Глава 4
– Избушка-избушка, – пробормотал я.
Впрочем, дом то ли лесника, то ли просто отшельника Петровича выглядел если не современно, то по крайней мере ухоженно и аккуратно. Небольшой сруб, обшитый вагонкой, оказался выкрашен в темно-зеленый, и я чуть не промахнулся мимо него, когда съезжал с асфальта на грунт. Из полуоткрытого окна аппетитно потягивало жареной картошкой, и у меня тут же предательски заурчало в животе. Хозяин был дома и, похоже, собирался плотно позавтракать.
– Есть кто живой? – позвал я, стаскивая с головы шлем.
– От твоего мопеда и мертвый проснется. – Дверь распахнулась. – К нам едет ревизор?
– Твою ж мать, Ваня, – пробурчал я себе под нос. – Удружил так удружил…
Внешне Петрович оказался именно таким, как я и ожидал. Невысокий, но коренастый мужичок лет пятидесяти с гаком. Бритая под машинку голова, очки-хамелеоны, прокуренные седые усы, зеленая футболка, заправленная под офицерский ремень с потемневшей латунной пряжкой, армейские штаны выцветшей почти добела расцветки «флора» и вечные динамовские кеды. Воображение тут же дорисовало ружье на стене, берцы, столитровый походный рюкзак и куртку-«энцефалитку». То ли таежный житель, то ли егерь, то ли геолог, застрявший где-то в семидесятых годах прошлого века. Внешне.
Вероятнее всего, в этих самых семидесятых он уже давно выглядел точно так же. Иные не стареют. И оборотни, разумеется, не исключение – вот только их вечность неизменно оплачивается чужими жизнями.
– Зачем пожаловал, гость дорогой? – поинтересовался Петрович.
– Дело есть. – Я поднялся с сиденья. – Вопросы. Важные и срочные.
– И кто тебе сказал, Светлый, что я буду отвечать?
Петрович улыбнулся. Мягко и будто бы даже дружелюбно. Но я слишком хорошо знал, как быстро улыбка вервольфа превращается в звериный оскал. Старый и опытный волчара нисколько меня не боялся. В схватке клыков и когтей не всегда побеждает сила, и даже преимущество в скорости и массе тела ничего мне не гарантирует. В ауре Петровича почти не просматривалась типичная для оборотня ярость, прямолинейная и глуповатая. Спокойствие, сосредоточенность и уверенность. Опасный боец, матерый, и таких, как я, на завтрак ел. Но остановиться я уже не мог.
– Будешь отвечать. – Я чуть согнул колени, готовясь принять сумеречный облик. – По вашей части дело.
– Молод еще на меня рычать. – Петрович вздохнул и покачал головой. – Конечно, куда нам, серым, сермяжным, до вас, городских. С нами ведь здороваться не положено, представиться не обязательно – сразу требовать.
– Саша, – буркнул я.
Уел меня Петрович, как есть уел. Умный, зараза, простаком только прикидывается. И не похож на других местных оборотней. Вообще на оборотня не похож, если вдуматься. Было в нем что-то такое – неторопливое, мудрое, и хорохориться уже не хотелось. Даже осознание того, что за свою нечеловечески долгую жизнь Петрович наверняка сожрал не один десяток людей, не вызывало привычного желания вцепиться в глотку. Старший. Конечно, не Хена, даже близко не Хена, но я по сравнению с ним пацан. Глупый и зеленый, которого даже наказывать не за что. Только чуть пожурить – и за дело, тут не поспоришь. Поэтому даже обидеться на Петровича у меня так и не получилось.
– Семецкий Юрий Петрович. – Оборотень спустился со ступенек и протянул мне руку. – Можно просто Петрович. Дневной Дозор города Саранска. Генеральный директор. Он же уборщица.
Сначала мне захотелось заехать в лоб Ивану. Потом – самому себе. Сразу вспомнилась старая поговорка про свой устав и чужой монастырь. Мне в очередной раз напомнили – здесь тебе не Питер и не Выборг. Светлый маг Иван ограничился безобидной шуткой, а вот глава Дневного Дозора мог наказать и посерьезнее. Хотя бы за то, что я не отметился в городе в первый же день. Оборотень… И похоже, вообще единственный сотрудник. Впрочем, стоило ли удивляться? В Ночном Дозоре Саранска всего двое, а мало-мальски способный Темный маг уж точно не захотел бы сидеть в этой глуши.
