Архивы для России. 1990-1991 годы

[745]

В марте 1990 г. в Свердловске, в Уральском университете, где автор этой статьи работал первым проректором, выступал кандидат в народные депутаты РСФСР Б. Н. Ельцин. Было известно, что он будет добиваться должности Председателя Верховного Совета и введения поста Президента России. Университет был в числе организаций, выдвигавших его в депутаты. Поэтому в соответствии с традициями советской избирательной системы кандидату в депутаты полагались наказы избирателей.

В наказе, адресованному Ельцину как кандидату в народные депутаты, содержались предложения о развитии системы народного образования в стране. Частично эти предложения вошли в первый Указ Президента РСФСР, изданный 11 июля 1991 г., «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР».

Со своей стороны, я взялся написать Б. Н. Ельцину записку о состоянии и проблемах архивного дела в РСФСР.

Почему?

Во-первых, на историческом факультете с начала 70-х гг. существовало историко-архивное отделение, где мне пришлось без малого двадцать лет преподавать, а с 1986 г., – моего проректорства, – распределять выпускников по архивным учреждениям России и Союза.

Во-вторых, с 1974 г. существовала Уральская археографическая экспедиция, на основе которой возникла археографическая лаборатория, проводились полевые археографические исследования на огромной территории – от Западной Сибири до Поволжья. Полевые археографические исследования были возможны лишь при научной координации с Археографической комиссией АН СССР, возглавляемой тогда С. О. Шмидтом и при согласии Главного архивного управления Совмина РСФСР.

Поэтому у меня были определённые знания и о материально-техническом состоянии российских архивов, и об уровне оплаты архивистов, и о составе архивных фондов, находившихся в юрисдикции Российской Федерации.

Моя записка касалась трёх вопросов, которые представлялись принципиально важными.

Прежде всего, я проинформировал Б. Н. Ельцина, что Россия давно, ещё в 1938 г., утратила право на управление российскими по происхождению архивными фондами. Это произошло при упразднении ЦИК СССР, когда Центральное архивное управление и все исторически сложившиеся центральные архивы России были переданы в союзное ведомство – НКВД СССР. После 1955 г. было восстановлено Главное архивное управление при Совмине РСФСР, которое получило право управлять только областными и краевыми архивами. Теперь же, в условиях угрозы суверенизации союзных республик архивные фонды российского происхождения, оказавшиеся в центральных архивах союзного подчинения, могли быть безвозвратно утрачены. Вторая проблема – это неблагополучное материальное состояние архивной отрасли, нередко архивы находились в церковных зданиях, строительство архивов отнюдь не относилось к числу приоритетов. Третье – нищенская зарплата архивистов, нищенская даже по сравнению с оплатой других работников социальной сферы, не могла способствовать сохранению письменных памятников.

Тогда, когда я писал эту записку, то учитывал, что для Ельцина была важна проблема суверенитета России, а состояние архивного дела – это частный случай проявления суверенитета государственного. Кроме этого, нам был известен его искренний интерес к истории страны.

Записка «О состоянии архивного дела в РСФСР», как оказалось, не пропала в бурных событиях лета 1990 г. 15 октября 1990 г. меня вызвал председатель Совмина РСФСР И. С. Силаев, попросил прокомментировать её текст и тут же объявил, что на следующий день я должен выйти на работу в Главное архивное управление РСФСР.

16 октября 1990 г. я оказался на должности начальника ГАУ при Совмине РСФСР. Управление занимало несколько комнат на первом этаже Центрального государственного архива РСФСР на Бережковской набережной.

Знакомство с аппаратом управления было облегчено тем, что некоторых его сотрудников я знал раньше. Следует отметить, что аппарат российского главка был немногочислен (немногим более 40 человек) но очень квалифицирован. Особенно хотел бы отметить отделы комплектования (Г. Г. Бакалинская), обеспечения сохранности документов (Л. С. Шатенштейн, Т. Е. Шабанова), правового обеспечения (В. Г. Комлев) работы с персоналом (С. И. Касперская). У российского главка было много объектов управления – более 80 архивных управлений областей, краёв и республик РСФСР, проблем хватало везде – прежде всего – с обеспечением сохранности и с комплектованием. Работа была предельно конкретной – оказывать помощь на местах, разрабатывать методические указания и рекомендации, направленные на сохранение документов.

Позволю даже утверждать мысль не бесспорную, но мне близкую: в ряде случаев российские республиканские органы управления были сильнее, чем их союзные начальники. Так было с Министерствами высшего образования, российским и союзным. Так же было и с Главархивами. Объяснение тому простое. Союзные органы управляли только союзными объектами, относительно немногочисленными и в основном находящимися в Москве: для союзного главка – 12 центральных архивов в Москве и Ленинграде, один – в Ялуторовске, и один НИИ – Всесоюзный институт документоведения и архивного дела. Российскому главку приходилось руководить восьмью десятками областных и краевых архивных управлений.

5 ноября 1990 г. Главное архивное управление при Совмине РСФСР было преобразовано в Комитет по делам архивов при Совмине РСФСР, а 12 декабря 1990 г. Правительство определило вопросы деятельности Комитета, на который возлагались обязанности:

• формирование архивного фонда России;

• государственное регулирование архивного дела, координация деятельности по этим вопросам министерств и ведомств РСФСР во взаимодействии с местными Советами народных депутатов;

• подготовка проектов законодательных актов и нормативных документов, направленных на обеспечение сохранности, пополнение и использование документов Архивного фонда РСФСР;

• разработка проектов и реализация государственных программ развития архивного дела;

• создание информационной сети и баз данных по документам Архивного фонда РСФСР;

• организация издания архивных документов по истории народов России;

• контроль за соблюдением законодательства по архивному делу на территории РСФСР учреждениями, организациями и предприятиями независимо от их ведомственной подчинённости или формы собственности;

• развитие и координация зарубежных связей, участие в работе международных организаций по архивному делу и делопроизводству.

Новым для российских архивистов стали вопросы формирования фонда республики как самостоятельной задачи деятельности Главархива РСФСР, создание информационных баз данных по документам Архивного фонда, ведение международной деятельности по вопросам, связанным с архивным делом России, представление интересов РСФСР в международных архивных организациях.

Конечно, необходимо было учесть и немалый позитивный опыт, накопленный российскими архивистами. Знакомство с текущей документацией Главархива РСФСР свидетельствовало, что главк смог добиться важного Постановления Совмина РСФСР от 31 мая 1977 г., которым была предусмотрена программа строительства 25 зданий республиканских (АССР), краевых и областных и государственных архивов, подлежащих завершению строительством. И не вина архивистов в том, что стройка многих зданий оказалась классическим долгостроем. Уже попав в «титульные списки» – утверждённый Правительством перечень планируемых объектов строительства – архивные органы получали возможность настаивать на финансировании капитального строительства.

В ГАУ РСФСР в 1988 г. были подготовлены и приняты «Правила работы государственных районных и городских архивов», своего рода энциклопедия внутриархивной деятельности.

Документы текущего архива Главархива РСФСР, с которыми я поспешил ознакомиться, свидетельствовали, что вопрос о возвращении ряда исторических архивов в российскую юрисдикцию мои предшественники пытались поднимать в 70-е гг., вели по этому поводу переписку с союзными органами власти.

Однако выяснилось и другое. Для органов власти архивы были «делом десятой важности». Главархив РСФСР и Главархив СССР знали, что называется, «свой шесток». Архивные органы занимались внутренними проблемами – собственно архивным делом и документоведением, – благо, что там хватало проблем, и отнюдь не претендовали на участие в решении общегосударственных вопросов. Не случайно, что проект Закона «Об архивах и архивном деле», внесённый для обсуждения в Верховный Совет СССР, подготовили люди, не имевшие никакого прямого отношения к архивам.

Огромные информационные ресурсы архивов органами власти и управления страны практически не запрашивались, дело ограничивалось, в лучшем случае, юбилейными датами. Для меня была очевидна задача: доказать важность и актуальность архивной информации для сегодняшнего дня. Для меня как историка было очевидно, что к концу XX в. Россия пришла с многими задачами, которые были сформулированы в конце XIX – начале XX в., над решением которых думали многие люди, искали, находили и ошибались. Итоги этих поисков, находок и потерь сохранились в архивах.

Поэтому было принято решение: организовать для народных депутатов РСФСР большую архивную выставку «История российской государственности: законодательство, управление, символика». Выставка была приурочена ко 2-му съезду народных депутатов РСФСР, на котором предполагалось рассмотреть закон о введении частной собственности на землю, принять новую Конституцию, создать Конституционный Суд.

Выставку готовили в очень сжатые сроки – открыть её надо было до 2 декабря – начала работы съезда. Огромную роль в её организации тогда сыграл В. Г. Комлев. Ему удалось договориться с руководством центральных архивов, с региональными архивами, с музеями – Эрмитажем, ГИМом, – которые представили документы и экспонаты, рассказывавшие об опыте российского законодательства – от Судебника 1497 г. до советских Конституций 1918, 1924, 1936, 1977 гг.; о деятельности четырёх созывов дореволюционной Государственной думы; об опыте местного самоуправления, существовавшего до революции; о российской государственной символике и её изменениях во времени.

Местом выставки стал российский «Белый дом» – здание Верховного Совета и Совмина РСФСР. Считаю важным отметить: экспозицию открывал Председатель Верховного Совета Б. Н. Ельцин; посещение выставки стало частью официального государственного протокола в течение следующего, 1991 г. Это означало ввод архивных материалов в контекст современного государственного управления. И тогда, когда народные депутаты, разглядывая документы и подписи к ним, вдруг признавались, что те законы, над которыми они работают, уже обдумывались раньше; что сходные законодательные акты существовали в прошлом, – я считал, что наша цель – привлечение государственного внимания к архивам – в известной мере была выполнена.

Подготовка документальных выставок, тематически приуроченных к заседаниям съезда народных депутатов, была сохранена и в дальнейшем. Выставка фотодокументов, позволявшая увидеть советскую историю в её неюбилейном разнообразии, была открыта в Большом Кремлевском дворце в марте 1991 года. 10 июля 1991 г. в Кремлевском дворце съездов впервые в истории России состоялась процедура вступления в должность Президента России. В фойе Дворца съездов, под гербами советских республик, были развёрнуты выставки основных законодательных актов России за всю её историю, государственных наград России и СССР с XVI до XX в., духовных реликвий – священных книг всех конфессий страны – православия, мусульманства, буддизма, иудаизма, католицизма и протестантизма.

Сложилась ещё одна функция у архивного ведомства. Оно стало источником представления исторической информации для руководства России. Причина ясна. Россия не имела ни своей Академии наук (существовали академии во всех союзных республиках, была АН СССР). Единственным учреждением, подчинённым российскому правительству и связанным с историческими исследованиями, стал Комитет по делам архивов при Совмине РСФСР.

В первый раз эта функция Роскомархива проявилась в связи с вопросом о геральдике России. На совещании у вице-премьера российского Правительства Н. Г. Малышева при обсуждении российской геральдики я выступил с предложением – рассмотреть вопрос о возвращении исторических геральдических символов – двуглавого орла и трёхцветного флага.

Аргументов было как минимум три.

Во-первых, советская геральдика была откровенно партийной, идеологической. В условиях реальной многопартийности эта особенность советской геральдики заранее закладывает поводы для политических конфликтов.

Во-вторых, необходимо учесть опыт стран восточной Европы, где повсеместно «слетели» социалистические государственные гербы, заменённые геральдическими символами с их многовековой историей.

И, наконец, российская геральдика – двуглавый орёл и трёхцветный флаг – символически связаны с созданием единого Российского государства в конце XV в., а также с победами Петра I. Они, по сути, могут выполнять функцию объединения граждан страны вокруг её истории и её символики.

5 ноября 1990 г. Правительство России приняло Постановление о создании Государственного герба и Государственного флага РСФСР. Была образована Правительственная комиссия, Комитету по делам архивов было поручено организовать работу «круглого стола» с участием историков, сотрудников музеев, народных депутатов, представителей общественности. Все заседания проходили открыто, широко освещались прессой. Обсуждение было сведено к поиску ответа на один из трёх вариантов:

• сохранить советскую символику;

• разработать принципиально новые символы государства;

• вернуться к исторической символике.

Совещания комиссии с участием художников, историков, музейщиков, народных депутатов РСФСР, журналистов проходили едва ли не еженедельно. Скоро отошли предложения по модернизации герба РСФСР.

Политическая символичность изображений, начиная от серпа и молота и заканчивая призывом к пролетариям всех стран объединяться, – мало соответствовала идее национального герба.

Бурно обсуждался вопрос – возможно ли создать новый герб России? После того, как рассмотрели все мыслимые варианты использования российской флоры и фауны, памятников архитектуры в качестве государственных символов – медведей, лосей, соболей, ласточек, берёз и рябин, храмов, кремлёвских башен и стен – всем стало и ясно, и смешно – путь этот был тупиковым. Тупик был очевиден даже тем, кто вносил предложение по созданию принципиально нового герба.

Но и со старым гербом, который был в России до февраля 1917 г. было не просто. Спорными вопросами стали:

• следовать ли русской традиции изображения всадника на гербе, сохранявшейся до 1856 г., или сохранить те изменения, которые были проведены по германской геральдической системе бароном Б. Кене и просуществовали до февраля 1917 г.?

• Какие цвета следовало использовать в гербе?

• Быть ли над двуглавым орлом изображениям императорских корон? За этими деталями скрывался главный вопрос. Должен ли новый

российский герб точно соответствовать старому, императорскому, или он будет воплощать новый этап в развитии государственности России, менявшейся, но сохранявшей верность историческим традициям? За этими, на первый взгляд, мелочами скрывались глубокие политические, исторические, культурные смыслы.

В марте 1991 г. Правительственной комиссии были представлены предложения: принять государственный бело-сине-красный флаг и изображение двуглавого золотого орла на красном поле в качестве государственного герба.

В структуре Роскомархива был образован отдел, позже – управление по геральдике, которым руководил заместитель директора Эрмитажа Г. В. Вилинбахов, один из активнейших и компетентных участников разработки предложений о новой государственной символике страны.

Архивистам пришлось представлять в Правительство сведения по организации государственной службы в Российской империи, истории казачества, ряду вопросов внешней политики СССР; участвовать в межправительственных комиссиях по военнопленным (Россия – США), по т. и. Катынскому делу и ряду других.

В России, как и в СССР, не было Закона об архивах. Недопустимость (и неприличие) такого положения привели к ряду попыток создать проект Закона об архивах СССР и предложить его для принятия Верховному Совету СССР. Практически одновременно были подготовлены два таких документа. Первый был разработан в Главархиве СССР, второй – группой историков и юристов. В этих проектах ясно отразилась политическая борьба того времени. Первый, главархивовский, проект представлял собой стремление оформить в законодательном виде и сохранить ту практику, которая сложилась в деятельности Главархива СССР. Второй – радикальную попытку пересмотреть, а в ряде случаев и сломать эту практику.

Вместе с тем проект содержал положения, согласно которым постоянное государственное хранение могли осуществлять не только государственные архивы, но и министерства и ведомства СССР. Среди них Министерства иностранных дел, обороны, внутренних дел, общего машиностроения, атомной энергетики, КГБ и ряд отраслевых фондов министерств и ведомств.

В проекте ни слова не говорилось об отношении к архивному фонду КПСС. Архивный фонд СССР представлялся прежде всего государственным архивным фондом, государство имело право учёта документов не только в принадлежащих ему предприятиях, но и «в профсоюзных, кооперативных, творческих и иных общественных организациях», при этом порядок их учёта устанавливался государством.

Проект закона, по сути, предусматривал предоставление Государственной архивной службе, министерствам и ведомствам, ведомственным архивам право предварительной цензуры. Это право возникало из обязанности «министерств, государственных комитетов, ведомств, профсоюзных, кооперативных, творческих и иных общественных организаций, …граждан, пользующихся документами Архивного фонда СССР», нести ответственность за искажение или фальсификацию содержащейся в ней информации». Не трудно сообразить, что из этого бы следовал тотальный контроль и за предоставлением информации, и за её последующим использованием. В проекте содержалась и детальная проработка отдельных архивных технологий, более уместная скорее в ведомственном положении, чем в законе.

Альтернативный официальному проект был, прежде всего, попыткой дать не ведомственные инструкции, а определить именно правовые нормы регулирования архивной деятельности. Читая этот проект, трудно отрешиться от его оценки не только как правового документа, но и памятника политической мысли того недавнего времени. Предусматривалось, что Закон СССР об архивном деле и архивах будет законом прямого действия. Ясно просматривалось стремление исключить ведомственный произвол при его интерпретации. Ведомству – Главархиву СССР – составители не верили и попытались это ведомство истребить. На его месте предполагалось создать Главную архивную комиссию при Верховном Совете СССР, куда должны были войти народные депутаты СССР, представители КПСС и иных общественных организаций (уравнять в ту пору – летом 1989 г. – КПСС с иными общественными организациями – это был поступок!), а также научных и религиозных объединений.

Через весь проект закона проходят три основных положения: право создавать и хранить архивы государству, общественным объединениям и гражданам, защита этого права от произвола государства, а также тщательно расписанные права граждан на получение архивной информации. В связи с этим проектом закона запрещалось создание тайных архивов, «то есть архивных учреждений, не заявивших о себе публично через средства массовой информации»; а также не допускалось создание отраслевых архивов, имевших право постоянного хранения документов. Обратной стороной этого документа стало наличие в нём ряда положений, либо не имевших отношения к практике архивного дела (например, статья об «архивной находке»), либо недостаточно чётко определявшими отношения государства с негосударственными архивными учреждениями, с архивными учреждениями субъектов СССР.

Попытки принять Закон об архивах, в любой его редакции, так и не были реализованы Верховным Советом СССР. СССР остался государством без архивного законодательства.

Союзного закона об архивах не было. Не было и российского. Поэтому с начала 1991 г. активизировалась работа над проектом российского закона. Первоначально следовало решить, на какой основе должен возникнуть документ. После споров было принято решение – создавать заново, учитывая, естественно, все предшествовавшие попытки. Тщательно изучался и международный опыт. В группу разработчиков вошли представители двух групп, считавшихся обычно соперничавшими: историки – «пользователи» и архивисты – «хранители». Во время разработки закона его авторами были:

• прекрасный знаток организации архивного дела, первый заместитель председателя Роскомархива В. А. Тюнеев;

• некоторые авторы инициативного проекта – заведующий кафедрой Историко-архивного института Б. С. Илизаров, организатор и директор первого в России общественного негосударственного архива, доцент РГГУ А. Б. Каменский;

• а также председатель Роскомархива Р. Г. Пихоя, председатель Археографической комиссии АН СССР С. О. Шмидт, учёный секретарь Отделения истории АН СССР д. и. и. В. П. Козлов, председатель Российского общества историков-архивистов член-корреспондент АН СССР Я. Н. Щапов.

Позже к разработке закона активно подключился начальник организационно-планового отдела Роскомархива А. Н. Артизов.

Так изначально закладывалась «проверка на прочность» каждой будущей статьи. Важно было то, что среди разработчиков были и сторонники союзного главархивовского проекта как более «технологичного», и их оппоненты – защитники тех подходов, которые были выражены в альтернативном проекте. То, что за одним столом собрались люди разных, зачастую противоположных подходов к организации архивного дела, уже было удачей. Авторы инициативного проекта отказались сотрудничать с союзным главком, заявив, что не дают «согласия на заимствование идей и положений нашего проекта» для Главархива СССР и его сотрудников.

Работа велась практически постоянно в течение полугода, пока не появился первый вариант Закона Российской Федерации «Об Архивном фонде РСФСР и архивах», представленный летом 1991 г. в Комиссию по культуре Верховного Совета РСФСР. Оставим вопрос о тех жарких дискуссиях, когда, казалось, исчезала сама возможность дальнейшей совместной работы. Тогда появлялась из приёмной секретарь Зоя Васильевна и приносила в мой кабинет, где и велись споры, чай с печеньем для всех участников обсуждения. После короткого перерыва обсуждение продолжалось. Интересы создания закона и неизменно профессиональные дискуссии создавали действительно творческую обстановку.

В процессе разработки проекта пришлось решить ряд новых задач. Первая среди них – это учёт федеральной природы России, распределение ответственности между федерацией и её субъектами. Закон обладает прямым действием по отношению к архивным учреждениям федерального подчинения, а в субъектах Российской Федерации его нормы должны осуществляться через местные нормативные акты. Вторая проблема была связана с учётом многообразия форм собственности, существующих в стране. Это, в свою очередь, потребовало предусмотреть в наличие в составе Архивного фонда России государственной и негосударственной части. Право постоянного хранения документов государственного происхождения архивное законодательство предоставляет только учреждениям Государственной архивной службы.

К лету 1991 г. проект закона «вчерне» был готов и мог быть представлен для обсуждения в комитетах и комиссиях Верховного Совета РСФСР.

Задача формирования (точнее – воссоздания) Архивного фонда России приобрела особую остроту после принятия Постановления Верховного Совета РСФСР от 25 декабря 1990 г. «О неотложных мерах по сохранению национального культурного и природного наследия народов РСФСР». Расположенные на территории РСФСР историко-культурные памятники объявлялись «достоянием многонационального народа РСФСР». Специально указывалось, что «не подлежат приватизации… ценности, хранящиеся в государственных музеях, архивах и библиотеках включая помещения и здания, где они расположены».

