Оуэн тихо вошел в дом и прошел в столовую. Оттуда не доносилось ни звука. Собрав все свое мужество, Ким отправилась к нему сама. Дверь в столовую была полуоткрыта. Оуэн, уронив голову на руки, сидел за столом.

Несколько минут она стояла в дверях, глядя на него с глубокой жалостью. Она уже решила осторожно уйти, когда он поднял голову, видимо почувствовав ее взгляд.

— Что вам? — Он говорил сердито, почти грубо, лицо его было осунувшимся.

Отступать было поздно, и Ким вошла в комнату. Глубоко вздохнув, собралась с духом и сказала:

— Я пришла извиниться, мистер Ланг. Я не должна была оказывать вам открытое неповиновение. Я не имела права делать то, что сделала, особенно в присутствии посторонних.

Он с таким трудом приподнял голову, словно она весила целую тонну.

— Когда закончите унижаться передо мной, может быть, дадите и мне возможность сказать несколько слов. Я тоже сожалею о случившемся и прошу прощения за то, что сделал. Так что мы квиты.

Наступила неловкая пауза.

— Вы… хотите, чтобы я ушла, мистер Ланг?

Эти слова привели его в бешенство.

— Вы спрашиваете, хочу ли я, чтобы вы уехали? Господи, да я никогда еще ничего так не хотел! Но боюсь, мне так просто от вас не отделаться. Хочу я этого или нет, но вам придется остаться. Вы же знаете, что если вы уйдете, она пойдет за вами. Или убежит из дома и станет вас искать.

Ким беспомощно покачала головой:

— Но, что я могу с этим поделать?

— Что вы можете поделать? Ничего, ровным счетом ничего. Я вам уже говорил недавно, что я просто в ужасе. Надеюсь, теперь вы поняли, что я имел в виду. — Она начала было что-то говорить, но он резко оборвал ее: — Ой, уйдите, ради бога! Убирайтесь вон! Оставьте меня в покое!

Она ушла и оставила его в покое.

Настал день рождения Кэнди. За три дня до этого, семи ее самым близким школьным подругам были вручены приглашения. И вот, семь маленьких девочек появились на пороге их дома. Вслед за этим последовал бурный праздник.

Оуэн ограничился подарками; он подарил дочери новое платье — длинное, нарядное голубое платье с кружевами — и говорящую и ходячую куклу, но в празднестве участия не принимал. Утром в день рождения Кэнди он появился за завтраком с делано бодрым и веселым видом, но, приглядевшись к нему, Ким поняла, каких усилий ему это стоило. Он кисло посмотрел на Кэнди, которая в состоянии, близком к экстазу, разворачивала, подарок Ким — куклу «Эскимоска» в малиновом, отделанном мехом пальто с капюшоном, в длинном сером платье с меховой опушкой, а на спине у нее были привязаны еще две маленькие куколки.

— Это кукла-мама со своими детками, папа. — Она сунула куклу в нос Оуэну, и он, вздрогнув, отпрянул от нее, словно ему было невыносимо это зрелище. Изобразив на лице деревянную улыбку, он все же похвалил куклу, потом смерил свою домработницу уничтожающим взглядом и снова исчез за газетой.

Когда Кэнди пришла из школы, она уже не могла сдерживать счастливого возбуждения — бегом кинулась наверх переодеваться в новое платье, потом кубарем скатилась, вниз встречать гостей. Она всем улыбалась и вежливо приглашала заходить в дом — ни дать ни взять настоящая маленькая хозяйка.

На Ким лежала организация всего праздника — игры, соревнования, чаепитие. Она весь день пекла пирожные, пироги, делала бутерброды, лотом приготовила маленькие сардельки — обжарила их на гриле и наколола каждую на маленькую палочку.

Церемония зажигания свечей на именинном пироге была проведена с огромной торжественностью, и все громко захлопали в ладоши, когда Кэнди задула разом все семь свечек.

Ближе к концу вечеринки Оуэн вернулся домой. Он стоял в дверях и смотрел, как Ким руководит играми, подбадривает проигравших и награждает победителей. Когда за девочками пришли их мамы, он незаметно ретировался в угол.

С отчаянной, нескрываемой завистью Кэнди смотрела, как ее друзья крутятся вокруг своих мам, как они рассказывают им, что было на празднике, показывают сладости и выигранные призы. Наконец, словно не в силах больше этого вынести, она кинулась через всю комнату к Ким и повисла у нее на руке.

— А это моя мама! — провозгласила она. — Вот, это моя мама! — Она подняла на Ким умоляющие блестящие глаза, и та нагнулась и поцеловала девочку. Оуэн выскочил из комнаты как ошпаренный.

Дети стали смеяться над Кэнди, мамаши смотрели на нее с жалостью, но скоро этот маленький инцидент позабылся.

Праздник закончился. Кэнди лежала в постели, Ким была на кухне одна. Ей еще предстояло вымыть всю посуду и прибраться. Она до отказа загрузила посудомоечную машину, но все равно еще осталась целая гора тарелок. Девушка включила машину. Ничего не произошло. Она выключила ее и попробовала включить снова. Никакого отклика. Ким подумала, что не может быть, чтобы машина сломалась именно сегодня!

Но — увы! — это было именно так. Уставшая до изнеможения, еле стоя на гудящих ногах, с пульсирующей болью в голове, девушка вынула всю грязную посуду из машины и наполнила водой кухонную раковину. Одну за другой она вымыла все тарелки, чашки, блюдца, ложки и вилки. Прошло полчаса, но она все еще стояла у мойки.

У дверей раздался какой-то шум. Она обернулась — в дверях стоял Оуэн.

— Почему вы моете вручную?

Ким кивнула на посудомоечную машину:

— Она сломалась.

— Не может быть! Именно сегодня! — Он подошел к машине и начал ее осматривать. Но, как и Ким, ему ничего не удалось от нее добиться. — Черт! — сказал он наконец. — Надо же было ей выбрать такой момент!