– Саша, – еще раз представился я, крепко пожимая ладонь Петровича. – Прибыл для временного усиления местного Ночного Дозора.
– Пойдем, Саша. – Оборотень шагнул обратно на крыльцо. – Запишемся и завтракать будем. Не знаю, как у вас, а у нас голодным никто не уходил.
Внутри домик Петровича, он же офис Дневного Дозора Саранска, оказался куда просторнее и больше, чем выглядел снаружи. Почти треть его занимала печка, сложенная не из привычного кирпича, а из камня. Я был готов поспорить, что ее – как и добрую половину убранства жилища – хозяин сделал сам, своими руками. Может быть, сто лет назад или того больше. Вместо обоев стены покрывала та же вагонка, что снаружи, но не крашеная, а пропитанная олифой или чем-то в этом роде. Из нового в доме были только огромный плоский телевизор и электрический чайник. Все остальное – от потемневшей от времени мебели до древней, но вычищенной добела электрический плиты – запросто бы нашло себе место в каком-нибудь музее советской эпохи. Но все-таки почтенный антиквариат выглядел именно вещами, рабочими и надежными, а не мертвой рухлядью, к которой было страшно прикоснуться. Повинуясь жесту Петровича, я придвинул стул чуть ближе к столу и сел.
– Сейчас еще яичницу сделаю. – Нож в руках оборотня мелькал, превращая луковицу в аккуратные полукольца. – Вон ты какой здоровый, картошки на двоих не хватит.
– Угу, – я рассеянно кивнул, – спасибо.
Сейчас меня мало волновали этические вопросы в духе «может ли Светлый маг принимать еду из рук оборотня?». Пока Петрович возился со сковородками у плиты, я мог повнимательнее рассмотреть его жилище. В конце концов, парень из дорожной бригады был убит всего в паре километров отсюда.
Про ружье я, кстати, почти угадал. На стене между окнами висела винтовка. Не какой-нибудь модный «Ремингтон» с цейссовской оптикой, которыми так любят щеголять новоиспеченные охотники, на две трети состоящие из топ-менеджеров, а старая кавалерийская «мосинка». Нет, даже не так. Очень старая «мосинка» – и ложе, и ствол были до блеска отполированы руками владельцев… или все-таки одного владельца? Я еле удержал себя от того, чтобы получше исследовать древнее оружие в Сумраке.
– Хорошая вещь. – Петрович перехватил мой взгляд. – Еще из старых, я в девяносто девятом раздобыл. Те, что после пятого года делали, после ста выстрелов выбрасывать можно. Металл – дерьмо.
До меня даже не сразу дошло, что кухарствующий в паре шагов от меня оборотень имел в виду совсем не тот девяносто девятый, который я и сам неплохо помнил. Надо же. Стар волчара. Может быть, даже суперстар.
– Давай еще раз. – Петрович уселся напротив и грохнул по столу тяжелой тетрадью с пожелтевшей картонной обложкой. – Имя, возраст, род занятий… и так далее. У нас тут по старинке, без этих ваших печатей.
– По старинке так по старинке. – Я ковырнул вилкой картошку. – Шаров Александр Валерьевич, тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения. Светлый маг четвертого уровня, командирован из Выборга для усиления Ночного Дозора города Саранска.
О своем не самом легальном статусе сообщать я, понятное дело, не стал.
– Далеко тебя занесло. – Петрович присвистнул и снова заводил по бумаге ручкой. – Ага… Перевертыш, сумеречный облик – волк. Так?
– Верно, – проворчал я.
И уже без всякого стеснения уставился на Петровича через Сумрак. Да, старый. Да, умный. Но уровень Силы соответствует… ну, хорошо, если пятому. С натяжкой. Ауру Светлого я не скрывал, но разглядеть остальное смог бы не любой маг до второго уровня включительно. Зараза.
– Знаю я, по какому ты делу, Светлый. – Петрович отложил журнал в сторону. – Дети. Тут не только Ваня за голову взялся. Я сам своих прошерстил. И если бы узнал, что это они, – лично бы… – Оборотень чиркнул пальцем по горлу. – Без Трибуналов, без протоколов. Веришь?
Я кивнул. Ложь низшего Темного я бы почувствовал. Должен был по крайней мере.
