Привычка – страшная вещь… особенно когда привыкаешь к человеку… Я осталась в пустой холодной квартире, где каждая мелочь напоминала мне о том, что еще вчера нас было ДВОЕ, а сегодня нас уже нет. Просто потому что «нас» нет. Было тоскливо. Моя собака спала на его вещах днем и на его половине кровати ночью. Моя собака скучала. Я – нет, просто потому, что у меня не было на это времени. У меня даже не было времени искать какую-то причину нашего расставания. Расстались и расстались. Временно, так временно. Навсегда, так навсегда. Я слишком устала для того, чтобы о чем-то думать. Он убивал меня своими ежедневными депрессиями, и в конце концов мне это просто надоело. Я сама предложила пожить отдельно, и он с радостью ухватился за эту мысль… видимо, потому что не хватило смелости предложить первому, как и не хватило смелости рассказать об истинных причинах своих депрессий. Мой гражданский муж был прекрасным человеком, но у него был один небольшой минус: когда мне нужна была поддержка, у него всегда случалась неожиданная депрессия, и мне приходилось поддерживать его, а не себя. Он был на пятнадцать лет старше меня и безумно меня любил. Когда мне был двадцать один год, он признался мне в измене и впал в депрессию… Ему было нелегко… А мне тоже было нелегко, потому что у моего папы был рак и родители собирались лететь в Германию на обследование, тем не менее мне было по-человечески жаль Глеба… Мне не хотелось перечеркивать несколько прекрасных лет совместной жизни одной неприятной ситуацией, тем более, я всегда уважала, когда человек может сказать тебе в глаза правду. Я устраивала ему какие-то сюрпризы, а в ответ слышала «меня раздражает твоя теннисная сумка в коридоре». Раньше его это умиляло… Но дело такое… Мое терпение лопнуло, я собрала какие-то шмотки и без копейки денег переехала жить к Аньке – единственному человеку, который всегда собирал паззлы моей души или разбитого сердца. Я переживала из-за папы, у меня каждый день была температура тридцать девять, дикий кашель, я не могла спать, есть – одним словом, испытывала на себе весь стандартный набор удовольствий, который обычно с радостью сопутствует стрессовым ситуациям. Как всегда, меня поддерживала Анька и Он, часами разговаривая со мной по телефону и побеждая мое подавленное состояние своим безупречным чувством юмора. Папу прооперировали, мои родители вернулись из Германии и так и не узнали о том, что мы с Глебом расходились, потому что как раз к их приезду он вышел из депрессии и сказал, что не может без меня жить. Все стало на свои места, но, как говорится, «осадочек остался». Есть вещи, которые запоминаются. И дело было не в его измене. Он оставил меня одну, когда мне нужна была его помощь и поддержка, он не спросил, куда я иду, к кому, где я буду жить и есть ли у меня деньги. Потому что у него в тот момент была депрессия. Это была первая ситуация в моей «супружеской» жизни, которая в очередной раз доказала мне, что рассчитывать в жизни нужно только на себя. Мне просто казалось, что я не могу положиться на этого человека… нас ДВОЕ, но я – ОДНА. И не помогут новогодние ночи в Лас-Вегасе, прогулки за ручку по Сан-Франциско, завтраки в Нью-Йорке и розовые бантики на подаренных машинах. Можно сколько угодно купаться вместе в теплом океане под тропическим ливнем Бали, но при этом знать, что «вся идиллия» продлится ровно до очередной стрессовой ситуации в моей жизни. Потому что я – ОДНА. Именно по этой причине меня не слишком опечалило наше расставание… Я всегда знала, что эти отношения рано или поздно закончатся, впрочем, как и любые другие. Пять лет – это даже много. Любовь обычно умирает гораздо раньше. Если это обычная любовь…

Если честно, я очень хорошо понимала Глеба… особенно в июне 2010 года… И я знала, что ему со мной плохо… Я бы сама от себя ушла… Последние несколько месяцев меня не существовало… ни для кого. Меня просто не было. Я жила только для одного человека. Я жила для Мужчины, которого последние семь лет я любила как друга, как брата, как короля, как героя кино, как… Он был для меня всем и мог заменить мне весь мир. Он жил в другой стране и единственным способом общения с Ним был e-mail, skype, телефон… и самолеты.

