Жил в Арденнском лесу дровосек, по прозванию Длинный Петер, и это имя подходило ему как нельзя больше. Роста он был высокого, руки длинные-предлинные, точно сучья у тех деревьев, которые он рубил. Да и весь он напоминал стройный шестилетний дубок, покрытый густой листвой.

Но Длинный Петер был несчастлив. Нет, он вовсе не завидовал богатым фермерам, которые могли пить молока сколько им вздумается и объедаться утками, гусями и всякой прочей птицей; не завидовал он и городским богачам, разодетым в шелка и тонкое сукно, и все же он считал, что жизнь к нему слишком сурова. Любимая жена его умерла рано, а сына, которого она ему подарила, Петер не уберег. С тех пор его лачуга из нетесаных бревен казалась дровосеку унылой, как пустая бутылка.

Днем, еще куда ни шло, Петер яростно взмахивал топором, и тяжелые удары по дереву отсчитывали его жизнь с равномерностью часового механизма. Но вечера были такие тоскливые, такие длинные… Петер считал и пересчитывал пальцы, складывал пальцы на руках с пальцами на ногах до тех пор, пока не выбивался из сил и у него не получалось 21. Тогда он ложился спать, но сон долго не приходил, его одолевали кошмары, правда, не очень страшные, и грезы, правда, не очень занимательные; наконец он погружался в глубокий сон, где уже не было ни воспоминаний, ни надежд.

Как-то вечером Длинный Петер начал разговаривать вслух. Звук собственного голоса нарушил его одиночество, и он охотно стал бы отвечать сам себе, если бы мог задать какой-нибудь интересный вопрос. Итак, однажды вечером Длинный Петер начал разговаривать сам с собой, и это решило его судьбу.

– Если бы,- сказал он,- сбылись три моих желания, совсем маленькие желания, которые я произнес бы шепотом, чтобы не искушать злой судьбы, жизнь моя совершенно изменилась бы.

Сказал он это без особого убеждения, потому что не верил в чудеса – ведь он хорошо знал, что деревья падают только от молнии или топора и что холодной зимой трава не вырастет. Но в этот вечер случилось чудо. Один из дубов-великанов, что рос около лачуги дровосека, заговорил. Наверно, в нем была заключена душа старого волшебника Арденнского леса или нежная душа какой-нибудь хорошенькой феи, умершей некогда у его подножия, оттого он и заговорил.

– Длинный Петер,- сказал дуб,- назови три своих желания: я тебе обещаю, что они сбудутся, ты получишь даже больше, чем ожидаешь.

– О дуб! – воскликнул Петер.- Не смогли бы вы дать мне совет, ведь три желания – это так мало!

– Ты, Петер, не красавец, но считаешь себя уродом, ты не особенно умен, но считаешь себя глупым, вот поэтому-то ты мне и нравишься больше других людей и я хочу тебе помочь. Но человек всегда должен оставаться хозяином своей судьбы. Выбирай то, что подсказывает тебе совесть.

– Коли так, я хочу, чтобы моя лачуга была полна золотых монет,- сказал Петер.

– Пусть исполнится твое желание,- ответил дуб.

В воздухе что-то загрохотало, а потом наступила обычная тишина, какая стоит в лесу в сумерки. Длинный Петер сидел не шевелясь, ему казалось, что он грезит. Он спокойно продолжал курить свою трубку, набитую высушенными на солнце и растертыми между камешками листьями ясеня.

Но вот поднялся ветер, и ночь озарили долгие вспышки молний, которые, точно сверкающий серпантин, падали с неба на деревья. Длинный Петер встал и открыл дверь своей лачуги. К ногам его посыпались золотые монеты – весь дом до самого чердака был забит ими. Куда ни бросишь взгляд – всюду одно только золото. Стол и стулья, кровать, запасы продуктов – все было погребено под золотыми монетами. Понадобились бы многие часы усердного труда, чтобы перетащить из дома все это богатство. Волей-неволей Длинному Петеру пришлось мириться с тем, что он не может войти в свою лачугу. А дождь лил как из ведра, и самый богатый дровосек на свете вынужден был провести ночь под деревом. Он весь промок и окоченел, но душа его была полна радужных надежд.

