Нинани осмотрела вазу для благовоний, которую она держала в руках, и пожалела, что другого большого контейнера у неё не было. Она её ещё ни разу не открывала, а это должен был быть редкий и красивый аромат, привезенный из долины Инда. Но ваза ей была нужна для более важной цели, чем забота о своём запахе. Освободив левую руку, она приоткрыла немного дверь, чтобы можно было выглянуть.

Часовой был всего один, и он не производил впечатление бдительного. Её отец не думал, что она попробует выйти, и часовой знал, что у него простое задание, к которому можно серьёзно не относиться. Ну и дурак. Ухватив вазу за горлышко, Нинани осторожно приоткрыла дверь ногой, ровно настолько, чтобы выйти. Её босые ноги ступали бесшумно, она на цыпочках подошла вплотную к часовому.

Как она и боялась, хрупкая ваза раскололась от удара об голову мужчины. Он упал, покрытый липким пахучим веществом и керамическими осколками. Нинани нагнулась и убедилась, что он ровно дышит. Она не хотела сделать инвалидом того, кто всего лишь выполнял приказ. К счастью, он всего лишь потерял сознание. Она нащупала на его голове шишку, но череп остался невредим.

Вернувшись в комнату за сандалиями, она затем быстро побежала по коридору, стараясь оставаться в тени. Сбегая вниз по каменным лестницам, она никого не встретила. У двери камеры часового не было: он не был нужен, поскольку изнутри дверь открыть было невозможно, а снаружи её открыть, нарушив приказ царя, никто бы не посмел. Нинани подумала, что несколько дней назад она бы тоже не посмела. Но при нависшей угрозе того, что Иштар с каждым днём становится всё сильнее, у неё не было другого выбора. Она вынула запирающий дверь засов. Затем тихо открыла дверь.

Все трое были там. Энкиду и Эн-Гула спали, а Доктор всё ещё пытался освободиться. Ему удалось снять туфлю и носок, и он пытался вспомнить о том, как Гарри Гудини учил его сжимать ступню, чтобы протолкнуть её в узкую щель. Увидев свет со стороны двери, он удивлённо обернулся.

— Принцесса! — пробормотал он. — Что, уже настал час посещений?

— Тихо, — прошептала она. — Я пришла освободить вас.

— Вы уверены, что это разумно? — спросил он, глядя как она берёт в руки молот и деревянный клин. — Мне кажется, что ваш отец будет недоволен.

— Мой отец обычно мудрый человек, — ответила Нинани, — но в данном случае он позволил своим страхам заглушить разум.

Опустившись на колено, она упёрла свой клин в тот, который удерживал колодки. Затем осторожно начала бить по нему молотом.

Шум разбудил спавших. Доктор зашипел на них, чтобы они молчали. Стараясь шуметь как можно меньше, Нинани выбила второй клин, и Энкиду смог убрать верхнюю колодку, освобождая ноги себе и Доктору. Затем воин взял у Нинани молот и клин, и взялся освобождать жрицу. Прыгая на одной ноге, Доктор вернул на место носок и туфлю. Как только Эн-Гула была свободна, Доктор подозвал всех к себе.

— Так, — сказал он вполголоса, — нужно быстро уходить. Мы не знаем, когда кому-нибудь взбредёт голову нас проверить, так что нужно использовать всё время, которое у нас есть. Эн-Гула, ты можешь провести нас в храм Иштар таким путём, где людей поменьше?

— Конечно, господин, — сказала она. — Идите за мной.

Она повела их к выходу из замка, остальные старались не отставать. Энкиду оставил себе молот, поскольку это было единственное подобие оружия, которым он мог воспользоваться в случае проблем.

Замыкавший колонну Доктор позволил себе немного надежды.

— Я знал, что что-нибудь придумаю, — поздравил он сам себя. — Ещё немного такого везения, и Иштар наступит конец.

* * *

Агга сидел на троне и пил из серебряного кубка молодое вино. Набирая его в рот, он глотал его так быстро, что не успевал даже почувствовать вкус. Он знал, что не следовало топить свои страхи в выпивке, но угрюмо продолжал это делать, поскольку ничего другого придумать не мог.

