Пролог

Вы когда-нибудь наблюдали за курицами в курятнике? Стас наблюдал. Причем был занят этим вдохновенным процессом уже который день…

Удивительно, но жизнь в курятнике напоминала Стасу модель общества в миниатюре. Та же борьба за выживание, за власть, за место под лампочкой. Каждая вторая курица непременно считала себя доминантной и пыталась указать место своей соплеменнице. С петухами было все понятно и без аналогий, тут борьба за самку и за право называться альфа-самцом. Чем выше сижу – тем дальше гляжу как в переносном, так и в прямом смысле. Потому как в прямом смысле эти самые петухи старались забраться как можно выше и взирать на всех свысока, видимо, искренне полагая, что такая позиция делает их существенно значимее и привлекательнее в глазах все тех же куриц, а может, и остальных петухов тоже.

И самая главная мысль не давала покоя Стасу: что ждет всех этих в принципе симпатичных и по-своему разумных существ завтра? А перспектива у них одна – бульон или курица-гриль. И все потуги, вся эта суета никому по сути не нужна, потому что исход один – деревянная чурка и топор хозяина. А разве у людей иначе?..

Короче, Станислав Николаевич Рогозин, отставной полковник службы безопасности, пребывал в меланхолическом настроении. И пребывал он в этом настроении на даче: приехал сюда из суматошной столицы три месяца назад, предварительно плюнув с высокой колокольни на государеву службу. В смысле написав рапорт и уволившись на пенсию по выслуге лет.

Не то чтобы кто-то его гнал с этой самой службы. В целом полковник Рогозин был на хорошем счету как у руководства, так и у коллег по службе, потому как никогда не был подлецом, что, кстати, вовсе не редкость в таких структурах и на таких должностях. Просто в какой-то момент пришло осознание одной простой вещи: "Что я сделал за 45 лет жизни и в частности за 25 лет службы в структурах? Что сделал полезного? Что останется после меня? С кем или с чем я собственно боролся все эти 25 лет?". И, как это ни печально, на эти простые вопросы Стас для себя ответа не находил.

Будучи человеком по натуре работоспособным и достаточно энергичным, он первое время с головой окунулся в сельскую жизнь. Вырыл на собственном участке небольшое озерцо, причем вырыл в прямом смысле своими руками, хоть и страдал потом от боли в мышцах. Кабинетная работа как-то не особо способствовала физическому развитию, а посещать спортзал было некогда, да и не особо хотелось, если честно. Тем более что от природы Стас был худощав, достаточно подтянут и справедливо исповедовал принцип о том, что "здоровым спорт не нужен".

Закончив с озером, взялся за грядки, посадив какие-то овощи – то ли огурцы, то ли патиссоны. При посадке особо не вникал в агрономические нюансы, полагая, что земля-матушка должна сама разобраться с тем, что в нее воткнули. Результат оказался закономерным – ни на грядки, ни на то, что на них выросло, без слез смотреть было невозможно, особенно в сравнении с соседскими огородами.

Потерпев фиаско с овощеводством, перешел к следующей стадии – взялся строить курятник. Строить – это, конечно, громко сказано: скорее, попытался превратить в курятник древний сарайчик для тяпок, оставшийся от бывших хозяев дачи. Перешерстив сайты и чаты любителей куроводства и кое-как уяснив для себя принципы обустройства куриного коттеджа, Стас с воодушевлением взялся за дело, которое в течение недели и закончил. Нельзя сказать, что получилось идеально, но, скорее всего, для куриц сгодится. Главное, что квадратура соответствует установленным стандартам, где не надо – не дует, где надо – есть вентиляция. Жители курятника, похоже, придерживались того же мнения, поскольку воодушевленно осваивали многочисленные лесенки и жердочки, насесты и гнезда, коими в изобилии снабдил сооружение гордый строитель.

За созерцанием общественных процессов, происходящих в замкнутом социуме, и застала Стаса супруга Валентина Ивановна Рогозина.

– Долго медитировать собираешься, архитектор куриных душ? Пойдем ужинать, завтра кто-то на рыбалку собирался, не забыл еще?

– Иду, милая, иду. А ты знаешь, почему каждая курица стремится забраться выше своих собратьев?

– Знаю – это называется "доминантная курица".

– Это ты у меня доминантная курица, а у птиц это инстинкт самосохранения: чем выше на дерево залез, тем безопаснее.

– От топора и дальнейшей кремации на решетке гриль их это все равно не спасет.

– Прозаично, хотя и справедливо. Радует одно: они об этом не подозревают, думают, у них вся жизнь впереди.

– Так оно и есть – короткая только.

– И, главное, предопределенная…

Надо сказать, Валентина Ивановна была женщиной совершенно неуемной энергии, которую выплескивала на всех и все, что бы ни находилось рядом. И, честно говоря, все потуги на пути становления Стаса как фермера происходили исключительно с подачи жены. Любое активное сопротивление новшествам, как, впрочем, и пассивное, преодолевалось просто. Стаса ставили перед фактом. Вот тебе 30 бройлеров, а на завтра заказала 20 несушек – будем выращивать и кушать экологически чистое мясо. Недельная конфронтация после таких решительных действий, как правило, приводила только к испорченным нервам и полной капитуляции господина полковника.

Тем не менее, Стас жену любил. Любил той любовью, которая к мужчинам приходит после 30 лет, когда до периода "седина в бороду – бес в ребро" еще далеко, а юношеский авантюризм остался позади. Супруги Рогозины были в браке уже более 10 лет. Как у Стаса, так и у Валентины это был второй брак. Назвать его для себя удачным или неудачным он затруднялся. Но то, что его семейную жизнь спокойной назвать было нельзя, для него было очевидным фактом. Но также было абсолютно ясно, что никого другого на месте Валентины он себе представить просто не в состоянии. Несмотря на свой бальзаковский возраст (они с женой были одногодки), Валя выглядела великолепно. Подтянутая спортивная фигура, ни капли жира, рельефный пресс культуристки – результат многолетних регулярных занятий аэробикой и танцами.

Стас в очередной раз залюбовался точеной мальчишеской фигуркой жены, спокойно дефилирующей от курятника к дачному домику. "Надо же, 45 лет, а такой заднице позавидует любая 18-летняя соплячка, – не без гордости подумалось ему. – И ведь, что интересно, хоть в бикини ее одень, хоть в робу, все одинаково хорошо на ней сидит – королевна, одним словом".

Пришла мысль о рыбалке. Не то чтобы так уж хотелось ехать. Да и назвать себя заядлым рыбаком он не мог. Скорее, просто любитель посидеть и посмотреть на воду в утреннем тумане. На раннюю зорьку, когда сквозь клочья ползущего водного киселя прорезаются первые лучи солнца и рыба вспоминает о том, что ей тоже неплохо было бы позавтракать.

Озеро Стас присмотрел еще неделю назад. Старый и достаточно глубокий овраг, заполненный родниками, вода в нем была невероятно холодной для середины августа. Вокруг росла шикарная дубрава, некоторым гигантам должно было бы быть никак не меньше 200-300 лет, хотя совершенно не понятно, как такие деревья вообще выросли и выжили в этой местности. В общем, место было на редкость живописное. Наживку и тормозок, а также все, что к нему причитается, он уже уложил в сумку-холодильник. Немного подумав и не найдя ни одного подходящего повода отменить подъем в три утра, несмотря на портящуюся погоду, на том успокоился и пошел ужинать.

Будильник, как это ни прискорбно, начал исправно верещать ровно в три часа утра. Проклиная все на свете, в том числе и предстоящую рыбалку, Стас кое-как спустился со второго этажа и, стараясь не ронять стулья и стаканы, попытался приготовить себе кофе. С некоторыми потерями кипятка, вылитого себе на ногу, и рассыпанного кофе это удалось. "Да, годы не те, – пришла мудрая мысль после первого глотка живительного напитка. После сорока надо выбирать что-то одно: или пить, или не спать. Триста грамм водки за ужином и три часа сна как-то явно не сочетались друг с другом, по крайней мере, по субъективным ощущениям Стаса.

Тем не менее, кофеин свое дело знал, и в голове прояснилось. Натянув на себя униформу, он поплелся к машине. Когда вышел на улицу, настроение испортилось окончательно. Дождя не было, но вдалеке на востоке подозрительно сверкала молния, пока, правда, еще без грома. Признак был отнюдь не обнадеживающим и вряд ли сулил потрясающий клев. Байки о невероятном клеве в дождь Стас слышал не раз, но не без основания считал, что рыба, как и любая живая тварь, должна любить хорошую погоду. Тем более, дождь не любил сам Стас, и совсем уж сомнительным кажется удовольствие от рыбалки в дождь. Надеясь на вечное славянское "авось" да еще на то, что автомобиль будет под боком и в случае чего можно быстро ретироваться, он завел машину и выехал.

Добравшись без особых приключений до места назначения, Стас попытался максимально близко припарковаться к озеру, что ему, конечно же, не удалось – мешали деревья. Кряхтя, он выбрался из машины и расстроился окончательно – гроза явно не собиралась обходить место рыбалки стороной. И небо, еще 20 минут назад светившееся зарницей, теперь вовсю громыхало канонадой грома, сопровождаемого всполохами молний. Или наоборот. Все-таки это гром сопровождает молнию. Хотя какая разница, – желание разворачивать снасти и пробираться к озеру окончательно пропало. Решив выждать какое-то время, Стас с облегчением забрался в уютный и теплый салон автомобиля.

Но если уж неприятности начались, то сразу заканчиваться они явно не собирались. Вчерашний ужин, катализированный небольшой дозой водки, вероятнее всего, закончил свой сложный процесс метаболизма в желудке, и последний настойчиво требовал очищения. Выскочив из машины и отбежав несколько шагов в сторону, Стас присел у какого-то дерева. Через пару минут стало значительно легче. С облегчением пришло понимание того, что туалетной бумаги с собой тоже нет. Но, в конце концов, в лесу мы или нет? Обойдемся подручными средствами.

Гроза набирала обороты, и первые капли летнего дождя уже начинали срываться, не пробивая еще густую листву громадного дерева. Он только сейчас обратил на него внимание – это был древний дуб совершенно невероятного размера. Крона дерева скрывалась где-то вверху, сливаясь с еще темным предрассветным небом. Осматривая озеро днем, Стас такого гиганта не заметил. Возможно, это просто предрассветные сумерки делали свое дело, меняя формы и создавая призрачные очертания.

Ему стало безумно интересно измерить ствол дерева в диаметре. Рулетки с собой не имелось, поэтому решил по старинке – обхватом. На третьем обхвате небо вспыхнуло. Точнее, вспышек было две: первая в небе, вторая – в голове у Стаса. Потом стало темно и тихо.

 

Глава 1. Хаос

Никакого тоннеля и тем более света в конце оного не было. А что было? Стас позже не раз пытался вспомнить эти ощущения, и всегда это давалось ему с большим трудом. Было темно, потом была боль – невероятная боль в голове. Ощущение лоботомии без наркоза – почему-то именно это сравнение приходило в голову. Черепную коробку словно разорвали на части, полушария мозга распылили в нейроны, затем как-то все это собрали и так же как-то запаковали обратно, не особо уделяя внимание эстетике сборки.

Цифры, образы, ощущения, лица, глаза, руки – все это вращалось в хаотическом хороводе с невероятной скоростью. Вспышки света чередовались с непроглядной тьмой, которая, в свою очередь, сменялась серой мглой, пронизанной серебряной паутиной. Паутина создавала геометрические фигуры сначала классической эвклидовой геометрии, затем все сложнее и сложнее, меняя кривизну пространства до сочетаний, которые сознание отказывалось воспринимать. Затем опять формулы, цифры, лица, боль, вспышка – тьма…

Стас открыл глаза. Какая была первая мысль? Да не было мыслей вообще, ну ни одной мысли, была дикая, всепоглощающая головная боль. Потом, чуть позже, мысли начали появляться, и были они лишь об одном – как бы добраться до машины, где есть таблетки от головной боли. В глазах немного просветлело, хотя вокруг плыла серая мгла, наполненная пылью и запахом гари. Попытка встать оказалась неудачной, и пришлось довольствоваться позицией в партере. Тем не менее, появилась первая здравая мысль: "Я живой". Осознав это, многострадальный мозг тут же задался целой серией никому не нужных вопросов, что закономерно привело к перегрузке и зависанию.

Повторное возвращение оказалось существенно легче. Боль никуда не делась, но, по ощущениям, приобрела латентную форму, угнездившись где-то в районе мозжечка и для верности стянув голову, как дубовую бочку, тяжелым металлическим обручем. Попытку резкого подъема Стас на этот раз решил не предпринимать. Начал с методичного исследования возможностей своего тела или отсутствия таковых. Пальцы на руках шевелились. На ногах – плохо, но тоже реагировали на импульсы изможденного мозга. Попытка согнуть правую руку в локте неожиданно привела к успеху. Это вдохновляло, и Стас рывком попробовал сесть. Землю качнуло и продолжало раскачивать с замедляющейся амплитудой. Сзади оказался ствол дерева, и Стас оперся об него спиной – качка уменьшилась и появилась хоть какая-то возможность осмотреться.

А смотреть было, собственно, не на что. В первый момент даже показалось, что бредовое состояние продолжается. Все вокруг было покрыто серой мглой – серой была трава, серым был туман. Ощутимо реальным казался только ствол злосчастного дуба, такой же необъятный и монументальный, каковым и запомнился Стасу.

Назвать себя верующим человеком Стасу было, конечно же, сложно. По своей натуре он скорее являлся агностиком, не отрицая существования божественного начала, но и никак не воспринимая церковных догм, причем любых концессий. Но, будучи крещеным, а скорее, просто на всякий случай перекрестился. Как и следовало ожидать, от данного действия реальность никак не изменилась.

По внутренним ощущениям, было раннее утро, но полагаться на ощущения в такой ситуации было крайне опрометчиво. Мысли о чистилище и прочих злачных местах, коими грозят грешникам отцы нашей церкви, Стас отбросил сразу. Во-первых, все было слишком реальным, во-вторых, воняло гарью, но что примечательно – отнюдь не серой. И главное, все тело ныло так ощутимо по-живому, что Станислав Николаевич окончательно отбросил все оккультные мысли и решил перейти к действиям.

И первое, что пришло ему в голову, – надо добраться до машины. Там есть обезболивающие таблетки и телефон. Машина, насколько помнилось, находилась максимум в десяти шагах, которые и были с большим трудом, но все-таки преодолены.

И вот тут стало страшно по-настоящему. Аллегория о холодном поте оказалась вовсе не такой уж и аллегорией. Машина исчезла, но это была половина беды, точнее, абсолютная мелочь по сравнению с тем, что предстало взору. Озеро тоже исчезло. Котлован от него был, но вот самого озера не было. Спасительная мысль о том, что он сошел с ума или это галлюцинации после удара в голову, не очень утешила Стаса. Место было явно тем же, где десять минут назад припарковал машину горе-рыбак. Место было то же самое, это понятно. Непонятно было другое: как за столь короткий промежуток времени произошли столь глобальные изменения.

Густая дубовая роща оказалась на месте, но была изрядно прорежена. Больше половины деревьев было повалено, и создавалось общее впечатление, что здесь прошли активные боевые действия с применением тяжелой артиллерии. Соседнее поле, еще вчера колосившееся высоченной яровой пшеницей, было вспахано, но не плугом трактора, а многочисленными воронками от снарядов. В воздухе висел серый туман, и это был вовсе не утренний туман. Это была взвесь из пыли, гари и еще каких-то мельчайших частиц, пытающихся забиться в глаза и вызвать слезы. Стас надеялся, что слезы вызывает именно пыль, а не чувство собственной беспомощности и обреченности.

Подумать было о чем. Разумные объяснения в голову никак не приходили. Проще всего, конечно, было принять мысль о помутнении сознания, однако внутреннее "Я" подсказывало, что все не так просто. Наконец пришло осознание того, что в пятнадцати километрах, на даче, находятся его жена и дочь. Это позволило зацепиться за реальность и выработать хоть какой-то план действий. А план был предельно простым – идти на дачу.

Определившись с ближайшими целями, Стас принялся воплощать их в жизнь. Мысль пойти через лес была отброшена как изначально глупая. С ориентированием в лесу и так явные проблемы, а в подобных условиях и подавно. Солнца нет, мха тоже не наблюдалось, где север, а где юг, разобраться было непросто даже в поле. Хорошо помня, что озеро находилось в паре километров от дороги, пусть и не автомагистрали, но достаточно загруженной автомобилями, Стас встал и отправился в путь вдоль остатков дубовой рощи.

Преодолев за полтора часа два километра по пересеченной местности, а пересечена она была весьма основательно, он наконец выбрался на автотрассу. Осмотрелся. С трудом представлялось, чем можно было создать такие воронки и, главное, в таком количестве. Зрелище было немногим радостнее развороченного поля. Асфальт сохранился лишь местами, но идти стало несколько проще.

Слегка придя в себя, Стас с удивлением обнаружил, что головная боль, вызывавшая тошноту при каждом шаге, отступила, да и тело чувствовало себя значительно лучше. Похвалив себя мысленно за выбор обуви – армейские ботинки натовского образца как нельзя более кстати подходили для подобного марш-броска, – он уже более уверенно направился в сторону областного центра.

"Cogito, ergo sum" (мыслю – следовательно, существую) – мудрая мысль великого французского скептика Рене Декарта неожиданно пришла в голову. И полковник Рогозин попытался осмыслить случившееся.

Вариантов виделось всего два: что-то случилось либо с миром и "мир сошел с ума", либо с ним самим. Но сумасшедшим мысль о том, что они таковыми являются, как правило, в голову не приходит. А Стасу приходила. И, вероятно, это объяснило бы все. Но даже сам факт того, что его бы это устроило, отвергал умопомешательство как таковое. То, что окружающая действительность изменилась, причем радикально и явно не в лучшую сторону, сомнений не вызывало. Вот только каким образом это произошло столь стремительно и где был он во время такого изменения – эти вопросы ставили в тупик. Предположить, что он провалялся без сознания хоть сколь значительное время, не удавалось. Хотя бы потому, что, побрившись вчера утром и ощупывая подбородок сейчас, ощущал именно суточную щетину.

Сама собой напрашивалась фантастическая идея о переносе во времени или в пространстве, например в параллельный мир. Полностью отбросить данную возможность Стас не мог, но мысль была настолько дикой, что поверить в данный вариант не позволял здравый смысл. Он в детстве увлекался фантастикой, почитывал такую литературу и в более зрелые годы. Но воспринимал ее скорее как литературный жанр, способный в доступной динамичной и увлекательной форме донести до читателя те же жизненные ситуации и образы героев, которые в классической литературе выглядели бы скучно и прозаично.

Не найдя логичных и разумных объяснений происходящему, попытался проанализировать ситуацию с точки зрения фантастического жанра. Предположим, путешествие во времени. Но кто-то доказывал, что машина времени в принципе невозможна. Помнилось что-то о парадоксе времени или петле времени – не очень внятно, конечно, помнилось. Но допустим. Прошлое или будущее? По субъективным ощущениям – будущее. Местность идентична, дорога та же. Ближайшее прошлое было известно, а более далекое выглядело бы иначе.

Итак, будущее. Насколько далекое будущее? Вероятнее всего, не слишком далекое. Изменения хоть и радикальные, но по временному циклу не принципиальные. Подобные разрушения вполне могли быть совершены в короткий промежуток времени. А наличие, скажем, той же дубовой рощи говорит о промежутке времени от нескольких дней до двух-трех лет. Один вариант готов – недалекое будущее. Земля после войны или глобальной катастрофы.

Параллельная реальность? Допуская мысленно перемещение во времени, вполне можно было допустить и перемещение между слоями реальностей, если таковые существовали вообще. По крайней мере, в голову не приходили никакие парадоксы, говорящие о том, что это невозможно в принципе, но это, скорее всего, от незнания темы. Что имеем в этом случае? В общем, ничего хорошего не имелось ни в первом, ни во втором случае. Взяв для себя за основу постулат "решать проблемы по мере их возникновения", Стас продолжил путь по дороге.

Судя по состоянию асфальта, точнее, тех мест на дороге, где асфальт оставался, не ремонтировался он как минимум года два-три. В который раз поразила унылость окружающего пейзажа. Деревья имели листву, но она была либо грязно-серого цвета, либо висела на ветках сухими свернутыми перьями. Трава на обочине была, но того же грязно-стального цвета. Дышалось отвратительно, но Стас поймал себя на мысли, что особых неудобств этот факт ему не доставляет. То же касалось и температуры воздуха, которая, судя по всему, была немногим выше нуля градусов по Цельсию.

Поднялся небольшой ветер, но надежда на то, что он разгонит этот серо-стальной туман, не оправдалась, теперь он не висел стеной, а клубился и шевелился, напоминая живое существо. "Не хватало мне только сюжетов из Стивена Кинга", – подумалось Стасу. И не зря подумалось, поскольку мысль тут же материализовалась в виде странного звука за спиной. Он остановился, прислушался – да это же звук работающего двигателя, пусть и плохо работающего, натужно, но явно это автомобиль. Сквозь рябь тумана показались два призрачных пятна света. Воспаленное воображение вполне могло бы принять их за глаза монстра в тумане, если бы не обнадеживающее фырканье старого мотора и скрип подвески переползающего через рытвины и ухабы старенького джипа.

Из серой мглы медленно выполз древний Land Rover. Каким образом ему удавалось перемещаться по этому подобию дороги, оставалось загадкой, но он двигался и, что самое неприятное, двигался мимо, никоим образом не реагируя на его отчаянную жестикуляцию. Уже почти исчезнув из вида во всепоглощающем тумане, вдруг остановился. То ли отреагировал на последний жест в виде оттопыренного безымянного пальца, то ли у водителя проснулась совесть. Хотелось верить в последнее. Стас бросился к машине.

Наверное, спешить все-таки не стоило. У раскрытых задних дверей с обеих сторон стояли два типа совершенно невероятного вида. Не вызывало сомнений, что это были представители гомо сапиенс, но какой-то совершенно немыслимой модификации. На головы намотаны грязные тюрбаны, закрывающие и нижнюю часть лица. Всклокоченные бороды, правда, просматривались и под этим экзотическим для наших мест убором. Из одежды лохмотья, которые когда-то давно были кожаными куртками, и ватные штаны, то ли изрядно промасленные, то ли просто очень грязные.

Но самой главной деталью обмундирования был "Моссберг Маверик" 12 калибра с коротким стволом и пистолетной рукояткой вместо приклада, который своим дульным отверстием уверенно смотрел ему в живот. Это у того, что справа, а левый экземпляр баюкал бейсбольную биту, отполированную до блеска. Возникло нездоровое подозрение, что отполирована она отнюдь не игрой в бейсбол

– Здорово, мужики, – как можно доброжелательнее произнес Стас. – Подбросите до поворота на дачный массив?

– Снимай, – просипел тот, что справа.

– Не понял? – в принципе, все как раз было понятно – неприятности назревали с неумолимой силой.

– Шкары снимай.

– И смокинг туда же, – добавил владелец спортивного инвентаря.

Аргумент в виде "Моссберга" был достаточно убедительным. Проверять на себе, заряжен он или нет, желания не было, и Стас, присев, начал расшнуровать ботинки. Тем временем любитель бейсбола стал двигаться в его сторону.

– Шевелись, козлина!

– Бык, не лезь, пусть сначала снимет все, одежка-то стоящая, не попортить бы.

Бык, между тем, занял позицию чуть слева и сзади от присевшего Стаса, продолжая постукивать битой о левую руку. Краем глаза Станислав узрел и третьего персонажа, сидевшего за рулем "Ровера" и наблюдавшего за событиями в зеркало заднего вида.

– Безнадега, – подумалось, и это было предпоследнее, о чем подумалось. Поскольку Бык практически без замаха, надо сказать, довольно-таки профессионально нанес короткий и резкий удар битой в основание черепа. А вот последней мыслью было – опять по голове.

И опять была вспышка. Вот только теперь она была красного, бордово-красного цвета, или это опять сыграло злую шутку воспаленное сознание. Но красный цвет присутствовал в окружающем мире и был он очень ярок на фоне серой травы и такого же цвета асфальта. Красными были руки Стаса, на которые он удивленно смотрел. До боли в глазах красным было пятно, растекающееся из-под тела Быка. Какой-то совершенно ненормальной была и поза, в которой он находился. Грязное, в оспинах лицо смотрело пустыми глазницами в небо, но находилось лицо там, где положено находиться затылку.

Владелец "Моссберга" лежал на спине, нелепо раскинув руки, с пробитой грудной клеткой, из которой медленно вытекала красная кровь. Стас поднял глаза, слева от автомобиля валялась передняя водительская дверь, сорванная с петель, а из пустого проема свисала рука с вывернутой кистью. Тут же лежал черный пистолет. "ТТ", – автоматически определил отставной полковник.

Мироощущение вернулось, вернулись звуки. Собственно, звук был один – натужно, с перебоями работающего двигателя. Сделал шаг, споткнулся, запутавшись в шнурках ботинок. Нагнулся и основательно, не торопясь, зашнуровал. Теперь пришло осознание содеянного. В том, что эту мясорубку устроил именно он, сомнений не было, другое дело – каким образом. Познания в боевых искусствах заканчивались на втором юношеском разряде по самбо, приобретенном лет тридцать назад. На сегодня загадок было более чем достаточно, и решать очередной ребус не возникло никакого желания.

Решив осмотреться, подошел к двери "Ровера", точнее, к тому месту, где раньше была дверь. Водитель находился на своем месте, рука сломана в двух местах – кисть и предплечье. Судя по положению головы, шейные позвонки постигла та же участь. Переместился к несостоявшемуся бейсболисту, ногой перевернул – грудная клетка и верх живота разворочены, скорее всего, зарядом картечи (ну хоть это не моя работа, подумал с облегчением). Взгляд остановился на комке красного, еще слегка парящего мяса, лежащего чуть в стороне от зажатого в руке помповика. К горлу подкатила тошнота, но как-то справился. Взглянул на свои руки, потом на грудь владельца ружья, а потом на то, что раньше было его сердцем.

И не вид сердца, живьем вырванного из груди человека, даже не абсурдность, невозможность, физическая невозможность совершить подобное вводила Стаса в ступор. Сам факт подобной жестокости по отношению к себе подобному повергал в шок. Пусть и в состоянии аффекта, пусть необходимая оборона, но не мог Стас, даже если бы умел, подобного совершить. Он просто был на такое не способен. А значит, изменилась не только реальность, он стал Другим.

Хотелось курить. Жутко хотелось курить. Год назад с огромным трудом удалось избавиться от пагубной привычки, но сейчас было плевать на затраченные усилия, испорченные как себе, так и домочадцам нервы. "Полцарства за коня", – сказал великий король. Ни царства, ни его половины, как и коня, не было, но за сигарету он готов был отдать все. Вывернув карманы Быка наизнанку и ничего стоящего там не обнаружив, Стас подошел к автомобилю. Спокойно, сам удивляясь своему равнодушию, выбросил на улицу тело водителя. На торпеде лежала початая пачка "Мальборо". В карманах брюк обнаружилась зажигалка "Зиппо". С забытым удовольствием затянулся и присел на порог "Ровера", в голове поплыл легкий туман, который так же быстро испарился – тридцать лет практики, как-никак. Выкурил подряд две сигареты – и, как ни странно, наступило спокойствие. Имеем то, что имеем. И из этого надо делать выводы.

Первое. Это явно Земля и, пуще того, любимая родина, – вывод напрашивался сам собой из того богатого и многогранного языка русских осин, на котором вели свой недолгий диалог дорожные флибустьеры.

Второе. Если это Земля, то с ней не все в порядке, то есть не только как с планетой, но и как с социальной единицей. Судя по поведению аборигенов, нормы социальной морали у них отсутствовали как таковые, и почему-то Стасу начало казаться, что это скорее правило, чем исключение из оного. Следовательно, думать о законе и его представителях пока явно не стоит. Тем паче, что беглый осмотр содержимого наличия мобильной связи не выявил – и, как следствие, отпала и необходимость уведомлять органы правопорядка о случившемся. Прежде всего, по причине отсутствия возможности совершить законопослушное действие, а также и потому, что существовали сильные сомнения в существовании вообще этих органов и правопорядка в целом.

Третье. Стас стал обладателем захудалого джипа и кое-какого имущества, доставшегося ему пусть и не в очень честном, но все-таки бою.

Осознав эти непреложные факты и докурив третью сигарету, приступил к осмотру добычи, в глубине души удивляясь своему спокойствию и равнодушию. "А la guerre comme a la guerre". Не совсем война, конечно, но еще неизвестно, что лучше, а что хуже.

В багажнике джипа обнаружилось три канистры с бензином, одна с водой и два ящика консервов, несколько пачек с патронами 12-го калибра. В условиях перманентных боевых действий почти джентльменский набор. Не без брезгливости осмотрев карманы дорожных пиратов, Стас стал обладателем двух вполне приличных охотничьих ножей и плоской фляги, наполовину заполненной чем-то на редкость вонючим.

В салоне автомобиля между передними и задними сиденьями находилось еще одно охотничье ружье, судя по надписи, "Бенелли" и тоже заряженное шестью патронами. Тут же лежала сумка, содержимое которой однозначно говорило о мародерском прошлом хозяев машины, и это в лучшем случае. Цепочки, сережки и прочая бижутерия вполне могла быть снята и с живых людей, и с совсем недавно бывших живыми. Несколько пачек сигарет было в бардачке – это особенно обрадовало Стаса.

Подобрав с дороги "Моссберг" и пистолет (в обойме не хватало трех патронов), Стас вдруг ощутил голод. Нет, это было не то ощущение, когда очень хочется есть, это был Голод. Организм требовал пищи, требовал настолько настойчиво, что пять литровых банок мясной тушенки едва его приглушили. Если так пойдет и дальше, прокормиться будет непросто. Сделав несколько приличных глотков из фляги (это оказался отвратительный самогон) и запив все это водой из канистры, почувствовал себя почти удовлетворенным.

Забравшись за руль "Ровера" и положив на соседнее сиденье "Моссберг" и "ТТ", тронулся в путь. Трупы аборигенов оставил лежать на дороге. Езда по такой автостраде доставляла мало удовольствия, и средняя скорость ненамного превышала скорость пешехода, но все-таки дело двигалось. Стали попадаться автомобили, большей частью стоящие на обочине, встретилось несколько обгоревших остовов машин. Людей не было. Через дорогу перебежала стая собак, судя по внешнему виду, явно не домашних. Подумалось о том, что труппы испортиться не успеют, – спокойно как-то так подумалось.

Преодолев за три часа пятнадцать километров дороги, Стас приблизился к дачному массиву, откуда сегодня утром, всего лишь пять-шесть часов назад, отправился на рыбалку. Внутренне он был готов к самому худшему, но, на удивление, все выглядело не так уж и плохо – разрушений было много, но примерно семьдесят процентов домостроений сохранилось. Хуже было то, что жилыми они явно не выглядели. Многие жители дачного поселка использовали раньше свои домики как постоянное круглогодичное жилье, хотя поселок и не имел статуса населенного пункта.

Заныло под ложечкой – Стас увидел свою дачу такой же, какой он ее оставил несколько часов назад. Непроизвольно нога придавила педаль акселератора газа, машина исправно подпрыгнула, но печальный визг подвески прямо указывал на недопустимость подобных экспериментов.

Естественно, он не ожидал, что Валя выйдет на улицу его встречать. Шесть часов, проведенных в новом мире, кое-чему его уже научили. Но боялся Стас одного – неопровержимых доказательств безвозвратной потери. Благодарение Богу или тому, кто создал этот сумасшедший мир, никаких явных доказательств не было. Тщательно обследовав домик, изрядно пострадавший от рук мародеров, сделал несколько выводов.

Первое: дача была оставлена в спешном порядке, и это вселяло надежду на то, что жене с дочкой удалось своевременно покинуть зону бедствия, например, уехать в их загородный дом в окрестностях столицы. Не было, конечно, никакой уверенности, что они смогли туда добраться, да и что-то подсказывало Стасу – в столице, скорее всего, происходит нечто подобное здешней ситуации. Но все-таки надежда оставалась, и это хоть как-то согревало. Соответственно, появлялась определенная цель – двигаться дальше и искать семью.

Второе: сопоставление некоторых фактов, записей в еженедельнике, настенных календарей и проведение несложных расчетов привело Стаса к выводу о том, что с момента его поездки на рыбалку и до момента, когда дача была покинута, прошло ни много ни мало, а два с лишним года.

Третье (и это было самое шокирующее открытие): судя по записям в том же еженедельнике, никуда он не исчезал, а существовал в этом мире и, возможно, существует сейчас, рядом с его женой, а точнее, со своей. Стас окончательно запутался, но, следуя мудрому правилу: если проблема не решается сейчас, лучше ее оставить на потом – решил заняться обустройством ночлега.

Приличная кладка дров, добросовестно нарубленная им зимой прошлого года, приказала долго жить. Но во дворе валялось множество деревянного хлама, и с третьей попытки получилось растопить финскую четырехходовую печь. Через двадцать минут удалось слегка прогреть небольшое помещение и создать хоть и зыбкое, но ощущение уюта. Обследование погребка и сарайчиков ничем не порадовало – все запасы и консервация были подчищены основательно. А есть хотелось – и, опять же, хотелось есть так, как если бы Стас не ел все эти два года. Пришлось обратиться к запасам консервов, и опять пять килограммов тушенки едва утолили голод. Нужно было себя останавливать, в ящике оставалось штук двадцать банок, а что будет впереди, неизвестно.

Тем временем на улице стемнело и существенно похолодало. Чудом уцелевший градусник показывал всего 2 градуса тепла, хотя тело Стаса холода практически не ощущало. Ехать ночью смысла особого не было, и, решив, что утро вечера мудренее, Стас забрался в машину с мыслью поспать или хотя бы отдохнуть. Идею оставить машину и переночевать в домике отверг сразу, очень уж была велика стоимость средства передвижения в нынешних условиях.

***

Ему снился дед, тот дед, который был отцом его матери. Они сидели вдвоем на берегу таежного озера и ловили рыбу неказистыми удочками из стволов молоденьких берез. Сон был странным и прежде всего тем, что Стас понимал, что это сон. Он знал, что дед Иван умер тридцать лет назад, он абсолютно точно знал, что сейчас находится в салоне автомобиля. И все же сон был на удивление реальным. Даже поклевка выглядела настоящей. Чуткий поплавок из куриного пера резко повело в сторону и потянуло под воду. Подсечка. И миг борьбы с сильной рыбой, отдающей все до остатка силы борьбе за право жить.

– Хорош лапоть, граммов на семьсот потянет, – жуя папиросу "Беломорканал", пробурчал дед.

– Ты живой, дед, или снишься мне?

– Смотря что ты, внучек, под словом "живой" разумеешь. Ежели оболочку мою телесную, так сгнила она давно уже. Дала жизнь деревьям и траве.

– Значит, снишься.

– А какая разница, Стасик? Тебе ведь поговорить с кем-то надобно было, душу излить. Тяжело тебе, я ведь вижу.

– Странный какой-то сон, раньше со мной такого не было никогда.

– Каждый день несет в себе что-то новое, да и не сон это вовсе, и я не привидение. Ты спрашивай, внучек. Канал слабенький, силенок у тебя еще маловато его удерживать.

– Что произошло с миром?

– Беда с Землей приключилась, Стас, а еще большая беда впереди грядет. Совсем люди связь с Землей-матушкой потеряли. Но ты о главном спрашивай.

– А что главное-то, дед? Как я здесь оказался? Почему? Зачем? Что мне делать дальше? Где моя семья? Живы?

– На эти вопросы ты и сам скоро ответы найдешь, а когда ответишь на вопрос, зачем, и все остальное станет понятным. А вот на вопрос "Что делать?" отвечу – ищи учителя. Много их будет на твоем пути, но нужного ты узнаешь. А путь твой только начинается.

– Какой путь, какова цель?

– Тернистый путь, Стасик, развилок на нем много, какую выбрать, от тебя зависит, и выбор цели – тоже твое дело. Свободен ты в выборе. Это большой дар – иметь свободу выбора, но и ноша нелегкая.

– Какая ноша, какой выбор? Дед, ты проще изъясняться можешь? Ты мне скажи, на кой я тут оказался – это же не мой мир? Как мне назад-то вернуться?

– Мир этот наш – и твой, и мой. А назад вернуться можно, но только дорогу надо до конца пройти.

– Ничего не понимаю, какая дорога? Да здесь день прожить, что подвиг совершить. Народ, не здороваясь, с ружей палит.

– На то тебе, внук, силы и даны, чтобы этот путь осилить. Ищи их в себе и чаще задавай себе вопросы – ответы найдутся, поверь деду. Клюет, – дед не спеша стал подтягивать к берегу рвущуюся на свободу рыбину.

Озеро подернулось рябью, пошли волнами отражения сосен на глади воды, обстановка начала медленно растворяться. Только загадочная, многозначительная улыбка деда не исчезала и еще долго стояла перед глазами Стаса.

***

Открыл глаза. Проснулся, значит. А был ли это сон? Слишком все выглядело реально и правдоподобно. Стасу если и снились раньше сны, то, как правило, размытые, не имеющие четкой сюжетной линии. Он их и не помнил, собственно. Окружающая действительность с пробуждением изменилась мало, все тот же промозглый серый туман. Здесь вообще что-нибудь меняется? И какое время года сейчас? Судя по температуре за бортом, середина осени. Но какие могут быть субъективные ощущения в подобной ситуации?

А что наверняка стоило сделать, так это провести хоть какую-то разведку местности. Оседлав своего трофейного железного коня (двигатель завелся на удивление легко), двинулся по узким улочкам дачного массива. Сорок минут исследований ни к чему полезному не привели, если люди здесь и жили, то прятались весьма основательно, справедливо полагая, что ожидать чего-то хорошего от рычащего джипа не стоит.

До города было километров тридцать, и если искать людей, то именно там. Не могли же бесследно исчезнуть шестьсот тысяч человек, населявших областной центр! С этими мыслями Стас направил машину в сторону трассы. Хорошо бы в таких условиях иметь что-то из военной техники или трактор, на худой конец. Ладно, не будем жаловаться на судьбу – не на своих двоих, и то неплохо.

Справа показалась заправочная станция. Стоило подумать о бензине. Вечером он залил содержимое трех канистр в бак. А учитывая текущий расход топлива, было бы нелишним иметь какой-то запас, тем более что на площадке стояли три машины, довольно сносно сохранившиеся, и существовал какой-то шанс, что в баках осталось топливо.

Осторожно "перешагивая" вездесущие выбоины, "Ровер" приблизился к заправочным колонкам. Как и ожидалось, ручных насосов на них не было. Машины же при ближайшем рассмотрении оказались в состоянии, оставлявшем крайне мало надежд на наличие в их баках топлива. Отвинтив крышку бензобака одного из седанов, Стас втянул ноздрями воздух. Запах бензина был свежим – может, какие крохи и есть. В багажнике обнаружился шланг, груша на нем, правда, отсутствовала, придется по старинке – ротом. Бензин в баке был, не много, но литров десять должно было накапать.

Канистра получилась почти полной, и Стас уже собирался перейти к следующей машине, когда периферическим зрением заметил движение за углом здания АЗС. Наученный горьким опытом общения с местным населением, решил действовать первым и не спеша пошел к противоположному углу здания, на ходу расстегивая ширинку. Зайдя за угол, огромными прыжками достиг противоположного угла здания и ухватил за шиворот лохматое и чумазое создание, наблюдавшее за машиной и явно готовившее какую-то пакость. По поводу своих прыжков Стас удивиться успел, но разбираться с этим решил позже.

– Отпусти, сука, – создание вцепилось зубами в руку. Опять стоило бы удивиться – боли не было совершенно, мало того, на вид здоровые зубы просто не смогли прокусить кожу на руке.

– Угомонись, чудо в перьях. Я не Бармалей и живьем тебя есть не стану, по крайней мере, до тех пор, пока тушенка не закончится.

– Отпусти, – визжало чумазое явление, по виду пацан лет пятнадцати в драных лохмотьях, с копной волос, видевших мыло или шампунь по меньшей мере месяц назад. Пришлось пацанчика оторвать от земли и слегка встряхнуть. Удивляться тому, что это было сделано одной рукой, уже не приходилось. Зато удивился детеныш и сразу же притих.

– Есть хочешь?

– У-у-у-у-у-у-у.

– Только что ты внятно объяснялся. Последний раз спрашиваю: есть хочешь?

– Бить будешь?

– На кой ты мне сдался, горемычный!

– Точно не будешь? А насильничать?

– Весело тут у вас. Мне только в педофилы осталось записаться для полноты ощущений. Пойдем уже.

Стас отпустил пацана и молча пошел к машине. Открыл багажник, достал банку свиной тушенки, вскрыл ножом крышку и только теперь, с открытой банкой, повернулся. Немытая рожица настороженно выглядывала из-за угла здания, но подходить явно не решалась. Глаза мальчишки выражали много, слишком много всего, но главным там был страх и голод. Сделав несколько шагов вперед, Стас поставил открытую банку на землю и, отойдя, присел на корточки. Как и следовало ожидать, голод победил страх. Мальчишка, подбежав к банке, начал грязными руками выхватывать куски мяса, запихивая их в рот и глотая, практически не жуя.

– Да не спеши ты, подавишься. А тушенка еще есть, не много, правда, но есть.

– Угу…

– Прожуй, потом пообщаемся.

– Нечем заплатить.

– А здесь какая валюта ходит?

– Натуральный обмен. Бартер, одним словом.

– О, да ты образованный, ладно, подходи, возьми нож и ешь не спеша.

Стас открыл еще одну банку и поставил на багажник, положив рядом нож. Создавалось впечатление, что нож мальчишку заинтересовал не меньше тушенки. Все-таки осмелев, пацан подошел, взял банку и нож и, присев на корточки, стал есть, теперь уже не торопясь.

– Надумаешь удрать с ножом, догоню и выпорю, – на всякий случай предупредил Стас. – Звать-то тебя как?

– Саша.

– Очень приятно, Саша, меня зови Станиславом или просто Стасом. Сам откуда? Родители где?

– Нет родителей.

– А кто есть? С кем живешь?

– Никого нет, и живу я один. На дачах собираю что осталось. Вот только ничего почти нет там.

– Почему не в городе, там, наверное, с едой проще?

– Был в городе, там убивают.

– Кого убивают?

– Да все и всех. Ты-то кто такой, на местных бандитов не похож вроде?

– Да, создается впечатление, что не местный я. Послушай, Сашка, нам бы с тобой о многом поговорить надо. Как бы проще сказать? Можешь ты меня в курс событий ввести, скажем, за прошедшие два года?

– Ты откуда свалился такой?

– Считай, с Луны.

– Так нет же ее.

– Кого нет, Луны?

– Ну да. Ты что, псих?

– Подозреваю, что кто-то из нас двоих точно псих. Послушай, доедай, попей воды, и давай присядем и спокойно все обсудим.

– Здесь нельзя, байкеры могут приехать, беды не оберемся.

– Кто такие?

– Быдло на мотоциклах с ружьями. Палят во все, что движется.

– Давай куда-нибудь отъедем, ты же тут местный абориген – командуй.

– Можно в поселок, там дома большие с заборами, машину можно спрятать, но и там люди могут быть. А сейчас не знаешь, от кого чего ждать. Я смотрю, у тебя ствол есть?

– Даже три. Могу поделиться.

– Не врешь?

– Да не вру. Только в кого стрелять собрался?

– Есть в кого, поехали, – Сашка резво заскочил на пассажирское сиденье, уверенно ухватив "Моссберг".

– Да нет, так не пойдет. Если уж ствол тебе необходим, бери в бардачке пистолет, а эта игрушка для тебя тяжеловата будет. Ты обращаться-то с оружием умеешь?

– Разберусь, – промычало немытое дитя природы.

– Показывай дорогу, – сказал Стас, садясь за руль ставшего уже родным "Ровера", – и оставь в покое пистолет. Во-первых, он заряжен и имеет свойство стрелять, причем зачастую неожиданно. Во-вторых, это вообще не игрушка для детей.

– Я не дите.

– А кто же ты, – ухмыльнулся Стас, – лет-то тебе сколько? Пятнадцать есть?

– Двадцать четыре, и зовут меня Александра.

– Баба? Тьфу, извини, девушка? – выдохнул Стас и еще раз, теперь более внимательно, присмотрелся к своему попутчику, хотя получается, уже попутчице. Признать в этом чертенке представителя прекрасной половины человечества было делом непростым. Поэтому допущенная ошибка была вполне простительна.

– А это что-то меняет? Или невтерпеж стало? – новоиспеченная леди гордо вздернула к небу нос, и в ее глазах явственно сверкнула ярость.

– Ну да, точно баба. Как это я сразу не разглядел? Ты на себя в зеркало когда последний раз смотрела? Или нынче женщины в таком дефиците, что мужики сразу из штанов выпрыгивают?

– Нынче в дефиците стали мужики. А те гоблины, которые себя таковыми считают, зачастую и штанов не носят.

–Язва вы, мадам. Или досталось здорово?

– Не твое дело. Ты рули давай и на дорогу посматривай, сейчас левый поворот будет.

– Давно в этих краях? – Стас хотел еще что-то спросить, но мысль тут же пропала, не успев родиться.

Резко остановив машину, выскочил на обочину. Сутки, проведенные в новом мире, не изобиловали встречами с людьми, но что приходило на ум Стасу – трупов или останков людей ему как-то тоже особо не попадалось. А теперь останков было много, целая гора. Гниющие клочья мяса, сползающие с белых костей. Выклеванные птицами глазницы на оскаленных черепах. Возникли неудержимые позывы рвоты, но позывами дело и закончилось – рвать было нечем.

Раздалось рычание, из-за кучи со стороны леса выходила свора собак. Вожак, крупный немец, скалил клыки и угрожающе рычал, выражая самые недружественные намерения. "Суки", – Стас в сердцах мысленно дал пинка псине и удивленно уставился на отлетевшего в сторону лидера стаи, которая, поджав хвосты, стала разбегаться. Только сейчас сработало обоняние, и на сознание обрушилась страшная вонь разлагающейся плоти.

– Как ты это сделал? – из проема двери удивленно таращила глаза вновь обретенная попутчица.

– Что? – угрюмо спросил Стас.

– Собака. Что ты сделал с собакой?

– Не знаю. Ты лучше скажи, что это? – Стас, одной рукой зажимая нос, второй указал на кучу гниющих трупов.

– Это люди. То, что от них осталось. Тут такого много. Странный ты. Чего стоишь, поехали – воняет же.

Несколько минут ехали молча. Говорить не хотелось, не хотелось и думать. Александра, видимо, почувствовав настроение Стаса, молча смотрела на проселочную дорогу. Что же такое должно было случиться с миром, если людей оставляют гнить на обочине, а тела отдают на растерзание собакам? Не сам факт наличия трупов и их количества поразил Стаса, а неуважение к смерти или безразличие. Если здесь так относятся к смерти, какова же тогда жизнь?

– Налево. Ты слышишь меня? Проехали же, – Стас очнулся. – Ты что, заснул? Глаза стеклянные. Тоже мне диковинка. Трупов он не видел. А еще насчет баб рассуждает, сам барышня кисейная.

– Помолчи, – Стас сдал несколько метров назад и повернул на лесную дорогу.

В просвете дороги показались крыши домов. Проехав еще полкилометра, увидел раскинувшийся в долине коттеджный городок. Видимо, раньше это был элитный загородный поселок, построенный среди соснового леса на берегу чистого ручья. Ручей извилистой лентой пересекал поселок почти по центру и впадал в небольшое рукотворное озеро. Добротные дома с черепичной крышей, высоченные каменные и кирпичные заборы – все было сделано на совесть и на века.

Вот только на месте юго-восточной части поселка зияла воронка, наполовину заполненная водой, из которой торчали куски бетона, арматура и прочий строительный хлам. Взрывной волной досталось и остальным домам. Более-менее прилично выглядели десятка три строений, находящихся на окраине и примыкающих к озеру. Стас задержал взгляд на самом крайнем доме с зеленой черепичной крышей и направил джип к нему. Ворота были автоматические, но, легко перекинув тело через двухметровый забор, Стас смог их разблокировать и открыть.

– Ты вообще кто? Супермен? Спецназ? Собак взглядом глушишь, прыгаешь, как Бэтмен, – подала голос Саша.

– Возьми пистолет. Нет, подожди, – Стас забрал оружие, передернул затвор, снял с предохранителя. – Теперь только на курок нажать, понятно?

– А то я сама не знаю, – уверенно заявила леди, при этом с любопытством заглядывая одним глазом в дульное отверстие.

Стас одним неуловимым движением вырвал пистолет из рук девушки, сунул его себе сзади за поясной ремень. Подошел к двери, открыл бардачок, достал валявшийся там свисток.

– Держи, это оружие как раз для тебя. Увидишь что-то необычное – свисти, – Сашка обиженно надула губы. – Сейчас обойдем двор, здесь навскидку тридцать соток, осмотримся – потом поговорим.

Стас и так чувствовал, что в доме нет никого живого. Почему так считал, сам не знал, но был в этом уверен. Новые чувства и возможности обнаруживались то плавно и незаметно, то появлялись скачкообразно, и для того чтобы в них разобраться, необходимы были время и спокойная обстановка. Пока ни того, ни другого у него не было.

Это мы удачно заехали, подумалось Стасу, когда в пристройке он увидел мощный, на сто киловатт, генератор. Тут же стоял еще один, переносной, на пять киловатт. И десяток канистр, из которых большая часть была полной. Судя по отсутствию бака для генератора, должна была быть подземная емкость, которая и обнаружилась на улице за зданием. Металлический люк был завален кирпичами, но мерный щуп указывал на наличие как минимум трех четвертей объема.

Радовали и стены здания, проложенные с двух сторон пенопропиленом. Хозяева любили тишину – он мысленно поблагодарил бывших собственников. Собственники, точнее, их останки, обнаружились в следующем помещении, которое служило мастерской, и, видимо, под ним же располагался погреб. Два полуразложившихся трупа лежали на полу. Судя по позам, смерть была ненасильственной и внезапной. Кисть с облезшим с фаланг пальцев мясом еще сжимала ручку двери. Скорее всего, хотели спрятаться или укрыться от чего-то. Стас попытался разжать скрюченные фаланги, но они просто обломались.

И тут раздался неистовый свист. Это был очень художественный свист, выражавший всю гамму чувств от дикого животного страха до полной безнадежности. В несколько секунд Стас преодолел тридцать метров пространства и увидел по-своему комичную ситуацию. "Было бы смешно, если бы не было так грустно", – подумал он. В зарослях малинника на корточках сидела Саша, обхватив голову руками и закрыв глаза, отчаянно свистела, выдавая совершенно немыслимые трели. Рядом стоял здоровенный растерянный мастифф и удивленно взирал на непонятное существо, издающее столь пронзительные звуки. От неожиданности он даже оторопело присел на задние лапы. Угрозы от собаки явно не исходило. Стас подошел и потрепал псину по мощному загривку. В лучшие времена больше центнера весил. Пес развернулся и молча пошел в сторону кирпичного забора.

– Как малинка? – Стас похлопал Сашку по плечу. Свист прекратился.

– Где оно? Ты его убил? – заикаясь, прошипела несостоявшаяся амазонка.

– Тебе бы только убивать, это же просто собака. Потеряла хозяина, вот и бродит. Удивительно, как псина такого размера вообще выжила на свободе. Ей же в день килограммов десять корма надо, – вспомнилась полуразложившаяся куча человеческих останков. – Хотя собакам, видимо, еще на какое-то время здесь еды хватит.

– Большой, очень большой, я и не видела никогда таких огромных. А собаки здесь злые, на людей бросаются. Они все уже человечину попробовали, это тебя они почему-то боятся, – пыталась оправдаться Сашка, семеня за Станиславом.

Запустить генератор оказалось делом несложным, техника была новая и без работы простояла не слишком большой срок. С коммуникациями тоже проблем не возникло, автоматика передавала поток энергии с оборванных линий электропередачи на резервный источник питания. Ну, вот и цивилизация, – подумалось Стасу. Он планомерно обходил цокольный этаж здания, по ходу проверяя многочисленные вспомогательные устройства, делавшие жизнь в двадцать первом веке столь комфортной и приятной. Скважина исправно работала, и после десятиминутного слива пошла вполне приличная на вкус вода. Котел оказался комбинированным и многоконтурным, рассчитанным на работу как от газа и электричества, так и от твердого топлива. После несложных переключений заработал и он.

Поднявшись наверх, обнаружил Сашку в мастерской, точнее, в погребе, куда так стремились покойные хозяева дома. Посмотреть здесь было на что. Видимо, у прежних владельцев был патологический страх конца света, и погреб скорее выглядел небольшим бункером с маленьким телевизором и диванчиком в прихожей. Тут же присутствовала металлическая печка "буржуйка" и хранился запас прессованных деревянных брикетов.

Вторая, уже деревянная дверь вела непосредственно в сам погребок, где и находилась Сашка, глотая прямо из банки малиновое варенье. Варенья и различного рода консерваций здесь было с избытком. Ассортимент и количество запасов еще раз убедили Стаса в том, что тут явно ждали какой-то катастрофы и рассчитывали отсидеться как минимум пару месяцев, если не полгода.

– Чет тебя на малинку последнее время тянет. Давай отсюда выбираться. Я пойду яму вырою и закопаю гостеприимных хозяев этого дома.

– На кой их закапывать? Брось где-нибудь в стороне.

– Неправильно это. И причин тому не одна. Ты лучше пойди помойся. В цоколе есть сауна с бассейном. Вода в бассейне с гнильцой, но бойлер уже, наверное, нагрелся, так что душ принять сможешь. Да, и посмотри гардероб, подбери себе что-то из вещей.

– Мы что, здесь надолго остаемся?

– На ночь точно. Что тебя не устраивает? Ты когда мылась последний раз? Вшей не боишься?

– Здесь не вшей надо бояться, а тех, на ком они живут, – угрюмо продекламировали измазанные малиной губы. Тем не менее, Сашка отставила банку. – Ты что, в этом подвале хочешь ночевать?

– Зачем? Котел работает, дом сейчас прогреется. Можно выспаться по-человечески, а людей в поселке нет, это точно. Собак много, и в округе тоже, а вот людей ни души.

– Даже не спрашиваю, откуда ты это знаешь, – Сашка, прихватив с собой банку варенья, стала подниматься наверх.

Стас и сам не понимал, откуда он все это знает. Но заработала какая-то сторожевая система. В радиусе до пяти километров он чувствовал все живое и даже весьма успешно мог классифицировать эту живность. Вот за забором развалился старый знакомый – мастифф, рядом с ним с десяток особей поменьше. Еще несколько групп или стай собак находилось в поселке. Лес тоже изобиловал псами. Может, поэтому и сохранились дома? Откуда здесь столько собак? Но интуиция, или что там обычно подсказывает, твердо говорила о том, что для него представители здешней фауны прямой угрозы не представляют. Скорее он для них – и они это понимают.

Найдя лопату (хозяйство было, надо сказать, исправным), Стас принялся за могилу. То, что сил прибавилось и тело стало совершенно другим, было понятно уже давно, хотелось выяснить, насколько другим. Он увеличил темп, затем еще. Лопата мелькала – два кубометра земли были изъяты менее чем за четыре минуты. И при этом не возникло ни одышки, ни даже намека на пот. "А как же моя стенокардия?" – пришла в голову уже просто нелепая мысль.

Сбросив в яму два трупа и мысленно пожелав их душам успокоения, Стас опять взялся за лопату. Вспомнилась собака, та, что была в лесу. Отойдя на два шага, сделал движение двумя раскрытыми ладонями от себя, как бы толчок, направленный на кучу земли. Впечатляет. В яму обвалилась не только вырытая им земля, но и слой почвы срезало, как ножом трактора. Оказалось, что телодвижения производить вовсе не обязательно, достаточно мысленно представить или приказать. Менее чем за минуту на месте могилы возник небольшой курган, поверх которого Стас тем же способом водрузил приличный кусок мраморной плиты.

"Интересно, что еще я умею?" – взгляд остановился на аккуратно сложенных дубовых дровах, заготовленных, вероятно, для камина. Взял одно, мысленно перенес его на свежее надгробие и представил горящим. Полыхнуло здорово. Так же мысленно затушить полено не удалось. Пришлось столкнуть его и присыпать с землей. Сашка права, Бэтмен отдыхает. А вот мозг плавится.

Проверить еще какие-либо неожиданно открывшиеся возможности не получилось. Знания о паранормальных явлениях заканчивались на слове "телекинез" и романе Кинга "Воспламеняющая взглядом". Правда, вспомнилось словечко "левитация". Понимая, что это из другой оперы, он все-таки попробовал представить себя парящим над землей. Потом подпрыгнул, надо сказать, достаточно высоко, но, несомненно, о полете речь не шла. На том и успокоился.

В выходящие на улицу окна был виден силуэт Александры, которая, судя по импульсивным телодвижениям, накрывала на стол. Значит, душ свободен. Стас спустился в сауну, разделся и с удовольствием включил горячую воду. Точнее, это оказалось предвкушение удовольствия. Кожа практически не реагировала на изменение температуры воды. И даже кипяток (Стас помнил, что включал бойлер на максимум) не производил никакого впечатления как на сознание, так и на кожу.

С кожей, кстати, особых изменений не произошло. Показалось только, что она стала чуть более смуглой и, возможно, менее чувствительной. Подозревая подвох, взял на полке металлическую расческу и несильно ткнул острой рукояткой себе в ногу. На долю миллиметра кожа подалась, а затем стала такой же твердой, как и расческа. Размахнулся, ударил. Ручка расчески со звоном переломилась.

Стас озадаченно посмотрел на себя. Опустил взгляд ниже живота. Выглядит все как обычно, а проводить эксперименты со столь нежной частью тела пока желания не было.

Картина, которую он застал, поднявшись в гостиную дома, умиляла своим домашним уютом. Большой круглый стол был застлан белой кружевной скатертью. В центре стоял канделябр с зажженными уже свечами, два прибора друг напротив друга, бокалы для вина. Сашка основательно разобралась с имевшимися запасами, поскольку стол просто ломился от всевозможных закусок, консервированных конечно, но все же. Из кухни раздавалось шипение и запах жарившегося мяса. Сама новоиспеченная хозяйка, присев спиной к Стасу, пыталась разжечь камин.

– Камин разжигать не будем и свет давай уменьшим, хватит свечей. Людей в поселке нет, но запах дыма разносится далеко, а яркий свет привлечет собак, их здесь очень много.

Сашка повернулась и встала. "Метаморфоза, – подумалось Стасу, – уже которая за сегодняшний день". Назвать Александру красавицей в полном смысле этого слова было сложно. Что-то было неправильное в угловатости уже полностью сформировавшейся женской фигуры, что-то было в ней мальчишеское. Или это эффект от перетянутой в поясе мужской рубашки, явно великоватой даже для Стаса, и каких-то непомерного размера и покроя шароваров, непонятно как и на чем державшихся…

А вот волосы у девушки были необычные. Чисто вымытые, расчесанные и высушенные, они наконец приобрели свой естественный цвет, надо сказать, удивительный цвет – пепельно-рыжий с прядями то ли мелированных, то ли седых волос. Второе предположение казалось Стасу более вероятным. Из-под неаккуратно подстриженной челки на него пытливо смотрели широко посаженные глазища цвета морской волны. Дополнял картину вздернутый носик и обиженно надутые губки.

– Чего пялишься? Страшная?

– Если ты ждешь комплиментов, то напрасно.

– Больно надо. Есть садись.

– У нас романтический ужин? – Стас указал взглядом на горящие свечи. Уши Сашки тут же вспыхнули, румянец разлился по щекам. – Все, молчу, молчу.

– Я ведь хотела как лучше, два месяца белых скатертей не видела и вообще ничего, кроме соломы и гнилой свеклы, не видела. А здесь все так… – глаза цвета лазури подернулись дымкой, предвещая наступление если и не бури, то проливного дождя точно.

– Извини, ты умница, давай ужинать, – он уселся за стол.

– Сейчас, там курица тушеная на сковородке, подожди, сейчас принесу.

– Значит так, Александра. Как тебя, кстати, по отчеству? – начал Стас, когда они наконец закончили все приготовления и разместились за столом.

– Игоревна.

– Значит так, Александра Игоревна, как бы это абсурдно ни звучало, но для этого мира я чужой. Сам до конца еще не разобрался. Но одно точно ясно – я человек из прошлого. Недалекого, но ПРОШЛОГО. Прими это за аксиому, прикрой свой очаровательный ротик и давай поговорим.

 

Глава 2 . Existential event

[8]

Мизансцена из незабвенной комедии длилась не слишком долго. И реакция была удивительно ровной. Стаса это даже несколько задело – тут что, путешественники во времени по проспектам гуляют и сувениры покупают?

– Вина налей, справа от тебя две бутылки стоят.

– Выдержка у тебя, однако…

– Не в этом дело. Ты странный – не от мира сего. А если то, что сейчас говоришь, правда, тогда все становится на свои места. И какая разница, откуда ты – из другой реальности или из прошлого. Вот если бы ты был из будущего! Но у этого мира нет будущего.

– Все так плохо? – он откупорил и разлил красное, явно домашнего производства вино в бокалы богемского стекла.

– Я не слишком много знаю. То, что произошло с планетой, произошло неожиданно, без предупреждений и криков о конце света, а вот то, что происходит сейчас, не просто плохо – БЕЗНАДЕЖНО, – Саша подняла бокал и залпом его осушила. – Налей еще.

Александра действительно знала не слишком много – почти ничего. Субботним вечером она вернулась из интернатуры, по дороге купив батон хлеба и триста граммов докторской колбасы. Зарплата медиков в нашей стране всегда оставляла желать лучшего, а уж об интернах и говорить не приходилось. Подружки, с которой они на пару снимали квартиру, дома не было, и Саша подумала, что с удовольствием проведет спокойный вечер у телевизора, затем почитает и пораньше ляжет спать.

Работа ей не нравилась. Не об этом она мечтала, поступая в медицинский институт. Она хотела стать известным кардиохирургом, делать сложнейшие операции, спасать жизни. А действительностью оказались грязные палаты, разваливающаяся или уже полностью развалившаяся мебель, отсутствие аппаратуры и медикаментов. И боль, постоянная боль, когда ты смотришь в глаза бабушке и называешь цену лекарства, прекрасно понимая, что она составляет три-четыре пенсии старушки, и ей легче, проще и, главное, дешевле просто умереть.

Включила телевизор. Цветущая дикторша оптимистично и радостно вещала об очередных катаклизмах, волнениях в арабских странах, количестве автокатастроф, произошедших за истекшие сутки, постоянно и неуклонно растущем благосостоянии сограждан, о какой-то комете, пролетающей мимо Земли. По поводу кометы очередной тибетский провидец заявил о наступлении очередного конца света. На Солнце повысилась активность, и завтра жителей планеты ожидали магнитные бури. А в целом погода на выходных будет солнечной и теплой, как и полагается в середине лета.

Саша пошла на кухню готовить свой скудный ужин. И тут погас свет. Было восемь часов вечера, на улице только наступали июльские сумерки, но многие окна соседних многоэтажек уже светились – это Саша помнила совершенно точно. Выглянув в окно маленькой "хрущевской" кухоньки, она поняла, что дело вовсе не в электрических пробках, и уныло побрела искать свечи. Ее слегка пошатывало, болела голова. "Наверное, от усталости, подумала Саша, – сегодня был тяжелый день". Под романтический трепет свечей она пожарила свой нехитрый ужин и в одиночестве съела его.

В девять вечера электричества все еще не было, а головная боль, несмотря на принятую таблетку аспирина, не отпускала. Саша, давно мечтавшая отоспаться, с чистой совестью отказалась от идеи заняться чем-то полезным. Она приняла еще одну таблетку обезболивающего, а заодно и снотворного, и на ощупь побрела в спальню. Возникла мысль позвонить подруге и предупредить, чтобы не будила, но мобильный телефон молчал. Забравшись под одеяло, Саша провалилась в сон. Проснуться ей было суждено уже в другом, новом мире.

– Сколько же я проспала? И почему опять так болит голова? – Саша с трудом открыла глаза.

Похоже, было раннее утро: серая мгла только начала расползаться по комнате, пробиваясь сквозь стекла незашторенного с вечера окна.

– Схожу в туалет и буду спать дальше, только окно закрою, – Саша подошла к окну и замерла.

Соседнего дома, однотипной серой девятиэтажки, во двор которой выходило окно спальни, не было. Вместо него громоздились руины, а через них просматривалась оживленная улица полумиллионного города.

Я сплю или крышу сорвало… Такого не может быть! Не мог соседний дом взорваться и не разбудить спящую, даже под снотворным, Сашу. Она еще раз выглянула в окно. Кошмар не исчез. На кухне картина была еще хуже: на полу возле разбитого окна валялись осколки камней, а за окном зияла все та же картина глобального разрушения. Света и газа не было, и, покрутив краны, Саша даже не удивилась отсутствию воды.

Наспех одевшись и на ходу натягивая легкую курточку, Саша выскочила в подъезд. Постучала соседям – тишина. Вспомнила, что на гвоздике висят ключи от квартиры соседки сверху, которой Саша иногда делала уколы. Вернулась, схватила ключи и бросилась к лестничному пролету. Звонить даже не стала, открыла ключом простенький замок и забежала в квартирку бабы Ани. То, что старушка мертва, Саша поняла еще на пороге комнаты по характерному цвету кожи и безвольно свисавшей с ветхого дивана руке.

Саша все же дотронулась до вены на руке – и ужаснулась. Она, конечно, не надеялась прощупать пульс, но температура тела? Оно не могло за ночь так остыть! Вчера, возвращаясь с работы, Саша столкнулась с бабой Аней, которая бодро карабкалась на седьмой этаж. На диване же покойница лежала в ночной рубашке, значит, легла спать не раньше самой Саши. Сейчас раннее утро. Или не утро? Девушка подняла трубку древнего дискового телефона – тишина.

Спускаясь по лестнице, Саша стучала во все двери подряд – но дом безмолвствовал. На улице картина разрушений была просто невообразимой. Как минимум два подъезда высотного дома были разрушены до первого этажа. Оставшиеся части дома кренились навстречу друг другу и, судя по всему, собирались в ближайшее время рухнуть. Это было страшно. И только сейчас до сознания дошла мысль: почему так тихо, где пожарные, скорая, милиция? Где, наконец, все люди? Нет, такого быть не может – это просто кошмарный сон, плод воспаленного воображения. "Я перетрудилась", – Саша споткнулась о какой-то строительный мусор, упала, разорвав джинсы и больно оцарапав арматурой ногу. Выступила кровь. "Какой же это сон, если так больно и кровь течет", – мелькнула мысль.

С трудом перебираясь через завалы, Саша направилась к ближайшей аптеке. Из-под груды мусора торчала нога в кроссовке фирмы "Адидас". Приподняв штанину, девушка дотронулась до синюшной кожи – трупное окоченение. Плохо соображая, Саша выбралась на центральную улицу, некогда разделявшую два квартала. Картина, открывшаяся взору, мало отличалась от увиденного во дворе.

Город не был уничтожен, как показывали в фильмах-катастрофах, то есть не был уничтожен полностью. Но четкое ощущение, что здесь прошла ковровая бомбардировка, все больше укоренялось в воспаленном сознании. Кое-где из разбитых окон еще струился дым. Запах гари, дыма и паленой резины висел в воздухе густой осязаемой пеленой.

Только сейчас до Саши начало доходить, что это не раннее утро и не сумерки, а серый плотный туман, состоящий из мельчайших частиц пыли и не пропускающий солнечный свет. Дышать им было почти невозможно, а глаза резало так, что слезы текли ручьем. Саша села на обломок строительного блока и разрыдалась. Как ни странно, это помогло. Это всегда помогало. Слезы промыли глаза, а выплеснувшиеся эмоции привели сознание в какое-то подобие порядка.

Аптека была на месте, ее массивная стеклянная витрина осколками хрустела под ногами. На месте была и аптекарша – она сидела, опустив голову на угловой столик. Саша подошла и безнадежно дотронулась рукой до шеи у основания подбородка – мертва.

Надо успокоиться и подумать. Это не сон, и об этом ясно говорила саднящая нога. Значит, катастрофа. Та, которую так давно предсказывали всевозможные провидцы и прорицатели, доморощенные Нострадамусы и календари Майя. Апокалипсис свершился. Тогда почему она жива? И почему для нее конец света прошел так незаметно? И самое главное: что теперь делать? Ответов не было.

Саша нашла антисептик, бинт, йод, обработала рану и перевязала ногу. Увидела в углу большую полотняную сумку с красным крестом. "Я все-таки врач, а помощь может понадобиться многим, если, конечно, кто-то, кроме меня, жив в этом сумасшедшем мире", – интерн Саша собрала все самое необходимое. Куда теперь? До небольшого шахтерского городка, где живут родители, почти пятьдесят километров. Нужна машина. Водить Саша умела, но как проехать по заваленным арматурой и бетоном улицам? И очень хочется есть. Эта простая мысль сформировала хоть какой-то план действий – супермаркет.

Ближайший продуктовый магазин находился в разрушенном доме, стоявшем когда-то напротив Сашкиного жилья, и добраться до него было сложно. Поэтому Саша направилась в сторону супермаркета. Вместо привычных десяти минут дорога заняла добрых сорок. Перебираясь через завалы и огибая груды мусора, Саша наконец добралась до магазина. Он уцелел, вернее, частично уцелел – левое крыло приземистого здания было придавлено обрушившимся жилым домом, а к разбитым витринам Саша уже начала привыкать.

В конце длинного прохода, между стеллажами с продуктами и бытовой химией, краем глаза Саша уловила движение. Лохматый парень жадно запихивал в рот бананы и глотал их, практически не жуя.

– Заворот кишок будет – это я тебе как врач говорю, – буднично проговорила Саша, сама удивляясь своему спокойствию.

– Ты кто? – дожевав банан, промычал парень.

– Человек. Живой пока человек. А еще, между прочим, женщина по имени Александра Игоревна. А вы кто?

– Я? Алексей, Леша. Ты что-нибудь понимаешь? Что случилось? Марсиане?

– Я за два часа только одного встретила, и тот, кажется не в своем уме.

Алексей знал не больше Сашки, а понимал, похоже, и того меньше и до сих пор находился в шоковом состоянии. Пришел в себя – родители мертвы. Как лежали вместе в соседей комнате на кровати, так и закоченели. Телефоны молчат, людей вокруг нет, помочь некому. Долго кричал, плакал, потом захотел есть, вот и пришел сюда.

У парня действительно шок. Неудивительно – в один момент потерять и родных, и свой привычный мир. Саше стало жалко его, а еще больше себя, и слезы опять полились ручьем.

– Что будем делать, товарищ Алексей? – Сашке стало немного легче, и она смогла съесть черствую булочку, запив ее апельсиновым соком. – Когда ты пришел в себя?

– Часов пять назад. А какой сегодня день?

– Должно быть воскресенье, но я почти уверена, что с вечера субботы прошли как минимум сутки или двое.

– С чего ты взяла? Я столько проспать не мог.

– А ты уверен, что это был сон? Трупы все вокруг окоченевшие. Я врач, хирург. Могу примерно установить время, прошедшее с момента смерти.

– Ни фига себе! Хирург? А на вид – лет шестнадцать.

– Комплименты оставим на потом. Мужик ты или нет? Делать-то что будем?

– Людей надо искать, милицию, в конце концов, власть какую-нибудь. Кто-то же должен был остаться.

– А милицию зачем? Хорошо, положи в пакет что-нибудь съедобное и пошли искать.

В этот день они до сумерек бродили по безжизненным и разрушенным кварталам спального района. Кое-где разрушения были меньше, попадались целые массивы, не пострадавшие от бомбардировки. Встречались и воронки огромного размера, поглотившие сразу несколько высотных зданий. В таких местах разрушения от ударной волны были просто ужасны. Встречали и людей, не слишком часто, но встречали. Некоторые выглядели совершенно обезумевшими, многие, завидев их, бросались бежать. С теми, кто не бежал, пытались поговорить. Глаза этих людей Саша мысленно видела перед собой в течение долгих дней и бессонных ночей – они были безумны. Без единого признака мысли.

Саша и Леша нашли отделение милиции, и здесь картина была такой же, как везде. Те же холодные труппы, только в форме. Сашка, преодолевая брезгливость, вытащила из кобуры дежурного офицера пистолет и положила в пакет с продуктами. Пользоваться она им все равно не умела.

От Алексея было совсем мало толку. Мозг мальчишки, перегруженный обилием негативных эмоций, периодически заклинивало, и Саше стоило немалых усилий привести парня в чувство. Из немногочисленных сумбурных диалогов Саша поняла, что Алексей в этом году окончил школу и уже поступил в политех на физмат. "Беда, – подумалось Саше, – единственный относительно нормальный человек, и тот сопливый мальчишка, который наверняка провел половину жизни за компьютером и о реальной жизни имеет весьма зыбкое представление. Что тогда говорить о жизни в экстремальных условиях…".

