Через шесть часов они добрались до Моста Триборо, Манхэттан. В его глазах отражались огни города. Клей пару раз отрубался за рулем, на несколько секунд. Теперь уже семь вечера, как раз то время, когда Чаки любил закусить. У Клея было часов двадцать видео, где Чаки лопает кальмаров, фаршированные листья артишока, прошутто и тонко нарезанную колбасу капакола. Он мычит от удовольствия, когда жрет.
Клей выехал на 73-ю улицу и сделал пару кругов по району, пока наконец не отыскал Икспириенс — L'Esperienza Bella — сразу у Центрального Западного парка. Он припарковался перед ним, двигатель не заглушил.
Боль становилась настолько всеобъемлющей, что он как-то вышел за ее пределы, отделился от боли, заключил перемирие с внутренней мясорубкой. Клей медленно сдувался, тяжелый кулак сжимал его сильней, сердце билось о грудную клетку, легкие изо всех сил старались поддержать в нем почти жизнь, отравленное тело отмирало.
Времени осталось мало, нечего его тратить на всякие тонкости. У него был 38-й калибр, 32-й и табельный револьвер, который отнял у Томми Ями. И двое наручников. Клею не очень нравилась пушка Томми Ями, так что ее он убрал в бардачок, остальные два держал наготове в карманах куртки.
Клей вошел в ресторан и тут же увидел Чаки Фариенте за ВИП-столиком с Большим Фрэнки Мерулло, Рома Бартоне и Фабрицио Аллеганте — основными игроками в команде Мерулло. И блин естественно, они жрали вилками кальмаров с красным перцем.
Он же хорошо знает своих мальчиков, да?
Высокомерный Чаки Фариенте с лицом хорька, на котором вечно сияла ухмылка, приказывал Бартоне запугать строительные профсоюзы на восточной сторон. Клей подивился, почему же никто еще не убрал Чаки только за то, как он выглядит. Всегда самодовольно лыбится, словно в любой момент готов облить кому-нибудь рубашку вином.
Все эти крепкие, круглые, маленькие темные рожи поднялись одновременно, четыре черных помпадура, зализанных маслами и муссами, даже у Большого Фрэнка, который разменял седьмой десяток.
Прочищая горло от крови, Клей вытащил обе пушки и навел на банду, накрывая сразу всех.
— Мне нужен только Чаки. Он идет со мной, а вы, жирные ублюдки, можете доедать ужин. Все ясно?
Большой Фрэнки повернулся к Чаки и спросил:
— Ты мне вроде говорил, что коп мертв.
— А ты на него глянь — так и есть.
— Не совсем.
— Да через пару минут откинется.
— Кажется, ждать он не будет.
Клей присел на стол. Фабрицио стал осторожно сдвигать левую руку под пиджак, где он держал в кобуре нож. Надо признать, у этих сицилийцев есть стиль. Клей приставил ствол 32-го к уху умника и сказал: «Может, просто останемся уважающими друг друга противниками, а, Фаби?»
Теперь была очередь Рома выступать. «Мы разве мало платили вашему участку? Что, разве не приходил на неделе человек с большой сумкой?»
Рука Фаби сдвинулась еще на сантиметр к подмышке. Клей вздохнул, жалея, что нет другого способа все уладить, однако сильно переживать не стал. Спустил курок, и маленький кусочек головы Фаби буквально перелетел через полресторана. Шлепнулся с влажным хлюпом на колени какой-то дамы, ее серое вечернее платье от Прада вдруг забрызгалось кровью и осколками костей. Поднялся визг, люди забегали по ресторану, вопя что-то на итальянском, а работники с кухни кричали на испанском.
Босс Мерулло начал: «Ах твою-то ма…»
Клей поджал губы, встретился взглядами с Большим Фрэнки, прицелился и дважды выстрелил в грудь ему и Рома Бартоне.
— Пошли, Чаки. Немножко покатаемся. Любишь собак?
Блин, ну и выдержка у парня. Чаки продолжил потягивать вино, не желая двигаться ни на секунду быстрее, чем сам того хотел. Стоит уважать человека с таким спокойствием и уравновешенностью, при этом не заправленного по макушку героином.
— Теперь ты главный, но это пока.
— Значит, согласен?
— Чего ты хочешь? — спросил Чаки. — Ведь спустить курок — это легко.
