Вермахт захлебывался кровью на широких просторах западных областей Советского Союза. Как местность, так и приемы ведения войны здесь не походили ни на что из того, к чему привыкли солдаты Вооруженных сил рейха, и прежде всего это, конечно, касалось ужасной зимы.

Мотоциклисту не страшен русский климат, его тулуп, рукавицы и маска надежно защищают от пронизывающего холода.

Немецкая 15-мм противотанковая пушка Рак-97/38 на позициях в условиях зимы 1942 г.

На некоторых участках Восточного фронта, особенно зимой, германской армии приходилось вспоминать о старых средствах передвижения и методах доставки грузов. Здесь запечатлена колонна вьючных мулов, ведомая солдатами из горной дивизии, которые доставляют провизию и боеприпасы по заснеженным горным перевалам. 1942 г.

Немецкие саперы направляют гусеничную машину с дистанционным управлением, называемую «Голиаф», к какому-то невидимому нам объекту. «Голиаф», обычно передвигавшийся при помощи электрического двигателя, содержал подрывной заряд весом 83 кг в носовом отсеке и имел в кормовой части барабан с 2000 м кабеля. После вывода устройства на позицию, заряд приводился в действие, что позволяло пробить брешь в препятствии.

Прислуга противотанковой пушки Pak-97/38 пригибается при разрыве поблизости советского артиллерийского снаряда. Орудие покрашено в белый цвет в надежде замаскировать его на фоне снега, на солдатах тоже белый камуфляж, однако противник уже засек их пушку.

Для 3 миллионов немецких солдат, сражавшихся на Восточном фронте в 1941–1942 гг., опыт этот стал трагичным. На данном ТВД все было непривычным, не таким, как раньше, в то же время к ним постепенно приходило твердое осознание того факта, что кампания не решится в недели и месяцы, а это означало, что надо радикально менять свое отношение к конфликту. Времена коротких и победоносных наступлений, когда непродолжительные периоды военных действий сменялись сравнительно необременительной жизнью в оккупационных гарнизонах, миновали. Теперь каждому немецкому солдату предстояла долгая и жестокая битва за собственное выживание.

В значительной степени все несчастья, постигшие Вермахт, проистекали из недооценки Гитлером советского противника. Преследуемый навязчивым стремлением поскорее покончить с враждебной идеологией — коммунизмом, — он убедил себя, что все, что требуется, это посильнее ударить по «насквозь гнилому стволу», и советская система рухнет сама. До известной степени данное убеждение имело под собой основание — диктатура Сталина способствовала социальной нестабильности, особенно в тех районах западной части СССР, которые первыми попадали под удар в ходе реализации плана «Барбаросса», — однако Гитлер не принял во внимание упорство простого советского солдата, его страх перед правителями и любовь к матушке-России. Как только Сталин осознал, что армия будет охотнее сражаться под лозунгами патриотизма, чем политической идеологии, он нашел ключ к источнику практически неистощимой силы. Если бы немцы сумели взять Москву или Ленинград, ситуация могла бы сложиться по-иному, однако в одном Гитлер безусловно не ошибался — в конечном итоге захватить те или иные географические пункты было все же менее важно, чем лишить Красную Армию воли к борьбе.

Два танкиста проверяют пулеметные ленты для дополнительного вооружения своей машины в условиях зимы 1942 г. Вероятно, их цель в том, чтобы установить, нет ли на лентах примерзшего снега или льда, поскольку в этом случае пулеметы может заклинить.

Унтер-офицер пехоты всматривается в даль — туда, где его отделение ждет враг. Очень важно все взвесить, прежде чем отдать приказ. Юг России, 1942 г. Глаза говорят о том, что это бывалый солдат, что неудивительно, кампания на Восточном фронте началась не вчера.