К вечеру, полностью вымотавшись, набрав две сумки продуктов и взяв две бутылки водки, решили подумать о ночлеге. Мыслительный процесс был изрядно замедлен, поэтому решили просто переночевать в подсобном помещении супермаркета. В целом решение показалось Саше правильным. Ломать двери квартир, в которых, вероятнее всего, находились холодные трупы, желания не было. Продукты и питьевая вода – под рукой. Расположившись в кабинете директора или кого-то из менеджеров, зажгли свечи – благо, их было в избытке. "Сейчас в избытке все, – подумалось. – В городе можно жить долго, но что будет завтра, через месяц или год, и будет ли это завтра вообще?"

Разложив на рабочем столе нехитрую снедь, Саша налила полный пластиковый стакан водки и подала Алексею.

– Пей, станет легче.

– Может, лучше пива пойти взять? Как-то я водку не очень…

– Пей, после пива всю ночь будешь бегать мочиться, а тебе поспать и отдохнуть надо.

Такой же стакан водки Саша налила себе. Выпила в три глотка. Чем-то закусила. Водка ударила в голову, приятно обожгла желудок, туманя рассудок и размывая насущные проблемы. Они стали казаться не такими острыми и не очень важными, по крайней мере, на ближайшее время.

– Ты красивая, – пробормотал слегка осоловевший новоиспеченный донжуан. – Как это я сразу не заметил? Оч-ч-ч-ч-ень красивая.

Саша посмотрела на товарища по несчастью. Какая разница? Мир перевернулся – не до морали.

– Иди ко мне, горе луковое…

Секса, собственно, и не было. Вернее, была попытка, которая закончилась, не успев начаться.

– Первый раз?

– Да нет, что ты, просто день тяжелый. Я сейчас, ты подожди. Извини.

– Выпей еще стакан водки и иди спать.

– А как же…

– Никак. Побаловался и хватит.

– Да я сейчас. А ты?

– Я сказала: одевайся. Достаточно на сегодня.

Сашка лежала обнаженная на старом диванчике и смотрела, как Алексей смущенно и неуклюже пытается натянуть штаны. Вот ведь везет с мужиками…

Мужчины в жизни Саши, конечно, были. Не много, но были. Была даже любовь на втором курсе института. Изматывающая, романтичная, всепоглощающая, так казалось молодой студентке. Казалось до тех пор, пока ее милый и ненаглядный Володя на очередной вечеринке для остроты ощущений не предложил поменяться партнерами. На этом, собственно, все и закончилось. Потом были еще мужчины, которые долго не задерживались ни в жизни, ни в постели. В постели как раз многие были хороши, даже очень хороши, но Саша никогда не чувствовала в них настоящих мужчин, за которых можно спрятаться. Не чувствовала того спокойствия и уверенности в будущем, которые ощущала в детстве, забираясь к отцу на колени и гладя его огромные мозолистые руки.

Молодое тело требовало разрядки, мозг, расслабившийся под парами алкоголя, не возражал, а уловив желание тела, стал рисовать картинки, надо сказать, очень пикантные. Почувствовав напряжение внизу живота, опустила руку на гладко выбритый лобок, потом уловила жадный взгляд Леши. Нет, только не это, не сейчас. Встала, накинула на плечи плед и вышла из комнаты. В темноте на картонных ящиках Саша все сделала сама – так, как ей хотелось. Еще пара минут – и тело, дрожа, окунулось в приятную истому.

В следующие две недели Саша с Лешей днем бродили по городу, вечером, набрав продуктов, искали ночлег. Иногда оставались на одном месте пару дней. Алексей разобрал несколько мобильных телефонов и компьютеров и уверенно заявил, что микросхемы почти везде выгорели. По его словам, причиной тому мог быть очень мощный электромагнитный импульс, например солнечный шторм. Когда-то подобное на Земле уже случалось, но тогда еще не было такой чувствительной техники.

Но вот мог ли этот импульс уничтожить человечество, Леша не знал, зато будущий врач Саша была уверена, что особого вреда электромагнитное поле нанести человеку не может. Вернее, здоровому человеку. Все-таки электромагнитные бури были опасны для сердечников и гипертоников. В пользу Лешиной версии говорил и тот факт, что изредка встречающиеся на улицах люди были исключительно молодыми. Ни одного старика Саша не видела. Но всезнающий Леша никак не мог объяснить бомбардировку города. Мысль о метеоритах приходила в голову и Саше, но юное дарование заявило, что метеоритный поток такой силы просто не мог быть не замечен астрономами, и его траектория была бы рассчитана заранее, за несколько месяцев до удара по Земле. Будущий студент физмата наверняка знал бы об этом.

Невероятное открытие было сделано на тринадцатый день после начала конца. В разрушенном городе вторые сутки бушевал ураган. Никогда ничего подобного Саша не видела. Ветер поднимал в воздух машины и срывал куски кровли с крыш многоэтажных домов. Тропический ливень сплошной водяной стеной заливал грязные от пыли и мусора улицы, унося мутные потоки в сторону реки. Вода была везде, переполненные колодцы канализационных систем, не справляясь с потоком, бурлили водоворотами. Подвалы домов и цокольные этажи магазинов превратились в бассейны и водоемы. Саша наблюдала за этим светопреставлением со второго этажа добротного частного дома, стоящего на возвышенности и потому устоявшего во всеобщем потопе. Сюда они успели спрятаться в самом начале бури, из последних сил пробиваясь сквозь проливной дождь. "Земля живая, она сама очистит себя от скверны", – с этой мыслью Саша отправилась спать.

Разбудил ее Алексей, нежно тормоша за плечо:

– Пойдем на террасу, дождь кончился.

– Да угомонись ты, ловелас, я же сказала – никакого секса. – После первой неудачной попытки Леша регулярно и весьма настойчиво старался исправить положение и затащить ее в постель. Но Сашку такое положение дел совершенно не устраивало: ее отношение к товарищу по несчастью было скорее материнское, а со своими сексуальными фантазиями она весьма успешно справлялась сама.

– Да я не о том, вставай! Ты должна это видеть!

Алексей, несомненно, был прав. Это нужно было видеть. Дождь прекратился, ветер почти утих, превратившись в легкий бриз. Впервые за две недели в воздухе не пахло гарью и пылью. Леша показал на небо. Саша подняла глаза… и в изумлении раскрыла рот. Небо она тоже не видела с момента пробуждения, не видела звезд, Луны и Солнца. Солнце иногда просвечивало мутным пятном сквозь пелену пыльного тумана, как это бывает в пасмурные зимние дни. Сейчас же на небе были звезды, а еще там висели ДВЕ ЛУНЫ! Одна просто огромная – и очень близко! Так близко, что Саша невольно потянулась к ней рукой.

Это не была Луна в привычном понимании, круглая в полнолуние или тонкий месяц в новолуние. Это было яблоко, от которого гигантские челюсти даже не откусили, а оторвали почти половину. Привычные с детства очертания лунных морей на оставшейся половине однозначно говорили о том, что это все-таки их Луна, то есть спутник Земли. Вторая Луна была поменьше, примерно такой, какой ее привыкла видеть Саша, даже слегка ущербной. Сашка мысленно подставила палочку – буква "У", значит, убывающая Луна.

Но это было еще не все. НЕБО ГОРЕЛО. Такого феерического зрелища Саша не видела ни в одном из анимационных шедевров Голливуда. Во-первых, появилось кольцо, как на планете-гиганте, Сатурне или Юпитере, Саша точно не помнила. Оно было разноцветным и мерцающим. Во-вторых, в небе было северное сияние. Она, конечно, видела этот захватывающий танец света и раньше, по телевизору, но никак не могла представить себе, что это настолько красиво. А еще падали звезды! Падало много звезд! Так много, что желаний хватит на всех, только успевай загадывать.

Саша наконец пришла в себя и заметила, что рот у нее до сих пор открыт.

***

– Впечатляет? – произнес Алексей, стоявший чуть слева и сзади.

– Не то слово. Что это? Откуда? У нас новый спутник? Как?

– Скорее, у нас теперь два спутника вместо одного. Весь вопрос в том, надолго ли? – Леша задумчиво смотрел на фантасмагорическое зрелище.

– Что ты имеешь в виду, астроном хренов?

– Расслабься. Луна падает.

– Куда падает, на нас? И что будет? А когда упадет?

– Да не упадет она. Только от этого не легче. Есть такое понятие "предел Роша". Ну, если примитивно: когда Луна или то, что от нее осталось, приблизится на определенное расстояние к Земле, ее разорвет на части гравитационной силой планеты.

– Будет метеоритный дождь? Как сейчас?

– Звездопад, конечно, будет, но вот только смотреть на него будет некому. Это явления планетарного масштаба. Когда в действие вступят такие силы, ничего живого на планете не останется.

– А с чего ты взял, что она падает? И откуда вторая Луна?

– Вторая – это осколок целого. Я, конечно, не уверен окончательно, нужны расчеты, для которых у меня нет данных. Но дело в том, что орбита Луны изменена, и сейчас ее половина находится в два-три раза ближе к Земле, чем раньше. Какова траектория второго куска, пока вообще непонятно.

– А что вообще произошло? Ты это сам-то понимаешь, физик несостоявшийся?

– Луна с чем-то столкнулась. Это было что-то большое, например комета или огромный метеорит.

– О комете в тот злосчастный вечер что-то говорили в новостях…

– Да, это комета "FED", она действительно должна была пройти достаточно близко от Земли, но никак не столкнуться с ней или Луной. Траектории таких тел давно и очень точно рассчитываются.

– Ну, объясняй дальше. Северное сияние откуда взялось? Мы что, теперь на Крайнем Севере находимся?

– Сияние – это всего лишь возбуждение геомагнитного поля Земли, которое может вызвать много факторов, в том числе и солнечный шторм, я тебе уже говорил об этом. Необязательно для этого быть на севере.

– Все-то ты знаешь. Тогда скажи, что нам дальше делать?

– Выживать, что ж еще?

– А зачем? И сколько осталось?

– Этого я, Сашка, не знаю, но вряд ли речь идет о сроке большем, чем год.

Облака потихоньку начали закрывать не нашу, не земную красоту дикого в своей первозданности и величии неба. Потянуло холодом, и Сашка зябко поежилась. Только сейчас до нее дошло, что на террасе она стоит в одной ночной рубашке.

– Пойдем со мной, – она нежно потянулась к Алексею и поцеловала его в юношеский пушок, обещавший стать когда-нибудь жесткой мужской щетиной. А станет ли?..

В этот раз было все. И все было хорошо и правильно. Саша постаралась, а может быть, просто что-то почувствовала к этому мальчишке. Она нежно и неторопливо ласкала юношеское тело, останавливая в нужный момент порывы нетерпеливого и несдержанного еще мужского начала. Оргазм первой нежной волной покатился от живота к горлу. Волны участились, меняя амплитуду, из горла вырвался крик, и Сашка неистово задвигала бедрами, все глубже и глубже нанизывая себя на пылающую плоть. Удар горячей жидкости где-то в области солнечного сплетения. Конвульсии – и еще одна жаркая волна прокатилась по телу девушки. Так продолжалось до утра. Изможденные и счастливые, они заснули в объятиях друг друга, когда за стеклянной стеной террасы забрезжил серый, вновь пронизанный пыльным туманом рассвет. Рассвет, который для Лешки оказался последним.

Весело щебеча, они шли в магазин с одной простой целью – запастись продуктами и спиртным, благо, всего этого в городе было с избытком. После осознания, что конец жизни неизбежен, пришла и следующая мысль: почему бы не провести остаток дней так, "чтобы потом не было мучительно больно". Сашке показалось, что мысль не нова и явно не к месту, но настроение было великолепным, несмотря на то что разорванный вчерашней грозой туман вновь окутал землю, и опять стоял запах гари. В любом случае, дышалось легче, и потоки воды смыли с асфальта изрядную часть пыли и грязи. Чувствуя себя Робинзоном и Пятницей, Саша и Леша весело вышагивали по направлению к облюбованному супермаркету.

Весело и беспечно болтая, они не заметили припаркованный джип, которого тут раньше не было, а вот его хозяев все-таки заметили. К великому своему сожалению, с небольшим опозданием, иначе делали бы ноги быстрее, чем в голову приходят умные мысли. Мысли в голову не приходили не только умные – они не приходили вообще, потому что в эту голову упирался ствол автомата. Лешка медленно оседал на пол, получив удар прикладом по той самой голове.

– Ну, вот и зрелища, а ты говорил, что только хлебушком запасемся, – это произнес здоровенный детина в кожаной куртке и защитных армейских штанах, стоящий напротив Сашки.

– Да, коза стоящая. Хлюпик нам, пожалуй, ни к чему, а телку надо попробовать, давно таких чистых не видел, – просипел владелец автомата.

– Чего вы хотите? – Саше стало страшно, и она попыталась дернуть головой. Результатом оказалась увесистая затрещина, вызвавшая целый водоворот звезд в голове.

– Сама раздеваться будешь или помогать надо?

– Сволочи вы, за что? – опять удар по голове, и тяжеленная пятерня ухватила Сашку за волосы.

– Доза, ты ее придержи, а я начну. Потом кликнем остальных.

Ее насиловали долго, невыносимо долго. Она периодически теряла сознание, потом снова приходила в себя, сначала от боли, потом осознав, что происходит, и, чувствуя в себе чужую воспаленную плоть, вновь уходила в небытие. В один из моментов просветления увидела Лешку, который с округлившимися от страха глазами пытался встать и ползти к ней. Короткая автоматная очередь разорвала рубашку на груди парня, выбросив фонтаны живой и такой еще горячей крови.

Снова темнота. Очнулась от тряски, руки были связаны за спиной, ноги в лодыжках передавил тугой ремень, в бок нещадно, грозя сломать ребро, впился угол какой-то железяки. Тело было чужим, она его почти не ощущала – своей была только боль. Боль в разорванной промежности и анальном отверстии, боль в голове и синяках, покрывавших все тело. Вспомнились ошалевшие глаза Алексея после автоматной очереди, и Сашка ему позавидовала. И была недалека от истины: в ее ситуации можно было позавидовать мертвому.

Ее выгрузили из багажника джипа и притащили то ли в коровник, то ли в свинарник. Живности не было, но немилосердно воняло навозом. Наручниками приковали к железной скобе, оставили пластиковую бутылку с водой и ушли. Сашка жадно выпила полбутылки минералки, и ее стошнило.

Ночью приходили поодиночке и по двое сразу, уже смертельно пьяные. Насиловали долго, обмениваясь пошлыми репликами. До сознания уже почти ничего не доходило, тело просто потеряло чувствительность.

Так продолжалось два дня. Потом появился новый персонаж, очередная жертва – черноволосая девчонка невысокого роста, но с хорошо развитым бюстом и бедрами. Банда небритых гамадрилов переключилась на свежее мясо, оставив Сашку на сутки в покое в качестве наблюдателя. Их было восемь или девять человек. "Если есть ад, то я уже в нем", – пришла отчаянная мысль под стоны и всхлипывания соседки, которую исступленно имел длинный худой блондин.

На пятые сутки ее отстегнули и, связав руки за спиной, опять бросили в багажник джипа. Ехали недолго, по внутренним ощущениям – полтора-два часа.

– С чем приехал, Сигизмунд? – раздался снаружи хриплый голос.

– Телка молоденькая совсем.

– Что хочешь за бабу?

– Десяток доз, ну, или травки на худой конец.

– Конец у тебя наверняка худой, как и ты сам. Мозги, похоже, тоже вытекли. Где сейчас дозу возьмешь? Показывай бабу.

Открылся багажник. Сашка, щуря глаза от нестерпимо яркого света, увидела рыжую бороду и лысый череп склонившегося над багажником мужика.

– Э-э-э, да вы ее что, всей кодлой сразу имели? Она же еле живая, да и порванная вся. Ты меня за кого держишь, Сигизмунд?

– Может, хоть травки подкинешь? Девка-то совсем молоденькая, пацанка еще, ты на задницу глянь. Ты посмотри, посмотри – что яблочки упругие. А? Как насчет травы?

– Ты знаешь, Сигизмунд, по сравнению с ее твоя задница мне нравится значительно больше. И если будешь продолжать в том же духе, я ее использую по непрямому и несколько необычному для нее назначению. Или, может, ты задом привык подрабатывать?

– Ты не зарывайся особо, и на тебя управа найдется, ежели что.

– Испугалась сопля насморка. Если есть что предложить, говори. Нет – проваливай.

– Два ствола есть и десятка три патронов.

Дальше слышалось невнятное бормотание, переходящее в очередную перебранку. Торг переместился в сторону капота машины. Но, судя по всему, определенная договоренность была достигнута, потому что Сашин работорговец с шумом уселся за руль, матеря на чем свет стоит Викинга и всю его мотоциклетную рать. Машина резко рванула с места, но, проехав с десяток метров, остановилась.

– Так а с девкой-то что делать? – обратился водитель к напарнику.

– На базу отвезем.

– На кой она там нужна? Только в крови пачкаться.

– Пристрели и выбрось на обочине, – в салоне явственно запахло марихуаной.

– Ага, Викинг за стакан травы и так на десяток патронов взял больше обычного. Еще патроны я на нее не тратил. Так выбросим, пусть подыхает.

Багажник открылся, Сашку грубо схватили в охапку и бросили в пыльную траву у дороги. Сознание провалилось, но, к огромному сожалению Саши, совсем ненадолго. Какой-то немыслимый рев вырвал ее из небытия. Рев стал тише, зато послышались голоса.

– Викинг, а нарики девку-то выкинули, вон, в траве валяется.

– Грохнули?

– Да нет, живая вроде, шевелится. Может, заберем с собой?

– С каких пор тебя на утиль потянуло, Ковбой? Девок в городе еще найдем. А эту пристрели, если жалостливый такой, и поехали.

Над Сашкой нависла длинная тень. Обреченно подняв глаза и уже понимая, что смерть для нее – это избавление, она увидела лицо совсем молодого парня и синие бездонные глаза. Красивые глаза, вот только ничего не выражающие, пустые. Не было за ними души – одно безразличие. Взгляды встретились, и парень в кожаной куртке с кучей металлических заклепок и в кожаных штанах, обвешанных металлическими цепями, опустил ствол охотничьего ружья. Откуда-то из-за спины достал широкий разделочный нож и одним резким движением разрезал веревки на руках. Молча развернулся и пошел к дороге.

– Ты, Ковбой, слюни подотри и пойди милостыню ей подай, – раздался знакомый уже голос Викинга.

Ответа Сашка не услышала, рев железных коней заглушил слова парня с синими, как небо, глазами. Как небо того, другого мира, оставшегося в далеком, казалось, уже ненастоящем прошлом.

Онемевшими, негнущимися пальцами Саша развязала веревку, связывающую лодыжки, и попыталась встать. Удалось это не сразу, и только после растирания окоченевших конечностей она смогла кое-как передвигаться. Дорога вызывала неосознанный ужас, и Саше хотелось бежать от нее как можно дальше. Бежать не получалось, малейшее напряжение вызывало боль в промежности, по бедрам тонкой струйкой бежала кровь.

Прошла Саша немного – километр или два. Она просто потеряла чувство расстояния. В голове стоял красный туман, а перед глазами – серый туман свихнувшегося мира. Сквозь него она и увидела небольшую копну сена, заботливо прикрытую дерюгой. Понимая, что дальше она идти просто не в состоянии, Саша из последних сил вырыла нору в податливом и пахучем сене, завернулась в дерюгу и провалилась в тяжелый сон.

Дальше стало проще. Километрах в трех оказался дачный поселок, в котором Саша нашла пустой домик. Осмотр первых двух выявил наличие разлагающихся трупов немолодых людей. Неделю девушка зализывала раны. Пригодились знания, полученные в институте, и опыт интернатуры. Спасало и то, что на дачах жили люди немолодые, подверженные различным заболеваниям и потому запасавшиеся самыми разнообразными медикаментами. Питалась чем придется, в основном консервацией и тем, что выросло или пыталось вырасти на многочисленных грядках. Хорошо, хоть грунтовые воды располагались близко к поверхности, и была вполне сносная вода в колодцах.

По ночам Саша пряталась в погребе, где устроила себе лежанку из сухой соломы и старого матраса. Огонь старалась не разводить и вообще пыталась оставлять как можно меньше следов своей жизнедеятельности.

Определенная жизнь на дачном массиве теплилась, иногда Саша чувствовала запах дыма – не гари, а именно дыма от костра или печи, протапливаемой дровами, но сама затопить имеющуюся на даче буржуйку боялась.

И были собаки, много собак, сбившихся в стаи, озлобленных и, как выяснилось, весьма агрессивных. Саше однажды пришлось столкнуться с такой сворой. По поведению зверья стало ясно, что она для них – уже не царь природы, а в лучшем случае – объект атаки, в худшем же – просто пища. Волны тошноты подкатили к горлу, когда она заметила в зубах суки человеческую кисть. Собака, видимо, совсем недавно ощенилась и тащила добычу поближе к логову. Не щенкам – им еще было рано, скорее, завтрак для себя. Только тот факт, что стая уже сытно поужинала и, наверное, то, что Сашка застыла на месте каменным изваянием, спасло ее от близкого общения с зубами здорового облезлого пса, ощерившего на нее желтые клыки.

Иногда до Саши доносились звуки работающих двигателей, то ли автомобилей, то ли мотоциклов. Они вызывали конвульсивный страх и заставляли забиваться в свою нору. Впрочем, звуки доносились с асфальтированной дороги, ведущей от дач к трассе, по самим же тесным грунтовым улочкам никто, кроме собак, не перемещался.

Так прошел месяц, и Сашка в какой-то момент начала понимать, что просто дичает. Молодой организм с помощью антибиотиков и разного рода стимуляторов справился с нанесенными повреждениями и разрывами тканей. Но поврежденное сознание находилось в туманной дымке. Безразличие и страх – вот и все эмоции, которые были доступны Сашке. Ей пришло в голову, что безразличию не свойственен страх, но именно так она ощущала себя. Безразличие ко всему окружающему, в том числе и к себе лично, и страх, нет, не за себя и за свою жизнь, а просто липкий животный страх, который парализовал мозг и тело.

Человек – животное социальное. Существовать вне социума могут либо сумасшедшие, либо очень сильные личности, совершенствующие себя духовно – отшельники, буддистские монахи, схимники. Саша слышала о таких людях, но полагала, что особой разницы между двумя вышеупомянутыми категориями нет – по крайней мере, с точки зрения современной психиатрии. Однажды ей попался мальчишка, тащивший небольшой, явно неспелый арбуз. Окликнула его. Пацан замер на месте, затравленно глядя на Сашку, потом, бросив арбуз, припустил в таком темпе, что догонять его просто не имело смысла.

Лето перевалило за середину – это чувствовалось по холодным ночам, ненормально, конечно, холодным даже для середины августа, температура воздуха ночью едва поднималась выше нуля, немногим теплее было и днем. Не будучи столь подкованной в естественных науках, как покойный Леша, Сашка, тем не менее, понимала, что, вероятнее всего, такие температурные аномалии связаны с пылевым туманом, не рассевающимся в любую пору дня. Лучи солнца просто не пробивались сквозь него. Со страхом пришла мысль, что же будет осенью, а пуще того – зимой, если, конечно, удастся дожить.

В один из моментов духовного просветления и безысходной тоски Сашка приняла решение: уходить и искать людей. Должны же остаться люди в этом мире. Не те твари, что ее насиловали, а просто люди. Ну, не может такого быть, чтобы в глобальной катастрофе выжили только моральные уроды. Был же Лешка, был, наконец, тот синеглазый парень, во взгляде которого все-таки мелькнула жалость.

Ей повезло с первого раза.

Саше должно было повезти с первого раза – слишком много страданий выпало за столь короткий срок на долю этой, по сути, совсем еще девочки. Стас внимательно слушал сбивчивый и длинный рассказ Саши, иногда ловя себя на мысли, что не обращает внимания на слова и фразы, произносимые ею. А вот образы, чувства, эмоции – все это прямо транслировалось в мозг Стаса.

– Если я могу воспринимать ее эмоциональный фон, как приемник, то, наверное, могу быть и передатчиком, – с этой мыслью Стас попытался сформировать волну тепла, спокойствия, умиротворенности и передать ее Сашке. Получилось. Мокрые глаза Александры Игоревны посветлели, и теперь она удивленно взирала на Стаса.

– Ты опять колдуешь? – уже веселее произнесла собеседница.

– С чего ты взяла? Веришь в сказки и колдунов?

– Раньше не встречала, но вдруг стало так легко и просто.

– Выговорилась, вот и полегчало. А сейчас давай доедим все эти вкусности и ложись отдыхать, там на втором этаже три спальни.

– А ты?

– Я посижу здесь. Буду стеречь твой сон.

– Ты что, совсем не спишь?

– Что ты, поспать я люблю, просто сейчас не хочется – надо подумать.

Допив вино и съев все, что было приготовлено новоиспеченной хозяйкой, Стас присел в удобное кожаное кресло, закурил сигарету и с удовольствием принялся наблюдать, как ладно и споро Александра убирает со стола и моет посуду.

Женщины везде пытаются создать уют, свить гнездышко. Видимо, это правильно, даже в ситуации, когда это никому не нужно. Движения Сашки были слегка заторможенными – сказывалось действие хмельного домашнего вина. Сам Стас никакого опьянения не ощущал, то есть абсолютно, как если бы пил родниковую воду. Он вообще подозревал, что его организм претерпевает радикальные гормональные изменения. Поглощаемая на протяжении последних двух суток в огромных количествах тяжелая белковая пища никак не сказывалась на пищеварении, и простым запором тут, похоже, ничего объяснить было нельзя.

– А скажи, колдун, зачем ты сюда прилетел из прошлого? Спасать этот мир? – голос Сашки прервал ход мыслей Стаса.

– Саша, у меня самого вопросов гораздо больше, чем ответов на них, а ты иди отдыхай, силы тебе еще понадобятся, – Стас послал легкий успокаивающий импульс, представив себе, что хочет спать.

– Ладно, пойду спать, а тебя все равно буду звать колдуном, правда, добрым колдуном, – уже со второго этажа донесся сонный голос.

Стас поднялся наверх, зашел в одну из спален. Сашка мирно сопела на широченной кровати, бухнувшись поверх одеяла прямо в одежде. "Надо поаккуратнее с мысленными приказами", – подумалось Стасу. Зашел в другую спальню, скорее всего, гостевую, разобрал кровать и перенес на нее невесомое тело девчонки, аккуратно укрыв ее пуховым одеялом. Возникла мысль раздеть ее, но, подумав о душевных терзаниях при пробуждении, решил – пусть спит так.

Спустился вниз, свечи уже догорали. Стас нашел толстую восковую свечу – запас их был достаточно велик, зажег и уселся в кресло. Что там вчера во сне говорил дед? Ищи ответы в себе? Легко говорить. А как? О медитации он слышал много, но в том-то и дело, что только слышал. Одно помнил: надо сесть в позу лотоса. Эта поза, на зависть жены, давалась ему очень легко, видимо, сказывалась врожденная гибкость суставов и связок.

Приняв позу мумифицированного индийского божка, рассмеялся сам над собой, распутал ноги и устроился поудобнее в кресле. Что же спросить у себя в первую очередь? И как спросить? Стасу вдруг захотелось увидеть картину, столь живописно запечатленную сознанием девушки – картину нового земного неба. И комната исчезла.

***

Он висел или парил где-то на отдаленной околоземной орбите. Дух перехватило. Какой дух? Я ведь в уютном кресле, в хорошо протопленном каминном зале, а это всего лишь очередная галлюцинация. Но, черт побери, красота-то какая!

Серо-голубая планета медленно вращалась под ним, чуть левее и выше была еще одна планета, а справа – третья. Земля – а в том, что внизу именно Земля, Стас был совершенно уверен – еще закрывала собой Солнце, образуя по правому краю яркую рыжую корону. А еще было много мусора, не банок из-под колы и пластиковых бутылок, а нормального космического мусора размером от пылинки до горы Арарат. Рваные каменные глыбы, на сколах которых ярко вспыхивали отблески металла, в лучах восходящего солнца величественно проплывали мимо, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Некоторые из этих камней вращались вокруг второй планеты, образуя замысловатый хоровод. Некоторые падали на ее поверхность, устав от бесконечного космического танца, бесшумно так падали, поднимая внизу фонтанчики пыли.

"Да это же наша Луна!" – поразился Стас, узнав знакомые с детства очертания Моря Дождей – и она медленно поворачивалась вокруг своей оси. Почему-то Стас считал, что Луна не вращается вокруг оси. Через несколько мгновений шар стал ущербным, обгрызенным с одного края, открывая взору Стаса свои внутренности. Да, это была Луна, точнее, примерно три четверти той Луны, которую Стас знал всю свою сознательную жизнь. А вторая ее часть была той третьей планетой, которую новоиспеченный космонавт наблюдал справа, и из-за достаточного удаления она казалась ему шарообразной.

– Черт, что же все-таки произошло? – Стас задал вопрос вслух или ему так показалось, но, конечно, не рассчитывая получить ответ.

– Хорош уже чертей поминать, накличешь, – раздался рядом хриплый старческий голос. Челюсть у Стаса отвисла. На соседнем метеорите, закинув ногу на ногу, сидела сгорбленная старушка с морщинистым крючковатым носом, на голове платок совершенно немыслимой раскраски.

– А ступа с метлой где? – ничего умнее Стасу в голову не пришло.

– Туповат ты, путник. И где вас таких делают? Вот, к примеру, Баба Яга, которую ты имел в виду, вообще-то была богиней материнства и выглядела чуток покраше меня.

– А ты-то кто?

– Я-то? Одна из твоих многочисленных прабабок. Далекая очень, ты не помнишь. С метлой, правда, ты почти угадал. Было дело. Но так далеко не залетала.

– А сейчас как? И зачем тут?

– На твои глупые вопросы отвечать, вот зачем! Так что задавай побыстрее, пока не осерчала вконец. Да и некогда мне на таких вот особей время свое тратить.

– Что произошло с Землей?

– Знаешь, правнучек, я в вашей терминологии не сильна, а вот картинки показать могу.

Стаса швырнуло куда-то назад и очень далеко. Мир в очередной раз изменился и, похоже, значительно ускорился. Картинка действительно была другой, правда, не менее захватывающей. Далеко внизу плыла знакомая до боли Земля с привычными очертаниями материков. Вокруг нее вращалась такая же привычная и еще совершенно целая Луна. Был и третий участник этой космической идиллии, правильнее было бы сказать участница. Комета, распушив свой яркий павлиний хвост на многие сотни километров, гордо и непринужденно пролетала мимо планеты со своим спутником. Картина, достойная Ван Гога, подумалось наблюдателю.

Но что-то начало меняться. Солнце, еще секунду назад спокойно светившее далеко внизу, вдруг выкинуло из своей термоядерной утробы ослепительную иглу. Длина ее в несколько раз превышала диаметр самого Солнца и была направлена острием в сторону Земли. Игла вскоре погасла, но сгусток раскаленной материи с огромной скоростью двигался в сторону планеты. Стас ощущал его материально по меняющемуся и колеблющемуся вакууму. Что именно могло колебаться в вакууме, он не представлял.

Расфуфыренная красавица комета оказалась на пути раскаленного энергетического потока и приняла на себя первый удар. Внешне это выглядело не особенно эффектно: ядро кометы покрылось мерцающей рябью, только хвост начал выгибаться в сторону Земли. Штормовая солнечная волна, имевшая уже форму вытянутого эллипса, чуть приторможенная и, возможно, погашенная ударом о комету, продолжила свой путь к Земле. Куда и врезалась весьма успешно в районе западного побережья Атлантики. Вот это выглядело эффектно. Атмосфера Земли загорелась в сумасшедшем танце огней.

Тем временем события начали развиваться в ускоренном темпе. Оглушенная комета, видимо, совсем потеряв ориентацию, чуть изменила свою траекторию и направилась в сторону Земли. Наверное, почувствовала непреодолимое желание насладиться светомузыкальными эффектами с более близкого расстояния. Но даже в этом случае, Стас это чувствовал, она проходила в опасной близости от планеты, но никак не могла с ней встретиться. Она и не встретилась, потому что на сцену вышел третий игрок. Луна, так же завороженная необычайным зрелищем, совсем не смотрела себе под ноги.

Звуков не было. Было безмолвие или беззвучие. Оттого картина глобальной космической катастрофы казалась просто нереальной. Две небесных красавицы столкнулись лбами. Маленькая вспыхнула и растворилась в фейерверке разлетающихся осколков. Большая, чуть подумав, тоже содрогнулась и, окутывая себя искрами разлетающихся частей своего тела, ощутимо ускорила вращение вокруг оси. Затем медленно, как бы нехотя, начала ломаться. Трещина расширялась на глазах, и через несколько секунд над Землей плыло уже ДВЕ ЛУНЫ.

Тем временем атмосфера Земли, и без того пылающая от полученной Солнцем пощечины, приняла на себя очередной удар, теперь уже от своей беспечной вечной спутницы и далекой космической гостьи.

Стас завороженно наблюдал за происходящим. Если Ван Гог в своих абсентовых галлюцинациях видел хоть толику подобного – удивительно, что отрезал себе ухо, а не голову. Картинка поплыла, рядом опять ехидно ухмылялась вредная старушка.

– Доволен, родственничек?

– Это все было? Это мне не снится?

– Что сон, а что явь в нашей жизни, многие так до смерти и не поняли. А что было, то было, я ведь тебе не кинематограф показываю, а быль натуральную.

– А что будет дальше?

– Прошлое быльем поросло, и то иногда меняется. А что будет, неведомо ни мне, ни тебе. Не написанное оно еще – будущее это. Может, и тебе судьбой уготовано свой росчерк пера на этом холсте оставить.

– Как я попал в этот мир? И зачем?

– Зачем – не знаю, неведомо это мне. Не моя квалификация, так сказать. А вот как, знаю.

– И как же?

– Знаешь, родственничек, ты уж извини, но надо меньше срать где попало. Вы для чего там унитазов понапридумывали?

– Бабушка…

– Марфой меня кличут.

– Хорошо, Марфа. А если попроще, без эмоций?

– На рыбалке под дубом кучу наложил?

– Ну, было. Приспичило, что тут такого? Лес, удобрения…

– Обниматься с дубом полез?

– Да я ствол хотел промерять в обхвате. А потом молния ударила.

– Вот я и говорю: туповат ты, правнучек. Молния – это так, спецэффект, а с дубом ты побратался и, что самое странное, он тебя принял. Редко такое бывает, очень редко. Я не припомню, только слышала о таком.

– Как это побратался? Дуб – это же дерево!

– Сам ты дерево, причем сдается, что ни на есть хвойное. Дубы, особенно старые и мощные – носители и хранители эгрегора Земли. Существует древний обычай: чтобы получить покровительство и силу невероятную, нужно такому дубу отдать часть себя и, прижавшись, попросить о покровительстве. Если примет, то ты избранный.

– Что такое эгрегор?

– Беда с тобой. Кто из нас в XXI веке-то живет? Эгрегор – энергоинформационное поле планеты. Фу ты, еле выговорила. Память предков тебе досталась, дурень. Родовая память! Дар великий. Да только не по Ваньке шапка, похоже.

– Злая ты, баба Марфа, а скажи…

– Все, утомил. Исчерпал лимит доверия. Достал, одним словом.

Стас сидел в кресле, на столе догорала свеча. Была середина ночи. Вокруг дома собиралось живое кольцо. Сторожевая система трезвонила об этом давно. Искорок жизни было много, больше сотни, но это были не люди – собаки.

 

Глава 3. Жить, чтобы выжить

Стас стоял во дворе на давно не кошеной пепельной траве газона и смотрел в глаза Зверю. Именно так! Не собаке, даже не одичавшей собаке, а – Зверю. Это был не старый знакомый, добродушный великан-мастифф, который, кстати, тоже находился где-то поблизости, – это был молодой кобель, помесь кавказской овчарки с кем-то диким. Машина, генетически модифицированная человеком. Машина, предназначенная для убийства себе подобных. Это был Зверь – боец и убийца. Об этом однозначно говорили порванные уши, многочисленные шрамы и рубцы на теле, а главное – глаза, желтые глаза палача, познавшего вкус крови, привыкшего побеждать и повелевать. Это был хозяин здешних мест, чувствовавший опасность, которая исходила от двуногого соперника, посмевшего посягнуть на его территорию, но привыкший к опасности и привыкший идти наперекор ей в многочисленных схватках, проведенных за свою недолгую, но яркую жизнь.

Стас попробовал войти в сознание Зверя, попытаться подчинить его своей воле. Это стало ошибкой, едва не стоившей ему если и не жизни, то здравого рассудка точно. Он вторгся в чужой разум, не человеческий. Здесь присутствовали совершенно иные эмоции, первозданные в своей простоте и жестокости, но их мощь поразила его. Он вошел достаточно глубоко, и хотя напряжением всех своих внутренних сил ему удалось вырваться из бордово-красной глубины, пропитанной кровью и болью – он увидел достаточно.

Щенячью радость от первых лучей солнца, от шершавого языка матери, первые неуверенные шаги в большом, светлом и красивом мире. Безграничную преданность хозяину, руки которого он радостно вылизывал и готов был ради него на все. Потом тренировки, которые поначалу он воспринимал как игру и радостно им отдавался, но игра становилась все жестокой. Первая кровь и ее сладкий вкус, постоянные побои, и опять кровь, теперь уже себе подобного. И первый бой, и сладость победы, сопровождаемая все тем же вкусом крови. Бои следовали один за другим – он побеждал, и это стало смыслом жизни. И даже оставшись без хозяина и привычного вольера, он смысл жизни не утратил, тот только приобрел более яркую окраску и форму. Бой, кровь, победа – но теперь еще и добыча, которая безраздельно принадлежала ему.

И вот очередной соперник стоял перед ним. Зверь в последнее время уже встречался с двуногими, и легко побеждал, потому что чувствовал их страх. Страх всегда лишает соперника сил. Зверь боялся только Хозяина, который был мертв. Сейчас перед ним стоял не Хозяин, но Зверь впервые почувствовал страх – свой страх. Он ощутил взгляд, который вытащил из самых глубоких тайников сознания все его страхи – вытащил наружу и обнажил. Но он был бойцом и вожаком стаи, большой стаи, а еще – альфа-самцом, и отступить было нельзя. А страх? Его можно преодолеть, победить, уничтожить – как и врага, стоящего перед ним.

Пес прыгнул. Правильно прыгнул, коротко, без подготовки, точно рассчитав удар лапами в грудь и оскаленными зубами в горло. "Его учили убивать не только собак, – пронеслось у Стаса в голове". Мысленный толчок от себя, затем тяжелое ватное одеяло сверху – ничего умнее ему в голову не пришло, а убивать собаку совсем не хотелось.

Зверь был повержен. Впервые он проиграл, и понимал, что проигрыш равносилен смерти. Смерти он не боялся, ради нее он жил, ее он дарил на протяжении всех шести лет своего существования. Враг стоял над ним, беспомощным. Но смерть не приходила, а пришла картина из забытого детства. На траве под раскидистой сосной лежит он со своими тремя братьями, сытый и счастливый, и рядом мама, разомлевшая на солнце. А вот и Враг. Но и не враг вовсе, даже не Хозяин – он просто Друг, и девчонка, стоящая радом с ним, тоже Друг.

Стас отпустил ментальные путы и опустился к собаке, потрепав ее за рваным ухом. Пес лизнул руку.

– Иди, старина, теперь это и твой дом, не забывай. Говорила мама: "Не зная броду, не лезь в чужой огород"… – Стас, опустошенный, побрел к дому. Короткий лай за забором, звуки быстрой схватки, визг поверженного врага, и краткий грозный рык его нового друга, в очередной раз подтвердившего свое право на лидерство. И наконец тишина.

По внутренним ощущениям было ранее утро. "Часа четыре", – подумалось Стасу. Время он и раньше, в той прошлой жизни, ощущал неплохо, а сейчас, наверное, мог определить с точностью до секунды. Спать не хотелось, он вообще подозревал, что сон ему уже не нужен, а вот энергия – нужна. Проникновение в чужое сознание, и главное – путь назад, оказались неожиданно изматывающими. Он догадывался, что его тело уже может потреблять и другие источники энергии, а не только вырабатывать ее из углеводов и белков. Экспериментов на первое время было вполне достаточно, пить бензин или солярку не хотелось, и Стас прикончил все, что осталось на кухне от вчерашнего пира. Показалось мало. Спустился в бункер-погреб и с удовольствием съел трехлитровую банку вишневого варенья, запив его таким же количеством виноградного сока. Стало значительно легче, глюкоза, видимо, очень легко поддавалась метаболическому расщеплению.

Наверху исправно работал генератор, используя едва ли три-четыре процента своей мощности. Он внимательно осмотрел агрегат. Хорошая немецкая машина, созданная на базе военной техники. Блоки управления были собраны не на основе микросхем, а на базе мощных диодов и тиристоров, поэтому, наверное, и выдержали электромагнитный удар, а может, просто были обесточены. Понимая в общих чертах, что произошло с планетой, Стас догадывался, что мощный электромагнитный импульс, полученный в результате солнечного шторма, мог индуцировать наводку постоянного тока и возмущение магнитного поля Земли. Что, в свою очередь, вполне могло привести к уничтожению всей тонкой техники, особенно той, которая находилась в рабочем, активном состоянии.

"Но убить большую часть человечества это никак не могло, – пришла в голову мысль. – Что-то произошло еще, что-то глобального, планетарного масштаба". Даже метеоритная бомбардировка, видимо, изрядно потрепавшая планету, не могла уничтожить больше десяти-пятнадцати процентов населения. Стоп. Ее ведь никто не видел, эту самую бомбардировку. По крайней мере, именно так следовало из рассказа Саши, ну, кроме его самого, наблюдавшего эту картину сегодня, с легкой руки бабы Марфы. Проснувшись, Саша была поставлена перед фактом, и покойный Алексей ничего не слышал во сне – значит, это был не сон.

Он не слишком хорошо разбирался в астрофизике, но, имея три высших образования, в том числе и техническое, понимал, что скорость движения солнечного вещества на порядки отличается от скорости движения материальных объектов, таких как метеориты. Даже если метеоритный поток и движется с космической скоростью. Следовательно, с момента удара по атмосфере электромагнитного импульса до момента начала метеоритного дождя должно было пройти как минимум два, а то и три дня. Проснулась Саша, когда бомбардировка уже закончилась – добавим еще сутки. Итак, население Земли было повергнуто в сон или беспамятство на четверо суток солнечным штормом, или, говоря привычным языком, электромагнитной бурей? Бред. Что-то должно было еще произойти. У него уже возникла догадка, которая объясняла все – или почти все, но с этим он решил разобраться несколько позже. На сегодняшний день это уже принципиального значения не имело.

А животрепещущим вопросом на повестке дня была цитата из русского классика: "Что делать?". Стас набрал в ящик продуктов из погреба и пошел на кухню, решив приготовить Сашке завтрак. Все равно ведь не спится, заодно стоит обдумать ближайшие перспективы.

Открывая многочисленные банки, решил разложить мысленно все по полочкам. Итак, что мы имеем на текущий момент:

– Планета после глобальной катастрофы и, возможно, в преддверии еще одной, если верить бывшему студенту физмата.

– Выжило, ну предположим, от пяти до десяти процентов населения Земли, где-то больше, где-то меньше. Причем выжила, вероятно, часть населения, обладающая абсолютным физическим здоровьем. Возможно, существовал и какой-то психологический критерий. В любом случае, нынешнее население планеты состоит из молодежи в возрасте, предположим, до сорока лет. "Тогда я тут просто аксакал", – мелькнула мимолетная мысль.

– Полностью уничтожены все системы связи, инфраструктуры власти и поддержания правопорядка. Таким образом, имеем анархию и "право сильного". Учитывая количество огнестрельного оружия, явно работоспособного, последний факт несколько смущал.

– Судя по всему, катаклизм не коснулся собак и, вероятнее всего, прочей живности с менее сложной, чем у человека, организацией сознания. За двое суток Стас никого, кроме собак, не встречал, но истошный кошачий рев ночью говорил в пользу последнего предположения.

Ничего утешительного не нашлось, и ответа на вопрос, что делать дальше в глобальном масштабе, явно не обнаружилось. Стас решил упростить задачу и, памятуя о том, что правильно поставленный вопрос – это половина ответа, сформулировал его иначе: "Что делать сейчас, сегодня?" Ответ напрашивался сам собой – жить или выживать. Пойдем дальше: "Что нужно для выживания в сложившихся условиях?" "Хлеба и зрелищ" – пришел в голову девиз жителей славного Рима. Хлеба пока хватало, а зрелищ можно было бы и поменьше. Да и римляне, помнится, плохо кончили.

Но в целом план действий на ближайшую перспективу начал формироваться в голове незадачливого путешественника во времени. Поставив на электропечь турку с кофе, он крикнул:

– Золушка, подъем, солнце уж давно в зените, – но никакой особой реакции не последовало.

Дождавшись, пока заварится кофе, и разлив ароматный напиток по чашкам, поднялся в спальню. Сашка сладко сопела, завернувшись в одеяло. Будить было жалко, но то ли давно забытый аромат кофе, то ли его присутствие заставило девушку открыть глаза. Опять испуг, потом улыбка. А затем, когда увидела комнату – снова испуг, заглянула под одеяло и облегченно улыбнулась.

– С вами, Александра, колдуном быть вовсе не обязательно: все мысли крупным шрифтом транслируются на Вашей физиономии. Да – это я Вас вчера перенес в эту спальню и накрыл одеялом. Хотел раздеть, но вот именно поэтому и передумал. Еще вопросы?

– Я будто заново на свет родилась, так выспалась. И кофе – я ведь его уже два месяца не пила, даже запах забыла!

– Тогда пей, принимай душ и спускайся завтракать.

– Спасибо! – донеслось сверху.

Они сидели за столом и допивали по второй чашке кофе. Сашка нашла где-то легкий халатик и, замотавшись в него, выглядела очень мило и как-то совершенно по-домашнему. Стас с тоской подумал о жене и дочери, с которыми расстался всего сорок восемь часов назад, а по ощущениям прошла целая вечность. Это было в том, другом мире. А в этом? Если даже предположить невероятное, и они выжили, то места ему рядом с ними не было – оно ведь занято. И занято им же самим.

– Ты подумал о чем-то грустном, – раздался голос собеседницы. – Твоя семья? Что с ней, они погибли? – Женщинам совершенно не нужны паранормальные способности, они и так все чувствуют, интуиция или что там у них…

– Двое суток назад были живы.

– Извини, я совсем забыла. Но ведь они могли выжить – и здесь их надо искать, – встрепенулась Александра.

– Искать не надо, если и выжили, то мне к ним нельзя.

– Почему?

– Я там уже есть.

– Как? – Начало доходить. – Ты хочешь сказать, что сейчас одновременно могут существовать два одинаковых Стаса?

– Наверное, все-таки не совсем одинаковых. Тот, второй, старше меня на два года должен быть. Давай об этом не будем. Как ты себе представляешь дальнейшее будущее?

– Давай останемся здесь. Очень милый дом, еды много. А если бандиты нагрянут, спрячемся в лесу. Собаки вот только… Ну, в погребе найдем, где спрятаться.

– Так и будем прятаться? – Хотя спонтанная мысль Сашки была в чем-то проста и хороша. Провести остаток дней, сколько там Алексей спрогнозировал – полгода, год, – в обществе очаровательной молодой девушки. В относительной безопасности и комфорте. Стас был почти уверен, что огромная стая собак после ночного поединка обеспечит им сравнительную безопасность.

– А ты чего хочешь? – насупившись, произнесла девушка.

– Как ты думаешь, мог Алексей ошибаться насчет перспективы тотального уничтожения жизни на Земле?

– Не знаю, может, и мог.

– Ну, а если ошибся, и ничего страшного не произойдет, так и будем сидеть по норам и ждать, когда нас поодиночке переловят и перестреляют одичавшие аборигены?

– Что ты предлагаешь?

– То же, что хотела делать ты сама – искать людей. Нормальных людей. Сбиваться в стаю, как это делают собаки, и выживать, по возможности сохраняя человеческий облик.

– Где мы будем их искать?

– В городе до катастрофы было шестьсот тысяч населения. Даже если выжил один процент – а я полагаю, должно быть больше, – это шесть тысяч. Ну не все же превратились в зверей.

– Ты с ума сошел! Мы до города не доедем, нас просто расстреляют байкеры. Они дорогу контролируют. А если и пронесет, так в городе убьют, там наверняка сейчас куча всякой мрази.

– Стрелять и у нас есть из чего. – "Вопрос с оружием надо, конечно, решать", – подумал Стас. Дробовик хорош для ближнего боя, но по сравнению с автоматом – это водяной пистолет.

– Это очень плохая мысль, очень. Тебя просто убьют, а меня? Да что ты можешь знать об этом?

– Саша, я тебя долго уговаривать не буду. Если хочешь, оставайся в этом доме. Пока для собак есть пища в округе, ты в относительной безопасности, тебя они не тронут. Если же стая уйдет, тогда не знаю…

Глаза Сашки испуганно раскрылись, наполнившись слезами.

– Стас, я с тобой. Не бросай меня, пожалуйста, – ручейки побежали по побледневшим щекам девчонки.

– Тогда слушай меня внимательно. Сегодняшний день отводим на сборы. Перешерсти весь гардероб. Найди себе и мне подходящую одежду. Это должно быть что-то плотное: хлопок, кожа, на крайний случай роба. Шить умеешь?

– Умею, – последовал ответ.

– Подгонишь все по размеру. То же касается обуви. У меня с этим нормально. Себе поищи, – Стас оценивающе глянул на девушку. – Похоже, будет совсем велика. Оставь свои кроссовки, в городе подберем.

– Что еще, товарищ капитан?

– Я вообще-то полковник.

– Ну, я же говорила – Рембо. Спецназ?

– Я похож на спецназовца?

– А я откуда знаю? Наверное, похож.

– Неважно. Слушай дальше. В погребе соберешь еду. Упор на калорийную белковую пищу, можно немного варенья, не переусердствуй только. И никаких солений! За генераторной я видел ящики, грузи все в них – и к машине.

– Это уже все?

– Не все. Ты же врач, насколько я понял? Поищи в доме медикаменты. Собери все необходимое для оказания первой помощи. Если не найдешь, пройдись по соседним домам.

– Да ты с ума сошел! Я не никуда сама не пойду. Собаки же там.

– Собаки тебя не тронут.

– Это с какой такой радости?

– Пока ты спала, мы с их старшим бутылочку вина раздавили и пришли к консенсусу, разделив сферы влияния. Если серьезно – теперь это наши друзья.

– Как-то не особо верится.

– Повторяю в последний раз, либо ты делаешь то, что говорю я, по возможности без комментариев, либо каждый из нас делает то, что хочет, но по отдельности. Уяснила?

– Уяснила, – обиженно промычала Сашка, – тоже мне, командир-полковник выискался. Тем не менее, молча насупившись, начала сгребать со стола банки и посуду.

Стас вышел на улицу. В гараже зажиточных и запасливых хозяев их временного пристанища стояло целых три автомобиля: шикарный джип марки "Мерседес", неплохой пикап, явно предназначенный для охоты – по крайней мере, об этом говорила раскраска цвета хаки, – и легковой "Лексус". "Красиво жить не запретишь, – подумалось. – Вот только для этого надо как минимум жить". Машины класса VIP были мысленно отметены сразу. А вот пикап заинтересовал. Но после недолгого осмотра выяснилось, что машины с современным электронным зажиганием в нынешних условиях малопригодны. Возможно, если удастся достать исправные блоки управления, с ними можно будет что-то сделать, а пока придется обходиться тем, что есть, или тем, что работает. Прихватив из автомобилей аптечки, трос и огнетушитель, Стас еще раз с сожалением окинул взглядом огромную хищную машину, всю увешанную дугами и дополнительными ксеноновыми фароискателями, а потом направился в сторону старенького "Ровера".

Первым делом – переносной генератор и топливо, как к нему, так и к машине. Что еще? Переноски, и желательно подлиннее. Заправив бак "Ровера", а также залив под завязку бак генератора, остальное свободное место забил канистрами. Вместительный багажник "Ровера" оказался не таким уж большим, влезло всего шесть двадцатилитровых канистр. Стас окинул взглядом результат своего труда и принялся все вытаскивать на землю.

Придется снимать задние сиденья. Это нехитрая, на первый взгляд, процедура заняла у Стаса два с половиной часа, вызвав шквал нецензурных выражений. И когда последняя гайка, намертво приросшая к родному болту, просто отказалась откручиваться, он со злости пнул сидушку ногой. Видимо, пнул не только ногой, но и мысленно, потому как вся конструкция сиденья вылетала из машины вместе с очередной задней дверью и вырванным куском металла на месте злосчастного болта.

– Идиот, – мысленно усмехнулся Стас. Подошел к валявшейся в десяти метрах конструкции сиденья и задумчиво уставился на столь утомивший его болт. Гайка, скрипя, начала медленно раскручиваться.

Теперь дело пошло споро. Помогая себе мыслеобразами, причем так получалось гораздо эффективнее, чем руками, он довольно быстро закрепил раму переносного генератора в проеме между сиденьями. Подключил к нему переносные бухты с кабелями, уложил на ребро теперь уже восемь канистр с бензином – больше, впрочем, и не было. И с удовольствием осмотрел результаты своей работы. Если сверху положить матрац, вполне пригодно для лежания, и багажник полностью свободен для продуктов.

В доме должно быть оружие. Судя по машине, хозяин был охотником. И Стас в очередной раз отправился осматривать многочисленные комнаты. Оружейный сейф, как и следовало ожидать, нашелся в кабинете, замаскированный под деревянные двери шкафа. Искать ключи не хотелось. Он посмотрел на прорезь в массивной двери сейфа, потом представил ключ и мысленно дважды провернул. Замок послушно щелкнул.

Неплохая коллекция. Стас разглядывал шесть стволов, аккуратно уложенных в проемы, вычищенных и смазанных. Отложил в сторону карабин Blaser R93 и хороший оптический прицел к нему. Подумав, взял и прицел ночного видения вместе с таким же биноклем. Батареи были разряжены, но он рассчитывал заменить их аккумуляторами, которые можно было бы зарядить. Нашлись и три пачки патронов 416-го калибра. Приглянулась ему также Benelli Armi со складывающимся прикладом – достаточно скорострельное охотничье ружье 12-го калибра. Шесть зарядов картечи, выпущенные за две-три секунды, – это достаточно серьезный аргумент в любом споре. Патронов 12-го калибра оказалось в избытке, и Стас загрузил пачками охотничью сумку.

Отрезав половину добротного кожаного чехла, попытался соорудить импровизированную кобуру. Получилось неудобно, и он решил пристроить ее в машине, чтобы ружье было всегда под рукой. За этим занятием его и застала Сашка. Стас присвистнул. Перед ним стояла стройная амазонка в охотничьем костюме – где она нашла подходящий размер, Стас представить себе не мог. Если вчерашние трупы – хозяев, то женщина при жизни была на добрый десяток размеров больше Сашки. Впрочем, какая разница, нашла – и молодец.

– Примерь, – она протянула ему охапку одежды такой же защитной раскраски.

– Тащи все к машине, меня пока и моя униформа устраивает, по качеству не хуже так точно.

– Но это же теплое. На улице уже заморозки по ночам. О, а можно пострелять? Научи, а? – видимо, этого не избежать. Стас со вздохом собрал арсенал и поплелся к машине.

– Пойдем, капрал Саша…

Взяв с собой "Мосберг", переместились к возведенному вчера кургану, куда Стас и водрузил несколько пустых стеклянных банок. Кратко рассказав об устройстве дробовика и объяснив нехитрые правила безопасности, которые, как показалось Стасу, в одно ухо вошли, а в другое тут же вылетели, отвел Сашку метров на десять от цели и поставил в позицию для стрельбы. Стреляла капрал плохо – точнее, просто отвратительно, потому как, предварительно прицелившись, в момент выстрела зажмуривала глаза. Ну, и отдача… Об этом нужно было, конечно, подумать заранее. Магнумовский патрон 12-го калибра исправно отправил заряд картечи в небо, а вот энергия отката едва не отправила Сашку в нокаут.

Прекрасно понимая безнадежность этой затеи, Стас, тем не менее, сходил к сейфу и набрал два десятка патронов некрупной дроби. Дело пошло чуть лучше. О точности стрельбы говорить не приходилось, но, по крайней мере, "Мосберг" уже не выскакивал из рук Сашки после каждого выстрела.

– Все, хватит, и так всех собак перепугали. Бери себе этот дробовик, патроны сейчас подберу. Подумай, куда с десяток пристроить, так, чтобы под рукой были. Что с продуктами, собрала?

– Собрала, пять ящиков у машины стоит. А я хорошо стреляла? Получается?

– Вильгельм Телль и рядом не стоял. И прекрати наконец заглядывать в ствол, – Стас раздраженно выдернул ружье. – Вот эта красная штучка – предохранитель. Зеленый цвет – безопасно, красный – может выстрелить. Сейчас какой?

– Красный.

– Так что ты там хочешь увидеть? Как птичка вылетит? Все. Иди, готовь ужин – и спать. Завтра выедем рано утром.

Еще полтора часа ушло на окончательную комплектацию автомобиля. Импровизированную кобуру с Benelli он закрепил на перекладине, разделявшей проемы дверей, пассажирской и водительской. Сами двери теперь отсутствовали, что, конечно, облегчало маневренность, но никак не способствовало обогреву салона. О себе он не беспокоился, а вот его свежепризванный капрал может замерзнуть. Подумав, Стас натянул на задней двери кусок брезента, и еще раз окинул взглядом автомобиль.

Ужинали молча – какое-то время. Минут шесть. Либо женщины вообще молчать не умеют, либо Стасу попался такой индивидуум, истосковавшийся по человеческому общению.

– А я в поселок выходила, – не выдержала наконец Александра.

– И?..

– Собачек видела.

– Они уже успели стать собачками? Мило.

– Там такой здоровый песик, правда, подранный весь, меня у забора ждал и хвостом вилял. Со мной ходил везде. Послушный такой, я ему потом банку тушенки вынесла, но он почему-то есть не стал.

– Он от такой пищи давно отвык. Саша, если вдруг что-то со мной случится, возвращайся сюда. Этот добрый песик – вожак стаи, в которой сейчас более ста голов. Потому тут и сохранилось все так. Это место – его территория, тебя он пустит и будет защищать. Других – нет.

– Это ты с ним что-то сделал? Опять наколдовал?

– Я же говорил – выпили, поговорили, как мужик с мужиком. Слушай, давай камин растопим? Думаю, это уже не опасно. С тебя чай, – Стас встал из-за стола и пошел за дровами.

Огонь в камине успокаивал, создавая иллюзию уюта, а может, и не иллюзию вовсе. Сашка в своем наряде "а-ля милитари" с удовольствием протягивала к нему ноги, устроившись на тахте рядом.

"Куда я ее тащу? – думал Стас. – Девчонка впервые за два месяца почувствовала домашний уют, отмылась, наелась вдоволь, а что завтра? Разрушенный город, наверняка уже полностью контролируемый бандами молодых сбившихся в стаи подонков. Как там у нашего барда: "Видишь, как плодятся волки – из бездомных собак"… Смогу ли я защитить это хрупкое создание, познавшее за последнее время столько боли и унижения?". Стас еще раз взглянул на счастливо щурящуюся Сашку, с удовольствием потягивающую чай с малиной. Одна она здесь не останется. Остаться ему?

Но зачем-то он попал в этот обреченный мир, должна быть какая-то цель. Пусть даже вчерашний спич полоумной старушки был не полным бредом, и Стас получил не разряд молнии в голову, а какую-то память предков и определенные возможности, что это меняло? Что мог сделать пусть даже супермен с миром, с которым уже все сделано, что мог изменить? Опять вопросы, на которые нет ответов.

– Саша, а почему ты до сих пор замуж не вышла? Красивая девчонка, неглупая, да и самостоятельная уже. Врач без пяти минут.

– Ты вроде и не дурак, полковник, а вопросы туповатые задаешь.

– Как-то часто мне об этом говорят последнее время…

– Не знаю, кто тебе и о чем говорит, но разве женщину о таком спрашивают? Может, я такого, как ты, всю жизнь ждала. Или принца на белом коне.

Сашка задумчиво встала, подошла и присела на ручку кресла, погладила его по голове. Стас слегка коснулся ее мыслей. Мысли были о близости с ним. В этом он мог поклясться, но такие сложные, с таким количеством эмоциональных оттенков, что разбираться в них стало просто страшно. Пусть она сначала сама разберется, проблем и без этого хватает. С женщинами ему было всегда непросто. Непросто понять их богатый, многогранный и насыщенный эмоциями внутренний мир. Будучи логиком до мозга костей, он скептически относился к высказываниям типа: "Я так чувствую" или "Мне так подсказывает интуиция". Ну вот, например, что может подсказать интуиция, если надо открутить две заржавевших гайки? "Это куда-то меня не в ту сторону понесло", – подумал Стас, давая Сашке легкий посыл на сон.

– Иди отдыхать, капрал. Завтра, мне кажется, будет непростой день.

– Дурак ты, колдун. Вроде и немолодой уже, седой вон наполовину, а все равно дурак, – сказала Александра, медленно поднявшись с кресла, и какой-то слегка покачивающей походкой направилась к лестнице. При этом маленькие упругие ягодицы двигались сами по себе в каком-то первобытном соблазнительном танце, явственно ощутимом даже под бесформенными брюками цвета хаки.

– И как это у них получается? – прошептал Стас, сдерживая желание броситься вслед за Сашкой.

Огонь в камине догорал. Редкие языки желтого пламени еще иногда вспыхивали на ярко-алых углях. Стас кинул в топку сухое березовое полено. Береста покрылась облаком дыма и, нагревшись до нужной температуры, полыхнула жаром, обдав его потоком энергии. Не тепла – тело уже достаточно долго не ощущало разницу температур, и он к этому привык. Это было ощущение живой, первозданной энергии огня, и Стас потянулся к языкам пламени.

***

Он сидел на вершине сопки, поросшей редким сосновым лесом, у ярко горевшего костра. По тропе, поднимавшейся извилистой лентой от подножия холма, к нему скакал всадник. Странный всадник, на мелком темном лохматом коне, хвост которого был завязан узлом, и сам мелкий, с черной клиновидной бородкой и узкими раскосыми глазами. Все это Стас рассмотрел, когда воин – а в том, что это именно так, сомневаться не приходилось, – одним прыжком соскочил с коня и, присев на одно колено, склонил перед ним голову.

– И ты тоже родственник? – подозрительно спросил Стас.

– Я твой нукер, нойон, – лохматая лисья шапка приподнялась, и на Стаса уставились хитрющие раскосые глаза.

– Судя по твоей позе, нойон – это что-то вроде барина у вас, а нукер, значит, его холоп.

– Правда твоя, князь.

– Мой небогатый опыт говорит о том, что очередная моя прародительница умудрилась согрешить с тобой. Так ли это, нукер?

– Ты сын Субэдэй-багатура, и не мне, ничтожному, претендовать на родство с тобой.

– Ясно. В целом с дисциплиной, насколько я слышал, у вас всегда все в порядке было. Зовут-то тебя как, нукер?

– Гуюк.

– Так зачем, Гуюк, ты прискакал сюда?

– Ты позвал, нойон.

– Позвал, значит? А чего умного расскажешь? Вот, например, можешь мне, своему великому нойону, объяснить, на кой меня закинули в будущее, оторвав от любимой семьи и заслуженного отдыха, заметь?

– То не ведомо мне, великий Урянхадай.

– Содержательная беседа получается, однако.

– Я привез твой лук, покоритель Тибета.

– Что? Какого еще Тибета? Монголы что, и туда забрались?

– Лук твой храню, как ты и велел, нойон, – с этими словами Гуюк достал из-за спины небольшой композитный лук, покрытый черным блестящим лаком. Подойдя к лошади, снял два колчана со стрелами. – Твой саадак, князь, – сказал, низко кланяясь, нукер.

– Лук, значит, привез? А скажи-ка мне, мил человек, что я должен делать с этим луком?

– Не мне, ничтожному, рассказывать сыну Субэдэя и брату Кукуджу, что нужно делать с оружием предков. Позволь мне, нойон, удалиться. Моя задача выполнена.

– Ну, будь здоров, коли сказать нечего…

Гуюк одним незаметным движением взлетел на лошадь, и через несколько мгновений от него остался только пыльный след. Стас угрюмо смотрел ему вслед, потом опустил взгляд на лук. Интересное было оружие… Длиной чуть более метра, он не напоминал классическую дугу согнутого древка. Форма скорее походила на широкую букву "М", и сам лук был не цельным, а композитным, состоящим как минимум из пяти частей. В целом он напоминал Стасу современные блочные луки, разве что без блоков и системы натяжки.

Оружие легко и знакомо легло в ладонь левой руки, отдавая теплом живого дерева. Не задумываясь выхватил из колчана стрелу с листовидным плоским металлическим наконечником, привычно положил перо на конопляную тетиву. Натянул, не целясь, отпустил. И – стал стрелой, несшейся над пологой равниной. В ноздри ударил запах полыни и свежего конского навоза, запах затухающего костра и свежесрубленной хвои. Пришло ощущение свободы, скорости, ветра и счастья. Это был его мир, и он был его неотъемлемой частью. Полено в камине почти догорело.

Какой-то не особо информативный предок в этот раз попался. Но радостное ощущение полета над равниной не исчезало, и он почувствовал: что-то изменилось. Появилось чувство причастности к этому миру. Он был его неотъемлемой частью. Не просто жителем планеты Земля, а маленьким кусочком большого живого организма, бьющегося сейчас в мучительной предсмертной агонии.

Позавтракали быстро. Сашка дулась с самого утра и почти не разговаривала, что, впрочем, Стаса вполне устраивало. Выехали часов в шесть, и менее чем за час преодолели лесную зону. Уже выезжая на асфальтовое покрытие, заметил на пригорке, покрытом редкими чахлыми соснами, одинокий силуэт большой собаки. "Мы вернемся", – мысленно отправил сообщение Стас. В ответ раздался печальный вой.

До города было не больше тридцати километров, но состояние дороги не позволяло развивать хоть какую-то значительную скорость. Живность в окрестных лесах все-таки водилась. Несколько раз дорогу перебегали лисы, как-то раз пришлось даже объезжать медленно и важно шествовавшего ежика. На прогалине Стас заметил пасущуюся корову и рядом с ней теленка. "Интересно, как это им удалось избежать участи бифштекса", – подумал он.

– Теленочек, – радостно завизжала Сашка. – Коровка отелившаяся, давай остановимся!

– И что ты намерена делать с коровкой?

– Ну, не знаю. Ты доить умеешь?

– Не умею и тебе не советую. Корова, скорее всего, одичавшая, и теленок рядом. Получишь копытом по лбу.

– Почему у тебя всегда все так пессимистично?

– Знаешь, чем отличается пессимист от оптимиста? Оптимист видит свет в конце тоннеля, а пессимист – прожектор идущего навстречу поезда.

– Борода не просто длинная, а уже седая!

– Зато актуально. И приготовься, рядом люди. Километрах в двух впереди.

– Надо прятаться, переждать, – Сашка испуганно схватилась за цевье дробовика.

– Ото всех не спрячешься. Мы ведь за этим и едем – людей искать. Разве не так?

– Здесь дорога. Это наверняка долбаные мотоциклисты. Не люди, поверь.

– Значит, так. Ты сидишь смирно и не делаешь лишних движений. Стрелять только в самом крайнем случае – это понятно? Разговаривать буду я, – Стас проверил "Мосберг" и, подумав, поставил его на предохранитель.

За поворотом показалась заправочная станция. Два ярких представителя мотоциклетного братства, расположившись на пластиковых стульях, с удовольствием потягивали баночное пиво. Рядом стояли их железные кони – две японских "Ямахи", хорошие мощные мотоциклы. Из раскрытых дверей магазина показалась девица в ярко-красной бандане, черной "косухе" и обтягивающих кожаных штанах. Фигурка у девицы была, надо сказать, вполне достойной. Возможно, именно обтягивающие кожаные лосины, выглядевшие второй кожей, придавали ей особую стройность и дорожную экзотику.

Картина в целом выглядела совершенно мирной – компания байкеров отдыхает на заправочной станции. Стас и в прошлой жизни изредка сталкивался с этим своеобразным и обособленным народом, не очень общительным и не пускающим чужих в свой замкнутый особый мир. В чем-то он им даже завидовал. Не владельцам "харлеев" и "бумеров", выезжавшим на трассу покрасоваться своими машинами, а тем любителям свободы и скорости, для которых мотоцикл является частью души. И идеология байкеров, впитавшая идеи хиппи, рокеров и металлистов, отнюдь не претила Стасу, но все-таки была неприемлема для него. Может, он просто в глубине души всегда боялся свободы, занятый решением каких-то мелких социальных и бытовых проблем.

Картина была бы мирной, если бы на столе не лежал автомат Калашникова АКМС со сложенным прикладом, а из-за пояса одного из парней не торчала рукоять пистолета. Стас медленно подрулил "Ровер" к стоянке и, не глуша двигатель, вышел и встал рядом с машиной. Оружие в руки брать не стал, отчасти рассчитывая на свои возможности, а может, просто надеясь все решить мирным путем. Сашка, испуганно втянув голову в плечи, судорожно сжала рукоять "Мосберга". "Хорошо, что на предохранитель поставил".

– Знакомая машинка, – донеслось от столиков.

– И вам здравствуйте, – Стас, стараясь не делать резких движений, передвинулся на три шага вперед и оперся о капот автомобиля.

– Ты из кодлы Крота? – прохрипел здоровый детина в черной бандане.

– Да нет, ребята, я сам по себе.

– Кончил, значит, Крота, или так тачку нашел? Что скажешь?

– Машинку ребята подарили. Добрые люди были, мир их праху.

Дальше диалога не получилось. События стали развиваться стремительно. Но – это со слов Сашки. Для Стаса время застыло. Сначала возникла мысль "черной банданы", простая такая мысль – убить. Обдумыванием этой идеи парень утруждать себя не собирался, а начал сразу ее воплощать. Его правая рука скользнула куда-то вбок и в сторону, и появилась уже с пистолетом, заряженным и снятым с предохранителя. Стасу было понятно, что байкер разговаривать не будет – он будет сразу стрелять. Здесь, видимо, так было принято – сначала стрелять, а потом уже думать или разговаривать.

Наверное, владелец черной банданы делал все очень быстро. Движения были четкими и отработанными, ничего лишнего, но для Стаса все выглядело будто в замедленной съемке. Все-таки, проигрывая в уме подобные ситуации, он рассчитывал на свои особые возможности – телекинез, например, или умение внушить что-то доброе и светлое.

Оказалось, что его тело может действовать автономно, независимо от отягощенного нормами морали сознания, и главное – невероятно быстро. Обе руки начали двигаться одновременно. Левая потянулась вниз к голенищу сапога, куда был засунут охотничий нож. Правая – назад за пояс, выхватывая пистолет. И когда рука байкера с взведенным оружием только поднималась на линию прицела, в его кадык уже входило широкое лезвие разделочного ножа. Ствол "ТТ", находясь в горизонтальном положении, уверенно смотрел между голубых глаз второго наездника.

Время вернулось в свое обычное русло. У двери магазина разразилась визгом кожаная девица, выронив из рук упаковку пива. За лобовым стеклом "Ровера" в немом крике застыла Сашка. Последний участник событий замер с протянутой и почти уже схватившей цевье АКМС рукой.

– Это было быстро. Очень быстро, – медленно проговорил блондин.

– Толкни автомат. Медленно и очень осторожно разоружайся, так, чтобы себя не поранить. Ты, – Стас кивнул девице, – забери все это железо и положи к бензоколонке. Сама сядь за стол и руки положи как в школе, помнишь?

– Откуда ты такой шустрый? – довольно спокойно произнес голубоглазый блондин. – Хоть понимаешь, во что влип?

– Влипнуть можно ногой в говно. Поговорим? Или диалог не состоится?

– Почему не поговорить, если так настойчиво предлагают.

– Как звать?

– Ковбой, – Сашка стояла сзади, судорожно сжимая рукоять дробовика. С предохранителя так и не сняла. – Тот самый, я рассказывала.

– А, шмакодявка! Выжила все-таки.

– Саша, быстро в машину. Держи эту гоп-компанию на мушке. А с тобой пообщаемся, – Стас присел на пластиковый стул, развернув его спинкой. – Чей будешь? Кто старший? Сколько вас?

– Викинг старший, и он тебя найдет. А за Лелика привяжет за руки-ноги к байкам и порвет. Они что братья были.

– Оставь пикантные подробности при себе. Сколько человек в банде? Где база?

– Семнадцать, – Ковбой посмотрел на Лелика, – теперь уже шестнадцать мужиков и десятка два баб, может, больше. Базы постоянной нет. Мы в движении.

– Где сейчас Викинг и остальные?

– Бухают в мотеле. Километров пять отсюда будет.

– Чем занимается ваше сообщество интеллектуалов?

– Чего?

– Что делаете? Зона ответственности?

– Какой, к черту, ответственности! Мотаемся по дорогам, иногда в город заезжаем за бабами и бухлом нормальным, – Ковбой кивнул в сторону длинноногой девицы.

