Глава 1

Трагическая кончина

Аристократические круги Нью-Йорка были потрясены неожиданной смертью молодой красавицы — жены известного миллионера лорда Артура Кусвея. Четыре месяца назад состоялся этот брак, который заставил о себе говорить всю Америку и высшие круги Англии. Брак этот был неравным во всех отношениях.

Лорд Кусвей был старик семидесяти пяти лет, а его жене Кэтти было только двадцать пять лет! Лорд принадлежал к одной из старейших английских фамилий, а Кэтти была артисткой в бродячей труппе. Лорд был обладателем огромного состояния, тогда как имущество Кэтти заключалось в ломбардных квитанциях на заложенные вещи.

Понятно поэтому, что запоздалое увлечение лорда Кусвея послужило темой для всевозможных сплетен и пересудов. Светские кумушки не находили достаточно сильных выражений для осуждения «мальчишеского» поступка лорда и обливали помоями его молодую жену.

И вот свет еще не успел примириться с этим браком, как молодая леди Кусвей заболела тифозной горячкой и в одну неделю умерла.

Смерть ее как громом поразила престарелого лорда. Во все время болезни он не отходил от ее постели и проводил без сна целые ночи. Когда она умерла, он продолжал безотлучно находиться подле ее тела.

В огромной зале великолепного дворца лорда Кусвея устроена была роща из пальмовых деревьев, и в тени этих пальм покоилось тело безвременно умершей красавицы, положенное в роскошный гроб из черногодерева с дорогими серебряными украшениями. Стены зала были украшены гирляндами из незабудок, любимых цветов покойной. Сотни свечей распространяли мягкий свет в пространстве, затемненном широколистыми пальмами.

Тело Кэтти было набальзамировано, и она лежала в гробу как живая. Только лицо ее было бледным, и опущенные веки отливали свинцовым светом. Ее роскошные волосы в виде золотой короны украшали ее красивый невысокий лоб, а сквозь полуоткрытые губы видны были ослепительно белые зубы.

Но что более всего бросалось в глаза — это обилие громадных бриллиантов, изумрудов, жемчугов и рубинов, покрывавших грудь, шею и руки усопшей. Чудесное бриллиантовое колье переливалось всеми цветами радуги, а в волосах искрилась диадема, в центре которой ослепительно сверкал редкий голубой бриллиант. Десятки браслетов и колец привлекали взоры красотой своих форм и подбором редких цветных камней.

Лорд Кусвей стоял у гроба и задумчиво любовался застывшими чертами дорогого ему лица.

Очнувшись от своего оцепенения, он обернулся к молчаливо стоявшему возле него человеку. Это был его нотариус.

— Мистер Брюс. — проговорил старик, — я пригласил вас для того, чтобы переделать мое завещание. Моя Кэтти, солнышко моей заходящей жизни, умерла!.. Я пережил ее…

Старый лорд запнулся. В глазах его были слезы.

— Да, мистер Брюс, — продолжал он, — теперь я лишился всего на свете… Нет, я не питал себя ложной надеждой, я не мог предложить ей любви, я слишком стар. Но я хотел украсить остаток своих дней ее присутствием, а ее осчастливить своим именем и богатством. Я хотел оставить ее знатной вдовой, обладательницей десятков миллионов. Но судьба решила иначе… Взгляните, мистер Брюс, как она красива даже в гробу… как идут к ней эти бриллианты, которые она так любила при жизни и которые теперь унесет с собой в могилу! Я так решил. Но приступим же к делу. Медлить мне нельзя: я знаю что мне осталось жить недолго. Пойдемте!

Они прошли через ряд комнат в кабинет старого лорда и там занялись составлением нового завещания. Лорд Кусвей завещал половину своего состояния и имущества на благотворительные дела, другую распределил между своими жившими в Англии родственниками.

Наибольшую долю получал брат лорда Артура лорд Горас. Остальное завещалось племяннику миллионера, сыну его старшей сестры, лорду Стаунтону.

Кроме них у лорда Артура были еще два племянника от молодой сестры, вышедшей замуж за француза, маркиза Артэ. Но этих родственников он не хотел признавать: сестра вышла замуж против желания своей семьи, и муж ее пользовался дурной репутацией. Эта дурная репутация по наследству перешла и к племянникам лорда Артура. Они жили в Париже, жили не по средствам широко, славились как кутилы и игроки… Всегда они были неразлучны и носили в веселом мире клички Билл и Вилл. Их лорд Артур даже не упомянул в своем завещании. Зато он не забыл обоих своих слуг и обеспечил их на всю жизнь.