Такой минуты пехотинцы ждали долго — упали, словно подкошенные, и сразу же уснули. Россия 1942 г. Огромные дистанции, которые пехотинцам нередко приходилось покрывать на своих двоих, конечно же, приводили к перенапряжению, и солдаты радовались любой возможности отдохнуть.

Где-то в России в 1942 г. Примкнув штыки к своим винтовкам Маузер Kar-98k, немецкий патруль осуществляет проверку дома. Судя по всему, фотографию сделали во время одного из рейдов по поиску и уничтожению партизан в тыловых районах, а не на передовой.

Оптимизм Гитлера в отношении перспектив плана «Барбаросса» в июне 1941 г. разделяли все его солдаты, а потому, пересекая границу и вступая на советскую территорию, они не сомневались — кампания завершится в течение нескольких недель. Между тем почти сразу же им пришлось почувствовать, как многое тут по-другому. Пожалуй, первое, что поразило немецких солдат, это относительная бедность крестьянства, жившего в каких-то убогих хижинах и, как показалось оккупантам, не знавшего технологий современного сельского хозяйства. Причем чем дальше к востоку оказывались войска, тем хуже выглядела ситуация, но солдаты, выросшие в условиях более продвинутого западного общества, были поражены различиями с самого начала, едва только нога их ступила на вражескую землю.

Унтер-офицер, как видно, не привык расставаться со своей мудреной трубкой, он не выпускает ее изо рта даже во время операции, когда его отделение вступает в деревню на юге России в 1942 г. Часть входила в состав 6-й армии генерала Паулюса, наступавшей на Сталинград. И самому унтеру и его трубке едва ли суждена долгая жизнь.

Унтер-офицер пехоты, вооруженный 9-мм пистолетом-пулеметом МР-40, проверил, что делает неприятель за углом дома, и вот-вот отдаст своим людям команду действовать. Лето 1942 г.

Лишь немногие говорили по-русски, так что попытки заговорить с местными жителями неизменно заканчивались провалом, а потому крестьяне казались не просто забитыми, но и тупыми, что только подогревало в немцах уверенность в справедливости утверждений нацистской пропаганды, которая объявила представителей всех славянских народов «унтерменшами» (т. е. недочеловеками), годными лишь на то, чтобы быть рабами немецких господ. Подобные оценки приводили к разного рода негативным последствиям: так, например, немцы не дали себе большого труда заметить антикоммунистических настроений многих жителей западных районов СССР (главным образом украинцев, особенно жестоко пострадавших при Сталине), упустив возможность воспользоваться этим.

Кроме того, отношение немецких солдат к крестьянам и военнопленным в СССР обычно бывало довольно жестоким. По приказу Гитлера выискивать и уничтожать «большевистских евреев», многие в частях Вермахта, не говоря уже о войсках СС, поступали точно так же, как и сотрудники тайной полиции Сталина. Результат мог быть только один: очень быстро немцы стали «чужаками на чужой земле», которые уже не могли позволить себе расслабиться даже в тыловых районах, где все активнее разворачивалась деятельность партизан. Оглядываясь назад с позиции сегодняшних знаний, можно сказать, что прояви немцы немного гибкости и понимания, они вполне сумели бы избежать всего этого, причем себе же на пользу.

Россия, 1942 г. Мотоциклисты, которых всегда легко опознать по их прорезиненным плащам, отвечают на огонь противника, который обстрелял их из рощицы на заднем плане фотографии. Солдат слева, как видно, похрабрее — он стоит открыто и ведет огонь, а товарищ его более осторожен. Полы мотоциклетных плащей застегнуты так, что облегают бедра, как своего рода комбинезон.

Инженерно-саперный экипаж одной из ранних модификаций среднего бронетранспортера SdKJz-251/7 наблюдает, как коллеги из войск СС убирают с пути поваленное дерево, которое партизаны, вероятно, попытались использовать для блокирования дороги. Sd.Kfz.-251/7 вмещал восемь человек.

