1
«Черт бы побрал эти государственные интересы!» — зло думал Егор, пока капитан охраны внимательно изучал его пропуск. Не впервые он приезжал сюда, на базу, и каждый раз приходилось проходить унизительную процедуру проверки. Очень нужны «зайцы» шпионам! Как же, объект стратегического значения!
Впрочем, раньше придирчивость охраны не раздражала Егора. Надо — значит, надо. Но сегодня! Сегодня он очень спешил, и каждая минута задержки злила его так, словно от нее зависела чья-то жизнь.
В сущности, так оно и было. Не без некоторой натяжки, конечно. Никакая опасность «зайцам», а тем более самому Егору, не угрожала. Но вот их дальнейшая жизнь могла круто измениться. Настолько круто, что и представить себе трудно.
И особенно трудно это будет представить дяде Саше, к которому Егор сейчас торопился. Были у него новости для дяди. Неприятные.
Капитан, наконец, закончил обнюхивать пропуск и сличать фотографию на нем с личностью Егора, вернул запечатанный в пластик прямоугольник картона.
— К Попову Александру Ивановичу?
— Да, да, — Егор старался не показать своего нетерпения. Здесь у охраны глаз острый, сразу заинтересуются, почему это так спешит посетитель?
— Чесноков, проводите, — кивнул капитан.
Один из сержантов шагнул вперед. Егор не возражал. Такие тут были порядки. Не полагалось постороннему штатскому в одиночку разгуливать по территории охраняемого военного объекта.
Чесноков нажал на пульте кнопку, и дверь, ведущая уже непосредственно на территорию базы, открылась. Егор вышел вслед за сержантом.
Военная база таковой не выглядела. Аккуратные дорожки, сворачивающие только под прямыми углами, аккуратные двухэтажные домики, сияющие свежей краской, аккуратно подстриженные деревья и кусты. Ни дать ни взять — образцово-показательный пионерский лагерь. Разве что деревья были все одинаковой высоты и походили друг на друга, как солдаты кремлевского караула. Это и наводило на мысли об армии по ассоциации с образцовым армейским порядком. Во всем остальном — вылитый пионерский лагерь. Пионеров не видно? Так ведь не сезон, не начались еще заезды, май месяц только.
Но это лишь военные могли себя тешить мыслями о том, как они здорово замаскировались, закамуфлировались, и никто в целом свете не догадается, что скрыт здесь наисекретнейший военный объект. Егор же, почитывавший шпионские романы и проглядывавший в газетах статьи о нашей и «ихних» разведках, думал себе, что там, где нужно, и тому, кому интересно, все прекрасно известно самым наилучшим образом. При нынешней-то технике, когда со спутника запросто прочитывается номер автомобиля, а скоро можно будет разобрать и марку сигарет, которые курит водитель? Да запросто. Вот, например, наверняка хорошо видны погоны сержанта Чеснокова, топающего впереди Егора, как автомат, который запрограммировали на сопровождение. Хотя, может быть, военные и не такие уж лопухи и отлично понимают, что снимают их вражеские спутники изо всех сил, а потому надо делать только видимость камуфляжа, рассчитывая на то, что противник окажется дурнее и подумает, что раз плохо маскируются, то база для отвода глаз, а где-то в другом месте более серьезные дела, и внимание за этой базой ослабит. Но, с другой стороны, противник может оказаться не дурнее и решит, что… уф-ф! Так можно продолжать до бесконечности, и в конце концов самым большим дураком почувствуешь сам себя. Да и не его, Егора, это дело — думать о сохранении секретности базы. Есть специальные люди, пусть у них голова болит. Тем более, что почти за год Егор так и не узнал, что же здесь, на базе, кроме «зайцев» скрывают. Каждый раз сопровождающий доводил его до домика, где был лифт в подземные помещения, сдавал с рук на руки тому охраннику, который отвечал за лифт, и удалялся. А что было в других домиках или под ними — Бог его знает!
Егор думал обо всей этой чепухе так старательно, словно боялся, что кто-то прочтет его самые сокровенные мысли, то, с чем он пришел сегодня сюда, о чем никто, кроме дяди Саши, знать не должен. Глупо, конечно, но с некоторых пор он стал несколько суеверен. Что было причиной тому? Может быть, возраст, который принято называть средним и в котором может случиться пресловутый «кризис средних лет»? А может быть, и возраст Дениса, который нахватался в школьной своей компании всевозможных суеверий и с серьезным видом лупил отца по спине, если тот наступал на крышку водопроводного люка и дожидался, пока три человека пройдут там, где пробежала черная кошка. Поначалу Егор негодовал — конец двадцатого века! Инопланетяне в друзьях! А потом смирился, тем более что сам нередко поплевывал через левое плечо и стучал по дереву, чтобы не сглазить. Сохраняется в современном человеке что-то от темных веков. Или идет это от нынешней нашей неустроенности, от обилия бед и болезней, сваливающихся каждый день на человечество и в какой-то мере им же и порождаемых? Слабым утешением могла служить мысль о том, что вот, мол, хорошо хоть не приходится воевать с какими-нибудь инопланетными захватчиками, как тем же «свиньям» с «зайцами». Но войн хватает и на родной планете…
На этом месте размышления Егора прервались, потому что они с Чесноковым подошли к домику над подземным бункером, где с прошлого года поселили «зайцев». Нехорошим был прошедший год, смутным и тягостным.
После нападения на пансионат корабля «зайцев», когда все так счастливо закончилось, были надежды на крупные перемены к лучшему. Перемены и случились, но совсем в противоположную сторону. Опасаясь повторения налета, власти перевезли всех, кто был в пансионате, сюда, на охраняемую базу. И поселили в просторном, удобном, многокомнатном, но — подземном, бункере. Всех, за исключением повара Валеры. Посадить того за межпланетное предательство, конечно же, не смогли, но законопатили куда-то так, что и слышно о нем не было. А все остальные жили теперь здесь, очень редко появляясь на свет божий. «Зайчат» и вовсе вывозили всего пару раз — в клинику, на обследование, под покровом ночи. Отговаривались тем, что не знают, какую каверзу могут придумать их соплеменники. Так сказать, во избежание.
Взрослый заяц, плененный в пансионате, оказался крепким орешком, и сведений от него добиться нельзя было никаких, несмотря на все ухищрения земных экспертов. Может быть, тут помог бы метод Василия Степановича, который он применил в ночь нападения на пансионат — взять «за душу» и потрясти. Но кто же позволит? Тогда была экстремальная ситуация. Ею и оправдывалось применение чрезвычайных мер. А теперь время позволяет, можно (и нужно!) действовать аналитическими методами. Но что-то не очень помогала аналитика.
Подземное заключение хотя и было комфортабельным, оставалось именно заключением. И не могло не сказаться на всех участниках невероятного проекта. Или эксперимента. Каждый волен называть, как ему нравится.
Дяде Саше не нравилось ни то, ни другое. Для него жизнь с «зайцами» была именно жизнью, а воспитание их — воспитанием. И никак по-другому он называть это не хотел. Хотя и негодовал, злился, не соглашался, но добровольно отправился за своими питомцами в бункер. Год под землей подействовал и на него. Стал дядя Саша заметно рассеян, иногда бормотал что-то себе под нос, будто с кем беседовал. Сильно сдал. И начинал из крепкого еще мужчины превращаться уже в старика. Но с детьми был неизменно ласков, а если иногда и строг, то совсем чуть-чуть, для порядка, в воспитательных целях.
Изменилась и Ирина Геннадьевна. Нет, она была по-прежнему милой и обаятельной, часто светилась своей совершенно чудесной улыбкой, хлопотала и заботилась обо всех и вся. Но не раз уже замечал Егор в ее глазах какое-то странное, немного затравленное выражение, словно боялась она чего-то, что вот-вот должно случиться. И появилось это выражение совсем не после налета на пансионат, когда ее жизни угрожала реальная опасность, а вот теперь, по прошествии долгих «бункерных» месяцев. Может быть, сама обстановка предполагала возможность и даже неизбежность нового нападения, опасность неискорененную, постоянную? Или были тому какие-то другие причины? Расспрашивать Егор не мог, да и не хотел. Так получилось, что за эти месяцы чувство некоего единения душ, наметившегося сближения с Ириной Геннадьевной ушло, растаяло, и встречаясь теперь, они здоровались приветливо, разговаривали о проблемах, связанных с воспитанием «зайцев», о делах маленькой подземной колонии — но не более того. Почему так случилось, может быть, могла бы объяснить сама Ирина Геннадьевна. Но опять же — как ее спросишь?
Чесноков открыл дверь в дом.
— Проходите!
Егор поднялся вслед за ним по ступеням, вошел. Небольшой холл, несколько дверей, лестница, ведущая на второй этаж. Стекла в окнах матовые, освещения с улицы хватает. Но что снаружи происходит — не увидеть.
У средней двери, за которой кабина лифта (Егор знал это), сидел на стуле еще один сержант. Он встал, а Чесноков, небрежно козырнув, что отражало то ли армейский форс, то ли его отношение к Егору, повернулся и вышел.
Охранник у лифта вновь, едва ли не дотошнее капитана на проходной, изучил пропуск Егора. Затем открыл дверь в лифт. Внизу, в бункере, уже прозвучал предупредительный сигнал, и гостя должны были встретить. Егор был приятно удивлен, когда, шагнув из плавно остановившейся кабины, обнаружил, что встречает его сам Василий Степанович.
Вот кто не унывал, сидя под усиленной охраной и обороной! И отношения с ним у Егора сложились самые сердечные. В меру, конечно, насколько Василию Степановичу позволяла служба. Как-никак, вместе повоевать пришлось. Хоть и недолго, но зато очень круто и до некоторой степени успешно. Был теперь Василий начальником повыше, чем в пансионате, но все равно большую часть времени проводил под землей, с инопланетными детьми, и чувствовал себя прекрасно. Взрослый «заяц» его побаивался, младшие же души не чаяли.
Василий Степанович приветственно раскинул руки:
— Кого мы видим! Какие люди!
Несмотря на всю тяжесть, что лежала у него на душе, Егор не мог не улыбнуться в ответ.
— Привет! Как тут у вас дела, дети подземелья?
— Нормальные дела. Живем, учимся. Что с нами, кротами, сделается? Это у вас там, наверху, всякие перемены. А у нас все тихо и чинно. Что это среди недели и без Дениса? Соскучился?
— Соскучился, — Егор постарался, чтобы ответ его прозвучал как можно естественнее. — Отгулы получил, вот и решил съездить, навестить. А Денис в школе еще.
Не нужно было Василию Степановичу знать, зачем Егор приехал в этот раз. Пока не нужно. Хотя сдавалось Егору, что не обойтись ему без помощи безопасника в том деле, что он задумал.
— Так ты на несколько дней к нам? — обрадовался Василий Степанович. — Это хорошо. А то наездами бываете с Диней: приехали — уехали. Ребята вас то и дело вспоминают.
