В пещерах Шамбалы третий день продолжалось празднование. Людям было необходимо снять нервное напряжение, в котором они находились последние недели. И ничего лучше обильных и продолжительных возлияний Стас не придумал.

На седьмом уровне, сразу под «римскими банями», находилась достаточно вместительная пещера, в которой поддерживалась относительно комфортная температура – плюс восемнадцать по Цельсию.

Еще за три дня до катастрофы этот уровень был определен как штабной. Здесь же Сашка подобрала для них и жилое помещение – им служила просторная «трехкомнатная» пещера общей площадью более двухсот квадратных метров, имевшая два самостоятельных входа. Одна из «комнат» была спальней, вторая – гостиной, а в третьей по настоянию девушек был оборудован личный кабинет Стаса. Пребывая последнюю неделю в должности главврача местного лазарета, Сашка нашла время и, главное, возможности, чтобы с комфортом оборудовать их жилье. Стас подозревал, что не обошлось без использования админресурса, но обвинять Сашу в коррупции в условиях практически первобытнообщинного строя было бы верхом глупости.

Просторная овальная гостиная была условно разделена мебелью на две зоны: кухню-столовую и собственно гостиную. Здесь была в основном мебель из их предыдущего жилья, находящегося теперь уже на дне океана. Особенно впечатляла огромная плазменная 3D‑панель с мощной акустической системой, весьма органично смотревшаяся на диких каменных стенах пещеры. Такая же система, но с чуть меньшим экраном, была установлена в спальне. А кровать Сашка поменяла, найдя где-то совершенно невероятных размеров сооружение в стиле Людовика XIV. В кабинете стоял огромный стол, знакомое кожаное кресло, несколько мягких диванов и стульев. Видимо, именно так Александра представляла себе его рабочее место. В целом, в пещерах чувствовался уют, который в любом жилище способна создать только женская рука.

На следующий день после окончательного переезда Стас собрал всех жителей в штабной пещере и, поздравив с новосельем, объявил по этому случаю банкет и трехдневные выходные. Оксане как главному завхозу было дано распоряжение не жалеть продуктов и спиртного. Ковбой же получил команду не расслабляться и вместе с двумя бригадами спелеологов ненавязчиво обеспечивать порядок. В просторном подземном помещении были накрыты столы, способные разместить почти пятьсот жителей подземного города, которым в ближайшем будущем предстояло стать единым коллективом.

Никаких пламенных речей Стас произносить не собирался: он был морально полностью истощен, и единственное, о чем мечтал, – о тишине и отдыхе. Тем не менее, его присутствие во главе стола было просто необходимым. Его хотели слышать и слушать, ловить каждое слово. Он понимал, что невольно принял на себя роль Мессии, в некотором смысле Моисея, выведшего заблудших людей из объятий океана. Возможно, субъективно оно так и выглядело, но эта роль была Стасу чужда. Всеобщее поклонение и обоготворение смущали и нервировали. Хотелось бежать от всей этой суеты, от непосильного груза ответственности, взваленного им на свои далеко не божественные плечи.

И все-таки Стас прекрасно осознавал, что пятьсот человек – это не мобильная команда из дюжины привыкших друг к другу соратников. Перед ним за многочисленными столами сидело человеческое сообщество, в силу своей природы требовавшее управления. Как это ни прискорбно, но Стас вынужден был признать, что человечество в общей своей массе и в силу природной тяги к социуму, по сути, является стадом. А любому стаду нужен пастух. А пастуху для управления стадом нужен свод правил.

Интуитивно, на уровне подсознания, он понимал, что в данных условиях наиболее эффективным будет монархический, авторитарный метод управления, основанный на мистическом авторитете и стоящий на фундаменте таких же возможностей. Этот вид социального устройства виделся Стасу наиболее перспективным. Беспокоило только одно: этот условно созданный социум мог базироваться только на его авторитете.

Удержать небольшое изолированное сообщество от социальной и интеллектуальной деградации, уже давшей заметную поросль, могло только жесткое централизованное управление. Но ведь это был не его мир, Стас до сих пор лелеял надежду вернуться в свое время, к своей семье. И взвалить на свои плечи ответственность за судьбы пусть и ставших родными, но людей другого времени был совершенно не готов.

От этих горьких мыслей его отвлекла пламенная речь Нади, которая во всех красках живописала увиденные ею последние минуты жизни города. Приняв, исключительно в целях красноречия, изрядную дозу крепких алкогольных напитков, Надя безбожно приукрашала события.

Волна была высотою никак не меньше пятисот метров. Ее удар она, конечно, приняла грудью, и только через несколько долгих минут, проведенных в кипящей подводной стихии, появился Стас. Спич Надежды был настолько эмоционален, что ему и самому начало казаться, что на самом деле все так и было, что он действительно вырвал одной рукой стальную мачту с прикованной девушкой, держа в другой спасенного парня. И все это под водой, среди рушащихся зданий и несущихся мимо со скоростью курьерского поезда бетонных обломков.

Стряхнув с себя наваждение, которым окутала его речь боевой подруги, Стас кивнул Ковбою и, постаравшись незаметно выскользнуть из-за стола, направился в свои апартаменты.

– Извини, задержался. Не мог уйти, не дослушав до конца такую увлекательную сказку, – сказал Ковбой, входя в кабинет. – Скажи, Стас, то, что сейчас рассказывает Надя, хоть в чем-то соответствует действительности?

– Врет, конечно. Но в деталях. В целом ход событий освещен верно. Зрелище было не для слабонервных. Да и ей досталось. Я едва успел ее забрать. Представляю, какие мысли посетили эту прекрасную головку за те две минуты, которые она провела одна на крыше. Так что пусть развлекается. Так ведь легенды и рождаются.

– Нам и без легенд мистики хватает. О тебе уже не только легенды – сказки народ рассказывает. Например, о том, что ты можешь одновременно находиться в десятке мест сразу. Или о том, что тебе известны мысли всех без исключения людей.

– Тяжелая неделя выдалась, слишком многое нужно было успеть, пришлось часто перемещаться. Так что эти сказки не так далеки от истины. Я о другом хотел поговорить. Как ты смотришь на присутствие здесь Викинга?

– Ты имеешь в виду, не будет ли он противостоять твоей власти? Не сможет. Слишком велик твой авторитет. И, главное, велик не безосновательно. Это понимает и сам Викинг. Хотя он, конечно, по природе лидер.

– Меня не совсем это интересует, но в целом ты почти ответил на мой вопрос. Скажи, Игорь, чем бы ты хотел заниматься в ближайшем будущем?

– Я хотел тебя попросить, Стас, оставить мне бригады спелеологов. Ведь здесь еще десятки, если не сотни неисследованных уровней. Это же важно. А мне очень интересно, да и команды сработались.

– Работать в свое удовольствие – это скорее привилегия, чем обязанность, особенно в нынешних условиях. Я хотел тебе поручить функции шерифа нашего города. Кто, если не ты?

– Стас, какой из меня полицейский, а тем более шериф? Я свои мысли в порядок привести не могу, как же я буду требовать этого от других? Ты ведь о Викинге думал в этой роли?

– Думал. Но сомневался. Это большая власть. Постоянный доступ к оружию. Поэтому и позвал тебя посоветоваться.

