Отмокая в мыльной воде, Паола перебирала в голове события последних дней. Что-то было не так. Какая-то деталь не давала ей покоя. Она поморщилась, будто прогоняя тревожные мысли, но отсутствие достойного объяснения случившемуся вызывало злость. Она шевельнулась, и вода в ванне пошла рябью. Глядя на неё Паола решила, что какое-то её действие запустило череду встреч и событий. Оставалось понять — какое?! Протянув руку, она взяла со стоящего рядом стула с вещами трофейное кольцо. Раухтопаз считался камнем чернокнижников и всех, кто связан с магией, так или иначе. Прекрасно ограненный, оправленный в тёмное шайерское серебро, столь же редкое на Зидии, как и сид’дхи, камень словно пытался что-то сказать Паоле. Но она пока не понимала, что именно.

К тому времени, как вода окончательно остыла, Паола приняла решение и, выйдя из ванны, завернувшись в полотенца, долго стояла у зеркала, разглядывая образ, который не изменился за прошедшие столетия. Расторопная служанка принесла ей чистую одежду, пока её собственная проходила очищение мылом и паром. Придирчиво осмотрев разложенные перед ней платья, Паола остановилась на тёмно-синем: с V-образным вырезом на груди, более подчёркивающим все достоинства, чем скрывающим, длинными широкими рукавами и утягивающим и без того узкую талию корсетом. Переодевшись с помощью смешливой служанки, часто и с удовольствием заливавшейся столь заразительным смехом, что, обычно сдержанная, вампирша не удержалась и всё-таки рассмеялась. После того, как платье было примерено и одобрено, настала очередь обуви. Сапоги Паолы требовали если не замены, то тщательного ремонта, и Фельдия, которая, казалось, знает обо всех в своём городе, тут же вызвалась снести их обувщику. Поэтому в её отсутствие её длинными волосами, сейчас распущенными, занималась другая служанка, на редкость молчаливая, но старательная. И полностью отдавшись во власть гребней, шпилек, ярких лент и заколок, Паола, мысленно вернулась во времена после Падения. Со временем воспоминания тускнели, теряя большую часть красок, их место занимали более яркие или болезненные.

Она родилась много позже, когда клан прятался в горной крепости Ушмет Н’гар и это было, наверное, самое счастливое время. Район этот дик и запущен, сюда редко могли забрести случайные путники. Люди о крепости не знали, и это давало некую искру надежды, что так будет продолжаться еще долго. Но их нашли. Кто? Как? Они так и не поняли тогда. А потом уже было не до того. Крепость обложили днём, когда солнце не оставляло вампирам ни единого шанса. А потом в ход пошла магия сид’дхов. Казалось, что стальные змеи, ощетинившиеся копьями, втискиваются в коридоры крепости, и противостоять им не получится. Но ит’хор вновь напомнили о себе, как о лучших бойцах. Пока Владыка Моргенз и еще несколько магов сдерживали магию предателей, воины под командованием Феодосия устроили настоящую жатву. И коридоры Ушмет Н’гар покраснели от крови «последышей». Пока воины сражались, по тайному коридору, ведущему в небольшую пещеру, скрытую небольшим водопадом, уходили женщины, дети и те, кто не мог сражаться. Проницательный Владыка клана, в глубине души ждавший этого дня, заранее отдал распоряжение укрепить потолочные балки подземного хода, чтобы в подобном случае большая часть клана могла уйти и затаиться в дремучих лесах. И когда воины ит’хор с потерями отступили на нижние уровни крепости, заманивая за собой основные силы карательного отряда, среди них были родители Паолы. Командиры людей, злые из-за понесенных потерь, бросились преследовать разбившихся на маленькие группки вампиров. Заманив основные силы противника в длинный узкий коридор, Владыка обрушил стены. Под завалами осталось достаточное количество смертных солдат, чтобы те, кто их послал, прекратили преследование. Дав тем самым необходимое время, чтобы уйти достаточно далеко и дать передышку и так потрёпанному клану.