Это был период, когда мы решили вместе поработать… Мне хотелось с Ним работать, потому что для меня в принципе было неважно, что с Ним делать… лишь бы с Ним. Ему пришлось со мной работать, потому что Ему нужен был человек, которому Он сможет доверять… из-за ситуации, в которой Он оказался. Он всегда называл меня «умной девочкой», а я всегда считала Его гениальным бизнесменом. Мне было интересно поработать с Ним, поучиться у Него. Обычно, когда задаешь человеку какой-то вопрос, ты заранее можешь предположить пять, десять, двадцать вариантов ответов, в зависимости от задаваемого вопроса и от уровня твоего IQ. У Него всегда находился двадцать первый. Его ответы никогда не попадали ни под один из моих предполагаемых вариантов. Он мыслил по-другому, говорил по-другому, Он был не таким как все. Он был человеком Мира.

Моя работа с Ним… ад и рай… пытка и удовольствие… слезы и бесконечный смех… Он сводил меня с ума… Я неделями ни с кем не виделась, не встречалась с родителями, не ходила на теннис, я забыла, что такое есть с помощью ножа и вилки… я отвыкла есть сидя… я отвыкла есть в принципе… Я заезжала на Мак Драйв в Макдональдс в два-три часа ночи, потому что магазины в это время уже были закрыты, а днем заехать в магазин я не могла. Сон стал для меня утопией и мечтой… я ложилась спать в четыре-пять утра, а в семь я уже просыпалась и сидела возле компьютера… Я не отвечала на телефонные звонки друзей и знакомых… у меня просто не было на это времени. Мое «подышать воздухом» заключалось в том, чтобы настежь открыть окно в три-четыре утра, сесть в уггах на подоконник и, облокотившись о стенку, жадно выкурить сигарету. Однажды я так и проснулась: полулежа на подоконнике, облокотившись о стенку… Меня разбудил лай моего йорка Роджера Федерера…

Мои друзья и знакомые считали, что у меня депрессия, связанная с расставанием с Глебом… Тем более, он уже многих из них познакомил со своей будущей женой… Мне никто ничего не говорил, а даже если бы мне об этом и сказали, не уверена, что тогда до меня бы дошел смысл всей пикантности ситуации… Все считали, что меня нет и мне было так удобно. Это было мне нужно. Необходимо. Никто не должен был знать, чем я занимаюсь и с кем работаю. Это был вопрос безопасности.

Я не могла никого пригласить в гости, потому что квартира моего бывшего мужа напоминала офис ЦРУ: барная стойка была завалена ноутбуками, модемами, кабелями, проводами, флешками, наушниками, микрофонами… – все было в двух-трех экземплярах, на случай, если что-нибудь поломается, выйдет из строя, упадет, сгорит… Стопки документов, уголовных дел, определений и решений всевозможных судов заменили мне Стендаля, Коэльо и Бегбедера… У меня было десять-пятнадцать мобильных телефонов с разными карточками. Каждому телефону соответствовало мое собственное новое имя: Samsung – Света, Nokia – Катя, Motorola – Инга… и так далее… У меня не было одинаковых телефонов, потому что я боялась запутаться в именах. Как-то один из моих ухажеров, пьяный, позвонил мне на мой собственный телефон в четыре часа утра, назвал меня по имени, а я сквозь сон на автомате ответила, что «Вы не туда попали. Я – не Юля». Однажды утром мне позвонили на Nokia-Света, и я в полубессознательном состоянии тоже ответила, что «Вы не туда попали». Только на этот раз это уже был не ухажер, и мне было не до смеха.

Для меня стало нормой периодически куда-то летать и встречаться с людьми «из телевизора», которые видели меня и первое время терялись, потому что у меня не было времени на косметику… и я часто слышала одну и ту же фразу, сопровождаемую улыбкой: «Но вы… Ты же еще совсем… ребенок»… Но когда я объясняла, почему я к ним прилетела, и чего я от них хочу, они прекращали улыбаться и пытались мне помочь, за что я всегда буду им благодарна. Я все также не отвечала на звонки своего собственного телефона… потому что ненавидела ложь и мне проще было не брать трубку, чем придумывать очередную причину своей невозможности поиграть в теннис… или встретиться с мамой, или папой… Пусть думают, что у меня депрессия… а я пока буду изучать рейдерские схемы и юридические законы.

