Джордж Инчелви закрыл папку на столе, надел колпачок на ручку и прикрепил ее во внутренний карман своего твидового пиджака. Шквалистый ветер и дождь, ударяющие в окно офиса, заставили его обернуться, чтобы посмотреть на ряд высаженных в прошлом году берез. Это было сделано для того, чтобы стоянка для парковки машин сотрудников ликеро-водочного завода была более защищенной за счет ветвей, принимающих удары порывистого ветра на себя.

Он посмотрел на часы: стрелки застыли на половине пятого. Джордж нажал на кнопку переговорного устройства и услышал мягкий голос своего молодого секретаря.

— Да, лорд Инчелви?

— Мхайри, я собираюсь уехать сегодня из офиса пораньше. У меня вечером встреча в Дальнохойле, и хотелось бы попасть домой до того, как погода окончательно испортится. Есть какие-то сообщения для меня?

— Позвольте уточнить, господин Инчелви. — Он услышал шуршание переворачиваемых страниц. — Нет, я ничего не нахожу.

— Хорошо. Вы подтвердили «Ассоциации Виски» мой визит на конференцию в Глазго на следующей неделе?

— Да, а также забронировала для вас номер в «Девоншир Плэйс» на вторник и среду.

— Замечательно. Могли бы вы узнать, двухместный ли это номер, на случай, если леди Инчелви также захочет поехать в Глазго?

— Конечно, сэр.

— Большое спасибо, Мхайри. До завтра.

— Хорошо, сэр. Увидимся завтра. Будьте осторожны за рулем.

— Будет сделано, — ответил он, улыбнувшись про себя материнской заботе этой юной леди. Лорд Инчелви выключил громкую связь и наклонился, чтобы взять трость, стоявшую около стола. Медленно поднявшись со стула, он оперся на трость, ожидая острую боль, которая прострелит его левую ногу, как только он сделает шаг.

Джордж никогда особо не думал о ранении, которое он получил в Голландии во время войны, даже тогда, когда пуля находилась всего на два дюйма выше позвоночника. Но сейчас непрекращающаяся холодная и влажная погода — вместе с возрастом, дававшим о себе знать — ухудшила его состояние, как никогда раньше.

Он, немного пошатнувшись, повернулся по направлению к вешалке, где висело его пальто, и предпринял несколько шагов вперед, подперев свободной рукой спину в пояснице. Боль была похожа на раскаленный нож, пронзивший поясницу, но мужчина продолжал идти, зная, что она будет слабеть с каждым сделанным им шагом. Инчелви дошел до вешалки, надел свое твидовое пальто и поношенную шляпу, открыл дверь и вышел из офиса.

Он медленно шел по торговому залу «Ликероводочного завода Глендурних», направляясь к большим стеклянным дверям в конце коридора, за которым располагалась приемная. Зал отличался весьма свободным стилем планировки, и ему не нравилось новое расположение офисов, но, будучи председателем, Джордж чувствовал, что любая его критика будет воспринята как мелочная и безосновательная. С тех самых пор, как его великий прадед Аласдар Корстофайн произвел первую бутылку виски в 1852 году, да и много позже, когда сам Инчелви принимал более активное участие в управлении компанией, она почти не изменилась. Тогда это было небольшое пространство, состоящее из обшитых дубовыми панелями кабинетов, связанных между собой узкими коридорами, обеспечивающими непосредственный доступ к ликеро-водочному заводу, где в постоянной суете трудились все служащие — управляющие, секретари и рабочие. Джордж всегда ощущал, что благодаря такой форме производства появилась автономная, независимая структура, на базе которой компания и выстроила свою линию успеха, ту самую, которая была катализирована в 1882 году из-за случайного выбора «Прекрасного Солода» принцем Уэльским в одном из тех клубов, что он часто посещал. В течение недели новый продукт был представлен вниманию проницательных народных масс — шумиху устроили светские обозреватели всех национальных газет. Сообщали, что будущий король проявил такую симпатию к продукции «Глендурниха», что «теперь он ощущает настоятельную потребность регулярно посещать свою мать в Балморале».

К концу 1889 года «Глендурних» удвоил свое производство до шестидесяти шести тысяч галлонов в год, и в следующем году компании был представлен королевский указ, по которому завод должен поставлять шотландское виски королевскому двору. В 1906 году сын Аласдара, Ральф Корстофайн, решил, что пришло время управляющему составу и председателю правительства предоставить потомственного пэра к услугам государства и промышленности, выбрав после долгих семейных переговоров имя Инчелви и поместье с одноименным названием на вересковой пустоши недалеко от Грэнтауна, на реке Спей.

