Пещер мы в тот раз, так и не нашли. В них я побывал уже потом, через полтора года, зимой, когда прилетал в командировку. Оказывается, нам нужно было обогнуть сопку с другой стороны.

Наконец, мы на месте. Оставили машину и пешком пошли выбирать место для бивака.

— Слышь, давай выберем другое место. А то ребята жаловались, что в прошлый раз через них ходили муравьи, и до воды было неудобно спускаться.

Геолог уставился на меня, и спросил:

— В какой прошлый раз?

Вот же зараза, опять не уследил за словами.

— Да, ладно, не обращай внимание. Это я чего-то перепутал.

Но всё-таки, пошли влево от дороги, а не вправо, как было в том времени. Когда уже хотели возвращаться обратно, так и не найдя подходящего места, увидели просвет между деревьев. В итоге вышли на поляну, на которой стоял какой-то сарай. Страшно этому удивились. Понаблюдали минут пять из-за деревьев, но никого не обнаружили. Тогда по одному вышли на поляну, и подошли к постройке.

Она была метров шесть-семь в длину и четыре в ширину. С фасада было два окна, посредине дверь. Замка не было, а вместо него вставлена щепка. Справа над крышей виднелась железная труба. У стены была сложена небольшая поленница. Остальные дрова лежали горой возле колоды.

— Что ты на это скажешь? — спросил у меня геолог.

— Может это зимовье?

— Нет, их не так строят. Ты что, ни разу не видел?

— Видел, конечно. А может это лесорубы?

— Не похоже.

— Давай зайдём.

— Пошли. Иначе, место для бивака придётся искать подальше отсюда.

Открыли дверь, но непонятного только прибавилось. Слева, вдоль задней стены стояли коробки. Справа была печь и вокруг разные кастрюли, и бачки, фляги с водой. Подошли к коробкам. Крайняя была не запечатана, а на ней приклеена этикетка рыбных консервов. Удивившись ещё больше, я достал из коробки банку.

— Ты глянь, горбуша!

— Что за чушь! Откуда здесь она может взяться?

— Видимо, они её тут и делают. Вон смотри, похоже, станок для закатки, — и я показал на какой-то агрегат.

С консервами было всего три ящика, в остальных коробках оказались пустые банки, крышки и бумажные этикетки.

— Да, по всей видимости, здесь эти консервы и делают. Но откуда здесь горбуша? Я этого никак не могу понять!

— Я слышал, что она заходит нереститься в реки. А какая-то артель наверно делает из них консервы. Типа тех, что возле нас грибы солят.

— Да здесь до моря больше сотни километров! Рыба никогда сюда не дойдёт. Это раз. В пресной воде с нею происходит метаморфоза и она ни для чего больше не годиться. Поэтому, её если и ловят, то только на икру, да и то, ближе к устью. Это два. И переработку размещают как можно ближе к месту вылова, а не на почти полутора километровом перевале Сихотэ-Алиня! Это три.

— Ты что, не веришь своим глазам?

— Я отказываюсь им верить, потому, что этого не может быть!

Ладно, что делать будем? Где палатку ставить?

— Давай, ты вправо, а я влево. Встречаемся здесь минут через … — он посмотрел часы и продолжил. — Минут сорок-сорок пять.

Я пошёл вдоль седловины. Метров через сто было тоже неплохое место, но слишком близко от сарая. Поэтому я решил перейти дорогу и посмотреть в другой стороне. Подходящее место нашёл довольно скоро. Похоже, это на нём тогда стояли геологи. А так, как время ещё было, решил на обратном пути пройти чуть ниже, набрать грибов на ужин.

Но первое, что я увидел, был не гриб, а женьшень. Зонтик из ярко-красных ягод заметил сразу, настолько они выделялись на окружающем фоне. И пятилистники не давали усомниться в том, что это он. Ребята иногда находили его и приносили в лагерь. Я даже пробовал его есть сырым. На вкус напоминает обыкновенную морковку. Только цвет бледнее.

А вот самому встретить, ещё не доводилось. Судя по всему, ему лет десять, не меньше. А в год он прибавляет в весе на один грамм, или чуть больше. И ещё, его просто так не выкапывают. Тут надо соблюсти разные условности. Осмотрелся. Увидел подходящее дерево и срезал большой кусок коры. Потом выкопал мох. Уложил слоем в корытце из коры. Теперь стал на колени и расчистил круг диаметром с метр вокруг растения. Его нужно выкапывать, чтобы не оторвался ни один из множества отростков. А чем женьшень старше, тем они длиннее.