– Викинг – лидер. Но он не рвется к власти. Он ее примет, если она сама придет ему в руки. Кроме того, он боец и умеет проигрывать. Тебе он проиграл. Он сам к тебе пришел, и это говорит о многом. Ты можешь ему доверять, Стас.

– Спасибо, Игорь. На ближайшие три дня передай свою вторую бригаду в распоряжение Викинга и организуйте посменное круглосуточное дежурство. Народ пусть пьет и веселится, людям нужна эмоциональная разгрузка. Никого ни в чем не ограничивайте. Постарайтесь, чтобы обошлось без мордобития, членовредительства и прочего непотребства, только нежно и деликатно.

– Сделаем. А как насчет моей просьбы?

– После праздников соберем большой совет и будем решать, как жить дальше. Исследовать Шамбалу, несомненно, надо, и кто-то этим должен заниматься. Почему бы и не ты?

– Я вам не особо помешала, мужчины? – в кабинет заглянула Сашка.

– Нет, мы уже закончили. Спасибо, Стас, – Ковбой встал и, церемонно поклонившись даме, вышел из кабинета.

– Ты почему удрал с банкета? Надюшка сейчас наврет с три короба, потом кто расхлебывать будет? Она же там в твое отсутствие – главная фигура. И ей эта роль очень по душе.

– Пускай развлекается. Она тоже натерпелась. А тебе чего не сидится?

– Я соскучилась, Стас. Мы ведь целую неделю практически не виделись.

– Хлопотная неделя выдалась, тут не поспоришь. А ты была в «римских банях»?

– Нет. Слышала только. Ты меня приглашаешь в сауну?

– Почему бы и нет? – Стас обнял Сашку за талию и мгновенно переместился на галечный пляж подземного озера.

Вода его мерцала зеленоватым светом, излучаемым каким-то видом планктона, обитавшего на дне неглубокого водоема. Перламутровые пузырьки воздуха, которыми были насыщены термальные источники, отражали и многократно преломляли слабый зеленовато-синий свет. Невесомость, даваемая плотной водной средой вкупе с дразнящими кожу горячими струями, добавляла неги истосковавшимся по ласке обнаженным телам. Сашка, слегка постанывая, медленно двигала бедрами, обвив ногами, словно лианами, торс Стаса.

Их тела были единым целым. Они были едины не только в слиянии друг с другом, но и с окружающей феерической водной средой. Живая вода, струящаяся в танце любви вокруг их сплетенных тел, была третьим участником этого изначального таинства и едва ли не самым активным. Танец температуры, плотности и скорости движения водных струй неожиданно подстроился под частоту движения тел двух любовников.

Из Сашкиного горла вырвался хриплый гортанный крик, повторенный ревом ледяного водопада и сладострастным стоном Стаса, потерявшего всякий контроль над ситуацией. А ситуация и не требовала контроля. Огромная пещера была наполнена эротизмом, первобытной энергией страсти. Вокруг них вдруг образовалась водяная воронка, ласково потянувшая два слившихся тела на дно, а затем по пологой дуге нежно вытолкнувшая их на прибрежную гальку. Поток холодной воды пробежался по бесчувственным телам, приводя их в сознание и даря заряд бодрости.

– Стас, оно ведь живое, – одними губами пробормотала Саша.

– Кто? – он еще не до конца пришел в себя.

– Как кто? Озеро. Ты разве не понял? Оно же сейчас с нами занималось сексом. Вот только интересно – оно мужского или женского пола?

– А как тебе хотелось бы?

– Не знаю, но мне кажется, что оно бесполое или двуполое. Но в любом случае, это было восхитительно. Нечто особенное, невероятное! Никому и не расскажешь, ведь не поверят.

– А ты и не рассказывай. Здесь очень много невероятного. Сами создатели этих пещер были невероятны.

– А кто они? Те великаны, которым принадлежит трон наверху?

– Да. Этих великанов звали гиперборейцы или Асы. Люди оси. А в этом месте бесконечно давно была столица их цивилизации, город Ортополис. Над ним возвышался Храм Странствий, который нам еще предстоит найти.

– А что в нем, в храме?

– В нем наше возможное спасение. Там находится кристалл Мироздания, который даже сейчас, в спящем состоянии, создает вокруг себя магическое поле, пропитывая первозданной энергией всю окружающую среду. Может поэтому озеро и кажется тебе живым.

– Нет, Стас, мне не кажется. Оно было живым. Я чувствовала его ласки на своем теле. Они были вполне осознанными.

– Возможно, ты и права. Мы еще очень многого не знаем. И не удивлюсь, если в ближайшем будущем обнаружу, что стихии или их духи обладают сознанием.

– Скажи честно, Стас, ты ведь здесь не навсегда? Рано или поздно ты уйдешь? Ведь так?

– Саша, я не принадлежу этому миру, хоть он и стал для меня родным. Я люблю тебя и Надежду. Мне бесконечно дороги Ковбой, Оксана, Гришка, Виктор и многие другие, но в другом мире у меня есть семья. Я не знаю, как туда вернуться, но если такая возможность представится, я это сделаю.

– Мы же погибнем без тебя…

– Поверь, малыш, я сделаю все зависящее от меня, чтобы этого не произошло.

Он нежно погладил мокрые Сашкины волосы, провел ладонью по ее лицу и ощутил, как по коже катятся горячие слезы, но утешить девушку ему было нечем. Этот мир мог бы стать для него родным, и он таковым станет, если Стас не найдет дорогу домой. Но уже сейчас он знал, что эта дорога существует, и что, вступив на нее однажды, он окажется не только у домашнего очага, но и гораздо дальше. И этот корчащийся в апокалипсисе мир еще покажется ему родной, милой и тихой гаванью в том океане бурь и ураганов, путь через который уготовила ему судьба.

С момента переселения колонистов в Шамбалу прошел месяц. Относительно спокойный и размеренный месяц. Жизнь в пещерном городе постепенно вошла в рабочую колею. Основной упор был сделан на планомерное исследование доставшейся в наследство недвижимости. Под руководством Ковбоя были сформированы шесть команд спелеологов, которые ежедневно, сменяя друг друга, продвигались вглубь горы. Каждый исследуемый уровень был по-своему уникален. Так, тридцатый этаж представлял собой целый комплекс пещер, в которых при температуре плюс 26 градусов по Цельсию поддерживалась стопроцентная влажность.

В периферийных пещерах располагались неглубокие водоемы, полностью заполненные светящимся планктоном. В результате несложных опытов выяснилось, что наполненные этой эмульсией стеклянные плафоны способны давать мощный голубоватый свет в течение нескольких недель. В центре этого же уровня находился довольно значительный водоем, заросший до самой поверхности спирулиной. Количество этой бесценной водоросли, являвшейся кладезем растительного белка и аминокислот, просто потрясало. Стас, лично осмотревший эти неисчерпаемые природные запасы пищи, дал команду Оксане подготовить две сменные бригады. В их задачу входила добыча, сушка и дальнейшая переработка в муку неожиданно свалившейся на голову бесценной добавки к рациону жителей.

Отдельные бригады под общим руководством Виктора занимались благоустройством уже разведанных уровней. Обнаружение естественного экологического источника света позволило значительно сэкономить на топливе, особенно на магистральных кабелях, нехватку которых колония могла ощутить уже в ближайшее время. Достаточно серьезные усилия требовались для установления нормального сообщения между уровнями. Некоторые этажи связывали друг с другом только вертикальные шурфы, и приходилось разрабатывать и устанавливать примитивные лифтовые устройства.

