли наконец совсем оставили Пандору, и она стала торопливо набирать из морозильника лед для походной сумки-холодильника.

Катер Бена имел четырнадцать футов в длину от кормы до носа. Выкрашен он был в белый цвет с легким голубоватым оттенком. В крошечной кабинке располагались два сиденья, еще два находились сзади, встроенные в корму. Сделан был катер из стекловолокна, и, как утверждал Бен, потопить его практически невозможно.

Пандора напомнила Бену, что в таких катерах она совсем не разбирается. В те годы, когда она являлась великосветской дамой и женой Маркуса, судьба все больше сводила ее с плавучими средствами того типа, больше похожими на моторизованные плавающие дворцы.

Что же касается их прогулок с Ричардом на гребной лодке, то они чаще всего заканчивались этой лодки опрокидыванием. Но, несмотря на все это, катер, в котором она сейчас оказалась вместе с Беном, Пандоре понравился. При движении он издавал звук, напоминающий стрекотание кузнечика. Но, после того как Бен прибавил оборотов, мощный двигатель в 75 лошадиных сил перешел на ровный, достаточно громкий рокот. Катер начал разгоняться. Поднятый якорь, блестящий от сбегавших по его поверхности струек воды, Бен закрепил на носу судна. Сделав вираж, Бен отвернул катер от мелких вод и крутым курсом пошел вверх, вдоль гряды рифов.

Катер отвечал на повороты руля так же быстро и четко, как опытный танцор отвечал бы на привычные команды. Набрав скорость, катер поднял нос и вдавил в воду корму. Позади судна по волнам легла широкая пенистая полоса, напоминавшая шлейф огромной балерины, исполнявшей партию лебедя из знаменитого балета. Бен полусидя держал штурвал и напряженно вглядывался в острые гребни кораллов, иногда выступавшие из волн.

— Да, тут все эти рифы надо знать как свои пять пальцев, — признал Бен. — Вон, посмотри на тот пик, вон там. Ужасно острая штуковина. Он может в два счета срезать все днище у нашего катера.

Проплывая мимо хижин на берегу, Пандора заметила людей, тащивших лебедками лодки и катера, — кто в море, кто из моря. Те лодки, что поднимались на берег, к стапелям, явно принадлежали рыбакам, что уже завершили свой утренний лов и теперь вернулись с полными трюмами желтокрылых тунцов и прочей рыбы.

— Видишь вон тех птиц? Это фрегаты. — Бен показал на небо и рассмеялся. — Ну и негодяи же эти пернатые. Слишком ленивы, чтобы ловить рыбу самим. Поэтому они выжидают.

Фрегаты вдруг пустились в пике, расправив огромные крылья и разинув прожорливые клювы. Выбравшиеся на скалы люди тщетно пытались отогнать их хлопками и взмахами рук — птицы все равно умудрялись выхватить одну-две рыбины из выгруженных на берег уловов.

В этот момент катер Бена нагнал Окто.

— А твой катер как называется? — спросила Бена Пандора.

— «Шалом», — ответит тот. — На иврите это значит «мир». Хорошее название, правда? Оно действительно навевает мир и покой. Мне достаточно провести день на этом катере, и я становлюсь счастливым, спокойным, и никто уже не в силах разозлить меня, даже наша подружка Джанин. Вон, видишь ту идиотскую штуковину с двумя движками и здоровой кабиной, что пристроилась следом за нами? Так вот, это катер Окто, дружка Джанин. Вообще-то он бандюга, и связываться с ним опасно, но если его не задевать, то и он тебя трогать не будет.

Пандора уставилась во все глаза на гиганта, стоявшего за штурвалом большого катера, нагнавшего их. Он был совершенно голым, если не считать плавок. Глядя на его огромные руки, казалось, что в свободное время он только тем и занимается, что с корнем выворачивает манговые деревья. Лицо Окто было как бы немного подправлено каким-то неестественным образом. Только чуть позже Пандора поняла, что у этого мужчины просто была вырвана половина ноздри. Открытие заставило ее содрогнуться.

Джанин вытянулась во всю длину своего изумительного тела на крыше кабины.

— Мне кажется, что на ней все же что-то одето. Ну да! Это тоненький шелковый шнурочек, — ехидно отметила Пандора.