– Бабы там что, на распродаже?

– И такое есть, только товар порченый здорово. Обычно ловим на улицах, хватает пока еще такого добра. Косу можешь забрать. Лелика телка была. Вроде как трофей, получается.

– Коса, надо полагать, ты? – Стас повернулся к девице. – Звать как?

– Коса. В смысле, Надя, – пробормотало создание.

– С тобой позже. Что в городе, кто контролирует?

– Там бедлам. Десятка полтора небольших банд, наркоши и алкаши в основном.

– Люди сохранились? Нормальные люди?

– Здесь нормальное не хранится. Нормальные люди – это скоропортящийся продукт.

– Да ты философ.

– Филолог. Был когда-то, в другой жизни. А людишки есть. Бродят по развалинам, прячутся. Иногда в стаи сбиваются, да только беспомощные все.

– Право сильного?

– А ты можешь предложить что-то другое? Сам-то вон Лелика завалил и не спросил даже, как зовут.

– Может быть, может быть. Со мной поедешь, филолог?

– Не по пути нам, похоже. Чет сдается мне, ты и сам не знаешь, куда идешь. Хочешь пристрелить – стреляй. Оставишь в живых – вернусь к Викингу. Там живут, не думая о завтрашнем дне, и меня это устраивает.

– А ты? – Стас вопросительно взглянул на Надю. Девушка переводила неуверенный взгляд с Ковбоя на Стаса.

– Проваливай, Коса. Лелика нет. Пустят по кругу, за неделю в доску затрахают, а надоешь, наркошам сбросят.

Девушка беспомощно взглянула на Стаса.

– Иди к машине. А ты, Ковбой, послушай. Я действительно не знаю, куда иду, но и твоя дорога не для меня. Надумаешь, приходи. А Викингу передай – пусть встречи со мной не ищет, хлопотно это.

Стас встал и молча направился к машине, по дороге зацепив левой рукой автомат. На остальное оружие даже не глянул. Он знал, чувствовал, что голубоглазый парень не опасен, по крайней мере, не опасен сейчас. Возле двери стояла возмущенная Сашка.

– Это кто? Это куда? С нами она не поедет. И сажать ее некуда! – от негодования лоб Сашки покрылся испариной.

– Ты байк вести сможешь? – обратился Стас к Наде.

– Нет, я обычно сзади.

– Понятно. Залезай в машину, сзади на матрас. Не слишком удобно, но едем не быстро, не растрясет. Да и до города километров пять осталось.

– Ты что, того байкера живым оставишь? – возмущению Сашки не было предела. – Он же сейчас помчится к своим. Нас порвут, как бобик тряпку!

– Тебя-то он живым оставил, – угрюмо произнес Стас, садясь за руль. – Поехали.

Заправка осталась позади. В зеркало заднего вида был виден пластиковый столик, за которым задумчиво сидел голубоглазый парень. Оставлять Ковбоя в живых было глупо, тут Сашка, несомненно, права. Но и убить безоружного и еще не до конца потерявшего человеческий облик парня Стас не мог.

Ехали молча. Александра Игоревна обиженно молчала, надув губы и демонстративно отвернувшись к окну. Бывшая Коса тоже не отличалась разговорчивостью – может, от испуга, а может, уже привыкла безропотно подчиняться воле сильного. Человек быстро теряет лоск цивилизации, и так же быстро приспосабливается к изменчивым условиям. Даже рабы бывают счастливыми. Кто там из великих оправдывал рабство? Кажется, Аристотель.

– Надя, а почему Коса?

– У меня длинная коса была, когда поймали. Потом отрезали. И на байке неудобно, и вши, опять же.

– Давно у байкеров?

– Месяц уже.

– Как у них все организовано? Расскажи вкратце.

– Старший там Викинг, здоровый такой кабан, больше сотни весит. Он-то настоящий байкер, остальные так, новоиспеченные. Лелик был его правой рукой. В каком-то спецподразделении служил. В бою и драке равных ему не было. Я вообще не поняла, как ты его так?

– Ты не отвлекайся.

– Остальные – молодые здоровые ребята – сбились, как щенки возле матерого волка в стаю, и кочуют по дорогам. Ночуют в основном в мотелях и гостиницах. Днем в поисках добычи – еда, алкоголь, травка. Вечером пьянки, оргии. Стреляют иногда, но в основном – это разборки с такими же, как они сами. В городе забирают только молодых девчонок. Эти тоже долго не задерживаются. Неделя-две – и отпускают, нагрузив едой, правда.

– Ты-то как туда попала?

– Так же, как и все. Бродила по городу и нарвалась на них в аптеке. Начали насиловать, но, видно, я Лелику приглянулась. Он забрал себе. Можно сказать, повезло – трахал меня только он один. Остальным везло меньше.

– Жалко Лелика?

– Мне себя жалко, а Лелик был зверем. Для него человек – это кусок мяса.

– Что у них с оружием?

– Стволов полно. У каждого, как минимум, два. Девкам не дают. Не доверяют. Много автоматов, вскрыли оружейку в милиции.

Тем временем показался пригород. Въезжать в город с двумя перепуганными девчонками Стасу не хотелось. Логика подсказывала, что, так или иначе, Ковбой вернется к своему главарю, который просто обязан будет броситься на поиски обидчика. А как же иначе? Авторитет подрывать нельзя – сместят моментально. Закон джунглей. Вспомнился оставленный сегодня Зверь, теперь уже Друг. "Не поторопился ли я уезжать?" – подумалось. Свернул машину на второстепенную дорогу и направился к частному сектору, неплохо уцелевшему.

– Ты куда? Город впереди? – это наконец подала голос обиженная соратница.

– Надо осмотреться и машину спрятать. Приметная она. Думаю, скоро Викинг здесь объявится.

– А я говорила, – Сашка замолчала под взглядом Стаса.

Стас прислушался к себе. Здесь жизни было больше, много больше. В радиусе трех-четырех километров мерцало, как минимум, около сотни искорок, из которых дюжина принадлежала людям. Поиск подходящего жилья занял около часа. Наконец Стаса остановил выбор на неприметном доме, заросшем по самую крышу старым садом. Раскидистые яблони, груши и черешни полностью скрывали его, оставляя видимым с улицы только конек крыши. Загнав машину во двор и плотно закрыв старые металлические ворота, осмотрелся. Явной опасности не обнаружил. Где-то севернее передвигался человек, еще группа находилась на востоке, в трех километрах.

– Саша, ты в дом, осмотрись. Живых там нет. Да, и сними наконец с предохранителя ружье – это же не бита, в конце концов. Надя, ты со мной во дворе.

– А почему это она с тобой? – возмущению девушки снова не было предела.

– Саша! Мы о чем с тобой вчера договаривались? – тихо, но с явной угрозой произнес Стас.

– Тоже мне, шейх хренов. Собрал гарем, понимаешь, – бубнила Сашка, направляясь к дому и, видимо, рассчитывая на плохой слух своего спутника.

В доме обнаружился полуразложившийся труп мужчины, с которым Стас поступил уже привычным способом – теперь, правда, не прибегая к помощи лопаты. Стараясь не перегружать эмоциями девушек, а скорее, боясь множества ненужных вопросов, погребение тела произвел в одиночестве. Дам при этом отправил проветривать помещение и разгружать продукты.

Наскоро перекусив, Стас стал собираться. Решил огнестрельное оружие с собой не брать – как неожиданно выяснилось, он и с холодным отлично управляется. Засунул пару ножей за голенища ботинок, третий – в ножны на пояс, подумав, взял "ТТ", заткнув его сзади под пояс брюк. Сверху набросил легкую охотничью куртку.

– Я с тобой, – безапелляционно заявила Александра, появившись на пороге с "Мосбергом".

– Нет, ты остаешься здесь. Я ненадолго. Разведаю обстановку и вернусь.

– Я одна не останусь!

– Ты останешься с Надей. И я настоятельно рекомендую найти общий язык к моему возвращению.

– Что, одной мало? Групповушки захотелось?

– Язык тебе когда-нибудь отрежут, если доживешь, конечно.

– Стас, возьми с собой.

– Ты хочешь попасть на место Нади, к Викингу? Они через час-другой будут в городе, – Сашка притихла.

Стас направился к группе огоньков, мерцавших в его сознании и находящихся в восточном направлении. Разрушения в городе выглядели глобальнее и масштабнее, чем в отдаленных населенных пунктах. В целом, полуразрушенный город производил тягостное впечатление. В воздухе, наряду с пылью и еще не исчезнувшим дымом и гарью, ощутимо витал запах тлена.

Здесь ведь полмиллиона трупов, а что будет еще через месяц? Чума, холера, тиф? Какая-нибудь гадость непременно найдется. И утилизировать все это некому. Воду пить нельзя, мыться ей тоже нежелательно. Бредя по полуразрушенным улицам, Стас все больше убеждался, что если и создавать что-то наподобие коммуны, то это необходимо делать за городом. Найти разумных людей и бежать отсюда подальше. Снова вспомнился гостеприимный дом на берегу ручья и Зверь.

Тем временем он выбрался к окраине частного сектора, уже вплотную граничащего со спальными района города. Видны были серые унылые здания многоэтажек, такой же серой была и общая атмосфера мертвого города. Его внутренний локатор указывал на старенький домик, некогда укрытый зеленью разросшегося и не знавшего руки садовника старого сада. Сейчас это были голые ветки, кое-где покрытые скрюченными серыми листьями. Искорки жизни были здесь. Стас открыл скрипучую калитку и ступил на мощеный камнем двор.

– Гостей здесь принимают? – произнес громко и отчетливо. Тишина.

– Негоже путника за порог не пускать. Откроете, али самому войти?

– А ты попробуй, – в проем двери высунулся ствол старенькой двустволки "вертикалки". Голос был женским. "Везет мне с валькириями", – подумал.

– Что, матушка, и водицы безоружному путнику испить не дадите?

– Какая я тебе матушка? – вслед за стволом из проема двери появилась дородная фигура женщины с впечатляющими бицепсами и огромным бюстом. – Тоже мне, красный молодец отыскался. Чего забыл здесь?

– Да вот, на огонек заглянул.

– Здесь не костер двенадцати месяцев. Заглянул, поглядел – и проваливай, а то заряд дроби сейчас всажу.

– Мадам, но у вас же курок не взведен. Пока будете думать, где находится этот самый курок, я ружье-то у вас и отберу, – свою речь Стас осторожно сопровождал действиями, и вскоре удивленная леди была безоружна и с открытым ртом взирала на него. Надо сказать, взирала сверху вниз, а это говорило о том, что у дамочки рост составлял как минимум метр девяносто. – Прошу прощения, сударыня, но давайте все-таки проследуем в сени. Зовите остальных, и поговорим. Если чаем угостите, не откажусь.

– Какие остальные? Одна я здесь. Говори, зачем пришел?

– Пришел я предложить вам руку и сердце, а также совместное проживание до скончания дней наших, – дама присела и вновь открыла рот. – Зови, говорю, тех двоих, что на чердаке прячутся.

В конце сложных и многословных переговоров выяснилось, что Оксана Олеговна Мягкова, 29-ти лет отроду, кандидат в мастера спорта по тяжелой атлетике. После известных событий нашла в городе двух близнецов – шестнадцатилетних Ольгу и Васю, которых три пьяных в стельку типа тащили куда-то в подворотню. Будучи женщиной по натуре решительной и явно не обделенной силой, она в быстротечном бою отбила близняшек, окончательно сотряся и так пострадавшие мозги алкоголиков. С тех пор обитала в этом домике, будучи для парня с девчонкой и мамой, и сестрой, и защитницей в одном лице. Изредка выбиралась в город за продуктами.

– Оксана, а что дальше думаете делать?

– Сама не знаю. Здесь оставаться страшно, а куда идти? Везде ведь так?

– Что в городе делается?

– Отребья всякого полно. Такое ощущение, что один непотреб выжил. Редко нормальные встречаются – и то дикие, затравленные все.

– Со мной поедешь?

– Куда? Ты разве знаешь место получше?

– Ищущий да найдет. Машина есть?

– Зачем здесь машина? Где ездить-то?

– А водить?

– Это могу, была машинка-то, в прошлой жизни.

– Тогда ставлю задачу, сержант Оксана. Необходимо найти одну, а лучше – несколько автомобилей, желательно джипов, отечественного производства. Если удастся завести, перегони сюда, нет – просто место запомни. Сейчас остаетесь здесь, через пару дней я за вами приду.

– А дальше что?

– Дальше будем стараться выжить. Еще народ адекватный есть в округе?

– Кто его знает, насколько он адекватный, этот народ. Боятся люди нынче общаться друг с другом. Видела как-то пару молодую в районе магазина.

– Встретишь, попробуй поговорить. Агитируй. А я пошел.

Стас вышел в район спальных кварталов. В этом сумеречном мире наступали уже настоящие вечерние сумерки. Огоньки жизни были, и немало вокруг. Люди по одному, по двое прятались в квартирах и подвалах высотных зданий. На юго-востоке, на пределе досягаемости его "радара", находилась целая группа огоньков. Он, правда, не был уверен, что это светятся именно те души, которых бы ему хотелось привлечь к себе. К тому же, его обостренный слух уловил рев моторов. Викинг, вероятно, уже прибыл в город и жаждет мести. Стас не боялся этой встречи и знал, что рано или поздно она состоится, но торопить события не хотелось. Немного подумав, направился обратно к своему дому, огоньки его девчонок служили ему путеводными звездочками.

 

Глава 4. Умирающий город

Похоже, консенсуса достичь не удалось. В пользу этого предположения свидетельствовали взъерошенные волосы и искры, летевшие из глаз при взгляде друг на друга. А также полное отсутствие теплой душевной встречи вернувшегося кормильца. Может, конечно, и не кормильца, но ужин-то могли приготовить! Сами воительницы находились в разных углах ринга, то есть комнаты, забравшись с ногами в старые кресла и изредка косо поглядывая друг на друга.

– Я, похоже, пару раундов пропустил? Если не желаете начинать сначала, давайте сразу с третьего. Да, кстати, я предпочитаю женские бои без правил, с минимальным количеством одежды. Хорошо бы еще и в грязи. Ну, если нет, то, может, хоть маслом каким обмажетесь?

– Перебьешься, старый извращенец, – реплика из правого угла.

– А я вот не против, – надменно заявила Надя. И не просто заявила, а, вспрыгнув на свое кресло, уверенно, одним движением, распахнула "косуху". "Бюст два с половиной – это в минимальном приближении", – мысленно отметил Стас. Ему стало интересно, как далеко могут зайти эти, в принципе, неглупые девчонки.

– Ах ты, сука! Подстилка мотоциклетная. Я ж твои сиськи тебе ща на уши намотаю! – это уже Сашка взлетела со своего рабочего места.

– Брейк! – Стас встал между ними и развел руки. – Саша, шесть лет института, вспомни великий и могучий. Надя, твой бюст произвел на меня неизгладимое впечатление, с этим я не спорю, но прошу: застегни курточку, а при возможности смени гардероб.

– Козел, – это Саша.

Надя промолчала. Похоже, правильную дрессировку все-таки прошла.

– Обе шагом марш на кухню, готовить ужин. Никакого огня. Обойдемся холодными закусками. Объясняю для особо одаренных: ужин – это процесс поглощения пищи, необходимой организму для восполнения энергетических потерь. Полет вашей гениальной мысли в этом метаболическом процессе абсолютно лишний. Я достаточно ясно излагаю? – Надя встала и направилась на кухню, ящики с продуктами они все-таки удосужились разгрузить. Саша осталась, насупившись, сидеть в кресле.

– Зачем ты взял с собой эту длинноногую дуру?

– Саша, сейчас не та ситуация, когда я готов был бы с тобой вести интеллектуальные дебаты. По городу мотается Викинг со своими всадниками. Если есть желание разделить участь длинноногой дуры – прошу. И еще одно, – бросил Стас вслед уходящей взъерошенной амазонке. – Саша, мир изменился. Придется меняться и нам, а кто этого не поймет – не выживет.

Ужинали молча. Город был пропитан опасностью – это Стас ощущал на уровне подсознания. Город жил своей ночной жизнью, участником которой ему быть совершенно не хотелось. Правила игры диктую не я, и придется приспосабливаться к уже существующим. Девчонкам надо выспаться и успокоиться, эти куриные бои сейчас никому не нужны. Надо бы мужиков найти нормальных и побольше. Это ведь они должны бороться за женщин, а никак не наоборот.

Понимая, что после ужина наступит очередная волна выяснения деликатных отношений, и не желая разбираться с этими проблемами, Стас поступил просто. Мощный ментальный посыл на сон свалил девчат прямо за столом. Он отнес их на второй этаж в небольшую уютную спальню и уложил на одну большую двуспальную кровать, укрыв одеялом. Сам же вышел на улицу и присел в плетеное кресло-качалку, стоявшее под старой раскидистой яблоней.

Он посмотрел себе под ноги. Земля была усыпана сухими коричневыми свернувшимися листьями. Мертвыми листьями. Но сама Земля была жива. Это чувствовалось всем телом, всеми человеческими органами чувств, а подключив ментальные, он зримо ощутил исходящие волны тепла и энергии, много энергии, которой она готова была делиться. И он припал к этому неисчерпаемому источнику.

***

Теперь это был высокий берег большой полноводной реки, неспешно катившей свои темные воды к морю. Стас сидел на обрывистом утесе тридцатиметровой высоты, свесив ноги, и восторженно смотрел на открывающийся вид. Широкий поток реки извилистой серебряной лентой разрезал лесной массив, состоявший из сосновых и лиственных деревьев. Заходящее солнце добавляло палитру красок в необычайно яркий и, казалось, первозданный мир.

– Такой была Земля, когда мы понимали ее и были с ней близки.

Стас, очарованный красотой открывшейся ему картины, совершенно не услышал шагов подошедшего к нему старца. Это был высокий худой старик, но не согнутый годами, а державший гордую, какую-то царственную осанку. Длинные совершенно седые волосы, перехваченные на лбу плетеным обручем, свободно падали на плечи. Такая же седая борода доходила почти до пояса, обозначенного грубой веревкой, перевязывающей длинное, до самых пят, светлое рубище. Ноги старца были босы, а в руке он держал деревянный посох, увенчанный набалдашником с замысловатой резьбой, искусно выполненной по дереву.

– Кто ты, старец? – Стас уважительно склонил голову в приветствии.

От седобородого старика веяло необычайной силой – чистой, ясной и светлой.

– Ярополком кличут. Волхв я. Тебя вот поджидаю, давненько уже.

– Родственник?

– А как же! Чем глубже ты в себя погружаешься, тем больше родственников у тебя, сынок.

– Чему умному научишь, Ярополк? Сдается мне, ты многое ведаешь.

– Знаю немало, книга Веды и мною писана. Судьбою ты в ученики мне положен. Да не время еще. Пройдешь путь предначертанный – встретимся.

– А ежели не дойду? Тому миру, где я сейчас нахожусь, не так много и осталось.

– И этот, и тот мир – едины. И тут, и там ты – гость. Здесь всего лишь малая толика твоя, а в то время глубоко погрузился, но не твое оно.

– Значит, есть способ вернуться домой? Тогда зачем меня туда забросили и кто это сделал?

– Вернуться можно, жизнь свою вспять повернуть нельзя.

– Скажи как, волхв?

– Всему свое время, путник, твоя дорога только началась.

– Чем я могу помочь, что я в силах сделать? Там планета гибнет. И, сдается мне, ты сам это прекрасно понимаешь.

– Не все подвластно и волхвам, а нити судьбы и времени настолько сложны и запутанны, что не мне, ничтожному, их в руках держать.

– Зачем же позвал сюда?

– Правильно мыслишь, в этот раз действительно я позвал. Непросто было, поверь.

– Так зачем?

– Показать хотел. Вот это! – Ярополк повел посохом в сторону полыхающего закатом горизонта. – И еще кое-что, – посох старика ударился о землю.

Мир в очередной раз изменился. Все осталось на своих местах, так же садилось солнце за багровеющей кромкой леса, так же неспешно несла свои воды могучая река. Но весь окружающий мир оказался пронизан мерцающими, светящимися и переливающимися нитями. Между этой радужной паутиной, находящейся в постоянном движении, в замысловатом танце сверкали капли и пылинки драгоценных камней.

Движение было не хаотичным, оно несло какой-то потаенный, глубинный смысл, суть которого Стасу была пока недоступна. Одно он понимал: весь этот танец огня, танец живой энергии и силы напрямую связан с окружающим материальным миром. Каждая нить паутины и каждый осколок бриллианта связаны со своим предметом или сутью предмета. Стас протянул руку, бирюзовая нить оплела ладонь и начала нанизывать на себя бисер алмазных капель.

Мир вернул себе привычные очертания. Стас стоял на том же месте и держал в протянутой руке черный длинный кожаный хлыст, увенчанный изысканной рукояткой в виде головы рычащего тигра, вырезанной из желтой кости.

– Способный будет ученик, смотри-ка, сразу себе жезл соорудил.

– Что это было, волхв?

– Это была суть мироздания, душа планеты. Это – Земля Изначальная.

– И что с ней делать? Она что, везде существует? Ею можно как-то пользоваться?

– До встречи, ученик, – образ седого старца начал медленно таять в мерцающей дымке вместе с погружающейся в вечерний сумрак рекой.

Стас сидел в саду в кресле-качалке и сжимал в руке теплую и, казалось, живую рукоять кожаного хлыста. Рубиновые глаза оскаленной в рыке головы тигра смотрели на него умно и печально. "Бред становится явью, – он тупо разглядывал предмет в своей руке. – Старик говорил что-то насчет жезла. Может, это волшебная палочка?"

– Так, хочу кубинскую сигару и двести грамм рома, можно "Гавана Клуб", и желательно двенадцатилетней выдержки.

Разнообразные пассы ни к чему не приводили, и загаданные желания материализоваться не спешили. Зато произошла другая материализация.

– Видишь, Надя, мужик без женской ласки совсем ошалел. Ром ему с сигарой подавай. Может, еще и креолку в бикини? – это был язвительный голосок его боевой подруги.

До Стаса дошло, что свои эксперименты с несостоявшейся волшебной палочкой он проводил на виду у стоящих в обнимку на крыльце девушек и при этом комментировал свои действия вслух. Надо же, вчера еще волосы друг другу были готовы повыдергивать, а теперь стоят обнявшись. Никак что-то каверзное придумали. Это сколько же он с Ярополком беседовал? Утро на дворе.

– Чего удумали? Неужели бои без правил отменяются? А как же зрелища?

– Зрелищ не будет, а вот хлеба дадим. Пойдем завтракать.

– И кое-что, кстати, удумали, но об этом позже, – заявила Надя.

– Ты что, ночью в секс-шопе был? – Саша уставилась на кожаный хлыст. – Я же говорила, он скрытый извращенец, но садо-мазо – это перебор.

– Ты меня когда-нибудь своим длинным языком достанешь. Я тебе устрою и "садо", и "мазо", а еще просто выпорю вот этим самым хлыстом, – Стас взмахнул хлыстом, и кожаная удавка, будто живая, свила над землей немыслимую петлю. Раздался оглушительный хлопок, и в воздухе явственно запахло озоном. "Ничего себе, надо быть поаккуратнее с непонятно откуда взявшимися предметами, – подумалось Стасу. – С этим хлыстом еще надо будет разобраться, не все тут просто".

– Опять твои глупые фокусы, колдун, – Саша обиженно надула губы.

– А он что, правда колдун? Тогда понятно, как он Лелика уложил, – вставила свои пять копеек Надя.

– Колдун, точно. Или клофелина нам вчера подсыпал. Вот ты помнишь, как со мной в постели оказалась? Я лично – нет.

– Тогда почему мы одетые спали? Мог бы и воспользоваться ситуацией.

– Импотент, наверное!

Стас угрюмо поднял хлыст. Сашка, рассмеявшись, побежала на кухню.

Наскоро позавтракав, приступили к кофе – благо, запаслись им еще в поселке. Стас обратил внимание на то, что чувство голода, мучившее его последние дни, исчезло совершенно. Пищу он поглощал, как и раньше, с аппетитом, и переваривалась она также со стопроцентным КПД, то есть совершенно без отходов. Но создавалось впечатление, что организм нашел другой, более эффективный и, главное, неисчерпаемый источник энергии.

– Стас, послушай, – начала Саша как-то очень серьезно, грея руки о горячую чашку кофе. – Мы тут с Надей утром здраво поразмыслили и приняли, как мне кажется, разумное решение.

– Конечно, разумное, – реплика со стороны Надежды.

– Ты один у нас. Можно сказать, альфа-самец. Мы – две слабые женщины. В общем, мы обе согласны быть твоими. По очереди или сразу вдвоем, в общем, как тебе захочется, – скороговоркой, запинаясь и жутко краснея, выпалила Сашка. – Вот так.

– Предложение, надо прямо сказать, заманчивое, – протянул Стас, ухмыляясь. – Но есть несколько уточняющих вопросов. Можно?

– Спрашивай, – Сашка опять зарделась. Видимо, полагая, что речь пойдет о совершенно интимных подробностях.

– Три новых члена сообщества у нас уже есть, я вам вчера просто не успел сказать. Из них две женщины. Одна – смазливая шестнадцатилетняя девчонка, вторая – женщина в расцвете сил, и таких сил, что хватит на шестерых. Так вот, что, если они так же, как и вы, решат, что я альфа-самец, и тоже возжелают быть моими?

– Четверо? Это уже многовато, наверное. Хотя у Викинга, например, всегда было три девчонки, – Надя задумалась.

– Хорошо. Мы сюда приехали искать людей. И я надеюсь, что не сегодня, так завтра мы их найдем. Предположим, в нашем полку прибавится еще дюжина молодых, крепких и красивых девушек. И я тоже покажусь им привлекательным самцом. Что тогда?

– Ну, не знаю, выберешь себе любимую жену, – физиономия Сашки уже скисла.

– А может, для начала вы меня спросите? Чего я хочу? И хочу ли я вас вообще – и вдвоем, и по очереди, и каждую в отдельности? – Стас стукнул кулаком по столу. – Быстро собираться, идем в город мужиков вам искать. Достали уже.

Девушки угрюмо побрели на второй этаж приводить себя в порядок. Стас задумался. Ведь взяв на себя функции лидера этой пока маленькой группы, в перспективе ожидавшей расширения, он так или иначе столкнется с целым рядом психологических и эмоциональных проблем, решать которые он не умел, да и не хотел. Вот, например, такой, как сейчас. Все происходящие в организме метаболические процессы, вероятно, обходили стороной его мужской гормональный баланс, поскольку с либидо как раз все оставалось в порядке. И даже мысленная сцена совместного времяпровождения с двумя столь очаровательными созданиями вызывала в нем волну возбуждения.

– Надя, ты с оружием знакома? Держала когда-нибудь в руках?

– Не только держала, но и неплохо стреляла. В школе, правда. В тире, из мелкокалиберной винтовки.

– Хоть что-то. Посмотри вот на это, – Стас достал Blaser. – Справишься?

– Думаю, да, – Надя взяла винтовку, уверенно передернула затвор, загнав патрон в патронник, и довольно профессионально встала в позицию для стрельбы, плавно поведя стволом из стороны в сторону. Вытащила магазин, опять передернула затвор, выбросив патрон, поставила на предохранитель.

– Неплохо. Бери, твое. К нему есть хороший цейсовский прицел и прицел ночного видения. Надеюсь, сегодня не понадобится. Саша, твой – "Мосберг". И очень прошу, постарайся никого не подстрелить.

– Какой план, полковник? – Сашка, перекинув через плечо сумку с медикаментами, во второй руке держала дробовик.

– План простой. Выдвигаемся в город пешком. Свободный поиск. Цель – найти людей, желательно психически здоровых, привлечь на свою сторону. Вторичная цель – автомобили, джипы простейших конструкций. Двигаемся вместе, не разделяясь, вы вдвоем, взявшись за руки, впереди, я замыкаю. Дислокация ясна? – обе молча кивнули. – Тогда вперед.

Через три часа путешествий им повезло: наткнулись на хорошо сохранившуюся стоянку, почти полностью забитую автомобилями. Еще час обследований выявил вполне работоспособную и достаточно новую "Ниву-Тайгу". К удивлению Стаса, завелась и "Сузуки Гранд Витара", надежный трехдверный японский внедорожник.

Посадив за руль "Сузуки" Надю, Стас с Сашкой устроился в "Ниве". Двинулись небольшой кавалькадой. Передвигаться по городу на автомобилях было почти невозможно, и через два часа им с трудом удалось выбраться на окраину спального массива. Люди попадались, но тут же, заслышав рев машин, исчезали в развалинах или подъездах домов.

– Так, уточняем задачу, – Стас выбрался на улицу. – Ловить этих перепуганных созданий будет непросто, тем более на машинах. Саша, твоя задача – аптека. Вон, на углу, ближайшая. Грузи в "Ниву" все самое необходимое, ты лучше знаешь, что может понадобиться. Надя, мы с тобой в супермаркет. Максимально забиваем салон и багажник продуктами. Крупы, консервы, сахар, соль, спиртное. Короче, все, что не портится. При малейшей опасности падаете и стреляете куда угодно, лишь бы не в себя. – Девчонки молча кивнули.

Погрузка почти заканчивалась, когда со стороны аптеки раздался грохот выстрела. Надя еще только поднимала голову, пытаясь понять, что именно произошло, а Стас уже несся через улицу, не замечая куски бетонных плит и торчащую арматуру. У разбитой витрины аптеки стояла трепетавшая как осиновый лист Сашка, поводя из стороны в сторону дрожащим еще дымящимся стволом дробовика, а в пяти шагах от нее сидел, зажимая руками бедро, парень. Из-под бледных пальцев толчками вытекала кровь. "Артерию или вену перебила", – пронеслось в голове.

– По кому стреляем? – Стас попытался придать голосу уверенность.

– Он сзади подошел. Я не хотела. Оно само, – заплетающимся языком бормотала Александра.

– Ты как? – Стас обратился к худому парню с давно не мытыми спутанными волосами, на носу которого громоздились треснувшие очки.

– Больно, и крови сколько…

– Руку убери, дай посмотреть, – Стас одним движением разорвал ветхую ткань давно не знавших стирки джинсов. Как и следовало ожидать, попала Сашка совершенно случайно. Одна картечина пробила мякоть бедра навылет, не зацепив кости, но перебив при этом вену или артерию. Кровь, пульсируя, вытекала из обоих отверстий.

– Так, доктор-стрелок. Займись тем, чему тебя учили. Наделала дырок, теперь бери и штопай.

– Я же нечаянно!

– Могло быть и хуже. Надя, догружаем в "Ниву" все, что притащил этот горе-хирург, потом – в магазин. Сашка, заканчивай с пациентом. Оба в машину. И не высовываться. Ждать нас. Ты, – Стас ткнул пальцем в парня, – либо едешь с нами, либо после перевязки проваливай на все четыре стороны. Детали вон медсестра объяснит.

Вернувшись к оставленной "Сузуки", Стас застал милую картину. Мелкое немытое создание, сидя на корточках, пыталось соединить провода, самым бессовестным образом вырванные из гнезда замка зажигания. Решив не играть в салочки, Стас мысленно обездвижил вредителя и только потом подошел. Парнишке было лет четырнадцать-шестнадцать, определить возраст этого трубочиста не представлялось возможным.

– А на место теперь все вернуть сможешь, диверсант-малолетка? – Стас вернул языку и гортани парня подвижность, оставив пока все остальное в онемевшем состоянии.

– Ты что со мной сделал, урод? – несмотря на животный страх, отражавшийся в глазах парнишки, держался он молодцом.

– Слушай сюда, Гаврош недоделанный. Сейчас я тебя отпущу. Ты быстренько восстанавливаешь нанесенный урон. Затем помогаешь вот этой длинноногой крашеной блондинке загрузить машину. А пока будут работать руки, пораскинь извилинами и прими решение, едешь со мной или остаешься в своих руинах. Ферштейн?

– Отпускай уже, – онемевшие конечности обрели подвижность и тут же принялись растирать друг друга.

– Машина-то тебе зачем?

– Так полная же продуктов. Перегнал к дому – и порядок, а то таскай руками. Оно надо?

– Логично.

– И вовсе я не крашеная – это почти мой естественный цвет волос, – гневно заявила пришедшая в себя Надя. – А что ты с ним сделал? И с другими можешь? А со мной можешь? – Стас послал легкий ментальный посыл, и язык Нади прилип к небу.

– Сам обитаешь или еще имеются голодранцы? – Стас продолжал общаться с мальчуганом, не обращая внимания на бешено вращающую глазами Надю, пытавшуюся раскрыть руками рот.

– Катька в подвале ждет, обещал вина и жратвы принести, – парня явно заинтересовали мимические упражнения Нади. – Ты как это делаешь? Научишь? Вот бы Катьке рот заткнуть. Раз – и замолчала. Круто!

– Звать тебя как, Казанова? И лет сколько тебе и Катьке?

– Григорием величать. Семнадцать уже, – подумав. – Будет скоро. Катьке тоже семнадцать.

– Врешь ведь. Не рано винцом баловаться?

– Пятнадцать, – уныло произнес будущий медвежатник.

– Восстанавливай зажигание, загружай машину, десять минут на раздумья, и жду ответа.

– А Катьке с нами можно?

– Куда ж мы без Катьки?

– А девку не заберешь? Она моя?

– Тут бы со своими разобраться. Работай. И ты тоже, – обратился Стас к Наде, отпуская ее язык на свободу, что, видимо, было сделано преждевременно.

– Сволочь ты, командир! Разве так можно с людьми вообще и с красивыми девушками в частности?

– С красивыми девушками – нужно. В особенности.

– Да, телочка что надо, – раздалось из-под рулевой колонки. – Я б тоже не отказался с такой покувыркаться.

– Кувыркалку отрасти сначала, – возмущению девушки не было предела. Особо разъярилась Надя, узрев торчащую из-под сиденья кисть с оттопыренным средним пальцем.

"Вечер перестает быть томным", – подумалось Стасу. Как и следовало ожидать, Гаврош, он же Григорий, через пятнадцать минут притащил длинную, худую и какую-то нескладную Катьку, смотревшую испуганными глазами на окружающих и, как показалось Стасу, на весь мир. Решив, что впечатлений на один день более чем достаточно, и отправив ворчащую Надю в машину к Сашке, выдвинулись на базу.

Машины расставили в соседних дворах, и, отправив женщин готовить ужин, теперь уже на приличную компанию, Стас задумался. Подстреленный очкарик оказался тезкой Сашки и толком ничего стоящего поведать не смог. Впрочем, как и его подруга Алена – девица девятнадцати лет, субтильная и совершенно растерявшаяся в этом изменившемся мире. Зато Гришка, как и его прототип из романа Гюго, оказался весьма полезным приобретением. Обладая непоседливым характером и острым юным умом, это дитя развалин умудрилось за два с лишним месяца в деталях изучить три четверти полуразрушенного города и великолепно ориентировалось в сложившихся социальных взаимоотношениях.

Так стало известно, что восточные кварталы контролирует банда Мюллера, состоящая из семи отморозков, и Стас просто чудом сегодня с ними не встретился. В центре орудует Гасконец, имеющий в своем распоряжении два-три десятка голов. Еще есть Сигизмунд, Дылда, и всего таких вооруженных соединений в городе десятка полтора. Одно радовало: все они были разрозненными и постоянно враждовали друг с другом, периодически отстреливая свой личный состав.

Но это ведь ненадолго. Эволюция рано или поздно заставит их объединиться, дело только за лидером. Что из этого может получиться, Стас прекрасно себе представлял. Его план стал казаться ему не таким уж и стоящим. Чем больше людей он соберет, тем сложнее будет их контролировать и, соответственно, обеспечивать защиту. Сейчас у него семь человек, с Оксаной и близнецами – десять. Если девушка-атлет найдет еще кого-то – дюжина. Это еще куда ни шло. Более или менее мобильная единица. Бойцов, опять же, – он, Оксана, с большим допуском Гаврош и Надя. У Викинга, например, шестнадцать здоровых, хорошо вооруженных головорезов.

Решение было простым: возвращаться в долину, там есть чистая вода и главное – мощный союзник. Стас не сомневался, что Зверь примет под свою защиту все его немногочисленное войско. Вот только Викинг… Наверняка дорога находится под его контролем. Сам Стас встречи не боялся, но теперь с ним были женщины и дети, ответственность за жизнь которых он взял на себя. Как там говорила царевна-лягушка? "Утро вечера мудренее". С этой мыслью Стас зашел в дом.

В большой комнате царила веселая домашняя суета. Передвинув всю имеющуюся мебель, соорудили огромный стол, который был уже практически полностью сервирован и заставлен – к сожалению, в основном различного рода консервами и холодными закусками. Пришла мысль о том, что большинство из них уже два с лишним месяца не ели ничего горячего. Ничего, потерпим еще пару дней.

Во главу стола водрузили огромное кресло, надо полагать, царское место. По обеим сторонам от него стояли два стула с высокими спинками, дальше вдоль стола – четыре табуретки. Стас с улыбкой взглянул на Сашку и Надю, деловито откупоривающих бутылки с водкой и вином. Интересно, а кто из них сядет по правую руку от меня? Договорились уже? Или это Сашкино место? Посмотрим.

Во втором кресле, в углу, с несчастным видом сидел подстреленный Александр – как выяснилось, тезка не только Сашки, но и великого поэта. Ибо волею судьбы и благодаря родителям имел отчество Сергеевич. Вокруг него хлопотала Аленка, успевшая слегка отмыться и привести себя в подобие порядка. Роль раненого явно устраивала Александра, поскольку позволяла быть в центре внимания и, в то же время, не предпринимать никаких физических усилий. Он периодически кривился, изображая невыносимые страдания. Стас был уверен, что сердобольная Сашка, пытаясь загладить свою вину, не поскупилась на обезболивающие уколы.

Григорий был везде и всюду. Успевал ковырнуть пальцем тушенку, одновременно дегустируя открытую бутылку вина. Не утруждаясь прожевывать мясо, отпускал колкости в адрес Нади и Саши, от которых первая багровела от злости, а вторая становилась пунцовой от стыда. Не обращая ни малейшего внимания на смущенную его поведением Катю, проносясь временами мимо, успевал по-хозяйски похлопать ее по тощим ягодицам.

Наконец приготовления закончились, и Саша торжественно пригласила всех к столу. Стас специально выждал и сел последним, наблюдая, кто расположится по правую руку от него. Это место несколько смущенно заняла Надя. Интересно…

– Ну, что? Заседание начинается, господа присяжные заседатели. Предлагаю поднять бокалы. Скажем, для начала – за знакомство. Гриша, а ты водочку-то поставь на место, вон, винца плесни чуток, и хватит с тебя.

– Это еще почему? – возмутился юный покоритель женских сердец.

– Горяч больно. За своих девочек переживаю.

– Подумаешь, цацы, мне и своей бабы хватает, чужого не надо, – заявил мелкий хулиган, уверенно обняв за талию вконец смущенную Катю. Но под пристальным взглядом Стаса водку на место поставил и налил себе полстакана вина. Залпом выпил.

– Значит так, дамы и господа. Сегодня ночуем все в этом доме. Где, как, кто и с кем, разберетесь сами. Завтра день проводим в городе. Подробный план – утром. А послезавтра выдвигаемся в долину, здесь пока больше делать нечего. – Сашка радостно захлопала в ладоши.

– Не мылись люди давно, да и горячего не ели, – подала голос спутница Александра Сергеевича.

– Вода в колодце на улице есть, но мыться, а тем более пить ее я бы не советовал. Может, и ничего страшного, но здесь два месяца гниют полмиллиона трупов. Запускать генератор или разводить огонь тоже не будем. Демаскировка пока ни к чему. Так что вы уж потерпите.

– А мы завтра что делаем? – спросила Надя.

– Надя с Сашей пойдут к Оксане Олеговне и близнецам. Определитесь на месте, поможете со сборами и приведете сюда. По возможности тихо и без стрельбы, – Стас посмотрел на Сашу. – Ты, дитя подвалов, поедешь со мной. Машиной управлять сможешь?

– Обижаешь, командир. Легко!

– Вам троим задача на день: подготовить оставшиеся машины в дорогу, все упаковать, привязать, чтобы не болталось. Да, и ужин на вас. Вопросы есть?

– А что там, в долине? – робко спросила Катя.

– Не знаю. Может быть, новая жизнь. Туда еще надо доехать. Доедайте, убирайте со стола и располагайтесь на отдых. Ты, Гаврош, со мной. Покурим.

Выйдя на улицу, Стас закурил сигарету. Никакого удовольствия она уже не доставляла, как, впрочем, и прием пищи. Вкусовые рецепторы работали исправно, запах табака тот же, но – нет эффекта. Нет того легкого головокружения, быстро проходящего после второй затяжки, нет того обжигающего желудок потока после первой рюмки холодной водки. Стас посмотрел на сигарету и бросил ее на землю, тщательно растоптав ботинком.

– Что ты там говорил насчет военного училища? Разгромлено сильно?

– Да нет, не очень, по складам пошерстили, а так чего там брать?

– Должно быть оружие, много оружия. Автоматы.

– Я не видел. Может, где и есть, но наверняка хорошо заперто.

– Еще нужен БМП, а лучше – БТР.

– Это такая здоровая железная дура с офигительным количеством колес?

– Можно и так сформулировать.

– Так стоят там штук пять. Не знаю, рабочие или нет.

– Вот завтра и узнаем. А сейчас иди отдыхать.

– Я с Катькой в спальню пойду, – важно заявил Гришка, направляясь в сторону дома.

Стас присел во вчерашнее кресло. На плечо опустилась женская рука и нежно прошлась по волосам, слегка их взъерошив.

– С Сашкой жребий бросили или так договорились?

– Нет, она сама предложила. Хочешь втроем? Саша не против. Ей это непросто, конечно, но мне не привыкать, научу всему, ей и самой понравится. Я этого хамоватого юнца с его воблой из спальни выгнала.

– Надя, присядь, – девушка с готовностью запрыгнула ему на колени, обвив шею руками и всем телом прижавшись к нему, как бы растворяясь у него на груди. "Вот ведь, зараза", – подумал Стас, ощущая нешуточное напряжение внизу живота.

– Подожди, расслабься немного. Давай поговорим. Я ведь о тебе ничего не знаю. Со вчерашнего дня все как-то некогда было пообщаться.

– А что ты хочешь узнать? Я умею все, абсолютно все – ты будешь доволен.

– Надя, я не об этом. Ты о себе расскажи, что делала до катастрофы? – Девушка обиженно отстранилась.

– Обязательно в душу лезть? Просто секса тебе мало?

– Не хочешь – не говори. А секса я не просил и уж точно не требовал. Это у вас с Сашкой идея фикс какая-то. Я человек семейный. Если Саша тебя еще не просветила, жену не так давно оставил.

– Просветила. Извини. Рассказывать-то особо не о чем. Школа, институт, конкурс красоты, первое место. Сначала – на институтском, потом на городском, а дальше уже и не надо было. Заметили, оценили, и понеслось. Модельное агентство, богатые толстые дядечки, Мальдивы, Пальма де Майорка, Сейшелы. Диплом купил очередной спонсор. Две беременности – два аборта. В то злосчастное утро проснулась, рядом – толстый волосатый труп. С перепугу только джинсы и успела схватить. Сутки слонялась по городу. Прибилась к какой-то компашке. Обслуживала двух вечно пьяных уродов, пока их в супермаркете ребята Викинга не пристрелили. Дальше ты знаешь. Как никчемно жила, так и издохну подстилкой, – Надя расплакалась.

– Иди отдыхай. Ложитесь с Сашей, я позже подойду, – Стас нежно погладил Надю по жестким, давно не знавшим шампуня волосам.

Какие и у кого были критерии отбора? Кому-то было суждено спокойно и безболезненно перейти в мир иной. Некоторым же выпала судьба проводить этот мир в последний путь и разделить с ним агонию. Болезненную, жестокую и беспощадную агонию. Стас не очень увлекался эзотерикой, но о теории Великого перехода слышал от одного из своих бывших сотрудников. Там, помнится, речь шла о всеобщем переходе человечества на более высокую ступень развития, то ли эмоционального, то ли энергетического. В таком случае, для чего Творец оставил пусть малую, но часть чад своих, созданных по своему же образу и подобию?

Что именно уничтожило девяносто процентов населения планеты, Стас уже догадывался и полагал, что догадка его верна. О движении полюсов электромагнитного поля Земли и их скорой неизбежной смене говорили давно, даже в том, таком далеком и родном, его мире. Эти самые полюса находились в постоянной неустойчивой статике, попросту не желая привязываться к своим земным собратьям, Северному и Южному. Насколько помнил Стас, северный магнитный полюс последнее время мигрировал из Канады в сторону России.

В свое время в преддверии очередного, спрогнозированного теперь уже календарем индейцев племени Майя апокалипсиса он немного интересовался этой темой. Ему было известно, что существует так называемая "частота Шумана" – ритм или пульс Земли, которая тоже неуклонно росла последнее время. Многие ученые, а особенно псевдоученые, полагали, что если эта частота достигнет определенного граничного значения, то это приведет к резкой смене полюсов.

Процесс этот мог быть весьма краткосрочным, речь шла о сутках или даже часах. Предполагалось, что по мере приближения полюсов к экватору Земли магнитное поле будет ослабевать, вплоть до полного исчезновения. Вновь оно возникнет через некоторое время, набирая силу, но теперь уже изменив полярность. Если физическая составляющая этого феномена в некотором приближении Стасу была понятна и не являлась такой уж фантасмагорией, то как это глобальное явление могло повлиять на жителей планеты, он представлял слабо, как, впрочем, и весь ученый мир. Считалось, что подобные смены полюсов Земля уже переживала не раз и даже не два, а как минимум десять. Последнее, по мнению жрецов от науки, произошло около 13 тысяч лет назад, между делом уничтожив легендарную Атлантиду.

Многие теоретики говорили о возможной потере памяти при отсутствии магнитного поля, поскольку последняя связана с ним напрямую. Другие считали, что исчезнут все источники энергии. Но в целом это были предположения, которые большая часть человечества серьезно не воспринимала, изрядно утомившись ожиданием ежегодных апокалипсисов, постоянно откладываемых на ближайшее будущее.

Мощный импульс, полученный электромагнитным полем Земли в результате солнечного шторма, вполне мог быть той последней каплей, которая нарушила хрупкое равновесие всех структур планеты и вызвала лавинообразные процессы. Именно скачкообразная смена геомагнитных полюсов и могла привести к внезапной и столь массовой гибели подавляющего большинства жителей Земли. Физиология процесса и причинные связи Стасу были неясны, да в целом и не нужны, поскольку их понимание никоим образом сути дела не меняло и настроение не поднимало.

С этими мыслями Стас вышел за калитку на улицу, решив на досуге поэкспериментировать с подарком Ярополка. Ему почему-то казалось, что это вовсе и не подарок, а вещь, принадлежащая лично ему, созданная именно для него. Стас присмотрелся к Бичу. Именно так его хотелось называть. Не хлыст, не плеть, не кнут, а – Бич. С большой буквы.

Удобная рукоять темного полированного дерева заканчивалась искусно вырезанной из желтой кости оскаленной головой тигра с живыми красными глазами, которыми служили, вероятно, небольшие рубины. Вот только они периодически светились. Не отражали свет, а именно светились теплым внутренним огнем. Дальше был обычный, очень плотного плетения, кожаный кнут длиной около полутора метров, очень тонкий и легкий и, главное, живой. Это ощущение никак не покидало Стаса.

Он повторил утренний щелчок. В темноте выглядело эффектнее, звук выстрела сопровождался снопом искр и явственным запахом озона. В трех метрах от Стаса росла молодая березка, теперь уже засохшая. Взмах – и дерево беззвучно упало, срезанное кожаной удавкой. Стас приподнял ствол – ровный обугленный срез. Уважительно взглянул на этот древний инструмент пастухов, скотоводов и наездников.

Соседний камень постигла та же участь, только срез был еще и оплавлен. Грозное оружие, жаль, что только для ближнего боя, да и обращаться с ним надо предельно аккуратно, так недолго и себя конечностей лишить. Но, как оказалось, обращаться с Бичом Стас умел, а вреда ему новый друг нанести просто не мог – это он понял после часа тренировок.

Стас также открыл для себя множество новых возможностей столь ценного подарка. Кроме того, что он резал, как масло, любые материальные предметы, Бич мог успешно исполнять роль лассо, удлиняясь в 10-15 раз, веревки, выдерживающей невероятную нагрузку, и многого другого. В конце, видимо, устав от бестолковых упражнений, Бич выскочил из правой руки Стаса и удобно устроился на нижней части локтевого сустава, обмотав себя живой лентой кожи. В том, что это не оружие, а живой предмет, сомнений уже не осталось.

Была поздняя ночь, спать не хотелось, но и общаться со своими далекими предками не было ни малейшего желания. Вспомнилась картина, показанная Ярополком. Стас закрыл глаза и попытался восстановить ее применительно к нынешним условиям. Мрак исчез, окружающие предметы обрели очертания, пронизанные знакомыми уже серебристыми и изумрудными паутинками. Но их было мало, несоизмеримо мало, можно сказать, единицы, а алмазные капли, осколки и пылинки вовсе отсутствовали. Зато было много плесени и серой паутины, висящей пыльной бахромой на окружающих деревьях и траве и плотно оплетшей стены дома и сарайчика. Стас протянул вперед правую руку, глаза Бича гневно сверкнули. Это был его первозданный мир, мир чистой энергии, и он тоже умирал.

Стас зашел в дом. На диванчике мирно сопел Гаврош со своей Эсмеральдой, уткнувшись ей в подмышку. На матраце, расстеленном в противоположном углу, похрапывал и нервно ворочался Александр Сергеевич, снились ему явно не сказки – видимо, заканчивалось действие обезболивающих уколов. Алена испуганно вскинула голову и посмотрела на Стаса. Он приложил палец к губам и стал подниматься по лестнице на второй этаж.

На широкой кровати, едва прикрывшись одеялом, спали две нимфы. О том, что это нимфы, а никак не амазонки, свидетельствовали их позы и, главное, полное отсутствие одежды. Стас залюбовался. Два молодых красивых и полных сил женских тела. Таких разных и, тем не менее, по-своему прекрасных. Почти мальчишеская, подтянутая фигурка Сашки со стройными ножками, упругими ягодицами и небольшой, казалось, еще подростковой, девичьей грудью. И полная противоположность – Надя. Длинные стройные ноги плавно переходили в небольшие, но хорошо развитые бедра, сужающиеся выше до тонкой осиной талии. Плоский живот, совершенно не имевший жировой прослойки, мерно вздымался в такт спокойному дыханию. Грудь, вероятно, была гордостью Нади, поскольку, несмотря на вполне приличный размер, имела на редкость правильную овальную форму и была увенчана небольшими острыми темными сосками.

Позы двух ночных красавиц говорили о многом. "Надо с этим что-то делать", – подумалось Стасу. Нарушать создавшуюся идиллию у него не хватило смелости, и он вышел на небольшой балкончик, решив скоротать время до рассвета здесь.

Утром, наскоро перекусив и раздав нехитрые указания, Стас, взяв с собой Гришу, Надю и Сашу, выдвинулся на "Ровере" в путь. Девчонок он рассчитывал высадить поближе к дому Оксаны. В том, что они найдут общий язык, он не сомневался – нашли же между собой. "Вон как загадочно поглядывают друг на друга, да и на него тоже", – думал Стас, рассматривая девушек в зеркало заднего вида. Места им достались в багажнике.

На пассажирском сиденье гордо расположился Григорий, увлеченно исследовавший пистолет "ТТ". Надо сказать, он это делал довольно грамотно. Может, хоть этот не будет заниматься членовредительством. Подстреленному Пушкину Стас оставил автомат и почти полный рожок с патронами. Надежда на него как на защитника была небольшая, но Стас рассчитывал, что автомат сам по себе должен производить впечатление на всякую мелочь. Кроме того, высовываться со двора было строжайше запрещено.

Высадив породнившихся нимф на соседней улице и дав краткие напутственные указания, тронулись в путь. Дорога по нынешним меркам предстояла неблизкая, около десяти километров.

Добрались, можно сказать, без происшествий, если, конечно, не считать встретившихся по дороге двух обормотов с охотничьим оружием в руках. На испуганных жителей подземелий они никак не походили, наоборот, уверенно стояли на обочине и внимательно рассматривали медленно проезжавший мимо них джип. Но и никаких активных действий предпринимать тоже не решились.

– Это Мюллера дятлы, – прокомментировал Гришка. – Ща побегут докладывать.

– Сталкивался с ними?

– Да я-то им зачем? Они меня мелюзгой считают. Их бабы, наркота и водка интересуют.

– Что, по-твоему, Мюллер предпримет, узнав о нас?

– Я же говорю, его бабы интересуют, желательно свежие, а тут два мужика, да еще и с оружием, мало ли на кого нарвешься. Думаю, ничего не предпримет.

– Ты, значит, себя тоже к мужикам относишь?

– А то… Покруче некоторых.

– Пушкина в виду имеешь?

– О, точно Пушкин! Ему сказки в самый раз слушать. Как только бабу отхватил? Надо будет Аленку себе забрать. – Стас с удивлением воззрился на малолетнего негодяя.

– Чего уставился? У самого-то вон, сразу две телки, и какие! Всю ночь, небось, кувыркались. Рожи-то довольные, я не слепой.

– Слышишь, Спиноза, рот закрой, а дорогу пальцем показывай.

За два часа, совершив немыслимое количество объездов, добрались до военного пехотного училища. После несложных манипуляций с воротами удалось въехать на территорию части, сохранившуюся на редкость хорошо.

– Вон они стоят. Принимай технику.

Напротив громадных бетонных боксов с массивными железными воротами стояло шесть стареньких, выпуска второй половины двадцатого века, БТР-ов. Машины были ухожены и, вероятно, до недавнего времени находились в использовании. Пусть и не по прямому назначению, а в целях обучения, но еще два-три месяца назад они должны были быть на ходу.

– Слушай внимательно, мой сексуально озабоченный друг. Сейчас спрячь под куртку пистолет и отправляйся на поиски оружейной комнаты. Находиться она должна в казармах. Ориентир – либо решетка, либо массивная металлическая дверь. Найдешь – ко мне. А я попробую разобраться с этой техникой.

– Ясно, – Гаврош исчез.

Легко сказать "разобраться". Стас никогда не имел дела с подобными машинами. Его пределом был ЗИЛ-131, на базе которого стояла радиостанция. Он был ее начальником, проходя службу в тогда еще Великом и Могучем.

– БТР-60П, – прочитал на борту. – Исчерпывающая информация…

Вздохнув, Стас забрался внутрь железного бронированного зверя. Силовая установка броневика представляла собой два параллельных бензиновых карбюраторных двигателя, сблокированных посредством приводов управления. Залив по полканистры бензина в каждый бак и подергав рычаги бензонасосов, Стас уселся на место механика-водителя. Оправдались худшие ожидания. Оба 24-вольтовых аккумулятора приказали долго жить.

Выбрался и подошел к огромным металлическим воротам. Видимо, приводом служили электромоторы – как их открыть сейчас, он представлял слабо. Стас взглянул на правую руку. Из-под рукава хитро подмигивал рубиновым взглядом его ночной знакомый, который уже начал разматываться и привычно лег в ладонь руки. Все оказалось предельно просто. Имей Стас "болгарку" или автоген, борьба с этим монументальным сооружением из металла заняла бы как минимум сутки. Сейчас все закончилось в считаные секунды.

С грохотом, подняв кучу пыли, многотонные ворота рухнули на то место, где мгновение назад стоял незадачливый взломщик. В соседнем боксе, а все они были связаны внутренними проходами, обнаружился блок зарядных устройств. И Стас, кряхтя, принялся за работу, предварительно похвалив себя за предусмотрительность. Стоявший в "Ровере" генератор был сейчас для него важнее любой волшебной палочки.

Перетащив в бокс аккумуляторы – надо сказать, далеко не легкие даже для новых возможностей его тела, – поставив их на зарядку и дав максимальный ток, решил осмотреться. Даже если удастся запустить этого металлического монстра, нужен бензин. Своих запасов хватит, только чтобы добраться до места расположения. Колонка обнаружилась невдалеке за боксами. Имела она и ручной насос, но Стас решил подключить ее к генератору, если, конечно, удастся запустить машину.

Ему не особо верилось в то, что люди Мюллера проигнорируют его присутствие на своей территории, но даже если Гаврош прав, нужно было учитывать возможность слива информации Викингу. А в том, что последний жаждет встречи с ним, Стас не сомневался. Именно мысль о Викинге и подсказала ему идею с БТР-ом, за бронированным корпусом которого могли укрыться восемнадцать человек.

Предаваясь невеселым размышлениям, он вдруг вспомнил о своих телекинетических способностях и стукнул себя рукой по лбу. На кой нужно было надрываться с аккумуляторами? Решив не откладывать в долгий ящик то, что нужно сделать сейчас, Стас зашел в бокс и мысленно выстроил в хоровод двадцать пустых канистр, поднял их в воздух и направил впереди себя к стоящей на улице машине.

За этим занятием его и застал Гаврош, появившийся из-за угла с десятилитровой пластиковой канистрой. Канистра немедленно рухнула на землю, как и нижняя челюсть Гришки. Стас представил, как выглядит это зрелище со стороны, и захохотал, потеряв на секунду контроль над дефилирующими стройной колонной металлическими емкостями. Те немедленно вспомнили о силе притяжения и с невероятным грохотом посыпались на асфальт. Дар речи к пацану возвращаться не желал, и Стас решил взять слово первым.

– Значит, так, малолетнее дарование, давай обойдемся без глупых вопросов типа "как", "почему" и "можно мне". Как это получается, я и сам не знаю. Получается – и все. Прими как данность. Кое-что ты вчера уже видел. Наверное, и еще что-нибудь увидишь. Если каждый раз будешь ломать челюсть, добром дело не кончится. Это уяснил? – Кивок головой.

– Чего уже стащил? – Стас кивнул на канистру.

– Спирт, – дар речи наконец вернулся к отроку.

– Как же без него! А за чем посылал, помнишь?

– Нашел. Только там двери железные, толстенные такие, как в сейфе, – взгляд парня остановился на лежащих в пыли воротах от бокса. – Ого… – глаза опять округлились.

– Грузи канистры во чрево этого зверя, двери вон там, и попробуем завести тачку. Да, и личная просьба: о том, что видел, молчок. – Неуверенный кивок головы.

– Помнишь, что вчера было? Навсегда язык к небу прилеплю.

– Да понял я. Но как? – Стас молча направился в сторону бокса.

Переместив тем же способом в моторный отсек сразу два аккумулятора, под ошалелым взглядом Гришки сел на водительское место. И, мысленно перекрестившись, повернул ручку замка зажигания. Стартеры крутились. Долго крутились, но двигатель не реагировал. Стас вернул зажигание в исходное положение. Перелез в моторный отсек и еще раз подкачал оба бензонасоса. Вторая попытка оказалась более удачной. Уже почти на полном истощении батарей сначала чихнул левый двигатель и сразу же зарычал. Затем начал пыхтеть и правый, через секунду выбросив из выхлопной трубы облако черного вонючего дыма. Стас вытер лоб, хотя он был совершенно сухим, и облегченно вздохнул.

– Круто. Это ж танк почти. На такой тачке нам ни Мюллер, ни Риббентроп не страшны, – пританцовывал вокруг БТР-а новоиспеченный танкист. Почему Мюллер ассоциировался у него именно с Риббентропом, Стас уточнять не стал.

– Давай теперь этот танк заправим и пойдем смотреть твою находку.

Еще около двух часов заняла заправка. Залив полные баки, решили также загрузить тонну бензина в канистры. Стас справедливо рассудил, что лишним топливо не будет, да и места пока было достаточно. Доверив управление "Ровером" Гришке, который, конечно, порывался сесть за руль БТР-а, он тронулся к казармам. Вести такую машину оказалось совсем не так просто, как думалось. Руль, приводивший в действие сразу четыре передних огромных колеса, был тяжеловат даже для неслабых нынче рук Стаса. Видимо, барахлит гидроусилитель. Но в целом машина слушалась и, важно переваливаясь, не обращая внимания на рытвины и канавы, следовала за "Ровером".

В казарме Стас не стал травмировать неустойчивую детскую психику и отложил демонстрацию возможностей Бича до лучших времен. Дверь открыл проверенным уже способом, толкнув мысленно собачку внутреннего замка, чем, впрочем, вызвал не меньшее удивление своего спутника. А уловив остаточный мысленный фон, в котором мелькали образы банка и сейфа, удивленно воззрился на парня.

Это была стандартная армейская оружейная комната, под завязку забитая металлическими ящиками со старенькими, но на редкость надежными автоматами Калашникова. "Жадность фраера сгубила", – подумал Стас, загружая последний автомат. Он оказался счастливым обладателем тридцати автоматов, шестидесяти магазинов и десяти запечатанных цинков с патронами. Немного подумав, прихватил и станковый пулемет СГМБ, который, видимо, должен был крепиться на броню машины, а также отдельно стоявший ящик патронов к нему.

– Ну что, будущий Рембо, двигаем домой? Темнеет уже.

– Слушай, да мы на этом танке самыми крутыми в городе будем! На кой нам куда-то ехать?

– Садись за баранку "Ровера" и рули. Я за тобой. И внимательно смотри по сторонам.

– Так автомат-то мне дай!

– Обойдешься. Поехали.

Обратная дорога всегда кажется короче, но не в этот раз. Обзор, который открывался Стасу через открытую бронированную пластину водительского люка, был минимален, ориентироваться приходилось только по габаритным огням двигающегося впереди "Ровера". Домой прибыли, когда уже совсем стемнело.

Встречали их, как Ивана Грозного после взятия Казани, не хватало только канонады салюта. Гришка с упоением купался в лучах славы, сбивчиво рассказывая о проделанном путешествии. Поймав взгляд Стаса, начал менять некоторые детали, справедливо рассудив, что если нельзя обо всем говорить, то нечего особо и правды придерживаться.

Стас заметил Оксану, которая стояла во главе группы из четырех человек, два из которых Стасу уже были знакомы. Но появились и новые лица. Крепкий кряжистый парень невысокого роста со стриженым под машинку черепом наблюдал за Стасом черными как смоль глазами. Взгляд был открытым и уверенным. "Хоть тут повезло", – подумал Стас и оглядел его спутницу. Аккуратная сбитая брюнетка такого же примерно роста была хорошо сложена, на вкус Стаса чуть полновата, но, что приятно поразило, имела такой же открытый и прямой взгляд. "Не всех беда ломает", – порадовался.

– Оксана, вот – принимай аппарат, приобрели по случаю. Ты уж извини, но баранку тут только ты и сможешь крутить – тяжеловата, сволочь.

– Могу посмотреть гидроусилитель рулевой системы, – подал голос парень.

– Соображаешь, новобранец? – Стас повернулся к нему.

– Слесарем на СТО работал, – просто сообщил парень. – Меня Виктором зовут, а это Анжела. Девушка сделала легкий книксен.

– Судя по тому, что вы здесь, Оксана в курс дела ввела, и ехать со мной вы готовы?

– Да, – оба одновременно кивнули.

– Тогда посмотри на это чудо военной техники, – Стас кивнул в сторону БТР-а. – Хорошо бы, чтоб не сломалось по дороге.

– Мы тут машинку подыскали, продуктами загрузили под завязку и еще одна есть. С бензином хуже, баки почти пустые, – Оксана кивнула в сторону "Патриота" с полицейской раскраской и соответствующими номерами.

– Молодцы. Бензина достаточно, а с машинами сейчас будем разбираться.

Стас осмотрел свое войско. С приобретением БТР-а и, главное, Виктора с Анжелой ему сразу стало как-то спокойнее. Парень, несомненно, внушал доверие, да и девчонка его, похоже, была не робкого десятка.

– А что у нас с ужином?

– Все готово. Вас только ждали, – Надя с Сашей уверенно выступили вперед.

– Тогда, отделение, слушай мою команду. Оксана!

– Я, – девушка с бицепсами Арнольда сделала шаг вперед.

– БТР в твоем распоряжении, завтра поведешь. Сейчас покрутись на месте водителя, освойся с управлением. Посоветуйся с Виктором. Машина в управлении непроста. Виктор!

– Слушаю, – стриженая голова выглянула из моторного отсека.

– Не служил?

– Не довелось.

– Завтра – за рулем "Патриота". Сейчас посмотри движки, попробуй установить пулемет на броню. Получится – приведи в боевое состояние, нет – зови меня. Подумаем вместе.

– Сделаем, – голова исчезла.

– Где этот Мальчиш-Кибальчиш?

– Туточки я, – герой сегодняшнего дня уже вовсю клеил Аленку, которая восторженно, развесив уши, слушала его небылицы. Все это сопровождалось свирепыми взглядами Кати и Пушкина. В смысле, который Александр Сергеевич.

– Завтра поведешь "Ниву". Ту, что загружена.

– Не, я на броне. За пулеметом-то кто будет?

– Не на броне, а на коне. И на том, на котором скажу я. Это понятно?

– Угу, – чадо решило не расстраиваться, а продолжить начатое. "А ведь, говнюк, девку у Пушкина уведет", – подумал Стас.

– Я еду впереди колоны на "Ровере", все остальные – в комфортабельном салоне БТР-а. Посему задача: "Сузуки" разгрузить. Часть продуктов ко мне в машину, часть – в БТР. Водителям заправить баки своих машин под завязку. Взять по одному боекомплекту. Поясняю: это один автомат и два заряженных рожка патронов к нему. То же касается и тебя, Александр Сергеевич. Саша и Надя у нас вооружены, – Стас с сомнением посмотрел на близнецов и дам, кружащих вокруг Гавроша. – Остальные – пассажирами. Вопросы есть?

– Есть, – выдвинулась Надя. – Я стрелять умею, почему это я пассажир?

– Хорошо, будешь стрелком на БТР-е. Помоги Виктору с установкой пулемета и разберись, как он работает. "Надеюсь, до его применения дело не дойдет", – уже про себя пробормотал Стас.

– А я? – Сашка обиженно вздернула нос.

– Ты как человек, дававший клятву Гиппократа, отвечаешь за здоровье нации, в основном психическое. Поэтому следуешь в салоне, держа сумку с красным крестом. Да, и не забудь поставить "Мосберг" на предохранитель. А теперь все за работу. На все про все – час. И ужинать.

Ужинали весело и непринужденно. Новая компания легко влилась в не такой сплоченный еще коллектив. Гриша, попытавшись отпустить очередную колкость в адрес Оксаны, получил увесистую затрещину. А попытка подъехать к симпатичной Ольге, еще только приобретавшей женские округлости, вызвала такой праведный материнский гнев, что Оксана, схватив Гавроша за шиворот одной рукой и легко оторвав от пола, просто отнесла его на свое место. При этом шепнув на ухо что-то такое, от чего невозмутимая физиономия непоседы расцвела полыхающим алым цветом.

Но уже через три минуты Гаврош – как выяснилось, Григорий Иванович Лубкин, – напрочь забыв все обиды, продолжал ухаживать – теперь сразу за двумя дамами своего сердца, не обращая при этом ни малейшего внимания на угрюмого Александра Сергеевича. С фамилией подстреленному в ногу, а теперь еще и в сердце герою не повезло совсем. "Колыбеда" с мелодичного украинского языка переводилось как "Когда беда", о чем всезнающий Гришка не замедлил объявить всем, бесцеремонно заявив, что брать в боевой поход человека с такой фамилией – очень плохая примета.

Виктор оказался бывшим слесарем СТО – и, судя по всему, отличным слесарем, поскольку в течение часа починил всю гидравлику, найдя недостающие жидкости и какие-то шпонки в ненужных теперь уже машинах. Установил на крыше броневика пулемет, зарядил вместе с Надей ленту с патронами, и только появление Стаса предотвратило грядущее испытание адской машины. "Ценный человек", – подумалось Стасу. Кому сейчас нужны юристы, экономисты, политологи и сисадмины? А автослесарь был нужен в том мире и просто незаменим в этом. Строители и фермеры тоже актуальны. Ну, Сашка как врач – вне конкуренции, а остальные? Им придется приспосабливаться.

Подруга Виктора Анжела Дигеева, девятнадцатилетняя студентка факультета иностранных языков, была девушкой восточных кровей, о чем свидетельствовала не только фамилия, но и раскосые миндалевидные глаза и черные как смоль волосы, стянутые аккуратным узлом на затылке. Особой разговорчивостью Анжела не отличалась, но по прямой осанке и уверенному спокойному взгляду Стас понял, что в выборе боевой подруги и спутницы Виктор не ошибся.

Смущали близнецы Ольга и Вася, жившие до сих пор в тепличных условиях и все шестнадцать лет опекаемые богатыми родителями, различного рода няньками, гувернантками и частными учителями. Этот мир для них был не просто чужд – они были не в состоянии его даже осознать. И если бы не Оксана, которой в двадцать девять давно было пора иметь своих детей, выплескивающая на них нерастраченное материнское тепло и заботу, близнецы могли бы стать серьезной обузой для маленького коллектива.

– Спасибо всем за компанию, – Стас встал из-за стола. Голода он не чувствовал и поглощал пищу и спиртное просто для приличия. – Вы продолжайте. Просьба: постарайтесь хорошо выспаться, завтра рано выезжаем. Я понимаю, что тут мало места для всех, но уж потеснитесь. Следующую ночь проведем более комфортно.

– Надо посты на ночь распределить. Машины на улице, там оружие и продукты, – встал Виктор из-за стола.

– Отдыхайте, я подежурю сам.

– Всю ночь?

– Да, – Стас вышел.

Он прошелся по улице, а затем забрался на крышу бронированной машины. Эта модель была оборудована поручнями для транспортировки пехоты на броне, кроме основного десанта внутри машины.

Стас попытался максимально обострить свою сторожевую систему. Приложив определенные усилия, он смог расширить радиус локатора до шести-семи километров. Опасность он ощущал еще с утра, повстречав на улице двух бородатых флибустьеров, но она находилась где-то не здесь.

Жизнь вокруг теплилась, особенно на юго-востоке в сторону центра города. Там двигались искорки человеческой жизни, поодиночке и небольшими группами в два-три светлячка. Викинг! Он знает о нем. Вероятно, даже знает его примерное местонахождение. Но встреча будет не сегодня, она будет завтра.

– Стас, ты где? – внизу стояли Сашка и Надя.

– Вам не спится?

– Можно к тебе? – Стас подал руку, и новоиспеченные подружки, или уже не просто подружки, легко вскочили к нему на крышу по броне.

– Можно мы с тобой посидим? Там все равно места нет. Спальню мы Оксане с близнецами отдали, – каким-то совсем тихим голосом прошелестела Саша.

– Садитесь, только холодно здесь, замерзнете ведь.

– А ты нас обними. Да, там Гришка по большому секрету рассказывает басни о летающих канистрах и пещере Аладдина. Это правда? – Надя, не особо скромничая, уже забралась под правую руку Стаса, уверенно положив его ладонь на свою грудь. – Ой, а это что такое? – уставилась она на слабо светящиеся глаза Бича.

– Саша, а ты чего скромничаешь? Иди и ты садись, – Стас, как наседка, поднял левую руку, запуская под крылышко своего цыпленка. – А это, Надя, Бич. Существо своенравное и вспыльчивое, так что ты его лучше не трогай.

– Стас, понимаешь… Мы с Надей вчера… – очень неуверенно начала Саша.

– Да я заходил ночью к вам. Зрелище было чрезвычайно соблазнительным. А если серьезно, Сашка, то в нынешних условиях аморальных или запретных вещей просто быть не может, поскольку сам окружающий мир абсурден. Так что забудь о своем воспитании и расслабься. – Сашка теснее прижалась к нему.

– А почему к нам не присоединился? Мы хорошо разогрелись, – Надя подняла на него хитрые глазищи.

– Во-первых, не хотел будить, а во-вторых, Надя, не старайся казаться пошлее, чем ты есть. Я понимаю, это защитная реакция, но тебя-то я вижу насквозь. – Девушка притихла.

– Стас, что нас ждет? – тихо и как-то жалобно спросила Саша.

– То, что я могу подбрасывать в воздух канистры, еще не говорит о том, что я могу видеть хоть сколь-нибудь далекое будущее.

– А ближайшее? – это неуверенным голосом спросила из-под правой руки Надя.

– Завтра на дороге нас будет ждать Викинг, – обе девчонки вздрогнули. – Но мне кажется, мы готовы к встрече.

– Стас, побудь сегодня ночью с нами, – прошептала Саша, – просто давай посидим здесь.

– Да вы к утру превратитесь тут в двух свежезамороженных принцесс. Целуй вас потом. Пойдем внутрь машины, там я видел матрац и кучу тряпок между сиденьями. А то, о чем вы обе сейчас думаете, давайте отложим до завтрашнего вечера. И не смотри так, Сашка, на меня, я умирать не собираюсь, дел у меня много. И вам не позволю, особенно после вчерашней ночной сцены. Надо же себя попробовать в роли шейха. Вот за что люблю мусульман…

Девчонки мирно сопели у него на плечах. Стаса накрыла волна нежности. А ведь совершенно чужие люди, по сути, шапочное знакомство. Мир движется к своему концу, ускоряя бег времени, поэтому и чувства острее, и успеть нужно как можно больше. А о морали подумаем потом, или пусть кто-то подумает за нас. Вот только Викинг…

***

– Звал, Олав? – раздался сзади хриплый голос.

