Глава первая

Из-за проливного дождя Джейн Спирс вела машину очень осторожно. Она крепко держалась за руль, пытаясь разобраться в потертых страницах карты дороги, пролегающей впереди. Дворники на переднем стекле старого «субару» изо всех сил пытались справиться с потоком воды, льющейся сверху из холодных серых небес, а горячий воздух, подаваемый тихо хрипящим обогревателем, хоть немного прояснял видимость через запотевающие с внутренней стороны стекла. Последнему виной был Артур. Пес сидел в багажном отделении, отгороженном большой металлической сеткой, насквозь промокший, и тяжело дышал, после того, как хорошенько потрудился на охотничьем угодье. Джейн немного опустила окно, чтобы насладиться прохладным воздухом, но сразу же закрыла его, резко ощутив колкую сырость шотландской погоды. В течение всех сорока лет, что жила в Шотландии, она не смогла вспомнить май, похожий на этот — такой холодный и угрюмый.

Свернув с главной дороги, она проехала через недавно окрашенные ворота со знаком «ЧАСТНАЯ ДОРОГА» и выехала на длинную щебеночную аллею, высокие дубы по обеим сторонам которой служили некоторой защитой против разбушевавшейся стихии. В этом неожиданно образовавшемся убежище работа дворников улучшилась, и Джейн переключилась на более высокую скорость.

Спустя полмили перед ней открылась подъездная аллея, выложенная гравием и огибающая кругом переднюю часть дома в викторианском стиле. Взяв с пассажирского места одну из своих перчаток, Джейн протерла запотевшее лобовое стекло, чтобы поскорее проехать последние сто ярдов своего пути, не желая при этом наезжать ни на подстриженные травяные бордюры по бокам дороги, ни на одного из трех черных лабрадоров, которые носились перед крыльцом дома.

Никогда ей не оказывали столь доброжелательного приема, как в этот раз. Но стоило ей только остановить машину, как Артур вскочил на лапы и, подняв уши торчком и прижав нос к решетке, начал нетерпеливо поскуливать, предвкушая бурную встречу в саду с тремя черными собратьями. Джейн взглянула на его жалобную морду в зеркале заднего вида.

— Артур, хороший мальчик, ты останешься здесь, — сказала она, надевая капюшон своей куртки и затягивая его завязками под подбородком. — Я ненадолго.

Крепко удерживая дверцу, чтобы ветер не сорвал ее со старых петель, Джейн вылезла из машины, закрыла ее на ключ и пошла по влажному гравию по направлению к парадной двери. С непринужденностью постоянного гостя она отворила одну из тяжелых дубовых дверей и вошла внутрь.

— Есть здесь кто-нибудь?

Ответа не последовало. Она сняла промокшую куртку и повесила ее на свободный крючок среди целого ряда тяжеловесных твидовых пальто и непромокаемых плащей, после чего, освободив себе место на старой церковной скамейке, где были набросаны шляпы, снасти для рыбной ловли и садовый инвентарь, она села, чтобы снять с себя сырую скользкую обувь.

— Эй! Есть здесь кто-нибудь? — повторила Джейн и оглянулась вокруг, не появился ли кто-либо. Главной частью прихожей была центральная лестница, вытянувшаяся во всю высоту дома и разделявшаяся посередине под углом в девяносто градусов, откуда начиналась балюстрада, уходящая вверх. Темные, облицованные дубовыми панелями стены, были украшены семейными портретами, чередующимися с жуткими арбалетами, мечами и щитами, а выше них, под самым потолком, располагалось множество оленьих голов. Их морды были уже довольно старыми и изъеденными молью.

Джейн улыбнулась, подумав про себя, какое из этих «украшений» она могла бы выбрать в качестве наиболее отвратительного.

Она медленно поднялась со скамейки, ноги отяжелели от усталости. Приближаясь к лестнице, она услышала доносившийся из гостиной голос, он отличался серьезностью тона и явно принадлежал адвокату или бухгалтеру. Джейн подумала, не выбрала ли она неподходящее для визитов время. Она раздумывала в замешательстве — крикнуть снова или незаметно покинуть дом, когда по другую сторону лестницы открылась дверь и вошла маленькая седая леди, неся в руках поднос и не обращая на Джейн ни малейшего внимания.

— Привет, Эффи, — сказала Джейн настолько тихо, насколько это было возможно, чтобы домоправительница не упала от неожиданности вместе со своей ношей. Как только она это произнесла, Эффи резко остановилась, из-за чего содержимое подноса съехало вперед.

— О, миссис Джейн, как вы меня напугали! — воскликнула Эффи, стараясь обрести внутреннее равновесие, — я не слышала, как вы вошли.

— Мне очень жаль, Эффи, на самом деле я уже дважды пыталась позвать кого-нибудь и делала это так громко, как только позволяют приличия. — Джейн подошла ближе и улыбнулась пожилой даме. — Я предполагала, что собаки должны были услышать меня. Непохоже, чтобы они упустили возможность облаять кого-нибудь. — Она посмотрела на дверь гостиной. — Скажите, может, я выбрала неподходящее время для визита? Я чувствую, что леди Инчелви не хочет, чтобы кто-то ее беспокоил сейчас.

Эффи пожала хрупкими плечами и улыбнулась, радуясь приезду гостьи.

— Нет, нет, то, что вы услышали, это всего лишь телевизор. Леди Инчелви всегда включает его очень громко, поэтому неудивительно, что собаки не услышали, как вы вошли.

Эффи всегда говорила спокойно, как будто все, что она произносила, являлось чьей-то чрезвычайно личной тайной.

— Видите, там показывают игру в бильярд? Нет ничего, что она любила бы больше бильярда. — Эффи сделала несколько шагов вперед, и ее искренние глаза лучше всего выражали то, о чем она собиралась сказать сейчас, — это главное в ее рассказе. — Особенно если играет шотландский паренек Стивен Хендри. Я думаю, леди Инчелви его самая большая поклонница.

Лицо Эффи сморщилось от тихого хихиканья, но его выражение тут же уступило место хмурому обеспокоенному взгляду, когда она заметила, что свитер и твидовая юбка Джейн мокрые.

— О всемогущий! — вскрикнула Эффи. — Вы вымокли до нитки! Дина рассказала мне, что вы были на охотничьем угодье в такой день?

Джейн потрогала свою одежду. Наблюдение Эффи оказалось верным — она действительно вся промокла.

— Если бы я не выходила в такую погоду, мы бы с Артуром не гуляли целых девять месяцев в году!

— Ладно, мы не можем стоять здесь, дожидаясь вашей смерти, — сказала Эффи. — Пойдемте, погреетесь возле огня, а я сейчас принесу вам чашечку чего-нибудь горячего. Леди Инчелви знает о том, что вы должны приехать?

— Нет, не знает. Я только хотела… Ну… — Джейн остановила Эффи, положив ей руку на плечо. — На самом деле, я здесь по просьбе мужа, это он попросил меня заехать сюда без предупреждения и выяснить, как обстоят дела. Он специально не был у вас с тех пор, как Рэйчел не стало… Он считает, что лучше, если загляну я, так, знаете, мимоходом. Я не он, не семейный доктор, как говорится.

— Не объясняйте больше ничего, — сказала Эффи, освещая Джейн своей понимающей улыбкой. — Я пока не буду говорить леди Инчелви, что вы здесь. Я только заберу у нее посуду из-под чая. А вы пока проходите на кухню там мы немного поболтаем, прежде чем вы пойдете и увидитесь с ней. Как вам такая идея?

— Это было бы чудесно. Спасибо, Эффи.

Джейн проследила за тем, как женщина пошла к гостиной, постучала в дверь и вошла туда, затем повернулась и направилась на кухню.

Кухня была большой и довольно практичной, в отличие от кухни Джейн, которую она сама за эти годы превратила в центральную часть дома. Комната была обустроена в минималистическом стиле, стены окрашены в светло-желтый цвет, похожий на цвет взбитых сливок. Здесь не было мягкой мебели, настенных украшений, лишь множество кастрюль и горшков, висящих рядом над огромным начищенным сосновым столом в центре, абсолютная чистота которого напоминала ей операционную.

Она подошла к старой кремовой «Are», стоящей в дальнем углу кухни, и прислонилась к ее поверхности, чтобы согреться.

Позади открылась дверь и вошла Эффи.

— Ну вот, мы здесь, — произнесла Эффи, идя навстречу Джейн. — Давайте поставим чайник и поболтаем за теплой чашечкой ароматного чая.

Джейн отошла от плиты, чтобы Эффи могла зажечь конфорку.

— Я могу чем-то помочь вам?

— Нет, нет, просто пойдите и сядьте за стол. Я сама легко справлюсь. Лучше расскажите мне, как поживает доктор Спирс?

— Вечно в движении, ни минуты покоя, — ответила Джейн, выдвигая один из стульев и присаживаясь возле стола. — Эта сырая погода действительно опасна — можно подхватить грипп, который сейчас повсюду. Примерно половина детей Дальнахойльской начальной школы больны, и вместо того чтобы отправлять их в больницу, в приемный покой, он тратит большую часть своего рабочего времени на то, чтобы ходить из одного дома деревни в другой.

Эффи двигалась по хорошо изученной ею кухне, как автомат. Она взяла чашки с блюдцами из соснового уэльского буфета, достала молоко из холодильника и поставила все это на стол.

— Да, нам повезло, что у нас есть такой человек, как доктор Спирс. — Она сняла с плиты кипящий чайник и залила заварку, затем повернулась лицом к Джейн, приподняла передник и вытерла об него руки. — Он действительно был спасителем для этой семьи последние полгода.

Джейн заметила, что на лице Эффи появилось усталое выражение.

— Как ваши дела, Эффи? — спросила она.

Эффи поставила заварочный чайник на стол и села напротив.

— О, минуты идут одна за другой, — она разлила чай по чашкам, — леди Инчелви пришлось трудиться, словно троянцу, чтобы собрать вещи своих внуков и приготовить их к возвращению в школу. Обратите внимание, они не вернулись на учебу к началу положенного срока, это произошло лишь спустя несколько недель после похорон их матери. Я полагаю, что мистер Дэвид пребывал в нерешительности, следует ли ему вообще отправлять детей назад, размышляя о том, что, возможно, для них было бы лучше, если бы они остались с ним и посещали деревенскую школу. — Эффи вздохнула и наклонила голову набок. — Однако мне известно, что это был выбор детей — вернуться назад и быть со своими друзьями, — она на мгновение замолчала, по-видимому, сомневаясь в правильности собственного решения. — Не знаю. Наверное, лучшим выходом для них было возвратиться к своего рода рутинным занятиям.

Джейн отпила глоток чая:

— Я думаю, это правильно, Эффи. Им нужно было сменить обстановку. Софи ведь скоро надо сдавать экзамены и получать аттестат об общем среднем образовании, не так ли?

— Да. Эта девчушка просто потрясающая — заметьте, не такая уж и маленькая, ей почти шестнадцать, и она такая же складная, как и ее мать. — Как только Эффи произнесла эти слова, она вдруг заколебалась и самообладание покинуло ее, лишь через несколько секунд она взяла себя в руки и с трудом попыталась продолжить:

— О, миссис Спирс, никак не могу привыкнуть к тому, что Рэйчел больше нет.

Джейн вздохнула и погладила руку домоправительницы.

— Я знаю. Мой муж часто задается вопросом, не подготавливает ли рак семью больного к его неизбежной смерти лучше, чем, скажем, сердечный приступ или автомобильная катастрофа. Но я не думаю, что одно другого лучше. Любая потеря, какой бы она ни была, действует на человека страшно разрушительно и опустошает его.

Эффи, теребя передник, смотрела на свои колени, на ее губах все еще была заметна непрекращающаяся дрожь. Джейн попыталась продолжить разговор.

— А как другие дети?

Эффи глубоко вздохнула и, чтобы хоть что-нибудь сделать, подлила кипятку в обе чашки, несмотря на то что кружка Джейн была полна еще на целых три четверти. Затем отпустила руку в карман своего передника, пытаясь найти носовой платок, чтобы вытереть слезы.

— Они, кажется, справились с горем лучше, чем кто бы то ни было, — ответила Эффи, мужественно улыбнувшись, хотя ее голос все еще дрожал. — Даже когда мы пили чай после похорон, Чарли изводил брата Рэйчел просьбой пойти с ним поиграть во двор в регби. И крошечную Харриет. Софи, будучи рядом, казалось, все время держала ее под своим крылом, все время оберегала ее. Я, конечно, не думаю, что эта крошка что-нибудь поняла, но все же. Это настоящее благословение, счастье, что все трое ребятишек оказались в одной школе. — Она наклонилась к Джейн и сказала, глядя заботливым взглядом: — Софи будет оберегать сестренку, можете в этом не сомневаться.

Джейн улыбнулась и кивнула.

— Каждый играет свою особую роль в общем процессе семейного выздоровления, и ваша роль — далеко не последняя, Эффи. Вы — такой же член семьи, как и любой другой. И я уверена, что каждый здесь прекрасно понимает, как было бы трудно со всем справляться, если бы не было вас.

Пожилая женщина немного покраснела — она не привыкла к тому, чтобы ее хвалили так открыто, поднялась со стула и убрала чашки с блюдцами.

— О, все мы, находясь в подобных обстоятельствах, делаем все, что в наших силах. — Она открыла посудомоечную машину и начала загружать посуду.

Джейн взяла со стола кувшин с молоком и поставила его в холодильник, пытаясь таким образом выиграть время перед тем, как задать следующий вопрос:

— А что насчет Дэвида? Как он?

Эффи повернулась к Джейн. Возникла пауза, ее лицо выражало явное замешательство. Она лишь покачала головой.

— Я действительно не знаю, что вам ответить, миссис Спирс. Я имею в виду, что надо признать, Дэвид был, как всегда, спокойным и заботливым. Когда оставался дома с детьми, то играл с ними в теннис, ловил рыбу… Но… Смотреть на него было больно, он был сам не свой, был похож на зомби, совершающего механические движения. Казалось, он находится где-то в другом месте. — Женщина улыбнулась Джейн, взяла тряпку с раковины и начала рассеяно протирать сушилку для посуды. Позже она остановилась и медленно покачала головой. — Теперь, когда я размышляю об этом, я понимаю: он мог смеяться, но никогда не переставал думать о своей потере. Не сомневаюсь, что доктор Спирс рассказывал вам, как ухаживал за миссис Дэвид с декабря месяца, не отходя от нее. — Эффи отвернулась и посмотрела в окно, ее голос вновь задрожал. — Уверена: Дэвид был настолько предан жене, что какая-то часть его умерла вместе с ней.

Джейн подошла к своей маленькой собеседнице и, обняв ее, попыталась утешить.

— Я понимаю это, Эффи. Я знаю, что вам должно быть очень трудно говорить об этом, и я ценю вашу откровенность. — Джейн почувствовала, что должна перевести тему разговора, и, посмотрев на часы, висевшие над плитой, произнесла: — О, мой бог, уже половина пятого! Я и представить не могла, что уже так поздно.

Эффи отвернулась от раковины, рядом с которой стояла, и посмотрела на часы:

— О, миссис Спирс, что же я делаю? — Она направилась к двери, вытирая руки о передник. — Пойдемте, я провожу вас к леди Инчелви.

— Да, пожалуйста, если это вас не затруднит, — сказала Джейн.

Остановившись, Эффи добавила:

— Мне еще надо приготовить картофель. Лорд Инчелви вечером должен быть на встрече, поэтому у нас сегодня ранний ужин.

— О, конечно. Я уже и так достаточно отвлекла вас. — Джейн хотела было выйти из кухни, но повернулась к домоправительнице. — Не падайте духом, Эффи. Вы действительно один из столпов этого дома. Просто постарайтесь оставаться такой же веселой, какой вы были всегда.

Громкость телевизора поразила Джейн сразу же, как только она вошла в гостиную, голоса спортивных комментаторов по игре в бильярд, обычно вещающих чуть ли не шепотом, звучали так, будто они говорили через мегафон: «…и если он сможет забить розовый шар, это будет уже третьей подряд конструкцией для Хендри…»

Три черных лабрадора навострили уши, учуяв, как вошла Джейн, но, посмотрев в ее сторону, не залаяли, понимая, что перед ними знакомая фигура. Собаки сорвались с места и радостно бросились к Джейн, звонко барабаня лапами и прыгая вокруг нее, они шумно выказывали этим самым свое восхищение.

— Привет, мальчики, — сказала Джейн, наклоняясь вниз, чтобы погладить каждого из них по голове.

В дальнем конце комнаты перед телевизором зашевелилась фигура человека, сидящего в кресле с высокой спинкой.

— Это ты, Эффи?

Джейн не могла подойти ближе из-за возбужденного приветствия псов, поэтому произнесла, не приближаясь:

— Нет, Алисия, это я — Джейн.

Алисия Инчелви выглянула из-за спинки кресла, немного наклонилась, чтобы видеть поверх своих очков.

— Джейн! Как я рада вас видеть! Какой приятный сюрприз!

Она выключила телевизор пультом дистанционного управления и поднялась с кресла, сбрасывая с коленей большой красный клубок шерстяной пряжи с двумя огромными вязальными спицами.

— Ребята, идите сюда и успокойтесь, позвольте бедной Джейн пройти в комнату!

Алисия довольно медленно двинулась к Джейн, очки, висевшие на шнурке, качались при ходьбе из стороны в сторону. Леди Инчелви, высокая дама, держалась прямо и была одета в элегантную твидовую юбку и жакет из кашемира, ее седые волосы были аккуратно затянуты и собраны сзади гребнем.

Джейн впервые за пять недель после похорон навестила Алисию Инчелви. И хотя ее манера держать себя не была свойственна женщине семидесяти восьми лет, было очевидно, что за этот короткий период потеря, произошедшая в их семье, дала о себе знать. Ее взгляд был полон усталости, что, как казалось Джейн, было вызвано ее усердными стараниями выглядеть внешне сильной и быть поддержкой для остальных членов семьи.

Молодые собаки немедленно отреагировали на призыв хозяйки вернуться на место возле камина. А третий, старый седеющий пес, не особо обращающий внимание на ее призывы, продолжал вилять хвостом и не отрываясь смотрел на Джейн своими темными глазами, полными нежности. Он препятствовал каждой из малейших попыток Джейн двинуться дальше. Алисии пришлось повысить голос.

— Извините, — проговорила Алисия, — Хорэс стал таким же глухим, как и я. Я уже ничего не слышу, если звук не включен на полную громкость. Как вы, моя дорогая? — Она подошла к Джейн и поцеловала ее в обе щеки. — Идите сюда и сядьте возле огня. Что за отвратительный день сегодня? Хотите чашечку чая? Я только что выпила одну, но давайте снова попросим Эффи принести нам этот согревающий и успокаивающий напиток.

— Нет, спасибо, — ответила Джейн, — на самом деле я только что пила чай у вас на кухне вместе с Эффи.

Алисия посмотрела на нее удивленно.

— Правда? Как странно, я не слышала, как вы вошли. Как долго вы здесь?

— Около сорока пяти минут. Признаться, я хотела поговорить с Эффи кое о чем. — Она ласково улыбнулась Алисии и сказала: — В любом случае, я не хотела отрывать вас от любимой передачи.

— Так, получается, она рассказала вам о моем пристрастии к бильярду? — проговорив это, Алисия отодвинулась немного назад в своем кресле. — Должна признаться, что бильярд меня просто гипнотизирует, и так приятно наблюдать, что многие из молодых шотландцев имеют такие большие достижения в спорте! Это пробуждает и усиливает патриотические чувства, хотя я уверена, что такое количество юных спортсменов указывает на то, что на сегодняшний день в нашем обществе много потерянной молодежи!

— Абсолютно верно! — подхватила Джейн. — Кому нужны хорошие результаты на экзаменах, когда ты можешь зарабатывать деньги, забивая шары в лузу!

Они обе рассмеялись, и Джейн сразу же почувствовала себя более непринужденно, отбросив все свои страхи быть словно зажатой в тиски в мрачной атмосфере этого дома, порожденной печальными обстоятельствами. Но нет — они все еще могли вместе смеяться.

Алисия надела очки, подняла клубок шерсти и вновь принялась за вязание. На секунду повисла безмолвная тишина, как будто мысли пожилой женщины улетели куда-то далеко-далеко, затем она взглянула на Джейн и улыбнулась.

— Как прекрасно снова видеть вас, моя дорогая. Я действительно скучала по вам. Думаю, вы можете себе представить, что последнее время мне было не до радостных мыслей.

— Я вас понимаю. Мне следовало бы зайти раньше, но я не хотела злоупотреблять вашим вниманием. — Джейн замолчала, она заметила, насколько Алисия погрузилась в свое вязание. — А что вы делаете, леди Инчелви?

— О, надо доделать кое-что, я начала вязать это для Софи во время последних выходных. Кажется, в ее школе не приветствуется, если ребенок одет в плотный свитер с большими рукавами, сползающими на руки больше обычного. — Она посмотрела на свою гостью поверх очков. — Никому не нужная вещь. В Инвернессе мы хотели подобрать нечто более подходящее, но все, что мы нашли, было ужасного акрилового цвета, и в итоге пришлось купить эту бесформенную кофточку в качестве модели, а к ней вот эту яркую шерсть, с помощью которой я намерена превратить это одеяние в одежду для девочки. — Алисия вытянула руку и поморщила нос. — Мне кажется, что это выглядело бы куда симпатичней, если бы такую вещь носил самец-горилла, а не Софи.

— Я уверена, что если Софи не понравится эта вещица, она отправится к долгожданному получателю в Эдинбургский зоопарк, — добавила Джейн.

— Но это вовсе не означает, что вы согласились со мной, — возразила Алисия, притворившись обиженной. — Вы, скорее, хотели сказать нечто вроде: «Это слишком хорошая вещь, чтобы отдать ее горилле!» — Старушка тихо засмеялась, после чего неожиданно быстро сложила спицы, клубок и свою работу и бросила все это на диван. — Не знаю, почему я этим занимаюсь, пока вы здесь… Подойдите сюда, — добавила она, вставая с кресла и пытаясь пробраться через лежащих собак к огню. — Расскажите мне, что творится во внешнем мире? Кажется, я никогда так надолго не теряла с ним связь.

Рассказ Джейн о самых важных новостях последних дней занял всего пять минут. Она сообщила, что непрекращающийся дождь смыл часть проселочной дороги между Дальнахойлом и Акнакудденом и что местная территориальная армейская бригада пришла на помощь уже чрезмерно разрушенным ее участкам, соорудив временный мост Бэйли над большим проломом. Поведала о том, что госпожа МакКензи, начальница почтового отделения в Дальнахойле, также испытала на себе последствия плохой погоды, подхватив ужасный артрит, который, как она говорила самой миссис Спирс, «буквально раздул ее лодыжки, и пришлось обслуживать клиентов, сидя за прилавком в домашних тапочках». Также Джейн с осторожностью заметила, что каждый в деревне интересуется тем, как идут дела в поместье Инчелви после того, что случилось. И, наконец, она рассказала Алисии, что грипп поразил местную школу и Роджер взял на себя всю заботу о больных детях, посещая каждого из них на дому, вместо того чтобы они сами приходили к нему в приемную во избежание распространения болезни и разного рода осложнений.

Алисия слушала заинтересованно.

— Знаете, моя дорогая, ваш муж слишком много работает. Он должен был уйти на пенсию в прошлом году, не так ли? Наверное, глупо говорить об очевидном, ведь основная причина, по которой он остался, была необходимость заботиться о Рэйчел, но что мешает ему сейчас передать работу по домашним вызовам одному из своих молодых коллег? Им необходимо учиться справляться с делами без него. — Алисия улыбнулась. — Я знаю, что говорю об этом уже не в первый раз. Но мне часто звонит один из его коллег и просит в мягкой форме убедить Роджера прекратить заниматься делами. Я не знаю, что мне делать, я в растерянности

— В любом случае, — ответила Джейн, — мы с вами в равном положении: у нас обеих мужья, которые должны были выйти на пенсию, но до сих пор продолжают работать.

Алисия улыбнулась.

— Вы правы, но все же мой муж сейчас находится в особых обстоятельствах.

— Разумеется. Скажите, как Джордж?

— Как и все мы, абсолютно опустошен. Хотя, я думаю, что втайне он рад своему возвращению к активной деятельности. Однако если вы отошли от службы на целых десять лет и спустя столько времени вам нужно вернуться обратно, это сильно встряхивает. Не так ли? Новый управляющий «Глендурниха», Дункан Капл, прекрасно выполняет свою работу, держа под контролем маркетинговое подразделение Дэвида. Но Джордж чувствует, что поскольку он все еще главный акционер компании и ее председатель, а также отец Дэвида, то он должен оказывать всяческую поддержку и посильную помощь своим сотрудникам, тем более что на рынке алкогольной продукции сейчас такая неразбериха. Я не особо вникаю во все это, но там, кажется, постоянно растет число тех, кто имеет лицензию на распространение виски, представителей которых Джордж должен посетить от имени ликеро-водочного завода. — Алисия на мгновение остановилась, чтобы положить руку на подлокотник кресла и подпереть лицо рукой. — Но вы знаете, Джейн, — продолжила она, — мы оба находим возвращение к рутине, которую, как мы думали, мы окончательно оставили несколько лет назад, очень изматывающей. Утром надо собрать внуков в школу, затем встретить их и следить за тем, чтобы с ними ничего не случилось. Это значит, что надо быть с ними и развлекать их весь оставшийся день. Однажды, перед тем как пойти в школу, Чарли позвал меня на улицу поиграть с ним в тарелочки. Можете себе это представить? Конечно же, я пошла. А что мне еще оставалось делать? Я делала все, что могла, я старалась изо всех сил, а он все время кричал на меня: «Давай, бабушка, это никуда не годится!» — Она засмеялась и подвинулась немного вперед на своем кресле. — На самом деле, Джейн, только задумайтесь об этом: сегодня в первый раз за прошедший месяц я спокойно сижу и делаю то, что мне хочется.

— О, мне очень жаль, Алисия, — сказала Джейн. — Как только это произошло, приезжаю я и нарушаю ваш покой.

Алисия махнула рукой.

— Не говорите глупостей, дорогая моя. Это же то, что доктор прописал. — Она взглянула на Джейн, шутливо улыбаясь. — Разве не так?

Джейн изобразила удивление на своем лице.

— У вас хорошая интуиция, Алисия, вы правы, Роджер действительно попросил меня заглянуть к вам и узнать, как вы все поживаете. Но перед нашей встречей я на всякий случай решила немного пошептаться с Эффи — вдруг я выбрала неподходящее время для визитов. — Она сделала небольшую паузу, а затем продолжила: — Эффи сказала мне, что Дэвид до сих пор страшно переживает.

— Да, — тихо произнесла Алисия. — Один из лабрадоров переместился от камина к ее ногам и уперся мордой в ее туфлю. Леди Инчелви нагнулась и погладила его по гладкой шерсти. — Знаете, ведь Дэвид переживает нечто ужасное — ни вы, ни я не испытывали ничего подобного. Он потерял партнера своей жизни. Это несправедливо. — Тон Алисии внезапно изменился на раздражительный и расстроенный одновременно. — Подумайте о многих знакомых нашего возраста, которые потеряли своих мужей или жен. Нас всех это когда-то ожидает. Но ни вы, ни я не представляем себе, каково это, потому что не пережили это, не прошли через это. — Она остановилась и поправила прядь своих седых волос, ее глаза смотрели в одну и ту же точку, куда-то позади Джейн. — Извините, я не хотела сказать ничего плохого. Я думаю, это единственный раз, когда я говорю об этом вслух. Просто это заставляет меня чувствовать себя… Ну… столь виноватой.

— Но это естественно, — сказала заботливо Джейн. — Боль от потери, которую переживает кто-то из наших близких, как раз и проявляется в виде гнева или чувства вины. Но в этой истории есть и положительная сторона — Дэвиду очень повезло, что в сорок три года у него есть родители, которые могут оказать ему поддержку. Как бы он смог посвятить так много времени заботе о Рэйчел, если бы вы ему не помогали? Друзья — это прекрасно, но родители — еще большая ценность. И я уверена, что он полностью это осознает.

— Я знаю, знаю, но каждый из нас чувствует себя столь бесполезным! Мне так жаль, что я не могу сделать для него нечто большее. Если бы он хоть раз с кем-нибудь поговорил об этом, но он же, напротив, все больше и больше замыкается в себе. Насколько я помню, он не произнес имени Рэйчел ни разу после ее похорон. Внешне это выглядит так, как будто ее никогда и не было, но я знаю, что внутри у Дэвида настоящий хаос. Ужасно так говорить, но иногда мне хочется схватить этого бедного мальчика за плечи и устроить ему хорошую встряску, — Алисия глубоко вздохнула, — а после обнять и крепко-крепко прижать к себе.

Разговор внезапно прервался. В наступившей тишине Джейн услышала, как ветер и дождь бьют по огромным окнам гостиной. Она посмотрела вверх на черные грозовые тучи, мрачно завесившие все небо, и подумала, насколько безжалостно вся эта картина подчеркивала трагедию, произошедшую в этом доме. Интуиция подсказывала ей, что сейчас не следует продолжать эту беседу. И так было сказано уже достаточно. Джейн отвернулась от окна и покачала головой.

— Вы могли бы, глядя на эту погоду, сказать, что за окнами май? — Она взглянула на серебряную рамку часов, висевших над камином. — Лишь четверть шестого, а на улице черно так, будто уже ночь. О, мой бог, Алисия, четверть шестого! О чем я думаю? — Она положила руки на подлокотники и подвинулась на край стула. — Бедный Артур, он все это время сидит в машине, а ведь я пообещала ему, что мигом вернусь. Он, наверное, там уже с ума сходит.

Алисия неохотно поднялась с кресла.

— Дорогая моя, вам надо было взять его с собой. Лабрадоры рады были бы увидеться с ним.

— Не думаю — здесь было бы столько шума! К тому же мы прекрасно погуляли с ним сегодня на охотничьем угодье и он насквозь промок.

— Ему повезло, ведь ему досталась очень любящая хозяйка, если она вышла с ним гулять в такой день. А я, должна признаться, проявила сегодня абсолютное слабоволие. Все мое гулянье с мальчиками заключилось в том, что я подошла к парадной двери, открыла ее и выпустила их на улицу на десять минут. Я не выхожу в такую погоду, как эта!

Алисия подошла к одному из окон и развязала веревки, сдерживающие огромные, сделанные из дамасской ткани во всю высоту комнаты занавески.

— Не думаю, что чем-то поможет, но по крайней мере так лучше, правда? — сказала она, открывая окно.

Джейн подошла к другому окну, чтобы сделать то же самое. Как только она отцепила первую веревку, взглянула на сад Инчелви, который уже был в полумраке. Даже в такой день он выглядел очень красивым.

Длинные аллеи с обеих сторон были защищены буками и дубами с растрескавшимися стволами. Их ветви благородно склонились к растениям, растущим под ними, — азалиям и рододендронам, только начавшим цвести. Нарциссы, все еще цветущие, держали свои желтые головки смело и высоко, этакие маленькие яркие пятна вопреки всеобъемлющей серости дня.

Справа от аллей располагались две параллельные дорожки, упиравшиеся в ограду. Джейн заметила, что прежний облик сада удачно изменили. Почва была недавно перекопана для создания новых двух клумб, симметрично располагавшихся по отношению к клумбам с другой стороны аллеи. Джейн собралась повернуться и сказать об этом Алисии, как вдруг заметила какое-то движение справа от одной из клумб. Она прислонилась лицом к стеклу и приложила руки к глазам, чтобы свет гостиной не мешал понять ей, в чем причина этого странного движения.

— Алисия, кажется, там…

Пожилая дама подошла к окну и внимательно посмотрела в глубь сада. — Двое мужчин под дождем и ветром, промокшие насквозь, копают ямы в саду, — сказала она.

— Что они делают? — Джейн прищурила глаза, чтобы лучше увидеть происходящее.

Алисия засмеялась.

— Дорогая моя, разве вы не узнаете их? Это же Дэвид и Джек — муж Эффи. Они сегодня весь день высаживают розы, облагораживая эту новую клумбу.

Джейн повернулась и скептически посмотрела на Алисию.

— В такую погоду? Для чего же это, интересно? Они могут закончить тем, что подхватят двустороннюю пневмонию.

— Сознаюсь, я не решилась их остановить. Ведь в течение прошлых пяти месяцев работа в саду была для Дэвида самой лучшей терапией.

— Правда? — заметила Джейн, возвращаясь к окну.

Алисия отодвинула занавеску:

— Помните, когда Дэвид бросил работу в «Глендурнихе» в прошлом декабре и перевез Рэйчел с семьей вместо Бичес сюда, после ее первого курса химиотерапии?

— Конечно, помню, — ответила Джейн, отходя от окна и раздвигая другую занавеску.

— Вот тогда Джордж и решил отвлечь Дэвида на что-то другое и попросил его помочь заботиться о саде. — Алисия отошла от окна и прислонилась к спинке дивана, облокотившись на него, чтобы сохранять равновесие. — Сначала Дэвид не откликнулся на призыв, для него было очевидно, что управляющий имением один вполне справляется со своей работой. Но, по велению случая, однажды Дэвид искал какие-то бумаги в доме и натолкнулся на старые проекты, на которых было показано, как сады Инчелви выглядели, когда дом был только построен. Сад очень изменился с тех пор. Некоторые из первоначальных клумб исчезли, возможно, заросли травой со времен Первой мировой войны, когда некому было за ними ухаживать. Так Дэвид загорелся идеей вернуть саду его прежнее великолепие, и с тех пор, как не стало Рэйчел, он проводит там каждую свободную минуту. Всякий раз, когда Рэйчел проходила курс лечения в Инвернессе или приходила в себя после него, Дэвид с головой погружался в старые рисунки и начинал работать на земле. — Алисия засмеялась, отрываясь от спинки дивана. — Со временем он вовлек и Джека. Не думаю, что этот пожилой мужчина когда-либо в жизни работал более усердно.

Женщины подошли к третьему окну. Уже почти совсем стемнело, но можно было различить две мужские фигуры; они переместились ближе к дому и теперь были тускло освещены слабым потоком света, льющимся из окон гостиной. Дэвид был без головного убора, его волосы вымокли насквозь. Он разговаривал с Джеком; тот был закутан в огромный желтый рыбацкий плащ и выглядывал из своего «укрытия», защищающего его от сильного ветра, всматриваясь в какую-то бумагу, которую Дэвид держал в руке.

Алисия и Джейн отодвинулись от окна, понимая, что не хотели бы, чтобы их заметили. Алисия повернулась и улыбнулась Джейн:

— Сожалею, что сад полностью его поглотил, должно быть, безмерно.

Она занавесила окна, и комната лишилась даже тех бледных лучей света, которые проникали в нее лишь мгновение назад.

 

Глава вторая

Джордж Инчелви закрыл папку на столе, надел колпачок на ручку и прикрепил ее во внутренний карман своего твидового пиджака. Шквалистый ветер и дождь, ударяющие в окно офиса, заставили его обернуться, чтобы посмотреть на ряд высаженных в прошлом году берез. Это было сделано для того, чтобы стоянка для парковки машин сотрудников ликеро-водочного завода была более защищенной за счет ветвей, принимающих удары порывистого ветра на себя.

Он посмотрел на часы: стрелки застыли на половине пятого. Джордж нажал на кнопку переговорного устройства и услышал мягкий голос своего молодого секретаря.

— Да, лорд Инчелви?

— Мхайри, я собираюсь уехать сегодня из офиса пораньше. У меня вечером встреча в Дальнохойле, и хотелось бы попасть домой до того, как погода окончательно испортится. Есть какие-то сообщения для меня?

— Позвольте уточнить, господин Инчелви. — Он услышал шуршание переворачиваемых страниц. — Нет, я ничего не нахожу.

— Хорошо. Вы подтвердили «Ассоциации Виски» мой визит на конференцию в Глазго на следующей неделе?

— Да, а также забронировала для вас номер в «Девоншир Плэйс» на вторник и среду.

— Замечательно. Могли бы вы узнать, двухместный ли это номер, на случай, если леди Инчелви также захочет поехать в Глазго?

— Конечно, сэр.

— Большое спасибо, Мхайри. До завтра.

— Хорошо, сэр. Увидимся завтра. Будьте осторожны за рулем.

— Будет сделано, — ответил он, улыбнувшись про себя материнской заботе этой юной леди. Лорд Инчелви выключил громкую связь и наклонился, чтобы взять трость, стоявшую около стола. Медленно поднявшись со стула, он оперся на трость, ожидая острую боль, которая прострелит его левую ногу, как только он сделает шаг.

Джордж никогда особо не думал о ранении, которое он получил в Голландии во время войны, даже тогда, когда пуля находилась всего на два дюйма выше позвоночника. Но сейчас непрекращающаяся холодная и влажная погода — вместе с возрастом, дававшим о себе знать — ухудшила его состояние, как никогда раньше.

Он, немного пошатнувшись, повернулся по направлению к вешалке, где висело его пальто, и предпринял несколько шагов вперед, подперев свободной рукой спину в пояснице. Боль была похожа на раскаленный нож, пронзивший поясницу, но мужчина продолжал идти, зная, что она будет слабеть с каждым сделанным им шагом. Инчелви дошел до вешалки, надел свое твидовое пальто и поношенную шляпу, открыл дверь и вышел из офиса.

Он медленно шел по торговому залу «Ликероводочного завода Глендурних», направляясь к большим стеклянным дверям в конце коридора, за которым располагалась приемная. Зал отличался весьма свободным стилем планировки, и ему не нравилось новое расположение офисов, но, будучи председателем, Джордж чувствовал, что любая его критика будет воспринята как мелочная и безосновательная. С тех самых пор, как его великий прадед Аласдар Корстофайн произвел первую бутылку виски в 1852 году, да и много позже, когда сам Инчелви принимал более активное участие в управлении компанией, она почти не изменилась. Тогда это было небольшое пространство, состоящее из обшитых дубовыми панелями кабинетов, связанных между собой узкими коридорами, обеспечивающими непосредственный доступ к ликеро-водочному заводу, где в постоянной суете трудились все служащие — управляющие, секретари и рабочие. Джордж всегда ощущал, что благодаря такой форме производства появилась автономная, независимая структура, на базе которой компания и выстроила свою линию успеха, ту самую, которая была катализирована в 1882 году из-за случайного выбора «Прекрасного Солода» принцем Уэльским в одном из тех клубов, что он часто посещал. В течение недели новый продукт был представлен вниманию проницательных народных масс — шумиху устроили светские обозреватели всех национальных газет. Сообщали, что будущий король проявил такую симпатию к продукции «Глендурниха», что «теперь он ощущает настоятельную потребность регулярно посещать свою мать в Балморале».

К концу 1889 года «Глендурних» удвоил свое производство до шестидесяти шести тысяч галлонов в год, и в следующем году компании был представлен королевский указ, по которому завод должен поставлять шотландское виски королевскому двору. В 1906 году сын Аласдара, Ральф Корстофайн, решил, что пришло время управляющему составу и председателю правительства предоставить потомственного пэра к услугам государства и промышленности, выбрав после долгих семейных переговоров имя Инчелви и поместье с одноименным названием на вересковой пустоши недалеко от Грэнтауна, на реке Спей.

Но все же все эти почести воспринимались как достижения ликеро-водочного завода в целом, а не его отдельного представителя, о чем никогда не забывала семья Корстофайн. Иерархия в компании всегда выстраивалась с учетом конкретных знаний работников о дистилляции виски, а не исходя из управленческого статуса. Одним из ярких воспоминаний Джорджа был случай, когда его отец, в то время занимавший должность председателя компании, беседовал однажды о производстве виски с двумя молодыми рабочими, братьями МакЛэхлан, сгонщиком и мусорщиком ликеро-водочного завода, прямо в коридоре, когда те направлялись в столовую.

Но теперь производственные помещения были разорваны на множество индивидуальных офисов по рекомендации лондонского архитектора. Перед реализацией его замысла, Дэвид показал Джорджу чертежи и общий план будущей компании, сопровождаемые письмом автора проекта. Архитектор заявил, что этот проект создаст «гармоничное распределение рабочих мест в соответствии с современными стандартами, штат служащих сможет гибко использовать интегрированную компьютерную систему, которая, в свою очередь, обеспечит функционирование единой информационной сети, оптимизирующей качественное управление на самом высоком уровне и коммуникацию „Глендурниха” для достижения новых целей в следующем тысячелетии».

Сначала Джорджу показалось, что это заявление, как и проект в целом, — полный вздор. По замыслу архитектора, рабочие не имели свободного доступа к новому зданию, где располагалось руководство, но недалеко от производственных помещений имелась столовая, так что на обеденный перерыв оставалось больше времени.

Но, поразмыслив, Джордж подумал, что, возможно, это облегчит труд рабочих, ведь теперь у них не было возможности неожиданно встретить кого-то из администрации и потратить значительную часть своего обеденного времени на беседу с ними. В любом случае, проект был утвержден, и, погрузившись в работу, уже через полгода Джордж Инчелви должен был признать, что новое здание «Глендурниха», хотя и стало обезличенным, создало более легкую атмосферу, которой так недоставало в старых коридорах и душных комнатах.

В результате расширения компании были созданы хорошие условия для новых двадцати или чуть более рабочих мест.

Джордж Инчелви шествовал по своим владениям в своем собственном, удобном для него темпе, размеренной походкой начальника двигался через скопления шумных автоматизированных рабочих мест, бухгалтерию, маркетинговый отдел и отдел сбыта, осознавая, что его больные ноги — должно быть, полный анахронизм в сравнении с той высокой скоростью и слаженностью, с которой действуют новые бизнес-системы компании. Служащие «Глендурниха» с почтением поворачивались к нему, отрываясь от своих столов и компьютеров и вежливо приветствовали лорда. Он отвечал на приветствие каждого из своих подчиненных улыбкой и мягким наклоном головы, называя по имени тех, чьи имена он мог вспомнить.

Джордж проделал уже четверть пути и приостановился, увидев как молодой человек, сидевший около стеклянных дверей, подпрыгнул и, открыв одну из них, придерживая ее, ждал, когда Джордж пройдет.

— Большое спасибо, — поблагодарил его Джордж. Извините, я не знаю вашего имени.

— Арчи МакЛэхлан, лорд.

Джордж поднял брови от удивления:

— О, мой бог, только не говорите мне, что вы имеете какое-то отношение к братьям МакЛэхлан?

— Да, именно так. Грегор МакЛэхлан был моим дедушкой.

— Удивительно. Я как раз только что думал о вашем дедушке и его двоюродном брате, когда вышел из кабинета. Вам известно, что они много сделали для этого завода?

Глаза молодого человека осветились гордостью.

— Мне всегда велели верить в это, сэр.

— Как замечательно, когда не прерывается семейная связь. Джордж посмотрел на стол, за которым сидел молодой человек.

— Вы трудитесь в отделе сбыта?

— В данный момент да. Мне нужно находиться здесь в течение года, пока я не пройду соответствующую учебную программу. Около девяти месяцев я был занят непосредственно на производстве, а теперь буду работать здесь, в офисе.

— Очень хорошо, Арчи.

Джордж протянул руку молодому человеку.

— Давайте соблюдать традиции, идущие отсюда, хорошо?

Арчи подал руку старику и пожал ее так, будто ставил печать на этой договоренности.

— Я этого очень хочу, сэр.

Джордж улыбнулся молодому служащему и прошел дальше, в приемную. Она была единственной комнатой, которую не позволили изменить архитектору. Четыре старых кожаных дивана уютно стояли напротив облицованных панельных стен, здесь висели старинные фотографии завода начала века. Успокаивающе тикали между двумя кабинетами часы деда, антикварные, из красного дерева, на циферблате которых красовалась бутылка «Глендурниха», обернутая в особую упаковку для празднования легендарных случаев, таких, например, как «Солодовая Победа» 1918 и 1945 годов и «Солодовая коронация» 1903 года. На старых деревянных полках стояли бутылки виски разных годов выпуска, рядом располагались фотографии, запечатлевшие визит королевской особы; презентацию на турнире по игре в гольф; огромную белоснежную яхту, мчавшуюся по волнам, на носу и корме которой выделялся корпоративный знак «Глендурниха», и два больших серебряных призовых кубка, выигранных хоккейной командой ликеро-водочного завода.

Но, вероятно, самым бесценным «активом» компании была Маргарет, ее секретарь. Благодаря этой женщине «Глендурних» всегда находился в полной безопасности, так как нельзя было найти лучшей охраны для главного входа в офис. Джордж всегда чувствовал, что дородная леди Маргарет говорила с человечеством так, как будто его представители были абсолютно глухими.

Сорок лет назад она получила место в машинописном бюро «Глендурниха» благодаря помощи своего отца, пивовара ликеро-водочного завода. Пять лет спустя ей предложили должность секретаря, и с тех пор она чувствовала себя в приемной полноправной хозяйкой — она умудрялась следить за столом, телефоном и входной дверью одновременно. Ее увольнение обсуждалось лишь однажды на собрании членов правления, но этот вопрос был отклонен настолько быстро, что казался какой-то нелепицей. С тех пор считалось, что уход Маргарет с должности секретаря будет таким же плохим предзнаменованием для «Глендурниха», как если бы вороны в одночасье покинули лондонский Тауэр.

Когда Джордж появился, секретарь поинтересовалась:

— Вы уходите домой?

— Да, Маргарет, у меня вечером встреча в Дальнохойле. Я думал уехать немного пораньше из-за этой ужасной погоды.

Маргарет тяжело поднялась со стула и обошла его, нагнулась, рассматривая что-то внизу; какое-то время из-под стола была видна лишь ее огромная шотландка.

— Сейчас, одну минутку, — протянула она.

Женщина появилась из-под стола, пытаясь отдышаться от усилий, которые ей пришлось сделать, вытаскивая свой бежевый плащ огромного размера и цветной зонтик.

— Я только провожу вас до машины, сэр, а то вы промокнете до нитки.

— Это весьма любезно с вашей стороны, но правда, не стоит… — Джордж не успел закончить, как Маргарет резко перебила его:

— Я не желаю слышать никаких возражений. Я только оденусь, и мы пойдем вместе, хорошо?

Маргарет положила зонтик на стол, чтобы он не мешал ей надеть плащ.

— И скажите мне, — спросила она, не меняя обычного тона голоса, — как там мистер Дэвид, держится?

— Ничего, Маргарет. Ему еще нужно время, но я уверен, что он скоро вернется на работу.

— Что ж, сэр, я надеюсь, что он скоро будет здесь, мы все, конечно, очень скучаем по нему.

Она застегнула плащ на кнопки и завязала пояс вокруг своего дородного тела.

— Вы могли бы ему сказать, что я справлялась о нем?

— Конечно, скажу. Спасибо.

Они уже подошли к вращающейся двери, когда на столе Маргарет зазвонил телефон. Она поспешила назад, подняла трубку и закричала в нее:

— Добрый день… ресепшн… Да, здравствуйте, мистер Капл… Да, мистер Инчелви все еще здесь, но он уже собирался уходить, у него встреча сегодня вечером… Хорошо, я попрошу его… Хорошо, мистер Капл.

Она положила трубку на стол и повернулась к Джорджу:

— Мистер Капл интересуется, могли бы вы задержаться ненадолго? Он сказал, что сейчас будет.

Джордж грустно улыбнулся:

— Так всегда бывает, когда хочешь уйти пораньше, всем это становится известно. В любом случае, благодарю вас, Маргарет, за то, что хотели меня проводить. Только я думаю, вам нужно снять плащ. Я знаю, что значит фраза «сейчас буду» в устах мистера Капла.

Как только Маргарет вернулась за стол приемной, стеклянные двери, ведущие из торгового зала, открылись и появился Дункан Капл. Высокий, угловатый мужчина, не достигший сорока, он был больше похож на бухгалтера, чем на находящегося в постоянном движении энергичного молодого человека.

Именно благодаря этим качествам он создал себе хорошую репутацию, и именно они послужили причиной, по которой Дэвид за год до этого способствовал тому, чтобы переманить его из компании «Херес» на руководящую должность в «Глендурних». Однако, несмотря на то что Джордж признавал его выдающиеся деловые способности, он также видел, что ему чего-то недостает в личностном плане, так же как и шарма в общении с другими служащими фирмы.

— Старина Джордж, как любезно с вашей стороны, что вы меня дождались, — сказал Дункан, подходя к нему.

Джордж внимательно смотрел на молодого сотрудника, раздраженный его непринужденностью и снисходительной манерой разговора.

Дункан подошел ближе и протянул руку — жест, который, по ощущениям Джорджа, был абсолютно лишним, — это рукопожатие было бы уже третьим за сегодняшний день. Однако он ответил на приветствие, сжав руку Капла так сильно, как только мог, желая показать Дункану свою твердость.

— Дункан, я не могу задержаться, я должен быть сегодня вечером на встрече.

— Прекрасно. Я надолго не задержу вас. Мы могли бы зайти в зал заседаний на несколько минут?

Мужчина направился к двери, в приемную, открыл ее и, придерживая, сделал жест рукой, говорящий, что он пропускает Джорджа вперед. Затем он повернулся к Маргарет:

— Откладывайте, пожалуйста, все звонки на потом, пока мы не закончим с лордом Инчелви.

Джордж тут же подумал, что Дункан сейчас будет утверждать собственный порядок для начала дела. Инчелви направился к большому декоративному креслу, стоявшему во главе стола, прислонил свою трость к его спинке и облегченно сел, откидывая смятые полы своего пальто и оборачивая их вокруг тела.

— Садитесь, Дункан, — сказал он, указывая на стул рядом с собой.

Дункан сел и вытянул ноги. Затем закинул руки за голову и улыбнулся, непринужденность его действий выражала бессловесное пренебрежение к большему статусу Джорджа.

— Как Дэвид? — спросил он резко.

Джордж наблюдал за собеседником, пытаясь понять, был ли у того какой-нибудь скрытый мотив, чтобы начать разговор именно с данного вопроса, или он сделал это из истинного беспокойства.

Лорд неторопливо ответил:

— Неплохо. У него все еще много дел по дому и переживаний по поводу произошедшего с Рэйчел, но он справляется.

Дункан надул щеки.

— Хорошо, хорошо, — произнес он, медленно кивая головой. Я рад это слышать.

Потом внезапно сел прямо, подтянул стул вперед, поставил локти на стол и подпер руками подбородок.

— Послушайте, Джордж, у нас есть проблема, и я не могу найти способ ее решить. Вот как обстоят дела. Могу я попросить вас о помощи?

Джордж на мгновение был захвачен врасплох неожиданной искренностью Дункана.

— Думаю, да.

Было заметно, как молодой человек подыскивает подходящие слова.

— Видите ли, я думаю, мы должны сменить нашего дистрибьютора в штатах.

Джордж заерзал на стуле и напряженно посмотрел на говорящего.

— Что? Вы хотите сменить Лэсиеса? Почему вы хотите это сделать? Они были нашими агентами в течение последних пятидесяти лет. Джим Лэсиес — мой друг.

Дункан сделал жест, прерывающий Джорджа:

— Возможно, это так, но факт остается фактом — за последний год Лэсиес все больше и больше отставал от реализации поставленных нашей компанией целей. Последний отчет ясно показал, что мы теряем американский рынок, в то время как уровень продаж «Гленлиет» и «Гленфидих» постоянно растет. Мы просто не можем позволить себе потерять нашу долю на рынке.

Джордж на мгновение затих, он потер свое морщинистое лицо рукой и посмотрел на дальний конец стола:

— Вам придется собрать членов управления. Вы не можете самостоятельно принять такое решение.

— Я знаю, Джордж. И намерен сделать это послезавтра. Я должен незамедлительно принять какие-то меры. И хочу, чтобы эту должность занял новый дистрибьютор уже к концу этого месяца.

— О боже, да это же через неделю!

— Я понимаю, но это срочная мера, и еще… Есть причина, по которой я спросил о Дэвиде.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Джордж.

— Что ж, — начал Дункан, снова откинувшись назад к спинке стула, — я считаю, что Дэвид должен приступить к своей работе как можно скорее.

Джордж взорвался.

— Этот вопрос вне рассмотрения! — сказал он резко. — Я хочу сказать, что мы можем легко решить это без Дэвида, ему и так есть чем сейчас заняться. Так или иначе, вы говорили, что он может не беспокоиться о работе.

Дункан кивнул:

— Говорил, но это было до того, как его отсутствие стало ощутимым. Послушайте, мы не можем решить с вами эту проблему сами. Мне надо быть в Лондоне и Европе в середине следующей недели, а вы собираетесь в Глазго на конференцию «Ассоциации Виски».

Капл сделал паузу, приглаживая волосы назад обеими руками:

— Дэвид — все еще директор отдела маркетинга «Глендурниха». Боюсь, это именно его обязанность — назначение нового дистрибьютора.

Джордж оперся локтем на стол и, закрыв глаза, потер лоб, размышляя о компании и о сыне. Он видел образ сына, который всего за год до этого был энергичным и активным молодым человеком, жившим полноценной счастливой жизнью, со множеством планов на будущее и который теперь каждый час своего существования тратит на бесконечное и бессмысленное перекапывание сада в поместье Инчелви, чтобы не думать об умершей жене.

Дункан заметил, как лицо Инчелви начинает бледнеть. Он уже собрался кое-что сказать, как Джордж медленно заговорил:

— Я все понимаю. Но не думаю, что Дэвид сейчас сможет вернуться к работе.

Дункан на мгновение задумался.

— Я хотел сказать, что Дэвид просто должен уехать из Шотландии, сменить обстановку. Я обещаю вам, что это не будет слишком затруднительно для него. Ведь Дэвиду действительно придется сделать это…

Лорд Инчелви вздохнул, понимая, что на этот раз этот человек действительно обеспокоен.

— Я знаю, — заметил он, и его голос звучал слабо. — Я благодарен вам за понимание. Но дело не только в этом. Я более чем уверен, Дэвиду не хотелось бы находиться вдали от детей в такой момент.

Улыбка исчезла с лица Дункана Капла. Он посмотрел на Джорджа, поднялся со стула и стал ходить по залу заседаний.

— Послушайте, я вполне понимаю вашу отцовскую позицию, но вы должны понять и мою. Я пришел в эту компанию год назад, зная, что она развивается. И до последнего времени я был в этом уверен. Однако мне необходима большая поддержка с вашей стороны. В настоящее время я отчаянно нуждаюсь в достойной кандидатуре директора по маркетингу. Я не могу допустить, чтобы мы и дальше теряли долю на нашем главном зарубежном рынке. — Он повернулся и посмотрел прямо в глаза Джорджа. — Мне жаль, что приходится вам все это говорить, Джордж, но, если Дэвид не в состоянии вернуться к занимаемой должности, мне придется подумать о его замене.

Дункан подошел к другому концу стола:

— Независимо от того, что Дэвид ваш сын, боюсь, мне придется попросить, чтобы правление рассмотрело этот вопрос. — Отчеканив свои слова, как приговор, Дункан посмотрел на часы. — Надеюсь, я не слишком задержал вас. Вы еще успеваете на встречу?

Джордж медленно кивнул и поднял руку в знак утвердительного ответа.

— Хорошенький вечер, ничего не скажешь, за рулем надо быть крайне осторожным — дороги сейчас ужасно скользкие при таком сумасшедшем дожде.

Он повернулся и вышел из кабинета. Джордж какое-то время сидел на месте, затем поднялся и подвинул к себе телефон, стоящий на столе. Он снял трубку и набрал номер:

— Здравствуйте, это Хамиш?.. Да… это Джордж Инчелви. Днем вы боялись, что я не смогу приехать на встречу сегодня вечером… Но дело не в погоде, неожиданно кое-что возникло, что действительно мешает мне это сделать. Вы можете принять мои извинения? Спасибо, Хамиш. Все хорошо? Привет от меня Кристине… До свидания.

 

Глава третья

Джек оперся на лопату и подул на руки в тщетной попытке хоть немного согреть отмороженные пальцы. Уже начало темнеть, и дождь, казалось, стал еще сильнее, а звуки лопат стали приглушенными из-за ледяного ветра, дувшего с юго-запада. Джек вздрогнул, распрямился и ощутил ноющую боль в плечах, это давал знать о себе артрит. Мужчина посмотрел на Дэвида, который продолжал копать без перерыва, не обращая ни малейшего внимания на погодные условия.

— Мистер Дэвид.

Дэвид остановился, воткнул лопату в землю и оглянулся.

— Мистер Дэвид, начинает темнеть.

Дэвид усмехнулся неуместной дипломатии Джека, прекрасно понимая, что они оба безумцы, перекапывающие сад в проливной дождь в темноте, наступающей настолько быстро, что едва можно видеть то, что делаешь.

Но это было в стиле Джека. Все то время, что Дэвид его знал, тот был скуп на слова. Он и дальше бы работал в саду с такой мрачной торжественностью на лице, как будто считал, что мир несет полную ответственность за его неспособность общаться. Но все же за этой внешней суровостью скрывалось доброе сердце, и в этом был весь Джек. В начале их совместной работы по восстановлению первоначального вида клумб он подошел к Дэвиду и коротко, с показным пренебрежением проявил готовность помочь во всем, в чем была необходимость:

— Вы ведь понятия не имеете, как обращаться с лопатой, не так ли?

Так началось их сотрудничество. Джек приветствовал Дэвида каждое утро легким движением подбородка в сторону и каким-то звуком, игравшими роль краткого приветствия. Это было настоящее мужское товарищество. Ни один из них не желал говорить о себе и своих мыслях; перекапывание и рыхление новых клумб, посадка цветов и содержание сада в порядке — этого было вполне достаточно, чтобы эти люди понимали друг друга. Дэвид посмотрел на почерневшее небо и кивнул:

— Да, Джек, вы правы. Жаль, что мы не можем продолжить нашу работу. Я надеялся, что мы закончим клумбу сегодня. — Он вытащил лопату из вязкой почвы, сошел на траву и стал осматривать то, что им удалось сделать сегодня.

— Давайте закончим. Мы доделаем оставшуюся работу завтра.

— Да, если Бог пощадит нас, — сказал Джек. — Дайте мне ваш инструмент, я отнесу его под навес.

Дэвид подчинился, с нежностью наблюдая, как друг препятствует его дальнейшей работе, заботясь о его здоровье; непромокаемая одежда Джека скрипела и скользила, когда он шел. Отведя взгляд от удаляющейся фигуры, Дэвид достал из внутреннего кармана куртки пластмассовую папку, содержавшую план сада. Он медленно направился к дому, разглядывая рисунки на ходу, затем обернулся и посмотрел на проделанную работу. Все было почти закончено в том виде, в котором и планировалось. Оставалось только восстановить небольшой участок земли вокруг пестрого падуба, и сад Инчелви стал бы таким же, как и прежде.

Дэвид огорчился, он не хотел, чтобы работа в саду была когда-либо закончена. Это остановило бы ту непрерывную монотонность, которая успокаивала и связывала прошлое с настоящим.

Он поднес свои испачканные в земле руки к подбородку, смахивая воду с лица вместе с нежеланными слезами, вырвавшимися наружу:

— Дерьмо!

Похлопал себя по лицу, чтобы встряхнуться, затем повернулся и начал бегать трусцой по газону. Когда Дэвид огибал дом, его движения выглядели неловко, руки будто «отрыгивали» воздух.

Он бросился открывать кованые железные ворота, которые вели к вычищенному гравию перед домом: несмотря на сильный ветер, услышал сквозь него звук автомобиля. Мужчина напрягся. Он попытался разглядеть машину, но различил лишь слабое мерцанье красных фар, ускользающих сквозь деревья и скрывающихся в темноте.

Дэвид закрыл ворота, прошел по гравию и, перескакивая со ступеньки на ступеньку, резко открыл парадную дверь. Его мать шла в этот момент через прихожую в гостиную. Она покачнулась от неожиданности:

— Дэвид, — воскликнула она, прижимая руки к сердцу, — как ты меня напугал!

— Прости, — сказал он, улыбаясь, и взял ее руку в знак извинения.

Он расстегнул куртку и бросил ее на скамейку, стянул носком одной ноги ботинок.

— Как твои успехи, дорогой? — поинтересовалась Алисия.

— Что? — спросил он почти оборонительным тоном, балансируя на одной ноге и стягивая с себя носок.

— В саду я имею в виду.

— А, все хорошо. Мы планируем закончить клумбу завтра.

— О, это просто изумительно, если учесть, в каких условиях вы вынуждены работать. Вы, наверное, промокли до нитки. Джек пошел домой?

— Да.

— Хорошо, потому что Эффи уехала полчаса назад, чтобы напоить его чаем. Мы собирались поесть пораньше, но твой отец позвонил и сказал, что отменил встречу. Так что поужинаем в половине восьмого. Хорошо, дорогой?

— Да, нормально. — Дэвид засунул оба ботинка под скамейку. Алисия отодвинула мокрую куртку в сторону и села рядом, заглядывая сыну в глаза. Он взглянул на мать и вяло улыбнулся, прежде чем встать и пойти к лестнице. Алисия наблюдала, как он уходит, и, глубоко вздохнув, поднялась со скамейки и пошла вслед за ним.

— Я заметил, как какой-то автомобиль уезжал от нас только что, — произнес Дэвид, не оборачиваясь.

Алисия остановилась, обрадованная внезапной и столь редкой возможностью поговорить с сыном.

— Да, здесь была Джейн Спирс, — сказала она слегка возбужденным голосом и тут же осеклась, поняв свою ошибку.

Затем откашлялась, попытавшись скрыть чрезмерную заинтересованность в том, чтобы использовать долгожданный шанс пообщаться с сыном, и продолжила тоном, контролируемым ею уже в большей степени:

— Джейн заехала без предупреждения на чашечку чая. Я проводила ее перед твоим приходом. Она недавно узнала о случившемся и, так сказать…

Дэвид повернулся и посмотрел на мать. Женщина наклонила голову и улыбнулась ему.

— Очень мило с ее стороны. — На мгновение повисла пауза. — Ладно, я пойду наверх, хочу принять ванну.

— Хорошо, дорогой. Мы с отцом будем ждать тебя здесь примерно в четверть восьмого.

Пока Дэвид поднимался по лестнице, Алисия скрестила руки и прислонилась к стене, наблюдая за ним до тex пор, пока его фигура не исчезла из ее поля зрения. Она услышала, как открылась дверь его спальни; на секунду прикрыла глаза, покачала головой и прошептала:

— О, Дэвид… — и пошла обратно в гостиную.

Дэвид наполнил ванну, снял халат, мельком взглянул на часы. Оставалось три минуты до шести вечера — времени радионовостей.

Через туманную атмосферу ванной комнаты Дэвид прошел к стеллажу. Открыл его и достал маленький транзисторный приемник с верхней полки. Зеркало, словно ловушка, покачивалось из стороны в сторону, пытающее поймать его взгляд. Он стоял и смотрел на почти неузнаваемые черты своего лица, которое ничего не выражало: не было симпатичным или уродливым, веселым или злым, счастливым или печальным. На нем не было никаких эмоций, и мужчина чувствовал странный дискомфорт от этого зрелища.

Он отодвинул приемник и медленно поднял руку, чтобы протереть зеркало.

Дэвид смотрел на лицо, которое хорошо знал: угрюмое и изможденное. Лишь год назад он думал, что лицо человека сорока трех лет несет на себе отпечаток мыслей и забот двадцатипятилетнего, а теперь, всего год спустя, он казался себе стариком.

Дэвид включил радио, настраивая его на волну новостей. Послышалась какая-то мелодия, и он повернул настроечное колесико назад. Через несколько секунд снова нашел эту песню, а затем появился голос:

— …хорошо, что вы присоединились к нам в этот вечер. Это — Денни МакКей на радио «Четвертый Мори», возвращаюсь к вам с красивой композицией Смоуки Робинсона «Следы моих слез».

Дэвид смотрел на приемник и вслушивался в слова песни. Он аккуратно поставил радио на стул и начал опускаться в ванну, медленно погружаясь в теплую негу и позволяя себе с наслаждением ощутить всю роскошь воды, разрешая размягчить ей свое тело, а воспоминаниям — заполнить разум.

 

Глава четвертая

В том году Оксфорд в необычайно жарком мае привлекал на свои улицы, уже расцветшие шумом студенческой жизни, множество туристов. В субботу движение было просто ужасным, хвост из машин протянулся до Святого Алдатоса. Дэвид сидел в машине, тихо проклиная себя за то, что застрял здесь так надолго, хотя мог бы уже за это время пройти пешком от теннисных кортов Крайстчерчского колледжа до здания Королевских вооруженных сил на улице Холивелл.

Он нервно барабанил пальцами по рулю своего «Трайамфа Витесс», то и дело выглядывая в окно в надежде заметить хоть какие-то признаки движения, поглядывал на часы и на панели приборов. Он уже опоздал на пять минут, к тому же заметил легкие клубы пара, исходящие из радиатора машины. «Черт возьми, действительно нужно было идти пешком!»

Наклонившись к бардачку, Дэвид достал из него стопку кассет без футляров и стал просматривать их, отбрасывая ненужные на сиденье. В этот момент началось небольшое движение. Он отпустил сцепление, не кладя руки на руль, вставил в новую магнитолу марки «Филипс» альбом Мотоунских суперхитов — удивительный подарок на свой двадцать первый день рождения от родителей.

Как только представился случай, Дэвид направил свой автомобиль в место между двумя рядами велосипедов в двадцати ярдах от здания Королевских вооруженных сил. Удачно припарковался, выскочил из машины и поспешно побежал вдоль тротуара к дверям закусочной.

Он толкнул их обеими руками и отворил всего на одну четверть. Пройдя в душный, накуренный зал, он начал поспешно пробираться через толпу обедающих, высматривая своих друзей. Среди общего шума он расслышал свое имя.

— Дэвид, мы здесь!

Он огляделся и наконец увидел Тоби, тот стоял на стуле и размахивал подставкой из-под стакана с пивом, его угловатая фигура освещалась светом, проникающим сквозь окно закусочной. Дэвид направился к другу.

— Смотри, я припас для тебя стаканчик пива, — сказал Тоби, указывая на кружку на столе. Затем взглянул на мужчину, сидящего напротив: — Подвинься, Генри, здесь есть место еще для одного.

Как только Дэвид уселся, девушка с русыми волосами, сидящая справа у окна рядом с Тоби, начала торопливо искать что-то в книге, которую она читала, и расчесала волосы гребешком, собрав непослушные пряди со лба. Затем подняла свой стакан, сделала глоток и опустила глаза вниз, поймав пристальный взгляд Дэвида.

Тоби, который продолжал разговор с Генри, заметил этот обмен взглядами и быстро посмотрел сначала на Дэвида, потом на девушку. Он наклонился вперед через стол:

— Слушай, Дэвид, могу ли я вернуть твое внимание обратно к нам хотя бы на минутку, чтобы познакомить тебя с Джейн?

Он повернулся к молодой девушке — блондинке, сидящей от него слева, которая бессмысленно усмехнулась. Дэвид улыбнулся и кивнул ей в знак приветствия. «Без сомнений, еще одно из очередных летних завоеваний Тоби», — подумал он про себя.

— Джейн, — продолжил Тоби, — это Дэвид Корстофайн, то есть благородный Дэваид Корстофайн, спешу добавить, второй «лейтенант на стажировке» из Собственных Горцев Королевы и владелец единственного частного ликероводочного завода по производству солодового виски во всей Шотландии, таким образом, достойный гость, чтобы пригласить его напиться вместе с нами.

— Ну, хватит тебе, Тоби, — прервал его Дэвид, немного смутившись от такого представления.

— Нет, нет, позволь мне закончить. Я же представляю тебя здесь.

Джейн засмеялась, поддерживая Тоби, и тот продолжил монолог, перечисляя характеристики Дэвида, и при этом загибая пальцы:

— Оксфордский игрок в теннис, бывший ведущий гитарист в одной известной университетской группе, арендатор многоквартирного дома и, наконец, владелец самого невероятного стерео во всем Оксфорде. — Он посмотрел на Дэвида: — Ну что, это звучит совсем неплохо, правда?

Дэвид саркастически улыбнулся и отпил из стакана, снова бросая взгляд на девушку с русыми волосами, которая продолжала листать страницы своей книги. Она подняла глаза и почти незаметно покачала головой, прежде чем снова опустить их.

— Так кто выиграл теннисный матч? — спросил Тоби.

— Мы, — ответил Дэвид. — Именно поэтому я опоздал. Финальный счет тринадцать — одиннадцать. Во сколько начинается твой матч в крикет?

— В два часа, — произнес Тоби и нервно выдохнул, постучав пальцами по коленям. — Я чувствую себя словно в аду от волнения! Кто-то очень умный решил, что я должен открыть игру.

— Черт возьми! — воскликнул Дэвид, потирая руки в злобном ликовании. — Я не могу пропустить это! — Он ударил по ногам Тоби: — Не падай духом. Где же твоя голландская храбрость? Что ты желаешь?

— Полпорции цветов, — он поднял свою руку выше головы и с неуклюжей беспечностью положил ее Дэвиду на плечо, — и еще полпорции светлого пива для Джейн.

Дэвид вытащил бумажник из заднего кармана теннисных шорт, поощряя неуклюжее ухаживание Тоби за Джейн. Он сделал несколько шагов, но затем остановился, обернулся и посмотрел на девушку с русыми волосами.

— Вы хотите что-нибудь выпить?

Она продолжала изучать книгу, делая вид, что не слышит его голоса из-за шума. Дэвид наклонился к ней:

— Я спросил вас, не хотели бы вы чего-нибудь выпить?

Девушка отшатнулась от удивления, когда увидела перед собой фигуру Дэвида так близко:

— Что? О! Это очень любезно с вашей стороны. — Она подняла свой стакан, опустошила его и вручила Дэвиду — апельсиновый сок, если можно! Благодарю вас! — Ее глаза засветились, но через мгновение она вернулась к чтению.

Дэвиду пришлось дважды прогуляться к бару, чтобы принести все, что было заказано. Наконец, он поставил стакан сока перед девушкой с русыми волосами, и как только сел на свое место, она посмотрела на него и ласково улыбнулась в знак благодарности. В тот момент повернулся Тоби. Он поднял пиво, залпом выпил его и вскочил.

— О боже! Уже почти время игры! — Тоби театрально прижал свою руку к сердцу и посмотрел на Джейн. — Но после победы я вернусь, чтобы получить свой приз. — Затем повернулся к Дэвиду с хитрой усмешкой: — И мне кажется, что Дэвид тоже не останется в проигрыше.

Прежде чем Дэвид успел остановить друга, Тоби положил руку на плечо девушке с русыми волосами и наклонился к ней. Он намеревался слегка поцеловать ее в лоб, но она резко подняла голову, ее рот приоткрылся. Это движение словно спровоцировало Тоби, и тот поцеловал ее в приоткрытые губы.

Реакция девушки последовала незамедлительно. Книга из ее рук полетела вверх, стол подпрыгнул вперед, стаканы упали и разлетелись в стороны, обливая всех, кто был рядом.

Девушка поспешно поднялась из-за стола и отвесила Тоби пощечину. Удар оказался настолько сильным, что Тоби покачнулся назад и упал в лужу пива.

— Извините, извините! — воскликнул он, защищаясь от возможных ударов. — Я правда не хотел этого делать!

Девушка смотрела на него сердито, глаза ее сузились.

— А что, черт возьми, вы думали, вы делаете? Как вы смеете?

Она пошла прочь, но вернулась и ударила Тоби по плечу, затем направилась к выходу; затихшая и присмиренная толпа расступалась, пропуская ее.

Как только дверь закусочной закрылась, все взорвались смехом, все, кроме Тоби, сидевшего с унылым выражением лица, медленно потиравшего руками то щеку, то плечо.

— Извините, — сказал Тоби, поднимая руку перед всей собравшейся компанией. Он посмотрел на Дэвида. — Твоя подруга малость непредсказуема, не находишь?

Держа в руках пойманную на лету книгу девушки, Дэвид сидел и покачивал головой в знак неодобрения поступка Тоби.

— Она не моя подруга, дурак! Я никогда в жизни ее раньше не встречал!

— Да ладно, я видел, как ты покупал ей сок!

— Ну и что? Да, я купил ей сок. Но это не означает, что ты можешь приставать к этой девушке.

— Я не хотел этого делать, ну, в общем, это произошло случайно! — произнес он слезливо, потирая свое лицо. — О господи, как же она меня ударила…

Дэвид поднялся со скамьи.

— Да, устроил ты заварушку, ничего не скажешь, — упрекнул он друга. — Слушай, у меня осталась ее книга. Я пойду, постараюсь догнать ее и попытаюсь извиниться за твои… необдуманные действия.

Только Дэвид начал пробираться сквозь толпу, как Тоби окликнул его:

— Значит, ты не придешь посмотреть на мою игру?

Дэвид приостановился и оглянулся, покачав головой.

— Слушай, я постараюсь, но думаю, что главное сейчас — эта девушка, согласись?

Он вышел из закусочной и стоял на переполненном тротуаре, быстро моргая, чтобы привыкнуть к яркому солнечному свету. Казалось, девушки и след простыл. Но Дэвид прибавил шагу и увидел ее впереди себя — она скользила по Броэд, мелькая среди пестрой толпы. Когда он понял, что слишком сложно пробраться через эту толпу, не потеряв ее из виду, Дэвид соскочил с тротуара и побежал по дороге.

Он догнал ее, когда она проходила ворота Бейллиола, и замедлил шаг, сравнявшись с ней, чтобы идти в ее темпе.

— Послушайте, я сожалею о случившемся.

Она искоса посмотрела на него и продолжала идти молча.

— Я только хотел принести извинения…

Девушка остановилась и прямо посмотрела в глаза Дэвиду.

— Слушайте! Давайте оставим это, хорошо?

Пока Дэвид нашелся, что ей ответить, она, ускорив шаг, двинулась прочь. Он покорно вздохнул, наблюдая, как удаляется ее стройная фигурка, — его взгляд задержался на ее красивых длинных ногах и джинсовой юбке. И пришел в себя, когда она скрылась за углом Корнмаркета.

— Черт! Ее книга! — Он побежал, уворачиваясь от мчавшихся навстречу машин. Проскользнув за угол большого магазина, он тотчас же увидел ее и догнал снова.

— У меня осталась ваша книга, — заметил он несколько раздраженно, протягивая ее.

Девушка остановилась и повернулась к нему. Дэвид улыбнулся, пытаясь казаться дружелюбным.

— Вы оставили это в закусочной, — сказал он спокойно.

Девушка взяла книгу и неожиданно с грозным выражением лица произнесла:

— Знаете, есть одна вещь, которую я не переношу, — это вкус пива. И что еще хуже, это ощутить его через чей-то рот!

На какое-то мгновение он взглянул на нее скептически и вдруг почувствовал неудержимое желание рассмеяться. Чтобы девушка не заметила, как он подавляет свой смех, Дэвид засунул руки в карманы шорт и, опустив глаза, уставился на свои ноги. Когда он посмел поднять на нее глаза, на его лице все же был заметен намек на улыбку.

— Я рада, что вам это кажется забавным, — отрезала она и повернулась, чтобы уйти.

Дэвид вытянул руки вперед, пытаясь ее задержать:

— Послушайте, пожалуйста, подождите одну минуту… — Отчаянно озираясь, Дэвид решал, что можно было бы купить ей в подарок. Он увидел рядом винный магазин и прошептал: — Пожалуйста, постойте здесь всего одну минутку.

Он нырнул в магазин и появился через пару минут, держа в руках бутылку шампанского «Вдова Клико-Понсарден».

Он вздохнул с облегчением, когда увидел, что она все-таки дождалась его.

— Послушайте, — сказал он, протягивая ей бутылку, — это маленький презент для установления мира. Я искренне сожалею о том, что произошло в закусочной. Это было непростительно со стороны моего друга, и я надеюсь… я только надеюсь, что это поможет избавиться вам от вкуса пива!

Пока они стояли на тротуаре, все время толкаемые мимолетными прохожими, Дэвид внимательно наблюдал за девушкой, за выражением ее лица. И только мелькнула мысль, что его очередная попытка извиниться снова не удалась, как вдруг она расцвела той самой улыбкой, которой одарила его в закусочной. Она взорвалась от смеха и начала разглядывать бутылку, которую он держал в руках.

— Хорошо, это самая дорогая жидкость для полоскания рта, которую мне когда-либо покупали. — Она поправила пальцами волосы и глубоко вздохнула. — Но то, что случилось в закусочной, нельзя оправдать покупкой этой бутылки. — Девушка смутилась и замолчала. — Думаю, я слишком остро отреагировала… В любом случае, это не вы должны извиняться.

Дэвид улыбнулся ей:

— Кто-то должен был сделать это. — Он протянул ей бутылку. — Что ж, если это нельзя назвать извинением, то давайте назовем это знакомством.

Немного заколебавшись, девушка медленно взяла бутылку и сжала ее в руках вместе с книгой. Потом протянула ему правую руку:

— В качестве «знакомства»: я — Рэйчел Деверекс.

Дэвид пожал ее руку.

— Привет, Рэйчел, — выдохнул он с облегчением, надеясь, что этот инцидент наконец-то закончился. — Приятно познакомиться. Я — Дэвид Корсто…

— Я знаю, кто вы, — прервала его Рэйчел, усмехаясь. — Оксфордский игрок в теннис, армейский лейтенант, знатный человек, что-то забыла? Ах, да, рок-звезда…

Дэвид почувствовал, что краснеет:

— Конечно, то несчастное представление, которое вы услышали от Тоби. — Он посмотрел на девушку и улыбнулся. — Думаю, было бы лучше, если бы мы оба забыли о той интермедии.

Рэйчел кивнула, улыбаясь ему в ответ:

— Вероятно, вы правы.

— О’кей. А куда вы сейчас направляетесь?

— Назад. — Рэйчел посмотрела на часы. — Я обещала быть в два часа в Академии наук на консультации, но передумала идти туда.

Дэвид взял Рэйчел под руку и произнес:

— Пойдемте, моя машина стоит возле закусочной. Я думаю, даже при таком адском движении у нас больше шансов успеть на колесах, чем пешком. В любом случае, мне необходимо туда вернуться. — Он посмотрел на свою спутницу со страхом в глазах. — Возможно, мне не следует это говорить, но я обещал посмотреть игру Тоби сегодня днем.

Рэйчел взглянула на него и слабо улыбнулась.

— Да, вы правы. Лучше бы вы этого не говорили.

Они быстро прошли Корнмаркет и повернули за угол на Броэд.

— А как это возможно, чтобы вы были здесь, в Оксфорде, и в армии одновременно?

— На самом деле я пока не в армии. Самое подходящее название для меня — то, которое подобрал Тоби: «второй лейтенант в скобках на испытании». Я стал таковым после окончания школы, армия оплачивает мое обучение в университете, а затем, если я успешно сдам экзамены, я должен буду провести шесть месяцев в Сандхерст и пять лет в полку.

— А когда у вас выпускные экзамены?

— Боже мой! Как бы я хотел, чтобы вы не задавали мне этого вопроса. — Дэвид посмотрел на девушку, театрально грызя ногти правой руки. — В следующем месяце!

— О, так же, как и у меня.

— Неужели? Я не могу поверить в это. В каком вы колледже?

— В Хартфорде. Почему вы не можете поверить?

— Ну… потому что… Ну, я подумал, что тогда я должен был встретить вас раньше. Я хочу сказать, что Оксфорд — не такое уж большое место.

Рэйчел улыбнулась и продолжала молчать, пока они не свернули на Броэд и не подошли к машине. Дэвид вытащил ключи из кармана и открыл дверь для Рэйчел.

— А я уже видела вас, — сказала она.

Дэвид остановился, на мгновение перестав придерживать дверцу, и посмотрел на девушку озадаченно.

— Не знаю. Просто видела.

— Тогда почему я не видел вас?

Рэйчел пожала плечами:

— Я не знаю. Возможно, вы смотрели не в том направлении.

Это замечание показалось ему несколько завуалированным, и Дэвид почувствовал, как неожиданная дрожь пробежала по его спине. Он посмотрел в девичьи глаза, пытаясь уловить смысл услышанного.

— Очевидно, вы правы, — произнес он.

Рэйчел бросила книгу на заднее сиденье и поставила бутылку шампанского между ногами.

— Отвезти вас в академию?

Она на мгновение задумалась.

— Нет, не стоит. Моя консультация уже все равно началась. — Девушка посмотрела на Дэвида. — Черт возьми! Я неделями не вылезала из библиотеки. Неужели я не могу позволить себе хоть немного отдохнуть, например посмотреть крикет?

Дэвид удивился ее предложению:

— Вы действительно этого хотите?

— А почему бы и нет?

Дэвид усмехнулся и, отъехав от обочины, выехал с развилки на пересечение улиц Броэд и Холивелл и развернулся на Паркс-роуд к университету.

Подъехав к стадиону, они заметили Тоби, стоящего на линии подающего, одной рукой опираясь на свою биту, а другой упершись в бок.

— А вот и он! — указал Дэвид на Тоби. — Мы остановимся у экранного табло.

— А зачем нужен этот экран? — поинтересовалась Рэйчел, глядя на большую белую доску, стоящую перед ними.

— Его специально устанавливают на одной линии с подающим и отбивающим, для того чтобы последнему был лучше виден летящий в его сторону мяч. — Дэвид взглянул на табло. — Господи, чертов везунчик! Ему осталось сделать только три пробега, чтобы довести счет до пятидесяти очков!

— Если ему осталось сделать только три пробежки, чтобы добиться победы, то почему он просто стоит и ничего не делает? — спросила Рэйчел.

— Сейчас не его подача.

— Никогда не могла понять эту несуразную, на мой взгляд, игру. Когда ты в игре — ты выходишь за пределы дорожки, а когда ты вне игры — то возвращаешься обратно. Где логика?

Рэйчел вздохнула и достала бутылку шампанского. Опустив окно, девушка сорвала фольгу и проволоку, пробка выстрелила в сторону табло. Она быстро приложила горлышко бутылки к губам, чтобы успеть сделать первый глоток пенящегося шампанского. Затем протянула бутылку Дэвиду.

— Они закончили, — сказал он, отпивая большой глоток и указывая в сторону игроков.

— И это все?

— Нет, просто настало время подачи с противоположной стороны. Сейчас очередь Тоби принимать подачу.

Рэйчел покачала головой:

— Это действительно дурацкая игра. — Она взяла бутылку и сделала еще один глоток.

Дэвид смотрел, как подающий направлялся как раз в сторону их машины и, отойдя ровно на двадцать пять ярдов от викета, молниеносно ринулся обратно к линии подачи. Первая подача стала коварным аутсвингером. Тоби попытался реализовать обратный защитный удар, но не дотянулся до мяча всего на фут. Он выпрямился, важно поправил викет и начал утрамбовывать своей битой небольшие ямочки в земле, полагая, что именно они стали главной причиной того, что он пропустил удар при таком явном преимуществе. Тоби вернулся к своей линии, выполнил тренировочный бросок, абсолютно идентичный тому, с которым сам только что не справился, согнул колени и приготовился к следующему удару.

— Вот это да, я совсем отвыкла от шампанского! — воскликнула Рэйчел, откинувшись на спинку сиденья. — Я уже чувствую слабость. — Она нагнулась и указала на аудиоплеер. — Так это и есть та самая знаменитая стереосистема, о которой говорил Тоби?

Дэвид кивнул.

— Да, она самая.

— Мы можем ее включить?

— Конечно, если она будет играть не слишком громко. — Протянув руку, он нажал на кнопку включения и вставил кассету в плеер.

Когда из динамиков зазвучали завершающие аккорды песни Марты Ривз и «Ванделлас», Дэвид, не отрываясь, следил за тем, как Тоби, отбив мяч самым кончиком своей биты, заработал еще две пробежки.

— Ну, давай же, чертов везунчик, — произнес он шепотом, — еще один такой удар, и ты заработаешь свои пятьдесят очков!

Рэйчел пила шампанское, а приглушенные, нежные звуки гитары заполняли каждый уголок машины. Девушка неожиданно выпрямилась, все ее тело напряглось в ожидании следующего такта. Инструменты уступили место волнующей гармонии голосов бэк-вокалистов.

— О боже, это же Смоуки Робинсон и «Чудеса»! — Она протянула руку к плееру и увеличила громкость до максимальной мощности. — О, Дэвид, это же самая красивая и сексуальная песня из всех, которые когда-либо были написаны!

Звуки музыки оглушительно захлестнули собой все небольшое пространство салона, и Дэвид инстинктивно потянулся рукой к регулятору громкости, понимая, что эту песню слышат все игроки в крикет.

— Думаю, что это чересчур гром…

— О, нет, пожалуйста, не уменьшай! — крикнула Рэйчел, касаясь его руки. — Дэвид, эта песня самая прекрасная из всех, что могут быть в этом мире! — Она выпрыгнула из машины, оставив дверцу широко открытой.

— Что ты делаешь? — смеясь, спросил Дэвид.

Но Рэйчел не ответила ему. Сделав еще один глоток шампанского, она двумя танцующими движениями освободила себя от ненужной ей обуви и начала медленно кружиться на траве, уверенно приближаясь к «экрану». Дэвид как завороженный смотрел на нее в течение нескольких мгновений, затем попытался было подать предупреждающий знак Тоби. И в этот момент его озарило.

— О, нет, только не это! — громко выкрикнул он. Рывком открыв дверцу, он выпрыгнул наружу. — Рэйчел, остановись…

На этих словах он запнулся. Внезапно визуальная картинка игры в крикет застыла и стала для Дэвида неинтересной. Он с трудом сглотнул слюну, наблюдая, как Рэйчел понемногу приближается к «экрану», ее гибкое тело плавно двигалось, уловив волнительный ритм, и чувственно откликалось на каждую ноту. Дэвид сам остолбенел от этого сочетания слов, музыки, красоты Рэйчел и ее движений. Напевая слова песни, девушка смотрела в глаза Дэвида и держала бутылку шампанского как микрофон:

— «Взгляни мне в лицо, ты увидишь улыбку. Для нее не нужно причин…» — Рэйчел, отвернувшись, начала опять приближаться к опасной зоне, мягко качая бедрами и руками, в полной гармонии с музыкой.

Окрик с поля заставил Дэвида выйти из оцепенения. Он повернулся, чтобы посмотреть в ту сторону, где был Тоби. Абсолютно все игроки стояли неподвижно и с глупым видом таращились на Рэйчел, все, кроме Тоби, который, находясь на своей линии, размахивал руками и что-то громко кричал в их сторону.

— Что? — крикнул Дэвид.

— Я-сказал-убери-ее-к-черту-от-экрана, — прокричал Тоби на грани срыва голоса, — она-же-чертовски-мешает!

— Да уж, ты прав, — сказал Дэвид сам себе и вскинул руки в извинении. Затем подбежал к Рэйчел, которая уже танцевала непосредственно перед громадным белым щитом.

— Мне кажется, тебе лучше уйти отсюда, — заметил он, — ты стоишь слишком близко от подающего.

— Нет, неправда. Я за милю от него, — ответила она немного вялым от шампанского голосом.

Дэвид откинул волосы назад и почесал шею.

— Послушай, Рэйчел, я не думаю, что то, что ты делаешь, нравится Тоби.

Ничего не ответив, девушка только озорно улыбнулась ему.

— Ну, давай же, либо ты пойдешь со мной, либо мне придется унести тебя.

Ее ответ последовал незамедлительно:

— Хорошо.

Дэвид встряхнул головой «Вот, черт!» — произнес он шепотом, подходя к ней. Обняв одной рукой ее за спину, а другой подхватив под колени, он поднял Рэйчел и направился к машине, она обнимала его за шею.

Вся эта история просто удручающе подействовала на Тоби. Ему и без этого неожиданного взрыва музыки и появления девушки перед табло было достаточно сложно подстроиться под темп нового подающего. Пока он держал руку, сигнализируя свою неготовность продолжать игру, он узнал машину Дэвида и сразу же понял, что с ним была та самая девушка из закусочной. Тоби воспринял это как злое предзнаменование. Пока Дэвид нес девушку на руках, Тоби снова принял свою позицию, но когда судья опустил руку, позволив тем самым подающему начать свой бег, Тоби снова отвлекся, наблюдая за другом и его ношей. Мяча он даже не увидел. Тоби только услышал удар и то, как стукнулись о землю сбитые дощечки…

Когда Дэвид добрался до машины, он опустил Рэйчел на землю и нырнул в салон, чтобы выключить музыку. Когда он вновь появился из машины, девушка смотрела в сторону поля.

— Кажется, Тоби уходит с поля. Это значит, что он в игре или вне игры?

Дэвид взглянул на табло — цифра 49 сменилась на значок «аутсайдера» — и чуть позже заметил удаляющуюся с поля унылую фигуру Тоби, который, выйдя за пределы поля, с силой швырнул свою биту на землю. Дэвид посмотрел на Рэйчел: смущенная, она кусала свою губу.

— Ой, это что, из-за меня произошло? — тихо спросила она.

Дэвид засмеялся:

— Я бы чересчур не беспокоился об этом. Так или иначе, думаю, он заслужил это.

Как только Тоби зашел под тент, он повернулся и сверкнул взглядом в их сторону. Дэвид спешно открыл дверцу машины:

— Думаю, самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, — это уехать отсюда как можно подальше… и поскорей.

Рэйчел, казалось, согласилась с его предложением, но, вместо того чтобы сесть в машину, она дотянулась до заднего сиденья и взяла книгу. Затем выпрямилась и встала прямо перед ним.

— Мне надо идти, — сказала она.

— Нет такой необходимости, Рэйчел.

— Я знаю, но мне надо прояснить свою голову. От шампанского мне захотелось спать.

— Ну и что?

— То что у меня куча дел в эти выходные, а из-за сегодняшнего… В общем, из-за того, что так сложились сегодняшние обстоятельства, я за них даже еще не бралась. — Она сжимала книгу, опустив глаза. — Но все равно было здорово встретить тебя — и спасибо за шампанское. Это было очаровательно.

Она подошла и поцеловала Дэвида в щеку, затем направилась к выходу с поля.

— Не хочешь встретиться как-нибудь еще, что-нибудь выпить? — крикнул он ей вслед.

Рэйчел обернулась и улыбнулась.

— Не думаю.

— Почему нет?

— Потому что я начала готовиться к выпускным экзаменам всего лишь за месяц до них и не хочу отвлекаться.

— Я не стал бы тебя отвлекать.

— Не думаю.

— О’кей. А как насчет того, чтобы встретиться после экзаменов? — спросил Дэвид, почти уже потеряв всякую надежду на то, чтобы получить положительный ответ. — Вот что. В этом году в Крайсчертче будет бал в день Поминовения. Ты хотела бы пойти туда со мной?

— А когда он будет?

— Двадцать третьего июня.

Рэйчел задумалась и медленно кивнула.

— Хорошо, я пойду, но только при одном условии.

— Каком?

— Ты наденешь килт.

— Хорошо.

— И ты приедешь за мной на своей машине и возьмешь с собой Смоуки Робинсона.

— Это уже два условия.

Рэйчел улыбнулась:

— Ну и отлично.

— О’кей. Кажется, они мне подходят.

 

Глава пятая

Эффи прошла по залу к двери гостиной, тихо ее приоткрыла и заглянула внутрь. Она услышала только потрескивание дров в камине и довольно громкий храп одной из собак, лежащих перед ним. Лорд и леди Инчелви сидели друг напротив друга в дальнем конце комнаты — он прилег в большом изношенном кресле, она, ударяя спицами, смотрела в приглушенный экран телевизора.

— Извините, леди Инчелви, — сказала Эффи почти шепотом.

Алисия повернулась и наклонила голову, чтобы посмотреть поверх очков на маленькую седую голову, которая выглядывала из двери в комнату приблизительно на том же уровне, что и ручка.

— Да, Эффи.

— Обед в столовой.

— Спасибо, Эффи. Боюсь, нам придется еще немного подождать Дэвида. Я не знаю, готов ли он спуститься? Я звала его с лестницы около пятнадцати минут назад, но он, очевидно, не услышал меня. — Алисия смотала вязание и поднялась со стула. — Я думаю, следует заглянуть к нему, чтобы проверить, все ли в порядке.

— О, не беспокойтесь об этом, — ответила Эффи, появляясь из-за двери, — мне все равно надо подняться наверх, чтобы заправить кровати. Я просто постучу тихонько ему в дверь.

Она посмотрела на мистера Инчелви и улыбнулась.

— За это время вы сможете разбудить лорда.

— О, Эффи, могу ли я? — Алисия посмотрела на мужа. — Боюсь, у него был сегодня довольно сложный день.

Эффи на секунду замолчала:

— Надеюсь, все в порядке, леди Инчелви? — осторожно поинтересовалась она.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— О, только потому, что я надеялась, что лорд не устанет так сильно после встречи, которая намечалась у него сегодня вечером.

— Нет поводов для волнения, Эффи. Правда, возникло одно весьма важное дело, которое ему надо будет обсудить с Дэвидом за ужином.

— Я рада слышать это. — Она улыбнулась, посмотрев на мистера Инчелви. — Сейчас мне нужно пойти и посмотреть, почему задерживается мистер Дэвид.

Эффи закрыла дверь гостиной и пошла к лестнице. Она начала подниматься по ступеням, приговаривая себе что-то под нос. Остановившись посередине, она отдышалась и отметила про себя, что надо будет убрать очень заметную паутину, которая повисла на большом темном портрете, немного выше того места, где она остановилась.

Дверь ванной комнаты была широко открыта, и свет бил из нее, но воздух, наполненный запахом мыла и лосьона для бритья, указывал на то, что ее освободили не так давно. Эффи немного заколебалась — стучать или нет? Но дверь открылась, и появился Дэвид, совершенно не ожидавший увидеть Эффи. Они оба отшатнулись от этой неожиданности.

— О, извините, что потревожила вас, мистер Дэвид, — сказала женщина, затаив дыхание. — Дело в том, что ваши родители уже пошли в столовую, и они беспокоятся, все ли у вас в порядке.

На Дэвиде были чистые джинсы, расстегнутая рубашка и тапочки. Он слегка склонил голову вниз и улыбнулся.

— Извини, Эффи. Я чуть не заснул в ванной. Сейчас спущусь вниз.

— Прекрасно. — Она стояла, и ее руки, беспокойно сжимающие передник, выдавали волнение. — Хорошо, я пойду заправлю кровати. — И поспешила по делам.

— Боюсь, что сегодня из-за меня Джеку пришлось работать в ужасных условиях. Я надеюсь, он не заболеет?

Эффи обернулась и с улыбкой произнесла:

— О, не волнуйтесь, мистер Дэвид. Он жалуется, что ему приходится работать в дождь, но если будет палить солнце, он будет делать то же самое. — Боюсь, что Джек никогда не бывает доволен погодой. — Она вздохнула, и этот вздох выражал какую-то неуловимую нежность.

Дэвид ничего не ответил — просто кивнул в ответ. Он повернулся и, взявшись обеими руками за перила, начал спускаться вниз, создавая громкое эхо в прихожей от звука своих шагов. Он вошел в столовую. Родители сидели в конце большого полированного стола и посмотрели на сына сразу, как тот появился.

— Извините, что так задержался, — сказал Дэвид, безмолвно приветствуя отца. — Я случайно заснул в ванной.

— Неудивительно, — заметила Алисия, вставая со стула и направляясь к буфету. Она начала накладывать на тарелку тушеное мясо, пахнущее просто бесподобно. — Ты, должно быть, измотан после работы в такую ужасную погоду.

Джордж положил нож и вилку на тарелку и прислонился к спинке стула, чавкая набитым ртом и указывая на буфет.

— Мой мальчик, я принес для тебя виски в качестве спасения, так что если хочешь, возьми.

— Спасибо…

Дэвид налил себе достаточно много виски и долил в них столько же воды. Пока он усаживался на свое место за столом, мать поставила перед ним тарелку, от которой поднимался пар.

— Это должно тонизировать тебя.

— Спасибо, — пробормотал себе под нос Дэвид, выдергивая салфетку из подставки и раскладывая на коленях.

Алисия вернулась за стол и продолжила есть. В последние месяцы она стала бояться их совместных обедов, каждый вечер ей приходилось терпеть мрачное и безмолвное настроение Дэвида. Раньше за обедом они с Джорджем и сыном вместе обсуждали, что произошло за день, или строили планы на будущее. А теперь, если и был какой-то разговор, то в большинстве своем только между Джорджем и ею, больше похожий на урок в «лингафонном кабинете». Алисия была уверена, что Джордж понимал это, но они оба пришли сюда, предпочтя неловкую тишину оживленному щебетанию, и вот так, сидя втроем, они словно соблюдали какую-то монашескую клятву безмолвия, а высокий сводчатый потолок гостиной неприятно усиливал раздражающий звук бряцанья столовых приборов о тарелки.

Но Алисия знала, что сегодня вечером должно быть все иначе. Перед тем как они сели за стол, Джордж рассказал ей о встрече с Дунканом Каплом, и она ждала, когда муж начнет обсуждать с сыном тему Штатов. Поэтому она почувствовала, как по телу пробежала дрожь, когда Джордж поставил стакан с виски на стол и повернулся к Дэвиду.

— Как твои успехи в саду?

Дэвида словно застало врасплох это внезапное нарушение тишины. Он сделал глоток виски и промокнул губы салфеткой.

— Движется потихоньку, — ответил он хрипловатым голосом из-за долгого молчания. Он откашлялся. — Мы закончим работу на следующей неделе.

— Что ж, я полагаю, нас ждет потрясающее зрелище. Вы с Джеком проделали поистине колоссальную работу. Я никогда не думал, что мы доживем до того дня, когда увидим сад возрожденным.

Несколько минут они молча ели, не глядя друг на друга. Дэвид положил нож и вилку и повернулся к отцу:

— Я мог бы взглянуть на то высохшее озеро. Кажется, мне под силу восстановить его.

Лорд Инчелви перестал жевать и посмотрел на Алисию, она держала вилку во рту и беспокойно смотрела то на мужа, то на сына. Дэвид заметил, как родители переглянулись.

— Что-то не так?

Отец глубоко вздохнул и прислонился к спинке стула, положив руки на его резные ручки и соединив пальцы на коленях. Он нахмурился более обычного и начал щелкать большими пальцами друг о друга.

— Хорошо, мой мальчик.

Дэвид обеспокоенно посмотрел на отца:

— В чем дело?

Джордж Инчелви оглянулся назад, чтобы посмотреть на свою жену, и увидел, как она еле заметно кивнула ему.

— Что ж, — медленно произнес он, пытаясь как можно более тщательно подобрать слова. — У нас появилась небольшая проблема в маркетинговом отделе завода.

Дэвид поглядел на мать, затем на отца:

— Думаю, что Дункан справится, разве не так? Это его работа, он там находится для того, чтобы решать возникающие проблемы.

— Все не так просто, — продолжал Джордж. — У Дункана так много дел и обязанностей, что не хватит никаких человеческих ресурсов заниматься всем этим одновременно. Послушай, Дэвид… Не думаю, что мы сможем справиться с решением этой проблемы на должном уровне, не прибегая к твоей помощи. — Он наблюдал за сыном, тот глубоко вздохнул и начал чесать шею. — Дункан сообщил мне сегодня, что наши продажи в Штатах катастрофически упали. Он настаивал на организации внеочередного собрания членов правления в ближайшие дни, для того чтобы мы могли назначить нового дистрибьютора для американского региона как можно скорее.

Джордж бросил взгляд на Алисию, она улыбнулась ему в знак согласия и поддержки.

— Мне надо быть на следующей неделе в Глазго в «Ассоциации Виски», и Дункан должен ехать в Европу в то же самое время, — сказал он, потянув мочку уха. — Поэтому встал вопрос о том, кому можно доверить поездку в Штаты. — Он поднял свой стакан с виски и сделал большой глоток, чтобы ненадолго замолчать, тем самым давая сыну подумать.

Дэвид откинулся на спинку стула и скрестил руки.

— А как насчет Роберта МакЛеода? Он сейчас тоже занят?

Отец усмехнулся:

— Ты знаешь Роберта, как никто другой. Он может быть финансовым директором, но он почти никогда не бывает за границей, не говоря уже о Штатах! Он пропадет в Алабаме или где-нибудь еще, и нам придется посылать за ним поисковую группу! — Джордж улыбнулся, но снова стал серьезен, когда понял, что Дэвид никак не отреагировал на его шутливое замечание. — В любом случае, как и все остальные члены правления «Глендурних», он будет не в состоянии справиться с этой задачей.

Дэвид закрыл глаза и медленно кивнул.

— То есть, если я тебя правильно понял, отец, Дункан хочет, чтобы этим занялся я.

Алисия, до этого спокойно слушавшая, как ее муж объясняет сложившуюся ситуацию Дэвиду, неожиданно вмешалась:

— Дорогой, больше всего мы бы не хотели, чтобы ты ехал туда, особенно сейчас, когда мы знаем, что ты не готов к этому. Мы лучше других понимаем это, но ты также должен понять то затруднительное положение, в котором оказался твой отец, встать на его место.