Стас попытался организовать несколько команд для наружных исследовательских работ, но после более глубокого изучения вопроса от этой мысли пришлось отказаться. В его достаточно многочисленной команде оказалось всего три человека с начальными альпинистскими навыками. Но работать на высоте в шесть километров в условиях минимальной видимости и разряженного воздуха при почти полном отсутствии необходимого снаряжения они были явно не готовы.

Примерно по тем же причинам бесполезным грузом стояли заметенные снегом вертолеты. Даже сорвиголова Андрей не рисковал при подобных погодных условиях поднимать машины в воздух. Пришлось признать, что в ближайшем обозримом будущем связи с внешним миром у колонии просто не будет, и рассчитывать стоит только на внутренние резервы.

Сашкин лазарет постепенно превратился в стационарную поликлинику, коллектив которой пополнился еще двумя врачами и тремя медсестрами. Благодаря помощи Стаса пациентов было немного, но поступали они регулярно – в основном с производственными травмами, ушибами и переломами. Больше всего Стас боялся вспышки эпидемии или какого-нибудь вирусного заболевания, что для истощенных полуголодным существованием жителей города с ослабленной иммунной системой было бы вполне логично. Но, к его радости, даже простая простуда среди колонистов была явлением крайне редким. Саша объясняла это стрессовой ситуацией и молодыми крепкими организмами. Стас же полагал, что присутствует и другой фактор: сам воздух Шамбалы был мощным дезинфектором и антисептиком.

Викинг, вопреки опасениям Стаса, оказался достаточно ответственным и деловым руководителем. Получив решением Совета статус шерифа и, соответственно, все необходимые полномочия, он активно взялся за дело. Был организован полицейский участок, в котором, как и положено, присутствовала камера предварительного заключения. Двадцать крепких парней и пять девушек обеспечивали круглосуточное дежурство и контроль за поддержанием порядка. Особо грубых нарушений пока не наблюдалось, но несколько посетителей в импровизированной тюрьме за истекший месяц отметиться успели.

Система управления была построена по демократическому принципу. Высшим органом власти в подземном городе был выборный Совет. Будучи председателем Совета, состоящего из двенадцати человек, Стас, по сути, обладал всей полнотой власти и правом вето на любое решение. Необходимо было признать, что он самым бессовестным образом игнорировал практически все заседания вышеуказанного совещательного органа, проходившие один раз в неделю в зале на седьмом уровне. И вмешивался только в самых крайних случаях. Такой случай, собственно, имел место всего один раз.

Совет состоял из проверенных и надежных людей, которые в основной своей массе были представителями его первоначальной команды и которым он всецело доверял. Только однажды он внезапно появился в центре зала заседаний и заявил, что необходимо организовать систему обучения. Судя по лицам конгрессменов, эта идея явно не воодушевила их. Но Стас, предваряя возможные возражения, потребовал определить перечень самых необходимых специальностей и найти наиболее квалифицированных специалистов-лекторов. Подросткам в обязательном порядке вменялось ежедневное посещение занятий, взрослым необходимо было освоить, кроме основной, еще две специальности.

– Стас, – встал со своего места Ковбой, – я понимаю, детям учиться надо, но здесь в основном представлены люди в возрасте от двадцати до сорока лет. Все они имеют какое-то образование. Неужели им заняться больше нечем, кроме как заново учиться?

– Ты у нас филолог, если не ошибаюсь? Как ты думаешь, насколько востребована твоя специализация в нынешних условиях? Таких, как ты, Игорь, здесь подавляющее большинство.

– Но ведь есть люди с востребованными знаниями. Виктор, например, или Сашка твоя.

– А вот для таких, как Виктор и Сашка, совсем не лишним будет, если ты поделишься с ними своими знаниями в области филологии.

– Ты же сам сказал, что они не востребованы!

– Этот вопрос снимается с обсуждения. Вы уж извините. Мы эту проблему еще не ощущаем, но она страшнее возможного голода. И имя ей – деградация, – Стас исчез из зала, прекрасно зная, что после бурного обсуждения решение все равно будет принято, а участвовать в дебатах у него желания не было.

Во время аврального бегства из долины псов и готового затонуть города, вопрос о сохранении интеллектуального наследия остро не стоял и был оставлен на потом, а позже – и вовсе забыт. Только благодаря Оксане были переправлены в пещеры Шамбалы несколько десятков книг из скудных библиотек богатых жителей поселка. Имелись, правда, в наличии несколько ноутбуков и вполне достаточное количество лазерных дисков, но Стас справедливо полагал, что электроника – не особо надежный носитель информации. Диски по большей части были игровыми программами и, соответственно, представляли собой незначительную ценность, по крайней мере, интеллектуальную.

Мысль о создании книгохранилища приходила Стасу в голову не единожды, он даже предпринял ряд поисковых рейдов. Особенно успешными их назвать было сложно. За это время морская вода не побывала разве что в высокогорных районах Земли, как правило, малозаселенных и в лучшие времена планеты. В городах, поднявшихся с морского дна, поиск библиотек смысла не имел вообще по причине их тотального уничтожения.

Стас ежедневно совершал путешествия в различные точки земного шара, и не только в поисках книг. Он рассчитывал найти группы уцелевших людей и максимально расширить колонию в Шамбале. Он прекрасно понимал, что без связи с внешним миром пятьсот человек, даже интенсивно размножаясь, неизбежно скатятся до уровня кроманьонцев. Ситуация с уцелевшим населением планеты мало отличалась от ситуации с библиотеками. Только однажды в высокогорном селе Кавказа ему попался молодой парень, слегка тронувшийся рассудком и изрядно одичавший от отчаяния и одиночества. Зато в этом же районе уцелела почти целая отара овец, которую Стас добросовестно переправил в пещерные хлева.

Земля находилась в предсмертной агонии. Это чувствовалось не только по отсутствию ее жителей и полуразрушенным водой городам. Сама земная твердь не выдерживала напряжения и нагрузки взбесившейся гравитации. На месте некогда цветущих городов пылали столбы пламени, извергаемые растущими на глазах вулканами. Огромные разломы и трещины прорезали устойчивую ранее земную поверхность, обнажая горящие магмой недра планеты.

Эти разломы тут же заливались огромной массой морской воды, выбрасывая в атмосферу тысячи тонн серы пара и пепла. Приливные волны цунами высотой уже более двухсот метров неуклонно следовали за своей создательницей, некогда мирной спутницей планеты Луной, сметая любые остатки цивилизации и жизни. Атмосфера планеты стала еще более плотной из-за невероятного количества пара, пепла и пыли, и уже едва пропускала тусклый размытый свет своей родной звезды.

Путешествия Стаса становились все более опасными. Лишь мощный защитный кокон, подпитываемый не только внутренней энергией, но и магическими четками, неоднократно спасал ему жизнь. Попытавшись однажды телепортироваться в столицу Бразилии, расположенную на плоскогорье на высоте почти тысячи метров над уровнем моря, Стас оказался в жерле громадного вулкана. Ощущения, как и зрелище, были просто невероятными. Бушующая стихия огня, расплавленного тысячеградусного потока бурлящей вокруг него лавы, буквально парализовала его, и Стас несколько секунд находился в состоянии прострации, уже считая себя мертвым. Только вспомнив о силовом поле и решив не испытывать пределы его прочности, он телепортировался в родные пещеры.

