Пламя в резном, позолоченном камине плясало всё тише, неистово требовало добавки, заполняя просторный зал тенями и треском догорающих головешек. Подкинуть бы в огонь новое полено, но слуги были заняты во дворе, а сам Бернис не хотел даже на хиску оставлять принцессу Лейму одну.

Мраморные стены и пол в зале украшал золотистый орнамент и вычурная мозаика. Кроме пламени в очаге, свет ещё давали несколько зажжённых свечей. Раньше здесь всегда разило кислым вином, застарелым потом, мочой и блевотиной – ещё не так давно в этом зале каждый вечер проходили шумные пиры, Бернису даже сложно было представить, что здесь бывает так тихо. На полах ступить было негде, чтобы не вляпаться в чужое дерьмо, а под столами и вовсе творились страшные дела – но времена те прошли. От начала бунта, окружающих Эллу шутов сильно убавилось, пока все они не переметнулись под пяту Легиса Торта. С того часа не слышались здесь хмельные выкрики и дикий хохот; не плясали полуголые, готовые на всё, придворные дамы; не гонялись за свободными юбками похотливые кавалеры; не видно было даже угодливой прислуги и менестрелей, что развлекали господ – только Бернис и Лейма иногда сидели за круглым столом у камина, а по залу для пиршеств теперь ходили приятные запахи масел и заморских духов, что любила принцесса.

Граф Моурт никогда не был мастером светских бесед, а рядом с принцессой Леймой так и вовсе дар речи терял. Вот и сейчас Бернис и Её Высочество долго сидели в гробовой тишине. Она, Лейма, устроилась в мягком кресле и вышивала на белом сукне разноцветный узор. Густые, смоляные волосы принцесса собрала в длинную косу, что чёрной змеёй падала ей на грудь. Точёное тело покрывало белое платье с глубоким вырезом от шеи и до...

Бернис вдруг поймал себя на мысли, что уже долго таращится на выдающиеся прелести принцессы, встрепенулся и тут же поднял глаза. Лейма встретила его взор снисходительной улыбкой, большие, цвета морской волны, глаза лукаво щурились, прожигали насквозь душу графу.

Она точно всё видела, точно всё поняла!

Бернис вдруг покраснел и опустил глаза к полу. Стыдливый жар прошёл по щекам, спустился до шеи и разошёлся дрожью по телу. Лейма на то лишь звонко хихикнула и продолжила вышивать. Неловкое молчание слишком уж затянулось – в мыслях Берниса, конечно – потому воин решил немного разрядить обстановку:

— Прекрасная птица, Ваше Высочество! Я ещё не встречал столь искусной работы!

Лейма оторвалась от полотна, снова взглянула на Берниса и громко захохотала, пустые коридоры подхватили её голос и звонким эхом разнесли по дворцу. Немного отсмеявшись, Её Высочество всё-таки пояснила:

— Хи-хи, Бернис, вы такой милый! Но это вовсе не птица. Это огненный феникс, который сгорает в белом пламени Той Стороны, чтобы снова возродиться из пепла былой чистотой и невинностью.

«Вот же тупой сын храса!.. Надо же – птица!.. Да кто меня вообще за язык тянул?! Снова выставил себя идиотом!» — всё больше краснея, думал Бернис, в то время как Лейма продолжала говорить:

— Наша семья, точно этот феникс – сгорает в огне бунта и предательства, чтобы очистить свой дух и вернуть дому честь, попранную отцом.

Голос Леймы немного дрогнул, глаза заблестели, но она быстро отвернулась, смахнула слёзы и спустя удар сердца её лицо снова приняло былые черты, не оставляя даже тени от мимолётной слабости. «Сильна духом, как её брат, достойна трона, достойна верности – достойна жизни, если придётся!» – думал Бернис, не в силах оторвать взор от принцессы.

— Милый Бернис, как вы думаете, когда уже всё закончится? — продолжала Лейма. — Корнис говорит, что осада дворца может затянуться. Вы с ним согласны?