Он взял кухонное полотенце с крючка над мойкой и начал вытирать чистую посуду.

— Не надо, мистер Ланг, — устало сказала Ким. — Я сама все сделаю.

Не обращая внимания на ее протесты, он продолжал свое дело. Некоторое время они молчали, тишину нарушал только звон посуды, потом Оуэн сказал:

— Я буду рад, если вам удастся развеять заблуждение моей дочери, мисс Пейтон.

Не в силах от усталости противоречить, она только поинтересовалась:

— Какое заблуждение?

— Что вы ее мама.

Ким взволнованно повернулась к Оуэну.

— Неужели вы не понимаете, она специально сказала это при всех, это был жест отчаяния — ей обидно видеть, что у всех есть мамы, а у нее нет. Думаю, вы заметили, что она постоянно прижимается ко мне. Она как будто боится, что я исчезну.

Он спросил тихо, злорадно:

— Вы пытаетесь исподволь привести меня к мысли, что раз она не может без вас жить, вы навсегда останетесь в моем доме? Что вы сумели прибрать меня к рукам, и у меня нет другого выхода, как жениться на вас? Должен вас поздравить, это совершенно новый подход. Другие до этого не додумались.

Она повернулась к нему, опершись мокрыми руками на край раковины.

— Мистер Ланг, я категорически заявляю, и, надеюсь, в последний раз, что у меня нет намерений выйти за вас замуж и что одна только мысль о том, чтобы жить с вами под одной крышей всю жизнь, вызывает у меня дрожь. Теперь вы спокойны? — И она снова занялась своей работой, хотя ей стало так плохо, что хотелось умереть. Ей и раньше приходилось лгать ему, но та ложь, которую она произнесла сейчас, не шла ни в какое сравнение с предыдущими невинными обманами.

Он остался и вытер всю посуду до конца. Упав в кресло, совершенно обессиленная, она поблагодарила его за помощь и уронила голову на грудь.

— Мисс Пейтон? — Она подняла на него глаза. — Вы смертельно устали. Пойдемте в гостиную, отдохнете там.

— Нет, спасибо, я не в силах поддерживать разговор.

— Я тоже. Я принесу вам что-нибудь выпить. Идемте. — Она не двинулась с места. Он тихо добавил: — Это приказ, мисс Пейтон.

По его тону она поняла, что лучше повиноваться. Шатаясь от усталости, она пошла по коридору, и ему пришлось обнять ее за талию и поддержать, чтобы не дать упасть. Он усадил ее в глубокое мягкое кресло и сунул в руку бокал. Она приняла его без слов возражения.

Тишина была мирной и успокаивающей. Оуэн прервал молчание, чтобы поблагодарить ее за то, что она устроила первый день рождения в жизни его дочери.

— Я сделала это ради Кэнди.

— Да, я понимаю, что вы это сделали не ради меня. — Откинув голову на спинку стула, он смотрел на Ким из-под опущенных ресниц. — Я так хотел, чтобы моя домработница меня ненавидела, — и вот, клянусь Небом, я этого добился!

Она не стала ничего отвечать. Глаза у нее закрывались помимо ее воли, он встал и взял у нее из руки пустой бокал.

— Еще один бокал, Ким?

Она отрицательно покачала головой и запрокинула ее на спинку кресла, он подошел и подложил ей под голову подушку, и Ким заснула, в тишине и покое…

Она смутно чувствовала, что ее взяли на руки и несут вверх по лестнице, ее щека терлась о грубый мужской пиджак, она чувствовала на лице чье-то дыхание. Потом ее опустили на кровать, сняли ботинки и накрыли одеялом. Сквозь сон она услышала шепот:

— Спокойной ночи, Ким, и спасибо еще раз.

Она тоже пробормотала едва слышно:

— Спокойной ночи, Оуэн, — потом повернулась на бок и всю ночь видела его во сне.

На следующее утро она проснулась в измятом платье, и поняла, что так и спала одетая. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что произошло накануне. Потом ее обдало жаром. Оуэну, видимо, надоело ждать, когда она проснется, поэтому он отнес ее на руках наверх, в ее комнату, бросил на постель и ушел.

За завтраком она извинилась за свою слабость. Оуэн только пожал плечами, не отрываясь от газеты.

Днем, после школы, Кэнди протянула ей записку от учителя. В ней сообщалось, что через несколько дней состоится концерт школьного оркестра и что директриса школы приглашает на него всех родителей в два часа дня.

— Я тоже участвую, — объяснила Кэнди. — Я играю на флейте. Ты придешь, Ким? Ну, пожалуйста. Раньше ко мне никто не приходил, потому что папа всегда днем на работе. — И она грустно добавила: — А ко всем приходят мамы, каждый раз.

— Конечно, приду, Кэнди. То есть, если твой папа мне разрешит.

— Он разрешит, разрешит, он не будет возражать, Ким.

Но Ким не была в этом так уверена. В тот же вечер она обратилась к нему с этим вопросом, рассказав ему про школьный концерт. Он резко ответил, что необходимости в этом нет.

— Вы в значительной степени превысите свои полномочия — вас брали в качестве домработницы, а не временной мамы.

— Но если я не пойду, Кэнди ужасно расстроится. На самом деле я ей почти уже обещала, что пойду.

— Послушайте, — он начал раздражаться, — если вы уже решили идти — а для меня это совершенно очевидно, — то зачем вам вообще меня спрашивать?

— Могу ли я понимать это в том смысле, что вы разрешаете мне пойти?

— Ах, оставьте меня, решайте сами. Вы все равно, в конце концов делаете то, что хотите. Вы, мисс Пейтон, сами себе закон и никого не слушаете. Я никогда не встречал никого, похожего на вас.

— Большое спасибо, мистер Ланг, — сказала она, чопорно поджав губы.

Он приподнял бровь, явно не зная, к чему отнести ее «спасибо» — к разрешению пойти на концерт или к его последнему, язвительному, замечанию.