Дэвид потер лоб:

— Дело не только в том, что я не готов ехать туда, я просто не могу оставить своих детей в такой момент.

Джордж какое-то время молчал, а затем потянулся к Дэвиду и положил свою руку на руку сына.

— Послушай, Дэвид, я действительно понимаю тебя, фактически то же самое я сказал Дункану. Однако он пообещал организовать все так, чтобы это прошло максимально безболезненно для тебя. И правда — все, что надо будет сделать, — это поехать в Штаты на несколько дней и назначить на эту должность достойную кандидатуру. Это несложно, после ты немедленно вернешься домой. — Джордж сделал паузу и снова посмотрел на супругу, чтобы получить от нее безмолвную поддержку, перед тем как продолжить тихим и благоразумно рассуждающим голосом: — Мы с твоей мамой думаем, что это могло бы стать для тебя хорошей возможностью немного развеяться, отвлечься от тягостных мыслей. Я знаю, что сейчас не совсем подходящий момент для отъезда, но у меня такое чувство, что поездка может пойти тебе на пользу.

Дэвид убрал салфетку с коленей и бросил ее на стол, затем отодвинул стул и поднялся.

— Хорошо, я понял… Но мне надо подумать.

Алисия подняла руку, останавливая сына:

— Дэвид, пожалуйста, присядь ненадолго. — Она говорила медленно, давая ему возможность немного успокоиться. — Дэвид, мы с папой делаем все возможное, чтобы помочь тебе в эту минуту… Но это очень сложно… Потому что ты закрываешься и уходишь в себя. — Мы наблюдаем за тобой и понимаем, что с каждым днем ты становишься все более замкнутым… Прошлое действительно давит на нас. — Алисия посмотрела на мужа, который тихо сидел на стуле с серым лицом, Джордж боялся, что она перешагнет тонкую грань терпения Дэвида. — Посмотри, жизнь продолжается, она не остановилась — ни для нас, ни для тебя, и, что особенно, ни для твоих детей. Мы должны приложить все усилия, чтобы вернуться к нормальной жизни, и все в нашей семье предпринимают огромные усилия для этого. — Она остановилась и откашлялась, ее голос начал дрожать из-за переполнявших эмоций. — Я не хочу быть слишком жесткой с тобой, Дэвид, но ты должен пойти нам навстречу — открыться, иначе мы не сможем больше справляться с этой ситуацией.

Дэвид посмотрел на родителей: мать печально глядела перед собой, отец вытащил носовой платок и громко высморкнулся. Разум Дэвида был в смятении. Он нервно покусал губу, перед тем как разразился длинным монологом:

— В течение восемнадцати лет моей семейной жизни… Я делил ее… — он остановился, пытаясь справиться с болью, которая не давала ему произнести это слово, — …с Рэйчел. — Он бегло осмотрел комнату и не заметил, как мать вытянулась, чтобы дотянуться до руки мужа. Дэвид продолжил говорить, проглатывая комок в горле. — Мы… были… одним целым. Мы думали одинаково… Мы смеялись над одними и теми же вещами… Мы жили одним и тем же… Мы были единством… и — он сделал паузу, потому что у него сдавило горло и затруднилось дыхание, — …теперь, когда ее больше здесь нет… Я ощущаю себя потерянным… и пустым… Мне сложно выражать свою благодарность, потому что… кажется, я перестал замечать даже малейшие проявления доброты… Кажется, мое тело лишилось жизни. — Он вытер глаза тыльной стороной ладони. — В моей жизни теперь только эта огромная пустота… Во мне не осталось никаких чувств… Все мои эмоции куда-то ушли… Нет больше уверенности в себе… все ушло. — Дэвид на мгновение взглянул на родителей. — Но я знаю, что вы оба держались просто замечательно эти последние шесть месяцев… Я действительно это ценю и бесконечно благодарен вам…

— Дорогой, тебе не надо… — прервала его мать.

— Нет, пожалуйста, — Дэвид остановил ее, — позвольте мне закончить. — Он встал со стула, положил руки в карманы джинсов и, казалось, снова собирался с мыслями, прежде чем медленно и тихо продолжить: — Я понимаю, что закрылся от мира. Я стараюсь вести себя так, как будто бы ничего не случилось… Однако это не так. — Его голос усилился, он с трудом произносил слова сквозь сжатые зубы. — Я думал все это время: так, сейчас ты ни на что не годен, ты должен посмотреть фактам в лицо… — он сделал паузу прежде, чем продолжить чуть слышно: —…ты изолирован от всего мира.

Алисия смотрела на него с сочувствием:

— Дорогой, но такова природа, такова жизнь. Мне кажется, это можно сравнить с потерей руки или ноги. Сначала ум поражает и замораживает чувства, но в конечном итоге боль настигает нас. И тебя, не способного сейчас ничего переживать или чувствовать, настигнет эта боль, Дэвид, ты окажешься с ней лицом к лицу, и не останется ничего другого, кроме как преодолеть ее. И ты преодолеешь. Преодолеешь и начнешь жить заново. Я знаю, что это так, поверь мне.

Джордж и Алисия наблюдали, как сын отошел в дальний угол столовой. Затем он повернулся к ним:

— Вероятно, вы правы. Возможно, я действительно должен уехать, потому что на самом деле не хочу находиться здесь, в месте, где все эти воспоминания не отпускают меня… Я не могу и шагу ступить, не подумав о Рэйчел. Всё и все напоминают мне о ней… Я чувствую… грусть, ощущаю себя подавленным… Даже озлобляюсь на самых близких… — Он усмехнулся и снова засунул руки в карманы. — Знаете, я ведь и правда думал, что, оставаясь в нашем доме, мне будет легче пережить это. Но это не работает. Рэйчел повсюду.

Дэвид повернулся и подошел к столу, заставляя себя улыбнуться, чтобы приободрить отца и мать. Он тяжело вздохнул:

— Звучит довольно безнадежно, да? Чертова безысходность!

Джордж медленно поднялся, взял свою трость, прислоненную к спинке стула, и направился к буфету. — Я думаю, мы оба могли бы еще немного выпить, не так ли, мой мальчик? — сказал он с искусственной жизнерадостностью в голосе. Затем налил два полных стакана виски, предварительно разбавив их водой, поставил один на стол и медленно подвинул к Дэвиду своей тростью. — Полагаю, это хорошая вещь.

Дэвид посмотрел на него, улыбнулся и взял стакан со стола. Джордж Инчелви тяжело плюхнулся на стул.

— Дэвид, — начал он медленно, — сейчас тебе и правда придется поехать. Было бы очень хорошо, если бы ты пошел со мной завтра на работу, чтобы обсудить все с Дунканом. Сразу после разговора с ним ты можешь взять машину и вернуться домой. — Он изменил тон и попытался сменить тему. — Я только что рассказывал твоей матери, что сегодня встретил на заводе очаровательного молодого человека по имени Арчи МакЛэхлан. Оказывается, он внук Джорджа МакЛэхлона.

Дэвид улыбнулся:

— Да, я знаю Арчи. Я взял его на работу прямо перед своим уходом.

— Что ж, мне кажется, он очень старательный молодой человек. Уверен, он не будет возражать, если я попрошу его подвезти меня. — Джордж сделал паузу и посмотрел на сына. — Не сомневайся, Дэвид, что в то время, пока тебя не будет, мы окажем любую необходимую поддержку твоим детям. Ты будешь отсутствовать совсем недолго, а когда вернешься, снова займешься всем сам. Но, если тебе нужно больше времени, ты, конечно, можешь пока заняться частью сада возле озера. — Он снова взглянул на Дэвида. — Тебя устроит такой вариант?

Дэвид ответил не сразу, сначала он наклонился и взял стакан с виски.

— Независимо от планов Дункана, я не хотел бы уезжать, не повидавшись с детьми.

— Конечно, нет. Я отлично это понимаю.

Дэвид медленно кивнул:

— Хорошо. — Он приподнял свой стакан, показывая его родителям. — Ладно, если вы не возражаете, я возьму это с собой в комнату.

Он направился к выходу, но потом, как бы машинально, вернулся и подошел к матери. Дэвид обнял Алисию, поцеловал в щеку и пожелал спокойной ночи.

— Доброй ночи, дорогой мальчик, — сказали его родители в унисон, наблюдая, как сын открыл дверь и вышел. Какое-то мгновение они сидели молча, словно оба потерялись в собственных мыслях.

— Все неплохо, милая, — произнес тихо Джордж, улыбаясь жене, — по крайней мере ты смогла вытянуть его на разговор.

Алисия ответила не сразу.

— Сейчас, Джордж, у него впереди много дорог, и он может выбрать любой путь.

Джордж наклонился и сжал ее руку:

— Я это знаю. И я понимаю, когда он говорит об отсутствии каких бы то ни было чувств. Это очень похоже на то, что я видел во время войны, глядя на своих друзей и товарищей, душевно искалеченных и восстающих перед необходимостью жить дальше. — Он сделал глоток виски. — Я не вспоминаю об этом, но сейчас, когда Дэвид начал описывать свое внутреннее состояние…

— С ним ведь все будет в порядке, правда?

— Да, я уверен в этом. Но должно пройти время, чтобы лед растаял, и ему придется страдать… Это неизбежно.

— Ты ведь не сказал ему всего? — тихо спросила Алисия.

— О чем? Об ультиматуме Дункана? — Он отрицательно покачал головой. — Нет, я не смог. Думаю, лучше пока все оставить так, как есть, и посмотреть, как ситуация будет развиваться дальше. — С трудом поднявшись и подойдя к жене, Джордж положил ей руку на плечи:

— Пойдем, милая. Мы тоже сейчас очень устали.

Алисия встала и обняла мужа. Они вместе вышли из столовой, думая о сыне.

 

Глава шестая

Вернувшись в спальню, Дэвид прикрыл глаза и какое-то время стоял неподвижно. Он поставил стакан на туалетный столик и устало опустился на кровать.

— О, идиот, — произнес он почти шепотом. И эта фраза будто повисла в воздухе.

Дэвид лег на спину и уставился в потолок, размышлял над просьбой отца. Нужно придумать причину отказа. Но ее не было. Уже много всего было сказано за обедом, и слишком многое требовало серьезного обдумывания. Он устало поднялся и сел на постели. Родители были правы. Он понимал, что должен попытаться разобраться в себе, что когда-то действительно должен наступить конец его закрытого существования в Инчелви, а общение с другими людьми неизбежно и будет заживлять его рану. Но деловая поездка в Штаты вызывала в нем тревогу.

Дэвид встал и подошел к туалетному столику, чтобы выпить виски. Сделав глоток, он закашлялся, ощутив, как алкоголь прожигает его изнутри. Он уже решил вернуться к кровати, как его глаза остановились на фотографии около туалетного столика. Дэвид подошел и снял ее. Это был снимок, который он сделал два года назад — Софи, Чарли и Харриет в лодке на озере, мягкое вечернее солнце, отражающееся от спокойной глади воды, освещенные улыбками детские лица. Софи с трудом управлялась с веслами. Харриет сидела на корме, с открытым от удивления ртом, глядя в сторону, ничуть не сомневаясь, что скоро вытащит рыбу с помощью своего бамбукового тростника с прикрепленной к нему веревкой. Чарли тем временем стоял на одной ноге, каким-то чудом не выпадая за борт.

Улыбаясь самому себе, Дэвид протер пыльное стекло фотографии, затем повесил ее на то же место. Он сделал шаг назад, продолжая смотреть на фото, а потом увидел другой снимок, лежащий на дне ящика. Поколебавшись, решая, достать его или нет, Дэвид вынул карточку и, рассматривая, пошел с ней к кровати. Вернувшись к выцветшему желтому ватному одеялу, он лег на него и, глядя в потолок, положил фотографию себе на грудь. Через некоторое время он приподнял и посмотрел на нее.

Это была фотография его с Рэйчел свадьбы — она почти выцвела из-за того, что долгое время на нее падали прямые солнечные лучи. Возле жениха и невесты с обеих сторон располагалась толпа девушек и молодых людей, которые сгорали от нетерпения сфотографироваться с молодоженами. Слева от Дэвида, одетого в черный костюм и смотревшегося несколько необычно среди общего обилия шотландок, стоял его свидетель, Тоби, наклонившийся несколько вперед и восхищенно глядевший в сторону Рэйчел. Это была фотография, которую фотограф посчитал неудачной и заявил, что снимок «не соответствует его высоким стандартам искусства портрета». Дэвид втайне припрятал эту фотографию — она ему нравилась больше других. Рэйчел смотрела прямо в камеру, еле сдерживая улыбку и желание рассмеяться, ведь она только что незаметно отстегнула его сумку-спорран, и затвор объектива сумел запечатлеть ее прямо в момент падения.

Дэвид положил карточку на грудь и закрыл глаза, внезапно окунувшись в теплоту радостных воспоминаний. Он вспомнил, что отобрал этот снимок, потому что он отобразил характер Рэйчел. Открытый, веселый, невероятно счастливый. Он почувствовал, как его лицо расплылось в улыбке, и скрестил руки на фотографии, обнимая и прижимая ее к груди, и его боль постепенно отходила на второй план.

— Расскажи мне снова, пожалуйста, почему Франка назвали Фрэнки Пуш-Пуш?

— Что?

— Фрэнки Пуш-Пуш. Помнишь — твой друг в Оксфорде. Почему его так называли?

— Боже, почему ты вспомнила об этом?

— Я никогда не забываю о подобных вещах.

Дэвид посмотрел на свою жену, сидевшую рядом с ним на скамейке, и потуже завязал ее шарф вокруг шеи. Разговор происходил в старой беседке, в ней было довольно тепло, но на улице было холодно.

— Это безумие. Ты должна лежать в кровати.

— Да ладно тебе, не переживай. Я в порядке. Выглянув из окна, я увидела, как ты работаешь, мне захотелось побыть с тобой.

Дэвид пожал плечами, встал и направился в темный угол. Он поднял старую керосиновую печь и потряс ее, чтобы понять, осталось ли в ней немного горючего.

— Этого должно хватить, — сказал он, сдвинув трубу и копаясь в кармане в поиске спичек. Затем зажег фитиль и приспособил пламя так, чтобы оно не пылало через маленькое окошко. Беседка наполнилась опьяняющим, успокаивающим запахом.

Как только муж сел обратно, Рэйчел натянула свою шерстяную шапку на уши:

— Так что?

Дэвид нахмурился, припоминая вопрос:

— Ах, да, Фрэнки Пуш-Пуш. — Он обнял жену за плечи и мягко прижал ее к себе, теперь он постоянно ощущал ее боль. — Что ж, все это было весьма забавным. Однажды вечером он появился с девушкой, которая, оказывается… Ну, в общем, слишком громко выражала свои чувства, занимаясь любовью; мы все слышали ее пронзительный крик: «Глубже! Фрэнки, Глубже!» Вероятно, эти слова вырывались из ее уст в самый важный момент. Поэтому — не знаю, как это так получилось, — я назвал его Фрэнки Пуш-Пуш. На самом деле это было сказано вскользь, но Фрэнки был захвачен им врасплох, и весь хлеб, который до этого находился у него во рту, оказался на столе.

После этого мы только так его и называли, в сущности, потому, что это пришлось по вкусу его эгоцентрической натуре — радостной и гордой.

Лицо Рэйчел осветила благодарная улыбка.

— Я всегда любила эту историю.

— Ты ведь помнила ее до того, как я ее сейчас рассказал?

Она повернулась:

— Да. Но мне нравится ее слушать. — Женщина неловко подвинулась на скамье и глубоко вздохнула. — Кажется, все было так давно.

— Ровно двадцать один год назад.

— Я знаю. Я никогда не забуду то время.

Некоторое время они сидели вместе в тишине, наблюдая за замерзшим озером и всматриваясь в тусклые лучи слабого февральского солнца. Было очень тихо, воздух в беседке постепенно прогревался.

— Помнишь, как тепло было тем утром после бала в День поминовения?

— В тот год все лето было жарким.

— Да. Было. Нам даже пришлось опустить верх машины. А затем мы хотели позавтракать с герцогом Мальборо в Бленгеймском дворце.

Дэвид засмеялся:

— Это было смелое желание. Не думаю, что он пришел бы в восторг, когда его разбудили бы в пять часов утра.

— Наверное, нет. Но тогда, если бы мы увиделись с ним, то все бы не закончилось так, как на лугу около Вудстока, правда? — Рэйчел подвинулась к Дэвиду ближе. — Я так отчетливо помню запах сена и ту щемящую сердце тишину. Было так же тихо, как сейчас. А потом появилась лиса с правой стороны машины… — Рэйчел вздрогнула. — О, мой бог, то утро было волшебным!

Дэвид поцеловал ее щеку:

— Да, но было кое-что еще, помнишь?

Рэйчел повернула голову и взглянула на него.

— Ты имеешь в виду Смоуки Робинсона?

— Да.

Она усмехнулась и слегка кивнула.

— Помнишь, сколько раз ты записал один и тот же трэк для меня? Тот самый трэк.

— Только не импровизируй, не надо.

— Двадцать раз. Мы, по-моему, слушали эту песню и танцевали под нее раза три в то утро — ты в своей шотландке, я — в своем бальном платье.

Жена с трудом сглотнула, и Дэвид почувствовал, что в ней растет напряжение.

— А Смоуки все пел и пел. — Она усмехнулась. — Знаешь, это был единственный год моей жизни, когда я вела дневник, и это было единственной записью в течение целой недели: «А Смоуки все еще пел». Я написала это на странице по диагонали большими черными буквами.

Дэвид ощущал дрожь в ее теле.

— Пойдем, думаю, нам пора вернуться в дом. — Он обнял Рэйчел, чтобы помочь ей подняться.

Она убрала его руки.

— Нет, еще немного, — попросила она, отрицательно качая головой, — мне так здесь нравится. Здесь так уютно и спокойно.

Дэвид покорно убрал руки и снова сел на скамейку, обнимая любимую. В тот момент они услышали слабый трепещущий стук в окно. Это была бабочка, которая оказалась в одной из пыльных щелей беседки, — пробудившись от горячих солнечных лучей, она безуспешно билась в стекло, пытаясь вырваться на свободу. Рэйчел приподнялась и закрыла пальцами беспомощное тельце бабочки. Дэвид услышал шум ее крыльев, трепыхавшихся в темноте ее нового убежища.

— Бедняжка, — произнесла Рэйчел, смотря сквозь пальцы на ее богатую оранжево-коричневую окраску, — у нее нет шансов выжить, да? Или она останется здесь и умрет от голода, или мы освободим ее, и она замерзнет.

Дэвид притянул ее руку к себе и заглянул внутрь, чтобы посмотреть на маленькую пленницу.

— Да, условия явно против нее.

Рэйчел отворила беседку. Она медленно развернула ладонь, но бабочка не проявила ни малейшего желания двигаться. Женщина поднесла ее ко рту и осторожно подула на крылья, чтобы она улетела. Через мгновение бабочка взлетела и понеслась по ледяному воздуху. Рэйчел закрыла дверь и взглянула в окно, наблюдая, как яркое пятно исчезает из вида.

— По крайней мере она почувствует запах и вкус реального мира, — заметила она еле слышно, — даже если это продлится несколько мгновений. Но это лучше, чем быть запертой в ограниченном пространстве до конца своих дней.

Дэвид смотрел прямо, не желая встретиться глазами с Рэйчел, потому что понимал, что она имеет в виду и что ее пугает такой же поворот событий. Он почувствовал женскую руку на своем колене.

— Не будем говорить об этом, да?

— О чем об «этом»? — спросил он неуверенно.

— Да ладно, дорогой, ты знаешь, о чем я, — о неизбежности.

Дэвид вздохнул:

— Дорогая, мы не…

Рэйчел повернулась к нему:

— Нет, мы будем, Дэвид, мы будем говорить об этом. Потому что на самом деле я хочу тебя заверить, что со мной все будет в порядке. Я хочу, чтобы то же самое ты мог сказать и Софи, и Чарли, и Харриет; объяснить им, что я в полной безопасности и что я буду с вами всеми везде, где бы вы ни были. — Она коснулась его лица и нежно погладила его. — Знаешь, ты, без сомнений, был самым красивым мальчиком в Оксфорде. — Она усмехнулась. — Я не могла себе представить, что ты обратишь на меня внимание.

Дэвид прислонил лицо к ее шерстяной шапочке, пытаясь скрыть от нее глаза, наполнившиеся слезами.

— На самом деле я бы хотела вернуться в Оксфорд, милый.

Он откашлялся, прежде чем ответить:

— Правда?

— Да. И поскорее. Как можно скорее. — Она отодвинулась от него. — Но сейчас я страшно замерзла. Пойдем домой.

Дэвид вскочил на ноги и выключил печь. Затем открыл дверь и помог Рэйчел идти, поддерживая за талию. Пока они шли по заледеневшей дорожке к дому, он почувствовал какой-то твердый предмет в ее пальто. Когда она содрогнулась от боли, он остановился:

— Ты в порядке?

Рэйчел мужественно улыбнулась:

— Да.

— Что у тебя там? — поинтересовался он.

Рэйчел остановилась, опустила руку глубоко в карман и вытащила плеер.

— Музыка. Послушай. — Она взяла один из наушников и вставила его Дэвиду в ухо, а затем, встав совсем близко к нему, поместила другой в свое.

Знакомая песня ворвалась в голову, словно с небес: «Так взгляни на мое лицо, и ты увидишь улыбку. Хоть это и неуместно…»

Он посмотрел на жену, качая головой:

— Ты до сих пор хранишь ее?

— Конечно. Все двадцать записей.

Дэвид обнял ее за плечи, и пока они шли по дорожке к дому, и когда подошли к передней двери, Смоуки «все еще пел».

Но они никогда больше не слушали эту музыку в Оксфорде.

Рамка с фотографией с грохотом упала на пол. Несмотря на то что Дэвид за минуту до этого крепко спал, он тут же вытянулся как струна, свесил ноги с кровати и резко наклонился, чтобы поднять ее. Он проверил стакан, не разбился ли тот. Дэвид положил снимок на кровать рядом с собой и потер глаза кулаками. Взглянув на часы, он увидел, что было без двадцати два ночи.

Мужчина вновь взял фотографию и смотрел, смотрел.

Он был счастлив с Рэйчел. Со дня знакомства и до ее смерти им было легко и спокойно вместе. Они любили друг друга. Он был ею, а она — им, их союз был истинным, и то, что запечатлела эта фотография, — не было показным. Их души слились воедино за три года до этого момента на пьянящей зеленой траве Оксфордширского луга под жгучим голубым небом; только птицы и лиса стали свидетелями этого чуда.

Дэвид поднялся с кровати, подошел к туалетному столику и аккуратно поставил фотографию рядом с фотографией своих детей. Затем, раздевшись, упал на кровать и забылся сном.

 

Глава седьмая

На следующее утро Дэвид проснулся рано и тотчас почувствовал тревожную боль в груди. Это было более пугающее ощущение, чем то, которое обычно оседало по утрам вокруг его сердца, словно свинцовая масса. Он резко поднялся с кровати, словно быстрое движение помогло бы ему избавиться от этого неприятного чувства, и пошел босыми ногами в ванную. Повернув кран, он встал под душ прежде, чем вода успела прогреться, и наклонил назад голову, чтобы ощутить всю силу бодрящего потока.

Одна-единственная мысль не оставляла его. Сегодня он не пойдет в сад работать вместе с Джеком. Сегодня он должен вернуться к тому образу жизни, к которому совершенно не был готов — ни физически, ни морально

Дэвид наклонился, чтобы отыскать кусок мыла, который вращался на оттоке душа, и начал усиленно намыливать тело, пытаясь взбодриться и прийти в себя. Мысленно он вернулся к вчерашней беседе с родителями, он внезапно понял их чувства, мучения. Впервые за долгое время Дэвид словно ощутил и их страдания, боль, уязвимость, все те чувства, которые они скрывали, поддерживая сына в тяжелую минуту.

Он выключил воду и вышел из душа, кожу приятно пощипывало, а разум прояснился. Все с той же поспешностью он побрился и вернулся в комнату. Надел рабочие джинсы и начал застегивать пуговицы. Но остановился, не закончив.

— Ну давай, соберись, — сказал Дэвид вслух

Он с трудом стянул с себя джинсы и, качаясь на одной ноге, пнул их на стул, а потом, подойдя к платяному шкафу, сдернул с вешалки темно-синий костюм и положил на кровать. Отошел и безучастно уставился на него.

Немного подумав, снова повернулся к шкафу, вынул пару летних брюк и темно-голубую двубортную спортивную куртку — эта одежда больше подходила обстоятельствам и душевному состоянию Дэвида.

Он надел брюки, синюю рубашку с открытым широким воротом и свитер из кашемира, натянул носки и обул темно-коричневые ботинки. Собравшись, он глубоко вздохнул, открыл дверь и начал спускаться вниз.

Они выехали из дома в восемь тридцать. Дэвид сидел за рулем собственного «ауди», рядом с ним сгорбился отец. Это была служебная машина Дэвида, и, пока он не работал, ею пользовался его отец. Дэвид почувствовал, что уже отвык от нее, привыкнув за это время к управлению садовым трактором и, если в том была необходимость, маленьким «рено» матери. Когда машина тронулась, ему показалось, что он взлетает.

Джордж посмотрел на сына:

— Как ты чувствуешь себя?

Дэвид кивнул:

— Все хорошо, отец.

Джордж дотянулся до сына и похлопал его по коленке:

— Все будет хорошо, мой мальчик. Не переживай.

Старик включил радио — он привык слушать его каждое утро по пути на работу — и стал размышлять, чтобы не тревожить Дэвида напрасными разговорами. «Доброе утро, Шотландия», — прогремел из колонок голос радиоведущего. Джордж быстро отрегулировал звук, чтобы он был не таким громким, и откинулся на сиденье, ожидая репортаж спортивного комментатора о последних встречах футбольного клуба из Глазго «Рейнджерз».

Как только Дэвид выехал за ворота Инчелви на главную дорогу Дальнохойла, впервые за последний месяц на небе разошлись облака и появился слабый луч солнца, то и дело вспыхивающий на лобовом стекле машины.

Вскоре солнце уже радостно разливало свой освободившийся свет на дома деревни, образуя причудливые тени. Пока они ехали по главной улице, Джордж постоянно поднимал руку, чтобы поприветствовать знакомых, а Дэвид смотрел в зеркало заднего вида на удивленные лица прохожих — последнее время отец и сын редко появлялись вместе.

Один раз, снизив скорость, он отметил, как еле заметное чувство пробилось сквозь его затуманенный рассудок, будто бы высвобождая его из маленького, печального мира. Он не рисковал выезжать за пределы деревни в прошлом месяце, только по крайней необходимости, и старался выехать как можно раньше, опасаясь утешительных бесед со знакомыми. Но сейчас Дэвид испытывал благостное чувство, когда они с отцом держали свой путь на юг по долине реки, с обеих сторон освещенной солнечными лучами, простиравшимися далеко, до коричневого полотна вересковой пустоши. Он повернулся, чтобы посмотреть на отца, и впервые за долгое время испытал прилив любви и сыновней нежности к старику, который внимательно вслушивался в то, что говорят по радио. Дэвид прибавил громкость, отец благодарно улыбнулся ему.

— Спасибо, так намного лучше, — сказал он. — Забыл взять свой чертов слуховой аппарат.

В основании горной долины Дэвид с трудом вписался в Т-образный перекресток и направил машину в сторону Алброу, развив огромную скорость. Узкая дорога повторяла линию реки Спей, которая значительно поднялась и стала коричнево-бурого цвета после весенних дождей. Дэвид ехал быстро, но аккуратно, всевозможные помехи, встречавшиеся на пути, то и дело заставляли его сбавлять скорость. Сначала на дороге показался подержанный фактор «Мэсси-Фергюссон» — громыхая и выпуская клубы черного дыма из дырявой выхлопной трубы, он подпрыгивал и вилял из стороны в сторону, перекрывая водителю обзор дороги; две черномордые овцы, лежавшие посередине проезжей части, спокойно грелись на щебенке. Преодолев эти препятствия, Дэвид увидел новый автомобиль с четырехколесным приводом, неаккуратно припаркованный на обочине; пустое удилище на его крыше указывало на то, что его хозяин должен был находиться где-то на берегу реки, делать запруды и расставлять сети на лосося.

Не доезжая две мили до Алброу, Дэвид повернул направо и пересек высокий, перекинутый через реку мост с железными решетками, а сразу после него нырнул в поворот за большим коричневым знаком, на котором была выгравирована позолоченная надпись: «ЛИКЕРОВОДОЧНЫЙ ЗАВОД ГЛЕНДУРНИХ». У подножия холма дорога еще раз изогнулась петлей в сторону реки. Здесь она изменяла свое направление, обеспечивая оптимальный путь длинным и тяжело управляемым трехосевым грузовикам, которые доставляли солодовые массы с производства в Инвернессе и увозили выдержанный виски на предприятие по разливу в бутылки, находящееся недалеко от Глазго. Теперь впереди оставалась только одна размашистая большая дуга поворота — и перед Дэвидом возникла своеобразная ограда завода в виде часто посаженных елей.

Дэвид преодолел поворот, и буквально через секунду весь завод как на ладони предстал перед его взором. Расположенные на площади в пятнадцать акров, его здания раскинулись на плато футах в двадцати над поверхностью реки, окруженные сетью дорог со щебеночным покрытием, к которым, в свою очередь, подступали широкие газоны, украшенные яркими аккуратными клумбами. Дорога резко поворачивала вниз, так что Дэвид вскоре достиг самого плато и продолжил свой путь мимо причудливых, выстроенных из камня цеха дистилляции и цеха по производству сусла, украшенных несимметрично расположенными и разными по размеру окошками, а затем вдоль силосной ямы, отводимой под солод, к новому офисному блоку, расположенному в самом конце комплекса.

Въехав на стоянку, он занял самое близкое к проходной свободное место. Выключив двигатель, не спеша вышел из машины. Какое-то время он стоял, задумчиво глядя на офисы, потом обошел машину с другой стороны, где Джордж уже пытался выйти, помогая себе тростью. Дэвид протянул отцу руки, старик оперся на них и медленно выбрался из машины, после чего еще в течение минуты стоял без движений, готовясь к первому шагу.

Он взглянул на Дэвида:

— Готов?

Дэвид улыбнулся и кивнул.

— Ну что ж, тогда наш выход.

Вращающаяся дверь сделала оборот, и Маргарет подняла глаза от стола. При виде Дэвида, следующего за отцом, она расплылась в неудержимой дружелюбной улыбке.

— Ой, господи ты боже мой! — воскликнула она, поднимая свое объемное тело со стула. — Это же мистер Дэвид собственной персоной!

Женщина засуетилась и сжала руку Дэвида даже прежде, чем он успел ей ее предложить.

— О, как прекрасно снова видеть вас здесь! — Маргарет осмотрела его сверху вниз, не оставляя его руки, а затем, после короткой паузы, отметила: — По-моему, вы немного похудели, но я осмелюсь заметить, что, несмотря на это, вы, как всегда, очень красивы! — Она откинула голову назад и громко захохотала.

— Хорошо, Маргарет, хорошо, — вмешался Джордж. — Дэвид приехал сегодня ненадолго.

— Конечно, конечно, — тихо произнесла Маргарет, внезапно смутившись от своей чрезмерной возбужденности. — Я все прекрасно понимаю. Вы так хорошо выглядите, мистер Дэвид.

Дэвид улыбнулся и кивнул:

— Спасибо, Маргарет.

— Мистер Капл сообщил, в какое время он хотел бы встретиться? — спросил Джордж.

— Да, только что. — Она подошла к столу, взяла листок бумаги и надела очки.

— Так, — медленно начала она, держа листок с записями перед собой, — вы должны собраться в зале заседаний в десять ноль-ноль.

— Прекрасно, Маргарет. Большое спасибо. Дайте ему знать, что мы будем в назначенное время. — Он взял Дэвида под руку и посмотрел на часы с маятником. — Смотри, сейчас двадцать минут десятого. Я предлагаю тебе здесь не мелькать до совещания, иначе тебя припашут к какой-нибудь работе. Иди и погуляй где-нибудь по территории, мы встретимся в десять в зале заседаний.

Дэвид улыбнулся:

— Да, это хорошая идея.

Шутливо подтолкнув сына локтем в спину, Джордж стоял и наблюдал, как Дэвид заторопился выйти через вращающуюся дверь, как будто не мог дождаться, когда наконец покинет это здание.

Войдя в свой кабинет, Джордж был несколько удивлен, увидев там Роберта МакЛеода. Тот стоял и смотрел в окно, сцепив руки за спиной. Когда Джордж вошел, он обернулся.

— А, Джордж, — произнес он с эдинбургским акцентом, — я, надеюсь, вы не сердитесь, что я дожидался вас здесь. Мхайри сказала мне, что у вас есть полчаса свободного времени, а мне нужно с вами поговорить.

— Хорошо, хорошо, Роберт, — ответил он, расстегивая пальто. — Мне нужна только одна минута, чтобы собраться с мыслями.

Повесив пальто на вешалку, он искоса взглянул на финансового директора «Глендурниха» и радостно ухмыльнулся, вспомнив отчаянное желание Дэвида отправить в Штаты этого человека. Джордж подошел к столу и медленно опустился на стул.

— Вы когда-нибудь были в Соединенных Штатах, Роберт? — поинтересовался он, ставя трость на пол рядом с собой.

— Нет.

— Я так и думал, — сказал Джордж и широко улыбнулся. Затем открыл верхний ящик стола, вынул стопку бумаг и достал ручку из внутреннего кармана жакета.

Тем временем Роберт придвинул свой стул поближе к Джорджу, чтобы сидеть напротив, ловким движением приподнял брюки с хорошо отглаженными стрелками и сел.

Он задумался и припомнил:

— Мы с женой как-то возили наших девочек в Диснейленд, когда им было около четырнадцати. — Роберт задумчиво смотрел поверх головы Джорджа и поглаживал указательным пальцем свои аккуратно подрезанные усики. — Должно быть, это было около десяти лет назад. Но нет, кажется, я тогда отменил эту поездку, потому что обменный курс валют внезапно понизился. — Он оторвался от своих воспоминаний и снова посмотрел на Джорджа. — В любом случае, мы предпочитаем отдыхать на юго-западе Англии. Там так много прекрасных полей для игры в гольф.

— Не сомневаюсь в этом, — ответил лорд Инчелви, глядя на этого маленького педантичного человека, который до мозга костей был финансистом и даже смог отменить семейную поездку из-за изменений на международном финансовом рынке, сэкономив на этом несколько ничтожных центов.

Однако несмотря ни на что, Роберт был прекрасным финансовым директором. Перейдя в «Глендурних» из маленькой бухгалтерской фирмы в Эдинбурге двадцать лет назад, все это время он обращался со счетами компании с предельной дотошностью и проницательностью. Его пунктуальность и экономия времени приводила к тому, что из офиса всегда уезжал точно в семнадцать тридцать.

Но последнее время у Джорджа появилось подозрение, что интерес Роберта к делам компании уменьшился, и, возможно, это произошло из-за Дункана, из-за его финансовой проверки. Он чувствовал, что стоит спросить Роберта о том, насколько оправдано беспокойство Дункана о коммерческих делах «Глендурних» в Соединенных Штатах.

— Что ж, Роберт, — зачем вы хотели меня видеть? — поинтересовался Джордж, положив ручку и просматривая некоторые письма, лежащие на столе.

Роберт прислонился к спинке стула и откашлялся, приложив к губам сжатый кулак.

— Хорошо, Джордж, я желал вас видеть только затем, чтобы сказать вот что: думаю, настало время выйти мне на пенсию. Так скажем, досрочно.

— Что? — Джордж удивленно посмотрел на своего собеседника. — Почему?

Роберт скрестил ноги и смахнул какие-то пылинки с о своих брюк обратной стороной ладони.

— Потому что, — начал он медленно, — мне кажется, я стал уже немного староват для этой работы. Я очень хорошо осознаю, что наш совет директоров значительно моложе меня.

Джордж смотрел на него, ожидая, что тот продолжит:

— Что-то еще?

— Вообще-то да. — Роберт заколебался на мгновение. — Видите ли, мне предложили должность секретаря в гольф-клубе «Друмшиел», и я не хочу упускать эту прекрасную возможность.

Джордж откинулся на спинку стула и посмотрел в окно. Немного помолчав, он сказал:

— Когда вы хотите уйти? — Его голос показался усталым и каким-то вялым.

— Через месяц, — небрежно ответил Роберт, успокоенный, что ему удалось сообщить Джорджу эту новость без упреков и ворчаний с его стороны. — По-моему, этого времени вполне достаточно, чтобы завершить дела с прошлогодними счетами. Тогда новому сотруднику, который придет на мое место, можно будет начать работу с нуля, не разбираясь в документации за прошедший год.

Джордж продолжал пристально смотреть в окно, закрыв глаза, он начал ощущать, как растет его чувство гнева. «Спасибо, Роберт, — думал он про себя, — ты выбрал наилучший момент для своего ухода, только этого мне сейчас и не хватало! Мало того что Дункан прижимает меня по поводу будущего в компании Дэвида, так теперь еще и ты».

Роберт пристально посмотрел на Джорджа, когда тот повернулся от окна, и заметил, что обычный румянец исчез с его лица. Немного обеспокоившись, Роберт наклонился вперед, чтобы поинтересоваться самочувствием Джорджа, но тот глубоко вздохнул и сильно ударил по ручкам своего стула.

— Хорошо, я так понимаю, что мы должны искать вам замену, Роберт, — произнес он на одном дыхании. — Вы знаете, для нашей компании вы останетесь недосягаемым образцом на этой должности.

— Спасибо вам за эти слова, Джордж, — сказал Роберт. — Но я думаю, что найти человека на мое место будет не так уж сложно. Я полагаю, что Дункан уже заприметил кого-то на эту должность из солодовой компании в Элгине.

— К черту! — рявкнул Джордж. — Как давно он в курсе ваших планов?

— Я сообщил ему об этом на прошлой неделе, — ответил Роберт кротким голосом, несколько озадаченный страстностью возражения Джорджа. — Капл расстроился, но сказал, что это пойдет мне на пользу.

Джордж задумался.

— Что входит в его обязанности? — резко спросил он.

— Что вы имеете в виду, Джордж?

Джордж с негодованием смотрел через стол на Роберта и повторил свой вопрос:

— Дункану разрешено нанимать и увольнять сотрудников, не посоветовавшись с правлением?

Роберт медленно кивнул:

— Да, полагаю, что это одно из условий, на которые мы согласились, принимая его в компанию.

Джордж облокотился на стол и начал потирать лоб, понимая, что Дункан и в самом деле имел это право и, соответственно, мог назначить на должность финансового директора, кого посчитает нужным, а также, если рассматривать крайний вариант, у него могли быть собственные планы относительно будущего Дэвида в совете директоров.

— О господи, какого черта мы согласились на это?

— Я думаю, — начал робко Роберт, понимая, что старик раздражается все больше и больше, — мы все очень хотели, чтобы Дункан стал управляющим нашей компании.

Джордж откинулся на стуле:

— Да, я тоже так полагаю. — Он замолчал, отвел взгляд в сторону, невидящим взором посмотрел в окно. — Роберт, он не… Ведь это не Дункан попросил вас уйти, не так ли?

Роберт оживленно покачал головой:

— О, нет! Ничего подобного. Это на самом деле была моя идея. Я не думаю, что у Дункана вообще хватило бы смелости на такое!

Джордж улыбнулся:

— Я верю вам, Роберт. Мне жаль, что пришлось спросить вас об этом, но я хотел удостовериться в том, что за моей спиной не происходит ничего такого, о чем я не знаю.

Видя, что Джордж немного остыл, Роберт, воспользовавшись этим моментом, встал, чтобы закончить беседу.

— Нет, Джордж, такого нет. Капл может быть немного эгоцентричен иногда, но он хороший деловой партнер, и, глядя на прошлогодний отчет по поводу первого проекта, я бы сказал, что благодаря ему компания преуспевает.

Джордж посмотрел на него и кивнул:

— Я не сомневаюсь, Роберт… И спасибо, я ценю ваше мнение.

— Счастлив поделиться им с вами, если это необходимо, Джордж. А теперь, извините меня, но я должен идти продолжать заниматься теми счетами, о которых я вам говорил. — Он нервно усмехнулся. — Особенно теперь, когда, скажем так, время стало существенным фактором.

— Конечно, Роберт. Спасибо вам за все, что вы сделали для компании. Все эти годы вы были очень преданы ей.

С мимолетной улыбкой Роберт чуть наклонил голову и вышел из кабинета. Какое-то время Джордж молча смотрел на закрытую дверь, затем связался с секретарем, нажав на кнопку системы внутренней связи.

Через десять секунд послышался стук в дверь. Не дождавшись приглашения, Мхайри вошла в комнату с блокнотом и ручкой. Секретарша подошла к столу Джорджа и остановилась, ожидая указаний. Он посмотрел на женщину и улыбнулся.

— Мхайри, меня интересует, могли бы вы связаться с Девонширом и подтвердить, что мы с леди Инчелви останемся у них во вторник ночью?

Мхайри что-то отметила в своем блокноте:

— Правильно ли я понимаю, что леди Инчелви не собирается на конференцию?

Джордж покачал головой:

— Нет, она туда не поедет. Она просто хочет воспользоваться возможностью отправиться в Петр и навестить своих внуков.

— Хорошо, — ответила Мхайри. — Что-нибудь еще, лорд?

— Да. Пожалуйста, позвоните в «Британские Авиалинии» и закажите билет из Глазго до Нью-Йорка на вторник и обратно — на утро среды.

— Чтобы прибытие было в среду утром, мистер?

— Верно. И думаю, следует заказать обратный билет с возможностью возврата, Мхайри.

— А на чье имя заказывать билет?

Джордж поднял руку в знак извинения:

— Ах, да, простите меня. Для мистера Дэвида.

Мхайри кивнула и записала информацию в блокнот.

— Это все, Мхайри. Спасибо.

— Конечно, мистер, — женщина повернулась и поспешно вышла.

Джордж взял ручку и зачеркнул свой меморандум для Роберта. Он бросил ручку на стол и проговорил:

— Надеюсь, что ты тут ни при чем, мой дорогой Дункан. Я очень надеюсь, что ты ни при чем.

Толкнув приоткрытую дверь, Дэвид моментально почувствовал жгучий запах перегона виски. Он поднялся по каменным ступенькам и остановился. Пол в этом помещении был сделан из решетчатой стали, и на пятнадцать футов располагался выше поддона, где осуществлялась дистилляция. Дэвид поднялся по металлической лестнице и пошел вдоль узкой подставки для бочек, где находились самые высокие медные дистилляторы. На полпути он остановился, увидев перед собой дверь, выкрашенную в ярко-зеленый цвет, на которой было написано «Столовая». В раздумье остановился, прежде чем открыть ее и войти.

Несмотря на удушающий запах сигаретного дыма, новая столовая для рабочих оказалась светлым и уютным помещением. Заднюю часть стены украшало широкое окно, из которого открывался красивый вид на реку.

В целом эта комната напоминала хорошо организованную кухню, хотя сначала рабочие восставали против их выселения из старой столовой и просили вернуть сюда старую мебель. Поэтому здесь находились поломанные стулья, хаотично расставленные вокруг длинного деревянного стола, его поверхность была заляпана пятнами от пива и усеяна темно-коричневыми отметинами от сигаретных ожогов. Одну из стен украшал большой настенный календарь, на нем была изображена абсолютно обнаженная блондинка, с хорошей фигурой, делающая вид, будто она развинчивает гайку крепления колеса грузовика.

За столом сидело трое мужчин, все они были одеты в футболки и рабочие комбинезоны; они пили горячий чай и читали бульварные газеты. Рабочие посмотрели на Дэвида и пробормотали невнятные поздравления в связи с его возвращением в компанию.

— Пожалуйста, не вставайте! — сказал Дэвид, также смутившись. Он посмотрел на одного из мужчин: Как вы, Дуги?

Подвинув к себе заполненную пепельницу, Дуги Мэйсон потушил свою самодельную сигарету и направился к Дэвиду, вытирая руки о рабочие брюки. Это был очень толстый и высокий человек, с гладко выбритой головой и седой щетиной.

В течение двадцати пяти лет Мэйсон служил в армии, закончив свою карьеру в звании сержанта Королевских Горцев, в том же самом взводе, что и Дэвид. В то время Дэвид был молодым и неопытным вторым лейтенантом, полностью полагался на своего опытного коллегу и уважаемого человека, Дуги Мэйсона, и доверял ему, а и позже был с ним демобилизован. Дуги попросил Дэвида помочь ему устроиться на ликеро-водочный завод. В течение месяца он работал в должности стажера оператора, и с тех пор отношения между бывшими сослуживцами превратились в крепкое партнерство, основанное на взаимном уважении и способности говорить друг с другом прямо и открыто.

Дуги схватил руку Дэвида и сильно сжал ее.

— Как я рад, что вы вернулись, мистер Дэвид. Вы молодец. Держитесь?

— Да. Думаю, да.

— Рад слышать это. — Дуги отошел и почесал плотные мускулы своего татуированного предплечья. — Ну, в общем, нам всем было очень жаль узнать о смерти вашей жены. Это настоящая беда, сэр.

Дэвид скрестил руки на груди и опустил глаза; заметив на полу окурок, он отодвинул его ногой под стол:

— Да, боюсь, что именно так.

Дуги посмотрел на него, потом взглянул на своих товарищей, те уже вернулись к чтению газет. Мэйсон подошел близко к Дэвиду, подмигнул ему и кивнул головой, в направлении двери.

— Я сейчас должен вернуться к своим обязанностям, сэр.

Поняв, что на самом деле хотел сказать ему Дуги, Дэвид повернулся, чтобы последовать за ним, но перед этим поднял руку, безмолвно прощаясь с другими мужчинами. Рабочие ответили ему кратким кивком головы и снова опустили глаза в газеты.

— Чем все тогда закончилось? — спросил Дэвид, облокачиваясь на перегородку полки для бочек рядом с Дуги, который смотрел вниз хмурым взглядом, сконцентрировавшись на одном из дистилляторов.

— О, могло быть и хуже. У нас были реальные проблемы с этим номером «три». — Он указал вниз, где стоял сварщик среди груды инструментов. — Ему только что приказали рассортировать инструменты. Поэтому мы все немного задержались с перерывом на чай.

— А что случилось? — поинтересовался Дэвид.

— Вчера днем произошла утечка в паровом котле, — ответил Дуги. — Нам всем повезло, что у Джимми большой нос и животный нюх. Именно он обнаружил это по конденсату в котле. Нам нужно было срочно изолировать паровой клапан, мы только что закончили сварку, примерно час назад. Теперь надо успеть заполнить его за сегодняшний день.

— Понятно.

Дуги усмехнулся, прекрасно понимая, что Дэвид не был знатоком технической стороны производства. Однако, когда он заметил, что Дэвид все еще безучастно смотрит на пол, улыбка исчезла с его лица.

— О, мы с вами немного отвлеклись.

Дэвид взглянул на приятеля и кивнул.

— Да, можно и так сказать, — произнес он и, глубоко издохнув, облокотился на перила.

— Итак, Дэвид, что вы делали с тех пор?

— Занимался озеленением сада.

Дуги задумался и почесал голову.

— Да. Ну, в общем, хорошо, когда ты чем-то занят. А что привело вас сюда сегодня?

Дэвид снова тяжело вздохнул и тихо ответил:

— Мне придется полететь в Нью-Йорк и решить один бизнес-вопрос, и, как ты понимаешь, — это последняя вещь, черт возьми, которой я хотел бы сейчас заниматься.

Дуги скрестил руки и хмуро посмотрел на свои ботинки.

— Да, я прекрасно это понимаю. Вы, наверное, встретитесь там с лейтенантом Эггаром, когда будете там?

Дэвид взглянул с усмешкой на Дуги:

— Что ты имеешь в виду?

— Лейтенант Эггар? Разве он не был вашим другом?

— Конечно, был. Но почему ты думаешь, что я увижу его?

— Он должен быть сейчас в Нью-Йорке или где-то в тех краях. Я только что читал о нем в полковом журнале, который получил по почте вчера вечером. Подождите немного, сейчас я принесу его.

Дуги вернулся в столовую и появился через пару минут с журналом в руке.

— Я специально положил его в сумку, чтобы взглянуть во время обеденного перерыва. — Он облизал грязный палец и начал неуклюже листать глянцевые страницы. — Да где же эта статья, черт! А, вот!

Он передал журнал Дэвиду, раскрыв его на предпоследней странице и указывая на колонку «Другие новости».

«Ричард Эггар (2-й лейтенант ООН, 1973–1976) недавно организовал воссоединение Королевских Горцев, которые, как и он, обосновались в Соединенных Штатах Америки. Ныне вице-президент Дамелловского банка в Нью-Йорке, лейтенант Эггар женат и проживает на Длинном Острове. Его уже посетили четырнадцать сослуживцев, трое из них даже не пожалели сил и специально прилетели с Западного побережья. Лейтенант Эггар будет рад встрече с любым из Королевских Горцев, кто посетит Нью-Йорк, и просит связываться с ним по номеру — 001-516-357-4298».

Дэвид оторвался от чтения заметки и посмотрел на Дуги.

— Ты не возражаешь, если я возьму у тебя журнал?

— Без проблем. Только верните мне его когда-нибудь, пожалуйста.

— Я верну тебе его во время ленча, — пообещал Дэвид, закатывая журнал в трубочку. — Я только хочу переписать номер телефона Ричарда. А сейчас я должен идти. Через пять минут у меня встреча.

Они пошли вместе к выходу, Дуги повернулся к Дэвиду, и на его лице появилась дружеская улыбка.

— Послушай, извини, если я немного не здесь. Ну, в смысле нахожусь сейчас слишком далеко отсюда.

Дуги похлопал его по плечу:

— Не волнуйтесь по этому поводу. Думаю, что мы знаем друг друга достаточно хорошо. Только позаботьтесь о себе, Дэвид.

Дэвид усмехнулся:

— Обязательно, и не волнуйся, я обязательно верну журнал.

— Хорошо, я буду здесь или где-нибудь поблизости.

Высокие часы с маятником в приемной пробили десять ударов. Как раз в этот момент Дэвид поспешно направился к залу заседаний. Маргарет, которая громко разговаривала по телефону, обернулась с грозным выражением на лице, но, увидев Дэвида, сменила хмурый взгляд на ласковую улыбку и помахала рукой, чтобы не прерывать разговор.

Его отец был один. Джордж сидел в кресле с высокой спинкой в дальнем конце стола и как раз собирался сделать глоток из переполненной чашки с кофе. Когда Дэвид вошел, он поднял глаза.

— Я не знаю, как она, черт возьми, это делает! — воскликнул он раздражительным голосом.

Дэвид засмеялся:

— Кто «она» и «что» она делает? — Он подошел к отцу и бросил на стол журнал Дуги.

— Маргарет! Вы просите принести ее чашечку кофе, она входит, ставит это перед вами, не пролив ни единой капли, и смотрит на нее! — Он показал на свою горячую чашку. — Она же полна до краев!

Джордж нагнулся вперед и отхлебнул из чашки, вытаскивая большой платок из верхнего кармана, откинулся назад на спинку стула и вытер рот.

— Ты был на заводе?

— Да, и столкнулся с Дуги Мэйсоном.

— Правда? Я видел его некоторое время назад. Как он сейчас?

— Кажется, прекрасно, — ответил Дэвид и, указывая на журнал, добавил: — Он показал мне заметку о моем армейском друге. Кажется, тот работает в Нью-Йорке и живет где-то на Длинном Острове. — Он передал журнал отцу. — Я хочу позвонить ему и узнать, можно ли у него остановиться на несколько дней? Это лучше, чем сидеть в какой-нибудь гостинице одному.

Джордж поднял брови и посмотрел на журнал, не столько из-за интереса к статье, сколько от удовольствия, что сын проявляет готовность совершить эту поездку.

— Потрясающая идея. Позвони ему сразу же, как только мы обсудим все вопросы с Дунканом.

На этих словах Джорджа открылась дверь зала заседаний и появился Дункан Капл, неся с собой папку с документами и обращающийся к кому-то за дверью.

— Хорошо. Передайте ему, что я перезвоню примерно через полчаса. — Он повернулся и закрыл дверь. — Извините, я немного опоздал. Задержался. — Дункан прошел к столу и сел напротив Дэвида. — Ничего, если эта встреча будет недолгой? Я жду очень важного звонка из Японии, и мне могут позвонить в любую минуту. — Только теперь он посмотрел на Дэвида. — О, Дэвид. Прости меня, как твои дела, как ты? — спросил он со снисходительным оттенком в голосе. — Извини за необходимость просить тебя отправиться в Нью-Йорк, но, правда, не было никакой другой альтернативы. В любом случае, как я уже говорил твоему отцу, тебе не помешало бы немного отвлечься.

Джордж начал быстро покусывать губы, разъяренный тупостью последнего замечания Дункана. Они встретились глазами, и молодой управляющий уставился на директора стальным сверкающим взглядом:

— Я думаю, что мы быстро завершим наш брифинг и покончим с этим как можно скорее, Дункан. У Дэвида еще немало дел дома.

Капл в недоумении посмотрел на Дэвида:

— Что? Ты собираешься поехать домой сразу после нашей встречи? Я думал, ты сделаешь несколько телефонных звонков для меня.

— Нет, Дункан, — прервал его Джордж. — Дэвид уедет сразу же!

Дункан замолчал. Он с раздражением подумал о том, что его терпению приходит конец, он уже сыт по горло выполнением и своих обязанностей, и обязанностей Дэвида. К тому же семья Инчелви тоже всегда все взваливала на его плечи, когда он заботился о благополучии компании и с усердием пытался чего-то достичь для нее. Он покачал головой, выражая тем самым недовольство, что его так грубо прервали.

— Что ж, если вы это уже согласовали между собой, я начну.

Капл достал из папки один из файлов, разомкнул резиновый фиксатор и открыл его перед собой.

— Я не буду углубляться в детали относительно этого дела, Дэвид, поскольку не сомневаюсь, что твой отец объяснил тебе причину, по которой я считаю необходимым назначить нового дистрибьютора в Штатах. В любом случае, достаточно будет сказать об одном существенном моменте: мы должны увеличивать или по крайней мере поддерживать тот уровень продаж, который имеем в США, чего не смог обеспечить Лэсиес. Я ознакомился с профилями четырех различных дистрибьюторских компаний и выбрал, кто должен будет встретиться с членом нашего правления во вторник.

Джордж наклонился вперед на стуле:

— Меня не будет здесь во вторник, Дункан. Я еду в Глазго на конференцию «Ассоциации Виски».

Управляющий откинулся на спинку стула, положив локти на подлокотники.

— На самом деле это простая формальность, о чем мы и говорили с вами вчера вечером. Это должно быть сделано. — Он повернулся к Дэвиду: — Таким образом, я организовал встречу с новым дистрибьютором в среду, назначив ее на десять утра.

Дэвид не отвечал, поэтому Джордж взглянул на сына и тут же понял, что после некоторого всплеска эмоций по поводу взволновавшей его статьи в журнале он вернулся в свое привычное состояние самоуглубленности и сейчас смотрел, будто загипнотизированный, на свои ладони.

Для Дункана это стало последней каплей. Он думал про себя: «Хорошо, ты оплакиваешь свою жену. Но это не значит, что позволительно так открыто показывать свою незаинтересованность тем, что здесь происходит».

— Извини меня, Дэвид, — сказал он резко. — Хоть ты и не разделяешь мою точку зрения, но на самом деле то, о чем я сейчас говорю, очень важно для компании.

Дэвид поднял голову, в его глазах вспыхнула ярость. Джордж моментально это понял и положил свою руку на его ладонь.

— Хорошо, давайте успокоимся. Дункан, я вижу, что у вас есть документ с информационным сообщением представителей прессы, не так ли? Отдайте его Дэвиду. Это все, в чем он на самом деле нуждается.

Дункан вздохнул и покорно заметил:

— Хорошо. — Он передал документ Дэвиду. — Название компании «Дикин Дистрибьюшн». Она относительно молодая, но у нее превосходные результаты за последние два года в повышении продаж в нескольких английских компаниях, выпускающих джин. Она находится на Медисон-авеню, я точно не знаю где, но адрес ты найдешь в файле. — Дункан ударил руками по столу и встал, задвигая свой стул. — Что ж, кажется, мы все обсудили. — Он повернулся к Джорджу: — А что насчет авиабилетов?

— Все в порядке. Этим занимается Мхайри.

— Хорошо. — Он взял со стола оставшиеся файлы и пошел к выходу. Но как только дошел до Дэвида, остановился. — Ах, да, еще одно. Вчера я подумал, что поскольку мы заканчиваем наше сотрудничество с Лэсиесом, то было бы неплохо, если бы вы посетили его — просто ради приличия. Но потом я передумал — вам не надо этим заниматься. Я сам доведу все дела с ним до конца.

Капл нагнулся к Дэвиду и положил руку ему на плечо, как бы приободряя, но тут же убрал ее, почувствовав, что Дэвид вздрогнул. Дункан заколебался, и его рука повисла в воздухе. Он учтиво поклонился Джорджу и вышел из комнаты.

Тяжелая тишина заполнила зал заседаний, Джордж наконец взял свою трость и начал медленно подниматься, опираясь на нее:

— Он может быть прекрасным деловым партнером, но, бог мой, иногда он бывает невыносим — словно маленький дьявол.

Дэвид быстро встал, чтобы помочь отцу:

— Боже, я думаю, он остался в ужасе от этой встречи.

Джордж засмеялся:

— Да, я тоже так думаю. — Он вздрогнул от боли, как только сделал первый шаг, затем, шаркая ногами, пошел к двери. — Послушай, друг мой, я заказал тебе обратный билет из Глазго на утро среды и сказал Мхайри, чтобы она договорилась о возможности его сдать. Я просто подумал, что… Ну, в общем, что было бы очень хорошо, правильно и полезно для тебя, если бы ты остался там на некоторое время. Я имею в виду, что ты мог бы устроить для себя небольшое путешествие или что-то в этом роде. Но решать, конечно, тебе.

Дэвид покачал головой:

— Нет, не думаю, что это было бы правильно. Полагаю, что я сразу вернусь назад. Дети будут скучать по мне — в любом случае, мне также придется подумать и о том, чтобы вернуться на работу как можно скорее. Ты не должен постоянно думать и решать все за меня. — Ом улыбнулся отцу. — Со временем ведь ты уйдешь на пенсию.

— О, не волнуйся за меня! Я в полном порядке! На самом деле я просто наслаждаюсь работой!

Дэвид засмеялся:

— Без сомнения… Слушай, а это и правда хорошая мысль — я подумаю над твоим предложением, но сначала мне нужно поговорить с детьми. Я собираюсь увидеться с ними в субботу.

— Отлично. Джордж остановился, подошел назад к столу и дотянулся до телефона. — А сейчас, прежде чем ты уйдешь, позволь мне убедиться, что я смогу вскоре вернуться домой. — Он набрал номер и подождал некоторое время. — А, Маргарет, будьте так любезны, пригласите того молодого человека, Арчи МакЛэхлана, в зал заседаний. Нет, он находится в отделе дистрибьюции в данный момент… Да, это он… Спасибо, Маргарет.

Он положил трубку и посмотрел на Дэвида.

— Слушай, я бы слишком не волновался по поводу Дункана. Он так разговаривал просто потому, что беспокоится за работу. Ты будешь вести себя в этой поездке так, как посчитаешь нужным, и будешь трудиться в том ритме, который удобен для тебя. Не сомневайся, у тебя будет поддержка, в которой ты нуждаешься, и у тебя не будет необходимости контактировать с Каплом, понимаешь?

Дэвид кивнул:

— Да, вероятно, в данных обстоятельствах так будет лучше всего.

В дверь тихо постучали.

— Входи, Арчи.

Арчи МакЛэхлан медленно открыл дверь и заглянул внутрь, в его больших глазах отражалась неуверенность.

— Вы хотели видеть меня, сэр?

— Да, Арчи, входите. Вы знакомы с мистером Дэвидом?

Арчи подошел и пожал Дэвиду руку.

— Здравствуйте, сэр, рад снова видеть вас здесь.

— Арчи, — продолжил Джордж, — мистер Дэвид сейчас возвращается в Инчелви на моей машине. Вам не доставит больших хлопот, если вы отвезете меня домой?

— Конечно, сэр, — ответил Арчи приподнятым голосом, выражающим важность данной миссии. — Единственное, я боюсь, что мой старый «Форд Фиеста» не слишком подходит для вас.

Джордж громко засмеялся:

— Мне подойдет все, что имеет четыре колеса и может передвигаться, Арчи.

— Ну, тогда конечно, сэр. — Он начал потихоньку отступать к двери. — Если вам несложно, сообщите мне, когда вы соберетесь уехать, и я подгоню машину ко входу.

Джордж задержал его за руку:

— Нет, это еще не все. Я бы хотел, чтобы вы сделали для меня еще кое-что.

Арчи остановился и внимательно посмотрел на лорда Инчелви.

— Мистер Дэвид улетает в Штаты в следующий вторник, чтобы назначить нового дистрибьютора, а я собираюсь в Глазго и останусь там на один день, в то время как мистер Капл будет в Лондоне. Я хочу, чтобы вы поддерживали контакт с мистером Дэвидом по телефону все то время, пока его здесь не будет. Если ему что-то понадобится, вам следует помочь ему. Причем вы не должны это ни с кем обсуждать в компании, это понятно?

— Да, сэр.

— Хорошо, Арчи, и проверяйте каждое утро, не пришли ли Маргарет какие-либо факсы от мистера Дэвида. Я скажу ей, что их не должен видеть никто, кроме вас. Все должно быть строго конфиденциально, понятно?

— Конечно, сэр.

— Очень хорошо. Можете быть свободны, я скажу Маргарет, чтобы она сообщила вам, когда я решу выехать.

Арчи кивнул, улыбнулся Дэвиду и вышел из комнаты.

Дэвид посмотрел на отца:

— Ты был похож на «М», когда тот отдавал свои распоряжения Джеймсу Бонду. Не думаешь, что это слишком?

Джордж нахмурился:

— Не думаю. У меня есть какое-то странное предчувствие, что все не так просто, как кажется на первый взгляд. — Он покачал головой и улыбнулся. — Возможно, это мой возраст делает меня параноиком, не знаю. — Он посмотрел на часы: — Ты уже можешь ехать, чтобы тебе сегодня закончить свою работу с Джеком в саду.

Дэвид покачал головой и посмотрел на документ, который ему дал Дункан.

— Нет, я думаю, будет лучше, если я начну это изучать.

— Да, — ответил Джордж, обнимая сына. — Боюсь, что ты прав.

 

Глава восьмая

Как только Дэвид въехал в ворота Инчелви, он увидел, что Джек направляется к нему со своей газонокосилкой, тщательно маневрируя вокруг деревьев. Дэвид вдруг ощутил сильное желание выскочить из машины и сказать, что они немедленно продолжат работу с клумбами. Но он сдержался и просто поднял руку, приветствуя Джека и проезжая мимо него. «Нет, — подумал он, — мне действительно нужно было когда-то начинать это».

Припарковав машину около парадной двери, он вбежал по лестнице и прошел через зал в гостиную. Сев за отцовский стол, он открыл документ и нашел желтый самоклеящийся листочек для записей, на котором был номер телефона Ричарда Эггара. Он посмотрел на часы. Было половина первого. В это время в Нью-Йорке половина восьмого утра. Возможно, есть шанс поймать Ричарда до его ухода на работу.

Дэвид поднял трубку телефона и набрал номер. Соединение произошло в течение нескольких секунд. Последовало четыре гудка, прежде чем подняли трубку.

Послышался невнятный мужской голос, что заставило Дэвида подумать о том, что, кто бы ни говорил сейчас с ним по телефону, либо он мучился от сильного насморка, либо только что проснулся.

— Здравствуйте, это Ричард? — Он услышал, как человек на противоположной стороне старался откашляться.

— Да, это я. — Речь была английской, но с американским акцентом.

— Ричард, это Дэвид Корстофайн. Я был в Королевских…

— Дэвид! — воскликнул собеседник, его мгновенно покинули признаки сонливости. — Подожди секунду! — попросил он, после чего Дэвид услышал шелест из-за какого-то движения на другом конце линии. — Черт возьми, Дэвид Корстофайн! Откуда ты звонишь?

— Из Шотландии.

— Шотландия? Не могу в это поверить, Дэвид! Откуда у тебя, черт возьми, мой номер телефона, как ты заполучил его?

— Из полковых новостей этого месяца — там было сказано, что ты организовываешь своего рода встречу сослуживцев.

— Да, верно. — Дэвид услышал, как друг зевает на другом конце провода.

— Прости, Ричард, я разбудил тебя?

— Нет, действительно, нет… Ну, в общем-то да, но мне в любом случае нужно уже вставать. Просто я не выспался. Мы были вчера вечером в Маунтэке и вернулись только в три утра. Это же безумие! Мне позвонил человек в семь тридцать утра, которого я не видел долгие годы. Можешь подождать минуту, Дэвид? Я хочу перейти на беспроводный телефон и выйти из спальни.

Дэвид слушал тишину на линии, наматывая телефонный провод себе на палец.

— Привет, ты все еще здесь? — спросил Ричард.

— Да, все еще здесь.

— Я сейчас на кухне. Только подожди еще секунду, пока я поставлю чайник. Мне смертельно требуется чашка кофе. Все. Так как дела, Дэвид? Почему ты звонишь?

— Что ж, я просто хотел узнать…

— Нет, постой, сперва о главном. Скажи мне, как там твоя замечательная Рэйчел?

Дэвид почувствовал, что у него пересохло во рту. Он хотел ответить, но у него не получилось. Он оказался совершенно неготовым к этому вопросу. Все, что он хотел от этого разговора, так это узнать у Ричарда, мог бы он у него пожить недолго.

— Але, Дэвид, ты еще там?

— А… да… Извини, Ричард, извини… Я все еще здесь. Ты не мог бы подождать меня на линии минутку?

Не дождавшись ответа, он прикрыл трубку рукой и закрыл глаза, предприняв попытку сконцентрироваться. Черт возьми. У него полностью вылетело из головы, что Ричард знал Рэйчел, ведь они были уже год как женаты, прежде чем Дэвид закончил свою службу в армии. Теперь, вспоминая об этом, он также вспомнил, что Ричард был с ними в той безумной поездке, где они катались на лыжах в Вербиере. Он всегда мог нажать на кнопку, которая бы их разъединила, и перезвонить позже. Но что, черт возьми, это бы ему дало?

— Але, Ричард, извини. Кто-то… Просто кто-то только что вошел в комнату.

— Ничего, все в порядке. Так как она?

— Рэйчел… — Дэвид откашлялся, — …умерла в прошлом месяце, Ричард.

Какое-то время линия замерла, не было слышно никаких звуков. Когда Ричард вновь заговорил, его голос казался слабым и отдаленным.

— Черт, Дэвид… черт… что… Я имею в виду, что случилось?

— Рак.

— О боже! Я так сожалею… Она… Я хотел сказать, когда это случилось?

— Диагноз ей поставили в октябре, а к декабрю она уже, ну…

— Боже… что за черт! Бедная Рэйчел.

— Да.

— Как ты, мой друг?

— Не… очень.

— Боже… Я действительно не знаю, что сказать… Как ты… как ты, держишься?

— Не особо… Меня поддерживают родители в этот трудный период.

— Это хорошо… И у вас ведь есть дети, да?

— Да, трое. Они только что вернулись из школы.

— Боже, мне так жаль, Дэвид, прими мои соболезнования — я выражаю их всем вам. Я имею в виду… черт! Ты не представляешь, как я рад слышать тебя!

Дэвид глубоко вздохнул и снова откашлялся, понимая, что, сказав это, Ричард дал ему возможность уйти от неприятной темы.

— Слушай, Ричард, на самом деле я позвонил не по этому поводу. В общем, дело в том, что мне нужно вылететь в Нью-Йорк по делам и провести там несколько дней, и я подумал, что могу у тебя спросить, не мог бы…

Ричард прервал его:

— Прекрасно! Можешь ли ты приехать и остаться у меня?

— Да. Я не причиню тебе особых неудобств?

— Что за вопрос? Конечно, приезжай! Единственное — Энджи возвращается в Бостон на несколько недель, чтобы повидать своих родителей, но это не проблема, я думаю, мы справимся с этим. Когда ты приезжаешь?

— Во вторник. У меня пока нет билетов на руках, но это будет утренний рейс из Глазго, поэтому я буду в Кеннеди около 12.30, если мне не изменяет память.

— И какие у тебя планы на этот день? Ты с кем-то встречаешься?

— Нет, у меня встреча только в среду в десять утра.

— А где будет эта встреча?

— Где-то на Медисон-авеню.

— Хорошо, подожди немного, я возьму свой ежедневник. Он в гостиной. — Дэвид услышал, как Ричард передвигается по дому, а затем послышался лихорадочный шелест бумаги, после чего он снова появился на линии. — Я возьму машину в Лиспорте, чтобы встретить тебя в Кеннеди. Это около часа отсюда. Ты сможешь отдохнуть всю оставшуюся часть дня вторника и ночь у меня, а после, в среду утром, я возьму тебя с собой. Мой офис как раз находится на Мэдисон, и я держу пари, что твоя встреча будет проходить всего лишь в четырех кварталах от того места, где мне нужно быть.

— Ты уверен? Я не хочу доставлять тебе хлопот.

— Ничего подобного. Не говори глупостей! В летний период я работаю, так что обычно я здесь с пятницы по понедельник, а затем живу в городе до конца недели. Но пока ты будешь у меня, я пробуду здесь. Это не проблема! В любом случае, у меня гора документов, которыми я могу заниматься дома, и из офиса мне всегда могут присылать по электронной почте материалы в случае необходимости.

— Что ж, если ты уверен в этом, Ричард, это было бы великолепно. Не представляешь, насколько это важно для меня. Это сделает мою поездку значительно проще.

— С удовольствием помогу тебе. Тогда увидимся во вторник, да? И Дэвид… Ну… Просто, черт, я очень, очень сожалею по поводу Рэйчел.

— Я знаю. Но в жизни такое случается…

— Нет. Я думаю, что для тебя, вероятно, это все. Слушай, если захочешь поговорить об этом, когда приедешь, знай, я умею слушать. А сейчас довольно об этом. Хорошего тебе полета, мой друг, и береги себя.

Дэвид положил трубку и попытался успокоить свои ноги, дрожащие от невероятного напряжения, пока они говорили о Рэйчел. Глубоко вздохнув, он взял документ, а затем тут же бросил его обратно на стол.

— Дурак! — он вскочил на ноги, вышел из комнаты и пошел наверх, чтобы переодеться в рабочую одежду.

 

Глава девятая

— И это называется «летнее время», — сказала Софи, натягивая на себя свою спортивную куртку и поправляя ее под мышками. — Летнее время должно быть теплым!

Прохладный ветерок подхватил и разнес раздавшийся в центре поля для игры в крикет звук удара биты по шару, и прерывистая рябь аплодисментов колыхнулась над стойкой от немногочисленной аудитории, окружившей поле. Мальчишки, отбивающие подачу, натянули рукава своих свитеров на руки и начали прыгать на месте, чтобы согреться.

— А в Инчелви такая же погода, как и здесь?

Опираясь на локоть, Дэвид рассеянно срывал траву, которой были устланы маргаритки на краю границы поля.

— На самом деле, да, скверная. Прошлый вторник был единственным днем, когда выглянуло солнышко, но не было так уж тепло.

— Жаль, что нет включателя, которым можно было бы включать лето, — сказала Харриет, взгромоздившись на колено отца и качаясь взад и вперед, — а потом все стало бы, ну, в общем по-летнему.

— Ой, Харри, не делай этого! Это очень чувствительно!

Харриет захихикала и прекратила на какое-то время раскачиваться, а затем, со злой усмешкой, начала качаться снова, проверяя на прочность своего отца.

— Ах ты, маленький дьяволенок! — воскликнул он, обняв ее и повалив на траву. — Тебе объявлена война! — Он начал щекотать ребенка, послышались вопли истеричного девичьего хохота.

— Папа, остановись, — сказала наконец Софи. — Мистер Хантер наблюдает за нами с центральной части поля.

Дэвид сидел, гримасничая, пока Софи делала ему выговор, но не отпускал свою младшую дочь, каждый раз выкидывая руку вперед при ее малейшем движении.

— Мы же не должны оставаться здесь и смотреть всю игру, да? — поинтересовалась Софи, подтягивая колени к подбородку.

— Думаю, что нет. — Он посмотрел на табло. — Это последний отбивающий в их команде, так что они закончат довольно скоро. Я думаю, мы должны понаблюдать за Чарли, интересно, будет ли у него шанс бросить мяч.

Софи вздохнула:

— Такая скучная игра — этот крикет!

Она затянула упругой резинкой свой крошечный хвостик. Дэвид посмотрел на девчушку и стал изучать ее лицо, но делал это так, чтобы она не заметила. На верхней губе малышки были два крошечных воспаленных пятнышка, следы от вспыхнувшей оспы, мучившей ее в прошлом.

— Точно так же думала твоя мама, — заметил Дэвид. — Она никогда не находила времени на эту игру.

Харриет поднялась при упоминании о матери и перегнулась через тело отца.

— А какие игры она тогда любила?

Дэвид задумался:

— Ну, вы знаете, ей нравился теннис, и она хорошо ловила рыбу. Что еще?

— Я знаю, — сказала Харриет, передвигаясь на его ноге так, чтобы усесться на обе ноги. — Ей нравилось готовить.

Софи облизала губы.

— Это не игра, Харри!

— Это игра или нет, папа? — Она подняла лицо к Дэвиду, прижимая свою черную, как уголь, копну вьющихся волос к его руке, ища взглядом поддержку отца.

— Думаю, игра, солнышко.

Софи резко подняла голову и сказала с пренебрежением:

— Ты сказал это только затем, чтобы согласиться с этим избалованным ребенком, папа.

Харриет пнула сестру в ногу:

— Не называй меня так, Софи.

— Эй, вы двое! — воскликнул Дэвид, ловя ногу Харриет, как только она вновь ее подняла для удара.

Софи повернулась и слегка улыбнулась сестре:

— Избалованный ребенок, — дразнила она ее, кривляясь.

— Софи! — засмеялся Дэвид, — довольно, оставь свою чрезвычайно взрослую младшую сестру в покое. — Он посмотрел на поле и увидел с облегчением, что Чарли приготовился бросить мяч. — Смотрите, Чарли! Давайте понаблюдаем за его игрой.

Отойдя на приличную дистанцию от линии подачи, Чарли помчался по направлению к викету и, совершив какой-то невообразимо сложный удар, послал мяч по дуге в сторону отбивающего, который, в свою очередь, встретил его твердым и, к сожалению, достойным ударом, отправив мяч в сторону принимающих игроков. И когда один из них догнал убегающий от него к линии аута мяч, Чарли стоял, наблюдая за этим, уперев руки в бедра и огорченно постукивая носком ботинка по земле. Харриет восприняла это как признак удачного удара и начала хлопать в ладоши, но Дэвид прервал ее аплодисменты, чтобы их не услышал ее брат.

Девочка наклонила голову и посмотрела на Дэвида.

— Его удар не удался?

— К сожалению, нет.

Софи глубоко вздохнула:

— Если он будет подавать мячи так же, как этот, то мы проторчим здесь весь день!

Следующая подача Чарли была идентична первой, только в этот раз отбивающий, сбитый с толку нарочито медлительным темпом Чарли на подаче, загородил викет для того, чтобы совершить еще один грозный удар… И промахнулся. Неловко стиснув мяч чересчур великими ему по размеру перчатками, юный игрок, ловящий мяч за викетом, сбил его поперечные планки, чем вызвал на поле волну оглушительного и единодушного крика: «Отбивающий вышел из игры!» Судья поднял палец, чтобы показать, что отбивающий должен покинуть поле, команда подающего с радостным возбуждением окружила Чарли и юного спортсмена.

— Любезно благодарю за это, — сказала Софи, поднимаясь на ноги. — Теперь можно идти в школу.

— Подожди минуту! — засмеялся Дэвид, вставая и стряхивая траву со своих брюк. Подождем Чарли. Он сейчас подойдет.

Они стояли, наблюдая, как Чарли бежит к ним, размахивая свитером. Паренек подбежал к родным, на его лице, покрытом веснушками, сияла радостная улыбка, он подул на свои темно-рыжие волосы, упавшие на глаза.

— Ты видел это, папа? — спросил он взволнованно.

— Конечно.

— Неплохо для второго мяча.

Дэвид подошел к сыну и потрепал его по волосам.

— Совсем неплохо.

— Мы можем теперь идти? — поинтересовалась Софи, подпрыгивая на месте.

Чарли не обратил никакого внимания на сестру:

— Папа, я не играю до номера десять, поэтому мистер Хантер сказал, что мы могли бы попить чай в это время.

— Куда бы ты хотел пойти?

— В Петр, в «Макдоналдс»! Пожалуйста, папа. Я голоден.

Харриет была в восторге от этой идеи, и Дэвид взглянул на Софи.

— А ты что скажешь?

Она уклончиво пожала плечами:

— На самом деле я не против любого места, лишь бы там было тепло.

Четверть часа спустя, после быстрого движения по Петрской кольцевой дороге, они оказались на автостоянке «Макдоналдса» с его острым, сладким запахом, идущим из окон ресторана.

— Ты и вправду больше ничего не хочешь? — спросил Дэвид Софи, которая доставала картошку фри из самого маленького пакета, который только можно было заказать.

Софи покачала головой:

— Я не голодна.

— Папа! — воскликнул Чарли, сидевший на заднем сиденье автомашины, причмокивая свой молочный коктейль, — Харриет только что выбросила на пол корнишон.

— Мне они не нравятся, — спокойно возразила Харриет.

— Это не значит, что тебе следует выбрасывать…

— Ну ладно вам, — прервал их Дэвид, — это не имеет большого значения. — Он развернулся на своем месте и, подняв корнишон, ставший причиной раздора, выбросил его из окна. Дети замолчали и продолжали доедать. Дэвид глубоко вздохнул.

— Послушайте… Я хотел кое-что вам сказать. Мне нужно полететь на следующей неделе в Америку по делам, связанным с работой.

Софи повернулась к отцу с куском картошки, остановившимся на полпути к ее рту:

— Надолго?

— Ну, должно быть, на пару дней. На самом деле это зависит от того, как быстро я смогу уладить рабочие вопросы.

Чарли наклонился вперед, просунувшись между передними местами и слизывая кетчуп с пальцев.

— Это значит, что тебя не будет в следующие выходные?

— Я не знаю, Чарли. Как я уже сказал, это будет зависеть от того, как быстро я смогу все уладить.

Чарли разочарованно простонал:

— Но в субботу мы играем в Клевли-Холл.

— Я знаю об этом. Но если я не вернусь к этому времени, твою игру приедет посмотреть бабушка.

— Бабуля ничего не понимает в крикете, — пожаловался Чарли. — Она просто болтает с разными людьми и не смотрит на поле.

— Прекрати стонать, Чарли! — резко оборвала его Софи. — Скажи спасибо, что она вообще приедет. Все равно папа, наверное, вернется к следующим выходным. — Она оглянулась на отца, глаза ребенка выдавали неуверенность. — Правда?

Дэвид обнадеживающе улыбнулся ей.

— Это зависит от многих факторов, но я, конечно же, приложу к этому все усилия. Вытянувшись, он вытащил кусочек картошки из пакета Софи и, хрустя, наблюдал за мрачными лицами Чарли и Харриет

— Послушайте, — произнес он после некоторой паузы. — Я знаю, что мы обсуждали все это и раньше, но теперь, когда вы вернулись в школу, мне интересно, хотели бы вы вернуться домой? Просто сегодня я говорил утром с Хантером, и он сказал, что прекрасно бы вас понял, если бы вы решили вернуться в Дальнохойл.

Софи начала качать головой даже прежде, чем он успел закончить свое последнее предложение.

— Нет, на самом деле, я не думаю, что это хорошая идея.

— Могу я узнать почему?

Софи глубоко вздохнула:

— Потому что мы обсуждали это не только с тобой, папа, но и между собой. И мы поняли, что не хотели бы покидать наших друзей, и, ну, с тех пор, как мы вернулись сюда, миссис и мистер Хантер были очень добры к нам. Мы видимся с ними каждый вечер и болтаем о том о сем.

— В Дальнохойл не играют ни в крикет, ни в регби, — тихо добавил Чарли.

— Мы действительно в порядке здесь, папа, — Софи запнулась, — только… — Она остановилась и посмотрена на отца.

— Только что?

— Если только ты не хочешь, чтобы мы вернулись домой.

Дэвид положил руку ей на голову и начал приглаживать назад ее шелковистые, лоснящиеся волосы.

— Нет, на самом деле я хочу того, чего хотите вы. Я спросил только потому, что подумал, что стоит задать этот вопрос снова, поскольку что-то могло измениться.

— Я хочу поехать домой. — Голос Харриет показался настолько отдаленным и настолько слабым, что все повернулись, чтобы посмотреть на нее. Она сидела, довольно жуя свой гамбургер и глядя из окна на кричащего ребенка, который только что облил всю автостоянку молочным шоколадным коктейлем. Заметив, что все смотрят на нее, она широко оскалилась и приготовилась съязвить. — Не сейчас, хотя бы на каникулах.

Все громко и облегченно вздохнули, а потом рассмеялись. Дэвид нагнулся вперед, чтобы завести машину, но остановился, когда почувствовал мягкое прикосновение ладошки Софи на своей руке.

— Папа? — произнесла она с серьезным выражением лица.

— Да.

— А как ты?

Дэвид немного помолчал, а затем улыбнулся и медленно кивнул:

— Я в порядке.

— Хорошо. — Девушка прислонилась к спинке своего кресла. — Тогда и с нами все в порядке.

Дэвид обернулся и посмотрел на своих детей:

— Это правда, не так ли? — Он завел машину. — Что ж, давайте вернемся в школу, чтобы наш основной отбивающий не пропустил своего звездного часа.

 

Глава десятая

Дэвид выехал из Инчелви в шесть часов, но из-за бесконечных остановок на светофорах, наставленных по причине дорожных работ между Пертом и Стерлингом, поездка до аэропорта в Глазго заняла на час больше. В результате, когда он поставил машину на автостоянку около здания аэропорта, в его распоряжении осталось немного времени лишь на то, чтобы быстро попрощаться с родителями, поспешно достать свой багаж и войти в здание аэропорта. За столом регистрации девушка с искусственной улыбкой посмотрела на его билет и сказала, что он, увы, опаздывает. Дэвиду пришлось использовать всю свою хитрость и очарование, чтобы убедить девушку позволить ему пройти регистрацию.

— Посадка через второй выход, сэр, — произнесла она уже без тени улыбки, возвращая Дэвиду документы, — и как можно быстрее! Регистрация на этот рейс уже закончилась.

Дэвид помчался через паспортный контроль и пробежал полные четыреста ярдов к выходу номер два, затем влетел по выдвижному трапу самолета. Он тут же почувствовал себя суперзвездой — человеком, который посмел опоздать. Места уже были заняты, и все взгляды были обращены на него, пока он шел по проходу между рядами раздраженных пассажиров.

На его посадочном талоне было указано место 21Ф, но, когда он подошел к нему, обнаружил, что оно уже занято. Молодая женщина в ярко-фиолетовом нейлоновом платье сидела на месте рядом с его местом, сжимая пухлый кулачок маленькой девочки, занимавшей место посередине, в то время как гиперактивный мальчик около пяти лет, одетый в спортивную кельтскую футболку, подобранную под нейлоновый тренировочный костюм, энергично прыгал на третьем месте, играя в прятки с пожилой парой, сидящей сзади. Дэвид отчаянно пытался найти корешок своего билета в верхнем кармане куртки, когда к нему подошла бортпроводница.

— Вы не нашли еще свое место, сэр?

— Пока нет. — Он вручил ей талон на свое посадочное место, после чего она, взглянув на него, повернулась к женщине.

— Сколько мест вы зарезервировали, мадам?

— Только два, — ответила женщина с сильным акцентом, указывающим на то, что она из Глазго, — малыш должен был сидеть у меня на коленях, но я надеялась, что это место свободно.

Стюардесса улыбнулась:

— Боюсь, что нет. Это место зарезервировано для этого джентльмена.

Дэвид ожидал, что женщина тяжело вздохнет из-за появившегося неудобства, но вместо этого она усмехнулась:

— О, ну что ж, попытка не удалась — Она расстегнулa ремень безопасности и взяла на руки дочь. — Давай, Трейси, перебирайся ко мне на колени, дорогая, а ты, Дарен, сиди смирно и не вредничай.

Улыбаясь в знак благодарности женщине, Дэвид занял кресло, пристегнул ремень и вздохнул с облегчением.

Он не успел как следует подготовиться к поездке, предпочтя завершить с Джеком работу в саду, и собирал вещи в последний момент, лишь в понедельник вечером. В понедельник днем он нарвал немного нарциссов и поехал на кладбище в Дальнохойл, чтобы положить цветы на могилу Рэйчел. Но Дэвид не смог уехать сразу и пробыл там несколько часов, тихонько разговаривая с любимой, пока солнце не опустилось далеко за холмы.

Двигатели заработали, и самолет начал медленно удаляться от здания аэропорта. Дэвид повернул голову и смотрел, как самолет выруливает на взлетно-посадочную полосу. Он очнулся лишь когда они поднялись высоко и пролетали над рекой Клайд, окутанные облаками. Как только ничего не стало видно внизу, он отвернулся и неуверенно посмотрел на трех пассажиров, сидящих рядом с ним.

Дэвид улыбнулся и вдруг понял, что он напряженно вцепился в руку маленького Дарена:

— О боже, извини, пожалуйста, — сказал он, отпуская его ладонь и глядя на мать мальчика. — Это моя привычная реакция, потому что я боюсь. Я всегда держусь за руку кого-то из моих детей во время взлета.

Женщина засмеялась.

— Сколько их у вас? — спросила она.

— Трое.

— Здорово, а мне хватает двоих. Вы, должно быть, любитель тяжелой работы. — Женщина засмеялась, и в ее смехе послышался хрип заядлого курильщика который закончился тем, что она два раза кашлянула, содрогаясь Дэвид подумал, как его соседка собирается прожить без сигарет в течение длительного полета, заметив возле ее ног пакет с пачками сигарет из «Дьюти-фри».

Дарен тем временем не сводил глаз с Дэвида.

— Наша мама взяла нас в Диснейленд, — сказал он с безжизненной монотонностью в голосе.

— Правда? — ответил Дэвид. — Что ж, ты — очень удачливый мальчик.

— А вам нравится Микки-Маус?

— Да, я думаю, он великолепен! Это твой любимый герой?

— Нет. Мне кажется, что он воняет.

— Дарен! — воскликнула мать, смутившись, и ужас выразился у нее на лице. — Нельзя быть таким развязным!

— Я не развязный, мамочка. Ты ведь тоже так думаешь — что он воняет.

— Дарен, малыш, достаточно!

Дэвид улыбнулся, после чего решил воспользоваться моментом, и открыл свой портфель, достав документ, полученный в «Глендурних».

— Мамочка, — заговорил Дарен своим высоким голосом. — Мне нужно в сортир.

Женщина наклонилась к нему и сердито прошептала:

— Сколько раз я просила тебя не говорить так. Это место называется не сортиром, а туалетом.

— Но, мама, ты сама называешь…

— Дарен!

Она расстегнула ремень безопасности и встала, не заметив, что еще горит красная лампочка, указывающая, что надо оставаться на своих местах. К ней подошла молодая стюардесса:

— Я боюсь, вам придется снова сесть на место, миссис, пока капитан не выключит этот сигнал, — заметила она, указывая на лампочку.

— Моему мальчику нужно в туалет. Я никак не могу пойти с ним?

Бортпроводница посмотрела вдоль прохода в сторону своего начальства и, обменявшись с другой стюардессой жестами, вернулась к женщине.

— Хорошо, мэм. Я разрешаю вам пойти, но старшая стюардесса дала понять, что в целях безопасности вам следует не оставлять свою маленькую дочь одну.

Женщина начала нервничать, бросая беспокойные взгляды на Трейси.

— Если я не могу оставить ее здесь одну, вы не могли бы проводить Дарена вместо меня?

Стюардесса протянула руку Дарену и улыбнулась малышу, но тот сложил свои руки за спиной и начал громко вопить:

— Я хочу пойти с тобой, мама.

— Пожалуйста, Дарен, сходи с этой леди — она хорошая.

Дэвид смотрел на разыгравшуюся перед ним сцену и понял, что если срочно не будут приняты какие-то радикальные меры, маленький Дарен устроит в самолете потоп.

— Извините, — сказал он.

Женщина и бортпроводница посмотрели на него.

— Я буду счастлив помочь вам и позабочусь о девочке, пока вы не вернетесь.

Женщина улыбнулась:

— О, спасибо, мистер, если это вас не затруднит.

— Честное слово, я не возражаю. У меня трое своих детей, так что я эксперт в этом деле.

— Вы уверены?

— Идите, не волнуйтесь. — Дэвид протянул руки, чтобы взять ребенка.

Женщина передала маленькую девочку:

— Иди сюда, Трейси. Ты побудешь немного с этим хорошим человеком. Спасибо, мистер. Вы очень добры. Я отлучусь буквально на минуту.

Трейси оказалась на коленях Дэвида и уставилась на него своими большими карими глазами, соска у нее во рту помешала проявить ей какие бы то ни было признаки протеста. Дэвид улыбнулся Трейси и мельком взглянул на нее — при всей своеобычности ее матери девочка получилась очень симпатичной. Ее крошечные ножки были обуты в пару дешевых парусиновых туфелек на резиновой подошве, на верху коротких белых носков были желтые ленты, точно такого же цвета, как ее акриловое платьице. Мягкие, тонкие волосы были собраны белой резинкой на макушке. Дэвид наклонился вперед, чтобы достать свой журнал из кармана сиденья, куда он его положил перед тем, как взять малышку. Вместе с этим движением он уловил дуновение теплого сладкого запаха, исходящего от ребенка. Этот запах был ему знаком из прошлого — нежный аромат детской присыпки «Джонсон», которую часто использовала Рэйчел.

Передумав доставать журнал, Дэвид нежно приобнял хрупкое тельце девочки, крепче поддерживая его рукой, и перенесся в паутину воспоминании, хранящихся в глубине памяти о его собственных детях.

Было удивительно, что в течение первых трех месяцев его работы в «Глендурних» его не уволили, из-за того что он спал на рабочем месте, ведь крошечный сверток по имени Софи Розмари Алисия Корстофайн, появившийся у них дома, ангел в течение дня, ночью превращался в визгливый комочек безутешного горя.

Так ночные часы превратились в бодрствующие. Рэйчел тоже валилась с ног от усталости, глаза обрамляли большие черные круги, но она никогда не теряла терпения к ребенку. Она брала дочь к себе на руки и нежно укачивала ее до тех пор, пока рыдания не прекращались и малышка не засыпала, удовлетворенная, выпуская материнские соски. Дэвид в это время лежал рядом, втиснутый в восьмидюймовое пространство кровати, опираясь на пол, чтобы не упасть.

«Попробуйте ей петь, — услужливо предлагал доктор Спирс, не понимая, что все это происходило ночью, в два часа, — или гулять с ней перед сном».

Дэвид, уже не веря в то, что что-то могло заставить этого ребенка спать ночью, решил прислушаться к совету врача. Каждую ночь молодой отец, словно какой-то одинокий уличный музыкант, сонный и небритый, пел успокаивающие колыбельные своему первенцу. Позже, когда появилась Харриет, ее родители были уже подготовлены ко многому, да и старшая дочь, их плакса Софи, которой исполнилось уже семь лет, стала для них настоящей помощницей, взяв на себя обязанность заботиться о себе и Чарли.

Так росли их дети, каждый пытался быть независимым, и в совместных играх каждый исполнял свою роль: организатор Софи, каскадер Чарли и повар Харриет, — шеф посудомоечного процесса. Их отношения не были безоблачными, индивидуальная сила их характеров зачастую становилась причиной пылкого разногласия, и игры, в некоторых случаях, достигали своей кульминации в злых драках между Софи и Чарли. Тогда они бежали к матери, чтобы успеть первым пожаловаться на другого, а Харриет непонимающе смотрела взгляд им вслед, а затем беззаботно возвращалась к своим обязанностям — вымыть чашки или отправить космический корабль в пятое измерение.

— Извините, что мы так долго, сэр.

Дэвид очнулся от хриплого голоса и взглянул на женщину. Она села на свое место, усаживая рядом заметно поутихшего Дарена.

— Дарену, оказывается, нужно было не только пописать. О, видели бы вы это! Она крепко спит.

Дэвид взглянул на Трейси. Ее лицо было повернуто в сторону, одна щека покраснела, придавленная к его рубашке, веки дрожали, а соска выпала изо рта.

— Она такая горячая. Малышка немного простужена, но я надеюсь, что это не грипп. Так или иначе, еще раз спасибо за вашу помощь, мистер. — Она забрала ребенка у Дэвида, и он сразу же ощутил легкий ветерок от кондиционера.

— Не за что. Это было удовольствием для меня, — сказал он, улыбаясь женщине. А затем взял журнал «Глендурних» и, наконец, начал его читать.

Алисия надела очки на кончик носа и, дожидаясь директора школы, принялась искать среди висевших на стене школьных фотографий портреты своих внуков среди остальных примерно двухсот лиц.

— Входите! — выкрикнул приглушенный голос.

Лицо секретарши осветилось улыбкой, адресованной Алисии, затем скрылось за дверью.

— Мистер Хантер, у меня здесь леди Инчелви, которая желает вас видеть.

Не дожидаясь ответа, она отскочила от двери, пропуская высокого и худого молодого человека с непослушными густыми волосами и очками полумесяцем.

— Леди Инчелви, — сказал он, протягивая свою длинную костистую руку. — Простите, я понятия не имел, что вы приехали. Я должен был решить кое-какие вопросы. — Мужчина улыбнулся и добавил: — Я все равно приношу свои извинения за то, что заставил вас ждать.

— Ничего страшного, — ответила Алисия, также улыбаясь взъерошенному молодому человеку. — На самом деле это я должна принести вам извинения за мою нетерпимость и настойчивость: мне не терпелось навестить детей в середине недели. Мой муж отправился на встречу в Глазго, и я решила воспользоваться этой возможностью и повидаться с детьми!

Молодой директор приподнял руку:

— Конечно, это правильное решение. Вам здесь всегда очень рады. Это не преувеличение. А теперь позволите пригласить вас пройти ко мне в кабинет и предложить вам чашечку чая или кофе?

— Нет, большое спасибо, — ответила Алисия. — Я уже имела удовольствие напиться сегодня весьма интересного напитка, в нем были смешаны кофе, чай и горячий шоколад одновременно. Так что вынуждена отказаться. Благодарю вас.

Мистер Хантер усмехнулся и, увидев, что Алисия продолжает сидеть на диване, плюхнулся рядом с ней. Алисия еле сдержала улыбку, видя, что сидя директор был похож на молодого жирафа — одни только ноги и почти полное отсутствие туловища. Мужчина положил руки на подлокотники, примерно на том же уровне, что и его подбородок:

— Я слышал, что мистер Корстофайн сегодня вылетает в Штаты.

— Вы хорошо осведомлены.

Мистер Хантер улыбнулся:

— Да, нам об этом сообщила Софи в субботу вечером. Она сказала, что он не уверен, что сможет вернуться к следующим выходным, но, конечно же, постарается. На самом деле девочка была слишком взволнована, чтобы говорить об этом.

Алисия какое-то время помолчала, затем спросила с беспокойным выражением на лице:

— Мистер Хантер, как они? Я имею в виду, они, ну, в общем, они нормально держатся?

Директор школы протянул руку и коснулся локтя Алисии.

— Во-первых, леди Инчелви, я должен сказать вам, что дети никогда не остаются одни, ни на минуту. Каждый член моего коллектива осведомлен о том, что за учениками постоянно надо приглядывать и, если появятся какие-то проблемы, сразу же привести их прямо ко мне или моей жене. Каждый из ваших внуков — индивидуальность, но все трое одинаково хорошо справляются с занятиями и великолепно держатся. Конечно, каждый из них по-своему борется со своим горем. Думаю, у Чарли все идет от ума, поэтому возможно, что в какой-то момент повторится обострение его переживаний, но мы обязательно поможем ему, если это произойдет. Он такой же энергичный и живой, каким был всегда, проявляет большую активность в своей крикетной команде, даже под тринадцатым номером. — Он улыбнулся. — Что касается девочек, то я должен сознаться, что восхищаюсь тем, как Софи сейчас обращается с Харриет. Для ребенка ее возраста ее манеры и воспитание просто образцовые, и я должен сказать, что она — одна из самых находчивых, ответственных и, без сомнения, самых храбрых учениц нашей школы. Но… — он медленно продолжал, подбирая слова, — но я понимаю, какое сильное потрясение она переживает внутри себя, оно должно быть чрезвычайным, причем не только из-за потери матери, но и в силу своего нежного возраста. Леди Инчелви, у меня достаточно опыта в общении с детьми, чтобы понимать, насколько она уязвима в этот период. — Молодой человек остановился, замечая дрожь нижней губы Алисии, несмотря на ее ровность и стойкость. — Харриет также прекрасно держится, — продолжил он. — Я знаю это потому, что она полностью полагается на свою старшую сестру, словно на мать. Конечно, все понимают, что Софи никогда не сможет заменить ей мать, но для Харриет забота сестры очень важна. Однако я боюсь, что Софи действительно понимает это, что только больше увеличивает ее бремя, которое она возложила на свои плечи. Говоря вам это, я не хочу показаться паникером, моя цель — всего лишь объяснить вам, что я действительно понимаю все, что происходит с вашими внуками. И уверяю вас, я действительно все держу под контролем.

Алисия улыбалась директору школы, ощущая желание встать и обнять этого человека за его доброту, проницательность и понимание, которые он проявлял в данной ситуации по отношению к ней и ее внукам. Мужчина поднялся, выпрямляя ноги, словно пару эластичных волшебных палочек.

— А сейчас позвольте мне узнать, где они находятся, чтобы вы могли встретиться с ними. Подождите, пожалуйста, здесь, я быстро пробегусь по классным комнатам. Хотите увидеться с ними во время ленча?

— Конечно. Ради этого я и пришла.

— Хорошо, делайте все, что хотите. — Он пошел к двери, затем внезапно остановился и повернулся, слегка ударив себя по голове:

— Ах, я почти забыл. Мне нужно, чтобы Чарли вернулся сюда к двум тридцати. У нас крикетный матч, и я боюсь, что его команде было бы неприятно, если бы его не было. Это возможно?

— Конечно. Игра для него более веселое занятие, чем обед со скучной старой бабушкой.

Директор приподнял брови:

— Как бы сказали мальчики, леди Инчелви, — «ты не веришь в это». — Он повернулся и быстро вышел из комнаты.

Алисия сидела какое-то время, рассеянно теребя кнопку своего жилета, затем встала и подошла к окну. Мистер Хантер был добрым и понимающим, и его слова были весьма убедительны. Но она все же волновалась — о детях, о Дэвиде и все больше и больше о муже. Джордж работал слишком много, она знала, что он делает это только потому, что не видит никакой альтернативы в данный момент. Если бы она сказала, что ему следовало бы прекратить ездить в офис каждый день или прекратить деловые встречи, то он бы попытался ее успокоить, что с ним все в порядке. Но она заметила, что муж стал в последнее время более бледным и уставшим, и это действительно беспокоило ее больше, чем что-либо еще. Алисия медленно покачала головой и обвела взглядом поле крикета, простиравшееся на обширном газоне перед зданием школы.

В центре стояли два мальчика с крикетным мячом на расстоянии двадцати ярдов друг от друга, играя в «Делающего успехи», напрягая все свои мускулы на тощих руках, чтобы увидеть, кто сильнее. Из окна послышался мужской голос:

— Эй, вы, хулиганы, быстро в класс!

— Извините, сэр, — крикнули они в унисон и смеясь побежали в класс.

Алисия услышала, что дверь открылась, и, прежде чем она успела обернуться, послышались голоса девочек:

— Бабуля!

Софи помчалась вперед, чтобы поздороваться с ней, и кинулась ей на шею. Она обняла ее так сильно, что Алисия еле удержала равновесие.

— Здравствуй, милая, как твои дела?

— Все хорошо, — ответила Софи приглушенным голосом, все еще пряча свое лицо на плече бабушки. Она убрала руки и отступила.

— Я не знала, что ты навестишь нас сегодня! Папа сказал, что ты можешь приехать лишь в выходные! Как ты добралась сюда?

Алисия рассмотрела лицо внучки, отмечая, что ее улыбка едва скрывала грусть, прячущуюся в ее глазах.