Только было собрался начать срезать дёрн, как остановил руку. Самое главное забыл! Надо произнести вслух какое-то заклинание. Несколько раз его слышал, но почти ничего не запомнил. А иначе корень не отдаст всю свою силы, или что-то вроде того.

Начал вспоминать, проговаривая слова, но вспомнил два или три. Не забивал в своё время голову всякой чушью. А сейчас задумался, может это вовсе и не ерунда. И произносить его нужно скороговоркой.

Погрузившись в свои мысли, я вздрогнул от прозвучавшего выстрела. Не потому, что он был громкий, скорее наоборот, а от того, что нарушил тишину, тут даже деревья не шумели от ветра. Стреляли из ТТ, больше не из чего. Геолог, наверное, балуется по банкам. Хотя… вряд ли бы он стал стрелять, не предупредив меня… Может, отпугнул какого-то зверя? Только, если это медведь или тигр. Бросил взгляд вокруг, чтобы запомнить место, пошёл узнать, в чём дело.

Метров за десять до поляны с сараем, остановился, так, как услышал громкий разговор двух спорящих людей. Удивлённый, остановился. Кто такие? Артельщики, чьё производство находится в сарае? Лесник или егерь? Правда, не знаю в чём отличие. Это по ним стрелял геолог? А вдруг попал?

Одни вопросы и ни одного ответа, даже голова распухла. Осторожно, от дерева к дереву, но дошёл до края поляны. Едва сдержался, не выскочив на неё. Да и было от чего. Толик, а именно так звали геолога, только сейчас вспомнил, лежал на спине, а на груди расползалось красное пятно. Напротив него, стоял милиционер, судя по погонам, лейтенант. В правой руке он держал пистолет. На плече, стволом вниз, висел АКМС. На ремне была кобура, похоже с Макаровым. Рядом с ним стоял второй, но уже в гражданской одежде, если таковой считать штормовку. У него тоже было оружие, но уже карабин с оптическим прицелом. А вот, какой именно, не скажу. Не разбираюсь в них нисколько. Даже в руках не держал ни разу.

И вот эти двое спорили. Тот, который с карабином, назову его егерем, доказывал второму:

— Зря стал стрелять, не узнав, есть ли здесь ещё кто-нибудь. Или вдруг сюда ещё кто-то должен подъехать?

Лейтенант оправдывался:

— А вдруг он бы убежал или сам начал стрелять?

— С чего бы он стал стрелять в человека в форме?

— Может это вовсе не геолог, откуда мне знать. Приехал сюда, всё разнюхал. А потом заявит… Тогда поздно будет… Когда я потребовал сдать пистолет и предъявить разрешение на ношение оружия, то он ответил, что оставил в лагере. А потом, когда увидел тебя, захотел забрать ствол обратно.

— Да геолог он. Я их машину узнал. Они внизу стоят, на берегу у дороги. А другие в стороне.

— Да какая разница, кто он. Нам не легче, от того, что стукнут про нас геологи или лесорубы. Если они стоят так далеко, почему тогда сюда припёрлись?

— Вот бы сначала узнал, а потом бы стрелял, — в сердцах, сплёвывая, ответил егерь и отошёл в сторону.

Милиционер, в свою очередь, присел и стал рыться в карманах убитого, вываливая на траву всё, что там было. Видимо, не найдя ничего интересного, выпрямился и подошёл к егерю.

— Куда теперь его?

— Сам думай! Когда стрелял, меня не спрашивал. Я снова на нары не собираюсь.

— Ты хочешь сказать, ни кого на тот свет не отправил? Да побольше, чем я! А нары нам светят по любому.

— Не сравнивай! Всегда за дело, а не запросто так!

— Так, вот и я за дело. За наше дело. Ты, что ли отвечал бы перед Седым за то, что нас бы накрыли? Кто в ответе за то, чтобы вас здесь никто не тревожил?

Тот молчал, отвернувшись в сторону. Затем повернулся и сказал:

— Грузим в машину. Отгоняем её к обрыву. Затаскиваем в кабину и сталкиваем. На всякий случай, если сама не взорвётся, смачиваем тряпку в масле, поджигаем, и в машину. Тогда бензин наверняка вспыхнет.

— А если их будут искать? И приедут сюда?

