Кэролин была на складе, когда приехал ее дядя. Вместо того чтобы позвать ее, он пронесся прямо вверх по лестнице, в кабинет Ричарда Хиндона.

Спустя некоторое время дядя ушел. Он прошел мимо нее, даже не посмотрев в ее сторону. Сердце ее бешено стучало, а слух был настроен на звонок внутреннего телефона, вызывающий ее к главному библиотекарю. Но никакого звонка не было. Она поняла, что не может больше выдерживать состояние неизвестности, и решила пойти к нему сама. Как-нибудь она должна объяснить, что произошло, сделать попытку разобраться во всем.

В приемной секретаря не оказалось, и она решила подождать. Она могла слышать голос Розанны из комнаты Ричарда и знала, что они, должно быть, говорят о ней, судя по взбешенному голосу Ричарда. Внутренняя дверь отворилась, и Розанна увидела ее.

— Что вам, мисс Лайл? — спросила она холодно.

— Могу я… видеть мистера Хиндона?

Розанна удалилась в его комнату и закрыла за собой дверь. Вернувшись, она сказала:

— Мистер Хиндон не желает вас видеть.

Кэролин облизала языком свои губы.

— Но я… — Она никак не ожидала этого. Поток оскорблений, возможно, злых слов, даже угроз, но не это.

— Пожалуйста, — сказала она, почти рыдая и ненавидя себя за это, — пожалуйста, спросите его еще раз.

Розанна исчезла, а затем вернулась, держа дверь открытой, указывая, что Кэролин может войти.

— Он сказал, только на несколько минут.

Он только слегка приподнял голову, когда она встала перед ним.

— Да?

— Я… я пришла сказать, что мне очень жаль. Вы не поверите мне, но это так.

Никакого ответа.

— Я не хотела говорить ничего моему дяде, но он говорил такие ужасные вещи о вас. Я… я… это просто сорвалось с языка.

Опять никакого ответа.

— Я сказала ему это, чтобы… чтобы доказать, как он не прав, так плохо думая о вас… — Она умолкла, чувствуя, что разговаривала сама с собой.

Он поднял на нее утомленные глаза:

— Вы закончили? — Он посмотрел на часы. — У меня сейчас деловая встреча.

— Мистер Хиндон, он сказал мне однажды, что вы могли бы скоро принадлежать к верхушке. — Ее слова, по-видимому, заинтересовали Ричарда. — Он сказал, что создаст вам такие сложности, что вы в отчаянии отступите и прекратите бороться с ними и присоединитесь к ним. Потом у них уже не будет проблем с вами. Именно поэтому он все так делает.

Теперь он выглядел заинтересованным. Он откинулся назад с недоверчивой усмешкой на лице.

— Я буду принадлежать к руководству? На это он надеется? — Он ударил кулаком по столу. — Через мой труп, так ему и передайте. — Он сузил глаза, разглядывая ее. — Эта система шпионажа — она работает в обе стороны. Я могу использовать вас, как Грэхем однажды предположил. Я могу питать вас своими идеями и позволять вам передавать их ему. При вашей преданности ко мне, которую вы так чувствительно обнаружили, вы можете работать на него и действовать в моих интересах.

Теперь она использовала его слова. Она вытащила их наружу:

— Вы закончили?

Розанна просунула голову в дверь:

— Ричард, ваша встреча.

Кэролин знала, что это предупредительный сигнал, что ей больше нельзя задерживаться, и вышла из комнаты.

Однажды вечером, в середине июня, Кэролин пообещала посидеть с детьми Хилари, но, когда приехала, оказалось, что та изменила свои планы.

— Я сегодня рано закончила. Но все равно, спасибо, что пришли. Что вы теперь будете делать — пойдете обратно домой?

Кэролин выглянула в окно на теплое вечернее солнце и почувствовала сильную тоску по свободе Низин.

— Пойду погуляю. Подышу свежим воздухом.