Паола встречала каждого, кто выходил из подземного лаза, но последним вышел Владыка, магией прикрывавший отход и обрушивший заранее ослабленные в некоторых местах балки. Незаметно к ней подошёл Феодосий, весь в крови убитых им людей и, присев на камень, привлёк её к себе:

— Твои родители не вернутся, девочка, — глухим, надтреснутым голосом произнёс он. — Прейс увёл за собой отряд с магом сид’дхов в боковой коридор, а Нэлл, — тут голос старого воина всё-таки сорвался. — Нэлл сцепилась сразу со всем отрядом, когда он погиб. Я не смог её остановить. Прости. Но ты никогда не будешь одна, клянусь. Я буду твоим отцом, если захочешь.

Паола не плакала. Ни тогда, ни после. Не от чёрствости или безразличия. Просто в душе девочки в тот миг разверзлась мертвенная пустота, что ни слёзы, ни что-либо другое не смогли бы её заполнить. Спустя еще несколько лет она узнала, что Феодосий, который к этому времени стал ей ближе всех в клане, был влюблен в её мать. И даже бился с её отцом на поединке за руку и сердце Нэлл грасс Ит’хор. И победил. Но видя, что любовь его безответна, уступил. И больше никогда, ни словом, ни делом, не дал усомниться в своём решении. До того дня. Проходивший мимо Владыка, который всегда пугал её своей отчуждённостью и холодностью, остановился и произнёс слова, которые она запомнила навсегда: «Помни и будь сильной. Не для меня или клана. Для них. Ибо они заплатили высшую цену, которую родители могут заплатить за своего ребёнка. Так стань же достойной их памяти».

Паола не заметила, что молчаливая служанка закончила расчёсывать её волосы и, видя, что госпожа ушла в себя, тихо выскользнула за дверь. Выдохнув и окинув своё отражение в зеркале критическим взглядом, она решила просмотреть доставшуюся ей книгу, пока не вернулась Фельдия. Незачем этой хохотушке видеть в её руках что-то, не вяжущееся с обликом солдата удачи, в котором она предстала перед хозяином трактира этим ранним утром.

На первый взгляд тексты в книге напоминали бессмысленные наборы фраз и символов. И Паола, не будучи магом, сразу перелистнула страницы с магическими выкладками, перейдя к более читаемой части. И тут же насторожилась. Дальнейшие записи велись с помощью шифра, и прочесть их не представлялось возможным без знания ключа. А единственный, кто знал его, лишился головы. Хотя буквы были заменены на непонятные значки в виде треугольников и кружков, цифры оставались цифрами, напоминая амбарную книгу. Словно юнец вёл учёт, сколько и чего, куда и кому. Зачем кому-то вести эти шифрованные записи. Да еще и владевшему смертельно опасной магией. Было над чем задуматься. Паола решила поразмышлять над этим на досуге, спрятав книгу на самое дно заплечного мешка. Тем временем на лестнице, ведущей к её комнате, раздался цокот Фельдиных башмачков. «Как раз вовремя», — подумала вампирша.

— Госпожа, — с порога защебетала служанка, — Я сейчас у мастера Келна была. Он мне таких ужасов нарассказывал, душа в пятки уходит. Говорит, этой ночью сынка прелата нашего порешили.

— Прям-таки порешили?! — позволила себе высказать сомнения вампирша.

— А то! По крышам десятки тварей каких-то носились, до сих пор там чистильщики черепицу битую собирают. И всё из-за козней Муэро этого. Давно уже слушок ходил, что подлец магией балуется. Да не какой-нибудь, а самой что ни на есть тёмной.

— И что же никто не донёс на этого «достойного» горожанина?

— Донесёшь тут, — фыркнула Фельдия, смешно сморщив нос. — Когда отец его — прелат Бергазино, двери к наместнику ногой открывает. А остальные слуги Единого в рот ему заглядывают. Тут же сам у заплечных дел мастеров и окажешься. За клевету и поклёп на достойного члена городской общины и столпа общества, — служанка, очевидно, воспроизводила чьи-то слова. Но делала это нарочито гнусавым голосом, что, в конце концов, Паола не выдержала и расхохоталась.

— Ну вот, наконец, госпожа улыбается. А то стоило мне только выйти, а Вы уже темнее тучи стоите, — затараторила Фельдия, и, развивая успех, продолжила: — Так что город перекрыт, повсюду стража рыскает, да поверенные Бергазино к людям цепляются. Говорят, отец целую кучу золота пообещал тому, кто укажет на убийцу сына.

— Занятно, — произнесла вампирша. — Так, а с обувью моей что?

