Тимофей Денисович пострадал от инопланетян. И довольно основательно. Багажник у «Жигулей» промялся так, что не починишь, и весь груз куриных яиц, штук триста, что в багажнике лежали — вдребезги! Всего решетки две или три целыми остались. А так — гоголь-моголь и глазунья. Ругался Тимофей Денисович страшно, кулаком небу грозил и в ярости был необыкновенной. Еще бы — такой урон потерпеть.

А случилось это так. В субботу, ранним утром, аккуратно загрузил он автомобиль яйцами, посадил рядом с собой жену, Елену Дмитриевну, и отправился в город, на рынок.

Ласково вел машину, кочки и ямы объезжал, но все же думал о тех делах, что в городе предстоят. Не ему, естественно, а жене. Бегать по магазинам дело совсем не мужское, как и торговать — не женское. Торговлю Тимофей Денисович жене не доверял, любил сам за ценой постоять, копейку не уступить. А Елена Дмитриевна пусть пока посмотрит, что купить нужно, список у нее есть, заранее составленный. Можно будет, конечно, минут на пятнадцать жену за себя оставить. Но не больше. А пятнадцать минут Тимофею Денисовичу нужны для того, чтобы к ларьку сходить, пива выпить. Он каждый раз, когда в город на рынок приезжает, пиво пьет. Немного — кружку, другую. За рулем ведь.

Тут как раз и произошла авария. Это даже аварией назвать нельзя, скорее — бомбежка. По машине так ударило, что она подскочила. Тимофей Денисович тут же затормозил плавно, помня о грузе, но нехорошее предчувствие появилось. Он вышел из машины, глянул на багажник и чуть не заплакал. Крышка помята безобразно, из нее какая-то хромированная штука торчит. И яйца вдрызг. Ущерб великий!

Место, где авария произошла, ровное совсем, полевая дорога. Изредка только кусты и деревья стоят. Тимофей Денисович сразу сообразил, что без вмешательства летающей техники не обошлось. Так и подумал: «Самолет деталь свою на машину обронил». Аэродрома поблизости не было, но мало ли чего сейчас в небе летает? И, подняв голову, Тимофей Денисович излил свои чувства. Такое кричал, что Елена Дмитриевна в машине покраснела и уши зажала. Он и слюной брызгал, распалясь, и ногами топал в возбуждении, и крестил, и перекрещивал, и каких только родственников этих злосчастных авиаторов не вспоминал!

Так он кричал довольно долго, а когда затихать стал, словно из ничего, из воздуха, появилась над головой его довольно больших размеров «летающая тарелка». Но это он потом понял, что «тарелка» садится, а в тот момент решил, что самолет, потерявший деталь, по этой причине приземляется. Тимофей Денисович полез в машину за монтировкой. Пока он искал ее, «тарелка» успела сесть, в ней люк открылся, и оттуда выкатился экипаж без колес. Тут первой поняла, что к чему, Елена Дмитриевна.

— Ой, Тима, — сказала она почти шепотом, — давай убегать!

Тимофей Денисович присел на корточки около машины, словно собираясь под нее залезть, тоскливо оглянулся назад, на пыльную дорогу и тоже тихо ответил:

— Куда бежать! Догонят… — А монтировку не бросил, примерившись, впрочем, как бы ее половчее спрятать в случае чего.

Бесколесный экипаж очень быстро доехал до «Жигулей», остановился, и здесь Тимофей Денисович испугался по-настоящему, до потери голоса и заметной глазу дрожи в коленях. Потому что вышло из экипажа двое, каждый о трех ногах и четырех руках. Голов, правда, было по одной и ростом эти двое были невеликие. Но — страшно как! Тимофей Денисович за машину крепко ухватился, чтобы не упасть. Елена Дмитриевна внутри, как мышь, чем-то шуршала и всхлипывала.

Двое многоруких подошли, вежливо поклонились и заговорили. По-русски, совсем без акцента. Потом Тимофей Денисович разную литературу читал, разобрался. Инопланетяне мысленно с ним говорили. Елена Дмитриевна подтвердила — к ней вроде бы как женщина обращалась.

Когда Тимофей Денисович живую речь услышал, сразу немного успокоился. Если разговаривают — может, бить не будут, надежда есть.

А инопланетяне говорили:

— Мы приносим самые глубокие извинения за случившееся. Механик, по вине которого наш прибор упал вниз и повредил вашу машину, будет строго наказан. Контакт с аборигенами запрещен, но мы не можем, нанеся ущерб жителю этой планеты, трусливо скрыться и попытаться уйти от ответственности. Если позволите, ваша машина будет исправлена в кратчайшее время.