И у меня действительно была депрессия… Впервые в жизни… Мне хотелось помочь Ему больше всего на свете… Мне хотелось, чтобы весь мир узнал правду… Мне хотелось помочь восстановить Его имя и репутацию, которую беспощадно разрушили и уничтожили люди, которым Он доверял… Они не просто разрушили жизнь Ему, Его близким и мне… они забрали у Него все… и не могли остановиться… На их стороне были миллионы и связи, которые они день за днем закрепляли с помощью своих миллионов. На нашей стороне была правда. Кому поверят? В этой стране… Поверят тому, кому выгоднее верить. А нам верить было невыгодно. Потому что мы не давали миллионов. Правда, подкрепленная миллионами, – это уже не правда. Это – купленная правда, что автоматически превращает ее в ложь.

Он не мог находиться в этой стране по разным причинам. У Него были связаны руки, и эти люди прекрасно об этом знали. Они отбирали у Него бизнес и оказывали давление на близких людей для того, чтобы вопрос бизнеса уже не был таким приоритетным и Он не мог предпринимать каких-то шагов и оказывать сопротивление. Но Он был умнее их всех. Он был лучшим стратегом, обладал невероятно тонким умом и хотел вернуть себе то, что по праву Ему принадлежало. Мы стали командой. Он был – головой, а я старалась быть его руками и глазами, но при этом не показываться на глаза никому.

Что они сделали, эти люди? Наняли лучшего рейдера и украли бизнес, половина которого принадлежала им. Но «половины» им было мало. Поэтому они воспользовались моментом и забрали все. Почему это оказалось так просто? Потому что им доверяли, как обычно доверяют своим партнерам. Потому что они по совместительству были владельцами крупного украинского банка с отличной репутацией, который и кредитовал этот бизнес. Что они могли сказать в свое оправдание? Мы забрали бизнес «за долги», потому что с нашим банком не рассчитались по кредиту. Что мы могли им противопоставить? Документы, выданные их же банком и подтверждающие, что кредит был погашен еще несколько лет назад. Но кому интересны документы, когда тебе заносят миллионы? Никому. Кого интересовала правда? Никого. Чего боялись эти люди? Ничего. Но им не хотелось, чтобы узнали правду. Потому что у них была безупречная репутация и в отличие от других известных украинских банков, они не хотели официально называться рейдерами. Поэтому мы устроили PR-войну. И многие СМИ нас поддержали. Я знала, что украинские СМИ никогда и ничего не делают бесплатно, но я ошиблась. Были люди, которые, узнав правду и получив на руки доказательства, публиковали статьи, выкладывали документы, старались помочь и обратить внимание «верхушки» на весь беспредел происходящего. На этих людей давили, им угрожали, закрывали их сайты, звонили владельцам тех или иных средств масс-медиа и требовали убрать или опровергнуть всю информацию… Мне звонили десятки людей на все мои телефоны, и я только и слышала: «Света, нам угрожают…», «Катя, на нас натравили спецслужбы, и мы не знаем, как вам помочь…», «София, наш сайт закрыли… мы вынуждены снять информацию… простите ради бога, но поймите нас…… и так до бесконечности… Я сходила с ума… И Он тоже… мы злились, мы не спали, не ели… мы орали друг на друга, спорили… мы жили с Ним в skype… вместе просыпались и вместе засыпали… Я понимала Его состояние и не могла на Него обижаться, но иногда у меня сдавали нервы… Как-то я разревелась прямо в трубку… причем это была настоящая истерика… мне казалось, что мне больше не хочется, чтобы Он мне звонил… я устала… Я не видела результата… Каждый предпринимаемый нами шаг перечеркивался их миллионом и очередным сфабрикованным судебным постановлением. И все. Ты борешься, не живешь, не дышишь, а результат – ноль. Потому что ты родился в Украине и здесь такая система.