Когда Хилари открыла наружную дверь, чтобы выпустить ее, Кэролин скользнула взглядом вверх по лестнице.

— Ричард здесь, — сказала Хилари. — Вы хотели его увидеть?

Она поспешно замотала головой.

Хилари проводила ее до ворот.

— Отличный вечер. — Она помахала рукой на прощанье и вошла в дом.

В Низинах воздух был мягкий и как бы ласковый. Холмы, покрытые пятнами зарослей кустарника, возвышались вдали, пересеченные хорошо протоптанными тропами, изрытые то там, то здесь огромными оврагами, которые врезались в склоны, закрывая свои собственные тени. Далеко к югу было видно море, голубовато-серое при вечернем солнце.

Кэролин прислонилась к бетонному столбу — части ограды, сооруженной для скота. Она бессмысленно смотрела прямо перед собой, не воспринимая ничего, кроме своих собственных мыслей. Она давно не говорила с Ричардом. Она видела его в библиотеке, но он не подходил близко. Грэхем также избегал ее. Она подозревала, что у того на этот счет было соответствующее распоряжение. Итак, он однажды что-то упустил, и теперь не должно быть опасности, что это повторится.

Она услышала шаги, но не оглянулась: люди часто проходили здесь, когда гуляли с собаками.

— Кэролин? — позвал человек, стоящий за ней.

Ее голова дернулась назад. Это был Ричард. Она ничего не сказала, просто пошла вперед. Он пошел рядом. Он смотрел в ее сторону, и ее сердце готово было разорваться.

— Я устала, — сказала она наконец и села под кустом, надеясь, что он пойдет дальше. Однако он остановился и сел позади нее. Когда она повернула голову, ее волосы попали в кустарник и застряли там. Она рванулась, но волосы не хотели отцепляться. — Эти дурацкие волосы, — выпалила она, — дурацкие волосы. — И рванула сильней. В ее глазах теперь были слезы от боли.

Ричард наклонился и терпеливо освободил ее волосы.

— Они тебе, должно быть, нравятся, иначе бы ты их состригла, так ведь?

— Почему ты здесь? — набросилась она на Ричарда. — Я тебя не приглашала. Однако, — добавила она кисло, — тебе непременно нужно общество женщины. Любой женщины, даже меня.

Он улыбнулся цинично.

— Мне? Мне нужна женщина? За всю мою жизнь мне никогда не нужны были женщины.

Он опять уселся на землю.

— У меня перед глазами все время стоит ужасный пример моей сестры. После того как я узнал, что она собой представляет, и обнаружил путем наблюдений, что она является характерным представителем своего пола, это заставило меня держаться подальше от женщин большую часть моей жизни.

Определенно, он должен знать, что делает ей больно, подумала Кэролин, тогда почему он это говорит? Чтобы предостеречь ее? Чтобы поставить ее на место просто знакомой по работе?

— Ты невозможен, просто невозможен, — взвилась она.

— Я знаю. Вот почему я никогда не был женат. Я живу один, я — одиночка, и это потому, что со мной невозможно жить вместе.

Она разорвала листок папоротника на кусочки.

— Ни одна женщина никогда не будет тебя терпеть, — сказала она злобно.

Он спокойно ответил:

— Ты абсолютно права. Я сам осознаю свои недостатки.

Это означало предупреждение. Она выбросила остатки папоротника, отряхнула руки, встала и ушла. Добравшись до ворот, она прислонилась к ним, вглядываясь в линию горизонта до тех пор, пока горизонт не расплылся и не исчез. На ощупь она нашла платок и промокнула глаза.

Она пошла дальше и спустя некоторое время оглянулась. Ричард стоял у ворот, от которых она только что отошла, устремив взгляд к линии моря. Она перелезла через дыру в заборе и заметила, что он последовал за ней. Он медленно шел на некотором удалении и не имел никакого желания догонять ее.