Они замолчали, а Тимофей Денисович стал лихорадочно соображать, что дело может окончиться не так уж плохо. Посмелел, спросил:

— А сумеете?

— Нет ничего проще! — ответил один из инопланетян и махнул рукой.

Тут же из чужой машины выскочил какой-то паук на высоких ножках, обежал «Жигули» и подступился к багажнику. Зажужжал, засверкал огнем.

— Не волнуйтесь, скоро он закончит, — сказал инопланетянин. — Это механизм широкого профиля, очень квалифицированный.

От такого вежливого обращения Тимофей Денисович еще больше осмелел, даже закурить хотел, в карман полез, но потом передумал. Спросил:

— И часто у вас такие аварии бывают?

Инопланетяне помолчали, может, мысленно между собой совещались, затем ответили:

— Нет, это второй случай.

Тимофею Денисовичу стало интересно:

— А в первый раз что произошло?

— Несколько лет назад при посадке разрушили участок дороги. Все было восстановлено.

Тимофей Денисович одобрительно покачал головой:

— Это хорошо. Что напортачили, нужно исправлять.

Тут жужжание и треск прекратились. Металлический паук снова обежал «Жигули» и стал позади своих хозяев.

— Все готово, — доложили те.

Тимофей Денисович подошел проверить качество и глазам не поверил. Крышка багажника как новая — ни царапины, ни вмятины, и полировка отличного качества, даже, может быть, лучше заводской. А в самом багажнике и следа не осталось от разбитых яиц. Уцелевшие решетки сложены аккуратной стопкой.

Инопланетяне убедились, что претензий больше нет, вежливо попрощались и направились к своей машине. Тимофей Денисович стоял у багажника, поглаживал крышку. И вдруг спохватился:

— Стойте! — завопил он. — А яйца? Кто убыток возместит? Ведь триста штук было! Свежие!

Инопланетяне вернулись. Опять долго молча совещались. Тимофей Денисович тоже притих, прикидывая, не перебрал ли? Инопланетяне не рассердились:

— Органику мы сейчас восстановить не можем. Но, наверное, можно как-то компенсировать ущерб? Скажите, что бы вы хотели взамен?

Тимофей Денисович подумал несколько минут для порядка, спросил:

— А что еще умеет делать ваш робот?

— Очень многое. Он ведь универсал.

— Ну что же мне нужно? — как бы размышляя вслух, бормотал Тимофей Денисович. — Дом есть, машина, сад, огород… Вот разве что… — И зажмурившись от своей беспримерной смелости, произнес: — Хочу его!

Приоткрыл один глаз, посмотрел — нет, ничего, спокойно все. Тогда он все-таки закурил — а то тряслось внутри, нервное.

На этот раз инопланетяне совещались очень долго. Тимофей Денисович папиросу успел докурить и окурок затоптал ногой.

— Хорошо, — сказал один из них.

Повозились со своим «пауком», потом подозвали Тимофея Денисовича. Тот наклонился над ними, как дядя над племянниками-третьеклассниками. «Племянники» объясняли:

— Для того, чтобы аппарат приступил к выполнению задания, предварительное задание это ему нужно объяснить, показать на примере. Помните, что он имеет сложное и хрупкое устройство. Поэтому не следует вскрывать его. Также нагрузки должны быть ограниченными во избежание выхода аппарата из строя. После выполнения задания аппарат необходимо отключать и протирать влажной тряпкой. Включение и выключение аппарата производится нажатием кнопки, расположенной в центре защитного купола. Хранить в сухом, прохладном месте.

К концу объяснения Тимофею Денисовичу стало казаться, что перед ним новая модель телевизора или стиральной машины. Он с одобрением покосился на инопланетян: ишь ты, головастые. Потом помог им погрузить аппарат в багажник «Жигулей» — крышку придержал. Предварительно перенес уцелевшие решетки с яйцами на заднее сиденье автомобиля.

Инопланетяне откланялись, на этот раз окончательно. «Летающая тарелка» взлетела и вскоре исчезла за облаками.

Тимофей Денисович потоптался немного у машины, еще раз погладил то место на багажнике, где была вмятина, подивился аккуратности работы. Сел за руль.

— Зря ты, Тима, с машиной этой чертовой связался, — сказала вдруг Елена Дмитриевна.

— Молчи, глупая! — рассеянно ответил ей Тимофей Денисович, думая о своем, и запустил двигатель.