Но не только население вызывало у немецких солдат острые чувства, но и ландшафт, причем чем дальше они углублялись на территорию Советского Союза, тем ощущения становились сильнее. Хотя на первых порах, на начальном этапе кампании по плану «Барбаросса», леса, холмы и ровные зеленые луга могли казаться живописными и радовать глаз, по мере того как проходило время, бескрайность просторов, где порой подолгу не попадалось человеческое жилье (особенно на юге России), и тому подобные факторы начинали оказывать удручающее действие на боевой дух захватчиков. Многие немцы, воевавшие на Украине, отмечают, как тяжело им давалась служба, и не только из-за боев (хотя сражаться приходилось не на жизнь, а на смерть). Подолгу не менявшиеся «декорации» — степь, степь и опять степь на много километров вокруг, кое-где крохотные поселки или хутора, — и солдату, привыкшему к другим расстояниям, невольно начинало казаться, что он идет куда-то к краю вселенной, оставляя цивилизацию все дальше и дальше за спиной. Отсутствие дорог да еще неизбывно висящая летом в воздухе пыль делали картину еще более сюрреалистической. Впрочем, у тех, кому довелось воевать севернее, непролазные Припятские болота или мрачные леса Прибалтики будили схожие чувства.

Жерло 7,92-мм станкового пулемета MG-34, установленного на специальную треногу на удачно выбранной позиции где-то в России в 1942 г. В таком положении оружие готово к ведению огня на большую дистанцию для поддержки атак пехоты.

Наблюдение за противником — дело жизненно важное как для предотвращения неожиданного нападения с его стороны, так и для выявления новых оборонительных позиций. Здесь группа пехотинцев устроила себе идеальный наблюдательный пункт на крыше украинской хаты.

Угроза нападения партизан в тыловых районах на Восточном фронте существовала всегда, особенно около железнодорожных станций и путей, которые служили важнейшим средством доставки снабжения и пополнений из Германии на передовую. Любого русского, которого патруль встречал поблизости от таких объектов, как, например, эту девушку, обязательно полагалось проверить.

К 1943 г. дела у немцев на Восточном фронте шли все хуже — они то и дело отходили под натиском превосходящих сил советских войск. Двое пехотинцев покидают деревню под Харьковом, оставляя за спиной пылающие строения. При себе у них самое необходимое — гранаты и прочие боеприпасы.

Когда же в октябре 1941 г. закончились последние теплые дни и полили дожди, проблемы только обострились. Немецкие части оказались не готовыми к такому почти мгновенному превращению пыли в грязь, но и это было еще полбеды, настоящая беда пришла спустя несколько недель, когда ударили морозы и повалил снег. Техника, застрявшая в грязи с вечера, утром оказывалась вмерзшей в нее намертво — некоторые пытались применять динамит, чтобы вызволить ее. Сами солдаты страдали от невиданного холода. Если бы боевые действия закончились, немцы смогли бы отправиться «на зимние квартиры», тогда ситуация была бы еще поправимой, однако Советы не спешили сдаваться и продолжали испытывать противника на прочность. Одним словом, многие немецкие солдаты просто не могли продолжать сражаться в таких условиях: некоторые буквально замерзали насмерть на посту, не говоря уже об обморожениях конечностей. Техника переставала заводиться, а вооружение заклинивало. Вспомним о том, что в 1941 г. зимнего обмундирования на фронт почти не поступало, отчасти из-за уверенности в том, что кампания завершится раньше, чем оно потребуется, а отчасти из-за неспособности обеспечить нормальную работу службы снабжения. Можно представить себе, сколь трудной была жизнь простого немецкого солдата. Если ему удавалось выжить в такой ситуации, он вполне заслуживал награждения медалью «Мороженое мясо».

В водоворот боевых действий на Восточном фронте то и дело втягивались простые крестьяне, напуганные и обескураженные жестокостью войны, пылающей вокруг них. Продвигаясь по территории Украины, немецкий дозор останавливает для допроса одного из местных жителей, который, как можно предположить, готов помочь, чем может.

