В Египте родился следующий пророк и посланник Аллаха, о котором в Коране рассказано больше и подробнее, чем о ком-либо другом,— Муса, библейский Моисей.
В стране тогда правил Фир‘аун (фараон), опиравшийся на своих вельмож, среди которых был вазир по имени Хаман, и войско. Иногда о нем прямо говорится формулой «Фир‘аун и его войско». Они угнетали свой народ и преследовали живших в Египте евреев. Фир‘аун требовал, чтобы его считали богом, был очень горд своим богатством и могуществом. Под стать ему были и подданные. Коран рассказывает об одном из них, Каруне, библейском Корее (28:76-82; 29:39/38-40/39; 40:24/25). Он был из соотечественников Мусы, но противопоставил себя своему народу. Богат Карун был настолько, что ключи от его сокровищниц могли нести только несколько человек вместе. Он был очень горд и высокомерен, полагая, что все, что он имеет,— результат его собственного труда и знаний. Его упрекали в гордыне, но он только смеялся. Глядя на Каруна, многие из людей видели в нем достойный пример для подражания. Тогда Аллах в назидание им всем разверз землю, и она поглотила Каруна вместе с его имуществом. Все богатство, все могущество оказались бесполезными.
Точно так же Аллах доказал и ничтожество власти Фир‘ауна. Орудием Аллаха стал Муса. Когда он родился, Аллах внушил его матери, что младенца надо пустить плыть в коробке по реке. Его нашла и взяла на воспитание как собственного сына жена Фир‘ауна. Сестра Мусы следила за младенцем и узнала, что с ним сталось. Когда по воле Аллаха мальчик отказался брать грудь кормилиц, она предложила найти хорошую кормилицу и привела собственную мать, которая и выкормила сына, не открывая ему, кто она (20:38-40/41; 28:7/6-13/12).
Муса вырос в доме Фир‘ауна умным и смышленым. Однако однажды он вмешался в драку между египтянином и евреем и убил египтянина. Потом он отказался далее участвовать в междоусобице и, боясь наказания за убийство, бежал из Египта на восток, где добрался до страны Мадйан на Синайском полуострове. Там он встретил двух девушек, которые никак не могли набрать воды из колодца, около которого толпились пастухи. Муса помог им, и они привели его к своему старику отцу. Он дал Мусе убежище и предложил жениться на одной из своих дочерей, с условием, что он будет работать на старика восемь обязательных лет и еще два года, если захочет.
Муса выполнил условие, а затем отправился со своей семьей обратно в Египет. В священной долине Тува у склона горы он заметил огонь и пошел к нему, надеясь узнать дорогу и принести головню, чтобы зажечь собственный костер и обогреться.
Однако из огня, горевшего в кустах, с ним заговорил Аллах. Он объявил, что делает Мусу своим посланником к Фир‘ауну и народу Египта. В качестве доказательства он даровал Мусе чудесные знамения. Первым был посох Мусы, который, будучи брошен на землю, превращался в змею. Вторым — чудесное свойство руки Мусы белеть (словно пораженная проказой) и возвращать себе нормальный цвет по воле Мусы.
Аллах приказал Мусе идти к Фир‘ауну и проповедовать тому веру в единого Бога, в грядущий Судный день, призывать людей поклоняться одному только Аллаху. Муса стал отказываться, говоря, что боится наказания за прежнее убийство, что ему все равно никто не поверит, что он косноязычен и не сможет проповедовать. Он попросил дать ему в помощники брата — Харуна (библ. Аарон). Это было разрешено, и оба брата отправились проповедовать перед Фир‘ауном.
Они доказывали ему величие Аллаха и просили отпустить из Египта своих сородичей. В качестве доказательства боговдохновенности их миссии были продемонстрированы два уже известных чуда: с посохом и с рукой. Фир‘аун счел Мусу великим колдуном, испугался его и приказал собрать к себе колдунов и волшебников Египта. Им обещали высокие посты и награды, если они сумеют победить Мусу.
Волшебники собрались и бросили на землю свои посохи. Как и у Мусы, они ожили и превратились в змей. Когда же Муса бросил оземь свой посох, возникшая из него змея пожрала всех остальных. Египетские колдуны признали свое полное поражение и уверовали в бога Мусы. Фир‘аун же за это подверг их жестоким наказаниям, приказал отрубить им «руки и ноги накрест» и распять непокорных.