Стас стоял на носу боевого дракара. В лицо бил холодный ветер, наполненный влагой, солью и йодом, а еще тем неповторимым запахом моря, названия которому не придумали ни классики, ни его современники. Да и не было этого названия. Каким словом можно обозначить ощущение полета над пенящейся мутно-зеленой волной, свист ветра, пытающегося согнуть сосновую мачту и оторвать так раздражающий его стяг с изображением черного ворона? Стас попытался сделать еще несколько глубоких вздохов, наслаждаясь неистовством стихии, и повернулся.

– Приветствую тебя, конунг, – Стас сдержанно склонил голову перед стоящим воином. На голове у широкоплечего рыжебородого мужчины красовался шлем, забрало которого прикрывало верхнюю часть лица, уши и часть подбородка. Левой рукой конунг опирался о древко топора с широким, более тридцати сантиметров, острым лезвием, инструктированным золотом. На боку висел меч, ножны которого доходили почти до палубы корабля.

– Олав в твоем языке – не только имя?

– У тебя пока нет другого, ярл. Когда-то было. Теперь нет.

– Тебя-то как звать, воин?

– Инголфр, – рыжебородый викинг слегка приподнял топор, видимо, в знак приветствия.

– Волк, значит, – то, что он понимает языки всех своих ночных и ментальных собеседников, Стаса уже давно не удивляло. – Не звал я тебя, Волк, но, видимо, неслучайно ты появился. Думал о душе другого Викинга.

– Душа воина всегда находится в ожидании Валькирий и чертогов Валгаллы, и рано тебе, ярл, думать о чужих душах. Ты со своей разберись.

– Скажи, Инголфр, может ли один человек изменить мир?

– Может, Олав, но для этого он должен обладать силой Тора, духом Одина, умом Локки и душой Фрейи.

– Не многовато ли для одного ярла?

– Фенрире и Ермуганд уже на свободе и выиграли свой первый бой. Час Рангарек близок, а ты слишком слаб, чтобы встать у них на пути. Защищайся, Олав! – с этими криком рыжебородый воин левой рукой вскинул в воздух громадный топор, в верхней точке траектории к левой присоединилась и правая рука.

И страшное оружие древних мореплавателей уже летело безоружному Стасу на голову. Тело не подвело, оно и в этот раз работало быстрее разума. Последний только задумался, испугаться ему или нет, а руки уже сложились крестом над головой. Удар был потрясающей мощи, таким пополам рубили рыцарей в броне и их лошадей. Все тело дрожало от напряжения, ноги слегка подогнулись в коленях. Стас собрал все резервы воли и начал плавно разгибать согнувшиеся под тяжестью удара ноги, глядя прямо в глаза сопернику. Нет – не в глаза, а в душу викинга, не знавшего пощады и жалости, но знавшего любовь и нежность. Там бушевала первобытная ярость берсеркера и доброта заботливого отца и мужа.

– Ты изменился, Гутлейф. Стал сильнее и мудрее. Но для боя с Фенрире все равно очень слаб, – викинг резким движением отбросил топор назад и, сняв шлем, преклонил перед Стасом одно колено.

– Так имя все-таки есть! – Стас попытался как можно глубже вдохнуть воздух северного моря, воздух безграничной свободы, силы и ярости. Воздух бесконечной любви и надежды. Выдох он сделал уже в салоне бронетранспортера.

 

Глава 5. Рангарек

Поднялись рано. Послав девчонок будить остальных, а заодно готовить кофе и легкий завтрак, Стас осмотрел свою мотоколонну. Хорошо зная дорогу, он понимал, где проще всего устроить засаду. Не понимал он одного: как избежать встречи? Правильнее и безопаснее всего было бы усадить всех в бронетранспортер, но тогда пришлось бы оставить оружие, топливо, медикаменты и провиант. Ну что ж, рискнем.

– Господа будущие колонисты, – Стас осмотрел свое выстроившееся в подобие шеренги войско. – У меня есть все основания полагать, что дорога для нас безопасной не будет. Не стану скрывать: вероятнее всего, нас ждет встреча с Викингом и его берсеркерами. Это не просьба, а приказ: огонь открывать в самом крайнем случае. В первую очередь, это касается Виктора и тебя, Гаврош. Надя, без острой необходимости в люк стрелка не высовываться. Я еду впереди колонны. По моей команде всем остановиться и замереть. Замереть – это значит не дышать и не двигаться. Если я не справлюсь с ситуацией сам, тогда ваш выход. Но шанс вы мне дать обязаны. Вопросы есть?

Вопросов не было. Притихшие молодые ребята испуганно смотрели на него. Можно было бы ни о чем и не говорить, но Стас здраво рассудил, что лучше держать людей в напряжении, чем потом разбираться с возникшей паникой. Быстро и молча расселись по местам. Колонна плавно тронулась.

Через тридцать минут выбрались из пригорода и выехали на трассу. Стас поддерживал среднюю скорость движения в 25-30 километров в час, стараясь вести машину без ускорений. Иногда посматривал в зеркала заднего вида. Оксана уверенно вела железную махину, за ней, ерзая во все стороны, двигалась "Нива" с Гришкой и в арьергарде – Виктор на "Патриоте".

Всю ночь, пока его девчонки спали, Стас впитывал силу. Он брал ее у теплой и живой Земли, щедро делящейся остатками своей энергии. Он брал ее у легкого ветра, едва колышущего ветви полумертвых деревьев. Он попытался войти в энергетический слой, но здесь силы почти не было, лишь две лазурных нити, покружившись, припали к его руке. Он был полон силы.

Впереди начинался спуск к мосту через реку. Лет десять назад здесь построили новую дорогу в обход небольшого городка, проложив ее сквозь высокий курган. Говорили, что при этом было обнаружено очередное захоронение скифов, что вполне могло быть правдой. Именно здесь Стас и ожидал засады. Высокие крутые склоны легко могли укрыть не только два десятка, но и пару взводов солдат, позволяя сверху вести прицельный огонь по дороге. Плавный поворот шоссе ограничивал видимость как впереди, так и сзади.

Подъезжая к спуску, Стас уже видел их. Видел мысленно. Двенадцать человек. По шесть справа и слева на склонах. В отдалении, сзади и впереди, двигались еще две искры, собиравшиеся захлопнуть капкан. Возникла мысль пойти на таран. Технически, вероятно, это было бы возможно, но тогда не обойтись без потерь. Колонна тяжелых машин едва смогла бы оторваться от маневренных и быстрых мотоциклов. И даже тяжелое вооружение БТР-а, учитывая опыт стрелка, ситуацию не спасало. Но главным было не это. Стас понимал, что встреча должна состояться – она была частью его пути.

Они стояли впереди. Викинг и Ковбой. Стояли спокойно и уверенно, широко расставив ноги. Громадный хищный "Харлей" сзади перекрывал дорогу. Тут же поперек асфальта была припаркована и "Хонда" Ковбоя. Стас удивленно смотрел на стоящего перед ним человека. Это был если не оригинал его сегодняшнего ночного собеседника, то весьма неплохая копия. Разве что на голову повыше да вперед выпирал живот, обтянутый кожаной косухой.

Несколько портило сходство и отсутствие боевого топора, который заменял мощный дробовик, почти такой же, как у Сашки. Но сила ощущалась даже на расстоянии. В уверенной позе, в спокойно перебираемых пальцами левой руки черных четках. Сила исходила от него самого, а не только от уверенности в своем численном превосходстве. Это был лидер – вожак. И это Стаса порадовало. На это он и рассчитывал. Такой не даст команду стрелять без предупреждения. Ему нужна поза, нужен зритель.

Стас остановил машину метрах в пятнадцати от стоящей на дороге парочки. Вылез через пустой дверной проем, не глуша двигателя, и поднял правую руку. Не поворачиваясь, почувствовал, что следующие за ним машины стоят. А еще почувствовал напряжение, которое исходило от его спутников, и сверху – от тех, кто держал его на мушке.

– Хай. Вот мы и встретились, боец. Долго же ты сюда ботанил, резину грел? Притомился ждать уже.

– Я ведь ему советовал не искать со мной встречи. Разве не передал? Хлопотно это. – Оружия Стас не брал. Голова тигра с полыхающими красным огнем глазами уже была в его правой руке и рвалась в бой.

– Бубенил что-то такое. Да самому захотелось взглянуть на козла, Лелика замочившего. Лелик ведь дронить не любил, палил сразу. Как же ты успел, воин, да еще и пером?

– А сам-то не боишься судьбу Лелика разделить? – Все это время Стас плавно двигался в сторону невозмутимо стоящих байкеров.

– Да мне дрейфить не с руки, друганы не оценят. И не этим ли хлыстом ты со мной воевать собрался? Притормози-ка, – Викинг сделал останавливающий жест рукой с зажатым в ней дробовиком. – Так побазарим.

– Ты машинку на крыше БТР-а видишь? Десять маслин в секунду. Как думаешь, оценят ее твои братаны, когда головы из-за бугра высунут? Не так уж их и много там. Дюжина, вроде.

– Машинка хороша. Да и ты, как я погляжу, непрост. Не нравилось мне все это сразу. Да куда от своих клубней денешься. Авторитет, опять же, – Викинг как-то нехотя, совершенно не целясь, от бедра, лишь слегка поведя стволом, нажал курок дробовика.

Время стало вязким и липким. Стас видел, как медленно из черного отверстия ствола вылетает десяток свинцовых шариков, каждый из которых нес смерть. Из правой руки вырвался Бич и устремился к цели. Тело же Стаса действовало автоматически, уходя с линии огня. А вот руки вполне осознанно выталкивали всю скопленную энергию в обе стороны от себя. Вероятно, со стороны это смотрелось по-киношному, в стиле боевиков кунг-фу. Так Стас оценил свою позу, когда тело остановило движение. Он балансировал на пальцах согнутой левой ноги с разведенными в стороны и назад руками.

А по отвесным склонам бывшего кургана, вопреки всем законам физики, катилась волна чистой энергии. Катилась, обретая зримые очертания, окутывая себя вырванными с корнем деревьями, слоем дерна и чернозема. Катилась, набирая силу, и на гребне взорвалась стеной, состоящей из тысячи смерчей, затягивающих в свое могучее чрево людей, оружие, траву, землю. Этого Стас не видел – он смотрел на неумолимо приближавшийся к нему заряд картечи. Видимо, его изящный пасс позволил бы уйти с линии полета пули, может, даже двух, но расширяющийся веер свинцовой картечи все-таки достал его, ударив в правое плечо. Тело резко дернулось и развернулось. Кинетическая энергия свинцового заряда нарушила и без того шаткое равновесие, опрокинув его на спину.

Стас давно не испытывал боли. Сейчас было больно. Время вернуло свой нормальный бег. Он поднял голову и посмотрел вперед. На дороге валялся Викинг, спутанный двумя кольцами змеиного тела Бича. Гибкий и упругий хвост обхватывал бычью шею байкера и, судя по вывалившемуся языку, продолжал сжимать свои смертельные объятия. Стас мысленно ослабил удавку на шее поверженного верзилы и перевел взгляд на Ковбоя. Парень стоял с округлившимися глазами, выпустив автомат из рук. Стасу пришла мысль, что этот стрелять бы не стал.

Тут же пришла и другая мысль, навеянная грохотом станкового пулемета, нараставшего тем больше, чем дальше уходил рокот разбегающихся рукотворных торнадо. Стас с трудом повернул голову в сторону бронетранспортера. Надя, подпрыгивая в такт станковому пулемету, поливала огнем гладкие, потерявшие как минимум три метра земли склоны кургана. "Пока лента не закончится, не остановится", – безразлично подумал Стас. Он был совершенно опустошен. В ментальный удар было вложено абсолютно все. Даже ярость на себя за глупость и бессилие он перевел в энергию удара. Размахивая сумкой с красным крестом, к нему бежала Сашка. Наступила тишина.

Сознание вернулось сразу, позволив охватить всю картину целиком. Сашка накладывала шину на правую руку, похоже, она была просто вывихнута из плечевого сустава. В седле "Харлея" сидел взъерошенный Гаврош и держал под прицелом связанных и лежащих на асфальте Викинга и Ковбоя. Рядом с ним, закрыв лицо руками, рыдала Надя. В стороне, у "Ровера", стояла вся остальная команда. Только Виктор, держа навскидку автомат и стоя под прикрытием брони БТР-а, наблюдал за дорогой сзади.

– Там, сзади, должны быть еще двое, – окрепшим голосом проговорил Стас. Силы возвращались, и это не могло не радовать. – Что у меня с плечом?

– Вывих в плечевом суставе. Оксана вправила. Я не смогла, ты железный какой-то. И укол я сделать не смогла. Три иглы уже сломала. Больно очень? Я сейчас шину наложу и потуже забинтую, – Сашка лопотала, смеясь и плача одновременно.

– А те двое удрали. Виктор стрелял, но, кажется, мимо, – Надя наконец оторвала руки от мокрой физиономии и уставилась на Стаса.

– Ты зачем весь боекомплект пулемета в воздух выпустила? По какому случаю этот салют был?

– Так ты же сам сказал стрелять в крайнем случае! А разве это был не крайний? Я такого светопреставления отродясь не видала.

– Надя, под словом "стрелять" подразумевалось стрелять по целям, а не портить ландшафтный дизайн, созданный мною с таким трудом. Дайте мне встать. Какой у нас ущерб?

– Так кроме этого громилы никто выстрелить-то и не успел. Если, конечно, не считать 650 патронов, отстрелянных вашей герл, – с высокого седла "Харлея" произнес всезнающий Гаврош. – А че будем делать с военнопленными? Я предлагаю два варианта: расстрелять или в рабство. Второй мне нравится больше.

Стас оперся о капот "Ровера". Силы к нему хоть и возвращались, но не так быстро, как хотелось бы.

– Викинг, подойди.

Байкер с трудом поднялся с асфальта – мешали связанные руки и немалый живот. Под прицелом Гришки Викинг направился к Стасу. Надя тут же вскинула и свой Blaser.

– А, зажопница Лелика! Толковый ствол тебе доверили.

– Чего теперь делать будешь, Викинг?

– Я на дороге жил, на ней со своим байком и сдохну, коль уж звездец пришел.

– Зачем выстрелил?

– Затычка полная была. Не я, так братаны палить бы начали. Один хрен, башню бы снесли.

– Не снесли, как видишь.

– Баг вышел. Я чувствовал, что ты здесь неспроста появился. Да только ведь не лажанул я. Видел же, креста давишь. Тебя что, и маслины не берут? – Стас задумчиво смотрел на Викинга. Это был воин. Свободный и романтичный воин дорог, живший и дышавший их пылью, запахом бензина и раскаленного асфальта. Но не сейчас.

– Тебя как звали-то? В той, другой жизни?

– Строгов Виталий Иванович был когда-то.

– "Харлей" я у тебя заберу и ружьишко тоже. А ты иди. Дорога – твой дом, но не твой путь. Подумай.

– Зы. Неужто отпускаешь? Не боязно? Дороги-то сходятся и расходятся.

– Может, и так, да только выбор дороги всегда останется за тобой. Хой, байкер.

Бич, освободив массивное тело мотоциклиста, послушно пристроился теперь уже на левом предплечье. Его привычное место было основательно забинтовано расстаравшейся медсестрой. Стас смотрел вслед медленно бредущему в гору Викингу, рыцарю дорог. Тот, не поворачиваясь, вскинул вверх сжатую в кулак руку.

– Хой, – донеслось уже издали.

– Ковбой, вставай и иди сюда. – Парень с глазами цвета неба молча поднялся и подошел.

– Бери свой байк и проваливай. Подумай на досуге. Мое прошлое предложение остается в силе.

– Кто ты? – синие бездонные глаза смотрели на Стаса прямо и открыто. – Мессия?

– Путник. Такой же, как и ты.

Парень развернулся и молча побрел в сторону "Ямахи". Остановился и, обернувшись, еще раз остановился на Стасе долгим и внимательным взглядом. Заревел мощный двигатель, и байк, сделав козла и оставив на асфальте черный след горелой резины, исчез в сером тумане.

– Тебе, часом, не в голову попали? Ладно блондинчик – он и среди них в хлюпиках ходил. Но Викинг? Это же зверь! Он же нас будет по одному отлавливать и зубами рвать! – Надя бешено размахивала руками, глаза метали искры.

– Викинг – воин.

– И что?

– Ему нужен поединок. Бой, а не месть. Виктор, подойди, будь другом.

– Слушаю, командир. Не знаю, как ты сотворил все это, но и спрашивать не буду. Может, когда-нибудь сам расскажешь.

– С "Харлеем" справишься?

– Мечта, а не байк. Агрегат, – от удовольствия парень даже языком зацокал.

– Есть шанс прокатить свой второй номер с ветерком. Командуй.

– Это мы с удовольствием.

– Надя, прекрати изображать из себя возмущенную антресоль и садись за руль "Патриота". Саша, ты поведешь "Ровер". Знаю, что хреново, но учиться когда-нибудь надо. Все остальные – по местам. На сегодня больше зрелищ не предвидится, – Стас устало забрался на пассажирское сиденье джипа.

Он чувствовал себя опустошенным, и дело было не только в физическом истощении. Он, как высушенная губка, впитывал в себя те крохи энергии, которыми с ним могли поделиться проплывающие за окном полуосыпавшиеся сосны, засохшая, но еще несшая в себе остатки жизни свинцовая трава. Силы восстановятся, не сегодня, так завтра. Его волновало другое.

За пять дней пребывания в этом затерянном и брошенном на произвол судьбы мире он лишил жизни пятнадцать человек. Лишил легко, как-то походя, не испытывая особых угрызений совести. И то, что эти действия можно было расценивать как адекватный ответ на агрессию, нисколько не оправдывало его в собственных глазах. Что-то сломалось в мире, что-то очень важное. Не может один человек распоряжаться жизнью другого, нет у него такого права. Такого права нет ни у кого, даже у того, кто эту жизнь создал, даже у Творца. Жизнь – священна.

Саша, безбожно надрывая и без того изможденный двигатель машины, старательно объезжала многочисленные рытвины и кучи камней. Молча поглядывала на Стаса, но разговор не начинала, за что он был ей благодарен. Не до разговоров сейчас. Да и не понять его Сашке. Он знал, кто его поймет и молча разделит с ним горечь победы. Тот, кто сам не раз побеждал и не раз убивал. Не ради пищи и не ради жизни. Убивал – ради смерти. Он уже ждал его впереди, в трех километрах, стоя на небольшом пригорке среди редких сосен. Зверь ждал своего друга, так внезапно появившегося в его жизни и показавшего ему другую, незнакомую ее сторону. Оказывается, жить можно не только ради пищи, ради скоротечного мига победы – жить можно и ради любви.

По молчаливому сигналу Стаса Саша остановила машину, свернув с автомагистрали на проселочную дорогу, ведущую к их новому дому в долине.

– Саша, подождите меня здесь, я скоро. За мной идти не надо.

Он сидел на толстом слое сухих сосновых иголок. На коленях лежала огромная лохматая голова. Зверь был счастлив. Рядом был его друг и еще много новых друзей, образы и запахи которых Большой друг легко ему передал. У Зверя появился новый смысл жизни, теперь в зоне его ответственности были двуногие, которые подлежали его защите, как и остальные члены стаи. Кроме шершавого языка матери, Зверь не знал ласки, и рука Друга, перебиравшая спутанную шерсть на загривке, вызывала давно забытое и непривычное ощущение защищенности, чувство какого-то щенячьего восторга.

Другу было плохо. И Зверь знал и хорошо понимал, почему. Подобные чувства он испытывал после своих первых боев, когда, убив очередного противника, вместе с отливающим от мозга адреналином начинал понимать, что убил подобного себе. Убил в смертельной схватке, где выбор стоял между двумя жизнями – его собственной и чужой. Но этот чужой не был его врагом, он не претендовал на его добычу или его самку. А потом он привык. Привык убивать.

Лето уже подходило к концу, если, конечно, дневной холодный грязный туман и ночные заморозки вообще можно было назвать летом. В долину въехали, когда начали сгущаться первые вечерние сумерки. Стас решил, что никакого смысла в поздний час заниматься вопросами расселения нет. Колонна машин, возглавляемая "Ровером", остановилась возле их с Сашкой дома. Разгружались легко и весело. Девчонки радостно щебетали, ребята отпускали в их адрес шутки и колкости. Так бывает либо от предельной усталости, либо от переизбытка выплеснувшегося в кровь адреналина.

На Стаса все посматривали с нескрываемым уважением и страхом, может, кроме Сашки, взгляд которой выражал понимание и тепло. Самому Стасу просто хотелось побыть одному, и он оставил в роли квартирмейстера Сашку. Наде поручил руководить процессом приготовления праздничного ужина, а сам отправился включать силовые установки дома. Генератор запустился легко, и жилище загорелось желтыми живыми огнями, создавая иллюзию спокойной и мирной загородной жизни.

Погода портилась. Поднялся сырой промозглый ветер, не способный разогнать тяжелый пыльный туман и, казалось, загонявший его под одежду, в каждую клеточку истощенного тела. Стас поймал себя на том, что он уже не способен ощущать весь этот дискомфорт, но прижившиеся рефлексы заставляли непроизвольно ежиться. Зато движущиеся массы воздуха вместе с клубами тумана несли с собой заряды энергии, которые он жадно впитывал. Так сухой песок пустыни поглощает пролитую неосторожным путником воду.

Зайдя за генераторную и пользуясь возможностью побыть одному, Стас взобрался на созданный им же рукотворный курган и присел на его вершине. Стон гнущихся под порывами ветра стволов соседних сосен казался ему живым и осязаемым, пропитанным болью и страданием. Земля умирала и, отдавая свои последние соки деревьям, спешила сообщить об этом ему, чужому для этого мира человеку – своему Сыну.

***

Ветер все так же шумел в кронах деревьев, одинокие крупные капли начинающегося дождя пытались пробиться сквозь плотный купол стволов, веток и лиан, покрытых изумрудной листвой.

Стас сидел в той же позе в центре круга, образованного большими белыми валунами, отшлифованными временем и ветром. Вокруг был лес. Живой и полный энергии лес. Переливчатые голоса пернатых радостно сообщали о наступлении утра, и даже редкие капли дождя не нарушали ощущения полноты и радости жизни. Слева от него на таком же белом и плоском валуне, стоявшем, как показалось Стасу, в самом центре каменного круга, в непринужденной позе сидел старец.

Белый старец. Белым у него было абсолютно все. Белый плащ и такого же цвета хитон, перехваченный у пояса серебряной цепью, на которой покоилась отделанная серебром рукоять меча. Седая до белизны борода и того же цвета длинные волосы, перехваченные на высоком лбу плетеным серебряным обручем. Цветом отличался только жезл, отлитый из золота или бронзы, небрежно покачивающийся в левой руке друида.

– Талиесин, – старец встал, выпрямил гордую спину и склонил голову в вежливом приветствии.

– Станислав, – кивнул, тоже поднявшись. – Далеко меня в этот раз закинуло. Ты ведь друид? И, надо полагать, состоишь в некотором родстве со мной?

– Все мы дети гипербореев и ариев. Но ты пришел из времен пророчества Морригана, когда люди стали забывать свои корни и потеряли связь с Землей.

– И что этот ваш Морриган напророчил?

– "Я не увижу мира, который был бы дорог мне: лето без цветов, коровы без молока, женщины без скромности, мужчины без отваги, добыча без короля, лес без мачтовых деревьев, море без его обитателей".

– В целом похоже, конечно. Да только такие времена были не раз за те долгие годы истории, что разделяют нас с тобой.

– В этом ты прав, путник, но посмотри в зеркало Атму. Лицо судьбы твоего мира в нем не отражается.

– Ты хочешь сказать, друид, что у моего мира нет будущего? Но ведь я сейчас не в иной реальности? Это должен быть и твой мир?

– Мы давно достигли Гвинвуда и ушли в круг Света. Вы же не смогли преодолеть все степени испытаний круга Абред. Но будущее не предопределено, даже если оно не отражается в зеркале Атму.

– Ты же мудр, Талиесин. Научи, подскажи, что делать? Поделись знаниями и силой.

– Мне ли делиться силой с хозяином доски Гвендолаи, управлявшим судьбами людей и держав? Все знания великих друидов – Мерлина, Арморики, Ульстера и многих других – в твоей голове. Научись к ним обращаться. Ты испил из котла Дагда, но сделал слишком большой глоток.

– Не ты первый мне говоришь о памяти предков и не ты первый изъясняешься столь замысловато. Да только никто объяснить не может, как этой памятью пользоваться и для чего она мне на голову свалилась.

– У каждого из нас свой путь, но цель одна – познание мира. И как истина познается в споре, так и жизнь познается в сражении. Ты стоишь у истоков своего пути, но наделен огромной силой. Даже сокровища Кимри доступны тебе, ибо ты – их истинный хозяин.

– Как же вы все утомили своей иносказательностью! Неужели нельзя объяснить все проще? Пошел, взял, нажал нужную кнопку – результат такой-то.

– В этом и беда ваша, потомки. Вы подгоняете мир под свои нужды, совершенно не интересуясь его желаниями и возможностями. Живете, как малые неразумные дети, которым в качестве игрушки дали копье Лугха. Любое знание требует времени на усвоение и осознание. Даже учеников первой ступени мы готовили двадцать лет.

– Нет у меня двадцати лет. И двух нет. Вообще нет времени. Земле жить осталось не больше года.

– Время – лишь одно из великого множества измерений. Его нити сложны, но для тебя они будут доступны и понятны. У тебя много, очень много времени, идущий.

– Не хочешь ли ты сказать, что я в состоянии управлять потоком времени, и наша с тобой встреча – это не яркий сон, а реальное перемещение в далекое прошлое?

– Ты задал сразу два вопроса. Отвечу на второй. Ты не в прошлом. Твое тело, как и прежде, находится на могильном холме. Но твой дух погружается в глубины памяти, которая сейчас находится в хаотическом состоянии, включив защитный механизм от перегрузки. Я уже говорил, что глоток из котла Дагда был слишком велик для тебя.

– Ничего я не глотал, и ты об этом знаешь. Но как в таком случае я могу извлекать из глубин памяти материальные предметы, например Бич?

– Если ты имеешь в виду жезл силы, которым ты размахиваешь, как свинопас плеткой, то он был создан тобой в энергетической матрице Вселенной и существует во всех измерениях. Ты просто извлек его в своем времени. Будь осторожен, это хоть и личное, но очень грозное оружие.

– Так что ты там говорил насчет нитей времени? Ответь на простой вопрос, друид. Могу ли я вернуться в свое время, к себе домой?

– Можешь, путник, можешь. Но только после того, как обуздаешь себя и усвоишь хоть толику переданных тебе знаний, прикоснешься своим необузданным и нетерпеливым разумом к мудрости камня Фала.

Стас сидел на бетонной плите, покоящей под собой останки хозяев гостеприимного дома, а ниже, истошно зовя его, надрывали голосовые связки Саша с Надей. Порывы ветра за это время переросли в небольшой ураган, приправленный зарядами ледяного дождя, и только сейчас Стас почувствовал, что его одежда насквозь промокла. Обняв перепуганных девчонок, тоже изрядно продрогших и замерзших, направился к гостеприимно светящемуся дому.

Здесь все с нетерпением его ждали. В просторной гостиной с высокими пятиметровыми потолками был накрыт праздничный стол. На его сервировку пошла лучшая посуда из дорогих сервизов и изрядная доля продовольственных запасов. В открытой топке камина весело трещали дубовые поленья. Отопительный котел, еще в прошлое пребывание переключенный Стасом на работу от электричества, уже достаточно хорошо прогрел просторные помещения. Его боевая дружина в ожидании хозяина неплохо разогрелась аперитивами и пребывала в радужном настроении, упиваясь комфортом, теплом и безопасностью.

– Я предлагаю поднять бокалы, господа, и выпить за эту землю, приютившую нас, согревшую и пусть хоть на время давшую иллюзию мирной жизни. А еще за Землю, породившую и взрастившую нас. За ту Землю, которая сейчас корчится в агонии, пытаясь из последних сил защитить своих детей.

– Стас, что нас всех ждет?

– Ты, Оксана, имеешь в виду ближайшую или дальнюю перспективу?

– И то, и другое, Стас, – Оксана подняла на него грустные глаза.

– Завтра займетесь расселением. В поселке достаточно добротных домов, оборудованных автономными источниками питания. Приведение их в рабочее состояние ложится на Виктора. Как будете селиться – ваше личное дело, но я бы советовал размещаться группами. Мобильнее, экономнее, да и веселее будет. Если будут встречаться покойники в помещениях, просьба поступить с ними по христианским обычаям, они того достойны. В ближайшей перспективе необходимо организовать похоронную команду и для нашей же безопасности утилизировать в поселке все трупы.

– В поселке и в лесу полно собак, они опасны? – подала голос Анжела.

– Наличие здесь крупной стаи собак было основной причиной выбора места дислокации. Они для вас неопасны. Они – друзья и ваша защита, по крайней мере, в радиусе трех-четырех километров от поселка.

– А дальше-то что? Ну, обустроимся здесь в относительной безопасности, и что будем делать? Ждать конца света?

– Может, и так, Александр Сергеевич. Но, как справедливо заметил один мой знакомый друид, будущее не предопределено. А вот зима наступит очень скоро, и это будет холодная арктическая зима. Пережить ее очень непросто и здесь, а в городских руинах – просто невозможно.

– Мы все умрем? – упавшим голосом спросила подруга Гришки.

– Катя, девяносто процентов населения Земли уже умерло. Нам дан шанс. Не знаю, кем и зачем, но точно знаю одно: человек умирает только тогда, когда перестает бороться за свою жизнь.

– Я вообще предлагаю отменить все запреты. Особенно морального толка. И жить, наслаждаясь всеми прелестями, ну, или хотя бы теми, которые есть в нашем распоряжении, – эту глубокомысленную тираду выдал уже слегка захмелевший Гаврош, поглядывая масляными глазками на Аленку, подругу Пушкина.

– Мой юный озабоченный друг, создается ощущение, что ваша недолгая, но яркая жизнь целиком состояла из морально-этических запретов. Оксана Олеговна, я вас нижайше попрошу взять под свою опеку это переполненное тестостероном дитя развалин. Но разумное зерно в сентенциях малолетнего Казановы все-таки имеется. Мы проделали нелегкий путь сюда не для того, чтобы предаваться размышлениям о бренности бытия. Давайте веселиться и отдыхать. А дела отложим на завтра.

– Подумаешь, аксакалы отыскались. Настоящего мужика не по седине определяют, а по размеру… – глубокую философскую мысль Гавроша прервала увесистая и звонкая затрещина, выданная тяжелой рукой женщины-атлета.

Но обстановку это несколько разрядило. И благодаря Гришке и его длинному языку разговор плавно перетек на более легкие и иногда даже весьма фривольные темы. Надя не замедлила шепнуть Стасу на ухо, что они включили сауну, и им с Сашкой очень хочется, чтобы он их попарил. Он посмотрел на Сашу, и та тихонько кивнула.

Да какая, собственно, разница? Может, устами младенца действительно глаголет истина. Еще вовсе неизвестно, удастся ли обуздать эти самые нити времени и вернуться в свой привычный мир. А в этом мире, балансирующем на грани безумия, двум близким существам хочется мужской ласки. Вправе ли он им отказывать? Не стоило, конечно, лукавить хотя бы перед самим собой. Ему хотелось того же.

Виктор настроил мощный домашний кинотеатр, и из дорогой акустики полились звуки музыки, не знакомой Стасу, но особо не изменившейся за пропущенные два года как по стилю исполнения, так и по смысловой нагрузке. Молодежь собралась танцевать, и они незаметно ускользнули в цокольный этаж, где располагался небольшой бассейн и неплохая сауна с парилкой обшитой липовой доской.

– Саша, может, ты снимешь с моей руки шину и эту гору бинтов? Я думаю, в парилке они мне будут доставлять некоторые неудобства.

– Главное, чтобы удобно было все остальное, а мы постараемся тебе в этом помочь. Правда, Сашка? – слова Нади не расходились с делом, и она быстро избавилась от кожаной косухи.

С кожаными обтягивающими штанишками она рассталась не так легко, но так же изящно, превратив этот процесс в некое подобие легкого стриптиза. Стас невольно залюбовался фигурой девушки, обладавшей, кроме незаурядных физических данных, еще и отточенной модельными агентствами способностью подать эти данные в лучшем свете. Встав на цыпочки и вскинув вверх руки в каком-то изящном балетном па, Надя совершила два медленных оборота вокруг оси, позволяя Стасу полюбоваться совершенным творением матушки-природы.

А затем, плавно подойдя к нему, легко и быстро избавила от нижней части униформы, и это были не только брюки. Стас оторвал взгляд от копны белых волос, находившейся где-то в районе его паха и медленно двигающейся в танце страсти, и посмотрел на Сашу. Александра Игоревна снимала последнюю деталь своего нехитрого туалета – узкую полоску ткани, неизвестно что прикрывающую у женщин. Стас ободряюще кивнул, и Сашка смело подошла к ним. Медленно расстегнула куртку, прошлась нежными пальцами по груди и животу, затем зарылась ими же в волосы Нади. А несколько секунд спустя сменила Надежду, выгнув свое маленькое изящное тело, широко расставив ноги и став в позу похотливой самки. Надя, сбросив узкую полоску бикини, с удовольствием устроилась между ног своей подруги.

Это продолжалось долго, очень долго. Изменившееся тело Стаса легко поддавалось контролю, оставаясь при этом таким же чувствительным. Девушки нежно ласкали друг друга, не забывая и о нем, периодически меняясь и чередуя оральные ласки с глубокими мощными проникновениями внутрь своего тела. Особенно Стаса поражала Сашка, которая за счет своей природной нерастраченной сексуальности ни в чем не уступала опытной Надежде, а в самозабвенности значительно превосходила ее.

Для Нади в какой-то степени это была привычная игра, хоть и доставлявшая ей немалое удовольствие, – это Стас чувствовал. Сашка же отдавалась ласкам со всей непосредственностью и жаром юного девичьего тела, неожиданно усвоившего, что в сексе совершенно нет запретных тем и каких-либо табу.

Пришла на ум идеология триолизма, культивируемая в свое время жителями Востока. Согласно ей, любой триумвират, в котором присутствовали две женщины, рассматривался как вершина вселенской гармонии. При этом считалось, что сексуальная энергия двух представительниц прекрасного пола давала мужчине ни с чем не сравнимые ощущения.

Подумав, что мужчины Востока знали толк в жизни, Стас решил более активно включиться в развертывающееся действо. Усадив Надю в огромное кресло и широко разведя ей ноги, Сашку поставил на колени лицом к раскрывшемуся влажному лотосу и глубоко и сильно вошел в нее сзади. Дал небольшой эротический посыл в сторону Надежды, его ближайшая партнерша в этом уже не нуждалась, попытался мысленно синхронизировать общий энергетический потенциал всех троих. Сашка, почувствовав дрожь нежной женской плоти и нарастающее напряжение мужской сзади, заработала энергичнее всеми частями своего молодого и сильного тела, как бы соединяя проводником всех троих в единый организм.

Энергетический взрыв был такой мощи, что вчерашние ураганные порывы ветра показались легким дуновением морского бриза. Стас подобного не испытывал никогда. Троекратный оргазм, постоянно переплетающийся и усиливающийся, соединил воедино не только тела любовников, но и их энергетические оболочки, объединив в единое целое три человеческие души. Стас в изнеможении откинулся на шкуру медведя, лежавшую на полу.

Что это было? Тантрический секс? Кроме экзотического названия и смутных ассоциаций, этот термин ему особо ни о чем не говорил, но энергетический удар по его сознанию был такой мощи, что мало чем отличался от давешнего удара молнии. Как и тогда, в голове пронеслись тысячи и сотни тысяч мыслеобразов, но в этот раз не в беспорядочном хаотическом танце, а в некотором подобии хоровода, имевшего в основе определенную структуру.

Стас взглянул на девушек. Их тела еще слегка подрагивали, реагируя на уже угасающие волны наслаждения, плавно передающиеся от Нади к Саше и наоборот.

– Что это было, Стас? – удивленно прошептала Надя со своего кресла, нежно перебирая длинными пальцами волосы Сашки, голова которой так и лежала у нее между ног. Сама Саша еще находилась в прострации.

– Судя по всему, секс. Питаю надежду, что это был хороший секс.

– Нет, колдун, – протянула томным голосом обнаженная нимфа. – О сексе я знаю все или почти все. Ты опять чего-то наворожил. Но это было нечто, хочу тебе сказать. И повторить подобное я почему-то опасаюсь.

– Я всего лишь попытался синхронизировать наши энергетические поля. Но в одном ты права: с такими экспериментами надо быть поосторожнее. Всплеск энергии слишком велик.

– Не знаю, о чем вы толкуете, но мне кажется, это было материализованное счастье. Ради этого мига стоило жить и стоит умереть, – Сашка сладко потянулась всем своим молодым упругим телом.

Они окунулись в ледяную воду бассейна после источавшей жар парилки. "Надо разобраться со своим телом, – подумал Стас. – Этот бронежилет под кожей, несомненно, очень полезная вещь, но напрочь лишает многих удовольствий жизни". Стас нежно отхлестал девчонок распаренными березовыми вениками. Ему казалось, что нежно, хотя визг в парилке стоял неимоверный. Потом они опять занимались сексом, теперь уже по очереди. Нежным и спокойным – с Сашей, бурным, сумасшедшим – с Надей, позволявшей, а точнее, провоцировавшей Стаса на самые смелые эксперименты.

Когда, распаренные и довольные, поднялись в гостиную, вечеринка уже подходила к концу. Судя по всему, обошлось без эксцессов. Коллектив назвать сплоченным было сложно, но общие трудности людей, несомненно, сближали. Ощущалось и руководство Оксаны Олеговны, которая совершенно буквально поняла просьбу Стаса и взяла шефство над Гришкой, возможно, даже слишком активно.

Гаврош сидел в кресле со стаканом виноградного сока и зло косился на столь экзотического представителя прекрасной половины человечества. Близнецы в танцевальном зале отсутствовали, вероятно, уже уложенные спать заботливой мамой-атлетом. В углу, в широком кожаном кресле, что-то пылко доказывал своей подруге тезка великого поэта. На диване, обнявшись, Виктор с Анжелой смотрели какой-то фильм на огромном жидкокристаллическом экране. Картина была просто идеалистической.

И Стасу на мгновение показалось, что этот дом мог бы стать его домом, а эти чужие еще вчера люди – его семьей. Если бы у этого мира было будущее. В голову пришла мысль о жене и дочери. Он не испытывал особых угрызений совести. Не та была ситуация и не та обстановка, чтобы загружать голову моральными терзаниями. Но мысль о своей настоящей семье согревала теплом и давала ясную и ощутимую цель.

Ночью, впервые за все время пребывания в этом мире, Стас спал. На широченной кровати, согретый с двух сторон обнаженными девичьими телами, насыщенными и слегка уставшими от ласк. Он спал. И ему ничего не снилось.

 

Глава 6. Долина псов

Утром Стас проснулся поздно и, хотя был в кровати уже один, удивился давно забытому ощущению покоя и умиротворенности. То ли вчерашнее общение с друидом, то ли энергетический всплеск, полученный им в сауне, явно что-то изменили в его сознании. Некоторым образом, совсем немного, структурировался хаос, творившийся в глубинах его мозга. Он лежал обнаженный на белой простыни широкой кровати и пытался сосредоточиться на своих ощущениях, представить себе процессы, протекающие в его пока еще человеческом организме. Это хоть и не сразу, но удалось. Его собственных знаний о биологии тела и метаболических процессах, происходящих в нем, не хватало для понимания устройства невероятно сложной, как оказалось, конструкции объекта под названием "человек".

На помощь пришли знания приобретенные. Знания, которые получить в своем мире он просто не мог по одной простой причине: они были давно утеряны и забыты его современниками. Он явственно видел сложнейшую конструкцию энергетических полей, переплетающихся вокруг тела в причудливые узоры. Стас осознал, что каждая энергетическая нить несет ответственность за какой-то участок и связана с определенной клеткой, органом или частью его тела. Понял, что обозначает окраска, меняющаяся во всех оттенках спектра, каждого узла этой сложнейшей паутины.

Стас слегка прикоснулся созданной мысленно иглой к узору в области солнечного сплетения, немного изменив его, и тут же ощутил покалывание в коже по всему телу. Дотронувшись рукой, он понял, что кожа обрела привычную мягкость, чувствительность и упругость. Опустившись чуть ниже и забравшись в кокон из разноцветной паутины, Стас развязал всего один узелок и услышал голодное урчание желудка.

В приподнятом настроении он спустился вниз. Девушки под руководством Оксаны занимались приготовлением завтрака. Дразнящий аромат заваренного кофе щекотал ноздри. "Стоит ли иметь возможности супермена и отказываться от таких маленьких радостей?" – задумался Стас. Он уже понимал, что вернуть утраченную стальную упругость кожи может в одно мгновение, как и перестроить работу пищеварительного тракта на потребление и переработку любой пищи, вплоть до каменного угля. В углу гостиной что-то вдохновенно доказывал Гришка. Его уныло слушал Пушкин, а Виктор не перебивал и, как показалось Стасу, почти не вслушивался в эмоциональную речь Цицерона.

Стас посмотрел на ауры его вновь обретенных друзей. Они были разные, очень разные и несли в себе весь объем информации – от скрытых и только собирающихся проявиться болезней до самых потаенных мыслей. Человек представал перед Стасом обнаженным и каким-то совершенно беззащитным. Возникло ощущение, что он подглядывает за чем-то очень личным и сокровенным в замочную скважину. Чувство было неприятным, каким-то мерзким, и Стас закрыл третий глаз. "Всегда есть обратная сторона медали", – грустно подумалось ему. Стас молча подошел к Александру и, слегка выправив изогнутые и дрожащие линии, почти физически ощутил, как кровь ринулась к пулевому отверстию, как в тысячи раз усилились процессы регенерации.

– Александр, повязку можешь снять, твоя нога уже зажила. А то ты страдальца будешь долго изображать, а у нас каждая свободная рука на счету.

– Но нога?..

– И нога, тоже. Снимай. Девчата, там вчера не всю водку вылакали? Налейте мне сто грамм.

Стас одним глотком выпил ледяную жидкость и через две минуты с наслаждением почувствовал струю жидкого огня, знакомым и родным теплом разливающуюся по пищеводу. "Ради этого стоит жить", – он тут же принял решение не менять метаболизм человеческого организма, так хорошо и тщательно продуманный Творцом. Энергии ему вполне хватало, теперь он мог черпать ее практически из любых источников. Наскоро перекусив, Стас собрал свою небольшую команду в гостиной.

– Ребята, задач на долгосрочную перспективу я ставить не буду. Решать проблемы станем по мере их возникновения. Сейчас на повестке дня – вопрос расселения. Постарайтесь подобрать дома, расположенные недалеко от этого. Виктор, разберись с автономными источниками питания. Возможно, выгоднее будет подключить дома к нашему генератору, он едва ли работает с 30-процентной нагрузкой. Думаю, кабели найдутся. В крайнем случае, вон стоят столбы с оборванными проводами. Да, я надеюсь, вы определились, кто с кем будет соседствовать?

– Я против. Я категорически против, – вскочил из-за стола Гришка. – Я самостоятельная и самодостаточная личность и не собираюсь жить рядом с этой вот Фрекен Бок. – Он ткнул возмущенным перстом в сторону Оксаны, которая стала медленно подниматься.

– У тебя есть еще один вариант – жить со мной, Сашей и Надей. Дом большой, разместимся. Но ты сам знаешь, что я с тобой сделаю в случае каких-либо поползновений или отклонений.

– Уж лучше жить с чокнутым колдуном, чем с накачанной анаболиками бабой, – изрек после длительных раздумий несостоявшийся философ.

– Ты договоришься, Склифосовский. Я тебе уши оторву и на Стаса не посмотрю, – Оксана вновь предприняла попытку встать из-за стола, легко сдвинув массивное деревянное сооружение своим немалым бюстом.

– Брейк! Чтобы не нарушать сложившуюся идиллию в ваших отношениях, малолетнего иждивенца помещаем на временное проживание в этом доме. Естественно, вместе с Катей. Для тебя, собственно, первое задание, Гаврош. Сейчас разгружаешь "Ниву", берешь дробовик Викинга и отправляешься в разведку.

– А чего искать? Тут же все есть.

– Приоритет – дизельное топливо и бензин. Желательно самодоставкой. Ищи бензовозы. Еще нужна тракторная техника, и в целом обращай внимание на фермерские хозяйства. К пяти вечера дома. Задача ясна?

– Так точно, шеф, – Гаврош гордо глянул на Оксану, явно намереваясь изобразить свой любимый жест из выпрямленного пальца. Но, похоже, вовремя передумал.

– Стас, – поднял руку Виктор. – В таком случае, мы всемером вполне могли бы разместиться в одном большом доме. Здесь, собственно, маленьких-то и нет.

– Ну, вот и отлично. Тогда вы с Оксаной занимаетесь выбором жилья и его обустройством. Все остальные, во главе с Александром, идут обследовать поселок. Нога у него уже зажила, – ответил Стас на немой вопрос Сашки.

– Что с трупами, хоронить?

– И это тоже, но не сегодня. Ищите все самое ценное. А ценное для нас сейчас – продукты питания, солярка и бензин, исправные автомобили и генераторы, оружие и боеприпасы. Все это переносите в одно место, сортируйте и аккуратно складывайте.

Получив ценные указания, народ разошелся по рабочим местам, а Стас еще раз осмотрел доставшееся ему в наследство хозяйство. Прямо сказать, хозяйство было добротным и очень богатым – по меркам его времени, конечно. Нынче понятие богатства претерпевало существенные изменения. Никого не интересовали бумажки с мертвыми президентами или любая другая валюта, не имело цены и золото. Оно просто обесценилось.

Через полтора часа подошел Виктор и сообщил, что их вполне устраивает соседний дом, в котором было все необходимое для проживания, в том числе и генератор, менее мощный, чем у Стаса, но вполне достаточный для функционирования всех систем. Посоветовавшись, решили подключить оба хозяйства от генератора Стаса, а второй оставить в качестве резервного. Решающим фактором в выборе жилья была огромная десятикубовая емкость, вкопанная в землю. Виктор занялся коммуникациями, а Стас решил пройтись по окрестному лесу, начинающемуся сразу за озером.

Озеро было зарыбленным. Стас удивился, что сразу не обратил на это внимания, но здоровенный карп, выпрыгнувший в воздух в приветственном салюте, развеял все его сомнения. Иначе и быть не могло: зажиточные и обеспеченные люди строили для себя рай местного значения, а какой рай без живописного озера и какое озеро без золотой рыбки? Постоянный запас живой, богатой протеином пищи не мог не радовать.

Подумалось, что не лишней была бы и другая живность, наверняка бегающая без присмотра по окрестным лесам. Люди более двух месяцев питаются мясными консервами и солениями и, конечно, соскучились по сочащемуся соком, с хрустящей обжаренной корочкой бифштексу. Возвращение былых возможностей организма и яркая картинка куска прожаренного мяса вызвали обильное слюноотделение и забытое чувство голода.

Подавив природные рефлексы, Стас обогнул небольшое, около гектара, озеро и углубился в ельник. Лес, несомненно, был рукотворного происхождения, и песчаная почва содержала слишком мало влаги для того, чтобы на ней выросли мачтовые сосны. Зато лес был чистым и светлым. "Был два месяца назад", – мысленно поправился Стас. Слабый запах сухой хвои ощущался и сейчас, но вид наполовину потерявших свои наряды лесных красавиц вызывал гнетущую тоску.

Стас мысленно позвал Зверя, находящегося в паре километров слева от него. Пес на ментальный зов откликнулся сразу и через десять минут, весело размахивая хвостом, поставил свои тяжелые лапы Стасу на плечи и лизнул его в нос. Ударил резкий мускусный запах звериного пота. И еще крови. Охота была удачной. Зверь был сыт и спокоен – рядом был Друг.

Стас не трогал сознания пса и не повторял свою ошибку. Он осмотрел ауру, отрегулировал и поправил некоторые узлы, усилив процессы регенерации. Зверь переводил удивленный взгляд со Стаса на свою когда-то сломанную лапу, плохо сросшуюся и беспокоившую его ежедневными болями. Затем благодарно лизнул Стаса в ладонь. Ему, в отличие от людей, объяснения были не нужны.

Стас попытался рассмотреть энергетическую сущность неодушевленных предметов, избрав для эксперимента ближайшую старую сосну. Несомненно, дерево имело свою энергетическую оболочку. Но воздействию оно поддавалось значительно тяжелее и полноводным потоком вычерпывало из Стаса энергию. Он резко разорвал связь, чувствуя, что истощается, и только сейчас понял, что это не самостоятельный объект, а всего лишь малая толика общего огромного организма под названием Земля.

И этот организм был болен тяжелой неизлечимой болезнью. Отравленные соки текли по его венам, гнойными нарывами были полны недра, съежились и иссохли его легкие. Стасу стало страшно. Не одинокая комета, не солнечный шторм, а родные дети убили или почти убили свою мать – Землю. И сделали это за ничтожно малый срок – за каких-то сто лет. Ему ли, жалкому представителю рода убийц, пытаться излечить этот организм?

Стас посмотрел на молодой побег дуба с одиноко висящим засохшим листом. Жизнь еще теплилась в нем, в начинающих загнивать корнях, под слоем сухих сосновых игл и дерна, еще дрожал бледный слабый огонек. Стас аккуратно отделил энергетическую оболочку молодого деревца от общей матрицы, обволок его своим теплом и медленно начал исправлять скрюченные линии и узлы уже темнеющей ауры.

Зверь с любопытством наблюдал за своим другом, производящим непонятные пассы руками и что-то шепчущим над засохшим побегом. Молодое деревце почему-то оказалось живым. Удивленному взору пса предстали сначала быстро набухающие почки, а потом и молодые листья такого забытого ярко-зеленого цвета. Стас припал к земле и прошептал: "Прости, матушка, но это все, на что я способен".

Не столько физически и энергетически, сколько морально утомленный своими лекарскими экспериментами, Стас прилег на влажную после дождя хвою. Пропустить через себя боль живого существа непросто, а прикоснуться к боли огромного организма планеты было просто невыносимо.

Зверь напрягся и прислушался. Стас по его примеру тоже включил свою сигнальную систему. В трех километрах от него, на съезде с автомагистрали в сторону поселка, мерцали пять искорок, принадлежащих людям. Одна из них была знакома – это Гришка, еще одна казалась знакомой, но задумываться было некогда, ибо полумесяцем их окружали сородичи Зверя.

– Не трогать. Друзья!

Зверь ринулся в чащу. Стас последовал за ним, меняя на ходу структуру мышц и скелета. Он нагнал пса через минуту, а еще через две они вдвоем появились на уже знакомой опушке.

– Во! Я тут пленных захватил и доставил. Говорят, что к нам в отряд хотят. Перебежчики, значит, – заявил Григорий, высунувшись из окна "Нивы".

– Кто кого захватил – вопрос спорный, но в целом щенок излагает верно, – снимая шлем и обращая свой небесного цвета взор на Стаса, проговорил Ковбой. – Твое предложение еще актуально?

– Предложение в силе. Но ты хорошо подумал, Ковбой? Здесь не будет романтики дорог и вольного ветра искателей удачи. Здесь будет кропотливый труд и жизнь, подчиненная определенным правилам и законам.

– Жизнь без правил ты мне уже дважды подарил, боюсь не пережить третьей такой встречи.

– Тебя как звать-то? Здесь погоняла не в чести, а познакомиться все как-то недосуг было.

– Игорь. Игорь Владимирович Метелин, двадцати семи лет от роду. Преподаватель русской словесности в университете.

– Кто с тобой?

– Ванька. Моряк. Моряк, как тебя величать-то по-человечески?

– Иван Никифорович Бакунин, – парень, сидевший за рулем второго байка, снял шлем со светоотражающим забралом и склонил голову в приветствии.

– Почему Моряк?

– Пару лет на рыболовецком траулере ходил в море за крабом. На Дальнем Востоке.

– Тебя-то что заставило к нам податься?

– Одному в городе не выжить, а с наркошами противно. У Викинга хоть какая-то идеология была, а те – просто опустившиеся твари.

– Что Викинг?

– Забился где-то в нору, в городе. Нам еще вчера сказал, что асфальт для него закончен.

– Ты вчера, стало быть, сзади был?

– Было дело, – парень смутился и тряхнул русой головой.

– Стал бы стрелять?

– Да, – после секундной заминки прямо и твердо ответил Иван.

– Да я его, гниду, сейчас! Стас, этого брать нельзя. Да и второго тоже. Поверь мне, – вылетел из машины возмущенный Гаврош.

– А где твое ружьишко, сын полка? – Стас уже начинал понимать, кто кого взял в плен.

– Да, понимаешь, они сзади… Неожиданно как-то получилось, – парень покраснел и попятился к машине.

– Вот его ствол, – Игорь достал из чехла дробовик. – Девки до ветра пошли, а этот полез в кусты по соседству. Как я полагаю, исключительно в познавательных целях. Дробовик в машине оставил. Пацан горяч больно, так мы временно ружьишко и конфисковали.

– Что за девушки с вами?

– Машка и Вера. Выбрали из тех, кто поумнее да посмазливее, чтобы совсем скучно не было. Остальных с барахлом отпустили.

– А их самих-то спросили?

– А чего их спрашивать, податься-то все равно некуда. Хочешь, спроси сам. – Стас вопросительно посмотрел на двух девушек, понуро стоящих позади мотоциклов. Те молча, но энергично закивали головами.

– Хорошо, детали позже. Сейчас едем в поселок, там должны быть готовы два дома. Сегодня разделитесь и переночуете у нас. Завтра сами себе подберете жилье.

– Вопрос можно? – Моряк неуверенно поднял руку. Стас кивнул. – Это же дорога в долину псов. Туда и отморозки заезжать не рисковали, куда ты нас везешь?

– Таможня дает добро, – Стас кивнул в сторону пригорка, где между соснами в сгущающейся темноте горели два зеленых глаза. – По машинам.

Пока медленно двигались по лесной проселочной дороге, Гришка вкратце изложил результаты разведывательного рейда. В целом весьма впечатляющие, если не считать некоторых деталей, опускаемых героическим рассказчиком, видимо, исключительно из чувства врожденной скромности. В десяти километрах от базы юный Штирлиц обнаружил ночную стоянку дальнобойщиков с пятью припаркованными автоцистернами. Две из них были с топливом. Кроме того, Гришка нашел базу то ли геологов, то ли лесников с десятком единиц гусеничной и тракторной техники, состояние которой, естественно, проверить не смог. Там же, по его словам, находился и вертолет, целехонький и почти исправный. Словосочетание "почти исправный" зародило у Стаса некоторые смутные подозрения, но вдаваться в подробности он пока не стал.

В окрестностях обнаружилось и несколько фермерских хозяйств со стоявшей во дворах малогабаритной сельскохозяйственной техникой. Живность если и была, то вся разбежалась, но запасы зерна, фуража и сена имелись. Домашняя скотина, порядочно одичавшая, носилась по лесу, и попытка поймать козу "на шашлычок", предпринятая Гаврошем, успехом не увенчалась. Перед тем как тронуться в путь, Стас предупредил Гришку, что избыток тестостерона в крови в некоторых особо тяжелых случаях лечится зарядом картечи в задницу. Клятвенно пообещав не упоминать домочадцам об этом досадном недоразумении, они, наконец, подъехали к горящим яркой праздничной иллюминацией домам.

Их встречали взволнованные девушки в полном боевом облачении. Особо умилительно смотрелась Оксана, державшая наперевес станковый пулемет, перекинув через плечо ленту с патронами. "Надо решать вопрос со связью, атмосфера перенасыщена электричеством, но рации должны работать, пусть и на малых расстояниях, – подумалось Стасу. – Иначе пристрелят ведь, горячие финские амазонки".

– Отбой воздушной тревоги. Оксана, будьте так добры, поставьте зенитное орудие на место. Надя, перестань дергать автомат за курок. Во-первых, ты не сняла его с предохранителя, а во-вторых, это боец Гаврош пленил твоих бывших одноклубников, а никак не наоборот, – Стас кинул многозначительный взгляд на Игоря. Тот в ответ молча кивнул. – И в результате заключенного сепаратного мира наша колония пополнилась четырьмя новыми конкистадорами. Прошу любить и жаловать: Игорь и Маша, Иван и Вера. Насчет очередности и личных взаимосвязей могу ошибаться, – выдав эту мощную тираду, Стас устало присел на резную скамейку у летней беседки.

Под непрекращающийся монолог Надежды, краткое содержание которого сводилось к тому, что "все мужики козлы, мозги у них козлиные и все остальное тоже, в том числе то, что между ног", выслушал короткие доклады Виктора, Оксаны и Александра.

Их команда поработала продуктивно. Оба дома были полностью готовы к приему гостей. У Оксаны свободным оказался кабинет. В доме Стаса – детская и гостевая спальня. Стас решил не рисковать и расселил бывших байкеров по разным домам. К себе в дом он пригласил Игоря и Машу. Как ему показалось, Машу Ковбой выбрал исключительно с подачи Стаса, впрочем, возражений со стороны Ивана тоже не последовало. Протестов от девушек не наблюдалось, и он решил не вдаваться в нюансы деликатных отношений. Матриархат остался где-то далеко позади, вместе с акселерацией, феминизацией и прочими атрибутами почившей в бозе цивилизации. Самке нужен самец – и желательно как можно более сильный.

Бригадой, возглавляемой несостоявшимся поэтом, была обследована едва ли третья часть поселка, но результат тоже впечатлял. Во дворе у Стаса выстроились в ряд с полсотни канистр. Здание генераторной и погреб были забиты банками с консервацией, мешками с крупами, макаронами, сахаром и солью. "Если так пойдет и дальше, может, и зиму удастся пережить", – подумал Стас. На обратной дороге в предвкушении ужина он вернул свой организм в нормальное человеческое состояние, и сейчас холодный вечерний ветер насквозь пронизывал его летнюю униформу.

Ужин был накрыт в просторной гостиной их дома. Обеденный стол, рассчитанный на пятнадцать персон, легко вместил новых гостей. Байкерам было несколько неловко, что они пользуются гостеприимством вчерашних врагов. Но, будучи личностями сильными, а, видимо только такие и приживались у Викинга, новые члены команды виду не подавали и спокойно ели. Стас с удовольствием выпил три рюмки холодной водки, ощутив подзабытое чувство легкого опьянения, и осмотрел расширившийся коллектив. Людей, конечно, все равно мало. Для полноценного заселения и освоения поселка нужно как минимум человек пятьдесят.

– Игорь, ты хорошо знаком с городом?

– Вырос в нем. Да и в нынешних руинах ориентируюсь.

– Люди – я имею в виду нормальных людей – среди знакомых есть?

– С этим сложнее. Ты задачу поставь, командир. Чего кругами ходишь?

– Завтра поедете с Машей в город. Задача простая: пустить слух, что за городом есть место, где можно пережить зиму. Ну, и примерные ориентиры.

– Не боишься, что сюда ринется толпа? Всех ведь не прокормишь.

– Все и не ринутся. Рискнут только самые отчаянные головы. Именно такие нам и нужны.

– Это сделаем. Что еще?

– Разведка. Общая ситуация. Расстановка сил. Информация, одним словом. – Ковбой молча кивнул головой.

– Виктор, завтра возьмешь Ивана, Гришку, Александра и… – Стас на секунду задумался. – Ваську берите тоже, пусть привыкает. Поедете на базу геологов. Посмотри там на технику. Нам нужны грейдер, экскаватор, желательно на гусеничном ходу. Хорошо бы пару прицепов к ним. Ты знаком с тракторной техникой?

– Техника как техника. Трактористом не работал, но, думаю, разберусь. Генератор, зарядное, топливо и пару аккумуляторов с собой нужно будет взять. Мы на "Патриоте" выдвинемся.

– Грузовик или самосвал нам бы тоже пригодились. Определитесь на месте. Женская половина остается со мной в поселке. Подберете жилье для вновь прибывших. Вера, это задача для тебя. Девушки тебе помогут.

Ужин продолжался в непринужденной обстановке. Натянутые до предела нервы все-таки расслаблял алкоголь. Стас с удовольствием отметил, что огненной водой особо никто не злоупотребляет. В любом случае, сообщество будет расти и разбиваться на определенные ячейки и группы. Всех не проконтролируешь, да и не стоит этого делать.

Главное – успеть подготовиться к тяжелой затяжной зиме. А то, что она уже не за горами, было заметно по легкой корке льда на лужах ранним утром, и это – в конце августа. Стасу не давал покоя один вопрос: прав ли был покойный друг Сашки? Мог ли ошибаться? Может, все-таки у человечества еще есть шанс выжить и начать все сначала? Пусть даже с самого начала, опустившись до первобытного состояния. Может быть, это всего лишь очередной круг бесконечной спирали? Может, планета таким образом пытается очиститься от скверны?

– Саша, оденься потеплее, возьми фонарь и составь мне компанию. Пойдем прогуляемся, – шепнул Стас на ухо своей соседке.

Встали из-за стола и тихонько вышли из дома, стараясь не обращать на себя внимания. Обогнув озеро, вошли в редкий сосновый лес. Стас мысленно позвал Зверя. Пока пес спешил к нему, развел небольшой костер и собрал приличную кучу хвороста.

– Саша, я хочу провести небольшой эксперимент. Если быть до конца откровенным, то хочу проверить теорию твоего покойного друга.

– Надеюсь, без землетрясений? – Саша грустно улыбнулась.

– Никаких спецэффектов не предвидится. Но то, что я хочу сделать, делаю впервые, поэтому лучше, если ты будешь рядом.

– Что мне нужно делать?

– Скорее всего, я некоторое время буду в состоянии прострации. Сколько – точно сказать не могу. Если через три-четыре часа в себя не приду, постарайся меня разбудить.

– А если ты… – Саша, не договорив, испуганно посмотрела на него.

– Думаю, все будет хорошо. С тобой будет Зверь. Вот и он, кстати. – Пес, радостно виляя хвостом, лизнул руку Стаса, а затем, подумав, и Сашки.

Идея попробовать отделить свою энергетическую матрицу или, проще говоря, душу от тела пришла Стасу в голову утром в лесу. Он полагал, что сможет в таком состоянии легко перемещаться в пространстве и, следовательно, осмотреться в окружающем мире. Вот только механизм этого отделения пока представлялся ему с трудом.

Стас устроился поудобнее, оперся спиной о ствол сосны. Тело он уже перевел в режим максимальной готовности. Оно пребывало в постоянной энергетической подпитке от любых окружающих его источников энергии. Сосредоточился, осмотрел свою ауру. С оболочкой все было в порядке. Затем попытался представить, что часть оболочки отделяется от тела, а оставшаяся часть затягивает своими нитями образовавшийся разрыв.

Это получилось. Ощущения были непривычными и неприятными. Оболочка, имевшая форму вытянутого кокона, стала сужаться в районе горла, медленно превращаясь в неправильную гантель. Затем верхняя, меньшая, часть оторвалась и замерла чуть выше макушки Стаса. Напрягшись, он попытался перенести свое сознание или его часть в этот светящийся радужными бликами шар или яйцо. Получилось не сразу. Только после того как Стас представил свое тело со стороны, он его действительно увидел таковым.

Он сидел на подстилке из старой хвои, прислонившись спиной к дереву. В двух шагах у его ног горел костер, а напротив, обняв за шею Зверя, присела Сашка. Восприятие окружающего мира назвать зрением или слухом было нельзя. Ни одно из человеческих чувств не работало, но то, что видел и ощущал Стас, было неизмеримо большим. Он в мельчайших деталях воспринимал любой предмет и живое существо, даже очень мелкое. Он не просто их видел – он видел их насквозь, видел сплетение энергетических линий и начинал понимать общую суть взаимосвязи живой и неживой природы.

Стас потянулся взглядом в сторону города и мгновенно оказался над его пустыми разбитыми улицами. Стало страшно: "А что, если я не смогу вернуться или найти свое тело?". Но мысль об этом тут же вернула его на поляну в лесу. Скорость перемещения не подчинялась никаким физическим законам, но ведь и он сейчас не в своем физическом теле, так что ни о каких законах речь идти вообще не может. Он осмотрел лес и поселок еще раз, теперь более внимательно.

В подобном состоянии Стас мог видеть значительно дальше, чем сторожевая система его физического тела, и, главное, во много раз полнее. Он видел остаточные поля умерших здесь людей, и это были не их души или ауры. Это были остаточные наводки энергетических полей, некоторые совсем слабые, а кое-где встречались достаточно мощные, сохранившие даже форму человека. Стас мог по желанию приближать или отдалять объекты, сам оставаясь на месте. Ради эксперимента он приблизил свой новый дом, затем убрал стены, перед ним предстала вся его команда, заканчивающая ужин. Именно предстала. Они все были перед его взором, а внизу находилось его тело и Сашка с псом.

Стас чуть напряг воображение и представил себя над планетой. И тут же оказался в поясе мчащихся мимо него и сквозь него мелких и крупных обломков кометы и Луны. Пронизывающие насквозь, пусть и эфемерное тело, метеориты никакого удовольствия не доставляли. Стас понимал, что это скорее психологические неудобства, но сравнял скорость своей оболочки со скоростью движения метеоритного кольца и наконец взглянул на Землю.

Голубая планета медленно проплывала под ним. То есть, все-таки, это он пролетал над нею с довольно ощутимой скоростью. Да и слово "голубая" в нынешней ситуации было просто привычной аллегорией. Никакая она сейчас не голубая, скорее, если использовать поэтические образы, серебристая. А если быть реалистом – то просто грязно-серая, практически не отражающая солнечного света.

В верхних слоях атмосферы зарождались и исчезали за горизонтом циклоны. Зрелище было захватывающим, но Стасу хотелось увидеть другое – то, что было скрыто за пеленой вездесущего пыльного тумана. И он вывел оболочку из метеоритного кольца на более низкую и относительно геостационарную орбиту. Вращение Земли замедлилось, и Стас попытался пробиться сквозь плотный серый туман.

Это удалось не сразу, сказывалось отсутствие опыта и слабое понимание происходящих с ним процессов. И только осознав, что может легко пользоваться неисчерпаемой энергией окружающего космоса, Стас смог включить какое-то совершенно иное зрение, позволившее обойти оптические законы. Он увидел медленно вращающийся глобус Земли с материками, океанами, морями и островами. Стас, конечно, понимал и ожидал, что катаклизм должен был изменить лик земного шара. Но под ним медленно вращалась не знакомая с детства по школьным глобусам планета, а чужая, совершенно чужая Земля.

Привычные очертания материков угадывались. Вот Северная Америка, лишенная Аляски и Канады. На месте Гренландии, как и большей части Европы, раскинулись воды нового океана, который уже с трудом можно было назвать Атлантическим. Исчезла под водой Великобритания и Ирландия. Отрезав в пользование изрядный ломоть суши у России, значительно расширил свои южные границы Северный Ледовитый океан. В районе экватора образовался новый остров или небольшой материк, покрытый действующими вулканами. В целом Земля потеряла примерно сорок процентов суши.

Но это были только видимые изменения, совершенные водами мирового океана и тектоническими процессами. Наверняка изменились океанические течения, соответственно, должен меняться и климат. Стас вдруг понял, что место на планете, где сейчас находится его тело, расположено практически на атлантическом побережье. И именно этим объясняется достаточно мягкий климат в их зоне. Восточнее и вглубь бывшей Евразии все было покрыто белой пеленой снега. Это же новый ледниковый период! Возможно, и не очень длительный, но тем не менее. Сколько понадобится Земле времени, чтобы очистить свою атмосферу от метеоритной пыли? И есть ли у планеты это время? Чтобы это понять, Стас сейчас парил над Землей, но ответа не находил.

Он легко представил себе траектории обоих спутников планеты – Малой и Большой Луны. Большая была слишком близко к Земле, особенно в самой низкой точке эллипсоидной орбиты. И сама орбита не показалась Стасу устойчивой. Какие же должны быть приливы на побережье океана? Вопрос был риторическим. А вот ответа на главный вопрос у Стаса просто не было. Ему не хватало элементарных знаний современной физики или астрофизики. На всякий случай он попытался максимально точно запомнить все точки орбиты Большой Луны и нюансы ее траектории.

За этим кропотливым занятием его и застала мысль. Совершенно чужая, она пришла из ниоткуда в своем чистом первозданном виде. Вокруг, на сотни тысяч километров, не было ничего живого, но мысль была. И была она не слишком вежливой.

– Цыпленок достиг первого уровня. Кто ты, неразумное дитя?

– Я Стас. Человек. А с кем имею честь общаться? И где вы?

– Ты прав, ягненок. Общаться со мной – великая честь для тебя. Я – Великий суфи, Ягг. А вот кто ты такой на самом деле, мы сейчас выясним.

Стас явственно ощутил длинные скользкие щупальца спрута, захватывающие энергетический кокон, лишающие его сил и желания сопротивляться. В глубины его сознания от присосок потянулись серые нити. Он рванулся, но это была попытка парализованной ядом рыбки вырваться из чаши хищного ядовитого цветка. Он представил свое тело и страстно захотел вернуть его, но это не помогло. А потом начали медленно проплывать образы Вали, дочери, Сашки, Нади, Зверя.

Стас черпнул энергии, ее было вокруг с избытком, и в неистовом яростном порыве выплеснул все, что было, разрывая в клочья бурого тумана смертельные объятия серого осьминога. И ринулся к спасительному огоньку, мерцавшему на лесной опушке у небольшого рукотворного озера. Последним запомнившимся ему ощущением был удивленный взгляд, брошенный ему вслед. Обжигающий и одновременно отдающий могильным холодом. Взгляд демона.

Его здорово трясло. Почему-то ему казалось, что перемещение в пространстве в виде сгустка энергии не должно сопровождаться такой тряской. "Я же не в дилижансе путешествую из Петербурга в Москву в конце восемнадцатого века", – Стас открыл глаза. Его, схватив руками за отвороты куртки, трясла Сашка. Трясла изо всех сил, безбожно колотя затылком о ствол дерева. "Моим затылком, между прочим", – пришла первая осознанная мысль. Язык не слушался, и Стас встретился взглядом с псом. Тот все понял сразу и, схватив Сашку зубами за полу великоватой для нее зимней охотничьей куртки, легко оттащил от него. Стас потянулся за энергией, и Земля любезно поделилась с ним остающимися в ней крохами. Этого было вполне достаточно, чтобы стало послушным тело и, главное, язык.

– Саша, ты же без пяти минут дипломированный хирург. Неужели сильные и частые удары тяжелым предметом в область теменной части черепа – это новая и передовая технология реанимации? В таком случае, тебе полагается Нобелевская премия, потому что, на удивление, результата ты достигла, – Стас тяжело встал, потирая затылок.

Сашка смеялась и плакала одновременно. Так получается только у женщин. Это сочетание двух противоположных эмоций всегда его удивляло. Его, впрочем, многое удивляло в женщинах, а Сашка была ярким представителем этой половины человечества. Стас собрал остатки хвороста и подбросил в догорающий костер. Огонь ярко вспыхнул, жадно слизывая свою любимую пищу и так же щедро отдавая взамен столь необходимую ему сейчас энергию.

– Ну, делись впечатлениями, горе-доктор. Сколько, кстати, времени прошло?

– Почти пять часов, – всхлипывая, ответила Александра. – Сначала ты нормально сидел, взгляд был только отсутствующий такой… Ну, как йог во время медитации.

– Ты общалась с йогами?

– Занималась йогой, но это я так, для сравнения. А потом глаза остекленели и стали совсем неживыми, вот как в музее восковых фигур, и кожа желтеть начала, тоже как у тех фигурок. Я тебя звать начала, потом трясти. Я долго трясла, кричала, но ты не реагировал никак. Ты меня слышал? И где ты вообще был?

– Видимо, ты все-таки докричалась. Спасибо, Сашка. А был далеко, очень далеко.

– И что там, в этом прекрасном далеком? Что нас ждет? Лешка был прав?

– Не знаю, Саша, твой Леша был физиком, а я – юрист. Очень может быть, что он был прав, но для полной уверенности мне нужна консультация специалиста. Данные для расчетов у меня есть, а вот механизма построения модели я не знаю.

– А что ты видел? Расскажи. Ты ведь никогда не рассказываешь о себе.

– Саша, ты когда-нибудь была на восточном побережье Атлантического океана, например, во Франции или Испании?

– Нет, конечно. Там очень дорогие курорты.

– Так вот, теперь у тебя есть такая возможность. Потому что это самое побережье расположено вон там, – Стас показал рукой на запад, – в ста семидесяти километрах. Даже при нынешних дорогах за сутки можно добраться.

– А как же Европа?

– Нет ее, Саша. От Европы почти ничего не осталось. Как нет и Англии, и Ирландии, и большей части Северной и Южной Америки. Половины России тоже нет. А вторая половина, уже лежит под снегом.