Практически полностью самоустранившись от вопросов управления и координации действий в колонии, Стас обрел множество свободного времени, которое тратил на исследование своих возможностей. Он с ожесточением искал способ открытия временного портала, прекрасно понимая, что разгадка управления временной спиралью лежит где-то на поверхности. Ведь и атлант, и шумер утверждали, что прокол времени ничем не сложнее создания дыры в пространстве, но все многочисленные эксперименты ни к чему не приводили.

Однажды Стас, несмотря на данный себе зарок, попытался выйти из телесной оболочки и в виде сгустка энергии подключиться к информационному полю планеты. То ли с полем что-то было не так, то ли в его голове был полный сумбур, но количество обрушившейся информации едва не лишило его остатков сознания. Только собрав в кулак всю волю, он смог вернуться в свое физическое тело.

Из обрывков водопада знаний, свалившихся на его больной мозг, Стас ничего полезного о вопросах перемещения во времени извлечь не смог. Зато понял, что существует теоретическая возможность трансформации чистой энергии в материальные предметы. В голове крутилась элементарная формула: «2 гамма-кванта = 1 электрон», из которой однозначно следовало, что волновой элемент способен превращаться в материальный. Многочисленные попытки превратить камень в хлеб или воду в вино, опять же, успеха не имели, и Стас решил, что без учителя и наставника лучше завязывать с явлением библейских чудес.

Где ему найти хоть какого-нибудь сенсея, представлялось с трудом. Даже многочисленные предки, гнездившиеся в воспаленном мозгу, последний месяц перестали навещать его. Стас подозревал, что погружения в глубины памяти происходят только в случаях крайней необходимости, и вызвать такое состояние искусственным путем для него будет весьма проблематично.

Единственное, что ему удавалось довольно хорошо – это эксперименты с собственным телом. Манипулируя силовыми линиями биополя и резонансной частотой всего тела, он мог производить практически любые мутации как отдельных частей, так и всего организма. Жабры выросли у него за пару секунд, и, погрузившись в озеро на шестом уровне, он убедился, что это не просто экзотическое украшение, а вполне рабочий орган. Вырастить перепонки между пальцами ног и рук было и вовсе плевым делом.

Возможность поглощения любых видов и источников энергии значительно расширяла границы трансмутации, и Стас подозревал, что сможет существовать и перемещаться, даже переведя тело в кремниевое состояние. В целом, это были просто невероятные возможности. Это было могущество, настоящее всесилие и абсолютное бессмертие, о котором даже не могли мечтать бывшие властители Земли, но которое не особо радовало простого смертного Стаса. Ибо удел бессмертного – вечность, а вместе с ней – и вечное одиночество, к которому он был совершенно не готов.

Еще одно интересное наблюдение не давало Стасу покоя. Его многочисленные путешествия за пределы Шамбалы однозначно свидетельствовали о том, что климат на планете радикально изменился. Потоки воздуха несли в себе тонны пыли, пепла и грязного пара со скоростью никак не меньше семидесяти-восьмидесяти метров в секунду. Порывы ураганного ветра иногда превышали скорость в сто двадцать метров в секунду. Такие шквалы вырывали с корнями и поднимали в воздух вековые деревья. Ничего подобного в долинах Шамбалы не было. Ветер, как и постоянный снег, присутствовал, но в разумных пределах.

То же касалось и тектонической деятельности. Сравнительно молодые в геологическом исчислении Гималайские горы не были подвержены землетрясениям или вулканической деятельности. При этом древнейшие платформы материков раскалывались на части, изливая на поверхность потоки раскаленной магмы. Стас предполагал, что такое различие в климатических условиях обусловлено действием некоего защитного поля, подобного силовому кокону, который мог создавать и он сам. Проверить радиус действия с помощью телепортации Стас не рискнул. Перемещение в незнакомой местности, изобилующей скалами и глубокими ущельями, было слишком рискованным.

Стаса удивляло другое. Он отлично видел все силовые линии любых излучений, от электромагнитных полей до линий биополя каждого человека. Но при этом никак не мог обнаружить в Шамбале ни самого защитного поля, ни его источника. А источник ему был очень нужен. Если атлант прав, и Храм Странствий существует, как и кристалл Мироздания, то в нем может храниться разгадка тайны путешествия во времени. Если вообще сам Храм не является своеобразной машиной времени. Кроме того, атлант упоминал об активации кристалла. Даже если предположить, что кристалл уже сейчас создает защитное поле, оставался открытым вопрос, сможет ли оно выдержать основной удар. Как всегда, вопросов было значительно больше, чем ответов.

…Стас стоял по колено в очень теплой воде и с удивлением рассматривал открывшееся ему совершенно фантастическое зрелище. Размеры пещеры сложно было оценить. То, что она многократно превышает тронный зал, сомнений не вызывало. Но самым удивительным было не это. Вся пещера была наполнена светом, рассеянным белым светом, струящимся с высокого сферического свода, который, вероятно, и являлся источником неизвестного излучения. Дневной свет на глубине двух километров в сплошной скальной породе, несомненно, вызывал удивление, но и этот феномен был далеко не единственным.

Первым, что бросалось в глаза, была абсолютная неприродная геометрическая правильность свода пещеры, представлявшего собой светящуюся полусферу. Вкупе с освещением это наталкивало на мысль об искусственном происхождении помещения. И это при том, что явного свидетельства искусственных сооружений ранее в Шамбале не наблюдалось. В центре каменной залы было расположено озеро, тоже имеющее форму идеально правильного круга. Либо локатор Стаса безбожно лгал, либо глубина озера в центре составляла не менее двухсот метров. Площадь водного зеркала при этом была никак не меньше трех гектаров. Четыре полноводных реки впадали в водоем, деля участки суши на четыре равных сектора.

И именно эта суша была как раз самым невероятным открытием, которое никак не вписывалось в пейзаж подземного пещерного города, да и просто не могло иметь никакого разумного объяснения. За десятиметровой кромкой белой прибрежной гальки начинались тропические джунгли. Стас смог различить стволы банановых кустов и гигантское манговое дерево, увешанное сочными плодами. Целая роща финиковых пальм виднелась вдалеке, у самого горизонта закруглявшейся полусферы. Картину дополняло множество других, неизвестных Стасу растений с плодами всевозможных форм и расцветок.

В пещере стояла влажная тропическая жара. Температура была выше тридцати градусов по Цельсию, и Стас вдохнул полной грудью напоенный влагой и ароматами джунглей воздух. Никакими законами физики невозможно было объяснить открывшееся его глазам невероятное зрелище. Своей неестественной правильностью линий пещера чем-то напоминала остров атлантов, но там был источник энергии – Солнце. Что могло приводить в движение силы, обеспечивавшие столь бурную жизнь в недрах горы? Ответа Стас не находил.

Источник тепла обнаружился довольно быстро. Две из четырех рек, впадавших в озеро, несли в себе практически кипяток, их устья располагались точно напротив друг друга. Две других реки были расположены под углом в девяносто градусов к горячим водным потокам. Одна из них несла талые воды с вершин гор температурой не более четырех градусов. Последняя водная артерия, видимо, проходила сквозь всю толщу пещерного города и начиналась в озере, расположенном на шестом уровне, поскольку была комфортной комнатной температуры.