Важным случаем применения этого Постановления стал давний спор о российских архивах в союзной юрисдикции. Как уже отмечалось, после перехода Центрального архивного управления СССР и РСФСР в ведение НКВД СССР архивные учреждения в союзных республиках оказались в подчинении наркоматов внутренних дел этих республик. Но наркомат внутренних дел РСФСР был упразднён ещё в 1930 году. Поэтому центральные архивы Москвы и Ленинграда, хранившие важнейшие документы русской истории XV – начала XX в., были автоматически причислены к союзному ведомству. Так изящно-бюрократически был решён давний спор в советском архивоведении о том, какие документы имеют общесоюзное значение. Выяснилось, что эта роль была отведена российским историческим документам.

С конца 80-х гг., в условиях начавшейся суверенизации, положение стало меняться радикально. Именно тогда вслух заговорили о необходимости передать в союзные республики документы, «представляющие для них исторический интерес». Столь же неопределённая, сколь и агрессивнонаступательная тактика заставляла вспомнить о временах начала 20-х гг., когда, руководствуясь своеобразно понятой политической целесообразностью и полностью игнорируя мнение российских историков, руководство СССР обязало передать в союзные республики и ряду соседних государств значительные объёмы архивных документов. Причём отданы не только архивные фонды, эвакуированные на территорию России в годы I мировой и Гражданской войн (что можно объяснить), но и те, которые были созданы в России, но затрагивали в разной мере историю других народов, живших в Российской империи. Спор об истории архивного строительства в России утрачивал в этих условиях прежний академический характер. Возникла реальная угроза разрушения исторически сложившихся комплексов документов. Понятно, что особую тревогу вызывала судьба исторических архивов, хранивших дореволюционные фонды. Поэтому Роскомархив обратился в правительство РСФСР со своими предложениями. Правительство России поддержало позицию Роскомархива.

19 января 1991 г. Председатель Совета Министров РСФСР И. С. Силаев направил в Совет Министров СССР предложение о передаче РСФСР ряда центральных государственных архивов СССР. В письме сообщалось: «Руководствуясь Декларацией с государственном суверенитете России, Совет Министров РСФСР приступает к формированию Архивного фонда РСФСР. Практическое решение этой задачи поручено Комитету по делам архивов при Совете Министров РСФСР (Роскомархиву). Просим обязать Главное архивное управление при Совете Министров СССР передать Роскомархиву центральные государственные архивы СССР, хранящие документы, образовавшиеся в период Древней Руси, Русского централизованного государства и России XVIII – начала XX века, документы по истории литературы и искусства народов России, кинофотодокументы, научно-техническую документацию, созданную учреждениями, организациями и предприятиями, действующими на территории РСФСР, …а также документы высших органов государственной власти и органов государственного управления РСФСР до образования СССР, …хранящиеся в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР…»

В приложении к этому письму следовал перечень архивов, на которые претендовала Россия. Это были:

• Центральный государственный архив древних актов СССР;

• Центральный государственный исторический архив СССР;

• Центральный государственный военно-исторический архив СССР;

• Центральный государственный архив военно-морского флота СССР;

• Центральный государственный архив литературы и искусства СССР;

• Центральный государственный архив кинофотодокументов СССР;

• Центральный государственный архив научно-технической документации СССР.

Кабинет Министров СССР поручил начальнику Главархива СССР Ф. М. Ваганову и заместителю министра СССР С. Г. Лущикову подготовить ответ российскому правительству.

29 января 1991 г. начальник Главархива СССР Ф. М. Ваганов ответил со всей решительностью и непримиримостью: «Постановка Советом Министров РСФСР вопроса о передаче РСФСР 8-ми Центральных государственных архивов СССР, хранящих документы Государственного архивного фонда СССР союзного значения, не имеет правовой основы. Общеизвестно, что правопреемником Российской империи является Союз Советских Социалистических Республик. Следовательно, и архивные документы, находившиеся до 1917 г. в ведении Российской империи, в соответствии с декретом СНК РСФСР от 1 июня 1918 г. “О реорганизации и централизации архивного дела в РСФСР”, подписанным В. И. Лениным, были национализированы и на их базе образован единый Государственный архивный фонд Советского Социалистического государства».

Первый заместитель министра юстиции СССР И. С. Самощенко отвечал намного осторожнее. В письме сообщалось, что «в соответствии со статьёй 22 Закона СССР “О собственности в СССР” культурные и исторические ценности народов союзной республики находятся в собственности союзной республики. Вместе с тем, согласно Постановлению Верховного Совета СССР от 6 марта 1990 г. положения Закона “О собственности в СССР”, относящиеся к государственной собственности: общесоюзной собственности, собственности союзных республик, автономных республик, автономных областей, автономных округов и коммунальной собственности, вступают в силу по мере разграничения имущества между указанными видами собственности. …Полагаем, что вопрос, поставленный в письме Совета Министров РСФСР, может быть рассмотрен в ходе переговоров при выполнении указанного постановления, которым также предусматривается, что в собственность союзных республик должно входить имущество предприятий, учреждений и организаций союзного подчинения, передаваемых в собственность союзных республик» (курсив мой. – Р. П.).

И, как говорил Президент СССР М. С. Горбачев, «процесс пошёл».

Премьер-министр СССР В. Павлов дал поручение вице-премьеру академику Η. П. Лавёрычеву, министрам культуры Η. Н. Губенко, юстиции – С. Г. Лущикову, начальнику Главархива СССР Ф. М. Ваганову, при участии Археографической комиссии, заинтересованных министерств и ведомств дополнительно рассмотреть письмо И. С. Силаева и внести предложения в Правительство СССР.

В свою очередь, председатель Совмина РСФСР И. С. Силаев 28 марта 1991 г. распорядился: руководителю Комитета по делам архивов при Совете

Министров РСФСР Р Г. Пихое и министру юстиции РСФСР Н. В. Фёдорову «принять участие в рассмотрении. О результатах проинформируйте Совет Министров РСФСР

Роскомархив не без ехидства отвечал, возражая на письмо ГАУ СССР: «Считаем… необходимым указать на политическую двусмысленность заявления об “общеизвестности, что правопреемником Российской империи является Союз Советских Социалистических Республик”. Такое утверждение не отвечает сути договорного процесса советских республик, объединившихся в Союз в декабре 1922 г.».

Указывалось, что заключение Ф. М. Ваганова «вступает в противоречие с Законом СССР “О собственности в СССР”, согласно которому культурные и исторические ценности народов союзной республики находятся в собственности союзной республики. …К сожалению, в заключении Главархива СССР обойден вниманием факт передачи в 30-х – начале 40-х гг. из ведения РСФСР в ведение СССР исторически сложившихся центральных архивов Российской Федерации, в которых к тому времени были сконцентрированы документы по истории России с древнейших времен».

В обстановке нараставшего конфликта между Роскомархивом и Главархивом СССР, между союзными и республиканскими органами управления руководство союзного главка провело совещание с руководителями архивных ведомств союзных республик. 23-24 апреля 1991 г. в здании Центрального государственного архива древних актов, на втором этаже которого находилось ГАУ при Кабинете Министров СССР, собрались руководители органов государственного управления архивным делом 12 республик. На совещание не приехали архивисты Литвы и Эстонии, а также руководитель архивного ведомства Армении.

Совещание должно было ответить на один вопрос – как дальше управлять архивным делом в Советском Союзе, когда уже было ясно, что государство не сохранится в прежнем виде. Уже полным ходом шёл так называемый Ново-Огарёвский процесс, Президент СССР М. С. Горбачев вёл переговоры с руководителями союзных республик, подготавливался текст нового Союзного договора, и ясно было, что в будущем Союзе, если он состоится, не будет ни трёх прибалтийских республик, ни Грузии и Молдавии. В условиях «войны суверенитетов» республик и союзного центра начался болезненный пересмотр отношений между ведомствами.

Перед совещанием Главархив СССР разослал свои предложения о будущей системе государственного управления архивным делом. Вполне естественно, что в этих предложениях обосновывалась необходимость сохранения Главархива СССР и тех функций, которые были у него прежде. Это:

• сохранение архивного дела как самостоятельной отрасли, ведение единой архивной политики, единой системы архивных учреждений, единого Архивного фонда СССР;

• разработка перспектив развития архивного дела, решение вопросов об оплате архивистов, представление интересов отрасли в союзных органах власти и управления; подготовка кадров высшей квалификации по архивному делу.

Начальник Главархива СССР Ф. М. Ваганов выступал бюрократически правильно и скучно. Он сообщил, что Кабинет Министров СССР в своём Постановлении от 13 апреля № 176 «О порядке реализации Законов СССР «О Кабинете Министров СССР» и «О перечне министерств и других центральных органов государственного управления СССР», сохранил в числе органов государственного управления Главное архивное управление при Кабинете Министров СССР. Он сообщил, что в новом положении о ведомстве должно быть отражено, какие полномочия республики передают союзному ведомству.

Руководители республиканских архивных ведомств поддержали сохранение Главархива в системе союзных ведомств.

Процитирую стенограмму:

«Р. Г. Пихоя, председатель Роскомархива: Роскомархив считает целесообразным наличие союзного органа управления архивным делом в новых социально-политических реалиях развития СССР.

3. П. Махарадзе, начальник Грузинского республиканского государственного научно-производственного объединения „Мематиане“: Необходимо сохранение органов государственного управления архивным делом, повторяю, сохранение и развитие профессиональных, творческих и организационных связей между ними…

С. Б. Байжанов, начальник Главархива Казахской ССР: У казахстанских архивистов однозначное мнение – общесоюзный орган управления архивным делом в стране нужен и в новых условиях федеративного устройства и суверенности республик, нас устраивает единение, а не разъединение…

Б. В. Иваненко, начальник Главархива Украинской ССР: Орган по управлению архивным делом, несомненно, нужен. Это доказывает опыт цивилизованных стран. Но мы против сохранения Главархива СССР с его нынешними функциями, тем более практикой». Руководитель украинских архивов поднял проблему несоответствия функций союзного Главархива новым политическим реалиям. Эта тема в дальнейшем стала главной.

Представляя российское ведомство, я заявлял, что союзному главку следует делегировать только те функции, которые отсутствуют у республиканских архивных ведомств. «Прежде всего, это представление интересов государственной архивной службы СССР в союзном правительстве. Такое представительство целесообразно для решения проблем укрепления материальной базы архивов как центров культуры народов СССР, участия в защите социальных интересов работников отрасли. Другое дело, что союзный главк не проявил необходимой последовательности и настойчивости для постановки перед правительством решения этих проблем, и последний Указ Президента СССР коснулся лишь неотложных мер по развитию крупнейших библиотек страны, но не затронул архивы».

По моему мнению, Главархив СССР должен быть прежде всего научно-методическим центром, уже потому, что в его структуре были два научно-исследовательских центра – Всесоюзный научно-исследовательский институт документоведения и архивного дела и Научно-исследовательский центр космической документации СССР.

По мнению Роскомархива, союзный главк не должен дублировать республиканские органы управления. Зачем, например, Главархиву СССР рассматривать на своей коллегии вопрос о работе Лихославльского и Кувшиновского райгосархивов Тверской области по организации использования документов? Эта тема не союзного, а в лучшем случае областного уровня, годящегося для обсуждения в областных архивных отделах.

Наши предложения, что Главархиву СССР следует оставить функции представительства в союзных органах и научно-методическое обеспечение отрасли, поддержали руководители республиканских ведомств Грузии, Украины, Казахстана, Узбекистана.

Наиболее радикально высказался представитель Молдавии Μ. М. Гициу. Он заявил: «В прежнем виде Главархив СССР не нужен, он не будет удовлетворять требованиям всех, присутствующих на этом совещании. Главархив СССР как центр научно-методической работы – это воспринимается».

С серьёзными замечаниями выступил Б. В. Иваненко. Соглашаясь с ролью Главархива СССР как центра единой научной, технической, технологической политики, он подверг предложения союзного ведомства, вынесенные на обсуждение на этом совещании. «Вчитываясь в так называемые “Ориентиры…” для этой встречи, невооружённым глазом видишь главный ориентир – закрепить централизацию. Такой подход, на наш взгляд, мягко говоря, недиалектичен. Создаётся впечатление, что тот, кто расставлял эти “ориентиры”, не в полной мере чувствует, что происходит с нашим многонациональным государством. При представлении Закона об Архивном фонде СССР в Верховном Совете СССР и при определении формулы взаимоотношений между Главархивом СССР и органами управления архивным делом союзных республик нужно решительно уйти от стереотипов, попытаться создать гибкую модель, учитывая чрезвычайную остроту национального момента».

На защиту союзного руководства бросились сотрудники Главархива СССР.

Э. С. Кузьмина, директор ЦГАНХ СССР: «Главархив СССР должен быть не только научно-методическим центром, но и иметь функции управленческого органа».

Директор ЦГАОР СССР Б. И. Каптелов напомнил, что не только архивные НИИ, но и центральные архивы «являются научно-методическими центрами по работе с документами своего профиля», что означало: эти архивы должны сохранить элементы управленческих функций в новых условиях.

В. А. Ильичёва, начальник отдела организационной и научно-методической работы Главархива СССР, заявила, что союзный орган управления архивным делом должен изучать, обобщать и распространять передовой опыт работы, в частности, разрабатывать документы по новому хозяйственному механизму, в частности, прейскуранты, связанные с оказанием платных услуг населению.

Однако руководители республиканских ведомств не собирались делегировать управленческие функции Главархиву СССР. Я напомнил о Постановлении российского Правительства о создании Роскомархива и о существенном расширении его прав и обязанностей.

Руководитель казахских архивов С. Б. Байжанов заявил, что «в соответствии с суверенитетом республик Главархиву СССР следует признать право республиканских архивных органов на полную самостоятельность: в решении вопросов развития архивного дела в своих республиках, в установлении непосредственных связей и контактов с архивами других республик СССР по горизонтали, с архивами иностранных государств, в заключении с ними локальных (двусторонних) договоров о сотрудничестве и обмене архивными документами, в допуске граждан иностранных государств для работы в архивах республики, в коммерческих сделках с ними при использовании архивных документов».

Ему вторила заместитель начальника Главархива Таджикистана М. А. Спевак: «Учитывая суверенитет союзных республик, следовало бы передать союзным республикам решение ряда вопросов: об установлении органами управления архивным делом республик сроков хранений документов, тарифов и расценок на услуги, оказываемые архивными учреждениями».

Резкой критике была подвергнута деятельность (точнее – бездействие) Главархива СССР в работе над созданием Закона об архивах. Практически все представители республик заявили, что проект Главархива уже успел устареть, что республики работают над созданием собственных законов об архивах.

Перечитывая в наше время стенограмму апрельского совещания архивистов СССР, должен признаться, что, понимая неизбежность радикальных перемен в политическом устройстве СССР, ни я, ни мои коллеги не могли себе представить, что СССР перестанет существовать. Именно поэтому и я, и другие руководители республиканских архивных ведомств считали нужным сохранить союзный Главархив. Но понимание его роли в будущем представлялось нам иным, чем чиновникам союзного главка, – не управленческий, а представительский и научно-методический орган. Руководство Главархива СССР фактически продемонстрировало на этом совещании свою недееспособность, нежелание и неумение понять меняющуюся реальность.

Совещание выявило ещё одно обстоятельство, не попавшее в официальную стенограмму, но присутствовавшее при обсуждениях. Республики не скрывали своего желания переделить фонды центральных архивов.

Положение российского архивного ведомства осложнялось тем обстоятельством, что оно не вело международной деятельности, не было представлено в международных архивных органах (в частности, в Международном совете архивов при ЮНЕСКО). Следует учесть, что национальные органы власти – республиканские правительства и их МИДы – в полной мере использовали авторитет решений международных организаций. Особенно когда речь шла о спорных вопросах, о правах собственности на архивные фонды. Не надо было быть пророком, чтобы предвидеть: вскоре нашими оппонентами вскоре могут стать союзные республики, неуклонно двигавшиеся по пути суверенизации, и спорные вопросы о правах собственности на архивные фонды всплывут с неизбежностью.

В связи с этим в аппарате был создан международный отдел, который возглавил В. П. Тарасов, который, несмотря на свою молодость, был уже опытным архивным дипломатом, работавшим прежде в Главархиве СССР.

Важной частью деятельности международного отдела стало проведение переговоров и заключение летом-осенью 1991 г. договоров с архивными органами Белоруссии, Украины, Литвы, Латвии и Эстонии. Эти соглашения заключались по образцу межгосударственных договоров. Суть их сводилась к признанию приоритета национального государства над архивами, расположенными на его территории. Как оказалось, эти договорённости сыграли едва ли не решающую роль для сохранения союзных центральных архивов после распада СССР, наличии претензий руководителей новых государств на союзные фонды. Собственность России на архивы была к этому времени уже закреплена рядом договоров, и был создан прецедент на заключение двухсторонних международных договоров по архивам. Замечу, что претензии на фонды центральных архивов пытались высказывать и позже.

То, что изменения в государственном устройстве России неизбежны, явственно ощущалось весной-летом 1991 г. Полным ходом шла подготовка к подписанию нового Союзного договора, назначенному на 20 августа 1991 г.

В свою очередь, руководство ЦК КПСС по-своему готовилось к неприятному для него варианту развития событий. В Секретариат ЦК в марте 1991 г. была направлена совместная записка Общего и Организационного отделов ЦК КПСС «О некоторых вопросах обеспечения сохранности документов Архивного фонда КПСС». В записке сообщалось: «В последнее время усиливается опасность захвата партийных архивов антикоммунистическими и антисоветскими силами и использования документов КПСС в деструктивных целях. В этой связи уже сейчас приняты меры по усилению охраны партийных архивов в ЦК компартий Латвии и Литвы, в обкомах партии областей Западной Украины. Однако возникает необходимость более масштабных действий, позволяющих обезопасить архивы КПСС».

Этими мерами должна была стать эвакуация ряда фондов в хранилища ЦК КПСС, передача ряда документов в ведомственные архивы, но прежде всего – уничтожение ряда документов, в частности, по учёту руководящих кадров, персональные дела коммунистов, документы государственных и хозяйственных организаций, присланные в ЦК. Всё это, естественно, обосновывалось задачами «улучшения условий хранения, обеспечения сохранности, учёта и использования документов». Мероприятия эти предлагалось осуществить «в максимально короткие сроки».

На основе этой записки было принято постановление Секретариата ЦК КПСС № Ст-21/6г от 20.03.91 г., первым пунктом которого было записано: «согласиться с предложениями по данному вопросу, изложенными в записке Общего отдела и Организационного отдела ЦК КПСС».

Однако выполнение этого распоряжения натолкнулось на протест самих архивистов, служивших в партийных архивах. Это был едва ли не первый случай в истории партии, когда сотрудники партийных архивов позволили себе не выполнять прямое указание своего руководства. Именно от рядовых сотрудников партархивов общественность узнала об этом секретном постановлении, сведения о нём попали на страницы прессы. Позже Роскомархив установил, что в 12 республиках, краях и областях России работа по «чистке партархивов» вообще не проводилась.

В других 64 республиках, краях и областях было подготовлено к уничтожению 6 млн 569 тыс. дел, фактически же было уничтожено 2 млн 324 тыс. дел. Процесс уничтожения архивных дел был окончательно остановлен телеграммой и письмом Роскомархива в связи с Указом Президента России от 24.08.91 г. № 83 «О партийных архивах».

При всей полемике с союзными властями я не мог себе представить, что и Советскому Союзу, и его министерствам и ведомствам оставалось жить несколько месяцев.

События августа 1991 г. стали бороздой, поделившей отечественную историю на «до» и «после» путча. Они, эти события, оказали сильнейшее влияние и на состояние архивного дела в России. Августовские события, распад союзной системы управления, а следом и самого Советского Союза стремительно ускорил все процессы реформирования архивного дела в России.

В начале августа 1991 я ушёл в очередной отпуск и был намерен выйти на работу 19 августа, 20 августа предстояло подписание нового Союзного договора, а 21 августа в Роскомархиве было запланировано проведение очередной коллегии. Но рано утром 19 августа по телевизору я услышал о создании ГКЧП, о срыве подписания Союзного договора. Было ясно, что в случае победы ГКЧП всем попыткам реформ в России приходит конец. Поэтому вместо Роскомархива утром 19-го я был в здании Правительства России. Там с 10 часов дня началось экстренное заседание. Правительство поддержало Президента Ельцина, квалифицировало создание Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР как государственный переворот. С 19 по 22 августа мне пришлось пробыть в Белом доме в числе его защитников.

Уже 22 августа стало ясно, что прежняя политическая система СССР не смогла выдержать напряжения, вызванного ею же созданного ГКЧП. 22 августа стали поступать сведения о том, что в ЦК КПСС и КГБ начинают уничтожать документы. Я связался с С. В. Кулешовым, историком, работавшим раньше в Институте истории партии МГК и МК КПСС, имевшим определённое представление о системе организации хранения партийных документов, и попросил его вместе с моим заместителем в Роскомархиве В. П. Тюнеевым подготовить проект Указа о передаче документов КПСС в государственную собственность.

Утром 23 августа стали вновь поступать сведения о том, что в зданиях ЦК КПСС на Старой площади продолжается уничтожение документов. Ясно осознавалась и другая опасность – здания были окружены многотысячными толпами демонстрантов. В случае проникновения большого числа людей внутрь судьба документов могла оказаться непредсказуемой. Утром 23 августа я обратился к Президенту России с предложением о срочно обеспечить сохранность документов ЦК КПСС. За полчаса до начала встречи членов Верховного Совета РСФСР с Президентом Горбачёвым, вернувшимся из Фороса помощник Президента России А. И. Корабельщиков передал распоряжение Президента Ельцина: обеспечить сохранность документов ЦК КПСС. Для выполнения этой работы следовало установить посты милиции, подчинённой российскому МВД.