— Сворачиваться надо. В другое место переберёмся. Хорошо, что почти весь товар вывезли. Оставшийся, грузим тебе. И машинку. Остальное… Что сжигаем, а что прячем в стороне, потом заберём.

— Сарай. Что с ним делать будем? Жечь?

— Ни в коем случае! Сразу смекнут. Навалим мусора всякого, печь разломаем, пусть думают, что давно пустует.

— Хорошо. Пойдём жмура грузить.

— Пистолет мне не хочешь отдать?

— А то у тебя нету!

— Такого нет…

— Пистолет я ему в кобуру положу. Иначе сразу заподозрят неладное, если при нём ствола не будет.

— Ты думаешь, у него он легальный?

— Не сомневаюсь. Стал бы он его вот так открыто носить.

Я никак не мог поверить в происшедшее. Убивать за рыбные консервы?! И не бандит какой-то, а сотрудник милиции! Это в моё время этим никого не удивишь, а тогда… Выйти к ним и заявить, что всё видел и слышал? Тогда с обрыва в машине полетят два трупа. Уехать и сообщить? Ключи от ЗИЛа остались у Толика. Пока буду разбираться, как завести напрямую, подойдут бандиты. Даже если сумею сделать всё быстро, то меня могут догнать. Не пешком же они сюда пришли. Впрочем, я и не слышал, чтобы кто подъезжал. Но они могли оставить её в другом месте.

Тут я сильно пожалел, что ещё нет мобильников. Бежать на своих двоих? Доберусь только к вечеру. А эти дожидаться не станут. Вытащил свой пистолет и прикинул в руке. Но тут они подошли к Толику, чтобы отнести к машине. Лейтенант вдруг остановился и сказал:

— Сейчас вся форма в крови будет. Нужно ЗИЛ сюда подогнать или на чём-то отнести.

— Грузовик сюда не пройдёт. Придётся тащить. Давай лучше загрузимся сами, а потом покойника в его же машину. А то, вдруг кто-нибудь увидит дым и приедет, а мы ещё здесь.

Офицер куда-то ушёл и вскоре послышался звук подъезжающего автомобиля. В просвет между деревьями едва протиснулся УАЗ 469. Обычной армейской расцветки и без всяких надписей по бокам. Номер был не частный, значит машина служебная.

Вдвоём они быстро загрузили коробки с консервами, пустой тарой и агрегатом. Потом споро, только слышно было, как доносятся глухие удары, разломали печь. Собрали ещё чего-то ненужного и собирались сжечь, но передумали, и отнесли всё в кузов грузовика, мол, пусть там сгорит.

Я всё не мог решить, что мне делать. Стрелять в них? Если в того, кто застрелил товарища, ещё как-то можно оправдать, то в другого… Конечно, я понял, что они одного поля ягоды…. Но вот так, взять и застрелить обоих… Я вообще по живому ещё ни разу не стрелял. В армии по мишеням. Охотничьего ружья не было, с пистолета только по банкам. Вспомнил, в детстве с рогатки по воробьям пулял. Правда, не помню, попадал или нет. Что же делать? Отпустить их просто вот так? Конечно, нет. Меня-то не обвинят. Их приметы, номер машины я запомнил. Но это потом будет, после проверки. Эх, жаль, нет с собой мобильника с камерой или простого фотоаппарата.

Но они отвертятся, как пить дать. Приметы и машину, якобы, мог видеть и раньше и решил на них и свалить. А с геологом расправился?по причине личной неприязни?. В общем, тюрьма по любому.

И зачем я настоял, что сам поеду! Ведь уговаривали меня не ехать. Другие вызывались. Да, тогда бы убили обоих. А может, и нет. Это ведь я предложил осмотреть эту сторону. Да чего я гадаю «если бы, да кабы», что сделано, то сделано.

Я хотел, улучить момент и подбежать к тр…, в общем, к Толику и посмотреть, вдруг ключи от ЗИЛа лежат рядом с ним. Но на поляне обязательно находился кто-нибудь один. Даже если они и уходили куда-то вместе, то буквально секунд на десять. Только и успел бы добежать до убитого.

