В гробовой тишине они проехали пару кварталов. Виктор резко завернул в один из дворов, лихо и неряшливо припарковался, заглушил двигатель и закурил.

— Дашь сигарету? — попросил Андрей.

— И мне тоже, пожалуйста, — вторила ему Катя.

Теперь курили все трое. Катя даже сквозь сигаретный дым чувствовала неприятный запах, окутавший машину. Прошло ещё не так много времени, чтобы труп начал разлагаться, но приторно-мерзкий запах, будто на опережение, засел у неё в носу. Андрей отстранённо курил в окно, предаваясь собственным раздумьям.

— Ты бы убил его? Гаишника, если бы тот полез тормошить этого? — наблюдая за выпускаемым дымом от сигареты, спросил Виктор.

— Да, я с самого начала готов был это сделать, — тихо ответил ему Андрей. — Может, уже поедем и избавимся от лишнего груза?

— Куда? — хрипло поинтересовался Виктор.

Он не был поражён ответом друга. Мысли строились на том, что тот мог бы так же легко принять решение об убийстве Кати или его, Вити. «Не верю, что они замёрзли, и только поэтому Андрей пошёл к нам. Девчонка тоже вроде как поменялась. Сидит, курит, лыбится непонятно чему. А если она смогла его уболтать сказками о любви? Что, если они уже всё решили?» Виктор чуть заметно поёжился от этого предположения.

— Недалеко от города есть заброшенная стройка, — внезапно начала говорить Катя. — Она уже два года стоит, и там есть глубокий котлован. Можно сбросить туда.

— Там наверняка сторож, как минимум.

— Никого там нет! Стройка давно заброшена. Я от отца слышала, что гиблое то место. Там рабочие на ровном месте умирали. По ночам слышно было то ли вой, то ли крики. Да и днём говорили, что всякая чертовщина происходит. Заказчик даже не пожалел денег, нанял батюшку, чтобы освятил стройку. Тот всё сделал, а на следующий день умер. От сердечной недостаточности, как сказали. Всё это, как по мне, — бред и страшилки. Но репутация у места скверная. Никто без веского повода туда не заглядывает. На самом деле, тот, кто эту стройку затеял, — обанкротился. Поэтому всё свернули. Просто оставили в подвешенном состоянии. Никакой мистики. Ещё годы там ничего делать не будут. А если вдруг найдут труп, то его не опознают. Подумают, пьяный забрёл случайно, споткнулся впотьмах и свалился вниз.

— Ну да, и с десяток ножевых, пока катился, получил. Так себе вариант, но спасибо за участие, — ответил ей Андрей, выкинув окурок в окно. Посмотрел сначала на труп, потом на родственницу трупа.

— Да плевать всем будет! Кто знает, через сколько времени его найдут… — пыталась настоять на своём Екатерина.

— И ты так просто говоришь о захоронении своего брата? В котлован, мол, выбросите и всё, нормально? Да что с тобой не так?! — воскликнул Виктор.

— Благодаря тебе моего брата больше нет. Теперь это просто проблема, которую нам нужно решить. Я только предложила свой вариант.

— Ну да, а ты завтра анонимно позвонишь в полицию и укажешь, где находится труп, — до конца не веря в свои слова, спорил Виктор.

— Если я доживу до утра… — вздохнула Катя, отвернулась к окну и устало прикрыла глаза ладонью.

Виктору стало одновременно и жалко девушку, и нахлынуло чувство, что от неё исходила одна только фальш. Она постоянно врала и притворялась. «Ей нельзя доверять! И Андрею нельзя доверять. Только то, что решу я сам. Тогда, может быть, останутся шансы. Но где, как? Нужно избавиться таким образом, чтобы никто и никогда его не нашёл. А если и нашёл, то не смог даже понять, что это человеческие останки».

Потом мысли Виктора начали уходить не в ту степь. Приходили воспоминания из разных фильмов, как в подобных ситуациях вызывали специального человека, который делал всю грязную работу, избавлялся от всего дерьма, брал деньги и загадочно удалялся.

Виктора снова начало потрясывать. Ему не хотелось принимать никаких решений. Он хотел только убраться отсюда, сбежать от всего этого или — лучше всего — проснуться в холодном поту в своей кровати, где рядышком мирно посапывала Оля. Сходить в ванную, умыться, выпить воды и лечь спать дальше, как ни в чём не бывало.

Но, к сожалению, это был не сон. Мозг подкинул Вите идею, и он медленно, выбирая слова, на ходу доводя эту мысль до реального решения, начал говорить:

— В детстве я ездил в детский лагерь, недалеко от города. Там рядышком было озеро. Довольно глубокое само по себе. И в этом озере все знали про страшный омут, рядом с берегом. Конечно, не рядом с лагерем, но мы знали о нём. Там утопали часто. И пьяные, и трезвые, и дети, и взрослые. И даже водолазы ныряли, чуть ли не до самого дна этот омут обшаривали, но безрезультатно. Никого найти не могли. Точно знали, что там утопленник, ныряли, смотрели, искали — всё без толку. Этот омут и ограждали, и исследовать пытались, но так ничего и не выяснили. Люди будто бы в чёрную дыру проваливались. Не знаю, что там, на самом деле. Может, подводная пещера, или глубоководное, сильное течение, или ещё какая чертовщина.

Мы с пацанами ходили туда. На понт друг друга брали, чтобы у этого омута поплавать и занырнуть поглубже. Все боялись — кроме одного, самого отчаянного. Илья его звали. Он решился, доплыл туда. Мы с парнями на подстраховке. «Ну и чё? Ссыкуны! Нормально тут всё!» — он нам кричал. Ну тут некоторые давай дальше подначивать: «А ты занырни, да поглубже. Давай, давай!» Балбесы малолетние… Илюха раз под воду — и всё…

Сначала думали, что прикалывается, пугает нас, но время шло, а он всё никак не всплывал. Все сразу всполошились, за ним бросились. А я вот испугался. Честно говорю, — не полез туда. Даже наоборот к берегу начал подплывать понемногу. Уже думал: «Ну всё, зачморят, трусом станут обзывать». Смотрю, все ныряют, то один, то другой выныривают, кричат: «Помогите!». А я как будто окаменел. А что вы хотели? Первый раз в лагерь поехал, мне лет девять-десять всего было тогда. Я ещё быстрее к берегу припустил.

Короче, не нашли тогда ни Илюху, ни Лёху. Смену на неделю раньше закончили, все по домам разъехались. А до этого все пацаны, кто смог выплыть, кошмарами страдали, с лица спали, говорить об этом боялись. С тех пор мне было страшно в этот лагерь снова отправляться. «Только не к омуту, только не к омуту» — так я думал, когда в следующие годы кто-то звал в других, не лагерных местах покупаться.