– Правильно веришь. – Петрович сжал зубы и легонько стукнул кулаком по столу. – Ты бы знал, Саша, сколько я в этих лесах всякой сволочи передавил. И людей, и нелюдей. Особенно после войны. Но такого даже тогда не было – детей не трогали. А вот парня на дороге загрызли. – Петрович мрачно вздохнул. – Загрызли, но не наши. Двое или трое, запах чужой.
– Заезжие, на учет, естественно, не вставали, – предположил я.
– Никто не вставал, – кивнул Петрович. – За последние полгода точно. Надо искать гастролеров. Справимся. А по детям… – Оборотень снял очки и потер переносицу. – Я думаю, Иные тут вообще ни при чем.
– А та девчонка, которую наши поймали? – спросил я. – Ты ее вообще видел?
– Нет. – Петрович пожал плечами. – Оно мне надо? Какая-то барышня без регистрации и документов. Ванин клиент, что по дозорной, что по ментовской части, пусть он и разгребает.
– Ее взяли с ребенком, – напомнил я.
– Саш, – Петрович поднялся и выключил плиту, – мне вполне понятно желание Ночного Дозора списать все на неведомо откуда взявшуюся Темную без регистрации. Но уже совсем скоро эта версия развалится.
– У тебя есть другая? – поморщился я.
– Представь себе – есть. – Петрович плюхнул мне на тарелку половину ароматного содержимого сковородки. – Я здесь не так давно, с сорок седьмого. Но все-таки подольше, чем ваши дозорные. Вот ты что скажешь… ну, для начала про Саранск?
– Честно? – Я на мгновение задумался. – Болото. Глушь, леса, все сонное и спокойное. Все всех знают, Иных мало, дозорных – три с половиной человека. Темные со Светлыми нянчатся. – Я вспомнил Ивана. – Светлые с Темными. Благодать. Скукота, конечно, но в нашей работе это скорее плюс.
– Я поначалу тоже так думал. – Петрович хитро улыбнулся. – Дурак был, хоть и сто с лишним лет прожил. Не так тут все радужно. Во-первых, здесь, кроме русских, еще два народа – эрзя и мокша.
– Мордва?
– Эрзя и мокша, – с нажимом повторил Петрович. – Сам ты мордва. Они здесь испокон веков жили. А русские уже позже пришли. Как захватчики. Построили крепость, насадили свою веру. В общем, как обычно.
– Допустим. – Я отправил в рот кусок яичницы. – И чего?
– И того, что русских эти самые эрзя, мокша и прочие не очень-то любят. – Петрович протянул руку и включил и без того вовсю парящий из носика чайник. – В лесах всякое бывает.
– Да ну. – Я мотнул головой. – Партизаны-язычники?
– Ну, не партизаны, конечно. Но личности темные. Пару раз натыкался на коровьи черепа на деревьях. Может, и детишки балуются, не знаю. – Петрович забросил в огромную, чуть ли не в пол-литра металлическую кружку сразу два чайных пакетика. – А может, и что посерьезнее. Мужика без головы лет семь назад нашел в ста метрах от дороги.
– Стивен Кинг отдыхает. Ужасы нашего городка.
– Тебе бы все шутки шутить, – огрызнулся Петрович. – А старики еще помнят, что им деды рассказывали. Чуть ли не до самой революции сюда царь солдат гонял. Усмирять тех, кто по лесам сидел. Капища сжигать. Да даже сейчас еще…
– И что ты хочешь сказать? – Я начинал терять терпение. – Что где-то в лесу прячутся дикие мордовцы… мордвины, которые детей воруют?
– Хочу сказать, что черт его знает. – Петрович с размаху опустил на стол ладонь. – Саш, я эти леса вроде вдоль и поперек все исходил, а до сих пор натыкаюсь. Кострища, палатки, домишки какие-то… Все может быть. Могли мы проморгать незарегистрированного вампира или оборотня? Могли. Чеканутых мордвин, у которых сохранился культ предков и тому подобная муть? Могли. А просто психопата… или нескольких – могли?
– Могли, – проворчал я.
– Вот. А девчонка та… – Петрович фыркнул и отхлебнул из кружки. – Ерунда, ты уж меня извини. Не там ищете, так Ване и передай.
– Ладно. – Я откинулся на спинку стула. – Понял тебя. Надо идти в лес.
