Предметом настоящего исследования является сочинение еврейского автора, посвящённое полемике с христианством и, судя по всему, озаглавленное Kitab fihi data 'il 'ala anna al-nasara akhadhu kutubahum min ghayr thiqat (Книга, содержащая доказательства того, что христиане приняли свои книги, не имея им надёжного подтверждения). В дальнейшем я буду для краткости именовать его просто Еврейский трактат.
Пространные выдержки из этой работы (которая иначе осталась бы неизвестной) включены в обширный, хотя также неопубликованный труд несторианского автора Ибрагима ибн Ауна. Не считая имени, мы знаем об этом человеке лишь то, что он жил ранее XIII столетия. Труд его называется Hall al-shukuk wa-l-radd 'ala al-yahudi al-mukhalif (Разрешение сомнений и опровержение противоречащего еврея). Насколько мне известно, если не считать простого включения этого «опровержения» в библиографические списки, никто из современных учёных его пока что не исследовал.
В этом предварительном исследовании, проведённом на основе парижской рукописи Ar.166, я ограничиваюсь тем аспектом Еврейского трактата, который можно было бы определить как «иудеохристианский»: предлагаемый мною анализ позволяет заключить, что некоторые материалы Трактата и мнения, в нём излагаемые, очевидно заимствованы у некой иудеохристианской секты, идентичной или близкой к группе, чьи тексты и взгляды (см. мою недавнюю публикацию) использовал в собственных целях мусульманский богослов X столетия Абд аль-Джаббар, пересказавший их в своём сочинении Tathbīt dala il nubuwwat sayyidina Muhammad (Установление доказательств пророческого достоинства господина нашего Мухаммада).
Работа ибн Ауна состоит из трёх частей, каждая из которых подразделяется на главы (fusul). Ниже мы вкратце обсудим вопрос о некоторых, может быть значительных, различиях в тематике и подходе между отдельными частями Еврейского трактата. Однако различия эти не соответствуют упомянутому трёхчастному делению, с которым они вовсе не обязательно связаны. Ибрагим ибн Аун, по-видимому, полагал, что такая структура соответствует замыслу еврейского автора.
Центральное утверждение текстов Абд аль-Джаббара — что Иисус соблюдал все заповеди Моисея и своим последователям заповедал послушание Торе — звучит как основная тема и в Еврейским трактате. Приведённые ниже отрывки из последнего труда (а можно было бы привести ещё и немало других) иллюстрируют характер используемой в нём аргументации.
(Лист 58b) «Еврей говорит: Иисус до самой своей смерти не переставал (придерживаться) учения Торы и её заповедей. Доказательство этого в том, что в третьей главе у Матфея он говорит: Не думайте, что я пришёл уничтожить Тору и книги пророков. Я пришёл лишь восполнить их. Небо и земля прейдут, но из них ни одна черта не прейдёт. Всякий, умаляющий их, умалён будет в Царстве Небесном, а тот, кто соблюдает их, будет великим. Вот доказательство того, что он придерживался их».
В следующем пассаже автор ссылается на упадок христианства после смерти Иисуса; эта тема также одна из основных в соответствующей главе трактата Абд аль-Джаббара Tathbīt.
(Листы 101а-101b) Еврей говорит: Иисус дал понять своим людям, чему суждено случиться по вине тех, которые придут после него и станут выступать против того, что они слышали от него. (Он сказал это) в речении в пятой главе у Матфея: Берегитесь лжепророков. Он сказал: не всякий, говорящий мне «Господи! Господи!», войдёт в Царство Небесное и т. д. И дальше он упомянул мудрого человека, который построил свой дом на камне, и неразумного (человека), построившего дом на песке. Mutasawwifu — вот те, кто изменил его учение и выступил против Торы. Он сказал: Тот совершает (свои) поступки в согласии с волей Отца моего, кто живёт по заповедям Торы, а не в согласии с волей Симона и подобных ему, которые говорят ему: «Господи! Мы изгоняли бесов именем твоим!» Таким он сказал: Я никогда не знал вас. Это те ученики, которых он грозит отлучить от себя в мире ином. (Причина) в том, что они слушали, но учили противоположному. Это те, кто строили на песке.
(Листы 61а-b) По поводу истории с прокажённым, которого исцелил наш Господь, еврей говорит: В пятой главе у Матфея сказано, что он велел ему показаться священникам и принести жертву, какую заповедал Моисей в соответствии с их верой. (Еврей) говорит, что здесь существуют только две (возможности). Либо Иисус отдал распоряжение, которое сам не считал верным. Но это безнравственный поступок, которого нельзя ожидать от людей мудрых и образованных, и ещё менее — от пророков, тех, кто направляет слуг (Божьих) к религии Бога, а также от тех, кто по своему положению близок к таким людям. Остаётся (другая возможность), а именно: он отдал это распоряжение потому, что сам исповедовал религиозное учение Моисея. (Недаром) в пятой главе Матфея он говорит: поступайте с (другими) людьми так, как вам хотелось бы, чтобы они поступали с вами; именно это написано в Торе и у пророков….
(Листы 59b-60а) Еврей говорит: Доказательство того, что он (Иисус) придерживался предписаний Торы и (в мыслях) не имел учить ничему иному, кроме заповедей Торы, в том, как в шестнадцатой главе у Луки он рассказывает историю Лазаря и богача; обстоятельства этой истории (в конце концов) приводят к тому, что (богачу) сказано: «У них есть Моисей и пророки, если их (слов) не слушают, не примут и того, (что скажет) восставший из мёртвых». Он (Иисус) не упоминает ни о какой книге, которая была бы ему открыта или в связи с которой он получил бы другие указания, нежели те, что содержатся в Торе и у пророков. Хотя они говорят, что эта история — всего лишь притча, иносказание о событиях грядущего, (её значение в том, что) она подтверждает: заповеди Торы останутся (действенными) и обязательными для народа до конца времён. То, что избрали и объявили Симон Кифа, Иаков (Ya'qūb), Павел и им подобные (люди) в Книге Деяний (al-’b. r. k. s. s.) о том не говорится в книгах пророков, это нелепость, которая противоречит вышеупомянутым [книгам?] Это тем более нелепость, если к этому (присовокупить) их призыв к вам принять учение о Троице и нарушить завет, (который) Бог, (через) речения пророков, (заключил) со святыми Своими.