Когда она уже выходила из комнаты, он сообщил:

— Завтра вечером ко мне придут Дафна и Хэмиш. И еще я пригласил Беренис Рэнделл.

— Ясно. — У нее перехватило горло. Значит, ее не приглашают присоединиться. — Вы хотите, чтобы я приготовила ужин, закуски и кофе, как обычно?

— Разумеется. Я ведь за это вам плачу, не так ли?

В ответ на его сарказм она лишь хлопнула дверью.

Первой явилась Беренис. Оуэн в этот момент был наверху, и дверь ей открыла Ким. Беренис окинула ее холодным взглядом, Ким приняла ее пальто, которое та скинула с плеч царственным жестом, оставшись в облегающем белом платье без рукавов. Ким с горечью подумала, что невозможно отрицать ее красоту, которая, в сочетании с ее холодным трезвым умом, делали ее опасной соперницей для любой женщины, не говоря уж о домашней прислуге.

Оуэн поздоровался с Беренис, спускаясь вниз по лестнице. Красивый, элегантный, в свободном домашнем костюме, он улыбнулся и протянул ей навстречу руку так, словно у нее на пальце уже было его обручальное кольцо.

Ким не смогла вынести этой сцены и торопливо ушла на кухню. Когда в дверь снова позвонили, она бросилась открывать ее, не скрывая улыбки.

— Моя дорогая Ким, — сказала Дафна, — как я рада тебя снова видеть. — Сколько мы с тобой уже не виделись? По-моему, два дня, да?

Хэмиш засмеялся:

— О, это целая вечность!

Они сами повесили свои пальто на вешалку, и Ким провела их в гостиную, где уже сидели Оуэн и Беренис. Дафна и Хэмиш нерешительно застыли в дверях — они не ожидали увидеть в доме незнакомку. Когда Ким повернулась, чтобы уйти, Дафна повернулась к ней и шепнула:

— Ким?

Но Ким отрицательно покачала головой. Хэмиш нахмурился, явно озадаченный и огорченный. Он делал над собой усилие, чуть ли не кусая губы, чтобы не спросить: «А как же наша Ким?» Но жена бросила на него предостерегающий взгляд, и он промолчал.

До Ким доносилась веселая болтовня, взрывы смеха и перезвон бокалов. Она была на кухне, раскладывала еду по тарелкам, ставила кофейные чашки на поднос. Затем, так как делать ей пока больше было нечего, она подошла к окну и стала смотреть в сад. Темнота уже окутала цветочные клумбы, все замерло. Небо было безоблачным, по мере наступления темноты синева его густела, словно дожидаясь того момента, когда погаснут последние солнечные лучи.

Она отвернулась от окна и поняла, что сейчас расплачется. Да, чтобы отомстить ей за все дерзкие поступки и непослушание, Оуэн придумал изощренное наказание. Он умел наносить удары по самолюбию и решил унизить ее перед своими друзьями, чтобы окончательно растоптать ее гордость.

Дафна незаметно прокралась к ней на кухню и закрыла за собой дверь.

— Дорогая моя, — спросила она, — что случилось? — Ким только покачала головой, не в силах говорить. — Что у вас тут происходит? Почему он тебя не пригласил?

— Нарочно. Он пригласил друга и коллегу, как он ее именует. Хотя на самом деле ее лучше было бы назвать его будущей женой и мачехой Кэнди.

Тут на кухню заглянул Хэмиш:

— Что ты такое говоришь? Кто эта омерзительная фифа, которую Оуэн притащил в дом? Почему ты не с нами?

На все три вопроса Ким могла только пожать плечами.

— Он нарочно ее не пригласил, — объяснила ему жена. — Но, что все это значит, Ким? Он что, собирается на ней жениться?

— Не знаю точно. Уверена, он пригласил ее и для того, чтобы досадить мне. Как-то я сказала ему, что он должен найти для Кэнди хорошую мать. А он ответил, что последует моему совету. И вот после этого появилась эта роскошная дама.

— Но он же не может на ней жениться, — выпучил глаза Хэмиш, сделав ударение на последнем слове. — Она такая высокомерная, такая расчетливая, такая жеманная и неискренняя… — Он замолчал. — Ладно, не буду продолжать, все-таки она гостья, как и мы, но если честно, Ким, она только и говорит о том, какая она умная, как ее ценят на работе, какой Оуэн замечательный начальник и какая у него очаровательная, прелестная дочка.

— Из чего легко можно заключить, — подхватила Ким с необычным для нее цинизмом, — что она принимает его ухаживание всерьез. Она уже считает себя без пяти минут его женой и с увлечением репетирует эту роль.

Хэмиш поджал губы:

— Ладно, подождите, я поговорю с Оуэном наедине. Я скажу ему все, что о нем думаю.

— Дорогой, — попыталась остановить его Дафна, — как он устраивает свою жизнь, это не наше дело.

— Ах, не наше? А я сделаю так, что будет наше. Почему это Ким должна здесь скучать одна, на кухне, когда…

— Мисс Пейтон. — Оуэн стоял в дверях, глядя на всю компанию. — Когда вы будете готовы и сможете уделить немного времени нам, а не болтовне с вашими друзьями…

— Послушай, Оуэн! — Хэмиш решительно направился к нему, но Дафна схватила его за руку.

— Дорогой, — сказала она, сладко улыбаясь мужу, — мы не должны надолго бросать дорогого друга и коллегу Оуэна. Извини нас, Оуэн, мы просто хотели немного поболтать с Ким…

— Мисс Пейтон! — Оуэн в ярости обернулся к ней. — Как я понимаю, вы уже приготовили для нас еду и напитки, не будете ли вы так любезны наконец подать их к столу?

Хэмиш открыл было рот, чтобы возмутиться грубым тоном Оуэна, но жена потянула его за рукав и вывела из кухни, шепча ему на ухо слова утешения.

— Да, мистер Ланг, — устало согласилась Ким. — Вы ведь за это мне платите, не так ли?