– А люди? Там же было столько людей!

– Думаю, в основной своей массе человечество эту катастрофу просто не заметило. Не позавидуешь только тем, кто ее пережил.

– Что же нам делать дальше? Что ждет Землю?

– Я вижу два варианта. Первый – двигаться на юг в сторону экватора. Нас ждет зима, очень долгая полярная зима. Второй – окапываться здесь и пытаться ее пережить. Что тоже вполне реально, учитывая близость океана.

– А если был прав Лешка?

– В этом случае оба варианта никуда не годятся и смысла не имеют. Я даже представить себе не могу уровень сил, которые вырвутся при межпланетном поцелуе. Вот для этого нам и нужен астрофизик. Да, кстати, ты случайно не знаешь, кто такой суфи?

– Нет, а что?

– Да так. Пойдем отдыхать, скоро рассвет уже.

Они направились к дому. Был четвертый час утра. Сашка пошла спать. Стас проводил ее до двери, чмокнул в нос и подтолкнул к кровати, на которой, закутавшись с головой в одеяло, уже давно сопела Надя. Сам Стас спустился вниз, подкинул дров в камин и, пододвинув удобное кресло поближе, вытянул к огню ноги. Кажется, дед ему говорил: "Ищи учителя". Вот он сегодня его и нашел. Человек или существо со странным именем Ягг, видимо, обладало достаточным объемом знаний и информации, но, судя по всему, делиться ими не собиралось.

Скорее наоборот – это создание несло в себе явственную угрозу, оно едва не высосало душу Стаса. Он решил на время прекратить всякие эксперименты с энергетической частью своего "Я", обоснованно полагая, что душа, покидая тело, становится объектом слабо защищенным. И, что самое главное, легко пеленгуется. А его интуиция настойчиво твердила, что отделаться легким испугом при повторной встрече с Яггом не удастся.

Ему нужен был Ярополк. Волхв был силен и мудр. Наверняка мог многое объяснить. Но как к нему попасть? Контролировать погружения в глубины своего сознания или памяти предков он не мог. Он не представлял, существует ли такая возможность вообще. Состояние погружения происходило самопроизвольно, но вот уже две ночи подряд дальние родственники не желали его навещать.

Жар от камина приятно согревал ноги, а живая энергия огня наполняла тело силой.

– Ты где всю ночь был, командир? – со второго этажа спускался Игорь.

– Гулял по лесу. Доброе утро. Как спалось на новом месте?

– Как в раю. Комфорт – великое дело. Это начинаешь понимать, когда теряешь его на длительный срок. Кофе есть в доме?

– Да. Посмотри на кухне. Если не сложно, свари и мне. И присаживайся, есть пара вопросов.

– Вопросов и у меня хватает, – донеслось из кухни.

– Не знаешь случайно, кто такой суфи? – спросил Стас, потягивая ароматный напиток.

– В каком контексте звучало это слово?

– Примерно так: "Я – Великий суфи".

– Корни явно из санскрита, похоже на древнеперсидский. Я не специалист в этой области, могу только предположить. Это может быть служитель культа, жрец или что-то в этом роде.

– Возможно. А скажи, Игорь, нет ли у тебя часом знакомых астрофизиков или физиков? На худой конец, математиков?

– Очень востребованные в нынешних условиях профессии, почти как моя. Раньше были, конечно, знакомые в универе, да только где они сейчас…

– Нужно поискать. Очень нужно. От этого многое зависит.

– Какой-то ты таинственный весь, командир. Задам вопросы нужным людям. Но результат, сам понимаешь, от меня не зависит. Ну, а мне вопросик задать можно?

– Спрашивай.

– Кто ты, Стас? Откуда такие возможности? Народ вчера о тебе много небылиц рассказывал. Если бы я сам кое-что не видел, то не поверил бы.

– Я человек, Игорь. Обычный человек. Только не из этого времени. Что касается возможностей, трудно об этом говорить. Сам до конца не все понимаю. Да и звучит фантастически.

– Хочешь сказать, что путешествие во времени возможно? Это же бред. Ты кто по образованию?

– У меня много образований, Игорь. А с тем, что это звучит неправдоподобно, я согласен. Потому и не распространяюсь. И если я здесь, а мой дом находится в пятнадцати километрах отсюда и в двух годах позади, значит, время можно преодолеть. Вот только я не знаю как.

– А как же временной парадокс? Эффект бабочки? Ведь ты сам должен существовать в этом времени. Разве нет?

– Я и существую. И доказательств этому предостаточно. И очень хочу верить, что сейчас нахожусь рядом со своей женой и дочерью.

– Все равно нонсенс. А остальные возможности? Хорошо, нож могу объяснить. Сам айкидо семь лет баловался. Но что ты сделал на дороге с людьми Викинга? Почему тебя картечь не берет? Я же видел: он попал.

– А что мы знаем о времени и законах Вселенной? Возомнили себя царями природы. И по-царски уничтожили планету вместе с этой же природой. Нет у меня ответов на твои вопросы, Игорь. Я сам на них ищу ответы. Только я боюсь, и времени у меня на эти поиски тоже нет.

– В смысле?

– Найди мне астрофизика, тогда отвечу.

Потихоньку начали просыпаться жители дома. Со второго этажа раздался визг Кати и смех Гришки. По лестнице уже спускалась нынешняя подруга Ковбоя, Маша. Сверху, сверкая глазами, за ними наблюдала Надя. Только Сашка еще спала, утомленная ночными приключениями. Стас решил ее не будить и дать возможность выспаться. Эмоциональная нагрузка была велика даже для него, что говорить о молодом интерне. Девушки занялись приготовлением легкого завтрака, сдержанно общаясь друг с другом. "Ничего, притрутся, куда с подводной лодки денешься…".

Дав краткие указания убывающим группам, Стас решил взять на себя обязанности похоронной команды. Поручать эту неприятную процедуру девчонкам не хотелось, откладывать на потом – тоже. А используя возможности телекинеза, он рассчитывал справиться с работой за день. Место для братской могилы Стас присмотрел давно. Небольшой метеорит сделал приличную воронку почти в центре поселка, и она уже начала заполняться водой. Вот с ней он и решил поработать. Была и другая, более важная причина: Стас решил потренироваться в контроле над своими новыми способностями.

Сделав несколько неудачных пассов и залив фасады соседних домов грязью, он наконец смог плавно направлять энергию в нужное место, дозируя ее соответственно потребностям. Результатом двухчасовых упражнений оказался котлован почти правильной круглой формы. В центре Стас "прорыл" десятиметровую траншею. В нее он и решил транспортировать разлагающиеся в домах останки жителей райской долины.

Начал с противоположной их дому окраины. Переместив два десятка трупов и прикинув процентное соотношение сделанной работы к оставшейся, Стас задумался. Мысль оживить трупы и заставить их самостоятельно путешествовать к месту своего упокоения пришла в голову первой и показалась весьма привлекательной. Даже, на удивление, не слишком абсурдной. Стас чувствовал, что где-то на задворках его памяти есть необходимая информация и по некромантии. Но, решив, что ночных экспериментов с неизведанным ему для первого раза достаточно, воспользовался проверенным и, как показалось, уже хорошо освоенным способом.

Для начала по остаточным возмущениям энергетических полей Стас установил точное местонахождение всех безвременно упокоенных, а возможно, и не упокоенных вовсе. В тонкостях теологии он тоже разбирался слабо. Цифра получилась немалая – двести сорок пять тел. Зафиксировав все точки на мысленно созданной карте и тут же представив себе план и расположение каждого дома, Стас заставил тела двигаться к выходу. Это потребовало от него определенного напряжения, но мозг справился с задачей, что немало удивило и порадовало одновременно. Оказывается, он мог одновременно вести около сотни объектов, попутно открывая нужные двери, сдвигая собачки сложных запорных устройств.

Стас уже собирался приступить к более легкой задаче – перемещению объектов по свежему воздуху к братской могиле, когда его прервал дикий женский вопль. Отключившись от своих подопечных, Стас бросился на крик, уже переходящий в слабый стон. Во дворе соседнего дома, приваленная трупом здорового мужика, изрядно подгнившего и потерявшего часть кожного покрова, лежала Вера. При этом она напоминала выброшенную на берег рыбу – беззвучно открывала рот и вращала выпученными глазами.

Рядом стояла Надя, потерявшая дар речи, к сожалению, кратковременно, как выяснилось буквально через пару минут. До Стаса только сейчас начало доходить, что о своих упражнениях по симбиозу некромантии и телекинеза он никого не предупредил. "Идиот, так ведь можно до инфаркта людей довести!". Стас бросился освобождать девушку из нежных объятий мертвеца.

– Надя, чего замерла? Воды принеси! – Физическая возможность высказать все, что она думает о Стасе, к девушке еще не вернулась, и она молча бросилась за калитку.

– Скотина! Это же наверняка твоя работа! Гудвин недоделанный! Я вон описалась вся… И это при том, что уже насмотрелась на твои штучки. Ты представляешь, что с девчонкой могло случиться? – Надя перемежала гневную речь глотками воды из двухлитровой бутылки, совсем забыв, кому эта вода предназначалась.

– Ты водички-то Вере дай попить. Вон видишь, как она ручонками к бутылке тянется, – Стас уже откорректировал энергетические нити полей девушки, убрав последствия шока, а заодно подправил ауру и в других направлениях. Удалил пару полипов, запустил механизм излечения хронического цистита, бронхита и еще одной малоприятной болезни, о которой девчонка, возможно, и не подозревала.

– Гад! Какой же ты, Стас, гад! Козел! Как и все мужики, только о себе всегда думаете!

– Вера, как себя чувствуешь? – обратился он к пострадавшей девушке, не обращая внимания на гневные вопли Нади.

– Нормально. Я мусор убирала. Дом готовила к приезду ребят. Надя вон помогала мне. Иду в дом, а тут дверь открывается, и этот по воздуху прямо на меня плывет. Страсть. Я заорала и на колени бухнулась. А он, гад, сверху на меня упал и ручищами схватил, к земле прижимает.

– Это, Вера, все вот этот извращенец сделал. Это он специально на нас опыты свои проводит!

– Надя, я же тебе давно советовал поменять гардероб. Посмотри, твои кожаные штаны не только воздух не пропускают, но и все остальное тоже. Из кроссовок уже вытекает. Это ж полное отсутствие гигиены. – Надя, выругавшись теперь уж совсем нецензурно, бросилась на улицу.

– Это действительно ты сделал?

– В общем, да. Ты извини, не подумал. В чем-то Надежда права. Но поверь, я свою вину уже искупил, ты даже не подозреваешь насколько. Сейчас я уберу всех этих жмуриков. А ты занимайся домом. Ребята скоро вернутся.

Процесс транспортировки теперь пошел споро, но, к великому неудовольствию Стаса, уже под присмотром Нади и Сашки. Вообще захоронение трупов, помимо улучшения эпидемиологической обстановки в поселке, имело и другую задачу. На месте братской могилы Стас не собирался ставить надгробий или монументов. Он хотел расчистить и утрамбовать большую ровную площадку, которая могла пригодиться для очень многого. Например, для посадки "почти исправного" вертолета или в качестве загона для лошадей, коров и прочей живности, которую удалось бы собрать в окрестных лесах.

После еще двухчасовых стараний на месте воронки красовалась почти идеально круглая ровная площадка диаметром метров в триста. В качестве верхнего слоя Стас использовал весь строительный мусор, в изобилии валявшийся на улицах, дорогах и тропинках поселка. Утрамбовал его одним мощным ударом виртуальной кувалды, площадь молота которой соответствовала площади самой площадки. Получилось эффектно и весьма результативно. Возвышавшаяся на полтора метра кромка арены просела вровень с окружающей местностью и приобрела прочность бетона.

– Твои бы способности – да на строительство дорог в стране. Нам бы вся Европа завидовала, – язвительно заметила Надя, пытаясь металлическим прутом отковырнуть кусочек спрессованного грунта. – И не по-христиански это – людей в асфальт закатывать. Это ж надо было такому везению случиться – достался колдун с повадками мафиози.

– Если тебе Сашка еще не сообщила, то могу проинформировать о том, что в Европе нам завидовать уже просто некому. Мы сейчас географически – сами Европа, причем что ни на есть самая Западная Европа. – Сашка на немой вопрос Нади только уныло кивнула.

Отправив девчонок готовить ужин, Стас теперь уже самым обычным способом перегнал на площадку всю имеющуюся в наличии исправную технику. БТР разместил по центру. Установленный в гнездо пулемет направил в сторону дороги, ведущей через лес к поселку. Импровизированная автостоянка находилась в самом центре населенного пункта, напротив центрального въезда. Зона стрельбы тяжелого станкового пулемета полностью перекрывала узкий выезд из леса, и Стас подумал, что в случае его отсутствия здесь можно будет запереть немалые силы противника. Если же учесть, что пешеходные проходы к поселку сквозь лес будут перекрыты собаками, то местожительство колонистов превращалось в хорошо защищенный форт. Но это, конечно, в том случае, если опасность будет исходить от существ живых. От катаклизмов планетарного масштаба не защитит никакая броня.

На грани внутреннего радара появились огоньки. Все на месте, отметил Стас. А чуть изменив область восприятия, понял, что в сторону поселка движется колона из пяти единиц мототехники. Спрыгнув с БТР-а, Стас пошел встречать каботажную команду.

Возглавлял колонну "Патриот", управляемый Гаврошем, за ним важно следовал тяжелый колесный грейдер с двумя ножами, затем гусеничный трактор с поднятым вверх огромным отвалом и небольшим экскаваторным ковшом сзади. За собой он тянул приличный открытый прицеп, заполненный мешками. Замыкали колонну два грузовика – самосвал на базе КамАЗа и ЗИЛ с высокими бортами. Колонна остановилась. Из головной машины выскочил Гришка и, выпучив глаза, уставился на автомобильную стоянку, образовавшуюся в центре поселка.

– Так на кой мы столько техники нагнали, если ты за день вон чего сам наворотил? – Гаврош даже подпрыгивал, то ли от возмущения, то ли от удивления, а скорее всего, исключительно от своей природной непоседливости.

– Запас, как известно, одно место не тянет, да и я не всегда рядом буду. Что еще ценного нашли?

– Почистили амбары соседа-фермера. Там крупы разные, овощи какие-то. В основном зерно, конечно. Да, еще теленка в лесу поймали, в кузове связанный лежит.

– Молодцы. Виктор, расставляй технику. Места свободного, как видишь, теперь много. И отдыхать.

Ковбой не появлялся. Не приехал он и к ужину, который, скорее уже по привычке, накрыли в доме Стаса. Не имея возражений против общего застолья, он прекрасно понимал, что в случае расширения колонии необходимо будет место для управления. Некий аналог штаба. Его, хоть и довольно просторное жилье, всех желающих не вместит. Да и людям, уже начинавшим привыкать к мирной жизни, нужно личное пространство.

Основным рассказчиком, как всегда, был Гришка, безбожно приукрашивающий любое событие, но, тем не менее, красочно и колоритно передававший основную суть.

– Виктор, ты осмотрел вертолет? Как вчера выразился наш юный механик, он "почти исправный".

– Смотрел. Гришка в этот раз не особо погрешил против истины. И если бы кто-то не отломил рычаг управления рулями высоты, то машина была бы полностью исправной. Рычаг восстановить несложно, но кто из нас умеет управлять такой машиной, особенно в условиях пониженной видимости?

– Да чего там управлять? Должна быть инструкция, почитаем и разберемся. Я и в прошлый раз его почти запустил, железка только ржавой оказалась, – идея полетов, видимо, с детства не давала Гришке покоя.

– Тут ты прав, Виктор. Пилотов среди нас пока нет. А тебе, Григорий, следовало бы лучше учиться в школе и изучать историю. Про птичку и Икара я ничего рассказывать не буду, но полагаю, что посадить такую машину, особенно в нужном месте, будет значительно сложнее, чем взлететь на ней. Виктор, определись, кого возьмешь в помощь на завтра. Нам нужен запас топлива. Максимально возможный для генераторов и техники.

– Стас, а что ты скромника из себя изображаешь? Расскажи ребятам о своих сегодняшних подвигах, – злой Надин язычок не преминул влить в беседу свою ложку дегтя.

– Надежда, мне ведь придется рассказывать все в подробностях и деталях. Ну, чтобы понятнее было. Может, уж лучше ты или Вера, как особо пострадавшие, возьмете на себя этот нелегкий труд? Меня беспокоит Ковбой, уже давно должен был вернуться.

– Он в городе хорошо ориентируется. Да и в обиду себя не даст. Ночлег себе найдет, – спокойно изрек Иван. – Думаю, завтра к обеду объявится.

– Иван, бери себе напарника или напарницу. Нам нужна постоянная каботажная команда. Нужно запасаться провизией. Грузовой транспорт уже есть.

– Хорошо. Я так понимаю, упор делать на сельхозпродукцию?

– На все, что может длительно храниться. Оксана, завтра с девчонками подберите и подготовьте помещение под продовольственный склад. В поселке есть спорткомплекс с бассейном, только там выбиты стекла. У кого-нибудь опыт животноводства имеется?

– У меня бабушка с дедушкой корову и свиней в селе держали, – подняла руку Анжела.

– Ясно. Значит, нет опыта. Учиться придется на своих ошибках. Попробуйте приспособить помещение крытого бассейна под хлев. Задача, в принципе, на перспективу. В первую очередь – склад продовольствия, склад ГСМ и оружейная комната. И необходимо подумать о помещении под штаб. Где-то поближе к стоянке техники, в нем же и оружейную комнату организовать.

– Не слишком ли большой объем работ для такой малочисленной команды? – господин Колыбеда явно не был расположен ни к животноводству, ни к физическому труду в целом.

– Видите ли, Александр Сергеевич, у меня есть все основания полагать, что через месяц-полтора супермаркеты закроются на длительный переучет. Но этот факт, вероятно, никак не скажется на вашем аппетите. Короче, все, что успеем собрать и заготовить до первых серьезных снегов, то и наше. На долгие зимние месяцы.

Стас встал из-за стола и прошел в кабинет. Ему хотелось побыть одному. В прошлой жизни, точнее, в последние ее двадцать лет, он руководил маленькими или большими коллективами, беря на свои плечи груз ответственности за вверенных ему людей. Тяжесть этого груза была не всегда одинаковой, и, выйдя на пенсию, он очень рассчитывал избавиться от нее раз и навсегда. "Не получилось", – подумал Стас, устраиваясь в мягком кожаном кресле. Кресло, рабочий стол, монитор компьютера – как все знакомо и привычно. Стас нажал кнопку запуска ноутбука. Жидкокристаллический экран, выдав привычный марш Билла Гейтса, засветился голубым огнем.

***

Голубой свет монитора медленно и плавно растекся в стороны, обволакивая сознание Стаса, унося его в глубины воспаленной мечущейся памяти.

Он стоял у подножия величественного античного храма, затейливую лепнину портиков которого подпирали высокие гордые колонны. Мраморные ступени вели к анфиладе, заканчивающейся белой статуей Бога. Храм стоял у подножия горы с покрытыми оливой и дубом склонами, а внизу под ногами Стаса почти в километровой глубине плескались воды залива. Лучи ярко-рыжего восходящего солнца отражались золотыми бликами в разгоняемой легким бризом ряби морской воды. На центральном портике, венчавшем мраморные колоны, крупными латинскими буквами была высечена надпись "Nosce te ipsum".

Стас знал перевод этой фразы: "Познай себя" или "Познай свою душу". Он даже знал, куда, блуждая в глубинах памяти, попал на этот раз. Перед ним во всей своей первозданной красоте величаво возвышался храм Аполлона в Дельфах. Пуп, центр Земли по верованиям древних греков, главный оракул античного мира, хранивший священный камень омфал. Стасу вспомнилась легенда о двух орлах, выпущенных громовержцем Зевсом с двух противоположных концов земли и встретившихся именно здесь.

– Ты уже понял, что не просто так оказался в этом месте, – раздался скрипучий старческий голос с верхних ступеней храма. К Стасу медленно спускалась седовласая женщина в развевающейся тунике, сохранившая гордую осанку былого величия и красоты.

– Доброго вам утра, матушка. Давненько я не общался с родственниками. С кем на этот раз свела меня воспаленная память?

– И ты будь здрав, Ищущий. Я Пифия, оракул храма Бога Солнца – Аполлона.

– Мне вот почему-то помнится, что Пифии были девственницами. Я, конечно, приношу нижайшие извинения за столь деликатный вопрос…

– Слабо женское чрево. Были когда-то. Века с тех пор минули. Если бы не кобели вроде тебя, может, и по сей день бы тут крутились. А так приходится пожилой женщине дышать всякой дрянью из расщелин и вещать галлюциногенный бред полоумным идиотам.

– Ого, матушка, это что, вы со мной на великой латыни так высокопарно изъясняться изволите?

– Какие уж тут этикеты между своими. Ты ведь не за предсказаниями пришел, тебе более конкретные ответы нужны.

– А ты их знаешь, Пифия? Ты обладаешь даром ясновидения? Или действительно общаешься с богами?

– В подавляющем большинстве случаев я общаюсь с полными кретинами. И ты на них похож, родственничек. Нельзя прозреть будущее в абсолютной величине. Существует лишь бесконечное множество линий вероятности, и мы предрекаем только самую мощную из них. Но исполнение пророчества во многом зависит от самого заказчика. А если считать, что пророчество исполнится само по себе, и не шевельнуть при этом даже пальцем, то и получается, как у Креза с его Черепахой.

– Про Креза не помню, но анекдот про Илью Муромца знаю.

– Это еще кто такой? А ну-ка, потешь бабку.

– Стоит Илья на распутье трех дорог у камня, растущего из земли. А на камне том написано: "Пойдешь направо – коня потеряешь. Налево пойдешь – меча лишишься. А прямо пойдешь – так и вовсе жизнь заберут". Задумался Илья. Долго думал. И так прикидывал, и эдак. Вдруг голос из-под камня: "Будешь без толку здесь торчать, прямо сейчас по голове получишь!".

– Этот ваш камень и есть настоящий Оракул, и предсказания его весьма точны и однозначны. Но в целом смешно, конечно. Задавай уже свои вопросы. Вижу, на языке вертятся.

– Хорошо, Пифия. Какова, по-твоему, вероятность гибели Земли? В моем нынешнем времени?

– Очень высокая, путник. Чрезвычайно высокая, я бы сказала. Да только не Земли – она, матушка, возродится. Человечество со своего лика сотрет и возродится.

– Полностью сотрет?

– Полностью. Вместе со всем смрадом, которым вы ее загадили.

– А есть другие вероятностные линии? Ты их видишь?

– Они всегда есть. Без них нельзя. Беда в том, что я их толком рассмотреть не могу.

– Неужели планета уничтожит все живое? Саму жизнь?

– Глупы вы стали в своем просвещенном будущем. Жизнь священна. Ее уничтожить нельзя. И на Земле она возродится. Но ты ведь имел в виду ваши жалкие душонки. Неужто не ведаешь? Они бессмертны!

– Не ведаю, Пифия, и подтверждения тому ни разу лично не видел.

– Это дело наживное. Увидишь еще. Задавай второй вопрос. Что ты хочешь о времени спросить?

– Откуда знаешь? А, ну да, ты же у меня в голове. Скажи, если я попал в будущее, могу ли так же вернуться обратно?

– Возьми камень у своих ног. А теперь подумай, можешь ли ты совершить обратное действие и положить его на место? Прежде чем задать вопрос Оракулу, хоть немного напряги мозги.

– Я глубоко убежден, что переход в будущее совершил не лично я. И уж точно не по своему желанию.

– Люди слепы и редко понимают свои желания. Ничего в этом мире не происходит без их ведома и согласия. Хуже другое. Не умеем мы контролировать свои желания.

– Хорошо, давай конкретизируем вопрос. Что нужно сделать для того, чтобы получить контроль над временем?

– Прочти надпись над входом в храм. Ты же понял смысл этой фразы. "Nosce te ipsum".

– Я бы этому Эзопу ноги повыдергивал. Основатель иносказаний, мать его, – пробурчал Стас вполголоса.

– Нечего пенять на Эзопа, коли свои мозги жидкие. И еще одно скажу, наследничек. Все остальные вероятностные линии судьбы Земли и всего человечества на тебе замкнуты, – слова древней Пифии донеслись сквозь шум волн растворяющегося в голубой дымке Коринфского залива. И Стас не был абсолютно уверен, что правильно их расслышал.

 

Глава 7. Вердикт

Ковбой не вернулся и к утру. Стас интуитивно чувствовал: оптимистичный прогноз Моряка ошибочен. С Игорем приключилась беда, ему нужна помощь. Проведя краткую утреннюю планерку и отправив группы по своим рабочим местам, он позвал Оксану, Сашу и Надю.

– Я сейчас поеду в город. Поеду один, на "Харлее" Викинга. Это не обсуждается, – он поднял руку, останавливая пытавшуюся возразить Сашку. – Оксана, ты остаешься за старшую, по крайней мере, до приезда мужчин. Если я не вернусь к вечеру, передашь управление Ивану.

– Этому беспредельщику? Ты же его совсем не знаешь. Ему человека грохнуть – что два пальца об асфальт, – возмущенно вскочила Надя.

– Сколько человек он убил при тебе? Или о скольких убийствах ты знаешь достоверно, Надя?

– Ну, при мне никого… Но у Викинга все такие были.

– И ты?

– То есть?

– Старшим останется Иван. Лес перекрыт собаками, пешим сюда никто не пройдет. Но остается дорога. Оксана, выставишь сменный пост на бронетранспортере. Выезд из леса хорошо простреливается из пулемета. Ночью тоже караул. Смена каждые два часа. Всем иметь при себе личное оружие в полной боевой готовности.

– Все ясно, Стас. Постарайся не задерживаться – и, главное, вернись.

– Надя, после моего отъезда собери народ, немного постреляйте из пулемета. Да, и автоматы пристрелять не мешает. Только не так, как в прошлый раз, экономьте патроны.

– Стас, зачем тебе ехать? Тем более одному. Ковбой – мастер-рукопашник, его не так легко взять. Я вообще думаю, что он просто сбежал от нас. Он всегда скользким был.

– Надя, Игорю нужна помощь. И я поеду его выручать, как поехал бы ради тебя или любого другого члена нашей команды. Саша, проводи меня до стоянки.

– Стас, может, Надя права? Сейчас время не то. Игры в благородство никому не нужны. Возьми хотя бы меня с собой.

– Сашка, ты прекрасно знаешь, что будешь для меня только обузой. И поверь, оставаться человеком нужно в любое время и в любых условиях. А теперь главное. Зверь интуитивно воспринимает тебя вторым номером, в случае чего зови его. Он придет.

– Как звать-то? Кричать?

– Можно и кричать. Но я думаю, он услышит и мысленный зов. На выезде из леса я с ним пообщаюсь.

– Стас, ты вернешься?

– Обещаю, Александра Игоревна! – Девушка со слезами кинулась ему на шею.

Зверь ждал на знакомой опушке. Стас присел рядом, обнял лохматую голову пса, доверчиво положившего ее на колени. Мысленно создал образ Сашки. Собака вопросительно взглянула ему в глаза.

– Помоги ей, как помог бы мне, – вслух проговорил он и вскочил в седло стального коня.

Управление тяжелым мотоциклом особых сложностей не вызывало, и через несколько минут он уже уверенно объезжал валявшийся на дороге мусор и многочисленные выбоины. А вот явные преимущества перед своими четырехколесными собратьями байк, несомненно, имел. Пригород показался уже через пятьдесят минут.

Из оружия Стас взял с собой дробовик Викинга. Под него у рулевой стойки байка был приторочен хороший кожаный чехол, усыпанный металлическими заклепками. Дробовик легко выскакивал из него в правую руку, и стрелять можно было даже на ходу, сбросив газ. Для стрельбы подобным оружием одной рукой нужно было иметь определенную подготовку и немалую физическую силу, коей Викинг был явно не обделен.

В голенищах армейских ботинок разместились четыре метательных ножа, найденных вчера в одном из домов поселка. Его верный Бич покоился на своем законном месте, подмигивая алыми рубиновыми глазами. Стас представил себя со стороны и улыбнулся. Вооруженный до зубов, оседлав черный огромный "Харлей", он был миниатюрной копией голливудского героя, принесшего славу стальному Арни. Учитывая стоящую перед ним задачу, роль терминатора подходила как нельзя более кстати.

Устраивать побоища или повторять эксперименты со слабо еще контролируемыми силами Стас не собирался. И, въехав в черту города, включил на максимум свой радар, который теперь мог захватывать территорию радиусом в десять километров. Мерцающий огонек, принадлежащий энергетическому полю Ковбоя, он обнаружил через пятнадцать минут. Находился он в центральных районах города на расстоянии в девять километров. Рядом или почти рядом была и Маша. Объезжая завалы из бетона и погнутой арматуры, байк уверенно двигался в нужном направлении. Двигался до тех пор, пока дорогу не перегородил здоровенный желтый "Хаммер".

Из открытого люка боевой машины американской пехоты торчала бородатая физиономия в прыщах и оспинах. Надо прямо сказать, очень недружелюбная физиономия. Особенно Стасу не понравился ствол автомата, направленный в его сторону. Не приглянулся и подрагивающий на курке этого достойного оружия палец. Второй экземпляр местных флибустьеров обнаружился через пару секунд, когда высунулся из-за капота джипа и приготовился стрелять. Стас остановил мотоцикл и, подняв руки, слез с него.

– Вот это правильно. Байк-то Викинга, такой в городе один был. Ты из его недобитых будешь, али как? – изрекла давно не знавшая мыла физиономия с крыши джипа.

– Вероятно, все-таки "али как", – Стас решил не вступать в длительный диалог и не утомлять пропитанные парами алкоголя мозги караульных. Вместо этого он дал мысленный посыл на полное подчинение и подавление воли. Бородатые вояки застыли с широко раскрытыми глазами. – Подойди ко мне, – Стас кивнул братку, стоявшему за капотом. – Кто у вас старший? Что делаете на дороге? Отвечать быстро и четко.

– Старший – Гасконец. Послал караулить. Задача брать любых подозрительных типов с оружием и доставлять к нему – ежели живыми, конечно, останутся.

– Имя Ковбой говорит о чем-нибудь?

– Лежит связанным в штабе у Гасконца. Викинга байкер.

– Как попал к вам?

– Вчера с телкой по нашему району рыскал. Викинг вроде уже не в авторитете. Гасконец послал людей. Хотел поговорить. Только Ковбой пятерых наших отметелил. Пришлось связать.

– Сколько у Гасконца людей?

– В штабе человек пятнадцать будет. И по городу еще около тридцати мотаются.

– Значит, слушаем боевую задачу. Вы вдвоем охраняете этот байк. Никого к нему не подпускать. С поста не снимаетесь до моей команды. Задача поставлена. Вопросы отменяются. Я пошел.

Где расположен штаб Гасконца, Стас уже четко себе представлял, как и подробный план здания, а также основные посты. Их как раз было немного. Один на входе в кинотеатр, второй – у двери кабинета, ранее, видимо, принадлежавшего дирекции заведения. Все это Стас легко выудил в одуревших головах представителей нынешней городской элиты. Интересно, как они выбирают себе клички? Почему, например, Гасконец? Или Викинг? Сами себе, что ли, придумывают?

Город производил удручающее и гнетущее впечатление. Старый центр, еще два месяца назад красовавшийся монументальными зданиями эпохи вождя всех народов, сегодня выглядел павильоном для съемок фильмов-катастроф. По забитым строительным мусором, пустыми бутылками и банками улицам ветер гонял обрывки бумаги и куски цветного целлофана. Пустые проемы выбитых взрывной волной окон казались глазницами черепов огромных существ, которых навсегда покинула искра жизни. Скрипящие, болтающиеся двери открытых парадных дополняли общую картину всеобщего разрушения и бесхозности. Город умирал. Дорогу перебежала огромная серая крыса, тащившая в зубах корку заплесневевшего хлеба. "Вот кто выживет, – подумал Стас. – Эти выживают в любых условиях. Им и всемирный потоп не страшен. Может, еще тараканы".

Он стоял перед входом в кинотеатр. Небольшая площадь у центрального входа была расчищена от мусора и забита всевозможной техникой. Здесь были припаркованы мотоциклы, джипы различных марок, стояли даже два небольших трактора. Тут же нашла приют и "Хонда" Ковбоя. У входа, вытянувшись во фронт и вскинув на левое плечо автомат, стоял очередной боец Гасконца. Правой рукой с зажатой двумя пальцами банкой пива он пытался отдать честь.

– Вольно, гвардеец. Слушай вводную. По мере поступления личного состава отправляешь всех в большой зал кинотеатра. Есть тут такой, кстати? – Бородатый неандерталец с зажатым в зубах и уже горящим фильтром от сигареты неуверенно кивнул. – Хорошо. Мы там с Гасконцем будем политинформацию проводить. Усвоил? – Очередной кивок.

Отправив перед собой ментальную волну всеобщего подчинения, Стас начал подниматься по крутой лестнице. Нужно было признаться хотя бы самому себе: волна была скорее всеобщего почитания и раболепия. Подобные ощущения приятно щекотали Стасу нервы и в глубине души – самолюбие. Очередной постовой Гасконца застыл в позе караульного кремлевского Мавзолея у двери с надписью "Директор".

– Сейчас спускаешься вниз. Собираешь личный состав по всему зданию. Всем ждать в большом зале. Задача ясна? – Уверенный кивок.

Стас медленно открыл дверь. И вместо выстроившихся в шеренгу бойцов, готовых приветствовать своего нового вождя, увидел сидящего за столом напротив двери лысого худого парня. Раболепия в его взгляде не было вовсе, а указательный палец правой руки уже давил на курок автомата Калашникова.

В который раз за непродолжительное время пребывания в этом мире Стас поразился своей беспечности и самоуверенности. Времени и пространства для уклонения от летящей расходящимся веером очереди свинцовых пчел калибра 7,62 миллиметра у него не было. Стас представил кокон своего энергетического поля и выбросил в него сгусток энергии. Все действо происходило в замедленном временном режиме, уже привычном для него, но пока возникающем бесконтрольно, в минуты критической опасности. Десяток пуль вспыхнули, встретившись с защитным полем, отдавая свою кинетическую энергию Стасу.

А к лысому стрелку уже спешили пятеро его бодигардов, сидевших до этого за карточным столом на мягком кожаном диване. Спешили не защитить его от Стаса, как он сначала подумал. Предпринятые ими действия были полной противоположностью тем, которые предписывались их прямыми обязанностями. Через две секунды Гасконец – а в том, что это был именно он, Стас не сомневался – лежал, уткнувшись носом в стол, с заломленными за спину руками. Один из мордоворотов приставил ствол пистолета к его затылку и поднял преданные глаза на Стаса. Стас облегченно вздохнул. Мысль о том, что его покинул дар внушения, пронеслась мимолетно и исчезла, не успев оформиться окончательно. Но Гасконец требовал более детального изучения.

– Этого связать – и в сторону. А вон того, наоборот, развязать и провести массаж затекших конечностей, – Стас только сейчас обратил внимание на связанного Ковбоя, который лежал в позе эмбриона, спутанный веревками по рукам и ногам, а для верности был еще и прикован за ногу наручниками к чугунной батарее.

– Не верил, что придешь выручать меня, – прошепелявил Игорь. Видимо, пару зубов ему все-таки выбили в результате теплой братской встречи. – Этого лысого гада мне отдай.

– С лысым надо еще разобраться. Не прост он. Ты вон водички попей или чего покрепче. Видишь, ребятки готовы любой твой каприз исполнить.

– Ты кто? Демон? – безбожно гундося, произнес лысый. Так вот почему Гасконец. Французский прононс.

– Почему же Демон? Дела добрые вершить пытаюсь. Ангел скорее. Впрочем, я слышал, что вся эта братия одного роду-племени. А вот откуда ты такой взялся? Не дергайся, дай-ка мне взглянуть на тебя повнимательнее.

Не погружаясь в глубины психики бандита, Стас тщательно осмотрел его ауру. Посмотреть было на что. Мощное пси-поле позволяло лысому не только блокировать его атаку, но и воздействовать на окружающих, что он продолжал делать и сейчас, не очень успешно, конечно. Энергетическая оболочка Гасконца была интересна, вся в багрово-черных тонах, она создавала ощущение абсолютной дисгармонии и несла в себе какое-то хаотическое начало.

Проблемами морали и совести это создание не было обременено с детства. Природа или Создатель, наделив существо мощнейшим пси-полем, начисто погубило его психику. Даже без погружения, лишь слегка коснувшись воспаленного сознания, Стас испугался увиденного. Картины, блуждавшие в этом мозгу, могли послужить сюжетом для фильма ужасов. "Похоже, это неизлечимо", – подумал Стас, набрасывая на ауру Гасконца блокирующую серебряную паутину, исключающую выброс любой пси-энергии.

– Где Маша? – спросил подошедший Ковбой.

– Внизу, в каптерке. Гасконец ее браткам отдал для развлечения, – услужливо поспешил сообщить один из охранников. Игорь вопросительно посмотрел на Стаса.

– Позже, Ковбой. Сейчас спустимся в большой зал, нужно провести политинформацию. Вы! Тащите этого несостоявшегося пророка вниз в каптерку. Сами – тоже в зал. Пойдем, Игорь, посмотрим на войско этого гундосого Наполеона.

В большом зале кинотеатра собрались чуть больше тридцати человек, давно немытых и одетых согласно личным представлениям о моде. Преобладали цвета хаки и черный цвет кожи. При этом команда была отлично вооружена: каждый боевик имел при себе огнестрельное оружие, и это были далеко не охотничьи ружья.

Стас взобрался на сцену. Ментальный посыл на подчинение действовал без сбоев. Головорезы вскочили со своих мест и попытались принять некое подобие команды "смирно". Выглядело это комично, поскольку в армии служили единицы, да и те давно забыли строевую подготовку. "Наверное, примерно так выглядела армия батьки Махно, – подумалось Стасу. – Только непонятно, как можно управлять подобным стадом? А ведь атаману приходилось еще и вести активные боевые действия".

– Минуточку внимания, господа офицеры, сержанты, солдаты и прочие военнообязанные, – Стас поднял правую руку. В зале образовалось некое подобие тишины. – Ваш славный боевой командир Гасконец сложил с себя полномочия, решив предаться делам богоугодным, а именно – принять постриг и уйти в монахи.

– Так он же лысый. В каком месте его стричь будут? – раздалась реплика из зала.

– Опустим детали сего таинства и сразу перейдем к сути вопроса. Вооруженное формирование под экзотическим названием "Банда Гасконца" распускается. Не вижу радости на лицах! Пришел долгожданный дембель.

– Ура, – раздались одинокие выкрики.

– Слушаем приказ главнокомандующего о демобилизации. Сейчас организованной колонной маршируете к "Хаммеру" и сдаете боевым товарищам, стоящим в карауле, все вооружение. Как огнестрельное, так и холодное. Весь арсенал, предварительно разрядив, аккуратно грузите в джип. И с этого благостного момента для вас наступает мирная гражданская жизнь. Успехов в ней я вам и желаю. Приступить к выполнению приказа.

Зал быстро опустел. На сцену выбрался Ковбой, ошалело наблюдавший за происходящим.

– Хорошо, предположим, ты мощный гипнотизер. Пусть даже эти придурки сейчас разоружатся. А что будет завтра? Что помешает им сбиться в стаю, выбрать нового Гасконца или Орлеанца и продолжать заниматься теми же богоугодными делами?

– Видишь ли, Игорь, я произвел небольшие изменения в метаболических процессах этих достойных граждан, связав их напрямую с активным сознанием и глубинным подсознанием. Теперь даже малейшая мысль о совершении аморального поступка будет вызывать приступ неудержимого поноса и метеоризма у бывших гасконцев.

– Это, конечно, шутка хорошая. То есть, задумав оторвать башку ближнему своему, они будут неудержимо портить воздух и искать туалетную бумагу? Согласен, в таком состоянии не до планирования сложных козней. Вот только понятие моральности у каждого может быть своим. Иногда весьма отличным от общепринятых норм.

– Меня тоже посетила такая мысль. Поэтому я не придумал ничего лучшего, кроме как закодировать их на десять заповедей Христовых. Поверь, сам с трудом вспомнил все.

– Не хотел бы я оказаться на их месте, – Виктор захохотал. – Они ведь с голода подохнут в нынешних условиях. С Гасконцем то же самое сделаешь?

– Гасконец сам паранорм. И любую пси-кодировку рано или поздно снимет. Беда в другом. Он инвалид с детства. Моральный инвалид. Это практически непоправимо. Пойдем в каптерку, заодно и подумаем.

В небольшом помещении, служащем для складирования различного инвентаря, их взору предстало удручающее зрелище. На старом облезлом диванчике с торчащими пружинами лежала обнаженная Маша, заливаясь беззвучными слезами. "Девчонке здорово досталось", – Стас дал ей мысленный посыл на глубокий сон.

– Стас, отдай мне этого козла, – бледный Игорь переводил расширившиеся глаза с Маши на Гасконца.

Он подошел к бывшему главарю и вытащил нож. Стас не произнес ни слова, но, увидев нож, решил вмешаться. Все-таки резать связанного человека, как барана, было слишком, даже для потерявшего разум мира. Однако нож Ковбоя рассек лишь веревки, связывающие руки Гасконца.

– Бери нож. Это твой единственный шанс умереть человеком и мужиком. Иначе зарежу как овцу, – Ковбой бросил на стол хороший охотничий нож.

– Все в благородство играете. Викинг вон наигрался. И ты туда же, – Гасконец разминал затекшие кисти рук, практически не обращая внимания на лежащий нож.

Скорость движения поразила Стаса. Только что лежавший на столе нож незаметно оказался в правой руке бандита и уже летел в горло Ковбою. Только отточенная долгими тренировками реакция спасла Игоря от неминуемой смерти, а заодно и лишила мочки правого уха. Удар, нанесенный Ковбоем в ответ согнутыми фалангами пальцев правой руки, вмял кадык Гасконца, лишая того никчемной и бесполезной жизни.

Стас не вмешивался, прекрасно понимая, что является пособником убийства или казни. Как ни называй процесс лишения жизни человека, от этого гуманнее он не становится, но, во-первых, Игорь решил дилемму, стоявшую перед Стасом, а во-вторых, некоторым образом это все-таки была дуэль, сатисфакция.

Когда хрипы Гасконца стихли, Стас стал свидетелем любопытной картины. В течение короткого поединка он наблюдал за энергетическим полем бандита. Видел, как тот напрягает все силы, пытаясь пробить блокирующий его ментальные возможности колпак. И в момент смерти Стас не отключился от контроля над его ментальным полем. Хрипящий последний выдох и застывший взгляд совпали с началом движения энергетического поля Гасконца. Оно медленно, как бы нехотя, начало подниматься над остывающим телом, еще полностью сохраняя свою структуру и цветовую гамму. Какое-то время неподвижно висело в воздухе, затем совершило несколько неуверенных движений вправо и влево.

Стас ясно ощущал, что энергетическая оболочка Гасконца жива и разумна, она хранит все страхи и эмоции своего бывшего хозяина и в настоящий момент пребывает в полной растерянности. Через пару минут кокон начал сжиматься, приобретая форму шара размером чуть более баскетбольного мяча. Менялась и окраска энергетической оболочки: из багрово-черных тонов она плавно перетекала в более спокойные, голубые, розовые и синие. В какой-то момент шар, уже мерцавший внутренним огнем, начал вращение вокруг своей оси, а затем в одно мгновение исчез. "А ведь Пифия обещала, что я узрею доказательства бессмертия души", – мысль пришла как бы между прочим.

– Стас, забираем Машку и идем отсюда. Я так понимаю, ты ее усыпил?

– Подожди пару минут. Я кое-что поправлю в ее организме, сама пойдет. Своим ходом. Заодно и тебе кровь надо остановить, – он произвел несложную регулировку энергетических нитей поля девушки, ускоряя процессы регенерации в области таза, очищая эмоциональную сферу от черноты негативных эмоций и упрощая восприятие произошедших событий.

– Ты еще и целитель? – Игорь внимательно наблюдал за Стасом.

– Исцелять проще, чем убивать – и, главное, значительно приятнее. Ты лучше скажи, Ковбой, как вы умудрились так вляпаться?

– Излишняя самоуверенность подвела. Никак не ожидал, что весть об уничтожении байкеров так быстро разнесется по городу. Нас ведь здесь боялись. Не то что поперек слово сказать – стороной все старались обходить.

– Сделал, что я просил?

– Нужных людей зарядил. Весточку по городу разнесут. Вскоре жди гостей в долине. С астрофизиком все намного сложнее. Есть тут один, но….

– Что замялся? Договаривай.

– Дело в том, что он года три назад бросил кафедру физики. И ушел в монахи. Что-то с семьей у него случилось. То ли жена бросила, то ли изменила. Видели его в городе. Жив вроде.

– Где его найти?

– В Васильевской балке есть монастырь. Это километров семь, за городом. Якобы там обитает. Вот только насчет ясности его мышления у меня существуют глубокие сомнения.

– Нужно ехать. Сейчас с Машей разберемся и выдвинемся. Как думаешь, до темноты успеем?

– Если на байке, то легко. Ты-то сам на чем сюда прибыл?

– На "Харлее" Викинга. Как чувствуешь себя, Маша? – Стас обратился к открывшей глаза девушке. – Встань и пройдись.

– Да нормально все. Ночь только как-то все в тумане. Не помню…

– Ну и не напрягайся. Ты машину вести сможешь?

– Раньше водила. Только с коробкой-автомат.

– Коробка там автомат, это точно. Тогда выдвигаемся. Игорь, твоя "Хонда" на площади у входа припаркована. Я пройдусь. Тут недалеко, а вы – за мной.

Приказ главнокомандующего исполнили в точности. Оружие было аккуратно сложено в багажнике и на задних сидениях. Не только сложено, но и рассортировано на автоматическое, полуавтоматическое и холодное. В отдельном ящике лежали боеприпасы. Два караульных исправно несли службу. Один маршировал у мотоцикла, перекинув автомат на левое плечо. Второй замер у открытой двери "Хаммера".

Это необычное для здешних мест зрелище очень заинтересовало местных котов, которые, сидя на соседнем мусорном баке, с любопытством наблюдали за почетным караулом, изредка обмениваясь мнениями. Получив от Стаса благодарность за добросовестное несение службы в виде кодировки и досрочной демобилизации, два бородатых воина растворились в городских дворах.

– Всю жизнь мечтал на такой тачке покататься. Как-то не сложилось, – Стас похлопал рукой по желтому капоту "Хаммера". – Но машина стоящая, жалко бросать в городе. Маша, справишься с этим монстром? Его надо бы в долину доставить. А нам с Игорем сегодня немного в другую сторону.

– Управлять, наверное, смогу, но на дороге самой будет страшновато.

– Половину пути мы тебя проведем. Да и на дорогах сейчас спокойно. Место Викинга еще занять не успели. Этот "Хаммер" был визитной карточкой Гасконца, если нос высовывать не будешь, ни один бродяга не рискнет останавливать, – Игорь с удовольствием осматривал огромный джип.

– Народ в поселке успокой. Мы завтра постараемся быть на месте. Занимай место капитана этого корабля бездорожья, и тронулись.

Через два часа, дав последние наставления освоившейся за рулем девушке, свернули с автомагистрали на проселочную грунтовую дорогу. Деревянные купола небогатой церквушки показались вдали, когда начало смеркаться. К воротам подъехали уже в полной темноте. Гостеприимством в монастыре не отличались и на настойчивый стук не реагировали. Если бы не слабый запах дыма, именно дыма от очага, можно было бы счесть обитель безлюдной. Стас легко перемахнул через частокол забора и открыл массивный стальной запор на основных воротах.

Монастырь был беден. Это было заметно не только по дешевой деревянной церкви, но и по убогим хозяйственным постройкам, выполненным из того же подсобного материала. И выполненных не профессиональными строителями, а руками самих монахов. Которых Стас, кстати, в обозримом пространстве не наблюдал. Но локатор показывал две искры жизни, настороженно замерших в угловом домике, примыкавшем к тыльной части здания церкви. Туда они с Ковбоем и направились.

– Открывай, отче. Гости к тебе. С добром пришли, – Стас настойчиво пару раз громыхнул кулаком в деревянную перекошенную дверь.

– Нынче с добром и днем никого не сыщешь! Чего уж про ночь говорить. Шли бы вы, добрые люди, своей дорогой. Здесь поживиться нечем, – раздался неуверенный голос из-за двери.

– Мы за духовной пищей пришли, святой отец. Открывай уже. Пообщаться надо.

– Я сегодня не исповедую и грехов не отпускаю, – дверь медленно приоткрылась, в щель просунулся сдвоенный вертикальный ствол охотничьего ружья производства славного Тульского завода.

– Вот ведь времена настали! Батюшка, а как же заповеди Христовы? Тут, понимаешь, с лекции по истории христианства возвращаемся. В лоно родной церкви, так сказать. А нас эта церковь хочет зарядом дроби встретить. Или чем ты там зарядил этот музейный экспонат?

– Солью, – проворчал бородатый щуплый мужичок в черной, до пят, рясе. – Проходите уж, коль пришли. Окромя чая, угощений не ждите. Пощусь я, уж который день.

– Так уж один здесь и постишься, значит?

– Один как перст, дети мои. Вот вам крест, – мужичок начал неистово креститься.

– Не гневи Бога, отче. Вытаскивай на свет божий чадо из вон того сундука. Оно же там долго не выдержит. А из второго доставай пожрать и накрывай на стол. Мы не тати с большой дороги. И разговор у нас не короткий.

– Где он, Бог-то, ныне? – бубня себе под нос, монах направился в сторону сундука.

В неярком свете керосиновой лампы проявилось невысокое худое создание, вероятнее всего, относящееся к прекрасной половине человечества. Но при таком свете, короткой стрижке и полном отсутствии вторичных половых признаков оно вполне могло сойти и за мальчонку. Эти самые признаки, скорее всего, были скрыты такой же, как и у монаха, рясой, со слегка подрубленными и грубо обметанными полами. Стасу пришла в голову нехорошая мысль, и он повнимательнее пригляделся к ауре мужика в рясе и, как оказалось, девушки. Не обнаружив там ничего предосудительного, кроме отеческой заботы о ребенке, он успокоился.

– Как вас величать, отче, и ученицу вашу тоже? Меня Стас зовут, его вот – Игорь, – Ковбой вежливо склонил голову.

– Отец Сергий я. А эту вот заблудшую овцу Ольгой зовут. Как догадался, что девка? Специально ведь остриг под пацана. Девицы ныне дороже любых денег. Попортят, в лучшем случае, а то и убьют. Жизнь-то человеческая дешевле медяка. Оленька, накрывай на стол, коль уж такой гость настойчивый попался.

– Скажи-ка, отец Сергий, а прав ли наш общий уже друг Игорь? Какова твоя специализация в миру была?

– Отроков физике да астрономии обучал. Да сподобил Господь Бог душу неразумную, наставил на путь истинный.

– А не растерял ли ты, отче, знаний, дарованных тебе безвозмездно отчизной нашей, в праведных молитвах и верном служении Господу?

– Мысли и слова твои богохульством отдают, да, видно, времена такие настали. Близок-то последний час. А физик я был хороший, ежели тебя это интересует.

– Вот именно как физик ты меня и интересуешь, отец Сергий. Теологические беседы и споры мне с тобой вести некогда. Скажи-ка, мил человек, если я дам тебе траектории движения нескольких космических тел, сможешь ли ты построить математическую модель с перспективой, скажем, на год или больше?

– Догадываюсь, о чем толкуешь, сын мой. Довелось увидеть звездное небо один раз. Не каждому астроному выпадало такое счастье.

– А раз видел, что скажешь?

– Хорошего ничего не скажу. Последние часы для Земли наступают, и для детей господних тоже. Близок уже час, когда наши души предстанут перед вратами, охраняемыми архангелами.

– И насколько близок? – перебил Стас монаха, способного увести в дебри теологии любую нить разговора.

– Так ведь это рассчитывать надо. Телескоп нужен и множество других измерительных приборов. Компьютер, опять же.

– Батюшка! Мы сюда за этим и приехали. Посиди пару секунд спокойно, – Стас мысленно воссоздал картину, увиденную им позапрошлой ночью, и постарался медленно внедрить ее в голову физика-монаха. Со всеми цифрами, углами, расстояниями и траекториями. По мере проявления картинки в голове у монаха его глаза расширялись и приобретали форму надкушенной ныне Луны.

– Да ты демон! Искуситель! Чур на тебя, чур! – завопил бывший физик, неистово крестясь.

– Сергей, как там тебя по отчеству? Давай перейдем от средневековья к началу двадцать первого века. У тебя в голове – схема движения двух лун вокруг планеты. Со всеми прилегающими к ним метеоритами и прочим космическим хламом. Скажи, этих данных достаточно для построения модели?

– Артемович я. Что именно тебя интересует, посланник Люцифера, пришедший искусить меня в последние дни жизни?

– Задаю вопросы. Первый: возможна ли катастрофа планетарного масштаба? Если да, то каков процент вероятности и по возможности точное время ее наступления. Второй: в случае неизбежности указанной выше катастрофы ее примерные масштабы и прогноз для человечества. Задачи ясны, Сергей Артемович? Какую еще помощь могу вам оказать?

– Скор ты больно! На такие расчеты как минимум вся ночь уйдет. Бумага и ручки есть, но вот вычисления чрезвычайно сложные, а я утомлен в своем служении Господу нашему.

– Бодрость и ясность мысли на всю ночь я вам гарантирую, отец Сергий. Так что приступайте немедля, а мы с Игорем будем оберегать ваш покой.

Покончив со скромным ужином и чуть ли не насильно усадив святого отца за некое подобие рабочего стола, Стас присел в углу и задумался. Если прогноз покойного Лешки подтвердится, а он был в этом почти уверен, то каков смысл всех телодвижений, производимых им? Если человечеству суждено погибнуть, исчезнуть с лика Земли как виду, стоит ли продолжать борьбу, соблюдать моральные каноны? Может, правы такие, как Гасконец, и остаток отведенных дней нужно просто прожить в свое удовольствие, не растрачивая попусту силы на решение социальных и общественных проблем? Да, человеку свойственно бороться за выживание, именно это качество и служило движителем эволюции на протяжении сотен тысяч лет, но ведь и Земля не знала подобных катастроф.

Так и не придя к определенному выводу, Стас оглянулся. Монах увлеченно чертил схемы на листах бумаги, и он отправил ему заряд энергии, подпитывая ауру. На лавке храпел Ковбой, утомленный чередой ночных приключений. В углу на сундуке сидела, насупившись и обняв колени, Ольга. Он мысленно послал ей волну покоя и умиротворения. Девушка, удивленно подняв голову, расслабилась, встала с сундука и, потянувшись, пошла расстилать свою кровать, обнаружившуюся в углу за ширмой.

***

Стас сидел на каменном волнорезе, у его ног мирно плескались лазурные соленые волны спокойного залива. Легкий морской бриз нес свежесть и прохладу наступающего вечера. Его ног коснулась тень, отбрасываемая огромной монументальной башней, возвышавшейся прямо за спиной. Стас повернулся. Его взору предстали сразу три необычных объекта. Первым был высокий старец в царских одеждах и головном уборе египетских фараонов. Царскими были не только одежды: осанка пожилого мужа и выражение его лица несли на себе отпечаток власти и одновременно глубокой мудрости. За спиной царя возвышалось огромное, не менее ста семидесяти метров в высоту, сооружение.

Присмотревшись внимательнее, Стас понял, что это гигантский однобашенный маяк, покоящийся на мощном высоком фундаменте. Башня восьмигранной конической формы состояла из четырех массивных каменных поясов. Нижние два из них прерывались волнорезом, верхние были сплошными. Между этими поясами располагались широкие и глубокие ниши, отделенные друг от друга тонкими перегородками по углам башни. В нишах были просверлены иллюминаторы. На верхней площадке башни находилось своеобразное жерло, из которого вырывалось открытое пламя. Венчала это титаническое сооружение статуя женщины, вероятно, богини.

На втором плане, дополняя гармонию и красоту картины, на берегу морского залива раскинулся каменный город. С высоты волнореза были хорошо видны геометрически правильные кварталы и широкие центральные улицы, делившие город на несколько почти равных частей. Мостовые, парки, театры, ипподромы, роскошные бани и театры – все это указывало на благоустроенную и богатую жизнь древнего города.

Это же Александрия, город, основанный великим Александром Македонским! И, следовательно, у него за спиной – одно из семи чудес света, Фаросский маяк. Стас еще раз взглянул на чудо архитектурного гения древних греков, не дожившее до наших дней в первоначальном своем виде и красоте. По углам маяка, на вершине башни были видны статуи тритонов – мифологических морских существ, полулюдей-полурыб, которые, по верованиям древних, звуками своих рожков были способны вызывать волны и усмирять их.

– Гений Сострата, воплощенный в камне и людском поте, всегда производит впечатление на путников. Любуйся, отрок. Запечатлей в памяти величие человеческой мысли. В твоем времени подобного уже не строили. Обмельчал род людской.

– Кто вы, ваше величество? Или к вам как-то иначе следует обращаться?

– Как ни обратись, суть от этого не изменится. Я Птоломей Лаг Сотер – сатрап и царь Египта, и, ко всему прочему, твой далекий предок.

– Вот уж не думал, что в моих жилах течет царская кровь. Если я ничего не путаю, ты один из ближайших соратников и друзей Александра Великого?

– Александр Аргеад Магнус, мой повелитель, волею богов был моим лучшим другом. Ныне он покоится в моей усыпальнице, в царском дворце. Но ты ведь опустился в глубины своей памяти на две с лишним тысячи лет не для того, чтобы поговорить о великом воителе и царе всех царей?

– Может, и о нем, ваше величество. А может, просто хотелось вдохнуть воздух Эллады. Все мои погружения в глубины памяти не дают прямых ответов на мучающие меня вопросы. Может, ты будешь приятным исключением из правил?

– Правильно сформулированный вопрос – это уже половина ответа на него.

– Ты ведь знал Александра Македонского лучше многих. Ответь, зачем он стремился к краю земли? Он же был просвещенным человеком для своего времени и должен был прекрасно понимать, что его цель недостижима.

– Потому-то он и был великим, что все его даже самые мелкие цели были недостижимы и неосуществимы, а он просто шел вперед, ломая устои, и вопреки всему достигал их. Посмотри на меня. Я расширил и укрепил наследие Александра. Я провел десятки сражений и в большинстве из них одержал победу. Александрия сегодня – центр эллинского мира. Я построил музей и академию, заложил библиотеку. Но я не Птолемей Великий и никогда им не стану. Просто потому, что все мои задачи и жизненные цели достижимы и осуществимы. В отличие от него, я никогда не ставил на карту все, поэтому в истории останусь всего лишь Птолемеем Первым.

– Как по мне, лучше быть живым Птолемеем Первым, чем мертвым Александром Великим. Сколько он прожил? Тридцать три года? Что случилось с его великим царством? Вы же, его ближайшие друзья и соратники, разорвали на части и планомерно уничтожили великое государство.

– Он шел к краю земли. Все остальное было лишь досадной помехой на его великом пути. Он не завоевывал мир – он всего лишь расчищал себе дорогу. Он не был для нас царем. Он был первым среди равных – "primus inter pares". Но, к сожалению, так считал только он сам. Равных ему среди нас не было. И быть не могло.

– Ты хочешь сказать, царь Египта, что цель жизни великого человека заключается в достижении недостижимого?

– Вот ты и ответил на свой вопрос. Я бы только немного уточнил. В стремлении достичь недостижимое.

– Как в сказке: "Цель вижу – препятствий не вижу", и головой об стену – хлоп.

– Большинство стен сооружены нашим воспаленным, трусливым и никчемным мозгом. Сострат клялся мне, что не в состоянии человеческий гений спроектировать и построить искусственное сооружение, которое бы было выше пирамиды Хеопса в Фивах. После двух недель, проведенных в подвале на одной воде, эта стена перед ним рухнула, и он принес мне проект маяка, стоящего за твоей спиной. Он простоит на этом месте, освещая залив огнем человеческого гения, еще почти две тысячи лет.

Мерцающий желтый свет Фаросского маяка, служивший путеводной нитью тысячам моряков, стремившихся к портам богатой Александрии, начал таять в мутной дымке вместе с величавым ликом первого эллинского царя Египта, основателя династии, правившей древней страной на протяжении трехсот лет.

Очнулся Стас в той же позе. Казалось, ничего не изменилось в деревянной церковной пристройке, все так же мирно похрапывал Ковбой, за ширмой ворочалась во сне Ольга. Керосинка дожигала последние капли вонючей солярки, давая неравномерный мерцающий свет, бросавший таинственные тени на противоположные стены. Вот только профессор-физик, переквалифицировавшийся в монахи, уже не корпел над листами с бумагой, а, откинувшись на спинку деревянного стула, задумчиво теребил лохматую шевелюру.

– Ну что, господин бывший физик, а ныне служитель культа, как ваши расчеты? Что день грядущий нам готовит?

– Грядет апокалипсис, сын мой. Давно предсказанный отцами церкви. И только чистые непорочные души пройдут чистилище и обретут покой в раю.

– Батюшка, давайте все-таки от Ветхого Завета перейдем к любимой вами некогда астрофизике.

– Что тут переходить… Вот все расчеты. Смотрите сами.

– Вы издеваетесь, отче? – Стас взглянул на десяток листов, исписанных мелким неразборчивым почерком. Там преобладали формулы, цифры, схемы и диаграммы. – Сергей Артемович, ваши глубокие познания в астрофизике в виде этих каракулей произвели на меня неизгладимое впечатление. А теперь нормальным человеческим языком ответьте на поставленные вам вопросы, – Стас сопроводил свои слова легким телекинетическим толчком в область обвисших ягодиц богобоязненного физика.

– Да задница Земле нашей! И всему живому на ней тоже задница, – потирая ягодицы, завопил, вскочив со стула, монах.

– Ну вот. Это более приемлемый и понятный язык. А теперь отвлекитесь от своих ягодиц и по-человечески, доступно все объясните. Итак, вопрос первый.

– Орбита Луны изменена принципиально и сейчас абсолютно нестабильна. В нынешнем ее состоянии, с учетом потери примерно четвертой части массы, предел Роша будет составлять около 1480 километров. Нижняя точка нынешней орбиты Большой Луны находится в районе 1800 километров. Вот эти расчеты, – отец Сергий помахал пачкой грязных листов, – неопровержимо доказывают, что максимум через девять месяцев гравитационные силы Земли и собственные приливные силы разорвут на части нашу любимую Луну или то, что от нее осталось.

– Процент погрешности в вашей модели?

– Тысячная доля процента. Только Божья воля может изменить соотношение планетарных сил.

– Перейдем к обсуждению второго вопроса.

– Вы хоть представляете себе, о силах какого масштаба идет речь? Уже сегодня в нижней точке орбиты Большой Луны океан может подниматься на высоту до полукилометра. А если она проходит над континентами, это будет приводить к многократному усилению вулканической деятельности и тектоническим разрывам земной коры. Горы будут рождаться за часы. Я не геофизик, но, думаю, не ошибаюсь и в этом.

– Почему же мы этого не чувствуем?

– На то много причин. Вращение Луны вокруг Земли постоянно замедляется. При нынешней угловой скорости она совершает всего восемь оборотов в год. Мы просто не попадаем в нижнюю точку ее эклиптики. Кроме того, нам крупно повезло и в другом. Географически мы расположены на одной из древнейших тектонических плит Земли, предельно устойчивой к любым глубинным процессам. Это ведь горы, превращенные за миллионы лет в плоскогорье, но даже оно находится на высоте более шестисот метров над уровнем мирового океана. Точнее, бывшего мирового океана, и приливные волны сюда пока не достают. Но я повторяюсь: пока.

– Вы хотите сказать, отче, что через девять месяцев нас ждет всемирный потоп? Нам готовить Ноев ковчег номер два?

– Потоп случится значительно раньше. По моим расчетам, уже через пять-шесть месяцев волны высотой до километра смоют все живое с оставшихся клочков суши. И никакой ковчег в подобной ситуации не спасет. Некуда будет причаливать.

– Это еще почему?

– Да потому, что катаклизм с каждым днем станет набирать силу. И уже через восемь месяцев планета будет представлять собой кипящий суп из бушующих волн километровой высоты и раскаленной лавы, выбрасывающей в атмосферу миллионы тонн пара и серы. Это ад, который не снился самым великим грешникам.

– А что будет потом?

– Когда потом?

– После того, как Луна взорвется.

– А вам не все равно? Вас-то там не будет. Земля получит новое кольцо из осколков спутника. Вероятно, несколько сместится ось и наклон планеты. Полная перестройка земной коры и активные тектонические процессы на десятки или сотни тысяч лет вперед. Ни о какой жизни в подобных условиях, естественно, речь не идет.

– Сколько же у нас с вами осталось времени, отец Сергий?

– Учитывая наше удачное месторасположение, я бы дал оптимальный прогноз в четыре, максимум пять месяцев жизни. Нет, не спокойной жизни. Климат планеты будет меняться скачкообразно. Но шанс на выживание примерно такой.

Беседуя с физиком-монахом, Стас совершенно не обращал внимания на окружающих. И только сейчас заметил, что Ковбой и проснувшаяся Ольга внимательно и сосредоточенно слушают их.

– Мы все умрем, батюшка? – в глазах девчонки стояли слезы. – Я не хочу. Я жить хочу. Я ведь еще ничего не видела. Я так хотела увидеть Париж и Эйфелеву башню. И сколько всего интересного еще на Земле…

Сгорбившись, шаркающей походкой монах подошел к девушке и ласково погладил ее по голове. Стас посмотрел на Игоря. Ковбой спокойно сидел на деревянном топчане. Эмоции не отражались на его бесстрастном лице. Но вопрос витал в его напряженной ауре. Вопрос был прост, и ответа на него Стас не знал. "Зачем мы выжили в то роковое воскресенье? Только для того, чтобы погибнуть страшной смертью через полгода?"

– Отец Сергий, вы видели всю картину космической катастрофы так, как ее видел я. У меня к вам вопрос, уже не только как к физику, но и как к священнику. Как, по-вашему, не слишком ли много факторов совпало единовременно? Будучи и физиком, и священником, можете ли вы дать оценку произошедшему с теологической точки зрения?

– Как можно дать оценку действиям Господа нашего? И мне ли, грешному последователю его, пристало рассуждать на тему, прав ли Всевышний или не прав в своих деяниях?

– Отче, прекратите причитать. Меня ведь только ваше личное мнение интересует, а Господа можете на время оставить в покое.

– Все в руках Господних. Каждая пылинка сотворена его рукою. Видимо, переполнилась чаша грехов детей его. Но, если честно, комета не слишком хорошо вписывается в воспроизведенную тобой картину, – отец Сергий покосился на иконостас в правом углу и трижды перекрестился.

– Обоснуй.

– Слишком уж невероятная череда совпадений. Это, конечно, скорее мнение физика, чем священника, – Сергий опять перекрестился, – но природа не любит такой точности. Вероятность совпадения подобного количества событий практически стремится к нулю. Да и теология всегда трактовала комету как посланницу изначального, первородного Зла.

– А что, например, могло бы предотвратить катастрофу? Ну, кроме руки Господней?

– Не богохульствуй, сын мой. Или ты рассчитываешь обойти врата чистилища? Да что угодно, – Сергий понизил голос. – Достаточно изменить на долю секунды траекторию кометы или на ту же долю замедлить либо ускорить скорость ее движения, и фатальная встреча не состоялась бы.

– А смена геомагнитных полюсов?

– Это было предсказано давно. И процесс движения начался не год и не два назад. Смена полюсов, несомненно, привела бы к массовой гибели людей и катаклизмам планетарного масштаба, но, в любом случае, оставила бы человечеству шанс на выживание.

– Спасибо, святой отец. Вы многое для меня прояснили. Я вам и Ольге предлагаю поехать с нами. К обеду мы будем в долине. Вы сможете выбрать себе теплый дом и в относительном комфорте провести отведенное нам судьбой время.

– Я от суеты мирской сюда бежал и не вижу смысла в последние дни жизни рода людского к ней возвращаться. Уж лучше я проведу время в молитвах о спасении душ наших бессмертных. Ольгу же сами спросите. Неволить дитя не буду.

– Если души наши бессмертны, зачем же их спасать? Ну да ладно, свобода выбора священна. Оля, ты все слышала. Что скажешь?

– Я с отцом Сергием останусь. Коль уж недолгий век судьбой уготован, какая разница, где остаток дней провести?

– В долине вас всегда примут. Игорь, давай собираться, светло уже совсем.

Они вышли на улицу. Промозглый утренний туман, пропитанный влагой, пылью и гарью, показался им свежим морским воздухом по сравнению с затхлым духом, царившим в келье отца Сергия. Возможно, сама атмосфера безнадежности и безысходности угнетала и давила на сознание, заставляя весь мир воспринимать в серых тонах. Игорь поежился. Реальность, похоже, немногим отличалась от внутреннего состояния Стаса. За все утро он не проронил ни слова, и сейчас вопросы вертелись у него на языке.

– Спрашивай, Ковбой. Пока не тронулись.

– Скажи, насколько услышанный нами бред сумасшедшего монаха соответствует действительности? Я уже многому перестал удивляться, но это просто ни в какие ворота не лезет.

– Хотел бы я, чтобы это действительно был бред воспаленного сознания Сергия или моего. Где-то в этом русле я и видел развитие ситуации, но рассчитывал на то, что природа оставит хоть малейший шанс своим детям на спасение. Теперь надежды не осталось.

– Ты это серьезно?

– Серьезно, Ковбой. Монах только что вынес приговор человечеству. Вердикт, который обжалованию не подлежит. Прошу пока в поселке не распространяться на эту тему.

– И что, мы будем спокойно сидеть сложа руки и ждать, пока нас накроет морской волной или поглотит разверзшаяся твердь земная? Ты-то лично что собираешься делать?

– Не знаю, Игорь. Я не Господь Бог и даже не пророк его. Один мой дальний родственник сказал, что нужно ставить перед собой и стремиться к недостижимым целям. Но не настолько же недостижимым. Пока будем жить, так, как если бы сегодняшней беседы не было. И думать. Времени нам отпущено не так уж мало.

 

Глава 8. Рождение мага

Жизнь в долине шла своим чередом. Все заботы о внутренних работах взяла на себя Оксана. В круг ее обязанностей входила подготовка жилых помещений, расселение вновь прибывших жильцов, общая организация хозяйственных работ в долине, а также множество мелких дел, без которых работа завхоза, просто невозможна. Ковбоя определили руководителем внешних выездных операций, суть которых заключалась в ежедневном сборе продуктов питания, топлива, необходимой техники и оружия. По совместительству он отвечал и за оборону долины.

Виктор где-то раздобыл мощную полевую радиостанцию, после небольшой модернизации которой удалось установить некое подобие связи с радиусом действия до пятнадцати-двадцати километров. Поставили ее в штабе, под который был оборудован частный дом, примыкавший к автомобильной стоянке. Здесь находился и регулярный сменный пост. Кроме координации действий выездных бригад, постовой охранял весьма значительный запас огнестрельного оружия и боеприпасов. Второй постовой находился на броне БТР-а, превратившегося в стационарную огневую точку, охранявшую въезд в поселок.

Народ продолжал прибывать. Не слишком интенсивно – опасения Игоря о массовом исходе из города не оправдались, но в течение прошедшей недели население коммуны возросло до сорока человек. Стас рассчитывал, что до наступления настоящих холодов количество жителей поселка может достигнуть сотни и более. Уцелевшие дома вполне могли вместить втрое больше народу, но если дороги заметет снегом, то количество желающих покинуть город значительно уменьшится.

А зима уже полноценно вступала в свои права. Температура воздуха днем редко превышала нулевую отметку, а выпадавший ночью грязно-белый снег за короткий световой день не успевал растаять. Водная гладь прилегавшего к дому Стаса озера стала у берегов покрываться кромкой хрупкого льда, который постепенно затягивал заросшие камышом берега.

В целом, хозяйственная суета в поселке не требовала его постоянного присутствия. Ответственные лица добросовестно справлялись со своими обязанностями. Новые жители поселка прекрасно понимали, что сидеть сложа руки здесь не придется, и легко включались в общий рабочий настрой. Постепенно поселенцы стали разбиваться на группы по интересам и старались проводить свободное время за совместными развлечениями.

Само собой, такая группа сформировалась и у его очага. В нее вошли Гришка с Катей, так и оставшиеся жить в доме со Стасом, Сашкой и Надей. Почти каждый вечер приходили в гости Оксана с близнецами и Игорь с Машей. В основном – с целью посоветоваться и отчитаться за проделанную работу. Непринужденные и веселые ужины постепенно стали входить в традицию. Особую искру непосредственности всегда вносил Гаврош, который, вопреки всем перипетиям, не терял врожденной жизнерадостности и детской наивности, а его неуемная энергия могла свести с ума кого угодно.