— Ох, про обувь-то я и забыла. Простите госпожа, — служанка стала быстро распаковывать внушительную коробку, которую принесла с собой. Поочередно извлекла из неё с видом бродячего фокусника женские туфельки, ботиночки и сапожки.

— Вот. Мастер сказал, что обувка у Вас — отличная. Он только каблучок подобьет, да пару набоечек заменит и будет она вам служить дальше. А это пока примерьте, вдруг, что и подойдет. Зря я, что ли, такую красоту через полгорода пёрла.

— Действительно, Фельдия, — проявила солидарность вампирша. — Ты давай, тоже себе что-нибудь подбери. Я оплачу.

— Уф, госпожа, — Фельдия растерялась и не находила слов, лишь беспомощно хлопала ресницами.

— Давай, давай, — подбодрила её Паола, примеряя туфельку с крупным, но невысоким и устойчивым каблуком. Под подолом платья всё равно не видать, а в случае непредвиденной ситуации она не будет напоминать пугало, которое раскачивает шаловливый ветер. Закончив с гардеробом, Паола изъявила желание пообедать в общей зале, чтобы погрузиться в непередаваемую атмосферу сплетен, баек и небылиц. Фельдия, находящаяся в состоянии легкой эйфории, умчалась исполнять пожелание госпожи, а Паола, еще раз оглядев себя в зеркало, спустилась в зал.

Несмотря на ранний час, таверна была заполнена. Фельдия уже накрывала ей столик почти в самом углу, рядом с барной стойкой, за которой стоял сам владелец заведения — мастер Пренто. С неизменным полотенцем и стаканом, который уже должен бы истончиться от тех усилий, что прикладывал трактирщик при его протирании. Он важно кивнул своей новой постоялице, которая, несмотря на раннее утро, с помощью «магии» в виде золотого дублона, убедила выделить ей лучший номер и согреть ванну. А пока еще заспанные слуги сновали вверх-вниз по лестнице, буравила хозяина взглядом, играя роль опытного наёмника.

Гул голосов на мгновение стих, но зазвучал с новой силой, стоило Паоле опуститься на стул. Перед ней тут же оказался бокал с густым красным вином, лучшим из запасов трактира. И пока готовилась её рыба, Паола оглядывала собравшуюся в таверне публику из-под полуопущенных век. Трое купцов, едущих из Гал’риады, несколько мастеровых с подмастерьями, пара молодчиков, схожих на разбойников и путешественники. Весьма разномастная публика, но все объединены обсуждением последней новости. Поэтому на неё перестали обращать внимание и Паола, убаюканная людскими голосами, едва не задремала.

Её благостное состояние было прервано внезапно изменившейся тональностью уже привычного шума. Вампирша приоткрыла глаза в тот момент, когда в таверну один за другим входили стражники. С ними шёл человек в ярко-жёлтой одежде жреца Саретиса, сжимавший жезл Золоторогого, больше напоминавший шестопёр. Окинув собравшихся людей горящим взглядом фанатика, жрец дождался всеобщего внимания:

— Сегодня ночью неизвестные убили сына прелата. Именем церкви Саретиса мне поручено разыскать убийцу и представить его на суд. Если кому-нибудь из вас что-то известно, говорите сейчас.

Тон и пылкость, с которой была произнесена эта краткая речь, подняли в душе Паолы волну раздражения. Она уже сталкивалась с боевым крылом культа Золоторогого и оставила после себя мелко покрошенных священников, больше похожих на убийц.

— Здесь собираются большей частью честные люди, сар Тарган, — вступился за своих посетителей мастер Пренто. — Ищите в другом месте.

— Людям свойственно ошибаться, Пренто. А ты всего лишь один из них. Как хорошо ты знаешь своих «гостей», — последнее слово сар Тарган буквально выплюнул. — Ты же не хочешь расстроить прелата, не так ли.

Паола видела, что владелец таверны побледнел. Но упрямо нагнув голову, он сквозь зубы процедил:

— Иди и скажи своему хозяину, что здесь нет убийц. Кроме тебя, — добавил он чуть тише. Но Тарган, видимо, обладал отличным слухом, потому как кровь моментально ударила ему в голову. Он побагровел и, перехватив жезл, зашагал к стойке. Люди спешили убраться с его пути, опрокидывая стулья.

