Удивительно, как общая проблема иной раз объединяет людей. Даже тех, кто не испытывает друг к другу особой симпатии. Несмотря на все препирательства мы с Катей действовали не хуже, чем сыгранная футбольная команда или отряд спецназовцев. За те несколько секунд, которые понадобились Жене, чтобы открыть дверь и войти в комнату, я успел подскочить к Романову, сесть перед ним на корточки и рывком закатать тонкий свитер вместе с рубахой едва ли не до самой шеи, обнажая дряблый живот и заросшую седым волосом впалую грудь. Катя перемахнула через столик, выдернула из сумки на диване фонендоскоп, швырнула мне и, когда дверная ручка зашевелилась, уже сидела так, будто только что и не выдала прыжок на уровне вратаря премьер-лиги.

А для Романова что-то подобное, похоже, уже успело войти в привычку. Железный старец преображался со скоростью вервольфа в полнолуние и достоверностью примы Мариинского театра. Исхудавшие плечи опустились, спина скрючилась, голова безвольно повисла набок, а из полуоткрытого рта в мгновение ока потянулась тоненькая ниточка слюны. Даже глаза – зеркало души – изменились. Потухли и, казалось, даже чуть подернулись дымкой.

– Катюш, никакого криминала не вижу. – Я опустил рубаху и свитер Романова обратно, поднялся на ноги и пристроил на журнальный столик как будто только что снятый фонендоскоп. – Евгений?..

– Можно просто Женя. – Грозный секьюрити чуть втянул голову в плечи. – Вы извините, Михаил Александрович… Уже почти полчаса, и тихо так тут у вас – я уж и испугался, не случилось ли чего…

– Пока ничего. – Я сдвинул брови, изображая строгий взгляд крутого кардиолога. – Но я бы на всякий случай обследовался в стационаре. Все-таки возраст.

– Да понимаю я, понимаю… – Женя виновато опустил глаза. – Но это не ко мне, я ж тут не решаю ничего… Катюш, может с отцом поговоришь? Не дай Бог сердечко схватит, пока я тут один с ним буду – что тогда?

– Поговорю, – кивнула Катя. – Мы уже собираться будем, Жень, мне еще Михаила Александровича домой везти.

– Ага… – Женя отошел от двери. – Ой, а вы что, кофе пили?

Йотуновы кости! Мы разыграли спектакль «старик и кардиологи» на уровень премии «Оскар» за актерскую работу, но три опустевшие чашки из-под кофе на журнальном столике у дивана…

– А, Жень… – замешкалась Катя. – Кофе, да, мы…

– Евгений, это я. – Я подобрал фонендоскоп, шагнул охраннику навстречу и улыбнулся. – Меня Катюша прямо с работы забрала, а я с двух суток подряд. В машине подремал, конечно, но башка как деревянная – вообще ничего не соображаю. Попросил кофе сделать. Я после смены всегда кружки по три-четыре пью, или совсем вырубаюсь.

– Да что ж вы так, Михаил Александрович! – Женя участливо заохал, и мне на мгновение показалось, что он сейчас примется бить мне поклоны. – Вам себя беречь надо, у вас голова золотая… И не гоняли бы Катюшу – попросили бы, я бы сам кофе сварил, мне не трудно!

– Спасибо, Евгений. – Я убрал фонендоскоп в сумку. – В следующий раз буду знать.

– Да вы что, Михаил Александрович, это вам спасибо! – Женя распахнул передо мной дверь. – Приходите еще! А если будет минутка, можете меня посмотреть? Ну, через недельку или две… если получится.

– Обязательно, – кивнул я. – Евгений, у вас давление высоковатое – это я без всяких приборов вижу. Бывает, что тяжело по лестнице подниматься? В глазах не темнеет, когда резко встаете?

– Бывает! – закивал Женя. – Вот прям как сказали, так и есть. И тяжело, и темнеет!

Немудрено – с такой-то тушей… Здоровяк-секьюрити был немногим выше меня, но весил явно за сто килограмм, а скорее всего – все сто двадцать с лишним. Поэтому без перечисленных мною симптомов не мог обойтись в принципе.

– Сходите и сдайте кровь на сахар. – Я пропустил Катю вперед и направился к лестнице. – И общий клинический. Покажите Катюше, она сфотографирует, мне перешлет. Я погляжу, если надо – выпишу направление на обследование.

– Ага… Понял. Все сделаю, Михаил Александрович!

Похоже, мой авторитет в глазах Жени вырос просто до небес. Он уже и думать забыл про три пустые чашки из-под кофе, и смотрел на меня чуть ли не как на сошедшее с небес божество. Пожалуй, если бы я сейчас попросил, он усадил бы меня на спину и отвез в Питер на собственном горбу. На мгновение меня укололо что-то вроде стыда – но я быстро напомнил себе, что если бы этот похожий на гигантского младенца бугай узнал, кто я такой я на самом деле, он, скорее всего, тут же переломал бы мне половину костей. А то и вовсе прикопал бы где-нибудь на заднем дворе.

Так что полностью я расслабился, только когда ворота за нами закрылись, и Катин «мерс» неторопливо покатился к выезду на трассу. Я заметил, что теперь, когда опасность разоблачения миновала, супершпионка тряслась, как осиновый лист. А меня почему-то разбирал хохот – видимо, каждый сходит с ума по-своему.

– Михаил Александрович! – Я ткнулся затылком в подголовник кресла и в голос заржал. – Катюша, принеси мне кофе, работает профессионал.

– Артист. Погорелого театра… Эй, ну хватит уже!

Катя бросила на меня испепеляющий взгляд, но через несколько мгновений не выдержала и тоже расхохоталась, едва не съехав с дороги.

– Тормози! – кое-как выдавил я, вытирая рукавом выступившие слезы. – Постоим пару минут. Или точно в дерево запаркуемся!

Катя не возражала – послушно свернула к обочине и заглушила двигатель. Минуту или две мы истерически ржали, чуть успокаивались, смотрели друг на друга – и снова заливались хохотом.

– Не, ну как ты его! – Катя ткнула меня локтем. – На сахар! Общий клинический… Откуда ты вообще все это знаешь?

– Просто знаю. – Я пожал плечами. – Я вообще-то писатель. Мне много чего нужно знать.

– Да уж. – Катя, похоже, окончательно успокоилась и снова завела двигатель. – Писатель…

– И будущий властелин мира, прошу заметить, – усмехнулся я. – Имей хоть каплю уважения.

– Да какой ты властелин мира? – Катя затормозила и включила поворотник. – Властелин дивана…

– Ты не согласна с Алексом?

– Я не знаю, Антон, – отозвалась Катя. – Была не согласна. А теперь – не знаю. Он умеет объяснять.

– Это точно. – Я откинулся на спинку кресла. – Аксакал. Глыба. Человечище – куда там нам с тобой. Можешь не верить, но я уже сам не рад, что отыскал этот долбаный «Светоч».

– Верю, Антон. – Катя на мгновение оторвалась от дороги и посмотрела на меня, разом сделавшись смертельно серьезной. – Вот тут – верю. И не думай, я тебе ни капельки не завидую.

– Верю. – Я забросил на заднее сиденье сумку с фонендоскопом и достал из кармана телефон. – Отвезешь меня домой?

– Да куда ж я денусь, – буркнула Катя. – Что будешь делать?

– Кушать. Спать. Или захватывать Альвсбун. – Я прикрыл глаза. – Честно – понятия не имею, Кать.