Отношения между Стасом, Надей и Сашкой сложились достаточно ровные, и никого в поселке не удивляло его формальное многоженство, да и сам он перестал мучиться угрызениями совести. Женское население поселка уже сейчас преобладало над мужским в соотношении один к полутора – и, как подозревал Стас, разрыв мог еще возрасти. Все-таки природа наделила женский организм большими возможностями для выживания, а инстинкт материнства требовал искать защитника и опору. Поэтому полигамия в подобных условиях не была чем-то предосудительным и запретным и, как он заметил, начинала находить сторонников и в других группах. Секс не только давал Стасу эмоциональную разгрузку, но и служил мощным источником какого-то особого вида энергии, позволяющего постепенно структурировать рассыпанную в глубинах памяти мозаику знаний.

Опасения по поводу ревности со стороны одной из его подруг тоже не подтвердились. Надя с Сашкой были очень разными и, на удивление, вполне гармонично дополняли друг друга, чего раньше, в той далекой прошлой жизни, Стасу встречать не доводилось. Духовную и эмоциональную составляющую их трио, безусловно, поддерживала Саша, Надя же была лидером в сексуальной и физической сфере. Самое главное, что никто из них не претендовал занять в душе Стаса то место, которое даже у полигамных по своей природе мужчин может принадлежать только одной женщине.

Не обремененный хозяйственными делами, Стас тратил все свободное время на изучение своих способностей, их развитие и усиление. После краткого утреннего совещания с Игорем и Оксаной он брал с собой Зверя и уходил в лес, иногда на целый день. У них была своя поляна, уже немало пострадавшая от его экспериментов. Три обгоревших ствола некогда мощных сосен были тому ярким подтверждением. Стас помнил, с каким трудом ему удалось потушить воспламененные деревья.

За прошедшую неделю он далеко продвинулся в экспериментах со своей энергетической оболочкой и теперь мог создавать защитное силовое поле усилием сознания. Также ему удавалось раздвигать его границы, образуя эллипсоид с коротким радиусом в три-четыре метра. Защитное поле требовало серьезной подпитки энергией, но Стас научился черпать ее из любых источников. Он догадывался, что в условиях бушующей стихии или катаклизма этой энергии у него будет в избытке.

Для полноты контроля над силовым полем ему был необходим эксперимент с людьми, поскольку Стас еще не до конца понимал, как отреагирует человеческий организм, прикрытый его силовым коконом. Зверь, оказавшись внутри, вел себя беспокойно и нервно, отрезанный от ощущений и восприятия окружающего мира. Мощность силовой оболочки и ее защитные свойства Стас до конца не испытал, поскольку не имел под рукой источников агрессивной внешней энергии достаточной мощности. Выстрел в упор крупнокалиберной винтовки поле выдерживало легко. Не действовал на него и жар разведенного костра. Точнее, энергия огня и кинетическая энергия пули проникали внутрь поля, но тут же преобразовывались и подпитывали само поле.

Единственное, что смущало Стаса – это воздушная среда, свободно проникающая внутрь силовой оболочки. Он догадывался, что существует возможность блокировать проникновение молекул и атомов воздуха посредством определенных настроек. Но в этом случае возникал вопрос дыхания и поддержания жизнедеятельности организма. Конечно, не его организма. Сам Стас легко мог обходиться без кислорода, перестраивая метаболизм клеток на совершенно иные способы потребления энергии и окислительные процессы, не требующие прямого участия кислорода. Также ему никак не удавалось расширить границы силового кокона дальше, чем на четыре метра от оси своего тела. И даже по самым оптимальным прогнозам получалось, что он не сможет поместить внутрь оболочки более десяти-двенадцати человек.

Стас искал выход из, казалось, совершенно безнадежной ситуации. Он искал ту самую недостижимую цель. Вернее, цель-то ему была ясна, совершенно непонятны были пути и способы ее достижения. Спасти остатки человечества, дать роду людскому еще один шанс начать все сначала. Достойная цель, но кто он такой, чтобы ставить перед собой подобные цели, и какие силы могут соперничать с катаклизмами планетарного масштаба?

Предположим, удастся спасти небольшую группу людей. То, что он сам сможет выжить в любой катастрофе, даже ожидаемого масштаба, Стас уже не сомневался. Но ведь понятие "выжить" вовсе не означает "жить". Если Земля будет абсолютно непригодна для жизни на десятки или сотни тысяч лет, имеет ли смысл предпринимать отчаянные попытки выживания? Имеет, конечно! Жизнь священна, и инстинкт самосохранения и выживания – это основной инстинкт, заложенный природой на генном уровне. И Стас решил направить свои поиски в другое русло, оставив силовое поле как крайний, резервный вариант защиты.

Сегодня, позавтракав, он направился по привычному маршруту мимо озера на свою поляну. Обогнув заросшие камышом берега, Стас заметил двух молодых ребят, увлеченно тягающих приличного размера карпов. Место для рыбалки было не очень удобным, и проход к уже подмерзающей воде был проложен среди камышей.

– Клюет? – Стас подошел к вытянувшимся по стойке "смирно" незнакомым парням. Увлеченный своими энергетическими экспериментами, он теперь многих не знал в поселке. Да и его, видимо, с подачи Игоря и Оксаны, старались не беспокоить. Но, судя по вытянувшимся лицам рыбаков, они его знали и хуже того – боялись.

– Мы тут немножко порыбачить хотели. Рыбки свежей уже три месяца не пробовали, – неуверенно произнес рыжий, весь в веснушках, высокий щуплый парень.

– А сегодня свободный день. Мы только сменились с постов, – начал оправдываться второй – черноволосый широкоплечий крепыш с редкой козлиной бородкой.

– Так чего ж вы вытянулись? Сейчас ведь удилище утянет, клюет же, – Стас бросился к уже начавшему движение удилищу и в последний момент успел схватить его. Рыбина была мощной, никак не меньше двух-трех килограммов, и Стас с удовольствием отдался давно забытому чувству борьбы с добычей. Карпа два рыбака подхватили руками, когда в последнем отчаянном рывке, уже вырванный из родной стихии, он все-таки сорвался с крючка.

– Вот это рыбина! Мы больше полутора кило пока не вытаскивали. А рыбы тут валом, конечно.

– Почему в камышах ютитесь? Два причала ведь есть, один – в моем дворе.

– Так говорили, что озеро вроде как ваше, и без разрешения ловить нельзя. Вот мы и опасались.

– Это кто же такие слухи распускает?

– Так вокруг вас, Станислав Николаевич, много разных слухов ходит. Даже в городе.

– Рыбалку любите?

– Кто ж ее не любит, особенно когда такой клев?

– Передадите от меня Оксане, что на ближайшее время вы освобождены от всех работ. Найдите себе в помощь пару девчонок и занимайтесь заготовкой рыбы. Не солить же ее в озере! Через неделю вода замерзнет, а из полыней много не наловишь. Свежую рыбу – на стол, все излишки чистить и морозить.

Ребята радостно закивали, а Стас продолжил свой путь. На противоположном берегу, виляя хвостом, его уже поджидал Зверь. Они выбрались на свою поляну. Холодный ветер срывал с деревьев иней вместе с засохшей серой хвоей. В сыром утреннем тумане кружились пока одинокие снежинки, обещавшие в ближайшем будущем превратиться в полноценный снегопад. Своим ощущениям Стас уже научился доверять, и в том, что через два-три часа разразится пурга, нисколько не сомневался. Впрочем, ему она особых неудобств причинить не могла, а лохматая шкура Зверя надежно защищала пса от любых морозов.

Сегодня Стас планировал поработать с пространством. Попытки разобраться с линиями времени в энергетической матрице планеты пока ощутимых результатов не давали. Но то, что существует реальная возможность мгновенного перемещения в пространстве, он ощущал совершенно явственно. Не в виде чистого сгустка энергии, коим являлось его сознание, эксперименты с которым повторять он пока опасался, а перемещение физических материальных тел. Стас уже примерно представлял, каким образом строится портал. Эти знания пришли к нему сами после одной из бурных ночей, проведенных с Сашкой и Надей. Они еще не были сформированы в четкую схему или модель, но витали в голове нестройным хороводом, требовавшим эмпирических исследований.

Принцип мгновенного перемещения в пространстве в теории выглядел несложно. Достаточно было мысленно провести на плоскости прямую линию между двумя точками, затем сложить воображаемый плоский лист так, чтобы точки входа и выхода совпали, и совершить прокол воображаемой иглой. А вот сам механизм прокола пространства Стас представлял смутно.

Суть его была понятна и заключалась в снижении резонанса, или собственной частоты перемещаемого объекта до значений, при которых он выпадал из существующего мира, и восстановлении этой частоты в месте назначения. Диапазон частот существующей реальности колебался от нескольких десятых до 13,5 Гц. Свою собственную частоту Стас определил в 0,7 Гц, но проводить на себе эксперимент пока не решился.

Осмотревшись, он поднял приличных размеров булыжник, его частота колебалась в пределах 9-10 Гц. Определив точку выхода в районе большой сосны, росшей на противоположном конце поляны примерно в сорока метрах, Стас приступил к опыту. Понизить резонанс камня до тысячных долей ему удалось достаточно просто и с первого раза, а вот удержать в сознании точку выхода не получилось. Камень исчез, просто растворился без каких-либо спецэффектов. Стасу пришла в голову мысль о законе сохранения энергии, еще – о том, что где-то этот камень непременно должен появиться. И было бы неплохо, чтобы он не рухнул на чью-нибудь случайную голову. Но, справедливо рассудив, что если уж ставишь глобальные цели, то задумываться о каком-то камне, исчезнувшем в неизвестном направлении, ниже достоинства исследователя, Стас увлеченно продолжил свое занятие.

На этот раз объектом перемещения был выбран лежавший неподалеку кусок вырванной с корнем сосны. Внутренняя частота колебаний объектов живой природы, или когда-то живой, была значительно ниже и составляла всего 4,9 Гц. Зафиксировав в сознании точку выхода и мысленно совместив ее с местом, где лежал корень дерева, Стас начал снижать частоту, дав такое же мысленное задание на ее взрывообразное восстановление. Вот теперь без спецэффектов не обошлось. Исчезновение довольно значимого материального объекта сопровождалось небольшим хлопком то ли воздуха, то ли свернутого пространства. А прибытие в точку назначения произошло совершенно беззвучно, но лучше бы прогремел гром.

Загривок пса встал дыбом, волосы на голове Стаса, как ему показалось, тоже. Из ствола сосны, служившей ориентиром для точки прибытия, торчал под небольшим горизонтальным углом телепортированный им корень с куском ствола. И не просто торчал – он органично врос в своего собрата, образовав некий уродливый симбиоз. Трижды обойдя вокруг своего творения, Стас начал напевать популярную некогда песенку: "Сделать хотел утюг – слон получился вдруг". Впрочем, слова песни вылетели из головы, едва он поставил себя на место этого несчастного куска древесины.

"Вопрос приземления или прибытия надо будет проработать более детально, – вслух произнес Стас. – А в целом, эксперимент можно признать удачным – и, пожалуй, стоит перейти к объектам живой природы", – он вопросительно посмотрел на Зверя. Пес, в очередной раз вздыбив загривок, попятился. Использовать себя в качестве подопытного объекта живой природы он позволять был явно не намерен. Стас осмотрелся: подходящих подопытных кроликов в зоне досягаемости не наблюдалось, за исключением его самого. Но еще раз представив себя, любимого, сращенного с каким-нибудь деревом или хуже того – камнем, он поморщился и решил перенести эксперимент до лучших времен.

После двухчасовых тренировок ставшая уже родной поляна начала приобретать сказочный вид. Освоившись со всем комплексом необходимых для переноса процессов, Стас стал их выполнять практически на автомате. А поскольку особо значимых объектов для телепортации в лесу было немного, опыты проводились на полноценных деревьях, которые он умудрялся перемещать вместе с корневой системой.

С определением точных координат точки выхода тоже проблем больше не было, и Стас выстроил в шеренгу десяток многолетних сосен, образовав из них естественный частокол, сквозь который не смог бы протиснуться и сам. Особенно его радовало, что такой способ создания портала не требовал затрат большого количества энергии. Он догадывался, что существуют и другие варианты мгновенного перемещения в пространстве, но с использованием совершенно иной энергии, которой в этом мире, как ему казалось, было предельно мало.

Занятый этим творческим процессом, Стас совершенно не заметил, как вокруг начало темнеть, и дело было не только в том, что он не следил за временем. Начинавшийся еще до обеда снегопад, как он и предполагал, перерос в серьезный буран. Порывы ветра даже в защищенном лесу бросали мощные заряды снега, пытаясь сбить с ног неосмотрительных и неосторожных путников. Для финального аккорда сегодняшней продуктивной работы Стас выбрал три самых больших и красивых сосны и по очереди отправил их через портал во двор своего дома. Во-первых, он еще не пробовал перемещать объекты в место, находящееся вне зоны его видимости. Во-вторых, увеличил в несколько раз расстояние перемещения – ну, и девчонок удивить, конечно, хотелось, выступив в роли ландшафтного дизайнера.

Удивить удалось. И не только девчонок. Во дворе дома собрались все его соседи. Они, раскрыв рты, смотрели на невесть откуда взявшиеся раскидистые сосны. Стас полюбовался своей работой. Лесные красавцы очень органично вписались в ландшафт двора, особенно высоченная сосна, которую Стас расположил у боковой стены дома напротив балкона их спальни.

Уже готовый принимать поздравления, он, наконец, обратил внимание на бегущего к сосне Ковбоя, который тащил на себе длинную лестницу. Стаса охватили нехорошие предчувствия, которые окончательно оформились, едва он увидел стоящую напротив него Надю. Поза девушки, упершей обе руки в свой тонкий стан, не предвещала ничего хорошего, и он более внимательно присмотрелся к результатам своего эксперимента.

На шестиметровой высоте, как елочное украшение, на толстой сосновой ветке болтался Гришка. Рот его беззвучно открывался, но Стасу показалось, что парень не голос потерял, а просто за свистом ветра его было плохо слышно. Хотя монолог пострадавшего, судя по всему, никоим образом не подлежал литературному переводу. Включив все ресурсы своего зрения, Стас понял, что произошло. Появившееся из портала дерево на атомарном уровне срослось с одеждой Гавроша, случайно оказавшегося в месте открытия портала.

Этот вывод Стаса порадовал. Из него следовало, что живая материя не дает симбиоза с мертвой. И даже если выход из портала окажется в каменной стене, человек будет просто замурован. Интересно только, почему на такой высоте? Додумать Стас не успел.

– Вы же его чуть не убили, Станислав Николаевич! – запричитала боевая подруга Гришки, размазывая слезы по лицу.

– А нам никаких катаклизмов и катастроф не надо. Достаточно иметь одного такого недоделанного Гудвина. Он нас без землетрясений всех в могилу загонит. Или еще чего похуже – в свиней превратит. Экспериментатор хренов! Даже не заикайся. И так ясно, твоя работа, – Надя, не меняя позы, включилась в боевые действия.

– Работа моя. Придется признать. Хотел вас утром порадовать. Вышли бы на балкон, а тут ель заснеженная.

– Порадовал. Все, как задумывал. Или почти все. Мы с Сашкой и вышли на балкон. А тут этот на ветке болтается и орет благим матом, что прилип к дереву. – До Стаса начало кое-что доходить, и он, несмотря на трагизм ситуации, расхохотался.

– Чего ржешь, дефективный? Пацана за малым жизни не лишил и ржет. Катька вон чуть с ума не сошла от страха, – Надя была не намерена ослаблять натиск и сдавать позиции.

– Значит, Вы с Сашкой были в спальне? Учитывая, что на тебе, милая, накинут легкий халатик, как я полагаю, на голое тело, спрашивать, чем вы там занимались, я не буду.

– А это и не твое дело.

– Не факт, конечно. Но у меня один простой вопрос возникает. Что делал этот горе-скалолаз на шестиметровой высоте напротив окон вашей спальни? – Надя внимательно посмотрела на Стаса, потом на окна спальни, потом перевела взгляд на подругу Гавроша. И уже все вместе бросились к лестнице, с которой Ковбой обрезал последние лоскуты приросшей к дереву одежды Гришки.

– Ах ты извращенец малолетний! Недоросль озабоченная! – Ковбой, снимай его оттуда скорее, сейчас мы ему такой групповой секс устроим, на всю оставшуюся жизнь запомнит. – Теперь уже голоса Кати и Нади звучали в унисон.

Гаврош, похоже, уяснил, что ситуация изменилась коренным образом, и из жертвы экспериментов чокнутого колдуна он чудесным образом превратился в извращенца, отданного на расправу дикой толпе оскорбленных баб. Поэтому он совершил единственно разумное действие: собрав все силы и оборвав остатки приросшей одежды, быстро полез вверх по сосне. Хохотали все, кроме разъяренных девушек.

– Будешь там всю ночь сидеть, вуайерист доморощенный. Игорь, убери лестницу. Пусть он себе там все причиндалы отморозит. Только попробуй спуститься, – возмущение обычно спокойной Кати не знало границ.

– Катя, вы там все неправильно поняли. Я лампочку хотел поменять, а тут дерево, – откуда-то сверху донесся Гришкин голос.

– Спустись только! Я знаю, куда тебе эту лампочку засунуть. И где ты здесь вообще лампочку видишь, фонарь с другой стороны дома. А бинокль на шее для чего болтается? Электрик недобитый!

Оставив Гришку на макушке сосны, народ, смеясь и обмениваясь впечатлениями, начал расходиться по домам. Лестницу Ковбой убирать не стал, рассудив, что девушки рано или поздно остынут, а продрогшему на свежем морозном воздухе парню без лестницы спуститься с шестиметровой высоты будет не так просто.

Погода продолжала портиться, ветер уже был не просто порывистым – он напоминал пока еще несильный, но ураган. Если к утру снег не прекратится, дороги основательно заметет. В доме у потрескивающего горящими дубовыми поленьями камина было тепло и уютно. Девчонки весело обсуждали вечернее происшествие, перемалывая косточки магу-самоучке и малолетнему любителю клубнички. Последний, кстати, уже давно спустился с дерева и ретировался в дом к Оксане, и Стас сообщил об этом окружающим. Но, несмотря на уже выплеснувшиеся эмоции и злость, звать Гришку домой никто особо не спешил.

Стасу не терпелось продолжить эксперименты с почти подчинившимся ему порталом. Оставалось отработать несколько теоретических моментов, в том числе и вариант экстренного возвращения. И он, склонившись к Сашке, шепнул: "Я буду в кабинете. Наболтаетесь, приходи ко мне. Ты будешь мне нужна". Теоретическое обоснование под свои опыты Стас подводить и не пытался, прекрасно понимая, что не обладает достаточным объемом необходимых знаний. Но помня печальный результат общения с Яггом, считал необходимым создать запасной вариант экстренного возвращения.

Ему нужен был "портал притяжения", и фактором возврата для него могли послужить силы любви, ненависти, тоски по родному дому. Поэтому Стас попытался как можно полнее охватить окружающую его обстановку: мягкое кожаное кресло и теплый желтый свет настольной лампы, вой пурги за окном и мерное потрескивание дров в камине. И, конечно, Сашку, закутавшуюся в теплый халат и удобно устроившуюся с ногами на диване.

– Саша, послушай внимательно. Я сейчас ненадолго исчезну из этой комнаты. Ты здесь посиди. По идее, все должно быть нормально. В самом крайнем случае, ты просто должна очень сильно захотеть, чтобы я вернулся. Понятно?

– Оно-то, конечно, понятно. Но я очень боюсь за тебя, Стас. Скажи честно, эти все твои эксперименты реально нужны? Они могут нам хоть как-то помочь?

– Сашка, я не знаю. Но я ищу, пытаюсь что-то придумать.

Стас сосредоточился, представил себе знакомую площадь у кинотеатра и начал медленно и осторожно уменьшать собственную частоту колебаний. Это давалось достаточно легко, гораздо проще, чем работа с объектами неживой природы. На уровне 0,07 Гц комната исчезла. Никакого распада на атомы и дальнейшей сборки, полета в аэродинамической трубе или чего-либо подобного Стас не почувствовал. Перед ним мгновенно возникла заметенная снегом площадь перед кинотеатром. Ему даже удалось никуда не встрять. Точка выхода оказалась на расстоянии всего тридцати сантиметров от снежного покрова, куда он и опустился босыми ступнями.

Исчезли не только его любимые ботинки. Стас стоял по щиколотку в снегу – абсолютно обнаженным. Даже обручальное кольцо исчезло с пальца. Только Бич привычно оплетал правое предплечье, согревая его живым теплом. "Ну что ж, учиться на чужих ошибках у меня просто нет возможности. Дураки, как известно, учатся на своих", – подумал путешественник в пространстве.

Создав небольшой энергетический кокон, Стас прошелся по ночным безлюдным и уже частично заметенным улицам замерзающего города. Снег светло-серым покрывалом прикрыл кучи мусора и грязи, но никак не мог придать пустым переулкам хоть иллюзорную видимость жизни. Но, несмотря на удручающий вид мрачного агонизирующего города, Стас чувствовал необыкновенный прилив сил и радость победы. Победы над расстоянием и пространством. Это чувство было сродни всемогуществу. Может, так себя ощущал Александр Великий, глядя с холма на поверженных воинов непобедимого доселе царя всех царей Дария? Два чувства разрывали душу обнаженного мужчины, бредущего среди белого безмолвия: чувство собственного величия и одновременно безысходной тоски и бессилия.

Создав еще один портал, Стас очутился во дворе своей дачи. Со времени его последнего появления здесь ничего не изменилось. Возникла шальная мысль перенестись в свой столичный дом, но усилием воли он отогнал ее. Если, хвала Господу, семья осталась жива, то ему там появляться нельзя. Он почему-то был абсолютно уверен, что встречаться с самим собой в разных временных отрезках просто недопустимо. Вообще разобраться с временными парадоксами ему было очень непросто. Если, например, Стас-первый существует в нынешнем отрезке времени, следовательно, он, Стас-изначальный, должен был вернуться с рыбалки. А значит, просто обязан быть путь назад, в свое время. Осталось самая малость – найти его.

Совершив еще пару прыжков в знакомые места и стоя на злополучном пригорке у исчезнувшего озера, Стас явственно ощутил зов и практически воочию увидел возникающий портал. Выглядело это как закручивающаяся спираль из летящих снежинок, воздуха, пыли и ветра. Вызвав образ Сашки, он шагнул в воронку и моментально оказался в кабинете, сильно толкнув при приземлении нервно расхаживающую Надю.

– Да что же это такое? Почему именно мне всегда достается от этого голожопого волшебника? – прошипела Надежда, сидя на полу и потирая ушибленное плечо. – Ты где это в таком виде шастал? Небось, на Лысой горе с ведьмами развлекался? Как раз для тебя компания.

– Могу, Наденька, и тебя пригласить на променад, только с одеждой пока недоработка. Синхронизация частот хромает, но, я думаю, такая мелочь, как полет над городом в пургу обнаженной, тебя не особо смутит? – Стас протянул девушке руку.

– Хам!

– Стас, а можно мне с тобой? Я ведь не замерзну, даже если голая буду. Ты же согреешь? А кому на нас сейчас смотреть?

– Сашка, Надя, я вас обязательно возьму с собой. Дайте только все хорошо отработать. Пока это может быть опасно. А рисковать вами мне не хочется.

– Пойдем спать, уже давно за полночь. А ты, – Надя ткнула Стаса в обнаженную грудь пальцем, – сейчас будешь отрабатывать за все мои сегодняшние беды и злоключения.

***

Стас мчался по безбрежной степи, до самого горизонта выстланной полынью и ковылем. Седые пушистые колоски, почти невесомые под легким ветром, создавали ощущение бескрайнего морского простора, мерно колышущего свои белесые волны. Запах полыни, конского пота, мощные порывы встречного ветра и проносящиеся под копытами его лошади седые волны степи создавали иллюзию полета, безграничной свободы и ни с чем не сравнимого счастья.

Стас мчался на низкорослой, хорошо сложенной лошадке по скифской степи. И сам он был скифом. Голову его венчал островерхий колпак, покрытый золотыми пластинами и служивший не только головным убором и украшением, но и неким подобием защитного шлема. Кожаная безрукавка была внахлест обшита бронзовыми металлическими пластинами. Чешуйчатый набедренник ниспадал на прикрытый тяжелой войлочной попоной круп лошади.

Через плечо был перекинут небольшой лук достаточно сложной конструкции, чем-то напоминавший Стасу уже виденный монгольский композитный. Слева на поясе, в обтянутом кожей горите, находилось два десятка стрел с бронзовыми наконечниками. К седлу был приторочен еще один колчан, из которого торчали древки трех коротких копий. Справа в ножнах, отделанных золотом и, вероятно, драгоценными камнями, покоился короткий меч – акинак, гарда которого тоже была украшена золотым тиснением и камнями.

Стас уже видел цель своей скачки-полета. Вдалеке, под одиноким раскидистым дубом, на небольшой возвышенности горел костер. И легкий запах дыма, смешанный с ароматом жареного мяса, уже улавливали трепещущие ноздри. У костра сидел одинокий воин, обнаженный по пояс. То, что это представитель касты воителей, несложно было определить по сложенным в стороне доспехам, не менее богатым, чем у самого Стаса.

О принадлежности немолодого воина к знатному роду свидетельствовали многочисленные татуировки, которыми было покрыто практически все его тело. Два переплетенных грифона на груди, белый распластавшийся в броске барс на правом предплечье, вставшая на дыбы лошадь и волк на левом – тату были выполнены мастерски, Стас на мгновение залюбовался движением рисунков под перекатывающейся мускулатурой воина.

– Приветствую тебя, великий паралат, сын Партатуа и наследник Липоксая. Окажешь ли ты мне честь и разделишь ли со мной скромную трапезу? – высокий, не ниже самого Стаса, воин, поднявшись, склонился в уважительном, но гордом полупоклоне.

– И вам не хворать, родственничек. Как величать изволите?

– Милостью Папая Октомасом кличут. Не побрезгуешь, Великий, принять из моих рук молоко кобылицы?

– Кумыс, значит. Отчего же, выпью с удовольствием, – Стас втянул губами белесый густой напиток с кисловатым вкусом и резким алкогольным ароматом. – Ядреный кумыс у тебя. Давно в степи?

– Третьи сутки тебя дожидаюсь.

– Не просветишь, по какому поводу дожидаешься-то? Я полагаю, ждать от тебя ответов на свои вопросы не стоит?

– Мудрость степи и свет Гойтосира даст ответы на все твои вопросы, великий воин и рождающийся маг. Я же пришел сказать тебе, паралат, готовься к бою. Готовься встретить настоявшего соперника, не менее великого, чем ты сам. Он уже ищет этой встречи, и она неминуемо произойдет.

– Воин – ладно, а маг-то здесь при чем?

– Ты еще не постиг науку использования магической маны, да и предельно мало ее в вашем мире. Но ты уже вступил на тропу мага, научившись преобразовывать свое тело и душу. Твои силы еще ничтожны, но воля крепка. Проси помощи у Апи, и Таргитай дарует тебе победу.

– И кто же этот мой воображаемый спарринг-партнер?

– Это существо древнее. Не настолько древнее, как ты, конечно, но оно не спало веками и оттачивало свой жестокий разум и волю.

– Уж не о суфи ли ты речь свою ведешь? Так с ним я уже встречался. Надо признать, еле ноги унес, несмотря на свое всеобъемлющее величие. И второй раз встречаться не имею ни малейшего желания.

– У него много разных имен. Но встреча ваша неизбежна, как неизбежна встреча вод степной реки с солеными берегами моря.

– И это все, что ты хотел мне сообщить, Октомас?

– Нет, не все. Смотри сюда.

Скиф неуловимым движением левой руки выхватил из травы короткий лук. Правая уже накладывала на тетиву хорошо сбалансированную стрелу с бронзовым тончайшим наконечником. Все движения были настолько молниеносны и отточены ежедневными упражнениями, что Стас практически не уловил момента прицеливания и самого выстрела. Только тонко запела тетива, и в уши ударил свист рассекаемого стрелой воздуха. Где-то в высоте парила точка, в которой с огромным трудом можно было распознать степного орла, и именно к нему мчался, неся смерть, кусок отточенной древесины.

Через несколько секунд точка сорвалась со своей парящей орбиты и начала падать вниз. Падать не камнем в атаке на добычу, а камнем безжизненного мертвого тела. Кудлатый пес, выскочивший из высокой травы, помчался в поле, и короткий лай возвестил о том, что поверженный орел найден.

Стас держал в руках большую гордую птицу, такого же хищника, как он сам, как и тот, кто нанес ей смертельный удар. Тонкая стрела пробила навылет глаз орла с расстояния не менее ста метров, и Стас с удивлением рассматривал пораженную цель.

– Хороший выстрел, Октомас. Но птица-то при чем? Ее ведь даже не пожаришь. Перо разве что, – Стас выдернул серое переливчатое перо из крыла орла и задумчиво рассматривал его.

– Великий воин поражает цель, не целясь, и убивает, не задумываясь.

Его степной предок, живший три тысячи лет назад, сидел у костра в позе лотоса, и легкий дым от едва тлеющих углей начал размывать резко очерченные скулы и крючковатый, похожий на клюв сбитой птицы нос. Запах полыни и легкий шум степного ковыля еще долго слышались Стасу.

Он лежал в своей кровати меж двух прекрасных обнаженных девичьих тел. Шелковистая кожа Сашкиного предплечья напоминала на ощупь степной ковыль, а запах Надиной руки отдавал горечью полыни и мяты. "Стрелять, не целясь, убивать, не задумываясь", – вспомнились слова скифа. Может, в его время в них и крылась сермяжная правда дикой степи. А может, это актуально и сейчас, ведь налет цивилизации быстро опадает шелухой в экстремальных условиях, обнажая человеческую натуру. Натуру хищника и зверя. А философские понятия добра и зла остаются в том, другом, и уже недоступном мире. Да и кто способен точно определить грань между добром и злом, правдой и ложью, ненавистью и любовью?

Завывания ветра за окном подтверждали его худшие опасения, и, стараясь не потревожить сон девушек, Стас тихонько встал с кровати. Открыв балконную дверь, поежился. Не от холода, а от ощущений, еще оставшихся в памяти тела. Перенесенная его волей сосна яростно хлестала ветками по перилам балкона, сбрасывая с себя остатки засыхающей хвои. Снег валил сплошной стеной, время от времени сменяясь мощными зарядами, впивающимися тысячами иголок в его обнаженную грудь.

Ветер дул с запада и нес с собой не только непроглядную стену снега. Обостренное обоняние Стаса улавливало запах моря. Тот неповторимый запах, напоенный солью, йодом и морскими водорослями, который трудно спутать с чем-либо иным. Неужели океан так близко? Ведь неделю назад до него было еще не меньше двухсот километров. Или это приливная волна набрала наибольшую свою мощь в нынешней фазе Луны?

Эксперимент, задуманный Стасом, был опасен. И он это понимал. Год назад, в той нереально далекой жизни, они с Валей ездили на лыжный курорт в Польские Татры. И Стас хорошо помнил все детали одной из вершин, расположенной на высоте более двух километров, с которой начиналась длинная горнолыжная трасса. Воссоздав в памяти площадку у небольшого ресторанчика на самой вершине горы, максимально усилив защитное поле и еще раз взглянув сквозь стекло балконной двери на спящих девушек, он шагнул в завывающий снежный вихрь.

Сначала показалось, что портал не сработал, и он по-прежнему стоит обнаженным среди пурги на своем балконе. Но раскачивающиеся в порывах ветра сосны имели более живую хвою, и сквозь крутящуюся дымку снежной стены просматривались очертания знакомого здания. Стас сделал несколько шагов в сторону деревянной колыбы, сложенной из бруса многолетней лиственницы. Снег был рыхлым, и он проваливался в него почти по колено, но отделявший его от входа десяток метров все же прошел пешком. Живых в доме не было, уже практически мумифицированный женский труп находился на лежанке у большой кирпичной печи.

Судя по карте планеты, которая отпечаталась в памяти еще с прошлого путешествия, здесь должно было быть море. И сейчас Стас должен был находиться среди вод мирового океана, которых пока никак не наблюдал. Хотя наблюдать что-либо было просто невозможно – на улице свирепствовала метель. Стас решил спуститься с вершины горы. Отель, в котором они останавливались, был расположен у подножия гор на высоте не более трехсот-четырехсот метров над уровнем моря. Но Стас выбрал точку выхода у ресторанчика, находившегося метров на сто выше отеля – и, как оказалось, не ошибся.

Практически у его ног плескалась волна прибоя, а внизу раскинулись соленые воды океана. В том, что это именно морская вода, он убедился, попробовав ее на вкус, уже не очень доверяя своим ощущениям. И, судя по трехметровой кромке свободного от снега берега, воды этого океана достаточно быстро убывали. Следовательно, начался отлив, но ведь он находится почти на полукилометровой высоте! Отец Сергий был прав. Вопрос только в том, когда приливная волна достигнет их долины. Учитывая замедление движения спутника, по самым скромным расчетам, следующая приливная волна должна быть никак не раньше, чем через полтора месяца. Стас присел на вновь образовавшийся морской берег и наблюдал за быстро убывающим уровнем нового моря.

Создав мысленный образ спальни и спящих девушек, зачерпнув рукой горсть мокрых от снега и соленой воды сосновых игл, Стас шагнул в тепло своего, теперь уже временного, дома. Возвращение прошло не так гладко, как хотелось, и поднятый рухнувшей тумбочкой шум всполошил обнаженных красавиц. Зато зажатая в руке хвоя еще хранила запах моря и леса. Синхронизация частот живой и неживой материи на этот раз удалась легко и без какого-либо напряжения.

– Ты посмотри на него! Вот ведь неугомонный. Двух горячих женщин ему мало. Все носится где-то по ночам. И, заметь, опять голый, – у Нади, как всегда, первым просыпался острый и вредный язычок.

– Зато, дамы, теперь я вполне могу пригласить вас в путешествие, и не только в костюмах Евы. А спать вы можете продолжать, хоть уже и позднее утро, но на улице такая метель, что это будет, пожалуй, самое разумное времяпровождение.

– Это мы еще посмотрим, какое времяпровождение будет самым разумным. Вот только пойду в душ схожу.

 

Глава 9. Великие маги седой старины

Прошло еще две недели. Зима все основательнее вступала в свои права: морозные ночи реже сменялись дневными оттепелями, толще становилась кромка берегового льда на озере, чаще мели метели, укрывая землю белым саваном. Запас дизельного топлива и бензина был достаточным – по самым скромным подсчетам, его вполне хватало на отопление поселка в течение как минимум семи-восьми месяцев. Но, несмотря на некоторый переизбыток топлива, Стас распорядился заниматься заготовкой дров. Любая работа, прежде всего, отвлекала людей от мрачных мыслей и, главное, давала возможность сблизиться и почувствовать себя командой. В тех же целях было запрещено расселение по парам или поодиночке. Каждый дом заселялся предельно плотно с учетом минимальных требований комфорта.

Вылазки каботажной команды становились все более затруднительными – как по причине явного уменьшения запасов долгохранящихся продуктов, так и из-за ухудшения погодных условий. Выезды теперь совершались на бронетранспортере с полуприцепом. Но даже этот вездеход пришлось дважды вытаскивать из снежных заносов, и Стас прекрасно понимал, что в ближайшее время доставка продуктов будет прекращена.

Молодой колонии голод в ближайшие шесть-семь месяцев, конечно, не грозил. Два дома, отведенные под склады, были доверху забиты консервами, спиртным, крупами и прочими остатками благ цивилизации. Кроме того, часть сооруженной Стасом автомобильной стоянки была переоборудована под загон для скота, и в нем сейчас гордо прогуливались десяток коров, три из которых недавно отелились. Здесь же жили четыре бычка, десятка три коз и баранов и еще куча какой-то пернатой живности, пойманной в лесу и собранной по окрестным хуторам. Всей этой животноводческой фермой успешно заведовала молодая женщина по имени Варвара, жившая ранее в соседней деревне и имевшая хоть какое-то представление о том, с какой стороны доят корову.

Прибавилось и население поселка – за это время к коммуне присоединились еще тридцать пять человек. Но поток беженцев из города ослабевал с каждым днем, и за последние трое суток до долины добрался только один парень – точнее, его, замерзшего, подобрали на дороге в лесу. Вести из города приходили неутешительные. Растерянные одинокие люди сбивались в стаи, пытаясь хоть как-то обогреться в подвалах пустых домов. Если вопрос пропитания пока остро не стоял, то наступившие в сентябре морозы выбивали привычных к центральному отоплению жителей из колеи.

Все городские новости, как и текущие дела в поселке, обсуждались вечерами на расширенных советах, проходивших уже скорее по привычке в большой гостиной его дома. Стас и сам хорошо знал, что творится в городе. Почти каждую ночь он бродил по занесенным снегом кварталам, задавая себе вопросы, на которые не было ответов. Подобные прогулки, как оказалось, незамеченными не оставались и порождали целую серию легенд о "Черном Демоне", разгуливающем по ночным улицам и пожирающем неосторожных путников.

Пару раз Стас вмешался в городские разборки. Разрубил пополам Бичом подонка, насиловавшего в подъезде молоденькую девчонку. Второй раз он разогнал пятерых лохматых братков, устроивших на пустынной улице травлю пацана и явно наслаждавшихся этим процессом. Однажды ему показалось, что в одинокой фигуре, скрывшейся при виде его в подъезде, он узнал Викинга, но преследовать не стал.

Стас понимал, что его донкихотство порождает глупые и нелепые слухи, но ему это было неважно. Умирающий город замерзал. Но и это было не самым страшным. Человек – создание живучее, даже при полном отсутствии привычных благ и тепличных условий он может выстоять и перезимовать. Ужасно было другое: полная бессмысленность всех попыток выжить перед неумолимой силой стихии.

Стас совершенствовал свои возможности телепорта, ежедневно упорно занимаясь этим. Процесс синхронизации частот объектов как живой, так и неживой природы давался ему теперь легко, практически на автомате. Он мотался со Зверем по всем знакомым местам большой, прекрасной и необъятной ранее Земли. Теперь – совершенно новой и чужой ему Земли.

Однажды Стас рискнул и переместился на знакомую возвышенность недалеко от своего столичного дома. Только силовая оболочка спасла его и верного пса, когда они оказались под толщей ледяной воды. Пришлось срочно ретироваться. Стас именно этого и ожидал, но надежда где-то на задворках сознания все равно теплилась. Не то чтобы это был окончательный приговор для семьи, да и для него самого, существующего в этом времени, но шанс на выживание родных оставался ничтожно малым.

Стас научился считывать из сознания людей образы объектов и их точное месторасположение и успешно использовать это для формирования точки выхода из портала. Найдя несколько лазерных дисков с Всемирной энциклопедией и загрузив их в ноутбук, он обнаружил, что так же легко точку выхода можно формировать и по точному текстовому описанию или фотографии. Весь мир лежал у его ног. Он мог мгновенно попасть в любую точку планеты и, вероятно, так же легко – за ее пределы.

Стаса посетила совсем фантастическая мысль – о переносе хотя бы части населения Земли в какой-то другой обитаемый мир или в мир с подходящими для человеческого организма условиями жизни. Идея была дикой, хотя казалась Стасу вполне реальной. Но, во-первых, где он, этот подходящий мир? Существует ли он вообще? И даже если есть, то его еще надо найти. А сколько времени может занять этот поиск?

Времени как раз не было. Оставался от силы месяц, в лучшем случае – три, если вторая приливная волна все-таки не достанет их. Существовали и "во-вторых", и "в-третьих", но вполне достаточно было и первой причины, чтобы отбросить фантастические идеи. Стас уже не сомневался, что может синхронизировать частоты небольшой мобильной группы, скажем, человек в десять, и телепортировать ее в нужное место. Дело было за малым – найти это место на агонизирующей Земле.

Сегодня утром Стас решил наконец выполнить давно данное милым подругам обещание и совершить небольшое совместное путешествие. Была и вторая цель – проверить на практике возможность перемещения группы высокоорганизованных белковых объектов. Стас не сомневался в исходе эксперимента, но так уж повелось у человеческих особей, что завершающие стадии любых значимых экспериментов они проводят на себе или на подобных себе. Естественно, посвящать девчонок в детали он не собирался и, понежившись утром в постели, просто предложил:

– Как дамы смотрят на небольшой променад за пределы нашего захолустья?

– Ты что, в город опять собрался? А мы там что будем делать? В театр пойдем? В кино? Или, может, ты столик в ресторане заказал? Я бы от устриц под бокальчик белого сухого "Кенси" не отказалась.

– Да ты, Надюшка, гурман, оказывается! А я вот устриц под водочку предпочитаю. На самом-то деле устриц, лягушачьи лапки и прочую требуху французы не от своей великой культуры и изысканности жрать начали, а от банального голода. В то время, когда славянский холоп давился карасями в сметане, французскому барону и воробьиное крылышко за счастье было.

– Ты имеешь удивительную способность все опошлить. Устрицы – это же прекрасно! В конце концов, это афродизиаки. Казанова, говорят, по пятьдесят штук каждое утро лопал.

– В таком случае, подруга, тебе это блюдо абсолютно противопоказано. У Стаса и так вон круги под глазами, а если тебя еще и устрицами накормить, вероятно, Гавроша придется приглашать к нам в спальню, – Сашка сладко потянулась, сбрасывая с себя легкое одеяло и обнажая упругие груди с маленькими торчащими сосками. – А если серьезно, Стас, куда это ты собираешься нас пригласить?

– Выбор места я хотел оставить за вами. Но мысль о Франции и, в частности, о Париже мне чем-то нравится. Надеюсь, отлив уже освободил город для небольшой экскурсии – скажем, по Монмартру.

– Ты это серьезно или опять дурацкие шуточки? – Надя вскочила с кровати, демонстрируя каждый изгиб своего точеного тела. – Я была в Париже. Это сказка. Только не Монмартр. Хочу в часовню Сент-Шапель. А что мы наденем? У нас же нет приличного гардероба.

– Надя, очнись! Какой гардероб? Вставайте, умывайтесь. Ищите телогрейки и пуховики. Хорошо бы еще валенки или унты. Постарайтесь максимально утеплиться. Да, и подберите теплую одежду для еще одного путешественника. Сашка, примерно твоего размера. Я буду через час.

Стас, не дожидаясь возражений и пререканий, исчез в портале. Появился он уже во дворе монастыря – и, как всегда, не слишком удачно. Он никого не сбил и даже не застрял, как уже бывало, по щиколотку в земле. Стас просто возник из ниоткуда прямо пред ясны очи отца Сергия, тащившего на коромысле в свою хижину два полных ведра воды. Ведра тут же рухнули на землю, естественно, вместе с монахом-физиком.

– Свят-свят-свят! Прости меня, грешного, не погуби душу мою несчастную, – монах истово крестился и исступленно бил земные поклоны, каждый из которых сопровождался ощутимым ударом лба о землю.

– Прости, отец Сергий, не хотел напугать тебя. Тут, понимаешь, новый способ перемещения освоил. Ты же фантастику читал, наверное? Телепортация называется.

– Изыди, Сатана! Свят-свят-свят! Чур тебя, чур! Господи, не дай соблазнить душу мою слабую ангелу черному и нечестивому, – отец Сергий, не слушая, продолжал отбивать поклоны.

– Да кому она нужна, душа ваша, Сергей Артемович! Сейчас вон лоб разобьете и выпустите на свободу душу свою неприкаянную. Ольга, насколько я понимаю, в сарайчике. Мне, собственно, она и нужна. А вы можете продолжать, усердный.

Стас прошел мимо распластавшегося на снегу монаха и открыл дверь церковной пристройки. Ольга сидела на лавке, тупо уставившись в противоположную стену.

– Медитировать изволите, мадам? Или духовно совершенствуетесь? С вашим наставником внезапный приступ неистового богослужения случился. Боюсь, не заразная ли это штука, как считаете?

– Все богохульничаете, Станислав Николаевич. Не зря, видимо, отец Сергий вас посланцем дьявола считает.

– Похоже, действительно заразная болезнь. Оленька, я, собственно, по какому поводу нарушил ваше отшельничество. Помнится, в прошлый раз вы в порыве душевной тревоги высказали свою детскую мечту: посетить Париж, подняться на Эйфелеву башню и пройтись по Елисейским полям. Экскурсию по Лувру не обещаю, но краткий обзорный тур по Парижу готов вам предложить.

– Прав все-таки Сергей Артемович. Зачем вы издеваетесь над бедной девушкой? Какой Париж? Какие экскурсии? – глаза девчонки, закутанной в мешковатую рясу, тем не менее, загорелись огнем.

– Длительное пребывание в замкнутом пространстве и нормального человека с ума сведет, а если рядом еще чокнутый физик-неудачник, то… Ольга, предложение в силе ровно пятнадцать секунд. Ответ – да или нет. Время пошло.

– Да как же это? Каким образом? – девушка вскочила с лавки и растерянно оглянулась по сторонам. – А что скажет отец Сергий? А я ему что скажу? Да согласна я, конечно, согласна, не смотрите вы так.

Во двор вышли вместе. Монах находился в той же позе – лежал животом на снегу. Только теперь в вытянутых руках он держал громадный оловянный крест с распятием. Губы беззвучно шевелились. Оля подбежала к отцу Сергию и, присев на корточки, начала что-то шептать. Стас не совсем понял, услышал ли ее монах, но, судя по предпринятым действиям, некоторые мысли его помраченное сознание все-таки посетили. Отец Сергий вскочил на ноги и, двумя руками держа распятие перед собой, направился крестным ходом в его сторону, видимо, искренне рассчитывая на помощь сверхъестественных сил в борьбе с демоном-искусителем.

– Так, отче! Давайте прекратим этот цирк. Ольгу, если она сама захочет, я обязуюсь вернуть в течение суток в целости и полной неприкосновенности. Вам даю еще сутки на размышления и принятие решения. Это я по поводу смены места жительства. А сейчас отойдите и не мешайте, а то, боюсь, наше совместное исчезновение ваш изнуренный богослужением мозг может и не выдержать, – Стас подошел к девушке и, взяв ее за руку, запустил портал.

Он уже начал привыкать к тому, что его неожиданное появление в некоторых случаях вызывает вполне объяснимый переполох. Единственное, к чему было просто невозможно привыкнуть, так это к реакции Нади, не отличавшейся особым разнообразием, но всегда преисполненной экспрессии и бьющей через край энергии. Появившись в спальне за руку с Ольгой, Стас застал великолепную картину: две обнаженные девушки стояли перед зеркалом и, судя по всему, собирались примерять лежавшие горой на кровати наряды, которые по большей части представляли собой модификации лыжных костюмов и охотничьей одежды.

В чем состояло таинство действия под названием "примерка", Стас понять не мог никогда. Как можно примерять мешковатый лыжный костюм и при этом крутить голым задом? Логика отказывалась работать напрочь. Оторвав взгляд от симпатичных ягодиц своих боевых подруг, он наконец вспомнил об Ольге. Какие мысли могут прийти в голову девчонке, извлеченной из монашеской кельи, прошедшей портал мгновенного переноса и оказавшейся в обществе двух обнаженных красавиц, Стас додумать не успел.

– Вот! – указательный палец резко развернувшейся Нади уперся в Стаса. – А что я постоянно говорила? Он не просто так по ночам с голым задом шастал. Ты только посмотри, Сашка. Он же монашку притащил! И, похоже, еще и несовершеннолетнюю! Это ж насколько надо иметь извращенный мозг! – Сашка стояла молча. Правда, с открытым ртом. С таким же открытым ртом и округлившимися глазами стояла и Ольга, крепко сжимая Стаса за руку.

– Значит, так. Разбираться с вами у меня нет ни времени, ни малейшего желания. Эту девушку зовут Ольга, и она отправляется с нами. Детали обсудите без меня. На все про все, – Стас посмотрел на часы, – у вас полчаса. Жду в каминной, полностью одетых и в хорошем настроении. – Стас быстро убрался из спальни, дав девушкам возможность самим разбираться в пикантной ситуации. При этом, конечно, рассчитывая исключительно на здравомыслие Сашки.

Девушки появились в гостиной минут через пятьдесят, весело щебеча и держась за руки. Возмущаться по поводу опоздания и удивляться такому стремительному примирению Стас уже не стал. Гораздо большее удивление вызывал внешний вид его спутниц. Все трое были одеты в лыжные костюмы, достаточно практичные и теплые, но, что самое невероятное, выглядевшие на них не хуже вечерних туалетов.

– Даже не буду спрашивать, как за такое короткое время вам удалось обрести столь благостное расположение духа. Надя, скажи мне, ты лично была в этой своей часовне? Хорошо ее помнишь? Есть ли там смотровые площадки или места с возвышенностями?

– Королевская часовня расположена на втором этаже. Собственно, только ради нее и стоит туда добираться. А помню, конечно, хорошо. Такое не забывается.

– Тогда идите все трое ко мне, возьмитесь за руки и создайте вокруг меня плотный круг. Да, и просьба – минимум эмоций.

Они стояли на мозаичном мраморном полу в огромном готическом зале, поражавшем воображение даже не особо искушенного в искусстве Стаса. Казалось, все сооружение выполнено исключительно из цветного стекла. Только внимательно присмотревшись, можно было заметить тонкие, не толще карандаша, колонны, разделявшие мозаику витражей. Ощущение нереальности и сказочности дополняли вездесущие лед и иней, покрывавшие тонким слоем стены, стекла и полы часовни. И еще аромат моря. Запах соли и йодистых водорослей, которые в избытке были разбросаны и вморожены в некогда блиставшие сложной мозаикой мраморные полы и стены.

– Что здесь произошло? – первой в себя пришла Надя. – Откуда лед и водоросли?

– Здесь совсем недавно было море. Сейчас идет отлив, и я подозреваю, что обнажается даже дно Атлантики. Восточной Атлантики, конечно.

– Ты хочешь сказать, что десятимиллионный город полностью находился под водой? Здесь что, нет ни одной живой души?

– Да, Саша, примерно это я и хочу сказать. Я, конечно, не уверен насчет душ и их жизненной активности, но живых людей здесь быть просто не может. Город полностью пуст и весь в вашем распоряжении.

– Как же так? Ведь это неправильно! Городу больше двух тысяч лет. Здесь жили и творили великие люди, оставившие нам шедевры Лувра. Посмотрите на эти витражи! Здесь запечатлена вся история мира – от момента его создания до Апокалипсиса. Этой часовне восемьсот лет! Людовик Святой хранил здесь терновый венец Иисуса. И все это пропадет? И все это никому не нужно?

– Оленька, откуда такие познания? – Стас удивленно воззрился на несостоявшуюся монашку.

– Я с детства грезила Парижем. Перечитала все, что смогла. Семья у нас ведь небогатая, и туры в Европу были не по карману. Но я мысленно путешествовала по узким улочкам Монпарнаса и извилистым коридорам Версаля, стояла у стен замка Шантийи, окруженного каналами и водами озера. Не раз бывала во сне и в сердце Парижа, на острове Лютеция, в соборе Парижской богоматери и в часовне, где мы сейчас находимся, тоже. Но даже в кошмарном сне не могла себе представить, что увижу любимый Париж таким вот…

– Значит, нам очень повезло с экскурсоводом. Я уже хотел было возложить эту нелегкую ношу на Надю, но, боюсь, в таком случае наша экскурсия превратилась бы в поход по разрушенным ресторанам.

– А вот умничать не надо, уважаемый Станислав Николаевич! Я, между прочим, в отличие от вас, и в Лувре была, и даже в Фонтенбло!

– Не буду уточнять, что ты там делала. Но давай эту тему оставим на вечер. Ольга, просвети вкратце необразованных аборигенов об исторических ценностях столицы некогда цивилизованной Европы.

– А вся история этой Европы здесь, в этом здании. И даже то, что происходит сейчас, выполнено в тринадцатом веке на витражах вон того окна, в виде розы, – девушка показала на огромное круглое окно почти под самым потолком.

– Что ты имеешь в виду?

– Все витражи этой часовни посвящены пятнадцати библейским сюжетам. Они начинаются вон там, с Книги Бытия, и заканчиваются Апокалипсисом на этом самом витраже.

– Там же ничего не видно, все покрыто льдом.

– Надя, даже если я постараюсь и очищу этот чудом уцелевший витраж, что нового ты там рассчитываешь увидеть? Я думаю, что древним мастерам и в страшном сне не могло привидеться то, что происходит сейчас наяву. А если очень хочется увидеть картинку апокалипсиса, предлагаю выбраться на свежий воздух и посмотреть на это зрелище своими глазами. Ольга, откуда в Париже открывается самая лучшая обзорная панорама?

– Конечно, со смотровой площадки Эйфелевой башни, но я не уверена, что она сохранилась и находится в нормальном состоянии. Соседнее с нами здание – это Нотр-Дам де Пари. С его башен должен открываться великолепный вид на левый берег и Латинский квартал. К тому же, это центр и сердце Парижа. Здание возведено на месте древнеримского алтаря Юпитеру, а еще раньше здесь было капище друидов и древних галлов.

– Стас, чего мы тут торчим? Ольга все эти познавательные вещи может рассказывать и на свежем воздухе. Собор – так собор. Полетели уже на эту вашу колокольню.

– Даже не хочу напоминать, кому принадлежала идея посетить эту часовню. Оленька, а ну-ка, напрягись и представь эту свою башню.

Мощный порыв ветра ударил в лицо и едва не сбил с ног группу туристов, внезапно появившуюся на крыше левой башни старинного собора. Вид с почти 70-метровой высоты открывался действительно потрясающий. Просвещенный некогда Париж лежал у их ног. Совсем рядом, на другом берегу пустого русла Сены, находился Латинский квартал со своим неизменным символом – Сорбонной. Воды реки, вероятно, ушли вместе с мощным отливом, а заполниться вновь она уже не имела возможности или источников.

Стас никогда не бывал в Париже но, даже не будучи такой романтической натурой, как Ольга, был поражен видом древнего города. Возможно, потрясал именно вид мертвого города, покрытого льдом и снегом. Города, восставшего из морских пучин. Города, потерявшего свой изысканный лоск и аристократизм и, тем не менее, оставшегося нетленным памятником величию человеческой мысли.

Центр Парижа не слишком пострадал от метеоритной бомбардировки, и только переломленная пополам ажурная конструкция гениального Эйфеля напоминала о последствиях космического столкновения. Стоящая у подножия башни каменная горгулья, подперев рукой голову, уныло наблюдала за пустынными улицами, покрытыми заледеневшими зелеными водорослями. Еще три месяца назад по этим улицам бродили толпы туристов, а в узких улочках Латинского квартала лохматые художники старались запечатлеть силуэты и образы, казалось бы, вечного города.

Париж был мертв. Сторожевая система Стаса в радиусе пятнадцати-двадцати километров не улавливала ни единой искорки жизни. Да и откуда взяться жизни в городе, два дня назад поднявшемся с двухсотметровой глубины, со дна океана? Спутницы Стаса молча смотрели на открывшуюся панораму. Он старался не трогать мысленную и эмоциональную сферу своих подруг, как, впрочем, и остальных представителей рода человеческого, но общий остаточный фон улавливал всегда. Сейчас и без его экстрасенсорных возможностей было понятно, что девушки подавлены увиденным, а мысли о грядущем для них просто невыносимы. Человеку непросто жить со знанием того, что он безнадежно болен, а знание часа своей смерти по силам только сильному духу.

– Лучше бы я не видела такой Париж, – тихо и грустно произнесла Ольга.

– Да, Стас, какое-то печальное турне получается. Безнадегой попахивает… А нам и своей хватает. Вот скажи, зачем ты нам все это показал? Бренность нашу подчеркнуть? – Надя зло посмотрела на Стаса.

– Ничего я не хотел подчеркнуть. Конечно, мог бы и пожалеть вашу психику, тут вы правы. Наверное, мне просто нужно было с кем-то разделить эту ношу.

– Давай вернемся домой, Стас, – Сашка всем телом прижалась к нему. – У камина тепло и уютно, а то, что нас ждет впереди, мы сегодня увидели, и это знание меня не радует, но от него никуда не денешься. Если кто-то и способен нам чем-то помочь, то это только ты, но, судя по твоему взгляду, ты и сам не знаешь как.

– Да, я не знаю. Но обещаю что-нибудь обязательно придумать или хотя бы попытаться это сделать. Становитесь в круг и давайте покинем это мрачное место, – Стас сформировал мысленный образ гостиной и открыл портал.

Вместо привычной гостиной с ярко горящим камином они оказались по колено в снегу в небольшой долине, окруженной заснеженными вершинами высоких гор. Стас попытался повернуть голову и с удивлением обнаружил, что тело отказывается ему подчиняться. Конечности были скованы свинцовой тяжестью, даже движение глазного яблока требовало неимоверных волевых усилий. Боковым зрением он заметил застывших в трансе девушек – они напоминали замороженные ледяные статуи.

– "Иттихад, хулул!" – тварь пожелала стать Богом! – произнес материализовавшийся из воздуха прямо перед ним высокий седой старик в небольшой чалме и пестром восточном халате.

– Кто ты? – хотел спросить Стас, но язык не слушался, из горла не вылетело ни звука – но, похоже, старик в этом и не нуждался.

– Кто я? Это не столь важно, хоть мы уже и знакомились. Гораздо важнее, кто есть ты! И вот с этим мне предстоит разобраться. Я совершил непростительную ошибку, отпустив тебя в первый раз. Ты не так прост, как показался мне изначально.

– Суфи? Ягг?

– Узнал – это хорошо. Имен много, они ни о чем не говорят, но тебе открою одно из первых. Можешь звать меня Ал-Холанж.

– Освободи девчонок, тебе ведь нужен только я, – мысленно произнес Стас, пытаясь напрячь все свои силы. Впрочем, совершенно безуспешно. Он был блокирован полностью – как в ментальной, так и в физической сфере.

– Не трать понапрасну силы. Они слишком слабы, чтобы мне противостоять. Ты всего лишь подопытная мышь. Не скрою, экземпляр интересный, но даже самая талантливая крыса не может изменить свою сущность. Эти же, – суфий кивком головы указал на девушек, – просто пыль под ногами. Но жизнь им я пока оставлю. Есть интересная мысль, – вместе с исчезающим звуком голоса в воздухе растаяли спутницы Стаса, оставив его наедине со стариком.

– Да кто ты такой, черт возьми? Кто дал тебе право вершить судьбы людей? Если ты действительно суфи, то основной линией вашей идеологии была любовь! Пусть к Богу, но все-таки любовь!

– Что ты можешь знать о любви, червяк? Высшая экстатическая любовь к Всевышнему – это единение с ним, и достигается оно только через самопожертвование. Это жертва не только тела, а, прежде всего, личности, которая возрождается на земле в ипостаси Бога. Ана-л-Хакк – Я есмь Истина…

– Знаешь, Холанж, как-то ты мне мало напоминаешь авешу Творца. Иисус пожертвовал собой ради человечества, а ты предлагаешь принести себя в жертву ради самого себя и своего эго. Отпустил бы ты меня, старик Хоттабыч, а то, глядишь, и на тебя кувшин глиняный найдется.

– Ты жив только потому, что интересен мне, и твоя наглость лишь усиливает этот интерес. Но знай границу, смерд, иначе будешь молить меня о самой страшной смерти. Поверь, за прошедшие одиннадцать веков я научился доставлять настоящую боль, и не только себе.

Пейзаж холодных, снежно-блестящих горных вершин исчез, сменившись абсолютной тьмой пещеры. Стас лежал на полу каменного склепа, вырубленного в цельном скальном массиве и представлявшего собой параллелепипед размером три на два метра и высотой около метра. Впрочем, размеры не имели никакого значения: Стас по-прежнему находился в силовом коконе, надежно изолирующем его как от любого внешнего потока энергии, так и от использования внутренних резервов. Он был бессилен как в прямом смысле слова, поскольку был не в состоянии пошевелить даже пальцем, так и в энергетическом – все возможности паранорма гасились накинутой на него энергетической сетью.

Стас не мог опустить взгляд на правую руку, но был практически уверен, что верный друг и спутник Бич покинул его. Либо был так же бессилен, как и он сам. Попытка вырвать из плена энергетическую оболочку никаких ощутимых результатов не принесла. Аура была так же надежно изолирована, как и сам Стас. Что же соизволил ему оставить великий, всемогущий и, похоже, изрядно поврежденный разумом Ал-Холанж? Если Стас мыслит, следовательно, разум принадлежит ему, а значит, и память должна быть подвластна разуму. Кто-то из многочисленных ночных собеседников утверждал, что все ответы находятся в его голове. Никто, правда, не объяснил, как их оттуда извлекать…

***

На тростниковом мате перед ним в позе лотоса сидел невысокий, хорошо сложенный бритый наголо мужчина средних лет. Смуглое лицо и прямой римский нос выдавали в нем жителя южных районов Азии или Европы. Обнаженное по пояс тело было местами покрыто густыми черными курчавыми волосами, торс обвивал двойной шнур из грубой шерстяной нити с вплетениями какого-то блестящего металла. Такая же нить, украшенная золотым или бронзовым кольцом-пекторалью довольно тонкой работы, была и на шее мужчины. Кисти рук, оплетенные браслетами из того же металла, были сложены на груди, а широко поставленные раскосые и совершенно черные глаза внимательно смотрели на Стаса.

Комната, в которой он оказался, вероятнее всего, служила алтарем или каким-то культовым помещением и напоминала ему ту каменную могилу, где осталось лежать его тело. Здесь полностью отсутствовали окна, и только неяркий свет масляной лампады отбрасывал причудливые блики на статуэтку бога или богини, расположенную на возвышенности в углу.

– Ты звал меня, заблудший? – родился в голове Стаса вопрос, хотя ни один мускул на застывшем лице его собеседника не дрогнул.

– Звал. Не факт, что именно тебя. Но с тем, что помощь мне нужна, поспорить сложно. Кто ты, уважаемый?

– Гильгамеш. Господин Кулаба, сын Призрака, – голова очередного предка склонилась в легком, едва заметном кивке.

– Ты так и будешь со мной мысленно общаться? И, кстати, просвети, где этот Кулаб находится? И главное, когда?

– Ты дерзок, неуважителен и, главное, неразумен. Никак не пойму, почему Энлиль именно тебя избрал для свершения своей божьей воли. Я – царь шумерского города Кулаб. Судья мертвых и, по нелепому стечению обстоятельств, твой очень далекий предок, живший почти пять тысяч лет назад.

– Далековато меня занесло. Значит, ты шумер? Это понятно. А что значит "судья мертвых"?

– У тебя не так много времени, чтобы задавать глупые вопросы. Тебе нужен был помощник в борьбе с Демоном? Ты его нашел. Спрашивай –

и, пожалуйста, по существу.

– Отлично. По существу – это хорошо. Кто такой Ал-Холанж? Зачем я ему нужен?

– Он маг, очень древний и сильный маг. Даже при том, что в твоем мире почти не осталось магической энергии, он все равно остается сильным магом. Когда-то он очень любил своего Бога, любил настолько сильно, что возжелал слиться с ним в единое существо. Но с Богом нельзя соединиться. Богом можно только стать. И даже принеся себя в жертву на костре очищения, он не достиг желаемого. Зато был замечен Дьяволом. Черный Ангел – Иблис – разделял его стремления, в том числе и в любви к Творцу. Он дал ему долгую жизнь, огромное могущество и возможность творить зло во имя любви.

– Красивая история, но я-то здесь при чем? Зачем ему меня убивать? Какой смысл его существования вообще, если через два-три месяца не останется возможности творить зло? Жалкие остатки человечества будут просто смыты океанской волной.

– Искру жизни нельзя уничтожить. Земля не в первый раз переживает потоп очищения. Даже если мои жалкие потомки будут полностью смыты с лика Нинхурсаг, останутся нетронутыми бессмертные "ТІ-ІТ", по-вашему – души. У обычного человека "ТЕ-Е-МА" – "суть" или "то, что связывает память", а в вашем понимании это ДНК, состоит из одной пары активных спиралей и пяти пар спящих. Эти десять скрытых нитей на самом деле являются космическими связующими звеньями, жизненной вселенской силой, живущей в каждой клетке. Они соединяют дух с генетическим кодом человека. У Холанжа, например, пробуждена одна дополнительная пара, что дает ему возможность пользоваться изначальной магической энергией. У тебя же на сегодняшний день проснулись целых две дополнительных пары ДНК, а обещают проснуться и остальные три. Я понятно объясняю?

– Вполне. Как на лекции почти. Конспект только дома забыл. Послушай, Гильгамеш, ты ведь знаешь, что я сейчас лежу скованный и замурованный в каменном склепе. Что я могу сделать в таком состоянии? Чем мне могут помочь эти мои дополнительные "ТЕ-Е-МА"?

– Воистину, великий Ан спал, когда Энлиль принимал решение пробудить твою суть. Ну, да не мне обсуждать волю богов. Холанж пользуется только внешней энергией, магией, рассеянной в эфире либо сконцентрированной в артефактах. Последнее наиболее вероятно, ибо ты сейчас находишься в Шамбале, магическом центре планеты, там испокон веков хранятся мощнейшие магические предметы. Ты же, кроме этого, имеешь возможность и даже уже некоторые навыки пользоваться своей внутренней энергией, изменять свою сущность без помощи магической маны. В этом твое преимущество перед ним. В этом же – и его интерес к тебе, пропитанный страхом и непониманием природы твоей силы.

– Ты думаешь, я не пробовал разрушить блокирующую энергетическую сеть? Если она меня изолирует только от поступления внешней энергии, почему не действуют мои внутренние резервы? Почему меня не слушается тело?

– Потому что, прежде чем кланяться кувшину, нужно попробовать воду, находящуюся в нем. Ты пробовал разобраться с природой своих оков, или просто пытался головой пробить метровую каменную стену. Дам еще одну подсказку. Основное твое отличие от Ягга – возможность преобразования любой энергии во внутреннюю энергию твоего биополя. Повторяю, любой! В том числе и той, которой пользуется этот недоделанный суфи.

– Теоретически звучит неплохо. Жаль только, что нет точной инструкции для пользователя. Но опыт общения с моими досточтимыми предками говорит о том, что простой и доступный язык для них неприемлем.

– В тебе слишком много от Инанны. Эмоции преобладают над разумом, страсть – над осторожностью. Это тоже источник силы, и немалый, но ты абсолютно не способен его контролировать.

– А он действительно прожил одиннадцать веков? Если это правда, то за такое время можно было очень многому научиться.

– Первые цари шумеров правили городами по сорок тысяч лет и более. Мне самому четыреста пятьдесят лет. Даже ваши жалкие тела рассчитаны на двести лет жизни. А продлить жизнь – это самое простое из того, что может сделать самый слабый маг. Ты со своим телом это уже сделал. Гораздо важнее вопрос, имеет ли смысл столь длинная жизнь в телесной оболочке?

– А она существует и за ее пределами?

– Ты же был за пределами этой оболочки, зачем задаешь вопросы, на которые сам знаешь ответ?

– Что такое первый уровень? Холанж при нашей прошлой встрече обмолвился, что я вышел на первый уровень.

– Холанж тебя недооценивает, и в этом – твое несомненное преимущество. Ты сейчас находишься между третьим и пятым уровнями познания Вселенной. Тебе не хватает опыта, но сил у тебя более чем достаточно.

– Что дают эти уровни? Сколько их всего? На каком уровне находится сам Холанж?

– Суфи за одиннадцать веков едва вышел за пределы второго уровня. Всего мне известно двенадцать уровней. Уровни выше девятого – прерогатива богов. Рассказ о возможностях каждого уровня силы займет слишком много времени, а его у тебя нет. Здесь, в глубинах твоей памяти, время течет медленнее. Скажу одно: после третьего уровня тебе становится доступно информационное поле Земли, а это невероятный объем накопленных знаний. Но будь осторожен – капсула твоего сознания в этом информационном слое почти беззащитна, особенно при отсутствии опыта работы с ним.

– Скажи, Гильгамеш, можно ли повернуть время вспять?

– Неправильно формулируешь вопрос, путник. Время – это не прямая, это сложная логарифмическая спираль, имеющая конус сжатия и конус расширения. В центре спирали – настоящее. В нем концентрируются силы, мощь и энергия, обеспечивающие движение времени. Время нельзя вернуть вспять, но можно самому преодолеть его, пронзая спиральные пласты в нужном направлении.

– Как это сделать?

– Эти знания уже есть в тебе, и совсем скоро ты будешь в состоянии справиться с великим Хроносом. Но будь очень осторожен, особенно со своим прошлым. Причинно-следственные связи, рождаемые вмешательством в то, что для тебя уже когда-то случилось, настолько сложны и запутанны, что их изменение может привести к разрушению того мира, который ты знал.

– Мир и так разрушается. Разве можно придумать худшую судьбу для человечества, чем его полное уничтожение?

– Человечество не есть мир. Нам известны как минимум четыре волны цивилизации, предшествовавших нашему приходу. Поверь, это были высокодуховные и невероятно развитые сообщества. Но в любом случае, у каждого человека остается одно качество, которое невозможно уничтожить. Это право выбора. Есть оно и у тебя.

– А скажи, кто был до вас, шумеров? В смысле, существовали ли, например, Гиперборея и Атлантида? Какими были населявшие их существа? Что умели?

– Существовали. И их генетическая память также заложена в твоем "ТЕ-Е-МА". Но у нас не осталось времени. Запомни напоследок: любую, даже самую совершенную систему можно разрушить, лишив ее целостности и взаимосвязи между многомерными компонентами.

Колышущиеся блики света, излучаемые слабой лампадой шумерского алтаря, сменились непроглядной тьмой каменного склепа.

Стас расслабился и попытался полностью отключиться от всех мыслей и глупых попыток освободиться. Идея была проста. Если суфи не заблокировал его сознание, то либо он не смог этого сделать, либо хотел заставить Стаса пережить мучительные осознанные часы погребенного заживо. В первом случае это говорило о слабости старика, во втором – о его самоуверенности. И тот, и другой варианты давали пусть малый, но шанс.

Через несколько бесконечно долгих минут Стас увидел кокон изолирующего поля, переплетавшийся хитрыми узлами с силовыми линиями его собственной энергетической оболочки. Увидел он и мощный жгут багровых линий, уходящий в недра скалы, которым заканчивалась сжатая горловина кокона. Стас попытался сдвинуть одну из тончайших нитей своей тюремной оболочки. Тут же вспыхнул красным светом узел кокона, передавая сторожевой сигнал на исходящий наружу жгут. Стас мягко тронул сплетенные в узел кроваво-красные нити и сразу почувствовал их нервное дрожание, но импульса не было. Вот в чем дело! Оболочка настроена на страх и попытку силового прорыва. Вложив в свои действия всю имеющуюся у него любовь и нежность, Стас начал осторожно работать с сетью дрожащих и вибрирующих энергетических нитей.

Он был рыбаком, но больше всего на рыбалке не любил распутывать скрутившуюся в замысловатый клубок леску. Особенно часто это происходило после того, как уже почти пойманная рыба вдруг решала, что она еще морально не готова к сожжению на гриле, и срывалась с крючка. Натянутая струной леска, заплетаясь в немыслимое макраме, летела куда угодно, только не в протянутую руку. Стас в подобных случаях предпочитал обрезать снасть и делать новую. Это было и быстрее, и, главное, проходило гораздо спокойнее, чем нудный процесс распутывания цепляющейся за все подряд снасти.

Именно такой процедурой Стас и был занят, как ему показалось, целую вечность. Успокаивая и нежно поглаживая каждый узел сторожевой сети, он плавно выпускал и выпутывал из-под него нити собственной ауры. Стас уже понимал, что его конечности стали подвижны, но самостоятельно обездвижил свое тело. Он уже мог одним ударом разрубить жгут и разрушить всю сеть, обретя возможность мгновенной телепортации, но не спешил этого делать. Прежде всего, где-то в сердце этих гор были спрятаны девушки, которых нужно было спасти, а кроме того, его чрезвычайно интересовала личность суфи. Ментальная оболочка Стаса, уже полностью свободная, располагалась под блокирующим коконом как бы вторым слоем, точно повторяя его контуры.

Стас еще не видел окружающий мир, точнее, не ощущал его так, как привык за последнее время. Он не мог воспользоваться энергетическими ресурсами земли и воздуха, не чувствовал живые объекты за пределами прямого зрения. Зато он понял нечто очень важное: блокирующее поле постоянно подпитывалось мощнейшим источником энергии, поступающим извне. Природа этой энергии была Стасу знакома, этой энергией был пропитан мир Ярополка, эта энергия в минимальных количествах витала и во внешнем мире, наконец, именно из этой энергии был соткан его верный друг Бич. Его, кстати, на правом запястье не наблюдалось, теперь это было очевидно, но Стас чувствовал, что стоит сбросить с себя сеть, и он сможет позвать друга, который непременно явится.

Внутренняя энергия Стаса еще полностью не исчерпалась, ресурсов вполне хватало. Но он обратил внимание, что после успешного распутывания снизилась подача магической энергии на блокирующее поле, и попытался медленно и аккуратно подключиться к этому источнику энергии. Это была Сила. Именно Сила с большой буквы. Даже то небольшое количество, которое Стас отобрал у блока, выровняв потребление им энергии до изначального значения, переполнило его ощущением всемогущества и феерией неисчерпаемых возможностей. Энергия вливалась в него нескончаемым потоком и уже переполняла, когда он решил подготовить для своего оппонента в предстоящем диспуте домашнюю заготовку.