Добравшись до здания на Петровке, 38, удалось взять офицера милиции и, продираясь через толпы демонстрантов, зайти в здание ЦК. Из здания выходили испуганные и растерянные сотрудники аппарата ЦК, исчезла прежняя охрана ЦК, которую обеспечивал КГБ СССР, вместо неё появилась московская милиция и добровольные дружинники, которыми руководил А. И. Музыкантский, заместитель председателя исполкома Моссовета. Полы зданий ЦК были устланы толстым слоем уничтоженной текущей документации. В углах коридоров стояли забитые клочками бумаги контейнеры, выведенные из строя бумагорезки, так как второпях в них летели документы со скрепками. То ли на 4-м, то ли на 5-м этаже первого подъезда, святая святых ЦК КПСС, где находились кабинеты секретарей ЦК КПСС и самого Генерального секретаря М. С. Горбачева, я нашёл Г. А. Орлова, первого заместителя заведующего Общим отделом ЦК КПСС. Он и сам был встревожен проблемой сохранности документов.

Г. А. Орлов провёл меня по зданиям, указал два крупнейших собрания документов, известных нам к тому времени – Текущий архив ЦК, он же архив Общего отдела, и архив единого партбилета, а также некоторые отделы, где существовали свои архивы. Двери этих помещений я опечатал печатью для сургуча из архивного ведомства, случайно, но кстати оказавшейся у меня в кармане, а мастику без труда нашли в одном из кабинетов ЦК.

Ясно было, что предстоит громадная работа по приёму партийных документов. Было понятно и то, что требуется систематическое обследование всех помещений ЦК. Я тут же предложил Г. А. Орлову перейти на работу в Роскомархив в качестве своего консультанта, так как без специалиста, знающего систему делопроизводства такого громадного учреждения, как ЦК КПСС, невозможно организовать приём, а если точнее – спасение документов. Очевидна была и важность выполнения этой работы для будущего. Без анализа партийной документации невозможно изучение истории России XX в. Замечу, что Г. А. Орлов оказал большую помощь в сборе документов, в дальнейшем его перевели на работу начальником Управления делопроизводства и архива Аппарата Правительства Российской Федерации.

Вечером 23 августа был подготовлен проект Указа Президента РСФСР о передаче партийных архивов в ведение архивных органов России.

Утром следующего дня, субботы, 24 августа были изданы два Указа Президента РСФСР. Приведу эти небольшие, но исключительно важные для истории архивного дела документы, полностью.

Указ Президента

Российской Советской Федеративной Социалистической Республики

Об архивах Комитета государственной безопасности СССР

В целях предотвращения незаконного уничтожения в РСФСР документов архивов Комитета государственной безопасности СССР\ создания условий по использованию их для нужд науки и культуры народов РСФСР постановляю:

1. Передать архивы центрального аппарата Комитета государственной безопасности СССР и его управлений в республиках в составе РСФСР\ краях, областях, городах Москве и Ленинграде в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда.

2. Контроль за выполнением Указа возложить на Прокуратуру РСФСР, Комитет государственной безопасности РСФСР и Комитет по делам архивов при Совете Министров РСФСР.

3. Настоящий Указ вступает в силу с момента подписания.

Президент РСФСР Б. Ельцин

Москва, Кремль

24 августа 1991 года

№ 82 [774]URL: kremlin.ru/acts/bank/142

Указ Президента

Российской Советской Федеративной Социалистической Республики

О партийных архивах

В связи с тем, что КПСС была частью государственного аппарата, образовавшиеся в ее деятельности документы подлежат государственному хранению.

В целях предотвращения незаконного уничтожения в РСФСР документов партийных архивов постановляю:

1. Передать Центральный партийный архив Института теории и истории социализма ЦК КПСС, текущий архив Общего отдела ЦК КПСС, партийные архивы обкомов и крайкомов КПСС, Московского и Ленинградского горкомов КПСС в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда.

2. Контроль за выполнением настоящего Указа возложить на Комитет по делам архивов при Совете Министров РСФСР.

3. Настоящий Указ вступает в силу с момента его подписания.

Президент РСФСР Б. Ельцин

Москва, Кремль

24 августа 1991 года

№ 83

В этот же день в Роскомархиве состоялось совещание о подготовке к приёму партийных архивов. Обстоятельства огромной работы по приёму партийных документов подробно и весьма точно освещены в воспоминаниях В. П. Тюнеева. Он пишет: «24 августа Р. Г. Пихоя провел в Роскомархиве совещание, на котором сказал о значении указов Президента Российской Федерации, сообщил в общих чертах о посещении им зданий ЦК КПСС на Старой площади. На меня была возложена ответственность за организацию выполнения указа о партархивах. Р. Г. Пихоя попросил особое внимание уделить текущему архиву Общего отдела ЦК КПСС. Другому заместителю председателя – В. И. Абрамову, прежде работавшему в аппарате Правительства РСФСР, была поручена организация выполнения указа об архивах КГБ».

В. П. Тюнеев стал организатором приёма, впрочем, уместнее использовать другие слова – собирания, перемещения, классификации документов ЦК КПСС. О масштабах этой работы свидетельствует его записка, датированная 19 сентября 1991 г. «…архивные подразделения аппарата ЦК КПСС располагали 43 хранилищами документов, 97 кабинетами для сотрудников и 27 рабочими комнатами для научно-справочного аппарата, оснащенными специальным оборудованием и оргтехникой. Их общая площадь более 7,3 тыс. кв. м. …Документы, находящиеся на архивном хранении, сгруппированы в 27 фондах, в состав которых входит около 432 тыс. дел и более 28,5 млн других единиц хранения. Из делопроизводства отделов, подразделений аппарата ЦК КПСС, ЦКК КПСС, ЦК КП РСФСР, ЦКК КП РСФСР в единый архив передано свыше 18 тыс. связок документов общим объемом порядка 190 тыс. дел. Для поиска необходимой информации, ведения справочной работы и использования документов формируемого ныне единого архива, имеется 35 различных картотек с общим количеством 16 млн карточек». По подсчётам В. П. Тюнеева, на обработку этого массива документов, проведение экспертизы ценности, обеспечение сохранности, создание условий для использования документов исследователями «потребуется около 90 тыс. человеко-дней. Иначе говоря, для этого потребуется до 100 работников на срок 5 лет».

В Москве существовало три крупнейших собрания партийных документов, в прошлом непосредственно подчинённых ЦК КПСС.

Первый – это архив Общего отдела ЦК. Архив комплектовался документами, созданными в делопроизводстве Секретариата ЦК и его отделов. Он располагался на ул. Ильинка (тогда – ул. Куйбышева). Именно на основе этих документов было решено создавать новый архив, куда должны были быть перемещены документы текущего делопроизводства ЦК и ряда отделов, вроде Международного, где существовали свои собственные архивы.

Было принято решение создать новый архив – Центр хранения современной документации, в штат которого были приняты многие сотрудники архивных и делопроизводственных служб аппарата ЦК КПСС. Как пишет В. П. Тюнеев, «в составе рабочих групп Роскомархива они принимали непосредственное участие в концентрации архивных и делопроизводственных документов в доме 12 по ул. Куйбышева. Сюда из кабинетов, рабочих столов и сейфов работников ЦК КПСС и ЦК Компартии РСФСР архивисты в сжатые сроки, примерно за месяц, перевезли на тележках, перенесли на руках в общей сложности более 20 млн листов документов и материалов текущего делопроизводства в россыпи. Фактов уничтожения документов, учтенных в архивах ЦК КПСС или зарегистрированных в делопроизводственных картотеках его аппарата, выявлено не было ни тогда, ни позже».

Кстати, тогда же произошло переселение Роскомархива в дом № 12 на ул. Куйбышева. То, что Роскомархив сменил адрес, означало не только расширение производственных площадей ЦГА РСФСР на Бережковской набережной, но и то, что поднимался статус архивного ведомства России, первым переехавшим в комплекс зданий бывшего ЦК КПСС.

Второй архив, комплектовавшийся документами Политбюро ЦК КПСС, сложился ещё в начале 20-х гг. Он был совершенно секретным, существенная часть его документов была в так называемых «особых папках» – высшей категории секретности, не отражённой в официальном советском законодательстве. Часть архива располагалась в Кремле, в бывшей квартире Сталина. Его называли по-разному: кремлевский архив, сталинский архив, архив Политбюро. Официальное же название во внутреннем делопроизводстве ЦК КПСС – Архив 6-го сектора Общего отдела. Здесь хранились документы Политбюро и личные фонды высших партийных деятелей. Эти материалы предназначались для использования только в аппарате ЦК и только с санкции самого Генерального секретаря.

В результате провалилась попытка комиссии Верховного Совета СССР, возглавленной членом Политбюро А. Н. Яковлевым, получить в 1989-1990 гг. доступ к подлинникам секретных протоколов Пакта Риббентроп-Молотов, хранившихся в Архиве 6-го сектора Общего отдела. Без последствий было оставлено обращение кандидата в члены Политбюро министра обороны маршала Д. Т. Язова с просьбой разрешить группе военных историков использовать документы архива Политбюро для работы над исследованием по истории Великой Отечественной войны.

Указ Президента РСФСР «О партийных архивах» не распространялся на Архив Президента СССР, о чём сам Михаил Сергеевич Горбачев сообщил мне телефонным звонком. Так как СССР формально-юридически продолжал существовать, то особый статус этого архива, как Архива Президента СССР уцелел, и его документы тогда не поступили в ведомство Роскомархива. Позже, в начале 1992 г., Архив Политбюро – Архив Президента СССР стал Архивом Президента России.

Третий архив – это Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Архив располагался в сером здании на Пушкинской (сейчас – ул. Большая Дмитровка), украшенном барельефами Маркса, Энгельса и Ленина. Он создан в начале 20-х гг. историком-марксистом, академиком Д. Б. Рязановым. «По характеру деятельности и находившихся на хранении документов Центральный партийный архив являлся научно-историческим архивом КПСС, в отличие от текущего, оперативного архива ЦК партии, непосредственно входившего в структуру его аппарата», – отмечают авторы предисловия к путеводителю по фондам этого собрания.

Добавим, что, будучи научно-историческим собранием документов по истории партии, он комплектовался преимущественно по коллекционному принципу. В этот архив не поступали те документы, которые могли стать потенциально опасными для оценки в будущем исторической роли партии. Даже когда направлялись бумаги текущего делопроизводства ЦК КПСС, то и они поступали не в полном объёме – без «особых папок», многочисленных записок и аналитических материалов, прилагавшихся ко многим решениям Секретариата, Орг– и Политбюро ЦК. Сюда нередко отсылались копийные экземпляры, а подлинники продолжали сохранять в текущем архиве Общего отдела ЦК. Использование материалов Центрального партийного архива в полной мере подчинялось партийному регулированию, с той лишь разницей, что к ряду документов доступ мог быть санкционирован (а мог и не быть санкционирован) Политбюро ЦК.

Вместе с тем, источниковый потенциал бывшего Центрального партийного архива исключительно велик. Здесь сохранялись личные фонды Ленина, Сталина, ряда других руководителей партии, богатейшие фонды Коминтерна, документы делопроизводства Секретариата и Оргбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б). Этот архив по принципам организации хранения соответствовал стандартам советского архивоведения.

Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС был преобразован в Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории.

По предложению Роскомархива, на основе архива Общего отдела и документов других отделов ЦК КПСС был создан Центр хранения современной документации. Параллельно с этим следовало организовать – через архивные органы в краях, областях и республиках России – приём и сохранность документов обкомов КПСС.

26 августа в автономные республики, края и области была отправлена телеграмма с поручением организовать передачу партархивов, текущих архивов рескомов, крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов в ведение архивных органов вместе со зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда. Предлагалось решить вопросы дополнительного финансирования архивных учреждений, охраны архивных фондов. В телеграмме указывалось, что партархивы должны войти в структуру республиканских, краевых и областных государственных архивов на правах архивохранилищ.

2 сентября 1991 г. Роскомархив направил указание местным архивным органам, которое предписывало:

Создать республиканские, краевые, областные центры документации новейшей истории, подведомственные архивным органам, на базе партархивов, занимаемых ими зданий и сооружений, штатной численности и фонда заработной платы;

Решить совместно с республиканскими, краевыми, областными финансовыми органами вопросы финансирования деятельности названных центров с учетом смет расходов и фактических затрат на содержание бывших партархивов;

Обеспечить подбор и расстановку кадров центров, проявив максимум внимания к специалистам бывших партархивов. Возложить на вновь назначенных руководителей персональную ответственность за сохранность принятых от парторганов и партархивов документов, а также учетного и научно-справочного аппарата к ним;

Прием дел должен быть организован с учетом местных особенностей. Обязателен поединичный прием комплекса учетного и научно-справочного аппарата, а также особо ценных документов, визуальный осмотр коробок (контейнеров). Проверка наличия фондов и дел проводится при необходимости по решению приемо-сдаточной комиссии;

Организовать прием в центры документации новейшей истории документов структурных подразделений республиканских комитетов, крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов КПСС и других фондообразователей, документы которых подлежали сдаче в партархивы. Эти документы могут приниматься на хранение в необработанном виде, систематизированные по организациям, структурным подразделениям. …

О результатах проведенной работы доложить Роскомархиву к 1 октября 1991 г.

Вся эта поистине огромная работа по спасению документов партии – от текущего делопроизводства райкомов и обкомов до громадных документальных комплексов ЦК КПСС – шла под неусыпным общественным контролем, под беспрецедентным давлением отечественной и зарубежной прессы .

В ходе организации работы по принятию и использованию документов КПСС и КГБ возникало огромное число проблем, упиравшихся в отсутствие нормативно-правовой базы. Учитывая роль Верховного Совета РСФСР как законодательного органа, Роскомархив обратился в Президиум Верховного Совета с просьбой об образовании комиссии по организации передачи – приёма архивов КПСС и КГБ СССР на государственное хранение и их использованию. 14 октября 1991 г. вышло Постановление Президиума Верховного Совета, которым была создана эта комиссия, которую возглавил историк, генерал-полковник Д. А. Волкогонов (он был одновременно советником Президента Ельцина по вопросам обороны). Заместителем председателя комиссии был назначен Р. Г. Пихоя, председатель Комитета по делам архивов при Совете Министров РСФСР.

Членами комиссии стала большая группа народных депутатов РСФСР, отражавшая различные политические фракции; руководящие сотрудники Министерства безопасности, Службы внешней разведки, Роскомархива;

видные историки – академики И. Д. Ковальченко и Г. Н. Севостьянов, члены-корреспонденты АН СССР Η. Н. Покровский и Я. Н. Щапов; большая группа экспертов, представлявших общество «Мемориал», органы прессы; представители ряда министерств и ведомств.

Принципиально важно, что Постановление обязывало комиссию подготовить и представить на утверждение Президиума Верховного Совета РСФСР Временные регламенты – организации использования в научных и практических целях архивных документов КПСС и об архивных документах по КГБ, – которые должны были действовать до принятия законов РСФСР «Об архивном фонде РСФСР и архивах» и «О государственной тайне».

Слава богу, что у нас был подготовлен проект российского закона об архивах. Именно его положения легли в основу Временного регламента.

Перемены в стране неожиданно и по-своему закончили спор о праве России на центральные союзные архивы.

Союзная система управления разваливалась. Российское правительство было вынуждено передавать союзные структуры в российское ведение. 12 октября 1991 г. вышло Постановление Совета Министров РСФСР «О развитии архивного дела в РСФСР». В нём предписывалось:

1. Комитету по делам архивов при Совете Министров РСФСР принять от Главного архивного управления при Совете Министров СССР всю материально-техническую и финансово-экономическую базу указанного Главного управления и подведомственные ему центральные государственные архивы СССР\ научно-исследовательские организации и другие учреждения и предприятия, расположенные на территории РСФСР\ по состоянию на 1 сентября 1991 года.

2. Комитету но делам архивов при Совете Министров РСФСР:

обеспечить возможность использования документов государственных архивов, расположенных на территории РСФСР, учреждениями, организациями, предприятиями и гражданами союзных республик;

разработать совместно с Министерством экономики РСФСР и Министерством финансов РСФСР и представить в Совет Министров РСФСР предложения но программе развития архивного дела в РСФСР [784]О развитии архивного дела в РСФСР. Постановление Совета министров РСФСР // ОА. 1992. № 1. С. 3-4.
.

В тот же день вышло Постановление Совмина РСФСР «О Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории и Центре хранения современной документации». В нём сообщалось, что в соответствии с Указом Президента РСФСР от 24 августа 1991 г. «О партийных архивах» Совет Министров РСФСР постановил принять предложения Комитета по делам архивов при Совете Министров РСФСР о создании Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории на базе бывшего Центрального партийного архива Института теории и истории социализма ЦК КПСС; о создании Центра хранения современной документации на базе архивов бывшего аппарата ЦК КПСС; о сохранении в указанных учреждениях условий оплаты труда бывших архивных подразделений ЦК КПСС до проведения мероприятий по повышению заработной платы работников учреждений культуры и государственных архивов.

Комитету по делам архивов было поручено обеспечить возможность использования документов государственных архивов, расположенных на территории РСФСР, учреждениями, организациями, предприятиями и гражданами суверенных республик; разработать совместно с соответствующими российскими министерствами и представить в Совет Министров РСФСР предложения по программе развития архивного дела в РСФСР

На этом этапе архивного строительства речь шла о воссоздании системы российских архивов как существенной части культурного наследия республики.

Непосредственная работа по выполнению постановления была возложена на созданную Роскомархивом комиссию под руководством первого заместителя председателя комитета В. А. Тюнеева. Выступая на совещании перед руководителями областных архивных учреждений, В. А. Тюнеев подчеркнул, что принятое постановление Совмина не явилось неожиданностью. По его мнению, общий ход государственного строительства неизбежно подтолкнул к изменениям и в архивном строительстве. Вопрос этот ставился неоднократно, находя поддержку в республиканских органах, в то же время тормозился в союзных. Не было проявлено понимания важности этой проблемы и руководством Главархива СССР. В условиях возникшей конфронтации невозможно решать многие вопросы и это лишь вредит архивному делу.

Осень 1991 г. для Роскомархива была горячей. Проблемы сыпались одна за другой.

Требовались новые специалисты для архивного дела. Прежняя концепция архивного ведомства – прежде всего хранить – должна была быть сменена другой – сохранить и включить документы в научный и культурный оборот. Это уже другая задача. Для её решения требовались другие люди. Я обратился к коллегам-историкам из учреждений Академии наук. На работу в Роскомархив перешли К. В. Андерсон, В. Ю. Афиани, В. П. Козлов, С. В. Мироненко, Е. А. Тюрина.

Вторая проблема – это приём партийных архивов в республиках, краях и областях. Для местных архивистов – это необходимость собрать бумаги, текущее делопроизводство райкомов и обкомов, провести необходимые процедуры по приёму местных партийных архивов, обеспечить финансирование этой работы. В областных партийных архивах зачастую отсутствовали итоговые записи, дела фондов, карточки фондов. В Калужской области, например, были выявлены неучтёнными целые фонды, например, фонд «Партизанское движение», личный фонд первого секретаря обкома КПСС.

В большинстве областей сравнительно недавно были построены партийные архивы. Как правило, в них существовал определённый резерв архивных площадей. Для большинства архивных управлений появлялась возможность хоть отчасти расширить площади архивохранилищ.

Нужда в новых площадях была огромной. Начавшееся крушение союзных органов власти, переоформление и смена собственников прежде союзных предприятий приводило к тому, что ведомственные архивы оказывались лишними для новых хозяев, находивших для помещений архивов более полезное в экономическом смысле назначение. Архивы в буквальном смысле слова выбрасывали на улицу. При помощи Правительства Роскомархив требовал обеспечить от прежних собственников обеспечение сохранности документов, но в условиях административной неразберихи «крайними» оказывались архивисты, которые должны были отследить, что происходило с их «источниками комплектования», успеть принять меры по спасению архивов, найти место, куда поместить новые десятки и сотни тысяч архивных дел.

Это не снимало с архивов ответственности по удовлетворению социальных запросов, они должны были выдавать справки, подтверждать трудовой стаж, факты участия в боевых действиях и работы в тылу в годы войны и многое другое.

А у самих архивистов в регионах страны велись споры – нужны ли областные архивные отделы. Впрочем, их острота уходила в прошлое, когда в регионах началась огромная работа по приёму партийных архивов, документов ликвидированных предприятий и ведомств. Стало ясно, что никакой областной архив с такой работой не справится.

В Москве «завис» архив ЦК комсомола. На предложение Роскомархива передать архив и включить его документы в качестве отдельного фонда в один из Центров хранения документации директор комсомольского архива В. В. Хорунжий заявил, что указ Президента на него не распространяется. Но ВЛКСМ перестал существовать, архив финансировать стало некому, а потом его стали попросту выгонять из арендованного помещения…В итоге, после многих сложностей, архив комсомола передали в Российский центр хранения и использования документов новейшей истории, то есть туда, куда Росархив предлагал передать с самого начала.