На следующее утро Петер принялся размышлять о том, что ему теперь делать. Никогда прежде дровосеку и в голову не приходило, что один человек может владеть таким богатством. Поэтому его воображение не могло подсказать ему никакого способа истратить эти деньги.

Но, как говорится, попытка не пытка. Взял он одну золотую монету и отправился в город, впервые за всю свою жизнь плотно прикрыв дверь и привалив к ней бревно.

По лесу Петер шел быстро, но, войдя в город, замедлил шаг, потом начал останавливаться то там, то здесь – его поражало великолепие сверкающих витрин, смущали снисходительно-насмешливые взгляды, которые прекрасные дамы бросали на статного дровосека с таким грубым, простым лицом. Он задержался у витрины кондитера, где были выставлены тарталетки, куличи, ромовые бабы, торты, слоеные пирожные, пирожные с кремом и прочие вкусные вещи. Маленькие кремовые озера вытекали одно из другого, лились каскады сиропа, возвышались целые горы хрустящего, хорошо поднявшегося на сильном огне теста.

Петер вошел в кондитерскую. Утолив голод и выпачкав пальцы, шею и даже грудь кремом и сиропом, он получил в обмен на золотой груду серебряных монет и почувствовал, как обременительно быть богатым. Он решил попросить у кого-нибудь совета и обратился к важному толстопузому горожанину.

– Мессир,- вежливо спросил он,- не могли бы вы указать мне какое-нибудь удобное и простое средство истратить деньги?

Ошеломленный горожанин испуганно посмотрел на рослого, сильного парня, сунул ему в руку серебряную монету и поспешил уйти.

Длинный Петер обратился еще к одному прохожему и получил еще одну серебряную монету. «Да так, пожалуй, можно составить себе целое состояние»,-решил он и почти пожалел, что богаче всех этих трусов, вместе взятых.

Вдруг он увидел здоровенного детину, вроде него самого, который занимал на улице столько места, что, казалось, шагал сразу по обоим тротуарам. Петер подошел к нему и повторил свой вопрос. Тот громко рассмеялся.

– Э, приятель! Нет ничего проще! Пойдем со мной, я научу тебя, как тратить деньги.

Длинный Петер отправился со своим новым другом путешествовать по неведомому для него миру. Низкие прокуренные шумные залы, рюмки всех размеров, наполненные белыми и желтыми, прозрачными и переливающимися, как опал, напитками, и смех, и песни, и легкая качка, и качка более чувствительная по всем направлениям. И вскоре Петер стал занимать на улице столько же места, сколько и его приятель. Он уже плохо соображал, что делает, но ему было очень приятно смотреть, как тают серебряные монетки. Когда у него ничего больше не осталось, новый приятель исчез, и Длинный Петер отправился домой, в свою лачугу. Выходя из города, он увидел на карнизе окна одного из домов толстого черного кота. Петер хотел погладить его, но провел рукой против шерсти, и кот, разозлившись, выпустил когти. Тогда Петер схватил его за хвост, повертел немного в своей длинной ручище и ударил о стенку дома, стоявшего на другой стороне улицы. Кот отчаянно замяукал, дверь распахнулась, и на пороге появилось тощее длинное создание с всклокоченной головой, в которой торчали бигуди, в домашних туфлях и с метлой в руках – ни дать ни взять старая дева.

– Мерзавец! – завопила она.- О мой котик! Мерзавец! Мой котик!

От возмущения она не могла ничего больше вымолвить, но ее метла была красноречивее всяких слов, и Длинный Петер, сразу отрезвев, поспешил отступить и укрыться в лесу.

Как он добрался до своей лачуги, он не мог бы объяснить, и нам это тоже неизвестно.

Горло у него пересохло, в висках стучало, ноги подкашивались. Петер хотел было улечься на свое ложе из соломы и мягких листьев, но золото преграждало вход в лачугу. У дровосека не было сил разгрести его, и он улегся спать прямо на земле около дома и проспал до утра.

На следующий день Петер взял две золотые монеты и, полный самых благих намерений, снова отправился в город. Он начал с того, что купил себе башмаки на резиновой подошве, но как только вышел из лавки, сразу повстречался со своим вчерашним приятелем. Беседовали они недолго, и Петер согласился получить еще один урок. На этот раз улицы оказались недостаточно широкими, чтобы вместить Длинного Петера. На каждом шагу он натыкался то на четные, то на нечетные номера домов. Он прошел мимо жилища старой девы, но не заметил там кота, и это было к лучшему – Петер был настолько пьян, что, конечно, увидел бы сразу четырех котов.