— А дядя Саша как?
Василий сокрушенно вздохнул.
— Сдает старик, сильно сдает. Не те для него здесь условия. Мы как только ни уговариваем его — отдохни, иди в отпуск, в Николеньки съезди, наконец. Нет, ни в какую. «Нельзя, — говорит, — мне детей бросать. Пропадут они без меня». А какие они дети? Со старшего уже почти ростом. И соображают по-взрослому. — Он хмыкнул. — Тезку и Волка я даже карате обучаю. Сами попросили. Да, чего мы здесь стоим? У ребят, правда, занятия еще идут. Пошли к Александру Ивановичу.
Бункер был, конечно, потрясающий. Трехэтажный, с отоплением, кондиционированным воздухом, множеством помещений, среди которых числились и бассейн, и кинозал. Отсутствие сада компенсировалось огромным количеством комнатных растений в специальных ящиках. Неизвестно, для каких целей строился бункер, но «Вольфшанце» не шла ни в какое сравнение.
Дядя Саша приезду племянника обрадовался. Но не было в человеке, сидевшем чуть сгорбившись напротив Егора, той непосредственной живой энергии, что переполняла его раньше. Сощуренные, немного слезящиеся глаза, безвольно повисшие кисти рук. Даже кожа стала какого-то желтоватого цвета. Или это казалось в искусственном свете?
При разговоре дядя Саша покашливал, хотя не курил уже года полтора. Но держаться он старался бодро. Огорчился, что вместе с Егором не приехал Денис, попенял за это племяннику.
В легком разговоре прошло с полчаса. Егор изо всех сил старался не выдать своего нетерпения, не показать, что развалившийся в кресле Василий Степанович мешает ему. А тот не замечал напряженности Егора, подробно и обстоятельно рассказывал, как он собирается провести отпуск в июле. Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, если бы вдруг из кармана пиджака Василия Степановича не раздался прерывистый резкий сигнал. Тот спохватился, вытащил какую-то коробочку, приложив ее к уху, послушал, кивнул согласно и спрятал назад в карман. Поднялся пружинисто.
— Мужики, извините, служба. Попозже увидимся. А ты, — это уже Егору отдельно, — если соберешься летом на море — непременно поезжай под Туапсе. Вот так вот отдохнешь! Да, погоди, я тебе адресочек черкну. И примут хорошо, и устроят. — Он достал записную книжку с миниатюрной шариковой ручкой, нацарапал несколько слов и протянул листок. — Ну, пока, до встречи.
Егор тупо смотрел в листок, соображая, зачем ему ехать под Туапсе летом, когда отпуск только в сентябре.
И наконец до него дошел смысл написанного:
«Не трепись — везде „подслушки“. Через полчаса зайдите оба в мой кабинет».
2
— Так, а теперь выкладывай — что случилось? — сказал Василий Степанович, проверив, надежно ли закрыта дверь в кабинет.
Егор все еще пребывал в состоянии некоторого ошеломления. Его раскусили. И слишком быстро раскусили. Так быстро, что не хватило времени придумать, чего бы соврать поубедительнее. Можно было, конечно, попытаться состроить невинную мину и все отрицать. Но с безопасником такой номер наверняка не пройдет. Да и не умел Егор врать убедительно. Сколько раз уже пробовал…
Но и рассказывать все вот так, начистоту, он вроде бы не мог. Василий Степанович был представителем властей, более того, в какой-то мере сам отвечал за то, против чего Егор и умышлял. Короче, куда ни кинь — всюду клин. Или еще как-то…
Слишком хорошо знал Егор безопасника, чтобы не понимать, что теперь уже не отвертеться, не превратить все в шутку. Будет Василий его «колоть» до тех пор, пока правды не добьется. Не бериевскими, конечно, методами, по-дружески, но так упорно, что поневоле все выложишь. А-а, где наша не пропадала! Вздохнув, Егор только спросил:
— Здесь-то у тебя подслушек нет?
— Нет, успокойся, — заверил его безопасник. — Ну, в чем дело?
— В чем, в чем, — ворчливо начал Егор. — В том, что на меня «зайцы» вышли.
Охранник ощутимо напрягся.
— Та-ак, понятно. Давай, давай, рассказывай.
— Смотри, — предупредил Егор. — Только вам двоим рассказываю. Если дальше понесете, начальству доложите — от всего откажусь.
А дело было так. Позавчера, достаточно поздно вечером, Егор возвращался домой. Случилось на работе некое занудное собрание. Сначала в поддержку чего-то или кого-то, потом общие наболевшие вопросы. Короче, затянулось оно, и теперь Егор спешил домой, надеясь успеть хотя бы к концу программы новостей.
Полной темноты еще не было, но сумерки уже сгустились. Наступил как раз такой час, когда появляется «куриная слепота» и с трудом различаешь то, что происходит в десяти шагах перед собой.
Егор все-таки разглядел темную фигуру, шагнувшую к нему у подъезда. Район, где он живет, достаточно спокойный, не криминогенная обстановка в нем. И все же… Фонарь у подъезда не горит? Фигура темная и где-то даже угрожающая? Поневоле остановишься и задумаешься: кто же это может быть?
Несколько секунд они стояли молча. Наконец фигура сказала:
— Вы догадались, кто я?
Егор уже приметил удобный дрын, валявшийся справа от него, в траве. А чего ему, в самом деле, бояться? У себя дома он с кем угодно может разговаривать на равных. Как говорится: «Бог не выдаст, свинья не съест». Или «заяц». Добрался, гад! Разыскал! Ну, смотри, паренек, тебе жить…
Несмотря на сумерки, незнакомец уловил невольное движение Егора, поднял руки в успокаивающем жесте.
— Вы не так поняли меня. Я не собираюсь причинять вам зла.
— Чем обязан? — Егор с трудом разлепил пересохшие губы, несколько раз глотнул, изгоняя застрявший в горле ком. Пока он не понял, с кем имеет дело. «Свинья» или «заяц»? «Заяц» или «свинья»? А может быть, не то и не другое? С ума сойти можно!
— Позвольте поговорить с вами.
В голосе незнакомца была неуверенность. И правильно! Чего он пугает?
— Сначала я должен знать, кто вы? — Егор постарался придать металла своему голосу.
— У вас наши дети…
Вот тут Егор испугался. Сильно испугался. Какой там дрын! Против «заячьего» оружия защиты нет. А бежать некуда. Слишком глубоко засел в памяти фильм о том, как «зайцы» захватывали планету, виденный им когда-то в Николеньках. Вспомнилась и металлическая туша, крушащая стены пансионата.
А драться, кажется, придется. До дрына теперь не дотянешься. Голыми руками сражаться, что ли? Ну, руками — не руками, а ногой вмазать… Не Брюс Ли, конечно, но и этот не железный.
«Заяц» словно читал мысли.
— Пожалуйста, не надо применять силу. Я же сказал, что не собираюсь причинять вам зла. Вы можете меня ударить, даже убить. Но успокоения это не принесет.
Егор даже обалдел от таких слов. Ну надо же — «зайцы»-непротивленцы. Толстовцы межзвездные! И страх ушел.
Он мрачно сказал:
— С удовольствием сделал бы и то, и другое. Есть за что.
— Конечно, есть, — с готовностью согласился «заяц». — Но вы не сделаете этого.
Егор и сам понимал, что не сделает. Одно дело — бой, и другое — мордобитие. Может быть, кому-то это и нравится, но только не ему.
— Ладно, что надо-то?
— Только поговорить, ничего больше.
Как же, поговорить! Знаем мы, чего тебе надо, морда усатая.
— Может быть, поднимемся ко мне в квартиру? — осведомился Егор. И тут же спохватился — там ведь Денис!
По счастью, «заяц» приглашения не принял.
— Если можно, давайте поговорим здесь. Так будет спокойнее и мне, и вам.
— Ну что же, давайте здесь, — сказал Егор. Теперь ему предстояла не драка, а поединок нервов и мыслей. Он присел на лавочку у подъезда и вытащил из кармана куртки сигареты. — Угощайтесь.
— Нет, что вы, — покачал головой «заяц» и тоже сел на лавочку.
Был он в балахоне, похожем на наряды «свиней» в Николеньках в те памятные дни. Капюшон скрывал лицо. Егор не смог его разглядеть даже при вспышке спички, когда прикуривал.
— Где дети? — прервал молчание «заяц».
— В надежном месте. Вам туда не добраться.
— Они живы?
— Вполне, — Егор позволил себе слегка улыбнуться наивности вопроса. — Они прекрасно себя чувствуют. Несмотря на некоторое душевное потрясение от вашего налета на пансионат.
— Мы бесконечно благодарны вам за доброе отношение к детям и одновременно испытываем глубокую скорбь по поводу того неприятного инцидента.
«Ага, инцидент! — несколько злобно подумал Егор. — Чуть было не угробили всех нас. Тебя бы туда, когда стены рушились!». Но промолчал, ожидая, что еще скажет «заяц».
Тот продолжал:
— Все случившееся было авантюрой небольшой политической группы, которая пыталась таким путем заработать себе популярность у масс. Однако, насколько нам известно, все они поплатились за это.
— Да уж, — с чувством сказал Егор, вспоминая вспышку на горизонте, когда корабль «зайцев» был сбит карательным отрядом «свиней» и взорвался.
— Теперь обстановка изменилась. Мы не пытаемся действовать силой. Я здесь тайно и всего лишь как проситель. Не в наших намерениях и интересах требовать.
«Однако у него и стиль изложения, — подумал Егор. — Что, интересно знать, они за радиопередачи перехватывают, если так выражаются?»
— Я появился здесь с целью узнать о состоянии наших детей, об условиях, в которых они содержатся. Вы можете нас понять, вы тоже отец.
«Но-но, — встревожился Егор. — Вот Дениса ты не тронь, а то я тебе, братец, голову откручу. И многое же они про меня разнюхали!» — А вслух сказал: — Узнали? Все в порядке. А теперь позвольте вам откланяться.
«Заяц» замялся.
— Ну, понимаете… Как бы вам объяснить…
— Бросьте темнить! — довольно грубо прервал его Егор. — Думаете, я поверю вашим сказкам про визит бедного родственника?
«Заяц» кивнул.
— Ну да, мне не следует скрывать от вас истинную цель визита. Вы правильно поняли. Мы хотели бы вернуть детей на родину. И возможно более мирными средствами.
Егор хмыкнул.
— Тогда почему бы вам не обратиться напрямик к нашему правительству? Уверен, что там вам пойдут навстречу. Войны никто не хочет. Я-то вам зачем?
«Заяц» горестно вздохнул.
— Ах, у нашей цивилизации слишком дурная слава, чтобы кто-то захотел иметь с нами дело. Уж вам ли не знать это.