— Не везёт тебя с лагерями, Витя, — с усмешкой, которая отразилась в зеркале заднего вида, и от которой Виктору захотелось немедленно развернуться и ударить друга в лицо, произнёс Андрей. Он понял, на что тот намекал, и волна презрения, злобы и раздражения захлестнула Витю. «Что ты несёшь? Зачем сейчас начинаешь об этом?» — Да, точно. Я помню, как ты об этом рассказывал. Правда о том, что к берегу сразу барахтаться начал, решил умолчать.

— Заткнись! — рявкнул Виктор. То сокровенное, чем он поделился со своим другом, потревоженное упоминанием и усиленное стрессом, начало всплывать беспорядочными образами в голове. Обидней всего, что он рассказал свою самую страшную, тайную и старательно укрывавшуюся в недрах памяти историю другу, — а теперь её знал сумасшедший маньяк-убийца с раздвоением личности, который сидел на заднем сиденье его машины и издевательски скалился. «Он что думает теперь, будто имеет власть надо мной, если знает об этом? Нет уж, мразь, не смей сейчас даже заикаться о той истории!» Витя потянулся к поясу, нащупал подбадривающую твёрдость рукоятки пистолета Кати, и желание незамедлительно воспользоваться им вспыхнуло в сознании. Только страх, что Андрей с ножом окажется быстрее, заставлял Витю сохранять контроль над собой.

— Да ладно тебе, успокойся. Я не в том смысле, просто… Место может быть и подходящее, но у трупов есть свойство всплывать. Даже изо всяких загадочных омутов. Да и как я понял, до этого омута нужно доплыть через ледяную воду. Лично я — не полезу. А рассчитывать на «авось», тоже как-то неправильно. Да и вообще, идея сомнительная, как по мне. Но, кажется, я придумал кое-что подходящее.

— Ну да, кому как не тебе знать, как избавляться от трупов?! Что, его тоже разденешь и цифру на нём нарисуешь? — сквозь зубы, стараясь говорить максимально едко, поинтересовался Виктор.

— Что ты имел в виду, говоря «я не в том смысле»? Ну, про «не везёт с лагерями»? — неожиданно втянулась в диалог Катя, обращаясь к Андрею.

— Да ты вообще заткнись! С тобой ещё вопрос не решён. Может, вместе с братом тебя отправить?! — проорал Виктор Кате. Потом обратился к Андрею. — Давай, рассказывай, что у тебя на уме? — Попутно он завёл машину и тронулся в неизвестном направлении.

— А что, я тебе уже надоела? Ну давай, остановись и сделай это! Андрей, дай ему нож, этому «Рэмбо» недоделанному! Как же я устала от вас! Давай, останавливай машину, ублюдок! Что, кишка тонка? Ох, ради Олечки убью всех! Ну, давай, действуй!

— Заткнись, сука! Ты и так на волоске висишь! Что, зубки прорезались, шлюха?!

— Кто шлюха, ты, гандон?! Давай выясним отношения, чего ты? Куда ты едешь, мразь? Ну, раз начал, иди до конца? Ой, я забыла, — у тебя же яиц не хватит. Думаешь, я тебя испугаюсь, долбанный алкаш?! Давно уже понятно, кто рулит ситуацией, и это явно не ты!

— Да ладно, сука! Давай проверим! — Виктор, повинуясь своему всепоглощающему гневу, утопил педаль газа вниз до упора, игнорируя все правила дорожного движения и непогоду, он мчался вперёд, прочь из города. Ему безумно хотелось на полном ходу влететь во что-нибудь, заставив тем самым её замолчать. «Всё понятно. Теперь всё ясно! Они сговорились! Эта шлюха провоцирует меня, чтобы я сделал глупость, и её хахаль меня прирезал. Ну уж нет! Помирать, так с музыкой! Да пошли они!»

— Куда гонишь, идиот?! Мы же разобьёмся! — визжала Катя, наблюдая, как стрелка спидометра поднималась всё выше. Беспомощно она поглядывала на Андрея, ожидая от своего нового, мощного союзника хоть каких-то действий. Тот продолжал сидеть с каменным лицом, не отражающим ни единой эмоции, и безучастно наблюдал за всем происходящим.

— Мама, я без рук! — крикнул Витя, убрав руки с руля, чтобы достать пистолет и направить его в сторону девушки, которая мгновенно замолчала. — Что, ублюдки, не ждали такого?! С меня хватит, пускай разобьёмся! Двумя выродками на свете станет меньше!

Потерявший управление автомобиль на безумной скорости летел по пустому шоссе за городскую черту. Правая рука Виктора, сжимающая рукоятку пистолета, заметно тряслась, целясь прямо в лицо Екатерине. Она понимала, что один лишний скачок машины может стоить ей жизни и в ту же секунду бросилась за труп Игоря, под защиту родного брата.

И этот толчок всё-таки состоялся. Рука Виктора дёрнулась, пальцы надавили на гораздо более податливый, чем ожидалось, спусковой крючок, отчего пуля с оглушающим грохотом вырвалась из дула пистолета, пробила заднее стекло (на том самом месте, где долю секунды назад находилась Катя) и вылетела прочь — навстречу ночи и непрекращающемуся снегопаду.

Андрей резким движением схватился за дуло пистолета и вырвал оружие из рук Виктора. От неожиданности и шока от прогремевшего, заложившего уши выстрела, Виктор даже не подумал сопротивляться и после своего обезоруживания ещё хватал ладонью воздух.

— Осторожней! — закричала Катя, выглянув из-за плеча Игоря.

«Тойоту» неуклонно вело к дорожному ограждению, и столкновение казалось неизбежным, но Витя опять, в самый последний миг, успел ухватиться за руль и резко дёрнуть в противоположную сторону. Передняя часть машины уцелела, но задний бампер вскользь шаркнулся об ограждение. Машину, летевшую на предельной скорости, занесло, закружило. Изо всех сил стараясь выровнять необузданно летевший по трассе кусок металла, Виктор выкручивал руль, хаотично перемещаясь между полосами движения, вдавливая педали, отчего машина вошла в длительный, практически неконтролируемый занос.

На заднем сиденье началась неразбериха. Коченевший труп безвольно переваливался то на одну, то на другую сторону. Катя издавала нечеловеческие звуки, включающие в себя диапазон от «ойканья» и выдохов, до бесцеремонного визгливого мата, от которого при других обстоятельствах «завяли бы уши» почти у всех вписывающихся хоть в какие-то мизерные рамки приличия людей. Андрей старался поставить пистолет на предохранитель, несмотря на постоянные толчки и подскоки машины.