Хэмиш услышал ее слова и громко расхохотался. Жена не дала ему продолжить веселье и быстро увела в гостиную.

Оуэн одарил Ким убийственным взглядом, от которого у нее внутри все перевернулось, и отправился назад к своим гостям. Ким выкатила из кухни сервировочный столик, уставленный блюдами и напитками, прокатила его по коридору и осторожно постучала в дверь столовой. Ей открыл Хэмиш.

— Ты с нами не посидишь, Ким? — громко спросил он, но после резкого шиканья жены «Хэмиш!..» ретировался на свой стул.

— Оставьте столик здесь, мисс Пейтон, вы можете идти, — сказал Оуэн. — Мисс Рэнделл распорядится сама.

— С удовольствием, мистер Ланг, — ответила Ким, особенно упирая на слово «удовольствие».

Хэмиш хрюкнул от смеха, и эта дружеская поддержка немного уменьшила боль от обидных слов Оуэна.

Вечер затянулся. Гости засиделись допоздна, и перед уходом Дафна просунула голову в дверь кухни и громко сказала:

— Ким, заходи как-нибудь к нам в гости, посидим, поболтаем, только приходи одна, хорошо?

Оуэн отвез Беренис домой. Когда он вернулся, Ким следила за работой посудомоечной машины. Он пошел к себе в спальню, не заходя на кухню. И только теперь Ким позволила себе признать свое поражение.

Когда Ким завезла Кэнди в школу в день концерта, та несколько раз повторила ей:

— Не забудь, в два часа.

Ким обещала приехать вовремя и сдержала слово. Войдя в зал, она села в первом ряду. Вошел класс Кэнди, дети расселись на стульях вдоль стены. Кэнди отчаянно искала глазами Ким среди многочисленных мам и бабушек. Наконец девочка увидела ее, и беспокойство тут же сменилось безудержной радостью. Ким была так растрогана, что полезла за носовым платком и украдкой высморкалась, надеясь, что никто не заметил, как она утирала слезы.

Пришел черед выступать группе Кэнди. Все выступление девочка не сводила глаз с Ким, отрываясь только для того, чтобы иногда смотреть в ноты.

Они играли очаровательную музыкальную пьеску. Чудесные печальные звуки наполняли зал, гармонируя с внутренним состоянием Ким, которой было очень грустно и больно. Она чувствовала, что находится в эмоциональной ловушке и бьется там, словно лесная птичка, попавшаяся в силок. Ей надо вырваться из нее, освободиться. Она больше не может выносить этого мучительного разрыва между своей любовью к девочке и ее отцу и желанием жить так, как ей нравится.

Наконец она решила. Вечером она напишет письмо домой, в котором согласится на предложенную братом работу. И она не станет думать заранее о всех последствиях этого поступка.

Концерт закончился. Кэнди улыбалась, уходя со сцены вместе с остальными детьми, украдкой махнула ручкой Ким, и та помахала ей в ответ. Одна из учительниц заметила этот обмен приветствиями, и когда Ким проходила мимо нее в коридоре, взяла ее за руку и завела в комнату с табличкой «Директор».

Женщина извинилась за свой поступок, сказала, что ее зовут мисс Колдер, она завуч и сразу догадалась, что Ким имеет какое-то отношение к Кандиде Ланг.

— Вы, случайно, — с надеждой спросила она, — не ее мачеха?

— Нет.

Мисс Колдер была разочарована.

— Может быть, вы та особа, которую она называет «Ким»? — Ким кивнула. — Мы ее все время спрашиваем, кто такая эта Ким, подружка или кто-то еще. Она отвечает, что Ким — это женщина, которая за ней присматривает.

Ким объяснила учительнице, что она домработница Лангов.

— Все понятно, — рассмеялась мисс Колдер. — Вы, должно быть, произвели на нее сильное впечатление, потому что она все время пишет о вас в своих рассказах и «новостях». — Она пристально посмотрела на Ким. — Надеюсь, вы не против, если я вас спрошу, надолго ли вы у них останетесь? Похоже, девочка пережила много домработниц, и у нее напрочь отсутствует чувство защищенности. В школе Кэнди эмоционально возбудима, быстро расстраивается, а это очень обидно, потому что она очень способная девочка. Если бы у нее в семье была стабильная обстановка, она могла бы добиться исключительных успехов.

— Я… я еще не знаю, как долго буду работать там, — осторожно ответила Ким, слегка оттягивая воротничок, который вдруг стал ей тесен и сдавил горло, как веревка.

— Надеюсь, вы останетесь подольше, хотя бы ради Кэнди. Вы знаете, она хорошо пишет, у нее очень богатый словарный запас.

— Вам, должно быть, известно, что ее отец — ученый, он настаивает на том, чтобы она пошла по его стопам, — сказала Ким.

Мисс Колдер с грустью ответила:

— Да, я знаю. Каждый раз, когда он приходит на родительские собрания и видит ее работы, он нам сообщает об этом. Но у нее совсем другие наклонности. Да, это проблема, и очень серьезная. Вот для этого ей и нужна мама — чтобы спорить с ее папой! — И она с надеждой посмотрела на Ким.

Ким пообещала, что сделает все возможное, чтобы поощрять Кэнди к написанию рассказов, и завуч, смеясь, ответила, что, видимо, им еще предстоит не раз увидеть имя «Ким» на страницах сочинений Кэнди.

Вечером Оуэн выслушивал отчет Ким о том, что сказала ей учительница, с все возрастающим желчным цинизмом.

— Она хорошо пишет? Хорошо успевает по английскому? А где она потом применит эти способности в наш технический век?

Ким обратила все в шутку:

— Мисс Колдер сказала, что Кэнди нужна мама, чтобы спорить с ее папой!

— Вы, я вижу, готовы предложить свои услуги? — негромко отозвался Оуэн, что в очередной раз взбесило ее не на шутку, однако она со слабой улыбкой сказала:

— А если бы и предложила — вы ведь все равно к ним не прибегнете, не так ли?