— Ну, в конце концов переговоры ведут даже со злейшими врагами. Когда дело касается взаимных интересов.
— Конечно, тут дело не только в нашей славе. Существует еще масса причин, по которым мы не можем договариваться с вашим правительством. Хотя нас и называют агрессорами, мы, тем не менее, придерживаемся основных законов цивилизованного космоса. Но оставим это. Здесь ничего изменить нельзя.
Вы принимали самое деятельное участие в судьбе наших детей. И в то же время, сейчас вы единственный человек, к которому мы можем обратиться за помощью.
— Почему же единственный? — не удержался Егор.
— Просто потому, что остальных найти невозможно — так надежно они скрыты. Никакими нашими средствами мы не в состоянии обнаружить наших детей. Видите — я с вами предельно откровенен. К тому же, учтите, мы не можем вести открытую разведку — ваша планета находится под усиленным контролем. Даже мое появление здесь — огромный риск. В любой момент меня могут засечь. А тогда…
Егору даже стало его немного жаль.
— Может быть, действительно поднимемся ко мне в квартиру? Какой-никакой, а экран. А наши железобетонные курятники настолько здорово экранируют, что мы и сами не рады.
— Да вы не понимаете, — в голосе «зайца» прозвучала досада. — Ну не обнаружат те, так ваши спецслужбы нападут на след. А в этом случае и вам не поздоровится.
Егор решил не тянуть.
— Мне и так не поздоровится, если я приму ваше предложение.
— А разве я вам что-то предлагал? — удивился «заяц».
— Что вы меня совсем за дурака считаете? — неожиданно даже для себя разозлился Егор. — Неужели я не понимаю, что вы хотите сделать меня своим сообщником? Без моей помощи ничего вам не удастся. Конечно, это очень благородно — дать детям воссоединиться с родителями. Но позвольте несколько вопросов! А хотят ли дети воссоединяться? А лучше ли им будет от этого воссоединения? Чему вы их учить будете — убивать и грабить? И вообще — вы что, хотите, чтобы я стал предателем? А предателем именно я и стану, если начну помогать вам.
— Ну почему же предателем? Вы просто примете участие в гуманном деле.
— Да, предателем, предателем! Можно подумать, вы не слышали о таких понятиях, как «государственная тайна» и «интересы страны». А дети ваши — как раз государственная тайна, и скрывают их в интересах страны. Не знаю, как у вас, а у нас за нанесение ущерба интересам страны большие срока дают!
Егор, сам того не замечая, уже почти орал в полный голос, стоя над «зайцем». Тот сидел поникший и не возражал. Когда Егор наконец смолк, разъяренно сопя, «заяц» поднялся со скамьи, сказал почти шепотом:
— Что же, вы, конечно, правы. Интересы государства ни с чем нельзя сравнить. Простите, что побеспокоил. Прощайте.
Он повернулся и пошел по аллее.
Столько безысходности и отчаяния было в его невысокой сгорбленной фигуре, столько безнадежности и тоски, что сердце у Егора дрогнуло. Ведь и сам он часто думал о судьбе детей, заброшенных космической войной в заповедный уголок и силой обстоятельств принужденных жить в нем. Что ожидало их вдали от родины, от близких, какое будущее? Прижиться в человеческом обществе они не смогут, как бы ни старалось это общество. Всю жизнь провести в подземном бункере, трясясь от страха и ожидая нападения? Для человечества они оставались чужими. Когда еще наступят времена, описанные в романах: люди вышли в космос, и на Земле целая толпа посланцев других миров, которые чувствуют себя здесь, как рыбы в воде? И наступят ли эти времена? Пока же ничего светлого впереди у «зайчат» не предвиделось.
Да, Егор не жалел о том, что жители Николенек не отдали детей «космическим свиньям», хотя те и хотели людям добра, стремясь оградить их от ростков зла. Нельзя было этого делать. Дети и в космосе дети и за преступления отцов отвечать не могут. Но ведь и взрослые «зайцы», появившись на Земле, не дали возможности договориться с ними по-хорошему, стали действовать так, как привыкли, достигая своего огнем и мечом. Не вышло.
И вот теперь новый этап всей этой истории. Вновь напряглись нити, связавшие судьбу Егора с судьбами космических детей, а через них и с судьбами целых цивилизаций, схлестнувшихся в пространстве в смертельной борьбе. И опять приходится решать, становиться на чью-то сторону. Вот только на чью в этот раз?
«Зайца» почти уже не было видно. Егор крикнул: «Погодите!» и побежал вслед.
3
— Да-а… — протянул Василий Степанович. — И что теперь прикажешь с тобой делать?
Егор отмахнулся.
— Ничего я с собой делать не позволю. Не те времена.
— Ну, насчет времен — это ты зря так. Времена те еще. — Потом подозрительно спросил: — А что, у тебя уже и план есть?
— Нет, — честно признался Егор.
— Так на что же ты рассчитываешь? — удивился Василий.
— Не скажу! — вдруг окрысился Егор. — Ты и так со мной собрался что-то делать. Глядишь — совсем на Колыму законопатишь.
Василий Степанович заржал довольно.
— Мы такие! — Потом сразу посерьезнел. — Бросаем дурака валять. Да ты хоть понимаешь, на что идешь? Еще и нас за собой тянешь!
Егор все еще злился.
— Никто вас никуда не тянет! Сами допрашивать стали!
— Ну, братец, работа такая — все знать! А теперь уже поневоле с тобой повязаны. Да не психуй ты, не побегу я тебя закладывать. Думать давайте!
Тут впервые подал голос дядя Саша:
— А чего тут думать? Надо ребятам помочь до родителей добраться.
Егор и Василий в изумлении уставились на него.
— Дядя Саша, что с тобой? От тебя ли это слышим?
— Перестаньте вы, ради Бога! Что же я — не человек, изверг какой-то? И дураку понятно, что детишкам лучше будет с папами и мамами, чем со мной, пеньком старым. А то загнали их под землю и думаете, что осчастливили! Тюрьма ведь тюрьмой, концлагерь какой-то!
— Окстись, Александр Иванович! — возмутился Василий. — Чего плетешь-то? Ты вспомни, что в пансионате было!
— Ну было — и было! — дядя Саша не сдавался. — Мало ли что. Тебе же Егор сказал — группа экстремистов! У нас тоже дураков хватает. Короче, племяш, я с тобой. А если он нам мешать будет — свяжем и в шкаф запрем.
— Но-но, я вам запру! Вояки! — тут же раскалился Василий Степанович и поднялся из-за стола. Дядя Саша тоже подскочил, встал напротив.
Егор понял, что пора вмешаться.
— Так, разошлись, успокоились. Вам сейчас только подраться остается. Забот мало? Дядя Саша, будь умнее, не связывайся! Да сядьте же, кому говорю!
Они сели, все еще ворча.
— А тебе, Василий, вообще грех нервам волю давать. Чему вас только учат в ваших спецшколах? Ты лучше кофе нам сооруди. Знаю, есть у тебя кофеварка тут.
Василий Степанович был сконфужен и не оправдывался — понимал, что погорячился. Беспрекословно открыл шкаф, включил какой-то хитроумный кофейный агрегат, затем полез в сейф, вытащил бутылку хорошего коньяка, расплескал по рюмкам. Дядя Саша, еще не остывший от стычки, отнекивался, ссылаясь на то, что детям будет неприятен запах и вообще он «завязал» уже давно. Но ради примирения все же свою рюмку пригубил. Егор же с удовольствием выпил и вторую, чтобы немножко снять напряжение, попросил налить еще. Василий Степанович налил, поколебался, добавил и себе. Тут подоспел и кофе. Разлили его по чашечкам и, как ни в чем не бывало, стали обсуждать план будущих действий. Только дядя Саша попросил не особенно курить, а то потом одежда табаком будет пахнуть.
Вариантов могло быть только два. Или же открыться властям и решать дело на самом высоком уровне, или на свой страх и риск вывезти ребят с базы и передать родителям. И оба варианта представлялись совершенно невыполнимыми.
Как начальству рассказать о появившихся «зайцах», если те не хотят никаких официальных контактов? А с охраняемой базы как детей вывозить? Не с боем же прорываться?
Собственно, собираясь сюда, Егор эти варианты прикидывал и разумного решения не увидел. Рассчитывал с дядей Сашей все обсудить и решить, как дело провернуть с наименьшими потерями. Не упускал из виду и Василия Степановича. Как-никак человек с опытом, да и не чужой ребятишкам. Хотя и работник безопасности.
Через час, когда бутылка на две трети опустела и окончательно стало ясно, что оба варианта — чушь собачья, Василий Степанович, как бы подводя итог, прихлопнул ладонями по столу.
— Ладно, хватит ерунду молоть. Ни черта вы сейчас не придумаете. Да и не ваше это дело — как с базы выбраться. Возьму грех на душу — помогу.
— Каким же это образом? — ехидным тоном поинтересовался дядя Саша.
— Мое дело, — отрезал Василий. — Сейчас не скажу, потом. Вы вот лучше о чем подумайте: как детям объясните необходимость возвращения? Что, так вот придете и скажете: «Хватит, ребята, погостили — и будет. Пора и честь знать»?
Тут пришел черед покровительственно усмехаться дяде Саше.
— Это уж мне предоставь — объяснения. Как-нибудь разберусь. Ты мне дай пару деньков — и все будет в лучшем виде.
— Будет тебе пара деньков. Надо ведь еще с родителями переговорить, где и как передача произойдет. И гарантии у них получить. Ты когда с этим «зайцем» встречаешься, Егор?
— Завтра вечером, рядом с моим домом, в рощице.
— Ну вот, вместе и пойдем.
— А тебе зачем? — удивился Егор.
— Как же без меня? Детали обсудить надо. Да и вопросы имеются. Личного характера. Давай еще по одной хлопнем и будем закругляться, дела ждут.
— А-а, понял, — протянул Егор, хотя понял далеко не все. Вопросы?..
4
Зайти к Егору перед встречей с «зайцем» Василий Степанович отказался.
— Потом, потом. Посидим, поговорим, с Дениской повидаюсь. А сейчас пошли, место посмотрим.
Рощица была совсем маленькая — несколько десятков нетолстых деревьев. Когда-то здесь был лес. Но город разрастался, строились дома, и большую часть деревьев вырубили, освобождая место. Оставили клочок, как бы на развод.
Время было позднее. Даже собак уже никто не выгуливал. На это безлюдье Егор и рассчитывал, когда уславливался с «зайцем» о встрече. Подсвечивая себе фонариками, они обошли рощицу, походили между деревьями. Егору неожиданно пришла мысль.
— Слушай, а ты своих людей не посадил в засаду?
В темноте было слышно, как Василий Степанович неопределенно хмыкнул.
— Все идет, как надо. Ты, главное, не суетись. Разберемся, что к чему.