Спустя некоторое время, показавшееся вечностью, автомобиль наконец выровнялся на дороге. Виктор сбавил скорость, переместился на крайнюю правую полосу и стал замедляться.

Виктора трясло. Чувство надвигающейся смерти накладывалось на безумную слепую ярость, которая и спровоцировала его на этот смертельно-опасный, импульсивный поступок. Съехав на обочину, покрытую темнотой, снегом и пустотой, он заглушил двигатель. Начал обыскивать карманы в поисках сигарет, но найти их было не так-то просто. «Похоже, выпали». Витя судорожно осматривал пол, в поисках заветной пачки. «Теперь пистолет у него. Пистолет и нож. Она была права: Андрей, Циферщик, убийца теперь полностью владеет положением. Почему я так просто отдал ему ствол? Что будет теперь?»

Катя наконец смогла отцепиться от куртки своего брата, в которую она с невероятной для девушки её комплекции силой до сих пор держалась. Андрей под шумок вынул обойму из пистолета, засунул её в карман и протянул оружие Виктору, хрипловатым, неуверенным голосом произнеся:

— Держи. Давай только аккуратнее в следующий раз. Хотя бы машину останови, я не знаю…

Витя молча забрал пистолет, сразу приметив, что он без обоймы. Положил его в бардачок. Под бардачком приветливо сверкнула и потерянная им пачка сигарет. Витя поднял её, достал три сигареты, зажал одну губами, а две другие протянул назад. В пачке оставалось всего ничего.

— Если опять будем тормозить, нужно заехать за сигаретами.

— Тормозить?! Ты хотел меня убить, ты выстрелил в меня! Я могла быть уже мертва! Мы все могли разбиться! Что ты делаешь, Витя? — резко, натужно высоким голосом заговорила Катя, с упрёком выбрасывая слово за словом.

Витя уже было открыл рот, чтобы ответить ей в той же манере, но его опередил Андрей:

— Заткнись, дура. Ещё одна такая вспышка и, клянусь, я лично тебя прирежу, — не повышая голоса, но твёрдо и чётко отчеканил каждое слово Андрей, повернувшись и глядя ей прямо в глаза.

Все её надежды, что Катя действительно смогла перевести на свою сторону главную для её жизни угрозу, вдруг начали иссыхать, уменьшаться до крошечных размеров, грозясь и вовсе исчезнуть. «Дура! Это было лишнее… Теперь Витя против меня, а этот психопат так и будет следовать за своим другом. Господи, какая же я дура! Почему он отдал ему пистолет? Почему ничего не сделал, когда была такая возможность… Мы могли уже уехать с ним далеко-далеко…» Катя не заметила, как Андрей вытащил обойму из пистолета. Катя ничего не видела в холодных глазах маньяка, помимо угрозы и смерти. Она тотчас отвернулась, стараясь не замечать, как Андрей продолжал призывно сверлить её взглядом. Бесцельно крутила в руках выданную ей сигарету, пока кто-то не протянул ей зажигалку. Катя подкурила, по рассеянности убрав зажигалку к себе в карман.

— Говори, что ты придумал, — устало сказал Витя, до сих пор стараясь не называть имени своего друга.

— Вы успокоились? Давайте без этих штучек, пожалуйста. Мне кажется, что я снова начинаю слышать… Не важно. Итак, довольно ваших мест с «чертовщиной». У нашей ТЭЦ есть каналы, которые переходят через шлюзы и очистительные сооружения и выходят в реку. Там постоянно находят жмуров. Я видел, там есть мост, прямо перед лопастями фильтров, а с другой стороны речка. Он постоянно малолюдный. Сейчас же, там вообще никого не должно быть. Туда с Лесопарка заезд, потом через промзону. Ворота могут быть закрыты, но навряд ли. Если что, пару сотен сторожу дадим, чтобы впустил. Но, я очень сомневаюсь, что там будет сторож, да и открыть те ворота ума особого не надо. Вода там не замерзает и лопасти работают стабильно. Даже если кто-то найдет прилипшие останки, вряд ли это будут серьёзно расследовать. Сами знаете, ловят маньяка, который не особо старается прятать трупы. С моста сбросим в сторону каналов и ноль забот. Там даже не мост — мостик. Бомжи могут тусоваться. Если что, разгоним. По другую сторону моста лес начинается. Ну, как такой вариант?

— Слишком много возможных свидетелей. Но, если нам повезёт, это может сработать… — обречённо проговорил Витя.

— Хмм, — невнятно промычала Катя, со страдальческими интонациями в своём мычании.

— Выходит, решено! Трогай тогда к Лесопарку, там уже определимся точнее, — махнул рукой в неопределённую сторону Андрей.

Витя повернул ключ зажигания. После характерных звуков двигатель вдруг не заработал.

— Что за чёрт! — ругнулся Витя, попробовал ещё раз. Безрезультатно. — Неужели сдохла? Да нет, не должна… Давай, старушка. — Он попробовал ещё раз и ещё. Когда, кажется, вот-вот японский двигатель наконец должен был завестись — машина глохла.

Катя, отстранённо смотревшая в окно, почувствовала спиной что-то страшное. Чей-то чужой взгляд сверлил её. Вариантов было немного. Андрей? Она повернула голову назад и тотчас ей захотелось не то что развернуться обратно — выбежать прочь из машины, бежать без оглядки, как можно дальше отсюда.

Андрей терял контроль над собой. В его глазах, буравящих её, в один момент появилось что-то бескрайне злобное, чуждое, опасное. Глаза пылали злобой, видимая часть глазного яблока налилась кровью. Зрачок расширился, и в этой бездонной тьме отражалась смерть.

— Она, значит? А что, мы возьмём, мы возьмём… Ты же сам её выбрал! Она сильная, ты — нет, — едва размыкая губы, невнятно шептал Андрей. Витя, занятый машиной, не слышал ничего. До Кати доносились лишь обрывки фраз: «Она»; «Возьмём»; «Нет». Сказать, что ей стало жутко — не сказать ничего. Пальцы искали дверную ручку и наконец обнаружили её в темноте, освещаемой только страхом и кроваво-красным сиянием, исходившим от глаз Андрея. «Это только воображение. Он просто больной. Он просто больной! Это должно скоро у него пройти» — повторяла про себя Катя, готовая в любой момент дёрнуть за ручку двери и броситься наутёк, ощущая под туфлями хруст выпавшего снега, в спасительную тишину, где темнота деревьев казалась убежищем.

