Раскат грома заставил пригнуться. Яркая ветвистая молния дважды ударила в землю. Там, где я был ещё секунду назад, теперь зияла большая воронка. Страшно представить, что было бы, стой я на месте?! Но я не стоял.
Я бежал изо всех сил. Бежал, не глядя назад, мечтая скорее убраться от опасного места. Тело страдало от боли, ноги подгибались в коленях, а сердце рвалось из груди. Тяжёлое дыхание то и дело сбивалось, лёгкие пылали знойным жаром, а в голове царил хаос. Панический ужас давил мою волю, сковывал разум, медлил шаги. Я был обречён! Никому не уйти от стихии.
Преследовал меня ураган. Грозный торнадо, собранный из тысячи смерчей, разгулялся над призрачным городом, губил всё, что попадалось ему на пути. Летучие вихри рвали деревья с корнями, валили дома, точно невесомые пёрышки швыряли машины.
Опять громыхнуло. Новая вспышка раскрасила ночь, ослепила глаза. Боль пришла за ней следом. Неведомая сила сковала меня прозрачными кандалами, на руки упали незримые цепи. Я застыл, что-то оторвало меня от земли, развернуло назад и распяло на пути урагана. Ледяной ветер исхлестал дрожащее тело, свинцовые тучи отбросили плотную тень, утопили узника в омуте мрака. Синяя мгла была даже немного красивой и… была страшной!
Шторм меня не достал. Тьму надвое разделил лучик света, он быстро настигал распятого пленника, двигался скорее циклона, пока не окутал меня ярким коконом, точно щитом закрывая от бури. Ураган прошёл незаметно, не принёс мне беды, но идущая следом тьма никуда не девалась.
Я заметался в оковах, попробовал вырваться, но освободиться не смог. Чуждая сила всё ещё цепко сжимала клещи, не позволила мне улизнуть. Облако света разгоралось всё ярче, пока не засияло точно солнце, не проникло в моё тело, пока не обласкало меня нежным теплом и неведомым блеском.
Не знаю долго ли так продолжалось, но внезапно я понял, что декорации вокруг изменились. Стало светло. Теперь я стоял на террасе высокой башни, что высилась над землёй до самых облаков. Чёрные стены переливались на солнце мириадами бликов, мраморным блеском отражали лучи, пугали и завораживали слабого человечка исполинским величием.
Там я был не один.
В десятке шагов замерли люди. Красивая девушка в ярком рубиновом платье прижималась к груди высокого парня. Они были парой. Догадаться было несложно: прекрасная златовласка нежно и трепетно поглаживала волосы друга, шептала ему что-то на ухо. Зелёные глаза незнакомки сияли изумрудным блеском, зрачки немного светились, делали её взгляд выразительным, добавляли загадки.
Спустя несколько мгновений её друг повернулся, так что я смог рассмотреть и его. От взгляда незнакомца я обомлел. Его яркие голубые глаза лучились силой и мудростью прожитых лет. Эти люди были немолоды. Хоть морщины и не коснулись гладких лиц, всё же глаза выдавали хозяев. Но главное – мужчина был похож на меня, как две капли воды. Я смотрел на него, точно в зеркало.
Влюблённые меня будто не видели, были заняты только собой, будто пытались наглядеться, запомнить друг друга, будто прощались навеки. Женщина громко всхлипнула, её глаза заблестели, щёки намокли. Она попыталась крепче прижаться к мужчине, но он исчез: внезапно выскользнул из её рук и сизой дымкой растаял в пространстве. Незнакомка прикрылась руками, упала на колени и отрывисто зарыдала. Мне было её искренне жаль.
Скоро женщина взяла себя в руки. Она встала, вытерла слёзы ладонью и подошла ко мне. Когда мы поравнялись, незнакомка мило мне улыбнулась. В её улыбке было столько нежности и заботы, сколько позволяли рассмотреть заплаканные глаза:
— Его больше нет, мальчик мой!.. больше нет!
— Кто ты? Кем был твой друг? — проговорил я, почему-то не надеясь на ответ. Женщина меня не услышала. Будто она знала, что я стою перед ней, но на деле меня рядом не было.
— Моя любовь!.. свет моей жизни!.. мой великий муж не пережил страшной битвы! — снова всхлипнула женщина. — Кертис закрыт! Он надёжно укрыл нас. Мир пал, надежды больше нет! Мы не… прости нас дитя!.. мы не смогли!
С каждой секундой женщина говорила всё тише, а её облик сменялся волнами и рябью, словно трансляции мешали помехи.
— Теперь твой черёд, мой мальчик. Теперь сила твоя! Теперь ты носитель ге… теп… … … нома…
Женщина всё говорила, но я больше не слышал тех слов. В следующий миг её руки покрылись белым огнём. Пламя собралось на ладонях, женщина прижала их к моей груди, и огонь перетёк в моё тело.
Такой боли я ещё не испытывал!
Грудь вспыхнула, будто была из соломы, волна жара прошла по всем органам, всем сосудам и венам. Огненная борозда ветвистыми ручейками расползалась по коже. Беспощадное пламя медленно растекалось по торсу, пока не схватилось всё тело. Я горел… горел заживо!
Долго мне пришлось терпеть эти муки. Я страдал, пока не раскрыл глаза, пока резко не подскочил на кровати и не вырвался из пелены сновидений. Ещё не веря в чудо спасенья, я всё же проснулся.
Твою мать! Эти сны меня скоро в могилу загонят!
Несколько мгновений я просидел неподвижно, пока чуть отдышался, потом снова тяжело упал на подушку. Нужно было успокоиться.
За окном уже ярко сияло утреннее солнце, его лучи скользили по двухъярусным койкам, что густо усеяли курсантский кубрик. Мебели, как таковой, у нас не было, одни только тумбочки у кроватей. Ребята ещё отдыхали. Я спал на верхнем ярусе. Мои часы лежали на тумбе, чтобы до них дотянуться – пришлось потрудиться.
Пять тридцать! Ну здорово – теперь опять глазеть в потолок до подъёма!
Тело слегка занемело. Чтобы разогнать кровь, я перевернулся на правый бок и наткнулся на дурацкую улыбку Емели. Этот высокий темноволосый гадёныш спал на соседней койке. Как и меня, парня часто мучила бессонница, потому по утрам мы любили перекинуться парой слов. Но сегодня я был не в духе:
— Чего скалишься? — не очень дружелюбно начал я разговор.
— Ну и видок у тебя, — задумчиво протянул Емеля. — Что, опять не с той ноги встал?