Претендовать на оригинальность идеи Стас не стал, он просто скопировал основные контуры и узлы поля Холанжа, добавив в него свои заготовки. Однажды в городе он уже испытывал подобную силовую "тюбетейку" – на Гасконце. Главное, что эта силовая накидка была полностью замкнута на внутреннюю энергию Стаса, не требовавшую внешней подпитки. Расчет был на то, что его шумерский предок окажется прав, и Ягг сможет пользоваться только внешними источниками энергии, подачу которых этот плащик и перекрывал. Кроме блокирующего действия, его силовая оболочка обладала возможностью поглощать поступающую извне энергию, отдавая ее Стасу по связующему дистанционному каналу.

Ему не хотелось лишать подвижности или сразу уничтожать великого суфи по одной простой причине: крайне необходимо было пообщаться с чокнутым волшебником, прожившим тысячу сто лет. У Стаса накопилось много вопросов, на которые мог дать ответ только его современник, если, конечно, у того будет желание говорить. Вступать в ментальный бой с противником, имеющим за плечами десятки веков магической практики, было бы верхом легкомыслия и безрассудства.

Энергетическая сеть-ловушка была практически готова и уже скручена в клубок, когда Стас почувствовал прикосновение к блокирующему его полю чужой мысли. Поначалу он испугался, решив, что Холанж раньше времени почувствует изменившуюся структуру поля, но напрасно – старик был абсолютно уверен в своем превосходстве. Легкое несоответствие полевых структур изначальной модели он принял за безуспешные попытки жертвы вырваться из паутины. Паук собирался насладиться ужином. Жертва была давно и надежно скручена ядовитыми нитями и должна была за это время хорошо промариноваться в собственном страхе. Ужин обещал быть изысканным.

Стас ощутил вибрацию создаваемого портала за мгновение до перемещения и успел дать команду на полное окоченение всего тела. Он находился на каменном полу огромной пещеры. Стены уходили в темную высоту и могли составлять десятки, если не сотни метров. Общая площадь пещеры была никак не меньше гектара, и то только освещенной ее части.

Стас удивленно рассматривал это творение природы, а в том, что пещера имела естественное происхождение, сомневаться не приходилось. Огромные сталактиты и сталагмиты, сросшиеся за века вершинами, образовывали колонны, уходящие во тьму, казалось, бездонного неба. Стас взглянул вверх и обнаружил, что лежит у подножия гигантского каменного трона, на котором восседал великий суфи, одинокий вечный странник и маг – Ал-Холанж.

– Готов ли ты прочувствовать настоящую боль и страдания, червяк? Готов ли ты встать на путь самоочищения? Готов ли ты взойти на стену Сада Истины, ничтожный? – грохотал по залу голос суфи, то ли отражаемый от каменных стен, то ли искусственно усиленный магией.

– Конечно, готов, Хоттабыч. И заметь – я тебя предупреждал…

Стас спокойно встал с каменного пола. В это мгновение одновременно произошло сразу несколько значимых действий. Во-первых, он скинул с себя блокирующий кокон, во-вторых, материализовался его верный друг Бич, который без особой команды уже скручивал своим змеиным телом конечности Холанжа, и в-третьих, его силовой шар летел в сторону мага, раскручиваясь на ходу в блокирующий плащ.

Все-таки он опять недооценил старика, и если бы не появившийся так своевременно Бич, неизвестно, чем бы все это представление закончилось. В тот момент, когда Стас только совершал бросок своей заготовки, Ягг уже начал плести пальцами замысловатые узоры, теребя четки из черных камней.

Явственно ударило волной магии, волной неисчерпаемой неконтролируемой первозданной энергии, готовой сплестись в заклинание, нацеленное против него, направленное на его полное уничтожение. Выручил Бич. Материализовавшись из воздуха, он цепко скрутил руки и тело Холанжа, и онемевшие пальцы мага выпустили четки, имевшие явно непростую природу. В это время подоспела и магическая накидка Стаса – она плотно спеленала тело и душу великого суфи в автономный кокон.

– Ну, вот и кувшинчик соответствующего размера подобрали. Как себя чувствуете в нем, великий? Не жмет? К диалогу готовы, или этикет еще каких-то условностей требует? – Стас поднял безвольное тело Холанжа в воздух и перенес его поближе, усадив на каменную основу гигантского трона.

– Как ты посмел, ничтожный? Иблис уничтожит тебя, сотрет в порошок, твоя жалкая душонка будет гореть в его вечном пламени адских мучений!

– Старче, вы еще не выговорились? Значит, все-таки Иблис? Прав, оказывается, шумер. Предкам надо больше доверять. Как же это вас так угораздило? Вечную любовь к Богу променяли на жалкое служение Дьяволу… А как же идеи и ценности суфизма?

– Суфи нельзя стать, им нужно быть, а быть суфи – значит быть таким, каким ты был до того, как появился в этом мире, – тихо сквозь зубы произнес старик.

– Я не силен в теологии, но полагаю, что в вашем сознании, старче, произошло некоторое смещение ценностей. Можно ли служить любви, творя зло? Какова цель такого служения?

– Цель суфи – вернуть утраченные качества, но уже преображенными, одухотворенными, и затем обновленной личностью вернуться в мир для его просвещения и усовершенствования.

– Так просвети и меня, великий. Для начала поведай: чем ты усовершенствовал этот грешный мир за такую длинную и, надо полагать, плодотворную жизнь?

– Суфий, постигая Бога, становится орудием божественного самоопределения, в результате чего сам суфий-богочеловек становится творцом и проводником божественной воли. Есть только Абсолют и ничего иного. Все сущее есть лишь различные формы и уровни его теофаний.

– Эко, куда тебя понесло, праведный ты наш! Одна только неувязочка получается. Иблис – хоть и ангел, но все-таки не Бог. Не его ли волю ты проводишь в этот мир?

– Я давно прошел путь хакихат. Кутаб суфи познал истину и достиг поставленной цели. Последняя долина, Долина Смерти, расстилается передо мной. Капля поглощается океаном, но сохраняет в этом океане себя, – суфи закатил глаза и, похоже, собрался впасть в транс, что совершенно не входило в планы Стаса.

– Да вы бредите, бессмертный! Какая, к Иблису, долина? Я вам другую судьбу уготовил. Про кувшинчик-то не забыли? Только пробочку из него никто, кроме меня, вытащить не сможет. Не смерть тебя ждет, Хоттабыч, а вечное прозябание в каменном мешке, из которого ты меня только что вытащил…

– Не в твоей власти остановить мой путь. Хоть ты и оказался невероятно силен, но по-прежнему остаешься безмерно глупым. Мудрость постигается с годами, ты же просто младенец, неразумное дитя, стоящее у истоков пути и познания.

– Молодость – болезнь излечимая. Было бы на это лечение время. Скажи-ка, старец, не ты ли приложил руку ко всему тому, что сейчас творится на Земле? Или это дела твоего господина?

– На все воля Всевышнего. Земля больна. Чтобы вылечить нарыв, его нужно вскрыть. То, что происходит с неразумными людишками, лишь следствие. Причину нужно искать в седой старине.

– Аксакал, я готов признать твою мудрость, нажитую непосильным трудом за тысячу лет. Но не мог бы ты объясняться с неразумным дитем попроще? Есть средство от этой болезни?

– Когда лев болеет, он ест листья определенных кустов и так лечит себя. Болезнь всегда знает средство своего лечения. Предоставь этому знанию свободу, и ты будешь знать больше, чем врач, который может только припомнить что-нибудь из своей практики, – Холанж стал медленно и ритмично раскачиваться, произнося слова глубоким гортанным голосом, исходящим, казалось, из самого нутра.

– Ну, а я тебе чем помешал? Сидел ведь, никого не трогал. Можно сказать, "примус починял".

– Ты не вписываешься в существующую модель. Ты – лишнее и непонятное звено в цепи причинно-следственных связей, построенных Всевышним. Ты наделен великой силой, но, в то же время, имеешь разум утенка. Это звено необходимо было уничтожить.

– Как может утенок помешать планам Всевышнего или того, кого ты этим именем величаешь?

– До тех пор, пока утенок относится к магии и чудесам с позиции утенка, его поступки и их последствия мелки и незначительны. Но рано или поздно утенок должен осознать, что его предназначение – стать уткой.

– Разве даже взрослая утка в состоянии изменить сложившуюся ситуацию, если она не ведает причин и не понимает связей?

– Следствие гораздо важнее причины, ибо следствия могут быть самыми разными, а причина в конечном итоге только одна.

– Знаешь, Холанж, твои речи, возможно, очень мудры и являются неисчерпаемым источником информации. А на простой вопрос ты ответить можешь? Какое чудо нужно совершить, чтобы спасти хотя бы жалкие остатки человеческой расы?

– Чудеса связаны с проблемой причинности, а причинность связана с проблемами пространства и времени. Думай, утенок, и постарайся не совершить ошибку. Твой путь до взрослой утки сложен и извилист. А мозг и мировоззрение твои настолько наивны, что я бы не поставил на тебя и ломаного дирхема, – произнеся эти слова, суфи прекратил раскачиваться и замер каменным изваянием.

Стас присмотрелся к окоченевшему старцу. Хитер древний суфи. Холанж полностью остановил работу сердца, но оставался жив. Об этом явственно говорила его аура, хоть и находящаяся в плену блокирующего плаща, но, несомненно, живая. И не просто живая, а ищущая выход, мечущаяся в поисках внешнего источника энергии, источника связи со своим хозяином и господином. Похоже, разговор закончен, а жаль. Старик знает очень многое, и даже его витиеватая восточная речь несет в себе море информации, такой необходимой сейчас Стасу. Ну, что ж, коль ты умудрился прожить тысячу лет, не дадим тебе умереть и сейчас. Будем консервировать.

Стас вплел в созданный им блокирующий плащ еще несколько нитей и телепортировал старика в каменный склеп, расположенный, как оказалось, в недрах соседней горы. Зону скального массива с вырезанной в ней могилой он обнес еще одним изолирующим полем, созданным исключительно из собственной энергии.

Оба блокирующих поля были связаны друг с другом и могли, при необходимости, сообщать Стасу о любых изменениях, происходящих внутри. В целом у него получилось яйцо с двойной оболочкой, способное выдержать даже прямое извержение вулкана. Стас даже слегка позавидовал живому мертвецу в таких доспехах – у него появлялся реальный шанс пережить катаклизм.

Покончив со злобным стариком, Стас осмотрелся. В глаза бросились бесхозно лежащие у подножия каменного трона четки из черного камня с золотыми и серебряными прожилками, очень похожего на оникс. Подняв их, Стас почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев, а присмотревшись внимательнее, понял, что держит в руках аккумуляторы магической энергии. Они были такой мощности, что энергии одного отшлифованного камешка вполне хватило бы на то, чтобы сравнять эти горы с землей. Стас поежился, вспомнив, что этот поток силы был направлен на него. Настораживала еще одна особенность: четки были плотно связаны с окружающим миром, постоянно впитывая и выбирая из него магическую энергию.

Шамбала… Легендарная, мифическая Шамбала. Центр мироздания. Исток Мира. Недостижимая цель для тысяч исследователей и путешественников. Стас осмотрелся. Тронный зал поражал своим первозданным великолепием. Даже самый безумный архитектор не мог бы создать ничего подобного. Здесь присутствовал гений дикой природы и силы титанов, вырубившие в цельной скале огромное помещение. Свет причудливыми нитями и узорами проникал сквозь отверстия в своде и боковых стенах, отражаясь в ледяной поверхности колонн и бросая блики на отшлифованные временем, водой и ветром камни. Это, в свою очередь, создавало фантастические тени и фигуры, плавно перемещающиеся по огромной площади пещеры.

У Бича радостно мерцали алым светом глаза-рубины. Стас увидел магическое поле Шамбалы. Оно было во многом похоже на тот мир танцующей живой энергии, который ему показал Ярополк. Многократно слабее и бледнее во всех красках, но оно здесь существовало и жило, а не висело рваной серой паутиной, как это было в городах. Это был магический мир Бича, отсюда черпали энергию четки-аккумуляторы, этой же энергией мог легко пользоваться и он, направляя ее своей волей в нужное русло. Это было настоящее могущество, ощущение абсолютной власти и силы. Перед Стасом открывались безграничные возможности и горизонты.

Он очнулся. Что-то подсказывало ему, что этой энергией нужно пользоваться очень осторожно, а лучше ее вообще не трогать без соответствующей подготовки, которой ему явно не хватало. А вот девчонок надо было вытаскивать немедленно. В своем упоении открывающимися возможностями Стас на мгновение даже забыл о них, что его, собственно, тоже пугало. Он начинал осознавать, каким образом можно искусить даже самого праведного человека, он начинал понимать великого суфи.

Власть и всемогущество кружили голову. Открывающиеся перспективы были столь велики и всеобъемлющи, что устоять перед искушением было непросто. Иблису не было нужды особо усердствовать, покупая несчастную душу Ал-Холанжа.

Девчонки находились недалеко, где-то внизу, внутри скалы. По общим ощущениям, весь каменный массив был прорезан ходами и многочисленными пещерами. Венчал этот подземный муравейник тронный зал с расположенным в центре атрибутом царской власти. Размеры седалища производили впечатление: нужно было обладать как минимум пятиметровым ростом, чтобы оно пришлось впору. Прервав размышления, Стас ласково и незаметно коснулся сознания Сашки и осмотрел помещение, в котором находились все три девушки.

Это была довольно просторная каменная келья, не имевшая окон, но освещаемая рассеянным белым светом, струящимся из трех белых лампад под потолком. В центре овального помещения стояла большая кровать, вероятнее всего, тоже каменная, но покрытая накидкой или матрацем из какого-то растительного материала. Расположившись на этом сооружении, все три представительницы прекрасного пола с удовольствием поглощали восточные сладости и фрукты.

– Неплохо вы тут устроились, леди. Пока я терплю муки и лишения в каменном склепе, веду боевые действия с сумасшедшим магом, они тут наслаждаются шербетом и персиками! А в этом семилитровом кувшинчике, надо полагать, божественный нектар? Или я ошибаюсь? – Стас проявился в мерцающем свете лампад у основания каменной кровати.

– Стас! Живой! – Сашка с визгом бросилась ему на шею.

– А чего с ним сделается? Гудвин озабоченный… Вечно с ним в какую-ту историю вляпаешься. Муки и лишения он терпит. А мы тут, по-твоему, что? В пятизвездочном отеле развлекаемся? – проворчала Надя, вытирая пестрым персидским халатом персиковый сок с рук.

– И я тебя очень рад видеть, Надюшка. Кстати, сколько я отсутствовал? Похоже, немного с ритма сбился.

– Трое суток тебя не было, заботливый ты наш. Мы извелись тут совершенно. Если бы не этот виноградный сок… – Надя слегка дрожащим пальцем показала на гигантский кувшин.

– Вы и девочку божьим нектаром напоили? – Стас взглянул в осоловевшие глазки Ольги. – Да, измаялись, бедненькие, такие тяготы переносить. Давайте, собирайте манатки, будем выбираться из этой кельи.

– Нектарчик надо с собой прихватить. Там уже немного осталось – на донышке, – Надя пыталась одним глазом заглянуть в узкое горлышко сосуда.

После недолгих сборов, суть которых сводилась к Надиным попыткам перелить вино из кувшина в какие-то чаши и укладыванию персиков и апельсинов Сашкой в халат, они наконец оказались в тронном зале Шамбалы. Девчонки восторженно рассматривали громадное помещение, созданное самым гениальным и великим архитектором – природой. Надя от удивления даже замолчала, прервав возмущенную тираду по поводу напрасного перевода ценных продуктов, оставленных в каменной келье на разграбление, съедение и, главное, распитие всяким непотребным вандалам.

– А где этот вредный злобный старикашка, заморозивший нас три дня назад? И где мы вообще находимся? И почему тут так холодно? Хотя, надо признать, и очень красиво, – к Наде, как всегда, первой вернулся дар речи, вместе с множеством вопросов.

– Отвечать как, по порядку или одной фразой на все вопросы?

– По порядку и обстоятельно. Не только меня эти вопросы интересуют.

– Хорошо. Злобный старикашка, насколько я понял, лично для вас оказался достаточно гостеприимным хозяином. В настоящее время он мирно почивает в хрустальном гробике, ожидая поцелуя прекрасной принцессы.

– Ты убил его? – Ольга округлила мгновенно протрезвевшие глаза.

– Нет, только усыпил. Находимся мы с вами на высоте пяти-шести тысяч метров над уровнем моря в легендарной Шамбале, которая, если я не ошибаюсь, в свою очередь, расположена где-то в Гималаях. Именно поэтому тут так холодно. Какие еще вопросы интересуют моих прелестных спутниц?

– Какой великан мог восседать на этом стульчике? Кому это кресло могло принадлежать? – Сашка восторженно глазела на каменный трон.

– Этого я не знаю. Существуют легенды о том, что наши далекие предки были, скажем, малость повыше, чем среднестатический человек – где-то раза в три или в четыре. Археологи, например, считают, что древний правитель Египта, Эхнатон, имел рост 4,5 метра, а его жена и легендарная красавица Нефертити была ростом около 3,5 метров.

– Стас, а как мы здесь вообще оказались? Кажется, мы собирались возвращаться домой, в долину. Это ты что-то напутал? – Сашка пытливо смотрела на него.

– Может, и я чего напутал. А может, старик Хоттабыч не из того места волосок выдернул. Но, сдается мне, совсем не зря мы тут оказались. Если и есть на Земле уголок, хоть как-то защищенный от грядущего катаклизма, то находится он, несомненно, здесь.

– Ты хочешь сказать, что здесь мы сможем избежать участи, постигшей Париж? Пережить потоп и начать жизнь заново? – теперь все трое внимательно смотрели на него. Смотрели глазами, в которых загорелся огонек надежды.

– Не знаю, девочки. Честно, не знаю. Но, думаю, такой шанс вполне реален. И глупо было бы его не использовать. А теперь давайте все-таки вернемся к нашему уютному камину. А в этом гостеприимном зале оставим небольшой маячок.

Стас разрезал капроновую нить четок и, сняв один камешек, положил его у основания трона, а остальные четки россыпью бросил в карман. Обнял девушек и открыл портал.

 

Глава 10. Путь к Беловодью

На следующий день он созвал общее собрание всех жителей поселка. После завтрака народ начал подтягиваться в здание штаба. Всего на сегодняшний день в долине насчитывалось 96 жителей, из них 58 женщин. Занятый своими магическими экспериментами, Стас достаточно давно не вникал в дела поселка, поручив решение организационных вопросов Ковбою, Оксане и Виктору. Последние, впрочем, великолепно со всем справлялись.

Молодая коммуна была полностью готова к длительной зимовке. И то, что Стас собирался сообщить своей команде, несколько смущало его, поскольку вся проделанная в течение месяца работа, по сути, была напрасной. Долину псов придется покинуть. Придется оставить уютный дом, отказаться от милого сердцу комфорта, так напоминающего ушедший в небытие мир цивилизации.

Стас встал из-за стола и вскинул правую руку. Жест был совершенно лишним – все и так, затаив дыхание, ждали его слов. Он уже давно заметил, что из простого лидера команды как-то незаметно превратился в некую легендарную личность. Особенно это было заметно по реакции вновь прибывших жителей города. Стас для них был человеком, окутанным тайной и окруженным множеством надуманных сплетен, часть из которых не выдерживала никакой критики.

– Друзья, не буду использовать поэтические обороты, скажу прямо и кратко. Ориентировочно через три недели, плюс-минус пару дней, поселок, город и все вокруг на тысячи километров будет смыто океанской волной. На этом месте будет дно моря, расположенное на стометровой глубине от поверхности. Еще через шесть-семь месяцев произойдет катаклизм планетарного масштаба. Наш спутник Луна, точнее, большая ее часть, будет разорвана силами гравитации Земли. Это вызовет катастрофу такого масштаба, о котором я представления просто не имею, но последствия будут однозначно несовместимы с жизнью и выживанием, – Стас сделал паузу и осмотрел большую гостиную, заполненную стоящими людьми, сидячих мест на всех просто не хватило. Все молча и с надеждой смотрели на него, паники не было, и Стас этому порадовался. Команда переселенцев собралась отличная.

– Хорошо, что нет вопросов. Я думаю, многие из вас и сами догадывались о подобном будущем, а некоторые знали наверняка. Вчера мы с девушками вернулись из небольшого путешествия, совершенного не совсем по доброй воле, но оказавшегося весьма познавательным. В Гималаях, на высоте около шести тысяч метров, находится долина с большим количеством подземных пещер. У меня есть все основания полагать, что, как минимум, ближайшие семь месяцев мы там будем в безопасности. Есть даже некоторая надежда на то, что в этом месте можно будет пережить и саму катастрофу. Теперь можете задавать вопросы.

– Гималаи – это же Азия? Тысячи километров. Как мы туда доберемся, если сейчас и в город выбраться невозможно? – поднял руку молодой веснушчатый парень, знакомый Стасу по встрече у озера.

– Транспортировку буду обеспечивать я. Пока обойдемся без деталей. Переброска продуктов, оружия и необходимой техники – тоже на мне. От вас требуется максимальная собранность и точность выполнения распоряжений. Общую организацию будут осуществлять Игорь, Оксана, Виктор, Иван. Понадобится команда разведчиков и квартирмейстеров, человек десять, я думаю. Тут будут нужны добровольцы. Да, и забыл самое главное: очередное переселение – дело сугубо добровольное. Прошу поднять руку тех, кто не желает покидать долину. – Ни одной руки не поднялось. Основной инстинкт, выживание, всегда берет верх. – В таком случае, я прошу остаться руководителей, для остальных сбор через два часа, получите дальнейшие указания.

Народ стал расходиться, вполголоса обсуждая услышанные новости. Поговорить и, главное, подумать, несомненно, было о чем. Люди только начали привыкать к домашнему уюту и некоему подобию безопасности, а впереди их ждали неизвестность и новые испытания. Но это был шанс на выживание, пока единственный шанс, и Стас был обязан его использовать.

– Стас, а ты уверен, что в Шамбале мы сможем дожить хотя бы до катастрофы? Это же горы. Достаточно молодые горы, насколько я понимаю. Допустим, волна туда не достанет. А землетрясения, обвалы, вулканы? Имеет ли смысл покидать уютные и теплые дома ради призрачной надежды? – Сашка вопросительно смотрела на него.

– Шамбала? – в один голос переспросили Игорь и Оксана.

– Да, именно! Шамбала. Та самая, таинственная и легендарная. Здесь, Саша, ответ и на твой вопрос. В этом месте сосредоточены остатки магической энергии умирающего мира. Я подозреваю, что эта долина уже пережила не один потоп и не одну планетарную катастрофу.

– Ты действительно сможешь перенести за тысячи километров в горы сотню человек, тонны продуктов и технику? – спокойно спросил Игорь.

– Насчет техники надо будет поработать, слишком много компонентов для синхронизации. Люди и продукты – не проблема. Тебе, Игорь, будет особое задание. Подбери себе человек десять мужчин, можно и девчонок, только не особо впечатлительных. Завтра вместе со мной отправитесь к новому месту жительства. Ваша задача – максимально внимательно обследовать пещерный город, подготовить помещения под склады, генераторную и прочую инфраструктуру. Мы, кроме тронного зала и одной кельи, ничего не видели. Срок на все это – три-четыре дня. Потом я приду за вами. Подбирай людей с устойчивой психикой, там может встретиться много необычного. Оружие возьмите, но не уверен, что оно вам понадобится.

– Не разжевывай, разберусь. О таком променаде можно только мечтать. Надеюсь, это не розыгрыш, и я действительно увижу несбывшуюся мечту Рериха?

– Иван, у тебя будет тоже непростое задание. Бери человек пять-семь, самых крепких ребят. Вооружение по максимуму. Завтра выдвигаетесь на бронетранспортере в город. В сопровождение берете грейдер. Задача: собрать как можно больше людей, тех, которые хотят жить, – Стас на минуту задумался. – Правильнее, все-таки – тех, кто достоин жить. Конечно, ни ты, ни я не вправе решать, кто достоин жить, а кто – нет, но в этой ситуации я рисковать не готов. Поступим так. Женщин берете всех без исключения, а на мужчин смотрите внимательно. Я завтра вечером буду в городе, найду вас. Людей буду забирать каждый вечер.

– Ясно. Где базироваться?

– Выбирайте любое доступное место. Я вас найду. Виктор, твоя задача – проинспектировать все имеющиеся в поселке генераторы, отобрать штук пять-семь самых мощных и экономичных, несколько мобильных.

– А топливо?

– Сколько у нас цистерн с бензовозами?

– Штук пятнадцать полных и семь пустых.

– Постарайтесь перекачать солярку из подземных емкостей в свободные. Цистерны освободите от тягачей. Остальное – моя забота. Оксана, на тебе общее руководство работами в поселке, временное расселение вновь прибывших, инвентаризация и сортировка продуктов. Соберите необходимую бытовую технику. Люди отбираются по приоритету: Игорь, Иван, Виктор. Оксана, тебе – что останется. Ко мне есть вопросы?

– Что нас ждет в этой таинственной Шамбале? – тихо спросила Оксана.

– Очень хочу надеяться, что это место для нас будет чем-то вроде Ноева Ковчега.

– А как же "каждой твари по паре"? – Надя, до сих пор терпеливо молчавшая, решила вставить и свое слово.

– Как ни странно, Надя, но на этот раз ты задала вопрос по существу. К сожалению, я не Ной, и кроме моих предков никто из всемогущих со мной разговаривать не желает, тем более предупреждать. Вы все должны прекрасно понимать, что после катастрофы начнется совершенно новый этап в развитии Земли. И начнется он практически с нуля. Планы Творца мне неведомы, и даже если бы я их знал, не в моих силах помешать их исполнению. Но нашу ферму мы постараемся переправить в горы.

– В планы Творца, похоже, не входило и наше спасение. Если бы ты здесь не появился так своевременно, – Сашка вложила руку в ладонь Стаса.

– Кто знает, были ли эти планы вообще? А если и были, то совсем не факт, что их автор – Господь Бог. Сдается мне, тут поработал другой стратег. Господин нашего общего друга Хоттабыча. И о встрече с ним я желал бы в самую последнюю очередь.

Оставив своих друзей решать организационные вопросы, Стас переместился на любимую поляну и позвал Зверя. Климат менялся, и далеко не в лучшую сторону. Ни о каких дневных оттепелях речь уже не шла. Снег на поляне лежал сорокасантиметровым слоем, и Стасу пришлось расчистить себе небольшой круг. Разложив маленький костер, больше для души, чем для согрева, он присел на поваленную самим же сосну. Пес не появлялся долго, но спешил к нему, Стас это чувствовал. Пробивать дорогу в снегу было непросто даже такому мощному зверю.

– – Ну что, лохматый, готов изменить среду обитания? – Стас запустил обе руки в густую шерсть мощного загривка. Зверь лизнул его в нос. – Понимаешь, дружище, на этих угодьях добычи скоро не останется. А в новых местах ее и вовсе не будет, но там ты сможешь жить. Здесь тебя ждет только смерть. Выбирай себе две-три самки. Извини, всю стаю я забрать не смогу.

Стас попытался мысленно передать псу всю необходимую информацию. Зверь задумчиво смотрел ему в глаза. Он все понял. Его большой друг покидает эти места. Он зовет его с собой. Зверю до щенячьего визга хотелось бежать вслед за своим другом, быть рядом с ним и другими двуногими, чувствовать себя сытым и защищенным, жить жизнью обычной собаки, пусть не свободной, но любимой и обласканной.

Но с самого рождения он был не просто собакой – он был Зверем. А сейчас он был вожаком стаи. Большой стаи. Он обязан был принимать решения и нести груз ответственности. Он знал, что останется здесь. Что никогда не променяет сытую и теплую жизнь, пусть даже рядом с другом, на колючий ветер свободы. Что такое смерть? Всего лишь мгновение боли и вечный покой. Скольким он подарил этот покой! Когда-нибудь должна была наступить и его очередь. По крайней мере, он встретит смерть с открытыми глазами и оскаленной пастью, во главе своей стаи.

– Ну что ж, дружище, может, ты и прав. У каждого из нас есть право выбора. И твой выбор достоин уважения. Мне тебя будет очень не хватать.

Весь вечер Стас тренировался в телепортации сложной бытовой техники и различного рода механизмов. Это оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал. Так, кухонный комбайн, перенесенный из столовой в гостиную, выглядел совершенно нормально, но включение ознаменовалось коротким замыканием и фейерверком искр. Запах горелой проводки очень долго не желал выветриваться из помещения. Синхронизации частот подлежало огромное количество различных элементов, кроме того, нужно было точно запоминать сложнейшие электронные схемы. Например, только одна микросхема содержала два десятка элементов с различной резонансной частотой.

Через три часа в более-менее рабочем состоянии из воздуха начали проявляться несложные бытовые приборы: утюг, кофемолка, электрочайник. К двум часам ночи Стасу наконец удалось телепортировать компактный генератор, который, к его великому удивлению, продолжал исправно тарахтеть уже сорок минут. Безвозвратно испортив три ноутбука, Стас решил прекратить на время эксперименты с тонкой и сложной электроникой. От схем, бесконечных связей и контактов, расположенных только на одной материнской плате, у него начинало просто рябить в глазах.

Утром, получив взбучку от женщин за устроенный разгром на кухне и отсутствие половины кухонных приборов и для вида позавтракав, Стас отправился в штаб. Там его уже ждал Ковбой с небольшим отрядом, в основном состоявшим из ребят, но в компании была и одна девушка.

– Всем доброе утро! Как вас величать, мадемуазель? Не страшно путешествовать сквозь пространство? Ну, и Шамбала, я так полагаю, вас не пугает.

– Я спелеолог. Два года исследовала пещеры, в том числе и подводные. Имею категорию карст-дайвера. А зовут меня Лена, – невысокая, хорошо сложенная чернявая девушка встала со стула.

– Хочется надеяться, что нам не придется погружаться. Игорь, что со снаряжением?

– Минимальный комплект оружия. Ножи и пистолеты. Веревки и все необходимое для скалолазания в максимально возможной комплектации. Ну, из того, что смогли найти. Сухие пайки на неделю. Рации с собой – не уверен, конечно, что будут работать, но могут пригодиться. Что там с дровами?

– С дровами там плохо. Пошли кого-нибудь за переносным генератором. Нужны кабели, штук пять канистр с бензином, возьмите и пару масляных радиаторов. Холодно там. Что еще? Чайник электрический возьмите, кофе, может, плитку.

– Мы ведь не на турбазу собрались, это же разведывательный рейд. К чему весь этот комфорт? Дополнительный вес опять же, – молодой высокий курносый парень поднялся с лавки, гордо выпятив грудь.

– Молодой человек, во-первых, если употребляете военную терминологию, то прежде, чем взять слово, следует представиться, – Стас сделал паузу.

– Андрей, 24 года. Пилот гражданской авиации, – парень вытянулся по стойке "смирно".

– Пилот – это хорошо. Это очень хорошо. Вертолетом управлять сможешь?

– Не приходилось, но, думаю, смогу. Принципы-то общие.

– Просто замечательно. Что же касается комфорта, то его отсутствие вы еще успеете испытать в полной мере, а горячий чай в тридцатиградусный мороз, поверь, вещь совсем не лишняя. Да и тащить на себе генератор, надеюсь, не придется.

Через тридцать минут все были готовы. Стас, перестраховываясь, отправил в тронный зад Шамбалы в первую очередь генератор и все снаряжение. Только затем, собрав вокруг себя несколько растерянную и перепуганную команду, открыл портал. Они стояли посреди огромного зала, служившего в незапамятные времена то ли залом для приемов, то ли бальным залом для великанов, правивших тем древним миром.

– Это же трон Титанов, значит, они все-таки существовали! – спелеолог Лена восторженно смотрела на возвышавшееся в центре гигантское кресло. Команда стала приходить в себя после первой в жизни телепортации и, увлеченная новыми чудесами, тут же забыла о необычном способе перемещения.

– Здесь многие помещения созданы под гигантов ростом от пяти до восьми метров, но, по моим ощущениям, есть пещеры и для нормальных людей. Вы пока осмотрите зал, а мы с тобой, – Стас кивнул Игорю, – попробуем набросать примерный план этого муравейника.

Стас включил все свои возможности, даже частично потянул энергию из лежащих на руке четок, и увидел строение горы в гексаметрической проекции. Это действительно был муравейник, почти на два километра уходящий вглубь скального массива. Весь испещренный вертикальными, наклонными и горизонтальными выработками, сложнейшими переплетениями вспомогательных ходов, он показался Стасу нереально сложным. Здесь существовали подземные реки и небольшие озера. На самом дне находилась огромная пещера, многократно превышающая по размерам тронный зал, в ней было большое глубокое озеро и, судя по всему, даже растительность.

– Тут можно годами исследовать, – задумчиво произнес он. – Игорь, сейчас я набросаю план двух этажей, расположенных ниже этого помещения, глубже не спускайтесь. Инфраструктура уходит на глубину двух километров. Освойте хотя бы один этаж, это тоже немало. Гектара два будет.

– А если успеем больше?

– Будьте очень осторожны. Это сооружение строили не люди. Точнее, не совсем люди. Их логика и образ мышления не понятны ни мне, ни тебе. Перемещаться только парами. Постоянно находиться в зоне приема радиостанций. Это не научная экспедиция, задача состоит в том, чтобы подготовить помещения для приема людей. В первую очередь, складские: под продукты, ГСМ, оружие. Необходимо помещение под генераторную с выходом на поверхность. Для полноценных исследований, я надеюсь, у нас еще будет время.

– Ясно, командир. Не волнуйся. Все будет путем.

– Увеличим время работы до пяти суток. Тут объемы побольше, чем я думал. Ровно через пять дней вся группа ждет меня в тронном зале. Удачи вам, ребята, – Стас поднял руку в приветствии и растворился в открывшемся портале.

Вечером он перенес себя в центр занесенного снегом города. Вербовочная команда уже к обеду добралась до восточных кварталов, но дальше двигаться не рискнула. Кучи мусора, заметенные снежными сугробами, представляли непреодолимую преграду даже для грейдера и бронетранспортера. Стас легко определил место базирования немногочисленного отряда и, получив изображение просторного холодного зала супермаркета из сознания Моряка, перекинул свое тело туда. Супермаркет был порядочно разграблен, и Стасу подумалось, что даже если бы не было приливной волны, даже если бы не было убийственного холода, то через месяц остатки населения начал бы косить голод.

– Как дела, Иван? – Стас зашел в каптерку, где у импровизированной печки, на скорую руку собранной из металлической бочки, с рацией в руках сидел Моряк.

– Нормально. Три пары вышли в город. Нашли уже пять человек. Я на связи, один на входе караулит. Тебя, я так понимаю, прозевал.

– Хорошо бы карту города иметь или, на худой конец, план.

– Обижаешь, командир. Вот подробная карта, только что она нам даст? – Моряк достал из кармана сложенную в конверт карту.

– Молодец! Она будет нам полезна.

Стас сбросил со стола мусор и расстелил карту. Включив на полную мощность свой радар, начал наносить красным фломастером пометки на дома, в которых тлели искры жизни. Это заняло неожиданно много времени, но через полтора часа вся карта пестрела красными отметинами и цифрами.

– Иван, это должно вам помочь. Птичками помечены дома, в которых есть люди. Цифрами – их количество. Вот здесь и здесь – группы по десять и семнадцать человек. Сюда – в последнюю очередь, не исключено, что это бандформирования.

– Спасибо. Это здорово, – Моряк внимательно изучал карту и тут же стал давать по рации указания соответствующим группам.

– Моряк, тут две пары прибыли. С ними девять человек, куда их? – в комнату ворвался часовой и растерянно уставился на Стаса. – А вы здесь как? Мимо меня – как же?

– Не заморачивайся, боец, все в порядке. Людей – в зал, я побеседую. Пары – в город, пока еще не совсем стемнело.

Стас спустился по лестнице в торговый зал супермаркета и осмотрел неровную шеренгу чумазых, оборванных, лохматых людей. Сейчас, по прошествии всего трех месяцев, они мало напоминали царей природы, представителей вершины эволюции, носивших гордое имя Человек.

Стас остановил взгляд на высоком широкоплечем мужчине, из-под распахнутой дубленки которого выглядывала кожаная байкерская косуха. Отросший ежик огненно-рыжих волос покрывал знакомую лысину. Борода такого же цвета стала еще длиннее и давно не знала ножниц, существенно уменьшился и живот. Ошибиться было невозможно: перед ним, глядя прямо в глаза, стоял Викинг.

– Хай, пастырь, – хриплым гортанным голосом произнес он. – Вот решил попроситься в твое стадо в качестве неразумной овцы. Если откажешь, не обижусь.

– Здравствуй, Виталий Иванович. Не чаял тебя здесь увидеть. И уж точно никак не представляю тебя в роли послушной овцы в отаре. На фоне белых овечек ты скорее будешь выглядеть черным рогатым козлом. Неужто за это время в мире что-то изменилось?

– Звездец миру приходит. Самое время попробовать что-нибудь изменить и в себе, а то ведь можно не успеть. Насчет рогатого козла, аллегория, может, и уместная, только не слишком своевременная. Не та ситуация.

– У меня не будет романтики асфальта. Мои дороги лежат в иной плоскости.

– О тебе в городе много легенд сложено. По большей части детские страшилки, но я твои глаза помню. Они умеют видеть и понимать. Это редкость, – бывший байкер повернулся и направился к выходу.

– Постой, Викинг. Иди по лестнице наверх, в каптерку. Там твой знакомый и бывший одноклубник Моряк руководит поисковыми работами. Поможешь ему. Ты же город изнутри знаешь. Мне кажется, на этот раз ты выбрал правильную дорогу, байкер. Может, и без байка, но стоит попробовать пройти ее до конца.

Дождавшись возвращения всех групп из развалин умирающего города, Стас телепортировал в долину двадцать три беженца, передав их в заботливые руки Оксаны. С Моряком и Викингом они обсудили план ежедневных поисков, рассчитанных на пятнадцать-семнадцать дней. Людей он собирался забирать каждый вечер. При непредвиденных обстоятельствах все должны были группироваться на базе и ждать его.

На следующее утро Стас, взяв с собой Виктора и Гришку, отправился к стоянке геологов, где непоседливый парнишка не так давно нашел вертолет. Оставив механика разбираться со слегка подпорченной техникой, Стас перенесся на взлетное поле городского аэропорта. Он очень надеялся найти еще хотя бы один исправный геликоптер, справедливо полагая, что в горной местности вертолет может быть единственным скоростным транспортным средством. Его надеждам не суждено было сбыться: приличных размеров метеорит оставил от стоянки самолетов только огромную воронку и груду обломков.

Стаса посетила еще одна мысль, и он переместился на расположенный в семидесяти километрах от города нефтеперерабатывающий завод. Махина завода располагалась на территории в десятки гектаров и представляла собой небольшой город со своей проезжей частью и даже с когда-то действовавшими светофорами. Склад готовой продукции был найден через час суматошных прыжков сквозь пространство. Перемещаться своим ходом было практически невозможно – в некоторых местах слой снега достигал метровой глубины. Гигантские емкости, объемом около тысячи тонн каждая, стояли в три ряда. Часть из них была полной.

Собственно, перемещение предметов большой массы и объема не вызывало особых трудностей, кроме разве что чуть больших энергетических затрат. Надо было признать, что затраты энергии росли не пропорционально массе или объему и не имели существенной разницы при перемещении камня или огромной скалы. Изменить внутреннюю частоту массивного, но однородного предмета было в энергетическом плане значительно проще и экономнее, чем, например, переместить утюг.

Проведя на всякий случай эксперимент с полупустой цистерной, которая волшебным образом исчезла из ряда себе подобных и примерно таким же образом появилась в тридцати метрах одинокой стальной башней, Стас окончательно успокоился и перебросил себя к Виктору и Гришке. Ремонт сломанного рычага управления рулями высоты, судя по всему, был закончен, и двигатель небольшого вертолета работал на холостом ходу. Возле воздушной машины о чем-то горячо спорили Виктор и Гаврош.

– Даже глубоко не вникая в суть вашей высокоинтеллектуальной дискуссии, ответственно заявляю, что никаких полетов сегодня не будет. По причине резкого ухудшения погодных условий.

– Это нечестно! Я ремонтировал этот сарай. Теперь его надо испытать. Как можно без испытаний определить, на что этот аппарат годен?

– Боюсь, что после испытаний говорить о какой-либо пригодности этого аппарата не придется вообще – как, впрочем, и кое-кого из нас. Давайте предоставим это почетное дело специалистам.

– А где они, эти специалисты? Вертолетчики, ау-у-у-у, – никак не мог угомониться Гришка.

– Скажи, Гаврош, тебя в детстве часто били?

– Это ты к чему? – Гришка начал опасливо пятиться.

– Значит, часто. Виктор, глуши двигатель и давайте двигать на базу.

Последующие три дня были полностью посвящены подготовке к грядущему великому переселению. Каждый вечер Стас забирал из города людей. Один раз это была группа около пятидесяти человек, две остальные – не более десятка. Люди в основной своей массе были напуганы, многие больны и обморожены. Отсутствие в течение трех месяцев элементарной гигиены привело к необходимости тотальной дезинфекции. Для этого в одном из домов был обустроен временный лазарет, командование над которым взяла на себя Сашка. Стаса привлекали только в особо сложных случаях.

Он прекрасно понимал, что количество людей должно быть ограничено. И лимит устанавливался не столько вместимостью пещер, сколько пусть и немалым, но все же ограниченным запасом продуктов. Несмотря на это, Стас дал команду Ивану и Викингу до конца находиться в городе и собирать максимум тех, кого можно было спасти и кого стоило спасать.

Вопрос пропитания и возможного голода маячил где-то в перспективе, а вопрос жизни или смерти был на повестке дня. Стас практически силой забрал из монастыря и отца Сергия. Все уговоры Ольги на него не действовали, и Стас уже решил было оставить служителя культа в покое вместе с его Богом. Но потом Стас подумал, что людей с такими специфическими знаниями у них нет, и решил позаимствовать Сергея Артемовича у церкви хотя бы на время.

В условленный час Стас появился в тронном зале Шамбалы. Команда Ковбоя его ждала, вернее, в наличии была только часть команды, во главе с самим Игорем. Судя по внешнему виду, досталось им изрядно. Одежда изодрана (как надеялся Стас, об острые камни), физиономии унылые.

– Докладывайте, разведчики, как успехи? – Стас посмотрел на грустное лицо Ковбоя.

– Плохо, командир. Неважный из меня начальник экспедиции получился. Двоих потеряли. Ленка полезла в колодец на втором уровне и сорвалась. Андрей не стал никого слушать, бросился за ней. Результат тот же.

– Они оба живы и находятся на шестом уровне, если считать этот зал нулевым, – сказал Стас после минутной паузы. – Что еще плохого?

– Одна сломанная нога, а у Василия, похоже, порваны связки. В остальном задание выполнено. Помещения под склады найдены и расчищены, можно начинать транспортировку. Под склад ГСМ и генераторную можно использовать огромную пещеру на втором уровне. Она имеет боковую щель, выход на отвесную скалу и хорошо вентилируется.

– Что насчет жилых помещений?

– Их, к сожалению, не так много, как хотелось бы. Создается впечатление, что жили здесь в основном где-то внизу, верхние этажи служили скорее для технических или культовых нужд, – Ковбой кивнул на трон.

– Питьевая вода?

– С этим проблем нет. На втором уровне целый водопад бьет из скал, падая куда-то в глубину. Вода вполне пригодная для питья, вероятно, с вершин этих гор.

– Сообщение между уровнями?

– С этим хуже. Этот зал и два нижних уровня сообщаются наклонными туннелями. Есть, конечно, и вертикальные выработки. А вот ниже второго уровня мы обнаружили только вертикальные колодцы с абсолютно гладкими, скорее всего, искусственного происхождения стенами. Навыками скалолазания у нас только Ленка владела, поэтому и не рискнули спускаться.

– Правильно сделали. Ребята, вы пока отдыхайте. Игорь, пойдем, покажешь помещения под склады, мне их нужно зафиксировать в памяти.

– А как же Лена и Андрей?

– Потом я отправлюсь за ними. Они живы, и явной угрозы их жизни я не чувствую.

В первую очередь, его интересовало помещение под склад ГСМ. Это была действительно большая пещера – значительно меньше, чем тронный зал, но вполне способная вместить два-три десятка цистерн с нефтеперерабатывающего завода. Вертикальная трещина разрывала ее боковую, практически вертикальную стену, позволяя проникать внутрь морозному горному воздуху и рассеянному наружному свету. Трещина расширялась от пола к потолку, и в верхней точке имела ширину три метра. Толщина стен была никак не меньше десятка метров, и то – исключительно по субъективным ощущениям.

Помещения под склад продовольствия и оружия тоже вполне соответствовали своему предназначению. Он какое-то время сомневался в необходимости этого, но потом решил транспортировать сюда все имеющееся в поселке огнестрельное оружие. Нужно будет только ограничить доступ к нему. Отправив Ковбоя наверх, к остальным членам экспедиции, Стас настроился на волну сознания Лены и слегка коснулся его, пытаясь ее глазами посмотреть, где именно они находятся.

Ничего трагичного, как и следовало ожидать, Стас не увидел. Полуобнаженная парочка, упоенно целуясь, нежилась на галечном берегу. Подозревая, что в ближайшее время их эксперименты могут зайти значительно дальше, а времени на деликатное выжидание было не особо много, Стас бесцеремонно материализовался у них за спиной.

– Кхе-кхе! Вы уж извините, молодые люди, что прерываю столь увлекательное и некоторым образом познавательное времяпровождение. Видите ли, там, наверху, – он многозначительно поднял вверх указательный палец, – ваши товарищи пребывают в полном унынии и душевных терзаниях по поводу вашего исчезновения и возможной трагической гибели.

– А мы вас тут как раз ожидали, – ничуть не смущаясь, молодая эмансипированная Лена-спелеолог повернулась к Стасу, открыв для обозрения упругие девичьи груди с коричневыми и уже возбужденно торчащими сосками.

– Об этом я как раз догадался. Вся обстановка прямо дышит тягостным и напряженным ожиданием спасителя. Лучше просветите меня, каким образом вы тут оказались и какими полезными сведениями, кроме изучения взаимной анатомии, обогатились за это время?

– Станислав Николаевич, это же настоящий рай! Вы только посмотрите на это озеро. Вон там бьют горячие подводные источники, температура воды, наверное, около шестидесяти градусов. А здесь, – Лена показала на великолепный водопад, с грохотом низвергавшийся с десятиметровой высоты, – ледяная вода. А в центре озера получается очень комфортная температура.

– Звучит как описание римских бань. Зачем полезла в колодец? Я же запретил исследование нижних уровней.

– Так мы искали и не нашли спуск со второго уровня, я и решила на веревке спуститься. А потом она об острый край третьего уровня перерезалась, вот я и упала. Хорошо, что озеро глубокое – только некоторые части тела об воду отбила.

– А ты себе какую часть отбил? – Стас взглянул на смущенного Андрея. – Судя по тому, что вижу, основная ценность не пострадала. Это с какой же вы высоты летели? Метров сорок получается. Дуракам везет. За нарушение приказа будете строго наказаны. А сейчас докладывайте, только кратко и содержательно, что обнаружили в окрестностях этой роскошной райской бани?

– Отсюда шесть горизонтальных выходов, расходящихся веером по всему уровню. Но если тут светло, как вы заметили, светится сама вода, то в тоннелях сплошная тьма. Мы пытались пройти вглубь, но далеко продвигаться не рискнули. Там много боковых ответвлений, возможно, тупиковых, но, может, и сквозных. Без света и оборудования слишком легко заблудиться.

– Ну, хоть одна здравая мысль посетила ваши озабоченные головы. Сейчас быстренько оделись. У вас, Леночка, шикарный бюст, но там, в тронном зале, небольшой морозец, да и не стоит нарушать трагичный образ героически пострадавших исследователей, созданный и уже утвердившийся в головах ваших товарищей.

Стас перенес горе-спелеологов к месту общего сбора, определив им в качестве наказания пятнадцать суток общественных работ, по усмотрению Оксаны. Парочка была встречена радостными криками. Переживавшие товарищи едва не бросились их качать, остановило, вероятно, только его присутствие и хмурая физиономия.

Стас поправил нити ауры пострадавших исследователей, активировав процессы регенерации в месте перелома и разрыва связок. Команда была в полном сборе и готова к транспортировке.

– Всем большое спасибо за проделанную работу. Надеюсь, вы сами понимаете всю ее важность. Детали мне вечером подробно доложит Игорь. Прошу всех усвоить одну простую вещь: все мы сейчас находимся на военном положении, забудьте о демократии раз и навсегда. Приказ руководителя исполняется без обсуждений. Нарушители будут строго наказываться. Пятнадцать суток нарядов для ваших товарищей – это цветочки. Мягкость наказания обусловлена исключительно их геройским поведением при проведении спелеологических исследований, особенно на берегу озера. Всем все ясно? – выстроившиеся члены экспедиции единогласно и молча кивнули. – Вот и замечательно. А теперь давайте отправляться домой.

***

У его ног спокойно плескались соленые воды морского канала. Яркое солнце стояло почти в зените и освещало необычайной, фантастической красоты город, раскинувшийся на холме, у подножия которого он, собственно, и находился. Город был величественен и прекрасен. Правильные геометрические формы широких проспектов и улиц солнечными лучами расходились в стороны от центральной четырехгранной пирамиды. Размеры храма – а в том, что это был именно храм, Стас не сомневался ни секунды – поражали воображение. По самым скромным расчетам, высота этого монументального сооружения составляла никак не меньше пятисот метров.

Белокаменные двух– и трехэтажные дома были окружены садами, парками, водопадами и террасами, укрытыми зеленью пальм и другой тропической растительности. Множество искусственных пресных водоемов в совокупности с морскими каналами, окружавшими город правильными кольцами, создавали влажный тропический климат. Воздух был напоен ароматами неизвестных Стасу цветов, запахом океана и свежестью распыленных в воздухе мельчайших частиц пресной влаги. Несмотря на полуденный зной, тропическая жара не ощущалась. Легкий морской бриз приятной свежестью ласкал кожу.

– Любуетесь величием предков, молодой человек?

Прямо перед Стасом возник из ниоткуда высокий, ростом не менее двух с половиной метров, краснокожий мужчина. Прямые иссиня-черные волосы ниспадали ниже плеч, перетянутые на лбу плетеным золотым обручем, увенчанным огромным прозрачным камнем. Орлиный нос, широко посаженные раскосые черные глаза, резко очерченные скулы и широкие полные губы выдавали в нем совершенно незнакомую для Стаса человеческою расу.

В том, что перед ним представитель человечества, сомневаться не приходилось. Пропорции тела, пусть и очень крупного, с широкими плечами и чуть коротковатыми ногами, были все-таки человеческими. Но главное – взгляд. В нем светилась мудрость тысячелетий, понимание, усталость, неизбежность. Эти глаза выражали всю необъятную гамму чувств. Перед ним стояло существо древнее и мудрое, давно утомленное осознанием своего величия и могущества.

– Куда на этот раз меня занесло неугомонное наследие предков? – Стас, несмотря на присущий ему сарказм, все-таки почтительно склонил голову перед великаном, одетым в развевающиеся белые одежды. – Представляться не было нужды, его собеседник знал о нем все.

– Перед тобой – последний оплот некогда великой и необъятной Атлантиды. Город Золотых Врат на острове Посейдонис – так, по крайней мере, называли его твои современники. Мы же предпочитаем называть его Рута. Здесь в течение миллиона лет вершилась судьба планеты и цивилизации. Здесь эта цивилизация и погибнет.

– Как глубоко я погрузился в прошлое?

– Нас с тобой разделяет не такой уж большой срок, каких-то сто пятьдесят веков. Но ты даже представить себе не можешь, какая пропасть лежит между нашими расами.

– Разве мы принадлежим к разным расам? Я полагал, что память позволяет мне общаться только с моими прямыми предками. Следовательно, и генетическими родственниками. Разве я не прав?

– То, что атланты – ваши предки, так же неоспоримо, как и то, что мы произошли от лемурийцев. Но ты принадлежишь к последней, пятой расе человечества на этой планете. С тобой же ведет беседу представитель четвертой расы, атлант Ригурд – верховный жрец храма Солнца.

– Рад познакомиться. А кто еще принадлежал к четвертой расе? И о каком периоде в истории Земли вообще идет речь? И почему мы ничего не знаем о вас, кроме обрывков легенд?

– Ты задаешь много вопросов Люди, впрочем, всегда были любопытны. Четвертая раса произошла от лемурийцев около двух миллионов лет назад и более миллиона лет состояла из двух народов – атлантов и гиперборейцев. Двух великих народов, имевших одни корни, одну культуру, примерно один уровень знаний, но, как оказалось, совершенно различную идеологию. Это в конечном итоге и привело к катастрофе. Вам же неведомо очень многое из того, что реально происходило на этой планете, и не ваша в этом вина.

– Разве можно знать все? Разве знание не приходит в процессе развития и обучения? Судя по названным тобой срокам, мы еще просто младенцы. Мне, правда, не совсем понятно, как вы могли существовать на Земле вместе с австралопитеками и прочими обезьянами.

– "SoHm" (са-ыхм) – "Я есть Сам, или Реализуйтесь Сами" – последнее послание и вечное проклятие вашей расы, виновниками которого являемся мы, наследники великой Лемурии. Все четыре расы людей, существовавшие на этой планете, всегда были подключены к информационному полю Земли и всего Космоса. Нам не было необходимости обучаться для того, чтобы знать. Но наша гордыня и всеобъемлющие знания нас же и уничтожили. Творец лишил вашу расу этой способности, предоставив возможность самореализации для каждого человека в пределах его жизни на Земле.

– Обидно, конечно. Но мне кажется, что человечество немало преуспело и без подключения к высшим информационным слоям. Готов признать, что и ошибок мы сделали немало, но ведь не ошибается тот, кто никуда не движется. Насколько я понял, вы сами, своими руками уничтожили свою цивилизацию. В чем же мы провинились перед Творцом? За что он решил смыть с лика Земли остатки человечества?

– Не мне и не тебе судить о планах и целях поступков Всевышнего. То, что сейчас происходит с нашей планетой, не обязательно является делом рук Творца. Во Вселенной существуют и другие силы. После нашего безрассудства Создатель отвернулся от детей своих, дав вам последний шанс.

– Лишив нас знаний? Оставив беззащитными, наедине с природой? В чем же состоял этот шанс?

– Ты не понял принципа "SoHm", человек. Это не только ваше проклятие, но и великий дар Создателя. Мы изначально были рождены бессмертными полубогами. Мы можем жить вечно. Не имеет значения, в физическом теле или в эфирном. Каждому же из вас дана возможность самому стать Богом. В бессмертной душе каждого жалкого человечка тлеет искра Творца. И только от вас, от каждого из вас лично зависит, как быстро вы пройдете путь самореализации. Путь от жалкой мартышки до Бога. Именно поэтому вы являетесь последней расой человечества на этой планете. У нас такого пути просто нет.

– Ты хочешь сказать, что каждый человек – это потенциальный Бог? Не слишком ли много богов получится в нашей Вселенной?

– Бог – это не всегда Творец. В одной Вселенной может быть много богов, но всего лишь один Творец. Но если ты Бог и Творец, ты сам создаешь свою Вселенную, а их может быть бесконечно много. И поверь, идущий, путь от амебы до Бога труден и ветвист, и далеко не каждая бессмертная душа способна пройти его до конца.

– А те души, которые не смогли осилить этот путь – что происходит с ними? Вечные муки адского огня?

– Огонь ада – в ваших сердцах. Это ваш страх. Страх, который душа не смогла преодолеть за миллионы лет перевоплощений.

– Реинкарнация? Предположим. Но если человечество будет уничтожено, куда станут переселяться бессмертные души, так и не сумевшие преодолеть свои страхи и пройти тернистый путь к Богу?

– Судя по тому, что происходит с Землей в твоем времени, переселяться им действительно будет некуда. Но в мире существует неисчислимое множество путей познания. Те из вас, кто не в состоянии вместить в себя Бога, пойдут путем предков, нашим путем. Их ждет судьба вечных скитальцев Вселенной. Они продолжат выполнять свою духовную судьбу на уровнях вне земного плана.

– Скажи, Ригурд, когда разум или душа впервые появились на этой планете?

– Дух существовал всегда, с момента создания мира. Луч Божественного Разума пришел значительно позже. Примерно восемнадцать миллионов лет назад в животного человека была внесена искра монадической жизни, из которой и образовался Разум – Манас. Так произошла индивидуализация духа, его инволюция в форму, и этот дух, заключенный в физическое тело, и есть душа, индивидуум – истинный человек. Это и есть час рождения человека, ибо, хотя сущность его вечна – не рождается и не умирает, – его рождение во времени как индивидуума вполне определенно. Человеческая душа, созданная "по образу Божьему", именно в это время начала свою эволюцию.

– Мне непросто воспринимать подобную информацию. Ты называешь сроки, совершенно не согласующиеся с имеющейся у нас информацией. Заметь, с информацией, полученной эмпирическим путем. Какие миллионы лет назад? Это же неогеновый период! Там же жили, в лучшем случае, одни низшие приматы. Как мог рядом с ними существовать разум?

– А что именно тебя смущает?

– Ну, хотя бы условия жизни, отсутствие доказательств существования высшего разума. Останков австралопитеков сколько угодно, а где, например, останки людей разумных того времени? Должны же были погибать, хоть иногда, их физические тела?

– Иногда, крайне редко, наступала физическая смерть оболочки. Лемурийцы и первые атланты, как и гиперборейцы, жили очень долго, столько, сколько считали нужным. А доказательства есть. Они просто не вписываются в вашу науку или культовые догмы, поэтому тщательно скрываются. Останки великанов неоднократно находили ваши археологи и ученые.

– Хорошо, тела. А результаты культурной деятельности? Высокоразвитая цивилизация, существовавшая миллионы лет, просто не могла их не оставить.

– Тут ты прав, но только отчасти. Лемурийцы были цивилизацией, духовно объединенной с окружающим миром, органично вписывающейся в этот мир. Им не было необходимости его изменять, подстраивать под себя, как это делаете вы. Гиперборейцы вообще были путешественниками, исследователями Вселенной. Более приземленной цивилизацией можно считать только нас – атлантов. Но Гиперборея, или Беловодье, как и Атлантида, были уничтожены одновременно, в течение одного дня, и доказательства нашего существования покоятся на дне океанов. Хотя они существуют и в материальном выражении, вы просто не всегда в состоянии понять и осознать их.

– Беловодье? Легендарная страна свободы у славянских народов? Где же она находилась, эта Гиперборея?

– На Севере, за полярным кругом. А столица была на самом Северном полюсе. В точке выхода земной оси возвышался такой же храм, – атлант указал на гигантскую пирамиду. – Упреждая множество ненужных вопросов, скажу сразу: два миллиона лет назад климат на планете был совершенно иным, более мягким и равномерным. И хотя в Гиперборее регулярно выпадал снег, нынешних морозов там никогда не было. До тех пор, пока мы не сдвинули земную ось.

– Что же вы такого натворили со своими северными братьями? Чего не поделили?

– У нас была одна цель – познание. К сожалению, методы достижения этой цели оказались разными. Асы, так звали гиперборейцев, пытались возвысить свой ум, подняться выше уровня повседневности, считая, что обыденное не позволяет сознанию видеть сокровенное. Для нас же существовал другой путь к познанию. Мы предлагали безоглядно броситься в бездну своей души, лежащую много глубже поверхности обыденного. Это было движение от одной точки к одной цели, но в диаметрально противоположные стороны. Асы шли вверх, мы – вниз. Они – к свету, мы – к тьме. Оба пути вели к познанию. Мы постигали законы мироздания и первичной материи, нам открывались тайны Вселенной, но при этом наши дороги все больше расходились. В конечном итоге дело дошло до противостояния, которое продолжалось тысячи и сотни тысяч лет. Первоначально на уровне борьбы отдельных личностей, затем групп, ну и, в конечном итоге, это вылилось во взаимное уничтожение. Уничтожение не только двух цивилизаций, но и самой земли, породившей их.

– Судя по тому, что я разговариваю сейчас с тобой, атланты победили в этой войне?

– В такой войне не бывает победителей. Да она и не закончена. Мы положили начало вечному противостоянию хаоса и порядка, света и тьмы, добра и зла. В этом наш грех и наше проклятие. Эта война будет продолжаться вечно. До тех пор, пока существует человек. И победителей в ней не будет никогда. Ибо мы не можем прийти к пониманию простых и очевидных истин: не бывает порядка без хаоса, света без тьмы, добра без зла. Атлантида была уничтожена практически полностью, за исключением этого острова. В результате применения магического оружия огромной силы мы сдвинули земную ось планеты. Это вызвало катаклизмы невероятных масштабов, активизировалась вулканическая деятельность, уровень океана поднялся на двести метров. Гигантская волна смыла с лика Земли все живое.

– Вероятно, речь идет о великом потопе?

– Потопов в истории Земли было много и до, и после катастрофы. Но если ты имеешь в виду библейский потоп, то речь действительно идет именно о нем. Архонты Внутреннего круга Гипербореи, искупая свою вину, спасли генофонд планеты и дали жизни шанс возродиться на Земле. Сами же, в подавляющем большинстве, ушли странствовать по Вселенной. Атланты, пожертвовав практически всем населением материка и всеми ресурсами, смогли сохранить в целостности только этот столичный остров и вечный храм Солнца.

– Грустная история… Что особо показательно, чрезвычайно актуальная на сегодняшний день. Скажи, жрец, есть ли на этой Земле место, где остатки человечества смогли бы выжить в грядущей катастрофе?

– Есть. И ты его уже нашел, идущий.

– Шамбала?

– Да, Шамбала. Некогда это место называлось иначе, Пола или Ортополис – столица Гипербореи. В этом месте Асы опустили в недра Земли свой Храм Странствий. В нем расположен магический кристалл, его активация позволит создать защитное поле такой мощности, что никакие катаклизмы вам страшны не будут.

– Беловодье же располагалось на Северном полюсе!

– Мы сдвинули земную ось. Раньше в Шамбале и был Северный полюс планеты.

– Каким образом можно активировать кристалл? И как попасть в этот Храм Странствий?

– На эти вопросы я тебе ответа не дам. Но ответ должен быть в твоей памяти, ибо генетически гипербореи – твои более близкие родственники, чем мы. Тайна рунических заклинаний, активирующих кристалл мироздания, была известна только высшим Архонтам Внутреннего круга Гипербореи. Без этих знаний ты не сможешь проникнуть и в сам храм, поскольку он находится сразу в семи измерениях, и открыть точку выхода из портала без сложнейшей привязки просто невозможно.

– Обнадежил… Последний вопрос, атлант: в чем секрет временного портала? Почему я не могу вернуться в свое прошлое, точнее, в мое настоящее? Вы могли путешествовать во времени?

– Мы – нет. Наши предки, лемуро-атланты, могли. Создать временной портал, теоретически, не сложнее, чем пространственный, но для нас существовал запрет, наложенный миллионы лет назад лемурийцами. Воздействие на временной континуум, особенно в прошлом, может иметь катастрофические последствия для всей планеты и цивилизации. Этот запрет был вложен в нас генетически, думаю, что твои гены свободны от него.

– Что же мне нужно сделать, чтобы вернуться в свое настоящее?

– Пройти предначертанный тебе путь до конца, разве ты этого еще не понял?

– А кто предначертал этот путь, каким богам я обязан такой завидной участью?

– Мы не поклонялись богам, только символам. Для нас это Солнце, для гипербореев – вращающийся восьмиконечный крест-коловрат, символ Оси и Покоя. Мы сами стали богами для вас, но предначертать линию судьбы, а тем более ее изменить, способен только Творец. Пойдем, путник, я покажу тебе, какой прекрасной может быть Земля.

Они вдвоем стояли на небольшой площадке, венчавшей вершину пирамиды. В центре шпиль из неизвестного серебристого металла возносил и поддерживал на десятиметровой высоте огромный граненый кристалл размером с баскетбольный мяч. В бесконечных гранях прозрачного, как слеза, диаманта лучи солнца концентрировались и разбегались по магистралям города, упираясь в золотые ворота. Золото массивных арочных сооружений горело рыжим пламенем, освещая въезды в Вечный город.

С пятисотметровой высоты открывался потрясающий вид на огромный город и весь остров. Это был рукотворный памятник человеческой мысли и разуму. Здесь не было природной неровности. На этом острове вообще ничего природного не осталось. Утверждая себя в роли хозяев планеты, атланты полностью преобразили Землю. Двенадцать каналов делили правильную окружность острова на идеально ровные геометрические сектора, разбитые, в свою очередь, мостами и дорогами, расходящимися веером от Храма Солнца.

Каждый уровень и сектор имел свое назначение. Где-то зрела и колосилась золотом пшеница, рядом волновалось зелено-лазоревое море клевера. Плантации финиковых пальм сменялись оливковыми рощами. Создавалось впечатление, что атланты не нуждались в богатых плодах, которые могла подарить им эта земля. Поля и плантации были всего лишь красивой декорацией, созданной гениальным художником и архитектором.

– Твой остров, Ригурд, прекрасен, город величественен. Здесь воплощена сила и могущество мысли атлантов. Но не потеряли ли вы в вечной погоне за знаниями нечто очень важное? То, чего я не вижу сейчас, любуясь идеальной красотой твоей Земли.

– О чем ты, странник?

– О любви, Ригурд! Прощай, атлант.

***

Он открыл глаза в своей кровати. Рядом мирно сопела Сашка и нервно вздыхала во сне Надя. Что снится им, что тревожит их мирный сон? Стасу вдруг до скрипа в зубах захотелось их защитить, дать надежду на жизнь, на любовь, на счастье. Пусть мы трижды богоподобны, пусть души наши вечны и бессмертны, но на то нам и даны сознание и воля, чтобы не стоять неподвижно и покорно под летящим косым ножом гильотины.

А стоять вовсе не приходилось, иногда Стас за день не успевал даже присесть. Он мотался между долиной и городом, доставляя все новые и новые партии изможденных и потерявших всякую надежду на выживание жителей. Через неделю активных поисков в городе население поселка возросло до трехсот человек – и, как он и ожидал, преобладали женщины. Бригады Моряка и Викинга после двух стычек с местными бандитами пришлось несколько усилить. К счастью, обошлось без потерь, сказывалась хорошая организация и вооружение команды.

Две поисковых группы под руководством Ковбоя и Лены с Андреем непрерывно работали в пещерах Шамбалы, осваивая новые горизонты и уровни. Присутствие Стаса там требовалось практически ежедневно, поскольку без него спелеологи превращались в слепых котят. Уже были освоены десять горизонтов, уходящих вглубь скалы. Ниже шестого находились уровни, более или менее пригодные для жилья. Благодаря термальным источникам – и, как подозревал Стас, не только им, температура на десятом уровне была стабильной и относительно комфортной – плюс двенадцать градусов по Цельсию. Сегодня он планировал отправить туда еще две команды для подготовки жилых помещений.

В город были переброшены и две дополнительных каботажных команды, перед которыми была поставлена задача сбора продуктов питания или хотя бы их остатков, а также необходимой одежды. Все это собиралось в одном месте, откуда телепортировалось непосредственно в новое жилище. В огромную пещеру с трещиной в стене он перекинул сквозь портал десять заводских емкостей с дизельным топливом и две – с бензином. Виктор с командой механиков третьи сутки монтировал генераторы в единую энергетическую подстанцию будущего подземного города. Все находившиеся в поселке мобильные цистерны с топливом были также переброшены в горную долину, где Стас расчистил площадку для вертолета. Именно им сейчас и занимался Андрей, временно освобожденный от поисковых работ.

В самом поселке жизнь тоже била ключом. Под лазарет пришлось выделить еще один дом, и Стасу все чаще доводилось бывать там, помогая Сашке. Состояние многих горожан было просто ужасным. Несмотря на сравнительно молодой возраст и отменное здоровье до катастрофы, многие молодые люди не смогли перенести стрессовую ситуацию. Постоянное недоедание, отсутствие элементарной гигиены и квалифицированной медицинской помощи закономерно вело к развитию множества острых заболеваний. И это не считая многочисленных травм, переломов и ушибов – как застаревших и плохо залеченных, так и ежедневно приобретаемых.

Организованные Оксаной бригады собирали в домах поселка необходимую мебель, одежду, кухонное и прочее оборудование, необходимое для жизни. Стас с ужасом смотрел на громоздившиеся кучи тумбочек и кроватей, стоящих в очереди на транспортировку. На всю эту активную и плодотворную деятельность требовалась энергия, очень много энергии, и Стас начал понемногу черпать ее из магических четок. Учитывая отсутствие связи между разбросанными в разных точках командами, очень остро встал вопрос координации действий. Решить эту проблему, опять же, мог только он. Появляясь поздно вечером в штабе поселка и выслушивая отчет о новых проблемах, а также передавая информацию из пещер Шамбалы и городских бригад, он хватался за голову. Чем дальше двигалось дело по освоению подземного города легендарного Беловодья, тем больше возникало вопросов.

Виктор требовал силовые магистральные кабели большой мощности. Без них невозможно было провести электроэнергию от подстанции к жилым уровням. Саша кричала о необходимости создания запаса антибиотиков и медикаментов, и не согласиться с ней тоже было нельзя. Ковбой настаивал на альпинистском снаряжении, без которого невозможно было продолжать спелеологические работы. Где взять последнее, Стас просто не представлял.

Андрей недвусмысленно намекал на необходимость приобретения тяжелого грузоподъемного вертолета, без которого в горах делать просто нечего. Его, по словам Андрея, можно было найти в подразделениях МЧС. Все требования были важными и первоочередными, а их исполнение перепоручить было совершенно некому.

Одна Надя ничего не требовала и, являясь правой рукой Оксаны, целый день моталась по поселку. Точнее, ничего не требовала в течение светового дня. Даже отец Сергий, поймав Стаса по дороге домой, потребовал от него организации и оборудования в пещерах православной церкви или как минимум часовни со всем причитающимся ей инвентарем. За это он был с удовольствием и не совсем в литературной форме послан Стасом в места не столь отдаленные.

А времени оставалось все меньше и меньше. Однажды вечером Стас, решив перепроверить себя, открыл портал и вышел на знакомую площадку Собора Парижской Богоматери. Открывшееся ему зрелище завораживало. Город стоял в воде. Точнее, из воды торчали одинокие высотные здания, и уровень ее непрерывно повышался. Не было разрушительной многометровой приливной волны. Вода просто прибывала, но прибывала очень быстро. Гораздо быстрее, чем рассчитывал Стас. И он очень подозревал, что дойдет очередь и до цунами. По крайней мере, теперь он был абсолютно уверен, что времени на второй месячный цикл у них точно нет.

Вечером, посоветовавшись с отцом Сергием, который опять попытался поднять религиозную тему, но, натолкнувшись на ледяной взгляд Стаса, осекся, совместно пришли к неутешительному выводу. У них в запасе оставалась максимум неделя, а если не рисковать человеческими жизнями, то пять дней.

Работу пришлось перестраивать в авральном порядке. Все бригады были переведены на двухсменный режим работы. Восемнадцать часов работы, шесть – на сон. Все более или менее здоровые пациенты лазарета были немедленно выписаны и направлены на работы. Сам лазарет вместе с главврачом Сашкой был перенесен в Шамбалу. Туда же ежедневно переправлялись жители города, которых успевали собрать Викинг и Моряк. Для себя Стас установил двадцатичетырехчасовой рабочий день. При этом с восьми утра до десяти вечера он занимался координацией действий и организационными вопросами, а на ночь оставлял вопросы транспортировки людей, оборудования, продуктов питания, одежды и много другого необходимого для жизни имущества.

Людей подгонять не приходилось. Все прекрасно понимали, что от того, насколько много они успеют в оставшиеся дни, зависит то, как они будут жить последующие месяцы, а возможно, и годы. За истекшие пять дней была проделана работа, которую население поселка осилило за предыдущие две недели.

В пещерах Шамбалы впервые за всю их многомиллионную историю зажглись огни электрических ламп. Суммарная максимальная мощность подстанции превышала полтора мегаватта, и Виктор полагал, что на первое время этого будет более чем достаточно. Даже при полной нагрузке всех двадцати дизель-генераторов топлива, находящегося в пещере, должно было хватить на несколько лет бесперебойной работы.

Были полностью освоены и оборудованы пятнадцать уровней, из которых жилые начинались с минус седьмого. По мере спуска вглубь горы температура продолжала подниматься и на пятнадцатом уровне составляла уже семнадцать градусов тепла. Это давало надежду на то, что львиная доля горючего, уходящая на обогрев помещений, может быть сэкономлена. Возникали сложности с перемещением между уровнями, поскольку далеко не все они сообщались наклонными выработками, но этот вопрос решили оставить до лучших времен.