Нотариус дал завещателю подписать завещание и приложил к нему печать.

— Ну, теперь я могу спокойно умереть, — сказал лорд и вернулся к гробу своей жены.

Его предчувствие оправдалось. Когда носильщики заколачивали крышку гроба лорд Кусвей закачался и упал без сознания. Прибывшие врачи безнадежно развели руками. К вечеру не стало и старого лорда. Он не смог перенести разлуки с женой.

 

Глава 2

Наследники

Несколько дней кряду Нью-Йоркские газеты описывали подробности этой трогательной драмы, рассказывали о пышных похоронах, о драгоценностях, которь унесла с собою в гроб покойная красавица, о роскошном склепе, в который положены оба тела супругов.

Нотариус Брюс известил наследников покойного лорда о его последней воле. Лорд Стаунтон приехал через две недели, лорд Горас Кусвей прибыл в Нью-Йорк неделей позже.

Лорд Горас был ненамного моложе своего брата, но это был очень красивый старик с гордой осанкой. У него было выразительное и вместе сдержанное лицо, тонкие губы были всегда сжаты, обличая непреклонность воли.

Лорд Стаунтон был видный мужчина лет сорока. Он уединенно жил в своем имении, доставшемся ему от родителей, и занимался хозяйством. Соседям он не нравился за необщительность, а слугам за скупость.

Прибыв в Нью-Йорк, он поселился в скромном отеле и, в ожидании приезда дяди как бы вознаграждая себя за скромное деревенское житье, целыми днями осматривал город, вечерами посещал театры и возвращался в отель поздно. Однако он не забыл и о долге перед умершим родственником и в сопровождении Иосифа Keрринга, старого слуги покойного лорда, отправился на кладбище. Он возложил венки на могилы своих родственников и долго любовался живописной красотой склепа сооруженного из мрамора и украшенного при входе фигурами плачущих aнгелов. Эти изваяния, работы одного из величайших французских скульпторов, даже флегматичном лице лорда Стаунтона вызвали выражение восторга.

Лорд Горас Кусвей остановился в доме своего покойного брата. Там на другой день нотариус зачитал ему и лорду Стаунтону завещание покойного. Лорд Стаун не особенно старался скрыть свое разочарование, когда узнал, что большая часть имущества завещана лордом Артуром на благотворительные цели, а ему достанется лишь десятая часть этих богатств.

Нотариус дочитал завещание до конца и сильно задумался.

— Милорды, — обратился он к наследникам, — я должен сообщить вам неприятную вещь. Лорд Артур Кусвей завещал своему дворецкому Керрингу за преданную службу два больших бриллиантовых перстня, которые он носил на руке. В суматохе, царившей во время похорон лорда Кусвея, я забыл распорядиться о снятии с его пальцев этих перстней. Об этом пункте завещания знал только я один и потому и извиняюсь за допущенный мною промах. Я хотел бы знать, что следует нам предпринять в этом случае.

Лорд Горас задумался.

— Это крупный промах, и вряд ли его можно исправить, — заметил он. — Теперь всё зависит от одного дворецкого. Упросите его, чтобы он не настаивал на выполнении этогo пункта и заплатите ему за убытки.

Нотариус скорбно наклонил голову и позвонил. В комнату вошел старый Иосиф.

Брюс изложил ему суть дела.

— Перстни эти, — сказал он, — оценивались покойным в пять тысяч долларов. Я предлагаю вам получить эту сумму денег и не настаивать на точном выполнении завещания, в противном случае нам придется нарушить последний покой вашего хозяина и вскрыть его гроб.

— Я этого не допущу, — сказал лорд Кусвей.

— И я тоже, — подтвердил лорд Стаунтон.

Лицо дворецкого выразило смущение.

— Милорды, — проговорил он затем, — покойный хозяин мой оставил мне денег достаточно, чтобы я мог безбедно провести остаток своих дней. И если бы он хотел оставить мне еще пять тысяч, то так и написано было бы в завещании. Он завещал мнe два кольца, которыми очень дорожил, которые всю жизнь не снимал со своей руки. Милорды, такой знак его внимания я ценю очень дорого. Эти перстни я никому не уступлю, ни за какие деньги. Конечно, я понимаю, что тяжело вам согласиться то, чтобы вскрыть гроб, но… я всю жизнь беспрекословно исполнял все приказы покойного, и я не могу нарушить его последней воли. Я желаю получить заветные мне кольца.