— Я только что приехала на поезде из Глазго. Мы с дедушкой проводили твоего отца в аэропорт сегодня утром, а затем он отвез меня на станцию. У дедушки сегодня и завтра встречи в Глазго. Я собиралась остаться с ним сегодня вечером, но, немного подумав, решила приехать. Она остановилась:

— Расскажи мне, как вы тут?

Софи забралась на стол секретаря и начала весело болтать ногами.

— Все хорошо. У Харри, кажется, тоже все хорошо. Я присматриваю за ней так, как могу. Но Чарли переживает. Когда я подхожу к нему во время ленча, чтобы поздороваться, он делается таким глупым и смущенным перед своими друзьями. — Она глубоко вздохнула и посмотрела в окно: — Бабуля, как ты думаешь, с папой правда все в порядке?

Алисия подошла и взяла руку своей внучки.

— Я думаю, да, любимая. Разве тебе так не показалось в субботу?

— Да. Но в любом случае… Так может только казаться… на расстоянии. Я полагаю, что это понятно. Я думаю, он безумно скучает по маме, бабуля.

Алисия обняла Софи:

— Конечно, ты права. Мы все вынуждены вести себя подобным образом. Оплакивать кого-либо — самая ужасная, болезненная вещь для любого человека, а если учесть, насколько твои родители были близки, то можно лишь предполагать, каково это. Ты не должна брать на себя и его горе. Ты должна думать о себе, Софи. У тебя своя жизнь, очень скоро у тебя экзамены, так что, пожалуйста, не волнуйся. Твой отец переживет это горе и справится с ним — это может потребовать какого-то времени, но это обязательно произойдет. — Она коснулась лица девочки и приподняла его. — Слушай, давай заключим сделку. Мистер Хантер рассказал мне о том, как сильно ты поддерживаешь Харриет, поэтому ты будешь и впредь заботиться о ней, а я позабочусь о том, чтобы с папой все было в порядке, договорились?

Алисия протянула свою руку ладонью вверх. Софи посмотрела на нее, улыбнулась и ударила по ней сверху.

— Договорились, бабуля.

В этот момент открылась дверь и в нее влетели Харриет и Чарли. Алисия повернулась и только успела развести руки в стороны, чтобы подхватить Харриет, но та уже подпрыгнула фута на три вверх и обхватила ее первой.

— Поаккуратней со спиной бабушки, Харри, — заворчала Софи.

— Все в порядке, — успокоила Алисия, целуя младшую внучку в макушку. Она посмотрела на Чарли, который стоял возле Софи и катал игрушечную машинку по столу секретаря мистера Хантера, одновременно пытаясь тайно прочитать одно из многочисленных писем, которыми был усыпан стол доверху.

— Чарли? Как ты, мой дорогой?

— Прекрасно, — ответил он, не отрываясь от писем. Но через секунду повернулся лицом к бабушке: — Бабуля, — взглянул он на нее с таким серьезным вопрошающим видом, что Алисия подумала, что сейчас он спросит ее о смысле жизни.

— Да?

— Ты не привезла с собой конфеты?

— Чарли! — воскликнула Софи. — Ты просто невыносим!

Лицо мальчика осветила озорная улыбка, и все они взорвались хохотом. Опуская Харриет на ноги, Алисия подошла к дивану и взяла свою сумочку. Чарли и Харриет последовали за ней. Алисия достала три плитки шоколада «Кэдбери», дала по одной каждому, и дети с шумом начали разрывать фольгу.

— Дорогая, возьми и ты, — обратилась она к Софи.

— Нет, спасибо, бабуля. Мне что-то не хочется.

Алисия положила шоколадку в карман платья Софи:

— Хорошо, тогда съешь позже. А если не захочешь, поделишься со своими друзьями. А сейчас, — сказала она, глядя на часы, — мистер Хантер позволил нам вместе пообедать.

Глаза Чарли округлились от восхищения:

— Мы можем пойти в «Макдоналдс»? Мы ходили с папой в субботу. Это правда потрясающе, бабуля!

— Да! — крикнула Харриет, поддерживая брата. Пожалуйста, бабуля.

— О, дорогой, я думаю, что это невозможно. Во-первых, я не на машине, да и мистер Хантер попросил, чтобы я привела тебя сюда к двум тридцати — ко времени начала твоего крикетного матча.

Чарли и Харриет простонали от разочарования.

— Мы могли бы пойти в деревенский паб, — предложила Софи. Я была там один раз с моей подругой и ее родителями. Это всего в трехстах ярдах от школы, и у них довольно вкусные чипсы.

Алисия улыбнулась Софи и поблагодарила ее за предложение:

— Хорошо, значит, идем в паб.

Чарли ударил кулаками по воздуху:

— Да! — сказал он, бросаясь к двери. — Давайте, идем!

— Минутку, — заметила Алисия, — милые дети, давайте сделаем это организованно, выйдем все вместе тихо, чтобы не помешать ни одному из классов. — Она взяла Харриет за руку и пошла к двери.

— Бабушка, — произнесла Харриет тихим голосом.

— Да, дорогая.

— Я думаю, папа ушел так же, как и мама.

Все резко остановились, и Алисия почувствовала, как ее сердце кольнуло от шокирующего, неожиданного утверждения:

— Нет, милая. Он лишь улетел в Америку, это ненадолго, чтобы выполнить кое-какую работу. Он скоро вернется. Разве он не говорил, что приедет к тому времени, как вы вернетесь домой?

— Не совсем, бабуля, — продолжала Харриет сухим голосом, — мне кажется, папа покинул свое тело. Он где-то в другом месте.

Алисия посмотрела на остальных внуков. Софи оторопела и не отрывала глаз от сестренки. Чарли, с силой толкнув дверь, не переставая дергал ручку.

— Давайте присядем на минутку, хорошо? — предложила Алисия, ведя за собой Харриет обратно к дивану. Вернулась и Софи, села на подлокотник, — Чарли остался на своем месте.

— Итак, — медленно начала Алисия, пока устраивалась около внучки, — объясни, что означают твои слова.

— Ну, это что-то типа того, что произошло с мамой.

— Прости, дорогая?

— Дух мамы витает вокруг нас, но ее тела нет рядом, — так говорит Софи. А с папой наоборот — его тело с нами, а духа нет.

Алисия не знала, что на это ответить, она гладила Харриет по голове и быстро соображала, что ей следует сказать.

— Послушай, милая, я знаю, что папа был немного растерян в последние несколько месяцев, и, должно быть, вам действительно сложно понять, почему он такой. Но это абсолютно точно, что он еще с нами, и я знаю, что он постоянно думает о вас и очень вас любит. Сейчас я уверена, что поездка в Америку поможет ему, и когда он вернется, он снова будет таким, каким мы его знали прежде. — Она взглянула в глаза Харриет. — Ты понимаешь меня, дорогая?

Харриет кивнула, весьма довольная объяснением.

— Теперь мы можем идти? — спросил Чарли, открывая дверь.

— Хорошая идея! — произнесла Алисия, насколько могла, бодро. — Скорее! В паб! — Она еще раз прижала к себе Харриет и встала. — Я не завтракала, поэтому с нетерпением жду большой-большой тарелки с картошкой.

Харриет бросилась вдогонку за Чарли. Однако Софи задержалась и остановила бабушку, беря ее под локоть:

— Бабуля? — Алисия повернулась к ней. — Мне кажется, он не вернется.

— Конечно, вернется. Очень скоро он вновь обретет себя.

— Нет, я имею в виду, что ты права, ему нужно быть подальше от Инчелви, чтобы дать зажить своим ранам. Я не думаю, что ему стоит возвращаться в ближайшее время.

Алисия нежно погладила маленькую худую ручку, державшую ее за локоть:

— Посмотрим, дорогая. Но помни о нашем договоре. Ты приглядываешь за Харриет, а на мне — сделать так, чтобы папа вернулся тем человеком, которым он был прежде, хорошо?

Софи кивнула и заулыбалась. Алисия облегченно вздохнула и поцеловала ее в щеку.

— Я открою тебе одну тайну, Софи. Мистер Хантер сказал, что ты для него одна из самых замечательных девочек, которых он когда-либо встречал. И я скажу тебе еще кое-что, моя дорогая: я думаю, ты уже превращаешься в очень красивую девушку, и я горжусь тобой. — Алисия прижала к себе Софи и крепко обняла, прежде чем повернуться к двери. — Теперь надо идти, чтобы догнать тех двоих, пока они не разгромили школу.

 

Глава одиннадцатая

Как только самолет приземлился и подъехал к зданию аэропорта в Кеннеди, соседка Дэвида подпрыгнула с места, не дождавшись разрешительного сигнала. Женщина деловито начала собирать детей и вытаскивать свой багаж из верхнего шкафчика, желая, как можно скорее покинуть самолет. Другие пассажиры незамедлительно последовали ее примеру, но те, кто находился в бизнес-классе, не проявляли какой-либо активности, посетовав на чрезмерную медлительность, с которой открывали двери, большинство из них снова сели, положив сумки на колени и качая головами.

Чуть позже появились признаки какого-то движения по проходу, и семья из Глазго заторопилась проследовать к выходу. Дарен решительно шагал впереди, его мама следовала за ним вплотную с малышкой на руках.

Дэвид дождался, пока основная масса людей продвинется к двери, встал и достал свой портфель. Вытянувшись в полный рост, он ощутил как затекли спина и ноги из-за долгого сидения в неудобном положении, и начал поспешно пробиваться по проходу. На трапе самолета Дэвида обдал приятный порыв теплого воздуха. Он облегченно вздохнул: полет благополучно закончился.

В главном здании аэропорта Дэвид присоединился к толпе пассажиров, прибывших другими рейсами, и спокойно проследовал вниз по длинному стеклянному коридору к окну «Прибытие». С каждым шагом Дэвид испытывал все большее облегчение и какое-то внутреннее успокоение. Он не был никому интересен, никто не знал его и не замечал удушающего облака печали, которое прибыло из Инчелви вместе с Дэвидом.

Он не захотел воспользоваться эскалатором и держался подальше от толпы. Со стороны наблюдая за движущимися пассажирами, Дэвид заметил Дарена, озорного мальчугана, проталкивавшегося вперед с веселой улыбкой, в восхищении от своей затеи. Дарен двигался на ленте в обратном направлении и мешал другим пешеходам, которые были вынуждены расходиться вокруг него. Вдруг в общем шуме толпы послышалось имя мальчика, и Дэвид увидел мать с Трейси на руках, бросившую свои сумки, чтобы усмирить, наконец, сынишку.

Попав в зал для только что прибывших, Дэвид занял место в очереди таможенного контроля, медленно продвигаясь вдоль линии барьера к освещенным кабинам. Люди нервно возились со своими паспортами и документами, нервно улыбались друг другу. Наконец-то очередь дошла до Дэвида. Он вошел в кабину и вручил свои документы молодому представителю иммиграционных властей.

— Вы прибыли в страну по делам или хотите отдохнуть, сэр?

— По делам, — ответил Дэвид.

— И как надолго?

— Не могу точно сказать. Вероятно, не дольше чем на неделю.

Молодой человек медленно кивал головой.

— Хорошо. Я могу узнать, чем вы занимаетесь?

— Я принадлежу индустрии алкогольной продукции.

Молодой служащий поднял брови, и на его лице появилось удивление, смешанное с интересом, затем поставил печать в документах.

— Хорошо, только сохраняйте у нас трезвость! — со смехом заметил он.

— Слушаюсь, — улыбнулся он молодому человеку, собираясь пройти дальше, но тот снова с ним заговорил:

— Пока не ушли, сэр, не найдется ли у вас немного времени, чтобы объяснить мне кое-что?

Несколько секунд Дэвид стоял молча, беспокойно хмурясь и пытаясь предположить, о чем он его может спросить.

— Конечно, — ответил он, вернувшись к столу. — Если я, конечно, смогу вам помочь.

Молодой человек заметил беспокойство, охватившее Дэвида, и успокаивающе улыбнулся ему.

— Ничего особенного, сэр. Я просто хотел бы узнать, что такое «Бл.», указанное перед вашим именем? Я новенький, и я понятия не имею, что это может значить.

— Ничего особенного, это означает «благородный». Лишь дань любезности.

— А, а как вы добились этого?

— Ну, если честно, — сказал Дэвид, придвинувшись поближе к столу, смущаясь, что кто-то мог услышать их разговор, — только благодаря тому, что мой отец… Ну, в общем, он лорд.

Служащий посмотрел на него, широко открыв глаза:

— Правда? Это значит, что вы связаны с королевской семьей?

— Нет, я очень далек от нее! — засмеялся Дэвид. — Как я уже сказал, это лишь выражение любезности.

Парень повернул голову в сторону:

— Что ж, вы сможете выйти там. Век живи — век учись. Спасибо за урок, мистер Корстофайн.

Он отвернулся и пригласил следующего пассажира.

Дэвид взял чемодан, прошел через таможенный пост и вышел в зал ожидания. Здесь толпилось огромное количество встречающих, некоторые из них с протянутыми вперед карточками, обнадеживающе ему улыбались. Он заметил мужчину маленького человека, со странной формой головы, на нем были белая рубашка с короткими рукавами, черный галстук, глаза скрывали темные очки. По его манерам можно было предположить, что он водитель «Звездных лимузинов».

Дэвид подошел к нему:

— Здравствуйте.

— Вы мистер Корстофайн? — поинтересовался шофер, не расставаясь со жвачкой во рту.

— Да.

— Хорошо, я — Дэн, сэр. — Одним быстрым движением он схватил чемодан Дэвида и твердо пожал его руку. — Автомобиль около здания. Если вы не возражаете, мы пойдем быстро, иначе машину увезут со стоянки на буксире.

Они вышли на залитую солнцем улицу. Дэн поспешно направился к черному лимузину. Пока он убирал чемодан Дэвида в багажник, тот уже расположился на мягком заднем сиденье. Дэн запрыгнул на место водителя и рванул так, что колеса завизжали от соприкосновения с горячим асфальтом.

Дэн направился в сторону Лиспорта. Пятнадцать минут спустя они мчались по бульвару на восток, дорога шла по живописной сельской местности, картины за окном менялись одна за другой по мере того, как машина удалялась от Нью-Йорка. Дэвид пристально смотрел на дома: некоторые из них были огорожены белым частоколом, с садами и опрятными, аккуратно оформленными клумбами со всевозможными яркими цветами, водные оросители играли на пышных зеленых, скошенных полосами лужайках.

Бульвар сменился чередой деревьев лиственных пород, которые уступили место ряду высоких и тонких сосен, простиравшихся по обеим сторонам дороги. Как сообщил Дэн, деревья образовывали гряду сосновой пустоши Длинного Острова, прозванного местными жителями приютом для москитов.

Буковые деревья и сосны были высокими, бережно охраняли дома, отгораживая их друг от друга. Ни один из них не был похож на другой, некоторые были обиты мерцающей белой вагонкой, другие — кедровой галькой коричневого цвета, третьи — смесью из первого и второго. Одни имели широкие крыши, которые свисали, словно строгие брови, на закрытые окна, другие, чопорные в своем совершенстве, походили на одеяния монахов. Через каждую сотню ярдов стояли желтые пожарные насосы, словно часовые на скошенной полосе травы, которая бежала между черным асфальтированным тротуаром и шоссе.

Дэн проехал светофор и свернул налево. Он оглянулся на Дэвида:

— Ну, вот и деревня Лиспорт, сэр.

На дороге совсем не оказалось машин; по обе ее стороны шли широкие белые полосы — парковки, а дальше — противоположные ряды маленьких магазинчиков со стеклянными окнами, на которых красовались анютины глазки, бархатцы и петунии.

По тротуару не спеша прогуливались пожилые пары, держа друг друга за руки, и молодые матери с детьми, одетые по-летнему пестро и ярко. Пока Дэн ехал медленно, Дэвид успел разглядеть некоторые здания, изучая их названия: гастроном «Лиспорт», «Недвижимость Дэнби», «Бюро по трудоустройству». «Ликеры из Лиспорта», «Спортивно-оздоровительный центр Джо-Энн» и в конце улицы — спортивный магазин «Лар».

Проехав еще двести ярдов, Дэн повернул на узкую зеленую улицу, проследовав мимо яркой вывески «Северный Харленс», и припарковал лимузин рядом с ящиком для писем, на котором черным цветом был написан номер 52. К двухэтажному дому вела прямая дорожка, ограниченная широкими полосами жесткой травы, его фасад представлял собой высокую открытую деревянную веранду, на ней стояли стол и стулья. Слева сквозь кусты Дэвид смог различить синее мерцание бассейна. Не было ничего, что бы отличало этот дом от других домов, которые Дэвид видел в этом районе, за исключением сети подмостей, выступавших из его дальней стороны, и брезента, мягко колышущегося на ветру и закрывающего треть крыши.

Дэн выключил двигатель:

— Вот мы и приехали, сэр. Дом Эггаров.

Дэн и Дэвид вышли из машины, и как только Дэвид достал свой чемодан из багажника, он услышал голос, доносившийся из дома:

— Дэвид, ах старый негодник!

Высокий, худой человек с белокурыми волосами подошел к нему, протянул руки и, не ослабляя напора, обнял, ударив Дэвида по спине.

— Как же здорово видеть тебя здесь, мой друг!

— И я рад тебя видеть, Ричард.

Ричард отошел и внимательно посмотрел на Дэвида, оглядев его сверху вниз.

— Господи, да ты совсем не изменился… — Он подошел ближе и взъерошил волосы Дэвиду. — Лишь несколько седых волос, просочившихся наружу.

Ричард улыбнулся и взял из рук Дэвида его багаж.

— Так тебе удалось найти безумного шотландца?

— Да, с этим не было никаких проблем. — Дэн повернулся к Дэвиду: — Хорошего вам времяпрепровождения, сэр, и если захотите вернуться в Кеннеди, просто попросите мистера Эггара позвонить в офис.

Дэвид поблагодарил водителя и сунул ему двадцатку.

— Хорошо. Спасибо, Дэн.

Двое мужчин стояли в тишине, наблюдая, как машина отъезжает от дома, Дэвид облегченно вздохнул и посмотрел вдоль улицы.

— Что ж, ты, кажется, нашел прекрасное место для жилья. Здесь все такое… — Дэвид остановился, пытаясь подобрать слова, выражавшие его впечатления, — чистое, нетронутое.

— Девственное, мой мальчик, — добавил Ричард с притворным акцентом горожанина, направляясь к дому. — Это то, как я воспринимаю эти места — ярко и девственно! А теперь пойдем откроем несколько бутылок пива.

Ричард прошел по лестнице на веранду и откинул арматурную сетку от двери. Дэвид последовал за другом и оказался в большой просторной кухне, в центре которой стоял длинный вычищенный сосновый стол с разбросанными бумагами Ричарда. Вся комната словно сверкала и танцевала разноцветными бликами света, он врывался сюда из открытых французских дверей.

— Слушай, я надеюсь, тебя не станет смущать ремонт, — сказал Ричард. — Ты застал нас не в самый подходящий момент. Мы сейчас в муках отделываем главные комнаты в доме и комнаты для гостей. — Он открыл дверь, и Дэвид вошел в холл. На полу не было ковра, и их ноги оставляли следы на толстом слое пыли. Ричард начал подниматься по лестнице, Дэвид шел следом. — Это очень типично для Энджи, она начинает подобные долгосрочные проекты, а затем скрывается прочь. — Мужчины прошли по узкому проходу, затем Ричард открыл дверь. — Надеюсь, ты не будешь против того, чтобы ночевать здесь. Это — мой офис. Не очень благоприятный для здоровья, я боюсь. Но другого выхода нет.

Комната была не больше восьми футов, но казалась еще меньше из-за широкой полки, протянутой по периметру стены, на которой были аккуратно сложены пластинки и расставлены книги. В углу помещения, среди свертка проводов разного цвета, стояли ноутбук Ричарда, лазерный принтер, факс и телефон. Односпальная кровать была зажата дверью, над ней нависала полка. Не было ни одного платяного шкафа, но скрежет соприкасающегося друг с другом металла, когда дверь открывалась, означал, что за ней висело какое-то количество проволочных крюков. Из-за непроницаемых раздвижных штор на двух маленьких окошках сюда почти не проникал свет, это усиливало ощущение тесноты. Все здесь было покрыто светло-коричневой пылью.

Ричард поставил чемодан на пол и огляделся по сторонам, положив руки на бедра.

— Надеюсь, тебе это подойдет.

— Да, все прекрасно, — ответил Дэвид, пытаясь казаться радостным, думая о перспективе провести ночь в комнате, которая напоминала чулан для хранения веников, — действительно прекрасно. Все, что мне нужно — это место, куда я бы мог прислонить голову.

— Что ж… Ну, в общем, ванная направо, разберешься. — Ричард повернулся, чтобы выйти. — Слушай, мне надо сделать пару звонков, так что ты пока обустраивайся, приходи в себя после дороги и спускайся вниз, надо же отметить нашу встречу.

Когда Ричард вышел, Дэвид, не двигаясь, некоторое время просто стоял, рассматривая это грязное жилище. Возможно, это и не было такой хорошей идеей, подумал он. Было бы гораздо лучше остановиться в какой-нибудь гостинице. Он почувствовал, как случайная дрожь пробежала по телу, и, ставя свой портфель на полку, начал потирать ноги в надежде уменьшить боль, которая появилась неожиданно. Затем Дэвид резко упал на обвисшую кровать и уставился в потолок. Внезапное чувство депрессии и смутного беспокойства охватили его с ног до головы и впервые начиная с отъезда из Шотландии он почувствовал знакомую унылую боль одиночества. На этот раз, как ему казалось, ситуация была еще хуже. Это чувство быстро набирало еще большую силу в его болезненном и лихорадочном уме — теперь, в этой мрачной комнате и незнакомой обстановке, он был действительно один — по ту сторону океана от детей, от родителей. По ту сторону океана от Рэйчел.

 

Глава двенадцатая

Уже ближе к вечеру, ко времени ужина, Дэвид понял, что заразился каким-то опасным вирусом, вероятно, от ребенка в самолете — все его тело ныло, и страшно болела голова. Он сидел с Ричардом за столом на кухне, ел недоваренные макароны и пил много вина, надеясь на то, что скоро сможет извиниться и пойти лечь спать. Однако Ричард едва успевал набирать в легкие воздуха, пересказывая бесконечные истории и анекдоты из того времени, когда они служили вместе в армии. Дэвид, чувствуя себя обязанным играть роль вежливого гостя, слушал с неподвижным и разгоряченным лицом, натянуто улыбаясь.

После еды Ричард сложил тарелки в посудомоечную машину, а затем, не оставляя Дэвиду никакого выбора, достал из кухонного буфета два стакана и бутылку виски. Налив в каждый по большой порции, он снова сел и без всяких колебаний начал разговор о Рэйчел. Дэвид не чувствовал ни малейшего настроения вдаваться в детали и поделился с другом лишь самой общей информацией о том, что случилось.

По мере того как Дэвид говорил, он заметил, что интерес Ричарда к предмету рассказа быстро угасает, и почти незаметно они перешли от Рэйчел к Энджи. Теперь Дэвид оказался в роли сочувствующего слушателя. Выпив еще две рюмки виски, Ричард нечленораздельно рассказывал в форме бесконечного непрекращающегося монолога о проблемах своего семилетнего брака — Энджи не могла иметь детей и восполняла это, тратя деньги так, будто они растут на деревьях. Она начала делать этот ремонт, не посоветовавшись с мужем.

Дэвид покорно сидел и слушал друга с горящим в лихорадке лицом и глазами, уставшими от нехватки сна и долгих посиделок. В полночь он понял, что не способен далее заставить себя все это слушать, зевнул и поднялся из-за стола. Это вызвало резкую остановку излияний Ричарда. Бормоча смиренные извинения за то, что утомил Дэвида своими проблемами, он также поднялся и, шатаясь, они вместе стали подниматься наверх.

С чувством облегчения Дэвид закрыл за собой дверь и тяжело опустился на узкую кровать, потирая свои измученные глаза. Он резко встряхнул запястье и взглянул на часы. Было половина первого, он провел на ногах уже почти целые сутки. Дэвид тяжело вздохнул, чувствуя полное истощение и, встав, пошел в ванную.

Он медленно почистил зубы и начал плескать себе в лицо воду, пытаясь уменьшить неприятные ощущения в глазах и тяжесть в голове, вызванную недомоганием и большим количеством выпитого спиртного. Затем вернулся в спальню, разделся и лег, натягивая одеяло до подбородка, чувствуя озноб. Дэвид попытался закрыть глаза, но голова разрывалась, кружась от бесконечной болтовни Ричарда и излишне выпитого.

Нужно было успокоиться и освободить голову от утомительных мыслей. Он повернулся и осмотрел маленькую комнату в поисках журнала или книги, но не увидел ничего, кроме загруженной полки каких-то документов и научных изданий, которые подпирала «Большая юридическая энциклопедия». Дэвид подумал, что, возможно, у себя в портфеле он найдет старую газету, и встал с кровати. В портфеле лежал лишь доклад о дистрибьюторе «Глендурниха». Решив, что это лучше, чем ничего, он вынул его, закрыл портфель и вернулся в постель.

На следующее утро его разбудил звук лязгающих крючков. Дверь ударилась о его кровать, и Дэвид увидел затуманенные глаза и бесцветное лицо Ричарда, свесившееся над ним.

— Ричард? В чем дело? — спросил он изумленно.

Ричард пригладил свои взъерошенные волосы:

— Слушай, Дэвид, мне жаль, но боюсь, что мы проспали. Надо поторопиться. Я собираюсь позвонить в «Звездные Лимузины» прямо сейчас, чтобы за нами приехали, потому что вряд ли смогу сегодня сесть за руль.

Он поспешил выйти из комнаты; какое-то время Дэвид продолжал лежать в кровати, пока не начал чувствовать в голове болезненное пульсирование, а за ним и боль во всем теле. Он посмотрел на часы, они показывали 09:30.

— О, черт!

Он сбросил с себя одеяло и вскочил на ноги, это внезапное движение усилило в нем непреодолимое чувство тошноты. Постояв около минуты, Дэвид пытался сконцентрироваться и ощутил, что кожа стала похожа на гусиную от неприятных покалываний во всем дрожащем теле.

— О черт! Ну почему это случилось сейчас? — У него не было времени, чтобы принять душ, Дэвид смог лишь быстро сполоснуться и побриться, после чего вернулся в комнату и начал искать в чемодане чистое белье, рубашку и носки.

— Дэн должен быть здесь через три минуты! — послышался голос Ричарда.

Нервная дрожь не прекращалась, и его пальцы дрожали, пока он неловко завязывал галстук. «Боже, — подумал он про себя, — только этого мне и не хватало. Какая встреча? У меня, видимо, грипп, я не могу никуда идти».

Он надел брюки, ботинки, на ходу схватил свой жакет и портфель и побежал вниз.

Ричард был на кухне; летая по комнате, он собирал какие-то бумаги из разных мест и укладывал их в свой кейс.

— Я сожалею, Дэвид, что все так получилось. Выпей кофе. Там, в кофеварке. Я боюсь, что он остался еще с прошлой ночи, но по крайней мере это хоть как-то тонизирует. — В это время послышался автомобильный сигнал. — Боже, нет ни минуты времени! Дэн уже приехал! Пойдем!

Он пропустил Дэвида вперед и закрыл входную дверь; быстро спускаясь по лестнице вниз, Ричард наступал гостю на пятки. Дэн ждал их, уже открыв черные двери лимузина. Как только машина тронулась, Ричард резко поднял голову с подголовника:

— Боже, какой я черствый! Как твои дела, Дэвид?

— Не очень хорошо. Я думаю, что у меня грипп, да еще похмелье.

— Боже мой, бедняжка! Ты должен был сказать мне об этом! — он замолчал. — Слушай, я собираюсь вернуться домой вечером, но ты, вероятно, приедешь раньше меня, так тебе придется добраться до станции «Пенн» и сесть на поезд до Пэтчугу. А оттуда можно взять такси. — Ричард покопался в кармане жакета и достал ключи и мобильный телефон. — Это ключ от дома, и вот, возьми телефон, я думаю, ты должен позвонить и предупредить своих деловых партнеров, что ты задерживаешься на полчаса. — Он покачал головой и виновато посмотрел на Дэвида. — Мне действительно очень жаль, что так все вышло.

Всю оставшуюся дорогу они ехали в тишине. Ричард спал с зеленым лицом, громко храпя с открытым ртом, Дэвид надел жакет, пытаясь унять непрекращающуюся дрожь. Дэн ехал так быстро, насколько это позволял общий поток движения, но, когда они достигли тоннеля Мидтоун, запланированная получасовая задержка превысила лишние пять минут.

Дэн оглянулся на Дэвида:

— Вы знаете, где находится Медисон-авеню, куда вы собираетесь, мистер Корстофайн?

— Да, где-то между сорок пятой и сорок шестой авеню на восток.

Дэн кивнул:

— Да, все просто. Только после сорок второй и не доезжая до Медисон. Если вы не возражаете, мистер Эггар, то мы сначала высадим мистера Корстофайна.

— Конечно, Дэн, — согласился Ричард.

Манхэттенское движение оказалось еще более затрудненным, так что потребовались еще лишние десять минут, чтобы добраться до угла сорок пятой квартала и Медисон. Быстро попрощавшись с Ричардом, Дэвид выпрыгнул из машины.

Еще около десяти минут ему понадобилось, чтобы найти здание, в котором были расположены офисы «Дикин Дистрибьюшн». К тому времени как он поднялся на скрипучем лифте на пятнадцатый этаж, часы на противоположной стене показывали без пяти одиннадцать.

Он огляделся по сторонам. В дальнем конце коридора, около пары больших стеклянных дверей, на стене висела блестящая медная табличка с названием учреждения. Дэвид побежал в ту сторону и ворвался в приемную, молодая светловолосая секретарша испуганно вскочила.

Дэвид повернулся, чтобы остановить двери, раскачивающиеся после его бурного вторжения.

— Извините, — произнес он еле слышно, пытаясь успокоить девушку.

Девушка пристально на него посмотрела и осторожно придвинула свой стул обратно к столу:

— Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр? — Она растягивала слова, понижая голос, тем самым сдерживая свое раздражение.

— Да, — ответил Дэвид, пытаясь отдышаться. — Боюсь, что я должен был быть здесь в десять часов, но я задержался. Я из «ликероводочного завода Глендурних».

— И вы… — Девушка открыла книгу записей деловых встреч, прежде чем снова взглянула на своего посетителя: —…мистер Корстофайн?

— Верно.

— Следуйте за мной, сэр, директора ожидают вас в зале заседаний.

Дэвид проследовал за секретарем. Дама остановилась около одной из дверей, постучалась и, не дожидаясь ответа, открыла ее, уступая дорогу, чтобы позволить Дэвиду войти.

Шестеро мужчин сидели, сутулясь, на стульях вокруг длинного стола, некоторые держали руки в замке за головой. Как только вошел Дэвид, они вытянулись и, посмотрев на него, все вместе встали. Седой мужчина, сидевший в дальнем конце стола, подошел к Дэвиду, встречая его.

— Дэвид, здравствуйте! — встретил он с широкой сияющей улыбкой и протянул свою руку. — Чарльз Дикин — управляющий директор «Дикин Дистрибьюшн».

Дэвид подал руку, и Дикин крепко пожал ее, так что Дэвид почувствовал сильную встряску. Затем директор сложил свои руки вместе так, как будто хотел начать переговоры немедленно.

— Значит, вы все-таки нашли нас, — заметил он, указывая на свободный стул Дэвиду и возвращаясь на свое место во главе стола. — Я должен принести вам извинения за то, что не послал вам схему, по которой вы могли бы легче добраться до нас. Я предположил, что вы были раньше в Нью-Йорке и знаете про наши ужасные утренние пробки!

Как только Чарльз Дикин закончил это предложение, он сардонически улыбнулся, что вызвало волну едва выраженного недовольного ворчания остальной части собравшейся компании. Дэвид ухмыльнулся.

За исключением управляющего директора, все остальные представители фирмы были, как минимум, лет на десять моложе его и одеты так, словно должны следовать строгому и взыскательному кодексу компании относительно своего внешнего вида: отутюженные брюки, неяркие галстуки и золотистые ремни… Дэвид вдруг почувствовал, что его темно-серый шерстяной костюм выглядит старомодным и унылым, не только выделяясь абсолютным контрастом на фоне одежды его компаньонов, но и в совершенстве отражая те чувства, которые он испытывал.

Как только Дикин сел, все немедленно последовали его примеру. Дэвид поспешно опустился на стул, не желая выбиваться из общего темпа встречи. «Боже, — подумал он про себя, — что я здесь делаю? Я должен быть у себя в кровати. Все это ошибка: и поездка, и заседание. Я не должен был соглашаться». Голова беспощадно болела, пот на спине впитывался в рубашку, он почувствовал, что щеки его дрожат. Он наклонился вперед, полагая, что должен объяснить причину своего опоздания, но как только он открыл рот, чтобы начать говорить, вмешался Дикин.

— Боюсь, нам придется немного поднажать на вас, Дэвид, поскольку времени у нас мало, у некоторых ребят назначены встречи на середину дня. Алекс здесь, — он показал рукой в направлении молодого человека, который вскочил на ноги и пошел, чтобы выставить лекционные плакаты в углу кабинета, — так что мы можем немедленно начать презентацию. Я познакомлю вас с каждым из моих коллег по очереди, в то время, как они объяснят, какое отношение каждый из них имеет к маркетинговой стратегии, которую мы разработали для «Глендурниха». Итак, господа, пожалуйста, откройте страницу номер один, а я передаю слово Алексу.

Дэвид открыл свой портфель. Судорожно перебирая бумаги, лежащие в нем, он пытался найти нужный документ. Но там его не оказалось. Дэвид потянул откидные створки на крышке портфеля и просунул руку вниз, но они были пусты. Холодное, ужасающее ощущение настигло его, когда он пытался вспомнить события прошлой ночи, и тут его озарило: он вынул документ, когда не смог заснуть. Не может быть!

Алекс, начавший презентацию, остановился, заметив, что Дэвид все еще копается в своем портфеле, и стоял, в ожидании покручивая черный маркер. Чарльз Дикин повернулся и посмотрел на Дэвида. Воцарилась полная тишина. Дэвид поднял глаза и увидел, что все взгляды обращены на него.

— Все в порядке, Дэвид? — поинтересовался Чарльз Дикин.

Дэвид провел пальцами по волосам, его губы еле заметно задрожали:

— А… Нет, извините, кажется, у меня нет с собой нужных документов. По-моему, я забыл их.

— Надеюсь, не в Шотландии! — уточнил Чарльз Дикин, посмеиваясь, и его коллеги покорно присоединились к нему, смеясь над его шуткой.

— Нет! — ответил Дэвид, повышая голос и пытаясь выглядеть достойно, несмотря ни на что. — Я оставил их на кровати гостиничного номера. Увы…

Чарльз Дикин кивнул и, улыбнувшись, опустил голову, посмотрев на стол перед собой.

— Нет проблем, — медленно произнес он, как будто собрался объяснять что-то детям из начальной школы. — Если хотите, можете взять копию Джека, а Джек присоединится к Кертису.

Джек подвинул документ в сторону Дэвида, который улыбнулся, смущенно произнося слова благодарности. Дикин повернулся к Алексу.

— Хорошо! Давайте начнем!

С этого момента для Дэвида все превратилось в расплывшееся пятно. Голос Алекса звучал так, как будто его воспроизводили через замедленный магнитофон. Алекс, по просьбе Чарльза Дикина, представил каждого из мужчин по очереди, и один за другим они поднимались, улыбались Дэвиду и снова садились. Их движения напоминали передвижения астронавтов, находящихся в невесомом пространстве, и Дэвид не успевал улавливать их имена и должности. Его мысли лихорадочно двигались — одна сменяла другую. Он думал об отце, о том, как ужасно подвел его, представив себя таким дураком на этой встрече; он вспомнил встречу с отцом, в зале заседаний в «Глендурних»; припомнил, как сильно был рад тому, что сможет остановиться у Ричарда, своего друга, у которого начались проблемы с женой Энджи. И, наконец, Дэвид подумал о Рэйчел, он мысленно вернулся с ней в Шотландию, в долгие летние вечера, проводимые у озера вместе с детьми, увидел жену, лежащую на земле и смеющуюся, а себя — в джинсах, закатанных до колена, пробиравшегося украдкой к озеру, чтобы успеть достать видеокамеру и заснять безумные выходки, которые детвора вытворяла в лодке.

Последний из выступающих сел на свое место, и вдруг Дэвид понял, что Чарльз Дикин обращался к нему. Он зажмурил глаза, чтобы прояснить голову и сосредоточиться.

— Извините?

Дикин повторил свой вопрос:

— Вы женаты, Дэвид?

— Да.

— Замечательно, — продолжил управляющий директор, — потому что мы думаем, что это была бы хорошая возможность для вашей супруги, если бы она сопровождала вас в этих поездках. Мы, американцы, верны семейным традиц…

— НЕТ! — завопил Дэвид.

Все откинулись на спинки стульев, пораженные его внезапным взрывом.

— Прошу прощения? — переспросил Дикин.

— Нет, — повторил Дэвид задыхающимся голосом. Он никогда не говорил этого прежде и не слышал подобного вопроса, ведь все знали… — Извините, я хотел сказать — нет. Я не женат.

Все беспокойно заерзали на сиденьях, бросая непонимающие взгляды друг на друга.

— Так вы не женаты, — медленно произнес Чарльз Дикин.

Дэвид посмотрел на него, чувствуя, как слеза течет по его щеке и капает на руку. Он окинул всех взглядом, затем, выдвигая стул, вскочил и побежал к двери.

— Вы должны извинить меня. Мне очень жаль. Вы должны извинить меня.

Он оставил дверь открытой и быстро пошел в сторону приемной. Девушка улыбнулась ему, но как только он приблизился к ней и она увидела глаза Дэвида, улыбка исчезла с ее лица. Он прошел мимо, ничего не говоря, толкнул стеклянные двери и вышел к лифту.

В зале заседаний воцарилась мертвая тишина. Чарльз Дикин медленно поднялся со стула:

— Что ж, господа. Я не совсем понимаю, что произошло. — Мужчина повернулся и подошел к окну, молодые коллеги смотрели на него. Он засунул свои руки в карманы брюк и смотрел на Манхэттен. — Я думаю, что самое лучшее, что я могу сделать в данной ситуации, — немедленно связаться с Дунканом Каплом из «Глендурних» и после разговора с ним сообщить вам о результатах этой встречи. — Дикин дошел до двери и обернулся. — Благодарю всех за внимание. Он вышел из зала заседаний. Как только за ним закрылась дверь, все присутствующие начали бурно обсуждать произошедшее.

Слезы хлынули из глаз Дэвида, пока он неистово бил по кнопке лифта. Панель показывала огонек на четвертом и двадцать третьем этажах, но ни один из них, казалось, не перемещался. Он стоял близко к двери и решил выглянуть, чтобы посмотреть, не вышел ли кто-нибудь из «Дикин Дистрибьюшн», чтобы узнать у него о причине такого поведения. Загорелось табло лифта, и открылась дальняя дверь. Он заглянул внутрь, там никого не было. Дэвид зашел в лифт, нажал на кнопку первого этажа и прислонился спиной к стальным панелям, которыми была обшита кабина. Как только двери закрылись и он понял, что наконец-то остался один, он закрыл лицо руками и стал рыдать, сползая по панелям все ниже и ниже до тех пор, пока не опустился на корточки.

Ни разу до этого случая он не показывал так открыто, как сильно переживает потерю Рэйчел. Прежде он был способен держать себя в руках. Но казалось, за последние двадцать четыре часа судьба постоянно нападала на него, чтобы разрушить все его защитные барьеры, проверяя его выносливость, его уверенность в себе, прежде чем нанести окончательный удар в зале заседаний. Это сработало. Дэвид был подавлен, унижен, разбит, не чувствовал ни малейшего желания подавлять в себе то, чем хотел заполнить все свои мысли — и ночью и днем, — память о Рэйчел. Он придвинул колени к подбородку и бессмысленно уставился перед собой, повторяя ее имя бесконечное количество раз, словно заезженная пластинка.

Двери лифта неожиданно открылись на третьем этаже, и чернокожая девушка вошла с полной тележкой почты. Она посмотрела на Дэвида, наклонилась над ним, чтобы нажать на кнопку первого этажа, а когда двери закрылись, прижалась к стене. Она спокойно достала упаковку жевательной резинки, разорвала обертку и засунула ее в рот. Затем снова взглянула на Дэвида:

— Трудный день, да?

Дэвид продолжал смотреть прямо перед собой, в его глазах была пустота. Девушка пожала плечами.

— Не имеет значения, — добавила она, глядя на индикатор этажей, когда загорелся свет на первом. — Глядя на вас, думаю, что хуже уже некуда.

Двери открылись, и, сильно толкнув, она выкатила свою тележку. Дэвид остался сидеть на том же месте, где сидел, не предпринимая никаких попыток встать и идти. Он наблюдал, как двери начали закрываться, но тут просунулась чья-то рука и задержала их. Девушка втиснулась в лифт и протянула ему руку.

— Давайте, вам не станет легче оттого, что вы будете ездить вверх и вниз целый день. Это только измотает вас еще больше. Я могла бы разгрузить свою тележку и вернуться сюда, составив вам компанию. Я подавлена так же, как и вы.

Дэвид посмотрел в ее открытое дружелюбное лицо, медленно потянулся и взял за руку. Она помогла ему встать.

— Пойдем, — сказала она, выводя его из лифта. — Вы почувствуете себя лучше, если выйдете на свежий воздух.

Она провела Дэвида к дверям здания и вывела на улицу.

— С вами все в порядке? — спросила она, заинтересованно глядя ему в лицо.

Дэвид кивнул ей и улыбнулся. Затем поднял руку и знак благодарности и пошел вниз по Медисон-авеню — куда глаза глядят. Девушка наблюдала за ним некоторое время и, покачав головой, вернулась и здание.

Он медленно шел по тротуару, ощущая, что его ноги будто переполнены смесью цемента и заплетались, как у алкоголика. Дэвид не заметил, как начал переходить 45-ю улицу, и такси с визгом затормозило в дюйме от него. Водитель нажал на клаксон и что-то выкрикнул из окна. Дэвид вернулся на тротуар, обнаружив, что последние силы покидают его. Он оперся на ствол дерева, тонкие ветви которого раскачивались на легком ветру. Несмотря на теплый воздух ему было очень холодно, и одной рукой он застегнул пиджак. Дэвид стоял и долго смотрел наверх, пока не окунулся в незащищенную теплоту глубокого синего неба.

Немного передохнув, он отошел от дерева и продолжил бесцельный путь вниз по Медисон-авеню, сталкиваясь с людьми, попадавшимися навстречу. Через несколько минут он достиг квартала между 31-й и 32-й улицами и остановился около открытой двери паба, на которой было написано золотыми буквами «Флэнаганс». Он заглянул и вошел внутрь, украдкой пробрался через толпу посетителей в дальний конец бара. Молодой бармен в белой рубашке и зеленом галстуке-бабочке взглянул на Дэвида, вытирая стойку, когда тот проходил мимо.

— Что я могу предложить вам, сэр? — спросил он с сильным ирландским акцентом.

Дэвид посмотрел, что пили другие. Молодой человек, стоявший рядом с ним, пил «Будвейзер», прямо из горлышка:

— «Будвейзер».

— В бутылке или разливное?

— Разливное. И шотландского виски. Не думаю, что у вас есть «Глендурних», — сказал он с сарказмом.

Бармен обернулся на зеркальную полку, заторопился пробить чек, посматривая за тем, чтобы пиво не полилось через край стакана. Затем завернул кран:

— Боюсь, что нет. Могу предложить только «Гленливет» и «Глеморанджи».

Дэвид насмешливо проворчал себе под нос, что это был глупый вопрос. Было бы здорово, если бы «Глендурних» стоял здесь на полке, рядом с конкурентами.

— Подождете немного, сэр?

Дэвид вздохнул:

— По одной порции каждого.

Пока бармен наливал виски, молодой человек рядом с Дэвидом освободил место. Дэвид, готовый заглушить пробудившуюся боль алкоголем, сделал большой глоток.

Два часа спустя, покачиваясь, он вышел из паба и стоял посередине тротуара, с трудом удерживая равновесие, его одурманенный мозг пытался понять искаженные указания, которые дал ему бармен, разъясняя, как добраться до станции «Пенн». По счастливой случайности он прошел лишь три квартала к востоку от того места, куда хотел попасть, и через тридцать минут смог найти станцию.

Шел только третий час дня, но станция была переполнена людьми, как в часы пик. Дэвид приблизился к свободной кассе и положил руки на выступ.

— Один до Пэтчугу, — с трудом выговорил Дэвид.

Клерк нажал на кнопку, и билет выскочил из стального отверстия.

— С вас восемь долларов пятьдесят центов.

Пытаясь не упасть, Дэвид вытащил свой кошелек из кармана, достал десять долларов и просунул их в окошко:

— Вы не могли бы мне сказать, когда будет следующий поезд? — спросил он, пытаясь членораздельно произносить слова.

Кассир посмотрел на расписание:

— Два двадцать семь до Вавилона, путь семнадцать. Пересадка до Пэтчугу в «Ямайке».

— Спасибо, — ответил Дэвид, с трудом узнавая свой голос.

Он разыскал семнадцатый путь и обнаружил, что поезд уже прибыл, зашел в первый вагон и сел напротив сухенького старичка в синих очках. Седые волосы его топорщились из-под красно-синей кепки-бейсболки. Пожилой джентльмен, казалось, разгадывал сразу два кроссворда, очевидно, скопированные на один листок бумаги Дэвид прищурился, глядя на это сюрреалистическое зрелище. Но этот маленький пожилой господин определенно был настоящим, проверяя подсказки и каждом из кроссвордов по очереди и вписывая в них ответы без обдумывания вопросов.

Поезд тронулся и, набрав скорость, въехал в черный, как смоль, туннель. Дэвид закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на движении своего раскачивающегося тела с синхронными колебаниями поезда, отчего почувствовал себя еще более больным, поэтому он посмотрел по сторонам и сосредоточился на вывеске телефона доверия для больных СПИДом. Как только поезд выехал из туннеля, вспыхнуло яркое солнце, и Дэвиду пришлось поднять руку, чтобы защитить от слепящего света глаза. Он попытался их закрыть, но почувствовал новый приступ тошноты. Дэвид наклонился вперед, поставил руки на колени и загородил лицо руками, глядя через пальцы на то, что происходило напротив. Он оставался в этом положении, пока голос проводника не протрещал по селекторной связи:

— «Ямайка». Пересадка на Пэтчугу.

Как только поезд подъехал к станции, около половины пассажиров поднялись со своих мест. Дэвид взял портфель и последовал вместе с ними, но, оказавшись на платформе, понял, что не знает, куда двигаться дальше. Поэтому он решил примкнуть к большинству и пошел за пассажирами по железнодорожному мосту.

Спустившись на другую платформу, он увидел поезд на Пэтчугу. Двери открылись, и несколько пассажиров вышли до того, как толпа начала вваливаться внутрь. Дэвид нашел себе место в углу вагона и недоумевал, почему люди жались друг к другу, пытаясь не приближаться к тому месту, куда он сел. Как только поезд тронулся, отъехав от станции, прозвучал звук смыва туалета из двери напротив, сопровождаемый перекисшим, удушающим запахом мочи. Дэвид прикрыл рот и нос рукой, его начало тошнить. Повернувшись, он увидел, как ручка уборной дергается назад и вперед, кто-то явно пытался открыть дверь туалета. Наконец дверь открылась, и из нее вышел мужчина, одетый в рабочий комбинезон, он нес пластмассовый ящик для инструментов в одной руке и держал жестяную банку пива в другой. Рабочий подошел и сел напротив Дэвида.

— Этот чертов замок сломался, — сказал он, указывая кивком головы в сторону уборной, и изящно отпил пиво из банки.

Дэвид кивнул, надеясь, что если ему удастся не встретиться взглядом со своим соседом, то он будет спасен от дальнейших откровений о его посещении туалета.

Дэвид огляделся, сиденья были из искусственной кожи, когда-то они были двуцветными, но с годами сильно засалились, и их цвета стали почти неразличимы, а окна оказались настолько грязными, что пейзаж за ними едва просматривался. Он посмотрел на пол и заметил подозрительную струйку жидкости, вытекающую из-под двери уборной, двигаясь по центральному проходу, она извивалась из стороны в сторону из-за постоянных колебаний поезда.

Сосед Дэвида допил последние капли пива и аккуратно поставил банку на пол у себя в ногах. Открыв свой ящик, рабочий достал вторую жестяную банку, дернул кольцо и снова сделал изящный глоток. Дэвид подумал о возможности пересесть, но вместо этого просто закрыл глаза и прислонил голову на твердый металлический край алюминиевого подоконника. Он чувствовал, что тошнота снова усиливается, на сей раз из-за более резкого запаха из уборной. Какого черта ему нужно было пересаживаться? Это место как нельзя лучше подходило для него: грязный вагон и напивающийся сосед. Прекрасная сцена!

Дэвид сжал зубы и зажмурил глаза, стараясь не соскользнуть в эмоциональную пропасть, но на сей раз у него не осталось ни малейших сил держать себя в руках, сохраняя гордость и чувство собственного достоинства. Первая слеза пробилась наружу, а за ней и вторая, они предательски побежали по щекам, отвороту пиджака.

Дэвид заметил, что любитель пива тихо перешел от него в противоположный конец вагона.

 

Глава тринадцатая

Тем утром из-за своего неослабевающего похмелья Ричард решил, что сегодня он вряд ли будет полезен банку «Дэммела», и осторожно ускользнул из офиса в половине третьего. Он знал, что утомительная поездка на поезде к Длинному Острову отнимет его последние силы.

Два часа спустя он открыл незапертую дверь кухни — признак того, что Дэвид был дома — и, бросая свой кейс на стол, подошел к раковине, чтобы наполнить чайник. Как только включил воду, он услышал какое-то движение на диване, стоявшем в углу комнаты.

— Дэвид? Господи, как ты меня напугал! Что, черт возьми…

Подойдя к дивану, Ричард сразу же понял, что что-то было не так. Дэвид лежал спиной к нему, не предпринимая никаких движений, чтобы поздороваться. Он сильно сжимал в руках подушку. Ричард наклонился и посмотрел на пепельно-бледное лицо друга. Глаза Дэвида, отекшие от слез, безучастно смотрели в одну и ту же точку.

— Дэвид, — сказал он тихо, — что случилось, дружище? Боже, ты выглядишь таким измотанным.

Дэвид свесил ноги и потер глаза.

— Извини, Ричард. Извини меня, пожалуйста.

— За что?

Дэвид покачал головой:

— Не знаю. За то, что я здесь. Я не должен был сюда приезжать.

Ричард сел рядом:

— Что ты имеешь в виду? В чем дело, Дэвид? Это… из-за Рэйчел?

Дэвид пристально смотрел куда-то в окно и медленно кивнул.

Ричард положил руку на его плечо:

— Господи, Дэвид, я так сожалею. — Он осмотрел комнату, будто пытаясь найти решение проблемы Дэвида. — Хочешь виски или еще что-нибудь?

— Нет, я уже достаточно выпил. — Он поднялся с дивана. — Слушай, если ты не против, я лягу спать. Я не очень хорошо себя чувствую.

— Да, конечно. Хочешь, я вызову врача?

Дэвид усмехнулся:

— Нет, мне просто нужно выспаться. — Он подошел к двери и обернулся. — Прости меня, Ричард.

— Слушай, тебе и правда не за что извиняться, мой друг. Просто ложись спать и отдыхай, сколько хочешь. Я собираюсь уехать завтра утром, довольно рано, но… Слушай, вот что я тебе скажу. Сестра Энджи, Кэрри, живет здесь, в Лиспорте. Она всегда заходит без предупреждения. Когда она появится, я попрошу ее приготовить для тебя что-нибудь поесть, хорошо?

— Не стоит беспокоиться.

— Это не беспокойство, старина. Кэрри не будет возражать. А сейчас иди в кровать и попытайся заснуть. — Ричард задумался. — Слушай, у Энджи есть очень хорошее снотворное, хочешь я попрошу ее принести?

— Нет, я думаю, что усну и без него.

— Хорошо. — Ричард подошел и по-дружески похлопал Дэвида по спине. — Попытайся забыть обо всем, старина.

Дэвид улыбнулся и вздохнул.

— Сомневаюсь, что я когда-нибудь смогу это сделать, Ричард.

— Да, — заметил Ричард тихо, — я знаю.

Он подождал, пока Дэвид закрыл за собой дверь, и заварил себе чашку кофе, затем оперся на буфет, судорожно вспоминая, что должен был сделать.

Кэрри. Первое, что надо сделать — позвонить Кэрри. Нет, не это. Он подошел к столу, открыл кейс и достал телефонную книгу. Найдя нужный номер, он поднял трубку.

Эффи медленно поднималась по лестнице, неся грелку, когда услышала шум подъехавшей к дому машины. Она остановилась с озадаченным выражением лица, затем начала спускаться вниз к двери гостиной, постучала в нее и вошла. Алисия Инчелви оторвалась от своей книги и повернулась, чтобы взглянуть на часы.

— Эффи? Разве ты еще не ушла домой? Уже половина десятого!

— Я только собиралась положить вам грелку в кровать, но услышала машину. Вы кого-то ждете?

— Нет, — ответила Алисия, кладя книгу на стол и с усилием поднимаясь со стула. — Не могу представить, кто бы мог приехать в такое время. Пойдем посмотрим.

Звук отрывающейся двери заставил собак рвануть с места у камина. Неистово лая, они побежали мимо женщин в зал, их когти царапали деревянный полированный пол, когда они кружились вокруг самих себя, нетерпеливо желая узнать, кто пришел. Алисия вопросительно посмотрела на Эффи, и они вместе последовали за собаками в прихожую.

Окруженный подпрыгивающими животными, Джордж Инчелви медленно снял шарф с шеи и повесил на крючок.

— Хорошие мальчики. Но довольно, довольно прыгать вокруг меня. — Он посмотрел на свою жену и маленькую домоправительницу, выходящих из гостиной.

— Джордж! — воскликнула Алисия с обеспокоенным выражением лица, — Что же это, спрашивается, ты делаешь дома? Я думала, ты пробудешь еще ночь в Глазго.

Джордж снял пальто и положил его на скамейку.

— Так и должно было быть, — ответил он, облокачиваясь на свою трость, прежде чем пройти в зал. — Дункан Капл позвонил мне в гостиницу примерно в пять тридцать. Он сказал, что уже собирался уезжать из офиса, когда ему позвонил новый дистрибьютор из Нью-Йорка. У меня состоялся с Каплом очень насыщенный разговор в течение получаса, после которого я решил, что не хочу оставаться в Глазго, поэтому и приехал.

Алисия пристально смотрела на мужа, пока тот говорил. Если небольшого количества нечленораздельно произнесенных им фраз было недостаточно, чтобы понять, как он истощен, то его бледное лицо с темными кругами под глазами, подчеркнутыми тусклым освещением в комнате, послужило отличным доказательством того, что он был абсолютно изможден.

— Что случилось, Джордж?

Мужчина заколебался, прежде чем ответить, а Эффи, поняв, что ее присутствие ни к чему, пошла обратно к лестнице.

— Что ж, я пойду положу грелку в вашу постель, леди Инчелви. — Она засуетилась, затем остановилась и вернулась. — Вы хотели бы немного поесть, лорд? В холодильнике есть тушеное мясо, которое я могла бы разогреть, или, может быть, бутерброд с сыром?

Джордж покачал головой:

— Ты очень добра, Эффи, но нет, я не голоден. — На его уставшем лице появилась искривленная улыбка. — Думаю, я обойдусь одним лишь виски.

Алисия подошла ближе и взяла его за руку.

— Давай пойдем посидим в гостиной. — В полной тишине они прошли в гостиную, где Джордж тяжело сел на один из стульев, скривившись от боли. — Чертова спина, — произнес он ворчливо. — Я слишком долго ехал.

— Да, много всего навалилось в последние дни, Джордж, — сказала Алисия, качая головой. — А теперь я налью тебе виски, и ты расскажешь мне, что случилось.

Она пошла к угловому шкафу и достала стакан вместе с бутылкой шотландского виски «Глендурних», наполненной до половины:

— Дэвид не звонил? — спросил Джордж.

— Нет, — ответила Алисия, наливая двойную порцию. — А ты ждешь его звонка?

Джордж мельком взглянул на жену, собираясь с мыслями:

— Боюсь, что встреча Дэвида прошла не очень удачно.

Алисия протянула ему стакан с виски, затем села на край стула и пристально посмотрела на Джорджа.

— Что все-таки случилось?

— Я не знаю точно. Дэвид, очевидно, ушел в середине встречи, чем весьма всех удивил. Это то, о чем мне рассказал Дункан. — Он отпил из стакана. — Так или иначе — это лишь часть проблемы.

Алисия молчала. Джордж задумчиво покусал губы, прежде чем продолжить:

— Дункан полагает, что загадочное поведение Дэвида на встрече — достаточное доказательство того, что его необходимо полностью отстранить от работы. Он говорит, что не может управлять «Глендурних» без директора по маркетингу, поэтому хочет назначить на эту должность нового человека, причем как можно скорее.

Алисия прислонилась к спинке стула и закрыла глаза. Это произошло, случилось худшее из всего, что она предполагала.

— Что ты ответил ему на это?

— А что я мог сказать? — парировал Джордж, почти защищаясь. — Даже при том условии, что «Глендурних» принадлежит семье, я не могу вести себя как человек, оказывающий протекцию своим родственникам в ущерб компании. Если Дэвид не справился с поставленной перед ним задачей… Я знаю, что это не его вина, но я должен понимать и положение, в котором оказался Дункан. — Он опустошил свой стакан и глубоко вздохнул. — Это то, о чем мы с ним говорили по телефону. В итоге мы остановились на том, что Дункан назначит нового директора по маркетингу, но мы ограничимся однолетним контрактом с этим человеком, пока Дэвид не сумеет собраться, на что я очень надеюсь. Если же в конце этого года ситуация с Дэвидом никак не изменится, то срок контракта будет продлен по усмотрению Дункана.

В комнате воцарилась полная тишина, нарушаемая только тиканьем часов на каминной полке

— Что происходит с нами, Джордж? — спросила Алисия тихим голосом. — Кажется, что все пошатнулось. У нас никогда не было столько забот, сколько появилось сейчас, и тебе приходится работать так много, как никогда раньше. — Она замолчала и начала приглаживать волосы. — Я так надеялась, что эта поездка станет поворотным моментом в жизни Дэвида. — Она посмотрела на мужа. — Я на самом деле не вынесу, если он не придет в себя.

Джордж медленно кивал, соглашаясь со всем, что говорила Алисия:

— Я знаю. Ничего хорошего, конечно. Но меня интересует один-единственный вопрос: где он сейчас?

В этот момент громко зазвонил телефон, Алисия поднялась, чтобы ответить:

— Алло, дом Инчелви… Да… да, конечно, Ричард, как вы?… Почему, что случилось?… О, нет, о, дорогой, именно этого я больше всего и боялась… Еще и грипп!.. О мой бог!.. О, Ричард, мне так жаль… Да… Да… но вы сможете справиться со всем этим?… Хорошо… что ж, вы очень добры, Ричард… Да, я думаю, что вы правы. Чем скорее он вернется, тем лучше… В понедельник, вечерним рейсом?.. Да, это было бы прекрасно. Я позабочусь о том, чтобы его кто-то встретил в Глазго во вторник утром… Конечно, и большое спасибо, что сообщили, Ричард… До свидания.

Она положила трубку, задержав на ней свою руку некоторое время, перед тем как вернуться к мужу и сообщить ему новости о сыне.

Как только Дункан Капл оказался на юге Авиемора, он сразу же, из машины, набрал один из трех номеров Джона Дэвенпорта, председателя ОАО «Керкпатрик Холдинг». Последовало три длинных гудка, прежде чем сняли трубку:

— Алло, — ответил женский голос.

— Могу ли я поговорить с Джоном?

— Да, одну минутку, пожалуйста.

— Алло?

— Джон, это Дункан Капл.

— Где вы, Дункан?

— В машине. Извините, что звоню вам домой, Джон, но думаю, это лучше, чем промедление.

— Так. Как успехи? Сумели достать нужную информацию?

— Да, и все оказалось именно так, как вы предполагали. В «Глендурнихе» действительно около двадцати пяти лет назад запустили программу по продаже акций рабочим завода, разработанную, похоже, самим Инчелви. Весьма дальновидно для старика, но, надо сказать, он всегда очень заботился о поддержании лояльности персонала. Программа составлена таким образом, что сотрудник, захотевший приобрести акцию «Глендурниха», может оплатить лишь половину ее стоимости, а вторую половину оплачивает за него компания. Однако для того чтобы предотвратить возможность вывода акций за пределы фирмы, в договорах прописывается правило, согласно которому работник, желающий уволиться и получить деньги за имеющиеся у него акции, должен сначала предоставить шанс выкупить их другим сотрудникам компании. Если никто не хочет покупать его акции, они приобретаются семьей владельцев предприятия. Я также обнаружил еще одну весьма интересную деталь: за последние двадцать пять лет сотрудниками «Глендурниха» было приобретено около тридцати процентов пакета акций, в основном офисными служащими. Но что поразительно, только восемь процентов было приобретено руководящим составом.

— Что это значит?

— Это означает, что на данный момент пакет акций семьи владельцев «Глендурних» весьма серьезно разрушен.

— Насколько, Дункан? Говорите точнее.

— Ну, я думаю, чертовски трудно узнать такую информацию, не вызывая подозрения. По некоторым причинам Роберт МакЛеод, финансовый директор, никогда не указывал это в счетах, но по тому, что мне удалось узнать, я уверен в том, что тридцать один процент акций «Глендурних» находится сейчас в руках рабочих.

— Превосходно! Это, конечно, далеко от контрольного пакета акций, но нам это на руку.

— И вы считаете, что Инчелви ничего не замечает?

— Очень может быть. Но я не думаю, что он понимает истинное значение происходящего. Как бы там ни было, он и Дэвид сейчас в отъезде. Моя идея послать Дэвида Корстофайна в Штаты убила сразу двух зайцев. Сегодня утром я разговаривал с Чарльзом Дикином из Нью-Йорка, и мало того, что нам удалось устроить назначение именно его компании в качестве нового дистрибьютора, но и Дэвид, кажется, перенес своего рода нервное расстройство во время деловых переговоров, и все закончилось тем, что он покинул офис раньше, чем завершилась встреча.

— Несолидное поведение для директора по маркетингу в компании, делающей на заказ солодовый виски.

— Точно. Так что я сразу же позвонил старому Инчелви в Глазго, чтобы сообщить ему эти новости, и сказал, что нам немедленно нужен новый человек на должность директора по маркетингу. Я даже испытал чувство жалости к этому старому дураку.

— И?

— Он согласился на годовой контракт. Таким образом, вы можете передать Джайлсу Баркеру, чтобы он немедленно приступал к своим обязанностям. У него теперь новая работа!

— Отлично, Дункан. Так что мы имеем? Дикин — в Штатах, Джайлс — возглавляет отдел маркетинга. А что насчет Роберта Уотсиснама, финансового директора?

— Это тоже под контролем. Роберт МакЛеод увольняется в конце этого месяца, чтобы управлять каким-то клубом для гольфа, так что я назначу Кита Арчибальда из «Северных Солодовников» на эту должность.

— Замечательно. Получается, мы почти готовы развернуть нашу кампанию. Когда вы думаете представить предложение перед рабочими?

— Пока рано делать это, Джон. Думаю, что мне сначала придется немного обработать старика. Он так защищает своего сына, и, судя по описанию Чарльза Дикина поведение Дэвида на встрече в Нью-Йорке, я абсолютно уверен, что однажды, когда он вернется обратно, Инчелви придется признать тот факт, что ни один из них не способен управлять «Глендурних». Поэтому я уверен, что они будут желать переговоров с нами, особенно если рабочие будут на нашей стороне. Таково мое видение ситуации.

— И каков же тогда ваш план действий, Дункан?

— Ну, я разработаю торговое предложение с Джайлсом и Китом здесь, и Чарльзом Дикином в Штатах, и как только почувствую, что настало время приблизиться к Инчелви, я сделаю предложение рабочим, владеющим акциями. Это будет нападение с двух сторон, поэтому обязательно нужно сделать так, чтобы оно произошло в одно и то же время. Короче говоря, выбор времени весьма существен.

— Хорошо, если вы так считаете. Только не затягивайте. Вы же знаете, насколько это важно для «Керкпатрик» — завладеть «Глендурнихом» как можно скорее. Это недостающее звено.

— Да, я знаю.

— Хорошо. Между прочим, я беседовал с управляющими «Керкпатрик», и они договорились об оплате вашей работы в сумме полмиллиона фунтов, получение которой, как вы понимаете, зависит от исхода дела. Однако вам нужно решить и сообщить мне, желаете ли вы получить это вознаграждение деньгами или долей «Глендурниха» в виде акций.

— Хорошо, я подумаю над этим.

— Отлично. Что ж, продолжайте в том же духе, но делайте все настолько быстро, насколько можете. Я свяжусь с вами через неделю, чтобы узнать, как идут дела.

— Нет, не надо. Позвольте мне самому связаться с вами. Потому что этот старый боевой топор за столом в приемной «Глендурниха» настолько отчаянно предан Инчелви, что я не могу быть уверенным в том, что через ее коммутатор не проходят конфиденциальные телефонные звонки.

— А почему бы вам не поискать ей замену, Дункан?

— Возможно. Но все в свое время. Доверяйте мне, и я все сделаю правильно. Сейчас в этом деле остается еще слишком много подводных камней, с которыми надо разбираться постепенно.

Дункан отключил связь и откинулся на шикарное кожаное кресло своего «БМВ» с выражением глубокого удовлетворения и счастливой улыбкой на лице, хлопнул руками по рулю и нажал педаль газа, позволяя машине рвануть с места и пуститься вниз по пустой дороге, превышая максимально допустимую скорость на этом участке.

 

Глава четырнадцатая

За сутки недомогание прошло, но Дэвид не чувствовал ни малейшего желания оставлять уединенный приют в течение последующих нескольких дней. Время перестало играть какую-либо роль в его существовании и напоминало о себе лишь еле слышным появлением Кэрри, которая, по его просьбе, просто оставляла поднос с едой или чашку чая около двери, не рискуя заходить к нему в комнату. День сменял ночь, ночь сменяла день, но Дэвид не видел этой смены. Он старался спать как можно дольше, отчаянно пытаясь прервать поток мыслей, не дающих покоя, но больше лежал с открытыми глазами на кровати или ходил по комнате в ранние утренние часы.

Начиная со среды, он покинул пределы комнаты лишь один раз — для того, чтобы воспользоваться туалетом, незамедлительно вернувшись назад из-за страха встретиться с Кэрри или Ричардом. Он пытался думать о себе, о своем будущем, но быстро уставал от этих мыслей. Мир вокруг казался бесполезным и бесцельным, и погружаться в него Дэвиду не было необходимости — многодневная щетина уже не причиняла неудобства, а все, что творится за пределами комнаты, не имело значения. Он чувствовал себя песчинкой.

Я, я, — иногда крутилось у него в голове. В прошлом постоянно думать о Рэйчел было привычным делом для него, но незаметно все стало как-то искажаться, и теперь его мысли были обращены только к самому себе — нет, точнее было бы сказать, для себя. Дэвид отчаянно подбирал слова, предназначенные для доказательства себе самому, в какого безнадежного и несчастного человека он превратился.

В один из вечеров, когда безутешный вдовец в очередной раз прокручивал все это в своем воспаленном мозгу, он медленно поднялся с постели, которая не убиралась вот уже несколько дней, и подошел к полке. Не давали покоя вопросы, они возникали то и дело в его отяжелевшей, будто залитой свинцом голове.

«Боже, что происходит? Что, черт возьми, такое творится со мной? Я был в порядке, когда прилетел из Шотландии, а затем все пошло не так, как надо. Почему?» — он отодвинулся от полки и медленно подошел к окну. Всматриваясь, как завороженный, в темнеющий день, Дэвид пытался объяснить самому себе свое состояние. Он искал ответы.

«Вот именно. Ты был в порядке, когда прилетел из Шотландии. Ты чувствовал себя вполне нормальным в толпе пассажиров в аэропорту, потому что никто не знал тебя, никто не заботился о тебе, ни у кого не было никаких мыслей по поводу твоего прошлого, настоящего или будущего. Ты был “беззаботным никем”. Но все изменилось в тот момент, когда ты вошел в этот дом, потому что Ричард знал. Ты напуган, правда? Напуган собственной личностью, напуган необходимостью вернуться в Шотландию, напуган тем, что придется вернуться в ту напряженную, замкнутую на самом себе, окружающую среду, где все знают тебя и все заботятся о тебе, и все смотрят на тебя грустными глазами, и говорят о тебе тихим шепотом — в надежде, что ты ничего не услышишь».

Он подошел к кровати и снова лег, уставившись в потолок. «Давай, думай. Чего, черт возьми, ты хочешь, Дэвид?»

— Я хочу быть один, — сказал он вслух, — просто никому не известным, и особенно не хочу быть чертовым Дэвидом Корстофайном — и ничего больше!

Он перевернулся и прижал колени к груди. Свободный от ответственности, свободный от своей личности. Это было похоже на зов протеста. Он усмехнулся и покачал головой, услышав, как его щетина трется о подушку. Он закрыл глаза и впервые за долгое время почувствовал, что напряжение, давящее голову, начало уменьшаться.

На следующее утро Дэвид проснулся от яркого солнечного света, бьющего сквозь окно прямо ему в лицо. Быстро моргая, он отвернул голову к двери, чтобы спрятаться от ярких лучей, и в своем сонливом состоянии внезапно почувствовал непреодолимый запах. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит со сцепленными над головой руками, а его нос упирается в подмышку.

— Черт побери!

Дэвид резко вскочил с кровати и какое-то время стоял, покачиваясь в центре комнаты, пока окончательно не проснулся. Затем стянул с себя свою футболку и резко бросил ее на полку, уронив маленькое зеркало на пол. Он застыл на мгновение — разбилось или нет? Медленно наклонился и поднял его. Зеркало не разбилось. Облегченно вздохнув, он положил его обратно на полку, мельком увидев в нем свое отражение: волосы взъерошены, лицо, покрытое немытой щетиной, бледно и осунулось, под глазами залегли черные круги. На что он похож? Как одним словом описать это отвратительное явление?

«Слизняк».

Да, именно так. Он был слизняком, скрывающимся под глупым, чертовым камнем.

Дэвид посмотрел на часы. Было семь тридцать. Самое время привести себя в человеческий вид.

Дэвид схватил полотенце, взял из сумки электробритву и вышел из комнаты. Он остановился. Дверь в комнату Ричарда была все еще закрыта, и он мог услышать лишь тихое похрапывание, доносившееся оттуда. Он почесал голову. Боже, какой сегодня день? Ричард должен был работать дома в этот день, либо была суббота. В любом случае он не хотел, чтобы его застали в таком виде. Дэвид прошел на цыпочках в ванную и включил душ.

Сначала вода была холодной, и это доставило удовольствие, струи взбадривали все его тело, пока он намыливал его. Затем, когда вода начала нагреваться, он выдавил немного шампуня и промыл голову так же хорошо, как и тело. Он дважды проделал эти процедуры, прежде чем выключить душ и вылезти из ванны, чистым и обновленным, если не умом, так телом точно.

За пять минут он сбрил щетину, побрызгав жгучим лосьоном непривычно мягкое лицо. Наконец, вылил большое количество дезодоранта на свои подмышки, после чего собрал вещи и вернулся обратно в комнату.

Комната показалась ему настолько сырой и душной, что он немедленно открыл окна настежь, сразу же почувствовав тепло раннего утреннего солнца. Он достал из чемодана чистые джинсы, рубашку и белье и, одевшись, посмотрел вокруг. Дэвид не хотел больше находиться здесь. Атмосфера этой комнаты стала слишком подавлять его. Он хотел бежать отсюда. Бежать далеко от дома, бежать туда, где его никто не знал.

Дэвид подпрыгнул, оживившись от одной этой мысли, поднял бумажник с пола, обулся, открыл дверь и тихо спустился вниз. Он вышел на террасу и аккуратно закрыл за собой дверь.

Какое-то время Дэвид стоял, глубоко вдыхая свежий воздух, он был приятно теплым. Выйдя на дорогу, он остановился и, сделав кивок в знак принятия решения, повернул по главной улице направо.

Было еще слишком рано для открытия магазинов, поэтому Дэвид просто прогуливался вдоль тротуара, разглядывая экспонаты, выставленные в витринах. Ему встречались прохожие, гуляющие с собаками, некоторые несли в руках газеты; многие из них улыбались и говорили ему: «Доброе утро». Он также приветствовал их, чувствуя, что каждый раз, когда отвечает этим незнакомым людям, настроение его поднимается.

Неожиданно он увидел скопление людей около гастронома «Лиспорт». Мужчины, одетые в шорты и футболки, прислонялись к большим пикапам, припаркованным со стороны дороги, и обсуждали предстоящий рабочий день, прожевывая булочки и запивая их горячим кофе из огромных пенопластовых, наполненных до краев стаканов. Запах еды напомнил Дэвиду, как он голоден, поэтому он встал в конце длинной очереди, изучая на панели меню, висевшее над прилавком. В очереди слышались веселые шутки и смех, и Дэвиду было спокойно рядом с этими людьми.

— Кто следующий? — спросил один из молодых парией за прилавком, вытирая руки о передник. — Чем могу быть полезен, сэр? — поинтересовался он, улыбаясь Дэвиду.

Дэвид посмотрел на список над головой:

— Могу я заказать яйца с беконом?

— Хорошо, подходите ближе.

Официант повернулся и столкнулся со своим коллегой:

— Эй, полегче, Джо. — Он хрипло засмеялся и быстро нагнулся, пока Джо делал вид, что готовит пунш. Затем повернулся к Дэвиду:

— Какие яйца вы предпочитаете?

— Жареные, пожалуйста, — ответил Дэвид.

По гастроному прошла волна смеха. Молодой человек тоже усмехнулся, глядя на Дэвида.

— Они все жареные. Я имею виду, как их приготовить. Вы хотите глазунью или обжаренные с двух сторон?

Дэвид смущенно улыбнулся:

— Э-э, обжаренные — так будет лучше.

Парень ушел, свистя и гремя кастрюлями за холодильником, позже вернулся снова к прилавку:

— Что-то еще?

— Да, большую чашку черного кофе.

Молодой человек действовал, как хорошо обученный бармен: достал стакан из раздаточного устройства и прокрутил его один раз в воздухе, перед тем как налить кофе из резервуара, защелкнул на нем крышку, раскрыл коричневый бумажный пакет, аккуратно поставил стакан внутрь, как раз к тому моменту, когда из-за холодильника появился молодой прыщавый парень, со свертком в руках, обернутым в белую жиронепроницаемую бумагу.

— Кто заказывал яйца с беконом?

— Это мое. — Паренек, обслуживающий Дэвида, схватил блюдо из рук молодого человека и положил в бумажный пакет рядом с кофе.

— Три восемьдесят.

Дэвид вытащил бумажник из заднего кармана джинсов и протянул пять долларов. Парень пробил заказ и отдал сдачу.

— Ваша сдача — доллар, двадцать. Приятного аппетита и хорошего вам дня!

— Спасибо, — сказал Дэвид, и на его лице появилась легендарная американская улыбка-клише.

— Следующий? — спросил молодой человек.

Дэвид отодвинулся в сторону, пока следующий клиент подходил к прилавку, чтобы занять его место. Он остановился и вернулся к обслуживающему его человеку.

— Извините, вы могли бы мне подсказать, как добраться до порта?

— Вы имеете в виду до гавани?

— Да, извините, до гавани.

— Поверните направо, первая улица направо — это Жемчужная улица — и продолжайте идти по ней. Если после этого вы пройдете еще триста пятьдесят ярдов, то промочите ноги, так что остановитесь где-то на трехстах.

— Спасибо, — ответил Дэвид, дружелюбно усмехаясь молодому шутнику.

— Нет проблем, — сказал тот и повернулся к старику, который подошел на место Дэвида.

Дэвид вышел из гастронома, ярко светило солнце, и он улыбался. Он решил не есть то, что купил, пока не дойдет до гавани, поэтому быстрым шагом отправился по тому пути, который указал ему молодой человек.

Жемчужная улица была такой же, как и все остальные, увиденные им в Лиспорте, — с широкой оживленной проезжей частью, с отдаленными друг от друга домами, уединенными каждый на своем участке и отгороженными от тротуара заборчиками. Дорогу тут и там пересекали небольшие улочки, уходящие в стороны длинными рядами одинаковых построек. Но городок не был полностью застроен: то и дело Дэвиду попадались зеленые газоны, на площадках которых могли бы уместиться еще стандартные домишки. Эти зеленые пространства придавали чистеньким улицам открытость.

Улица, наконец, закончилась, переходя в широкую полосу шоссе, ведущего к гавани. Дэвид подошел к маленькой сторожке на входе. Старик, который был чем-то занят, бросил на него быстрый поверхностный взгляд и отвернулся. Поскольку поблизости больше никого не было, Дэвид, поощренный ранее дружелюбием, проявленным к нему людьми в гастрономе, решил растопить лед старика и вовлечь его в беседу.

— Доброе утро. — Он намеренно продолжал стоять около окна сторожки, держа в одной руке свой бумажный пакет, а другой загораживая глаза от яркого солнечного света, поскольку смотрел в сторону пристани. — Чудный день.

Старик посмотрел и опять отвернулся.

— Да уж. — Сказав это, он наклонился вперед, чтобы прибавить громкость телевизора, скрытого под подоконником.

Дэвид почувствовал, что ему не удалось вовлечь мужчину в беседу, но он тут же преодолел это ощущение с твердым намерением продолжить разговор. Собственная реакция удивила его: старик ведь вот-вот взорвется.

— Это Атлантический океан? — спросил он с беззаботной невинностью в голосе, словно и правда пришел в замешательство, глядя в сторону гавани. — Он кажется таким тихим и спокойным.

Старик неохотно поднялся с места, понимая, что ему придется ответить, прежде чем его наконец оставят в покое, и, высовываясь из небольшого окна и тыкая пальцем в направлении воды, сказал:

— Это не Атлантика, это — Большой южный залив. — Направление его пальца изменилось. — Атлантика дальше, по ту сторону Огненного острова.

Дэвид посмотрел на длинную полосу земли, растянувшуюся мили на четыре в заливе:

— А туда можно как-то добраться?

— Отсюда идет паром каждые полчаса.

Старик, чувствуя, что он сказал достаточно, отвернулся от окна и снова уселся перед телевизором, показывая, что больше не намерен продолжать разговор. Дэвид скорчил рожицу, беззвучно передразнивая его за невоспитанность, и пошел прочь от сторожки.

Он направился дальше параллельно гавани, вдоль небольшого сквера, отгороженного от дороги стеной дикого шиповника, буйно разросшегося вдоль массивной изгороди с двойными железными перилами, такой непринужденной и простой, что она напомнила ему детство. Через двадцать ярдов изгородь прерывалась аркой над железными воротами, на которых висела небольшая медная табличка с надписью «Мемориальный сад жителей Лиспорта». Он отрыл ворота и вошел.

Ухоженные лужайки и клумбы расположились в центре вокруг большого бетонного постамента, на котором возвышалась старая серая морская гаубица, указывающая своим отслаивающимся стволом в сторону залива. Около нее на легком морском бризе, на высоком белом флагштоке, трепетал звездно-полосатый флаг. Дэвид обошел пушку, чтобы направиться в дальний конец сада, и встал, некоторое время вглядываясь в соленые воды залива, в то, как они лениво накатывались на вертикальный деревянный ряд свай, защищавший сад от размывания. Он отошел назад и осмотрелся в поисках места, куда бы присесть, и заметил деревянную лавочку под стволом пушки. Дэвид сел, готовый насладиться своим завтраком и видом на пристань. Все было невозмутимо, безмятежно тем утром. Только жалобный крик чаек да звон стальных канатов на мачтах яхт, плотно прижавшихся друг к другу, слегка нарушали эту чарующую тишину.

«Как прекрасно, — подумал он про себя, — чертовски прекрасно».

Уходить из сада не хотелось, но, посмотрев на время, Дэвид обнаружил, что пробыл здесь больше полутора часов, и понял, что должен вернуться домой, чтобы увидеться с Ричардом. Он поднялся со скамьи, бросил обертки от завтрака в урну и, быстро направившись к воротам, вышел из сада, сердечно помахал своему сварливому другу, проходя мимо его сторожки, и направился обратно к Жемчужной улице.

Главная улица Лиспорта уже была заполнена автомобилями и велосипедами, а на тротуарах суетились покупатели. Окунувшись в толпу прохожих, Дэвид подумал, что надо бы купить Кэрри маленький подарок за ее доброту и заботу о «человеке-невидимке». Заметив цветочный магазин на противоположной стороне улицы, он быстро перешел дорогу и вошел внутрь.

Через несколько минут Дэвид появился, держа в руках огромную охапку гвоздик, при этом пытаясь положить сдачу в бумажник. Он быстро пошел, но часть монет выпала у него из рук и упала, зазвенев, на тротуар, отскакивая в разные стороны. Ругая себя, он осторожно наклонился.

Собрав монеты, выпрямился и обнаружил, что стоит прямо лицом перед доской, обклеенной множеством объявлений. Он посмотрел на название. Это было «Бюро поддержки безработных», маленькое бюро по трудоустройству, которое он впервые увидел сразу по прибытии в Лиспорт.

Он уже повернулся, чтобы уйти, как его глаза подметили кое-что интересное на доске объявлений. Дэвид остановился. Он сделал шаг назад и наклонился, чтобы прочесть карточку в нижней части левого угла.

«Требуется временный мастер для общей работы в саду, предпочтительно с опытом работы, но не обязательно. Обратитесь в бюро».

Дэвид медленно выпрямился и немного постоял, не отрываясь от объявления. Затем отошел от доски, погрузившись в размышления, и не спеша пошел прочь. Пройдя несколько шагов, он почувствовал сильный удар сзади по ногам — молодая женщина везла коляску, неожиданно наехав на шагающего впереди Дэвида.

— О, прошу прощения, — сказала она.

Дэвид отскочил в сторону, чтобы уступить ей дорогу.

— Нет, что вы, это я должен извиниться, — ответил он, улыбаясь. — Просто я взял тайм-аут, потому что никак не могу кое на что решиться.

Молодая мамаша засмеялась:

— О, со мной случилось нечто похожее только что в супермаркете, но я списываю все на свое состояние после родов.

Дэвид нахмурил брови:

— М-м-м-да, боюсь, что не смогу оправдаться тем же.

Женщина приветливо улыбнулась:

— Да, не сможете. Но я тогда мысленно сказала себе: «Эй, сегодня прекрасный день, почему бы тебе все-таки не решиться на это!» Может быть, вам просто нужно сделать то же самое?

Она взглянула на него, игриво сощурив глаза, толкнула вперед коляску и продолжила свой путь. Дэвид не двигался с места и смотрел ей вслед. «Она права, — подумал он про себя, — какого черта!» И, оживившись от этой мысли, развернулся и направился назад, к бюро.

Дэвид уверенно открыл дверь и был приятно поражен тем, как все здесь было обустроено внутри — из мебели были только диван, два стола и журнальный столик, два стула и картотечный шкаф. Но это так необычайно гармонировало с мягкими розовыми стенами, будто подобранными в тон покрывалу на диване и теплых розово-голубых оттенков паласу.

За столом сидела молодая девушка в огромных круглых очках, непонятно за счет чего державшихся на конце курносого носа, пальцы ее красиво порхали по клавиатуре компьютера. За другим столом сидел крупный чисто выбритый мужчина лет шестидесяти, одетый в яркую цветную просторную рубашку с поднятым вверх воротником, на его шее сверкали две массивные золотые цепочки, на которых висели ручка и очки в роговой оправе. Его густые седые волосы были уложены гелем и аккуратно зачесаны назад. Как только Дэвид вошел, они оба оглянулись в его сторону, мужчина с легкостью вскочил на ноги и пошел навстречу, чтобы поприветствовать посетителя.

— Здравствуйте, я Клайв Ханли, — представился он, протягивая руку Дэвиду. — Чем могу быть полезен?

Дэвид пожал его руку:

— Я хотел узнать поподробнее об одном из объявлений на вашей информационной доске.

Клайв улыбнулся:

— Конечно, конечно. Что именно вас заинтересовало?

— Работа садовника.

— Так вы хотели бы найти садовника, правильно я вас понимаю?

— Нет, я интересуюсь этим местом для себя.

Клайв замолчал, приподнял брови и оглядел Дэвида с ног до головы.

— А… ясно…

— Возможно, я смогу объяснить, — начал Дэвид, немного смутившись от реакции Ханли. — Я приехал из Шотландии…

— О-о, Шотландия! — Клайв прервал его. — Я очень люблю Шотландию! Она такая… прекрасная!

Дэвид ждал, что он продолжит свои восхваления, но таковых более не последовало.

— Да, ну, в общем, — продолжил Дэвид, — я остановился здесь у друзей и просто гулял, добираясь до дома пешком, и так получилось, что увидел это объявление. У меня действительно есть немного опыта, и я могу работать садовником.

— Что ж, хорошо, — медленно произнес Клайв, кивая головой. — Как долго вы собираетесь пробыть здесь? Видите ли, для меня важно, чтобы вы мне дали слово, что пробудете в этом городе по крайней мере месяц, иначе я не смогу взять вас на работу, это будет несправедливо по отношению к моим клиентам.

Дэвид прикусил губу, прежде чем ответить.

— Да, это правильно, — сказал он, мгновенно принимая решение насчет своего будущего.

Клайв скрестил руки на груди:

— Хорошо. Давайте рассмотрим некоторые детали, хорошо? Проходите, пожалуйста, присаживайтесь на диван, я возьму анкету. Хотите чашечку кофе?

— Нет, спасибо, — ответил Дэвид, — я только что его пил.

Пока Клайв рылся в ящиках своего стола, Дэвид направился к дивану и сел, оглядывая офис. Клайв, заметив это, тяжело упал на диван рядом с Дэвидом.

— Что можно ожидать от бюро по трудоустройству, правда? Я спокойно трудился здесь и с желтыми стенами и зеленым линолеумом, но мой друг настоял на том, что нужно заменить цвет стен и пола. Это якобы будет способствовать более приятной атмосфере. Он убедил меня, что эти перемены станут меня вдохновлять. Конечно, друг проделал замечательную работу, но иногда я думаю, не стало ли мое бюро походить на салон красоты?

Усмехнувшись, Ханли отодвинулся на край дивана и положил анкету перед собой на журнальный столик. Надев очки, он достал свою ручку из фиксатора на шее:

— Хорошо! Давайте познакомимся. Ваше имя?

— Дэвид Корстофайн. К-о-р-с-т-о-ф-а-й-н.

— Ваш адрес?

Дэвид задумался.

— Ну, в общем, сейчас — это Пятьдесят вторая улица на севере Харленса, но, возможно, я подыщу себе другое жилье.

Ручка Клайва зависла, над бумагой — он обдумывал услышанное.

— В этом нет никакой проблемы. — Он начал заносить данные в анкету. — Пока я оставлю этот адрес в качестве контактного, а, если вы действительно переедете, то сообщите мне об этом.

— Хорошо, спасибо.

— Так, какой следующий вопрос? Ах, да — вы женаты?

Дэвид заколебался.

— Нет, нет. Я не женат. — Он с облегчением выдохнул. Он сделал это. Этот момент остался позади.

— Теперь, что еще? — продолжал Клайв. — Ах, да — хобби.

— Простите?

— Ваше хобби. У вас есть какие-нибудь любимые занятия?

Заметив, что Дэвид немного озадачен, Клайв положил ручку на стол и откинулся на диване.

— Я знаю, это может показаться немного странным, что я задаю подобный вопрос, но это всего лишь одно из моих эксцентричных правил — попытаться узнать о потенциальном служащем столько, сколько это возможно. Просто, на мой взгляд, хобби человека замечательно характеризует его самого и его характер. — Он погримасничал и сложил руки на груди. — Можете себе вообразить, насколько было бы ужасно, если бы я нанял серийного убийцу?

Дэвид улыбнулся этому дружелюбному человеку, смеясь над его комичными кривляниями.

— Хорошо. Итак, хобби. Ну, я играю в теннис и немного в гольф, и еще я стреляю.

Клайв, который записывал в анкету ответы Дэвида, удивленно посмотрел на него.

— Нет, извините, — сказал Дэвид, качая головой, осознавая, что Клайв, должно быть, думал, что сейчас реализуется его худший кошмар. — Забудьте. Было довольно глупо упоминать об этом. Чем еще мне нравится заниматься? — Ах, да, право, я играю на гитаре, правда, довольно плохо.

— Классику или поп?

— Что?

— Извините! Глупо было об этом спрашивать. — Клайв усмехнулся и застенчиво сжал руки между коленями. — Я интересуюсь, потому что сам бренчал немного, хотя я совсем не современен. На самом деле я больше всего неравнодушен к Питеру, Полу и Мэри, потому что они используют такие легкие аккордовые вариации.

Ханли замолчал, дожидаясь, пока Дэвид что-нибудь ему на это ответит, но, не дождавшись, продолжил:

— Ну, давайте заканчивать с этим. Я думаю, этих данных вполне достаточно, — он засунул ручку обратно в фиксатор и поднялся на ноги.

— Вот. Это так, для формальностей. Теперь пойдемте и посмотрим, что Дотти может выдать нам с помощью своего всемогущего компьютера.

Дэвид встал с дивана и последовал за Клайвом к девушке.

— Дотти, — заметил Клайв, наклоняясь к плечу девушки, — как вы уже слышали, это Дэвид.

Девушка посмотрела на Дэвида, указательным пальцем сдвигая свои очки на кончик носа, и застенчиво улыбнулась, прежде чем снова повернуться к экрану. Клайв положил перед ней заполненную анкету.

— Это данные Дэвида. Теперь мы должны найти Дэвиду работу садовника, поэтому давайте поднимем файлы и посмотрим, что мы можем ему предложить.

Дотти подвигала мышкой по столу, действуя так же искусно, как с клавиатурой. Клайв смотрел на экран, по мере того как выходила информация, а Дотти прокручивала список вниз.

— Мы должны найти что-то в этой растительной местности, не правда ли?.. Остановись вот здесь, Дотти! Вот, именно тут! Ньюман, — он повернулся к Дэвиду, — это — наши новые клиенты, Дэвид. — Он вернулся к монитору. — Где они находятся, Дотти?

— Бейкер-Лайн, — сообщила Дотти.

— Да? Это, по-моему, прекрасно. Судя по адресу, их дом находится где-то вдоль берега, недалеко от гавани? Вы хотели бы там работать?

— Конечно! — сказал Дэвид.

— Хорошо, Дотти, тогда давайте распечатаем адрес.

Дотти включила принтер, и лист с адресом Ньюманов медленно выплыл из принтера. Клайв передал его Дэвиду:

— Вот, пожалуйста, Я позвоню госпоже Ньюман и скажу ей, что вы будете у них в понедельник утром, хорошо?

Дэвид кивнул.

— Теперь вам надо узнать, где находится эта улица, — добавил Клайв, возвращаясь к своему столу. — У меня где-то была карта Лиспорта…

— Нет, не стоит, не затрудняйте себя, — ответил Дэвид. — У меня есть свободное время, и я разыщу ее сам.

— Хорошо, если вы настаиваете. — Он подхватил Дэвида под руку и повел к двери. Когда они проходили мимо дивана, Дэвид наклонился, чтобы поднять с него купленный для Кэрри букет.

— Клайв? — прозвучал нежный голос Дотти.

Клайв повернулся к своей помощнице:

— Да, Дотти?

— Вы забыли обсудить с мистером Дэвидом вопрос об оплате, — тихо сказала она.

Лицо Клайва вытянулось от ужаса.

— О боже, что вы, наверное, подумали обо мне, Дэвид! Я не могу себе этого вообразить! — Он уже развернулся, чтобы пойти обратно к столу, но Дэвид поднял руку и остановил его.

— Послушайте… э… это может показаться немного странным… но на самом деле я просто счастлив уже от одного факта, что получил эту работу… даже не получая за нее зарплату.

Клайв смотрел на него так, будто не совсем понимал, о чем он говорит.

— Видите ли, — решил уточнить Дэвид, — дело в том, что у меня гостевая виза. То есть у меня фактически нет права на работу. Но для меня действительно важно просто заниматься любимым делом, даже если я не буду получать за это деньги. Я имею в виду, что я не хочу, чтобы у вас были из-за меня неприятности.

Клайв провел рукой по щеке и медленно кивнул.

— А, то есть я получаю, а вы — нет. Мне кажется это несправедливым. — Он повернулся к Дотти: — Что ты думаешь, Дотти? Есть какие-нибудь блестящие идеи?

Дотти повернулась на стуле, сморщила нос, нахмурила брови.

— Что ж, — медленно произнесла она, — я полагаю, мы можем сделать так: если Дэвиду удастся найти себе место, где он мог бы остановиться, мы могли бы покрывать его расходы на пищу и аренду помещения. Тогда он просто зарабатывал бы на жилье и самое необходимое.

Клайв посмотрел на Дэвида с блеском в глазах:

— Как вам такой вариант?

— Прекрасно. Я неприхотлив, — ответил Дэвид, успокоенный тем, что этот вопрос разрешился.

Клайв взглянул на свою помощницу, та улыбалась, довольная, что ее идею одобрили.

— Позвоните мне в понедельник вечером и расскажите, как все прошло, и, если у вас изменится адрес к тому времени, дайте мне знать, — проговорил Ханли, провожая Дэвида к двери.

Дэвид кивнул и пожал ему руку.

— Хорошо. И еще раз спасибо.

Пока этот необычный посетитель шел вниз по тротуару, Клайв стоял у окна и наблюдал, как он удаляется.

— Какой приятный человек, — заметила Дотти, улыбаясь.

— Да, — медленно добавил Клайв. — Но настоящая загадка, как мне кажется.

Дотти встала из-за стола и подошла к окну. Они вместе провожали взглядом Дэвида.

— В смысле?

— Я, правда, не понимаю. — Клайв отвернулся от окна и пошел назад к столу. — Его легко можно было бы взять на должность банкира или какого-нибудь честолюбивого руководителя, но… Я не знаю, Дотти, заметила ли ты, какие у него руки. Кожа на них огрубевшая и вся в мозолях. Возможно, что он и правда чернорабочий. — Он сел за стол и глубоко вздохнул: — Я надеюсь, мы приняли верное решение. — Как ты думаешь, Дотти, с ним все порядке?

— Да, я думаю, он замечательный, — ответила девушка, возвращаясь за свой компьютер. — Но я не уверена, что он шотландец, Клайв.

 

Глава пятнадцатая

Дэвид вернулся в северный Харленс, пытаясь понять, чем был вызван его недавний поступок — пророческим вдохновением или это всего лишь следствие необъяснимой глупости с его стороны. По дороге он не раз останавливался и хотел немедленно вернуться назад, чтобы отказаться от этой работы, его беспокоили мысли об обязанностях и ответственности как перед своими детьми, так и перед родителями. И потом, если он действительно решил устроиться на работу, он должен был посвятить Ричарда в свои планы, тем более что его поведение за прошедшие несколько дней не заслуживало звания «Совершенный домашний гость». В конечном счете, он решил, что самое лучшее — не говорить пока об этом никому. В понедельник он пойдет по нужному адресу, и если не получится устроиться на эту работу, просто соберется и вернется в Шотландию, прямо в середине недели, без всяких мудрствований.

Дэвиду не хотелось возвращаться. Хотя он очень скучал по детям и понимал, что отец не может вечно заменять его в «Глендурнихе».

Но все же возвращение в Инчелви прямо сейчас было бы для него шагом назад. Он был совсем к этому не готов и в глубине души знал, что он мог изменить это здесь, в Лиспорте, в этом тихом и солнечном месте, с его дружелюбными жителями, которые вот так хорошо отнеслись к нему, без всякой на то причины предложив оплачивать его расходы, даже толком не разобравшись, кто он такой.

Это, конечно, имело отношение ко всем, кроме Ричарда. Ричард его друг, добрый и понимающий, но он слишком много знает о нем и связан с его прошлым. Дэвид понимал, что если он решил остаться, то ему надо уйти из дома Ричарда, найти себе другой дом, или даже комнату, и снять ее в аренду, чтобы появилось личное пространство, где можно привести себя в порядок.

Вернувшись в дом Ричарда, Дэвид обнаружил старый «фольксваген жук» с откидным верхом, небрежно кинутый на дороге. Его выцветший верх был открыт настолько, насколько позволяли ржавеющие распорки, обнажая внутреннее пространство салона, в котором в изобилии были разбросаны тюбики с краской, кисти, обертки от шоколада, пустые банки из-под кока-колы, а руль и рычаг переключения передач были хаотично испещрены, как веснушками, бесчисленными парными ямками и желобками, как будто они подверглись яростной атаке гремучей змеи, находящейся в состоянии алкогольного опьянения.

Когда он склонился к машине, чтобы рассмотреть вмятины и царапины, которые украшали ее оранжевый корпус, послышался громкий всплеск воды со стороны плавательного бассейна, сопровождаемый безумным лаем маленькой собачонки. Дэвид отошел от автомобиля и стал подниматься на веранду, рассматривая что там внизу, в бассейне. По одной из дорожек в ярко-желтом купальнике быстрым кролем плыла девушка, ее длинные мелированные волосы свободно струились по спине. Мощные удары руками по воде создавали волны, окатывающие рыжевато-коричневого пуделя, который непрерывно лаял, сопровождая ее от одного конца дорожки к другому.

Дэвид собрался войти в дом, но собака, увидев его, побежала к бортику бассейна и начала неистово лаять. Услышав возбужденный лай, девушка, которая к этому времени оказалась уже у бортика, выкрикнула:

— Додди, будь любезна, замолчи!

Она выбралась из бассейна и, защищая глаза от яркого света, посмотрела на Дэвида:

— Привет! Вы, должно быть, Дэвид. Наконец-то мы встретились. Я — Кэрри.

— О, привет! — ответил Дэвид, поднимая руку, чтобы поприветствовать ее этим жестом, собака же немедленно оценила это как угрозу своей хозяйке и залилась пронзительным лаем.

— ДОДДИ!

Пудель заскулил и прыгнул на шезлонг, царапая на нем натянутый коврик и громко зевая.

— Извините за собаку, — сказала Кэрри, погружаясь вновь в бассейн. — Она начинает меня защищать. Не то, чтобы она могла причинить сильный вред, у нее только два зуба! — девушка посмотрела на него поддерживающе. — Как вы сейчас себя чувствуете?

— Намного лучше, спасибо. — Он протянул ей букет. — Я купил эти цветы для вас, только… Ну, в общем, спасибо, что вы не дали мне умереть от голода, и приношу свои извинения за то, что я был таким недружелюбным.

Кэрри махнула рукой.

— О, так приятно, вам не нужно было этого делать! Я только… Ну, в общем, мне так жаль… Я о том, что случилось с вашей женой. Это ужасно.

Дэвид кивнул и опустил глаза, прежде чем повернуться к дому.

— Слушайте, я пойду и поставлю их в воду. Ричард дома?

— Думаю, да. Я не была еще там. Я только что вернулась, буквально перед вами, и решила окунуться, поэтому я не могу точно сказать, там ли он. Но… Нет, еще немного поплаваю, тогда я буду в полном порядке.

— Хорошо, и, пожалуйста, не торопитесь из-за меня.

— Ладно! — сказала Кэрри и нырнула в воду. Додди, очевидно, чувствуя себя реабилитированной после краткой отсрочки на шезлонге, снова визгливо залаяла, заняв свою прежнюю позицию со стороны бассейна.

Дэвид, как только поставил цветы в кувшин, услышал звук шагов Ричарда по лестнице.

— Дэвид? — позвал он его, пока спускался по лестнице.

— Да!

— Боже мой, где, черт возьми, ты был? Я уже собирался послать за тобой поисковую группу.

— Извини, мне нужно было оставить записку. Я решил прогуляться, немного посмотреть Лиспорт.

Ричард улыбнулся:

— Это хорошо. Как ты себя чувствуешь?

Дэвид кивнул:

— Спасибо, уже лучше, мое недомогание прошло.

— Меня это радует. А как твое душевное состояние?

— Думаю, что хорошо.

Они оба замолчали, пытаясь скрыть свои эмоции и не зная, о чем говорить дальше. Тишину нарушила Кэрри, девушка вытирала свои волосы огромным синим полотенцем.

— Привет, Ричард, — сказала она. — Какой у тебя хороший и внимательный друг. Смотри, что он мне принес! — Девушка подошла к кувшину, полному гвоздик, и глубоко вдохнула в себя их сладкий аромат. — Это действительно была отличная идея!