На расчищенной от снега ровной каменной площадке красовались три вертолета, один из которых был просто громадным. Эта воздушная махина была способна транспортировать до пятнадцати тонн груза и вмещала около сорока человек. Требовала она, правда, как минимум двух членов экипажа, но Андрей заверял, что сумеет в короткий срок подготовить целую бригаду пилотов. Несколько опытных полетов были им совершены на двух других машинах, но в условиях крайне ограниченной видимости они больше напоминали взлет и посадку.

Горы мебели, всевозможного бытового и кухонного оборудования громоздились в коридорах каждого уровня и интенсивно разбирались сновавшими тут людьми. Примерно такая же картина наблюдалась и на складах с продовольствием, количество которых пришлось увеличить до трех. Эти помещения располагались на третьем и четвертом уровнях, где температура воздуха едва превышала нулевую отметку, что позволяло экономить на холодильниках.

Очень радовали запасы неограниченного количества пресной воды. Чистейшие горные источники, начиная со второго уровня, собирались в подземную реку, круто ниспадавшую водопадами в недра горы. Промежуточный водоем, располагавшийся на шестом уровне, служил своего рода гидрозатвором и не позволял холодному воздуху с верхних этажей проникать ниже. Выходившие в этом месте на поверхность термальные источники не только дали возможность организовать роскошные природные римские бани, но и вносили свою огромную лепту в обогрев нижних этажей.

К утру пятого контрольного дня общее население горных пещер составляло четыреста сорок восемь человек. Из них двадцать девять были подростками в возрасте до семнадцати лет, двести девяносто шесть – представительницами прекрасной половины человечества, остальные – мужчинами. На каждого взрослого мужчину приходились более двух особей противоположного пола. Такое соотношение Стаса не пугало – хуже, если бы было наоборот. История знала немало примеров полигамии, особенно в критические моменты, когда мужчины массово погибали в бесконечных войнах. Принимая во внимание тот факт, что средний возраст жителей колонии не превышал двадцати шести лет, Стас очень рассчитывал на то, что в обозримом будущем численность населения может существенно возрасти.

Поселок в долине псов опустел. Небольшая команда из пяти человек под руководством Оксаны заканчивала последние сборы и готовилась навсегда покинуть их уже ставшее родным пристанище. Стас появился в штабе ближе к обеду. Отправив в приемники Шамбалы остатки оружия, боеприпасов, какие-то документы и книги, собранные Оксаной, он посмотрел на выстроившуюся команду.

– Ну что ж, присядем на дорожку. Готовы к путешествию в волшебную страну Белых Вод?

– Давно готовы. Лишь бы это легендарное Беловодье дало нам хоть малейший шанс на спасение и выживание, – Оксана грустно посмотрела на царивший вокруг беспорядок.

– На то оно и волшебное, чтобы исполнять желания, особенно искренние, идущие от сердца. Приготовьтесь, отправляю.

– Постой, Стас, – вышла вперед Надя. – Я понимаю, что это неправильно и эгоистично, но прошу тебя, оставь меня с собой до конца. Я хочу увидеть, как это случится.

– Это может быть очень опасно. Мне еще нужно забрать две бригады из города и тех, кого они успели найти. Я здесь буду до самого конца.

– Я тебя прошу, Стас!

Он вопросительно посмотрел на Оксану. Та молча кивнула.

– Хорошо, отойди в сторону, – Стас открыл портал и отправил последних жителей долины псов в тронный зал Шамбалы, оставшись вдвоем с Надей в пустом поселке.

– Стас, мне страшно. Что нас ждет в этих горах? Разве может человек выжить в норах под землей?

– Человек в состоянии выжить везде, где есть хоть малейший шанс на выживание. Приготовься, мы покидаем это место. Вот только попрощаемся с хозяином.

Они переместились на знакомый пригорок, расположенный на съезде с трассы в лесной массив. Стас мысленно позвал Зверя. Пес был рядом. Он знал, что сегодня Друг покидает его земли. Он знал, что сегодня они расстанутся навсегда. Знал Зверь и другое. Сегодня придет Смерть, он уже чувствовал ее влажное соленое дыхание. Именно поэтому он собрал всю свою многочисленную стаю в редком сосновом лесу, окружавшем пригорок.

Стас опустился на колени и зарылся руками в густую шерсть своего четвероного друга. Слова были не нужны, они давно все сказали друг другу. Вдруг из леса вышла крупная немецкая овчарка, за которой семенили пять трехмесячных щенков. Уже оформившихся щенков, попробовавших вкус мяса и крови, но все же еще щенков, радостно и беззаботно бегавших между ног матери. Самка подошла к Зверю и спокойно присела возле вожака. Пес, внимательно посмотрев на Стаса, подтолкнул носом щенков к ногам человека.

– Я понял тебя, Зверь. Они будут жить. Ты будешь жить в них, – Стас открыл портал и по очереди бросил барахтающихся щенков в тронный зал. – Не беспокойся, там их встретят. Прощай, дружище. Нам пора.

Открывая портал, он чувствовал на спине взгляд. Спокойный взгляд верного и преданного друга, который принял свою судьбу и сделал выбор. Зверь готовился к бою, к последнему бою в своей жизни, к бою, в котором нельзя было победить, но и отказаться от которого тоже было невозможно.

Вопреки ожиданиям Нади, они вышли из портала не в городе, а на мосту через реку. Девушка ахнула. Эта была не та река, которую она знала много лет. Вода бурлила почти у самого основания бетонного моста. Ширина не такого уж полноводного потока увеличилась в пять-семь раз. Но главное было другое: река изменила течение. Бурный поток нес кучи мусора и стволы деревьев вверх по течению, к своим истокам.

– Что это, Стас?

– Это то, что ты хотела увидеть. Начало конца. Двигаемся в город, у нас совсем мало времени.

Они вышли в зале кинотеатра, бывшего некогда штабом группировки Гасконца, а теперь используемого Викингом и Моряком для координации поисковых работ в центре города. Здесь все были в сборе – двадцать спасателей и десятка полтора жителей города.

– Ух, – облегченно вздохнул Иван, – наконец-то. Мы уже начали беспокоиться.

– Что в городе?

– Западные кварталы уже затоплены. Вода прибывает очень быстро. В центре – уже по щиколотку. Это то, чего мы ожидали?

– Да, Иван. Времени нет совсем, сейчас будем уходить. Отец Сергий считает, что вполне может быть ударная приливная волна. У тебя все в сборе?

– Да, спасатели все на месте. Последняя партия переселенцев – перед тобой. Все, что успели.

– Хорошо. Поехали.

Стас в два приема отправил людей в Гималаи. Для многих из спасателей это было первое путешествие в загадочную Шамбалу. Последние три недели они практически в круглосуточном режиме работали в городе. Стас и Надя вдвоем остались в пустом зале кинотеатра, прокопченного огнем самодельных буржуек и пропитанного запахом давно не мытых человеческих тел.

– Тебе не холодно? – Стас обнял Надю за талию.

– Нет. Мне грустно. Неужели город будет уничтожен? Мы же наверняка смогли спасти не всех. Где-то по подвалам еще прячутся несчастные и обреченные. Они ведь тоже люди. Как же так, Стас?

– Ты права. В городе еще есть люди. Не считая четырех группировок, которые мы и не собирались спасать, осталось еще около сотни человек. Это в основном одиночки, которые упорно скрывались от поисковых бригад. К сожалению, я не могу телепортироваться, не зная окружающей обстановки, можно оказаться замурованным в кирпичной кладке или бетонной перегородке. Мы уже не сможем им помочь. Поверь, мне очень жаль.

– Я знаю, Стас. Ты сделал все, что мог. И даже значительно больше, – Надя прижалась к нему всем телом и нежно поцеловала в подбородок.

– Хорошо. Давай посмотрим на апокалипсис в режиме онлайн. Это должно быть достойное зрелище.

Они стояли на крыше одной из уцелевших многоэтажек в районе восточных кварталов, расположенном на естественной возвышенности. Семнадцатиэтажное здание давало отличный обзор. Полуразрушенный город лежал у их ног в ожидании смерти. Она уже надвигалась с запада. Стометровой высоты волна со скоростью более двухсот километров в час неслась к ним, сметая все на своем пути. Она еще не появилась в зоне прямой видимости, но Стас уже чувствовал ее. Мощные порывы ветра были пропитаны соленой влагой океана. Обостренный слух улавливал глухой и мощный рокот, которым постепенно наполнялось все вокруг.

Надя, замерев от ужаса, наблюдала за катастрофой. Казалось, гениальный художник уверенными быстрыми мазками создает на полотне безжалостную картину очередного апокалипсиса. Стас придерживал подругу рукой и уже подумывал о включении силового поля, как вдруг его внимание привлекла искра бьющейся жизни.

Искра была совсем рядом, где-то под ногами, на уровне девятого или десятого этажа. Общий эмоциональный фон, исходивший от этого огонька души, выглядел как сплетение эмоций: страха, любви, жалости, безнадежности, усталости и желания жить.

Душа хотела, жаждала жизни. Но времени почти не осталось. Не видел Стас и окружающей человека обстановки, а телепортироваться вслепую ему еще не приходилось. Но на размышления времени оставалось еще меньше.

– Наденька, держись, – Стас подтащил девушку к мачте телевизионной антенны, обвил ее руки вокруг пятидюймовой стальной трубы и дал мысленную команду на онемение, надежно приковав ее. Сам же под недоуменным взглядом своей спутницы исчез.

Проявился он в комнате, некогда служившей родительской спальней. Проявился, надо было признать, только частично, так как его правая нога и рука оказались вмурованы в кирпичную перегородку между комнатами. У широкой двуспальной кровати, на которой лежали два мумифицированных трупа мужчины и женщины, на коленях сидел мальчуган лет десяти. Стасу еще не приходилось после катастрофы встречать таких юных представителей человечества. Представитель размазывал рукавом сопли и слезы, но, тем не менее, с интересом уставился на дядьку, неожиданно выросшего из противоположной стены.

Стены здания начала сотрясать мелкая дрожь. Стас понимал, что отсчет времени пошел даже не на минуты – до катастрофы оставались считанные секунды. Собрав в кулак всю волю и все ресурсы, он дернулся из стены, выламывая кирпичи и оставляя в ней сросшиеся с камнем куски одежды. Окутанный цементной пылью и обрывками одежды, Стас бросился к мальчугану, схватил его за руку и открыл портал.

Зрелище, открывшееся Стасу в точке выхода, у мачты с прикованной съежившейся девушкой, было величественно и неповторимо. Весь видимый на западе горизонт был сплошной серо-стальной, колышущейся и бурлящей, стометровой водной стеной. Она нависала над ними, неслась с невероятной скоростью, поглощая огромные здания, созданные человеческой мыслью за годы царствования над природой. И природа, легко и не задумываясь, сметала со своего лика плоды многолетнего творчества своих детей вместе с самими детьми.

Времени до удара практически не оставалось, и Стас в режиме ускорения бросился к Наде, которая, судя по всему, уже приготовилась принять смерть, опустившись на колени у мачты и закрыв глаза. Синхронизировать частоты всех троих он уже не успевал. Все, что удалось сделать Стасу, это включить защитное поле на максимум, окутав мощным коконом себя и спутников, и запустить процесс переноса. Все остальное происходило без его участия.

Это длилось не более секунды, но Стасу показалось, что все происходит невероятно медленно. Огромная кипящая стальная стена кузнечным молотом ударила в защитное поле Стаса, подхватив, словно пушинку, всю троицу, легко и незаметно поглощая ее своей ненасытной утробой. Несколько мгновений перед Стасом еще мелькали перепуганные глаза Нади и мальчишки, неясные силуэты проносящихся мимо бетонных блоков и железных мачт. А глубоко в сознании звучал прощальный вой Зверя. Потом наступила тишина.

Стасу не верилось, что может быть так тихо. А может, он оглох. Все-таки рев вокруг стоял невероятный.

– Ну, Стас! Ну, громовержец недобитый! Я тебе этого никогда не прощу. Оставил меня одну на растерзание стихии. Еще и приковал… Гад! "Значит, со слухом все в порядке", – пришла первая здравая мысль. "И Надя жива", – это была вторая мысль.

Только сейчас Стас понял, что лежит на каменном полу с закрытыми глазами. Как оказалось, лежит в нужном месте, то есть в тронном зале Шамбалы. Тишина объяснялась онемевшими от удивления зрителями, стоявшими полукругом возле экзотической троицы, возникшей из портала вместе с порцией соленой воды. Как всегда, первой в себя пришла именно Надежда. "Вот насколько устойчивая психика у человека", – подумал Стас, даже не пытаясь вслушаться в непрекращающуюся тираду.

– Наденька, одно могу сказать точно. В роли прикованного Прометея, гордо и уверенно смотрящего в лицо надвигающейся неминуемой смерти, ты выглядела просто потрясающе. И, главное, весьма эротично.

– Гад!

 

Глава 11. Шамбала

В пещерах Шамбалы третий день продолжалось празднование. Людям было необходимо снять нервное напряжение, в котором они находились последние недели. И ничего лучше обильных и продолжительных возлияний Стас не придумал.

На седьмом уровне, сразу под "римскими банями", находилась достаточно вместительная пещера, в которой поддерживалась относительно комфортная температура – плюс восемнадцать по Цельсию.

Еще за три дня до катастрофы этот уровень был определен как штабной. Здесь же Сашка подобрала для них и жилое помещение – им служила просторная "трехкомнатная" пещера общей площадью более двухсот квадратных метров, имевшая два самостоятельных входа. Одна из "комнат" была спальней, вторая – гостиной, а в третьей по настоянию девушек был оборудован личный кабинет Стаса. Пребывая последнюю неделю в должности главврача местного лазарета, Сашка нашла время и, главное, возможности, чтобы с комфортом оборудовать их жилье. Стас подозревал, что не обошлось без использования админресурса, но обвинять Сашу в коррупции в условиях практически первобытнообщинного строя было бы верхом глупости.

Просторная овальная гостиная была условно разделена мебелью на две зоны: кухню-столовую и собственно гостиную. Здесь была в основном мебель из их предыдущего жилья, находящегося теперь уже на дне океана. Особенно впечатляла огромная плазменная 3D-панель с мощной акустической системой, весьма органично смотревшаяся на диких каменных стенах пещеры. Такая же система, но с чуть меньшим экраном, была установлена в спальне. А кровать Сашка поменяла, найдя где-то совершенно невероятных размеров сооружение в стиле Людовика XIV. В кабинете стоял огромный стол, знакомое кожаное кресло, несколько мягких диванов и стульев. Видимо, именно так Александра представляла себе его рабочее место. В целом, в пещерах чувствовался уют, который в любом жилище способна создать только женская рука.

На следующий день после окончательного переезда Стас собрал всех жителей в штабной пещере и, поздравив с новосельем, объявил по этому случаю банкет и трехдневный отгул. Оксане как главному завхозу было дано распоряжение не жалеть продуктов и спиртного. Ковбой же получил команду не расслабляться и вместе с двумя бригадами спелеологов ненавязчиво обеспечивать порядок. В просторном подземном помещении были накрыты столы, способные разместить почти пятьсот жителей подземного города, которым в ближайшем будущем предстояло стать единым коллективом.

Никаких пламенных речей Стас произносить не собирался: он был морально полностью истощен, и единственное, о чем мечтал, – о тишине и отдыхе. Тем не менее, его присутствие во главе стола было просто необходимым. Его хотели слышать и слушать, ловить каждое слово. Он понимал, что невольно принял на себя роль Мессии, в некотором смысле Моисея, выведшего заблудших людей из объятий океана. Возможно, субъективно оно так и выглядело, но эта роль была Стасу чужда. Всеобщее поклонение и обоготворение смущали и нервировали. Хотелось бежать от всей этой суеты, от непосильного груза ответственности, взваленного им на свои далеко не божественные плечи.

И все-таки Стас прекрасно понимал, что пятьсот человек – это не мобильная команда из дюжины привыкших друг к другу соратников. Перед ним за многочисленными столами сидело человеческое сообщество, в силу своей природы требовавшее управления. Как это ни прискорбно, но Стас вынужден был признать, что человечество в общей своей массе и в силу природной тяги к социуму, по сути, является стадом. А любому стаду нужен пастух. А пастуху для управления стадом нужен свод правил.

Интуитивно, на уровне подсознания, он понимал, что в данных условиях наиболее эффективным будет монархический, авторитарный метод управления, основанный на мистическом авторитете и стоящий на фундаменте таких же возможностей. Этот вид социального устройства виделся Стасу наиболее перспективным. Беспокоило только одно: этот условно созданный социум мог базироваться только на его авторитете.

Удержать небольшое изолированное сообщество от социальной и интеллектуальной деградации, уже давшей заметную поросль, могло только жесткое централизованное управление. Но ведь это был не его мир, Стас до сих пор лелеял надежду вернуться в свое время, к своей семье. И взвалить на свои плечи ответственность за судьбы пусть и ставших родными, но людей другого времени был совершенно не готов.

От этих горьких мыслей его отвлекла пламенная речь Нади, которая во всех красках живописала увиденные ею последние минуты жизни города. Приняв, исключительно в целях красноречия, изрядную дозу крепких алкогольных напитков, Надя безбожно приукрашала события.

Волна была высотою никак не меньше пятисот метров. Ее удар она, конечно, приняла грудью, и только через несколько долгих минут, проведенных в кипящей подводной стихии, появился Стас. Спич Надежды был настолько эмоционален, что ему и самому начало казаться, что на самом деле все так и было, что он действительно вырвал одной рукой стальную мачту с прикованной девушкой, держа в другой спасенного парня. И все это под водой, среди рушащихся зданий и несущихся мимо со скоростью курьерского поезда бетонных обломков.

Стряхнув с себя наваждение, которым окутала его речь боевой подруги, Стас кивнул Ковбою и, постаравшись незаметно выскользнуть из-за стола, направился в свои апартаменты.

– Извини, задержался. Не мог уйти, не дослушав до конца такую увлекательную сказку, – сказал Ковбой, входя в кабинет. – Скажи, Стас, то, что сейчас рассказывает Надя, хоть в чем-то соответствует действительности?

– Врет, конечно. Но в деталях. В целом ход событий освещен верно. Зрелище было не для слабонервных. Да и ей досталось. Я едва успел ее забрать. Представляю, какие мысли посетили эту прекрасную головку за те две минуты, которые она провела одна на крыше. Так что пусть развлекается. Так ведь легенды и рождаются.

– Нам и без легенд мистики хватает. О тебе уже не только легенды – сказки народ рассказывает. Например, о том, что ты можешь одновременно находиться в десятке мест сразу. Или о том, что тебе известны мысли всех без исключения людей.

– Тяжелая неделя выдалась, слишком многое нужно было успеть, пришлось часто перемещаться. Так что эти сказки не так далеки от истины. Я о другом хотел поговорить. Как ты смотришь на присутствие здесь Викинга?

– Ты имеешь в виду, не будет ли он противостоять твоей власти? Не сможет. Слишком велик твой авторитет. И, главное, велик не безосновательно. Это понимает и сам Викинг. Хотя он, конечно, по природе лидер.

– Меня не совсем это интересует, но в целом ты почти ответил на мой вопрос. Скажи, Игорь, чем бы ты хотел заниматься в ближайшем будущем?

– Я хотел тебя попросить, Стас, оставить мне бригады спелеологов. Ведь здесь еще десятки, если не сотни неисследованных уровней. Это же важно. А мне очень интересно, да и команды сработались.

– Работать в свое удовольствие – это скорее привилегия, чем обязанность, особенно в нынешних условиях. Я хотел тебе поручить функции шерифа нашего города. Кто, если не ты?

– Стас, какой из меня полицейский, а тем более шериф? Я свои мысли в порядок привести не могу, как же я буду требовать этого от других? Ты ведь о Викинге думал в этой роли?

– Думал. Но сомневался. Это большая власть. Постоянный доступ к оружию. Поэтому и позвал тебя посоветоваться.

– Викинг – лидер. Но он не рвется к власти. Он ее примет, если она сама придет ему в руки. Кроме того, он боец и умеет проигрывать. Тебе он проиграл. Он сам к тебе пришел, и это говорит о многом. Ты можешь ему доверять, Стас.

– Спасибо, Игорь. На ближайшие три дня передай свою вторую бригаду в распоряжение Викинга и организуйте посменное круглосуточное дежурство. Народ пусть пьет и веселится, людям нужна эмоциональная разгрузка. Никого ни в чем не ограничивайте. Постарайтесь, чтобы обошлось без мордобития, членовредительства и прочего непотребства, только нежно и деликатно.

– Сделаем. А как насчет моей просьбы?

– После праздников соберем большой совет и будем решать, как жить дальше. Исследовать Шамбалу, несомненно, надо, и кто-то этим должен заниматься. Почему бы и не ты?

– Я вам не особо помешала, мужчины? – в кабинет заглянула Сашка.

– Нет, мы уже закончили. Спасибо, Стас, – Ковбой встал и, церемонно поклонившись даме, вышел из кабинета.

– Ты почему удрал с банкета? Надюшка сейчас наврет с три короба, потом кто расхлебывать будет? Она же там в твое отсутствие – главная фигура. И ей эта роль очень по душе.

– Пускай развлекается. Она тоже натерпелась. А тебе чего не сидится?

– Я соскучилась, Стас. Мы ведь целую неделю практически не виделись.

– Непростая неделя выдалась, да. А ты была в "римских банях"?

– Нет. Слышала только. Ты меня приглашаешь в сауну?

– Почему бы и нет? – Стас обнял Сашку за талию и мгновенно переместился на галечный пляж подземного озера.

Вода его мерцала зеленоватым светом, излучаемым каким-то видом планктона, обитавшего на дне неглубокого водоема. Перламутровые пузырьки воздуха, которыми были насыщены термальные источники, отражали и многократно преломляли слабый зеленовато-синий свет. Невесомость, даваемая плотной водной средой вкупе с дразнящими кожу горячими струями, добавляла неги истосковавшимся по ласке обнаженным телам. Сашка, слегка постанывая, медленно двигала бедрами, обвив ногами, словно лианами, торс Стаса.

Их тела были единым целым. Они были едины не только в слиянии друг с другом, но и с окружающей феерической водной средой. Живая вода, струящаяся в танце любви вокруг их сплетенных тел, была третьим участником этого изначального таинства и едва ли не самым активным. Танец температуры, плотности и скорости движения водных струй неожиданно подстроился под частоту движения тел двух любовников.

Из Сашкиного горла вырвался хриплый гортанный крик, повторенный ревом ледяного водопада и сладострастным стоном Стаса, потерявшего всякий контроль над ситуацией. А ситуация и не требовала контроля. Огромная пещера была наполнена эротизмом, первобытной энергией страсти. Вокруг них вдруг образовалась водяная воронка, ласково потянувшая два слившихся тела на дно, а затем по пологой дуге нежно вытолкнувшая их на прибрежную гальку. Поток холодной воды пробежался по бесчувственным телам, приводя их в сознание и даря заряд бодрости.

– Стас, оно ведь живое, – одними губами пробормотала Саша.

– Кто? – он еще не до конца пришел в себя.

– Как кто? Озеро. Ты разве не понял? Оно же сейчас с нами занималось сексом. Вот только интересно – оно мужского или женского пола?

– А как тебе хотелось бы?

– Не знаю, но мне кажется, что оно бесполое или двуполое. Но в любом случае, это было восхитительно. Нечто особенное, невероятное! Никому и не расскажешь, ведь не поверят.

– А ты и не рассказывай. Здесь очень много невероятного. Сами создатели этих пещер были невероятны.

– А кто они? Те великаны, которым принадлежит трон наверху?

– Да. Этих великанов звали гиперборейцы или Асы. Люди оси. А в этом месте бесконечно давно была столица их цивилизации, город Ортополис. Над ним возвышался Храм Странствий, который нам еще предстоит найти.

– А что в нем, в храме?

– В нем наше возможное спасение. Там находится кристалл Мироздания, который даже сейчас, в спящем состоянии, создает вокруг себя магическое поле, пропитывая первозданной энергией всю окружающую среду. Поэтому озеро и кажется тебе живым.

– Нет, Стас, мне не кажется. Оно было живым. Я чувствовала его ласки на своем теле. Они были вполне осознанными.

– Может, ты и права. Мы еще очень многого не знаем. И не удивлюсь, если в ближайшем будущем обнаружу, что стихии или их духи обладают сознанием.

– Скажи честно, Стас, ты ведь здесь не навсегда? Рано или поздно ты уйдешь? Ведь так?

– Саша, я не принадлежу этому миру, хоть он и стал для меня родным. Я люблю тебя и Надежду. Мне бесконечно дороги Ковбой, Оксана, Гришка, Виктор и многие другие, но в другом мире у меня есть семья. Я не знаю, как туда вернуться, но если такая возможность представится, я это сделаю.

– Мы же погибнем без тебя…

– Поверь, малыш, я сделаю все зависящее от меня, чтобы этого не произошло.

Он нежно погладил мокрые Сашкины волосы, провел ладонью по ее лицу и ощутил, как по коже катятся горячие слезы, но утешить девушку ему было нечем. Этот мир мог бы стать для него родным, и он таковым станет, если Стас не найдет дорогу домой. Но уже сейчас он знал, что эта дорога существует, и что, вступив на нее однажды, он окажется не только у домашнего очага, но гораздо дальше. И этот корчащийся в апокалипсисе мир еще покажется ему родной, милой и тихой гаванью в том океане бурь и ураганов, путь через который уготовила ему судьба.

С момента переселения колонистов в Шамбалу прошел месяц. Относительно спокойный и размеренный месяц. Жизнь в пещерном городе постепенно вошла в рабочую колею. Основной упор был сделан на планомерное исследование доставшейся в наследство недвижимости. Под руководством Ковбоя были сформированы шесть команд спелеологов, которые ежедневно, сменяя друг друга, продвигались вглубь горы. Каждый исследуемый уровень был по-своему уникален. Так, тридцатый этаж представлял собой целый комплекс пещер, в которых при температуре плюс 26 градусов по Цельсию поддерживалась стопроцентная влажность.

В периферийных пещерах располагались неглубокие водоемы, полностью заполненные светящимся планктоном. В результате несложных опытов выяснилось, что наполненные этой эмульсией стеклянные плафоны способны давать мощный голубоватый свет в течение нескольких недель. В центре этого же уровня находился довольно значительный водоем, заросший до самой поверхности спирулиной. Количество этой бесценной водоросли, являвшейся кладезем растительного белка и аминокислот, просто потрясало. Стас, лично осмотревший эти неисчерпаемые природные запасы пищи, дал команду Оксане подготовить две сменные бригады. В их задачу входила добыча, сушка и дальнейшая переработка в муку неожиданно свалившейся на голову бесценной добавки к рациону жителей.

Отдельные бригады под общим руководством Виктора занимались благоустройством уже разведанных уровней. Обнаружение естественного экологического источника света позволило значительно сэкономить на топливе, особенно на магистральных кабелях, нехватку которых колония могла ощутить уже в ближайшее время. Достаточно серьезные усилия требовались для установления нормального сообщения между уровнями. Некоторые этажи связывали друг с другом только вертикальные шурфы, и приходилось разрабатывать и устанавливать примитивные лифтовые устройства.

Стас попытался организовать несколько команд для наружных исследовательских работ, но после более глубокого изучения вопроса от этой мысли пришлось отказаться. В его достаточно многочисленной команде оказалось всего три человека с начальными альпинистскими навыками. Но работать на высоте в шесть километров в условиях минимальной видимости и разряженного воздуха при почти полном отсутствии необходимого снаряжения они были явно не готовы.

Примерно по тем же причинам бесполезным грузом стояли заметенные снегом вертолеты. Даже сорвиголова Андрей не рисковал при подобных погодных условиях поднимать машины в воздух. Пришлось признать, что в ближайшем обозримом будущем связи с внешним миром у колонии просто не будет, и рассчитывать стоит только на внутренние резервы.

Сашкин лазарет постепенно превратился в стационарную поликлинику, коллектив которой пополнился еще двумя врачами и тремя медсестрами. Благодаря помощи Стаса пациентов было немного, но поступали они регулярно – в основном с производственными травмами, ушибами и переломами. Больше всего Стас боялся вспышки эпидемии или какого-нибудь вирусного заболевания, что для истощенных полуголодным существованием жителей города с ослабленной иммунной системой было бы вполне логично. Но, к его радости, даже простая простуда среди колонистов была явлением крайне редким. Саша объясняла это стрессовой ситуацией и молодыми крепкими организмами. Стас же полагал, что присутствует и другой фактор: сам воздух Шамбалы был мощным дезинфектором и антисептиком.

Викинг, вопреки опасениям Стаса, оказался достаточно ответственным и деловым руководителем. Получив решением Совета статус шерифа и, соответственно, все необходимые полномочия, он активно взялся за дело. Был организован полицейский участок, в котором, как и положено, присутствовала камера предварительного заключения. Двадцать крепких парней и пять девушек обеспечивали круглосуточное дежурство и контроль за поддержанием порядка. Особо грубых нарушений пока не наблюдалось, но несколько посетителей в импровизированной тюрьме за истекший месяц отметиться успели.

Система управления была построена по демократическому принципу. Высшим органом власти в подземном городе был выборный Совет. Будучи председателем Совета, состоящего из двенадцати человек, Стас, по сути, обладал всей полнотой власти и правом вето на любое решение. Необходимо было признать, что он самым бессовестным образом игнорировал практически все заседания вышеуказанного совещательного органа, проходившие один раз в неделю в зале на седьмом уровне. И вмешивался только в самых крайних случаях. Такой случай, собственно, имел место всего один раз.

Совет состоял из проверенных и надежных людей, которые в основной своей массе были представителями его первоначальной команды и которым он всецело доверял. Только однажды он внезапно появился в центре зала заседаний и заявил, что необходимо организовать систему обучения. Судя по лицам конгрессменов, эта идея явно не воодушевила их. Но Стас, предваряя возможные возражения, потребовал определить перечень самых необходимых специальностей и найти наиболее квалифицированных специалистов-лекторов. Подросткам в обязательном порядке вменялось ежедневное посещение занятий, взрослым необходимо было освоить, кроме основной, еще две специальности.

– Стас, – встал со своего места Ковбой, – я понимаю, детям учиться надо, но здесь в основном представлены люди в возрасте от двадцати до сорока лет. Все они имеют какое-то образование. Неужели им заняться больше нечем, кроме как заново учиться?

– Ты у нас филолог, если не ошибаюсь? Как ты думаешь, насколько востребована твоя специализация в нынешних условиях? Таких, как ты, Игорь, здесь подавляющее большинство.

– Но ведь есть люди с востребованными знаниями. Виктор, например, или Сашка твоя.

– А вот для таких, как Виктор и Сашка, совсем не лишним будет, если ты поделишься с ними своими знаниями в области филологии.

– Ты же сам сказал, что они не востребованы!

– Этот вопрос снимается с обсуждения. Вы уж извините. Мы эту проблему еще не ощущаем, но она страшнее возможного голода. И имя ей – деградация, – Стас исчез из зала, прекрасно зная, что после бурного обсуждения решение все равно будет принято, а участвовать в дебатах у него желания не было.

Во время аврального бегства из долины псов и готового затонуть города вопрос о сохранении интеллектуального наследия остро не стоял и был оставлен на потом, а позже – и вовсе забыт. Только благодаря Оксане были переправлены в пещеры Шамбалы несколько десятков книг из скудных библиотек богатых жителей поселка. Имелись, правда, в наличии несколько ноутбуков и вполне достаточное количество лазерных дисков, но Стас справедливо полагал, что электроника – не особо надежный носитель информации. Диски по большей части были игровыми программами и, соответственно, представляли собой незначительную ценность, по крайней мере, интеллектуальную.

Мысль о создании книгохранилища приходила Стасу в голову не единожды, он даже предпринял ряд поисковых рейдов. Особенно успешными их назвать было сложно. За это время морская вода не побывала разве что в высокогорных районах Земли, как правило, малозаселенных и в лучшие времена планеты. В городах, поднявшихся с морского дна, поиск библиотек смысла не имел вообще по причине их тотального уничтожения.

Стас ежедневно совершал путешествия в различные точки земного шара, и не только в поисках книг. Он рассчитывал найти группы уцелевших людей и максимально расширить колонию в Шамбале. Он прекрасно понимал, что без связи с внешним миром пятьсот человек, даже интенсивно размножаясь, неизбежно скатятся до уровня кроманьонцев. Ситуация с уцелевшим населением мало отличалась от ситуации с библиотеками. Только однажды в высокогорном селе Кавказа ему попался молодой парень, слегка тронувшийся рассудком и изрядно одичавший от отчаяния и одиночества. Зато в этом же районе уцелела почти целая отара овец, которую Стас добросовестно переправил в пещерные хлева.

Земля находилась в предсмертной агонии. Это чувствовалось не только по отсутствию ее жителей и полуразрушенным водой городам. Сама земная твердь не выдерживала напряжения и нагрузки взбесившейся гравитации. На месте некогда цветущих городов пылали столбы пламени, извергаемые растущими на глазах вулканами. Огромные разломы и трещины прорезали устойчивую ранее земную поверхность, обнажая горящие магмой недра планеты.

Эти разломы тут же заливались огромной массой морской воды, выбрасывая в атмосферу тысячи тонн серы пара и пепла. Приливные волны цунами высотой уже более двухсот метров неуклонно следовали за своей создательницей, некогда мирной спутницей планеты Луной, сметая любые остатки цивилизации и жизни. Атмосфера планеты стала еще более плотной из-за невероятного количества пара, пепла и пыли, и уже едва пропускала тусклый размытый свет своей родной звезды.

Путешествия Стаса становились все более опасными. Лишь мощный защитный кокон, подпитываемый не только внутренней энергией, но и магическими четками, неоднократно спасал ему жизнь. Попытавшись однажды телепортироваться в столицу Бразилии, расположенную на плоскогорье на высоте почти тысячи метров над уровнем моря, Стас оказался в жерле громадного вулкана. Ощущения, как и зрелище, были просто невероятными. Бушующая стихия огня, расплавленного тысячеградусного потока текущей вокруг него лавы, буквально парализовала его, и Стас несколько секунд находился в состоянии прострации, уже считая себя мертвым. Только вспомнив о силовом поле и решив не испытывать пределы его прочности, он телепортировался в родные пещеры.

Практически полностью самоустранившись от вопросов управления и координации действий в колонии, Стас обрел множество свободного времени, которое тратил на исследование своих возможностей. Он с ожесточением искал способ открытия временного портала, прекрасно понимая, что разгадка управления временной спиралью лежит где-то на поверхности. Ведь и атлант, и шумер утверждали, что прокол времени ничем не сложнее создания дыры в пространстве, но все многочисленные эксперименты ни к чему не приводили.

Однажды Стас, несмотря на данный себе запрет, попытался выйти из телесной оболочки и в виде сгустка энергии подключиться к информационному полю планеты. То ли с полем что-то было не так, то ли в его голове был полный сумбур, но количество обрушившейся информации едва не лишило его остатков сознания. Только собрав в кулак всю волю, он смог вернуться в свое физическое тело.

Из обрывков водопада знаний, свалившихся на его больной мозг, Стас ничего полезного о вопросах перемещения во времени извлечь не смог. Зато понял, что существует теоретическая возможность трансформации чистой энергии в материальные предметы. В голове крутилась элементарная формула: "2 гамма-кванта = 1 электрон", из которой однозначно следовало, что волновой элемент способен превращаться в материальный. Многочисленные попытки превратить камень в хлеб или воду в вино, опять же, успеха не имели, и Стас решил, что без учителя и наставника лучше завязывать с явлением библейских чудес.

Где ему найти хоть какого-нибудь сенсея, он не представлял. Даже многочисленные предки, гнездившиеся в воспаленном мозгу, последний месяц перестали навещать его. Стас подозревал, что погружения в глубины памяти происходят только в случаях крайней необходимости, и вызвать такое состояние искусственным путем для него будет весьма проблематично.

Единственное, что ему удавалось довольно хорошо – это эксперименты с собственным телом. Манипулируя силовыми линиями биополя и резонансной частотой всего тела, он мог производить практически любые мутации как отдельных частей, так и всего организма. Жабры выросли у него за пару секунд, и, погрузившись в озеро на шестом уровне, он убедился, что это не просто экзотическое украшение, а вполне рабочий орган. Вырастить перепонки между пальцами ног и рук было и вовсе плевым делом.

Возможность поглощения любых видов и источников энергии значительно расширяла границы трансмутации, и Стас подозревал, что сможет существовать и перемещаться, даже переведя тело в кремниевое состояние. В целом, это были просто невероятные возможности. Это было могущество, настоящее всесилие и абсолютное бессмертие, о котором даже не могли мечтать бывшие властители Земли, но которое не особо радовало простого смертного Стаса. Ибо удел бессмертного – вечность, а вместе с ней – и вечное одиночество, к которому он был совершенно не готов.

Еще одно интересное наблюдение не давало Стасу покоя. Его многочисленные путешествия за пределы Шамбалы однозначно свидетельствовали о том, что климат на планете радикально изменился. Потоки воздуха несли в себе тонны пыли, пепла и грязного пара со скоростью никак не меньше семидесяти-восьмидесяти метров в секунду. Порывы ураганного ветра иногда превышали скорость в сто двадцать метров в секунду. Такие шквалы вырывали с корнями и поднимали в воздух вековые деревья. Ничего подобного в долинах Шамбалы не было. Ветер, как и постоянный снег, присутствовал, но в разумных пределах.

То же касалось и тектонической деятельности. Сравнительно молодые в геологическом исчислении Гималайские горы не были подвержены землетрясениям или вулканической деятельности. При этом древнейшие платформы материков раскалывались на части, изливая на поверхность потоки раскаленной магмы. Стас предполагал, что такое различие в климатических условиях обусловлено действием некоего защитного поля, подобного силовому кокону, который мог создавать и он сам. Проверить радиус действия с помощью телепортации Стас не рискнул. Перемещение в незнакомой местности, изобилующей скалами и глубокими ущельями, было слишком рискованным.

Стаса удивляло другое. Он отлично видел все силовые линии любых излучений, от электромагнитных полей до линий биополя каждого человека. Но при этом никак не мог обнаружить в Шамбале ни самого защитного поля, ни его источника. А источник ему был очень нужен. Если атлант прав, и Храм Странствий существует, как и кристалл Мироздания, то в нем может храниться разгадка тайны путешествия во времени. Если вообще сам Храм не является своеобразной машиной времени. Кроме того, атлант упоминал об активации кристалла. Даже если предположить, что кристалл уже сейчас создает защитное поле, оставался открытым вопрос, сможет ли оно выдержать основной удар. Как всегда, вопросов было значительно больше, чем ответов.

…Стас стоял по колено в очень теплой воде и с удивлением рассматривал открывшееся ему совершенно фантастическое зрелище. Размеры пещеры сложно было оценить. То, что она многократно превышает тронный зал, сомнений не вызывало. Но самым удивительным было не это. Вся пещера была наполнена светом, рассеянным белым светом, струящимся с высокого сферического свода, который, вероятно, и являлся источником неизвестного излучения. Дневной свет на глубине двух километров в сплошной скальной породе, несомненно, вызывал удивление, но и этот феномен был далеко не единственным.

Первым, что бросалось в глаза, была абсолютная неприродная геометрическая правильность свода пещеры, представлявшего собой светящуюся полусферу. Вкупе с освещением это наталкивало на мысль об искусственном происхождении помещения. И это при том, что явного свидетельства искусственных сооружений ранее в Шамбале не наблюдалось. В центре каменной залы было расположено озеро, тоже имеющее форму идеально правильного круга. Либо локатор Стаса безбожно лгал, либо глубина озера в центре составляла не менее двухсот метров. Площадь водного зеркала при этом была никак не меньше трех гектаров. Четыре полноводных реки впадали в водоем, деля участки суши на четыре равных сектора.

И именно эта суша была как раз самым невероятным открытием, которое никак не вписывалось в пейзаж подземного пещерного города, да и просто не могло иметь никакого разумного объяснения. За десятиметровой кромкой белой прибрежной гальки начинались тропические джунгли. Стас смог различить стволы банановых кустов и гигантское манговое дерево, увешанное сочными плодами. Целая роща финиковых пальм виднелась вдалеке, у самого горизонта закруглявшейся полусферы. Картину дополняло множество других, неизвестных Стасу растений с плодами всевозможных форм и расцветок.

В пещере стояла влажная тропическая жара. Температура была выше тридцати градусов по Цельсию, и Стас вдохнул полной грудью напоенный влагой и ароматами джунглей воздух. Никакими законами физики невозможно было объяснить открывшееся его глазам невероятное зрелище. Своей неестественной правильностью линий пещера чем-то напоминала остров атлантов, но там был источник энергии – Солнце. Что могло приводить в движение силы, обеспечивавшие столь бурную жизнь в недрах горы? Ответа Стас не находил.

Источник тепла обнаружился довольно быстро. Две из четырех рек, впадавших в озеро, несли в себе практически кипяток, их устья располагались точно напротив друг друга. Две других реки были расположены под углом в девяносто градусов к горячим водным потокам. Одна из них несла талые воды с вершин гор температурой не более четырех градусов. Последняя водная артерия, видимо, проходила сквозь всю толщу пещерного города и начиналась в озере, расположенном на шестом уровне, поскольку была комфортной комнатной температуры.

Соединяясь в едином резервуаре, водные потоки разных температур создавали течения и водовороты, обильно испаряя горячую влагу в окружающий воздух. Присмотревшись внимательнее, Стас обнаружил, что все огромное озеро представляет собой гигантскую воронку, приводимую в движение энергией впадающих рек. Водные потоки четырех рек сообщали озеру вращательное движение, закручивая зеркало поверхности в замысловатую спираль. Скорость движения воды усиливалась по мере приближения к центру, создавая ощутимый уклон поверхности. Куда ниспадают тысячи тонн воды, вытекавшие из отверстия на дне озера, Стас вообще не мог себе представить.

Сами реки питались мощными водопадами, которые с грохотом падали с тридцатиметровой высоты через овальные отверстия в своде пещеры. Попытавшись углубиться в заросли семиметровой банановой травы, Стас почти по колено провалился в рыхлую почву, образовавшуюся в результате гниения плодов и остатков деревьев. Судя по метровому слою рыхлого гумуса, за этим экзотическим райским садом никто не ухаживал уже десятки, если не сотни лет. И, тем не менее, жизнь здесь била ключом, а вот за счет какой энергии, Стас и пытался разобраться.

Даже обладая знаниями в области биологии на уровне давно забытой школьной программы, он прекрасно понимал, что для роста растений необходим процесс фотосинтеза. А для этого самого процесса нужен солнечный свет со всем своим спектром – ну, или, как минимум, его ультрафиолетовой частью. Вся планета была лишена солнечного света, а в толще скальных пород он присутствовал в изобилии, давая достаточно энергии для роста тропической растительности.

Побродив около двух часов по кромке почти непроходимых зарослей, переправившись через бурные потоки четырех рек, Стас так и не пришел ни к какому разумному выводу. Кроме, пожалуй, одного. Наличие свежих витаминов в таком количестве – это воистину царский подарок новоселам города от бывших хозяев. Стасу почему-то все время казалось, что термин "бывшие хозяева" не совсем верен. Но до сих пор не найдя физического подтверждения их присутствия, решил взять его за основу. Сняв с себя мокрую куртку, набросал туда пару вязок бананов и десяток плодов манго, решив побаловать своих девчонок экзотическими витаминами. Постояв в задумчивости еще несколько минут, телепортировался на седьмой уровень, в зал заседаний.

Как оказалось, он только собирался телепортироваться на седьмой уровень. Но уже второй раз за непродолжительное время реальное место прибытия не совпало с запланированным. На этот раз, правда, не так уж и радикально, поскольку он оказался всего лишь семью этажами выше, в тронном зале. Но сама возможность перехвата во время телепортации начинала его нервировать. Но еще больше ему не понравилось открывшееся перед ним зрелище: на троне сидел законный хозяин этой исполинской табуретки.

Мужик, пристально и с долей иронии рассматривающий Стаса, действительно производил впечатление. Рост великана был никак не меньше пяти метров. При этом тело казалось на редкость пропорциональным. Широкие плечи и мощные руки свидетельствовали о невероятной физической силе, таившейся в этом огромном теле. Причем Стас был абсолютно уверен, что эта потрясающая физическая мощь абсолютно не нужна ее владельцу. Те силы, которые были подвластны исполину, не шли ни в какое сравнение с возможностями мышечной системы пусть даже и очень большого тела.

Большую правильную голову украшали ниспадавшие на плечи белые волосы. Не седые, а именно белоснежные волосы, густой волной окаймлявшие правильный овал лица. При этом создавалось впечатление, что великан только что покинул салон красоты, настолько идеально была уложена его прическа. Густые снежно-белые брови были слегка удивленно сведены к переносице, образовывая две вертикальных морщины на лбу. Никаких украшений ни на голове, ни на теле Стас не заметил. Также несколько необычно выглядел абсолютно чистый подбородок. Не просто чисто выбритый, а по-детски чистый, не знавший даже юношеского пушка.

Струящаяся легкими волнами серебристая туника прикрывала обтягивающее тело трико из ткани такого же цвета и совершенно незнакомого материала. Дополняли гардероб великана простые сандалии, надетые на босую ногу. Никаких атрибутов власти или предметов роскоши Стас не увидел. Впрочем, он догадывался, что существу, пришедшему из седых глубин веков, никакие побрякушки не нужны – оно само являлось символом власти, величия и бесконечного могущества.

– Надеюсь, на этот раз все происходит в реальном времени? И это не происки моего воспаленного воображения? – Стас церемонно поклонился сидящему на троне властелину. – Как прикажете величать вас, почтеннейший?

– Как же давно я здесь не был, – низкий бархатный голос заполнял все огромное помещение пещеры, многократно отражаясь от ее высоких сводов. Великан на минуту задумался, погружаясь в себя. – Странные вы существа, человечки. За столь мизерный срок своего существования загадили целую планету. Даже священная гора Меру не минула этой участи, а ведь, уходя, мы постарались ее максимально защитить от вашего неистребимого любопытства.

– Может, это любопытство и было движителем нашей эволюции? И не от вас ли в наследство оно нам досталось? Если я не ошибаюсь, то имею честь разговаривать с представителем легендарной Гипербореи? Как обращаться к вам, сударь? – повторил Стас вопрос. Ему казалось, что великан просто не обращает на него внимания.

– У меня было много имен, – исполин наконец более пристально взглянул на Стаса. – Учитывая твои славянские корни, для тебя будет ближе имя Святогор.

– Святогор?! Былинный славянский богатырь? Брат Сварога, следовательно, и сам Бог, – Стас удивленно воззрился на собеседника. – Неужели весь многочисленный пантеон наших богов – это реальные личности?

– Богов из нас сделали вы сами. Некоторым моим братьям нравилось купаться в лучах славы и поклонения, и они променяли путь странствий и познания на золотые троны Олимпа. Я и сам долгое время верил в то, что можно вдохнуть в вас искру разума и любви, но нужно иметь мужество, чтобы признавать свои ошибки.

– Неужели род человеческий так уж бесперспективен? Чем же мы отличаемся от вас, великих? Не вы ли в своем величии едва не уничтожили Землю, на сотни тысяч лет отбросив цивилизацию в каменный век?

– Ваш способ познания мира – это ваш дар и ваше проклятие. В ваших жилах кипит энергия разрушения. Перестраивая окружающую действительность под свои нужды, вы тем самым уничтожаете ее.

– А не ваша ли вина в том, что знания нам даются только эмпирическим путем? Не благодаря ли вам был реализован принцип "SoHm"? Вот мы сами, как умели, так и реализовались, но не вам, великим предкам, нас в этом обвинять.

– Может, ты и прав, путник. Мы очень долго пытались удержать вашу цивилизацию от техногенного пути, однозначно ведущего в тупик. Только изменение сознания могло спасти человечество. Но лишь единицы из вас готовы были вступить на этот путь, основная масса хотела иметь все и сразу.

– О чем ты, Святогор?

– Когда сознание организует свою работу иначе, нежели диктуют повседневные обстоятельства, перед человеком открываются новые возможности. Если отбросить ориентацию на обыденное, ум человека окажется чуток к недоступным ранее закономерностям бытия. Ты должен был это уже прочувствовать на себе.

– Мне рассказывали, что вашим основным занятием было исследование иных миров. Скажи, Святогор, встречали ли вы на своем пути цивилизации, подобные нашей?

– Ты имеешь в виду цивилизации, выбравшие техногенный путь развития? Да, таких много – как в нашей Вселенной, так и в других измерениях. Некоторым из них удалось уйти в своей эволюции очень далеко. Многие покорили ближайший и дальний космос, постигли тайны и законы Вселенной. Но заканчивали все одинаково – самоуничтожением. Либо взаимоуничтожением, что сути не меняет. Надо признать, что после длительного периода деградации эти цивилизации вновь поднимались, но конец был предрешен, это всего лишь вопрос времени. Нам не доводилось видеть ни одну космическую расу, которая смогла бы просуществовать рядом с техникой хоть какой-то значимый период.

– Что в твоем понимании "значимый период"?

– Я, естественно, подразумевал космические масштабы. Для меня значимым может считаться, к примеру, период в сто тысяч лет.

– Сколько же тебе самому, Святогор?

– Много, путник. Очень много. Я родился на этой планете более миллиона лет назад. А мой биологический возраст может быть больше в десятки, если не сотни раз. Петли времени иногда играют злые шутки…

– Ты же должен быть безумно одинок? – Стас ошарашенно смотрел на титана.

– Мы слишком разные, человек, для того чтобы проводить между нами хоть какие-то параллели. Одиночество – всего лишь одна из ступеней познания.

– Послушай, Святогор. С высоты миллионов прожитых тобою лет мы должны казаться тебе примитивными муравьями. Зачем же ты навестил нас, прервав свой вечный путь к познанию Истины?

– Вы и есть муравьи. Но любая зарождающаяся искра жизни достойна внимания и уважения – это во-первых. Во-вторых, здесь все-таки моя родина, хоть понятие ностальгии нам и незнакомо, и я сейчас у себя дома, а вы у меня в гостях. Ну, и в качестве сладкого пряника отвечу на твой вопрос. Мой нынешний визит обусловлен интересом исключительно к одному представителю вашего племени. К тебе, Станислав Николаевич Рогозин.

– И чем обязан? – Стас еще раз поклонился. Впрочем, великан не обращал на его кривляния ни малейшего внимания.

– На тебе сейчас зациклено огромное множество вероятностных нитей этой Вселенной. Ты находишься в узле движения таких сил, о которых даже не подозреваешь. Я такого феномена ранее не встречал, и мне стало интересно взглянуть на тебя собственными глазами.

– Посмотрел? И что скажешь?

– Ничего не скажу, так как твоя судьба целиком и полностью находится в твоих руках. Хуже другое. В этих же руках находится не только твоя судьба. А вот на вопросы, которые не дают тебе покоя, я, пожалуй, отвечу.

– Это уже что-то. Особенно если ответы будут прямыми и понятными.

– Спрашивай, маг.

– Что такое Храм Странствий? Он действительно находится здесь, в Шамбале?

– Храм Странствий – это своего рода механизм для перемещения в пространстве и времени как в пределах одного измерения, так и в многомерном мире. Он находится у нас под ногами, ты его почти нашел. Эти вот бананы, – Святогор кивнул головой на фрукты, – растут на его крыше.

– Ты хочешь сказать, что с помощью Храма я могу вернуться в свое время?

– Конечно, можешь. Но для путешествий по временным спиралям тебе вовсе не обязательна машина времени, ты и сам в состоянии инициировать торсионную иглу для прокола временных полей. Храм – это, конечно, своего рода машина времени и пространства, но главное его предназначение – хранилище информации. Это в некотором роде резервный фонд Земли. В кристалле мироздания сконцентрированы все знания человечества, а также генофонд планеты.

– Это кристалл создает поле, защищающее Шамбалу от катаклизмов окружающего мира?

– Кристалл может создать такое поле. И в случае прямой угрозы уничтожения активизируется самостоятельно. Но сейчас он находится в спящем режиме.

– Что же тогда защищает Шамбалу?

– Существует древний договор между нами и стихиалиями. Это они защищают священную гору, но, вероятно, имеет смысл принудительно активировать и поле кристалла.

– Не хочу показаться невежественным, но не о душах ли стихий ты говоришь?

– Стихиалии – это сущности души природы, которые непосредственно организуют материал в структуры разной степени сложности, но в упрощенном варианте ты прав. Это души стихий.

– И они разумны?

– Сущности тонкого плана в подавляющем большинстве имеют Монаду и, соответственно, собственную эволюционную задачу, – великан на секунду задумался. – Можно, конечно, сказать, что они условно разумны.

– Как давно покинута Шамбала?

– Я не был здесь более тысячи лет. Мои братья, вероятно, иногда наведывались сюда, но подозреваю, что не очень часто. В священной горе оставались монахи, своего рода обслуживающий персонал, но, как мне кажется, и они давно покинули это место. Простому человеку сюда попасть практически невозможно. В трехмерном мире есть только одна дорога в Шамбалу. Но и ею пройти дано далеко не каждому из представителей вашего рода. Только высшие посвященные Света имели возможность преодолеть барьер Северных врат.

– Как же в таком случае сюда проник суфи? Ведь это именно он указал мне дорогу.

– Это тот, кого ты замуровал в западной скале? – Святогор перевел взгляд со Стаса на западную стену зала. – Здесь чувствуется знакомая рука. А ведь этот аскет почти достиг состояния самадхи. Запутался в своей любви, бедолага. Холанжу путь в Шамбалу указало другое неизмеримо более могущественное существо, которое само сюда проникнуть никак не может. Его интересовал Храм, точнее, кристалл, но добраться до него, насколько я понял, он не смог.

– То есть кристалл в состоянии обеспечить полную защиту Шамбале и находящимся в ней людям?

– Гора Меру не может быть уничтожена, как и кристалл Мироздания. Но не рассчитываешь же ты, что эта жалкая горстка людей, пережив катастрофу, способна возродить род человеческий на Земле? Кроме этого священного места, на всей планете еще тысячи лет не будет ни единого участка, пригодного для жизни. Столь малочисленный коллектив, находящийся в замкнутом пространстве, полностью деградирует уже через два поколения, если вообще выживет.

– Ты хочешь сказать, что все наши усилия, направленные на спасение жизни, были напрасны? Гибель человечества неизбежна и предопределена?

– Даже падающая снежинка, растаяв на теплой ладони, не погибает напрасно. А будущее не может быть предопределено, каждая мельчайшая частица мироздания – это своего рода машина времени, творящая будущее из настоящего. Существуют только наиболее вероятные пути и линии развития будущего, определяемые из одной конкретной точки. Вот, например, из данного места и момента времени полная деградация и уничтожение человеческой расы определяется с вероятностью практически в сто процентов.

– Неужели вы, наши великие предки, обладающие таким могуществом, не можете ничего предпринять, чтобы помочь своим детям? Пусть неразумным, но все же детям. Ведь можно вернуться в прошлое, изменить траекторию кометы. Да мало ли путей для того, чтобы исправить ситуацию!

– Мы уже однажды попытались исправить ситуацию. Это было почти девятьсот тысяч лет назад. После уничтожения Атлантиды и Гипербореи мы опять пытались исправить ситуацию, корректируя развитие человечества на протяжении полумиллиона лет. У линий судьбы существует мощное инерционное поле, которое сглаживает все изменения, возвращая свое течение в привычное русло. Вмешательство в такие глобальные процессы по силам только Творцу. Кроме того, одним из основных условий нашего существования является именно принцип невмешательства. Мы только наблюдатели. Как бы это печально ни звучало, бесстрастные наблюдатели.

– Неужели ты полагаешь, что в планы Творца могло входить уничтожение своего детища?

– В этом и заключался парадокс существования вашей пятой расы. Обладая умом комара и возможностями москита, вы, тем не менее, всегда готовы обсуждать планы Творца. И мало того, полны энергии и желания менять их, приводя в соответствие со своими потребностями. Вложенная в вас искра созидания породила невероятное оружие разрушения, но вполне возможно, что и это входило в Его планы. Так нам ли с тобой сейчас обсуждать целесообразность его действий и поступков?

– Можешь ли ты показать мне Храм Странствий и кристалл Мироздания?

– Похоже, что именно за этим я сюда и прибыл. Идем, странник. Твоя дорога в этом мире подходит к концу, но это – только начало твоего пути.

Они вдвоем стояли на галечном пляже подземного озера, у самой кромки джунглей. Святогор – вероятно, исключительно из соображений деликатности – уменьшился до размеров нормального человека. Сейчас его рост не превышал двух метров. Хоть он все равно был выше Стаса, но последнему теперь не приходилось задирать голову, чтобы взглянуть собеседнику в глаза.

– Это и есть Храм? – Стас удивленно посмотрел на гиперборейца.

– Нет, это всего лишь днище, нижняя часть Храма. Сам Храм находится ниже, прямо под нами.

– Как мы можем находиться в подвале здания, расположенного под этим же подвалом? Это шутка?

– Можно и так сформулировать. Это одна из бесконечного множества шуток многомерного пространства. Посмотри на это озеро. Что ты видишь?

– Водоворот. Огромный, здоровенный водоворот. Тысячи тонн воды падают куда-то вниз, закручивая воду в спираль и создавая в центре воронку.

– Это очень субъективное видение окружающей действительности. Когда ты научишься чувствовать слои и уровни иных измерений, пронизывающих наше пространство веером, то поймешь, что эта субстанция вовсе не падает вниз, а вытекает из горловины. Я тебе немного помогу. Посмотри сейчас на озеро.

В окружающем мире что-то неуловимо изменилось. Воздух стал более плотным и наполненным движением. В самом приближенном варианте Стас мог сравнить ощущения с теми, которые возникают, когда ты надеваешь стереоочки в 3D-кинотеатре. Направление движения воды в озере не изменилось, но теперь Стас видел около десятка призрачных водоворотов, накладывающихся друг на друга. И эти призрачные водные потоки действительно истекали из центральной горловины озера, служа истоком для четырех полноводных рек, несших свои воды в неизвестные дали. Всматриваясь внимательнее в каждый слой, Стас понимал, что озеро существует в каждом из них, как и реки. Но вот окружающий реки материальный мир в каждом слое начинал незаметно меняться. И изменения усиливались по мере отдаления от центра.

А еще Стас понял самое главное. Он понял, что это знание давно было вложено в его голову и рвалось наружу. Перед ним возникла спираль, скрученная из тысяч разноцветных нитей в раскаленный белым плазменным пламенем жгут, который заканчивался тонкой иглой золотистого цвета. Синхронизировав свою собственную частоту с частотой вращающегося торсионного поля и правильно задав точку выхода во временной координате, он мог легко открывать временной портал. Для этого было достаточно мысленно направить острие иглы в нужную точку многомерного пространства, двигаясь по координате времени. Он, кроме того, понял, что подобным образом можно перемещаться и в пространстве, а также по совокупности пространства и времени в разных пластах веерных измерений.

Движение во времени и пространстве в иных измерениях было связано с неимоверно сложными расчетами точки выхода, но Стас догадывался, что постепенно сможет освоить и этот способ передвижения. Остро возникло желание немедленно, прямо сейчас провести эксперимент, и только усилием воли удалось его сдержать.

А еще над вращающимся озером – тем, которое находилось в его родном измерении – возникла сотканная из воздуха четырехгранная пирамида. Она тоже вращалась, только в противоположном водному потоку направлении. Ее вершину украшал огромный камень, постоянно менявший цвет от изумрудного до ярко-алого. Храм отбрасывал на озеро тень в виде вращающегося креста. Не просто плоского четырехконечного креста, образованного тенью четырех граней пирамиды.

Движение водных масс в противоположную сторону создавало свой голографический эффект. И в воздухе, между основанием Храма и поверхностью озера, медленно вращался правильный восьмиконечный крест. В обычном пространстве такая форма была просто невозможна. Четыре одинаковой дины жезла были сложены перпендикулярно друг другу, образовывая правильные прямые углы во всех узлах соединения. Стас знал, как называется этот восьмиконечный крест. Имя ему было Коловрат.

Пространство обрело свои знакомые очертания. Исчезли призрачные слои иных измерений и реальностей. Соединились в единое озеро десятки его зеркальных отражений. Воды, как и раньше, стремились вглубь горы, закручивая зеркало поверхности в спираль. Вот только Храм Странствий по-прежнему висел в воздухе над озером, плавно и равномерно вращаясь вокруг своей оси. Мерцая разноцветными бликами, между Храмом и озером парил Коловрат, совершая известный только ему одному путь.

– Поздравляю, маг. Ты увидел Коловрат, символ высшего посвящения. Теперь тебе легче будут открываться знания, зашифрованные в твоей генной памяти. Но помни: тебе необходим наставник. Тебя сейчас не сдерживают рамки пространства и времени, ищи своего учителя. А мое любопытство удовлетворено. Я покидаю этот мир.

– Ты же обещал показать Храм и кристалл!

– Вот он, Храм, перед тобой. Коловрат и есть ключ от него.

– Но почему бы тебе не быть моим наставником? Я был бы рад такому учителю.

– Каждый учитель должен быть достоин своего ученика. Твоя дорога только началась, и твой учитель уже ждет тебя, но не мне им суждено быть. Прощай, светлый маг!

– Но почему… – закончить вопрос Стас не успел. Святогор стал медленно растворяться в воздухе, пристально и с нескрываемым удивлением глядя на него.

Гипербореец исчез без характерного для портала хлопка, просто медленно растворился в воздухе, оставив Стаса наедине с Храмом и Коловратом. Если последний является ключом, отпирающим двери Храма, то, видимо, его надо как минимум взять в руки.

Стас мысленно потянулся к восьмиконечному вращающемуся кресту. Виртуальный символ Гипербореи никуда не исчез, но легкая тень от него скользнула на левую руку Стаса и отпечаталась коллоидным рубцом шрама на внутренней стороне запястья. "Ну вот, и тавро поставили", – Стас внимательно рассматривал тонкий рисунок креста, заключенного в круг, отпечатанный на руке. Он еще раз взглянул на пещеру и мысленно шагнул вовнутрь пирамиды. Коловрат на руке вспыхнул алым пламенем, и Стас исчез с берега озера.

Ничего напоминающего Храм в привычном понимании он не увидел. Многомерная структура пространства, из которого было соткано все сооружение, давала ощущение бесконечности внутренних помещений, уходящих во всех направлениях в безбрежную даль. Отключив на мгновение "третий глаз" и оставив себе только человеческое зрение, Стас оказался в лабиринте из переливающихся полупрозрачных стен и перегородок. Сложность этого лабиринта была невероятной, и он понял, что обычный человек, даже попав внутрь Храма, никогда не найдет выхода из него. Не найдет вообще ничего.

Храм не потрясал величием, здесь не было каких-либо монументальных сооружений, скульптур и других символов поклонения. Храм сам по себе был символом величия, как и его создатели гиперборейцы. Впрочем, Стасу пришла мысль, что это сооружение вполне может быть старше любого представителя древней прародины. В самом центре этого многомерного геометрического пространства находился огромных размеров кристалл. Его размер в несколько раз превышал размеры диаманта, виденного Стасом на вершине Храма Солнца у атлантов. И он не был прозрачным и кристально чистым. Цветовая гамма менялась ежесекундно, выходя далеко за пределы спектральных возможностей человеческого глаза.

Кристалл Мироздания был размещен в центре силового поля, природа которого Стасу была не совсем понятна. То, что основу двух вращающихся воронок составляют торсионные поля времени и пространства, он видел, но присутствовали здесь и другие силы. Внешне, в приближенном упрощении, это выглядело как стеклянные песочные часы, входящую и исходящую воронки которых соединял кристалл. Но уровень сил, бурлящих в этих воронках и протекающих через кристалл, просто потряс его. Только гравитационные поля были такой мощи, что им бы позавидовала любая черная дыра во Вселенной. Стас не мог себе даже представить, за счет чего можно удержать в ловушке такую гравитацию.

Управление кристаллом, как и предполагал Стас, было предельно простым. Достаточно было правильно сформулировать вопрос, чтобы получить в ответ либо мыслеобраз, либо развернутое многомерное голографическое изображение. Защитное силовое поле кристалл активировал по приказу Стаса моментально, хотя, насколько он понял, оно должно было включиться самостоятельно через три недели. Стихиалии уже сейчас начинали терять контроль над собственными разыгравшимися силами. Поработав некоторое время с настройками защитного поля, Стас обеспечил возможность беспрепятственного проникновения сквозь него любых представителей человечества.

Кристалл Мироздания не зря носил свое величественное имя. Кроме того, что он являлся центром управления всех коммуникаций Храма и всего пещерного города в целом, это было бесконечное хранилище знаний и информации. Перед взором Стаса возникали звездные карты с подробной информацией о существующих цивилизациях и точных пространственно-временных координатах точек выхода. Здесь были собраны все достижения человечества, гиперборейцев, атлантов и лемурийцев за весь период их существования.

Здесь были ненаписанные и пропавшие картины Леонардо да Винчи, здесь был сгоревший второй том "Мертвых душ" Гоголя. Это было хранилище человеческой мысли, его гения и глупости – как воплощенной, так и никогда не свершившейся. "Рукописи не горят" – пришла в голову не новая, но вполне здравая мысль.

Стас увидел сложнейшие структуры цепочек и молекул ДНК, а также подробные и предельно простые инструкции по преобразованию волновых формул в материальные живые атомы и молекулы. При желании он мог бы сейчас создать зародыш тираннозавра или комара юрского периода. Жизнь на Земле можно было возродить в любой момент и в любых удобных вариациях.

Рядом с кристаллом слишком легко было ощутить себя Богом и Творцом, если бы не понимание одной простой истины: создать он может только копию, а творение – это всегда оригинал. И эти оригиналы в количестве без малого пятьсот экземпляров находились здесь и сейчас. Каждое из этих высших произведений Творца несло в себе целую вселенную эмоций, мыслей, побуждений, нерожденных идей и невоплощенных замыслов. Каждый из них имел право на жизнь и самореализацию, каждый из них должен был иметь право выбора.

Стас понимал, что его время истекает. Не только время пребывания в Храме, но и в этом мире тоже. Дорога звала его. Теперь он видел ее более отчетливо. Контуры конечной цели еще не наметились вдали, но ближайшие перспективы были ясны. Устраивать долгие проводы и прощания смысла не имело. Колония вполне жизнеспособна и самодостаточна. Свято место пусто не бывает, лидер найдется очень быстро, он даже знал, кто именно займет его место. Прямой угрозы жизни колонистов не было, а дальнейший путь во многом будет зависеть от них самих.

Кто-то из умных сказал: "Уходя – уходи", что Стас и собирался сделать, не прощаясь и не терзая и без того разрывающееся на части сердце. Сердце, которое успело полюбить этот умирающий мир и этих обреченных людей. Сердце, в котором нашли и прочно заняли свое место Саша и Надя, Оксана и Игорь и многие, многие другие. Сердце требовало, чтобы он мчался к ним и был рядом, но оно же подсказывало ему, что помочь им всем он сможет, только находясь далеко отсюда. Неимоверно далеко. И все же одно незаконченное дело оставалось. Стас должен был, он был просто обязан увидеть своими глазами, как все произойдет.

Это оказалось очень просто. Помощь кристалла понадобилась только для более точного расчета временных координат и наиболее удобной точки обзора. Пространственно-временной портал Стас открыл самостоятельно. Для такого прокола требовалось значительно большее количество энергии, чем для телепортации, но ее вокруг было в избытке.

Стас находился на околоземной орбите в ближайшем будущем, отдаленном от точки входа всего на шестьдесят четыре земных дня. Под ним медленно вращался некогда голубой шар колыбели человечества, а ныне – серо-стальная планета, покрытая слоем пыли, пара и дыма. Рядом доживала последние минуты своей жизни ночная спутница Земли, искореженная ударом кометы Луна.

Стас выбрал временной интервал ровно за пять минут до окончательного разрыва спутника. И Луна предстала перед ним не в виде шара и даже не в виде надкушенного яблока. Это был мяч для игры в регби, сильно вытянутый эллипсоид. Сторона, направленная в сторону Земли, в несколько раз превышала ту, которая стремилась освободиться из гравитационного плена. Сама планета не оставалась равнодушной к происходящему, и ее атмосфера вместе с океанами тянулась к своему спутнику, пытаясь обнять его в прощальном поцелуе.

Разрыв Луны произошел незаметно. Первоначально небольшая трещина разрезала перегруженную твердь спутника, а затем все действо приобрело феерический масштаб. Луна взорвалась вся и сразу, разбросав ударной волной кровавые остатки своего тела. Большая часть осколков устремилась к поверхности Земли, а тем, которые сумели преодолеть гравитацию планеты, суждено было образовать обручальное кольцо. Посмертное кольцо, обвившее своего любимого властелина. Кольцо, сотканное из собственного тела и призванное служить вечным напоминанием о бренности всего сущего и о великой вселенской любви.

То, что сейчас происходило на планете, Стасу было страшно даже представить. Отхлынувшая волна гравитации освободила разрушительные гигантские силы, способные вывернуть недра Земли наизнанку. Километровой высоты цунами растекалось от места разрыва спутника, с огромной скоростью заливая водой обнаженное, раскаленное дно океана и остатки суши, некогда бывшие материками. Метеоритный дождь, многократно превышающий по силе тот, что пролился на Землю полгода назад, довершал картину глобального разрушения. Это был ад, несовместимый не только с жизнью, но даже с самим понятием жизни. И все же искра ее теплилась на планете. Высоко в Гималайских горах, прикрытая яйцевидным коконом, горела искорка жизни и надежды. Это горела его путеводная нить.

 

Эпилог

Расчет точки выхода из временного портала без помощи кристалла оказался не таким простым, как сначала думалось. Предполагая возможную ошибку во временной координате, Стас на десяток метров сместил пространственный вектор. И, как выяснилось, предосторожность была совершенно не лишней. Увидеть самого себя, обнимающего огромный ствол дуба, а через секунду получающего заряд молнии в темечко, даже для его привыкшей ко всему нервной системы оказалось делом непростым. Когда глаза немного привыкли к темноте после магниевой вспышки молнии, Стаса N 1 у столетнего дерева уже не было. "Вот вам и временный парадокс – в смысле, едва не состоявшийся", – пришла в голову запоздалая мысль.

Рассуждать, что бы произошло, если бы он появился на несколько секунд раньше и предупредил Стаса первого, смысла, конечно, уже не имело. Но где-то в глубине души червь сомнения шевелился и точил сознание новоиспеченного путешественника во времени. Впрочем, идея одновременного существования двух Стасов ему понравилась еще меньше, и он со спокойной совестью подошел к месту, откуда только что исчез его двойник.

А гроза набирала обороты. Редкие тяжелые капли постепенно сменились сплошным водным потоком, который уже не могла сдержать и крона гигантского дуба. Он задумчиво рассматривал мощный искореженный временем ствол древнего дерева. Погладив рукой морщинистую кору, вдруг ясно ощутил ответный ментальный толчок. Дерево было живым, оно обладало пусть и примитивным, но сознанием, а возможно, лишь отголоском сознания более мощного существа. Усилив ментальное видение, Стас заметил светло-зеленые линии биополя, струившиеся из земли и оплетавшие ствол замысловатым узором.

Стас набрал полные легкие воздуха. Неужели эта газовая смесь может быть такой свежей и чистой, напоенной тысячами ароматов, складывающимися в замысловатый пряный букет? И это на окраине промышленного города, окруженного со всех сторон заводами. Да, Земля была еще жива. Земля еще не подозревала, что ее может ждать через какое-то мгновение. Что такое два года по сравнению с прожитыми пятью миллиардами лет? Всего лишь миг. Миг между прошлым и будущим. В голове зазвучал куплет знакомой песни:

Что ж, "будем жить", как сказал известный киногерой, направляя горящий самолет на железнодорожный состав с горючим. Стас медленно пошел к машине. Мощный дизельный двигатель ровно и уверенно урчал невдалеке. А ведь прошло не более семи минут субъективного времени. "Я ведь даже двигатель не глушил, когда выскочил по нужде", – Стас горько улыбнулся.

Знакомая дорога заняла не более двадцати минут. Путь был известен Стасу сразу в двух временных измерениях. Вот здесь его догнал "Ровер" Быка, и ему впервые в жизни пришлось убивать живых людей. А вон там, чуть дальше, он уже поворачивал в сторону дачного массива – там находится АЗС, на которой он встретил Сашку. Улыбающееся девчоночье лицо встало перед глазами, и на них непроизвольно навернулись слезы.

С потаенным страхом Стас въезжал в незакрытые ворота своей дачи. Ливень задержал августовский рассвет, и на улице было достаточно темно. В окнах горел свет, мелькала знакомая до боли фигура его жены, из дома доносился дразнящий аромат заваренного кофе.

– Что, милый, рыбалка сорвалась? – в проеме двери в легкой полупрозрачной ночной рубашке, держа в руках дымящуюся чашку кофе, стояла его жена. Любимая и единственная женщина. Его Валя. – Быстро же ты вернулся, горе-рыбак. Стас, а что с твоими волосами? А одежда? – осколки кофейной чашки зазвенели, рассыпаясь фарфоровой пылью по каменному настилу.

– Как же давно я здесь не был! – Стас обнял жену за талию. – Пойдем, родная. Мне придется рассказать тебе слишком много. Но это потом…