Но все же все эти почести воспринимались как достижения ликеро-водочного завода в целом, а не его отдельного представителя, о чем никогда не забывала семья Корстофайн. Иерархия в компании всегда выстраивалась с учетом конкретных знаний работников о дистилляции виски, а не исходя из управленческого статуса. Одним из ярких воспоминаний Джорджа был случай, когда его отец, в то время занимавший должность председателя компании, беседовал однажды о производстве виски с двумя молодыми рабочими, братьями МакЛэхлан, сгонщиком и мусорщиком ликеро-водочного завода, прямо в коридоре, когда те направлялись в столовую.

Но теперь производственные помещения были разорваны на множество индивидуальных офисов по рекомендации лондонского архитектора. Перед реализацией его замысла, Дэвид показал Джорджу чертежи и общий план будущей компании, сопровождаемые письмом автора проекта. Архитектор заявил, что этот проект создаст «гармоничное распределение рабочих мест в соответствии с современными стандартами, штат служащих сможет гибко использовать интегрированную компьютерную систему, которая, в свою очередь, обеспечит функционирование единой информационной сети, оптимизирующей качественное управление на самом высоком уровне и коммуникацию „Глендурниха” для достижения новых целей в следующем тысячелетии».

Сначала Джорджу показалось, что это заявление, как и проект в целом, — полный вздор. По замыслу архитектора, рабочие не имели свободного доступа к новому зданию, где располагалось руководство, но недалеко от производственных помещений имелась столовая, так что на обеденный перерыв оставалось больше времени.

Но, поразмыслив, Джордж подумал, что, возможно, это облегчит труд рабочих, ведь теперь у них не было возможности неожиданно встретить кого-то из администрации и потратить значительную часть своего обеденного времени на беседу с ними. В любом случае, проект был утвержден, и, погрузившись в работу, уже через полгода Джордж Инчелви должен был признать, что новое здание «Глендурниха», хотя и стало обезличенным, создало более легкую атмосферу, которой так недоставало в старых коридорах и душных комнатах.

В результате расширения компании были созданы хорошие условия для новых двадцати или чуть более рабочих мест.

Джордж Инчелви шествовал по своим владениям в своем собственном, удобном для него темпе, размеренной походкой начальника двигался через скопления шумных автоматизированных рабочих мест, бухгалтерию, маркетинговый отдел и отдел сбыта, осознавая, что его больные ноги — должно быть, полный анахронизм в сравнении с той высокой скоростью и слаженностью, с которой действуют новые бизнес-системы компании. Служащие «Глендурниха» с почтением поворачивались к нему, отрываясь от своих столов и компьютеров и вежливо приветствовали лорда. Он отвечал на приветствие каждого из своих подчиненных улыбкой и мягким наклоном головы, называя по имени тех, чьи имена он мог вспомнить.

Джордж проделал уже четверть пути и приостановился, увидев как молодой человек, сидевший около стеклянных дверей, подпрыгнул и, открыв одну из них, придерживая ее, ждал, когда Джордж пройдет.

— Большое спасибо, — поблагодарил его Джордж. Извините, я не знаю вашего имени.

— Арчи МакЛэхлан, лорд.

Джордж поднял брови от удивления:

— О, мой бог, только не говорите мне, что вы имеете какое-то отношение к братьям МакЛэхлан?

— Да, именно так. Грегор МакЛэхлан был моим дедушкой.

— Удивительно. Я как раз только что думал о вашем дедушке и его двоюродном брате, когда вышел из кабинета. Вам известно, что они много сделали для этого завода?

Глаза молодого человека осветились гордостью.

— Мне всегда велели верить в это, сэр.

— Как замечательно, когда не прерывается семейная связь. Джордж посмотрел на стол, за которым сидел молодой человек.

— Вы трудитесь в отделе сбыта?

— В данный момент да. Мне нужно находиться здесь в течение года, пока я не пройду соответствующую учебную программу. Около девяти месяцев я был занят непосредственно на производстве, а теперь буду работать здесь, в офисе.

— Очень хорошо, Арчи.

Джордж протянул руку молодому человеку.

— Давайте соблюдать традиции, идущие отсюда, хорошо?