Кэрри была одета в розовое марлевое платье, прилипшее к ее влажному купальнику и подчеркивающее контуры ее слегка грузного тела. «У этой девушки не классическая, не типичная красота», — подумал Дэвид. Он заметил, что ее нос немного крупноват, а передние зубы выступают вперед. Однако у Кэрри была необъяснимо притягательная аура. Ее светлая и гладкая кожа совершенно не соответствовала ее возрасту, который, как полагал Дэвид, был примерно таким же, как у него, ее губы, казалось, все время улыбались, а глаза были наполнены жизненной энергией.

Однако вся ее эфирная красота сразу же померкла с появлением Додди. Молча глядя на всех, постоянная спутница Кэрри выглядела так, как будто кто-то поработал над ее шерстью щипцами для завивки, потому что собака больше походила на бесцветное старое облако, чем на пуделя. Подпрыгнув на диван, Додди села и поглядела на хозяйку, и все ощутили вдруг невыносимый запах.

— Боже, Кэрри, — произнес Ричард, морща нос, — Додди обязательно быть внутри дома? Разве ты не можешь оставить ее в машине?

— Нет, не могу, — парировала Кэрри, наклоняясь в собаке. — Разве я могу, Додди? В прошлый раз я была к тебе жестока и сделала подобное, так ты, в отместку, изгрызла весь руль, не правда ли, моя маленькая любимица?

Собака ответила, лизнув хозяйку прямо в нос.

— Черт побери, Кэрри, — это просто отвратительно! — воскликнул Ричард. — У нее такой неприятный запах изо рта.

— Ну и что, ничего страшного, ты привыкнешь! — беспечно заметила Кэрри. — Я измучена жаждой после плавания. У тебя найдется хоть немного пива?

Ричард посмотрел на настенные часы:

— Ты что, серьезно? Еще только одиннадцать утра!

— Сегодня же суббота, так что нет никаких особых дел, к тому же — прекрасный день, и я хочу поближе познакомиться с твоим другом.

Ричард поколебался с минуту, пожал плечами и посмотрел на Дэвида.

— Она, конечно же, права. Впрочем, как всегда. — Он пошел к холодильнику, — тогда три пива.

Всю оставшуюся часть дня они провели вместе у бассейна, прерываясь только на то, чтобы принести еды или еще пива. Дэвид узнал, что Кэрри была художницей, странствующий образ жизни которой привел ее к тому, что она, по ее же собственным словам, «оказалась более успешна в изображении образов на холсте, чем с мужчинами в браке». Но в том, как она это сказала, не было ни доли горечи или жалости к себе. И она и Додди, по ее словам, были свободными душами, живущими полностью для себя в их небольшом домике у самой гавани.

Вечером Кэрри приготовила вкусный ужин, он был полной противоположностью той несъедобной мешанине, которую Дэвиду пришлось отведать в первый вечер, проведенный в этом доме. Они поели на веранде, свет закатного солнца окутывал своим теплым заревом и полностью соответствовал их настроению. Кэрри заставила мужчин хохотать до слез, пересказывая истории из своей жизни, когда она хипповала, жила в Сан-Франциско и была причастна к Харе Кришне. Они от души веселились, и время проходило незаметно.

— А один раз я такое натворила! Я имею в виду — оказалась слишком крута. Однажды я должна была рассказать о достижениях руководства экологического движения, но на улице этим никто не заинтересовался. В тот день на мне были надеты большие ботинки Доктора Мартина, и я пнула ими в одного парня, который проходил мимо, — в общем, я попала ему прямо между ног. Честное слово, по ошибке! Я, конечно же, этого не хотела.

Наступила ночь. Дэвид откинулся на спинку стула с улыбкой на лице, счастливый оттого, что позволил впустить в себя эту добрую и непринужденную атмосферу. Кэрри продолжала доминировать в их разговоре, ее сумасшедшие монологи являли собой представление полного отчета о поездках за границу и «истинного чувства удовлетворения», которое каждая из них принесла ей.

— Слушай! — сказала она, глядя на Ричарда, и на ее лице возникло немного озабоченное выражение, — у тебя есть какие-нибудь идеи по поводу того, когда может вернуться Энджи?

— Я разговаривал с ней прошлой ночью, и она полагает, что приедет в среду. Я очень надеюсь на это, потому что я хочу поскорей, к чертовой матери, закончить с этим ремонтом. — Он глубоко вздохнул. — Верная своей бесконечной мудрости, она решила отложить все дальнейшие работы до тех пор, пока не вернется.

— Угу, — рассеянно ответила Кэрри.

— Почему ты спрашиваешь?

— Только потому, что… Ну, в общем, я уезжаю во Флоренцию на пару месяцев, чтобы порисовать там, и она обещала присмотреть за Додди.

Ричард простонал:

— О боже, она и правда упоминала об этом. А я уже начал думать: неужели жизнь наладится после твоего отъезда?

— Мой самолет завтра вечером.

— О, нет, ради всего святого! А кто будет заботиться о собаке до среды?

Кэрри прикусила губу, пытаясь сдержать смех:

— Что ж, я думаю, что она, возможно, могла бы остаться…

— О, только не в доме, Кэрри!

— Почему нет?

— Потому что она воняет! Я целыми днями пропадаю на работе, и некому будет ее выгулять. Она будет мочиться и гадить повсюду!

— Нет, этого не будет! Я оставляю ее на весь день дома. Она только и делает, что спит. Я обещаю тебе, Ричард, она знает свое время. Пожалуйста, Ричард, все, что тебе нужно будет сделать, это погулять с ней утром и вечером, когда ты вернешься домой. — Кэрри замолчала и посмотрела на Ричарда умоляющим взглядом. — И это продлится всего лишь два с половиной дня.

Ричард многострадально посмотрел на Дэвида, затем сделал большой глоток из бокала:

— О, что за черт возьми! Хорошо, я соглашусь на это, но только при одном условии.

— Каком?

— Что ты мне дашь абсолютно полное право атаковать ее шампунем и какой-нибудь зубной пастой!

— Тшшш! — Кэрри поднесла указательный палец к губам и оглянулась на софу, где лежала Додди. — Не произноси это слишком громко, иначе она услышит. — Ты, конечно, можешь попробовать, но это никогда не помогало!

— В любом случае я попытаюсь — Он повернул голову в сторону собаки, — НЕ ТАК ЛИ, ДОДДИ?

Додди немедленно подняла голову и навострила уши, затем, тявкнув, снова улеглась на диван, положив морду на лапы.

— Ричард! — воскликнула Кэрри. — Это так жестоко! Обещай мне, что ты не доведешь ее до нервного срыва, пока меня не будет.

— О чем это она? — засмеялся Ричард, затем через стол потянулся к своей свояченице и погладил ее руку в ироничном заверении. — Не волнуйся, я буду заботиться о Додди так, как будто она моя собственная любимица.

— Да, уж, держу пари! — Кэрри подозрительно посмотрела на него, мило улыбнулась. — Ты мог бы присмотреть также за моим домом?

— Хорошо, — покорно ответил Ричард, наклоняясь вперед и доливая во все стаканы еще вина.

— Спасибо… и Ричард?

Лицо Ричарда расплылось от блаженной улыбки от мысли, что просьбы этой женщины, по-видимому, никогда не закончатся:

— Да, Кэрри?

— Ты мог бы сделать так, чтобы «Звездный Лимузин» отвез меня в аэропорт?

— За мой счет, я полагаю! — засмеялся он. — Во сколько тебе завтра нужно быть в аэропорту?

— Около четырех.

— Хорошо, я мог бы это организовать, — ответил он, откидываясь на стуле. — Но только не в понедельник. Тебе придется разделить машину с Дэвидом.

— О, в понедельник ты возвращаешься в Шотландию, Дэвид? — поинтересовалась Кэрри, и звук ее голоса прозвучал громко и ясно, внезапно нарушив глубокую тишину вечера. Мужчины посмотрели друг на друга, слегка улыбнувшись.

Ричард откашлялся и нервно потер свой подбородок.

— Надеюсь, все в порядке, Дэвид. Я просто звонил твоей маме в среду, чтобы сказать, что с тобой, и я подумал, что ты, вероятно, захочешь как можно быстрее вернуться в Шотландию. Поэтому я подумал, что вечерний полет в понедельник был бы лучшим вариантом. Твоя мама пообещала, что кто-то будет в Глазго во вторник, чтобы встретить…

Ричард замолчал, не закончив фразы, понимая, что Дэвид не слушал его. Он наклонился вперед и сложил руки перед собой на столе.

— Друг мой, послушай, — тихо продолжил Ричард, — я бы не хотел, чтобы ты думал, что я что-то делаю за твоей спиной. Я так поступил только потому, что переживаю за тебя, и не совсем понимаю, чем могу тебе помочь.

Дэвид поднял глаза и взглянул на Ричарда.

— За эти несколько дней вы очень многое сделали для меня, и я благодарен вам за это. — Он поерзал на стуле. — Просто… — Он замолчал и погладил свои волосы, — Послушайте, я должен кое-что сказать вам, что, без сомнений, вызовет у вас удивление. Дело в том, что сегодня утром я был в бюро по трудоустройству, в Лиспорте, и подыскал себе место садовника. И я, э… начинаю в понедельник.

Повисла полная тишина, и Дэвид почувствовал на себе взгляды, полные недоверия и непонимания.

— А как же твое возвращение домой? — спросил Ричард. — Я имею в виду Шотландию.

Дэвид вздохнул:

— Если быть откровенным, Ричард, на самом деле не думаю… В общем, мне кажется, я не готов к тому, чтобы вернуться сейчас в Шотландию. Я сегодня гулял по Лиспорту и не знаю, что именно вызвало это состояние, вероятно, дело в атмосфере этого места… Но впервые с тех пор, как умерла Рэйчел, я смог заглянуть в свое будущее, проанализировать, и я осознал, что возвращение домой прямо сейчас не станет верным решением. Я знаю, что у меня есть обязательства, но вместе с тем я совершенно отчетливо осознаю, что за последние дни я опустился на самое дно, и когда я думаю о возвращении домой, то понимаю, что окажусь снова в прошлом. А это не принесет блага ни моим родителям, ни моим детям. — Он глубоко вздохнул и продолжил: — Вы, вероятно, не знаете, что с тех пор, как Рэйчел заболела, я не работал. Я сделал перерыв, чтобы ухаживать за ней, а потом, на самом деле, только ради формальности, ну, в общем, чтобы убежать от действительности, я начал восстанавливать часть сада моих родителей, именно с тех пор я этим и занимаюсь. Сюда я приехал по делам компании и… Что ж, оставшуюся часть этой истории вы знаете. Так или иначе это была просто счастливая случайность, что я увидел объявление об этой работе, и, как я уже сообщил, приступаю к ней в понедельник. — Дэвид посмотрел на Ричарда и Кэрри, сидевших молча и взирающих на него грустными глазами. Он еле заметно улыбнулся. — Я не думаю, что все это слишком затянется, — добавил он радостным голосом, — но благодаря этому у меня будет необходимое время, чтобы прийти в себя. И обещаю вам, тебе, Ричард, и тебе, Кэрри, что больше не намерен обременять вас своим присутствием.

— Эй! — внезапно воскликнула Кэрри, заставляя Ричарда и Дэвида выпрямиться от удивления. — Эй! Эй! Эй! — снова произнесла она, размахивая руками в воздухе и глядя так, как будто пыталась что-то сказать, но не могла решить, как это сделать.

— В чем дело, Кэрри? — спросил Ричард, хмуро глядя на невестку — ее радостная реакция абсолютно не соответствовала ситуации.

— Это же очевидно! — произнесла она, возбужденно спрыгнув со стула, и начала танцевать. — Дэвид же может остаться в моем доме и заботиться о нем. Он может пользоваться моей машиной и… — Кэрри вдруг замолчала и улыбнулась мужчинам. — Разве это не великолепная идея?

Ричард приподнял брови:

— Что ж, это — идея. — Он повернулся к Дэвиду: — Что ты об этом думаешь?

Дэвид посмотрел на девушку немного взволнованно:

— Ты в этом уверена, Кэрри?

— Конечно, я уверена! — ответила Кэрри, возобновляя свой танец. — Разве это не замечательная идея? Всем нам пошло бы на пользу, если бы ты мог заботиться о моем доме, тогда Ричарду не придется этим заниматься, и аккумулятор в машине был бы в полном порядке. — О, это просто замечательно! Я так довольна собой!

Они расхохотались над Кэрри, Ричард дотянулся до бутылки и начал разливать вино в стаканы.

— Отличная идея, Кэрри! — воскликнул он, высоко поднимая свой стакан. — Что ж, я предлагаю тост — мы должны выпить за нового жителя деревни Лиспорт!

Кэрри села и взяла свой стакан. Они чокнулись и выпили. После этого все трое откинулись на стулья и облегченно вздохнули.

— Что ж, это будет здорово для тебя, Дэвид, — поворачиваясь к другу, сказал Ричард. — С тобой все улажено. Ну, а мы с Энджи будем присматривать за ужасной Додди.

— Ричард! — воскликнула Кэрри, дотянувшись до Ричарда и ударив его по руке. — Ты сказал, что не будешь настроен против нее. Она — не «ужасная Додди». Она — восхитительная Додди!

— Хорошо, «восхитительная Додди», — простонал Ричард. — Думаю, нам будет чем с ней заняться.

— Послушайте, — произнес Дэвид с задумчивым выражением лица. — Если хотите, я мог бы заботиться о собаке. Действительно, чем больше я об этом думаю, тем больше смысла в этом нахожу. Ей, вероятно, было бы намного лучше в собственном доме, и вполне комфортно со мной, когда я буду работать в саду. В этом нет никакой проблемы, я люблю собак. У меня всегда были собаки. — Он посмотрел на присутствующих, ожидая, что его предложение будет сразу же, безоговорочно принято, но увидел крайне удивленные лица и подумал, стоило ли ему вообще это предлагать?

— Ты хочешь сказать, что будешь заботиться о Додди? — тихо спросила Кэрри.

— Конечно, я имею в виду именно это. Я был бы счастлив повозиться с ней, пока я здесь. На самом деле она была бы мне даже полезна, составив мне компанию.

Кэрри захлопала в ладоши и, подскочив со стула, бросилась к нему на шею.

— О, ты — лучший! — взвизгнула девушка, не переставая целовать его в макушку. — О, я боготворю день, когда ты вошел в нашу жизнь!

Это шумное волнение привлекло внимание Додди. Собака залаяла, спрыгнув с дивана и свирепо ворча, она мотала мордой из стороны в сторону, выражая полную готовность вцепиться в джинсы Дэвида.

— Ну же, Кэрри! — засмеялся Ричард. — Оставь парня в покое! Он всего лишь сказал, что хочет позаботиться о Додди! — Ричард посмотрел вниз, ощутив неожиданную нежность к этому маленькому пестрому существу; но тут же быстро отдернулся от его запаха. Затем Ричард медленно поднялся из-за стола. — Хотя на самом деле, если об этом подумать, ты права! Он просто герой!

Сказав это, он бросился вперед, чтобы присоединиться к Кэрри в «выражении хвальбы спасителю дня», крепко обнимая друга. Послышался треск стула, на котором сидел Дэвид, и его ноги начали разъезжаться под ним. С бурными криками вся компания дружно свалилась на пол, а радостная Додди принялась облизывать всех по очереди, весело виляя хвостом.

 

Глава шестнадцатая

Запланированный переезд Дэвида в дом Кэрри был отложен до полудня — времени, когда Ричард все-таки смог проявить мужество, выйдя на яркий солнечный свет.

Дэвид проснулся рано, решив прогуляться и посмотреть место, где ему предстоит работать. Он вышел в город, заглянул в гастроном, выпил чашечку черного кофе, затем, выяснив, как пройти к Бейкер Лайн, пошел в сторону, противоположную той, где находится гавань.

К Бейкер Лайн вел поворот налево перед Лиспортским загородным клубом, который располагался сразу же за границей городка. Пройдя до конца улицы, он оказался у последнего углового дома, за которым дорога круто уходила влево и пролегала вдоль залива, упираясь в гавань. Дом был не заметен с улицы, подъездная дорога к нему терялась в зеленых зарослях из лавровых кустарников.

Дэвид постоял около машины, разглядывая место, в котором оказался. Но когда из-за угла со стороны причала выехала другая машина, он, не желая быть замеченным, пошел обратно, решив отложить оценку дома и его окрестностей до завтрашнего дня.

К четырем часам багаж Дэвида был наконец-то уложен в машину Ричарда. Дом Кэрри располагался рядом с Мемориальным садом Лиспорта. Кэрри с Додди встречали своих гостей в воротах. Кэрри в последний раз перед отъездом поливала растения, с трудом удерживая конец шланга, из которого сильным потоком била вода. Дэвид взял свои чемоданы и последовал за Ричардом в сад, проходя через высокий главный вход из аккуратно подстриженной тисовой живой изгороди.

С восточной стороны дом был защищен высокой пампасной травой, которая шелестела и шуршала на теплом дневном бризе; живая изгородь из шиповника тянулась по периферии Мемориального сада, доходя до западной границы. Бордюры, изобилующие цветущими рододендронами и азалиями с их опьяняющим запахом из-за недавнего полива, окаймляли газон, простиравшийся вплоть до ряда тяжелых сваевых деревьев, которые выступали вниз прямо в воду Большого Южного залива. Дэвид оставил свой багаж. Пораженный красотой, он отправился по газону в сторону крутого уклона. Ноги глубоко вязли в песчаной почве до тех пор, пока он не добрался до маленького деревянного причала, где находилась старая гребная шлюпка синего цвета, она тихо покачивалась, сдерживаемая якорем.

Оглянувшись, Дэвид понял, что остался один, Ричарда и Кэрри рядом не было. Дэвид решил вернуться и разыскать их.

Дом Кэрри оказался крошечной темно-коричневой, обшитой гонтом лачугой, стоявшей в самом дальнем углу сада. Окна и ставни дома, его водосточные трубы и желоба — все было покрыто свежей бриллиантово-белой краской, от обшивки шел сильный запах нанесенного креозота. На фасадной стороне дома размещалась закрытая веранда. Ее единственными украшениями были два выцветших шезлонга. Сидя в них, можно было любоваться прекрасными водами залива.

Из дома послышался визг, и в дверях появилась Кэрри, она с трудом волокла чемодан и сложенный мольберт. За ней шел Ричард, который явно без особого желания пытался взять у своей свояченицы ношу.

— О боже, Дэвид! — воскликнула Кэрри, передавая чемодан Ричарду. — Я только что поняла, сколько сейчас времени! Такси уже должно быть в северном Харленсе, так что, боюсь, мне придется покинуть тебя. — Она достала из кармана связку ключей. — Все, что тебе нужно, — там. Машина в застекленной террасе, рядом — морской блок, раньше в нем стояла небольшая лодка. В доме есть телефон и факс, которыми ты можешь воспользоваться, когда пожелаешь.

Поставив чемоданы на землю, Дэвид взял у Кэрри связку ключей, при этом озадаченно посмотрев на нее.

— И, правда — где я мог бы найти такой морской блок, и главное — для чего, черт возьми, я буду его использовать?

Лицо Кэрри осветилось веселой улыбкой, она сказала, указывая на дом:

— Ты будешь жить там, Дэвид! Это — морской блок, хотя довольно маленький. Не спрашивай меня о том, почему их так называют. Я не знаю. — Она улыбнулась и пожала плечами. — Я никогда не пыталась это выяснить. — Она повернулась и поспешила к воротам, где ее уже ожидал Ричард.

— О боже! — сказала она, резко поворачиваясь к Дэвиду. — Я же не, попрощалась с тобой. — Кэрри обняла его и поцеловала в щеку. — Береги себя, Дэвид, и… Ну… в общем — попробуй начать жизнь заново.

Дэвид обнял ее за талию и сильно прижал к себе.

— Спасибо Кэрри, думаю, что я так и сделаю.

Кэрри немного отстранилась, улыбнувшись ему в ответ, щеки ее слегка зарумянились.

— Ничего себе! Если ты будешь продолжать меня так обнимать, я могу передумать и остаться, — заметила она.

— Ну, давай, Кэрри, — позвал ее Ричард, — надо ехать!

Девушка повернулась и вышла через ворота. Ричард переминался с ноги на ногу и смотрел на Дэвида.

— Слушай, позвони матери, хорошо? Я чувствую себя немного виноватым в том, что влез в ваши дела.

— Да все нормально, Ричард — я обещаю тебе, что позвоню и все объясню ей.

Ричард улыбнулся:

— Все в порядке, дружище?

— Лучше и не могло быть.

— Хорошо, если тебе что-то понадобится или ты захочешь поплавать в бассейне, позвони или просто приезжай.

— Хорошо, Ричард. И еще — спасибо за все.

Ричард начал отмахиваться, держа обе руки в стиле аля Джонсон, и закричал:

— А для чего еще нужны друзья?

Снова послышался крик Кэрри.

— Что, черт возьми, теперь случилось? — сердито спросил Ричард.

— Я не попрощалась с Додди! — завопила Кэрри. — Ты, должно быть, запер ее в доме!

— Ну ты что, Кэрри, Дэн замучается нас ждать.

Кэрри открыла дверь, и из нее выскочила Додди, радостно подпрыгивая. Она взяла собаку на руки и поцеловала ее.

— Пока, пока, моя любимая. Веди себя хорошо и заботься о Дэвиде.

Кэрри отдала Додди Дэвиду и побежала к машине Ричарда. Дэвид прошел к воротам, махая вслед, пока машина не скрылась из поля зрения. Додди запищала и попыталась вырваться из рук Дэвида, чтобы догнать свою хозяйку.

— Ну, ты что, собака? — сказал он, удерживая ее на руках. — Ты должна показать мне ваш дом.

Додди изумленно посмотрела на него и начала дышать более энергично, это заставило Дэвида торопливо вернуться в сад и оставить там животное.

Как выяснилось, Кэрри относилась к своей машине так, словно это был мусорный ящик, но дом был уютным и чистым. Дэвид остановился в дверном проеме и осмотрел маленькое, любовно обставленное жилище, согретое солнцем. На окнах висели красные занавески из пестротканого гринсбона, скрепленные подходящими к ним полосами лент. В центре комнаты стоял круглый полированный стол из красного дерева со сложенными на нем журналами. По соседству, с обеих сторон, уютно расположились два кресла в цветных чехлах, а напротив этой мебельной композиции разместилась дровяная печь, почерневший дымоход которой уходил на крышу.

Слева от стеклянных дверей, под потолком, протянулся высокий ряд полок, состоящих из кирпичей и досок, каждая из полок была забита книгами по искусству и любовными романами, а с самой верхней на Дэвида смотрели старенькая стереосистема и большая коллекция пластинок. На другой стороне от дверей располагался письменный стол с убирающейся крышкой, его укромные уголки были набиты бумагами, на столе стояли телефон и факсимильный аппарат.

Справа, напротив задней стены дома, располагалась кухня. Место для приготовления пищи было очень компактным, но здесь находились все предметы первой необходимости — плита, холодильник и раковина. На стене были повешены четыре деревянные полки, их содержимое скрывалось за занавесками, которые были подобраны под тон оконных.

Дэвид поставил чемоданы на пол и направился к тяжелой занавеске, висевшей в дальнем конце комнаты. За ней он обнаружил двуспальную кровать небольшого размера, которую Кэрри застелила чистым бельем, что было очень любезно с ее стороны, а уголок лоскутного одеяла был гостеприимно отогнут наверх. В этой части комнаты стояли сосновый комод, ночной столик с лампой и перевернутый ящик, служивший подвесным шкафом для одежды. У самого основания кровати Дэвид увидел дверь в крошечную ванную. Здесь был душ, раковина и унитаз, близкое расположение которых заставило Дэвида задуматься о том, кто мог такое спланировать и для чего.

На стене висела картина. На ней яркими красками были изображены берега залива, лица незнакомых людей, улицы, экзотические замки, и все это было нарисовано в одинаково специфическом стиле. В правом нижнем углу стояла подпись — «КЛ». Это была работа Кэрри.

Дэвид усмехнулся и пристально посмотрел на потолок, качая головой от столь ощутимого чувства удовлетворенности. «Это прекрасно, — думал он, — это просто прекрасно». Он не сдержался и засмеялся. «Только жаль, что запах такой». И тут улыбка исчезла с его лица. «О боже, собака! Где она, черт возьми?» Он побежал к двери, перепрыгивая через свои чемоданы, открыл дверь и приготовился громко свистнуть, но Додди пробралась сквозь его ноги, прыгнула на одно из кресел и посмотрела на него.

— Хорошая девочка, — сказал он, вздохнув с облегчением. Затем закрыл дверь и поднял свои чемоданы. — Что ж, тогда пора располагаться.

Когда погасли последние солнечные лучи, чемоданы были распакованы и лежали пустыми под кроватью. Не зная, голодна ли Додди, Дэвид вынул из холодильника корм для собаки и несколько яиц для себя. Мясо для собаки он положил в пластмассовое блюдце, которое нашел под одним из кресел, и дал его Додди. Пудель проглотил еду с космической скоростью. Пока яйца закипали, он решил посмотреть коллекцию пластинок Кэрри.

Все диски были высшего качества: Джефферсон Эрплейн, «Битлз», Боб Дилан, Джонни Митчелл, «Бархатный Метрополитен», «Роллинг Стоунз». Он выбрал «Нашвильский горизонт» Боба Дилана и положил его на стол, все другие понес к полке. Одна из пластинок начала выскальзывать у него из рук и упала со зловещим грохотом на пол. Проклиная себя, он аккуратно поднял его и посмотрел. Пластинка не разбилась. Облегченно вздохнув, он поднес диск к груди и только сейчас прочел его название — «Суперхиты “Мотоун”». Дэвид застыл бережно держа пластинку в руках, а затем медленно повернул ее обратной стороной. Смоуки Робинсон и «Чудеса». Он посмотрел на нее несколько секунд, затем быстро и решительно положил обратно на полку, задвигая ее, насколько это было возможно, подальше в стопку дисков. «Попробуй начать жизнь заново, — говорила Кэрри, — найди в себе силы».

Он включил Боба Дилана и устроился в шезлонге на веранде; Додди взгромоздилась на другом, жалобно глядя на него в надежде, что его ужин достанется и ей. Мужчина очистил белок и бросил Додди, которая сразу же его съела. Помыв тарелки, он поставил их на сушилку для посуды, вытер руки о джинсы, подошел к столу и включил лампу. Дэвид открыл свой портфель, вынул ручку и листок бумаги и приготовился написать длинный, все разъясняющий факс своим родителям.

 

Глава семнадцатая

— О, не путайтесь под ногами, мальчики! — выкрикнула Алисия, недовольная тем, что собаки мешают ей пройти к столу; в руках она несла две наполненные до краев чашки с кофе, грохочущие на блюдцах. Алисия была не в лучшем настроении. В середине ночи зазвонил телефон, и, хотя звонок сорвался, не позволив ей даже снять трубку, этого было достаточно, чтобы разбудить Джорджа. В результате Алисия пролежала оставшуюся часть ночи, почти не сомкнув глаз — ее муж беспокойно ворочался в кровати, пытаясь найти положение, которое даст ему некоторое облегчение от нудящей боли в спине. Она была уверена в том, что боль возрастала, и более того, Джордж теперь жаловался на нее — нет, жаловался было бы неправильным словом, — достаточно часто упоминал о других болях, никак не связанных с его военным прошлым. Алисия очень волновалась за него, особенно в связи с изменениями в «Глендурних». Джордж провел выходные дни с Дунканом Каплом, а сейчас, в понедельник утром, даже не мог найти время, чтобы спокойно позавтракать.

Жена поставила чашки на стол и подошла к двери.

— Джордж! — позвала она, и по залу пронеслось эхо.

— Да? — послышался приглушенный голос Джорджа из гостиной.

— Что ты там делаешь? Твой завтрак остывает.

— Сейчас иду, — ответил он.

Алисия вернулась к столу и тяжело села на свое место. Она взяла кусочек тоста и начала намазывать на него масло, хлеб выпал у нее из рук на тарелку. Облизав губы, она надела очки и взяла газету, раздраженная, начала просматривать заголовки, пока Джордж не вошел в комнату.

— Что ты там так долго делал? — спросила она, глядя на него поверх очков; сложив газету, она встала и подошла к буфету. — Твои сосиски теперь выглядят так, будто они сгорели.

— Извини, милая, — ответил Джордж и передал супруге длинный рукописный факс. — Это пришло ночью. Я так и подумал, что это, должно быть, факс, раз телефон перестал звонить так быстро. Это от Дэвида.

— Как хорошо! — произнесла Алисия более успокоенным голосом. — Он сообщает о времени своего прибытия в Глазго?

— О, нет, не об этом, — ответил Джордж. — Прочти.

Он сел за стол рядом с Алисией и начал разрезать сосиски. Супруга посмотрела на него с осторожностью, понимая, что новости, очевидно, не слишком ей понравятся.

Алисия дочитала до конца и положила бумагу на стол. Сняв очки, она откинулась на стуле, не говоря ни слова. Джордж молча наблюдал за ней, ожидая, какова будет ее реакция.

— Здорово? — спросил он.

— Здорово, — ответила Алисия, медленно качая головой. — Я не знаю, что сказать. С одной стороны, я могу понять его желание остаться. Хорошо, если он возвращается к нормальной жизни, и с этой стороны — это хорошая идея. Но он говорит, как минимум, о месяце. Для начала как быть с детьми, которым он пообещал вернуться. А потом — все эти крупномасштабные изменения в «Глендурних». — Она замолчала. — Я рада, что ему, как мне кажется, лучше, но теперь, когда сложилась такая ситуация, он, по моему мнению, просто обязан вернуться домой и начать помогать тебе. — Она развернула факс, начиная читать его снова. — Действительно кажется, что ему намного лучше, как ты считаешь?

Джордж взял кусочек тоста и начал намазывать на него масло, однако у него это также не получилось, тост соскользнул с тарелки и упал на пол.

Он с трудом наклонился, чтобы поднять его.

— Я не думаю, что Дэвиду надо сейчас возвращаться, — сказал он напряженным голосом.

— Как это понимать? Джордж, оставь ты этот тост, скоро придет Эффи и все уберет.

— Собаки будут рады этому лакомству, — произнес Джордж, выпрямляясь.

— Послушай, Джордж, — продолжала Алисия, — боюсь, что мне придется не согласиться с тобой, я просто не могу позволить тебе продолжать так напряженно дальше работать. С твоей стороны было правильно после смерти Рэйчел помочь Дэвиду, взяв на себя его обязанности, но теперь, когда столько всего происходит, мне кажется, твои усилия, какими бы они ни были благородными, не помогут. Поэтому он должен вернуться и помочь тебе.

Джордж внимательно посмотрел на жену:

— Нет, Алисия, я хочу, чтобы сын остался там. Я не собираюсь уходить из компании, это я решил еще перед тем, как уехал Дэвид, чтобы провести некоторое время с Ричардсонами в Массачусетсе или Пенворфсами в Вирджинии, и именно поэтому я купил ему билет в один конец. Сейчас я рад, что он нашел эту работу. — Он помолчал. — Я действительно думаю, что, если бы Дэвид вернулся домой прямо сейчас, моя дорогая, велика вероятность, что он снова оказался бы в своем прежнем состоянии. Я согласен с тобой, что ему действительно немного лучше, но помни, что всего лишь три дня назад его состояние было плачевным. Думаю, что процесс его выздоровления только начался, и я хочу быть уверенным, что, когда он решит вернуться, он будет готов снова занять свой пост директора по маркетингу. Будем говорить прямо: будущее «Глендурниха» зависит от него. Это мое мнение.

Заметив хмурый взгляд на лице Алисии, Джордж успокаивающе положил руку на ее ладонь:

— Слушай, не волнуйся за меня. Все будет хорошо, я обещаю тебе. Так или иначе, у нас появился новый директор по маркетингу из Лондона, и он возьмет на себя часть нагрузки, лежащей сейчас на Дункане и на мне. Если быть честным, я чувствую себя немного виноватым за резкие слова, которые я говорил о Дункане в последнее время. Он выразил беспокойство о моем самочувствии и так же, как и ты, уверен, что я слишком много работаю, но как только этот новый парень окончательно у нас обоснуется, я буду ездить в офис реже. И как только внуки захотят вернуться, мы тут же заберем их обратно, не обращая ни на кого внимания. Это все временные меры, любимая. — Допив свою чашку с кофе, он встал и подошел к Алисии, положил руки ей на плечи. — Слушай, Дэвид указал номер своего факса, я предлагаю написать ему в ответ, что он может полностью на нас полагаться и должен осуществить все свои планы. Ты согласна?

Алисия посмотрела на Джорджа, мужественно улыбнулась ему и кивнула.

— Хорошо, согласна. Но только при условии, что ты станешь себя беречь и не будешь работать без отдыха. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Джордж наклонился и поцеловал ее в макушку.

— Со мной ничего не случится, дорогая. — Он засмеялся и пошел к двери. — Я еще не готов умирать!

Он обернулся и весело подмигнул Алисии. Опираясь на свою трость, Джордж медленно вышел из гостиной.

 

Глава восемнадцатая

На следующее утро Дэвида разбудила Додди, которая осмелилась забраться на его постель, решив, что шесть часов — уже достаточное время и пора завтракать. Он спихнул пуделя с кровати, протер глаза и услышал пение птиц, доносившееся из сада. Додди взвизгнула, мужчина повернул голову на подушке и увидел, что она пытается открыть дверь. Дэвиду пришлось подняться с постели, чтобы выпустить ее. Собака коротко тявкнула и, проскользнув в узкий промежуток, выскочила на улицу.

Приготовив кофе, он направился в ванную, но остановился, щелкнула пальцами, посмотрел на часы и подсчитал, что в Шотландии сейчас 11:05. Дэвид набрал номер телефона.

На другом конце провода ответил женский голос:

— Доброе утро, школа Хатчингов.

— Здравствуйте, я могу поговорить с Софи Корстофайн?

— Кто ее спрашивает?

— Это ее отец. Я звоню из Америки.

— Ах, да, мистер Корстофайн. Сейчас я узнаю, где она может быть после перерыва. Вы могли бы подождать одну минутку, пока я разыщу Софи?

— Конечно.

Легкое царапанье по входной двери означало, что Додди вернулась. Он нажал на кнопку, отвечающую за громкую связь, и пошел открыть ей дверь, в то время как по спикеру прозвучал звонкий голос Софи:

— Алло, папа? Алло! Алло!

Дэвид подбежал к телефону и выключил громкую связь:

— Алло, Софи?

— Привет, папа!

— Как ты быстро! Я не ожидал, что тебя так легко найдут.

— Я просто шла по коридору к классу, когда мисс Дженкинс поймала меня. Она сказала, что ты все еще в Америке.

— Да, я здесь.

— А сколько сейчас там времени?

— Начало седьмого.

Софи засмеялась:

— Нет, разве это не смешно? У нас уже был французский, биология и математика, а ты только встал с кровати!

— Да, это кажется немного несправедливым, не правда ли? Подожди минутку. — Он сделал паузу, для того чтобы швырнуть подушкой в собаку, которая почему-то решила, что кровать — это подходящее место для утренних очистительных процедур. — Так как дела? Бабуля приезжала в субботу?

— Да, приезжала и даже посмотрела мою игру в теннис, узнав, что крикетный матч Чарли отменен. В Клевли-Холле было что-то типа ветрянки.

— Так что же, ты победила?

— Нет. Мистер Хантер думает, что это потому, что Рози Брэйфвэйт и я болтаем на корте слишком много.

— И ты?

— Ну, это очень трудно, папа! Если мы вдруг подумаем о чем-то действительно важном, что стоило бы сказать друг другу, мы должны сделать это немедленно, иначе мы об этом забудем!

— И что же оказалось таким важным, чтобы говорить об этом в субботу на корте?

Софи хихикнула:

— На самом деле мы задались вопросом, какой шампунь нам следовало бы рекомендовать одному из наших противников, потому что у нее были ужасно грязные волосы.

Дэвид засмеялся:

— Да, это кажется действительно важным, Софи. Настолько, что ради этого и правда стоит оставить игру!

— Мы ее не бросали! Мы только… Ну, в общем, стали немного несобранными, что ли, и не смогли точно бить по мячу! Ой, папа, мне уже пора возвращаться в класс.

— Подожди еще немного. Я хочу спросить тебя кое о чем.

— О чем?

— Ну, о том, ну… Что ты думаешь, только честно, если бы я сказал, что собираюсь остаться здесь, ненадолго?

— Что? В Америке?

— Да.

— Почему?

— Чтобы немного отдохнуть.

Софи молчала какое-то время.

— А на сколько примерно?

— Я не знаю. На месяц, наверное.

— Но это не ненадолго, папа!

— Да, я знаю. Это только… Ну, понимаешь, у меня есть определенный вид работы, которую я хотел бы сделать, и месяц — минимальный срок для ее осуществления. Но я откажусь от этой затеи, Софи, если ты хочешь, чтобы я вернулся.

Софи вздохнула:

— Нет, я думаю, что это хорошая идея, папа, Я говорила бабуле на прошлой неделе, что тебе надо остаться там на некоторое время, и, пока тебя не будет, я все равно буду занята подготовкой к экзаменам.

— Ты действительно так сказала бабушке?

— Да, конечно! Я думаю, тебе необходимо сменить обстановку.

Внезапно Дэвид почувствовал комок в горле, услышав от дочери такие разумные слова.

— Но ты будешь нам писать, ведь правда?

— Конечно, буду!

— И ты вернешься к тому времени, как начнутся каникулы?

— Обещаю тебе это.

— Хорошо — тогда у меня нет никаких серьезных возражений. Хочешь, чтобы я сказала об этом Чарли и Харриет?

— Не знаю. Возможно, было бы лучше, если бы я сам сообщил им об этом.

— Не обязательно — просто напиши им письмо, а я все объясню. Для Чарли это войдет в одно ухо, а из другого выйдет, да и Харриет кажется достаточно счастливой, так что мне не придется говорить с ней об этом слишком много. Слушай, папа, теперь я действительно должна идти. Напиши поскорее и, независимо от того, чем ты будешь занят, не забудь о моем шестнадцатом дне рождения, если не вернешься к этому времени. Все, пока. Люблю тебя сильно.

Дэвид положил трубку и сидел какое-то время уставившись на стену. Софи одобрила его планы, и теперь в нем боролись два противоречивых чувства — вины и облегчения. Он медленно поднялся со стула. Что ж, если планы не удастся реализовать, тогда он в любой момент может вернуться домой. Но он должен попробовать. Дэвид взял полотенце с кровати и пошел в ванную.

Дом Ньюманов находился недалеко от его нового местопребывания, и благодаря Додди у Дэвида было много времени, чтобы добраться до него. Он решил ехать через гастроном, позавтракать там, взять кое-что на обед, а после работы он запланировал позвонить в бюро по трудоустройству и сообщить Клайву Ханли об изменении своего местожительства.

Дэвид вышел из дома без двадцати восемь. День обещал быть таким же жарким и ясным, как и вчерашний; утреннее солнце, словно горящий круглый шар, покоилось на безбрежном синем небе. Не успел он открыть дверь автомашины, как Додди уже была там, усаживаясь между двумя передними сиденьями и взволнованно дыша. Дэвид вставил ключ зажигания, но машина не завелась. Стало очевидно, что Кэрри слишком мало интересовалась этой железной коробкой, так как потребовалось несколько минут бесплодных поворачиваний ключа, прежде чем двигатель ожил.

Без четверти девять Дэвид подъехал к дому Ньюманов, выпил кофе с бутербродом и, улыбаясь, подумал, каким, должно быть, чудаком он выглядит со стороны в этом хипповском средстве передвижения и с пуделем, подпрыгивающим в салоне. Он выбросил мусор в коричневую бумажную корзину и осмотрелся.

По обеим сторонам от дороги, покрытой гравием и ведущей на задний двор дома, раскинулись просторные зеленые лужайки, сверху нависали густолиственные ветви дубов и берез. Сам дом представлял собой длинное здание колониального стиля, кедровый гонт, которым были обшиты верхний и нижний этажи, был разукрашен цветной палитрой. С западной стороны от дома размещалась большая стеклянная оранжерея, на ее крыше располагалась веранда с балюстрадой, устроенная таким образом, чтобы в ней отражались лучи солнца; с восточной стороны от дома протянулся проход, соединяющий его со старинной конюшней. Дивное растение, распустившееся розовым цветом, буйно разрослось над парадным крыльцом и, вскарабкавшись выше по стене, застлало собою часть мансардного окна на втором этаже, а сам дом по всему периметру был окружен цветущими клумбами, изобилующими азалиями и рододендроном.

Дэвид медленно подъехал, пытаясь сделать свое прибытие незаметным, и припарковал свой «фольксваген» рядом с «БМВ-318» цвета синего металлика, оставленным около парадной двери. Затем, решив, что его могут посчитать выскочкой, развернулся и встал под деревьями рядом с длинным навесом, усыпанным плетями виноградной лозы. Он выключил двигатель, и Додди, с нетерпением ожидающая продолжения нового для нее приключения, подскочила и с ожиданием в глазах выглядывала в окно.

— Пока побудь здесь, Додди, — сказал он, поднимая стекло и оставляя щелочку, чтобы ей было чем дышать.

Выйдя из машины, Дэвид поразмыслил, куда ему лучше всего направиться. Два мусорных ящика стояли рядом с перилами лестницы, которая вела вниз, к конюшне, и, предположив, что это кухня, он направился туда.

Дэвид постучал в дверь, послышался приглушенный визг из «фольксвагена». Он обернулся и увидел, что мордочка Додди смотрит на него с безутешной тоской.

— Ш-ш! Довольно! — произнес он самым громким шепотом, на который только был способен.

Как оказалось, собака восприняла это как поддержку ее действиям и, закинув голову назад, жалобно завыла. Дэвид мельком взглянул на черную дверь и, видя, что никто еще не ответил на его стук, пошел к машине, махая рукой на пуделя.

— Додди! — крикнул он громче, — сядь и замолчи!

Додди посмотрела на него весьма удивленно, она не привыкла к тому, чтобы с ней обращались таким образом, и, перебирая лапами по оконному стеклу, обиженная, исчезла из вида. Дэвид вернулся к двери и обнаружил, что эту сцену наблюдал не он один.

— О, извините! — заметил он, немного отступая назад.

Перед ним стояла темнокожая женщина.

— Какие-то проблемы? — засмеялась она.

Дэвид улыбнулся и посмотрел в сторону своей машины.

— Что-то типа того. Моя собака думает, что может командовать мною.

— Ах, — сказала женщина, медленно кивая головой, — я рада, что это сучка. Очевидно, она знает, кто должен быть боссом!

Она казалась полной, на ней были поразительно яркие хлопковые брюки и просторная футболка. Дэвиду бросились в глаза седые пряди, и он подумал, что его собеседнице не меньше пятидесяти, но, всмотревшись, понял, что почти невозможно определить ее возраст. Лицо этой женщины было девственно гладким, с ровной, как полированная охра, кожей.

— Меня зовут Дэвид Корстофайн, я…

— О, конечно, — прервала дама, услышав его имя. — Вы из бюро по трудоустройству, садовник.

— Да, правильно. А вы госпожа Ньюман?

Она откинула голову назад и искренне рассмеялась.

— Бог с вами! — сказала она, поднимая руку. — Я — Жасмин, домоправительница госпожи Ньюман.

— Здравствуйте, Жасмин, рад с вами познакомиться.

— Я тоже, Дэвид. Проходите.

Она отошла в сторону и пропустила нового работника в дом, закрывая за ним дверь. Он оказался прав — это была кухня, длинная, просторная комната с открытыми стропильными балками на потолке, в которые были вмонтированы ряды маленьких лампочек, и черно-белым плиточным покрытием пола по всей площади кухни. В рабочей части кухни располагались сосновые, выполненные на заказ, кухонные шкафы и секции, встроенная ультрасовременная плита из нержавеющей стали, морозильник, холодильник и духовой шкаф. В самом центре комнаты стоял длинный обеденный стол, вокруг которого были расставлены стулья из гнутой древесины. На столе в беспорядке лежали раскрытые газеты, пакеты с хлопьями, стояли тарелки, а в центре — цветущий кактус, своей формой напоминающий педаль велосипеда.

За столом около телевизора стояли два дивана с огромными круглыми подушками. Все помещение купалось в ярком солнечном свете, проникавшем сквозь французские двери.

— Так, — произнесла Жасмин, подходя к буфету и включив электрический чайник, — откуда вы? Мне нравится ваш акцент.

— Из Шотландии.

— О?! — выдохнула она, прислоняясь к стене и складывая руки перед грудью. — Вы абсолютно не похожи ни на одного из тех шотландцев, чей разговор мне доводилось услышать.

Дэвид улыбнулся:

— Ну, это зависит, откуда человек приехал.

— Полагаю, что вы правы. — Она отошла от стены и достала две кружки из буфета. — Хотите кофе?

— Да, если не возражаете, — ответил Дэвид, засовывая руки в карманы джинсов. — Не хочу вас задерживать.

— Вы меня не задерживаете. Какой кофе вы предпочитаете?

— Черный, пожалуйста.

Пока Жасмин готовила кофе, из главной части дома послышался звонкий стук каблучков по каменному полу.

— Жасмин!

— Я здесь! — крикнула она и вышла из двери в направлении голоса.

Дэвид взял свою кружку и, делая осторожный глоток горячего кофе, начал двигаться к французским дверям, чтобы посмотреть на сад.

— Слушай, здесь чей-то старый автомобиль, а в нем собака, ты не знаешь, кому он принадлежит?

Дэвид тихо прошипел какое-то ругательство.

— Все в порядке. Это машина Дэвида, нового садовника, его прислали из бюро по трудоустройству.

— О боже, я совсем забыла, что он начинает работать сегодня. Слушай, я очень опаздываю, мне надо отвезти Бенджи в школу, так что объясни ему, что он должен делать.

— Вообще-то он здесь, на кухне.

Наступила тишина, и через мгновение шаги возобновились. Дэвид быстро отошел от двери и остановился, засунув руки в карманы. Необъяснимое чувство нервозности одолевало его в ожидании встречи со своим новым работодателем. Жасмин вернулась на кухню, вместе с ней вошла высокая, поразительно привлекательная женщина, которой было не больше тридцати пяти. Хозяйка дома была одета в льняной деловой костюм желтовато-коричного цвета поверх кремовой шелковой блузы, воротник которой приоткрывался, обнажая длинную стройную шею.

Ее светлые, цвета меда волосы были собраны и пришпилены сзади большой золотой заколкой, открывая ее слегка веснушчатое лицо. На нем почти не было косметики, лишь бледная помада на губах. Пара крошечных сережек, усеянных бриллиантами, была единственным украшением этой элегантной женщины.

В руке она держала портфель, а на плече висела небольшая сумочка из крокодиловой кожи.

— Это — Дэвид, — сказала Жасмин, улыбаясь. — Он из Шотландии.

— Из Шотландии? — спросила она, подходя чуть ближе. — А шотландцы знают больше, чем австралийцы, об озеленении?

Дэвид нахмурился, не понимая, что она имеет в виду.

— Извините?

— Наш последний садовник был австралийцем. На самом деле он не был садовником, он был мясником. Он мог косить лужайки, но на клумбы он смотрел так, как будто там росли сплошные сорняки. А вы различаете декоративные растения от сорняков?

— Да. Думаю, что да.

Дэвид проклинал противную неуверенность в голосе.

— Очень хорошо, — ответила она, посмотрев на Жасмин, как будто ища у нее одобрения. Затем оглянулась на Дэвида: — Хорошо, Жасмин покажет вам, где вы сможете найти все необходимое, а затем приступайте к своей работе. — Она взглянула на настенные часы: — О боже, Жасмин… Посмотри, сколько времени! Черт возьми, где же Бенджи? Ты могла бы найти его и сказать, что я жду его в машине?

— Хорошо.

Жасмин исчезла.

— О, и Жасмин! — Она позвала ее снова.

— Да!

— Удостоверься, что Жармейн заберет его сегодня вовремя. Бенджи жаловался, что в прошлую среду он вынужден был ждать ее около школы больше получаса.

— Хорошо, я прослежу, чтобы она приехала вовремя.

Блондинка повернулась и направилась к выходу, а Дэвид быстро прошел вперед и открыл для нее дверь. Она взглянула на мужчину, слегка улыбнулась, сделав признательный жест, и поторопилась спуститься вниз по деревянной лестнице. Дэвид выглянул из двери и смотрел ей вслед.

Как только подошла к «БМВ», она начала что-то говорить мальчику лет десяти-одиннадцати, вышедшему из передней двери дома и неторопливо шагающему к пассажирской двери. Он открыл дверцу, бросил на сиденье свою школьную сумку и нехотя сел в машину. Включился двигатель, и, разбрасывая гравий, машина уехала.

Дэвид вернулся на кухню, в это время Жасмин вошла через другую дверь.

— Ну, что за дела! — Она взяла свою чашку с буфета и отпила глоток. — Утро понедельника всегда такое. — Жасмин сморщилась от остывшего кофе и вылила его в раковину. — Я сейчас здесь уберу и через несколько минут буду в вашем распоряжении.

— Я полагаю, это была миссис Ньюман? — поинтересовался Дэвид.

Жасмин повернулась к нему с ошеломленным выражением лица.

— О боже мой, я забыла ее представить вам! — сказала она, собрав груду тарелок. — Да, это была она, Дженнифер. На самом деле она не любит, когда ее называют миссис Ньюман. Она всегда словно вихрь, и формальности ее напрягают.

— Она, очевидно, много работает.

— Да, еще как. Она — администратор, руководитель рекламного агентства в Манхэттене; она обычно не живет в этом доме в течение недели: в понедельник уезжает и возвращается только в четверг или в пятницу. У нее и ее мужа квартира в Западной деревне.

— Ясно, — Он сделал паузу, задумавшись, стоит ли ему продолжать расспрашивать Жасмин далее, не сочтет ли она его чересчур любопытным. Он посчитал, что может продолжить.

— А мистер Ньюман? Чем он занимается?

— О, он довольно важная шишка в компьютерной компании. Он уехал раньше Дженнифер. Большую часть времени его здесь о нет. — Она убрала зерновые пакеты в буфет и беспокойно вздохнула. — Трудно им обоим, я думаю. Видеть друг друга только в выходные дни, да и то не всегда.

Она налила в посудомоечную машину моющее средство и включила ее.

— Но хуже всего Бенджи.

— А как же он? С кем живет мальчик?

— Бенджи? Он остается со мной. — Женщина сняла скатерть и, быстро стряхнув с нее крошки в раковину, постелила на стол. — Сейчас — на три или четыре ночи в неделю, в зависимости от того, когда возвращается Дженнифер, а зимой я здесь живу постоянно.

— Понятно.

Она убирала со стола и повесила полотенце на крючок рядом с духовкой.

— Так, это сделано. Пойдемте я покажу вам сад. — Она хотела выйти из парадной двери.

— Жасмин, вы не возражаете, если мы выйдем из задней части дома? Просто я хочу выпустить собаку из машины.

Она посмотрела на него с осторожностью:

— Сознаюсь, я не очень лажу с собаками. Надеюсь, это не сторожевой пес, не так ли?

Дэвид фыркнул:

— Нет, это пудель.

— Пудель? — Она удивленно приподняла брови. — А зачем вам пудель?

— Собака не моя, а моей знакомой. Я обещал заботиться о ней во время ее отъезда.

Жасмин пожала плечами и пошла к черному ходу.

— Хорошо, думаю, с пуделем я управлюсь.

Додди невероятно обрадовалась, увидев Дэвида, и начала прыгать на переднем сиденье, пока они подходили к ней. Дэвид выпустил ее из машины и заметил новые следы укусов на руле. Додди издала звуки восторженною приветствия Жасмин, вызывая тем самым ее умиление, подобрала с земли старую ветку и начала носиться с ней вокруг них кругами.

Жасмин отперла дверь деревянного сарая, здесь находились все садовые инструменты. После они обошли дом, чтобы оказаться в его фронтальной части. Сад был намного больше, чем мог себе представить Дэвид, деревья были высажены с обеих сторон газона и спускались вниз, к заливу. Направо, защищенный от ветра со всех сторон высокой вечнозеленой оградой, располагался бассейн с искрящейся голубой водой, чуть дальше Дэвид увидел теннисный корт.

— Весьма мило, да? — заметила Жасмин, рассматривая вместе с ним сад.

— Красиво. И очень… спокойно.

— Да, — сказала Жасмин, кивнув. — Иногда слишком спокойно. — Она глубоко вздохнула. — Что ж, я позволяю вам начать работу. Если вам что-нибудь понадобится, я буду дома.

Она улыбнулась и уже решила вернуться в дом, но вдруг оглянулась:

— А вы завтракали?

— Да, я по пути сюда заезжал в гастроном.

— Это хорошо, но в будущем не беспокойте магазин. Я буду готовить вам завтрак.

— Это очень любезно с вашей стороны. Но вы уверены, что это необходимо?

Жасмин засмеялась и встряхнула головой.

— Конечно, уверена. А что, я выгляжу неуверенной?

Она повернулась и пошла в направлении дома. Дэвид посмотрел вниз и увидел, что Додди сидит рядом и пристально смотрит на него, тяжело дыша.

— Ну что, Додди, давай начинать.

Он вытащил сенокосилку из сарая, решив начать с газонов, прилегающих к подъездной дороге. Как только он завел мотор, им овладело чувство покоя. Это было похоже на возвращение домой, и в нем тот час же проснулись все те чувства и мысли, которыми он был полон, находясь с Рэйчел в родном саду Инчелви. Он улыбнулся сам себе, наслаждаясь сладким запахом недавно скошенной травы, и подумал, что это то, что ему сейчас нужно, чего ему так не хватало, начиная с его отъезда из Шотландии; и весь его внутренний мир будто оттаял, согреваемый лучами солнца.

Потребовалось все утро и часть дня, чтобы скосить все газоны. Додди бегала за сенокосилкой в течение первого получаса, но затем, измучившись от жары и понимая, что ее свободу никто не ограничивает, пожелала удалиться в тень и вести наблюдение за своим новым хозяином из-под синего тента. Закончив часть своей работы, Дэвид присоединился к ней и Жасмин во время ленча, и все трое отдыхали вместе на мощеном пространстве внешней кухни. Они поговорили сначала о Додди, Дэвид рассказал, как он нашел эту работу, чтобы содержать дом и автомобиль. Он лишь поведал историю о Кэрри, не упоминая о Ричарде и Энджи. И хотя Жасмин эта история показалась достаточно поверхностной и неубедительной, оставляя множество вопросов без ответов, она не стала его больше ни о чем расспрашивать.

Дэвид нравился Жасмин; ей нравилась его вежливость и скромные манеры. Они достаточно быстро нашли общий язык, и им было легко общаться. Жасмин рассказала ему о своей занятости у Ньюманов, как она пришла к ним в дом семь лет назад простой кухаркой и со временем смогла стать домохозяйкой, когда Дженнифер решила вернуться на работу. Ленч продолжался намного дольше, чем следовало, и в два тридцать, спохватившись, они разбежались по своим делам.

Проведя два часа за уборкой комнат, Жасмин спускалась вниз по лестнице с пылесосом, как вдруг услышала звук хлопающих дверей автомашины. Она оставила пылесос под лестницей и пошла на кухню, где Бенджи уже успел достать из холодильника пакет шоколадного молока.

— Привет, дорогой, как твои дела в школе?

— Ужасно, — ответил мальчик.

— Жармейн сегодня вовремя за тобой приехала?

— На пять минут позже, чем надо.

Бенджи налил в стакан слишком много молока, после чего взял свой стакан и нарочно ударил по пролитому молоку, чтобы оно брызнуло на пол.

— Бенджи, — сказала Жасмин, — зачем ты сделал это? — Она наклонилась, чтобы вытереть пол.

— Почему я сделал это? — переспросил Бенджи, подражая ее голосу с опущенными уголками рта. Он понес свой стакан к телевизору, поставил его на пол и, плюхаясь на одну из больших круглых подушек, включил телевизор с помощью пульта.

Жасмин вытерла пол, ополоснула тряпку под краном и, опершись на раковину, стала наблюдать за сорванцом. Он действительно сильно изменился за прошедший год. Он был еще той штучкой, полный сумасшедших и вредных идей, но теперь, начиная с перехода в среднюю школу, стал еще более капризным и необщительным ребенком. Это можно было бы, конечно, объяснить переходным возрастом, но не для одиннадцатилетнего мальчика.

Не помогало и то обстоятельство, что Бенджи оставили еще на год в начальной школе, и теперь все его друзья были классом выше его. Бенджи как-то раз пожаловался Жасмин, что ни один из его прежних одноклассников не хотел дружить с ним, потому что он был в младшем классе. Он набрал немного лишнего веса за прошедшие полгода, не то чтобы мальчик был очень толстым, но из-за того, что он был высоким для своего возраста, выглядел не слишком пропорционально. Этого было достаточно, чтобы стать изгоем в любой из школьных компаний. Однако Жасмин не могла понять, почему на самом деле это случилось. Бенджи ел дома мало, и единственное объяснение, которое приходило ей в голову, заключалось в том, что он мог во время ленча, не обращая внимания на запрет матери, захаживать в кондитерскую в Лиспорте.

Но Жасмин никогда не хотелось расспрашивать его об этом. Она подошла к ребенку, наклонилась и ласково погладила по плечу.

— Не хочешь немного поплавать?

— Со мной все в порядке, — сказал он, не отводя глаз от телевизора.

— Как хочешь, — ответила она, несколько расстроенно. Жасмин уже хотела уйти, как услышала лай Додди в саду, заглушающий телевизор. Бенджи также услышал его, поднял голову и выглянул из стеклянных дверей.

— Что это было?

— Это Додди, пудель. Собака принадлежит Дэвиду, новому садовнику. Он из Шотландии.

Бенджи встал и прислонился к дверям, выглядывая в сторону бассейна — туда, где работал Дэвид. Жасмин тихо подошла и встала позади него, они оба наблюдали за Додди, носившейся по лужайке со старым теннисным мячиком и отчаянно пытавшейся заставить Дэвида бросать его ей снова и снова.

Мужчина оторвался от работы в клумбе и бросил мяч вдоль газона. Пудель помчался за ним и почти мгновенно вернулся обратно, неся в зубах свою добычу. Затем, положив мяч снова у ног Дэвида, собака начинала лаять, и Дэвид должен был повторить то, что он делал уже неоднократно.

Бенджи засунул руки в карманы своих длинных мешковатых шорт и покачивался в дверном проеме из стороны в сторону, пока наблюдал, как Дэвид бросал мяч три или четыре раза.

— Он не носит юбку, — сказал он, нахмурившись.

— Что ты имеешь в виду под «юбкой»? — спросила Жасмин, огорошенная его словами.

— Шотландцы должны носить юбки, Жасмин, — ответил он с нетерпением в голосе, выразив тем самым недовольство ее невежеством.

— А вот в этом ты не прав, Бенджи, потому что я знаю, что их называют клетчатыми юбками.

— Юбки или клетчатые юбки, какая разница? Все кажутся симпатичными девчушками в них. И собака у него девчачья.

Жасмин улыбнулась и откинула голову назад, приходя в отчаяние от его настроения. Затем отвернулась от окна.

— Что бы ты хотел на ужин?

— Мне все равно.

— Хорошо, тогда я пожарю тебе воздушные тосты.

— Жасмин?

— Да?

— Как ты думаешь, этот, как там его имя-то, знает что-нибудь о велосипедах?

Жасмин обернулась, чтобы посмотреть на мальчика. Бенджи все еще стоял прислонившись в дверному косяку, пристально глядя в сад.

— Дэвид? Конечно, да. А зачем тебе это?

— Думаешь, он смог бы поставить педаль на место на моем велосипеде?

Жасмин улыбнулась:

— Полагаю, что мог бы. Особенно если ты вежливо попросишь его об этом и будешь называть его по имени.

Бенджи продолжал стоять на том же месте, тогда Жасмин подошла к нему сзади, вытаскивая педаль из цветочного горшка, и протянула ее через стол.

— Вот что я тебе скажу. Надень свои плавки, затем возьми велосипед и попроси Дэвида установить педаль на место; пока он будет это делать, ты можешь поплавать, правда? Но ты должен поторопиться, потому что я думаю, что уже скоро Дэвид начнет собираться домой.

— Хорошо! — Он взволнованно выхватил у нее из рук педаль и побежал через кухню. Жасмин вздохнула и пошла готовить ужин.

Додди дала знать Дэвиду о приходе мальчика, громко залаяв. Дэвид оторвался от работы, чтобы посмотреть, в чем дело, и узнал ребенка, которого видел сегодня утром вместе с Дженнифер. Только теперь он был одет в спортивные шорты и медленно вез велосипед по газону в его направлении. Как только Додди добежала до него, он прикрылся велосипедом, защищаясь от нее.

— Додди! — позвал ее Дэвид громко. — Иди сюда!

На этот раз собачка сделала то, о чем ее попросили, и помчалась назад, чтобы встать на стражу своего теннисного мячика. Бенджи, поглядывая на нее, осторожно продвигался к Дэвиду. Дэвид положил мотыгу и сошел с клумбы, вытирая руки о джинсы. Мальчик остановился перед ним.

— Привет! Как дела? Я Дэвид. — Он сделал шаг вперед и протянул мальчику руку.

Тот посмотрел на него и улыбнулся.

— С кем имею удовольствие общаться?

— Бенджи.

— Привет, Бенджи. — Дэвид снова протянул ему руку.

Тогда Бенджи подошел ближе и пожал ее.

— Так что случилось с твоим велосипедом?

— Педаль оторвалась.

— Что ж, и ты собираешься вернуть ее на место, так?

Бенджи, стесняясь, почесал лоб, глядя на него.

— Ну, может быть, в общем, я думал… Ну, мы с Жасмин подумали, может, вы могли бы взглянуть на нее, потому что я уже пробовал прикрепить педаль обратно, но она все равно соскакивает. — Он опустился на корточки около велосипеда и сделал нерешительную попытку прикрепить педаль.

— Что ж, если и ты и Жасмин, вы оба хотите, чтобы я посмотрел, в чем дело, то будет лучше, если я сделаю это, правда? Мне нужно сходить в сарай за гаечным ключом. Хорошо?

Бенджи смотрел на него, щурясь от солнца.

— Каким?

Дэвид наклонился и взял педаль у Бенджи.

— Увидишь. Я вернусь через минуту, — сказал он, шагая по газону. — Может, ты займешь Додди? Побросай ей мячик.

Когда Дэвид в первый раз вошел в сарай утром, то сразу же понял, что, хотя предыдущему садовнику, возможно, и не хватало каких-то навыков в плане садоводства, он, без сомнения, знал, как организовать хорошую мастерскую.

Все здесь лежало на своих местах: садовые инструменты были аккуратно подвешены на деревянных крючках, врезанных в боковую балку навеса, ручные инструменты крепились на расположенных над верстаком металлических скобах, их контуры были прорисованы на монтажной плате, одновременно и для облегчения работы с ним, и для легкого опознания того, какой инструмент отсутствует на месте. Он бросил педаль на верстак, потянулся и достал тринадцатимиллиметровый гаечный ключ, который больше по случайности, чем по закономерности, идеально соответствовал гайке. Дэвид взял педаль и вышел из-под навеса, и пока он задвигал засов на двери, то услышал отдаленный звук всплеска со стороны бассейна. Он улыбнулся сам себе. Типичный подросток. Игра ему уже наскучила.

Дэвид вернулся к тому месту, где был оставлен велосипед. Додди рядом не оказалось. Он присел на корточки, чтобы прикрутить педаль, и услышал, что по другую сторону бассейна тихо взвизгнула Додди. Встав, он направился к тому месту, где сквозь проем мог увидеть, почему она лает. Кое-что показалось ему странным. На поверхности воды не было ряби, хотя он был уверен, что слышал всплеск. Додди гавкнула еще раз. Он повернулся и торопливо пошел сквозь проем, чтобы посмотреть, что происходит. Додди сидела тихо, всматриваясь в сторону гладкой, недвижимой поверхности бассейна. Бенджи нигде не было видно. Дэвид собрался уже уходить, как вдруг взгляд его упал в ту сторону, куда смотрела Додди; внезапно теплая волна адреналина и тревоги прошла сквозь его тело: он различил темные, преломленные водой очертания фигуры, лежащей на дне бассейна.

— О, нет! — Он закричал и побежал вокруг кромки бассейна, сбрасывая обувь. — Боже мой! О, нет, пожалуйста! Жасмин!

Дэвид нырнул и поплыл вниз, достигнув дна, схватил неподвижное тело мальчика и прижал его к подмышке. Мужчина прилагал максимальные усилия, ожидая, что ему придется тащить наверх безжизненное тело. Но неожиданно обнаружил, что ребенок вроде бы пришел в себя и высвободился, оттолкнувшись от него ногами. Они вынырнули на поверхность почти одновременно. Бенджи отбросил волосы, упавшие на глаза, и уставился на Дэвида, поднимая вокруг себя брызги.

— Что случилось? — невинно спросил он.

Дэвид поплыл к краю бассейна и ухватился за кромку, давая себе возможность перевести дух и восстановить дыхание. Он повернулся, чтобы посмотреть на Бенджи, который спокойно плыл вдоль бассейна.

— Какого черта? Ты думаешь, что делаешь? — крикнул ему Дэвид.

Бенджи так же спокойно взобрался по ступенькам бассейна и был вознагражден восторженным приветствием Додди.

Когда он повернулся к Дэвиду, на его лице было выражение явного замешательства.

— Что ты имеешь в виду?

Дэвид быстро вылез из бассейна и сел на кромку лицом к Бенджи, качая головой.

— Ты вообще понимаешь, что ты наделал? Боже, я думал, что ты утонул! Никто, никогда в моей жизни не позволял более идиотской выходки!

— Я лишь задерживал дыхание, — произнес Бенджи, и его нижняя губа начала дрожать. — Я могу задерживать дыхание на полторы минуты.

— Это абсолютно дурацкое занятие, и меня не волнует, чем, черт побери, ты занимаешься, когда находишься с другими людьми, но предупреждаю тебя: не проделывай этого со мной. Понял?

В этот момент подбежала Жасмин.

— Что тут стряслось? — задыхаясь спросила она, глядя по очереди то на Дэвида, то на Бенджи.

Бенджи повернулся в ее сторону с яростным и обиженным выражением лица.

— Он дурак. Он просто… — он повернулся и посмотрел на Дэвида со злостью, из его глаз текли слезы, — тупой садовник!

Мальчик вскочил на ноги и с громким плачем побежал к дому. Жасмин всплеснула руками и посмотрела на Дэвида.

— Пожалуйста, Дэвид, вы могли бы мне объяснить, что здесь произошло?

Дэвид затряс головой и ударил ногой по воде.

— Я ходил в сарай за инструментом для его велосипеда и, когда вернулся, увидел, что он лежит на дне бассейна. Я испугался, подумал, что он утонул, черт возьми!

Жасмин закрыла глаза и схватилась за голову.

— О, Дэвид! — сказала она тихо, подходя к нему. — Мне так стыдно! Это дурацкая игра Бенджи. Он не думал, что все так выйдет. Его столько раз уже предупреждала мама и я. О господи, мне так жаль.

Дэвид тряхнул головой и пожал плечами.

— Нет, это моя ошибка. Я чересчур резко реагирую. Но это только потому, что я чертовски испугался.

Жасмин села рядом с ним и положила руки на его плечи.

— Не удивительно.

На минуту воцарилась тишина, Дэвид медленно поднялся на ноги:

— Простите меня, Жасмин. Я не хотел кричать на него.

— Вам… Тебе не за что извиняться, Дэвид. Более того, я думаю, что это очень хорошо, что ты поступил таким образом. Ведь если бы ты оказался прав, ты бы спас ему жизнь.

Дэвид взглянул на нее:

— Может быть, мне стоит извиниться перед ним?

— Нет, — ответила Жасмин, медленно покачав головой. — Я сама поговорю с ним. В любом случае, мне кажется, нам нужно позволить этому происшествию хорошенько запечатлеться в его голове. Это будет по-настоящему хорошим уроком для него. — Она обняла его за плечи. — Пойдем, я дам тебе какую-нибудь сухую одежду, и, я полагаю, тебе уже стоит отправляться домой. — Она улыбнулась ему и подмигнула. — Мне кажется, ты достаточно потрудился на сегодня.

В первый момент, когда Дэвид зашел в бюро по трудоустройству, Клайв и Дотти уставились на него в полном недоумении, но затем оба покатились со смеху. Дэвид закатил глаза кверху, не желая участвовать в их веселье. Тем не менее он отлично понимал, что выглядит очень комично: со своей маленькой собачкой на поводке, одетый в пеструю гавайскую рубашку с короткими рукавами и хлопчатобумажных брюках, заканчивавшихся на три дюйма выше его лодыжек.

— Да, я уже имел возможность удивить людей в Супер Сэйвер Хантера.

Клайв обошел вокруг своего стола, драматично вытирая несуществующие слезы радости, и встал напротив Дэвида, оглядывая его сверху до низу.

— Ну, Дэвид, это великолепно! Итак, миссис Ньюман настояла на том, чтобы ты надел этот наряд, я правильно понимаю? — Он опять прыснул со смеху, и Дэвид улыбнулся, покачав головой в ответ на шутку. — А, нет! Нет-нет-нет, я должен остановиться! — продолжал Клайв, — это слишком жестоко. О, дорогой! — Он похлопал себя по груди, чтобы вернуть самообладание и, нагнувшись вперед, посмотрел вниз на Додди и произнес: — А могу ли я поинтересоваться, это кто?

— Ее имя Додди, — осторожно ответил Дэвид, ожидая, что Клайв не замедлит отколоть очередную шутку. — Мне пришлось привести ее с собой, иначе, я боюсь, она бы изгрызла весь интерьер автомобиля.

— А ты разве не являешься прекрасным безобидным созданием? — И Клайв улыбнулся, когда Додди подскочила к нему и начала лизать его руки. Но выпрямился в ту же секунду, когда ее дыхание ударило ему в ноздри. — Ой, боже мой! Похоже, у нее есть небольшие проблемы?

— Это сделает ее дыхание мягче. — Он натянул поводок, когда Клайв подошел вплотную.

— Чесночные таблетки, — прошептал он Дэвиду на ухо.

— Что?..

— Чесночные таблетки. Прекрасное средство для собак от дурного запаха изо рта.

— А… Спасибо за совет. Я куплю ей.

— Ну, так ты расскажешь нам, что за денек у тебя сегодня выдался? И чья это одежда на тебе?

Дэвид изложил все события прошедшего дня, повергнув Клайва в настоящий шок.

— Жасмин, конечно, не могла не заметить, что мистер Ньюман немного ниже ростом, чем я, но, к сожалению, выбора не было. Кстати, это мне кое о чем напомнило. — Он начал искать что-то в своем пакете и достал оттуда промокший сложенный фирменный бланк, который сегодня утром взял со стола Кэрри. Он аккуратно раскрыл его и протянул Клайву. — Мне пришлось провести небольшую спасательную операцию в своих джинсах, чтобы сохранить это. Поэтому он такой мокрый. Это мой новый адрес.

— О! Отлично! Так значит, ты теперь где-то обосновался?

— Ага. Собаку и машину я получил в придачу.

— Шоэр-роуд! — воскликнул Клайв, читая бумагу. — Это что, какая-то шутка?

— Нет, это правда. Теперь я буду жить в одной из этих небольших «солонок с крышей».

— Ну, в таком случае это просто прекрасно! Теперь, — он начал хлопать ладонями по карманам, — куда я подевал этот конверт?

— Он здесь, Клайв. — Дотти оторвалась от экрана компьютера, держа конверт в руках. — Ты оставил его мне для сохранности.

Клайв неодобрительно воскликнул, подняв брови в недовольстве на самого себя:

— В следующий раз, я, точно, где-нибудь забуду собственную голову. — Он подошел к Дотти и взял конверт, вручая ей взамен бумагу с новым адресом Дэвида. — Дотти, будь другом, введи, пожалуйста, эти данные в компьютер.

Затем он вернулся к Дэвиду и протянул ему конверт.

— Я думаю, тебе понадобятся кое-какие деньги на первоочередные расходы, так что возьми аванс зарплаты за неделю.

Дэвид отрицательно покачал головой и протянул пакет обратно.

— Клайв, ты не должен…

Клайв отступил и сделал останавливающий жест рукой.

— Нет, я настаиваю, — засмеявшись, сказал он, — если тебе будет от этого легче, я поделюсь с тобой и скажу, что я делаю это по отношению ко всем, кто работает у меня. Это всего лишь небольшая уловка, которая помогает мне заручиться их лояльностью! И все, что тебе нужно, — это просто заходить сюда в конце каждой недели, и мы будем рассчитываться с тобой. О’кей?

Дэвид положил конверт в задний карман брюк:

— Да, это просто здорово. И спасибо еще раз.

— Пожалуйста! — Клайв положил руку ему на плечо и направился к двери. — И ради всего святого, пожалуйста, не спасай детей в бассейне каждый день. Я не хочу, чтобы меня вынудили платить тебе надбавку к заработной плате за опасные условия работы!

Тяжело нагруженный двумя пакетами с продуктами, Дэвид неуклюже нащупал замок своего нового дома, вставил ключ, плечом открыл дверь, и, присвистнув Додди, ударом ноги сразу же закрыл за ней дверь. Положив пакеты возле раковины, он взял банку с пивом и направился на веранду. Он уже почти отодвинул задвижку на двери, как вдруг заметил, что на столе лежит новое факсимильное сообщение. Дэвид подошел к столу и сразу же узнал почерк своей матери. Он оторвал листок и, выйдя на веранду, плюхнулся на один из шезлонгов. С наслаждением потягивая пиво, он начал читать:

Мой дорогой Дэвид!

Отец и я были очень рады получить от тебя послание и узнать, что ты чувствуешь себя намного лучше. Я всегда считала, что переезд из Инчелви будет самым лучшим из всего возможного для тебя. В связи с этим сегодня утром за завтраком мы обсуждали твои планы и оба пришли к выводу, что это прекрасная идея для данного периода времени, и я уверена, что он позволит тебе в конечном счете вернуться в Шотландию обновленным.

Единственное, что могло бы огорчить тебя немного, это то, что Дункан Капл посчитал необходимым назначить временного коммерческого директора на твое место. Это, конечно, не лучшее решение, но теперь, когда мы знаем твои планы, мы понимаем, что это даст тебе возможность свободно вздохнуть, а также снимет большую часть ответственности, которая лежала на твоем отце. Новый директор начинает свою работу сегодня, и Дункан настоял на том, чтобы впредь твой отец выполнял более простые дела. Так что будем надеяться на лучшее!

Я не сомневаюсь, что ты уже поговорил с Софи или даже со всеми детьми о своем намерении остаться в Америке, и, конечно, мы очень счастливы, что они вскоре вернутся сюда после своего продолжительного отсутствия. Между прочим, когда я посещала их в день твоего отъезда, Софи сказала, что знает о том, что ты вернешься не скоро. Похоже, что она очень смышленая девочка! Знает своего отца лучше, чем его мать!

Держи с нами связь! Возможность послать факс — прекрасна, но ровно в той мере, в какой люди, находящиеся на другом конце света, учитывают разницу во времени, отсылая сообщения. (Маленький намек!)

Со всей любовью, мама.

Дэвид аккуратно сложил лист с сообщением и положил на пол перед собой. Откинувшись назад в шезлонге, он закрыл глаза. Тягостное чувство вины начинало терзать все больше, перерастая в беспощадное самобичевание. Ладно, возможно, это было необдуманным поступком, но он бы никогда не позволил себе роскоши принятия подобного решения, если бы не чувствовал всей ответственности за родителей и за своих детей. Он больше не может показывать им своего уныния, и поэтому…

Может быть, сейчас стоит просто собраться и поехать домой? Но опять же — какова цель? Новый директор по маркетингу только вступил в должность, и его решения будут приняты, хотя и на временной основе, а назначение, несомненно, снимет часть бремени с плеч отца и позволит ему вернуться к заслуженному отдыху на пенсии. Ну, а что будет делать он? Он, конечно же, не хотел возвращаться к работе в саду Инчелви. Такой поступок был бы шагом назад, и это все уже было для него в прошлом. Но в таком случае ему опять нечем будет себя занять и он опять окажется перед опасностью соскальзывания в ту пропасть, в которой был только что.

Но дети! Теперь они оказались лишены не только матери, но еще и отца! Хотя в некоторой степени это были просто негативные мысли, так как, даже несмотря на отсутствие разумного обоснования, их интуиция требовала, чтобы они покинули Инчелви и вернулись в чужую, но радостную атмосферу их школы.

Поднявшись с шезлонга, он пошел в сад и остановился, любуясь заливом. Нет, каждый из них принял верное решение, и соответствующие изменения должны запустить длительный процесс восстановления. И в конце этого периода наступит момент, когда они все смогут вернуться друг к другу, освежившиеся и обновленные.

Все верно, он вернется в Шотландию в конце июня, за неделю до школьных каникул, и увезет детей в какое-нибудь увлекательное путешествие, туда, где они все вместе попробуют заново стать целостной семьей.

Дэвид зашел в гостиную и набросал ответ матери, положил письмо сверху на факсимильный аппарат, чтобы отправить завтра утром. А потом сел писать длинное и подробное письмо своей дорогой, милой и смышленой Софи.

 

Глава девятнадцатая

Бенджи сидел на скамье напротив средней общеобразовательной школы Лиспорта и прислушивался к выкрикам своих сверстников, когда они проходили мимо по направлению к главной улице. Он вскочил, пнул свой школьный портфель, валявшийся на тротуаре, и посмотрел на часы. Ну, давай же, Жармейн, уже четыре двадцать. Опять он остался тут последним.

Он услышал, как за его спиной захлопнулась дверь, и, повернувшись, увидел, как два мальчика сбегают вниз по тропинке, приближаясь к нему. Узнав в одном из них Сина Далаглио, который был его лучшим другом в начальной школе, он направился к нему, чтобы поприветствовать.

— Привет, Син! Как дела?

Син прошел мимо, даже не посмотрев в его сторону, а на его приветствие ответил лишь угрюмым ворчанием. Бенджи наблюдал, как парочка удаляется, тихо хихикая между собой.

Огорченный, он вернулся на скамейку, шаркая ногами и испытывая отвратительное и неподдающееся контролю ощущение наворачивающихся слез, которые уже комком стояли в горле. Он ненавидел школу. Он ненавидел всех в этой школе, потому что знал, что они ненавидят его.

Бенджи открыл свой портфель и вытащил шоколадный батончик. Зачем мать заставляет его каждый день общаться с дурацкой Жармейн? Все остальные ученики приходят и уходят из школы пешком, и с ними все в полном порядке. Это происходит только потому, что она считает это небезопасным, — думал Бенджи. Стыдно сказать, ему даже приходится платить одному из мальчиков, чтобы во время обеденного перерыва тот спустился в магазин и принес ему сладости. Это обходится в два раза дороже, чем стоит шоколадный батончик, и поскольку карманных денег не хватает, то приходится прокрадываться в родительскую комнату, пока Жасмин занята делами на нижнем этаже, чтобы порыться в папиных чертежах на столе в поисках потерянной мелочи. Бенджи было ужасно стыдно каждый раз, когда он это делал, но в этом есть и их вина. Если бы родители давали ему чуточку больше свободы, ему бы не пришлось опускаться до мелкого воровства.

Он вновь взглянул на часы. Уже половина пятого. Ну, где же ты, Жармейн?

Взрослые, они такие… эгоисты. Они делают только то, что нужно им, что отвечает их интересам. Ну, какая нужда в том, чтобы оба его родителя работали? Он знал, что его отец весьма богат, поскольку все его машины были дорогими, и у него был личный шофер, а их дом был одним из самых больших в Лиспорте. Бенджи жил в этом месте столько, сколько себя помнил, значит, получается, что дом был куплен, когда его мать еще не работала и все время была дома, воспитывая его. А то, что происходит сейчас, — полнейшая глупость. Если бы она в эту минуту находилась все время дома, наверное, она бы сама увидела, что прогулка в школу совершенно безопасна.

Ну, давай же, Жармейн! Где ты?

У него теперь был один-единственный настоящий друг — Жасмин. Она, конечно, иногда была довольно строгой, но всегда играла с ним в игры, стоило только ее попросить. Даже тогда, когда Син, бывало, захаживал раньше к ним. А теперь, вдобавок ко всему, все идет к тому, что она сдружится с этим идиотским садовником-шотландцем. Ну что здесь сказать, наверное, надо действительно быть тупым, чтобы подумать, что он тонет, а после всего еще и наорать на него.

Что он себе думает, как он теперь собирается исправлять все это? А ведь он только начал работать у его родителей. Он был одновременно тупым и неотесанным, хотя в принципе именно поэтому, наверное, он и был всего лишь садовником. У него нет мозгов, в отличие от отца Бенджи, который управляет огромной IТ-компанией. Тем не менее у Жасмин нет молодого человека. О, нет! Он не вынесет, если у них что-нибудь начнется!

Бенджи опять посмотрел на часы и нанес своему портфелю очередной увесистый удар. Сидеть наскучило, и он стал прохаживаться по тротуару.

Как бы он хотел сделать в школе что-нибудь такое, от чего все бы сразу поняли, что он нормальный, такой же, как все. Как бы он хотел доказать это себе самому!

Но как? Он изо всех сил старался на футболе, но был значительно медленнее других ребят в команде и никогда не поспевал за мячом, а во время игры в бейсбол часто пропускал удар. Он даже подумывал о том, чтобы принять участие в конкурсе талантов в музыке и поэзии, которые проводились учителями, но они включали запись каждого выступления через систему школьной громкой связи, и он знал, что все просто засмеют его, если узнают об этом. Все это было просто безнадежно.

Он опять взглянул на часы. Было десять минут шестого. Мальчик вернулся к скамейке и поднял свой портфель. Больше он не собирается ждать эту дурацкую Жармейн. Если он пойдет домой, ей придется прийти и проверить, что с ним все в порядке, и тогда, может быть, Жасмин сделает ей выговор, но она его заслужила. Он закинул портфель на плечо и, еще раз окинув дорогу взглядом, чтобы убедиться, что машина Жармейн не появилась в поле зрения, отправился домой.

Он наслаждался каждой минутой своей незаконной свободы, останавливался, чтобы получше рассмотреть витрины магазинов на центральной улице, по которой сейчас шел, купил себе молочный шоколад и черничный маффин в гастрономе. Он медленно пошел по направлению к Бейкер-Лайн, решил было зайти в спортивный клуб, посмотреть на игру в теннис, но передумал, зная, что Жасмин будет волноваться, если он задержится надолго. Тем более, что кто-то из школьных ребят, наверняка, там тренируется, и совершенно точно никого из них он сейчас видеть не хотел.

Бенджи повернул назад, вниз по Бейкер-Лайн, и уныло направился домой.

Он подошел к дому и увидел, что машина садовника все еще стоит под навесом, как вдруг услышал хруст гравия под колесами разворачивающейся машины. Обернувшись, он увидел, как зеленый джип Жармейн с ревом вылетел из-за поворота и резко остановился прямо перед ним. Не заглушая мотора, Жармейн выскочила из машины, ее обычно хитрое лицо сейчас источало ярость.

— Скажи мне, бога ради, куда ты подевался? Я ждала тебя у школы четверть часа, и скажу тебе, мой дорогой, что у меня было как минимум сотня куда более важных дел, чем просто терять время из-за тебя!

— Но вы сильно опоздали, Жармейн, — тихо произнес Бенджи.

— Какая разница, опоздала я или нет? Твоя мать платит мне за то, чтобы я забирала тебя каждый день, так что просто стой и жди, ясно?

— Да, хорошо, — сказал Бенджи, глядя на свои ботинки. Услышав, как открылась задняя дверь кухни, он заметил, что Жасмин бежит к ним навстречу.

— Так что, ты больше никогда не будешь уходить без меня? Да?

— По поводу чего весь этот шум-гам? — поинтересовалась Жасмин.

— Этот негодник пошел сегодня домой пешком, — ответила Жармейн, стиснув зубы от злости. — Я торчала как минимум пятнадцать минут у этой несчастной школы, ждала его, и все для того, чтобы узнать, что он взял на себя ответственность пойти домой пешком, что совершенно противоречит тому, что ему наказала делать его мать. Я думаю, тебе стоит сделать ему серьезный выговор.

— Да неужели? — спросила Жасмин, медленно кивая. — И, во сколько вы сегодня приехали, чтобы забрать его из школы, Жармейн?

Жармейн прикусила губу.

— Это не имеет никакого отношения к делу! Он должен стоять там и ждать, пока я не решу его забрать.

— Так во сколько вы решили забрать его сегодня, Жармейн? — еще раз спокойно спросила Жасмин.

Хмурый взгляд Жармейн показывал, что она начинала все больше и больше злиться.

— У меня было предостаточно времени, чтобы забрать его…

— Хорошо, раз я не могу получить точного ответа от вас, — перебила ее Жасмин, — я спрошу Бенджи. — Она положила руки ему на плечи. — Так что, Бенджи?

— Я ушел оттуда в четыре пятьдесят. Жасмин, я просто не думал…

— Без десяти пять! — Она кинула пронзительный взгляд на Жармейн. — Без десяти пять! Вы опоздали на тридцать пять минут! В какой части света вы находились? Вы же знаете, что он освобождается в четверть пятого.

— Да как ты смеешь со мной так разговаривать? Ты себя кем возомнила, ты, негритоска….

— Я думаю, вы достаточно сказали на сегодня, — донесся сзади мужской голос. Все повернулись и увидели Дэвида, идущего вдоль газона с граблями в руке, и Додди, снующую рядом. Жармейн оглядела их обоих с презрительной ухмылкой.

— А вы кто такой, черт возьми? — воскликнула она.

— Не, имеет никакого значения, кто я такой, — ответил он низким и спокойным голосом. — Я думаю, вы сказали даже больше, чем положено, так что, вероятно, лучшее, что вы сейчас можете сделать, — это сесть в машину и уехать отсюда.

Посмотрев сначала на Жасмин, потом на Дэвида, Жармейн развернулась и с воплями ярости запрыгнула в машину, сильно хлопнув дверью за собой. Опустив окно, она сказала:

— Можете быть уверенными, я сделаю все, чтобы Дженнифер узнала об этом. Я позвоню ей в офис.

— Только на это вы и способны, — медленно произнесла Жасмин.

Издав очередной вопль ярости, она сделала шумный разворот и, показав на прощание средний палец, взревела мотором и укатила, засыпав гравием газон.

Проводив машину взглядом, пока она не скрылась за поворотом, Жасмин повернулась к Бенджи и положила свои руки ему на плечи.

— Ты в порядке?

— Угу.

— Знаешь, мой мальчик, я думаю что, ты поступил по-взрослому, и я горжусь тобой. И лично я думаю, что ничего плохого или предосудительного ты не сделал.

Бенджи посмотрел на нее и улыбнулся.

— А теперь почему бы тебе не пойти и не взять немного молочного шоколада из холодильника? А я вернусь сразу же после того, как скажу пару слов Дэвиду.

Лицо Бенджи утратило счастливое выражение, и, угрюмо взглянув в направлении садовника, он пошел к кухонной двери.

— Вот черт! — воскликнула Жасмин, с силой хлопая себя по бедрам. — Это уже, конечно, явно перебор!

Дэвид покачал головой:

— Кто эта женщина?

— Это Жармейн. Она забирает, или, я бы сказала, забирала Бенджи из школы каждый день. Она всегда опаздывает. А сегодня она опоздала на столько, что Бенджи пошел домой пешком. Вот из-за чего весь сыр-бор. Какая же она все-таки сволочь! Что же нам теперь делать?

— Знаете, если хотите, вы всегда можете взять мою машину, чтобы привезти мальчика домой, — предложил Дэвид.

Брови Жасмин поползли вверх.

— Это очень мило с твоей стороны, Дэвид. И это было бы решением всех проблем, если бы я только умела водить!

— Ах, право. Хорошо. Что ж, в таком случае, есть другая альтернатива — я мог бы возить его в школу и забирать оттуда, если вы, конечно, согласитесь. Я все время здесь, так что, мне кажется, это могло бы иметь смысл — как вам мое предложение?

Жасмин подняла глаза и задумчиво посмотрела на машину, а затем, повернувшись к нему, улыбнулась:

— Дэвид, ты действительно не имел бы ничего против этого?

— Нисколько. Я был бы только рад.

— Нам надо обсудить это с Дженнифер.

— Конечно. — Он сделал паузу. — На самом деле, Жасмин, мы должны сначала посоветоваться с Бенджи. Я не уверен, что эта идея может прийтись ему по вкусу.

— Да, это мысль. — Она усмехнулась. — Только жаль, что я сама не догадалась. Пойдем, пойдем и спросим его.

Дэвид не двигался с места.

— Жасмин?

— Да.

— Мне интересно, вы бы не возражали, если бы я сделал одну вещь. Я хочу разрешить недоразумение, которое произошло вчера.

Жасмин кивнула и пошла к дому.

— Хорошо. Пойдем.

Они пошли по газону, и, когда поднялись к кухонной двери, Жасмин остановилась и повернулась к Дэвиду.

— Слушай, спасибо за то, что ты сделал.

Дэвид махнул рукой:

— Оу, это было не так уж сложно. Эта женщина нахальна и глупа.

— Нет, это много значит для меня, и, очевидно, для Бенджи тоже. Так что я благодарю от нас обоих. — Она вошла в кухню, но затем остановилась и повернулась к нему еще раз. — Оу!

Дэвид посмотрел на нее непонимающе:

— Что такое?

— Ты сказал «Оу»! Теперь я знаю, что это шотландское! — Она засмеялась и пропустила вперед Дэвида.

По открытому пакету шоколадного молока было видно, что Бенджи был здесь, но возле телевизора его не оказалось. Жасмин подошла к стеклянным дверям, чтобы посмотреть, нет ли его в саду, а не найдя его там, жестом пригласила Дэвида следовать за ней. Они вошли в зал и остановились на нижней площадке лестницы, и Жасмин позвала его. Приглушенный голос Бенджи ответил откуда-то сверху.

— Он в спальне, — сказала Жасмин тихо. — Как поднимешься наверх, поверни налево и дойди до самой дальней комнаты. Расскажи мне после, как все прошло, чтобы я могла позвонить Дженнифер. Удачи!

Дэвид кивнул и пошел вверх по лестнице. Он дошел до конца коридора и перед самой дверью комнаты Бенджи заколебался, пытаясь собраться и сохранить чувство собственного достоинства, с какой бы реакцией ребенок его ни встретил.

— Да? — ответил Бенджи изнутри.

— Бенджи, это Дэвид, не возражаешь, если я зайду на минуту?

В воздухе повисла тишина.

— Бенджи?

— Если это так необходимо…

Дэвид медленно вошел в комнату. Бенджи лежал на кровати на животе, играл в игру «Веселый Мальчик», и даже не повернулся в сторону Дэвида.

Дэвид остановился в центре комнаты, засунул руки в задние карманы джинсов и огляделся, подбирая нужные слова, с которых можно начать беседу. Комната была обклеена обоями с образом Супермена, спасающего красивую женщину, которую держал под мышкой. Яркий солнечный свет струился через мансардное окно, заливая собой всю комнату, из него простирался удивительный вид на Большой Южный залив, вдали виднелся Огненный Остров. Слева от окна располагался ряд полок с множеством технических игрушек и пластмассовых моделей героев книжек-комиксов, под ними, занимая всю поверхность стола Бенджи, стояла компьютерная система, выглядевшая очень сложной и способной запустить ракету в космос.

— Довольно внушительно, — наконец-то произнес Дэвид, кивая в сторону компьютера. Он повернулся, чтобы посмотреть, отреагировал ли Бенджи хоть как-то на его слова, но ребенок был поглощен своей игрушкой. Дэвид решил продолжить разговор, несмотря ни на что.

— Я удивлен, что ты интересуешься этой игрой. У тебя же есть CD-Rom.

Он подошел к столу и взял некоторые из CD-Rom игр, лежавших около компьютера. Бенджи тяжело вздохнул, показывая, что ему неприятно присутствие Дэвида, и стал еще сильнее жать на пульт управления.

Дэвид понял, что единственная возможность обратить на себя внимание этого упрямого ребенка — это начать прямо. Но тут на глаза ему попалась гитара, лежавшая забытой на верхней полке, а на ее грифе красовались слова: «Привет с Гавайев!» Дэвид дотянулся до инструмента, снял его с полки и провел по струнам. Гитара была полностью расстроена. Мужчина начал перебирать аккорды, настраивая инструмент, и когда послышалась приятная мелодия, он услышал голос Бенджи:

— Как ты это делаешь? — Бенджи сидел с открытым ртом и неотрывно смотрел на гитару.

— Что?

— Я думал, что она игрушечная, а у тебя получилась музыка.

— По-моему, это самая настоящая гитара. Вероятно, тебе ее преподнесли как сувенир, но у нее есть струны, и она может хорошо звучать.

Его руки забегали по струнам, рождая задушевную мелодию. Когда она закончилась, Дэвид развел в стороны руки, как будто ожидал аплодисментов, и изящно поклонился перед своим слушателем.

— Где ты этому научился? — спросил Бенджи, подходя к Дэвиду.

— У меня был довольно эксцентричный дядя, который часто гостил у нас дома, когда я был ребенком. Он всегда привозил свою гавайскую гитару и сочинял на ней глупые песенки для меня. Когда я подрос, он научил меня играть. — Дэвид забренчал по струнам, с каждым словом повышая тон своего голоса: «Моя собака имеет блох…»

Бенджи засмеялся и, выхватив гитару из рук Дэвида, пробренчал какие-то несвязные аккорды.

— Молодец, — сказал Дэвид. — У тебя только что состоялся первый урок. А потом мы будем учиться дальше, и я научу тебя настраивать инструмент.

Глаза Бенджи расширились.

— Bay, правда? Ты действительно можешь играть на гитаре?

— Ну, я долго не играл, но, думаю, что мог бы начать снова. Это похоже на езду. — Дэвид сделал паузу, понимая, что это было прекрасным ходом для его извинения. — Кроме того, Бенджи… инцидент, который случился вчера вечером, когда я занимался твоим велосипедом… Ну, словом, я сожалею о том, что накричал на тебя в бассейне. Я не знал, что ты так здорово владеешь дыханием.

Бенджи улыбнулся и пожал плечами.

— А, не стоит, ничего. Скажи, ты когда-нибудь играл в какой-нибудь группе или что-то в этом роде?

Дэвид засмеялся, понимая, что Бенджи не интересна тема его извинений.

— Да, на самом деле я играл в университете.

— Ничего себе! И ты писал песни и исполнял их?

— Конечно. Не очень хорошие, но если группа играла их очень громко, они не казались слишком плохими.

— Ничего себе! Вот это да! Я думал, что ты всегда был только садовником.

Дэвид засмеялся еще громче:

— Ну, просто у меня есть скрытые таланты.

Бенджи снова посмотрел на гавайскую гитару:

— А сколько тебе было лет, когда ты начал играть?

— О, примерно восемь.

— Восемь! А мне одиннадцать, — сказал он взволнованно.

— Что ж, тогда самое время начать играть, не так ли?

— Ты хочешь сказать, что мог бы учить меня?

— Если надумаешь учиться.

— Да! И прошу, научи, как писать песни и музыкальные композиции. Я сочиняю стихи. Это могло бы помочь?

— Ну, если ты можешь писать стихи, то у тебя получится сочинять и песни.

Бенджи удовлетворенно вздохнул. Он посмотрел на Дэвида вопрошающим взглядом:

— А ты мог бы начать мне преподавать прямо сейчас?

Дэвид покачал головой и посмотрел в окно.

— Нет, не сейчас. Сегодня вечер слишком хороший, чтобы сидеть в душной комнате.

На лице Бенджи появилось разочарование.

— Я думаю, сейчас мы могли бы пойти поиграть в теннис.

Бенджи посмотрел на него, раскрыв рот:

— Что?

— Я хочу поиграть в теннис. Что-то не так?

— Ты и в теннис можешь играть?

— Конечно, почему нет?

— Хорошо. — Бенджи остановился, на его лице внезапно появилось волнение, и он начал перебирать струны на гитаре.

— В чем дело? — поинтересовался Дэвид, — разве ты не любишь теннис?

— Да, мне нравится эта игра, — ответил Бенджи, — только…

— Только что?

— Только… Ну, я не могу быстро бегать, потому что я… ну, своего рода… знаешь ли… толстый. — Он начал вновь теребить пальцами струны.

Дэвид пристально посмотрел на мальчика:

— Я не думаю, что ты толстый. Я сказал бы, что ты плотно сложен.

— Ты действительно так думаешь?

— Конечно. Говорю тебе, года через четыре я бы не хотел встретиться с тобой где-нибудь в темном переулке.

— Что?

— Ну, ты, вероятно, превратишь меня в лепешку.

Бенджи рассмеялся:

— Нет, я не побил бы тебя! Я бы побил врага, а не друга! — Он аккуратно положил гитару на кровать, затем подошел к двери. — Пойдем поиграем немного в теннис.

— Бенджи, — ответил Дэвид, указывая взглядом в сторону гитары.

— Да? — тихо произнес Бенджи, не понимая, что он сделал не так.

— Да нет же, вся в порядке. Просто я хочу, чтобы ты настроил ее для меня к завтрашнему дню, хорошо?

Лицо Бенджи снова осветила улыбка.

— Хорошо!!! Теперь мы можем пойти поиграть в теннис?

— Нет, есть еще кое-что.

Бенджи снова вернулся, нетерпеливо простонав. Дэвид улыбнулся:

— Слушай, как ты уже слышал, Жармейн не собирается больше отвозить и забирать тебя из школы, мы с Жасмин подумали, не был бы ты против, если бы это делал я?

— Что? В твоем «фольксвагене»? — Он открыл рот от изумления.

— Хорошо, что ты не возражаешь.

— Ничего себе! Это же так здорово! И мы можем опускать крышу вниз?

— Да, конечно, можем. А зачем ты хочешь ее опускать?

— Потому что это клево и…

— И что?

— Ну, просто вчера я играл с Додди и наклонился, чтобы забрать у нее мяч, и когда она облизала мне лицо, ее дыхание оказалось настолько отвратительным, что я…

Дэвид засмеялся.

— Идет. — Он подошел к Бенджи, пожал ему руку, и они закрепили свой договор ударом ладоней. — Хорошо, а теперь бежим играть в теннис.

Бенджи, бросив дверь открытой, стремительно побежал вниз, радостно выкрикивая имя Жасмин. Жасмин выбежала из кухни.

— Жасмин! Дэвид собирается преподавать мне теннис и игру на гитаре. — Он посмотрел наверх, туда, где стоял Дэвид. — На моей гавайской гитаре. Да, вот именно. Он собирается показать мне, как играть… на гавайской гитаре. Он уже почти научил меня тому, как ее настраивать!

Дэвид спускался по лестнице и взглянул на Жасмин. Женщина смотрела на него с недоумением.

— Господи, как тебе это удалось?

— О, мы просто немного поговорили по-мужски, и… Ну, в общем, он, кажется, довольно спокойно отреагировал на то, что я буду подвозить его в школу, так что звони Дженнифер. — Он подмигнул ей и последовал за Бенджи.

 

Глава двадцатая

Сэм Калпеппер бросил на стол документ и откинулся на спинку высокого кожаного кресла. Он мельком взглянул на двух своих финансовых директоров, которые пристально смотрели на него и молчали.

— Что ж, я на самом деле хочу, чтобы мы заключили этот контракт. — Он взял сигару, тлеющую в пепельнице, и сделал глубокую затяжку. — Почему? Потому что распространились слухи, что «Бэйтс», и «Янг», и «Рубикэм» также хотят заполучить этот контракт, — он положил руку на документ, — …и это было бы чертовски хорошо для нашей репутации, если бы мы получили его. Даю голову на отсечение, что СМИ узнают об этом первыми. — Он громко засмеялся, но его смех почти сразу перерос в потрескивающий кашель.

Расс Хоган первым прокомментировал его слова:

— По правде говоря, Сэм, я не думаю, что мы сможем удачно воспользоваться этой возможностью. Мы никогда до этого не имели дел с заказчиком из алкогольной индустрии, не говоря уже о том, что это единственная подобная компания в Великобритании. Я имею в виду, что если мы этим займемся, то нам придется провести немало исследований. И я спрашиваю: а стоит ли оно того?

Сэм медленно кивал, понимая, что это утверждение принадлежит лично Рассу. Он прекрасный финансовый директор и выделяется умением общаться с клиентами, но у него была привычка выступать против всего, не долго думая о том, что собирается сказать, и его последние слова были тому примером.