Лорд Кусвей слушал, кусая губы.

— Иосиф, вы требуете невозможного, — сказал лорд Стаунтон. — Поймите, это гнусно! Вы требуете, чтобы мы осквернили дорогую нам могилу! Мы такой подлости не допустим!

— Я дам вам семь тысяч долларов! — воскликнул нотариус. — Пожалейте хоть меня. Вы же знаете, что я был другом вашего покойного хозяина.

Но Иосиф оставался непреклонным.

Лорд Стаунтон снова начал браниться, нотариус уговаривать дворецкого, лорд Кусвей покачал головой и сказал:

— Раз закон на его стороне, и если его решение неизменно, мы должны подчиниться. Мы отправимся в склеп, вскроем гроб, снимем с пальцев покойного перстни и будем просить прощения у души его за наше вторжение в его последнее пристанище…

 

Глава 3

Драгоценности пропали

Нотариус пригласил двух полицейских инспекторов, захватил двух рабочих с инструментами, и через час на кладбище к склепу супругов Кусвей подошло восемь человек. Иосиф открыл тяжелую бронзовую дверь склепа, и они вошли внутрь его. рабочие осторожно вскрыли гроб, и присутствующим открылось спокойное строгое лицо лорда Кусвея. Разложение не коснулось его набальзамированного тела, и казалось, что он умер совсем недавно.

Нотариус взял его левую руку, и все увидели, что на ней не было колец…

Присутствующие остолбенели.

— Как это могло произойти?! — вскричал лорд Горас. — Может быть, брат снял их перед смертью, и они где-то в доме? И мы напрасно потревожили его прах?!

— Нет, милорды, — решительно заявил старый дворецкий. — Я отлично помню, что перстни были на руке покойного. Я сам убирал его тело, и я нарочно положил левую руку над правой, чтобы перстни были видны…

Нотариус, растерянно озиравшийся вокруг себя, потер себе лоб и заметил:

— Да, и я припоминаю, что перстни не были сняты. Но мы можем проверь был ли здесь вор или нет. В гробу лорда Артура находилось драгоценностей только на пять тысяч долларов, а в гробу его супруги на миллион! Я предлагаю для проверки вскрыть гроб леди Кусвей.

Поколебавшись, лорд Горас согласился с предложением нотариуса. Рабочие стали снимать крышку со второго гроба. Когда они ее приподняли, у всех вырвал крик изумления и негодования. Тело леди Кусвей было не только ограблено, и обезображено. Диадема была сорвана вместе с прядками волос, серьги из ушей вырваны, пальцы отрублены, шея исцарапана. Все драгоценности были похищены.

Старый Иосиф от ужаса лишился чувств. Лорды Кусвей и Стаунтон стояли бледные, растерянные и не могли выговорить ни слова. Даже полицейские, привыкшие к всевозможным происшествиям, совсем растерялись.

— Надо немедленно известить сыскную полицию! — сказал нотариус. — Кто поедет со мной?

Вызвался лорд Стаунтон. Остальные остались присутствовать при церемонии закрытия гробов. Через час все в подавленном настроении выходили из склепа.

По возвращении домой Иосиф вошел в комнату лорда Кусвея и упал пе ним на колени.

— Простите, что я причинил вам всем столько горя. Но если бы я так слепо не настаивал на соблюдении последней воли милорда, которому привык повиноват беспрекословно, то не открылось бы это ужасное преступление… Но я уверен: полиция ничего узнать не сможет! Только один человек способен найти преступников — его зовут Нат Пинкертон. Я умоляю вас, милорд, пригласите его! Мы должны отомст за поругание дорогих нам останков!

Лорд Горас поднял старого слугу.

— Успокойтесь, Иосиф! Я теперь вижу, как вы любили моего покойного брата. Да, да, мы должны отомстить, мы отомстим! Я согласен передать это дело Пинкертону.

 

Глава 4

Билл и Вилл

Между тем, у подъезда особняка остановился автомобиль, и два изящно одетых молодых человека, выйдя из него, позвонили у дверей. Вышедшему лакею они от свои визитные карточки и попросили передать их лорду Горасу. Последний, пpoчитав их, страшно изумился.

— Билл и Вилл, — проговорил он. — Откуда они взялись? Ну что же просите их!

Когда Билл и Вилл вошли в комнату, дядя встретил их очень холодно.

