У Райли перехватило дух в ожидании, она переводила взгляд с одного из Линзов на другого. Она уже поняла, что Оливия с Конрадом совершенно с ней честны, но вот в Хейзл Уэббер она совсем не была уверена, более того, она сама чувствовала, что конгрессвумен что-то скрывает.

– Это очень важно, – сказала она Конраду и Оливии. – Пожалуйста, расскажите мне всё, что вам известно.

Конрад сказал:

– Наверное, нам стоит показать вам.

Он подошёл к бюро и достал оттуда письмо, которое он вручил Райли. Это было одно из написанных от руки писем Кори. С первого взгляда Райли поняла, что оно не относится к тем письмам, которые её родителям хотелось бы повесить в рамочке на стене.

Дорогие мама и папа,

У нас случилась страшная вещь. Дианна Уэббер, дочь конгрессвумен, вчера убила себя. Ну, или по крайней мере так все говорят. Я не знаю, правда ли это. Я немного была с ней знакома и пару раз с ней разговаривала. Она не казалась очень довольной. И всё же, у неё были планы на будущее. Она участвует в соревнованиях по верховой езде и с нетерпением ждала конкурса, который будет летом…

Райли остановилась. Она вспомнила, что ей сказала Хейзл Уэббер: Дианна получила серьёзную травму бедра и, вероятно, должна была сделать операцию по протезированию тазобедренного сустава.

«Она должна была забыть о соревнованиях, – сказала женщина. – Это разбило ей сердце».

Ложь?

Райли продолжила чтение.

Произошло ещё кое-что странное. Её семья прислала пару работников, мужчину и женщину, чтобы те забрали её вещи. Я заглянула в комнату Дианны как раз тогда, когда женщина укладывала всё по коробкам. Я сказала, что мне очень жаль насчёт Дианны и спросила её, что случилось. Женщина рассказала мне, что Дианна накачалась таблетками и повесилась в конюшне своей семьи.

Я помогла ей вынести коробку к фургону, в который их грузил мужчина. Я сказала ему, что мне жаль и что я потрясена, и что я никогда бы не подумала, что Дианна может пойти на повешение или что-то вроде того.

Тогда он рассердился. Он спросил, кто мне это сказал, и я сказала, что та женщина внутри. Он сказал, что Дианна не вешалась, что она приняла слишком много лекарств и умерла во сне, и что мне лучше никому не говорить ничего другого.

Мам, пап, это прозвучало, как угроза!

Тогда мужчина пошёл в комнату Дианны, и я услышала, как он кричит на женщину – что-то о том, чтобы та думала, прежде чем что-то говорить, и что лучше ей держать язык за зубами.

Я немного испугалась и ушла. Но у меня всё равно осталось чувство, что что-то здесь не так…

Райли увидела, что остаток письма посвящён обычным новостям про уроки и разные мероприятия.

– Когда Кори написала это письмо? – спросила она.

– Всего пару недель до того… что с ней случилось, – сказала Оливия.

У Райли от возбуждения заколотилось сердце.

– Она когда-нибудь называла вам имя женщины, которая говорила о том, что Дианна повесилась?

– Нет, – ответила Оливия. – Не думаю, чтобы оно было ей известно.

– А она рассказывала, как она выглядела?

– Нет, не припомню, чтобы Кори что-то ещё говорила о ней.

– Мне очень не хочется просить вас об этом, – сказала Райли супружеской паре, – но не позволите ли вы мне забрать это письмо с собой? Оно может помочь мне убедить моё начальство открыть дело.

– Конечно, – разрешила Оливия.

– Мы рады оказать вам любую помощь, – добавил Конрад.

Райли поблагодарила их и вышла из дома. Сев в машину, она почувствовала уверенность, что так называемые суициды на самом деле не что иное как убийства. Но она знала и то, что ей нужно больше информации, чтобы убедить в этом Мередита и Волдера. И она знала, кто может ей в этом помочь. Она сделала быстрый звонок и договорилась о встрече.