Бога Мусы признали и люди его народа. Они устроили молитвенные дома, где молились Аллаху. Фир‘аун же преследовал их еще более жестоко, чем прежде. Он приказал убивать мужчин, а женщин оставлять в живых. Хотел он убить и Мусу, обвиняя его в неблагодарности, в желании захватить власть над Египтом, отнять богатства у тех, кто ими владеет. Спасло Мусу заступничество некоего приближенного Фир‘ауна, тайно исповедовавшего веру в Аллаха. Фир‘аун также приказал своему вазиру Хаману начать строить из глины высокую башню, чтобы подняться по ней на небеса и доказать, что там нет никакого бога, о котором говорит Муса, и что единственный бог — это он, Фир‘аун.
Аллах же послал египтянам еще семь волшебных знамений. Он обрушил на них семь бед, бывших наказанием за то, что они не верили Мусе. Этими «знамениями ясными» были «тяжелые годы», «уменьшение плодов», «потоп», «саранча», «насекомые», «жабы», «кровь». Фир‘аун был устрашен и согласился отпустить Мусу и уверовавших вместе с ним соплеменников.
Однако, когда они собрались и двинулись в путь, Фир‘аун вероломно бросился с войском вдогонку, чтобы вернуть Мусу. Аллах приказал пророку не бояться и ударить посохом по воде моря, к которому они подошли. Муса ударил, море расступилось, и он со своим народом прошел посуху. За ним двинулось войско Фир‘ауна, но воды сошлись и поглотили врагов. Распалась и постройка, возведенная Хаманом.
В последний момент, погибая в воде, гордый Фир‘аун раскаялся в своих прегрешениях, смирился и уверовал в Аллаха. Хотя это было уже позднее раскаяние, Аллах в назидание будущим поколениям спас его тело. Его выбросило на берег.
Муса же привел сынов Исра’ила, т.е. потомков Йа‘куба, свой народ, на Синай и поспешил на Синайскую гору, чтобы предстать там перед Аллахом. Он хотел лицезреть Аллаха, но тот объяснил ему, как это страшно, явившись горе. Гора сразу рассыпалась в прах. После этого Бог говорил с пророком и вручил ему скрижали, где было записано «всякой вещи увещевание и разъяснение для всякой вещи». Мусе были ниспосланы правила жизни и поведения верующих. Тут же Аллах сообщил ему, что оставленный на попечение Харуна народ уже отступил от новой веры.
Муса поспешно вернулся к сородичам и к ужасу своему узнал, что они захотели иметь себе идола. Некий самаритянин (ас-Самири) уговорил их сделать из золотых украшений, добавив в них горсть праха, фигуру тельца, которая будет издавать мычание. Они так и сделали и стали поклоняться золотому тельцу вместо Аллаха. Напрасно Харун пытался их остановить и образумить. Они не стали его слушать.
Муса призвал отступников к ответу, упрекал Харуна, а ас-Самири изгнал навсегда. Тельца он уничтожил, вернул народ в истинную веру и повел его далее по пустыне. Когда людям не хватило воды, он ударил посохом по камню, и из него забило двенадцать источников. По просьбе Мусы Аллах закрывал их тучей от жары и посылал им с небес в пищу манну и перепелов.
Однако всего этого сынам Исра’ила было мало. Они были недовольны Мусой. То они требовали от него более разнообразной пищи, такой, к которой они привыкли в Египте: «…овощей, кабачков, чесноку, чечевицы и луку» (2:61/58), то отказывались выполнить приказ Аллаха о принесении в жертву коровы, Оттягивая исполнение и требуя дать им точные указания, какой именно во всех деталях должна быть эта корова. Наконец, когда они подошли к земле обетованной, подаренной им Аллахом, сородичи Мусы отказались напасть на ее жителей. Они очень боялись тамошних людей-великанов. Не могли их уговорить даже два лазутчика, благополучно побывавшие там и вернувшиеся обратно.
Отчаявшийся Муса жаловался на свой народ Аллаху, и тот осудил их на сорокалетние скитания по пустыне после смерти пророка. Только после этого они вошли в землю обетованную.