— Как вы очутились здесь? — спросил он.

— Приехали, — сказал Билл. — Нам очень хочется знать, как покойный дядюшка распорядился своими миллионами. И, надо сказать, миллиончик-другой нам бы не помешал!

— Вы очень прыткие мальчики, — ядовито заметил лорд Горас, — но покойный брат хорошо знал, куда уходят деньги из ваших карманов… Он решил не обременять вас лишними деньгами.

Лица обоих племянников выразили разочарование.

— Давно вы здесь? — спросил лорд Горас.

— Уже неделю, — ответил Вилл. — Ждали вашего приезда. Ведь дядя Артур оставил вас своим душеприказчиком.

— Очень признателен. Но ваши надежды напрасны. Я по вашим счетам платить не буду. Достаточно я уже выручал вас.

Билл и Вилл с тоской смотрели на суровое лицо дяди.

— Не губите же нас! — воскликнул Вилл. — Уделите хоть крошечку от наследства. Вы же знаете наше положение теперь… Нам предстоит разорение, позор, если хотите… Пожалейте честь семьи! Помогите!

— Оставьте меня в покое! — резко ответил дядя. — Достойные сыновья беспутного отца. Я не хочу вас знать!

Племянники сконфуженно повернулись и направились к лестнице. Навстречу им входил высокий господин с бритым лицом и холодными строгими глазами. Это был Нат Пинкертон.

Лорд Горас пригласил знаменитого сыщика сесть и стал излагать свое дело Пинкертон внимательно слушал, иногда задавая вопросы. Наконец он спросил:

— А нет ли обойденных вашим братом наследников?

— Вы их только что видели, — ответил лорд Горас. — Это наши племянники. Брат и я давно уже отказались иметь с ними какие угодно дела. Их поведение позорит наш род.

Пинкертон кивнул, затем вдруг встал и подошел к лорду Горасу.

— Позвольте мне взглянуть на ваш перстень. Он очень дорогой? И откуда он у вас?

Старый лорд взглянул на сыщика с недоумением.

— Это перстень родовой… Он достался мне от отца, и ценность его громадна. Но я не понимаю…

Пинкертон улыбнулся.

Я хочу еще спросить, знают ли ваши племянники о существовании этого перстня.

— Несомненно. Я всегда его ношу, и все в нашей семье знают о нем.

— Ну, тогда мы можем разыскать преступника. Задача облегчается… Но для этого необходимо умереть…

Лорд Горас сердито поджал губы.

— Я вас, мистер, пригласил не для шуток.

— Простите, милорд, я не думаю шутить. Я говорю серьезно. Скончаться нужно вам, но похоронен буду я.

Лорд глядел на своего собеседника изумленно.

— Да, — продолжал Пинкертон, — вы должны скончаться, конечно, только для вида, и знать об этом будут два человека: ваш дворецкий и я. Все будут думать, что вас похоронили, но на самом деле похоронен буду я.

— Что?!

— Похоронен буду я, — повторил Пинкертон. — Но я лягу в гроб живым живым же из него выйду.

 

Глава 5

Попались

В тот же вечер лорд Горас слег в свою постель. Под видом врача к нему явился помощник Пинкертона Боб Руланд, который объявил болезнь старого лорда серьезной и посоветовал не вставать с постели. Наутро больному стало хуже, он послал за нотариусом, и когда последний явился, передал ему запечатанный конверт и заявил, что, чувствуя приближение смерти, просит похоронить себя без всяких церемоний, а через месяц вскрыть конверт, где заключается подробное завещание. Нотариус составил акт и затем удалился.

К вечеру в газетах появилась заметка:

«Положительно какой-то злой рок преследует род Кусвей. Не успели мы еще забыть про трагическую и почти одновременную кончину лорда Артура Кусвея и его молодой супруги, как сегодня утром скоропостижно скончался наследник его лорд Горас Кусвей. Он передал свое завещание нотариусу N. Похороны, согласно воле жойного, должны состояться завтра же утром и произойдут без всякой помпы».

Все было сделано так быстро и неожиданно, что родные успели явиться только к выносу тела. Пришли лорд Стаунтон и два его кузена Билл и Вилл.

Гроб с Пинкертоном вынесли из дому и установили на катафалк, который тут же тронулся. Все это время старый лорд Горас оставался в своей спальне, а старый Иосиф охал, вздыхал и жаловался на злой рок, обрушившийся на род Кусвеев.