В глубине души он понимал, что Нинани была права — Иштар их всех поработит. Но что он мог поделать? Глотнув ещё, он подумал о том, что Иштар, если ей заблагорассудится, вполне могла убить Нинани, и он не мог этим рисковать. Кроме того, был ещё этот волшебный ящик, который мог уничтожить всё мироздание, если Иштар умрёт. Заглянув в её глаза, он понимал, что это не пустая угроза.

Положение было безнадёжным. В целом, он считал себя способным и, возможно, даже хорошим царём. Но в таких условиях?.. Боги насмехались над ним, сделав его царём ничего. Что он мог сделать? Он попытался хлебнуть ещё вина, но кубок был уже пуст. Потянувшись к графину, он налил себе ещё. Стукнув графином об стол, он заметил, что в тени что-то движется.

— Кто там? — проревел он, вглядываясь в темноту. — А ну покажись, как подобает честному человеку!

На освещённое факелами пятно вышел Думузи. В мерцающем свете в его виде было что-то нечеловеческое. В его худом лице, белой бороде, тяжёлом носе, а прежде всего — в остекленевших глазах.

— Приветствую, господин, — пробормотал он. — Отдыхаешь?

— Нергал тебя побери, гад ползучий! — ответил царь, хлебнув вино. — Ты почему крадёшься в темноте?

— Если бы я не крался, о царь, кто-нибудь заметил бы, что я шпионю за тобой.

— Так значит, — огрызнулся Агга, — ты присматриваешь за мной для Иштар?

— Дурак, — резко сказал верховный жрец. — Я и есть Иштар. Эти глаза — мои глаза, этот язык — мой язык. Я здесь, точно так же, как если бы тут присутствовало моё тело.

— От тебя у меня мурашки по коже, — сказал он жрецу, шатаясь, вставая на ноги. — Я верю тебе, Иштар. Я уже видел, как ты овладевала людьми. И зачем же глаза Думузи шпионят за мной?

— Я ждала, — ответил жрец. — Я хотела, чтобы ты, прежде чем предстать передо мной, оказался в этом жалком, шатающемся виде. Мне весело смотреть на то, как царь Киша ведёт себя как обычный пьяница.

— Тебе весело? — засмеялся он. — Разве это не человеческая эмоция? Богине это не к лицу.

Тело Думузи пожало плечами.

— Во мне, возможно, мало человеческого, — сказало оно от имени Иштар. — Но мои эмоции остались. Я люблю посмеяться… А иногда — отомстить, — улыбка на лице Думузи была похожа на трупное окоченение. — Настало время мести.

Шатаясь, Агга сошёл с трона и подошёл к старому жрецу. Мутным от алкоголя взглядом он смотрел на него, пытаясь подавить свой страх.

— Мести? Что это ты такое несёшь?

— Как? — удивлённо спросил Думузи. — Ты что, разве не знаешь, что делает твоя дорогая красавица-дочка?

Аггу бросило в холод, он чуть не протрезвел.

— Она у себя в комнате, под охраной, — ответил он. — Она не имеет никакого…

— Напротив! — проревел Думузи, озвучивая удовольствие Иштар. — Она только что освободила троих пленников, которых ты скрыл от меня. Ты думал, что я о них не узнаю? И о том, кто они? Дурак! Они все вместе направляются к моему храму. Агга, я тебе предупреждала о том, что если она будет мне мешать, то станет либо моей рабыней, либо моим обедом. Теперь ты увидишь, как я держу своё слово.

Выругавшись, Агга выплеснул остатки вина в лицо Думузи. Оттолкнув старика в сторону, царь быстро вышел из тронного зала. Не обращая внимания на капающее с его лица вино, Думузи смотрел как царь, шатаясь, выходит в коридор.

— Да, — довольным голосом пробормотал он, повторяя мысли Иштар, — я знала, что после этого ты примешься действовать. Ещё один спешит ко мне. Обожаю вечеринки… Какое соберётся общество, какое будет пиршество!

Запрокинув голову, старый жрец захохотал нечеловеческим голосом посреди пустого зала.

* * *

— Мне это не нравится, — проворчал Энкиду.