Сказать по правде, Бернис такого не ожидал. В тот миг воин предпочёл бы снова стоять на стене, снова сражаться хоть с бунтарями, хоть с варварами Великой Степи… да хоть с бостовыми монстрами – лишь бы уйти от ответа, лишь бы оградить милую деву от горестной истины! Благородная честь не терпит ложь, не приемлет обман! Но как же Бернис может сказать правду сейчас? Где взять силы и мужество, чтобы лишить любимую Лейму последней надежды?

Эйфория после первого штурма быстро сменилась тяжкой обречённостью. В следующую седмицу защитники отбили ещё три ленивых атаки. Бернис ясно видел, что бунтари бьют не в полную силу, что тортовы псы лишь изматывают доблестных стражников. Но даже так скромная армия защитников таяла на глазах, тела убитых пришлось складывать в другом зале, а раненные заполонили почти все пустующие дворянские покои. На стене появились серьёзные прорехи, а подносить припасы и вовсе стало некому. Пришлось поработать и придворным дамам. Многие из них ухаживали за битыми бойцами, а некоторых и вовсе нарядили в мужские платья и дали им в руки оружие.

Лейма тоже рвалась на стену. Характер у Её Высочества был не сахар, потому Корнису пришлось выдержать ещё одну схватку, отговаривая сестрицу от глупостей. Дошло до того, что Корнис пригрозил запереть принцессу в покоях, если она покажется на дворе. С того дня Лейма пропадала в лекарских палатах, ухаживала за раненными бойцами, лично промывала и обрабатывала их раны.

Вот уже два дня никто не пытался влезть на замковые стены. Многие воины воспрянули духом, поверили в трусость врагов и скорую победу, но славная передышка была лишь отсрочкой погибели. Бунтари затаились, выстраивая снаружи смертоносный заслон. Под дворцовыми стенами мятежники уже успели собрать десятки осадных катапульт, и с каждым крамом орудий становилось всё больше. Даже страшно представить силу их совместного залпа, видно, предатель Легис Торт решил развалить дом Поющего Эллы до основания.

Пауза слишком затянулась, но Бернис так и не нашёл нужных слов. Видно, все печальные мысли проступили у воина на лице, потому как Лейма продолжила сама:

— Милый Бернис, да не волнуйтесь вы так! Я ведь уже не ребёнок и прекрасно знаю, в какой мы беде! Просто… знаете?.. мне лишь хотелось услышать что-нибудь ободряющее.

— Я никому не позволю причинить вам вред! Моя жизнь, мой клинок и моё сердце – навеки ваши! — выпалил граф на одном дыхании.

— О Бернис! — разочарованно проговорила принцесса, опуская глаза и прикрывая лицо ладонью. — Прошу вас, не нужно! Мы выросли вместе, и я… очень люблю вас, но… кхм… лишь как старшего брата! — продолжила она виновато. — Мне очень больно говорить вам такое, поверьте, но я не в силах совладать с сердцем. С раннего детства я знала, что меня выдадут по расчёту. Это мой долг, и я с тем смирилась. Но, хотя бы сейчас, на пороге смерти, я желаю разрушить золотые оковы и прийти на суд Керита свободной.

Она замолчала и в зале снова повисла неловкая тишина. Что Бернис, что Лейма очень смутились. Похоже, граф в эту хиску полюбил принцессу ещё пуще прежнего, но говорить о том больше не собирался.

Слава Кериту, в зал вбежал запыхавшийся вестовой и скрасил неловкость:

— Сир, поспешите! Началось!

Переспрашивать о чём речь Бернис не стал:

— Останься с Её Высочеством! Береги её жизнь ценою своей! — вскрикнул граф, подскакивая с кресла и убегая во двор. Уже в коридоре Лейма остановила его взволнованным окликом. Бернис замер, медленно обернулся, пытаясь унять горячее сердце.

Лицо Леймы снова сияло силой и стойкостью, только вот глаза её были переполнены горькими слезами, выдавали истинные чувства ЕёВысочества:

— Вы мой герой! — звонко и твёрдо проговорила принцесса. — Бей изо всех сил!!! — докончила она, ударяя кулачком по столу.