Как в этот день Длинный Петер добрался домой, остается совсем непостижимой тайной.

На третий день Петер не пошел в город. Перед глазами у него стоял туман, и он не решался приступить к третьему уроку, еще не опомнившись от второго. Петер начинал уже скучать. Он привык к тяжелой работе в лесу, работе, которая подавляла все мысли, и теперь вдруг почувствовал себя еще более одиноким, чем прежде. Он взялся было очистить от золота свою лачугу. Осторожно, стараясь, чтобы его не заметил какой-нибудь путник, он вырыл руками большую яму и стал ссыпать в нее монеты. Когда яма была полна, оказалось, что Петер не освободил от золота даже дверь дома и что понадобилось бы много дней, чтобы зарыть все его сокровища.

Пришлось Петеру смириться с тем, что и следующую ночь он проведет под открытым небом, хотя вдалеке уже слышались грозовые раскаты.

Тогда-то он вспомнил о своем втором желании. Ему нужна была подружка, которая скрасила бы его одиночество, и он обратился к своему другу дубу.

– Пришли-ка мне в подружки самую хорошенькую девушку на свете.

Услышав эту просьбу, дуб так вздрогнул, что все листочки на нем затряслись и испуганные птицы вспорхнули с ветвей, чтобы подыскать более гостеприимное убежище.

Но едва волнение улеглось, перед Длинным Петером появилось самое очаровательное создание, какое только можно себе вообразить. Впрочем, я не стану вам ее описывать, потому что, возможно, вы будете так же разочарованы, как и дровосек. В его понимании красавица – это крепкая девушка с мощными ногами, сильными большими руками, здоровая и краснощекая. А перед ним стояла тоненькая изящная женщина, беленькая и грациозная, и он решил, что у дуба плохой вкус.

Но еще меньше она ему понравилась, когда заговорила с ним.

– Меня зовут Ева,- сказала она,- как и всех женщин, которых привело на землю чудо.

Длинный Петер, привыкший к рычанию диких зверей и . пронзительным крикам птиц, нашел, что голосок у нее очень уж нежный. Потом, вдруг забеспокоившись, стал ощупывать свои бока, но все ребра у него оказались на месте.

Некоторое время они молчали и только смотрели друг на друга. Возможно, Ева составила себе какое-то мнение о Длинном Петере, но она не стала его высказывать, лишь в уголках ее губ таилась загадочная улыбка.

– Как же ты будешь поднимать вместе со мной стволы деревьев? – спросил вдруг дровосек.- Ведь ручки у тебя такие тоненькие.

Ева огорчилась:

– Поднимать стволы деревьев? Зачем? Разве у тебя нет денег?

Тогда Петер вспомнил о своем богатстве, взял жену за руку и подвел к лачуге. Когда к ногам Евы покатились золотые монетки, она пришла в восторг и принялась танцевать самым очаровательным образом.

– Не очень-то радуйся,- сказал ей Петер.- Истратить все золото потруднее, чем ты думаешь.

– Трудно истратить золото? Да нет ничего легче! Тебе нужно только выбрать способ.

– Откуда ты это знаешь? – удивился Петер.-Ведь ты только что явилась-на свет.

– Ну так что же,- ответила она,- это природный дар.

Она потанцевала еще немного, пока не заметила, что Петер подавил зевок.

– Ты, верно, голоден! Да и я тоже. Нужно пообедать.

– Это не так-то просто,- ответил Петер,- печь и котелок погребены на три метра под золотом.

– А зачем тебе нужны печь и котелок? – спросила Ева.

Петер чуть не задохнулся от удивления:

– Ты этого не знаешь? А как же твой природный дар? Ты что думаешь, я буду готовить? Я умею только отварить в воде овощи да спечь в золе каштаны. А когда я кладу на очаг жирного кролика, он всегда подгорает сверху, а внутри остается сырым. Моя покойная жена замечательно зажаривала кроликов. Разве стал бы я просить у дуба жену, которая не умеет готовить?