Подавляя в себе желание закричать, Доктор постарался сказать спокойно:

— Я, конечно, ценю реализм, но ты разве не слышал о преимуществах позитивного мышления? Со времени нашего побега ты только и знаешь, что жалуешься.

— Потому что я от природы осторожный, — ответил Энкиду. Он выглянул из-за колонны, за которой они оба прятались. Перед ними был главный зал храм Иштар. — И говорю тебе, мне это не нравится.

— В таком случае, обещаю тебе, что когда всё закончится, я поговорю с декораторами, чтобы они тут всё перекрасили.

Обезьяно-человек недовольно сверкнул взглядом:

— Я имел в виду, что тут слишком тихо.

— Возможно, он прав, господин, — вмешалась в их спор Эн-Гула. — В этот час тут обычно около двадцати жрецов, приносящих жертвы.

Доктор ещё раз быстро всё осмотрел. Он видел только шесть или семь фигур в балахонах, хотя около двадцати посетителей несли своих животных в качестве подношений.

— Может быть, у них обеденный перерыв, — предположил он. — Мне всё кажется нормальным, — он недовольно посмотрел на них обоих. — Ну почему вы не можете прекратить оспаривать все мои решения? Возьмите пример с Нинани.

Принцесса настороженно смотрела, чтобы никто неожиданно не подошёл к ним сзади. Её очень удивляли собственные храбрость и умения, и ей было приятно, что господин Эа похвалил то, что она делала, и её отношение к ситуации.

— Хорошо, — неохотно сказал Энкиду. — Тогда как нам пройти через храм, не вызвав подозрений?

— А почему всё должен я придумывать?

Доктор ещё раз выглянул из-за колонны. Из людей они видели только жриц, которые сидели в своих альковах. Время от времени один из посетителей-мужчин подходил к одной из них и бросал монету-подношение. Тогда жрица уводила его в одну из боковых комнат общаться с богами.

— Хм… Эн-Гула, мне кажется, что тебе пора вернуться к обязанностям жрицы.

Она посмотрела на него непонимающими глазами, и ему пришлось объяснить:

— Нам нужно попасть в помещения за алтарём. Между нами и теми помещениями есть комнаты, которыми пользуются жрицы. Мы можем сделать небольшой крюк, чтобы нас не заметили.

Эн-Гула широко улыбнулась, поняв, что он имеет в виду. Кивнув, она изменила свой костюм так, чтобы грудь была видна, и таким образом она вновь стала служительницей храма. Доктор же при помощи зонта умудрился стащить пару плащей со стола, на котором прихожане, прежде чем войти вглубь храма, оставляли одежду. Один из них он дал Энкиду, а во второй завернулся сам.

Нинани посмотрела на них и решительно сказала:

— Я не собираюсь обнажаться ради этого маскарада, — сказала она ему. — Негоже для принцессы демонстрировать себя таким образом.

И не обращай внимания на то, что это может спасти наши жизни, — подумал Доктор. Вслух же он сказал:

— Ладно, будем надеяться, что стараний Эн-Гулы будет достаточно. Энкиду, веди её в помещение для уединения, а затем незаметно проскользните во внутренние покои. А я пойду следом за тобой с Нинани.

Солдат-неандерталец кивнул.

Набросив плащ и на себя и на принцессу, Доктор сказал:

— По крайней мере, постарайся притвориться, что собираешься доставить мне райское удовольствие…

Каждый шаг был для них пыткой. У Эн-Гулы получалось более чем достоверно изобразить, что она вернулась к старой работе и, соблазняя, заманивает клиента. Нинани изо всех сил пыталась делать то же самое, но, по мнению Доктора, это было столь же убедительно, как если бы певец-любитель попытался исполнить оперу Вагнера, не имея ни нот, ни слуха. Тем не менее, никто в храме не обратил на них внимания, так что он решил, что их маленькое представление было либо абсолютно убедительным, либо ужасно скучным.

Пройдя мимо входа в будуары, они прошмыгнули в помещения позади алтаря. Доктор в последний раз оглянулся через плечо и облегчённо вздохнул. Он не был уверен, что им удастся дойти сюда без помех. Отбросив плащ в сторону, он всмотрелся во мрак.

— Проблемы с освещением? — спросил он.

