Худшим в ее лечении в последующие недели стал тот факт, что Эйвери пришлось пропустить похороны Рамиреса. Драка с Билем нанесла ей существенный урон, но самым ужасным было то, что она получила инфекцию от куска дерева, вонзившегося ей в ногу. В течение полутора дней у нее держалась температура под 40о и она была слишком слаба, чтобы посетить службу.

Кроме этого, Блэк получила сотрясение мозга и трещину в челюсти. Спустя примерно десять часов после драки у причала Ньюмана, она обнаружила, что челюсть сильно опухла и не открывается. Сейчас с ней была Роуз. Она изо всех сил старалась поддержать мать: инфекция, перелом челюсти, сотрясение мозга, два сломанных ребра и вывихнутое запястье.

Роуз первой сообщила матери о том, что та не сможет посетить похороны Рамиреса. Дочь встала с ее кровати и отошла на свое место. Она бы рассказала Эйвери о службе, но большую часть времени потратила на слезы.

Три дня к ряду Блэк то приходила в себя, то снова теряла сознание. Иногда с ней кто-то сидел. Как правило, это была Роуз, но Финли и Коннелли также появлялись.

На четвертый день она, наконец, смогла совладать с собой и даже выслушала врача. Он был высоким, чуть старше ее самой и очень соблазнительным. Доктор осторожно присел на край ее кровати и очаровательно улыбнулся.

– Вы прошли через самый настоящий ад, – сказал он. – Ваша дочь сообщила мне, что Вы были сильно расстроены тем, что не удалось посетить похороны Вашего парня. Надеюсь, Вы понимаете, что как врач, я обязан был поступить так.

Эйвери лишь кивнула. Она уже успела поплакать со сломанной челюстью и поняла, что это не особо удобно. На самом деле это было скорее унизительно. Еще хуже было то, что ей приходилось пить через соломинку и каждый раз вызывать для этого Роуз, чтобы та подержала кружку.

– Надеюсь, Вы сможете простить меня за это, – продолжил врач. – Также, считаю, что новости, с которыми я пришел, Вас слегка развеселят. Утренние анализы показали, что мы полностью победили инфекцию. Если рентгеновские снимки окажутся хорошими, то, скорее всего, завтра мы выправим челюсть. Перелом оказался не таким уж серьезным, но попал в сложное место. Рисковать не стоило, мы ждали. На ребра уйдет некоторое время, а после сотрясения мозга стоит постоянно следить за общим состоянием. Запястье восстановится примерно через неделю. Думаю, это все.

Затем он достал из нагрудного кармана пиджака ручку с блокнотом и протянул ей.

– У Вас есть какие-то еще вопросы? – поинтересовался врач.

Эйвери на мгновение задумалась, а потом нацарапала на бумаге: «Говард Рэндалл?»

– Я не особо вникал в продолжение вашей драки, – ответил он, нахмурившись и пожав плечами. – Если это так важно, думаю, я могу разрешить одному из парней, которые посещали Вас в последние дни, зайти и рассказать все. Есть предпочтения?

«О’Мэлли» написала она.

– Посмотрим, как быстро сможем его достать. Вам также стоит знать, что дочь все это время находилась рядом с Вами. Не считая того, что она съездила на похороны, все остальное время, Роуз не покидала здания больницы. Что-нибудь еще?

Эйвери покачала головой. Врач вышел, оставив ее одну в палате. Спустя несколько минут, вошла дочь. В руках она несла контейнер с едой из столовой. Роуз улыбнулась матери, видя, что та, наконец, была в полном сознании впервые за эти дни.

Подойдя ближе, она поцеловала Эйвери в лоб.

– Как дела, мам?

Блэк воспользовалась блокнотом, который оставил врач, и написала: «Уже лучше. Хотя бы жива». На секунду замерев, она продолжила писать. Это заняло чуть больше времени, но закончив, она передала лист Роуз.

«Я люблю тебя и искренне рада, что ты была со мной. Но сейчас мы в безопасности. Иди домой. Выспись. Прими душ. Поешь нормально. Не трать здесь все свое время. Я знаю, каково это. Это полный отстой».

– Я думала об этом, но не могу, – покачала головой Роуз. – После всего, что случилось,  я слишком напугана. Я отнюдь не горжусь этим, но это так.