«Заяц» был точен. Без одной минуты одиннадцать Василий Степанович, заслышав шорох, щелкнул кнопкой фонаря и спросил:
— Кто там?
— Погасите фонарь, пожалуйста. Свет мешает, — послышалось из темноты.
Фигура в плаще приблизилась.
— Здравствуйте. Вы не один? — сказал «заяц».
Егор успокоил его.
— Это наш человек. Должен помочь.
— Вы думаете, что-то получится? — в голосе «зайца» слышна была надежда.
— Ну, если договоримся, то должно получиться, — Василий Степанович чувствовал себя хозяином положения.
«Заяц» старался быть конкретным.
— У вас есть какие-то условия? Не стану скрывать — вы многое можете от нас потребовать. Так уж сложились обстоятельства.
— Мы догадываемся об этом. Давайте начистоту. Что там у вас случилось, почему именно сейчас вы заинтересовались судьбой своих детей?
Почувствовав, что Егор хочет вмешаться, Василий Степанович сжал в темноте его локоть: «Молчи!»
— Судьба детей нас всегда беспокоила. Не только сейчас. Но к вам не слишком легко можно добраться, вы же знаете.
— Хорошо, оставим это. Вы говорили что-то о контроле за нашей планетой. Мы видели результаты этого контроля. Есть ли у вас гарантии того, что детей удастся вывезти с Земли без опасности для их жизни? — спросил Василий Степанович.
— Выход всегда сторожат меньше, чем вход. И если уж нам удалось проникнуть сюда незамеченными, то улететь мы сможем спокойнее. Вам необходимо будет только доставить детей в условленное место. Остальное — наши проблемы.
Василий Степанович, однако, позиций сдавать не собирался.
— Что ваши проблемы, а что — наши, мы еще разберемся. А сейчас нам надо кое-что обсудить. Егор, ты не прогуляешься немного?
— С чего это? — удивился Егор. — Я, вроде, тут не последнее лицо.
— Да понимаешь, тут сейчас речь о таких делах пойдет, что тебе лучше о них не знать. Ну, чтобы потом разные подписки о неразглашении не давать. Понимаешь?
Понимать-то Егор понимал, но вот принимать… Его, как пацана, отправляли подышать воздухом, пока высокие стороны будут договариваться неизвестно о чем. Хотя, чего там неизвестно. Торг будет. Василий Степанович не дурак и не альтруист. Человек на службе и за просто так ничего делать не будет. Егору показалось, что он понял план безопасника: вытащить детей с базы, а взамен получить какие-то секреты у «зайцев». А потом этими секретами откупиться у начальства за сбежавших «зайчат». Так сказать, «и невинность соблюсти, и капитал приобрести».
Ну не мог же он за такой короткий срок уговорить власти выдать инопланетных детей? Да не делаются у нас подобные дела так быстро!
Егор старался идти потише, чтобы засечь безопасников, если они сидят в засаде. Однако никого не обнаружил.
Прогуливаться пришлось довольно долго. Егор успел соскучиться и выкурить полпачки. Среди деревьев рощицы изредка взблескивал фонарик Василия, высвечивая два темных силуэта, да еще реже появлялось слабое розовое свечение — может быть, фонарь «зайца»?
Наконец послышалось:
— Егор, поди сюда!
Но в рощице Василий Степанович был уже один. «Заяц» пропал необъяснимым образом.
— Э, а куда это он делся? — не удержался Егор.
Безопасник, кажется, был удовлетворен результатами переговоров.
— Да домой, наверное, пошел.
— И ты вот так его просто и отпустил? — не унимался Егор.
— А чего держать? Обо всем поговорили.
— О чем — обо всем? И вообще, что за секреты?!
— Господи, Егор, ну я же тебе объяснил — для твоей пользы, чтобы потом расспросов меньше было. Не знаешь ты еще, как у нас спрашивать умеют…
— Так ты сам, все-таки? А я уж грешным делом подумал, что власти у нас такие благоразумные стали, что по доброй воле ребят отпускают.
— Как же, по доброй воле, — проворчал Василий.
Но что-то в его тоне показалось Егору странным, каким-то неестественным. Или только показалось?
5
Сидели у Егора дома, пили чай, в который плеснули немного кубинского рома. Василий Степанович сам попросил. И это сидение, и неспешный разговор окончательно убедили Егора в том, что действует безопасник без санкции начальства. Ему ведь в ином случае немедленно нужно было бы ехать докладывать о результатах встречи. А тут сидит себе в кресле, покуривает, травит байки об охоте и никуда не спешит.
Егор несколько раз пытался подъехать с вопросами о «зайце» и о планах Василия Степановича, но тот лениво отшучивался и переводил разговор вновь на охоту.
Денис уже спал, не дождавшись отца с вечерней прогулки.
Наконец Василий поднялся.
— Все, хватит, засиделся. А мне еще до базы сколько добираться. Ты вот что — завтра часикам к пятнадцати (Егор отметил это: не «к трем», а именно — «к пятнадцати») приезжай. Дениску не забудь прихватить. Соскучились ребята по нему. Он, наверное, тоже.
Егор поморщился, хотел было возразить — пацана зачем втягивать, дело опасным может быть, но сдержался. Спросил только:
— Так что, завтра, значит?
— Там видно будет, — неопределенно сказал безопасник, попрощался и вышел.
Стоя у окна, Егор смотрел, как Василий Степанович садится в свою «Ладу», и думал: «Ничего не понимаю. То говорит, что обо всем договорились, а то — видно будет. Черт бы побрал эти государственные тайны!»
Денис утром обрадовался, что в школу ему идти не надо, а вместо этого предстоит поездка на базу. Они сходили на рынок, купили кое-что из фруктов — ребятам. Вернулись домой, перекусили и не спеша отправились на автостанцию. Естественно, сыну Егор о грядущих переменах ничего не рассказывал, чтобы не расстраивать парня.
До базы добрались без четверти три. Дежурил тот же капитан, что и в последний приезд Егора. Он даже улыбнулся почти приветливо, заметил, что Егор зачастил к ним, и выдал в сопровождающие на этот раз ефрейтора Киселева. Но ефрейтор мало чем отличался от сержанта Чеснокова. Такой же туповатый на вид шагающий автомат в неподогнанном обмундировании, что характерно для частей, где уставы соблюдаются неукоснительно. Там, где служба посвободнее — и обмундирование, разработанное неизвестно кем и неизвестно для каких целей (только не для ношения как в мирное, так и в военное время), выглядит поприличнее.
Ефрейтор топал впереди, Денис вертел головой по сторонам, все ему было интересно, хотя на базу приехал он далеко не в первый раз. А Егора раздражали эти аккуратно подстриженные деревья и единообразные домики. И, скорее всего, не в них было дело. Беспокоили, даже бесили мысли о предстоящем. Этот чертов Василий Степанович мог хотя бы намеками объяснить, как собирается вытащить «зайчат» с базы и доставить их к месту встречи с соотечественниками. Кино с жизнью редко совпадает, так что перестрелок и погонь в духе штатовских боевиков наверняка не предвиделось. За вооруженный прорыв потом никакими инопланетными секретами перед начальством не оправдаешься. Что-нибудь хитрое и одновременно простое, вроде поездки в зоопарк или экскурсии в музей. Правда, насколько Егору было известно, никуда «зайчат» после нападения на пансионат не водили и не возили. Так ведь и не удалось узнать, каким образом взрослый «заяц» связался с теми, кто был в атаковавшем корабле. Со слов визитера Егор понял, что подземная изоляция достаточно надежно укрывала детей от их родителей. На что укрывшие и рассчитывали.
Хотя, кто их, этих безопасников, знает. Может, у них в крови пальба, взрывы и погони. Вон с каким удовольствием Василий Степанович воевал с атаковавшим кораблем и прямо-таки с наслаждением стрелял из гранатомета! Нет, в повседневной жизни Василий вполне нормальный человек, веселый и общительный. Но вот если дело доходит до работы… Так что насчет киношных боевиков бабушка надвое сказала.
Василий Степанович на этот раз у лифта их не встретил. Денис убежал к ребятам, волоча сумку с фруктами, а Егор отправился к дяде. Постучал, вошел в его комнату и остолбенел, настолько сегодняшний дядя Саша не походил на прежнего. Энергичный, бодрый мужчина с огоньком в глазах, прямой спиной и орлиной посадкой головы. Даже седины, похоже, поубавилось. Странное дело — любовь к детям. Ведь, казалось бы, должен был дядя Саша всеми силами и средствами удерживать своих питомцев при себе, в бункере. Так нет же, считает, что дома детям будет лучше, и собирается помогать в их побеге.
Дядя шагнул навстречу племяннику.
— Ну что, договорились? Когда?
— А разве тебе Василий ничего не сказал? — удивился Егор. Потом спохватился — «подслушки»! Прижал палец к губам, предостерегая, заговорил громко и весело.
— Да чего там договариваться? Посидели, выпили немного. В следующую субботу и махнем на озеро. Ты удочки готовь. У меня-то кое-какие есть. Если хочешь, могу поделиться.
Дядя Саша сначала выпучил глаза, потом понял, подхватил Егора под локоть.
— Пойдем, пойдем. С Василием все обсудим у него в кабинете.
Однако Василия Степановича в кабинете не было. Так что Егор с дядей какое-то время бестолково огинались у запертых дверей, перемигиваясь и не зная, что бы такое придумать и где переговорить без помех.
Когда Егор начал совсем уже психовать и собирался открыто послать все это дело куда подальше, объявился Василий Степанович. Вот ведь железная выдержка у человека! Ну хоть бы, зараза, смутился! Улыбался, как всегда, весел был и бодр. Затащил дядю с племянником в кабинет, Егору плеснул коньяку (и сигаретой хорошей угостил). А потом, не теряя веселости и не изменяя тона, сказал:
— Хорош дергаться, мужики. Все я организовал, подготовил. Вам только поприсутствовать надо будет. Ну я же сказал — не дергаться! — предупредил он подскочивших собеседников. — Ваше дело тоже немаловажное. Не дай Бог, заподозрят что-нибудь — никому головы не сносить, ни мне, ни вам.
Егор, наконец, смог вставить слово.
— Давай, выкладывай, что и как задумал. Иначе выхожу к чертовой матери из этой аферы. Совсем нас за пацанов держишь — тайны развел, дальше некуда. Тоже мне еще — СМЕРШевец!
Последнее он ляпнул так, от фонаря. Читал накануне что-то Флеминга и усмехался при упоминании организации, с которой воевал Бонд.
Василия же Степановича его слова очень задели. Вот когда Егор был на волосок от того, чтобы получить в лоб! Да еще и как следует! То есть, конечно, в лоб ему не следовало, Василий сам был виноват, что темнил. Но не удержался закаленный безопасник, вылетел из своего кресла и приноровился влепить нахалу в соответствии с правилами карате, кунг-фу и чему там еще их учат…
Хорошо, дядя Саша успел тормознуть зарвавшегося. Сграбастал за плечи, отволок назад, к креслу, напрягся и усадил. Потом полез в шкафчик за нарзаном — горячие головы остужать.