На станции Владивосток стоял эшелон с документами Центрального государственного архива Дальнего Востока, буквально выдранного из Томска в начале 1991 г. под давлением тогдашней заместительницы председателя Верховного Совета РСФСР, депутата от Владивостока С. П. Горячевой. Эта была авантюра – не было никаких условий для размещения архива, обеспечения его сохранности и использования документов. Роскомархив был решительно против этого волюнтаристского решения, но ничего сделать не смог, хотя делал всё, чтобы убедить: сначала подготовьте условия, а потом перевозите. Перевезли вопреки Роскомархиву. Но ответственности за сохранность документов с Роскомархива это не снимало…

События архивной политики были во многом отражением политики союзной. Поражение августовского путча стало «плохой новостью» для союзных управленческих структур. На первый план выходил вопрос – что должно остаться в ведении Союза, а что – республик. 1 сентября состоялась встреча Горбачева с руководителями республик. На ней была достигнута договоренность заключить соглашение о сохранении единых Вооружённых сил и едином военно-стратегическом пространстве, радикальных реформах в армии, КГБ, МВД и прокуратуре. Говорилось о намерении подготовить и подписать договор о создании Союза суверенных государств.

Президент Ельцин принял решение лично возглавить Правительство в период реформ. Таким образом Роскомархив оказывался в прямом ведении Президента.

Остатки прежнего союзного Правительства сохранялись в Государственном совете СССР, работавшем под председательством Президента СССР при участии руководителей союзных республик. Первое заседание этого органа состоялось 11 октября 1991 г. Выступая, Горбачёв настаивал на возобновлении подготовки Договора о Союзе Суверенных Государств, заключении Экономического соглашения, сохранении единых Вооружённых сил. Такие предложения вызвали у участников встречи неоднозначную реакцию. Ельцин заявил, что Россия отказывается финансировать те союзные органы, которые не будут предусмотрены Договором.

Председатель Верховной Рады Украины Л. М. Кравчук был радикальнее. Он предупредил, что не может принимать участие в подготовке Союзного договора впредь до проведения на Украине референдума, на который были вынесены два вопроса: о выходе Украины из СССР и учреждении поста Президента Украины.

На втором заседании Государственного совета, 4 ноября, Ельцин критиковал союзный центр за то, что он пытается не замечать тех изменений, которые происходят в республиках в последние месяцы, и предупредил, что Россия пойдёт на резкое сокращение финансирования союзных ведомств; так, объём финансирования союзного Министерства иностранных дел будет уменьшен в 10 раз. Вместе с тем Ельцин настаивал, чтобы сохранилось единое управление Вооружёнными силами разваливавшегося СССР.

14 ноября на заседании Государственного совета состоялось бурное обсуждение проекта Союзного договора. Развернулся спор вокруг вопроса: союзное конфедеративное государство или конфедерация союзных государств. Горбачёв настаивал на союзном государстве, а когда не встретил поддержки, то пригрозил уходом. Его оппоненты – Ельцин, Шушкевич – предлагали другой вариант: конфедерацию государств, которая могла бы иметь единые вооружённые силы. Участники заседания Госсовета СССР согласовали текст последнего варианта Союзного договора, предусматривавшего государственное устройство Союза Суверенных Государств как конфедерацию, предусматривающую в будущем сохранение только трёх министерств.

Многозначительно, и как оказалось вскоре, совершенно точно обозначил будущее СССР Л. М. Кравчук в своём интервью, данном газете Труд 19 ноября 1991 г. «…И я думаю, – говорил Кравчук корреспонденту газеты, – что было бы неплохо именно сейчас, когда накопилась масса трудно решаемых проблем, …нескольким республикам, скажем, Украине, Беларуси и России выступить инициатором создания такого сообщества, в котором все входящие в него государства были бы равноправными… И решать их сообща, дружно, оставаясь государством без какого-либо политического центра».

Такое отступление к политическим спорам внутри разваливающегося Советского государства представляется мне важным, так как без него трудно объяснить события, происходившие в союзной архивной отрасли. События в архивном деле России прямо и непосредственно влияли на ситуацию в других республиках. Следом за Россией, в большинстве республик были переданы в ведение архивных ведомств партархивы республиканских партийных организаций.

Постановление Совета Министров РСФСР «О развитии архивного дела в РСФСР» от 12 октября 1991 г. предписывало Роскомархиву принять союзные центральные архивы. Это решение имело очевидное влияние на союзное архивное ведомство.

19-20 ноября 1991 г. Главархив СССР собрал совещание руководителей органов управления архивным делом республик. На совещании были представлены: РСФСР, Украина, Грузия, Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Беларусь, Казахстан, Армения, Кыргызстан. На этот раз Главархив СССР вынес на обсуждение проекты по созданию межреспубликанского совета по архивному делу, о центральных государственных архивах СССР и о финансировании архивного органа страны.

Начальник Главархива СССР Ф. М. Ваганов сообщил, что «сейчас идет упразднение ряда союзных министерств и ведомств, идет открытая и скрытая борьба за властные структуры. Государственный совет принял постановление, подписанное Горбачевым, о порядке рассмотрения вопросов о ликвидации союзных министерств и ведомств… Вопрос об организации архивного дела в условиях нового государственного устройства – непростой. …Какая система архивных учреждений должна быть в Союзе суверенных государств, мы должны посоветоваться».

Мне пришлось возражать. Я сослался на то, что в последнем проекте Союзного договора, утверждённом на Госсовете 14 ноября 1991 г., предполагается сохранение только трёх союзных министерств. Остальные структуры ликвидируются. Существование союзного архивного ведомства не предусмотрено.

Возражая мне, Ваганов сослался на то, что «государственное устройство до конца не ясно. Правовой основой государственного устройства должен быть договор о политическом Союзе суверенных государств».

Ваганов и его коллеги из союзного главка не хотели видеть ни то, что произошло в политическом устройстве России, ни признать то, что происходит с так называемым «союзным центром», которому явно было не до архивов, культуры, образования…

3. П. Махарадзе, начальник Грузинского республиканского государственного архивно-производственного объединения «Мематиане», сообщил, что ни Грузия, ни Армения не подписали проект договора о Союзе суверенных государств. «Надо разобраться в этих вопросах: т. Ваганов одно говорит, т. Пихоя – другое. Все предложенные нам на рассмотрение документы составлены так, как будто не было постановления о передаче ЦГА СССР в ведение России. В этих документах нет ничего нового по сравнению с теми, которые мы рассматривали в апреле 1991 г. Все права, которые вы нам даете в этих документах, у нас уже есть. Дополнительно никаких прав архивным органам республик не предлагается и ничего от них не отбирается. Если будет создаваться межреспубликанский центр, то при ком он будет существовать? …Архивная служба будет жить так, как будет жить государство».

Э. М. Савицкий, представлявший Беларусь, сослался на то, что его позиция согласована с его Правительством. «Мы исходили из того факта, что Главархив СССР упразднен. Полагаем, что должен быть создан новый орган управления архивным делом. Мы разработали положение о межгосударственном научно-методическом центре по архивному делу. …Финансироваться этот орган должен из средств тех республик, которые подпишут соответствующее соглашение. Нас беспокоит формулировка и. 2 в документе, зачитанном т. Пихоя, – документы должны быть доступны всем гражданам республик. Мы исходим из принципа недробимости фондов, но формулировка о доступности документов нас не устраивает, т. к. архивы не будут давать копировать фонд целиком. Я уже столкнулся с этим».

Представитель Казахстана В. М. Чупров высказался за сохранение союзного органа управления архивным делом. «Он нужен для координации научной, методической работы, руководства научными программами. В его ведении должен быть ВНИИДАД, передавать институт в ведение Роскомархива – нецелесообразно. …Этот орган должен управлять ЦГА СССР, НИЦКД СССР. Мы не видим оснований, чтобы все это было в ведении российских архивных структур».

Б. В. Иваненко, начальник Главархива Украинской Республики, высказал свою озабоченность полной неопределенностью происходящего. «Никакой реакции президентских структур на проблему архивов нет. Союзный главк озабочен в основном своим выживанием. Передача архивов КГБ, партархивов главк не интересует. Нам трудно сейчас сориентироваться в отношении союзного архивного органа, т. к. не решены вопросы общего государственного устройства, на Украине также не решены проблемы государственного устройства. Создание союзной государственной структуры зависит от решения государственных властей. Главный вопрос сейчас в том, какой статус и новое положение ЦГА СССР. Вы знаете, как создавались фонды ЦГА СССР, как складывались эти архивы. Необходимо определить взаимоотношения ЦГА СССР с архивными учреждениями республик». По мнению Иваненко, «Межгосударственный совет по архивному делу – разумное предложение. Но ему также нужен рабочий аппарат, в Главархиве СССР есть опытные работники».

Μ. М. Моллаева, начальник Главархива Республики Туркменистан, высказалась за сохранение Главархива и против передачи России всех ЦГА СССР. «Этот вопрос, о ЦГА СССР, должен решаться с участием архивных органов республик, а не так, как поступило Правительство РСФСР».

Особенно примечательно было выступление 3. А. Дустмухамедова, начальника Главархива Республики Таджикистан. «Правительство и Главархив Республики Таджикистан возражают против Постановления СМ РСФСР от 12 октября 1991 г. “О развитии архивного дела в РСФСР”, – сообщил руководитель таджикских архивов. – У него нет правовой основы, чтобы относить документы ГАФ СССР к экономической основе суверенитета РСФСР. На президиуме Кабинета Министров Таджикистана обсудили вопрос о ЦГА СССР, правительство против того, чтобы ЦГА СССР переходили в ведение Роскомархива. Все должно быть согласовано с суверенными республиками , они на это имеют право. Ведь в ЦГА СССР есть документы по истории каждой республики, у нас же многих документов нет по истории нашей страны, которые хранятся в ЦГА СССР, и мы хотим иметь не равные права в пользовании этими документами (как предусматривает и. 2 постановления от 12 октября), а быть их полноправными хозяевами» (курсив мой. – Р. П.).

К этой позиции присоединился Т. А. Абдыкаров (Кыргызстан). «Что касается ЦГА СССР, то фонды их уникальны, многих документов по истории страны у нас нет, они есть в ЦГА СССР (например, документы о земельных спорах, карты и планы земель и т. и.). Нет необходимости передавать ЦГА СССР в ведение одной республики (РСФСР). Пересъемка копий – это большой труд и деньги. Надо дать определенные права на эти документы и союзным республикам» (курсив мой. – Р. П.).

Самые тревожные опасения стали реализовываться. Желание растащить центральные архивы «по национальным квартирам» проявилось со всей очевидностью. Бездействие и беспомощность союзного главка только стимулировали желание республик быть «полноправными хозяевами» документов Российской империи, союзного аппарата управления. Оставалось только радоваться, что уже принято Постановление российского Совмина от 12 октября 1991 г., уже включившее центральные архивы в российскую архивную систему.

Справедливость такого вывода подтверждается очень квалифицированным вопросом моего украинского друга Бориса Васильевича Иваненко. Он спросил Ваганова: «Как будут решаться вопросы финансирования?» Фёдор Михайлович Ваганов должен был признаться: «Этот вопрос еще не решен. Центральные государственные архивы СССР Роскомархив готов финансировать. Пока Минфин СССР не отказал в финансировании».

Мне осталось напомнить, что существование союзного Минфина не предусматривается.

Ваганов с горечью продолжил: «Вопрос о финансировании союзных архивных учреждений серьезный, но в стране некому на него ответить.

Нет правительства в стране. Россия знает, что она делает и зачем. Но Государственный совет СССР работает, возможно, он что-то сделает. Идет борьба не на жизнь, а на смерть по вопросам о государственном устройстве страны. Кто кого одолеет – не ясно».

Итог первого дня совещания подвёл В. А. Тюнеев, заместитель председателя Комитета по делам архивов РСФСР: «Позиция Роскомархива однозначна, она не может отличаться от позиции Правительства РСФСР. Постановлением СМ РСФСР от 12 октября Главархиву СССР отказано существовать на территории России и дано указание передать все, в том числе и ЦГА СССР, Роскомархиву. Каждое союзное ведомство может выступить с требованием его сохранения. Весь ход совещания свидетельствует о том, что мы не вправе сейчас решать все эти вопросы».

На следующем заседании, 20 ноября 1991 г., инициативу попыталась взять в свои руки В. А. Ильичёва, своего рода идейный лидер союзного главка. Она начала с того, что «Москва – столица не только России, но и Союза. Об архивном органе страны решать будет Государственный совет СССР. Орган управления архивным делом должен быть координирующим (в этом ни у кого нет сомнения), но другим и по численности, и по функциям. Структур в нем не будет, будут крупные специалисты, они будут координировать работу по направлениям. …Как специалисты, мы должны обосновать и обеспечить сохранение отрасли по архивному делу. Что касается ЦГА СССР, то в них есть документы и по истории суверенных республик. РСФСР не является правопреемником Российской империи, в ЦГА СССР сосредоточены документы Российской империи, территорий Кавказа и других, документы о деятельности армии. Правопреемником Российской империи является Союз государств. Так считают и ЦГА СССР. …Финансироваться ЦГА СССР должны из союзного бюджета, его будут формировать все 10 республик. Этот вопрос будет рассматриваться на Государственном совете СССР. Как решится вопрос – не знаем, но профессиональную точку зрения мы должны высказать».

Её коллега Э. С. Кузьмина предложила «подготовить короткое обращение нашего совещания с двумя пунктами:

1. О признании целесообразности функционирования координационного союзного архивного органа;

2. О целесообразности создания государственной ассоциации 12 ЦГА СССР, чтобы сохранить свой статус».

Эти предложения не только были открытым выражением неприятия постановления российского Правительства, но и создавали угрозы для будущего центральных архивов. Это был самый настоящий авантюризм.

Во-первых, какого государства будет эта ассоциация?

Во-вторых, кто станет финансировать нечто самодеятельное и никому не подчинённое?

В-третьих, в случае появления этот «кооператив из 12 архивов» будет растащен по республикам, что уже ясно проявилось в ходе предшествовавшего обсуждения.

Дальнейшее обсуждение свелось, пожалуй, к единственному вопросу: откуда деньги для архивов.

Процитирую стенограмму.

А. И. Чугунов: «Обращаюсь к вам с вопросом. Кто будет финансировать ВНИИДАД с 1 декабря с. г.? …У нас на счету 19 тыс. рублей, а должно быть 400 тыс. Я должен искать другие формы существования института.

Р. Г. Пихоя (обращается к Ф. М. Ваганову): Можете ли вы обеспечить финансирование двух институтов, ЦГА СССР?

Э. С. Кузьмина: По решению правительства РСФСР Роскомархив нас взял, он и будет финансировать.

Р. Г. Пихоя: Нам нужно платить вам деньги, они у нас есть, но нужен акт о приеме-передаче. Я оставил акт т. Ваганову».

До Беловежского соглашения оставалось 19 дней.

Союзные архивы, российские по происхождению, по истории формирования, по большей части по источникам комплектования – эти архивы возвращались под управление российского государства.

Огромный комплекс партийного делопроизводства был включён в состав Государственного архивного фонда.

Был разработан первый вариант российского Закона об архивах. Закон должен был гарантировать право всех желающих знать и изучать историю своей Родины, работать с документами архивов. Закон, в котором не должно было быть «серой зоны» чиновничьего (в т. ч. и архивно-чиновничьего) произвола. Чтобы там было ясно записано, что разрешено и что и почему запрещено. Чтобы не было документов кем-то «ограниченного доступа».

Было трудно, иногда страшно, очень интересно, потому что была надежда и уверенность, что дальше будет лучше. В том числе и для российского архивного дела.

Этим завершался первый этап реформ в архивном деле, этап поистине революционный.

2012 г.

 

Архивы в России. 1992-1993 годы

[799]

Начнём с того, чем закончилась прежняя статья. 1991 год стал рубежом в истории страны. Начинался второй этап архивной революции. Основное содержание этого этапа:

• повышение государственного статуса архивной службы;

• доработка, согласование и принятие Закона Российской Федерации «Об Архивном фонде Российской Федерации и архивах»;

• принятие Временных регламентов, определявших доступ исследователей к документам;

• обеспечение социальных условий для сотрудников архивов и физической сохранности документов в обстановке галопирующей инфляции;

• информирование общества о прежде секретных документах, раскрывающих существенные страницы истории СССР;

• разработка концепции Постановления Совета Министров РФ «О государственном регулировании развития архивного дела в Российской Федерации».

Второй этап архивной революции завершился летом 1993 г. принятием Закона об архивах.

* * *

Начало 1992 года для российских архивистов ознаменовалось тем, что в тугой клубок заплелись и перепутались новые проблемы и старые беды архивной отрасли.

Перечислю лишь некоторые:

• дефицит бюджета архивов, как, впрочем, и всей бюджетной сферы в стране, ухудшение материального положения архивистов в условиях радикальной экономической реформы;

• необходимость срочно принимать и где-то размещать документы тысяч ликвидирующихся предприятий, ведомств, министерств;

• стремление обеспечить достойное место архивной отрасли в системе менявшихся органов государственной власти и управления страны;

• необходимость найти ответы на требование, звучавшее отовсюду – от Кремля и Верховного Совета до газет, отечественных и иностранных исследователей и журналистов – рассекретить архивы – и отсутствие нормативной и законодательной базы для этого;

• поток предложений о международном сотрудничестве и осознание необходимости соблюсти российские интересы и приоритеты…

Это далеко не всё, что спрессовалось в полтора года. Хронологическая последовательность изложения в этой статье будет нарушаться. Заранее прошу прощения у читателя. И, тем не менее, постараюсь выделить важнейшее, что происходило в архивном деле в эти в полном смысле драматические два года.

Арьергардные стычки за союзные архивы, в предыдущей статье я рассказал об острой борьбе за союзные архивы, когда столкнулись три подхода:

• союзных республик – поделить между собой всё союзное, в том числе и архивное наследие;

• Главархива СССР, пытавшегося продлить своё существование в новых политических условиях путём создания объединения союзных архивов как некоего автономного образования;

• Роскомархива – сохранить в России все архивы, которые оказались на её территории к 1991 г.

Напомню, что к 1991 г. путём заключения двухсторонних соглашений между архивными ведомствами России и Украины, Белоруссии, Латвии, Литвы, Эстонии были достигнуты договорённости, согласно которым утверждался принцип «чья земля – того архивы». Этот принцип был положен в основу переговорной позиции Роскомархива во взаимоотношениях с другими республиками.

После распада СССР споры о правах на союзные архивы переместились из архивного сообщества на политический уровень. В Протоколе совещания глав государств СНГ от 14 февраля 1992 г. министрам иностранных дел государств поручалось «подготовить документ о правопреемстве договоров, всей собственности , государственных архивов , долгов и активов бывшего Союза ССР » (курсив мой. – Р. П.). Реальность угрозы передела фондов союзных архивов была подтверждена «Соглашением о возвращении культурных и исторических ценностей государствам их происхождения», принятым в тот же день – 14 февраля 1992 г. подбор строки В преамбуле документа значилось: «возвращение народам их произведений искусства, памятников, музейных экспонатов, архивов, рукописей, документов и других раритетов культуры и истории будет служить благородной задаче возрождения национальных культур». Однако реализация этой «благородной задачи» почти автоматически вела к конфликтам. Протокол совещания глав государств не был подписан в этой части Президентом Б. Н. Ельциным. Договорённости не были ратифицированы Верховным Советом Российской Федерации.

Наличие ранее заключённых соглашений позволило найти выход из той сложнейшей ситуации, созданной появлением упомянутого выше Соглашения о возвращении культурных и исторических ценностей. В Минске 22-23 апреля 1992 г. состоялось совещание руководителей архивных служб республик бывшего Советского союза. На ней присутствовали представители Азербайджана, Армении, Белоруссии, Грузии, Казахстана, Латвии, Литвы, Молдавии, России, Таджикистана, Узбекистана, Украины.

Переговоры были сложными, возникали острые дискуссии, но в результате возникло общее понимание необходимости гарантировать:

• доступ к архивам бывшего СССР;

• право копирования материалов бывших центральных архивов СССР для пополнения архивного фонда других республик;

• целостность и неделимость исторически сложившихся фондов;

• суверенитет государства по отношению к тем архивам, которые возникли и существовали на территории этих республик к 1991 г.

Итоги дискуссии и принятое в Минске соглашение были сообщены

политическому руководству стран СНГ. Мнение архивистов было учтено, и 6 июля 1992 г. в Москве главами государств СНГ было подписано специальное Соглашение о правопреемстве в отношении государственных архивов бывшего Союза ССР.

Этот документ закрыл споры о собственности на союзные архивы, провозгласив: «Стороны, исходя из принципа целостности и неделимости фондов, образовавшихся в результате деятельности высших государственных структур бывших Российской империи и Союза ССР, которые хранятся в государственных архивах, находящихся за пределами их территорий, не претендуют на право владения этими комплексами документальных материалов».

Положение, важнейшее для судеб центральных архивов дополнялось другим: «Стороны взаимно признают осуществленный в соответствии с их национальным законодательством переход под их юрисдикцию государственных архивов и других архивов союзного уровня, включая государственные отраслевые архивные фонды бывшего Союза ССР, находящиеся на их территории».

Попытка экспертной комиссии из представителей государств-участников Содружества Независимых Государств возвратить в начале 1993 г. вопрос о разделе архивов в поле политических решений, вызвала резкое неприятие Государственной архивной службы России. 11 февраля 1993 г. архивная служба ответила на проект «Соглашения о Межгосударственной комиссии по проблемам собственности на культурные ценности, которые собраны в музеях, библиотеках, архивах и других хранилищах бывшего Союза СССР».