Последние месяцы я только и мечтал, чтобы выспаться, но по ночам за мной гонялись кошмары. Картинки в тех снах мелькали самые разные: иногда мне на голову падали горы, иногда небо сгорало в огне, а порой я убегал от жуткого урагана. Словом, весело и очень реально. Но заканчивались они всегда одинаково – очень красивая женщина теряла мужа, что был похож на меня как две капли воды. Я не знал их имён, не знал где они… да вообще ничего не знал о тех людях. Но каждый раз незнакомка говорила со мной, как с ребёнком, а затем сжигала в белом пламени. Очень мило…
Словом, по утрам я выглядел будто зомби.
— Снова! — шикнул я. Утро не задалось, выслушивать колкие шутки мне не хотелось. Рома Емельянов славился остроумием на всю академию, потому его сразу стоило осадить – до того, как он начнёт тянуть хохмы из закромов.
— Эх!.. ну, как знаешь… тогда не слыхать тебе о моём новом подвиге, — закатив глаза, бросил Емеля.
— Это с Рыжим-то? Ха-ха! — тихо хмыкнул я, чтобы не будить остальных. — Так слава тебя здорово опережает!
— Не понял? — удивился парень.
— Ну, это ведь ты ему в сапоги шампуня налил? Рыжий вчера очень злился и обещал, что уши тебе оторвёт!
— Зато как его сапоги теперь пахнут!.. ха-ха-ха! — захохотал в подушку Емеля, затем так же тихо продолжил. — Слушай, Ник, так ведь Рыжий вчера с наряда сменился, и мы весь вечер проторчали в светлице. Как видишь, уши на месте.
Как "Ник", ребята прозвали меня с первого курса. Так называлась известная марка фотоаппаратов. Если вкратце, то у меня хорошая память, что другие курсанты подметили с первых дней.
— Вижу, — ответил я. — Но ты сам понимать должен: Рыжий… ха-ха-ха!.. парень серьёзный! Просто так словами бросаться не станет.
— Да уж – я точно встрял в неприятности!
Дальше Емеля ловко подхватил подушку и запустил её в другую часть кубрика. Там она глухо врезалась в золотистую голову, что мирно посапывала на койке.
— А-а... Что?.. Кто это сделал? — вскинулся пострадавший.
— Ой, извини друг… я нечаянно! — скорчил невинную физиономию Емеля.
Я вот никогда не понимал, как такое может случиться нечаянно? Но Рыжий думал иначе:
— Точно нечаянно?
— Ну конечно! — развёл руками Емеля. — Разве я стал бы тебе врать?
— Ладно, проехали, — проговорил Рыжий, отвернулся и уже готов был снова прилечь, чтобы ещё немного подремать до подъёма, но не успел. В этот раз Емеля запустил по нему моей подушкой.
— Мне что, встать и подойти к твоей койке? — насупился Рыжий.
— Зачем? — начал прикидываться дурачком Емеля.
— Как это зачем? Ты чего подушками бросаешься?
— Я же извинился.
— Это в первый раз…
— А что, был ещё и второй?
Рыжий задумался. Разгадать такой ребус ему было непросто. С одной стороны, он догадывался, что и вторую подушку бросил Емеля, но вот с другой!.. ха-ха!.. ведь самого броска Рыжий не видел, так что Емеля серьёзно мог быть не причём! Руслан Полевой частенько страдал от казарменных шутников, но тут уж ничего не поделаешь. Не можешь остроумно ответить – терпи!
— То есть, ты хочешь сказать, что это не твоя подушка?
— Конечно, не моя!
Самое смешное, что Емеля говорил ему правду. Ведь вторая подушка в самом деле была не его. Она была моей.
— Кхм… не ври. Я знаю, что это ты её бросил.
— Да чего ты пристал? — пылко возмутился Емеля. — Хорошо. Если тебе от того станет легче, то я ещё раз прошу меня простить. Я не хотел…
— Так-то лучше, — проговорил довольный Рыжий, вновь пытаясь прилечь поудобнее. Только вот ничего у бедняги снова не вышло. Емеля ещё не закончил:
— Общая команда: подушки наизготовку, по Рыжему – огонь!
Дальше все ребята нашего взвода приподнялись на локтях и запустили по Руслану подушки. Три десятка мягких снарядов устремились к мишени, в кубрике поднялось облако пыли, койку Рыжего припорошило пухом и перьями.
— Ха-ха-ха! — взорвался кубрик жарким смехом.
— Ну что, теперь тоже скажешь, что это я? — продолжал ухмыляться Емеля.
— Да пошёл ты! — обиженно протянул Рыжий. — Надоел своими дурацкими выходками.
— Руся, не переживай! — подбодрил обиженного Циркуль. — Скоро каникулы, отдохнёшь от нас несколько месяцев!
Только его подушка осталась на месте. Циркуль спал на нижнем ярусе казарменной койки, а над ним была койка Тима. Вот его-то подушку задира и бросил.
— Эй, Белоснежка, ты там ещё долго спать собираешься? — позабыв про Рыжего, выкрикнул Циркуль. Затем он поднял ноги и несколько раз пнул пятками верхнюю койку. От толчков Тим чуть не грохнулся на пол, но промолчал. Бедняга понимал, что огрызаться лучше не стоит.
— Козёл, как же ты мне надоел! — тихо проговорил Тим, когда слезал с кровати. Только вот Циркуль его всё же услышал:
— Чего ты сказал?! — рыкнул он и подставил Тиму подножку.
Тим не ожидал такого подвоха, растянулся на полу и больно ударился головой о кровать.
— Ещё раз услышу что-то такое – будешь наказан, понял?.. — прошипел Циркуль, когда обхватил лежащего на полу Тима руками за шею.
— Да понял, понял, отвали уже!
— Так-то лучше!
Скорую потасовку видели все, но вмешиваться не стали. Разводить нюни в казарме не принято. Пока всерьёз не дерутся – никто не разнимет. Ваня Круглов задирал Саню Тимохина с первого курса. Хоть Тим и был выше на голову, но меряться силами с другими курсантами ему и не снилось. Парень был очень худым и нескладным, боец из него был неважный.
Это прелести курсантского быта. Назвать нас друзьями язык не повернётся. Трём десяткам парней сложно уживаться в маленьком кубрике. Рядом с этими людьми я просыпаюсь каждое утро, рядом с ними же засыпаю. За три года учёбы мы друг другу так осточертели, что скромной потасовкой никого здесь не удивить.
— Курс, подъём! До построения осталось пять минут! — закричал в коридоре дневальный, чем взбудоражил казарму. Стёкла задрожали, бедная мебель жалобно заскрипела, а по всем кубрикам прокатился нарастающий гул, будто стадо слонов за стеной пробежало. Ещё бы! Там спрыгнули с кроватей и начали спешно одеваться две сотни парней.