Блэк кивнула в ответ и похлопала по краю постели. Она чуть-чуть подвинулась, морщась от боли в ребрах и запястье.

Роуз даже не стала притворяться, что не хочет подойти. Она осторожно прилегла на кровать рядом с матерью. Эйвери не смогла обнять ее так, как хотела, поэтому просто прикрыла глаза, ощущая присутствие дочери рядом. С этим чувством полной безопасности, она впервые просто заснула за последние пять дней.

***

Рентгеновские снимки также принесли отличный результат и на следующий день Эйвери полностью вправили челюсть. Из-за этого вся нижняя половина лица безумно болела, будто она неделю жевала ириски без остановки. Ей дали список продуктов, которые можно было употреблять в пищу в последующие пару недель (не так уж и долго), и напомнили, что не стоит долго разговаривать без реальной необходимости.

Засчет этого, состоявшийся днем разговор с Коннелли был очень коротким и только по делу. Когда он пришел, Роуз сидела в кресле для посетителей, общаясь на Facebook. Ее друзья посылали наилучшие пожелания матери, а также вспоминали, насколько крута она была. Новости о случившемся разлетелись по всем каналам и Эйвери стала чуть ли не героем.

Как только Коннелли появился в дверях, Роуз приветственно помахала ему и поднялась с кресла. Она направилась к выходу, чтобы дать им возможность поговорить, но Блэк остановила ее.

– Нет. Останься.

Даже столь маленькая фраза причинила ей боль, но она была никчемной по сравнению с той, которую пришлось испытать всего пять ночей назад.

– Она права, – кивнул Коннелли. – Присядь, Роуз. Ты также прошла через весь этот ад. Ты стала частью этого, поэтому заслуживаешь получить информацию.

Роуз слегка улыбнулась и вернулась к креслу. Убрав телефон, она пристально посмотрела на собеседника.

– Для начала, – произнес он, – О’Мэлли уже чертовски устал отвечать на звонки СМИ, требующих провести с тобой интервью. Мы общались с CNN и FoxNews. История о твоей драке с Билем стала буквально вирусом в Твиттере. Уже сделали мэмы. Все выходит из-под контроля.

Эйвери покачала головой. Мысль о том, что все, через что ей пришлось пройти, теперь является всеобщим интересом, была немного жутковатой. Но она знала, как разлетаются новости… Особенно связанные с серийными маньяками.

– Пара моментов, прежде чем бы перейдем к той информации, которую ты от меня ждешь. Для Рамиреса, Сойера и Деннисона сделают небольшие памятники. Мы пока не знаем, где их установят, но не будем давать никаких указаний, пока ты не выйдешь отсюда. Мы хотим, чтобы это решила ты. Круто?

– Круто.

– Хорошо. Теперь о Говарде Рэндалле… Мы знаем, что в него попали хотя бы один раз. Четверо полицейских видели этот момент и могут подтвердить. На месте преступления также была найдена его кровь. Но вопрос, который мучает буквально каждого: Что он там делал? Он работал с Билем?

– Он спас меня, – покачала головой Эйвери.

– Что?

Она потянулась было за блокнотом и ручкой, лежащими на столе у кровати, но Коннелли махнул рукой.

– Нет. Расскажешь мне позже, когда сможешь окунуться в детали. В любом случае… Прошло уже пять дней, а мы пока его не обнаружили. Если пуля убила его и он опустился на дно, то, в конце концов, тело достанут подводники. Но, ты знаешь, как все происходит на самом деле… Если его подстрелили бы и он погиб, то тело бы уже само всплыло.  Этого не случилось. И у нас нет никаких предположений по поводу того, где он может скрываться.

Эйвери кивнула, все еще настаивая на том, что только что сообщила Коннелли. Произнеся это вслух, она лишь укрепила свое мнение. Теперь оставалось понять, что все это значило.

«Он спас меня».

– У нас имеется подтверждение со стороны заключенных, которые видели, что они общались минимум дважды в тюрьме. Кажется, одна из этих бесед привела к ссоре. Но это все, что у нас есть.

Она улыбнулась и слабо кивнула.

«И, зная Говарда, – решила Эйвери. – Это, вероятно, все, что у вас будет».