Но помимо всего вышеназванного, оставались еще и сами боевые действия. С первых дней они носили очень ожесточенный характер, которого не знали немцы в прошлых кампаниях. Конечно, и в Польше, и в Западной Европе, случалось вести упорные бои, но они, говоря в общем, отличались некой «цивилизованностью», когда, сдаваясь в плен, солдаты могли сохранить жизнь, когда раненым пленным оказывалась помощь медицинскими службами противника. Случались и исключения. Так, некоторые части войск СС заслужили репутацию безжалостных не в последнюю очередь из-за того, что убивали британских военнопленных на своем пути к Дюнкерку в конце мая 1940 г., однако обычно правила соблюдались. На Востоке все складывалось по-иному. «Комиссарский приказ» Гитлера июня 1941 г., предписывавший немедленное уничтожение всех захваченных политработников, положил начало печального рода традициям, став отличительной чертой кампании, и, несмотря на распространенное мнение, будто бы подобные распоряжения повсеместно не выполнялись войсками, за исключением СС, последние исторические исследования убедительно доказывают, что большинство частей Вермахта и тут оставались верными фюреру. Нет ничего удивительного, что и Советы немедленно приняли правила игры — пытать и казнить военнопленных стало чем-то вполне естественным для обеих сторон.

Суровые реалии войны

Обе стороны запросто и широко игнорировали права военнопленных. Немногие из более чем 2 миллионов советских солдат, попавших в руки врага в 1941 г. (по германским данным, за указанный период было пленено 3,35 млн. красноармейцев. — Прим. ред.), пережили войну — многие умерли от болезней и голода в лагерях, другие скончались от непосильного труда на объектах военной промышленности в Германии, — и точно такая же судьба ожидала тех немецких солдат, которым не посчастливилось лишиться свободы на Восточном фронте. В равной степени, ни одна сторона не демонстрировала большого сострадания к раненым военнослужащим противника; если они оказывались неспособными передвигаться самостоятельно. их просто пристреливали на месте.

Всегда в одно и то же время — весной и осенью — начинали лить дожди, превращавшие тропы и дороги по всему Восточному фронту в моря грязи. Тут кончались все преимущества моторизации, и войска возвращались к издревле известным средствам передвижения. Иногда две лошадиные силы могут вернее привести в движение мотоцикл, чем его мощный мотор.

Подобные традиции не могли не отразиться на характере боевых действий — тот, кто знает, что пощады не будет, дерется яростнее. На начальном этапе операции «Барбаросса» подобные вещи, по понятным причинам, в меньшей степени затрагивали немцев, однако когда пришла зима, многое изменилось. Лишившись способности к быстрому передвижению из-за условий погоды и местности, изолированные друг от друга немецкие части вдруг оказались перед лицом войны с массами плохо вооруженного, но должным образом экипированного для зимы противника, когда им пришлось сойтись в рукопашной в снежных сугробах, сражаясь штыком, прикладом или ножом — единственным оружием, которое не боялось мороза.

Если поле оставалось за немцами, уцелевшие немедленно сдирали с убитых советских солдат их одежду — белые тулупы и валенки были самыми ценными трофеями — и обзаводились трофейным оружием. Советский пистолет-пулемет ППШ-41, например, пользовался предпочтением перед немецким МР-40 по той причине, что конструктивно более простой русский автомат реже заедало на морозе. К декабрю 1941 г. командованию Вермахта пришлось издавать особые приказы, чтобы возвращающиеся из России в Германию для лечения или отдыха солдаты обеспечивались новой формой; немецкий обыватель был бы в противном случае просто шокирован внешним видом некоторых из военнослужащих.

Одной из проблем, с которыми пришлось столкнуться немецким войскам на юге России, были болота, часто непроходимые и кишевшие комарами. Запечатленный на снимке солдат, вооруженный пистолетом-пулеметом МР-40 и ручной гранатой М39, спасается от насекомых с помощью специальной сетки на каске.