— Блин… да как так могло получиться? — запричитал Кос.
— Что у тебя там опять? — ожидая новых неприятностей, спросил я.
— Да шнурок на берцах порвался, — показал он мне чёрную змейку у себя на ладони. — Как теперь бегать?
— Кхм… понятно! Ни дня без приключений, да?
— Слушай, командир, вот только не начинай! Я не специально ту лопату сломал.
— Ага, а лом ты тоже случайно погнул, а швабру? Лучше б ты гантели свои переломал, к чёртовой матери! Глядишь, и я краснеть бы перестал у завхоза!
Великан промолчал. Ребята уже привыкли, что по утрам я бываю не в духе, так что спорить со мной было нечего. Особенно, когда всё по делу. Игорь Костюк тягал железо с пелёнок и выглядел как настоящий терминатор. Только вот силушка его порой подводила. Что в руки взял – считай, пропало! Когда он портил свои вещи, то было не страшно, но, когда Кос ломал инвентарь – отдуваться всегда приходилось мне.
— На вот, держи, — как по волшебству рядом с Косом нарисовался Дед. Он невзначай протянул здоровяку новый шнурок и тут же отвернулся к своей койке.
— Ой, спасибо Дед! Потом верну, как-нибудь.
— Да не за что, — невзначай оглянулся Старый. — Можешь оставить себе.
«Этот ещё... вечно всё у него припрятано! Прямо бюро находок, а не курсант. Господи, как же вы мне все надоели!» — думал я, продолжая одеваться.
Сказать по правде, принимать это бурчание за чистую монету вовсе не стоит. Просто я снова не выспался и готов придушить всех на свете, а курсантов – в первую очередь. На самом деле со Старым мы ладили лучше всех. Лёхе Чеботарёву я бы не позавидовал. Когда-то давно с ним приключилась загадочная история, в которой он потерял три передних зуба. Как это произошло он нам не рассказывал, но что с того вышло мы знали и так. Стоматолог вставил на место потери золотые коронки. Вот и приходилось Старому отсвечивать блестящей улыбкой, что добавляла десяток лишних лет его облику.
— Курс, выходим на построение! — вновь послышался голос дневального. В коридоре загремели сапоги, замелькали сонные силуэты, загудели басистые голоса. На улице гул быстро стих. Капитан Широков уже стоял у подъезда и строго косился на растущее построение. Когда все стали по местам, старшина дал команду:
— Сми-и-рно!..
Капитан приложил ладонь к виску, вытянулся струной и гаркнул по уставу:
— Здравствуйте, товарищи!
— Здравия желаем, товарищ капитан! — синхронно, на выдохе ответил курс.
— Вольно. Ну что, бездельники, как настроение?
— Отличное, товарищ капитан, — проговорил за всех старшина.
— Да? — грустно проговорил капитан. — Это хорошо. Значит легче перенесёте плохие новости. Воскресенье сегодня будет рабочим – увольнение отменяется.
— У-у-у… — Загудели курсанты в строю. Тяжело усидеть взаперти всю неделю, увольнения в город все ждут, как чуда, а тут вдруг такой сюрприз.
— А ну… тишина в строю! — рявкнул капитан. — Это что ещё за мычания? Хотите на полигон? Так я быстренько организую вам марш-бросок с полной выкладкой!
Все будто бы онемели. Стылая тишина упала на строй, раскинулась хрустальной паутинкой на плац, протянула тонкие нити до клумб и газонов. Шутить с капитаном было смерти подобно. Если сказал марш-бросок – считай, днём будет весело, с него не убудет. Как любил приговаривать Кэп: «Настоящий курсант должен уметь стрелять как ковбой, а бегать как его лошадь». И если до ковбоев нам было ещё, как до луны, то с лошадьми уже вполне себе можно тягаться.
— Так-то лучше, — улыбнулся тишине капитан. — Завтра будет день открытых дверей. Много гостей заявятся посмотреть академию, а вы… — Сделал он паузу, окидывая взором весь строй. — Заступите в почётный караул. Ничего страшного, все, рано или поздно, через это проходят. Через час старшина выберет полсотни счастливчиков – остальные на подхвате. Шагать будете сами и чтоб подошвы мне докрасна... — Потряс он кулаком у груди. — Я потом проверю, попробуйте мне только отлынивать. Всем ясно, что будет с лентяями?
— Так точно, товарищ капитан, — вяло прогудели ребята.
— Это здорово! — растянул губы в довольной улыбке капитан. — Тогда можно немного отвлечься от дел. Курсант Загорский… — Резко выкрикнул он.
— Я, — уже понимая, что влип, ответил я по уставу.
— Выйти из строя.
— Так точно, — сделал я два шага вперёд.
— Андрей, что-то весело в вашем кубрике было перед подъёмом. Что вы там так громко отмечали, а?..
Словом, это был залёт. Шуметь до подъёма нельзя – не положено, а мы так с утра разошлись, что стёкла дрожали. Точно влипли.
— Не могу знать, товарищ капитан, — глядя в небо, твёрдо ответил я. — Я крепко спал и ничего не слышал.
— Да? — хмыкнул капитан. — Интересно, Емельянов…
— Я, — звонко пропел Емеля.
— Ты, наверное, спал так же крепко, как и Загорский?
— Так точно, товарищ капитан.
— Полевой?
— Так точно, товарищ капитан.
— Кхм… что так точно? — разулыбался капитан. — Я ведь ещё ничего не спросил.
— Ну… я тоже спал вместе с Емельяновым и…
— Ха-ха-ха, — тут же взорвался смехом весь курс.
— Идиот! — тихо прошипел Емеля, глядя на Рыжего. — Можешь хоть здесь не глупить?
— Что за разговоры в строю? — гневно блеснул глазами Игорь Викторович. — Так… всем разойтись! Отделение Загорского на месте.
Теперь-то капитан разозлился. Когда последний курсант скрылся в подъезде казармы, Игорь Викторович подошёл ко мне и тяжело уставился мне в глаза:
— Что-то дисциплина у вас сильно хромает… Загорский…
— Я.
— Быть может, ты не справляешься? Почему твоё отделение отбилось от рук?
— Не могу знать, товарищ капитан. Может быть, не справляюсь...
— Вот как? — Взревел Игорь Викторович. — Увиливать вздумал? Всё надеешься, да? Всё от лычек мечтаешь избавиться? Думаешь, вот так вот просто… возьму сейчас и сниму с тебя это бремя? Да хрен там! Будешь у меня до выпуска в нарядах сидеть и за этими обормотами косяки разгребать, ясно тебе?!
— Так точно, товарищ капитан.