Час спустя Райли приехала в Манассас и остановилась на парковке возле Северной Лаборатории отдела криминалистики в Вирджинии. Она направилась прямиком к кабинету своей подруги Даники Селвз, окружного патологоанатома, с которой разговаривала во вторник. Пышная, короткостриженая женщина встала из-за стола, чтобы поприветствовать её.

– Привет, Райли. Как дела? Когда ты звонила, мне показалось, это очень важно.

Обе женщины сели.

– Даника, несколько дней назад я звонила по поводу смерти Лоис Пеннингтон, – начала Райли.

Даника кивнула.

– Ты спрашивала, на самом ли деле это суицид. Я сказала тебе, что уверена в этом.

– А теперь я уверена, что это не так, – сказала Райли.

Даника удивилась:

– Райли, я сама проводила вскрытие. Сомневаюсь, что я могла ошибиться.

Райли замолчала.

– Даника, я расследую дело серии так называемых самоубийств студентов Колледжа Бярс и…

Даника мягко перебила её:

– Расследуешь? Ты опять нарушаешь правила?

Райли улыбнулась. Даника слишком хорошо её знала.

– Давай просто скажем, что я работаю не официально – пока. Поэтому-то я и пришла поговорить с тобой. Мне нужны веские факты, чтобы убедить Мередита и Волдера.

Даника выглядела заинтригованной.

– Расскажи мне всё, что у тебя есть, – предложила она.

– Пять студентов Колледжа Бярс совершили самоубийства за этот учебный год. Лоис Пеннингтон была одной из них. Как и Дианна Уэббер.

В глазах Даники зажёгся интерес.

– Дочь конгрессвумен Мэриленда? – спросила она. – Я читала, что она совершила самоубийство. Я и не знала, что она тоже училась в Бярсе.

– Я нанесла визит конгрессвумен…

Даника рассмеялась.

– Я уверена, она была рада встрече.

– Не совсем. Но мне удалось опросить её. И она в недвусмысленных выражениях сообщила мне, что её дочь намеренно приняла слишком большую дозу оксикодона и умерла во сне в собственной постели. Она сказала мне, что последнее время Дианна пребывала в депрессии по поводу того, что повредила бедро на скачках и больше не могла участвовать в соревнованиях.

Райли достала из сумки письмо, которое ей дали Линзы.

Она сказала:

– Но буквально только что я разговаривала с родителями другой жертвы суицида, её звали Кори Линз. За пару недель до её смерти она отправила родителям следующее письмо.

Райли передала письмо Даники. Её брови удивленно поднялись во время чтения.

– Это явно выглядит подозрительно, – сказала Даника. – И это слишком высокий процент самоубийств. Может быть, я действительно пришла к неверному заключению по поводу смерти Лоис Пеннингтон.

Райли размышляла, о чём ещё её спросить.

Затем она проговорила:

– Одна из оставшихся жертв погибла неподалёку от столицы. Её звали Констанция Йо – ещё одно повешение, ещё одна студента Бярс. Но пока это всё, что мне известно. Ты что-то о ней знаешь?

Даника снова стала что-то печатать на компьютере.

– Над этим делом вроде бы работала не я…

Когда она нашла запись, глаза Даники расширились:

– Боже, – воскликнула она. – Констанция Йо тоже приняла высокую дозу алпразолама.

Даника покачала головой.

– Это очень странно, – сказала она. – Что ты знаешь о том, что произошло с дочкой Уэбберов?

– Почти ничего, кроме того, что её мать мне лгала.

Даника подумала мгновение и сказала:

– Я знаю главного патологоанатома Балтимора, Колина Меткалфа. Давай позвоним ему.

Через мгновение Даника и Райли уже разговаривали с доктором Меткалфом по громкой связи.