– Ты просил у дуба самую прекрасную девушку в мире – это я,- скромно сказала Ева.- Ты требуешь, чтобы я жарила тебе кроликов, а у тебя столько золота, что ты можешь одеть меня в самые тонкие ткани, украсить меня самыми великолепными драгоценностями.- И она немного сухо добавила: – Сегодня вечером мы пойдем обедать в город, или лучше я пойду одна, ведь тебе нужно охранять свои сокровища. Твоя жалкая лачуга не защитит их от воров, поэтому ты должен быть очень внимательным. Смотри не засни!

Ночь пришла великолепная. Молчание леса нарушали только далекие крики первых ночных птиц, звезды играли в прятки среди листвы деревьев, воздух был насыщен запахом мха, папоротника и пробивающихся из земли шампиньонов.

Сидя у подножия дуба, Длинный Петер размышлял. Своими речами и танцами Ева открыла перед дровосеком, привыкшим к нищете и одиночеству, новый мир, полный богатства и роскоши, волнующий мир поэзии, более утонченной, чем поэзия сурового леса.

«Верно, мне придется покинуть лес?» – раздумывал Петер. И ему вдруг стало жаль прекрасных деревьев, которые он рубил, животных, которых он убивал, чтобы прокормиться, мха, который он топтал своими грубыми башмаками. Потом Петер вспомнил об уроках, полученных в городе, и ужаснулся, подумав, сколько ему потребуется выпить вина, чтобы истратить все золотые монеты, лежавшие в его лачуге. Но все же он ни о чем не жалел. Сердце его было полно надежд и волнений, и, еще не отдавая себе в этом отчета, он ждал с нетерпением, когда вернется Ева.

Она явилась только наутро и была удивлена его расстроенным видом.

– Не думал же ты, мой добрый Петер, что я буду ночевать здесь, буду спать на сырой и жесткой земле. В городе, в гостинице, такие удобные кровати, а простыни из тончайшего батиста. Я чудесно пообедала,- добавила она,- и о тебе не забыла.

Она протянула ему кусок немного зачерствевшего хлеба и грушу. Петер был растроган ее заботой и, чтобы отблагодарить Еву, сделал ей ожерелье из каштанов. Она позволила ему украсить себя этими скромными плодами и снова принялась танцевать. Ее чудесные белые ножки не оставляли следов на мху, и про себя Длинный Петер сравнил их с ножками лани или молодого оленя.

Они провели вместе чудесный день. Ева не переставала петь и смеяться. Петер собирал для нее плоды с деревьев, мастерил украшения из листьев и ветвей, приносил ей воду из самых чистых родников.

Но вечером Ева опять заявила, что идет в город, и, как и накануне, Длинный Петер остался один у подножия своего друга дуба.

На следующий день Ева не вернулась. Грустный и встревоженный Петер большими шагами ходил вокруг лачуги, и минуты казались ему более долгими, чем некогда часы. Наступил вечер, и Петер не выдержал: захватив несколько золотых монет, он отправился в город. Он прошел мимо дома, где убил толстого черного кота, и заметил в окне старую деву: она казалась более тощей, чем в прошлый раз, и прическа ее была в еще большем беспорядке.

К счастью для Петера, она вязала и не обратила на него внимания.

В этот день в городе был праздник: на всех перекрестках скрипки и кларнеты сзывали юношей и девушек на танцы; колбасники, булочники, кондитеры выставили на прилавках аппетитную снедь.

Но Длинный Петер ничего не слышал и не видел, он искал Еву. Он спрашивал у прохожих, не встречали ли они тоненькой грациозной девушки, но в ответ звучали только шутки да насмешки. Тогда ему пришла в голову мысль обратиться в гостиницу «Золотой лев», где, как он знал, Ева должна была пообедать и переночевать.

Хозяин гостиницы, толстяк с таким огромным животом, что свои собственные ноги он мог видеть только в зеркало, сначала ответил дровосеку грубо, но золотая монетка смягчила его, и он предложил Петеру кружку прохладного вина.

– Вы спрашиваете о красивой девушке, которая обедала здесь вчера и позавчера?'Да, весь город ее заметил. Не очень- то часто появляются у нас такие красотки. Хотя местные девушки славятся тонкими талиями и стройными ножками, ни одна из них не могла бы соперничать с ней! Но, сударь, что вам нужно от этой девушки?