— Стать в строй!
Не сработало. Капитан видел всех нас насквозь. Другие командиры отделений дорожили своими лычками на погонах. Игорь Викторович этим часто манипулировал, намекал, что может их разжаловать, добивался так ещё большего послушания. Со мной же он не был таким строгим. Вернее, со мной он был строже – там, где другим хватало угроз, меня просто бросали во все тяжкие. «Ах, Загорский, твои накосячили, да – ступай с ними в наряд. Ах, снова не уследил – дуйте на плац, мало вам приключений, ну что ж – один за всех, как говорится…».
Словом, о том, чтоб избавить меня от мучений речи не шло никогда.
— Ну, раз уж такие дела, — задумчиво проговорил капитан. — Дисциплиной вашей мне придётся заняться лично. Видно, без полигона здесь никуда.
— Товарищ капитан, — просительно протянул Кос, раскачанный атлет весил больше центнера и бегать не очень любил. — А может лучше наряд вне очереди?
— А как же? — весло подхватил Кэп. — И наряды тоже будут, только после полигона. Загорский…
— Я.
— Ты чего лыбишься?
— На стрельбы, как на праздник, товарищ капитан.
— Вот как? — уже откровенно смеялся Игорь Викторович. — Ну тогда я тебя поздравляю. Праздник сегодня выйдет что надо!
Знал бы капитан истинную причину моего хорошего настроения, он бы наверняка передумал. Сам того не зная, он развязал сложную головоломку, что вот уже пять минут занимала все мои мысли. Я вот никак не мог придумать, как отделаться от караула. Шагать на плацу до самого вечера – вот настоящая пытка. А марш-бросок, это так – несколько часов мучений, а потом целое море свободного времени. Из двух зол, полигон явно выглядит краше.
— Значит так! — спустя пару мгновений продолжил капитан. — После завтрака собирайтесь у оружейного склада. А я пока продумаю для вас шоу-программу. Вопросы есть?.. Нет... Тогда разойтись. Встретимся позже.
***
— Да, блин, устроит нам сегодня этот фанат Дикого Запада скачки с преградами, — как водится, нудил Тим, заходя в кубрик. — Не могли хохотать утром тише? Теперь столько кругов на полигоне отмахать придётся...
— Слушай, ты достал уже своим нытьём! — бросил Тиму, склонившись над своей тумбочкой, Крас. — Замолчи, не то кроме полигона ещё и в наряд сегодня заступишь, — закончил командир взвода и побрёл к умывальникам.
Тим уже готов был ответить привычным занудством, вроде «я же говорил!..», но, к счастью для остальных, рядом проходил Шева – двухметровый стройный брюнет с красивым лицом – хоть сейчас на обложку. Девчонки охотились на Шеву крупными стайками, но не этим он славился в нашем кубрике. Как и Емеля, Дима Шевченко был человеком очень весёлым. Иногда эти двое устраивали такие представления, что щёки от смеха потом болели часами. Словом, Шева подошёл к Тиму сзади и отвесил ему лёгкий подзатыльник. Затем быстро отскочил и отвернулся.
— Очень смешно! — потирая затылок, оглянулся Тим. — И у кого ума хватило?
В это мгновение Емеля подкрался к нему с другой стороны и проделал тот же трюк, что и Шева. Пока Тим поворачивался, Емеля успел отвернуться и сделать вид, что ничего даже не видел.
— Взрослые парни, а ведёте себя хуже детей, — оглядываясь по сторонам, прогудел Тим. В то же время он пытался стать спиной к стене, чтобы никто больше к нему не подкрался.
— Эй, Белоснежка, — от противоположной стены выкрикнул Циркуль. — Ты долго там стоять собираешься? Моя кровать себя сама не застелет.
— Я уже сто раз говорил, что кровать тебе застилать не стану, — нахмурился Тим.
— Ну, что же? – деланно хмыкнул Циркуль. — Тогда мне точно придётся тебя проучить.
Затем он подошёл к Тиму и заехал ему лёгким апперкотом под дых. Дух из парня хоть и не выбило, но удар был не из приятных.
— Когда же ты от меня отстанешь, урод?!
— Когда мужиком нормальным станешь и морду мне набьёшь.
— Циркуль, отстань от него! Сейчас ты точно перегибаешь. — Не глядя, проговорил я.
— Да ладно! Тебе-то дело какое?
Нормальных слов Циркуль понимал редко, потому его пыл стоило немного остудить. Я уже собирался сказать что-то резкое, но меня опередил Крас, что успел вернуться от умывальника:
— Отойди от Тима, ты, правда, уже надоел! Вопрос с нарядом ещё не закрыт, так что…
Крас картинно развёл в стороны руки и поднял брови. Циркуль в ответ только фыркнул, но всё-таки отошёл. Спорить ему было невыгодно. Игорь Краснов был парень что надо, да и командир неплохой, справедливый! Правда, шутки не всегда понимал, но то дело житейское.
— Ребята, дайте кто-нибудь зубную пасту, — не изменяя себе, начал утро Калаш.
Шева просто не мог оставить его реплику без внимания:
— Бродяги в переходе тебя точно своим сразу признают! Талант на лицо, ха-ха!
— Ага, наверное, есть личный опыт? — не остался в долгу Калаш.
— Может и есть. Тебе рекомендации нужны для новой работы?
— А тебя кто рекомендовал?
Как ни странно, но в этот раз последнее слово осталось за Калашом. Обычно Шева выигрывал львиную долю словесных баталий, но сегодня, видно, не его день.
Денис Калашников был однофамильцем известного инженера. Парень был сиротой и выжимал из своего горя все соки. Он выгрызал себе место под солнцем, выбивал уступки и поблажки в учёбе. Мы всегда смотрели на это сквозь пальцы. Жизнь Дениса не радовала, потому поделиться все просто обязаны. Но это не означает, что над ним нельзя иногда подшутить. Можно.
— Пойдём, у меня есть паста, — бросил Медведь и пошёл к умывальникам.
— Вот, хоть один нормальный человек ещё остался в этом кубрике, — повеселел вдруг Калаш.
— Иди, иди, обормот, — кричал вслед ему Шева. — А то, глядишь, Медведь и передумать может.
— Ага, смотри… Медведь – парень что надо! Не то, что некоторые! — Уже на ходу фыркнул Калаш, но всё же пошёл чуть быстрее.
— Эй, Медведь, — бросил Шева, застигнув парней у двери. — Был бы ты аккуратнее с тем попрошайкой, а то глядишь, ещё чего выпросит, ха-ха!