Арчи подал руку старику и пожал ее так, будто ставил печать на этой договоренности.

— Я этого очень хочу, сэр.

Джордж улыбнулся молодому служащему и прошел дальше, в приемную. Она была единственной комнатой, которую не позволили изменить архитектору. Четыре старых кожаных дивана уютно стояли напротив облицованных панельных стен, здесь висели старинные фотографии завода начала века. Успокаивающе тикали между двумя кабинетами часы деда, антикварные, из красного дерева, на циферблате которых красовалась бутылка «Глендурниха», обернутая в особую упаковку для празднования легендарных случаев, таких, например, как «Солодовая Победа» 1918 и 1945 годов и «Солодовая коронация» 1903 года. На старых деревянных полках стояли бутылки виски разных годов выпуска, рядом располагались фотографии, запечатлевшие визит королевской особы; презентацию на турнире по игре в гольф; огромную белоснежную яхту, мчавшуюся по волнам, на носу и корме которой выделялся корпоративный знак «Глендурниха», и два больших серебряных призовых кубка, выигранных хоккейной командой ликеро-водочного завода.

Но, вероятно, самым бесценным «активом» компании была Маргарет, ее секретарь. Благодаря этой женщине «Глендурних» всегда находился в полной безопасности, так как нельзя было найти лучшей охраны для главного входа в офис. Джордж всегда чувствовал, что дородная леди Маргарет говорила с человечеством так, как будто его представители были абсолютно глухими.

Сорок лет назад она получила место в машинописном бюро «Глендурниха» благодаря помощи своего отца, пивовара ликеро-водочного завода. Пять лет спустя ей предложили должность секретаря, и с тех пор она чувствовала себя в приемной полноправной хозяйкой — она умудрялась следить за столом, телефоном и входной дверью одновременно. Ее увольнение обсуждалось лишь однажды на собрании членов правления, но этот вопрос был отклонен настолько быстро, что казался какой-то нелепицей. С тех пор считалось, что уход Маргарет с должности секретаря будет таким же плохим предзнаменованием для «Глендурниха», как если бы вороны в одночасье покинули лондонский Тауэр.

Когда Джордж появился, секретарь поинтересовалась:

— Вы уходите домой?

— Да, Маргарет, у меня вечером встреча в Дальнохойле. Я думал уехать немного пораньше из-за этой ужасной погоды.

Маргарет тяжело поднялась со стула и обошла его, нагнулась, рассматривая что-то внизу; какое-то время из-под стола была видна лишь ее огромная шотландка.

— Сейчас, одну минутку, — протянула она.

Женщина появилась из-под стола, пытаясь отдышаться от усилий, которые ей пришлось сделать, вытаскивая свой бежевый плащ огромного размера и цветной зонтик.

— Я только провожу вас до машины, сэр, а то вы промокнете до нитки.

— Это весьма любезно с вашей стороны, но правда, не стоит… — Джордж не успел закончить, как Маргарет резко перебила его:

— Я не желаю слышать никаких возражений. Я только оденусь, и мы пойдем вместе, хорошо?

Маргарет положила зонтик на стол, чтобы он не мешал ей надеть плащ.

— И скажите мне, — спросила она, не меняя обычного тона голоса, — как там мистер Дэвид, держится?

— Ничего, Маргарет. Ему еще нужно время, но я уверен, что он скоро вернется на работу.

— Что ж, сэр, я надеюсь, что он скоро будет здесь, мы все, конечно, очень скучаем по нему.

Она застегнула плащ на кнопки и завязала пояс вокруг своего дородного тела.

— Вы могли бы ему сказать, что я справлялась о нем?

— Конечно, скажу. Спасибо.

Они уже подошли к вращающейся двери, когда на столе Маргарет зазвонил телефон. Она поспешила назад, подняла трубку и закричала в нее:

— Добрый день… ресепшн… Да, здравствуйте, мистер Капл… Да, мистер Инчелви все еще здесь, но он уже собирался уходить, у него встреча сегодня вечером… Хорошо, я попрошу его… Хорошо, мистер Капл.

Она положила трубку на стол и повернулась к Джорджу:

— Мистер Капл интересуется, могли бы вы задержаться ненадолго? Он сказал, что сейчас будет.