Особняком стоит в Коране еще одна история о Мусе. Собственно, все говорит о том, что речь идет о каком-то другом Мусе. Однако в тексте Корана нет прямых указаний на их различие. В суре «Пещера» («аль-Кахф», 18) между сказаниями о спящих отроках и о Двурогом (Зу-ль-Карнайне) без особого зачина вводится рассказ о том, как Муса сказал своему слуге, что хочет дойти до «места слияния двух морей». Оба они действительно добираются туда. В одном месте они забыли на земле взятую в качестве припаса рыбу. Рыба вдруг ожила и уплыла в море. (Ее коснулась живая вода, но этого в тексте не сказано.) Вернувшись на это место, путники не нашли рыбу, но встретили некоего «раба из Наших (т.е. Аллаха) рабов», наделенного от Бога мудростью.
Муса захотел стать его спутником, чтобы учиться тому, что тот знает. «Раб Аллаха» стал отказываться, говоря, что у Мусы не хватит терпения быть с ним, ибо поступки спутника будут ему непонятны. Муса настаивал, обещая быть во всем послушным. «Раб Аллаха» согласился, но при условии, что Муса ни о чем не будет спрашивать, пока ему не разъяснят. Муса, однако, обещания своего не сдержал и всякий раз громко удивлялся странным и неправильным, на его взгляд, поступкам своего спутника.
Они плыли на судне бедных рыбаков, и спутник Мусы продырявил его. Они встретили мальчика, и спутник Мусы убил его. Когда же они пришли в селение, жители которого отказали им в крове и пище, «раб Аллаха» восстановил там разрушившуюся стену, не взяв за это никакой платы.
Раздраженный постоянными недоумениями Мусы, «раб Аллаха» расстался с ним. На прощание он объяснил ему смысл своих поступков, направлявшихся самим Аллахом. Судно было испорчено, чтобы его не захватил гнавшийся за ними и отбиравший все суда царь-тиран. Убитый мальчик стал бы неверующим на горе своим благочестивым родителям. После же его смерти они могли молить Аллаха даровать им нового сына, чистого и праведного. Восстановленная в негостеприимном селении стена принадлежала двум добрым сиротам — детям праведных родителей. В стене был клад, предназначенный для них Аллахом. Стену надо было сохранить целой, чтобы, достигнув зрелости, сироты могли найти клад и им воспользоваться. «Не делал я этого по своему решению. Вот объяснение того, чего ты не мог утерпеть» (18:82/81).
Практически все краткие и более или менее распространенные варианты рассказа о Мусе относятся к- мекканскому времени. Иногда их более дробно распределяют по трем мекканским периодам. Однако материал, которым мы располагаем, заставляет признать такое дробное деление излишне детальным и недостаточно обоснованным. К мединскому времени относятся связанные с Мусой большие эпизоды в суре «Корова» («аль-Бакара», 2). Она и названа по одному из них. Суть этих эпизодов — упрямство и неблагодарность сынов Исра’ила, разными способами противившихся приказаниям и наставлениям пророка.
В традиционно считающихся мекканскими рассказах есть детали и аяты, которые с большой долей вероятности следует отнести к мединскому времени. Они явно и нарочито связаны с полемикой Мухаммада с иудеями, со спорами, которые развернулись в Йасрибе. К числу мединских вставок можно отнести аяты, утверждающие, что в Торе и в Евангелии предсказано появление Мухаммада (7:157/156). Возможно, что следом мединской обработки является наличие термина кибла в мекканском рассказе в 10:87. Видимо, мединским является добавление в 28:48 упоминания о том, что Мухаммада упрекали в отсутствии таких же способностей делать чудеса, какие были у Мусы. Это как бы ответ на упреки иудеев. Наличие в рассказах о Мусе большого количества деталей, свидетельствующих о текстуальном знании иудейских преданий и Ветхого завета, позволяет предположить, что вообще все мекканские по происхождению рассказы о Мусе прошли обработку в Медине. Они обросли деталями, узнанными уже в Йасрибе и важными для тех споров с последователями учения Мусы, которые там происходили.
Мединские аяты, особенно сура «Корова» («аль-Бакара», 2), являются частью общего обвинения иудеев в том, что они забыли заветы своего пророка, давно уже не выполняют его установлений, будь то запрещение труда в субботу или запрещение ростовщической лихвы. В частности, примером отступничества иудеев выставлялось то, что сразу после чудесного спасения они стали ворчать по поводу приказов Мусы. Со смакованием и живыми деталями Коран рассказывает, как иудеи при первой же возможности изменили Мусе, только что доказавшему силу своего Бога, и стали по своей воле поклоняться золотому тельцу.