Соединяясь в едином резервуаре, водные потоки разных температур создавали течения и водовороты, обильно испаряя горячую влагу в окружающий воздух. Присмотревшись внимательнее, Стас обнаружил, что все огромное озеро представляет собой гигантскую воронку, приводимую в движение энергией впадающих рек. Водные потоки четырех рек сообщали озеру вращательное движение, закручивая зеркало поверхности в замысловатую спираль. Скорость движения воды усиливалась по мере приближения к центру, создавая ощутимый уклон поверхности. Куда ниспадают тысячи тонн воды, вытекавшие из отверстия на дне озера, Стас вообще не мог себе представить.

Сами реки питались мощными водопадами, которые с грохотом падали с тридцатиметровой высоты через овальные отверстия в своде пещеры. Попытавшись углубиться в заросли семиметровой банановой травы, Стас почти по колено провалился в рыхлую почву, образовавшуюся в результате гниения плодов и остатков деревьев. Судя по метровому слою рыхлого гумуса, за этим экзотическим райским садом никто не ухаживал уже десятки, если не сотни лет. И, тем не менее, жизнь здесь била ключом, а вот за счет какой энергии, Стас и пытался разобраться.

Даже обладая знаниями в области биологии на уровне давно забытой школьной программы, он прекрасно понимал, что для роста растений необходим процесс фотосинтеза. А для этого самого процесса нужен солнечный свет со всем своим спектром – ну, или, как минимум, его ультрафиолетовой частью. Вся планета была лишена солнечного света, а в толще скальных пород он присутствовал в изобилии, давая достаточно энергии для роста тропической растительности.

Побродив около двух часов по кромке почти непроходимых зарослей, переправившись через бурные потоки четырех рек, Стас так и не пришел ни к какому разумному выводу. Кроме, пожалуй, одного. Наличие свежих витаминов в таком количестве – это воистину царский подарок новоселам города от бывших хозяев. Стасу почему-то все время казалось, что термин «бывшие хозяева» не совсем верен. Но до сих пор не найдя физического подтверждения их присутствия, решил взять его за основу. Сняв с себя мокрую куртку, набросал туда пару вязок бананов и десяток плодов манго, решив побаловать своих девчонок экзотическими витаминами. Постояв в задумчивости еще несколько минут, телепортировался на седьмой уровень, в зал заседаний.

Как оказалось, он только собирался телепортироваться на седьмой уровень. Но уже второй раз за непродолжительное время реальное место прибытия не совпало с запланированным. На этот раз, правда, не так уж и радикально, поскольку он оказался всего лишь семью этажами выше, в тронном зале. Но сама потенциальная возможность перехвата во время телепортации начинала его изрядно раздражать. Но еще больше ему не понравилось открывшееся перед ним зрелище: на троне сидел законный хозяин этой исполинской табуретки.

Мужик, пристально и с долей иронии рассматривающий Стаса, действительно производил впечатление. Рост великана был никак не меньше пяти метров. При этом тело казалось на редкость пропорциональным. Широкие плечи и мощные руки свидетельствовали о невероятной физической силе, таившейся в этом огромном теле. Причем Стас был абсолютно уверен, что эта потрясающая физическая мощь абсолютно не нужна ее владельцу. Те силы, которые были подвластны исполину, не шли ни в какое сравнение с возможностями мышечной системы пусть даже и очень большого тела.

Крупную правильную голову украшали ниспадавшие на плечи белые волосы. Не седые, а именно белоснежные волосы, густой волной окаймлявшие правильный овал лица. При этом создавалось впечатление, что великан только что покинул салон красоты, настолько идеально была уложена его прическа. Густые снежно-белые брови были слегка удивленно сведены к переносице, образовывая две вертикальных морщины на лбу. Никаких украшений ни на голове, ни на теле Стас не заметил. Также несколько необычно выглядел абсолютно чистый подбородок. Не просто чисто выбритый, а по-детски чистый, не знавший даже юношеского пушка.

Струящаяся легкими волнами серебристая туника прикрывала обтягивающее тело трико из ткани такого же цвета и совершенно незнакомого материала. Дополняли гардероб великана простые сандалии, надетые на босую ногу. Никаких атрибутов власти или предметов роскоши Стас не увидел. Впрочем, он догадывался, что существу, пришедшему из седых глубин веков, никакие побрякушки не нужны – оно само являлось символом власти, величия и бесконечного могущества.

– Надеюсь, на этот раз все происходит в реальном времени? И это не происки моего воспаленного воображения? – Стас церемонно поклонился сидящему на троне властелину. – Как прикажете величать вас, почтеннейший?

– Как же давно я здесь не был, – низкий бархатный голос заполнял все огромное помещение пещеры, многократно отражаясь от ее высоких сводов. Великан на минуту задумался, погружаясь в себя. – Странные вы существа, человечки. За столь мизерный срок своего существования загадили целую планету. Даже священная гора Меру не минула этой участи, а ведь, уходя, мы постарались ее максимально защитить от вашего неистребимого любопытства.

– Может, это любопытство и было движителем нашей эволюции? И не от вас ли в наследство оно нам досталось? Если я не ошибаюсь, то имею честь разговаривать с представителем легендарной Гипербореи? Как обращаться к вам, сударь? – повторил Стас вопрос. Ему казалось, что великан просто не обращает на него внимания.

– У меня было много имен, – исполин наконец более пристально взглянул на Стаса. – Учитывая твои славянские корни, для тебя будет ближе имя Святогор.

– Святогор?! Былинный славянский богатырь? Брат Сварога, следовательно, и сам Бог, – Стас удивленно воззрился на собеседника. – Неужели весь многочисленный пантеон наших богов – это реальные личности?

– Богов из нас сделали вы сами. Некоторым моим братьям нравилось купаться в лучах славы и поклонения, и они променяли путь странствий и познания на золотые троны Олимпа. Я и сам долгое время верил в то, что можно вдохнуть в вас искру разума и любви, но нужно иметь мужество, чтобы признавать свои ошибки.

– Неужели род человеческий так уж безнадежен? Чем же мы отличаемся от вас, великих? Не вы ли в своем величии едва не уничтожили Землю, на сотни тысяч лет отбросив цивилизацию в каменный век?

– Ваш способ познания мира – это ваш дар и ваше проклятие. В ваших жилах кипит энергия разрушения. Перестраивая окружающую действительность под свои нужды, вы тем самым уничтожаете ее.

– А не ваша ли вина в том, что знания нам даются только эмпирическим путем? Не благодаря ли вам был реализован принцип «SoHm»? Вот мы сами, как умели, так и реализовались, но не вам, великим предкам, нас в этом обвинять.

– Может, ты и прав, путник. Мы очень долго пытались удержать вашу цивилизацию от техногенного пути, однозначно ведущего в тупик. Только изменение сознания могло спасти человечество. Но лишь единицы из вас готовы были вступить на этот путь, основная масса хотела иметь все и сразу.

– О чем ты, Святогор?

– Когда сознание организует свою работу иначе, нежели диктуют повседневные обстоятельства, перед человеком открываются новые возможности. Если отбросить ориентацию на обыденное, ум человека окажется чуток к недоступным ранее закономерностям бытия. Ты должен был это уже прочувствовать на себе.

– Мне рассказывали, что вашим основным занятием было исследование иных миров. Скажи, Святогор, встречали ли вы на своем пути цивилизации, подобные нашей?