Егор еще рыпался, хотя и понимал, что шансов устоять у него мало. А вот Василий Степанович будто в землю разрядился — почти мгновенно заговорил спокойно, словно ничего и не было. И Егор лишний раз убедился, насколько им повезло, что Василий с ними, а не против них.
— Александр Иванович, ну хоть вы объясните этому провокатору, что незачем вам знать подробности. Ведь затаскают потом. Вы поймите — я не столько даже о вас беспокоюсь, сколько о себе. Не знаете — и не знаете, на «нет» спроса нет. А уж я что-нибудь придумаю, отверчусь. Вернее, уже придумал. Вам же остается вести себя по возможности естественно и непринужденно. Если нужна будет помощь — шепну. Договорились?
Дядя Саша кивнул согласно, Егор тоже сел, допил оставшийся в рюмке коньяк.
— Значит так, — начал Василий Степанович. — Сегодня в восемнадцать часов (Егор опять отметил это: «в восемнадцать», а не «в шесть») придет автобус, чтобы везти ребят в клинику, на обследование. Обследование серьезное, здесь аппаратуры для этого нет, поэтому потребовался выезд. Александр Иванович, постарайтесь оставить Ирину здесь, незачем ей присутствовать. Егор с Денисом воспользуются оказией, чтобы добраться до города.
— И все, что ли? — опять вскинулся Егор.
— Тихо ты, дай человеку договорить! — прикрикнул на него теперь уже дядя Саша.
— Не все, не все, — успокаивающе сказал безопасник. — Будешь со мной до самого конца. Ты, в некотором роде, мое алиби. Подтвердишь, что все произошло не по моей вине и ничего поделать было нельзя. Вот такие инструкции. Остальное предоставьте мне. А ты, умник, если потом потолковать захочешь, один на один, как говорили в старину, — к вашим услугам. Но — потом! — Указательный палец предостерегающе поднялся вверх. — Убедительно прошу — никто ни о чем не должен догадываться. Никаких сборов, никаких сувениров «на память о Земле» и прочей сентиментальной чепухи. Малейший — ма-лей-ший — просчет может сорвать все дело. Дошло?
Дядя и племянник уже выходили из кабинета, когда безопасник окликнул Егора.
— Иди-ка сюда. Стрелять умеешь?
И получив утвердительный ответ, полез в ящик стола и достал небольшой плоский пистолет.
— Держи. Как знак особого доверия. Но стрелять — только в самом крайнем случае и по моему приказу.
— Что это за «пушка»? Я таких не видел, — удивился Егор.
— Нормальный ПСМ, калибр 5,45.
— А кобуру под мышку? — спросил Егор, вертя в руках пистолет.
— Не жадничай, — усмехнулся Василий. — К ней привычка нужна. Да и подгонять под твои габариты пришлось бы. А времени нет.
— Что, бластеров еще не наделали по «заячьему» образцу? — съехидничал Егор.
Безопасник развел руками.
— Да пока не получилось.
6
Что-то здесь было не так. Егор не мог понять — что именно? Беспокоил слишком гладкий ход событий. Ровно в шесть появился автобус. Да не какой-нибудь, а «Мерседес» с затемненными стеклами. То есть, когда все поднялись на лифте из бункера, автобус уже стоял перед домиком. Удивило отсутствие в холле обычного дежурного. Да и водителя в автобусе тоже не было. Видимо, в целях соблюдения секретности. За руль сел сам Василий Степанович. И повел так, словно всю жизнь только этим и занимался.
Мрачный взрослый «заяц» забился назад, а дети прилипли к окнам, глядели, щебетали возбужденно, иногда вставляя русские слова. «Действительно, — отметил Егор. — Почти исключительно на своем языке говорят. И Денис с ними чирикает».
Сам Егор с трудом научился лишь нескольким словам языка «зайцев». Как он знал, филологов к работе с «зайцами» не допустили, и словаря не существовало. Это ему понятно было — все, что связано с военными… Если еще учесть, что и дети, и взрослый «заяц» прилично освоили русский язык, то особой необходимости в словаре не возникало. Теперь, наверное, и не возникнет.
На проходной автобус пропустили беспрепятственно, и когда он выехал за ворота, Егор вздохнул с облегчением — первый этап прошел успешно. Что там впереди?
Облегченно вздохнул и дядя Саша. Он сидел рядом с Егором и старался казаться действительно веселым и беззаботным. Шутил с ребятами, пытался рассказывать племяннику какой-то анекдот. Лишь глаза, беспокойные, тревожные, выдавали его напряжение. Дядя Саша отодвинул все свои переживания на второй план и хотел сейчас только одного — успеха дела. Дети должны улететь домой. Кто бы и что бы ни говорил. Потом он будет тосковать о детях, вспоминать их и не спать ночами. Потом. А сейчас — вперед. Все обдумано, все решено, никаким сомнениям нет места.
Василий Степанович вел автобус не спеша, изредка поглядывал на часы. Егор приметил это, понял, что безопасник тянет время, дожидаясь условленного часа. Вот только где и как должна будет произойти передача детей? Не в той ведь чахлой рощице?!
Оказалось, что нет. Ехали какой-то дальней дорогой, хотя и направлялись в сторону города. Дорога была узкой, почти не встречалось автомобилей. Наконец начало темнеть. И вскоре, переехав небольшой мостик через мелкую заросшую речушку, автобус остановился.
Какое-то время все сидели молча. Дети притихли. Снаружи тоже не раздавалось ни звука. А может быть, они уже спать устроились?
Василий несколько раз мигнул фарами. Подождал немного и помигал еще. И Егор увидел, как из близко подступающего к дороге леса на асфальт вынырнула темная фигура.
Василий Степанович поднялся с водительского сиденья, одернул пиджак, подмигнул Егору и дяде Саше и негромко сказал:
— Всем пока сидеть. Без меня ни шагу.
Они смотрели, как безопасник медленно, но с виду спокойно шел вперед. Тут Егор даже подпрыгнул от неожиданности. В ухо ему зашептали:
— Пап, это кто такой?
— Ох, Денис, ну разве можно так пугать?
— Нет, ну правда, кто это? И чего мы сюда заехали?
Егору совсем не хотелось впутывать сына в такое щекотливое дело, поэтому он ограничился обычной отговоркой:
— Погоди немного, сам все увидишь.
Ему очень хотелось курить. Но в салоне он этого сделать не решался. И, несмотря на запрет Василия Степановича, все-таки вышел из автобуса.
«Заяц» и безопасник стояли шагах в двадцати и в сумерках были видны смутными фигурами. Чиркая зажигалкой, Егор прислушивался к обрывкам разговора, доносившимся до него.
— …информация…
— …контейнер. Его вы…
— Какие условия? Мы…
— …выполняем обещания…
— …дети прежде…
— …порядок…
«Интересные дела, — подумал Егор. — Василий далеко не альтруист. Информация, контейнер… Меняет он ребят на что-то, как пить дать».
Но мысль эта не показалась ему оскорбительной. В конце концов, почему бы и нет? Детей все равно отдавать надо, так хотя бы пользу из этого извлечь. Если Василий действует на свой страх и риск, то не погладят его по голове после сегодняшнего.
Он докурил сигарету, затоптал окурок и вернулся в автобус. Дядя Саша придвинулся, спросил шепотом:
— Ну что они там?
Егор пожал плечами.
— Не понял, но, похоже, торгуются.
— Вот зараза! — выругался дядя Саша. — И тут у него служба прежде всего!
— Думаешь, по службе он?
— А как же! Тут, небось, по лесу народу сейчас тьма понатыкана. Следят…
Егор попытался что-нибудь разглядеть в темных зарослях, но конечно же ничего не увидел.
Тем временем переговоры закончились. «Заяц» исчез в лесу, а Василий Степанович не спеша вернулся к автобусу. Кивнул дяде и племяннику: «Все в порядке». Встал в проходе между креслами, откашлялся и заговорил:
— Значит так, ребята. Вы уже взрослые и все понимаете. Не хочу, чтобы началась какая-то суета, а хуже того — паника. Сейчас произойдет очень важное событие. Дело в том, что мы смогли договориться с вашими соотечественниками, и они прилетели за вами. Через несколько минут вы с ними встретитесь. А затем отправитесь домой. Извините, что не делаем пышных проводов, но государственные соображения того требуют. Надеюсь, что вы тепло будете вспоминать нашу планету, страну, которая вас приютила, ну и нас, людей, бывших с вами и старавшихся делать все, что могли, для того, чтобы вам жилось хорошо. А теперь поднимаемся и спокойно идем по шоссе. Нас встретят.
Сколько бы «зайчата» не провели времени у нас, на Земле, а дисциплина у них, видно, в крови. Сразу поняв, что с ними не шутят, что все всерьез, они потянулись к выходу. Задергался немного взрослый, но быстро пришел в себя, что-то сказал детям негромко.
Чуть не плакал Денис. Вот для него все это было совсем уж неожиданностью. Но крепился пацан, даже губу прикусил от напряжения. Приобнял Ваську за плечи и тоже пошел к выходу.
Что-то кольнуло Егора в сердце. Не хотелось ему пускать сына на ночное шоссе. Но не посмел остановить, лишь потрепал по волосам, когда тот проходил мимо.
Возглавлял небольшую колонну сам Василий Степанович, а замыкали Егор с дядей Сашей. В тишине слышалось шарканье шагов по асфальту и изредка перешептывание детей. Взрослые молчали. Было во всем этом что-то жутковатое. Егор почувствовал, как напряжен дядя, и взял его за локоть.
— Спокойней, все хорошо будет, — шепнул ему.
— Какое тут спокойно, — так же шепотом ответил дядя Саша. — Что-то случится — чую.
У Егора тоже было предчувствие беды. Напряжение висело в тихом воздухе и буквально давило на плечи. Но напряжение не от необычности ситуации — от неясной угрозы, исходившей из черноты леса, где скрывались «зайцы», прилетевшие за своими детьми. Сколько их было там, каким оружием они обладали и до какой степени можно было верить их мирным обещаниям? Даже Василий Степанович наверняка не мог оценить всей меры опасности.
Света от молодой луны хватало лишь еле-еле. Даже тени, падавшие от фигур, были едва различимы. «И что ему стоило фары не выключать? — подумал Егор. — Зрение он этим бандитам испортить боится?» Ему опять хотелось курить.