Ее взгляд последовал за замысловатым, пляшущим полетом птицы. Когда та взлетела выше и растворилась в небе, она пожалела, что не может избавиться от своей оболочки и последовать за птицей, освободившись от страданий своего разбитого сердца, безнадежной любви, которая поймала ее в клетку.

Она доехала домой на автобусе и посмотрелась в зеркало на туалетном столике. Ее мысли, в отчаянии от несчастья, обратились к себе. Она ненавидела себя, свое лицо, все, что принадлежало ей. Она стряхнет с себя оковы прошлого, настоящего и избавится от многого в своей собственной индивидуальности. Что-то должно сдвинуться с места. Завтра, когда у нее будет свободный вечер, она обрежет свои волосы, и ничто не заставит ее изменить свое решение. Ничто.

Парикмахер посмотрела непонимающе на водопад золотистых волос, которые она собралась состричь.

— Вы уверены? — спросила она. — Вы хотите, чтобы я это все состригла?

Кэролин, желая, чтобы девушка перестала возражать, сказала твердо:

— Совершенно уверена. Я устала от них. — И чуть было не добавила: «И от всего, что с ними связано».

— Они так прекрасны, — не унималась девушка. — Потребуются годы…

Наконец она вздохнула и начала стричь. Когда все кончилось, волосы лежали шелковыми прядями на полу.

Итак, все кончено.

В своей комнате, раззадоренная подобным злым триумфом, она ощупывала рукой пустоту на шее. Когда бабушка встретила ее на пороге, она чуть не заплакала.

— Ох, моя дорогая, — стонала она, — что ты наделала!

— Я их отрезала, бабушка. Большую часть. Теперь я собираюсь их вымыть, и спасибо, что мне не нужно больше ждать так долго, пока они высохнут.

Она прошла в ванную и, не взглянув ни разу в зеркало, вымыла и высушила голову. Теперь волосы мягко ласкали, как золотистая шапочка, ее щеки, и она почувствовала себя опьяненной своей дерзостью. Она бросила вызов в лицо прошлому. Она разорвала оковы.

Ее взгляд, все еще немного дикий, упал на портрет матери. Она взяла его и начала внимательно изучать, отыскивая свои собственные черты, посмотрела на слегка вьющиеся волосы матери. Теперь можно было быть уверенной в ее схожести с этой красивой девушкой, которая была ее матерью.

Сначала она долго изучала это лицо с мягкой улыбкой, потом свое собственное. Она анализировала и делала обнадеживающие сравнения. В конце концов она оставила это занятие. Нет между ними никакой схожести, нет даже намека на нее.

В тот же вечер к ней зашел Шейн. Он пошатнулся, когда она пригласила его войти. Такую реакцию ей придется теперь видеть в течение долгого времени, она это знала.

— Моя милая, — сказал он грустным голосом, — после того, что я вижу, мне придется надеть траур или, по крайней мере, носить черную повязку на руке. Господи, что же заставило тебя сделать это? — Он стонал и становился трагичен. — Твои несравненные локоны! Где они сейчас?

Она не стала говорить ему, что она продала их парикмахеру. Она сказала с улыбкой:

— Я подозреваю, что ты меня не захочешь теперь никуда приглашать. Наверное, я тебя недостаточно украшаю теперь, когда отсутствует моя главная отличительная черта?

Он спокойно посмотрел на нее:

— Я не могу этого пережить, но, милая, ты все так же прекрасна, как и раньше. Твое лицо предстало теперь во всем его великолепии.

Она засмеялась, услышав его цветистые выражения, и они вышли на улицу.

— Давно ты меня не баловал своим обществом, — заявила она. — Может, попробуем снова?

— Гм… понимаешь, на одной вечеринке я встретил такую хорошенькую маленькую штучку, некую Джейн…

— Я так и думала. Это меня радует. Я думала, это, возможно, некая миссис Хилари Родинг.