– Ты имеешь в виду цивилизации, выбравшие техногенный путь развития? Да, таких много – как в нашей Вселенной, так и в других измерениях. Некоторым из них удалось уйти в своей эволюции очень далеко. Многие покорили ближайший и дальний космос, постигли тайны и законы Вселенной. Но заканчивали все одинаково – самоуничтожением. Либо взаимоуничтожением, что сути не меняет. Надо признать, что после длительного периода деградации эти цивилизации вновь поднимались, но конец был предрешен, это всего лишь вопрос времени. Нам не доводилось видеть ни одну космическую расу, которая смогла бы просуществовать рядом с техникой хоть какой-то значимый период.

– Что в твоем понимании «значимый период»?

– Я, естественно, подразумевал космические масштабы. Для меня значимым может считаться, к примеру, период в сто тысяч лет.

– Сколько же тебе самому, Святогор?

– Много, путник. Очень много. Я родился на этой планете более миллиона лет назад. А мой биологический возраст может быть больше в десятки, если не сотни раз. Петли времени иногда играют злые шутки…

– Ты же должен быть безумно одинок? – Стас ошарашено смотрел на титана.

– Мы слишком разные, человек, для того чтобы проводить между нами хоть какие-то параллели. Одиночество – всего лишь одна из ступеней познания.

– Послушай, Святогор. С высоты миллионов прожитых тобою лет мы должны казаться тебе примитивными муравьями. Зачем же ты навестил нас, прервав свой вечный путь к познанию Истины?

– Вы и есть муравьи. Но любая зарождающаяся искра жизни достойна внимания и уважения – это во-первых. Во-вторых, здесь все-таки моя родина, хоть понятие ностальгии нам и незнакомо, но я сейчас у себя дома, а вы у меня в гостях. Ну, и в качестве сладкого пряника отвечу на твой вопрос. Мой нынешний визит обусловлен интересом исключительно к одному представителю вашего племени. К тебе, Станислав Николаевич Рогозин.

– И чем обязан? – Стас еще раз поклонился. Впрочем, великан не обращал на его кривляния ни малейшего внимания.

– На тебе сейчас зациклено огромное множество вероятностных нитей этой Вселенной. Ты находишься в узле движения таких сил, о которых даже не подозреваешь. Я такого феномена ранее не встречал, и мне стало интересно взглянуть на тебя собственными глазами.

– Посмотрел? И что скажешь?

– Ничего не скажу, так как твоя судьба целиком и полностью находится в твоих руках. Хуже другое. В этих же руках находится не только твоя судьба. А вот на вопросы, которые не дают тебе покоя, я, пожалуй, отвечу.

– Это уже что-то. Особенно если ответы будут прямыми и понятными.

– Спрашивай, маг.

– Что такое Храм Странствий? Он действительно находится здесь, в Шамбале?

– Храм Странствий – это своего рода механизм для перемещения в пространстве и времени как в пределах одного измерения, так и в многомерном мире. Он находится у нас под ногами, ты его почти нашел. Эти вот бананы, – Святогор кивнул головой на фрукты, – растут на его крыше.

– Ты хочешь сказать, что с помощью Храма я могу вернуться в свое время?

– Конечно, можешь. Но для путешествий по временным спиралям тебе вовсе не обязательна машина времени, ты и сам в состоянии инициировать торсионную иглу для прокола временных полей. Храм – это, конечно, своего рода машина времени и пространства, но главное его предназначение – хранилище информации. Это в некотором роде резервный фонд Земли. В кристалле мироздания сконцентрированы все знания человечества, а также генофонд планеты.

– Это кристалл создает поле, защищающее Шамбалу от катаклизмов окружающего мира?

– Кристалл может создать такое поле. И в случае прямой угрозы уничтожения активизируется самостоятельно. Но сейчас он находится в спящем режиме.

– Что же тогда защищает Шамбалу?

– Существует древний договор между нами и стихиалиями. Это они защищают священную гору, но, вероятно, имеет смысл принудительно активировать и поле кристалла.

– Не хочу показаться невежественным, но не о душах ли стихий ты говоришь?

– Стихиалии – это сущности души природы, которые непосредственно организуют материал в структуры разной степени сложности, но в упрощенном варианте ты прав. Это души стихий.

– И они разумны?

– Сущности тонкого плана в подавляющем большинстве имеют Монаду и, соответственно, собственную эволюционную задачу, – великан на секунду задумался. – Можно, конечно, сказать, что они условно разумны.

– Как давно покинута Шамбала?

– Я не был здесь более тысячи лет. Мои братья, вероятно, иногда наведывались сюда, но подозреваю, что не очень часто. В священной горе оставались монахи, своего рода обслуживающий персонал, но, как мне кажется, и они давно покинули это место. Простому человеку сюда попасть практически невозможно. В трехмерном мире есть только одна дорога в Шамбалу. Но и ею пройти дано далеко не каждому из представителей вашего рода. Только высшие посвященные Света имели возможность преодолеть барьер Северных врат.

– Как же в таком случае сюда проник суфи? Ведь это именно он указал мне дорогу.

– Это тот, кого ты замуровал в западной скале? – Святогор перевел взгляд со Стаса на западную стену зала. – Здесь чувствуется знакомая рука. А ведь этот аскет почти достиг состояния самадхи. Запутался в своей любви, бедолага. Холанжу путь в Шамбалу указало другое неизмеримо более могущественное существо, которое само сюда проникнуть никак не может. Его интересовал Храм, точнее, кристалл, но добраться до него, насколько я понимаю, он не смог.

– То есть кристалл в состоянии обеспечить полную защиту Шамбале и находящимся в ней людям?

– Гора Меру не может быть уничтожена, как и кристалл Мироздания. Но не рассчитываешь же ты, что эта жалкая горстка людей, пережив катастрофу, способна возродить род человеческий на Земле? Кроме этого священного места, на всей планете еще тысячи лет не будет ни единого участка, пригодного для жизни. Столь малочисленный коллектив, находящийся в замкнутом пространстве, полностью деградирует уже через два поколения, если вообще выживет и не уничтожит себя раньше.

– Ты хочешь сказать, что все наши усилия, направленные на спасение жизни, были напрасны? Гибель человечества неизбежна и предопределена?

– Даже падающая снежинка, растаяв на теплой ладони, не погибает напрасно. А будущее не может быть предопределено, каждая мельчайшая частица мироздания – это своего рода машина времени, творящая будущее из настоящего. Существуют только наиболее вероятные пути и линии развития будущего, определяемые из одной конкретной точки. Вот, например, из данного места и момента времени полная деградация и уничтожение человеческой расы определяется с вероятностью практически в сто процентов.

– Неужели вы, наши великие предки, обладающие таким могуществом, не можете ничего предпринять, чтобы помочь своим детям? Пусть неразумным, но все же детям. Ведь можно вернуться в прошлое, изменить траекторию кометы. Да мало ли путей для того, чтобы исправить ситуацию!

– Мы уже однажды попытались исправить ситуацию. Это было почти девятьсот тысяч лет назад. После уничтожения Атлантиды и Гипербореи мы опять пытались исправить ситуацию, корректируя развитие человечества на протяжении полумиллиона лет. У линий судьбы существует мощное инерционное поле, которое сглаживает все изменения, возвращая свое течение в привычное русло. Вмешательство в такие глобальные процессы по силам только Творцу. Кроме того, одним из основных условий нашего существования является именно принцип невмешательства. Мы только наблюдатели. Как бы это печально ни звучало, бесстрастные наблюдатели.