— Ты права, но нацепила она его, слава Богу, не на щиколотку. Как бы то ни было, она — подружка Окто, а это значит, что никто не посмеет косо на нее посмотреть.

Теперь уже не два их катера, а целая морская флотилия разнокалиберных судов двигалась по направлению к видневшемуся на горизонте разрыву в гряде рифов. Рассказывали, что рифы эти были как раз из тех, где когда-то капитан Кидд и Черная Борода прятали свои сокровища. Впрочем, говорили, что кое-что эти пираты спрятали и на Малом Яйце.

Бен умело обогнул на своем «Шаломе» несколько сигнальных буев.

— Здесь очень сильное течение, Пандора, так что сейчас мне придется пойти напрямик, чтобы это течение преодолеть. Свернуть в сторону я какое-то время буду не в силах, потому что потом мне еще надо обойти одну скалу, которую все тут зовут «Блуерз рок». Так что держись покрепче, а я уж постараюсь хорошенько следить за волнами. Но мы все же рискуем пару раз, так сказать, шлепнуться днищем, то есть попасть в «яму» между волнами. — Бен вгляделся в лицо Пандоры. — Ты не против?

Она энергично замотала головой.

— Все будет в порядке. Я согласна. Жми, парень, жми!

Бен улыбнулся и передвинул переключатель скоростей в положение «полный ход». Да, согласился он сам с собой, Пандора так не похожа на своих испорченных, избалованных соотечественниц. С ней было здорово. Бен почувствовал, как по сердцу начинает растекаться приятное радостное чувство. Это, однако, продолжалось недолго, потому что он сразу вспомнил, что не раз твердила ему его бабушка: «Послушай, деточка, старую песню. Еще моя мамочка пела ее нам, своим дочкам, многие годы назад, когда наши братья вдруг отправились за моря искать себе невест. „Девушки-островитянки женами становятся. А все чужестранки лишь ссорятся да разводятся“.»

Обходя на скорости рифы, Бен попал-таки под ревущий шквал волн. При этом единственное, что позволило ему устоять на ногах, было слышное рядом яростное содрогание работающего на полную мощность двигателя, заставлявшего катер то вгрызаться в волны, то перепрыгивать через них.

Бен, конечно, был согласен со словами бабушкиной песни, которые пришли ему вдруг на память. Но вместе с тем он не мог не признать, что Пандора, хоть и натворила в своей жизни много ошибок, все же была больше похожа не на виновницу всех своих бед, а на маленькую и беззащитную жертву какого-нибудь кораблекрушения. Сейчас, правда, спустя какое-то время после приезда на остров, она заметно похорошела, особенно с тех пор, как они с Беном встретились, полюбили друг друга и поселились вместе. Бена порой просто потрясала ее открытая, почти животная, жажда секса, то, как ей нравилось отдаваться его телу, с каким отчаянным удовольствием переживала она мгновения собственного оргазма. Накатывавшие на Бена раз за разом морские волны напомнили ему простыни, мокрые от семени и медовых выделений ее влагалища, во время их с Пандорой постельных, забав.

Вообще-то Бену не особенно нравилось это новое поколение американок, начавшее появляться с недавнего времени на Малом Яйце. Все, что у них было — это деньги и жадные, прожорливые глаза. Секс являлся для них делом легкодоступным за те «зелененькие» купюры, что они запросто выкладывали на столы бара «666». Несколько раз и он приводил таких американок к себе в хижину, но секс с ними всегда бывал каким-то слабеньким и даже неприятным. Ни с одной из них не получалось того экстаза, что заставлял оба тела выгибаться в жажде проникнуть как можно глубже друг в друга и взорваться там наслаждением. Как правило все ограничивалось весьма разумным, продуманным совокуплением, когда в стремлении довести партнершу до оргазма приходилось так долго трудиться, что начинала болеть спина. Поэтому-то Бен все еще оставался холостяком, ибо предпочитал одиночество союзу с одной из таких вот практичных, скучных особ. Пандора же понравилась ему с первой их встречи.

Сейчас она сидела и со всей силы сжимала поручни катера. Бен сбросил наконец скорость, судно выровнялось.