Не то чтобы я готов был сразу и полностью поверить Петровичу. Но здравый смысл в его словах имелся. И работал он здесь куда дольше и – что уж там – куда эффективнее, чем местный Ночной Дозор. Застарелую обиду коренных жителей Мордовии на большого брата уж точно нельзя списывать со счетов. Правда, тогда все это касалось скорее обычной, человеческой полиции… но оборотень, глава Дневного Дозора, не собирался оставаться в стороне. А значит, и я тоже. Кажется, пришло время возвращаться к Ивану. Но один вопрос у меня все-таки оставался. Глупый и странный.
– Слушай, Петрович… – Я замялся, но потом все-таки продолжил: – Ты же знаешь Вадима Алексеева? Который оборотень.
– Естественно. – Петрович посмотрел на меня поверх очков. – И?..
– Сегодня утром он назвал меня братом. – Я скривился. – А ведь для таких, как вы, это не пустой звук. Что он имел в виду?
– Братом?
Петрович чуть прикрыл глаза, и я почувствовал легкое касание Силы. Оборотень смотрел на меня сквозь Сумрак. Долго, будто бы искал что-то, ведомое ему одному. Я не стал мешать – скрывать было уже попросту нечего.
– Хм-м… – снова заговорил он после почти минутного молчания. – Ну, если не вдаваться в подробности… В каком-то смысле все оборотни – братья.
– Прекрасно, – буркнул я, поднимаясь из-за стола. – Но я-то не оборотень.
– Конечно! – Петрович вдруг широко оскалился, словно чему-то радуясь. – Конечно, не оборотень. Это мы оборотни, серые, сермяжные, деревенские. А ты – Светлый маг-перевертыш.
Я вздохнул и потянулся за перчатками. Волчара то ли не слишком удачно шутил, то ли действительно знал что-то, чем вовсе не собирался делиться. Все оборотни братья? Быть может. Лично я собираюсь искать того брата, который порвал парня-дорожника. И тех, кто украл детишек. И совершенно не важно, оборотни они или люди, эрзя, мокша, русские или вообще китайцы.
– Стой, ты куда собрался? – Петрович пододвинул ко мне тарелки и кружки. – Завтрак готовил я, с тебя помыть посуду. У нас тут не гостиница.
* * *
Незнакомый номер высветился на экране мобильника, когда я уже ставил «Ямаху» у отделения на Степана Разина. Не питерский – похоже, местный.
– Слушаю, – бросил я.
– Саш, это Таня, – раздался на том конце женский голос. – Мне Ваня твой номер дал. Слушай… извини за вчерашнее, ладно? Не знаю, с чего я так сдернула. Наверное, надо высыпаться.
– Да ничего, бывает, – пробормотал я. – Как ты?
Женщина, способная не только позвонить первой, но и извиниться. Существо, в чье существование поверить даже сложнее, чем в мордовских культистов или порядочного оборотня. Впрочем, одного такого я встретил сегодня утром – и, похоже, чудеса продолжались. Лиса сменила гнев на милость. Может быть, даже забыла, что я пытался на нее воздействовать. Как это выглядело с ее стороны? Попыткой флирта? Внезапной неконтролируемой симпатией? Или профессиональным трюком человека из серьезной конторы?
– Знаешь, что я тут подумала, – продолжила она. – А ведь у нас есть живой свидетель того, что делала эта ваша Алена. И девочку никто толком и не допрашивал, как я понимаю.
– Девочку? – хмыкнул я.
– Которую вроде как, – в голосе Лисы прорезалась неприкрытая ирония, – пытались похитить. Терехова Мария Петровна, восьми лет от роду. Собираюсь навестить. Ты со мной?
– Непременно. – Я тяжело вздохнул и поднял «Ямаху» с подножки. – Спасибо, Тань. Ты сейчас где?
– Почти на месте. С Ботевградской сворачиваешь направо на Терешковой, там еще школа по левой стороне будет с памятником, – отозвалась Лиса. – Проезжаешь метров сто и ищешь глазами рыжую девушку в черном.
– Ага. – Я вспомнил карту города. Совсем рядом. – Буду через пять минут.
Безалаберности местного Дозора я уже даже перестал удивляться. Похоже, ни сам Иван, ни его некстати заболевший шеф не потрудились как следует допросить основного – нет, даже единственного – свидетеля. Девочка могла многое увидеть. И что куда хуже – запомнить.