— Моя дорогая, я не идиот. Даже если бы она меня привлекала, подумай, как это плохо было бы для дела. Все мои респектабельные клиенты с большими домами и серьезной собственностью изменят мнение о моей фирме и пойдут в другой ближайший магазин. Я заверяю тебя, пусть она привлекательна и даже соблазнительна, но нет, этому не бывать. — Он взглянул на нее: — Ну, куда мы пойдем?

Она ответила ему с ехидной усмешкой:

— Куда-нибудь, где ты мог спрятать меня, такую непривлекательную.

Он засмеялся:

— Ну вот, теперь ты дурачишься.

Они смотрели фильм, держались за руки и много смеялись. Кэролин знала, что все это ничего не значит. Они практически выросли вместе, и то, что было, было в прошлом. Ее сердце было где-то в другом месте, а сердце Шейна было везде сразу. Они знали систему ценностей друг друга и поэтому вместе были счастливее.

Кейт издал восклицание ужаса, его, в общем, Кэролин могла ожидать, когда пришла на следующий день в библиотеку. Все остальные собрались вокруг и выражали свое изумление и неодобрение. По крайней мере, она думала, это сделано раз и навсегда.

— Кто тебя обкорнал? — спросила Кэтти. — Какой овцевод, я имею в виду парикмахера, сделал эту грязную работу?

Кэролин ей рассказала, а Кэтти сыпала фразами типа «святотатство» и «ты не должна была так делать».

— Эта выставка книг… — говорил Кейт, ведя Кэролин в тишину склада. — Ты решила, какая у тебя основная тема?

— Я подумала, — сказала Кэролин, — так как сейчас разгар лета, я назову ее как-нибудь типа «Летние сады» и выставлю все книги, которые я смогу найти по садам и садоводству.

— М-м… Неплохо, хотя это скорее тема для весны, но для испытания это подойдет.

Кто-то его вызвал, и он ушел, сказав, что будет через минуту.

Кэролин прислонилась к столу и стала думать, какое оформление использовать для плаката, рекламирующего ее выставку книг. Услышав какое-то движение сзади, она повернулась и увидела Ричарда. Он стоял, уставившись ошеломленно на ее волосы, лицо его было бледно.

Когда она посмотрела на него, внутри него промелькнула какая-то вспышка, и он понял, почему она это сделала. Она хотела причинить ему боль, так же как он сделал ей больно. И ей это удалось. Но изумленный взгляд его глаз выражал стремительный триумф; это был обоюдоострый меч, и его боль стала ее болью. Она отвернулась. Она должна была понимать, что у нее нет надежды победить человека, которого она столь сильно любит.

Она заставила свои губы двигаться:

— Доброе утро, мистер Хиндон.

Он, казалось, с усилием взял себя в руки:

— Зачем ты это сделала? — Голос его был безжизненный.

— Чтобы… чтобы прекратить ваши возражения.

— Возражения… по поводу твоих волос?

— Да, — она перешла к обороне, — теперь, по крайней мере, у вас на одну меньше претензий ко мне и меньше на одно имя из тех, которыми вы меня называете за моей спиной.

— Имя? Какое имя?

— Лютик. — Она это сказала почти любовно.

Его голос смягчился.

— Кто тебе сказал, что я тебя так называю?

— Ваша сестра.

— Да, — сказал он, — она могла это сделать. Отдали ли они назад… твои волосы, после того как состригли их?

— Да.

В его глазах вспыхнул странный свет.

— Так, значит, они у тебя.

— Нет. Они сказали мне, что это… прекрасные волосы, притом очень необычного цвета. Я не хотела их забирать, поэтому… предложила им купить их, и они согласились.

— Ты продала их? — Теперь в его голосе был цинизм. — Конечно, я должен был знать, что деньги для тебя главное.

В гневе она бросилась на него, но он успел выскочить.

Это произошло в тот же день позже. Она крутилась около полок, подбирая книги для своей выставки, когда ее вызвала мисс Стагг и сказала громким шепотом:

— От секретаря мистера Хиндона передали записку. Он хочет вас видеть. Миссис Харвей сказала, что он очень зол и вы должны подняться к нему немедленно.

