Однажды вечером Ромина и Хуани пришли на детскую площадку. Они уже не дети, но все еще ходят туда, где когда-то познакомились. Достали ролики. И пиво из рюкзака. Две поллитровых бутылки. Или три. Иногда бутылки бывают и литровыми. Если есть деньги. Пьют. Смеются. Мимо проходит охранник. Они с ним здороваются. Ждут, пока он пройдет. Снова пьют. Смеются.

— Начнем? — спрашивает она.

— Давай, — отвечает Хуани.

Ромина находит какую-нибудь толстую палку и рисует на песке извилистую линию.

— Змея, — говорил Хуани.

— Прям!

— Макаронина-спираль, — предположил он.

Она засмеялась:

— Нет, дурак.

— Ветка плакучей ивы?

— Нет.

— Пружина.

— Нет, давай, шевели мозгами.

Хуани думает, смотрит на нее. Смотрит очень долго.

— Твои волосы, нет, они у тебя прямые, — говорит он, дотронувшись до ее головы. И не убирает руку. — Я сдаюсь. Что это?

— То, что у меня в желудке, не знаю, как это называется, но оно именно такое, — отвечает Ромина и снова проводит змееобразную линию на песке.

Они смотрят друг на друга. Отхлебывают пиво. Хуани наклоняется и целует ее. Губы Ромины пахнут пивом. Она нежно гладит его по лицу.

— Мы же друзья, — говорит она.

— Друзья, — отвечает он.

— Я не хочу быть такой, как они, — говорит Ромина.

— Ты не такая.

— Я боюсь, что если мы перестанем быть друзьями… ты понимаешь?

— Да, — отвечает он.

— Теперь давай ты! — И она протянула ему ветку.

Он рисует круг и внутри него две точки.

— Пуговица.

— Нет.

— Свиной пятачок, — произносит Ромина, уверенная, что угадала.

— Ничего подобного.

— Розетка.

— Проиграла.

Ромина ждет объяснений.

— Это мы вдвоем, — Хуани указывает на точки. — За стеной.

— За стеной или перед стеной? — спрашивает она.

— Это одно и то же.

— Нет, это не одно и то же, помнишь картинку… когда надо угадать, старуха там или молодая девушка?

— Да, я увидел девушку.

— А стена Лос-Альтоса — это то же самое, — говорит Ромина и рисует палкой круг. — На эту окружность можно смотреть изнутри, а можно — снаружи, понимаешь?

— Нет.

— Кто внутри, а кто снаружи?

Хуани слушает ее, но не говорит ни слова.

— Мы сами запираемся или запираем других, чтобы они не могли войти к нам. Это как разница между выпуклым и вогнутым.

— Что ты бормочешь, напилась, да? — Хуани толкает ее своей почти пустой бутылкой.

Ромина смеется. Они опять пьют пиво.

— Ты совсем тупой, Хуани. Вот ложка, ты видел когда-нибудь ложку? — спрашивает она и складывает ладонь лодочкой. — Ложка, она выпуклая или вогнутая?

Хуани хохочет, пиво льется у него изо рта.

— Понятия не имею…

— Зависит от точки зрения, — объявляет она и поворачивает ладонь туда-сюда, приговаривая:

— Выпуклая… вогнутая.

— А… — говорит Хуани и смеется, потому что так ничего и не понял.

Она тоже смеется, допивает пиво и швыряет бутылку в сторону. Стирает рукой круг на песке, потом идет к качелям. Хуани тоже. Он раскачивается. Все выше и выше. Они смеются. Их босые ноги взлетают выше головы. Каждый раз, когда качели оказываются наверху, они смотрят друг на друга. Меряются, кто из них раскачался лучше. Еще сильнее.

Хуани говорит:

— Я все! — И спрыгивает вниз.

Он падает, потом быстро поднимается. Он ждет ее. Ромина еще раз взлетает вверх. И тоже прыгает. Она падает на колени в песок рядом с ним. Прямо на пустую пивную бутылку, которую только что сама же и бросила. Бутылка раскалывается. Ромина кричит. Из ноги течет кровь и смешивается с песком. Песок смешивается с кровью. Хуани не знает, что делать. Оба чувствуют страх. Он взваливает ее на спину. Крепко хватает ее за ноги. Ромина плачет. Она обнимает Хуани за шею, ее волосы болтаются из стороны в сторону в такт его бегу. Он мчится босиком. Надо как можно скорее найти помощь. Он чувствует, как теплая влажная рубашка липнет к телу. Бежит дальше. Ему не хватает воздуха. Он сбавляет шаг и вдруг осознает, что сам не знает, куда направляется.