— Пускай просит, мне не жалко поделиться. К тому же…
— Стоп, стоп, стоп! — выкрикнул вдруг Емеля, не давая Медведю закончить. — Слушай, пирожок, только не заводи новую лекцию. Мы все знаем, что ты много умных слов начитал в своих книжках, но давай не сейчас, хорошо?!
Медведь только хмыкнул и вышел из кубрика. Женя Карпин, и правда, иногда был занудой, но очень редко. Обычно слушать его было весьма интересно, если не очень долго. Своё прозвище Медведь получил за походку. Парень был слегка неуклюжим и робким, но это не мешало ему быть курсантом.
Медведь замыкал мой десяток – то самое второе отделение, что влипло в историю. Как ни крути, а сегодня на полигоне мы оставим столько калорий, что диетологам и не снилось. Кстати, если кто сильно желает сбросить лишний вес – пусть поступает к нам в академию. С нашим капитаном ожирение никому не грозит!
Как и говорил Игорь Викторович, после завтрака мы собрались у дверей оружейного склада. Дежурный сначала впустил только Шеву, остальным пришлось ютиться снаружи. Здание оружейной здорово выделялось: кирпичные стены были куда толще других пристроек, окна крыли решётки, а проход закрывала массивная железная дверь. Склад стоял у плаца, напротив вырастала наша казарма, за ней начиналась мощёная камнем дорожка, что вела к двухэтажному зданию комендатуры.
На плацу тогда маршировал целый взвод. Ребята отстукивали в такт сапогами, рвали глотки, напевая строевые песни. Видно, не только мы сегодня провинились. Кроме оружейного склада и казармы, плац ещё окружали многоэтажные лекционные залы, потому в получившейся чаше их песни звенели эхом, будто в горной долине.
— Первокурсники надрываются, — искривил губы в улыбке Крас. — Совсем пяток малыши не жалеют.
— Сам малышом-то давно был? — хмыкнул Калаш. — Мы ещё и не так сапогами отстукивали.
— Крас, а ты чего с нами? — невзначай бросил Емеля, блеснув лукавым взглядом. Обычно такие вот гляделки заканчивались подвохом. — Как же рота почётного караула осталась без присмотра?
— Обойдутся сегодня, еле увильнул, — спокойно отвечал Крас, не замечая иронии. — Лучше я с вами на полигоне побегаю несколько часов, чем буду до вечера маршировать.
— Думаешь, увильнул? — разулыбался Емеля. — Я сам слышал, как Кэп о тебе со старшим караула договаривался: «мол… сначала я его погоняю, а потом заберёте Краснова себе. А то как же?.. почти весь взвод и без командира останется?».
— Да, да – я тоже слышал: «мол… и мы без тебя не сможем обойтись и остальные на плацу тоже». Так вот и поделили тебя в порядке очереди. — Подключился Дед.
— Ага, точно, так и было... — продолжал Емеля. — Мы ещё сначала не поверили: ну как можно так гонять человека? А тут капитан и говорит: «Краснову эти нагрузки, что разминка: ковбой из него ещё, конечно, хреновый, но с лошадью он уже точно на равных». Ха-ха-ха!!! — не смог спокойно закончить Емеля, ребята его поддержали и звонкий смех разлетелся под сенью каштанов.
— Нарываетесь? — рыкнул Крас. — Такие басни Рыжему рассказывать будешь, понял?
— А я тут причём? — обиженно протянул Рыжий.
— А ты вообще помолчи, а то я за себя не ручаюсь!
— Ой, как страшно, прямо… — Рыжий застыл на полуслове. Да и все остальные притихли, а у некоторых, золотая челюсть и вовсе отвисла. Из оружейного склада вышел Шева. Хотя вышел, это, наверное, громко сказано. Он скорее выполз, заметно припадая к земле под весом брони, оружия и обвесов.
— А аппараты ночного видения нам на хрена? — не сдержал изумления Старый. — Я и не знал, что у нас столько всего в оружейке хранится.
Раньше приборы ночного видения мы видели только в фильмах, да и другие игрушки тоже. На голове у Шевы блестел тяжёлый тактический шлем, на котором и крепился «ночник». Поверх формы красовался бронежилет с разгрузкой, и какого добра на нём только не было: одних магазинов к автомату штук шесть, а ещё рация, штык-нож и гранаты. На спине висел рюкзак, под завязку набитый всякой всячиной. Раньше для стрельб нас никогда так серьёзно не экипировали. Только противогазы в подсумках давали, а тут столько всего, что глаза разбегаются.
Сказать по правде, с автоматом на груди и в полной экипировке Шева выглядел здорово. Ну, по крайней мере, в глазах двадцатилетних парней. Хотя красота эта весила килограммов пятнадцать, если не больше, так что денёк обещает быть очень весёлым.
— Крас, ты, кажется, хотел с нами спокойно побегать, вместо караула? — ехидно щурясь, спросил Шева.
— Ага, сам себя обдурил. Капитан что, о лошадях своих говорит на полном серьёзе? По-моему, и для них эта ноша не по силам.
— Тебе виднее, ха-ха-ха! — рассмеялся Емеля, намекая на свою прошлую шутку, и снова второе отделение взорвалось смехом.
— Ладно, собрались, а то мы тут до вечера просидим, а Игорь Викторович скоро придёт из дежурки, — отсмеявшись, проговорил я и отправил Деда в предбанник. Когда все были готовы, мы вновь собрались у дверей оружейной.
— Наверное, такой нагрузки мне хватит. Не пойду сегодня в спортзал. — Сказал Кос, рассматривая своё отражение в окне первого этажа.
— Тебе может и хватит, а вот Тиму точно слабовато будет, — влез в разговор Циркуль и запрыгнул Тиму на спину. — Отныне я твой ковбой, а ты моя лошадь, — проговорил он, подхлестывая Тима ногами.
— Слезь с меня, гад! — истерично заголосил Тим. Бедняге было непросто выдерживать вес Циркуля со всеми игрушками.
— Курсант Круглов! — как гром среди ясного неба, раздался голос капитана. — Подойди ко мне.
— Так точно, — словно нашкодивший котёнок, понурив голову, ответил Циркуль и подошёл к капитану.
— Упор лёжа принять, — распорядился Игорь Викторович и Циркуль в ту же секунду упал на асфальт.
— Начинай отжиматься, а мы пока поговорим о делах, — обронил он для Циркуля и повернулся к нам. — Ничего не спрашивайте, у вас на лицах и так всё написано. Экипировка дорогая, так что опробовать всё это в деле я вам не дам. Сегодня вы у меня немножко побудете вьючными лошадками… кхм!.. Емельянов, что смешного я говорю? — прикрикнул капитан, глядя на улыбающегося Емелю.