* * *
– Ну вот, пришли. Ты только не спеши. Не пугай народ раньше времени. Меня они знают, я в телевизоре, – Лиса уверенно ткнула кнопку звонка, – иногда мелькаю.
– Большой серьезный журналист, – кивнул я. – Понял. Молчу. Действуй.
Перед тем как старая – похоже, еще советских времен – дверь открылась, Лиса успела показать мне язык. И я тут же убедился в ее правоте. Невысокая женщина в халате приветливо улыбнулась гостье с телевидения, но как только ее взгляд упал на меня, вдруг съежилась и отступила на полшага. Надо было хотя бы побриться, что ли… Бирюк, как есть бирюк.
– Здравствуйте, Светлана Евгеньевна. – Лиса аккуратно оттеснила хозяйку в прихожую. – Вы извините, что я с сопровождением. Александр. Специалист из Петербурга.
– Да нет, что вы, все хорошо, – пробормотала Светлана Евгеньевна. Похоже, после слова «специалист» ей захотелось то ли вытолкать нас за дверь, то ли схватить под руки дочку и провалиться сквозь пол. – Проходите, разувайтесь. Только, – хозяйка затравленно подняла глаза на меня, – у меня на вас тапок нет.
Неудивительно. Небольшая прихожая, компактная мебель. Чистенько и аккуратненько. Я даже видел робкие попытки украсить скромный быт – недорогие, но явно новые обои, искусственные цветы, картинки в рамочках. А вот выключатель и проводка никуда не годятся. Похоже, мужчин в этом доме не было, и не было уже давно. И – как следствие – не имелось и подходящих тапок.
– Ничего. – Я попытался изобразить что-то вроде вежливой улыбки. – Я босиком пройду.
Плохо дело. Если уж взрослая женщина шарахается от меня как черт от ладана, то девочка вообще не станет разговаривать. А на свои жалкие навыки работы с человеческим сознанием я после вчерашнего не рассчитывал. Пусть лучше вообще на меня не смотрит. Входя в комнату вслед за Лисой, я кое-как набросил на себя слабенький морок. Девочка меня заметит, но, вероятнее всего, примет или за кого-то знакомого и неинтересного, или просто за невзрачного мужичка средних лет. Во всяком случае, пока я не заговорю.
Комната как комната: ковер на полу, ковер на стене, сервант с набором блюдец и чашек, которые хозяйка наверняка доставала только по праздникам, и изрядно потрепанные, но свежевыстиранные цветастые занавески. Девочка как девочка: платьице, сандалики и косички. Не по-детски внимательный взгляд скользнул по мне, задержался на мгновение, но потом все же вернулся обратно к Лисе. Даже лишенные малейшего потенциала Иного дети всегда куда чувствительнее к любому обману. Но усиливать маскировку было уже поздно – оставалось только молча подпирать стену и слушать.
– Привет, я Таня, – представилась Лиса. – Я понимаю, что ты здорово напугалась, но мне очень, – Лиса чуть склонилась к девочке – теперь их головы оказались почти вровень, – очень-очень важно, чтобы ты рассказала, что случилось…
– А я вас знаю! – Девочка протянула ручку и совершенно по-взрослому ухватилась за ладонь Лисы. – По телевизору видела. Меня зовут Мария.
Не Маша – Мария. Очень серьезный ребенок. Я покачал головой. Было в этом что-то неправильное. Девочки в восемь лет должны… Да откуда я вообще мог знать, чем занимаются современные девочки? Классики, скакалки, дочки-матери, куклы и мишки? Возможно. Уж точно не вот это деловое – «Мария». Маришка. Моей Маришке сейчас было бы уже… Семнадцать? Я выругался про себя и потер снова занывшее плечо. Не время раскисать, зубастый. Надо работать.
– Мария, – повторила Лиса. – Какая ты молодец, Мария. Совсем ничего не боишься. А ты помнишь, что случилось, когда дядя Ваня забрал тебя на машине на работу?
– Он забрал меня, – охотно отозвалась Маша. – И еще забрал тетеньку.
– Тетеньку. – Лиса мягко улыбнулась. – Какую тетеньку?
– Красивую. – Маша наморщила лобик, словно не решаясь сказать что-то важное, но потом все же продолжила: – В такой… серой куртке. Зачем забрал? Она мне помогла. Я тогда испугалась, а она помогла.