Джордж грустно улыбнулся:

— Так всегда бывает, когда хочешь уйти пораньше, всем это становится известно. В любом случае, благодарю вас, Маргарет, за то, что хотели меня проводить. Только я думаю, вам нужно снять плащ. Я знаю, что значит фраза «сейчас буду» в устах мистера Капла.

Как только Маргарет вернулась за стол приемной, стеклянные двери, ведущие из торгового зала, открылись и появился Дункан Капл. Высокий, угловатый мужчина, не достигший сорока, он был больше похож на бухгалтера, чем на находящегося в постоянном движении энергичного молодого человека.

Именно благодаря этим качествам он создал себе хорошую репутацию, и именно они послужили причиной, по которой Дэвид за год до этого способствовал тому, чтобы переманить его из компании «Херес» на руководящую должность в «Глендурних». Однако, несмотря на то что Джордж признавал его выдающиеся деловые способности, он также видел, что ему чего-то недостает в личностном плане, так же как и шарма в общении с другими служащими фирмы.

— Старина Джордж, как любезно с вашей стороны, что вы меня дождались, — сказал Дункан, подходя к нему.

Джордж внимательно смотрел на молодого сотрудника, раздраженный его непринужденностью и снисходительной манерой разговора.

Дункан подошел ближе и протянул руку — жест, который, по ощущениям Джорджа, был абсолютно лишним, — это рукопожатие было бы уже третьим за сегодняшний день. Однако он ответил на приветствие, сжав руку Капла так сильно, как только мог, желая показать Дункану свою твердость.

— Дункан, я не могу задержаться, я должен быть сегодня вечером на встрече.

— Прекрасно. Я надолго не задержу вас. Мы могли бы зайти в зал заседаний на несколько минут?

Мужчина направился к двери, в приемную, открыл ее и, придерживая, сделал жест рукой, говорящий, что он пропускает Джорджа вперед. Затем он повернулся к Маргарет:

— Откладывайте, пожалуйста, все звонки на потом, пока мы не закончим с лордом Инчелви.

Джордж тут же подумал, что Дункан сейчас будет утверждать собственный порядок для начала дела. Инчелви направился к большому декоративному креслу, стоявшему во главе стола, прислонил свою трость к его спинке и облегченно сел, откидывая смятые полы своего пальто и оборачивая их вокруг тела.

— Садитесь, Дункан, — сказал он, указывая на стул рядом с собой.

Дункан сел и вытянул ноги. Затем закинул руки за голову и улыбнулся, непринужденность его действий выражала бессловесное пренебрежение к большему статусу Джорджа.

— Как Дэвид? — спросил он резко.

Джордж наблюдал за собеседником, пытаясь понять, был ли у того какой-нибудь скрытый мотив, чтобы начать разговор именно с данного вопроса, или он сделал это из истинного беспокойства.

Лорд неторопливо ответил:

— Неплохо. У него все еще много дел по дому и переживаний по поводу произошедшего с Рэйчел, но он справляется.

Дункан надул щеки.

— Хорошо, хорошо, — произнес он, медленно кивая головой. Я рад это слышать.

Потом внезапно сел прямо, подтянул стул вперед, поставил локти на стол и подпер руками подбородок.

— Послушайте, Джордж, у нас есть проблема, и я не могу найти способ ее решить. Вот как обстоят дела. Могу я попросить вас о помощи?

Джордж на мгновение был захвачен врасплох неожиданной искренностью Дункана.

— Думаю, да.

Было заметно, как молодой человек подыскивает подходящие слова.

— Видите ли, я думаю, мы должны сменить нашего дистрибьютора в штатах.

Джордж заерзал на стуле и напряженно посмотрел на говорящего.

— Что? Вы хотите сменить Лэсиеса? Почему вы хотите это сделать? Они были нашими агентами в течение последних пятидесяти лет. Джим Лэсиес — мой друг.

Дункан сделал жест, прерывающий Джорджа:

— Возможно, это так, но факт остается фактом — за последний год Лэсиес все больше и больше отставал от реализации поставленных нашей компанией целей. Последний отчет ясно показал, что мы теряем американский рынок, в то время как уровень продаж «Гленлиет» и «Гленфидих» постоянно растет. Мы просто не можем позволить себе потерять нашу долю на рынке.

Джордж на мгновение затих, он потер свое морщинистое лицо рукой и посмотрел на дальний конец стола:

— Вам придется собрать членов управления. Вы не можете самостоятельно принять такое решение.