— Но как мне тогда жить дальше?
— Дальше? Еще минут пять, в смысле?
Спазм скрутил внутренности Клея и он едва тут же не отошел. Новый поток крови залил горло, она начала сочиться из уголков рта.
— Плюс-минус.
— Ты хоть представляешь, как выглядишь?
— Идем.
Чаки и бровью не повел. Медленно допил вино, вытер губы салфеткой, застегнул пальто и последовал за Клеем. Будто они собирались на матч Никс (баскетбольная команда) в Мэдисон Сквер Гарден.
Чаки заглянул в Каприче.
— Нарик мертв?
— Посмотри на меня и спроси еще раз.
— Он должен был тебя только предупредить. Остальное… Я тут не при чем.
Клей ухмыльнулся, чувствуя на своих губах гниль. Открыл заднюю дверь.
— Влезай.
— Да ты свихнулся!
— Если бы. А теперь внутрь.
— Да что за бред, чокнутый сукин сын!
— Там места хватит. Все ждут.
— Да блин сдохни уже! — вскрикнул Чаки, его голос надломился. — Ты труп!
— Еще нет.
— Да из тебя дерьмо хлещет, будто тебе дюжину клизм поставили!
— Какие метафоры, Чаки.
— Отвали, мертвяк!
— Я так и обидеться могу, — Клей навел оба ствола на глаза Чаки. — Лезь.
Чаки Фариенте, цена примерно шесть миллионов или где-то так, в шелковом костюме за четырнадцать тысяч долларов и золотых украшениях еще на восемь косарей, с рубиновым кольцом, часами Ролекс и бриллиантовой перьевой ручкой посерел и сблевал.
— Гребаная вонь!
— Привыкнешь. Двигай.
Наконец Чаки начал заползать. Клей опустил ствол 32-го и отвесил ему подзатыльник рукояткой. Так намного быстрее. Чаки плюхнулся на заднее сиденье, ноющий, но в сознании, и тут же мухи поднялись ленивой черной тучей. С переднего стекла осыпался снежинками иней. Клей взял освежитель воздуха и обрызгал влажное пальто Чаки, покрытое непереваренными кальмарами и кусочками салями. Здесь вони и так хватает.
Затем своими наручниками пристегнул правое запястье Чаки к левой руке Рокко, а наручниками Томми Ями пристегнул левую руку Чаки к ремню на детском сиденье Эдварда. Теперь урод никуда не сбежит.
— Выпусти меня! — застонал он, им овладела прекрасная, чудная паника. — Это же склеп!
Клей завел машину и исчез с глаз изумленных людей на улице.
— Это плоды твоего труда.
— Да это мясобойня! Я уже сказал, я тут ни при чем. Этот безмозглый дебил должен был тебя только напугать.
— Как?
Губы дрожали, но Чаки промолчал.
— Я живу в твоем мусоре уже четыре года, записывая каждое твое движение, Чаки, но так и не смог добыть ничего ценного. Так с чего вдруг так сильно понадобилось сотворить такое?
— Это не вдруг. Ты мне действовал на нервы. Судебные издержки, выплаты, все эти взятки — да знаешь, сколько ты мне стоил?
— Да?
— Да, гнилой ты ублюдок.
Пустяк, но Клей почувствовал себя лучше, как будто это все и не было пустой тратой времени. Он выжимал из себя все, что мог, но даже он не смог победить, зато хотя бы выбесил этих гадов. Наконец-то есть за что держаться, как раз тогда, когда это больше всего нужно.
Он вырулил к Центральному Западному парку, и мимо пронеслись кареты скорой помощи.
— Куда ты меня везешь?
— Недалеко.
— Почему ты просто не мог взорвать мой дом, как нормальные люди?
— Спроси моего сына.
Они проехали верхнюю часть города и повернули с 86 улицы к дороге в парк. Дорога была забита — как всегда — но Клей дождался просвета между такси и вдавил педаль, резко вращая руль направо, въехал на тротуар и по газонам в парк.
— Останови машину!
Они ехали через лужайки, где отец Клея играл с ним в мяч по субботам утром, когда ничего не было важно, кроме мечты стать копом, как папа. Он исполнил свою мечту.