Лестница никогда еще не казалась такой крутой, а коридор наверху таким длинным и темным, как сейчас, когда она тяжело шла к кабинету Ричарда Хиндона. Она постучалась в его дверь, Розанна открыла ей, и она вошла.

Ричард не стал просить своего секретаря удалиться. Его гнев был холодным, его глаза — расчетливые и жестокие. Инстинктивно Кэролин хотела повернуться и убежать, но собственное достоинство и ощущение своей непричастности к любому преступлению, в котором он может обвинить ее, заставляли ее стоять перед ним прямо.

— Вы опять это сделали, мисс Лайл, — заговорил он. — Опять вы сыграли роль шпиона, передав информацию вашему дяде.

Она смотрела на него непонимающе, надеясь, что он объяснит, о чем он говорит. Отсутствие ответа с ее стороны, похоже, раздражало его.

— Я не могу понять, как вы смогли узнать это. После того случая я дал Грэхему Коутсу строгие инструкции ни в коем случае не давать вам никакой информации. Я сам был предельно осторожен, когда разговаривал с вами.

— Мистер Хиндон, — сказала она спокойно, — я извиняюсь, но я не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы ожидаете, что я в это поверю. Вы будете пытаться представить все так, будто не говорили дядюшке о том, что в лекционный зал здесь пустили группу молодых людей, на что он смотрит с неодобрением из-за того, что они, как утверждают, очень шумели в зале в прошлый раз. Разве вы теперь еще раз не заменили свою «преданность» мне на «преданность» ему? Разве вы не знали о его намерении позвонить мне и угрожать устроить мне отставку, если я буду продолжать, как он выразился, «попирать» законы и устои местной власти?

Она опять ответила спокойно:

— Я повторяю, что не знаю ничего об этом, хотя я вижу, что, сколько бы я ни провозглашала свою невиновность, вы в это все равно не поверите.

Она увидела усмешку на лице Розанны. Ричард тоже это заметил и нетерпеливым движением руки приказал секретарю удалиться.

Когда они остались одни, она сказала, пытаясь сохранить голос спокойным:

— Я собираюсь написать заявление. После всего я знаю, что не смогу больше никогда завоевать ваше доверие.

Он не стал колебаться, достал чистый лист бумаги и дал ей свою ручку:

— Если вы все напишете, моя секретарша отпечатает это, и вы сможете поставить свою подпись.

Кэролин не могла поверить в это: он так хотел увидеть ее с худшей стороны, что боялся рисковать — вдруг она передумает. Она почувствовала себя выжатой, лишенной жизненных сил. Начав писать, она вспомнила слова Перл: «Если он скажет, что хочет отделаться от тебя, поверь мне, он это сделает». Когда заявление было написано, он отнес листок в комнату секретаря. Вернувшись, он закрыл дверь, за которой стучала пишущая машинка, и подошел к окну. Кэролин прошептала:

— Ричард…

Он резко дернулся на голос, но не повернул головы.

— Я не имею со всем этим ничего общего, пожалуйста, поверь мне.

Казалось, он не расслышал и продолжал смотреть в окно. Вошла Розанна:

— Пожалуйста, мисс Лайл. Вам нужно только подписать это.

Ее усмешка была злорадной и торжествующей, как у мыши, которая только что поймала кота. Она снова оставила их наедине. Кэролин расписалась, сложила записку и вручила ее Ричарду. Он взял листок и сказал:

— Я пришлю вам официальное согласие.

Больше ничего не было. Ни извинений, ни благодарностей — ничего. Она вернулась к своим служебным обязанностям. «Еще немного, — говорила она себе, — и я больше никогда не увижу Ричарда Хиндона».

Она была погружена в размышления, когда увидела Перл и Грэхема на ступеньках библиотеки. Они стояли, держась за руки.