В ответе сообщалось, что, во-первых, Государственная архивная служба России считает необходимым, чтобы архивы были исключены из проекта Соглашения. Во-вторых, российские архивисты напоминали, что этот вопрос уже был рассмотрен на Совете Глав государств Содружества в Москве (июнь 1992 г.); что 6 июля 1992 г. главы десяти государств-членов СНГ подписали специальное Соглашение «О правопреемстве в отношении государственных архивов бывшего Союза ССР», в основу которого была положена концепция целостности в неделимости архивных фондов государств Содружества. «Таким образом, повторное рассмотрение вопроса об архивах на Совете Глав государств Содружества не вызывается необходимостью. Полагали бы целесообразным вывести архивы из вышеназванного Соглашения», – завершался ответ на проект Соглашения.

При внешней драматичности проблемы следует признать, что проблема правопреемства уже утрачивала для руководства Роскомархива свою актуальность.

Наваливались новые проблемы. Срочные. Неотложные.

Приём НОВЫХ документов. Радикальные перемены в экономике и системе государственного управления России повлекли за собой поток документации ликвидированных или приватизированных предприятий и ведомств. Закрывались многие заводы и НИИ. Министерства преобразовывались в акционерные общества. Прежние архивы новым хозяевам не были нужны. Зато нужны были площади, помещения, где раньше хранились служебные архивы. Документы в буквальном смысле выбрасывались на улицу. Нельзя сказать, что эта ситуация возникла внезапно. С момента создания 6 ноября 1991 г. Правительства реформ во главе с Б. Н. Ельциным и Е. Т. Гайдаром количество российских министерств было сокращено в несколько раз; с начала 1992 г. была запущена программа ускоренной приватизации государственных и муниципальных предприятий, следом за которой началось массовое изменение юридического статуса предприятий и учреждений.

Утрата ведомственных архивов с неизбежностью создавала опасные социальные последствия. В этом случае невозможно было бы установить производственный стаж работников, оформить пенсию, льготы и многое другое, жизненно важное для бывших и нынешних сотрудников приватизированных предприятий. Понятно и то, в случае гибели ведомственных документов сокращался источниковый потенциал архивов

По инициативе Роскомархива уже 14 ноября 1991 г. Правительство РСФСР приняло распоряжение № 8-Р об обеспечении сохранности документов ликвидированных министерств и ведомств СССР. В распоряжении содержалось требование передать образовавшиеся в результате их деятельности документы, а также помещения для их хранения, штатную численность и фонд оплаты труда работников ведомственных архивов соответствующим органам государственного управления РСФСР, а при отсутствии – Роскомархиву.

Другим Указом Президент РСФСР обязал министерства и ведомства России, получавшие в свой состав бывшие союзные министерства и ведомства, обеспечить сохранность их архивов.

Эти указы создали необходимую правовую основу для сохранения документов из ведомственных архивов. Из 82 ликвидированных министерств и ведомств поступило более 5,6 млн дел, в том числе 0,97 млн дел постоянного хранения и 1,29 млн дел по личному составу. Сохранились 144 архивных помещения общей площадью 17,7 тыс. кв. м. и ставки для 135 архивистов. Конечно, за этим результатом стояли труд работников Роскомархива, прежде всего – В. П. Тюнеева, В. А. Еремченко, Г. Г. Бакалинской; сотрудников центральных архивов, куда поступали на постоянное хранение документы из ведомственных архивов (ЦГАОР, ЦГАНХ, ЦГАЛИ, ЦГА РФ), и непосредственно работников ведомственных архивов как бывших союзных, так и вновь образованных министерств и ведомств.

Большое значение имело постановление Правительства от 3 марта 1993 г. «О порядке ведомственного хранения документов и организации их в делопроизводстве». Установлено, что

центральные органы федеральной исполнительной власти, министерства, ведомства республик в составе Российской Федерации, государственные учреждения, организации и предприятия:

осуществляют временное хранение документов государственной части Архивного фонда Российской Федерации в создаваемых ими ведомственных архивах или других структурных подразделениях, на которые возлагаются соответствующие функции;

обеспечивают учет, сохранность, использование, своевременный отбор и подготовку документов государственной части Архивного фонда Российской Федерации к передаче на государственное хранение в соответствии с правилами, установленными Государственной архивной службой России;

передают документы государственной части Архивного фонда Российской Федерации в учреждения Государственной архивной службы России по истечении предельных сроков ведомственного хранения… Все работы, связанные с подготовкой и передачей документов на государственное хранение, выполняются за счет средств центральных органов федеральной исполнительной власти…

Это постановление стало основой для заключения соглашений Росархива с министерствами и ведомствами, где предписывались конкретные требования обеспечения контроля над ведомственными архивами.

Другой серьёзной задачей архивного ведомства стало выполнение президентских указов от 24 августа 1991 г. о передаче на государственное хранение документов КГБ и КПСС.

Для приёма документов КГБ СССР и КПСС была создана специальная парламентская комиссия, которую возглавил Д. А. Волкогонов. В её состав вошли, кроме депутатов, большая группа историков и журналистов. Весьма обстоятельное изложение вопросов, обсуждавшихся на заседаниях этой комиссии, содержится в публикации одного из руководителей «Мемориала» Н. Петрова.

Пока в недрах комиссии бурно обсуждался порядок доступа к документам КПСС и КГБ, ситуация в стране стала быстро меняться. КПСС как политическая организация оказалась обречена. Её сменила Российская коммунистическая партия, утратившая все права на архивы КПСС. С проблемами, сложностями – процесс приёма и введения в научный оборот партийных архивов шёл относительно благополучно.

Совсем по-иному складывалась обстановка с передачей архивов КГБ в государственные архивы. Правовой основой должен был быть Указ Президента Б. Н. Ельцина от 24 августа 1991 г. о передаче, напомню, архивов центрального аппарата КГБ СССР «и его управлений в республиках в составе РСФСР, краях, областях, городах Москве и Ленинграде в ведение архивных органов РСФСР вместе с занимаемыми ими зданиями, сооружениями, штатной численностью и фондом оплаты труда».

Однако на практике выполнение этого указа стало тормозиться едва ли не с первых дней после его издания. Первая и главная причина состояла в том, что КГБ СССР, при всех его многочисленных реорганизациях, переименованиях, объединениях и разъединениях, по сути, сохранился и отнюдь не был намерен оставаться без своего ведомственного архива. С того момента, как структуры госбезопасности перешли в российское подчинение, у защитников сохранения ведомственного архива госбезопасности появились новые аргументы. Стало ясно, что получить архивы КГБ так, как были переданы архивы партии, уже не удастся.

В этих условиях удалось договориться с министром госбезопасности В. П. Баранниковым о некоем компромиссном варианте – об этапности передачи документов КГБ СССР на государственное хранение, что позволяло принять хотя бы часть документов. Так появилось совместное информационное письмо за подписями министра безопасности В. П. Баранникова и председателя Роскомархива Р. Г. Пихои от 3 февраля 1992 г. «О передаче архивов бывшего КГБ на государственное хранение». Письмо адресовалось руководителям республиканских, краевых, областных органов безопасности, начальникам управлений военной контрразведки и руководителям архивных органов республик, краёв и областей Российской Федерации, городов Москвы и Санкт-Петербурга. Сообщалось, что, в соответствии с Указом Президента и решением Комиссии Президиума Верховного Совета Российской Федерации по организации передачи-приёма архивов КПСС и КГБ от 23 января 1992 г., передаче на государственное хранение подлежали

«а) фильтрационные фонды;

б) архивно-следственные дела;

в) личные дела бывших сотрудников госбезопасности;

г) фонды секретного делопроизводства.

На первом этапе передаче подлежат документы групп „а“ и „б“». Письмо предписывало: «Передачу-прием фильтрационного и трофейного фонда и архивно-следственных дел на госхранение завершить не позднее 1.08.1992 г. Об исполнении доложить».

При выделении двух основных групп документов уже тогда было понятно, что последняя группа – личные дела сотрудников и фонды секретного делопроизводства – вряд ли будут переданы. Личные дела попадали под нормы охраны личной тайны.

Тем не менее с февраля 1992 г. архивные органы приступили к приёму фильтрационных и архивно-следственных дел, то есть архивных дел о реабилитированных. Приём документов КГБ шёл сложно.

На годичной коллегии Роскомархива в марте 1992 г. начальники областных и краевых архивных отделов • сетовали, «что установленные сроки передачи дел из КГБ не учитывают реальных возможностей на местах: не хватает помещений, необходимого оборудования, средств на научно-техническую обработку, методического обеспечения проводимых работ» (Н. И. Разгон, Алтайский край);

• отмечали опасность расшифровки агентурной сети, нерешённость вопросов со штатной численностью и фондом заработной платы работников архивов бывшего КГБ (Г. И. Черникова, Курская область).

Заведующий архивным отделом Вологодского облисполкома О. А. Наумова критиковала упомянутое письмо от 3 февраля 1992 г. По словам

О. А. Наумовой, этот документ не только не прояснил ситуацию с приёмом документов КГБ, а наоборот, запутал её. В письме, говорила она, «нет четкого разъяснения по документам личного состава, не определено, какие документы органов КГБ и за какие годы будут передаваться на го охранение, с учетом сроков их ведомственного хранения или нет? Например, судебные дела, документы по личному составу хранятся на месте 75 лет, т. е. на хранение в 1992 г. должны передаваться документы 1917-1920 гг., а не все документы. Как быть с документами по личному составу на внештатных сотрудников КГБ? Роскомархив и представители КГБ должны четко определиться по всем этим вопросам».

Нужно отдать должное О. А. Наумовой. Она достаточно точно указала на те противоречия, которые были в нашей позиции по приёму документов КГБ. Это было понятно, впрочем, и авторам письма. За неясностями в письме скрывалось понимание того, что изменилось отношение политического руководства страны к будущему архивов КГБ.

Указ Президента об архивах КГБ фактически был отменён уже летом 1992 г. законами «О федеральных органах государственной безопасности» и «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации».

Первый из них определял, в частности, следующее. «Материалы архивов федеральных органов государственной безопасности, представляющие историческую и научную ценность, рассекречиваемые в соответствии с законодательством Российской Федерации, предоставляются для использования представителям науки, культуры, общественных объединений (организаций), средств массовой информации и гражданам в порядке, предусмотренном законодательством Российской Федерации о государственных архивах. Материалы федеральных органов государственной безопасности, содержащие сведения об их кадровом составе, лицах, оказывавших или оказывающих конфиденциальное содействие федеральным органам государственной безопасности, об используемых указанными органами методах и средствах решения оперативно-служебных задач, хранятся в архивах федеральных органов государственной безопасности».

Как не трудно заметить, архивы КГБ оставались на прежнем месте, за исключением тех документов, которые государственные архивные органы смогли получить в начале 1992 г. Порядок использования архивов КГБ, в конечном счёте, зависел от органов безопасности. Им предстояло рассекречивать документы «в соответствии с законодательством Российской Федерации»; выдавать «для использования представителям науки, культуры, общественных объединений (организаций), средств массовой информации и гражданам» или отказывать в этом.

Обращу внимание читателя и на то, что, в соответствии с Законом, оставались секретными данные «о методах и средствах решения оперативно-служебных задач». Расширительная трактовка этой нормы фактически закрывала доступ к большинству документов о массовых репрессиях 1920-1940-х гг., так как не сложно доказать, что в них содержатся данные об этих методах и средствах.

Иначе сложилась работа по приёму и обработке документов КПСС. Это было и просто, и сложно.

Просто – потому, что партийные документы были переданы на государственное хранение в течение очень короткого срока – в конце августа 1991 г. Архивы КПСС поступили в архивное ведомство вместе со зданиями и фондом оплаты труда сотрудников, что позволило сохранить квалифицированных сотрудников бывших партийных архивов. После этого политические наследники КПСС практически отказались от претензий на архивы.

А сложно – потому, что в течение десятилетий система партийных архивов развивалась независимо от государственной архивной службы, по своим собственным правилам. Сотрудники ВНИИДАДа, исследовавшие состояние научно-справочного аппарата бывших партийных архивов, писали: «Характерными ее (системы партархивов. – Р. П.) чертами являлись почти абсолютная закрытость от общества, строгие иерархичность и функционирование по определенным для каждого уровня правилам, четкая исполнительская дисциплина».

Партийные архивы изначально были устроены не так, как государственные. Областные и краевые партархивы отличались от архивов ЦК КПСС, но и архивы 6-го и 7-го секторов Общего отдела ЦК (политбюро и секретариата) – от Центрального партийного архива ИМЛ при ЦК КПСС. Напомню, что архивы Общего отдела, где хранились документы, ценнейшие в историческом отношении, по сути, были тайными.

Принимая партийные документы на государственное хранение, необходимо было провести большую подготовительную работу – подготовить пользовательским научно-справочный аппарат, осуществить рассекречивание, создать условия для обеспечения сохранности.

В результате усилий сотрудников Центра современной документации, созданного на основе документации 7-го сектора ЦК (секретариата ЦК КПСС) и текущей документации аппарата ЦК, собранной в зданиях на Старой площади, весной 1992 г. был открыт читальный зал. С. В. Мироненко, тогда заместитель директора Центра хранения современной документации, писал в Отечественных архивах: «Со 2 марта начал работать читальный зал архива и первые исследователи, журналисты, представители общественности получили возможность изучать новейшую историю нашей страны на основе ранее совершенно недоступных и секретных документов КПСС. В распоряжении центра до 30 млн ед. хр. Его уникальные фонды охватывают период с 1952 по август 1991 г. Здесь хранятся протоколы заседаний секретариата ЦК КПСС и материалы к ним, документы отделов ЦК КПСС: организационной работы, идеологии и пропаганды, науки, культуры, торговли, промышленности…».

Архивы бывшего ЦК КПСС открылись. Не полностью. С необходимостью рассекречивания огромных массивов документов. Без материалов, хранившихся в Архиве Президента. Документы так называемого 6-го сектора – архива Политбюро, «сталинского архива», позже – Президентского архива поступают в государственные архивы небольшими партиями до настоящего времени. Но они открылись. Прежде совершенно секретные, они стали доступны для учёных. Исследовательское поле для историков расширилось невероятно. Закончились ли разговоры о «недоступности архивов»? Нет. Потому что спекуляции на эту тему служат и будут служить оправданием для умственной лености и нелюбви к работе с документами.

Деньги, которых нет. Новый, 1992 год начинался с безденежья. Денег не было в центральных архивах. Чуть лучше положение было с финансированием бывших партийных архивов. Там была сравнительно новая материальная база. Там не рвались трубы в хранилищах, не протекали крыши, не заливались документы. Там оставались какие-то деньги от переданного по Указу Президента фонда оплаты труда сотрудников бывших партархивов. В центральных архивах – слёзы! Старинные здания военноисторического архива в Лефортово, архива древних актов на Пироговке и исторического архива в Петербурге – прекрасные и разваливающиеся, требовали капитальных ремонтов. Гортехнадзор запретил использование лифтов в архивном городке на Большой Пироговской, 17, необходимо было менять кровли в нескольких архивах в Москве. Работа по созданию страхового фонда остановилась. Не было техники, плёнки, химикатов. Архивный городок в Москве и архив кинофотодокументов нуждались в технологическом обновлении и простом ремонте. И самое тяжёлое – сотрудникам центральных архивов платили нищенские зарплаты, таявшие под напором инфляции.

В январе 1992 г. меня вызвали в архивный городок на общее собрание архивистов. Формально его организовал коллектив ЦГАОР, но фактически встретиться и спросить с председателя Роскомархива пришли архивисты и из архива экономики, и из ЦГАДА. О требованиях архивистов к архивной администрации ясное представление даёт резолюция общего собрания трудового коллектива ЦГАОР от 23 января 1992 г., оформленная по всем правилам, заверенная печатью архива. В резолюции, адресованной в Комитет по делам архивов и в московскую мэрию, сообщалось: «собрание сотрудников архива… констатирует резкое падение жизненного уровня сотрудников архивов, вплоть до обнищания».

Требования архивистов:

• установить должностные оклады за счёт бюджетных средств для сотрудников центральных государственных архивов с учётом прожиточного минимума в г. Москве в условиях инфляции;

• передать архивам площади, которые занимал в архивном городке Главархив СССР;

• увеличить финансирование материально-технического обеспечения архивов.

В случае непринятия своих требований архивисты угрожали забастовкой.

Из требований архивистов можно было скоро решить единственный вопрос – передать архивам помещения бывшего Главархива СССР, благо, что Роскомархив занял площади в здании бывшего ЦК КПСС на Старой площади, на Ильинке, 12. Надеяться на расширение бюджетного финансирования уже не приходилось. Шло падение оплаты труда. В условиях стремительно нараставшей инфляции зарплата выросла в номинальном исчислении с января 1992 по декабрь 1992 г. в 11,5 раз. Однако реальная заработная плата за 1992 год сократилась по отношению к концу 1991 г. более чем в два раза и составила около 40% по отношению к декабрьской зарплате 1991 г.

Руководство Роскомархива обивало пороги в Правительстве, в Минэкономики, у курировавшего архивную отрасль заместителя министра М. Ю. Юсупова, пытаясь выпросить у него… не деньги! Хотя бы не сокращения и без того тощего бюджета в условиях секвестирования государственного бюджета. Напомню, что секвестирование – забытое ныне слово – означало отказ государства финансировать уже утверждённые прежде в бюджете статьи расходов. Казна финансировала только оплату труда, да и то время от времени уменьшала бюджетные деньги на 15-25%.

Положение было отчаянное.

Приходилось искать деньги везде, где только возможно было найти.

Инфляция увеличивала долги отрасли, а сокращение бюджета в очередной раз уменьшало возможности рассчитаться по долгам. Долги росли, расходы сокращались. Сетовать на тяжёлую ситуацию, оправдываться по принципу «всем тяжело» было бы просто безответственно. Роскомархив настойчиво добивался увеличения финансирования.

24 сентября 1992 г. Роскомархив писал исполнявшему обязанности Председателя Правительства РФ Е. Т. Гайдару о финансовом положении архивных учреждений в четвёртом квартале 1992 г. В письме сообщалось, что «выделенные ассигнования с учетом уровня заработной платы и цен в настоящее время покрывают всего 38% требуемых на IV квартал расходов». Не хватало:

• на зарплату сотрудникам федеральных архивов 35 млн руб.;

• по начислениям по оплате труда – 9,3 млн руб.;

• на хозяйственные расходы – 70,7 млн руб., в том числе: отопление – 13,4 млн руб., освещение – 1,2 млн руб., аренда – 12,4 млн руб.

Не было денег на охрану помещений, на реставрацию и обеспечение сохранности документов… «Практически выделяемые средства в сумме 13 161 тыс. руб. могут покрыть затраты только на зарплату и начисления на зарплату», – сообщалось в письме. Добавлю – далеко не полностью.

Прошло 20 дней. Начальник отдела экономической и планово-финансовой работы, опытнейший и ответственный финансист Людмила Петровна Хвощ информировала, что ответа на это письмо не получено.

Просили помощи у Президента.

Письма были отосланы 29 мая, 6 августа, 25 декабря 1992 года. Положительные резолюции Президента позволили получить от Правительства в ноябре 1992 г. 150 млн рублей на хозяйственные расходы и капитальный ремонт.

В последнем в 1992 г. письме Президенту в конце декабря Роскомархив информировал, что недофинансирование отрасли составило 222,9 млн рублей. Справедливости ради следует отметить, что поручения Президента едва ли не были единственным средством некоторого ослабления финансовой петли.

Жизнь становилась труднее. С 1991 г. цены пошли вверх, взлетев уже в 1992 г. (см. таблицу 3).

Таблица 3

Средние цены на отдельные продовольственные товары

(на конец года; рублей за килограмм, литр)

Как хотя бы частично смягчить последствия ухудшения материального положения архивистов? Прежде всего, надо было в максимальной степени использовать перевод сотрудников бюджетной сферы на новые условия оплаты, на единую тарифную сетку. Согласно ей, все виды труда в бюджетной сфере распределялись на 18 разрядов. Министерство труда Российской Федерации направило в Роскомархив проект Постановления Правительства об уровнях оплаты труда сотрудников бюджетной сферы. Однако предполагаемые условия оплаты вызвали наши возражения.

В письме, направленном в Минтруд 29 сентября 1992 г., Роскомархив настаивал: «намечаемая тарификация работников государственных архивов не соответствует возложенным на них обязанностям и предъявляемым к ним квалификационным требованиям…

В связи с тем, что архивные учреждения относятся к учреждениям и организациям науки и научного обслуживания, финансируются по разделу 202 «Наука» отдельным параграфом (§ 55) бюджетной классификации…, считаем необходимым выделить работников архивных учреждений в самостоятельный раздел, …повысить диапазон устанавливаемых разрядов».

Далее в письме следовал перечень архивных должностей с нашими предложениями о размерах оплаты.

Эти предложения Роскомархива были практически полностью учтены в Постановлении Правительства РФ от 14 октября 1992 г. N 785 «О дифференциации в уровнях оплаты труда работников бюджетной сферы на основе Единой тарифной сетки», подписанном Президентом Б. Н. Ельциным. Учтено было и наше предложение о вычленении архивных учреждений в отдельный раздел классификации.

