30 августа 2007 года.

Летом 2007 года в четвертой мировой войне, объявленной Западу исламскими радикалами («Аль-Каидой» и родственными ей организациями), произошел пока еще не всеми замеченный и оцененный, но, на мой взгляд, решающий стратегический перелом.

Еще в январе и феврале казалось, что «Аль-Каида» находится на пороге исторического триумфа. После взрыва мечети в Самарре ей удалось погрузить Ирак в пучину суннитско-шиитского взаимного террора, унесшего десятки тысяч жизней мирных жителей. Американские войска оказывались во все более нелепой роли между двумя враждующими группами одинаково ненавидящих их фанатиков. Победившие на промежуточных выборах в Конгресс демократы требовали, опираясь на общественное мнение, немедленного вывода войск из Ирака.

Позволю себе повторить сказанное в моей прежней статье, которая, как мне кажется, адекватно отразила ситуацию того совсем недавнего времени.

«В Ираке США столкнулись не с военной, а прежде всего с семантической проблемой. Сначала «победа» определялась как «построение демократии в Ираке». Сейчас об этом никто уже не говорит. Сегодняшняя формулировка «победы» — «предотвратить гражданскую войну и обеспечить функционирование в Ираке центральной власти».

Два ложных определения «победы» привели к психологическому синдрому поражения, грозящему перерасти в реальное поражение в глобальной войне с исламским радикализмом.

В Ираке у США сегодня нет союзника, которого следовало бы защищать как по моральным, так и по прагматическим соображениям, кроме курдов, и нет противника, которого следовало бы уничтожать, кроме структур «Аль-Каиды».

Американцы действительно сосредоточились в последние полгода (после назначения командующим войсками генерала Дэвида Петреуса) на задаче уничтожения боевиков «Аль-Каиды». И здесь к ним пришла неожиданная удача, одна из тех, которые переворачивают ход войн.

Против «Аль-Каиды» выступили и обратились за помощью к американцам шейхи суннитских племен в провинции Анбар, центре суннитского сопротивления и основной базе «Аль-Каиды» в Ираке.

Исламские интернационалисты достали даже ненавидевших американцев бывших саддамовцев. Своей невероятной жестокостью по отношению к мирному населению, религиозным фанатизмом, навязыванием средневековых норм шариата, экспроприацией женщин для ублажения воинов Аллаха, словом, всем тем, что справедливо называется исламофашизмом. И этот исламофашизм отвергли правоверные сунниты, не имевшие ни малейших оснований симпатизировать американцам, отстранившим их от власти в стране, в которой они правили десятки лет.

Такое развитие событий, конечно, заметно повлияло на динамику конфликта внутри Ирака. Ее пока трудно предсказать в деталях, и Ираку в любом случае предстоит пережить еще много очень тяжелых лет. Но если говорить о глобальном контексте иракской войны, то он стал намного более определенным. Исламофашисты из «Аль-Каиды» потерпели фундаментальное метафизическое поражение. Если они не прошли у суннитов Ирака, они теперь не пройдут нигде. Они могут устроить еще несколько масштабных терактов в США или в Европе, но к ним никогда уже не придут те тысячи или даже миллионы молодых людей, которые неудержимо бы хлынули в их ряды в случае их иракского триумфа.

А ведь этот триумф был так близок. Что стоило им умерить свою жестокость и тупой средневековый фанатизм хотя бы по отношению к своим союзникам? Но тогда они изменили бы своей сущности и перестали бы быть подлинными исламофашистами. А, как исключительно цельные мерзавцы, они не могли себе это позволить. Так же, как немецкие фашисты не могли изменить своего расистского отношения к народам Украины и России, что предопределило перелом в ходе Второй мировой войны в тяжелейшем 1942 году. Но был и другой шанс — 7–9 месяцев назад, когда чаша терпения суннитов еще не была исчерпана. Американцы действительно могли уйти из Ирака, подарив «Аль-Каиде» триумф в глазах всего мусульманского мира.

Все прогрессивное человечество — демократы, получившие большинство в американском Конгрессе, пресса, телевидение, университеты, блестящие интеллектуалы, актеры, поп-звезды и секс-бомбы Америки и Европы — требовало вывода американских войск. Уже несколько лет подряд «встающий с колен» российский министр иностранных дел торжествующе злорадствовал: «Очевидно, что окончательная развязка иракского кризиса внесет дополнительную определенность в международную ситуацию».

Наперекор им стоял один не очень образованный, плохо артикулирующий свои мысли, чудом оказавшийся на посту президента США человек.

Он, конечно, не знал, что сунниты восстанут против «Аль-Каиды». Но он почему-то знал, что уходить нельзя, и упрямо это повторял, чрезвычайно раздражая своих высоколобых оппонентов.

Случайность? Может быть. А может быть, Провидение сознательно выбрало именно такого Джорджа Буша-младшего.

Его нелепая война обрела в обратной временной перспективе свой исторический смысл. «Аль-Каиды» не было в Ираке. «Аль-Каида» пришла в Ирак. «Аль-Каида» сломала себе хребет в Ираке. Вернее, навсегда потеряла там свой брэнд — светлый образ беззаветной защитницы угнетенных и беспощадно сокрушающей неверных мстительницы за оскорбленный и поруганный мусульманский мир.

Это очень хорошая новость. Для Запада. Для мусульманского мира. И для России.