Сэм поднялся с кресла и подошел к окну, затягиваясь сигарой, затем повернулся и посмотрел на Расса:

— Я думаю, ты не прав, Расс. Вот именно, что стоит. — Он повернулся к столу, резким движением стряхнул пепел в пепельницу и откинулся на спинку кресла, поворачиваясь на нем. — Нам понадобилось около двадцати лет на то, чтобы построить такую крупную структуру, каковой является «Калпеппер Роуэн», но сейчас, я думаю, мы сползли с вершины. И я впервые задумался о том, что лежит в основе успешной деятельности нашей компании, — точнее, чего ей не хватает для этой успешной деятельности. Я могу ошибаться, но все же полагаю, что мы стали слишком удовлетворены своей работой. Наши счета могут быть огромными. Но в последнее время у нас появились проблемы. Одним словом, сегодня мы не ловим крупную рыбу.

— Ты хочешь сказать, что думаешь, будто джин «Тарви» — такой уж важный клиент для нас и нам стоит заниматься джином? — Расс прервал своего президента, недовольный его встречным обвинением. — Я имею в виду, что, когда вы зачитывали вслух британские числа продаж, они не показались мне слишком внушительными. Хорошо, я допускаю, что они, возможно, показательны, если исходить из того факта, что это новый продукт для Великобритании, но он такой же новый здесь, у нас, и нам придется побороться с такими конкурентами, как «Гордон» и «Бифитор».

Сэм пытался скрыть свое раздражение и не смотрел на Расса.

— Но разве ты не понимаешь, Расc? Ну, же! О чем я еще читал вслух?

Расс оперся на подлокотник и начал нервно барабанить по нему пальцами, не понимая, что имеет в виду его распорядитель.

Сэм взглянул на обоих своих исполнительных директоров:

— Что, разве ни один из вас не понимает, о чем я говорю?

Наступила тишина, которую прервала Дженнифер Ньюман, бросив свою ручку на стол:

— Сэм, я думаю, что дело не только в джине «Тарви», но еще более важен тот факт, что это — новый домашний джин для «Глэдвинских Виноторговцев», у которых также есть виски смеси «Гленточри» и водка «Валишка», представленные в качестве брендов их торговых домов. Ты говорил, что каждый из них владеет довольно большой долей рынка в Великобритании, даже при том, что их товары не являются престижными продуктами. Джин — относительно новый продукт для них, так что они дают нам шанс выдвинуть его на низком содействующем бюджете, а затем, если спрос на него начнет повышаться, можно будет сделать то же самое с их виски и водкой, и мы надеемся, что через ту же компанию. Это означает, что тот, кто заключит контракт с «Тарви», в конечном счете сможет работать с маркой «Глэдвинских Виноторговцев» во всем ее диапазоне.

Сэм щелкнул пальцами и указал на Дженнифер.

— Точно. И так бы подумали все остальные агентства на Манхэттене и именно поэтому пошли бы на этот риск. — Сэм улыбнулся своему руководителю. — Спасибо, Дженнифер.

Расс посмотрел на Дженнифер с презрением и повернулся к Сэму.

— Да ладно вам! Нет никаких серьезных оснований, чтобы поддержать эту теорию. Это чистая гипотеза.

— Хорошо, пусть так. Но я действительно думаю, что нам сейчас необходимо взяться за рискованное дело и потратить на него немного больше времени и ресурсов, иначе мы погрязнем в собственном самодовольстве. Я убежден, что нам нужно нечто, что могло бы снова зажечь нас, и считаю, что работа с этим клиентом — хороший способ сделать это. И как я уже сказал, СМИ нам помогут.

Расc вздохнул и пожал плечами, показывая тем самым, что он не возражает.

— Хорошо, таким образом, мы идем на это. Кто собирается руководить этим проектом?

Сэм посмотрел на Дженнифер:

— Я хочу, чтобы это была ты, Дженнифер.

Женщина приподняла брови:

— Почему бы и нет? На какое время я могу рассчитывать?

— Месяц. — Он неуверенно наблюдал за реакцией своей сотрудницы, видя, как ее глаза расширяются по мере того, как она понимает значение услышанного.

— Ты хочешь сказать, что этот проект должен быть закончен через месяц, Сэм?

— Да, боюсь, что так. Этот документ действует уже в течение трех недель, просто я только что получил его. — Он открыл первую страницу и начал читать. — Бизнес-планы должны быть представлены к субботе, четвертому июля, и «Глэдвин» объявит агентство, с которым захочет сотрудничать, седьмого. Так что боюсь, что никакого перерыва в работе в связи с Днем независимости для нас в этом году не предвидится.

Дженнифер присвистнула, пока Сэм просматривал что-то в документе Расса.

— Хорошо, это может оказаться неудавшейся попыткой, но мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы получить этот проклятый контракт.

Через полчаса Дженнифер покинула зал заседаний, захватив бумаги и блокнот, в котором было записано все, что ей предстояло сделать. Не успела она подойти к дверям своего офиса, как ее секретарь вышел из комнаты напротив:

— Дженнифер, вас спрашивает Жасмин, она на второй линии.

— А, хорошо, спасибо. Мэнди, возьмите этот блокнот, — сказала она, — не могли бы вы напечатать это как можно скорее? Решение совещания на последней странице.

— Конечно.

— Благодарю вас, Мэнди.

Она вошла в свой кабинет и, бросив документы на стол, подняла трубку:

— Жасмин?

— Здравствуй, Дженнифер.

— Что-то случилось?

— Нет.

— Тогда почему ты звонишь? — Перекинув телефонный провод через свою настольную лампу, она обошла стол и села на него. — Что-то не так?

— Не беспокойся, ничего плохого, что ты могла подумать в связи с Бенджи. Просто Жармейн сегодня слишком поздно приехала за ним — она опоздала на тридцать пять минут, — и Бенджи пришлось вернуться домой пешком.

— О боже, Жасмин.

— Только не надо преувеличивать, Дженнифер! Он правильно сделал. Он же не знал, приедет ли она вообще.

— Хорошо, так что случилось?

— Жармейн вернулась одновременно с приходом Бенджи и начала ругать бедного мальчика, и… В общем, я очень разозлилась на нее, и она заявила, что обо всем расскажет тебе. Очевидно, она еще не сделала этого.

Дженнифер посмотрела на свой стол, не оставлены ли какие-нибудь сообщения:

— Думаю, да. Я была на совещании, так что в любом случае я бы об этом не узнала раньше, чем оно закончилось. Очевидно, если она не оставила для меня сообщение через секретаря, то уже не будет этого делать. Думаю, она понимает, что была не права.

— Да, но главная неприятность заключается в том, Дженнифер, что она больше не собирается забирать Бенджи.

— О боже, — вздохнула Дженнифер, — и что же мы теперь будем делать? Я не собираюсь, повторяю, я не собираюсь разрешать ему пропускать школу, Жасмин. Как же быть?

— Да, я ожидала, что ты это скажешь. Но я хочу тебе кое-что предложить.

— И что же это?

— Дэвид предложил забирать Бенджи.

— Дэвид? Кто это?

— Садовник, Дженнифер.

— Жасмин! Только не говори, что ты серьезно! Мы же его совсем не знаем! Вдруг он какой-нибудь маньяк или еще что похуже. Я имею в виду…

— Он не такой, Дженнифер. Он меньше всего похож на маньяка. Он вполне приличный человек.

— Да? И как ты это поняла за те два дня, что он у нас работает?

На другом конце повисла пауза.

— Хорошо, — наконец послышался голос Жасмин, — я расскажу тебе обо всем. Жармейн назвала Бенджи дураком, а затем оскорбила меня из-за цвета моей кожи, и Дэвид, прекратив работу в саду, вмешался в разговор и попросил ее уехать!

— Ах, я поняла. Извини меня, Жасмин. И что было дальше?

— Это уже не имеет значения. В любом случае, я могу ручаться за Дэвида, Дженнифер. Он сейчас здесь, с Бенджи, на корте, учит его играть в теннис.

— Ты шутишь!

— Нет, не шучу. И он собирается также преподавать ему игру на гитаре.

— У нас же нет гитары, Жасмин.

— Ну, я имею в виду, ту гитару… Кажется, гавайская… ее так называют.

— Гавайская гитара?

— Да, именно. Она стояла у Бенджи в спальне.

Дженнифер встала со стола и пересела на стул.

— Невероятно! А как Бенджи на все это реагирует?

— Дженнифер, я уже давно не видела, чтобы мальчик был так счастлив.

В этот момент дверь открылась, в кабинет входили Сэм и Расс.

— Подожди, пожалуйста, минуту. — Она прикрыла трубку рукой, но Сэм замахал руками, показывая, что она может продолжать разговор. Дженнифер улыбнулась и убрала руку с трубки.

— Жасмин? Хорошо, если ты думаешь, что все в порядке, позволь Дэвиду отвозить Бенджи в школу.

— О, великолепно! Я говорю тебе правду, Дженнифер. Я уверена, что Дэвид сможет позаботиться о мальчике.

— Хорошо, только давай не будем делать преждевременных выводов.

Жасмин засмеялась:

— Подожди, и ты сама все увидишь. Я пойду, расскажу им о нашем разговоре.

— Хорошо, и поцелуй Бенджи крепко-крепко от меня. — Она положила трубку и внимательно посмотрела на мужчин, которые к тому времени выдвинули стулья и сели напротив.

— Все в порядке дома? — поинтересовался Сэм.

— Надеюсь на это, — ответила Дженнифер, — мы взяли на работу нового садовника, который, кажется, похож на Супермена. Сейчас он учит Бенджи играть в теннис.

— Здорово! Кстати, иногда и нам стоило бы выбираться на корт! Я еще ни разу не играл в этом сезоне.

— Хорошо, давайте, — сказала Дженнифер, открывая свой настольный календарь. — Но только не в ближайшие выходные, потому что я хочу начать работать над этим проектом. — Она указала на документ. — А как насчет того, чтобы поиграть в следующие?

Сэм высунул из внутреннего кармана ежедневник, начал его пролистывать.

— Свободно. Мы с Молли можем.

— Отлично, тогда запланируем на эту дату!

— А Алекс не собирается быть где-нибудь неподалеку? — поинтересовался Расс.

Дженнифер улыбнулась:

— Я могла бы найти его и спросить. Ты хочешь устроить ему «ежегодное» поражение?

— Он единственный среди нас, кто прилично играет.

Дженнифер и Сэм переглянулись, и, заметив это, Расс простодушно поднял руки.

— Это точно, говорю вам.

— Хорошо, я позвоню ему. — Дженнифер сделала запись в настольном календаре и положила ручку на стол. — А сейчас я хотела бы узнать, чем я удостоилась вашего визита ко мне?

Сэм оттолкнулся от стула и потянулся.

— На самом деле нет никакой особой причины. Просто мы собрались чего-нибудь выпить и хотели узнать, не хотела бы ты присоединиться к нам. Вероятно, это последняя возможность, которая у нас есть в течение ближайшего месяца.

Дженнифер улыбнулась, а затем покачала головой.

— Очень мило с вашей стороны, но я не пойду. — Она взяла документ и начала его пролистывать. — Я намерена начать работать над этим прямо сейчас.

Сэм ухмыльнулся:

— Замечательно! Рад это слышать! — Он протянул руку Рассу. — Это то, что я называю обязательством, не так ли, Расс?

Расс посмотрел на него и после короткой паузы, с большой неохотой, вытащил десять долларов из своего верхнего кармана пиджака и положил их на открытую ладонь. Дженнифер открыла рот от удивления и бросила бумаги на стол.

— Вы двое! Вы заключили пари, пойду я с вами или нет?

— О, нет, не пойми это превратно, — заметил Сэм, подмигивая, — Расс сказал, что ты пойдешь с нами, в то время как я был абсолютно уверен в тебе, и впоследствии… — Он сложил бумажную купюру вдвое и погладил ее. — Черт, и вот результат нашего пари!

— Вы, мужчины, такие дети! — Дженнифер вскочила и, взяв ручку со стола, бросила ее в них.

— У-о! — воскликнул Расс, прячась за спиной Сэма, который, громко смеясь, поспешно отступал к двери. Мужчины вытолкали друг друга в коридор, после чего Расс повернулся и, заглянув в дверь, сказал:

— Не забудь позвонить Алексу.

Другая ручка ударилась о дверь недалеко от его носа. Он удивленно посмотрел на место, куда пришелся удар, высунул язык и быстро закрыл дверь, прежде чем женщина снова попыталась бы ему отомстить.

— Проклятые школьники! — сказала Дженнифер, улыбнувшись. Она подняла ручку и вернулась к столу. Взяв трубку телефона, она нажала на кнопку, чтобы пошел набор одного из сохраненных номеров, и почти мгновенно услышала ответ.

— Алло?

— Привет, дорогой! Это я!

— О, привет! Подожди немного, Дженнифер, здесь слишком шумно. Продолжай говорить, только погромче.

— Ты где?

— В аэропорте Сан-Франциско. Мне нужно улететь в Хьюстон.

— Хорошо, так лучше?

— Да, намного. Как дела?

— Великолепно! Сэм поручил мне новый проект для работы. Он много значит для нашей компании, и мне надо будет постараться.

— Рад слышать об этом. Слушай, дорогая, ты не могла бы побыстрее сказать то, что хотела, потому что я тороплюсь.

— Хорошо. Ты собираешься вернуться в Лиспорт через выходные? Я пригласила Сэма и Молли поиграть в теннис, и Расс хочет сыграть с тобой.

— О, черт, я должен играть с ним? Он снова хочет потешить свое эго? Он же каждый раз у меня выигрывает.

— Я знаю, дорогой. Но, так или иначе, ты мог бы сделать это — ради меня?

— Слушай, у меня нет при себе органайзера, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы следующие выходные были у меня свободными. Договорились?

— Да, прекрасно.

— Отлично. Что ж, я кладу трубку.

— Хорошего полета, милый.

— Спасибо. До встречи.

— Да, до встречи.

Дженнифер положила трубку и некоторое время сидела, уставившись на телефон, внезапно почувствовав, что ей как-то не по себе, их разговору явно чего-то не хватало.

— Люблю тебя, — сказала она тихо.

Послышался стук в дверь, и в комнату вошла Мэнди:

— Вот ваши записи.

— Замечательно, Мэнди. Собираетесь домой?

— Да, если больше ничего не нужно.

Дженнифер оторвалась от бумаг и улыбнулась.

— Нет, ничего. Увидимся завтра утром.

Когда закрылась дверь, Дженнифер посмотрела на телефон, думая, нужно ли ей снова позвонить Алексу. Нет, он сказал, что торопился, — скорее всего, звонок его только разозлит. Она покачала головой, как бы убеждая себя в правильности своего решения, и погрузилась в чтение документов.

 

Глава двадцать первая

Через несколько дней уровень игры Бенджи в большой теннис достиг такой стадии, когда он мог стать почти полноправным противником Дэвиду, несмотря на то что последнему приходилось следить за тем, чтобы мальчик держал удар справа, иначе мяч оказывался в бассейне. Игра на гитаре тоже очень увлекла Бенджи, его можно было заметить без инструмента, лишь когда он играл в теннис или был в школе, поскольку еще не чувствовал себя достаточно уверенным, чтобы похвастаться своим мастерством перед одноклассниками.

Он решил представить собственную песню в числе участников соревнования школьных талантов, а сподвигло его на это одно забавное обстоятельство — Дэвид сочинил небольшую частушку о Додди, состоящую из трех аккордов, которые изучил Бенджи. Однако мальчик в пух и прах раскритиковал сочинение своего учителя за нехватку точности и рифмы.

— Таким образом, аккорды — только G, С и D7. Хорошо?

— Да. Я могу сделать это теперь?

— Держись! Ты еще не знаешь, как это звучит!

— Хорошо. Но в следующий раз ее буду играть я, самостоятельно.

— Хорошо. Ты слушаешь меня?

— Да.

Жизнь полна таких замечательных вещей, как пиво и горячий слоеный яблочный пирог…

— Что такое яблочный пирог?

— Это своего рода домашний торт с яблоками, приготовленный по-немецки.

— Вы всегда едите его с пивом?

— Нет, думаю, нет.

— Хорошо, тогда почему пиво и горячий слоеный яблочный пирог?

— Потому что это в рифму, Бенджи.

— В рифму с чем?

— Не гони лошадей! Мы еще не дошли до этого места.

Но все это, безусловно, испорчено

Поездкой в автомобиле

С Додди, любящим забаву пуделем…

— Это смешно! Разве ничего нельзя придумать, кроме того, чтобы срифмовать с пуделем?

— Эй, дай мне небольшую передышку! У меня заняло целый час написать это!

— Час! Но тут же всего пять строчек!

— Имейте терпение, сэр Тим Райс, я еще не закончил!

— Кто такой сэр Тим Райс?

— Слушай, ты хочешь, чтобы я продолжал или нет?

— Хорошо, давай.

Мы едем вокруг города с опущенной крышей, и в Лиспорте, я говорю тебе, подморо…

— Нет, это нет!

— Что нет?

— В Лиспорте никогда не подмораживает. Ну, летом точно такого не бывает. Зимой температура иногда понижается до…

— Бенджи!

— Что ж, я полагаю, что ты просто использовал это слово, чтобы срифмовать с…

— Мне продолжать?

— Извини.

Потом воздух становится невыносимым, ты думаешь, что это Додди заболела.

Но оказывается, что это она просто дышит.

— Эй! Мне нравится!

— Премного благодарен! Наконец-то я произвел на тебя впечатление.

— Только «подморозило» не рифмуется с «дышит».

— О, тогда забудь об этом.

— Нет, пожалуйста, Дэвид, переделай!

— Нет. Не волнуйся. В любом случае, я еще не закончил.

— Пожалуйста, Дэвид, спой все целиком! Обещаю, что больше не буду прерывать тебя.

— Обещаешь?

— Да, обещаю. Давай, как там она начинается?

Жизнь полна таких замечательных вещей,

Как пиво и горячий слоеный яблочный пирог,

Но все это, безусловно, испорчено

Поездкой в автомобиле

С Додди, пуделем, любящим забаву,

Мы едем вокруг города

С опущенной крышей,

И в Лиспорте, я скажу тебе, подморозило.

— Хотя нет!

— Ты сказал, что не…

— Извини!

Потом воздух становится невыносимым, ты думаешь, что это Додди заболела.

Но оказывается, что это она просто дышит.

— А теперь вместе!

Жизнь полна таких замечательных вещей,

Как пиво и горячий слоеный яблочный пирог,

Но все это, безусловно, испорчено

Поездкой в автомобиле

С Додди, пуделем, любящим забаву.

Она сидит и рычит на своем месте на все,

Что встречается ей по пути,

С мальчиком и со своим хозяином-землекопом…

— А мальчик — это я?

— Да.

— Отлично! Э, Дэвид?

— Что?

— Я могу задать один вопрос?

— Какой?

— Что такое землекоп?

— Рабочий. Это я.

— А-а. Хорошо.

— Я могу продолжать?

Но хотя она сидит и тявкает!

Она лишь комок пуха,

И ты можешь использовать ее, чтобы вычистить уборную!

— Уборную?

— Ну, да — туалет. Я не знаю, как вы его называете.

— Эй, на самом деле грубовато!

— Ну зато складно.

— Я думаю, просто великолепно! Но держу пари, что я мог бы точно так же!

— Хорошо, тогда сделай!

— Хорошо, сделаю. Могу я попробовать прямо сейчас?

Скоро сочиненная Дэвидом песенка-частушка стала их шутливым гимном, они оба напевали ее вслух, по дороге в школу и из школы, а Додди сидела на заднем сиденье и упивалась каждым мгновением воображаемой славы.

В июне сад изумительно расцвел изобилием разнообразных красок и цветов, что очень гармонировало с теплой атмосферой, установившейся в доме Ньюманов. Величественно цвели розы всех оттенков, флоксы и японские ирисы, поощренные солнечной погодой, вытянули свои длинные и тонкие шеи выше гортензий и пряно пахнущих гераней и все это на чарующем фоне голубого залива. Виноградная лоза, обвившая трубу перед домом, протянулась высоко по веранде над оранжереей, ее цветы усыпали белые деревянные перила и обшивку вокруг верхних окон своими крошечными сверкающими огоньками.

Дэвид с удовольствием выполнял свои обязанности и упивался каждым часом работы в благоухающем саду. Он обнаружил небольшой садовый магазин в пяти милях от Лиспорта на шоссе Монтаук, где купил огромное количество цветочных семян и цветущих кустарников, высаживаемых в грунт, постепенно устраняя те недостатки, которые остались после предыдущего садовника. Тем не менее его эксцентричное появление с загруженной доверху растениями тележкой и пуделем, вышагивающим впереди, очень скоро привлекло внимание молодой пары, которые оказались владельцами этого местечка, и когда Дэвид там появился в третий раз, они представились и пригласили его в дом на кофе с горячими булочками. После этого посещения стали частыми и более продолжительными, и они стали настоящими друзьями.

Дэвид теперь не торопился домой, чтобы запереться там и сидеть в одиночестве. Он активно искал себе компанию, и когда не оставался на ужин с Жасмин и Бенджи, он или заглядывал в бар Лиспорта, чтобы выпить пива и поболтать с местными жителями, или был в гостях у новых знакомых. Одним из таких случаев стало приглашение в дом Клайва Ханли и его друга Питера. Дэвид сидел за столом и наблюдал, как эти двое весело готовили еду: каждый из мужчин пел и танцевал вокруг другого с кастрюлей и миксером в руке под старую запись «Моя справедливая леди».

Но самые близкие отношения у Дэвида, конечно же, сложились с Жасмин и Бенджи, ежедневное общение с которым напоминало ему о собственных детях. Каждую ночь он садился, чтобы написать всем троим по письму, всегда начиная с количества дней, оставшихся до его возвращения, и заканчивая фразой: «Увидимся на каникулах!» Он очень по ним соскучился, но испытывал чувство тревоги, думая о возвращении в Шотландию и глубокое волнение при мысли о том, что он снова окажется рядом с детьми.

Именно среда домашнего хозяйства Ньюманов, окружающая Дэвида, являлась самым сильным доказательством того, что он возвращался к своему нормальному состоянию, так же как и простота его нынешнего существования, порожденная его друзьями, помогающими справиться с тревожными мыслями и вернуться к ясному мышлению.

Его жизнь теперь была достаточно насыщенной: он с увлечением трудился в саду, играл с Бенджи в теннис, их поединки смотрела Жасмин и была арбитром в спорных ситуациях. Они часто втроем путешествовали на катере к Огненному Острову, Бенджи любил эти прогулки, потому что мог продемонстрировать свои навигационные навыки, беря управление в свои руки и вставая за штурвал. Чаще всего эти поездки заканчивались веселым ужином на кухне или террасе, когда Дэвид с Жасмин пили вино, а Бенджи исполнял для них песню о Додди или куплет из собственного «хитового» сингла. Дэвид учил Жасмин правилам вождения на автомашине, но после двух уроков они оставили эту затею — Жасмин никак не могла справиться со сцеплением, и на половине пути их машину так занесло, что все чудом остались невредимыми.

Несмотря на тесную дружбу с Жасмин, Дэвид никогда не упоминал о своем прошлом. Он не делал этого не потому что не доверял Жасмин, нет, он больше боялся своей собственной реакции, по-прежнему боялся открыть заживающие раны.

Пятница выдалась такой красивой, морской бриз, наконец, растворил липкую влажность, которая ощущалась с предыдущих выходных, поэтому Дэвид, забрав Бенджи из школы, попросил у Жасмин разрешения прогуляться с мальчиком на пароме до Огненного Острова. Там они провели конец дня и часть вечера, счастливые оттого, что просто играли в футбол и купались в заливе, едва поспев на последний паром.

В субботу Дэвид приехал на работу, как обычно, и 8:15, и был встречен Бенджи, который выбежал к нему из кухни в пижаме. Запыхавшись, он сбивчиво объяснил, что пока не сможет составить Дэвиду компанию, поскольку папа сейчас дома и он хочет исполнить ему свою новую песенку. Дэвид принял его извинения, испытывая внутреннее облегчение оттого, что сможет спокойно приступить к своим обязанностям.

К полудню он покосил все лужайки и направился к цветочной клумбе в дальний угол теннисного корта посадить оставшиеся кусты, купленные им на цветочном базаре два дня назад.

Он как раз закапывал карликовый рододендрон в тот момент, когда услышал голоса, доносившиеся до него из-за изгороди, и, повернувшись, увидел компанию из пятерых человек, одетых в белые костюмы для игры в теннис. Игроки неспешно направлялись к маленькой беседке на другой стороне корта. Додди отрывисто гавкнула, предупреждая о появлении незнакомцев.

— Додди! Хватит! — сказал Дэвид, посмотрев в их сторону, и заметил Бенджи, быстро промелькнувшего за углом на своем велосипеде.

— Бенджи! Аккуратнее! Ты чуть не наехал на Сэма!

— Извините, Сэм! Извини, папа! Привет, Дэвид!

Дэвид посмотрел в его сторону, приветливо махнул рукой и вернулся к работе.

— Кто это, Дженнифер? — произнес женский голос.

— Это Дэвид, наш новый садовник. О, сейчас схожу и пообщаюсь с ним. У меня еще не было возможности поговорить с ним. Слушай, Алекс, почему бы тебе не сыграть с Молли, хотя нет — это не честно. Расс, сыграй с Молли, а Алекс сыграет с Сэмом.

— Господи, Дженнифер, мне все-таки кажется, что еще слишком жарко для игры. Сейчас ведь только полдень!

— Тебе ли пристало жаловаться, ты ведь все дни проводишь в своем кабинете. Это пойдет тебе на пользу, быть может, благодаря этому ты даже скинешь парочку лишних фунтов, подаренных твоей талии режимом исключительной неподвижности.

Последовал всеобщий взрыв смеха.

— О, спасибо и на этом, Дженнифер!

— Мама, можно мне познакомить папу с Дэвидом? — спросил Бенджи.

— Конечно, сынок, почему я не могу познакомиться с Суперменом?

— Тише, Алекс! Бога ради, он ведь может это услышать. Иди пока лучше поиграй немного в теннис.

Дэвид расслышал лишь звон задвижки, отодвинутой на калитке корта, когда за его спиной послышался голос:

— Привет.

Не разгибаясь, он повернулся и увидел пару длинных, смуглых от загара ног, и его взгляд проследовал вверх до каймы короткой теннисной юбки. Он быстро разогнулся и встал, не желая, чтобы со стороны это могло выглядеть так, будто он засмотрелся. Перед ним стояла Дженнифер. Со времени их первой встречи он видел ее только раз, и то мельком, когда в прошлую субботу специально приехал провести очередной урок по теннису для Бенджи. Тогда Дженнифер вышла на террасу, чтобы понаблюдать за их состязанием и через пять минут скрылась в доме. Бенджи сказал, что она занята работой над каким-то новым контрактом.

— Привет. Я надеюсь, вы не возражаете против моего сегодняшнего приезда. Это только для того…

— О, нет! Совершенно! — Она не дала ему договорить. Женщина посмотрела на цветок, который он только что посадил. — Вы сажаете новые растения?

Дэвид опустил глаза:

— Да, предыдущий садовник вырыл здесь несколько углублений, так что я подумал, что было бы неплохо их чем-нибудь заполнить. — Он перевел взгляд на нее. — Надеюсь, ничего страшного?

— Конечно же, нет, все в полном порядке. А где вы взяли новые кусты?

— Я обнаружил небольшой садовый магазин на шоссе Монтаук. У них там отличный выбор растений.

— А что вы купили?

— Ну, в общем, не много, — тихо произнес он, понимая, что хозяйка могла подумать, что он потратил большую сумму денег, — мне показалось, что этого здесь будет вполне достаточно.

— Но чем вы заплатили за это?

— Ну… По-моему, это не важно… Мне просто показалось, что эти цветы тут будут очень хорошо смотреться.

— Да, но вы должны выставить мне счет. Я не могу позволить, чтобы вы платили за них.

— Хорошо, я…

Их разговор прервал теннисный мячик, перелетевший через заднюю ограду корта и приземлившийся на газон в десяти ярдах от Дэвида. Он подошел к нему, поднял и высоко подбросил, забросив обратно за ограждение.

— Дэвид, вы обязательно скажете мне, сколько я вам должна.

Он смущенно улыбнулся, потирая руки, чтобы стряхнуть с них землю. Первый раз она назвала его по имени.

— Хорошо.

— И в будущем, если вы еще поедете в этот магазин, записывайте все на мой счет, я оплачу.

— Как скажете.

Она повернулась и оглядела сад кругом.

— По-моему, он замечательный.

— Да, сад у вас прекрасный.

— Нет, я не то имела в виду. Мне кажется, он стал таким только теперь. По-моему, вы действительно знаете в этом толк, я не права?

Дэвид почесал затылок:

— Ну… некоторый опыт в этом деле у меня имеется.

Несколько секунд они стояли глядя друг другу в глаза, Дэвид почувствовал себя неудобно, поднял лопату и начал снова копать.

— Дэвид?

Он поднял глаза.

— Я… ну… Я просто хотела сказать, что я очень ценю то, что вы делаете для Бенджи. Ему так нравится играть с вами в теннис. И ваши занятия на гавайской гитаре… И я… м-м-м, я буду рада платить вам больше за то, что вы все это делаете, особенно за то, что отвозите мальчика в школу.

— О господи, нет! — ответил Дэвид достаточно жестко. И чтобы смягчить тон своего голоса, улыбнулся. — Я хотел сказать, что нет никакой необходимости платить мне за это. Это доставляет мне удовольствие, поверьте. Он замечательный ребенок.

Последнее замечание произвело просто ошеломляющий эффект на Дженнифер, ее лицо словно засветилось изнутри и стало еще прекраснее. Ее алые губы разомкнулись, от улыбки заиграли на щеках маленькие ямочки, безупречные, сверкающие белизной зубы словно ослепили Дэвида. Ошеломленный красотой этой женщины, Дэвид покраснел и уперся взглядом в землю, начал нервно пинать ногой лезвие лопаты.

— Спасибо вам за эти слова, — ее голос стал нежнее, — обещайте мне, пожалуйста, что больше не будете тратить свои личные средства на покупку саженцев.

Он поднял глаза и улыбнулся.

— Хорошо, — тихо произнес он.

— Дженнифер! — донесся голос Алекса со стороны корта.

— Что?

— У вас там все в порядке?

— Да, все хорошо.

— Что ты там делаешь? Джерри приехал. Пойдем встретим его.

Дженнифер и Дэвид посмотрели в сторону теннисного корта, где рядом с беседкой показался силуэт худого и высокого мужчины. На нем был белый теннисный костюм, волосы туго зачесаны назад и собраны позади в конский хвост.

— Хорошо, я иду! — Она повернулась к Дэвиду и, улыбаясь, сказала: — До встречи.

— До свидания.

В течение нескольких секунд он наблюдал, как Дженнифер уплывала в сторону корта, потом отвернулся и занялся цветочной клумбой.

Игроки только начали второй сет, когда Жасмин вышла из дома и позвала Алекса к телефону.

Дэвид на секунду поднял глаза и увидел, что тот в спешке покидает корт, попросив молодого человека с хвостом занять его место на площадке. Пока Алекс бежал к дому, Дженнифер, пасовавшая туда-обратно мячик на лужайке с Бенджи, пристально смотрела на него. После нескольких фраз о текущем счете игра продолжилась, теперь уже между более пожилым мужчиной, которого звали Сэм, — был его черед подавать — и весьма спортивным и отчаянно азартным Рассом, игравшим в паре с женой Сэма — маленькой Молли.

Первый мяч едва успел перелететь через сетку, прежде чем Расс побежал к Молли нашептывать ей на ушко безотлагательные слова поддержки и новых тактических идей, которые пришли ему в голову. Из двух следующих прилетевших к ней мячей первый был безвозвратно пропущен, а второй безопасно направлен в край сетки. Расс развернулся и в недоумении посмотрел на свою партнершу.

— Ну же, Молл, что, черт возьми, с тобой стряслось? До этого ты играла куда лучше!

— Извини, — смиренно ответила Молли, возвращаясь на свое игровое место, и сосредоточенно приготовилась к очередному удару. Сэм сделал подачу, и мяч полетел к ногам Молли. На этот раз она встретила его прекрасным ответным ударом. Бросок получился настолько сильным, что мяч взвился в высь над задней стеной корта, приземлившись возле ног Бенджи на газоне.

— О боже! — дрогнувшим голосом воскликнула она. — Тысячу извинений, Расс.

— Отличная игра! — воскликнул Сэм с другой стороны площадки и начал перебрасывать оставшиеся у него мячи в угол Молли; все они приземлились в зарослях травы, как раз напротив Дэвида.

— Ладно, теперь твоя подача, Молли, — произнес Расс расстроенным голосом, предвидя неизбежный проигрыш. — Попробуй отыграться.

Молли направилась к задней стенке корта, недалеко от которой находился Дэвид, чтобы взять мячи, и разговаривала сама с собой:

— Ну, что же это такое? Как так? Что я делаю неправильно, я не понимаю.

Дэвид повернул голову в ее сторону, не прекращая копаться в клумбе.

— Ничего страшного, — тихо заметил он.

Молли взглянула на него:

— Что, простите?

— Вы все делаете хорошо. Просто играйте в левую сторону площадки вашего мужа. Левая сторона у него очень слабая.

— Но я не могу даже перекинуть по-нормальному мяч через сетку!

— Это как раз потому, что он играет в вашу левую руку. Просто отбегайте так, чтобы играть справа. Тогда вы спокойно отобьете подачу.

Расс развернулся от сетки в их сторону:

— Молли! Чего ты там застряла?

— Я уже иду. — Она посмотрела на Дэвида и улыбнулась.

Дэвид не стал наблюдать за тем, что происходило дальше, но прислушивался к ударам по мячу, часто перелетавшему через сетку. Обмен ударами закончился расстроенным возгласом Сэма и воплем радости Расса.

— Отличный удар, Молли! Совсем другое дело!

Дэвид удовлетворенно улыбнулся, погружая пальцы в почву, чтобы разрыхлить сильно затвердевшую землю вокруг корней листового щавеля. Он услышал скрип приближающихся теннисных туфель, Молли нагнулась для того, чтобы взять еще один мяч.

— Спасибо вам большое, — тихо сказала она с улыбкой на лице.

Он весело подмигнул ей, вырывая очередной сорняк.

Жасмин ждала Алекса в дверном проеме, ведущем в прихожую, и смотрела, как он вприпрыжку поднимается по ступеням террасы.

— Телефон в рабочем кабинете, — сказала она, отстраняясь и пропуская его первым в дом.

— Спасибо.

Он зашел в гостиную, аккуратно закрыв за собой дверь, а Жасмин вернулась на кухню, чтобы переложить бутылки с пивом и холодным чаем в переносной холодильник. В тот момент, когда она держала в одной руке блюдо с салатом, а в другой — тарелку с высокой горкой бутербродов с тунцом, в кухню влетел Бенджи.

— Ты не видела папу?

— Он в кабинете, милый.

— Отлично! Я хочу, чтобы он познакомился с Дэвидом! — выкрикнул он, выбегая из кухни.

— Не отвлекай его сейчас, он говорит по телефону… — только и успела Жасмин крикнуть ему вслед.

— Папа, пойдем скорее, тебе надо познакомиться с Дэвидом! — Звонкий голос Бенджи донесся из кабинета.

Она улыбнулась, покачала головой, и, взяв блюдо вместе с тарелкой в одну руку, подняла второй переносной холодильник и пошла по холлу.

Дверь рабочего кабинета была слегка приоткрыта, — видимо Бенджи, выбегая обратно в сад, не прикрыл ее. Жасмин неодобрительно охнула и, поставив переносной холодильник на пол, направилась к двери. Она собиралась взяться за ручку, чтобы захлопнуть ее, но услышала в этот момент тихий смех Алекса, беседовавшего по телефону.

— Ах, как это неприлично! — говорил он успокаивающим тоном. — Ты не должна говорить таких вещей по телефону! Ты уверена, что нас никто не слышит?

Жасмин отдернула руку, не зная, что ей делать — закрыть дверь или просто уйти.

— Послушай, я на самом деле не знаю, смогу ли я. Я обещал Дженнифер, что проведу эти выходные здесь. — Он снова засмеялся. — Я знаю. Я тоже без тебя уже изнемогаю. Но нам придется подождать следующих выходных.

Жасмин зажала рукой рот и, повернувшись, аккуратно пошла назад, испытывая внезапный приступ паники, проступившей жаром на ее щеках.

— Когда ты уезжаешь?.. Понедельник?…Господи, ты же не предупредила меня, что собираешься уезжать… Ну да, и я хочу тебя увидеть… вот черт!.. Ладно, слушай, ради этого я сбегу сегодня отсюда… Нет, нет, я просто скажу, что меня вызвали по делам… Нет, не беспокойся об этом. Я действительно хочу встретиться с тобой, прежде чем ты уедешь… О’кей, встречаемся на нашем месте через пару часов.

Жасмин услышала все, что ей было нужно. На цыпочках она прокралась к холодильнику и, взяв его, поспешила выйти за дверь в сад.

Алекс положил телефонную трубку и забарабанил пальцами по столу. Затем он посмотрел в окно и поймал взгляд Дженнифер, игравшей на лужайке с Бенджи. Оттолкнув кресло назад, он встал и подошел к окну, наблюдая за их игрой в теннис. Поединок закончился тем, что Дженнифер неаккуратно ударила по мячу и он пролетел намного выше головы Бенджи, подкинувшего свою ракетку вверх в отчаянной попытке остановить пролетающий мяч. Подпрыгивая, он побежал за мячом, подобрав его, издал что-то, напоминающее боевой клич, направленный в другую сторону корта, в сторону нового садовника. Дженнифер обернулась и рассмеялась, увидев, как тот, выпрямившись и оторвавшись от своей клумбы, улыбнулся им и сделал жест, подтверждающий, что он солидарен с Бенджи. Алекс вдруг ощутил болезненный укол ревности, сравнимый с сильным ударом тока, парализовавшим все его тело. Он встряхнул головой, отошел от окна и с силой толкнул кресло, которое стояло на его пути к двери.

— Ох, не нравится мне это шутовство. Этот чертов кавардак начинает меня раздражать! — сказал он, громко захлопывая за собой дверь.

Жасмин решила вернуться в дом и встретилась с Алексом на террасе. Он улыбнулся ей, но она опустила глаза и поспешила дальше. Алекс вытянул лицо в недоумении от ее странного и недружелюбного поведения и посмотрел, как она заходит в дом, потом спустился по ступенькам террасы и пошел вдоль живой изгороди, упиравшейся в беседку, где игроки отдыхали после матча. Дженнифер и Бенджи закончили игру и шли им навстречу.

— Эй, Алекс, — позвал его Расс, как только он появился, — ты пропустил такое! Молли играла как одержимая! И в одиночку выиграла этот матч! — Он повернулся к своей засмущавшейся партнерше и поцеловал ее в щеку.

Алекс улыбнулся и засунул руки в карманы шорт.

— Да, хотел бы я на это посмотреть, — произнес он унылым голосом.

Дженнифер посмотрела на него с тревогой на лице:

— У тебя все в порядке, дорогой?

— Да, — ответил он, опустив глаза, — но у меня не очень хорошие новости. Мне нужно уехать.

Ракетка в руке Дженнифер безвольно опустилась вниз, а Бенджи подбежал к отцу и схватил его за руку.

— Нет, папа, ты не можешь уехать! Ты еще не познакомился с Дэвидом, и еще я хотел показать тебе, как я теперь хорошо играю в теннис!

— Я знаю, Бенджи, мне и самому очень жаль. Мне хочется посмотреть, как ты играешь в теннис и познакомиться с Дэвидом, но, похоже, у нас просто катастрофичная ситуация.

— Насколько катастрофичная? — спросила Дженнифер.

— Я еще сам точно не знаю. Я разговаривал с Гарри. Что-то стряслось с контрактом в Далласе. Мне нужно встретиться с ним в офисе в два часа. Он говорит, что это не может ждать до понедельника.

Дженнифер бросила ракетку на землю:

— Господи боже мой! Они хоть раз могут что-нибудь сделать без тебя?

— Похоже, что нет. Я не уверен, но, может быть, мне даже придется полететь туда.

Уныло опустив плечи, Дженнифер повернулась к друзьям:

— Извините нас, ребята.

Алекс кивнул и добавил:

— Да, прошу прощения у всех присутствующих. Но такие вещи являются неотъемлемой частью бизнеса. — Он подошел к жене и, обняв ее за плечи, повел вдоль изгороди по направлению к террасе. — Послушай, мне действительно искренне жаль, что так вышло.

Дженнифер улыбнулась и пожала плечами.

— Это ведь не твоя вина. Просто дело в том, что мне очень хочется, чтобы мы проводили вместе хотя бы выходные дни, чтобы оставаться нормальной семьей. Я хочу этого не ради нас, ради Бенджи.

— Я знаю. — Он запнулся. — Послушай, пока неизвестно, возникнет ли необходимость лететь в Даллас, но уже точно известно, что мне нужно поехать в Сан-Франциско в среду ночью. Поэтому я хотел попросить тебя поужинать со мной.

Какое-то время Дженнифер ничего не отвечала, думая о том, сколько же все-таки ей необходимо сделать работы по предложению Трэвиса. Затем кивнула:

— Хорошо. Где?

— Мы можем пойти в новый рыбный ресторан на Сорок восьмой, между Лекс и Парк. По-моему, он называется «На дне океана». Там вроде неплохо.

— А во сколько?

— Нужно будет пораньше. К сожалению. Ты сможешь в семь?

— Да, хорошо.

— Здорово. В таком случае, я поехал. Скажи Рассу, что я извиняюсь за то, что не сыграл с ним в теннис.

— О, я думаю, он это переживет, — вздохнула Дженнифер, — как, в принципе, и все мы.

Алекс улыбнулся, избегая смотреть ей в глаза.

— Тогда увидимся в среду. — Он повернулся и побежал вверх по ступенькам.

— Алекс?

Он остановился и обернулся.

— Да?

— Могу я попросить хотя бы о поцелуе?

Алекс поспешно вернулся и поцеловал ее в щеку.

— Увидимся в среду.

Он побежал вверх, перепрыгивая через две ступеньки, и больше не оборачиваясь вошел в дом. Дженнифер оставалась стоять на том же месте, ее плечи ссутулились, она смотрела на пустую террасу. Потом, покачав головой, развернулась и медленно пошла назад, чтобы присоединиться ко всем на теннисном корте.

— Это просто позор, — сказал Расс, делая большой глоток пива из бутылки, — я намереваюсь выиграть и следующую игру.

— Можешь быть уверен, что мы тебе этого не позволим! — рассмеялся Сэм, откинувшись в шезлонге и глубоко затянувшись сигаретой. — Мне не хочется испортить этот приятный день, заработав коронаротромбоз.

— Ты рискуешь прийти к этому, даже не играя в теннис, Сэмми, — произнесла Молли материнским тоном. — Для этого достаточно и того, как много ты куришь.

— О, Молл, прошу тебя, не начинай! Эй, Джерри, — он повернулся к мужчине с конским хвостом, — почему бы тебе не сыграть с Рассом?

Джерри отрицательно покачал головой:

— Нет, я не силен в теннисе, — ответил он с легким ирландским акцентом. — Я только изредка играю, больше для развлечения.

— Мам? — Бенджи сидел на земле, скрестив ноги и вырывая пучки травы.

— Да, милый.

— Можно я кое-что скажу тебе на ушко?

Все заинтригованно повернулись к Дженнифер, ожидая ее реакцию:

— Скажи.

Бенджи подпрыгнул и подошел к матери.

— О, нет, Бенджи, не думаю.

— Почему нет? Это классная идея!

— Я знаю, дорогой, но он сейчас занят.

— Ну мы же можем его спросить! Или хотя бы с Рассом.

— А, так это еще и меня касается? — воскликнул Расс, двигаясь в сторону Бенджи и подняв руки так, как будто бы хотел схватить его за шею.

Бенджи вскрикнул и спрятался за Дженнифер.

— Мам, давай быстрее, пока он не добрался до меня!

Дженнифер засмеялась:

— Ну, хорошо. Расс, Бенджи предложил, чтобы ты сыграл с Дэвидом.

Расс остановился и вопросительно посмотрел на Дженнифер.

— Дэвид? Кто это? Я слышал, что его имя уже упоминалось сегодня.

Дженнифер наклонилась в своем кресле и посмотрела куда-то за Расса — туда, где работал Дэвид.

— Садовник, — она смотрела, как он уплотняет руками землю вокруг только что посаженного кустарника.

— Посмотрим, Бенджи. Мне кажется, он будет против того, чтобы его сейчас отвлекали. Он очень занят.

Расс развернулся и посмотрел в дальний конец корта.

— А он умеет играть?

— Можешь не сомневаться! — воскликнул Бенджи. — Расс, он отлично играет. Он учит меня играть, и он так сильно бьет по мячу!

— Мне кажется, это хорошая идея, — тихо заметила Молли, и все удивленно повернулись к ней.

— Почему ты так считаешь? — поинтересовался Сэм.

Молли улыбнулась:

— Скажу только то, что моя игра изменилась в последних сетах не без его участия.

Расс вопросительно посмотрел на Дженнифер:

— Ну, что ж.

Она кивнула головой:

— Хорошо, Бенджи, твоя взяла. Сходи спроси у него.

И с радостными криками Бенджи помчался к Дэвиду. Додди, увидев приближающегося Бенджи, весело гавкнула и побежала навстречу, чтобы его поприветствовать.

Дэвид оторвался от работы:

— Привет! Как дела?

— Отлично! — воскликнул мальчишка.

— А где твой папа? Я думал, ты хотел представить меня ему?

— Да, я помню, — ответил Бенджи поникшим голосом. — Ему пришлось уехать на работу.

— Да, жалко. Но ничего, может быть, мы встретимся в другой раз.

— Да. Но, Дэвид?

— Что?

— Расс обычно играет с папой в теннис, но папы сейчас нет.

— Жаль, что так получилось.

— Да, но Расс. Ну… Дэвид, ты не хочешь сыграть с Рассом?

Дэвид поднялся с коленей и взглянул в сторону корта, где все смотрели в его сторону. Затем он повернулся к Бенджи:

— Нет, не думаю.

— Почему нет?

— Ну, для начала — я не одет соответствующим образом.

— Но ты ведь сможешь играть в этой одежде, правда?

— Ну, в таком случае у меня нет подходящей обуви.

— Но ты же обут!

— Да, ты прав, но… Знаешь, мне кажется, что мне не стоит делать этого. У меня есть кое-какая работа, которую я должен сегодня выполнить.

— Мама не против. Пожалуйста, Дэвид, я думаю, что она даже хочет, чтобы ты сыграл, иначе ей придется слушать ворчание Расса до самого вечера.

Дэвид улыбнулся и спустя несколько секунд раздумий медленно кивнул:

— Ну, ладно, почему бы и нет?

Бенджи засиял:

— То есть ты будешь играть?

— Ну да, если твоя мама не возражает.

Бенджи издал очередной победный клич:

— Расс! Он будет играть! Он сказал, что будет играть с тобой! — Мальчик схватил Дэвида за руку и потащил вдоль ограды к корту.

Дженнифер поднялась со своего стула и сделала несколько шагов навстречу.

— Дэвид, извините нас. Я надеюсь, что вы не против. Это была идея Бенджи.

— Да, я догадался. Только похоже, что у меня нет подходящей обуви.

— Я сказал ему, что его обувь сойдет, мам, — вмешался Бенджи, не выпуская руку Дэвида. — Папины туфли будут ему малы.

— Да. Думаю, ваши подойдут, — она посмотрела вниз на потрепанные рабочие ботинки Дэвида, — они вполне сгодятся, Дэвид. — Дженнифер развернулась и направилась к остальным. — Ну, что ж, вам стоит познакомиться с вашим противником.

Дженнифер представила Дэвида Рассу и всей остальной компании. Молли приветливо улыбнулась, когда он пожимал ей руку. Джерри спрыгнул со своего кресла и, покрутив ракетку в руке, предложил ее Дэвиду.

— Вам потребуется вот это оружие.

Дэвид наклонился и начал очищать руки о траву, затем с улыбкой взял ракетку:

— Спасибо. — Он повернулся, чтобы оглядеть корт, на котором уже разминался Расс, осуществляя безукоризненные подачи на другую половину поля. — Ну что ж, тогда мне стоит пойти и принять бой.

После короткой разминки, в ходе которой Расс и Дэвид носились по всем углам своей половины корта, чтобы оценить слабые места друг друга, Расс достаточно высоко оценил технику игры Дэвида.

— О’кей, не будем разыгрывать подачу. Ты будешь первым. — Он вышел на переднюю часть своей площадки, улыбнувшись и подмигнув по пути Дженнифер, и застыл в ожидании первого мяча.

Первая подача Дэвида оказалась молниеносной. Крученый мяч пролетел над сеткой как пуля, вращаясь строго в сторону тела противника.

При ударе о землю вращение предательски сбило мяч с линии подачи, заставив Расса резко дернуть головой, чтобы избежать удара в глаз, мяч попал чуть выше левой скулы.

Зрители охнули, при этом послышалось приглушенное довольное бормотание, а Бенджи пронзительно выкрикнул и захлопал в ладоши.

— Черт! — воскликнул Расс, стоя неподвижно и глядя через корт на Дэвида.

Дэвид сделал извиняющийся жест рукой:

— Прошу прощения, что так вышло.

Потирая пострадавшую щеку, Расс медленно перешел на левую сторону своей площадки и, крутанув ракетку в руке, приготовился к следующей подаче.

На сей раз мяч не имел такого кручения, как при первой подаче. Расс, ожидавший, что мяч опять отскочит в него, молниеносно рванулся за ним к сетке, но этот прыжок оказался лишним, мяч упал точно в то место, откуда отскочил Расс. Уронив ракетку, он словно вбежал в сетку, не понимая, как это произошло.

Когда он, подняв ракетку, вернулся назад, среди зрителей царила абсолютная тишина, нарушенная лишь чьим-то откашливанием. Расс вернулся на правую сторону площадки и посмотрел на Дженнифер.

— Откуда, черт возьми, вообще взялся этот парень? — прошептал он.

— Шотландия, — так же тихо ответила Дженнифер.

— Ого! Я даже не знал, играют ли они там в теннис.

Постучав ракеткой о подошвы своих туфель, скорее от злости, чем для какой-либо конструктивной цели, он еще раз взял себя в руки, для того чтобы выдержать и силу подачи Дэвида, и позор сложившейся ситуации.

Когда было сыграно четыре сета, Расс понял, что не может сравниться со своим соперником, ни разу не сумев предугадать его действия наперед. Если он совершал сильную подачу прямо перед собой, Дэвид легко сбрасывал скорость мяча и отбивал его под таким углом над сеткой, что Расс неизменно сбивался с верного направления где-то на середине площадки.

В ответ же на его слабую, но крученую подачу Дэвид несся к мячу, как экспресс, чтобы отбить его настолько быстро, что тот приземлялся сразу за сеткой на стороне Расса, который едва успевал переступить заднюю линию корта.

Проклиная себя за проигрыш в четырех сетах и избегая взглядов примолкших болельщиков, он изо всей силы ударил по мячу, направляя его на сторону Дэвида, и приготовился принять последний удар.

Но в этот момент с игрой Дэвида что-то случилось. Мяч при подаче стал падать на дюйм дальше, чем допустимо, или же ударялся о сетку, а ответные удары Дэвида либо перелетали заднюю линию площадки, либо мяч касался лишь края ракетки и, соскользнув, улетал в дальний угол корта. Расс, окрыленный таким внезапным подарком судьбы, опять начал играть на зрителей, подмигивал им каждый раз, когда выигрывал удар или восклицал: «да!» — когда Дэвид совершал двойной фол при подаче. В течение двадцати минут Расс удерживал ход игры от плачевного для себя исхода, что извиняло все его предыдущие оплошности. Наконец, он совершил прямую подачу в левую часть площадки соперника, и Дэвид, прыгнув не в ту сторону, вообще пропустил мяч. Расс подбросил свою ракетку в воздух и подбежал к сетке, протянув руку вперед, несказанно радуясь, что игра наконец-то закончилась. Дэвид подошел к нему и пожал протянутую руку.

— Хорошо играешь, Расс, это было здорово.

— Да уж, отличная игра. Слава богу, я расколол твою манеру игры. Был момент, когда я подумал, что ты уже было сделал меня.

Они оба сошли с корта под многочисленные аплодисменты, поздравления и комментарии зрителей о том, какого высокого уровня была встреча и как все были ею поглощены. Только Бенджи подошел к Дэвиду с таким кислым выражением лица, как будто все его надежды были разбиты.

— Дэвид, мы думали, ты выиграешь у него, а ты начал играть так, как играю я!

Дэвид улыбнулся:

— Это теннис, Бенджи. В один момент все идет хорошо, а в следующий неожиданно все меняется, б-бамс! — и уже все совсем не так, как тебе хотелось бы.

Расс кинул свою ракетку на землю и, подойдя к переносному холодильнику, достал из него пиво:

— Угощайся, Дэвид!

— Нет, спасибо. Это очень любезно, но все-таки, если вы не возражаете, я доделаю свою работу.

— Не думаешь ли ты о реванше? — поинтересовался Расс, открывая бутылку и делая большой глоток. — Игра была почти равной.

— Нет, я об этом не думаю.

Дженнифер посмотрела на него:

— Дэвид, вам действительно не обязательно идти работать.

— Нет, как раз сегодня мне обязательно надо доделать начатое. Если я не высажу все кусты именно сегодня, то они вряд ли приживутся.

— Хорошо. Но еще раз большое вам спасибо, что сыграли с Рассом.

Дэвид кивнул и направился к цветочной клумбе.

К пяти часам последний куст был высажен. Полив каждое новое растение, он собрал свои инструменты и пошел обратно мимо корта, свистнув по дороге Додди. Летняя беседка была пуста, теннисная вечеринка закончилась час назад.

Когда Дэвид подошел к зеленой изгороди, из-за него появилась Дженнифер в сопровождении Джерри. Они остановились, когда садовник подошел к ним.

— Вы уже закончили? — спросила Дженнифер.

— Да.

Дженнифер улыбнулась:

— Дэвид, я думаю, что вас недостаточно хорошо познакомили с этим сумасшедшим ирландцем, Джерри Рейли.

Дэвид сделал шаг навстречу и протянул руку для рукопожатия.

— Рад познакомиться, Джерри.

— Дэвид, — продолжила Дженнифер. — у Джерри своя звукозаписывающая студия в Лиспорте, и ему… как же называется эта штука?

— Микшерный пульт.

— Ах, да — в общем, ему совсем недавно привезли новый микшерный пульт, и он не может своими силами установить его в студии, так что мы хотели попросить вас помочь. Конечно же, если у вас, Дэвид, нет каких-то других планов.

— Нет, планов нет, я буду рад помочь.

— О, Дэвид, это было бы просто прекрасно! — сказал Джерри, потирая руки. — Просто все должно быть готово к приезду новой группы завтра утром, а сделать все это в одиночку действительно сложно. Хорошо, тогда я пойду в дом, заберу свои вещи, и мы с тобой встретимся с той стороны. У тебя есть машина?

— Да.

— Хорошо, тогда поезжай за мной. Я точно не обременю тебя этим?

— Абсолютно нет. Я же сказал, у меня никаких планов на вечер.

— Отлично. Тогда встретимся у машин! — Он развернулся и побежал вверх по ступенькам на террасу и исчез в доме.

Дженнифер хотела было пойти за ним вслед, но остановилась и повернулась к Дэвиду.

— Ведь вы же могли обыграть его, не правда ли?

— Что, простите?

— Ну ладно вам, вы понимаете, что я имею в виду. Вы могли обыграть Расса.

Дэвид улыбнулся и стал покачивать головой:

— Ну… может быть.

— А почему же тогда не обыграли?

— Ну, потому что я подумал, что это может быть…

— Невежливо?

— Да, что-то типа того.

Дженнифер легонько ударила по траве носком теннисного ботинка:

— Да, это совершенно не по-американски, но тем не менее очень дипломатично с вашей стороны. Моя жизнь стала бы адом на работе в понедельник утром, если бы Расс проиграл вам.

Дэвид кивнул:

— Да, мне показалось, что он может воспринять это не самым лучшим образом.

Дженнифер тихонько засмеялась:

— Да, вам правильно показалось. — Она опять обхватила себя за плечи и посмотрела вниз на ноги, проводя легонько своим ботинком по траве. — Ну что ж… в таком случае, я думаю, до встречи на следующей неделе.

— А, ну да, конечно.

Женщина повернулась и начала подниматься по ступенькам, а Дэвид смотрел ей вслед, пока она, делая широкие шаги своими длинными ногами, без труда перешагивала сразу через две ступеньки. Затем он свистнул Додди и направился мимо клумб к сараю.

 

Глава двадцать вторая

Дэвиду не потребовалось много времени, чтобы понять, что определение «сумасшедший ирландец», которое Дженнифер дала Джерри Рейли, подходит ему как нельзя лучше. Не успел Дэвид сесть на хвост стареющему «масерати» Джерри в начале Бейкер Лайн, как тот неожиданно рванул в крохотную, почти незаметную брешь в городском трафике, вынудив грузовой пикап «шевроле» рискованно вильнуть к бордюру, водитель которого отчаянно засигналил ему вслед. Затем он с такой силой вдавил педаль газа в пол, что покрышки завизжали по асфальту, оставляя после себя клубы черного дыма, и к тому времени, когда Дэвид наконец-то выровнял свою машину, его «фольксваген» превратился не более чем в красное пятнышко в самом конце улицы. Дэвид, тщетно пытаясь догнать его, был вынужден вести машину как только мог максимально быстрее.

В двух милях восточнее Лиспорта Дэвид фактически потерял надежду когда-либо вновь увидеть Джерри или его автомобиль, но буквально влетев в узкий поворот направо, он обнаружил его «старушку», припаркованную на обочине дороги. Это было просто подарком судьбы, что Джерри, как ни странно, взглянул в зеркало заднего вида и обнаружил, что сзади не наблюдается даже признаков «фольксвагена». Когда Дэвид сбавил скорость, Джерри опять сорвался с места, но на этот раз уже не в таком бешеном темпе, и ярдов через сто, показав поворот направо, съехал с дороги. Дэвид последовал за ним вниз по заросшей травой и изрезанной колеями дороге, которая наконец привела их к большому, но потрепанному амбару. Джерри выскочил из своей машины и подошел, чтобы открыть дверь Дэвиду.

— Дэвид, все-таки я очень рад, что ты согласился мне помочь. Я пробовал вчера установить этот пульт самостоятельно, но понял, что моя спина не выдержит этого чертова оборудования.

Дэвид вышел из машины, не включая сигнализацию, закрыл двери, чтобы не выбежала Додди, и последовал за Джерри к двустворчатым дверям амбара.

— Думаю, вдвоем мы должны с ним справиться. Его надо всего лишь установить и подключить — и все.

Он открыл дверь и дал возможность Дэвиду пройти первым.

Половина амбара была превращена в просторный зал открытой планировки, в центре были расставлены старые диваны и кресла, собранные вокруг большого грубо отесанного дубового стола. С одной стороны вдоль стены протянулась кухня, отделенная от зала длинной разделочной стойкой, обеденная зона была спрятана в глубине помещения под балконом с балюстрадой, на котором Дэвид смог лишь смутно различить изголовье громадной двуспальной кровати. Все помещение было пропитано сильным и стойким запахом сигарет и пива, как если бы буквально прошлой ночью оно являлось центром бурной вечеринки.

Джерри подошел к холодильнику, достал две бутылки пива и, открыв их, протянул одну Дэвиду.

— Задача не стоит того, чтобы потеть и суетиться, верно?

Он сделал глоток и жестом позвал Дэвида за собой. Джерри подошел к двери, располагающейся перед обеденным столом, войдя внутрь, открыл дальнюю дверь и, щелкнув по выключателю, осветил звукозаписывающую студию.

Студия была на треть меньше, чем предыдущее помещение; первая ее половина была отгорожена от более маленькой второй с помощью звуконепроницаемой перегородки, в центре которой располагалось большое окно с двойным остеклением.

Комната была заполнена музыкальным оборудованием: два синтезатора, барабанная установка и множество гитар, беспорядочно расставленных на железных подставках, каждая из гитар была подключена к большому приемному блоку, располагавшемуся перед смотровым окном, окруженному беспорядочными клубками проводов.

За окном две большие настольные лампы таинственно освещали огромную дыру в центре стола.

— Прошу прощения за этот бардак, — сказал Джерри, пытаясь пролезть среди инструментов. — Ребята тут вчера репетировали до трех утра. Ну, и их нельзя назвать чересчур аккуратными.

Дэвид проследовал за Джерри:

— А что именно вы записываете?

Джерри усмехнулся:

— Все, что приносит хоть какие-то деньги. В основном различные группы, но мы также делали несколько музыкальных заставок для радиостанций и всякую прочую ерунду, просто для того, чтобы заполнить хоть чем-то периоды простоя. — Он открыл двери, ведущие в аппаратную. — Так в принципе я и познакомился с Дженнифер. Мы выполнили несколько работ для ее компании в прошлом году.

Он прошел в угол комнаты и аккуратно снял чехол, в нем хранился новый микшерный пульт.

— Вот ты где. — Джерри отошел, чтобы полюбоваться им. — Разве он не прекрасен?

Дэвид кивнул, не совсем понимая, был он прекрасен или нет, но размышляя о том, что если о красоте судить по количеству ручек управления и LCD-экранов, то данное устройство, безусловно, заслуживает продолжительных оваций.

— Так, Дэвид, — добавил Джерри, протискиваясь за пульт и отодвигая его от стены, — если ты сможешь просунуть руки снизу, мы поднимем его и перенесем.

Дэвид отставил бутылку, наклонился и поднял пульт; сделав несколько маневров по комнате, необходимых для того, чтобы правильно подойти к столу, мужчины вставили пульт в отверстие на столе.

— Отлично! Это то, что надо! Спасибо огромное, Дэвид. — Он обошел стол сзади и поднял с пола клубок проводов. — Все, что мне теперь осталось сделать, — это правильно воткнуть эти чертовы провода в разъемы.

Дэвид взял пиво и, подойдя к подоконнику разделительного окна, стал наблюдать, как Джерри втыкает штекеры в соответствующие разъемы.

— Значит, вы записываете музыку разных стилей и направлений?

— Ну, в общем да. Видишь ли, я не новичок в этом бизнесе, и многие сами ищут меня для того, чтобы я поработал с ними и продюсировал их. Именно поэтому я и переехал в Лиспорт. — Он ухмыльнулся, глядя на Дэвида. — На самом деле, чтобы играть здесь на своей дудочке. Ведь меня в этом деле стали называть Крысоловом, — я выманиваю все группы из городских студий сюда!

— Похоже, это весьма неплохое положение. А где ты располагался до этого?

— У меня была небольшая резиденция в деревушке, но это было слишком далеко, да и аренда дорогая, поэтому я купил это местечко около года назад. Поначалу я подумал, что эта покупка может стать для меня «белым слоном», поскольку через некоторое время обнаружил, что ни одна страховая компания не бралась обслуживать музыкальное оборудование, размещаемое в деревянной постройке. — Он обвел комнату рукой. — Поэтому мне пришлось выложить кирпичом эту чертову комнату внутри амбара. Можешь поверить, это обошлось мне недешево.

— Ну, и конечно, музыкантам очень нравится совершать это мини-путешествие к тебе?

— Знаешь, это было достаточно рискованно, но, похоже — да, им это понравилось! Они бронируют себе полупансион в Лиспорте, и поскольку большая часть работы делается вечером или ночью, днем они идут на пляж либо, те, кто любит спорт, играют в теннис или в гольф в загородном клубе. — Он посмотрел в сторону Дэвида и приподнял брови. — Это действительно забавно. В клубе существует строгий дресс-код, а ты можешь себе вообразить, в каком наряде эти ребята приезжают.

Дэвид усмехнулся:

— И как они выходят из положения?

— На самом деле я ни разу не был очевидцем этому. Но, как правило, кто-либо из администрации клуба или их детей знает эту группу, и им приходится немного поступаться правилами. Я думаю, что они стараются предоставить им площадки для гольфа или тенниса в определенное время, чтобы они ушли до того, как приедут неуклюжие старички и попытаются нажаловаться. — Джерри пожонглировал кучей проводов, размышляя, куда воткнуть очередной штекер. — Слушай, если тебе не сложно, подержи, пожалуйста, это минутку.

Дэвид взял провода, а Джерри обошел стол с другой стороны и, присев на корточки, начал изучать хитросплетения входов на коммутационной панели.

— Так значит, большинство тех музыкантов, которых ты продюсируешь, — это известные и популярные группы?

— Можно и так сказать. На короткое время эти мальчишки становятся здесь популярными в рамках рок- и поп-направлений. Называются «Дублин Ап». Слышал о них?

— Нет, не слышал. Боюсь, что моя музыкальная карьера уже в прошлом.

Джерри поднял на него глаза:

— Ты на чем-то играл?

Дэвид сделал уклончивый жест головой:

— Ну, что-то типа этого. У меня была группа в университете, но на самом деле я практически ни к чему не прикасался с тех пор.

— А на каком инструменте?

— Электрогитара.

— Вот это да! — воскликнул Джерри, поменяв местами два провода на нижней коммутационной панели, и резко вынырнул из-под стола. Он щелкнул несколько выключателей на пульте, и из двух массивных динамиков за спиной у Дэвида вырвалось фоновое пищание. Джерри быстро повернул несколько регуляторов, и писк превратился в громкое шипение. Затем указал пальцем на пол соседней комнаты, находящейся за окном.

— Это оригинальный «Гибсон». Не хочешь попробовать?

Дэвид повернулся и увидел в центре комнаты ярко-голубую гитару.

— Если ты не против.

— Конечно, нет. Только дай мне пару секунд, я ее подсоединю.

Дэвид положил на стол пригоршню проводов, которые ему дал Джерри. Подняв гитару с подставки, он перебросил ее ремень через шею и выдернул медиатор, который был зажат между струнами, произведя тем самым резкий звук, который сразу же передался через динамики. Он сыграл пару аккордов, чтобы удостовериться, что гитара не расстроена, а потом изобразил несколько разных отрывков, чтобы дать пальцам привыкнуть к гитаре и почувствовать ее. В этот момент Джерри раскрыл двери и вошел в комнату.

— Бер Янш?

Дэвид улыбнулся:

— О! Если ты это узнаешь, значит, не все так плохо.

— Плохо? Я тебе скажу, что в наше время многие электрогитаристы не сыграют лучше! — Он взял акустическую гитару «Овэйшн» с одной из подставок и сел на оббитый кожей хромированный стул. — Господи, ты ведь просто садовник. Сначала теннис, теперь гитара. Что еще ты умеешь?

Дэвид махнул головой:

— Боюсь, что это все. Ты стал свидетелем всех моих талантов в один день!

— И слава богу! — воскликнул Джерри, проводя рукой по струнам и подкручивая колки на головке гитары.

— Этого вполне достаточно. Еще немного, и ты заставишь меня чувствовать себя пустышкой. — Он сыграл три быстрых аккорда. — Отлично, Дэвид! Вечер только начался, так что давай примемся за дело.

 

Глава двадцать третья

Дункан Капл шел по пустынной автостоянке в направлении здания «Глендурниха», перебирая в руках ключи в поисках того, что откроет наружную дверь офиса. Был понедельник, семь утра, и, несмотря на то что завод активно пульсировал, работая все выходные дни, офис пустовал. Он открыл дверь и бодро прошел в свой кабинет.

Поставив портфель на стол, он скинул с себя куртку и повесил ее на спинку стула, параллельно нажимая на одну из кнопок на телефонной панели. В ожидании соединения с абонентом он расстегнул замки портфеля и достал документ, затем перелистал его под звук искаженных гудков телефонного динамика.

После десяти гудков Дункан переключил телефон в тихий режим и был уже готов повесить трубку, как на другом конце провода ему ответили:

— Алло.

Дункан схватил трубку:

— Джон, это вы? Это Дункан.

— Дункан! Ты чудом меня застал. Я уже шел к машине. Как дела? Я собирался позвонить тебе сегодня.

— Я догадывался. Простите, что не держал вас постоянно в курсе, я хотел закончить работу над документом, а уже после связаться с вами.

— Значит, он уже готов?

— Да, и он не так уж плох, несмотря на то что это моя личная оценка. Гайлз сделал отличную работу по продвижению идеи, а Кейт — но расчетам и цифрам. Документ выглядит очень убедительно, хотя и является довольно упрощенным вариантом, но в принципе это и должно было быть выполнено таким образом, чтобы каждый рабочий завода смог понять, что происходит. Когда я увидел его в окончательной версии, я подумал, что именно сейчас у нас появилась прекрасная возможность довести до конца наш план.

— Это чертовски здорово, Дункан! Отличная работа! Я могу получить копию?

— Да, сегодня же с курьером вы получите копию,

— Замечательно! Есть ли у тебя какие-нибудь идеи, что делать дальше?

— Ну… Что тут у нас сегодня? — Он открыл настольный календарь, лежащий перед ним, и перевернул страницу, чтобы увидеть следующий месяц. — Сегодня 15 июня… Я думаю, чтобы быть достаточно осторожным, отведу как минимум месяц на подготовку всего необходимого Я хочу быть абсолютно уверен, что все пройдет успешно. Как и вы, я полагаю, я бы не хотел суетиться. Так что… давайте посмотрим… как насчет пятницы, семнадцатого июля?

— А раньше нет никакой возможности?

— Нет, я уверен, что если мы встретимся, то я смогу сделать так, чтобы все прошло без сучка и задоринки.

— Вы ручаетесь за то, что не возникнет никаких проблем?

— Джон, я нахожусь здесь уже год, и я знаю, как работает это предприятие. Инчелви гордится тем, что создал «Глендурних» на трудовых отношениях, причем очень гордится. Даже, если учесть, что рабочие владеют только тридцатью одним процентом акционерного капитала, если они единогласно одобрят наши предложения, то Инчелви последуют их примеру. Я могу поручиться за это. А если бы вы хоть одним глазком взглянули на документ, вы бы поняли, что предложенные условия будут более чем привлекательными для их семьи.

— Хорошо. А слышно ли что-нибудь об этом Корстофайне?

— Ни звука. Насколько мне известно, он осел где-то в Штатах. Очевидно, продолжает упиваться собственным горем. Я не думаю, что у нас будут какие-либо проблемы на его счет.

— Ладно. Тебе лучше знать, что происходит. В таком случае, я помечаю в своем календаре пятницу, семнадцатое июля. Теперь я хочу попросить тебя еще только об одном одолжении, Дункан.

— Каком?

— Мне крайне необходимо поддерживать более тесную связь с тобой в следующем месяце, поэтому я хочу, чтобы между «Керкпатрик» и «Глендурних» была налажена хорошая связь. Я имею в виду телефон, факс и электронную почту. Мне очень сложно вести учет всего происходящего, опираясь лишь на эти ненадежные телефонные разговоры. Думаю, ты понимаешь, что это вполне логично.

— Ммм… Вы же знаете, что это невозможно до тех пор, пока коммутационная панель контролируется этой женщиной-фурией. — Дункан медленно кивнул головой. — К сожалению.

— Вам придется избавиться от нее. Это важно. Как ты сказал, тебе необходимо время для того, чтобы привести механизм в действие, и мы не можем позволить себе даже малейшую утечку информации раньше запланированной даты. Как там ее зовут?

— Маргарет.

— Хорошо. Насколько сложно будет ее убрать с предприятия?

— Ну, я бы не стал давать однозначного ответа на этот вопрос. Она давно уже в пенсионном возрасте, но тем не менее имеет огромное влияние как на дела, происходящие здесь, в офисе, так и на самого старого Инчелви.

— Это ничего не меняет, Дункан. Постоянно контролируй старика Инчелви и сделай так, чтобы он не покидал свой дом в течение всего месяца. Заезжай к нему, если потребуется, но в целом информируй его очень подробно о том, как идет бизнес, чтобы у него не возникало желания или причины даже звонить в офис. Тебе все понятно? А что касается Маргарет, свяжи ее по рукам и ногам максимально возможным количеством обязанностей и дел, и если необходимо, пускай все знают, что она получила более чем солидную прибавку к зарплате. Не переживай слишком из-за нее. Просто сделай то, что я порекомендовал. Хорошо?

— Да, хорошо, Джон.

— Отлично! Ну что ж, в таком случае я жду получения бумаг, а пока пойду похвалю ребят за хорошую работу.

Дункан положил трубку и развернул кресло к окну. Какое-то время он просидел в таком положении, потирая щеку ладонью и мысленно составляя свой меморандум Маргарет. Затем с легкой улыбкой повернулся к рабочему столу, взял бумагу и начал писать приказ об увольнении секретаря.

 

Глава двадцать четвертая

Еле сдерживая дыхание, Бенджи, только что влетев на кухню, бросил свою ракетку на пол и, ликуя, повернулся к входящему через стеклянные двери Дэвиду.

— Я победил!

— Хорошо, но у тебя было преимущество на старте.

— Да, но ты быстрее меня!

— Не намного. Я думаю, будет более справедливо, если ты мне будешь давать фору.

— Ну, да, конечно! — Он подошел к холодильнику и, открыв дверь, взял две бутылки колы. — Лови!

Он не точно бросил жестяную банку в сторону Дэвида, который сделал попытку поймать ее, но она выскользнула у него из рук. Сильно ударившись об угол стола, банка упала на пол. Жасмин, достававшая в это время пышущее жаром блюдо из духовки, повернулась и увидела, как липкая жидкость брызжет на отполированный кухонный пол.

— О господи! Бенджи, что ты себе надумал, во что это, черт возьми, ты тут играешь? — Она ударила кастрюлей о буфет и, сняв прихватки, взяла тряпку с кухонной мойки и подошла к столу. — А ну-ка быстро возьми свою ракетку и отнеси ее туда, где ей место. И давай скорее, делай, что я сказала!

Бенджи, которого Жасмин застала врасплох несвойственной ей реакцией, осторожно взглянул на Дэвида, тот махнул головой в сторону, показывая, что он должен сделать то, что ему сказали. Дэвид поднял банку и, закрыв пальцем отверстие, подошел к раковине, чтобы вылить в нее остатки ее содержимого.

— Извини, что так получилось. Это в большей степени моя вина, чем его.

— Да, очень странно, как ты умудрился ее не поймать? — съязвила Жасмин.

Дэвид нахмурился, удивляясь поведению Жасмин так же, как Бенджи — ее вспышке гнева. Он обошел ее и присел рядом на корточки.

— Знаешь, давай лучше я это сам сделаю.

Она одернула его руку:

— Нет, я прекрасно справлюсь и сама.

Дэвид выпрямился и стоял, глядя, как она яростно вытирает пол.

— Жасмин?

— Что еще?

— Скажи, что-то случилось?

Она прекратила тереть пол, но буквально на секунду, и почти сразу же продолжила с удвоенной силой.

— Со мной все в порядке.

Жасмин опять остановилась и, громко шмыгнув носом, вытерла глаза тыльной стороной руки. Дэвид снова сел на корточки и положил свою руку на ее плечо.

— Послушай, что-то наверняка случилось. Ты можешь мне сказать, что произошло?

Она посмотрела на него, ее глаза были полны слез.

— Ничего не случилось, честно. Просто в субботу, когда все играли в теннис, я услышала кое-что такое… И, знаешь, мне, наверное, нужно будет посоветоваться с тобой. — Ее глаза сфокусировались на чем-то за левым плечом Дэвида. — Но не сейчас.

Дэвид проследил за ее взглядом и увидел, что в кухню вернулся Бенджи:

— Я прошу прощения, — тихо сказал он. — Я не хотел, чтобы так получилось.

Жасмин рассмеялась, вытирая одну из ножек стола:

— Я знаю, что ты не хотел. И я не хотела кричать на тебя. Просто у меня скверный характер. И Дэвид сказал, что это больше его вина, чем твоя.

Мальчик кинулся женщине на спину и принялся целовать ее жесткие волосы. Жасмин выставила руки вперед, чтобы не растянуться на полу под внезапно придавившим ее грузом:

— Хорошо, Бенджи! Теперь можешь слезть! Твои извинения принимаются.

— Урра! — закричал Бенджи, сползая. — Дэвид, теперь мы можем сделать то, что хотели?

— Буквально через пару минут. Пойди пока и немного потренируйся. Мне нужно поговорить с Жасмин.

— Хорошо. — Он повернулся и рванул по лестнице вверх.

Жасмин опустилась на колени и принялась внимательно изучать пол, чтобы удостовериться, что ни одна капля колы не была пропущена.

— А что это вы собрались делать сейчас вдвоем?

— О, это по поводу его новой песни. Сегодня в школе ему сказали, что она должна быть готова к завтрашнему утру. Настал «День с большой буквы». Ему дают время в эфире местного школьного радио, завтра, в четверть девятого.

Жасмин улыбнулась и, подойдя к раковине, начала полоскать тряпку.

— Так… О чем ты хотела со мной посоветоваться?

Жасмин отрицательно покачала головой:

— Ни о чем, это может подождать. — Она повесила тряпку на кран и повернулась к нему лицом. — Давай поговорим как-нибудь после, когда Бенджи не будет поблизости. Я не хочу рисковать и позволить ему услышать то, что я хочу тебе сказать. — Она взяла блюдо с буфета и опять положила его в духовку, повернув несколько регуляторов на панели плиты. — В любом случае, я думаю, у тебя есть более важная работа, чем слушать меня.

Пожав плечами, Дэвид повернулся и пошел через холл вверх по ступенькам в комнату Бенджи.

Когда он вошел, мальчик сидел на кровати и бренчал на своей гитаре, заглядывая в листок, лежащий у него на коленях.

— Она слишком сентиментальная! — Он отбросил гитару и, скомкав лист, бросил его на пол, а сам плюхнулся спиной на кровать.

Дэвид нагнулся и поднял шарик скомканной бумаги.

— Она не сентиментальная! — сказал он, аккуратно разворачивая листок и разглаживая образовавшиеся загибы. — Слушай, мне кажется, что это отличная песня. Чем она тебе не нравится?

— Она вся о любви, — произнес Бенджи еле слышно.

— Ну и что? Этой теме посвящены самые лучшие песни. О чем другом ты бы еще хотел написать? Об игре в теннис?

Бенджи мрачно поглядел на него.

— Не говори глупости. Кто будет слушать песни о теннисе?

— Именно. Тут красивые слова, и в то же время они немного разнятся. Я имею в виду, что у тебя очень складно получилось вот здесь, в первом столбце:

Без сомнений люблю, я люблю

Только сердцу судьбу подарю

Быть разбитым в юную пору…

— По-моему, ты очень емко выразил. И мне кажется, это действительно красиво.

— Но все будут смеяться надо мной, когда услышат это по школьному радио.

— Почему? Ты знаешь аккорды, можешь их хорошо играть и поешь песню просто замечательно. Почему ребята должны смеяться над тобой?

— Потому что они будут говорить, что я похож на сопливую девчонку, раз пою о любви.

Дэвид сел на кровать и прислонился спиной к стене.

— Хорошо, какова ценность этого?

— Какова ценность чего?

— Ну, скажем, давай представим, что я твой продюсер и я говорю тебе: «Ну, Бенджи — Суперзвезда, я дам тебе десять долларов, если они посмеются над тобой, и двадцать долларов, если они не будут смеяться. Ты подписываешь контракт?»

Бенджи уставился на Дэвида, линия его бровей изломилась от напряжения мысли.

— Странный у тебя какой-то контракт. Ты проигрываешь в обоих случаях.

— Может быть, я просто заранее знаю, что они не будут над тобой смеяться. Да, в этом случае я должен буду заплатить тебе двадцать долларов, но зато я абсолютно уверен, что у меня на руках будет настоящий хит, иначе бы я не стал заключать с тобой сделку!

Бенджи немного помолчал.

— Ты на самом деле думаешь, что она такая хорошая?

Дэвид кивнул:

— На самом деле, да.

— Вот так дела! — взгляд Бенджи устремился куда-то в воздух: может, и правда, это удача, которая принесет славу?..

— Так мы заключаем сделку?

— Твоя взяла! — Он схватил инструмент и стал играть начальные аккорды песни. — Что нам теперь нужно делать?

Дэвид поднялся с кровати:

— Нам нужен магнитофон для записи.

Подумав секунду, Бенджи подскочил к шкафу, вытащил игрушки, давно заброшенные за ненадобностью, и через несколько секунд достал старый пластмассовый диктофон «Фишер-Прайс»:

— Этот подойдет?

Дэвид подошел, взял в руки диктофон и, быстро осмотрев его, кинул на кровать.

— Не подходит, да? — спросил Бенджи с горечью в голосе.

— Боюсь, что нет. Дело в том, что если мы хотим сделать настоящий хит, то нам нужно обратиться к профессионалам.

Бенджи тяжело сглотнул.

— Что ты имеешь в виду?

— Пойдем-ка. Я покажу тебе.

Двадцать минут спустя Бенджи, спрятавшись за спиной Дэвида, с перекинутой через плечо гавайской гитарой, стоял в центре звукозаписывающей студии Джерри и, открыв рот от удивления, слушал вместе с Дэвидом громоподобные раскаты музыки, рождаемые четырьмя музыкантами.

Дэвид заметил, что мальчик от сильного волнения дергает свою футболку.

— Дэвид, по-моему, эти ребята из «Дублин Ап». Они ведь очень известны!

Дэвид кивнул и подмигнул ему, а Бенджи продолжал стоять с открытым ртом.

Из комнаты, где осуществлялась запись, выглянул Джерри. Он повернул выключатель на стене, чтобы приостановить запись инструментов.

— Что за…

Джерри поднял руку длинноволосому скрипачу:

— Время, мальчики. Сейчас дети на очереди. — Он подошел к ним и украдкой взглянул на Бенджи, который все ближе жался к спине Дэвида. — Итак, Бенджи, я так понимаю, что у тебя есть песня, которую ты бы хотел записать?

Бенджи ничего не ответил, страдальчески глядя на Дэвида и потряхивая его руку.

Джерри исподтишка подмигнул Дэвиду:

— Немного нервозно, да? Не переживай, у всех так поначалу. — Он повернулся к группе, музыканты уже собрали свои инструменты и сидели на стульях, покуривая сигареты. — Патрик, как ты себя чувствовал, когда первый раз пришел на студию?

— Че… — сгримасничал Патрик, — я хотел сказать, что был довольно напуган.

Джерри пожал плечами и снова посмотрел на Бенджи.

— Видишь. Даже лидер «Дублин Ап» был напуган. Можешь в это поверить? — Джерри положил руку на плечо Бенджи и подтолкнул его вперед, к микрофону. — Итак, прислонись к спинке, немного подтянись, а я подстрою под тебя микрофон.

Бенджи сделал то, о чем его попросили, стараясь держать свой скромный инструмент так, чтобы музыканты «Дублин Ап» его не видели. Один из них, долговязый молодой человек с короткой небрежной стрижкой под индейца из племени могикан и серебряным кольцом в брови, заметил это и неожиданно выпалил:

— Хей, у него же гавайская гитара! — Он подошел к Бенджи и взял ее. — Отличная вещица! Я учился играть на одной из таких.

Он прижал ее к себе и сыграл несколько аккордов. Улыбка медленно осветила лицо Бенджи, когда он понял, что этот парень сыграл только G, G и D7.

— Я тоже знаю эти аккорды, — с гордостью сказал он.

— Ну что ж, в таком случае ты знаешь о гавайской гитаре столько же, сколько и я. — Он улыбнулся и вручил инструмент обратно Бенджи. — Тогда давай послушаем, что можешь ты.

Надев на голову Бенджи гигантские наушники, Джерри зашел в аппаратную, Дэвид проследовал за ним.

— Ты меня слышишь, Бенджи?

Бенджи кивнул.

— Хорошо, когда будешь готов, — сыграй несколько куплетов, чтобы я правильно настроил все гармонии. — Джерри, щелкнул несколькими выключателями на панели.

Мальчик кинул на Дэвида взгляд, наполненный непередаваемым ужасом. Затем медленно наклонился к микрофону.

— Просто сделай несколько больших вдохов и сыграй, Бенджи. Ничего страшного, если ты ошибешься. Джерри может записывать столько раз, сколько потребуется.

И мужественно улыбнувшись, Бенджи начал играть.

Поначалу он сыграл весь первый куплет без ошибок, но, начав второй, взял неверный аккорд и, смутившись, сник. Джерри выключил микрофон:

— Не переживай, Бенджи. Ты отлично звучишь. Сейчас мы повторим еще раз, только в этот раз смотри на меня, я буду отбивать такт рукой. Тебе нужно просто немного быстрее сыграть в конце куплета.

Из колонки раздался голос Бенджи:

— Вы будете сбивать меня.

Джерри улыбнулся:

— Нет, не буду. Просто следи за рукой краем глаза. Ты готов?

Бенджи кивнул.

— Хорошо, тогда начнем.

В этот раз Бенджи сыграл всю песню без единой ошибки. В конце Джерри приложил палец к губам, чтобы все хранили тишину, спустя несколько секунд выключил все переключатели и показал поднятый вверх большой палец. Тут же сквозь звукозащитное стекло послышались приглушенные звуки аплодисментов, и Дэвид с Джерри увидели, как группа музыкантов собралась вокруг улыбающегося мальчика, поздравляя и похлопывая его по спине.

Они вернулись в студию.

— Отлично сыграл, Бенджи! — сказал Джерри, потрепав его по голове. — Мы управились за две попытки! Не многие профессионалы способны на это, — он повернулся к вокалисту группы, — не так ли, Патрик?

Певец засмеялся:

— Я надеюсь, ты ни на кого не намекаешь?

— А можно мне это послушать? — возбужденно спросил Бенджи.

— Конечно, можно. — Джерри вернулся в аппаратную и переключил звук на массивные колонки в студии. Бенджи сидел и слушал со скептическим выражением лица, а в конце песни собравшаяся аудитория еще раз разразилась аплодисментами.

— Хорошо, Бенджи, ты можешь оставить ее без изменений, как она есть сейчас, или, если хочешь, можешь кое-что добавить, — сказал Джерри, вернувшись из аппаратной.

Немного помолчав, Бенджи спросил:

— Добавить что?

— Ну, мы можем добавить туда барабанов или немного басов.

Бенджи в нерешительности прикусил губу. Джерри подбадривающее улыбнулся:

— Бенджи, это твоя песня. Ты ее написал, и ты ее сыграл. А я просто техник, я могу только дополнить ее, если ты хочешь.

— А это не будет звучать некрасиво?

Джерри засмеялся:

— Ну, знаешь, если будет, то мне придется закруглиться со всем, чем я сейчас занимаюсь, и поискать себе другую работу.

Бенджи улыбнулся и спрыгнул со стула.

— Хорошо! Ты сможешь сделать это прямо сейчас?

— Нет, не сейчас, — Джерри поднял руки и посмотрел на музыкантов. — Сначала я должен разобраться с этой партией, но если Дэвид заедет сюда сегодня вечером, я отдам ему готовую запись. Так что ты сможешь это послушать завтра утром. Так пойдет?

Бенджи кивнул.

— Тогда договорились! — воскликнул Джерри и похлопал его по плечу. — Ты хорошо справился, мой мальчик. У тебя блестящее будущее.

За пределами студии радость Бенджи куда-то улетучилась, и он медленно плелся к машине, глядя себе под ноги. Дэвид взглянул на него, покручивая ключами вокруг пальца:

— Что случилось?

— Дэвид, — он сделал паузу, — ты не думаешь, что я буду смотреться как-нибудь по-дурацки?

Дэвид покачал головой:

— Бенджи, я тебе гарантирую, что завтра, к этому времени, ты уже будешь суперзвездой в школе. — Он запрыгнул в машину и завел мотор. — И еще будешь иметь двадцать долларов в придачу!

На следующее утро к дому Ньюманов Дэвид подъехал на пятнадцать минут раньше обычного, чтобы быть уверенным, что у Бенджи будет достаточно времени для того, чтобы передать запись в школьный радиоузел. Он дважды посигналил, потом еще раз, спустя минуту, когда Бенджи так и не появился. Через мгновение из кухонной двери показалась Жасмин, которая помахала рукой, приглашая Дэвида зайти.

Дэвид вышел из машины и взбежал вверх по ступенькам. Жасмин ждала его на кухне с шутливым выражением плохого предчувствия на лице и указала в сторону, где Бенджи лежал вниз лицом на одном из «бобовых пуфов».

— Что случилось? — шепотом спросил Дэвид.

— Волнение перед первым выходом, — прошептала Жасмин.

Дэвид поднял брови и подошел к нему.

— Ну что, Бенджи, ты готов?

Бенджи издал стон и заставил себя подняться на ноги.

— Я чувствую себя так, как будто еду на казнь.

Дэвид силился подавить улыбку, но, услышав тихое хихиканье Жасмин, не выдержал и фыркнул.

— Извини, Бенджи, я не хотел смеяться. — Он положил руку на плечо мальчика и повел его к двери. — Пойдем, все будет хорошо.

Бенджи поплелся в сторону двери; когда он проходил мимо Жасмин, она поцеловала его в макушку:

— Дерзай, маэстро. Покажи им, на что ты способен.

— Как бы они мне не показали.

Жасмин подала Дэвиду школьный портфель Бенджи:

— Как ты думаешь, это сработает?

— Я всей душой на это надеюсь! — и со скрещенными пальцами он одним махом перепрыгнул все ступеньки и побежал к Бенджи.

Несмотря на то что до начала уроков оставалось еще целых полчаса, когда они подъехали, перед входом в школу уже скопилась целая толпа учеников. Дэвид остановил машину и, открыв бардачок, достал оттуда кассету и вручил ее Бенджи.

— Ну, вот и она. Все сделано, как мы и договаривались. Только запомни: внутри находится листок бумаги. Обязательно скажи тому, кому ты отдашь кассету, чтобы то, что на нем написано, непременно прочитали, перед тем как включат песню. Ты не забудешь?

Бенджи безмолвно махнул головой и медленно вылез из машины. Обойдя ее, он подошел к водительской двери, и Дэвид отдал ему портфель.

— Ты подождешь?

— Да, я буду ждать тебя здесь до восьми пятидесяти.

Глубоко вздохнув, Бенджи направился к главному входу. В тот момент, когда он входил в здание школы, другой мальчишка, яростно преследуемый своим другом, с размаху врезался в Бенджи — кассета взлетела в воздух. Как в замедленном кино, он наблюдал за ее вращением в воздухе, затем сделал отчаянную попытку поймать ее, бросившись в ее направлении полета, но вокруг было слишком много учеников, которые помешали ему сдвинуться с места. Из горла вырвался сдавленный крик, когда он увидел, как кассета падает вниз, но в тот момент, когда она уже почти рухнула на бетонные ступеньки, появилась чья-то рука и поймала ее.

Син Далаглио поднял лицо вверх, на котором вовсю ширилась улыбка, и протянул кассету Бенджи.

Из груди Бенджи вырвался вздох облегчения.

— Слава богу! Спасибо, Син.

— Эта та песня, которую ты написал?

Бенджи тяжело сглотнул:

— Откуда ты знаешь про песню?

— А про это уже говорили по школьному радио. Ты написал ее?

Бенджи кивнул головой.

— Она прикольная?

Бенджи не знал, что ответить. Он повернулся, чтобы взглянуть вниз, на дорогу. «Фольксваген» был на месте, но Дэвида в машине не было. Он увидел, что Дэвид прогуливается с Додди по противоположной улице. Он опять повернулся к Сину.

— Так что скажешь?

— Я… я не знаю. — Он протиснулся мимо Сина и побежал к кабинету, где располагался школьный радиоузел. Перед дверью он отдышался и тихо постучал. Мисс Тримбл, школьный секретарь, открыла дверь:

— Привет, Бенджи.

Бенджи протянул ей кассету.

— А, это, должно быть, твоя песня? — Она повернулась и взглянула на настенные часы. — Отлично, твой выпуск через пять минут. Сейчас уже практически подошло время выпуска стихотворения «Чайка над Грейт-Сауз-Бэй» Честера Тодда, и сразу после этого мы включим твою песню, хорошо?

Бенджи кивнул и повернулся, чтобы уйти, но внезапно вспомнил то, что ему сказал Дэвид.

— Мисс Тримбл? — позвал он, когда женщина уже почти закрыла дверь. Она вновь ее приоткрыла.

— Да, Бенджи?

— Там внутри листочек бумаги. Его нужно обязательно прочитать перед тем как включат запись.

Мисс Тримбл улыбнулась:

— Хорошо. Сегодня все объявления делаю я, поэтому я обязательно прочту его, перед тем как включить кассету. Идет?

Бенджи кивнул, и мисс Тримбл закрыла дверь. Несколько мгновений он стоял, упершись взглядом в оконное стекло, затем, покорно вздохнув, пошел по коридору к своему шкафчику. Когда он вставил ключ в замок, система громкой связи издала трещащий звук, и голос мисс Тримбл произнес:

— Доброе утро, мальчики и девочки. Первое выступление в рамках нашего конкурса талантов будет принадлежать сегодня Честеру Тодду. Это прекрасное стихотворение «Чайка над Грейт-Сауз-Бэй».

При включении кассеты вновь раздался треск, а затем появился голос Честера.

«Над заливом летает чайка,

Затем на флагшток она садится.

Проблема заключается в том, что она не может летать.

Когда она хочет гадить,

Чайка напрягает свою…»

Запись внезапно оборвалась, а весь коридор застлал неконтролируемый шквал смеха. Мальчики прислонялись к своим шкафчикам, бросив рюкзаки на пол, приседали на корточки и корчились от смеха, а девочки, сбившись в тесные кружки, хихикали, ударяя в ладошки. Потом послышался дрогнувший голос мисс Тримбл:

— Думаю, этого более чем достаточно. Честер Тодд, тебя срочно вызывают в кабинет директора. А мы без дальнейшей суеты, я думаю, можем перейти к следующему участнику конкурса. Это Бенджи Ньюман, и мы послушаем написанную им песню с названием «Без сомнений, люблю».

В то же мгновение мальчишки разразились всеобщим улюлюканьем и толпой окружили его со всех сторон, издавая протяжные звуки наподобие волчьего воя, складывая губы в трубочку и посылая ему воздушные поцелуи.

Вот и оно! На этот раз он влип по-настоящему. Зачем он послушал Дэвида? Ему ни в коем случае не следовало делать этого. С силой захлопнув дверцу своего шкафчика, он побежал по коридору в сторону туалета. О нет, громкоговорители были и тут! Он метнулся в пустую кабинку, захлопнул за собой дверь и закрыл ее на защелку. Сев на крышку, заткнул уши пальцами и сильно зажмурился. Но даже в этот его безмолвствующий мир врывались приглушенные звуки голоса мисс Тримбл, который продолжал что-то рассусоливать. О чем она столько говорит! Наверное, это связано с той запиской, которая была в коробке кассеты. Он оторвал от рулона немного туалетной бумаги и запихал ее в уши, затем, сморщив лицо, отрезал все остальные звуки, воткнув в уши еще и пальцы.

Мгновение спустя он вдруг почувствовал мощную равномерную вибрацию, поднимающуюся по его ногам. Он посмотрел на дверь кабинки и увидел, что она сильно дергается и дрожит, как будто кто-то пытался открыть ее с другой стороны.

— Уходите прочь! — крикнул он.

Но с другой стороны двери никого не было. Вибрация исходила не от какого-либо человека, а от динамика, располагавшегося высоко вверху на стене в углу туалета, который разряжался мощными звуками какой-то модной ритмичной мелодии. Он встал и вытащил бумагу из ушей как раз в тот момент, когда под звуки песни запел певец.

«Без сомнений люблю, я люблю,

Только сердцу судьбу подарю

Быть разбитым в юную пору…»

Он открыл дверь кабинки и, выйдя, остановился, слушая свою песню.

Это была просто какая-то фантастика! Она была как… настоящая! Здесь были и барабаны, и глубокие басы, и что-то типа трубы, то и дело появляющейся и пропадающей. Но в то же время это все было его — его мелодия и его гавайская гитара! Он должен пойти и сказать Дэвиду об этом, ему нужно сейчас же пойти и увидеть его! От нерешительности Бенджи начал грызть ноготь. Но как? Ему же придется опять пройти мимо всех этих мальчишек. Он подошел к двери туалета и, после минуты колебаний, открыл ее настежь. Первое, что он увидел, это был темнокожий мальчишка, который был на один класс старше его и который под звуки музыки выделывал «лунный шаг» рядом с дверью. Он прошел дальше и заглянул за угол. По всему коридору под звуки музыки танцевали дети. Он осторожно направился к выходу, стараясь быть как можно незаметнее и прижимаясь ближе к стене.

Син Далаглио был первым, кто его заметил.

— Эй, Бенджи! — крикнул он, подбегая к нему. — Это просто обалденная песня! Как тебе удалось сделать так, чтобы «Даблин Ап» сыграли вместе с тобой? Я их фанат! Ты мог бы достать для меня их автографы?

Бенджи посмотрел на него округлившимися глазами.

— Ты что, имеешь в виду, что «Даблин Ап»… — Он сглотнул. — Мне нужно идти, Син.

Он рванул к выходу, и пока он пробивался через столпотворение танцующих учеников, его окликало бесчисленное количество голосов:

— Эй, Бенджи! Классная песня! Сто процентов, ты победишь в конкурсе!

Он выбежал из школы и увидел Дэвида на другой стороне дороги, склонившегося над «фольксвагеном», на его лице широко расплывалась улыбка, а между пальцами правой руки была зажата двадцатидолларовая купюра.

Бенджи побежал по дороге в его сторону, но Дэвид внезапно поднял руки вверх, останавливая его, и в то же самое время спрятал купюру в нагрудный карман своей рубашки. Бенджи остановился и озадаченно посмотрел на него.

Дэвид сделал знак рукой, говорящий о том, чтобы он развернулся и пошел обратно.

Несколько мгновений Бенджи стоял неподвижно, а потом с выражением глубочайшего разочарования и досады повернулся назад, но только лишь для того, чтобы увидеть толпу учеников, молчаливо собравшихся на широких ступеньках у входа в школу. Впереди всех стоял Син Далаглио. Бенджи обернулся и послал Дэвиду самую счастливую из всех своих улыбок, а затем направился к школе, чтобы окунуться в волну поздравлений.

 

Глава двадцать пятая

Такси медленно продвигалось в плотном движении по Парк-авеню, и Дженнифер взглянула на часы. Уже без пяти семь, а ресторан был все еще в двенадцати кварталах. И не было никакой возможности преодолеть их за оставшиеся пять минут. Прислонившись к дверце, она начала чувствовать, как из-за чрезмерной сырости воздуха снаружи и недостатка его внутри влажная одежда начала прилипать к грязному пластику сиденья, и посмотрела через водителя на пробку, растянувшуюся вверх по Гранд-Сентрал. Она откинулась на сиденье и постучала по стеклу. Водитель повернулся назад и приоткрыл его наполовину.

— Да, леди? — сказал он с таким акцентом, что Дженнифер засомневалась в его способности отыскать Эмпайр Стэйт Билдинг, не говоря уже о ресторане «На дне океана».

— Вы не могли бы свернуть на Лексингтон или 3-ю авеню и попробовать проехать там? Здесь нет никакой надежды пробиться.

Водитель улыбнулся и кивнул в знак согласия, параллельно вскинув руки вверх и обрушив их на оранжевое акриловое покрытие руля.

— Да, это безнадежно, — сказал он.

Дженнифер в нетерпении сверлила взглядом его спину, когда же он наконец повернет руль и сделает хотя бы попытку свернуть направо, но, казалось, его устраивало просто сидеть в ожидании того, когда трафик вновь придет в движение, покачивая головой из стороны в сторону под мутное завывание какого-то восточного певца в его стереомагнитоле.

Она принялась смотреть во все стороны в поисках свободного такси, но у всех, что были поблизости, шашечки были выключены. Хотя в любом случае лучше от этого не стало бы. Она убрала волосы со лба, чувствуя, что они влажные и прилипают к рукам, затем, взяв свою сумочку, достала из нее мобильный телефон и набрала номер Алекса. У него было занято. Она сбросила вызов и, кинув телефон обратно в сумочку, еще раз постучала.

— Вы могли бы по крайней мере включить кондиционер? — спросила Дженнифер со злостью.

Было семь часов. Алекс уже точно пришел. Он никогда не опаздывал. Она знала об этом, и именно поэтому заблаговременно вышла из офиса, чтобы прийти раньше его. Но сейчас уже прошло целых двадцать пять минут, как она торчала в этой пробке. Женщина опустила стекло, но с улицы ее обдал такой жаркий воздух, какой бывает только из-под фена, — стало еще хуже. Она подняла стекло и откинулась назад в ожидании.

Дженнифер не виделась с Алексом после той игры в теннис. Он оставил ей сообщение на автоответчике в приемной, что ему все-таки нужно уехать в Даллас. «Неотложно» — слово, которое он употребил. Что на этот раз? Все становилось неотложным, когда за это брался Алекс. Хотя какое это имеет значение? Она посвящала каждую минуту, которая у нее была, работе над контрактом с Тарви, так что маловероятно, что у них появилась бы возможность увидеть друг друга. Она встряхнула головой. Чертов контракт. Ничего из всего того, что она уже сделала, пока не вселяло в нее стопроцентную уверенность, что они все-таки его заключат.