Наконец Василий Степанович поднял руку. Кто-то на кого-то в темноте налетел, но затем остановились все. Впереди послышались голоса. Егор вгляделся. На этот раз из леса вышли трое. О чем-то посовещались, потом Василий Степанович вполголоса скомандовал: «Взрослого сюда!» Взрослый «заяц» словно дожидался этой команды — двинулся вперед, обходя детей. Егор сунул руку под куртку и, стараясь сделать это без щелчка, опустил флажок предохранителя, одновременно взводя курок. Не хотелось ему стрелять, но так уж получалось, что каждый раз оружие было хоть какой-то гарантией успеха (ненадежной — против бластеров-то!). И очень жалел он сейчас, что выпустил сына из автобуса. Только спокойная уверенность Василия могла служить ему оправданием. Безопасник наверняка знал, что делал, когда привез их сюда. Не могло не быть у него прикрытия!
Теперь уже дядя Саша коснулся плечом закаменевшего Егора:
— Да сидят у него люди везде!
— Я тоже так думаю, но чем черт не шутит!
Вновь раздалась команда Василия Степановича: «Вперед, спокойно, по одному!» И хотя можно было говорить в полный голос, безопасник командовал почти шепотом, словно в тылу врага.
Дети двинулись. Двое взрослых свернули с шоссе, указывая путь. Когда очередь дошла до Дениса, Василий придержал его:
— Погоди, тебе туда не надо.
Денис, почувствовавший серьезность момента, подчинился беспрекословно, только хлопнул по плечу шедшего с ним Ваську:
— Пока!
Тот кивнул, пожал Денису руку и пошел в лес. По-мужски попрощались, без лишних слов.
— Александр Иванович, вам бы тоже туда не стоит, — попытался безопасник остановить следующего. Но тут номер не прошел. Дядя Саша взъелся:
— Это ты пацана останавливай! — и шагнул в траву.
Василий Степанович совсем уже тихо шепнул Егору:
— Постарайся держаться рядом. Если что — падай. И без команды не стреляй.
Егор подтолкнул сына.
— Диня, дуй в автобус и сиди там. Давай, давай!
Денис глянул исподлобья и медленно потащился к темнеющей глыбе «Мерседеса». Егор посмотрел ему вслед, вздохнул, вытащил из-за пояса пистолет и пошел за Василием.
Лес еще хранил тепло прошедшего дня. И если на шоссе чувствовалась вечерняя прохлада, то здесь, между деревьями, воздух был застоявшимся и душным. Егор почувствовал, как капли пота выступили на лбу. Или это от волнения?
Шли по узкой прогалине, ступая осторожно, чтобы не споткнуться. Было очень темно, и только впереди слабо светился розовый фонарь инопланетян да Василий изредка нажимал кнопку своего фонарика, подсвечивая под ноги.
— Далеко еще? — вполголоса спросил Егор.
— Не думаю, — неопределенно отозвался безопасник. Дальше шли молча.
«Тарелок» было даже две! «Ничего себе! — хмыкнул Егор. — Да это целое инопланетное нашествие!» Он перехватил пистолет, вытер вспотевшую ладонь об джинсы и вновь стиснул рукоятку. Ну, глядите, если что… Как ни странно, но все происходящее перестало пугать его. Появилось какое-то злое веселье, как тогда, в пансионате, когда «тарелка» шла на таран.
Нынешние корабли пришельцев были поменьше, чем тот. Два поблескивающих при свете луны диска лежали на краю поляны, несколько прикрытые ветвями деревьев.
— И не боятся, что их с орбиты засекут, — пробормотал Василий Степанович. Потом уже Егору: — Стой здесь и смотри за мной. Я — туда… — Он направился к столпившимся у ближней «тарелки» «зайцам» и дяде Саше. Егор отступил в сторону и прижался к большому дубу, чтобы в случае необходимости успеть за ним укрыться. Он напряженно всматривался в полумрак, пытаясь разобрать хоть что-нибудь, но потерял из виду даже безопасника, когда тот подошел к группе. «Черт, как же за ним следить?» — выругался про себя. Затем опустился на одно колено, держа пистолет двумя руками стволом вверх, как американские полицейские в фильмах. Да, наверное, и в жизни. Ладно, там как-нибудь разберемся. Лишь бы в своих не попасть. И поймал себя на том, что под «своими» имелись в виду и «зайчата».
А на поляне происходило что-то не по плану. Голоса, слышимые до сих пор как невнятное бормотание, внезапно возвысились.
— Это вы мне бросьте! — во весь голос сказал, почти рявкнул Василий Степанович. — У нас говорят: «Договор дороже денег». Мы свое обещание выполнили. Будьте добры и вы выполнять. Был разговор о контейнере. Где он?
«Зайцы» тоже занервничали.
— Мы не имеем права передавать информацию недоразвитым цивилизациям, — отвечал высокий хриплый голос. — Благодарим за возвращение детей. Нам пора.
Над ухом Егора совершенно неожиданно раздался металлический щелчок. Он едва не заорал с перепуга и рванулся уже из-за дуба, но крепкая ладонь стиснула его плечо и придавила вниз.
— Ти-ха, — просвистел шепот.
Егор скосил глаза и разглядел фигуру в бесформенной «камуфле», шлеме и с оружием, напоминающим одновременно и винтовку, и автомат. Человек поводил стволом, всматриваясь в аппарат, укрепленный сверху на оружии. «Прибор ночного видения, — понял Егор и обрадовался. — Значит, правы мы были с дядей Сашей — сидят вокруг наши и не дадут Василия облапошить. Так им, мордам лохматым, и надо!»
Тем временем обстановка у «тарелок» накалялась. Василий Степанович явно шел на обострение.
— Вы бросьте нас дураками считать! — орал он. — Информацию давайте! Иначе сейчас же детей увозим к чертовой матери!
— Он их за грудки, наверное, хватает, — шепнул Егор стрелку.
— Тс-с, — прошипел тот, не отрываясь от прицела.
Поняв, что честной сделки не получается, Василий сознательно разогревал скандал.
И своего он добился. У кого-то из «зайцев» не выдержали нервы. Полыхнула короткая вспышка, раздался крик безопасника: «Ложись!», и тут же рядом с Егором ударил выстрел, затем еще и еще. Он почти оглох, но по вспышкам со всех сторон понял, что стреляет не только тот, что здесь, но и другие, затаившиеся вокруг поляны. Что происходило у «тарелок» — понять по-прежнему было трудно. Еще пару раз оттуда выпалило оружие пришельцев, но уже по окружающему лесу.
Спустя какое-то время, минуты, а может быть, и секунды, огонь прекратился. Стрелок рядом с Егором напряженно вглядывался в свой прицел.
— Ну, что там? — спросил Егор. Из своего пистолета он не выстрелил ни разу, боясь попасть не в того, в кого нужно.
— Не пойму. Двоих я точно положил. А остальные — не знаю, — сквозь зубы процедил стрелок, не отрываясь от оружия. — Подождем чуток.
Несколько минут над поляной висела тишина. Затем послышался голос Василия Степановича:
— Забирко, Семенов — ко мне! Остальным наблюдать!
Стрелок поднялся с колена, опустил к поясу оружие и бесшумно двинулся к «тарелкам». С другой стороны поляны появилась еще одна вооруженная фигура. Егор секунду подождал и тоже вышел из-за дерева. Какого дьявола! Он — лицо заинтересованное, но, с другой стороны, — неофициальное, и запретить ему никто не может. Пистолет на всякий случай прятать не стал, но опустил стволом вниз — перед профессионалами неудобно.
«Зайцев» было пятеро. Двоих Василий Степанович, видимо, сбил с ног, когда началась стрельба, и теперь одного держал сам, а второго помогал держать дядя Саша. Трое же других пришельцев валялись там, где получили пули снайперов. Глядя на них, Егор все же испытал приступ жалости — не повезло ребятам.
С детьми все было в порядке, снайперы свое дело знали. Не пострадал даже тот взрослый «заяц», что был с ребятами в бункере. Все они сидели на траве компактной группой, напуганные и съежившиеся. Еще бы им было не перепугаться. Ситуация изменилась, и будущее вновь стало неясным.
Василий Степанович поднялся с плененного «зайца», и того сразу же взял на мушку один из снайперов. «Отпусти его», — сказал безопасник дяде Саше. Дядя передал своего «зайца» второму снайперу, даже, как показалось Егору, с некоторым сожалением, отряхнулся и заспешил к детям. Сразу же заговорил с ними, успокаивая, задавая какие-то вопросы и сам на них отвечая. Тяжело придется старику. Как объяснишь, почему вдруг взрослые стали стрелять друг в друга?
К появлению Егора Василий Степанович отнесся спокойно, как к должному. Сказал несколько нервно:
— Вот клоуны! Цивилизация наша недоразвитая! Ничего, теперь у них теплая компания будет.
— А эти?.. — Егор кивнул на убитых.
— Да ни черта им не будет. Ты что, забыл, какой у них организм? Полежат немного и очухаются. А впредь неповадно будет.
— Слушай, что у тебя за торги с ними были? — не удержался Егор.
— Да понимаешь, обещали они нам кое-что в обмен на детей. Так, информацию разную. А слово не захотели держать, — безопасник был возбужден и словоохотлив. — Ну ничего, теперь мы и сами с их «тарелками» разберемся. И самих поспрашиваем. На войне — как на войне!
«Ну, развоевался! — почему-то с неудовольствием подумал Егор. — И пленные теперь у него, и трофеи. Война миров!»
7
Все предусмотрел хитроумный и многоопытный Василий Степанович. Не учел лишь того, что в «тарелках» могут быть еще «зайцы».
Внезапно возник тяжелый ровный гул. Егор успел подумать о том, что слышал этот гул, когда корабль атаковал пансионат, и тут же зажмурился от ярчайшей вспышки, озарившей поляну. И, не открыв глаз, почувствовал, как что-то навалилось на плечи, спину и заставило упасть на колени. Удар тяжести был настолько неожиданным, что он едва успел опереться на руки, чтобы не упасть совсем.
Преодолевая эту мягкую, угнетающую силу, Егор с трудом, до боли в шее, поднял голову и открыл глаза. Ситуация опять изменилась. Земляне уже не были хозяевами положения. Голубой свет заливал поляну. Словно купол накрыл ее. С разных сторон в лесу мелькали вспышки, но ни грохота выстрелов, ни свиста пуль слышно не было. «Силовое поле», — догадался Егор, борясь с тяжестью, все гнувшей и гнувшей его к земле.
Силовой барьер только отделял поляну от леса. Внутри же очерченного им круга действовало что-то иное. Причем действовало только на людей. Никто из них не остался на ногах. Видно было, с каким напряжением люди борются с угнетающей силой. Но встать не удавалось никому.
А «зайцы», казалось, и не замечали тяжести. Они действовали четко и уверенно. Вначале отнесли тела своих товарищей в одну «тарелку», почти бегом, по опущенному пандусу. Затем, подталкивая, погоняя, подняли детей и стали загонять их в другую, в которой, очевидно, и находился тот, кто включил силовое поле, потому что по краям ее вспыхивали огоньки, в то время как первая оставалась темной и лишь отражала голубое свечение барьера.