— Витя… С ним что-то не так, — дрожащим, неровным, высоким голосом пискнула Катя. Тот же ничего не услышал, или не хотел слышать. Движение с противоположной стороны пассажирского сиденья заставило Катю отпрянуть к двери, ещё сильнее стиснув пальцы на спасительной дверной ручке. «Он достал нож! Что он сделает теперь?»

— Вить… Витя! — воскликнула в поисках последней защиты девушка.

— Что опять? Заткнись и дай мне подумать! — ворчливо отозвался с водительского места Виктор, по-прежнему напрасно дергавший ключ зажигания.

— Мне нужно отлить, — внезапно ровным, спокойным голосом сказал Андрей и, не ожидая ни от кого разрешения, тут же вышел из машины, громко захлопнув за собой дверцу. Виктор отвлёкся от своих самозабвенных попыток заставить машину завестись. Повернув голову, он наблюдал, как Андрей нетвёрдой походкой, с секундными остановками, направляется в сторону деревьев за обочиной.

— Чего это он? — тупо, даже открыв от удивления рот, изумился Витя.

Катя резко подалась вперёд, отчего труп её брата завалился на место, которое до этого занимал Андрей. Она стала ожесточённо шептать человеку, которого ещё совсем недавно покрывала оскорблениями:

— Витя, заводи быстрее, пожалуйста, поехали отсюда, поехали! С ним опять что-то не то! Он нас обоих убьёт — это же сумасшедший. Заводи и тронулись отсюда. На стройку, к омуту, к каналу, хоть сразу на кладбище — мне всё равно. Главное — поехали скорее! Андрей снова бредит и смотрит на меня так… Мне страшно! Витя, прости, что я тебе там наговорила, пожалуйста! Ведь мы нормальные, а он нет. Помнишь, что я тебе у себя дома обещала? Всё будет. И даже больше! Только трогайся, Витя, родненький!

Слова девушки, её животный страх, все эти мольбы — на удивление снова сработали. Виктор продолжал раз за разом прокручивать ключ в замке зажигания. И раз за разом машина не заводилась.

— Сиди здесь, надо движок глянуть, — буркнул он девушке и вышел из машины, вновь оставив Катю наедине с Игорем.

Она непрестанно оглядывалась: то в сторону, в которой исчез Андрей, то в противоположную, решаясь на отчаянный рывок. Примерно она представляла, в какой стороне находится город. До утра оставалось не так много времени, а там на общественном транспорте можно было куда-нибудь добраться. Только куда ей идти? Что она будет делать дальше? Жестокая пучина неопределённости подавляла все её стремления. «Может, он не вернётся? Убежит в лес, окончательно тронется и сдохнет под какой-нибудь ёлкой?»

Когда она в очередной раз повернулась в сторону обочины, где затерялся Циферщик, потрясение, как обухом топора, ударило девушку по голове. Сжимая нож в руке и скалясь, демонстрируя даже сквозь снегопад и ночную темноту ряд своих зубов, стоял Андрей, с первого взгляда на него отчётливо источающий совершеннейшее безумие и опасность. Страх усиливало то, что он не просто стоял, а медленно приближался к машине, и взгляд его, казалось, не отрывался от суетящейся в салоне автомобиля девушки.

— Готово! Если и сейчас не заведётся, значит, приехали, — обращаясь скорее к самому себе, сказал Витя, шумно садясь обратно в машину. В который раз попробовал завести двигатель. Сработало. Витя не смог сдержать улыбку гордости за свои навыки автомеханика. Скользнул глазами на зеркало заднего вида, в котором увидел белую как полотно Катю, смотревшую куда-то в противоположную ей сторону. Весь её вид только прибавлял жути, которой и так было достаточно вокруг.

Он не считал Екатерину за свою союзницу, не мог ей доверять, не хотел плясать под её дудочку, но в подобные моменты, когда девушка не могла скрыть овеявшие её эмоции, она казалась так хрупка, так беззащитна, мила и искренна, что невероятно тяжело было оставаться беспристрастным. И на этот раз желание защитить эту девушку — которая фактически сломала его жизнь — обрело первостепенную важность. Витя обернулся, поглядев в свое стекло, но никого за ним не увидел.

— Витя, трогай! Уезжай, у него нож, он идёт к нам!

— Вот уж удивила, у него далеко не один нож, — проворчал Виктор, но всё-таки начал трогаться с места.

Резко, заставив Витю, не видевшего приближения Андрея, вздрогнуть, а Катю просто завизжать, задняя дверь открылась, и практически на ходу в салон забрался Андрей.

— Куда без меня собрались? К Лесопарку едем, к ТЭЦ. Дальше я покажу.

* * *

Андрей бросился к обочине, к занесённому снегом лесу, стараясь подавить растущий в его голове гомон тёмного зова. Ботинки глубоко утопали в снегу, он пробирался всё дальше, уже не слыша своих мыслей, с каждым шагом теряя своё «я».

— Она ВРЁТ!!! — кричал отвратительный голос в голове. Тёмная пелена закрывала всё перед глазами Андрея. Он наконец смог облокотиться о кривое трухлявое дерево, занесённое снегом, даже расстегнул ширинку, чтобы не вызывать подозрений, если они выйдут из машины в его поисках.

— Возвращайся назад, быстро! Они только и ждут момента, чтобы бросить тебя, избавиться от тебя. Ты никому не нужен, хватит бежать от себя! Иди и докажи им, что ты достоин!

— Нет, заткнись! Мы уедем с Катей, и всё будет хорошо. Вы не получите её, никогда!

— Она уже НАША! Ты слишком жалок, что ты и доказываешь раз за разом. Она уже готова принять наш дар, уже готова принять на себя то, что не сможешь сделать ты!

— Я не могу?! Сколько можно? Я уже потерял всё, выполняя ваши приказы! Иди к ней, отпусти меня! Уходи, ну же! Нет, вам нужен только я! Только я могу идти по вашему проклятому пути. Вы избрали меня! Я буду вашим вестником, я и только я…

— Идти к ней? Да, это будет хорошо. Ты уже порядком всем надоел своей неисполнительностью, своими сомнениями, своей ложью и нам, и самому себе. Мы уйдём к ней… Только что останется от тебя, если мы уйдём?

— Вот и валите… стоп! А что такое «я»? Одна пустота в голове. Мне плохо от этой тишины! Вы убили меня, а теперь уходите?! Либо до конца со мной, либо ни с кем!

— Так докажи свою важность! Иди и докажи нам, что мы не ошиблись, выбрав тебя! Хватит ныть. Или ты, или она. Выбор за тобой.

— А Витя? Что будет с ним? — но в ответ только тишина.

Андрей продолжал мысленно кричать вопрос за вопросом, но никто не отвечал ему.