Может быть, Расс прав? Может, они действительно пытаются взять больше, чем могут.

По неизвестной причине движение вдруг возобновилось, и водитель, широко улыбаясь, повернулся к ней, видимо, думая, что их отношения вновь наладились после небольшого взаимного непонимания.

— Оу, леди, мы уже едем! — Он удовлетворенно кивнул, и машина медленно тронулась вверх по Парк-авеню.

К тому моменту, когда они подъезжали к Оушен Флор, на часах уже было двадцать минут восьмого. Заплатив подающему большие надежды языковеду, Дженнифер выпрыгнула из такси и, перебежав тротуар, зашла в ресторан.

Она была встречена сразу тремя официантами в белых передниках, которые, судя по всему, были рады любой временной работе. В этот момент она заметила Алекса, сидящего за столиком в углу зала и смеющегося во время разговора по мобильному телефону. Она протиснулась сквозь встречающую ее процессию, оставив ее участников с выражением безропотного разочарования на лицах.

Увидев ее, Алекс быстро закончил разговор и засунул телефон во внутренний карман пиджака.

— Милый, прости, что опоздала, — сказала она, вешая сумку на спинку стула. — Сегодня ужасные пробки.

Он встал и, обойдя стол, поцеловал ее в щеку.

— Ты выглядел счастливым во время разговора по телефону, — заметила она, отодвигая стул и садясь. — Надеюсь, это значит, что дела в Далласе прошли успешно?

— Не совсем. Это был неслужебный разговор с… — он замялся на секунду, — с Джоном. Послушай, — он взял меню и сделал вид, что просматривает его, — я не знал, когда ты приедешь, поэтому я заказал тебе мидии и рыбу-меч. Надеюсь, ты не против?

— Нет, конечно. — Она нагнулась, чтобы достать салфетку, но ее опередил официант, который быстро выдернул салфетку из ее протянутой руки и, расправив ее, постелил на ее колени.

— Приятного аппетита, — добавил он, вежливо улыбаясь Дженнифер.

Дженнифер проводила официанта взглядом:

— В этом городе больше никто не говорит по-английски?

— Что? — спросил Алекс.

— О, нет, ничего, — ответила она, качая головой. Положив руки на стол и сложив ладони, она уперлась на них подбородком. — Так, значит, поездка в Даллас не была успешной?

— Нет, не совсем. — Он поднес бутылку вина к ее бокалу и наполнил его. — Вернее, я думаю, что в отдаленной перспективе там все нормализуется, но сейчас, судя по всему, компании, с которыми мы имеем дело, весьма обеспокоены новой системой. Проблема решится, когда мы завоюем их доверие.

Дженнифер медленно кивнула, думая о том, как понимать эти его слова.

— То есть ты хочешь сказать, что тебе придется оказывать им поддержку на первых порах?

Алекс тяжело вздохнул:

— Да, боюсь, что именно это мне придется делать. Я направляюсь туда сразу после возвращения из Сан-Франциско. — Он окинул взглядом ресторан в поисках каких-либо признаков заказанной пищи, затем приподнял рукав своей рубашки и посмотрел на часы. — Надеюсь, они не затянут. Я не могу задерживаться. — Он повернулся к Дженнифер: — А как идут дела с твоим новым контрактом?

Дженнифер откинулась на спинку стула:

— Мы еще не получили его, Алекс. Сейчас я только готовлю предложение, но проблема в том, что это абсолютно новая для меня сфера. И я не уверена, что во всем попаду в точку, но…

Она остановилась, понимая, что он не слушает ее. Алекс еще раз посмотрел на часы и повернулся, чтобы посмотреть, не несут ли их заказ. В этот момент с противоположной стороны из дверей кухни появился официант и направился к их столику с двумя высоко поднятыми в руках тарелками.

— Мидии?

Дженнифер кивнула, и официант поставил горячее блюдо перед ней.

— Сейчас я принесу вашу чашу для ополаскивания пальцев, мадам. А вам, сэр, салат из морепродуктов.

— Благодарю. — Алекс взглянул на официанта: — Могу я вас попросить о том, чтобы вторые блюда нам принесли как можно быстрее? Я опаздываю на самолет.

Улыбнувшись и поклонившись, официант развернулся и заторопился в сторону кухни.

— Выглядит неплохо, — заметил Алекс, беря в руки нож и вилку.

Он взглянул на Дженнифер, она сидела неподвижно и никак не отреагировала на принесенное блюдо.

— Что случилось? Разве это не то, что ты хотела?

Она медленно наклонила голову вперед:

— Алекс, как долго мы с тобой уже женаты?

Услышав этот вопрос, Алекс, набравший полный рот салата, застыл с вилкой во рту.

— А?

Дженнифер ничего не добавила. Затем взяла одну из мидий и положила ее в рот.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы женаты уже тринадцать лет, — произнесла она тихо, — на всякий случай, если ты забыл. Но я могу поспорить, что любой, кто случайно оказался свидетелем нашего общения друг с другом, подумал бы, что мы едва ли встречались до этого. Я имею в виду то, что мы ведем себя друг с другом, как чужие. О чем мы говорили только что? О работе: твоей и моей. — Она нагнулась к нему над столом. — У нас есть общая жизнь, Алекс. Господи, ведь тринадцать лет — это немалый срок.

Вилка и нож Алекса со звоном упали на тарелку, он поднял глаза к потолку.

— О нет, Дженнифер, — сказал он шепотом, — не устраивай, пожалуйста, сцену. Не тут. Нас услышат люди.

— Я не-устраиваю-сцену! — сквозь зубы проговорила Дженнифер. Она сделала паузу, чтобы немного успокоиться. — Все дело в том, что каждый раз, когда мы видимся, у меня возникает ощущение, что мы отдаляемся все дальше и дальше. Как будто у нас с тобой больше нет ничего общего. Или есть? Нет, нету. Но это неправильно — у нас с тобой есть общая жизнь, и она не самая плохая, Алекс. Ты для меня являешься лучшим другом. Ты — тот человек, которого я люблю, хотя, может быть, кто-то со стороны так бы уже не сказал, и, кроме того, так случилось, что ты еще являешься моим мужем и отцом моего ребенка. Но сейчас все это выглядит не более чем дополнением к нашему бизнесу.

Алекс, склонив голову набок, продолжал есть.

— Но ведь ты сама захотела опять выйти на работу. Это было не мое желание.

— Алекс, я не пытаюсь найти виноватого. Я просто хочу, чтобы мы… — Ее прервал официант, который положил перед ней чашу для ополаскивания пальцев.

— Наши вторые блюда уже готовы? — поинтересовался Алекс.

— Да сэр, они уже готовы. — Официант ушел, и Дженнифер продолжила:

— Я просто хочу, чтобы мы больше времени проводили вместе, даже если речь идет только о выходных.

— Что ж, ты в любой момент можешь бросить свою работу. В ней нет нужды. У меня все более чем благополучно.

— А что ты подразумеваешь под благополучием, Алекс? — Дженнифер произнесла это немного громче, чем хотела. Алекс окинул взглядом ресторан, чтобы посмотреть, не смотрит ли кто-то в их сторону. — Это что, количество нулей на счету в конце каждого месяца? Или это то, сколько радости ты испытываешь от общения со своими детьми и насколько тебя волнует то, как они растут? Эти вещи можно как-нибудь подсчитать? Например, сейчас Жасмин и Дэвид, пожалуй, больше всех участвуют в жизни Бенджи. Особенно Дэвид, который…

Алекс поднял салфетку со своих коленей и, бросив ее на стол, с силой хлопнул по ней рукой.

— Дженнифер, ты сравниваешь мое участие в жизни Бенджи с участием этого… ни на что не годного парня с улицы? Я просто возмущен! Хорошо, Жасмин многое сделала для Бенджи, но это ее работа, за которую ей платят. Но, пожалуйста, не неси чепуху про этого Дэвида. Да и в любом случае, Жасмин делает это только благодаря тому, что мы работаем. Ну вот скажи, сколько времени ты проводишь с Бенджи? Скажи, ты идеальная мать? Это палка о двух концах, ты понимаешь?

Дженнифер доела мидии, погрузила пальцы в чашу с водой, стоящую перед ней, вытерла руки салфеткой, затем тяжело и протяжно вздохнула:

— Да, я знаю… это палка о двух концах. Разница только в том, что я все время обо всем этом думаю. А ты?

Алекс не ответил, понимая, что все, что он сейчас скажет, будет воспринято в неверном свете. Возникшая пауза оказалась достаточно долгой для того, чтобы Дженнифер поняла, что то, что в ее мыслях должно было быть конструктивным диалогом, на деле уже превратилось в напряженный спор. Она нагнулась над столом и положила свою руку на его:

— Дорогой, прости меня. Я не хотела, чтобы все так получилось. Просто все дело в том… понимаешь… я просто хочу, чтобы мы были ближе друг к другу — как семья. Я понимаю, это может звучать как клише, но я уже почти ни на что не надеюсь.

Подошел официант и поставил на стол вторые блюда. Алекс взглянул на часы:

— О господи, уже восемь часов. У меня нет времени есть это. Мне нужно уже выходить, либо я опоздаю на самолет.

Дженнифер кивнула.

— Да, я понимаю, — тихо сказала она.

— Ты останешься здесь, чтобы доесть рыбу, или тоже уйдешь?

— Нет, мне кажется, я уже сыта. Тем более я не знаю, насколько можно доверять этому ресторану. У мидий, которые я съела, был странный привкус.

Алекс улыбнулся и подозвал официанта:

— Боюсь, нам придется уйти. У нас больше нет времени.

— Но вы же заказали еду!

— Я знаю, но у нас уже нет времени это есть!

— Но вам придется заплатить.

— Отлично, — выпалил Алекс, — просто принесите счет! И как можно быстрее!

Лицо официанта вытянулось, и он торопливо удалился, а Алекс и Дженнифер, посмотрев друг на друга, просто прыснули со смеху.

Он нагнулся и взял свой портфель, затем, немного задержавшись перед тем, как встать на ноги, взглянул на Дженнифер:

— Дорогая, знаешь, я думаю, что все наладится. Я обещаю тебе. Но на это может уйти какое-то время, ты согласна?

Дженнифер кивнула:

— Да, я согласна.

Он отодвинул свой стул:

— Пойдем, я поймаю нам такси.

Движение к этому времени было уже намного свободнее, и Алексу не составило большого труда остановить два пустых такси. Он прошел с Дженнифер к ее машине и хотел поцеловать в щеку, но она повернула голову так, что их губы соприкоснулись.

— Я люблю тебя, Алекс, — прошептала она.

Он улыбнулся:

— Я знаю, милая. Я позвоню тебе сразу, как вернусь, договорились?

— Конечно. Удачной поездки.

Он кивнул и, повернувшись, пошел к своему такси. Оно рвануло с места, когда дверь за ним еще не закрылась до конца, и Дженнифер смотрела машине вслед до тех пор, пока она не пересекла светофор на Парк-авеню. «О, Алекс, ты бы мог и произнести то же в ответ. Не только “Я знаю, милая”». Она приложила ладонь ко лбу, чувствуя первые приступы головной боли. Наверное, это от влажности, либо это последствия их глупого спора. Вот как это можно точно назвать: непроходимая глупость, и с его, и с ее стороны. Она с силой зажмурилась, пытаясь снизить напряжение, нарастающее в голове, и, несмотря на жару, вдруг, ощутила холод и сильную дрожь.

— Леди, вы едете? — позвал ее таксист.

Дженнифер подошла к машине и села на заднее сиденье.

— Куда едем?

— Бэрримор-стрит, пожалуйста.

— Это Вест-Вилладж?

— Да.

Такси резко тронулось и помчалось на желтый свет на Парк-авеню. К тому времени, когда им пришлось остановиться на 5-й авеню, Дженнифер просто трясло, а в голове она испытывала такие ощущения, как будто по ней ритмично били кузнечным молотом. Она постучала по разделительному стеклу, и водитель открыл окошко.

— Да?

— Пожалуйста, я могу вас попросить выключить кондиционер?

— Черт, леди, на улице ведь адская жара!

— Я знаю, но боюсь, я не совсем здорова.

Водитель пожал плечами и повернул регулятор на приборной панели. Светофор переключился на зеленый, и машина стремительно повернула на Фифс-авеню, Дженнифер наклонилась набок. Она приложила ладонь ко рту, чувствуя, как тошнота поднимается вверх, к горлу, и испытала приступ удушья. Она вновь нагнулась вперед и постучала по стеклу.

— Остановите, пожалуйста! Сейчас же!

Такси свернуло к обочине, и Дженнифер открыла двери, не дожидаясь полной остановки. Она высунулась, и ее сильно вытошнило в водосточный желоб, свидетелем чему стало несколько прохожих, инстинктивно отошедших подальше, издавая звуки неодобрения и отвращения. Она закрыла дверцу и прижалась к спинке сиденья. Водитель медленно повернулся и посмотрел на нее.

— Леди, вы пьяны?

Дженнифер помотала головой.

— Потому что, если вы пьяны, я бы не хотел, чтобы вы находились в моем такси.

— Я ничего не пила. Думаю, что я съела что-то не то.

— Тогда, бога ради, прошу вас, не делайте этого в кабине, — сказал он, с силой вдавливая педаль газа, в надежде доставить эту даму домой прежде, чем у нее появится даже шанс повторить это неприятное действие.

К тому времени, когда они подъехали к светофору на 43-й улице, Дженнифер просила водителя остановить такси еще два раза, каждый раз испытывая более сильные приступы рвоты. Голова была готова просто взорваться, Дженнифер согнулась, пытаясь хоть немного ослабить невыносимую боль в желудке. Господи, она ощущала себя абсолютно больной — должно быть, это… возросшее давление в животе превратилось в недвусмысленные позывы — о, нет, господи, только не это!

Дженнифер с трудом дотянулась до стекла и постучала — водитель, кивнув головой, немедленно свернул к обочине и остановился.

— Нет, нет, не надо останавливаться. Я просто хотела узнать, где мы сейчас?

— Сейчас подъезжаем к Сорок второй, леди.

— Вы могли бы сейчас повернуть налево?

— Налево? Но вы же сказали, что вам надо к Вест-Вилладж.

— Нет, пожалуйста, поверните здесь налево. Я хочу поехать в Лиспорт.

Водитель повернулся к ней всем корпусом:

— Лиспорт? Вы имеете в виду Лиспорт на Лонг-Айленд? Я не могу сейчас ехать так далеко. Это мое самое прибыльное время!

— Я прошу вас. Пожалуйста. Там находится мой дом. Мне очень плохо. Я прошу вас, я заплачу вам двойную цену, обещаю. Только отвезите меня туда.

Она упала обратно на сиденье, и некоторое время водитель сидел не двигаясь и смотрел через зеркало заднего вида на лицо своей пассажирки, ставшее пепельного цвета. Потом он надавил на педаль газа, и машина, отъехав от бордюра, повернула налево, на 42-ю улицу, ведущую в сторону Мидтаун-Тоннэл.

Жасмин поставила чашку с кофе на стол перед Дэвидом и села напротив. Он не моргая посмотрел на чашку, от которой шел пар, а затем медленно перевел взгляд на нее.

— Теперь ты понимаешь, почему я не хотела тебе ничего говорить, когда Бенджи был поблизости? — тихо спросила она.

Дэвид тяжело вздохнул:

— Конечно, понимаю. И, конечно же, очень хорошо, что Бенджи сегодня остался ночевать у Сина.

— Да, это точно. Можешь быть уверен, будет только лучше, если он и дальше будет оставаться у Сина. Ты как будто сотворил чудо, когда провернул всю эту затею. — Она сделала глоток кофе. — Так что же мне делать с этой чертовой путаницей?

Дэвид покачал головой:

— Не знаю, Жасмин, честное слово, даже не знаю. Честно говоря, я не думаю, что нам, или, правильнее сказать, тебе позволено вмешиваться в то, что не совсем тебя касается.

— Ну, знаешь ли, это касается меня, потому что я не хочу, чтобы Бенджи было больно.

— Да, я понимаю это, но… Алекс и Дженнифер — взрослые люди. Они сами должны разобраться в своих отношениях. И, кстати, как ты думаешь, Дженнифер догадывается о чем-то подобном?

— Нет. По крайней мере, насколько я знаю, она думает, что все в порядке. Хотя мы никогда не говорили с ней об этом.

— Вот именно, Жасмин. Ты попала в самую точку. Ты не разговариваешь с ней о подобных вещах. Потому что это действительно не твое дело. Хотя, нет, я не совсем правильно выразился. — Он сделал паузу. — Знаешь, ты, наверное, самый надежный ее друг, но все-таки это ее собственные и очень личные отношения. — Он отодвинул свой стул. — Не знаю, может быть, в данной ситуации я сам ошибаюсь. Но все-таки, как бы хорошо я ни знал какого-то человека, мне бы не хотелось, чтобы он давал мне советы по поводу того, что касается исключительно меня самого и… — Он запнулся, внезапно осознав, что именно он сейчас говорит, кровь ударила ему в голову, и он кинул мимолетный взгляд на Жасмин.

— И что, Дэвид? — тихо спросила Жасмин, остановив свою чашку с кофе на полпути ко рту.

Он смотрел на ее застывшее лицо, отчаянно пытаясь придумать, каким образом вытащить их диалог из того капкана, в который она неосмотрительно его толкнула. В этот момент дверной звонок в парадной нетерпеливо прозвонил три раза, и они оба удивленно посмотрели на стенные часы.

Жасмин нахмурилась:

— Кто это, черт возьми, трезвонит без четверти десять?

Она поднялась со своего стула и поспешила к парадной двери. Дэвид остался на месте, провожая ее взглядом, и облегченно вздохнул. Господи, он же чуть не проболтался! Это было прошлое, которое незаметно для сознания проложило себе дорогу в настоящее, и оно чуть не застало его врасплох.

— Дэвид, скорей сюда!

Тон ее голоса заставил Дэвида подскочить со стула так, что тот с грохотом упал спинкой на пол. Он побежал в холл, где обнаружил Жасмин и раскрасневшегося, очень полного мужчину, аккуратно кладущего Дженнифер на верхнюю ступеньку, прислоняя ее безвольное тело к перилам лестницы. Лицо ее было мертвенно-бледным, светлая блузка забрызгана жидкостью желтого цвета и прилипла к телу, по всему помещению распространился тошнотворный запах.

— Что случилось? — спросил Дэвид, глядя то на одного, то на другого.

Мужчина повернулся к дверям:

— Эту леди тошнит, сэр, вот, что случилось. И она оставила просто жуткое месиво после себя в моем такси. Черт возьми, я не хотел ехать, но она сказала, что заплатит мне по двойному тарифу, а теперь мне придется вычищать все внутри салона…

— Хорошо, — оборвал его Дэвид, — давайте по порядку. Расскажите нам, с чего все началось.

Он посмотрел назад и увидел, что Дженнифер со взглядом человека, находящегося на грани безумства, уже почти лежит, прислонившись к перилам и обхватив руками живот. Жасмин с испуганным лицом сидела напротив нее.

— Она остановила меня у ресторана, который находится напротив Интер-Континентал. По-моему, это какой-то новый ресторан, поэтому я не помню его названия. Сначала сказала, что ей надо в Вест-Вилладж, потом ее стошнило раза три, после чего она попросила меня, чтобы я привез ее сюда. Она сказала, что съела что-то не то.

Дэвид посмотрел на Жасмин:

— Похоже на пищевое отравление. Жасмин, тебе лучше как можно быстрее вызвать доктора.

— Я не могу ее оставить сидеть здесь, Дэвид. Мне нужно положить ее на кровать.

— А мне нужно вернуться в город, — прервал их таксист. — Мне придется убирать всю эту грязь, которая осталась на заднем сиденье машины, и на это уйдет полночи.

— Сколько мы вам должны? — поинтересовался Дэвид, доставая бумажник из заднего кармана своих джинсов.

— Сто баксов, и это только плата за проезд. А мне, как я уже сказал, придется…

Дженнифер издала стон и, повернувшись, извергла такой мощный поток жидкой желтой рвотной массы, что он залил ее юбку и пол перед ней, заставив Жасмин отпрыгнуть в сторону.

Лихорадочная дрожь охватила Дэвида — он ясно увидел, в каком плачевном состоянии Дженнифер, а вся эта сцена вдруг зажгла в его сознании искру, осветившую другую ситуацию, — дежавю, — как будто какое-то окно, которое было крепко заперто в его мозге до этого времени, внезапно открылось настежь.

— Вы должны готовиться к худшему после химиотерапии, Дэвид, — сказал ему доктор Спирс. — У этой процедуры могут быть очень неприятные последствия. Она будет очень подавлена, испугана и будет испытывать очень сильные боли, но вы должны поддержать ее, Дэвид, вы должны оказать ей свою поддержку, дать всю любовь и заботу, на которую только способны.

Это все было до боли знакомо ему, и он пережил предостаточно подобных моментов, чтобы абсолютно точно знать, как в них действовать. Как будто кто-то щелкнул какой-то переключатель в его голове, и он взял ситуацию под свой контроль, совершая все действия как на автопилоте.

Он отдал свой бумажник Жасмин:

— Заплати ему двести долларов, а затем вызывай доктора как можно скорее.

Жасмин поднялась на ноги:

— А что будет с Дженнифер, Дэвид? Ее нужно перенести на кровать.

— Это сделаю я.

Она с беспокойством посмотрела на него.

— Не переживай, — добавил он, уверенно кладя свою руку ей на плечо. — Я знаю, что делаю. — Он повернулся к водителю такси. — Благодарю вас за то, что привезли ее домой. Мы действительно ценим ваш поступок.

Водитель что-то пробормотал, принимая благодарность Дэвида, и пошел к парадной двери вслед за Жасмин, терзаемой неуверенностью и беспокойством. Дэвид обошел образовавшуюся на полу лужу и присел на корточки рядом с Дженнифер.

— Послушай, — тихо произнес он, — я сейчас помогу тебе подняться наверх. Ты сможешь идти?

Дженнифер подняла голову, чтобы посмотреть на Дэвида, с трудом фокусируя взгляд на его лице. Он аккуратно поднял ее, но ноги несчастной были настолько слабы, что она повисла у него на груди. Морща нос от запаха ее одежды, он отодвинул безвольное тело Дженнифер от себя и. обхватив одной рукой ее за спину, а второй подхватив под колени, он поднял ее на руки одним плавным движением и понес вверх по ступенькам.

Оказавшись на верхнем этаже дома, он понял, что не имеет понятия, в какой стороне находится ее комната. Он крикнул вниз Жасмин:

— Какая комната?

— Поверни направо, и вторая слева будет ее. Ты точно справишься, Дэвид?

— Да, Жасмин. — Он прошел по коридору, открыл дверь и, включив локтем свет, отнес Дженнифер на кровать.

— Не надо лежа, — еле слышно произнесла Дженнифер, пытаясь вернуться в сидячее положение, — так мне еще хуже.

Дэвид помог ей сесть, он еле сдерживал дрожь во всем теле от ужасного запаха, который исходил от ее одежды.

— Хорошо, постарайся побыть в таком положении немного. Я сейчас включу воду в ванной, а потом мы освободим тебя от этой одежды. — Он посмотрел на дверь, которая вела в ванную комнату. — Это ванная?

Дженнифер слабо кивнула, не имея сил на возражения, и посмотрела ему вслед, когда он пошел через комнату к ванной.

Открыв кран, Дэвид схватил полотенце и вернулся обратно в спальню, где застал Дженнифер крепко вцепившейся в свою блузку с выражением беспомощности на лице. Дэвид склонился перед ней:

— Дженнифер, тебе придется довериться мне. Я обещаю, что я просто помогу тебе попасть в ванную. После этого тебе уже поможет Жасмин. Я сомневаюсь, что она сама перенесет тебя туда.

Доброта в голосе Дэвида стала последней каплей для Дженнифер. Ее лицо внезапно сморщилось, а из глаз брызнули слезы, и она медленно наклонилась вперед, упершись лицом в его плечо.

— Это так… унизительно, — пробормотала она сквозь рыдания.

— Нет, Дженнифер, это не так, — сказал Дэвид, взяв ее за подбородок и посмотрев в глаза. — Никакие угрызения сейчас неуместны. И не о чем беспокоиться.

— Нет, есть о чем, — произнесла Дженнифер, отведя лицо от его руки и потупив взгляд. — То, что меня тошнило, — это не самое страшное.

Дэвид присел на корточки, чтобы видеть ее лицо:

— Слушай, я обещаю тебе, что это не произведет на меня дурного впечатления. Я видел намного более жуткие ситуации, чем эта. — Он сделал паузу. — Если ты не против, то для меня в этом нет ничего страшного.

Дженнифер шмыгнула и кивнула головой.

— Тогда давай избавимся от этой ужасной одежды.

Дженнифер разжала руки, а Дэвид стал безмолвно расстегивать пуговицы.

Сняв блузку, он дал ей свободно упасть на пол, затем, расстегнув застежку и молнию на юбке, приподнял Дженнифер и дал юбке и женской комбинации соскользнуть вниз.

В этот момент он услышал голос Жасмин, которая поднималась по лестнице:

— Дэвид, я вызвала врача. Слава богу, он живет на соседней улице. Я думаю, он должен прийти с минуты… — Она зашла в комнату и увидела Дженнифер, сидящую на кровати, в бюстгальтере и трусиках, и Дэвида, стоящего напротив, — Дэвид! Что ты делаешь? Тебе не надо было…

Дэвид оглянулся и сделал останавливающий жест рукой.

— Жасмин, — сказал он тихим и спокойным голосом, — ты не могла бы закрыть кран в ванной? Она сейчас, наверное, уже переполнится. Я собираюсь отнести Дженнифер в ванную, а дальше уже поможешь ей ты.

Жасмин кинула быстрый взгляд на Дженнифер, которая повернулась в ее сторону и слабо кивнула. Она направилась в ванную, выключила воду и провела рукой по воде, чтобы проверить температуру. Затем она встала так, чтобы видеть все, что происходит в комнате.

— Вот так, теперь я обмотаю тебя полотенцем и сниму все остальное, хорошо?

Дэвид взмахом раскрыл полотенце и обернул его вокруг плеч Дженнифер, затем, обойдя ее сзади, он расстегнул застежку на ее бюстгальтере, и, сняв его, кинул на пол рядом с остальными вещами. Немного подвинув ее так, чтобы под ней оказалось полотенце, он аккуратно стащил с нее трусики и, завернув все в ее юбку, кинул узел грязного белья к двери. Затем, плотно стянув полотенце вокруг ее тела, он поднял ее с кровати и перенес в ванную комнату.

Когда Дэвид вошел в ванную, Жасмин отошла в сторону, пораженная тем, что сейчас увидела. Эта сцена была наполнена такой добротой и заботой, что ей тотчас стало стыдно за какие-либо подозрения о том, что за действиями этого мужчины могли стоять нелицеприятные мотивы.

Каждое его движение как будто было отрепетировано много раз до этого — он знал, каким образом перемещать тело Дженнифер.

«Ты проделывал это раньше, Дэвид, и не раз, да, мой мальчик? — подумала Жасмин, глядя, как он опускает ноги Дженнифер в воду. — Будь я проклята, ты уже делал это».

— Температура нормальная? — спросил Дэвид.

Дженнифер кивнула, и он, держа ее за талию, повернулся к Жасмин:

— Ты сможешь дальше помочь ей?

— Думаю, да, — ответила Жасмин.

— Хорошо, тогда я пойду вниз и уберу там. Позови меня, когда закончишь, я поднимусь и перенесу Дженнифер на кровать.

Жасмин медленно кивнула и посмотрела ему вслед, когда он выходил из комнаты. Затем, повернувшись к Дженнифер, она сняла с нее полотенце и аккуратно опустила ее в ванну.

Звонок в парадной прозвенел спустя пятнадцать минут после того, как Дэвид перенес Дженнифер обратно в кровать и спустился вниз. Он впустил молодого человека, растрепанный вид которого говорил о том, что к этому моменту он успел сделать значительно больше, чем ему полагалось по его должностным обязанностям.

— Простите, я не мог прийти раньше. Я был на вызове, когда вы позвонили. Ну, так где пациент?

Дэвид указал на ступеньки:

— Наверху поверните направо, и далее вторая дверь слева.

Молодой человек повернулся к Дэвиду:

— Ее тошнило еще с того момента, как вы вызвали меня?

— Да. Жасмин вам все расскажет. Она наверху вместе с миссис Ньюман.

Врач кивнул:

— Это хорошо. Будет лучше, если она избавится от всего этого.

Он повернулся и пошел вверх по ступенькам.

Дэвид подождал, пока дверь спальной комнаты закрылась за доктором, и отправился на кухню включить чайник. Да, ему понадобится больше чем одна чашка кофе. Двойной виски было бы в самый раз. Он подошел к холодильнику и достал из него банку пива. Подняв опрокинутый стул, сел на него и открыл банку.

Внезапно его захлестнул настоящий ураган воспоминаний. Ничто из того, что он делал за последние несколько месяцев, не воскрешало так живо память о Рэйчел. Хотя он и не забывал о ней никогда. Она всегда была с ним, во всех его мыслях, но до этого момента это были счастливые, беззаботные воспоминания. Теперь в его памяти воскресли бесчисленные моменты и ситуации, в которых он успокаивал свою жену, нежно поглаживая мягкую, испещренную пятнами щетину на ее голове — все, что осталось от роскошных волос каштанового цвета — в то время как она корчилась от боли, склонившись над тазом, поставленным рядом с кроватью. После того как приступы заканчивались, он аккуратно укладывал ее обратно, вытирая ее лицо полотенцем. Женская, почти безжизненная, рука нащупывала его руку, и он сжимал ее осторожно так, чтобы не причинить боль и не повредить ту тонкую оболочку, которая пока еще покрывала ее тело. Она открывала глаза, и они вспыхивали тоненькой искрой, точно такой же, как та, которая вспыхнула, когда они впервые встретились в Оксфорде столько лет тому назад. И сияние этой искры никогда не пропадало. Ни разу, до того дня, пока она…

Услышав, что кухонная дверь открылась, он вытер глаза и откашлялся, пытаясь избавиться от того кома, который образовался в его горле, затем повернулся и посмотрел на Жасмин. Она улыбнулась ему и подошла к чайнику.

— Он только что вскипел, — подавленно произнес Дэвид.

Жасмин посмотрела на него, кивнула и насыпала в чашку кофе.

— Как она?

— С ней будет все хорошо. Врач дал ей что-то, чтобы она заснула. Он не знает, как долго это продлится. Но сказал, что может пройти еще некоторое время.

Жасмин села напротив Дэвида.

— С тобой все в порядке?

Дэвид кивнул.

— Ты выглядишь очень плохо.

— Нет, со мной все в порядке.

— Знаешь, я тоже думаю, что мне не стоит говорить ей о том, что мы здесь с тобой обсуждали.

Дэвид откинулся на спинку стула и покачал головой.

— Да, наверное, не стоит.

Некоторое время Жасмин молчала, двигая свою чашку по столу кругами.

— Я могу тебя спросить кое о чем?

— Конечно, — ответил он.

— Ты был доктором, или медицинским работником, или что-то типа этого?

Дэвид остановил банку с пивом прямо у рта и посмотрел на нее.

— Что?

Жасмин нагнулась над столом, приблизившись к нему с выражением полной решимости на лице:

— Дэвид, ты знал, что делать там, наверху. И сам произнес эти слова — «я знаю, что делаю». Я все видела. И я бы даже сказала, что ты делал это не раз.

Дэвид продолжал смотреть на нее.

— Ты женат, Дэвид?

Он молчал.

— Ведь ты хотел привести в пример себя и еще какого-то человека, когда мы разговаривали с тобой перед приходом Дженнифер. Я все правильно поняла, Дэвид? Именно поэтому ты сейчас выглядишь так, как ты выглядишь, да?

Он отвернулся и уставился в окно, в темноту.

— Дэвид, ты не хочешь об этом говорить, да? — аккуратно спросила Жасмин.

Дэвид повернулся и дрожащим голосом сказал:

— Да, я был женат. Как ни странно, целых восемнадцать лет. До прошлого апреля. — Он глубоко вздохнул, — Рэйчел… — Дэвид замолчал и вытер глаза тыльной стороной ладони. — У нее был овариальный рак. Его обнаружили слишком поздно… Я ухаживал за ней — только я, и никто кроме меня, именно поэтому у меня накопилось столько опыта в этом деле. Она умерла, — он повернулся и опять начал смотреть в окно, — вот и все. Теперь ты знаешь все о Дэвиде Корстофайне.

Жасмин сидела прижав руки к губам:

— О господи боже мой, я не знала, Дэвид. Прости меня, пожалуйста. Я не хотела…

Дэвид покачал головой:

— Ты не сделала ничего плохого. Я все равно собирался рассказать тебе это рано или поздно, но, честно говоря, пока не ощущал, что готов к этому. Еще не изгнал окончательно призраков прошлого. Эта та причина, по которой я устроился на эту работу — чтобы иметь возможность уйти от всего этого. Я не хотел думать, и тем более говорить обо всем этом с кем бы то ни было.

— И тут я, со своим длинным языком. Я себя чувствую просто отвратительно. Я не хотела вытаскивать все это из тебя.

Он улыбнулся:

— Знаешь, Жасмин, ты оказала мне больше помощи, чем кто-либо другой. Честное слово. Ты и Бенджи. Вы приняли меня таким, какой я есть. Ни разу не спросили меня, ни откуда я, ни чем я занимался раньше. Поверь, Жасмин, вы не могли сделать лучшего для меня. А Бенджи… Одно только пребывание с ним помогло мне понять, насколько я соскучился по своим собственным детям.

Руки Жасмин со звуком рухнули на стол. Она сидела широко открыв рот:

— Дети? У тебя есть дети? — спросила она недоверчивым тоном.

Дэвид кивнул:

— Трое. Софи, Чарли и Харриет.

— Но где же они сейчас?

— В школе.

— Да, я понимаю это, но кто присматривает и ухаживает за ними?

— Они в школе-интернате.

— В школе-интернате? Ты имеешь в виду, что они там живут?

Дэвид кивнул.

— Ты хочешь сказать, что их мать умерла в прошлом апреле, а ты сдал их в школу-интернат? — воскликнула Жасмин, недоверчиво качая головой и поднимаясь со стула.

— Да, но…

— Но это… — она замолчала, пытаясь подыскать подходящее слово, — это непростительно, Дэвид! Как ты мог так поступить? А сколько лет самому младшему?

— Девять.

— Девять? Но он же младше Бенджи, Дэвид! Девять лет!

— Послушай, Жасмин, тебе, может быть, сложно это понять, но дети были все время далеко от дома, они были в школе до того, как их мать заболела, и когда нужно было сделать выбор, оставаться ли им в прежней школе или найти что-то более близкое к дому, они сами решили остаться там. Понимаешь, там их друзья, там они в безопасности и счастливы; а для меня две эти вещи — это единственное, что имеет значение в отношении моих детей. Несмотря на то что я хотел, чтобы они были ближе к дому, я не смел идти против их выбора, потому что это было бы жестоко и эгоистично по отношению к ним.

Жасмин стояла с широко открытыми глазами, опустив плечи, согнув голову набок.

— Вероятно, но чего я действительно не могу понять, это как ты можешь… забавляться тут с Бенджи, когда твои собственные дети… заперты в какой-то школе-интернате!

Замечание задело самые болезненные чувства Дэвида. Он подскочил со своего стула, ударив кулаком по столу:

— Все не так просто, Жасмин! Я люблю своих детей больше, чем ты можешь себе представить! И мы непрерывно поддерживаем связь друг с другом. И если это тебя хоть как-то касается, то в начале следующего месяца я возвращаюсь в Шотландию и заберу их оттуда на все каникулы. Так или иначе, я вообще собирался пробыть здесь не более чем пару дней, но потом я понял, что не могу вернуться назад, потому что…

Он рухнул обратно на стул, злость проникла слишком глубоко и сломала те защиты, которые до этого момента надежно удерживали за собой его печаль и горе.

— …потому что я понял, что не могу справиться с потерей жены.

Напряженно борясь с собственными эмоциями, он тер пальцами лоб, вдавливая их со всей силой, чтобы отвлечься немного хотя бы на боль. Он глубоко вдохнул:

— Я прошу прощения, я не хотел повышать на тебя голос.

Он не слышал, как она обошла вокруг стола и остановилась позади, но неожиданно почувствовал, как ее руки опустились на его плечи.

— Это не тебе стоит просить прощения, а мне. Я непроходима глупа, чтобы понять все то, что произошло в твоей жизни. И уж точно не мне судить тебя и твои поступки. Ты знаешь и понимаешь своих детей намного лучше меня, и я уверена, что ты действительно любишь их больше, чем я даже могу себе представить. Прости меня, пожалуйста. Мне даже не стоило открывать рта на эту тему.

Дэвид выпрямился и сделал глубокий вдох.

— Нет, твоя реакция вполне правомерна. Да, это действительно звучит ужасно, если не знать всей правды. И это абсолютно четко показывает разницу между нашими культурами. Как там американцы говорят о британцах? Животных держат дома, а детей отправляют в питомники? — Он усмехнулся. — Я не стану это оправдывать, но, Жасмин, я думаю, ты достаточно меня знаешь. И ты понимаешь, что я имею в виду, когда говорю, что это было лучшее, что можно было сделать в тех обстоятельствах.

Она развела руками и села на свое место.

— Да, думаю, что да. Только очень жалко, что мы никогда не увидимся с ними. Сколько им? Как их зовут?

— Софи скоро исполнится шестнадцать, Чарли двенадцать и Харриет, ну, сколько ей лет, ты уже знаешь.

Жасмин медленно кивнула:

— Чарли двенадцать. Жаль, что мы не можем познакомить его с Бенджи.

— Да, думаю, они бы легко нашли общий язык. Оба прирожденные энтузиасты. Единственная проблема в том, что Чарли навлекает на себя неприятности, где бы он ни появлялся. Поэтому я так остро отреагировал тогда, когда увидел Бенджи лежащим на дне бассейна. Я как будто на самом деле увидел там Чарли, понимаешь?

— Господи, ну, конечно же. Ну и перепугался же ты тогда.

Дэвид кивнул:

— И не говори!

Она улыбнулась:

— Так куда ты повезешь их на каникулы?

— Пока еще не знаю. Думаю, что определюсь с этим, когда вернусь в Шотландию.

Она посмотрела на него, и в ее глазах блеснула радость.

— У меня есть идея! А почему бы тебе не привезти их сюда?

Дэвид изумленно уставился на нее:

— Что?

— Привези их на каникулы в Штаты, в Лиспорт! Зачем придумывать еще что-то и везти их в другое место. Здесь ты уже все знаешь. Теперь у тебя есть еще мы и много других новых друзей. Здесь солнечно, рядом прекраснейший залив, бассейны, теннисные корты. Ну, давай же, соглашайся, Дэвид, им будет очень весело здесь!

Он улыбнулся и покачал головой.

— Нет, Жасмин, не думаю, что стоит это делать.

— Почему нет? Назови хоть одну стоящую причину!

— Потому что…

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Потому что никто не знает ничего ни о тебе, ни о том, что произошло в твоей жизни, а ты хотел бы оградить свою частную жизнь от посторонних взглядов. Правильно?

— Ну, если в двух словах, то да.

— Тогда твои аргументы не выдерживают никакой критики, потому что я уже знаю. Так какие еще у тебя остаются отговорки?

Дэвид пожал плечами и почесал голову.

— Не знаю, Жасмин. Может быть, действительно будет лучше, если я просто закончу здесь свою работу и уеду обратно домой, чтобы начать все заново.

— Нет, не будет, — ответила она так резко, что Дэвид отпрянул. Жасмин взяла ручку, которая случайно оказалась на столе, и начала непрерывно крутить ее в руках. — Послушай, Дэвид, я хочу тебе кое-что сказать. Этот дом никогда еще не был наполнен такой радостью и смехом, как с тех пор, когда ты здесь появился. Мы действительно хотим, чтобы ты пробыл здесь как можно дольше. — Она помолчала. — И я могу сказать, что этого хотим не только мы с Бенджи.

Он посмотрел на нее с недоумением:

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что я осталась с Дженнифер, когда ушел доктор. Я дала ей таблетки снотворного, но она все равно пыталась встать. Она, конечно, была немного не в себе, но все время спрашивала меня: «Где он? Где он?» — и все время повторяла и повторяла этот вопрос. Я говорила, что не знаю наверняка, потому что думала, что она спрашивает об Алексе, но она покачала головой. «Где Дэвид?», — спросила она. И стоила мне только сказать, что с тобой все в порядке и что ты внизу, она тут же уронила голову на подушку и уснула со счастливой улыбкой на устах.

Дэвид сидел в тишине, в изумлении глядя на нее.

— Дэвид, ты прав дважды. Во-первых, тогда, когда говоришь, что мы не имеем права рассказывать Дженнифер об Алексе. Это не наше дело. А во-вторых, когда говоришь, что я ее лучшая подруга. Я знаю ее, как свою младшую сестру. Да, черт побери, я и общаюсь с ней как со своей младшей сестрой! И будь я проклята, я не перенесу этого, если вся эта ситуация с Алексом выйдет наружу, так же как и она не перенесет этого, особенно сейчас, когда так слаба. И нравится тебе это или нет, но ты завоевал наше доверие. Ты как будто ангелом-хранителем нам стал, нашим — как там тебя Дженнифер назвала — о, да, нашим Суперменом! С твоим появлением в этом доме стали происходить вещи, которые не случались никогда раньше. И если ты уйдешь в этот момент, и Алекс решит расстаться с Дженнифер, мне кажется, все пойдет ко дну.

Дэвид покачал головой:

— Я не смогу быть все время рядом, Жасмин.

— Я не прошу тебя об этом. Я понимаю, что у тебя есть своя жизнь в Шотландии, дети и все прочее. Но если ты привезешь детей сюда на каникулы, это позволит тебе остаться здесь на неделю-другую, и может быть, к этому времени у них с Алексом либо все разъяснится, либо уладится. — Она протянула свою руку и положила ее на руку Дэвида. — Пожалуйста, Дэвид, подумай об этом и подумай, как хорошо будет детям всем вместе.

Он улыбнулся и посмотрел на нее.

— Но у меня довольно маленький домик.

Жасмин просияла, понимая, что разговор поворачивается в желаемое ею русло.

— Это не так важно! Дети любят всякие экзотические условия! В любом случае, они всегда могут прийти к нам и остаться здесь. Дженнифер не будет…

— Нет! — перебил ее Дэвид.

— Ну почему нет?

— Потому что я не хочу, чтобы кто-либо еще знал о моем прошлом, вот почему.

— По какой причине?

— Да потому, что это просто-напросто все изменит. Это будет значить… что люди будут знать, что у меня… это то, из-за чего мне так сложно вернуться в Шотландию. Для меня это счастье, быть просто «Дэвидом-садовником». Я не хочу быть для всех «Дэвидом, у которого умерла жена». Ты понимаешь меня?

Жасмин смотрела на него, подняв брови.

— Я понимаю, это похоже на ведение двойной игры. Обещаю, я обязательно расскажу обо всем Дженнифер, когда приедут дети, а потом и всем остальным, в свое время. — Он улыбнулся. — Когда я думал об этом раньше, ты была первой, кому я собирался рассказать. Только ты сама раскрыла все раньше, чем я планировал.

Жасмин медленно кивнула:

— Так когда ты думаешь привезти детей?

— В ближайшие две недели.

Она посмотрела на Дэвида, и ее взгляд вновь наполнился предвкушением.

— Это просто здорово! Я могу помочь тебе достать несколько детских кроватей. Ой, я уже не могу дождаться встречи с ними! И только подумать, как здорово будет нам всем вместе с Бенжи, с Додди и всеми-всеми! — Она резко выпрямилась на стуле. — Кстати говоря, где она сейчас?

Шлепнув себя по лбу, Дэвид подскочил со стула и начал оглядывать кухню. Эти резкие действия привлекли внимание собаки, которая лежала, спрятавшись от взоров, между пластиковыми коробками рядом с телевизором. Она вытянула свою мохнатую морду в сторону просвета и громко зевнула.

— Всегда где-нибудь поблизости, — засмеялся Дэвид. Он засунул руки в карманы джинсов и ссутулился, внезапно почувствовав себя очень усталым. — Наверное, я уже поеду, Жасмин. — Он подошел к женщине и обнял ее за плечи. — Спасибо за этот разговор и за прекрасную идею… а еще за то, что оказалась настоящим другом. Я очень ценю это, думаю, ты понимаешь.

Жасмин улыбнулась:

— Взаимно, Дэвид. Я могу сказать тебе то же самое.

Он тихонько свистнул, позвав Додди, и Жасмин, повернувшись на стуле, посмотрела им вслед, пока они шли через кухню к черному выходу.

— Ждать тебя завтра в обычное время?

— Безусловно, — ответил Дэвид и, приостановившись на секунду, вступил вместе с Додди в теплую ночь.

 

Глава двадцать шестая

Бенджи остался ночевать у Сина. Воплотилась в жизнь золотая мечта ребенка — пойти в школу пешком. Дэвиду не было нужды выезжать из дома слишком рано следующим утром, и он решил использовать появившееся у него свободное время для того, чтобы приготовиться к приезду детей. Позвонив в аэропорт Глазго и забронировав билеты, он вдруг понял, что сделал это немного преждевременно, не посоветовавшись перед этим с детьми. Он решил немедленно позвонить им в школу.

Мистер Хантер был воодушевлен этой идеей, сказал, что поездка в Америку будет прекрасным времяпрепровождением для детей и абсолютно заслуженным перерывом в учебе для всех них, и особенно для Софи, которая с усердием готовилась к выпускным экзаменам. Дэвид услышал, как директор попросил своего секретаря позвать детей Дэвида к нему в кабинет, и пока она их искала, Хантер восторженно рассказывал, каких успехов добился каждый из них и как он горд не только за них, но и за их друзей, которые так сильно их поддерживали. Только он начал описывать старания Чарли на поле для крикета, как Дэвид услышал, что дверь кабинета открылась, и до него долетели звуки детских голосов.

— Ну что ж, мистер Корстофайн, вот они и здесь. Я переключу на громкоговоритель, чтобы они все могли слышать вас.

Раздался щелчок, и Дэвид услышал их дружное сопение, доносящееся из телефона.

— Вы все тут?

— Привет, папа!

Он улыбнулся таким родным и близким возбужденным голосам:

— Привет-привет! Как там ваши дела?

— Отлично! Здорово! — Чарли и Харриет ответили в унисон.

— У тебя все в порядке, папа? — спросила Софи с ноткой беспокойства в голосе.

— Да, моя дорогая! Лучше и не может быть! На самом деле я звоню вам потому, что у меня появилась одна интересная идея, которой я хотел со всеми вами поделиться. Вы помните, что я говорил в письме, что мы все куда-нибудь поедем на каникулы, когда я вернусь домой?

— Да, — ответили три голоса разом.

— Так вот, мне показалось, что будет просто здорово, если вы все приедете сюда ко мне.

— Что, в Америку? — спросил Чарли, затаив дыхание.

— Да, в Америку.

— Ого! Это просто классно! Там есть ковбои и всякое такое, где ты сейчас находишься?

Дэвид рассмеялся:

— Нет, боюсь, что здесь такого нет, Чарли. Я на восточном побережье, совсем недалеко от Нью-Йорка. Это место называется Лонг-Айленд. Я думаю, если ты спросишь своего учителя по географии об этом месте, он покажет тебе его на карте. Ну, так что вы думаете об этой идее?

— А ты будешь с нами, папа? — нерешительно поинтересовалась Софи. — Я имею в виду, будешь ли ты свободен или будешь все время работать?

— Нет, в это время я буду свободен. Это будут наши каникулы, и скажу вам по секрету, тут есть чем заняться. Плавание, теннис, виндсерфинг.

— У меня нет купального костюма, — послышался разочарованный тоненький голосок Харриет

— Не переживай об этом, дорогая. Я позвоню бабушке прямо сейчас и попрошу ее выслать вам в школу все необходимое для поездки, хорошо?

— Да! — Чарли и Харриет воскликнули в один голос.

— Софи? Что ты думаешь об этом?

— Да, — ответила Софи с небольшим волнением в голосе. — Я думаю, это просто замечательная идея.

— Ну что ж, в таком случае я могу сказать вам, что билеты уже куплены, и я хочу попросить мистера Хантера о том, чтобы он организовал вашу доставку в аэропорт на машине. А здесь, в Нью-Йорке, вас уже встречу я. Это действительно просто замечательно. Я уже не могу дождаться, когда наконец опять увижу вас всех! А теперь, я думаю, вам лучше вернуться к вашим занятиям, договорились?

— Да, пап! До встречи в Америке!

Возникла небольшая пауза, пока они выходили из кабинета, затем раздался щелчок, и мистер Хантер взял трубку.

— Ну что ж, наверное, вы и мечтать не могли о такой реакции?

— Да, вы правы! Правда, Софи, м-м-м, мне показалось, немного не уверена,

— Нет, поверьте мне, мистер Корстофайн, она очень рада. Думаю, что ваши заверения и были как раз то, что ей требовалось, потому что из кабинета она выходила, счастливо улыбаясь.

— Я благодарен Богу, если это так. Мистер Хантер, я буду вам очень признателен, если вы организуете доставку детей на машине. Я заказал им билеты на первое июля… Хотя, давайте все детали я вам перешлю по факсу, так будет проще.

— Хорошо, я хочу пожелать вам всем прекрасного отдыха. Я думаю, это как раз то, в чем они сейчас нуждаются.

— Да, думаю, это то, в чем мы все сейчас очень нуждаемся. Благодарю вас за все, мистер Хантер.

Дэвид нажал на рычаг и сразу же набрал номер матери. Как только она заговорила, Дэвид понял, что она искренне рада, а ее радости ему так не хватало последние несколько месяцев. Реакция Алисии была такой же воодушевленной, как и у детей, — «довольна как слон» — слова, которые она сама употребила. Она начала рассказывать о том, как сейчас вроде бы все стало налаживаться. Вот уже две недели, как его отцу совершенно не было нужды выходить на работу благодаря заботе Дункана, который был так добр, что информировал его по всем вопросам, касающимся завода, и частенько даже находил время, чтобы заехать и повидаться с ним. Она спросила Дэвида, когда он думает возвращаться домой, и хотя он и не сообщил никакой конкретной даты, но сказал, что все вместе они возвратятся где-то в первой половине августа. Затем Дэвид попросил мать забрать паспорта детей из Бичес и выслать их вместе с летними вещами в школу. Алисия закончила этот разговор шутливым замечанием, что ее сын начинает выговаривать слова совсем как американец.

Этим утром он приехал на Бейкер-Лайн в состоянии легкого возбуждения, и тихая радость приятно будоражила его. И не только от того, что он скоро повидается с детьми, и того, каким счастливым казался голос его матери, но еще и от облегчения, которое он испытывал, понимая, что его секрет раскрыт и Жасмин все знает. Как будто тяжелый груз упал с его плеч, и нет больше причин для притворства.

Дэвид вошел на кухню и застал Жасмин выкладывающей на поднос завтрак для Дженнифер.

— Все готово! — произнес он почти триумфально. — Они вылетают ко мне первого июля.

У Жасмин перехватило дыхание, с возгласами радости она заключила Дэвида в крепкие объятия.

— О, Дэвид, это просто прекрасно! — Она начала потирать ладони в предвкушении неминуемых приготовлений. — Послушай-ка, как только здесь все нормализуется, я помогу тебе найти несколько раздвижных кроватей и спальных мешков. Я уверена, что они должны где-нибудь быть у нас на чердаке.

Дэвиду было приятно видеть ее нескрываемое ликование:

— Это действительно здорово, Жасмин. — Он оперся о кухонную стойку и сделал глоток кофе. — Как себя чувствует наш пациент?

— Значительно лучше. Сегодня я спала в соседней комнате, на случай если вдруг понадоблюсь ей. Я слышала, как Дженнифер вставала ночью один раз, но в остальное время она, безусловно, спала. Сейчас она сидит в кровати и говорит, что, возможно, попозже поднимется. Я ей запретила подниматься и сказала, что если увижу ее внизу, то задам ей такого трепача, что она взлетит наверх по этим ступенькам, не касаясь их ногами! — Она засмеялась и вручила поднос Дэвиду. — Я как раз собиралась отнести это наверх, но, учитывая то, что ты приехал, а она уже спрашивала о тебе, я думаю, мы можем убить двух зайцев одним выстрелом, не так ли, медбрат?

Жасмин подмигнула Дэвиду, а он, покачав головой в ответ на ее подтрунивание, повернулся и пошел наверх.

Он постучался в дверь спальни. Услышав какое-то неясное бормотание, вошел внутрь, увидев, как Дженнифер прячет что-то под покрывалом, испуганно глядя на него. Она была одета в белую хлопковую ночную рубашку, волосы разметались по побледневшим щекам.

Увидев его, Дженнифер издала возглас облегчения:

— О, слава богу, это ты! — Она достала из-под одеяла стопку документов. — Я думала, что это Жасмин. Она бы задала мне жару, если бы поймала меня с этим.

Дэвид засмеялся и подошел к кровати.

— Куда можно поставить поднос?

— Погоди-ка, — сказала Дженнифер, сбрасывая с себя одеяло, — я положу это обратно в свой кейс. — На четвереньках она переползла через кровать и, подняв голову с шаловливой ухмылкой, произнесла: — Я спустилась вниз и взяла это сегодня рано утром, пока Жасмин еще спала. Ужасно подло, да?

Дэвид поставил поднос перед Дженнифер:

— А как ты себя чувствуешь?

— Терпимо. Немного кружится голова, но живот уже не болит, и больше ни разу не тошнило, слава тебе господи! — Она отломила кусочек тоста с подноса и с хрустом принялась его жевать.

— Рад это слышать. — Он глубоко вздохнул и повернулся. — Ну что ж, я, пожалуй, пойду и займусь своей работой.

— О, подожди! — выпалила Дженнифер с набитым ртом. — Я хотела спросить, мог бы ты задержаться на несколько минут, чтобы поговорить?

— М-м-м… Конечно, если это нужно.

Она пригласила его сесть рядом. Дженнифер налила себе в чашку чай и, задумавшись, смотрела вперед, погрузившись, видимо, в собственные заботы.

— Дэвид, — наконец-то вымолвила она, — я просто… На самом деле я даже не знаю, что именно хочу тебе сказать… нет… да, я знаю. Я просто хочу, чтобы ты знал, что то, что ты сделал для меня вчера… наверное, это самый добрый поступок, который когда-либо совершали по отношению ко мне. — Она взглянула на него, и улыбка осветила ее лицо, прежде чем она опять опустила глаза. — Я очень благодарна тебе. — Дженнифер подняла глаза и взволнованно вздохнула. — Это звучит весьма странно, я понимаю, но…

— Нет, не стоит, — перебил ее Дэвид, — мы очень беспокоились за тебя. Жасмин, вероятно, права. Я думаю, тебе стоит отложить дела на день или два.

Дженнифер закивала головой в знак согласия:

— Да, обязательно. — Она сделала глоток чая, затем приложила руку к губам и быстро сглотнула. — Вот о чем я хотела с тобой поговорить — о песне Бенджи. Жасмин сказала, что она прекрасна.

— Как ты умудрилась узнать об этом так быстро?

— Когда я возвращалась к себе после того, как взяла документ из портфеля, я заметила, что Бенджи нет в своей спальне. Утром я поинтересовалась у Жасмин, где Бенджи. Она сказала, что он остался ночевать у Сина, на что я ответила, что не знала, что мальчики дружат до сих пор. После этого Жасмин мне и рассказала историю о песне. Как тебе это удалось?

— Боже, да я ничего не сделал! Бенджи написал песню самостоятельно, Джерри лишь добавил в нее аранжировки, с помощью той сумасшедшей ирландской группы, которая называется «Дублин Ап». Я только присутствовал при всем этом на студии, на всякий случай!

— Ой, да ладно тебе, это как с теннисом. Вся ваша шотландская скромность приводит меня в ярость! Я понимаю, что это все благодаря тебе, Дэвид. Бенджи снова со своими друзьями. И именно ты помог ему обрести их, не так ли?

Дэвид отвел глаза:

— Слушай, тебе было не очень хорошо, и я не думаю, что тебе следует так перевозбужд…

— О, ты невыносим, ты ведешь себя бесчеловечно! — Со слезами от смеха, Дженнифер запустила подушкой ему в голову. — Не пытайся переменить тему! Ну, давай же, признавайся! — Она снова ударила его подушкой.

— Ну, хорошо! Хорошо! — пронзительно закричал Дэвид, закрывая голову руками, делая вид, что он пытается защититься от ее игривых ударов. — Я согласен! Я это признаю!

— Так-то лучше, — сказала Дженнифер. Она откинулась назад, задыхаясь от напряжения. — Но думаю, ты заслуживаешь еще одного удара для большего наказания.

Как только подушка оказалась на лице у Дэвида, дверь в спальню открылась и появилась Жасмин.

— Что это за шум? И что это вы тут вытворяете?

Дженнифер забралась под одеяло, пока Жасмин делала Дэвиду выговор, и по-дружески стукнула его по голове, когда проходила мимо.

— Ну, ты даешь! — ворчала она на Дженнифер, словно кудахтающая курица, натягивая на нее пуховое одеяло до шеи. — Тебя нельзя ни на минуту оставить одну. А что касается тебя, Дэвид, ты что, не знаешь, что она больна? Ты должен помнить об этом, прежде чем подстрекать ее. — Она выпрямилась и посмотрела на их глупые улыбающиеся лица.

— Простите, мисс, — произнес Дэвид писклявым голосом.

Это было достаточно, чтобы Дженнифер расхохоталась. Дэвид посмотрел на Жасмин, опасаясь последствий, но тут они все разразились смехом.

— Так, ну все! Достаточно, посмеялись — и хватит! — заметила Жасмин, вытирая слезы. Затем она подошла к Дэвиду и положила ему руку на плечо. — А ты, кыш отсюда! — Она пихнула его, вывела в коридор, после чего вернулась к Дженнифер: — А сейчас ты должна немного отдохнуть, слышишь меня? И не вздумай вставать с постели.

Дэвид заглянул в комнату и весело добавил:

— И больше никакой возни под одеялом!

Дженнифер еще раз засмеялась, а Жасмин вытолкала его за дверь,

— Это что еще такое? — спросила она Дэвида.

— Когда-нибудь, Жасмин, — ответил он, обнимая ее за плечи, — все тайное станет явным.

Она оттолкнула его и воскликнула:

— Ах ты мерзавец! Я с тобой больше не играю. Ты стал чересчур радостным!

 

Глава двадцать седьмая

Прошло три дня, прежде чем Жасмин посчитала возможным разрешить Дженнифер спускаться на первый этаж. Поначалу Жасмин попросту раскритиковала их утренние с Дэвидом детские шалости, но позже в тот же день, когда Дженнифер принимала ванну, она, заправляя кровать, обнаружила спрятанный кейс, и, несмотря на многочисленные протесты и жалобы Дженнифер на то, что с ней обращаются как с десятилетним ребенком, она забрала его на временное хранение.

Диктаторские правила Жасмин коснулись также и Дэвида, но тот находил их милыми и забавными. Она запретила ему посещать Дженнифер, переживая не столько за то, что это может как-то препятствовать ее выздоровлению, сколько за то, что они могли вступить в тайный сговор, и Дэвид вернул бы ей кейс.

Тем не менее в субботу военная блокада была снята, и в результате небольшой церемониальной процедуры передачи, произведенной на кухне, Дженнифер вновь стала обладательницей собственного кейса и получила полнейшее разрешение «главнокомандующего» на продолжение работы с документами. Однако Дженнифер оказалась крайне сложно сосредоточиться на проекте, поэтому вся дальнейшая работа была отложена до понедельника, когда ей вновь предстояло вернуться в офис.

Но зато у нее появилась возможность посвятить все выходные Бенджи. Они вместе катались в лодке; Дженнифер наблюдала за его тренировками по виндсерфингу и, конечно же, вновь и вновь слушала песню, и всякий раз Бенджи давал беглые комментарии о каждом звуке.

Но кроме всего прочего, она еще имела возможность наслаждаться присутствием Дэвида. Поначалу Дженнифер не могла объяснить себе своих чувств к Дэвиду, но во второй половине субботнего дня, во время теннисного матча, когда она сидела на вышке судьи и засуживала игру Дэвида в пользу сына, умирая со смеху, когда Дэвид подбегал к ней с протестами и воззваниями к справедливости в стиле настоящего Макинроя, она поняла, что это именно то, к чему она так стремилась в отношениях с Алексом. Они были семьей. Они были счастливы. На какое-то мгновение ей захотелось, чтобы Алекс оказался здесь и был частью всего этого. Но затем, испытывая чуть ли не чувство вины, она поняла, что его присутствие разрушило бы эту идиллию: Дэвид, несомненно, счел бы свое присутствие излишним, а если бы она настояла на этом, то, вероятнее всего, это разозлило бы Алекса.

Вечером этого дня, успешно поупражнявшись в ведении жестких переговоров с Жасмин, она уговорила ее устроить на следующий день обед с барбекю, большей частью для того, чтобы отблагодарить Джерри Рейли за его участие в оформлении песни Бенджи. Но поскольку «Даблин Ап» еще оставались здесь и дописывали свой альбом, то пригласили и их. Бенджи ликовал, ведь это дало ему возможность еще выше поднять свою только что восстановленную в школе репутацию, потому что на вечеринку была приглашена почти половина его класса.

Это был день бурного веселья, пикантно приправленный тем фактом, что Дженнифер наконец-то обнаружила нечто, в чем Дэвид был явно не силен. Его попытки приготовить барбекю окончились полнейшим провалом, а Бенджи и его друзья большую часть времени, отведенного для ужина, носились по лужайке со сгоревшими до угольков кусочками стейка и пускали их как летающие тарелки над водой. Дэвид упорно не хотел признавать поражения.

— Следующий кусочек точно получится, — говорил он каждый раз Дженнифер до тех пор, пока она, вооруженная шампурами и ножами, не выпроводила его подальше. Вслед за этим истинная управительница домашнего быта, Жасмин, вступила в свои владения. Мясо поджаривалось у нее идеально, а Дженнифер, умело ей ассистировавшая, использовала водяной распылитель для того, чтобы гасить не только возникавшие в углях язычки пламени, но и коварные попытки Дэвида вернуть себе потерянные позиции.

Вечеринка плавно перешла из полуденного времени в ранние вечерние часы, сопровождавшиеся напряженными партиями игры в теннис, сумасшедшими феериями в бассейне и жаркими футбольными мини-матчами; спортивные состязания прерывались периодами ленивого лежания на газоне или на шезлонгах около бассейна. Команды взрослых и детей напряженно соперничали друг с другом, школьники выигрывали у старших, бурно подогреваемые их лидерскими амбициями.

За все время веселой вечеринки произошел лишь один случай, который на мгновение встревожил Дженнифер. Одна молодая особа из класса Бенджи устроила настоящую охоту за первым гитаристом группы «Даблин Ап». Как ни в чем не бывало, пристроившись на его колене, когда он лежал на шезлонге рядом с Дженнифер, девочка остроумно поинтересовалась, почему его сигарета была такой необычной формы и почему она так странно пахла. Однако, к облегчению Дженнифер и прежде, чем возникла необходимость ей, как хозяйке дома, вмешаться в эту ситуацию, молодой человек быстро потушил сигарету и заткнул ее себе за ухо. Затем, во избежание подобного выражения чувств со стороны молодой поклонницы, он подхватил ее на руки и с математической точностью забросил точно в центр бассейна.

Когда она услышала, как Бенджи громко прощается с последним из своих друзей и как отъезжает машина, Дженнифер медленно прошла в дальнюю часть сада, чтобы подобрать там забытую кем-то на газоне рубашку. Взяв ее, она вышла на берег залива, на деревянный причал. Остановившись и крепко прижав рубашку к груди, она слушала какофонию сверчков, которая разрывала повисшую в воздухе вечернюю тишину, и любовалась последними лучами заходящего солнца — они окрашивали волны в мягкие розовые тона.

«Чудесный финал прекрасного дня, — подумала она. Нет, не только дня. Весь уик-энд был наполнен настоящим отдыхом, счастьем…» Дженнифер неожиданно вздрогнула, вопреки разлившемуся вокруг теплому вечернему воздуху, и, закрыв глаза, поплыла по волнам густого аромата сосновых деревьев, смешивающегося с бодрящей свежестью морской воды. Затем, не обращая внимания на москитов, яростно атакующих ее лодыжки, она медленно пошла назад, к дому, ступая босыми ногами в такт с песней Лу Рида, которая все громче и громче звучала в ее голове:

О, этот дивный день,

Я рад был провести с тобой

Действительно прекрасный день…

Когда Дэвид подъехал к дому следующим утром, Дженнифер уже отправилась на работу, и Жасмин, с радостным блеском в глазах, заметила, что впервые на ее памяти хозяйка собиралась на работу с такой неохотой. Однако, тогда как Дженнифер испытывала не лучшие чувства в отношении начала новой рабочей недели, новая вспышка радости и возбуждения охватила тех, кто остался в доме Ньюманов, ибо Дэвид и Жасмин приступили к дальнейшим обсуждениям их планов в связи с приездом детей.

Как и следовало ожидать, Бенджи приходил всякий раз в ярость от их нескончаемых тайных перемолвок, и поэтому Дэвид решил посвятить его в суть надвигающихся событий немного раньше, чем планировал. После возвращения мальчугана из школы он рассказал ему все от начала до конца: о Рейчел, детях и об их приезде.

Поначалу у мальчика смешались чувства от всего услышанного. Бенджи не мог поверить, что у Дэвида есть собственные дети, и не мог понять, почему он никому об этом не рассказал раньше. Затем ребенок испытал чувство обиды и разочарования, когда подумал о том, что они приедут сюда к Дэвиду и он будет проводить все свое время со своими детьми, а не с ним. Бенджи не понимал, почему Дэвид не хочет сообщить об этом маме, потому что знал, что Дженнифер будет одновременно и удивлена, и очень рада узнать о том, что у Дэвида трое детей.

Дэвид заверил Бенджи, что расскажет о своих детях его матери, но для начала он хотел бы попробовать ей объяснить все целиком, так как сделал это с Бенджи. Бенджи упал духом, когда узнал, что ему не будет позволено первым огласить такую сногшибаемую новость, но затем, когда Жасмин случайно упомянула о возрасте Чарли, мальчик внезапно оживился и приобрел весьма заинтригованный вид.

— Ему двенадцать?

— Ну, да.

— Почти столько же, сколько и мне?

— Да, он чуть-чуть постарше.

— Дэвид, как ты думаешь, мы можем подружиться с ним?

— Я уверен в этом!

— Ух, ты! Когда он приезжает?

— На следующей неделе в среду.

— Кр-р-руто!

Бенджи был покорен этой идеей. Он с ярым энтузиазмом присоединился к Дэвиду и Жасмин в их исследованиях чердака и поисках спальных мешков и раскладушек. Жасмин сказала, что нужно найти и тент, на всякий случай, если вдруг хрупкие стены домика Дэвида не выдержат внезапной экспансии такого количества новых обитателей.

В процессе своих приготовлений Дэвид понял, что не может рассчитывать на поддержку одной лишь Жасмин, особенно если Дженнифер и Алекс будут дома. Ему хотелось, чтобы у детей была полная свобода, чтобы они могли поехать или пойти всюду, куда пожелают. Поэтому он решил посвятить в эти дела своих друзей — их дом или работа могли бы стать тем местом, куда ради интереса или в случае необходимости могли бы прийти дети. Он позвонил Джерри Рейли, который жил за пределами Лиспорта, и Билли, остряку из гастронома, и в тот же день после работы захотел увидеться с Клайвом и Дотти. Вначале Дэвид думал, что объяснит лишь основные моменты, связанные с приездом детей, но в процессе рассказа он испытал некое облегчение и обнажил перед Клайвом всю свою печальную историю. Клайва очень взволновал рассказ друга, он был тронут доверием и не раз вытирал глаза большим, украшенным орнаментом пейсли, шелковым платком.

Накануне приезда детей Дэвид ощущал себя студентом, готовящимся к сдаче экзаменов. Он постоянно просыпался в течение ночи и смотрел на будильник, подсчитывая, сколько осталось времени до подъема, и пытался представить себе, где сейчас находятся его дети. В шесть часов утра, больше не в силах спать, он вскочил с постели, принял душ, наскоро оделся и вывел Додди на прогулку к гавани. Дэвид наблюдал, как восходит солнце над восточной частью Файр-Айленда, дав себе уговор, что отправится домой сразу же, как только нижний край солнечного диска оторвется от далеких дюн.

Позавтракав с Додди, он осуществил финальную проверку запасов продовольствия, чтобы удостовериться, что купил все, что любили дети, после чего совершил последний осмотр дома. Когда Дэвид удостоверился, что все готово к долгожданной встрече, он запер дом и направился в гараж.

Подъезжая к дому Ньюманов, Додди весело завиляла хвостом и затявкала — Бенджи и Жасмин уже ждали их у парадной двери, натянув старую простынь, словно транспарант. На ней большими черными буквами, неровно красовалась надпись: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, СОФИ, ЧАРЛИ И ХАРРИЕТ».

— Мы повесим это перед твоим домом, — с гордостью сказал Бенджи, вытягивая шею вперед, чтобы самому еще раз взглянуть на труды собственных рук. — Что скажешь, Дэвид?

— Бенджи, это произведение искусства! — воскликнул его взрослый товарищ, так внимательно изучая простыню, как будто перед ним висело полотно Ван Гога. — Я думаю, что это ознаменует открытие их каникул.

— Ну-ка, Бенджи, — заметила Жасмин, — давай-ка уберем это, пока мы не испачкали надпись. — Женщина свернула простынь в тугой рулон. Затем повернулась к Дэвиду: — Может быть, чашечку кофе перед отъездом?

— Нет, спасибо. Мне не терпится выехать в Кеннеди, даже если я приеду туда слишком рано, то успею выпить кофе в аэропорту. С этими трансатлантическими перелетами никогда нельзя быть спокойным. Иногда самолеты прилетают на час раньше назначенного времени.

— Во сколько прилет? Нам надо знать, когда быть у твоего дома.

— В двенадцать десять. Но так как еще нужно будет пройти службу иммиграции и получить багаж, я не думаю, что мы уедем из аэропорта раньше, чем, скажем, в пятнадцать минут второго. На дорогах не должно быть серьезных пробок в это время дня, поэтому предположу, что мы вернемся около трех.

— Хорошо. Мы постараемся быть у тебя в половине третьего. Ты не против?

Дэвид замотал головой:

— Я только за!

— Ну что ж, в таком случае, тебе уже пора! До встречи! И удачи! Я уже не могу сидеть на месте, так хочется поскорее увидеть твоих детишек!

Через некоторое время выяснилось, что Дэвид не напрасно выехал в аэропорт намного раньше, чем требовалось. На Белт Парквее произошла авария, из-за которой образовалась огромная пробка, протянувшаяся вдоль всего Южного штата до Малверна. В течение часа он стоял в неподвижной цепи машин, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю и поглядывая на часы, в то время как Додди развлекала себя тем, что беспрерывно рычала на бородатого водителя грузовика, чье транспортное средство ползло наравне с ними.

К тому времени когда Дэвид нашел на автостоянке наиболее тенистое место, не слишком далеко от аэропорта, на часах уже было почти двадцать минут двенадцатого. Опустив переднее стекло, он поднял брезентовый верх своего «фольксвагена» и закрепил его, оставив Додди сидеть внутри, единственным развлечением для нее теперь осталась шарообразная ручка коробки передач.

Пробираясь через скопление людей, уныло стоявших в зигзагообразных очередях, каждая из которых вела к соответствующему пункту регистрации, он взглянул наверх, на информационное табло, и обнаружил, что находится в зоне отправления. Озираясь по сторонам в поисках надписи «Прибытие», он обнаружил ее на верхнем конце пролета ступенек, ведущих на второй этаж. Двигаясь настолько быстро, насколько это было здесь возможно, он пробрался к лестнице и побежал по ней, перескакивая сразу через две ступеньки.

В этом зале было намного меньше людей, тем не менее уже образовалось скопление встречающих, собравшихся вокруг хромированной ограды у дверей таможенного контроля и ожидающих малейшего намека на их открытие. Информационное табло высвечивало, что самолет только что совершил посадку, опережая расписание на полчаса. Дэвид подошел к ограде и остановился рядом. Затем, вспомнив, что детям придется сейчас пройти иммиграционный и таможенный контроль, он решил выпить чашку крепкого кофе. Заказав черный кофе и маффин, он сел за столик и начал наблюдать за дверью, которая должна была пропустить пассажиров из Глазго.

Двадцать пять минут спустя, когда были выпиты уже две чашки, двери в конце концов распахнулись, и первые приветственные возгласы разнеслись по куполообразному залу. Маленький ребенок пролез через хромированную ограду и, поощряемый своими родителями, неуверенно пошел вперед, навстречу пожилой чете, которая стоически пыталась соответствовать организованному для них приветствию и одновременно удержать движение перегруженной багажом тележки в необходимом направлении.

Прибывшие пассажиры плотным потоком потекли из дверей. Одних встречали друзья и родственники, и они быстро исчезали в направлении ждущих их машин, другие растерянно озирались, неуверенно направляясь то в одну, то в другую сторону, как овечки, отбившиеся от стада.

Первыми в дверях появились Чарли и Харриет. Чарли поправлял на плечах свой рюкзак и кричал через плечо Софи, чтобы она поторопилась. Дэвид поднялся и медленно направился к ограждению.

Дети повернулись и немного оробели, увидев улыбающиеся лица людей, собравшихся за ограждением, а затем Чарли поймал его взгляд и, громко крикнув «папа!», пролез сквозь ограду, зацепившись за нее рюкзаком, и побежал к Дэвиду. Дэвид стоял не двигаясь, глядя, как сын приближается к нему, отмечая его непривычную худобу и долговязость по сравнению с Бенджи и то, что его плотно облегающие джинсы и клетчатая льняная рубашка необъяснимо выдавали в нем британца.

Чарли врезался в него на всей скорости и крепко обнял.

— Папа! Мы так здорово провели время в самолете! Мне разрешили подняться наверх к пилотам и посмотреть, как они управляют самолетом! Только они не разрешили мне ничего трогать!

— Я очень рад за тебя! — смеясь ответил Дэвид.

Он прижал ребенка крепче к себе и, нагнувшись, поцеловал в макушку, с любовью вдохнув запах его волос. Секунду спустя Чарли выкрутился из его объятий и побежал назад за Харриет, которая до сих пор стояла на том месте, где он ее оставил, полностью поглощенная зрелищем маленькая девочка, лежа на полу рядом с багажной тележкой, вопила во весь голос и била ногами по земле, сопротивляясь тщетным попыткам своих родителей как-либо ее успокоить.

— Хэрриет! Скорей! Папа здесь!

Харриет мгновенно вышла из оцепенения, и, пока она окидывала окружающих взглядом в поисках отца, на ее лице отображались чувства тревоги и томления. Завидев его, она кинулась оббегать длинный барьер, разделявший их. Когда девочка приблизилась, Дэвид наклонился и подхватил ее, чувствуя, как она обвила его своими ручками и ножками, совсем как осьминог, обладающий, правда, удивительно прелестной внешностью.

— Здравствуй, дорогая! — Он глубоко зарылся носом в густую копну ее черных кудрей и поцеловал чуть ниже затылка, в нежную и гладкую шею. — Как ты себя чувствуешь?

Харриет подняла свою головку с его плеч и нежно посмотрела на него.

— Папочка.

— Что, милая?

Она оглянулась назад, в направлении дверей.

— Эта девочка вела себя так некрасиво.

Дэвид рассмеялся:

— Да, ты права. Надеюсь, ты вела себя в самолете лучше, чем она?

Харриет повернулась к нему с довольной улыбкой:

— Конечно, лучше! — Но вдруг ее улыбка исчезла, и она нахмурилась. — Только мне было очень страшно.

— Почему?

— Потому что Чарли все время говорил, что самолет должен взорваться!

Дэвид поднял брови от удивления, и они пошли к выходу для прибывающих.

— О, да, это в его стиле.

Он остановился рядом с сыном, Чарли прислонился к ограждению и дышал на хромированный металл, чтобы тот запотел, а потом с усердием натирал его до блеска.

— Чарли, куда делась Софи?

— Она сейчас придет со стюардессой. С нами все время кто-нибудь должен был быть, потому что они сказали, что мы слишком маленькие. Это было так занудно, они наклеили на нас ярлыки с нашими именами. Я сорвал их с себя и Харриет, когда мы приземлились.

— А я хотела, чтобы мой остался, — пожаловалась Харриет.

— Нет, ты не хотела! Ты ведь тоже сказала, что это глупо. А вот и она. Софи, ну давай скорей, папа здесь!

Дэвид прошел немного вперед, чтобы увидеть дочь, и сердце его вдруг наполнилось невероятной гордостью. Софи так изменилась, выросла, причем не ростом стала выше, но изменилась ее фигура, и в целом она выглядела взрослее. Длинные золотисто-каштановые волосы были зачесаны назад и небрежно собраны заколкой, что удивительно красиво подчеркивало черты ее лица. Господи, прошел всего только месяц, когда он видел ее последний раз, но с ней произошли серьезные метаморфозы — пропал куда-то неуклюжий, застенчивый подросток, а на его месте Дэвид видел молодую, быстро обретающую женственность девушку. Он опустил на землю Харриет, не сводя глаз со своей старшей дочери, и стал смотреть, как она идет вместе со стюардессой, краем глаза замечая, как какой-то парень, стоящий у ограды, так же весьма заинтересованно проводил ее взглядом.

Оставив стюардессу везти багаж последние несколько ярдов одной, Софи поспешила к отцу. И как только она приблизилась, лицо ее осветила счастливая улыбка, а в глазах сверкнула веселая искра. На миг Дэвиду показалось, что Рэйчел вновь ожила.

— Привет, папа, — тихо сказала она.

Несколько секунд Дэвид стоял, зачарованный этим невероятным видением, качая головой из стороны в сторону, затем притянул дочь к себе:

— Боже мой! Ты выглядишь просто невероятно, — взволнованно произнес он, покачивая ее в своих объятиях и целуя. — Я так рад тебя видеть! Я просто не могу тебе описать, как я рад тебя видеть!

За ее спиной раздался громкий нетерпеливый возглас, и, посмотрев вниз, он увидел Чарли, глядящего на стюардессу и переминающегося с ноги на ногу.

— Ну, папа, это так занудно! Мы уже можем идти дальше?

— Вполне! — ответил Дэвид, еще раз целуя в щеку Софи. — Ну, что, ребята, по коням и вперед!

Поблагодарив стюардессу за помощь и взяв у нее тележку, он покатил ее к выходу. Обе дочери придерживали багаж с разных сторон, а Чарли бежал впереди.

— Папа, это уже началась Америка? — спросила Харриет, подпрыгивая рядом с ним и стараясь поспеть за его быстрыми шагами.

— Да, это уже она, милая. Родина хот-догов, гамбургеров и… м-м-м… наверное, еще многого чего.

— И жары! — добавила Софи с удовольствием, когда они вышли из прохладного зала аэропорта на улицу, где был жаркий знойный полдень.

— Да, — весело подхватил Дэвид. — Жары! И мало ее вам здесь не покажется, поверьте мне!

Они перешли дорогу и направились к «фольксвагену». Дэвид довольно подробно описал им в своих письмах, как выглядит его машина, поэтому Чарли и Харриет практически одновременно узнали ее и побежали вперед, но резко отпрянули, когда неожиданно на приоткрытое стекло прыгнула Додди и яростно на них залаяла.

— Это Додди? — спросил Чарли, неуверенно улыбаясь.

— Она самая.

— Они с машиной достойны друг друга,

— Что ты имеешь в виду?

— Они обе выглядят… м-м-м… не очень молодо.

— Слава богу, что она тебя не слышала! Додди очень обидчива, особенно, когда речь заходит о ее внешнем виде. Я как-то заметил, что ей стоит нарастить мех, так она не разговаривала со мной после этого целую неделю!

— Правда? — открыв рот от изумления, поинтересовалась Харриет, таращась на собаку через стекло.

— Да нет, конечно же! — смеясь сказал Чарли. — Папа просто шутит!

Дэвид залез в машину и, выгнав Додди на заднее сиденье, открыл крышку капота, под которой находился отсек для багажа.

— Пап, а можно мы поедем с открытым верхом? — спросил Чарли, неся свой чемодан к багажнику.

— Мы так и сделаем, иначе, мне кажется, места для всех ваших вещей в этой машине может не хватить.

— Здорово!

Рюкзак Харриет оказался последним, что Дэвид смог втиснуть в багажник, после чего он аккуратно закрыл капот.

Затем, отстегнув брезентовый верх машины, он сложил его, тем самым дав ароматам Додди распространиться в воздухе.

— Фу, — воскликнула Софи, морща нос. — Какой жуткий запах! Чур, она не будет сидеть у меня на коленях!

Дэвид улыбнулся:

— Да, боюсь, что с этой собакой есть небольшая проблемка. Мне посоветовали давать ей чесночные таблетки, но у меня такое ощущение, что она выработала иммунитет против них!

— Я возьму ее к себе! — сказал Чарли, подходя к машине и ероша ее шерсть. Он повернулся и мельком глянул на свою старшую сестру. — Но только если мне позволят сесть с ней на переднее сиденье.

Условия были приняты, и они отправились в Лиспорт.

Когда они выехали на Созерн-Стэйт-Парквей, движение стало свободным, и Дэвиду пришла в голову идея по дороге познакомить детей с песенкой «Додди, веселый и преданный пудель». После третьего раза Чарли и Харриет уже знали ее наизусть, распевая с явным восторгом и покачиваясь из стороны в сторону в такт мелодии. По какой-то причине Софи отнеслась достаточно сдержанно к этой идее и не принимала участия в совместном песнопении. Аккомпанируя своим младшим детям, Дэвид наблюдал за ней через зеркало заднего вида — девушка сидела, опершись локтем о дверцу, и рассеяно глядела на проносящийся за окнами пейзаж.

Ровно в половине третьего они подъехали к светофору на главной улице Лиспорта, и, переживая, что Жасмин и Бенджи могли не успеть к этому моменту закончить работу по установке приветственного плаката, Дэвид остановил машину рядом с бюро по трудоустройству, дважды посигналив. Сквозь окна офиса он увидел, как Клайв и Дотти оторвали взгляд от своих столов и, узнав его машину, вскочили на ноги.

— Почему мы здесь остановились? — спросил Чарли.

— Я хочу познакомить вас с моими друзьями. — Во время этой фразы двери бюро открылись, и из них выбежал Клайв, за ним следовала Дотти.

— Ну, слава богу! — воскликнул он, прикладывая ладонь к щеке и недоверчиво всматриваясь в лица детей. — О, Дэвид, они прелестны! Все такие красивые! — Он засмеялся, и плечи его добродушно запрыгали, прежде чем он протянул свою руку каждому по кругу. — Привет, я Клайв. А ты? Софи — привет, Софи, и Чарли, и Харриет. Вы даже не можете себе представить, как здорово, наконец-то встретиться со всеми вами! О, кстати, познакомьтесь, — он повернулся и обнял за плечи свою ассистентку, которая застенчиво улыбнулась и поправила очки, — это Дотти. — Он вновь оглядел всех с выражением невыразимого счастья на лице. — Так куда вы сейчас направляетесь? Прямиком на пляж, наверное?

Дэвид посмотрел на детей, которые не могли оторвать глаз от Клайва, завороженные его громогласным энтузиазмом.

— Ну, я думаю, что для начала мы заедем домой и распакуем вещи, а после на повестке дня может оказаться и купание в заливе.

— Я думаю, это самое лучшее, что можно сделать! — Он оперся руками о машину. — Дети, если вы когда-нибудь захотите заглянуть к нам, знайте, что здесь вам будут очень рады! У Дотти уже припасена в холодильнике кока-кола, так что заходите к нам, хорошо?

Ребята улыбнулись и хором поблагодарили Клайва. Дэвид завел мотор.

— Ну, мы поедем, Клайв. Жасмин и Бенджи ждут нас у дома, так что нам лучше не опаздывать.

— Конечно! — воскликнул Клайв, отскочив от машины. — Ребята, помните, если что — можете свободно к нам заглянуть!

Белое полотно приветственного плаката, высоко развевающегося над изгородью, уже отчетливо виднелось издали, поэтому Дэвид повернул машину на Шор-стрит. Остановившись рядом с домом, он услышал возглас Бенджи, донесшийся из сада.

— Жасмин, они уже здесь!

Ворота открылись, и мальчик выбежал на дорогу. Затем, остановившись поодаль от машины, он заулыбался и начал смущенно переминаться с ноги на ногу, внимательно изучаемый в это время прибывшими гостями.

— Итак! Давайте знакомиться, — Дэвид поочередно представил каждого из своих детей. — Софи, Чарли, Харриет. А это — Бенджи.

Дети пролепетали друг другу что-то невнятное, а Дэвид с явным удовольствием наблюдал за этой сценой со стороны.

— Всем на выход, будем вытаскивать ваши чемоданы. Бенджи, а где Жасмин?

— Я здесь, — раздался голос из-за изгороди. Она появилась в воротах с молотком под мышкой, вытирая лоб. — Господи, вы чуть не поймали нас тут на воровстве! — Она оглядела детей, и широкая улыбка озарила ее лицо. — Всем привет, меня зовут Жасмин. Бенджи, я тут слышала, что ты уже со всеми перезнакомился, поэтому давай-ка познакомь теперь и меня со всеми.

Бенджи безошибочно повторил их имена, и Жасмин поздоровалась со всеми по очереди.

— Отлично! — воскликнул Дэвид, выгружая вещи и кладя их на тротуар. — Теперь каждый берет что-нибудь и несет в дом.

Чарли и Бенджи незамедлительно устроили испытание собственных сил и, подхватив два самых тяжелых чемодана, понесли их через ворота к дому.

— Софи! Харриет! Скорее идите сюда! — донесся голос Чарли. — Давайте быстрее, только взгляните на это!

Девочки подобрали свои рюкзаки и забежали за ворота, за которыми обнаружили Чарли, стоящего посреди лужайки и озирающегося вокруг себя в полном восторге.

— Это просто здорово! Смотрите, мы у самого берега! И еще посмотрите на дом! Бенджи сказал, что он сам это сделал!

— Ты пропустил букву «Е» в моем имени, — огорченно воскликнула Харриет.

— Харри, нельзя быть такой бестактной! — одернула ее Софи.

— Да, прошу прощения за это, — тихо сказал Бенджи, засовывая руки в карманы своих шорт. — Я немного запутался в буквах, но я вставил ее потом, в конце.

Софи весело улыбнулась:

— Это восхитительно, Бенджи. Просто браво!

Бенджи опустил взгляд, его лицо залилось краской:

— Мне тоже очень понравилось! — добавил Чарли, кладя руку на плечо Бенджи. — Слушай, пойдем устроим здесь разведку! — И мальчишки побежали в направлении пристани как раз в тот момент, когда на лужайку вышел Дэвид, неся оставшуюся часть багажа.

— А ну-ка, стойте оба! Куда это вы направляетесь?

— Мы в разведку, папа!

— Еще не время, ребята. Сперва занесем вещи в дом, и я покажу вам, где вы будете спать.

— Ух, ты! — в восторге воскликнул Чарли, и они вместе с Бенджи ринулись обратно через лужайку к дому.

Тут же выяснилось, что Жасмин успела не только принять участие в водружении плаката, но и прошлась по дому, взбив хорошенько все подушки и убрав на свои места чашки и тарелки, которые Дэвид оставил на столе, чтобы они просохли. Харриет и Чарли были впечатлены своей спальней на занавешенной веранде, кинулись на свои кровати и глазели вокруг, чтобы понять, сколько всего доступно их обозрению из лежачей позиции. Софи, однако, вновь проявила крайне сдержанные эмоции относительно всего увиденного в доме и, положив свой багаж на кровать, с методичным упорством принялась распаковывать вещи.

— Дети! — крикнул Дэвид, громко хлопая в ладоши, созывая таким образом всех в гостиной. — Давайте оставим распаковку вещей на потом. Что скажешь, Жасмин? Как тебе переправа на Файр-Айленд?

Послышался бурный возглас радости Бенджи, его тут же подхватил Чарли, который не был в курсе, чем являлся и где находился Файр-Айленд, но поскольку Бенджи считал, что это здорово и еще, в придачу к этому, для этого требовалась переправа, то и он не мог не одобрить эту идею.

— Похоже, ты припас отличную идею, — со смехом заметила Жасмин.

— Отлично! Значит, Файр-Айленд! Доставайте ваши купальные костюмы из сумок, мы отправляемся плавать!

Чарли и Бенджи ринулись на веранду и начали потрошить рюкзак Чарли в поисках его плавок, в то время как Жасмин помогла Харриет найти купальник, аккуратно разобрав все ее вещи. Дэвид, зайдя к себе в спальню, взял плавки из ящика для нижнего белья и, вернувшись назад, обнаружил, что Софи не предпринимает никаких действий для того, чтобы найти свой купальник.

— Милая, ты не можешь найти свой купальник?

Софи посмотрела на него и, слабо улыбнувшись, сказала:

— Папа, если ты не против, я, пожалуй, не поеду с вами.

— Ох, — огорченно воскликнул Дэвид, — дорогая, пойдем! Это будет на самом деле весело. Там прекрасный пляж и…

— Папа, я просто не хочу! — Она вытащила рубашку из сумки и бросила ее на кровать, — Ты и вправду будешь против того, чтобы я осталась?

Несколько мгновений Дэвид стоял неподвижно, удивленно глядя на нее, ошеломленный стальными нотками в ее голосе. Он уже было собирался ей что-то сказать, как почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо, и, повернувшись, обнаружил, что Жасмин и дети молчаливо стоят позади. Она направилась к выходу, приглашая его взглядом проследовать за ними.

— Так, давайте-ка все выйдем на минутку на улицу, на лужайку, — сказал Дэвид, махнув детям рукой.

Когда все вышли, Бенджи, Чарли и Харриет тут же умчались на пристань, крича от восторга.

— Вы, наверное, хотите остаться вдвоем? — тихо спросила Жасмин.

— Да, пожалуй, так будет лучше, — ответил Дэвид. — Ты не будешь против, если я попрошу тебя ненадолго их увести отсюда?

— Конечно, нет. Я хочу отвезти их сейчас к нам домой, чтобы они поплавали в бассейне, а затем, немного позже, ты и Софи сможете к нам присоединиться. Ты согласен?

— Это было бы просто здорово, Жасмин.

Они спустились к нижней границе лужайки, где Харриет наблюдала за тем, как Бенджи и Чарли соревнуются друг с другом в кидании гладких камушков по воде.

— Так, ребята, послушайте-ка все меня! Небольшие изменения в планах! Вы сейчас пойдете к Бенджи домой, там можно будет поплавать в бассейне.

С ликованием мальчики во весь опор понеслись назад, прямиком к воротам. Но Харриет было не так-то легко одолеть подъем по ступенькам.

Она остановилась перед отцом:

— Папа, а вы с Софи разве не пойдете с нами?

— Не сразу, моя милая. — Он нагнулся вперед, опершись руками на колени. — Но если вы пойдете с Жасмин, то мы с Софи очень скоро к вам присоединимся. Хорошо?

Харриет кивнула и без капли стеснения всунула свою ладошку в руку Жасмин.

— Хорошо, Харриет, — сказала Жасмин, поднимая брови в восхищении и подмигивая Дэвиду, — давай, пойдем и догоним этих мальчишек, так нам будет веселее идти! — И они пошли вдвоем через лужайку, и вышли за ворота. Когда Дэвид направился к дверям дома, он услышал за изгородью их удаляющиеся голоса, которые оживленно что-то щебетали друг другу.

Дэвид зашел в дом. Софи все еще стояла перед кроватью, разбирая свои вещи. Он взял чайник и, подойдя к раковине, наполнил его водой из-под крана.

— Я, пожалуй, попью чай. Ты не хочешь чашечку?

Софи, не оборачиваясь, помотала головой.

— Нет?

Она повернулась и слабо улыбнулась.

— Нет, спасибо.

Дэвид прислонился к раковине:

— Когда я говорил с мистером Хантером, он сказал, что ты очень усердно готовилась к выпускным экзаменам. Они успешно прошли?

— Я надеюсь.

Сбитый с толку холодной реакцией дочери на свои вопросы, Дэвид подошел к Софи и положил руку на ее плечо.

— Ты себя хорошо чувствуешь, милая?

Она повернулась к нему и тихо произнесла:

— Честно говоря, не очень. У меня эта жуткая боль внизу живота.

— О, дорогая, тебе стоило сказать об этом раньше! Съела что-нибудь не то в самолете, как думаешь?

Она подняла брови, поражаясь его неспособности понять происходящее.

— Нет, папа, я не об этом! Просто у меня сейчас, знаешь, такой период месяца…

Прошло несколько мгновений, прежде чем до отца дошел смысл ее слов.

— О, черт возьми, ну, конечно же. Прости, Софи, я должен был сразу понять. Не удивительно, что ты себя чувствуешь так скверно. У тебя есть… э-э-э, все, что тебе нужно?

Она улыбнулась, продолжая доставать вещи из сумки:

— Да, все есть, спасибо. — Софи замерла, аккуратно сложив пару брюк в вещевой ящик. — Просто, это… о, нет, это не важно.

— Нет, нет, скажи, милая, прошу тебя.

— Просто, понимаешь, я до сих пор не очень уверена в понимании всего, что у меня сейчас происходит, и иногда у меня начинается просто паника, и мне сложно со всем этим справиться — особенно что касается плавания и тому подобных вещей. — Она взглянула на отца и нервно рассмеялась. — Не думаю, что это то, что девочки обсуждают со своими отцами. Это все только потому, что мамочки больше не…

Она не договорила. В этот момент ранимость, обостренная одновременно и ее природным нравом, и нездоровьем; сломила ее стальную выдержку и дала эмоциям вырваться наружу:

— Папа, мне так не хватает мамочки!

Она кинулась к отцу и крепко прижалась к его груди, ее тело судорожно тряслось от рыданий, высвобождая накопившиеся горе и печаль, которые так долго теснили душу ребенка. Дэвид безмолвно обнимал дочь, без конца целуя ее макушку и чувствуя, как ее слезы просачиваются сквозь рубашку на его грудь.

— Я знаю, милая, я знаю, что тебе ее не хватает, — в конце концов вымолвил он, и на его глазах тоже выступили слезы. — Мне тоже ее так сильно не хватает… и мне безумно больно. И мне кажется, что эта боль уже никогда не пройдет. Нет ни одной секунды в течение дня, когда бы я не думал о ней. — Он мягко отодвинул дочь от себя, коснулся ее подбородка и поднял ее голову, чтобы посмотреть в глаза. — Но послушай, милая. Я здесь сейчас для тебя, и я здесь для всех вас. Для меня все стало другим там, в Шотландии, но здесь все изменилось, и все будет продолжать меняться — к лучшему, я обещаю тебе. Боюсь, что мы больше никогда не увидим нашу маму, как бы сильно мы этого ни хотели и ни молились об этом, но самое важное сейчас — это то, что у каждого из нас есть мы, есть семья, и это именно то, чего больше всего хотела бы наша мама, — чтобы мы продолжали жить и испытывали больше счастливых моментов, веселья и смеха, как это было при ней. — Дэвид на мгновение умолк, оглядываясь вокруг себя. — Ты понимаешь, что она с нами, здесь, сейчас? Я знаю это точно. Прямо здесь и прямо сейчас Рэйчел стоит в этой комнате и говорит нам: «Эй, ребята! Давайте, идите вперед, не останавливайтесь хотя бы ради меня! Я болею за вас! Не надо переставать смеяться и шутить, не надо становиться несчастными, потому что если вам плохо и больно, то будет плохо и больно и мне вместе с вами, а я бы хотела, чтобы вы сохранили в семье мою жизнерадостность и веселье, и любовь к жизни и — красоту».

На лице Софи медленно проявилась хмурая улыбка, и она отвернула голову в сторону.

— Ты действительно думаешь, что она так говорит? — тихо спросила она.

Дэвид улыбнулся:

— Ну… что-то типа этого, только, думаю, что она намного более убедительна, чем я.

Софи фыркнула со смеху, но тут же тяжело вздохнула, а Дэвид подошел к раковине и оторвал здоровенный кусок салфеточной бумаги от рулона. Он протянул его Софи со словами:

— А ну-ка, приведи себя в порядок, как сейчас сказала бы наша Эффи!

Софи вновь засмеялась и. глубоко вздохнув, хорошенько высморкалась в салфетку, затем вытерла слезы.

— Вот так, молодец, — сказал Дэвид, обнимая ее за плечи и легонько сжимая их.

Софи кивнула и вручила промокший комок бумаги ему обратно. Он выбросил его в корзину для мусора:

— Послушай-ка, я тут думал на днях вот о чем: так как я пропустил твое шестнадцатилетие, то мне бы хотелось, чтобы мы устроили вечеринку здесь по этому поводу. — Он подмигнул ей. — Шестнадцать лет — важная дата. Мы должны отпраздновать ее как подобает.

Софи глубоко вздохнула:

— Я даже не знаю, папа.

— Почему нет? Это будет чертовски весело! Мы устроим все прямо здесь и пригласим Жасмин и Бенджи…

— Папа, это очень мило с твоей стороны, но мне кажется, я уже немного выросла из тех детских праздников, которые мы устраивали раньше. — Софи подошла к кровати, чтобы вернуться к разбору вещей. — Чем мы будем заниматься? Играть в детские игры и тому подобное?

Дэвид медленно покачал головой:

— Ну, я не совсем понимаю пока, о чем речь. Какого плана вечеринка тебе понравится больше? Что-то типа дискотеки с танцами и тому подобное?

— Наверное, — уклончиво ответила Софи, пожав плечами.

— Хорошо. Тогда как тебе такой вариант? Для начала мы устроим небольшую вечеринку здесь, — не слишком формальную и уж точно не в стиле детских праздников. Я приглашу своих новых друзей, которые будут рады знакомству с вами. А потом, когда мы вернемся в Шотландию, мы устроим действительно взрывную вечеринку либо на Бичес, либо в Инчелви, в зависимости от того, какое количество друзей ты захочешь пригласить. И мы сделаем ее событием года, нет, черт возьми! — столетия! Что думаешь по этому поводу?

В глазах Софи вспыхнула заинтересованность.

— Ты действительно думаешь, что мы сможем это сделать?

— Я более чем уверен в этом!

— А я смогу пригласить всех своих школьных друзей?

— Конечно! И они смогут остаться у нас после этого настолько, насколько захотят!

Софи подбежала к отцу и обняла его руками за шею.

— О, папа, это было бы так здорово! — Она встала на носочки и поцеловала его в щеку. — А когда мы сможем это организовать?

— Ну, я думаю, что со всеми конкретными вопросами нам лучше определиться, когда мы вернемся домой, но обещаю тебе, что это мероприятие обязательно произойдет! — Прижав ее крепче к себе, он поцеловал ее в щеку. — А сейчас давай определимся с нашей американской вечеринкой. — И, высвободившись из ее объятий, он продолжил: — Думаю, не стоит устраивать ее в эти выходные, так как будет Четвертое июля и повсюду и так грянет много увеселительных мероприятий. А как ты смотришь на вторник? У нас как раз будет достаточно времени, чтобы все подготовить.

— Хорошо. А как ты хочешь, чтобы все прошло?

— Как насчет барбекю? Я, конечно, полный профан в этом, но вы с Жасмин можете помочь мне все приготовить. После этого мы отправимся на Файр-Айленд на пароме и на весь день устроим себе пикник на пляже. На самом деле, мне кажется, будет лучше, если вы с Жасмин возьмете на себя закупку продуктов и их приготовление, а я организую приглашение и доставку гостей. Как ты на это смотришь?

— Смотрю положительно. — Она задумалась. — Только, папа, я бы хотела, чтобы это была просто вечеринка для всех нас. Я имею в виду, что не стоит делать много шума по поводу моего шестнадцатилетия, ведь там, наверное, совсем не будет моих ровесников, правильно?

Он кивнул:

— Хорошо, намек понял. Ну, тогда договорились?

Софи улыбнулась ему:

— Да, договорились!

Она плюнула в ладошку и протянула ему ее для рукопожатия. Дэвид вздрогнул, увидев это, он неожиданно вспомнил, что именно таким способом Рэйчел закрепляла с ним всевозможные договоренности и условия. Он медленно поднес свою руку ко рту и, легонько плюнув на нее, пожал руку Софи.