— А-а, гады!.. — простонал Василий Степанович, сидевший на земле рядом с Егором. — Уйдут!..
Один из «зайцев» вернулся в первую «тарелку», другой скрылся вслед за детьми во второй, и сейчас же пандус ее стал подниматься.
И тут случилось невероятное. То ли пришельцы не рассчитали силы тяжести, давившей на людей, то ли вблизи «тарелки» эта тяжесть была меньше, но дядя Саша, сидевший до последнего момента без движения, вдруг приподнялся, ухватился за край пандуса, упал на него боком и скрылся в корабле, скатившись в него, когда пандус поднялся совсем.
У Егора оборвалось сердце. Все что угодно можно было ожидать от дяди Саши — но такого?!
— Что он делает, старый дуралей!.. — прохрипел Василий. — Увезут же…
Гудение стало громче, и корабль начал подниматься над землей. Пошел вверх пандус оставшейся «тарелки», и тогда тот снайпер, что свалился у самого борта ее, когда включился барьер, повторил поступок дяди Саши. Ему пришлось труднее. Егор и Василий Степанович услышали стон, с которым он взваливал свое тело на пандус. Затем, так же, как и дядя Саша, он перекатился внутрь корабля, и люк закрылся.
Реакция Василия теперь была совершенно иной.
— Ай, молодец!.. — всхлипнул он. — Так ему, собаке!..
Взлетевшая «тарелка» уже поднялась над поляной, достигла свода купола, а та, что осталась, стартовать все не собиралась. О том, что происходило внутри нее, приходилось только догадываться. Что-то все-таки происходило, потому что, резко взревев, она подпрыгнула метра на два и тут же шлепнулась обратно.
И так же внезапно, как началось, все кончилось. Погасло свечение над поляной, исчезла давившая тяжесть, и Егор, от неожиданности, с четверенек едва не сделал сальто назад и опрокинулся на спину в траву. Тут же вскочил, чувствуя в теле необычную легкость. Встали и Василий Степанович с оставшимся снайпером. Со всех сторон к кораблю бежали вооруженные люди в «камуфле».
Егор посмотрел вверх. «Тарелка» улетела, бросив подругу землянам. А вместе с ней улетел дядя Саша — добровольным пленником.
8
Василий Степанович подошел к «тарелке» и постучал в борт кулаком.
— Эй, там, открывайте!
Однако прошло еще несколько минут, прежде чем входной пандус начал опускаться. В люке появился снайпер. Он улыбался и легко, как котенка, волок за шкирку «зайца». Тот висел безвольно, видимо, смирившись со своей участью.
— Один он там? — спросил Василий Степанович.
— Один, — ухмыльнулся снайпер. — Да шустрый такой. Все пальнуть в меня норовил. А потом открывать не хотел. Пока разобрались…
— Молодец, Забирко, — похвалил безопасник. — Орден тебе обеспечен. Он по-русски петрит?
— Да вроде бы. Ругался он по-нашему.
«Зайца» посадили на землю у входного люка, так чтобы свет, падавший оттуда, позволял хорошо его видеть. Сами расположились вокруг, Василий Степанович расставил стрелков по периметру поляны, приказал вести наблюдение за лесом и особенно за небом — не дай Бог, товарищи пленного вернутся.
Василий самолично проверил, не пришли ли в себя убитые в перестрелке, и только затем приступил к допросу.
— Где сейчас тот корабль, что улетел?
«Заяц» молчал. Забирко протянул руку и тяжело опустил ему на плечо. Пленный вздрогнул и втянул голову.
— На орбите, дожидается меня, — сказал нехотя.
— Какое время он будет оставаться там?
— Не более двух часов. После этого оставаться опасно — блокирующие крейсера могут обнаружить. Защитное поле забирает слишком много энергии.
— Та-ак, — удовлетворенно сказал Василий Степанович. — А теперь скажи мне, друг любезный, вы с самого начала собирались нас обмануть?
«Заяц» опять помолчал, и Забирко пришлось еще раз надавить ему на плечо.
— Нет, контейнер был подготовлен. Командир решил не отдавать его в последний момент.
— Так где этот контейнер?
— Там, — мотнул головой «заяц» внутрь корабля.
— Семенов, ну-ка проверь, — скомандовал безопасник. Стрелок нырнул в «тарелку», повозился там какое-то время, потом вынес большую черную коробку.
— Это?
— Да, — сказал «заяц», — там внутри записи обо всем том, что вы заказывали.
— А ну, открой, — махнул Василий Степанович стрелку. Тот спокойно осмотрел коробку, пощупал ее, затем что-то нажал, верхняя стенка сдвинулась и ушла вбок. Семенов посветил фонариком. Коробка доверху была заполнена кассетами, похожими на земные магнитофонные.
— Под записями аппарат для считывания, — сказал «заяц».
«Богато! — подивился Егор. — Хороший выкуп за ребят Василий потребовал».
— Ну, будем надеяться, что на этот раз не обманули. А теперь слушай. На том корабле наш человек. Нам он нужен. Свяжись со своими и передай, что мы предлагаем обмен: тебя на него. Ждем ровно час. Потом будем принимать меры.
«Что он несет? — изумился Егор. — Какие меры? С „Мира“ эту тарелку расстреливать, что ли?»
— Нет, — сказал «заяц». — Я не могу выходить на связь. Крейсера немедленно запеленгуют. Чтобы разговаривать, нужно взлетать.
— Взлетать? — хмыкнул Василий Степанович. — А что, можно и взлететь, раз для дела нужно.
— Василий, опомнись, ты что, в космос собрался? — не выдержал Егор.
Безопасник повернулся к нему. И было видно, как он прищурился насмешливо и хитро.
— А тебя, кстати, никто и не зовет лететь. Здесь посидишь, подождешь.
Егор психанул.
— Еще чего! Там, между прочим, мой родной дядя. Так что нечего командовать. Я лечу!
— Ну, летишь — так летишь, — не стал спорить Василий Степанович. Егору показалось, что сказал он это с облегчением.
— Еще кто с нами? Приказывать не могу — опасное дело. Забирко, ты?
— Ну куда же я без своего дружка? — прогудел стрелок, похлопав «зайца» по спине. Тот опять съежился. — Мы теперь с ним как родные.
— Ну и хватит, — подвел черту безопасник. — Семенов, головой за контейнер отвечаешь. Вызывай технику и вези его. Ребята пусть здесь побудут. Если все нормально пойдет, то мы сюда же и вернемся. Давай, командир, поехали, — подтолкнул он «зайца». Тот неохотно поднялся, пошел в корабль.
«Денис!» — вспомнил Егор. — Мужики, там, в автобусе, пацан сидит, сын мой. Присмотрите за ним.
— Я здесь, пап! — услышал он вдруг. Денис вышел на свет.
— Ты что! — напустился на него Егор. — Зачем тебя сюда принесло? Сказал ведь — сиди в автобусе!
— Стреляли… — улыбнулся сын.
— Тоже мне еще — Сайд нашелся! Марш в автобус!
— Па, Ваську увидишь — передай ему, — и Денис протянул октябрятскую звездочку. — На память.
— Ничего себе — память, — рассмеялся отец. — Как раньше на спутниках. Ладно, давай. И не крутись тут. Мужики, приглядывайте за этим обормотом!
— Егор, давай, тебя дожидаемся! — высунулся из люка Василий Степанович.
Внутри «тарелка» была разделена на несколько отсеков. Все собрались в центральном, командном. «Заяц» сел за пульт. Кресла были малы для людей, поэтому разместились на полу.
— Ну, взлетаем, — скомандовал Василий Степанович «зайцу». — И смотри у меня — без шуток. Иначе не видать тебе своих товарищей.
«Заяц» кивнул согласно, занялся пультом. Включились экраны, на них была видна темная поляна и силуэты стоявших людей. Егор различил и фигурку сына.
Здесь, внутри, гудение двигателей было еле слышно. Поляна на экране вздрогнула, затем резко ушла вниз. Пол ощутимо надавил.
— А интересно, какими мы по счету космонавтами будем? — спросил вдруг Забирко.
— Да уже за сотню перевалило, — отозвался Василий, внимательно следивший за манипуляциями пилота.
Егор вдруг тоже увидел забавную сторону приключения.
— А что, нам «героев» дадут за этот полет? — поинтересовался он.
— Нет, — совершенно серьезно сказал безопасник. — Только «Дружбы народов». Экипаж у нас интернациональный.
Егор прислушался к себе и обнаружил, что почти не волнуется. Он летит в космос — В КОСМОС — и не переживает из-за этого! С ума сойти. Действительно — звездные войны.
Телевидение и кино подготовили его к виду Земли с орбиты, и почти ничего нового он не увидел. Разве что не мог различить городов и поселков. Но это, наверное, должно было прийти со временем, когда глаза привыкнут.
Корабль маневрировал в пространстве. Пилот явно старался не выходить на освещенную сторону. Наконец сказал:
— Вот они.
На экранах по-прежнему была чернота, и только на одном мерцало изображение другой «тарелки».
9
— Ну, так как ты с ними связываться будешь? Лазером?
«Заяц» помялся немного, потом сказал:
— Что-то вроде. Но не как у вас.
— Ладно, лишь бы дело было. Давай, давай, передавай, у нас времени мало.
— Я уже включил аппаратуру, — с достоинством ответил «заяц». Вообще он быстро оправился после разговора с Забирко. Снайпер почувствовал это, сказал вроде бы лениво, но со скрытой угрозой:
— Паренек, ты быстрей пошевеливайся. Разговорился…
Беседа у него с «зайцем» была, видимо, крутая. Тот дернулся и засуетился у пульта.
— Видеть мы их будем? — спросил безопасник.
— Сейчас нет.
— Что ж так? С телевидением плохо? Такая техника… — съехидничал Василий.
— Луч могут засечь крейсера.
«Заяц» еще что-то подрегулировал, потом быстро зачирикал на своем языке. Послышалось ответное чириканье.
— Что они сказали? — подался вперед Василий Степанович.
— Они не хотят меняться, — «заяц» был растерян. От своих он такого не ожидал.
— Как это не хотят? Им что — ни ты, ни корабль не нужны? — Безопасник был тоже удивлен.
— Погодите, — и «заяц» вновь зачирикал. Послушал ответ, откинулся в кресле и вздохнул.
— Нет, не хотят меняться. Не понимаю, зачем он им нужен. — Помолчал и добавил: — А мне приказали наш корабль взорвать.
— Я тебе взорву! — возмутился снайпер.
— Не буду взрывать! — поспешно заверил его «заяц». — Я жить хочу.
Василий Степанович раздумывал недолго.
— Вот что. У тебя оружие здесь есть?
— Какое?
— Ну, чем вы воюете? Пушка какая-нибудь…
— Есть импульсный излучатель.
— Отлично. Повоюем немного. Как он действует?