Граф застыл, не в силах пошевелиться. Только что он был раненным рычем и вот, в одно мгновенье он снова обратился грозным львом. Бернис ничего не ответил, только улыбнулся, кивнул и понёсся во двор. Его грудь наполнилась силой, слова принцессы, точно молния, выжгли все волненья и страхи, подарили воину крылья. Теперь Бернису всё по плечу!

Ночной двор встретил графа страшным пожаром, удушливый смог ослепил взор слезами, а лицо обдало знойным ветром. Громадные брёвна ярко полыхали по всей площади до самой стены, голодные огненные языки подпрыгивали выше людей, освещали дворец точно Сулаф ясным днём. Пламя громко гудело, жарким треском глушило суетливые крики и ругань стражников, бегающих по двору, пытающихся совладать с самой буйной стихией.

Прикрыв лицо отворотом плаща, Бернис добежал до стены и быстро вскарабкался по лестнице. Принц Корнис был уже там:

— Ваше Высочество, что тут у нас?

— Дела плохи! Тортовы псы забрасывают нам за стену горящие брёвна. Не знаю какой дрянью бунтари их пропитали, но огонь этот затушить почти невозможно.

Бернис оглянулся, со стены весь двор был как на ладони. Горящих подарков было куда больше, чем графу казалось с земли. Двор усеяли огромные угли и извести тот жарник будет непросто. Стражники то и дело заливали брёвна водой, присыпали песком и землёй, но потушить их никак не могли. Чтобы пламя не перекинулось на дворец, люди толкали громадные головешки к центру двора, там уже расходился гигантский костёр.

— Краалово семя! — стиснув зубы, выпалил граф. — А я надеялся, что бунтари будут метать по нам камни.

— Видно, Легис куда умнее, чем мы всегда о нём думали. Выкурить нас огнём будет легче, чем разбить стены камнями. — Ответил принц.

— Корнис, ты только взгляни на муры. Ведь если сейчас протрубят штурм!.. — Взволнованно прокричал Бернис. Почти все воины тушили пожар, и стена осталась нагой.

— Я всё понимаю, дружище, но и огонь нельзя бросать. Слишком дорого может стоить нам такая небрежность.

В следующий миг мятежные барабаны оповестили защитников о новом залпе метателей.

— Все в укрытие! Не стойте вы истуканами, уходите!.. скорее!.. — кричал граф не своим голосом.

Дальше рой светлячков за спиной воина воспарил к небесам, раскрасил чёрное, ночное полотно золотистыми мазками. Рисованная атака заворожила Берниса, потрясла доблестное сердце фатальной красотой и неумолимой обречённостью. Светлячки становились всё больше, пока не обратились перед взором громадными золотыми шарами, что новой порцией жара обрушились за стеной.

— Всем тушить огонь! — срывал горло Бернис. — Первое и пятое отделение останьтесь на стене, остальные за мной!.. У нас четверть крама до нового залпа!.. Вперёд, чего застыли убогие храсы?.. все за мной!

Бернис первым слетел со стены и рванул к колодцу. Бассейн воины давно осушили, а дивные клумбы изрыли ради песка. У колодца было не протолкнуться, люди неистово крутили ворот, но всё же не успевали. Вокруг стояли десятки наполненных вёдер, одно подхватил командующий и спустя несколько ударов сердца уже выплеснул воду в огонь. Бревно зашипело, обдало лицо паром, но меньше пламя не стало. Туда же опрокинули вёдра его бойцы, но всё без толку, пламя бушевало как прежде. Ещё дважды граф возвращался с водой, пока не расслышал окрик принца со стены:

— Новый залп! Все в укрытие! Бегом!.. бегом!.. прячьтесь скорее!..

Бернис успел добежать до стены, там споткнулся и распластался под лестницей. Спустя миг на дворец обрушилось жаркое небо. Огненный град простучал в двух шагах, обернулся чудовищным бедствием. Не все воины успели укрыться. Многие бойцы не расслышали командирских окриков, продолжали суетиться вокруг горящих брёвен. Одна из катапульт угодила точно по ним, бездыханные, обожжённые тела размело по всему двору, даже вскрикнуть никто не успел.