— Вы еще никогда не были так правы, мисс Пейтон! — Но он уже тоже улыбался. — Ну ладно, — он встал, — я вижу только один выход из этой ситуации. Так как я поклялся ни за что не жениться на своей домработнице, а вы, в свою очередь, имеете отвращение к ученым, особенно ко мне, значит, я, не откладывая в долгий ящик, должен предложить руку и сердце своему другу и коллеге по работе, Беренис Рэнделл. — Он замолчал, ожидая реакции Ким. Но она молчала. — Как вы считаете, мисс Пейтон?

— Да, мистер Ланг. — Она тоже встала и подняла голову, заставив себя взглянуть ему в глаза. — По-видимому, это единственное верное решение. — И быстро ушла в свою комнату.

Она пообещала себе, что, как только Кэнди ляжет спать, она напишет письмо брату и согласится на работу… Кэнди нырнула под одеяло и, притянув Ким к себе, прошептала ей на ухо:

— Когда девочки из класса спрашивали меня, кто ты, знаешь, что я им сказала?

Ким отрицательно покачала головой.

— Я сказала, что ты моя мамочка, моя новая мамочка.

Ким схватилась рукой за горло — веревка, которая долго душила ее, теперь затянулась в смертельную петлю. Поцеловав Кэнди, девушка пошла к себе и написала письмо — только в нем она с сожалением отказывалась от новой работы.

На следующее утро Оуэн отложил утреннюю газету, чтобы вскрыть письмо, которое принес с утренней почтой почтальон.

— Насколько я понял, — вслух заявил он, — к нам на пару дней заглянут мои родители. Они будут проезжать мимо наших мест по дороге на юг, на курорт.

Кэнди захлопала в ладоши:

— Приедут мои бабушка и дедушка?

— Да. — Он повернулся к Ким: — Так что, мисс Пейтон, простите за неожиданность — они приезжают завтра. Завтра, слава богу, суббота, я буду дома — приготовьте им, пожалуйста, комнату рядом с моей спальней.

По дороге в школу Кэнди без умолку болтала про бабушку и дедушку:

— Они всегда привозят мне подарки и сладости. Они у нас уже очень давно не были.

Ким, как следует убралась в указанной комнате и даже постирала занавески. Она застелила кровати и поставила в комнату свежие цветы, а машину отогнала на улицу, чтобы родители Оуэна могли поставить свою рядом с гаражом.

Ким услышала, что, войдя в дом, они спросили, кому принадлежит маленькая красная машина на обочине.

— Моей домработнице, — ответил Оуэн.

Бабушка и дедушка хором издали удивленный возглас. Вскоре Оуэн позвал Ким на кухню. Внимательно разглядывая девушку, они дружелюбно поздоровались с ней и обменялись рукопожатиями.

Мать Оуэна была невысокой, очень симпатичной толстушкой и имела вид убежденной оптимистки. Его отец оказался рослым, седовласым человеком с мягкой и спокойной речью. Ким была просто очарована стариками и в мыслях искренне удивлялась, в кого же пошел их сын.

— Мисс Пейтон? — обратилась к ней миссис Ланг.

— Это Ким, это Ким! — кричала Кэнди, подпрыгивая и обнимая по очереди то бабушку, то дедушку.

— Ах, Ким? Тогда мы тоже будем называть ее Ким, как Кэнди. Так гораздо приятнее!

Ким посмотрела на Оуэна:

— Следует ли мне проводить ваших родителей в их комнату, мистер Ланг?

— Дорогая моя! — воскликнула миссис Ланг. — Мы найдем эту комнату с закрытыми глазами. Но все равно, идем с нами, мы с тобой немного поболтаем.

— Мисс Пейтон останется внизу, — холодно распорядился Оуэн. — Ей нужно готовить обед.

Миссис Ланг посмотрела на сына с удивлением:

— Обед подождет несколько минут, Оуэн. Я хочу поближе познакомиться с этой очаровательной молодой леди, которая наверняка у тебя здесь работает, уже бог знает сколько. Мне хочется выяснить, как ей удалось так долго тебя терпеть!

Он резко отвернулся и сам пошел на кухню. Ким взяла было их чемоданы, но миссис Ланг сказала:

— Немедленно поставьте на место, Ким. Мой сын сам отнесет их. Нельзя же такой хрупкой девушке носить такие тяжести.

Оуэн появился из кухни и, подхватив чемоданы, неуклюже поволок их наверх. Кэнди же завладела дедушкой и потащила его в сад.

Наверху миссис Ланг села на кровать и с веселым удивлением оглядела комнату.

— Как вы тут уютно все устроили, моя дорогая. Спасибо за цветы, они очень красивые. — Она добродушно, по-матерински оглядела Ким с ног до головы. — Как вам удается терпеть моего несносного сына?

— О, это… совсем не трудно, — поколебавшись, ответила Ким, и мать Оуэна рассмеялась.

— О, какая лояльность! Не сомневаюсь, что он превратил твою жизнь в ад. Даже когда он был ребенком, ему очень трудно было угодить. Мой сын во всем ищет совершенства, хотя я столько раз ему говорила, что он его не найдет, потому что его не существует в природе!

Ким рассмеялась с некоторым облегчением. Эта женщина знала своего сына.

— Иногда с ним бывает нелегко, миссис Ланг. Мы… у нас бывают стычки. Мы не всегда сходимся во мнениях.

— Вы с ним ругались? Что ж, это говорит о том, что у вас есть характер, а я это очень уважаю. А скажите, из-за чего, вы чаще всего ссоритесь?

— Да, честно говоря, из-за всего!

Миссис Ланг от души рассмеялась:

— И тем не менее вы все еще здесь? Могу поспорить, ему давно нужен был такой человек, как вы, чтобы немного спустить его с небес на землю!

Ким посмотрела на часы:

— Мне пора возвращаться на кухню, простите.