— Мы собираемся пойти куда-нибудь пообедать, — сказала Перл. Она смущенно посмотрела на Грэхема. — Скажем ей?

Он кивнул.

— Это праздничный обед, Кэролин. Мы помолвлены.

Кэролин была переполнена радостью: — А где же кольца? Перл засмеялась:

— Мы скоро подберем кольца. И потом, это все-таки не на два или три месяца.

Кэролин прошлась с ними до стоянки машин.

— Я действительно за вас рада, — сказала она им.

Ричард появился, когда они стояли у машины Грэхема. Грэхем позвал его:

— А ты не хочешь нас поздравить, Ричард? Мы извещаем мир о нашей помолвке.

Ричард взял его протянутую руку и с силой пожал ее:

— Дружище, я действительно за вас рад.

Они засмеялись:

— Кэролин сказала то же самое.

Ричард посмотрел на нее первый раз за последние дни:

— По крайней мере, у нас есть что-то общее.

Кэролин вспыхнула, почувствовав сарказм, но Перл и Грэхем снова засмеялись, слишком счастливые, чтобы задумываться. Они так и укатили смеясь.

— Вас подбросить, мисс Лайл?

Кэролин послышались резкие нотки в его голосе, она выпрямилась:

— Нет, спасибо.

Уходя, она увидела, что он пожимает плечами.

У нее была ссора с дядей, когда она рассказала ему, что подала заявление об уходе. Она не сказала ему, почему она это сделала. Она представила все так, что ей не нравится на такой работе.

Однажды утром Ричард вызвал ее в свой кабинет. Она попыталась представить, что же она сделала на этот раз, и собралась в предчувствии его гнева. Но он не был зол. Когда он предложил ей сесть, в его глазах было сострадание.

— Я постою, — сказала она.

— Садитесь.

Это был приказ, и она должна была подчиниться. Он тоже сел и сказал мягко:

— Только что звонила ваша бабушка.

Ее сердце бешено заколотилось, и она приподнялась со стула:

— Она заболела?

— С ней все в порядке.

Кэролин опять села.

— Это касается вашего отца.

Она побледнела:

— Моего… моего отца?

Он кивнул:

— Он, очевидно, серьезно болен. Он в госпитале и спрашивал о вас.

— Но я не видела своего отца много лет. Мне было тогда всего пять.

— Я это знаю, — продолжал он мягким голосом, — но, по-видимому, он вас не забыл, и, так как он о вас спрашивал, я думаю, вы должны поехать. — Он назвал больницу. — Это примерно в сорока милях отсюда.

— Но… как я доберусь?

Он встал:

— Я довезу вас.

— Но вы не сможете этого сделать. Это слишком далеко, а у вас работа…

— Я сказал, что помогу вам. Пока вы будете надевать пальто, я переговорю с Грэхемом. Я думаю, он сможет заменить меня на день.

Он повел ее к машине, поддерживая за локоть. Затем они отправились в путь.

— Это долгий путь, — пробормотала она, все еще изумляясь. — Он займет много времени.

«Мой отец, — думала она, — он послал за мной. После того как мы не виделись семнадцать лет. Как же он выглядит? Мой отец послал за мной», — повторяла она эти слова про себя, как магнитофонную запись. На полпути они остановились выпить кофе, затем заспешили вперед.

В больнице Ричард оставил ее одну. Она знала, что не сможет узнать отца. Кэролин считала койки и дошла до пятой слева.

Человек, лежащий на ней, пристально смотрел на нее. Он выглядел старым и больным. Он был слаб и казался безжизненным, но жизнь словно бы возвратилась к нему, когда он увидел приближение Кэролин. Когда она подошла близко, он протянул ей свою руку.

— Моя дочь, — сказал он, — моя дочь, взрослая молодая леди.

Она стояла рядом с ним. Заставила себя улыбнуться. Она не чувствовала, что имеет какое-либо отношение к этому человеку, этому незнакомцу, и ее пугали чувства, которые ее охватили.