Других стражников смерть настигла в укрытии. Воины прятались под навесом, где калили смолу. Бревно проломило лёгкую крышу и угодило прямо в чан, расплескав его содержимое на людей. Пылающие куклы прыснули в стороны, наводнили двор обречёнными криками, пока не рухнули все замертво. Смола загорелась, растеклась по двору, задымила воздух густым, чёрным смрадом.

Боевого духа у стражников поубавилось, двор походил на камин, и потушить его теперь было невозможно. Как назло, мятежный вестовой начал трубить в рог сигналы для штурма. Очень вовремя, хуже не придумаешь!

— Все на стену! Готовимся к бою, враг у ворот! — кричал Корнис, подгоняя людей.

Расслышав оклики принца, цепочки воинов двинулись вверх по лестнице, занимали позиции для последнего сражения с бунтарями. В том, что осада окончена, и исход мятежа уже близок – Бернис не сомневался.

***

Влетев на стену, граф смог рассмотреть бесконечные колонны мятежников, мерно шагающие к дворцовым мурам. Потом воин окинул взглядом редких защитников – усталых, измотанных, но верных долгу – и руки его, Берниса, чуть не опустились. Даже стрел у стражников осталось едва ли на несколько залпов, так что уповать оставалось только на рукопашную схватку.

Похожие страхи проступили на лицах воинов. Люди нервно поглядывали по сторонам, громко шептались, а некоторые даже прощались, крепко обнимая друг друга за плечи. В победу они больше не верили.

К счастью опустили руки не все. Принц Корнис протрубил в рог короткий сигнал, забрался на пилястру и когда понял, что все воины глядят на него, начал громко и чувственно говорить:

— Славные воины Керрии!.. Вот уже девять лун мы бьёмся с вами плечом к плечу!.. Вот уже девять дней многочисленный и подлый враг ломает зубы о нашу стену… наши доспехи… наши щиты!.. Мы славно напоили мечи мятежной кровью и предкам на Той Стороне нечем будет нас пристыдить! Мы сохранили нашу честь!.. нашу доблесть!.. нашу волю!..

Воины застыли, точно мраморные статуи, глаза многих блестели слезами. Битые, грязные, усталые, но гордые и верные – они слушали принца.

— Но конец уже близко! — ещё громче продолжил Корнис. — Подумайте вот над чем: Когда мы с вами падём!.. когда наши души отправятся к праотцам!.. когда станем на великом суде, и Керит спросит каждого о делах наших – что вы ответите?.. чем заполните тишину небесных чертогов?..

Напряжение на стене усилилось в разы. Бернис вдруг понял, что его ноги слегка подрагивают, сердце рвётся наружу, а перед глазами застыло печальное лицо Леймы, полное горестных слёз. Корнис всё говорил, Бернис слушал его, но не слышал:

— А я скажу вам братья мои!.. — внезапно взорвался криком принц, выхватывая графа и других воинов из темноты размышлений.— Каждый из вас – кто ещё жив и, кто уже пал – все вы!.. гордо и славно ответите – Я ГЕРОЙ! Ибо не убоялся я грозного и подлого врага!.. Ибо встал на защите родной земли и боронил её до последней капли крови!.. Ибо сохранил я честь и доблесть, что завещана мне была! Враги трепетали предо мной, а имя моё ещё долгие лета будет звучать в героических песнях!..

Лицо Корниса искривилось, тяжёлые слёзы смочили красные щёки, но голос его продолжал греметь силой и сталью, снова даруя людям веру:

— И восславит вас Керит!.. и возгордится он доблестью детей своих!.. и восславят вас наши предки!.. и останется ваш подвиг в веках, как подвиги славных героев древности!..