Можно отметить, что тезис, защищаемый в этом отрывке, а именно: Иисус ничему собственно своему, отличному от Торы, не учил — не согласуется с содержанием некоторых других пассажей Еврейского трактата.
В этом трактате, как и в текстах Абд аль-Джаббара, автор старается показать, что даже в тех случаях, когда Иисус, как может показаться, преступал заповеди Моисея или высказывал одобрение подобных нарушений, на самом деле, с точки зрения Закона упрекнуть его не в чем.
(Лист 67а) То, что он соблюдал субботу, доказывает его рассказ в восьмой главе у Матфея о поступке его учеников, а именно о том, как они растирали (tafrik) колосья (пшеницы) и как евреи обвинили их, а он их оправдал, (сославшись на то), что сделал Давид, когда был голоден. Выдвинутый им довод доказывает, что он соблюдал субботу, поскольку (по его словам) учеников вынудила к тому необходимость (d-idtirar). Евреи не смогут не согласиться с ним в этом (вопросе). Ибо (даже) падаль разрешена (в пищу) тому, кого вынуждает необходимость.
Как будет ясно из дальнейшего, эта интерпретация евангельской истории тесно связана с подобным же толкованием в тексте Абд аль-Джаббара. Однако у мусульманского богослова нет никаких параллелей следующей полемической интерпретации, предлагаемой в Еврейском трактате для высказывания Иисуса, которое обычно понимается как отвержение заповеди о соразмерном наказании (lex talionis).
(Листы 77b-78a) Еврей говорит: Что касается вашего утверждения, будто Иисус (Yasū) учит прощать (sqfh), тогда как Тора предписывает возмездие (qasas), то здесь нет отмены Торы, как вы (ошибочно полагаете). Скорее он следует призыву пророка Иеремии к сынам Израиля: после того как пришёл конец власти царя и управляющих от его имени, должно (выказывать) прощение людям, не живущим (по закону) равного воздаяния (qasas), который Бог открыл Своим пророкам. Бог, да будет Он прославлен и возвеличен, запретил в Своей Книге брать… (за) кровь выкуп от тех, кому грозит кровная месть. Так, Иеремия говорит: Счастлив человек, на которого Он наложил гнев Свой с юности его, который подставляет ланиту бьющему его и сидит уединённо в тишине. Его ещё возможно одарить миром. Исайя и Иисус учат в таких случаях прощать и оставлять вражду, но не в том смысле, чтобы отменять повеление Божье, данное Им в Книге для зашиты Его слуг. Он не пренебрегает этими повелениями. Так, (если) кто-нибудь из них получит от другого (те или иные) повреждения — как то выбитый глаз, отрубленное ухо, или произойдёт убийство и так далее — (Божьи слуги) наказывают (того, кто это сделал) соразмерно.
Приведённый пассаж отвергает талмудическую интерпретацию библейского lex talionis. По Талмуду, в случае телесных повреждений с обидчика взыскивается денежная компенсация — взамен того увечья, которое должно быть ему нанесено, если следовать букве закона. Позиция автора Еврейского трактата в этом вопросе, по-видимому, указывает на то, что он не был иудеем раввинистического толка. К такому же заключению можно прийти и на основании следующего отрывка, который представляется противоречащим талмудической точке зрения, согласно которой омовение рук перед едой предписано законом Моисея.
(Листы 79b-80а) Еврей говорит: (Христиане могут возразить): Если Иисус повелел прощать, не подразумевая под этим отмену Торы, то что же он имел в виду, разрешив употреблять в пищу (мясо) запрещённых животных и таким образом не считая их нечистыми, какими они представлены в Торе. Ведь он сказал: Не то, что входит в уста, оскверняет их, но скорее то, что выходит из них? Им следует возразить так. Речение Иисуса — просто ответ раввинам, которые порицали его учеников, потому что видели, как они едят, не умывая рук. В одиннадцатой главе Матфея он говорит: Не то, что входит в уста, оскверняет их, но что исходит из уст. Ибо то, что исходит из уст, исходит из сердца, и это загрязняет их. Это такие пагубные пороки… (?), как кровопролитие, убийство, блуд, воровство, лжесвидетельство, ложь и злословие. Еврей говорит: Клянусь жизнью, (люди) моют руки ради чистоты. (Это не означает), что, если человек не помыл рук, то он осквернил их. Иисус вовсе не имел в виду (в своих речениях), что он разрешает людям есть всё, что Бог объявил нечистым и что Он запретил.
Тезис трактата Tathbīt Абд аль-Джаббара, что реально существующее историческое христианство повреждено и на практике поведение христиан резко противоречит религиозному учению Иисуса, соблюдавшего закон Моисея, представляет собой постоянный лейтмотив также и в Еврейском трактате; ссылки на него есть в некоторых пассажах, процитированных выше. Нижеследующий пассаж, первые слова которого заставляют предположить, что он содержит не дословную цитату, а лишь пересказ в обобщённой форме, представляет некоторые взгляды еврейского автора на вопрос об искажении христианами учения Христа.