– Что вы можете рассказать о смерти Дианны Уэббер? – спросила она

Повисло молчание.

– А что вы хотите знать? – уклончиво спросил Меткалф.

Райли и Даника настороженно переглянулись.

– Что ж, в рассказе её семьи есть некоторые противоречия, – сказала Даника.

Снова повисла пауза. Затем Меткалф стал говорить, медленно и тщательно подбирая слова.

– Я сам проводил вскрытие. Всё было достаточно банально: её тело было найдено повешенным в семейной конюшне. Но…

– Но что? – поторопила его Райли.

– Мне позвонил их семейный адвокат. Он сказал мне скрыть тот факт, что она повесилась, ничего не говорить об этом журналистам.

Райли наклонилась к телефону.

– Это прозвучало, как угроза? – спросила она.

– Не уверен. Но это довольно могущественная семья, и сказать, что это нисколько не испугало меня, значило бы солгать. Так или иначе, до сих пор у меня не было причин поступить по-другому. Я вообще ничего не говорил об этом журналистам. Но с тех самых пор это немного меня беспокоило. Но это есть в официальном протоколе, если кому-то он потребуется.

Райли задумалась на мгновение.

Затем она спросила:

– Во время вскрытия были обнаружены какие-либо серьёзные травмы – например, раздробленные кости?

– Одну минуту, – сказал Меткалф.

Райли слышала, как защёлкала клавиатура, когда Меткалф искал информацию.

– Да, судя по всему, у неё был перелом. Но это была микротрещина в верхней части бёдер, а не в тазобедренном суставе. Похоже, это произошло пару лет назад. Но перелом был чистый и, кажется, хорошо вылечен. Не думаю, чтобы травма её беспокоила.

Райли снова вспомнила слова Хейзл Уэббер: «У неё был серьёзный перелом бедра. Было очевидно, что ей придётся делать операцию по протезированию сустава».

Ещё одна ложь!

Сказала ли конгрессвумен Райли хоть слово правды?

– Что ещё вас интересует? – спросил Меткалф.

Райли проиграла в голове куски своего разговора с Уэббер и вспомнила ещё одну её фразу: «Она принимала обезболивающее оксикодон».

От какой боли?

Райли спросила:

– Насколько мне известно, она приняла лекарство. Какое?

Она снова услышала стук клавиш.

– Алпразолам, – ответил Меткалф. – Недостаточно для смертельной дозы, но столько, чтобы окончательно вырубиться.

Райли посмотрела на Данику и спросила:

– Алпразолам используется в качестве обезболивающего?

Даника слегка нахмурилась.

– Нет, – ответила она. – Это исключительно седативное средство, используется при панических атаках и неврозах. От боли он никак не поможет.

Райли почувствовала волнение. Несомненно, теперь у неё достаточно доказательств, чтобы убедить Мередита. С Волдером всё может обстоять сложней, но она полна решимости попробовать.

Райли попросила:

– Доктор Меткалф, не могли бы вы направить мне весь отчёт по вскрытию?

– Конечно, – сказал он.

Райли продиктовала ему свои контактные данные, и они повесили трубки.

Затем Райли спросила:

– Даника, можешь дать мне копии своих отчётов по поводу Лоис Пеннингтон и Констанции Йо?

Какое-то время Даника ничего не отвечала, она казалась смущённой.

– Райли, я могу, но…

– Но что?

Даника обеспокоенно покачала головой:

– Мы ни слова не сказали Колину о том, что это не официальное дело ФБР…

Её голос оборвался. Затем она добавила:

– А теперь ты просишь меня дать информацию по делу, которое даже не открыто. Я знаю Карла Волдера. Он может сильно разозлиться, что ты работаешь у него за спиной. И конгрессвумен Уэббер – влиятельная женщина, а может быть и опасная.

Райли немного упала духом. Без того скверно, что она навлекает беду на свою голову. Разве справедливо ставить в неловкое положение и Данику? Она не могла найти выход из сложившейся ситуации.