Корнис на миг замолчал, окидывая остатки армии взглядом, и от взора того Бернис вздрогнул и едва устоял. Спустя несколько ударов сердца принц неистово продолжил:

— Я, Корнис – принц Керрийский – горжусь вашим подвигом!.. Я горжусь тем, что был рождён на земле, где живут столь славные люди!.. Я горжусь тем, что провел последние дни среди вас, и я клянусь вам!.. Клянусь всеми богами!.. Клянусь честью и добрым именем моей семьи, что я буду биться за вас!.. За каждого из вас я буду стоять до конца!.. Стоять, пока моё бездыханное тело не падёт оземь, израненное и обескровленное!.. Вы пойдёте за мной в последний раз?!

— Да-а-а!!! — неистово взревели бойцы.

— За Керрию до смерти!!! — кричал Корнис, ударяя мечом по щиту.

— До смерти!!! — подхватил его речь вдохновлённый Бернис и его поддержал рёв верных глоток.

— Ххорра!!! Корнис ххорра!!! Бернис ххорра, ххорра, ххораа!!!

— До смерти!!! Бей изо всех сил!!!

— Бей изо всех си-и-ил!!!

— Смерть врагам!!!

— Сме-е-е-е-ерть!!!!!

Люди ещё долго кричали боевые кличи, восхваляя принца и графа. Захваченный город содрогнулся, расслышав тот величавый рёв, и на миг атакующие колоны бунтарей дрогнули, встали перед стеной, воздавая должную славу воле и силе духа защитников.

Но заминка вышла недолгой. Мятежное войско снова пошло рябью и двинулось в путь. Тяжёлые латники, укрытые прочными щитами и сияющими доспехами, мерно шагали брусчаткой, с каждой хиской всё ближе подходили к дворцу.

— Лучники, наизготовку! — скомандовал Бернис. Когда бунтари подошли для удара, он продолжил:

— Выстрел! Бей изо всех сил!

— Бей изо всех сил!!! — взорвались воины на стене. Последние стрелы взмыли в небо, опустились на головы латникам. Хотя Бернис не рассчитывал на силу обстрела, но результатом остался доволен. В монолитных бунтарских рядах показались прорехи. Новый залп был куда сильнее, первые ряды пали ниц, но и стрелы закончились. Такие потери не могли остановить мятежное войско. Стальная лавина хоть и неспешно, но уверенно катилась к стене.

— Готовьте рогатины! — кричал граф, когда первые лестницы упали на стену. На бунтарей сыпались камни, свистели копья и дротики, всё что под руку попадало – рушилось на головы врагов. Только удержать тот натиск страже было не по силам. Спустя четверть крама первые латники всё же добрались до пилястр и на стене запели мечи.

— Держать линию, не пускать бунтарей на стену! — срывал горло граф. Верный клинок к тому мгновенью уже был в руке, уже окрасился вражеской кровью.

Бернис позабыл тогда всё, чему его учили. Всю науку доблестного боя пришлось отринуть на задворки уставшего разума. Воин превратился в дикого зверя, его ловкости подивился б тогда даже волох[29]. Воин рубил без оглядки на строй, бросался в самую гущу прорыва, толкал врагов со стены, сносил мятежные головы.

Рядом с ним сражался и Корнис. Точно злобный рыч, принц гонял по стене стадо мятежных овец, его клинок наигрывал славную мелодию, а враги подпевали болезным криком, жалобным визгом и руганью. Но вражеский хор голосил всё громче, всё сильней давил виртуозного музыканта басистым рёвом и пением невпопад.

Бернис вдруг понял, что меч его потяжелел. Что каждый новый взмах воину даётся с трудом, что ещё немного, и он упадёт. Мышцы напряглись, точно камень, тревога и раздражение захлестнули разум, и только боевая ярость продолжала удерживать воина на ногах.

Вдруг на стене стало гораздо просторнее. Снизу перестали наседать бунтари, а те, что успели прорваться, опасливо пятились назад к лестницам. Защитники уверенно теснили врагов, а мятежный вестовой трубил в рог сигнал к отступлению, первая волна штурма была отбита.

— Поднажми! Мы в полушаге от славы! — подстегнул Бернис воинов, из последних сил набрасываясь на отступающих бунтарей. Спустя несколько ударов сердца стена была очищена полностью.