– Неужели ты полагаешь, что в планы Творца могло входить уничтожение своего детища?

– В этом и заключался парадокс существования вашей пятой расы. Обладая умом комара и возможностями москита, вы, тем не менее, всегда готовы обсуждать планы Творца. И мало того, полны энергии и желания менять их, приводя в соответствие со своими потребностями. Вложенная в вас искра созидания породила невероятное оружие разрушения, но вполне возможно, что и это входило в Его планы. Так нам ли с тобой сейчас обсуждать целесообразность его действий и поступков?

– Можешь ли ты показать мне Храм Странствий и кристалл Мироздания?

– Похоже, что именно за этим я сюда и прибыл. Идем, странник. Твоя дорога в этом мире подходит к концу, но это – только начало твоего пути.

Они вдвоем стояли на галечном пляже подземного озера, у самой кромки джунглей. Святогор – вероятно, исключительно из соображений деликатности – уменьшился до размеров нормального человека. Сейчас его рост не превышал двух метров. Хоть он все равно был выше Стаса, но последнему теперь не приходилось задирать голову, чтобы взглянуть собеседнику в глаза.

– Это и есть Храм? – Стас удивленно посмотрел на гиперборейца.

– Нет, это всего лишь днище, нижняя часть Храма. Сам Храм находится ниже, прямо под нами.

– Как мы можем находиться в подвале здания, расположенного под этим же подвалом? Это шутка?

– Можно и так сформулировать. Это одна из бесконечного множества шуток многомерного пространства. Посмотри на это озеро. Что ты видишь?

– Водоворот. Огромный, здоровенный водоворот. Тысячи тонн воды падают куда-то вниз, закручивая воду в спираль и создавая в центре воронку.

– Это очень субъективное видение окружающей действительности. Когда ты научишься чувствовать слои и уровни иных измерений, пронизывающих наше пространство веером, то поймешь, что эта субстанция вовсе не падает вниз, а вытекает из горловины. Я тебе немного помогу. Посмотри сейчас на озеро.

В окружающем мире что-то неуловимо изменилось. Воздух стал более плотным и наполненным движением. В самом приближенном варианте Стас мог сравнить ощущения с теми, которые возникают, когда ты надеваешь стереоочки в 3D‑кинотеатре. Направление движения воды в озере не изменилось, но теперь Стас видел около десятка призрачных водоворотов, накладывающихся друг на друга. И эти призрачные водные потоки действительно истекали из центральной горловины озера, служа истоком для четырех полноводных рек, несших свои воды в неизвестные дали и резко раздвинувшиеся горизонты. Всматриваясь внимательнее в каждый слой, Стас понимал, что озеро существует в каждом из них, как и реки. Но вот окружающий реки материальный мир в каждом слое начинал незаметно меняться. И изменения усиливались по мере отдаления от центра.

А еще Стас понял самое главное. Он понял, что это знание давно было вложено в его голову и рвалось наружу. Перед ним возникла спираль, скрученная из тысяч разноцветных нитей в раскаленный белым плазменным пламенем жгут, который заканчивался тонкой иглой золотистого цвета. Синхронизировав свою собственную частоту с частотой вращающегося торсионного поля и правильно задав точку выхода во временной координате, он мог легко открывать временной портал. Для этого было достаточно мысленно направить острие иглы в нужную точку многомерного пространства, двигаясь по координате времени. Он, кроме того, понял, что подобным образом можно перемещаться и в пространстве, а также по совокупности пространства и времени в разных пластах веерных измерений.

Движение во времени и пространстве в иных измерениях было связано с неимоверно сложными расчетами точки выхода, но Стас догадывался, что постепенно сможет освоить и этот способ передвижения. Остро возникло желание немедленно, прямо сейчас провести эксперимент, и только усилием воли удалось его сдержать.

А еще над вращающимся озером – тем, которое находилось в его родном измерении – возникла сотканная из воздуха четырехгранная пирамида. Она тоже вращалась, только в противоположном водному потоку направлении. Ее вершину украшал огромный камень, постоянно менявший цвет от изумрудного до ярко-алого. Храм отбрасывал на озеро тень в виде вращающегося креста. Не просто плоского четырехконечного креста, образованного тенью четырех граней пирамиды.

Движение водных масс в противоположную сторону создавало свой голографический эффект. И в воздухе, между основанием Храма и поверхностью озера, медленно вращался правильный восьмиконечный крест. В обычном пространстве такая форма была просто невозможна. Четыре одинаковой дины жезла были сложены перпендикулярно друг другу, образовывая правильные прямые углы во всех узлах соединения. Стас знал, как называется этот восьмиконечный крест. Имя ему было Коловрат.

Пространство обрело свои знакомые очертания. Исчезли призрачные слои иных измерений и реальностей. Соединились в единое озеро десятки его зеркальных отражений. Воды, как и раньше, стремились вглубь горы, закручивая зеркало поверхности в спираль. Вот только Храм Странствий по-прежнему висел в воздухе над озером, плавно и равномерно вращаясь вокруг своей оси. Мерцая разноцветными бликами, между Храмом и озером парил Коловрат, совершая известный только ему одному путь.

– Поздравляю, маг. Ты увидел Коловрат, символ высшего посвящения и что самое удивительное – похоже, он тебя принял! Теперь тебе легче будут открываться знания, зашифрованные в твоей генной памяти. Но помни: тебе необходим наставник. Тебя сейчас не сдерживают рамки пространства и времени, ищи своего учителя. А мое любопытство удовлетворено. Я покидаю этот мир.

– Ты же обещал показать Храм и кристалл!

– Вот он, Храм, перед тобой. Коловрат и есть ключ от него.

– Но почему бы тебе не быть моим наставником? Я был бы рад такому учителю.

– Каждый учитель должен быть достоин своего ученика. Твоя дорога только началась, и твой учитель уже ждет тебя, но не мне им суждено быть. Прощай, светлый маг!

– Но почему… – закончить вопрос Стас не успел. Святогор стал медленно растворяться в воздухе, пристально и с нескрываемым удивлением глядя на него.

Гипербореец исчез без характерного для портала хлопка, просто медленно растворился в воздухе, оставив Стаса наедине с Храмом и Коловратом. Если последний является ключом, отпирающим двери Храма, то, видимо, его надо как минимум взять в руки.

Стас мысленно потянулся к восьмиконечному вращающемуся кресту. Виртуальный символ Гипербореи никуда не исчез, но легкая тень от него скользнула на левую руку Стаса и отпечаталась коллоидным рубцом шрама на внутренней стороне запястья. «Ну вот, и тавро поставили», – Стас внимательно рассматривал тонкий рисунок креста, заключенного в круг, отпечатанный на руке. Он еще раз взглянул на пещеру и мысленно шагнул вовнутрь пирамиды. Коловрат на руке вспыхнул алым пламенем, и Стас исчез с берега озера.

Ничего напоминающего Храм в привычном понимании он не увидел. Многомерная структура пространства, из которого было соткано все сооружение, давала ощущение бесконечности внутренних помещений, уходящих во всех направлениях в безбрежную даль. Отключив на мгновение «третий глаз» и оставив себе только человеческое зрение, Стас оказался в лабиринте из переливающихся полупрозрачных стен и перегородок. Сложность этого лабиринта была невероятной, и он понял, что обычный человек, даже попав внутрь Храма, никогда не найдет выхода из него. Не найдет вообще ничего.