— Конечно, идите. Я сейчас распакую чемодан и приду вам помочь.

— О нет, боюсь, это не понравится вашему сыну.

— Моему сыну просто ничего не останется, как смириться с этим, — улыбнулась та. — Вот так, дорогая Ким!

Девушка весело расхохоталась и легко сбежала вниз по лестнице, чувствуя себя гораздо счастливей, чего давно уже с ней не случалось. Она очень обрадовалась, что никого не застала на кухне; она уж испугалась — а вдруг Оуэн решит сам заняться приготовлением обеда.

Вскоре в кухню радостно ворвалась миссис Ланг, на ходу повязывая фартук.

— Так, что у нас со столом? Он уже накрыт? Нет? Тогда пойду накрою. Сколько нас человек, пятеро, да?

— Но ваш сын запрещает мне…

— Пусть только попробует! Мы в каком веке живем, не в Средневековье же. — Тут в кухню вошел Оуэн, как всегда, недовольный и раздраженный. — Ты что, считаешь, что на дворе эпоха королевы Виктории? — возмущенно обратилась к нему мать. — Заставляешь домработницу есть отдельно, на кухне, скажите, какой великий господин. Тоже мне!

— Но, мама, это мое дело, где ест моя домработница.

— Пока мы здесь, этого не будет. Ким будет есть вместе с нами в столовой. Мальчик мой, ты совершенно потерял человеческий облик, вот что я тебе скажу. Пора уже какой-нибудь женщине взять тебя в руки!

Мать протиснулась мимо него и исчезла за дверью столовой, а он уничтожающе посмотрел на Ким. Она вспылила:

— Если вы считаете, что это моя идея, мистер Ланг, то вы ошибаетесь. Боюсь, у меня кусок в горле застрянет, если мне придется есть с вами за одним столом!

Он чуть ли не зарычал на нее:

— Мисс Пейтон, я…

— Правильно, правильно, — донесся из столовой голос. — Так его. Поставь его на место, Ким!

Оуэн занес сжатый кулак над головой своей домработницы, потом повернулся и опрометью кинулся наверх в свою спальню.

Миссис Ланг вернулась и примирительно сказала:

— Ничего, пусть немного подуется, ему полезно.

Ким засмеялась над такой тактикой, однако внутри у нее все сжалось, когда она представила, что он с ней сделает, когда родители уедут.

Кэнди за руку тянула дедушку из сада в дом.

— Вот моя Ким! — кричала она, светясь от счастья.

Отец Оуэна добродушно поцокал языком:

— Ну, Ким, Ким да Ким — только и слышишь. Вы, наверное, на самом деле замечательная юная леди.

— Да, правда! — кричала Кэнди. — Она устроила мне праздник на день рождения и сделала пирог с семью свечами.

— Что ты говоришь? — удивилась миссис Ланг, вернувшаяся из столовой.

— А еще она каждый день возит меня в школу на своей машине и забирает меня. А еще она приходила послушать концерт, как я играю на флейте. И я сказала всем своим друзьям… — Она замолчала в нерешительности и стояла, переводя большие голубые глаза с дедушки на бабушку и обратно, зная в душе: то, что она собиралась сказать, — всего лишь неосуществимая мечта. И она закончила почти шепотом: — Я им сказала, что Ким моя мамочка, моя новая мамочка.

— О господи, дорогая моя! — Глаза миссис Ланг наполнились слезами, и она быстро отвернулась.

Но Лоуренс Ланг даже не пытался скрыть своего ужаса.

— Однако… — начал он, но жена замахала на него рукой и прошипела:

— Тсс!

В это время, словно специально подгадав момент, появился Оуэн.

— Где мой обед? Я проголодался. — Он обвел взором притихших родственников. — А что это вы такие тихие?

Его мать наконец ожила.

— Веди Кэнди в столовую, обед сейчас будет.

— Я сама могу пойти, — возразила Кэнди. — Я уже большая.

— Лоуренс, — сказала миссис Ланг мужу, — пойди развлеки ее, пока мы принесем обед.

Когда они ушли, миссис Ланг повернулась к Ким.

— Дорогая моя девочка, это серьезно. Это очень серьезно, и я не знаю, что делать.

За обедом Ким сидела напротив Оуэна, но старалась отводить от него глаза, зная, что в его взгляде не найдет ничего, кроме осуждения.

— Деревья и растения в саду отлично выглядят, — заметил Лоуренс Ланг. При этом он посмотрел на Ким. — А кто у вас садовник? Могу поспорить, что мой сын садом не занимается.

— Дядя Хэмиш, — вмешалась Кэнди.

— Кэнди! — тихо упрекнула ее Ким.

— А что, это правда он, — обиженным тоном заявила Кэнди. — Каждый раз, когда Ким выходит работать в сад, он приходит и делает все за нее.

Все рассмеялись, включая Оуэна, что удивило Ким.

— По-моему, — сказала миссис Ланг, — Кэнди нам рассказывает сказки. Я лично думаю, что садом занимается Ким.

— Ну… — замялась Ким и встала, чтобы собрать грязные тарелки, надеясь, что на этом разговор закончится. Миссис Ланг тоже поднялась. — Не беспокойтесь, миссис Ланг. Я сама, это моя работа.

— Ерунда. — Миссис Ланг взяла несколько тарелок. — Когда я приезжаю к сыну, я не собираюсь сидеть и улыбаться, как в гостях.

Ким кинула косой взгляд на Оуэна, чтобы посмотреть, как ему понравился намек матери на то, что Ким тоже часть семьи, но его лицо было непроницаемо.

После обеда дедушка повел Кэнди в местный парк, Оуэн отправился с ними. Миссис Ланг пригласила Ким посидеть с ней в гостиной.

— Ну вот, Ким, наконец мы с тобой одни и можем поговорить. Расскажи мне о себе. Где ты живешь и как получилось, что ты попала на эту работу?