Каприче кидало, как бешеную, Клей начал посмеиваться. В конце концов, Чаки начал скулить, потом умолять, потом мучительно рыдать, сотрясаясь всем телом. Клей улыбнулся и закрыл глаза, убрал руки с руля и стал просто наслаждаться жизнью.
Они задели дерево на вершине холма, и Каприче взлетел. Клей ничего не видел, вжался в сиденье, наслаждаясь чувством невесомости. Успел досчитать до трех и понял, что будет очень плохо, когда они приземлятся. Тяжелый удар отразился в бурей боли у него в животе, органы рвались и тряслись. Стекло разбилось, и голову заполнил визг мнущегося металла. Острейшее копье агонии вонзилось в мозг, но все это не могло заглушить вопли Чаки Фариенте, разносящиеся над лугами, когда Каприче совершил свою безумно жесткую посадку.
Потянуло дымом, и кондиционер вырубился.
И тогда тишина затопила город.
Мухи ползли по горлу Клея, и, жужжа, слетали, когда шевелился кадык.
Он услышал шорох наручников — Чаки пытался освободиться. Клей посмотрел себе на колени и увидел зияющую черную дыру там, где раньше был его живот, все разорвалось и вывалилось.
Он открыл дверь и выполз наружу, его внутренности скользнули на одну сторону, потом на другую. Кровь хлынула из носа и рта, но он еще не умер. Сначала Чаки.
Он наклонился к разбитому вдребезги заднему окну и увидел разбитое лицо Фариенте.
— Еще тут, Чаки?
— Просто сдохни, ублюдок. Посмотри на себя! Сдохни!
— Через минуту.
Клей собрал баллончики с освежителем воздуха «Яблоко/корица» и бросил на колени Чаки. Затем наклонился и поцеловал Эдварда в затылок, прошептав: «Прощай, сынок».
Клей отступил на пару шагов, за ним волочились вывороченные внутренности. Он взвел курок 38-го и нажал на спусковой крючок. Чаки взвыл, и баллончики под давлением взорвались, поджигая салон машины. Клей наблюдал, как лощеное лицо Чаки Фариенте запылало, как огонь пожирает долбаный мусс в прическе, двойной винзорский узел на галстуке, и эти мерзкие, окаменевшие от ужаса глаза.
Перед Каприче закопался в землю от аварии, три тонны грязи всплеснулись, как цунами, и залили капот и стекло. В общем, сойдет за могилу.
Ошеломляющий лунный свет залил парк ласковым серебром, и оно становилось все ярче и ярче.
Клей пробрел пару шагов с холма, содрогаясь в диких конвульсиях — может, от смеха.
И там, в сияющем блеске ночи, Кэти, одетая в школьную форму чирлидерши, улыбнулась ему. Улыбалась, желая помочь, освободить от бремени ошибок и подарить новый шанс. Но сначала, сказала она, и в глазах блеснула любовь, рука дотронулась до его зада, словно они собирались слиться в чудесном медленном танце, сначала ему нужно немного отдохнуть.
И тогда он сдох.
Отзывы на «Да сдохни блин уже»
Джек Кетчум, автор RED и THE LOST: Это маленький шедевр. Говорят, дьявол в деталях, и Том уловил все детали абсолютно точно. Я всегда говорил — следите за Пиком. Следите, вашу мать. Он же полностью там. Человек, которого стоит послушать и у которого стоит поучиться.
Эд Горман, автор THE POKER CLUB, THE AUTUMN DEAD и THE DAY THE MUSIC DIED: «Краткое, крепкое, бьющее в цель криминальное чтиво. Это мое».
Билл Пронзини, автор SPOOK и STEP TO THE GRAVEYARD EASY: «Жесткий, жесткий, жесткий нуар, отлично сделано».
Эл Саррантонио, автор Moonbane и Orangefield: «Мощный микс из „Славных парней“ и классического фильма Эдмонда О’Брайена D.O.A (1950). Копский газ-до-отказа и мафиозные американские горки — история доставляет!»
Об авторе
Том Пиккирилли — автор двадцати романов, включая SHADOW SEASON, THE COLD SPOT, THE COLDEST MILE и A CHOIR OF ILL CHILDREN. Обладатель двух наград Международный Триллер и четырех Наград Брэма Стокера, а также номинировался на Edgar, World Fantasy Award, Macavity и Le Grand Prix de L'imagination.
www.tompiccirilli.com
www.thecoldspot.blogspot.com