Впереди взрываются артиллерийские снаряды, а расчет 7,92-мм пулемета МG-42, удачной новой модели, пришедшей на смену МG-34, ожидает начала атаки вражеской пехоты на севере России в 1943 г.

Очень «живой» снимок, запечатлевший крохотный эпизод войны на Восточном фронте. Немецкое пехотное отделение, включая расчет МG-34 (три человека в центре), за которыми офицер и радист (справа), на пыльной дороге в разгар лета. Фотография сделана, по-видимому, в июле или в августе 1942 г.

Несмотря на сложившееся впечатление, будто германские сухопутные войска представляли собой в высокой степени моторизованную и способную к очень быстрому перемещению армию, реальность всегда была иной. Подавляющее большинство частей Вермахта передвигалось с помощью, так сказать, традиционных средств — пешком, верхом на лошади или, как мы видим на снимке, на велосипеде. На дорогах с твердым покрытием, впрочем, подобный метод позволял продвигаться пусть не очень быстро, но довольно уверенно.

По мере того как тянулась зима 1941/42 г… Вермахт быстро адаптировался к ее суровым условиям. Солдаты научились строить специальные убежища из снега, предохранявшие их от ветра, или же просто выгоняли из изб крестьян. Нехватка теплого обмундирования вела к импровизациям, начиная от газет, которые вкладывали в сапоги, и заканчивая максимумом слоев всего того, что только удавалось использовать как одежду.

Солдаты также четко усвоили то, чего ни в коем случае нельзя делать. Скажем, нельзя браться рукой за металл на морозе, потому что кожа примерзнет. Никто не мог простоять на часах больше 30 минут, не начав замерзать без движения. Остаться без укрытия на долгое время вообще практически равнялось смерти. Но мысль о том, что вокруг все страдают в не меньшей степени, давала что-то вроде чувства некоторого успокоения. Большие потери, понесенные в операции «Барбаросса», приводили, конечно, к образованию огромных брешей в рядах частей и соединений, включая и танковые дивизии, многие из товарищей ушли навсегда, но те, кто остался, сделались ближе друг к другу.

Кампания кое-чему научила воюющие стороны.

Пехотный лейтенант во главе взвода, отправляющегося из российского села на задание, занят чтением приказов на ходу. Унтер-офицер за его спиной изучает карту. Фотография сделана весной: хотя солдаты идут по твердому грунту, вокруг еще много грязи.

Унтер-офицер вместе с водителем в попытках вызволить свой мотоцикл с коляской (BMW R-75) из прочных грязевых объятий русской осени 1942 г. Хотя передвигаться в таких условиях все равно невозможно, тем не менее если не дать машине увязнуть, то, когда подморозит, можно будет воспользоваться ею, чтобы ехать дальше.

По мере все большего ожесточения боев, отношение немецких солдат к своему противнику менялось, и потихоньку приходило осознание того, что эта война не за победу, а за жизнь. Реалии войны и сурового быта закалили бойцов, сделали их такими, какими не могли сделать прежние операции. Они научились заботиться о себе сами, не полагаясь на пробуксовывающую машину снабжения, которая неизменно давала сбои то тут, то там. Когда нужное снаряжение попадало в нужное место в нужное время, это воспринималось как праздник. Многие солдаты перенимали обычаи крестьян, живших вокруг, какими бы дикими ни казались бы эти привычки им, когда они только пришли в Россию. Многое менялось. Фронт требовал лучшего обмундирования и лучшего снаряжения, поскольку не оставалось сомнения, что кампания продлится еще долго. Если необходимы тулупы и валенки, то совершенно очевидно, что лучше получать их со складов Вермахта, чем полагаться на трофеи, равно как и если советское вооружение превосходит немецкое — нужно создать равное ему у себя. Причем речь шла не только и не столько о стрелковом оружии, таком, например, как ППШ-41.