По существу, в Коране содержится два разных рассказа-сюжета о Мусе. Первый — о Мусе и Фир‘ауне. Он построен по схеме историй о пророках и катастрофах и в виде кратких упоминаний присутствует уже в самых ранних сурах. В одном случае даже не названо имя Мусы, а просто упомянуто о «благородном посланнике» (44:17/16-33/32). Муса описывается как пророк, посланный к Фир‘ауну и его знати. Те отвергают Мусу и гибнут затем в катастрофе — тонут в водах моря, внезапно на них хлынувших. Все это вполне в стиле ранних пророческих рассказов.
Второй рассказ — о том, как Мусе не верил его собственный народ, спасенный им от египетского угнетения.
Все истории о Мусе насыщены морализующими выводами. Постоянно подчеркивается, что все его поступки определялись Аллахом, избравшим, спасшим и возвысившим пророка (даже против его воли). Этот мотив, как мы уже видели, характерен для всех пророческих рассказов. Особенно нарочит он в истории о Йусуфе. Другой постоянно повторяющийся мотив историй о пророках — неизбежность наказания неверующих. Он в полной мере представлен и в аятах о Мусе.
Именно для истории Мусы, как уже говорилось, особенно характерен мотив осуждения иудеев, древних и современных Мухаммаду, за то, что они оказались недостойны своего пророка. Не подчинялись ему, когда он был жив, и не следовали его заветам после того, как он умер. Собственно, в этом — основное идейное содержание большей части рассказов Корана о Мусе в их окончательном (с мединскими дополнениями) варианте.
Есть в кораническом образе Мусы и одна несколько неожиданная особенность. Муса, хотя он и великий пророк, проигрывает в сравнении с Мухаммадом. Он далеко не идеальный человек. Сознательная жизнь его начинается с преступления, никакими благими целями не мотивированного. В Коране подчеркнуто, что речь идет о совершенном грехе (28:15/17-21/20; 26:14/13). В Коране также особо выделены слова упрека Фир‘ауна Мусе в том, что, подобранный и воспитанный в семье Фир‘ауна, «он оказался для них врагом и скорбью» (28:8/7). Фир‘аун говорит Мусе: «Разве мы не воспитали тебя среди нас ребенком, и ты оставался среди нас годы твоей жизни, и совершил твое деяние, которое совершил, и ты — неблагодарный?» (26:18/17-19/18). Муса косноязычен и труслив. Свою миссию он не способен исполнить без помощи брата Харуна. Наконец, главные доказательства пророческого сана Мусы — это чудеса и фокусы, которых другие коранические пророки не делали. Более того, в кораническом контексте чудеса — дело, не очень достойное настоящего пророка. Мухаммад чудес не творил, отвергал призывы просить у Аллаха чудес, а главным чудом ислама считался сам Коран.
Муса как бы слабее, чем Мухаммад. Выделение такого аспекта в сказании о Мусе может показаться тенденциозным и нарочитым. При сплошном чтении всех текстов о Мусе он бросается в глаза. Однако Коран нигде не оговаривает сравнения Мусы и Мухаммада; кроме того, все эпизоды, в которых Муса выглядит не лучшим образом, не выдуманы, они взяты из Ветхого завета, а в Коране лишь особо выделены. Именно в этом отборе библейских эпизодов и проявляется тенденция. Косвенным подтверждением моего мнения о том, что такая тенденция существует, являются рассуждения великого мыслителя ислама Ибн ‘Араби (XII-XIII вв.). Он увидел в Фир‘ауне не только безмерного гордеца, но и мудрого человека, понимавшего предопределенность своего поведения и поведения пророка. Ибн ‘Араби считал, что Фир‘аун справедливо упрекал Мусу в личном несовершенстве.
Параллели с Мухаммадом, сравнения с ним, впрочем, присутствуют в рассказах о Мусе, как и во всех других коранических сказаниях. Учение Мусы приравнивается к вере Мухаммада и вере Ибрахима (42:13/11). Мусе, как и Мухаммаду, дано не просто откровение, но — Писание (Таура, Китаб, Сухуф, Фуркан). Как и Мухаммада, Мусу обвиняли в одержимости, в забвении традиций предков, в желании добиться мирской власти. Все это, как мы знаем уже, стандартно для пророческих рассказов. Есть в истории Мусы и «Коран в Коране» — коранические проповеди, вложенные в уста действующих лиц. Такую, к примеру, проповедь, наподобие мухаммадовской, произносит некий верующий из числа родичей Фир‘ауна (40:28/29-34/36).