— Как насчет того, чтобы прямо сейчас присоединиться ко всем остальным?

Когда Дэвид открыл дверь, Софи остановилась и оглянулась назад.

— Как думаешь, мама идет с нами? — тихо спросила она, взглянув на него.

Дэвид улыбнулся и повернулся, чтобы оглядеть пустую комнату.

— Да. Думаю, она всегда и везде с нами.

 

Глава двадцать восьмая

Дженнифер повернула зеркало заднего обозрения своего «БМВ» так, чтобы лучи заходящего солнца не били ей в глаза, затем включила радио в надежде услышать какие-либо сообщения о пробках на дорогах, которые помогли бы ей решить, оставаться ли и дальше на скоростной автостраде Лонг-Айленд или сократить путь, свернув на Гранд-Сентрал-Парквей.

Пробки учащались и, вероятнее всего, единственное, что ей оставалось — просто терпеливо сидеть в своей машине до места прибытия. В любом случае, было бы безумием пытаться выехать из Манхэттена накануне выходных, на которые еще к тому же приходился День независимости. Казалось, все без исключения сели в свои машины и одновременно куда-то поехали, ей оставалось только смириться с этим. Сэм Калпеппер настоятельно просил ее приехать в офис в субботу, для того чтобы они могли еще раз тщательно просмотреть их коммерческое предложение для «Тарви», перед тем как отправить его ночью в Лондон. Первоначально Дженнифер планировала вернуться в Лиспорт в субботу, но потом, когда Расс попросил ее присутствовать в понедельник на ранней встрече с какими-то новыми клиентами, она посчитала, что будет лучше остаться в квартире в Вест-Вилладж на все выходные, нежели вновь столкнуться с хаосом, который воцарялся на дорогах в начале рабочей недели.

Но мысль о том, что она не увидит Бенджи все эти выходные, щемила ей душу. И в какой-то момент, поддавшись чувствам, Дженнифер неожиданно решила поехать в Лиспорт, чтобы хоть пару часов побыть с сыном, прежде чем вернуться в город.

Запертая в неподвижной череде машин, Дженнифер взглянула на толстенное коммерческое предложение, которым занималась, текст документа лежал на переднем сиденье рядом с ней. Она взяла его и позволила страницам свободно падать друг за другом, пролистав таким образом все предложение от начала до конца, как будто выполнив некую форму сверхбыстрого редактирования текста. Бизнес-леди покачала головой и, кинув его обратно на сиденье, легонько нажала на педаль газа, чтобы продвинуться еще на пару ярдов вперед.

О, черт, она надеялась, что им все-таки удастся получить этот контракт. Сэм сон потерял из-за этого контракта. Однако Дженнифер терзали серьезные сомнения в успешном исходе этого дела. Разумеется, последние дни предыдущей недели совершенно не способствовали продвижению работы. Последние четыре дня ей пришлось работать даже по ночам, чтобы суметь вновь погрузиться в него в полной мере и успеть его завершить. Но контракт все еще не был окончательно доработан. Еще оставалось несколько статистических выкладок, которые она хотела включить в отчет, но у нее была вся необходимая для этого информация, и ей просто нужно было ввести ее в свой ноутбук и, взяв его в офис, распечатать там это на следующий день.

Дженнифер отпустила руль, завела руки за уставшую от долгого неподвижного сидения спину и постаралась ее немного размять.

Но, несмотря на то что происшествие, приведшее к возникновению этих нескольких свободных дней, было крайне неприятным и даже учитывая все то огромное количество работы, которое вследствие этого ей пришлось проделать на этой неделе, эти несколько дней стоили того. Проведя неразлучно с Бенджи такой длительный период времени, она осознала, насколько все-таки он изменился, не только внешне, но и в поступках. По утрам, когда он приходил в ее комнату перед тем, как отправиться в школу, и она обнимала его, она больше не чувствовала мягкой вялости его пухлого небольшого тельца, а скорее ощущала начинающее формироваться телосложение крепкого юноши.

И при этом мать Бенджи не могла похвастаться собственным вкладом в эти изменения. Это была всецело заслуга Дэвида, возродившего уверенность и энтузиазм у ее сына. Дэвид. Она еще раз повторила это имя, чувствуя неконтролируемую волну эмоционального возбуждения, прокатившуюся внутри нее с такой силой, что женщина ощутила, как вдоль позвоночника по спине прошла дрожь. Дженнифер улыбнулась и покачала головой. Нет, это было не то чувство. Хотя, с другой стороны, может, и то. Она не могла это понять. Она просто знала, что пребывание рядом с этим человеком почему-то делало ее счастливой, уравновешенной, почти умиротворенной. В нем не было притворства. С ним она могла быть самой собой. Он был добрым, непосредственным, забавным и невероятно надежным, и… ну же, Дженнифер, признай, это — чертовски привлекательные черты, а также, вне всякого сомнения, одна из главных причин, по которой ты сейчас едешь в Лиспорт.

Водитель, сидящий в машине за ней, так оглушительно засигналил, что она подскочила на сиденье и моментально вернулась из своих мыслей и сконцентрировалась на дороге. Перед ее «БМВ» образовался просвет в тридцать ярдов до ближайшей машины, который, однако, уже активно заполнялся другими водителями, сворачивавшими в него с соседних полос в напрасной надежде хоть как-то ускорить свое продвижение. Дженнифер взглянула направо и увидела знак поворота на Гранд-Сентрал-Парквей. Она включила поворотник и, повернувшись, чтобы одарить лучезарной улыбкой едущего справа водителя, направила свою машину к съезду с автомагистрали, а еще одна минута использования шарма и обаяния позволили ей пересечь три полосы движения, покинуть скоростную автомагистраль Лонг-Айленд и продолжить движение в южном направлении с крейсерской скоростью тридцать километров в час.

К тому времени как Дженнифер подъехала к дому, было уже почти девять. Она остановила машину и, взяв бумаги и ноутбук с заднего сиденья, поспешно направилась к парадной двери.

— Всем привет! — воскликнула она, зайдя внутрь. Пройдя в рабочий кабинет, она положила свой багаж на стол, а затем вернулась в холл, куда как раз в этот момент вышла из кухни Жасмин.

— Привет, Жасмин! — радостно поприветствовала она ее.

— Привет! А я думала, что ты не приедешь на этих выходных.

— Все правильно, я не должна была быть здесь! Просто я решила, что не выдержу, не увидев Бенджи. Тем более что мы ни разу не проводили День независимости порознь. Кстати, где он?

— Его еще нет. Они с Дэвидом еще не вернулись, но должны быть дома с минуты на минуту.

— Ну, а как тут у вас дела?

— Честно говоря, все просто прекрасно! А как ты себя чувствуешь?

Дженнифер улыбнулась:

— Чувствую себя так, как будто меня прополоскали, но станет легче, как только мы закончим работу над этим предложением.

Жасмин кивнула:

— Ты хотела бы что-нибудь поесть?

— О, Жасмин, это было бы великолепно. Какой-нибудь сандвич или что-то типа этого был бы в самый раз. Мне нужно еще немного поработать, так что если бы ты смогла принести мне это в рабочий кабинет…

Жасмин повернулась и пошла на кухню.

— Конечно. Сандвич на подходе.

Дженнифер вернулась в кабинет и. разложив документы на столе, успела только открыть коммерческое предложение для «Тарви» на экране своего ноутбука, как Жасмин появилась вновь с тарелкой бутербродов с ветчиной и бокалом пива.

— Вот, пожалуйста, — сказала она, поставив это все на столик, стоящий рядом с рабочим столом.

В этот момент парадная дверь открылась, и по дому разнесся радостный голос Бенджи:

— Мам!

— Бенджи, я здесь!

Ворвавшись в комнату, мальчик побежал к матери и бросился ей на шею.

— Привет, дорогой! Где ты был?

— Мы были на пляже! Мы едва успели на последний паром, а потом мы еще ходили смотреть, как в Лиспорте готовят салют к завтрашней ночи. Они несколько раз стрельнули, чтобы проверить, что все работает. Ты не слышала выстрелы? Хотя все равно Дэвид сказал, что мы…

Он остановился, когда услышал, что дверь рабочего кабинета открывается. Дэвид вошел в комнату, и Бенжи бросился к нему.

— Дэвид, можно я скажу маме сейчас?

Дэвид потрепал волосы мальчика:

— Бенджи, ты не против, если я сделаю это сам?

Бенджи издал огорченный стон, но, прежде чем он успел как-либо запротестовать, к нему подошла Жасмин и, положив свою руку ему на плечо, сказала:

— Бенджи, мне кажется, нам нужно оставить твою маму и Дэвида, чтобы они могли поговорить, ты согласен со мной?

— Ладно! Раз ты сам ей все расскажешь… — он выбежал из комнаты, сопровождаемый старающейся поспевать за ним Жасмин.

Дженнифер посмотрела им вслед, затем повернулась к Дэвиду:

— Привет!

— Привет! — Он засунул руки в карманы и подошел к ее рабочему столу. — Прости, что так поздно привел Бенджи домой. Я не знал, что ты приедешь на выходные.

Она откинулась на спинку кресла:

— Да, я на самом деле не собиралась. Мы должны завтра отправить коммерческое предложение, но просто мне очень захотелось увидеть Бенджи, поэтому я решила приехать хотя бы на ночь, — она вздохнула, — хотя ночью это назвать трудно. Мне придется выехать завтра около половины шестого утра.

Дэвид понимающе кивнул:

— А как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! Только, наверное, я погубила все то хорошее, что мне дал отдых, который мне устроила Жасмин на прошлой неделе. Мне пришлось чертовски много работать над этим предложением, просто чтобы наверстать упущенное.

— И как идут дела?

Дженнифер посмотрела на экран:

— Честно говоря, даже не знаю. Проблема в том, что мне не с чем сравнить. Я надеюсь, что с ним все в порядке, потому что Сэм действительно рассчитывает на меня и на то, что я справлюсь с задачей. И на самом деле, если бы мы выиграли этот контракт, это бы дало компании такой толчок!

— А для кого вы его готовите?

— О, это компания в Лондоне, производители джина. «Тарви». Слышал когда-нибудь о них?

— Да, и я очень хорошо их знаю. — Он замолчал на мгновение. — То есть… м-м-м, я имею в виду, что, конечно же, слышал об этом бренде.

— О, хвала Всевышнему! — сказала Дженнифер смеясь, — хотя бы ты что-то о них слышал. — Она взяла со стола отчет маркетингового исследования. — А здесь вот даже их имени не упоминается, хотя это, в свою очередь, наводит меня на мысль о том, какие доходы сулит нам работа с этим клиентом, и, скажу тебе, они очень не малые!

Она положила отчет обратно на стол и вздохнула.

— Но, как бы то ни было, я не могу сделать ничего больше. Если мы не получим этот контракт, что ж, значит так, но ради Сэма я очень надеюсь, что фортуна нам улыбнется. — Она обнажила белые зубы, улыбнувшись. — Хочешь пива или еще что-нибудь?

— О, нет, не беспокойся. Я не хотел бы отвлекать тебя.

— Ты и не отвлекаешь, — ответила Дженнифер и, встав с кресла, направилась к двери. — Я принесу тебе бокал пива. — И, повернувшись к нему спиной, добавила: — В любом случае, сгораю от нетерпения узнать, что за большой секрет ты собираешься мне раскрыть.

Когда звуки ее шагов удалились в направлении кухни, Дэвид повернулся и взял со стола отчет маркетингового исследования компании «Морган Граз». Боже мой, казалось, что он не держал в руках ничего подобного уже тысячу лет. В прошлом он читал их так же часто, как и ежедневные газеты. Покачав головой, он начал листать страницы, внезапно остановившись, когда его взор упал на такое близкое ему название, как «Глендурних». Он глянул на верхнюю часть страницы. Это был список десяти крупнейших транснациональных компаний, занимающихся продажей различных марок односолодового шотландского виски. Когда он просмотрел этот список, его брови вопросительно изогнулись.

Здесь была допущена какая-та ошибка. «Глендурних» находился на четвертом месте, как раз на том, которое занимал за год назад до этого. Он взглянул в нижнюю часть документа, чтобы проверить дату. Исследование было датировано июнем текущего года. Хорошо, пускай это список транснациональных компаний, который не типичен для Соединенных Штатов, но данная страна является их основным потребителем, так что они должны были отразить здесь весь товарооборот. Дэвид почесал голову, пытаясь прикинуть, есть ли здесь какие-либо иные пути объяснения. Может быть, он сам ошибается. Может быть, «Глендурних» действительно достиг более высоких позиций за то время, пока он не присутствовал в компании, что означало бы, что, если продажи начали падать, Дункан был прав, пытаясь зарегистрировать концерн.

Но, опять же, он не знал всего этого наверняка.

Он поспешно пролистал оставшиеся страницы отчета. Когда он уже практически было закрыл его, с последней страницы отчета ему в глаза бросилось еще одно знакомое имя, которое заставило Дэвида испытать легкую дрожь — «Дикин Дистрибьюшн». Он вдруг целиком вновь погрузился в атмосферу того ужасного дня на Манхэттене, когда, казалось, буквально все события и все его действия вели лишь к тому, чтобы ускорить его крах. Он нервно прогнал эти мысли из головы и вновь сфокусировался на статье. Это был просто небольшой абзац в нижнем правом углу страницы, помещенный под колонкой «Управление и Назначения».

Третья по величине алкогольная компания Великобритании — «Керкпатрик Холдинг Паблик» — объявляла о недавнем приобретении Нью-Йоркского дистрибьютора «Дикин Дистрибьюшн».

Председатель компании «Керкпатрик», Джон Дэвенпорт, заявлял, что одобряет приобретение и что компания «Дикин» обладает всеми возможностями для того, чтобы стать лидером в реализации новой агрессивной политики в США, продвигая все время расширяющийся портфель их брендов.

Дэвид иронически улыбнулся, подумав, отдают ли себе отчет сотрудники компании «Дикин Дистрибьюшн» в том, во что они себя впутывают. Слово «агрессивные» можно считать абсолютным преуменьшением, если речь идет о компании «Керкпатрик», а тем более об этой корпоративной акуле Джоне Дэйвенпорте. Но внезапно, осознав, он с силой прикусил губу, что в результате его безуспешной встречи компания «Дикин Дистрибьюшн» в данный момент вполне могла оказаться дистрибьютором «Глендурниха». Дэвид закрыл глаза, пытаясь понять, какие возможные последствия это могло бы иметь для «Глендурниха». Нет, все должно быть в порядке… по крайней мере пока. Он достоверно знал, что в портфеле компании «Керкпатрик» не присутствует односолодового виски, поэтому непосредственного конфликта интересов пока возникнуть не должно. Тем не менее ему была неприятна сама мысль о том, что у «Глендурниха» может быть что-либо общее с этой компанией.

Как раз тогда, когда он решил разобраться со всей этой ситуацией по приезде в Шотландию, послышались шаги Дженнифер. Дэвид закрыл отчет и положил его обратно на стол, повернувшись как раз в тот момент, когда Дженнифер вошла в комнату.

— Прости, что меня так долго не было, — сказала она, вручая ему бокал с пивом. — Ты не поверишь, но к нам постучалась женщина, которая предлагала купить у нее косметику! И дело даже не в том, что сейчас уже девять тридцать, но ведь сегодня еще канун такого большого национального праздника!

Дэвид неодобрительно покачал головой и отпил пиво, а Дженнифер тем временем села обратно за свой рабочий стол.

— А когда вы ожидаете получить ответ относительно контракта с «Тарви»? — поинтересовался Дэвид.

— Во вторник. Нелепо, да? Не представляю себе, как можно успеть изучить все эти предложения в такой короткий срок. Тем не менее это то, чего они хотят.

Дэвид взглянул на часы, но его не покидали мысли, прочитанные в отчете. К тому же он оставил детей одних в своем небольшом домишке. Он осушил свой бокал и поставил его на стол.

— Извини, но мне нужно идти.

Дженнифер удивленно взглянула на него:

— Погоди, а что это за большой секрет, который ты собирался мне рассказать?

Дэвид почесал голову в раздумье:

— Ты собираешься вернуться обратно во вторник?

— Да, полагаю. Я надеялась, что Алекс будет здесь, но он позвонил мне вчера ночью и сообщил, что еще две недели должен будет провести в Далласе.

Дэвид понимающе кивнул:

— Ты не будешь против, если мы оставим этот разговор до твоего возвращения? Он крайне важен для меня, поэтому не хотел бы говорить об этом впопыхах.

Дженнифер покорно пожала плечами:

— Хорошо. В таком случае я буду ждать разоблачения с затаенным дыханием.

Дэвид улыбнулся и направился к двери.

— Дженнифер, я желаю тебе большой удачи во всем, что связано с этим проектом. Если судить по тому количеству работы, которую вы проделали ради него, я уверен, что вы выиграете этот контракт!

— Спасибо, — сказала Дженнифер и, сделав паузу, добавила: — Думаю, не стоит просить тебя помочь мне отредактировать его, да?

Дэвид испытующе посмотрел на нее:

— Что, прости?

— Нет, ничего. Я просто пошутила. Подумала, что ты можешь произнести какое-нибудь чудодейственное заклинание над этим отчетом!

Она помахала ему рукой, а затем повернулась к столу и продолжила свою работу.

Казалось, неестественная тишина исходила от маленького домика Дэвида, когда он вернулся на Шор-стрит, что тут же заставило его подумать, что случилось что-то плохое. Вбежав в дом, он издал вздох облегчения, увидев своих детей сидящих на полу в центре комнаты и склонившихся над игральной доской «Монополии».

— Вы выглядите очень мило, — сказал он, усмехнувшись.

Чарли раздосадованно посмотрел на отца:

— Ну, здесь нет телика, а мы уже просто устали тебя ждать. Где ты был? Мы думали, что ты на пять минут.

— Да. Простите, ребята. Мама Бенджи…

— Эй, Харриет! — закричал Чарли, — ты не имеешь права хода! Тебя нужно посадить в тюрьму!

— Чарли, хватит! — оборвала его Софи. — Она не знала! — Девушка встала и, обойдя вокруг доски, вернула фишку Харриет на одно деление назад. — Тебе нужно дождаться своего следующего шага, Харри!

— Ну, вот опять! — воскликнула Харриет и, упав на спину, начала вращать ногами в воздухе, разбрасывая вокруг песок со своих сандалий. Повернув голову, она посмотрела на Дэвида: — Папочка, ты не хочешь сыграть с нами? Ты бы мог играть кораблем?

— Конечно, милая, но только не сейчас. — Он внимательно посмотрел на детей, мысленно отметив, что каждый из них уже приобрел неплохой загар за два дня пребывания на пляже. Он подошел к Харриет и аккуратно надавил ногой на ее животик, от чего девчушка пронзительно завизжала. — Мне нужно сделать один звонок, я ненадолго, хорошо?

Обойдя кровать Софи, он подошел к столу и вытащил свою телефонную книжку из портфеля. Затем, сев на кромку кровати, открыл ее на нужной странице и прошелся взглядом по записанным телефонам, не находя Глэдвина Винтнерса. Он был уверен, что у него есть домашний телефон Вильяма Лоуренса. А, вот и он.

Дэвид поднял трубку и набрал номер.

— Алло, — ответил мужской голос в трубке.

— Уилл, это Дэвид Корстофайн.

— Дэвид, старый плут! Какого же черта ты звонишь мне в два часа ночи?

Дэвид взглянул на часы и ударил себя рукой по лбу.

— О господи, Уилл! Прости! Я в Штатах. И я совершенно забыл о временной разнице. Господи, прости меня, пожалуйста, Уилл! Я перезвоню утром.

Уилл рассмеялся:

— Не беспокойся. Мы были в гостях на вечеринке, которая немного затянулась. Тем более, думаю, у тебя не долгий разговор? Как твои дела? Ты там по работе?

— Да, что-то вроде. Послушай, тебе точно удобно сейчас говорить? Я всегда могу…

— Да, даю тебе слово. Я еще даже не успел раздеться. Так что давай, чем я могу тебе помочь в такую рань?

— Ну, наверное, вопрос в данных обстоятельствах может показаться смешным, но я хотел уточнить, — в компании «Гленточри» все еще ты являешься руководителем направления транснациональных продаж?

— Да, я.

— Отлично. Тебе… м-м-м… не приходилось иметь дела с джином марки «Тарви»?

— Да, весьма забавно, но приходилось. Больше по ошибке, чем еще как-либо. Компания «Глэдвин» недавно учредила новую маркетинговую комиссию по данному продукту, по большей части ради того, чтобы запустить продажи в Штатах. Меня пригласили в нее, как я понимаю, благодаря исключительно моим познаниям относительно специфики американского рынка. А почему ты этим интересуешься?

— Ну, ты знаешь, тут просто ходят слухи, что «Тарви» собирается начать здесь новую рекламную кампанию.

— Господи, откуда, черт возьми, ты знаешь это? Я сам узнал об этом только на этой неделе!

— Ну, я ж говорю, что буквально на днях я услышал пару слов об этом на одной конференции по продажам.

— Ну, что ж, ты прав. «Глэдвин» действительно жутко торопятся с продвижением «Тарви» на американском рынке, так что они стараются определить новое агентство как можно быстрее. На самом деле, два дня будущей недели мне предстоит провести за изучением порядка пяти предложений! — Он умолк на минуту. — У тебя есть какой-то интерес относительно «Тарви»?

— О, нет, совершенно. Даю тебе слово. Просто дело в том, что… м-м-м… послушай, я знаю тут одну компанию, которая также высылает вам свое коммерческое предложение, и я могу тебя уверить, что это очень толковая и быстроразвивающаяся фирма, выстроившая себе здесь отличную репутацию.

— Как они называются?

— «Калпеппер Роуэи».

— Да, действительно такая есть. Ты в этом материально заинтересован?

— Абсолютно нет! Дело все в том, что я знаю директоров этой компании. Судя по тому, что я о них знаю, они чрезвычайно успешны, но в данный момент нуждаются в большом зарубежном клиенте, который помог бы им прорваться в их, так называемый, звездный час. И мне кажется, что если они выиграют этот контракт, то, в целях скорейшего продвижения «Тарви» на рынке, вашей рекламой будет увешана каждая автобусная остановка в Америке.

На том конце трубки возникла небольшая пауза.

— Дэвид, я не могу тебе ничего обещать.

— О, я прекрасно понимаю это, Уилл. Но если ты не просто вскользь пройдешься взглядом по их предложению, а уделишь немного времени и внимания…

Уилл рассмеялся:

— Да, хорошо, назойливый негодяй! Я сделаю это!

— Спасибо, Уилл.

— Да, еще, Дэвид, раз уж мы тут разговорились про сарафанное радио и все такое, хотел спросить, у вас что, оспаривают права на «Глендурних»?

Дэвид нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Нет, особо ничего. Просто у меня был ленч с Фрейзер Кэмпбелл из «Данморран Мальт» на днях, и он сказал, что одна из этих корпоративных акул снует вокруг его компании.

— Господи, только этого не хватало! А кто именно?

— «Керкпатрик».

Дэвид почувствовал, как у него мгновенно пересохло во рту.

— Ты сказал «Керкпатрик»? — тихо перепросил он.

— Да. Речь шла о том, что они вроде хотят добавить в свое портфолио односолодовый виски, но если ты об этом ничего не слышал, думаю, тут нечего опасаться.

Ничего не ответив, Дэвид просто сидел и неподвижно смотрел на рисунки Кэрри над своим рабочим столом. На том конце провода Уилл зевнул:

— Слушай, приятель, я просто с ног валюсь. Я могу тебе еще чем-то помочь или мне уже можно идти в кровать?

Дэвид встряхнул головой, чтобы выйти из оцепенения.

— Да, прости, Уилл. Это все, и еще раз прошу прощения за звонок в такое позднее время.

— Брось, все в порядке. Я буду держать в уме «Калпеппер Роуэн».

Положив телефонную трубку, Дэвид тяжело опустился на кровать и схватился за голову. Господи, неужели «Керкпатрик» подобрались к «Глендурниху»? Конечно же, он бы услышал. Его отец или Дункан связались бы с ним.

— Пап, с тобой все в порядке? — послышался тихий голос Софи.

Он повернулся и обнаружил, что дети встревоженно смотрят на него.

— Ты весь побелел, — заметила Софи.

Дэвид улыбнулся и поднялся с кровати.

— Нет, все просто отлично! — Он хлопнул в ладони. — Так! Чарли и Харриет, ну-ка, живо, ваше время идти в постель!

И несмотря на их почти синхронные протестующие вопли, он поднял с пола свою младшую дочь и, выйдя с ней на веранду, положил ее на кровать; Дэвид начал щекотать ее животик, а девчушка в перерывах между взрывами веселых визгов упиралась своей маленькой ножкой отцу в грудь, чтобы защитить себя.

— Папочка?

— Да, малышка?

— Ты поиграешь со мной в «Монополию» завтра?

— Конечно, поиграю.

— Можно я опять буду верхней шляпой?

— Конечно, можно. А теперь, быстро спать!

Он нагнулся и поцеловал Харриет в лоб, затем вернулся назад в дом, потрепав Чарли по голове, проходя мимо него. Дэвид сел за стол, достал лист бумаги из своего портфеля, стараясь сосредоточиться и обдумать услышанное.

Но думать здесь на самом деле было больше не о чем. Любой сценарий, который бы Дэвид стал обдумывать, строился только на его предположениях и гипотезах. Единственной зацепкой было лишь уверенное знание того, что Дункан выступает за то, чтобы «Дикин» стали дистрибьюторами «Глендурниха» в Штатах и то, что «Дикин» были приобретены компанией «Керкпатрик». В свою очередь, свою настойчивость в желании перейти к данному дистрибьютору Дункан объяснял полным крахом продаж в США, серьезного подтверждения чему у Дэвида опять же не было.

Он закрыл глаза, в его голове роились беспокойные мысли. «Скорее всего, дурачок, ты просто чересчур много придаешь этому значения. Недостаток нагрузок на мозги, наблюдающийся в последние несколько месяцев, делает из тебя параноика. Так или иначе, но “Керкпатрик” не смогут причинить вреда “Глендурниху”. Завод является частной компанией, акции которой принадлежат его отцу и ему самому. Хотя, погоди… да, сейчас, в результате применения программы, которую разработал его отец и которая позволяет сотрудникам компании приобретать акции по льготной цене, некоторое количество акций может находиться в руках рабочих. Но это количество незначительно. Нет, “Глендурних”, без сомнения, в безопасности от хищнического нападения».

Но оставался еще один вопрос — как он может быть уверен в том, что внутри компании в данный момент не обсуждаются какие-либо важные вопросы? С кем, черт побери, он может связаться? Не с Дунканом, это уж точно, так как, если и были какие-либо корпоративные указки связать «Глендурних» с «Керкпатрик», то, вероятнее всего, они осуществлялись именно через него. Но и не с отцом. Не было никаких причин беспокоить старика относительно пока что одних смутных предположений.

Очевидно, оставалась только Маргарет, как человек, на которого он, без сомнения, мог положиться. Но что касается конкретно данного вопроса, Дэвид не совсем был уверен в том, что вспыльчивый характер этой женщины позволит ей осуществить такую детективную работу. Тем не менее через нее он по крайней мере мог совершенно безопасно передать факс в нужные руки. Но кому именно? Внезапно, он быстро защелкал пальцами. А как насчет того паренька, которого его отец пригласил в зал для заседаний сразу после брифинга? Он похлопал себя по голове, стараясь вспомнить имя этого человека. «Господи, как же его звали? Ну же, его дедушка еще работал на дистилляции. Мак-мак… мак-как-же-там-дальше… МакЛэхлан! Точно! Арчи МакЛэхлан!»

— Пап?

Дэвид обернулся и увидел стоящую перед ним в пижаме Софи.

— Что, милая?

— Ты еще долго не будешь ложиться? Я немного устала и уже не прочь лечь спать.

Он окинул комнату взглядом и увидел ее кровать, беспомощно стоящую посреди комнаты, которую ему пришлось отодвинуть, чтобы сесть за стол.

— О боже, прости меня! Я обещаю, еще только пять минут. Мне нужно отослать факс в офис. Ты не против воспользоваться моей кроватью, пока я тут все не закончу? Если Додди забралась на постель, просто спихни ее, хорошо?

Пожав плечами, Софи развернулась и, раздвинув занавески, вошла в его комнату. Тут же раздалось рычание собаки, на смену которому пришел звук громкого шлепка, известившего о том, что Додди была отправлена на пол. Дэвид взял ручку и начал писать.

Факс для Арчи МакЛэхлана (ПЕРЕДАТЬ ЧЕРЕЗ МАРГАРЕТ), «Глендурнихкский Ликероводочный Завод».

От кого: Дэвид Корстофайн.

Дорогой Арчи,

Я был бы очень благодарен тебе, если бы ты мог выполнить небольшую исследовательскую работу для меня. Дело в том, что от своих друзей в Лондоне я узнал, что компания, которая называется «Керкпатрик Холдинг Паблик», планирует приобрести бизнес по производству солодового виски. Я знаю, что нам, скорее всего, не стоит беспокоиться за «Глендурних», но не мог бы ты обмолвиться буквально парой слов со своими коллегами, чтобы узнать, может быть, они тоже что-то могли слышать об этом?

А также, я был бы тебе очень благодарен, если бы все это осталось только между нами двоими, то есть не стоит беспокоить кого-либо из совета директоров. Если ты что-либо обнаружишь, пожалуйста, незамедлительно вышли мне факс на номер, указанный на уведомительном корешке. Если я не получу от тебя никаких известий, я буду считать, что все в порядке!

С наилучшими пожеланиями, Дэвид Корстофайн.

Дэвид всунул листок в факс и набрал нужный номер. Затем, в процессе передачи данных, он повернулся и, подняв стул, передвинул ногами кровать Софи на ее привычное место.

— Софи?

— Да? — ответил сонный голос из-за занавесок.

— Твоя кровать уже поджидает тебя.

 

Глава двадцать девятая

С тех пор как Дорин МакУиртер получила работу на заводе «Глендурних», она ежедневно приезжала в офис ровно в восемь тридцать, несмотря на то что по правилам, как и офисные служащие, должна была приходить к девяти. Однако, чтобы утвердиться в самоощущении того, что она действительно соответствует своей недавно занятой должности секретаря, она считала необходимым находиться к этому времени уже на своем рабочем месте, чтобы приветствовать приходящих утром директоров, а кроме того, чтобы показать своим коллегам, что она является преданным и дисциплинированным сотрудником компании.

Таким образом, утром этого понедельника она была одинаково и удивлена, и раздосадована, когда обнаружила, что она не первая, кто появился в офисе. Входная дверь легонько качнулась и открылась, когда она вставила ключ в замочную скважину. Пройдя к своему столу, она посмотрела на индикаторы на своем телефоне.

Мистер Капл был на рабочем месте, красная кнопка, соответствующая телефону в его кабинете, была единственно горящей кнопкой на панели. Дорин робко улыбнулась самой себе и, взяв сумочку, обошла стол и изящной походкой направилась в дамскую уборную. Положив сумочку на полку перед зеркалом, она вынула из нее свою косметичку и, сняв очки, начала прихорашиваться.

Мистер Капл нравился ей. Дорин поняла это сразу же, когда впервые встретилась с ним на собеседовании. Было приятно столкнуться с человеком организованным, скрупулезным в делах, и женщина была практически уверена, что он дал ей эту работу по причине того, что увидел в ней самой близкие ему черты.

Она захлопнула косметичку и убрала в сумочку. Затем, поправив свои седеющие, аккуратно постриженные волосы, она вернулась в холл и села за свой стол. Открыв большой выдвижной ящик, она аккуратно положила в него сумочку и медленно задвинула его, удостоверясь, что мягкая кожа сумочки нигде не будет прижата. Выпрямившись, она хлопнула в ладоши, что означало, что ее рабочий день начался.

Секретарь прошлась к входной двери и достала все газеты, скопившиеся в почтовом ящике. Она аккуратно сложила их стопочкой на журнальный столик, располагающийся между двумя кожаными диванами.

Отойдя от столика, она взглянула на него вновь, чтобы удостовериться, что газеты лежат ровно, если смотреть и под этим углом, затем подошла к факсу, чтобы проверить, приходили ли какие-либо сообщения за выходные. В факсе было одно сообщение. Дорин взяла его и отправилась к столу, читая на ходу. Сначала на ее лице отобразилось замешательство, затем, после того, как она прочитала документ еще раз, она подняла взгляд от листа бумаги, задумавшись, и ее глаза сузились, а только что напомаженные губы неодобрительно сжались.

Взглянув на телефонную панель, она увидела, что лампочка мистера Капла не горит. С напыщенным видом дама поспешила через холл и стремительно поднялась на второй этаж, постучавшись, замерла в ожидании.

— Да? — раздался мужской голос из-за двери.

Секретарь открыла дверь и просунула внутрь голову.

— А, Дорин! Как ваши дела? Проходите!

Женщина улыбнулась, обрадовавшись его приветливому тону.

— Вы сегодня с петухами, мистер Капл, — заметила она и почувствовала, как ее щеки заливает румянец.

— Работа требует, Дорин! Ничто не должно мешать работе!

— Да, абсолютно ничего, — ответила она, оживленно засмеявшись. — Я более чем согласна с вами!

— Чем же я могу помочь вам?

Она подошла к его столу, прижимая факс к груди:

— Я надеюсь, вы одобрите мой поступок. Дело в том, что сегодня утром я обнаружила сообщение, пришедшее нам по факсу, и мне кажется, что его содержание не совсем соответствует интересам компании.

Улыбка на лице Дункана сменилась неодобрительной насмешкой, и он протянул руки, чтобы взять листок.

— Тогда, Дорин, дайте мне взглянуть на него.

Дорин протянула ему факс и, сцепив руки на груди, затаила дыхание в ожидании его реакции. Читая содержимое факса, Дункан неожиданно почувствовал неприятные ощущения в животе, и сознательным усилием воли подавил желание громко выругаться. Взглянув на Дорин, мужчина заставил себя улыбнуться, прежде чем прочитать сообщение еще раз.

— Отлично! — в конце концов, сказал он, опустив листок на стол. — Вы действительно правильно поступили, показав мне это сообщение. — Он повернул свое кресло и задумчиво уставился в окно.

— Знаете, мне кажется, что подобное граничит с преступными действиями, мистер Капл! — едко пискнула Дорин, польщенная тем, что шеф одобрил ее действия, и думая, что теперь ей позволено высказать свои мысли обо всем этом. — Я имею в виду, что какой-то воображала пытается прыгнуть через головы директоров! Могу я узнать, что за человек этот… — она нагнулась, чтобы прочитать его фамилию, — этот мистер Корстофайн, он что думает, что он…

— Знаете, что я вам скажу? Вот как мы поступим, — оборвал ее Дункан, вновь повернув свое кресло к ней. — Пока я не наведу несколько справок по этому вопросу, я думаю, что нам стоит оставить все строго между нами. Никому ничего не говорите, особенно этому, — он взглянул на сообщение, — этому Арчи МакЛэхлану. — Капл интригующе посмотрел на Дорин. — Вроде я с ним не знаком, да?

— В данный момент он работает в отделе дистрибуции. Насколько я знаю, сейчас МакЛэхлан находится на годовом испытательном сроке, так как проходит обучение, поэтому он еще не является полноценным сотрудником завода.

— Вот как, — ответил Дункан, медленно качая головой. — Ну, что ж, как я сказал, мы пока будем держать это между нами; но тем не менее вы могли бы пока кое-что сделать по моей просьбе?

— Безусловно.

— Вы не могли бы уточнить, когда МакЛэхлан заканчивает свое обучение?

— Конечно, — произнесла Дорин, понимающе улыбнувшись Дункану. — Очень проницательный шаг с вашей стороны, если позволите заметить.

— Спасибо, давайте на этом пока и остановимся. Я благодарю вас за то, что вы уведомили меня. У меня есть ощущение, что эта информация может оказаться бесценной.

— Искренне на это надеюсь, — самодовольно добавила Дорин, резко повернулась и энергично вышла из кабинета.

Дункан дождался, когда звуки ее шагов удалятся по лестнице, затем вскочил со своего кресла так энергично, что оно отъехало в сторону, и он в самый последний момент успел его поймать, чтобы кресло не ударилось спинкой о стену.

— Черт побери! — выругался он.

Капл схватил сообщение и, перечитывая его, начал ходить по кабинету. Затем остановился и хлопнул себя по макушке.

— Черт! Черт! Черт!

Он смял бумагу и замер у окна, его взгляд безучастно остановился на высоких соснах, разросшихся за автостоянкой.

Каким, черт побери, образом Дэвид узнал о компании «Керкпатрик»? Никто, кроме него самого, не знал об этом! И как долго уже он поддерживает тайный контакт с этим парнем Арчи?

Могли быть и другие сообщения, которые прошли через офис без его ведома, когда старая Маргарет работала на должности секретаря. Проклятье, оказывается, он недооценил этого Дэвида.

Он считал, что Дэвид еще очень долго не вернется в бизнес, намного дольше, чем оказалось. Дункан повернулся и подошел к столу, расправляя по пути скомканный листок бумаги. Он плюхнулся в кресло и перечитал сообщение еще раз.

Он сам не был уверен, правильно? — «Скорее всего, не стоит беспокоиться за “Глендурних”». — Но с другой стороны, он точно подозревает о том, что что-то происходит, раз так настойчиво просит этого паренька МакЛэхлана не сообщать ничего совету директоров.

Капл встряхнул головой и нажал цифры автоматического набора номера на телефоне, включив громкую связь. Затем сел обратно в кресло, все еще пытаясь уловить различные смыслы, которые могли быть вложены в сообщение, когда зазвучал сигнал вызова.

Звучащий в нос женский голос пропел из динамика:

— До-оброе утро-о, «Керкпатрик Холдинг»!

— Кабинет мистера Дэвенпорта, будьте добры!

— Могу я узнать, кто звонит?

— Дункан Капл, «Глендурних».

Телефон щелкнул, предоставив возможность электронному Моцарту звучать в течение десяти секунд до того момента, пока трубку не поднял Джон Дэвенпорт.

— Приветствую, Дункан! Как дела?

— Боюсь, что не очень хорошо, Джон. У нас проблема. Местный секретарь только что принесла мне факс, который пришел к нам в офис на этих выходных.

— И что?

— Он от Дэвида Корстофайна из Штатов.

— Продолжай.

Дункан нагнулся к динамику и медленно и выразительно прочитал сообщение. Закончив, он откинулся на спинку кресла и стал ждать. На том конце провода повисла тишина, обрамляемая лишь тяжелым дыханием Дэвенпорта.

— Господи, ты вроде говорил, что он вне игры!

— Да, я сам так думал! С другой стороны, я бы не сказал, что у нас есть какие-либо основания заявлять, что он вернулся в игру.

— Черт, я бы сказал, что его письмо весьма убедительно.

— Не совсем. Для начала, все сообщение основано лишь на предположениях. Честно говоря, я думаю, что по какому-то недоразумению он прослышал о твоих планах по покупке бизнеса по производству солодового виски и просто решил проверить, как идут дела, — не более чем. Кроме того, я более чем уверен, что парень все еще не в своей тарелке, так как я интересовался о нем у его отца, и он заверил меня, что Дэвид пока не готов вернуться.

— Ладно. — Повисла небольшая пауза. — А почему тогда, по-твоему, он не хотел, чтобы об этом не сообщали совету директоров? Почему он тогда не связался напрямую с тобой?

— Я не знаю. Этого я пока не могу понять. Сначала я подумал, что Дэвид каким-то образом вновь контактировал с «Дикин», но если бы такое имело место, мы бы узнали об этом от Чарли Дикина. Из всего прочитанного я делаю вывод, что парню самому это кажется настолько неправдоподобным, что он не хочет рисковать и делать меня свидетелем своей очередной глупой выходки, наподобие той, которую он выкинул в Нью-Йорке.

Джон Дэвенпорт вздохнул:

— Что ж, давай взглянем и на положительную сторону этого известия. Слава богу, он послал факс и, слава богу, мы его перехватили.

Дункан взял ручку и начал бесцельно чертить каракули в своем ежедневнике.

— Так что ты собираешься делать дальше? Продолжать реализовывать план или все-таки переосмыслить его?

Голос Джона Дэвенпорта прогремел, как взрыв из динамика:

— Ни в коем случае! Послушай, как ты и сам сказал, все сообщение Корстофайна — это не более чем предположение. Дункан, «Керкпатрик» крайне заинтересован в нашей компании, и в сложившейся ситуации я не собираюсь просто так выбрасывать коту под хвост целый год работы! И не забывай, тебя ожидает полмиллиона фунтов стерлингов в случае успешного приобретения нами этой фирмы. Ты же не хочешь распрощаться с ними, правда? Значит, мы продолжаем работу, только нам нужно ускорить все запланированные действия. Мы не можем рисковать, оттягивая все еще на две недели.

— Хорошо. Значит, ты хочешь, чтобы мы закончили все на этой неделе?

— Боюсь, что нам придется сделать именно так. Что ты думаешь по этому поводу? Ты справишься?

Дункан кинул ручку на стол и откинулся в кресле.

— Хорошо, — сказал он решительно, — все мероприятия смещаются на неделю раньше. Я организую собрание всего персонала на пятницу в пять часов вечера, как раз перед тем, как они соберутся домой, и разберу с ними наше предложение. Это даст возможность хорошенько подумать над этим вопросом на выходных. Затем я навещу Инчелви в субботу днем и расскажу ему о нашем предложении.

— Отлично. Только, мне кажется, тебе придется оказать серьезное давление на него, Дункан. Ты должен убедить старика в том, что это единственная возможность для «Глендурниха» выжить в будущем, и тебе необходимо будет убедиться, что он безоговорочно понимает тот факт, что мы заинтересованы в процветании обеих компаний и его семьи. Я предложил бы тебе разумно использовать имеющиеся у тебя на руках козырные карты, связанные с тридцатью одним процентом акций рабочих, когда тебе станет известно их решение в понедельник, а также попробовать вынудить и самого Инчелви передать часть своих акций. Я бы чувствовал себя намного комфортнее, если бы у нас было около пятидесяти процентов акций к тому моменту, когда эта новость разнесется по всему миру.

— Хорошо, не волнуйся. Думаю, мы неплохо поработали, для того чтобы справиться со всем этим.

— Надеюсь на это. Я хочу предупредить тебя, что мы довольно серьезно рискуем с «Глендурнихом». Пока мы не делаем ничего прямо противозаконного, но наши действия могут быть классифицированы как злоупотребление должностными полномочиями.

— Да, я понимаю это, Джон.

— Хорошо! Тогда расскажи мне, что ты собираешься делать по поводу факса Корстофайна.

— Сначала я было подумал ответить ему, послав факс с неразборчивой подписью или типа того. Но это действительно уже будет противозаконно. Теперь я думаю, что нам стоит просто оставить все как есть. Тем более что Дэвид сам предоставил нам такой шанс, написав, что ответ на его послание не обязателен.

— Хорошо, ну что ж, я согласен. А что по поводу этого парня МакЛэхлана?

— Не волнуйся, я разберусь с ним.

— Отлично. Только убедись хорошенько, что ты прикрыл все тылы. Мне всю жизнь приходится заниматься этим, поэтому я знаю, во что ты себя впутываешь! И поддерживай со мной связь ежедневно или даже чаще, если тебе нужен будет мой совет.

— Непременно.

— Ну что ж, тогда удачи. Сделай это, мой мальчик!

Телефон щелкнул быстрее, чем Дункан мог бы ответить. Он выключил громкую связь, затем взял листок с факсом Корстофайна и, разорвав его на мелкие кусочки, выкинул в мусорное ведро. Затем нажал на кнопку внутренней связи:

— Дорин?

— Да, мистер Капл?

— Что ты узнала об этом МакЛэхлане?

— Его обучение заканчивается в конце следующего месяца.

— Спасибо. Что ж, боюсь, у меня нет другого выхода, кроме как пригласить его к себе в кабинет прямо сейчас. Дорин, не могла бы ты попросить его зайти ко мне?

— Конечно, мистер Капл.

— И еще, Дорин.

— Да?

— Еще раз спасибо за вашу помощь в этом деле. Думаю, что этот факс мог иметь действительно губительные последствия для будущего компании.

— Я именно так и подумала, мистер Капл. Я свяжусь с МакЛэхланом прямо сейчас.

 

Глава тридцатая

Атмосфера в офисах «Калпеппер Роуэн» во вторник утром была очень напряжена в связи с ожиданием ответа по поводу проделанной работы над предложением для «Тарви». Почти не было слышно разговоров и смеха — руководители предпочитали оставаться у себя в офисах за закрытыми дверями, а служащие ходили по коридору настолько тихо, насколько это было возможно, обмениваясь друг с другом лишь мимолетными нервными улыбками вместо общепринятого беззаботного приветствия и каких-нибудь шуточных замечаний при этом.

Лишь один раз Сэм Калпеппер связался со служащим своего штата тем утром, написав ему по электронной почте, чтобы проинструктировать на случай, если кто-то из «Тарви» решит с ним связаться, — он хотел быть первым, кому бы об этом сообщили. Поэтому каждый раз, когда звонил телефон, Дженнифер отрывалась от своих дел и глаза ее застывали на загоревшейся кнопке телефона. Затем, со вздохом облегчения, она старалась вернуться к своему текущему занятию — подготовке предложения для новых клиентов Расса Хогана.

Однако к полудню, когда от Сэма так еще ничего и не было слышно, а в Лондоне было уже пять часов, она заключила, что где-то в офисе, недалеко от них, полным ходом шла вечеринка, на которой отмечали победу по случаю заключения контракта с «Тарви». Женщина мысленно возвращалась к каждой детали, которую она разрабатывала в своем предложении, помня каждый заголовок и параграф так, будто это были ее самые личные записи. Чем больше Дженнифер думала об этом, тем больше новых идей и подходов, от которых они отказались, приходили ей на ум, и она все больше убеждала себя в том, что их обязательно надо было включить в данное предложение. И чем больше ее поглощали эти мысли, тем более подавленной она становилась.

К часу дня телефон вообще перестал звонить. «Ну вот, — подумала она про себя, — все кончено. Мы определенно получили молчаливый отказ. Она резко нагнулась вперед к столу и потерла лицо руками. Сколько усилий, и все напрасно! Боже, с чего вдруг Сэм взял, что у них есть шанс, когда этим интересовалось столько важных шишек? Эту попытку можно было сравнить с Давидом, пытающимся победить Голиафа!» — Она тут же усмехнулась, понимая, что получилась забавная игра слов, и перед ее внутренним взором появился образ Дэвида, стоящего перед огромным филистимлянинским гигантом, вооруженного садовой мотыгой и теннисной ракеткой. — «Он с той же вероятностью мог победить его, как и они — получить этот контракт!»

Дженнифер провела руками по волосам, затем развернулась и увидела мойщиков окон, стоящих на подвисной платформе, свешенной с крыши противоположного офисного блока.

В этот момент дверь ее кабинета, внезапно открылась с такой силой, что ударила по книжному шкафу, заставив Дженнифер немедленно повернуться. Никто не вошел, но она услышала приглушенные голоса, которые раздавались из коридора.

— Кто там? — спросила Дженнифер, наклоняясь вперед и пытаясь понять, что происходит.

— Живей, Расс, вытаскивай ее к черту! — прошептал голос.

— Я не могу! Она застряла!

— Встряхни ее!

— Что, черт побери, происходит? — Дженнифер встала со стула и обошла стол. Как только она приблизилась к двери, послышался громкий хлопок и пробка шампанского, ударившаяся о потолок, резко упала ей на ногу, заставив отскочить назад с испугом.

— Что, черт возьми?..

Из-за двери показалась лысеющая голова Сэма.

— Кто тут у нас гений? — произнес он, и лицо его расплылось в такой глупой улыбке, как будто он пытался привыкнуть к неподходящей для его зубов вставной челюсти. — Кто только что получил контракт с «Тарви»?

Дженнифер почувствовала, как ее рот глупо открывается сам собой, и она прикрыла его рукой.

— Что? Но как? Когда? Телефон молчит уже больше часа.

Сэм вошел в комнату.

— Возможно, он и не звонил. Но кто сказал, что они должны были воспользоваться телефоном, чтобы сообщить нам эту радостную новость?

Дженнифер взялась за голову:

— О боже! Значит, мы получили их? — прошептала она, затаив дыхание, едва веря в то, что говорил Сэм.

— Нет! — воскликнул Сэм, покачивая рукой, в которой держал факс. — Ты заполучила их, Дженнифер! Ты заполучила их для нас!

Она отшатнулась назад к столу и медленно села, почувствовав, что подошла к нему вплотную.

— Мы получили контракт? — тихо спросила она.

Лицо Сэма выразило нетерпение.

— Сколько раз мне надо повторить тебе это? Да, мы получили его, мы получили контракт с «Тарви»!

Дженнифер безучастно смотрела поверх головы Сэма.

— Мы получили контракт с «Тарви», — произнесла она, словно загипнотизированная.

Сэм снова натянул на себя ту же глупую улыбку и только кивал головой. Расс подошел к Дженнифер и, протягивая ей бокал шампанского, поцеловал ее в щеку.

— Какая же ты замечательная женщина, Дженнифер Ньюман! — воскликнул он, подмигнув.

На лице Дженнифер появилась лучезарная улыбка — до нее наконец дошла новость, она бросилась к Сэму и обняла его за шею, прыгая от радости.

— Мы сделали это, Сэм! Мы сделали это!

— Я знаю! Знаю! — вопил он, пытаясь подстроиться под ее подпрыгивание, чтобы не потерять равновесие.

— Дай мне взглянуть на это! — Дженнифер выхватила факс у него из руки и начала читать вслух, не пропуская ни единого слова:

Седьмое июля.

Факс для «Калпеппер Роуэп».

Для управляющею директора Сэма Калпеппера.

От Адриана Томпсона, управляющего директора «Тарви Джин».

Ответ на предложение о проведении американской рекламной кампании для «Тарви Джин».

Дженнифер повернулась и взволнованно улыбнулась своим коллегам, перед тем как продолжить:

Дорогой, мистер Калпеппер.

Я имею удовольствие сообщить Вам, что наш маркетинговый отдел единодушно принял положительное решение относительно заключения контракта с Вами.

Вам должно быть известно, что это решение было принято не только после ознакомления с Вашими превосходными предложениями, но также на основе рекомендации, которую сделал один из наших коллег, работающих в области спиртной индустрии, суть которой заключалась в том, что Ваша компания действительно способна в ближайшее время подготовить хорошую рекламную кампанию для «Джин Тарви». Мы смотрим на это как на неотъемлемую часть разработанного нами плана, цель которого — завоевать часть американского рынка в наступающем году.

Я уже взял на себя смелость заказать билеты в Нью-Йорк для себя и для нашего директора по маркетингу на следующий понедельник. Мы прилетаем в два часа дня по американскому времени, поэтому я был бы Вам благодарен, если бы Вы как можно скорее подтвердили согласие на заключение контракта с нами и возможность встретиться в 15:30 в понедельник. 13 июля.

С наилучшими пожеланиями, и еще раз примите мои поздравления — Вы проделали действительно хорошую работу!

С уважением, Адриан Томпсон, управляющий директор «Тарви Джин».

Дженнифер замолчала: поверить в случившееся было трудно.

— Мы получили этот контракт, Сэм! Черт возьми, мы его все-таки получили!

Сэм и Расс подняли свои бокалы, и она тоже взяла свой:

— За «Тарви Джин»! — сказал Сэм, смеясь. — И за их долгую жизнь!

Они выпили, и Расс решил подлить шампанского в бокал Дженнифер.

— Ну? — спросил он, искоса глядя на счастливую Дженнифер и наполняя бокал.

— Ну? — продолжил Расс, — так кто же это такой, с кем ты поддерживаешь секретную связь?

Дженнифер опустила глаза на факс и еще раз его быстро прочитала.

— Я не знаю. Я… я собиралась задать вам тот же самый вопрос!

Сэм взял Расса под руку и наполнил его бокал.

— Кто же это мог быть, черт возьми! — Он бросил взгляд на потолок. — Но, кем бы он ни был, этот кто-то, пусть Бог посмотрит на него в эту самую минуту и отблагодарит его за нас!

Дженнифер немного захмелела, она направилась к своему столу и тяжело села на стул.

— Боже, я чувствую невыразимую усталость — я сидела здесь, напряженно ожидая! Я ни на минуту не могла себе представить, что…

Она замолчала и посмотрела в окно, увидев все тех же мойщиков напротив. Они были точно в таком же положении и все еще продолжали болтать и смеяться. Боже, прошло всего три минуты, а за это время, прямо здесь, в этом офисе, кардинально изменилось будущее компании, изменилось не только для нее, но и для Сэма, Расса — для всей компании! В сознании Дженнифер время будто бы деформировалось — как будто кто-то нажал на кнопку «пауза» в середине передачи.

Она оглянулась на своих друзей: выражение радости на их лицах сменила обеспокоенность.

— Послушай, Дженнифер, — тихо сказал Сэм, — их не будет здесь до следующей недели. Я только пошлю им факс, чтобы подтвердить, что с нашей стороны все остается в силе. Знаешь, что я хочу, чтобы ты сделала? Я хочу, чтобы ты ушла из этого чертова офиса, и я не желаю видеть тебя здесь вплоть до утра понедельника.

Дженнифер посмотрела на него:

— Но как же насчет того, чтобы еще немного поработать над нашим предложением?

— Не надо ничего делать до их приезда! Ты уже сделала все, что нужно. Мы лишь еще раз пробежимся по нашим основным идеям. Так что, как я уже сказал, уходи из офиса, езжай домой в Лиспорт и постарайся эти дни расслабиться и провести вместе с Бенджи. Черт побери, Дженнифер, ты ведь это заслужила!

Дженнифер прикрыла глаза и прислонила голову к спинке стула, мысль о том, чтобы оказаться вдали от офиса в течение почти целой недели наполнила ее доходящим до эйфории чувством облегчения. Она открыла глаза и посмотрела на мужчин.

— Ты думаешь, я могу уехать, Сэм?

— Конечно! — Он улыбнулся. — Просто отдохни и готовься к встрече в понедельник!

Вернувшись на такси обратно на Бэрримор-Стрит, Дженнифер потратила целый час на то, чтобы собрать чемодан, что обычно занимало у нее всего десять минут, а затем, возвращаясь в Лиспорт, она совершила абсолютно беспрецедентный для себя поступок, остановившись в придорожном ресторане и выпив там чашку кофе. Просто теперь она никуда не спешила. Несколько дней она могла посвятить себе, пришло наконец время насладиться каждым моментом этого неожиданного счастья.

К тому времени как Дженнифер вернулась домой, было уже половина пятого. Вытащив чемодан из багажника, она подошла к парадной двери и дернула ручку. Дверь оказалась заперта. Она поколебалась несколько секунд, но затем, улыбнувшись самой себе, начала перебирать ключи и, найдя нужный, отперла. Вероятно, все уехали на Огненный Остров…

Где бы они ни были, беспокоиться не о чем. Без сомнений, Дэвид тоже был там.

Дженнифер вошла в дом и остановилась, какое-то время просто наслаждаясь тишиной и покоем пустого дома, затем решила принять расслабляющую ванну. Пока сильным потоком вода лилась из крана, она смотрела на нее, позволяя себе насладиться своим успехом, снова и снова вспоминая эти счастливые мгновения.

Звук воды, начавшей переполнять ванну, вывел ее из грез. Дженнифер закрыла кран и вернулась в спальню, решив позвонить Алексу. Но ответом ей был металлический женский голос, который отчетливо произнес: «Абонент заблокирован или временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже…»

Дженнифер положила трубку и, раздевшись, погрузилась в теплую, колышущуюся от ее тела воду.

Через полтора часа она спустилась в кухню и взглянула на настенные часы. Ровно половина седьмого. Если они поплыли к Огненному Острову, то должны были бы уже возвращаться с него на пароме. Хорошо! Тогда почему бы не поехать и не встретить их, чтобы преподнести им сюрприз!

Сначала Дженнифер решила прогуляться до причала пешком, но затем подумала, что они могут разминуться, а ей не терпелось рассказать Дэвиду о своем триумфе. Поэтому она решила поехать на машине.

Припарковавшись у причала, Дженнифер вышла из своего «БМВ» и, прикрыв руками глаза от солнечного света, взглянула на залив, ожидая увидеть там паром. Привыкнув к яркому свету, она заметила небольшое судно на расстоянии примерно полумили от берега, свернувшего в сторону причала, звезды и полосы, мерцающие на его мачте при мягком бризе.

Она решила спуститься к гавани, но вдруг заметила оранжевый «фольксваген» Дэвида, припаркованный за «Мемориальным садом» — стало быть, где-то неподалеку находится дом Дэвида. Дженнифер сделала несколько шагов к гавани, но затем остановилась. Возможно, стоит пойти и взглянуть на его дом, и, посмотрев в сторону парома, она развернулась и пошла по улице.

Проходя мимо «Мемориального сада», Дженнифер услышала музыку и смех. «Наверное из сада», — подумала она. Но, посмотрев за ворота, увидела лишь старика, медленно идущего по дорожке с такой же старой, как и он, собакой. Нет, шум определенно доносился из дома, дальше по дороге.

Она медленно подошла к дому, напротив которого стоял «фольксваген». Дженнифер сделала несколько шагов по направлению к воротам, как вдруг брошенный кем-то мячик остановился около ее ног. Она отошла от ограды, когда кто-то выбежал, чтобы забрать мяч.

— Хорошо, Бенджи! — услышала она хорошо знакомый голос Джерри Рейли.

— Вот именно! Вы, мальчики, победили! — Наступило недолгое молчание. — О, зачем же ликовать так громко, — мягко продолжил голос, как будто говорил сам с собой. — Чья это, черт возьми, была идея — начать конгу?

Дженнифер медленно пошла вперед. Что происходило? Что Джерри делал здесь? Она открыла ворота и, войдя, пошла через сад.

Музыка доносилась из маленького домика, который располагался в самом углу небольшой усадьбы; двери были открыты настежь, и музыка хорошо была слышна в саду. Линия конги протянулась по саду до лестничного пролета, во главе ее стоял крупный мужчина средних лет с зализанными назад седыми волосами в ужасно безвкусной рубашке. Другой мужчина, примерно того же возраста, схватил себя руками за бока, в то время как Жасмин позади него подняла в сторону одну ногу и, смеясь, откинула голову назад. Когда хвост веселой вереницы занесло в сторону и Бенджи, который был в ней замыкающим, споткнулся, упал и покатился по газону, раздались крики радостного негодования. Вскочив на ноги, он направился обратно, чтобы опять присоединиться к игре, но внезапно остановился, увидев свою маму. Он подбежал к Дженнифер, на ходу вытирая руки прямо о брюки.

— Привет, мам! — он повернулся к компании. — Эй, Дэвид, мама пришла!

Дженнифер озиралась:

— Что происходит, Бенджи?

— Это вечеринка по случаю дня рождения Софи, мама! Ей шестнадцать!

Когда линия, образованная людьми, распалась, Жасмин, улыбаясь, пошла по газону к Дженнифер, но затем замедлила шаги, заметив на лице любимой хозяйки замешательство. В этот момент появился Дэвид и направился к Дженнифер, нервно приглаживая волосы. Жасмин заметила этот жест и схватила его за руку.

— Ты ничего не сказал ей, не так ли? — воскликнула она в испуге оттого, что Дженнифер ничего не знала ни о детях, ни о вечеринке.

Дэвид покачал головой:

— Пока нет. Я собирался сделать это в четверг.

Жасмин тяжело вздохнула:

— О, Дэвид!

Дженнифер стояла, качая головой и насупив брови.

— Что происходит? Кто это, Софи, чей день рождения здесь празднуют?

Дэвид подошел ближе:

— Я собирался объясн…

— Софи — дочь Дэвида, — вмешался взволнованный Бенджи. — Старшая дочь Дэвида! — Он оглянулся в надежде увидеть Софи, но ее нигде не было. Бенджи взял мать за руку и потащил ее от Дэвида и Жасмин туда, где стояли остальные. — А это — Чарли! — Он вытянул своего нового друга из толпы, а затем сделал то же самое с Харриет. — А это — Харриет! Они дети Дэвида, мама! Правда, замечательно?

— Это твоя мама, Бенджи? — прервал суматоху тоненький голосок Харриет.

— Да, — ответил Бенджи гордо.

Дженнифер застыла на месте, чувствуя, что голова готова взорваться от всего увиденного. Дэвид был женат?! Ее друг Дэвид женат?! И у него трое детей?! И он не сказал ей? Все остальные в Лиспорте, казалось, знали о них, но он не сказал ей!

— Послушай, на самом деле это моя вина… — начал Дэвид, но Дженнифер отстранилась, поднимая руку, чтобы остановить его.

В этот момент дверь дома открылась, Дженнифер повернулась и увидела высокую девушку, несущую в руках кувшин. Она остановилась, когда поняла, что все смотрят на нее.

— Что случилось? — спросила она неуверенно. — Почему все такие тихие?

Дженнифер поняла: это, должно быть, Софи. Она покачала головой, внезапно понимая, что ей, черт возьми, все равно, кем были все эти люди. О, еще несколько минут назад она чувствовала себя такой… счастливой — а сейчас? Дженнифер посмотрела на Дэвида. Обида душила ее, и слезы затуманивали взор.

— Да, почему остановилась вечеринка? — Она начала неуверенно отступать к воротам. — Я только… — Она повернулась и поспешно пошла прочь.

— Дженнифер! — позвал ее Дэвид, но она не остановилась.

— О боже, ради всего святого, Дэвид, — выкрикнула Жасмин.

— Извини, Жасмин, я не думал…

— Да уж, это видно, что ты не думал. Разве ты не понимаешь, что теперь это выглядит так, будто Бенджи и я были частью какого-то трусливого плана, чтобы скрыть все это от нее?

— Я знаю. Извини, но я обещаю тебе, я все ей объясню.

Жасмин медленно покачала головой и отвернулась.

— Не слишком ли поздно для объяснений?

Дэвид выругался себе под нос.

— Слушай, мне жаль, что все так вышло. Вы могли бы остаться и присмотреть за всем? — Он взглянул на Клайва. — Я думаю, было бы неплохо, если бы Питер отвез Жасмин и детей на Бейкер-Лайн.

Клайв кивнул:

— Конечно.

— Что же случилось, папа? — поинтересовалась Софи.

— Ничего, дорогая, правда, ничего страшного, — сказал он, подходя к дочери, — просто глупое недоразумение из-за того, что я выбрал неподходящее время для вечеринки. Но вечеринка продолжится позже, я обещаю тебе.

Дэвид снова пошел к воротам, но, когда дошел до них, почувствовал, как кто-то схватил его за локоть. Он повернулся и увидел Бенджи.

— Дэвид, — сказал он с взволнованным выражением лица, — я думаю, мама плачет.

Дэвид потрепал мальчика по волосам:

— Да, я знаю, Бенджи, но я разберусь с этим, хорошо?

Бенджи вернулся к Жасмин, взял ее за руку. Дэвид выскочил за ворота и побежал по улице, да так быстро, что проскочил «БМВ», не узнав машину Дженнифер. Он остановился и медленно пошел обратно, к автомобилю. Дженнифер сидела не шевелясь, глядя вперед и облокотившись на руль и устремив расстроенный и растерянный взгляд вперед. Он открыл дверцу:

— Слушай, Дженнифер, я только…

— Нет, — оборвала она, поднимая руку, и посмотрела на него взглядом, полным укора. — Я не хочу ничего слышать. — Затем завела машину и отъехала. Дэвид побежал за «БМВ» и преградил ей дорогу.

— Пожалуйста, Дженнифер. Дай мне возможность все объяснить.

— Нет! А теперь уйди с пути, пожалуйста! — сказала она, с трудом управляя собой.

Дэвид не двигался.

— Только после того, как ты позволишь мне все объяснить.

Поняв, что он не даст ей проехать, она глубоко вздохнула и, выдернув ключ зажигания, выпрыгнула из машины:

— Пожалуйста! Только оставь меня в покое! — воскликнула она, шагая прочь от него по направлению к гавани.

Дэвид догнал Дженнифер и схватил за руку. Она повернулась и выдернула руку так резко, как будто это было одним из неприятнейших прикосновений в ее жизни, и поспешно отошла.

— Никогда больше не трогай меня, слышишь? — Она гневно покачала головой, борясь с собой, чтобы подобрать нужные слова. — Я думала, что могу доверять тебе! Я считала тебя своим другом! — Она пошла прочь, но затем вернулась. — Кажется, все знали об этом, кроме меня! Даже мой собственный ребенок! Как ты думаешь, что я должна чувствовать? — Дженнифер говорила бессвязно, задыхаясь от рыданий

— Я собирался сказать тебе в четверг! Я не думал, что ты вернешься раньше!

Она скрестила руки на груди и кивнула.

— О, в четверг! Это было бы прекрасно, не так ли? Давайте держать все это в тайне до окончания вечеринки, тогда не нужно будет приглашать старую скучную Дженнифер!

— О, да ты что, это же глупо! — огрызнулся Дэвид, теряя терпение. — Все совсем не так! — Он поднял руки в знак извинения за свой тон. — Послушай, я сожалею по поводу вечеринки. Я устроил ее только потому, что день рождения Софи был еще в прошлом месяце, поэтому я хотел отметить его как можно скорее. В этом не было никакой отговорки или плохого намерения!

Дженнифер молча покачала головой и пошла к входным воротам «Мемориального Сада». Тот же маленький человек с неприветливым лицом, который был в домике, когда Дэвид приехал сюда в первый раз, оторвался от экрана телевизора и выглянул в окно.

— Эй вы! Вы оставили там свою машину? Вы не можете ее там оставить. Это блокирует вход!

Дэвид впился в него взглядом:

— Слушай, почему бы тебе не убраться к чертям собачьим?

Мужчину словно парализовало от такого ответа, но растерянность вдруг сменилась агрессией.

— Эй, ты думаешь, что можешь так со мной разговаривать, проклятый англичанин? Пошел отсюда вон, ублюдок. Не то…

— Вы что, не слышали, что он сказал? — резко прервала его Дженнифер. — Убирайтесь к черту!

Она повернулась и пошла прочь, а Дэвид, посмотрев на сторожа, понял, что тот явно ошеломлен тем, что его соотечественница говорила с ним таким тоном. Мужчина скрылся в окошке — видно, где-то там, внутри, был отвлекающий от всего на свете телевизор.

Когда Дженнифер вышла на узкий проход, ведущий к лодкам, Дэвид обогнал ее и преградил путь. Она остановилась, в глазах ее сверкал гнев.

— Почему ты не сказал мне? Я не могу поверить в то, что ты мне не сказал! Я ничего не имею против, Дэвид! Я просто чувствую себя такой униженной! Я не возражаю против того, что у тебя есть… жена и дети, но почему ты думал, что это надо от меня скрывать?

— У меня нет жены!

— О, замечательно! — воскликнула она. — А как ты объяснишь наличие тех троих детей, которых я видела, или ты собираешься навешать мне лапшу на уши о том, как ты бродил по всей Шотландии, порождая внебрачных детей?

— О, не говори глупостей! Конечно, нет.

— Так где же, черт возьми, тогда твоя жена?

— Она умерла!

Эти два слова были произнесены с такой страстью и мукой, что, казалось, они повисли в воздухе, немедленно разрушив гнев Дженнифер.

В этот момент показались двое яхтсменов, Дэвид с Дженнифер отошли молча в сторону, позволяя им пройти. Дженнифер повернулась и проводила их взглядом, благодарная за то, что они прервали поток ее мыслей, вывели ее из полутранса. Она повернулась к Дэвиду и еле-еле улыбнулась ему, но, увидев опустошение на его лице, она опустила голову и закрыла глаза.

— Когда? — спросила она тихим, прерывающимся голосом.

— В апреле, — ответил Дэвид не сразу.

— В этом апреле?

Дэвид кивнул.

Дженнифер глубоко вздохнула, в ее вдохе ощущалась дрожь.

— О, Дэвид! Почему ты не…

— Послушай! — перебил ее Дэвид, — Я хотел объяснить тебе все должным образом. Поверь мне, я никогда не хотел, чтобы ты узнала об этом вот так. Просто узнала Жасмин… Ну, в общем, на самом деле совершенно случайно, и я попросил ее, чтобы она никому об этом не говорила, потому что… — Он остановился и повернулся, посмотрев с грустью на залив, в сторону Огненного Острова. — Потому что я не был готов к тому, чтобы с кем-то об этом говорить. Это и есть та причина, по которой я здесь. Я мог потерять себя, и мне нужно было убежать от постоянных тягостных воспоминаний и разговоров людей о моем несчастье.

Дэвид пристально всматривался вдаль и вдруг внезапно почувствовал, как женщина дотронулась до него рукой. Повернувшись, увидел потрясенное выражение на лице Дженнифер.

— А ты уверен, что можешь говорить об этом сейчас — со мной? — спросила она его мягко.

Дэвид ничего не ответил, лишь медленно кивнул.

— Хорошо, тогда пойдем отсюда, — добавила она. — Давай найдем более тихое и безлюдное место.

Спустя два часа Дженнифер знала всю печальную историю Дэвида. Они сидели в тишине на небольшом причале, рассматривая свои босые ноги сквозь прозрачную воду. Теплая мгла окутала их, словно шаль. Во время рассказа Дэвида Дженнифер задавала вопросы с такой проницательностью и пониманием, что к концу их беседы он подумал о том, что теперь эта женщина знает о Рэйчел и его детях больше, чем кто-либо еще, если не считать его родителей. И именно в тот миг он ощутил такой покой и гармонию с самим собой, которые не чувствовал ни разу с тех пор, как умерла Рэйчел.

Было настолько тихо, что Дэвид услышал, как дыхание Дженнифер изменилось, и она тихо засмеялась. Он повернулся к ней:

— Что?

Дженнифер покачала головой, опершись на землю, вынула ноги из воды и посмотрела, как капли стекают с ее ступней.

— Ничего. Просто я вспомнила свой шестнадцатый день рождения.

— Боже, а я не могу вспомнить свой! Наверное, твой был каким-то особенным.

— О, да! — Дженнифер откинула голову и посмотрела на звезды — Я тогда жила в школе-интернате в Ричмонде, это штат Вирджиния, мама забрала меня утром в день моего рождения и сказала, что приготовила для меня сюрприз. Мы полетели в Нью-Йорк, и весь день делали покупки… — Она усмехнулась. — Мы столько всего накупили! А потом, вечером, я первый раз пошла на Бродвейское шоу. — Дженнифер остановилась, притягивая колени к подбородку. — Это был «Иисус Христос — суперзвезда». Я никогда этого не забуду.

Дэвид улыбнулся и посмотрел вниз, на темную воду.

— Да, могу себе представить. — Он вздохнул. — Ты сейчас говоришь как раз о том, что так тревожит меня в судьбе моих детей. У них никогда не будет подобных дней и подобных воспоминаний.

Дженнифер придвинулась и прикоснулась к нему.

— Дэвид?

— Да?

— А я могу взять Софи с собой в Нью-Йорк в эти выходные? Я бы очень хотела пройтись с ней по магазинам, а затем, возможно, пойти и на Бродвейское шоу.

— Ты действительно могла бы это сделать?

Дженнифер наклонилась к Дэвиду, и ее лицо осветила та же самая улыбка, которой она улыбнулась ему, когда он первый раз похвалил Бенджи в день теннисной партии.

— У меня нет дочери, и я никогда не сожалела об этом, за исключением одного момента. Я никогда бы не могла подарить девочке такой день, который подарила мне моя мама в мой шестнадцатый день рождения. Ты так здорово обращался с Бенджи, Дэвид, что мне бы хотелось сделать что-то подобное и со своей стороны для Софи.

— Хорошо. Я думаю, это отличная идея. Мы спросим ее. Уверен, она будет просто шокирована, в хорошем смысле этого слова.

— Надеюсь. Мы отправимся в город в субботу утром и будем ходить по магазинам до тех пор, пока не упадем от усталости; затем немного передохнем и пойдем — на что бы мы могли пойти?.. Я знаю! «Сумасшедший для Вас». Это Шуберт! — Ее лицо засияло от радостного волнения.

Дэвид засмеялся:

— Тогда пойдем прямо сейчас к Софи! — Он подпрыгнул и, беря руку Дженнифер, потянул ее, помогая женщине подняться. Они медленно пошли назад вдоль причала и поднялись по узкой лестнице в сад, на самом верху она повернулась:

— О, между прочим, я собиралась тебе кое-что сказать. Мы получили контракт.

— Ты сделала это! Молодчина! Ты заслужила этого! — Дэвид радостно обнял ее — она задержала его руки и посмотрела пристально ему в глаза.

— Дэвид, я могу тебя кое о чем спросить? Причем я хочу получить честный ответ на свой вопрос.

— Хорошо, но я пока не знаю, о чем речь.

— У меня к тебе такой вопрос! Ты сказал, что оставил работу, чтобы заботиться о Рэйчел?

— Да.

— Хорошо. Я хочу знать, что ты делаешь? Я имею в виду какая профессия у тебя в жизни?

— Почему ты спрашиваешь?

Дженнифер повернулась и медленно пошла по направлению к дому.

— Потому что мы получили контракт с «Тарви», потому что какой-то невероятно добрый человек и, очевидно, имеющий хорошую связь с этой компанией, замолвил в наш адрес доброе словечко. — Она повернулась и посмотрела прямо на него. — Но ни у Сэма, ни у Расса, ни у меня никаких идей по поводу того, кто это может быть.

— А, вот в чем дело, — тихо сказал он, опуская глаза, чтобы скрыть улыбку.

— Ты случайно не имеешь никакого отношения к спиртному бизнесу, а?

Он уклончиво покачал головой:

— Ну, что-то типа того.

— Что значит «что-то типа того»? Да или нет?

— Ну, хорошо, я действительно работаю в виски-индустрии.

— Если да, то ты случайно не связывался ни с кем на прошлой неделе из «Глэдвинских Виноторговцев»?

Дэвид засунул руки в задние карманы брюк и отвернулся.

— Ну… вообще-то да, но это было также и своего рода социальным звонком.

Дженнифер остановилась прямо перед ним:

— Ты снова это сделал? Я пошутила, но тебе удалось и в этом поучаствовать! — Она недоверчиво спросила: — Твое имя случайно не Дэвид Корстофайн?

— Да, а что?

— Ничего, просто это же можно сравнить с Кларком Кентом или кем-то подобным?

— О боже, только не это, перед тобой всего лишь простой смертный.

Дженнифер пожала плечами:

— Ну что ж, возможно. — Она подошла ближе и нежно поцеловала Дэвида в обе щеки. — Но очень особенный.

Затем повернулась и поспешила к крыльцу.

— Хей, я же еще не отмечала это! Давай выпьем! Боже, после такого дня мне это, точно, необходимо!

Дэвид ударил рукой по лбу, проходя за ней в дом:

— Боюсь, что со спиртным у меня проблема! У меня ничего нет. Меня долго не было дома, и я думаю, что Джерри выпил все, что было, даже последнюю банку пива. Но я съезжу в винный магазин и куплю бутылку вина.

— Да нет, не волнуйся, — сказала она, входя в гостиную.

— Честное слово, не проблема! — ответил он, забирая ключи от «фольксвагена». — Дай мне только пять минут, и я вернусь. Чувствуй себя как дома. Тут так мало места, что ты, очевидно, найдешь все, что тебе нужно, прямо оттуда, где ты сейчас стоишь!

Через пятнадцать минут Дэвид вернулся. Купив бутылку шампанского, он не мог не поговорить с Виктором, управляющим магазином, о том, как сильно ухудшилось качество шампанских вин, которые поступают из Франции. Ему удалось ускользнуть от старика, оставив его с каким-то парнем — покупателем пива, с ним Виктор продолжил тот же самый разговор.

Войдя в дом, Дэвид обнаружил Дженнифер сидящей на одном из кресел с Додди на коленях.

— Извини, пожалуйста! — сказал он, тут же срывая фольгу с бутылки, — меня задержали!

— Не волнуйся! — ответила Дженнифер. — Откуда-то появилась Додди и составила мне компанию. Слушай, Дэвид, я не знала, когда ты вернешься, и немного волновалась по поводу детей, поэтому решила позвонить Жасмин. Просто после того, что случилось, она, наверное, не знала, что и думать. В общем я ее успокоила и велела спросить у детей, не будут ли они против того, чтобы переночевать у меня в доме сегодня. Они согласились. Ты не возражаешь?

— Нет, если не возражаешь ты.

— Конечно! Они могут оставаться там сколько угодно и бывать там когда угодно! Пожалуйста, знай, что мой дом всегда откр…

Она замолчала, видя, что Дэвид внезапно остановился как вкопанный, застыв с бутылкой в руках. Он, казалось, узнал музыку, которую поставила Дженнифер, и стоял, уставившись на столбик пластинок. Она посмотрела на них.

— О, извини! Я думала, ты не будешь возражать. Я включила несколько, но они оказались, ну, в общем, печальными или… — она засмеялась, — немного обольстительными, и я подумала, что ты можешь меня неправильно понять. Поэтому я решила поставить Марту Ривз и «Ванделлас»…

Она замолчала, заметив, что Дэвид побледнел.

— Дэвид, что такое?

— Пожалуйста, смени пластинку, — тихо попросил он.

— Почему?

— Не могла бы ты просто сменить…

Но было слишком поздно. Песня постепенно затихла, и игла потрескивала, безошибочно передвигаясь к следующей записи. Дженнифер не отрываясь смотрела на Дэвида, как он закрывает глаза, и его лицо становится сморщенным, будто кто-то сейчас нанесет ему смертельный удар.

Тихая мелодия «Следы моих слез» заполнила комнату. Дэвид отвернулся и опустил голову, вяло придерживая бутылку на краю кресла. Дженнифер смотрела на него, только теперь понимая, что это была за песня. Она подошла, взяла бутылку из рук Дэвида и положила руку ему на плечо.

— Именно эта песня?

Дэвид медленно кивнул.

— Была вашей? Твоей и Рэйчел?

Он снова кивнул.

Крепко сжимая его руку, она медленно развернула его лицом к себе и увидела в глазах слезы.

— О, Дэвид! — сказала она тихо. — Я не знала! Иди сюда!

Он положил голову ей на плечо. Женщина внезапно почувствовала, как дрожь пробежала по его телу, и слезы неудержимым потоком покатились из глаз, как только она прижала его к себе.

«Так посмотри по-доброму в мое лицо, и ты сможешь увидеть мою улыбку, хоть это и неуместно», — пелось в песне.

Дженнифер отстранила его от себя и, мягко поглаживая его щеку, наклонила лицо Дэвида так, чтобы он смотрел прямо на нее.

— Знаешь, ты самый храбрый мужчина из всех, кого я знала. Ты приехал сюда, и тебе удалось изгнать из себя всех этих призраков. Более того, ты помог Бенджи, Жасмин и мне много-много раз. Теперь моя очередь. Теперь моя очередь помочь тебе. Это — последний призрак, Дэвид, и я буду рядом с тобой, пока ты будешь его изгонять.

Когда трек закончился, Дженнифер отошла и передвинула иглу в начало пластинки. Она взяла Дэвида за руки, и почувствовала, как мужчина постепенно начинает неуверенно двигаться с ней в одном ритме под музыку.

«С тех пор как ты оставила меня, ты видишь меня с другой девушкой. Похоже, я забавляюсь…»

Дэвид держался напряженно, чувствуя так близко тепло тела Дженнифер, он стыдливо наслаждался запахом, исходящим от ее волос и шеи. Дэвид закрыл глаза и почувствовал, как ее мягкие губы приблизились, лаская его волосы. Они медленно двигались, прислонившись друг к другу щеками, и она поцеловала его. Дэвид почти со страхом ощутил это нежное прикосновение к своим губам, позволяя себе вновь испытать то, чего он жаждал и по чему так сильно тосковал, потеряв Рэйчел. Ее имя. Рэйчел. Да, он скучал именно по Рэйчел.

Дэвид отстранился от Дженнифер и стоял перед ней с опущенными глазами.

— Я… Извини, Дженнифер, я не могу! Я не могу сделать это так скоро после…

Дженнифер быстро подошла к проигрывателю, сменяя композицию. Она вернулась и мягко взяла его за руки

«Люди говорят, что моя жизнь — это вечеринка, потому что я не отказываю себе в выпивке…»

— Дэвид, ничего не будет, я тебе обещаю. Я этого не допущу. Мы не делаем ничего плохого, просто танцуем. И все — но это один из очень красивых призраков, которого мы должны изгнать вместе.

На этот раз ее губы не пытались приблизиться к нему. Он, казалось, теперь ожидал ее, готовый к тому, чтобы они снова оказались рядом друг с другом… Они мягко кружились по крошечному периметру гостиной, в эту минуту они стали единым целым.

 

Глава тридцать первая

Жасмин и не подозревала о том, что ее ждет в следующие несколько дней. Дом вдруг совершенно неожиданно потерял свое привычное спокойствие и превратился в место шумного погрома. Путь, ведущий из зала по коридору в кухню, теперь больше напоминал дорогу со скоростным движением Индианаполиса, и ей часто приходилось подскакивать, неожиданно оказавшись в шумной толпе пронзительно кричащих детей, когда они врывались на кухню, словно свора непослушных щенков. И даже при том, что большую часть времени они проводили на улице — в бассейне или на теннисном корте, — всегда, как ей казалось, где-нибудь рядом с ней обязательно был ребенок, либо спрашивающий о том, где найти что-то или кого-то, либо интересующийся тем, когда будет обед.

Но на самом деле Жасмин наслаждалась этим. Не только потому, что ей нравилось, что вокруг нее так много детей, но также и из-за явного облегчения, которое она почувствовала оттого, что ей больше не приходилось участвовать в тайных выдумках или секретах. Ведь Дженнифер наконец стала частью всего этого, полностью погрузившись в новое шумное событие, которому несколько виновато радовалась Жасмин в течение прошлой недели.

Кроме того, Дженнифер, казалось, стала другим человеком, окруженная аурой спокойствия, чего Жасмин прежде никогда за ней не замечала. Вечно спешащая деловая женщина превратилась в нежное и мягкое создание, удовлетворенное тем, что теперь ее внимание полностью и нераздельно принадлежало ее домашнему хозяйству. Но все же, несмотря на то что Жасмин была счастлива от этого необъяснимого изменения, все больше и больше ее стало заботить сомнительное поведение Алекса, которое могло сильно повлиять на эту обновленную и ставшую более уязвимой Дженнифер, узнай она о нем.

Еще одним «нововведением» в жизни Жасмин стало превращение Харриет в ее тень. Этот ребенок не отходил от нее ни на минуту, спрашивая, могла ли она помочь чем-то на кухне, особенно в те моменты, когда Жасмин была занята приготовлением очередной гигантской порции еды для своего войска. В конце концов Жасмин пришла к выводу, что одной из главных причин такого пристального внимания к ее персоне со стороны этой маленькой девочки был цвет ее кожи, потому что вне зависимости от того, чем они вместе занимались, Харриет пристально вглядывалась в нее своими прелестными большими глазками, двигая головкой из стороны в сторону и довольно бессовестно изучая каждую пору на ее лице.

Тем временем Дэвиду весьма однозначно дали понять, что он больше не должен работать в саду, потому что при первом же его появлении с мотыгой и лопатой в руках его встретили такими ироническими возгласами — по большей части организованной по инициативе Дженнифер, — что у него просто не было другого выбора, кроме как вернуть инвентарь в сарай, даже не начав им работать. Опечалившись, он запер двери сарая, понимая, что, вероятно, делает это в последний раз.

Однако теперь не было никакого оправдания или тайной причины, по которой он не мог себя полностью посвятить и своим детям, и Дженнифер с Бенджи, и Жасмин одновременно. Кроме того, эта неделя показала, что здесь он находился в компании тех, с кем больше всего хотел проводить свое время. Они все вместе ездили на Огненный Остров, на экскурсии в Лиспорт, организовывали бурные посещения огромного мультиплексного кинотеатра в Сэйвайл, всегда возвращаясь на Бейкер-Лайн лишь под вечер; вечерами они играли в теннис и купались в бассейне.

После первой ночи в доме Дженнифер дети поняли, что в нем гораздо больше комфорта и удобств, чем в крошечном домике Дэвида, и выразили желание остаться у гостеприимной хозяйки. Софи сначала чувствовала себя немного виноватой в том, что ее отец вернулся в морской домик один, и поэтому осторожно попросила Дженнифер, чтобы та спросила у Дэвида, не хочет ли он также остаться с ними. Однако Дженнифер, не подав никакого вида, поняла, что он все еще нуждался в личном пространстве и поэтому хотел возвращаться каждую ночь к себе. Она тут же приняла его нелепые отговорки, что это будет не очень хорошо для Додди и что он ожидает факса из Шотландии.

Прошло шесть недель после приезда детей, и Дэвид счастливо наблюдал за тем, как они сдружились и стали частью жизни этого большого дома. Чарли с Бенджи были уже неразлучны, проводя большую часть времени на теннисном корте или в заливе, занимаясь виндсерфингом. Харриет очень сблизилась с Жасмин, первая бежала в дом, чтобы найти ее, если в течение долгого времени находилась в другой компании.

Но больше всего радовало Дэвида то, что Софи подружилась с Дженнифер. Сначала он боялся, что со стороны Софи будет наблюдаться прохладная сдержанность, тем более что она могла бы видеть в Дженнифер только человека, испортившего ее вечеринку по случаю дня рождения. Но он и представить себе не мог, насколько чуткой и проницательной окажется Дженнифер в отношениях с его старшей дочерью, и уже той самой ночью, когда они вернулись из домика Дэвида, она пошла в спальню к Софи и просидела там далеко за полночь, болтая с ней на разные темы и строя планы на ближайшие выходные.

Более того, внимательно наблюдая за этой женщиной, которая не была членом его семьи, но оказалась способной в такое короткое время сблизиться с его детьми, Дэвид стал почти неощутимо осознавать, что в его уме установилась прямая связь между ней я Рэйчел, и вместо того, чтобы изгнать эту мысль как враждебную и неприятную, он был готов не только весьма естественно принять ее, но и сознаться себе в том, какую важную роль начала играть Дженнифер в его жизни.

Понимая, что обещанное продолжение вечеринки по случаю дня рождения Софи не было выполнено во вторник, Дэвид решил, что накануне отъезда Дженнифер и Софи в город он пригласит всех, включая тех гостей, которые уже попраздновали с ними, на обед в ресторан в Лиспорте.

Оказавшись за столиком под номером тринадцать, они не пожелали искушать Провидение и не стали пересаживаться. Дэвид также позвал «незабываемого» Билли (как его окрестили дети), заметив, что во время их бесчисленных посещений гастронома Билли подходил, чтобы направлять свои озорные и дразнящие замечания Софи, которая, в свою очередь, реагировала на них искрами в глазах и румянцем на щеках.

Эта встреча оказалась необычным событием, сочетая в себе людей разного возраста и статуса. Джерри захватил с собой две гитары, одну из которых передал Дэвиду. Было устроено веселое состязание.

Конечно, Бенджи был первым, кто принял вызов. Он начал с собственной песни, прерывая ее чуть ли не каждую минуту оправданиями по поводу того, насколько она бы лучше звучала, если бы «Дублин Ап» ему помогал. Затем, несмотря на пронзительные протесты Софи, Билли вытащил ее из-за стола, чтобы представить дуэт «Ты та единственная, которую я хочу», и хотя казалось, что эта композиция была главным претендентом на Лучшее Развлекательное Вознаграждение, Билли уже начал просить свою партнершу станцевать танец под «Траволту», Софи окончательно потеряла терпение и выбежала из зала с пронзительными криками: «Это отвратительно!»

Дэвид и Джерри были следующими, они исполнили веселую песенку, которая оказалась немного непристойной по содержанию, за что заслужили несколько строгих взглядов неодобрения от Жасмин.

Наконец, по просьбе Дэвида, под громкие визги поддержки от собравшейся компании, Клайв и Питер застенчиво встали из-за стола и после некоторого перешептывания по поводу того, что они могли бы сейчас исполнить, отлично синхронизируя голоса и движения, запели многократно отрепетированное «Разве это не прекрасно?».

На следующее утро Дэвид приехал на Бейкер-Лайн точно в половине девятого, удостовериться, что у Софи было все, что ей нужно для поездки. Но оказалось, что у этих двух городских захватчиков все уже было готово, в первую очередь потому, что Дженнифер просила Софи взять с собой только вечерние принадлежности, ведь они же ехали в город за покупками! Чувствуя себя немного смущенным, Дэвид сумел застать Дженнифер одну и попробовал поговорить с ней о деньгах. Однако та прервала его, приложив кончик своего указательного пальца к его губам. Затем она начала без остановки перечислять расходы, связанные с Бенджи и садом, за которые Дэвид не получил никакой компенсации. Дэвид понял, что не стоит предпринимать новую попытку переубедить Дженнифер, но облегчил свою совесть тем, что подложил сто долларов в кошелек Софи.

Ровно в девять эти две девочки (как их начала называть Жасмин) сидели в «БМВ», горя желанием наконец уехать. Софи сначала взволнованно помахала Дэвиду и Жасмин, а затем трем сонным мордашкам, выглядывавшим сверху, из окна. Резким движением руки Дженнифер окончательно со всеми попрощалась, завела машину и тронулась с места.

А два часа спустя они прибыли в Западную деревню и, припарковавшись на улице Бэрримор, занесли свои вещи в квартиру. После отправились пешком до Весенней улицы. Софи все утро пребывала в ошеломленном трансе, пока Дженнифер водила ее из одного магазина в другой. Все бренды, которые раньше она лишь слышала и обсуждала со своими школьными подругами, были здесь. Они входили в каждый из этих магазинов и покупали что-то для нее, для нее одной.

Затем «эти две девочки» взяли такси в жилой части города и съели поздний ленч в ресторане на Медисон-авеню. Дженнифер заказала кофе и, впервые, оставшись наедине с Софи в спокойной обстановке, она заговорила о Рэйчел. Отреагировав сначала испуганным молчанием, Софи неожиданно для себя самой оказалась способной открыться этой женщине, которую она полюбила и которой уже начала доверять.

Им позволили оставить их покупки в ресторане, они взяли такси и отправились в Центральный парк. Там они продолжили начатый разговор; шагая рядом по дорожке вдоль озера, женщины держались за руки, разрывая их лишь для того, чтобы позволить проехать сумасбродным молодым людям, мчащимся на роликах, или одиноким бегунам. Чем дольше они говорили, тем больше любви и восхищения чувствовала Дженнифер к этой молоденькой девушке, осознавая, что сама она никогда в жизни не переживала такой разрушительной потери и эмоционального переворота.

После прогулки в парке Дженнифер поняла, что они уже не успевают вернуться в квартиру до представления. Поэтому они вернулись за сумками в ресторан и поехали прямо к Бродвею. Устроившись в приятном трактире под названием «Белый Лев», дамы сидели, попивая кока-колу и поедая чипсы, изучали лица посетителей и неудержимо смеялись, сравнивая их лица с лицами известных людей.

За десять минут до начала представления они вошли в «Театр Шуберта». Как только они вошли в зал и сели в шикарные бархатные кресла, сразу же началась увертюра.

Это было самое волшебное представление, которое Софи когда-либо видела. Она сидела, завороженная, в продолжение всего спектакля, внимательно слушала каждую песню и напевала ее про себя, отчаянно пытаясь запомнить все, что она слышит. Перед ней сидел очень высокий мужчина, казалось, он был самым высоким человеком в зале, но Софи не возражала, потому что это значило, что, без всяких оправданий и неловкостей, она могла наклониться в сторону и почувствовать приятное тепло, идущее от тела Дженнифер.

Представление закончилось, они вышли на улицу, сразу же окунувшись в мягкое бархатное тепло летнего вечера, и решили прогуляться пешком.

А когда устали от тяжелых сумок, взяли такси и уже через несколько минут оказались у дома Дженнифер на улице Бэрримор. Дженнифер отперла дверь и включила свет. Сваливая с себя все сумки на пол, она прошла в гостиную и устало опустилась в кресло.

— Итак, — сказала она, глядя на Софи, — что мы будем делать теперь?

Софи пожала плечами:

— Не знаю. Разве не слишком поздно, для того чтобы что-то делать?

Дженнифер посмотрела на часы:

— Боже мой, уже без десяти двенадцать! Я и не думала, что уже так поздно! Может, ты и права. Ты, наверное, хочешь лечь спать?

Софи неодобрительно сморщила нос:

— Не особенно. Честно говоря, я проголодалась.

— Да, я тоже! Так, что ты хочешь? Тебе нравится пицца?

— Не то слово!

— Замечательно! Я тоже ее очень люблю! Тогда вот что мы сделаем, я позвоню и закажу лучшую пиццу, которую только можно купить за деньги, — например, «пепперони». А пока будем ее дожидаться, выберем фильм. А потом мы уютно устроимся на диване, будем объедаться пиццей и смотреть кино. Как тебе такая идея?

Пять минут спустя, переодевшись в ночную рубашку, Дженнифер босыми ногами забралась на диван рядом с Софи. Она уже поставила видео, сопровождаемое жуткой музыкой. Дженнифер медленно повернулась к своему молодому компаньону с изображением полного шока на лице.

— Софи, что это, спрашивается, мы смотрим?

Софи улыбнулась:

— «Ужас в мирном Вилле».

Дженнифер широко открыла рот:

— О, Софи, а мы действительно хотим это смотреть? Там что, нет ничего более спокойного?

Софи засмеялась:

— Брось, Дженнифер, это же всего лишь фильм! Я подумала, что у нас был слишком хороший вечер и самое время пощекотать себе нервы!

Дженнифер медленно покачала головой:

— Ох, злая девчонка! — Она взяла руку Софи и сжала ее. — Хорошо, но если ты действительно собираешься заставить меня это смотреть, я буду прятаться за тобой. Я ненавижу фильмы ужасов!

Софи злостно хихикнула и, таща руку Дженнифер на свое плечо, прислонилась к ней.

Они обе одновременно услышали возню около входной двери, звук, доносившийся из коридора, напоминал царапанье.

— Время пиццы — воскликнула Дженнифер, вскочив на ноги. — Последний, кто окажется в коридоре, должен съесть коробку!

Они обе побежали к двери, и Софи, имея солидную практику в искусстве того, как провести своих брата и сестру, проскользнула под рукой Дженнифер и оказалась в коридоре первой. Дверь была оставлена открытой со связкой ключей, висевших в замке. Пара стояла в коридоре, сжимающая друг друга в страстных объятиях, настолько страстных, что прошло две секунды, прежде чем они поняли, что открылась дверь.

Софи усмехнулась, подумав, что они не похожи на поставщиков пиццы, затем обернулась на Дженнифер. Та стояла неподвижно, лицо сковал ужас, губы дергались, как будто женщина пыталась что-то сказать, но не могла. Через несколько секунд очень тихо, с невыносимой болью она произнесла:

— О нет, Алекс!

 

Глава тридцать вторая

В субботу Бенджи и Чарли все время брюзжали по поводу того, чтобы не ехать в город, поэтому их желание разнообразить свои авантюры было встречено одобрением. Они получили разрешение провести этот день с Син Дэлаглио. Жасмин тем временем пожелала взять с собой Харриет и навестить свою мать в северной части Лиспорта. Так, Дэвид впервые за последние две недели смог почувствовать себя свободным человеком.

Позволив себе поваляться в постели до девяти часов, он прогулялся с Додди к гавани, а затем приступил к уборке дома. Он вынес все раскладушки и спальные мешки на улицу, чтобы сложить их в «фольксваген», открыл дверь автомобиля, и ему стало стыдно. Повозив кучу ребятишек, «старичок» выглядел гораздо хуже, чем до этого у хозяйки. Дэвид принялся вычищать машину, освобождая ее от старых оберток из-под леденцов и другого мусора — порой из таких мест, в которые, казалось, невозможно было ничего засунуть.

Когда звон колокола небольшой церкви на улице Чампнер начал созывать прихожан к одиннадцатичасовой мессе, Дэвид прогуливался по саду, с банкой пепси в руке он брел по направлению к причалу. Он скинул с себя ботинки и сел, свесив ноги, наблюдая за тем, какой путь проделывал виндсерфер по заливу, находясь примерно на расстоянии трехсот ярдов от берега.

Боже, это место действительно прекрасно! Он улыбнулся, подумав, сколько всего произошло за последние шесть недель. Он до сих пор хранил в душе чувство какого-то особенного волшебства, которое испытал в то утро, когда впервые спустился к гавани и увидел залив. А теперь эту целебную силу и красоту ощущал не только он, но и вся его семья. И дело было не только в месте, но и в людях тоже. Каждый, кого он здесь встретил, сыграл свою роль в его возвращении к жизни, как и его детей, что сделало намного более легким их отъездом домой в Шотландию.

Шотландия. Он задумался о ликероводочном заводе и в сотый раз задался вопросом, не следовало ли ему попросить Арчи выслать факс с ответом в любом случае, потому что отсутствие известий порождало упорное предчувствие, что в «Глендурнихе» могло происходить что-то плохое. Но с другой стороны, если бы это было так, то Арчи обязательно связался бы с ним.

В этот момент Дэвид допил пепси и услышал, как кто-то стучится в дверь его дома.

— Есть кто-нибудь? — послышался тоненький голосок.

Он подождал в течение пяти секунд, прислушиваясь, затем вскочил и побежал к дому. Боковая дверь была приоткрыта.

— Кто здесь? — крикнул Дэвид, поспешно направляясь к крыльцу. Он услышал шум внутри дома, выбежала Додди, следом за собакой вышла Софи.

Какое-то мгновение Дэвид стоял неподвижно, молча глядя на дочь — ее присутствие здесь было для него абсолютной неожиданностью.

— Софи? — растерялся отец. — Что ты здесь делаешь? Я думал, что ты не вернешься до сегодняшнего вечера.

Софи ничего не ответила, подошла ближе и обняла отца, сильно прижавшись к нему.

— Что-то случилось, дорогая?

Софи, унылая и подавленная, кивнула.

— Что? Скажи мне.

Софи несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем наконец смогла все ему объяснить:

— Это было настолько ужасно, папа! Мы были в театре, а затем вернулись к Дженнифер и смотрели кино, ждали, когда нам привезут пиццу, а потом я открыла входную дверь, и там были мужчина с женщиной, и они целовались и обнимались друг с другом в коридоре. — Она еще сильнее прижалась к отцу. — Это был муж Дженнифер, папа!

Дэвид стоял, зажмурив глаза и не желая слушать продолжение, потому что он уже понимал, что она собиралась сказать ему дальше. Он остановил дочь:

— Когда вы вернулись в Лиспорт? — тихо спросил он.

— Вчера вечером — нет, сегодня утром, где-то около трех часов. Мы просто упаковали наши вещи и вернулись. Бедная Дженнифер, папа. Всю дорогу домой она была такая расстроенная!

Дэвид наклонился и поцеловал ее в голову.

— Ты видела Жасмин, когда вы вернулись?

— Нет, мы вернулись довольно тихо. Я не думаю, что Дженнифер хотела кого-то видеть. После того, как примерно через час я спустилась вниз, в доме никого не было, но на кухонном столе лежала записка от Жасмин, где было написано, что она увидела машину Дженнифер и решила сообщить нам, где все. Именно поэтому я знала, что ты здесь. Тогда я пошла в оранжерею и нашла Дженнифер там. Она сидела на диване одна. — Софи взглянула на отца. — Я спросила, хотела бы она увидеться с тобой, и она просто кивнула, ничего не говоря. Я хотела позвонить, но подумала, что будет лучше, если я приду и увижусь с тобой, поэтому я взяла велосипед Бенджи и приехала сюда.

Дэвид обнял дочь за плечи и пошел к дому.

— Слушай, тогда мы оставим велосипед здесь и поедем туда на машине, хорошо?

— Вообще-то, папа, я думаю, что было бы лучше, если бы ты поехал туда один. Если честно, я не хочу сейчас туда возвращаться.

— Хорошо. В таком случае ты останешься здесь и присмотришь за Додди, договорились?

Софи кивнула.

Дэвид поцеловал ее в лоб:

— Я вернусь сразу же, как смогу. И не волнуйся. Я поговорю с Дженнифер и узнаю, могу ли я чем-то ей помочь.

— Она такой восхитительный человек, папа, и так ужасно смотреть на нее и видеть в ее взгляде такую тоску!

— Я знаю. Давай посмотрим, может, я смогу что-то сделать, хорошо?

Когда Дэвид подъехал к дому Ньюманов, то увидел Дженнифер в оранжерее, неподвижно застывшую на диване. Он вышел из машины и направился к ней. Она не оглянулась. Дэвид вошел в оранжерею и присел на низкий журнальный столик, стоящий перед ней. Женщина сидела, прижав ноги к подбородку, ее глаза безучастно смотрели в одну точку. Дэвид наклонился вперед и коснулся ее руки.

— Дженнифер? Ты в порядке?