Во время его прошлого визита сюда тут было так же темно.

Эн-Гула пожала плечами:

— Иштар любит мрак.

— Хм… Интересно, это потому, что она не выносит свет, или же у неё исключительное зрение, и она хочет иметь преимущество над посетителями?

— В любом случае, — прошипел Энкиду, — пока тут темно, мы в худшем положении. Почти ничего не видно, сложно в таких условиях сражаться. Или шпионить.

— Ну, если мы будем стоять тут весь день и разговаривать, то лучше не станет, — ответил Доктор. — Я прекрасно вижу, так что идите за мной.

Не дожидаясь подтверждения их согласия, он повёл их через комнату ко внутренней двери. К счастью, его глаза были гораздо чувствительнее, чем у его спутников-людей. Он надеялся, что Иштар допустит ещё несколько таких просчётов.

Это было помещение, где Иштар работала на публику. Запах эфира тут был гораздо сильнее. Возле одной из стен Доктор увидел несколько тщательно запечатанных сосудов. Видимо, это её запасы усыпляющего средства. Комната была красиво обставлена и, криво усмехнувшись, он заметил в стене две ниши по бокам от двери. Расставь в каждую нишу по жрице, и любого входящего схватят, опустят на колени, и усыпят, если возникнет такая потребность. Так они его и поймали во время первого визита.

Но почему в комнате никого нет? Может быть, у Иштар неотложные дела в другом месте? Велев жестом никому не двигаться, Доктор тихо прошёл к дальней двери. С запозданием он понял, что остальные его жест в темноте увидеть не могли и продолжали идти следом.

— Постойте минутку здесь, — прошипел он.

Убедившись, что они его послушались, он вошёл в дверь покоев Иштар.

В этой комнате было светлее, потому что работало много приборов. Две стены были заставлены компьютерами, на которых постоянно были запущены какие-то программы. Остальное место было занято аппаратурой слежения. Среди приборов был только один промежуток, который Доктор счёл камерой дозарядки. Если Иштар была, как он подозревал, кибернетическим организмом, то здесь она подключалась для зарядки своих аккумуляторов. С этим можно будет разобраться позже.

В конце комнаты было что-то вроде трона, а прямо перед ним стоял маленький квадратный ящик. Он быстро подошёл к нему, и рассмотрел его сквозь очки. Затем тихо присвистнул.

— Кобальтовая бомба… Да ещё и подключённая к мозгу, судя по всему, — он прикусил губы. — Тогда отключать её немного опасно. Значит, она не соврала Агге, говоря, что может стереть Месопотамию с лица Земли.

Решив не забивать себе пока что этим голову, он пошёл рассматривать компьютеры. Они не были ему знакомы, но он решил, что сможет быстро с ними освоиться. Всему миру может стать лучше, если их немного перепрограммировать. Где-то среди этого оборудования есть радиоустройство, позволяющее Иштар поддерживать связь с теми, кого она Коснулась. Если оно будет подключено к огромным цепям, которые она создала на стенах Киша, её сигнал сможет распространиться на весь известный в этот период истории мир. Имея подходящий источник питания и достаточное количество электронных имплантатов, она, наверное, сможет править Землёй.

Эта мысль его пугала — так Иштар изменит ход человеческой истории и эволюции. Учитывая то, что ему о ней рассказали, Доктор сомневался, что эти изменения будут к лучшему. Если у неё была потребность вживлять людям в головы устройства, управляющие их разумом, значит, у неё не было уважения к личности, но было всепоглощающее желание контролировать всех. Ни то, ни другое нельзя было назвать похвальным.

— Настало время небольшого саботажа, Доктор, — сказал он сам себе. — Прежде всего, монитор…

Он подошёл к экранам на соседней стене. Задумчиво нажимая на клавиши под одним из них, он добивался того, чтобы на экране отобразились пути команд компьютера. Не успел он ничего сделать, как на экране возникло изображение.

А на нём Доктор увидел собственный затылок. Он медленно обернулся, и его изображение на экране повторило его действия.

В дверях была Иштар; её сияющие красным глаза были направлены на него. Немного сдвинувшись вперёд, она проворковала:

— Доктор! Наконец-то мы встретились.