Чувствуя, что угодила в ловушку, Ким осторожно ответила:

— Ну, рассказывать в общем-то нечего…

Но мать Оуэна заговорила с ней таким же безапелляционным тоном, каким говорила с сыном:

— Позвольте вам не поверить, моя милая. Я же вижу, что вы совсем другая. Вы не похожи на остальных домработниц, а их у Оуэна было немало. Вы от них отличаетесь. Вы вообще, похоже, оказались не там, где должны были бы быть, я права?

— Миссис Ланг… если я вам все расскажу, пообещайте мне, что никогда, ни единым словом не обмолвитесь об этом Оуэну. — Если миссис Ланг и отметила про себя, что Ким назвала его по имени, она не стала ничего говорить.

— Обещаю, моя дорогая. Мне ты можешь довериться без колебаний.

Итак, испытывая огромное облегчение, Ким рассказала обо всем матери Оуэна… Обо всем, кроме любви к ее сыну.

— Милая моя, — сказала миссис Ланг, когда Ким закончила, — оказывается, все еще сложнее, чем я думала. А ты говорила об этом со своими родителями?

— Да, с мамой. Она сказала, что не знает, что мне посоветовать.

— И я ее прекрасно понимаю. Но на самом деле здесь есть только одно решение. — Миссис Ланг пристально посмотрела на Ким. — Хотя нет, это будет несправедливо — связать тебя на всю жизнь, когда тебя еще ждет хорошая карьера. Нет, я не могу от тебя этого требовать.

Ким поняла, о чем она говорит, и была рада, что это не прозвучало вслух, потому что решение проблемы, которое виделось миссис Ланг, было совершенно утопической мечтой и для Ким, и для Кэнди, которая спала и видела, чтобы Ким стала ее мамой.

— К несчастью, — продолжала миссис Ланг, — у моего сына остался очень горький осадок после его первой женитьбы. Он женился на женщине, которая совершенно ему не подходила, — она вела недостойный образ жизни, и даже после рождения Кэнди ничего не изменилось. Она не хотела остепениться, сидеть дома, быть хорошей женой и матерью.

Когда остальные вернулись, миссис Ланг с удовлетворением сообщила сыну:

— Знаешь, мы славно поболтали с твоей очаровательной домработницей. Думаю, теперь мы с ней лучше понимаем друг друга.

Оуэн подозрительно оглядел обеих и пошел за Ким на кухню.

— О чем это вы тут болтали с моей матушкой? Она очень любит вмешиваться в мои дела. Она что, пыталась уговорить вас выйти за меня замуж?

— Ваша мать, мистер Ланг, — ответила ему Ким ледяным тоном, — слишком разумная женщина, чтобы навязывать мне дурно воспитанного, грубого, неблагодарного человека на всю жизнь, пусть даже этот человек ее собственный сын.

Он хмыкнул:

— Клянусь честью, если бы у нас не гостили мои родители, вы бы поплатились за эту наглость. Вы позволяете себе так разговаривать со мной, пользуясь их присутствием в доме. Прошу вас, не доводите меня, мисс Пейтон, или вы об этом пожалеете. Я все еще хозяин в собственном доме, хотя его временно оккупировала моя мать.

— Мне очень жаль, мистер Ланг, — Ким повернулась к нему спиной и начала готовить чай, — если мои слова показались вам наглостью. Это была простая констатация факта. И ваши слова это лишний раз доказывают.

Он со свистом втянул в себя воздух, и кухонная дверь громко захлопнулась за ним. Как только Оуэн ушел, она сразу пожалела, что так резко поговорила с ним, ей захотелось бежать за ним вслед и просить прощения, но обстоятельства не позволяли сделать этого.

Позже, когда Кэнди легла спать, а отец Оуэна через забор разговаривал с Хэмишем и Дафной, миссис Ланг решила взяться за сына.

— Оуэн, сынок, надо же что-то делать. Ты не можешь пустить все на самотек. — Он, казалось, был озадачен и спросил, о чем речь. — Я имею в виду ситуацию, которая сложилась у тебя в доме. Ты должен подумать о Ким — она же не вечно будет у тебя работать, сам понимаешь.

— И что? — Лицо его одеревенело. — И что, по-твоему, я должен делать — запирать ее каждый день, когда ухожу на работу, чтобы не убежала?

— Не надо быть таким циничным, сынок. Это очень серьезно. Кэнди так привязалась к ней, что я даже, честно говоря, не знаю, что теперь делать.

— Все очень просто. Мне придется какое-то время держать ее на работе, чтобы эмоционально не травмировать дочь. Когда Кэнди станет постарше и сможет обходиться без квази-матери, я смогу отказаться от ее услуг и вышвырнуть вон.

Мать была шокирована таким бездушным отношением.

— А что еще за Беренис, с которой ты так подружился последнее время?

Он замер.

— А кто тебе о ней сказал? Опять домработница? — Он кинул в сторону Ким убийственный взгляд. — Я так и думал. Надо бы поучить ее не распускать язык и не лезть в мои дела.

— Сынок, не говори глупостей, Ким тоже часть твоей личной жизни. Она часть твоего дома. — На это возразить Оуэну было нечего, он лишь вскочил и принялся взад-вперед расхаживать по комнате. — Так что, Оуэн, — мягко продолжала мать, ничуть не смутившись и с интересом наблюдая за его нервной реакцией, — насчет этой Беренис — она что, твоя невеста?

— Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я женился повторно? Ты так об этом говоришь, как будто это коммерческая сделка, и чувства, эмоции тут не играют никакой роли.

— Все, что я хочу знать, сын, — спокойно заявила его мать, — нравится ли она тебе, любишь ли ты ее, собираешься ли ты на ней жениться, чтобы дать Ким возможность уйти?

Он резко обернулся к Ким:

— Вы не могли бы выйти, мисс Пейтон? Хотя моя мать изо всех сил делает вид, что вы член нашей семьи, я-то отлично знаю, что это не так. Я просто плачу вам за работу по дому, а не за то, чтобы вы присутствовали на семейном совете.