«Что, если они завладеют Катей, и она убьёт Витю? Просто так, чтобы позлить меня? Он никогда не поймёт меня, но я не брошу своего друга в беде. Что же мне делать? Что?! Ладно, возьми себя в руки. Может быть, ещё не поздно всё исправить? Может быть, на самом деле, они только и делают, что постоянно лгут мне? Нужно быстрее возвращаться в машину».

Андрей окончательно пришёл в себя, с удовлетворением отметив, что не слышит в своей голове ничего кроме собственных мыслей. Обнаружил, что всё это время он стоял у дерева с расстёгнутой ширинкой. Не без труда, но всё же Андрей заставил себя помочиться и быстрым шагом, не обращая внимания на сугробы, вышел к дороге. Вот и машина. Тотчас его внимание привлекли красные, безумные глаза Кати, которые смотрели прямо на него. «Ну уж нет, вы меня не заморочите!» Андрей лёгким движением достал нож и улыбнулся демонам, разглядывающим его через изменившиеся глаза девушки.

Как будто занавес, разделявший обычный мир с тем, что назойливо подсовывали ему демоны, владевшие его сознанием, вдруг резко раскрылся. Теперь испуганная, обыкновенная Катя кричала что-то Вите, который раз за разом пытается завести двигатель своей машины. Андрей бегом направился к ним, быстро преодолев разделявшее их расстояние и уже на ходу машины открыл дверцу и оказался внутри.

Пылающие огнём ненависти безумные глаза, обладательница которых, казалось, вот-вот вцепится ему в горло, впились в Андрея. Ужасающий, невероятно громкий, разрушительный крик издался изо рта той твари, которой раньше была Катя. Этот звук грозился разрушить всё, что было вокруг, разнести в клочья машину и весь мир, который находился за пределами салона. Однако, Андрею хватило храбрости и силы, чтобы противостоять этому и лишь спокойно сказать:

— Куда без меня собрались? К Лесопарку едем, к ТЭЦ, дальше я покажу.

* * *

Виктор старался рулить, как никогда внимательно: соблюдать скоростной режим, смотреть за знаками, терпеливо ждать светофоры на пустынных улицах и стараться как можно реже смотреть на своих пассажиров на заднем сиденье. Он упорно отгонял любые мысли, настигающие его разум. Как робот, запрограммированный только на вождение машины, он механически нажимал на педали, переключал скорости, крутил руль. Нервное напряжение достигло той точки, что даже малейшая мысль тотчас разливалась по телу приступами дискомфорта, вялости и тошноты. Только он, только управление машиной на пустых ночных дорогах и ничего лишнего.

Катя порой пыталась через звук, похожий больше на мышиное пищание, чем на человеческую речь, донести что-то, но быстро замолкала. Андрей беспрерывно разглядывал ночные городские пейзажи через стекло, не издавая ни звука, не производя ни малейшего движения. Игорь по-прежнему оставался мёртвым. Возможно, ещё и не производя запахи разложения, но каждый живой в машине уже начинал их чувствовать.

— Мне тоже нужно в туалет, — нечленораздельно и тихо сказала Катя.

— Чего? — не расслышал её Витя.

— Я в туалет хочу! — срываясь на визг, ответила ему девушка.

— Нет уж, извини, на месте сходишь. Там, я уверен, будет куча мест для этого. Да? — закончил вопросом свою речь Витя, явно обращаясь к притихшему Андрею. Никакого ответа не последовало. — Мы уже почти приехали. Давай сначала избавимся от этого… нашего дела. Потом можешь делать всё, что хочешь.

— Мне очень нужно!

— Терпи.

— Там лес вокруг и пара старых туалетных будок есть. Ничего, облегчишься. На перекрёстке налево и потом через гаражи до мусорки. Её объедешь, выедешь к частным домам, дальше я покажу, — по-прежнему не отрываясь от стекла, отозвался Андрей.

— Да знаю я, — буркнул в ответ Витя. Кате не оставалось ничего другого, кроме того, чтобы замолчать и лбом прижаться к стеклу рядом с ней.

Тело Игоря, ритмично реагируя на неровности дороги, болталось, опрокидываясь то на неё, то на Андрея.

— Хорошо. Но что будет дальше, когда мы избавимся от… Игоря? Давайте вы уже точно скажете, что вы думаете сделать со мной? — обняв пустое пассажирское сиденье спереди, высунулась вперёд Катя, задав свой вопрос в упор глядя на Виктора. Тот продолжал вести машину, делая вид, что не слышал её.

— Разве ты сама не знаешь? — шёпотом, едва шевеля губами, проговорил Андрей.

Катя боязливо повернула голову на силуэт сидящего в машинном полумраке человека. Она не могла видеть его лица, но эта безапелляционная решимость в тихом голосе прогремела приговором судии на Страшном суде.

— Разберёмся на месте, — нехотя ответил ей Виктор. Этой фразой он думал подбодрить девушку, но при этом в его голове всё, что было связано с судьбой Екатерины, скрывалось под вязким, склизким и отталкивающем занавесом неопределённости.

— А что они тебе не сказали? Не предупредили? Так, так, так…

— Кто они? — в унисон спросили Виктор и Катя. Молодой человек при этом добавил к своему вопросу экспрессивное, матерное словечко, никому в частности его не адресуя.

— О, она знает! Я же видел, что они уже в тебе. Не пытайся быть хорошей, невинной девочкой. Ты уже на их проклятом пути! — проговаривал слово за словом Андрей, по-прежнему не отрываясь от пролетающих за стеклом видов. Незаметно для всех, он снова вытащил нож из рукава, и переложил его в просторный пустой карман куртки.

— Я понятия не имею, о чём ты, мать твою, говоришь! — взвизгнула Катя.

— Андрей, я прошу тебя, успокой своих тараканов в голове, хотя бы пока мы не доедем до места! — умоляюще прикрикнул Витя, прибавив газу, чтобы быстрее добраться до пункта назначения и, наконец, встретить финал этого безумного представления.

— Они уже в тебе. Я всё вижу. Они заставляют тебя делать то, что им надо, провоцируют и тебя, и меня! Катя, не поддавайся им! Завтра мы уедем, как ты и говорила! Витя сам со всем справится, — он сильный. Мы сделаем всё назло им! Хватит смертей, хватит безумия! Катя, я готов, я верю тебе! Давай покажем им, что мы сильнее, прошу тебя, только не поддавайся! — Андрей резко повернулся и теперь смотрел на девушку. И снова то, вопреки его словам, демоническое безумие, пышущие ненавистью огни в глазах, тьма, которую, кажется, ничто не в силах преодолеть, предстало перед ним в обличие девушки.