— Никому не позволено обвинять слуг Саретиса в убийствах. Мы несём свет в этот грешный мир, Пренто. Или ты забыл постулаты веры. Мы защищаем ваши никчемные души от извечной Тьмы и ужасов, таящихся в ней.

Но, видимо, для хозяина это было личное:

— Я не видел ужасов Тьмы, сар Тарган, — голос мастера Пренто так же опасно понизился. И руки его уже не протирали стакан, а опустились под стойку. — Зато я видел костры, на которых сгорали неугодные вам. Еще раз говорю, здесь нет преступников. Ищите их в другом месте. И если не заказываете выпивку, то двери за вашими спинами. Хорошего дня!

— Как скажешь, Пренто Ольверди. Но наш маленький спор не окончен. И я молю Саретиса поскорее вернуться к его разрешению.

Взмахнув полами развевающихся одежд, жрец покинул таверну, забрав стражу. Но и после его ухода в зале царила тишина. Люди молча переваривали увиденное, атмосфера липкого страха стала понемногу рассеиваться. Служанки, словно цыплята, облепившие своего хозяина, всё еще не отходили, словно ища защиты. Он мягко подтолкнул их, шепнув что-то веселое, так как девушки тут же упорхнули, всё еще неуверенно улыбаясь.

— Это было в высшей степени так же отважно, как и глупо, — прокомментировала Паола. — Но я Вас прекрасно понимаю, мастер. Слуги Саретиса — те еще ублюдки.

— Может, Вы и правы, госпожа Паола, — он снова протирал стакан, но делал это скорее механически. — Старые счёты, Вы понимаете. Трудно забыть некоторые вещи, как бы давно они не происходили.

— Я Вас понимаю, — Паола пригубила вино, глядя поверх бокала на собеседника. — Но теперь эта тварь вернется, так как Вы дали ему замечательный повод.

Пренто криво усмехнулся и, наконец, достал то, что лежало за его стойкой. Это оказался настоящий имперский моргенштерн. Без единого пятнышка ржавчины, и ремни на рукояти поменяны недавно. Хоть сейчас в свалку, крушить шлемы и черепа.

— Я всегда, готов госпожа.

— А Вы не так просты, мастер, — засмеялась Паола, и её смех вдруг прорвал плотину напряженности. Сразу со всех сторон обрушилась волна звуков — люди смеялись, говорили и пили. Служанки обнесли всех кружками с пивом.

— За счет заведения, — гаркнул хозяин таверны.

Тем временем, Фельдия принесла рыбу и пока вампирша насыщалась, грациозно управляясь с вилкой и ножом, стояла рядом, посматривая то на своего хозяина, то на двери, словно боясь, что они сейчас распахнутся, и в них войдет сар Тарган. Покончив с едой, Паола засобиралась в город. Все эти приключения отвлекли её от истинной цели приезда в эту глушь. Поразмышляв, она не стала брать с собой тьягу, да и вообще, ощущение, что она снова выглядит как женщина, а не как какой-то там разведчик эльфов, воодушевляло. Отдав распоряжения по поводу обеда, она вышла на улицу.

Солнце, уже принявшее её за свою, ласково окатило тёплыми лучами. Минуту понежась в его лучах, она двинулась в сторону Рыночной площади. Разговорчивая Фельдия предоставила её всю нужную информацию. Паола прошла несколько улиц, прежде чем вышла к небольшой круглой площади, уютно вписавшейся в окружающие её здания. И теперь ей осталось найти лавку «Свинья и жёлудь». Она уже обратила внимание, что горожане любили украшать стены домов вьющимся плющом, так что складывалось ощущение некой игрушечности. Домики, по большей части двухэтажные, с побелёнными стенами и резными, расписанными красками тёплых тонов, ставнями на окнах, навевали ощущение уюта и домашности. Нужную ей лавку Паола увидела почти сразу. Изящно выкованное изображение хрюшки, на круглом пятачке которой балансировал здоровенный каштан, привлекало внимание.

Стоило ей толкнуть дверь, как в глубине лавки зазвенел колокольчик. После солнечного дня она оказалась в полумраке, словно хозяин избегал света. Оглядевшись, Паола шагнула вглубь лавки, благодаря Тёмных богов за зрение, позволяющее ей видеть в полной темноте. Иначе две ступеньки превратились бы в совсем неизящное падение.