«Заяц» взялся объяснять. Безопасник и Забирко заинтересованно слушали. А Егор пытался разглядеть на экране «тарелку», в которой был дядя Саша. И ему показалось, что маленькая овальная тень плывет в пространстве, смещаясь из центра экрана в левый верхний угол.
— Давайте, я попробую, — попросил снайпер. — У меня лучше получится.
— Ну, давай. Аккуратненько так, рядышком влепи, чтобы почувствовали, что не шутим.
Забирко с трудом втиснулся в кресло, положил пальцы на клавиши. Изображение «тарелки» на экране радара сдвинулось в центр, на него наложился крестик, похожий на букву «X» или на свастику.
— Как в игровых автоматах, — пробормотал сквозь зубы снайпер, сдвигая крестик прицела. — Посмотрим, что выиграем.
— Не зарывайся, призовой игры не будет. Целься лучше, — непривычно мягко сказал Василий Степанович. Он стоял рядом, нервно тиская спинку кресла.
— Порядок будет, я эту штуку хорошо чувствую. Ну что, стрелять?
— Бей!
Корабль едва заметно содрогнулся. На темном экране, именно там, где предполагал Егор, мелькнула небольшая искорка. Она даже не осветила «тарелку».
— Ну-у, — разочарованно сказал снайпер. — Хреновенькое у вас оружие, слабое.
«Заяц» оскорбился.
— Если попасть, то корабль будет уничтожен. Это аннигиляционный излучатель.
— Тогда ладно. Что они, не реагируют?
Засвистела связь. «Заяц» послушал и удовлетворенно сказал:
— Им не понравилось. Говорят, что тоже стрелять будут. Но у них стрелки плохие, а излучатель не самонаводящийся.
— Дать им еще раза? — спросил снайпер.
— Погоди, сначала поговорим. Ну-ка, передавай, чтобы соглашались на обмен. Иначе разнесем к черту их посудину.
— Эй, эй! Куда разносить, дядя Саша там! И дети! — всполошился Егор.
— Угомонись, мы их пугаем! Ты передавай, передавай, — подтолкнул безопасник «зайца».
Тот зачирикал.
Ответа не было довольно долго. Внезапно Егор обнаружил, что маленькая тень в левом углу экрана, которую он различал уже получше, сдвинулась и быстро стала смещаться к краю.
— Они убегают!
— Ах, заразы! — выругался Василий Степанович. И скомандовал «зайцу»: — За ними! Не давай оторваться! — И уже снайперу: — А ты приложись еще раз. Только не повреди.
Тут корабль швырнуло так, что пол встал дыбом и Егор вдруг понял, что валяется у стены, держась за ушибленную голову. Остальные, кроме «зайца», пристегнутого к креслу, были рядом.
— Вот теперь они в нас чуть не попали, — кряхтя прокомментировал Забирко. Он опять втискивался в кресло стрелка. Попробовал пристегнуться — не получилось, размер пояса был маловат. Выругался и припал к прицелу. «Заяц», похоже, тоже рассердился на соотечественников. Он быстро вел тарелку вслед убегавшей.
«Да, а как же невесомость? — вспомнил Егор. — Что-то не плаваем мы в воздухе». Но спросить о причине не решился — момент был очень напряженный.
Беглецы все еще не решались выскочить на освещенную половину Земли. Уйти в космос тоже не получалось. Снайпер азартно, как мальчишка, палил разрядами, стараясь загнать «тарелку» в атмосферу. И это ему удавалось. Два диска опускались все ниже и ниже, непрерывно маневрируя. На убегавшем корабле действительно были плохие стрелки. Их залпы проходили теперь очень далеко, гораздо дальше, чем первый.
— Опасаюсь я, — сказал вдруг Забирко. — ПВО еще не отменили. Запросто могут по нас ракету пустить. Да и по ним тоже.
— А защитное поле? Нас же не видно, — уверенно заявил безопасник.
— Не работает. Не хватает энергии, — сказал «заяц».
— Только от своих не хватало чего-нибудь получить, — недовольно пробурчал Василий Степанович. — Ты смотри повнимательней, Егор.
Волновался снайпер не напрасно. Буквально через пару минут на экране локатора Егор засек несколько точек, ползущих к «тарелкам».
— Вот они… — только и успел сказать он, а снайпер уже совмещал прицел с отметками ракет. Снимал он их лихо, успевая при этом караулить и заметавшуюся «тарелку» с «зайцами». При этом Забирко удивлялся вслух:
— Это надо же… чужих… от своих… защищаем… Не будет нам… орденов… а надают нам… по шее… за такие дела…
Происходившее уже не пугало Егора. Да и то сказать — в последнее время слишком много необычного и непривычного происходило с ним. Вот и в космос сподобился слетать, хоть и не надолго. Пора бы уже привыкнуть, сколько можно удивляться и пугаться?
— Ладно тебе — «от своих», — усмехнулся краем рта Василий Степанович. — Может, это американские какие-нибудь.
Снайпер погасил последнюю отметку и, перенося огонь поближе к мечущейся «тарелке», упрямо заявил:
— Все равно наши, земные.
И все же корабли вынырнули на дневную сторону. Егор понял, что они где-то над Тихим океаном. Поняв, что им не уйти, «зайцы» направили свой аппарат круто вниз. И вскоре обе «тарелки» опустились на небольшом островке с несколькими пальмами и крохотной лагуной.
Какое-то время сидели молча, рассматривая непривычный пейзаж и ставший уже привычным диск темного металла.
— Ну, орлы, какие мнения будут? — нарушил тишину Василий Степанович.
— Мне для начала вот что интересно, — сказал, не отрываясь от пульта, снайпер. — Если я сейчас выстрелю — от острова что-нибудь останется? И что из нас получится?
«Заяц» очень по-человечески пожал плечами.
— Я не знаю. Наверное, плохо будет.
Егор вмешался.
— Все равно. Нам без дяди Саши возвращаться нельзя.
— Да это понятно, — нетерпеливо сказал Василий Степанович. — Ты сейчас-то видеосвязь можешь наладить?
— Сейчас можно.
— Ну так включай!
10
Один из экранов потемнел, побежал искорками и внезапно открылся в рубку соседнего корабля. На людей смотрели трое «зайцев», сидевших у пульта. За ними, у стены стоял дядя Саша. Рядом с ним — еще один «заяц». Детей видно не было.
Дядя Саша был бледен. Егор подался вперед, рассматривая его. Сердце сжалось. Бедный старик, досталось ему.
— Александр Иванович, вы слышите нас? — напряженным голосом спросил безопасник.
Дядя Саша дернулся, попытался что-то сказать, но не смог и только кивнул.
— Не волнуйтесь, все будет в порядке, мы вас не оставим, — продолжал Василий. — А теперь с вами поговорим, — перевел он взгляд на «зайцев». — Условия наши вы знаете. Действуйте.
«Зайцы» молчали. То ли сказать было нечего — загнали их земляне в угол, то ли уже обо всем договорились и теперь чего-то выжидали.
Безопасник возвысил голос:
— Вы что, языки проглотили? Нам нужен наш человек. Только тогда вы получите ваш корабль с пилотом. Вам понятно?
Один из «зайцев» кивнул, затем хрипло сказал:
— Без гарантий мы этого сделать не можем.
— Какие еще гарантии! — возмутился Василий Степанович. — Вы обманули нас, силой добились своего, а теперь требуете гарантий!
— Слишком велика опасность, что вы тоже нас обманете, — объяснил «заяц».
— Нечего мерить на свою мерку. До сих пор мы вас не обманывали. Не обманем и впредь. Соглашайтесь на наши условия. Деваться вам некуда.
— Нам нужно посоветоваться, — сказал «заяц».
— Хорошо. Но недолго. А теперь мы хотели бы переговорить с нашим человеком.
«Зайцы» поднялись и вышли из рубки. К экрану подошли дядя Саша и его конвоир. Дядя обессиленно присел на подлокотник.
— Как вы там, Александр Иванович? — голос Василия смягчился.
Дядя Саша сглотнул, сказал сипло:
— Нормально. Испугался немного.
— Вас не били?
— Нет, пытались, только ребята не дали.
— С ними порядок?
— Да. Они их в отдельную каюту загнали, чтобы не мешали. Думаете — согласятся?
— Еще как согласятся! Пусть только попробуют не согласиться! Да мы им… — и осекся. Врать старику смысла не было.
— Могу я чем-нибудь помочь вам? — спросил с экрана дядя Саша.
— Нет, ну чем вы поможете? — качнул головой безопасник.
Егору вдруг в голову пришла хорошая мысль.
— Дядя Саша! Ты можешь детей выпустить из каюты и объяснить им ситуацию?
— Могу. А зачем?
— Они ребята сообразительные. Сами поймут, что делать. Давай, давай, а то время уйдет!
— Сейчас, — дядя Саша тяжело поднялся, пошел к двери. «Заяц» молчаливой тенью двинулся за ним.
— Что это ты придумал? — толкнул Егора безопасник.
— Так, одна штука должна получиться. Если я все правильно понимаю, — Егору не хотелось раскрывать карты.
— Ну смотри, психолог. Только бы они согласились.
— Да, а что же с невесомостью? — вспомнил Егор. «Заяц», не вдаваясь в подробности, объяснил про искусственную гравитацию на корабле.
— А было бы интересно полетать, — мечтательно сказал Забирко. — И еще искупаться бы сейчас. Вон, водичка какая!
— Да тут акулы, наверное, — предположил Василий Степанович.
— В озерце можно, там акул наверняка нет, — не согласился снайпер.
— Потом, потом искупаемся. Что они там так долго?! А ну-ка, вызови их, — скомандовал безопасник сидевшему молча пилоту.
— Погоди, — остановил Егор. — Дай им время.
Однако еще ждать не пришлось. В рубку вошел «заяц», за ним дядя Саша с конвоиром. Из коридора выглядывали возбужденные «зайчата». Дядя Саша тоже смотрел весело.
— Мы согласны на ваши условия. Рисковать жизнью детей мы не вправе. Кроме того, появились некоторые обстоятельства, заставившие нас изменить точку зрения.
— Чего там — обстоятельства! — нахально вмешался дядя Саша. — Вон они — наши обстоятельства, — он показал на «зайчат». — Такую дипломатию развели, что аж уши заложило. Один очень сопротивлялся, так эти оглушили его чем-то. Все в порядке, полетели домой. Только, Василий, я уж с ребятами долечу, не серчай. Напоследок с ними побуду.
— Ладно, ладно. По дороге за ракетами следите. Мы вас прикрывать будем. Место найдете?
— Найдем, — сказал «заяц». — Это не проблема. Стартуем.
— Эх, — огорчился Забирко, — так и не искупались! Когда еще придется в океане поплавать?
— Путевку в круиз купишь. Или до следующего раза подождешь. Думаешь, это конец? Не верится мне что-то…