Катя же видела только, что Андрей смотрел на неё безумными глазами. Все надежды рушились, только смерть окружала её в этой машине. Никаких союзников, ни шанса на выживание. Кричать? Что толку? Только ускорить развитие событий, когда нож раз за разом начнёт пронзать её плоть. Бежать некуда, вокруг лишь предрассветная, самая чёрная, несмотря на искрящийся белизной снег, тьма. «Я подыграю, пусть так. Ведь он говорит, что хочет остаться со мной. Быть может, этот нож он приготовил не для меня?»

— Давай! Давай уедем, давай будем бороться с этим! Только умоляю, прекрати пугать меня до усрачки!

Виктор упрямо давил педаль газа в пол, едва-едва успевая вписываться в повороты пустой и безжизненной дороги. Нога всё сильнее ныла от боли, казалось, что бинты уже пропитались кровью. «Ещё чуть-чуть, скоро мы будем на месте. О чём они говорят? Значит, обо мне уже давно всё решено? Это мы ещё посмотрим!»

— Вы, я смотрю, уже жених и невеста, да? Что, Андрей, выберешь вместо друга девку, которую сам всю дорогу хотел убить? Она всё время врала нам обоим! Плевать, что на самом деле творится у тебя в башке, но довериться ей — уже безумие. Что только она не говорила, чтобы остаться в живых! Какую фантастику не сочиняла, чтобы схватить нас друг с другом. И ты веришь ей? Чёрт, даже я поверил ей! Но ты же знаешь, кто наш враг? Пускай даже это не она, чёрт с ней, с глупой девкой, я даже почти простил ей Ольку! Наш враг в тебе, Андрей. Возьми себя в руки, убери нож подальше. Мы избавимся от трупа и вместе вынесем ей вердикт.

— Заткнись! Что ты несёшь?! Он же убьёт меня, господи! Он ненормальный, а ты только подогреваешь его! — моментом вскипела Катя и, плюнув на всю осторожность и здравомыслие, ринулась к Вите, стараясь вцепиться ногтями в его лицо.

— Сука! Убери её, мы же все тут подохнем! — Виктор явно не ожидал такого напора. Скорость всё росла, и с повисшей на нём девкой он с трудом удерживал машину ровно. Мимо проносились бесконечные заборы с колючей проволокой, развалюхи, невнятные домики, деревья, выли собаки, испуганные рёвом машины. Фонари один за другим оставались позади, дорога становилась всё хуже, машину трясло и подбрасывало на нескончаемых выбоинах и кочках. Виктору всё сложнее было справляться с управлением на столь узкой и плохой дороге. Одна, выскочившая на многочисленных перекрёстках машина без дальнего света, и все. Они будут мертвы. По чуть-чуть он старался скидывать скорость, защищаясь от нападавшей на него фурии.

Сторону, которую займёт Андрей, ожидала не только победа в этой схватке, но и жизнь. Тот лишь беспрекословно наблюдал за всем этим, и никому неизвестно, что в эти мгновения, на самом деле, занимало его взор. Он безразлично смотрел на них стеклянным отсутствующим взглядом, потом повернулся к своему стеклу, сказав голосом, интонация которого моментом прекратила схватку:

— Следующий поворот направо. И там прямо, до самого моста. Мы почти приехали.

* * *

Явно заброшенный мост. По окраинам накидан мусор, прямо на мосту валялись пустые бутылки. Вокруг кромешная, непроглядная тьма. Еле слышно течёт вода в канале. С одной стороны забытого сооружения виден весь этот мелкий, но обильно разветвлённый канал, у высокого берега которого глядят тёмными окнами редкие, некрасивые, покосившиеся хибары. На другой стороне два двора, скрытые от случайных посетителей высоким, но дешёвым забором, а за ними начинался глухой неприступный лес, занесённый этим яростным снегопадом, который будто и не думал прекращаться.

С другой стороны моста видна широкая река, берега которой утопали во тьме, дополнительно скрытые снежным занавесом. Царство тишины и напряжённого, недоброго спокойствия царили вокруг. Под мостом ещё одно сооружение, которое будто покрывало внушительные шлюзы внизу.

«Андрей был прав. Лучшее место мы вряд ли отыщем» — подумал Витя, небрежно паркуясь на мизерном пятачке свободного места.

Катя прекратила своё истеричное нападение и теперь лишь отрешённо переводила взгляд своих печальных голубых глаз из стороны в сторону. Часто моргала, иногда надолго прикрывая глаза, будто стесняясь их присутствия в столь гиблом и потерянном месте. Что-то, напоминающее удары молота по наковальне, раз за разом стучало внутри головы. «Вот и последняя станция. Просьба пассажирам покинуть вагон…»

— Ну что, понесли? — поддельно бодрым голосом спросил Андрей у Вити. Тот кивнул, вышел из машины, открыл дверцу со стороны Кати. Ему захотелось грубо и сильно вытащить её из машины, может, даже ударить. Но нет, она сама сразу, легко, как очередная снежинка, повинующаяся мановению стихии, вылетела из машины и чуть отошла к тому самому мостику. С собой она прихватила пакет с мусором, всё время находящийся у её ног. Она прошла к мосту и выкинула его вниз. Остановилась, вцепившись в ограждение и безучастно глядела вдаль, выпуская изо рта облачка пара.

Тело Игоря окоченело. Виктор проталкивал его вперёд, навстречу Андрею. Тот стоял с другой стороны машины и тянул Игоря на себя. Наконец, труп ударился ногами об истёртое, наспех выложенное дорожное покрытие.

Витя оббежал машину, подхватил труп за ноги. Друзья подняли нескладное, тяжёлое, окоченевшее тело и осторожно понесли его к мосту. Витя ощущал всю эту неживую тяжесть, из пустоты его бурлящего желудка прорывались рвотные позывы. Воображение рисовало перед ним лицо ещё живого Игоря, который наклонился к нему, обнажив свои полу-гнилые зубы, совсем рядом с лицом Виктора. Как будто снова раздалось дыхание мертвеца и его голос: «Ты сам понимаешь, что немного не в нашей тусовке, так что закрой глаза, как твоя подружка, подумай о хорошем, а я постараюсь, чтобы тебе не было сильно больно!»