Ким встала и направилась к двери.

— Оуэн, — упрекнула его мать — ты не должен так с ней разговаривать, я тебе запрещаю. Ты даже не представляешь…

— Миссис Ланг! Пожалуйста…

Мать Оуэна поняла, о чем ее просит Ким. Она пообещала ей, что ни словом не обмолвится Оуэну про секрет Ким.

Уязвленная до глубины души, девушка пошла в сад.

— Что стряслось? — спросила ее Дафна. — Опять придирался к тебе? И при родителях тоже?

Скоро миссис Ланг тоже вышла к ним в сад. Похоже было, что ей не удалось смягчить сердце своего сына. Дафна и Хэмиш пригласили всех к себе на бокал вина, и вечер прошел очень приятно, хотя Оуэн, которому волей случая пришлось тесниться на одной кушетке с Ким, почти все время молчал.

Родители Оуэна остались до раннего вечера следующего дня. Утром Оуэн возил их кататься на машине, Ким же настояла на том, что останется дома и приготовит обед. Кэнди вернулась возбужденная, полная впечатлений, с мороженым и конфетами — бабушка с дедушкой очень ее баловали, усугубляя неудовольствие родителя.

Уезжая, бабушка Кэнди крепко поцеловала Ким. Ее муж обменялся с ней теплым дружеским рукопожатием. Кэнди обняла их по очереди и обещала писать и рассказывать обо всех своих друзьях, особенно, конечно, о Ким.

Когда они уехали, Кэнди стала бесцельно, словно привязанная, болтаться по дому за Ким. Она не осмеливалась подходить близко к отцу — он был в ужасном настроении — и, устав от наполненных радостным волнением последних двух дней, рано легла спать.

После шума и суеты выходных, приятно было, что в доме снова воцарились тишина и покой. Ким убиралась в кухне, когда в проеме двери возник Оуэн. Он прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди, с очень циничным выражением лица.

— Итак, мисс Пейтон, судя по вашему поведению во время визита моих родителей, они вам понравились и вы хорошо провели время.

— Да, спасибо, мистер Ланг.

— Они, в свою очередь, как будто тоже прониклись к вам симпатией. Я заметил, как вы заискивали перед ними — видимо, старались понравиться им в качестве будущей невестки.

Тут Ким не выдержала. Она бросила тряпку на пол, протиснулась мимо него и бегом кинулась в свою комнату. Вытащив чемоданы, начала бросать в них одежду. Слезы застилали ей глаза. Все, она должна от него уехать! Он разбивает ей сердце! Она была так подавлена, что почти не понимала, что делает.

Услышав на лестнице торопливые шаги Оуэна, Ким кинулась к двери, чтобы запереть ее, но он успел просунуть в дверь ногу и легко выиграл баталию. Оуэн вошел в комнату:

— Что вы делаете?

— Собираю вещи. А на что еще это похоже? Я не намерена дольше здесь оставаться. Я никогда не встречала такого человека, как вы, — неблагодарного, бесстыдного…

Он вспыхнул.

— Как вы сказали, бесстыдного? — Он подошел к ней, всем своим видом демонстрируя угрозу. — Бесстыдного? — Взяв ее за плечи, он резко развернул ее к себе лицом. — Все, мисс Пейтон, вы меня довели, это была последняя капля! Я многое от вас терпел, с тех пор как вы объявились в моем доме несколько недель, хотя мне кажется — несколько веков назад. Я терпел ваше непослушание, вашу дерзость, вашу непозволительную грубость. Вы смели отвечать мне в таком тоне, что, если бы кто-то из моих подчиненных на работе осмелился бы со мной так заговорить, он был бы уволен немедленно. — Его пальцы глубоко впивались в ее тело, оставляя красные отметины. — Вы надерзили мне, когда у меня в гостях была моя подруга! Вы нагло себя вели, когда у меня гостили родители, а теперь, когда они уехали, вы снова принялись за старое. Все это время я терпел ваши выходки, сдерживался, и вам все сходило с рук. И после всего этого вы еще смеете называть меня бесстыдным! Хорошо, отлично, раз вы меня в этом обвиняете, то я сейчас покажу вам, каким бесстыдным могу быть! — Он обхватил ее за плечи и крепко прижал к себе. — Вот что бесстыдник делает с женщиной — он пользуется ее слабостью и с помощью своей превосходящей мускульной силы принуждает делать то, что он хочет. И сколько бы она ни сопротивлялась, вот как вы сейчас, он легко побеждает!

Он безжалостно целовал ее, затяжными, жестокими поцелуями, которые преследовали только одну цель — побороть ее сопротивление и подчинить его воле. Он использовал все средства, какие были в его распоряжении, чтобы преодолеть ее отвращение, и когда он наконец почувствовал, что она сдалась и тело ее обмякло, признавая свое поражение, отпустил ее. Он сделал это так неожиданно, что она не удержалась и ничком упала на постель.

Он стоял над ней, уперев руки в бедра, тяжело дыша, в глазах его сверкало торжество победы. Теперь она испугалась не на шутку — если он притронется к ней хотя бы пальцем, у нее больше не хватит ни сил, ни желания сопротивляться тому, что он захочет с ней сделать.

Но он неправильно истолковал страх, мелькнувший в ее глазах.

— Не волнуйтесь, дорогуша, — даже теперь голос его был полон сарказма, — я не стану приводить в исполнение свое намерение. Я не стану опускаться до изнасилования — как ни велик соблазн! — Последние слова он выкрикнул ей в лицо, развернулся и вышел из комнаты.

Ким лежала на кровати без движения. Стемнело, но девушка все еще не двигалась. Спустя некоторое время она с трудом поднялась и распаковала чемоданы, потом снова легла, но не уснула.

Итак, положение ее ухудшилось. Как она может оставаться в его доме после того, что произошло сегодня? Как она может уехать, бросив Кэнди? Как она может притвориться, что живет по-старому, когда все так изменилось?