(Листы 87а-88а) Еврей говорит: он упоминает после этого о том, что ученики не были согласны с Иисусом и не принимали его слов о необходимости соблюдать заповеди Торы. Он заявил, что из-за своей любви к главенству (ri 'āsa), стремясь заслужить симпатии людей и заполучить их имущество, Симон (Sam'ūn), Иаков (Ya'qūb), Павел (Bul. s) и другие апостолы отменили Тору и, договорившись, приняли узаконения относительно того, что должно быть изменено: обрезание, омовение после семяизвержения и менструации, а также обычай молиться лицом к востоку. Ни Иисус, ни кто-либо из апостолов не (делали) так, (То же самое касается) употребления запрещённой Богом пищи, поругания субботы и установления (вместо неё) празднования воскресенья всего этого не знал Иисус, этого нет ни в Божьей Книге, ни в писаниях пророков, и появилось оно по причине своеволия и уловок учеников. Ибо, движимые жаждой главенства, они договорились отменить то, что было открыто Богом Моисею и подтверждено Иисусом в Евангелиях. Кроме того, он сказал Матфею: «Я пришёл не для того, чтобы отменить Тору и книги пророков. Всякий, кто отменит хотя бы одну заповедь, малейшим наречётся в Царстве Небесном». Они же обратились к языческим народам, не знающим ни Божьей Книги, ни Его заповедей, и выказали наклонность к тому, чтобы пойти на уступки (tarkhīs) (этим народам) и ради них облегчить (tashīl) (требования религии).
За приведённым отрывком следует перевод речи Симона-Петра из Деян 15:7 13 (в тексте даётся ссылка на 14-ю главу Деяний). Еврейский автор комментирует речь следующим образом:
(Относительно) его слов, что сердца народов очищаются верой — клянусь жизнью, сердца тех, кто не признаёт (священных) книг и не знает Бога, склонны к тому, что принёс им Симон; нет различия между их религией (и его). Ибо они едят нечистое, а Симон, вообразив, что получил во сне разрешение (есть подобную пищу), поощряет их к тому. Они поклоняются идолам — он воздвиг им кресты. Они молятся Солнцу — и он, следуя им, когда молится, обращается лицом на восток. (В этом) он противоречит Иисусу, который, молясь, обращался к западу. (Язычники) не омываются после извержения семени или менструации, а он одобряет и поощряет их в этом. Они не почитают (надлежащим образом) обрезание — так он говорит им: обрежьте ваши сердца верой во Христа (al-masīh). Да, они избегают (употреблять в пищу) кровь, падаль, а также оскверняться блудом как велел им Иаков (Ya'qūb), но ведь они и до этого питали отвращение к (поеданию) крови из-за того, что оно приводит к ревности. Симон был тем, кто проповедовал всё это, (и) его спутники свидетельствовали о его правоте, но кто засвидетельствовал правдивость проповеди хоть кого-нибудь из его спутников? Когда идолопоклонники увидели, что нет никакого различия между тем, что они обычно делали, и религией, (принять) которую увещевал их Симон — помимо признания божественности (rubūbiyya) Иисуса и соблюдения некоторых лёгких (для исполнения) заповедей, — тогда они последовали за ними в этом. Так Симон отдал предпочтение этому, преходящему миру — по сравнению с иным, вечным.
Упомянутый в процитированном пассаже сон Симона тождествен видению Петра из Деян 10:9—16. Еврейский автор обсуждает его и в другом месте (листы 81b-82а), упрекая Петра в том, что он на основании бывшего ему видения разрешил есть запрещённую пищу. В приведённом отрывке, помимо Симона, выделены ещё два ученика Иисуса — Иаков и Павел. Речь Иакова на Апостольском соборе и его предложение собранию частично приводятся на листе 97b. Пётр, который в своей речи на соборе предлагает отменить закон Моисея, поскольку он труден для исполнения (лист 98а), полностью согласен с Иаковом. В тексте (в который, возможно, вкрались искажения) речь идёт, по-видимому, о соглашении относительно разделения мира на сферы влияния между учениками (листы 97b-98а).
Павел изображён (лист 100b) евреем, который вслед за тем, как он гнал христиан после смерти Иисуса, возжаждал главенства и власти (ri'asa) и, несколько дней симулируя слепоту, объявил, что ему явился Иисус, исцелил его руками Анании и приказал отменить заповеди Торы. Христиане верят в его правдивость, следуют за ним, и в их глазах он превосходит всех учеников Иисуса.
Хотя это упоминание о высоком авторитете Павла среди христиан согласуется с сообщением трактата Tathbīt где сказано, что христиане почитают Павла больше, чем Моисея и других пророков, относительно статуса апостолов мнение автора Еврейского трактата, видимо, всё же отличается от изложенного в соответствующей главе Tathbīt. Еврейский трактат подчёркивает более недостатки Петра, нежели Павла, и возлагает на первого ответственность за порчу христианства — это одна из немногих точек расхождения между двумя трудами, которые в целом имеют между собой много общего. Другие различия касаются скорее расстановки акцентов, нежели принципиальных установок. Абд аль-Джаббар тоже осуждает Петра за выводы, которые тот извлёк из увиденного во сне, но выражает своё неодобрение только в одном пассаже. Это не идёт ни в какое сравнение с постоянным обличением Павла как главного виновника упадка христианства; укоры Павлу повторяются снова и снова на протяжении всей главы о христианстве. В Еврейском трактате, наоборот, часты уничижительные отзывы о Петре. Так, по утверждению автора (лист 85b), отречение Петра привело к тому что Иисус перестал считать его своим учеником. На листах 93b-94а проводится параллель между Петром и Иудой — в пользу последнего, поскольку Иуда раскаялся в своём грехе до такой степени, что покончил с собой, в то время как Пётр выказал раскаяние мимолётно и позже — из жажды главенства (ri 'asa) — отменил заповеди. (Пётр поступил против воли Иисуса); если бы Иисус хотел отменить их, он бы сказал об этом, пока был жив.