Ни радости, ни ликований промежуточная победа защитникам не принесла. Стена была усеяна трупами. Глядя вокруг, Бернис с трудом удерживал обречённые слёзы. Бывалый воин не раз видел поле после битвы, и ужаснуло его не обилие мёртвых. Бернис увидел конец сопротивлению, сосчитав живых защитников замка.

— Корнис, нам не устоять! Стену придётся оставить! — с тяжёлым сердцем, выпалил Бернис.

— Я вижу, — согласился принц. — Тогда отступаем?

— Другого выхода я не вижу.

Корнис тяжело огляделся. Потешить взор принцу было нечем. Едва ли полсотни воинов кое-как стояли на ногах. Многие из них истекали кровью и держались из последних сил. В этот миг мятежный вестовой начал трубить новую атаку.

— Разделимся сейчас, пока мы ещё можем сражаться.

— Это единственный путь, Ваше Высочество! — почтенно склонил голову Бернис, но принц проигнорировал этикет и горячо обнял верного друга:

— Бернис, Керит одарил меня больше всякого человека. Я неистово благодарю Кронов за такого верного друга. Для меня было честью стоять на стене рядом с тобой! — горячо прошептал он графу на ухо.

— Для меня нет большего счастья, чем служить достойному господину. Я повидал многих, Твоё Высочество, но ты самый достойный из всех людей нашего бесчестного мира! Я горжусь нашей дружбой и буду верен тебе до последнего вздоха. — Ответил граф, так же крепко обнимая Корниса. — Не будем прощаться, я уверен, что Керит разделит нас ненадолго.

— Воистину, друг, так и будет! — закончил Корнис, отстраняясь от графа. — Левое крыло, за мной! — выкрикнул принц и припустил вниз по лестнице. Следом за ним потянулась скромная цепочка бойцов. Бернис медлить не стал, забрал оставшихся воинов и побежал к правому крылу. Там была другая лестница.

Внизу стоял нестерпимый жар. Кольчуга быстро нагрелась, а сквозь одежды начал просачиваться жгучий пар. Двор походил на затухающий горн. Брёвна уже давно не пылали, превратились в громадные угли. Дышать было трудно, горячий воздух перед глазами мерцал и подрагивал.

Бернис прикрыл лицо отворотом плаща и, что есть сил, рванул к своей двери. Дел было полно. До прихода врагов нужно успеть опустить клеть и забаррикадировать проход. Главные замковые ворота воины наглухо завалили большими камнями и мебелью, так что во дворец бунтарям не пробиться. А два боковых прохода для прислуги Корнис оставил для последней схватки. В тех коридорах припрятали длинные пики и немного стрел, так что мятежников ещё ждут несколько неприятных подарков.

— Опускайте клеть, скорее! — выкрикнул Бернис. Принц со своими людьми укрылся в противоположном коридоре ещё раньше.

Воины долго возились, выстраивая достойное укрытие. Когда клеть упала, подъёмный канат обрубили, теперь её не поднять. Сразу за дверью выставили тяжёлые щиты, меж которых сверкнули грозные пиковые наконечники. Бернис к последнему бою был готов.

Окинув взглядом замковый двор в последний раз, Бернис едва не вскрикнул. Клеть в проходе Корниса всё ещё была поднята. Над ней корпели воины и сам принц, но поделать ничего не могли. Простой механизм подвёл так не вовремя.

На стене показались первые бунтари. Не встретив защитников, они неспешно спускались во двор, боязливо оглядываясь по сторонам. Заметив возню, большой отряд бросился к Корнису:

— Лучники, скорее! Принц в опасности! — не своим голосом вскрикнул граф. Лучники не зевали, выпустили стрелы по врагам, но остановить лавину почуявших лёгкую кровь бунтарей не смогли. В проход, где был принц, ворвался большой отряд мятежников, и сталь зазвенела по новой.

— Поднимайте клеть! Скорее, чего ждёте?.. нам нужно туда! — неистово кричал Бернис, но люди виновато разводили руками.