— Товарищ капитан… это вы лучше у Краснова спросите, ха-ха-ха! — не сдержался Емеля. Не сдержались тогда и все остальные, и Крас тоже.
— Всё вам весело, да? — нахмурился Игорь Викторович, но глаза его улыбались. —Загорский…
— Я.
— Вот смотрю я на этих оболтусов, и понять не могу: почему я такой с вами добрый всегда, ты не знаешь?
— Это потому, товарищ капитан, что моё отделение лучшее в академии! — пафосно проговорил я, глядя в небо.
— Ах вот оно что! — улыбнулся капитан. — Тогда стройся, лучшее отделение.
Когда мы с ребятами стали тремя колонами, Игорь Викторович продолжил:
— Значит так: сейчас выдвигаемся на полигон, там бежим кросс, потом постреляете по мишеням, и домой. Всё понятно?
— Так точно, товарищ капитан.
— Тимохин, как думаешь, сколько Круглову ещё отжиматься?
— Я думаю хватит, товарищ капитан, — ответил Тим.
— Хорошо, тогда ещё тридцати... нет... пятидесяти раз будет достаточно. Круглов, выполнять! — распорядился капитан и отошёл в сторону, тихо переговариваясь о чём-то с дежурным.
Даже сквозь форму и броню было видно, как сильно Циркуль вспотел и как тяжело ему отжиматься. Но он всё-таки справился и только потом стал в строй.
— Ну как, ковбой, покатался на лошади? — прошептал я задире на ухо. —Может, ещё кружок, а?
— Ага, рук совсем не чувствую, — задыхался Циркуль, глаза его выкатились ко лбу, волосы слиплись, а щёки заливало ручьями горячего пота. — Как теперь бегать, даже не представляю!
— Скажи спасибо, что он Тима тебе на спину не посадил, — добавил Шева.
Нужно было видеть раздраженное лицо Циркуля, когда ему на глаза попалась довольная улыбка его жертвы. Только молний из глаз не летело, столько мстительной ярости сияло в том взгляде, что даже Кос не выдержал и попробовал его успокоить:
— Да ладно тебе, Циркуль, ты ведь сам виноват, а Тим даже вступился за тебя перед капитаном.
— Ну да... вступился он!
— Эй, сейчас ещё все из-за вас в историю попадём, — пришлось мне вмешаться. — У капитана разговор короткий, так что вдохните поглубже и успокойтесь. Вон он, уже договорил и идет к нам.
Провоцировать капитана лишний раз было слишком опасно, потому все резко замолчали. Хотя дальше нам и так стало не до глупостей…
Раскат грома пролетел в двух шагах. Звуки померкли, тело содрогнулось, а сердце рухнуло в пятки. Ноги подогнулись в коленях, дыхание зачастило, а сильный порыв ветра свалил меня с ног. Где-то за забором заныла сигнализация. Вой сирены звучал очень тихо, сдавленным эхом тревожил рассудок. Испуганный и оглушённый, я пытался подняться, но тело не слушалось. Стёкла надо мной треснули, с противным звоном осыпались на спину.
Спустя мгновение прогремело ещё раз, потом ещё раз, ещё… Близкие взрывы сводили с ума, толкали разум в пучину безумия. Голову поднять было страшно. Я в ужасе попробовал осмотреться, но лишь получил новую порцию жути: взгляд прошёлся по плацу, и я едва не рехнулся.
На чистом асфальте громоздились тряпки и лохмотья. Грязно-бордовые ошмётки лежали по кругу. Алые лужи растекались вокруг места трагедии. Там в предсмертной агонии бились люди. Над ними клубился сизый дымок, букеты горящего пороха и крови смешались, пахнули в лицо кислым смрадом.
«Да это же ребят разнесло!» — внезапно осенила меня страшная мысль. В том месте шагал строй первокурсников, а теперь!.. теперь!..
Желудок скрутило, завтрак вывалился наружу. Тело парализовало оковами страха. Я не мог шевелиться. Взять себя в руки было не просто. Я так и не смог.
Казарма пылала в трёх местах. Окно нашего кубрика провалилось в комнату. Густой чёрный дым стелился над землёй, наводнил до краёв дворовую чашу. Всюду бегали люди: курсанты и офицеры. Одежды на многих горели. В разных углах академии лежали тела: раненные и убитые, наши друзья, те, что ещё пока были живы и другие, что больше не встанут.
Увидев главное КПП, я растерялся ещё сильнее. Его больше не было. На месте крепкой постройки теперь грязной кучей дымились обломки. В дежурке живых не осталось. Вихрем осколков иссекло соседние здания: столовую и казармы других факультетов. Испуганный до смерти, я не верил глазам, не мог понять, что случилось, не знал тогда, как мне быть.
Затем в академию ворвались несколько отрядов головорезов с оружием. Они расстреливали на пути всех подряд. От их огня гибли толпы курсантов, что топтались у входа в казарму. Дальше волна атакующих разделилась на три части: одни прикрывали тылы у развалин дежурки, другие обходили двор по дуге, а третьи двинули в нашу сторону. От первого взрыва прошла едва ли минута, но мне она показалась вечностью.
— Все бегом в оружейку… встать… просыпайтесь, мать вашу…
Голос капитана звучал неожиданно громко. Не подбирая выражений, Игорь Викторович разрывался, выводил нас из ступора. Затем он пинками и оплеухами затолкал нас в предбанник оружейного склада. Я дальше всех был от входа и забегал на склад последним.
— Загорский, помоги мне, скорее! — остановил меня у двери капитан.
У стены истекал кровью дежурный, что несколько мгновений назад выдавал нам броню. Шальная пуля разворотила его грудь. Мы с капитаном подхватили мужчину за руки и затащили в предбанник, но он уже не дышал. Когда мы были внутри, капитан продолжил:
— Старый и Ник – быстро заряжайте свои автоматы, — выкрикнул он и бросил на стол предбанника две пачки патронов. — Остальные внутрь. Тащите сюда все патроны, что найдёте и тоже вооружайтесь. Чего застыли? Бегом, бегом, бегом…
Затем капитан выглянул в дверь и разрядил туда магазин пистолета. Против автоматов оружие не очень, но остудить пыл врагов на какой-то миг удалось.
— Ну что вы там копаетесь, все ведь тут ляжем! — наорал капитан уже на нас с Дедом. Затем быстро сменил обойму и расстрелял последние патроны.
На зачёте я заряжал магазин намного быстрее. Но сейчас руки меня не слушались. Несколько раз я упускал патроны на пол, теряя драгоценные секунды. Но вот последний нашёл место в рожке и тот сразу влетел в ствольную коробку. Я опередил Деда на долю секунды и стал у двери – рядом с капитаном. Старый пристроился с другой стороны.