В следующем пассаже Иисус описан как пророк:
(лист 115а-b) Еврей говорит: В 12-й главе своего Евангелия Иоанн рассказывает, что после того как Иисус воскресил Лазаря, он поднял глаза к небесам молился, и благодарил Бога. Следовательно, Иисус знал, что должен (воздать) благодарение Богу. Он хотел, чтобы все знали: Бог отвечает на его молитвы. Он не говорил о своей божественности (al-rububiyya) не заявлял и того, что он и Отец — это один бог или что он, в отличие от других пророков, совершал чудеса без обращения к Богу.
Молитва Иисуса в связи с воскрешением Лазаря подобным же образом используется и в текстах Абд аль-Джаббара для доказательства подчинённого положения Иисуса по отношению к Богу.
На листах 143b-144а еврейский автор, ссылаясь на Деян 3:22-29 приводит слова Симона, цитирующего Втор 18:18 19:
Моисей сказал: истинно (bi-haqq) Бог восставит вам пророка, подобного мне, из братьев ваших. Его слушайте, и всё, что он будет говорить вам. Всякая душа, которая не подчинится этому пророку, будет истреблена. Моисей сказал правду (sadaqa), если подразумевал под этими словами Иисуса. Таким образом, вы должны признать (lazamakum), что он — пророк, подобный (Моисею), из среды сынов Израиля, которые все сотворены и подчиняются Богу (ma 'lūin). И тогда конец (zāla) спорам по поводу того, что он Господь и Творец, поскольку невозможно сынам Израиля иметь братьев, которые являются богами.
Ясно выраженная в этом пассаже точка зрения на пророческий статус Иисуса, на его отношение к закону Моисея, а также на процесс упадка христианства, начавшийся после смерти Иисуса, чрезвычайно схожа с позицией, изложенной в текстах Абд аль-Джаббара, несмотря на некоторые расхождения. Однако нельзя сказать того же о следующих пассажах, где проводится мысль, что Иисус был послан исключительно к сынам Израиля, то есть к евреям, и заботился только о них.
Первый из цитируемых ниже пассажей содержит также ссылку на отношение Иисуса к субботе в том виде, как его интерпретирует автор Еврейского трактата, — и утверждение, что Иисус спустился с небес (лист 71а).
Еврей говорит: В седьмой главе Евангелия от Иоанна он сказал: Я совершил одно деяние, а вы все этому удивляетесь. Ведь и Моисей заповедал вам (делать) обрезание (не то, чтобы это от Моисея, но от праотцев), и человека обрезывают в субботу, дабы не нарушать Тору Моисееву. Почему же вы смущаетесь тем, что я исцелил человека в субботу? Это ясное доказательство. Ведь он исцеление в субботу приравнял к обрезанию в субботу. Значит, он сделал это не для того, чтобы отменить (заповедь) и разрешить работать в (этот день). Если бы соблюдение субботы было, по его мнению, достойно порицания, он сказал бы об этом прямо, как он сказал о том, что его сошествие с небес (было) для того, чтобы наставлять на путь только сынов Израиля, но не других. Ибо он сказал, что послан к заблудшим овцам дома Израилева, и запретил своим спутникам ходить (среди) самаритян и идолопоклонников.
Утверждение, что Иисус был послан только к сынам Израиля, содержится также в следующем пассаже (лист 26а):
Еврей говорит: Sam'an и другие ученики сказали раввинам: «Достойнее повиноваться Богу, чем людям. Но Бог отцов наших воскресил сего Иисуса, которого вы убили, повесив на дереве; Бог поставил его начальником и спасителем. И Он усадил его по правую руку от Себя, дабы он даровал покаяние и прощение грехов сынам Израиля. И мы свидетельствуем, что слышали эти слова». Это утверждение, если оно истинно, приводит к (заключению), что Иисус был вознесён на небеса, чтобы давать покаяние и прощение грехов (только) сынам Израиля, но не другим (ghayrihim), принадлежащим к иным народам (sa'ir al-shu'ub). Их свидетельство по этому вопросу сходится со словами Иисуса в ряде мест Евангелия, согласно которым он сошёл с небес, чтобы наставлять на путь исключительно сынов Израиля и (где) он запрещает своим ученикам ходить к другим народам.
Мысль о том, что проповедь Иисуса была адресована только сынам Израиля, чётко сформулирована также в заметках, сделанных автором Еврейского трактата по поводу евангельского пассажа, который в трактате отнесён к 14-й главе Луки; однако несмотря на некоторые расхождения содержание текста, судя по всему, соотносится с Лк 13:10-17.
(Лист 68а) «Еврей говорит: У Луки в 14-й главе есть рассказ о женщине, страдавшей кровотечением (al-nazif). И этот рассказ подтверждает, что он запрещал всякую работу в субботу — кроме помощи больным и увечным (людям), причём только таким, (которые принадлежат) к народу Израиля… Потому что это было ему запрещено. Ибо он исцелил женщину только потому, что она была из дочерей Авраама, а если бы она не (происходила) от него, то он не исцелил бы её в субботу. Доводы, которые он (приводит), показывают, что он соблюдал субботу. Если бы это было не так, он сказал бы, что работа в этот (день) подобна (работе) в другие дни. Но когда они порицали его за действия, которые им трудно было понять, он объяснил им всё, приведя довод неопровержимый.
В нижеследующем пассаже автор трактата выдвигает предположение, согласно которому Иисус преподавал своим спутникам учение о будущем восстановлении земного еврейского царства. Это предположение очевидным образом связано с убеждённостью автора в том, что миссия Иисуса касалась только евреев.