…Работы инопланетному механизму нашлось много. Он и посуду мыл, и двор подметал, и даже корову доил. Правда, Зорька от железки на ножках поначалу шарахалась, хвостом отмахивалась. Но потом привыкла, современные коровы к машинам с телячьего возраста приучены. Тимофей Денисович нарадоваться не мог на неожиданного помощника. Одна неприятность все же была — соседи целой толпой заявились. Но куда денешься? Тимофей Денисович кобеля, давившегося на цепи, в будке запер, открыл калитку. Соседи осторожно вошли, знали они нрав хозяина, но любопытство сильнее было. Машинка как раз по двору с метлой бегала — убирала.

Тимофей Денисович вопросов дожидаться не стал, сам в атаку пошел:

— Ну, чего смотрите? Не видели промышленного робота, что ли? — это он журналы почитал, чтобы правдоподобнее объяснение звучало, солиднее. — Зять на испытания прислал. Просил очень. Вот, пришлось согласиться. — Дочка у Тимофея Денисовича замужем за инженером, это всем известно. Один раз даже в гости приезжали, по пути в Крым.

Соседи смотрели, удивлялись, чесали затылки.

— Слышали, он у тебя и корову доит?

— А как же. — Тимофей Денисович расправил плечи. — Может и это. Ему все нипочем. — Тут же спохватился: — Только не надолго он у меня. Испытания закончатся — зятю отошлю.

Тут высунулась соседская Танька. Конопатая, от горшка два вершка, а туда же:

— Дядя Тимофей, а как он называется?

— Как это называется? — не понял тот сразу.

— Ну, так. Вот машина — «Жигули», телевизор — «Рубин», а он как?

Тимофей Денисович глянул оценивающе на круглый горбатый механизм, снующий по двору, задумался, но время шло, соседи ждали, и он брякнул:

— Конек-Горбунок!

Сказал и себе удивился — до чего точно придумал. И горбатенький, и поручения всякие выполняет.

Так и появилось имя у инопланетного робота. Тот вскоре отзываться стал на «Конька-Горбунка», по зову прибегал.

Когда соседи всем селом насмотрелись на аппарат, Тимофей Денисович стесняться окончательно перестал. Раньше остерегался чужого глаза, больше задания по дому Горбунку давал. А теперь чего скрываться — все знают. Конек и огород на зиму перекопал, а тот немалые размеры имел, и колодец новый вырыл и забетонировал. Даже баньку поставил на финский манер сауну. Тимофей Денисович в журнале, в разделе «Сделай сам», чертежи обнаружил, стройматериалы достал. Баня Горбунку нелегко далась. Три дня без перерыва возился, жужжал, рычал, скрипел. Но получилось — глаз не оторвать. Куда там журналу, да и самим финнам! Уж Тимофей Денисович там и попарился, косточки погрел. А как вышел — Конек ему уже пива наварил по своей, ускоренной системе. Тут Тимофей Денисович на эксперимент пошел. Почитал книжку по приготовлению пива, добыл необходимое и сказал Коньку-Горбунку:

— Вот так и так пиво варится. А твоя задача — весь процесс в два-три раза ускорить, да так, чтобы вкус от этого не пострадал. Уяснил? Выполняй!

Горбунок с час вокруг походил, соображая, потом взялся за дело. И ведь получилось! Такое пиво вскорости сварил — песня, а не пиво!

Ох и жизнь настала для Тимофея Денисовича! Утром первой поднимается Елена Дмитриевна. По старой привычке — надо ведь мужу завтрак готовить. А тот, в полудреме еще, бормочет:

— Нажми там… его…

Елена Дмитриевна ручкой швабры (побаивается все же Горбунка) нажимает кнопку на куполе. У Конька умные глаза загораются, поднимается он на ножках своих в углу, где ночует.

Тимофей Денисович манит его:

— Ну-ка, Конек, сюда!

Тот подбегает.

— Папиросу! — командует хозяин.

Не смог он отказаться от многолетней привычки курить с утра, натощак. Горбунок ловко достает «Беломорину» из пачки, разминает и подает. Тут же подносит спичку. Тимофей Денисович лежит, пускает дым в потолок и наставляет:

— Первым делом завтрак приготовишь. Что и как — жена объяснит. Потом на стол подашь. Пока завтракаем — корову подои и в хлеву убери. Позавтракаем — в доме полный порядок навести надо. Знаешь, как это делается, учили. После уборки займешься погребом новым. Ну, это я тебе разъясню, что к чему. А дальше видно будет. Теперь за работу. Да живо! Пулей!

Конек-Горбунок убежит, а Тимофей Денисович встает, одевается. Была у него мысль с помощью Горбунка одеваться, потом передумал. Неприятный он все-таки, железный, холодный.

Садятся они с Еленой Дмитриевной за стол. Вкусно Конек научился готовить. Супруга Тимофея Денисовича ему всю поваренную книгу прочитала. Любые блюда теперь можно увидеть на столе.