– Даника, мне очень жаль, но мне действительно очень нужен твой отчёт. Это единственный способ дать делу ход. Я уверена, что ты мне веришь. В одной школе произошло пять так называемых самоубийств, и по меньше мере у четырёх жертв в организме были обнаружены следы одного и того же медикамента. В Бярсе было совершено ещё одно самоубийство, по слухам, застрелился парень, и я определённо хочу это проверить. Так или иначе, эти смерти никоим образом не могут считаться самоубийствами. Мне очень нужна твоя помощь.

Райли и Даника какое-то время молча смотрели друг на друга.

Райли сказала:

– Послушай, я обещаю принять удар Волдера на себя. Я скажу ему, что обманула тебя и сказала, что приехала официально.

Даника вздохнула и покачала головой.

– Нет, не ври насчёт меня. Для тебя и без того достаточно бед, – затем она добавила со смешком: – Как всегда.

Райли тоже рассмеялась. Даника стала что-то печатать на компьютере.

– Так или иначе, ты меня убедила, – сказала она. – И я готова тебе помочь, как могу. Я прямо сейчас перешлю тебе отчёт по электронной почте.

Райли от души поблагодарила женщину и ушла.

Когда в тот вечер Райли добралась до дома, девочки ещё не вернулись со школы, а Райан всё ещё был на работе. Габриэлла занималась уборкой дома.

Райли проверила сообщения на домашнем телефоне. Их было два, и одно из них было от Райана: «Дорогая, привет, – говорил он. – Прости, но я снова перегружен работой. Не знаю, когда приеду сегодня и приеду ли вообще. Надеюсь, что ты поймёшь».

Райли вздохнула. Она боялась, что поняла слишком хорошо. Эта схема с Райаном была слишком хорошо ей знакома. Райли начала задумываться, не совершила ли ужасную ошибку, позволив ему вернуться в её жизнь. Особенно волновалась она за Эприл, которая была так счастлива, что он снова рядом. И Джилли сейчас тоже очень нужен отец.

Но Райли остерегалась делать поспешные выводы.

Возможно, Райан действительно всего лишь занят, а не снова теряет интерес к собственной семье.

Следующее сообщение её по-настоящему поразило: «Говорит ответственный специальный агент Карл Волдер. Агент Пейдж, вы должны кое-что мне объяснить. Перезвоните, как только получите сообщение».

Судя по голосу, он был очень зол. Райли прекрасно понимала, почему. Она набрала его номер и услышала на том конце трубки дрожащий от ярости голос:

– Агент Пейдж, мне только что звонил патологоанатом из Мэриленда. Он сказал, что вы только что связывались с ним по поводу дела, над которым вы якобы работаете с Даникой Селвз. Дела, которого, насколько мне известно, вообще не существует!

Райли сглотнула. Она знала, что должна извиниться, но слова почему-то не шли.

– Вы солгали ему, – обвинил её Волдер.

– Это было не совсем ложью, – возразила Райли.

– Что ж, в любом случае, вы не сказали ему всей правды. И, готов поспорить, вы не были совершенно честны и с Даникой Селвз.

Райли почувствовала облегчение. Пока она не будет опровергать этого, Даника в безопасности.

– Я могу всё объяснить, – сказала Райли.

– Мне не нужны ваши объяснения, – сказал Волдер. – После того фокуса, который вы выкинули с конгрессвумен Уэббер, я думал, вы угомонитесь. Но нет, теперь вы зашли слишком далеко. Завтра утром жду вас у себя в кабинете.

Он повесил трубку.

Райли молча смотрела на телефон.

Что сделает с ней Волдер – отстранит или уволит?

Как ни странно, Райли это совсем не волновало.

На самом деле, она даже ждала завтрашнего утра.

«Если Волдеру нужен конфликт, он его получит».