(Лист 173а-b) (Сказанное относительно исключительного) положения сынов Израиля подкрепляется тем, что изложено в первой главе Деяний, а именно: после его смерти и воскресения евреи явились к его ученикам, когда те собрались вместе, и они спрашивали его, говоря: «Господи, не теперь ли будет восстановлено царство сынам Израиля?» Но Иисус сказал им: «Не вам знать это время, ибо сроки положил Господь Своей властью (li-sultanihi)». Это доказывает: он учил их, что у сынов Израиля есть царство, которое будет для них восстановлено. Ибо им необходимо было знать эго; ведение Бога относительно (сроков) этого было выше его понимания (?). Если бы Иисус не учил их перед тем, что у евреев было царство, которое будет для них восстановлено, их вопрос по этому (поводу) был бы невозможен и само упоминание об этом вызвало бы отповедь: он ответил бы им, что их царство пришло к концу, что у них нет никакого царства после того, как оно отошло от них. Когда мы видим, что вы в своей книге приводите ответ, который Иисус (дал) на их вопрос, то с необходимостью (приходим к заключению), что он не ответил бы им на этот (вопрос), если бы (ничего) не (говорил) по этому поводу прежде; и что они хотели знать сроки этого (события): он же (со своей стороны), отказывался (дать им это знание), отсылая их к Отцу.
Следует отметить: отвечая на приведённые доводы (листы 173-174b), христианский автор указывает, что все евреи, включая автора Еврейского трактата, желают восстановления еврейского царства, и имели это желание давно, со времён земной жизни Иисуса. «Соответственно, (его) ученики думали, что Господь наш Христос восстановит им их царство, воскресит их мёртвых, вернёт их в Иерусалим (bayt al-maqdis) где они будут жить, победив все народы и управляя ими, будут есть и пить и заключать браки; (всё это) согласуется с мнением евреев по данному (вопросу)… Ученики думали, что Господь наш Христос сделает это для них, и они задали ему этот вопрос из-за этой мысли, которая есть у всех евреев. И всё же нигде в Евангелии не сказано, будто Господь наш обещал, что царство вернётся сынам Израиля». Далее ибн Аун продолжает рассуждать о том, что и Иисус, и Иоанн Креститель оба возвещали приближение Царства Божьего и не упоминали царство сынов Израиля. «Однако у учеников была эта мысль, общая со всеми евреями, и они желали восстановления своего царства, потому и задали этот вопрос. Иисус не хотел в то время указывать им, что их надежда на восстановление царства сынов Израиля ошибочна, так как он знал, что когда сойдёт на них Утешитель (т. е. Святой дух), то они узнают всю правду и поймут, что их желание восстановить царство сынов Израиля уже не имеет смысла». Иными словами, ибн Аун, по-видимому, считал, что вплоть до событий Пятидесятницы, описанных во 2-й главе Книги Деяний, ученики разделяли политические устремления всех прочих евреев.
В противоположность приведённым выше фрагментам, некоторые пассажи Еврейского трактата имеют целью принизить авторитет Иисуса. Так, при помощи четырёх (или, может быть, пяти) аргументов доказывается превосходство над ним Моисея.
1. (Листы 47b-48а) Тогда как Иисус, по словам Марка (в 5-й главе) и Матфея, взалкал, постившись 40 дней и ночей, о Моисее не сказано, чтобы он испытывал голод после того, как дважды постился по 40 дней и ночей.
2. (Лист 48b) Согласно 17-й главе Матфея, свет, исходивший от Иисуса во время его «явления» (tajalli) на горе — речь идёт о Преображении, — исчез (zala 'anhu), когда он сошёл вниз. Вместе с тем лицо Моисея, когда тот сошёл с горы, так ярко светилось, что сыны Израиля не могли на него смотреть, и Моисей был вынужден до конца жизни прятать лицо под покрывалом.
3. Моисей водрузил медного змея на копьё (rumh), и всякий, кто смотрел на этого змея, был им исцелён и возвращён к жизни. Иисус же воскресил своих людей (последователей?) (qawm) через собственное распятие на деревянном (кресте).
4. (Лист 51а) Моисей освободил сынов Израиля от фараона, которого Бог погубил в море, когда тот преследовал их, в то время как Иисус сам прятался и спасался от евреев многократно.
В тексте на листах 8а-b также говорится о более низком статусе Иисуса по отношению к Моисею. Автор текста ссылается на страх, выказанный Иисусом, о чём, по его мнению, написано в 12-й главе Евангелия от Марка. По словам еврейского автора, такой страх непонятен у человека, который знает, что достигнет благой цели и что ему предстоит воссесть одесную Отца. Автор сравнивает это к невыгоде для Иисуса — с реакцией Моисея на сообщение о его (Моисея) собственной близкой смерти.
Само по себе противопоставление Иисуса Моисею, направленное на утверждение приоритета последнего, может (хотя и не обязательно) иметь и иудеохристианское, а не просто еврейское происхождение. Однако в тексте приведены и другие принижающие Иисуса наблюдения, которые, по-видимому, указывают на то, что автор с большей вероятностью был евреем, нежели христианином, хотя мог и использовать в собственных целях, видоизменяя, иудеохристианские материалы. По правде говоря, мы не знаем, как далеко готовы были пойти иудеохристиане в своём стремлении снизить авторитет Иисуса, полемизируя против доктрин господствующего направления христианства. Тем не менее приводимая ниже критика Иисуса в связи с его отношением к собственности, как мне кажется, лучше объясняется в рамках предположения, что автор был просто евреем, а не иудеохристианином.
Согласно Еврейскому трактату (листы 32а-b), Иисус запретил приобретать имущество; запрет этот касался не только его учеников, но вообще всех. Однако сам он имущество приобретал (листы 34а, 55а-b); это доказывается «среди прочего», словами Иисуса, которые, согласно 14-й главе Иоанна, он сказал Иуде: Что хочешь делать, (делай) скорее. Ученики поняли это таким образом, что Иуда послан купить что-то или отнести милостыню бедным. Это означает, что у Иисуса было имущество, которое он частично тратил, а частично раздавал бедным — как обычно и поступают люди.