– Значит, помогла. – Лиса чуть повернула голову, пытаясь встретиться со мной взглядом. – А почему ты испугалась?
– Там был страшный дядька с большой собакой, черной. – Маша понизила голос. – А потом собаки уже не было, а он был… Смотрел на меня, потом пальцем показывал. А потом и его вроде не было, а она их все равно видела!
– И что они делали? – Лиса подалась вперед. – Дядя и его собака?
– Они… – Маша замялась и продолжила уже шепотом: – Они разговаривали.
– Ох, горе ты мое луковое! Сколько раз сказано – не болтай ерунду!
Дверь распахнулась. Светлана Евгеньевна то ли с самого начала дежурила с той стороны, то ли просто случайно проходила мимо и услышала то, что девочке говорить запретили.
– Может, чайку налить? – затараторила она. – Вы простите нас, Татьяна. Я же говорила – нельзя ее сейчас спрашивать! Так испугалась, бедная. Вот и придумывает. Дяди, собаки какие-то… Я ей сто раз говорила – показалось тебе, а она опять за свое!
Не по годам взрослая Мария исчезла. Теперь перед нами сидела маленькая нашкодившая девочка Маша. Может быть, Иван не так уж и сильно оплошал. Если мама услышала эту историю первой… Так легко убедить себя, что людей, способных растворяться в воздухе, и гигантских говорящих собак не существует. Куда сложнее убедить ребенка, который видел все своими глазами.
– Светлана Евгеньевна, – аккуратно встряла Лиса, – ну зачем так сразу? Может быть, кто-то выгуливал собаку, а потом свернул за угол. А Маша просто испугалась, побежала, разбила коленки… Большая была собака?
– Вот такая. – Маша встала с дивана и вытянула руку так, что вполне достала бы мне до середины груди. – А тетенька ее прогнала.
Светлана Евгеньевна всплеснула руками и закатила глаза. Дальше можно было уже не слушать. Почти полтора метра в холке или даже вместе с головой и шеей. Слишком много для любой из домашних пород. Не самый выдающийся показатель для вервольфа. А если добавить к этому таинственное умение исчезать из виду… выходило паршиво. Оборотни – один, а скорее всего, двое или больше – охотились. И только вмешательство случайно проходившей мимо Темной спасло ребенка. Если вмешательство было действительно случайным. Алена без труда сбежала бы от Ивана, если бы захотела. Но не захотела… Ерунда.
Я встал, потянулся и вышел в коридор, а потом на лестницу. Очень хотелось курить. Лиса продолжала болтать с Машей и ее мамой. О ценах на продукты, о ремонте, о том, что школы уже совсем не те, что раньше… Для них все стало очень просто. Большая собака, испуг и случайное столкновение с приезжей девушкой по имени Алена, чья непонятная власть над умами полицейских Лисе совершенно не нравилась. Но все же не настолько, чтобы всерьез подозревать ее в похищениях.
Оборотни – то ли целая стая гастролеров, то ли ни с того ни с сего распоясавшиеся местные. Очень странная Темная. И странная связь, которой между ними не могло не быть. Ядреный детективный коктейль «Саранск». Смешать, но не взбалтывать. Нет, мне такое уж точно не по вкусу. В конце концов, я простой оперативник… бывший оперативник. Эксперт по слежке, мастер преследования и маэстро рукопашной схватки. Но не Шерлок Холмс, не Коломбо и даже не рядовой аналитик Дозора. Вздохнув, я отправил почти истлевшую сигарету между лестничными пролетами. Намусорил. И детектив из меня плохой, и Светлый сомнительный… еще и гражданин так себе.
– Ну и что это такое? – Лиса прикрыла за собой дверь и подошла ко мне. – Удрал… Кто тут у нас следователь, ты или я?
– Точно не я. – Я покачал головой и снова полез за пачкой. – Да и ловить здесь, похоже, нечего.
– Похоже, нечего, – невесело протянула Лиса, но тут же захихикала. – Ваня, конечно, кадр. Всех теперь хватать будет, кто к детям подходит.
– Тоже вариант.