Процитирую этот документ:

«Архивные учреждения

Главный специалист 11-14

Заведующие (начальники): отделами (секторами) по основной деятельности, лабораториями, архивохранилищами 11-14

Главный хранитель фондов 12-15

Директор (заведующий) архивного учреждения, директор филиала 10-16»

Что это значило? 16-й разряд присваивался директору академического института, ректору университета.

На некоторое время архивная отрасль по оплате труда оказалась конкурентоспособной по сравнению, прежде всего, с учреждениями Российской академии наук, рядовые сотрудники которой в новых условиях получали меньше, чем архивисты. Это позволило привлечь к работе в архивах очень квалифицированных работников.

Однако инфляция скоро догнала и уничтожила это кратковременное облегчение.

Росархив добился обсуждения в июле 1993 г. вопроса о государственной политике в архивном деле на Президиуме Правительства. (Подробнее об этом – ниже). Понятно, что вопрос о финансировании отрасли был одним из центральных. Это, в свою очередь, привело к тому, что Отдел науки, культуры и образования аппарата Правительства запросил Росархив о ходе финансирования в 1993 г. Ответ Росархива, сообщённый 18 августа

1993 г., содержит точную картину финансового состояния отрасли. В нём сообщалось: «Финансирование покрывает всего одну треть предельно ограниченных потребностей Федеральных архивов и осуществляется о большим опозданием, что создает социальную напряженность в коллективах. Повышение зарплаты в 2 раза в 01.04.93 г. и в 1,81 раза с 01.07.93 г. при открытии кредитов не учитывалось. Не обеспечивается должным образом финансирование основной функции архивов – сохранности документов Архивного Фонда России. Катастрофически не хватает средств на оплаты по договорам за милицейскую и пожарную охрану, коммунальные услуги, приобретение материалов и специального оборудования, необходимых для реставрации в создания страхового фонда уникальных и особоценных документов».

К записке прилагалась справка о состоянии финансирования Росархива на 11.08.93 г. (в млн руб.)

Процитирую её.

Экономический кризис в России, шедший на фоне падения нефтяных цен, составлявших в 1993 г. от 13 до 15 долларов за баррель, не мог не влиять на состояние архивного дела в стране, и можно только выразить глубочайшую благодарность сотням архивистов в России, продолжавшим выполнять в этих условиях свои обязанности.

Международные соглашения о копировании документов. Роскомархив испытывал беспрецедентное давление прессы, отечественной и иностранной. Ждали исследователи, требовавшие открыть новые партийные архивы, передача которых в государственное ведение была одним из знаковых событий новой власти. И люди ждали реальных результатов этого события. Людей не волновало, что не было ещё правовой основы для использования документов, что требовалось элементарно организовать читальные залы там, где их прежде не было, подготовить для учёных необходимый научно-справочный аппарат. Они справедливо считали, что эти проблемы – проблемы ведомства.

В сложнейшей ситуации 1992 г. Роскомархив заключил несколько договоров о международном сотрудничестве. Самое квалифицированное исследование по истории их появления принадлежит, по моему мнению, начальнику отдела международных связей Росархива К. Г. Черненкову. Речь идёт о проектах:

• по копированию и распространению документов по новейшей истории России совместно с Гуверовским институтом войны, революции и мира (США) и издательской компанией Чедвик-Хили ЛТД (т. и. «Гуверовский проект»);

• по копированию метрических книг для Генеалогического общества штата Юта (США).

Не останавливаясь на конкретных деталях этих соглашений, изложенных в статье К. Г. Черненкова, полагаю важным напомнить обстоятельства, повлиявшие на принятие решения о заключении этих договоров.

Прежде всего, хочу отметить беспрецедентное политическое давление, оказанное на Роскомархив, с настойчивыми предложениями о копировании документов КПСС, которые посыпались уже в первые дни после принятия Президентом Указа о передаче архивов КПСС на государственное хранение. Это давление шло от депутатов Верховного Совета, представителей Правительства, МИДа, известных диссидентов, пользовавшихся политической поддержкой в условиях крушения КПСС. В английской Sandy Telegraph в ноябре 1991 г. появилась статья, в которой Норман Стоун, тогда профессор Оксфорда, объявил, что Президент России передал ему, Н. Стоуну, право монопольного изучения архивов ЦК КПСС на ближайшие два года. Эта хлестаковщина была бы смешной, если бы не воспринималось вполне серьёзно учёными коллегами этого профессора.

Поверить, что в России пытаются применить те же правила использования документов, что и в большинстве стран мира, было чрезвычайно трудно. Проще было убедить себя, что прежняя монополия «плохого парня» – КПСС – будет заменена монополией другого «парня» – политического противника КПСС, только похитрее и побогаче.

Немало учреждений или отдельных исследователей приезжали в Москву в конце 1991 – 1992 г. с предложениями решить все многочисленные проблемы архивной отрасли при условии предоставления им непременно «эксклюзивных прав на использование архивов КПСС и КГБ». По пути они раздавали устные и письменные заверения о неограниченных научных и финансовых ресурсах, правда, несколько позже выяснялось, что все они появятся после того, как им будут переданы пресловутые «эксклюзивные права…» Не стану даже перечислять те институции, отечественные и зарубежные, которые добивались, требовали, интриговали, угрожали, обвиняли меня «в непонимании политической ситуации» и необходимости срочно и тотально копировать архивы КПСС. Отчасти именно они стали в дальнейшем критиками и обвинителями руководства Роскомархива.

Считаю необходимым изложить мою позицию, которой я руководствовался в то время.

Я полагал, что,

• во-первых, Россия является преемницей СССР, а КПСС была важнейшей частью государственного аппарата. Поэтому отношение к документам КПСС должно быть таким же, как и документам государственного управления. Это предполагало необходимость анализа копируемых документов, исключающего возможность утечки реальных государственных секретов. Это обстоятельство решительно отличало мой подход от подхода В. Буковского, о чём он достаточно ясно написал в своём «Московском процессе»;

• во-вторых, возможность копирования части документов КПСС, обладающих огромным Источниковым потенциалом и служащих ценным свидетельством по политической (и не только!) истории СССР, должны стать доступными для отечественных и иностранных учёных;

• в-третьих, непременным условием договорённости о копировании должен стать паритетный характер соглашения. Он предполагал не только копирование российских архивов, но и получение такого же количества копий Россики из западного архива;

• наконец, но не в последнюю очередь, соглашение должно позволить решить ряд материальных проблем архивной отрасли в условиях сокращения государственного финансирования. За счёт западной стороны следовало создать собственный страховой фонд документов, микрофильмировать их в соответствии с действовавшими мировыми стандартами, а для этой цели надо было получить современные аппараты для микрофильмирования, плёнки, расходные материалы. Поэтому в качестве партнера был избран Гуверовский институт, располагающий одной из лучших за границами нашей страны коллекцией Россики.

Соглашение предполагало одновременное микрофильмирование ряда фондов Гуверовского института войны, революции и мира и трёх российских архивов: Государственного архива Российской Федерации, Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (ныне РГАСПИ) и Российского центра современной документации (ныне РГАНИ). Зарубежными партнерами по проекту были названный Гуверовский институт (Стэнфорд, США) и издательская фирма «Чедвик-Хили ЛТД» (Кембридж, Великобритания), специализировавшаяся на изготовлении микрофильмов архивных документов. В соглашении устанавливалось, что Гуверовский институт будет представлять, по выбору российской стороны, равный объём микрокопий своего архива.

Российская сторона оставляла себе плёнку (master-copy), которая могла служить основой для последующего копирования и создания страховых копий; копии всех (российских и американских) документов передавались в ГА РФ и в научно-техническую библиотеку Сибирского отделения РАН; в США – в Гуверовский институт и Библиотеку Конгресса США. Для отбора материалов с целью копирования был согласован состав редакционного комитета, куда вошли, в частности, академик Η. Н. Покровский и член-корреспондент РАН Д. А. Волкогонов. В соответствии с этим договором российская сторона получала в свою собственность микрофильмирующую аппаратуру (после завершения проекта), страховые и пользовательские копии всех произведённых микрофильмов, копии Русской коллекции Гуверовского института, а также соответствующие финансовые выплаты и отчисления от продаж.

Работа по копированию оплачивалась американской стороной. Деньги, полученные за осуществление этого проекта, буквально кормили сотрудников федеральных архивов, в том числе не занятых в проекте, в трудные месяцы 1992 и 1993 гг., когда проходило секвестирование заработной платы в архивах.

За период с 1992 по 1996 (а для ГАРФа – 2005 год) по всем трём архивам-участникам проекта было произведено около 14,5 млн кадров микрофильмов документов и описей архивов. Из них на ГАРФ приходится около 9,5 млн кадров, на РГАСПИ – около 3,5 млн кадров, на РГАНИ – около 1,47 млн кадров. Российская сторона получила от реализации этого проекта около 3 млн долларов – более чем существенно в условиях 1992-1995 гг.

В центральной российской прессе был опубликован ряд критических статей, в которых руководителя архивного управления обвиняли в том, что «он подписал не только финансово невыгодный договор, но и согласился на условия, при которых микрофильмы документов будут скорее доступны в США, чем в самой России». Сам договор о микрофильмировании был назван «победой коммерции над наукой», указывалось на то, что «американцы и британцы выставили на продажу большую часть московских архивов, а российские историки чувствуют себя обманутыми».

Прошло время. Стало ясно то, что и во время заключения договора было понятно для тех, кто хотел понять, а не спекулировать на извечной российской фобии – пугать иностранцами. Документы копировали, а не продавали. Ни одна бумажка не сменила места своего хранения. Документы стали (и оставались) доступными для всех исследователей. Более того, доступность этих документов стала больше, чем раньше. Информационная база российских архивов выросла за счёт того, что в Москве и Новосибирске появились копии документов Гуверовского архива. Добавлю к этому создание и обновление страхового фонда, то есть улучшение сохранности документов, оснащение ряда архивов современной копировальной техникой.

Я был и остаюсь решительным противником рассуждений о необходимости создания «приоритетных условий для отечественных учёных». За благостной формулировкой скрывается стремление оправдать лень и неразворотливость той части людей, для которых появление новых источников, расширение доступа к документам – это головная боль и покушение на прежнюю монополию в науке. Убеждён: наука конкурентна по своей природе. Там, где конкуренция заканчивается, начинается кризис науки.

Архивное ведомство в системе государственного управления.

Место архивного ведомства в системе государственного управления – ясное свидетельство отношения к историческому наследию государственной власти на каждом этапе её деятельности. В ноябре 1990 г. ГАУ при Совмине РСФСР было преобразовано в Комитет по делам архивов при Совмине РСФСР, а с ноября 1991 г. – в Комитет по делам архивов при Правительстве Российской Федерации. Параллельно с этим шло расширение полномочий органа управления архивным делом, роста количества объектов управления. Напомню, что с осени 1991 г. Роскомархив должен был принять под своё управление всё хозяйство союзного Главархива и партийные архивы ЦК КПСС, местных партийных организаций на территории России.

Осенью 1992 г. началась подготовка к очередной реорганизации системы государственного управления. Предполагалось преобразовать Роскомархив в федеральную службу Это вынудило меня обратиться 22 сентября 1992 г. к Президенту с запиской «О месте Роскомархива в системе центральных органов федеральной исполнительной власти». Там сообщалось, что в проекте Указа «О системе центральных органов федеральной исполнительной власти…» предусмотрено преобразование Комитета по делам архивов при Правительстве в Федеральную службу архивов. Это предложение, на наш взгляд, не может быть принято, так как служба, в отличие от комитета, не наделяется функциями межведомственного контроля. Постановлением Правительства РФ от 15 января 1992 г. «Вопросы Комитета по делам архивов при Правительстве Российской Федерации» на Роскомархив возложены обязанности государственного регулирования развития архивного дела в Российской Федерации, ответственности за его состояние…».

Результатом этого обращения стало то, что архивная служба получила особый статус – она была преобразована не в федеральную, а в Государственную архивную службу. Функции межведомственного контроля были закреплены сохранены.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. утверждено Положение о Государственной архивной службе. Государственная архивная служба Российской Федерации (Росархив) определялась как центральный орган федеральной исполнительной власти, осуществляющий государственную политику в области архивного дела и геральдики. Среди его межведомственных функций были объявлены:

• государственное регулирование развития архивного дела и научно-технический прогресс в этой области,

• единая политика в вопросах создания и использования официальных государственных символов,

• координация деятельности центральных органов федеральной исполнительной власти в области архивного дела, геральдики и организации документов в делопроизводстве,

• развитие совместно с центральными органами федеральной исполнительной власти государственной системы делопроизводства и унифицированных систем документации; взаимодействие по этим вопросам с органами исполнительной власти республик в составе Российской Федерации, краев, областей, автономных образований, городов Москвы и Санкт-Петербурга.

Росархиву было представлено право:

• получать от центральных органов федеральной исполнительной власти, учреждений, организаций и предприятий, независимо от их ведомственной подчиненности и форм собственности, необходимые материалы о работе архивов и об организации документов в делопроизводстве;

• заслушивать представителей центральных органов федеральной исполнительной власти, учреждений, организаций и предприятий по вопросам работы архивов и организации документов в делопроизводстве, а также по вопросам геральдики;

• давать, в пределах своей компетенции, центральным органам федеральной исполнительной власти, учреждениям, организациям и предприятиям обязательные для исполнения письменные указания по работе архивов и организации документов в делопроизводстве, а также по вопросам геральдики.

В Росархиве вводилась должность Руководителя – Главного государственного архивиста России, назначаемого и освобождаемого от должности Президентом Российской Федерации.

Росархив перешел в непосредственное подчинение Президента, в число так называемых «ведомств под звездочкой» – наряду с МИДом, Минобороны, ФСК и рядом других.

С 1992 г. руководство архивной отрасли начало долгую борьбу за отнесение архивной службы к виду государственной службы. Обращаясь к Правительству, мы писали, что «основную часть хранящихся документов Архивного фонда России составляют акты органов государственной власти и органов государственного управления…». Обеспечение органов государственной власти документной информации – это важнейшая обязанность архивистов. Мы обращали внимание на то, что сотрудники ведомственных архивов – аппарата Правительства, Администрации Президента, министерств и федеральных ведомств уже являются госслужащими, а сотрудники федеральных архивов, которые хранят и обеспечивают использование несравненно большего комплекса документов государственного аппарата, тех же министерств и ведомств – не являются государственными служащими. Мы обращали внимание на то, что речь идет о сравнительно небольшом количестве человек. В 1992 г. насчитывалось 9 951 человек, из которых 3 535 работали в федеральных архивах и центрах документации, а остальные – в республиканских, краевых и областных архивах.

Мы ссылались на международную практику, на опыт государственных архивов США, ФРГ, Франции, сотрудники которых являются государственными служащими в своих странах.

Убеждён в том, что именно принадлежность к государственной службе должна радикально и позитивно изменить статус архивиста в России.

Нельзя не отметить ещё один важный документ, прямо повлиявший на архивную отрасль. 12 ноября 1992 г. был издан Указ Президента РФ № 1352 «О закреплении имущества за органами и учреждениями Государственной архивной службы России». В нём говорилось: «В целях обеспечения сохранности документов Архивного фонда Российской Федерации и укрепления материально-технической базы органов и учреждений Государственной архивной службы России постановляю:

1. Установить, что имущество, в том числе недвижимое, находящееся или передаваемое в оперативное управление органам и учреждениям Государственной архивной службы России, закрепляется за ними на праве бессрочного владения, пользования и распоряжения им.

2. Запретить собственникам закрепленного за органами и учреждениями Государственной архивной службы России имущества, передаваемого им в оперативное управление, изымать это имущество или перераспределять его между другими созданными ими юридическими лицами».

Понятно, что этот Указ стал средством стабилизации и укрепления архивной отрасли, только что принявшей в свой состав по всей стране и в Москве многие десятки зданий бывших партийных архивов. Подчеркну: право архивной отрасли на бессрочное владение, пользование и распоряжение своим имуществом в дальнейшем с большим трудом и спорами вошло в Закон об архивах, и ссылка на действующий Указ была серьёзным аргументом в нашу пользу.

Архивная служба и обеспечение органов власти исторической информацией. В предыдущей статье я уже писал, что Росархив стал инициатором возвращения исторической геральдики. 5 ноября 1990 г. было принято Постановление о создании Государственного герба и Государственного флага, я был назначен председателем Правительственной комиссии по созданию герба и флага.

В структуре Роскомархива был создана (20 февраля 1992 г.) Государственная геральдическая служба РФ, которую возглавил по совместительству известный геральдист, заместитель директора Государственного Эрмитажа Г. В. Вилинбахов. 22 декабря 1992 г. она была преобразована в Управление геральдики Государственной архивной службы России. Ход работы над Государственными гербом и флагом и президентским штандартом описаны в книге Георгия Вадимовича.

В 1994 г. по предложению Росархива в структуре Администрации Президента была создана Государственная герольдия. Отмечу только, что деятельность по созданию герба и флага шла под пристальным вниманием общества и прессы и завершилась тем, что 30 ноября 1993 г. Президент Б.Н. Ельцин утвердил новый государственный герб.

Огромный объём исторической информации потребовался с мая по ноябрь 1992 г. для Конституционного суда, исследовавшего так называемое «Дело КПСС», или, точнее, «Дело о проверке конституционности Указов Президента Российской Федерации от 23 августа 1991 г. «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», от 25 августа 1991 г. «Об имуществе КПСС и Коммунистической партии РСФСР» и от 6 ноября 1991 г. «О деятельности КПСС и КП РФ», а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР».

Для нужд Конституционного суда была проведена громадная работа по выявлению документов и их рассекречиванию в архивах Секретариата и Политбюро ЦК КПСС. Достаточно сказать, что в ходе этой работы были обнаружены подлинники докладной записки наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии И. В. Сталину с предложением поручить НКВД СССР рассмотреть в особом порядке дела на польских граждан, содержащихся в лагерях для военнопленных НКВД СССР и тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии, датируемой мартом 1940 г. и выписка из протокола №13 заседания Политбюро ЦК ВКП (б) «Вопрос НКВД СССР» (пункт 144) от 5 марта 1940 г., которыми санкционировался бессудный расстрел польских пленных.

В процессе выявления документов мне было поручено докладывать важнейшие документы Президенту. Так, пришлось выполнить поручение Президента и в качестве его специального посланника доставить 14 октября 1992 г. копии так называемых «катынских документов» Президенту Польши Л. Валенсе.

Эти и многие другие поручения, которые выполнялись в 1992-1995 гг. для Президента и Правительства, служили дополнительным доказательством важности Росархива для органов государственной власти и позволяли более успешно решать ряд насущных вопросов архивной жизни новой России.

Создание нормативно-законодательной базы архивной отрасли. Рассекречивание. Грифы секретности имели до 90% партийных и до 20 % документов федеральных архивов. Оставались засекреченными материалы 50-, 60– и даже 70-летних сроков давности. Полностью были засекречены все данные о массовых репрессиях, большинство сведений о деятельности высших органов госаппарата, партии.

Архивисты на некоторое время оказались в двусмысленном положении – они были в равной степени уязвимы для критики и в том случае, когда выдают считавшиеся прежде секретными материалы, и в том, когда пытаются руководствоваться старыми инструкциями и ограничениями. Выходом из создавшегося положения стало не только принятие упомянутого выше Постановления Верховного Совета, но и создание специальной Комиссии по архивам под руководством заместителя Председателя Правительства РФ Μ. Н. Полторанина, которая рассматривала наиболее сложные документы, созданные, как правило, сравнительно недавно.

Ситуация, сложившаяся после августа 1991 г., заставила нас обратиться в Верховный Совет для того, чтобы была создана специальная комиссия по приёму-передаче архивов КПСС и КГБ. Такая комиссия была создана Президиумом ВС. Ее возглавил Д. А. Волкогонов.

Комиссия подготовила совместно с Роскомархивом «Временные правила доступа и использования к архивным документам», которые в основном базировались на положениях проекта закона. Эти правила были утверждены Верховным Советом 18 июня 1992 г. Был установлен 30-летний срок секретности для государственных документов, 75-летний для документов, содержащих тайну личной жизни. Постановление установило равные права доступа к архивным материалам для российских и иностранных исследователей. Эти нормы в полной мере соответствовали международной практике. Благодаря постановлению Верховного Совета впервые появилась правовая основа для деятельности архивов, хотя оно далеко не исчерпывала содержание будущих Основ законодательства РФ «Об Архивном фонде Российской Федерации и архивах».

Работа над созданием проекта Закона растянулась на 1991-1992 гг. Непосредственное участие в разработке принимали участие Руководитель Росархива Р. Г. Пихоя, заместители Руководителя Росархива В. А. Тюнеев, В. И. Абрамов, А. С. Прокопенко, В. П. Козлов, начальник отдела Росархива А. Н. Артизов, профессор РГГУ Б. С. Илизаров, Председатель Археографической комиссии РАН, академик РАО С. О. Шмидт, член-корреспондент РАН Я. Н. Щапов.

Всю вторую половину 1992 и первую половину 1993 г. заняла работа с Верховным Советом Российской Федерации. Верховный Совет уже тогда раздирался острыми политическими спорами, едва ли не основным вектором политического процесса стало противостояние президентской и представительной властей. Росархив был частью президентской власти. Тем важнее было отвести будущий Закон от политической суеты. Я и мои коллеги работали со всеми фракциями – от ЛДПР и коммунистов до Демократической России и «Смены – новой политики». Нужно отдать должное депутатам – они понимали важность этого закона для России.