— Здравствуй, отец, — прошептала она чужим голосом. Она положила поверх его руки свою и села на стул у кровати. Его взгляд не отрывался от ее лица.

— Как будто твоя мать появилась здесь. Когда я тебя увидел, первой моей мыслью было: «Это Бет пришла». Ты так похожа на нее, трудно даже в это поверить.

Кэролин никак не могла осознать, что он говорит.

— Где твои чудесные волосы, дорогая? Ты постриглась?

— Да, совсем недавно. Откуда ты знаешь, что у меня были длинные волосы?

— О, твоя бабушка держала меня в курсе. Посылала мне твои фотографии. Я видел, как ты растешь, а ты даже не знала об этом. Я не хотел, чтобы она тебе говорила, я думал, ты расстроишься, услышав обо мне.

Его голова опустилась на подушку.

— Я плыл по течению. Снова женился, но это не помогло. Я слишком тосковал по твоей матери. Ты не могла быть со мной. Ты была в лучшем месте, где твой дядя заботился о тебе, там были деньги и все такое.

Вошел Ричард, он встал около Кэролин и взглянул с улыбкой на человека, лежащего на кровати.

— Здравствуйте, мистер Лайл. — Он протянул руку.

— Слушай, Кэролин, моя дорогая, кто это? Твой молодой человек? Как его зовут?

Она назвала имя. Глаза отца опять загорелись.

— Ричард? Ты ее молодой человек? — Его возбуждение росло.

Ричард взглянул на склоненную голову Кэролин, затем посмотрел прямо в глаза ее отцу:

— Да, мистер Лайл. Я ее молодой человек.

— Собираетесь пожениться, не так ли? — Он не стал дожидаться ответа. — Ты ведь будешь заботиться о ней, Ричард? Ты присмотришь за ней лучше, чем я когда-либо мог?

— Не беспокойтесь, мистер Лайл. Я буду хорошо о ней заботиться.

Отец засмеялся и ласково потрепал руку Ричарда, которую все еще держал в своей.

— Когда это должно быть? Скоро? Скажите мне заранее. Я непременно буду на вашей свадьбе. К тому времени мне будет лучше. — Он раскраснелся и, как чувствовала Кэролин, был взволнован сильнее, чем это было нужно при его состоянии. — Теперь я знаю это, парень, я буду в такой форме, что они здесь будут рады от меня избавиться.

Они поговорили еще немного, пока сестра не сказала им, что пора идти.

Руки ее отца обвились вокруг ее шеи, и она нежно поцеловала его.

— Приходи навестить меня снова, моя дорогая. Я не хочу снова ждать семнадцать лет. — Он опять похлопал Ричарда по руке. — Подождите, пока я не скажу всем остальным. Моя дочь выходит замуж!

Ричард держал свою руку на ее талии, пока они шли к двери. Они одновременно повернулись, помахали на прощанье и вышли из больницы. Он помог ей забраться в машину, и они отправились домой.

Кэролин молчала. Она пыталась осмыслить свои ощущения, объяснить оцепенение в мозгу. Она чувствовала себя словно под наркозом, когда она думала о своем отце, это не вызывало у нее никакой реакции, совершенно никакой. После семнадцати лет разлуки она увидела его снова, и ничто не изменилось.

По дороге они поели и продолжили путь. Через некоторое время Ричард посмотрел на нее, нахмурился и остановился на стоянке, сказав, что ему нужен отдых.

Кэролин медленно возвращалась к жизни. Оцепенение проходило, ощущения возвращались, но с ними возвращались горечь и боль. В конце концов она заговорила:

— Не нужно было говорить ему всю эту ложь, не нужно было говорить, что мы помолвлены. Что ты будешь делать, — с вызовом сказала она, — когда он выздоровеет, выйдет оттуда и опять спросит о свадьбе? Как ты будешь тогда выкручиваться? — Она знала, что так говорить нехорошо. В конце концов, он сказал все это для ее же пользы.