В другом пассаже (лист 23b) автор ссылается на противоречие — на сей раз не между словами и делами Иисуса, но между двумя его высказываниями. Отметим, что критика направлена здесь не против евангельского текста, как в ряде других случаев, а против самого Иисуса. Ссылка касается двух речений: в одном из них (согласно нашему тексту — из 21-й главы Евангелия от Луки) Иисус побуждает учеников купить меч, в другом — порицает действия ученика, который отрубил ухо рабу начальника раввинов, о чём, согласно нашему тексту, говорится в 20-й главе Евангелия от Матфея. Иисус там говорит, в частности: Всякий, кто носит (yahmilun) меч, от меча умрёт (yamutun). Поведение Иисуса, высказывающего два взаимно противоположных суждения, автор Еврейского трактата сравнивает с повадкой дьявола (Iblis), который сначала склоняет человека к неверию (al-kufr) а затем говорит ему (когда тот потерял веру): У меня с тобой нет ничего общего (inni bariyy minka); я-то ведь богобоязнен.
Среди прочего автор Еврейского трактата утверждает, что Иисус не имел знания о сокрытом (al-ghayb) — на основании слов, приведённых, по его мнению, в 11-й главе Евангелия от Марка: «О дне же том и часе никто не знает, ни ангелы, ни сын, но только Отец». В другом месте (лист 139b) утверждается, что Иисус не имел доступа к тайному знанию, поскольку, когда кровоточивая коснулась его одежды, он, согласно 4-й главе Евангелия от Марка, вынужден был спрашивать: «Кто прикоснулся ко мне? Ибо я чувствую, что большая сила изошла из меня».
Нет возможности приводить здесь ещё и возражения еврейского автора, построенные на противоречиях между отдельными Евангелиями, — отметим только, что такого рода возражения занимают значительное место в трактате.
Выше было указано на некоторое сходство взглядов автора Еврейского трактата и первоначального автора главы о христианстве, интегрированной в труд Абд аль-Джаббара. Элементы сходства можно подытожить следующим образом: авторы обоих текстов считают, что Иисус не имел намерения отменять Тору Моисееву. Эта отмена целиком на совести людей, пришедших после него и изменивших учению Христа из-за своей жажды власти (главенства). Последний термин используется в этом контексте как в Еврейском трактате (см. выше), так и в соответствующей главе трактата Tathbīt.
Список основных изменений, внесённых лидерами христианства в Моисеево законодательство (как то: отмена заповеди обрезания, омовений после семяизвержения и после менструации, пищевых запретов и соблюдения субботы, так же как предположительное установление правила, согласно которому во время молитвы следует обращаться лицом к востоку), сходен в Еврейском трактате (листы 87а-88, см. выше) и в трактате Tathbīt. Авторы обоих трудов также одинаково порицают христиан за то, что те согласились перенести празднование седьмого дня на воскресенье. Обе работы содержат нападки на Петра и Павла, хотя в том, что касается относительной оценки апостолов, акценты ставятся по-разному. В трактате Tathbīt главным образом Павел играет роль антигероя, bete noire, в то время как автор Еврейского трактата в качестве объекта порицания чаще избирает Петра. В обоих текстах на Петра возлагается вина за решение отменить пищевые запреты, которое он принял из-за видения, пережитого им в Яффо/Иоппии (см. выше). В каждом из двух трактатов присутствует обсуждение евангельского эпизода, начинающегося тем, что ученики в субботу растирали (или срывали) и ели колосья пшеницы; пассажи, где рассматривается этот вопрос, сходятся в некоторых деталях. Оба автора ссылаются, в связи с упомянутым эпизодом, на Евангелие от Матфея (автор Еврейского трактата — на 8-ю главу Матфея), и оба говорят о том, что ученики растирали колосья пшеницы (буквально: «тёрли» — корень fr. k.), не упоминая о срывании колосьев. Это не согласуется с каноническим текстом Евангелия от Матфея, где ничего не сказано о растирании колосьев, но находится в полном соответствии с арабским и персидским текстами Диатессарона. Стоит отметить эту одинаковую ошибку в цитации (если наши авторы имели в виду каноническое Евангелие от Матфея) — особенно потому, что в Еврейском трактате ссылки на евангелия и евангельские цитаты чаще всего достаточно аккуратны и, как правило, отсутствуют цитаты из неканонических евангелий — в отличие от трактата Tathbīt. Оба автора в соответствующих пассажах используют слово idtirar («необходимость»), доказывая, что с точки зрения закона Моисея голод, который испытывали ученики, оправдывает их действия.
Как в Tathbīt, так и в Еврейском трактате присутствует критика учения о божественной сущности Иисуса, разделяемого адептами главных христианских деноминаций, и оба сочинения в качестве доказательства того, что Иисус был человеком, а не Богом, ссылаются на пережитый им опыт страха. Время от времени в обоих текстах попадаются ссылки на пророческий статус Иисуса. То, что на подобных позициях стоит автор мусульманского труда, неудивительно, поскольку ортодоксальное учение ислама признаёт Иисуса пророком, но чтобы понять, какие обстоятельства привели к появлению такой концепции в откровенно еврейском тексте, необходимо другое объяснение.