Он доводил мой skype до кипения… Он убивал его, уничтожал… я могла определить по двум-трем словам skype-чата, в каком Он настроении и что произошло… Он все время в порыве гнева путал клавиатуру и писал русские слова, предварительно не переставив язык с английского. Я знала, что «ок» – это «jr», «привет» – это «ghbdtn», я знала, что такое «gbpltw»… у нас уже выработался свой собственный язык, который не требовал перевода. У каждого из нас было по пять-шесть skype-чатов одновременно, поэтому мы часто отправляли по ошибке друг другу фразы, предназначенные для других людей, а потом писали «не тебе»… Как-то Он написал: «я только прилетел… знаешь, мне тебя сегодня целый день не хватало»… а потом «не тебе». Я сразу же Ему ответила: «не пиши мне больше никогда», «не тебе», «я скучала»… Так мы и общались… так мы жили… один раз Он написал «k.,l. Nt,z», но я не стала уточнять, кому Он это писал… думаю, что не мне…

Жесткий, неповторимый, холодный, смешной, с потрясающим чувством юмора… Он не давал мне ни секунды покоя, заставлял круглосуточно работать мою голову… Однажды я попросила целый день не трогать меня в skype и не звонить мне и пообещала, что к вечеру взорву Google нужной нам информацией, если Он не будет каждую секунду спрашивать «что нового?» и без конца на меня кричать. И Он не трогал меня целый день… к вечеру Google был забит… и часов в десять вечера Он прислал мне sms-ку: «Google pustoi»… Это вызвало бурю моего гнева и эмоций, и я написала Ему sms-ку: «Ты с ума сошел? Может, ты вводишь в поиске «новые джинсы Милан» и ждешь, что он расскажет тебе о рейдерстве? Лучше не зли меня». На что Он ответил: «Ne tebe».

Благодаря Ему я знаю Венский аэропорт лучше, чем собственную квартиру. Он научил меня собирать вещи за две минуты и на следующее утро быть уже в другой стране, независимо от того, есть билеты на самолет или нет… Он научил меня не реагировать на окружающий мир… и смеяться, когда хочется плакать… Он многому меня научил… Как-то Он сказал, что закроет меня в офисе до тех пор, пока я «все не пойму»… и сдержал слово… правда, мне в принципе не хотелось выходить из этого офиса, потому что мне нравилось быть с Ним, слушать Его, понимать Его… Он даже разрешил посидеть за рулем своей машины… Моя вечная слабость… Как-то рано утром Он отвозил меня в аэропорт… и все время возмущался, что у меня «уе…я сумка». Сумка действительно была у…й – очень красивой, из крокодила, но отвратительно неудобной… просто уе…й. Досталась по наследству, что поделаешь… Пока я на корточках рылась в вещах и пыталась найти свой паспорт, Он спрятался за колонной вместе с моей уе…й сумкой… Паспорт я нашла… но потом не могла найти Его… а это было гораздо хуже… дело было даже не в сумке из крокодила… Дело было в Нем… Я не могла без Него. Ему было весело, мне не очень… хотя…

Мне было нелегко только по нескольким причинам: 1) больше всего на свете я боялась предпринять какой-то шаг, который может Ему навредить. 2) Невозможно работать с человеком, которого любишь. Потому что эмоции всегда мешают рационально мыслить и хладнокровно оценивать ситуацию, особенно, если ты – девушка и тебе двадцать четыре года.

Была еще одна причина, по которой мне было нелегко: я знала, что такое PR, его принципы, технологии и способы воздействия на целевую аудиторию. Но одно дело быть двадцатичетырехлетним PR-директором модного ночного клуба «Opera» в городе Днепропетровске или заниматься предвыборной кампанией одного из кандидатов в президенты, а другое дело – воевать с рейдерами. На нервной почве и вечного взгляда на монитор у меня началась дикая аллергия под глазами, я похудела на семь килограмм, и у меня не было моральных и физических сил… Мне нужна была Франция… Париж… или Сан-Тропе… но моя подруга Эля предложила полететь мне в Юрмалу. Она занималась моими билетами… у меня не было времени… Она так и не дождалась от меня фото для бейджика гостя «Новой волны», поэтому взяла одну из моих парижских фотографий из нашей совместной поездки… И я полечу в Юрмалу… навстречу Петру Листерману.

P.S. Я никогда не меняю деньги в этом банке.

P.P.S. Когда от женщины уходит мужчина, поверьте мне, не всегда он – причина ее переживаний. Я даже не заметила, как женился мой бывший муж… Надеюсь, что его настоящая жена будет любить только его… а если не только… то пусть она хотя бы любит его больше, чем я люблю Его танцующих человечков в skype…