На улице нас с Лисой ждал вечер. Деревья, ограда через дорогу и одинаковые коробки домов неторопливо уползали в темноту. Сонный и ленивый Саранск. Я втянул носом воздух. Сухая трава, бензин, масло… пирожки – где-то далеко и дыни – чуть поближе. Совершенно обычные запахи конца лета. Но теперь к ним примешивалось что-то еще. Я уже не верил обманчивому покою маленького города. Может, поэтому и чуял то, что ни с чем другим не спутаешь. Не знаю, смог бы я объяснить тому же Петру Валентиновичу или любому другому Иному, который не был перевертышем… Но в Саранске определенно пахло неприятностями.
– Опять на всю улицу греметь будешь? – Лиса провела кончиками пальцев по сиденью «Ямахи». – Подбросишь до дома? Есенина, пятнадцать.
– Вау. – Я обернулся. – У меня же нет второго шлема.
– Буду нарушительницей. – Лиса лукаво улыбнулась. – И потом, я тебе доверяю.
– Не смею отказать. – Я перебросил ногу через бак и снял «Ямаху» с подножки. – Не вертеться, не ерзать, не спрыгивать на ходу и самое главное – не хватать меня за плечи. Если будет страшно – держись за пояс.
– Не будет, – отозвалась Лиса и ловко забралась мне за спину. – Трогай, шеф.
Так и не успевший остыть двигатель громыхнул и тут же застучал на рабочих оборотах. Я вывернул из двора. Лиса чуть прихватила меня за куртку, но сразу отпустила. Второй номер из нее получился что надо – даже без полноценного инструктажа. Сидела ровно, хорошо. Через сотню метров я совсем перестал чувствовать ее вес и даже поглядывал в зеркало на треплющуюся на ветру рыжую шевелюру. На месте. Значит, не потерял. Сначала я ехал медленно, но потом все же добавил газа, освобождая застоявшиеся лошадиные силы. «Ямаха» всегда помогала мне успокоиться и подумать. Прошерстить всех местных вервольфов, навестить Алену, устроить Ивану разнос и в конце концов увидеть во плоти Василия Семеновича. Но это – завтра. На сегодня мой Дозор закончился. В конце концов, Волки тоже люди, и сейчас у меня осталось только одно совершенно эгоистичное желание – как следует выспаться.
– Вот сюда и налево. – Лиса высунула из-за моего плеча руку, указывая дорогу. – Вторая парадная.
Парадная. Ну да, разумеется. Можно вывезти девочку из Петербурга, а вот Петербург из девочки… Приехали. Я чуть наклонился вперед, чтобы не мешать Лисе слезть.
– Класс! – Она довольно показала большой палец. – И совсем не страшно. Мне понравилось.
– Очень приятно. – Я чуть склонил голову. – Ну… поеду, что ли.
– А ты сейчас куда? – поинтересовалась Лиса. – Ты вообще где остановился?
Хороший, кстати, вопрос. Если учесть, что гостиницы мне не полагалось, а ночевать у Ивана после вчерашнего не хотелось от слова «совсем», ехать мне было, в общем, и некуда.
– Не знаю, – честно признался я. – Буду импровизировать.
– Хм… – Лиса на мгновение задумалась. – Могу предложить остаться у меня. Только ты это, не подумай…
– Не подумаю, – усмехнулся я.
Соблазнять меня она явно не собиралась. Я еще раз посмотрел сквозь Сумрак. Интерес, удовольствие от поездки, симпатия – настоящая, неподдельная. Но не более того. Даже немного обидно. Хотя – к лучшему. После смерти жены и дочки я не жил монахом, но как-то не складывалось, что ли… Всерьез – не складывалось. А на мимолетное приключение Лиса никак не годилась.
– Обещаю вести себя прилично. – Я подкатил «Ямаху» к краю тротуара. – Готов спать на полу.
– Три комнаты. – Лиса достала из кармана ключи. – Уж как-нибудь поместимся. С меня котлеты, с тебя задушевный разговор.
* * *
– Да, – я пододвинул тарелку, – однозначно – да. Буду.
Не отказываться же от добавки – пока дают. Стол Лисы не отличался богатством и разнообразием. Кроме обозначенных котлет, дома имелись хлеб, кетчуп и пара огурцов. За всем остальным в магазин пришлось бежать мне. Лиса набрала в моих глазах еще десяток очков, заказав не горячо любимое подавляющим большинством женщин красное полусухое, а не менее любимое мужчинами светлое нефильтрованное.
– Нравится? – Лиса отхлебнула прямо из бутылки (и правда – кому вообще нужны эти стаканы?) и кивнула в сторону стремительно пустеющей сковородки с котлетами.