Она не посмотрела на него, но сердито вздохнула:

— Довольно глупый вопрос для Супермена. Похоже на то, что я в порядке?

Дэвид смутился и опустил глаза. Она была права. Это был глупый вопрос.

— У Алекса было очень важное дело с проклятым деловым партнером в течение трех месяцев, Дэвид, — произнесла она сдавленным голосом.

— Да.

Дженнифер повернулась к нему:

— Что ты имеешь в виду этим своим «да»? Ты знал об этом?

Дэвид начал потирать лоб.

— В некоторой степени. У Жасмин было подозрение, что что-то не так. Она подслушала, как Алекс говорил по телефону в тот день, когда мы играли в теннис. Но она не знала наверняка, Дженнифер, и когда сказала об этом мне, я подумал, что мы не имеем права вмешиваться и что-то тебе говорить, не будучи ни в чем уверенными.

Дженнифер кивнула и отвела взгляд.

— Да, полагаю, вы были правы. Я должна была узнать об этом сама, из первых уст, как это и произошло.

Сказав это, она опустила лицо на колени и разрыдалась. Дэвид поднялся со стола и, приобняв ее за плечи, начал мягко покачивать, будто успокаивая обезумевшего ребенка.

— Что я сделала не так, Дэвид? Это была моя вина? Что я сделала не так?

— Ничего. Ты все делала правильно. Ты не должна винить себя в этом. Вина за то, что произошло, полностью лежит на Алексе.

— Но почему он это сделал? Зачем ему это было нужно, чего ему не хватало?

— Я не знаю. Я понятия не имею. Возможно… Ну, в общем, иногда люди забывают о том, что имеют, и, насколько я могу понять Алекса, ему, мать твою, просто надоело!

— Я думала, нам было хорошо вместе, Дэвид. Возможно, не прекрасно из-за работы и еще каких-то проблем, но я думала, что у нас все было хорошо! И с Бенджи тоже. Я действительно думала, что у нас есть все, что необх… — подступавшие слезы прерывали ее, — а теперь я говорю обо всем этом в прошедшем времени!

Дэвид отстранился и посмотрел прямо в глаза Дженнифер.

— Нет, Дженнифер! Ты не должна говорить об этом в прошедшем времени! У тебя до сих пор все это есть! Слушай… о, черт! Я не могу объяснить это должным образом, но… понимаешь, я уже не могу. У меня и правда нет всего этого больше, Дженнифер! Я просто не могу не говорить об этом в прошедшем времени, и я скажу тебе, что отдал бы все, чтобы все сложилось по-другому. Знаешь, когда Рэйчел умерла, я стал… Ну, в общем, я ушел в себя и только горевал, поэтому был абсолютно эгоистичен, но теперь я понимаю: даже при том, что боль еще жива внутри меня, что у меня есть обязательства перед детьми, а главное, радость от того, что они есть, что они со мной. И у тебя все еще есть Бенджи и Алекс. И что еще важнее, так это то, что у Бенджи есть Алекс — он действительно нуждается в нем, Дженнифер. Он любит его. Он — его отец! Ты никогда не должна забывать об этом. Пожалуйста, никогда об этом не забывай. Я понимаю, что Алекс повел себя как полный идиот, но твое счастье и счастье Бенджи стоит того, чтобы попробовать вернуть целостность вашей семьи. Ты должна потрудиться над этим, Дженнифер. Пожалуйста, постарайся хотя бы ради меня, потому что я бы не смог сейчас пойти домой, зная, что эту семью, вашу семью, которая стала такой важной для меня, ждет та же судьба, что и мою, — этого не должно случиться, этого просто нельзя допустить.

Она отвернулась и медленно покачала головой, на ее лице отразилась печаль.

— Но как? С чего мне начать, Дэвид? Я не знаю, что я сделала неправильно? Если бы у меня была хоть какая-то зацепка, с которой можно было бы начать!

— Я не знаю. Я действительно не знаю. Боже, мы, мужчины, бываем иногда такими идиотами! Но мы с тобой должны подумать о том, что можно сделать в этой ситуации. — Он замолчал на мгновение, чтобы собраться с мыслями. — Ты говорила с ним вчера вечером?

Дженнифер продолжала качать головой.

— Нет. Я была слишком зла на него. — Она усмехнулась. — Я фактически хлопнула перед его носом дверью, что выглядело на самом деле по-идиотски, ведь у него собственные ключи, и если бы он захотел… В любом случае, к тому времени, как он позволил себе вернуться, его… его женщина уже уехала на такси, а Софи и я были готовы выехать в Лиспорт.

— Зачем он тогда вернулся?

Дженнифер вздохнула:

— Он сказал, что хочет поговорить.

— И ты не согласилась?

— Нет, конечно, нет! Он только что обманул меня, И я… я…

Нижняя губа ее снова задрожала.

— Продолжай! И что?

Она наконец сказала то, что хотела:

— И я испугалась того, что он попросит у меня развод.

Дэвид сжал ее руки, пытаясь вернуть ее внимание.

— И что, он сделал это?

— Нет, он постоянно повторял, что сожалеет и что хочет поговорить.

— А потом, что было потом?

— Мы с Софи уехали.

— И это все?

— Нет. — Она остановилась. — Когда я садилась в машину, он догнал меня и сказал, что приедет сюда ко мне, чтобы мы могли поговорить.

— Но ты ведь поговоришь с ним, Дженнифер? Пожалуйста, поговори с ним! Ты должна попробовать! Только разговор о том, что важно для вас обоих, позволит вам прийти к пониманию.

— Но какого черта ты думаешь, что я хочу этого?

— Потому что ты ни разу не сказала мне о том, что не хочешь этого!

Дженнифер замолчала, глядя на него и покусывая губу. Затем она улыбнулась и еле заметно кивнула.

— Да, ты прав. Я ни разу этого не сказала, правда?

Дэвид нежно коснулся ее лица. Ощутив его ласковые пальцы, она прижала к своей щеке его руку, и он почувствовал, как по ней покатилась слеза.

— Почему ты такой особенный, Дэвид?

— Боже, да я не особенный. Точно тебе говорю.

— Нет, ты особенный. — Она замолчала, глядя ему в глаза. — Интересно, почему ты не встретил меня тогда, в Оксфорде? — Женщина улыбнулась и поцеловала его теплую ладонь. — Просто сейчас не то время и не то место, сейчас мы — разделенные океаном.

Ее губы дотронулись до его щеки, затем, обняв его, она спрятала свое лицо на его плече.

— Но мы нашли мост, не так ли, мой дорогой друг? — тихо прошептала она. — Спустя столько лет мы нашли мост.

Дэвид отстранился и дотронулся до ее лица, вытирая слезы.

— Да, нашли. И я никогда, никогда об этом не забуду. Я никогда не забуду о тебе.

Какое-то время они сидели в полной тишине, Дженнифер склонила голову на плечо Дэвида, пока этот момент не нарушил пронзительный и неожиданный телефонный звонок. Дженнифер медленно подняла голову с плеча Дэвида и, улыбнувшись ему, пошла ответить. Дэвид наблюдал, как она берет трубку и разговаривает.

— Алло?.. Да, привет, дорогая… да, все хорошо… где ты?… хорошо… да, он здесь. Хочешь поговорить с ним?.. Хорошо, подожди минутку. — Она прикрыла трубку рукой: — Дэвид, это Софи. Может, что-то не так? У нее странный голос.

Дэвид поспешно подошел к телефону:

— Софи?

— Папа, я услышала телефонный звонок, когда была на улице с Додди, и он сразу же прекратился, поэтому я не поспешила войти в дом, оказывается, пришел факс.

Дэвид слышал, что у нее взволнованный голос.

— Ничего, дорогая, не волнуйся. Это, вероятно, от Арчи с работы.

— Нет, папа, это не от него! — Она замолчала. — Папа, а удар — это серьезно?

— Удар? Да, это может быть серьезно. А почему ты спрашиваешь?

Голос Софи колебался.

— Потому что с дедушкой только что случился удар.

 

Глава тридцать третья

Дэвид сидел один на причале, глядя на залив и напряженно держа в руке смятый листок бумаги. Он глубоко вздохнул и, развернув его, начал перечитывать уже в третий раз сообщение, наспех написанное его матерью.

Дорогой Дэвид,

я нахожу ужасно трудным это писать, но боюсь, что нет никакого другого способа сообщить тебе эти ужасные новости. Сегодня перед ленчем твой отец перенес удар, и в этот самый момент я сижу около его постели в больнице Рэймор, в Инвернессе. Доктор только что вышел, сказав, что он в относительно стабильном состоянии, но, как я могу в этом сама непосредственно убедиться, будучи здесь, его лицо совсем бледное, и он весь обвешан какими-то трубочками. Однако сейчас он спокойно спит, поэтому я решила воспользоваться этим временным затишьем, чтобы написать тебе. Кажется, мое послание может получиться довольно длинным, но мне важно описать тебе каждую деталь, которая подвела к этому драматическому исходу.

Не было никаких явных предпосылок для случившегося. У него действительно, казалось, все было хорошо. Однако вчера поздно вечером к нам приехал Дункан Капл, чтобы увидеться с ним. Я думала, что он решил посетить нас просто для того, чтобы держать твоего отца в курсе последних событий и рассказать о том, что происходит на ликероводочном заводе, но после того, как Капл уехал, я вошла в гостиную и обнаружила, что твой отец в очень тревожном состоянии.

Кажется, Дункан не был столь прямым и открытым, как мы думали, Дэвид. Твой отец все мне объяснил, но боюсь, что я была настолько обеспокоена его состоянием, что мне не удалось понять всего до конца и вникнуть во все детали.

Однако кажется, что компания «Керкпатрик» сделала предложение относительно «Глендурниха». Я не знаю, как долго Дункан это планировал, но думаю, это происходило в течение какого-то времени. Он уже говорил об этом с рабочими завода в пятницу, так как они, кажется, являются держателями 31 процента акций. Затем он попытался оказать давление на твоего отца, чтобы тот продал ему свои акции как можно скорее. Он старался убедить отца в том, что это самое лучшее, что он может сделать, как для своей компании, так и для своей семьи.

Я сказала твоему отцу, что ему следует немедленно связаться с тобой, но он решил это отложить до того, как сам не съездит на завод и не разберется во всей этой истории — услышав ее не из уст Дункана, а от одного из рабочих, — и только после этого он собирался отправить тебе факс.

То, что случилось позже, я могу описать тебе во всех подробностях. Он позвонил мне рано утром из офиса, будучи очень встревоженным. Он должен был читать лекцию в девять часов в церкви, но ему удалось убедить Роджера Спирса подменить его, в то время как сам поехал на завод, чтобы поговорить с твоим бывшим сержантом Дуги Мэйсоном. Дуги не знал о деталях плана «Керкпатрик», однако предполагал, что он, должно быть, работал над ним и реализовывал его уже какое-то время. Он также сказал, что, поговорив с другими рабочими в пятницу вечером, после того как Дункан объявил о своем предложении, они казались весьма взволнованными его предложением, поскольку поняли, что в результате всего этого получат деньги. Однако, как ты можешь предположить, Дуги оставался нейтральным и не хотел принимать никакого участия в этой авантюре.

То, что действительно причинило боль твоему отцу (а также то, что заставило его осознать, насколько нечестен был Дункан), так это то, что Дуги сказал ему, что компанию покинули два человека при, как он это назвал, подозрительных обстоятельствах. Одним из них была Маргарет, а другим — Арчи МакЛэхлан, молодой человек, которого твой отец просил держать с тобой связь и сообщать о том, что творится на заводе. После того как он мне все это рассказал, он сказал, что выезжает домой и собирается отправить тебе факс — это был последний раз, когда я с ним говорила.

Остальную часть истории мне рассказал сержант полиции, который приехал, чтобы сообщить мне печальную новость. Очевидно, твой отец остановился где-то на дороге Грэнтаун, чтобы позволить молодому человеку перевести свое стадо через дорогу. Когда паренек закрыл ворота, загнав своих овец, он помахал водителю, выражая тем самым свою благодарность за то, что он остановился и пропустил его, но машина не двигалась. Он подошел к машине и увидел, что твой отец упал на руль. К счастью, молодой человек оказался смышленым, и, видя, что в машине есть телефон, он позвонил, чтобы вызвать полицию и скорую помощь. Сержант сказал, что это было просто настоящей удачей, что телефон работал в такой отдаленной местности.

Поэтому я здесь, у его кровати. Джейн Спирс любезно согласилась привезти меня сюда, и здесь я и останусь. Но боюсь, что у врачей не очень хороший прогноз, Дэвид, поэтому ты должен как можно скорее вернуться домой — не только для того, чтобы повидать отца, но и для того, чтобы остановить те ужасные вещи, которые происходят на заводе. Я прошу тебя собраться с силами и избавиться от этого ужасного человека — Дункана Капла и всех его прихвостней.

Я только что перечитала то, что тебе написала, и поняла, что ты можешь почувствовать себя виноватым за то, что произошло. Но ты не должен себя ни в чем винить. Твой отец был прав, когда дал тебе время на то, чтобы твои раны зажили. Если бы ты вернулся сюда, ты бы до сих пор все еще уходил с головой в работу в саду, не имея сил ни для того, чтобы справиться с тем, что происходит на заводе, ни с самим собой. Это случилось бы независимо от того, был бы ты здесь или тебя не было. Очевидно, он давно это планировал. Но теперь я знаю, что лучше, и поэтому я уверена, что, вернувшись, ты сможешь бороться — бороться ради твоего отца.

Я должна спуститься в приемную больницы и попросить, чтобы они отправили тебе этот факс.

С огромной любовью к тебе и детям, мой дорогой.

Мама.

Дэвид вновь скомкал эти листы и ударил ими себе по лбу.

«Да, но ты не знала, мама, что я догадывался, что что-то не так. Черт возьми, прошло же больше недели, как я послал факс Арчи! Боже, факс! Точно! И Маргарет и Арчи ушли, поэтому не может быть никаких сомнений в том, что он попал прямо на стол к Дункану. Он точно знал, что делал! Этот ублюдок все просчитал!

— Плохие новости, Дэвид?

Он обернулся, и увидел Софи и Дженнифер.

— Да, боюсь, что так. Мы должны вернуться — как можно скорее.

Софи мучительно простонала, а Дженнифер положила руку ей на плечо и потянула к себе. Дэвид поцеловал дочь в голову, чтобы утешить ее, и поспешно направился к дому. Он достал свою записную книжку и набрал номер аэропорта в Глазго. К счастью, оказалось четыре свободных места в деловом классе на вечерний рейс. Он заказал билеты и, кладя трубку, увидел, что в комнату вошли Дженнифер и Софи.

— Дженнифер, ты могла бы кое-что сделать для меня?

— Конечно.

— Ты могла бы отвести Софи домой и собрать ее вещи к отъезду, а потом найти остальных, как можно скорее?

— Конечно. Что-нибудь еще?

Дэвид задумался, пытаясь собраться с мыслями:

— Да. Позвони, пожалуйста, моему другу в Лиспорте. Его зовут Ричард Эггар. Я дам тебе его номер. Объясни ему, что мне срочно нужно уехать домой, и спроси, мог бы он забрать Додди и машину Кэрри от твоего дома сегодня вечером. Кроме того, позвони, пожалуйста, в «Звездные Лимузины» в Лиспорте, пусть они пришлют машину к твоему дому к… — Он пытался посчитать, сколько оставалось времени до самолета. — Боже, нам нужно выезжать уже через час.

— Хорошо.

Дженнифер подошла к нему и коснулась его руки.

— Ты в порядке?

Он улыбнулся:

— Глупый вопрос.

— Да, извини.

Она молча поцеловала его в щеку. Затем, обняв Софи за плечи, вышла с ней из комнаты.

Дэвид взял трубку телефона и набрал номер дома Инчелви. Прошло шесть гудков, прежде чем наконец ответили слабым, дрожащим голосом:

— Алло, дом Инчелви.

— Эффи, это Дэвид.

— О, мистер Дэвид, вы уже в курсе наших печальных новостей?

— Да, Эффи, я в курсе, поэтому возвращаюсь домой с детьми сегодня же вечером.

— О, как замечательно! Это настолько ужасно, мистер Дэвид. Ваш бедный отец!

— Да, я так сожалею, что меня не оказалось рядом, когда все это произошло.

— Да, но вы возвращаетесь домой теперь, мистер Дэвид. Это главное.

— Эффи, мне нужна ваша помощь. Вы могли бы кое-что сделать для меня?

— Конечно. Мне понадобится бумага и ручка?

— Да, думаю да.

— Тогда подождите, пожалуйста, одну секунду.

Он ждал несколько минут, пока снова не услышал ее голос.

— Я готова, мистер Дэвид.

— Хорошо. Я буду медленно все объяснять, но если вам нужно будет меня остановить, вы можете сделать это в любой момент. Во-первых, я хочу, чтобы вы пошли к верхнему ящику стола моего отца. В нем вы найдете черную записную книжку, на которой будет написано «Телефонные номера служащих “Глендурних”». Там есть все домашние телефоны тех, кто работает на ликероводочном заводе. Успеваете?

— Да, мистер Дэвид.

— Хорошо, я хочу, чтобы вы нашли номера Дуги Мэйсона и Арчи МакЛэхлана.

— Дуги… Мэйсон и Арчи… МакЛэхлан. Да, я поняла.

— Хорошо. Наш самолет будет в Глазго в семь десять, завтра утром. Позвоните сначала Дуги Мэйсону и сообщите ему время нашего прилета, а затем пусть он возьмет две машины из гаража «Грэнтаун», записав это на мой счет. Записали?

— Боже, как много надо писать!

Дэвид вдруг представил маленькую старую Эффи, лихорадочно записывающую своим чудаковатым почерком.

— Да. Извините, Эффи, но вы — единственная, кто может это сделать.

— Ничего. Записала.

— Затем скажите Дуги, чтобы он позвонил Арчи. Они должны встретить нас завтра в Глазго.

— Это все, мистер Дэвид?

— Да, это все. Просмотрите еще раз ваши записи, все ли понятно.

Эффи ответила утвердительно.

— Хорошо. И последнее — я собираюсь попросить Арчи отвезти детей назад в Инчелви, чтобы они побыли с вами где-то с полудня. Вы ведь будете там?

— Да, конечно.

— Благодарю вас, Эффи. Тогда увидимся завтра.

— До завтра, мистер Дэвид.

Он положил трубку и, глубоко вздохнув, начал укладывать свой багаж.

Лимузин уже прибыл на Бейкер-Лайн к тому времени, как он добрался туда. Дэвид был очень благодарен за то, что именно Дэн их повезет. Дети, немного шокированные тем, что происходило, слонялись из стороны в сторону. Когда он открыл дверцу машины, выскочила Додди, чтобы поприветствовать Бенджи и Чарли.

— Ты действительно уезжаешь, Дэвид? — спросил Бенджи очень взволнованно.

— Боюсь, что да, Бенджи. Пойдем. Вы двое можете помочь Дэну переложить мои вещи в машину.

Пока мальчики перетаскивали чемоданы с заднего сиденья, Дэвид пошел к входной двери, он увидел Жасмин и Дженнифер.

— Ты созвонилась с Ричардом?

— Да, — ответила Дженнифер, передавая собранный рюкзак одного из детей Дэну. — Я все сделала, как ты просил.

Дэвид печально кивнул:

— Хорошо, тогда нам только остается добраться до аэропорта.

— Мы с Бенджи тоже едем, — тихо сказала Дженнифер.

Он посмотрел на нее, пораженный:

— Ты уверена?

— Да.

Дэвид кивнул. Затем взял в руки Додди и отдал ее Жасмин:

— Жасмин, ты могла бы позаботиться о Додди до сегодняшнего вечера?

— Конечно. — Она глубоко вздохнула. — Мне так жаль, что это случилось с твоим отцом, Дэвид. Я буду молиться за него, долго молиться. И мне так грустно из-за того, что ты уезжаешь.

Дэвид обнял ее, сильно прижимая к себе:

— До свидания, мой дорогой друг, и спасибо за все, что ты сделала — для меня и моих детей.

— Я не сделала ничего особенного.

— О нет, ты сделала. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. В некотором смысле я чувствую, что обязан тебе своей жизнью. — В этот момент он ощутил, что слова начинают куда-то пропадать, и откашлялся. — И позаботься о Дженнифер, хорошо? Ты же знаешь, что теперь она в курсе об Алексе.

Жасмин кивнула:

— М-м-м… Она мне сказала.

— Ничего, все наладится. Я уверен.

Жасмин усмехнулась:

— Да, и я уверена — при том условии, что ты примешь в этом участие.

Дэвид повернулся к лимузину:

— Что ж, все в машину!

Дети вскарабкались на сиденья, Бенджи и Чарли возликовали, одновременно обнаружив телевизор и холодильник с напитками. Дэвид отошел в сторону, чтобы позволить Дженнифер пройти и сесть первой. В этот момент послышался звук хрустящего гравия под колесами машины, и подъехал «мерседес» темно-синего цвета, прибавляя скорость по мере приближения к дому. Дженнифер простонала, наблюдая за тем, как «мерседес» останавливается рядом.

Из машины вышел Алекс, снимая темные очки и засовывая их в верхний карман рубашки. Бенджи радостно завопил и, выталкивая Дженнифер из машины, подбежал к отцу и обнял его за талию.

— Привет, папа! Мы не знали, что ты сегодня приезжаешь, да, мам?

Дженнифер улыбнулась и покачала головой. Алекс поцеловал сына и посмотрел на жену.

— Куда ты едешь? — обратился он к ней.

— В аэропорт. Дэвид возвращается в Шотландию.

— И ты едешь с ним? — спросил он неуверенно.

— Да, я хочу их проводить. — Она посмотрела на Дэвида и улыбнулась. — Дэвид, ты ведь еще не имел удовольствия увидеть моего мужа, Алекса, правда?

Дэвид подошел к Алексу и протянул ему руку.

— Здравствуйте, Алекс. Как ваши дела?

Алекс медленно взял протянутую руку и пожал ее один раз.

— Привет.

— Не могу выразить вам то, насколько мне нравилось здесь работать. Это — замечательное место. Вы должны очень гордиться своим домом.

Алекс посмотрел на него, а потом взглянул на Дженнифер.

— На самом деле вы должны гордиться всем, что имеете. Со всей категоричностью могу вам заявить, что прежде я никогда не работал на такую замечательную семью. Поэтому спасибо.

Алекс улыбнулся, ошеломленный последним замечанием, затем вновь посмотрел на Дженнифер:

— Когда ты вернешься?

— Сегодня вечером.

Алекс кивнул:

— Замечательно. Тогда увидимся вечером.

Она села в машину, и Бенджи тут же нырнул в нее, выкрикивая громкое «пока!» своему отцу. Дэвид посмотрел на Алекса, затем на Жасмин, посылающую ему воздушный поцелуй на прощание, и тоже сел в машину.

По дороге в аэропорт они мало разговаривали, прежде всего потому, что Бенджи и Чарли потратили большую часть времени на то, чтобы наладить телевизор. Вещание было настолько прерывистым, что они постоянно прижимались ушами к колонкам, чтобы услышать хоть что-нибудь. Поэтому всякий раз, когда кто-то пытался заговорить, мальчики просили не мешать им. Дженнифер расспрашивала Дэвида о деталях произошедшего в Шотландии, но Дэвид, вместо того чтобы объяснять, просто передал смятый факс, посланный матерью, и позволил ей его прочитать.

Они прибыли в аэропорт ровно за два часа до рейса. Дэн припарковался прямо около здания аэропорта и отыскал тележку для багажа, прежде чем попрощаться с ними.

Они сразу же нашли очередь к столику регистрации, которая оказалась не слишком длинной, после чего Бенджи и Чарли решили, что у них достаточно времени, чтобы сфотографироваться в кабинке для моментальных фото.

Софи была первой, кто подошел попрощаться с Дженнифер, держась за нее так, как будто от этого зависела ее жизнь, и много раз поблагодарила ее за то время, которое они провели вместе в Манхэттене. Затем ее поцеловала Харриет, передавая Дженнифер помятый рисунок для Жасмин. Прощание Чарли оказалось более формальным, он ограничился твердым рукопожатием, после чего тут же вернулся к Бенджи и мальчишки стали без перерыва хохотать над своим снимком, на котором они оба были с высунутыми языками.

— Теперь моя очередь, — тихо произнес Дэвид.

— Да, теперь твоя очередь. — Дженнифер скрестила руки и оглядела огромный зал. — Мне очень жаль, что ты вот так должен вернуться, Дэвид. Я искренне надеюсь, что с твоим отцом все будет в порядке.

Дэвид улыбнулся ей и кивнул.

— Ты будешь писать или звонить? — спросила она. — Просто чтобы поддерживать отношения?

— Не знаю. Наверное, это не очень хорошая идея, по крайней мере в течение какого-то времени, пока у тебя не наладится с Алексом. Может, ты могла бы привезти Бенджи следующим летом к…

Он заколебался, увидев отчаянную мольбу в ее глазах.

— Хорошо, только один звонок, — попросила она, — чтобы я знала, что вы добрались благополучно. В этом же нет ничего страшного, правда?

Дэвид кивнул:

— Конечно.

Дженнифер глубоко вздохнула, качая головой: Я чувствую себя совершенно потерянной! Что, черт возьми, происходит? Кажется, все в моей жизни полетело вверх тормашками за прошедшие двадцать четыре часа. — Ее глаза внезапно наполнились слезами, она подошла к Дэвиду и, обняв его за шею, сильно прижалась к нему.

— Дэвид, я не могу смириться с тем, что никогда больше не увижу тебя, — шепотом произнесла она ему на ухо. — Я не могу поверить в то, что тебя больше не будет там, в моем саду, в моей жизни — не будет никогда.

— Что? Выходит, я для тебя что-то вроде гнома?

Дженнифер засмеялась и уткнулась в его плечо. Он почувствовал ее слезы.

— Да, супергнома. Супергнома высшего качества! О, Дэвид, я просто не знаю, как мы теперь будем здесь без тебя!

Дэвид осторожно отодвинул ее от себя:

— Вы справитесь. — Он поцеловал Дженнифер в обе щеки. — Обязательно справитесь. — Затем он улыбнулся и обернулся к детям. — Что ж, моя команда, время двигаться!

Услышав эти слова, Бенджи, наверное, впервые в полной мере осознал то, что происходило, и эти слова поразили его. Он побежал к Дэвиду и молча прижался к его руке. Дэвид наклонил голову мальчика назад, чтобы видеть его лицо:

— Слушай, Бенджи, через десять лет я хочу видеть тебя либо ведущим гитаристом самой известной в мире группы, либо теннисистом, играющим на центральном корте в Уимблдоне; иначе я буду думать, что мое высокопрофессиональное обучение прошло впустую. Хорошо?

Бенджи кивал.

— Ты отличный парень. Кто знает — может, вы еще будете встречаться с Чарли во время каникул. — Выражение лица Бенджи тут же стало взволнованным, и он обернулся, чтобы посмотреть на Чарли, который ему заговорщически подмигнул и улыбнулся. Дэвид легонько похлопал его, подтолкнув к матери. — Заботься о своей маме и следи за тем, чтобы она не работала слишком много!

Дэвид взглянул на Дженнифер и, весело подмигнув ей, взял Харриет за руку и пошел со своей семьей через автоматические двери, обернувшись, когда они закрывались позади него, чтобы посмотреть на людей, которые вернули его к жизни.

 

Глава тридцать четвертая

— О, пошел дождь, — сказал Чарли подавленным голосом, прижавшись к иллюминатору самолета, который вышел из облаков и пошел на посадку в Глазго.

Дэвид перестал писать и наклонился немного вперед, чтобы посмотреть из окна.

— Да, но похоже, что в Инчелви его нет. Там, на севере, ясно.

— Но в Лиспорте никогда не было дождя.

Дэвид улыбнулся и потрепал волосы сына. Затем закрыл свой блокнот; в течение полета он обдумал и записал все несвязанные события, следовавшие друг за другом с тех пор, как его попросили полететь в Америку по инициативе Дункана.

У Дэвида не оставалось никаких сомнений, что был разработан план, как отобрать у их семьи компанию, воспользовавшись возрастом его отца и его неспособностью справиться с тяжелой ситуацией. Несмотря на самодовольство и непродуманность отдельных моментов, довольно простой и гнусный путь, по которому шли Дункан и «Керкпатрик», постепенно приближал их к желаемому результату. Но он знал слишком хорошо, как управлять большим бизнесом, легко проскальзывая те моменты, которые касались нелегальных действий, и анализируя как личные ошибки, так и последствия тех или иных удач. И сейчас все это было очевидно, после того как его отец слег в больницу в критическом состоянии.

Самолет приземлился, и Харриет, сидевшая рядом с отцом, инстинктивно потянулась к нему и взяла его руку. Дэвид сильно сжал ее ладошку и улыбнулся, вспоминая, как в последний раз сделал то же самое, сидя с малышкой из Глазго на пути в Америку. Но теперь он вернулся. Дэвид проскрежетал зубами, думая о своем разговоре с Дунканом. Да, теперь он и вправду вернулся, в полном смысле этого слова!

Дуги и Арчи ждали их в зале прибытия. Дуги был одет в темный костюм, который подчеркивал каждый мускул его коренастой фигуры, что вместе с серьезным выражением лица делало его похожим на опытного телохранителя. Дэвид улыбнулся, подумав, что это было как раз очень кстати сегодня.

— Привет, Дуги, — сказал он, протягивая руку.

— Здравствуйте, мистер Дэвид. — Он сильно пожал руку Дэвида. — Полет прошел хорошо?

— Да, спасибо. Не было никаких проблем. — Дэвид повернулся к Арчи. — Привет, Арчи.

Молодой человек застенчиво улыбнулся и склонил голову в знак приветствия.

— Мы с Дуги только что говорили, как искренне сожалеем о том, что произошло с вашим отцом.

— Я знаю, Арчи. Все это очень грустно.

— Да, более чем, — вмешался Дуги. — Я прекрасно понимаю, из-за чего это случилось. Это все из-за этого чертова преступника. — Он закрыл рот рукой, понимая, что только что выругался в присутствии детей. — Извините, сэр.

Дэвид улыбнулся и покачал головой.

— Нет, ты прав. Так, давайте, пойдемте и уладим это.

Они вышли из здания аэропорта. Когда подошли к машинам, Дэвид повернулся к молодому человеку:

— Арчи, прошу вас, отвезите детей в Инчелви и удостоверьтесь в том, что Эффи, домоправительница, сможет о них позаботиться, прежде чем уедете, хорошо?

— Хорошо, сэр.

— А затем, после этого, поезжайте на завод. Я хочу, чтобы вы были там, когда я встречусь с мистером Каплом, только не паркуйтесь на автостоянке для офисных сотрудников. Я не хочу рисковать, не надо, чтобы вас заметили, иначе сюрприза не выйдет.

Молодой человек кивнул.

— Хорошо. Сейчас мы доедем до Авиемора, а там разъедемся, потому что мы с Дуги собираемся сразу же отправиться в Инвернесс, чтобы увидеться с отцом. — Дэвид посмотрел на часы. — Так, сейчас без четверти восемь. Мы должны быть в Инвернессе примерно в половине двенадцатого, если чертовых патрульных машин под видом обычных не будет на шоссе А9. Тогда, я полагаю, мы вернемся на завод в половине второго, так что удостоверьтесь в том, что вы сможете подъехать туда к этому времени, и ожидайте нашего приезда. Все ясно?

— Да, сэр.

— Хорошо, тогда давайте двигаться.

Он повернулся к Софи, Чарли и Харриет и поцеловал каждого.

Арчи открыл машину, и Чарли с Харриет сели в нее. Софи же задержалась на мгновение, взяла отца за руку и отвела его в сторону.

— Папа, мы могли бы вернуться завтра на Бичес? Я думаю, нам всем нужно поехать домой.

Дэвид обнял дочь и сильно прижал ее к себе.

— Ты абсолютно права, дорогая. Всем нам действительно надо вернуться домой.

Он подошел обратно к машине и открыл переднюю пассажирскую дверцу для Софи.

— Арчи, будьте аккуратнее на дороге, — сказал Дэвид, заглядывая в машину. — Вы везете особо ценный груз.

Поездка в Инвернесс заняла больше времени, чем предполагалось. Дорога была загружена грузовиками, так близко прижатых друг к другу, что обогнать их было почти невозможно. И хотя Дуги имел большой опыт по части вождения, Арчи, казалось, принял последнее замечание Дэвида слишком близко к сердцу и ехал с такой осторожностью, что Дуги пришлось дважды остановиться, дожидаясь Арчи, а затем наблюдать, кипя от злости, как недавно обойденный грузовик и длинная цепочка машин позади медленно его обгоняют.

Однако, как только они доехали до Авиемора, движение уменьшилось, и, увидев, что Арчи с детьми благополучно повернули к Инчелви, Дуги поднажал на газ и не уменьшал скорость до самых дверей госпиталя Рэймор, прибыв туда, как они и планировали, — до полудня.

Дэвид попросил, чтобы Дуги ждал его на автостоянке, затем вошел в главные двери больницы и направился к регистратуре. Его встретила пожилая леди, нежная улыбка которой словно говорила, что она была специально подготовлена для работы с людьми.

— Доброе утро, я могу вам чем-то помочь?

— Да. Могли бы вы мне подсказать, в какой палате находится мистер Инчелви?

Женщина набрала имя его отца на клавиатуре:

— А я могу поинтересоваться, кем вы ему приходитесь, сэр?

— Да, я — мистер Корстофайн, его сын.

— О, я поняла. Хорошо, — произнесла она, поднимаясь со стула. — Если вы подождете минуточку, я попрошу кого-нибудь присмотреть за моим столом и сама провожу вас к нему.

Дэвид наблюдал в окно, как она говорила со своей коллегой, которая пила чай. Женщина бросила на него взгляд и встала из-за стола.

— Мистер Корстофайн, — сказала пожилая леди, — следуйте, пожалуйста, за мной.

Они поднялись на лифте на шестой этаж. Дэвид следовал за женщиной по безупречно чистому коридору, отойдя в сторону, чтобы позволить какой-то старой даме, толкающей капельницу на этажерке и что-то бессвязно бормоча, пройти мимо них. В конце коридора проводница Дэвида остановилась рядом с дверью, неподалеку от которой стоял стол для медсестер.

— Лорд Инчелви здесь, мистер. Я думаю, что леди Инчелви тоже в палате.

Дэвид поблагодарил даму, она кивнула и пошла в направлении лифта. Дверь палаты открылась, и появился Роджер Спирс. Увидев Дэвида, он приложил палец к губам и тихо закрыл за собой дверь.

— Дэвид! — произнес старый доктор, протягивая руку. — Как я рад видеть вас! Что ж, вы быстро вернулись.

Дэвид пожал его руку:

— Как он, Роджер?

Доктор Спирс покачал головой:

— Боюсь, что не очень. Однако ему уже лучше и уже не приходится терпеть боль, но, что ж… — Он тепло улыбнулся. — Как и у всех нас, его сверстников, старый двигатель становится малость утомленным, и нам все сложнее и сложнее остановить этот процесс. — Спирс оглянулся на дверь. — Ваша мать там. Она держалась просто изумительно все это время. Не оставляла его ни на минуту с тех пор, как приехала сюда. Уверен, что она будет рада видеть вас дома, мой мальчик. — Доктор пожал его руку и откланялся. Глубоко вздохнув, Дэвид мягко толкнул ручку двери и заглянул в палату, осторожно просунув голову в дверь.

Маленькая комната была слабо освещена, лучи солнца едва пробивались сквозь закрытые жалюзи. Дэвид увидел бледное лицо отца, лежащего неподвижно на кровати. Джордж был обвешан трубочками от капельницы, глаза его были закрыты, но он издавал какие-то слабые звуки, чередующиеся с постоянным писком монитора, на котором отражалось его сердцебиение.

Рядом с больным сидела Алисия, она сложила свое вязание, приподнялась и аккуратно прикрыла рот мужу. Затем откинула прядь его волос, грустно улыбнулась и только сейчас заметила Дэвида.

— О, мой дорогой! — сказала она шепотом, подходя к нему. Дэвид вздрогнул, заметив, как постарела его мать — ее серое лицо осунулось от горя и усталости. Он обнял ее и почувствовал, как она напряжена.

— Дай мне взглянуть на тебя, мой мальчик! — продолжала она шепотом, немного отстраняясь от него. — Ты так хорошо выглядишь! Как ты загорел!

Дэвид улыбнулся ей и посмотрел на отца.

— Мне так жаль, что меня не было здесь, мама. Мне действительно очень жаль.

— Мой дорогой, ты ни в чем не виноват и даже не думай о том, что тебя будет кто-то за это упрекать. Доктор сказал, что это могло произойти в любое время. Главное — ты сейчас здесь.

Дэвид ничего ей не ответил. Он подошел к отцу и нежно коснулся его руки, следя за тем, чтобы не сбить трубочки, которые высовывались из его запястья.

— Я только что говорил с Роджером Спирсом в коридоре. Он сказал, что дела идут не очень хорошо.

Мать обошла кровать с другой стороны и поглядела на мужа.

— Да, сынок, боюсь, что да. Внезапно наступило ухудшение. Врачи были очень любезны и позволили мне остаться здесь с ним, в палате. Сегодня в два часа ночи он начал задыхаться, и все мы сильно переволновались за него. — Алисия глубоко вздохнула. — Но потом он снова собрался с силами.

Дэвид взглянул на мать и увидел, с какой безграничной любовью смотрела она на мужа.

— Джордж всегда был борцом, Дэвид. Он очень слаб, но у меня есть подозрение, что он держался, пока… ты не вернулся домой.

Дэвид кивнул и погладил отца по лицу, чувствуя комок в горле, глаза начали наполняться слезами.

— Теперь я вернулся. Я надеюсь, что ты меня слышишь, папа, слышишь, что я вернулся. И я обещаю тебе, все наладится и все будет хорошо.

Он наклонился и поцеловал отца в морщинистый лоб. Затем повернулся к матери:

— Послушай, я собираюсь поехать на завод прямо сейчас. Я хочу разобраться кое с чем и покончить с этим уже сегодня. Но я вернусь позже, после того как съезжу в Инчелви, чтобы увидеться с детьми. Хочешь, чтобы я что-нибудь привез из дома?

Алисия улыбнулась:

— Нет, у меня есть все, что нужно.

Они пошли к двери, Дэвид повернулся, чтобы еще раз взглянуть на отца, но затем снова приблизился к кровати и еще раз поцеловал своего дорогого, мужественного старика.

— Мы разберемся со всем. Я тебе обещаю, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Дэвид и Дуги ехали молча. Дуги сосредоточенно следил за дорогой, стараясь приехать на завод как можно быстрее, а Дэвид просматривал свои записи, пытаясь освежить в памяти необходимые факты. Когда Дуги проезжал мост через реку Спей, Дэвид посмотрел на часы: половина второго. Он глубоко вздохнул. Что ж, время открывать карты.

Они спустились по холму и подъехали к складским помещениям «Глендурниха». Арчи уже был там, его машина скрывалась между двумя рядами баррелей у северной части бетонной перегородки. Дуги посветил ему фарами, Арчи ответил и выехал вперед; пристроившись за машиной Дуги, проследовал за ними на автостоянку.

Как только Дуги остановился, Дэвид выскочил из машины и начал искать «БМВ» Дункана. Машина была здесь. Он обернулся к своим помощникам.

— Хорошо. Арчи, Дуги объяснил, что здесь произошло?

— Да, сэр, — ответил Арчи.

— Ладно. Что ж, когда все вернется на круги своя, я обещаю, ты будешь восстановлен в «Глендурних». Я возьму тебя к нам снова, если у тебя, конечно, не появилась новая работа…

— Нет! — воскликнул Арчи, глаза его расширились от радости.

— Что ж, этот вопрос улажен. А сейчас я хочу, чтобы вы оба присутствовали в зале заседаний, на всякий случай, если что-то начнет выходить из-под контроля, хорошо?

Они кивнули, Дэвид посмотрел на них и понял, что эти двое одеты более изящно, чем он. И вдруг иронически улыбнулся. Какого черта! Старая одежда как нельзя лучше подходила для того, что он намеревался сделать. Кровь, без сомнения, лучше смывается с хлопчатобумажной ткани.

— Хорошо. Пойдемте.

Когда они шли через автостоянку, Дэвид повернулся и взглянул на Дуги и Арчи — ребята с серьезными лицами шагали за ним. Он улыбнулся. Прекрасно. Прямо как в ковбойских фильмах. Только не хватает у каждого пистолета в руке для серьезного выяснения отношений.

Мужчины уверенно вошли в приемную, заставляя женщину за столом отшатнуться от удивления. Дэвид подошел к ней, наклонился и взял ее за руку. Секретарь сморщила рот от неудовольствия:

— Извините, но что вы себе позв…

— Просто успокойтесь и послушайте, — сказал Дэвид. — Я хочу, чтобы вы немедленно вызвали мне Дункана Капла, а также финансового директора и директора по маркетингу, и сказали им, что я ожидаю их в зале заседаний.

Женщина смотрела на Дэвида не моргая, ее правый глаз слегка дергался от негодования.

— Но это же абсурд!

— Я также хочу, чтобы вы сейчас же связались с Маргарет и попросили ее вернуться сюда как можно скорее. Затем, как только вы это сделаете, я хочу, чтобы вы освободили этот стол. Это понятно? — Он слегка улыбнулся и направился в зал заседаний, сопровождаемый своими телохранителями.

Проходя мимо секретаря, Арчи наклонился к женщине, смакуя этот незабываемый момент славы, и, подражая каждому движению своего босса, произнес:

— Вы только что разговаривали с мистером Дэвидом Корстофайном, сыном лорда Инчелви и основным акционером «Ликероводочного завода “Глендурних”». Теперь на вашем месте я бы разыскал Капла, Баркера и Арчибальда как можно скорее и объяснил бы им, что они немедленно должны пройти в зал заседаний. А затем позвонил бы Маргарет. Вы найдете ее номер в телефонной книге «Глендурних» — вероятно, в самом верху списка служащих.

Дорин смотрела на Арчи, ее самоуверенность улетучилась, лицо исказило от ужаса.

— Что я скажу ей? — спросила она тонким, дрожащим голосом.

Арчи отодвинулся от стола и повернулся, чтобы пойти к залу заседаний.

— Скажете, что мистер Дэвид вернулся, чтобы вернуть все на круги своя!

Молодой человек тянул время, с нетерпением дожидаясь момента, когда услышит разговор Дорин с Каплом по телефону. Заикающимся голосом секретарь передала то, что ей приказали. Арчи представил изумление, переходящее в ужас, на лице Дункана Капла, когда тот услышал, что Дэвид находится в здании. Сжав кулак, он шепотом произнес: «Да» — и открыл дверь в зал заседаний.

Спустя две минуты появился Дункан Капл вместе с Джайлсом Баркером и Китом Арчибальдом.

— Дэвид! — воскликнул Дункан, подходя к Дэвиду. — Как я рад, что ты вернулся. Я так сожалел, когда узнал о твоем от…

Дэвид резко повернулся и повелительным жестом указал на стол.

— Сядьте, все вы.

Дункан остановился и приподнял свои руки с сардонической улыбкой на лице.

— Конечно. Так как дела в Амери…

— Сядь. Дункан! — прошипел Дэвид сквозь зубы, отворачиваясь к окну.

Управляющий директор пожал плечами, затем вытащил стул и сел, другие директора выполнили просьбу Дэвида с первого раза.

Дункан беспечно сложил руки на груди, и, оглядевшись, заметил Дуги и Арчи, которые стояли с суровыми лицами, прислонившись к стене.

— А что они делают здесь? — спросил Дункан, бросая взгляд на них через плечо. — Эта тяжелая бригада? Вы собираетесь приказать им бить меня, да, Дэвид?

Дэвид повернулся:

— Нет, Дункан. На самом деле они здесь для того, чтобы помешать мне избить тебя.

Дункан немного наклонился вперед:

— О, перестань! Я думаю, мы можем вести себя как интеллигентные люди, не так ли? Знаешь, все нетрудно объяснить…

Дэвид поднял руку, чтобы остановить его:

— Нет… нет, позволь мне, может, я смогу объяснить то, что произошло. Ты просто сиди и послушай для разнообразия, и если я начну вдруг допускать ошибки, тогда ты можешь поправить меня.

Дэвид медленно обошел стол, впиваясь взглядом в каждого из троих сидевших за ним мужчин. Он следил за их глазами. Два директора явно побледнели, пока ждали, когда же он наконец начнет. Дэвид громко дышал, чтобы подавить всплеск эмоций, и глядел на орлиный нос Дункана, задаваясь вопросом, как бы он мог выглядеть, если сделать его абсолютно плоским? Он остановился и наклонился вперед, поставив локти на стол.

— Так сколько тебе собираются заплатить, Дункан?

Улыбка Дункана исчезла с лица:

— Я не думаю, что это действительно…

— Я думаю, это должна быть чертовски большая сумма, раз ты умудрился реализовать этот нелепейший план.

Он смотрел на Дункана с такой ненавистью, что тот начал потирать руки, которые держал между коленями. Дэвид отодвинулся от стола и подошел к окну.

— Я не знаю также, сколько тебе дали на это времени, но на самом деле меня это не волнует. А что меня действительно волнует, — так это то, что ты… ты использовал моего отца и меня для своей выгоды, в результате чего отец сейчас лежит в больнице при смерти.

Он повернулся и посмотрел на Дункана.

— И я хочу, чтобы ты мне объяснил кое-что для начала — хотя на самом деле я обращаюсь сейчас ко всем вам. То, что случилось или случится с моим отцом, будет на вашей совести на всю оставшуюся жизнь. Бог свидетель, я уверяю вас, что настанет день и наказание настигнет вас!

Дэвид обвел глазами всех троих. Кит Арчибальд кусал ногти в ожидании того, что он скажет дальше. Дэвид встретился глазами с Дуги, он подмигнул ему и кивнул головой в знак поддержки.

— Итак! — сказал Дэвид, возвращаясь к окну. — Давайте посмотрим, насколько мне удалось приблизиться к вашему ничтожному плану. — Он сделал паузу. — В мае, против моего желания и помимо воли моего отца, ты потребовал, чтобы я вернулся на работу под предлогом, что наши коммерческие показатели начали падать в Штатах. Это пункт номер один. Они, конечно же, не упали, но вы отлично знали, что единственный человек, который мог бы это опровергнуть, был Роберт МакЛеод. Тебе удалось отдалить его от компании и заменить на другого, не так ли?

Он посмотрел на директоров, указывая пальцем на каждого из них. Кит Арчибальд медленно поднял руку.

— Правильно… на вас. Хорошо. Итак, Дункан, ты решаешь назначить нового дистрибьютора в Штатах. «Дикин Дистрибьюшн» — компания, которой управляет мистер Чарльз Дикин, он недавно продал свою компанию британской корпорации под названием «Организация с ограниченной ответственностью Керкпатрик Холдинг Паблик», — Дэвид произнес полное название, чтобы произвести большее впечатление. — Так… Меня посылают туда, и, поскольку ты уже дал Дикину полный брифинг для общения со мной… рассказал о личной потере и состоянии, в котором я находился, в его руках было все, чтобы мастерски сыграть на этом, до такой степени, что он вдруг, казалось бы ни с того ни с сего, акцентирует свое внимание на теме моей жены.

Он покачал головой, только сейчас полностью осознавая всю жестокость действий Дункана.

— И бац! Это сработало. Я лечу из офиса, в еще более худшем состоянии, чем прежде. — Дэвид глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.

— Таким образом, я вышел из игры. Дикин звонит тебе и подтверждает, что все прошло согласно плану. Тогда ты связываешься с моим отцом и говоришь ему, что теперь ты нуждаешься в директоре по маркетингу, потому что я оказался не в состоянии выполнять свою работу. — Он указал на Джайлса Баркера. — И именно вы, я полагаю, были приглашены из «Керкпатрик», не так ли?

Баркер не на шутку встревожился.

— Судя по вашему выразительному молчанию, я могу продолжать.

Дункан покачал головой и нетерпеливо вздохнул, сцепив руки за головой.

— Остался только мой отец. Однако тебе довольно легко удалось сбить его с толку, сказав, что ему больше нет необходимости приезжать на завод, поскольку ты будешь держать его в курсе всех дел, навещая дома. — Дэвид повернулся и посмотрел прямо в глаза управляющему директору. — Какая глубина мысли, Дункан! Теперь завод был в твоем полном распоряжении. Ах да, насчет Маргарет. Она же командовала коммутатором! Как ты мог начать получать бесконечные телефонные звонки из «Керкпатрик», не вызвав ее подозрений? Легко! Просто избавившись от нее! Так она была уволена. — Он остановился, пытаясь восстановить в уме следующий пункт. — Итак, вернемся к твоему плану. Что заставило тебя думать, что ты мог выкупить компанию, которая была в руках у частных держателей пакета акций? Ах, план по покупке акций рабочих. Ты узнал, что им теперь принадлежал тридцать один процент акций. Недостаточно для осуществления прямой покупки, но довольно сильная карта на плохие времена. — Дэвид повернулся и крепко ударил по столу. — И особенно чтобы приблизиться к моему отцу! Так, и что же ты собирался сказать ему? — «Слушай, старик, у тебя не очень хорошо идут дела, а твой сын потерял какой-либо интерес к компании и не желает ничего делать для нее, да и может ли, если у него только что был нервный срыв в Штатах. Значительно лучше получить прибыль, которая тебе причитается за эту компанию, — в любом случае, тридцать один процент акций уже находится в руках рабочих, и они совсем не против получить деньги в результате этой сделки, которые, — я уверен, что ты со мной согласишься, — абсолютно справедливо им положены после стольких лет верной службы. Старик, так почему бы тебе не принять верное решение, а?!» — Дэвид закончил — в полной ярости, обращаясь к мужчинам, сидевшим перед ним. Он отвернулся и прикрыл глаза. — Но затем я узнал о «Керкпатрик», не так ли? И я начал складывать все вместе, даже при том, что мои основания для подозрений были довольно отрывочны. Я отправил по факсу сообщение для Арчи, которое должно было попасть к нему через Маргарет, но не тут-то было — Маргарет давно уволили, поэтому твоя… послушная секретарша — он через плечо указал большим пальцем на дверь, — принесла факс прямо к тебе. И это не только стало завершением работы Арчи в компании, но и ты благодаря этому понял, что у меня появились какие-то подозрения на твой счет. — Он повернулся и посмотрел прямо на Дункана. — Но вот что поразило меня особенно: даже это тебя не остановило. Я не могу в это поверить, разве что только если предположить, что Джон Дэвенпорт из Лондона обольстил тебя не хуже сатаны! — Дункан ничего на это не ответил, и Дэвид покачал головой. — Боже мой, все правильно, и возразить нечего? Итак, твой план был в действии. Ты собрал рабочих в пятницу, а затем, в субботу днем, ты начал давить на моего отца… О последствиях этого давления мы все прекрасно осведомлены.

Джайлс Баркер нарушил тишину, откашливаясь.

— Так что мы теперь будем делать? — поинтересовался Дэвид. — Ты скажешь мне, Дункан, — как ты думаешь, что нам со всем этим теперь делать?

Дункан подвинулся вперед и сложил руки перед собой:

— Что ж, мы и сейчас еще можем это завершить. Это все еще остается чрезвычайно выгодным предложением для вашей семьи. Если бы вы хотя бы на минутку задумались…

Дэвид повернулся, гневно сверкнув глазами:

— Что? Не могу поверить, что ты это произнес! Боже, ты что, совсем с ума сошел, подонок непробиваемый? О, нет, Дункан, это уже ни в какие ворота не лезет. Мало того что я являюсь держателем основного пакета акций «Глендурних», еще, если учесть обстоятельства, в которых находится мой отец в настоящее время, я также представляю и его долю. Это составляет шестьдесят девять процентов, Дункан, на всякий случай, если твой ум не так остер, как твоя коварность. Так что теперь у тебя нет никакой возможности провернуть твое дельце! Нет, ты абсолютно неправильно понял мой вопрос. Я имел в виду другой вопрос: что ты теперь собираешься делать?

Дункан молчал. Он потирал подбородок, глядя на двух других директоров, которые, в свою очередь, озирались на него.

— Я не знаю, — сказал он наконец. — Что ты хочешь от нас?

Дэвид выдвинул стул и сел напротив, пристально глядя на каждого из них.

— Что ж, насколько я понимаю, у вас есть лишь одна возможность спастись, и она заключается в том, чтобы покинуть компанию сегодня же. И чтобы никогда больше вашей ноги здесь не было! Но если вы не решитесь на это, тогда я могу сказать вам точно, что я сделаю. Завтра утром я вызову корреспондента из «Финансового Времени» и индустриальных редакторов из «Шотландца» и «Геральда», объясню им произошедшее и предоставлю возможность все детально разъяснить читателям о случившемся в «Глендурних». Думаю, вы согласитесь со мной, если я скажу, что знаю эту историю достаточно хорошо. И когда это будет напечатано, я сильно сомневаюсь, что вы втроем когда-либо снова сможете получить престижную работу в Шотландии. — Он откинулся назад на спинку стула. — Ну и, конечно, не думаю, что Джон Дэвенпорт захочет иметь с вами что-то общее. Он, без сомнений, займется спасением своей репутации и постарается держать «Керкпатрик» как можно дальше от вас. Боюсь, вам придется взять главный удар на себя.

Дэвид обернулся и взглянул на Дуги, тот смотрел вниз, медленно кивая головой. Джайлс Баркер и Кит Арчибальд поднялись из-за стола и направились к двери. Дэвид молча следил за их удаляющимися фигурами и отметил про себя, что Дункан наблюдал за ними с презрением, пытаясь сохранить хотя бы видимость своего влияния в компании. В этот момент послышался стук в дверь.

— Войдите! — крикнул Дэвид.

Маргарет просунула голову в дверь, и Дэвид увидел слезы в ее глазах.

— Да, Маргарет? — спросил он обеспокоенным голосом.

— Мистер Дэвид. Мне так жаль. Ваша мама только что звонила из больницы, — произнесла она сдавленным голосом. — Ваш папа умер четверть часа назад.

Дэвид посмотрел на нее, а затем — на Дункана.

— Ты — гребаный ублюдок! — воскликнул Дэвид, и словно какой-то клапан, содержавший гнев и ненависть, прорвался. Он резко подскочил к Дункану и поднял кулак. Дункан сжался в стул, прижав руки к голове, чтобы защитить себя от удара. Дэвид размахнулся, чтобы со всей силы ударить Дункана, но его руку схватил Дуги.

Дэвид повернулся.

— Нет, Дэвид. Это не поможет. Это просто не поможет.

Дэвид отвернулся и закрыл лицо руками, из души его вырвался мучительный крик:

— О, нет, папа! О, нет, нет, нет! ПАПА!

Дэвид увидел картину, висевшую над камином, и возле него старое кресло, на нем сидел его отец. Его добрые глаза смотрели весело, и он улыбался Дэвиду. Дэвид улыбнулся ему в ответ, и вдруг понял, что мать была права. Его родной старик и правда тянул время. Он сделал все, что мог, цепляясь за свою жизнь, для того чтобы убедиться, что сын сможет обо всем позаботиться.

Дэвид смахнул слезы и повернулся. В зале заседаний никого не было; стулья остались незадвинутыми. Это был конец. И это было начало. «Глендурних» вернулся в руки семьи Инчелви.

 

Глава тридцать пятая

Навязчивая мелодия «Темного острова», которую играл волынщик из Первого батальона солдат шотландского полка, раздавалась с холма над Дальнохойл, оплакивая Джорджа, Четвертого лорда Инчелви, похороненного в могиле рядом со своей невесткой. Все жители деревни, как и служащие «Ликероводочного завода Глендурних», присутствовали на похоронах, на крошечном кладбище негде было и шагу ступить.

Как только священник дочитал вслух заключительное посвящение, Дэвид бросил веревку в могилу и, низко склонив голову, повернулся и пошел к матери. Софи, стоявшая позади нее, придерживала Чарли и Харриет — вся семья Инчелви стояла в первой линии перед могилой. Затем, после того как каждый из них отдал последний поклон, они повернулись и пошли по могильным камням к тропинке, которая вела вниз, к воротам.

Дэвид остановился и посмотрел на мать.

— Лучше сделать это сейчас, — сказал он тихо. — Намного лучше здесь, чем вернувшись в Инчелви.

Алисия посмотрела на собравшихся и кивнула.

— Да, вероятно, ты прав. Что насчет местных жителей? Ты не против, чтобы они также это услышали?

Дэвид покачал головой:

— Они имеют такое же право услышать то, что я собираюсь сказать, как и любой другой из присутствующих здесь. — Он улыбнулся матери. — Во всяком случае, им будет о чем поговорить.

Он отошел от нее обратно к могиле. Все обернулись на него.

— Могли бы вы потерпеть меня еще минуту! — крикнул он во весь голос.

Могильщики засунули лопаты в землю и отошли назад. Дэвид ждал, когда голоса утихнут, чтобы начать.

— Я планировал сказать вам это по возвращении в Инчелви, после службы, и я надеюсь, что вы не подумаете, что я выбрал неподходящее место для этого разговора. Однако я и моя мать склоняемся к тому, что это должно быть сказано именно здесь, у тела моего отца, потому что мы уверены, что Джордж Инчелви также хотел бы услышать то, что я собираюсь сказать. — Он откашлялся. — Я знаю, что многие из вас, кто находится здесь, не являются служащими «Глендурниха», но все вы должны понимать, насколько это важно для будущего жителей нашей деревни. — Дэвид замолчал, пережидая когда уляжется шум деревьев, поднявшийся от мощного порыва ветра. — Вы знаете, я считаю, что мне очень повезло, что я живу здесь, в Шотландии. У нас такой образ жизни, или, как это сейчас принято называть, «уровень жизни», который является предметом зависти для многих, проживающих в других частях нашей страны. Но вещи не всегда такие, какими они нам кажутся на первый взгляд. Мы — представители небольшой нации, особенно немного нас здесь, на севере, но эта малочисленность лишь способствует усилению чувства принадлежности к нашему национальному сообществу. Все мы заботимся друг о друге, и все мы уважаем друг друга, что достаточно очевидно демонстрирует данный момент, присутствие вас всех здесь — и я благодарю вас за это от всего сердца, причем не только за ту поддержку, которую вы оказали моей семье, но также и за ту заботу и то понимание, которое оказали лично мне в последние месяцы. Однако последствия разделенности могут привести к неустойчивости, переменчивости. Мы должны принимать во внимание, что это может как примирить нас, так и отделить друг от друга, и в настоящее время это очень сильно зависит от того дела, которым мы будем заниматься. Мы делаем то, что можем делать здесь, мы делаем то, что нам доступно, иначе у нас не будет никакого другого выбора, кроме как собраться и переехать в города, где больше рабочих мест. Это может стать угрозой для нашего единства. Поэтому, и это существенно, каждый из нас заботится и защищает свое рабочее место, и «Глендурних» не является исключением. — Дэвид помолчал и засунул руки в карманы. — В прошлую пятницу служащих «Глендурниха» созвали на встречу, на которой проинформировали о предложении выкупить компанию от лица лондонской корпорации «Керкпатрик Холдинг Паблик». Причиной для этого явилось то, что служащим, всем в совокупности, принадлежит тридцать один процент акций нашего завода, в результате продажи акций сотрудникам компании, организованной моим отцом двадцать пять лет назад. Теперь я знаю, что многим из вас идея нажиться могла бы показаться чрезвычайно привлекательной, но я хочу объяснить всем вам, что это стало бы просто кратковременной премией — не более. Вы должны понимать, что «Глендурних» здесь почти уникален. Он полностью независим, и в настоящее время завод занимает существенную часть рынка солодового виски во всем мире. Вот уже сто лет мы не прекращаем производство виски. Но все же эта индустрия является сезонной, а это означает, что у нас на самом деле есть периоды пиршества и голода, и я могу рассказать вам, что происходит с маленькими корпоративными компаниями виски во времена голода. Они становятся статичными, и, поскольку не составляют существенной важности для материнской компании, которой принадлежат, их закрывают. Возможно, лишь на год или на два, пока снова не возникнет необходимость нанять персонал, — однако в это время они закрыты. И все теряют работу. Никто никогда не терял работу в «Глендурнихе» в результате сокращения служащих, и, отклоняя предложение от «Керкпатрик», я собираюсь поклясться, что этого никогда не произойдет. И сейчас мною не руководят эгоистические мотивы или только забота о моей семье, но я думаю также и о вас, всех вас, кто представляет расширенную семью «Глендурних». Ваше благосостояние столь же важно для меня, — он повернулся и сделал жест рукой, указывающий на свою мать и детей, — как и моей собственной семьи, и именно поэтому я никогда не смог бы спокойно жить, если бы в настоящем были показатели, предвещающие лет, скажем, через пять или десять, закрытие ликероводочного завода и потерю вами ваших рабочих мест. — Дэвид остановился и посмотрел на лица, пытаясь понять по их выражениям, достаточно ли было его слов, чтобы убедить их в том, что он говорил искренне. — Сейчас я не собираюсь спрашивать ваше мнение по данному вопросу, потому что для этого не время и не место. Однако для тех из вас кто хотел бы обсудить это позже, я учреждаю комитет в «Глендурних», и я вижу его основные функции в том, чтобы он представлял завод в целом. В его состав войдут я, Дуги Мэйсон и Арчи МакЛэхлан, представляя правление рабочих ликероводочного завода и офисных служащих соответственно. — Дэвид опустил глаза, подбирая нужные слова. — Да, именно так. А сейчас, пожалуйста, мне бы хотелось, чтобы все вы вернулись в Инчелви, где мы сможем выпить солод «Глендурних» и помянуть жизнь великого человека. Я думаю, теперь вы понимаете причину, по которой я хотел поговорить с вами об этом здесь. Потому что то же самое, что вы сейчас услышали от меня, вы услышали бы и от моего отца. — Дэвид наблюдал, как мрачные головы начали кивать в знак согласия. Когда они снова обратили свое внимание на могилу Джорджа, Дэвид кивнул могильщикам, и они продолжили закапывать гроб.

Он повернулся, подошел к матери и обнял ее.

— Извини, мама. Моя речь слишком затянулась. Может, я даже не должен был говорить это здесь.

Алисия отстранилась от сына и улыбнулась ему

— Дорогой, все было замечательно, и ты выбрал правильное время. Ты сказал это. Мне кажется, что только твой отец мог бы сказать эту речь с таким подлинным чувством.

Она оглянулась на могилу.

— Те два человека, лежащие рядом, очень бы гордились тем, что ты только что сделал.

Дэвид улыбнулся матери, затем, взяв ее под руку, начал спускаться вместе с ней к воротам, где их ждали дети.

Около шести часов вечера Дэвид помог последнему из служащих забраться в машину и стоял, наблюдая, как заполненный людьми грузовик отъезжает от дома. Он повернулся и пошел по гравию к воротам за которыми был сад. Впервые с тех самых пор, как вернулся, Дэвид увидел перед собой живую изгородь сферической формы, новый розарий в саду. Он был в полном цвету, все кусты пустили корни, несмотря на неблагоприятные условия, в которых они были посажены Давид улыбнулся. Боже, ведь насколько действительно были ужасны те условия — даже не столько из-за погоды, сколько из-за обстоятельств. Он шел по травяной дорожке, огражденной бордюром, нагибаясь и срывая увядшие бутоны цветов. Все удалось сделать так, как он планировал. Каждая унция усилий, которую он вложил в осуществление этой идеи, не пропала даром. И все это было для Рэйчел. Прекрасный мемориал, символизирующий ее чистую, настоящую красоту.

Он наклонился и опустил пальцы в землю, чтобы выдернуть одинокий одуванчик, чувствуя прохладную твердость земли, столь отличную от теплоты легкой, песчаной почвы, к которой он успел привыкнуть в Лиспорте. Он поднял горсть земли и вдохнул ее аромат, затем еще раз огляделся вокруг. Два сада… Столь различные, но связывающие двух похожих женщин. И несмотря на то что одна из них была в его жизни лишь крупицу времени, он не забудет обеих.

 

Глава тридцать шестая

Ветер и сильный дождь били по окнам офиса «Калпеппер Роуэн». Дженнифер, скрестив на груди руки, стояла, прислонившись головой к холодному стеклу, рассеяно глядя вниз на движение Пятой авеню. Было только лишь три часа дня, но небо погрузилось в жуткую темноту из-за сгустившихся плывущих облаков, даже машины ехали с включенными фарами. Атмосфера за окном была угнетающей. Слава богу, наступил май, и все надеялись, что станет по-летнему тепло.

Но только бы погода изменилась. Как и ее жизнь. Потому что она была похожа на зиму — холодная, бесцветная и мрачная. С тех пор как Алекс уехал, даже еще раньше, перед этим, когда она предпринимала безуспешные попытки разрешить проблемы и сложности в их отношениях, Дженнифер испытывала сильное эмоциональное напряжение. Она устала.

Тяжело опустившись на стул, Дженнифер посмотрела на экран ноутбука. Она зло посмеялась над собой. Страница! Это было все, что ей удалось написать. Она планировала закончить проклятый проект к вечеру, но творческие силы покинули ее. Она никак не могла сконцентрироваться.

С помощью мыши она выбрала кнопку «сохранить», затем выключила ноутбук, мягко закрыла крышку и откинулась на спинку стула.

В дверь постучали, в кабинет вошел Сэм.

— Привет! — сказал он, хлопнув в ладоши. — Я только хотел узнать, как продвигается проект.

Дженнифер мельком взглянула на Сэма и отвернулась к окну.

— Не очень, да? — сказал он мрачно.

Дженнифер кивнула.

— Хорошо, тогда я скажу Рассу, чтобы он взглянул на него. Я думаю, мы должны постараться отправить им хоть что-то сегодня к вечеру. — Сэм подошел к столу и поднял трубку телефона. — Да, Расс, это Сэм. Ты мог бы подойти в кабинет Дженнифер? Спасибо.

Он положил трубку и подошел к Дженнифер, засовывая руки в карманы.

— Тебе не очень хорошо, да?

— Извини, Сэм. От меня было мало пользы в последние полгода, ведь так? Я начинаю думать, что было бы лучше, если бы я просто собрала свои вещи и оставила компанию. Ты не можешь позволить себе платить мне за то, что я просто нахожусь здесь. Так или иначе, я думаю, пришло время правильно расставить приоритеты.

— В смысле?

— Я имею в виду, что я действительно хочу проводить больше времени дома, с Бенджи и Жасмин. Я думаю, что там я сейчас нужнее.

Сэм присвистнул:

— Да, думаю, я могу тебя понять, но я не хочу, чтобы ты уходила. — Он замолчал. — Я так понимаю, что у тебя до сих пор нет никаких известий от Алекса, верно?

— Нет. Непосредственно от него нет, но я получила письмо от его адвоката в Далласе два дня назад, в котором сообщалось, что он собирается представлять его на слушании по делу нашего развода.

Сэм вновь присвистнул и покачал головой.

— Господи! Каким же он оказался ублюдком!

Дженнифер печально улыбнулась.

— Когда-то он не был таким, Сэм, — тихо заметила она.

— Я знаю. Извини. Я не должен был этого говорить.

В этот момент открылась дверь и вошел Расс

— Да, Сэм, что я могу сделать для…

Сэм приложил палец к губам, чтобы остановить его. Он повернулся к Дженнифер:

— Слушай, я понимаю, почему ты хочешь оставить компанию, но мне интересно, могла бы ты немного повременить с этим?

Дженнифер посмотрела на него:

— И по какой причине?

Выражение лица Сэма тут же сменила усмешка.

— Потому что я только что общался по телефону с «Глэдвинскими Виноторговцами». Кажется, на них оказало огромное впечатление то, как мы раскрутили «Тарви», так что теперь они хотят, чтобы мы занялись маркетингом «Гленточри Бленд Виски» и водки «Валишка».

— Боже мой, Сэм! Ты был прав! Ты оказался абсолютно прав!

— Что ж, я говорил тебе, что мы можем это сделать! Я знал, что это был только вопрос времени! — Он повернулся к Дженнифер. — И именно поэтому я не хочу, чтобы ты уходила. Они определенно просили, чтобы этим занималась ты.

Дженнифер улыбнулась ему и покачала головой.

— Ты знаешь, это очень мило, Сэм, и я действительно очень рада, что теперь у тебя есть этот проект, но я не хочу, чтобы ты рисковал и потерял его из-за меня. И нет никаких причин, по которым я могу передумать. Вы, мальчики, сможете и сами с этим справиться довольно хорошо.

Сэм разочарованно простонал и какое-то время молчал.

— Хорошо. Как тебе такой вариант? Глэдвин хочет, чтобы мы прилетели в Лондон — встретиться с ними и обсудить план дальнейшей работы. Мы не должны представлять никаких документов. Мы пока ничего не должны представлять, только появиться на встрече. Я хочу, чтобы ты поехала со мной, Дженнифер, и я также хотел бы, чтобы ты взяла с собой Бенджи! Черт, да я даже не против того, чтобы ты взяла с собой Жасмин! Приезжайте все вместе! Мы остановимся в «Ритце», потому что я думаю, черт возьми, мы заслужили это, а после встречи ты сможешь принять окончательное решение, уходишь ты из компании или остаешься. Ты подумаешь над этим?

Дженнифер взглянула на Сэма:

— Извини, Сэм, просто я представила Жасмин, которая будет нас ждать в «Ритце».

— А почему нет, черт возьми? — сказал Сэм, вытягивая руки. — Она заслуживает этого так же, как и все мы. Ну, давай, Дженнифер, пожалуйста. Неужели ты не сделаешь этого ради меня?

Дженнифер задумалась:

— Только мне придется договориться, чтобы Бенджи отпустили из школы.

— Так сделай это! — воскликнул Сэм, потирая руки, догадываясь, что она начинает соглашаться. — Давай! Это было бы замечательно для всех нас. И, как я уже сказал, ты сможешь все решить после встречи.

— Хорошо.

Сэм ударил кулаком по ладони, радуясь своему успеху.

— Но, — продолжала Дженнифер, — я не смогу поехать немедленно. Я должна буду обсудить все это с Бенджи и Жасмин, а также с директором школы.

— Конечно, нет проблем. Мы можем подождать до следующей недели. У тебя будет три дня до выходных. Таким образом, я могу быть уверен, что ты согласна и не передумаешь?

Дженнифер улыбнулась:

— Да, ты можешь быть в этом уверен.

— Отлично! — выкрикнул Сэм. — Тогда я пойду, мне надо обсудить все это с Глэдвин, заказать билеты и зарезервировать номера в «Ритце». — Он подхватил Расса под руку, проходя мимо него. — Расс, мог бы ты сделать копию того предложения, над которым работала Дженнифер, чтобы закончить его и отослать клиенту сегодня вечером? Это не займет у тебя много времени. В крайнем случае мы можем отослать им это через пару дней.

Расс кивнул:

— Хорошо.

— Ну и хорошо, что хорошо. — Он обернулся на Дженнифер и подмигнул ей. — Итак, нас ждет Лондон! — И игриво подмигнув, он вышел из кабинета.

Как только дверь закрылась, Дженнифер снова включила свой ноутбук и обратилась к Рассу.

— Извини, что загрузила тебя, Расс. У меня что-то не идет этот проект.

Он покачал головой:

— Не волнуйся. Я придумаю что-нибудь для них к сегодняшнему вечеру. Не забывай, я ведь тоже что-то вроде гения!

Дженнифер вставила дискету в компьютер и скопировала на нее нужный документ. Затем, вытащив дискету, она протянула ее Рассу. Он взял ее в руку и начал равнодушно барабанить по ней кончиками пальцев.

— Как Бенджи, без Алекса?

Дженнифер вздохнула:

— Не очень хорошо. Он тяжело переживает всю эту ситуацию. На самом деле, он сам не свой с тех пор, как… Ну…

— С тех пор, как Дэвид уехал?

Дженнифер поразила его догадка. Она улыбнулась:

— У тебя впечатляющая интуиция, Расс! Да, с тех пор, как уехал Дэвид. Он обожал его.

— У тебя есть какие-то новости от него?

Дженнифер выключила компьютер и закрыла крышку.

— Нет. Прошла неделя, как он уехал. Он звонил лишь сообщить, что они хорошо добрались до Шотландии. Eго отец умер в тот же день, как он вернулся. Я ничего не слышала о нем с тех пор. Бенджи получил пачку открыток и несколько писем — но это от Чарли, его сына.

Расс продолжал постукивать по дискете пальцами.

— Послушай, — может, мне не следовало бы этого говорить, но ведь Бенджи был не единственным, кому нравился Дэвид, не так ли?

Дженнифер почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, и она медленно покачала головой.

— Боже, Расс, ты стал более чувствительным! Год назад я бы с огромным удовольствием поставила сто долларов на то, что ты ни за что не заметил бы нечто подобное! — она замолчала, направившись к окну. — Но ты прав. Ты, безусловно, прав. Я думаю, он был самым особенным человеком, которого я когда-либо встречала в своей жизни.

Они оба замолчали, в комнате повисла тишина.

— Да. Он замечательный парень, это верно!

Дженнифер улыбнулась и посмотрела на Раса.

— Как ты можешь это говорить? Вы же встречались с ним всего один раз.

— И этого раза было достаточно. Ты помнишь тот теннисный матч?

Дженнифер кивнула.

— В общем, это произошло на следующей неделе. Я пошел посмотреть демонстрацию матча на Флашин Мидоус. Все для толпы, как говорится, — сочетание хорошего тенниса и хорошего юмора. Во втором сете лучший из двух игроков, очевидно, хотел закончить игру к третьему сету — и он добился этого, уступая и делая так, чтобы мячи пролетали на дюйм от него. Что ж, конечно, это было запланировано — но это было настолько незаметно, что я уверен — большинство зрителей даже не поняли, что случилось. Но я понял, что Дэвид сделал абсолютно то же самое по отношению ко мне в прошлые выходные.

Он подошел к Дженнифер и начал теребить шнур оконной шторы.

— Боже, я могу сказать тебе, что это определенно задело мою гордость. А потом я подумал про себя, ну, в общем, черт, а что насчет самого Дэвида? Для него не имело значения, выиграет он или проиграет. А потом я понял, что для него это не было унижением, потому что все это было выше его, и поэтому он был выше меня. Более того, он заставил меня это понять, фактически не имея никакой необходимости меня разоблачать.

Он отпустил шнур и посмотрел на Дженнифер — женщина улыбалась ему. Она подошла к Рассу ближе и поцеловала его в щеку.

— Так или иначе, он тронул всех, Расс. Я знаю, что это похоже на клише Комедийного Супергероя, но иногда я задаюсь вопросом, почему из всех парадных дверей во всех Штатах он постучался в мою. — Она потянулась вниз, выдернула ноутбук из розетки, свернула шнур и пошла назад, к столу. — Я хочу сказать, что если бы не он, мы не запланировали бы эту поездку в Лондон!

Расс следил за тем, как Дженнифер открыла свой портфель и положила туда ноутбук.

— Почему ты не едешь в Шотландию?

Дженнифер изумленно посмотрела на него:

— Что?

— Почему ты не поедешь и не увидишься с ним? — Он подошел к ней и наклонился, глядя ей в глаза. — Давай, сделай это! Если тебе нужен предлог, скажи, что Бенджи хочет увидеть его. Только не позволяй ему исчезнуть из своей жизни!

Она какое-то время молчала, затем улыбнулась и покачала головой.

— Нет, Расс. Я не могу. Я не знаю его жизнь. Возможно, наши жизни абсолютно разные, не похожи друг на друга. Это был просто случай, счастливый и незабываемый.

Расс посмотрел на дискету, которую все еще держал в руках.

— Да, возможно. Полагаю, я слишком импульсивен. Но слушай, я собираюсь в Лондон с тобой, так что, если ты передумаешь и решишь поехать в Шотландию, я прикрою тебя, идет?

Дженнифер застегнула свой портфель и кивнула:

— Идет, Расс, но я не передумаю.

— О, ну я не знаю. В Великобритании тоже много парадных дверей. Возможно, судьба приведет тебя к нему. — Он повернулся и улыбнулся ей, приподнимая и показывая дискету. — А сейчас будет лучше, если я пойду и займусь этим проектом.

— Расс?

Мужчина остановился, не выпуская дверную ручку.

— Спасибо.

Расс весело кивнул и скрылся за дверью.

Дженнифер набрала номер дома в Лиспорте:

— Жасмин? Привет — это Дженнифер… слушай, это может немного шокировать тебя, но мне понадобится твой паспорт к следующей неделе…

 

Глава тридцать седьмая

Жмурясь от яркого утреннего солнца, одетый в синий костюм, швейцар «Ритцы» двигался так проворно, словно танцор, вокруг полной женщины, которая пыталась выйти из только что прибывшего такси. Он перепрыгнул с места на место, чтобы оказаться с другой стороны от дамы, и подал ей руку, желая помочь выйти. Когда Жасмин наконец вылезла из машины, она повернулась к нему и с сияющей улыбкой издала вздох облегчения.

— Спасибо, сэр, вы очень любезны. В это такси легче залезть, чем выйти.

— Да, в них может быть немного неудобно, мадам, — ответил швейцар, дипломатично улыбаясь, и, дотронувшись до края своего цилиндра, он плавно проскользнул мимо нее, чтобы придержать открытую дверцу машины для остальных четырех пассажиров.

Как только они вошли во вращающиеся двери гостиницы, Дженнифер услышала, как Жасмин ахнула, восхищаясь великолепным убранством приемной отеля.

— Это то, что я называю «жить в роскоши»!

Дженнифер засмеялась:

— Только не думай о том, что мы могли бы сделать в нашем доме в Лиспорте нечто подобное. Присмотри, пожалуйста, за Бенджи, Жасмин. — Дженнифер открыла свою сумочку и достала оттуда их паспорта. Затем направилась к столу в приемной, где уже регистрировались Сэм и Расс.

— Заполните, пожалуйста, вот этот листок, мистер Калпеппер, — быстро говорила молодая симпатичная служащая приемной, вручая Сэму регистрационную анкету, — а это для мистера Хогана… и миссис Ньюман… и еще с вами мисс Вашингтон?

— Я сделаю это вместо нее, — вмешалась Дженнифер, улыбаясь девушке. — Она приглядывает за моим сыном.

— Хорошо, мадам. Но вам нужно знать номер паспорта мисс Вашингтон.

Дженнифер показала ей паспорт:

— Не волнуйтесь. Он у меня.

После того как девушка помогла заполнить им бланки регистрации, она проводила их через зал к главному швейцару.

— Значит так, — сказал он, вынимая множество ключей, — вы все будете жить на четвертом этаже. Комната мистера Калпеппера — четыреста десять, мистера Хогана — четыреста шестнадцать, миссис Ньюман — четыреста двадцать два и мисс Вашингтон — четыреста двадцать семь. А сейчас я найду кого-нибудь, кто помог бы вам подняться, после чего ваш багаж также доставят в номера.

Он позвал посыльного и вручил ему ключи, и они отправились к лифту, который располагался в углу лестницы. Дженнифер огляделась, ища взглядом Жасмин и Бенджи, и увидела сквозь стеклянные двери, как они медленно шли по розовым ковровым дорожкам в прихожей, разглядывая все вокруг. Она толкнула одну из дверей:

— Эй, вы двое, давайте поживее. Мы расходимся по своим комнатам.

Понимая, что все они сразу на лифте не поднимутся, Сэм взял Расса под руку и произнес:

— Мы приедем следом за вами, Дженнифер. Так будет лучше. — Он обернулся к Дженнифер. — Слушай, я подумал, еще в самолете, что мы должны подготовить несколько опорных моментов для завтрашней встречи, так что мы с Рассом собираемся поработать над этим в течение дня. А что касается тебя… Я хочу, чтобы ты провела этот день по своему усмотрению — возьми Бенджи и Жасмин, посмотрите Лондон или устройте себе еще что-нибудь подобное, на ваш выбор, а мы встретимся здесь все вместе, скажем, в шесть тридцать, идет?

— Ты уверен, что я вам не нужна, Сэм?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Нет, я хочу, чтобы вы все отдыхали и получали удовольствие. Если тебе что-то понадобится, просто позвони мне или Рассу. Комнаты четыреста десять и четыреста шестнадцать.

— Хорошо. Спасибо, Сэм. — Она зашла в лифт и встала рядом с Жасмин.

— Едем? — Бенджи посмотрел на посыльного, держа палец над кнопкой четвертого этажа.

— Едем, — ответил швейцар с кратким поклоном головы, и Бенджи ударил кулаком по кнопке.

Через полчаса по настоянию Бенджи они вместе с Жасмин отправились по Пиккадилли по направлению к Зеленому парку. Напротив станции метро они заметили туристический автобус, и, несмотря на довольно прохладный ветер, уступили желанию Бенджи и устроились на втором этаже. Дженнифер и Жасмин пришлось кутаться в свои пальто как можно плотнее, а Бенджи нырял из одной стороны автобуса в другую, когда бархатный голос гида называл и показывал каждую из достопримечательностей — Уголок Гайд-парка, Букингемский дворец, Мэлл, Уайтхолл, Здания Парламента, — прежде чем продолжить экскурсию по набережной Виктории к Тауэру. В тот момент Дженнифер заметила, что Жасмин мужественно притворяется, что она наслаждается прогулкой, а сама сильно продрогла, поэтому они оставили автобус и спустились в теплое метро. Добравшись до улицы Бэйкер, они провели несколько часов в музее «Мадам Тюссо», где Бенджи фотографировался почти со всеми знаменитостями.

Уставшие, они вернулись в гостиницу в два тридцать и, невзирая на нежелание Бенджи, разошлись по комнатам, чтобы отдохнуть.

— Ну, это же скучно! — простонал Бенджи, садясь на кровать.

— Ты можешь поспать, — сказала Дженнифер, беря свою сумочку с ванными принадлежностями. — Или посмотри телевизор. Но если тебе не нужен отдых, ты можешь дождаться ночи.

— Нет, я не буду спать! — сказал он, направляясь к телевизору, чтобы взять с него пульт дистанционного управления. — Я не устал.

Бенджи просматривал каналы, останавливаясь на каждом лишь для того, чтобы мельком увидеть, что по нему показывают: старый черно-белый фильм, австралийская мыльная опера, кулинарная передача и программа «Вестминстер сегодня».

— Ничего нет интересного! — крикнул он матери.

— Ну, перестань, Бенджи! — крикнула в ответ Дженнифер, умывая лицо. — У тебя было интересное утро. Так что теперь сумей обойтись тем, что идет по телевидению.

Бенджи выразил недовольство и вернулся на постель. Он засунул голову в подушку и поднял ноги, выполнив прекрасную «березку» возле стены. Выразительный голос женщины вещал с экрана телевизора:

«Добрый день и добро пожаловать в “Вестминстер сегодня”. Мы собираемся начать нашу программу с происходящего в палате лордов, где разворачиваются особенно жаркие дебаты о нынешней правительственной кампании Билла, которая осуществляется в течение последних двух дней. Мы присоединимся к разговору, эту проблему обсуждает комитет Стэйдж, по этому поводу были выдвинуты сто двадцать поправок для обсуждения».

— Скукотища! — воскликнул Бенджи, падая на кровать и снова прислоняясь к стене. — Мама?

— Да?

— Что такое палата лооордов? — Он намеренно растянул последнее слово.

Дженнифер появилась в двери ванной, вытирая лицо полотенцем, и посмотрела на экран телевизора.

— Полагаю, что она похожа на сенат. Ты знаешь, что у нас есть конгресс. Он похож на палату общин, а сенат — на палату лордов. В общем, так у британцев называется верхняя палата парламента. Мы проезжали его сегодня утром, помнишь?

Она улыбнулась и вернулась в ванную.

— Что ж, это довольно скучно, чтобы рассказывать об этом по телевизору. Я имею в виду… кто будет это смотреть?

Бенджи наблюдал из своего перевернутого положения за тем, что происходило на экране.

«Мы переходим к поправке двадцать четыре. Лорд Инчелви».

— Лооорд Инчелви, — сказал Бенджи, передразнивая, — лооорд Инчелви.

«Комитет Ваших Светлостей мог бы желать рассмотреть аспект Билла, к которому обращаются на странице пятьдесят один, строчка семь. Там излагается предложение о слиянии двух компаний, это предполагает, что руководитель каждой из этих компаний…»

Бенджи резко упал вниз на кровать и уставился в экран, концентрируясь на голосе выступающего:

«Есть, однако, один аспект, который был упущен. Даже за короткий период времени — структура управления компании может стать размытой. И, мои лорды, если это имеет место…»

Бенджи спрыгнул с кровати и подошел к телевизору. Это не был голос, Инч… как там его! Это был голос Дэвида! Он придвинулся вплотную к экрану, чтобы разобрать число, указывающее на то, когда была осуществлена эта съемка.

«…например, возможно, определенной семье и ее членам разрешили свободно выбирать, чтобы управлять происходящими процессами, но заинтересованной семье может быть неясно…»

— Мама! — выпалил он.

Дженнифер выбежала из ванной, с белым махровым полотенцем на голове и кремом на лице.

— В чем дело? — спросила она испуганным голосом. Бенджи посмотрел на мать изумленно, указывая на телевизор:

— Там Дэвид, мама! Посмотри, это Дэвид! Его показывают по телевизору! Он в палате лордов! Посмотри!

Он подбежал к Дженнифер, схватил ее за руку, скользкую от крема, и потянул к телевизору.

— Это ведь Дэвид, не так ли? Он так изысканно одет, но это — Дэвид!

Дженнифер медленно отвернулась от сына и уставилась на высокую фигуру, которая стояла на фоне красных кожаных кресел. У нее участилось сердцебиение, когда она услышала знакомый голос, а Бенджи увидел, как ее лицо расплылось в счастливой улыбке.

— Да, это он, — тихо произнесла она — Это Дэвид.

— Давай, мама! — сказал Бенджи, потянув ее к двери.

— Бежим!

— Куда? — засмеялась она.

— К палате лордов! Пойдем, мы были там сегодня утром! Это вниз по дороге!

Дженнифер выдернула свою руку из руки сына.

— Бенджи, — произнесла она, улыбаясь ему и качая головой. — Это, должно быть, запись, Дэвида там сейчас нет!

— Он там! — воскликнул Бенджи, расстраиваясь. — Они сказали, что это вживую! Значит, он там сейчас!

Дженнифер медленно повернулась обратно к экрану.

— Вживую? То есть это идет прямой эфир?! — сказала она удивленным голосом.

— Да!!! Идем, мама, пока они не закончили! Мы должны увидеться с ним!

Дженнифер стояла, пристально глядя на экран, наблюдая, как камера меняет масштаб изображения и лицо Дэвида показывают крупным планом. Она увидела, как на его лице появилась усмешка от беззаботного отказа, сделанного одним из лордов.

Она так хорошо ее знала! Она так хорошо знала это лицо.

— Хорошо! — Она побежала в ванную и стянула с себя полотенце, затем вернулась в спальню, вытирая лицо от крема. — Спускайся вниз и лови такси, дорогой, я буду там через минуту. Я только предупрежу Жасмин и Сэма.

Бенджи помчался из комнаты, и Дженнифер услышала, как сын бежит по коридору, без перерыва крича: «Палата лооордов! Палата лооордов!» Она подняла трубку и набрала номер Жасмин. Ответил сонный голос:

— Здравствуйте, Жасмин слушает.

Дженнифер улыбнулась, задаваясь вопросом, представляется ли Жасмин таким образом каждому, кто ей звонит.

— Жасмин, мы с Бенджи снова уходим.

— Куда?

— Я скажу тебе, как только вернемся. Но, думаю, ты будешь сильно удивлена!

— Ладно, — ответила Жасмин равнодушно. — Тогда я пойду посплю еще немного, пока вы не вернетесь и не расскажете мне, что у вас за новость.

— Хорошо. — Она нажала на кнопку, чтобы разъединить связь, и набрала номер комнаты Сэма. Ответил Расс.

— Расс? Это Дженнифер.

— Привет! Ты кажешься взволнованной. Что случилось?

— Здесь Дэвид, Расс! Его показывают по телевидению — вещание из палаты лордов. Прямой эфир.

На другом конце телефона возникла тишина.

— Расс? Ты меня слышишь?

— Да, извини. Дэвид здесь? В Лондоне?

— Да!

— Боже мой, что я тебе говорил?! Похоже, ты постучала в правильную дверь! Иди туда, Дженнифер! Мы с Сэмом сами справимся на встрече! Только иди туда! Боже, что я говорю? Забудь о нас, Дженнифер. Просто иди туда!

— Ты объяснишь все Сэму?

— Да, он и так все слышал. Он сидит здесь, кивая головой в знак согласия.

Дженнифер засмеялась, чувствуя в своих глазах слезы восторга:

— Хорошо! Хорошо! Я бегу!

— Удачи, мой друг! — тихо сказал Расс.

— Спасибо, Расс.

Она положила трубку и помчалась к двери, но затем вернулась, чтобы взять сумочку, быстро глядя в телевизор. Дэвид стоял и что-то говорил. Она улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй, затем повернулась и выбежала из номера.

Бенджи уже сидел в такси. Она заскочила в машину и только собиралась сказать, куда надо ехать, как такси сорвалось с места.

— Я сказал ему, мама! Он говорит, что знает, где это!

— Надеюсь! — засмеялась Дженнифер. Она открыла сумку, вынула косметичку и подвинулась в угол.

К тому времени, когда они ехали по Уайтхолл, она закончила прихорашиваться, в то время как Бенджи вовлек ее во взволнованное, полное непонимания обсуждение насчет того, как Дэвид Корстофайн так внезапно стал лордом Инч… фамилию которого он полностью не запомнил. Такси подъехало к остановке здания парламента рядом с большой статуей человека, сидевшего на лошади, и водитель опустил окно, разделяющее их.

— Вы хотите попасть внутрь палаты лордов, правильно?

— Да, — ответила Дженнифер, наклоняясь вперед и вытаскивая десятифунтовую купюру из кошелька,

— Очередь там, — сказал он, указывая на отделенную канатами секцию на тротуаре. — Вы войдете со следующей группой.

— Спасибо, — сказала Дженнифер, протягивая ему купюру. Он копался в кармане, чтобы найти сдачу, но Дженнифер с Бенджи уже выпрыгнули из такси.

— Оставьте сдачу себе! — воскликнула Дженнифер, улыбнувшись. — Это стоит того!

— Надеюсь, что так! — крикнул он ей вслед.

Когда они встали в очередь, мужчина в униформе выступил вперед и, отцепив канат, начал сопровождать их внутрь здания. Они вошли в огромный зал с каменным полом и следовали в ряд друг за другом, по мере продвижения очереди, мимо каменных статуй прошлых политических деятелей. На нижней площадке лестницы билетер повернулся к ним и сказал печальным голосом, что придется подождать в центральном зале здания, пока последние посетители не оставят Публичную галерею. Не побоявшись, Бенджи выступил вперед и подошел к мужчине.

— Извините, но мы с мамой знаем одного человека, который сейчас находится здесь, в палате лордов, и мы хотим видеть его.

В очереди послышались смешки и разговоры, мужчина медленно повернулся к мальчику:

— Боюсь, вам придется подождать, молодой человек, даже при том, что вы знакомы с одним из английских пэров.

Бенджи отвернулся с печальным взглядом и пошел назад, к матери. Он приблизился к одной из статуй и прислонился к ней, наблюдая за тем, как движется очередь.

Через пять минут начали спускаться первые посетители. Бенджи нетерпеливо вздохнул, понимая, что неизвестно сколько понадобится времени, пока им позволят подняться, поэтому он отвернулся; чтобы прочитать надпись на статуе, над которой он наклонился.

— Бенджи?!

Голос эхом отозвался в центральной части здания, и все, включая билетера, обернулись, чтобы посмотреть вверх по лестнице.

Чарли смущенно посмотрел на него, сильно схватившись за перила и остановив поток людей, которые спускались вслед за ним.

Лицо Бенджи засветилось, он увидел Софи и Харриет напротив перил:

— Чарли! Софи! Харриет! — закричал Бенджи и побежал к основанию лестницы, наблюдая, как Софи и Чарли пробираются сквозь толпу к нему.

Когда они подошли на расстоянии трех футов, то вдруг остановились и молча смотрели друг на друга с недоверчивыми усмешками на лицах.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Чарли пораженным голосом.

— Мы с мамой увидели вашего папу по телевизору и приехали сюда, чтобы увидеться с ним!

— Твоя мама здесь? — поинтересовалась Софи, ища взглядом Дженнифер. Она увидела ее, все еще стоявшую в очереди и улыбавшуюся ей. Софи бросилась к Дженнифер и обняла ее.

— Что вы все здесь делаете? — спросил Бенджи. — Я думал, что вы в школе, в Шотландии!

— Должны были быть, но бабуля забрала нас на несколько дней и привезла сюда, потому что она решила, что нам будет интересно посмотреть выступление папы в палате лордов.

Бенджи увидел высокую пожилую даму, спускающуюся вниз по лестнице вместе с Харриет. Чарли сделал несколько шагов навстречу.

— Бабуля, это — Бенджи, мой друг из Америки. Он здесь, в Лондоне!

Алисия улыбнулась Бенджи, приблизившись к нему, и протянула руку.

— Да, я вижу, дорогой. Как дела, Бенджи? Очень рада встретиться с тобой.

Бенджи пожал ей руку и повернулся, чтобы найти взглядом маму и Софи, которые подошли к ним в этот момент.

— Бабуля, — сказала взволнованно Софи. — Это — Дженнифер.

Алисия тепло улыбнулась Дженнифер и поцеловала ее в обе щеки.

— Дорогая моя, я так рада видеть вас! Я так много слышала о вас от Софи и Дэвида. — Она отстранилась, качая головой и выказывая тем самым удивление. — Не могу поверить, что вы здесь! Это настолько невероятно!

Бенджи приблизился к матери и потащил ее за руку.

— Мама, мы можем с Чарли пойти и увидеть Дэвида сейчас? Он знает, куда идти.

Дженнифер посмотрела на сына:

— Через минуту, дорогой. Видишь, по лестнице еще спускаются люди.

Алисия осмотрелась вокруг:

— О, я посмотрю, может, можно что-то сделать.

Она подошла к билетеру впереди очереди и начала тихо говорить с ним. Он закивал и подошел вместе с Алисией.

— Этот весьма любезный джентльмен возьмет вас двоих в Публичную галерею. Но помните, Чарли, вы должны вести себя очень тихо.

— Хорошо, бабуля! — воскликнул Чарли и побежал вместе с Бенджи вверх по лестнице, двигаясь против спускающейся толпы.

Публичная галерея была пуста, в ней стояла абсолютная тишина, лишь единственный низкий голос доносился из палаты ниже. Билетер указал мальчикам два места перед собой и встал около них, в этот момент Чарли показал Бенджи на своего отца.

— Разве мы не можем позвать его? — прошептал он.

— Нет, здесь нельзя этого делать, — ответил Чарли мрачно, прикладывая губы к уху Бенджи. — Бабуля говорит, что нельзя даже махать.

— Как же тогда мы сможем привлечь его внимание?

— Никак. Мы должны ждать, пока он не посмотрит сюда.

Бенджи тщательно оглядывал палату, рассматривая каждого из лордов по очереди.

— Похоже, он самый молодой здесь!

Чарли прикрыл рот рукой, чтобы его смех никто не услышал.

— Бабуля говорит, что некоторые из них заседают здесь так долго, что покрылись паутиной, начиная с головы и заканчивая местом, на котором сидят.

Бенджи также зажал рот рукой, но засмеялся раньше, чем успел это сделать. Он виновато обернулся на билетера, который приложил палец к губам. Дэвид ни разу не посмотрел в направлении Галереи. Бенджи крутил головой в разные стороны, чтобы попытаться привлечь его внимание, но все было напрасно. Дэвид не знал, что они были там. Он просто не мог этого знать. Но Бенджи должен был как-то ему об этом сообщить.

Бенджи встал:

— Дэвид!

Чарли схватил его и нырнул под балкон в смущении. Все повернулись в сторону Галереи, начав громко роптать:

— Порядок! Порядок! — билетер сильно толкнул Бенджи в спину и указал на дверь. Но было слишком поздно. Попытка Бенджи оказалась успешной. Дэвид обернулся и посмотрел в сторону Галереи как раз в тот момент, когда мальчик с сияющим от счастья лицом помахал ему. Боже, это был Бенджи! Что, черт возьми, он здесь делал?.. Лицо Чарли внезапно появилось из-под балкона, и он тоже махнул рукой отцу. Дэвид недоверчиво покачал головой, затем обернулся, чтобы осмотреть палату. Все смотрели на него. Он вручил свои бумаги пэру, который сидел перед ним, затем встал и направился к двойным дверям.

Бенджи тут же узнал его в толпе.

— Дэвид! — закричал он и, подбежав к нему, обнял за талию.

Дэвид наклонился и поцеловал его в голову.

— Бенджи, — сказал он, смеясь, — что же, спрашивается, ты здесь делаешь?

Бенджи отстранился от него, когда подошел Чарли.

— Мы увидели тебя по телевизору. Мы остановились в «Ритце», я включил телевизор и увидел тебя. Я не узнал твое имя. Ты что, изменил его?

— Да, что-то вроде этого. Изменил. А кто это «мы», Бенджи?

— Мама, Жасмин и я.

— Все вы? Вы — все здесь, в Лондоне?!

— Да. Жасмин осталась в гостинице, но мама где-то здесь. — Он повернулся и осмотрел переполненный зал.

— Вон они! — закричал Чарли, и они с Бенджи повернулись и побежали к входной двери, где стояла Дженнифер, разговаривая с Софи и Алисией.

Дэвид медленно пошел к ним, не отрывая глаз от Дженнифер. Когда мальчики дошли до них, она посмотрела вокруг и увидела, что Дэвид приближается к ним, лицо ее осветила счастливая улыбка.

Он остановился перед ней, в волнении засунув руки в карманы жакета.

— Привет.

Дженнифер держала свою сумочку обеими руками перед собой и начала застенчиво покачивать ею из стороны в сторону.

— Привет, — тихо произнесла она.

Пока они молча стояли и смотрели друг на друга, Алисия обняла Софи за плечи и, многозначительно ей подмигнув, последовала с внучкой за мальчиками и Харриет, которые уже выбежали из двери в легкую атмосферу солнечного дня.

— Как дела? — спросил Дэвид, он сиял от радости.

Дженнифер пожала плечами:

— Так себе.

— Все уладилось между тобой и…

Дженнифер покачала головой:

— Нет, все кончено. Я действительно старалась это предотвратить, Дэвид, но он оставил нас в ноябре.

— Чертов болван, — пробормотал он, опустив глаза, чтобы женщина не заметила на его лице явное облегчение от ее слов. Он посмотрел на Дженнифер и засмеялся.

— Что ж… И как надолго ты здесь?

— Я не знаю.

Дэвид поприветствовал знакомого, проходившего мимо.

— А ты ведь не станешь рассматривать такое предложение, э… чтобы поехать в Шотландию, не так ли? Я имею в виду всем вместе?

Дженнифер задумалась на минуту, прежде чем медленно кивнула:

— Знаешь, думаю, что мы могли бы. У нас ничего не запланировано.

Они не отрываясь смотрели друг на друга. Дженнифер вздохнула:

— Ты, ты сменил профессию? Променял садовника на лорда?

Дэвид кивнул и приподнял брови.

— Bay! — Она иронически засмеялась. — Такие истории только для книг! Я никогда не встречала до этого лордов. И что мне полагается сделать? Небольшой реверанс?

Дэвид покачал головой и, подойдя ближе, обнял ее:

— Не думаю, что уже издали какие-то законы на этот счет. Так что я полагаю, что мы могли бы обойтись просто очень долгим и страстным поцелуем.

…Пожилой билетер, с трудом пробиравшийся вверх по лестнице, остановился и окинул взглядом центральный зал здания парламента, задаваясь вопросом, по какой причине так внезапно наступила полная тишина…

 

Благодарности

Написание этой книги давно было возможно, но эта возможность могла так никогда и не стать реальностью. За ее создание я благодарен моей жене Кирсти, которая всегда была готова прочитать главу, страницу, предложение, слово; Росе, которая неотлучно поддерживала своего сына и помогала ему выбраться из литературных тупиков значительно чаще, чем можно себе представить; моей сестре Пеппе и ее семье, ставшим гидами заблудившемуся шотландцу на Лонг-Айленде; Мютью Глоэгу, Биллу Ламсдену и Тони Таккеру за их безграничные знания в области виски-индустрии; Миранде Линдсэй и Чарли Панку, двум оксфордским студентам, время учебы которых разделяет десять или двадцать лет; Дэвиду Николу, что помог мне отсеять литературный мусор из различных линий моего сюжета: Александру Данди за помощь в описании палаты лордов; Фелисити Брайян, моему агенту, всегда появляющемуся в нужное время; и, наконец, Тому, моему исключительному редактору, поддерживающему меня на протяжении всех десяти лет написания книги и отдающему всего себя, когда это было нужно.