Он ответил тихо, держа ее руку в своей:

— Кэролин, моя дорогая, я переговорил с сестрой. Он оттуда никогда не выйдет. У них нет надежды, что он долго протянет. Сердце… Он в плохом состоянии.

— Он умрет? — прошептала она.

Ричард кивнул.

Итак, человек, которого она отвергала как бесполезного все время, сколько она себя помнила, отец, которого она снова нашла, уходил из ее жизни еще раз, на этот раз в лучший мир. «Ее собственная плоть и кровь», — звучали в ушах слова дяди. Теперь она знала их подлинный смысл. Плотину прорвало, потоки воды хлынули наружу.

— Ричард, о, Ричард! — зарыдала она и прижалась к нему. Она сразу же отстранилась, так как не могла рассчитывать здесь на утешение. Но его руки распахнулись в объятиях, он прижал ее к себе и, пока она плакала, гладил ее волосы и шептал слова утешения.

Когда ее рыдания закончились, он ослабил свои объятия. Она села прямо, взяла носовой платок, который он вложил в ее ладонь.

— Я извиняюсь, — пробормотала она, на что он улыбнулся и начал заводить мотор.

Впереди показались Низины.

Они были почти дома. Она сказала:

— Значит, ты был в полной безопасности, когда разговаривал с моим отцом. Ты все это время знал, что тебе не придется выполнять свои обещания.

— Да, — согласился он спокойно, — я был в достаточной безопасности.

Он остановился у ее дома.

— Большое спасибо, что меня довез, — сказала она и вышла.

Он догнал ее на тротуаре:

— Я хочу зайти и поговорить с твоей бабушкой.

Он последовал за ней в дом. Кэролин представила Ричарда и заметила, как широко открылись бабушкины глаза. Бабушка, вероятно, ожидала кого-то отличного от этого красивого мужчины с приятными манерами, который стоял перед ней.

Они прошли в гостиную, и Ричард рассказал ей, что он узнал от медсестры из той больницы. Он говорил мягко и с сочувствием. «Конечно, он пускает в ход свое обаяние, — говорила она себе горько, — ведь произвести хорошее впечатление на мать председателя в его интересах». Однако она знала, что не совсем честна с собой, поскольку, кто бы он ни был, он был не из тех, кто умеет пользоваться удобным моментом, скорее наоборот.

Он встал, собираясь уходить, и взял Кэролин за руку.

— Не нужно приходить завтра, если будете себя чувствовать не в форме. Я пойму.

Она поблагодарила его:

— Я думаю, что буду в порядке. — Она выразительно посмотрела в его глаза. — Кроме того, у меня осталось мало времени. Я хочу сделать побольше за то время, что у меня есть.

Он резко отпустил ее руку, попрощался с ее бабушкой и вышел.

— Однако это симпатичный человек, — сказала миссис Булмэн, поднимая кружевную занавеску и махая ему на прощанье, — не понимаю, почему Остин не любит его. — Она посмотрела на лицо внучки с застывшими слезами, — Умойся, дорогая, а потом ты мне можешь все рассказать.

Кэролин привела себя в порядок, села на кровати и вгляделась в свое отражение. «Как сказал отец? «Я подумал, что это вошла Бет. Ты так похожа на нее, что просто не верится». Где была та фотография?» — подумала она. Она рассматривала ее, переводя взгляд на зеркало и обратно на фотографию. Да, конечно, сходство было, общие семейные черты. Почему она не замечала этого раньше? Линия рта, мягкие вьющиеся волосы, выражение глаз, такой же нос. Эти черты — теперь она видела, как они повторяют ее собственные. На этот счет не может быть никаких сомнений. Она чувствовала себя так, как будто получила бесценный подарок.

Она бережно поставила фотографию на место и побежала в гостиную, чтобы рассказать бабушке все, что та хотела бы знать.