Храм не потрясал величием, здесь не было каких-либо монументальных сооружений, скульптур и других символов поклонения. Храм сам по себе был символом величия, как и его создатели гиперборейцы. Впрочем, Стасу пришла мысль, что это сооружение вполне может быть старше любого представителя древней прародины. В самом центре этого многомерного геометрического пространства находился огромных размеров кристалл. Его размер в несколько раз превышал размеры диаманта, виденного Стасом на вершине Храма Солнца у атлантов. И он не был прозрачным и кристально чистым. Цветовая гамма менялась ежесекундно, выходя далеко за пределы спектральных возможностей человеческого глаза.

Кристалл Мироздания был размещен в центре силового поля, природа которого Стасу была не совсем понятна. То, что основу двух вращающихся воронок составляют торсионные поля времени и пространства, он видел, но присутствовали здесь и другие силы. Внешне, в приближенном упрощении, это выглядело как стеклянные песочные часы, входящую и исходящую воронки которых соединял кристалл. Но уровень сил, бурлящих в этих воронках и протекающих через кристалл, просто потряс его. Только гравитационные поля были такой мощи, что им бы позавидовала любая черная дыра во Вселенной. Стас не мог себе даже представить, за счет чего можно удержать в ловушке такую гравитацию.

Управление кристаллом, как и предполагал Стас, было предельно простым. Достаточно было правильно сформулировать вопрос, чтобы получить в ответ либо мыслеобраз, либо развернутое многомерное голографическое изображение. Защитное силовое поле кристалл активировал по приказу Стаса моментально, хотя, насколько он понял, оно должно было включиться самостоятельно через три недели. Стихиалии уже сейчас начинали терять контроль над собственными разыгравшимися силами. Поработав некоторое время с настройками защитного поля, Стас обеспечил возможность беспрепятственного проникновения сквозь него любых представителей человечества.

Кристалл Мироздания не зря носил свое величественное имя. Кроме того, что он являлся центром управления всех коммуникаций Храма и всего пещерного города в целом, это было бесконечное хранилище знаний и информации. Перед взором Стаса возникали звездные карты с подробной информацией о существующих цивилизациях и точных пространственно-временных координатах точек выхода. Здесь были собраны все достижения человечества, гиперборейцев, атлантов и лемурийцев за весь период их существования.

Здесь были ненаписанные и пропавшие картины Леонардо да Винчи, здесь был сгоревший второй том «Мертвых душ» Гоголя. Это было хранилище человеческой мысли, его гения и глупости – как воплощенной, так и никогда не свершившейся. «Рукописи не горят» – пришла в голову не новая, но вполне здравая мысль.

Стас увидел сложнейшие структуры цепочек и молекул ДНК, а также подробные и предельно простые инструкции по преобразованию волновых формул в материальные живые атомы и молекулы. При желании он мог бы сейчас создать зародыш тираннозавра или комара юрского периода. Жизнь на Земле можно было возродить в любой момент и в любых удобных вариациях.

Рядом с кристаллом слишком легко было ощутить себя Богом и Творцом, если бы не понимание одной простой истины: создать он может только копию, а творение – это всегда оригинал. И эти оригиналы в количестве без малого пятьсот экземпляров находились здесь и сейчас. Каждое из этих высших произведений Творца несло в себе целую вселенную эмоций, мыслей, побуждений, нерожденных идей и невоплощенных замыслов. Каждый из них имел право на жизнь и самореализацию, каждый из них должен был иметь право выбора.

Стас понимал, что его время истекает. Не только время пребывания в Храме, но и в этом мире тоже. Дорога звала его. Теперь он видел ее более отчетливо. Контуры конечной цели еще не наметились вдали, но ближайшие перспективы были ясны. Устраивать долгие проводы и прощания смысла не имело. Колония вполне жизнеспособна и самодостаточна. Свято место пусто не бывает, лидер найдется очень быстро, он даже знал, кто именно займет его место. Прямой угрозы жизни колонистов не было, а дальнейший путь во многом будет зависеть от них самих.

Кто-то из умных сказал: «Уходя – уходи», что Стас и собирался сделать, не прощаясь и не терзая и без того разрывающееся на части сердце. Сердце, которое успело полюбить этот умирающий мир и этих обреченных людей. Сердце, в котором нашли и прочно заняли свое место Саша и Надя, Оксана и Игорь и многие, многие другие. Сердце требовало, чтобы он мчался к ним и был рядом, но оно же подсказывало ему, что помочь им всем он сможет, только находясь далеко отсюда. Неимоверно далеко. И все же одно незаконченное дело оставалось. Стас должен был, он был просто обязан увидеть своими глазами, как все произойдет.

Это оказалось очень просто. Помощь кристалла понадобилась только для более точного расчета временных координат и наиболее удобной точки обзора. Пространственно-временной портал Стас открыл самостоятельно. Для такого прокола требовалось значительно большее количество энергии, чем для телепортации, но ее вокруг было в избытке.

Стас находился на околоземной орбите в ближайшем будущем, отдаленном от точки входа всего на шестьдесят четыре земных дня. Под ним медленно вращался некогда голубой шар колыбели человечества, а ныне – серо-стальная планета, покрытая слоем пыли, пара и дыма. Рядом доживала последние минуты своей жизни ночная спутница Земли, искореженная ударом кометы Луна.

Стас выбрал временной интервал ровно за пять минут до окончательного разрыва спутника. И Луна предстала перед ним не в виде шара и даже не в виде надкушенного яблока. Это был мяч для игры в регби, сильно вытянутый эллипсоид. Сторона, направленная в сторону Земли, в несколько раз превышала ту, которая стремилась освободиться из гравитационного плена. Сама планета не оставалась равнодушной к происходящему, и ее атмосфера вместе с океанами тянулась к своему спутнику, пытаясь обнять его в прощальном поцелуе.

Разрыв Луны произошел незаметно. Первоначально небольшая трещина разрезала перегруженную твердь спутника, а затем все действо приобрело феерический масштаб. Луна взорвалась вся и сразу, разбросав ударной волной кровавые остатки своего тела. Большая часть осколков устремилась к поверхности Земли, а тем, которые сумели преодолеть гравитацию планеты, суждено было образовать обручальное кольцо. Посмертное кольцо, обвившее своего любимого властелина. Кольцо, сотканное из собственного тела и призванное служить вечным напоминанием о бренности всего сущего и о великой вселенской любви.

То, что сейчас происходило на планете, Стасу было страшно даже представить. Отхлынувшая волна гравитации освободила разрушительные гигантские силы, способные вывернуть недра Земли наизнанку. Километровой высоты цунами растекалось от места разрыва спутника, с огромной скоростью заливая водой обнаженное, раскаленное дно океана и остатки суши, некогда бывшие материками. Метеоритный дождь, многократно превышающий по силе тот, что пролился на Землю полгода назад, довершал картину глобального разрушения. Это был ад, несовместимый не только с жизнью, но даже с самим понятием жизни. И все же искра ее теплилась на планете. Высоко в Гималайских горах, прикрытая яйцевидным коконом, горела искорка жизни и надежды. Это горела его путеводная нить.