Эти и другие сходные черты не могут быть случайными. Однако вряд ли можно рассматривать еврейский текст просто как адаптацию мусульманского, равным образом и наоборот — мусульманский текст как адаптацию еврейского. Я полагаю, эта первая из указанных гипотез должна быть отвергнута на основании того факта, что еврейский текст не содержит ни явно, ни намёком ни малейшего упоминания каких-то бы то ни было специфически мусульманских концепций, которые подробно излагаются в различных частях соответствующей главы трактата Tathbīt. Для того чтобы принять гипотезу об адаптации, нам пришлось бы предположить, что еврейский автор, используя мусульманский текст, был способен в рамках этакого tour de force критической переработки — изъять все многочисленные мусульманские элементы (а многие из них вполне приемлемы с еврейской точки зрения!), создав впечатление, что он оперирует исключительно (1) христианскими текстами (в первую очередь и главным образом новозаветными), и (2) Ветхим Заветом и еврейскими доктринами. Такое предположение более чем невероятно. Допустить, что Абд аль-Джаббар находился под влиянием Еврейского трактата трудно, поскольку в этом случае среди прочего необъяснимо большое количество цитат из неканонических евангелий в соответствующей главе Tathbīt, причём некоторые из этих цитат восходят, по-видимому, к очень ранней традиции. Автор Еврейского трактата ссылается только на канонические евангелия. Невозможно себе представить, чтобы Абд аль-Джаббар заменил канонические тексты, взятые из Еврейского трактата, неканоническими.
Наиболее вероятное объяснение для наблюдаемого сходства между Еврейским трактатом и главой о христианстве трактата Tathbīt, по-видимому, заключается в том, что оба автора опирались на общий источник, но каждый видоизменил этот материал в соответствии с собственными целями: Абд аль-Джаббар делал вставки характерно мусульманского содержания, а автор Еврейского трактата заменял цитаты из неканонических евангелий новозаветными текстами, более приемлемыми для христиан господствующих деноминаций. Судя по всему, он хорошо знал христианский канон. Общий источник, о котором идёт речь (может быть, лишь один из использованных в Еврейском трактате), скорее всего был иудеохристианским. Некоторые доводы в пользу иудеохристианского происхождения значительной части текстов из соответствующей главы Tathbīt я изложил в работе Иудеохристиане. Мои аргументы основаны на том, что доктрины ранних иудеохристианских сект, насколько они известны нам по ссылкам отцов Церкви, чрезвычайно схожи с учением, изложенным в упомянутой главе арабского трактата: это касается действенности законов Моисея и христологии, в рамках которой Иисус рассматривается как человек, но не Бог. Помимо этого сходства немаловажно также то, что в текстах Tathbīt содержатся цитаты и исторические сведения, которые восходят, вероятно, к ранней традиции, независимой от традиций главных христианских церквей.
В Еврейском трактате нет ни подобных цитат, ни исторической информации. Но, как уже говорилось, взгляды автора на пророческий статус Иисуса и на его отношение к законам Моисея в той же степени напоминают иудеохристианские концепции, что и соответствующая позиция, представленная в текстах Tathbīt. Более того, идея об ограниченности миссии Иисуса, изложенная в Еврейском трактате, по-видимому, типично иудеохристианская. В соответствии с этой интерпретацией новозаветных текстов, аудитория, которой предназначалась весть Иисуса, была ограничена сынами Израиля. Согласно Оригену, такой точки зрения придерживались эбиониты, то есть представители одной из иудеохристианских сект (не исключено, что под этим именем Ориген понимал иудеохристиан вообще) (De principiis 3.8): «Итак, если то, что мы изложили об Израиле, его коленах и племенах, убедительно, тогда слова Спасителя «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф 15:24) нам не следует понимать в том же смысле, как понимают их скудоумные эбиониты (люди, самое имя которых происходит от их скудости, ибо на еврейском языке словом «эвион» называют бедного), так, чтобы допустить, будто Христос пришёл исключительно к израильтянам по плоти».
Евангельский стих, приводимый эбионитами, — один из нескольких новозаветных текстов, на которые ссылается автор Еврейского трактата с целью показать, что весть Иисуса предназначалась только для евреев (см. выше). Ввиду очевидного знакомства этого автора с различными учениями иудеохристиан вряд ли можно сомневаться в том, что он адаптировал одну из их доктрин, содержащую эту точку зрения, а не пришёл к ней самостоятельно на основе некоторых новозаветных текстов, которые часто противоречат друг другу.
Стоит также отметить: очень маловероятно, чтобы еврейский автор стал тратить так много изобретательности на оправдание Иисуса по обвинению в том, что тот отверг Моисеев закон о соразмерном воздаянии, lex talionis, однако это сделано в Еврейском трактате (см. выше). Соответствующий пассаж может относиться к иудеохристианской экзегезе. Для иудеохристиан, без сомнения, было чрезвычайно важно доказать, что Иисус не противоречил учению Моисея.
За недостатком места я не могу рассмотреть здесь многие другие подробности, относящиеся к данному вопросу. Однако приведённые выше замечания, как мне кажется, достаточно убедительно свидетельствуют о том, что автор Еврейского трактата мог использовать в своей работе иудеохристианский текст, подобный тому, который адаптирован Абд аль-Джаббаром в трактате Tathbīt. Выше отмечено, что последний труд содержит большое количество цитат из неканонических евангелий, в то время как в Еврейском трактате цитируются только канонические Евангелия. Это различие может быть связано с устранением неканонического материала либо автором трактата, либо, на предварительной стадии, редактором иудеохристианского текста. Подобное явление хорошо известно, например, в истории сирийской литературы, когда из евангелий удалялись старосирийские варианты текста.
В работе Иудеохристиане (сс. 43 ff, см. прим. 46) я обсуждал возможность того, что иудеохристиане в определённый период времени могли вести подпольное (или полуподпольное) существование внутри не только христианских, но и иудейских общин. Во всяком случае, не вызывает никаких затруднений предположение, что еврейский автор нашего трактата мог иметь прямой доступ к иудеохристианским материалам — без мусульманского посредничества.
Если этот человек не принадлежал к течению раввинистического иудаизма, то тем легче было ему взаимодействовать с иудеохристианами. Определённое заключение о его религиозной принадлежности, как указывалось выше, можно сделать на основании содержащегося в Трактате призыва к буквальному соблюдению Моисеева lex talionis и на основании убеждённости автора в том, что люди моют руки перед едой ради чистоты (а не ради соблюдения заповеди; см выше). Оба положения противоречат талмудическому закону.