— Сир, это невозможно, — проговорил ближайший лучник. — Мы наглухо заклинили клеть, а по дворцовым палатам путь выйдет очень длинным. Нам никак не успеть на подмогу Его Высочеству.

— Вот же краалово семя!.. Тогда стреляйте, стреляйте!.. Не останавливайтесь!

Стрелки без жалости опустошили колчаны, но остановить мятежников не сумели. Двор быстро заполнился бунтарями. Их сильно сковывал жар догорающий брёвен, потому появления господ пришлось ждать ещё долго. Теперь Бернис мог только бессильно наблюдать за тем, что происходило за клетью. Граф тревожно всматривался в темноту узкого коридора, где скрывался принц Корнис. Звуки сражения там уже прекратились.

Через несколько хисок сквозь ворота неспешной процессией проехала шайка разодетых павлинов. Возглавлял их тот самый бунтарь – герцог Легис Торт. Высокий худощавый старик слыл скорее шутом, чем славным воином. Тяжёлая кольчуга согнула предателя вдвое, а пёстрая, многоцветная бригантина ему была явно не по размеру. Бернис очень пожалел, что не припрятал пару стрел на такой случай – мишень была идеальной. Но псу сегодня определённо везло.

Спустя ещё несколько томительных хисок Бернис чуть не взвыл от досады. Волна обречённой тоски вдруг затопила его разум и едва не снесла остатки воинской воли. Из темноты коридора на двор вынесли израненное тело Корниса и непочтительно бросили Легису под ноги.

— Корнис!!! Нет!.. нет!.. Не смей, бостов пёс!.. нет!.. нет!.. нет!.. только не так! — взорвался Бернис истеричным криком, взывая к остаткам чести Легиса Торта.

Бунтарь отреагировал на графовы вопли насмешкой. Он медленно слез с коня, демонстративно вынул меч из ножен на поясе и стал выкрикивать какой-то пафосный бред перед стадом своих прислужников.

Двое наёмников подхватили принца под руки и поставили на колени. Тело его было перепачкано кровью, а конечности едва шевелились. Корнис выпрямился из последних сил, но смотрел он не на предателя. Его Высочество обернулся к Бернису. На окровавленном лице сверкнула довольная улыбка, когда друзья пересеклись взорами в последний раз:

— Спаси её! — только и успел выкрикнуть Корнис.

В тот миг предательский меч со свистом упал, и голова принца покатилась по мостовой. Обезглавленное тело выгнуло дугой, окатывая палача бордовым фонтаном. Легис не стал уклоняться, буквально купался в крови поверженного врага.

От той картины граф застыл. Сердце сжалось в груди, разум на мгновенье поник. Руки суматошно искали опоры, а горькие слёзы потекли по щекам. Это конец! Бернис не сберёг принца!.. не сберёг лучшего друга!..

— Не-е-ет!!! — что было сил, закричал воин, схватился за голову и упал на колени. Тело задрожало, руки обмякли, а во рту отдавало свинцом. Такой смерти Корнис не заслуживал.

— Нет, нет, нет!!! — продолжал он истерично кричать, немного пошатываясь, не в силах привести себя в чувства. Слёзы слепили глаза, обжигали лицо, а чувства, прорвавшиеся на волю, лишили Берниса его силы и стойкости. Он не мог принять трагедию, не мог больше вынести свою бесполезность. Корниса больше нет!.. больше нет…

«Спаси её!..» — снова прозвучал в голове голос принца.

— Лейма! — спохватился Бернис, подскакивая, точно ошпаренный пёс.

— Все за мной! Мы должны спасти принцессу!

— Сир! Король заперся в почивальне, может, поспешим ему на подмогу?

— Плевать мне на короля! Он уронил свою честь, мы идём за Леймой! — уже на ходу грозно отвечал граф.

Хоть бунтари уже давно бродили по замку, всё же Берниса им не нагнать. Он был к Лейме гораздо ближе мятежников, к тому же, граф точно знал, где скрывалась Её Высочество. Проскочив на одном дыхании лабиринт узких коридоров и лестниц, воин добрался до винного погреба. Покой принцессы и ещё нескольких придворных дам сторожили двое стражников с длинными копьями и при луках.