— На это и расчёт, — раздался голос, казалось бы, разносившийся со всех сторон. Но Паола сразу же определила источник и повернулась в ту сторону. — Так просто сразу определить сущность пришедшего за покупками. Человек-зевака, серьёзный покупатель или подобные тебе.

— Подобные мне?!

— Да. Твои сородичи обычно приходят в сумерках. Но ты совсем другое. Что ты такое?

— Я — кровь от крови моих родителей. И если мы закончили играть в «угадайку», то у меня есть пара вопросов.

Из самого тёмного угла, рассмотреть который не хватило даже её зрения, отделилась тень. Двигалась она настолько плавно, что казалось не идёт, а скользит над полом. Оказавшись рядом, тень приняла форму мужской фигуры, и внезапно в лавке вспыхнул свет, будто кто-то в один момент зажег сотню свечей. Паола, проявив выдержку и терпение, спокойно ожидала конца представления. Помещение лавки было заставлено полками с различными старинными вещами. Здесь присутствовали предметы быта, орудия труда, украшения и оружие минувших эпох. Паоле нравилось иногда находить в таких лавках осколки прошлой жизни. Они неизменно будили в ней чувство сопричастности с историей мира. К примеру, четыреста лет назад она держала в руках полуторный меч всадника из клана Рез’згат, и вот он лежит тут на полке. Подписанный «Клинок последней эпохи Империи Ночи. VI ВЕК от пришествия Тёмных богов». И ни одному любителю древностей этого не понять.

Тем временем фигура, явившаяся перед ней, откинула капюшон и на Паолу уставилась…Паола. Первые секунды вампирша стояла как громом пораженная. А затем расхохоталась во все горло. Её двойник тоже улыбнулся, но улыбка вышла какая-то вымученная, будто её владельца мучила совесть. Отсмеявшись, Паола вытерла слезинку и улыбнулась своему отражению:

— Надо полагать, ты — камлок? — изогнула бровь вампирша.

— Догадалась, забери тебя тьма, — беззлобно выругался камлок, оборачиваясь в человеческого мужчину средних лет. Трансформация происходила практически моментально, что говорило о богатом опыте. — Зови меня Тарвин Висс. Так меня все здесь называют.

— Хорошо Тарвин, — согласно кивнула Паола, — я разыскиваю кое-что, и мне нужна консультация профессионала.

— Так уж и профессионала, — проворчал камлок, но вампирша успела заметить, что маленькая лесть была ему приятна. — Ну, чего тебе?! Излагай. Если то, что тебе нужно у меня или я смогу это достать — оно твоё. За соответствующую сумму, конечно.

— Того, что я ищу, мастер Тарвин, у тебя нет. Но я тешу себя надеждой, что Вы направите меня на нужный путь.

— А-а! Девочка-вампир спрашивает о Камне Ночи…

— Откуда, сожри тебя волк, — внезапно взорвалась вампирша, — ты знаешь об этом?!

Сказать, что она была вне себя, значило ничего не сказать. Паола напоминала готовый извергнуться вулкан. Цель её миссии за одну минуту разгадал какой-то перевертыш. Видя гнев вампира, камлок вновь принял её образ и отступил на шаг назад:

— Не надо так нервничать, госпожа. Тарвин Висс живёт не первый год. И не первый год занимается поиском и продажей разных артефактов. Тут сложился небольшой круг коллекционеров, которые интересуются осколками прошлого. И среди них первое место занимает пресловутый кристалл. Поиском его тайно занято много лю…э, скажем так, существ.

— Зачем, — тихо произнесла Паола, — кому-то нужен Камень Ночи? Разве умение наводить Полог Сумеречности кому-то может пригодиться?

— О, госпожа, Вы плохо знаете коллекционеров. Желание обладать у них перевешивает все другие. Может, ему без надобности эти магические штучки, а вот побочные, так сказать, эффекты — очень даже.

— Какие еще эффекты? — нахмурилась Паола. Но камлок покачал головой: — Госпожа, вся дальнейшая информация стоит дорого. Если хотите её услышать, платите.

— Сколько?

— Я не говорил о деньгах, — хитро улыбнулся камлок, вновь становясь собой. — Мне потребуется от Вас некая услуга. В обмен на неё я поделюсь тем, что мне известно.