Развалина.
Именно так Эйвери ощущала себя, когда вышла от Рэндалла: полная, абсолютная развалюха. Она считала, что те дни, то время из ее жизни, наконец, позабыто.
«Нет, – поняла она. – Ты и не пыталась забыть. Ты лишь предприняла попытку полностью стереть воспоминания».
Теперь они вернулись. Это маленькое воспоминание подняло все остальные.
«Уходи, – думала она. – Уходи из моей головы!»
Единственным способом, которым она могла остановить это, было сконцентрироваться на Говарде и его загадках. Он никогда не говорил прямо. Он был бывшим профессором Гарвардского университета и каждое его слово имело двоякий или скрытый смысл.
«Он сказал: «Он задал такт», – размышляла она. – Какой такт? Что есть у цикла? Что такое тело?» – пыталась она понять, мысленно возвращаясь к жертве.
«Над ее телом была звезда. Циклы… Тела… Планеты, – подумала она. – Могут ли это быть планеты? Они двигаются с определенной цикличностью. И могут быть рассмотрены как тела. Над телом была нарисована звезда».
Чем больше она думала об этом, тем более жизнеспособным казался этот вариант. На ум снова пришло письмо: «Первая жертва уже есть».
«Если он каким-либо образом ссылается на планету, – прикидывала она, – то он мог бы быть астрономом, или звездочетом, или кем-то вроде них. Где тусуются астрономы?»
Рамирес стоял на парковке, оперевшись о свою машину и глубоко задумавшись. При виде Эйвери он словно зарядился какой-то энергией.
– Привет! – окликнул он ее.
– Что ты здесь делаешь? – улыбнулась она.
– Приехал повидаться, – произнес он. – Я кое-что отрыл.
Рамирес был при полном параде: желто-коричневые брюки, голубая льняная рубашка на пуговицах и мокасины без носков. Огонек в темных глазах, легкая улыбка на лице, и на секунду Эйвери сильно захотелось его обнять.
– И что же это? – спросила она.
Рамирес обратил внимание на то, как изначально она воодушивилась при виде его, затем на лице отразилась нерешительность и эмоции исчезли. Он, в свою очередь, перестал улыбаться и стал более серьезным.
– Я разговаривал с бывшим парнем Венмеер и двумя работниками магазина. Ничего. Осталось проверить еще двоих, но я не уверен, что стоит. Каждый говорит одно и то же: Венмеер была реальной сучкой. Ее всегда нужно было держать под контролем. Она раздавала деньги бездомным и работала в приютах, но как только она освобождалась от всего, могло произойти что угодно. Парень и бывшие сотрудники магазина? По их словам, минимум раз в месяц они сильно ссорились из-за чего-нибудь. Кто-то мог не так что-то сказать или попытаться помочь ей в трудной ситуации, как она тут же становилась невыносимой. Ни у кого из них нет приводов в полицию и у каждого имеется алиби в ночь убийства Венмеер.
Эйвери с трудом могла сосредоточиться на его словах.
– Отлично, – пробормотала она, думая об астрономии.
– Ты узнала что-нибудь интересное у него? – спросил Рамирес, указывая на тюрьму.
– Не уверена. Хочешь прокатиться? Я потом подвезу тебя.
– Куда?
– В обсерваторию.