Сходство психологического настроя Мусы с Мухаммадом можно видеть в рассказе о призвании пророка. В истории Мусы довольно подробно описано, как Аллах заговорил со своим избранным посланником. Это описание имеет косвенные параллели с первыми откровениями Мухаммада.
В истории Мусы фигурирует куст. Мухаммаду явилось дерево. Мусе первое видение было в священной долине Тува, Мухаммаду — на почитаемой горе Хира’. Откровение, ниспосланное Мухаммаду, начиналось, согласно преданию, приказом: «Читай!» Неожиданным приказанием начиналось и обращение Бога к Мусе: «Скинь сандалии!» (20:12). Далее Аллах говорит Мусе примерно то же самое, что и Мухаммаду: ты избран, поклоняйся мне, твори молитвы, наступит день суда, каждый получит за свои дела, пусть неверие людей тебя не смущает, проповедуй и будь мужественным.
Из этих сходств нельзя делать вывод, что Мухаммад копировал Мусу. Напротив, подчеркнутая параллельность, которая видна в тексте Корана, отражает переработку, а точнее — отбор мотивов предания о Мусе. Показать, что с Мусой происходило нечто похожее, значило доказать достоверность сообщений Мухаммада о первых видениях. Находя параллели в жизни Мусы, Мухаммад убеждал себя, что он действительно пророк, а потом теми же аргументами убеждал и других.
Главной связующей линией между Мухаммадом и Мусой в Коране является утверждение, что в Священном писании, полученном Мусой от Аллаха, было предсказано появление Мухаммада (7:157/156). Это был один из главных тезисов, с помощью которых Мухаммад надеялся добиться признания своей «подлинности» в глазах иудеев и христиан.
Муса был в Аравии известной фигурой и за пределами общин местных иудеев. В стихах доисламских поэтов иногда упоминаются эпизоды из его истории. Из текста Корана следует, что Мухаммаду напоминали о чудесах Мусы и звали его так же доказать свое пророческое достоинство (28:48). Есть в Коране и указания на то, что излагаемое Мухаммадом отличалось от того, что было известно всем. Выше я уже говорил, что именно при расхождении с общеизвестной версией в Коране появляется дополнительная ссылка на божественность источника сведений о том или ином пророке. Так сказано в связи с историей Йусуфа (ср. 12:102/103), есть такого рода «напоминание» и в истории Мусы (29:9/8, 99).
Некоторые эпизоды рассказаны подробно и последовательно во всех деталях. Так Коран обычно, как мы видели выше, рассказывает о вещах, слушателям мало известных. Именно так, к примеру, изложен эпизод об отказе израильтян войти в землю обетованную (5:20/23-26/29). Он расположен в Коране, кстати говоря, рядом с рассказом о сыновьях Адама, тоже подаваемом в тексте как нечто новое для аудитории.
В этом отразилась и эволюция рассказов о Мусе. Начиналось с общеизвестных историй и фактов. Потом, по мере возрастания идейной роли истории Мусы в связи со значимостью ее в спорах, к общеизвестному стали добавляться и перетолковываться эпизоды, неизвестные пророку и его слушателям прежде.
Коран отразил многие сказания о Мусе, прямо к тексту Ветхого завета не восходящие. В основе коранического рассказа лежат пересказы библейского текста, в каком-то виде существовавшие в Аравии. Из них черпались нужные Мухаммаду эпизоды. Не ясно, откуда появился мотив спасения тела Фир‘ауна. Скорее всего он связан с египетскими иудейскими преданиями, сохранившими память о египетском обычае мумификации трупов. Впрочем, мумификация была известна и в Аравии. Не ясно также и происхождение фигуры ас-Самири, подбившего иудеев на поклонение золотому тельцу. Имя его может быть искажением прозвища какого-то демона или же означать «самаритянин». Возможно, что так сохранились следы не дошедшего до нас целиком предания, связывавшего самаритян с расколом в первой иудейской общине. Некоторые детали рассказа находят себе объяснение в материале йеменских иудейских преданий. Они рассказывают, что после перехода через море иудеи увидели священного быка, шедшего по левую сторону от Бога. Из-под его ног был взят прах, использованный для изготовления тельца. Это ближайшая известная параллель к фразе ас-Самири, рассказывающего Мусе о своем поступке: «…я схватил горсть от следов посланника и бросил ее» (20:95/96). Не исключено, что и более близкие параллели к кораническому рассказу обнаружатся в фольклорном наследии именно аравийских иудеев. Некоторые детали попали в Коран из послебиблейских сказаний, бытовавших в христианской среде. К ней восходит особое выделение роли сестры Мусы (первой Марии), объяснение убийства Мусой египтянина происками Шайтана, вместо характерного для иудейской традиции оправдания этого поступка, и т.д.. Такого материала относительно немного, однако его наличие в сугубо иудейском сюжете показывает, что сказание, дошедшее до аравийцев, не всегда имело четкую конфессиональную окраску.