Петер не знал, что ответить. Он не мог рассказать о секрете старого дуба и в глубине души должен был признаться, что не имеет никаких прав на Еву. Поэтому он просто достал из кармана еще одну золотую монету и положил ее на стол. Этот аргумент оказался вполне достаточным.

– Так вот, сударь,- продолжал хозяин гостиницы,- эту девушку заметил королевский сын, самый прекрасный юноша страны. Он проезжал через наш город, возвращаясь с охоты. Принц тут же предложил ей стать его женой, и красавица не смогла устоять.

«Да,- подумал Петер, взглянув на свою жалкую одежду и грубые узловатые руки,- конечно, она не могла устоять!»

И он заказал еще кружку холодного вина. Когда он выпил пятую кружку, он попросил, чтобы его уложили спать в комнате, где Ева провела две ночи. Это была самая великолепная гостиница в городе, но Петер не замечал ни бархатных занавесей гранатового цвета, ни позолоченных каминных решеток, ни покрывала из брюггских кружев. Он увидел только ожерелье из каштанов, которое сделал для Евы,- оно лежало на круглом одноногом столике.

Петер провел в городе три дня, и все это время пил не переставая. Он приглашал танцевать местных красавиц, но никто не желал плясать с таким неуклюжим кавалером, которого шатало из стороны в сторону.

Потом праздник кончился, скрипки и кларнеты смолкли, и Петер обнаружил, что у него не осталось больше ни одной золотой монетки.

Он решил вернуться в свою лачугу, наполнить карманы золотом и снова отправиться в город, чтобы топить свое отчаяние в вине.

Увы! Длинный Петер не нашел своих сокровищ. За те три дня, что его не было, воры растащили все, остался только очаг, где он жарил кроликов, да котелок для овощей.

Дровосек снова был гол как сокол, и опьянение его сразу рассеялось. На смену пришли печальные воспоминания. И тогда Петер решил взобраться на самую верхушку дуба и броситься оттуда вниз. Но, карабкаясь по стволу, он услышал шепот дуба:

– Длинный Петер, прежде чем умереть, не хочешь ли ты высказать свое третье желание?

Петер, удивленный, застыл на месте. Он был слишком подавлен тем, что с ним приключилось, и совсем забыл о чудесном происхождении всего этого.

– Друг мой, чего еще я могу пожелать? – сказал он, вздыхая.- Разве только того, чтобы Ева всегда была со мной1

– Это невозможно,- ответило чудесное дерево.- Наш повелитель разрешает нам награждать человека любым сокровищем, но с условием, что тот сам будет беречь его. Бедный мой Петер, ты не сумел сохранить свои богатства. Твои желания оказались слишком велики для тебя. Подумай хорошенько, прежде чем высказать свое третье желание, и не забудь, что мудрость заключается в умении заранее все обдумать и знать во всем меру.

Петер ответил, не колеблясь:

– У меня теперь только одно желание, оно включает все остальные: я хочу быть счастливым.

– Подумай,- снова сказал дуб,- у человека нет другого счастья, кроме того, которое он сам завоевал и сберег. Но все же, если ты настаиваешь, я выполню твое желание.

– Я хочу быть счастливым,- повторил Петер.

Едва он произнес эти слова, как в голове у него образовалась страшная пустота. Лес и высокие деревья исчезли; вместо них он увидел темноватую комнату, показавшуюся ему огромной. Раньше Петеру приходилось наклоняться, чтобы войти в свою лачугу, а теперь вдруг он очутился у двери, которая была в двадцать раз выше его самого. На камине под стеклянным колпаком стояли уродливые часы, изображавшие рождение Венеры. В комнате пахло английскими конфетами и сухим затхлым бисквитом. Но в какие-нибудь несколько секунд все прежние понятия Петера о жизни исчезли, он вдруг почувствовал, что этот новый мир как раз по нему. Дверь показалась ему уже нормальных размеров, тиканье часов – ласковым и успокаивающим, воздух – родным и приятным.

В этот момент к нему наклонилось высокое тощее создание с всклокоченной головой, в которой торчали бигуди, и в домашних туфлях. Петер с удовольствием узнал ее. Когда она поставила перед ним плошку, полную чудесного молока со сливками, он принялся мурлыкать. Длинный Петер стал котом старой девы.