Поскольку упомянутый автор использует выражение daruriyyat al-qiyas (буквально: «необходимость рассуждения» или «логического построения»; см. лист 127b), то это может указывать на его знакомство с терминологией калама или с философской лексикой.
Terminus ante quem для датировки Еврейского трактата можно было бы установить, если бы удалось доказать, что этот трактат послужил одним из источников при написании главы о христианстве в книге Kitab al-fasl fi’l milal wa’l ahwa ’wa'l-nihal; этот ересеографический труд составлен испанским мусульманским автором Ибн Хазмом, который жил в XI столетии. Полное исследование вопроса потребовало бы рассмотрения предметов, далеко выходящих за рамки настоящей статьи; я попытаюсь сделать это в другой работе. Однако кое-что можно отметить уже здесь.
Значительное число возражений, выдвинутых Ибн Хазмом против Евангелий, находит свои параллели в Еврейском трактате; высокая частотность этого явления делает крайне неправдоподобной мысль об отсутствии какой-либо связи — прямой или косвенной — между двумя текстами. Однако при цитировании ибн Хазм, вероятно, наводил справки в арабской версии Нового Завета, которая могла отличаться от источника, используемого автором Еврейского трактата.
Некоторые заметки Ибн Хазма содержат упоминание о таких взглядах, которые можно рассматривать как специфически иудеохристианские — на основании материалов, приведённых в моей статье Иудеохристиане и в настоящей работе. Так, Ибн Хазм пишет (II, с.23): «Второе — это его речение: Не ходите на путь язычников [или «ради (fi sabili) язычников»]; не входите в город самаритянский; идите (ihtadiru) к погибающим и рассеянным овцам (al-da ’n al-talifa al-mubaddada), происходящим от (min nasl) сынов Израиля… Они (пришли) к разногласию с ним и восстали против него. Потому что они пошли только к язычникам». Ибн Хазм указывает также (II, с. 18-20), что, отменяя заповеди Моисея, христиане противоречат учению Иисуса. [Речь идёт, например, о заповедях относительно субботы, еврейских постов, обрезания и пищевых запретов. Ибн Хазм, подобно Абд аль-Джаббару и автору Еврейского трактата, полагает, что обрезание упразднил Павел, а вину за отмену пищевых запретов все три автора согласно возлагают на Петра (которого Ибн Хазм называет Sham 'ūт Bātrā)]. Ибн Хазм обвиняет христиан и в том, что они ложно приписывают Иисусу запрещение развода (Tathbīt относит это на счёт Павла), а также отмену lex talionis. Как мы видели, автор Еврейского трактата тоже старается показать, что Иисус не отменял заповеди о равном воздаянии.
Весомость доказательств не оставляет места сомнениям по поводу наличия тесной связи между Еврейским трактатом и главой о христианстве из книги Ибн Хазма. В целом вероятно, что первый текст послужил источником для второго. Обратное, я думаю, исключается: можно себе представить, что заметки Ибн Хазма о lex talionis происходят из более разработанного пассажа Еврейского трактата, но не наоборот. Таким же образом, можно думать, что идеи Еврейского трактата повлияли на относительно краткое упоминание Ибн Хазма о точке зрения, согласно которой адресат миссии Иисуса был ограничен евреями. В Еврейском трактате эта мысль играет значительно более важную роль, чем у Ибн Хазма; в первом тексте в соответствии с ней интерпретируются несколько евангельских речений, в то время как во втором только одно. Предположение, что эта концепция взята автором Еврейского трактата у Ибн Хазма, кажется мне неприемлемым.
Гипотеза о тесной зависимости текста Ибн Хазма от Еврейского трактата могла бы объяснить и тот любопытный факт, что Ибн Хазм благочестивый преданный мусульманин — практически не ссылается, в отличие от Абд аль-Джаббара, на мусульманское учение об Иисусе, тогда как его пространные возражения против христианства носят отчётливо еврейский характер. Однако нужно иметь в виду ещё одну возможность, а именно: что Ибн Хазм и автор Еврейского трактата пользовались общим источником, снабдившим их иудеохристианскими материалами.
Из вышесказанного можно заключить, с некоторой долей вероятности (хотя и не вполне определённо), что автор Еврейского трактата жил до Ибн Хазма, то есть в X столетии или раньше.
Итак, в настоящей статье рассмотрены один еврейский и (более кратко) два мусульманских текста. Авторы всех трёх работ придерживаются мнения, что исторически существующее христианство искажает учение Иисуса; что Иисус был пророком, а не божественным существом, и что его учение не содержит в себе ничего иного, кроме призыва соблюдать закон Моисея. Автор Еврейского трактата и Ибн Хазм равно озабочены оправданием очевидного противоречия между словами Иисуса и Моисеевым lex talionis. Оба автора разделяют точку зрения эбионитов, согласно которой миссия Иисуса была направлена только к еврейской аудитории. В Еврейском трактате совершенно не чувствуется никакого влияния мусульманской концепции об Иисусе; Трактат ссылается исключительно на еврейские и христианские писания и идеи. По этой причине сходство еврейской работы с двумя мусульманскими текстами (или с Tathbīt, если рассматривать Еврейский трактат как источник для Ибн Хазма) может быть связано только с использованием сходных материалов неисламского происхождения. Судя по изложенным в упомянутых текстах доктринам, эти материалы могут быть только иудеохристианскими. В статье Иудеохристиане я обосновывал свою гипотезу об иудеохристианском происхождении соответствующей главы Tathbīt главным образом на основании внутренних свидетельств текста. Тот факт, что существует еврейский текст, в котором изложена сходная с Tathbīt точка зрения на Иисуса и христианство, можно интерпретировать как своего рода внешнее свидетельство.
Перевод с английского Е. Я. Федотовой
Переводчик благодарит Т. Н. Фролову за консультации по арабистике.