Тимофей Денисович прихлебывает чай и мечтает вслух:

— Вот весна настанет, съезжу на юг, достану саженцы пальм разных: банановых, финиковых. Пусть Горбунок расстарается, за лето вырастит. И самим хорошо будет, и на продажу можно.

Елена Дмитриевна робко возражает:

— Ведь не приживутся бананы у нас. Холодно им, наверное, будет.

Тимофей Денисович на это рассудительно отвечает:

— На то он и инопланетный, чтобы невозможное делать. Пусть старается.

Но до лета новое дело придумал Тимофей Денисович. Стал он Горбунка внаем сдавать!

Как-то кто-то из соседей набрался смелости и попросил занять чудную машинку на пару часов. Тимофей Денисович сразу этого соседа послал куда следует. Потом задумался. И сам к соседу сходил. Тот как про цену услышал — руками замахал. Но ведь любопытно, а ради любопытства какие деньги не заплатишь?

Другие соседи прослышали, тоже потянулись за наемным работником. Тимофей Денисович ладони довольно потирал, но одного боялся: как бы кто не написал куда следует бумагу о том, что он экспериментального промышленного робота в корыстных целях использует. Но время шло, никто никуда бумаг не писал. Тимофей Денисович успокоился. А у Горбунка ни часа отдыха не было по ночам стал работать. Елена Дмитриевна вздыхала печально, глядя на робота, говорила робко мужу, что, мол, исхудал работник, дать бы ему передышку. Но тот только посмеивался, дескать, чудится это все, не может машина худеть, «Жигули», вон, не худеют? Что с ним случится, с железным?

Но случилось. Вернулся как-то Горбунок с очередного найма. А у Тимофея Денисовича настроение паршивое, поругался только что с соседями. Те его укорять стали, эксплуататором и рабовладельцем назвали. И показалось Тимофею Денисовичу, что Конек слишком медленно идет, еле лапы переставляет. Рыкнул он на него:

— Ах ты, дармоед небесный! — и наподдал ногой сзади, чтобы бежал быстрее.

Медленно-медленно повернулся Горбунок к хозяину, загорелись страшным красным светом его глаза, взвились вверх передние лапы, повисли, закачались угрожающе, и двинулся он вперед, тяжело и неотвратимо, как танк.

Сосед, что на крик заглянул, не разбираясь, через забор сиганул. Елена Дмитриевна, на крыльце стоявшая, завизжала тонко, за косяк ухватилась и застыла так, шагу сделать в испуге не могла.

И Тимофей Денисович побледнел.

— Ты что, Горбунок, что ты? — забормотал он, кося глазом, куда бы бежать и спрятаться.

А Горбунок шел все так же медленно, массивно, и чем ближе к бывшему хозяину подходил, тем ярче и зловещей разгорались его глаза, тем угрожающей раскачивались лапы.

Совсем немного осталось ему до Тимофея Денисовича, когда тот, закричав страшно и непонятно «Айя-ойе-я!», кинулся наутек. Горбунок рванулся за ним, и они закружились по двору.

Бежал Тимофей Денисович, высоко вскидывая ноги, опасаясь, что ухватит его Конек, и слышал, ясно слышал, как ближе и ближе раздается металлический топот. Но тут приметил открытую дверь сарая и вскочил туда, пытаясь дверь за собой захлопнуть. Не получилось, перекосило ее что-то. Тогда он ухватил лом, стоявший тут же у стены, и когда Горбунок вбежал в сарай, со всего размаху хряснул его по спине…

Все-таки непрочную технику делают инопланетяне! Казалось бы — ну что там лом? А у Конька лапки подкосились, глазки потухли, и рухнул он, загремев, как пустое ведро. И Тимофея Денисовича током сильно стукнуло.

Вытащил он паука во двор. Потом сел рядом с ним и горько заплакал. От облегчения, перепугался очень, руки и ноги теперь тряслись и челюсть стучала. Но и от тоски плакал. Такая жизнь пропала!

С полчаса он, наверное, так просидел, успокаиваясь. И уже хотел вставать, как остановился у калитки инопланетный бесколесный экипаж, вышли из него двое, каждый о трех ногах и четырех руках. Наблюдали все-таки инопланетяне подлые за своей машинкой, ждали, чем дело кончится. Вот и дождались.

Молча прошли они во двор, молча подняли Горбунка и так же молча отнесли в свой экипаж. Ни слова не сказали Тимофею Денисовичу. Только последний, проходя мимо, поднял одну из своих рук и очень по-земному постучал пальцем по лбу.

И Тимофей Денисович ничего им не сказал. Да и что говорить было?..