– Пища богов, – пробубнил я.
Если бы инженеров этого мира интересовало мое мнение, тех, кто не разбавляет фарш для котлет мякотью булки или ужасающим количеством лука, пускали бы в рай без очереди. При условии существования этого самого рая, разумеется. В кулинарном творчестве Лисы булки не было вообще, а лук присутствовал в меру. Правильные котлеты, пара бутылок неплохого пива и рыжая девушка за столом напротив. Чего еще можно пожелать в конце трудового дня? Разве что песен.
– Играешь? – Я указал на гитару на стене. – Или так висит?
– Сто лет в руки не брала, – призналась Лиса. – В общем, как из Питера приехала, не до того было.
– Ну да, – закивал я. – Чего тебя вообще сюда потянуло? У нас телевидение тоже есть.
– Ага, так меня сразу после института и взяли. На телевидение. – Лиса аккуратно сняла гитару со стены и провела по деке ладонью. – Пылищи-то… Поработаю здесь годик-два – тогда можно будет, наверное.
– Обязательно. – Я залпом осушил полбутылки. – Сыграешь?
Я ожидал, что Лиса хотя бы для приличия пококетничает, но она тут же принялась крутить колки, настраивая инструмент. Похоже, ей уже давно и самой хотелось взяться за гитару. Просто повода как-то не находилось.
– Сочиняешь? – поинтересовался я.
– И сочиняю тоже. – Лиса пробежалась пальцами по струнам. – Но сейчас свое неохота. У меня второй день в голове песня крутится. Почему-то кажется, что про тебя.
В дебрях этих тусовок даже воздух стал ядовит.
Прилизанный демократ и бритый налысо кришнаит,
Слякоть выбравших пепси, банкиры и хиппи в дурман-траве,
Поп, кадящий иприт, всепожирающая попсня
И сытые хряки на BMW.
И то, что ты стоишь в стороне, – это уже хорошо –
Жить по полной луне…
Вот только диск ты крутишь без толку,
Трубку брось и прочь, черт возьми.
Браво, парень, – ты становишься волком,
Браво, парень, – ты не спишь под дверьми! [1]
Пела Лиса здорово. Не то чтобы совсем профессионально, но приятно. А уж песня… Песню я знал наизусть. Заслушивал до дыр еще на кассетнике. В определенный период жизни.
– Хорошая вещь, – сказал я, когда Лиса закончила петь. – Знакомая.
– Приятно встретить культурного человека. – Лиса прислонила гитару к стене и подцепила вилкой котлету. – Тут с этим так себе, сам понимаешь.
– Ну уж?
– Да вообще, – поморщилась Лиса. – В соседней парадной слесарка – алкаши. У магазинов – алкаши. На работе еще ничего, а на улице – сам видел. Вадим и ему подобные… Да ладно, что мы все обо мне. Лучше скажи, чем сам занимаешься.
– Да так… – Я пожал плечами. – Пытаюсь бороться с Темными силами.
– А я вот думаю – нет никаких Темных сил. – Лиса откусила еще кусок котлеты. – Каждый день слышу – нашло что-то, бес попутал, а на самом деле – все сами. Люди.
– Может, и так. – Я не стал спорить. – Но мне как-то проще думать, что и бес все-таки есть. С рогами и копытами.
– Не-а. – Лиса выпорхнула из-за стола и скрылась за дверью. – Все внутри. И рога, и копыта. У всех есть Темная сторона.
– И у тебя тоже? – поинтересовался я.
– У меня – особенно!
Не знаю, когда она успела переодеться. Нет, ну нельзя же так! Я, конечно, Светлый маг и вообще порядочный человек, но Темная сторона у меня, похоже, все-таки имелась. Лиса стояла в дверном проеме. Теперь на ней была только футболка с Элисом Купером – огромная, явно с мужского плеча, но все равно закрывающая ноги… в общем, даже самое откровенное мини и рядом не стояло. Личный бес внутри радостно оскалился и навострил рога.
– Саш! – Лиса отхлебнула от бутылки. – А почему у тебя глаза желтые?
– Чтобы лучше тебя видеть, – пробормотал я. – Сейчас еще зубы расти начнут.
– А?
– Ничего. – Я отодвинулся назад – так, чтобы на мое лицо падала тень от абажура. – Спать пора.