Закон был принят и 7 июля 1993 г. подписан Президентом. Впервые в истории нашей Родины появился закон об архивах.

Полагаю, что принятием этого закона завершается второй – самый трудный и самый важный период архивной революции в России.

2012 г.

 

Завершение. 1994-1995 годы

[842]

Третий этап «архивной революции» я датирую временем с середины 1993 г. (Закон об архивах, политико-конституционный кризис августа-декабря 1993 г., принятие новой Конституции России) – до 1996 г. (значительные изменения в деятельности Росархива: снижение статуса Государственной архивной службы, утрата ею прямой подчинённости Президенту РФ и преобразование в Федеральную архивную службу). Эту пору отличают

• осложнение позиций исполнительной власти под воздействием думской оппозиции и, как следствие, усиление критики деятельности Росархива при рассекречивании документов и в области международного сотрудничества;

• нарастание проблем, связанных с рассекречиванием партийных документов, и создание в Администрации Президента комиссии по рассекречиванию документов КПСС;

• попытки Росархива распространить статус госслужащего на сотрудников Государственной архивной службы.

* * *

Вторая половина 1993 г., казалось, не предполагала проблем в грядущем, 1994 году. В 1992 – первой половине 1993 г. аппарату Росархива удалось решить две стратегически важные задачи:

Во-первых, согласовать в многочисленных фракциях, комитетах и комиссиях Верховного Совета проекта Закона «Об Архивном фонде Российской Федерации и архивах» и принятие этого Закона. Удалось заручиться поддержкой большинства депутатов. Закон был принят 7 июля 1993 г., перед парламентскими каникулами и, как позже оказалось, он стал одним из последних законов вскоре разогнанного Верховного Совета.

В Постановлении Верховного Совета Российской Федерации «О порядке введения в действие законодательства Российской Федерации об Архивном фонде Российской Федерации и архивах» Совету Министров – Правительству Российской Федерации предписывалось:

«до 1 августа 1993 года представить в Верховный Совет Российской Федерации предложения об установлении уголовной и административной ответственности за порчу, уничтожение, хищение, незаконную скупку, продажу, приобретение и вывоз архивных документов;

до 1 сентября 1993 года привести действующие нормативные акты об архивном деле в Российской Федерации в соответствие с указанными Основами».

Во-вторых, на этот год пришлось завершение (как тогда казалось) подготовки и принятия правительственного документа – «Программы развития архивного дела в Российской Федерации до 2000 г.».

Этот документ готовился долго и тщательно. Его подготовкой занимался тогдашний начальник отдела анализа и регулирования развития архивного дела А. Н. Артизов. Появлению решения Правительства предшествовали консультации и споры как в аппарате Правительства, так и непосредственно на заседаниях Правительства во время обсуждения вопросов, в разной степени касавшихся архивной отрасли. Целый ряд вопросов были согласованы с министерствами и ведомствами, обладавшими ведомственным правом хранения документов.

Наконец, 23 августа 1993 г. Совет Министров – Правительство Российской Федерации приняло Постановление № 838 «О реализации государственной политики в архивном деле». Позволю себе достаточно полно изложить содержание этого документа, ставшего, по моему мнению, едва ли не самым важным программным документом в истории российского архивного дела. Другое дело, что многие положения этой программы остались нереализованными по причинам, о которых я скажу ниже.

Преамбула документа гласила: «в целях реализации единой государственной политики в архивном деле, направленной на сохранение, пополнение и использование Архивного фонда Российской Федерации, являющегося неотъемлемой частью историко-культурного наследия народов Российской Федерации, улучшения обеспечения органов государственной власти, учреждений, организаций и предприятий ретроспективной документной информацией, а также удовлетворения законных прав и интересов граждан» Правительство Российской Федерации постановило: «…центральным органам федеральной исполнительной власти, органам исполнительной власти республик в составе Российской Федерации, автономной области, автономных округов, краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга принять меры по усилению государственного влияния на развитие архивного дела, улучшению деятельности государственных и ведомственных архивов, укреплению их материально-технической базы и финансового положения, обеспечению кадрами, социальной защищенности работников архивных учреждений».

Государственную архивную службу России обязывали:

«представить в 3-месячный срок на утверждение Совета министров – Правительства Российской Федерации проект Положения об Архивном фонде Российской Федерации, определяющего порядок организации хранения и использования архивных документов; …

расширить использование документов Архивного фонда Российской Федерации для объективного изучения и освещения отечественной истории, раскрытия демократического облика новой России. Завершить в основном в 1993 году работу государственных архивов и центров документации по снятию необоснованных ограничений на использование архивных фондов и рассекречивание архивных документов по 1962 год включительно в соответствии с действующим законодательством».

Правительство устанавливало порядок взаимоотношения архивной службы с фондообразователями – министерствами, ведомствами, промышленными предприятиями.

Архивной службе полагалось, в частности:

«усилить контроль за состоянием архивного дела и организацией документов в делопроизводстве государственных учреждений, организаций и предприятий, работой государственных и ведомственных архивов по отбору документов на государственное хранение…;

внести в IV квартале 1993 г. на рассмотрение Совета Министров – Правительства Российской Федерации предложения по вопросам улучшения организации хранения документов по личному составу учреждений, организаций и предприятий и использования их при рассмотрении социально-правовых запросов граждан…»

Министерству печати и информации, Министерству культуры и Комитету РФ по кинематографии было предписано в 3-месячный срок «…рассмотреть и согласовать с Государственной архивной службой России порядок передачи на государственное хранение киновидеофотодокументов… государственных киновидеотелестудий, информационных агентств и редакций периодических изданий…»

Исключительное значение имели те разделы документа, в которых речь шла о финансировании архивной отрасли и развитии её материальной базы. Постановление обязывало «выделить Государственной архивной службе России в III квартале 1993 г. из резервного фонда Правительства Российской Федерации на ликвидацию последствий чрезвычайных ситуаций 586 млн руб. для проведения работ по предотвращению аварийных ситуаций в архивохранилищах и укрепления их противопожарной безопасности.

…Министерству финансов Российской Федерации и Министерству науки и технической политики Российской Федерации, – гласило Постановление, – предусматривать начиная с 1994 года увеличение ассигнований на содержание федеральных государственных архивов и центров документации, капитальный ремонт и охрану занимаемых ими зданий, приобретение реставрационного, микрофильмирующего, копировально-множительного и другого оборудования для обеспечения сохранности и использования документов». А Министерству науки и технической политики следовало предусмотреть с 1994 г. финансирование программы «Информатизация государственных архивов Российской Федерации» как составной части программы «Информатизация России».

Госкомитет по управлению государственным имуществом отвечал за сохранность и передачу архивных документов реорганизованных и ликвидированных ведомств и промышленных предприятий. Названному ведомству предписывалось «рассмотреть в месячный срок вопрос о предоставлении Государственной архивной службе России служебного помещения площадью не менее 7 тыс. кв. метров для использования его под архивохранилище».

Министерство экономики должно было предусмотреть «выделение Государственной архивной службе России лимитов централизованных капитальных вложений на реконструкцию и строительство объектов подведомственных архивных учреждений, относящихся к федеральной собственности; рассмотреть предложения Государственной архивной службы России… о реконструкции архитектурных ансамблей, занимаемых Российским государственным историческим архивом и Российским государственным военно-историческим архивом».

Принципиальное значение имело поручение Правительства Министерству труда и Министерству финансов «в месячный срок рассмотреть вопрос о введении надбавок за выслугу лет работникам государственных архивных учреждений и внести предложения в Совет министров – Правительство Российской Федерации».

Государственной архивной службе России, Минфину и Государственной налоговой службе поручалось «в месячный срок подготовить для представления в Верховный Совет Российской Федерации предложения об освобождении учреждений Государственной архивной службы России от налога на прибыль и земельного налога…, а также от налога на добавленную стоимость при оказании архивных услуг».

Я подробно процитировал это постановление Правительства, так как в нём содержались положения, которые, в случае их выполнения, могли решить все основные проблемы архивной отрасли.

Однако надеждам, подкреплённым решениями Правительства, не суждено было свершиться. Спустя месяц, с 21 сентября 1993 г. страна погрузилась в глубокий политико-конституционный кризис. Президент издал Указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации». Этим указом Президент распускал Съезд народных депутатов и Верховный совет, объявлял о проведении референдума по проекту новой Конституции и выборах Государственную Думу 11-12 декабря 1993 года.

Во всем многообразии проблем, порождённых политико-конституционным кризисом, была и архивная тема. В разгар конфликта мне пришлось обратиться к Президенту с предложением об обеспечении сохранности архива и текущей документации Съезда и Верховного Совета РФ. Историческая важность этих документов была очевидна.

Противостояние Президента и Верховного Совета поставило страну на грань гражданской войны. 2 октября в Москве начались бои между вооруженными сторонниками Верховного Совета и милицией, внутренними войсками. 3 октября 1993 г. здание Верховного Совета было расстреляно из танков, в верхних этажах вспыхнул пожар.

Очевидно было, что если не принять срочных мер, то документация Верховного Совета будет просто уничтожена, выброшена как мусор в ходе предстоявшего ремонта здания.

5 октября было издано распоряжение руководителя администрации Президента С. А. Филатова о создании комиссии по передаче имущества Верховного Совета. В состав этой комиссии был включён заместитель Руководителя Государственной архивной службы В. А. Еремченко. Весь аппарат Росархива и архивисты федеральных архивов в течение двух недель обследовали все помещения здания Верховного Совета, собрали всю текущую документацию, находившуюся там. 22 октября издано распоряжение Президента «О сохранении исторических документов, связанных с деятельностью бывшего Верховного Совета Российской Федерации».

Свыше 48 тонн документов были доставлены в Государственный архив Российской Федерации. Эти документы предстояло разобрать, провести экспертизу, превратить груду бумаги в превосходный фонд № 10026 – «Съезд народных депутатов, Верховный Совет Российской Федерации и их органы», охватывающий период с 1990 по 1993 год.

Изменения в политической организации государства ускорили принятие Государственного герба РФ, подготовленного при участии геральдического управления Государственной архивной службы. 30 ноября 1993 г. Президент Б.Н. Ельцин подписал Указ № 2050 «О Государственном гербе Российской Федерации».

Государственная архивная служба последовательно добивалась перевода сотрудников архивной отрасли в разряд государственных служащих. Эта позиция была поддержана Советом по кадровой политике при Президенте. В качестве аргументов мы использовали и давнюю историческую традицию, со времён петровского Генерального регламента, включавшего архивистов в число государственных служащих, и то обстоятельство, что в любом современном министерстве есть свой ведомственный архив, сотрудники которого относятся к числу сотрудников министерства. Замечу: сотрудники федеральных архивов, где хранятся основные массивы управленческой документации органов власти, министерств, ведомств относились, по тогдашней классификации государственного бюджета, к разделу «Наука и научное обслуживание». Необходимо было, на мой взгляд, учитывать и мировой опыт, где архивисты – от Болгарии, Чехии до ФРГ и США – относятся к госслужащим.

В дискуссиях на Совете по кадровой политике я доказывал, что архивисты прежде всего и главным образом связаны с организацией делопроизводства, обеспечением сохранности государственной документации, с информационным обеспечением органов государственной власти. И в этом – коренное отличие архивистов от структур министерства культуры или Академии наук.

В результате этих усилий Президент своим Указом «О структуре федеральных органов исполнительной власти» от 10 января 1994 г. отнёс Государственную архивную службу к числу органов федеральной исполнительной власти, подведомственных Президенту РФ «по вопросам, закрепленным за ним Конституцией Российской Федерации, либо в соответствии с законодательными актами Российской Федерации».

Особый статус сотрудников ГАС был отмечен в Указе Президента от 17 марта 1994 г. «Об утверждении Положения об Архивном фонде Российской Федерации и Положения о Государственной архивной службе», где содержалось следующее положение: «По представлению Совета по кадровой политике при Президенте Российской Федерации отнести работу на штатных должностях в федеральных государственных архивах и центрах хранения документации к федеральной государственной службе».

Существенно улучшилась комплектация федеральных архивов. ГАС стала единственным ведомством, куда поступали документы государственного происхождения. Это положение зафиксировано Основами законодательства РФ «Об архивном фонде Российской Федерации и архивах» и конкретизировано Указом Президента России от 17 марта 1994 г. № 552. Указ предусматривал заключение специальных соглашений между Росархивом и рядом министерств и ведомств. В этих соглашениях предусмотрены вопросы срока хранения архивных документов в ведомствах и передачи их учреждения Росархива, порядок использования архивных материалов, хранящихся в ведомственных архивах. Росархив подписал соглашения с министерствами обороны, внутренних дел, Минатомом, Федеральной службой внешней разведки, Федеральным агентством правительственной связи, Росгидрометом, Роскомкино и целым рядом других ведомств. Заключены соглашения с Администрацией Президента и Аппаратом Правительства

РФ в части, регулирующей отношения с Архивами Президента и Правительства Российской Федерации.

Казалось, ситуация складывалась для архивистов весьма благоприятно.

Но нельзя быть благополучным ведомством в условиях нараставшего неблагополучия в стране. 1994 год открыл новый этап экономического кризиса в стране (см. таблицу 4).

Таблица 4

Показатели экономической динамики. Россия, 1990-2001 гг.

Продолжилось падение валового внутреннего продукта в стране (см. таблицу 5).

Таблица 5

Объём валового внутреннего продукта в России

(в реальных сопоставимых ценах 1997 г., млрд руб.)

Резко выросла безработица (см. таблицу 6).

Таблица 6

Безработица в России

Социальная напряжённость в стране не спадала. Это отражалась на результатах выборов в Государственную Думу первого и второго созывов. Там сложилась мощная политическая оппозиция, подвергавшая Президента и Правительство критике по большинству вопросов внутренней политики. В январе 1994 г. произошёл очередной правительственный кризис. Его причиной стало расхождение членов кабинета по вопросу перспектив экономической политики, требования отказаться от нарастания бюджетных трат для того, чтобы сократить дефицит бюджета.

Целый ряд важнейших решений, принятых в 1993 году, «повисли в воздухе». Проект Закона о государственной службе, который был подготовлен, отложили, как позже выяснилось, до 2003 года. Это было серьёзным ударом по надеждам улучшить положение архивистов и архивной службы как таковой.

Однако это было только началом. Вместо ожидавшегося расширения финансирования, 1994 год оказался хуже, чем предыдущий.

Расходы, запланированные федеральным бюджетом на 1994 год, оказались совершенно недостаточными для самого существования архивной отрасли. Федеральный бюджет выделял на 1994 г. федеральным архивам 6,3 млрд руб. Проект федерального бюджета на 1995 год был ещё меньше. Но расходы отрасли росли. Сумма платежей за электричество, тепло, воду, налоги на землю за эти месяцы составила 4,6 млрд руб. Росархиву нечем было оплачивать милицейскую охрану федеральных архивов. Федеральные архивы предупреждены о снятии с охраны, отключении тепла, электроэнергии, водоснабжения, связи и т. и. И мы, и МВД зависели от федерального финансирования. Наши совместные с министром внутренних дел просьбы, адресованные в Правительство о том, чтобы между Росархивом и МВД был произведён взаимозачёт, поддержки не нашли. По нашим прогнозам, к концу 1994 г. долг должен был достигнуть 7,7 млрд руб.

Бюджет финансировал единственную статью – зарплату. Но и ту не полностью. Секвестр распространялся и на фонд оплаты труда. Спасительными становились заработки по Гуверовскому проекту Существенная часть этих денег волевым порядком направлялась на зарплату. Как временная мера это спасало. Но создавало свои проблемы. Те архивы, которые реально осуществляли этот проект – РЦХИДНИ, ЦХСД и ГАРФ – были, по понятным причинам, недовольны тем, что ожидаемые ими доходы уходили от людей, проводивших работу по подготовке и микрофильмированию документов.

В этой обстановке руководство Росархива обратилось 3 октября 1994 г. к Президенту с отчаянным письмом, которое я позволю себе процитировать:

Глубокоуважаемый Борис Николаевич!

Государственная архивная служба России считает необходимым доложить, что вследствие недооценки законодательными органами, экономическими и финансовыми структурами политического, социально-экономического, историко-культурного и другого значения архивных документов для граждан, общества и государства в федеральных архивах сложилось катастрофическое финансовое положение, грозящее невосполнимыми утратами наиболее важных документов Архивного фонда Российской Федерации.

Постановление Правительства Российской Федерации от 23 августа 1993 г. N 838 «О реализации государственной политики в архивном деле» в части укрепления материально-технической базы и финансового положения федеральных архивов, обеспечения их кадрами, социальной защищенности архивистов не выполняется.

Федеральным бюджетом Российской Федерации на 1994 год предусмотрено выделение на содержание архивных учреждений всего 6,3 млрд, руб. или 36,9 процента от 17,2 млрд, руб., намечавшихся федеральной подпрограммой «Развитие архивного дела». Наши неоднократные обращения в Правительство Российской Федерации и Минфин России по вопросу улучшения финансирования архивных учреждений не дали ощутимых результатов…

Президенту сообщали, что из-за долгов архивы остаются без милицейской и пожарной охраны, что долги министерству внутренних дел к октябрю 1994 г. составили более 560 млн руб., что долги за выполненные работы по ликвидации аварий в архивах составили 611 млн руб., что федеральные архивы предупреждены об отключении тепла, электроэнергии, водоснабжения, связи, прекращении предоставления других коммунальных услуг. У архивов нет средств для подготовки к зиме, налицо задолженность работникам архивов по зарплате.

«Просим Вас, глубокоуважаемый Борис Николаевич, – заканчивалось письмо, – изыскать возможность выделения Росархиву дополнительных ассигнований на покрытие финансовой задолженности федеральных архивных учреждений с учетом того, что в соответствии с Указом «О структуре федеральных органов исполнительной власти» Государственная архивная служба России подведомственна Президенту Российской Федерации».

Это письмо сработало. Оно было направлено в Правительство с положенными резолюциями, что породило указание вице-премьера О. Сосковца:

Минфину России (С. К. Дубинину), Минэкономики России (Я. М. Уринсону)

1. Считаю недопустимой сложившуюся ситуацию в части финансирования государственных архивов.

2. Прошу обеспечить в кратчайшие сроки погашение задолженности Росархиву за 1994 год и предусмотреть необходимое финансирование Росархива при подготовке федерального бюджета на 1995 год.

Доложите.

О. Сосковец 11 октября 1994 г. [852]Росархив. Текущий архив.

Главным следствием нашего обращения стало не только некоторое увеличение финансирования, что оттянуло угрозу отставить архивы без охраны, света, воды и тепла.

Главное было в другом. В проекте бюджета на 1995 г. впервые было предусмотрено финансирование федеральных архивов и центров хранения документации по разделу 01 «Государственное управление». Это давало надежду на более стабильное существование федеральных архивов.

Стремясь, по возможности, повлиять на процесс принятия государственного бюджета страны на 1995 г., Росархив был вынужден лоббировать во фракциях и комиссиях Государственной Думы свои предложения к финансированию архивной отрасли. В письмах, направленных, в частности, депутатам М. Ю. Глазьеву, Г. А. Явлинскому, С. М. Шахраю, содержались сведения о недостаточности средств, запланированных в проекте госбюджета на 1995 г.

Мы прекрасно понимали, что полностью наши заявки не могли быть полностью удовлетворены. Но в условиях секвестирования бюджета и продолжавшейся инфляции, обесценивавшей деньги, удалось увеличить объёмы финансирования на следующий год.

Выживание архивов стало главной задачей Росархива на 1994 год.

Но не единственной.

Изменение политической ситуации в стране, усиление «левых» настроений в Думе создало качественно иную ситуацию, связанную с рассекречиванием архивов КПСС и, прежде всего – архивов ЦК КПСС. Было рассекречено 4,85 млн архивных дел за время с 1991 по 1993 г., в том числе в 1992 г., – когда был снят ограничительный гриф с 2,867 млн дел (из этого числа в федеральных архивах 2,614 млн дел). Но в 1994 г. процесс рассекречивания сильно затормозился.

Формальная проблема, препятствовавшая этому – отсутствие фондообразователя. В переводе с архивного на русский это означало: нет учреждения, создавшего или получившего эти документы, – не к кому обращаться за разрешением на рассекречивание. Следовательно, деятельность по рассекречиванию документов ЦК КПСС оказывалась вне правового поля, а попросту незаконной, что в новых политических условиях оказывалось просто небезопасной.

Требовалось политическое решение.

Руководство Росархива обратилось к Президенту с предложением создать в Администрации Президента специальную комиссию по рассекречиванию.

22 сентября 1994 г. в ответ на это обращение вышло распоряжение Президента. В нём говорилось:

1. Образовать Комиссию по рассекречиванию документов, созданных КПСС, на правах структурного подразделения Межведомственной комиссии по охране государственной тайны.

2. Утвердить прилагаемый состав Комиссии по рассекречиванию документов, созданных КПСС.

3. Возложить на ФСК России, СВР России, МИД России и Росархив разработку порядка рассекречивания архивных документов, находящихся в закрытых фондах государственных архивов, центрах хранения документов и ведомственных архивах, и продления сроков их секретного хранения.