Родственников изумила скоропостижная кончина лорда Гораса. Лорд Стаунтон принял вид крайней подавленности, но было видно, что подавлен он мало, а более думает о возможном наследстве. Билл и Вилл, не скрывая, потихоньку решали между собой, возможно ли, чтобы и второй дядюшка оставил их без наследства, а, стало быть, без надежды выпутаться из долгов.

Через два часа гроб с Пинкертоном находился уже в фамильном склепе, и старый Иосиф запер тяжелые бронзовые двери и передал ключ лорду Стаунтону.

Наступила ночь. Кладбищенский сторож в последний раз совершил свой обход. На ближайшей башне часы пробили двенадцать часов.

Пинкертон, хотя и мог двигаться и поворачиваться в просторном гробу, все же чувствовал себя скверно. В какую-то минуту ему подумалось, что в эту ночь грабитель может и не прийти: куда ему торопиться?

Сыщик приподнял крышку гроба и прислушался. Было совершенно тихо. Пинкертон хотел уже выбраться наружу, чтобы хоть немного размять онемевшие члены, но тут послышался какой-то шорох, и он тут же надвинул крышку обратно.

В это время раздался скрип и царапанье. Это грабитель возился со старым замком склепа.

«Ага, ключом открывает!» — подумал Пинкертон и перестал дышать.

Раздались шаги. Судя по их звуку, к гробу подошли двое.

— Однако, гробик основательный, — с усмешкой сказал один из них. — Сюда можно уложить двоих. Покойный не любил себя стеснять ни в чем.

Они приступили к работе. Отвинтив винты, которые были ввинчены только для виду, грабители начали поднимать крышку. В лицо Пинкертону ударил луч фонаря.

— Невозможно! — крикнул один из них. — Это не лорд Горас!

В то же мгновение мнимый мертвец встал из гроба и, наведя на преступников револьвер, насмешливо проговорил:

— Руки вверх!

Онемевшие от ужаса грабители замерли в неподвижных позах. Пинкертон воспользовался этим и быстро надел на них наручники.

— Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сложить! — сказал он, осветив обоих фонарем, который так и остался стоять на сдвинутой крышке гроба. — Ну и жадность! Вы, лорд Стаунтон, получили такое большое наследство, и вам все мало… А вы, мистер Брюс, неправильно понимаете, в чем состоят обязанности нотариуса.

Изумленные преступники стояли, понурив головы. Наконец нотариус взмолился:

— Послушайте, мистер, позвольте нам уйти! Мы вам заплатим сто тысяч!

— Это дешево! — усмехнулся Пинкертон.

— Мы дадим вам миллион!..

— Дешево, господа, дешево! Вы, верно, не знаете Нат Пинкертона.

— Пинкертона? — переспросил нотариус, и лицо его стало мертвенно бледным. — Ну, тогда мы пропали!

Лорд Стаунтон подошел к Пинкертону и сказал:

— Мистер, я не могу пережить этого позора. Позвольте мне лечь в гроб и заколотите меня в нем. Пусть я задохнусь, и пусть никто никогда не узнает ни о моем позоре, ни о моей смерти.

Сыщик покачал головой:

— Я, милорд, не судья, а только охранитель закона. Суд будет к вам снисходительнее, чем вы сами, и приговорит вас к менее тяжкому наказанию. А теперь пожалуйте со мною к судебному следователю.

Вызвав кладбищенского сторожа, Пинкертон отвез обоих преступников в тюрьму. В три часа ночи в кабинете лорда Кусвея раздался телефонный звонок. Старый лорд и не думал ложиться, он сам подошел к аппарату.

— Алло! Кто у телефона?

— Нат Пинкертон.

— Что слышно?

— Преступники пойманы. Они уже в тюрьме.

— Билл и Вилл?

— Нет. Лорд Стаунтон и нотариус Брюс…

Старый лорд переспросил еще раз. Он не хотел верить своим ушам.

Лорд Стаунтон в тюрьме покончил с собой, повесившись на перекладине решетки. Нотариус пытался бежать, но, прыгая со стены, сломал себе ногу. Он был приговорен к трехлетней каторжной тюрьме.

Выиграли из всей этой истории Билл и Вилл. Лорд Кусвей, заподозривший их было в столь мерзком преступлении, почувствовал перед ними стыд. Он призвал их к себе и, узнав ближе, понял, что хоть они и легкомысленные гуляки, но честные и благородные юноши.

И старый лорд сделал их своими наследниками.