— Так, давайте – пощипите их немного. Стрелять короткими очередями. Старайтесь не палить, бейте прицельно. Главное не волнуйтесь – подготовлены вы не хуже тех бандитов!
Игорь Викторович подбадривал нас, как мог. Затем я и Старый немного высунулись из двери и начали стрелять. Тот миг навечно останется в моей памяти. Волнения успели немного утихнуть, но лишь самую малость. Руки продолжали дрожать. Нацелить автомат на живых людей было сложно. Мне пришлось себя пересилить. Первая очередь ушла в молоко. Я слегка оступился, чуть не упал. Голова закружилась, на глазах проступили слёзы, яркая вспышка пороховых газов на мгновение ослепила, лицо присыпало остатками пороха.
Я глубоко вдохнул и попробовал взять себя в руки. Теперь мои пули разили врагов без пощады. Слава богу, условия были почти идеальны. На плацу прятаться негде. Спустя миг убийцы получили по заслугам. Многие упали на землю. Другие пытались отстреливаться, но толстые стены надёжно нас укрывали. Вскоре только трое бандитов остались на ногах. Они изо всех сил убегали от плаца, красиво подставились под прицел, но патроны закончились очень быстро, а Дед отстрелялся ещё раньше меня.
— Шева, дай магазин, скорее! — закричал я так громко, как мог.
Ребята уже толпились в предбаннике, заряжали автоматы, а на столе блестела россыпь патронов. Капитан возился со снайперской винтовкой. Шева не отреагировал: то ли не слышал, то ли просто растерялся, но время мы упустили, и уцелевшие враги скрылись на улице, за обломками дежурной части.
Капитан быстро собрал и зарядил винтовку, прилёг у самой двери. Как раз тогда из-за горящих развалин выскочили двое стрелков. В руках они держали гранатомёты.
«Ну, всё! Приплыли! Патронов нет и снять гранатомётчиков я не смогу!» — подумал я в ужасе.
Два выстрела снайперской винтовки слегка оглушили, острой болью отозвалось в ушах. От неожиданности я вздрогнул, едва не подпрыгнул. Оба гранатомётчика завалились на спины. От сердца сразу же отлегло. Наступило затишье. Больше никто не рисковал выходить из укрытия, чтоб не словить пулю из укреплённой оружейки.
***
Короткая очередь срезала бойца, что показался из-за развалин. Капитан без промаха снимал самых опасных головорезов с тяжёлыми стволами, остальных расстреливали мы, меняя друг друга у двери, чтобы не тратить драгоценных мгновений на перезарядку. Плац усеяли мертвецы.
— Так мы их всех перебьём, — разбавил напряжённую тишину Медведь. В перестрелке он не участвовал, но и без работы не остался. Пол вокруг него усеяли заряженные магазины, которые он вместе с Тимом и Рыжим подкидывал остальным.
— Глаза разуй! — наверное, слишком резко выпалил я. — Как бы нам здесь самим не остаться!
— А чего? — влез Рыжий. — Позиция у нас, что надо… вон, сколько их там уже приголубили.
— Думаешь, они так и будут наседать? На дежурку взгляни. Одни руины остались! Как бы не сделали то же и с нами.
— Вряд ли! — тяжело вздохнул капитан. — Если бы могли, уже наверняка зарядили бы по нам чем-то убойным. Сколько бойцов мы угробили? А они всё штурмуют и глупо теряют людей. Нет, я думаю, что тяжёлые игрушки у них просто закончилась. Но это не значит, что всё хорошо.
Слушая капитана, все ребята притихли:
— Мы контролируем только двор. Если они… даже не так – когда они обойдут нас по улице за забором, станет очень жарко.
Ну и дела, хуже не придумаешь. И кто напал – непонятно. Штурмовики носили серую, камуфлированную форму без знаков различий: ни погонов, ни шевронов – поди, догадайся кто такие, и чего им нужно.
— Твою мать! — выругался капитан, просматривающий двор через прицел на винтовке. — Этого я боялся больше всего!
Я взял бинокль и осторожно высунулся из двери. Тут же скривился, едва не выругался следом за Игорем Викторовичем. К нам шагала делегация из пяти человек. Первым шёл Яков. За его телом прятался крепкий верзила, толкал пленника и прижимал к его виску пистолет. Вот только заложников нам сейчас и не хватало!
— И что нам теперь делать? — глядя на капитана, спросил Крас.
Саня Яковлев был из нашего взвода. Его, вместе с остальными ребятами, Игорь Викторович отпустил в казарму. И вот теперь он был заложником у?.. да Бог его знает у кого.
— Так, без паники, — рыкнул капитан. — Посмотрим, что из этого выйдет. Пока не скажу, оружие не опускать – это приказ! Лично пристрелю идиота, что посмеет ослушаться!
От слов Игоря Викторовича мороз прокатился по коже. Тем временем, конвой приближался всё ближе.
— Рассредоточьтесь по складу. Оружие в боевую готовность. Карпин, Тимохин и Полевой – вас это тоже касается.
Цепочка переговорщиков остановилась в дюжине шагов от двери оружейной. Яков и его конвоир стали ближе других:
— Эй, вы там, — хищно оскалился незнакомец с пистолетом. Выглядел он немного старше меня, но дружить с таким типом я бы поостерегся, от его улыбки так и веяло смертельной опасностью. — Игорь Викторович, полагаю? Рад познакомиться.
— А я не очень рад, — прошипел в ответ капитан. — Да и имени я твоего не расслышал, так что знакомство вышло неполноценным.
Незнакомец оскалился ещё шире, аккуратные чёрные усы и бородка показались из-за головы Якова, высокий лоб оканчивался парой мелких залысин под короткой стрижкой. Вдруг я поймал себя на мысли, что не могу описать его лицо. Оно было настолько обычным, настолько неприглядным, что, проходя мимо по улице, я бы его даже не заметил.
— Меня зовут Борис, — фыркнул незнакомец. — Ну что, раз мы утрясли формальности, предлагаю обсудить детали вашей сдачи.
— И с чего это вдруг мы будем сдаваться? — хмыкнул Игорь Викторович.
— Товарищ капитан, откройте, наконец, глаза, — снова расплылся в улыбке Борис. — Хватит геройствовать. Мы взяли город. Мои люди утрясают последние детали операции и смысла сопротивляться больше нет.
— Кто вы такие и чего вам здесь надо?
— Да ладно вам… — рассмеялся Борис. — Правда думаете, что отвечу?
— Здорово вы нас изучили. И давно наблюдали за академией?
— Мне хватило, чтобы знать самых опасных офицеров в лицо.