— Смотри внимательно, — показал он рукой, — видишь тех летучих рыб?

В нескольких футах от катера Пандора заметила серебряные стайки рыбок, то и дело взмывавших над водой, расправлявших маленькие крылья, планировавших какое-то время над поверхностью, чтобы опять, через мгновение, опуститься в море.

Многие катера и лодки с более мощным ходом ушли далеко вперед к Огненному острову, чьи очертания уже показались вдали. Он не имел таких гор, что делали уютным и мягким микроклимат Малого Яйца. Огненный остров, напротив, был плоским и сидел в воде совсем низко. Бен перевел катер на малый ход.

— Давай не будем торопиться. Пусть они поймают и нам рыбу, а мы подоспеем как раз к трапезе. После обеда опять поныряем с масками. Кстати, в заливах у Огненного острова совсем нет зеленых водорослей, так что тебе нечего там будет бояться. На дне только белый мягкий песок. Я покажу тебе, как ловить омаров, и одного из них мы приготовим себе на ужин.

Бен обнял Пандору за плечи. Катер медленно шел по заданному курсу. «Почему же жизнь не может всегда быть такой?» — спрашивала себя Пандора. Она знала, например, что Норману очень понравилось бы рыбачить, но и это у него не вышло бы, потому что находящиеся вокруг люди все равно злили и раздражали бы его. Маркусу все это показалось бы страшно скучным, потому что не содержало ничего извращенного, чем можно было бы заняться ради реального удовольствия. Ричард, тот, без свою вечных дружков-спортсменов, без волейбола или тенниса после вечернего чая, уже через десять минут начал бы слоняться без дела по берегу, тщетно пытаясь найти приложение своим силам. «Надеюсь, что хотя бы сейчас ему не скучно, ведь его развлекает Гретхен», — подумала Пандора.

Когда они подошли к острову и под катером появились смутные очертания морского дня, Пандора воскликнула:

— Смотри, Бен! Какой-то человек плывет!

Она заметила под водой большую спину и две могучие руки. Потом она, правда, разглядела еще здоровенные челюсти и длинный нос с широкими вздувающимися ноздрями.

— Это не человек, а большая старая морская черепаха. Ого! — Лицо Бена засияло. — Смотри, что вытворяет.

Черепаха вынырнула и громко рыгнула, казалось, было слышно, как заскрежетали ее древние внутренности. Запах падали и морской мертвечины окутал катер. Старый морской гигант взглянул на Пандору. Их глаза на секунду встретились: его — старые, пожелтевшие от времени и мудрости, и ее — зеленые, молодые и полные отчаяния. Черепаха тяжело повернулась и ушла вниз. Пандора перегнулась через борт и долго следила за ее плавным погружением. «Ты живешь уже так долго, старая черепаха. Как тебе удалось выжить, избежать всех опасностей? Пожалуй, и я попробую действовать осторожнее и не попадать впросак».

Когда они совсем приблизились к Огненному острову, море резко сменило цвет. Над участками белого песчаного дна вода стала прозрачно-зеленой. Темные, таящие угрозу, воды смыкались лишь над коралловыми скалами. А кое-где море было голубым и совсем спокойным. Бен осторожно вел катер между коралловых острых шипов и более покатых вершин каменных скал. Тень судна шла по дну то впереди, то позади них. Ничто, однако, не колебало уверенности Бена в себе. Он твердо стоял на ногах и крепко держал руль, управляя катером так, как того требовали обстоятельства, стихия моря и песка.

Наконец они сделали последний поворот. Семь или восемь лодок и катеров уже стояли у кромки пляжа. Их пассажиры, островитяне с Малого Яйца, несколькими группками расположились на мелководье и что-то обсуждали между собой. Еще несколько человек укрылись в тени стоявших неподалеку банановых пальм. Приехавшие со взрослыми мальчишки уже вовсю потрошили рыб, пойманных по дороге.

Пандора подождала, пока Бен бросит якорь, после чего спрыгнула в воду. Она огляделась и радостно улыбнулась. «Все это здорово, — подумала Пандора, — но будет еще лучше, если мы с Беном найдем время отделиться от остальных и сходить куда-нибудь погулять вдвоем».