Я, то вытащу пистолет, то обратно в кобуру. Допустим, застрелю обоих. Что дальше? Как доказать, что не я убийца геолога? Отпечатки пальцев лейтенанта на ТТ, мог бы сделать и потом. А то, что эти двое были убиты из моего оружия, определят сразу. Тогда придётся скрываться как преступник. Без документов, денег, на другом конце страны…. Пока я до дома доберусь. Что за чушь я несу! Домой-то мне будет никак нельзя. Уходить за границу? Технически смогу. Ближайшая сухопутная, это с Северной Кореей и Китаем. Ни там, ни там делать мне нечего. Морем в Японию? Пограничники своё дело знают. В порту даже мимо иностранного судна нельзя пройти. Даже если ты на его глазах спустился по трапу с теплохода, только что вернувшегося с той же Японии. Спрятаться на нашем судне? Теоретически можно. Но могут и найти. Ведь, сначала перед отходом всё проверяет экипаж, а потом уже пограничники и таможенники. Тогда тюрьма обеспечена. Даже если и смог удрать, то там, чтобы не выдали в СССР, придётся стать предателем, со всеми вытекающимися последствиями для родственников. Всю анкету им испорчу. Хотя, через пару лет это уже не будет иметь никакого значения.

В общем, куда не кинь, всюду клин. Мои размышления прервали, так как эвакуацию материальных ценностей они закончили и подошли к убитому. Я вытащил пистолет и взвёл курок. К этому времени я выбрал самую удобную позицию. Почти у самого края росла берёза с раздвоенным стволом, а вдоль кромки поляны, густой подлесок.

До них мне было метров десять. Я сомневался, что смогу попасть в обоих, а они бы не смогли открыть стрельбу по мне. Против автомата и карабина мне не продержаться. И в кого первого стрелять? Они о чём-то тихо посовещались и «егерь» зашёл в сарай. Вернулся он с большим куском полиэтилена. Разложили его рядом с телом и, повернувшись ко мне спиной, попытались перевалить его на плёнку. Но им мешало оружие, висящее на плече. Не сговариваясь, они сняли его и положили на траву. Перекатили тело и выпрямились.

Лучшего момента было не найти. Сначала я дважды выстрелил в лейтенанта. Успел заметить, что одна пуля попала точно под левую лопатку. И тут же нацелил пистолет на второго, который начал разворачиваться и наклонятся над карабином. В это время я и выстрелил. Первой же пулей попал куда-то в левое плечо, вторая и третья прошли мимо. Упавший егерь здоровой правой рукой подтянул к себе карабин, но когда попытался взвести затвор, то тот, ни чем не удерживаемый, только заскользил по траве. Не дожидаясь, пока он не повторил попытку, пытаясь упереть приклад в ботинок, я выстрелил оставшимися патронами. Первая же пуля попала в голову.

Быстро сменил магазин и стал наблюдать за подстреленными, боясь выходить, помня об имевшихся у них пистолетах. Но никто больше не шевелился. Выждав пару минут, я осторожно вышел из-за дерева. Подойдя к лежащим бандитам, по-другому я и не могу их называть, первым делом подобрал оружие. Полагающихся контрольных выстрелов делать не стал. С одной стороны, у меня оставалась неполная обойма, а с другой не видел в этом необходимости.

Перевернул лейтенанта и снял с него портупею с кобурой. Из кармана вытащил документы.

— Так, посмотрим, кто ты есть,?оборотень в погонах?.

Раскрыв удостоверение, читаю: — Плавшуда Николай Иванович. Лейтенант милиции. Чугуевское РОВД, Приморский край.

Значит, милиционер настоящий. Тут меня пробрал, такой мороз по коже, что я даже поёжился.?Вышку? я себе заработал, сто процентов. Тройное убийство,?это не мелочь по карманам тырить?. Доказать, что это они вели здесь бизнес и убили геолога не смогу. Значит, я никуда заявлять не поеду. И в лагерь не вернусь. А куда бежать?

Ладно, оставим на потом. Надо быстрее прибраться, пока не появился ещё кто-то. У второго был паспорт на имя Бутко Сергея Никифоровича. Родился в 1947 году, пос. Сусуман Магаданской области. Так, прописан… Кавалеровский район. Местный, значит. А родители, видимо, сидели в лагерях. Или охраняли, эти самые лагеря. Других вариантов не вижу.

Другого оружия у него при себе не оказалось. Тогда о каких пистолетах говорил лейтенант, что у него много? Видимо, лежат в другом месте. Да мне и трёх хватит, куда ещё. Тут откуда-то навалилась слабость на ноги, что я чуть не упал. Добрался до ближайшего чурбана, сваленного у поленницы, и присел. Надо теперь без спешки и нервов обдумать, что дальше делать. Безвыходных положений не бывает.