— Не стрелять! — выкрикнул Бернис, выскакивая из темноты коридора. — Что тут у вас?

— Сир! Всё тихо.

Бернис ворвался в погреб и на ходу стал раздавать указания:

— Все на выход! Лейма, скорее!.. мы должны уходить!

— А где мой брат?!

— Скорее, времени совсем нет!.. мы должны скрыться, пока...

— Где Корнис?! — дрогнувшим голосом, прикрикнула Лейма.

Бернис замер. Сейчас было не время для правды, но и врать граф не умел никогда:

— Он прислал меня за тобой!

— Слава Кериту! — молвила принцесса, позволяя увлечь себя за руку.

Бернис повёл беглецов через просторный зал, за ним прятался узкий коридор, что мог вывести к древним катакомбам. Там можно укрыться, а если повезёт, то даже незаметно выбраться из дворца.

Но тем надеждам не суждено было сбыться. В зале беглецов уже поджидал большой отряд бунтарей.

— Сомкнуть щиты! — только и успел выкрикнуть Бернис, перед залпом мятежных лучников. Не все воины успели укрыться, многие упали, поражённые стрелами. Остальные стали монолитной стеной, защищая графа и принцессу. Бунтарские стрелы ещё раз облизнули коробку, но теперь они защитников не страшили. Дальше мятежники ринулись в атаку, и противники сошлись в рукопашной.

— Держать строй! Руби! — раздавал команды Бернис, прикрывая принцессу. Лейма держалась молодцом и лишний раз под удар не подставлялась.

Воины неистово рубились с врагами, бунтари верно падали на пол, но и строй стражников безнадёжно редел. Подкрепления Бернису взять было негде, в то время как всё новые отряды мятежников слетались на стальной перезвон. Точно гром в непогожий день, бойцы ругались и ревели, свято исполняя свой долг.

Долго держаться стражники не могли. Спустя несколько хисок на ногах устоял только Бернис. Не все воины были мертвы: кто стонал на полу, кого уже держали под руки Кроны – но сражаться мог только граф. Мятежники обошли Берниса по кругу, но атаковать не спешили. Боялись! Слишком много крови пролил графов меч, слишком много бунтарей пало в схватке с прославленным воином – враги оценили то по достоинству.

За спиной притаилась принцесса. Её Высочество прижимала к сердцу клинок с золотой рукояткой – перед осадой ей дал его Корнис. В её участи Бернис не сомневался. Принцесса никогда не дастся в руки Легисовым псам. Когда воин падёт, Лейма тут же лишит себя жизни.

— Брать его живым! Живым! — вдруг из-за спин бунтарей начал кричать незнакомый Бернису воин.

Разглядеть бунтаря граф не мог, да и не думал он тратить славный миг на смотрины. Мятежники отвлеклись на тот оклик, и Бернис сполна отплатил им за глупость. Быстрый боковой выпад – двое врагов падают на мозаику. Кровь только хлынула из перерезанных глоток, а графов клинок уже снова блеснул, снова нерасторопный бунтарь тихо крякнул и завалился на пол. Резкий разворот, и вот уже граф рубит голову нового врага.

Мятежники опомнились быстро, всей толпой набросились на Берниса. Воин изворачивался, фехтовал, бросался в обманные выпады, но врагов было много. На воина набросили сеть и придавили к земле. Граф вырывался, как мог, даже ранил кого-то клинком, но потом всё померкло. Бунтари начали избивать Берниса ногами, шквал ударов лишил его чувств, открыл воину путь на Ту Сторону.

Всё уже было не важно. Бернис был готов умереть, был готов предстать перед ликом Керита. Лишь бы Корнис и Лейма всегда были с ним рядом!

[29] Волох – монстр Крильиса – прямоходящая тварь с волчьей пастью и покрытая серой шерстью. Часто поминается керрийцами в ругательных оборотах.