— Я знаю, Джордж. И намерен сделать это послезавтра. Я должен незамедлительно принять какие-то меры. И хочу, чтобы эту должность занял новый дистрибьютор уже к концу этого месяца.

— О боже, да это же через неделю!

— Я понимаю, но это срочная мера, и еще… Есть причина, по которой я спросил о Дэвиде.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Джордж.

— Что ж, — начал Дункан, снова откинувшись назад к спинке стула, — я считаю, что Дэвид должен приступить к своей работе как можно скорее.

Джордж взорвался.

— Этот вопрос вне рассмотрения! — сказал он резко. — Я хочу сказать, что мы можем легко решить это без Дэвида, ему и так есть чем сейчас заняться. Так или иначе, вы говорили, что он может не беспокоиться о работе.

Дункан кивнул:

— Говорил, но это было до того, как его отсутствие стало ощутимым. Послушайте, мы не можем решить с вами эту проблему сами. Мне надо быть в Лондоне и Европе в середине следующей недели, а вы собираетесь в Глазго на конференцию «Ассоциации Виски».

Капл сделал паузу, приглаживая волосы назад обеими руками:

— Дэвид — все еще директор отдела маркетинга «Глендурниха». Боюсь, это именно его обязанность — назначение нового дистрибьютора.

Джордж оперся локтем на стол и, закрыв глаза, потер лоб, размышляя о компании и о сыне. Он видел образ сына, который всего за год до этого был энергичным и активным молодым человеком, жившим полноценной счастливой жизнью, со множеством планов на будущее и который теперь каждый час своего существования тратит на бесконечное и бессмысленное перекапывание сада в поместье Инчелви, чтобы не думать об умершей жене.

Дункан заметил, как лицо Инчелви начинает бледнеть. Он уже собрался кое-что сказать, как Джордж медленно заговорил:

— Я все понимаю. Но не думаю, что Дэвид сейчас сможет вернуться к работе.

Дункан на мгновение задумался.

— Я хотел сказать, что Дэвид просто должен уехать из Шотландии, сменить обстановку. Я обещаю вам, что это не будет слишком затруднительно для него. Ведь Дэвиду действительно придется сделать это…

Лорд Инчелви вздохнул, понимая, что на этот раз этот человек действительно обеспокоен.

— Я знаю, — заметил он, и его голос звучал слабо. — Я благодарен вам за понимание. Но дело не только в этом. Я более чем уверен, Дэвиду не хотелось бы находиться вдали от детей в такой момент.

Улыбка исчезла с лица Дункана Капла. Он посмотрел на Джорджа, поднялся со стула и стал ходить по залу заседаний.

— Послушайте, я вполне понимаю вашу отцовскую позицию, но вы должны понять и мою. Я пришел в эту компанию год назад, зная, что она развивается. И до последнего времени я был в этом уверен. Однако мне необходима большая поддержка с вашей стороны. В настоящее время я отчаянно нуждаюсь в достойной кандидатуре директора по маркетингу. Я не могу допустить, чтобы мы и дальше теряли долю на нашем главном зарубежном рынке. — Он повернулся и посмотрел прямо в глаза Джорджа. — Мне жаль, что приходится вам все это говорить, Джордж, но, если Дэвид не в состоянии вернуться к занимаемой должности, мне придется подумать о его замене.

Дункан подошел к другому концу стола:

— Независимо от того, что Дэвид ваш сын, боюсь, мне придется попросить, чтобы правление рассмотрело этот вопрос. — Отчеканив свои слова, как приговор, Дункан посмотрел на часы. — Надеюсь, я не слишком задержал вас. Вы еще успеваете на встречу?

Джордж медленно кивнул и поднял руку в знак утвердительного ответа.

— Хорошенький вечер, ничего не скажешь, за рулем надо быть крайне осторожным — дороги сейчас ужасно скользкие при таком сумасшедшем дожде.

Он повернулся и вышел из кабинета. Джордж какое-то время сидел на месте, затем поднялся и подвинул к себе телефон, стоящий на столе. Он снял трубку и набрал номер:

— Здравствуйте, это Хамиш?.. Да… это Джордж Инчелви. Днем вы боялись, что я не смогу приехать на встречу сегодня вечером… Но дело не в погоде, неожиданно кое-что возникло, что действительно мешает мне это сделать. Вы можете принять мои извинения? Спасибо, Хамиш. Все хорошо? Привет от меня Кристине… До свидания.