«Я не в их тусовке. Я не такой, как они. Почему же я всё ещё здесь? Почему я по-прежнему надеюсь наконец открыть глаза и увидеть потолок своей спальни, а рядом Ольку… Живую Ольку, которая сонно посмотрит на меня, улыбнётся и заверит, что всё хорошо, что это всего лишь ночной кошмар. Нет, сколько я ни старался моргать, — ничего не помогает. Всё по-настоящему. Я тащу этот труп вместе с Андрюхой, и куда ни глянь — везде кромешный мрак. А я так по-детски надеюсь ещё на какое-то чудо…»

— А теперь давай раскачивать его. Витя, клянусь, никто и никогда не узнает! Его тело перемелет в шлюзах, потом он уйдёт в реку, где самое сильное течение. До рассвета он будет уже далеко. Нет, не он. То, что от него останется. Давай, на счёт три! Раз… Два… Три…

Андрей уже было отпустил окоченевшие руки мертвеца, намереваясь перебросить его через заборчик, но Витя ещё на счёте «два» понял, что не сможет. В глазах потемнело, тело, готовое вот-вот погрузиться в чёрные воды и исчезнуть там навсегда, показалось неподъёмно тяжёлым. Любой, даже самый крошечный звук, на подобие падения снега на землю, казался недопустимым, пугающим, неукоснительным свидетелем его, Вити, преступления. Он выпустил лодыжки Игоря из рук, позволив телу наполовину шлёпнуться на бетон у мостика.

Витя автоматически, не задумываясь, перевёл взгляд на Катю, которая стояла, опираясь на ограждение, и глядела в сторону течения воды, стараясь не выказывать ни малейшей заинтересованности в последних почестях своему брату. Андрей с явным неудовольствием посмотрел на своего друга из прошлого. Опустил Игоря на землю и, стараясь говорить как можно менее едко, произнёс:

— Витя, может по мне и не видно, но я всё понимаю. Тебе тяжело, бла-бла-бла. Но давай уже будем мужчинами и закончим эту невероятно длинную ночь?

— А мы её закончим? Что будет, когда он уйдёт под воду? Ты отпустишь её? Исчезнешь из города так, чтобы я никогда больше тебя не увидел? — на выдохе ответил ему Витя, стараясь одновременно и не смотреть в лица Кати и Андрея, но держать их на виду. Он перекидывал взгляд с тёмной, грязной и мутной воды канала на силуэты своих пассажиров.

— Ну да. Хватит считать меня нелюдем каким-то! Давай просто избавимся от этого дерьма!

— Что будет с Катей, что будет со мной?

— Как сами решите. Честно? Мне плевать.

— Нет, тебе не плевать… Ты уже давно всё решил, или эти твои голоса в голове решили всё за тебя. Ты прекрасно знаешь, что будет, когда Игорь пойдёт на дно. Скажи мне, что будет дальше? Чёрт! Я спрашиваю тебя об этом сейчас, но понятия не имею, верить ли тому, что ты ответишь?! — отсутствие заряженного пистолета заставляло Виктора по-настоящему нервничать.

Если в Андрее, после их дел с трупом, проснётся то безумие, тот зверь, который накинется на них, как же им спастись от него? А что, даже будь заряженный пистолет при нём, Виктор смог бы выстрелить? Тысячи вопросов кружились в голове, пока он пристально следил за каждым движением своего бывшего друга. Единственное, что хотел сейчас Витя — быть далеко отсюда, жадно выпивать бутылку за бутылкой в поисках освобождающей амнезии. Но ледяной ветер, пронизывающий его лицо; подёрнутый тонкой корочкой лёд канала; неестественное, зловещее лицо Андрея и безучастное, лёгонько подрагивающая спина Кати — заставляли Виктора полностью концентрироваться на происходящем.

— Послушай… Хватит уже. Это был чертовски трудный день, значит…

— Эй! Говори, что ТЫ думаешь обо всём этом?! — бесцеремонно перебив Андрея и сквозь снегопад обратившись к безучастной фигуре Кати, воскликнул Витя.

Две пары глаз сверлили спину девушки. Она должна была уже давно использовать приключившуюся заминку и бежать, бежать, как никогда раньше. Спасаться или умереть, использовав свой последний шанс, когда её жизнь оказалась на самом краю. Но девушка стояла не оборачиваясь, разглядывала тьму канала и пылающий искусственным светом город вдалеке.

Снег всё падал и падал, казалось, не быть ему конца. Екатерина закрыла глаза, пытаясь заставить весь мир замереть, как она старалась сделать это в детстве. Но, как и тогда, так и сейчас, — вселенная наплевала на её желания, и Земля по-прежнему вращалась вокруг Солнца, которое, в свою очередь, перемещалось во Вселенной по своей, задуманной миллиарды человеческих жизней назад траектории. Что Вселенной до нас? Что изначальной, бесконечной тьме до трёх жалких созданий, решающих между собой, кому жить, а кому умереть?

Катя выдохнула воздух, выпустив из своих губ клубы серого пара.

«Всё кончится здесь и сейчас. Кто из них, на самом деле, мой друг, а кто враг? Будут ли они драться за меня, за принцессу этого бомжовского моста? Да, принцессу… Ну конечно. Сотни раз я представляла свою смерть. В окружении правнуков, внуков, в почтенном возрасте, в своей кровати, во сне… Да-да, как все и хотят. А как же случай? Вот иду я, иду, и тут кирпич на голову! Или наркоман-отморозок неловким, но сильным ударом ножа вгонит мне лезвие в самое сердце? А вдруг, я опущусь на самое дно, окажусь в приюте для отъявленных отбросов общества, где буду есть холодные объедки и радоваться, что дождь не льётся мне на самую макушку, пытаясь бороться с мерзостной болью от букета венерических заболеваний…

Нет. Всё случилось не так. Я давно выбрала смерть и вот она, совсем рядом со мной. Андрей и Витя… Кто нанесёт смертельный удар? Кого я не смогла обольстить ни на грамм? Обольстить! Господи, как же я смешна! Соберись, оценивай ситуацию, не ошибайся. Концовка совсем близко. Я могу выжить, я знаю это!»

— Избавьтесь от Игоря, — прошептала Катя, сразу поняв, что её никто не услышал, она тут же повторила свою фразу громче.

— Смотри, как она пафосно стоит и смотрит в никуда. Жалкая дура, до конца пытается выжать свой образ. А зачем? Мы оба знаем, что… — говорил кто-то из парней, стараясь, чтобы его слышал только товарищ по грязному делу, пока они выбрасывали труп в воду.

Речь оборвалась звуком падения в мутную, водную гладь тела, некогда бывшего родным братом Кати, а теперь погружающееся в холодную пучину — стремительно следующее за течением доказательство страшного преступления, от которого необходимо было избавиться.