— И что будет, если мы сдадимся?
— Я гарантирую жизнь твоим щенкам, — вмиг стал серьёзным Борис. — Вы храбро и умело сражались. От кучки курсантов и их няньки мы такой прыти не ожидали. За кретинов, что подставились под ваши пули, никто мстить не станет. Даю слово офицера.
— Нам нужно подумать.
— Нечего здесь думать! — сорвался Борис. — Я понимаю, что ты тянешь время, но помощь не придёт.
Затем он медленно взвёл курок пистолета:
— Опустите стволы или я мозги ему вышибу!
— Хорошо, хорошо… только спокойно… не стрельни случайно, — ответил капитан, опуская винтовку на пол.
— Я тебе не сопливый курсант. Если и стрельну, то совсем не случайно! Эй ты, собери их автоматы, а ты глаз не спускай с капитана. Ну, скорее, работаем…
Две гориллы из свиты Бориса тут же бросились к нам, но сделать ничего не успели. В это мгновение Яков совершил большую глупость. Он попробовал вырваться из захвата и скрутить пленителя – как учили на уроках рукопашного боя. Но против Бориса у него шансов не было. Тот нажал на спусковой крючок и разнес голову бедняги у нас на глазах.
Это было ужасно!
Половина лица разлетелась кровавыми брызгами. Лобную кость просто вырвало. Бездыханное тело нашего друга обмякло и упало на землю, он забился в агонии, щедро поливая брусчатку утекающей жизнью.
А его убийца всё так же стоял и хладнокровно улыбался.
Капитан взревел и пошёл в атаку. Кулаком он проломил висок бандита, что стоял рядом с ним. Тот вздрогнул и как подкошенный завалился на землю. Не дожидаясь развязки, Кэп рванул к Борису, но наёмник оказался проворнее. Дымящий ствол пистолета тут же нацелился в голову Игоря Викторовича и...
Тогда со мной впервые произошло нечто…
Время остановилось. Что ребята, что банда Бориса застыли соляными столбами, даже дышать перестали. Воздух стал густым и тяжёлым, теперь он не был прозрачным. Я заметил цветные оттенки, что игристыми пузырьками сновали повсюду. На какой-то миг мне даже показалось, что рядом со мной был кто-то ещё, кто-то смутно знакомый промелькнул перед глазом, врезаясь в память расплывчатым силуэтом, похожим на женщину в рубиновом платье.
Дышать стало трудно, на плечи придавила незримая ноша. Рядом что-то громко шипело. Я не сразу понял, что это был пистолет в руках Бориса. Резкий звук нарастал, набирался силой. Из канала ствола уже вырвались малые искры и успели превратиться в яркую вспышку. Следом показалась головка пули, что медленно поплыла над землёй, оставляя позади кольца сжатого воздуха.
Размышлять было некогда! Ещё немного и смерть настигнет капитана, и тогда…
Рядом со мной застыл один из конвоиров Бориса. Я вырвал у него из рук автомат, развернул оружие на ремне и цевьём раздробил наёмнику челюсть. На такой скорости удар вышел страшным. Головорез оторвался от земли, капельки крови выплыли изо рта, зависли над головой, будто в космической невесомости. Следом прорывался на волю бордовый фонтан.
Дальше я снова развернул автомат и выстрелил в последнего провожатого. Снова зашипело, пуля мощной скорострельной винтовки показалась гораздо скорее. Я отпустил оружие и бросился к капитану. Автомат повис в воздухе, а я уже пытался обогнать другую пулю, выпущенную пистолетом Бориса.
Воздух стал ещё плотнее и жёстче, я как будто пробирался сквозь бурную реку. Ноги быстро наливались свинцом, каждый шаг давался надрывом, но я терпел. Пока я бежал, пуля уже долетела до головы капитана и даже слегка оцарапала лоб. Мне пришлось хватать её в руки…
Сказать проще, чем сделать. Пуля точно приросла к своей траектории, оторвать её было сложно. Напрягая все члены, будто раб на галере, я вырвал её из борозды пробитого воздуха. Тот свинцовый осколок чуть ладонь мне до кости не прожёг, пришлось быстро швырнуть его в сторону.
А затем я чуть не споткнулся о бездыханное тело Якова. Светлые волосы пропитала красная жижа, лица не было, только страшная рана. Ещё вчера вечером мы шутили и смеялись над какой-то ерундой, а теперь парня нет. Его убила та сволочь, что стояла напротив меня, сияя той же мерзкой улыбкой.
Я не знаю, что меня удержало, почему я не прикончил Бориса? Очень хотел, но рука просто дрогнула. К тому же, за его спиной дымились развалины комендатуры. Он точно был нерядовым членом банды, потому я решил оставить его заложником.
Бить Бориса было даже приятно, я заехал кулаком ему в лоб. Очень слабо, совсем без замаха, но на такой скорости того должно было хватить. Хотел ещё забрать пистолет, но не успел. Время снова потекло, как и прежде. Двигаясь как метеор, я даже не понял, как сильно устал, силы в тот миг меня покинули окончательно и вместе с Борисом я рухнул на асфальт.
Хотя это было уже неважно, ведь больше ничего делать и не пришлось. Битый автоматом наёмник рухнул на землю, мощная пуля разворотила жилет и достала грудь последнего бойца из конвоя, а Борис уже был в глубоком нокауте. Ну а я лежал рядом с ним и не мог даже пошевелиться.
— Ты в порядке? — участливо спросил капитан, пытаясь понять, что случилось.
— Ага, — невнятно промычал я, устало закрывая глаза.
— Это что было-то?
— Понятия не имею, — честно ответил я. Затем попытался встать. Не вышло. Усталость сковала все члены, тело не слушалось.
— Ник, это что, ты их завалил? — недоумённо проговорил Емеля, присаживаясь у стены.
— Похоже на то, — неопределенно ответил я, ставя точку в разговоре своей интонацией. Что-то не в духе я был для бесед.
Затем ребята перенесли меня и Бориса внутрь склада. Его сковали наручниками, а меня аккуратно уложили на топчане для дежурной смены. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем…
Затем всё померкло, и я отключился. Кажется, в комнате стало темно. Может даже последние стёкла повылетали, а может и ещё чего? Я не знаю. Как и остальные ребята, я уже был без сознания. Потому и не видел, как в воздухе над нашим складом появилась разноцветная воронка размером с двухэтажный дом. Она опускалась всё ниже, пока не проглотила всё здание. Затем так же внезапно растворилась в пространстве.
На том месте, где несколько мгновений назад стоял оружейный склад военной академии, зиял трёхметровый провал. Даже следов фундамента не осталось.