Офицеры горных егерей изучают советское легкое стрелковое вооружение, доставшееся им после боя на Кавказе в 1942 г. Лейтенант в центре держит 7,62-мм самозарядную винтовку Токарева СВТ-40, другие точно такие же винтовки лежат на земле.

Подрывное устройство с дистанционным управлением «Голиаф» готово к применению. 1943 г. «Голиаф» нередко использовался против вражеской бронетехники, а также для устранения препятствий. Если удавалось подвести устройство под танк и привести там в действие, эффект был сокрушительным.

Новые образцы немецких танков

Источником настоящего шока, который довелось пережить немцам в 1941 г., стали новации русских в области танкостроения, а именно Т-34, обладавший наклонной броней и 76,2-мм пушкой. На тот момент немцы не располагали ничем подобным. Когда стартовала операция «Барбаросса», их танковый парк наполовину был представлен лучшими образцами, PzKpfw-III и — IV, которые прекрасно себя зарекомендовали — многие прошли свыше 1500 км без серьезного ремонта, — но рядом с Т-34 они выглядели устаревшими.

В итоге немецкие конструкторы взяли на вооружение основные технические достижения, использованные в советской машине, что в период с зимы 1942 г. и по лето 1943 г. привело соответственно к появлению танков PzKpfw-V «Пантера» и PzKpfw-VI «Тигр». Оба — и «Пантера» со своей наклонной броней и 75-мм пушкой, и «Тигр», главным вооружением которому служила версия знаменитой «88», — были прекрасными боевыми бронированными гусеничными машинами, однако они значительно повлияли на характер действий немцев на поле боя. Прежние танки использовали главное свое преимущество — быстроту и маневр, прорывая бреши в обороне противника; новые модели отличались большим весом и меньшей маневренностью, что снижало их способности служить инструментом блицкрига. В то же время осознание того факта, что традиционная буксируемая артиллерия на тяге пусть даже и механической склонна плестись в хвосте у танковых формаций, побудило немцев к разработке самоходных орудий (обычно те же полевые пушки или гаубицы на танковых шасси), которые, несмотря на всю эффективность, по-прежнему страдали от нехватки скорости. Одним словом, кампания 1941–1942 гг. в России дала толчок процессу превращения Вермахта из стремительной армии наступления в могучую, но медлительную силу обороны.

Немецкий фронтовой курьер на лошади проезжает мимо горящих обломков русского танка БТ, вооруженного 45-мм пушкой. Хотя из-за дыма трудно сказать с точностью, какая именно модель перед нами, думается, что это БА-6, модель на колесах, а не на гусеницах, таким образом, скорее бронемашина, чем танк. (БТ, дальний предок Т-34, разрабатывался как танк поддержки кавалерии и мог использоваться как в гусеничном, так и в колесном варианте. — Прим. пер.).

Охрана железнодорожных путей была утомительной, но очень важной обязанностью солдат на Восточном фронте, потому что только поезда служили по-настоящему надежным средством доставки снабжения и всего необходимого на передовую. После 1941 г. интенсивность и масштабы атак партизан заметно выросли. Данная фотография позволяет представить себе, насколько уязвимыми для подобного рода действий оказывались железнодорожные пути.

Между тем тогда, когда зима наконец закончилась и помыслы Гитлера сосредоточились на новом весеннем наступлении 1942 г., ничего подобного еще как будто бы не происходило, внешне все оставалось по-прежнему, и тем не менее процесс уже шел. Когда пережившие кошмар солдаты Вермахта выбрались из своих убежищ к теплому воздуху наступавшей весны, они представляли собой армию, закаленную суровыми реалиями войны в России, готовую к продолжению борьбы и обзаводившуюся новым, лучшим вооружением, однако менее гибкую и подвижную. И результаты не замедлили сказаться.