Вся троица молча наблюдала, как труп упал в воду, легко прорвав образовавшуюся тоненькую ледяную корку. Игорь падал с открытыми глазами, которые в полёте обвели всех троих, казалось, очень осуждающим взглядом невидящих мёртвых глаз. Тело упало в воду, подняв столп брызг, на одно мгновение задержалось на поверхности, отплыв несколько сантиметров вдаль. И как-то одновременно плавно и неспеша, с чувством собственной важности, но вместе с тем, неуклюже и безжизненно, будто и не обладая никогда жизнью, Игорь скрылся под водой.

Все трое провожали исчезновение в грязном канале своего компаньона, ради которого сегодня пришлось потратить так много нервов, с нескрываемым удовлетворением, смешанным с томительным ожиданием неминуемого продолжения, боязнью и опаской. Витя на автомате потянулся в карман за сигаретами, но их там не оказалось. Пошарил по другим карманам, — сигарет не оказалось нигде. «Наверное, оставил в машине».

— Эй, ребятки! А чой-то это вы тут делаете? Угостите папироской, а?

От звука этого скрипящего старческого голоса, резко раздавшегося за спиной, все трое вздрогнули. Синхронно, медленно повернулись, разглядывая не пойми откуда взявшегося старичка цыганской внешности, одетого в неприглядную, рваную, простецкую, будто прямиком из XIX века, крестьянскую одежду. Катя сразу приметила, что дед крутит в руках коробок спичек, Виктору бросилось в глаза ружьё, что висело у него на спине, дулом возвышаясь поверх головы.

Непонятно, что в этом пришельце увидел Андрей, только он сразу пошёл вперёд, широко улыбаясь, и лёгким движением руки потянулся к карману.

— Здрасьте, а мы так, мусор выбрасывали. Сигаретку вам? Да не вопрос, угостим, как у вас тут вообще живётся? — приближаясь к аборигену, миролюбиво говорил Андрей, не переставая широко улыбаться.

Виктор по началу был даже рад, что кто-то из них быстро вышел из очень неловкой ситуации. Он переводил взгляд то на Андрея, то на старичка, стараясь держать вид одновременно и миролюбивый, и чуточку надменный, и безразличный. Только взглянув случайно на Катю, он понял, что тут всё не так. Девушка прижала ладошку ко рту, выпучила и без того огромные глаза и смотрела за действиями Андрея. Точнее, за левой рукой Андрея. Витя, по инерции, перевёл взгляд туда же.

— Да, ребятки, уже сутки без курева сижу. А я тут один живу, жёнушка в прошлом году скончалась. А что у вас, мусоровозки не работают, что ли? Чой это в наш канал мусор-то свой скидываете? А я вроде как зрением иссхудал на старости лет, смотрю, вроде как вы двое тащите что-то… а тут раз, и вроде рука! Раз, и вроде голова. На человеческую похожа! Вы уж не обижайтесь на старика. У этого моста репутация, ой дурная!

— Мы не обижаемся, дед. А что же ты вышел тогда, если знаешь, что репутация у моста дурная? — Андрей был уже лицом к лицу со случайным свидетелем. Только тогда, старичок наконец скосил взгляд на руку Андрея. Из кармана он достал совсем не сигареты.

— Ой! Простите ребятки, я-то думал… Нет, я что? Просто дед дурной, глупый! Живу один. Жёнушка прошлым летом померла. Сыновья тоже, а внукам до меня и дела нет. В церковь хожу. В партии значусь, да. Что же вы, ребят?

— И ты меня прости…

Виктор попытался крикнуть, но как в кошмарном сне понял, что не может выдавить из себя ни звука. Андрей молниеносно накинулся на старичка, нанося удар за ударом. Всё вокруг будто лишилось других звуков — только непрекращающиеся удары ножа, пронзающие человеческую плоть, и тошнотворный, хлюпающий звук, когда лезвие выходило из тела. Раз за разом. Удар за ударом. В доли секунды, показавшиеся вечностью, Андрей уже сидел сверху на случайном свидетеле, который, казалось, ещё с самого первого удара ножом утратил всю свою жизненную энергию. И вот Андрей склонился над этим хрупким, беззащитным телом, продолжая неистово убивать случайного человека, будто он был главным врагом всей его жизни.

Витя чувствовал, что должен вмешаться, должен помешать своему другу продолжать раз за разом вонзать нож в уже явно мёртвое тело. Но, вместо этого, он просто стоял, будто приклеенный к своему месту. Единственное, что он ощущал, — это внезапная, но очень сильная, казалось, давно затихшая и вдруг снова ударившая с удвоенной силой боль от пореза в ноге. Виктора будто перекосило, он откинулся назад, натолкнувшись на ограждение.

«Нет-нет-нет! Нужно уезжать, скорее! Плевать на них всех, плевать на всё! Брать все деньги и уезжать далеко-далеко отсюда!»

Ноги, непонятно откуда взявшегося дедка, всё ещё подрагивали. Андрей сидел на коленях у трупа. Всё вокруг, казалось, было залито кровью, которая всё растекалась и растекалась, будто в попытке завладеть всем мостом и абсолютно всем миром вокруг него в придачу.

Нечто, похожее одновременно на вспышку молнии и раскат грома, раздалось совсем рядом. Витя, старающийся полностью уйти в первый раз в жизни кажущийся ему приятным, добрым и уютным мир боли, резко отвлёкся от спасительной концентрации и повернул голову в сторону источника помехи.

Кричала Катя. Точнее, она крикнула лишь раз, но эхо многократно передразнило её наполненный бесконечным леденящим ужасом крик, разорвавший ночь.

«БЕЖАТЬ!» — единственная мысль, будто отбойным молотком, стучала в её голове. Катя поддалась инстинкту. Главное — не задумываться; главное — абстрагироваться; главное — спастись. И она побежала прочь от моста, прочь от боли, от смерти, от страданий. Прочь от цивилизации, в надежде под лоном природы, прорываясь сквозь сугробы снега и царапающие кожу ветки деревьев, найти хоть одну тропинку к спасению.

Витя не успел даже полностью осознать всю ситуацию: убийство случайного свидетеля, вопль и последовавший за ним побег Кати. Всё накрыл тёмно-красный туман, который, по мнению Виктора, непременно должен быть и вне его, захватить весь мир, всё без исключения пространство земного шара. Не может быть, что этот кровавый туман только в его голове…

Андрей оставил поверженное тело, когда увидел, что Катя убегает прочь. Жуткая какофония в его голове то разделялась на тысячи мерзостных, нечеловеческих звуков, то сливалась в один протяжный унисон, похожий на звериный вой. Смысл всего этого был понятен: догнать, убить. Он перестал быть человеком. Превратился в наполненного первобытными инстинктами хищника, почуявшего добычу и старающегося сделать всё, чтобы наконец настичь её, чтобы наконец убить её.