В целом для коранических сказаний о Мусе характерна большая близость к библейскому тексту, а не к послебиблейским преданиям. Это отличает их от рассказов о Йусуфе. Конечно, в Коране нет цитат из Библии, но немало текстов, очень близких к библейским, как, например, описание жертвенной коровы (2:67/63-73/68; ср. Числа 19). Есть и эпизоды, которые могут быть правильно поняты только при знании библейского рассказа. К примеру, история о руке, которая безболезненно становилась белой, ясна из библейского текста, где речь идет о проказе, то появлявшейся, то исчезавшей (ср. Исход 4:6-7). Современники Мухаммада понимали его, они знали, о чем идет речь. Однако уже спустя несколько веков мусульманские комментаторы иногда объясняли это место тем, что Муса был чернокожим и его рука произвольно меняла цвет. Некоторые эпизоды коранического рассказа, видимо, сочетают в себе детали нескольких повествований из Библии. К примеру, в описании встречи с девушками в Мадйане усматривают отголоски не только соответствующего эпизода в библейской истории Моисея, но и отзвуки похожих встреч Иакова с Рахилью и Элизера (Елеазара) с Ревеккой.
Особого внимания заслуживает «стратиграфия» рассказа о Мусе и «рабе Аллаха». Начальная часть повествования восходит к широко распространенному на древнем и средневековом Востоке Роману об Александре Македонском — своду сказаний о великом завоевателе. Многие части этого «романа» в устной и письменной форме в разных вариантах и на разных языках бытовали по всему Востоку. Иногда они «теряли» имя своего основного героя и приобретали новых действующих лиц. Так, различные эпизоды сказаний об Александре к VIII в. н.э. стали частями сказочных биографий древних царей Йемена, изложенных мусульманским историко-эпическим преданием.
Коран сохранил эпизод о том, что Александр (в Коране вместо него — Муса) вместе со слугой отправляется на поиски источника вечной жизни. Источник находят благодаря ожившей рыбе. Однако водой его воспользовался слуга, а не хозяин. Истоки этого сюжета много древнее, чем Роман об Александре. Коран сохранил память и об этих, древнейших связях сюжета. «Место слияния двух морей», где происходит кораническое действие,— это там, где Тигр и Евфрат (пресное море), соединившись, вливаются в Персидский залив (соленое море). Там же, в районе Бахрейна, подземные реки Аравии выходят в море, создавая на дне его пресные родники. В эти места (на Бахрейне, древнем Дильмуне) древние месопотамцы помещали рай, место вечной жизни. В этих местах происходило действие многих древних сказаний о поисках источника вечной жизни.
Следующая часть рассказа строится по известной фольклорной сюжетной схеме легенд о божеской мудрости.
В мотивах рассказа отразились и многие элементы древней ближневосточной символики, бытовавшей в разных формах в фольклоре. Корабль, дом, стена толкуются как элементы, складывающиеся в образ потустороннего мира и символизирующие загробную жизнь.
Коранический рассказ сам по себе целен. В наглядной и парадоксальной форме он проповедует уже не раз встречавшиеся нам идеи: человеку, даже пророку, не дано знать подлинного смысла событий и замыслов Аллаха. Любой низкий, дурной поступок пророка может оказаться в конце концов верным и достойным.
Такой рассказ мог служить хорошим аргументом в спорах не только с врагами, но и с союзниками, которые тоже иногда осуждали те или иные поступки Мухаммада. Может быть, нужный для споров параллелизм и подчеркивался введением в рассказ имени Мусы, уже известного как «двойник» Мухаммада.
Мудрый спутник пророка остался в Коране безымянным. Предание же затем дало ему имя аль-Хадир. Так назвала мусульманская мифология таинственный персонаж, символизировавший собой вечность и постоянное обновление природы. Аль-Хадир считается одним из тех людей, которые не умерли даже первой смертью и живыми пребывают в ожидании Судного дня. Другие «вечные» хорошо известны Корану. Это Илйас-Илия, Идрис и ‘Иса-Иисус.