4. Федеральным органам государственной власти, руководители которых наделены полномочиями но отнесению сведений к государственной тайне:

пересмотреть до конца 1994 года хранящиеся в их архивах и в архивах подведомственных им учреждений, организаций и предприятий архивные документы, созданные по 1963 год включительно, в части обоснованности их засекречивания и соответствия установленной ранее степени секретности;

организовать в установленном порядке своевременную передачу документов, сроки ведомственного хранения которых истекли, в государственные архивы и центры хранения документов;

рассмотреть вопрос о делегировании полномочий по рассекречиванию архивных документов, находящихся на хранении в закрытых фондах государственных архивов и центрах хранения документов, руководителям этих архивов и центров.

5. Администрации Президента Российской Федерации совместно с Росархивом организовать в течение 1994-1995 годов поэтапную передачу из Архива Президента Российской Федерации в ведение архивных учреждений Росархива подлинных документов бывшего архива Политбюро ЦК КПСС, созданных по 1963 год включительно.

6. Установить, что Комиссия но рассекречиванию документов, созданных КПСС, ежеквартально представляет Президенту Российской Федерации отчет о проделанной работе.

Руководителем комиссии был назначен первый заместитель руководителя Администрации Президента С. Н. Красавченко, в состав комиссии вошли академики Б. В. Раушенбах, А. Н. Яковлев, Г. Н. Севостьянов, а также Ю. Н. Семин – начальник Историко-архивного центра Генштаба ВС РФ, А. О. Сурков, помощник руководителя Администрации Президента, замминистра внутренних дел Е. А. Абрамов, А. А. Краюшкин – начальник управления ФСК России, И. В. Лебедев – начальник Историко-документального департамента МИДа России, депутаты Государственной Думы Д. А. Волкогонов, Б. А. Золотухин, представители Росархива – Р Г Пихоя (заместитель председателя комиссии), В. И. Козлов, И. А. Кривова (ответственный секретарь комиссии).

Президент утвердил 21 ноября 1994 г. порядок работы этой комиссии, которой вменялось в обязанность:

• определять критерии и порядок рассекречивания документов, созданных КПСС;

• принимать решения о рассекречивании документов и материалов, созданных ВКП (б) – КПСС, в том числе органов коллективного руководства ВКП (б) – КПСС – съездов, конференций, пленумов Политбюро, Оргбюро, Секретариата, Центральной Контрольной Комиссии, отделов и учреждений ЦК КПСС, Коминтерна.

Необходимо пояснить, почему в этом документе появилось упоминание об архиве Президента.

Напомню, что архив Президента возник из архива 6-го сектора Общего отдела, где с начала 20-х гг. хранились документы Политбюро. Этот архив, известный ещё как архив Сталина, относился к числу совершенно секретных даже среди партийных хранилищ документов. По своему характеру, архив 6-го сектора выполнял три функции. Во-первых, именно сюда поступали документы делопроизводства Политбюро, и он выполнял роль служебного архива. Во-вторых, это был справочный архив, в котором информация тщательно комплектовалась по проблемам. В архивных делах находились документы разного времени и различного происхождения, объединённые лишь одним: вопросом, который был или мог быть важным для высшего руководства страны. И, в-третьих, этот архив хранил сверхсекретную политическую информацию коммунистической власти. В 1992 г. в этом архиве хранилось 59 фондов, включавших документы КПСС и коллекции документов (в том числе 50 личных фондов). Самые ранние документы датировались 1919 годом.

После учреждения поста Президента СССР архив 6-го сектора был переименован в архив Президента СССР. 24 августа 1991 г. М. С. Горбачев потребовал, чтобы его архив – архив Президента СССР – был выведен из-под действия российского указа о передаче партийных архивов на государственное хранение, лично звонил мне, напоминая, что документы 6-го сектора относятся к ведомству Президента СССР. После прекращения существования СССР архив Президента СССР стал архивом Президента России. Указ о создании архива Президента РФ вышел 31 декабря 1991 г.

Тогда, когда сведения об архиве Президента стали известны историкам и прессе, он стал своего рода «притчей во языцех». Витали легенды, что там хранятся все действительные и мнимые секреты СССР. Легенды подогревались реальными фактами, что именно там находились так называемые «пригласительные письма», отправленные рядом руководителей Чехословакии в ЦК КПСС в 1968 г. накануне ввода войск стран Варшавского договора; секретные протоколы пакта Молотов-Риббентроп и материалы к ним, документы о Катыни.

Не было сомнения, что две части некогда единого комплекса ЦК КПСС – Секретариата и Политбюро – оказались рассредоточенными и необходимо объединить их, сделать доступными для исследователей. В Российский центр хранения документов новейшей истории должны были быть переданы документы:

• ф. 3 (Политбюро за период с 1919 по 1952 г.);

• ф. 9 (Постоянные комиссии и совещания при ЦК РКП (б) – ВКП (б));

• ф. 22 (Государственный комитет обороны);

• 34 личных фонда – С. И. Аллилуевой, А. А. Жданова, М. И. Калинина, Н. К. Крупской, И. В. Сталина, Л. Д. Троцкого и других политических деятелей первой половины XX в.

В Центр хранения современной документации, сложившийся на основе делопроизводства Секретариата и текущих материалов аппарата ЦК КПСС, должна была поступить, по нашему мнению, та историческая часть архива Президента, которая датируется 1952-1990 гг. Это фонды:

• № 1 – (Съезды КПСС), начиная с XIX съезда 1952 г.;

• № 2 (Пленумы ЦК КПСС), за тот же период;

• № 3 (Политбюро (Президиум) ЦК КПСС);

• № 9 (Постоянные комиссии ЦК КПСС), с 1952 г.;

• № 10 (Международные совещания и переговоры с коммунистическими и рабочими партиями), с 1956 г.

Кроме этого, в ЦХСД должны были поступить личные фонды партийных деятелей середины – второй половины XX в. – А. И. Микояна, Н. С. Хрущева, Л. М. Кагановича, Л. И. Брежнева, М. А. Суслова, Ю. В. Андропова и ряда других.

Ряд фондов следовало передать в ГА РФ, в частности:

• ф. 23 – коллекция материалов МИД СССР, МВТ СССР, Министерства обороны за 1919-1951 гг.,

• ф. 66 – коллекция трофейных материалов периода Великой Отечественной войны.

Часть документов, сохранявших актуальность для Президента России, мы предлагали оставить в архиве. В основном это были документы, со времени создания которых прошло менее 30 лет – срока секретности, установленного законодательством.

1 марта 1993 г. Президент издал поручение о передаче на государственное хранение исторической части своего архива. Спустя почти год – в январе 1994 г. – ЦХСД и РЦХИДНИ отчитывались о выполнении этого поручения.

В РЦХИДНИ поступило за это время 1250 дел, а в ЦХСД – более 5,5 тыс. дел. При кажущемся значительном количестве документов, архивисты были явно и откровенно не удовлетворены качеством переданных материалов. В отчётах, подписанных заместителем директора РЦХИДНИ О. В. Наумовым и директором ЦХСД Н. Г. Томилиной, отмечалось, что некомплектность передаваемых документов значительно понижает их источниковый потенциал. Руководители архивов указывали на необходимость передачи ряда фондов, особенно личного происхождения. «… Рассматривая проведенную в 1993 г. работу как первый этап, – писал в январе 1994 г. О. В. Наумов, – полагаю целесообразным обратиться… в соответствующие инстанции о продолжении приема-передачи… в систему государственной архивной службы отдельных комплексов документов и фондов бывшего Политбюро».

Первый опыт передачи документов из архива Президента позволял сделать вывод: попытки «напрямую» установить связи между государственными архивами и архивом Президента, даже на основе его специального распоряжения, оказались не слишком удачными. Руководство архива Президента опасалось передать в госархивы больше, чем следовало. И критиковать их за это бессмысленно. Это типичная позиция архивиста, который стремится не отдавать «свои документы». Добавьте к этому ещё и огромную ответственность сотрудника Администрации Президента.

Требовалось политическое решение.

Решение было достигнуто созданием комиссии по рассекречиванию. Её деятельность была правильно-бюрократической. Она пришла на смену радикальным архивным реформам 1991-1993 гг. Пожалуй, это было неизбежно в политической реальности 1994-1995 гг.

Сложился определённый алгоритм передачи документов. Представление о нём даёт письмо Руководителя Администрации Президента С. А. Филатова Президенту.

С. А. Филатов писал:

Уважаемый Борис Николаевич!

В соответствии с Вашим распоряжением № 489-рп от 22 сентября 1994 г. и в связи с обращением руководителя Росархива Р. Г Пихои представляю на Ваше утверждение перечни документов бывшего архива Политбюро ЦК КПСС, предполагаемых к передаче из Архива Президента Российской Федерации в Государственную архивную службу России.

Передача указанных комплексов документов не снизит потенциал Архива Президента Российской Федерации в части оперативного информационного обеспечения Президента Российской Федерации, Администрации Президента Российской Федерации и высших органов государственной власти и управления Российской Федерации.

Сверху, на письме, была резолюция: «Согласен. Б. Ельцин. 21ноября 1994 г.».

К письму прилагался перечень документов, предварительно согласованный с руководством архива Президента, включавший 50 фондов объёмом более 12 тысяч дел.

Распоряжение Президента от 22 сентября 1994 г. о создании комиссии по рассекречиванию документов, созданных КПСС, влияло на ситуацию с рассекречиванием документов по всей стране. Это был сигнал о необходимости продолжения рассекречивания. Темпы рассекречивания значительно упали. В 1994 г. было рассекречено свыше 900 тыс. дел. – в два раза меньше, чем в прежние годы – 1991-1993. Но в качественно новых политических условиях это было тоже немало. Во-вторых, регулярные заседания комиссии по рассекречиванию за период с конца 1994 до середины 1995 г. позволили дать исследователям 8,45 тыс. важнейших и прежде секретных документов высших органов власти страны. И, в-третьих, сложилась практика регулярной передачи документов из архива Президента на государственное хранение.

Неожиданный и очень болезненный разворот получили международные дела Росархива. Поводом для него послужила история с французскими архивами в России. В 1945 г. войска Красной Армии захватили трофейные архивы, в составе которых были и архивы ряда стран-союзников СССР во Второй мировой войне. Архивы попали в состав так называемого Особого архива. О существовании французских документов в СССР страна и мир узнали из статей журналистки Известий Эллы Максимовой, опубликованных в феврале 1990 г. после интервью тогдашнего директора «Особого архива» А. С. Прокопенко.

Французское правительство потребовало возвратить свои архивы. Разбираться с ситуацией пришлось уже не союзным, а российским властям. Позиция МИДа состояла в том, что следовало передать все французские трофейные документы во Францию. Позиция Росархива была сложнее. Во-первых, в трофейных фондах находились конфискованные нацистами документы русских эмигрантов. Во-вторых, как выяснилось, французские архивы в России никогда не копировались. С ними никогда не работали отечественные историки. Передача архивов во Францию делала их практически недоступными. Поэтому Росархив настаивал на том, чтобы условием возвращения архивов стало предварительное копирование части французских архивов по выбору российских специалистов на средства Франции и оставление в России подлинников документов российской эмиграции.

Наше предложение было поддержано Правительством России.

Начались непростые переговоры с французской стороной. Она, после долгих дискуссий, согласилась. В 1992 г. было подписано соглашение с Францией о сотрудничестве государственных архивных служб. Специалисты-историки из Института всеобщей истории РАН, архивисты выявляли в фондах ту информацию, которую следовало скопировать. За счёт Франции были приобретены аппараты для микрофильмирования, плёнка, на которую переснимали документы. Выявлялись русские материалы. Проект был поддержан Международным советом архивов.

Реализация этого проекта столкнулась ещё с одной сложностью. Она прямо была связана с острой политической проблемой реституции – в данном случае – возвращения культурных ценностей, вывезенных одним из воюющих государств с территории другого. Это болезненная, кровоточащая проблема для России, пережившей Великую Отечественную войну, где гибли люди, горели города, расхищались музеи и картинные галереи, под бомбами и снарядами разрушались монастыри и дворцы.

Почему им отдавать, а нам кто отдаст? – это не только настроения, распространённые во всех слоях российского общества. Это ещё и отсутствие к тому времени правовой базы для реституции. У Росархива было только распоряжение Правительства, предписывавшее нам подготовить передачу документов Франции.

Долгая трудная трёхлетняя работа по подготовке и выполнению условий договора заканчивалась к маю 1994 года. 20 мая 1994 г. основная партия французских документов ушла за рубеж. МИД объявил об этом специальным пресс-релизом.

…Майским утром я шёл по Невскому проспекту в Петербурге в Российский государственный исторический архив. Готовилась коллегия о состоянии дел в РГИА. И вдруг из уличных громкоговорителей я услышал трансляцию из Москвы о том, что Государственная Дума поставила вопрос о законности вывоза французских архивов из России, потребовала к ответу меня. Но вместо меня пришлось отвечать думцам первому заместителю Руководителя Государственной архивной службы В. А. Тюнееву, он «держал удар», точно и спокойно проинформировал депутатов о существе дела.

Тем не менее, Дума потребовала остановить выполнение договора с Францией впредь до принятия специального Закона о реституции.

Выполнение договора было приостановлено. В ноябре 1997 г. Правительство России возобновило выполнение этого соглашения, и последние документы были отправлены в Париж. А закона так и не было! Он появился 15 апреля 1998 г. как Федеральный Закон N 64-ФЗ «О культурных ценностях, перемещённых в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации». Президент отказался подписать этот закон (!). Конституционный суд признал Закон конституционным и обязал Президента его подписать.

Вмешательство Думы в деятельность Государственной архивной службы стало первым явным признаком изменений в политическом статусе Росархива. События с французскими архивами представили Росархив как противника «левых» фракций Думы. Конечно, рассуждать о политических симпатиях ведомства – глупость. Но за этими рассуждениями стояло совсем неглупое наблюдение. Если Росархив – ведомство, непосредственно подчинённое Президенту, то критиковать Росархив – целиться в Президента. Споры о масштабах рассекречивания, о равном доступе российских и иностранных исследователей, о выставках, организуемых ведомством, – всё принимало политический подтекст.

Новым поводом для критики Росархива в Думе стала грандиозная выставка документов и научная конференция, посвящённая 50-летию Победы. В числе её организаторов, кроме Росархива, были МИД, Минобороны, Минкультуры, ФСБ. В выставке участвовали все республики СНГ и страны Прибалтики. Выставка была открыта 23 февраля 1995 г. в Инженерном корпусе Третьяковской галереи. Экспонировали большое число уникальных документов – от подлинников пакта Риббентроп-Молотов, рукописи знаменитой речи В. М. Молотова 22 июня 1941 г. – до рационов жителей блокадного Ленинграда, карт боевых действий, дипломатических документов переговоров с союзниками и актов, завершавших войну. На научной конференции звучали доклады историков из Украины, Латвии, Литвы, Эстонии, Польши, США. Были представлены различные мнения о целях войны, её влиянии на советское общество, иногда не совпадавшие с российскими.

Эта выставка получила неоднозначную оценку и в прессе, и в Думе. Зачем давать трибуну тем, которые не разделяют «наши» взгляды на войну?

1995 и 1996 гг. стали годами выборов. В 1995 г. переизбрали Государственную Думу. Итоги выборов красноречиво свидетельствовали о сдвиге влево (см. таблицу 7).

Таблица 7

Итоги парламентских выборов в 1995 г. в сравнении с итогами выборов в 1993 г. [862]Цит. по: Пляйс Я. Р. Россия ищет «новую силу» // Обозреватель-Observer. 1997. № 5-6.

Значительно усилили свои позиции коммунисты. Провалились на выборах проправительственные «Выбор России», «Партия российского единства и согласия» (ПРЕС), Демократическая партия России (ДПР). «ЯБЛОКО» быстро переходило на антиправительственные позиции.

Впереди были выборы Президента России. Надежда на его переизбрание была невелика. Его общественная поддержка ослабла. Разнузданная, разухабистая критика Ельцина переполняла оппозиционную прессу.

Одной из тем, активно эксплуатируемых политическими противниками Президента, стала критика деятельности Росархива. Рассекречивание, международные связи, публикация документов – всё становилось поводами для критики. Критика шла от осторожного – «наше общество еще не готово для восприятия этой информации», «у нас отсутствует необходимая инфраструктура для рассекречивания и ознакомления всех историков с новыми данными» до прямых обвинений, что «всё отдали иностранцам», «распродают наше культурное наследие».

Дальнейшее осуществление программы архивной реформы, последовательная реализация норм законодательства «Об Архивном фонде и архивах» становились невозможными.

Не буду скрывать: весной 1995 г. я подал заявление Президенту с просьбой об отставке. Заявление не подписали.

Осенью 1995 г. конфликт вспыхнул уже в аппарате Росархива. Ряд членов коллегии Росархива во главе с В. П. Козловым выступили против участия Росархива в Гуверовском проекте. Я не буду подробно останавливаться на этом конфликте. Среди претензий были и вполне понятные, здравые. Но едва ли не важнее стало для ряда людей засвидетельствовать свою лояльность новым политическим тенденциям в условиях ожидавшейся смены власти в стране. Я был убеждён и остаюсь уверенным, что Гуверовский проект был выгоден и важен для нашей страны, что он был равноправен и в равной степени выгоден и российской, и американской стороне.

Для меня этот спор на коллегии, когда большинство высказалось за разрыв договора, стал последней каплей. Очередное заявление было передано Президенту. Глава Администрации С. А. Филатов вызвал меня и передал, что у Президента нет замечаний к моей работе. Я спросил у С. А. Филатова:

«Сергей Александрович, можно ли рассчитывать на политическую поддержку архивной отрасли?

– Рудольф Германович, я сам подал заявление об отставке, – ответил мне С. А. Филатов.

– Тогда отдайте моё на подпись».

В январе 1996 г. я ушёл в отставку с формулировкой «по личной просьбе». Договор с Гувером вскоре был перезаключён. Росархив был преобразован из Государственной архивной службы в Федеральную архивную службу и утратил свою подчинённость Президенту.

Президент Ельцин провёл отчаянную предвыборную кампанию и был переизбран на очередной срок.

Подведу итоги.

Всякая революция имеет свои критерии, периодизации, надежды и разочарования. Архивная революция – часть тех огромных, революционных изменений, которые произошли в стране в конце 80-х – 90-е гг. XX века. Изменения в архивах подчинялись общей логике перемен в государстве, власти, обществе.

Специфика архивной революции в России означала:

• создание законодательства, регулировавшего архивное дело вне зависимости от ведомственной принадлежности;

• признание права на создание негосударственных архивов;

• обеспечение равных прав граждан на доступ к архивной информации;

• передача архивов КПСС на государственное хранение;

• повышение социального статуса архивиста.

Исторические события 1990-1992 гг. создали угрозу утраты части фондов бывших центральных архивов. В этих условиях удалось сохранить все архивы, находившиеся на территории России.

Выше я уже определял периодизацию архивной революции.

Первый этап я датирую 1990 – августом 1991 г.

Содержание этого этапа:

• борьба за передачу фондов и центральных архивов, образовавшихся на территории Российской империи и РСФСР, в ведение Главархива РСФСР;

• подготовка основ архивного законодательства РСФСР.

Второй этап начинается с конца августа 1991 и длится до середины 1993 г.

«Нижняя дата» – Указ Президента от 24 августа «Об архивах КПСС», «верхняя» – до конца 1993 г.,

Содержание этого этапа:

• приём и обработка архивов КПСС;

• создание по всей стране центров хранения документации – архивов, где хранились документы КПСС;

• принятие «Временного положения о порядке доступа к архивным документам», обеспечивавшего единый порядок доступа к документам впредь до появления специального закона;

• массовое рассекречивание документов, срок создания которых был более тридцати лет;

• вхождение Архивной службы в систему международных архивных связей;

• принятие 7 июля 1993 г. Основ законодательства РФ «Об Архивном фонде Российской Федерации и архивах»;

• повышение статуса Архивной службы в системе органов власти;

• участие Архивной службы в создании государственной геральдики России.

Третий этап – с середины до декабря 1993 г. – выборов в новую Государственную Думу до 1996 г., выборов Президента России. Положительными результатами можно считать:

• укрепление связей Архивной службы с ведомственными архивами;

• организацию передачи документов Президентского архива в государственные архивы.

Негативными результатами стали:

• свёртывание масштабов рассекречивания (Создание комиссии при Администрации Президента по рассекречиванию документов КПСС было, конечно же, паллиативом);

• изменение политического климата в стране, «полевение» общества. Архивная революция на всех её этапах происходила в исключительно

тяжёлых финансовых и материальных условиях, когда денег не хватало на всё – от зарплаты до средств на ремонты и капитальное строительство. Безденежье выматывало и людей, и ведомство.

Надежды. Они были незамысловаты. Надо успеть сделать как можно больше тогда, когда можно сделать. На то и надеялся. То, что за каждой реформой следует контрреформа, известно любому историку. Я не был исключением. Что сделано, останется, как остались в России её центральные архивы.

Разочарования. Главное разочарование, боль – это незавершённость, а в дальнейшем, уже во второй половине 90-х гг. – отказ от борьбы за статус государственного служащего для архивистов. То, что вся подготовительная работа, уже принятая нормативная база о распространении государственной службы на архивистов местных и федеральных архивов ушла в небытие, а архивисты оказались в Минкульте, – это и есть главное разочарование. Важность архивов для будущего, для понимания путей развития страны так и не дошла до общества. Огорчает актуальность пушкинских слов о том, что «нас возвышающий обман» важнее, чем «тьмы низких истин», что красивый миф полезнее точных архивных данных.

2012 г.